А. А. БОБРИНСКИЙ
ГОНЧАРСТВО ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЙ:


АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
А. А. БОБРИНСКИЙ
ГОНЧАРСТВО ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Источники и методы изучения

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1978
Ответственный редактор
С. А. ПЛЕТНЕВА
Александр Афанасьевич Бобринский ГОНЧАРСТВО ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ Источники и меч оды изучения
Утверждено к печати Ордена Трудового Красного Знамени Институтом археологии АН СССР
Редактор издательства Е П. Прохоров. Художник Л. С. Ваесис Художественный редактор Н Н. Власик. Технический редактор Л. В. Баскова Корректоры М. М. Баранова, Л. Д. Собко
ИБ № 5270
Сдано в набор 04.10.77. Подписано к печати 30.03.78. Т-04066. Формат 70х100'Лв.
Бумага люксоарт. Гарнитура обыкновенная. Печать высокая. Усл. печ. л. 22,7.
Уч.-изд. л. 23,3. Тираж 1 750 экз. Тип. зак. 3084. Цена 2 р. 60 к.
Издательство «Наука» 117485, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 94а 2-я типография издательства «Наука», 121099, Москва. Г-99, Шубинский пер., 10
10602—102
“'42(02)—78	—78	© Издательство «Наука», 1978 г
ПРЕДИСЛОВИЕ
В современную эпоху быстрого научно-технического развития заметно ускорились процессы дифференциации и интеграции знаний и возникновения новых исследовательских направлений и дисциплин как в области естественно-технических, так и гуманитарных наук.
Эти явления, характеризующие ход развития науки на современном этапе, придают особую остроту и значимость вопросам теории, методологии и методики исследований в различных сферах научных знаний, в том числе и в области археологии.
Предлагаемая работа посвящена конкретно-методологическим и методическим вопросам изучения самых массовых находок, с какими археологи имеют дело при раскопках памятников эпохи неолита, бронзы и железа,— глиняной посуды. По широте распространения, многочисленности, длительности бытования и способности хранить в себе различные сведения из истории человеческой культуры и общества с нею едва ли могут соперничать другие находки. Эти общие особенности керамики давно и справедливо сделали ее в глазах археологов «одним из наиболее доброкачественных источников, позволяющих без особых погрешностей сравнивать между собой как различные области, так и различные эпохи» *.
Работа основана на археологических и этнографических материалах преимущественно с территории европейской части СССР, которые в силу массовости и широкого географи
ческого охвата особенно важны для изучения гончарного производства Восточной Европы как с методической, тац и с исторической точки зрения. Именно это обстоятельство и нашло отражение в названии книги. В ее подзаголовке сжато определена основная цель автора — изложить методы выявления данных о навыках изготовления керамики, добываемой раскопками, и современные возможности привлечения этих данных к исследованию истории восточноевропейского , населения.
Предпринятая в работе попытка разобраться в «способностях» различных навыков труда в гончарстве служить источниками по истории древнего населения стала возможной благодаря накопленным к настоящему времени сведениям из далекого и недавнего прошлого восточноевропейского гончарного производства. Изложению истории накопления и осмысления этих сведений посвящена вводная часть книги. В ней же сформулированы основные задачи, дана краткая сводка использованных материалов, общая структура производственного процесса, выделены его звенья, доступные сегодня для изучения по керамическим находкам.
История навыков труда в гончарстве теснейшим образом связана с историей их носителей и потребителей глиняной посуды. Но на разных ступенях социально-экономического развития между ними устанавливались существенно разные по своему характеру связи. Это обстоятельство чрезвычайно важно учитывать для
правильной оценки навыков труда как источников по истории населения. Поэтому в первой главе разбираются методические приемы изучения по керамическим находкам особенностей экономического развития гончарных производств.
Последующие шесть глав, посвященные отдельным звеньям процесса изготовления керамики, построены по единому принципу. Сначала в них разбираются особенности качественного состава навыков труда, зафиксированных по археологическим и этнографическим наблюдениям, сведения из истории их бытования. Затем рассматриваются общие особенности «поведения» этих навыков в условиях смешения носителей разных технологических традиций и при отсутствии таких ситуаций. На основании конкретных археологических материалов показываются возможности разбираемых источников служить интересам изучения истории восточноевропейского населения. В каждой главе изложены методические приемы выделения описываемых навыков труда.
В «Заключении» сделана попытка рассмотреть всю совокупность данных о технике и технологии гончарного производства в качестве своеобразного инструмента изучения процессов смешения различных групп восточноевропейского населения. Там же показана перспективность использования для этой цели данных
по терминологизированной лексике гончаров.
При подготовке рукописи к печати большую помощь оказали советы и замечания ее первых читателей: С. А. Плетневой, Б. А. Рыбакова, И. С. Каменецкого, 10. Б. Цетлина, Г. Ф. Никитиной, К. А. Смирнова, Г. С. Осипяна, И. П. Русановой.
Подготовка иллюстративного материала проведена при участии М. Г. Гусакова и Н. С. Каревой. Всем им выражаю глубокую признательность.
С чувством особой благодарности я адресуюсь к многочисленным добровольным корреспондентам — гончарам, председателям сельских, поселковых и городских Советов депутатов трудящихся РСФСР, БССР и УССР, а также к рядовым колхозникам и рабочим, которые прислали сведения о гончарстве или беседовать с которыми мне довелось лично в течение последних 25 лет. Без их помощи многие вопросы, рассматриваемые в книге, остались бы недоступными для обсуждения.
Пользуюсь также случаем, чтобы выразить признательность всем археологам и музейным работникам, любезно предоставившим свои коллекции керамики для технико-технологического изучения, а также сотрудникам издательства «Наука» и типографии, стараниями которых эта книга увидела свет.
1 Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси.
М., 1948, с. 163.
ВВЕДЕНИЕ
История вопроса, задачи и источники работы
Развитие знаний о восточноевропейском гончарстве прошло еще небольшой путь. От возникновения первоначального интереса к его изучению нас отделяет сегодня примерно одно столетие. Цель этого историографического очерка — проследить, что именно, как и когда было сделано за прошедшее время в области изучения техники и технологии гончарного производства лесной и лесостепной зон Восточной Европы в пределах СССР.
По самым общим особенностям используемого сырья для изготовления керамики и материалов для ее облицовки все восточноевропейские гончарные производства можно разделить на четыре основные группы: 1— производства простой (неглазу-рованной) посуды; 2 — глазурованной; 3 — фаянсовой; 4 — фарфоровой посуды. Здесь и далее речь будет идти по преимуществу о продукции первой группы. В истории населения лесной и лесостепной зон она занимает основное место. Остальные группы стали развиваться или с эпохи средневековья (изготовление поливной посуды), или совсем недавно (например, фарфоровые предприятия— с XVIII в.).
История накопления и осмысления материалов о восточноевропейском гончарстве может быть разделена на четыре хронологических этапа: первый — примерно с XVIII в. до середины 60-х годов XIX в.; второй — с 1865 до 1917 г.; третий — с 1917 г. до Великой Отечественной войны
1941—1945 гг.; четвертый — с 1945 г. до наших дней.
История любой науки, равно как и отдельной области знаний внутри нее, слагается из трех основных направлений в ее развитии: 1) накопления исходных материалов, способных выполнять роль источников; 2) разработки приемов их научного анализа с целью выделения интересующей информации; 3) истории формулирования знаний о предмете самого исследования.
Задача автора состояла в том, чтобы по доступным архивным и литературным данным выяснить, как шло развитие знаний по этим направлениям в рамках выделенных хронологических этапов и каковы его итоги на сегодняшний день. В результате удалось составить следующие характеристики для каждого этапа.
Первый этап. Знаменитый указ Петра I от 13 февраля 1718 г. о собирании для Кунсткамеры всего, «что зело старо и необыкновенно», упоминает и о посуде *. Однако вплоть до середины XIX в. «любителей российских древностей» если и интересовала глиняная посуда, то в основном лишь целые ее экземпляры из античных памятников. Рядовая керамика лесной и лесостепной 'зон, а тем более изделия современных деревенских гончаров не привлекали внимания.
Судя по литературным источникам XVIII — первой половины XIX в., иллюстрирующим основное содержание первого этапа, вплоть до 60-х годов XIX в. в русской историографии
еще не определился интерес к народному гончарству2. Но именно в рамках этого этапа начинают складываться две основные формы собирательской деятельности — вещевая и описательная. Они возникли из опыта составления любительских коллекций различных «древностей» и их описаний.
Второй этап. В 1865 г. К. П. Тышкевич и А. Котляревский выступили со статьями о гончарных клеймах3, начав тем самым дискуссию о назначении этих знаков, затянувшуюся до наших дней4. Дискуссия положила начало эволюции во взглядах на значение керамических находок для исследования древнерусской истории. Позднее, в конце XIX — начале XX в., В. И. Сизов как бы подвел итог этой эволюции, показав на примере гнездовского могильника необходимость собирания и тщательного изучения этого материала5.
Почти одновременно с дискуссией о клеймах, оказавшей благотворное влияние на собирательскую деятельность археологов, происходит другое важное событие. Кустарные промыслы, в том числе и гончарные производства, становятся объектами заботы со стороны земских учреждений. Дело в том, что в пореформенной России наряду с быстрым ростом капиталистической промышленности продолжали существовать и мелкие ремесленные производства. Многие из них, не выдерживая конкуренции с фабричными товарами, прекращали существование. Земства попытались помочь мелким товаропроизводителям. С этой целью начались массовые обследования кустарных промыслов. Результаты их публиковались в специальных сборниках и брошюрах.
Земские отчеты и исследования — самая обширная группа письменных источников о восточноевропейском гончарном производстве второй половины XIX — начала XX в.6 Однако составителей отчетов занимали прежде всего данные экономического характера. О технике и технологии
производств если они и писали, то, как правило, вскользь, между прочим.
Лишь некоторые представители земств проявили любознательность, выходящую за рамки казенных требований. Так, И. А. Зарецкий, посланный в 1894 г. для обследования гончарного промысла в Полтавской губернии, занялся серьезным изучением этого ремесла. Он составил подробное описание приемов и орудий труда местных гончаров, дополнив его несколькими рисунками7. Такие дополнения, особенно для нас важные, были редкостью для литературы XIX в.8 Ими открылась одна из новых форм собирательской деятельности по гончарству — графическая документация наблюдений.
В конце XIX — начале XX в. приобретает популярность другая форма этой деятельности — собирание образцов изделий и инструментов деревенских гончаров. В результате к началу XX в. в наиболее крупных музеях (Русском музее в Петербурге, Румянцевском музее в Москве и музеях некоторых других городов, например Киева) сложились интересные коллекции орудий и произведений гончарного искусства, иллюстрирующие, хотя и очень неполно, состояние и особенности техники народного гончарства в отдельных районах Российской империи9.
Работы в этом направлении положили начало созданию описательного и вещественного фонда сведений о восточноевропейском гончарстве. Наиболее ценную его часть составили археологические коллекции керамики и образцы орудий и приспособлений деревенских гончаров XIX — начала XX в.
Однако эти материалы в большинстве своем не были введены в научный оборот. Попытки их обобщения дореволюционными этнографами не предпринимались.
Несколько больше было сделано археологами. Среди них особенно велики заслуги В. А. Городцова. В ра-
'•jie «Русская доисторическая керамика» он попытался обобщить накопленный к началу XX в. опыт ее изучения10.
Особого внимания заслуживает предложенная им система и номенклатура описания глиняной посуды. В. А. Городцов выделил пять тематических групп наблюдений: I— материал керамических изделий, II— способы их выработки, III — виды изделий, IV — особенности их высушивания и обжигания, V — орнаментация. Три группы (I, II, IV) должны были дать в руки исследователей материал для характеристики техники и технологии гончарного производства. Внутри каждой из них он различал следующие качественно разные виды информации:
I. Материал керамических изделий: 1) глина без искусственных примесей, 2) с искусственными примесями песка, 3) дресвы, 4) раковин, 5) с примесью различных веществ.
II. Способы выработки керамических изделий: 1) на устойчивых основах, 2) от руки, 3) на правилах, 4) на гончарной доске, 5) на гончарном круге.
IV. Высушивание и обжигание керамических изделий: 1) высушивание на солнце, 2) обжигание на огне слабое, 3) среднее, 4) сильное.
Способы обжигания сосудов: 1) на кострах, 2) в печах, 3) в горнах11.
По каждой группе В. А. Городцов дал сводку наблюдений, сделанных к тому времени не только русскими, но и зарубежными исследователями.
Значительно меньше места уделено в его работе вопросам методического характера, в частности приемам различения по керамике выделенных особенностей техники и технологии. Они затронуты практически только в разделе, посвященном примесям. Обратив внимание на трудность различения песка, искусственно введенного и естественно присутствующего в глине, он предложил использовать в качестве признаков песка искусственного происхождения «крупность зе
рен» и равномерность их распределения в глиняной массе12. Многие исследователи, отметил В. А. Городцов, не различают дресвы от крупного песка, и перечислил признаки, характеризующие дресву: ребристость, гладкость плоскостей кристаллов, занозистость излома, цветистость окраски зерен кристаллов18. Однако сам В. А. Городцов признавал, что из-за малой изученности необходимых материалов разработать приемы различения по керамике многих выделенных деталей можно будет только в дальнейшем14.
Таким образом, в дореволюционной историографии знания о технике и технологии гончарства распределились очень неравноценно внутри каждого направления их развития.
Наибольшие успехи связаны с накоплением исходных данных (первое направление). Существенно скромнее они внутри второго направления. Можно отметить лишь самые первые шаги по выработке приемов научного анализа керамики, обобщенные в работе В. А. Городцова. Совсем незначительны достижения в области формулирования конкретно-исторических знаний о технике и технологии (третье направление). Археологические образцы керамики служили источником для получения частных знаний, например о суммарном качественном составе минеральных примесей в формовочной массе. Естественно, что их невозможно было положить в основу заключений по общим вопросам истории техники и технологии. Общие представления почти целиком конструировались на основании данных этнографии.
Все это приводит к выводу, что в течение второго этапа (с 1865 по 1917 г.) произошло только зарождение и начальное формирование представлений о восточноевропейском гончарстве как предмете науки.
Третий этап. Принципиально новый взгляд на археологические находки, в частности на керамику, начинает устанавливаться только
после Великой Октябрьской социалистической революции, когда на основе марксистско-ленинского мировоззрения были сформулированы четкие цели и задачи исторической науки. Интерес к прошлому и настоящему восточноевропейского гончарства приобретает не только устойчивость, но и качественно новые черты.
В 1927 г. Д. К. Зеленин предпринял попытку обобщить этнографические сведения по этому ремеслу, воспользовавшись преимущественно дореволюционными литературными данными15. Из-за фрагментарности опубликованных материалов ему удалось составить лишь очень приближенную картину состояния техники и технологии гончарства у русских, украинцев и белорусов в конце XIX — начале XX в.
Недостаток конкретных сведений ощущался очень остро, и уже в 1920-е годы организуются научные экспедиции для изучения народного гончарства. Результаты их, опубликованные в виде отдельных статей, существенно пополнили фонд описательных материалов. Особенно ценно, что в большинстве статей имелись фотографии, рисунки и схемы, документирующие и дополняющие описания 1б.
Значительное развитие приобрела вещевая форма собирательства. В течение 1920—1930-х годов во многих районах страны силами музейных, работников и местной интеллигенции (в основном в лице сельских учителей) производятся сборы образцов глиняной посуды и инструментов местных гончаров ”, составляются описания этого ремесла18. Правда, далеко не все сведения удалось тогда же ввести в широкий научный оборот, но и то, что было издано о технике и технологии гончарства в 1920—1930-е годы, намного превзошло по своей детальности сделанное в этой области в дореволюционный период.
Существенный вклад в накопление вещественных источников по восточноевропейскому гончарству внесли в
этот период археологи. Раскопки в разных районах лесной и лесостепной зон позволили создать в научных хранилищах страны, и прежде всего в фондах крупнейших музеев Москвы, Ленинграда, Киева, значительные коллекции керамики из памятников разных эпох19.
Примечательные изменения произошли в структуре и содержании второго направления в развитии знаний о гончарстве, связанного с выработкой приемов научного анализа исходных материалов. Опираясь на марксистско-ленинское учение о закономерностях развития общества, археологи сумели внести совершенно новые идеи в обсуждение вопроса о перспективах изучения вещественных памятников истории, в том числе данных о технике и технологии гончарного производства.
В 1933 г. увидела свет статья А. В. Арциховского «Даты», в которой впервые была высказана мысль о возможности изучать социально-экономическую историю гончарства по керамике 20. Автор пришел к выводу, что между применением гончарного круга и ремесленной формой производства керамики существует непосредственная связь, и предложил использовать наблюдения за особенностями распространения лепной и круговой посуды для выяснения истории экономического развития восточноевропейского гончарства21. Эти мысли были совершенно новыми для мировой археологической практики. Они быстро завоевали себе сторонников среди советских археологов.
Важные тенденции проявились и в определении тематики технико-технологических наблюдений. Во время раскопок и камеральной обработки коллекций археологи неоднократно сталкивались с сосудами, которые распадались на отдельные части в виде лент той или иной ширины. Но долгое время эти факты оставались без внимания и объяснения. Когда же в 1920—1930-х годах этнографы
стали изучать технику и технологию народного гончарства, то выяснилось, что многие деревенские гончары лесной зоны Восточной Европы все еще пользовались приемами конструирования, которые способны вызвать такой же распад сосудов на части. Сами гончары называли эти способы работы «налепом», «лепком» и т. п.
Этнографы выделили два налепоч-ных способа: спиральный и кольцевой. Д. К. Зеленин, впервые в нашей литературе давший их полное и квалифицированное описание, высказал предположение, что оба они архаичны, имеют ближайшее родство и практиковались в отдаленном прошлом восточноевропейского гончарства 22. В свете этих этнографических наблюдений появилась возможность дать объяснение и археологическим находкам керамики с признаками налепочной технологии.
Очень скоро обнаружилось, что способы конструирования посуды спиральным налепом могут быть выявлены по особенностям распада керамики на части и спиральному расположению жгутов. М. В. Воеводский, попытавшийся использовать данные этнографии для изучения археологических находок глиняной посуды, сумел распознать признаки спирального налепа на сосудах различных хронологических периодов 23.
Сложнее оказалось выявить по керамике признаки кольцевого налепа 24. Но важно, что именно в результате более углубленных изысканий этнографов стало возможным и тематику наблюдений археологов сделать конкретнее.
М. В. Воеводский обратил внимание археологов на целесообразность изучения истории существующих еще и в наши дни архаичных орудий гончаров — ручного круга легкого и тяжелого типов. Об их использовании в прошлом он предложил судить по некоторым специфическим, как он думал, признакам, сохраняющимся на днищах глиняных сосудов. В ка
честве признаков ручного круга легкого типа М. В. Воеводский считал возможным рассматривать: 1) следы подсыпки на днищах сосудов; 2) выступающий ободок по краю дна; 3) отпечатки клейм25. Для ручного круга тяжелого типа — 1) отсутствие следов подсыпки (дно со следами срезания сосуда ниткой или проволокой) ; 2) отсутствие клейм. В обоих случаях посуда наращивается из жгутов по спирали2б.
Таким образом, впервые стали доступными для археологического изучения, пусть даже и в самом общем виде, гончарные круги легкого и тяжелого типов.
В 1922 г. В. А. Городцов предпринял попытку проверить свои предположения о существовании в древнем восточноевропейском гончарстве особого способа изготовления посуды с помощью твердых основ. Он использовал для этого метод физического моделирования27. Такой подход был новым не только для советской, но и мировой исследовательской практики археологов28. Однако наиболее очевидные свидетельства подобных приспособлений — следы от них на поверхностях сосудов — не привлекли внимания В. А. Городцова. Поэтому его работа — интересная и важная по мысли — приобрела в основном теоретическое значение.
Нельзя сказать, что на протяжении всего третьего этапа археологи не обращались к прикладным вопросам методики изучения техники и технологии. Но сделано в этой области было все же немногое. Кроме упомянутых выше рекомендаций М. В. Воеводского о признаках ручных кругов легкого и тяжелого типов, в исследовательскую практику вошли самые общие сведения о налепочной технологии и соответствующая терминология — «ленточная техника», «спирально-ленточная», «жгутовая техника» и т. и. Это были важные нововведения, но они не затрагивали многих других сторон техники и технологии восточноевропейского гончар
ства. Основное внимание по-прежнему уделялось изучению внешних особенностей керамики — ее форм, орнаментации и т. п.
Опираясь на результаты собственных археологических и отчасти этнографических наблюдений, М. В. Воеводский выделил четыре района в пределах СССР, каждый из которых охарактеризовал разными способами изготовления керамики: северо-западный (включающий лесную и лесостепную зоны европейской части СССР, кроме Украины29), восточносибирский, среднеазиатский и район горного Таджикистана. Для первого из них он считал типичным использование спирального налепа,для второго — технологии лепки из узких треугольных пластин, сопоставимой с приемами работы гончаров-якутов начала XX в., описанными В. И. Под-горбунским30, для третьего — кольцевого налепа, или, по терминологии М. В. Воеводского, лепки «поясами», для четвертого (по данным этнографии) — спирального налепа 3*.
Не располагая материалами археологических раскопок памятников горного Таджикистана, М. В. Воеводский не смог ничего сказать о прошлом гончарства этого района. Но зато о трех других высказался определенно, полагая, что отмеченные им типы гончарной технологии господствовали в них (при изготовлении лепной посуды) неизменно с самого раннего времени. В частности, в лесной и лесостепной зонах Восточной Европы, начиная с неолита и вплоть до позднего средневековья, применялся, по его мнению, только один способ налепочной технологии — спирально-ленточный32.
Достижения третьего этапа наиболее очевидны в рамках первого направления, связанного с накоплением археологических и этнографических материалов. Более детальные сведения этнографов об архаических приемах изготовления керамики сделали возможным уточнить и тематику технико-технологического изучения ке
рамических находок. Но в целом выработка приемов такого их изучения и на третьем этапе значительно отставала от процесса накопления. Знания об истории развития техники и технологии формулируются на основе сравнительного изучения археологических и этнографических данных. Однако из-за неудовлетворительного состояния методики и недостаточной обобщенности этнографических наблюдений они приобрели довольно общую форму и, как выяснилось позднее, содержали грубые ошибки.
Четвертый этап. Великая Отечественная война 1941—1945 гг. прервала мирный ход развития советского общества. Но даже в тяжелые годы войны изыскания в области истории и археологии не были остановлены. Одной из наиболее значительных работ, написанных в эти годы, была монография Б. А. Рыбакова «Ремесло древней Руси», увидевшая свет после победы над фашистской Германией.
Работа Б. А. Рыбакова, содержащая детальный разбор техники и технологии изделий древнерусских ремесленников, убедительно показала возможность таких вещественных памятников служить источником по различным вопросам истории. Она пробудила интерес к историко-технологическому изучению археологических находок.
В послевоенные годы произошли существенные изменения в содержании и структуре знаний о технике и технологии гончарства.
Две старые формы накопления — описательная и вещевая — в течение четвертого этапа претерпели существенные изменения. Археологические работы, развернувшиеся на территории Новгорода, Пскова, Гродно, Минска, Смоленска, Киева и других городов, дали огромный вещевой материал для исследования истории различных ремесел. В его составе выделяется новая важная группа — различные инструменты древнерусских гончаров и в их числе — детали ручных и ножных гончарных
кругов. Особенно ценными были находки такого рода, обнаруженные в Новгороде, Старой Ладоге, Пскове. Некоторые из них в те же годы были опубликованы33.
В 1940—1970-е годы в научный оборот вводятся новые этнографические сведения о восточноевропейском гончарстве34. Среди них особого внимания заслуживает работа В. Голубовича, посвященная сельскому гончарству в западных областях Белоруссии 35. Написанная по наблюдениям предвоенных лет, она внесла много важных, а главное — конкретных сведений о белорусском гончарстве. На территории своих исследований В. Голубович зафиксировал широкое использование кольцевого налепа, спирального, выдавливания изделий из одного комка глины, различные по устройству ручные и ножные гончарные круги, обжигательные устройства.
В послевоенные годы утратила былую массовость одна из форм собирательства — вещевая. Это объясняется прежде всего тем, что почти повсеместно наблюдалось резкое сокращение числа деревенских гончаров. Оно было вызвано не только последствиями войны, но и давно начавшимся процессом отмирания этого ремесла на территории лесной и лесостепной зон Восточной Европы. Поэтому, естественно, стало гораздо сложнее добывать для музейных собраний изделия и орудия этих ремесленников. Но все же и в послевоенные годы удалось сохранить для науки некоторые важные свидетельства такого рода36.
Примечательная черта собирательской деятельности на четвертом этапе — активное включение в нее археологов, т. е. специалистов, непосредственно заинтересованных в самом детальном знании различных сторон гончарного производства. Оно выразилось не только в обращений к этнографическим данным (например, Б. А. Рыбаков, Я. В. Станкевич, В. Голубович), но и в публикациях
конкретных материалов о различных сторонах техники и технологии, добытых раскопками ”.
Острая нехватка многих конкретных знаний о технике и технологии, быстрое исчезновение этого ремесла и возросшая необходимость в более широких по охвату сведениях — все это побудило и автора данной работы принять участие в сборе этнографических материалов 38.
На четвертом этапе четко проявились две тенденции. Во-первых, стремление критически оценить сделанное в области изучения техники и технологии ранее; во-вторых, обращение к более углубленному изучению отдельных историко-технологических сюжетов, связанных с гончарством.
Объектом критических замечаний прежде всего стали представления М. В. Воеводского об однородном характере технологии изготовления восточноевропейской керамики. В 1950 г. Я. В. Станкевич на примере глиняной посуды из раскопок Старой Ладоги показала ошибочность таких представлений. Кольцевой налеп оказался широко представленным в материалах из нижнего горизонта культурного слоя Старой Ладоги.39. Позднее были опубликованы и другие археологические и этнографические данные, свидетельствующие о широком бытовании кольцевого налепа наряду со спиральным как в отдаленном прошлом, так и в наши дни на территории Восточной Европы40.
Критическому разбору были подвергнуты и признаки, с помощью которых М. В. Воеводский предложил изучать ручные круги легкого и тяжелого типов по керамическим находкам. Оказалось, что эти признаки сложно связывать с какими-либо особенностями устройства гончарных кругов41.
В свете этого возникло сомнение и в справедливости выводов, сделанных М. В. Воеводским о времени первоначального распространения различных типов ручных и ножных
гончарных кругов в среде восточноевропейского населения42. Словом, создалось положение почти полной неопределенности в знаниях об этих орудиях. Исправить его можно было только более детальным разбором всех доступных археологических и этнографических материалов.
Возникновение подобных ситуаций в знаниях, по-видимому, лежит в основе многих, если не всех, побудительных мотивов обращения к более тщательному изучению отдельных историко-культурных явлений.
Первым к такому изучению древнерусского гончарства обратился Б. А. Рыбаков. Объектами его интересов стали гончарные клейма. На основании разбора клейм и их эволюционных изменений Б. А. Рыбаков высказал предположение о наследственном характере занятий гончарным делом в древнерусской деревне 43. «Наследственность» он считал свойственной и для городских ремесленников-гончаров 44. Анализ клейм позволил выявить и другую важную черту — малую производительность тРУДа гончаров45. Тем самым для изучения экономической истории гончарства был выделен новый источник информации.
Объектами специального изучения становятся в эти годы и орудия гончарного производства46. Довольно широко вводятся методы петрографии для изучения еще двух историко-технологических тем: особенностей подбора сырья и составления формовочных масс для производства керамики47.
Успехи четвертого этапа ясно обозначились не только в рамках первого направления, но и в двух других.
Сравнительный анализ следов технического происхождения на днищах древнерусской керамики и следообразовательных способностей орудий гончаров XIX — первой половины XX в. позволил установить, что на территории Восточной Европы уже в X—XII вв. широко были известны различные по своему устройству гон
чарные круги. При раскопках древнерусских городов были обнаружены не только керамические изделия, на днищах которых оставили следы различные по устройству орудия, но и сами детали от ручных и ножных гончарных кругов48. Таким образом выяснилось, что представление о примитивности техники древнерусского гончарства домонгольского времени было ошибочным.
Важные наблюдения были сделаны и по общим вопросам истории древнерусского гончарства: установлен наследственный характер занятий этим ремеслом, выявлен новый источник информации о его экономическом развитии. Две трудные для археологов темы историко-технологического изучения керамики — приемы отбора глин и рецепты формовочных масс — становятся объектами изучения мето дами петрографии.
Все это свидетельствовало, что историко-технологическое изучение керамики начало приобретать форму особого направления в развитии знаний о восточноевропейском гончарстве. Но, как и ранее, у исследова телей преобладали интересы к внешним особенностям керамики.
На четвертом этапе в стороне от более углубленного рассмотрения все еще оставались три крупные технико-технологические темы: способы конструирования глиняной посуды, приемы обработки поверхностей и обжига изделий. Представления о качественном составе каждой из них строились преимущественно на данных этнографии. К 1970-м годам в научный оборот были введены следующие этнографические сведения о способах выполнения этих работ у восточноевропейских гончаров:
Приемы конструирования керамики: 1) вытягивание, 2) выдавливание из комка глины, 3) налепливание жгутов или лент по спирали. 4) налепливание их отдельными кольцами.
Приемы обработки поверхностей: 1) заглаживание, 2) лощение, 3) обваривание.
Приемы обжига: 1) в домашней печи, 2) в горне.
Но выявлять эти способы по керамическим находкам, а тем более различать иные способы было чрезвычайно сложно, так как в распоряжении археологов отсутствовали обоснованные критерии для проведения такой работы49.
Одно время казалось, что наиболее благополучно обстоит дело с различением спирального и кольцевого налепов. Но когда в современном деревенском гончарстве было выявлено существование разновидности спирального налепа — «наво-да», отличающегося очень небольшим углом подъема стенок после каждого оборота50, то прежнее представление о надежности разделительных признаков51 сильно поколебалось. Стало ясно, что по обломкам керамики неосмотрительно делать заключения о способе налепа, исходя лишь из особенностей наклона лент или жгутов на участках их соединения между собой.
В свете новых этнографических материалов обнаружились слабые стороны и в разработке технико-технологических сюжетов, ставших на четвертом этапе объектами более углубленного изучения.
Справедливость связи между обычаем клеймения посуды и малой производительностью труда, выявленной Б. А. Рыбаковым, подтвердилась этнографическими наблюдениями последних лет. Но по тем же данным было отмечено и широкое распространение гончарных производств с малой производительностью труда, в которых обычай клеймения отсутствовал. Все это указывало на желательность расширения состава источников по экономической истории гончарства.
Сравнительное изучение следообразовательных свойств гончарных кругов и следов, какие они могут оставить на днищах, не позволяло решить многие вопросы, связанные с устройством древних орудий гон
чаров. Необходимость поиска дополнительных источников диктовалась, во-первых, тем, что отпечатки на днищах сосудов гончарные круги оставляют не всегда; во-вторых, тем, что только одна категория отпечатков — так называемые динамические следы, образуемые орудиями с неподвижной осью,— позволяет судить (по особенностям колебаний конструкций, отображаемых в рельефе следов) о том, оставлен след ручным или ножным гончарным кругом. Статические же отпечатки (квадратные, прямоугольные, многоугольные и т. д.) дают право высказаться твердо лишь о том, что орудия имели подвижную ось. Связь их с определенными конструкциями чаще всего может быть установлена только по данным этнографии.
Методы петрографического изучения глин и состава примесей существенно улучшили инструментальную базу для изучения навыков отбора сырья и составления формовочных масс. Но, помимо бесспорных достоинств, петрографическое изучение обладает и рядом недостатков. Во-первых, в силу трудоемкости подготовки образцов к такому анализу его сложно использовать для массового изучения керамики. Приходится лишь отбирать образцы, которые, по мнению исследователей, способны дать представление о материале в целом. Однако сам отбор остался субъективным делом, успех которого обычно трудно гарантировать ссылками на типичность образцов. Во-вторых, изучением тонких шлифов невозможно выявлять большинство органических включений, широко вводившихся в глину наряду с минеральными гончарами самых различных эпох, а тем более судить о качественных особенностях таких примесей. Эти обстоятельства также ясно указывали на желательность расширения приемов изучения если не глин (петрография способна дать, пожалуй, наиболее полные и строгие ответы), то по крайней мере со
става примесей, вводившихся в них искусственно.
Таким образом, в рамках четвертого этапа историко-технологическое изучение начало приобретать форму особого направления в исследовании керамики. Но слабая разработанность приемов анализа многих сторон техники и технологии сдерживала продолжение работ в этом направлении.
Оглядываясь на историю накопления и осмысления сведений по восточноевропейскому гончарству, нетрудно заметить, что на протяжении всех четырех хронологических этапов, рассмотренных выше, наибольшие успехи были достигнуты в накоплении исходных материалов, тогда как разработка приемов их анализа неизменно отставала. Это отставание особенно остро стало ощущаться в последние 30—35 лет, когда в результате усложнения и углубления задач современной археологии начал увеличиваться разрыв между возросшими требованиями к археологическим источникам и реальными возможностями выявлять по ним интересующую информацию.
Выход из создавшегося положения можно было найти только в результате более глубокого источниковедческого анализа вещественных остатков, в частности керамики.
*
Предлагаемая работа подводит итоги некоторым наблюдениям автора в области истории и методики изучения техники и технологии восточноевропейского гончарного производства по керамическим находкам.
Основное внимание в ней уделено решению двух задач. Во-первых, созданию системы технико-технологического анализа керамики. Во-вторых, выяснению современных возможностей использования данных такого анализа для изучения истории восточноевропейского населения. С этой целью весь процесс изготовления
керамики разделен на три последовательные стадии — подготовительную, созидательную и закрепительную, а внутри каждой из них — на ступени. Они образуют естественную структуру любых гончарных производств, с продукцией которых или остатками самих производств приходится иметь дело археологам и этнографам:
Стадия I — подготовительная.
Ступень 1 — отбор исходного сырья.
Ступень 2 — добыча исходного сырья.
Ступень 3 — подготовка формовочной массы.
Стадия II — созидательная.
Ступень 1 (4) — изготовление начина.
Ступень 2 (5) — изготовление полого тела.
Ступень 3 (6) — придание изделиям формы.
Ступень 4 (7) — обработка поверхностей (механическая) .
Стадия III — закрепительная.
Ступень 1 (8) — воздушное высушивание.
Ступень 2 (9) — термическое высушивание.
Ступень 3 (10) —обжиг изделий.
Ступень 4 (11) — обработка поверхностей (химико-термическая) .
Последняя ступень не является обязательной для восточноевропейских гончарных производств. Десять других присутствуют в них практически постоянно.
Каждая ступень — это особая узкая технологическая задача, которая неизменно возникает и решается при изготовлении керамики. Но способы ее решения могут чрезвычайно сильно варьировать. Выяснение качественного состава навыков выполнения таких задач — первоочередная цель технико-технологического анализа керамики. Установить это возможно наблюдениями за особенностями технических средств и приемами обра-
'отки глины, которые использовались зля выполнения работы в рамках той или иной ступени производства. Способы выделения такой информации — непосредственная цель методических разработок.
При современном состоянии методики не все ступени гончарного производства доступны для изучения по керамическим находкам. По ним сложно, например, судить об орудиях и приемах труда, какие использовались при отборе и добыче глины, о способах воздушного и термического высушивания изделий. Но многие ступени все же доступны для изучения уже сегодня.
В работе рассматривается методика изучения и история навыков труда, связанных со следующими ступенями гончарного производства:
Стадия I.
Ступень 1 — отбор исходного сырья.
Ступень 3 — подготовка формовочной массы.
Стадия II.
Ступень 1 (4) —изготовление начина.
Ступень 2 (5) —изготовление полого тела.
Ступень 3 (6) — придание сосуду формы.
Ступень 4 (7) — обработка поверхностей (механическая).
Стадия III.
Ступень 4 (11)—обработка поверхностей (химико-термическая) .
Выработка методики выделения сведений о навыках выполнения этих узких технологических задач, а также выяснение современных возможностей использования таких наблюдений для исследования истории восточноевропейского населения произведены на основе этнографических, археологических и экспериментальных материалов.
Использованные этнографические данные в основном состоят: 1) из
описаний приемов отбора, добычи глины, подготовки формовочной массы, конструирования сосудов, обработки их поверхностей и способов обжига изделий; 2) сведений о терминологизированной лексике гончаров, названиях посуды, орудий труда и отдельных их частей; 3) сведений об истории развития гончарства за последние 50—60 лет и обычаях, связанных с изготовлением керамики. Всего для выяснения различных вопросов истории и методики привлечены сведения примерно из 750 очагов гончарного ремесла Восточной Европы (рис. 1). Подавляющая часть материалов собрана автором путем анкетного опроса населения РСФСР, БССР и УССР и во время обследований современных очагов гончарного производства в разных районах европейской части СССР °2.
Археологические материалы представлены в основном коллекциями изделий восточноевропейских гончаров. Они происходят примерно из 350 памятников преимущественно I тысячелетия до н. э. — начала II тысячелетия н. э. (рис. 2) и выполняют роль основных источников по истории техники и технологии гончарного производства. Наряду с этнографическими и экспериментальными данными они послужили основанием для выработки методики и выяснения современных возможностей использования результатов технико-технологического анализа керамики в интересах изучения истории восточноевропейского населения.
Примерное число технологически изученных сосудов из этих памятников (а не их обломков, которых несравнимо больше) — около 3000 экземпляров.
Кроме них при разборе некоторых историко-технологических сюжетов использованы данные о технологии изготовления керамики, добытой раскопками более ранних памятников, например, неолитических, а также сведения по отдельным разделам технологии керамики из древнерус-
Рис. 2. Схемы размещения археологических памятников, керамика из которых использована в работе, (см. стр. 16—18)
Схема А: 1 — коллекции с изученными материалами конца II тысячелетия до н. э. — начала I тысячелетия до н. э. или только I тысячелетия до н. э.; 2 — коллекции с изученными материалами второй половины I ты сячелетия до н. э. — первой половины I тысячелетия н. э.; 3 — современная граница ле са и лесостепи; 4 — граница лесостепи и степи (по А. Танфильеву)
Схема Б: 1 — коллекции с изученными материалами первой половины I тысячелетия н. э.; 2 — коллекции с изученными материалами I тысячелетия н. э.
ских городов и селищ. Число тех и других памятников невелико (около 20), но число изученных экземпляров из них превышает 2000. Естественно, что в силу общей направленности работы все эти данные использованы прежде всего для выработки основных положений методики и только небольшая их часть приведена в качестве примеров, иллюстрирующих отдельные историко-техиологи-
2 А. А. Бобринский
17
ческие явления, разбираемые в работе.
Существенную роль для разработки методики изучения по керамике приемов древней технологии сыграли данные лабораторных экспериментов. Они состоят из результатов физического моделирования отдельных звеньев технологии. Такие работы были предприняты по всем семи УДЧДМ технологическим задачам,
Схема В: 1 — коллекции с изученными материалами второй половины I тысячелетия до н. э,— I тысячелетия н. э.; 2 — коллекции с изученными материалами второй половины I тысячелетия н. э. (общий список археологических памятников с соответствующей нумерацией см. в Приложении 2)
названным выше. Основная их цель — проверка устойчивости связей между определенными приемами труда и следами, которые они оставляют на поверхностях или в изломах изделий. К сожалению, из-за ограниченного объема книги эти данные удалось включить в нее лишь в небольшой мере. По той же причине автору пришлось избрать очень беглую форму
изложения сведений из истории отдельных навыков труда.
Возможность изучения навыков труда по следам основана на способности всех известных к настоящему времени приемов механической обработки глины оставлять специфические следы на поверхностях или в изломах глиняных сосудов, которые можно зафиксировать.
В работе использована в основном терминология, которая широко применяется в археологической литера
туре. Некоторые новые понятия и термины, имеющиеся в тексте, объяснены по ходу изложения.
1	Полное собрание законов Российском империи, т. V, № 3159.
2	В работах того времени встречаются беглые упоминания о существовании этого промысла в той или иной местности. Лишь предприятиям мануфактурного типа посвящены статьи и заметки, в которых, правда, тоже почти совершенно отсутствуют конкретные сведения о технике и технологии. См., например: Че-лищев П. И. Путешествие по Северу России в 1791 г. (дневник путешествия). СПб., 1886; Кибер К. О гончарных изделиях.— В кн.: Обозрение главнейших отраслей мануфактурной промышленности в России. СПб., 1845; Федченко Г. П. Гончарная промышленность.— В кн.: Обзор различных отраслей мануфактурной промышленности в России, т. II. СПб., 1862; Ершов А. О глиняных з-дах Гжельского приказа (заметки проезжего) .— В кн.: Архив исторических и практических сведений, относящихся до России 1859 г., кн. 3. СПб., 1859; и др.
3	Тышкевич К. П. О курганах в Литве и Западной Руси.— В кн.: Древности, т. I. М., 1865; он же. Свинцовые оттиски, найденные в реке Буге у Дрогичина.— Там же; Котляревский А. Заметка к статье гр. К. П. Тышкевича «О свинцовых оттисках, найденных в реке Буге у Дрогичина».— Там же.
4	Литература о клеймах чрезвычайно обширна. Наиболее полный перечень ее до 1940-х годов содержится в работе Б. А. Рыбакова (Ремесло древней Руси. М., 1948, с. 175—181, 363—366), который впервые обосновал тесную связь этих знаков с ремесленным производством керамики и определил их в качестве знаков мастеров, а не потребителей продуктов гончарного производства. Интересные наблюдения о клеймах сделаны Н. В. Тухтиной (Тухтина Н. В. Средневековые славянские гончарные клейма.— «Труды ГИМ», 1960, вып. 37, с. 148—155) и С. А. Плетневой (Плетнева С. А. От кочевий к городам. М., 1967, с. 124—128). В последней работе особое внимание привлекает выделение тамгообразных знаков. Однако и-сегодня вопрос о клеймах нельзя считать окончательно решенным. По-видимому, эта категория вещественных источников нуждается в дальнейшей детализации методов их непосредственного изучения. Об этом свидетельствует хотя бы разная технология их воспроизведения (см.: Новое в археологии. М., 1972, с. 182—190).
5	Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии. СПб., 1902.
6	Наиболее многочисленны описания гончарного промысла в следующих изданиях: «Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России» (СПб.), 1879—1887, вып. I—XVI; Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России, т. I—XI. СПб., 1892—1915; Обзор деятельности земств по кустарной промышленности, т. I за 1865—1897 гг. СПб., 1897; т. II за 1897—1898 гг. СПб., 1899; Обзор кустарных промыслов России. М., 1902.
7	Зарецкий И. А. Гончарный промысел в Полтавской губернии. Полтава, 1894.
8	Основной формой регистрации наблюдений оставались словесные характеристики. Графическая документация (рисунки, схемы и т. п.) еще не стала обязательным их элементом. Кроме работы И. А. Зарецкого, можно назвать лишь еще несколько описаний гончарного промысла, сопровождавшихся такой документацией. Среди них — отчет С. Ти-моховича, посвященный кустарным промыслам на территории Калужской губернии (Тимохов ич С. Кустарная промышленность Калужской губернии.— «Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России», 1878, вып. II). Кстати, ручной гончарный круг, нарисованный С. Тимоховичем, впоследствии публиковался неоднократно, правда, без ссылок на первоначальный источник.
9	Наиболее ценные дореволюционные коллекции такого рода хранятся в настоящее время в фондах Музея этнографии народов СССР (в Ленинграде). К сожалению, часть предметов депаспортизо-вана и о них можно только сказать, что доставлены они были, по всей вероятности, из районов лесной зоны Восточной Европы.
10	Городцов В. А. Русская доисторическая керамика. М., 1901.
11	Там же, с. 7—8.
12	Городцов В. А. Указ, соч., с. 14—15.
13	Там же, с. 16.
14	Там же, с. 20—21, 38—39 и др.
15	Zelenin D. Russische (ostslavische) Volkskunde. Berlin, 1927.
16	См., например: Розов H. Народная техника гончарного производства в Тверской губернии.— «Тверской край», 1926, № 5; Фриде М. А. Гончарство на юге Черниговщины.— «Материалы по этнографии» (Л.), 1926, т. 3, вып. 1; Ефремов А. Ф. ‘Гончарные производства в се-
веро-западных областях и их санитарное и техническое состояние.— «Ленинградский медицинский журнал», 1926, № 5; Зеленин Д. К. Примитивная техника гончарства налепом (au colombin) в Восточной Европе.— «Этнография», 1927, № 1-2; Куфтин Б. А., Россова А. М. У гончаров Дмитровского и Воскресенского уездов.— «Московский краевед», 1928, № 5; Самарин Ю. А. Подольские гончары. М., 1929; Шульгина Л. Гончарство в с. Бубн£вц1 на Подин.— В кн.: Матер1яли до етнольоги. КиТв, 1929; Воеводский М. В. К истории гончарной техники народов СССР.— «Этнография», 1930, № 4; Малинина М. Д. Техника гончарства Мещеры.— «Исследования и материалы Рязанского среднеокского музея» (Рязань), 1931, вып. 7.
17	Образцы орудий и изделий деревенских гончаров появляются в этот период в составе коллекций музеев таких небольших городов, как, например, Галич, Со-лигалич (Костромская обл.), Дмитров (Московская обл.), Тарту (ныне Эстонская ССР), Кременец (ныне Украинская ССР). Почти обязательной частью экспозиции музеев или научных хранилищ становятся они в областных и республиканских центрах, например Минске, Киеве, Львове, Вологде, Костроме, Рязани. Существенно пополнились коллекции такого рода в Государственном Историческом музее в Москве и Русском музее в Ленинграде.
18	Некоторые краеведческие музеи стали хранителями обширных рукописных материалов по гончарству. Наиболее значительны они в Краеведческом музее г. Дмитрова Московской обл. Интересные материалы имеются в фондах музеев г. Галича и г. Солигалича Костромской обл. и др.
19	Сводка наиболее значительных работ, проведенных археологами до начала Великой Отечественной войны 1941— 1945 гг., дает наглядное представление об источниках этих коллекций. См. Материалы к Всесоюзному археологическому совещанию. М., 1945.
20	Арциховский А. В. Даты.— «Проблемы истории материальной культуры», 1933, № 7-8.
21	Более широкую известность приобрела другая работа А. В. Арциховского, в которой были изложены аналогичные взгляды. См.: Арциховский А. В. Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленской землях.— «Проблемы истории докапиталистических формаций», 1934, № 11-12.
22	Зеленин Д. К. Притащившая техника гончарства налепом (au colombin) в Восточной Европе, с. 102.
23	Воеводский М. В. Указ, соч., с. 55—60.
24	М. В. Воеводский полагал, что судить о его использовании можно только по образцам с целым оборотом выпавших лент (Воеводский М. В. Указ, соч., с. 60).
25	Там же, с. 57.
26	Там же, с. 58.
27	Городцов В. А. К выяснению древнейших технических приемов гончарного дела.— «Казанский музейный вестник», 1922, № 2, с. 178—187.
28	Только в следующем, 1923 г. увидела свет работа американской исследовательницы Г. Рихтер, привлекшей метод физического моделирования к исследованию античной керамики (Richter G. The craft of Athenian pottery. New Haven, 1923).
29	Материалы с территории Украинской ССР, Крыма, Кавказа и Закавказья не были ему знакомы (Воеводский М. В. Указ, соч., с. 68).
30	Подгорбунский В. И. Заметки по изучению гончарства якутов.— «Сибирская живая старина» (Иркутск), 1928, вып. VII.
31	Воеводский М. В. Указ, соч., с. 55—68.
32	Там же, с. 59; он же. Глиняная посуда Москвы XVI—XVIII вв. по материалам, собранным при работах Метростроя— В кн.: По трассе первой очереди Московского метрополитена. М., 1936; он же. О гончарной технике первобытно-коммунистического общества на территории лесной зоны европейской части РСФСР,— СА, 1936, т. I.
33	Бобринский А. А. К изучению гончарного круга на территории СССР.— СА, 1961, № 2; он же. Древнерусский гончарный круг легкого типа на территории севере западных областей РСФСР.— «Вестник МГУ. Серия IX. История», 1961, № 4; он же. К изучению техники древнерусского гончарства.— «Вестник МГУ.' Серия IX. История», 1962, № 2; он же. Древнерусский гончарный круг.— СА, 1962, № 3.
34	Белицер В. Н. У зюдзинских коми-пермяков.— КСИЭ, 1952, вып. XI; Маслова Г. С. Старинная одежда и гончарное производство Каргополыцины.— КСИЭ, 1949, вып. VI; Белицер В. Н. Очерки этнографии народа коми. М., 1958; Маслова Г. С., Станюкович Т. В. Материальная культура русского сельского и заводского населения Приуралья.— «Труды Ин-та этнографии. Новая серия», т. VI. Материалы и исследования по этнографии русского населения европейской части СССР. М., 1960; Бобринский А. А. К изучению техники гончарного ремесла на территории Смоленской области.— СЭ, 1962, № 2; Китицина Л. С. Примитивные формы гончарства на территории Костромской области.— СА, 1964, № 4; Бобринский А. А. К истории гончарного ремесла в Полесье.—
те: Рыбаков Б. А. Ремес-лвщревней Руси, с. 71—76, 163—182, 342—374, 661—662; см. также: Августинин А. И. К истории развития формования керамических изделий методом вращения.— В кн.: Работы по физико химии и технологии силикатов. Л., 1954 («Труды Ленинградского технологического ин-та им. Ленсовета», вып. XXIX); Бобринский А. А. Гончарные круги Восточной Европы IX—XII вв. Автореф. канд. дис. М., 1962.
