C\J
Is-
Ю
I
о
CO
CO
CO
ЯИМ
ЗНЬ
1994
ш

У
■I

ХИМИЯ И ЖИЗНЬ 1 О
Издается с 1965 года I £*
Ежемесячный научно-популярный журнал
Российской Академии наук
Москва 1994
Расследование
Размышления
Проблемы и методы
Болезни и лекарства
Проблемы и методы
Разные мнения
Утиная охота
Проблемы и методы
Фотоинформация
Земля и ее обитатели
Полезные советы химикам
Орел—решка
Страницы истории
Из писем в редакцию
Сороковые роковые...
Выставка
НА ОБЛОЖКЕ - рисунок
А.Кукушкина к статье
Г.Г.Ершовой «Шаман, жрец,
экстрасенс, разведчик...»
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ— плод размышлений
нашего главного художника
Александра Астрина
над поверхностью пня,
а к чему приводят раздумья
над поверхностью материалов,
применяемых в электронике, вы
прочтете в статье А.П.Апехина,
которая так и названа
«Размышления над поверхностью».
ГЕНЕТИКА ГАДКОГО УТЕНКА. Б.Горзев 8
ШАМАН, ЖРЕЦ, ЭКСТРАСЕНС, РАЗВЕДЧИК...
Г.Г.Ершова 18
НЕМНОГО О ХИМИИ СТРАХА. А.А.Мартьянов 24
ЛЕКАРСТВО НА БОБАХ.
В.Б.Прозоровский, Л.В.Павлова 29
РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД ПОВЕРХНОСТЬЮ.
А.П.Алехин 32
КАК ВОЗНИКАЕТ «СТРЕЛА ВРЕМЕНИ».
М.Е.Гериенштейн 38
ВРЕМЯ И ВАКУУМ. В.Е.Жвирблис 41
НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ
ИЛИ ЗАГАДКА ПРИРОДЫ? В.Рич 45
СТЕКЛЯННЫЙ ЗВЕРИНЕЦ. Е.Павшук 48
СКЕЛЕТЫ В ЛУЖЕ. С.М.Комаров, С.С.Габлина 54
ГИДРА. С.Ю.Афонькин 56
КАК ДОЛЖЕН ДУМАТЬ ХИМИК? С.В.Дорожкин.... 62
СТРАДАНИЯ ПО ТЕРМИЧЕСКОМУ АНАЛИЗУ.
О.Ф.Шленский 67
ЛИМИТ УДАЧИ. Л.В.Каабак 68
ЗАПИСКИ СТАРОЖИЛА НИИ-9. А.Ваш 76
УНИЧТОЖИМ ОВ В МИКРОВОЛНОВОМ
РАЗРЯДЕ. М.Е.Гериенштейн, В.И.Мостовой 85
МОКРЫЙ ЛУГ. В.Рич 86
ЛУИС ОРТЕГА 96
НОВОСТИ НАУКИ 4
ИНФОРМАЦИЯ 37, 95, 102
РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ 46
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ 60
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК 70
ПИШУТ, ЧТО... Ш6
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ 108
ПЕРЕПИСКА ПО
АБОНЕМЕНТ ЙТ

Рч
«Один вид этого длинного
человека с большим носом
пугал детей».
Что же такого необычного было
во внешнем облике гениального
сказочника Ганса Христиана Андерсена ?
На этот вопрос отвечает генетика.
48
В стеклянном зверинце
обитатели сидят тихо,
как марки в альбоме.
А звери эти — микробы, грибы
и прочая мелочь.
70
Всемирно известный
художник дон Луис Ортега
и в своей живописи,
и в прозе сочетает пластику
и геометрию.
Может быть, это и есть поэзия?

Юо^оте д{?уЗт!
Здот и прошел еще один год. 9ie будем говоришь, imo он бил для нас окнь труден,
~ вам било не легк. Юавайте лу1ше вспомним хорошее.
ЗЗо-первих, «Химия и фиЗнь» переступила порог тридцатилетия. Юа, уфе
nolmu треть века мм с вами, а вм ~ с нами. $Тусть сохранится этот союЗ
на долгое годы.
(Во-вторых, фурнал обрел новм4, современнмй облик. Уфе полгода мм пеЫтаемся
в Финляндии. Шящло и хлопотно било перестраивать производство, трудно
находить помощь. 9io ведь дело стоило того: наконец-то какство neiamu радует
глаЗ, а работм наших худофников доходят до 1итателя в первозданной красоте.
$> odumlky мм, коне1но, не справились бм. 9io нам помогли и давние, и твме
союЗники и партнерм
Российская ^Академия наук и издательство «Лаука» Pc%9i. поддерфали наш
проект преобразования фурпала. Ъанк <<M$9iJl9JI$93>> и фирма
<<§UqN(M§$>> окаЗали прямую помощь. Спасибо и партнерам иЗ ЯЛОО
«сДЯЛРМ»: это они делают нам пленки, с котормх в городе ЯЛампере,
в типографии <А0 <<<АШ(Р^ФМКСу>, пеЫтается «Химия и фиЗнь». Мм
глубоко благодарим всем друЗьям и авторам, которме в труднме минутм помогали
фурналу кто км мог.
Спасибо и вам, дорогие 1итатели. За то, imo храните верность фурналу Мм
сильнм, пока вместе. Юава4те и дальше вместе перефивать труднме времена.
с тшм ттм ша ушт, &яюосш, счлсшьт
Оставайтесь с нами еще тридцать лет!

НОВОСТИ НАУКИ
ьивости науки
От нитрата
до аммония
всего один шаг
A.Huston, A.Sen,
«J. Amer. Chem. Soc»,
1994, v.!16,p.4527.
Известно, что восстановление
нитрат-иона N03~ в ион
аммония NH4+ — это
многоступенчатый процесс, идущий через
образование многих
промежуточных соединений (нитрит-
иона, окиси азота,
свободного азота, гидразина...)- Для
прямого одноступенчатого
восстановления требуется
восемь электронов (N03 +
+ 10Н+ + 8e/NH4+ + ЗН20),
чего не могут обеспечить даже
такие сильные
восстановители, как богатые электронами
гидриды металлов.
А вот химикам из
Пенсильванского университета
удалось довольно легко провести
эту реакцию. Они растворили
нитрат натрия в
концентрированной серной кислоте,
добавили в раствор этанол, нагрели
смесь до температуры 170 °С и...
получили сразу аммоний. В
качестве органического
восстановителя отлично подошли
не только этанол, но и пропа-
нол, метан, этан и даже
уксусная кислота. А между тем ни
серная кислота, ни эти
органические реагенты не входят
в число общепринятых
восстановителей.
Образование аммония
контролировали с помощью Я MP.
Во многих реакциях выход
аммония был близок к 100%.
Сейчас исследователи заняты
изучением механизма этой
реакции. Они считают, что, если
им удастся найти катализатор,
ускоряющий реакцию, то их
открытие в один прекрасный
день позволит удалять не
только окислы азота, но и
углеводороды, попадающие сейчас в
атмосферу из выхлопных труб
автомобилей.
выходить с нужной ско-
Сворачивание
белковой цепи
A.Sali et al., «Nature»,
1994, v.369, p.248
Как длинной полипептидной
цепи удается принять ту
единственную трехмерную форму,
которая необходима для
выполнения биохимической
функции? Несмотря на
множество предложенных гипотез
и рабочих алгоритмов,
проблема еще не рещена. Суть ее в
парадоксе: есть невероятно
большое число возможных
конформаций цепи, и тем не
менее она быстро — за
секунды — принимает правильную
форму (эти вопросы
обсуждались в статье «Молекулярные
дуэньи», см. «Химию и
жизнь», 1994, № 7).
Исследователи из
Гарвардского университета выдвинули
новую идею. Они утверждают,
что в ходе естественного
отбора остались только такие
цепочки, которые имеют четко
выраженный глобальный
минимум энергии,
соответствующий конечному компактному
состоянию. Такие цепочки
способны быстро принять его,
поскольку промежуточные
состояния оказываются
неустойчивыми при физиологической
температуре (для небольших
белков это удалось проверить
методом Монте-Карло —
статистического моделирования на
ЭВМ). Авторы статьи
объяснили, как могли отбираться такие
цепочки: просто те из них,
которые достаточно долго
оставались в неупакованном виде,
расщеплялись протеазами.
Но действительно ли белки
находят конформацию с ми-
НОВОСТИ НАУКИ
нимумом энергии? Тестом для
проверки обычно служит
денатурация белка — сумеет ли он
при ренатурации снова
принять ту же форму, иначе
говоря, не будет ли гистерезиса?
Для некоторых белков
гистерезис наблюдают, значит,
кроме энергии играют роль и
другие факторы. В этих случаях
белковой цепи надо помочь
выбрать правильный путь из
нескольких возможных (в
частности, это делают шапе-
роны).
Тем не менее предложенная
модель, делающая упор на том,
что не всякая цепь из
аминокислот может свернуться в
компактную глобулу и стать
работающим белком, —
важный шаг к решению проблемы.
Хаос
под контролем
SJ.Schiffeta!., «Nature»,
1994, v.370,p.615
Поведение многих
динамических систем, описывемых
нелинейными уравнениями, уже
хорошо изучено. Разработаны
алгоритмы, позволяющие
малыми внешними
воздействиями предотвратить переход от
регулярных, периодических
режимов к хаотическим (см.
статью «Постижение хаоса»,
1992, № 8). Их уже
используют для контроля хода
химических реакций, работы лазеров и
электронных схем. Теперь
нужно научиться делать это с
коллективами живых клеток —
чтобы бороться с такими
болезнями, как эпилепсия и
сердечная аритмия. Еще в 40-х
годах Н.Винер и А.Розенблют
математически описали
ткань сердечной мышцы как
возбудимую, активную среду,
в которой возможны
автоволны, аналогичные тем, что
позднее открыли в химии
4

НОВОСТИ НАУКИ * НОВОСТИ 11
НОВОСТИ НАУКИ
(реакция Белоусова-Жабо-
тинского).
Американские
нейрофизиологи взяли срез мозга крысы и
экспериментально показали,
что, увеличивая
концентрацию ионов калия в
омывающем ткань растворе, можно
вызвать переход к хаосу. А
подавая в определенные места
и в определенные моменты
электрические импульсы,
удается выйти из него. Важно
уметь делать и то и другое,
поскольку переход системы из
одного режима работы в другой
обычно включает в себя
промежуточную хаотическую
стадию.
Кстати, в Киеве начал
выходить на английском языке
новый журнал «Physics of the
Alive» (Biophysics and
Beyond). Цель издания «Физики
живого» — объединение си-
нергетических и квантовых
представлений в описании
биосистем.
Лазеры
на Х-лучах
A.McPherson et al., «Nature»,
1994, v.370,p.631
В 1901 году В.Рентген стал
первым лауреатом
Нобелевской премии по физике за
открытие невидимых лучей,
получивших его имя. И вот
почти сто лет спустя ученые
пытаются создать
рентгеновский лазер. До недавних пор
самая короткая длина волны,
на которой наблюдали
лазерный эффект, составляла 44 А
(а на которой действует
реальный лазер — 182 А). Но
наиболее заманчивые применения —
в химии, молекулярной
биологии — будут у лазеров с длиной
волны меньше 2 А: такое
излучение хорошо
распространяется в воздухе и других средах; в
этом диапазоне лежат
межатомные расстояния, что
позволит получать изображения
молекул с атомным
разрешением.
Вот в чем здесь главная
трудность — нужно так
возбуждать атомы, чтобы
освобождались нижние
электронные уровни (именно при
переходе электронов на
внутренние орбиты
излучаются рентгеновские кванты), а
время жизни таких атомов
быстро падает с уменьшением
длины волны испускаемых
фотонов. Поэтому требуется
возбуждать большое число
атомов, то есть затрачивать
много энергии на накачку.
Физики из Чикагского
университета открыли новый
механизм возбуждения атомов,
позволяющий получать
ротоны с длиной волны 2—3 А. Они
облучали кластеры из атомов
ксенона очень короткими
импульсами ультрафиолетового
излучения. Атомы начинали
колебаться, причем
синхронно, при этом их энергия
передавалась внутренним
электронам, так что они покидали
свои орбиты. Когда электроны
возвращались на них,
испускались жесткие рентгеновские
кванты. Теперь исследователи
приступили к построению
лазера, работающего в этом
диапазоне.
Гипертония
и мозг
R.Eilam et al.,
«Journal of Neuroscience»,
1994. August
На повышенное кровяное
давление в одних только США
жалуются 63 млн. человек.
Обычно врачи не могут
однозначно определить его
причину — влияют питание, образ
жизни, стрессы,
наследственность (см. «Рассказы доктора
Чернякова» в осенних номерах
«Химии и жизни»). А вот
последняя работа израильских
ученых позволила связать
гипертонию с деятельностью
нервных клеток, которая, в
свою очередь, определяется
генетически.
Исследователи
пересаживали ткань мозга от крыс,
принадлежащих к искусственно
выведенной линии с
наследственной гипертонией, к
нормальным. От
пятнадцатидневного эмбриона брали
гипоталамус (у взрослых животных
находящиеся там нейроны
выделяют гормон вазопрессин —
регулятор кровяного давления)
и разделяли его на две части —
переднюю и заднюю. А затем
имплантировали одну из них в
развивающийся мозг
восьминедельных крысят. Когда те из
них, что получили переднюю
часть гипоталамуса, достигали
возраста четырех месяцев, у
них появлялись признаки
гипертонии — высокое давление
и увеличенные сердце и почки;
если же пересаживали заднюю
часть, то их не было.
В течение восьми месяцев
после трансплантации
наблюдали за работой отдельных
групп нейронов — как
собственных, так и тех, что
получились из трансплантанта. Эти
наблюдения позволили сделать
вывод, что клетки передней
части гипоталамуса выделяют
некий фактор, повреждающий
систему саморегуляции на
основе вазопрессина. Давно
известно, что гибель некоторых
групп нейронов вызывает
такие старческие недуги, как
болезни Альцгеймера, Паркинсо-
на, хорея Хантингтона.
Возможно, гипертония тоже
связана с потерей клеток — тех,
что вырабатывают вазопрессин.
Кстати, как выяснили в
Эдинбургском университете,
применяемое против
отторжения пересаженных органов
средство FK 506 помогает
также сохранить нервные клетки
при тромбах в сосудах мозга
{«Nature», 1994, v.371, p. 336).
5

НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
Гравитация
и кванты
«Nature», 1994f v.369, p. 102
В Кембридже (Англия)
прошла конференция
«Классическая и квантовая
гравитация». В своем докладе
французский физик Т.Дамур
отметил, что общая теория
относительности (ОТО)
Эйнштейна остается основным
аппаратом теории гравитации
и что пока эта теория
выдержала все поставленные для ее
проверки опыты. В прошлом
году Нобелевскую премию по
физике получили Дж.Тейлор
и Р.Халс, которые смогли
подтвердить ОТО, измеряя
характеристики двойного пульсара
(см. «Новости науки»
январского номера). В принципе
двойные пульсары дают
возможность провести 12 (!)
независимых проверок этой
теории, но это еще не сделано.
Сейчас можно сказать, что
предсказанное ею равенство
инертной и гравитационной
масс подтверждено с очень
большой точностью (и
предложен эксперимент на
спутнике Земли, который сможет
ее еще значительно
увеличить). Но все эти
подтверждения получены для не очень
сильных гравитационных
полей. При сильных же полях
возникает проблема сингуляр-
ностей — появления точек
пространства-времени, где
теория перестает быть
справедливой. Вероятно, они
возникают из-за того, что ОТО не
приведена в соответствие с
квантовой механикой — не
создана квантовая терия
гравитации.
В 60-е годы С.Хокинг и
Р.Пенроуз определили
сингулярности как места с
бесконечной кривизной
пространства-времени, куда
продолжать геодезические линии
бессмысленно (как,
например, в центрах черных дыр). В
своем докладе К.Дж.Кларк из
Университета в Саутгемптоне
развил идею так называемой
«космической цензуры»: все
возникающие при решении
уравнений ОТО
сингулярности остаются скрытыми внутри
черных дыр (внутри их
«горизонта событий»), то есть
фактически не наблюдаемы, а вне
этого горизонта теория
остается работоспособной. Поэтому
уравнения можно решать даже
тогда, когда понятие
геодезических становится не вполне
применимым.
Другой аспект этой
проблемы — что происходите
информацией о свойствах
физических объектов при их
гравитационном коллапсе и при
дальнейшей эволюции черных
дыр (их испарении). Это
обсуждали англичане С.Хокинг и
Дж.Холивелл.
Дж.В.Хартл
(Калифорнийский университет в Санта-
Барбаре) рассмотрел вопрос о
том, как интерпретировать
квантовую механику в
отношении всей Вселенной: ведь в
этой теории реальность
разделяется на две части —
микрообъекты и макроскопические
приборы (и наблюдатели).
Понятно, что для мира в целом
такое представление уже не
годится. Нужно развить теорию —
разработать квантовую
космологию.
Легко ли увидеть
легкие?
M.S.Albert et al., «Nature»,
1994, v.370f p. 199
Сейчас для наблюдения
внутренних органов человека
широко применяют Я М Р-томогра-
фы, основанные на получении
электромагнитного сигнала от
поляризованных в магнитном
поле ядер водорода. Однако ме-
НОВОСТИ НАУКИ
тод дает хорошие изображения
только тех органов, в которых
много воды, и поэтому
неприменим к легким и отдельным
частям мозга.
Американские специалисты
предложили использовать
ядра инертного газа ксенона
,29Хе, которые предварительно
возбуждаются светом лазера.
Если эти ядра охладить и
поместить в магнитное поле, они
сохраняют возбужденное
состояние несколько часов. А
после того, как пациент
вдохнул газ, в течение 35 секунд
можно получить много
изображений легких. По
сравнению с ЯМР на водороде
сигнал сильнее примерно в 10 000
раз (на том же оборудовании).
Ксенон действует как
общий анестетик; он быстро
проникает из легких в кровь и
разносится по организму, так
что можно изучать мозг и
другие органы. В отличие от
рентгеновской компьютерной
томографии этот способ не
требует вредного для организма
ионизирующего излучения.
О чем говорит
седина?
C.Rosen et al.,
«J. Clinic. Endocrin. MetaboL»,
1994, September
Как заметили медики из
госпиталя в штате Мэн, раннее, то
есть в возрасте до 30 лет,
поседение волос служит признаком
того, что человек
предрасположен к остеопорозу —
истончению костей, причем по
наследству может передаваться как
ранняя седина, так и хрупкость
костей. Но ведь недавно
австралийские исследователи
показали, что за состояние
костей отвечает всего один ген
— тот, который кодирует
рецептор витамина D (см.
«Новости науки» апрельского но-
б

\'h«
мера). При чем же тут волосы?
Четкого ответа пока нет.
Вероятно, генетические
дефекты, нарушающие работу
рецептора витамина D,
одновременно вызывают потерю
пигментации волос.
О пользе пряника
и морковки
R.Eisenberger, M.Selbst,
«J. Soc. Person. Psychology»,
1994, June
У психологов нет единого
мнения о том, как влияют
поощрения (от словесного
одобрения до денежной премии) на
творческий процесс. Те, кто
изучает поведение, то есть
действия и их последствия,
обычно считают, что
поощрения сказываются
положительно, а те, кто занимаются
мышлением, говорят, что ожидание
наград разрушительно для
этого тонкого процесса. Кстати,
последнее мнение широко
распространено среди
педагогов. Однако последние
исследования психологов из
Университета штата Делавэр как
будто опровергают это
представление.
Они давали учащимся
разного возраста задания,
выполнение которых требовало так
называемого «дивергентного
мышления», то есть выхода за
мыслительные стереотипы, и
пришли к выводу, что если за
работу обещана награда,
скажем, десять центов, то это
стимулирует подростков браться
за более трудные задачи и
приводит к лучшим результатам в
их решении. Однако этот
эффект легко свести на нет,
награждая за посредственные
достижения и уделяя призам
слишком много внимания.
Правда, не всех психологов
удалось в этом убедить: одни
из них утверждают, что
задания не требовали настоящего
творчества (то есть надо еще
научиться определять, какая
задача творческая, а какая
нет). Другие добавляют, что и
с наградами тоже не все ясно:
одним хочется получить
монету, другим — опередить других,
третьим — почувствовать
уверенность в своих силах.
Но если все это так сложно
у детей, то что же говорить о
стимулировании творчества
взрослых?
Беспокойная
осень аналитиков
Не успели российские делегаты
из Академии наук, МГУ, санэ-
пиднадзора и других не менее
почтенных организаций
переварить информацию,
полученную на Конгрессе по
капиллярной газовой хроматографии
(сентябрь, Италия), каким
пришлось спешить в
Санкт-Петербург на Международный
симпозиум по использованию хро-
мато-масс-спектроскопии в
экологии E—8 октября). А две
недели спустя
Научно-технический совет по лабораторной
технике при Госкомсанэпид-
надзоре России провел для
своих специалистов, созванных
более чем из 34 регионов,
семинар ведущих иностранных
фирм, которые поставили нам
в этом году много
аналитического оборудования.
Все три мероприятия были
посвящены одной теме —
использованию аналитических, в
частности,
хроматографических методов для выявления
очень малых концентраций
химических веществ в
различных средах. Это интересует
ученых и практиков, занятых
в экологии, здравоохранении,
производстве пищи,
криминалистике, метеорологии,
океанологии и др. — там, где
необходимы знания о точном
составе веществ.
Беда в том, что ни раньше,
ни теперь хорошей
аналитической техники у нас в стране
не было и нет. А ведь она —
показатель уровня науки и
техники в государстве. Значит,
нужно покупать эту дорогую
технику за рубежом. В этом
году Госкомсанэпиднадзор
России впервые получил
несколько миллионов долларов
(четыре из 20 обещанных) и
закупил прецизионные
импортные приборы. Теперь
необходимо овладеть этой
чудо-техникой, обладающей сказочной
чувствительностью к вредным
и опасным веществам,
убивающим природу,
сокращающим нашу жизнь. Можно бы
радоваться, да нет пока у нас
утвержденных методик, без
которых анализу грош цена: ни
один чиновник его не примет.
Есть методики
международные, да только нашей родной
бюрократии они не указ. В
настоящее время
Госкомсанэпиднадзор России использует
около 3000 методик анализа,
утвержденных
несуществующим министерством
несуществующего государства
(Минздравом СССР). Россия взяла их
на себя, как и долги, но если
серьезно, то как эти методики
совместить с импортными
приборами?
Вот и обсуждали наши
специалисты вместе с экспертами из
фирм «Финиган», «Хьюлетт-
Паккард», «Файсонс», «Нео-
лаб», «Биотроник-Эппендорф»
и др., как отделить одну
вредную молекулу от квадриллиона
ей подобных, но не вредных, и
как применять эти приборы в
российских условиях. Только
один вопрос так и остался без
ответа: до каких же пор
ведомственные амбиции будут
мешать принятию единых
нормативных документов,
необходимых для использования
современной техники?
Подготовили: В.Благутина,
Л.Верховский, ВМомазапов
7

- ■«;•».
c-> - ^
tl»- *
Генетика
Гадкого Утенка
Борис ГОРЗЕВ

Славные у тебя детки! Все очень,
очень милы, кроме одного, пожалуй...
Бедняга не удался/ Хорошо бы его
переделать.
Г.Х.Андерсен. Гадкий утенок
Сегодня я пишу о великом человеке,
родившемся 190 лет назад. Конечно, стоило бы
подождать десяток годков и представить сей труд
к дате безусловно круглой — двухсотлетию,
однако откладывать как-то боязно. Это я
намекаю на свой возраст — не почтенный пока, к
счастью, но тот, когда рассказывают сказки уже
внукам.
Вот и я хочу рассказать. Не сказку, а о
Сказочнике. Хотя о Сказочнике ли? Сегодня на
этот вопрос я ответить могу, а вот многими
годами раньше, когда сам был маленьким и, еще
не умея читать, его сказки слушал, тогда я
только смутно предчувствовал: что-то в них не то,
не так... странные какие-то сказки, в общем.
ri «ОН ПРИОТКРЫЛ
^ ( ГЛАЗА И УВИДЕЛ,
[U jlj ЧТО НА ГРУДИ
\ffljjf У НЕГО СИДИТ
ЩШЛ СМЕРТЬ»
ш
Те дни ломко и обесцвечен но сохранились в
одном из томиков гербария памяти. Общее
название тем томикам — «Удивление», а раннее
детство — это, конечно, первый том удивлений.
А кроме них, и всяческих непониманий. Вот с
этими последними не так просто: некоторые из
них быстренько уходят благодаря взрослым
(задал вопрос, получил ясный ответ — одним
непониманием меньше!), другие непонимания
уходят сами по себе (вырос — что-то понял уже
своим умом), а третьи остаются с тобою на всю
жизнь. Их, кстати, немало. Живешь, и они с
тобой сосуществуют. Иногда спокойно,
иногда мучая, но изредка, а есть и такие, которые
преследуют постоянно. Это как кому не
повезет. Впрочем, случаются и удачи: с
кое-какими непониманиями удается справиться. То есть
перевести их (наконец-то!) в разряд
пониманий. И это тоже естественно, поскольку не
только атеросклерозом отмечена специфика
зрелых лет, но и все новыми знаниями да
опытом.
Сказки Андерсена были для меня — того, еще
не читающего, а только слушающего, — одним
из многих непониманий, и это непонимание
сосуществовало со мной очень долго, вот,
пожалуй, до самых последних лет. Нет, оно не
мучило меня, но изредка о себе напоминало.
Скажем, увидишь мультфильм — туже
«Русалочку» — или сынишка попросит почитать ему,
а за ним, через пару лет, до такой же просьбы
дорастет уже дочка. Ну, что почитать? Сказки.
Андерсена, конечно, папа! Так и всплывало это
непонимание всякий раз, покуда однажды... Но
до этого «однажды» предстояло дожить.
Читала мне мама, и к Андерсену тянуло, но
как-то тревожно. В его сказках жил мир
добрый, удивительно зримый, не искусственный
(потому и притягивало!), но одновременно и
печальный, странный — теперь я сказал бы,
полный перманентного драматизма. Это
тревожило — драму не хотелось принимать. «Что,
— спрашиваю я сейчас за того себя-ребенка, —
это и есть взаправдашний мир? Тот, где мне
жить, когда вырасту? С неразделенной
любовью, непониманием, отторжением
окружающими и со смертью, сидящей на моей груди?
Это что, и есть — жизнь? Боязно-то как, не
хочу!»
«Не хочу», но — тянуло. После братьев Гримм
— обязательно Андерсен. Слушанье мамы,
читающей «Соловья», являло род прикосновения
к некоей тайне, к какому-то, пусть не
запретному, но неизвестному плоду. Съешь — что
будет? А ведь может быть, чувствовал я,
замерев (потому что... кто это там уселся у
императора на груди?), может быть все. Все, в том
числе (страшно не только сказать, но даже
подумать!) — смерть...
Теперь ясно не только то, что тревожило
(маленький человек всегда противится принятию
ограниченности собственной жизни), но и что
все-таки притягивало. Конечно! Там, у
Андерсена, и была собственно жизнь! Жизнь со всем,
что в ней есть. С любовью — к кому-то
конкретному и к миру, — со счастьем и печалью, с
победами и смертью. Это невозможно было понять в
том возрасте — лишь предощутить: наверно, одно
не бывает без другого. Я так не хочу, но я этому
верю. Потому что верю Гадкому утенку: «Теперь
утенок был даже рад, что перенес столько горя и
бед. Он много вытерпел и потому мог лучше
оценить свое счастье». Вот ведь, оказывается, что
нужно, чтобы оценить!..
9

Такого в детстве не было больше ни с кем,
только с Андерсеном. А почему?
Ну, первое, что стало понятным, это
следующее: конечно, Андерсен творил вовсе не
сказки. А что? Не знаю. Надо сказать, что я теперь
вообще частенько путаюсь в жанровых
привязках. Скажем, Булгаков с его «Мастером и
Маргаритой» — это что? Реализм? Мистика?
Фантастика? Или уж вовсе: Гоголь с его, к
примеру, «Носом» — что это такое? И если «Онегин»
— роман, а «Мертвые души» — поэма, то
творения Андерсена — не песни ли это о судьбе?
Ведь если о судьбе — иначе говоря,
предначертанном тебе пути и мировосприятии, — то,
может быть, только песнями это и передашь.
О судьбе мы еще поговорим, а сейчас
продолжу. Андерсен писал не сказки и
адресовался не только и не столько к детям. Это
общеизвестно. Напоминаю затем, чтобы еще раз
дать объяснение тому самому детскому
непониманию: Андерсен рисовал покуда
недоступный мне мир таким, каков он взаправду есть,
однако наравне с тем — и таким, каким его сам
воспринимал. Это был мир не Андерсена, но
мир по Андерсену. Мир реальный, истинный,
но мир, увиденный сквозь, повторюсь, призму
перманентного драматизма. «Он приоткрыл
глаза и увидел, что на груди у него сидит
Смерть».
И теперь нам во всем этом предстоит
разобраться.
«УЖАСНЫЙ УРОД!.
И СОВСЕМ
НЕ ПОХОЖ
НА ДРУГИХ!»
Канадский офтальмолог Вильяме в 1876 году,
французский педиатр Марфан в 1896-м и
французский терапевт Ашар в 1902-м впервые
описали очень редкое и очень своеобразное по своим
признакам заболевание. Первые два врача
назвали его долихостеномиелией (длинные узкие
конечности), а последний — арахнодактилией, что
в переводе с латыни надо понимать как
«паукообразные пальцы». Тем не менее это
заболевание прочно вошло в медицину и генетику под
названием «синдром Марфана»; вероятно,
приоритет его был обусловлен и более точным
описанием необычного си мптомокомплекса, и
предположением о его наследственной природе.
Сегодня о синдроме Марфана нам известно
если не все, то многое. Начнем с определения:
это порок развития мезодермы и эктодермы —
двух из трех зародышевых листов. Результат: у
человека, особенно по мере его взросления,
обнаруживается целый букет аномалий,
обусловленных системным дефектом соединительной
ткани. Об истинной, основной причине — чуть
позже, а сейчас представим клиническую
картину. (Сразу оговорюсь, что признаки,
характерные для синдрома Марфана, у одних
больных есть полностью, в совокупности, а у
других — далеко не всем набором, а частично, что
естественным образом сказывается на
различиях в тяжести заболевания и
продолжительности жизни больных.)
Итак, основные проявления. Частичный,
диспропорциональный гигантизм: высокий
рост с относительно коротким туловищем, но
чрезмерно длинными тонкими конечностями
и длинными, паукообразными пальцами
(другой вариант названия: «пальцы Мадонны»);
большая голова с худым лицом и большим,
резко удлиненным носом; относительно узкие
плечи, воронкообразная форма грудной
клетки; недоразвитие мышечной и жировой тканей
(подкожный жир фактически отсутствует,
отчего худоба придает этим людям-гигантам еще
более дисгармоничный внешний вид). Кроме
того, в зависимости от степени тяжести, при
синдроме Марфана нередко отмечают
подвывих или вывих хрусталика и другие дефекты
глаза, врожденные пороки сердца и сосудов,
различные иные расстройства. В отдельных
случаях бывают биохимические отклонения:
пониженное содержание мукопротеинов в
крови, избыточное выделение гидроксипролина с
мочой, повышенный выброс адреналина.
Теперь о генетике. Синдром Марфана —
моногенная патология, передающаяся по
доминантному типу, однако, как уже было сказано,
степень выраженности отклонений в разных
случаях далеко не одинакова. Поэтому, наряду
с тяжелыми формами, существенно
укорачивающими срок жизни больных, бывают и
такие случаи, когда носители этого мутантного
гена не подозревают о своей, мягко говоря,
нестандартности. Если, конечно, им не
намекнут на это фразой типа той (из «Гадкого
утенка»), что вынесена в название данной главы.
Ну, и последнее, чтобы покончить с
формальной частью. Успехи молекулярной
генетики позволили, во-первых, локализовать ген
синдрома Марфана (он оказался в длинном
плече 15-й хромосомы; точная прописка:
15q21.1) и, во-вторых, охарактеризовать его.
10

Это — ген белка фибрилл и на. мутация
которого приводит к аномалии липопротеидного
комплекса клеточной мембраны. Мутантный ген
экспрессируется, то есть начинает работать, на
ранней стадии эмбриогенеза, что и определяет
системный характер пороков развития.
Это, повторяю, данные формальные, А вот
неформально тут следующее. Далеко не в
каждом руководстве по медицинской генетике
говорится о психике людей с синдромом Марфа-
на. Однако кое-что все-таки есть. Вариант
первый: чаще характерна умственная отсталость,
хотя в отдельных случаях сохраняется
достаточный интеллект. Вариант второй: да, чаше
всего то же отставание в психическом
развитии, однако в редких случаях... очень высокий
интеллект!
Вот это последнее нам сейчас очень важно,
потому что не кто иной, как В.П.Эфроимсон,
воззрения которого по генетике гениальности
уже представляла «Химия и жизнь» A994, № 1
и 7), первым обратил внимание и доказал, что
среди выдающихся талантов и гениев «всех
времен и народов» синдромом Марфана
обладали, по крайней мере, пятеро: Авраам Линкольн,
президент США; Шарль де Голль, президент
Франции; русский литератор Корней
Чуковский; известный зоолог, член-корреспондент
АН СССР Г.В.Никольский; и... Ганс Христиан
Андерсен. «Мы почти уверены, — добавлял
Эфроимсон, — что синдром Марфана был у
В.Кюхельбекера», поэта, лицейского друга
Пушкина. Ну, а я в свою очередь добавлю, что
есть все основания подозревать этот синдром
и у Никколо Паганини, композитора и
скрипача-виртуоза.
Итак, их уже семеро (хотя у двух последних
диагноз предположительный). Что же
позволило этим людям — каждому на своем
жизненном поприще — достигать таких высот? Ведь
не врожденная патология соединительной
ткани, зачастую превращающая больных с
синдромом Марфана в инвалидов! Конечно, нет. И тут
я ссылаюсь на указание Эфроимсона,
частично уже приведенное выше: при этом синдроме
«имеет место повышенный выброс
адреналина, поддерживающий высокий физический и
психический тонус». Читателю понятно, что
речь идет не о том, что определяет
гениальность как таковую (у нее — своя, очень
сложная генетика), а о том лишь, что ее, постоянно
подпитывая, реализует. Дополнительная
энергетическая база, высокий стимул, в данном
случае — гормональный. То есть вполне
конкретный мозговой, психический допинг. (Эти и
дальнейшие данные В.П.Эфроимсона
почерпнуты из его до сих пор не изданной, но
депонированной в ВИНИТИ книги
«Биосоциальные факторы повышенной умственной
активности». М., 1982, № 1161—82Деп.)
И вот после этого, поставив, так сказать,
диагноз, посмотрим несколько другими глазами
на великого датчанина, сказочника и
песенника своей непростой судьбы, на Гадкого
Утенка, так и не ставшего (а почему — ответ ниже)
прекрасным Лебедем.
Наверное, никто не расскажет о человеке
точнее, чем его наблюдательные современники.
Вот несколько выписок из книг, составивших,
в числе многих иных, внушительный перечень
источников упомянутого труда Эфроимсона.
«Уже ребенком Ганс Христиан был
необычайно высок и тощ, а его очень большие руки
и ноги придавали ему несколько гротескный
вид».
«Меня болезненно поразили в первый
момент... уродство его лица... и его... длинные,
машущие руки».
«Он сразу взял мою руку в обе большие
свои... Хотя мои руки не отличаются
деликатностью, но в руках Ганса Андерсена они
выглядели камешками, утонувшими в бегущем
ручье...»
«Он сел рядом со мной и схватил меня за
плечо своей поразительно длинной,
костлявой... рукой».
11

«Он был высок, худощав и крайне
своеобразен по осанке и движениям. Руки и ноги его
были несоразмерно длинны и тонки, кисти рук
широки и плоски, а ступни ног таких
огромных размеров, что ему, вероятно, никогда не
приходилось беспокоиться, что кто-нибудь
подменит его калоши. Нос его был... тоже
несоразмерно велик и как-то особенно
выдавался вперед...»
«Тогда у нас в ходу были только сальные
свечи, и с них поминутно приходилось снимать
нагар, что и было возложено на А<ндерсена>
— его долговязая фигура позволяла ему делать
это, не вставая с места, и он твердой рукой
приводил свечи в порядок, иногда на невероятном
расстоянии».
«Один вид этого длинного странного
человека с большим носом пугал детей». (Все
приведенное выше взято из книги: C.Burnett. The
shoemaker's son. The life of Hans Christian
Andersen. L.,Harrap, 1946, а также M.Stirling. The
Wild Swan. L., Collins, 1965.)
Подобных свидетельств, поверьте, можно
было бы привести еше на пару страниц.
Впрочем, любопытствующего или недоверчивого
читателя я отсылаю к фотографиям и
портретам Андерсена, один из которых здесь
воспроизводится. Всмотритесь: голова, лицо —
совершенно характерные. Разумеется, со строгих
позиций, всего этого еще недостаточно для
однозначной постановки диагноза синдрома
Марфана, однако... Однако медицина все-таки
наука не точная, а в основе своей
описательная, где наблюдательность и интуиция, в
приложении к обширным знаниям, конечно,
решали и до сих пор решают в диагностике очень
многое, если не все. Поэтому, когда речь идет
о характерных патологических особенностях
внешности, опытный глаз врача-генетика
ставит диагноз, как говорят образно, но точно,
еще в дверях: человек только входит на прием,
а доктору уже есть о чем конкретно думать.
И вот что удивительно. Сам же Андерсен в
своем «Гадком утенке» (может быть, о том не
помышляя, и к этому мы еше вернемся) очень
точно все для нас определил. Гляньте-ка еще
раз на название данной главы! Ну, первую
фразу — про ужасного урода — давайте,
деликатности ради, опустим, а вот на второй
остановимся. «И совсем не похож на других!» Вот
именно! На всех других, уточню!
Что-то наш Сказочник (или все-таки не
Сказочник?) знал такое... да нет, не знал, а,
скорее, чувствовал... что-то такое, что позволяло
ему быть точным — рисовать в сказках мир
таким, каков он есть. Что? Пока не знаю. Зато,
кажется, догадываюсь, почему. Ответ, как
всегда, в том же «Гадком утенке». Вот он, в
названии следующей главы.
«СЛИШКОМ
ВЕЛИК!»
Конечно, эту фразу следует понимать
двояко. Первое — то, что на поверхности, —
Гадкий утенок крупнее, выше ростом всех в
выводке. Однако давайте признаем и другое
(что, как ни парадоксально, на поверхности
тоже): Андерсен в «Гадком утенке» создал
сказочный, а точнее — метафорический
вариант своей автобиографии. И не только
автобиографии, но и собственной судьбы, а к
тому же и определенной картины мира, как
мы убедимся далее.
В общем, речь пойдет уже о психологии —
о его, Андерсена, видении себя, мира и себя
в мире. Кстати, меня это интересует гораздо
больше, чем представленная выше
необычная и малосимпатичная внешность нашего
героя. Хотя, признаюсь, от этого последнего
нам покуда не уйти. Покуда...
Год рождения Андерсена, 1805-й, — это
эпоха наполеоновских войн. Городок
Оденсе, что на острове Фюн, от театров военных
действий вроде бы далековат, но и здесь
появляются сначала испаниы из армии
завоевателя Европы, а затем и французы. Отец
маленького Ганса их боготворит, ибо обожает
Наполеона. Однако если сын станет великим
творцом, то отец — великий неудачник
(кстати, сам он был человеком высокого роста!).
Неудачник: поэт в душе, но энергии,
разумной деятельности — недоставало. Этот
одаренный человек — сапожник, всего лишь!
Причина тривиальная — разорение. Его отец
(то есть дед Ганса Христиана) Андрее Ган-
сен, когда-то состоятельный фермер,
потерял все им нажитое из-за пожара и эпидемии,
был вынужден отдать сына в ученики
сапожнику, страшно мучился из-за этого,
постепенно становился психически
неуравновешенным и в конце концов, ко времени
рождения Андерсена, «уже был несомненно
сумасшедшим» (Stirling, 1965).
12

Отец Андерсена — натура тонкая, нервная.
Он женится на малограмотной женщине,
однако энергии его хватает лишь на обожание
французского императора и, конечно, сына.
Сам же он — полунищий, к тому же
закомплексованный тем, что жизнь не удалась.
Этот полуниший поясняет своему уже
начавшему сочинять сказки сыну, как это следует
делать: «Если только сказка настоящая, в ней
прекрасно сочетаются действительная жизнь
и та, к которой мы стремимся» (цит. по
C.Woel. H.C.Andersens Liv og Digtning. Ko-
benhavn, 1949). Смотрите: отец — еще и
учитель, точнее — наставник. Это уже немало.
И, стало быть, Андерсен не только
наследует от деда и отца высокий рост и, как мы
потом убедимся, особенности психики, но и
получает если не сам золотой ключик от
двери в настоящую (!) сказку, то хотя бы
указание, где его искать... Ну, а верный своей
судьбе неудачник-отец «в конце концов
завербовался в армию, оставив полученные за
это деньги семье. Но он стал солдатом тогда,
когда на долю наполеоновской армии
достались уже одни поражения...» (цит. по
В.П.Эфроимсону, 1982). Домой он вернулся
больным, сломленным психически и через
два года умер.
Итак, от предков получено многое. Ясно, что
ген синдрома Марфана (до Андерсена он не
проявлялся; возможно, частично — у отца:
высокий рост!); ясно, что другие гены,
комбинаторика которых, то есть сведение в
одном человеке от разных родственников, в
дальнейшем реализовала необычайный
талант; ясно, что и те гены, которые
определили особенности психики, во многом
сближающие с предками. Ну, а помимо генов, от
родителя (а ранее — деда) была, так сказать,
унаследована нищета, то есть уже всяческое
отсутствие материального. И со всем этим
предстояло входить в реальную жизнь.
Да, жизнь — это реалии, а мальчик — явно
фантазер, с мечтательной душой. Сочиняет,
сочиняет, а отец ему еще и потворствует. И
сын не знает удержу. «Не желая оставаться в
долгу перед старухами прядильщицами (это
они первыми очаровали его своими
сказками. — Б.Г.), он рассказывал им самые
невероятные истории про самого себя: то он
незаконный ребенок знатных родителей, то он
встретился с китайским принцем...»
(Л.Ю.Брауде. Сказочники Скандинавии. Л.:
Наука, 1974).
Однако — и тут внимание! — эта
мечтательность, жизнь собственным внутренним
миром, сентиментальность вовсе не замыкают
на редкость нескладного, уродливого,
нервного мальчика, а затем юношу, в себе, и
нищета отнюдь не налагает запрет на
осознанное и, главное, деятельное стремление
вырваться в большой мир — вырваться из лап
судьбы, крепко державших сапожника-
отца... «О, — воскликнете вы, — это уже
нечто новое!» Да, это та энергия, которой, увы,
были лишены отец и дед. Энергия и,
добавлю, поразительная трудоспособность!
Откуда? Если следовать Эфроимсону, это то же
свойство (одно из свойств) синдрома
Марфана: гормональный стимул, физический и
психический допинг. Вот только интересно,
что поначалу, лет до тридцати, эта
бушующая в Андерсене энергия в большей мере
разбрасывает, заставляет искать свое истинное
призвание импульсивно, методом проб и
ошибок. Причина? Не вызрел еще
собственно талант, высокий интеллект, если угодно.
Давайте убедимся. В 14-летнем возрасте,
после смерти отца, нескладный, тощий,
длиннорукий и уродливо-большеголовый
Андерсен (и вправду — Гадкий Утенок)
покидает остров Фюн и отправляется в
столицу, Копенгаген, чтобы стать... актером.
Боже, где она, адекватность самооценки?!
Того же мнения придерживается и дирекия
театра, не пустившая, понятно, нашего героя
на сцену («Бедняга не удался!.. Ужасный
урод!»). Однако кто-то все-таки разглядел в
нем талант. Но не актера, а драматурга.
Плохонькие пьески, конечно, но искорка божья
есть. И потому — вот стипендия и право
бесплатного обучения в гимназии... Для
полунищего подростка это более чем много.
Везение? Нет — уже знак судьбы.
Итак, гимназия, а затем вновь
безуспешные попытки стать актером, певцом и даже
танцором. Вот цитата: «Трудно представить
себе что-либо более нелепое, нежели тощего
гиганта Ганса Христиана Андерсена... перед
балериной Шалль, в ее гостиничном
номере, танцующего сандрильону, без сапог
(чтобы не шуметь), со шляпой вместо бубна в
руке. Но он пробовал и это, и многое
другое...» (В.П.Эфроимсон, 1982, по Stirling,
1965).
Что дальше? Дальше Гадкий Утенок
решает, что его призвание — поэзия. Выходят
первые книжки его стихов, но результат — тот
же. Тот же в том смысле, что нового поэта
(стихотворца, уточню) мир не приобрел.
Однако зернышки таланта опять разглядели. В
общем, худо ли, бедно ли, а хоть как-то
встать на ноги уже можно.
А энергия бушует. Куда она двинет
Гадкого Утенка теперь? Ему ведь в Копенгагене
уже тесно! Любопытство, кажется,
удовлетворено. И потому — в путешествия!.. Замечу,
13

кстати, что эта страсть — ездить и видеть —
сопровождала Андерсена всю жизнь. Где он
только не побывал! Европа, Азия, даже
Африка. Кто-то подсчитал, что всего он предпринял
29 крупных путешествий. Для того времени
(первой трети и середины прошлого века)
цифра поразительная!
После увлечения поэзией — новая попытка
отыскать свое призвание. Это — проза, и
крупная: роман. Удача? Вряд ли: кто теперь его
вспомнит, кроме биографов? А жизнь меж тем
идет, длится, и вот уже и тридцатилетие. Что
теперь предложит миру господин Анлерсен?
Ах, почитайте, это же действительно чудо:
сказки, милые, добрые, умные — таких еще
никто не знал!.. «Ну, наконец-то!» — вздохнем
мы. Он ведь когда-то, еще мальчишкой,
именно с них и начинал. С возвращением!..
Вспомним опять же Эфроимсона: «При наличии
какого-либо дарования могучий рефлекс цели
заставит человека перепробовать все
возможности до тех пор, покуда он наконец не найдет
себя».
Значит, это 1835 год — первый сборник
сказок. Известность, признание, слава. В общем,
кажется, что счастливый финал: Гадкий
Утенок стал прекрасным Лебедем. Так?
Формально — да, а вот по сути — нет. Потому что (вы не
забыли?) — «слишком велик!» Да, слишком
всего: и таланта, и того самого, упомянутого выше
перманентного драматизма, и неистощимой
энергии. Получив признание, а с ним
материальный достаток, то есть ощутив себя
реализованным, Анлерсен мог бы остановиться — не
искать себя вновь. Но — слишком велик и
потому неостановим. Сказка — добрая,
счастливая — уже не удовлетворяет: мир-то ведь совсем
не таков, да и сам автор, между прочим, все-
таки Гадкий Утенок — и внешним видом, и,
главное, своим внутренним миром, психикой,
вот что важно!
«Он перестал адресоваться впрямую к
детям... Он давно хотел говорить с печальными
взрослыми...» Так написал Юрий Нагибин.
Впервые прочитав эти слова, я получил
подтверждение тому, о чем сам думал, а ранее,
мальчиком, только предчувствовал (помните,
именно об этом я говорил в самом начале?). И,
кстати, когда от того же Нагибина я узнал, что
лучшей сказкой Андерсена он считает
«Соловья» (о, мое детское замиранье!), тут уж я
полностью уверился в своей правоте.
Поверьте и вы мне. Андерсен рос,
продолжал расти. Гадкий Утенок рос всю свою жизнь
и потому так и не успел превратиться в
Лебедя. Сделавшись в 30 лет великим, он стал
Великим Гадким Утенком. И все рос. все искал.
В 40-х годах появляются его «Новые сказки»
— новые не в смысле — следующие, а жанрово
новые. По этому поводу он замечает: «Теперь
я рассказываю только о том, что теснится в
моей груди» (H.Topsoe-Jensen. H.C.Andersen i
Livets Aidr, Kobenhavn, 1955). «Он сам
сомневался, сказки ли это» (Л.Ю.Брауде, 1974). А
речь-то идет, к примеру, о всем нам известном:
«Пастушка и трубочист», «Старый дом»,
«Бузинная матушка».
Проходит еще некоторое время, и в 1852 году
появляются уже «Истории». Вроде бы сказки,
но у критиков недоумение: «Так называемые
истории, собственно говоря, больше не
истории, еше менее сказки, а скорее всего
лирические излияния» (цит. по Л.Ю.Брауде, 1974).
Да, все меньше сказочности, все больше
горечи, иронии, гротеска, сатиры. Это —
«Пятеро из одного стручка» (вещь, поразившая Льва
Толстого!), «Истинная правда», «Прыгуны» и
другие.
А еще через пару лет, с конца 50-х, и далее,
уже в 60-х, сказка Андерсена становится
исторической, философской и религиозной. Да в
общем-то это уже никакая не сказка. Тут
нечто о смысле жизни, о смерти, о любви... о
тайне и природе любви, точнее.
Вот это мое упоминание о тайне и природе
очень существенно. Тайна ведь требует
разгадки. И продолжающий познавать себя и мир
Андерсен пишет уже научно-фантастические и
даже научно-популярные произведения,
причем на основе конкретных научно-технических
достижений того времени. И это — сказочник,
каково!.. Вот тут как раз то, о чем я думал
раньше и о чем, между прочим, однажды уже писал
(см. «Химию и жизнь», 1994, № 2): великому
поэту или писателю с годами уже тесны одни
лишь литературные рамки — он их перерастает
и по сути своей становится ученым — то есть
литератором-исследователем, аналитиком, с
позиций именно научной методологии
познания. Подобная эволюция присуща даже из
великих немногим. Ну так я и говорю о тех, кто
слишком велик!
Не потому ли в 60-х годах Андерсен
сообщает, что «делает натуралистические пометки для
будущих произведений»? Именно так. А
вскоре отправляется в очередное путешествие — на
сей раз научное — с биологом Й.Коллином-
младшим. Собирает улиток, изучает их, а
затем, вернувшись, с научной скрупулезностью
выписывает историю «Улитка и розовый куст».
В общем, сложись жизнь Андерсена как-то
иначе, наука, несомненно, могла бы
гордиться еще одним классным биологом (зоологом,
ботаником).
Жизнь, однако, складывалась именно так, а
не иначе. Эта была жизнь неуемно ищущего и
растущего человека, создавшего свой мир —
пронзительный, щемящий, но — вот что глав-
14

ное! — точный. Именно об этом сказал
Андерсену знаменитый норвежский
писатель-сказочник Й.И.Му: «Вы создали новый,
поразительный мир поэзии... Вы смогли вложить в
него ясное, современное мировоззрение.
Потому-то сказки ваши стали картинами жизни,
в которых отражены вечные истины».
Вечные истины, вот так! Все верно.
Конечно: отразить (и оценить, добавлю) вечные
истины может лишь тот, кто действительно
слишком велик. И нам только остается подумать, за
счет чего такое возможно и какую цену — не в
звонкой монете, конечно, — платит за свое
«слишком» обладающий им человек.
Ей- «Я ДУМАЮ,
*ST МНЕ ЛУЧШЕ УЙТИ
*} ОТСЮДА КУДА
I* (fWr. ГЛАЗА ГЛЯДЯТ!»
ш
Повод для ответа на эти вопросы — та же
андерсеновская автобиография: «Гадкий
утенок». Ну, а плюс к тому — свидетельства
современников, биографов.
Начнем с последних, держа в уме и то, что
говорилось выше о психических
особенностях прямых предков Андерсена — отца и деда.
«Он был необычайно раним, обидчив,
нетерпелив, но уже в школе проявил
совершенно поразительную трудоспособность...
Когда прошел юношеский период... он стал
отделывать свои вещи с необычайным
упорством. Написав сказку, он принимался
обрабатывать ее, взвешивая каждое слово...»
«Основной чертой, преобладающей в
настроении Андерсена, была меланхолия и
нервная раздражительность... Но вместе с тем
<он> был в действительности... практичным,
умным, экономным и предусмотрительным».
(Цит. по В.П.Эфроимсону, 1982.)
«Психическая уравновешенность в
обычном смысле слова была для Андерсена
недостижимой. Несмотря на преданных друзей,
хороший доход и заслуженную славу...
нервная ранимость, питавшая его талант в
молодости, все больше, по мере старения,
затрудняла его повседневную жизнь» (Stirling,
1965).
«Тревога, которая всегда была подспудной,
даже в его радостные дни, пробивалась в виде
множества фрагментарных и специфических
страхов — заболевания холерой или
трихинозом, боязнью пожара, кораблекрушения,
опоздания на поезд, потери паспорта,
попадания письма не в тот конверт, забывания
важных бумаг... оставления свечей
непогашенными, того, что обидит людей, приема
ошибочной дозы лекарства... Однажды
молодой друг, с которым он путешествовал,
опоздал на полчаса и <вернувшись> нашел
Андерсена в отчаянии. В течение <этого>
получаса он успел вообразить, что юноша
ранен, затем мертв, <что будто бы> он <Ан-
дерсен> передал известие пришедшей в
смятенье семье, организовал похороны, и <в
конце концов> был почти так же измучен
происшедшим, как нормальный человек,
если бы все так произошло в
действительности. Ему не помогало сознание, что это —
болезнь».
«Он страдал от этого (навязчивых страхов. —
Б.Г.) с тех пор, как себя помнил» (Stirling, 1965).
Вы знаете, выписывая эти данные, я
принялся было выделять курсивом особо
значимые для психиатрического анализа детали,
но вскоре остановился, поняв, что выделять
надо фактически все.
Впрочем, вот заключение В.П.Эфроимсо-
на: «Психопатичность Андерсена
несомненна». Так? Конечно. Однако здесь
необходимы два уточнения: что это за психопатия и
почему все-таки именно она, а не невроз.
Действительно, на первый взгляд кажется,
что совокупность представленных данных
можно квалифицировать как невроз — невроз
навязчивых состоянии. Поясню: это
непроизвольно возникающие психические
проявления в виде навязчиных мыслей или идей,
сомнений, опасений, страхов, навязчивых
воспоминаний, влечений и так далее. В отличие
от других неврозов, этот невроз может
длиться месяцами, проходить и возникать вновь.
Существенно, что в таком состоянии
человек достаточно критичен к себе — к
проявлениям таких своих особенностей. Он
понимает их нелепость, немотивированность, но,
к сожалению, избавиться от них не может.
Конечно, с позиций медицины это болезнь,
и она требует соответствующего лечения
(кстати, грамотная психотерапия во многих
случаях оказывается здесь успешной).
У Андерсена, как мы видим, все это есть, но
— опять же! — слишком. Да, преобладает
навязчивость, и даже, кажется, сохраняются
элементы критичности к своему состоянию, и тем
15