47	См., например: Круг О. Ю., Четвериков С. Д. Опыт применения петрографических методов к изучению керамики Бос-порского царства.— СА, 1961, № 3.
48	Бобринский А. А. Древнерусский гончарный круг, с. 33—52.
49	В послевоенные годы вопросы изучения технологии восточноевропейского гончарства обсуждались крайне редко. До 1970-х годов увидели свет только две статьи. Одна написана А. И. Августинином, специалистом в области современной технологии силикатов (Августиник А. И. К вопросу о методике исследования древней керамики.— КСИИМК, 1956, вып. 64), другая — автором (Бобринский А. А. О некоторых особенностях формовочной технологии керамики из памятников Черняховской культуры.— КСИА, 1970, вып. 121). В статье
А. И. Августинина изложен самый общий подход к задаче изучения технологии. Она отражает взгляд на нее современного специалиста, к сожалению, мало знакомого с археологическими материалами. Моя статья посвящена разбору некоторых деталей технологии керамики из памятников одной культуры и тоже не могла устранить острый недостаток в методических разработках.
50	Бобринский А. А. К изучению техники гончарного ремесла на территории Смоленской области, с. 41—44.
51	Расположение расслаивающихся жгутов или глиняных лент по спиралевидной кривой или же следы такого их расположения, остающиеся на незаглажен-ных участках, являются вполне надежными признаками спирального налепа. Отсутствие таких признаков у сосудов, распавшихся по спаям жгутов или лент, давало право высказаться о кольцевом способе наращивания.
62	Все этнографические материалы, приводимые в работе без отсылок на литературные источники, являются извлечениями из рукописного архива данных о восточноевропейском гончарстве, который хранится в лаборатории «Истории керамики» Института археологии АН СССР.
1
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФОРМЫ
ГОНЧАРНЫХ ПРОИЗВОДСТВ
Современное состояние методики изучения
В. И. Ленин выделил три основные формы докапиталистической промышленности, существовавшей в России еще в конце XIX — начале XX в.: 1) домашнее производство, 2) ремесленное на заказ, 3) ремесленное с рыночным сбытом продукции*. Для археоло1ии, имеющей дело именно с докапиталистическими формами промышленности, ленинская периодизация чрезвычайно важна. Она позволила ясно определить первоочередные цели и задачи исследования экономической истории различных производств.
Начало разработки методов изучения по вещественным остаткам экономических форм гончарных производств положено в 1930—1940-х годах двумя исследователями — А. В. Арциховским и Б. А. Рыбаковым. Они обратили внимание на закономерный характер связи между техническим уровнем производства керамики и его экономическим состоянием. В самом сжатом виде их выводы могут быть сформулированы следующим образом:
1.	Ремесленное производство глиняной посуды (без уточнения того, является ли оно производством на заказ или рыночным) можно фиксировать по керамике, изготовленной с помощью гончарного круга2.
2.	Ремесленное производство для рынка (с малой производительностью труда) — по керамике, изготовлен
ной на гончарном круге и имеющей клейма, которая происходит по преимуществу из городских археологических памятников3.
3.	Ремесленное производство на заказ — по керамике с теми же общими признаками (наличие клейма, использование круга), но по преимуществу из сельских археологических памятников4.
4.	Домашнее (неремесленное) производство можно констатировать по керамике, изготовленной без помощи гончарного круга5.
Эти выводы хорошо согласовались с этнографическими свидетельствами, вошедшими к тому времени в научный оборот. Они получили широкое признание среди советских археологов и позволили приступить к изучению экономической истории восточноевропейского гончарства по вещественным остаткам.
Однако по мере накопления новых данных, углубления и расширения интереса к исследованию экономической истории стали обнаруживаться факты, противоречащие отдельным положениям, лежащим в основе применяемой методики. В частности, выяснилось, что гончарный круг не всегда может выступать в роли инструмента, заметно повышающего производительность труда. Еще в первой половине XX в. в лесной зоне Восточной Европы были известны производства керамики с помощью
Р и с. 3. Схемы размещения производств кв рамики XX в.
Схема I: производства с малой производительностью труда (/ — без гончарного круга; 2 — с использованием гончарного круга).
гончарного круга, которые по производительности труда6 не отличались от производств лепной керамики7 (рис. 3, I). В некоторых районах
отмечены случаи изготовления неремесленной керамики на круге, а ремесленной — без использования этого инструмента (рис. 3, II).
Схема II: неремесленные производства с производства без помощи этого орудия (I — ные производства керамики). Условные обо;
Все это явно не соответствовало установившимся взглядам на лепную и круговую керамику и указывало на желательность поиска дополнитель
помощью гончарного круга и ремесленные неремесленные производства; 2 — ремеслен-начения границ те же, что и на рис. 1
ных источников информации по данному вопросу. Такие источники удалось обнаружить при изучении этнографических материалов.
Основные этапы развития функций гончарного круга и экономические формы производства керамики
Еще в конце XIX — первой половине XX в. на территории европейской части СССР были известны все три формы гончарного производства.
Домашнее производство характеризуется существованием тесных родственных связей между потребителями и производителями керамики. Глиняная посуда таких производств используется по преимуществу в пределах одной или нескольких семей, члены которых находятся в кровнородственных отношениях. За рамки этих хозяйственных единиц посуда выходит редко, но и при этом, как правило, «оседает» в семьях одной и той же этнической группы внутри поселка.
Эти особенности распространения неремесленной керамики отмечены у различных современных народов (например, у русских, белорусов, мордвы, коми, грузин). Почти повсеместно изготовлением ее занимаются женщины. Распространение за пределами семьи, где она делается, происходит путем дарения. У мордовского населения Поволжья существовал запретна дарение неремесленной посуды представителям иных этнических групп. У русских, белорусских сельских гончаров такого запрета не отмечено, однако и фактов дарения аналогичной посуды тоже не зафиксировано.
Ремесленное производство на заказ характеризуется распространением керамики преимущественно в пределах поселка, где она изготавливается. Между гончарами и потребителями их продукции обычно существуют и кровнородственные и родственные связи по этническому признаку. Распространение такой посуды с обычаями дарения не связано. Она обменивается или продается. В роли мастеров известны как женщины, так и мужчины.
Ремесленное производство с рыночным сбытом продукции представлено в современном гончарстве Восточной Европы наиболее широко. Заняты в нем преимущественно мужчины. По особенностям радиуса сбыта выделяются три вида производств:
1)	с минимальным радиусом сбыта: на местном рынке, который расположен в том же населенном пункте или же в соседних пунктах на расстоянии 1—8 км (далее сокращенно — Р О;
2)	со сбытом продукции на рынках или путем развоза ее по деревням, расположенным в радиусе не более одного дня пути (т. е. 20— 30 км) от места производства (далее сокращенно — Р2);
3)	со сбытом продукции на городских рынках или путем развоза по деревням, расположенным в радиусе более одного дня пути (далее сокращенно— Р3). Керамика производств этого вида нередко распространяется в местности, удаленной от самого центра ее изготовления на десятки и даже сотни километров.
В роли основных потребителей ремесленной посуды может выступать население, этнически родственное гончарам. Однако в районах со смешанным населением в их числе оказываются представители разных этнических групп. Ремесленная керамика русских гончаров, например, использовалась в быту многих нерусских народов (мордвы, карел, вепсов, коми и т. д.).
Эти общие особенности распространения глиняной посуды разных экономических форм и видов довольно определенно указывают, что для составления представлений о палеоэт-нографических чертах древнего населения по керамическим находкам наиболее перспективны изделия домашнего и ремесленного на заказ производства.
Но как различать среди находок глиняной посуды продукты разных экономических форм гончарного производства? Ответ на этот вопрос подсказали результаты сравнительного изучения технологии конструирования керамики. Выяснилось, что у значительной части современных гончаров Восточной Европы (особенно лесной зоны) сохранились, хотя и в разной мере, приемы скульптурной лепки посуды, которые господствовали здесь до распространения гончарного круга. Однако под влиянием новых принципов работы — с использованием центрированного вращения — навыки скульптурной лепки стали изживаться. Это происходило по мере освоения круга в качестве инструмента для вытягивания керамики из комка глины.
На территории Восточной Европы, особенно в лесной и лесостепной зонах, процесс такого освоения круга протекал неравномерно и длительное время. В некоторых сельских местностях лесной зоны он не закончился до настоящего времени. Именно этим обстоятельством и объясняется тот факт, что в современной технологии конструирования керамики мы все еще наблюдаем сохранение архаичных приемов труда, восходящих к эпохе господства навыков скульптурной лепки глиняной посуды.
Для изучения процесса освоения гончарного круга целесообразно ввести понятие о функции, выполняемой этим орудием при изготовлении глиняной посуды. Функция круга — особенность использования его вращательного движения для решения четырех узких технологических задач, из которых складывается непосредственное создание керамики: конструирования начина, полого тела, формы сосуда и обработки его поверхностей. В истории восточноевропейского гончарства прослеживаются семь этапов развития функций гончарного круга (сокращенно — РФК-1, РФК-2 и т. д. ). Каждый из них характеризуется следующими общими чертами:
РФК-1 — круг используется в роли поворотного столика, облегчающего ручную лепку и обработку сосуда.
РФК-2 — круг служит инструментом для частичного или полного заглаживания поверхностей, тогда как конструирование и профилирование осуществляются навыками скульптурной лепки.
РФК-3 — помимо заглаживания поверхностей, вращение круга используется для частичного профилирования верхней части посуды, начин и полое тело которой изготовлены предварительно навыками скульптурной лепки.
РФК-4 — использование круга для частичного или полного профилирования основной части емкости (плечика, тулова), тогда как и начин и полое тело конструируются навыками скульптурной лепки.
РФ К-5 — использование вращения круга не только для заглаживания и профилирования, но и для частичного конструирования полого тела путем вытягивания глины, из которой предварительно навыками скульптурной лепки образована часть полого тела (не на всю высоту) и начин.
РФ К-6 — использование вращения круга для заглаживания, профилирования и конструирования путем вытягивания не только полого тела, но частично и начина, который, однако, предварительно лепится вручную или при его создании используются отдельные элементы ручных навыков обработки глины (например, выдавливание, выбивание).
РФ К-7 — применение круга в роли инструмента для конструирования и профилирования посуды путем ее вытягивания из комка глины.
Помимо отмеченных.здесь этапов, представленных как в археологических, так и этнографических материалах и иллюстрирующих как бы чистый ход развития функций гончарного круга, на территории Восточной Европы выявлены керамические изделия, которые характеризуют нарушение такого хода его развития.
Рис.4. Обломок верхней части миски в изломе со следами налепливания венчика (Лепесовка, поселение)
Например, в материалах Черняховских памятников известны сосуды с признаками частичного вытягивания основной емкости (тулова, плечика) и последующего налепливания, профилирования и заглаживания его служебной части — венчика (рис. 4). В целом они характеризуют четвертый или пятый этап РФК, но технологические традиции здесь явно смешанные, что затрудняет определение их более точного положения внутри этапов. Такие же явления отмечены и по данным этнографии, например, на территории Тульской и Калужской областей (деревни Иваньково, Филимоново и др.), где они связаны именно с фактами смешения разных технологических традиций.
Нетрудно заметить, что по мере развития функций круга Доля ручных навыков скульптурной лепки неизменно уменьшается, а доля навыков ма
шинного изготовления увеличивается. Для каждого этапа свойственны свои соотношения тех и других навыков. Но особенно важно, что за различиями в их соотношении стоят вполне ощутимые различия и в производительности труда, и в связях с разными экономическими формами гончарного производства (таблицы 1—6).
К сожалению, по наиболее массовому источнику информации (материалам анкетного опроса населения) оказалось не всегда возможным установить особенности развития функций круга. В некоторых случаях поэтому пришлось или вовсе не выделять этих данных, ставя в соответствующей графе таблиц знак вопроса, или же приводить их на основании косвенных признаков, отмечая такие случаи тоже знаком вопроса (например, РФ К-3? и т. д.), но по тем же источникам получены и достаточно надежные сведения о РФК. В сочетании с результатами личных наблюдений они позволяют составить довольно ясное представление о характере связей между экономическими формами гончарных производств и разными этапами РФК. В приводимых ниже таблицах фигурируют не только производства круговой, но и лепной глиняной посуды. Они отмечены теми же буквами, но с добавлением к ним нулевого индекса — РФК-0.
Какие же особенности РФК выявлены в очагах гончарного производства разных экономических форм и видов?
Прежде всего развитие функций гончарного круга имеет явную тенденцию к росту по мере развития самих экономических форм гончарного производства. При этом между производительностью труда и РФК обнаруживается вполне очевидная зависимость: самые низкие показания (РФК-1, РФК-2) соответствуют и низкой производительности, а самые высокие показания (РФК-6—РФК-7) — высокой производительности.
Если вычислить среднее время на изготовление одного литрового со-
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в домашних производствах керамики
Населенный пункт	Пр низводите л ьность труда за 8 часов, л	РФК	Техника *
Коми АССР:			
Вомаи-Всздино, дер.	Нс более 30	РФК-0	б/К
Деревянск, пос.	То же	РФК-0	б/К
Княжпогост, село	»	РФК-0	б/К
Лодымь, пос.	»	РФК-0	б/к
Межог, село	»	РФК-0	б/К
Нючпас, пос.	»	РФК-0	б/к
Серегово, дер. Мордовская АССР:	20—30	РФК-0	б/к
Ст. Турдаки, пос. Белорусская ССР;	30	РФК-0	б/к
Филипповцы, дер.	10—12	РФК-1	РКЛ
Ахримовцы, дер.	20	РФК-2	НКк
Тарасюки, дер. Грузинская ССР:	20	РФК-2	НКк
Кэмерты, село (Юго-Осетинская АО) Карельская АССР:	Нс более 30	РФК-2	РКЛ
Пелус-Озеро, дер. Комп АССР:	То же	РФК-2,3?	РКЛ
Весляна, дер.	»	?	РКЛ
Усть-Вымь, пос.		?	РКЛ
Часово, дер.	»	?	РКЛ
* Здесь использованы следующие сокращения: б/к без круга; РКЛ— .ручной круг легкого типа; РКТ — ручной круг тяжелого типа; НКВ — ножной круг волчкового типа; НКк — ножной круг карусельного типа.
суда, то получим хотя и приближенные, но вполне наглядные представления о возможной производительности труда на разных этапах развития функций гончарного круга: РФК-0 — около 20 минут, РФК-1 — сведений нет, РФ К-2 — около 20 минут, РФ К-3 — около 15 минут, РФК-4 — около 10 минут, РФ К-5 — около 8 минут, РФ К-6 — около 5 минут, РФ К-7 — около 2 минут. Как видим, возможности повышения производительности труда за один и тот же рабочий дань заметно возрастают по мере развития функций круга.
Однако если представить результаты этнографических наблюдений о связях между этапами РФК и эконо
мическими формами и видами ремесленных производств керамики в обобщенном виде, то легко заметить, что с помощью этих данных удается решить не все вопросы методики (табл. 7).
Для твердых заключений о ремесленной по своему характеру продукции гончарного производства оказывается пригодной только керамика с признаками РФК-4 — РФК-7 (рис. 5).
Итак, наблюдениями за особенностями РФК по керамике возможно выявлять прежде всего достаточно развитые в экономическом отношении производства вида Р2 и Рз. Выделять производства вида Pt по ним сложнее, так как керамика с
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в ремесленных производствах на заказ
Населенный пункт	Производите льность труда за 8 часов, л	РФК	Техника
Архангельская обл.: Тырпаловская, дер. Коми АССР:	Не более 30	РФ К-0	б/к
Лебяжье, село Литовская ССР:	То же	РФК-0 -	б/к
Балцупы, дер.	9	РФК-0	б/к
Василики, дер.		РФК-0	б/к
Верх. Семеняки, дер.	»	РФК-0	б/к
Ниж. Семеняки, дер. Белорусская ССР:	»	РФК-0	б/к
Филипиовцы, дер. Архангельская обл.:	10—12	РФК-1?	РКЛ
Никольская, дер. Белорусская ССР:	20	РФК-3	РКЛ
Середа, хут. (близ дер. Середа)	10	РФК-3	ркл
Т а 6 лица 3
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в сельских очагах ремесленного производства вида Pi
Населенный пункт	Производительность труда за 8 часов, л	РФК	Техника
Костромская обл.:			
Большое Заболотье, дер.	25	РФК-3	Р«л
Юково, дер. Литовская ССР:	20	РФК-3?	РКЛ
Лоси, дер. Смоленская обл.:	15	РФК-3	нкк
Кораблево, дер.	20	РФК-3?	РКЛ
Зимониио, дер. Коми АССР:	20	РФК-3	РКл
Серегово, дер.	40	?	Р«л
признаками РФК-3 может быть продукцией и производств вида Р2 и Pi, и ремесла на заказ. Важно, однако, подчеркнуть, что во всех этих случаях речь идет о ремесленном производстве.
Что касается лепной керамики и посуды с признаками РФК-1, РФК-2, то она вообще не может быть интерпретирована определенным образом:
низкие показания РФК свойственны и продукции ремесленных, и неремесленных производств.
В целом вырисовывается довольно определенная картина: по мере приближения к эпохе позднего средневековья практическая сфера использования наблюдений за особенностями РФК возрастает, а по мере удаления от нее — сужается. Но и в
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в городских очагах ремесленного производства вида Р,
Населенный пункт	Производительность труда за 8 часов, л	РФК	Техника
Украинская ССР:			
Измаил	Не более 30	РФК-0	б/к
РСФСР:			
Смоленск	67	РФК-5	нкв
Тула	90	РФК-5	РКТ
Старица	110	РФК-6	нкв
Духовщина	140	РФК-7?	нкв
Сычевка	180	РФК-7	нкв
Таблица 5
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в сельских очагах ремесленного производства вида Р2
Населенный пункт	Производительность труда ва 8 часов, л	РФК	Техника
Костромская обл.:			
Большое Заболотье, дер.	50	РФК-3	РКЛ
Шушкодом, дер. Калининская обл.:	50	РФК-3	РКЛ
Выгайлово, дер. Литовская ССР:	35	РФК-4?	НКк
Бочкиники, дер. Московская обл.:	30	РФК-4	НКк
Глазачево, дер. Новгородская обл.:	32	РФК 4	РКЛ
Маковищи, дер. Псковская обл.:	50	РФК- 4	РКЛ
Мыльникова, дер. Костромская обл.:	56	РФК-4	РКЛ
Марьинское, дер.	50	РФК-5,6?	нкв
памятниках, где известна керамика с относительно высокими показаниями РФК (РФ К-3 — РФ К-5), она нередко сочетается с керамикой, несущей признаки более низкого уровня развития функций круга (РФК-1 — РФК-2), которые затруднительно использовать в качестве источника информации о ремесленном и неремесленном производстве.
Таким образом, привлечение данных о РФК к исследованию экономической истории восточноевропейского гончарства ограничено не только по существу (сведениями о ремесленных производствах с рыночным сбытом продукции), но и хронологически.
Хотелось бы, однако, обратить внимание на явное несовершенство наших представлений о керамике с
Производительность труда, особенности РФК и технический уровень в сельских очагах ремесленного производства вида Рз
Населенный пункт	Производительность труда ва 8 часов, л	РФК	Техника
Воронежская обл.: Оськино, дер.	60	РФК-5	НКБ
Костромская обл.: Абрамово, дер.	80	РФК-5?	ркт
Петровское, дер.	64	РФК-5	РКЛ
Погост.Т дер.	56	РФК-5?	РКЛ
Вологодская обл.: Лихинино, дер.	60	РФК-5, -6?	Р*л
Костромская обл.: Загуляево, дер.	80	РФК-6?	РКТ
Курская обл.: Дроняево, дер.	80	РФК-6?	нкв
Ленинградская обл.: Каушта, дер.	150	РФК-6	нкв
Хазуново, дер.	140	РФК-6	РКТ
Литовская ССР: Самодуришки, дер.	90	РФК-6	нкв
Новгородская обл.: Дуброва, дер.	130	РФК-6	нкв
Маковшци, дер.	120	РФК-6	нкв
Ярославская обл.: Неклюдцево, дер.	100	РФК-6?	РКТ
Коми АССР: Серегово, дер.	200	РФК-7	нкв
Ленинградская обл.: Лог, дер.	180	РФК-7	нкв
Мордовская АССР: Ст. Турдаки, пос.	240	РФК-7	нкв
Шишкеево, дер.	200	РФК-7	нкв
Саратовская обл.: Атаевка, дер.	160	РФК-7?	нкв
Смоленская обл.: Шу мячи, пос.	280	РФК-7	нкв
Украинская ССР: Олешня, дер.	240	РФК-7	нкв
Трояны, пос.	250	РФК-7	нкв
Куйбышевская обл.: Пластуны, дер.	66	?	нкв
Марийская АССР: Кожла-Сола, дер.	100	?	НКВ
Новгородская обл.: Княже Село, дер.	130	?	НКк
Орловская обл.: Плешково, дер.	170	?	нкв
Смоленская обл.: Пирогово, дер.	150	?	нкв
Шумячи, пос.	150		нкв
Удмуртская АССР: Русские Сибы, дер.	120		РКТ
признаками РФК-1, РФК-2, которую иногда путают с лепной глиняной посудой. В нашей литературе многократно высказывалась мысль, что такую керамику наряду с лепной в прошлом делали женщины чуть ли не в каждом доме по мере потребности и только в результате выделения гончарного дела в особую ремесленную специальность возникла и особая группа специалистов по изготовлению керамики8. В действительности специалисты-гончары существо-? вали задолго до выделения гончарст-' ва как ремесла в экономическом • смысле этого слова. Многие керамические изделия неолита и эпохи брон-' зы поражают высоким профессионал лизмом.	'
Современная этнография знает множество примеров существования специал истов-гончаров с высокими профессиональными навыками, кото-рые не являлись ремесленниками в экономическом смысле. Однако они делали лепную посуду не только для своих нужд, но и родственникам, и соседям по деревне. Изготовление такой керамики до недавнего времени сохранялось, например, у мордовского населения Поволжья. Делали ее не все женщины, а только некоторые, которых в народе считали особо талантливыми. Они могли изготовить разную по размерам посуду, в том числе и очень крупную — емкостью более 10 л. Причем посуда их
Р и с 5. График связи между производительностью труда, особенностями развития функций круга (РФК) и экономическими формами и видами производств керамики по данным этнографии
1 — домашние производства; 2 — ремесленные производства на заказ; 3 — ремесленные производства первого вида (Р,); 4 — ремесленные производства второго вида (Р,); 5— ремесленные производства третьего вида (Р,)
отличалась удивительной прочностью и служила в хозяйстве многие годы. Ясно, что лишь по формальным соображениям такое производство можно отнести к числу домашних.
Таблица?
Обобщенные данные о связях между РФК и экономическими формами производства керамики
Форма и вид производства	РФК-0	РФК-1	РФК-2	РФК-3	РФК-4	РФК-5	РФК-6	РФК-7
Домашнее	+	+?	+	+?				
Ремесленное на заказ	-1-	+		+			.	,		
Ремесленное вида Pj	?	?	?	+							—
Ремесленное вида Р2	—						+	+	+	+?			
Ремесленное вида Р3	—	—	—			+	+	+
-)--частые связи; редкие связи; ? —нет данных, но связи можно предполагать; — связей
не отмечено.
3 А. А. Бобринский
33
Только по таким соображениям к домашнему можно отнести производство керамики и у якутов. Они не применяют гончарного круга, заняты изготовлением посуды женщины, за год вырабатывают всего 20—30 сосудов обычно небольшой емкости (до 2—3 л). Однако якутские горшечни-цы делают керамику не только и не столько для собственных нужд, сколько для соплеменников. Иногда они переезжают из дома в дом со своим несложным инструментарием, чтобы сделать заказанную посуду в доме самого заказчика. Гончарство у якутов — занятие особых специалистов9. Такая же организация труда при" изготовлении лепной посуды для нужд соплеменников отмечена и у других народов ‘°.
Мне представляется, что подобные явления, сохранившиеся у некоторых народов СССР, свидетельствуют в пользу предположения, что до возникновения товарно-денежных отношений производство керамики у разг пых народов находилось в руках специалистов-гончаров, снабжавших своей продукцией основную часть соплеменников внутри коллективов, составленных по признаку кровного или этнического родства. По-видимому, именно эти гончары и были носителями высоких профессиональных навыков
, Краткие итоги разбора методических приемов анализа экономических форм гончарного производства по керамическим находкам можно сформулировать следующим образом:
1.	На основании учета особен
ностей функций гончарного круга по керамическим находкам наиболее определенно можно составлять суждения о ремесленных производствах вида Pi, Р2, Рз.
2.	Лишь предположительно и условно допустимо относить к числу продуктов домашнего производства сосуды с признаками РФК-0 — РФК-2.
3.	Для выделения доремесленных форм гончарного производства необходимо продолжить поиск источников информации. Эти поиски важны и для исследования ремесленных форм и видов гончарных производств, чтобы иметь возможность дополнительно аргументировать суждения, выводимые из результатов изучения функций гончарного круга.
Таким образом, выяснилось, что в качестве продукции ремесленного производства более обоснованно рассматривать не всю керамику, изготовленную с помощью крута, а только часть ее — с признаками РФК-3 — РФК-7. Причем теперь в ее составе оказалось возможным гораздо продуктивнее выделять развитые и менее развитые в экономическом отношении виды ремесленных производств, рассчитанные на рыночную форму сбыта. Подобное выделение делалось и ранее, но теперь, как мне представляется, его можно дополнительно аргументировать. Кроме того, к изучению разных видов ремесленных производств удается привлечь значительно больше продукции таких производств, так как признаки разных этапов РФК возможно фиксировать по большинству керамических находок.
Археологические данные о связи между функциями гончарного круга и экономическими формами производств керамики
До сих поря сознательно не касался других вещественных источников, полезных для изучения экономических форм гончарных производств. Число их невелико, а главное — их
значительно реже можно привлечь на практике. Речь идет о находках горнов для обжига посуды и остатках гончарных мастерских. Общепризнано, что они являются доброкачествен-
ныли свидетельствами ремесленных производств керамики. Поэтому на материалах таких объектов интересно проверить предположение о закономерном характере связей между данными о развитии функций круга на этапах РФК-3 — РФК-7 и разными видами ремесленного производства керамики.
Для этого воспользуюсь материалами из нескольких хорошо изученных памятников: гончарной мастерской и горна III — IV вв. н. э., раскопанных в окрестностях с. Журавки Ольшанской (Черкасская обл., УССР) *2; поселений гончаров - ремесленников VII—VIII вв. в балке Канцерке (Над-порожье) 13; гончарных печей VIII— IX вв., обнаруженных близ поселения Чабан-куле (восточный Крым) поселения X в. в устье р. Пидьбы (под Новгородом) *5; горна XIII в., раскопанного в с. Вщиже (Брянская обл.) 16.
Открытая в Журавке гончарная мастерская — довольно редкий по своей сохранности производственный комплекс, который к тому же удалось детально изучить. И в мастерской, и в горне, и вокруг него обнаружено множество обломков бытовой керамики. Вся она изготовлена на гончарном круге и по своему внешнему облику типична для памятников Черняховской культуры. Ремесленный характер производства такой посуды не вызывает сомнений. Продукция Журавской мастерской, по-видимому, предназначалась не только для сбыта на месте ”.
На основании результатов технологического анализа керамики и данных об объеме продукции мастерской это предположение можно аргументировать. Вся керамика из мастерской и горна однообразна по технологическим признакам. Она изготовлена с помощью машинных и ручных навыков. Последние были господствующими при конструировании начина и полого тела. Машинные навыки использовались на ступени изготовления формы (она вытягивалась) и
обработки поверхностей, которые в одних случаях подвергались заглаживанию и обтачиванию, а в других дополнительно и машинному лощению. Соотношение тех и других навыков определенно указывает на пятый этап развития функций гончарного круга.
По этнографическим данным, керамика с признаками РФК-5 является продуктом довольно развитого в экономическом отношении ремесленного производства вида Р 2 или Р 3. Можно ли этот взгляд считать справедливым и для материалов Журавской мастерской?
Убедительный ответ на этот вопрос удалось получить непосредственно при раскопках. Напомню, что в мастерской обнаружено две партии глины: одна была в распластанном состоянии, а другая — в виде своеобразной гряды, сложенной из нескольких слоев белой и коричневато-красной глины *8. Оказалось, что слой распластанной глины составлен из тех же двух сортов, но находившихся уже в смешанном состоянии. Следовательно, на участке мастерской, где обнаружена смешанная глина, было начато ее растаптывание с целью придания однородности всей массе. Мастерская погибла неожиданно и быстро19. Гончар так и не успел закончить своей работы. В результате на месте осталась вся партия глины, предназначавшаяся для одного цикла 2°.
Это обстоятельство позволяет, хотя и приближенно, определить объем продукции, выходившей из мастерской за один производственный цикл. По самым приблизительным подсчетам21 для одного цикла работы в мастерской подготавливалось не менее 200 кг глины. Чтобы сделать один литровый сосуд с признаками РФК-5 современные гончары расходуют примерно 600—700 г глины. Следовательно, за один цикл в мастерской производилось около 300 л посуды. Такой объем продукции ясно указывает, что перед нами остатки доволь
но развитого ремесленного производства, соответствующего виду Р 2 или даже Р з
Гончарные мастерские в балке Кан-церке (на границе Днепропетровской и Запорожской областей) дают еще более яркий пример неслучайного характера связи между значениями РФК-5 и развитыми в экономическом отношении ремесленными производствами керамики. В трех поселках гончаров, открытых здесь, выявлено 18 горнов, 11 жилых и хозяйственных построек. По наблюдениям А. Т. Смиленко, во многих мастерских работало по два-три гончара23. Точное число мастерских не установлено, однако практически все они вы-V пускали однотипную продукцию — большие кувшины аланского типа. Они делались по одной технологической схеме: на ступени конструирования начина и полого тела использовались навыки скульптурной лепки, а на ступени изготовления формы и обработки поверхностей — машинные способы вытягивания глины и ее заглаживания на круге. Общие особенности технологии соответству-viot пятому этапу развития функций гончарного круга. Район сбыта продукции мастерских не выяснен, но обломки кувшинов «типично кан-церского типа» уже обнаружены на двух поселениях, расположенных в 30 км к югу от Канцерки24. Все это указывает на развитое производство вида Р,.
Материалы из гончарных печей, обнаруженных близ Чабан-куле в во-v сточном Крыму, тоже однотипны. В них обжигались по преимугцествуам-форы салтовского типа. Все они изготовлены на гончарном круге по тех-нологической схеме, характеризующей пятый этап развития функций орудия: на ступени конструирования начина и полого тела использовались навыки скульптурной лепки, а форма емкости и обработка поверхностей производились с помощью машинных навыков — вытягивания глины и ее заглаживания. Значительные разме
ры горнов определенно говорят о большом объеме местного ремесленного производства. Остатков мастерских не обнаружено, но речь идет о поселении ремесленников-гончаров, продукция которых «была рассчитана не на узко местный рынок, а на широкий сбыт...» 25 По мнению И. И. Ля-пушкина и А. Л. Якобсона26, эти амфоры сбывались не только в восточном Крыму, но и далеко за его пределами — на Дону и Донце27.
Согласованность между более низкими значениями РФК (РФК-3 и РФК-4) и менее развитыми в экономическом отношении ремесленными производствами керамики также хорошо прослеживается по археологическим данным. Наиболее наглядный пример тому — результаты исследования остатков гончарного производства во Вщиже. Этот древнерусский город сожжен татарами весной 1238 г. Во время его осады был разрушен один из гончарных горнов, открытый раскопками у крепостной стены28. Интерес к нему объясняется тем, что в обжигательной камере горна к моменту гибели находились изделия местных гончаров. Удалось выяснить, что в горне одновременно обжигалась продукция двух гончаров, метивших часть своих изделий разными клеймами: ромбическим клеймом и в виде равноконечного креста, вписанного в окружность. Первых — 11, а вторых 5 экземпляров. Всего же в горне оказалось 25 сосудов. Напомню, что на основании сравнительного анализа древнерусских гончарных клейм Б. А. Рыбаков пришел к выводу о низкой производительности труда гончарных производств, в которых существовал обычай клеймения посуды. Это мнение подтверждается и результатами технологического анализа обнаруженной посуды, и приближенными вычислениями объема производства местных гончаров за один цикл работы.
Если перевести всю найденную в горне посуду на число условных
литров, то окажется, что объем продукции обоих гончаров не превышает 60 — 80 л, т. е. примерно на каждого мастера приходится по 30 — 40 единиц продукции. Технологический анализ керамики из горна показал, что вся она изготовлена на гончарном круге, который выполнял функцию, свойственную для третьего этапа: начин, полое тело и форма емкости делались с помощью навыков скульптурной лепки, а вращение круга использовалось для профилировки служебной части емкости (венчика) и заглаживания поверхностей. При таком уровне развития функций круга невозможно ожидать сколько-нибудь высокой производительности труда, что подтверждается небольшим объемом продукции, выпускавшейся за один цикл, и согласуется с этнографическими наблюдениями. Продукция вщижских гончаров, несомненно, была рассчитана на сбыт в городе и его ближайших окрестностях. По всем признакам перед нами ремесленное производство керамики вида Pt.
Связь керамики с признаками РФК-3 именно с такого рода ремесленными производствами подтверждается и результатами изучения ма
териалов из поселения летописного гончара-пидблянина. Вся керамика, обнаруженная при раскопках этого поселения, представлена сосудами с признаками РФК-3. Ремесленный характер местного производства засвидетельствован летописью. Основным рынком сбыта пидебского гончара был Новгород, расположенный в 7 км к югу от поселка.
Таким образом, можно заключить, \ что между особенностями развития функций гончарного круга и экономическими формами производства су- . ществует причинная связь, которая обнаруживается не только по этнографическим, но и по археологическим материалам. Все это дает основание думать, что мы вправе использовать наблюдения за особенностями РФК с целью выделения продукции развитых и менее развитых ремесленных производств по археологическим находкам керамики с признаками РФК-3 — РФК-7.
Разные этапы развития функций круга характеризуются довольно большим числом частных признаков. Ниже дано описание таких признаков, выявленных по этнографическим и археологическим материалам на территории Восточной Европы.
Археологические источники информации об этапах развития функций гончарного круга
Целесообразно различать признаки, которые при сегодняшнем уровне знаний могут быть с наибольшей достоверностью связаны с определенным этапом РФК, и признаки, позволяющие лишь предположительно судить об этом. Первые принято называть достоверными, а вторые — альтернативными.
Признаки первого этапа развития функций гончарного круга
Достоверные признаки. Они представлены отпечатками технического происхождения на днищах глиняных сосудов. Одни из них характеризуют
форму и размеры торца оси гончарного круга, имевшего неподвижную ось (рис. 6, 1 —3), другие — особенности укрепления рабочего диска на такой оси (рис. 6, 5), третьи — способы ремонта рабочей плоскости круга, оказавшейся протертой осью насквозь, четвертые — следы, оставленные концом оси, протершей диск насквозь, в связи с чем конец оси был подрезан (рис. 6, 4), пятые — особенности износа или клеймение самой рабочей плоскости круга (6, 5).
Обычно эти отпечатки на днищах сочетаются со следамщиспользования какой-либо непластичной подсыпки (золы, песка и т. п.).


Отпечатки на днищах глиняных сосудов, внешне остающихся «лепными», встречаются нечасто. Поэтому с их помощью можно констатировать применение гончарного круга в качестве поворотного столика по материалам того или иного памятника, но вести учет частоты такого использования затруднительно.
Для массового учета более перспективны признаки неподвижного укрепления сосуда на плоскости, так как именно с ними обычно сочетаются следы технического происхождения на днищах. Однако в настоящее время эти признаки затруднительно связывать только со случаями применения гончарных кругов. Судя по этнографическим данным, неподвижное положение на плоскости могли занимать и сосуды, которые укреплялись не только на плоскости круга, но и на различного рода нецентрированных подставках. Поэтому такие признаки правильнее рассматривать пока в качестве альтернативных. Они с равным примерно основанием могут считаться свидетельствами применения круга или же нецентрированной подставки 29.
Альтернативные признаки. На восточноевропейской керамике они представлены двумя группами следов укрепления сосудов на плоскости: 1) отпечатками или остатками подсыпки (рис. 7, 5—6), 2) наплывами глины по периметру днищ, образующими «бортик», который окаймляет обычно плоскость всего днища (рис. 7, 1—4). Обе группы следов часто сочетаются, но известны случаи, когда бортики по периметру днищ плохо или вовсе не сохраняются (рис. 7, 5, 6). ТТТиро-ко принято рассматривать бортики как признак использования так назы
ваемого подставного кружка, укреплявшегося в центре рабочей плоскости круга30. Мне уже приходилось отмечать, что такое объяснение ошибочно31. Возникновение бортиков на днищах более правильно связывать с особенностями укрепления сосудов на плоскости и способами обработки бокового придонного участка. Дело в том, что во время примазывания донной части будущего сосуда к плоскости круга или подставки между слоем глины, которая примазывается (часто для этого используют глину с бокового придонного участка), и плоскостью днища образуется зона с малым механическим сцеплением. Когда же производится обработка бокового придонного участка, то эту зону заполняют частицы глины, смещающиеся в нее под давлением ножа (рис. 8, 1, 2). Тот же эффект возникает, когда зона с малым механическим сцеплением визуально и не обнаруживается. Объясняется это тем, что само использование подсыпки ведет к ослаблению механического сцепления, в результате чего бортики образуются и в этом случае.
По археологическим и этнографическим данным зафиксирован и другой способ укрепления — путем примазывания глиняного жгута к боковой придонной поверхности сосуда и плоскости круга (рис. 9,1—3). При таком способе бортики не образуются или из-за того, что примазанный жгут удаляется затем целиком вместе с бортиком, возникающим на участке ослабленного контакта с плоскостью (т. е. прилегающим к краю днища), или же в результате плотного соединения этого жгута с боковой поверхностью (когда он срезан целиком). Иногда следы от такого способа ук-
Р и с. 6. Признаки использования гончарного круга в роли поворотного столика (РФК-1) 1—4 — следы от оси гончарного круга на днищах лепных сосудов из раскопок поселений (1 — Великие Дмитровичи; 2 — Красный Курган; 3 — Плаксино; 4 — Тушемля); 5 — общий вид сосуда с признаками РФК-1 и его донная часть с клеймом (Костромская обл. и р-н, курганная группа у дер. Коряково, XI — начало ХП в.)
2см
Рис, 8. Рабочий момент образования и разновидности бортиков по краю днищ
1 — рабочий момент обработки придонного участка ножом, в результате которой образуются бортики (дер. Иваньково, Тульская обл., 1968 г.); 2 а, б — схемы основных разновидностей бортиков, возникающих при такой обработке придонного участка
Р и с. 9. Признаки использования гончарного круга в роли поворотного столика (РФК-1) 7—рисунок сосуда, укрепленного при помощи дополнительного жгута, в процессе обработки поверхностей (с фотографии 1920-х годов, Костромская обл.); 2 — следы укрепления сосуда на плоскости при помощи дополнительного жгута, использование которого не ведет к образованию бортика по краю днища (Шумск, поселение)
Рис. 7. Альтернативные признаки использования гончарного круга в роли поворотного столика (РФК-1)
1, 2 — следы укрепления сосудов на плоскости и наплывы глины по краю днищ (бортики) (Кузина Гора, городище); 3, 4 — экспериментальные образцы с бортиками, образованными при поворачивании круга рывками на небольшой угол (3) и при непрерывном вращении круга (4); 5 — следы подсыпки на днище сосуда, придонный участок которого не обрабатывался на плоскости круга (Велемичи I, могильник); 6 — следы подсыпки и уничтоженный ручным заглаживанием бор гик на днище сосуда (Отвержичи, поселение)
репления можно заметить в виде четко обозначенного узкого шва между дополнительным жгутом и телом самого сосуда (рис. 10, 3).
При осмотре днищ из памятников I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. (например, юхновской культуры, роменско-боршевской) пришлось столкнуться со следами, которые легко принять за альтернативные признаки, описанные выше. Речь идет о так называемых псевдобортиках. Они представлены затеками глины, образующими по периметру днищ ломаную линию (рис. 10,1—2). Внешне похожие очертания внутреннего края бортиков (многогранные) могут возникать, судя по экспериментальным данным, при подрезании бокового придонного участка вручную или с помощью круга, когда вращение орудия было неравномерным и непродолжительным (рис. 7, 5). Но псевдобортики с такими очертаниями всегда очень низкие (высота их измеряется десятыми долями миллиметра) и широкие. Возникновение их связано с особыми приемами конструирования формы емкости (путем выбивания). К следам от круга они не имеют отношения. Известны днища с заметным повышением рельефа по краям, который, однако, не имеет четкого перехода к более пониженному (среднему) участку днища (рис. 10, 4). Я затрудняюсь назвать конкретные причины, ведущие к образованию на днищах подобных очертаний.
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков, характеризующих первый этап развития функций круга, кажется перспективным связывать с явлением наклона рабочей плоскости гончарного круга. Оно возникает в силу неравномерности распределения усилий при работе на таком орудии. Дело в том, что во время конструирования сосуда на круге независимо от функции, какую он выполняет, приложение усилий осуществляется в определенной зоне
(рабочей), доступной для рук мастера. В результате в сторону такой зоны плоскость круга при работе оказывается немного (для глаза незаметно) наклоненной (рис. 11). Эта особенность положения плоскости по отношению к оси вращения фиксируется в очертаниях сосудов, что можно выявить при специально организованных измерениях точек контура. Судя по измерениям, произведенным на экспериментальных и этнографических образцах, признаки зонального наклона плоскости улавливаются и по образцам, которые были целиком сделаны навыками скульптурной лепки на гончарном круге (т. е. при имитации случая использования круга в качестве поворотного столика).
Пограничную ситуацию между первым и вторым этапами развития функций круга характеризуют образцы, стенки которых утончены путем обтачивания с внешней стороны32.
При обстругивании возникают следы хаотичного движения орудия, срезавшего глину,— сверху вниз, снизу вверх, по диагонали по отношению к плоскости основания (рис. 12, 4). Использование вращения круга ведет к образованию горизонтально расположенных следов срезания. Они тоже могут быть не протяженными, а зоны, захваченные лезвием,— разными по ширине (рис. 12, 1—3). Возможны их сочетания и со следами обстругивания глины, и следами ручного заглаживания боковой придонной поверхности (рис. 12, 2). Однако случаи машинного заглаживания характеризуют уже следующий (второй) этап развития функций гончарного круга.
Признаки второго этапа развития функций гончарного круга
Достоверные признаки. Начало освоения машинного заглаживания характеризуется наличием следов и ручного и машинного заглаживания. Причем последние нередко весьма
Рис. 10. Следы на днищах, возникающие при ручной обработке боковых придонных поверхностей сосудов, которые могут быть приняты за признаки РФК-1
1 — псевдобортики, образующиеся в результате ручного выбивания бокового придонного участка сосуда (Кузина Гора, городище); 2 — наплывы, образующиеся при ручной обработке боковой поверхности сосуда, поставленного днищем кверху (а—-участок бортика, ненарушенный ручной обработкой; б — участок с нарушенными очертаниями) (Лысая Гора, городище); 3 — псевдобортик, образующийся при укреплении сосуда при помощи дополнительного жгута (редкий случай);4 — псевдобортик, происхождение которого объяснить затруднительно
Рис. 11. Схема образования эффекта наклона плоскости гончарного круга
«неуверенные», слабые, не скрывающие всех дефектов обработки поверхностей путем обтачивания или ручного моделирования (рис. 13, 1—3). Первые опыты машинного заглаживания связаны с верхними участками сосудов (венчиками). Они сочетаются обычно со следами вполне освоенной процедуры обтачивания внешней поверхности (всей или какой-то ее части), причем следы эти могут быть частично или целиком перекрыты следами ручного заглаживания.
Следы машинного заглаживания отмечаются не только на внешней, но и на внутренней поверхности (на венчике или же на донной части). Однако донные части сосудов целесообразно привлекать для диагностики только при осмотре целых экземпляров, так как аналогичные следы возникают и на других этапах развития функций круга.
Альтернативные признаки. Наиболее сложно их учитывать по лощеной керамике, так как лощение обычно уничтожает следы машинного или ручного заглаживания. Поэтому приходится прибегать к помощи косвенных данных.
Одни из них — бортики по периметру донных частей лощеных сосу
дов (рис. 14, 1—4). Когда они сочетаются со следами ручного заглаживания пли обтачивания бокового придонного участка, то альтернатива связана с возможностью их объяснения как признаков подставки или круга, выполнявшего функцию поворотного столика (при наличии следов ручного заглаживания), пли же как признаков первого или второго этапа развития функций круга (при наличии следов обтачивания). Но бортики на лощеной посуде из зарубинецких памятников обнаруживают признаки активного вращения круга при под-пезании бокового придонного участка: угловатость внутренней линии контура их заметно сглажена и не сразу бросается в глаза при осмотре33. Этот признак правомерно связывать не только с процедурой подрезания бокового придонного участка, но и с обтачиванием внешних поверхностей и последующим ручным или машинным их заглаживанием и лощением.
Из-за сложности учета машинного заглаживания по лощеным сосудам к числу альтернативных отнесены и образцы с явными признаками обтачивания внешних поверхностей или какого-либо участка емкости, где эти признаки оказались не целиком уничтоженными при лощении (рис. 14, 2). Сосуды с такими следами в одинаковой мере могут пока рассматриваться как свидетельства второго или третьего этапа развития функций круга.
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков связывается прежде всего с более детальным изучением навыков обтачивания глины и введением критериев для учета степени их развития.
Пограничную ситуацию между вторым и третьим этапами РФК иллюстрируют образцы со следами машинного заглаживания венчиков и признаками обтачивания или ручного заглаживания остальной части внешней поверхности (рис. 15).
Р и с. 12. Признаки промежуточного состояния развития функций гончарного круга между РФК-1 и РФК-2
1-3 — следы обтачивания и заглаживания боковых поверхностей сосудов (1 — обтачивание придонного участка, 2 — заглаживание бокового придонного участка, 3 — обтачивание плечиков); 4 — следы ручного обстругивания придонной боковой поверхности (1, 3, 4 — Моисеевское городище; 2 — Кузина Го ра, городище)
Рис. 13 Признаки использования гончарного круга в роли инструмента для заглаживания и обтачивания боковых поверхностей (РФК-2)
1 — общий вид сосуда со слабо выражении ми следами обтачивания боковой придонной поверхности (Археологический музей, Одес са, происхождение неизвестно); 2 — донная часть того же сосуда с клеймом и бортиком, образовавшимся в результате обтачивания боковой придонной поверхности; 3 — видсовременного сосуда с признаками РФК-2 (дер. Ахримовцы, Гродненская обл. БССР);а — участок со следами заглаживания поверхности в условиях вращения круга
Р и с. 14. Альтернативные признаки использования гончарного круга в роли инструмента для обтачивания и заглаживания (РФК-2)
1	— бортик по краю днища лощеного сосуда со следами укрепления на плоскости и углубленным отпечатком от оси круга в центральной части дна (Велемичи II, могильник);
2	— обломок лощеного сосуда со следами обтачивания бокового придонного участка (По-чеп, поселение)
Рис. 15. Признаки промежуточного состояния развития функции гончарного круга между РФК-2 и РФК-3
1 — общий вид сосуда со следами обтачивания боковой поверхности и использования заглаживания для целей частичного профилирова ния венчика (Бамут, курганы); 2 — фоторазвертка верхней части того же сосуда; а — следы заглаживания, 6 — следы обтачивания
Признаки третьего этапа развития функций гончарного круга
Достоверные признаки. Наиболее надежным свидетельством применения круга в качестве орудия для профилировки служебной части емкости является сочетание следов профилировки венчика с помощью вращения круга и машинного заглаживания основной части емкости с внутренней стороны.
В качестве инструмента для профилировки часто используется нож или скребок. Ими обтачивают верхний край венчика. В зависимости от особенностей наклона лезвия инструмента и распределения усилий края венчиков при обтачивании приобретают различные очертания. При изменении наклона лезвия в процессе обтачивания в сторону верхней кромки венчика на ней образуется заметный наплыв (рис. 16, 3). При изменении наклона в сторону нижней кромки наплыв образуется в нижней части венчика (рис. 16, 2). Когда же положение инструмента заметно не изменяется, то наплывы образуются и на верхнем, и на нижнем краях венчика (рис. 16. 2). Нередко вслед за такой обработкой венчик подвергают дополнительному заглаживанию, в результате чего очертания его вновь меняются (рис. 17, 1—4). Под действием заглаживания угловатость очертаний становится не так резко выраженной, особенно если сама задача по профилировке венчика включала в себя и более сложные процедуры, связанные с профилировкой (рис. 17, 2, 5,).
Для заключений об использовании круга в качестве орудия профилировки необходимо, как уже отмечалось, привлечь вторую группу признаков, свидетельствующих о том, что основная часть емкости подвергалась машинному заглаживанию с внутренней стороны. Наиболее часто об этом позволяют судить следы заглаживания на внутренней поверхности емкости, сочетающиеся с угловатостью
Рис. 16. Схемы вариантов обтачивания края венчика
1 — обтачивание со смещением лезвия кверху; 2 — без смещения первоначального угла наклона лезвия; 3 — при смещении первоначального угла наклона книзу
очертания линии контура на участке ее перехода от плечика к тулову34. Угловатость очертаний контура с внутренней стороны па этом участке может довольно сильно варьировать. Поэтому потребовалось ввести особые правила ее учета.
Судя по этнографическим и некоторым археологическим данным, для обтачивания основной части емкости с внутренней стороны использовались особые приспособления в виде сегментов — «бочарки» (от глагола «ббчить», т. е. расширять стенки сосуда). В раскопках некоторых древнерусских городов они тоже найдены (рис. 18, 7, 2). Словом, применение их нельзя считать поздним явлением в истории гончарной техники.
Бочарки современных гончаров имеют рабочие лезвия с дугой до-

вольно большого радиуса (от 10 см п более). Но известны лезвия с меньшим радиусом — примерно от 8 до 3 см. Исходя из этих особенностей бочарок были введены следующие правила определения угловатости.
1. Если участок перехода характеризуется дугой меньшей или равной дуге наименьшего радиуса бочарки (т. е. 3 см), то такие очертания принято рассматривать как угловатые и относить к случаям простого заглаживания основной части емкости сосуда.
2. Если же участок перехода характеризуется дугой больше 3 см, то использование этого факта в качестве признака третьего этапа развития функций круга признавалось неосновательным: подобные очертания могут быть следствием не только применения бочарки, но и результатом ручного моделирования формы емкости навыками скульптурной лепки. Иными словами, такие случаи характеризуют альтернативную ситуацию.
Альтернативные признаки. В результате работы бочаркой стенка в месте перехода ее в тулово немного утончается по сравнению с толщиной, какую она имеет на участке плечика сосуда35 (рис. 19, 1—5).
Но утончение стенки может быть следствием и соединения глиняных лент, применяющихся при конструировании полого тела. Поэтому важно не только зафиксировать утонченность, но и выяснить ее происхождение. Связь с навыками конструирования дает основание, независимо от радиуса линии контура с внутренней стороны, рассматривать образец в качестве свидетельства третьего эта
па, а отсутствие такой связи при наличии угловатости очертания внутреннего контура ставит под сомнение справедливость подобного заключения.
В качестве альтернативного рассматривается и случай, когда толщина стенки на участке перехода от плечика в тулово и толщина плечика практически одинаковы (несущественными принято считать колебания в толщине менее 1 мм), а дуга линии контура на участке перехода больше радиуса в 3 см (рис. 19, 7—4). Они в равной мере могут быть свидетельством и третьего, и четвертого этапа развития функций круга.
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков состоит в более детальном изучении вещественных проявлений круга как орудия для профилировки II разработке системы количественной оценки степени использования его вращения в рамках данной ступени.
Пограничную ситуацию между третьим и четвертым этапами развития функций круга, по-видимому, характеризуют образцы с одинаковой толщиной стенки и линией внутреннего контура на участке перехода плечика в тулово радиусом более 3 см, описанные выше.
Признаки четвертого этапа развития функций гончарного круга
Достоверные признаки. Для заключений о четвертом этапе РФК признаки машинной профилировки венчика не обязательны. Решающими являются косвенные признаки обтачивания основной части емкости с
Р и с. 17. Признаки использования гончарного круга в роли инструмента для обтачивания, заглаживания и частичного профилирования верхней части сосудов (РФК-3)
1—4 — особенности очертаний верхних частей сосудов, подвергшихся частичному профилированию с помощью вращения гончарного круга (Новгород, X в); 5, 6 — общий вид сосудов с признаками РФК-3 (5 — Белгородка, XI—XII вв.; 6 — Новгород, X в.); а — участок обточенный; б — участок профилированный; в — участок ручного заглаживания; г — следы от пальцев, оставленные при ручном выдавливании стенок сосуда
Рис. 18. Образец бочарки древнерусских гончаров, используемой на этапе РФК-4 (Новгород, XI в.)
1 — общий вид; 2 — реконструкция; а — рабочая поверхность для заглаживания с укрепленной на ней полоской кожи
внутренней стороны: 1) отсутствие угловатости очертания внутренней липни контура на участке перехода плечика в тулово; 2) утонченность стенки на участке перехода по сравнению с толщиной плечика сосуда36.
Альтернативные признаки. Практические затруднения вызывают случаи, когда один из признаков (утонченность стенки на участке перехода плечика в тулово) сомнительно объяснять только следствием обтачивания внутренней поверхности. Другая альтернативная ситуация связана с одинаковой толщиной стенки птечи-ка на участке его перехода в тулово, сочетающейся с пеугловатым профилем внутренней части линии контура сосуда.
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков состоит в раз
работке количественных критериев для учета степени использования круга как орудия профилировки основной части емкости с внутренней и внешней сторон. Отсутствие их затрудняет выделение образцов, которые можно было бы рассматривать в качестве пограничных между четвертым и пятым этапами РФК.
Признаки пятого этапа развития функций гончарного круга
Достоверные признаки. Наиболее продуктивными являются следы вы-тягпванпя глины (обычно на внутренней поверхности основной части емкости), сочетающиеся со следами каких либо пеленочных способов конструирования полого тела. Они представлены углубленными в тело стенок сосуда бороздами с овальным или угловатым ложем, которые опоя-
Рис. 19. Особенности контуров сосудов, обработанных с внутренней стороны бочаркой 1 —5 — профили сосудов с утонченными стенками на участке перехода плечика в тулово; 6—9 — профили сосудов без признаков утончения стенок (Новгород, X—XI вв.)
сывают поверхность сосуда по винтообразной траектории (рис. 20, 1—4).
Для диагностики пятого этапа наиболее пригодны обломки днищ с частью боковых стенок, сохранившиеся на 5—6 см и более в высоту.
Альтернативные признаки. Альтернативная ситуация обычно возникает, когда источники информации (керамика) представлены обломками или целыми днищами, но с мало
или совсем не сохранившимися стенками. Дело в том, что налепочная технология (при изготовлении начина), сочетающаяся с вытягиванием, свойственна и шестому этапу развития функций круга. Поэтому, располагая только донной частью сосуда, правильнее выносить лишь альтернативные заключения, если, конечно, в материалах памятника не выявлены образцы, способные внести яс-
54
ность в этот вопрос (имеются в виду результаты изучения других частей сосудов, днища которых оказались изученными первоначально).
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков заключается в уточнении диагностического значения различных следов вытягивания. Наиболее простому учету поддаются рельефные следы, образующиеся при сравнительно малых скоростях вращения круга (менее 60 оборотов в минуту). По мере увеличения скорости они становятся более узкими и мелкими и могут быть перепутаны со следами машинного лощения или обтачивания поверхностей.
Пограничную ситуацию между пятым и шестым этапами развития функций круга, по-видимому, характеризуют образцы с мелкими и узкими следами вытягивания. Они указывают на более интенсивное вращение круга.
Признаки шестого этапа развития функций гончарного круга
Судя по этнографическим данным, с этим этапом связаны следующие элементы навыков скульптурной лепки при изготовлении начинов:
1)	когда способами ручной лепки из комка глины предварительно выдавливалась на круге нижняя часть сосуда (до высоты примерно 5—8 см при изготовлении сосуда емкостью около 3 л), а вся остальная работа производилась путем вытягивания глины;
2)	когда из комка глины вытягивалась емкость той или иной формы, но без днища, а днище делалось навыками ручной лепки и вкладыва
лось внутрь сосуда в виде плоской лепешки, которая затем заглаживалась на круге;
3)	когда для изготовления начина использовался толстый жгут (диаметром 5—7 см), который навивался на центре круга в виде конусовидной заготовки, служившей затем для вытягивания и начина, и полого тела, и формы емкости (рис. 21, 1—8).
По керамическим изделиям пока трудно различать многие конкретные состояния навыков скульптурной лепки, применявшихся при изготовлении начинов. Особенно сложно фиксировать элементы ручного выдавливания начинов из комка глины. Но элементы спирального наращивания по керамике выявить можно в при современном состоянии методики.
Достоверные признаки. В качестве свидетельств применения гончарного круга в роли инструмента для вытягивания полого тела наиболее часто могут быть использованы сочетания признаков скульптурной лепки при изготовлении днищ с признаками вытягивания основной и служебной частей емкости.
Признаки элементов скульптурной лепки фиксируются обычно по особенностям течения формовочной массы в изломах днищ. Они представлены или следами спирального витья донной части, или же следами наращивания плоскости днища после конструирования служебной и основной частей емкости. Ограниченная сфера приложения навыков скульптурной лепки выявляется по отсутствию признаков наращивания с их помощью стенок емкости. В продольных изломах стенок течение формовочной
Рис. 20. Признаки использования круга в роли инструмента для частичного вытягивания форм (РФК-5)
1,	2 — общий вид сосудов с частично вытяну той емкостью (1 — Малаешты, могильник; 2 — Будешты, могильник); 3, 4 — обломки со судов со следами вытягивания на внутренней и внешней поверхности (а), сочетающимися с признаками налепочной технологии (6 — участок спая между жгутами) (3 — Тамань, поселение; 4 — Золотая Балка, поселение)
Рис. 21. Сохранение реликтов налепочной технологии на ступени изготовления начина (РФК-6) в современном сельском гончарстве (дер. Игожево, Новгородская обл., 1960 г.) 1 —4 — моменты конструирования начина;
массы находится в полном согласии с дугой профиля сосуда: оно ориентировано вдоль этой дуги.
Естественно, что все перечисленные признаки анатомического характера сочетаются и со следами вытягивания глины на внутренней шеи внешней поверхности сосудов. Но при изучении целых экземпляров выявить их возможно не всегда.
Альтернативные признаки. Наибольший практический интерес пред
ставляют особенности линий раскола днищ сосудов. Установлено, что при разбивании днища, лепленного по спирали, образуется не прямая, а ломаная линия раскола. Эти особенности возникают в силу того, что при спиральном витье глины на участках наложения витков создается пониженное сцепление глинистого материала (рис. 22, 7).
При осмотре целых экземпляров со следами вытягивания на днищах
5, 6 — создание полого тела путем вытягивания глины; 7 — придание сосуду формы;
8 — срезание готового сосуда с гончарного круга
можно обнаружить сквозные или несквозные трещины. Очертания трещин тоже служат косвенным признаком использования круга в качестве инструмента вытягивания или формы емкости, или полого тела. Как показали экспериментальные наблюдения, при самых различных вариантах спирального витья донной части образующиеся трещины имеют очертания ломаной линии (рис. 22,7— 6). Образуются они, естественно, не
на всех сосудах, но если такая трещина имеется и представлена не прямой линией, а дуговидной, то правомерно предположение об использовании элементов скульптурных навыков при изготовлении сосуда, если каких-либо иных признаков их использования осмотром не выявлено.
Возможное направление исследований с целью расширения состава достоверных признаков связано с поисками способов выявления случаев
Р и с. 22 Признаки налепочнои технологии на днищах сосудов
1 — 6 — донные части экспериментальных образцов, сконструированных с использованием различных вариантов налепливания и обработки глины, которые сопровождаются образованием трещин различных очертаний; 7 — обломок нижней части сосуда с дуговидным разломом (Незвиско, поселение)
Рис. 23. Отдельные моменты изготовления сосуда путем вытягивания его по частям (дер. Дубовинка, Закарпатская обл. УССР)
1,2 — вытягивание верхней части сосуда; 3,4 — соединение ее с ранее вытянутым туло-вом и придание изделию формы
ручного выдавливания начинов, которые затем служили материалом для вытягивания глины. В настоящее время фиксировать такие случаи сложно.
Пограничную ситуацию между шестым и седьмым этапами функционального развития гончарного круга, по-видимому, могут характеризовать сосуды, которые вытягивались на нем, но не из одного комка глины, а по частям. Этнографически подобный способ зафиксирован не только для больших сосудов типа пифосов, но и для обычных по размерам сосудов бытового назначения емкостью 2—3 л.
Мне, например, доводилось наблюдать -его использование у гонча-ров-«русинов», как они себя называют, на территории Закарпатской области Украинской ССР. Суть этого способа состоит в следующем. Если делается большой сосуд, то в начале гончар вытягивает на круге половину будущей емкости (до участка перехода тулова в плечико). Эту часть снимает с круга и вытягивает вторую (верхнюю) часть отдельно. Затем соединяет обе вытянутые части. При изготовлении небольших сосудов бытового назначения вначале на круге вытягивается основная часть емкости вплоть до перехода ее в шейку, т. е. служебную часть. Затем, сняв сделанную емкость с круга, на нем вытягивается служебная часть емкости, которая затем соединяется с основной (рис. 23,1—4).
Наиболее достоверные заключения об использовании данного способа конструирования удается сделать по образцам, имеющим на поверхности следы вытягивания, которые сопровождаются на участках перехода ту-
лова в плечико или плечика в шейку сосуда следами соединения между собой этих частей.
Признаки седьмого этапа развития функций гончарного круга
Выявление достоверных признаков использования круга как инструмента для вытягивания вызывает наибольшие трудности, так как между образцами, целиком вытянутыми из комка глины и вытянутыми из выдавленных вручную начинов (о чем речь шла выше), пока не удалось установить вещественных различий.
Альтернативные признаки. Состав таких признаков тоже весьма скромный. Наблюдения ведутся по продольным и поперечным изломам стенок сосудов, характеризующих: 1) тулово, 2) участок перехода тулова в плечико и 3) плечика в шейку. Два последних вида обломков важны для учета возможного использования способа вытягивания сосудов по частям. Если никаких следов его применения не зафиксировано, то при наличии следов вытягивания правомерно предполагать полное вытягивание сосуда из комка глины.
Наиболее показательны особенности течения формовочной массы в поперечных и продольных изломах. В образцах, вытянутых целиком, в продольных изломах опа ориентирована вдоль дуги окружности сосуда. При конструировании полого тела спиральным налепом в таких изломах образуется диагональное течение формовочной массы. В поперечных изломах ее течение у вытянутых сосудов в средней части черепка ориентировано по диагонали или параллельно по отношению к стенке37.
Рис. 24. Отдельные моменты использования гончарного круга для вытягивания сосудов (с. Шпеколосы, Львовская обл. УССР), (см. стр. 61—63)
1—4 — вытягивание донно-емкостного начина; 5—7 — вытягивание полого тела; 8—создание формы; 9 — обработка поверхностей; 10 — примазывание ручки; 11, 12 — подрезание сосуда и снятие его с круга



Диагональный характер течения обычен и для некоторых приемов ручной лепки, например спирального наращивания жгута. Но навыки скульптурной лепки, как правило, ведут к образованию и других специфичных признаков: следов спаянности между глиняными элементами жгутов и т. д.
По результатам осмотра только боковых стенок сосудов нельзя с уверенностью констатировать использование круга в качестве инструмента вытягивания глины38. Наблюдения важно дополнить осмотром изломов донных частей. Когда не выявлено признаков применения навыков скульптурной лепки при изготовлении донной части, справедливо предположение об использовании круга как инструмента для вытягивания глины (рис. 24, 1—12).
*
Итак, на основании данных о функциях гончарного круга возможно выделять продукцию ремесленного
производства вида Pi — Р3 и таким образом определять способность наших находок служить источником по этнокультурной истории древнего населения.
Однако из этого совсем не следует, что, имея дело с продукцией неремесленного производства, мы тем самым уже обеспечили себе право судить об однородном или неоднородном составе населения, которое ею пользовалось. Особенно опасно полагаться при этом на внешнюю однородность или разнородность керамических изделий. И дело не только в том, что заключения об этнокультурном облике населения, основанные на разборе таких признаков, могут содержать ошибки, а прежде всего в том, что подобный подход не позволяет вскрыть многие стороны процессов этнокультурного развития, проявляющихся во внешних признаках лишь частично. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют результаты изучения навыков труда, связанных с изготовлением керамики.
1	См.: Ленин В. И. Полное собрание сочинений, т. 3, с. 328—383.
2	Арциховский А. В. Даты.— «Проблемы истории материальной культуры», 1933, № 7-8, с. 26; он же. Археологические данные о возникновении феодализма в Суздальской и Смоленской землях.— «Проблемы истории докапиталистических формаций», 1934, № 11-12, с. 46.
3	Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948, с. 367, 438.
4	Там же, с. 438.
5	Арциховский А. В. Даты, с. 26; он же. Археологические данные о возникновении феодализма..., с. 46.
6	Здесь и далее приводятся приближенные данные о производительности труда при изготовлении литровых сосудов за восьмичасовой рабочий день. В действительности имеющиеся сведения о производительности связаны с изготовлением разных по емкости сосудов и за разный рабочий день. Чтобы сделать эти данные сопоставимыми, их потребовалось пересчитать. Например, если известно, что гончар делал за 10 часов 30 сосудов емкостью 3 л каждый, то в начале трехлитровые сосуды переводи
лись в литровые (30 экз. по 3 л.=90 экз. по 1 л). Затем определялась средняя производительность в час (90:10 ча-сов=9 экз.), а после этого — за 8 часов (9 экз.Х8 = 72 экз.).
7	Дневная производительность труда мордовских гончариц, некоторые из которых делали лепную посуду еще в 1930-е годы, составляла в среднем около 30 сосудов, а у гончариц народа коми — от 20 до 30 сосудов. Такая производительность здесь и далее квалифицирована мной как низкая.
8	См., например: Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства.— МИА, 1968, № 152, с. 148.
9	Подгорбунский В. И. Заметки по изучению гончарства якутов.— «Сибирская живая старина» (Иркутск), 1928, вып. VII, с. 128, 134 и сл.
10	Пещерева Е. М. Гончарное производство Средней Азии. М.— Л., 1959, с. 20.
11	Мысль о таких специалистах-гончарах уже высказывалась в литературе (см., например: Плетнева С. А. От кочевий к городам. М., 1967, с. 114). По мнению С. А. Плетневой, в салтово-маяцких по
селках Верхнего Подопья были особо опытные мастерицы по изготовлению керамики, которые следили «за домашним гончарным производством» других женщин поселка, делавших посуду каждая для своих нужд. В свете этнографических данных, опубликованных Е. М. Пещеревой (Пещерева Е. М. Гончарное производство Средней Азии, с. 15—47, 116—130), это представление об организации производства керамики в поселениях салтовцев верхнего Дона кажется правдоподобным. Судя по фотографиям горшков, которые изготавливались «домашним способом» (Плетнева С. А. Указ, соч., с. 111, рис. 26, 1—6), речь идет о керамике с признаками РФК-2 или РФК-3, что затрудняет высказаться более определенно об экономической форме ее производства.
12	Сымоноеич Э. А. Гончарная мастерская III—IV вв. н. э. в Журавке.— КСИА, 1966, 107, с. 117—121; Бобринский А. А., Гусаков М. Г. Реконструкция гончарной мастерской III—IV вв.— СА, 1973, № 1, с. 150—162.
13	Смлленко А. Т. Слов’яни та 1х сусщи в Стеновому Подпшров’1 (II—XIII ст.). Кшв, 1975, с. 118—160.
14	Якобсон А. Л. Раннесредневековые гончарные печи в восточном Крыму.— КСИИМК, 1954, вып. 54, с. 164—172.
15	Бобринский А. А. Гончары-пидбляне.— СА, 1959, № 1, с. 228—242.
16	Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси, с. 351—354 и др.
17	Сымоноеич Э. А. Указ, соч., с. 119.
18	Бобринский А. А., Гусаков М. Г. Указ, соч., с. 153—154. На основании этнографических наблюдений ее следует рассматривать в качестве материала, рассчитанного на один цикл производства, т. е. для изготовления партии сосудов, которые затем должны одновременно обжигаться.
19	Там же, с. 161—162.
20	Современные гончары, как правило, независимо от экономического уровня производства готовят глину, в частности растаптывают ее, именно на один цикл работы.
21	Для вычислений использованы наблюдения, сделанные непосредственно во время раскопок мастерской: примерный объем глины, которую растаптывали, составляет 132 000 см3 (слой 120ХН0Х Х10 см). 1 см3 глины (во влажном состоянии) весит 1,6 г. Следовательно, вес всей глины приблизительно равен 210 кг.
22	Не исключено, что и глина, оказавшаяся в гряде, тоже предназначалась для одного и того же цикла производства, но из-за небольших размеров площадки для топтания глины (она имела размер 1,5X1,6 м) ее должны были смешивать во
вторую очередь. Примерный вес глины в гряде составляет около 100 кг (слой 50X30X40 см). Если принять это во внимание, то объем продукции за цикл следует увеличить примерно на 150 л, доведя его до 450 л.
23	См1ленко А. Г. Указ, соч., с. 141.
24	Там же, с. 154—155.
25	Якобсон А,- Л. Раннесредневековые гончарные печи в восточном Крыму, с. 171.
26	Там же, с. 172 (текст и прим. 2).
27	Мысль о производстве части амфор сал-товского типа в восточном Крыму поддержала затем С. А. Плетнева, заметившая, однако, что речт. идет не о распространении тарной посуды из Крыма, а о широкой торговле по всему Подонью пряностями и вином, поступавшими в этих амфорах (Плетнева С. А. От кочевий к городам, с. 129).
28	Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси, с. 352—353, 363—365.
29	Правда, сама идея неподвижного крепления сосуда на плоскости возникла, по-видимому, под влиянием гончарного круга, но это не исключает ее перенесения и в сферу производств, где само орудие не используется.
30	Впервые эту мысль высказал М. В. Воеводский со ссылкой на этнографические данные (Воеводский М. В. К истории гончарной техники народов СССР.— «Этнография», 1930, № 4, с. 57).
31	Съемные подставки действительно известны некоторой части восточноевропейских гончаров. Но между бортиками на днище сосудов и такими подставками нет причинной связи (Бобринский А. А. К изучению техники древнерусского гончарства. «Вестник МГУ. Серия IX. История», 1962, № 2, с. 45—51).
32	Выполнение этой работы ручными навыками принято обозначать термином «обстругивание». Применение для этой цели гончарного круга — термином «обтачивание».
33	Здесь имеется в виду не всякая лощеная посуда с бортиками по краю днищ, а только образцы с гладкими небугорчатыми поверхностями на внешней стороне. Сосуды с бугорчатой лощеной поверхностью, имеющие бортик по днищу, более правомерно, по-видимому, рассматривать в качестве свидетельства применения круга как поворотного столика.
34	Под влиянием обтачивания угловатость очертаний исчезает, линия контура ста новится дуговидной. Этот прием обработки основной части емкости связан со следующим, четвертым этапом развития функций гончарного круга. Подробнее см. ниже.
35	Этот признак в сочетании с дугой контура радиусом более 3 см служит ука-
займем на применение круга в качестве орудия профилировки не только служебной, но и основной части емкости.
38 В качестве признаков обтачивания основной части емкости отмеченные особенности допустимо использовать только в сочетании и при условии, что они не могут быть объяснены как проявления каких-либо иных приемов работы (например, утонченность стенки — результатом соединения на этом участке двух глиняных лент, а отсутствие угловатости — результатом ручного моделирования формы емкости).
37 Различия в течении массы у вытянутых сосудов в поперечных изломах стенок объясняются особенностями формы, какую приобретает сосуд на ступени изготовления полого тела. Когда оно вытягивается в виде цилиндра, служащего затем для создания формы с резко иными очертаниями, то в средней части черепка в поперечном изломе наблюдается диагональное течение массы. Если же очертания будущего сосуда воспроизводятся уже на ступени вытягивания полого тела, то в поперечных изломах стенок тулова обычно происходит параллельная ориентация массы по отношению к дуге стенки, а на участках резкого перегиба линии контура (на
пример, в месте перехода плечика в шейку) — диагональное ее течение.
38 Интересный опыт изучения технологии вытягивания глиняной посуды опубликован польскими исследователями Л. Косжевским и Ж. Круппе по материалам Варшавы XIV—XVII вв. (см.: Ко-ciszewski L„ Kruppe J. Warsaw Pottery in the 14th — 17th Centures: Technology of Production in the Light of Physico-Chemical Luvestigations.— In: Archaeolo-gia Polona, 1974, XV, p. 151—209). Методику различения вытянутых сосудов от всех других (лепленных из жгутов или глиняных лент) они построили, исходя из представления, что «каждый способ формовки должен обусловливаться характерной микроструктурой для минеральных зерен и пустых пространств...» По их мнению, «под действием вытягивания зерна глиняных минералов располагаются параллельно вследствии одинакового воздействия на тесто в различных направлениях: вертикальном, горизонтальном и наклонном» (с. 173). В свете этнографических наблюдений, упомянутых выше, это теоретическое представление нуждается в уточнениях. Более справедливым его можно признать только для случаев, когда одновременно с вытягиванием осуществлялось создание формы сосуда.
ИСХОДНОЕ СЫРЬЕ
Развитие представлений о глине как сырье для производства керамики
В истории восточноевропейского гончарства выделяются три основных уровня развития представлений о глине как о сырье. Первый характеризуется взглядом на глину как на особый вид примеси-связки с неглинистыми материалами органически о происхождения, обладающими клейкостью и некоторой пластичностью. Второй — как на сырье-связку, используемое для «скрепления» непластичных материалов минерального происхождения. Третий уровень — представлением о глине как единственном исходном сырье для производства керамики.
Судить об этих уровнях позволяют наблюдения за особенностями качественного состава и концентрации глины и неглинистых материалов в изделиях древних гончаров1. Для первого уровня характерны формовочные массы, составленные из одной части глины на две-три части неглинистого материала, обладающего клейкостью и некоторой пластичностью. Для второго — массы, образованные смешением примерно равных частей глины и непластических материалов. Для третьего — формовочные массы из одной или нескольких по сортности глин, в которые не вводятся какие-либо добавки.
По особенностям концентрации неглинистых материалов различаются две качественно разные ступени Э4*елюцвоиного хода изменений взглядов на роль и значение глины.
выросшие на основе технологических традиций первого уровня, и одна ступень (третья) —на основе второго уровня. Суть и признаки канщой ступени следующие.
Ступень 1— использование глины в роли материала-связки (смешиваются примерно равные части глины и неглинистых материалов, обладающих клейкостью и некоторой пластичностью). Ступень 2— применение глины в качестве основного сырья, а неглинистых материалов, обладающих клейкостью и некоторой пластичностью, в роли добавок (глина составляет более половины объема всего сырья, идущего на приготовление формовочной массы). Ступень 3— использование глины в качестве основного исходного сырья, а пепла-стичных материалов — в роли примесей (объем, занимаемый в массе непластическими материалами, составляет одну часть на две-четыре и более частей глины). По особенностям соотношения глины и непластических добавок внутри этой ступени могут быть выделены более дробные проявления эволюционного хода изменений взглядов на глину, характеризующие забывание старых представлений, восходящих ко второму уровню.
Таким образом, для изучения истории развития представлений о глине как сырье для производства керамики можно воспользоваться наблюдениями за особенностями истории
трех уровней и ступеней развития знаний в этой области технологии.
К сожалению, из-за малой изученности археологических данных, характеризующих древнейшую историю гончарства, пока сложно судить о времени, месте и обстоятельствах возникновения каждого уровня. На основании известных материалов, о которых будет сказано ниже, допустимо только предположить, что все три уровня возникли независимо один от другого под влиянием культурно-хозяйственных особенностей, существовавших ко времени зарождения гончарства в различных группах древнего населения.
Не выяснены и многие подробности истории каждого уровня. О первом уровне можно только с уверенностью сказать, что он имел широкое распространение в лесной и лесостепной зонах Восточной Европы в эпоху неолита. К эпохе раннего железа сохраняются преимущественно лишь «следы» его былого господства, о чем свидетельствуют керамические находки, содержащие небольшие добавки неглинистого сырья, обладавшего клейкостью и некоторой пластичностью. Они характеризуют обычно вторую ступень эволюционного хода изменений взглядов на глину, выросших на основе представлений первого уровня. Однако суммарное соотношение глины и неглинистых материалов и в эпоху раннего железа нередко оставалось примерно равным, что свойственно для представлений о глине как сырье-связке. Дело в том, что в памятниках I тысячелетия до н. э. —I тысячелетия н. э. часты наложения представлений первого и второго уровней, проявляющиеся в совместном использовании добавок, которые ранее характеризовали различные культурные традиции в рамках первого и второго уровней (подробнее об этом см. ниже). Такие находки как явление массовое отмечены, в памятниках милоградской, юхновской, позднескифской и зарубинецкой культур.
Древнейшая история второго уровня представлений о глине тоже начинается в эпоху неолита. Знания о нем также изобилуют пробелами. Известно, однако, что гончарные производства, основанные на представлениях этого уровня, широко были распространены не только в эпоху неолита и бронзы, но и позже — в эпоху железа. В некоторых районах лесной зоны Восточной Европы они существовали и в первой половине XX в.
По изученным материалам эпохи неолита, происходящим главным образом из верхневолжских памятников, гончарные производства, основанные на третьем уровне представлений, мне неизвестны. Как явление массовое они впервые фиксируются в эпоху бронзы — по керамике из памятников трипольской культуры. В эпоху раннего железа они наиболее широко представлены в античных памятниках Северного Причерноморья. В лесостепной зоне междуречья Днепра и Днестра после исчезновения памятников трипольской культуры эти производства вновь становятся массовым явлением лишь в первой половине I тысячелетия н. э., о чем позволяет судить керамика липиц-кой, Черняховской и некоторых других археологических культур. Но вместе с исчезновением этих культур в лесостепи вновь господствующее положение занимает второй уровень представлений о глине. История производств, основанных на представлениях третьего уровня, и в лесостепной, и лесной зонах примерно с XI—XII вв. практически почти непрерывна.
По археологическим данным хотя и слабо, но все же прослеживается связь между фактами начального распространения представлений третьего уровня и усложнениями состава восточноевропейского населения отдельных районов. Например, на основании сравнительного анализа форм и приемов обработки поверхностей лощеной посуды с территории Волж-
Т а 6лиц а 8
Распределение керамики по уровням развития представлений о глине в неолитических памятниках Верхней Волги
Памятник	Общее число изученных образцов	Уровни развития представлений о глине					
		I		I—II		II	
		Число образцов	%	Число образцов	%	Число образцов	%
Ивановское III	143	4	2,8	67	46,8	72	50,4
Сахтыш VIII	304	17	5,6	78	25,7	209	68,7
Сахтыш I	130	47	36,2	46	35,4	37	28,4
Стрелка II	102	85	83,3	7	6,9	10	9,8
ской Болгарии и аналогичной керамики из памятников междуречья Волги и Оки правдоподобной кажется мысль о том, что наиболее ранние производства такой керамики, основанные на представлениях третьего уровня, появились в междуречье Волги и Оки в результате переселения сюда ремесленников-гончаров из пределов Волжской Болгарии2. Это предположение наряду с отмеченными ранее перерывами существования подобных производств в лесостепи позволяет заключить, что наблюдения за особенностями распределения керамики отдельных памятников по уровням развития представлений о глине могут быть использованы для дифференциации разных в культурном отношении групп древнего населения.
Такой вывод справедлив не только для третьего, но и двух других уровней. В табл. 8, например, показаны результаты распределения керамики по уровням развития представлений о глине, зафиксированным по материалам верхневолжской неолитической культуры (Ивановское III и Сахтыш VIII), по смешанным материалам в основном двух неолитических культур — верхневолжской и волосовской (Сахтыш I) и материалам преимущественно волосовской культуры (Стрелка II) 3.
Как видим, связь различных уровней развития представлений о
глине с разными в культурном отношении группами населения наиболее четко прослеживается по материалам, оставленным достаточно однородным в культурном отношении населением (Стрелка II — господство керамики первого уровня развития представлений, Сахтыш VIII— второго уровня).
Чрезвычайно интересным представляется тот факт, что, помимо разных уровней развития представлений о глине, в неолитических памятниках, как, впрочем, и в памятниках других хронологических периодов, фиксируются и признаки смешения между носителями разных уровней. Из этого следует, что наблюдениями за особенностями уровней развития этих представлений возможно не только выявить культурные различия древнего населения, но и прослеживать случая смешения носителей таких различий.
Уровни развития представлений о глине являются наиболее общим источником информации по всем этим вопросам. Различие керамики по этому признаку — свидетельство того, что она оставлена скорее всего изначально неродственными группами населения, так как между ними обнаруживается не только культурное различие, но и различие по происхождению, о чем свидетельствуют, хотя и в самом общем виде, разные уровни представлений о глине.
Из этого, однако, совершенно не следует, что имея дело с керамикой, характеризующей какой-либо один уровень этих представлений, мы вправе заключить, что она оставлена однородным в культурном отношении или даже родственным населением. Для заключений такого рода необходимо прежде всего обратить внимание на особенности состава культурных традиций, связанных с изготов
лением керамики, которые присутствуют в памятнике. Дело в том, что существенные культурные различия имели место и у разных групп древнего населения, гончарное производство у которых находилось на одном и том же уровне развития представлений о глине. Многочисленные примеры этому дает и современное гончарство племен Африканского континента 4.
Культурные традиции на различных уровнях развития представлений о глине
По восточноевропейской керамике в рамках первого уровня выделены три культурные традиции: использование в качестве основного сырья для составления формовочной массы 1) птичьего помета, 2) пресноводных моллюсков вместе с их раковинами (например, беззубок и их разновидностей), 3) экскрементов животных5; в рамках второго уровня — тоже три культурные традиции: использование в качестве непластического сырья 1) дресвы (дробленого камня), 2) шамота (дробленых обломков глиняной посуды), 3) песка; в рамках третьего уровня — две культурные традиции: использование в роли исходного сырья 1) одной глины, 2) двух или большего числа глин разной сортности.
Состав культурных традиций в рамках этих уровней, конечно, далеко не полный, что объясняется недостаточной проработанностью археологических материалов всех хронологических периодов и современным состоянием методики изучения по керамическим находкам разных традиций в данной области технологии. Наиболее сложно выделять культурные традиции, связанные с первым уровнем. Выше отмечены лишь те из них, которые уже сегодня поддаются достаточно строгому выделению6.
Не вполне ясны основания, на которых «выросли» традиции третьего уровня развития представлений, в ча
стности традиция использования глиняных концентратов, т. е. формовочных масс из смеси глин разного сорта. По этнографическим данным отмечены случаи перехода на использование двух сортов глины гончарами-переселенцами, ранее делавшими посуду из одной глины. Переехав в другой район или деревню, где существует собственное гончарное производство, такой ремесленник обычно вынужден приспосабливаться к новым источникам сырья. С этой целью он, в частности, нередко пробует использовать не только местную «похожую» глину, работать с которой привык ранее, но и новую для него глину, применяемую местными гончарами, смешивая оба сорта (подробнее об этом см. ниже). Однако кажется сомнительным объяснять образование второй культурной традиции (использование глиняных концентратов) только приспособительными реакциями гончаров-переселенцев.
Трудно судить и об истории возникновения традиций второго уровня развития представлений. Здесь только использование дресвы может быть связано с особенностями среды обитания. В лесной зоне Восточной Европы, где эта традиция наиболее широко распространена, действительно легко доступны обломки гранитов и гнейсов, применявшиеся наиболее часто для изготовления дресвы.
Можно предполагать, что все куль
турные традиции, отмеченные в рамках первого уровня, отражают особенности хозяйственной деятельности, существовавшей ко времени зарождения гончарства в разных группах древнего населения. В частности, мне кажется наиболее вероятным, что традиция использования птичьего помета в роли компонента формовочной массы могла сложиться, например, у населения лесной зоны Восточной Европы, занимавшегося преимущественно собирательством и охотой. Птичий помет, смешанный с пухом и иногда со скорлупками яиц, в изобилии скапливается в местах гнездования перелетных птиц. Совсем иным видом хозяйственной деятельности были заняты, по-видимому, группы древнего населения, применявшие в роли основного компонента формовочной массы пресноводных моллюсков вместе с их раковинами. Знания о клейкости и других полезных свойствах этого материала как сырья могли быть достоянием прежде всего населения, хозяйственная деятельность которого была теснейшим образом связана с речным промыслом, в частности с рыболовством. Использование для той же цели экскрементов животных, скорее всего, можно предполагать для населения, знакомого со скотоводческой формой хозяйства.
Конечно, все это — лишь предположения. Но в целом отмеченные связи между культурными традициями в гончарстве и особенностями хозяйственной деятельности населения представляются мне достаточно прозрачными.
Кажется весьма примечательным, что они обнаруживаются только на первом уровне развития представлений о глине. Гончарство на этом уровне воспринимается как производство, выросшее из опыта изготовления по существу не глиняной посуды. Глина в них играет роль примеси-связки, тогда как в качестве основного сырья выступают неглинистые материалы. Использование для
йзготовления такой посуды различных неглинистых материалов — свидетельство независимого хода развития, а возможно, и зарождения гончарства в разных культурно-хозяйственных группах древнего населения. Из этого следует, что культурные традиции в гончарстве, которые мы фиксируем в рамках первого уровня, возможно использовать для выделения разных в культурно-хозяйственном отношении групп древнего населения. Такие различия, как и различия в уровнях развития представлений о глине, допустимо рассматривать в качестве признака не-родственности населения. По-видимому, в этом же качестве следует воспринимать и культурные различия в рамках второго уровня развития представлений о глине7.
Это мнение хорошо согласуется с данными археологии. В качестве примера приведу результаты распределения керамики по культурным традициям внутри различных уровней, которые были отмечены по материалам верхневолжской неолитической культуры (Сахтыш VIII) и волосов-ской культуры (Стрелка II).
Культурные традиции первого уровня отмечены в изученной керамике поселения Сахтыш VIII двумя несмешанными составами (1 — птичий помет + глина — 2 образца, или 0,6% от 304 изученных экземпляров; 2 — пресноводные моллюски вместе с раковинами + глина — 11 образцов, или 3,6% от общего числа) и одпим смешанным составом (птичий по-мет+пресноводные моллюски с раковинами + глина — 4 образца, или 1,3% от общего числа).
Культурные традиции второго уровня тоже отмечены двумя несмешанными составами (1 — шамот крупный + глина — 128 образцов или 42,1% от общего числа; 2 — дресва крупная + глина — 25 образцов, или 8,2%) и одним смешанным составом (шамот крупный + дресва крупная + 4-глина — 37 образцов или 12,1% от общего числа).
На основании соотношения изученных образцов, характеризующих носителей разных культурных традиций, можно заключить, что наибольший удельный вес среди них приходится на долю носителей одной культурной традиции, использовавших шамот в качестве основного непластического компонента формовочной массы. Остальные культурные традиции, выявленные по изученным материалам, придают значительную пестроту культурному облику памятника в целом. Они указывают на сложный состав населения, обитавшего здесь. Практически все они, однако, обнаруживают признаки смешения с носителями традиции использования крупного шамота.
Об этом красноречиво свидетельствуют самые разные смешанные рецепты приготовления формовочной массы, основанные на разных традициях одного и того же уровня или же разных уровней развития представлений о глине. Один из таких составов, образованный на основе культурных традиций различных уровней, оказался довольно широко представленным в керамике поселения: шамот крупный+птичий помет+глина — 51 образец, или 16,8% от общего числа. Другие составы такого же рода немногочисленны: шамот круппый+ +птичий помет+крупная дресва+ +глипа — 18 образцов, или 5,9 % от общего числа; шамот крупный+пре-сноводные моллюски с раковинами + -Ьглипа — 8 образцов, или 2,6 %; дресва крунная-Ь птичий помет+глина — 8 образцов, или 2,6% от общего числа. В целом па смешанные составы приходится более 40% керамики. Все это свидетельствует об интенсивном процессе смешения выходцев из других культурных групп с группой населения, в гончарстве которого использовался шамот в качестве основного непластического компонента формовочной массы. О поглощении этой группой инокультурных традиций говорят не только отмеченные выше признаки смешения. Среди изу
ченной керамики поселения известны образцы, которые изготовлены из формовочных масс несмешанного состава — крупный шамот+глина, но шамот для пих приготовлен из обломков сосудов со смешанным составом формовочной массы или же обломков, характеризующих культурные традиции первого уровня.
Иная картина создается по керамике другого неолитического поселения — Стрелка II. Здесь совершенно не зафиксировано образцов, характеризующих носителей верхневолжской культуры (несмешанные составы формовочных масс с крупным шамотом). Из 102 изученных образцов только два, или около 2% от общего числа, оказались со смешанным составом, содержащим крупный шамот (птичий помет + крупный шамот+глина). Основная часть керамики поселения изготовлена из формовочной массы, характеризующей одну несмешанную культурную традицию в рамках первого уровня — птичий помет + глина — 72 образца, или около 70% от общего числа. В несмешанном виде иные культурные традиции представлены тоже одним составом: крупная дресва + глина — 7 образцов, или около 7% от общего числа. Зафиксированы два смешанных состава: птичий помет + пресноводные моллюски с раковинами + глина — 13 образцов, или 12,7%; птичий помет+крупная дресва + глина — 8 образцов, или около 8% от общего числа. Все это указывает на значительную культурную однородность жителей поселения и явно менее интенсивный процесс их смешения с иными культурными группами, чем то было отмечено по материалам поселения Сахтыш VIII.
Таким образом, культурные традиции в гончарстве этих двух поселений достаточно яспо указывают на связь одной из них с носителями волосовской культуры (птичий помет+ +глина), а другой — с носителями верхневолжской культуры (крупный шамот+глина).
Судя по известным сегодня данным из истории восточноевропейского гончарства, различные уровни развития представлений о глине способны сохраняться без видимых изменений даже в условиях смешения культурных традиций разных уровней. Но зато сами культурные традиции в таких условиях обнаруживают способность к быстрым переменам (подробнее рб этом см. следующую главу). По этому признаку уровни развития представлений о глине следует отнести к числу наиболее устойчивых элементов технологии, характеризующих, как принято называть в работе, группу
субстратных навыков, а культурные традиции — к числу приспособительных навыков, способных к быстрому перерождению в условиях смешения различных групп населения.
Уровни развития представлений о глине характеризуют наиболее общие особенности навыков труда, связанных с отбором исходного сырья. Изучать эти навыки по данным археологии весьма сложно. Некоторые дополнительные сведения о них удалось получить по наблюдениям за особенностями состава естественных примесей в глинах.
Общие требования к глине
Археологические материалы из раскопок неолитических памятников V—IV тысячелетий до н. э. на Верхней Волге свидетельствуют об использовании очень пластичных и чистых глип на первом уровне развития представлений об этом материале. Наиболее наглядное представление об отборе таких глин дают результаты сравнения особенностей песчаной примеси в глинах, которые использовались на первом, втором и смешанном уровнях развития представле-** 8 НИИ .
Несколько примеров, сведенные в таблицы 9—11, иллюстрируют эти требования к глине.
Как видим, требование к чистоте глипы с наибольшим постоянством фиксируется для образцов керамики, характеризующих первый уровень развития представлений о глине. На втором и смешанном уровнях использование чистых глин широко практикуется тоже, но требования к отбору менее жесткие, о чем говорят участившиеся случаи применения сырья со средним и даже крупным песком. На третьем уровне развития представлений требования к глине существенно другие. Об этом позволяют судить этнографические данные.
На территории Восточной Европы
отмечены два основных типа гончарных производств: специализированные и неспециализированные. Первые заняты преимущественным изготовлением только кухонной («горячей») или же столовой («холодной») посуды, а вторые — той и другой. Еще в первые два-три десятилетия XX в. оба типа гончарных производств действовали как в лесной, так и в лесостепной зоне: Однако производства, специализирующиеся на столовой посуде, менее всего представлены в восточноевропейском гончарстве. По данным этнографии, опи зафиксированы только в нескольких пунктах на территории лесной зоны и составляют около 0,7% от общего числа учтенных очагов, из которых имеются сведения об особенностях выпускаемой продукции. Несколько шире известны сегодня производства кухонной посуды, но и их всего лишь около 2,5% от общего числа учтенных очагов (рис. 25). Явно преобладающими как в лесной, так и в лесостепной зоне являются неспециализированные производства — 695 очагов из общего числа учтенных 734 очагов, т. е. около 95% (см. рис. 25).
Все выявленные специализированные производства основаны на представлениях о глине, характеризующих
Таблица 9
Распределение керамики поселения Сахтыш VIII по особенностям песчаной примеси, содержавшейся в глине
Уровень развития представ ле-ний о глине	Песчаная примесь					
	мелкая		средняя		крупная	
	число образцов]	%	число образцов	%	число образцов	%
I	12	70,6	2	11,8	3	17,6
I—II	23	29,5	28	35,9	27	34,6
II	70	33,4	81	38,8	58	27,8
Та блица 1 О
Распределение керамики поселения Сахтыш 1 по особенностям песчаной примеси, содержавшейся в глине
Уровень развития представле-ний о глине	Песчаная примесь					
	мелкая		средняя		крупная	
	число образцов	%	число образцов	%	число образцов	%
I	43	91,5	4	8,5				—
I—II	31	67,4	10	21,7	5	10,9
II	24	64,9	9	24,3	4	10,8
Таблица 11
Распределение керамики поселения Стрелка 11 по особенностям песчаной примеси, содержавшейся в глине
Уровень развития представлений о глине	Песчаная примесь					
	мелкая		средняя		крупная	
	число образцов	%	число образцов	%	число образцов	%
I	79	93,0	5	5,8	1	1,2
I—п	4	57,0	3	43,0	—	—
II	8	80,0	2	20,0	—	—
третью ступень эволюционного’ хода изменений взглядов на этот материал: глина служит основным сырьем, но в сочетании с непластическими добавками. Значительная часть не
специализированных очагов, посуда в которых делается из одной глины, основана на тех же представлениях об этом материале (около 41%), но около 59% этих производств (из об-
Puc.2i. Схема размещения специализированных и неспециализированных производств керамики, применяющих одну глину или глиняные концентраты
Производства, использующие одну природную глину при изготовлении: 1 — столовой посуды; 2 — кухонной посуды; 3 — той и другой посуды; 4 — только кухонной посуды и кухонной и столовой посуды; 5 — только сто ловой посуды и столовой и кухонной посуды.
Производства, использующие глиняные концентраты при изготовлении: 6 — кухонной и столовой посуды; 7 — только кухонной и кухонной и столовой посуды.
Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
щего числа учтенных 594 очагов) основаны на третьем уровне представлений о глине. На том же уровне развития представлений • действуют 98% производств (из 118. выявленных), в которых керамика делается из глиняных концентратов. Ремесленники, использующие одну глину, обычно разрабатывают залежи умеренно отощенных глин. Высокопластичные чистые глины они избегают, считая их слишком «жирными». Но именно жирные и практически чистые глины еще и сегодня отбираются гончарами, составляющими формовочные массы из смеси глины и непластических материалов. Ремесленники, приготавливающие их из смеси двух глин, обычно отбирают два сорта: один — пластичной и чистой («жирной») глины, а другой — запесоченной («тощей»).
Из этих данных следует, что на третьем уровне развития представлений о глине требования к ней существенно иные — используются глины средней пластичности, которые или отощаются искусственно (путем смешения разных сортов глины), или же отбираются естественно отощенными.
Наблюдение за особенностями сырья дают материал, полезный для дифференцирования керамических находок и оценки их историко-культурной значимости. Но, пожалуй, наибольшее внимание привлекают к себе эти наблюдения как средство изучения демографических процессов, происходивших внутри отдельных групп древнего населения. К этому склоняют данные о причинах изменения источников сырья для производства керамики, отмеченные в современных очагах гончарства.
Во многих сельских местностях Восточной Европы очаги гончарного производства расположены в пунктах или районах, где это ремесло издавна считалось традиционным делом части жителей. В условиях постоянной работы на одном месте гончары, как правило, пользуются одними и теми же залежами глины. Источники
сырья («глинища») расположены обычно в радиусе нескольких километров от деревни, а нередко и на краю самой деревни9. Переход на разработку новых залежей глины в таких очагах, как правило, связан не с истощением запасов глины в местах их традиционной добычи, а с изменениями узкоместного порядка, например, из-за запрета копать глину на земле соседней деревни, где ее добывали, из-за строительства дорог, домов и т. п. в районе старых разработок. Но все эти причины вряд ли можно использовать для объяснения случаев применения разных глин, известных по археологическим находкам неремесленной керамики в памятниках различных хронологических периодов. Подобные факты правильнее объяснять другими причинами, в частности переездами гончаров.
Известны случаи, когда, переселившись, например, в другую деревню или район, гончары стремятся прежде всего использовать старые места добычи глины. Их привозят за 10— 20, а иногда и более чем за 50— 80 км10. Объясняется это практическими соображениями. По мнению гончаров, каждая глина требует выработки особых навыков работы с нею. Поэтому, переехав в другую деревню, гончары и стремятся использовать сырье из прежних источников. Однако значительная удаленность таких разработок все же вынуждает гончаров искать необходимое сырье на месте. Среди местных глин они ищут прежде всего «похожую» глину, работать с которой привыкли ранее. Обращают при этом внимание не только на пластичность и степень засоренности, но и на цвет глины. Результаты работы с такой глиной далеко не всегда оказываются удовлетворительными. Часто «похожая» глина обладает непривычными для мастера физико-химическими свойствами. Они проявляются обычно в особенностях «поведения» посуды при сушке и обжиге “. Чтобы при
способиться к местным источникам сырья гончары-переселенцы нередко вынуждены искать компромиссное решение задачи: кроме «похожей» они используют новую глипу, проверенную в работе здешними гончарами, смешивая оба сорта. Если и в этом случае не достигается хороших результатов, то гопчару-переселенцу остается или отказаться от работы или же перенять опыт местных гончаров — научиться обжигать привычную для них глину.
Эти трудности освоения новых источников сырья почти неизбежно ведут к тому, что среди керамики, выпускаемой в том или ином очаге гончарного производства, оказываются образцы, иллюстрирующие период освоения местных источников сырья. Они изготовлены из другого сырья, хотя внешне могут и не отличаться от посуды, сделанной из традиционного сырья. Выяснить такие особенности состава керамических изделий в современных очагах гончарства удается, правда, чаще всего только опросным путем. По археологическим данным это возможно сделать путем сравнительного анализа сырья, использованного для изготовления глиняной посуды *2.