не менее вдумчивое прочтение представленных
документов дает основание говорить, что это
уже патология. Конечно же, речь не о психозе,
то есть нарушении способности правильно
воспринимать и отражать объективную
реальность, а именно о психопатии — пограничном
состоянии, аномальном развитии личности,
характера.
Итак, это психопатия, ибо, во-первых,
врожденная (вспомним леда и отца Анлерсена:
первый — «несомненно сумасшедший», второй —
тоже явно психически неуравновешенный
человек); во-вторых, проявившаяся с ранних лет
— и не столько навязчивыми явлениями,
сколько ранимостью, раздражительностью,
повышенной впечатлительностью; в-третьих,
сопровождавшая всю жизнь и, что важно,
нараставшая с возрастом («все больше, по мере
старения, затрудняла его повседневную
жизнь»); и, в-четвертых (вот изюминка!),
сочетавшаяся с предусмотрительностью,
педантизмом и сверхсовестливостью. Именно эти
последние качества, в основе закрепления
которых с детства — навязчивые страхи, делают
человека очень неудобным для самого же себя.
Да, он стремится никого не обидеть, все
делает пунктуально, в срок (педант!), но все это —
в ущерб себе же, потому что всегда на пределе
сил. А дальше — как следствие — нервное
истощение. «Мне лучше уйти отсюда куда глаза
глядят!» — вот что, по Андерсену же, ощущает
в такие периоды этот безусловно страдающий
и постоянно насилующий свою волю человек.
И если бы не гормональный стимул, о
котором речь шла выше, если бы не полученный от
природы (генетики) этот мозговой допинг,
постоянно подпитывавший энергетику, то, что
ж, быть бы Гансу Христиану Андерсену очень
похожим своей судьбой на отца.
Но это — догадки, а теперь несколько
заключений (вероятностных, конечно). Скорее
всего, Андерсен страдал врожденной, наследуемой
формой психопатии, которую можно
определить как тревожно-фобическую на основе
ананказмного (синоним навязчивости) типа
развития личности. Вне всякого сомнения,
виной тому — гены, а какие — сегодня сказать
пока невозможно. Ясно лишь, что к гену
синдрома Марфана они отношения не имеют. Это,
как шутят генетики, из другой хромосомы. Но
все равно речь о генах — и том конкретном,
который определил внешность Андерсена
(фенотип синдрома Марфана), и тех, которые
задали свойства специфической, пограничной
психики. Такой внешности, и, главное, такой
психики, которые никогда не могли сделать
Андерсена счастливым. Роль Лебедя
неудавшемуся актеру была заказана. Вот потому-то о
генетике Гадкого Утенка и речь.
«ОН ВЫРАСТЕТ
СИЛЬНЫМ
И ПРОБЬЕТ СЕБЕ
ДОРОГУ В ЖИЗНЬ»
Выше я уже намекал на то, что за свой
необычный талант (если хотите, гениальность)
Андерсен должен был чем-то платить. Ну вот, в
предыдущей главе мы и смогли убедиться, чем он
платил и какой была эта плата. Однако
существенно и совсем неудивительно следующее:
именно это же — ранимость, тревожность,
постоянные страхи, невероятная обостренность
ощущений, желание организованности,
точности, совершенства, справедливости
миропорядка (и страдания от отсутствия такового) —
это же самое способствовало и тому, чтобы в
своих творениях создавать неповторимый мир
— мир по Андерсену, и тому, что его творения
«стали картинами жизни, в которых отражены
вечные истины». И так же, как если бы,
повторюсь, не бушуюшая энергия, то, скорее всего,
великого Андерсена мир не приобрел бы, — так
же и без вот такой пограничной, но
специфической психики Андерсену, конечно же, не
удалось бы столь трепетно, щемяще, обостренно-
светло, но и обостренно-печально, даже
драматично, ощущать, а затем отражать мир.
Иными словами, в основе того, что мы,
читатели, приобрели (мир по Андерсену), итого,
что определило его страдания, — одно и то же.
Не знаю, может быть, чтобы ощутить и
передать так, и необходимо некое
пограничное мировосприятие? В конце концов, гений
ведь — явление тоже нетипичное,
пограничное, и даже с точки зрения статистики:
потенциальные гении рождаются с частотой около
1:10 000, а частота общепризнанных,
реализовавших свою потенцию гениев — 1:10 000 000
человек(В.П.Эфроимсон, 1982). Редкость.
Какая там норма!
И все-таки — обратите теперь внимание —
отнюдь не к патологии, лаже в ее пограничном
выражении, я свожу речь. Если одна лишь
патология — мир творца сужен, мрачен, зачастую
безысходен. В конце концов, та творческая эво-
16

люция, которую проделал Андерсен, — от
чистого сказочника до историка, философа, то
есть ученого, — разве этот постоянный
интеллектуальный рост не говорит и о здоровом,
скажем так, нормальном начале? Конечно, и в
немалой мере.
Как это сочетается в одном человеке, в его
психике: патология и норма? Если иметь в виду
механизмы такого сочетания, — не знаю. А если
феноменологию, то ответ прост: сочетается, и
все тут — примеров несть числа! Вероятно,
потому и говорят о личностях именно
пограничных, как бы существующих в зоне неясной,
зыбкой, жестко не очерченной нейтральной
полосы, между территориями света и тьмы
разума. А там, на нейтральной полосе, если
помните, — цветы необычайной красоты
(Высоцкий, выходит, и тут угадал!).
Искрометный, добрый юмор, ироничность
(и, главное, самоирония), критичность к миру
и своему месту в нем — это тоже Андерсен,
Андерсен в жизни, да и в творениях, конечно.
Это отнюдь не «упертый», не замкнутый и не
погруженный в себя человек, не анахорет.
Потому и снискал расположение множества
друзей и просто знакомых. Его любили, и он
любил их, был лобр и шедр, ну а то, что страдал,
это уже от Бога, и близкие тут не виновны.
И вот о чем еще надобно непременно сказать.
Гадкий Утенок (автор, а не персонаж) знал о
жизни и своей роли в ней очень многое. И
потому вывел себя именно в этом персонаже —
незадачливо-уродливого птенца в окружении
чужих — уток, гусей, кур, людей. Это,
повторяю, автобиография, метафорическая,
конечно, но удивительно точная.
Вот эта точность «Гадкого утенка» меня
всегда поражала. Смотрите, всего несколько цитат.
«Оставьте его! — сказала утка-мать. — Ведь
он вам ничего не сделал!» И ответ: «Положим,
что так. Но какой-то он большой и
несуразный!.. Не мешает его немного проучить». Не
правда ли, все это нам очень знакомо?
А дальше — вот та самая прелесть про то, что
если бедняга не удался, то хорошо бы его
переделать (см. эпиграф). Тоже известно: во все
века «средние», «нормальные», к тому же
власть имущие, хотели переделать тех, кто
выделялся, отличался от них. Однако... и тут
следует прямо-таки гениальный (и жизненно, и
генетически) ответ матери (не важно, что
матери не генетической): «Это никак
невозможно, ваша милость!» Да уж, и верно — никак.
И еще, если о генетике. «Впрочем, нам до
этого (уродства; читай: несходства*) нет
никакого дела, только бы не лез к нам в родню»
(курсив мой. —Б. Г.). Это уже в явном виде реакция
отторжения по типу «свои — чужие»,
отторжения биологического, направленного, на
интуитивном уровне, конечно, на защиту чистоты
своего генофонда.
Что остается? Остается последнее: истина.
«Он некрасив — это правда, но у него доброе
сердце... Кроме того, он селезень, а селезню
красота не нужна... Он вырастет сильным и
пробьет себе дорогу в жизнь».
Ах, как вот тут, всего в одном лишь месте,
Андерсен приоткрылся, выдал себя! «...Он
селезень, а селезню красота не нужна». Нужна,
да еще как! И Андерсен, тонкий,
наблюдательный писатель (не забудем: с научным складом
мышления, натуралист), этого не мог не знать.
Именно у утиных яркая окраска самцов
необходима для двух целей: привлекать самку в
период ухаживания (брачное оперение) и затем
отвлекать от нее врагов в период гнездования
(а вот у самок окраска как раз неброская,
покровительственная, рассчитанная на
незаметность). Стало быть, селезню красота нужна.
Селезню — да, но Андерсен имел в виду,
конечно, себя и вот тут проговорился: для
мужчины главное ведь — ум, доброе сердце, а
красота — дело десятое.
Что ж, заметив эту «ошибку», улыбнемся
печально и будем заканчивать. Ибо Андерсеном
все сказано: и что дело не в форме, а в
содержании, и что все — сам, своими силами, без
помощи чужих («родни»), и что дорогу свою,
именно свою, осилит. Все сказано и все
угадано. Так с Гадким Утенком, автором, и
произошло. Хотя «было бы слишком печально
рассказывать про все беды и несчастья гадкого
утенка в эту суровую зиму».
Впрочем, о том нам с вами уже кое-что
известно. Что поделаешь! Как заметил В.П.Эф-
роимсон, «гениальность — наивысшее
проявление человеческих возможностей —
гарантирует и вечную неудовлетворенность и личное
несчастье». Таковы эти гены, гены Гадкого
Утенка, дающие возможность творить великое,
но одновременно с этим принимать беды и
несчастья. А кто знает, может быть, потому и
творить, что их принимать?..
Да, Гадкий Утенок-автор, в отличие от героя
своей сказки, не стал Лебедем, то есть
счастливым. Последнее, как мы убедились,
невозможно по определению: гены, судьба. Он, Гадкий
Утенок, обречен быть лишь великим. И тогда
его стремятся переделать.
Наше с вами, да и последующих поколений,
счастье в том, что этого не произошло. Ибо
Гадкий Утенок, как сказано в
первоисточнике, оказался слишком велик.
Статья иллюстрирована рисунками
чешского художника И. ТРНКА
17

Wr
-H ...•••
* г

6^
шаи,с
ж.
CHfOUG
Сг\
О знании словесном
и чувственном
Принято считать, что знание — это то, что можно выразить
словами. А словами мы описываем то, что видим, слышим и
чувствуем. Иначе говоря, словами мы описываем образы мира (в том
числе и образ самого себя), которые построены из информации,
доставляемой нам органами чувств. Думая (опять-таки
словами!), говоря с собой или с другими, мы оперируем этими
образами в каких-то определенных целях.
Образы мира и себя можно назвать моделями мира, а
оперирование ими — моделирование ситуации, в которой мы находимся
сейчас, находились ранее или будем находиться в дальнейшем.
Такое моделирование — отнюдь не бессмысленный процесс: оно
адаптивно по своей сути, то есть направлено на выживание в
этом мире. Именно на пути выживания в процессе эволюции и
выработался тот орган, который способен на широчайшее,
всестороннее моделирование мира, — человеческий мозг.
Палеоантропология пока не может ответить на вопрос, когда,
на каком конкретном этапе антропогенеза человек научился
пользоваться словом для построения моделей мира и
оперирования ими. Ясно одно: только с этого времени человек и стал
собственно sapiens — разумным, и произойти это могло только в
коллективе людей и только для выживания группы как единого
целого. Одиночке речь не нужна — ему не с кем обмениваться
информацией столь высокой сложности.
Но важно понять и другое: словесный образ мира — это уже
модель модели мира, так как первичная его модель — сенсорная,
такая, которая построена на совокупности чувственного
восприятия мира и себя. И разве ею — первичной, чувственной —
нельзя оперировать так же свободно, как и словесной? Конечно,
можно. Именно это и делают все живые существа дочеловеческого
уровня, и, судя по тому, что мы, люди, — далеко не
единственные обитатели планеты, делают это достаточно успешно. Да и
мы сами: разве в любой момент времени внутри нас не
проносятся непрерывной чередой те же чувственные образы мира,
лишь сопровождаемые параллельным словесным потоком?
А если этот словесный поток убрать? Ведь тогда поток
чувственных образов никуда не денется. Стало быть, мы и без слов
знаем о мире и о себе все и в принципе можем «мыслить» так
же, как это делают животные — адаптивно и прогностически
ценно. Словесное же описание мира нам нужно только в мире
социальном, в мире себе подобных, для передачи нашего
знания другим людям, причем и для передачи через многие
поколения — письменно. Следовательно, говоря о знании,
необязательно иметь в виду знание только вербализированное, то есть
словесное. Необходимо помнить и о таком знании, которое
изначально воспринимается чувственно и хранится где-то в
глубинах памяти, способствуя нашему выживанию как
биологического вида. Вот именно о таком виде знания и пойдет речь в
предлагаемой читателю статье.
П.Ю. ЧЕРНОСВИТОВ
19

Шаман, жрец,
экстрасенс,
разведчик...
(о людях
интуитивного знания)
Кандидат исторических наук
Г.Г.ЕРШОВА,
Институт археологии РАН
Можно по-всякому относиться к рассказам о
сверхъестественном — замечать или не
замечать, интересоваться или не интересоваться,
верить или не верить. Ведь в конце концов речь
идет о том, верить или не верить
существующей картине мира. А этот вопрос, между
прочим, неотступно преследует человечество.
Несмотря на строгость мировоззренческих
расхождений, все мы безусловно сходимся в
том, что при подавляющем преобладании
явлений объясняемых существуют и
необъяснимые, возможно, мистические, таинственные.
Сразу оговорюсь, что мы не станем обсуждать
такие феномены, как снежный человек,
летающие тарелки, инопланетяне или озерные
чудовища. Ведь у большинства из нас они не
вызывают никаких эмоций, кроме недолгого
любопытства. И это вполне понятно: такие
явления никак не затрагивают обыденных
интересов человека, не несут ему прямой угрозы
и не влияют, по большому счету, на
сложившуюся картину мира.
Поэтому нас интересует тот опыт, который
в специальной литературе иногда называют
«внерациональным». Вот именно он, в отличие,
скажем, от летающих тарелок, так или иначе
затрагивает нашу повседневную жизнь,
оказывает на нас определенное влияние и
определяет, зачастую подсознательно, наше поведение.
И носители, обладатели такого «внерацио-
нального» — люди, но не все, а... как бы это
сказать? — некоторые, особенные. О них и
пойдет речь.
Вот попытка сгруппировать носителей
необычайных способностей по степени
заинтересованности в них рядовых членов любого
социума или социума в целом.
А. В эту группу попадают наиболее
востребованные социумом люди, которые обладают
способностями, направленными на «служение
людям»: диагносты и лекари, психотерапевты,
заговариватели, предсказатели судеб,
ясновидящие.
Б. Люди, способности которых
представляют практический интерес только для их
обладателя, а в обществе могут быть
востребованными в зависимости от обстоятельств:
1) люди с необычными физическими
возможностями — притягивать к себе предметы,
видеть пальцами, заставлять двигаться
предметы, провоцировать возгорания и так далее;
2) люди с феноменальной памятью;
3) люди с феноменальной способностью
видеть числа и оперировать ими;
4) люди с феноменальной способностью
видеть звездное небо, астрономические и
календарные циклы;
(О последних двух подгруппах. В истории
человечества изредка встречались, независимо
от национальности, пола и возраста,
чудо-вычислители, способные чрезвычайно быстро
производить в уме сложнейшие операции и
запоминать огромные ряды чисел. В качестве
примера можно упомянуть внука Тамерлана по
имени Улугбек (XV век), который отказался
следовать стопам своего воинственного деда и
стал знаменитым астрономом, создателем
самой значительной обсерватории
средневековья. Судьба его сходна с судьбой
крупнейшего астронома майя по имени Сын Ягуарихи
(VIII век), который мысленно видел звездное
небо и ориентировался в нем совершенно
свободно, оперируя при этом огромными
числами. Феноменальными способностями
обладали известные ученые, такие, как Карл
Фридрих Гаусс, у которого способность вычислять
обнаружилась в 4 года, Андре Ампер и другие.
Как свидетельствуют некоторые из них, они
видят ряды чисел и просто читают эту запись.)
5) люди, умеющие передавать и читать
мысли на расстоянии;
6) люди, способности которых обычно
характеризуются как гениальность (в творчестве,
науке). В силу своей общественной
значимости эта группа получила наибольшее признание
и почти вышла из области «мистического»;
7а) люди, свойства которых относятся к
феномену, получившему название «дежа вю»:
человек переживает уже известные ему
ощущения и опыт, однажды имевший место в его
жизни, он знает, что должно произойти;
76) испытывающие ощущения о пребывании
в иной реальности — временной,
пространственной.
Однако наряду с таинственными и
вызывающими всеобщий интерес свойствами сущест-
20

вуют и не столь яркие, но, пожалуй, гораздо
более важные формы необычайных
способностей — то, что можно назвать чувственным, или
интуитивным, знанием, которое направлено на
выживание человека как биологического вида.
В отличие от перечисленных ранее, эти
способности имеют самый массовый характер, и,
вероятно, наиболее древнее происхождение
(группа В). Вот пример.
В конце 40-х годов в Кыштыме под
Екатеринбургом произошло несколько
радиоактивных выбросов и большая группа населения (в
основном мусульмане) оказалась в зоне
заражения.
По словам работавшей в этих местах
сотрудницы Института этнологии РАН
Д.А.Комаровой, как только беда стала очевидной, мужчины
и женщины повели себя по-разному:
мужчины заняли позицию пассивной обреченности,
тогда как женщины совершенно
непостижимым способом стали искать лекарственные
средства среди окружающих растений. Более
того, они отказались от некоторых
традиционных религиозных запретов — вплоть до
потребления свинины (впоследствии стало ясно, что
она наименее радиоактивна).
Ранее ученые полагали, что выявление
людьми природных лекарственных и пищевых
средств было процессом медленным,
длившимся веками. Однако трагический эксперимент в
Кыштыме показал, что всего за 40 лет
произошла определенная адаптация населения к
измененным условиям. Как и на каком уровне
сознания или подсознания шел этот
естественный поиск — поиск спасения? Что позволило
женщинам в условиях полной
неинформированности осознать беду, определить ее тип (без
знания физики, медицины и прочих наук),
начать поиск необходимых лекарственных
средств и, наконец, изменить суровым
религиозным традициям? И все ради выживания
потомства! Эти не поддающиеся словесному
выражению «знания» можно сравнить разве что с
умением животных лечить себя.
Поэтому, обобщив воедино все проявления
необычных способностей, в той или иной мере
необходимых социуму, мы пришли к
необходимости введения понятия «интуитивное
знание». Оно включает в себя и измененное
состояние сознания, и интуитивное поведение, и
некоторые другие рассматриваемые в науке и
практике феномены.
Уточним: интуитивное знание — это всякие
необычные способности человека, имеющие
частичное рациональное объяснение или вовсе
никакого не имеющие, но тем не менее
существующие в реальности и довольно часто
регистрируемые. Для проявления определенных
типов интуитивного знания часто требуются
условия стресса, они находятся как бы в резерве
у абсолютного большинства людей и
проявляются в моменты, сопряженные с проблемой
выживания человека или популяции.
Каково же истинное место людей с
уникальными способностями в человеческом
обществе и кто они: «божественные избранники» или
«посланцы Сатаны»? Последняя оценка,
вытесняющая людей со сверхъестественными
способностями за пределы человеческого
общежития, возникла в период, который
приходится на господство идеологии,
соответствующей христианской картине мира.
Совсем иная ситуация — в описании
обществ, не подпавших под господство так
называемых «мировых» религиозных систем.
Существовавший (и существующий кое-где и
ныне) институт шаманства находит место для
всех людей со всякими необычными
способностями. Шаманство в сибирском варианте,
описанное в конце XIX — начале XX веков,
предстало настолько компактным
общественным образованием, что вошло как понятие в
систему исторической науки, а оттуда — в
общекультурный оборот.
Люди, обладающие сверхъестественными
способностями или интуитивным знанием,
существовали столько, сколько существует
человечество. Возможно даже, что на дошаманском
этапе истории все люди в общем-то и были
людьми интуитивного знания, поскольку
иного знания просто не существовало — речь
играла чисто суггестивную, а не информативную
роль. Шаман соединил в себе в том или ином
виде способности почти всех типов. Однако он
не только обладал нестандартным способом
мышления и восприятия, но и
целенаправленно, преднамеренно, прагматически
использовал это в своих и обшегрупповых интересах.
По мере социального развития общества шел
процесс все более узкой профессиональной
специализации во всех областях, в том числе и
в области духовно-познавательной. С
переходом от племени к раннегосударственному
образованию часть функций шамана отходит в
область описательного знания, которым уже
манипулирует жрец. Должность шамана
упраздняется, но шаман продолжает свое
существование, вернувшись в более привычное
состояние «человека интуитивного знания»,
которого жрец охотно использует на службе у
государства. В качестве примера можно
помянуть знаменитую Пифию, прорицательницу
при храме Аполлона в Дельфах. В
экстатическом состоянии она сообщала свои
пророчества жрецу, а тот уже «обрабатывал» их для
государственных нужд, облекая в соответствующую
форму. Аналогичная ситуация существовала и
21

в городах-государствах майя. Но если
жречество постепенно вытесняло шамана из
государственных структур, то народ по-прежнему
обращался к нему для разрешения своих
обычных нужд личного характера (лечение,
заговоры и так далее).
Однако и жречество было подвержено все
более узкой специализации, что привело к
выделению особого клана жрецов. Происходят
прорывы в области познания, начинается этап
научного описания мира. Как отмечал
Александр Мень, «храмы древневосточных
цивилизаций были настоящей колыбелью науки,
являясь первыми школами, лабораториями и
обсерваториями». Достаточно сказать, что
ученым Древней Греции удалось создать столь
убедительную картину мира, что христианство
приняло ее и в течение тысячи лет
практически не пересматривало, пользуясь вплоть до XI11
века концепцией христианского
неоплатонизма, сформулированной на рубеже IV—V веков
Св. Августином.
В дальнейшем государство совершенствует
свою структуру при поддержке
монотеистической религиозной системы. Все еще близкие к
шаманам жрецы, контролировавшие духовную
сферу жизни вместе с пережитками
шаманства, вытесняются в прошлое, и им на смену
приходят представители официальной церкви.
Начинается мучительный процесс подчинения
научных исследований окостеневающей
религиозной догме. Естественнонаучные открытия
более тысячи лет не будоражат христианскую
Европу, они созревают примерно к XII веку и
тут же подвергаются жесточайшей цензуре,
поскольку, сами того не желая, провоцируют
пересмотр устоявшейся картины мира.
Однако и Коперник, и сожженный на костре
инквизиции Джордано Бруно, и Галилей отстаивали
не только научный взгляд на строение
Вселенной — они прокладывали путь независимости
науки от религиозной догмы. Но, пожалуй,
только с победой дарвинизма можно считать
этот процесс завершенным.
Идеология пострелигиозных обществ по
старой привычке попыталась подмять под себя
науку, но время такой зависимости уже ушло.
В развитом индустриальном обществе
идеология и наука вынуждены придерживаться
мирного сосуществования, приглядывая друг за
другом и удерживая одна другую от соблазна
активного вмешательства в изменение
картины мира. Закономерно, что представители
каждой эпохи научных открытий склонны считать
себя венцом интеллектуальной эволюции
человечества. Хотя и очевидно, что
большинство последних супероткрытий скорее является
угрозой человеческой популяции, а не ее
спасением. Каждый человек, с полетами в космос
и без них, с расщеплением ядра и без него,
продолжает жить теми же проблемами, что и
последний собиратель или земледелец древней
цивилизации, живший многие тысячи лет тому
назад, или любой наш современник —
удаленный от всех благ цивилизации коренной
житель Сибири, Америки, Африки или
Полинезии. У всех нас одна естественная цель в
жизни — желание жить и продолжать род, одна
физиология, одни чувства и эмоции.
Однако вернемся немного назад (немного — с
исторических позиций). Если древние
государства вполне допускали существование
человека интуитивного знания и даже использовали
его, го с пришествием мировых религий ему
пришлось довольно туго. Христианство, как и
ислам или иудаизм, не терпит конкурентов в
борьбе за паству. Достаточно вспомнить
страшные процессы против ведьм и колдунов в
средневековой Европе. Не меньшее содрогание
вызывает история купринской Олеси, когда
церковь, манипулируя охваченной ужасом
толпой, жестоко расправляется с девушкой,
обладавшей даром целительства, унаследованным
от своей бабки. Не легче жилось людям
интуитивного знания и при советской власти, когда
действия каждого из них подпадали под статью
уголовного кодекса.
Вместе с тем было бы несправедливостью
умолчать о том, что современные государства,
в том числе и советское, вполне официально
использовали людей интуитивного знания для
совершенствования работы аппарата власти.
Естественно, это относилось к области
«государственной тайны». Речь идет о выдающихся
разведчиках, о расследовании преступлений и
прочих интересах государственной
безопасности. Тем не менее недавно проведенная в НИИ
МВД конференция под интригующим
названием «Нетрадиционные методы в раскрытии
преступлений» показала, насколько давно и
вполне серьезно способности людей интуитивного
знания используются на службе у государства.
Любопытно, что один из обсуждавшихся
вопросов был связан с решением проблемы:
воспитывать ясновидящих в собственном
коллективе или приглашать со стороны?
Что же позволяет человеку интуитивного
знания продолжать свое непобедимое
существование? Прежде всего, то, что он никогда не
отрывается от личности, сохраняя возможность
активно вмешиваться в ее судьбу. Как бы ни
менялись условия, человек продолжает болеть,
любить, ненавидеть, заботиться о потомстве.
Именно в этих простых заботах и страстях
проходит жизнь каждого из нас, и в особенно
тяжелые моменты каждый ишет способы
непосредственного воздействия на реальность. И тут
22

первым другом и помощником для части
людей продолжает оставаться все тот же человек
интуитивного знания, как бы он ни назывался
— шаманом, целителем, экстрасенсом. Но
самое удивительное то, что и в каждом из нас
заложены возможности проявления
интуитивного знания. Однако, чтобы убедиться в этом,
необходимо определенное стечение
обстоятельств.
Здесь, кстати, уместно напомнить об
искусственных системах, с помощью которых
достигаются некоторые состояния интуитивного
знания. Это — различные эзотерические
учения и школы: суфии, йога, элевсинские
мистерии, тайная секта ессеев, институт
схимничества и другие. В них есть общие приемы
(воздержание, голодание, физические мучения),
которые, вероятно, способствуют достижению
особых состояний. Однако они являют собой
чаще всего разновидность
психотерапевтической отдушины, также чрезвычайно
необходимой обществу, но это уже несколько иная
функция.
Между тем у эзотерических школ есть общие
черты с феноменом интуитивного знания, и
одна из этих черт — в востребованности всего
необычного обществом. Закономерность
такова: чем менее стабильны структуры общества,
тем большая отмечается активность и людей
интуитивного знания, и представителей
различных эзотерических школ. Неудивительно,
к примеру, что психоанализ — как буфер —
возник на Западе в конце XIX века, с
разрушением христианской концепции картины мира, что
привело к определенному дискомфорту и
потере привычных ориентиров в обществе.
И так же: частичный пересмотр картины
мира в начале 2-го тысячелетия в Западной
Европе совпал с возникновением
многочисленных религиозных и эзотерических орденов.
А вот в странах ортодоксальной (православной)
религиозной направленности, где церковь и
монастыри из всех наук выделяли только
богословие и потому не могли затронуть картину
мира, необходимость в орденах никогда не
возникала.
Нынешний период в истории России —
прекрасный пример связи между нестабильностью
социальных структур и массовым появлением
людей интуитивного знания. Когда власть,
государственные службы неспособны обеспечить
человеку комфортное самоощущение в жизни,
когда людям кажется, что рушится все — от
работы до дружеских и семейных отношений,
личной безопасности и социальных гарантий
(а как следствие ухудшается здоровье), — они
склонны искать помощи в иных,
неофициальных структурах, апробированных на
протяжении всей истории человечества. И
естественно, человек идет, как шел всегда, к людям
интуитивного знания: шаману, бабке, колдуну,
экстрасенсу...
Потребность в нетрадиционной (или
традиционной?) помощи становится в обществе
настолько большой, что и у каждого человека
начинается внутренний поиск резерва скрытых
возможностей. Человек не может приказать
себе стать колдуном или экстрасенсом — он
может лишь ощутить в себе призвание и
способности. Однако, как часто случается,
необходимо пройти сквозь стресс, чтобы ощутить
и начать реализовывать эту скрытую
способность.
Личность, обнаружившая в себе интуитивное
знание, сразу же оказывается в сложной
ситуации: во-первых, возникает проблема
доказательства (обладание знанием); во-вторых,
осознание собственной исключительности и
признание ее другими зачастую оказываются
сложной адаптационной проблемой — надо по-
новому строить со всеми свои отношения (в
случае наследственных способностей все
гораздо проще); в-третьих, встает вопрос о
психической норме человека интуитивного знания;
в-четвертых, возникает опасность переоценки
своих истинных возможностей: например,
человек, обладающий феноменальной памятью,
начинает считать себя чуть ли не пророком,
прекрасная массажистка искренне верит в свои
исключительные творческие способности, а
гипнотизер претендует на лидерство в
качестве харизматической личности.
Что же сказать напоследок? Интуитивное
знание — не колдовство. Это знание — в виде
резервной программы — заложено в каждом из
нас, и оно присуще человеку как
биологическому виду.
Внутреннее движение общества,
стремящегося, как всякая система, к состоянию
равновесия, постоянно регулирует появление
определенного числа людей интуитивного знания
в различных сферах человеческой
деятельности, но прежде всего в тех, которые имеют
отношение к решению проблем выживания
человека или социума. Но не менее важная
функция интуитивного знания направлена на
познание мира. Следовательно, постижение
тайны интуитивного знания — это тоже
познание мира. Но пока это остается огромной
философской, мировоззренческой задачей, над
которой человечество бьется не меньше двух
тысяч лет, и неизвестно, сколько еще будет
биться.
23

Проблемы и методы
современной науки
Немного
о химии страха
Кандидат биологических наук
А.А.МАРТЬЯНОВ
...Ты всегда должен помнить: они
животные, и тела у них влияют на душу.
К.С.Льюис. Письма Баламута
Наверное, каждому из нас знакомо состояние
тревоги, беспокойства, повышенного волнения
из-за предстоящего экзамена, выступления с
докладом, участия в спортивном соревновании,
да просто из-за необходимости вступить в
разговор с незнакомым человеком. Примеров
таких тревог и страхов множество, в том числе и
не столь безобидных. Одни переносят
подобные состояния легко и мало их замечают,
другие — подолгу изводят себя переживаниями.
Изредка встречается хроническая
беспричинная тревога с приступами паники — в этом
случае говорят о повышенной тревожности.
Термин «тревожность» характеризует именно
беспричинное (по крайней мере на первый взгляд)
беспокойство.
К сожалению, в наше напряженное время,
насыщенное всевозможными контактами и
конфликтами, все больше и больше людей
вынуждены обращаться к врачам с разного рода
депрессиями, психозами, фобиями и тому
подобными психическими расстройствами. О
том, насколько серьезно относятся к этому
медики и ученые, свидетельствует появление
специального научного журнала «Anxiety»
24

(«Тревожность»). Мы не будем касаться
социальных, экономических, политических и
других причин, обостряющих эту проблему, хотя
связь здесь бесспорно есть. Цель этой статьи
обозначена в ее названии: мы обсудим
некоторые физиологические и нейрохимические
основы тревожных состояний.
ОТ КЛЕТКИ К КЛЕТКЕ
У всех наших эмоций есть химическая
подоплека. Химические «портреты» можно
составить для тревоги, апатии, радостного
возбуждения. Каждому из этих состояний
соответствует набор определенных изменений в
составе крови. Значительная часть их
обеспечивает приспособление физиологических
функций к изменившейся ситуации. Например,
выброс адреналина при испуге стимулирует
обмен веществ и повышает артериальное
давление, приготовляя организм к активным
действиям.
Но есть химические вещества, появление
которых в крови или спинномозговой
жидкости — не следствие, а причина перемены в
настроении. Эти вещества — регуляторы
психической деятельности — синтезируются главным
образом в различных отделах головного мозга.
Надо отметить, что все происходящее в
организме так или иначе подчинено двум регуля-
торным системам: нервной и эндокринной
(химической). Конечно, они не взаимозаменяемы:
нервные импульсы передаются почти
мгновенно и всегда по точному адресу, химические же
сигналы сравнительно медленны (их скорость
сопоставима со скоростью кровотока) и часто
предназначаются целой группе органов.
Разница примерно такая же, как между обменом
информацией в компьютерной сети и
сообщением по радио. Понятно, что между этими двумя
информационными системами в организме
должна существовать связь. О ней мы и
поговорим.
Для начала напомним, что передачу
нервного импульса от клетки к клетке обеспечивают
биохимические механизмы. В покое мембрана
нервной клетки (нейрона) заряжена изнутри
отрицательно, а снаружи положительно.
Когда внутренний отрицательный заряд
изменяется на положительный, клетка возбуждается;
увеличение отрицательного заряда внутри
клетки, напротив, означает торможение. И тот,
и другой процесс регулируются сигналами
извне — от других клеток. Нейроны соединены
между собой с помощью особых межклеточных
контактов, которые называются синапсами.
Каждый из синапсов пропускает сигналы
только в одном направлении: от передающей
клетки к принимающей. Таким образом, у нервной
клетки имеются контакты двух типов: «входы»
и «выходы».
Если на входы клетки поступают
возбуждающие сигналы, внутренний отрицательный
заряд на ее мембране падает, и клетка
передает сигнал дальше — на клетки, с которыми она
в свою очередь связана через выходящие
синапсы. За доли секунды сигнал проходит по
некоему «контуру» — строго определенной для
каждого случая последовательности нейронов.
Результатом может быть сокращение мышцы,
восприятие ожога или боли в сердце,
узнавание запаха пищи или вспоминание
телефонного номера — любой элементарный акт нервной
деятельности. Но не все синапсы
предназначены для передачи возбуждения: сигналы с
некоторых синапсов вызывают торможение. Эти
сигналы не передаются: клетка молчит, и вся
цепочка нейронов за ней остается
«выключенной». Никакого действия не происходит, и
чтобы «включить» эту цепочку, потребуются
более интенсивные возбуждающие сигналы,
В нейрофизиологии, как и в
электротехнике, работа устройства сильно зависит от
химических процессов на контактах. Только тут эти
процессы — не помеха, а необходимое условие
нормальной работы. Мембраны нервных
клеток в районе синаптического контакта тесно
сближены, но не соприкасаются.
Электрический сигнал от нейрона к нейрону передается с
помощью особого химического вещества,
которое синтезирует передающая клетка. Эти
вещества называются нейромедиаторами, или
просто медиаторами (посредниками). Именно
от природы медиатора зависит, каким —
возбуждающим или тормозным — является
синапс.
Итак, нервные клетки чувствительны к
химическим сигналам. Интересно, что некоторые
химические вещества участвуют и в
межнейронном взаимодействии, и в эндокринной
регуляции. Такие вещества синтезирует,
например, гипоталамус, который часто называют
«эндокринным мозгом». Эти соединения — как
правило, пептидной природы — управляют
работой гипофиза. По типу вызываемых
эффектов они подразделяются на два вида — либери-
ны, то есть стимуляторы, и статины, то есть
ингибиторы (угнетатели последующих
процессов). Гипофиз, в соответствии с полученными
командами, увеличивает или уменьшает
выработку тропных гормонов. Они в свою очередь
являются стимуляторами периферических
желез внутренней секреции, гормоны которых,
достигая с током крови всех органов и тканей,
регулируют жизнедеятельность организма.
Важно отметить, что практически все либе-
рины и статины, помимо гормональной
функции в гипоталамо-гипофизарном взаимодейст-
25

Ф * © • e A ©
Q. © .рецептпорГАМК
внушрнннля
сшоромл
ЛЕМБРА^Ы
РЕЦЕПТПОР ГЛМК
•г*
ВНЕШНЯЯ СГ
СТПОРОНЛ
Л<£МБРАНЫ
СТОРОНА
МЕМЪРАНЫ
На рисунках изображен
участок мембраны нервной
клетки, в которую встроен
рецептор гамма-
аминомасляной кислоты
(ГАМК). Рецептор — белок,
состоящий из трех
субъединиц, в канал между
которыми проходят ионы
хлора. Поток ионов
направлен внутрь клетки;
нем он интенсивнее, тем
эффективнее торможение.
На рис. 1 ГАМК связывается
с рецептором, из-за него
открывается канал.
Так происходит
торможение,
которое
в естественных условиях
уравновешивает
возбуждение
На рис.2 тот же рецептор
дополнительно
взаимодействует
с молекулой
транквилизатора диазепама
или его аналога из семейства
бензодиазепинов (BDZ).
Приток ионов хлора внутрь
клетки увелинивается.
Это — искусственно
вызванное торможение,
превышающее норму.
Крыса, которой ввели
диазепам, не боится
незнакомых предметов,
а бесстрашно обследует их,
вставая на задние лапы
На рис.3 место
транквилизатора занял
ингибитор связывания
диазепама (DEI).
Он вызывает
противоположный эффект —
поток отрицательно
заряженных ионов
ослабевает. В результате
торможения не происходит.
Крыса под воздействием DBI
не может справиться
с беспричинным страхом,
сидит, сжавшись в комок

вии, служат регуляторами в центральной
нервной системе: то в качестве медиаторов, то
выполняя сходную, но более сложную роль
модуляторов. Таким образом, взаимодействие
нервной и эндокринной регуляции происходит
на уровне синаптических контактов. Именно
на этом уровне работают и вещества,
способные воздействовать на эмоциональное
состояние организма.
В настоящее время известно довольно
много таких веществ. Большая часть их относится
к пептидам (напомним, что пептидами
называют аминокислотные цепочки из небольшого
числа звеньев — до нескольких десятков, а
белками — более протяженные
последовательности). Вот некоторые из них: опиоидные
пептиды бета-эндорфин и энкефалины, нейропептид
Y, вещество Р, нейротензин, тиролиберин,
кортиколиберин, кортикотропин, холецисто-
кинин. Они синтезируются главным образом в
мозге (хотя есть и исключения, и одно из них
мы рассмотрим особо). Далее мы будем
говорить лишь о тех из них, которые усиливают
чувство тревоги, беспокойства, то есть о
«тревожащих» пептидах.
ТРИ ВЫСТРЕЛА В ОДНУ МИШЕНЬ
На первый взгляд может показаться странным,
что один из факторов тревоги был обнаружен
при изучении успокоительного средства — ди-
азепама. Диазепам (он же реланиум, седуксен,
сибазон) — один из многих лекарственных
препаратов, принадлежащих к группе бензодиазе-
пинов. Успокаивающий эффект диазепама
известен давно, но механизм действия долго
оставался неясным.
Во многих случаях действие лекарственного
препарата можно представить либо как
блокировку некоего естественного процесса,
вредного для организма, либо как имитацию
полезного процесса. Столь специфические реакции
лекарства вызывают, взаимодействуя с
рецепторами на поверхности клеток.
Рецепторы — это белковые молекулы (чаще
всего несколько молекул, связанных в единый
комплекс), которые изменяют свое состояние
после взаимодействия с определенными
веществами. В результате такого изменения либо
открываются ионные каналы в клеточной
мембране, либо запускаются каталитические
реакции внутри клетки, то есть активируются
внутриклеточные ферменты. В результате
изменяется активность всей клетки.
Например, с клеточными рецепторами
взаимодействует морфин, мощное
обезболивающее средство с наркотическим и эйфорическим
эффектом. Морфин используют в медицине
давно. Но сравнительно недавно узнали об
опиоидных пептидах — веществах,
образующихся непосредственно в нервных клетках
животных и человека и вызывающих эффекты,
подобные морфину. Один из опиоидных
пептидов — энкефалин при взаимодействии с
рецепторами клеток-мишеней изменяет болевую
чувствительность. Другой опиоид —
бета-эндорфин помогает организму пережить
эмоциональное напряжение. Оказалось, что
рецепторы, предназначенные природой для
опиоидных пептидов, распознает и чужеродное
соединение — морфин. Он имитирует
естественный процесс в организме, «обманывая»
рецептор.
А что происходит с диазепамом? Выяснилось,
что схема действия этого препарата несколько
иная. Диазепам тоже способен
взаимодействовать с клеточными рецепторами, хотя сам он и
его аналоги в организме не образуются. Однако
было обнаружено семейство пептидов, «бьюшее»
по той же мишени, что и диазепам. Но если
диазепам ослабляет тревожное состояние, то
внутренние, «свои» пептиды, напротив, усиливают
его! Чтобы понять, в чем тут дело, рассмотрим
молекулярный механизм действия диазепама и
внутренних пептидов.
Мишенью обоих этих соединений служат
рецепторы гамма-аминомасляной кислоты
(ГАМК) — одного из основных тормозных
медиаторов нервной системы. Напомним, что
возбуждение нейрона происходит при
снижении отрицательного заряда на внутренней
стороне мембраны и перемене его на
противоположный — положительный, а торможение —
при увеличении внутреннего отрицательного
заряда. Наибольший вклад в изменение
мембранных потенциалов нейрона вносят мелкие
подвижные неорганические ионы, главным
образом Na+, K+, C1", способные проникать
сквозь клеточную мембрану через
специфические для каждого типа ионов каналы. Если
ионы натрия, которых в клетке мало,
проникают в нее, то заряд внутри нейрона может
стать положительным и клетка возбудится.
Если же внутрь клетки входят отрицательно
заряженные ионы хлора, то заряд клетки
становится более отрицательным и такую клетку
возбудить сложнее.
Именно это и происходит, когда ГАМК
находит свой рецептор в тормозном синапсе и
связывается с ним (рис.1). По ее сигналу
открываются хлорные каналы, и отрицательный
заряд внутри клетки возрастает.
Диазепам взаимодействует с тем же
рецептором, что и ГАМК, но с другим его участком
(рис.2). Он усиливает тормозящее действие
ГАМК, то есть увеличивает ток ионов О" в
клетку. А собственные пептиды организма,
специфические к рецептору ГАМК, напротив.
27

подавляют его, так что в их присутствии
клетка тормозится слабее (рис.3). Причем если
одновременно на клетку действуют и диазепам,
и пептид, то пептид мешает взаимодействию
диазепама с рецептором. Поэтому первый,
самый большой пептид этого семейства назвали
ингибитором связывания диазепама (diazepam
binding inhibitor, сокращенно DBI).
Взаимоотношения диазепама и DBI можно описать как
конкуренцию за рецептор: какой именно
эффект одержит верх, зависит от концентраций
обоих реагентов в каждый момент времени.
Во многих структурах головного мозга
имеются клетки, которые используют DBI в
качестве медиатора, как и ГАМ К. DBI и его
фрагменты вырабатывают не только нейроны, но и
глиальные клетки мозга. В этом «замечены» и
клетки некоторых других тканей.
Таким образом, понятно, как диазепам и его
ингибитор действуют на клетку. Но как это
связано с тревогой и прочими неприятными
явлениями? Совсем не очевидно, что антитормозное
действие DBI на клетки мозга должно усиливать
тревогу: ведь сам он не вызывает возбуждения
клеток. Сложно увязать «сопротивление
торможению» отдельных нейронов с состоянием
депрессии и/или тревоги. Однако есть факты,
подтверждающие участие DBI в формировании
таких состояний. При депрессиях (подавленности,
неуверенности и т.п.), приступах беспричинной
тревоги у людей содержание DBI в крови и
спинномозговой жидкости повышается, что связано
с выбросом этого регулятора из мест его
синтеза, то есть из нейронов и других клеток. Но для
утверждения, что DBI — пептид страха,
необходимы были прямые экспериментальные данные.
Такие эксперименты проводили на животных.
КРЫСИНЫЕ ТРЕВОГИ
Казалось бы, человеку непросто судить об
эмоциях, скажем, крысы. Однако с крысами у нас
гораздо больше общего, чем многие думают.
(Да не покажется такое утверждение обидным:
эти животные не такие уж плохие.)
Достаточно вспомнить фильм «Мой американский
дядюшка», в котором многие эмоционально
напряженные сцены сопровождаются вставными
кадрами, где белая крыса совершает те же
действия, что герой: например, мечется по макету
дома. Очевидное сходство заставляет
задуматься. Много общего и в биохимии человека и
крысы. Вот почему вполне правомерно
использовать крыс для моделирования поведенческой
активности в различных условиях. В
частности, существуют многочисленные методики,
позволяющие наблюдать, как изменяется
эмоциональное состояние животного под
воздействием того или иного препарата.
Наиболее нагляден и прост следующий
эксперимент. Крысе вводят изучаемое вещество,
затем помещают ее в новую, незнакомую
обстановку — клетку, камеру или лабиринт, где
наряду с открытыми участками есть и
закрытые, имитирующие убежища, — и наблюдают
за ней. Крыса — животное, ведущее скрытный
образ жизни, поэтому она обычно избегает
открытых мест и стремится прятаться. Но если
понаблюдать за ней некоторое время, то
видно, что не только стремление укрыться
определяет поведение крысы. Она любопытствует,
обследует обстановку, в том числе и открытые
участки. Ясно, что чем больше животное
боится, тем меньше его исследовательская
активность. И наоборот: чем меньше оно боится, тем
активнее поиск. Анализируя поведение крысы,
которой ввели DBI, и сравнивая его с
контролем, можно судить о характере воздействия,
оказываемого на животное.
Именно таким образом удалось доказать, что
DBI усиливает у крыс тревогу, страх. И не
только сам DBI. Его фрагменты — октанейропеп-
тид, триаконтатетранейропептид и другие —
также оказались внутренними факторами
тревоги в организме.
Мы рассмотрели только один регулятор
тревоги. Однако в настоящее время известна
целая группа веществ, обладающих подобными
свойствами.
Кортиколиберин, гормон из группы либери-
нов, а также его короткие фрагменты (всего из
3—4 аминокислот!) усиливают у крыс
эмоциональное напряжение. Тревогу вызывают и
короткие фрагменты холепистокинина —
пептидного регулятора пищеварения.
Некоторые экспериментальные факты
указывают на наличие общего звена в механизме
действия DBI, кортиколиберина и холецисто-
кинина, другими словами, на существование
единой системы, регулирующей
эмоциональность организма.
И что же в итоге? Получается, что у каждого
из нас, дайте только повод, образуются сразу
три фактора тревоги и беспокойства. Как все
это преодолеть? Есть ли другие вещества,
вызывающие противоположные эффекты —
стимулирующие спокойствие, смелость? Да, есть.
И, к счастью, их немало. Об опиоидных
пептидах мы уже говорили — это бета-эндорфин,
энкефалины, кроме них, есть еще нейропеп-
тид Y, вещество Р, ангиотензин и другие.
Таким образом, на всякое действие есть не менее
мощное противодействие, и не нужно
отчаиваться, если под рукой нет таблетки.
Вспомните, что у нашего организма есть свои
собственные успокаивающие средства, и они должны
помочь нам пережить трудности.
28

Боле *kw ,i -за
Лекарство
на бобах
Под осенним ветром
Ирландское море расходилось не на
шутку. Волны ударяли о
причал и заставляли плясать
пузатые барки, изящные
бригантины и даже огромные железные
пароходы. Докеры, разгружая
трюмы с заморскими
товарами, выбивались из сил.
Вот над бортом одного из
судов показался большой
ящик и поплыл в воздухе,
раскачиваясь на талях. Путь его
лежал к пакгаузу, но судьба
распорядилась иначе: ветер
рванул, ударил яшик о
придерживавший блоки брус и
разбросал чуть не по всему порту
его содержимое — аппетитные
на вид крупные бобы.
Портовые ребятишки стайкой
воробьев кинулись собирать
добычу, запихивая ее в карманы, за
пазуху, а кто прямо в рот. Все
собрать не удалось — ветер
смел бобы в море, смешал в
мусором.
А вскоре портовый район
Ливерпуля огласился
причитаниями: дети принесли домой
отраву и сами отравились по
дороге, съев кто один, а кто и
несколько бобов. С
посиневшими лицами, задыхаясь от
удушья и клокотавшей в горле
пены, трясясь всем телом, они
лежали по своим лачугам или
просто на улиие, моля о
помощи. И помощь пришла почти
незамедлительно.
Хозяин ящика знал, что в
нем находились калабарские
бобы — плоды растения Фи-
зостигма ядовитая, собранные
на Калабарском берегу —
побережье Гвинейского залива
по заказу Кембриджского
университета. Впервые ученые
29