Судя по этнографическим данным, период привыкания к источникам сырья охватывает незначительный отрезок времени — обычно он завершается в течение нескольких лет. Поэтому керамика, характеризующая такой период, составляет обычно незначительный процент по отношению к посуде, сделанной из однородного сырья. Эти особенности прослеживаются и по археологическим находкам керамики. Например, среди 48 сосудов, обломки которых были обнаружены при раскопках городища Вязыпка (белорусская группа культуры штрихованной керамики, раскопки А. М. Митрофанова в 1952 г.), 43 экземпляра, или около 90% от общего числа, оказались из жирной легкоплавкой красножгугцей-ся глины, не содержащей грубых ес
тественных примесей минерального происхождения. И только пять экземпляров (около 10%) имели признаки другого сырья: четыре сосуда из глины, содержавшей обломочный известняк, а один — цветной песок среднего размера. Стратиграфическое положение находок позволяет предполагать, что речь идет о проявлении начального освоения местных глин (один экземпляр найден в средней, а остальные четыре — в нижней части культурного слоя). Аналогичную картину дают другие памятники, представленные однородной неремесленной керамикой.
Значительно чаще, однако, по материалам поселений с неремесленной керамикой фиксируются более сложные ситуации. Например, при изучении керамики из Большого Борщевского городища (раскопки П. П. Ефименко и П. Н. Третьякова в 1928—1929 гг.) выяснилось, что значительная часть местной посуды, 181 экземпляр (около 80% от общего числа), сделан из легкоплавкой красножгущейся жирной глины без каких-либо грубых естественных примесей, а остальные 20% — из двух других глин: 35 экземпляров, т. е. 18,7%, из глины, содержавшей крупный песок, а три экземпляра, т. е. 1,6%,— бурый железняк оолитовой формы. Казалось бы, что явное преобладание керамики из чистой глины свидетельствует о ней как основном сырье для местного производства посуды. Однако соотношения между посудой из разных глин (табл. 12) показывают иное.
Здесь только глина с бурым железняком указывает на случайный характер сырья, использование которого правомерно связывать с начальным периодом освоения местных глин. Но глина с примесью крупного песка была явно признана удовлетворительной для целей гончарного производства — пз нее сделано 35 сосудов разных форм и размеров. Единственно, чем могли внешне различаться обе глины,— цветом в сыром
T a 6 лиц a 1 2
Распределение керамики Большого Боршевского городища по особенностям естественных примесей, содержавшихся в глине
Естественные примеси в глине	Формы керамики местного производства									
	Горшки						«Сковородки»		Миски	
	малые		средние		большие					
	число	%	число	%	ЧИСЛО	%	число	%	число	%
Песок крупный	3	27,3	15	15,5	14	28,0	3	14,3	.					
Бурый железняк	1	9.1	2	2,0	—	—	—	—	—	—.
Без грубых примесей	7	63,6	80	82,5	36	72,0	18	85,7	2	100,0
Итого 		11	100,0	97	100,0	50	100,0	21	100,0	2	100,0
Таблица 13
Распределение керамики Почепского поселения по грубым естественным примесям в глине
Естественные примеси валине	Горшки малые		Горшки средние		Горшки большие		Миски разные		Всего	
	число	%	число	%	число	%	число	%	ЧИСЛО	%
		1. Лощеная посуда								
Песок мелкий	—-	—	5	33,3	—	—	17	89,4	22	57,9
Песок крупный	—•	—	2	13,3	—	—.	—	—.	2	5,3
Без грубых включений	—	—1	8	53,4	4	100,0	2	10,6	14	36,8
Итого 		—	—	15	100,0	4	100,0	19	100,0	38	100,0
		2. Нелощеная посуда								
Песок мелкий	—		3	4,4	—	—	—	——	3	3,1
Песок крупный	1	14,3	9	13,3	—	—	—	—	10	10,2
Без грубых включений	6	85,7	56	82,3	23	100,0	—•	—	85	86,7
Итого 		7	100,0	68	100,0	23	100,0	—	—	98	100,0
состоянии, т. е. признаком, которому и многие современные гончары придают преувеличенно большое значение при отборе сырья. Все это позволяет заключить что по материалам городища выявляются различия в навыках отбора глины, которыми руководствовались местные гончары.
Но связь различий в навыках отбора с носителями разных культурных традиций изготовления керамики нередко можно проследить и по внешнему ее облику. Например, при раскопках поселения II—III вв. н. э. в г. Почепе (Брянская обл., раскопки
П. Заверняева в 1955—1959 гг.) была обнаружена лощеная посуда, представленная в основном горшками и мисками, и нелощеная, состоящая из горшковидных сосудов различных размеров. При изучении глин выяснилось, что для всей этой посуды использовано местное сырье, которое, однако, различалось, по-видимому, какими-то внешними признаками и составом естественных примесей. В одной глине находился мелкий песок, в другой — крупный песок, а в третьей грубых минеральных включений не содержалось (табл. 13).
Из таблиц видно, что только глина с крупным песком может быть связана с процессом первоначального освоения местных залежей. Две другие не менее определенно увязываются с двумя разными в культурном отношении группами керамики: глина с мелким песком — с лощеной посудой (она составляет 88,6% от общего числа образцов, изготовленных из этой глины), а глина без грубых включений — с нелощеной посудой (она составляет 75,3% от общего числа образцов, изготовленных из данной глины) . Значительный процент лощеных горшков средних размеров (53,4%) из глины без грубых включений — яркое свидетельство смешанного состояния навыков отбора у гончаров с разными в культурном отношении традициями изготовления керамики.
Из-за трудностей отнесения образцов керамики с признаками их изготовления в период привыкания к источникам сырья к определенному периоду истории того или иного поселения выявленную информацию часто удается привлечь к исследованию процессов смешения различных в культурном отношении групп древнего населения только в сочетании со сведениями из другой области технологии — навыками приготовления формовочных масс. Судя по этнографическим и археологическим материалам, обе группы навыков являются приспособительными, способными быстро изменять свое содержание в условиях смешения разных групп населения. Но по скорости реагировать на возникновение таких процессов навыки отбора сырья занимают первое место.
Археологические источники информации об исходном сырье
Признаки уровней развития представлений о глине
Признаки первого уровня. В этом качестве выступают данные о большой концентрации в формовочной массе неглинистых материалов органического происхождения. Керамика из таких масс отличается легкостью и значительной пористостью. Присутствие большого количества птичьего помета или экскрементов животных сказывается и на характере поверхностей изделий (если, конечно, они не были обмазаны слоем чистой глины). На таких поверхностях плохо заметны следы заглаживания, но нередки отпечатки выгоревших измельченных травянистых растений или птичьего пуха. Присутствие в формовочной массе большого количества пресноводных моллюсков узнается по значительной концентрации обломков раковин, оставляющих на поверхностях углубленные отпечатки с плоским основанием (примеры см. в следующей главе).
Признаки второго уровня. И здесь в роли признаков выступают данные о значительной концентрации непластических материалов. Равное или близкое соотношение в формовочной массе таких материалов и глины можно определить, подсчитав площадь, занимаемую компонентами массы на 1 кв. см излома, и сравнив эти данные с эталонными образцами. При осмотре даже высокие концентрации такого сырья (1:1) создают впечатление неполной насыщенности им формовочной массы (примеры см. в следующей главе).
Признаки третьего уровня. Ими служат данные, характеризующие отсутствие в формовочной массе каких-либо специально введенных добавок органического или минерального происхождения.
Признаки использования глин различных залежей
Возможности учета таких фактов еще очень скромные. В роли источников информации служат результа
ты сравнительного изучения цвета глин, обожженных в окислительной среде, и особенности состава грубых минеральных примесей. По цвету наиболее строго различаются ожелез-ненпые и пеожелезненные глины. Первые придают изделиям терракотовую окраску, а вторые — кремовую.
В восточноевропейских археологических памятниках выделены следующие виды крупных естественных примесей: бурый железняк, охра, ракушка, оолитовый известняк, обломочный известняк, песок.
Включения бурого железняка в изученных материалах часто представлены шаровидными (оолитовыми) формами коричневого или малинового цвета диаметром от одного до нескольких миллиметров. Иногда они имеют темно-серую или даже черную окраску, но почти всегда обнаруживают в изломе характерную структуру: прилегающий к внешней оболочке слой — более плотный и светлый, но раковинистый, а средняя часть — менее плотная и темная, со слабо выраженной структурой, или же составлена из множества мелких песчинок, скрепленных окислами железа.
Включения охры представлены разными по форме обломками яркомалинового цвета. По своей структуре они однородны. В образцах, обожженных в интервале сравнительно невысоких конечных температур (примерно от 600° до 750—800°) не обнаруживают заметных различий в плотности.
Включения известняка отмечены двух разновидностей: оолитовой (в виде шариков) и обломочной (без определенной формы).
Оолитовый известняк белого цвета иногда присутствует в глине в большой концентрации (рис. 26). В изделиях, обожженных при сравнительно невысоких конечных температурах (примерно до 700—750°), он сохраняет форму и цвет. На поверхностях заметен в виде округлых включений (рис. 26, 7), вокруг которых иногда
образуются лучевидные трещины. При небольшом увеличении между многими такими включениями и глиной можно заметить небольшой зазор. В изделиях, обожженных при более высоких конечных температурах, такая примесь частично или целиком «выгорает», образуя на поверхностях и в изломе округлые пустоты. Структура шариков неодинакова. В изломах одних заметны только цветовые различия (более светлыми бывают обычно оболочки шариков, а средняя часть — чуть темнее), а у других в средней части нередко оказывается одна или даже несколько песчинок или полость, образовавшаяся в результате сгорания включения органического происхождения.
Обломочный известняк по форме и размерам многообразен, имеет белый цвет, сохраняя его в изделиях, обожженных при невысоких конечных температурах. По внешнему виду сходен с шамотом из неожелезненной глины и каолином, но обладает рыхлостью и способностью вскипать под действием соляной кислоты. На поверхности и в изломах изделий, обожженных при высоких температурах (начиная примерно с 800°), образует раковинистые пустоты. Образцы с признаками обжига при меньших температурах, содержащие крупные включения обломочной извести, нередко характеризуются ярким внешним признаком: образованием сколов вокруг включений, располагавшихся близко к поверхности.
Включения ракушки как естественного спутника глиняной залежи характеризуются двумя основными признаками: сочетанием обломков и целых экземпляров мелких раковин и значительными колебаниями в размерах (от пылевидных до нескольких миллиметров длиной). Обычно концентрация их в глине незначительна. Внешние признаки ракушки достаточно специфичны и широко известны, что избавляет от необходимости их описания. Одпако сохраняются они чаще всего только у образцов,
Рис 26. Обломок сосуда с естественной примесью в глине оолитового известняка (Лепесовка, поселение)
1 — общий вид обломка; 2 — участок излома того же обломка (увеличено примерно в 3 раза)
обожженных при низких конечных температурах (не более 700—750°) в сочетании с кратковременной выдержкой прп этих температурах. В образцах, обожженных при более высоких температурах и длительной выдержке, включения раковин обычно не сохраняются. Они оставляют на поверхностях и в изломах пустоты, воспроизводящие формы обломков и целых экземпляров раковин. Чтобы не принять такие пустоты за признаки других включений, целесообразно обратить внимание на характер пустот: сочетание объемных и щелевидных образований с наибольшей опре
деленностью может быть связано с ракушечной примесью.
Песок, судя по этнографическим данным, вводили с разной целью; во-первых, для придания глиняной массе дополнительных полезных свойств, которыми она в естественном состоянии не обладала (подробнее об этом см. следующую главу); во-вторых, чтобы уменьшить прилипание глины во время ее растаптывания с целью образовать однородную массу. В первом случае в глину вводили обычно значительное количество песка (не менее одной части на четыре или пять частей глины), во втором — за
метно меньшее (не более одной части на восемь — десять и более частей глины). Эти особенности концентрации допустимо использовать для различения естественного и искусственного присутствия песка в глине.
Принято различать калиброванный и некалиброванный мелкий, средний и крупный песок13. Мелким назван песок (Щ) с наиболее крупными частицами размером до 0,5 мм; средним (П2) — с частицами размером от 0,5 до 1,9 мм; крупным (П3) — с частицами в 2 мм и более.
Выделение песчаной примеси в керамических изделиях иногда может вызвать трудности, так как она не всегда представлена окатанными минералами. В первичных каолинах, например, кварцевый песок состоит в основном из остроугольных частиц. При осмотре обычного речного песка в нем тоже можно обнаружить остроугольные минералы. Например, в 1 г такого песка, предварительно разделенного на три фракции, соотношение окатанных и неокатанных частиц оказалось следующим (в %):
Фракции	Окатанные	Неокатанные
песка	минералы	минералы
1—2 мм	90	10
0,5—0,9 мм	75	25
0,25—0,4 мм	«50	«50
Судя по этим данным, удобный и в ряде случаев вполне надежный признак песка (окатанность минералов) нельзя абсолютизировать. Его необходимо дополнить наблюдениями за соотношением окатанных и неокатан
ных минералов. В речном или морском песке (с размерами nt—П3) окатанные минералы преобладают.
Ошибки в определениях наиболее вероятны при осмотре керамики, изготовленной из двух или большего числа глин, одна из которых представлена первичным каолином. В таких образцах остроугольные минералы могут преобладать, хотя они тоже характеризуют песчаную примесь, т. е. материал, подготовленный не искусственным, а естественным путем. В этом случае полезно обратить внимание на состав остроугольных примесей. Если явно преобладающими являются кварцевые частицы, то наиболее справедливо определить такую примесь как песчаную, входившую в каолин. При микроскопическом осмотре обычно легко заметить и дополнительный признак, подтверждающий связь кварцевых включений с каолином: в неровностях граней включений кварца нередко остаются несмешанные частицы этой глины белого цвета.
Таким образом, для дифференциации глин могут быть использованы результаты сравнительного анализа их по цвету (ожелезненные и неоже-лезненные) и составу естественных примесей: 1) песка с малой концентрацией, представленного одним из трех размеров (Пц П2, П3) и составленного из разных или одинаковых по цвету минералов; 2) бурого железняка оолитовой формы; 3) охры в виде обломочных включений; 4) известняка оолитовой формы; 5) известняка обломочного; 6) раковин.
1	Для выяснения концентрации материалов, вводившихся при составлении формовочных масс, использовано приближенное измерение объема, какой занимают исходные материалы. Такой подход к учету необходимого соотношения компонентов типичен для современных деревенских гончаров Восточной Европы. По-видимому, он осуществлялся и древними гончарами, которые, скорее всего, ориентировались не на вес, а на объем, занимаемый тем или иным ви
дом исходного сырья в сухом или влажном состоянии.
2	См. по этому поводу, например: Смирнов А. П. Сувар.— «Труды ГИМ», 1941, вып. XVI; Рабинович М. Г. Московская керамика.—МИА, 1949, № 12; Седов В. В. Гончарная печь из раскопок в г. Владимире.— КСИИМК, 1958, вып. 72; Ро-зенфельдт Р. Л. Московское керамическое производство XII—XVIII вв.— САИ, 1968, Е 1—39.
3	Приводимые здесь материалы из неоли
тических памятников происходят из раскопок Д. А. Крайнова, любезно предоставившего их для технологического изучения. Обработка коллекций произведена Ю. Б. Цетлиным. Пользуюсь случаем, чтобы выразить признательность Д. А. Крайнову за разрешение использовать эти материалы в данной работе.
4	Drost D. Topferei in Afrika. Technologic. Berlin, 1967. David H., David-Nennig H. Zur Ilerstellung und Lebensdauer von Keramik.— Bayerische Vorgeschichtsblat-ter, jahrgang 36. Munchen, 1971, S. 289— 317.
5	У меня нет полной уверенности, что, кроме отмеченных здесь компонентов, в формовочные массы не вводились и другие пеглинистые материалы. Поэтому выделенные материалы следует воспринимать прежде всего в роли признаков культурных традиций.
4	О некоторых культурных традициях, существовавших, например, в рамках первого уровня, можно пока только предполагать, исходя из наблюдений экспериментальных и археологических образцов керамики (в частности, о традиции использовать в качестве сырья дробленые зерна злаковых растений).
7	Не вполне ясно, можно ли наделять такими же свойствами различия культурных традиций в рамках третьего уров ня. По этнографическим данным на территории Восточной Европы отмечается два района массового распространения второй культурной традиции (применение глиняных концентратов). Один расположен в лесной зоне, в бассейне Волги, на территории Ивановской, Костромской и частично Горьковской областей, а другой — в лесостепи, в бассейне среднего Днепра и смежных речных систем (см. ниже, рис. 25). История сложения этих районов остается пока невыясненной, но в Поднспровье эта традиция зафиксирована у украинских гончаров, а на Волге — у местного русского населения. По-видимому, с наибольшим основанием видеть за различиями разбираемых культурных традиций неродственное население можно лишь для эпохи первобытнообщинных отношений. В эпоху разложения таких отношений, а тем более в эпоху существования классового общества эти различия, скорее всего, выступают в роли культурного, а не этнокультурного разделительного признака.
8	Наблюдения велись с помощью микроскопа МБС при разных увеличениях.
Учитывался мелкий песок — менее 0,5 мм, средний песок — от 0,5 до 1,9 мм, крупный песок — более 2 мм.
9	Это, конечно, не означает, что гончары копают глину в одной яме. Глинища часто занимают значительные площади. О длительной добыче глины в пределах одной и той же залежи имеются сведения и в специальной литературе (см., например: Салов И. Н. Черепичные и гончарные глины Смоленской области. Смоленск, 1948).
10	Некоторые из этих фактов мне уже приходилось отмечать (см.: Бобринский А. А. К изучению техники гончарного ремесла на территории Смоленской области,— СЭ, 1962, № 2, с. 32—33).
11	Современная этнография дает множество примеров такого рода. Вот лишь один из них, отмеченный у гончаров г. Канева. Местные гончары живут и работают на окраине города в местности, носящей название Бессарабка. По преданию, они являются выходцами из с. Дыбенцы Киевской обл., где посуда делалась из смеси двух сортов сырья: темной тугоплавкой глины, умеренно отощенной кварцевым песком, и чистой жирной глины светло-желтого цвета. После обжига в окислительной среде посуда из такого сырья приобретала кремовый цвет. Темная глина была найдена в окрестностях Бессарабки, но она оказалась очень жирной. В ней совершенно не было песка, как в дыбенской глине того же цвета. Первое время ее все же применяли. Оказалось, однако, что работать с нею очень трудно — посуда часто трескалась при сушке или обжиге. Поэтому местные гончары уже через несколько лет вынуждены были искать новые сорта глины. Эти глины, правда, не давали прежнего эффекта — посуда становилась не кремовой, а красной. Поэтому, чтобы придать своим изделиям прежний кремовый цвет, гончары стали ангобировать поверхности темной глиной.
12	Конечно, такие наблюдения допустимы только по керамическим изделиям неремесленного производства, которые выполнены из местного сырья и использовались по преимуществу в пределах изучаемого поселения.
13	В составе всех трех видов некалиброванного песка могут быть и более мелкие минералы. Для отнесения к одному из видов важно учитывать наиболее крупные частицы. В калиброванном песке размеры песчинок колеблются в отмеченных пределах.
ФОРМОВОЧНАЯ МАССА
Основные направления в развитии навыков составления формовочных масс
Формовочной массой называется пластический материал определенной вязкости, непосредственно используемый при изготовлении керамики. Любая такая масса, основанная на втором и третьем уровне представлений о глине, слагается из двух частей — пластической и непластической. Пластической принято называть группу минералов, находящихся в тонкодисперсном состоянии (обычно размеры частиц не более 0,001 мм) и образующих «глинистую субстанцию»,1 а непластической — более крупные частицы минералов. Массы, основанные на представлениях первого уровня, помимо этих частей, содержат и неглинистые материалы, обладающие вязкостью и некоторой пластичностью.
В истории восточноевропейского гончарства выделяются три основных направления в развитии навыков составления формовочных масс2. Одно из них связано с попытками отыскания природных глин, которые по своим свойствам отвечали бы предъявляемым к ним требованиям. Другое — с попытками сообщения таких свойств путем смешения разных сортов природной глины. Третье — с попытками получения желаемых свойств при помощи органических или минеральных добавок.
Происхождение и древнейшая история всех этих направлений еще не изучены. Однако, судя по материалам из неолитических памятников,
характеризующим древнейшую историю развития представлений о глине как сырье для производства керамики (о чем речь шла в предыдущей главе), можно думать, что наиболее глубокую связь с историей восточноевропейского населения имеют навыки третьего направления (подробнее см. ниже).
Все три направления прослежены как по археологическим, так и по этнографическим материалам. По этнографическим данным выявлены различия в их распространении. В лесной зоне Восточной Европы зафиксировано преимущественное использование навыков первого и третьего направлений в их развитии (рис. 27, 28). Из 511 очагов сельского гончарного ремесла, расположенных в разных районах лесной зоны, из которых имеются сведения о навыках приготовления формовочных масс, в 222, или 43,4% от общего числа, они составляются на основе одной природной глины без добавления к ней непластических примесей (первое направление); в 227 очагах, или 44,5% от общего числа,— из одной природной глины, в которую вводятся непластичные добавки (третье направление), и только в 62 очагах, т. е. в 12,1% от общего числа, отмечены формовочные массы, образованные из нескольких сортов глины без добавления к ним непластичных примесей (второе направление).
В лесостепи и степи заметно преобладают производства, характеризующие первое и второе направления в развитии навыков составления формовочных масс. Из 226 очагов гончарства, из которых имеются тайне сведения, в 128, или 56,6% очагов, эти массы делаются на основе одной глины без добавления непластичных примесей, в 56, или 24,8% —из глиняных концентратов и только в 42 очагах, или 18,6%,— из одной глины с добавлением непластичных примесей. При этом из общего числа учтенных производств, основанных на применении глиняных концентратов (118 очагов), почти половина их приходится на лесостепную зону. Интересно отметить, что более 70% таких производств, выявленных в лесостепи, зафиксировано на территории современной Украинской ССР, а остальные расположены в районах междуречья Волги и Дона, где сочетаются с производствами, основанными на использовании формовочных масс первого и третьего направлений (рис. 29). Очаги гончарного производства двух других направлений в лесостепной зоне Украинской ССР единичны и известны по преимуществу в районах украинского Полесья и в Закарпатской обл.
В свое время В. А. Городцов высказал предположение, что формовочные массы, составленные из одной природной глины без добавления к ней непластичных примесей (первое направление в развитии навыков), являются наиболее древними в восточноевропейском гончарстве3. Не берусь судить, насколько это мнение справедливо по отношению ко всей неолитической керамике4, но в свете этнографических данных первое направление выступает как одно из наиболее поздних явлений в восточноевропейском гончарстве. Во многих сельских районах лесной зоны оно стало известно сравнительно недавно (в течение двух-трех последних столетий) в связи с процессом освоения навыков конструирования
керамики путем вытягивания на гончарном круге.
Два других направления весьма почтенны по своему возрасту. Навыки приготовления формовочной массы из одной природной глины и неглинистых материалов (третье направление в развитии) в лесной и лесостепной зонах известны с неолитического времени. Согласно археологическим данным, на обширной территории Верхнего Поднепровья, Верхней Волги, а также смежных с ними речных систем отсутствуют факты, которые бы указывали на прерывистый характер их развития. И только в эпоху средневековья, помимо навыков третьего направления, начинают распространяться навыки первого и второго направлений, связанные с использованием одной глины или глиняных концентратов без добавления к ним искусственных примесей. Но и они еще длительное время, особенно в сельских местностях, соседствовали с местными традиционными навыками третьего направления.
Об этом достаточно ясно свидетельствуют этнографические данные с территории европейской части СССР. В первой половине XX в. в лесной зоне еще широко были распространены производства, использовавшие формовочные массы из одной глины, в которую вводились непластичные примеси (см. рис. 28).
Несколько иная картина вырисовывается в лесостепной части междуречья Днепра и Днестра. История развития навыков приготовления формовочной массы из одной глины и неглинистых материалов на этой территории неоднократно прерывалась. Кажется, первый раз это произошло в III тысячелетии до н. э., когда обширные пространства современной Правобережной Украины заняли памятники трипольской культуры. Значительная часть керамики из этих памятников изготовлена из формовочных масс, составленных из нескольких сортов глины без добав-
Рис. 27. Схема размещения очагов гончарного производства, в которых используются формовочные массы из какого-либо одного сорта глины без добавления к ней непластичных примесей (первое направление в развитии навыков)
Производства: 1 — неглазурованной керамики; 2 — глазурованной керамики; 3 — с невыясненными особенностями облицовки изделий; 4 — глазурованной и неглазурованной керамики. Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
ления к ним непластичных примесей. Вновь преобладающим второе направление становится здесь в первой половине I тысячелетия и. э., когда в
украинской лесостепи распространяются памятники Черняховской культуры. После их исчезновения, как и после памятников трипольской
Ри с. 28. Схема размещения очагов гончарного ремесла, в которых используются формовочные массы из какого-либо одного сорта глины с добавлением непластичных примесей (третье направление в развитии навыков)
Вводимые примеси: 1 — дресва; 2 — дресва и зола; 3 — дресва и песок; 4 — песок; 5 — песок и зола; 6 — шамот; 7 — шамот и зола; 8 — зола. В рамку выделены очаги гончарного производства, в которых отмечено существование двух рецептов формовочных масс. Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
культуры, в лесостепи почти безраздельно снова господствовали навыки третьего направления. Они просуществовали в украинской лесостепи
вплоть до образования древнерусского государства. Примерно с X—XI вв. в Среднем Поднепровье снова распространились навыки составления
Рис 29. Схема размещения очагов гончарного производства, в которых используются формовочные массы из глиняных концентратов (второе направление в развитии навыков)
Производства: 1 — неглазурованной керамики; 2 — глазурованной керамики; 3 — изделий, особенности облицовки которых не выяснены; 4 — глазурованной и неглазурованной керамики. Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
формовочных масс из двух или большего числа природных глин. Но наряду с ними примерно до XIII— XIV вв. продолжали существовать и навыки третьего направления. Время их полного исчезновения из прак
тики местных гончаров сложно определить, но уже в XIX в. следы их былого использования начисто стерлись традициями приготовления формовочных масс из смеси двух или большего числа природных глин.
Судя по имеющимся этнографическим данным, в лесостепи (в пределах современной Украинской ССР), глиняные концентраты широко практиковались не только в конце XIX — начале XX в., но широко применяются и в наши дни при изготовлении глазурованной и неглазурованной керамики (см. рис. 28, 29).
Эти факты из истории различных направлений в развитии навыков составления формовочных масс достаточно ясно, особенно на примерах украинской лесостепи, указывают на связь изменений в направлении их развития с изменениями в традиционном составе населения. Однако их нельзя связывать с изменением этнического облика этого населения. Среднее Поднепровье, например, бесспорно оставалось славянским и в эпоху Киевской Руси, и позднее, когда значительная часть Правобережной Украины оказалась под властью Литовского княжества. Следовательно, речь может идти не о смене населения, а об усложнении его состава 5.
С такими же явлениями усложнения состава населения мы сталкиваемся и на других территориях, где сравнительно недавно произошла смена направления в развитии навыков приготовления формовочных
масс, например на Средней Волге в период существования здесь государства волжских болгар, на Нижней Волге эпохи Золотой Орды и т. д. Об этом же свидетельствуют и более ранние археологические памятники, например материалы Черняховской культуры6.
Таким образом, по изменениям в направлении развития навыков приготовления формовочных масс оказывается возможным фиксировать усложнение старого состава населения, происходившее на значительных пространствах. Понятно, что не менее справедливо это замечание и по отношению к отдельным археологическим памятникам.
Но из этого, конечно, не следует, что там, где не наблюдается изменений в направлении развития навыков приготовления формовочной массы, речь может идти только о традиционном составе населения. Показания нашего источника информации достаточно определенны лишь в одном случае, когда им фиксируются различия в направлениях развития этих навыков. Более подробные сведения из истории древнего населения возможно выяснить по данным об особенностях формовочных масс, которые составляют содержание каждого направления.
Состав формовочных масс, характеризующих разные направления в развитии навыков
История развития навыков составления формовочных масс — это прежде всего история развития знаний о способах придания им полезных свойств. Однако при современном уровне наших собственных знаний среди формовочных масс, характеризующих первое направление в развитии таких навыков, сложно выделять какие-либо различия в свойствах. Формовочные массы этого направления могут быть разделены по внешним признакам на очень тонкие, тонкие и грубые. Очень тонкими приня
то считать массы, естественные примеси которых мельче 0,5 мм, тонкими — с мелкими примесями от 0,5 до 0,9 мм, а грубыми — с примесями от 1,0 мм и крупнее. Внутри грубых формовочных масс дополнительно можно выделять: средние грубые и очень грубые.
Очень тонкие и тонкие формовочные массы в современном восточноевропейском гончарстве по преимуществу связаны с вытягиванием керамики из одного комка глины, а разные грубые массы — со случаями
сохранения в технологии ее изготовления различных элементов скульптурной лепки сосудов.
Весьма ограничены современные возможности выделения формовочных масс с различными свойствами и внутри второго направления развития навыков. С наибольшей определенностью в их составе выделяются массы с повышенной огнестойкостью, содержащие в качестве одного из компонентов каолин. Остальные (без добавок такой глины), как и огнестойкие. могут быть пока лишь разделены на очень тонкие, тонкие и грубые, а внутри грубых — на средние грубые и очень грубые.
Значительно подробнее удается разобраться в свойствах формовочных масс, характеризующих третье направление. Сделать это помогают особенности неглинистых материалов. Дело в том, что среди пих допустимо выделять материалы, которые по своим свойствам могут быть связаны с решением следующих двух узких технологических задач, возникающих при изготовлении керамики: 1) уменьшения вредного влияния усадки глины на изделия во время их высушивания и обжига, 2) увеличения огнестойкости изделий, т. е. способности выдерживать резкие перепады температур.
Для решения этих задач использовались разные исходные материалы. К настоящему времени в формовочных массах восточноевропейской керамики выделены следующие виды таких материалов:
1. Неглинистые материалы, уменьшающие отрицательное влияние усадки глины на изделия во время их сушки и обжига: 1) древесная зола, 2) дробленые зерна и полова, 3) зерна хлебных злаков, 4) шерсть или волос животных, 5) экскременты животных и птиц, 6) пресноводные моллюски вместе с раковинами.
2. Неглинистые материалы, увеличивающие огнестойкость изделий: 1) дресва, 2) шамот, 3) измельченная сухая глина, 4) песок.
Помимо этого, в памятниках некоторых археологических культур (например, в зарубинецких, раннеславянских типа Корчак) отмечен еще один вид неглинпстого материала, который формально может быть отнесен к числу материалов, уменьшающих влияние усадки глины — мелкие кальцинированные косточки животных вместе с пеплом. Возможно, однако, что речь идет о каком-то ритуальном назначении подобных добавок в глину.
Связь органических примесей с решением одной узкой технологической задачи — стремлением уменьшить усадку изделий — хорошо прослеживается по данным этнографии. Восточноевропейские гончары, например, еще и сегодня нередко применяют для этой цели древесную золу®. С этой же целью современные среднеазиатские гончары вводят в глину пух болотных растений, шерсть и экскременты животных9.
Современная этнография дает множество свидетельств в пользу рассмотрения минеральных примесей как средств, способных улучшить огнестойкость изделий. В лесной зоне наиболее широко применялся для этого дробленый камень, который лишь сравнительно недавно стал вытесняться песком. Однако в некоторых районах лесной зоны деревенские гончары старшего поколения и сегодня предпочитают использовать дробленый камень, считая его лучшим материалом для придания изделиям повышенной огнестойкости *°.
Применение для той же цели шамота тоже зафиксировано на территории Восточной Европы. Правда, в отличие от песка и дресвы этот вид примеси известен лишь в некоторых очагах деревенского гончарства, но его узкое технологическое назначение — как средства, повышающего огнестойкость изделий,— прослеживается определенно
И по археологическим, и по этнографическим данным в гончарстве Восточной Европы зафиксировано
применение несмешанных и смешанных формовочных масс. Несмешанными я называю формовочные массы, образованные из двух компонентов: глины и какого-либо одного вида неглинистого материала, а смешанными — из глины и двух или большего числа различных видов неглинистого материала.
В зависимости от узкой технологической задачи и вида неглинистого материала, использованного для ее решения, все несмешанные формовочные массы третьего направления развития могут быть разделены на классы и группы, а по особенностям концентрации неглинистого материала и размерности составляющих его «зерен» — на виды и подвиды. В качестве видовых признаков формовочной массы рассматриваются следующие примерные соотношения неглинистых материалов и глины: вид 1— 2 или 3 части на 1 часть глины, вид 2—1 часть на 1 часть глины, вид 3—1 часть на 2 части глины, вид 4— 1 часть на 3 части глины и т. д.
Для большинства неглинистых материалов минерального происхождения возможны подвидовые разделения, характеризующие очень грубые, средние грубые и тонкие формовочные массы (размерные признаки их см. выше).
В восточноевропейских археологических памятниках бассейна среднего и верхнего Днепра, а также смежных речных систем, относящихся преимущественно к I тысячелетию до н. э.— II тысячелетию н. э., выделены следующие классы, группы, виды и подвиды несмешанных формовочных масс:
Класс I — формовочные массы с неглинистыми материалами, уменьшающими вредное влияние усадки глины.
Группа 1 — массы из древесной золы и глины.
Видовые и подвидовые различия не поддаются строгому учету.
Группа 2 — массы из дробленого зерна с половой и глины.
Видовые и подвидовые различия учитывать затруднительно.
Группа 3 — массы из зерен хлебных злаков и глины.
Зафиксирован только вид 3 (1 часть зерна на 2 части глины).
Группа 4 — массы из шерсти или волоса животных и глины.
Видовые и подвидовые различия не поддаются строгому учету.
Группа 5 — массы из навоза животных и глины.
Виды 1—5.
Группа 6— массы из птичьего помета и глины.
Виды 1 и 2, остальные виды не поддаются строгому выделению. Группа 7—массы из пресноводных моллюсков с раковинами и глины.
Виды 1 и 2, остальные виды не поддаются строгому выделению. Группа 8 — массы из кальцинированных мелких костей животных, пепла и глины.
Видовые и подвидовые различия не выяснены.
Класс II — формовочные массы, увеличивающие огнестойкость изделий.
Группа 1 — массы из дресвы и глины.
Виды 2—4, каждый из которых представлен подвидами очень грубых, средних грубых и тонких формовочных масс.
Группа 2 — массы из шамота и глины.
Виды 2—5, из них виды 2 и 3 отмечены подвидами очень грубых, средних грубых и тонких формовочных масс; виды 4 и 5 отмечены только подвидами средних грубых формовочных масс.
Группа 3 — массы из измельченной сухой и влажной глины.
Видовые и подвидовые особенности не выделены.
Группа 4 — массы из песка и глины.
Виды 3—6, из которых вид 3 отмечен только одним подвидом (тонкая формовочная масса), а остальные преимущественно
средними грубыми и тонкими формовочными массами.
Этот перечень не является полным. В нем отсутствуют, например, формовочные массы из талькового камня и глины, из графита и глины, из гипса и глины. Они известны по археологическим находкам керамики как явление массовое преимущественно на окраинных территориях Восточной Европы и еще недостаточно изучены.
На основании предложенной систематизации по керамическим находкам возможно зафиксировать около 50 групп, видов и подвидов несмешанных формовочных масс в рамках третьего направления их развития. Существенно большее их число удается выделить среди смешанных формовочных масс, образованных на основе приведенных выше неглинистых материалов и глины.
Сравнительное изучение формовочных масс может производиться на каждом из четырех классификационных уровней (класс — группа — вид — подвид). Наиболее полно факты усложнения состава населения выявляются при изучении различий формовочных масс на видовом и подвидовом классификационных уровнях. Закономерный характер связи этих различий с носителями разных традиций изготовления керамики наиболее четко виден по археологическим памятникам, которые оставлены новым для той или иной территории населением. В лесной зоне Восточной Европы эпохи бронзы, пожалуй, самую яркую и хорошо изученную группу такого населения представляют памятники фатьяновской культуры. Среди современных исследователей нет сомнений, что носители этой культуры не были аборигенными жителями лесной полосы Восточной Европы12. Их неместное происхождение хорошо фиксируется и особенностями формовочных масс.. В отличие от населения лесной зоны, фатьянов-ские гончары очень широко использовали тонкие формовочные массы с огнеустойчивыми свойствами, для че
го вводили в природную глину мелкий шамот. В лесной зоне, начиная с неолита, формовочные массы с примесью мелкого шамота не применялись13. Этот новый вид массы стал известен впервые в Волго-Окском междуречье с появлением фатьяновских племен.
Пример с фатьяновскими племенами иллюстрирует довольно редкую ситуацию в истории населения лесной зоны — усложнение его состава за счет массового притока извне, причем населения с яркими отличительными культурными признаками. Значительно чаще здесь происходили внутренние перемещения. Выяснение деталей демографического характера в истории населения Восточной Европы — одно из средств уточнить наши представления о процессах этнокультурного развития, протекавших на данной территории. И наблюдения за особенностями видового и подвидового состава формовочных масс керамики могут сыграть в этом весьма заметную роль. Дело в том, что по различиям видового и подвидового состава формовочных масс правомерно фиксировать такого рода явления не только по большим группам памятников, но и по отдельным памятникам, керамика в которых представлена продуктами неремесленного или ремесленного на заказ производства.
В отличие от информации о фактах усложнения состава населения, которую возможно получить по признакам различия в направлении развития навыков, данные о различиях видового и подвидового состава формовочных масс фиксируют эти факты как проявление культурных различий, свойственных более мелким группам. Но наиболее важно, что по особенностям таких масс возможно констатировать и некоторые детали развития самого процесса усложнения состава населения в рамках истории отдельных поселении или группы памятников, объединенных принадлежностью к одной археологической культуре.
Выделяются два случая существования разных навыков приготовления формовочных масс — обособленное и смешанное. Обособленное существование характеризуется керамикой, которая по видовым особенностям формовочных масс может быть разделена на отдельные группы. Например, в случае, если в памятнике она представлена образцами из масс с примесью дресвы и примесью шамота. Смешанное состояние характеризуется образцами из массы, содержащей и ту и другую примесь вместе. Если в первом случае на основании независимого использования двух или большего числа видов формовочных масс возможно констатировать лишь конгломератное состояние носителей разных навыков, то во втором речь идет существенно об ином— о проявлении культурного смешения носителей разных навыков приготовления формовочной массы.
Современная этнография позволяет сделать важные уточнения относительно устойчивости этих навыков в условиях обособленного существования их носителей, оказавшихся в иной культурной и географической среде. Украинские гончары, например, переселясь в отдаленные от родных мест районы РСФСР, упорно предпочитают свои навыки составления формовочных масс из нескольких сортов глины. То же самое наблюдается и у русских гончаров, переселяющихся на Украину: па новом месте они используют привычные для них навыки работы, в частности навыки составления формовочных масс из одной природной глины с добавлением К пей непластичных примесей. Эти факты свидетельствуют о значительной устойчивости навыков приготовления формовочных масс в условиях обособленного существования их носителей.
Но совершенно иное обнаруживается там, где по тем или иным причинам переселившийся гончар оказывается в зоне действия местных технологических традиций. Обычно это
р происходит в случае переселения в де-> ревню, где существует свое гончарное производство. В предыдущей главе я уже упоминал, что первая проблема, возникающая при переселениях, связана с отбором исходного сырья. Но она не-существует изолированно. С ней теснейшим образом связана и проблема приготовления формовочной массы, так как местные глины, согласно с технологическими традициями здешних гончаров, требуют и особой их подготовки к работе. Довольно часто деревенские гончары, с которыми мне приходилось беседовать или переписываться, объясняя причины использования примесей, отмечали, что их глины требуют введения, например, песка или дресвы. А на вопрос, почему в соседнем районе гончары, о которых они знают, не применяют этих примесей, обычно отвечают, что «у них глина лучше, она тянется, а паша не такая хорошая». Эти представления, конечно, лишь отчасти соответствуют действительности. Качество глин может быть разным и у гончаров, вытягивающих посуду из одного комка, и у тех, кто делает ее с использованием элементов скульптурной лепки (например, спиральным или кольцевым налепом) . Все дело в технологических традициях изготовления керамики, какими руководствуются гончары в повседневной практике. И, попав в зону действия этих традиций, новый гончар вынужден с ними считаться. Он перенимает опыт местных гончаров по составлению формовочной массы, изменяя, однако, прежде всего не привычные приемы ее обработки (смешивания, растаптывания и т. д.), а сам рецепт массы.
Вот один из примеров, характеризующих подобную ситуацию. Он заимствован из письма бывшей гончар-ки Ф. И. Сусловой, русской, 1916 г. р., приславшей описание личного опыта работы. В 1942 г. она поступила работать в гончарную мастерскую близ станции Хваленки, Зуевского р-на, Кировской обл., где спустя год с не
большим научилась вытягивать посуду на ножном гончарном круге. Случилось так, что вскоре после этого ей пришлось переехать на жительство в Архангельскую обл. (в один из колхозов Онежского р-на). Здесь ей предложили организовать гончарное производство. Она согласилась. Местные глины оказались очень похожими на те, с какими ей приходилось работать раньше. Ф. И. Суслова изготовила из местной глины партию горшков и мисок для одновременного обжига — всего 90 штук. Применила при этом формовочную массу старого рецепта, каким пользовалась у себя на родине (из одной природной глины, в которую не вводились какие-либо иепластичиые примеси). Однако при обжиге все 90 сосудов полопались и потрескались. Их пришлось выбросить. Местные жители дер. Кян-да, где все это происходило, узнав о неудаче, посоветовали добавить в глину чистый песок. Дело в том, что в деревне незадолго до описываемых событий существовало свое гончарное производство. Посуду делали два местных жителя — братья Ивановы. Но еще до переезда Ф. И. Сусловой они умерли, не оставив преемников. При изготовлении посуды эти братья использовали одну природную глину, в которую вводили чистый речной песок (одну часть песка на четыре части глины). Именно такой рецепт и посоветовали использовать Ф. И. Сусловой. Вторую партию посуды она сделала с использованием местного рецепта. Вот как об этом написала сама Ф. И. Суслова: «Я взялась еще спробовать, с песком. Сделала состав из 75% глины и 25% песка и опять сделала такое же количество. Обожгла в той же русской печи и посуда обожглась замечательная». После этого она уже постоянно использовала только местный рецепт приготовления формовочнсй массы. -
Таким образом, попадая в зону действия иных технологических традиций, гончары очень быстро, судя по этнографическим данным, вынуж
дены изменять свои рецепты составления формовочных масс. Это очень важная особенность. Она позволяет предположить, что факты изменения состава формовочных масс, которые хороню известны по археологическим материалам, связаны прежде всего с процессами смешения носителей разных навыков приготовления таких масс.
Справедливость этого предположения подтверждается самим существованием смешанных рецептов. Контактный способ передачи технологических знаний в гончарстве, т. е. путем непосредственного общения между носителями разных или одинаковых навыков изготовления керамики, ярко проявляется в таких рецептах. Они фиксируют попытки компромиссного решения вопроса о рецептуре формовочной массы, (рис. 30). Судя по археологическим материалам I тысячелетия до н. э. — 1 тысячелетия н. э., подобные попытки — явление обычное и широко распространенное у самых разных в культурном и хронологическом отношениях групп населения лесной и лесостепной зон Восточной Европы. Смешанные рецепты известны в памятниках всех археологических культур этого времени. Обычны они и для более раннего времени. Все это позволяет рассматривать их в качестве одного из закономерных проявлений процесса смешения между носителями разных технологических традиций приготовления формовочных масс. Образование смешанных рецептов — надежный признак процесса смешения. Но участвовать в нем могут не только разные в этнокультурном отношенип носители навыков изготовления керамики, но и лица, входящие в одну и ту же этнокультурную группу.
Судя по удивительной легкости замены старых рецептов в условиях смешения технологических навыков и не менее удивительной их устойчивости в условиях обособленного существования, можно предположить, что внутри одной и той же этнокуль-
Рис. 30. Схема размещения производств керамики со смешанным составом навыков подготовки формовочных масс
Производства, использующие: 1 — разные глины для изготовления кухонной и столовой посуды; 2 — один сорт глины без искусственных примесей для столовой посуды и одну глину другого сорта с добавлением песка — для кухонной посуды; 3 — одну глину с добавлением песка для изготовления столовой посуды и одну глину другого сорта с добавлением песка — для кухонной посуды; 4 — глиняного концентрата с добавлением песка для изготовления кухонной и столовой посуды; 5 — глиняного концентрата с добавлением золы и песка для изготовления кухонной и столовой посуды; 6 — одну глину без искусственных примесей для изготовления столовой посуды и глину другого сорта с добавлением дресвы — для кухонной посуды; 7 — разные концентраты для столовой и кухонной посуды; 8— одну глину без искусственных примесей для изготовления столовой посуды и глиняного концентрата — для кухонной посуды. Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
Таблица 14
Распределение керамики Юхновского городища по подвидам формовочных масс
Подвиды формовочных масс	Горшки малые		Горшки средние		Горшки большие		Всего	
	число	%	число	%	число	%	число	%
Чистые рецепты С дресвой мелкой	1	3,1	14	43,8	1	3,15	16	50,0
С дресвой крупной	—	—	12	37,5	1	3,15	13	40,6
С шамотом крупным	—	—	2	6,3	—	—	2	6,3
Смешанные рецепты С дресвой мелкой и шамотом			1	3,1				1	3,1
крупным Итого 		1	3,1	29	90,7	2	6,3	32	100,0
турной группы населения в зависимости от особенностей географического положения отдельных ее частей и степени их культурно-хозяйственной разобщенности могут складываться разные традиции составления рецептов формовочных масс **.
Это обстоятельство хорошо фиксируется археологическими материалами: смешанные рецепты отмечаются не только в явно разных по культурному облику образцах посуды, но и
в посуде, однородной по своему внешнему виду.
В качестве примера приведу результаты изучения подвидового состава формовочных масс керамики из трех различных в хронологическом отношении памятников: городища Юхново (Брянская обл., раскопки М. В. Воеводского), давшего название одной из археологических культур эпохи раннего железа; могильни-ника Воронине (бассейн Припяти,
Т а 6 ли ц а 1 5
Распределение керамики из могильника Воронина по подвидам формовочных масс
Подвиды формовочных масс
Горшки малые
Горшки средние
Горшки большие
Миски малые
Миски средние
Кружки
Всего
число
число
число
число
число
число
число
Чистые рецепты
С шамотом мелким
С шамотом крупным Смешанные рецепты
С дресвой мелкой
и шамотом мелким
С дресвой крупной
и шамотом крупным
Итого ...
1 2,2 6 13,3
6 13,3
18 40,0
1 2,2
39 86,7
1 2,2
4 8,9
1 2,2
5 11,1 4 8,9
45 юо,о
раскопки Ю. В. Кухаренко), оставленного носителями зарубинецкой археологической культуры; городища Огубского (бассейн Оки, раскопки Т. Н. Никольской), изученные материалы из которого относятся к IV—VII вв. н. э.
Материалы из городища Юхново представлены горшковидными сосудами больших, средних и малых размеров. По подвидовым особенностям формовочных масс они четко разделяются на три группы, между двумя из которых отмечены признаки смешения (табл. 14).
В могильнике Воронине обнаружена различная по формам посуда, довольно обычная для зарубинецких погребальных памятников. Внешняя культурная однородность ее несомненна. Но по особенностям подвидового состава формовочных масс эта керамика оказалась не совсем однородной, что указывает на признаки, хотя и слабые, усложненного состава населения, в среде которого тоже происходило смешение носителей разных технологических традиций приготовления формовочной массы (табл. 15).
Если первые два памятника иллюстрируют возможности выявления признаков усложненного состава населения и протекавших в его среде процессов смешения по внешне однородным керамическим находкам, то материалы Огубского городища, не отличающиеся и внешней однородностью, особенно наглядно демонстрируют перспективность изучения этих явлений по особенностям видового и подвидового состава формовочных масс.
По способам обработки поверхностей керамика Огубского городища разделяется на лощеную и нелощеную. Та и другая представлена горшковидными сосудами небольших, средних и больших размеров, а также «сковородками». По внешним признакам всю эту посуду Т. Н. Никольская, проводившая раскопки на городище, разделила на три группы15. По особенностям формовочных
масс керамика разделяется на четыре группы, в две из которых входят и лощеные сосуды. Признаки смешения отмечены между носителями всех четырех групп навыков составления формовочных масс (таблицы 16, 17).
Судя по- этим данным, в IV— VII вв. население городища было явно неоднородным. Состав его усложнялся вследствие притока извне. Но сложность хронологического расчленения материалов затрудняет более определенное высказывание по этому поводу.
При изучении керамики из археологических памятников, даже выявив использование разных видов и подвидов формовочных масс, не всегда можно быть уверенным, что эти признаки усложнения состава населения памятников связаны с периодом самого их существования. Они могут характеризовать и случаи усложнения, происшедшие еще за пределами его истории. Отделить «старую» усложненность от «новой» помогают смешанные рецепты. В свете отмеченной выше способности рецептов формовочных масс быстро изменяться в условиях смешения само присутствие в материалах памятника смешанных рецептов в сочетании с чистыми может рассматриваться как признак «нового» усложнения, локализующегося в рамках истории памятника.