познакомились с ними,
разбирая коллекцию
африканских растений, привезенную
шотландским натуралистом
Р.Христенсеном в 1855 году.
Уже в 1864 году профессор
Л.Клайевахтер подробно
описал отравление вытяжкой
из африканских бобов и
обнаружил, что противоядием ей
служит вытяжка из другого
ядовитого растения, правда,
отнюдь не экзотического, —
красавки, или белладонны.
А что же дети? Поскольку
тревогу подняли
своевременно, всех их удалось доставить
в больницу. К чести местных
врачей, они знали об
антагонизме между ядами этих
растений, и жизнь почти всех
детей удалось спасти. Погиб
лишь один ребенок,
доставленный в больницу с
опозданием. Кажется странным, как
история сохранила в своих
анналах заурядный случай
гибели одного мальчика в те
времена, когда чума, оспа, холера
ежегодно уносили в портовых
городах тысячи жизней. Не
исключено, что
токсикологические исследования Клайе-
вахтера на калабарских бобах
остались в памяти
ливерпульских врачей потому, что это
был один из впечатляющих
триумфов медицины того
времени: в начале года ученый дал
теоретические рекомендации
по лечению отравлений мало
кому известным ядовитым
растением, а в конце того же
года врачи, пользуясь его
рекомендациями, спасли
семьдесят юных жизней.
Но история с калабарскими
бобами на этом не
закончилась. Как любое ядовитое
растение, они обладали и
лечебными свойствами. К концу
XIX века их настой уже
широко применяли в медицинской
практике. Среди
первооткрывателей лекарственных
эффектов были и российские врачи
М.Петржковский и В.Дыбков-
ский, обнаружившие
способность нового препарата лечить
глаукому и устранять опасное
для жизни снижение тонуса
кишечника после операции. В
те же годы независимо друг от
друга химики Дж.Джабет и
О.Гессе выделили из
калабарских бобов их действующее
начало. Один назвал его «фи-
зостигмин» по родовому
наименованию растения, другой
— «эзерин» по местному
африканскому названию бобов —
«эзере».
В начале XX века
установили, что нервы передают
возбуждение на исполнительные
органы с помощью
химического посредника — медиатора:
образно выражаясь, они
отдают распоряжения своим
подчиненным на химическом
языке. Позже, в 30-е годы,
выяснилось, что одним из главных
медиаторов в центральной и
периферической нервных
системах является эфир спирта
холи на и ускусной кислоты —
ацетилхолин. Его действие
достаточно подробно описано в
школьном учебнике,
повторять который, наверно, не
стоит. Напомним только, что.
попав в синаптическую щель и
прореагировав с белковыми
молекулами на поверхности
мембран исполнительных
органов, выполнивший свою
функцию ацетилхолин
разрушается ферментом ацетилхо-
линэстеразой на холин и
уксусную кислоту. Холин
поступает обратно в нервное
окончание — он нужен для
синтеза новой порции
ацетилхолина, а уксусная кислота
включается в метаболический
цикл — ее в организме и без
того полно.
Так вот, в 1930 году
выяснилось, что эзерин тормозит
гидролиз ацетилхолина
ферментом ацетилхолинэстеразой.
Иными словами, медиатор
продолжает приказывать, а
исполнительный орган
работать. Причем последний
слышит приказ, произнесенный
не шепотом, а громовым
голосом, и готов, что называется,
разбиться в лепешку. Однако...
Однако эзерин (или физо-
стигмин — как вам больше
нравится) — вещество очень
нестойкое и разлагается не
только при повышенной
температуре, но и под лучами
прямого света. Лекарства из него
нельзя стерилизовать и очень
трудно хранить.
И вот тогда взяли и сравнили
строение молекул
ацетилхолина и эзерина (рис. 1). А потом
соединили выделенные на
рисунке жирными линиями части
молекул и синтезировали новое
вещество, получившее название
«неостигмин». В СССР это
вещество получило название
«прозерин» — заместитель
эзерина (сравните: ректор —
проректор). Как и ожидалось,
прозерин оказался хорошим инги-
/
Вот так из ацетилхолина и вытяжки из калабарских бобов
(физостигмина) получили лекарство неостигмин
1 s^^s* -с*з
СЕ
30

a
О
И
о-е-ьг
Схема синтеза аминостигмина
битором холинэстеразы и до сих
пор широко используется во
врачебной практике.
К сожалению, у прозерина
есть недостаток — с его
помощью можно управлять
только вегетативной нервной
системой. Положительный заряд
молекулы прозерина не
позволяет ей проникать через так
называемый гематоэнцефали-
ческий барьер, отделяющий
кровь от клеток мозга. С одной
стороны, это хорошо: зачем,
например, зря тревожить мозг,
если надо подействовать
лекарством на кишечник? Но с
другой стороны, плохо.
Вспомним антагониста фи-
зостигмина — красавку, а
вместе с ней другие ядовитые
растения — белену и дурман.
Нередко они служат причиной
тяжелых отравлений. Тяжелых
потому, что их действующие
начала — атропин и скопола-
мин — хорошо проникают
сквозь кровемозговой барьер,
вызывая тяжелейшие психозы
(помните: ты что, белены
объелся?) и даже смерть. Соком
белены отравили отца
Гамлета. И не его одного.
Более того, сейчас
появилось множество препаратов,
действующих точно так же,
как атропин (например, ами-
зил), либо почти, как атропин
(циклозил), либо в
значительной степени, как атропин
(димедрол, пипольфен, имипра-
мин). Не будем вдаваться в
подробности, но время от
времени люди травятся то одним,
то другим из этих веществ. И
ос
4CHj
сиишъоеЯ'и.'Ъмлчс
U.
до недавнего времени у них не
было достойного и
доступного антагониста.
В поисках заменителя
прозерина, способного проникать
через гематоэнцефалический
барьер, мы перебрали 73
производных физостигмина и
прозерина, прежде чем
обнаружили вещество, обладающее
нужными свойствами (рис.2).
Назвали мы его аминостигми-
ном. Дешевый
промышленный способ синтеза,
разработанный академиком
Российской Академии медицинских
наук Р.Г.Глушковым,
позволяет производить препарат в
большом количестве, и стоит
он не очень дорого. Сейчас его
широко применяют в
клинической практике, а также как
противоядие при отравлении
многими веществами,
сходными в той или иной мере с
атропином.
Трудно забыть сцену,
свидетелем которой был один из
авторов этой статьи. В клинику
ленинградского Института
скорой помощи доставили
девушку, принявшую несколько
таблеток димедрола. Сознание
ее было спутано, движения
дезориентированы, она была
сонлива и, судя по отдельным
выкрикам, переживала
галлюцинации. Лечащий врач,
набрав в шприц всего 1 мл
аминостигмина, медленно вводит
ее больной внутривенно. Едва
он успевает извлечь иглу, как
девушка приподнимается с
подушки, обводит
присутствующих осмысленным взглядом
« си-сн,-*' *
<g/
ксн*
и спрашивает: «Где я, что со
мной случилось?» После
суточного наблюдения (без
какого-либо дополнительного
лечения) больная отправилась
домой. Это было похоже на
чудо.
Аминостигмин успешно
стимулирует половую
активность, а значит, может
помогать при нейрогенной
импотенции. Он устраняет и
нарушения кратковременной
памяти — так называемую
старческуюй память, когда
человек отчетливо представляет
себе события далекого детства,
но не помнит, куда положил
очки, сидящие у него на носу.
И наконец, аминостигмин
обладает почти уникальным
ратицидным действием. Он
более токсичен для грызунов —
мышей и крыс, чем для кошек,
собак и человека. Причем его
действие практически
моментально — мышка не успевает
даже добежать до своей норы
в углу комнаты. Те, кто делит
жилплощадь с грызунами и
безуспешно пользуется
другими ратицидами, вполне оценят
аминостигмин. Но вот
парадокс: официально
разрешенное для людей лекарство пока
запрещено для уничтожения
мышей и крыс. Может быть,
данная статья поможет
изменить положение?
Доктор медицинских наук
В. Б. ПРОЗ О РОВ С КИЙ,
кандидат химических наук
Л.В.ПАВЛОВА
31

Проблемы и методы
современной науки
Размышления
над поверхностью
Кандидат технических наук
А. 77. АЛЕХИН
Поверхность придумал
дьявол.
В. Паули
Всякое твердое тело имеет
поверхность... С одной
стороны, это хорошо —
поверхности можно придать некую
замысловатую форму, на ней
можно что-то написать или
нарисовать.
Если на поверхность
нанести даже сверхтонкий слой
какого-нибудь вещества, ее
свойства изменятся. Если
последовательно нанести
несколько тонких слоев
различных веществ, образуется
слоистая структура, комплекс
свойств которой
определяется строением вновь
образовавшихся поверхностей —
границ раздела между слоями.
Изменяя параметры этих
слоев можно, по крайней мере
теоретически, варьировать
свойства получающихся
структур в очень широких
пределах.
Физики предложили
немало интересных решений
использования сверхтонких
поверхностных слоев — это и
электронные приборы,
работающие на квантовых
эффектах, и оптические устройства
на гетеропереходах, и
сверхбольшие интегральные схемы
из слоистых структур с
мономолекулярными слоями, и
многое другое из разряда на-
нотехнологии.
Однако, как только дело
доходит до практической
реализации идей, поверхность
начинает активно сопротив-
32

ляться. Все на ней не так, как надо. Даже
химический состав субстанции, с которой
приходится иметь дело при формировании
поверхностной структуры, не совсем известен и весьма
сильно зависит от условий окружающей среды. Как
при этом целенаправленно получать тонкие слои
и границы их раздела со строго заданным
строением, количеством и номенклатурой дефектов и,
соответственно, свойствами? А самое главное,
неизвестно, можно ли применять при трактовке
химических процессов на поверхности основные
законы и понятия, составляющие начала
классической химии, — такие как закон сохранения
массы, закон постоянства состава и другие.
Для решения задачи точного синтеза
слоистых структур обычно ужесточают
технологические параметры — требования к чистоте
обрабатываемой поверхности и используемых для
обработки химических реагентов, требования
к вакууму и так далее. Это неплохой путь,
однако весьма дорогостоящий. К тому же рано
или поздно предельные возможности
технологии будут достигнуты и потребуется
качественный переход — к каким-то другим идеям. А для
того чтобы эти идеи могли появиться, нужно
ясное понимание сущности поверхностных
процессов. Не случайно исследования
поверхностных явлений, в том числе на межфазных
границах, давно выделились в самостоятельные
разделы физики и химии.
Химическая реакция с участием твердого
тела проходит через взаимодействие
поверхности с молекулами реагента. В результате к
макрорадикалу остова присоединяются новые
функциональные группы. Этот процесс может
идти одним из привычных для классической
химии путей: или замещением одних
функциональных групп на другие, или обменом между
поверхностными функциональными группами
/
Химические строение твердого вещества,
состоящего из атомов остова (например Si)
и функциональных групп на его поверхности Ар
Av Ar
Состав Ар А2, А3 может быть
разнообразным и определяться химическими
свойствами окружающей твердое тело среды.
Например, At = f-OH], А2 = [=С0], А3 = f=OJ
и т.д.
А2 А2 At
A i >
ш—ш —ш«
I I *
А,—ЬШ-Ш-Ш-Н-
ш-ш-ш
i—t
ОСТОВНАЯ ГИПОТЕЗА -
ТОЛЬКО НАЧАЛО
Не существует истинно прекрасного
без некоторой доли странности.
Ф. Бэкон
Можно считать, что один из первых шагов в
объяснении и моделировании химических
процессов на поверхности сделал профессор
В.Б. Алесковский в середине 50-х годов. Он
предложил так называемую остовную
гипотезу: любое твердое тело имеет не
изменяющийся по химическому составу остов, который
обволакивают атомы или группы атомов —
функциональные группы (рис. 1). Остов задает
структуру твердого тела и его физические
свойства. Что же касается химических свойств, то
они при низких и средних температурах
определяются свойствами поверхности, а именно
— наличием функциональных групп и их
способностью вступать в реакции. При высоких
температурах начинают действовать другие
факторы, например при сжигании углерода на
воздухе (рис. 2) остов может разрушиться.
Деструктурирование остова твердого тела
(угля) при высокой температуре на воздухе
I высокая
у ТПЕУМПЕРАШУРА
С —
02
пСОй
Возможные пути изменения состава
функциональных групп
С*
Зч
2ВС
*V&
Х<
■#+Я*
В
■2А
33

с молекулами из окружающей твердое тело
среды (рис. 3).
А как известно, при классических
химических реакциях должны действовать основные
химические законы. В частности, закон
постоянства состава, в соответствии с которым
вещества вступают во взаимодействие в
определенных пропорциях. Для твердого тела этот
закон означает, что его поверхность способна
присоединить к себе вполне конкретное
количество функциональных групп. Если в среде,
окружающей твердое тело, присутствуют
только однотипные функциональные группы, на
поверхности твердого тела можно
целенаправленно осуществить химический синтез. Такой
целенаправленный синтез вещества на
поверхности В.Б. Алесковский назвал химической
сборкой.
Естественно, для реальной химической
сборки нужны и высокий вакуум, и высокая
чистота реагентов. В противном случае на
поверхность будут садиться разные функциональные
группы, присутствие которых изначально не
предполагалось, что обязательно нарушит
задуманный технологом химический процесс.
КАК ПРОВОДЯТ ХИМИЧЕСКУЮ СБОРКУ
Стоит ли мел покупать, воск, румяна
и зубы и волос. Если дешевле купить
можно лицо целиком ?
Т. Мор
ческий цикл, оборудование для которого
изображено на рис. 4. Вакуум во время процесса
должен быть не хуже 107—10 8 Па.
Механизм химической сборки основан на
том, что количество хемосорбированных на
поверхности функциональных групп
соответствует количеству поверхностных атомов
со свободной химической связью.
Теоретически удельное число таких атомов на
единицу плошади поверхности равно числу
поверхностных уровней Тамма и составляет
~1015см-2.
Реагенты, которые должны провзаимодейство-
вать с поверхностью образца, вводят в аппарат в
избытке. Поскольку количество свободных
химических связей ограничено, на поверхности
подложки образуется как бы многослойный
пирог. Нижний слой составлен из химически
связанных с остовом функциональных групп,
а над ним расположены слои сорбированного
избытка реагента. Верхние слои, к нашему
счастью, связаны с нижним лишь силами Ван-
дер-Ваальса, энергия которых на один-два
порядка меньше, чем энергия связи
химической адсорбции @,1—0,01 эВ и I эВ
соответственно). Поэтому от них легко избавиться
либо с помощью вакуумной откачки, либо
просто сдув эти верхние слои достаточно мощным
потоком инертного газа, например аргона.
Если удалять верхние слои после каждого
напуска реагентов в технологическую камеру, на
поверхности подложки останутся только хими-
Современные технологии, нацеленные на
преобразование поверхностей, или по-другому,
планарные технологии, позволяют получать
поверхности со строго заданными свойствами
в сложных многослойных структурах.
Например, современные интегральные схемы
содержат до десяти и более слоев, толщина которых
может составлять от нескольких единиц до
нескольких десятков нанометров. При этом
нужно уметь точно воспроизводить заданные
разработчиками электрофизические параметры
каждого слоя и их границ разделов, что, в свою
очередь, означает воспроизведение химическо- i
го состава, кристаллографического строения,
стехиометрии и количества дефектов в этих
слоях. Порой модифицирование поверхностей
удается проводить на мономолекулярном
уровне (с точностью до 0,2—0,4 нм).
Для проведения точной химической сборки
многослойной структуры требуется сохранение
атомарной чистоты подложки, на которой
проводят синтез. Это обеспечивает так
называемый замкнутый высоковакуумный технологи-
Схема трехмодульной высоковакуумной
установки с центральным
роботом-манипулятором
моауль очистки
и
моАИФиццрсвтия
РЕЛПНТПЫ
>4<<F
34

чески связанные с нею функциональные
группы с указанной выше плотностью 1015см-2.
Следующий акт взаимодействия будет проходить
уже через функциональные группы,
закрепленные на поверхности.
Вот, например, как можно синтезировать
посредством химической сборки из диметил-
цинка (CH3JZn и сероводорода H2S на
подложке из кремния структуру, состоящую из
чередующихся слоев серы и цинка:
П -^n-SH+H2(^bSLn-S-ZnCH3+CH4-^*
—► n-S-Zn-SH+CH4—... A),
где П — подложка.
Попеременный напуск и последующее
вакуумное удаление избытка сероводорода и диме-
тилцинка позволяют очень точно провести
синтез сульфида цинка, получая четкое
чередование слоев. При этом состав
образовавшегося в результате химической сборки вещества
тот же, что и после обычной реакции, когда во
взаимодействие вступают не расположенные на
поверхности подложки функциональные
группы, а свободные и независимые химические
молекулы.
Попробуем на основании такого наблюдения
провести аналогию между поведением
отдельной молекулы и такого сложного
протяженного объекта, как поверхность подложки.
О САМОМ МАЛЕНЬКОМ КРИСТАЛЛЕ
...нам осталось
Найти причину этого эффекта
или, точней, дефекта,
Потому что дефектный сей
эффект небеспричинен.
У. Шекспир. Гамлет
Что есть молекула свободная и независимая?
Молекула в представлении химика есть самый
маленький объект, с которым он имеет дело.
Взаимодействие молекул приводит к
химическим превращениям, их свойства определяют
химические свойства вещества. Поведение
молекул во время реакций, как правило,
предсказуемо. С молекулами связаны основные
законы и понятия, придающие изящество и
завершенность построениям классической
химии, например закон сохранения массы,
закон постоянства состава и другие.
Молекула занимает место в пространстве,
обладает некоей пространственной
конфигурацией, но, как правило, лишена поверхности.
Твердое тело, напротив, всегда имеет
поверхность, однако в химических реакциях как
единое целое не участвует, поскольку, как мы уже
упоминали раньше, способно
взаимодействовать только через посредство расположенных
на поверхности функциональных групп.
То, что молекула может иметь поверхность,
выяснилось совсем недавно, когда были
открыты фуллерены, о замечательных особенностях
которых «Химия и жизнь» уже неоднократно
рассказывала на своих страницах. Размеры
этих объектов довольно большие — от
нескольких десятков до сотен атомов, которые
организованы в структуру, придающую поведению
фуллеренов некую двойственность.
С одной стороны, фуллерен — молекула
углерода, каркас которой построен из
правильных пятиугольников и неравноосных
шестиугольников. Как и положено молекуле,
фуллерен отличается высокой устойчивостью к
воздействию различных физических факторов,
а с химическими реагентами соединяется в
строго заданном соотношении. Например, с
кислородом — в соотношении 1:1,5. Фуллерен
способен полимеризоваться, причем в
образующихся полимерах его «скелет» остается
неизменным.
В то же время фуллерен состоит из
поверхностных атомов, образующих геометрическое
тело (в случае С60 это усеченный икосаэдр). Эта
особенность делает поведение фуллеренов
аналогичным поведению поверхности твердого
тела — они обладают сорбирующей
способностью, проявляют значительную химическую
5
Изменение частоты резонатора при синтезе
сульфида цинка за один цикл;/0 — частота
исходного кварцевого резонатора
я? А
35

активность в реакциях с участием свободных
радикалов.
В решетку фуллерена можно внедрять атомы
щелочных металлов, получая в результате
сверхпроводящую фазу. Такое поведение похоже на
поведение обычного металла, который
легируют атомами другого элемента для придания
основе принципиально новых свойств.
Интересен и тот факт, что величина
потенциала ионизации, который характеризует
конкретную молекулу или атом, для фуллерена
меньше, чем для атома углерода, но больше,
чем работа выхода электрона из любого
твердого тела, состоящего из атомов углерода.
Если следовать далее предложенной
аналогии, полезно было бы определить, что
представляет собой наименьшее количество
твердого вещества. В физике (и химии) твердого
тела этот вопрос решается весьма непросто.
В 1970 году новосибирский химик Ю.И.
Веснин предположил, что в нормальных условиях
для каждого кристаллического твердого тела
существует некоторое минимальное
количество вещества (минимальный размер кристалла),
при котором это тело еще сохраняет свои
физические свойства. Кристалл меньшего
размера должен утрачивать свойства массивного
образца. Некоторую оценку для размера такого
«кванта» твердого тела можно получить из
теории Фольмера, описывающей зарождение
мельчайшей частицы твердого вещества при
конденсации паровой фазы.
Для того чтобы сферическая частица была
минимально устойчивой, необходимо
равенство энергии, выделяющейся при образовании
минимального объема вещества, и энергии,
затрачиваемой на формирование поверхности
частицы. Из этого баланса энергий следует, что
наименьший размер может быть задан
формулой:
r = 6a[TIM/q(TIM-T)], B)
где а — удельная свободная поверхностная
энергия, q — скрытая теплота плавления, Т —
текущая температура, Т^ — температура
плавления.
В этой формуле все величины, за
исключением Т, представляют собой константы
вещества. Значит, и наименьшее количество
твердого вещества, обладающего поверхностью,
зависит только от природы самого вещества и от
температуры. Как нетрудно подсчитать, для
обычных металлов при комнатной температуре
этот размер составляет —0.1—1 мкм, то есть на
всей поверхности единичного «кванта» твердого
тела должно содержаться не меньше 105 атомов.
Естественно, если уменьшить площадь
свободной поверхности путем слияния нескольких
«квантов» в единое твердое тело, полученная
оценка размера окажется весьма завышенной.
Сами же «кванты», если они действительно
существуют, будут стремиться снизить свою
поверхностную энергию в результате такого
объединения.
Итак, рассуждая на основании
предложенной аналогии, мы пришли к довольно
интересному умозаключению. Оказывается, твердое
тело можно представить как структуру,
составленную из отдельных структурных единиц,
размер которых больше, чем расстояние между
соседними поверхностными атомами. Вслед за
В.Б. Алесковским назовем ее «надмолекулой».
Если такой подход справедлив, то для
выяснения особенностей синтеза на поверхности нам
вовсе не надо изучать поведение всех атомов
поверхности. Вполне достаточно изучить
поведение отдельной структурной единицы и ее
влияние на аналогичные надмолекулы,
расположенные по соседству. Такой подход сразу же
облегчает математическое моделирование
поверхностных процессов. Более того, описав
поведение отдельной надмолекулы, можно
определить необходимую меру и направление
ужесточения технологических параметров —
для получения новой технологии достаточно
создать такие условия, когда материал на
уровне структурных единиц ведет себя нужным нам
образом.
Теперь самое время взглянуть более
внимательно на особенности процесса химической
сборки. Для этого в качестве подложки для
синтеза ZnS будем использовать поверхность
кварцевого резонатора контролируемой
площади. Поскольку изменение частоты
колебаний резонатора строго связано с изменением
его массы, можно, измеряя изменения
частоты колебаний, очень точно измерять
количество хемисорбированного вещества.
ИЗМЕРИТЬ - ЗНАЧИТ
ПОПЫТАТЬСЯ ПОНЯТЬ
Бесполезны тому руки, кто
к рассмотрению открытых вещей
очей не имеет.
М.В. Ломоносов
Используя оборудование для замкнутого
высоковакуумного технологического цикла, с
помощью кварцевого резонатора можно показать,
что основные законы химии, в том числе
закон постоянства состава, правомочны и для
химии поверхности. Для этого проследим
зависимость изменения частоты резонатора от
времени химической сборки (рис. 5). На этом
рисунке момент времени t, соответствует из-
36

менению массы на поверхности кварцевого
резонатора после напуска газообразного
сероводорода вследствие физически и
химически сорбированных молекул (H2S) и
радикалов (—SH). После вакуумной откачки, что
соответствует моменту времени t2, на поверхности
должны остаться только химически связанные с
ней частицы типа — SH. При этом частота
резонатора изменится от значения f, до значения f2.
Потом напускают второй реагент — диметил-
цинк, создавая определенное давления его
паров над поверхностью подложки.
Соответственно частота резонатора сначала
становится равной f3, а затем, после откачки избытка
диметилцинка, изменяется до значения f4.
По мере дальнейшего осаждения вешества на
поверхности резонатора его частота меняется
непрерывно, однако разница частот f2— f4
пропорциональна приращению массы за один цикл
химической сборки. После расчетов оказалось,
что прирост массы за любой цикл химической
сборки на единице площади примерно
одинаков, не зависит от цикла и равен сумме масс
функциональных групп —ZnCH3 и —SH,
умноженной на величину 1014—1016, что соответствует уже
упоминавшемуся числу уровней Тамма.
Производя такие действия с разными
реагентами, можно в конце концов с достаточной
достоверностью откалибровать резонатор и
выяснить, какой величине разницы частот
соответствует осаждение одной атомной
единицы вещества.
Что же мы получили в результате такого
эксперимента?
Мы получили возможность сделать важный
вывод: при достаточной степени остаточного
вакуума в установке можно говорить об
отдельных актах взаимодействия поверхности
твердого тела с молекулами окружающей среды.
Это подтверждает предположение о том, что в
процессе химической сборки важную роль
играет некая структурная единица твердого
вещества, способная, подобно отдельным
молекулам из классической химии,
взаимодействовать в химическом процессе.
Теперь, используя предположение о надмо-
лекуле, мы имеем полное право заменить в
описании процесса A) непонятную подложку
П на хорошо знакомый атом Si из общей
кристаллической структуры подложки:
...-Si-Si^~...-Si-Si-SH + frff"^
II II
1 I
—,..-Si-Si-S-ZnCH, + CH,...-^- C)
I I
Возможно, прочитав статью, читатель сам
сможет привести какие-нибудь другие примеры
«квантов» твердого тела, другие проявления
структурных единиц твердого вещества. Такие
примеры дискуссионны, но они, несомненно,
существуют и могут быть очень полезны при
трактовке механизма некоторых процессов.
Возможно, идея о надмолекуле — структурной
единице твердого вещества — действительно не
лишена смысла и поможет бросить взгляд на
события, идущие на поверхности во время синтеза
тонких пленок, с новой, несколько необычной
стороны. А свежий глаз, как известно, всегда
примечает нечто, ускользнувшее от внимания
привычного наблюдателя.
Что еще прочитать на эту тему
В.Б.Алесковский. Курс химии надмолекулярных
соединении. Ленинград, 1990.
А.П.Алехин. Применение молекулярного
наслаивания в технологии ИС. «Электронная
промышленность», 1989, № 2.
е
=\
ИМПОРТ - ЭКСПОРТ
ХИМИЧЕСКИХ СОЕДИНЕНИЙ, РЕАКТИВОВ
И ВЫСОКОЧИСТЫХ ВЕЩЕСТВ
IX
Нижегородское предприятие «СИНОР ЛТД.» — исключительный и полномочный представитель
американской фирмы «STREM CHEMICALS, INC.»
на территории Российской Федерации:
> предлагает компьютерный каталог реактивов фирмы «STREM CHEMICALS» на дискетах;
> осуществляет поставку из США любых химических соединений, реактивов
и высокочистых веществ по минимальным ценам с оплатой в рублях по текущему курсу;
V предоставляет скидки при закупках оптовых партий химикатов;
г приобретает химические реактивы отечественного производства.
За дополнительной информацией
обращайтесь по адресу:
603000 Нижний Новгород,
^ а/я 411, «СИНОРЛТД.»
ТЕЛЕТАЙП: 151988 НС СИНОР .
ТЕЛЕФАКС: (8312) 41-22-32.
ТЕЛЕФОНЫ: (8312) 41-76-64. 41-76-96.
E-MAIL: RELCOM, alex@synor. nnov.su. JfJ
37

1* '"ме mi чия
Как возникает
«стрела времени»
Доктор физико-математических наук
М. Е. ГЕРЦЕНШТЕЙН
В статье В.Е.Жвирблиса
«Почему летит «стрела
времени»?»
(см. «Химию и жизнь»,
1993, № 12) в популярной
форме ставятся
фундаментальные проблемы
современной физики.
Или, более точно,
современной наукн вообще.
В связи с этим я хотел бы
рассказать о том, как,
на мой взгляд,
можно было бы сегодня
решить эти проблемы,
не выходя далеко за рамки
общепринятых представлений.
шйи#
i,.rtiiir Wrtfflu n ti
38

ЧТО ТАКОЕ ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ
Все живые существа прекрасно
ориентируются в пространстве и времени. Способность к
этому — практически врожденное чувство, оно,
как говорил И.Кант, дано нам априорно.
Почему так получилось? Правильное
отображение окружающего мира — необходимое
условие выживание вида. В течение сотен
миллионов лет эволюции те виды животных,
которые ориентировались в окружающем мире
хуже других, погибли.
Понятия «пространство» и «время» —
первичные понятия, свести их к чему-то еще
более первичному мы не можем. А если и
попытаемся это сделать, то попадем в положение
сороконожки, которая пыталась объяснить, в
каком порядке следует переставлять ноги, и в
результате не смогла сделать ни шагу.
Представление о пространстве и времени
заложено не в сознании, а в подсознании. А
перевод представлений из подсознания в
сознание — процедура трудная и неоднозначная. Так
что желание изложить фундаментальные
проблемы естествознания на строгом языке науки,
а не в популярном виде, иногда ничего не дает.
В новых областях знания, на переднем фронте
науки, язык еще не сформировался.
ЖИЗНЬ, УВЫ, ПРОЦЕСС НЕОБРАТИМЫЙ
С этим утверждением — нравится ли оно нам
или нет — согласится всякий. Безжалостная
биологическая «стрела времени» влечет нас из
прошлого с его упущенными возможностями
в неведомое будущее. Но почему жизнь
оказывается необратимым процессом? Я думаю, это
следствие того, что поток тепла всегда
направлен от горячего тела к холодному.
В самом деле, Земля имеет температуру в
среднем около 300К. Она получает энергию от
Солнца, температура поверхности которого
составляет примерно 6000К. Поток энергии от
Солнца (в основном, видимый свет) попадает
на Землю и частично ею поглощается, а
частично отражается, сбрасывается в космическое
пространство в форме инфракрасного
излучения. Это, в свою очередь, возможно потому, что
температура Космоса составляет примерно ЗК.
И такая ситуация сохраняется уже на
протяжении нескольких миллиардов лет.
Таким образом, существует направленный
поток энергии: Солнце -» Земля -* Космос.
Именно в этих условиях возникла и
существует жизнь. В термостате, в котором нет потоков
энергии, не могут возникать процессы
самоорганизации вещества, не может происходить
возникновение порядка из хаоса. Об этом как
раз и писал И.Р.Пригожин.
То, что температура Солнца и звезд велика,
объясняется происходящими в их недрах
реакциями ядерных превращений, а то, что
температура Космоса мала, — расширением
Вселенной, поскольку при этом излучение остывает
быстрее вещества. Вопрос, следовательно,
заключается в том, будет ли такая
благоприятная для жизни ситуация сохраняться вечно или
же через много миллиардов лет нас ожидает
«конец света».
НЕИЗМЕННОСТЬ, РАСШИРЕНИЕ,
КОЛЕБАНИЯ
У всех народов мира в религии и мифологии
царят представления о неизменности неба как
противоположности бренности всего земного.
Первоначальная модель Вселенной
А.Эйнштейна тоже была стационарной, но
А.Фридман пришел к выводу, что Вселенная
нестационарна — либо расширяется, либо сжимается.
Это было настолько непривычно, что
Эйнштейн принял вывод Фридмана лишь спустя
много лет — после того, как Э.Хаббл
обнаружил, что спектральные линии удаленных
галактик смещены в красную область (из чего
следовало, что наша Вселенная действительно
расширяется).
Настационарность характерна не только для
Вселенной в целом, но и для отдельных звезд.
Согласно современным представлениям,
источником энергии звезд служат реакции
превращения легких элементов в тяжелые. Но
какой бы длинной ни была цепочка подобных
превращений, ядерное горючее должно рано
или поздно кончиться. Что будет тогда?
Звезда достаточно большой массы похожа на
шарик, надутый излучением. Если звезда
израсходует все свое термоядерное топливо, она
перестанет излучать и ее вещество станет
падать в гравитационном поле — начнется так
называемый гравитационный коллапс. А что
дальше?
Считалось, что в результате гравитационного
коллапса должна возникнуть так называемая
черная дыра — по образному выражению академика
Я.Б.Зельдовича, «гравитационная могила для
вещества и энергии», поглощающая все, что в нее
попадает. Но в действительности наблюдается
противоположное явление: конечная стадия
эволюции звезды завершается выделением
огромной энергии, выбросами вещества из ядер
галактик, взрывами сверхновых. Противоречие
между предсказаниями теории и наблюдениями были
налицо, и академик В.А.Амбарцумян даже
пришел к выводу, что в связи с этим необходим
пересмотр самих основ физики.
Однако при математически корректном
обращении с общей теорией относительности
39

получается, что черных дыр и не должно быть.
Это подтвердили и результаты наблюдений
Сверхновой 1987 года (см. «Химию и жизнь»,
1989, № 3). А в общем случае из теории
следовало, что звезда должна пульсировать,
периодически сжимаясь и расширяясь.
А какая судьба ожидает нашу Вселенную?
Считается, что она возникла в результате Большого
Взрыва из сингулярности — бесконечно малой
точки бесконечно большой плотности — и в
настоящее время расширяется. Мы не знаем, как
долго будет продолжаться расширение
Вселенной — все зависит от того, какую среднюю
плотность имеет ее вещество. Но если не считать
бессмысленным вопрос о том, что было до
Большого Взрыва, то можно доказать, что современной
стадии расширения предшествовало сжатие.
Как уже говорилось, при расширении
излучение остывает быстрее, чем вещество, в
результате чего возникает неравновесность,
необходимая для самопроизвольного
возникновения структур различной сложности — в том
числе и живых организмов. Если же в каком-
то отдаленном будушем расширение сменится
сжатием, то температура космоса начнет
медленно повышаться. Но пройдут еще многие
миллиарды лет, прежде чем температура
космоса поднимется настолько, что Земля не
сможет сбрасывать в него энергию и станет
перегреваться, в результате чего животворные
потоки энергии на некоторое время иссякнут. Но
они возникнут вновь, кактолько начнется
новый цикл расширения.
ЖАДНЫЕ ФОТОНЫ
И классическая механика И.Ньютона, и
классическая электродинамика Дж. Максвелла
полностью обратимы: в этих теориях изменение
знака времени ничего не меняет. Поэтому в
классической физике, в которой постоянной
Планка пренебрегают, принципиально не
существует никакой «стрелы времени». Однако
при переходе к квантовой электродинамике
ситуация меняется коренным образом: кроме
реальных электромагнитных волн она
учитывает существование так называемых нулевых
флуктуации физического вакуума.
Если реальные фотоны могут поглощаться
веществом и «насовсем» отдавать ему свою
энергию, то нулевые фотоны отдают свою
энергию лишь на очень короткое время, как бы
«взаймы»
Почему нулевые флуктуации обладают
такими свойствами — не знает никто. Но для нас
очень хорошо, что они такие «жадные»,
потому что если бы энергия нулевых колебаний
вдруг почему-либо сразу выделилась, то это было
бы похуже взрыва водородной бомбы. Потому
что нулевые флуктуации имеют спектр «белого
шума» и их энергия бесконечно велика.
Чтобы избавиться от этой бесконечности,
которая ничем себя реально не проявляет, но
приводит к нелепым теоретическим выводам,
производят не очень понятную операцию,
приравнивая бесконечность к нулю. Многим эта
операция не нравится; один из создателей
квантовой теории поля, Р.Фейнман, сравнил ее с
заметанием мусора под ковер. Но ничего лучшего
современные теории предложить не могут.
Вместе с тем, в некоторых случаях нулевые
флуктуации, несмотря на свою «жадность»,
проявляют себя вполне приметным образом.
Рассмотрим простейшую квантовую систему —
атом, в котором электрон может находиться на
двух различных энергетических уровнях, Е, и
Е2. Если система находится на нижнем уровне
Ер то нулевые флуктуации не способны
перевести ее на верхний уровень Е2 — для этого надо
отдать энергию, а жадность не позволяет.
Однако они могут перевести систему с верхнего
уровня на нижний, в результате чего
рождается реальный фотон с энергией hv= Е2 — Е,.
Переходы под действием нулевых
флуктуации называются спонтанными, они
происходят только сверху вниз. Фаза фотонов,
образующихся при спонтанном излучении, случайна,
она определяется фазой того нулевого
колебания, под действием которого произошел
переход; случайно и направление вылета фотона.
Так квантовая теория поля объясняет
вероятностный характер событий, происходящих в
микромире и приводящих на макроскопическом
уровне к возникновению «стрелы времени».
Наглядно это можно пояснить следующим
образом. Если в ямке на вершине небольшой
круглой горки лежит шарик и испытывает в
разных направлениях случайные толчки разной
силы, то рано или поздно он перепрыгнет
через препятствие, скатится вниз и уже не
сможет вернуться назад. Но когда это произойдет
и в каком направлении шарик скатится —
предсказать невозможно. Случайные толчки,
которым подвергается шарик, и есть нулевые
флуктуации, существования которых не
предусматривает классическая физика.
Иначе говоря, существование «стрелы
времени» выводится из основных принципов
современной квантовой физики.
А как следует относиться к трудам
Н.А.Козырева (см. «Химию и жизнь», 1994, № 7),
согласно которым время представляет собой реальное
физическое явление, а звезды — машины,
преобразующие энергию времени в излучение? К
сожалению, эти работы очень трудно всерьез
обсуждать, потому что еще никому не удалось эту
гипотезу количественно сформулировать и
подтвердить надежными экспериментами.
40

Время и вакуум
В.Е.ЖВИРБЛИС
В статье о «стреле времени» я
как раз и писал о том, что из
обратимой физики можно
вывести только обратимую
термодинамику, а
необратимую термодинамику можно
вывести только из
необратимой физики. Но
термодинамическая необратимость
требует непрерывного поступле-
ния в систему свободной
энергии высокого
потенциала и удаления из этой
системы «отработанной» энергии
низкого потенциала.
Следовательно, проблема
не столь проста, и ее следует
сформулировать так:
действительно ли квантовая теория
поля в сочетании с теорией
расширяющейся Вселенной
предусматривает существова-
ние направленных потоков
энергии нетермоядерной
природы, ответственной за
первичные процессы
самоорганизации вешества?
— -С^х-»,
ОБРАТИМА ЛИ ВСЕЛЕННАЯ
Суммарная энергия нулевых флуктуации
физического вакуума, имеющих спектр «белого
шума», бесконечно велика и в принципе могла
бы служить неисчерпаемым источником
свободной энергии. Но «белый шум» —
равновесный процесс и, согласно второму началу
термодинамики, не может служить таким
источником. Более того, если бы за счет энергии
вакуума можно было совершать полезную
работу, то законы сохранения, на которых
основана вся физика, лишились бы всякого
смысла. Потому-то бесконечно большую энергию
нулевых флуктуации приравнивают к нулю и
призывают на помощь процесс расширения
Вселенной.
Сингулярность, из которой возникла
Вселенная в момент Большого Взрыва — назовем этот
момент нулевым, — это как бы вся Вселенная,
сжатая в беконечно малую точку с бесконечно
большой плотностью вещества и бесконечно
большой температурой. В нулевой момент
времени никаких законов природы еще не
существовало, они стали последовательно возникать
как бы «из ничего» (?) лишь спустя 10 43 с
после Большого Взрыва, когда Вселенная имела
размер 10" см, плотность ее вещества
составляла 1093 г/см3, а температура достигала 103,К.
По мере же дальнейшего расширения
Вселенная остывала, а ее средняя плотность
уменьшалась и сейчас имеет порядок Ю-30 г/см3.
На первый взгляд, это похоже на
необратимое расширение сильно сжатого газа в пусто-
41

ту, в результате чего он охлаждается и
способен совершать полезную работу, которая как
раз и может служить движущей силой
процессов самоорганизации вещества в локальных
областях газового облака. Однако если бы дело
обстояло именно таким образом, то у
Вселенной был бы центр симметрии, точно в котором,
по странной игре случая, как раз и оказалась
наша планета, ибо относительно нее
расширение Вселенной, наблюдаемое по красному
смещению, происходит равномерно во все
стороны, а реликтовое излучение поступает
равномерно со всех сторон.
Кроме того, подобная модель противоречит
еще и самой себе. Поскольку скорость
расширения Вселенной описывается законом Хаббла
v = HR (где R — расстояние до наблюдаемого
объекта, а Н — константа, равная примерно
10-18 c-i^ то тел0ч находящееся от Земли на
расстоянии R, должно было бы испытывать
ускорение w = dv/dt = Hv = H2R. Значит, если тело
имеет массу М, то на него действует некая
таинственная сила отталкивания F = MH2R,
существование которой требует непрерывной
затраты свободной энергии dE/dt = Fv = MH3R2, в
то время как при расширении газового облака
энергия должна выделяться.
Как велика эта энергия? Если на границе
Вселенной, на расстоянии порядка 1028 см от
нас, находится звезда с массой около 1033 г (это
примерно масса Солнца), то dE/dt = 1038 эрг/с,
что в 105 раз больше светимости ближайшей к
нам звезды. А если наблюдатель находится на
расстоянии 1028 см от нас? Тогда получится, что
с ускорением движется Солнце, а его
светимость составляет Ю-5 неизвестно откуда
поступающей к нему энергии...
По этим причинам расширение Вселенной
принято рассматривать не как процесс,
похожий на расширение сжатого газа в пустоту, а
как расширение самого пространства: вне
Вселенной нет ничего, даже пустоты! В результате
Земля перестанет быть центром мироздания,
никакие силы отталкивания на удаленные друг
от друга тела не действуют, и никакой энергии
не выделяется и не расходуется. Как и нулевые
флуктуации, расширение Вселенной
оказывается равновесным, обратимым процессом (с
равным успехом могло бы происходить не ее
расширение, а сжатие), и этот процесс, как и
нулевые флуктуации, не может привести к
возникновению «стрелы времени»: равновесное
состояние — состояние «тепловой смерти».
Иначе говоря, существование «стрелы
времени» следует считать самостоятельным
постулатом, и этот постулат как раз и лежит в
основе «причинной механики» Козырева.
ПАРАДОКС ЗЕЛЬДОВИЧА
В свое время академик Зельдович, крупнейший
специалист в области космологии, пришел к
выводу, о котором сам говорил с немалым
удивлением: масса покоя Вселенной почти
точно равна ее дефекту массы, возникающему в
результате существования сил физического
взаимодействия, и поэтому можно говорить о
том, что Вселенная возникла «из ничего».
Из этого следует, что в нулевой момент
времени, когда Вселенная находилась в состоянии
сингулярности, плотность ее вещества не
могла быть бесконечно большой, потому что
бесконечно большими были силы физического
взаимодействия и, следовательно, бесконечно
малой была масса покоя. А по мере
расширения Вселенной ее масса покоя должна стре- '
миться к бесконечности, потому что к нулю
стремятся силы взаимодействия. Иначе го во- i
ря, предельные значения плотности вещества
Вселенной имеют характер неопределенностей
вида 0/0 и оо/оо, а в настоящий момент
плотность вещества имеет вполне определенную
величину порядка 10 ад г/см3. Так, может быть,
она была именно такой и в момент времени,
который мы считаем нулевым, и останется
такой в бесконечном будущем?
В одной из популярных телепередач
Зельдович наглядно проиллюстрировал расширение
Вселенной и возникновение красного
смещения следующим образом. Если растягивать
резиновую ленту с нанесенными на нее метками,
находящимися на равных расстояниях друг от
друга, то одна метка будет удаляться от другой
со скоростью, прямо пропорциональной
расстоянию между ними (то есть в соответствии с
законом Хаббла) вне зависимости от того,
какую метку мы примем за неподвижное начало
координат. И в каком бы месте ни находился
обитатель такого «резинового мира», он
никогда не заметит в нем никаких изменений,
потому что все расстояния между метками (в том
числе и расстояния между ближайшими
метками, которые могут служить эталонами
длины) будут изменяться прямо пропорциональ-
42

но друг другу. Но кое-что, связанное с
растяжением ленты, обитатель «резинового мира»
все-таки сможет наблюдать.
Если масса покоя Вселенной действительно
равна ее дефекту массы, то по мере
расширения силы физического взаимодействия
ослабевают, а это значит, что ход любых часов,
принадлежащих любому обитателю «резинового
мира», совершенно одинаково замедляется, —
это следует из специальной теории
относительности (см. «Химию и жизнь», 1983, № 1). Если
в расширяющейся Вселенной с помощью
таких неравномерно идущих часов измерять
скорость света или скорость движения какого-
либо тела, то и тут никаких изменений не
удастся обнаружить: в той мере, в какой возрастает
путь, который свет или тело должны пройти,
увеличится и измеренное время. Измеренная
кинетическая энергия любого тела с нулевой
массой покоя тоже останется постоянной, и,
следовательно, неизменной будет измеренная
температура вещества Вселенной.
А вот измеренная энергия электромагнитных
квантов окажется зависящей от расстояния
между источником излучения и наблюдателем,
потому что чем дольше излучение находится в
пути, тем больше за это время замедлится
скорость хода часов наблюдателя. Так в
«резиновом мире» возникает красное смещение —
единственное свидетельство того, что этот мир
действительно расширяется и что существует
некая внешняя сила, совершающая работу по
растяжению «резинового пространства» и
приводящая к процессам самоорганизации
«резинового вещества». Соответственно реликтовое
радиоизлучение — это электромагнитные
волны, приходящие на Землю из самых далеких
областей наблюдаемой Вселенной и поэтому
претерпевшие предельно возможное красное
смещение.
Для «внешнего» наблюдателя (человека,
растягивающего резиновую ленту) нулевой
момент времени существовал тогда, когда метки
были расположены так близко друг от друга,
что никакими доступными ему средствами он
не мог их различить (это соответствует
расстоянию между метками менее 10 33 см); для
«внешнего» наблюдателя мир детерминирован,
но нелокален, подобно миру классической
механики Ньютона или «причинной механики»
Козырева. Для «внутреннего» же наблюдателя
(то есть обитателя «резинового мира»)
никакого такого нулевого момента никогда не
существовало — для него Вселенная всегда остается
неизменной; мир «внутреннего» наблюдателя
локален, но, в соответствии с теоремой
Дж.Белла, требует вероятностного описания.
Та энергия, которую «внешний» наблюдатель
(выполняющий как бы роль Бога по отноше-
J
нию к обитателям «резинового мира»)
затрачивает, растягивая резиновую ленту, для
«внутреннего» наблюдателя кажется возникающей
«из ничего». Эта энергия непрерывно
закачивается из внешнего мира (недоступного для
восприятия средствами «внутреннего»
наблюдателя) в «резиновое пространство» — то есть,
пользуясь научной терминологией, в физический
вакуум, — а затем в обесцененном виде снова
возвращается во внешний мир. Другими
словами, энергия физического вакуума
действительно безгранична, и ее приходится считать равной
нулю лишь в результате того, что теоретическая
физика, описывающая результаты реальных
экспериментов, не может (или еще не умеет?)
правильно обращаться с бесконечностями.
Таким образом, физический вакуум создает
все необходимые и достаточные условия для
возникновения «стрелы времени», но эти
условия проистекают не из современных
физических теорий, а из фундаментальных законов
природы. Так, физический вакуум служит
причиной возникновения флуктуации (что, в
соответствии с теоремой Дж.Белла, следует из
существования законов сохранения в
изолированных, то есть локальных системах), а также
представляет собой неисчерпаемый источник
свободной энергии (что следует из законов
сохранения, сформулированных для открытых —
бесконечно больших нелокальных систем).
ЧАСЫ И ЗЕРКАЛО
Самый мудрый теоретик и самый надежный
экспериментатор — это природа, в которой
если что-то существует, то, значит, это «что-
то» просто не может не существовать. В
существовании нулевых флуктуации ни у кого
сомнений нет. А известны ли явления, в которых
физический вакуум проявлял бы себя как
источник энергии?
&%
43

Козырев (называвший физический вакуум
«временем») пришел к выводу о том, что
энергия, благодаря которой светят звезды и
саморазогреваются массивные небесные тела,
имеет нетермоядерную природу, а протекающие в
них радиоактивные превращения
представляют собой лишь побочные явления.
Принципиально важная особенность этой энергии
заключается в том, что она передается от тела не
путем передачи импульса (что сопряжено с
возникновением сил притяжения или
отталкивания между телами), а путем бессиловой
передачи моментов импульса (то есть
вращательных движений) и вызывает в небесных телах
только внутренние деформации вещества,
порождающие тепло и свет и приводящие к
нарушению пространственной симметрии.
Последнее, в свою очередь, связно с тем, что «время»
(читай — физический вакуум) характеризуется
некоторой псевдоскалярной величиной, то есть
величиной, изменяющей свой знак при
изменении знака пространственных координат и
характеризующей плотность потока энергии в
каждой точке физического пространства.
Связь времени с энергией и нарушением
пространственной симметрии можно пояснить
так. Работа любых часов, показывающих
время, требует затраты энергии — будь то энергия
поднятой гири, сжатой пружины или
батарейки; естественно, что эту энергию можно
заставить совершать и какую-либо полезную
работу помимо движения стрелок. А при чем тут
симметрия?
Представим себе некие идеальные часы, у
которых циферблатом служит прозрачный диск
с точками вместо цифр, а механизм работает
без трения. Поскольку такие часы имеют
плоскость симметрии, то мы не сможем сказать, в
какую сторону они идут: посмотрев на
циферблат с одной стороны, мы увидим, что стрелки
движутся «вправо» и время течет «вперед», а
посмотрев на него с другой стороны, увидим,
что стрелки движутся «влево» и время течет
«назад». Если с одной стороны циферблата
находится устройство, заставляющее двигаться
стрелки часов (по Козыреву — «причина»), а с
другой стороны — устройство, отбирающее у
стрелок энергию («следствие»), то в целом
такая система не сможет произвести никакой
полезной работы — сколько энергии будет
затрачено с одной стороны циферблата, столько
ее выделится с другой. В этом случае
«причина» и «следствие» неразличимы и «стрелы
времени» нет.
Но реальные часы не идентичны их
отражению в зеркале, в ходе превращения «причины»
в «следствие» энергия частично рассеивается,
и поэтому такие часы не только отмеряют часы
44
и минуты, но еще и объективно указывают
направление полета «стрелы времени». Если же
в их корпусе скрыт механизм с бесконечно
большим заводом, то часы смогут произвести
сколь угодно много полезной работы, нарушая
при этом симметрию объекта, которому
передают «энергию времени». При этом чем
сильнее нарушена пространственная симметрия
объекта-следствия, тем эффективнее он
способен использовать энергию
пружины-причины. Если же симметрия не нарушена, то
сколько бы энергии ни было запасено пружиной,
использовать ее не удастся.
Физический вакуум представляет собой как
бы часы с невидимой пружиной, способной
сколь угодно долго сообщать сколь угодно
много энергии объектам наблюдаемого мира,
то есть мира вещества, но не сразу, подобно
взрыву, а постепенно. Энергия вакуума — это
причина всех процессов самоорганизации
вещества, сопровождающихся нарушением
симметрии. Поэтому не случайно, что
нарушенная зеркальная симметрия (хиральность)
характерна и для стабильных элементарных
частиц, и для атомов, в которых электроны
остаются на стационарных орбитах, и для
молекул органических веществ, участвующих в
процессах жизнедеятельности, и для
вращающихся небесных тел, способных
превращаться в сияющие звезды.
Как квантовая теория поля, так и общая
теория относительности не учитывают
принципиально важной роли «правизны-левизны»
реальных природных объектов, позволяющей им
включаться в нескончаемый вселенский
круговорот энергии физического вакуума —
«пространства жизни», о котором писал
В.И.Вернадский. В этом и заключается причина того,
что в реальном мире мы сплошь и рядом
сталкиваемся с явлениями, которые оказываемся
не в состоянии объяснить и поэтому считаем
их либо случайными, либо как бы вообще не
существующими.
' i ч

Утиная охота
Несчастный случай
или загадка природы?
Еще совсем недавно «Известия» были
эталоном информационной доброкачественности.
К величайшему сожалению, теперь в них то и
дело появляются — как бы это помягче
выразиться — несуразности. В том же номере от 23
июля 1994 года, о котором далее пойдет речь,
можно найти, например, фразу: «Ему удалось,
как сообщает немецкая печать, синтезировать
такой полимер, который способен излучать
краски» — это про свет разного цвета, (с. 6).
Мелочь? Конечно, мелочь, но раньше
подобного практически не встречалось.
Теперь о крупном — о напечатанной на с. 8
той же газеты статье одного из штатных
известинцев Сергея Лескова «Самовозгорание:
несчастный случай или неразрешимая загадка
природы?»
Уж, кажется, чего в нашем отечестве
сегодня не наблюдается — так это дефицита
всяческого дурмана, какдопотопного, так и
новомодного: по радио предлагают объявления о
лечении от порчи и сглаза, по телевидению пассами
очищают от нечисти наши квартиры. Вот и
солидные «Известия» туда же. Читаем:
«19 июля в Москве случился загадочный
пожар. В одной из квартир дома на
Новопесчаной улице были обнаружены три обгоревших
трупа. Мебель огонь не тронул, в квартире не
было ни утечки газа, ни замыкания в
электропроводке. Возможность самосожжения
экспертами исключается. Высказывается странная с
точки зрения науки версия о
«самовозгорании»... Явление самовозгорания известно
давно, но в нашей стране упоминалось лишь в
закрытых отчетах... В мировой литературе
описано множество случаев странного и неизменно
ведущего к летальному исходу возгорания
человеческого тела, которые не поддаются
объяснению с точки зрения физических законов...
Всерьез изучал это явление английский писатель
Чарльз Диккенс. Знаменитый химик фон Ле-
бих, в свою очередь, отрицал явление
самовозгорания — по той причине, что его
непосредственным свидетелем никому стать не
удавалось... Со времен Лебиха самовзгоранием
занималось немало специалистов, в чьей
квалификации сомневаться не приходится...
Возможно, наиболее просто укладывается в
прокрустово ложе современной науки версия,
которая базируется на наблюдении, что
большинство случаев самовозгорания приходилось на
пик солнечной активности... Однако это лишь
ключ к загадке — причина возгорания
остается столь же таинственной».
Оставим на совести автора этого сообщения
«прокрустово ложе современной науки» —
видимо, уничижительное отношение к научному
фундаменту человеческой цивилизации
кажется ему наиболее подходящим для того, чтобы
читатели «Известий» смогли получить и в своей
стране процветающую экономику. Обратим
внимание на его уверенность в том, что
«самовозгоранием занималось немало специалистов,
в чьей квалификации сомневаться не
приходится». Кто это отсутствие сомнений
удостоверяет? Тот самый человек, который трижды
на протяжении своей статьи упоминает
«знаменитого химика фон Лебиха». Но ведь такого
персонажа никогда на свете не было. А был
известный каждому школьнику, во всяком
случае, интересующемуся наукой, — Либих,
немецкий профессор Юстус Либих. Надо думать,
что даже Сергей Лесков знает, что продукты,
которые он ест, состоят из белков, жиров и
углеводов. Так вот — первым о таком составе
пиши сказал Либих. Он же первым предложил
применять в сельском хозяйстве минеральные
удобрения.
Между прочим, Либих старался всеми
силами противодействовать распространению в
народных массах всяческих суеверий. Одно из
его «Писем о химии», как раз посвященное
разоблачению измышлений о «самовозгорании»
человеческих тел, было напечатано в «Химии
и жизни» — в декабрьском номере 1980 года. В
отличие от нашего известинца немецкий
профессор счел для себя обязательным детально
разобраться в предмете, о котором писал. Он
проанализировал около 50 случаев
«самовозгорания» — практически все, о каких к его времени
сообщалось в западноевропейской печати, а в
расследовании одного такого «феномена»
принял официальное участие как эксперт. Дело
шло о гибели некоей графини, питавшей
пристрастие к спиртному. Некоторые из
участвовавших в следствии медиков утверждали, что
графиня могла сгореть «сама собой». Юстус
Либих не только опроверг вымысел, но и
нашел убийцу.
Возвращаясь к «Известиям», хочется все же
надеяться, что статья Сергея Лескова — это не
загадка природы, а несчастный случай.
Валентин РИЧ
45

„ РАЧКОСТИ РАЗНЫЕ.
ПРИМОРСКИЕ МУТАНТЫ
Жители прибрежных районов
Англии и Ирландии напуганы
неожиданной напастью: дети
здесь чаще чем где-либо
рождаются с деформированными
ручками и ножками, а иногда и
вовсе без них. Естественно,
первым делом источник бед начали
искать в море. Проверили
сточные воды — вроде ничего
особенного. Стали считать
содержание тератогенов в рыбе, и снова
никаких результатов. Атомные
электростанции,
расположенные поблизости, тоже оказались
вне подозрений.
Растения-эндемики, медикаменты,
особенности рациона — все эти факторы
тоже пришлось отклонить. И
сегодня осталась лишь одна
гипотеза, гласящая, что мутации
вызваны загадочным вирусом из
моря, воздействующим на людей
со слабой иммунной системой
(Франс Пресс, Лондон, 02.02.1994).
Так это или нет — пока
неизвестно. И, честно говоря,
страшновато видеть бессилие медиков
одной из самых развитых стран
мира.
Кстати: морские вирусы
опасны не только для людей. Среди
дельфинов-афалин, обитающих
в Мексиканском заливе,
свирепствует эпидемия неизлечимого
вирусного заболевания,
погубившего не менее 30 животных.
Раньше этот вирус опустошал
популяции тюленей в Северном
море и дельфинов в
Средиземном море («New Scientist», v. 140,
№ 1903).
ПАМЯТНИК
ПРИ ЖИЗНИ
Трансурановый элемент № 106,
открытый уже двадцать лет
назад, все это время обходился без
названия. Дело в том, что на
лавры первооткрывателей
претендовали сразу две лаборатории,
обе из С ША и обе имени Лоурен-
са: в Беркли и в Ливерморе. В
1985 году ИЮПАК и его
физический собрат ИЮПАП создали
специальную рабочую группу
«Transfermium Working Group».
В марте 1994 итоги ее
деятельности были оглашены в
Сан-Диего, на мартовском заседании
Американского химического
общества («Science News», 19.03.94).
Решение оказалось поистине
Соломоново —
первооткрывателями объявили и тех, и других.
А назвали 106-й весьма
достойным именем сиборгий (по
имени лауреата Нобелевской
премии Гленна Сиборга). Кстати,
впервые элемент назван в честь
ныне здравствующего человека.
РУЧНЫЕ ГАЙКИ
Похоже, мучения слесарей и
домашних мастеров скоро
закончатся. Австралийская фирма
«Мэтьюс Супер Фаснер»
усовершенствовала стандартные гайки
до такой степени, что при их
использовании уже не требуется
гаечный ключ. В первую очередь
инженеры фирмы решили
ослабить трение между гайкой и
поверхностью закрепляемой
детали (оказывается, именно оно, а
вовсе даже не дефекты резьбы,
требует инструментального
вмешательства). Решить эту
проблему помогла фторопластовая
шайба, прикрепляющаяся внизу
новой гайки «Супернат». А там,
где нужно закрепить
поверхности потуже — например, на
резцах или абразивных дисках, —
можно применить еще одно
«ноу-хау» — отгибающийся
лепесток, с помощью которого
гайку можно завернуть двумя
пальцами. Кроме экономии
денег и времени, что тратились
раньше на приобретение
всевозможных гайковертов,
«Супернат» исключает возможность
чрезмерной затяжки, которая
обычно и приводит к срыву
резьбы. Фторопласт защищает
поверхность деталей от царапин и
от коррозии. Кстати, вскоре в
Австралии появится гайка для
автомобилестроения, а через год
«Мэтью Супер Фаснер»
собирается помочь авиации и
космонавтике.
АНТИКСЕРОКС
Тяга к повторному
использованию отработанных материалов,
набравшая небывалую силу в
развитых странах, не оставила
безразличными и производите-
46

\ ЗНЫЕ PA?K ЛИ PA ЗНЫЕ F
леи множительной техники.
Фирма «Ricoh», например, уже
почти запустила в производство
хитроумный аппарат,
превращающий любые светокопии
(полученные как на ксероксе, так и на
лазерном принтере) в... чистые
листы бумаги. Как известно, все
фотокопировальные машины
используют красящий порошок,
состоящий из полимера,
смешанного с черным пигментом.
Он осаждается на бумагу под
действием электростатических
сил и закрепляется нагретым до
100°С валиком, А в аппарате «Ри-
сайкл копиер», о котором идет
речь, порошок нагревается до
той же температуры и
опрыскивается специальным раствором.
Размягчившийся порошок
налипает опять-таки на валик, после
чего его счищают и, увы,
выбрасывают. Новый аппарат
позволяет не только экономить бумагу, но
и ставит под сомнение
необходимость в аппаратах по
уничтожению документов, которые
нарезают листы столь мелко, что их не
берут даже в макулатуру.
ФОТОБАНК
В ноябре прошлого года
компания «Кодак» открыла в штате
Нью-Йорк новый банк — но не
коммерческий и не акционерный,
а информационный. Два десятка
международных агентств,
специализирующихся на торговле
новостями, предоставили банку свои
фотоматериалы. Их просканиро-
вали, преобразовали в цифровой
код и записали на диск
компьютера. И теперь достаточно
ввести в ЭВМ ключевое слово
или их набор, чтобы получить
желаемое. Журналист из «New
Scientist», к примеру, набрал на
клавиатуре слова «кот» и
«дерево», и получил длинный список
фотографий, изображающих
котов на деревьях. Для того, чтобы
увидеть на мониторе саму
фотографию, необходимо подождать
15 минут и заплатить 20
долларов. Правда, использовать ее
непосредственно, скорее всего, не
удастся, ибо качество
компьютерного изображения, как
правило, не слишком хорошее. Но
не беда — ведь теперь можно
обратиться прямо в агентство,
владеющее фотографией, и
получить там оригинал. Тоже не
бесплатно, конечно.
С ОБЛАКОВ — В АМБАРЫ
На Руси издавна пытались
бороться с вредными насекомыми
вымораживанием. Но и
тараканы, и долгоносики мужественно
переносили временные
трудности и выживали даже при -10°С.
Казалось бы, опять опрыскивай
да окуривай? Но сотрудники
Канадской сельскохозяйственной
исследовательской станции
(Виннипег) решили по-другому.
Канадцы, наши «побратимы» по
погодным условиям, придумали-
таки способ заморозить шести-
ногих нахлебников. Помогла им
в этом бактерия Pseudomonas sy-
ringae, живой катализатор
образования льда. Добавка этого
микроба в зерно снижает
холодоустойчивость обитающих в
нем насекомых почти вдвое.
Кстати, найти эти бактерии
вовсе нетрудно — их специально
выращивают для получения
искусственного снега в облаках.
Видимо, по заказу Санта Клауса?
ИНСТИТУТ
ДОКТОРА МОРО
Мультфильмы про ниндзя-чере-
пашек, воспитывающие в детях
любовь и уважение к животным-
мутантам, вышли на экраны
очень вовремя. Ведь успехи в
трансгенной технологии,
достигнутые во французском НИИ
агрономии (Страсбург),
позволят в самом ближайшем будущем
изучать болезни человека на
далеких от него животных —
свиньях или даже кроликах.
Звери с имплантированными
генами обеспечат производство
химических соединений,
необходимых для лечения самых
тяжелых болезней: СПИДа,
атеросклероза, лейкемии. Кролики,
к примеру, уже вырабатывают
«фактор 8», необходимый
больным гемофилией, и гормон,
стимулирующий рост числа
красных кровяных телец. А хрюшки
станут источником столь
дефицитных ныне донорских
органов: почек, печени, сердец.
47

A
^**Щлы,йШ&\
«»is;S"

Проблемы и методы
современной науки
Стеклянный зверинец
Е.ПАВШУК
В самом деле, похоже на зверинец или. скажем,
на питомник. Здесь живут нежные и
чувствительные создания, тщательно отобранные по
множеству признаков. Они спят за
стеклянными стенками, дожидаясь, пока за ними придут
хозяева, или покупатели, или эксперты, — а
экспертиза тут построже, чем на выставке
кошек или собак. Здешние зверушки
представляют собой национальное достояние, потеря
любого экспоната была бы невосполнимой.
Чтобы только посмотреть на них, необходимо
специальное разрешение... и микроскоп.
Место, где собраны микроорганизмы,
пойманные и прирученные человеком, называют
все-таки не зоопарком, а коллекцией. Не
только потому, что экспонаты маленькие и сидят
тихо, как марки в альбоме, но и потому, что их
очень много. Во Всероссийской коллекции
промышленных микроорганизмов (ВКПМ)
содержится около 13 000 различных штаммов.
(Если речь идет об одноклеточных, штамм —
это примерно то же, что порода у животного
или сорт у культурного растения.) Зоопарков с
такими фондами, пожалуй, не бывает:
бактерии, дрожжи, мицелиальные грибы —
носители самых разнообразных свойств (кроме
патогенных). Сегодня ВКПМ — крупнейшая из
коллекций России, специализирующихся на
промышленно ценных и генетически
маркированных штаммах. Создавалась эта коллекция в
1969 г. как подразделение Всероссийского
института генетики и селекции промышленных
микроорганизмов (ВНИИГенетики).
Это было время победного шествия
биотехнологии, время новых возможностей и
ослепительных перспектив. Человечество получило в
свое распоряжение уникальные инструменты,
«живые лаборатории», способные быстро и
дешево провести сложнейший синтез лекарства,
выполнить производственные задачи — от
дубления кожи до добычи цветных металлов,
обеспечить сельскохозяйственных животных
кормами... Все это общеизвестно.
Но неспециалист обычно не задумывается об
одном принципиальном отличии
биотехнологии от всех остальных технологий. Мы можем
49

обнаружить в природе микроорганизмы,
наделенные полезными свойствами, можем создать
новые свойства методами селекции и генной
инженерии, но ни одной бактериальной
клетки мы не создаем de novo. Мы пользуемся
услугами природы и во многом зависим от нее.
Конечно, нельзя сказать, что живая клетка —
это «черный ящик», который мы используем в
своих целях, хоть и не понимаем, как он
работает, — этакий вечный аккумулятор
космических пришельцев из «Пикника на обочине». Мы
достаточно знаем о клеточной биохимии, и все-
таки каждая бактерия или грибок незаменимы
на своем месте и невоспроизводимы иначе, как
собственными средствами — делением или
почкованием. (Совсем как те аккумуляторы.)
Значит, если уникальные бактерии в один
прекрасный день разучатся проводить
химическую реакцию, за которую боролся их
хозяин, или все разом умрут (а причин этому
может быть тысяча: неверно приготовленная
питательная среда, перегрев, переохлаждение,
заражение «дикими» микроорганизмами...) —
человек окажется у разбитого корыта. Прибор
можно собрать заново, если сохранилась
документация, химический опыт можно
воспроизвести по описанию. Но никто не скажет,
удастся ли снова выделить из почвы те самые
бактерии, способные синтезировать незаменимую
аминокислоту, и увенчаются ли успехом
селекционные опыты. Дело тут не только во
времени, которое займет повторение работы, не
только в высокой стоимости исследований, но
и в некоторой доле везения.
Говоря коротко, ценный штамм лучше не
терять. Следовательно, он не должен существовать
в виде единственной копии. Не стоит класть все
яйца в одну корзину, то есть все клетки в одну
пробирку, — необходимо иметь несколько
копий, которые хранились бы в надежном месте,
зашишенные от всех мыслимых неприятностей.
Между тем длительное хранение
микроорганизмов имеет свои тонкости и сложности, требует
специальных методик и особого оборудования
(например, для лиофильной сушки клеток). А
полезных микроорганизмов с развитием
биотехнологии становилось все больше и больше и,
наконец, пришли на помощь профессионалы:
появились специа-лизированные
микробиологические коллекции при институтах. Мало
создать, надо еще и сохранить.
Бактериальные клетки, такие капризные в
активном состоянии, перед хранением
проходят обработку, которой не перенести никому
из нас, высших многоклеточных — лиофили-
зацию, то есть обезвоживание при низких
температурах. Лиофилизированные клетки в
запаянных стеклянных ампулах десятилетиями
сохраняют свою жизнеспособность и полезные
свойства. Живая клетка как бы замирает:
глубокое охлаждение и удаление молекул воды
блокирует метаболизм. Все реакции
останавливаются, но с возможностью запустить их
вновь. Клиенту, получившему из коллекции
такую ампулу, нужно только вскрыть ее,
добавить к порошкообразному содержимому
несколько капель жидкой питательной среды,
подождать пару минут и рассеять взвесь на
твердую среду, содержащую агар.
Замороженная бактерия, как Вуди Аллен в фильме
«Замороженный», тут же пробуждается для бурной
деятельности. Для микроорганизмов, которые
не переносят лиофилизации (как, например,
некоторые грибы), есть другой метод: быстрая
заморозка в жидком азоте, без обезвоживания.
Давайте познакомимся поближе с
обитателями стеклянного зверинца, в первую очередь,
со штаммами, которые используют в
генетических экспериментах. Из них наиболее
известны штаммы E.coli — Escherichia со//по-латыни,
а по-русски просто кишечная палочка.
Небиологи почему-то всегда смеются, когда
разъяснения доходят до этого места. Нет здесь
ничего смешного. На исследования кишечной
палочки уже затрачены миллиарды долларов —
это сравнимо со стоимостью полета на Луну;
опубликованы десятки тысяч статей. E.coli —
тончайший инструмент молекулярной
генетики. Фрагмент ДНК, даже из десятков тысяч
нуклеотидов, пинцетом не возьмешь и в
микроскоп не рассмотришь. Клетка £. со//и есть тот
манипулятор, который работаете ДНК.
У многих бактерий, и у кишечной палочки в
том числе, помимо большой хромосомы
имеются плазмиды — маленькие колечки ДНК,
несущие несколько генов. Плазмиды, в
отличие от хромосомы, копируются не один раз на
каждое деление клетки, а несколько раз —
столько, сколько нужно. Допустим, если в
среде появляется антибиотик, многократно
копируется плазмида, несущая ген устойчивости
(кстати, именно таким способом микробы
приспосабливаются к возрастающим дозам
лекарства). Клетки E.coli могут обмениваться плаз-
мидами при половом процессе; в определенных
условиях они могут также поглощать ДНК из
окружающей среды.
Все эти замечательные свойства плазмид
послужили основой для создания
искусственных конструкций — векторов. Простейший
вектор содержит участок начала репликации
(сигнал для ферментов бактерии-хозяина:
«копировать отсюда»), ген устойчивости к
антибиотику (этот антибиотик надо будет
добавлять в питательную среду, чтобы бактерия не
вздумала отказаться от подарка) и, наконец,
полилинкер — область, куда можно встроить
интересующий нас фрагмент ДНК. Бактерии
50

этот фрагмент совершенно не нужен, но она
получает его «в нагрузку» к гену устойчивости
и многократно копирует весь вектор. Таким
образом мы можем накопить нужный для
работы участок ДНК — и только его — вне того
организма, из которого ДНК была
первоначально выделена. Это само по себе хорошо, так
как выращивать E.coli гораздо проще, чем,
скажем, морского многощетинкового червя или
экзотическое насекомое.
Кроме того, бактериальные векторы
предоставляют и другие возможности. В них можно
вести экспрессию встроенного гена (то есть
синтез РНК на его матрице и синтез
соответствующего белка — ген в составе
искусственной конструкции включается и начинает
работать). Можно выделить вектор в однонитевой
форме — например, для определения нуклео-
тидной последовательности. Эта возможность
заимствована у бактериальных вирусов — од-
нонитевых фагов. ДНК фага размножается в
бактериальной клетке подобно плазмиде. Но в
капсулу фага, покидающего клетку,
вкладывается только одна из двух комплементарных
нитей ДНК. Векторы, предназначенные для
получения однонитевой ДНК,
«эксплуатируют» фаговый механизм размножения.
Конечно, обыкновенная кишечная палочка
не подходит для всех этих манипуляций —
исследователь может доверить свою драгоценную
ДНК только надежному партнеру. То есть
такому штамму, у которого отсутствуют
собственные гены устойчивости к антибиотику, а
также гены белка, отвечающего за
рекомбинацию ДНК, — иначе хозяйская клетка возьмет
да и поменяет местами кусок вектора и кусок
своей хромосомы. Кроме того, штамм должен
обладать высокой способностью к поглощению
ДНК из окружающей среды, чтобы он охотно
«всасывал» предложенный вектор... в общем,
всех требований не перечислить. Штаммы,
используемые в генетических экспериментах, так
далеко ушли от своего дикого предка, что пора
бы уж и забыть о не очень-то знатном
происхождении E.coli.
В коллекции кроме штаммов,
предназначенных для манипуляций с генами, имеются и
сами векторы — «пустые», на продажу, и со
встройками, а также фаги. Хранить фаги даже
проще, чем бактерии, — в буферных растворах,
насыщенных хлороформом.
Еще одна группа экспонатов —
бактерии-биосенсоры, которые показывают, содержатся ли
в окружающей среде мутагенные или
канцерогенные факторы. Можно получить
биосенсоры, специализированные на тяжелых металлах,
пестицидах, гербицидах и т.п. Первыми
биосенсорами, вероятно, были канарейки и белые
мыши, которых в начале века держали в
шахтах — на предмет быстрого выявления
угарного газа. Но с бактериями все несколько
по-другому — они содержат гены с повышенной му-
табильностью, которые в присутствии
мутагена легко ревертируют — возвращаются к
дикому типу. Бактерия перестает нуждаться в
некоторых аминокислотах, получая
возможность синтезировать их самостоятельно, и
вообще чувствует себя прекрасно. Это и
означает для человека, что дела плохи. Есть и другие
биосенсоры, которые в неблагоприятных
условиях подают... световые сигналы. У них вместе
с другими «аварийными» генами включается
ген люциферазы — фермента, который
вызывает свечение бактериальных колоний.
До сих пор мы ничего не говорили о
микроорганизмах — специалистах по синтезу и
химическим превращениям. Их в коллекции
сотни — не хватит места перечислить все.
Антагонисты болезнетворных бактерий, создающие
невыносимые условия для патогенов и
безвредные для человека. Штаммы для вакцинации.
Бактерии, способные уничтожать в
окружающей среде цианистые соединения, фенолы,
нефтепродукты. Бактерии, которые
выщелачивают марганец из руды. Молочнокислые
бактерии — болгарская палочка, которая вместе с
термофильным стрептококком занята в
производстве йогурта, ацидофильная палочка.
(Между прочим, кефиры и йогурты, поступающие в
продажу, были бы намного вкуснее, если бы в
закваску не залетали посторонние дикие
бактерии. Часто нам приходится пить так
называемый «самоквас» — результат нестерильности на
производстве.) Закваски для капусты и для
мацони. Дрожжи пекарские, винные (отдельно
для марочных высококачественных вин, для
шампанского, для вишневого и сливового
вина), дрожжи пивные, дрожжи — продуценты
ароматизирующих соединений... Сейчас в
ВКПМ работают над дрожжевым штаммом,
который синтезирует каротиноид астаксантин.
Во многих странах астаксантин добавляют к
корму для садковых рыб — это придает
рыбьему мясу симпатичный розовый оттенок.
Вообще для питания сельскохозяйственных
животных микробиологические продукты не
менее важны, чем для нашего с вами питания.
Здесь и производство кормового белка, и
силосование труднорастворимых кормов, и пробио-
тик для жвачных — бактериальная флора,
необходимая для хорошего коровьего пищеварения.
Растениеводство тоже не обойдено вниманием
микробиологов. Есть штаммы бацилл, которые
производят эффективные инсектициды, есть
бактериальное удобрение — нитрагин, в состав
которого входят азотфиксирующие бактерии.
Особое место в коллекциях занимают
микроорганизмы, которые как бы не приносят ни-
51

какой пользы. Одни из них представляют
интерес для истории науки. Другие выбраны в
качестве эталонов своих видов. Зачастую два
вида микроорганизмов можно различить лишь
на биохимическом уровне, и в спорных
случаях эволюционистам и морфологам очень
важно иметь для сравнения «типичных
представителей» того или иного вида.
Необходимо отметить одно важное
обстоятельство. Коллекция микроорганизмов — не
только хранилище биотехнологических
инструментов. Едва ли возможно поделить
микроорганизмы (как и любые живые существа) на
полезные и бесполезные. Множество бактерий
не имеет никакого прикладного значения и
вообще не интересуют никого, кроме
систематиков. Но значит ли это, что они не нужны?
Одно из достижений современной биологии
состоит в том, что единство всего живого на
планете обрело новый, конкретный смысл. Все
мы — родственники по ДНК. Как писал
замечательный наш исследователь Р.Б.Хесин,
«можно даже говорить об общности
генофонда всех видов, по крайней мере бактерий...
Более того, возможен «поток» генов между про—
и эукариотами». Бактериальная ДНК для
клетки растения или животного не всегда бывает
чем-то чужеродным и враждебным. В
некоторых случаях бактериальный ген, попав в
животную клетку, может скомпенсировать ее
генетические дефекты. Разумеется, из этих
экспериментов не стоит делать немедленных
практических выводов, но они дают
возможность по-новому взглянуть на живой
микромир. В природе нет ничего, что было бы для
нас абсолютно и наверняка чужим.
Бактериальные гены, хранящиеся в коллекции, — это
в некотором смысле и наши гены.
Исчезновение любого микроорганизма столь же
трагично и непоправимо, как вымирание других,
более близких нам биологических видов. С этой
точки зрения, коллекции выполняют с
микроорганизмами ту же работу, что зоопарк
Джеральда Даррелла на острове Джерси с его
зверями, птицами и гадами. Коллекции — тоже
своего рода ковчеги
Понятно, что сохранение мирового
генофонда — слишком абстрактная задача для
научного учреждения. Но сохранение определенной
части генофонда микроорганизмов и
максимально эффективное его использование в
наших, человеческих целях — задача вполне
реальная. Если рассматривать микроорганизмы
как огромный резерв генетического материала
(что вполне соответствует истине), это и
огромный резерв возможностей. Вполне вероятно,
что у природы есть ответы на все наши
вопросы, в том числе и еще не заданные. Когда
ученому или технологу необходимо провести
головоломное химическое превращение, часто
кратчайшим путем оказывается поиск в живой
природе. При таком-то многообразии
наверняка кто-нибудь да умеет...
Однако многообразие создает и проблемы:
трудно воспроизвести в лаборатории все
возможные условия, в которых существуют
микроорганизмы. Поэтому большая часть их по сей
день относится к разряду некультивируемых.
Собственно, мы находимся в самом начале
пути, освоена лишь малая часть микромира. Но
даже и в этой части сложно ориентироваться,
настолько она обширна. И здесь неоценима
роль микробиологических коллекций. «Кто
владеет информацией, тот владеет миром», а
информацию о микроорганизмах, об их
свойствах и условиях их культивирования хранят,
конечно же, коллекции. Сведения о каждом из
десятков тысяч штаммов внесены в базу
данных, и в ней можно найти ответы на многие
вопросы. Кроме того, коллекции могут
проводить и скрининг (отбор, от английского
«просеивание») — поиск штамма с заданным
свойством среди многих претендентов. В ВКПМ,
например, был выявлен среди штаммов акти-
номицет высокоактивный продуцент
фермента холестериноксидазы. Этот фермент
применяют в медицине — с его помощью
определяют уровень холестерина в крови.
Итак, еще одна задача, стоящая перед
микробиологическими коллекциями, не менее
важная, чем сбор и хранение «запасных
копий», — сбор и хранение информации. Можно
сказать, что мы заимствуем у природы не
только решения частных проблем, но и умение
эффективно использовать то, чем уже владеем. По
мнению директора ВКПМ СП.Синеокого,
создание и развитие крупных сервисных
коллекций, в которых помимо микроорганизмов
централизуются банки генов, культуры
клеток высших животных и растений, плазмиды
и вирусы, играет такую же роль в современной
биотехнологии, как совершенствование
механизмов обмена генетической информацией
между организмами — в эволюции.
Зачастую клиенты коллекции не сразу
делают заявку на конкретный штамм, а сперва
обращаются за консультацией — какой штамм
наилучшим образом подходит для конкретной
цели. Никто не может знать всего о
микроорганизмах, и любому узкому специалисту в
микромире необходим путеводитель.
Раз уж мы заговорили о клиентах коллекции,
надо сказать несколько слов и о тех, кто
создает новые ценные штаммы и помещает их на
хранение. Живые клетки, используемые в
науке, в промышленности и сельском хозяйстве,
в медицине, — такая же интеллектуальная
собственность своих авторов, как и любое другое
52

«ноу-хау». Изобретения, связанные с
микробиологией, занимают особое положение в
патентном праве — по всем тем причинам, которые
обсуждались в начале статьи. Запатентованное
изобретение должно быть воспроизводимым, а
если в нем задействован уникальный
микроорганизм, к которому никто, кроме автора,
доступа не имеет, — о какой воспроизводимости
может идти речь? В большинстве стран на этот
случай предусмотрена особая процедура:
микроорганизмы, необходимые для реализации
изобретения, должны передаваться в
специализированные коллекции-депозитарии. (В
России статус международного депозитария
имеют две коллекции: ВКПМ и Всероссийская
коллекция микроорганизмов Института
биохимии и физиологии микроорганизмов РАН в
Пущине). Помещая свой штамм в коллекцию,
автор получает «Свидетельство о
депонировании», которое, собственно, и доказывает
патентному ведомству, что данный
микроорганизм действительно существует. После этого
изобретение может быть запатентовано, а
хозяин депонированного штамма тем самым
ограждает свои права от посягательств
конкурентов и плагиаторов.
Фонды коллекции доступны для каждого,
кто имеет на это право. Разумеется, те, кто
собирается использовать штамм в коммерческих
целях (в пищевой промышленности,
например), платят немалые деньги за лицензию или
патент. Иначе и быть не может — «ноу-хау» есть
«ноу-хау». Но зато для научных исследований,
для учебных заведений — цены символические,
зачастую несравнимые с реальной стоимостью
штамма, которая может исчисляться сотнями
тысяч долларов. (Цену штамма создает,
конечно, не только стоимость обслуживания и
приготовления его копии для нового владельца, но
главным образом стоимость труда,
затраченного на создание штамма.) Необходимо отметить,
что деньги, получаемые с клиентов,
составляют лишь малую долю бюджета коллекций.
ВКПМ, как и другие крупные коллекции во
всем мире, получает дотацию от государства и
деньги по грантам. Стране выгодно, чтобы
коллекции существовали и работали.
Возникает вопрос: а почему бы не
предоставлять ученым штаммы бесплатно? Так ли
уж нужны эти символические цены?
Оказывается, нужны. В частности, затем, чтобы
заставить покупателя задуматься над заявкой:
что ему действительно необходимо, с чем
можно по-временить, а что не понадобится
вообще. При бесплатных раздачах таких
мыслей обычно ни у кого не возникает —
хочется получить все, что есть. В ВКПМ, к
примеру, однажды поступил заказ на «все фаги,
имеющиеся в коллекции». Клиент,
очевидно, не вполне представлял себе, о чем
просит.
«Тема природных ресурсов преобладает в
дискуссиях <по поводу реорганизации
российской экономики. — Е.П.У,— пишет
Л.В.Калакуцкий, директор ВКМ в Пущино, — хотя
основное внимание сфокусировано,
по-видимому, на минеральных, а не на биологических
ресурсах». Согласитесь, что такими
биоресурсами, как коллекционные фонды, надлежит
распоряжаться разумно, в соответствии с
международной научной, предпринимательской, да
и просто этикой. Десятки тысяч штаммов в
российских коллекциях — не только
национальное, но и общечеловеческое достояние.
Наши ученые активно сотрудничают с
зарубежными коллегами в рамках WFCC (Всемирной
организации коллекций культур). Крупные
коллекции участвуют в международных
информационных программах, пополняют свои
фонды путем обмена. Фонды пополняются
быстро: в ВКПМ в 1991 г. было около 10 000
штаммов, в нынешнем году —уже 13 000. Это вполне
сопоставимо с размерами европейских и
американских национальных коллекций.
Российские коллекции уже сейчас
выполняют заказы зарубежных клиентов. Однако
компьютерные базы данных должны
дополняться и прямыми контактами между
коллекциями и потребителями. Уже упоминавшаяся
статья Л.В.Калакуцкого в «Trends in
Biotechnology» представляет собой нечто вроде
первичного сообщения для западных и
дальневосточных коллег: в России есть коллекции
микроорганизмов, их несколько десятков (в это
число, разумеется, не входят мелкие
«домашние» коллекции лабораторий), многое можно
приобрести по стандартным ценам. И,
пожалуйста, имейте в виду, что российская
почтовая связь крайне медлительна, поэтому лучше
присылать запросы по электронной почте.
Будем надеяться, что микробиологические
ресурсы в наших коллекциях и впредь будут
сохраняться и приумножаться. Как мы видели,
совсем непросто хранить такое множество
живых клеток. И все-таки поводы для оптимизма
есть. Каждому из нас известны примеры
ценностей, в том числе и национальных
достояний, которые сохранились, вместо того чтобы
пропасть навсегда.
Если Вы заинтересованы в более подробной
информации о Всероссийской коллекции
промышленных микроорганизмов и ее
деятельности, обращайтесь по адресу: 113545, Москва,
1-й Дорожный проезд, /, ВНИИ Генетика —
ВКПМ, тел. @95) 315-12-10, электронная
почта vkpm@vnigen.msk.su.
53

Фотоинформация
Скелеты в лужеv
среди угловатых,
уродливых камней, были
разбросаны скелеты, много скелетов.
Они нак&шш»&.1нсь здесь
годами. Безжалостная р> ка времени
уже покрыла некоторые из них
сетью трещин. Другие же
сохранили исходную форму,
напоминающую своими очертаниями...
корабли инопланетных
пришельцев. Чьи это скелеты?
Вообще-то подобную картину
можно запросто увидеть на дне
любой грязной лужн. Камни —
мелкие песчинки, скелеты —
створки панцирей диатомовых
водорослей, а наблюдать все это
следует в микроскоп с большим
увеличением (лучше всего
сканирующий электронный).
Диатомовая водоросль —
одноклеточный организм. Однако
у этой одной-едннственной
клетки размером всего-то в
полсотни микрон есть самый
настоящий скелет. Правда, & отлнчне
от животных, скелет
расположен не внутри тела, а снаружи
и состоит из двух створок.
Створки очень тонкие, сдела-

ны нз оксида кремния и
обладают весьма замысловатым
рельефом из многочисленных
ребер и отверстий (альвеол).
Прочный панцирь, видимо,
защищает водоросль от
неблагоприятных воздействий
окружающей среды, а также, как и
положено всякому скелету,
поддерживает форму организма.
Скелеты у диатомей бывают
самые разнообразные — и
дискообразные, и сферические, и
вытянутые, с замысловатыми
скульптурными элементами на
внешней стороне створок в виде
шипов, бугорков и прочих
выступов. Порой панцирь очень
изящен, например у одной из
диатомей он похож на структуру
фуллерена.
Форма панциря и рельеф на
нем зависят от места обитания
водоросли — в планктоне, то
есть в толще воды, или в
бентосе, то есть на дне. Понятно, что
у планктонных диатомей (фото
слева) панцирь обеспечивает
наибольшую плавучесть, а у бентос-
ных он более приспособлен для
перемещения в верхних слоях
ила (фото справа).
В многочисленные альвеолы
высовываются псевдоподин —
выросты клеточной цитоплазмы,
которые еше больше
увеличивают плавучесть водоросли и дают
ей возможность перемешаться в
воде. Кроме того, водоросли
бентоса могут переползать,
выпуская большую псевдоподию из
желобка, который проходит
посередине створки (врезка на
фото справа).
Когда водоросль
размножается бесполым путем — делится на
две части, из материнской
клетки образуются две новые,
каждая всего с одной створкой.
Вторая створка постепенно
отрастает, ио всегда остается меньше,
чем доставшаяся от родителя. С
течением времени дочерние
клетки все мельчают и
мельчают и наконец становятся
слишком малыми для деления. Тогда
водоросль вступает в цикл
полового размножения. Вот так
все непросто у наших
мельчайших сестер.
Кремниевые скелеты, которые
остаются после гибели водоро-
На фото слева — створка панциря Stephanodiscus rotula.
планктон; на фото справа — створка панциря Pinularia sp.9
бентос
слей, способны сохраняться
практически вечно. Во всяком
случае, палеонтологи находят
створки в многомиллионолетнем
окаменевшем иле. А на
фотографиях показаны панцири
современников из родного нам
четвертичного периода, обитавших в
пресноводных озерах одного из
предыдущих межледниковий.
С диатомовыми водорослями
связан один из тонких
палеонтологических методов, с
помощью которого можно
восстанавливать климат давно
прошедших эпох.
Кстати, совсем недавно по
электронной почте пришло
сообщение из Технологического
университета штата Луизиана
(США) о том, что тамошние
хитроумные ученые взяли
створку диатомей, проделали в ней
сфокусированным ионным
пучком дырку, напылили сверху
металл и получили колесо
диаметром 10—40 мкм и толщиной
всего 3 мкм. Куда его можно
применить — не совсем
понятно, однако коллеги твердо
уверены, что таким же образом
можно поступить с панцирями
других форм и получить нечто
невиданное, но очень полезное
для народного хозяйства. И
даже предлагают
подискутировать о полезности такой идеи.
С.М.КОМАРОВ,
С.С.ГАБЛИНА
55

^c;
мШьа, <± ^
CZ^
Гидра
Кандидат биологических наук
С.Ю.АФОНЬКИН
Я отрезал голову у восьми
матерей, имевших детей...
Затем я четвертовал одного из них.
А.Трамбле
Это — не строки из кровавого триллера, а
описание элегантных биологических опытов,
против которых не стал бы возражать даже самый
ярый защитник животных, ибо в результате их
число здравствующих организмов не
уменьшалось, а увеличивалось. Эти эксперименты
породили целое направление исследований и
прославили как автора опытов, так и его «жертву» —
маленького пресноводного полипа гидру.
Внешне гидра похожа на желтовато-бурый
комочек, который иногда удается заметить на
нижней стороне листьев ряски. Если поместить
такой лист в стакан с водой, то через несколько
минут произойдет чудесное превращение:
слизистый бутончик распустится в продолговаты
цветок с тонкими нитями-шупальиами по кра
венчика.
Обманчивое сходство гидры с растением по]
началу сбило с толку молодого швейцарца А<
раама Трамбле, впервые столкнувшегося с этиАл
удивительным существом в 1740 году. Тогда
Трамбле служил преподавателем и гувернером
детей графа Виллема Бентинка в его имение
близ Гааги. Стремясь привить своим воспитан
никам интерес к естествознанию, Трамбле раз
вел в учебной комнате настоящий пресновоц
ный зоопарк. В одной из банок сидели гидры
Сначала швейцарец принял их за какие-то ни
чатые водоросли — первые пойманные им гиД
ры были зеленого цвета. Правда, они шевелил;]
своими отростками, что растениям вроде бы
свойственно. Чтобы развеять сомнения, Tpaifl
бле решительно режет ножницами распластан'
ную у него на ладони гидру поперек и опускаг
половинки обратно в сосуд с водой. Ясно, что
никакое животное не в состоянии оправитыся
после такой операции. Однако через десять дней
на дне стеклянной пудреницы как ни в чем не
бывало сидели две гидры-близняшки. Длинны
ми тонкими щупальцами они ловко хватали мел
ких рачков и засовывали себе в пасть. Получи
лось, что гидра все-таки животное. Существо
которое можно без вреда разрезать надвое! На
четыре части! Невероятно!
Так были поставлены первые опыты по
регенерации целого животного из его части,
наше время их нетрудно повторить дома нЗ
кухне, приютив выловленных гидр в суповой
тарелке.
Благословенный для естествознания восем
надцатый век! Тогда можно было вытащит
любую доселе неведомую тварь из лужи и
поставить на ней опыт, который сразу
входил в историю. И никаких толстых рефера
тивных журналов, сложной оптики и доро
гостоящих реактивов. Впрочем, это верн
лишь отчасти.
Для того чтобы удачно охотиться в лужах
успешно ставить эксперименты, надо име

природную жилку исследователя и учителей-
предшественников. И то и другое у Трамбле
было.
В юности он зачитывался томами знаменитых
в то время «Мемуаров к истории насекомых»,
автор которых Рене Антуан Реомюр занимался
внедрением в науку экспериментального
метода исследования. Аристократ, биолог и физик,
в 25 лет уже член Парижской академии, он
обращался за ответами не к античным
авторитетам, а к самой природе. Изучал пищеварение у
кур, заставляя их глотать кусочки губки на
нитке. Собственноручно выводил цыплят. Отрезал
ноги у раков, проверяя истинность народного
поверья о способности раков отращивать их
заново. Не отсюда ли черпал примеры для
подражания Трамбле? «Природа должна быть
объяснена через Природу, а не через
наши собственные взгляды», —
вторит он учителю.
Блестящая идея или тонкий
эксперимент сами по себе ничего
не дают для науки, если о них
не узнают окружающие.
Трамбле, как бы
сейчас сказали, широко популяризирует свое
открытие. Рассылает полипов друзьям и
знакомым. Посылает животных в Париж самому
Реомюру. Описывает опыты с гидрой и предлагает
их повторить всем желающим.
«Когда я в первый раз увидел, как
постепенно образуются два полипа из одного,
разрезанного пополам, я с трудом мог поверить
собственным глазам», — признается Реомюр.
Скромный гувернер сумел удивить
просвещенную Европу. О гидре говорят при французском
дворе. Герцог Ричмондский разводит полипов
в своем замке. Гидре целиком посвящен один
из выпусков трудов Королевского общества в
Лондоне. Интересоваться новостями из жизни
гидр становится чуть ли не хорошим тоном.
Полипы входят в словесный обиход. «Дела
полипообразны: если их разрезать на сто частей,
то каждая в отдельности снова оживает», —
пишет Гете в одном из своих писем.
Трамбле избежал искушения почить на лаврах.
Целых три года он наблюдал за своими
подопечными — и за наследниками графа Бентинка, и
за крохами-гидрами. Его педагогических
достижений история не сохранила, но с гидрами он
роделал десятки разнообразных и подчас чрез-
чайно остроумных экспериментов. Их резуль-
[ты сведены в книге с длинноватым для наше-
века названием: «Мемуары к истории одного
рАда пресноводных полипов с руками в форме
рфгов».
Написанное с обстоятельной неспешностью
путешественника, странствующего по
неизведанному континенту, это сочинение и сегодня
сжособно захватить неискушенного читателя, а
местами сохраняет научный интерес и для чи-
теля, искушенного в биологии. Даже по на-
п1им меркам монография Трамбле тянет на
добротную диссертацию. Она переведена на
русин язык.
Вообще-то Трамбле повезло. Гидра —
удивительное создание. Не зря она попадает во все
учебники зоологии, от школьных до
академических. Проделай Трамбле свои опыты на ка-
kjix-нибудь червях или рачках, эффект был бы
всем не тот. Случай, который, по словам Луи
астера, благоприятствует лишь
подготовленном умам, благоприятствовал Трамбле вполне.
До него гидру под именем некоей «зверушки»
бЬгло описал великий первооткрыватель мира
Д-остейших голландец Антоний ван Левенгук.
П-jo он был слишком увлечен своими «наливоч-
нмлми животными» — инфузориями, чтобы
долго возиться с такой неприлично большой
арью, как гидра. Трамбле тогда было семь лет.
!ледовательно, из каналов имения Бентинка он
выудил почти совершенно неизвестное науке
щество, которое сперва назвал «насекомым»,
ак в начале восемнадцатого века нередко на-
лвали всех беспозвоночных скопом.) Однако
строумные опыты Трамбле и удивительные

особенности самих гидр быстро сделали этих
полипов излюбленными объектами
натуралистов. Книга нашего соотечественника И.И.Кана-
ева с лаконичным названием «Гидра», изданная
в 1952 году, содержит уже несколько сотен
ссылок на экспериментальные работы,
выполненные на гидрах.
Гидра — существо многоклеточное, но
устроена она, на первый взгляд, примитивно.
Крошечный, около сантиметра в длину, чулок, вокруг
отверстия которого расположены длинные
пальцы-щупальца. Чулок двуслойный —
внешний слой состоит из клеток одного типа, а
клетки другого типа выстилают его изнутри. Между
ними рассеяны немногочисленные нервные
клетки, соединенные между собой отростками.
Их сплетение напоминает паниирную сетку
кровати. Концы щупалец оснащены несколькими
разновидностями стрекательных клеток,
убивающих добычу. Вот, собственно, почти все. По
сути гидра — живой желудок с руками,
которыми засовывает в себя пойманную добычу. Нет
никаких внутренних органов, костей, хрящей,
печени, почек, кишок, жабр, органов чувств,
рецепторов, кровеносных сосудов. Абсолютно
никаких мозгов. Но, несмотря на это, гидры
обладают довольно сложным поведением. По
крайней мере, будь мы гидрами, мы вели бы себя
точно так же.
Голодная гидра раскидывает по сторонам
щупальца и начинает слегка покачивать верхней
частью тела. Она облавливает свои водяные
угодья. Если раскинутые сети долго остаются
пустыми, полип резко сокращается, а потом
распрямляется в другую сторону. Так
нетерпеливый рыболов вновь и вновь забрасывает в реку
спиннинг или удочку. Аналогия полная.
Наконец добыча поймана. Щупальца
подтягивают ее ко рту и засовывают в утробу.
Длинного и тонкого червяка гидра предварительно
складывает пополам, длинного и толстого
впихивает постепенно, переваривая его по частям.
У гидр есть намек на характер. В этом легко
убедиться, если сосуд с ними встряхнуть. Одни
полипы проявляют холерический темперамент:
они быстро и резко сокращаются. Другие,
флегматики, едва поводят щупальцами. Причинами
таких различий и их наследованием в бесполых
и половых поколениях гидр, кажется, никто не
занимался. Гидр пытались обучить простейшим
трюкам, но без успеха: выработать у них
рефлексы не удается.
От настырного экспериментатора,
тыкающего подопытное животное булавкой в бок, гидра
старается уползти, сохраняя достоинство. Если
же деваться некуда, то через некоторое время
она просто перестает сокращаться. Но не от
упадка сил, а от невозможности найти выход из
ситуации, что ли. Новый необычный стимул,
например яркая вспышка света, заставит гидру
вздрогнуть снова.
Излюбленная добыча гидры — мелкие рачки
— обычно толкутся на хорошо прогреваемых
мелководьях. Гидра упорно двигается к свету,
стремясь добраться до богатых кормом мест, где
больше вероятность заарканить добычу. Как и
чем она измеряет освещенность — загадка
полная, ведь у гидры нет и намека на самые
примитивные глаза. Тем не менее она уверенно
определяет направление к свету и ползет к нему.
Вернее, шагает.
Более всего манера гидры передвигаться
напоминает ползание гусеницы-землемерки. Тело
изгибается, рот с щупальцами прилепляется к
грунту, подтягивается подошва; снова выпад
вперед и очередное подтягивание. В экстренных
случаях гидра включает третью скорость и
начинает выделывать настоящие акробатические
трюки — кувырки через голову. Впечатление
потрясающее! Особенно когда вспоминаешь,
что перед тобой существо, у которого еще нет
настоящих мышц — только сократимые пучки
волокон внутри клеток.
Если торопиться некуда, гидра может плавно
скользить на своей подошве, не отрывая ее от
поверхности. Как ей это удается — загадка.
Оказавшись на глубине, гидра всплывает наверх,
словно маленький батискаф, накачав в подошву
крошечный пузырек воздуха. Как полип
измеряет глубину погружения и откуда берется газ
— тоже пока неразгаданный секрет. Коснувшись
подошвой поверхности, гидра, пожеланию,
может повиснуть на пленке воды или
путешествовать по воле ветра или течения.
Поведение гидры настолько целесообразно,
что не перестаешь удивляться, как ей удается
выкручиваться из ситуаций, созданных не
природой, а изощренным умом экспериментаторов.
Например, она способна почище Гудини
выкопаться из-под слоя наваленного на нее песка
или распутать завязанные чуть ли не узлами
«руки». Кажется, еще никто не додумался
засадить гидру в клетку из тончайшей сетки. Но
можно не сомневаться, что она удерет и оттуда.
Отсеченная голова гидры может гулять по дну
на руках-щупальцах. Где же те факторы
естественного отбора, что позволили выработать
подобный аварийный механизм передвижения?
Сколько раз до появления бессердечных
биологов с ножницами в руках гидры должны были
терять головы, чтобы такая форма поведения
закрепилась? Как она вообще возникла у твари,
насчитывающей всего несколько сотен едва
связанных друг с другом нервных клеток?
Непростое поведение свойственно не только
гидре в целом, но и отдельным ее клеткам.
Самые сложные из них — стрекательные. Они
представляют собой нечто среднее между
пистолетом и гарпунной пушкой. Наружу торчит
небольшой конус-курок. Стоит жертве задеть
его, и мгновенно, за сотые доли секунды, из
клетки вылетает свернутая в бухту трубка, по
58

которой в тело жертвы впрыскивается порция
яда. В основании трубки раскрываются
разведенные в стороны стилеты и заякоривают
смертоносную трубку в ране. Даже электрон но
микроскопически е исследования пока не
приблизили нас к разгадке механизма работы этой
адской клеточной машины убийства.
Молодая стрекательная клетка возникает во
внутреннем слое гидры. Затем она заползает в
одно из щупалец и, распихивая клетки наруж-
него слоя, занимает исходную позицию на
вершине щупальца.
Выстрелить она может только один раз,
поэтому важно не промазать и не выпалить
впустую. При чисто механических раздражениях
курок стрекательной клетки не срабатывает. Мало
ли в воде толчется несъедобного мусора? Не
срабатывает он и на один только запах жертвы. А
вдруг до нее далеко? Для выстрела необходимы
сразу оба условия.
Со стрекательными клетками обычно
соседствуют клетки, выбрасывающие в сторону
жертвы длинные лассо. Они опутывают ноги рачка и
подтягивают его вплотную, когда можно бить
наверняка. После выстрела выполнившая свою
миссию клетка уползает внутрь. Она идет на
слом. Та же участь ожидает стрекательную
клетку, так и не дождавшуюся своего выстрела.
Гидры — страшные хищники, они атакуют
всех подряд. Даже рыбы выплевывают
случайно схваченного полипа. Дело в том, что
стрекательные клетки реагируют на вещества, встреча-
ющие-ся на поверхности практически всех
организмов — аминокислотные остатки и сахара.
Но при этом гидра никогда не застрелится.
Почему же они не совершают самоубийств — ведь
полип нередко задевает гибкими щупальцами
соб-ственное тело? По-видимому,
поверхностные клетки гидры как-то блокируют выстрел,
ставят стрекательные клетки на предохранитель.
Похоже, такой же особенностью обладают
паразиты гидр — некоторые виды инфузорий и
амеб. Они спокойно ползают по телу полипа, не
опасаясь взведенных стрекательных клеток, а
инфузория прородон наползает своим ротовым
отверстием на кончики щупалец гидр и
буквально обгрызает их.
И все-таки не акробатические трюки и не
стрекательные клетки сделали гидру
по-настоящему знаменитой. Способность без видимого
вреда переносить самую жестокую и невероятную
по изощренности вивисекцию — вот истинная
причина популярности гидры. Чего только не
делали с несчастным полипом за два с
половиной столетия! Отсекали щупальца, голову,
подошву. Резали на пару сотен кусков
(буквально!). Наносили продольные и поперечные,
рваные и резаные раны. А гидре хоть бы что!
В считанные часы раны закрываются и
зарастают. Утраченные куски тела
восстанавливаются. Глядя на оправившуюся после жутких
экспериментов гидру, поневоле становишься вита- i
листом, начинаешь верить в нематериальную и |
непознаваемую жизненную силу — энтелехию,
которая правит живым существом. Душу,
другим словом. Вот эту душу полипа никак не
удается сбить с толку.
Когда листаешь протоколы опытов над
гидрой, кажется, что биологи во что бы то ни стало
стремятся изуродовать несчастное животное. Да
так, чтобы оно осталось этаким кунсткамерным
уродцем. Подсаживают гидре на бок части
других полипов. Переворачивают куски тела вверх
тормашками. Разворачивают тельце гидры в
плоский лист и сращивают с другим таким же.
Пионером подобной вивисекции был тот же
Трамбле: он умудрился с помощью кабаньей
щетинки вывернуть гидру наизнанку —
вытолкнул подошву через открытый рот. Но гидре все
нипочем. И из такого, казалось бы,
совершенно безнадежного положения она выходит с
честью. Клетки, оказавшиеся снаружи,
немедленно начинают ползти внутрь, на свои
законные места. Им навстречу стремятся наружные
клетки, попавшие по воле экспериментатора
внутрь организма. Толчея страшная! Но
проходит некоторое время — и гидра принимает
исходный вид. |
Гидру рубили в лапшу. Из сросшегося всем
назло месива она возрождалась, как
легендарная птица Феникс из пепла. Гидру разбирали
буквально на клетки — они сползались и
начинали упорно отращивать все ту же подошву,
щупальца...
Правда, уроды все-таки появляются.
По-видимому, из-за каких-то сбоев, случающихся в
любой работе. С помощью вертикальных
надрезов Трамбле удавалось получить семиголовых
полипов. Они напоминали ему в миниатюре
лернейское чудовище — монстра, с которым
сражался Геракл. У той Гидры отрастали
отрубленные головы. Отсюда, кстати, и современное
название полипа — гидра.
Ситуация становится еще более таин-
ственнной, когда выясняешь, что клетки в теле
гидры не имеют четкого положения. Они могут
путешествовать, меняться местами. Но форма
гидры при этом остается совершенно
неизменной! Клетки словно бы знают, что им делать,
попав в то или иное место. Откуда? Опять
энтелехия?
Вопрос о постоянстве формы тела у гидры
далеко не праздный. Ведь и наши с вами клетки
тоже в состоянии оценивать свое окружение и
положение. Например, в развивающемся мозге
нервные клетки занимают нужные позиции,
словно зрители в партере — согласно
купленным билетам. Может, не напрасно гидры
отрицательно покачивают своими щупальцами под
вопросительным взглядом наблюдателя? Им
есть что скрывать.
59

ЦАРЬ ПРИРОДЫ -
ТАРАКАН
О тараканах упоминается
уже в ветхозаветные
времена. В древних манускриптах
рекомендуется убивать
тараканов ударами
шлепанцев. (Вот вам первые в
христианской истории
публикации полезных советов
на эту тему!) Правда
«магистр» от колдовства Юрий
Тарасов считает, что
таракан — друг человека.
Расспросить бы его
поподробнее... Мне известен только
один «плюс» в тараканьем
существовании — в
старинных книгах по медицине
рекомендовали настаивать
на сушеных тараканах
мочегонное средство при
водянке. Б-р-р!
На протяжении
тысячелетий человечество
испробовало сотни способов
истребления этих навязчивых
насекомых, а тараканье
племя все живет и
процветает, и перспектива попасть
в Красную Книгу ему не
грозит. Ученые с
удивлением обнаружили, что
тараканы, как и пауки,
нечувствительны к радиации. Так что,
в отличие от нас, они
спокойно переживут и ядерную
войну. Воистину — венец
творенья.
Итак, многовековой опыт
показал, что мы обречены
соседствовать с этими
тварями. И единственное, что
мы можем — устроить им
«веселую» жизнь, хотя бы в
пределах нашего жилища.
Не оставляйте тараканам на
ночь ни питья, ни закуски,
плотно упаковывайте и
закрывайте продукты,
старайтесь, чтобы на кухне
было светло, чисто и сухо,
а по ночам — прохладно.
(Одна моя знакомая
успешно использует последний
способ борьбы с
тараканами, и ее тараканы ночью
уходят пировать в теплые
кухни соседей.) Достаточно
капающего водопроводного
крана, и все ваши усилия
сойдут на нет. Даже
наевшись отравы, тараканы
выживают, если им удается
хорошенько ее запить.
Соседство тараканов,
кроме оскорбления наших
эстетических чувств, плохо
еще и тем, что отходы их
жизнедеятельности и белки
хитинового покрова могут
вызвать аллергии, начиная
с непонятных симптомов,
похожих на простуду, и
кончая тяжелым
аллергическим шоком. К
сожалению, практически все «хи-
мубийцы» тараканов тоже
могут потихоньку убивать и
нас.
Одно из приятных
исключений — безвредный
для людей пиретрум,
мелкий порошок персидской
или далматской ромашки.
Сейчас ее выращивают все
меньше и меньше —
невыгодно. Изредка пиретрум
можно купить в аптеках.
Правда, химики сумели
синтезировать аналоги
действующего начала
пиретрума. Из бытовых препаратов
их содержат «Неопин» и
«Неопинат». Если вам
представится возможность
выбирать, предпочтите эти
средства препаратам на
основе хлорофоса, дихлофоса
и других фосфорорганичес-
ких соединений. Они очень
токсичны для людей, зато
появились устойчивые к
хлорофосу тараканьи
особи, чего не скажешь о нас.
Учтите, что пиретроид-
ные химикаты не сразу
убивают тараканов. После
обработки ими вялые,
полудохлые твари еще примерно
неделю нет-нет да и
выползают на свет. Зато потом вы
будете спокойно жить года
два, а иногда разовой
обработки хватает и на три. и на
четыре года. К тому же во
время обработки
помещения такими препаратами
совсем не обязательно
уходить из квартиры и убирать
животных: эти средства
абсолютно безвредны для тех,
у кого нет хитинового
покрова. Единственное, что
может оставить
неприятный осадок, — аллергия на
мелкий порошок. В этом
случае купите пиретрум,
который надо размешивать
в воде и опрыскивать им
комнаты. Насколько мне
известно, аллергии от
такого препарата не случались.
Вся прочая бытовая
химия против тараканов —
«Хлорак», «Дибром», «Хло-
роль», «Тролен» и
знаменитая «Прима-71» —
порядочная гадость для нашего
здоровья. А тараканы на так
называемый китайский мел
и различные
кооперативные средства дружно
«чихают». С такими средствами
надо быть крайне
осторожными. Одно время
коммерческие фирмы выпускали
антитараканий порошок
серого цвета. Расфасовывали
его в баночки, а на
этикетке был изображен
самоуверенный усатый таракан.
Называлось это средство
«Коба» (что за странный
намек?). Насекомые его не
60

ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
любят и на некоторое
время исчезают. Но в этом
сером порошке может
содержаться катализатор,
применяемый в производстве
резины, для нас он очень
вреден.
Не стоит забывать о
«доморощенных» средствах. В
деревнях средней полосы
развешивают на стенах
пучки цветущей ржи —
считается, что ее запах
прогоняет тараканов из дома.
Не любят тараканы и
запаха бузины. Разложите
свежие веточки и соцветия
в местах, облюбованных
тараканами.
Кожуру и кружочки
лимона после чаепития
положите в хлебнице и в
сыроватых темных уголках
кухни — тараканы не жалуют
запаха лимона и его
кислого вкуса.
А еще эти насекомые не
выносят соседства мелких
рыжих муравьев. Выберите
из двух зол меньшее и, если
решите, что с
муравьишками приятнее соседствовать,
попробуйте их развести.
Хотя избавиться от них
потом будет сложнее, чем от
тараканов.
И вот, наконец,
несколько классических народных
рецептов.
Две чайные ложки
борной кислоты растворите в
стакане теплой воды. В
растворе размочите черный
хлеб, сухари, печенье,
разложите в тарелочки и
оставьте на ночь. Борная
кислота обезвоживает
организм, и тараканы кидаются
на поиск воды. А ее не
должно быть ни капли — ни в
раковине, ни на посуде,
иначе все напрасно.
Следите, чтобы домашние
животные и, не дай Бог, малые
дети не наелись этой
отравы. Повторите несколько
ночей подряд до полной
победы над незваными
жильцами. После такой
процедуры они, возможно,
несколько месяцев вас не
потревожат. Но не
обольщайтесь: в
многоквартирном доме, да еще с
продуктовым магазином на первом
этаже к вам в ближайшее
время пожалуют новые
поселенцы.
Почему-то описанный
выше рецепт во второй раз
не так эффективен, и для
повторной обработки вам
лучше воспользоваться
одной из следующих
рекомендаций.
В пустой чистой
консервной банке прокалите на
огне порошок буры,
смешайте в равных долях с
мукой или сахарной пудрой и
тщательно разотрите. Эту
смесь насыпьте по
периметру пола и там, где в
квартиру входят водопроводные
трубы.
Еще несколько
вариантов. Десять частей буры,
пять частей ржаной муки,
пять частей сахарной пудры
и три части канифоли
тщательно разотрите,
перемешайте и насыпьте в нужных
местах.
По одной чайной ложке
борной кислоты и сахара
смешайте с двумя
столовыми ложками манной каши
или картофельного пюре и
попытайтесь накормить
этим тараканов —
расставьте в блюдечках в разных
уголках квартиры.
Две столовые ложки (без
верха) борной кислоты
смешайте с одним яичным
желтком. Из получившейся
густой массы скатайте
шарики и разложите вблизи
тараканьих гнездовий, а
также в шкафах с
продуктами. Через две недели
обновите шарики.
Чередуйте эти рецепты,
поскольку тараканы быстро
привыкают к отравам.
Если вы живете в
отдельном доме, бороться с
тараканами намного проще.
Отправьтесь дня на два в
гости, отключив отопление и
открыв форточки (если,
конечно, отопление не
водяное и на улице не минус
тридцать), — все тараканье
поголовье вымерзнет.
Тараканы боятся не
только холода, но и высоких
температур. Издавна места
предполагаемых тараканьих
скоплений поливали
крутым кипятком. Есть и более
современный способ. На
носик электрического
чайника натяните резиновый
аптечный зонд или другую
подобную трубку. Налейте в
чайник воду, через
удлинитель включите его в сеть и,
когда вода закипит, с
помощью гибкого
наконечника обработайте горячим
паром все любимые тараканьи
места вплоть до навесных
шкафов.
Наталья КОНОПЛЕВЛ
ЗАБОТЫ

. IF
Как должен думать
химик?
Кандидат химических наук
С.В.ДОРОЖКИН
(
о
о о
С
>и£#!Й*&и
оо
Статью лауреата Нобелевской премии по
химии 1981 года РоальдаХоффманас
интригующим названием «Как должны думать химики?»
я прочел в февральском номере журнала
«Scientific American» за 1993 г. Однако статья
вызвала у меня некоторое недоумение, поскольку
ответа на вынесенный в заголовок вопрос Ро-
альд Хоффман не дал. Вместо этого автор
рассматривал другой, тоже очень важный вопрос,
который можно сформулировать так: какой
путь развития химии важнее? Синтезировать
вещества, обладающие красивой и
симметричной геометрической структурой молекул
(например, в форме колец или правильных
многогранников — сюда же относятся и
популярные нынче фуллерены), но не имеющих
сегодня какого-либо практического
применения, — либо изучать структуры и свойства
природных соединений «некрасивой» с точки
зрения эстетики и правил симметрии структурой,
но уже использующихся людьми. Ведь тогда с
помощью целенаправленного химического
синтеза можно улучшить их полезные или
потребительские свойства. (Оба возможных пути
названы автором в честь великих философов
античного мира. Первый — путем Платона, а
второй — путем Аристотеля, поскольку Платон
считал более важным стремление к
достижению абсолютного идеала, а Аристотель видел
свою цель в преобразовании природы так,
чтобы заставить ее служить людям.)
Набравшись смелости, я написал письмо
автору, где высказал свои размышления по
этому поводу. Роальд Хоффман мне ответил, что
такое название появилось по инициативе
редакции «Scientific American», которая
предложила ему доработать статью в этом
направлении. После долгих споров стороны пришли к
компромиссу: автор отстоял некоторые,
важные с его точки зрения позиции, однако
заголовок остался, хотя ответа на вопрос о том, как
же должны думать химики, в статье так и не
появилось.
Но вопрос-то ведь интересный! Поэтому я
решил попробовать сам высказаться по этому
поводу, изложив свои скромные соображения
химика-неорганика. Полагаю, что весьма
интересно и поучительно выслушать мнение
также химиков-органиков, физхимиков,
аналитиков и так далее.
62

Каждая из четырех фундаментальных наук
(математика, физика, химия, биология)
использует свои законы и аксиомы, инструменты и
методы, которые и определяют, какими глазами
эта наука смотрит на наш мир. С другой
стороны, возникающие междисциплинарные
гибриды фундаментальных наук (математическая
физика, физико-химическая биология)
успешно помогают получать ответы на
многочисленные загадки природы. При этом
фундаментальная наука-донор привносит в другую
фундаментальную науку-акцептор свои специфические
инструменты и методы, которые часто
настолько прочно сливаются с наукой-акцептором, что
ее просто невозможно представить без
подобных донорских добавок. Лучший пример —
физика: ее невозможно представить без
физических уравнений, которые пришли из
математики.
Химия, как раздел естествознания, обладает
своим уникальным, ни на что не похожим
языком уравнений химических реакций. Это не
считая уравнений физической и квантовой
химии, пришедших из физики. Физическая и
квантовая химия являются как бы филиалами
физики, ибо в самой их основе лежат
преимущественно физические законы, примененные
к конкретным химическим объектам. С этой
точки зрения, становятся понятными слегка
пренебрежительные слова некоторых физиков:
«Курица — не птица, химия — не наука» или
высказывание одного из великих физиков XX
века Эрнеста Резерфорда: «Все науки можно
разделить на две группы — на физику и
коллекционирование марок».
Итак, химия имеет свой уникальный язык
химических уравнений. Вот только, на мой
взгляд, большинство химиков редко им
пользуются, отдавая явное предпочтение
уравнениям физическим.
Регулярно просматривая наш «Журнал
неорганической химии» АН СССР, РАН (далее ЖНХ)
и «Inorganic Chemistry» (далее 1С)
Американского химического общества, я неожиданно
для себя обнаружил: в этих журналах почти нет
химии в полном смысле этого слова. Ведь что
такое химия? Химия — это наука о веществах и
законах, которым подчиняются их
превращения. Веществ известно уже более 10
миллионов (из них не более 10% можно отнести к
неорганическим), и каждый год приносит
открытие нескольких сотен тысяч новых, а вот
законов их превращения известно мало (и
большая часть их относится к органической
химии).
Просматривая вышеупомянутые
авторитетные научные журналы, легко обнаружить, что
примерно 70% их объема (об этой цифре
можно спорить, но суть дела не в этом) занимают
публикации типа: «Синтез, структура и
свойства... (далее идет формула химического
соединения)», «Спектры...», «Диаграмма состояния
системы...», «Комплексы...». Другими словами,
авторы многочисленных статей уделяют свое
основное внимание только первой части
определения слова «химия», то есть науке о
веществах. Однако химия — это наука о законах их
превращения. Как же обстоят дела в этой
области?
На первый взгляд кажется, что законы
превращения химических веществ относятся скорее к
физической химии, чем к неорганической. Но я
думаю, это не совсем правильно, ибо
физическая и квантовая химия изучают кинетику и
вероятностные характеристики реакций вообще.
Цель же неорганической химии, на мой взгляд,
— открывать новые законы реакций
неорганических веществ, их состав, структуру,
механизмы на атомарном, ионном или радикальном
уровне. И с их помощью разрабатывать методы
синтеза новых классов соединений.
К сожалению, сейчас в научных статьях,
публикуемых в ЖНХ и 1С, уравнений химических
реакций почти нет. Они как бы вышли из моды.
Авторы многочисленных статей вместо
уравнений часто пользуются схемами, отражающими
лишь брутто-состав исходных веществ и
продуктов химического взаимодействия, например:
(Bi,PbJSr2CaCu2Og + 0,5Ca2CuO3 + 0,5CuO -*
- (Bi,PbJSr2Ca2Cu3O10 A)
Те же весьма немногочисленные уравнения
химических реакций, которые встречаются в
ЖНХ и 1С, отличаются от схем только
наличием численных коэффициентов перед
химическими формулами исходных веществ и
продуктов реакции. И, по-видимому, никто даже
не задумывается о том, что подобные
уравнения химических реакций отражают суть
протекающих сложнейших превращений не более,
чем средняя температура по больнице
отражает состояние каждого пациента.
Насколько мне известно, механизмы
химических превращений на атомарном, ионном
или радикальном уровне установлены лишь для
реакций, протекающих в газовой фазе.
Некоторый прогресс достигнут для превращений на
границе раздела фаз газ — твердое тело (есть
общепринятые механизмы гетерогенного
катализа и хемосорбции). Некоторые подходы к
изучению механизмов химических реакций,
протекающих в жидкой и твердой фазах, есть в
органической химии. Неорганическая химия
таким аппаратом пока не располагает. Ниже на
примере двух известных химических реакций
я хочу изложить мои представления о том, как
же должны думать химики-неорганики.
63

Химическую реакцию растворения фторапати-
та в растворах сильных минеральных кислот
исследователи, в зависимости от условий
эксперимента, записывают так:
Ca,(P04),F + 4H4 = 2Са24 + ЗСаН Р04 + HF B)
Ca5(P04KF + 7Н+ = 5Са24 + 3H2P04 + HF C)
Однако очевидно, что истинный механизм
этих реакций не соответствует записанным
уравнениям. Почему? Во-первых, потому что
уравнения отражают взаимодействия между
молекулами, атомами, ионами или
радикалами. А фторапатит — это твердое вещество с
довольно сложной трехмерной структурой
кристаллической решетки, выделить в которой одну
индивидуальную молекулу Cas(P04MF
совершенно невозможно. Следовательно, строго
говоря, сама запись химической формулы почти
любого вещества, находящегося в твердом
агрегатном состоянии, — уже бессмыслица.
Однако с этим приходится мириться, иначе
химики потеряют удобный язык общения.
Во-вторых, химические реакции, записанные
в виде уравнений B) и C), обладают
неправдоподобно высокой молекулярностью. Ведь
вероятность одновременного столкновения
более чем трех частиц (атомов, молекул, ионов,
радикалов) в одном и том же месте
неотличима от нуля, а реакция B) предполагает
одновременное столкновение сразу пяти частиц
(четыре из которых несут одинаковый
положительных заряд, что, в соответствии с законом
Кулона, не позволяет им даже сблизиться друг
с другом). В реакции C) сталкиваются сразу
восемь частиц, причем семь заряжены
одинаково.
Опираясь на высказанные выше
соображения, литературные данные и собственные
физико-химические исследования, я предложил
следующую схему для процесса кислотного
растворения фторапатита:
Ca5(P04),F + Н304 = Са5(Р04KОН + H2F+ D)
Са5(Р04),ОН + Н,0+ = Са5(Р04K+ + 2Н20 E)
2Ca5(P04V +A = Са2++ ЗСа,(Р04J F)
Са3(Р04J + 2Н,04 = Сгп + 2СаНР04 + 2Н20 G)
СаНР04 + 2Н,04 = Са24 + Н3Р04 + 2Н20, (8)
где А" — анион кислоты. Вкратце отмечу, что
эту систему химических уравнений я составил,
основываясь на анализе результатов
исследований химического состава тончайшего
(порядка 0,1—0,01 мкм) приповерхностного слоя
кристаллов фторапатита. Методом ИК-спек-
троскопии зафиксировали образование гид-
роксильной группы, с помощью Оже-элек-
тронной спектроскопии обнаружили
уменьшение молярного соотношения Са:Р от 1,67 до
1,31 ±0,05 (с одновременным уменьшением
содержания фтора), сканирующая электронная
микроскопия позволила зафиксировать
образование электропроводящего слоя, а об
образовании положительного заряда
свидетельствуют измерения электрокинетического
потенциала поверхности. Химический анализ раствора
дал сведения о концентрациях ионов Са2+,
РО/ иР.
4
Итак, каждая химическая реакция в этой
системе либо би- либо трехмолекулярна, причем
вероятно, что все трехмолекулярные реакции —
не что иное, как сумма нескольких
бимолекулярных. Например, трехмолекулярную
реакцию (8) можно представить в виде суммы
сразу четырех последовательных бимолекулярных
химических реакций:
СаНР04 + Нр* = СаН2Р04+ + Н20 (9)
2СаН2Р044 = Са24 + Са(Н2Р04J A0)
Са(Н2Р04J= Са(Н,Р04)/ + H20 A1)
2Са(Н?Р04J+ = Са24 + 2Н3Р04 A2)
Однако у системы химических уравнений
(9) — A2), в отличие от системы уравнений
D) — (8), есть один весьма большой
недостаток — на сегодняшний день нет ни одного
экспериментального факта в подтверждение того,
что процесс химического растворения
происходит именно таким образом. Правда, атака
сразу двух протонов маловероятна, да и
кислая соль Са(Н2Р04J (двойной суперфосфат)
реально существует, но... Остается надеяться,
что последующие тщательные исследования
прояснят этот вопрос.
А теперь посмотрим, как, по-моему, надо
описывать механизмы химических реакций в
жидкой фазе. В растворах, если абстрагироваться
от сольватных оболочек и процессов структу-
рообразования, можно грамотно оперировать
такими понятиями, как молекула, атом или ион
и использовать их в уравнениях химических
реакций. Я хочу рассмотреть механизм
щелочного гидролиза кремнефторид-аниона.
В отличие от описанного выше механизма
кислотного растворения фторапатита,
основанного на собственных экспериментах и
анализе литературы, этот механизм я придумал,
опираясь на знания химии и здравый смысл. Я
привожу его только в качестве иллюстрации
термина «химическое мышление».
Обычно это уравнение гидролиза химики
пишут так:
SiF62+40H =6F +Si02 + 2H20 A3)
Записанному процессу, с одной стороны,
свойственна неправдоподобно высокая моле-
кулярность, а с другой — требуется сближение
64

и взаимодействие одноименно заряженных
анионов. Следовательно, так процесс
гидролиза не идет.
Как должна идти реакция, чтобы анионы не
сближались? Самое простое — это
предположить в качестве первой стадии диссоциацию
кремнефторид-аниона:
SiF62 = SiF5+F A4)
SiF5=SiF4+F- A5)
Это предположение вполне логично, ибо в
литературе по химии фтора есть указания на
обратимость реакции:
H^iF^SiF^HF A6)
Образовавшаяся электронейтральная
молекула Si F4 легко может провзаимодействовать с
ближайшим к ней гидроксил-анионом:
SiF4 + OH = SiF4OH A7)
Далее вполне логично предположить
диссоциацию гипотетического промежуточного
аниона SiF4OH":
SiF4OH = SiF3OH + F A8)
Затем весь процесс повторяется по
аналогичному механизму:
SiF3OH + ОН- = SiF3OHJ" A9)
SiF3OHJ = SiF2(OHJ + F~ =
= SiF20 + F- + H20 B0)
SiF20 + OH = SiF2OOH B1)
SiF2OOH = SiFOOH + F B2)
SiFOOH + OH- = SiFO(OH) 2 B3)
SiFO(OH) 2 = SiO(OHJ + F =
= Si02 + F + H20 B4)
В результате вместо одного исходного
уравнения A3) получилась стройная и
непротиворечивая система из десяти последовательных
уравнений химических реакций,
претендующая на то, чтобы называться механизмом
реакции гидролиза кремнефторид-аниона в
щелочной среде. Для полноты картины осталось
рассмотреть геометрические структуры
промежуточных соединений, учесть процессы
гидратации и коллоидообразования полученного
Si02, а затем всего лишь экспериментально
подтвердить или опровергнуть предложенную
систему уравнений.
Итак, механизм таких простых и
общеизвестных химических реакций, как растворение
фторапатита в кислотах и гидролиз
кремнефторид-аниона в щелочных средах, на самом
деле очень непросты.
Но ведь сколько таких «простых»
химических реакций, через которые в юные годы
прошли все, без исключения, химики мира и
которыми преподаватели любят мучить своих
учеников! Это знаменитые уравнения
окислительно-восстановительных реакций, например:
5K2S20, + 2KMn04 + 3H2S04 =
= 6K2S04 + 2Mn04 + 5S + 3H20 B5)
Cr2(S04K + 3Pb02 + H20 =
= H2Cr207 + 3PbS04 B6)
Хочу напомнить, каким образом в школе и
даже в вузах дают задания на составление
подобных уравнений
окислительно-восстановительных химических реакций. Преподаватель
пишет левую часть уравнения и требует, чтобы
ученики написали продукты химического
взаимодействия, а затем расставили численные
коэффициенты. При этом школьники и
студенты могут и не иметь каких-либо элементарных
представлений или гипотез о возможных
механизмах протекания многочисленных химических
реакций. На мой взгляд, это большая ошибка
среднего и высшего химического образования,
ибо закладываемые там химические знания в
будущем приводят к формированию у ученых-
химиков несколько легкомысленного отношения
к уравнениям химических реакций (за
которыми кроется очень большой смысл, если суметь
его разглядеть) и, как следствие, к отсутствию
химического мышления. Когда-то великий
математик Лейбниц долго работал над тем, чтобы
найти удобный вид математических формул. Он
считал, что сама правильная и красивая запись
подталкивает к открытиям.
Итак, математики и физики думают
посредством оперирования, соответственно,
математическими и физическими уравнениями. А
химики? Мысль химиков, на мой взгляд, должен
подталкивать анализ написанных уравнений
химических реакций. (В общем, многие
химики так и думают. В органической химии для
синтеза сложных молекул ученые составляют
цепочки превращений, состоящие из
множества последовательных стадий. На мой взгляд,
именно поэтому органическая химия выглядит
гораздо более стройной дисциплиной по
сравнению с неорганической химией, которая
очень похожа на скопление различных
химических реакций, не поддающихся пониманию,
а требующих лишь запоминания. Каждый
студент прошел через этап зубрежки, что
марганец из КМп04 в кислой среде
восстанавливается до двухвалентного, в нейтральной — до
четырехвалентного, а в щелочной — до
шестивалентного.
Химическое мышление предполагает
следующую логику постановки научных
исследований, связанных с превращениями веществ.
Сначала на основе данных о составе и струк-
65

турах исходных веществ и продуктов
химического взаимодействия составляют
непротиворечивую систему химических уравнений,
отражающую возможные механизмы исследуемой
химической реакции. Затем эти уравнения
анализируют, учитывая, будет ли отсутствовать
электрический заряд, какие геометрические
структуры и размеры предполагаемых
промежуточных соединений, какие
координационные числа у атомов и так далее. После такой
теоретической подготовки — эксперимент,
который подтвердит или опровергнет
первоначальные предположения. А уж потом
наступает очередь традиционных кинети ii жих
исследований.
Конечно, тема химического мышления
поистине неисчерпаема. И я понимаю, насколько
ограниченны мои суждения. Их не применишь
к открытию принципиально новых классов
неорганических соединений. (Например,
слепо следуя предлагаемой логике, фуллерены
никогда не обнаружить.) Но я надеюсь, что
другие специалисты выскажут свое мнение по
этому поводу. Все-таки тема важная: «Как должны
химики думать?»
Страдания
по термическому
анализу
Начнем с определения.
Термическим анализом называют
методы исследования
физико-химических процессов,
происходящих в веществах
при нагревании. Термический
анализ позволяет, имея всего
лишь миллиграммы вещества,
получить данные о его
составе и структуре, определить
температуры фазовых
переходов, построить фазовые
диаграммы. Чтобы показать
области применения термического
анализа, перечислим просто
названия разделов «Сборника
Трудов X конгресса по
термическому анализу»,
прошедшего в Англии в 1992 г.: «Наука
о земле, горное дело,
металлургия, цементы, стекла,
керамика, топлива, археология
и консервация,
металлургические системы и
сверхпроводники, фармацевтика и
органические соединения,
полимеры, биология и
биологические материалы,
неорганические материалы,
минералогия, катализ, взры-
во- и пожаробезопасность».
Конечно, для термоанализа,
как, впрочем, и для любого
другого метода, очень важен
хороший прибор. Поэтому
вожделенная мечта многих
экспериментаторов —
термовесы, автоматически
записывающие изменения массы
образцов при нагревании. А еще
хорошо бы иметь встроенный
компьютер, выдающий
готовый результат. Кажется,
получи какие-нибудь сверхновые
данные — и диссертация в
кармане.
Допустим,
посчастливилось: ваша лаборатория —
обладатель нового прибора. Как
вы думаете, фирма продала
этот прибор вам первому?
Нет, конечно. Сама фирма, ее
постоянные клиенты уже
хорошо поработали с приборами
той же марки на стадии
доработки и с первыми их
экземплярами. К нам приборы
поступают уже после того, как все
сливки сняты, результаты
опубликованы в научных
изданиях.
Но вернемся к самому
методу. Предположим,
экспериментатор, работая на
новейшем приборе, исследовал
ранее никем не изученное
вещество «икс» или материал
«игрек». А потом как-то,
изучая литературу, которую нам
все труднее достать в
библиотеке ввиду отсутствия средств
на подписку, наткнулся на
статью в журнале «J. of
Thermal Analysis», т. 38 A992), с.
197. Прочитал ее — и пришел
в ужас. Авторы этой статьи —
известные ученые Ф.Паули к и
Дж.Паулик, конструкторы де-
риватографа фирмы MOM
(Венгрия). Эти приборы («Па-
улик Паулик-Эрдей») имеют
многие наши лаборатории
исследовательских институтов.
Прекрасно разбираясь в
тонкостях термического анализа,
братья Паулики критикуют
методики термовесовых
испытаний, да так, что от них не
остается камня на камне. Их
аргументы основаны на
экспериментальных данных.
Приведены результаты
исследований кинетики
терморазложения СаС03, известного со
времен сотворения мира.
Оказалось, что результаты
измерений зависят от форм тигля,
в котором находился образец,
от скорости его нагрева. Часть
данных приведена в таблице,
судите сами.
Оказалось, что в
зависимости от формы сосуда-тигля
энергия активации реакции
терморазложения может
получиться и 61, и 124, и 200
кДж/моль. Порядок реакции
может быть и 0, и 1, и 2. Так
чему же верить? Мало того,
обработка результатов
другими методами дает другие
результаты: вставьте в
компьютер иную программу и
получите совсем не то.
Вот такая методика. Не
нужно быть специалистом в
термическом анализе, чтобы
сказать: какой результат
захотите, такой и получите,
только измените форму тигля или
ее

Результаты определения кинетических характеристик
терморазложення СаС03 при различных скоростях нагрева
Форма тигля
LJ"
И1 '| 1
Скорость
нагрева,
К/мин
—
2
10
2
10
Порядок
реакции
0
1
1,6
1
0
0,4
Энергия
активации Е,
кДж/моль
124
71
69
87
61
209
режим нагрева. Что же это за
техника эксперимента?
Представьте, если бы такая
точность была у медицинских
термометров: под мышкой
правой руки получается
38,6°С, во рту (так измеряют
температуру в некоторых
странах) — 37°С, а под
мышкой левой руки — 26,6°С...
Первые статьи, авторы
которых критиковали принятые
методики термовесовых
измерений, появились еще в 1971 г.
Тем не менее фирмы как
выпускали приборы, так и
продолжают выпускать, и
покупатели находятся...
Причина разброса
результатов давно установлена —
влияние массопереноса на
процессы терморазложения в
тигле. Другими словами,
результат зависит от того,
«улетают» продукты
терморазложения или нет. В
тарельчатом тигле поверхность
образца наибольшая и влияние
массообмена велико. При
этом тут нет никакого
ограничения — площадь
поверхности можно увеличивать почти
до бесконечности, измельчая
частицы порошка и
увеличивая число тарелочек в тигле.
Газ, находящийся в тигле с ла-
биринтным уплотнением, в
начале опыта заменяется на
продукты терморазложения,
что также влияет на
результаты. Закройте крышкой тигель
— и результаты снова
изменятся. Точность повышается,
если вакуумировать образец,
но какова она при разной
степени вакуумирования,
остается загадкой до сих пор.
Поэтому веры в результаты
термического анализа процессов
терморазложения маловато,
почти никакой.
Между тем есть простой
способ снизить влияние
массообмена на результаты
испытаний термовесовым методом,
предложенный в РХТУ им.
Менделеева (см. «J. of Thermal
Analysis», т. 39, 1993, с. 1521).
Суть этого способа
заключается в том, что образцы для
испытаний заворачивают в
тонкую фольгу. Для невысоких
температур используют
обычную алюминиевую фольгу
толщиной около 0,01 мм, для
высоких (выше температуры
плавления алюминия) —
титановую и никелевую, которую
нетрудно получить
гальваническим методом. Образец,
помещенный в пакет фольги,
при нагревании и
терморазложении оказывается в среде
собственных продуктов
терморазложения, поэтому
результаты не зависят от
внешней среды. Слои фольги,
окружающие образец, как
капустные листья в голубце,
аналогичны лабиринтному
уплотнению в приборах
термического анализа, но в
отличие от тиглей, образец здесь
плотно контактирует по всей
поверхности с металлом.
Чтобы результаты были еще
надежнее, можно предварительно
заполнить пакет тем газом,
который будет выделяться
при разложении (для СаС03
это углекислый газ).
То же самое можно
посоветовать нашему
воображаемому экспериментатору,
исследующему вещество «икс» и
материал «игрек»: провести
еще раз испытания этих
веществ, помещая образцы в
пакеты металлической
фольги. Температуру испытаний
следует выбрать такой, чтобы
она сильно превосходила
температуру начала разложения в
равновесных условиях. Тогда
парциальные давления
образующихся газов будут
значительно превышать их
равновесные значения.
Погрешность измерений
кинетических параметров
можно в этом случае оценить
расчетным путем.
В заключение следует
добавить, что в некоторых
случаях можно вообше обойтись
без термоаналитической
установки, используя обычную
муфельную печь. Поместите в
нее семь-десять образцов в
пакетах и выдерживайте их при
постоянной температуре. По
очереди вынимайте образцы и
взвешивайте на
аналитических весах. Затем по точкам
постройте кинетическую
кривую убыли массы в результате
терморазложения и
обработайте эту экспериментальную
кривую обычным путем.
Проведя испытания по крайней
мере при двух разных
температурах, можно определить
кинетические характеристики
терморазложения: предэкспо-
ненциальный множитель и
энергию активации реакции
терморазложения (брутто-
процесса). Подробности этой
методики изложены в книге:
О.Ф.Шленский и др.
Теплофизика разлагающихся
материалов. М.: Энергоатомиздат,
1985 г.
Профессор
РХТУ им. Д.И.Менделеева
О.Ф.ШЛЕНСКИЙ
67

Лимит удачи
Доктор химических наук
Л.ВЖААБАК
Несмотря на полученную в 1958 году в Менде-
леевке специальность «технология основного
органического синтеза», исследовательскую
работу я начал в группе электросинтеза
органических соединений под руководством
А.П.Томилова, тогда молодого кандидата наук,
а ныне профессора, одного из крупнейших
специалистов в области электрохимии.
Я же в электрохимии был практически
невинен. Тем не менее Андрей Петрович
поручил мне изучить электровосстановление акри-
лонитрила и попытаться получить ади поди
нитрил — основное исходное соединение для
производства найлона-6. На бумаге все
выглядело просто:
2е; 2Н4
CH2=CH-CN ^NCCH,CH2CH2CH2CN.
акрилонитрил адиподинитрил
В 1949 году в обзоре работ по химии акрило-
нитрила О.Байер отметил, что успешная гид-
родиизомеризация акрилонитрила в
промышленном масштабе вызовет переворот в
производстве синтетического волокна, так как при
этом появится возможность использовать для
синтеза полиамидных смол не ароматическое,
а более доступное и дешевое алифатическое
сырье.
Академик И.Л.Кнунянц предложил гидроди-
изомеризовать акрилонитрил амальгамой
калия, что и было сделано его аспирантом
Н.С.Вязанкиным. Однако в реакцию вступала
лишь небольшая часть амальгамы, сама
реакция шла медленно. Из-за этого и некоторых
других причин метод Кнунянца—Вязанкина не
нашел практического применения.
Вот и все, что я знал по данной теме.
Вообще-то в институте меня учили, что любое
исследование положено начинать с ознакомления
со всей известной литературой, но желание
побыстрее решить задачу экспериментально,
посмотреть, как поведет себя акрилонитрил на
катоде, было непреодолимым. Не теряя
времени, я собрал бездиафрагменный электролизер
с мешалкой, никелевыми анодом и катодом,
залил в него акрилонитрил, 0,7N водный
раствор едкого натра, запустил мешалку и включил
выпрямитель тока. Электролиз протекал при
комнатной температуре. Это был первый
эксперимент по электровосстановлению
акрилонитрила в бездиафрагменном электролизере.
К счастью, я не подумал, что на аноде
акрилонитрил как олефин может окисляться. Учти
я это, взял бы электролизер с диафрагмой — и
столкнулся бы с катодной полимеризацией
акрилонитрила, описанной в 1953 году в
неизвестной мне работе У.Керна и Х.Кваста. Никаких
индивидуальных продуктов — адиподинитри-
ла, пропионитрила, аминов — они не
обнаружили. Знай я их результаты, наверное, не стал
бы вообще тратить время на катодное
восстановление акрилонитрила, а занялся бы
отработкой амальгамного метода
Кнунянца—Вязанкина.
Кстати, в статье Керна и Кваста, как мне
потом стало известно, упоминалось, что
молекулярный кислород эффективно замедляет
полимеризацию акрилонитрила. Однако это не
навело авторов на мысль провести реакцию в
электролизере без диафрагмы, используя
анодный кислород в качестве ингибитора
полимеризации. Возможно, они заведомо опасались
окисления акрилонитрила на аноде.
Да, это было счастливой случайностью, что
я взял бездиафрагменный электролизер:
акрилонитрил у меня не полимеризовался. Удачным
был и выбор никеля в качестве материала
анода: как выяснилось позже, акрилонитрил
достаточно устойчив к окислению именно на
никелевом электроде.
Не знал я и того, что уже при комнатной
температуре вода в присутствии щелочи циан эти-
лируется акрилонитрилом с образованием
р,р'-дициандиэтилового эфира:
CH2=CHCN Haa0H.» HOCH2CH2CN^
акрилонитрил этиленциангидрин
ch2-chcn ^ NCch2CH2OCH2CH2CN.
Р,Р'-дициандиэтиловый эфир
Знай я эту реакцию, повел бы электролиз в
кислой среде, в которой электрохимическая
гидродимеризация не протекает. Незнание эти-
ленцианирования воды оказалось двойной
удачей. Не подозревая о возможности
образования р,р'-дициандиэтилового эфира, я полагал,
что получаю желанный адиподинитрил, и,
обуянный стремлением повысить его выход,
продолжал свои упражнения.
Вот что я творил.
После электролиза отделил органический
слой, высушил его и перегнал. Представляете,
как я обрадовался, когда при перегонке выде-
68

лил фракцию с температурой кипения 145-
155 С при давлении 1 мм рт.ст., — ведь ее я и
принял за адиподинитрил-сырец! Оставалось
определить содержание чистого продукта в
сырце. Для этого надо было гидролизоватьади-
подинитрил кипящей концентрированной
соляной кислотой до кристаллической крайне
слабо растворимой в воде адипиновой
кислоты и по ее количеству вычислить содержание
адиподинитрила в навеске сырца:
NC(CH2LCN + 4Н20 + 2НС1 -*
-* НООС(СН2LСООН + 2NH4C1.
И вот анализирую сырец после первого
электролиза. Провел гидролиз. По мере
охлаждения раствора в колбе обильно выпадают
кристаллы, которые я, естественно, принимаю за
адипиновую кислоту. Переношу содержимое
колбы на шоттовский фильтр, с помощью
водоструйного насоса отжимаю кристаллы,
начинаю промывать их водой. И с ужасом
наблюдаю, как вода их растворяет! Вот фильтр уж
пуст...
Кристаллы оказались хлористым аммонием.
А за адиподинитрил я принял р,р'-дицианди-
этиловый эфир. Вместо того, чтобы
присоединять по кратной С=С связи электроны и
протоны, акрилонитрил присоединял воду. Но это
выяснилось позднее, а тогда, глядя на пустой
фильтр Шотта, я испытывал отчаяние.
К счастью, гидролиза уже дожидались
образцы сырца от опытов с цинковым и с железным
катодами. Сырец с железного катода
растворился в воде не полностью: на фильтре
осталась адипиновая кислота! Впервые
адиподинитрил был получен катодной гидродимериза-
цией акрилонитрила.
Полоса удачи, вызванной моим незнанием и
заблуждениями, продолжалась всего меньше
недели.
Позднее мы с коллегами нашли условия, при
которых адиподинитрил получался с высоким
выходом по току и веществу, р,р'-дицианди-
этиловый эфир практически не
образовывался. На метод были получены авторские
свидетельства СССР и зарубежные патенты, а я
защитил кандидатскую диссертацию по
электровосстановлению ненасыщенных
нитрилов.
Однако мой лимит удачи оказался
исчерпанным в эти первые дни работы в лаборатории:
за последующие сорок лет все результаты
давались мне лишь тяжелым трудом и
напряженными поисками. Пожалуй, оно и к лучшему —
ведь радость от достигнутого результата, как
известно, прямо пропорциональна
приложенному труду.
Вот и все. Осталось добавить несколько слов
о дальнейшей судьбе нашего метода. Коротко
о ней можно сказать слегка
перефразированной строкой из песни Высоцкого о вещей
Кассандре: «Конец простой — хоть и обычный, но
досадный». Найденный и
усовершенствованный в группе, а потом в лаборатории А.П.То-
милова метод электрохимической гидродиме-
ризации акрилонитрила стал основным в
США, Японии, Италии, Аргентине... Только не
у нас. Мы купили себе во Франции устаревшее
производство найлона на основе
ароматического сырья. Мы же были богаты!
69

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
ПОЧТА КЛУБА
Ы КлоО ЛАкДС/
Очень часто бывает так: понадобился для
эксперимента какой-либо газ
(сероводород, хлор или еще что). Получить-то вы
его и получили, да вот излишки пришлось
выбросить в атмосферу. Жалко? Жалко.
Поэтому Виталий ЖЕЛЕЗНОВ из Самары
предлагает довольно неожиданный
способ сохранить неиспользованный газ до
будущих экспериментов — сорбцией на
активированном угле.
Для опытов нам понадобится обычный
древесный уголь. Дома его можно
получить сухой перегонкой древесины. Лучше
всего взять березовые щепочки.
Высушите их. Соберите обычный прибор для
перегонки, только в колбу вместо
очищаемой жидкости поместите березовые
щепки. Медленно нагревайте, пока древесина
не обуглится, а отгоняемый деготь не
перейдет в приемник. Только помните, что
стеклянные колбы вы от дегтя даже
хромпиком не отмоете. Поэтому, если есть
возможность, соберите перегонный аппарат
из жестяных деталей. Кстати, жидкие
продукты перегонки могут пригодиться вам в
других опытах.
Но уголь, который вы получите таким
способом — плохой адсорбент. Его
придется еще активировать. Измельчите
уголь, засыпьте в тигель и прокаливайте
(можно в обычной духовке) минут десять-
пятнадцать при температуре 150—170'С.
А хранить активированный уголь надо в
банке с хорошо притертой пробкой: ведь
он должен быть всегда сухим.
Можно, конечно, воспользоваться
активированным углем из противогазов. Но вы
должны быть уверены в том, что этим
противогазом ни разу не пользовались.
Итак, активированный уголь у нас есть.
Он и поможет сберечь газы впрок.
Поместите в колбу активированный
уголь и пропускайте над ним осушенный
газ. (Очень важно: адсорбируемый газ
обязательно должен быть сухим.) При
этом колбу надо охлаждать (при
адсорбции выделяется много тепла) и
периодически встряхивать. Обычно для сорбции
достаточно двух-трех минут.
Если же адсорбируемый газ легче
воздуха, то колбу переворачиваем вверх
дном.
70
Клуб Юный к\лы и

, x j*r 7 r r v „ -V ?- J^ *** *****
> *^*И^
Ну, а теперь колбу надо закупорить и —
газ можно хранить довольно долго. Чтобы
им воспользоваться, надо будет лишь
открыть колбу да нагреть ее. Для
большинства газов достаточно температуры
пламени свечи, но чтобы десорбировать
аммиак, колбу надо нагревать на газовой
горелке. Не перегревайте уголь, иначе в
десорбируемом газе появятся примеси
оксидов углерода.
Уголь, оставшийся после десорбции
разных газов, нельзя смешивать: ведь даже
при очень сильном нагреве не удается
полностью очистить уголь от
адсорбированного газа. Сорбирующая способность
угля зависит от способа его получения и
природы газа. Но в любом случае, это
десятки объемов газа на объем угля.
Сделать водоструйный насос не так
сложно. Его конструкция описана в любом
руководстве по лабораторным работам.
Только ведь сегодня и не предугадаешь, какой
именно трубочки не хватит для твоего
изделия. Алексей ГАПОН из Приморского края
предлагает юным химикам использовать
вместо водоструйного насоса домашний
пылесос. Конечно, с точки зрения
бережливого отношения к электроэнергии,
пылесос неэкономен, зато в домашней
лаборатории удобен. Ну, а детали, как
присоединять пылесос, например, к колбе Бюхнера,
зависят от конструкции конкретного
пылесоса. Только помните, что подсоединять
колбу Бюхнера к пылесосу напрямую
нельзя: жидкость из колбы может перекинуться
в пылесос. Поэтому вставьте в шланг
краник, соединяющийся с атмосферой.
1ЛЛ ЛОЛЫ. юАСу&ЬнЛ/СЙ,
Аркадий Кривушков из Ульяновска
страстно увлечен химией. Многие реактивы ему
приходится делать самому. Вот как он
получал соли лития.
«Золу надо промыть водой раз десять,
промывную воду упарить досуха, а остаток
обработать соляной кислотой и снова
упарить. Хлориды обработать спиртом, при
этом LiCI и СаС12 растворяются, a KCI и NaCI
осядут. Теперь отфильтруем и упарим
спиртовой раствор. Остаток растворим в воде,
удалим катионы Са2+ карбонатом калия и
снова очистим хлорид лития спиртом.
Перекристалл изовывать из спирта.»
Жаль, что Аркадий не написал, золу
каких растений он использовал и каков
выход солей лития. Но, с другой стороны, в
Клуб Юный химик
71

разных регионах России содержание
минеральных элементов в растениях сильно
различаются.
Если понадобилось что-то оттитровать, то
у многих юных химиков, возникают
проблемы. Надо где-то достать бюретку, штатив,
подобрать резину и шарик. И тут
начинается. То бюретка протекает, то резина
такая жесткая, что титровать может лишь
Шварценегер, а не девушка — юный химик.
Ольга СТЕПИНА из Витебска делится
своим опытом.
Для титрования вместо бюретки удобно
использовать пластмассовую бутылочку из-
под глазных капель. Принцип работы: в
бутылочку заливают рабочий раствор, затем
ее переворачивают и, нажимая на корпус,
прикапывают раствор в титруемую
жидкость. После титрования бутылочка снова
взвешивается. Цена деления обычной
бюретки — 0,1 мл. А даже на самых
примитивных весах можно отмерить с точностью
до 0,01 г. Так что точность при работе с моей
бюреткой только выигрывает.
Еще одно преимущество: зту бутылочку
можно взять с собой в поход (она
герметична). А вернувшись домой, взвесить ее и
произвести необходимые расчеты.
В этом номере мы не печатаем
задания заочной командной олимпиады: и
так задач много. Вы найдете их в
январском номере. А если вы, не
участвуя в заочном туре, хотите попытать
силы в очных соревнованиях,
сообщите об этом в оргкомитет: 117333,
Москва, ул.Фотиевой, 18.
Уважаемые друзья!
В 1994—1995 гг. химический факультет МГУ в
третий раз проводит внеочередной, заочно-
очный прием. Первые два года показали, что
данная форма приема очень удобна и для
абитуриентов, и для факультета. Абитуриенты
получают прекрасную возможность поступить в
Московский университет еще до окончания
школы, а химический факультет — отобрать
наиболее способных к научной деятельности
молодых людей.
В прошедшем, 1993/94 учебном году в
заочном туре участвовало 450 человек, из
которых около 400 были приглашены для участия
в двух очных экзаменах. По их результатам в
мае 1994 г. 98 человек получили право быть
зачисленными на факультет без дальнейших
экзаменов. Всего на химический факультет в
1994 г. было зачислено 222 человека, то есть
более 40% абитуриентов поступили
досрочно.
Конкурсные экзамены нового
внеочередного набора проводятся в два этапа. Первый
(заочный) тур проходит в октябре 1994 — апреле
1995 г. Принять в нем участие имеют право
как лица с законченным средним
образованием, так и учащиеся выпускных классов
средних школ любой республики бывшего СССР.
Общий уровень заданий заочного тура
несколько выше, чем на очных вступительных
экзаменах в МГУ, поскольку эти задачи
предназначены для домашнего решения. Четыре
задачи по химии (№ 3, 9, 10 и 21) были отобраны
из числа присланных абитуриентами задач в
рамках прошлого заочного тура (см. № 19
настоящего задания).
Выполненные задания должны быть на
химическом факультете МГУ не позднее 20
апреля 1995 г. Работу следует выполнить в
отдельной тетради (или тетрадях), там же
указать фамилию, имя, отчество абитуриента, его
домашний адрес, домашний телефон (или
рабочий телефон родителей) и номер школы
(для учащихся выпускных классов).
Полученные работы оцениваются
экзаменационной комиссией, и авторы лучших работ,
набравшие 50 и более баллов (из 100
возможных), приглашаются для участия во
втором (очном) туре, который будет
проводиться 20—23 мая 1995 г. на химическом
факультете и включает письменные экзамены по
химии и математике. Абитуриенты, успешно
преодолевшие второй этап, будут
представлены к зачислению на химический факультет.
На время экзаменов все иногородние
абитуриенты будут обеспечены общежитием.
Выполненные задания присылайте по
адресу: 119899 Москва, В-234, МГУ, химический
факультет, учебный отдел, конкурс
«АБИТУРИЕНТ МГУ-95». Телефон для справок: @95)
939-12-86.
Желаем успеха.
Н.Е.КУЗЬМЕНКО,
ПРОФЕССОР, ЗАМ. ДЕКАНА
ХИМИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МГУ,
В.В.ЕРЕМИН,
КАНДИДАТ ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИХ
НАУК, РУКОВОДИТЕЛЬ ГРУППЫ НОВОГО
ПРИЕМА ХИМФАКА МГУ
72
I

ЗАДАНИЕ ЗАОЧНОГО ТУРА КОНКУРСА
«АБИТУРИЕНТ МГУ-95»
ХИМИЯ
1. Напишите уравнение реакции, в
которой элемент V группы одновременно
повышает и понижает степень окисления
A балл).
2. Напишите электронную конфигурацию
атома неона в первом возбужденном
состоянии A балл).
3. Из чего можно получить больше
этилового спирта: из 1 кг глюкозы или 1 кг
крахмала? Ответ обоснуйте, не прибегая
к расчетам A балл).
4. Напишите структурные формулы трех
ароматических соединений, имеющих
молекулярную формулу C6H5N02 B балла).
5. Предложите способ выделения меди и
железа в виде индивидуальных веществ из
минерала халькопирита CuFeS2 B балла).
6. Определите формулу вещества, если
известно, что оно содержит 2,82% Сг,
50,70% Н, 42,25% О, 4,23% S (по молям).
Назовите это вещество, предложите
способ его получения и напишите одно
уравнение реакции с его участием B балла).
7. Предложите схему получения 3-ни-
тробензойной кислоты из этилбензола.
Укажите условия реакций B балла).
8. Неизвестная соль содержит элемент
X, а также водород, азот и кислород в
следующем массовом соотношении: X:H:N:0 =
= 12:5:14:48. Определите формулу соли
B балла).
9. При обжиге некоторого вещества в
токе кислорода масса вещества
практически не изменилась. Напишите
уравнение возможной реакции B балла).
10. Кинетические измерения показали,
что скорость реакции 2NO + 02 = 2N02
описывается уравнением: v = MCN0J.C0.
Определите, в каком молярном
отношении надо ввести N0 и 02 в реакцию,
чтобы скорость реакции была максимальной
C балла).
11. Напишите уравнения реакций,
соответствующих следующей схеме:
Вг,, КОН
Сг(ОНK • X,
ч
H2S04(pa36.)
X,
Определите неизвестные вещества
D балла).
12. При электролизе водного раствора
натриевой соли одноосновной карбоновой
кислоты на аноде выделилась смесь газов
с плотностью по гелию 12,17. Назовите
неизвестную соль и напишите уравнение
реакции электролиза D балла).
13. Обнаружьте и исправьте ошибки в
приведенных ниже реакциях D балла):
Cal2 + Н2Б04(конц.) = CaS04 + 2HI,
CaHS + Ва(ОНJ = CaS + BaS + Н20,
3FeCI2 + 2Н2504(конц.) = 2FeCI3 + S02 +
+FeS04 + 2H20,
2CrCI3 + 3 Cl2 + 14KOH = K2Cr207 + 12KCI+
+ 7H20.
14. Некоторый углеводород х при
действии избытка бромной воды образует тет-
рабромпроизводное, содержащее 73,4%
брома по массе, а при кипячении с
раствором перманганата калия в присутствии
серной кислоты образует две одноосновные
карбоновые кислоты. Установите
молекулярную и структурную формулы
углеводорода х. Напишите уравнения проведенных
реакций, а также уравнение гидратации
этого углеводорода D балла).
15. Для полного гидролиза 7,4 г смеси
двух сложных зфиров потребовалось 70 г
8%-ного раствора гидроксида калия. При
добавлении к такому же количеству смеси
избытка аммиачного раствора оксида
серебра выделилось 6,48 г осадка.
Определите строение сложных зфиров и их
содержание в исходной смеси в мольных %
D балла).
16. При нагревании 9 г твердого
вещества А образовалась только газовая смесь,
которую пропустили последовательно
через трубки с избыточными количествами
Р205, нагретого Fe203 и NaOH. Все газы
поглотились полностью. Масса первой
трубки увеличилась на 1,8 г, а масса
третьей — на 8,8 г. Определите формулу
вещества А. Напишите уравнения
протекающих реакций D балла).
17. Как изменится массовая доля
хлорида калия в насыщенном водном
растворе, находящемся в равновесии с
кристаллами соли, при а) повышении
температуры, б) повышении давления, в) введении
в раствор твердого нитрата калия, если
при 10°С массовая доля соли в
насыщенном растворе равна 23,8%, плотности
раствора кристаллов соли и воды равны
соответственно 1,16, 1,99 и 0,999 г/см3, а
образование 100 мл насыщенного раствора
73

из кристаллов и воды сопровождается
поглощением 1,6 кДж тепла D балла)?
18. рН 0,23%-ного раствора слабой
одноосновной кислоты равно 2,536. Определите
формулу кислоты, если известно, что
константа диссоциации кислоты Ка = 1,8-104,
а плотность раствора 1 г/мл. Диссоциацией
воды пренебречь E баллов).
19. Придумайте свою задачу для
вступительного экзамена по химии и решите
ее (8 баллов).
20. Напишите уравнения реакций,
соответствующие следующей
последовательности превращений:
сн3-с
Л Н20,Н+ H2,Ni
СН^—*А^^
Нд2'
в-
НВг
Мд
' Эфир
Н<
CL.P
HCI GNH,
H,Or
СО,
Определите неизвестные соединения
и напишите их структурные формулы (9
баллов).
21. Восстановите левую часть
уравнений A0 баллов):
-* 2К2Сг04 + 7KCI + 5Н20,
-* 2MnS04 + 5I2 + 6K2S04 + 8Н20,
- 5S + k2S04 + 2MnS04 + 8H20,
- NO + FeCI3 + NaCI + H20,
- I2 + 2KN03 + Pb(N03J + 2H20.
помощью этого света разорвать
химическую связь с энергией 100 ккал/моль
B балла)?
2. Сечение стеклянной призмы имеет
форму равнобедренного треугольника.
Одна из равных граней посеребрена. Луч,
перпендикулярный к поверхности стекла,
падает на непосеребренную грань и
после двух отражений выходит через
основание призмы перпендикулярно к нему.
Найдите углы призмы B балла).
3. В цепь включены последовательно
батарея с э.д.с. Е = 1,2 В, сопротивление
R = 1 Ом и индуктивность L = 1 Гн. В цепи
протекал постоянный ток l0. Начиная с
некоторого момента сопротивление цепи
начинают менять так, чтобы ток
уменьшался с постоянной скоростью dl/dt = 0,2 А/с.
Каково сопротивление Rt цепи спустя
время t = 2 с после начала изменения тока?
Внутренним сопротивлением батареи
пренебречь C балла).
4. Чаша в форме полусферы радиусом
R = 0,8 м вращается с постоянной
угловой скоростью вокруг вертикальной оси.
Вместе с чашей вращается шарик,
лежащий на ее внутренней поверхности.
Расстояние от шарика о нижней точки чаши
равно ее радиусу. Определите угловую
скорость вращения чаши C балла).
МАТЕМАТИКА
1. Решите неравенство: 1/B-хI/2 > 1/(х+1)
A балл).
2. Рассчитайте объем и радиус атома
кальция, исходя из предположения, что
атомы имеют форму шара. Плотность
кальция 1,55 г/см3. Объем шаров
составляет 74% от общего объема B балла).
3. Что больше: елили ле ? Ответ
обоснуйте B балла).
4. Для каждого действительного числа
а найдите все действительные решения
уравнения C балла):
sin х + cos (a+x) + cos (a-x) = 2.
5. Найдите все решения системы D
балла):
9х2 + бху = 33 - Зу2,
cos2(jtx) + cos2(jty) = 2.
ФИЗИКА
1. Чему равна энергия кванта желтого
света с длиной волны 5800 А? Можно ли с
4vd0 *%Ш ^HAlMVil,
Говорят, на Западе сейчас просто так не
походишь в меховой шапке или манто:
подбегут какие-нибудь гринписовцы и
начнут объяснять, как плохо носить
шкуры несчастных убитых животных. Что
касается мебели из натуральной
древесины, то она по-прежнему в цене и не
собирается сдавать свои позиции пластиковой.
Чтобы с древесиной можно было
работать, ее надо прежде высушить. На воз-
74
' \it Юный vl;mmk