По способности быстро изменяться в условиях смешения навыки составления рецептов формовочных масс могут быть выделены в большую группу приспособительных, в которую входят и навыки отбора исходного сырья. Внутри этой группы по признаку последовательности происходящих изменений они занимают второе место после навыков отбора исходного сырья.
Итак, сравнительным анализом формовочных масс возможно не только фиксировать усложнение состава населения в рамках истории отдельных памятников, керамика которых представлена продуктами неремесленного или ремесленного на заказ
Т аб ли ц a 16
Распределение нелощеной керамики Огубского городища по подвидам формовочных масс
Подвиды формовочных масс	Горшки малые		Горшки средние		Горшки большие		«Сковородки»		Всего	
	число	%	число	%	число	%	число	%	число	%
Чистые рецепты С дресвой крупной	2	2,8	24	33,8	3	4,2					29	40,9
С дресвой мелкой	—	—	6	8,4	1	1,4	—	—	7	9,8
С шамотом крупным	2	2,8	10	14,1	2	2,8	4	5,6	18	25,4
С шамотом мелким	1	1,4	1	1,4	—	—	.—	—	2	2,8
Смешанные рецепты С дресвой крупной и		-			8	11,3	2	2,8				10	14,1
шамотом крупным С дресвой крупной и							2	2,8	1	1,4	—			3	4,2
шамотом мелким С дресвой мелкой и					1	1,4								1	1,4
шамотом крупным С дресвой мелкой и										1	1,4	—			1	1,4
шамотом мелким Итого 		5	7,0	52	73,2	10	14,1	4	5,6	71	100,0
Таблица 1У
Распределение лощеной керамики Огубского городища по подвидам формовочных масс
Подвиды формовочных масс
Горшки малые
Горшки средние
Горшки большие
«Сковородки»
Всего
число
число
число
число
число
%
Чистые рецепты
С дресвой крупной
С дресвой мелкой
С шамотом крупным
С шамотом мелким Смешанные рецепты
С дресвой крупной и шамотом крупным С дресвой крупной и и шамотом мелким С дресвой мелкой и шамотом крупным С дресвой мелкой и шамотом мелким
Итого.... „
1	14,3	1
1	14,3	—
1	14,3
2	28,6
5	71,4
14,3
1	14,3
1	14,3
28,6
28,6
1	14,3
2	28,6
7	100,0
производства, но и отмечать признаки начального этапа смешения между носителями разных навыков ее изготовления.
Выявленные особенности, как мне кажется, принципиально важны для археологии. Они позволяют существенно уточнить представления о
возможностях использования формовочных масс как источников 16 и подойти к более четкому пониманию причин, лежащих в основе многочис
ленных изменений рецептов таких масс, прослеженных у разных групп древнего населения Восточной Европы.
Археологические источники информации о рецептах формовочных масс
Отмеченные выше источниковедческие свойства формовочных масс могут быть с наибольшей продуктивностью реализованы только при наличии методики выявления их рецептуры по керамическим находкам.
Современный уровень этой методики нельзя признать удовлетворительным. Особенно много замечаний вызывает состояние системы отличительных признаков, при помощи которых ведутся наблюдения за составом неглинистых материалов. До сих пор единственным руководством для этого может быть работа В. А. Город-цова, содержащая описание нескольких видов непластичных примесей, выявленных к концу XIX в.17 Число известных сегодня примесей увеличилось, возросли и требования к обоснованию их выделения. Все это сделало необходимым составление нового перечня и описания отличительных признаков непластичных примесей.
Предлагаемый ниже перечень не претендует на полноту. В нем представлены преимущественно только виды искусственных примесей, которые автору удалось выявить при изучении керамики I тысячелетия до н. э.— II тысячелетия н. э. из археологических памятников Верхнего и Среднего Поднепровья и смежных речных систем 18.
Отличительные признаки примесей, уменьшающих отрицательное влияние усадки глины
1.	Древесная зола. В качестве компонента формовочной массы известна как по этнографическим, так и по археологическим материалам. Как и
многие другие непластичные примеси, нередко использовалась в качестве подсыпки, оставляя на днищах характерные отпечатки, позволяющие судить о степени ее очищенности (рис. 31,1—4)1 Можно предполагать, что, кроме золы, применялся толченый древесный уголь. Однако разделять оба вида примесей пока затруднительно.
Использование древесной или иной золы в качестве компонента формовочной массы при современном состоянии методики не поддается учету на видовом уровне изучения таких масс. Древесная зола фиксируется в основном по «пылевидным» или более крупным включениям угольков. Наиболее надежны микроскопические наблюдения. В изломах изделий, обожженных при разных температурах, но с короткой выдержкой, включения золы часто сохраняются в виде точечных вкраплений угольков с характерной для древесины структурой. На поверхностях они оставляют очень мелкие точечные пустоты, связь которых с золой обычно сложно установить. В изломах изделий, обожженных с использованием длительной выдержки при конечных (т. е. наиболее высоких) температурах, зола оставляет пустоты различных очертаний, на стенках которых тоже отображаются особенности структуры древесины.
2.	Дробленые зерна и отходы их обработки. В качестве компонента формовочной массы известны только по археологическим материалам. В памятниках некоторых археологических культур (например, зарубинец-кой) иногда применялись как подсыпка. Оставляемые при этом следы могут быть легко перепутаны со сле-
Р и с. 31. Следы зольной подсыпки на дни щах сосудов
1,2 — просеянная зола; 3 — непросеянная зола (экспериментальные образцы); 4 — следы зольной подсыпки на днище сосуда из раскопок приладожских курганов
Рис. 32. Отпечатки половы и зерен хлебных злаков в формовочной массе
1 — отпечатки половы (а) в продольном изломе; 2 — зерна проса (а) в обломке от гончарного круга (Саркел); 3 — обломки и целые зерна (а) на днище (Отвержичи, могильник)
дами зольной подсыпки. Различаются по наличию отпечатков половы. Изучение этих примесей на видовом уровне затруднительно.
На поверхностях и в изломах глиняных изделий, обожженных при невысоких температурах и коротких выдержках, иногда сохраняются обугленные кусочки зерна, сочетающиеся с отпечатками и пустотами от половы (рис. 32, 7). Присутствие последних дает основание для наиболее твердых заключений об использовании отходов обработки зерна. Значительно чаще в изученных материалах в изломах и на поверхностях фиксировались пустоты от обломков и целых экземпляров зерен злаковых (рис. 32, 2).
3.	Зерна хлебных злаковых растений. В качестве компонента формовочной массы известны только по археологическим наблюдениям. Наиболее достоверные случаи применения связаны с изготовлением глиняных дисков для гончарных кругов (Саркел). Как компонент в формовочных массах для бытовой керамики отмечены предположительно по находкам в памятниках зарубинецкой культуры. Сомнение вызвано малой концентрацией данной примеси в керамических находках и ее сочетанием с другими органическими примесями.
В глиняных деталях от гончарных кругов из Саркела зерна проса находились в большой концентрации (примерно 1 часть зерна на 2 части глины) . На поверхностях и изломах они оставили множество пустот, повторяющих очертания просяных зерен (рис. 32, 2). На образцах зарубинецкой керамики имеются отпечатки проса, ячменя и некоторых других хлебных злаков 1В.
4.	Шерсть или волос животных. В качестве компонента формовочной массы известны по археологическим п этнографическим материалам. В изученных материалах из памятников верхнего и среднего Днепра и смежных речных систем выделены еди
ничные образцы, допускающие предположение об использовании подобной примеси. Наиболее достоверные случаи применения зафиксированы по керамическим находкам из раскопок городища Сувар (на территории Волжской Болгарии).
Весьма надежны наблюдения при помощи микроскопа. В изделиях, подвергавшихся обжигу, обнаруживаются только пустоты, которые в поперечном сечении имеют круглую пли округлую форму при очень небольшом диаметре. Внешне эти пустоты похожи на поры, возникающие в глине в процессе высушивания изделий. Связь с волосом или шерстью обнаруживается в продольных изломах, где волос оставляет узкий канал. На поверхностях отпечатки волоса или шерсти также наиболее различимы в случае их продольной ориентации. Здесь они могут, однако, быть перепутаны с отпечатками волоса, происхождение которого связано с заглаживанием поверхности неочищенной овчиной (подробнее об этом см. в гл. VII).
5.	Экскременты. В качестве компонента формовочной массы по археологическим и этнографическим материалам известны экскременты животных и птиц. Наиболее строгому различению поддаются примеси птичьего помета, которые «загрязнены» пухом (рис. 33, 1, 2). На территории лесной и лесостепной зон Восточной Европы керамика с такими примесями известна мне только в неолитических памятниках. Использование экскрементов животных (по-видимому, домашних) в изученных материалах отмечено в нескольких случаях (рис. 33, 3). Как явление массовое такой компонент формовочной массы зафиксирован только по керамике памятников Средней Азии, например поселения Джейтун (Туркмения).
В методическом отношении оба вида примесей изучены недостаточно. По внешним проявлениям они могут быть перепутаны с примесями из отходов обработки зерна. Различают пх
1
Рис. 33. Обломки сосудов из формовочной массы, содержащей птичий помет и экскременты животных
1 — с птичьим пометом (отпечаток птичьего пуха на поверхности — признак данного вида неглинистого материала); 2 — характерный вид излома сосуда из формовочной массы с птичьим пометом; 3 — участок поверхности экспериментального сосуда из формовочной массы с большим количеством коровьего навоза (1 часть глины и 2 части навоза); а. — отпечатки сильно измельченных стеблей травы
Рис 34. Обломок сосуда с примесью дробленой раковины (Усвяты, поселение)
1 — в продольном изломе; 2 — в поперечном изломе
особенности концентрации. Но этот признак, вероятно, частный. Керамика, изготовленная из массы, содержащей экскременты животных и птиц в большой концентрации, характеризуется легкостью и пористостью. В изломах сосудов присутствие экскрементов, независимо от температуры обжига и длительности выдержки при конечной температуре, ведет к образованию раковинпстой структуры (если в глину введено большое количество такой примеси). При осмотре различных по форме п размерам пустот под
микроскопом на их стенках можно заметить следы, отображающие строение травянистых растений. При небольшой концентрации отличительные признаки примесей теряются.
6. Пресноводные моллюски с раковинами или дробленые раковины. В качестве компонента формовочной массы известны мне только по археологическим материалам. Наиболее широко использовались в лесной зоне в эпоху неолита. Средн материалов эпохи железа отмечены в формовочных массах отдельных образцов керамики, в которых представлены малыми концентрациями. Допустимо предположение о естественном происхождении примеси, так как все из вестные случаи искусственного введения такой добавки (по более ранним материалам) связаны с большой концентрацией.
В естественном состоянии обломкп раковин легко выделяются по перламутровому блеску внутренней стороны и более темной окраске внешней. При обжиге эти признаки исчезают. Для наблюдений наиболее целесообразно использовать микроскоп пли лупу. На поверхностях керамики, обожженной при разных температурах, обломки раковин обычно оставляют мелкие углубления с плоским основанием. У изделий, обожженных при низких температурах и кратковременной выдержке, нередко углубления сочетаются с обломками самих раковин, которые могут иметь разную окраску (от молочно-белой до серой и темно серой). Наиболее надежны наблюдения за особенностями строения раковин в изломах керамики, где их обломки обычно ориентированы не плоскостью, а ребром по отношению к наблюдателю (рис. 34, 1, 2). Характерны две особенности в строении: 1) расщепляемость обломков стенок раковин под действием огня на множество более тонких слоев и 2) сотовое строение наружных стенок раковин, нижние слои которых расщепляются перпендикулярно по отношению к сотам.
7. Кальцинированные кости животных20. В качестве компонента формовочной массы известны мне только по археологическим материалам. Различение вида животных затруднительно, но можно предполагать использование кальцинированных костей в сочетании с пеплом.
На поверхностях керамических изделий, обожженных при относительно высоких температурах (около 700°) и более низких, чаще всего заметны в виде включений молочного пли белого цвета, которые внешне напоминают включения шамота, комочков глины, известняка или доломита и легко могут быть с ними перепутаны. Но при механическом воздействии иглой обнаруживают значительную рыхлость, что не свойственно глине или доломиту. Вступают в реакцию с раствором соляной кислоты и имеют непостоянную структуру. Наиболее показательный признак структуры — трубчатое строение, чем отдаленно напоминают продольные волокна древесины (рис. 35). В изломе изделий, обожженных при разных температурах, но коротких выдержках, эти включения могут иметь различную окраску (от сиреневой до белой), сохраняясь в виде обломков, вокруг которых иногда образуется темный ободок под влиянием нагревания глины при обжиге. Обычно обломки костей сочетаются с пустотами от выгоревших включений, на месте которых глина заметно темнеет, если участок излома оказался непро-каленным. На прокаленных участках образующиеся пустоты не отличаются по цвету от общего цвета черепка.
Примеси, увеличивающие огнестойкость изделий
1.	Дресва2|. В качестве компонента формовочной массы известна наиболее широко как по археологическим, так и этнографическим данным. По археологическим данным отмечены разные исходные материалы для дресвы (граниты, гнейсы, песчаники, сланцы, а в некоторых рай-
Рис. 35. Обломок сосуда из формовочной массы с примесью измельченных костей и пепла (Харъевка, поселение)
онах — железные руды). Наиболее часто применялись гранитные и гнейсовые породы камня. Наряду с древесной золой и песком дресва широко использовалась в качестве подсыпки.
При осмотре поверхностей и изломов керамики гранитно-гнейсовая дресва выявляется по сочетанию двух признаков: остроугольным кристаллам кварца, полевого шпата и обломкам слюды. Обломки слюды имеют значительные колебания в размерах, но мелкая фракция не является господствующей (последнее свойственно некоторым глинам, содержащим ее в качестве естественного спутника залежи). Надежным признаком искусственного происхождения остроугольных кристаллов является их конгломератный состав (например, кварца в сочетании со слюдой, полевого шпата в сочетании со слюдой и кварцем и т. д.). Такое состояние— один из признаков искусственного дробления породы (рис. 36). В естественных условиях выветривания и вымывания слюдистые и другие минералы обычно не сохраняют конгломератности.
Рис. 36. Формовочные массы с включениями дресвы среднего размера (1,0—1,9 мм) в различной концентрации (экспериментальные образцы)
7-1:1; 2-1:2; 3—1:3; 4-1:4; 5-1:5; 6-1:6
Присутствие в формовочной массе остроугольного песка легко принять за примесь дресвы. Однако остроугольный песок, несмотря на угловатость очертаний кристаллов, все же обнаруживает в своем составе минералы с разной степенью окатанно-сти, что наиболее просто заметить под микроскопом. Несвойственны для него и слюдистые включения.
2.	Шамот. В качестве компонента формовочной массы известен по археолого-этнографическим материалам. Нередко использовался как подсыпка.
Присутствие его в формовочной массе легко обнаружить по изделиям, обожженным в окислительной среде при разных температурах, но с короткими выдержками. Наиболее надежны наблюдения изломов (рис. 37). В зависимости от материала, использованного для изготовления, и особен
ностей кислородного режима обжига шамотные включения имеют кирпично-красную, коричневатую, розовую, желтую или кремовую окраску. Она может варьировать в одном черепке. Обычно включения шамота— остроугольной формы, чем резко отличаются от другой примеси — сухой необожженной глины (подробнее см. ниже). По внешнему виду могут быть перепутаны с обломочным известняком, доломитом, охрой, обломками бурого железняка, а также с включениями измельченных костей животных. Отличаются от них глинистым составом и значительной твердостью. В реакцию с раствором соляной кислоты не вступают. Часто в самих шамотных включениях содержатся искусственные или естественные примеси.
В керамических изделиях иногда один из наиболее ярких отличитель-
Р и с. 37. Формовочные массы с включениями шамота различной концентрации (экспериментальные образцы)
1, 7—1:1; 2, Я—1:2; 3, 9—1:3; 4, 10—1:4; 5, 11— 1:5; 6, 12—1:6; 1—6 — шамот среднего размера; 7—12 — мелкий шамот
ных признаков — цвет шамотных включений — становится слабым или совсем незаметным. Это наблюдается по образцам, которые под воздействием различных вторичных факторов приобрели общую темную окраску в изломе. В таких случаях целесообразно обратить внимание на признаки случайной ориентации формовочной массы внутри отдельных участков поверхности излома с однотонной общей окраской. Обнаружение их — одно из свидетельств присутствия шамота.
3.	Измельченная сухая глина. В качестве компонента формовочной массы известна по археологическим и этнографическим материалам.
Отмечено использование разных по своим пирометрическим свойствам сухих измельченных глин: легкоплавких, огнеупорных и тугоплавких. С повышением огнестойкости изделий, по-видимому, можно связывать первичный и вторичный каолин и глины с признаками слабой ожелезненности. Использование сухой измельченной глины, вероятно, не имеет прямой связи с узкой технологической задачей — увеличением огнестойкости, а вызвано иными технологическими соображениями (как один из приемов смешения глины с другими компонентами формовочной массы и очищения ее от нежелательных примесей различного происхождения).
Присутствие сухой слабоожелезнен-ной глины в изделиях, которые обжигались в окислительной среде при разных температурах и выдержках, отмечается на поверхностях в виде комочков более плотной глины, а в изломах — включений белого или светло-серого цвета (рис. 38). Как правило, они имеют округлые очертания, а при механическом воздействии обнаруживают значительную твердость. Не вступают в реакцию с раствором соляной кислоты. По внешнему виду могут быть перепутаны с известняком, доломитом, а иногда и шамотом. От неглинистых материалов отличаются наличием в их соста
ве минеральных примесей (обычно песка), а от шамота — округлыми очертаниями и отсутствием искусственных примесей.
Включения сухих ожелезненных глин тоже нередко выявляются по различиям в окраске. Часто от остальной массы они отличаются более чистым или, наоборот, сложным составом минеральных примесей. Легко могут быть перепутаны с естественными примесями оолитового бурого железняка, от которого, однако, отделяются по особенностям структуры излома.
4.	Песок. В качестве компонента формовочной массы известен по археологическим и этнографическим материалам. Часто выступает в роли подсыпки. Для приготовления формовочной массы с повышенными огнестойкими свойствами обычно используются «зернистые» кварцевые пески, составленные из минералов не менее 0,5 мм в поперечнике.
Присутствие такой примеси как искусственного компонента наиболее часто фиксируется по сочетанию двух признаков: 1) окатанности минералов и 2) их значительной концентрации22 (рис. 39).
Наибольшие затруднения вызывают случаи использования остроугольного песка, который легко может быть принят за дресву. Однако остроугольный кварцевый песок естественного происхождения, как правило, связан с применением первичного каолина и поэтому легко отделяется от дресвы. Цветные или однотонные полевошпат-ные или кварцевые остроугольные пески обнаруживают признаки слабой окатанности, что в сочетании со значительной концентрацией позволяет отделять песчаную примесь от дресвы и фиксировать их искусственное присутствие в формовочной массе.
Выделение всех этих качественно разных видов непластичных примесей позволяет учитывать с достаточно большой продуктивностью различные формовочные массы в восточноевро-
Рис. 38. Обломок сосуда с примесью измельченной сухой глины (Ягнятин, поселение)
пейской керамике. Многие из них, содержащие минеральные включения, дополнительно разделяются на подвиды тонких, средних грубых и очень грубых формовочных масс.
Видовые и подвидовые признаки формовочных масс
В роли признаков видовых особенностей формовочных масс рассматриваются данные о концентрации, а подвидовых особенностей — сведения о размерах частиц, из которых слагается та или иная неглинпстая добавка. На основании сравнительного изучения экспериментальных образцов керамики, изготовленных из формовочных масс с различной концентрацией неглинистых материалов, обладающих вязкостью и некоторой пластичностью, былп выделены отличительные признаки первых двух видов таких масс (см. гл. II). Здесь излагаются результаты изучения видовых и подвидовых особенностей формовоч
ных масс, которые характеризуют третье направление в их развитии. Приводимые данные являются итогом изучения 3239 экспериментальных образцов изломов керамики, характеризующих три подвида формовочных масс: тонкие, средние грубые и очень грубые. В качестве неглинистого материала послужили дресва, шамот и песок. Формовочные массы делались с применением влажной глины. На одну часть неглинистого материала вводилась 1 часть глины, 2 части, 3 части и т. д.— всего 10 видов соотношений глины и неглпнис-того материала. Изучение концентрации неглинистых материалов в археологических образцах керамики показало, что в исследовательской практике наиболее часто приходится иметь дело с формовочными массами, в которых такие материалы представлены следующими соотношениями: 1 часть неглинистого материала на 1, 2, 3 и 4 части глины. Поэто-
Рис. 39. Формовочные массы с песком среднего размера в различной концентрации (экспериментальные образцы)
2-1:1: 2-1:2; 3—1:3; 4-1:4; 5-1:5; 6-1:6
му ниже приведены результаты подсчетов числа включений неглинистых материалов на площади 1 кв. см излома для первых шести видов фор мовочных масс.
Признаки тонких формовочных масс (с размерами неглинистых частиц от 0,5 до 0,9 мм): вид 1 —предположительно более 150 частиц (на основе влажной глины и неглинистого материала образование формовочной массы этого вида оказалось затруднительным); вид 2—145—125 частиц; вид 3—114—94 частицы; вид 4—84—65 частиц; вид 5—55— 35 частиц; вид 6—22—20 частиц.
Признаки средних грубых формовочных масс (с размерами частиц от 1,0 до 1,9 мм): вид 1 — предположительно более 80 частиц (на основе влажной глины и неглинистого материала образование формовочной массы этого вида оказалось затруднительным) ; вид 2—74—65 частиц; вид
3 — 64 — 45 частиц; вид 4 — 43 — 34 частицы; вид 5 — 22—15 частиц; вид 6 — 14 — 13 частиц.
Признаки очень грубых формовочных масс (с размерами частиц от 2 до 2,9 мм): вид 1 — предположительно более 35 частиц (на основе влажной глины и неглинистого материала образование формовочной массы этого вида оказалось затруднительным); вид 2 — 34 — 25 частиц; вид 3 —24 — 21 частица; вид 4 — 17 — 15 частиц; вид 5 — 11 — 8 частиц; вид 6 — 5 — 3 частицы.
Видовые особенности формовочных масс со смешанным составом неглинистых материалов определяются по суммарному значению концентрации всех компонентов, а подвидовые особенности — по наиболее крупным включениям, входящим в такую массу.
Поясню, как можно определять приближенную концентрацию ис
ходных материалов в формовочных массах керамики, ориентируясь на результаты подсчетов, которые изложены выше.
Предположим, что необходимо определить концентрацию песка, представленного окатанными минералами диаметром от 0,5 до 1,5 мм в изломе стенки сосуда толщиной 0,6 см. Выбираем произвольно один из участков излома длиной в 1 см и подсчитываем число песчинок на площади прямоугольника со сторонами 1,0 X 0,6 см. Выяснили, что на этой площади имеется 32 песчинки. Затем подсчитываем, какое их число должно было бы наблюдаться на площади квадрата со сторонами в 1,0 см, с какими мы имели дело в экспериментах. Для этого удобно воспользоваться следующим математическим выражением:
..	1 cm2-£Z v
Л = -----г,--> где А —искомое чис-
о р
ло включений; 1 см2 —площадь эталонных образцов, с показаниями которых будем вести сравнение: Н — число включений, зафиксированных на площади излома длиной 1 см и шириной 0,6 см; 5Р — площадь этого излома.
Подставив известные значения, получим:
1 СМ2.32
0,6 см2 Об-
Зная преобладающие размеры частиц, находим, какой концентрации соответствует зафиксированное нами число песчинок на площади в 1 см2. Ту же задачу можно решать, если вычислить отношение площади, занимаемой песчинками, ко всей площади, на которой велись подсчеты их числа.
1	Августинин А. II. Керамика. М., 1957, с. 5.
2	Можно предполагать существование и четвертого направления, связанного с попытками придания необходимых свойств путем добавления в глиняные концентраты непластичных примесей (именно такие массы применяются, например, в производстве фарфора). Отдельные случаи использования подобных формовочных масс отмечены и по этнографическим данным. Но выделять их по керамике пока затруднительно.
3	Городцов В. А. Русская доисторическая керамика. М., 1901, с. 3.
4	Опубликованные сведения о составе глиняных масс в неолитической керамике лесной и лесостепной зон Восточной Европы хотя и не всегда ясны, по почти всегда содержат детали, позволяющие предполагать применение искусственно вводимых пепластических примесей минерального или органического происхождения (подробнее см.: Этнокультурные общности леспой и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита.— МИА, 1973, № 172).
5	Понятно, что не всякое изменение в составе можно связывать лишь с усложнением, т. е. притоком нового населения. Не менее типичным было и обратное — отток населения из какого-либо района или поселения. Но из-за невозможности хронологически дробно разделить керамику в рамках истории отдельных памятников в настоящее время
можно фиксировать лишь явления, которые характеризуют усложнение состава населения.
6	Мнение о сложном составе населения лесостепной части Украины в период существования здесь памятников Черняховской культуры разделяется сегодня многими исследователями. Наиболее острые разногласия сохраняются вокруг проблемы этнической атрибуции этого населения. Чаще всего делается попытка установления славянских или германских (готских) черт в материальной культуре черпяховских памятников. В этой связи обращает на себя внимание одна существенная деталь в технологии изготовления круговой посуды — широкое применение для нее формовочных масс, которые характеризуют второе направление в развитии навыков. Насколько мне известно, ни в памятниках типа Дитиничи, ни в памятниках типа Брест-Тришин, которые признаются некоторыми исследователями чуть ли не классическими древностями германцев, формовочные массы этого типа совершенно не представлены. Следовательно, изменение в направлении развития этих навыков, отмеченное по материалам памятников черпяховской культуры, произошло благодаря притоку иного населения. Наиболее вероятными носителями навыков второго направления были выходцы из более южных и юго-западных (по отношению к Среднему Поднепровью) земель, где в пре
делах Римской империи и ее провинций оно было давней технологической традицией, сохранившейся у разных народов Средиземноморья до настоящего времени (Натре R., Winter A. Bei Topfern und Topferinnen in Kreta, Messe-nien und Zypern. Mainz, 1962; iidem. Bei Topfern und Zieglern in Suditalien, Si-zilien und Griechenland. Mainz. 1965).
7	Конечно, не следует думать, что с помощью той или иной примеси в действительности решалась какая-то одна узкая задача. Многие минеральные примеси, например, обладают в силу конкретных особенностей химического состава и другими побочными свойствами. Так, кварцевый песок, помимо повышения огнестойкости, способствует уменьшению усадки изделий, а органические примеси — лучшей их прокален-ности и т. д. Однако связь тех и других с узкими технологическими задачами осознавалась, кажется, достаточно определенно.
8	По данным анкетного опроса, она отмечена в очагах сельского гончарного ремесла различных областей РСФСР (всего в 36 пунктах). Правда, сегодня ее используют и в подсобных целях (посыпают пол, чтобы к нему не прилипала глина во время ее растаптывания ногами), не осознавая узкотехнологических свойств золы. В этих фактах отразился процесс забывания ее технологического назначения, хотя он известен и современным гончарам. Приведу список очагов гончарного ремесла, из которых, в основном от самих гончаров, поступили сведения об использовании древесной золы в качестве примеси, уменьшающей усадку глины: дер. Князевка Пензенской обл.; деревни Серегово, Деревяпск Коми АССР; деревни Унуй-Майдан, Шшпкеево Мордовской АССР; деревни Аридово, Андома Вологодской обл.; деревни Норехово, Тысяцкое Калининской обл.; дер. Новоселки Смоленской обл.; дер. Глушково Курской обл.; дер. Мапь-ково-Березовская Ростовской обл.
9	Пещерева Е. М. Гончарное производство Средней Азии. М.— Л., 1959, с. 141, 158, 170, 179, 197, 217, 235; Воеводский М. В. К истории гончарной техники народов СССР.— «Этнография», 1930, № 4, с. 67— 68.
10	По данным анкетного опроса, использование дресвы зафиксировано в Архангельской, Вологодской, Пермской, Кировской, Новгородской, Псковской и некоторых других областях лесной зоны РСФСР (всего в 27 пунктах). Использование песка — в 121 пункте в разных районах лесной и лесостепной зон РСФСР.
Процесс забывания узкого технологического назначения примесей, отмечен
ный для древесной золы, коснулся и песка. Оп проявляется прежде всего в ослаблении требований, предъявляемых к нему. Некоторые деревенские гончары используют речной песок, загрязненный известковыми и другими включениями. Обычно это ведет к утрате технологического смысла песчаной примеси, так как изделия с загрязненным песком быстро разрушаются до или после обжига.
11	По данным анкетного опроса, шамот отмечен только в трех пунктах, расположенных в пределах Вологодской, Кировской и Пермской областей (дер. За-каменка, Усть-Алексеевского р-на, Вологодской обл.; с. Верхний Лальск, Под-осиновского р-на, Кировской обл.; с. Голдырево, Кишертского р-на, Пермской обл.). В 1960 г. применение шамота в прошлом отмечено мною в Кап-шинском р-не Ленинградской обл. Здесь в дер. Папыпино до 1917 г. действовал стекольный завод под руководством «какого-то немца», как выразился мой ипформатор — гончар П. В. Курочкип, 1890 г. р. Один из местных гончаров (из дер. Мунгова Гора) работал па этом заводе. Он делал большие глиняные сосуды для варки стекла. Использовал глиняную массу с примесью шамота. Добавляли его и в кирпич, чтобы сделать его огнестойким, как и сосуды для варки стекла. Однако окрестные гончары не заинтересовались этой примесью. Они по-прежнему использовали для этой цели дресву или песок.
12	Детальный разбор различных точек зрения о происхождении фатьяновской культуры и соответствующая литература приведены в работе Д. А. Крайнова (Крайнов Д. А. Древнейшая история Волго-Окского междуречья. Фатьянов-ская культура. II тысячелетие до н. э. М., 1972).
13	Судя по опубликованным данным, формовочные массы с примесью шамота в неолитических памятниках отмечены только далеко к востоку от Верхней Волги — в бассейне средней Печоры и Прикамья, а в лесостепи — среди материалов позднего этапа деснинско-сож-ской неолитической культуры (Этнокультурные общности лесной и лесостепной зоны европейской части СССР в эпоху неолита.— МИА, 1973, № 172). В действительности такие формовочные массы известны и на Верхней Волге, например, в памятниках верхневолжской археологической культуры (см. гл. II).
14	Об этом свидетельствуют не только археологические, но и этнографические материалы. В среде русских гончаров лесной зоны, например, при общей бедности состава рецептов формовочных
масс третьего направления развития, которые известны сегодня, отмечено несколько его видов и подвидов: с примесями дресвы (мелкой и крупной), песка, древесной золы и несколько смешанных рецептов на основе двух или трех разных по назначению примесей (например, дресвы и золы, песка и золы). То же самое наблюдается и в среде украинских гончаров, хотя в целом состав рецептов у них весьма однородный (в лесостепной зоне — преимущественно глиняные концентраты, а в лесной — формовочные массы на основе одной глины с добавлением к ней песка (северная часть Ровенской обл., Закарпатская обл.).
15	Никольская Т. Н. Культура племен бассейна Верхней Оки в I тысячелетии н. э,— МИА, 1959, № 72, с. 111—112.
16	Строго говоря, ясных представлений на этот счет мне так и не удалось найти в литературе. Отсутствие таких представлений подметил в своей работе и В. П. Третьяков, попытавшийся оценить значение наблюдений за непластическими примесями в неолитической керамике для выяснения этнической принадлежности такого рода находок (Третъяков В. П. Культура ямочно-гребенчатой керамики в лесной полосе европейской части СССР. Л., 1972, с. 15). Он пришел к выводу, что наличие той или иной примеси правильнее объяснять местными причинами, а также уровнем технологии изготовления посуды в определенную эпоху, а не сменой этнического состава населения (там же, с. 16). Замечание о местных причинах мне кажется верным. Усложнение населения в рамках истории отдельных поселений действительно связано, как правило, с
местными демографическими изменениями. К сожалению, работа В. П. Третьякова — редкое исключение, где удалось пайти аргументацию в пользу высказываемого мнения.
17	Городцов В. А. Русская доисторическая керамика, с. 13—18.
18	Искусственное происхождение большинства описываемых примесей в глине не вызывает сомнения. Исключения составляют лишь некоторые, например ракушки и песок, относительно которых сделаны специальные пояснения в тексте.
19	Подробнее об этом см.: Пачкова С. И. Господарство схщно-слов’янських племен па рубеж! пашо! ери. Ки!в, 1974, с. 27—29 и др., рис. 3—7, 9—12, 16.
20	На присутствие такого рода включений в керамике из памятников зарубинец-кой культуры мое внимание обратил Е. В. Максимов, которому приношу благодарность.
21	В геологической литературе дресвой принято называть остроугольную разновидность песков естественного происхождения (см., например: Музафаров В. Г. Минералогия и петрография. М., 1964), что не соответствует широко принятому в археологии пониманию этой примеси как искусственной.
22	Судя по этнографическим данным, с искусственным происхождением наиболее достоверно связываются высокие концентрации песка в глине (одна часть песка на две, три, четыре части глины). Более слабые концентрации (начиная с соотношения — одна часть песка на пять-шесть частей глины) проблематичнее рассматривать в качестве признака искусственно введенного песка как компонента формовочной массы,
4
НАЧИН
Основные программы конструирования
«Начин» — первая ступень непосредственного конструирования керамики, работа на которой выполняется как один непрерывный технологический акт создания той или иной части будущего сосуда.
Б зависимости от общего содержания и построения работы выделяются разные программы конструирования начинов. Б истории восточноевропейского гончарства выявлено четыре такие программы: емкостнодонная, емкостная, донно-емкостная, донная. Согласно первой программе, конструирование сосуда начинается с его будущей верхней части (венчика, шейки или тулова), а заканчивается — донной частью; сообразно со второй — оно ограничено изготовлением только стенок (на всю или какую-то часть общей высоты); в соответствии с третьей — начинается с донной части, а заканчивается стенками (на всю или какую-то часть общей высоты); согласно четвертой — ограничено изготовлением только днища будущего сосуда.
Все эти программы различны по содержанию и представляются вполне независимыми. Однако изначально независимыми, по-видимому, можно считать только две из них — емкостно-донную и донно-емкостную. Они резко различаются но последовательности выполнения конструирования.
По типологическим соображениям емкостные начины допустимо рас
сматривать как результат отделения от емкостно-донных. Оно произошло, по-видимому, в очень раннее время и, скорее всего, связано с изменениями в технических средствах конструирования (быть может, с переходом от полных форм-основ к упрощенным их вариантам или свободному конструированию на плоскости). Возникновение четвертой программы — донной — более определенно связывается с историей емкостных и донно-емкостных начинов. В качестве самостоятельной операции изготовление днища фиксируется в производствах, где применяются емкостные начины: оно делается после стенок сосуда и затем с ними соединяется. Как начальная процедура конструирования, т.е. начин, изготовление днища выделилось, по-видимо-му, в результате смешения технологических навыков, которые были свойственны носителям традиций применения емкостных и донно-емкостных программ. От первых в них присутствует конечная цель, а от вторых — идея первоначального создания донной части. С точки зрения развития технологической структуры гончарного производства донные начины являются конечным результатом дифференцирования навыков труда и превращения их в ряд простейших трудовых актов. Поэтому смешения технологических традиций, о которых шла речь, могут быть очень опосредствованными.
Выявленные различия — это самые общие качественные особенности в истории начинов, зафиксированные как по археологическим, так и по этнографическим данным.
В современном восточноевропейском гончарном производстве наиболее широко используются донно-емкостные начины. Они отмечены в разных районах лесной и лесостепной зон у различных современных народов (русских, белорусов, украинцев, молдаван, чувашей, марийцев, удмуртов, мордвы и т. д.). Очень широко они известны и за пределами Восточной Европы, например в странах Западной Европы, Средиземноморья и т. д. В гончарстве современных народов такие начины сочетаются чаще всего с интернациональными по своим принципам приемами вытягивания сосудов из одного комка глины. В лесной зоне Восточной Европы они сохранились и в сочетании с навыками ручной скульптурной лепки посуды, происхождение которых относится к весьма отдаленному времени. По крайней мере многие из них, например приемы конструирования из жгутов или глиняных лент путем их наращивания отдельными кольцами (кольцевой палеи) или по винтообразной траектории (спиральный налей), стали применяться здесь задолго до распространения гончарного круга. Все это позволяет заключить, что донно-емкостные начины являются давней технологической традицией в истории восточноевропейского населения.
Две другие программы — емкостная и донная — тоже отмечены в гончарном производстве современного населения Восточной Европы. Емкостная зафиксирована в двух районах лесной зоны: у гончаров местечка Яновичи (Витебская обл. Белорусской ССР) 1 и у гончаров украинского Полесья — в деревнях Яцули, Кривица, Литвица Дубровицкого р-на Ровенской обл.2 Причем у последних она сочетается с вытягиванием сосудов из комка глины, а у белорусских
гончаров — с навыками конструирования сосудов кольцевым налепом.
Донные начины известны значительно шире. Они применяются в гончарстве разных современных пародов лесной зоны Восточной Европы — у русских, белорусских, мордовских, коми-пермяцких гончаров. Во всех случаях такие начины сочетаются с навыками скульптурной лепки сосудов одним из налепочных способов.
Совсем не представлены в современном восточноевропейском гончарстве лесной и лесостепной зон емкостно-донные начины. В пределах СССР они известны сегодня только на территории Грузинской ССР, где сочетаются с навыками вытягивания из одного комка глины и с архаичными приемами наращивапия сосудов спиральным налепом 3. Такое сочетание позволяет предположить, что емкостно-донная программа была одной из давних технологических традиций в истории населения Закавказья. Следы применения таких начинов в прошлом отмечены и в гончарном производстве народов Средиземноморья — Греции, Италии, Крита4.
Таким образом, на основании этнографических данных выясняется, что ни одна из четырех программ не может рассматриваться в качестве этнографического признака какой-либо одной этнокультурной группы современного населения. Однако в прошлом некоторые из этих программ, по-видимому, были более тесно связаны с историей различных этнокультурных групп населения. Об этом свидетельствуют данные о распространении разных начинов, выявленные по находкам керамики5.
Древнейшая история емкостно-донных начинов, по-видимому, протекала за пределами лесной и лесостепной зон Восточной Европы. Область их первоначального бытования пока трудно определить, но в пределах СССР как явление массовое и глубоко архаичное они отмечены по материалам двух археологических культур Закавказья и Северного Кавка-
за — куро-араксской и майкопской, относящихся к III тысячелетию до и. э.6
В Закавказье, в частности на территории современной Грузинской ССР, применение емкостно-донных начинов отмечено и во II—I тысячелетиях до н. э. — I тысячелетии н. э.7 Не исключено, что более компактные, а возможно и более ранние районы бытования емкостно-допных начинов находились южнее — в странах Ближнего или Среднего Востока 8. В Северном Причерноморье емкостно-донная программа вплоть до средневековья с наибольшей последовательностью и постоянством использовалась при изготовлении амфор.
Несколько иная история бытования этих начинов вырисовывается по материалам лесостепной части современной Украинской ССР. Здесь они использовались эпизодически. На основании изученных материалов можно выделить три хронологических периода их массового применения. Первый относится к эпохе бронзы, когда обширные пространства украинской лесостепи между Днепром и Днестром были заняты памятниками трипольской культуры9; второй — ко времени существования памятников Черняховской культуры (III—IV вв. н. э.), а третий — к XI—XIII вв. При этом если и трипольская, и Черняховская посуда с такими начинами являлась продукцией местного производства, то о большей части средневековой керамики сказать это трудно. По-видимому, за некоторым исключением она была привозной ’°.
В лесной зоне Восточной Европы эти начины как массовое явление вообще не были известны в местном гончарном производстве ни в эпоху бронзы, ни позже “. В древнерусское время керамика с емкостно-донными начинами представлена здесь в основном амфорами, южное происхождение которых не вызывает сомнений. После татаро-монгольского нашествия этот вид посуды исчезает из быта населения Поднепровья 12.
Таким образом, эти факты из истории емкостно-донпых начинов характеризуют их как явление, чуждое для восточноевропейского гончарства Верхнего и Среднего Поднепровья. Их эпизодическое распространение здесь явно связано с появлением в составе местного населения каких-то новых групп в период существования трипольской и Черняховской культур. Следовательно, первую программу мы вправе рассматривать как одно из вещественных проявлений усложнения состава восточноевропейского населения.
По-видимому, в этом же качестве могут восприниматься и емкостные начины. Однако в их истории еще многое остается неясным. Единичные случаи использования емкостных начинов отмечены и в памятниках юх-новской, днепро-двинской и некоторых других археологических культур. Но как массовое явление они известны только у белорусской группы культуры штрихованной керамики и в памятниках дьяковской культуры Верхней Волги. Слабая изученность керамики эпохи бронзы затрудняет выяснение происхождения этой программы.
Трудно проследить и особенности более поздней истории емкостных начинов. Складывается, однако, впечатление, что к концу I тысячелетия н. э. традиции таких начинов стали явным анахронизмом в восточноевропейском гончарстве. Примерно со второй половины I тысячелетия н. э. они не прослеживаются как массовое явление ни на территории Белоруссии, ни на Верхней Волге. Район их бытования становится шире, а применение — эпизодичным. По-видимому, именно процессом изживания таких начинов в I—II тысячелетиях н. э. объясняется тот факт, что и по этнографическим данным эта программа представлена очень скудно.
Более «размытой» по своим связям с определенными группами древнего населения представляется история донных начинов. В лесной и лесостеп
ной зонах в эпоху раннего железа они известны в разных культурах, но в качестве массового явления отмечаются лишь по материалам отдельных поселений дьяковской, днепро-двин-ской культур, а также белорусской группы культуры штрихованной керамики. В памятниках милоградской культуры донные начины не отмечены. Не известны они пока и в степной и лесостепной части Украины по материалам скифских и позднескифских памятников, хотя последнее обстоятельство, возможно, связано с малой их изученностью. В конце I тысячелетия до н. э. — начале I тысячелетия н. э. и в лесной, и в лесостепной зоне донные начины появляются в материалах зарубинецкой культуры. Но и здесь они представлены немногочисленными экземплярами, характеризуя, по-видимому, технологические традиции отдельных семейных групп или отдельных гончаров.
В памятниках I — начала II тысячелетия н. э. донные начины тоже отсутствуют как явление массовое внутри какой-либо археологической культуры. Единичные находки керамики с такими начинами известны в различных памятниках (например, в составе лепной керамики из памятников Черняховской культуры, а позднее — по материалам поселений типа Кор-чак, Колочин и т. д.).
В последнее столетие они также известны, причем в гончарстве различных современных народов. Присутствие их у разных этнических групп — закономерное явление, указывающее на единство механизма возникновения таких начинов (в результате смешения навыков конструирования емкостных и донно-емкостных начинов). Но исходными для их образования могли быть носители разных приемов конструирования и емкостных, и донно-емкостных начинов.
Следовательно, возвращаясь к археологическим памятникам, можно отметить, что присутствие донных начинов в их составе — указание на раз
витие процессов смешения носителей разных навыков изготовления керамики, которые, однако, сложно ограничить рамками истории одного памятника. По-видимому, именно этим обстоятельством и объясняется тот факт, что -и в эпоху раннего железа, и позднее они известны по керамике различных археологических культур.
Таким образом, история распространения емкостно-донных, емкостных и донных начинов убеждает в том, что их появление в среде восточноевропейского населения следует рассматривать как результат усложнения его состава за счет притока новых групп из иных культурно-географических районов (распространение емкостно-донных начинов в лесостепной зоне современной Украинской ССР), а также перемещения и смешения отдельных групп населения внутри лесной зоны (распространение емкостных и донных начинов).
Однако с помощью таких наблюдений могут быть лишь очерчены культурно-исторические зоны, внутри которых шли эти процессы в тот или иной хронологический период. Но обширная территория лесной зоны Восточной Европы, где практически непрерывно использовалась одна из программ — донно-емкостная — выпадает из сферы продуктивных наблюдений такого рода. На основании распространения здесь донных и емкостных программ возможно только констатировать развитие этнокультурных процессов, но ни ход, ни особенности состава участвовавших в нем групп населения, ни многие другие детали с помощью данных о составе программ невозможно выяснить. И совершенно немыми в этом смысле оказываются памятники, в которых отмечается только одна программа — донно-емкостная.
Значительно повысить эффективность наблюдений за начинами позволяют данные об особенностях навыков их непосредственного изготовления.
Особенности состава навыков конструирования начинов
По тематическому признаку сведения о навыках конструирования начинов с помощью той или иной программы распадаются на две большие группы. Одна из них характеризует форму, а другая — содержание процесса развития начинов как особой ступени производства керамики. О форме свидетельствует состояние технологической структуры производства, а о содержании — особенности приемов непосредственного изготовления начинов при том или ином состоянии технологической структуры.
В интересах детализации наблюдений за начинами только одна из выделенных программ — донная — не может быть подробно рассмотрена по признакам, характеризующим особенности технологической структуры производства, так как она является конечным продуктом развития этой структуры (подробнее см. ниже). В силу этого можно воспользоваться лишь данными о навыках непосредственного их конструирования.
По археологическим и этнографическим материалам с территории Восточной Европы выделено четыре способа изготовления донных начинов. По самым общим особенностям исходного материала они разделяются на две группы — монолитные и составные. Монолитными названы начины, для изготовления которых используется один комок глины, а составными — несколько порций этого материала. По форме порций внутри обеих групп начины разделяются на подгруппы комковых (внутри монолитной группы) и жгутовых (внутри составной группы). В каждой подгруппе выделено по два вида начина.
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 1 — выдавленные вручную.
Вид 2 — выдавленные и выбитые колотушкой.
Группа составных.
Подгруппа жгутовых.
Вид 3 — изготовленные спиральным налепом.
Вид 4 — изготовленные спиральным паленом и выбитые колотушкой.
На основании смешанного состава навыков конструирования, отмеченного для видов 2 и 4, их можно определить как смешанные, а виды 1 и 3 — чистые или несмешанные.
Эти дополнительные сведения заметно повышают эффективность наблюдений. С их помощью удается обнаружить существенные различия в навыках конструирования донных начинов, применявшихся в гончарном производстве различных в культурном отношении групп восточноевропейского населения. Например, почти все отмеченные случаи использования донных начинов по материалам памятников зарубинецкой культуры оказались связанными с одним и тем же способом их конструирования: из жгутов спиральным налепом с последующим выбиванием (вид. 4). В памятниках же белорусской группы культуры штрихованной керамики донные начины делались не из жгутов, а из комков глины путем выдавливания (вид 1) или выдавливания и выбивания колотушкой (вид 2).
Смешанный характер навыков изготовления таких начинов отмечается не только по материалам, где они представлены единичными экземплярами, как у зарубинцев и штри-ховиков, но и в памятниках, где они являются господствующими. Так, в одном из памятников днепро-двинской культуры — городище Куб-личи — донные начины зафиксированы как массовое явление. Из 25 сосудов, обломки от которых были изучены, 21 сосуд т. е. 80,4% от общего числа, сделан с использованием донной программы конструирования начина. Из них 20 экземпляров свиты из жгута по спирали и затем выбиты
(вид 4), а один выдавлен из комка глины и выбит (вид 2), т. е. все изготовлены смешанными способами.
Такой состав навыков изготовления донных начинов — одно из дополнительных свидетельств их возникновения в результате смешения разных технологических традиций.
Несколько полнее состав навыков по трем другим программам: емкостно-донной, емкостной и донно-емкостной.
К настоящему времени по археологическим и этнографическим материалам, происходящим в основном с территории южных районов европейской части СССР (Кавказа, Закавказья и Причерноморья), а также лесостепной зоны современной Украинской ССР и Крыма выделено пять способов конструирования начинов по емкостно-донной программе:
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 1 — выдавленные вручную.
Вид 2 — вытянутые на гончарном круге.
Группа составных.
Подгруппа лоскутных.
Вид 3 — изготовленные лоскутным налепом.
Подгруппа жгутовых.
Вид 4 — изготовленные спиральным налепом.
Вид 5 — изготовленные спиральным налепом и частично вытянутые.
Это, конечно, неполный перечень способов, какие использовались при конструировании емкостно-донных начинов. В нем, например, почти отсутствуют смешанные способы. В этом качестве воспринимается только один из них — вид 5. Однако эта дополнительная информация позволяет выявить важные детали.
Например, в памятниках Черняховской культуры, где отмечено массовое применение емкостно-донной программы при изготовлении круговой посуды, с нею связаны два существенно разных способа: спираль
ное наращивание сосуда из жгутов и такой же способ его частичного наращивания, но сочетающийся с вытягиванием глины (виды 4 и 5). Оба они довольно широко известны в различных памятниках этой культуры, однако за-ее пределами только один из них (связанный с частичным вытягиванием) отмечен как массовое явление по материалам античных памятников Северного Причерноморья (Ольвия, Херсонес, Танаис и др.). Наращивание же сосудов спиральным налепом без вытягивания будущей донной части (с использованием той же емкостно-донной программы) известно гораздо шире, в частности по материалам памятников сарматских племен Северного Кавказа. По-видимому, можно предполагать, что круговая керамика с такой программой конструирования в Черняховских памятниках — результат деятельности гончаров-ремесленников различных культурно-племенных групп.
Состав навыков по емкостной программе немного разнообразнее. По археологическим и этнографическим данным выделено семь видов:
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 1 — выдавленные вручную.
Вид 2 — вытянутые на гончарном круге.
Группа составных.
Подгруппа лоскутных.
Вид 3 — изготовленные лоскутным налепом.
Подгруппа ленточных.
Вид 4 — изготовленные кольцевым налепом.
Вид 5 — изготовленные спиральным налепом.
Подгруппа жгутовых.
Вид 6 — изготовленные кольцевым налепом.
Вид 7 — изготовленные спиральным налепом.
По археологическим материалам удалось зафиксировать не все способы (два из них отмечены только по данным этнографии — виды 1 и 2).
Емкостные начины оказались наиболее представленными в материалах дьяковской культуры и белорусской группы культуры штрихованной керамики. В памятниках средней Белоруссии емкостные начины, как правило, сочетаются с кольцевым нелепом из глиняных лент (вид 4), а в дьяковских — с лоскутным налепом (вид 3), спиральным налепом из жгутов (вид 7), кольцевым налепом из жгутов (вид 6) и глиняных лент (вид 4). Такое многообразие навыков конструирования емкостных начинов в дьяковских памятниках Верхней Волги может быть объяснено неоднородным составом населения, которое лишь условно «цементируется» с помощью понятия «дьяковская культура».
Навыки изготовления начинов по донно-емкостной программе, наиболее широко представленной в археологических материалах лесной и лесостепной зон Восточной Европы, не отличаются особым разнообразием:
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 1 — выдавленные вручную.
Вид 2 — выдавленные вручную и выбитые колотушкой. Вид 3 — вытянутые на гончарном круге.
Группа составных.
Подгруппа лоскутных.
Вид 4 — изготовленные лоскутным налепом.
Подгруппа жгутовых.
Вид 5 — изготовленные спиральным налепом.
Вид 6 — изготовленные спиральным налепом и выбитые колотушкой.
В этом списке имеются и чистые и смешанные виды (2 и 6). Учет последних является хорошим дополнением к ранее выделенным общим признакам развития процессов смешения носителей разных технологических традиций.
С помощью этой информации в лесной зоне выявляются весьма любо
пытные детали в истории донно-емкостных начинов. Так, например, в эпоху раннего железного века здесь оказались широко распространенными донно-емкостные начипы, изготовленные лоскутным налепом. Они отмечены практически в памятниках всех археологических культур. Но в части памятников культуры штрихованной керамики лоскутный налеп, как и сочетающиеся с ним донно-емкостные начины, представлен единичными экземплярами. Не характерны они и для дьяковских памятников Верхней Волги, хотя здесь тоже известны. Наиболее массовое использование таких начинов в сочетании с лоскутным налепом отмечено по керамике днепро-двинской культуры (в бассейне Днепра), а также по материалам милоградской культуры. В них лоскутный налеп при изготовлении начинов по донно-емкостной программе оказался господствующим. Широко известен он и в памятниках юхновской культуры, однако в них он сочетается с другими способами: выдавливанием вручную из комка глины (вид 1) и наращиванием из жгутов по спирали с последующим выбиванием (вид 6).
Позднее способ лоскутного наращивания донно-емкостных начинов в лесной зоне постепенно изживается. Однако и в памятниках зару-бинецкой и Черняховской культур он все еще использовался, хотя и реже. Самое любопытное, что в лесной и лесостепной зонах Восточной Европы технологические реликты, связанные с таким способом, сохранялись и значительно позже. Некоторые из них дожили до наших дней (подробнее см. следующую главу). Выявление всех этих фактов о навыках непосредственного конструирования донно-емкостных начинов — достаточно ясное свидетельство ценности начинов как источников по истории восточпоевропейского населения.
И все же при всей важности информации о навыках непосредственного конструирования начинов по той
или иной программе она обладает известной ограниченностью.
При знакомстве с приведенными выше способами изготовления начинов нетрудно заметить, что многие из них присутствуют в составе навыков реализации разных программ. Но эти сходные черты в приемах труда нельзя расценивать как результат смешения носителей различных навыков. Дело в том, что черты сходства в технологии гончарного производства у современных народов, как и в древности, возникают в силу единых закономерностей развития навыков такого рода. Например, спиральный или кольцевой принцип наращивания стенок из жгутов сейчас широко известен, как и в древности, у населения, не имевшего между собой прямых контактов: у народов Восточной Европы и негритянских племен Африки, у таджиков Средней Азии и населения Балканского полуострова и т. д. В этих фактах проявляется именно единство закономерностей, которым подчиняется развитие приемов труда в гончарстве. Поэтому чертами индивидуальности, свойственными только для каких-либо определенных групп населения, многие приемы конструирования начинов, рассматриваемые вне системы, не обладают. Но они заметно наполняются такими чертами, если данные о технологических приемах связать с наблюдениями за особенностями состояния структуры гончарного производства.
В качестве показателей состояния технологической структуры служат сведения об объеме работы, выполняемой в рамках той или иной ступени, и числе узких технологических задач, которые при этом решаются. Напомню, что во всех гончарных производствах (древних и современных) обычно решаются четыре такие задачи: 1) создание начина, 2) полого тела, 3) формы, 4) обработка поверхностей этой формы. В производствах с неразвитой структурой все или большая часть задач решаются одно
временно, как одна слитная. По мере развития технологической структуры реализация их выделяется в особые процедуры (ступени), которые образуют последовательный ряд операций.
По этнографическим данным прослеживаются две противоположные тенденции в развитии технологической структуры. Одна характеризует процесс дифференциации конструирования, превращения его в последовательный ряд простейших трудовых актов с признаками явного автоно-мизма каждого из них, а другая — сращивания этих процедур в единый технологический процесс, но с не менее явно выраженной последовательностью решения узких технологических задач.
По существу, изучая и этнографические, и археологические материалы по восточноевропейскому гончарству, мы имеем дело с обеими тенденциями, которые очень часто представлены не в чистом, а в смешенном виде. Например, кольцевой налеп из узких глиняных лент характеризует наивысшую дифференцированность процесса конструирования полого тела (каждая лента, ее наращивание — это простейший трудовой акт с четко выраженным автономизмом, законченностью) . Но в чистом виде (да и то условно) он выступает только в тех случаях, когда вместе с наращиванием каждой ленты производится и моделирование емкости, придание стенке необходимой толщины и внешней законченности. Когда же конструирование ограпичено лишь соединением отдельных лент между собой, а моделирование целиком или частично выносится в отдельную процедуру — налицо признаки смешения двух тенденций развития технологической структуры.
В приведенном примере явления сращивания как бы наложены на ранее сформировавшуюся технологическую структуру, иллюстрируя свое вторичное по отношению к ней происхождение. Но известны случаи и
Начины	Уровень	Одноэлементные мелкие	Одноэле -ментные глубокие
Донные	6	V ~~37 'У/////////Д’)	Т"	7 \	! \	! \	1 \ J У/7//Д 40
Доэле -ментные мелкие	5	?У	г*	7 *	/ \	/ \	/ W зо
Доэле ментные глубокие
Формы сосудов			
Этап I			
Дбухзле -ментные	Трехэлементные	Четырехэле ментные	Четырехзле-ментные
Г\ 1 1 t 1 VW47 41	Т	» / V /	\ I	I \	/ \	t 42	1	• Е® 4J	i f о
1	\ !	\ !	\ шл	1	< / \ /	X *	i	• 1 ^ШЗзз	т	-7 »	t / \ 34
Г А ! \	У \ ! \ 1	* t	1	Ч	7 »	1 1	\ 1	t 24	'i с	2)
			
Одно-элемент ные
Двухэлементные
Рис. 40. Основные виды начинов на разных уровнях развития технологической структуры производства керамики
вторичного происхождения признаков дифференцированности этого процесса. Например, когда начин представлен выдавленной из одного комка какой-то частью будущей емкости, а другая ее часть изготовлена спиральным или иным налепом.
И в том, и в другом случае мы фиксируем смешанное состояние обеих тенденций в развитии технологичес
кой структуры с той только разницей, что в одном из них роль основания выполняют явления дифференциации, а в другом — сращивания этого процесса. Различать их важно, так как с их помощью можно стратифицировать наблюдения за составом навыков конструирования начинов и сделать важные уточнения относительно самого процесса развития тех-
Формы сосудов
Этап II
Трех эле -ментные
Двухэле -ментные
Одноэле-ментные глубокие
Одноэле -ментные мелкие
'ЕЯ? 45
УёМУМГЛ! 4g
4ZZP 46
W'/л I 47
WW7J<!?
37
нологической структуры. Его можно представить как противоречивый по своим тенденциям процесс, ход развития которого в каждый момент определяется ведущей ролью одной из тенденций. Это уточнение позволяет рассматривать уменьшение объема работы, выполняемой на ступени конструирования начина, как проявление тенденции дифференциации, а сокращение числа узких технологических задач — в качестве свидетельства сращивания отдельных звеньев этого процесса. Полную диф
ференциацию в таком случае будут представлять донные начины, а полную сращиваемость — начины, вытянутые из одного комка глины и служащие единственным материалом для последовательного конструирования полога тела и формы емкости путем вытягивания глины.
По особенностям объема работы, выполняемой на ступени конструирования начина по емкостно-донной и донно-емкостной программам, все начины разделяются на две большие группы — полных и неполных. Полными названы начины, на ступени изготовления которых производится весь объем работы по созданию емкости сосуда, а неполными — лишь какой-то его части. Понятно, что и емкостные, и донные начины входят в состав группы неполных. В зависимости от того, какая часть будущего сосуда, изготавливаемого по одной из программ неполных начинов, делается на этой ступени, внутри групп начины разделяются на двухэлементные, одноэлементные, доэлементные глубокие и доэлементные мелкие виды или модели. Двухэлементными названы начины, связанные с изготовлением двух элементов из трех или большего их числа, образующих всю емкость сосуда; одноэлементными — только одного элемента из двух или большего числа; доэлемептными глубокими и мелкими — лишь части одного из элементов, которые удовлетворяют введенным правилам учета таких начинов13 (см. рис. 40).
Использовать для детализации наблюдений данные о второй тенденции в развитии технологической структуры, характеризующей процессы сращивания, пока удалось лишь в очень скромном объеме. Наиболее строго по этому признаку фиксируются два состояния начинов: когда они приобретают форму задуманной емкости и когда их форма является промежуточной, изменяющейся на последующих ступенях конструирования. Их допустимо использовать для расчленения всего процесса развития тех
нологической структуры на два больших этапа: 1) с непромежуточными формами начинов и 2) с промежуточными формами.
Итоги систематизации начинов по признакам развития технологической структуры могут быть представлены в виде таблицы (рис. 40).
Таким образом, с помощью наблюдений за особенностями состояния технологической структуры удается резко повысить детализацию сведений о начинах донно-емкостной и емкостно-донной программ. По существу каждый из отмеченных выше способов конструирования начинов может сочетаться с одним из 48 состояний по признаку развития технологической структуры. Из этого следует, что теоретически среди донно-емкостных начинов, изготовленных шестью выделенными способами, возможно учесть 288 разновидностей (6 X 48=288), а среди емкостно-донных — 240 разновидностей (5X48= =240). Менее обширны возможности
учета начинов по емкостной программе — всего 168 разновидностей (7X24=168), но и они достаточно многообразны.
Конечно, это вовсе не означает, что все 696 разновидностей начинов, выделение которых возможно по особенностям навыков их конструирования, в действительности когда-либо удастся выделить по археологическим материалам с территории Восточной Европы. Судя по известным сегодня данным, реальное их число было значительно меньшим. Но то обстоятельство, что используемая система учета обладает значительной чувствительностью, увеличивает ценность самих наблюдений.
Повышенный интерес к изучению начинов объясняется, конечно, не только тем, что с их помощью могут быть детально дифференцированы керамические изделия, находимые в раскопках. Главное в них — способность хранить важную для историка информацию.
Общие особенности начинов как источников исторической информации
Два наиболее общих свойства начинов привлекают к ним повышенное внимание. Во-первых, удивительная консервативность этой ступени производственного процесса в стабильных условиях существования гончарного производства. Во-вторых, их крайне выразительная реакция на возникновение ситуаций смешения носителей разных навыков изготовления керамики.
В стабильных условиях эта ступень практически не реагирует на эволюционные изменения в отдельных звеньях структуры производственного процесса, которые возникают под влиянием внутренних факторов (естественной эволюции форм изделий, передачи навыков следующим поколениям и т. п.).
Не изменяется она и в случаях, когда в среде, где существует гончарное производство, происходят изме
нения состава населения в результате притока новых групп или изменения географических и культурных условий жизни. А в процессе смешения технологических традиций и освоения новых технических средств изготовления керамики (например, в результате перехода от ручной лепки к лепке на гончарном круге или замене ручного круга ножным и т. д.) навыки изготовления начинов начинают эволюционировать в последнюю очередь. Об этом убедительно говорят этнографические материалы.
Например, Е. М. Пещерева выделила в среде горных таджиков шесть районов женского гончарного ремесла, каждый из которых характеризуется своеобразием приемов изготовления керамики, ассортимента и форм выпускаемой продукции. В каждом из них отмечены различия в приемах создания или полого тела, или формы
емкости. Но повсеместно при этом таджикские гончарицы начинают работу с изготовления донной части и начала стенок будущего сосуда, выдавливая их из одного комка глины *4, т. е. они используют донно-емкостные монолитные начины мелкой доэле-ментной модели.
Консервативность навыков изготовления начинов подтверждается и множеством других этнографических материалов, характеризующих гончарство различных современных народов. На эту их способность мне уже неоднократно приходилось обращать внимание *5.
В условиях смешения различных технологических традиций начины тоже способны сохраняться неопределенно долгое время. В последовательном ряду изменений, которые происходят при этом в навыках, приемы конструирования начинов занимают последнее место. Если в культурном облике какой-либо группы населения даже произошли значительные перемены, например изменились ассортимент и форма посуды, а ручная лепка заменена работой на гончарном круге, начины остаются старыми. Они фиксируют особенности технологических традиций, которые существовали до введения новых технических средств и сложения нового внешнего облика керамики этого населения.
Следовательно, на основании однородного или неоднородного состава разновидностей начинов возможно делать замечания относительно культурного единства или его отсутствия в прошлом у населения, которое оставило изучаемую группу археологических памятников.
Этнография позволяет приближенно выяснить минимально необходимое время для качественного «перерождения» начинов в условиях смешения носителей разных навыков конструирования керамики. Вот один из примеров эволюции навыков в условиях смешения различных технологических традиций, почерпнутый из истории гончарного ремесла в
дер. Иваньково, Белевского р-на, Тульской обл.
Со слов местных жителей, изготовление посуды издавна было наследственным делом в некоторых семьях. Этим же ремеслом занимались и жители двух соседних деревень — Старо-селье Глинное и Селище, где оно было более развитым. До 1917— 1920 гг. иваньковские гончары (их было несколько человек) работали одинаково: использовали один и тот же сорт жирной глины («краснуху»), в которую добавляли дресву или песок, мяли глину босыми ногами, посуду делали на ручном гончарном круге одинаковой конструкции и с помощью одних и тех же приемов. Начин — дойный, из комка глины, который разбивали ударами кулака в плоскую лепешку (рис. 41, 1, 2). Полое тело — в виде чуть сужающегося кверху цилиндра — наращивали из жгутов кольцами. Форму емкости моделировали на гончарном круге. Ассортимент посуды: горшки разных размеров, чашки, кринки. Вся посуда обваривалась в хлебном растворе («овваре»), в результате чего приобретала темный цвет.
Примерно в 1917—1920 гг. в деревню переселились некоторые гончары из деревень Староселье Глинное и Селище, которые пользовались такими же ручными гончарными кругами, но посуду изготавливали иначе. На-чип — донно-емкостный, мелкой до-элементной модели, изготовлен из жгута спиральным налепом. Полое тело — тоже сделано из жгута с помощью спирального налепа. С приездом этих гончаров связывают многие изменения в технологии изготовления керамики в дер. Иваньково. Во-первых, здесь стали использовать горны для обжига посуды. Во-вторых, изменили состав формовочной массы. Ее стали делать из двух глин: жирной («краснухи») и тощей («сыпухи») серого цвета, в которые уже не добавляли дресву или песок. Изменился и ассортимент посуды — он стал гораздо разнообразней: горшки, миски,

кувшины, опарницы и т. д. Их не обваривали, а оставляли «красными» или глазуровали. В течение 25—30 лет иваньковские гончары усвоили многие способы работы переехавших мастеров, но до последнего времени в технологии изготовления керамики у них нет единства. Гончары старшего поколения, воспитанные на дедовских традициях, по-прежнему применяют свои навыки работы: начин делают из комка глины в виде толстой лепешки-дна, а стенки наращивают из жгутов кольцевым налепом (рис. 41). Дети же гончаров, учившихся 20— 30 лет назад у приезжих, работают по-новому: используют донно-емкостный начин, свитый из жгута по спирали, наращивая таким же образом из жгутов и стенки посуды.
Интересно, что, помимо этих двух групп, в деревне работают и гончары, применяющие смешанную технологию: они используют для изготовления начина комок глины, разбивая его в лепешку, но стенки наращивают из жгутов спиральным налепом. Последнее обстоятельство для нас особенно важно, так как указывает, что и в условиях длительного сосуществования разных технологических традиций могут сохраняться старые навыки конструирования начинов. В этом примере они не изменились в течение жизни почти двух поколений гончаров.
Любопытно, что у некоторых самых молодых иваньковских гончаров, являющихся представителями третьего поколения, наблюдается ломка старых традиций изготовления начинов. Как и отцы, они делают начины из комка глины, разбивая его в плоское дно-лепешку, но в отличие от них загибают края этой лепешки, образуя
Рис. 41. Отдельные моменты конструирования керамики кольцевым налепом с использованием донного начина (дер. Иваньково, Тульская обл., 1967 г.)
1—3 — изготовление начина; 4—6 — конструирование полого тела; 7—9 — придание сосуду формы

донно-емкостиый монолитный начин мелкой доэлементной модели. Старыми у них по существу остались только приемы труда, а объем работы и цели изменились. По этим признакам они сблизились с гончарами, которые делают донно-емкостный начин из жгута, навивая его по спирали.
Вряд ли эти наблюдения допустимо абсолютизировать и на их основании делать заключения о невозможности перерождения начинов в более короткий промежуток времени. Но, по-видимому, минимально необходимое для этого время даже в условиях смешения традиций должно измеряться жизнью не менее двух поколений гончаров.
По способности сохраняться длительное время и в условиях смешения навыки изготовления начипов могут быть названы субстратными.
Зафиксированы случаи перерождения таких навыков в течение четырех-пяти поколений гончаров. Например, по словам П. Н. Руббо, потомственного гончара, белоруса, родившегося в 1883 г. в местечке Яновичи (Витебская обл. Белорусской ССР), раньше в их роду посуду делали совсем иначе. Со слов своего отца он знает, что дедушка отца не вытягивал посуду из одного комка, как это делает сегодня он сам, а лепил ее без гончарного круга. Когда в детстве отец учил его делать посуду, то говорил и показывал, как ее делали раньше в их семье.
Судя по тому, что воспроизвел затем по моей просьбе П. Н. Руббо, конструирование керамики в прошлом в их роду осуществлялось кольцевым налепом, причем изготовление начинали или с днища, выбивая из комка глины лепешку без бортиков, или же с лепки одного или двух
колец стенок, а затем уже изготавливали и примазывали к ним днище. При конструировании стенок пользовались не жгутами, а глиняными лентами шириной 5—6 см, которые выбивали из жгутов перед лепкой, заготавливая сразу одну-две ленты (рис. 42). Но показывая этот прием работы, отец П. Н. Руббо говорил, что так делал посуду его дед, сам он уже не применял этого способа, так как работал на гончарном круге. На круге работа шла несколько иначе, но в чем заключались различия из расспросов установить не удалось. Однако связь со старыми (прадедовскими) приемами, по-видимому, сохранялась фактически долго. В 1911 г. П. Н.Руббо переехал с семьей в г. Поречье (ныне Демидов). Местные гончары, по его словам, применяли тогда ножные гончарные круги со спицами. Сам он начал работать на круге волч-кового типа («немецком», как называли его некоторые ремесленники), на котором научился «вытягивать» посуду у гончаров г. Витебска, где жил некоторое время перед переездом в Поречье. Но и сегодня следы дедовской технологии у него все еще сохранились. Посуду он формует из одного комка глины, вытягивая ее при быстром вращении круга. Однако, устанавливая комок на круге, он, как и гончары, пользующиеся налепочной технологией, сначала разбивает его кулаком в толстую лепешку, а затем уже производит вытягивание. Гончары, в технологии которых не сохранилось архаичных следов, обычно поступают иначе. Они не разбивают комок в лепешку, а, не меняя его формы, слегка придавливают к кругу или бросают на центр круга, «обжимают» двумя руками, чтобы центрировать, и начинают вытягивание. Так посту
Р и с. 42. Конструирование керамики кольцевым налепом с использованием емкостного или донного начина (г. Демидов, Смоленская обл., 1956 г.)
1—6 — отдельные моменты конструирования керамики; 7 — общий вид сосуда с внутренней стороны, разрезанного пополам
пают сегодня, например, многие украинские гончары, в среде которых не сохранились способы работы налепом.
- Итак, на основании результатов изучения программ, технологической структуры и приемов непосредствен-його конструирования начинов могут быть выявлены факты, свидетельствующие о культурном единстве или различиях по этому признаку населения отдельных поселков, пользовавшихся керамикой неремесленного производства. Однако обнаружение единства в программах и способах изготовления начинов само по себе, без связи с другими деталями технологии, используемыми в качестве источников информации об истории населения, указывает на культурное единство, существовавшее прежде всего в прошлом.
Это вовсе не означает, что в рамках истории поселения культурное единство коллектива оставалось неизменным, если даже по его материалам и зафиксирована однородная информация о программах и навыках непосредственного конструирования начинов. Когда такая информация сопровождается различиями в рецептуре формовочной массы, используемой для изготовления однотипной по назначению посуды (кухонной или столовой) , справедливо лишь заключить, что состав населения не был стабильным на протяжении всей истории поселения. Он пополнялся, в частности, в результате притока извне носителей иных навыков составления формовочных масс, которые, однако, судя по общности технологических традиций конструирования начинов, находились в глубоком
культурном родстве с населением поселка.
Только в том случае, если и все другие источники информации о куль-турнотг однородности, так же как и разобранные выше (данные о рецептуре формовочных масс и начинах), согласованно указывают на нее, правомерно заключение о глубоком культурном единстве населения не только в прошлом, но и на протяжении его истории в период существования изучаемого нами поселения.
Таким образом, информацию об однородном составе программ и навыков конструирования начинов было бы неверно рассматривать как достаточную для вывода о состоянии культурного единства населения памятника.
Понятно, что различия в программах или навыках изготовления начинов более определенно указывают на культурные различия в прошлом в коллективах отдельных поселений. Но когда они сопровождаются и различиями по другим источникам информации, то ценность их резко возрастает, так как становится возможным заключить о наличии глубоких культурных различий в составе изучаемого населения.
Из всего этого следует, что начины как самостоятельные источники информации являются своеобразными хранилищами ретроспективных фактов. С их помощью оказывается возможным как бы заглянуть в прошлое изучаемого населения. И хотя это прошлое видится нам без желаемой детальности, все же в соединении с другими фактами знания о нем помогают разобраться в ходе культурноисторических процессов развития древнего населения.
Археологические источники информации о начинах
В качестве источников информации могут быть использованы данные о программах, форме и размерах «строительных материалов», приемах
конструирования и обработки глины, о модельных особенностях начинов, наблюдения за особенностями технологических структур и объемами вы
полняемых работ. Ниже изложена методика выделения всех этих деталей по керамическим находкам.
Программы
конструирования начинов
Признаки донных начинов. Они характеризуют первоначальное изготовление днища в виде глиняного диска, на котором затем производится остальная работа по конструированию сосуда.
При конструировании стенок сосуда на плоскости уже изготовленного днища (случай, когда оно выполняет роль начина) довольно часто на периферических участках дна происходит его утончение, в результате чего днище в профиле приобретает дуговидное очертание (рис. 43, 5). Если по толщине днище нарушено незначительно, то в качестве признака донного начина могут быть использованы особенности течения формовочной массы на участке перехода дна в боковую стенку: глиняная масса здесь ориентирована параллельно или диагонально по отношению к основанию, а между самим днищем и боковыми стенками обнаруживаются следы их соединения между собой.
Очень часто жгут или глиняная лента, применявшиеся при изготовлении стенок, при соединении с плоскостью днища-начина приобретают в профиле форму «сапожка» (рис. 43, 5).
Наиболее строгому выявлению поддаются донные начины монолитной группы (выдавленные или выбитые из одного комка глины).
Признаки донно-емкостных начинов. Эти признаки указывают на использование одного комка глины или жгутов для создания не только плоскости основания, но и боковых стенок будущего сосуда. Они выделяются по следам соединения жгутов или по особенностям течения формовочной массы на участке перехода днища в боковые стенки.
У начинов монолитной группы здесь наблюдается переход от парал
лельного к вертикальному или наклонному течению формовочной массы, которое не сопровождается следами соединения с днищем лент пли жгутов (рис. 44, 1, 2). У составных начинов — из лоскутков или глиняных жгутов — на этом участке обнаруживается естественный переход от плоскости дна к стенкам, указывающий на непрерывность процесса наращивания (рис. 44, 3, 4).
В качестве внешнего признака (при осмотре лепной керамики) может быть использована складка между глиной плоскости дна и стенок на участке их перехода (см. рис. 44, 1, 2). Она образуется только на внутренней стороне, может быть очень плотной и едва заметной, но нередко сопровождается канавкой-зазором, по которой легче всего фиксируется. В изломе такая складка всегда оказывается мелкой (не на всю толщину черепка), что не позволяет принять ее за признак донного начина.
Признаки емкостных начинов. С их помощью отмечаются случаи раздельного изготовления донной части в виде диска и стенок сосуда, которые затем соединялись между собой (рис. 45). Соединение, их нередко сопровождается образованием специфической деформации глины на стыке: торец и нижняя часть стенки емкости лишь незначительно меняют свои очертания. Торец остается с округлыми очертаниями или же, если он плоский, мало деформированным (рис. 45, 2, 3, 6). Объясняется зто тем, что соединение производится не путем примазывания к днищу нижней части стенок емкости, а дополнительным жгутом, закрывающим стык между ними с внутренней стороны, и примазыванием днища к стенкам — с внешней.
Признаки емкостно-донных начинов. Это признаки характеризуют последовательность конструирования — от будущей верхней части сосуда к его днищу (рис. 46). В изученных материалах такие начины сочетаются только со спиральным жгу-

Рис. 44. Признаки донно-емкостных начинов
1, 2 — схемы профилей обломков нижних частей сосудов с признаками использования монолитных донно-емкостных начинов (а — складка на внутренней стороне по периметру днища); 3, 4 — обломки нижних частей сосудов с признаками использования составных донно-емкостных начинов (6 — участок пере хода днища в стенку со следами непрерывного наращивания жгутов) (1 — Фаростовичи, поселение; 2 — Петриково, поселение;
3 — Абидня, поселение; 4 — Корчак VII, поселение)
Рис. 43. Признаки донных начинов
1 — обломок днища с отслоившимся от него жгутом, при помощи которого конструировались стенки сосуда (а — участок с отслоившимся жгутом); 2 — особенности течения глиняной массы днища в изломе, свидетельствующие об его изготовлении путем навивания жгута по спирали без признаков последующего выбивания; 3 — профиль донной части того же обломка по линии АБ-, 4 — общий вид обломка нижней части сосуда с признаками использования донного монолитного начина, подвергавшегося выбиванию; 5 — схема профиля того же обломка (а — донный начин; 6 — глиняный жгут, примазанный к днищу и деформировавший его первоначальную толщину) (1 — Велемичи II, могильник; 4 — Кострица, поселение)

Рис. 45. Признаки емкостных начинов
1 — вариант соединения стенок емкости с днищем при помощи дополнительного жгута (схема); 2 — обломок нижней части сосуда со следами соединения стенки и днища при помощи жгута (а — обнажившийся участок глиняной ленты, из которой конструировалась стенка сосуда; 6 — участок жгута, служившего для соединения стенки и днища) (Вязынка, городище); 3 — схема профиля того же обломка; 4 — обломок, соединявшейся с днищем нижней части стенки, скон струированной из глиняной ленты (а — участок соединения концов ленты); 5 — обломо к нижней части стенки с обнажившимся торцом глиняной ленты и дополнительным жгу том, при помощи которого стенка соединялась с днищем (а — торец ленты; 6 — допол нительный жгут) (Збаровичи, городище); 6 — схема профиля сосуда с уплощенным торцом глиняной ленты; 7 — вариант соединения стенок сосуда с днищем без помощи дополнительного жгута с внутренней стороны (схема); 8 — обломок сосуда со следами тако го соединения стенок (Вязынка, городище); 10, 11 — вариант соединений стенок сосуда с днищем с внешней стороны без помощи дополнительного жгута (схема); 9, 12 — об ломки сосудов со следами такого соединения стенок и днища (Дворище, городище)
товым налепом, что облегчает их выделение. В изломе донных частей таких сосудов обычно обнаруживаются признаки вертикального или наклонного под большим углом течения формовочной массы (рис. 47, 7—4). В качестве наиболее общего признака применения этого способа допустимо рассматривать следы от форм-основ.
Формы и размеры
«строительных материалов» для изготовления начинов
Применение комков глины или отдельных ее «лоскутков», глиняных лент пли жгутов при изготовлении сосудов чаще всего удается проследить по наблюдениям за особенностя-
Р и с. 46. Отдельные моменты конструирования керамики спиральным налепом с использованием емкостно-донного начина (с. Кемерты, Грузинская ССР)
1 —6 — конструирование начина; 7—12 — последующие ступени изготовления; 13 — общий вид сосуда после изготовления
Рис. 47. Обломки донных частей сосудов, изготовленных с применением емкостнодонной программы конструирования начинов и применение этой программы в технологии современных гончаров Средиземноморья
1,4 — Лепесовка, поселение; 2 — Ягнятин, поселение; 3 — Журавка, поселение; 5 — о-в Березань, поселение; 6 — схема технологии конструирования керамики с использованием емкостно-донной программы конструирования начина при вытягивании керамики на ножном гончарном круге (Ираклион-Халеппо, поселение, о-в Крит) {Натре R., Winter A. Bei Topfern und Topferzinnen in Kreta, Messenien und Zypern. Mainz, 1962, S. 3, Abb. 1)
дШ
QOGO ООО
“~'ТГ	ТГ~^^гг ' б ^ТГ ”	-)<^тГ '
мп течения формовочной массы в изломах днищ. Монолитные начины обнаруживают параллельное течение такой массы в поперечных изломах, а составные — диагональное. Среди последних различаются лоскутные и жгутовые начины. Использование лоскутков глины при создании донной части обычно ведет к образованию многослойных структур в изломе. Тот и другой вид строительного материала отличаются, скорее всего, не формой в поперечном сечении, а способом наращивания: лоскутки отрываются от жгута или другой продолговатой по форме глиняной заготовки, а жгуты наращиваются как одно сплошное тело (без разрыва). Поэтому об использовании лоскутков глины можно судить и по косвенным признакам, когда с их помощью конструировались стенки.
Глиняные жгуты имеют два размерных признака — диаметр и длину. Оба интересны для учета особенностей технологии. Но по керамически находкам чаще всего возможно вести учет лишь диаметра.
Этот размерный признак колеблется не только от величины изготавливаемого сосуда, но и сообразно с существующими традициями гончарной
Диаметры жгутов, в см 1	2
из раскопок Новгорода). Наряду с этим, например, в памятниках зару-бинецкой культуры отмечены относительно крупные жгуты (диаметром 3—4 см) при изготовлении и очень маленьких, и обычных по размерам сосудов. Все это вызывает интерес к учету подобных фактов.
Глиняные жгуты в изделиях восточноевропейских гончаров, как правило, деформированы и в поперечном, и в продольном сечении, что затрудняет определение их первоначального диаметра обычными средствами. Но приближенно этот размер можно выяснить, если в изломе прослеживается площадь поперечного сечения хотя бы одного деформированного жгута. Для этого мысленно или с помощью простейшего шаблона (рис. 48) площадь жгута разделяется на параллельные отрезки шириной по 0,5 см так, чтобы общее их направление совпало с направлением линии спая измеряемого жгута с соседним. Число таких отрезков, уместившихся на площади жгута, и будет приближенно указывать на первоначальный диаметр.
Соотношение числа отрезков и диаметров опытным путем проверено для жгутов от 1 до 8 см:
3	4	5	6	7	8
Число условных единиц, 1—1,5 2—2,5 4—4,5 5—5,5 6—6,5 7—7,5 8—8,5	9
характеризующих диаметр
технологии. У русских гончаров, например, наиболее часто, независимо от величины сосуда, используются жгуты диаметром 3—4 см и длиной около 25—30 см, у белорусских — диаметром от 3—6 см и длиной от 15 до 80 см и более, у мордовских гончаров — диаметром 2—3 см и длиной около 30—40 см и т. д. По археологическим материалам отмечено использование топких жгутов (диаметром 1—2 см)-для сосудов и средних и малых размеров (в частности, среди древнерусских материалов
Если жгут имеет неровные или разные по наклону линии спая с соседними жгутами, то целесообразно вычислить среднее арифметическое по результатам подсчета отрезков, укладывающихся при разных наклонах. Очень важно при этом помнить, что независимо от характера линии спая за целую условную единицу следует принимать только отрезки длиной не менее 2 см. Отрезки меньшей длины необходимо складывать до этой длины. В противном случае возможны ошибки16.
Способы
конструирования начинов
Признаки лоскутного налепа. Отмечены две разновидности наращивания донной части: веерообразная и спиралеобразная. При веерообразном отдельные лоскутки глины примазываются короткими движениями руки от центра к периферии будущей донной части (рис. 49, 1—3). Наибольшей деформации подвергаются участки лоскутков, удаленные от центра, что ведет к меньшему механическому соединению их в центре. При спиралеобразном наращивании рука движется по дуге от центра к краю днища. Каждое такое движение сопровождается поворотом формуемого сосуда на небольшой угол по отношению к рукам мастера. Механические усилия распределяются более равномерно, что ведет к образованию многослойной структуры в средней части днища (рис. 50, 1—5).
Оба варианта чаще всего прослеживаются по образцам сосудов, днища которых не подвергались дополнительному выбиванию. В качестве косвенного признака использования лоскутного налепа (без уточнения вариантности) могут быть использованы наблюдения за следами от кожаных или иных форм-емкостей, с которыми этот налеп обычно сочетается. Отмечен он и в сочетании с формами-основами, например, по материалам куро-араксской археологической культуры. Однако наряду с лоскутными такие формы сочетаются и с кольцевым, и со спиральным налепом, что затрудняет их использование как диагностических признаков.
Признаки спирального налепа. Выделено несколько разновидностей ведения такого налепа: на ладони (рис. 51, 1, 2\ рис. 52, 1—6), на плоскости без значительной деформации жгута и со значительной деформацией. Первый и третий варианты связаны с началом наращивания от центра к периферии, а второй, поми-
Р и с. 48. Схема определения диаметра жгута по излому
1 —3 — примеры определения диаметра жгутов разного размера; 1 — менее одной условной единицы — диаметр около 1 см;
2 — примерно две условных единицы — диаметр около 2 см; 3 — около 2,5 условной единицы — диаметр около 2 см
мо того же способа, и с наращиванием от периферии к центру донной части. Последняя особенность, по-видимому, имеет связь с приемами наращивания по спирали, отмеченными для емкостно-донных начинов. Но по керамике выделять этот вариант затруднительно.
Р и с. 49. Признаки лоскутного налепа (веерообразный вариант)
1,2 — схемы наращивания глины; 3 — обломок днища со следами веерообразного налепливания глины (Кузина Гора, городище); стрелками (а) показано веерообразное расположение отдельных кусочков глины
Наиболее общий признак спирального наращивания донной части — образование диагонального течения формовочной массы в изломах днищ (рис. 53,1, 2). По изломам днищ, разбившихся пополам, нередко можно заметить начальную часть жгута в виде выпуклой кривой, от которой влево и вправо расходятся диагонально расположенные следы спаянности между отдельными витками спирали (см. рис. 53, 2). Они характерны для трех программ конструирования: донной, емкостной и донно-емкостной. Для емкостно-донной свойственно вертикальное течение глиняной массы в центре днища.
О спиральном палепе допустимо судить и по некоторым внешним признакам, например по трещинам (сквозным или несквозным), образующимся на днищах сосудов. Они всегда дуговидные, а не прямые (см. рпс. 54, 1, 2). Линии раскола у сосудов, днище которых изготовлено спиральным налепом. тоже обычно не ровные, а дуговидные.
Признаки выдавливания. Прием выдавливания как основной способ конструирования отмечен только для монолитных начинов. В изломах днищ формовочная масса приобретает ориентацию параллельно плоскости основания, что наиболее четко фиксируется по образцам, которые дополнительно выбивались колотушкой (рис. 55). При выдавливании на весу (в руках) в изломе возникает волновидная ориентация формовочной массы. В результате конструирования стенок сосуда непосредственно на плоскости выдавленного дпища ориентация формовочной массы па краях меняется: здесь образуется смешанное параллельно-диагональное или диагональное течение массы. Однако в центральной части днища такой деформации обычно не происходит, что позволяет констатировать применение выдавливания.
Выдавливание стенок начинов, сконструированных кольцевым или спиральным налепом, ведет к образо-
Рис. 50. Признаки лоскутного налепа (спиралевидный вариант)
1,2 -— схемы наращивания глины; 3—5 — обломки днищ со следами спиралевидного наращивания (3 — Чаплин, поселение; 4 — Старая Ладога, городище; 5 — Ягнятин, поселение)
Рис 51. Схема спирального витья начина на ладони (1, 2) и очертания жгута до заглаживания (3)
ванию в поперечных изломах сильно вытянутых линий спая между жгутами или лентами.
Признаки выбивания. В качестве самостоятельного приема выбивание отмечено только при изготовлении монолитных донных начинов, но нередко сочетается с выдавливанием, спиральным налепом. При осмотре изломов случаи выбивания могут быть учтены на основании:
1)	сильной деформации (сплющенности) глиняных жгутов, из которых свито днище (рис. 56, 7);
2)	сильного уплотнения формовочной массы под влиянием ударных воздействий, в результате чего минеральные примеси с пластинчатой формой (например, ракушка) ориентируются вдоль линии основания плоской стороной, а воздушные или иные пустоты прибретают щелевидную форму или вовсе исчезают;
3)	утонченности средней части, сочетающейся с одним из перечисленных признаков.
Признаки выбивания можно отметить и при осмотре поверхностей сосудов. Например, обычно выступающие немного зерна грубых примесей под ударами колотушки оказываются как бы «утопленными» в глину а сама колотушка оставляет на поверхности, в зависимости от устройства рабочей части, различные углубленные следы (рис. 56, 2, 3).
Известен еще один способ конструирования начинов — вытягивание, но в изученных археологических материалах он представлен только как прием обработки глины при создании формы емкости и поэтому здесь не рассматривается. Чтобы избежать повторений, в следующую главу вынесено описание признаков кольцевого налепа, применявшегося при изготовлении стенок сосуда как начина и как полого тела.
Модельные особенности начинов
Модельные особенности — это информация о форме начина и объеме работы, выполняемой на ступени его
Рис. 52. Отдельные моменты конструирования начина на ладони из жгута спиральным налепом (дер. Белец, Новгородская обл., 1960 г.) (1—6)
Рис. 53. Особенности течения глиняной массы в изломах днищ сосудов при использовании спирального налепа (1,2)
1 — Демидовка, городище; 2 — Брест-Тришин, могильник
Рис 54. Внешние следы использования спирального налепа
1 — общий вид кубка, изготовленного спиральным налепом на гончарном круге (Компа-нейцы, могильник); 2 — внутренняя поверхность того же кубка со следами спирального расположения жгута у днища
Рис. 55. Внешние следы выдавливания начина из комка (Лысая Гора, городище)
а — следы от пальцев
10 А. А. Бобринский
145
изготовления. Она служит для выяснения уровня развития технологической структуры. Чтобы определить его, целесообразно прежде всего выяснить, какую форму (промежуточную или непромежуточную) имел начин.
Промежуточная форма легко узнается по случаям, когда па поверхностях имеются следы от вытягивания или выбивания глины. Отсутствие этих следов — основание для вывода о непромежуточном характере формы начина.
Следующий шаг для выяснения уровня развития технологической структуры — определение объема работы, выполняющейся при изготовлении начина. По этому признаку все начины делятся на полные и неполные. Среди последних выделяются двухэлементные, одноэлементные, доэлементные глубокие и доэлемент-ные мелкие начины.
Признаки полных начинов. Такие начины характеризуют случай совмещенного выполнения двух узких технологических задач — изготовления начина и полого тела.
Все сосуды, выдавленные из одного комка глипы, имеют полные начины, так как изготовление начина и полого тела образует при этом единый технологический процесс. Полными являются начины сосудов, выполненные по емкостно-донной программе с помощью спирального налепа, если наращивание не сопровождается изменением самого принципа конструирования (например, переходом от спирального к кольцевому способу в связи с изготовлением разных элементов будущей емкости).
Самый общий признак таких начинов — нерасчлененность процесса наращивания на отдельные фазы в зависимости от формы и размеров сосуда.
Керамика с признаками лоскутного налепа тоже может иметь полные начины, если конструирование всех элементов емкости (служебной и ос
новной частей) производится как единый технологический процесс решения двух или трех узких технологических задач: создания начина, полого тела и формы емкости.
Признаки неполных начинов. Неполные двухэлементные начины, как правило, являются результатом не-расчлененного процесса конструирования основной части емкости (до горла или шейки будущего сосуда). Способы наращивания могут быть различными, но все они характеризуются тем, что на участке перехода плечика в горло или шейку сосуда не обнаруживаются признаки прерывистости наращивания. Венчик же или шейка и венчик делаются из отдельного жгута или глиняной ленты. Обычно этому предшествует работа по созданию формы уже сделанной части емкости. Она выдавливается, вытягивается или выбивается.
Неполные одноэлементные начины характеризуют случай непрерывного наращивания полого тела с одновременным приданием ему необходимой формы вплоть до участка, с которого начинается конструирование второго элемента емкости. На этом участке обычно образуется перегиб внешнего контура (рис. 57).
О прерывистости свидетельствуют изменения в самом нарапщвании. Например, если оно осуществлялось спиральным налепом путем наложения жгутов на край предыдущего с внешней стороны, то при переходе к наращиванию следующего элемента (обычно описываемого как плечико сосуда) оно осуществляется наложением жгутов на край предыдущего с внутренней стороны. В результате стенки сужаются и вырисовываются очертания формы емкости.
Судя по данным этнографии, такие изменения в наращивании могут указывать на явление сращивания ранее дифференцированных этапов конструирования в единый процесс под влиянием новых технологических приемов изготовления керамики, в частности в результате применения
Рис. 56. Признаки выбивания начинов
1 — обломок нижней части сосуда, свитой из жгута спиральным налепом, с уплощенными очертаниями жгута в изломе (Отвержичи, могильник); 2, 3 — обломок донной части сосуда со следами выбивания колотушкой (2 •— внешняя сторона; 3 — внутренняя сторона) (Графская Гора, городище)
гончарного круга. Например, сегодня именно такое сращивание наблюдается у грузинских гончариц с. Кэмер-ты, делающих керамику в соответствии с программой емкостно-донных начинов: все конструирование емкости (основных и служебных элементов) представляет у них единый процесс одновременного создания и начина, и полого тела, и формы емкости. Признаком единства служат однообразные приемы наращивания независимо от того, какой элемент
делается. С самого начала и до конца они лишь строят стенки емкости из жгутов, навивая их по спирали и слегка при этом расплющивая пальцами. Ни один из участков емкости не обрабатывается более тщательно. Это делается уже потом, когда вся емкость вчерне готова и устанавливается на гончарный круг днищем книзу (рис. 46).
Но, переходя к наращиванию очередного элемента, они изменяют способ наложения жгутов, примазывая
Рис. 57. Сосуд с признаками одноэлементного начина (Новгород, XIII в.)
их с внешней или внутренней стороны в соответствии с задуманной формой (см. рис. 46). В этом проявляется прежняя дифференцированность отдельных этапов конструирования, когда переходу к постройке нового элемента предшествовала более тщательная отделка уже сделанного элемента — ему придавались необходимая толщина, наклон и т. д., а сам он заглаживался. Такая дифференцированность отдельных этапов наращивания — одно из общих направлений в развитии ручных навыков труда (до распространения гончарного круга). Наибольшей дифференцированностью характеризуется кольцевой налеп, позволивший превратить весь процесс создания емкости в последовательный ряд простейших трудовых актов.
Из сказанного следует, что важно различать остаточную и технологическую прерывистость. Первая свидетельствует о явлениях сращивания, а вторая — о дифференцированности процедуры наращивания. Для сращивания характерен однообразный ход конструирования, который может сопровождаться изменением способа наложения жгутов или глиняных лент при переходе к новому элементу. Но оно не связано с заглаживанием, выдавливанием или вытягиванием глины. Технологическая прерывистость, наоборот, характеризуется использованием заглаживания, выдавливания или вытягивания глины с целью уточнения и моделирования стенок элемента емкости.
Таким образом, наличие этих следов у первого элемента емкости дает
основание заключить, что прерывистость процесса конструирования на участке перехода к другому элементу является признаком одноэлементного начина.
Доэлементные глубокие начины. Такие начины характеризуют непрерывное наращивание полого тела, когда сама эта процедура уже не связывается с конкретным устройством емкости.
Судя по изученным археологическим и этнографическим материалам, эти начины наибольшее распространение получили в гончарных производствах, использующих спиральный налеп.
Признаки прерывистости наращивания выражены обычно ясно: на участке, где опо обрывается, после гибели предмета часто происходит распад стенки по линии спая начина с остальной частью полого тела» Верхний край такого начина ровный по высоте и внешне производит впечатление вполне закопченного изделия (рис. 58, 1, 2).
Нередко для выделения верхнего края доэлементного начина могут быть использованы и наблюдения за особенностями деформации глины в поперечных изломах стенок. Шов между верхним краем начина и остальной частью полого тела обычно короткий, чем он резко отделяется от швов между витками спирально укладывавшегося жгута при наращивании стенок начина будущего сосуда (см. рис. 59, 2).
Доэлементные мелкие начины. Эти начины характеризуют еще большее сокращение объема работы на первой ступени конструирования. Способы наращивания ограничены выдавливанием, вытягиванием и спиральным налепом (рис. 59, 7,3). Общие признаки те же, что и для до-элементных глубоких начинов.
Из-за пониженной механической прочности между начином и остальной частью емкости сосуд часто распадается по линии спая этих частей. В результате обнажается торец на-
Р и с. 58. Начало наращивания стенок после завершения работы над глубоким доэле-ментным начином (дер. Белец, Новгородская обл., 1960 г.) (1, 2)
чина. Его часто удается зафиксировать при осмотре обломков нижних частей сосудов. Но при этом следует обращать внимание на особенности расположения торца. Только когда торец не имеет наклона по отношению к основанию, его можно рассматривать в качестве верхней части начина.
Когда боковые стенки начина оказываются слишком мягкими из-за повышенной влажности глины, а жгут
Рис. $9. Образцы доэлементных мелких начи нов
1 — Шумск, поселение; 2 — Хотомель, городище; 3,4 — Канцерка, поселение
или лента более твердыми, то при наращивании первого витка нижний край ленты или жгута значительно деформирует под усилиями рук гончара верхний край начина. Примерно па */3 или 73 верхний край начина по толщине оказывается сплющенным. Жгут или лента как бы вдавливаются на эту величину в глиняное тело начина.
В роли признака доэлементных мелких начинов можно рассматривать следы вторичного витья. Эта особенность технологии указывает, что конструирование полого тела по спирали начиналось не от верхнего края начина, а с внутренней стороны его основания, т. е. у самой плоскости
днища. Судя по этнографическим данным, так поступают гончары, делающие начины в виде мелкой чашевидной (доэлементной) модели.
*
С помощью описанных выше признаков удается составить представление о приемах и особенностях развития технологической структуры по керамическим находкам. Это позволяет выявить пемало фактов из истории восточноевропейского населения, которые ранее или вовсе не были известны, или же не могли быть достаточно строго аргументированы исследователями.
Р и с 60. Схема распространения начинов «зарубинецкого» типа в памятниках Черняховской культуры (названия памятников под указанными номерами см. в Приложении 2)
1 — преобладание керамики с начинами «зарубинецкого» типа; 2 — присутствие керамики с начинами «зарубинецкого» типа; 5 — образцы с начинами «зарубинецкого» типа не выявлены
Возможности начинов как источников информации, полезной для историка, проиллюстрирую примером.
Среди исследователей восточноевропейских древностей эпохи «великих переселений народов» давно уже ведутся споры о том, какие группы восточноевропейского или иного населения приняли участие в формировании облика черняховской археологической культуры. В связи с этим, в частности, обсуждается вопрос о вкладе предшествовавших черняхов-цам племен зарубинецкой культуры. По мнению одних, зарубипцы совершенно не приняли участия в сложении черняховской культуры, по мнению других — оно было самым не
посредственным, повлиявшим и па характер погребальной обрядности, и на облик и состав глиняной посуды, находимой в памятниках черняховской культуры.