духе — долго. Ведь сначала должна
испариться свободная влага, содержащаяся в
полостях клеток и межклеточном
пространстве. А затем — связанная (из
стенок клеток). Поэтому, как ни странно,
старинный русский способ сушки
древесины — вываривание ее в котлах с кипящей
водой. При этом удаляется именно
связанная влага. Можно просто выдерживать
дерево в печи в закрытых чанах, пустых
или наполненных опилками, песком.
Текстура древесины — зто рисунок
волокон в плоскости распила. У некоторых
тропических пород он поистине
великолепен. Например, знаменитое красное
дерево дает замечательный узор — так
называемое пламя.
Кстати, обозначение «красное дерево»
весьма условно. Это коммерческое
название около 240 различных пород. Самое
распространенное из них — махагони.
Текстура его древесины очень
интересна: если смотреть на полосы под разным
углом, то они меняют цвет с темного на
светлый и наоборот. Вообще-то красное
дерево не обязательно красное. Его цвет
может изменяться от розового и
золотисто-коричневого до фиолетового. Кстати,
цвет древесины, как известно, зависит от
породы. Но не менее важны и условия
произрастания. Так, иногда встречается
сосна с красной древесиной.
Если нужно изменить цвет древесины,
то ее прокрашивают или протравливают.
(Вы, наверное, слышали про морение дуба
— это то же протравливание:
затопленная древесина дуба взаимодействует с
растворенными в воде солями, в
основном железистыми.) Как протравы
используют растворы железного и медного ку-
поросов, хлорное железо и хлорную медь,
бихромат и перманганат калия. Так, 5%-
ный раствор железного купороса сделает
дуб и орех иссиня-черным, а 1%-ный
превратит белую древесину березы или
клена в сиреневато-серую. 3%-ный раствор
бихромата калия окрасит дуб в светло-
коричневый цвет, клен — в
желто-коричневый, а березу — в зеленовато-желтый.
В странах Скандинавии очень
популярно отбеливание древесины. Для этого
используют 30%-ный раствор перекиси
водорода с добавкой нашатырного
спирта (шпон выдерживают в нем в течение
30—40 минут, затем сушат и промывают
теплой водой), 5—6%-ный водный
раствор щавелевой кислоты (его надо нагреть
до 40—50С и выдерживть там шпон 5—6
часов) или просто «Универсальный
отбеливатель для ткани».
В.ФИЛАТОВ
Великий естествоиспытатель Карл Линней
своим добродушным характером снискал
уважение многих коллег, многочисленных
поклонников и друзей. Но было у него и
немало научных противников. По натуре
всегда спокойный и уравновешенный,
шведский ботаник взял за правило не
отвечать на наскоки своих оппонентов. На
удивленные вопросы, почему он не
предпринимает ничего в защиту
разработанной им классификации мировой флоры,
Линней отвечал с улыбкой: «Я никогда не
поднимал стрел, которые пускали в меня
враги. В естественной истории никогда
нельзя ни защитить ошибки, ни скрыть
истины. Я не буду защищаться, а
предоставлю дело суду потомков».
Но когда чаша терпения переполнялась,
Линней мог жестоко отомстить тем, кто
более других предавал уничтожающей
критике его научные воззрения. «В честь»
своего вечного научного соперника
знаменитого зоолога Жоржа Луи Леклерка де
Бюффона Линней назвал одно из самых
ядовитых растений семейства гвоздичных
бюффонией.
Досталось от Линнея и его любимому
ученику Бровалю. Начиналось все
хорошо: один из родов семейства пасленовых
Линней назвал бровалией, увековечив имя
своего любимца. Когда тот стал быстро
восходить по служебной лестнице,
Линней отметил его успехи, назвав новый вид
«бровалия возвышенная». Но со временем
Броваль, используя высокое служебное
положение (которым, кстати, во многом
был обязан Линнею), стал участвовать в
интригах против своего учителя. И тут же
был наказан: третий вид этого же рода
получил название «бровалия
отчужденная».
С.БЕРНАТОСЯН
Клуб Юн11Й "^миг;
75

границы истории
Записки старожила
НИИ-9
А. ВАШ
ГЛАВА 2. ИСЧЕЗНУВШИЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Для изготовления начинки атомных бомб
требовалось тоннажное производство урана,
который необходимо было еще выплавить из
руды, а прежде найти ее в достаточном для
аппетита военно-промышленного комплекса
количестве. Родина наша между тем не слишком
богата залежами урановой руды. Немного в
Средней Азии, что-то в угольных пластах
Украины и сланцах Эстонии, какие-то крохи в
пегматитах Карелии и Дагестана. Этого было
мало. А проклятые капиталисты владели
богатыми залежами урановой руды в Канаде и
Бельгийском Конго. Жизнь торопила. Поэтому в
число первоначальных задач института
входили поиск и определение рентабельности
месторождений урановой руды в Советском
Союзе, а также разработка надежной технологии
ее обогащения и переработки рудного
концентрата.
Первой проблемой занимались в геолого-
минералогической лаборатории, командовал
которой майор Кноблок. Хорошо
образованный, воспитанный и доброжелательный
майор КГБ любил порядок. На его рабочем столе
все предметы лежали либо параллельно, либо
перпендикулярно. Иной геометрии майор не
признавал. Выглядел он в военной форме
складно, как Штирлиц в гестаповском
мундире, был так же красив и сдержан.
В задачу майора входила, в частности,
организация поисковых геологических партий,
которые он с наступлением лета рассылал во все
концы необъятной нашей Родины. Постоянно
действующий оптимистический лозунг
Советов «Догнать и перегнать!» на этот раз был
подкреплен материальным посулом: «Миллион
тому, кто найдет в Союзе месторождение
урана сродни канадскому или африканскому!» И
геологи из разных городов и регионов кинулись
в самые малоизученные и недоступные районы
Окончание. Начало — в № 11.
на поиски урана. Одному повезло.
Ленинградский геолог Тищенко, делая облет Витимско-
го нагорья, обнаружил повышенный гамма-
фон в окрестностях якутского стойбища у реки
Чара. Снарядив экспедицию из двух
помощников и собственной жены, он летом 1947 года
пробрался сквозь тайгу к Чаре и, ползая по
скалам, действительно нашел превосходные
образцы урановой руды, вкрапленной в
базальтовую породу. Счастливчик наколупал
впечатляющих образцов, доставил их в Москву и
грохнул на стол Завенягину, командовавшему
в то время будущим Минсредмашем.
Следствием визита Тищенко к министру
стали молниеносные действия по организации
разработки месторождения урана в «сибирской
дальней стороне». Миллион, однако, геологу не
дали.
Даже сегодня, при наличии БАМа,
добраться до Чары непросто. Но «нет таких крепостей,
которых не могли бы взять большевики!»
Базой штурма Чары выбрали Читу. Выделили
несколько самолетов ЛИ-2, военные грузовики
«студебекер», горное оборудование, палатки,
продовольствие и т.д. Полковнику МВД
Мальцеву приказали возглавить работы и направить
в район столько заключенных, сколько
потребуется для доставки грузов зимой по
замерзшим рекам Витиму и Чаре к месту будущего
рудника, а также построить в Чарской долине
хоть какой-нибудь аэродром на вечной
мерзлоте к началу 48-го. Полковник Мальцев задание
выполнил, оставив, правда, на валунах
таежных речек с десяток или более ломаных
грузовиков и, разумеется, неустановленное
количество погибших заключенных.
Все это позволило майору Кноблоку
направить в апреле 1948 года группу геологов
института — шесть мужчин — в Читу для
дальнейшего броска на север, к Чаре. Геологам был дан
мамочкин наказ — строжайше сохранять
тайну их миссии, а также «обеспечить отсутствие
проявления повышенного внимания
посторонних лиц» к их фигурам. Последнее оказалось
невозможным. Дело в том, что геологам при
выезде «в поле» (так называется работа в
экспедиции) положена спецодежда. В качестве
таковой неожиданно выдали трофейные,
совсем необычные по тем временам, костюмы из
светло-серого драпа в голубую клетку,
состоящие из кургузой курточки с множеством
карманов и широченных брюк с завязкой под
коленками. Правда, положенных к такой модели
пестрых носков не дали, справедливо полагая,
что полный костюм «гольф», как называли его
англичане, не к лицу советским геологам. К
счастью, длины брюк хватило до щиколоток, и
«аглицкая» модель превратилась в лыжный
костюм, привычный для послевоенных лет.
77

Вывалившись из поезда на перрон в Чите с
многочисленными крашеными ящиками, явно
отличавшимися от баулов и мешков личностей,
всегда разъезжавших по железным дорогам
России, геологи института немедленно
приковали к себе любопытные взгляды. Особенно
нескромно разглядывали их вокзальные
мальчишки в длинных телогрейках и вислоухих
ушанках.
Не меньший эффект произвели геологи в
гостинице «Забайкалец» и ее ресторане.
Сначала их приняли за артистов цирка, который
должен был приехать на гастроли в Читу, а
затем—за иностранцев, поскольку они больше
молчали, озираясь по сторонам. Раскрепошен-
но вел себя лишь один начальник партии.
Радуясь благополучному прибытию в Читу, он,
эффектно взмахнув рукой, крикнул
официанту на весь зал: «Любезный! Заморозьте нам
шампанского!» — и на геологов стали
пялиться чуть ли не с каждого столика... Наконец
суетливый официант принес бутылки
шампанского в ведерках со льдом и поставил
несколько чайных стаканов. И тут загадочная атмосфера
стола геологов неожиданно нарушилась. Один из
них. выросший в рязанской глубинке, громко
закричал вслед уходящему официанту:
— Дядя! У нас стаканьев мало!
Зал облегченно вздохнул, а у начальника
сделался родимчик.
Аэродром, который зэки сделали в виде
вырубленной в тайге узкой полосы, засыпанной
песком, мало годился для приема самолетов.
Вечная мерзлота подтаивала и раскисала под
колесами тяжелой машины. Необходимо было
после каждой посадки засыпать полосу сухим
песком.
От аэродрома до будущего рудника дороги не
было — было лишь направление. Шофер,
проехавший на своем грузовике
тридцатикилометровый путь по тайге и мелким ручьям до места
назначения, считался счастливчиком.
Временный палаточный поселок
вольнонаемных работников и военных лепился вдоль
узкого ручья Ука-кан. Поэтому столовая в
длинной брезентовой палатке на берегу
называлась «Ресторан Ука-кан».
Заключенные жили в лагере, разбитом на
валунах осыпи и обнесенном колючей
проволокой. Они били в базальте штольни, копали
шурфы, перетаскивали на себе бревна и бочки
с горючим для компрессоров отбойных
молотков. Нечеловеческие условия их работы, холод
палаточных бараков, разгул поставленных
бригадирами рецидивистов, палками подгонявших
безропотных доходяг, и щадящая диета делали
свое дело — число холмиков из мелких камней
с крестиком из двух прутиков неуклонно
увеличивалось.
Кроме заключенных и их охраны были здесь
лица, лишенные паспорта, из числа немцев
Поволжья и бендеровцев. Они жили без
колючей проволоки, но под надзором. Из этих
беспаспортных набирали рабочих в помощь
геологам. Вместе они ползали по окрестным
скалам, пряча головы от камнепадов, собирали
образцы минералов и горных пород,
упаковывали их в ящики для отправки в институт.
К концу лета геологам стало ясно, что урана
в количестве, необходимом для атомной
промышленности, здесь нет, и на следующий год
работу по созданию рудника тихо прикрыли.
Спустя несколько лет в этом районе
(неисповедимы пути Господни!) обнаружили
крупное месторождение первого институтского
псевдонима урана. Теперь здесь медный
рудник, имеющий железнодорожный выход к
БАМу, а все месторождение меди стали
называть «Удоканским», решительно упразднив
изначальное неблагозвучное имя горного ручья.
Поиски урана в стране продолжались, а
институт отрабатывал технологию обогащения и
переработки сырья на руде из Чехословакии.
Там в угольных копях Иоахимстали издревле
встречалась урановая смолка, которая
считалась у шахтеров признаком хорошего угля.
Поэтому молодому шахтеру, впервые
спускавшемуся в забой, давали выпить стакан воды с
кусочком урановой смолки — «на счастье».
Доставку урановой руды из Чехословакии
курировал литературный герой — геолог
Серегин, отец Чука и Гека из хорошо известной
повести Аркадия Гайдара. Серегин так
рассказывал историю появления этой повести о
своих детях, чьи имена были семейными
прозвищами. Действительно, события, описанные
Гайдаром, произошли с Серегиным, его женой
и детьми, но описала все это сначала их
знакомая, которая, однако, не смогла со своим
рассказом пробиться в печать.
После чарской неудачи надежды стали
возлагать на Каратау в Средней Азии. Но высокое
начальство, обжегшись на миллионных
расходах у ручья Ука-кан, не торопилось вкладывать
деньги в Каратау и выжидало, чем закончится
спор между спецами, одни из которых считали
это месторождение термальным, а другие —
осадочным. Различие — принципиально,
поскольку от него зависели приемы добычи руды.
Наконец победила теория осадочного
происхождения, согласно которой присутствию
урана здесь мы обязаны простейшим организмам
огромного океана, существовавшего в этом
районе многие тысячелетия назад.
Одноклеточные, плавая в океане, пропускали через свое
простейшее нутро океаническую воду и
почему-то задерживали в нем уран и иные тяжелые
металлы, растворенные в микроскопических
78

количествах в этой самой воде. Миллиарды их
гибли и, плавно опускаясь на дно, образовали
многометровую толщу.
Когда геологи стали промывать эти
отложения, то кроме урана обнаружили еще и золото.
Это было уже что-то! Начальство решилось еще
раз рискнуть большими деньгами и на этот раз
не просчиталось. В Узбекистане вырос город
Навои. Золото Навои не имеет равного в мире
по природной чистоте и не требует затрат на
доведение его до требуемой кондиции после
извлечения из концентрата.
Образцы радиоактивных руд и минералов
были собраны в минералогическом музее
института, созданного по распоряжению его
директора полковника В.Б.Шевченко. Хранитель
музея минералог Елена Евгеньевна Вашман,
долгие годы работавшая с академиком
Ферсманом, сумела сосредоточить в шести больших
стеклянных витринах светлого дуба
множество образцов минералов из разных
месторождений Союза и других стран.
Елена Евгеньевна, немолодая
интеллигентная дама со сложившимися привычками, не
могла жить без кофе. Сидя за рабочим столом
в музее, который располагался под кабинетом
директора, Елена Евгеньевна в полдень всегда
пила свой кофе, окруженная радиоактивными
минералами и беззастенчиво игнорируя
строжайший приказ директора, запрещавший
сотрудникам «принимать пищу на рабочем
месте». Проходя однажды мимо дверей музея,
директор унюхал кофейный аромат. Распахнув
дверь, он оторопел от увиденного. Взглянув на
набычившегося директора, Елена Евгеньевна
приветливо улыбнулась:
— Как это мило с вашей стороны, Виктор
Борисович, заглянуть ко мне. Прошу вас,
садитесь! Я налью вам чашечку кофе...
В.Б. ничего не оставалось, как сесть за стол.
Е.Е. что-то щебетала, угощала сухариками и
подливала кофе. Каменное сердце полковника
дрогнуло. Впоследствии грозный директор уже
по собственной инициативе не раз заглядывал
в музей попить кофейку и расслабиться в
беседе с интеллигентной дамой.
Музей был красив. Часами можно было
любоваться на природное великолепие красок
радиоактивных минералов. Жгуче-черная
урановая смолка, бледно-лимонные кубики
кристаллов отенита и корнатита, ярко-желтые
вкрапления гуммита, причудливо
переплетенные кристаллы уранинита, нежно-розовый
монацит и другие камни поражали красотой,
особенно когда их освещали
ультрафиолетовым светом. Последнее всегда было
кульминацией при знакомстве с институтом
многочисленных комиссий, наезжавших особенно
часто в первые его годы. Комиссии эти состояли
обычно из одного-двух генералов, нескольких
штатских с розовыми лицами и в добротных
костюмах и молодых людей, безучастно
осматривающихся по сторонам. Напоследок
комиссию всегда заводили в музей. Члены комиссии
разглядывали камни, цокали языками, восхи
щенно перешептывались. В этот момент
хранитель музея быстро задергивала шторы на
окнах и включала лампы ультрафиолетового света,
вмонтированные под стеклом витрины. Через
несколько секунд полумрака витрины
вспыхивали сказочными фосфоресцирующими
красками, комиссия ахала от восторга и покидала
институт «с чувством глубокого удовлетворения».
Особое место в музее занимал большой
каменный сундук из черного порфира, на
полированной крышке которого стояла четверть-
метровая фигура шахтера с отбойным молот
ком на плече, отлитая из чистого серебра. Если
поднять тяжелую метровую крышку, взору от
крывался красный панбархат, на котором ле
жали аккуратные прямоугольные образцы
радиоактивных руд, встречающихся в
Чехословакии. Рядом с образцами — металлическая
пластинка, а под ней счетчик Гейгера —
Мюллера. Если положить на пластинку образец,
можно услышать частые щелчки, в такт
которым вспыхивала маленькая неоновая
лампочка. Сундук этот был подарком чешских
горняков товарищу Сталину в день его
семидесятилетия. Из-за секретности сундука его нельзя
было выставить на общее обозрение в Музее
революции, где экспонировали
многочисленные дары к сталинскому юбилею. Поэтому
сундук сначала стоял в кабинете Завенягина,
около его письменного стола. Кто-то, наверное,
сказал Завенягину, что держать подарок с
радиоактивностью рядом с рабочим местом
небезопасно для здоровья. И было приказано
отвезти сундук в музей института.
В начале 50-х годов совершенно случайно
обнаружилось, что витрины музея являются
мощным источником радиоактивного
проникающего излучения. В соседней с музеем комнате
хранились трофейные пластинки «Агфа», владельцы
которых установили их полную непригодность в
результате облучения, шедшего из музея. Музей
спешно закрыли и вывезли из института
неизвестно куца, а Елена Евгеньевна отправилась в
больницу восстанавливать гемоглобин.
Вслед за музеем вскоре в НИИ-9
ликвидировали геологическое и рудное направление,
поскольку к этому времени был построен
специализированный НИИ-10, призванный
заниматься урановым сырьем.
Все, что осталось от музея, — это
полированная тумба, на которой стоял подарок Сталину.
Тумба еще долгие годы украшала интерьер
приемной дирекции в горьковском корпусе.
79

ГЛАВА 3. СПЕЦЫ ИЗ ГЕРМАНИИ
При рождении института для укрепления его
научной базы ведомство Лаврентия выделило
несколько специалистов из числа ученых и
инженеров, вывезенных из Германии в конце
войны и работавших в своем фатерланде над
проблемами, близкими к задачам НИИ-9.
Наиболее многочисленной была группа
немцев под руководством дородного Кунца.
Группа эта занималась созданием
бета-спектрометра, весьма необходимого для надежного
анализа радиоактивных материалов. Видимо,
руководство не очень-то надеялось на
способность собственных научных работников
решить эту задачу. Действительно, до конца 40-х
годов в институте пользовались весьма
примитивными способами радиометрии. Вещество,
предположительно излучавшее
радиоактивность, помещали под колпак, похожий на
перевернутую кастрюлю. В верхней части
кастрюли через янтарный изолятор проходил
металлический стержень, на котором, в его нижней
части, крепилась полоска фольги.
Радиометрист, потерев о собственные волосы
эбонитовую палочку, касался ею верхушки стержня и
заряжал его вместе с фольгой, которая и
отклонялась от стержня на некоторый угол в
соответствии с законом Кулона. В боковой стенке
кастрюли торчал окуляр. В этот окуляр
радиометрист с секундомером в руке наблюдал за
возвращением фольги на прежнее место. В
зависимости от ионизации находящегося под
кастрюлей воздуха, созданной излучением
анализируемого вещества, менялась скорость
возвращения фольги в прежнее висячее
положение. Эта скорость и была мерой
радиоактивности. Самым больным местом этого
замечательного прибора был клей, которым
фольга крепилась к стержню. После долгих
поисков лучшим клеем была признана сера,
которую радиометрист выковыривал из
собственного уха!
Немцы, работавшие над созданием бета-
спектрометра (так его и не сделавшие),
держались особняком. Все они заметно отличались
от наших соотечественников прежде всего
аккуратностью. Правда, один из немецких
инженеров неожиданно быстро обрусел, перестал
гладко причесываться, на коленках его брюк
появились пузыри, и в конце концов он
женился на русской лаборантке и впоследствии уехал
с ней в Германию.
Среди немецких спецов был
рабочий-стеклодув, который трудился в мастерской
института вместе с нашими мастерами. Умелец он
был отменный, но характер имел вздорный и
ехидный. Если работяги спрашивали его: «Ну,
покажи, как это ты сделал такую сложную
штуковину?» — немец отвечал: «Как? А вот как!» —
и разбивал об пол только что сделанный им
прибор. Когда мастер давал ему задание,
немец всегда интересовался: «А какая
социалистическая норма на эту работу?» Узнав, что
норма 5-6 часов, делал все за час и до конца дня
бездельничал, смотрел в окошко и напевал —
«Дойчланд, дойчланд, юбер аллее...»
Немецкие спецы жили под постоянным
присмотром. К каждому из них компетентные
органы приставили по сопровождающему.
Сопровождающий провожал немца на работу,
встречал после нее, шел с ним домой в
финский домик, ряд которых стоял вдоль северного
забора института, по воскресеньям ездил с
женой немца за покупками в город и жил в том
же финском домике.
Внешне немцы спокойно относились к своей
судьбе, делали свое дело ни шатко ни валко и,
заработав хорошие деньги, вернулись в
Германию где-то в середине 1954 года.
Трудно сказать, насколько их присутствие
было необходимо для института в решении
насущных задач, но общаться с немцами было
всегда любопытно, хотя бы потому, что
многие из них отличались нетрадиционностью
взглядов на существующий мир. Один из
немецких ученых, кажется, Барвих, быстро
научился говорить по-русски и с удовольствием
вступал в беседы с сотрудниками института.
Как-то зашел у нас с Барвихом разговор о
работе, которую он всегда считал главным в
своей жизни и которой отдавал все свое время.
— Понимайте, — рассказывал Барвих, —
когда я работал в Германии в университете, где
ректором быль известный ученый Ленарт, он
вызваль меня к себе и сказаль, что теперь,
когда к власти пришель Хитлер, я дольжен
вступить в нацистскую партию, чтобы спокойно
работать и дальше. О! Я прекрасно понималь,
что значит для меня спокойно работать, но я
все-таки спросиль, что же я дольжен делать как
член нацистской партии. Немного, ответил
Ленарт, платить партийные взносы и посещать
собрания. Я поинтересовался, а как часто будут
эти собрания? Раз в два или три месяца, ответил
мне Ленарт. Я подумаль, подумаль и решил, что
вступлю в нацистскую партию, ведь жаль
потерять хорошую работу. Когда Хитлер проиграль
войну и капитань Кручинин привез меня из
Германии в Москву к генералю Мешику, тот
сказаль мне, что я должен буду некоторое время
поработать на благо России. Я, конечно, спросиль
генераля, надо ли мне вступить в
коммунистическую партию? Он ответил, что это не
обязательно, но если я хочу, то могу подать
заявление. И как правильно я сделаль, что не подаль
такого заявления, — у вас здесь партийные
собрания каждую неделю! — закончил Барвих.
80

Не менее колоритной фигурой из числа
немецких спецов был Густав Герц, приехавший в
институт в 1952 году из Сухуми вместе с
коллективом лаборатории, составленной из
грузин, армян, русских и украинцев, которая
должна была заняться разделением изотопов
урана и водорода по методу противоточной
термодиффузии.
Герца вывезла из Германии еще перед
окончанием войны специальная группа наших
разведчиков, конкурировавших с американскими
союзниками в охоте за крупными учеными
гитлеровского рейха.
Густав Герц был потомственный ученый —
племянник того самого Герца, именем
которого названа единица частоты электромагнитных
колебаний. Ученик Макса Планка, Густав Герц
получил Нобелевскую премию еще в 1926 году
за то, что впервые сумел разделить изотопы
инертных газов с помощью простой глиняной
трубочки.
Это был высокий, лысый, пожилой человек,
с профилем, пригодным для изображения на
медалях и монетах, чуть-чуть хромавший в
результате ранения пятки еще на первой
мировой войне.
Номинально Герц руководил лабораторией
института, но фактически ее начальником был
симпатичный грузин с орлиным носом —
Ираклий Гвердцетели, ставший впоследствии
директором сухумского Физтеха.
В отличие от Барвиха Герц не собирался
учиться русскому языку и общался с
подчиненными с помощью междометий, выразительных
жестов и меланхоличной переводчицы Иды,
немало его раздражавшей своей способностью
излагать эмоциональные и многословные
тирады Герца в двух-трех словах. Герц сверкал на
нее очками и очень удивлялся ее
немногословности. Основное время Герц проводил в своем
кабинете, где что-то писал мелом на доске.
Иногда он заглядывал в лабораторные
комнаты, кланялся, застенчиво улыбался и очень
любил, если его называли Густав Густавыч.
Сопровождающий, естественно, был и у
Герца. Должность эту занимал красноносый
невысокий подполковник Косырев.
В порыве откровенности подполковник
жаловался:
— Уморит меня чертов немец!
Дело в том, что Герц полюбил русскую зиму:
каждое воскресенье надевал высокие валенки
и шел гулять по глубокому снегу на поля
Хорошевского совхоза. Подполковник, обливаясь
потом, еле успевал за длинными ногами
Герца, но запретить эти прогулки
сопровождаемому было «не положено».
Через некоторое время Герца сделали вдруг
лауреатом Сталинской премии. Он искренне
удивился этому и приставал ко всем: «За что?»
А вскоре после того в институт явилась
высокая комиссия, в состав которой входили
академики Александров и Миллионщиков.
Комиссия пожелала ознакомиться с успехами
лаборатории Герца. Успехов — не нашлось.
Лабораторию прикрыли, и Герц вернулся в
Германию, где стал ректором Лейпцигского
университета.
Сопровождающий Герца — Косырев (уже
полковник) — возглавил в институте
идеологический сектор парткома. Его
контролирующая деятельность на этом посту стоила мне
хорошей выволочки — после того как в
первомайской стенной газете я поместил
восторженно-весенний лозунг — «МИР, ТРУД, МАЙ,
ИЮНЬ, ИЮЛЬ!..», в коем полковник КГБ
проницательно усмотрел элемент издевки.
ГЛАВА 4. ОСНОВОПОЛОЖНИКИ
И ДИРЕКЦИЯ
При становлении института как крупного
научного центра атомной промышленности к
участию в его работе привлекали многих извест-ных
ученых, преимущественно из Академии наук.
В их числе были химики-неорганики
академик Черняев и профессор Звягинцев,
электрохимик Изгарышев, физикохимики Попов,
Большаков, Меерсон, металловеды Бочвар,
Вольский, Займовский, Конобеевский, Лаза-
ренко, физики Пешков, Компанеец, Ланге,
спектроскопист Зайдель и другие
специалисты. Некоторые из них впоследствии остались
работать в институте и заняли даже
руководящие посты. Именно эти ученые заложили в
институте основы радиохимической
технологии, металло— и материаловедения, создали
коллективы научных работников, способные
решать задачи, ранее никем детально не
проработанные.
Большинство этих людей принадлежало к
прогрессивно исчезающей популяции русской
интеллигенции, которую Блок удачно окрестил
«чашками, разбитыми Революцией». Их
неторопливая речь, доброжелательность,
безупречные манеры, умение носить золотые запонки
и никогда не повышать голос невольно
вызывали у окружающих уважительное отношение
и чувство причастности к чему-то высокому.
Особенно это проявлялось при свидании с
ученым в его кабинете. Утонченная вежливость,
мягкий юмор и предупредительность
действовали благотворно даже на тех, кто был вызван
для справедливого упрека по служебной
деятельности.
Особенно хорош в своем благородстве был
член-корреспондент Сергей Тихонович
Конобеевский, которого на собраниях в институте
81

представители рабочего класса, выступая с
трибуны, с завидным упорством называли «Коно-
ебевским».
Сергей Тихонович был весьма
немногословен и любил повторять: «Умному человеку не
надо ничего объяснять, умному человеку
достаточно намекнуть».
Всегда приветливый и доброжелательный, он
имел обыкновение здороваться первым,
несмотря на свой преклонный возраст, и,
конечно, был далек от расхожей точки зрения наших
совковых современников, что «первым
здоровается не тот, кто лучше воспитан, а тот, у кого
нервы слабее!»
В связи с этим удручающе выглядело
новшество, придуманное одним из замдиров по
науке, предки которого колотили те самые
«чашки». Когда он занял кабинет своего
рафинированного предшественника, покинувшего
этот мир, то немедленно водрузил на
унаследованном письменном столе плакатик «Прошу
садиться, не дожидаясь приглашения!»
Плакатик многих смущал. Пришедшие продолжали
стоять, потупив глаза и жалея, что не имеют
при себе ответного плакатика с надписью
«Спасибо!» Но некоторым идея зама «пондра-
вилась», и один верноподданный начальничек
поменьше пошел дальше и укрепил над своим
рабочим столом лаконичный вариант —
«Прошу сесть!»
В начале обустройства института его
дирекция занимала три комнаты второго этажа над-
вестибюльного выступа в горьковском
корпусе. Сам директор располагался в большом
кабинете с окнами на юг. Интерьер кабинета во
все времена украшали бронзовые часы с
римским легионером, доставшиеся институту в
качестве трофея из Германии. В одну из ночей
1947 года ворюги-заключенные из лагеря
сумели проскользнуть через два кольца охраны и
сперли эти часы и ковер впридачу.
Слева от кабинета директора, в комнате
поменьше, сидел его зам по науке. До 1952 года
этот пост занимал профессор химии из ИОНХ
Орест Евгеньевич Звягинцев — очень живой и
доброжелательный человек с чаплинскими
усиками и неистребимым чувством юмора.
Причиной его ухода из института послужило
собственное заявление в партком, в коем Орест
Евгеньевич сообщал, что родной его брат,
потерявшийся в годы Октябрьской революции и
гражданской войны, неожиданно объявился в
Бельгии в качестве коммерсанта и прислал
оттуда Звягинцеву письмо. По тем временам —
ЧП! Мамочка-секретность была
безапелляционной — «Никакого исключения! Мои
подопечные не могут иметь родственников за
границей!» Орест Евгеньевич вернулся в родной
ИОНХ, а на его место назначили Владимира
Владимировича Фомина. Тоже химика, тоже
весельчака, правда, без усов, но зато рыжего.
Перед дверьми кабинетов директора и его
зама была просторная приемная, в которой при
Шевченко располагались секретарь и
референт, а при Бочваре к ним присоединился еще
личный охранник директора — благообразный
круглолицый блондин в штатском, тихо
сидевший за пустым столом. В обязанности блондина
входило немедленно двигаться вслед директору,
если он покидал кабинет. Чтобы такое «парное
катание» не было похоже на неотступное
конвоирование, пришлось для директора выгородить
в кабинете «личную комнату», где бы он мог
помыть руки и перекусить.
Виктор Борисович Шевченко проработал
директором института до 1952 года. Поначалу
он ежедневно обходил институт, споро шагая
в длинной полковничьей шинели и окидывая
свои владения хозяйским взглядом. Именно '
благодаря его целенаправленности, энергии,
жесткой дисциплине, которой он требовал
прежде всего от себя, институт сделал первые
успехи и занял достойное место в
нарождающейся атомной промышленности.
Полковник был крут, но справедлив. Частые
головомойки нерадивым были, скорее всего,
следствием военного воспитания и чувства
собственной ответственности за порученное
дело. Оно проявлялось в нем не только днем,
но и ночью, когда он вдруг приезжал в
институт, чтобы воочию убедиться — работа идет и в
это время.
Жил Шевченко в кагэбэшном доме в начале
Волоколамского шоссе, напротив
теперешнего небоскреба Гидропроекта. На работу
отправлялся рано, преимущественно пешком, а его
машина медленно катилась следом.
Когда Виктора Борисовича освободили от
поста директора и он стал лишь заведовать
лабораторией, характер его смягчился, стал
более терпимым и ироничным. Особенно
интересно было его послушать на институтских
собраниях, где он, хорошо зная изнутри слабости
руководства, аргументированно громил его и
неизменно выступал с позиций защитника
интересов институтского народа.
Сменивший Шевченко на посту директора
Андрей Анатольевич Бочвар — человек совсем
иного склада и воспитания, потомственный
академик, его дед и отец — известные
металловеды — начал работать в институте с 1946 года
консультантом. Приезжал на «Победе» почему-
то маскировочного цвета, с «тракторными1*
протекторами, и вообще фигурой был
загадочной. Вроде бы не занимал никаких
официальных должностей в руководстве института, но
все его слушались и считались с его мнением,
по-видимому, потому, что «бочварская темати-
82

ка» становилась архиважной. Направленность
института все более смещалась в сторону
металловедческих работ, оттесняя на второй план
радиохимическую технологию, специалистом
в которой считался Шевченко. Наконец
произошло то, что должно было произойти, — пост
директора института передали академику Боч-
вару, и он занял кабинет Шевченко,
сменившего к этому времени мундир полковника МВД
на штатский костюм и звание профессора.
Врожденная интеллигентская застенчивость
и воспитанность Андрея Анатольевича резко
контрастировала с прямолинейностью и
резкостью Виктора Борисовича, но вместе с тем
была в Бочваре какая-то внутренняя сила,
заставлявшая людей делать все именно так, как
он вежливо от них требовал.
Андрей Анатольевич, справедливо полагая,
что добрые домашние отношения с
подчиненными помогут ему лучше познать своих
ближайших соратников, стал приглашать на
ежедневные обеды в своем кабинете замов и иных
руководящих сотрудников, где за
непринужденной беседой обсуждались дела института.
Однако со временем многие из числа
начальников стали являться на такие обеды без
приглашения и донимать Бочвара своей
бесцеремонностью. В результате Бочвар прекратил
«адмиральские» обеды в кабинете и стал ходить в
столовую «на общих основаниях».
Сам академик в жизни был весьма
неприхотлив. Референт его Жуков часто ворчал, что,
мол, неплохо бы академику менять
костюмчики почаще, а не раз в десятилетие. Однако
Бочвар на это не обращал внимания. Мало того,
когда в институтской столовой вдруг
появились комплексные обеды, в набор которых
входили непотребного вкуса и вида щи и котлетка
с гарниром, то единственным, кто с
удовольствием всегда брал такой «комплекс» и с
аппетитом его уписывал, был Бочвар — главным
образом, потому, что «комплекс без очереди!»
Академик время ценил и не делал из еды
культа. Наскоро поев, он семенил в кабинет, где
работал с какой-то фанатичной
целеустремленностью, без суеты и «хлопанья крыльями».
В отличие от Шевченко Бочвар почти никогда
не шастал по институту, заглядывая в
лаборатории, и тем не менее ухитрялся постоянно быть в
курсе всех основных событий и работ. Педантизм
ученого проявлялся у Бочвара даже в мелочах.
Как-то раз, читая рукопись статьи,
направленной в открытую печать, акт о
рассекречивании которой должен был всегда подписывать
директор, А.А. обнаружил в статье слова
«кинетическая природа жидких растворов».
Немедленно был вызван автор — м.н.с, и академик долго
выкручивал ему руки, доказывая, что «природа
одна, она не может быть кинетической или
какой-нибудь еще». М.н.с. упирался. Тогда по
селектору А.А. связался с
членом-корреспондентом Займовским и спросил его мнение по
данному вопросу, на что член-корреспондент
ответил: «Но ведь есть у академика Ребиндера
монография «Физико-химическая природа
растворов!» «Нуда, — согласился Бочвар,
—действительно есть такая книга, но все-таки это как-то
нехорошо!» Видя, как расстроился Бочвар, м.н.с.
предложил заменить в статье слово «природа» на
«свойства». «Конечно, правильно!» —
обрадовался Бочвар, подписал акт и отпустил автора,
весьма удовлетворенный.
По всей видимости, работа с научной
литературой доставляла академику истинное
наслаждение и была ему необходима, как утром
— зубная щетка. Ежедневные поступления в
техническую библиотеку перво-наперво
ложились на рабочий стол Бочвара. Он
просматривал добрый десяток журналов и прикалывал к
ним записочки с рекомендациями Петрову,
Иванову, Сидорову ознакомиться с той или
иной публикацией. Неизвестно, следовали ли
Иванов, Петров, Сидоров этим советам, но
культуртрегерский пыл Бочвара не угасал.
Академик всегда сам участвовал в
комплектации технической библиотеки и подписывал
номенклатуру книг, покупаемых за валюту.
Однажды, работая в библиотечном совете, я внес в
список таких книг три объемных тома превосходного
американского справочника «Все о воде»,
стоившие 96 долларов. Бочвар меня вызвал.
— А ведь водой мы в институте не
занимаемся, — склонив по-птичьи голову, ехидно
сказал академик.
Я ответил, что, это, мол, только такое
название, а на самом деле в справочнике собраны
все необходимые данные о водных и неводных
растворах, включая химию, термодинамику,
спектроскопию и т.д.
Бочвар задумался.
— Дорого очень. Может, обойдемся?
— Может, и обойдемся, — ответил я, не
желая настаивать.
Прошло три года. С утра — звонок секретаря
Бочвара Петропавловской: «Академик зовет!»
Вхожу в кабинет. Вижу на столе три тома
«Все о воде».
— Я был вчера в Доме ученых, увидел там в
киоске книги, которые вы считали нужным
приобрести для института. У меня была
валюта, нам ее дают в Академии на покупку книг, и
вот! — Бочвар кивнул на стол. — Возьмите и
пользуйтесь, только прежде зарегистрируйте их
в библиотеке.
По-видимому, Бочвар относился к категории
людей, которые обычно надеются только на
себя и поэтому взваливают на свои плечи
огромный груз. В редких случаях Бочвару изме-
83

няло чувство меры, особенно при решении
житейских вопросов своих сотрудников,
которым он всегда искренне хотел помочь.
Примером этому может быть случай, происшедший с
одним из сотрудников, хорошим
специалистом, «профбольным» и лауреатом Ленинской
премии. Приходит этот сотрудник к Бочваруи
просит себе жилье, поскольку его комната «все
время протекает и жить ему в ней — ну нет уже
никакой возможности!»
— Знаете что, — говорит Бочвар, — в
институте сейчас нет свободного жилья, но я
распоряжусь, чтобы вам дали со склада мешок си-
ликагеля — он превосходно впитывает влагу!
Мировую известность Бочвар приобрел еще
до войны, когда обнаружил и описал
сверхпластичность металлов. Понимание этого
явления позволило решить многие проблемы,
особенно в самолетостроении, несмотря на то
что, по словам самого же Бочвара, «теория
этого явления так и осталась до конца не
выясненной и сегодня». По всей видимости,
Бочвар принадлежал к той счастливой категории
ученых, которые свободны от комплекса
неполноценности и не зацикливаются до конца
дней своих над решением пока еще не ясных
вопросов, а идут дальше, оставляя потомкам
право разобраться в непонятном.
Став директором института, Андрей
Анатольевич вошел в когорту крупнейших ученых
военно-промышленного комплекса страны,
чьи имена долгие годы были засекречены, но
впоследствии стали известны всему миру: хотя
фамилия Бочвара появилась в открытой
печати заметно позже, чем, скажем, Курчатова или
Харитона, но все-таки раньше, чем Забабахи-
на, всегда работавшего непосредственно с
атомным оружием.
В годы создания «ядерного щита нашей
Родины» каждый удачный взрыв атомной или
водородной бомбы приводил к выпадению не
только радиоактивной пыли, но и золотых
звезд, орденов и медалей, оседавших
преимущественно на мундирах высшего комсостава и
лацканах цивильных пиджаков
ученых-атомщиков.
Дважды Бочвар удостаивался звания Героя
Социалистического Труда, был награжден
Ленинской и Сталинскими премиями, сам
входил в комитет по этим премиям, и многие его
ближайшие соратники в институте,
работавшие в основном по проблемам металловедения,
были удостоены таких премий.
Андрей Анатольевич пользовался огромным
авторитетом в Академии наук. Он всегда
ревностно следил за тем, чтобы на очередных
выборах в Академию сотрудники института не
были обойдены вниманием. А уж места в
Академии, занятые сотрудниками института,
Бочвар считал неотъемлемой собственностью и
поступал с ними в соответствии с
юридическим определением этого понятия. Говорят,
например, что после смерти академика
Вольского, работавшего заместителем директора НИИ-
9, Бочвар, не найдя достойной замены ему в
Академию, выгодно обменял одно место
действительного члена на два
член-корреспондентских места, на которые и были выбраны его
сотрудники.
Несмотря на свое субтильное телосложение,
Бочвар почти никогда не болел и славился
отменным здоровьем. Даже в сильные морозы
шел он без пальто в столовую, игнорируя
собственный приказ «О борьбе с простудными
заболеваниями на территории института». Но
уже в преклонном возрасте, Андрей
Анатольевич, руководивший институтом более 30 лет,
неожиданно простудился, получил
осложнение, и вскоре его не стало.
Новым директором назначили одного из
замов Бочвара — Александра Сергеевича
Никифорова, раньше работавшего руководителем
комбината «Маяк» на Урале, где он получил
звезду Героя соцтруда и «профзаболевание».
Директорствовал Никифоров сравнительно
недолго, стал академиком, при нем институту
присвоили имя Бочвара. К сожалению,
тяжелая болезнь давала себя знать, и вскоре
должность директора стала вакантной...
К этому моменту институт сумел разрастись
уже до неуправляемых размеров. Появились
отдельные направления с собственной
дирекцией и финансированием. Можно полагать,
что в ближайшем будущем наш ВНИИ НМ,
или Н И И-9, превратится в конгломерат
институтов, объединенных лишь по
географическому признаку.
И тем не менее к началу общей перестройки
в стране, больно ударившей прежде всего по
науке, институт сумел удержаться на плаву —
главным образом, благодаря умению его
научных сотрудников быстро приспосабливаться к
требованиям производственников,
технологическое обслуживание которых работниками
ВНИИ НМ всегда было не хуже, чем у
Макдональдса.
1993
84

Из пи< i.vi в реиакцик
Уничтожим ОВ
в микроволновом
разряде
В майском номере «Химии и
жизни» опубликована статья
академика Н.А.Платэ, Ю.А.Колбанов-
ского и А.А.Овсянникова
«Молекулу ОВ — вдребезги!»,
посвященная проблеме уничтожения
боевых отравляющих веществ. Ее
авторы четко предупреждают об
опасности
«неквалифицированного сжигания» отравляющих
веществ в воздухе при
сравнительно небольших температурах
(800—1200°С), когда «еще
относительно стабильны диоксины, а
степень разложения ОВ в этих
условиях даже за длительное время
не позволяет достичь допустимых
концентраций ОВ, продуктов их
распада и окисления».
Напомним, что именно такой метод
неквалифицированного сжигания
рекламировался по
отечественному телевидению около года назад.
В статье предложено сжигать
отравляющие вещества в
жидкостном реактивном двигателе
(ЖРД) при большом избытке
кислорода и температурах до 3000°С.
После этого, как показали
испытания, остается примерно
миллиардная часть сжигаемых ОВ.
Следовательно, в тех идеальных
условиях, что были обеспечены при
испытаниях, и с учетом
ожидаемой производительности
установки — 150 тонн отравляющих
веществ в год — ежегодно будет
оставаться всего-навсего несколько
граммов неуничтоженных ОВ.
Однако в реальных условиях,
при массовом уничтожении
химического оружия, следует
ожидать более высокого содержания
остающихся ОВ в продуктах
сгорания. Опыт Чернобыля
показывает, что люди привыкают к
скрытой опасности, не всегда строго
соблюдают технологию,
ослабляют контроль за системой
управления реактором. Что, например,
делать, если порция ОВ сгорела
плохо? Как выделить из смеси
или до конца уничтожить «недо-
горевшие» ОВ? Оказывается, что
практически ничего нельзя
сделать, так как ОВ почти целиком
выгорело и второй раз гореть не
будет.
Второй недостаток метола
заключается в том, что масса газа,
выходящего из реактора,
примерно в 10 раз превышает массу
сжигаемого ОВ и всю эту массу надо
очистить от кислот. А это, на наш
взгляд, далеко не просто — здесь
есть над чем поломать голову.
И наконец, третий недостаток.
Обладая большой скоростью,
тяжелые молекулы горячих
продуктов сгорания сталкиваются со
стенками реактора и разрушают
их. В результате в реакторе
повышается количество
нежелательных примесей, и процесс горения
О В становится более
неравномерным. Температуры и давление в
реакторе высокие, и вполне
реальна вероятность прогара в
стенке реактора, тем более, что
главная беда ЖРД заключается
именно в прогарах. В настоящее
время максимальное время его
работы не превышает нескольких
десятков минут. В атмосфере
кислорода горит практически все,
включая железо. Иными словами,
метод требует самых строгих
правил пользования им.
Менее опасным и более
эффективным нам кажется плазмохими-
ческий метод уничтожения ОВ.
Их пары и специвльно введенные
вещества для связывания
продуктов разложения О В пропускают
через разряд. При этом
температура электронов превышает 1—2 эВ
A0 000-20 000°С). Они вдребезги
разбивают органические молекулы
О В, причем сами молекулы
остаются холодными и неспособны
разрушать стенки реактора.
Лучше всего, наверное,
использовать разряд, возбуждаемый
полем сверхвысоких частот, как это
происходит в микроволновой
печи. Тогда образуется
практически однородный разряд, а
реактор можно сделать полностью
герметичным. Напомним, что
сейчас научились делать
электровакуумные приборы с высокой
степенью вакуумирования и
сохранять ее очень длительное
время. Так что технология этого
метода не потребует никаких
принципиально новых разработок.
Вся система работает при
давлении существенно ниже
атмосферного, она может иметь даже
несколько ступеней
пониженного давления. При случайном
отключении электропитания или
аварии реактора он будет
засасывать все внутрь, а не выбрасывать
наружу.
Другое существенное
достоинство плазмохимического метода —
это возможность соединять
реакторы последовательно: что не
сгорит в первом, догорит во втором,
третьем и т.д. Иначе говоря, мы
можем добиться любой заданной
степени разложения ОВ.
В течение миллиардов лет
Земля получает от Солнца только
энергию и испольует ее для ре-
циклинга (круговорота) вещества.
Точно так же плазмохимический
метод использует электроэнергию
и превращает ненужные и
опасные вещества в нужные и
безопасные. Именно к таким
технологиям и должна стремиться
цивилизация.
Редакция журнала «Химия и
жизнь» поступила правильно,
опубликовав статью о проблеме
избавления от химического
оружия, и мы надеемся, что гласное
обсуждение разных методов
ликвидации боевых ОВ будет
продолжено. Это позволит выбрать
наиболее эффективный и дешевый
метод, который можно было бы
ревлизовать в ближайшее время.
Только хотелось бы, чтобы при
обсуждении авторы предлагали
еще и методы контроля за
качеством процесса уничтожения ОВ.
Доктор
физико-математических наук
М. Е. ГЕРЦЕНШТЕЙН,
кандидат технических наук
В.И.МОСТОВОЙ
85

Сороковые роковые.
Мокрый луг
Валентин РИЧ

VIII. ОТЧЕГО ЖЕ МНЕ НЕ ДОВЕЛОСЬ...
Как и прошлый, и позапрошлый раз, «юнкерсы» шли ровным строем, звеньями, по три
самолета.
Видимость была превосходная. Черные тела бомб отчетливо виднелись по крыльями. Под
каждым крылом — по бомбе.
Я подогнал метку к стабилизатору флагмана, поближе к обрезу, и сделал вилку. Немцы
высоты не меняли. Шли на тех же двух шестидесяти.
— Мало их били! — подумал я вслух.
Гарбусенок не отозвалась. Ей было не до раздумий: она следила за делениями шкалы,
подплывавшими под индекс.
Я сделал еще две вилки. Все правильно. Можно смело давать высоту.
— Давай высоту! — сказал я.
— Высота двадцать шестьдесят! — звонко крикнула Гарбусенок.
И тотчас Вдовыкин скомандовал:
— По самолетам противника, высота двадцать шестьдесят, гранатой... Огонь!
И все пошло как по нотам — удар затвердевшего воздуха, вой уходящих снарядов, грохот
залпов, яростные черные вспышки разрывов под горбатыми телами «юнкерсов» и — летящие
редким дождем продолговатые капли бомб.
Ни один немец не дошел до пятачка, ни один не спикировал, все сбросили свой груз куда
попало и врассыпную ушли обратно.
— Не сбили! — с горечью проговорила Гарбусенок, когда последний «юнкере» скрылся за
горизонтом.
— Не все сразу, — сказал я. — В следующий раз собьем!
Следующий раз не заставил себя ждать. Я едва успел возвратиться от Вадима, к которому
бегал отдавать стекло, когда разведчик завопил истошно:
— Тревога!
И мгновением позже:
— Азимут восемь сорок, угол четыре ноль-ноль, девять самолетов противника!
Немного.
Я поймал «юнкерсов», едва оторвавшихся от зазубренного горизонта в том же самом месте,
где недавно они ушли за горизонт. Их действительно было всего три звена.
А где остальные?
Небо над горизонтом сверкало и колебалось, но все же мне удалось найти еще девять точек,
медленно ползущих над лесом. Я поглядел левей. И еше левей. Если остальные двинулись в
обход, то они должны появиться над горизонтом левей пятачка.
— Дальномер! — закричал Вдовыкин. — Высота?
Я ткнулся скулами в резину бинокуляра и, не трогая измерительного валика, подвел метку к
одному из «юнкерсов». Метка стояла вровень с хвостовым оперением: немец был верен себе.
Я оторвался от бинокуляра и крикнул:
— Высота та же!
«Юнкерсы» летели далеко, и открывать огонь было еще рано.
— Продолжайте измерять! — крикнул мне Вдовыкин.
Успею, подумал я. Где же все-таки остальные? И где «костыль»? И почему перестали бить
минометы? И вообще — почему так тихо?
Действительно, было тихо. Так тихо, что слышалось легкое гудение моторчиков на ПУАЗО,
и треск автоматных очередей — за Невой, и хлопанье одиночных, редких снарядов в нашем
втором эшелоне — вслед за дальним уханьем немецких дальнобоек, и чей-то смех в улановс-
ком котловане, и голос Раисы Серегиной из блиндажа на КП.
Больше ничего я не слышал, — но чувство опасности нарастало. Как тогда, перед первым
артобстрелом. Глаза и уши мои ничего еще не замечали, но все остальное тело что-то уже
заметило. Только что?
Я озирался вокруг и не мог понять, в чем дело. А когда понял — было уже поздно. Прямо из
пышущей яростным сверканием огненной ямы полуденного солнца вывалилось с рокотом что-
то черное и, воя, ринулось вниз — прямо на нас.
— Пикировщик! — крикнул кто-то.
Окончание. Начало в № 7—11.
87

Наверно, не прошло и доли секунды, а я уже успел развернуть дальномер и поймать цель.
«Юнкере» был огромен. Огромен угрожающе опущенный острый нос с призрачным кругом
бешено вращающегося винта, огромны желтые кресты на высоко задранных крыльях,
огромно блестящее брюхо с растопыренными лапами шасси, огромен хвост самолета, и черная
свастика на киле тоже была огромна.
О высоте нечего было и думать: работая обоими маховиками, я с трудом мог удержать цель в
поле зрения. Впрочем, высота сейчас никому не нужна: по пикирующему на батарею
самолету бьют прямой наводкой.
«Юнкере» рос с каждым мгновением, уже и концы крыльев стали мне не видны, вот уже и
нос ушел из круга.
Он падал прямо на нас, почти вертикально.
Я оторвался от окуляра: совсем низко над батареей «юнкере» стал выпрямляться — нос его
принял горизонтальное положение, потом задрался — самолет выходил из пике.
И тут я увидел бомбу — черная и круглая, она с завыванием валилась прямо на меня.
— Ложись! — крикнул я и сам распластался на подмостях рядом с Гарбусенком.
Рев самолета удалялся, но вой бомбы нарастал, а потом вдруг смолк и тут же превратился в
гром, и дым, и огонь, и резкий свист осколков. Затряслись подо мной подмости, стало темно.
— Жива? — крикнул я.
— Жива! — крикнула Гарбусенок.
Как пропустили? Как пропустили! Ведь видели, что их только девять! Ведь видели, что не
стреляют! Можно было бы догадаться. И со стороны солнца! Нас ведь учили, что
пикировщики всегда заходят на цель со стороны солнца! Почему я не смотрел на солнце!
Осколки перестали свистеть, я вскочил на ноги и посмотрел на солнце, еще завешенное
медленно расползающимся дымом, который внизу был густ, как на пожаре. Бомба угодила
куда-то рядом. Но мне некогда было глядеть на землю, я должен был глядеть на небо, я
развернул туда, на солнце, дальномер, включил темный фильтр и сразу же увидел: с той стороны
солнца к зениту подходила горбатая тень.
— Еще один! — крикнул я, крутя маховиками.
Никто не отозвался на мое сообщение. Не последовало никакой команды.
Я оторвался от монокуляра и бросил взгляд на КП.
На том месте, где он должен был быть, зияла коричневая яма, из которой валил дым.
Одним прыжком я выскочил на бруствер и заорал что было силы:
— Ребята, еще один!
И опять никто не отозвался, — но я увидел, как молча вытягивается к солнцу длинный ствол
Вадимова орудия. И еще один ствол — улан овского-
В небе возник злобный рокот мотора. Он быстро рос. Но так же быстро вытягивались
навстречу ему пушечные стволы.
Я спрыгнул в котлован. Гарбусенок, стоя в полный рост и прижав тыльную сторону ладони
ко рту, смотрела на дымящуюся в центре позиции яму.
— Ложись! — крикнул я.
Она продолжала смотреть туда, где только что был КП, — был наш комбат, лейтенант Вдовы-
кин, были разведчик Симаков, Рая Серегина, вернувшийся с линии младший лейтенант Катаев.
Я схватил ее за руки, она сопротивлялась.
— Очумела?
С трудом удалось мне заставить ее сесть на корточки.
Рокот мотора превратился в рев и вой. «Юнкере» вошел в пике.
И тут же ударило орудие. Я не понял, кто это ударил — Уланов или Вадим. И еще раз
ударило. И еще.
И сразу стало веселей! Потому что нет хуже, чем быть только мишенью.
Грохот стоял невообразимый — рев мотора смешивался с ревом залпов, и потому взрыв,
который раздался над батареей, показался легким хлопком. Но его услышали все, кто уцелел,
и на позиции раздались крики «ура». Кричали из Вадимова котлована, кричали из улановско-
го, кричали с ПУАЗО, кричала Гарбусенок, и я орал как сумасшедший, и откуда-то из-за
стога доносились радостные вопли Шандера.
А в поднебесье расплывалось огромное дымное облако, в разные стороны летели какие-то
потроха, падал, крутясь штопором, здоровенный обломок крыла. Через несколько минут все
это со скрежетом врезалось в землю.
88