При изучении наиболее массовых видов посуды — горшков и мисок — из зарубинецких памятников Верхнего и Среднего Подпепровья (Чаплин, Велемичи I, Велемичи II (могильники) , Отвержичи (могильник и поселение), Ремель (поселение), Пирогово (могильник), Пилипенкова Гора (поселение), Великие Дмитро-вичи (поселение) и др.) выяснилось, что за исключением единичных образцов, они делались с использованием одного и того же начина. Эта на
чальная процедура конструирования состояла в следующем: сделав из заготовленной глины жгут диаметром 3—4 см, гончар навивал его по спирали, начиная от центра будущего дна, сооружая таким образом мелкую чашевидную заготовку с началом стенок на высоту 1—3 см. Стенки заготовки в одних случаях просто заглаживались, как и плоскость днища, с внутренней стороны, а в других предварительно утончались и моделировались сообразно с задуманной формой. Вся эта работа часто осуществлялась, судя по особенностям деформации глиняных жгутов, не на гончарном круге или «столе», а в руках, на ладони, по-видимому, точно так же, как это делают еще и в наши дни некоторые русские гончары17 (см. рис. 52).
С точки зрения особенностей развития технологической структуры, эти начины относятся к числу доэле-ментных мелких. По деталям технологии непосредственного конструирования они относятся к классу донно-емкостных, группе составных, подгруппе жгутовых, виду спиральновитых.
В памятниках Черняховской культуры отмечены начины, которые и по структурным, и технологическим
признакам практически целиком совпадают с описанными выше начинами зарубинцев. «Зарубинецкие» начины у черняховцев выявлены по лепной и круговой керамике большинства известных к настоящему времени поселений и погребальных памятников (рис. 60). Наряду с ними в тех же памятниках зафиксированы и некоторые другие способы конструирования начинов *6, которые совершенно не представлены в гончарстве племен зарубинецкой культуры (см. рис. 47).
Устойчивость структурных и технологических признаков начинов, отмеченная выше, их способность сохраняться в неизменном виде даже в условиях длительного смешения разных групп населения, а также реальные возможности учета множества структурных й технологических их состояний по керамике — все это исключает элемент случайности совпадения начинов, применявшихся за-рубинецкими и Черняховскими гончарами. Наиболее удовлетворительное объяснение такому совпадению дает лишь признание факта участия какой-то части зарубинецкого или родственного ему населения в сложении культурного облика Черняховских древностей.
* Бобринский А. А. К изучению гончарной техники на территории Смоленской области.— СЭ, 1962, № 2, с. 31—50.
2 Бобринский А. А. К истории гончарного ремесла в Полесье —СА, 1966, № 4, с. 144—145.
3 Бобринский А. А. Гончарный круг с мраморным диском из городища Роксоланы.— СА, 1966, № 3, с. 273.
4 Натре It., Winter A. Bei Topfern und Torpferinnen in Kreta, Messenien und Zypern. Mainz, 1962; iidem, Bei Topfem und Zieglern in Siiditalien, Sizilien und Griechenland. Mainz, 1965.
5 В лесной зоне наиболее полно изучены материалы из памятников I тысячелетия до н. а.— начала II. тысячелетия н. э.; в лесостепной — III—II тысячелетий до н. э. (керамика из памятников трипольской культуры), значительно меньше — из памятников I тысячелетия до н. э. (предскифских, скифских и
т. д.), а наиболее полно — конца I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. (зарубинецкой, липицкой, черхняхов ской, позднезарубинецкой, раннеславянской культуры типа Корчак и т. д.). За пределами этого обширного района начины изучались по материалам некоторых античных памятников Северного Причерноморья (Ольвии, Херсонеса, о-ва Березань и др.), а также по керамике различных памятников Кавказа и Закавказья. Наиболее ощутимы пробелы в знаниях о начинах по керамике эпохи бронзы и неолита. Поэтому при всей значительности проработанных материалов о начинах имеющиеся данные об их, распространении могут быть охарактеризованы только как предварительные.
6	В 1964 г. благодаря любезному содействию Т. Н. Чубинишвили и Н. Н. Угре-лидзе я имел возможность познакомить
ся лично с находками такой керамики из некоторых памятников куро-аракс-ской археологической культуры. Пользуюсь случаем, чтобы выразить им самую глубокую признательность.
Емкостно-донные начины зафиксированы по образцам круговой посуды позднего этапа развития майкопской культуры. На присутствие круговой керамики в памятниках этой культуры впервые обратил внимание Р. М. Мун-чаев, которому я обязав возможностью познакомиться и с некоторыми особенностями технологии конструирования такой посуды (Бобринский А. А., Мун-чаев Р. М. Из древнейшей истории гончарного круга на Северном Кавказе.— КСИЛ, 1966, вып. 108).
7	Мне, например, известны находки керамики с признаками емкостно-донных начинов, происходящие из могильника Самтавро (XIV в. до н. э.— X в. н. э.).
8	Это предположение вытекает из результатов знакомства с технологией типичных, хотя и немногочисленных, образцов керамики из раскопок в Уруке (Месопотамия), с которыми меня любезно познакомил ныне покойный Е. И. Крупнов, а также фактов бытования таких начинов, судя по следам от волосяных форм-основ, в гончарстве некоторых групп древнего населения южных районов Туркмении (Мургабский оазис) во II тысячелетии до н. э. Сведениями о них я обязан В. И. Сарианиди, которому выражаю, глубокую признательность.
9	Наблюдения за особенностями технологии изготовления трипольской керамики нельзя считать систематичными. Они велись попутно и носили характер первичного знакомства. Но в течение 1963—1973 гг. осмотру подверглись многие керамические находки, хранящиеся в музеях Украинской ССР, Молдавской ССР, а также в фондах Института археологии АН СССР, что исключает элемент случайности в сложившихся представлениях о широком распространении емкостно-донных начинов (наряду с другими) в гончарстве трипольцев.
10	Эта керамика представлена в основном амфорами. Производство ее лишь в какой-то мере могло быть налажено в Среднем Поднепровье, о чем позволяют думать некоторые косвенные свидетельства (Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948, с. 343, 367—374).
** Я не исключаю, что со временем удастся обнаружить следы этой программы и в лесной зоне. Пока же известны лишь единичные экземпляры сосудов из памятников второй половины I тысячелетия н. э. со следами от кожаной формы-основы (например, в материалах пос. Петриково Белорусской ССР).
12 Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси, с. 372.
18 В качестве мелких доэлементных моделей (сокращенно — Л/м) рассматривались начины, у которых отношение разности высоты начина от основания (Н) и толщины самого днища (Т’д,,) к диаметру днища (ДдН) характеризуется величиной меньшей или равной единице, т. е.
Н-ТДн Л
=_______
14 дн
Так, если непосредственными измерениями выяснено, что Н = Ъ см, ТКИ = = 0,5 см, а Ддн = 8 см, то вывод о принадлежности начина к числу мелких или глубоких моделей определяется решением отношения
5 — 0,5 ----g----= 0,56.
Прямое измерение высоты боковой стенки Н часто можно производить по вертикали без учета ее наклона. Но иногда это обстоятельство приводит к неточным заключениям, когда, например, получен количественный критерий, близкий или равный единице. Согласно принятым правилам, образец с таким показателем следует отнести к числу мелких доэлементных начинов. Но если произвести вычисление того же показателя с использованием длины боковой стенки, а не ее высоты по вертикали, то результаты могут измениться. Это особенно важно учитывать для обломков, например, мисок, часто имеющих сильно отогнутые боковые стенки.
Пещере в а Е. М. Гончарное производство Средней Азии. М.— Л., 1959, с. 24—40. Бобринский А. А. К изучению техники древнерусского гончарства.— «Вестник МГУ, Серия IX. История», 1962, № 2, с. 42—44; он же. К изучению техники гончарного ремесла на территории Смоленской области.— СЭ, 1962, № 2, с. 40— 46; он же. О некоторых особенностях формовочной технологии керамики из памятников черняховской культуры.— КСИА,. 1970, вып. 121, с. 20—26.
Например, если измерениями установлено, что на площади поперечного сечения жгута укладываются три отрезка шириной по 0,5 см каждый, но один из них длиной 3 см, а два. других по 1 см, то на этом основании рано делать вывод о диаметре жгута — 2—3 см, так как только одна условная единица здесь полная (длиной более 2 см), а другие требуют сложения до целой. Выполнив это (1 см + 1 см = 2 см), получим вторую единицу, а всего 2,5 единицы, что соответствует жгуту диаметром 2 см.
17 Бобринский А. А. К изучению техники древнерусского гончарства, с. 48, рис. 2.
14
1S
16
5
ПОЛОЕ ТЕЛО
Основные направления в развитии навыков
Полым телом принято называть фигуру, образующуюся после завершения строительства днища и стенок будущего сосуда. Как сегодня, так и в обозримом прошлом восточноевропейского гончарства задача по созданию полого тела сводилась преимущественно к конструированию стенок. При использовании тех или иных моделей неполных донно-емкостных начинов начало их строительству кладется еще на первой ступени, а завершается на второй.
Приемы изготовления стенок глиняных сосудов давно уже стали интересовать археологов. Однако длительное время внимание исследователей было обращено главным образом на общие вопросы, связанные с навыками их создания *.
К настоящему времени накоплены дополнительные сведения о приемах конструирования керамики, в частности на ступени изготовления полого тела, что позволило составить более цельное представление о развитии навыков выполнения этой работы и использовать выявленные данные в интересах изучения истории восточноевропейского населения.
Выделяются три направления в их развитии. Одно из них основано на выдавливании глины, другое — на применении тех или иных приемов ее наращивания (налепливания), третье — на вытягивании.
Ни в I тысячелетии до н. э., ни в более поздних памятниках I—II ты
сячелетий н. э., расположенных в бассейне верхнего и среднего Днепра и смежных речных систем, пока не удалось зафиксировать массового использования выдавливания глины в качестве самостоятельного способа конструирования стенок. При этом, однако, бросается в глаза то обстоятельство, что выдавливание необычайно широко практиковалось в разных в культурном отношении группах населения Поднепровья и смежных речных систем для придания изделиям необходимой формы (подробнее об этом см. гл. VI) и конструирования монолитных начинов.
Выдавливание стенок сосудов из одного комка глины отмечено в наши дни у белорусских и русских гончаров, причем у последних — в различных районах лесной зоны (на Верхней Волге, на Каме и т. д.). Известно оно и у других современных народов (например, у коми, коми-пермяков), не являясь, однако, единственным или просто господствующим явлением в технологии конструирования полого тела.
Распыленный характер информации о выдавливании указывает на невозможность использования навыков этого направления для выделения палеоэтнографических черт каких-либо определенных групп восточноевропейского населения.
Два других направления, основанные на приемах налепливания глины (второе) и ее вытягивании (третье),
несравнимо шире представлены в гончарстве и современного, и древнего населения Восточной Европы.
Самую глубокую связь с историей восточноевропейского населения имеет второе направление. В лесной и лесостепной зонах оно разрабатывалось уже в эпоху неолита. В археологических памятниках Верхнего и Среднего Поднепровья I тысячелетия до н. э.—I тысячелетия н. э. принцип конструирования стенок посуды путем налепливания глины является не только господствующим, но во многих случаях и единственным. Широко представлено оно и в материалах II тысячелетия н. э. Однако на столь общем уровне сведения о нем также сложно использовать для выделения каких-либо палеоэтнографических черт отдельных групп населения.
По этнографическим материалам отмечены различия в темпах изживания этого направления. В лесостепной зоне уже в XIX в. (в пределах современной Украинской ССР) приемы налепливания глины почти повсеместно исчезли2. В настоящее время здесь безраздельно господствуют навыки ее вытягивания. В лесной зоне процесс изживания протекает медленнее. Не только в XIX в., но и в наши дни в некоторых сельских районах здесь продолжают действовать гончарные производства, в которых используются приемы налепливания глины. Нередко они сочетаются сегодня с навыками третьего направления или же соседствуют с очагами гончарного ремесла, где изготовление керамики производится путем вытягивания глины. Но ни одна этническая группа (славянская или неславянская) не имеет производств керамики, основанных исключительно на навыках одного из направлений (т. е. на выдавливании, налепливании или вытягивании глины).
Третье направление, хотя и не имеет столь глубокой и непрерывной связи с историей восточноевропейского населения, позволяет отметить некоторые примечательные ее детали.
Вплоть до позднего средневековья область его бытования в пределах Восточной Европы была непостоянной и ограниченной. Впервые оно становится широко известным в лесостепной зоне в первой половине I тысячелетия н. э-. (памятники липицкой культуры).
Но во второй половине I тысячелетия н. э. вытягивание глины как способ конструирования полого тела сохраняется практически только в районе Северного Причерноморья. В Среднем Поднепровье вплоть до XI—XVI вв., за редкими исключениями (например, поселения гончаров в балке Канцерка), господствующими вновь становятся приемы налепочно-го конструирования полого тела.
В бассейне верхнего Днепра и смежных речных систем вытягивание глины не практиковалось не только в первой половине I тысячелетия н. э., но и позже. В период существования в украинской лесостепи черняховской культуры в некоторых районах Верхнего Поднепровья появляются лишь единичные и явно привозные образцы глиняной посуды с признаками вытягивания глипы (например, такая посуда имеется в составе керамики из могильника Брест-Тришин, городища Супруты и т. д.), но во второй половине I тысячелетия и они совершенно исчезают.
Этот факт особенно примечателен в свете того, что само появление навыков вытягивания полого тела в первой половине I тысячелетия н. э. в лесостепи (черняховская и другие культуры), а затем широкое распространение в памятниках золотоордынского времени (на средней и нижней Волге — городище Болгары, Царевское, Селитренное и др.; в Пруто-Днестровском междуречье — Костешты и др.) связано было с явными притоками новых групп населения из иных районов. Навыки вытягивания появляются в них как бы в готовом виде, ясно указывая па связь их распространения с усложнением состава населения.
Иные причины лежали в основе их распространения в Среднем и особенно Верхнем Поднепровье в течение двух-трех последних столетий. Правда, и в XVII —XVIII вв., и позже в лесостепь и лесную зону Восточной Европы инфильтрировали отдельные носители этих навыков3. Но основную роль в относительно быстром и широком распространении здесь приемов вытягивания сыграли внутренние причины. Оно было подготовлено всем ходом предшествующего развития технологии. История ее в течение последнего тысячелетия была неразрывно связана с процессом постепенного освоения гончарного круга в качестве инструмента для вытягивания глины. В IX—X вв. с его помощью в основном производилось лишь заглаживание и обтачивание поверхностей сосудов, сконструированных приемами скульптурной лепки. Но уже в XI—XII вв. (Киев, Смоленск, Новгород и др.) это орудие довольно широко используется для частичного вытягивания верхней служебной части сосудов (венчиков). К XII — XIII вв. наметились четкие признаки освоения гончарного круга в качестве инструмента не только для вытягивания с целью профилирования этой части сосудов, но и частичного вытягивания полого тела. Однако в XIII — XIV вв. развитие этого процесса было резко заторможено татаро-монгольским нашествием. И только к XV — XVI вв. создаются условия для его дальнейшего развития. В материалах XVI — XVII вв. уже
широко известны случаи частичного вытягивания глины как средства конструирования полого тела. Освоение вытягивания глины, конечно, и в домонгольское время, и позже шло неравномерно в разных районах Среднего и Верхнего Поднепровья. Но именно его итоги, достигнутые к XVI—XVII вв., создали предпосылки для широкого и сравнительно быстрого распространения этого способа в восточноевропейском гончарном производстве последующего времени.
Таким образом, на обширной территории бассейна верхнего и среднего Днепра и смежных речных систем в среде местного населения длительное время господствовали навыки второго направления. Из этого, однако, не следует, что в ее пределах не происходили процессы смешения различных в культурном отношении групп населения. Данные об истории бытования приемов вытягивания глины позволяют лишь констатировать, что в этих процессах по существу не принимали активного участия значительные группы населения из иных культурно-географических районов, которые владели этими навыками4.
Выяснить какие-либо иные детали, касающиеся восточноевропейского населения по сведениям из истории бытования трех направлений затруднительно. Но наш источник обнаруживает завидную способность раскрывать эти детали, если перейти на более дробный уровень учета и сравнительного анализа информации о навыках конструирования полого тела.
Особенности состава навыков конструирования полого тела
История развития навыков внутри каждого направления — это прежде всего история сложения, распространения и эволюции приемов создания полого тела на основе выдавливания, налепливания и вытягивания глины. Для ее изучения целесообразно вести учет информации по двум тематиче
ским группам, характеризующим форму и содержание развития навыков. Напомню, что форму составляют данные о технологической структуре разбираемой ступени производства, а содержание — приемы создания полого тела при том или ином состоянии технологической структуры.
По самым общим особенностям техники выполнения работы все приемы конструирования полого тела разделяются на три больших класса: ручные (внутри первого и второго направлений), машинно-ручные и машинные (внутри третьего направления) . Ручными названы способы, целиком основанные на приемах скульптурной лепки. Машинно-ручными — способы, характеризующиеся сочетанием ручных и машинных навыков частичного вытягивания глины. Машинными — способы вытягивания полого тела с помощью вращения гончарного круга.
Внутри классов они распадаются на группы монолитных и составных. Монолитными названы способы конструирования из одной порции глины (условно — одного комка), а составными — из двух-трех или множества отдельных порций исходного материала.
По особенностям формы этого материала в монолитной группе выделяется подгруппа комковых, а в составной группе — подгруппы комковых, лоскутных, жгутовых и ленточных. В зависимости от особенностей самого принципа конструирования внутри каждой подгруппы различаются виды способов.
Таким образом, внутри направлений вся информация о приемах непосредственного конструирования полого тела распадается на четыре классификационных уровня (класс — группа — подгруппа — вид).
К настоящему времени по археологическим и этнографическим материалам, происходящим в основном с европейской части СССР, внутри каждого класса выделены следующие группы, подгруппы и виды способов конструирования полого тела: Класс ручных.
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 1— выдавленные пальцами.
Группа составных.
Подгруппа комковых.
Вид 2—выдавленные пальцами.
Подгруппа лоскутных.
Вид 3— составленные при помощи комковатой разновидности лоскутного налепа.
Вид 4—составленные при помощи спиралевидной разновидности лоскутного налепа. Вид 5— составленные лоскутным спирально-зональным налепом.
Подгруппа жгутовых.
Вид	6— сконструированные
кольцевым налепом.
Вид	7—сконструированные
«наводом».
Вид 8— сконструированные спирально-зональным налепом. Вид 9 — сконструированные спиральным налепом.
Подгруппа ленточных.
Вид 10— сконструированные кольцевым налепом.
Вид 11 — сконструированные спиральным наледом.
Класс машинно-ручных.
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 12— выдавленные пальцами и частично вытянутые на гончарном круге.
Группа составных.
Подгруппа комковых.
Вид 13— выдавленные пальцами и частично вытянутые на гончарном круге.
Подгруппа жгутовых.
Вид 14 — сконструированные спиральным налепом и частично-вытянутые на гончарном круге.
Вид 15 — сконструированные кольцевым налепом и частично вытянутые на гончарном круге. Подгруппа ленточных.
Вид 16— сконструированные кольцевым налепом и частично вытянутые на гончарном круге.
Класс машинных.
Группа составных.
Подгруппа комковых.
Вид 17—вытянутые по частям на гончарном круге и затем соединенные в одно целое.
Группа монолитных.
Подгруппа комковых.
Вид 18— целиком вытянутые на гончарном круге.
Внутри каждого класса выделяется разное число способов, что отражает неодинаковую способность этих способов выполнять роль основания для вызревания качественно разных приемов конструирования. Наименьшую такую способность обнаруживает первое направление (в его составе выделен только один вид), а наибольшую — второе (десять видов, не считая пяти видов смешанных направлений). Резко сокращается их число внутри третьего направления, основанного на вытягивании глины (всего два вида), что указывает на несомненную ограниченность этого направления служить основанием для сложения качественно разных приемов конструирования. Но ограниченность эта существенно отличается от аналогичного свойства первого направления. В нем она самым непосредственным образом связана с непродуктивностью самой идеи ручного выдавливания из одного комка глины. Она как бы изначально не оставляет сколько-нибудь широкого места для выработки специфических приемов конструирования. Отсюда и удивительно бедный состав навыков внутри первого направления, а следовательно, и весьма скромные возможности дифференцирования керамики у применявшего их древнего населения.
Вытягивание глины как способ частичного или даже полного конструирования полого тела более привлекательно использовать в качестве показателя этнографической специфики отдельных групп населения. Дело в том, что этот способ довольно часто фиксируется как бы наложенным на ранее существовавшие ручные приемы труда второго или даже первого направления. В приведенном
списке отмечено шесть видов такого наложения (виды 12 — 17).
Но самым продуктивным является второе направление, основанное на приемах налепливания глины. Особенно важно, что внутри него выделяются способы, которые характеризуют различные уровни технологической развитости приемов конструирования полого тела. По признаку системности принципов наращивания глины все они могут быть выстроены в своеобразную цепочку, иллюстрирующую постепенный ход развития навыков ручного конструирования. Начальные звенья этой цепи, судя по изученным материалам, составляют приемы лоскутного налепливания глины, а конечные — приемы спирального наращивания глиняных жгутов.
Изучение каждого способа на видовом уровне, хотя и не может быть произведено сегодня по всему списку в полном объеме5, все же позволяет выявить важные факты из истории восточноевропейского населения.
Особое внимание привлекает история бытования лоскутного налепа. Суть его состоит в следующем. Приставив конец продолговатого куска глины, зажатого в руке, например, к началу стенки будущего сосуда с внутренней стороны, гончар прижимал его и в следующий момент делал быстрое короткое движение на себя, увеличивая при этом давление на глину. В результате прижатый конец жгута (так можно условно определить продолговатый комок глины, служащий исходным материалом для ведения наращивания) уплощался и отрывался от остальной его части (рис. 61). Затем гончар вновь прижимал конец жгута к стенке рядом с примазанным кусочком глины и повторял ту же самую операцию. При этом ладонью другой руки он придерживал стенку сосуда с внешней стороны. Так постепенно происходило наращивание, в процессе которого отдельные кусочки глины не получали строгой ориентации по отношению к
основанию. Одни из них могли быть примазаны чуть ли не параллельно основанию, другие — под тем или иным углом, а третьи — почти вертикально. Но в силу специфики самих движений руки (на себя и чуть в сторону) чаще они располагались наклонно по отношению к основанию6.
В истории восточноевропейского населения этот вид налепа имеет давние традиции. В бассейне Днепра он оказался господствующим в памятниках трех археологических культур эпохи раннего железа: юхновской, милоградской и днепро-двинской’. Известен лоскутный налеп и по материалам памятников дьяковской культуры и культуры штрихованной керамики. Однако в них он не является господствующим, выступая главным образом в роли своеобразной примеси к иным навыкам конструирования. Исключение составляют, пожалуй, только памятники белорусской группы культуры штрихованной керамики. Наряду с кольцевым и спиральным налепами в них отмечено и широкое использование одного из вариантов лоскутного налепа.
В поселениях юхновской и милоградской культур имеется керамика с признаками большей системности наращивания стенок. Так, в милоградских памятниках (Нижняя Ольба, Асаревичи, Мохов I и др.) отмечены образцы, сконструированные лоскутным налепом, но само наращивание кусочков глины производилось для создания широких колец или зон, составляющих стенки больших сосудов. В милоградских и особенно в юхновских памятниках частой находкой оказались образцы с явными признаками спиралеобразного наращивания стенок отдельными кусочками глины продолговатой формы. Этот вид лоскутного налепа обладает большей системностью, его принято называть в работе спиралевидным лоскутным налепом в отличие от более архаичного комковатого вида, описанного вначале. В памятниках культуры штрихованной ке-
Рис 61. Схема налепливания стенок с помощью лоскутного налепа
рамики, зафиксированных на территории средней Белоруссии, а также в литовских памятниках этой культуры отмечены случаи использования лоскутного спирально-зонального налепа (подробнее о нем см. ниже). Присутствие этих видов лоскутного налепа в памятниках эпохи раннего железа склоняет к предположению, что они являются проявлениями эволюции данного способа.
На основании изученных материалов I тысячелетия до н. э. — II тысячелетия н. э. можно высказать некоторые предварительные соображения о ходе эволюции лоскутного налепа в восточноевропейском гончарстве.
По-видимому, наибольшее ускорение процесс перерождения лоскутного налепа получил в результате смешения различных в культурном отношении групп населения, а также под влиянием навыков изготовления керамики с помощью гончарного круга. Влияние этих навыков на ход эволюции стало особенно заметным примерно со второй половины I тысячелетия н. э., когда идеи свободного
моделирования глиняной посуды (без помощи форм-моделей) приобрели широкую известность в лесной и лесостепной зонах Восточной Европы, в частности у населения бассейна верхнего и среднего Днепра (на керамике второй половины I тысячелетия н. э. почти не известны следы от форм-емкостей или форм-основ).
По существу все I тысячелетие н. э. было временем перестройки основных принципов конструирования керамики лоскутным налепом, применявшегося различными в культурном и хронологическом отношении группами населения Верхнего и Среднего Поднепровья. В этой перестройке весьма заметную роль сыграли процессы смешения носителей навыков конструирования керамики лоскутным налепом с группами населения, владевшего более совершенными приемами ее изготовления (в частности, спиральным и кольцевым налепами). Такие группы были известны в По-днепровье и на Верхней Волге в эпоху бронзы (например, трипольцы, фать-яновцы) и позже (например, племена зарубинецкой культуры). Судя по наиболее полно изученным материалам лесной зоны Поднепровья и смежных речных систем, примерно с конца I тысячелетия до н. э. здесь наблюдается сосуществование в рамках одних и тех же культурных групп носителей архаичной технологии (с теми или иными элементами лоскутных принципов наращивания) с носителями более совершенных приемов конструирования керамики спиральным или кольцевым налепами. Это прослеживается, например, по материалам первой половины I тысячелетия н. э. (поселения Абидня, Почеп, Синьково и др.) и второй половины I тысячелетия н. э. (Огубское городище, городище Супруты и др.).
В табл. 18 приведено распределение керамики по способам конструирования полого тела на основании материалов с городища Супруты (Тульская обл., раскопки С. А. Изюмовой).
Однако и в третьей четверти I ты
сячелетия н. э. и позднее в лесной и лесостепной зонах Восточной Европы все еще продолжали существовать отдельные группы населения с менее смешанным составом технологических приемов конструирования полого тела, в которых значительное место занимали элементы навыков лоскутного налепа. Например, основная часть керамики местного производства из памятников роменско-боршев-ской культуры (поселения Горналь Курской обл., Большое и Малое Бор-шевское городища Воронежской обл. и др.) оказалась изготовленной спиралевидным лоскутным налепом. Этот же способ отмечен как господствующий по материалам некоторых раннесредневековых памятников Побужья (например, поселения Кальник, раскопки П. И. Хавлюка). Чаще все же в памятниках второй половины I тысячелетия фиксируется смешанный состав приемов конструирования полого тела. Лоскутный налеп если и присутствует в них, то не является господствующим. В табл. 19 показано распределение керамики из нижнего слоя г. Витебска VI—X вв. (раскопки Г. В. Штыхова) по способам изготовления полого тела.
Завершение эволюции лоскутного налепа предварительно можно отнести только к началу II тысячелетия н. э.— времени почти полного его исчезновения как самостоятельного принципа конструирования.
В период развитого средневековья, когда лоскутный налеп в том его виде, в каком он известен по материалам эпохи раннего железа, стал явным анахронизмом в восточноевропейском гончарстве, следы его былого использования все еще проявлялись в деталях технологии местных гончаров. Так, среди круговой керамики X—XI вв. из Старой Ладоги выявлены образцы сосудов, днища которых наращивались отдельными кусочками глины по спиралевидной кривой (см. рис. 50, 4). В Белгороде (под Киевом) при раскопках Г. Г. Мезенцевой найдены круговые
Т а б лиц а 18
Распределение керамики городища Супруги по способам конструирования полого тела
Форма	Способы налепа						Всего	
	лоскутный (спиралевидный)		кольцевой		спиральный			
	число	%	число	%	число	%	число	%
Горшки большие	5	29,4					2	11,8	7	41,1
Горшки средние	4	23,5	1	5,88	1	5,88	6	35,3
Горшки малые	—	—	1	5,88	1	5,88	2	11,8
Миски средние	—	—	—	—	2	11,8	2	11,8
Итого 		9	52,9	2	11,8	6	35,3	17	100,0
Таблица 19
Распределение керамики из нижнего культурного слоя г. Витебска по способам конструирования полого тела
Форма	Способы налепа						Всего	
	лоскутный (спиралевидный)		кольцевой		спиральный			
	число	%	число	%	число	%	ЧИСЛО	%
Горшки большие	.—			1	9,1	—			1	9,1
Горшки средние	2	18,2	1	9,1	6	54,6	9	81,8
Горшки малые	—	—	—	—	1	9,1	1	9,1
Итого 		2	18,2	2	18,2	7	63,7	11	100,0
сосуды X—XI вв., поверхности которых обрабатывались сугубо ручными навыками, воспроизводящими давние традиции веерообразного принципа наращивания при лоскутном налепе (рис. 62, 2). Но самое массовое реликтовое явление в средневековой технологии, обязанное своим происхождением лоскутному налепу, сохранилось в деталях наращивания стенок глиняной посуды. Многие средневековые гончары вели его отдельными порциями глиняных жгутов. Такими же порциями наращивали стенки сосудов и гончары, применявшие лоскутный налеп. В отличие от них средневековые мастера не отрывали каждый раз примазанный кусочек глины от остальной части жгута, а, ослабив давление на него,
перемещали руку, сжимавшую Жгут, на 1—2 см и вновь примазывали очередной участок. Эти приемы наращивания, восходящие к лоскутному налепу, можно выявить по отпечаткам одной из фаланг указательного пальца на внутренних поверхностях керамики (рис. 62, 3, 4).
Примечательно, что такой же прием сохранился и у современных гончаров, использующих спиральный налеп из жгутов (рис. 62, 1, 63).
Признаки эволюции лоскутного налепа и его реликты в технологии средневековых и современных гончаров Восточной Европы делают правдоподобной мысль о генетической преемственности между частью населения Верхнего и Среднего Поднепровья эпохи раннего железа и ка-
Рис. 62. Реликты лоскутной ехнологии в приемах древнерусских и современных гончаров 1 — следы от коротких сжимательных усилий при наращивании жгута на внутренней стороне стенки будущего сосуда (г. Смоленск); 2 — обломок донной части сосуда со следами веерообразного заглаживания (Белгородка, городище, XI —ХП вв.); 3,4 — обломки сосудов со следами от коротких сжимательных усилий при наращивании жгута (Новгород, XVI-XVII вв.)
кой-то частью современного восточноевропейского населения.
Важные подробности удается выяснить и с помощью других способов конструирования полого тела.
Так, судя по изученным материалам, в эпоху раннего железа в лесной зоне наряду с лоскутным применялся кольцевой налеп (виды 6 и 10). Наиболее широко он использовался у племен культуры штрихованной керамики, а в памятниках других археологических культур бассейна Верхнего Днепра и Верхней Волги отмечен как примесь к иным навыкам (например, по материалам днепро-двинской, дьяковской культур) или вовсе в них не зафиксирован (например, в материалах милоградской культуры). Но преимущественная связь его лишь с одной из культурных групп населения по материалам I тысячелетия н. э. уже не прослеживается. Он становится известным шире, а главное — в памятниках с различной культурной окрашенностью (в материалах городища Демидовка близ Смоленска, городища Колочин близ Гомеля, поселениях Семенки и Самчинцы близ Винницы и т. д.).
Во второй половине I тысячелетия н. э. этот способ утрачивает черты культурного признака одной из групп населения. Однако и после исчезновения культуры штрихованной керамики он оставался одним из традиционных элементов технологии изготовления глиняной посуды у части населения средней Белоруссии. В древнерусских памятниках кольцевой налеп отмечен, например, по материалам Минского Замчища, Витебска.
Известен этот способ и в современном сельском гончарстве Белоруссии. Интересно, что в некоторых очагах деревенского ремесла сохранился наиболее архаичный его вид — ленточный, который на той же территории использовался носителями культуры штрихованной керамики.
Конечно, их нельзя рассматривать
Рис. 63. Отдельные моменты конструирования части полого тела поводом (г. Смоленск, 1957 г.) (1,2)
в качестве единственных предков современного населения средней Белоруссии. Но если вспомнить, что в прошлом, как и в наши дни, навыки изготовления керамики передавались из поколения в поколение кон
тактным путем, причем преимущественно в среде родственного населения, то напрашивается вывод, что именно такому механизму мы обязаны тем, что еще и сегодня смогли зафиксировать их у части деревенских жителей Белоруссии.
Преимущественная связь с одной из культурных групп населения лесной зоны обнаруживается и у спирального налепа, хотя, как и у кольцевого, она сохраняется сравнительно короткое время. Впервые в рамках конца I тысячелетия до н. э. — I тысячелетия н. э. спиральный на-леп из жгутов (вид 9) в качестве массового явления становится известным в Верхнем Поднепровье по материалам памятников зарубинецкой культуры. Примерно в то же самое время он распространяется вместе с носителями этой культуры в Среднем Поднепровье. Однако с середины I тысячелетия н. э. спиральный налеп отмечается, как и кольцевой, в разных группах восточноевропейского населения (на Верхней Волге — городище Березняки; на верхнем Днепре — городище Тушем-ля (верхний слой); на Десне — поселения Спартак, Фаростовичи, Лахте-ево (верхний слой) и др.; на Дону — Новотроицкое). В лесостепной зоне междуречья Днепра и Днестра практически непрерывное существование спирального налепа прослеживается вплоть до позднего средневековья, когда приемы налепливания глины постепенно стали уступать место навыкам третьего направления, основанным на вытягивании.
По данным этнографии, на территории Белоруссии, где еще сравнительно недавно деревенскими гончарами широко практиковался кольцевой способ наращивания стенок посуды из глиняных лент, зафиксированы факты его перерождения в спиральный. Судить об этом позволяют любопытные детали в технологии местных гончаров. Наряду со жгутовым спиральным налепом (вид 9), наиболее типичным для дан
ного способа конструирования, здесь отмечено применение не жгутов, а длинных глиняных лент, которые, однако, будучи преимущественной деталью кольцевого способа, наращивались по спирали (вид 11).
За пределами Белоруссии, где более глубокими и постоянными в течение последнего тысячелетия были традиции использования спирального налепа из жгутов, наблюдается обратное явление: свойственные для кольцевого налепа ленты заменяются жгутами, хотя сам способ сохраняется.
Переход на новый вид исходного строительного материала — одно из первых проявлений эволюции кольцевого налепа под влиянием спирального. Дальнейший ее ход связан, очевидно, с одним из наиболее трудных для различения видов спирального наращивания «наводом», при котором оно осуществляется по винтообразной траектории, но с очень маленьким углом подъема стенок после каждого оборота (см. рис. 63; 64, 1— 9). Судя по широкому распространению навода в лесной зоне (см. Заключение), эволюция кольцевого налепа — не узколокальное явление в гончарстве местного населения. По-видимому, она протекала длительное время. По крайней мере в средневековых памятниках, например по материалам Новгорода, навод известен по образцам керамики XIII— XIV вв.
По восточноевропейской керамике эпохи железа отмечены еще два способа, характеризующих эволюцию кольцевого и спирального нале нов: лоскутный спирально-зональный и жгутовой спирально-зональный на-лепы. Первый зафиксирован пока по материалам культуры штрихованной керамики, второй известен значительно шире, но преимущественно в лесной зоне. Оба способа, по-видимому, возникли в результате смешения технологических традиций, только в первом случае в этом процессе участвовали носители традиций
лоскутного налепа, а во втором — более развитых в технологическом отношении приемов — спирального и кольцевого налепов.
Суть этих способов состоит в следующем. Вначале делается жгут, но, по-видимому, не очень длинный. Его наращивают по спирали (кусочками при лоскутном и без разрыва при жгутовом налепе) с таким же небольшим углом подъема стенки, как и при наводе. После двух-трех витков наращивание прерывается. Образовавшийся торец стенки выравнивается, как при кольцевом налепе, а затем без всякой связи с ранее примазанными лоскутками или глиняным жгутом к боковой части стенки прилепляется новая порция глиняных кусочков или жгут (рис. 65, /, 2). Лоскутный вид этого налепа наиболее широко представлен в белорусских памятниках культуры штрихованной керамики. Однако как явление господствующее он отмечен лишь по материалам отдельных памятников, сочетаясь в остальных с кольцевым налепом и реже — со спиральным. Жгутовой вид этого способа конструирования, который становится известным в лесной зоне Восточной Европы примерно с конца I тысячелетия до н. э.— начала I тысячелетия н. э., ни в одном памятнике
не является господствующим, а тем более единственным. Как правило, он сочетается или с кольцевым и спиральным налепами, или с одним из них, ясно указывая на свое «рождение» под влиянием смешения технологических традиций. Подобные явления отмечены и по зарубинецким, и позднезарубинецким материалам, а затем — в раннеславянских памятниках VI — VIII вв. (типа Кор-чак, Луки Райковецкой и др.).
Например, при раскопках поселения Лука Райковецкая (раскопки В. К. Гончарова) были обнаружены глиняные сосуды, относящиеся к различным в культурно-хронологическом отношении группам населения. Самая ранняя посуда представлена горшками, характерными для памятников типа Корчак VI—VII вв., а остальная, более поздняя (примерно VIII — IX вв.), — раннеславянским типом глиняной посуды, получившим название по данному памятнику. По наиболее ранней керамике отмечено использование ленточного вида кольцевого налепа (в качестве господствующего способа). Некоторые сосуды имеют признаки, хотя и не четкие, слабо дифференцирующегося вида спирального налепа — на-вода. Более поздняя посуда имеет иной состав навыков конструирова-
ла 6 л к у а 20
Распределение керамики поселения Лука Райковецкая по способам конструирования полого тела
Способы конструирования
Кольцевой палеп, ленточный
Кольцевой налеп, жгутовой
Навод
Спиральный палеп, жгутовой
Спирально-зональный налеп, ленточный
Спирально-зональный налеп, жгутовой
Итого.....................
Горшки			Всего	VI—VII вв.	
большие	средние	малые		число	%
1	5	—	6	5	1 62,5
.—.	1		1	—	
—.	3	1	4	3	37,5
6	9	—	15	—	—
—	3	—	3	—	—
4	—	—	4	—	—
11	21	1	33	8	100,0
число
1
1
1
15
3
4
25
VIII—X вв.
о/ /о
4,0
4,0
4,0
60,0
12,0
16,0
100,0

ния полого тела. В них заметно преобладают приемы спирального наращивания стенок из жгутов. Кольцевой налеп — редкость. Он представлен не только ленточным, но и жгутовым видом, указывая на начавшийся процесс эволюции. Довольно значительную группу образуют сосуды, изготовленные спирально-зональным налепом (табл. 20).
По археологическим материалам XI—XIII вв. пока не удалось проследить образцов, характеризующих подобное явление эволюции кольцевого налепа, что может быть связано с недостаточно широкой изученностью технологии изготовления средневековой посуды. Но не исключено, что в какой-то мере этот факт объясняется и затуханием самого процесса перерождения кольцевого налепа. Так или иначе, а наибольшее его развитие, судя по изученным материалам, падает на I тысячелетие н. э.
Таким образом, в течение последних трех тысячелетий в восточноевропейском гончарном производстве развивались три разных по своему содержанию массовых процесса эволюции и перерождения навыков конструирования полого тела. В I тысячелетии до н. э. и практически все I тысячелетие н. э. происходило перерождение лоскутного налепа, примерно с конца I тысячелетия до п. э.— начала I тысячелетия и. э.— кольцевого налепа, а после XV — XVI вв.— перерождение спирального способа конструирования полого тела. Последний процесс в некоторых местностях лесной зоны Восточной Европы не завершился до настоящего времени.
Каждое из этих явлений вело к существенным изменениям в соста-
Р и с 64. Отдельные моменты конструирования керамики наводом (дер. Мыльникова, совр. Псковская обл., 1937 г.)
1 —3 — конструирование донно-емкостного начина из одного комка глины; 4—6 — конструирование полого тела; 7—9 — придание сосуду формы
Рис. 65. Схема конструирования керамики спирально-зональным налепом
1 — заглаживание примазанного жгута; 2 — общий вид заготовки сосуда после наращивания очередного жгута
ве технологических традиций в среде восточноевропейского населения Поднепровья. И, естественно, возникает вопрос: а не стоят ли за каждой «волной» их изменений радикальные смены самого населения? Опираясь на имеющиеся сегодня данные, на него можно дать отрицательный ответ. Полной смены населения не происходило ни в эпоху раннего железа, ни в последующие два тысячелетия. Однако в разные промежутки в течение этого време
ни в лесной и лесостепной зонах Поднепровья возникали процессы смешения между носителями разных традиций изготовления керамики.
Судить о них позволяют не только ранее разобранные источники технологической информации (данные о навыках отбора сырья, подготовке формовочной массы, изготовлении начинов), но и сведения о способах конструирования полого тела.
Выше я попытался показать перспективность наблюдений за этими способами при изучении общих процессов, имевших место в истории восточноевропейского населения. Они характеризуют как бы контуры основных историко-культурных явлений, в рамках которых происходило этнокультурное развитие этого населения. Но не менее перспективно привлечение нашего источника и к изучению некоторых деталей такого развития, в частности к выяснению степени культурной однородности населения в рамках истории одного или группы археологических памятников.
Инструментом, помогающим различать эти явления, могут служить данные о степени сходства изучаемого материала по признакам развития технологической структуры. В предыдущей главе было отмечено, что по мере развития структуры происходит сокращение объема работы, которая выполняется при изготовлении начина, и вместе с этим сокращается число узких технологических задач. На основании этих двух тенденций было выделено 48 вариантов начинов, характеризующих разные состояния технологической структуры (см. рис. 40).
Значительно большее число таких состояний может быть выделено для полого тела. Объясняется это тем, что в отличие от начинов создание полого тела может распадаться на ряд последовательных технологических актов. По этому признаку все они разделяются на одноактные, двухактные и трехактные.
Одноактными названы полые тела, конструирование которых осуществляется как один непрерывный технологический процесс наращивания; двухактными — полые тела, изготавливавшиеся в два этапа; трехактными — в три этапа.
Как правило, случаи поэтапного наращивания связаны с последовательным решением внутри каждого этапа двух узких технологических задач: наращивания стенок и придания им необходимой профилировки.
Однако фиксировать эти детали по готовым керамическим изделиям пока сложно. Поэтому возможность расчленения полых тел по структурным признакам в значительной мере является делом будущего. Но, даже рассматривая их условно в качестве одноактных, можно выделить чрезвычайно большое число вариантов технологической информации о полом теле. Дело в том, что теоретически почти каждый из 48 вариантов начинов, характеризующих одноактные полые тела, может сочетаться с любым из семи-восьми способов конструирования полого тела, которые наиболее полно представлены в восточноевропейской керамике. Отсюда и удивительно богатые возможности детализации наблюдений за составом технологической информации. Напомню, что если для начинов они вы
ражаются возможностью учета 596 вариантов разной технологической информации, то для полого тела — свыше 4500 (596X8=4768).
Как видим, учет навыков непосредственного конструирования полого тела в сочетании с данными об особенностях состояний технологической структуры производства резко повышает возможность детализации наблюдений.
Для исследования развития этнокультурных процессов особое значение имеют наблюдения за смешанным или несмешанным составом навыков, так как именно они дают непосредственный материал для анализа. Смешанный состав в ряде случаев можно учитывать без особых погрешностей. Такими являются все способы, входящие в класс машинноручных: спирально-зональные нале-пы (виды 5 и 8), жгутовой кольцевой палеп (вид 6), ленточный спиральный налеп (вид 11), способ вытягивания сосудов на круге по частям (вид 17). Во всех этих способах сочетаются разные технологические традиции. Но чтобы правильно оценить их роль и значение как показателей культурного развития, необходимо прежде всего разобраться в наиболее общих свойствах навыков конструирования полого тела как источников.
Общие особенности навыков конструирования полого тела
как источников исторической информации
Одно из наиболее общих свойств их состоит в способности сохраняться практически в неизменном виде в условиях стабильного существования гончарного производства. Такие условия складываются внутри коллективов, состав которых не «размывается» выходцами из других культурных групп, владевших иными навыками изготовления керамики, а сами они по тем или иным причинам были от них изолированы.
Чаще, однако, нам приходится иметь дело с коллективами, которые, сохраняя относительную внутреннюю замкнутость состава, не «размывавшегося» выходцами из иных культурных групп, имели контакты с другими группами населения на уровне культурных взаимодействий (обмена, торговли ит. д.). Такого рода взаимодействия могли приводить прежде всего к изменениям традиционного состава форм сосудов, производимых
гончарами. Но сами приемы изготовления керамики при этом сохранялись прежними.
И даже в условиях смешения носителей разных технологических традиций способы изготовления полого тела еще длительное время остаются старыми. В последовательном ряду изменений, которые возникают при этом в составе приемов труда, они занимают предпоследнее место, уступая по своей устойчивости только навыкам конструирования начинов. Об этом убедительно свидетельствуют этнографические материалы.
При обследовании современных очагов деревенского гончарного ремесла в различных районах лесной зоны Восточной Европы пришлось столкнуться с двумя группами фактов. Во-первых, с применением различных приемов изготовления полого тела при одних и тех же начинах. Во-вторых, с использованием одинаковых способов конструирования полого тела при разных начинах. И в том, и в другом случае речь идет о глубоко зашедшем процессе смешения, в котором, однако, проявляются разные тенденции. Использование разных приемов изготовления полого тела и одинаковых — для создания начинов указывает на тенденцию своеобразного расщепления культурных традиций, на признаки их дифференциации. Л применение одинаковых способов конструирования полого тела, но разных для начинов — на противоположную тенденцию, характеризующую сращивание этих традиций.
В предыдущей главе приводились некоторые конкретные данные, иллюстрирующие первую тенденцию. И такого рода факты — не единичное явление. Они выявлены и в других очагах этого производства, например, в дер. Мыльникова, Печерского р-на, Псковской обл., в деревнях Белец и Голино Шимского р-на Новгородской обл.
Сохранение различий в начинах при использовании одинаковых при
емов конструирования полого тела тоже не раз отмечено по данным этнографии. Подобные явления характеризуют тенденцию сращивания различных культурных традиций и поэтому особенно интересны для выяснения последовательности изменений в навыках конструирования полого тела. В 1968 г. они наблюдались, например, у гончаров дер. Утрин-ка, Юхновского р-на, Калужской обл. По словам старожилов, деревня возникла сравнительно недавно (в XIX в.). Все ее жители — выходцы из соседнего села Жеремесло, где в XIX в. очень многие хозяйства занимались гончарным промыслом. Среди выселившихся в Утринку было и несколько гончаров. Ко времени нашего обследования работали только два гончара: С. А. Дворников, около 70 лет, русский, местный уроженец, и Д. Я. Миронов, примерно того же возраста, русский, местный уроженец. Оба научились делать посуду у своих отцов. Утверждают, что работают сегодня точно так же, как и отцы в конце XIX — начале XX в. Почти все приемы труда у них очень сходны или просто одинаковы. Различия только в навыках конструирования начинов.
С. А. Дворников в руках, на весу, вначале выдавливает из комка глины жгут длиной около 20 см и диаметром 2—3 см. Затем один конец жгута кладет на коленку и легкими ударами тыльной стороны ладони разбивает его в лепешку. Уплощенный конец этого жгута он прижимает к центру гончарного круга и, медленно его поворачивая, начинает по спирали наращивать полое тело будущего сосуда. Таким способом он конструирует начин и полое тело при изготовлении небольших сосудов (емкостью примерно до 2—3 л). Более крупные по размерам создает иначе. Изготовив жгут, первоначально навивает из него днище будущего сосуда. Делает это на ладони левой руки, положив ее на колено. Прижав к ладони конец жгута, он как бы ввин
чивает его, делая короткие дуговидные движения рукой в одном направлении. В результате навивания свободным остается небольшой конец жгута длиной около 5—8 см. Его не отщипывает, как и в первом случае, а положив днище на центр круга и разбив его кулаком, примазывает к нему конец второго жгута и приступает к наращиванию по спирали стенок сосуда.
Эти различия позволяют выяснить некоторые подробности самого хода смешения технологических традиций. Зная, что при изготовлении больших сосудов могут использоваться более старые навыки8, нетрудно определить, что у данного гончара они были представлены приемами спирального налепа, который с одинаковым успехом применялся при конструировании и начина, и полого тела. Изменения в способах изготовления начинов (путем разбивания конца жгута в лепешку) — вторичное явление, наложившееся на более старые приемы работы. Совместное их присутствие у одного гончара — указание на чрезвычайно глубоко зашедший процесс смешения разных технологических традиций. Он уже коснулся самой консервативной части технологии — начина. Об этом говорит сходство в программах их изготовления и старыми, и более «молодыми» способами: делаются донные начины, а для конструирования полого тела жгут не отрывается, а служит исходным материалом для его создания.
В более «чистом» виде вторая технологическая традиция, связанная с монолитными начинами, сохранилась у Д. Я. Миронова, работающего в соседнем доме. Любую посуду (мелкую и крупную) он начинает делать иначе. Вначале из глины «катает» в руках комок, который ставит на центр круга и ударами кулака разбивает в лепешку. Затем, придав кругу быстрое вращательное движение, ножом обрезает края лепешки, делая ее круглой. После этого изготавливает на весу жгут и навивает его по спи
рали, создавая стенки будущего сосуда. Причем первый виток соединяет с днищем не по торцу, а по самому его краю. Последний прием ведения конструирования полого тела, судя и по этнографическим, и археологическим материалам, наиболее типичен для наращивания полого тела кольцевым налепом. То обстоятельство, что здесь он сочетается со спиральным наращиванием, указывает на вторич-ность самого способа конструирования в системе навыков данного гончара. Первоначально в ней присутствовал кольцевой налеп, который в результате смешения был заменен спиральным. От старого способа сохранились только незначительные «следы» в виде приема наращивания первого витка по краю днища.