Не иначе как один из наших снарядов попал в бомбу под крылом «юнкерса» — и она
разнесла его в клочья.
Но в пике уже входил следующий самолет. И я услышал перекрывающий гул
юнкерсовского мотора яростный крик Вадима:
— Батарея! Слушай мою команду! Огонь!
Два черных разрыва встали на пути пикировщика — и сразу же из-под него вывалилась
черная туша бомбы.
— Не долетит! — сказал я Гарбусенку, которая стояла на коленках, прижимаясь боком к
глиняной стенке котлована.
Она повернула ко мне запачканное глиной лицо, и глаза у нее округлились:
— Ой, та що це з вамы!
Она смотрела на мой лоб.
Я приложил ко лбу ладонь — мокро! Над правой бровью у меня сразу засвербило.
Гарбусенок оторвалась от стенки и бросилась ко мне, на бегу доставая из кармана
индивидуальный пакет.
— Черт! Дьявол! Зеркала нет?
Гарбусенок обняла меня за плечи и сильно потянула вниз.
Еще мгновение, и моя обращенная лицом к небу голова покоилась на ее коленях.
Странное спокойствие вдруг охватило меня. Небо ревело и падало вниз. Тряслись и
осыпались стенки котлована. Но мой затылок первый раз в жизни лежал на женских коленях — и
женские руки бережно касались моего лба. И я чувствовал ее дыхание.
— Ангел-хранитель! — сказал я.
Гарбусенок не расслышала, решила, что мне больно.
— Потерпи, потерпи, миленький, — ласково сказала она. — Ось так, пидиймы голову, так,
ничого, ничого, зараз зроблю... не дергайся!
Дьявол, больно!
— Ось так, ще б трохи пониже — пониже б еще немного — и быть тебе без глаза...
— Покажи!
Гарбусенок показала мне продолговатый черный осколок с бороздками.
Силы в нем, видимо, было уже мало, и он застрял в коже.
Гарбусенок бросила осколок за бруствер и стала накладывать повязку.
— У вас очень удобные уши, — сказала она, снова переходя на «вы». — Хорошо бинтовать!
Слава Богу, наконец-то и мои уши кому-то понравились. До сих пор они причиняли мне
одни огорчения — торчат, как ручки у самовара.
— Вот и все! — сказала Гарбусенок. — Болит сильно?
— Пустяки! — ответил я таким тоном, будто на самом деле мне здорово больно, хотя боли не
было уже почти никакой.
— Ну и хорошо! — перевела дыхание Гарбусенок. — Подывиться!
Она протянула мне круглое зеркальце и легонько надавила мне на затылок.
Я взял зеркальце, сел и с удовольствием стал разглядывать белый бинт над глазами, потом
надел каску и стал выглядеть еще мужественней. Таким я себе, пожалуй, нравился.
Сияло солнце. Небо было голубым и чистым. Не ухали пушки. Не гудели моторы. За моим
плечом слышалось дыхание Гарбусенка. Мой затылок еще помнил тепло ее коленей.
— Командиры отделений, ко мне!
Я не понял, чья это команда, но она возвратила меня на землю. Я поднялся на ноги и огляделся.
Из ямы на месте КП дым уже не шел. Другая такая же яма зияла на месте тимошкинского
котлована. Третья — на месте стога, земля вокруг нее, метров на пятьдесят, присыпана была
золотистой соломой.
Приборный котлован, котлованы первого и второго расчетов оставались невредимы.
— Веди наблюдение, — сказал я Гарбусенку и побежал на второе орудие, откуда раздавались
громкие голоса.
Первым, кого я увидел в Вадимовом котловане еще с бруствера, был наш политрук Саша
Гущин. Чисто выбритый, в фуражке вместо каски, в лихо перетянутой желтыми ремнями
отглаженной шинели, в надраенных сапогах, он стоял, расставив ноги и сжав рукой подбородок,
возле лафета, на котором сидели Вадим Осокин, Леня Уланов и Тагир Хасибов, все с
грязными, в проступившей щетине лицами, наполовину загороженными заляпанными грязью кас-
89

ками, в замызганных, а кое-где и порванных осколками шинелях. Старшина Макаров,
успевший уже, очевидно, отвезти раненых в санбат, склонился над стоявшим на ящике из-под
снарядов телефонным аппаратом и яростно накручивал ручку.
— А, ефрейтор! — заметив меня на бруствере, проговорил Вадим. — Прыгай сюда!.. Так
сколько у тебя осталось снарядов?
Этот вопрос относился, конечно, не ко мне, поскольку дальномер, к сожалению,
непосредственно для стрельбы не приспособлен.
— Три! — сказал Леня Уланов и жестом, которым раньше сдвигал на затылок щегольскую
свою кубанку, тронул покрытую рыжей пылью каску.
— И у меня три, — сказал Вадим. — Итого шесть.
— Бог троицу любит, — сказал я, козырнув политруку.
Но никто на мою шутку не отреагировал.
— Снаряды — это первое, — сказал Вадим. — Второе — это тягач. Нет: тягач это тоже первое.
Позиция засечена. А без тягача — не сменить...
— Давно без связи? — спросил Гущин.
— Почти весь день, — ответил Вадим. — То обстрел, то бомбежка.
— Выходит, на телефон рассчитывать — время терять, — сказал политрук.
— Точно! — подтвердил Макаров, остервенело хлопнув ладонью по молчавшему аппарату.
— Выходит, надо тебе двигать в дивизион, — сказал Гущин, повернувшись к Макарову.
— Нет! — твердо возразил Вадим. — Старшине тягача не выбить. Кураксе не до нас — у него
ни двенадцатая, ни четырнадцатая батареи еще на свои позиции не встали. Одни огонь ведем.
— Политрук обязан быть со своей батареей, — тихо проговорил Саша Гущин, глядя в землю.
- И так одного выручил — а потерял...
«Одного выручил!» — пронеслось у меня в голове. Это же про Викулыча!
— Я тоже человек, — все так же глядя в землю, продолжал политрук. — Я стрелять хочу!
У него задрожали губы.
— Уж какая тут стрельба! — жестко сказал Вадим. — Огурцов на три залпа. Без снарядов и без
тягача каюк батарее!
Ни на кого не глядя, политрук шагнул к старшине, молча вырвал у него трубку, приложил ее к
уху, дунул, покрутил ручку, бросил трубку на рычаг, шагнул обратно и вскочил на бруствер.
— Саша! — крикнул Вадим.
Гущин обернулся.
Вадим подошел к брустверу, снял с себя каску и протянул политруку.
Гушин каску взял, но не надел ее, а так, с каской в руке, повернулся и побежал к лесу.
Шандер цел? — немного погодя спросил Макаров.
— Цел, — сказал Вадим.
— А Гарбусенок?
Цела! — ответил я.
— Кто даст человека на телефон? — спросил Вадим. — Добровольцев нет? Тогда, Хасибов,
давай Вольвачеву. В случае чего сам посовмешаешь.
Придется! — кислым голосом сказал Тагир и встал.
Уланов встал тоже.
Ну а твоя пушка как? — повернулся ко мне Вадим. — В порядке?
— Надо проверить, — ответил я.
Чтооо? — Глаза Вадима сузились. — Через три минуты доложить о готовности!
Пробкой выскакиваю из котлована, бегу к себе на дальномер. Достаю два лоскута замши, один
даю Гарбусенку.
— Объективы, быстро!
Сам протираю бинокуляры, разворачиваю дальномер на сломанный дуб.
Изображение четкое. Двигаю туда-сюда маховики, кручу измерительный валик.
Вилка. Еще вилка. Еще. Гарбусенок считывает. Разброс когда пятьдесят, а когда и
семьдесят метров. Но в середине дня редко получается лучше. Пыль. Испарения. Воздушные
тепловые потоки. К тому же бинт мешает плотно прижаться к бинокуляру — сбоку пробивается
свег. И обожженный палец дергает.
Выверка сделана. Дальномер к бою готов.
Выскакиваю из котлована — доложить Осокину.
— Все спокойно! — доложила Гарбусенок, когда я возвратился к себе в котлован.
90

Она оторвалась от своего монокуляра, повернулся ко мне лицом. И я увидел две рыжие
дороги от глаз к углам рта.
— Ты чего? — спросил я.
— Ничего, товарищ ефрейтор, — буркнула Гарбусенок и снова наклонилась к дальномеру.
— Ну чего плакать-то, — сказал я. — Слезами горю не поможешь.
Черт знает, какие глупости соскакивают иногда с языка. Но ведь молча смотреть, как
человек плачет, тоже — попробуй-ка!
— Райку жалко очень, — помолчав, сказала Гарбусенок. — Двое у ней остались, хлопчик тай
дивчинка. И муж. И лейтенанта очень жалко. У него тоже двое. И жена...
Черт знает какая идиотская логика у Гарбусенка. Ну, причем тут, что у нее остался муж и что у
него осталась жена? Что ж, лучше, чтобы дети, и те и другие, остались вовсе круглыми сиротами?
Но Гарбусенок продолжала гнуть свою линию. Немного погодя она сказала:
— Так воны кохалися, так кохалися!..
Это уж настолько не лезло ни в какие ворота, что я не удержался и довольно резко заявил:
— Ну, какая может быть на войне любовь? Любить надо в мирное время. А на войне надо
воевать, а не глупостями заниматься.
Это у меня получилось даже не резко, а почти грубо, и я тут же испугался, что Гарбусенок
обидится.
Но я опять чего-то совершенно не понял, потому что она не обиделась, а, напротив,
повеселела, оторвалась от своего монокуляра, обернулась ко мне и спросила:
— А у вас, товарищ ефрейтор, никого немае, це так?
От этого ее вопроса я несколько оторопел. И не знал, что ответить.
Гарбусенок снова отвернулась от меня и тихо проговорила:
— Война, розумию.
Напрасно болтал я насчет войны и мирного времени. Вот уж напрасно! Во-первых, и в
мирное время могут быть всякие глупости. А во-вторых, я вспомнил, как раненый, но еще живой
тогда лейтенант Вдовыкин спал после обстрела, как его забинтованная голова лежала на
коленях тогда тоже еще живой Раи Серегиной и как она испугалась, что я его разбужу.
— Товарищ ефрейтор, дивиться!
Я подошел к дальномеру и снял крышку с бинокуляра. Горизонт плыл как марево, в глазах
мелькали воздушные струи с перевернутыми вверх ногами зазубринами леса. Мираж.
Я потер глаза и снова ткнулся в бинокуляр. И увидел над самым горизонтом медленно
плывущую черточку.
За первой черточкой появилась вторая, за второй — третья. Сомнении быть не могло — это
шли самолеты. Какие именно — не определить. Они шли очень далеко и курсом,
параллельным линии фронта.
— Тревога! — крикнул я.
— К орудиям и приборам! — крикнул Вадим Осокин.
— Первое готово! — крикнул Леня Уланов.
— Второе готово! — крикнул Вадим, докладывая таким образом самому себе, — вот что
значит привычка!
— Дальномер готов! — крикнул я.
Теперь я работал и за разведчика, и за дальномерщика.
— Что там? — крикнул Вадим. Он вылез на бруствер своего котлована, чтоб лучше было
видно и слышно все, что творится на батарее и вообще на белом свете.
— Километрах в двадцати неопознанные самолеты! — крикнул я. — Азимут восемь ноль-ноль!
У Вадима не было буссоли и даже бинокля не было, а простым глазом самолеты еще нельзя
было разглядеть.
— Курс? — спросил Вадим.
— С запада на восток!
— Телефон на дальномер! — крикнул Вадим и побежал к моему котловану.
— Принимаете? — спросил он, спрыгнув на подмости. И, не дожидаясь ответа, добавил: —
Глядите в оба! — И кинулся к десятикратному монокуляру.
Самолеты продолжали идти прежним курсом.
— А может, не на пятачок? — вслух подумал я. — Может, они на волховчан? На вторую ударную?
— Все может быть, — отозвался Вадим. — О малейшем изменении курса докладывайте сразу
же. И нечего обоим за ними смотреть. Ты что, сама не углядишь?
91

— Угляжу, товарищ сержант,— сказала Гарбусенок.
— А ефрейтор отвечает за остальное.
Я принялся методично, сектор за сектором, обшаривать все небо, ну не все, конечно, а
южную половину, вражескую.
— Товарищ сержант, куда телефон поставить? — Это Вольвачева, Единственный теперь связист.
— Давай прямо сюда!
Осокин взял протянутый ему деревянный ящик с аппаратом и поставил на подмости.
— Раздавят! — сказала Вольвачева.
Вадим выскочил из котлована, схватил лежавшую наверху лопату, спрыгнул в котлован,
тремя-четырьмя ударами вырубил в стенке котлована нишу, поставил туда аппарат, а лопату
бросил на бруствер.
Вольвачева спустилась в котлован, на мгновение прижалась щекой к шеке Гарбусенка,
потом села на корточки и принялась крутить ручку телефонного аппарата.
— Двина, Двина, я Береза...
— Усилить наблюдение в сторону солнца! — скомандовал Вадим.
— Самолеты разделились, — тихо сказала Гарбусенок.
Я ткнулся в шестикратный монокуляр — с самым большим полем зрения. Девять черточек
продолжали ползти прежним курсом, шесть черточек повернули на север, то есть в сторону
линии фронта. Но они все равно должны были пройти гораздо западнее пятачка. Маневр
противника был мне непонятен.
— Так и знал, — прошептал Вадим, отодвинувшись от монокуляра и жмурясь с непривычки.
— Так и знал!
— Что именно? — спросил я.
— Сперва снарядами по плошадям. Мы уцелели. Потом прицельно минами. Мы уцелели.
Потом послали пикировщиков. Мы опять уцелели. И продолжаем торчать у них, как кость в
горле. Значит, надо отвлечь нас и в это время раздолбать пятачок. Эти вот, шестерочка, — они
нам предназначены. А остальные повернут к пятачку.
Девятка прошла пятачок, верней, — прошла далеко в тылу пятачка, километрах в десяти-
двенадцати, потом удалилась еше на восток, километров на пять, а потом, в полном согласии
с Вадимовым предположением, тоже повернула на север.
Теперь с юга на север — к линии фронта, западней и восточней пятачка, шли две группы
самолетов. Уже нетрудно было опознать в них лапчатых «Ю-87», но звук их моторов не был
еще слышен.
Похоже, Вадим прав. За весь день они только один раз смогли сбросить бомбы на пятачок.
И теперь хотят действовать наверняка. Пока одни будут держать нас за руки, другие будут
убивать моего морячка. И Райхлина — если он все-таки там.
— Я Береза, я Береза, я Береза! — со слезами в голосе бормочет Серафима.
Связи нет.
Вадим бросает быстрый взгляд на Гарбусенка, потом переводит его на Вольвачеву.
— Вот что, Береза, кончай гудеть, бери катушку — иналинию.Аты, — он снова смотрит на
Гарбусенка, — ты ей в помощь. Поглядите у развилки, может, обрыв рядом...
Вольвачева ни разу в жизни не ходила на линию. Вообще по характеру своему она
домоседка, и на гражданке работу себе подобрала такую, чтоб на одном месте сидеть, — кассирша. И
сейчас ей страшно. Так страшно, что она никак не может оторваться от трубки.
Гарбусенок тоже не трогается с места. Она недоумевающе смотрит то на Вадима, то на меня:
почему это вдруг ее отсылают с дальномера?
До меня тоже не сразу доходит причина.
— Бегом! — резко командует Вадим.
У Вольвачевой на глазах слезы. Но она кладет трубку на рычаг и вылезает из котлована.
Гарбусенок бросает на меня последний вопросительный взгляд, словно ожидая, что я ей что-
то скажу. Но я ничего не говорю, и Гарбусенок лезет из котлована вслед за Вольвачевой. Они
бегут сначала к второму орудию — там теперь все оставшееся имущество связистов. Потом их
фигурки мелькают уже за орудийным котлованом.
— А ну-ка, высоту! — говорит Вадим.
Устанавливаю метку рядом с крылом ведущего девятки. Он летит вполоборота к нам, и
мерить по крылу не очень удобно. Передвигаю метку чуть правей, теперь она над
стабилизатором — тоже не лучший вариант, но ни черта не попишешь.
92

— Есть!
— Двадцать четыре двадцать, — считывает Вадим.
Не может быть! Неужели мы поубавили их гордыню?
— Есть!
— Двадцать четыре сорок, — считывает Вадим.
И верно — поубавили!
— Чуешь? — радостно говорю Осокину. — Немец-то выдержку теряет! Раньше он высоту
держал, как пришитый, — двадцать шестьдесят, все разы. А теперь...
—- Нашел чему радоваться! — обрывает Вадим мои восторги. — Нам же хуже, что они начеку.
Ну-ка, еще вилку!
Делаю еще одну вилку.
— Ясно! — говорит Вадим. — Переключай на дальность. Сколько до шестерки?
Вообще-то если знаешь высоту и угол наклона, то вычислить дальность — пустяковое дело,
поскольку получается прямоугольный треугольник. Но, конечно, считывать дальность со
шкалы — еще проще.
Переключил. Поймал шестерку. Метка оказалась поближе, значит, шестерка сейчас
немного дальше от нас, чем главная группа «юнкерсов».
Гоню метку к переднему пикировщику.
— Есть!
— Двадцать два, — говорит Вадим. — Сколько он дает, триста?
— Крейсерская — триста двадцать.
Осокин молчит. Прикидывает, сколько у нас на все про все. Я тоже прикидываю. И четырех
минут нету.
Вадим берет трубку, подносит к уху, снова кладет и вспрыгивает на бруствер.
— Всем надеть каски! — командует он. — Усилить наблюдение!
Я ловлю шестерку на грубый визир. И простым глазом видно, что это за самолеты. Горбатые
спины. Торчащие лапы. Но звук моторов все еще не доходит.
Замеряю дальность. И сам бегу к шкале.
— Дальность восемнадцать пятьдесят!
— К черту дальность! — говорит Вадим. — Давай высоту!
Зачем ему высота?
Переключаю дальномер на высоту, слышу стук сапог о подмости — это Вадим спрыгнул с
бруствера в котлован.
— К черту шестерку! — говорит он. — Давай девятку!
Ловлю вторую, а верней, первую группу «юнкерсов». Они повернули на пятачок и быстро
приближаются к нему.
Делаю вилку, вторую.
Вадим переходит на другую сторону дальномера, молча считывает. Что за идиотская манера
— считывать про себя? Как будто другим неинтересно!
— Высота прежняя? — спрашиваю я.
— Двадцать четыре двадцать, — говорит Вадим. И снова переходит на мою сторону.
Стоим рядом и смотрим в монокуляры, я в десятикратный, он — в шестикратный.
«Юнкерсы» в двух-трех километрах от пятачка. Действительно — как по нотам. Через
минуту на нас обрушатся два звена пикировщиков. Через полторы минуты другие три звена
обрушатся на пятачок.
Связи с дивизионом нет. А если б и была? Остальные батареи все равно еще не прибыли —
мы бы сразу заметили их разрывы.
В небе возникает заунывный гул моторов. Через полминуты он накроет позицию
непроницаемым колпаков рева. Если сейчас не подать команду, то...
— Отставить прямую наводку! — кричит Вадим.
Как это отставить? Почему?.. Вон они, проклятые, — подходят уже!..
Леня Уланов высунулся из-за бруствера своего котлована и повернулся левым ухом к нам.
Правым после утренней контузии он совсем не слышит. Странно выглядит он в грязно-зеленой каске
вместо лихой своей кубанки с неуставной серой мерлушкой. Напряженно прислушивается.
Над бруствером второго орудия невозмутимая физиономия Азада Бегларяна.
— Не дадим бомбить пятачок! — кричит Вадим. — По самолетам противника, азимут четыре
десять, угол двенадцать сорок, высота двадцать четыре двадцать!.. Проверь высоту!
93

Это — мне. Кидаюсь к б ин о кул яру. Черт! Где головной? Поймал. Гоню метку от себя...
— Есть!
— Двадцать четыре ноль-ноль, — считывает Вадим.
Гоню метку на себя...
— Есть!
— Двадцать четыре пятьдесят, — считывает Вадим. — Порядок!
Он складывает руки рупором и кричит орудийщикам:
— Без команды огня не открывать!
Не знаю, решился бы я сам на такое или нет. Наверное — нет. Но решение принято, и меня
переполняет гордость. Может, я всю жизнь прожил, чтоб когда-нибудь пришла такая минута!
Теперь лишь бы они не применили противозенитный маневр. Не изменили бы курса.
Еле заметными движениями пальцев подворачиваю маховик вертикальной наводки и, чуть
подталкивая дальномер, разворачиваю его так, чтоб метка стояла точно над стабилизатором
флагмана, — если станет изменять высоту, сразу замечу.
Звон и вой моторов над головой нарастают с каждой секундой — словно грохочущий поезд
сорвался с тормозов и несется на нас с огромной небесной горы.
На мгновенье отрываюсь от бинокуляра.
Стволы, только что устремленные почти в зенит, быстро опускаются и по плавной дуге плывут
влево. Там пятачок.
Торчат над бруствером вытянутые руки Лени Уланова и Азада Бегларяна.
Вадим Осокин наклоняется к десятикратному монокуляру и тоже поднимает руку. Кричать
бесполезно — от грома моторов трясется земля.
Скоро они войдут в пике.
Карты на столе, игра идет в открытую.
Я не вижу тех, что идут на нас. Я вижу небо над пятачком. Я вижу, как перестраивается,
заходя на пятачок, девятка «юнкерсов». Первый клин уже вытянулся в цепочку.
Самое время! Перед тем как войти в пике, они летят прямолинейно и равномерно — их
можно сбить первым залпом.
Тысячетонное небо раскалывается над нами и рушится на наши головы.
Сейчас мы откроем огонь.
Неоконченное стихотворение красноармейца Иосифа Райхлина.
Вторая Мировая война, Ленинградский фронт
Вот и август. День в плену
У уходяших солнц.
Где я голову себе сверну?
И не веришь, потому и стон,
Что у ветра дышит василек
И в тени плетет чертополох.
На траву и синь я в солнце лег,
И от солнца к жизни я оглох.
Изумрудная у жизни красота!
Перекрасила в лазурные цвета
Облака, текущие пушком,
Улицу в тени и серый дом.
Отчего же мне не довелось...
94

Консультации
И снова
пекарский
порошок
С большим удовольствием
прочитала консультацию о
пекарском порошке A993,
№ 11). Термин «пекарский
порошок» я впервые
услышала еще в шестидесятые годы
от учителя химии, Сергея
Фомича, по прозвищу «Химич».
Теперь, опираясь на
публикацию столь авторитетного
журнала, проще объяснять
юным химикам и многим
кулинарам бессмысленность
чрезвычайно
распространенной рекомендации — «гасите
соду уксусом». Уксусная
кислота сразу же реагирует с
содой (NaHC03), и углекислый
газ выделяется уже во время
замеса теста, а не при
выпекании, когда он должен
разрыхлить булочку. Но, как ни
странно, даже
женщины-химики «гасят» соду уксусом.
В пекарском деле очень
важно, чтобы реагенты не
начали взаимодействовать
раньше времени. Поэтому я
хочу поделиться с читателями
«Химии и жизни»
некоторыми пекарскими тонкостями.
Для теста на сметане или
кефире вообще не нужен
уксус — просто добавьте
немного соды, а кислоты хватит и
той, что содержится в
кисломолочном продукте. Причем
такое тесто не надо долго
месить: углекислый газ
улетучится, и выпечка будет
жесткой. Если вы делаете
пирожки или печенье, то лучше
основную часть теста положить
в холодильник (скорость
реакции, а значит, и выделения
углекислого газа при низкой
температуре снижается) и
брать по мере надобности. А
уж слепленные пирожки
просто необходимо «закалить» в
холодильнике перед тем, как
помещать в горячую духовку.
В песочное тесто (неважно,
на масле оно или на
маргарине) вместе с содой можно
добавить немного лимонной
кислоты, а можно обойтись и
одной содой, ведь
углекислый газ выделяется и за счет
реакции термического
разложения гидрокарбоната, то
есть соды. Но не
переборщите с содой — избыток
образующегося карбоната (Na2C03)
испортит вкус выпечки. То же
самое относится и к
бисквитному тесту.
«Гашение» соды уксусом
переводит NaHC03 в ацетат
натрия, и привкуса
карбоната не будет, как не будет и
разрыхляющего действия С02
в процессе выпечки. Так что,
если при этом изделие
получается съедобным, то не
благодаря гашению, а вопреки ему.
В книге Р.П. Кенгиса
«Домашнее приготовление
тортов, пирожных, печенья,
пряников, пирогов» (М.,
Пищевая промышленность, 1966)
вы не найдете никакого
«гашения», а соду автор
советует добавлять только в тесто,
замешанное на сметане,
кефире или другом
кисломолочном продукте.
Т.Л.ЛУК, Минск
Советы нашей читательницы
комментирует консультант
редакции, главный инспектор
Госинспекции по качеству
продукции Минсельхозпрода
России ВЖГЕЛЬГОР.
В пекарном производстве
тоже что-то не замечается
привычки гасить соду уксусом.
Там в основном используют
углекислый аммоний
(NH4JC03, который
полностью разлагается при
выпечке с выделением
газообразных веществ. Правда, у него
свой недостаток — изделие
может приобрести легким ш-
пах аммиака. Поэтому
кондитеры нередко применяют
смесь соды и углекислого
аммония, уменьшая дозировку
каждого и меняя соотношение
в зависимости от цели: чем
больше углекислого аммония,
тем пышнее получается
изделие.
Вообще с содой нужно быть
поосторожнее. В ее
присутствии легче возникает
желтовато-золотистый оттенок
выпечки, но гораздо труднее
сохранить белый цвет. Кроме того,
избыток соды губителен для
витаминов муки.
При взаимодействии соды с
кислыми компонентами теста
его реакция становится
близкой к нейтральной. Но к
этому не всегда нужно
стремиться. Когда-то в качестве
суррогата дрожжей использовали
разрыхлитель Либиха
(пищевая сода плюс соляная
кислота), а уже перед выпечкой
тесто (уже разрыхленное!)
подкисляли-таки уксусом, если
пекли ржаной хлеб: ему
положено быть кисловатым.
Это еще одна иллюстрация
того, что и выпечка требует
вдумчивого подхода. К чему и
призывает Т.Л.Лук...
95

96

софии — путь к Истине. Не о том ли
в одном интервью сказал и сам Луис
Ортега, один из выдающихся
художников современности: «Художник
познает самого себя через свои
творения и в своем познании создает мир
своего творчества. Важна не
психология, а философия творчества»?
Он родился в Испании, получил
европейское образование, затем,
волею судеб, оказался в СССР, где
воспитывался в македонской семье.
Сегодня, давно уже став знаменитым,
живет как бы на два дома — в
Вашингтоне и Москве, хотя к
последней продолжает относиться как к
родной. Творческий метод Ортеги — ини-
циализм — сложился в 1963 году как
пластическое изложение символов
геометрии сознания. Работы Ортеги
находятся в 100 музеях и 300
коллекциях более чем тридцати стран.
Последние его выставки проходили в
Нью-Йорке, Вашингтоне, Москве,
Мадриде и Риме, а всего их было уже
около полусотни. В 1987 году Луис
Ортега был удостоен звания
академика Флорентийской академии
искусств. На основе его идей создан и
действует в 10 странах Всемирный
фонд Луиса Ортеги, патронирующий
высшие достижения искусства и
философии.
В этом номере нашего журнала, с
любезного разрешения доиа Луиса,
мы представляем читателям
некоторые из работ Ортеги-художника и
Ортеги-про заика. Хотя, конечно, Ор-
тега-творец — един. Да, формы
самовыражения могут быть разными, но
суть всегда одна. И, как нам
показалось, наиболее точное ее
определение — все-таки поэзия.

После дождя
Весь день птицы касались его взгляда. Море, к вечеру
спокойное, расстелило дымный пейзаж порта вдоль пелены
заката.
После службы он пошел домой пешком.
Старое лето покрылось пылью. В переулках, аллеях и
дворах уже гнездилась серая прохлада осени. В стеклах
троллейбусов тени казались бледными. Серебристый налет
одряхлевшего лета сквозил в садах и за облаками, дрожал на
трамвайных рельсах и мостовой.
Не пора ли бросить службу, сказал его двойник
неслышно и отчетливо, в бесконечном храме головы.
Я живу, а он дает советы. Он толкает речугу. Вяжется.
Жизнь не столь интересна, как думалось когда-то. Но то
не было ошибкой. Было интересно. А теперь уже нет. Рэкс,
любимая собака. Состарился, сидит дома. Но я бы не смог.
Пейзаж из окна. Морщины пейзажа. Пейзажные гримасы
вещества. Дорога домой. Шаг в пустоту, со скоростью 70
лет за жизнь.
Дом — это: запахи шпалер в библиотеке, не на корабле —
в каменном доме, любимые книги. Они знают, что
любимые? Кажется — да. Но вряд ли. Вот ты умер: побледнеет
хоть одна буква от огорчения?
На берегу реки, в траве, спал бродяга. Его задымленное
тело, обернутое лохмотьями, медленно возвращалось к
твердой, блестящей глине сновидения. Никогда не понять,
какая дрема мешает человеку пройти три шага до воды,
чтобы смыть с окаменевших ног патину пепла. Ветер
трогал невидимой рукой зеленые волосы травы. Должно быть,
новый, неопытный ветер: ему не наскучили трава, дорога,
врашение Земли, грубые ресницы бродяги.
Прогулка. Бродить и размышлять. Свежий воздух. На
балконе такой же. В чем же нега прогулки? Наверно, душа
пересекает реки, по ним течет кровь земли. И овраги, по
ним струится судорога земных нервов. На тропинках
лежат воспоминания. Над мостом возносится нимб. И
деревья окутаны нежнейшей, голубоватой аурой.
Слух наполнился звоном. Картина замерла навеки —
старый шелк моря, матовый влажный песок, уснувшая лодка,
идущий рыбак — невыцветающими красками бессмертия.
Майя. Мир не существует. Вот идет человек в синей
куртке. Как они неуловимо похожи. Время, эпоха, мода. Если
приглядеться — все обдуманно. Брюки в темную клетку,
чуть широки вверху и в складках. Небрежная куртка.
Бритые виски двойников. Он обидится, если не заметишь его
«модности». А как, он существует на самом деле? Майя.
Иллюзия. Парень существует, как существовал и Беркли.
Но парень, и Беркли, и дома, и деревья, и мост, и река —
иллюзия. Существует — но иллюзия. Вот что нужно было
понять давно.
Тайна двойственности неуловима, но она здесь. Один
скучный мир затаился в другом, интересном. И они
бессмысленны друг для друга. А если тебе наскучил твой мир

и теперь ты раздвоен в переулке между мирами — не
потому ли так горько в пустоте, в коридоре одиночества, на
сквозняке темного переулка?
Он прошел дорожку под кипарисами мимо сада, вступил
в арку подъезда. В этой точке пространства внезапно
остановилась тишина.
Звенело лето над миром. И в тишине замерла пыль на
цветных плитах, железных завитках ограды, невидимая
вдоль борозд смуглого дерева парадных дверей. Пыль, уже
давно неотделимая от праха.
Длинная волна достигла камней и коснулась детских
сандалий на берегу. До свидания, сказали его губы, а темные
глаза молчали, когда в окне поезда мелькнуло знакомое,
но неузнаваемое лицо старика. Я остановился у ограды
перед домом. Лист плюша с прожилками покрыт
глянцевой полосой, проведенной пальцем по пыльному зеркалу.
Три мысли исчезли, едва промелькнув отчетливо.
Последние обломки дня — вот с чем он мысленно прощался.
В замочной скважине застрял ключ, он с трудом отпер
дверь. На лестнице пахло скукой. Когда он вошел на
террасу в косых сечениях вечера, знакомое пространство,
стиснутое завесами, показалось ему неясными руинами
какой-нибудь затонувшей шхуны.
Вдруг он увидел, что кровать ребенка пуста.
Серый холод пополз по его руке, переполз на плечо и
остановился на спине, с тыльной стороны души. Как
пчелы, зашумели мысли, оторванные от сердца. Ухо уловило
отсутствие Рэкса — собака не встречала его. Он не
удивился. Пес встретил его на кухне, помахал хвостом.
Искать ребенка.
Ребенок мог уползти в темные углы дома, уснуть на
полу... Он звал, обегая стены и углы. Ребенка нигде не
было. Он остановился. В середине груди чернели,
обугливались края боли. Звенящий дым окружил его.
Он стал осматривать снова (ему казалось —
внимательно) спальню, гостиную, детскую, кабинет и коридоры.
Ребенок исчез. Это было невероятно. Это превосходило все
предпо-ложения. «Пройти три шага до воды, чтобы смыть
с окаменевших ног патину пепла».
Он посмотрел собаке в глаза. В перевернутый, старый,
выцветший мир нереального, в котором ребенок все еще
спал в кровати, а кровать немела в стремительно
уменьшающейся комнате. Рэкс отвел взгляд в сторону, а затем
боком отбежал на кухню.
В собаке он был уверен, здесь не могло быть подвоха. А
после ужаса, скоро, когда он найдет ребенка, не окажется
ли ребенок двойником настоящего, милого, пахнущего
наивным сном?
...Он открыл глаза.
Вдоль гладкой стены висела, цепляясь, чужая тишина.
Он вспомнил воспоминание о воспоминании: больница.
До этого шел дождь. Исчез ребенок. На другой день
исчезла собака. И жена покинула его.
Для слез ты ищешь одиночество, а плачешь потому, что
одиночество нужно было избрать давно, до плача.
1988

Ева, комедиантка
— Тогда он принес книгу, напечатанную на
тонкой китайской бумаге с карминовым обрезом.
Книга о борделе с розовыми стенами, в котором
девушки носят саваны.
— Я потерял телефон букинистов на площади.
Старика зовут Сесар, он же Чезаре.
— Не люблю некрофилов.
— Да, это моя.
— Не понимаю, как это получил ос ь.
— Хорошо, а когда?
— Агриппа 1531 года, но в очень плохом
состоянии.
— Может быть, сегодня.
— Эту книгу принесла Ева.
— Сегодня очень холодно.
— Ева больна, у нее болит горло.
— Вся книга изъедена червями.
— Когда мы были в Японии, мы все время
видели странные сны. Послушай, дай мне стакан
воды, и еще пустой стакан, и немного хлеба.
Остальное у меня есть.
— Вот набережная. Он утонул здесь, между
щепкой и листьями. В полночь не было ни души.
— Люди были поблизости вдомах, но они
спали. Он кричал, но никто не услышал.
— Листья не могли его спасти.
— Это очень интимно. Дети сосут героин.
— Всегда так. Они спят, когда не нужно спать.
— Нет, показалось. Он уже уехал. Чемодан
остался в отеле Святого Духа.
— Вот он. Стоит у катафалка в шляпе.
— Это всегда, если уже поздно и музей закрыт.
Скульптуры ждут, когда хомоноиды уберутся.
— Да, девочка хромая.
— Я с ним, мне ничего не нужно.
— Его зовут Бергман.
— Вам понравились картины Корн ел и уса Кес-
са? Не лучше ли ван Дон ген?
— Все, мы взяли все, ничего не осталось.
— Улица называется Кривой Лука.
— Вот эта машина называется автомобиль.
— Для чего вы мне посланы? Для украшения?
— Для упоения.
— Паспорт, а фотография не похожа, это я.
Нет, я здесь, а там — маленькое старое зеркало.
Очень старое, мама былаеше жива.
— Новое средство против облысения. Говорят,
это некрасиво.
— Снова Ева, в темных очках.
— Я не говорю по-английски. Я не
капризничаю на английском языке.
— Она плохо спит из-за разорванного пояса
Венеры. А может быть, ей не дает покоя
коллекция афродизиаков в музее Карабинеров на
площади Ризоджименто.
— Болезнь не опасна, она исчезает сама.
— Нет, еше нет.
— Во сне упала эта самая Пизанская башня.
— Очень холодно, а за городом солнце. На
чердаке никто не живет, там открыто окно.
— Я выпила целую бадью кофе и теперь
никогда не усну.
— Она всегда опаздывает. Это ее роковой грим.
— Ей нравится Бальтасар, но изобретатель
часов был блондин. Бальтасар — чудовище. Он
невероятно уродлив и неслыханно симпатичен.
— Не люблю преувеличений. А зачем
астрологу такой фасад судьбы?
— Она права. Что такое время? Летящие облака.
— Арман — испанец. Его зовут Фернандес.
— Всю зиму не было дождя, вы заметили?
— Двое в противогазах вошли в цистерну, а
вышел один с хоботом. Такой сон.
— Вот еще книга, которую никто не читал.
Застежки не оборваны.
— Я буду читать дальше: «Красное солнце
исчезло за горизонтом. Мужчины стали аплодировать».
А потом пустая страница. Издано в Саламанке.
— Дай мне твой велосипед. У моего невезучие
колеса.
— В больнице я подумала, что любовь — тоже
болезнь, только неизлечимая и от нее хочется
умереть.
— Я этого не знаю.
— Где Ева? Пришел почтальон. Позовите ее.
— Да, болезнь с привкусом смерти, и нет без
нее жизни. Что же такое счастье?
— Он этого не знает.
— Евы нет. У нее сегодня спектакль с
лиловыми глазами.
— Когда Вильянуэва смотрит на собеседника, я
думаю, не прикидывает ли он. сколько заплатить
золотых рук мастеру за переплет из этой кожи.
— Испанцы — жестокий народ. Но коррида —
жертвоприношение.
— Мама, я учу медведя ждать, а он совсем не
хочет учиться. Мы пойдем гулять. И он нас не
дождется.
— Да, у клоунов тяжелый характер.
— Он протянул ко мне руки. И я уже не могла
уйти.
— Это был страшный, невиданный смех
Анаксагора.
— Зеленая крыша чересчур зеленая в дождь.
— На улице ветер, а здесь спокойно и тепло. Я
позвоню вам по телефону. Через десять лет.
— Все в него влюблены. А он ждет великой
любви.
— Это очень красивая выставка без цвета:
только рисунки и скульптуры.
— А чем же ты запьешь сладкое?
— Ничем. Воздухом задышу.
— Она была очень печальна, но она не знала,
что его нашли на чердаке.
100

— А почему два грузовика вдруг
сталкиваются, неужели ради этого скрежета? Ради
скрежета, которого нигде больше и не бывает.
— Я всегда влюбляюсь в четверг, это мой день.
— Ну и что было написано на ящике?
— Зеленые, желтые, голубые.
— На том яшике, который лежит на
набережной.
— Не будь бабочкой, это нехорошо.
— Никогда бы не поверила, что у нее
настоящие груди.
— Понимаешь, уже весна. В переулке деревья
зеленые.
— Ноги из белой резины. И все живые ноги
лучше этих, слишком красивых.
— Неудача лучше удачи. Тебя ожидает дорога.
Прощай.
— Полон трамвай манекенов, весной их
красят свежей краской.
— И я была нимфеткой двенадцати лет.
— Вот рука. А ноги в другом коридоре. Я
ненавижу скульптуры.
— Мне они всегда казались бессердечными.
— Смотрите, Ева поднимается по лестнице
босиком.
— Я боюсь незнакомых зеркал. Они только
ждут ошибки.
— Зачем же мы просыпаемся утром, ну зачем?
— Потому что просыпаются другие.
— Эти железные часы никогда не
остановятся, небо уже светлое, мучители проснулись, они
уже ждут тебя. И все это называется служба.
— Аптека закрыта на ремонт.
— Вот и садись в трамвай, который
называется автобус, а рядом колотится чужое сердце.
— А кот греется на крыше и пойдет гулять в
Люксембургский сад, когда ему вздумается. А
если не захочется — не пойдет.
— Смотрите, настоящая бледная женщина.
— Вот телефамма из Парижа: «Остерегайтесь
бледных женщин».
— А почему все аптеки на углу?
— Снова Ева, в непонятной лиловой одежде.
— Вот он стоит. Он тоже дрался. У него
оторван рукав, он однорукий.
— Ева ушла из театра. Ева разлюбила сцену.
— Человек-скульптура покидает свою форму
методом утраты воска.
— Перед смертью постоять в Монтсеррате.
— Стигли смоузалуд. (Мы пришли напрасно.)
— Мада и узалуд, али барем смо овде. (Хотя и
напрасно, но все-таки мы здесь.)
— Осторожно, окрашено, дверь окрашена
кровью.
— Все удалились. И тогда явился полосатый
ангел.
1973
© The LUIS ORTEGA
International Foundation

■™ю*Р"«1ППЁШПГА>»
ПРЕДЛАГАЕТ
кремнийорганические композиции для формования полимеров.
' Г[ -\"\{\ ''■■ТИП МГНТА 200»
— для обработки прессформ из стали и алюминиевых сплавов в авиационной,
судостроительной и автомобильной промышленности;
— для обработки металлических, пластмассовых и деревянных форм при формовании
изделий из полиуретанов, стеклопластиков, боро- и углепластиков.
Образующиеся гладкие, эластичные и сверхтонкие антиадгезионные пленки обладают высокой
прочностью и теплостойкостью до 300 С.
.' >. IN 11 ("".ЕРИ И Г'НМТЛ 100» для резиновых
(эластичных) подложек, дорнов, диафрагм в производстве шин, резинотехнических изделий,
пластмасс и других полимерных материалов.
Образующаяся пленка не сдирается при больших сдвиговых деформациях, теплостойка до 250°С,
эластична до 600% удлинения подложки.
~гг ~Г WTn'HTEM для поверхностной и объемной
обработки тканей и стройматериалов.
Наряду с гидрофобными свойствами обработанные им ткани приобретают ряд
дополнительных достоинств: малосминаемость, малоусадочность, повышение прочности на разрыв,
стойкость к истиранию.
, К, М Н Ы Е Ч Л Г Е Р И ЛЛ Ы ПI H ТА К для полупроводниковой
техники.
Используются в процессе герметизации высоковольтных диодов методом обволакивания.
1 -1 . ч 11П Р Е Г Ы для обработки минеральных наполнителей в
производстве стеклопластиков и абразивных материалов.
Использование аппрета повышает прочность, хемо- и влагостойкость материалов.
— применяется в процессах, сопровождающихся обильным и средним
пенообразованием. Дозировка 0,01-0,0001 г/л.
для изготовления оболочковых форм в производстве точного
литья и литья по выплавляемым моделям.
п ■! ПС \\ ЦИ И СГ РИ И 11ЕНТА 500 для создания
антиадгезионного слоя на бумажных и полимерных пленочных материалах.
Адрес: 109044 Москва, 1-я Дубровская, д.1, корп.1.
Телефон: @95J74-90-82.
Факс: @95) 276-13-68.
НАУЧНО-ПРОИЗВОДСТВЕННОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ
СООБЩАЕТ СВОЙ НОВЫЙ АДРЕС:
117071 Москва, Ленинский проспект, д.31, стр.5*
Институт электрохимии РАН, НПП «Эконикс».
Телефон/факс: @95)955-40-14.

ХИМЭД CHIMED
официальный дистрибьютор фирмы «Мерк» (Германия)
ПОСТАВКА РЕАКТИВОВ. ХИМИКАТОВ. ПРИБОРОВ. ОБОРУДОВАНИЯ
РЕАКТИВЫ И ХИМИКАТЫ:
полный ассортимент отечественных и зарубежных реактивов и химикатов.
ПРИБОРЫ:
хроматографы, спектрометры, масс-спектрометры, хроматомасс-спектрометры, компьютеры
для лабораторий.
ЛАБОРАТОРНАЯ ПОСУДА И TEXHOJIOniHIXMi' . "
реакционные, ректификационные, экстракционные, сорбционные и другие установки и
комплектующие, изготовленные из химически и термически стойкого стекла. Оборудование
для фильтрации и микрофильтрации. Термометры и другие лабораторные измерительные
приборы.
КОМПЛЕКТНЫЕ ЛАБОРАТОРИИ И ЛАБОРА1 oP:l . .,
вытяжные шкафы, лабораторные столы и другая мебель по индивидуальному заказу.
Оплата в рублях.
Оформление таможенных процедур.
Ваши запросы направляйте по адресу:
115230 Москва, Каширское шоссе, д.7, корп.З, «ХИМЭД».
Телефон: @95) L13-29-64, факс: @95) 113-61-24.
Малое предприятие
ЬМАЛАБ
предлагает
наборы реактивов для амплификации ДНК
в геномно-дактилосконических исследованиях
Набор реактивов предназначен для типирования полиморфных участков (Variable Number
of Tandem Repeats, VNTRs) генома человека и животных с использованием полимеразной
цепной реакции (ПЦР). Метод позволяет в течение 2—3 дней анализировать образцы,
содержащие минимальные количества ДНК различной степени сохранности.
В поставляемый набор входят все необходимые компоненты для амплификации Ш0
образцов ДНК по 7 разным локусам VNTR.
Метод применяется для идентификации личности, установления в спорных случаях
отцовства и родословной, составления генетического паспорта и т.п.
Использование ПЦР в коммерческих целях требует лицензии Hoffman-La Roche Inc.
У нас вы можете также купить:
- прецизионный программируемый термостат ЦиклоТемп-4
для амплификации нуклеиновых кислот методом ПЦР;
- автоматические микропипетки фирм «Biohit» (Финляндия),
HTL (Польша) и НПО «Биоприбор»;
- кварцевые кюветы для спектрофотометров, флуориметров
и других спектральных приборов;
— рН-метр-милливольтметр рН-150
и другое лабораторное оборудование.
Форма оплаты любая. Поставка со склада в Москве.
Звоните нам по телефону @95) 939-31-72
103

— ГСО пестицидов;
— ГСО солей тяжелых металлов (свинец, мышьяк, выделить ртуть и др.);
— неподвижные полярные и неполярные фазы для газожидкостной хроматографии —
ДЭГА, ДЭГС, ЭГА, ЭГС;
— вакуумную смазку Унихром Б;
— наборы силилирующих реагентов — триметилхлорсилан,
1,1,1,3,3,3-гексаметилдисилазан, 1Ч,0-бис(триметилсилил)ацетамид БСА;
— средство для повышения работоспособности и продолжительности жизни пчел —
тирозан;
— средство для лечения аскофероза пчел — аскоцин;
— полупродукт тонкого органического синтеза — коричный спирт;
— репеллент, фиксатор запаха, пластификатор — 1-фенил-1,3-пропандиол;
— вспомогательные химические материалы для полиграфии;
— смывку ТФ-1 для снятия эмалевой изоляции с медных проводов.
— испытания химических реактивов для сертификации;
— анализы химических реактивов с истекшим гарантийным сроком годности.
— портативную лабораторию DREL/2000 для анализа вод различного происхождения в
лаборатории и в полевых условиях. В комплект входят реактивы для анализов по 29 наиболее
распространенным параметрам. Анализы проводятся с помощью спектрофотометра DR/2000,
в память которого заложены эталонные кривые по 120 методам;
— портативную лабораторию AgriTrack для быстрого и точного замера нитратов и рН в
почве, воде, растительных тканях и соках. Новые комбинированные электроды Nitrate
позволяют анализировать суспензию почвы без фильтрации после 30 сек. экстракции;
— минерализатор MICRODIGEST-30I фирмы PROLABO. Предназначен для подготовки проб
к различным видам анализа ( ICP, AAS и др.). Позволяет осуществить минерализацию
кислотами (вплоть до фтористой) и карбонизацию перекисью водорода. Области применения —
вода и окружающая среда, пластические и композиционные материалы, нефтепродукты,
биохимические продукты, фармацевтическая и косметическая продукция,
сельскохозяйственная продукция, металлы и сплавы, неорганические продукты, минералы.
Реализация со склада ГИЦ «РЕАКТИВ».
104

"' НПО «ИЗМЕРИТЕЛЬНАЯ ТЕХНИКА» ^у(
Jj предлагает широкий выбор аналитического оборудования собственного производства <"
и производства своих партнеров:
рН-электроды стеклянные с жидкостным заполнением:
лабораторные: ЭСЛ-ПГ-04, ЭСЛ-41Г-04, ЭСЛ-15-П, ЭСЛ-45-07, ЭСЛ-45-11 и др.;
промышленные: ЭСП-01-14,ЭСП-04-14,ЭСП-14Г-10 и др.
рН-электроды стеклянные твердоконтактные:
стерилизуемые, высокотемпературные, низкотемпературные, щелочестоикие,
широкодиапазонные: ЭС-01.01.01, ЭС-01.02.01, ЭС-01-08.01, и др.
Жидкостные и твердоконтактные ноиоселективные электроды на различные ионы.
Электроды сравнения:
лабораторные: ЭВЛ-1М1, ЭВЛ-1М3.1,
ЭВЛ-1М4, 5М2.840 020, 5М2.840.072;
промышленные: ЭХСВ-1, ЭВП-08.
Электроды сравнения, работающие в паре
с твердоконтактными измерительными
электродами:
лабораторные проточные с двойным
электролитическим ключом
и промышленные непроточные:
ЭСр-00.07.01, ЭСр-00.04.01
Промышленные преобразователи:
П-210, П-215(И).
Чувствительные элементы:
погружные ДПг-4М;
магистральные: ДМ-5М.
Имитатор электродной системы: И-02.
Блок авт. титрования: БАТ-15.2.
Иономер-титратор:
МИТ(микропроиессорный).
Нитратомер: АН-1.
Магнитные
мешалки,
ареометры типа
АОН,АН, АНТ,
АЭ, АСП.
Бл гирометры:
для молока,
сливок, пахты.
Термометры
технические типа:
тт, сп,тк, тпк
и др.
портативные: рН-150, рН-ЮОЗМ,
миниатюрный рН-метр-индикатор(пр-во
Сингапур);
промышленные: рН-220, pNa-205 (для
определения Na).
Мономеры:
портативные: рХ-150, ЭКОТЕСТ-01,
АНИОН-210 (микропроцессорный
многоканальный);
лабораторные: И-130М, УЛ-01
(микропроцессорный).
Медицинские приборы:
Установки лазерные офтальмологические:
ЛИМАН-2М, КАПСУЛА-3.
Фотометры: КФК-3. Диоптриметры: ДП-02.
Полярографы: Реактивы:
П Л С-1, ПУ-1. набор стандарт-титров
Кислородомеры: Кондуктометры: Экспресс-а на ли заторы:
лабораторные: портативные: ЭКА- На серу: АС-7932;
КЛ-117, АЖА-101; 1, TDS-PAL; на углерод: АН-7529,
промышленные: промышленные: АН-7560 (в сталях
АЖ-1026. КВАРЦ-1. и сплавах).
Стеклянную лабораторную посуду:
стаканы химические, воронки химические, воронки делительные,
поглотители, холодильники шаровые, колбы, пробирки, мензурки,
бюретки, цилиндры, пипетки, тройники, соединительные трубки,
лопатки, палочки-мешалочки и другая посуда.
Заказы принимаем в виде гарантийных писем по почте или факсом, а также телеграммой или по телефону.
Поставка продукции — после предоплаты самовывозом, почтовым отправлением или по железной дороге.
Сроки поставки от 3-х дней (по почте) до 4-х недель (по ж/д) после поступления оплаты на счет фирмы.
Заявки и лисьма направлять ло адресу:
121309, г.Москва, а/я 178, фирма «Генезис» 252094, г.Киев, ул. Попудренко, 28.
Телефоны: @95) 171-73-74, 308-13-56, 148-02-50 Телефоны: @44) 552-83-69, 555-34-03.
Факс: @95) 171-73-74 Факс: @44) 552-70-56, 552-82-60
Заказанную продукцию можно получить по адресу: Г.Москва, шоссе Фрезер, 12.
Проезд: м.«Авиамоторная», автобусы - 59,759 до ост. «2-я Фрезерная улица».
105

Щщ
КГБ: вчера, сегодня... Завтра?
Е.Владимирова.
«Знание — сило», 1994, № 8.
Что-то не помнится, чтобы в свое время
газеты уделили много внимания 4-й научной кон-
ференции_«КГБ: вчера, сегодня, завтра»,
которую в мае 1994 г. провел в Москве фонд
«Гласность». Зато журнал «Знание — сила» посвятил
ей большую статью, из которой явствует, что
на конференции можно было услышать
немало интересного — и по подходам, и по
оценкам, и по приведенным фактам.
Если говорить о подходах, — то известнейший
политолог М.Восленский, автор книги
«Номенклатура» и самого этого понятия, теперь
общепринятого, в своем выступлении доказывал, что
КГБ — никакой не монстр, не скопище
дьяволов и не мистическая сила, а обыкновенное
советское номенклатурное учреждение, лишь с
несколько специфической областью
деятельности. И роль ему в прежние времена отводилась
относительно скромная — это была роль
«хорошо откормленного сторожевого пса»,
который, однако, при случае может укусить и
хозяина, и потому его надо держать немного
поодаль. (Другое дело — как может повести себя
такой пес, когда хозяин оказывается не в
силах удержать поводок или когда хозяина
вообще нет, а есть только несколько претендентов
на это звание...)
Если об оценках, — то не менее известный
социолог академик Т.Заславская, оценивая
влияние КГБ на развитие в стране обществен-
ных наук, пишет: «Современной молодежи
трудно даже вообразить ту атмосферу всеобщей
«секретности», отрыва от социальной
реальности, всесторонней комплексной лжи и
идеологической запуганности, в которой жило
старшее поколение обществоведов.
Неудивительно, что оно сделало так немного».
А если о фактах, — то вот когда-то
нашумевшая, но теперь как-то забытая история с
бывшим начальником Балтийского морского
пароходства В.Харченко, которого обвинили
сначала в злоупотреблении служебным
положением, а потом в получении взяток. В одном из
выступлений на конференции говорилось, что у
этой истории, оказывается, была предыстория:
в 1991 году, проводя акционирование
пароходства, Харчен ко списал на берег всех
сотрудников КГБ, плававших в качестве первых
помощников и радистов, а работавших в управлении
БМП, где они занимали целый этаж, выдворил
из здания. Ну, и не прошло двух лет, как
Харчен ко арестовали — в «Красной стреле»,
остановив поезд в неположенном месте, чего
чекисты не делали даже в 37-м, — а следствие по его
делу тянется до сих пор без видимых
результатов...
Операция «Допрос Нильса Бора».
Я.П.Терлецкий. «Вопросы истории
естествознания и техники», 1994, № 2.
Журнал этот, вообще говоря, не относится к
числу научно-популярных, которым
посвящена наша рубрика. Но и в нем часто попадаются
вполне общедоступные и обшеинтересные
материалы. В частности, вот этот — он в какой-
то степени развивает тему.публикации, о
которой говорилось только что.
Когда физика Терлецкого вызвали на
Лубянку, в НКВД, и предложили работу по
специальности, он сначала понял так, что будет
заниматься проблемой атомной энергии. Но
оказалось, что речь идет вовсе не о том: «органам»
нужен был свой, карманный ученый,
способный что-то понимать в материалах об
американской атомной бомбе, которые тем или иным
(теперь мы примерно представляем себе,
каким) способом добывала разведка.
Хотя взгляды Я.П.Терлецкого были вполне
ортодоксальными, при ближайшем
знакомстве с нравами высшей элиты «органов» ему
частенько становилось не по себе. Вот как
описывает он ожидание приема у Берии: «Там... были
также Богдан Захарович и Амаяк Захарович Ко-
буловы — непосредственные помощники
Берии. Богдан, двухсоткилограммовый яйцеподоб-
ный толстяк, произвел отталкивающее
впечатление, которое не вязалось с представлением о
верном партии коммунисте... Время ожидания
было заполнено анекдотами и рассказами о...
«девочках». ...Да! Не так я представлял себе
окружение главного блюстителя революционных
законов...»
А потом Терлецкого отправили в
Копенгаген, к Нильсу Бору, чтобы, воспользовавшись
пацифистскими настроениями ученого,
попытаться выведать у него атомные секреты. Вот
еще эпизод — в Копенгагене, где посланцы «ор-
106

ганов» устроились в посольстве СССР: «Посол
(Плахин) и его жена приняли нас очень
радушно. Сперва я не очень ясно представлял себе
общественное положение посла и в ответ на
радушие также держал себя весьма просто. Но
Василевский [полковник НКВД,
непосредственный начальник автора. — А.Д.] сделал мне
внушение...»
В общем, любопытная публикация.
Рюрик — солевар из Русы?
Г.И.Анохин.
«Человек», 1994, № 4 (июль-август).
В 1927 году Государственное техническое
издательство выпустило одну прелюбопытную
книжку — «Урал и Библия. Опыт
историко-геологического исследования». Автор ее, некий
горный инженер Ф.М.Коняев, в результате
разных манипуляций с географическими
названиями — как современными, так и
древнееврейскими (в транскрипции русского и
английского изданий Библии), — пришел к убеждению,
что библейский потоп, описанный в Книге
Бытия, происходил не где-нибудь, а на Урале,
между Уфой и Златоустом. У него получалось,
что протекающая там река Нейва —
«правильнее Ной-ва, или Ное-ва = вода Ноя: «ва» по-
вогульски «вода»; точно таким же образом
выходило, что гора Аракуль между Свердловском
и Челябинском — не что иное, как Арарат, Кама
«есть собственно река Хама, второго сына Но-
ева, и тут жили предки хамитов», а
Вавилонская башня была построена... в Елабуге.
Невозможно было не вспомнить про эту
книжку, читая статью Г.Анохина. Речь в ней
идет об известной «варяжской проблеме»,
вокруг которой два с половиной века ломали
копья виднейшие ученые — историки и
лингвисты. Одни доказывали, что первое на Руси
государство создали в IX веке варяги-скандинавы
во главе с Рюриком, приглашенным княжить в
Новгород; их противники утверждали, что
варяги были всего-навсего наемной дружиной на
службе у русских князей. Но ни тем, ни
другим не приходила в голову гипотеза, которую
развивает автор этой статьи: что варяги
вообще не были никакими скандинавами, а были
исконными славянами — жителями Русы в
южном Приильменье, которая ныне
называется Старой Руссой, а прозвише варягов
получили потому, что занимались солеварением, то
есть варили соль (как тех, кто бродит,
называют бродягами, а тех, кто работает, —
работягами). «Варяжское море» былин и летописей —
вовсе не Балтика, а Ильмень-озеро, а имя
Рюрик — чисто славянское и означает «сокол»!
Торгуя солью, Руса разбогатела и окрепла, чем
выгодно отличалась от зараженного вечевой
анархией Новгорода, почему новгородцы и
призвали к себе наводить порядок — не
скандинавов, а своих ближних соседей русов. А
«название вотчины Рюриковичей — Руса и их
знати — русов утвердилось как основа
государственного названия — Новгородская, Киевская
и Карпатская Русь», — пишет Г.Анохин.
Надо сказать, что его гипотеза основывается
не только на топонимическо-филологических
изысканиях, но и на археологических
материалах, в том числе и самых последних. Тем не
менее можно думать, что ему все равно не сдоб-
ровать — на него непременно ополчатся,
объединив свои силы против общего врага, и
норманн исты, и анти норманн исты...
«Свирель».
Экологический детский журнал для чтения
в кругу семьи. 1994, №1.
Единица в выходных данных этого журнала не
означает, что номер вышел в январе: нет, он
совсем свежий, просто это самый первый,
можно сказать, пробный номер нового журнала,
который начнет регулярно выходить только в
1995 году.
Детям, которым адресован этот журнал, он,
по-моему, должен понравиться. Своим
содержанием он отчасти напоминает «Юный
натуралист», но выгодно отличается от него
внешним видом. В нем множество хороших (и
хорошо отпечатанных, даром что изготовлен
журнал в нашем отечестве, в московском ПО
«Детская книга») фотографий зверей, птиц и
растений, оригинальные рисунки «для
рассматривания» (а не для личного
самовыражения художника, как нередко случается в наших
детских изданиях).
Выпуск такого журнала обходится
недешево, и не совсем понятно, сможет ли новое
издание продержаться «на плаву» в наших
условиях. Пока что ему оказали поддержку
несколько ведомств и фондов — можно только
пожелать, чтобы рука дающих не оскудевала.
Журнал-то, похоже, получается полезный.
А.ДМИТРИЕВ
107

Кс^ггьг^ ;л^*ТКИ
Трясина в опасности
«Если жизнь и рассудок дороги вам, держитесь
подальше от торфяных болот», — предостерегал
сэра Генри Баскервиля неизвестный
доброжелатель. Потомки сэра Генри, который, если
помните, был американцем, болота стороной тоже не
обходят.
По оценкам службы рыбных ресурсов и диких
животных США, в континентальных штатах
страны сохранилась лишь половина первоначальной
площади болот. В наиболее развитых штатах,
например в Калифорнии, всевозможные
автомагистрали, сельхозугодья, водохранилища и промзо-
ны захватили до 90% болот. Даже Минводхоз
СССР не достигал столь впечатляющих
результатов.
А ведь болота, если в них не лезть, приносят
человеку сплошную пользу. Для перелетных птиц
зыбкие трясины — источник воды, пищи и место
отдыха. Еще здесь полным-полно ягод, травы,
торфа. При наводнениях болота замедляют течение
воды, а во время штормов защищают берега от
размыва.
Сказанного выше оказалось вполне достаточно
для того, чтобы созвать Общенародный форум по
проблемам охраны болот. Там прозвучали даже
требования ограничить — страшно подумать —
право частного собственника распоряжаться
болотами на своем земельном участке. И ничего —
приняли, иначе, как справедливо заметил журнал
«Technology Review» @8.09.93), Джордж Буш не
выдвинул бы лозунг «Не допустим потерь болот!»
во время победной предвыборной кампании 1988
года.

Пишут,
Короткие заметки
Ассигнации — в камины!
...в 1998 году в Гонконге будет
построен крупнейший в мире 108-
этажный небоскреб высотой 468
метров («Бюллетень строительной
техники», 1994, № 9, с. 33)...
...кедры дают самый большой
урожай шишек в возрасте 170—
280 лет («Лесное хозяйство»,
1994, №5, с. 42)...
...в 1995 году исполняется 400 лет
трагедии У.Шекспира «Ромео и
Джульетта», 125 лет роману
А.Дюма «Королева Марго» и 50
лет поэме А.Твардовского «Васи-
лий Теркин» («Библиотека»,
1994, № 8, с. 3)...
...общая площадь виноградников на
Земном шаре составляет 8,4 млн га,
из которых на Европу приходится
62,3 % («Виноград и вино России»,
1994, №5, с. 19)...
...образы бесов появились в
славянской мифологии задолго до
принятия христианства («Живая
старина», 1994, № 2, с. 14)...
..в Москве и области еврейское
население за счет эмиграции
ежегодно сокращается на 2 %, а в
Санкт-Петербурге — на 3—4 %
(«Вестник Российской Академии
наук», 1994, № 10, с. 869).
Подчеркивая ценность нефти, как химического
сырья, Дмитрий Иванович Менделеев заметил,
что топить нефтью — все равно, что топить
ассигнациями В современной действительности это
хрестоматийное сравнение звучит уже не столь
однозначно, как сто лет назад.
Даже в США Федеральный резервный банк
имеет немало хлопот с купюрами, изношенными в
результате длительного обращения. Их
приходятся тщательно измельчать, прессовать в брикеты я
затем вывозить на свалки. Одно Лос-анджелесское
отделение банка списывает по 1000 тонн
долларов в год, на что приходится тратить еще 60 тысяч
полноценных баксов.
Зато сегодня проблема, похоже, решена. Дело в
том, что в американские дома, невзирая на
всевозможные электросуррогаты, вновь
возвращается традиционная для англосакса символ
домашнего уюта — камин. В жарких местах вроде
Калифорнии его прекрасно дополняет кондиционер. А
сколько удовольствия глядеть на живой огонь,
особенно если знать, что в каждом топливном
брикете — очень круглая сумма.
Довольны все: банк, избавившийся от лишних
затрат; фирма-производитель конвертируемых
дров; экологи, чье «зеленое» мышление всегда
предписывало спасать деревья любой ценой. И
налогоплательщики (они же — каминовладельцы),
конечно!
ЕХИЛКИН
...по уровню смертности и средней
продолжительности жизни Рос-
, сийская Федерация устойчиво
занимает последние места среди ин-
дустриально-развитых стран
(«Врач», 1994, № 6, с.2)...

^±-$%&*r-^*
ЗАД ВО РОЧ НОМУ Ю.А., Марфино Московской обл.: Сценариев
мультфильмов наш журнал за все тридцать лет его существования
не печатал ни разу, и на ближайшее будущее таких планов у нас нет.
К-МУ П.Н., Орел: Сушеная морская капуста из аптеки
действительно хорошо помогает при хронических атонических запорах, но
она противопоказана при нефрите, геморрагических диатезах и
других заболеваниях, когда избыток иода в организме может повредить.
ВОЛКОВУ B.C., Москва: Вы правильно заметили, что при
годовом приросте валового национального продукта, равном 10%, наше
отставание от экономически развитых стран будет преодолено
через 25 лет, а не через 100, как мы написали в № 6 (с.83), — но
так ли это важно: ведь через 25 лет умрет либо ишак, либо эмир,
либо, увы, мы...
ТЮНЬКИНУ СВ., Днепропетровск: Чтобы кафельные плитки
в ванной комнате держались намертво, лучше всего добавить в
традиционную смесь цемента с хорошо просеянным песком 1—2 %
клея ПВЛ.
КОККИНАКИ Б.Н., Москва: Эпидемиология — наука не только
о заразных заболеваниях, но и о закономерностях
распространения среди населения любых других болезней; так что
эпидемиология травматизма — отнюдь не литературный изыск, а вполне
реальная область исследования.
ГИНЫЦ А.Б., Харьков: Самое-самое простое народное средство
против бессонницы — спать в тепле; раньше спали на печке,
теперь кладут теплую грелку под ягодицы.
ЧИЖОВОЙ Л.В., Мурманск: Вовсе мы не такие богатые (хотя и
умные), а в Финляндии печатаем «Химию и жизнь» потому, что
там и бумага дешевле, и полиграфия лучше.
Редакционный совет:
Г.И.Абелев, М.Е.Вольпин,
В.И.Гольданский, Ю.А.Золотов,
В.А.Коптюг, Н.Н.Моисеев,
О.М.Нефедов, Р.В.Петров,
Н.А.Платэ, П.Д.Саркисов,
А.С.Спирин, Г.А.Ягодин
Редколлегия:
И. В. Петря нов-Соколов
(главный редактор),
А.В.Астрин
(главный художник),
Н.Н.Барашков,
В.М.Белькович.
Кир Булычев,
Г.С.Воронов,
А.А.Дулов,
И.И.Заславский,
М.М.Златковский,
В.И.Иванов,
Л.М.Мухин,
В.И.Рабинович,
М.И.Рохлин
(зам.главного редактора),
АЛ.Рычков,
В.В.Станцо,
С.Ф.Старикович,
Л.Н.Стрельникова
(зам.главного редактора),
Ю.А.Устынюк,
М.Д.Франк- Каменецкий,
М.Б.Черненко,
В.К.Черникова,
Ю.А.Шрейдер
Редакция:
В.М.Адамова, Б.А.Альтшулер,
М.К.Бисенгалиев, В.В.Благутина,
О.С.Бурлука, Л.И.Верховский,
Е.А.Горина, Ю.И.Зварич,
А.Д.Иорданский, М.В.Кузьмина,
Т.М.Макарова, А.Е.Насонова,
С.А.Петухов, Н.Д.Соколов
Номер оформили художники:
А.Астрин, В.Долгов, М.Железняков,
Б.Индриков, П.Перевезенцев,
Н.Соколов, В.Станикова, С.Тюнин
Верстка и цветоделение
ТОО «АТРИ»
ТОО «Компания «Химия и жизнь»
Подписано в печать 13.12.94.
Усл.печ.л. 9,1.
Уч.-изд.л. 13,1.
Бум.л. 3,5.
Издательство «Наука» РАН
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049 Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Отдел распространения: 230-79-45.
Отдел рекламы: 230-79-78.
Отпечатано
АО «АЛ ГРАФ И КС» (Финляндия)
Редакция работает иа технике,
полученной в дар от «SUNRIZE*
110

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
Надеемся, что вы сделали выбор в пользу «Химии и жизни» и продлили подписку на
1995 год. Если вы не успели подписаться с первого номера, поспешите оформить
подписку со второго или третьего. Недостающие журналы вы сможете приобрести в
редакции. Напоминаем, что наш журнал надо искать в подписном каталоге «Известий».
Индексы прежние: 71050 — для индивидуальных подписчиков, 73455 — для подписки
по безналичному расчету.
г
Министерство связи СССР
«Союзпечать»
~1
АБОНЕМЕНТ на: "***
журнал:
(индекс издания)
71050
А1ЛЛ1ЛЛЯ 1Л, ЛСТЛЛ+vb
(наименование издания)
Количество
комплектов:
| на 1995 год по месяцам |
1
Ку
2
да
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
(почтовый индекс)
(адрес)
Кому
(фамилия, инициалы)
пв
место

литер
ДОСТАВОЧНАЯ КАРТОЧКА
наг газету
журнал:
71050
(индекс издания)
Ст/ииллл 1л, «ктллк-ь
.*£♦
1Г
к
(наименование издания)

Стоимость

переадресовки
_руб-_
_руб-_
Количество
комплектов
на 1995 год по месяцам
Куда
8 9 10 11 12
(почтовый индекс)
(адрес)
Ь:
(фамилия, инициалы)
_)
111

Предприятия и организации, не успевшие подписаться на почте, могут оформить
подписку с любого номера, перечислив на счет ТОО «Компания «Химия и жизнь»
стоимость полугодового комплекта для организаций — 60 000 рублей. В эту стоимость
входит плата за доставку журнала на предприятие по почте. Предприятия, подписавшиеся
на «Химию и жизнь» по безналичному расчету, имеют право на первоочередную
публикацию рекламы в нашем журнале со скидкой от 20 до 50%.
Наши реквизиты: расчетный счет в банке «Менатеп» 4675001804. Для организаций
Москвы и Московской области: кор.счет 198161100 в РКЦ ГУ ЦБ РФ МФО 201791
уч. 83: для остальных городов: кор. счет 161707 в ЦОУ ЦБ РФ МФО 299112.
Ждем!
Г
~1
ПРОВЕРЬТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ОФОРМЛЕНИЯ
АБОНЕМЕНТА!
На абонементе должен быть проставлен оттиск кассовой машины.
При оформлении подписки (переадресовки) без кассовой машины
на абонементе проставляется оттиск календарного штемпеля
отделения связи. В этом случае абонемент выдается подписчику
с квитанцией об оплате стоимости подписки (переадресовки).
Для оформления подписки на газету или журнал, а также для
переадресования издания бланк абонемента с доставочной карточкой
заполняется подписчиком чернилами, разборчиво, без сокращений,
в соответствии с условиями, изложенными в каталогах Союзпечати.
Заполнение месячных клеток при переадресовании издания, а также
клетки «ПВ—МЕСТО» производится работниками предприятий связи
и Союзпечати.
i
1_.
J
112

Статьи,
опубликованные
в 1994 году
ТЕМА ДНЯ. ДИАЛОГ. ИНТЕРВЬЮ.
ИЗ ДАЛЬНИХ ПОЕЗДОК
БАЖЕНОВ Ю.М. Глиняное Эльдорадо. № 9, 26—31.
БАРДОВ В.В., ШЕЛУЧЕНКО ВЛ.В. Есть такая
технология! № II, 71—73.
ГОЛУБЕНКО^О., СТАНЦО В. Сибхимия: четвертая
серия. № 7, 94—97
ЖИРМУНСКИЙ АВ., КАСЬЯНОВ В.Л. «У нас -
нормально!». №11, 46—49.
ЗАМАРАЕВ К.И. ИЮПАК: химия для жизни. № 1,
48-51.
ИКОННИКОВ О.А. Бегство из науки, иначе
называемое отрицательной гипермобильностью.
№ 3, 5-7.
ИОРДАНСКИЙ А.Д. От нашей экосистемы — вашей
экосистеме. № 3, 38—42.
КАРА-МУРЗА С.Г. «Давайте выворачивать на
эволюционный путь». № 2, 4—6.
КОТТОН А. «Наука подобна дереву...» № 2, 7.
ПАВЛОВСКИЙ А.И. Это было необычное,
интересное и продуктивное время. № 2, 26—29.
ПЛАТЭ Н.А., ОВСЯННИКОВ А.А.,
КОЛБАНОВСКИЙ Ю.А. Молекулу ОВ
-вдребезги! № 5, 33—37.
ПТУШЕНКО А.В. Душевные войска. № 8, 18-20.
СЕМЕНОВ А.В. Несостоявшееся интервью
о спасении советской науки. № 8, 38—41.
СЕМЕНОВ А.В. Под шелест кварковых струй. № 2,
16-22, № 3, 22-26.
СТАНЦО В.В. Идея твикс: наука и журналистика —
сладкая парочка. № 4, 62—67.
ТИХОНОВ А.П. На двух ступенях — на голову выше!
№ 2, 83-85.
ТРЕТЬЯКОВ Ю.Д., ПОПОВКИН Б.А. «Все дело,
конечно, в престиже науки». № 2, 8—11.
Этический кодекс американских химиков. № 8, 21.
ПРОБЛЕМЫ И МЕТОДЫ НАУКИ.
КЛАССИКА НАУКИ. ОБЗОРЫ.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ.
НАУЧНЫЙ КОММЕНТАТОР.
АЛЕХИН А.П. Размышления над поверхностью.
№ 12, 32-37.
АШКИНАЗИ Л.А.,РОВЕНСКИЙ Ю.А. Ползком
по поверхности. № 5, 61—66.
БЕРДОНОСОВ С.С, МЕЛИХОВ И.В. Прекрасное
в осадке. № 4, 30—35.
ВАСЬКОВСКИЙ BE. К вопросу о научных удоях.
№ 5, 84-85.
ГУНИН А. Темное, жаркое или холодное... № 11,8—11.
ЕЗЕРСКИИ М.Л., СКУНДИН А.М. Самый чудесный
снаряд. № 10, 52—56.
ЖВИРБЛИС В.Е. Страсти по Козыреву. № 7, 9—17.
КАЙКАЦИШВИЛИ З.Р. Периодичность:
неочевидные грани Великого закона. № 3, 64—71.
КАЛИНИН В.Б. Этюды о порядке и беспорядке.
№ 1, 44-46.
КАХОВСКИЙ Л. Гармония хаоса. № 4, 37-41.
КАХОВСКИЙ Л. «Святой Грааль» современной
физики. № 8, 15—16.
КОГАН Я.И. Молекулы-робинзоны: чудеса
продолжаются. № 3, 72—74.
КУЛИКОВ B.C. Совсем не тихий «тихий» разряд.
№5,38-41.
КУТЕПОВ С. Врач-терминатор. № 2, 54—56.
КУЧАЙ С.А. Вулканы подо льдом, или Растает ли
Антарктида? № 10, 60—61.
МАКСИМОВА М.И., ГОРОЖАНИН B.C. Эликсир
жизни. № 5, 46—50.
МАЛЕНКОВ Г.Г. Красота беспорядка. № 7, 25-32.
МАРТЬЯНОВ А.А. Немного о химии страха. № 12,
24-28.
МАТВЕЕВ В. В. Мембрана или протоплазма — новый
виток старого спора. № 8, 42—47.
ПАВШУК Е. Стеклянный зверинец. № 12, 49-53.
ПЕРЕЛЬМАН М.Е. Внутренний голос сосны. № 9,
43-46.
ПЕРЕЛЬМАН М.Е. Звенящая струна Земли. № 4,
26-29.
РОТШИЛЬД Е.В. Голодный бунт микробов. № 8,
58-61.
САКОДЫНСКИЙ К.И. Первые шаги
хроматографии. № 6, 55-57.
СЕМЕНОВ А. Грядут иные времена... № 1, 34—35.
СЕМЕНОВ А. Европа — окно в микромир. № 7, 23.
СЕМЕНОВ А.В. «Если бы знать!». № 5, 4—5.
СЕМЕНОВ А.В. Как я строил калориметр. № 10, 8—16.
СЕМЕНОВ А.В. Нечто неуловимое и непостижимое.
№ 6, 26-30.
СЕМЕНОВ АВ. Шестой кварк? № 8, 17.
УСТИНОВА Е.А., ЧЕЛЫШЕВА О.В. «Бумажная
химия». № 10, 12—16.
УШАКОВ В. Бить ли кулаком по компьютеру. № 5, 51.
ХАРЬКОВА Т.Л. «Мы за иеной не постоим!». № 8,
33-37.
ЧАЙКОВСКИЙ Ю.В. Преобразование
разнообразия. № 1, 20—29.
ЧЕРЕПАНОВ Д.С. Ощущение фермента. № 4, 44—47.
ШЕПЕЛЕВ А.А. Лекарство в железной оболочке.
№8,31.
ШЛЕНСКИЙ О.Ф. Почему взрываются полимеры.
№ 2, 69-74.
ШЛЕНСКИЙ О.Ф. Страдания по термическому
анализу. № 12, 66—67.
ШУМИЛОВ В.Ю. Индиго из бактерий. № 4, 13.
РАЗМЫШЛЕНИЯ. АНАЛОГИИ.
РАЗНЫЕ МНЕНИЯ.
ВАРЛАМОВ В. «Мы — неандертальцы духа». № 7,
18—21.
ВОЕЙКОВ В.Л. Теория эволюции Дарвина: истина
или заблуждение? № 3, 29—32.
ВОЛЬТЕР Б.В. Загадочная троичность, или принцип
нечетности.№ 5, 29—32.
ГЕРАСИМОВ И.Г. Женщин спасают ежемесячные
тренировки? № 9, 15.
ГЕРЦЕНШТЕЙН М.Е. «Как возникает стрела
времени». № 12, 38—40.
ДОРОЖКИН СВ. Как должен думать химик? № 12,
62-66.
106

ЕРШОВА Г.Г. Шаман, жрец, экстрасенс,
разведчик... № 12, 20—23.
ЖАКОВ Ф. Игра возможного. № 4, 4—12, № 5, 86—
90, № 6, 32-40.
ЖВИРБЛИС В.Е. Время и вакуум. № 12, 41-44.
КААБАК Л.В. Лимит удачи. № 12, 68-69.
КОЛЛИНЗ Р. Почему женщины живут дольше
мужчин? № 9, 14—15.
КОРНБЕРГ А. Жизнь как химия. № 5, 17-21.
КРУЖКОВ Г.М. Квантовая механика
и поэтический перевод. № 11, 16—21.
МИРКИН Б.М. Как Вильям и Прянишников
оказались по разные стороны баррикады. № 6,
84-87.
НЕЕМАН Ю. Наука эволюционирует по Дарвину.
№8, 10-14.
НОРАЙР П. Ослик и морковка на удочке. № 6, 47.
ОКУШКО В.Р. Иррациональная логика Евы. № 10,
37-41.
РИЧ В. Эффект Иисуса, или 10 аргументов в защиту
троечника. № 9, 5—8.
ТЕЛЛЕР Э. Лаборатория атомного века. № 2, 23—26.
ТРАВИН А.А. Пробы и ошибки эволюционной
теории познания. № 8, 8—9.
УШАКОВ В.Л. Жизнь, смерть и принцип рифмы.
№ 2, 47-53.
ЧАЙКОВСКИЙ Ю.В. Божественное наследие
дарвинизма. № 11, 23—27.
ШРЕЙДЕР Ю.А. Инстинкт совести или алгебра
совести? N° 1, 6—12.
АРХИВ. ПОРТРЕТЫ.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ.
БОГДАНОВ Л. Феномен Любищева. № 11, 37—40.
БЮРНЭ Э. Европеец Илья Мечников. № 5, 7—13.
ВАХНЮК Б.С. Фантастический МГПИ. № 9,
81-85.
ВАШ А. Записки старожила НИИ-9. № 11, 77—81,
№J2, 77-84.
ВОЕЙКОВ В.Л. Митогенетические лучи: конец
забвению? № 9, 21—25.
ВОЛЬФСОН С.А. Непредсказуемый Н.С.
№ 6, 9-14.
ГОРЕЛИК Г.Обошлись без шпионов. Jvfe 1, 36—37.
ДОРОШЕНКО СИ. Русский дом в Виллафранке.
N>53 14-15.
ЗАВОЙСКИЙ Е.К. Казанский университет.
Сороковые годы. № 4,18—24.
ИГНАТЬЕВ СМ. Еще раз о Русском доме
в Виллафранке. №11, 43—45.
ИОФФЕ А.И. Вильгельм Рентген. № 11, 12—15.
Как открывали «Менделеевку». № 6, 53—54.
КАПУСТИНА-ГУБКИНА Н.Я. Воспоминания
о Дмитрии Ивановиче Менделееве. № 1, 82—87,
№ 4, 53-64.
КРЮКОВА И.Н. «Что бы сделал в этой ситуации
Л.А.?!». №8, 48-51.
ЛАГНАДО Дж. Первым биохимиком была женщина?
№ 8, 62-63.
ЛЮБИЩЕВ А.А. Об этике ученого. № 11, 34—35.
Отчет академика П.Л. Капицы секретарю ЦК КПСС
Г.М. Маленкову о пробном пуске турбокислород-
ной установки ТК-2000 на Балашихе 20.10.1944 г.
№ 7, 65-68.
ПИСАРЖЕВСКИЙ ОН. Пробный пуск Балашихи.
№ 7, 68-69.
ПОНОМАРЕВА В.Л. Прерванный полет. № 3, 86—93.
РИЧ В. Закон людского тяготения. № 2, 31—34.
СКУЛАЧЕВ В.П. Последний русский биохимик.
№ 4, 53-55.
ФРЕНКЕЛЬ В.Я. А.П.Александров — кванты
воспоминаний. № 6,23—25.
ХАЛАТНИКОВ И.М. «Его нет, я его больше
не боюсь. И я больше заниматься этим делом
не буду». № 1, 37—44.
ГИПОТЕЗЫ. А ПОЧЕМУ БЫ И НЕТ?
БИРЮЛЕВ Б.Т. Надо ли дуть на митохондрии? № 5,
44—45.
ГУНИН А. Космический дирижер? № 4, 74—76.
ДЕЙЧМАН A.M. Черный ящик генетического кода.
№ 11, 29-33.
ЗОЗУЛИН А., АХМЕТОВ С. Алмазный пояс. No 9,
32-33.
МУРАШОВ Ю. Вот бы понедельники взять и...
закрепить. № 6,30—31.
ПЕРЕЛЬМАН М.Е. Излучает ли вода при
замерзании? № 2,41—43.
ЧЕПКАСОВ И.Л. О женской красоте — научно
и благоговейно. №9, 9—13.
«Hypotheses non fingo».
Эрнст Мах об Исааке Ньютоне. № 4, 77.
РАССЛЕДОВАНИЕ. НАБЛЮДЕНИЯ.
СТАТИСТИКА.
АЛЬТШУЛЕР Б.А. Гений и злодейство — две вещи
несовместные. № 1, 13—14.
БЫВАЛОВ С. Память девичья. № 3, 77.
ВЛАСОВ В.В. Мерзни, мерзни, кипяток! №11, 62—
63.
ГОРЗЕВ Б. «Я сам большой...» № 7, 70—79.
ГОРЗЕВ Б.А. Генетика Гадкого Утенка. № 12,
9-17.
ГОРЯЧЕВ И.И Ошибки календаря. № 7, 93.
КААБАК Л.В. Синоптик анюта. № 1, 58—59.
Периодическая таблица — 1994. № 1, 53—55.
РИЧ В. «Болдинская осень»
Антона Павловича Чехова. № 10, 43—45.
СИЛКИН Б.И. «Данте» спускается в ад. N9 5, 81.
Улов Сороса. № 8, 38—41.
ЭФРОИМСОН В.П. Борис Годунов и крушение
карамзинской легенды. № 1, 14—16.
ВЕЩИ И ВЕЩЕСТВА. ЭЛЕМЕНТ №...
АХМЕТОВ С.Ф. Птичьи, жабьи и прочие камни.
N> 6, 48-49.
ВОЛЬФСОН С.А., СГАНЦО В.В. Полипропилен.
N° 10, 20-23.
ГЕНКИН Л. Химически чистый фарфор. № 4, 108.
ЖЕЛЕЗКО А.М., АРШАКУНИ Д.Е. Театр на
стеклянных колоннах. № 9, 35—39.
КОСЯКОВ В.И. Свет, идущий по кривой. № 3, 56—59.
МАКИТРА Р.Г. Из истории керосиновой лампы.
№ 10,49-51.
НУЖНЫЙ В.П. Плохая водка. № 7, 51-54.
СТАНЦО В.В. Алюминий. № 9, 64—71.
ЧТО МЫ ЕДИМ. ЧТО МЫ ПЬЕМ.
РАДОСТИ ЖИЗНИ.
АРТЮХОВА Г.А. Сухие сады. № 9, 48—51.
БОЛГОВА И.В. Горячие горячительные. N° 11,
58-59.
ГАХОКИДЗЕ Р.А. Вариации на тему белка. № 4,
42-43.

КОРОБКИНА З.В. Не губите витамины. № 1, 66-70.
КУЧАЙ С.А. О блице и Фрице. № 10, 70-71.
СПИРИЧЕВ В.Б. Быть здоровым — это так просто!
№ 1,70-71.
СТАСОВ С. Мед — еда и питье. № 7, 43.
БОЛЕЗНИ И ЛЕКАРСТВА. ЗДОРОВЬЕ.
АНДРЕЕВ Е.М. Новая демографическая катастрофа
в России? № 10, 29—34.
МАКСИМОВ В.И. Обедом поделись с микробом. N° 4,
48-52.
МАЛЕЕВ В. В. Кубинская нейропатия. JSfe 2, 58—61.
НУЖНЫЙ В.П., ТЕЗИКОВ Е.Б., ПИРОЖКОВ СВ.
В табачном дыму. N° 5, 53—54.
ПРОЗОРОВСКИЙ В.Б., ПАВЛОВА Л.В. Лекарство
набобах. JSfe 12,29-31.
СВЕТЛОЛИКОВ С. О пользе табака. № 5, 54-55.
СЕРАВИНА О.Ф. Депрессия и рыбий жир. JSfe 3,
54-55.
ЧЕРНЯКОВ Ю.И. Гипертония как она есть. JSfe 9,
56-57, J4° 10, 62-63, №11, 56-57.
ЩЕРБО С.Н. Храни нас, чуткий праймер. № 3, 50—53.
ЯБЛОЧКИН В.Д. Бандала грядет. № 2, 62-63.
ЗЕМЛЯ И ЕЕ ОБИТАТЕЛИ.
ЖИВЫЕ ЛАБОРАТОРИИ.
ТЕХНОЛОГИЯ И ПРИРОДА-
АРАБАДЖИ В.И. Голос нимфы, или кое-что
про эхо. № 8, 74—76.
АФОНЬКИН СЮ. Водяной ослик — гражданин
мира. Jvfe 10, 57-59.
АФОНЬКИН СЮ. Гидра. № 12, 56-59.
ВОЛОВНИК СВ. Для чего осе бумага? № 5, 57-58.
КРАСНОСЕЛЬСКИЙ С. Дерево, прекрасное во всех
отношениях. JSfe 7, 40—42.
ЛАПТЕВ Ю. Башмачки. № 8, 72-73.
ЛИСИЧКИН Г.В. Химическое оружие на дне моря.
№6, 15-21.
МАРЬЮШКИ НА В.Я. И от сорняка бывает польза.
JSfe 4, 82-83.
ПАРАВЯН Н.А. Ньяла-понча, дитя гор, она же —
малая панда. № 2, 65—66.
ПЕТРИШИН В. Самые старые... № 1, 62-65.
СИЛКИН Б.И. Детектив с леопардом и носорогом.
№ 6, 46.
СИЛКИН Б.И. Природа умеет много «гитик». 1Mb 9,
104.
СИЛКИН Б.И. Утечку обнаружит пес. № 8, 77.
СТАРИКОВИЧ СФ. Говорящие... JSfe 4, 84-87.
СТАРИКОВИЧ СФ. Король прыгунов - кенгуру.
№ 3, 34-37.
СТАРИКОВИЧ СФ. Кто самый лютый? № 6, 42-46.
СТАРИКОВИЧ СФ. Про гадюку и ужа. № 8, 66-71.
СТАРИКОВИЧ СФ. Про китов, слонов и
землероек. № 9, 52—55.
СТАСОВ С. Рыбье чадолюбие. № 11, 50-53.
ФЕДОРОВ Л.А. Неизвестные диоксины — новая
опасность. № 10, 25—27.
ХАРЧЕНКО В. Самые маленькие. № 1, 60-61.
ГЛУБОКИЙ ЭКОНОМ
БЕККЕР Гарри С Экономический подход
к человеческому поведению. № 1, 88—93.
БЕЛЯНИН А.В. Аппарат для обьяснения неоче-
видних процессов. № 1, 94—95.
Горе от ума: кто виноват и что делать?
САЙМОН Г.А.. Рациональность как процесс и
продукт мышления. № 9, 97-100. БЕЛЯНИН А.В.
Усердие по разуму. № 9, 94—97.
ДУГЛАС К. Норг. Что препятствует экономическому
росту. № 3, 8-13, № 4, 102-105. БЕЛЯНИН А.В.
Как государство богатеет. N° 4, 100—101.
ФОКИН Г.В. Семь японских инструментов. № 3,
14-16
ХИЛЛ Н. Философский камень успеха: рецепты
желающему преуспеть. № 6, 88—89, № 8, 97—98,
№ 10, 98-99, №4,102-105.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТРАНИЦЫ.
ФАНТАСТИКА.
С НАМАГНИЧЕННЫХ ЛЕНТ.
БАЧУРИН Е. «...И дельфинов пригласим». № 2,
86-89.
ВАЛЬЦЕВА А. Из Парижа в «Пекин». N° 5, 92—101.
ВАРЛАМОВ В. Фетюков и экология. N° 7, 104—105.
ВЕЙЦМАН Э. В пивной. № 9, 46-47.
ГОРЗЕВ Б. Пушкинская беседа. № 2, 102—105.
КЛЯЧКИН Е. «Спасибо судьбе, что смогла
улыбнуться, и жизни — за то, что была». № 11, 82—85.
ОРТЕГА Л. После дождя. Ева, комедиантка. № 12,
96-101.
ОХЛОБЫСТИН О. ФГС. № 8, 23-30.
ОХЛОПКОВ Ю. Два рассказа. N° Ю, 82-86.
РИЧ В. Мокрый луг. № 7, 84-92, № 8, 89-96, № 9,
86-93, № 10, 89-97, № 11, 87-96, № 12, 87-94.
ЧЕРНЯКОВ Ю. Талант. № 6, 94-101.
ШРАЕР-ПЕТРОВ Д. Иона-странник. N? 1. 96-105,
№2, 93-100, №3,97-103.
УЧЕНЫЕ ДОСУГИ.
Баборыба? № 1,30-33.
БОКСЕР О.Я. «Эмоции науки». № 8, 82-83.
ВАРДЕНГА Г. «В одном сосуде бытия». № 7, 80—83.
ГОЛЬ Н. «Я существую, следственно...». № 6,
106-108.
ГОЛЬДФАИН И.И. Основоположник системного
подхода — наш соотечественник. № 8, 87.
КРОТОВ ВТ. «Не пропусти!». № 6, 102.
НИКОЛАЕВ А. Еще один эффект доминирования
правой руки у человека. № 6, 104—105.
ОХЛОПКОВ Ю. По грибы. № 8, 84-85.
Письма профессору химии Р.Т.Сандерсону,
университет штата Аризона. № 3, 74—76.
ПЛАТОНОВ Л. Ягодка. № 8, 86.
ПРЯЛКИН Б.С., ДВОРКИН П.Л. Длина экватора
Земли — 1400 км. № 4, 79.
СВЕРДЛОВ А. Блики. № 6, 103-104.
СЕНАТОРОВ Ю. Есть ли умные в России?
Квантовые эффекты в экономике. № 5, 102—103.
ТЕЛЕПИН М.А. В мастерской художника. Букет
палиндромов. № 9, 78—80.
ТРЕЙГЕР Н. «Точка опоры — профессия...». № 10,
78-80.
УЛЯКОВ П. «Факир», «Собачка» и т. д. № 10, 80—81.
ХЕЙН П. «Сумма талантов равна их разности». № 3,
94-95.
КНИГИ. ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ.
УТИНАЯ ОХОТА.
АШКИНАЗИ Л. Откуда это у нас? № 10, 86-87.
АШКИНАЗИ Л.А. Об эродирующей легитимности.
№ 6, 82.
КОРОЧКИН Л.И. Без власти и без науки. № 11,
41-43.
108

РИЧ В. Несчастный случай или загадка природы.
No 12, 45.
РИЧ В. Оптимистический прогноз. No 6, 83.
РИЧ В. Открыл Америку. No 5, 104-108.
СТАРИКОВИЧ С. Биология для детей. No 6, 49.
ФОТОИНФОРМАЦИЯ. ФОТОКОНКУРС.
ВЫСТАВКА.
АЛЕКС Д. Рука из далекого прошлого. N9 10, 35.
АЛЕКСЕЕВ Д. Шишка точности. No 7, 33.
БЕЛЕЦКАЯ И.П. Периодическая система
химических элементов в марках. N9 2, 36—38,N9 3, 61—63,
№ 4, 56-58, No 5, 42-44, No 6, 58-59.
ДОРОЖКИН СВ. Всего-навсего — сульфат кальция.
N9 И, 74-75.
КОМАРОВ С. Почему молчит колокол. No 1, 47.
КОМАРОВ СМ., ГАБЛИНА С.С. Скелеты в луже.
No 12, 54-55.
МИНЦ Р.И., БЕРГ Д.Б. Урал слезам верит. № 6, 50-51.
МИТРОФАНОВ В.Г. Жертва науки. N2 8, 52-57.
ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ.
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ. КОНСУЛЬТАЦИИ.
КОМПЬЮТЕР ДЛЯ ПРОФАНА.
АРТЕМОВА О. Где взять реактивы? No 5, 59.
Бетонированная радуга. No 2, 68.
Биологические перчатки. N9 2, 68.
ГЕЛЬГОР В.И. Вилки и ложки из алюминия. N9 9, 71.
ГЕЛЬГОР В.И. Эта бедная буква «Е». No 8, 71.
ГЕЛЬГОР В.И. Яблочко от яблоньки. No 9, 58—59.
ГЕОРГИЕВ И. Самый быстрый повар. No 8, 78-79.
Если бессилен стиральный порошок. No 3, 84—85.
ЗГУТ М. Ареометр из стерженька. No 5, 74.
Капля камень точит. № 2, 67.
КОЗЛОВСКИЙ Е. Железо. № 4, 94-99, № 5, 76-80.
КОЗЛОВСКИЙ Е. Мы вас ждали, миссис DOS! N99,
60-63.
КОЗЛОВСКИЙ Е. Мягкая рухлядь, или как нам
обустроить компьютер. № 6, 72—77, N9 7, 58—61.
КОНОПЛЕВА Н.П. Не так страшна моль, как ее
малютки. No 11, 60—61.
КОНОПЛЕВА Н.П. Царь природы — таракан. No 12,
60-61.
КУРЕЛЛА Г.А. Нормы выживания. N9 3, 43—46.
ЛЕЕНСОН И.А. Диалоги с Уголовным кодексом.
№ Ю, 17-19.
ЛЕЕНСОН И.А. Скорлупка к скорлупке. № 5, 59.
ЛУКТ.Л. И снова пекарский порошок. № 12, 95.
Лысая коленка. № 1, 75.
Многие лета тефлонового покрытия. No 2, 68.
Назад, в начало века. N9 8, 80—81.
Новая жизнь лыжных ботинок. N9 1, 75.
О бархате. N9 2, 67.
РУБЦОВА Е.Л. Розовое дерево. N9 6, 62-63.
САПОН С.Н. Советы бывают разные... № 1, 72—74.
СОКОЛОВ Н.Д. Виртуальный виртуоз. N9 10, 72—76.
Сырая или кипяченая. № 2, 67.
Чернение алюминия. № 9, 71.
Чистим лайку, красим лайку. N9 2, 67—68.
КЛУБ «ЮНЫЙ ХИМИК»
БЕРНАТОСЯН С. «Я предоставляю дело суду
потомков». № 12, 75.
ВАХИТОВ Т.Я. Собираем молекулы. N9 5, 71—72.
ГРАЧЕВ В. Горим! Кое-что о коэффициентах.
N9 10, 64.
ГУСЕВ Л.Н. Три бака. N9 3, 82.
ЖДАНОВ И.П. Губка из духовки. N9 2, 75-76.
ЗАГОРСКИЙ В.В. Взрываться лучше теоретически.
N9 1, 79-81, N9 2, 76-77, N9 3, 78-80, N9 4, 88-90,
N9 5, 70-71, N9 6, 70-71.
ЗАГОРСКИЙ В.В. Логические задачи. N9 10, 66—67.
ЗАГОРСКИЙ В.В. Опыты без взрывов. N9 6, 68—71.
ЗАГОРСКИЙ В.В. Продолжаем решать
некорректные задачи. N9 11, 64—65.
МАЛЫШЕВ А.И. Убийство в трактире
«Королевские химикалии». N9 1 f 76—79,
N9 9, 72-74.
МАШ Р.Д. Не верь глазам своим. N9 2, 78—79.
НЕДОСПАСОВ А.А. Олимпиада для команд. № 9,
67-69, N9 10, 67-69, N9 И, 66-69.
НОРАЙР П. Откроем альдегид. N9 4, 91.
НОРАЙР П. Перегоревшая лампочка, или операция
«Молибдат аммония». N9 2, 77—78.
ПАРАВЯН Н.А. Не очень сладкий сахар.
N9 4, 90-91.
Проверьте решение. N9 3, 80.
Разлагаем марганцовку. N9 6, 68—69.
СВЕРДЛОВ А.Д. Почему зеркало меняет левое
и правое, но не верх с низом. N9 5, 72—74.
ФИЛАТОВ В. Что вы знаете и чего не знаете
о древесине. № 12 , 74—75.
Химический факультет МГУ приглашает.
N9 12, 72-74.
ХРУСТАЛЕВ А.Ф. Необычное решение.
N9 2, 74-75.
ХРУСТАЛЕВ А.Ф. Почта клуба. N9 3, 81-82.
ЧМИЛЕНКО Т.С, ЧМИЛЕНКО Ф.А.,
ВИНИЧЕНКО И.Г. С точностью до... N9 6, 66—68.
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
ГЕРЦЕНШТЕЙН М.Е., МОСТОВОЙ В.И.
Уничтожим ОВ в микроволновом разряде.
N9 12,85.
ТЕРЕНТЬЕВА Е.А. Укрощение ангидрида. N9 4, 93.
ТРАВИН А.А. «Давайте поиграем, мужики!». N9 6,
40-4 L
ХАРИТОН Ю.Б. Никакого интервью я не давал.
N9 4, 29.
ШВЕЦОВ В.Я. И все же - кто? № 2, 34—35.
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
АЛЕКСЕЕВ Д. Сахарное мореизнурение. N9 10, 109.
БИСЕНГАЛИЕВ М. Берегите башку, мужики...
№ 10, 108.
БИСОВ М. Термитная бомба для Франции. N° 7, 109.
БОНДАРЕНКО Н. Пломба для микроба. № 2, 106.
БУРЛУКА О. Крыша едет. № 9, 108.
ГАВРИЛЕНКО О. Аквариум на #40 мегабайт».
№ 9, 109.
ГЕНКИН Л. Трясина в опасности. N9 12, 108.
ДМИТРИЕВ А. Науку можно любить
и платонически. N9 2, 106.
ИСАКОВ Б. Изобрели молочную реку. N9 7, 108.
МАЛИЕВ Г. Железом и кровью. N9 И, 109.
МАЛИЕВ Г. Клейкие сальмонеллы. № 11, 108.
СИЛКИН Б. Ассигнации — в камины! N9 12, 109.
СТАСОВА Т. Грибопольная система. № 8, 109.
ШУМОВАТ. Морское мыло. N9 8, 108.

Мал салатик,
да дорог
Не знаем, кто именно из древних римлян
впервые предложил гостям на званом обеде отведать
новое кушанье из зеленых листьев эндивия,
бульона, оливкового масла, лука, меда и уксуса.
Так или иначе, но это блюдо пришлось
гурманам по вкусу, а их повара быстро сообразили,
что салат можно делать и из других
компонентов. Главное — подавать на стол холодным и не
забыть как следует посолить.
Слово «салат» произошло от
итальянского salato (salata), то есть соленое. До
недавнего времени салат готовили в
основном из овошей. Но в кулинарии нет
предела фантазии, лишь бы было вкусно и к
месту.
Сейчас и у нас появилась возможность
фантазировать на кулинарные темы — в
коммерческой торговле огромный выбор
продуктов на любой вкус. Поэтому мы
можем приготовить к холодным закускам —
мясу, птице или дичи — экзотический
фруктовый салат. Каждой хозяйке
приятно услышать:»Восхитительное блюдо!»
Рецепт первый. Пять крупных
яблок, треть ананаса,один плод манго, ^
два плода киви очистите от кожицы,
удалите косточки и сердцевину
(у киви не надо), нарежьте дольками, сложите в
миску, посыпьте чайной ложкой сахарной
пудры, слегка посолите, добавьте сок из
четвертинки лимона, залейте банановым майонезом,
осторожно перемешайте и сразу же, выложив в
салатник, подавайте на стол.
Салат по второму рецепту готовьте так же, но
вместо ананаса, манго и киви возьмите два
апельсина, один плод папайя, два плода фейхоа
(яблоки — обязательно).
Банановый майонез сделать очень просто: два
очищенных банана разомните в сухой посуде,
прибавьте щепотку соли, три-четыре столовые
ложки лимонного сока и
взбивайте в миксере. Чуть
позже начинайте прибавлять
тонкой струйкой
растительное масло до получения
однородной массы. Если
миксера нет, то сначала
посолите размятые бананы,
прибавьте столовую ложку
лимонного сока и хорошо
-Л перемешайте, потом
~ jfi//"* добавляйте по капле расти-
г Л / / тельное масло. В готовый
•/j>Jf майонез влейте три
столовых ложки лимонного сока.
Не знаем как у вас,
а у нас уже слюнки
текут.

Уважаемые Выставочно-информационное предприятие «ВИКО»,
образованное на базе ВДНХ Татарстана, с 1991 года проводит
ДИМЫ И ГОСПОДЯ: международные, иностранные и региональные выставки,
организует национальные экспозиции на ярмарках за
рубежом. Общая выставочная площадь 5000 м2.
Выставочное предприятие «ВИКО» приглашает вас
принять участие в выставках-ярмарках,
которые будут проходить в Казани в 1995 году:
24.01—28.01 «КОНТАКТ95».
Телекоммуникации, связь,
коммуникации, оргтехника.
14.02—18.02 «МЕТАЛЛЭКС95».
«РЕМОНТ'95» Металлообработка,
инструменты и оборудование,
станции автообслуживания,
сервис.
01.03—06.03 «МИР ЖЕНЩИНЬГ95».
Текстильная и обувная
продукция, парфюмерия,
парикмахерское искусство.
11.04-15.04 «САМ ХОЗЯИН'95». Семена,
рассада, инструменты, литература
11.04-15.04 «НАУКА ТАТАРСТАНА95».
«КОНВЕРСИЯ'95». Изделия и
технологии конверсионных
предприятий, новости науки и
техники.
20.06-24.06 «САБАНТУЙ95».
Сельскохозяйственное
оборудование и продукции
12.08-16.08 «ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ^»
Изделия и услуги предприяти
малого и среднего бизнеса.
12.08—16.08 «МЕЖДУ ВОЛГОЙ И УРАЛОМ.
Универсальная торговая выстав
19.09—23.09 «НЕФТЬ, ГАЗ'95»
«ТАТХИМЭКО'95». Нефте- и
газодобыча, переработка, охран
окружающей среды.
17.10—23.10 «ПОЛИГРАФЭКСПО'95».
Печатные издания, оборудован и
14.11—18.11 «АШХАНО"95». Гастрономия,
торговое и кухонное оборудован
для кафе и ресторанов.
14.12—17.12 «НОВОГОДНИЕ ПОДАРКИ».
Рождественская ярмарка товаров
народного потребления.