Можно заключить, что в дер. Ут-ринку переселились гончары, у которых еще сохранялись различия в технологических традициях изготовления керамики. Насколько они были велики вначале — неизвестно. Но, судя по словам самих гончаров, утверждающих, что и сегодня они работают так же, как и их отцы, в течение жизни двух поколений мастеров все еще не до конца исчезли старые приемы работы (у одного из них, предки которого применяли кольцевой налеп). Из всего этого следует, что навыки конструирования полого тела в условиях смешения разных технологических традиций не могут качественно переродиться в течение жизни одного поколения. Для этого необходимо время, которое должно измеряться жизнью нескольких поколений гончаров (не менее двух-трех).
Этой своей особенностью они очень сходны с приемами изготовления начинов и поэтому также могут быть отнесены к числу субстратных навыков, отображающих наиболее консервативные, а следовательно, наиболее устойчивые черты внутри той или иной технологической системы. Но изменения в приемах конструирования полого тела происходят раньше, чем в начинах, из чего сле-
Таблица 21
Распределение керамики пос. Тайманова с донно-емкостными начинами по способам конструирования полого тела и обработки поверхностей
Способ конструирования полого тела	Заглаженная посуда		Шрихованная посуда		Лощеная посуда		Всего	
	число	%	число	%	число	%	число	%
Спиральный на лен, жгутовой	7	50,0	1	7,1	2	14,3	10	71,4
Кольцевой налеп, жгутовой	1	7,1	1	7,1	•  —	—	2	14,3
Спирально-зональный налеп, жгутовой	2	14,3	—	—	—	—	2	14,3
Итого 		10	71,4	2	14,3	2	14,3	14	100,0
Таблица 22
Распределение керамики из могильника Пирогова по способам конструирования начина и полого тела
Формы сосудов и особенности конструирования начинов
Миски со спирально-витыми начинами, доэлемсптными, мелкими
Миски со спирально-витыми начинами, доэлемсптными, глубокими Кружки со спирально-витыми начинами, доэлсментными, мелкими Горшки со спирально-витыми начинами, донными
Спиральный налеп, жгутовой		Кольцевой налеп, жгутовой		Спиральнозональный налеп, жгутовой	
число	%	число	%	число	%
4	50,0	—	—	1	12,5
—	—	—	—	1	12,5
—	—	1	12,5	—	—
—	—	1	12,5	—	—
Всего
число %
5	62,5
1	12,5
1	12,5
1	12,5
дует, что внутри субстратных навыков они занимают второе место.
Отмеченные особенности прослеживаются и по археологическим материалам. Большая устойчивость начинов по сравнению с приемами создания полого тела часто проявляется в разном числе вариантов состава навыков, зафиксированных для той и другой ступени конструирования. Причем это отмечается для случаев, когда керамика памятника различается не только по внешним признакам (например, по форме, способам обработки поверхности), но и в материале, который по этим признакам представляется вполне однородным. Так, при раскопках поселения Тайманове (Белорусская ССР, раскопки
Л. Д. Поболя) обнаружена керамика, которая по способам обработки поверхностей разделяется на три группы: со штрихованной, заглаженной и лощеной поверхностью. Основная часть посуды представлена горшковидными формами с заглаженной поверхностью. Выделено два вида начинов — спирально-витые донные и донно-емкостные. Те и другие отмечены и для посуды со штрихованной и заглаженной поверхностью. Донные сочетаются только со спиральным налепом из жгутов, а донно-емкостные — с кольцевым, спирально-зональным и спиральным налепами. Информацию о способах конструирования ничинов и полого тела удалось выяснить по 24 экземплярам, 14 ид
которых представлены спирально-витыми донно-емкостными начинами доэлементной мелкой модели. Для этой однородной по составу группы навыков отмечены разные приемы создания полого тела (табл. 21).
По внешним признакам керамика другого памятника — могильника Пи-рогово (зарубинецкая культура, раскопки А. И. Кубышева и Е. В. Максимова) — кажется более однородной. Значительная часть ее представлена лощеной посудой (горшками, мисками, кружками). Но даже при знакомстве с технологией ее изготовления по небольшому числу экземпляров выявились существенные различия в приемах конструирования полого тела (табл. 22).
Как видим, здесь даже на небольшом материале ясно прослеживаются обе тенденции в развитии смешения технологических традиций: при разных начинах — одинаковые приемы конструирования полого тела (горшок и кружка), при одинаковых начинах — разные способы создания полого тела (миски). На столь малом количестве наблюдений невозможно выяснить, какая из этих тенденций была преобладающей. Но ясно, что речь идет о населении, в среде которого протекали разноречивые процессы культурного сближения и дифференциации, а это вынуждает предполагать сложный его состав.
Длительность самого хода перерождения субстратных навыков в ус
ловиях смешения создает трудности для локализации этих процессов в рамках истории изучаемого памятника. Но их можно преодолеть, если воспользоваться наблюдениями за навыками приспособительной группы, которые наиболее быстро реагируют на само возникновение ситуации смешения носителей разных технологических традиций. Напомню, что к этой группе среди разобранных относятся приемы отбора исходного сырья и составления рецептов формовочной массы. Присутствие смешанных рецептов наряду с чистыми — одно из наиболее ярких свидетельств начавшегося смешения. Обнаружение такой же ситуации и в субстратных навыках поэтому без серьезных погрешностей может быть использовано для локализации их смешения в рамках истории данного памятника.
Это мнение хорошо согласуется с археологическими материалами. В большинстве их при наличии признаков смешения субстратных навыков аналогичные явления фиксируются и в группе приспособительных приемов труда.
Таким образом, опираясь на общие свойства приспособительных и субстратных навыков, путем сравнительного анализа технологической информации возможно проследить некоторые подробности в культурном развитии отдельных групп восточноевропейского населения.
Археологические источники информации о навыках конструирования полого тела
Очень важно, что большая часть описанных выше способов поддается выделению по обломкам керамических изделий. В предыдущей главе уже разбирались вещественные признаки некоторых из них (лоскутного, спирального налепов, выдавливания). Но тогда речь шла главным образом о следах работы, остающихся на поверхности и в изломах днищ или придонных боковых участков. Теперь же
основное внимание будет уделено признакам, которые возможно использовать в диагностических целях при осмотре поверхностей и изломов стенок сосудов в интересах изучения навыков конструирования полого тела.
Наблюдения направлены на выяснение форм и величины «строительных элементов» из глины и особенностей способа конструирования.
Особенности форм и размеры «строительных материалов»
По существу эта часть наблюдений почти исчерпана ранее: признаки жгутов, продолговатых комков глины и отдельных (монолитных) комков, служивших в качестве исходного материала для создания донных и боковых участков сосудов, уже разобраны нами (см. гл. 4). Ее остается дополнить только признаками использования глиняных лент.
Признаки глиняных лент. Эти признаки меняются в зависимости от способа соединения лент между собой и степени деформации первоначального течения формовочной массы (возникающей при изготовлении и примазывании ленты).
Выделено три способа соединения лент: по ровному торцу, по боковому краю, по желобчатому торцу предыдущей. Последний прием отмечен по этнографическим данным, два других — по археологическим материалам. Различаются разные случаи деформации первоначального течения формовочной массы лент: в результате примазывания их друг к другу; из-за небольшого последующего выдавливания их пальцами или выбивания колотушкой; под воздействием значительного выдавливания или выбивания. Всего, таким образом, можно выделить шесть вариантов состояния лент (три связаны с соединением по торцу и три — по боковому краю предыдущей ленты). Соединение лент по торцу не всегда легко выявлять, так как при значительной деформации стенок (в результате выдавливания или выбивания) признаки такого соединения (рис. 66,1,а — а2) теряются: линии спая приобретают скошенность (рис. 66, 2, а4—а*), свойственную и для бокового их соединения (рис. 66, 3—5, б—6$). Аналогичные явления происходят и со жгутами (рис. 67, 1—3, а — а&; б — бт). Различать жгуты и ленты, как правило, легче. Признаки торцевого соединения (рис. 66, 1, 2, а—ай)
обычно сочетаются у лент с параллельным течением формовочной массы, а у жгутов — с диагональным (рис. 67, 7, а—а5). Часто на помощь приходят и особенности очертаний — у лент оно вытянутое, а у жгутов как бы сплющенное. При боковом наложении лент признаки их иные: даже при значительном выбивании или выдавливании линия спая нижнего края не достигает линии спая верхнего края ленты (рис. 66, 3—5), что чаще всего свойственно для жгутов (рис. 67, 2, 3). Последние имеют диагональное течение формовочной массы в средней части площади излома (рис. 67, 3). Известны, однако, образцы со сходными для глиняных лент признаками (вытянутые очертания, короткий участок спая между соседними лентами), хотя в действительности они являются одним из вариантов использования жгутов при спиральнозональном налепе (об этом подробнее см. ниже).
Способы конструирования полого тела
Признаки лоскутного налепа. Выделено два вида такого налепа — комковатый и спиралевидный. Комковатый вид лоскутного налепа характеризуется использованием лепешкообразных кусков глины, обычно не унифицированных по размерам. В продольном и поперечном изломах стенки сосуда имеются следы составления ее из отдельных кусочков глины, площадь поперечного сечения которых в продольном изломе или заметно меньше, чем площадь их в поперечном изломе, или же приблизительно равна ей (рис. 68, 1—3). Каждый такой кусочек сопровождается следами несистемного его примазывания по отношению к другим, что наиболее отчетливо наблюдается в продольных изломах.
Спиралевидный лоскутный налеп, напротив, характеризуется заметно большими площадями каждого комка глины в продольном изломе стенки по сравнению с поперечным (рис. 68,
Рис. 66. Признаки глиняных лент (схемы 1—5)
Рис. 67. Признаки глиняных жгутов (схемы 1—3)
Р и с 68. Признаки лоскутного налепа на обломках стенок сосудов
1 — расслаивание стенок (частичное или полное, показанное стрелками) на отдельные «лоскутки» глины (Кузина Гора, городище); 2,3 — обнаженные участки спая кусочков глины, примазывавшихся под разными углами, не свойственными для спирального и кольцевого налепов; 4 — особенности течения формовочной массы в продольном и поперечном сечениях при лоскутном налепе (Горошков, городище)
2—4). Эти особенности глиняных кусочков связаны с тем, что во время примазывания они приобретали вытянутые очертания, приблиясаясь по этому признаку к жгутам. Данный вид лоскутного налепа, по-видимому, связан с применением продолговатых кусков глины или жгутов, от которых в процессе наращивания отделялись участки разной длины. В поперечном изломе стенок при таком способе наращивания нередко наблюдаются признаки системности в соединении отдельных порций глины между собой (рис. 68, 4). Последний признак свойствен и спиральному налепу из жгутов. Поэтому необходимо вести учет особенностей по продольному и поперечному изломам.
Для составления заключений целесообразно использовать крупные обломки стенок, позволяющие учитывать следы работы в продольном и поперечном изломах, или вести наблюдения по нескольким более мелким обломкам от одного экземпляра.
Признаки спирального налепа. В качестве одного из таких признаков служат особенности линии спая между жгутами или лентами. Заметный наклон этой линии по отношению к основанию обычно признается достаточным для вывода о применении спирального наращивания. Но когда заключение приходится делать по обломкам, то наклон линии спая на небольшом участке может быть и результатом случайного отклонения от истинной траектории наращивания, поэтому необходимы дополнительные аргументы в пользу спирального налепа.
С этой целью предлагаю использовать следующий способ проверки связи между следами работы, возникающими при конструировании стенок, и приемами наращивания жгутов или лент по винтообразной (спиральной) или замкнутой (кольцевой) траектории.
Вначале по обломку выясняем четыре величины: 1) общую высоту одного из жгутов в поперечном изло
ме стенки (рис. 69), которую назовем реальной высотой (сокращенно — Нр); 2) длину дуги окружности (Z) по горизонтали; 3) разность положения по отношению к этой горизонтали верхнего или нижнего края жгута (h) на левом и правом концах обломка; 4) периметр окружности (р) по той же горизонтали ®.
Если отмеченный наклон линии спая характеризует один из участков винтообразной траектории наращивания, то на развертке получим два подобных прямоугольных треугольника: АВС и А'В'С. Зная две стороны малого треугольника (4*B‘=Z; В1С=4г) и одну из сторон большого треугольника (АВ=р), нетрудно определить и его вторую сторону, которая характеризует высоту жгута в поперечном изломе стенки обломка. Назовем вычисление высоты жгута на основании свойств подобных треугольников — определением теоретической высоты (сокращенно Ят), Для чего воспользуемся формулой, найденной из отношения
ВС
В1С
ВС =
Н.
АВ
ОТКУДа
1ДС X АВ
А1В1 ’ ИЛИ
h У.Р
I
Когда зафиксированный наклон линии спая действительно является участком винтообразной траектории, результат измерения теоретической высоты жгута (Ят) должен совпасть или быть близким к реально зафиксированной высоте Яр. Если же наклон передает случайное положение линии спая на обломке, то результат вычисления Ят будет значительно отличаться от величины Яр.
Таким образом, проверка предположения об использовании спирального налепа сводится к сравнению реально зафиксированной высоты жгута в поперечном изломе стенки (величины Яр) с теоретически вычисленной его высотой (величиной Ят).
Рис. 69. Графическая схема, иллюстрирующая способ определения траектории наращивания стенок по обломку сосуда (буквенные обозначения см. в тексте)
На основании изучения этнографических образцов посуды, сконструированных спиральным или кольцевым налепами, выяснилось, что по особенностям соотношения величин Нр и Ят могут быть составлены вполне достоверные и гипотетические заключения о том и другом налепе. Различать оба вида заключений по-
Ят
зволяют значения 77-, приведенные в табл. 23.
Эту методику можно использовать не только для обломков, которые позволяют высчитать все четыре или три исходные величины (Н р, I, h). Она применима и тогда, когда непосредственными измерениями оказывается возможным выяснить только величину Нр одного из жгутов в поперечных изломах стенки, но не с одной, а с обеих сторон обломка (с левой и правой). Зная эти данные, обычно не
Т а б лица 23
Соотношение вычисленной (Нч) и реальной (Hv) высот жгута при спиральном и кольцевом налепах
Способ конструирования полого тела
Нт
Заключение по значениям —— 11V
достоверное
гипотетическое
Спиральный налеп
Кольцевой налеп Неясный вид налепа
(0,75—1,25) Яр
Ят<0,50 Яр
Ят>1,50 Яр
(0,74—0,65) Яр
(1,26—1,50) Яр
(0,64—0,50) Яр
трудно установить предполагаемый наклон линии спая между жгутами, который на поверхности не прослеживается, длину дуги окружности и длину самой окружности.
Чтобы получить не гипотетический, а более строгий ответ, целесообразно использовать наблюдения не по одному, а по двум-трем виткам траектории наращивания *°. Тогда величина будет характеризовать общую высоту этих жгутов в поперечном изломе, а общий периметр определяться не по одной, а соответственно двум-трем окружностям, т. е. будет вычислено не р, а 2р или Зр.
Приведу пример использования методики, для чего воспользуюсь обломком сосуда из раскопок городища Церковище (раскопки В. В. Седова).
В поперечном изломе обломка отмечаем высоту одного из жгутов, а затем находим и все другие исходные величины (см. рис. 69). Выяснили, что Пр=2 см; 7=6,5 см; Л=0,6 см; d=lfi см. Определяем длину окружности: />=3,14X7=21,98 см, затем— величину Ят; Ht=KX.p/l или Нт= =0,6X21,98/6,5=2,02 см.
Теоретическая и реальная высоты жгута, как видим, мало отличаются друг от друга. Из отношения Ят/Яр находим, что различие между ними выражается величиной 1,01 (2,02:2,0=1,01). Такое небольшое расхождение позволяет сделать достоверное заключение о том, что нами зафиксирован способ конструирования полого тела спиральным налепом (см. табл. 23).
Существенно, что с помощью этой несложной методики удается зафиксировать не только наращивание по четко выраженной винтообразной траектории, но и малоподдающий-ся выделению по внешним признакам способ конструирования наво-дом.
Признаки кольцевого налепа. Если конструирование производилось из жгутов с наложением их на боковую сторону каждого предыдущего жгута с внешней или внутренней сторо
ны, то наиболее надежны наблюдения за особенностями течения формовочной массы в продольных изломах стенок. Следы спая между жгутами в таких изломах располагаются не диагонально, как при спиральном налепе, а -параллельно дуге стенки сосуда (рис. 70, 1, 3).
В качестве признака кольцевого наращивания могут быть использованы особенности соединения жгутов или глиняных лент после каждого оборота: чередующееся соединение одного жгута или ленты с внутренней стороны, а следующего — с внешней стороны и затем вновь с внутренней — свойственно именно кольцевому способу наращивания.
Но наиболее часто об этом способе наращивания приходится судить по обломкам, распавшимся по линии спая между жгутами или лентами. Для заключений целесообразно прибегать к помощи описанной выше методики.
Признаки спирально-зонального налепа. Наиболее часто в этом качестве выступают особенности наращивания жгутов в сочетании с приемами соединения каждого жгута. Как правило, из жгута навивается участок стенки в два оборота, после чего она дополнительно выдавливается, торец ее заглаживается, и только затем эта процедура повторяется. Таким образом, каждый новый жгут служит для создания своеобразного кольца; такие кольца наращивают друг на друга. Это обстоятельство ведет к тому, что соединение каждого нового жгута с предыдущим производится по замкнутой (кольцевой) траектории, а внутри самого кольца — по винтообразной. Часто при этом в силу дополнительного выдавливания жгута между двумя витками спирали возникает большее механическое сцепление глиняных частиц, чем на стыках между кольцами. Поэтому изготовленный таким способом сосуд нередко расслаивается при гибели по линии спая между кольцами, распадаясь на широкие ленты. Однако в
Рис. 70. Особенности линии спая между жгутами при кольцевом налепе
7 — Новотроицкое, городище; 2 — Брест-Тришин, могильник; 3 — экспериментальный образец сосуда; а — линия спая
поперечном изломе ленты обычно хорошо видно, что она составлена путем наращивания жгута по винтообразной траектории, о чем свидетельствует диагональное течение формовочной массы (рис. 71.)
По изученным археологическим материалам отмечены и случаи чередующегося соединения подобных колец, как и при кольцевом налепе. Важно, однако, помнить, что чередование свойственно и для спирального налепа: нередко соединение жгутов по внешнему краю при переходе к конструированию очередного элемента формы меняется (например, на участке перехода от тулова к плечику). Поэтому в качестве признака спирально-зонального налепа такое чередование может быть использовано (в сочетании с признаками диагонального течения формовочной массы) только для обломков, являющихся частями тулова сосуда, а не участка его перехода в плечико.
Все сказанное относится и к лоскутному спирально-зопальному нале-пу с той только разницей, что в поперечных и продольных изломах образцов, изготовленных с его помощью, наблюдаются признаки использования не жгутов, а отдельных кусочков глины.
Признаки выдавливания стенок. Этот способ конструирования полого тела известен в сочетании с монолитными полными и неполными начинами. В первом случае речь идет о выдавливании сосуда из одного комка глины, во втором из одного комка для начина и двух или большего чпс-
Рис. 71. Обломок сосуда с признаками использования спирально-зонального налепа при конструировании полого тела (Деми-довка, городище)
Рис. 72. Обломки сосудов с признаками выдавливания стенок на участках соединения жгутов или глиняных лент
(1 — Ватажка, поселение; 2 — Аукштадва-рие, городище)
Рис. 73. Схема определения роли выдавливания при конструировании полого тела (1, 2)
ла отдельных порций этого материала для остальной части.
Признаки выдавливания всего сосуда из комка глины наиболее часто можно проследить по изломам. В продольных и поперечных изломах у них отсутствуют швы от соединения лент, жгутов или лоскутков глины, а формовочная масса имеет параллельное или волновидное течение.
Сложнее выделять выдавливание в качестве способа конструирования
полого тела по образцам, стенки которых частично были изготовлены (на ступени конструирования начина) из жгутов или глиняных лент (рис. 72, 1, 2). Обычно это происходит в тех случаях, когда начин служит не только основанием, но и единственным материалом для конструирования стенок сосуда, т. е. когда дальнейшее наращивание не производится.
Выдавливание выступает не только в роли приема конструирования стенок, но и в качестве способа моделирования формы сосуда.
На основании экспериментальных и этнографических наблюдений установлено, что когда выдавливание играет заметную роль в строительстве стенок будущего сосуда, которые частично были сконструированы спиральным налепом, то возникают специфические соотношения между длиной линии спая жгутов в поперечном изломе и толщиной стенки сосуда. Отношение толщины стенки к длине линии шва (спая) меньше пли равно величине 0,25 (рис. 73, 7).
Когда же полое тело конструировалось из жгутов, а затем дополнительно выдавливалось со служебными целями ", то это соотношение заметно превышает величину 0,25 (рис. 73, 2).
Признаки вытягивания. Обычно сохраняются на внутренней, а иногда и на внешней поверхности сосудов. Представлены узкими или широкими непрерывными бороздками, опоясывающими стенки сосуда по винтообразной траектории (рис. 74, 1, 2"). Очертания, ширина и глубина бороздок зависят от особенностей инструмента, при помощи которого производилось вытягивание (пальцы, скребки и т. п.), и от скорости вращения гончарного круга 12.
Как и выдавливание, вытягивание выступает или в роли способа конструирования полого тела, или же в качестве приема моделирования формы сосуда (всей или какой-либо его части).
Рис. 74. Признаки вытягивания глины при конструировании полого тела
1 — сосуд со следами вытягивания глины в виде углубленных бороздок, опоясывающих внешнюю поверхность (Будешты, могильник); 2 — рабочий момент вытягивания сосуда, сопровождающийся образованием углублен ных бороздок на внешней поверхности (с. Суботов Черкасской обл. УССР 1963 г.); 3, 4 — обломки нижних частей сосудов со следами вытягивания на внутренней поверхности и следами использования налепочной технологии в изломах (3 — Косаново, могильник; 4 — Завадовка I, поселение)
На основании этнографических и археологических наблюдений установлено, что при вытягивании полого тела, которое предварительно частично было сконструировано спиральным налепом из жгутов (на ступени конструирования начина), между толщиной стенки и длиной линии спая возникает обычно такое же соотношение, как и при выдавливании:
толщина стенки 0 25 длина линии спая ’
Когда по тем или иным причинам заключения приходится делать по целым экземплярам или по обломкам, по которым трудно проследить линию шва между жгутами в поперечном изломе, на помощь могут прийти признаки дифференцированного изготовления основных (тулово, плечики) и служебных частей емкости (шейки, венчика). Следы вытягивания на тулове и отсутствие их на шейке или венчике—одно из косвенных указаний его использования для частичного конструирования полого тела.
*
Список признаков, характеризующих каждый способ, конечно, может быть пополнен, так как он составлен лишь по материалам I тысячелетия до н. э.— II тысячелетия н. э. Однако, как я пытался показать выше, и с его помощью удается выделить немало важных фактов из истории восточноевропейского населения.
В заключение подведу основные итоги изучения навыков конструирования полого тела.
1.	История бытования различных способов конструирования показывает, что некоторые из них могут быть использованы в качестве культурных признаков отдельных групп восточноевропейского населения (кольцевой налеп для' культуры штрихованной керамики, спираль
ный — для зарубинецкой культуры, лоскутный — для юхновской, милоградской и части днепро-двинской культур).
2.	Однако в этом качестве почти все они выступают лишь короткий отрезок времени, после чего становятся достоянием разных в культур^ ном и хронологическом отношениях групп восточноевропейского населения. Сам процесс такого распыления культурных традиций может рассматриваться как проявление этнокультурного развития в среде восточноевропейского населения.
3.	Для изучения хода этого развития наибольший интерес вызывает история эволюции, смешения и перерождения различных навыков конструирования начинов и полого тела.
4.	Обе эти группы навыков относятся к числу субстратных, т. е. наиболее устойчивых в системе приемов труда, какими пользуются отдельные гончары. Поэтому наряду с приспособительными навыками они могут служить инструментом изучения изменений культурных традиций, происходящих в условиях смешения разных групп населения.
5.	Чрезвычайно медленный ход изменений в субстратных навыках, с одной стороны, и действующие еще и в наши дни механизмы передачи приемов изготовления керамики преимущественно в среде кровнородственного населения — с другой, позволяют подойти к их изучению как к средству выявления связей между древними и современными группами восточноевропейского населения.
6.	Опыт изучения истории лоскутного налепа показал, что такая связь может быть прослежена между частью современного населения лесной зоны Восточной Европы (бассейна верхнего Днепра, Верхней Волги и смежных речных систем) и населением эпохи раннего железа.
1	Подробнее об этом см. Введение.
2	Зеленин Д. К. Об исторической общности культуры русского и украинского народов.— СЭ, 1940, т. 3, с. 32.
При обследовании современных очагов гончарного ремесла на территории Украинской ССР почти повсеместно отмечено отсутствие следов использования в прошлом навыков второго направления. Со слов потомственных гончаров, и отцы, и деды их использовали только навыки, основанные на вытягивании глины. И лишь в некоторых сельских районах украинского Полесья (например, деревни Литвица, Кривица, Яцули Дубровицкого р-на Ровенской обл.), а также в Закарпатье (деревни Драгово, Дубовинка и др.) зафиксированы остатки навыков налепливания глины. Отдельные факты использования таких навыков в конце XIX — начале XX в., отмеченные в некоторых сельских районах (например, с. Громы, Уманского р-на, Черкасской обл., дер. Полудниев-ка, Чигиринского р-на, Черкасской обл.), связаны с переселениями гончаров-русских из лесостепной или лесной зоны Восточной Европы.
3	Например, в конце XVIII в. на Украину эмигрировали из Польши и Венгрии отдельные гончары-хабаны (анабаптисты), владевшие навыками вытягивания глины и наладившие на короткое время производство фаянсовой посуды в с. Вишенки (ныне Черниговская обл.), принадлежавшем П. А. Румянцеву (Кри-стинкович Б. Керамика хабанов. Будапешт, 1962, с. 11—14).
4	Исключение составляет лишь краткий период в истории населения украинской лесостепи в первой половине I тысячелетия и. э. (черняховская и другие культуры этого времени).
5	Дело в том, что многие из них отмечены пока лишь по данным этнографии (виды 2, 10, 15, 16, 17). Некоторые, хотя и известны по археологическим материалам, или не поддаются четкому различению (вид 7), или же представлены в них единичными образцами (виды 1, 11). Относительно двух видов (12 и 13) вообще затруднительно высказаться, присутствуют ли они в этих материалах или нет, так как пока трудно отделять их друг от друга и от вида 18, характеризующего случаи полного вытягивания сосудов из одного комка глины.
6	При лоскутном налепе угол наклона отдельных кусочков глины по отношению к основанию колеблется обычно от 60 до 120°, что резко отличает такой способ наращивания от спирального налепа, при котором угол наклона колеблется чаще всего от 15 до 30°.
7	Правда, как наиболее массовое явление в этой последней культуре лоскутный
налеп отмечен только по материалам памятников на территории Смоленской обл.
8	Использование более архаичных приемов конструирования керамики больших размеров неоднократно отмечено по данным этнографии (см., например: Бобринский А. А. К изучению техники древнерусского гончарства.— «Вестник МГУ. Серия IX. История», 1962, № 2, с. 42 и сл.).
9	Способы вычисления каждой величины довольно просты. Затруднения могут вызвать только две из них: длина дуги (Z) и определение длины окружности (р). Первая находится непосредственными измерениями или же по формуле Гюйгенса для длины дуги, которую можно найти в справочнике (см., например: Выгодский М. Я. Справочник по элементарной математике. М., 1965, с. 292). Вторая величина (периметр окружности) тоже легко находится по формуле p=nd, где d— диаметр окружности. Единственное, что действительно может вызвать затруднения, так это определение диаметра окружности по имеющейся дуге нашего обломка стенки. Его желательно определить точнее, чем это позволяют сделать все еще применяемые в археологической практике способы приближенного измерения диаметров при помощи шаблонов. Если сохранившуюся часть дуги искомой окружности изобразить на плоскости, а концы ее соединить хордой (рис. 69), то, измерив половину хорды (Ь) и высоту дуги (а), диаметр окружности (d) находим по формуле
л Ь2 ,
а =------ь а.
а
Пользоваться этой формулой на практике неудобно. Поэтому целесообразно применять специальный измеритель диаметров, основанный на том же принципе их нахождения по дуге. По-видимому, такие измерители могут иметь разные модификации. Мне приходилось применять свой вариант измерителя, в котором в качестве регистрирующего высоту дуги приспособления использован обычный индикатор с ценой деления 0,01 мм, а специальные губки фиксировали ее различия для хорды постоянной длины. С его помощью удается быстро и достаточно строго определить высоту дуги окружности по обломку, а по ней и диаметр. Наиболее часто встречающиеся на практике диаметры удобнее вычислить и свести вместе с соответствующими им значениями высоты дуги в таблицу.
10	Гипотетический результат, полученный по итогам сравнения значений Нр и Нт для одного оборота жгута или ленты, в
ряде случаев можно объяснить колебаниями в траектории наращивания по спирали (линия наклона может быть круче или положе на разных участках стенок, что отмечено и археологическими, и этнографическими данными).
11	Служебными целями выдавливания я называю здесь его использование для профилировки формы сосуда, стенки которого предварительно были сконструированы одним из приемов налепочной технологии (спиральным, кольцевым, лоскутным налепами или иным способом). Попытки чрезмерного утончения стенок с целью приблизиться к величине 0,25 вели в экспериментах или к разрушению образца (его проседанию), или же к заметному увеличению
первоначального объема емкости сосуда, т. е. к эффекту, который характеризует выдавливание как способ конструирования полого тела.
12	Мелкие и узкие следы вытягивания глины, возникающие в условиях быстрого вращения гончарного круга (60 и более оборотов в минуту), могут быть перепутаны со следами обтачивания поверхностей сосудов металлическим лезвием, так как в том и другом случае на поверхностях образуются бороздки с овальным ложем. Отличаются они тем, что при обтачивании на стенках этих бороздок возникают «царапины» от протаскивания отдельных песчинок, а при вытягивании — только следы скольжения частиц глины.
6
ФОРМООБРАЗОВАНИЕ
Основные направления в развитии навыков
В истории восточноевропейского гончарства трех последних тысячелетий выделяются три основных направления в развитии навыков формообразования. Первое связано с выработкой приемов решения этой задачи при помощи особых моделей, второе — путем скульптурной лепки на плоскости, третье — при помощи вращения гончарного круга.
Древнейшая история навыков первого направления не изучена. Известно только, что в лесной зоне Восточной Европы они широко стали практиковаться в эпоху бронзы, о чем позволяют судить признаки использования моделей, например, у племен фатьяновской культурысрубно-аба-шевского населения в бассейне Средней Волги. За пределами Восточной Европы подобные приспособления отмечены по керамическим находкам из памятников куро-араксской культуры Кавказа и Закавказья (III тысячелетие до н. э.), южных районов Средней Азии (Мургабский оазис, Туркмения — II тысячелетие до и. э.), Западной Сибири (II тысячелетие до и. э.). Этот перечень явно не полный2, но и на его основании можно заключить, что приемы формообразования при помощи моделей разрабатывались в различных культурно-географических районах СССР.
В конце II и в I тысячелетии до н. э. они были еще широко известны в лесной и лесостепной зонах Восточ
ной Европы. Наиболее массовое их применение в лесной зоне отмечено по материалам памятников милоградской, юхновской, днепро-двинской, дьяковской культур, а в лесостепи— подгорцевской и бондарихинской культур.
Примерно с конца I тысячелетия до н. э. наблюдается интенсивное их изживание из практики населения Верхнего и Среднего Поднепровья. Однако на Верхней Волге — у племен дьяковской культуры — модели все еще широко использовались и в первой половине I тысячелетия н. э. Многие детали этого процесса не выяснены. Но, по-видимому, ко второй половине I тысячелетия н. э. он успел завершиться во многих районах лесной зоны Восточной Европы, так как в памятниках V—VII вв. известны лишь единичные находки керамики со следами использования моделей3. Впрочем, полного вытеснения навыков этого направления не произошло и позже. В эпоху средневековья они еще применялись какой-то частью населения Верхней Волги и некоторых других районов, о чем свидетельствуют отдельные находки глиняной посуды со следами от таких приспособлений (например, в При-ладожских курганах, на поселении XI—XII вв. близ г. Калязина). В домонгольских слоях древнерусских городов, таких, как Новгород, Псков, Смоленск, зафиксировано примене
ние форм-моделей для изготовления глиняных крышек. По этнографическим данным, с территории Псковской и Калининской областей РСФСР отмечено их использование не только для изготовления крышек, но и весьма древней, судя по названию, формы глиняной посуды — латок4. Использование моделей отмечено и в некоторых более южных районах СССР, например в женском гончарном производстве молдаван6. Все это свидетельствует о глубокой традиционности навыков первого направления в истории значительной части населения Восточной Европы.
Однако эта традиционность — не «изначальная» черта в истории восточноевропейского гончарства. Как явление массовое она появляется здесь только в эпоху бронзы, доживая затем до средневековья, а в отдельных районах и до наших дней.
Более глубокую связь с историей восточноевропейского населения обнаруживают навыки второго направления. Правда, сведения о древнейшей их истории тоже изобилуют множеством пробелов, но некоторые предварительные представления по изученным материалам все же можно составить.
Судя по изученным коллекциям керамики верхневолжской археологической культуры (V—IV тысячелетия до н. э.), навыки формообразования на основе приемов скульптурной лепки были самыми распространенными, если не единственными, у носителей этой культуры. Аналогичные заключения были сделаны и по материалам неолитических памятников некоторых других культур, например ямочно-гребенчатой керамики (конца IV—начала III тысячелетия до н. э.), протоволосовской, ранней во-лосовской, позднейволосовской (Hill тысячелетия до н. э.) 6. К выводу о господстве навыков скульптурной лепки при формообразовании в неолитических памятниках Восточной Европы приводят и опубликованные до сих пор материалы ’. Все это скло
няет к предположению, что в эпоху бронзы развитие навыков второго направления было нарушено мощной «волной» технологических традиций, которые ранее мало или вовсе не были представлены в гончарстве неолитических племен,—распространением приемов формообразования при помощи особых моделей (первое направление в развитии навыков).
Имеется немало доказательств, что это событие было связано с расселением новых культурно-племенных группировок па обширных пространствах Русской равнины8. Следовательно, само изменение в направлении развития навыков формообразования может рассматриваться как одно из свидетельств усложнения состава восточноевропейского населения в эпоху бронзы.
Однако в последующее время связь таких изменений с явлениями демографического характера прослеживается слабее. Объясняется это усложнением самого хода развития технологии, показания которой мы рассматриваем в роли источника. Дело в том, что своеобразное «возрождение» традиций скульптурной лепки форм глиняных сосудов, интенсивно начавшееся в конце эпохи раннего железа, не было простым возвратом к приемам неолитической эпохи. Одним из мощных толчков для его распространения и развития послужили, как мне представляется, идеи свободного моделирования форм на плоскости, в том числе и на плоскости гончарного круга, которые еще до зарубинцев получили широкое признание в лесостепи и отчасти в лесной зоне, например у племен юхновской культуры 9. Носители зарубинецкой культуры, хорошо знакомые с гончарным кругом10, как бы закрепили эти идеи в практике восточноевропейских гончаров. Однако, «наложившись» на ход местных эволюционных процессов в этой области технологии, они тем самым усложнили задачу их изучения. Поэтому при существующем уровне методики вторичное широкое
распространение навыков скульптурной лепки может быть истолковано как проявление не только демографических изменений, но и внутреннего хода развития технологии формообразования.
По общим особенностям распространения навыков второго направления в I — II тысячелетиях н. э. не удается выявить каких-либо деталей в истории восточноевропейского населения. Показания их касаются лишь самых общих явлений, имевших место в эпоху бронзы.
Столь же ограниченные сведения дают и результаты изучения истории бытования третьего направления.
Использование вращения гончарного круга для целей профилирования — сравнительно позднее явление в истории Восточной Европы. Наиболее ранние образцы керамики с признаками применения таких навыков происходят из античных памятников Северного Причерноморья (VII — VI вв. до н. э.). В лесостепи они впервые широко распространяются только в первой половине I тысячелетия н. э. (памятники липицкой, Черняхов
ской культур и др.), но, как и навыки машинно-ручного конструирования полого тела, во второй половине I тысячелетия на несколько столетий исчезают из практики основной части населения Среднего Поднепровья. Практически непрерывный ход их развития начинается и в Среднем, и Верхнем Поднепровье лишь с IX — X вв. В лесной зоне прослеживается быстрое и массовое их распространение на обширной территории в течение примерно одного-двух поколений (Верхнее Поднепровье, Верхняя Волга, Приильменье). Наряду с этим в районах к северу от Ильменя, к востоку и северо-востоку от междуречья Оки и Волги их распространение идет медленнее. Однако отмеченные факты на столь общем уровне их изучения не могут быть объяснены достаточно ясным образом.
Существенно расширить и углубить представления о роли этих приемов труда как источников по истории восточноевропейского населения позволяют результаты их более детального изучения в рамках отмеченных направлений.
Особенности состава навыков формообразования
Внутри навыков первого направления удалось выделить пока немного деталей, характеризующих особенности различных культурных традиций. Дело в том, что многие подробности устройства и использования моделей еще не поддаются расшифровке по следам на глиняных изделиях. То, что удалось проследить, носит явно эскизный характер и нуждается в дополнениях.
По самым общим особенностям устройства модели разделяются на две группы: модели-основы и модели-емкости. На первые глина налеп-ливалась с внешней стороны, а на вторые — с внутренней. Те и другие разделяются на подгруппы полных и неполных. Полные модели служили для воспроизведения всей формы сосуда, а неполные — какой либо его
части. На основании археологических и этнографических данных в подгруппе полных и неполных моделей различаются следующие виды:
Группа 1 — модели-основы.
Подгруппа 1 — полные.
Вид 1 — двухэлементные “.
Вид 2 — одноэлементные.
Подгруппа 2 — неполные.
Вид 3 — одноэлементные.
Вид 4 — доэлементные глубокие.
Группа 2 — модели-емкости.
Подгруппа 1 — полные.
Вид 5 — двухэлементные.
Вид 6 — одноэлементные.
Подгруппа 2 — неполные.
Вид 7 — одноэлементные.
Вид 8 — доэлементные глубокие.
Вид 9 — доэлементные мелкие.
По особенностям материала, который оставляет следы на поверхностях глиняных сосудов, виды моделей-основ разделяются на разновидности волосяных и тканевых, а виды моделей-емкостей — на тканевые, кожаные из очищенной шкуры животного и кожаные из пленочной кожи рубцовой и других частей желудка животных.
Для моделей-емкостей, изготовленных из ткани и шкур, отмечены некоторые детали устройства. В частности, использование бечевки для стягивания верхней или нижней части формы.
При всей фрагментарности имеющихся сведений удается проследить немало любопытных особенностей в технологии формообразования у различных групп древнего населения.
Так, например, выяснилось, что формы-основы и формы-емкости имели разные районы бытования. Первые отмечены преимущественно за пределами Восточной Европы: в памятниках куро-араксской культуры Кавказа и Закавказья, Средней Азии и Западной Сибири; а вторые — по археологическим материалам из восточноевропейских памятников.
При этом по особенностям материала, который оставлял следы на сосудах, выявляются области преимущественного бытования разных моделей. Кожа от рубцовой части желудка животного использовалась населением дьяковских памятников Верхней Волги. Здесь применялись и модели из шкур животных. Однако более всего последние применялись населением бассейна верхнего Днепра (милоградцами, юхновцами и частью днепродвинцев). Существенно меньшее распространение в Поднепровье получили тканевые модели-емкости. Они известны по единичным образцам керамики у милоградцев, подгор-цевцев и юхновцев.
Все эти подробности позволяют заметно детализировать представления о культурных традициях, которые существовали у различных групп
восточноевропейского населения в эпоху раннего железа.
Менее фрагментарным выглядит сегодня состав навыков второго направления. В его рамках выделено три группы способов формообразования: 1 — путем выбивания, 2 — выдавливания и 3 — налепливания глины.
Выявлять детали выполнения работы выдавливанием и налепливанием удается пока не всегда. Единственное, что не вызывает особых затруднений, — различение случаев, когда они выполняли роль приемов формообразования, а когда способов конструирования полого тела и начина.
Больше подробностей можно учесть по способам выбивания. Они разделяются на две подгруппы: выбивание через прокладку и выбивание непосредственно поверхности сосуда. По особенностям устройства рабочей части инструментов внутри второй подгруппы выделены виды выбивания: рубчатой колотушкой, полосчатой колотушкой, колотушкой с гладкой рабочей поверхностью.
По материалам эпохи раннего железа прием выбивания через прокладку, в качестве которой часто служили стенки кожаных форм-емкостей, широко практиковался только гончарами дьяковской культуры. Они нередко использовали для этой цели и рубчатые колотушки, отпечатки которых придавали сосудам сходство с изделиями, выполненными в формах из пленочной кожи рубцовой части желудка животного.
Колотушки с полосчатым рисунком на рабочей части зафиксированы (на основании следов на керамике) в материалах дьяковской культуры и культуры штрихованной керамики. Однако господствующее положение занимали в среде штриховиков навыки формообразования при помощи налепливания глины или налепливания и выдавливания.
Аналогичным способом подходили к этой задаче и носители юхновской и милоградской культур. Юхновские
гончары хорошо были знакомы с навыками и выбивания глины, и ее обстругивания, чего практически не отмечено у племен милоградской культуры. Единственная разновидность колотушек у юхновцев — с гладкой рабочей поверхностью.
Самыми представительными по составу являются приемы формообразования с помощью вращения гончарного круга. Детализировать наблюдения за ходом их развития позволили результаты изучения особенностей развития функций гончарного круга. Напомню, что выделено семь этапов развития функций круга. В интересах изучения истории приемов формообразования внутри каждого этапа целесообразно различать отдельные ступени освоения орудия в том или ином качестве. При современном состоянии методики такие ступени удается выявлять по образцам, характеризующим второй третий и пятый этапы.
Если для краткости обозначать каждую ступень внутри этапа числовым индексом (например, РФК-2} — первая ступень, РФК-2а — вторая и т. д.), то общую последовательность развития функций круга на уровне этапов и ступеней можно представить следующим образом: РФК-1 — выполнение роли поворот-
ного столика.
РФК-2 — использование гончарного круга в качестве инструмента для заглаживания поверхностей:
РФК-2}— края венчика. РФК-2 2— всего венчика.
РФК-23 — венчика и шейки или венчика и плечика.
РФК-2 4— венчика, шейки и плечика вплоть до перехода его в тулово.
РФК-2 5— вепчика, шейки, плечика и части тулова.
РФК-26 — всех боковых частей формы сосуда.
РФК-3 — использование гончарного круга для заглаживания и профилирования:
РФК-3}— края венчика.
РФК-3 г— всего венчика.
РФК-4 — использование круга для профилирования служебной и основной частей емкости (плечика, тулова).
РФК-5 — использование круга для заглаживания, профилирования и частичного конструирования полого тела: РФК-5}— вытягивание служебной части емкости (венчика, венчика и шейки).
РФК-5 2— вытягивание служебной и части основной емкости (венчика, шейки, плечиков вплоть до перехода их в тулово).
РФК-6 — использование круга для заглаживания, профилирования и конструирования полого тела путем вытягивания глины.
РФК-7 — использование круга в роли инструмента для полного вытягивания сосуда из комка глины.
По особенностям инструментов, при помощи которых производилось заглаживание, обтачивание и вытягивание глины, внутри этапов и ступеней РФК различаются более мелкие детали выполнения работы: пальцами, тканью, кожей, деревянными и металлическими лезвиями.
Все эти подробности позволяют проследить важные факты в истории навыков третьего направления.
В частности, в античных памятниках Северного Причерноморья способы формообразования на гончарном круге сразу же стали известны на очень высокой ступени развития — РФК-4, РФК-5}, РФК-52. Это обстоятельство позволяет смело заключить, что их появление — результат переселения гончаров,2.
Длительное время приемы профилирования на круге практиковались преимущественно только в греческих гончарных мастерских. В лесной, лесостепной, степной зонах, а также у различных групп «варварского» на-
селения Северного Причерноморья сохранялись ручные способы придания сосудам необходимой формы.
В лесостепи профилирование на гончарном круге (как уже отмечалось) впервые получает широкое распространение только в первой половине I тысячелетия н. э. (в памятниках липицкой, Черняховской культур, культуры подкарпатских курганов). И хотя многие такие изделия производились на месте, их невозможно рассматривать в качестве образцов, характеризующих местные технологические традиции, так как почти все они с признаками РФК-4, РФК-Ги, РФК-52. Каких-либо «следов» их вызревания в местном гончарном производстве предшествующей поры не имеется. Следовательно, как и в районах греческой колонизации Северного Причерноморья, они появились в лесостепи в готовом виде вместе с гончарами — выходцами из других культурно-географических районов.
Наиболее ранние свидетельства массового освоения навыков профилирования керамики на гончарном круге в среде восточноевропейского населения отмечены по материалам салтово-маяцкой культуры Подонья и Приазовья. В них широко представлены сосуды, сделанные на круге, который выполнял или роль инструмента для заглаживания поверхностей (РФК-2), или частичного ее профилирования (РФК-3). По керамическим находкам из Саркела известно применение гончарного круга в роли инструмента для профилирования и частичного конструирования посуды путем вытягивания глины (РФК-5) 13.
Первые прочные связи с историей населения Поднепровья такие приемы профилирования обнаруживают, как отмечалось, только с IX—X вв. С этого времени и в лесостепной, и лесной зонах Поднепровья они практикуются постоянно.
По материалам IX—XVII вв. прослеживается процесс постепенного
развития этих навыков от самых скромных попыток заглаживания (РФК-2) и профилирования (РФК-3 4, РФК-3 2) в IX—X вв. (Лука Райковецкая, Новотроицкое, Киев, Ка-невское поселение, Плисненск, Шес-товицкие курганы и др.—в лесостепи; Новгород, Старая Ладога, Гнездовс-кий могильник и др.— в лесной зоне) до всех последующих этапов и ступеней РФ К.
Выше уже отмечалось, что распространение таких приемов на одних территориях произошло удивительно быстро (в течение жизни примерно одного-двух поколений), а на других они «пробивали» себе дорогу буквально столетиями.
В течение X—XI вв. навыки профилирования на гончарном круге распространились прежде всего у населения бассейна Верхнего и Среднего Поднепровья, Приильменья. Но керамика Приладожских курганов, Ярославского Поволжья представлена еще и лепной, и круговой посудой с признаками РФК-34, РФК-32. Только к XII в. вся лесная зона к северу, северо-западу и северо-востоку от Верхнего Поднепровья становится территорией практически сплошного распространения приемов профилирования глиняной посуды при помощи вращения гончарного круга. По данным этнографии выясняется, что именно в районах относительно поздней славянской колонизации до недавнего времени практиковались как ручные приемы, так и приемы профилирования с помощью гончарного круга, причем в качестве носителей последних способов почти повсеместно в лесной зоне Восточной Европы выступают русские гончары. С их расселением связано распространение таких навыков, например, у коми, коми-пермяков, удмуртов, чувашей, марийцев, мордвы.
В свете этих данных быстрое и медленное распространение приемов профилирования на гончарном круге, отмечаемое по археологическим материалам, получает простое и вполне
правдоподобное объяснение. Быстрое распространение их на значительной территории могло произойти в среде преимущественно родственного, а медленное — смешанного населения.
Для изучения процессов этнокультурного развития восточноевропейского населения важно знать хотя бы самые общие особенности «поведения» навыков формообразования в условиях смешения носителей разных технологических традиций. К со
жалению, попытки выяснить их пока не дали положительных результатов. Можно лишь констатировать, что в условиях смешения они не обнаруживают способности к быстрой адаптации или консервации. Возможно, что по способности реагировать на процессы смешения они занимают промежуточное положение между субстратными и приспособительными навыками труда восточноевропейских гончаров. Однако вопрос этот требует дополнительных изысканий.
Археологические источники информации о навыках формообразования
Предлагаемый ниже перечень признаков различных способов формообразования не претендует на полноту. Он составлен по результатам изучения керамики эпохи железа из восточно-европейских памятников. Основное внимание уделено в нем приемам выполнения этой работы на уровне видов и разновидностей.
Признаки навыков первого направления
Формы-основы выявляются по отпечаткам на внутренней поверхности сосудов, а формы-емкости — на внешней. По особенностям материала, оставляющего следы, различаются среди первых — волосяные и тканевые модели, а среди вторых — кожаные (из шкуры животного), кожаные из рубцовой и других частей желудка животного и тканевые.
Следы волосяных форм-основ. Они обычно представлены отпечатками редко переплетенных «нитей», образующих на поверхности своеобразную сетку (рис. 75, 1, 2). Животное происхождение нитей определяется по особенностям строения, в частности по отсутствию следов кручения и волокнистости, которые свойственны для растительных волокон.
Следы тканевых форм-основ. Такие следы часто представлены отпечатками более тесно переплетенных
нитей, реже — с редким их расположением. Растительное происхождение нитей определяется по характерным следам волокнистости и кручения (рис. 76, 2).
Следы тканевых форм-емкостей. Как правило, эти следы сохраняются лишь на отдельных участках внешней поверхности. Наиболее перспективны наблюдения придонных боковых участков, днищ и поверхностей под венчиком (рис. 76,1—5). На придонных и донных поверхностях остаются иногда углубленные складки от стягивания ткани в нижней части формы, а на поверхности складок — следы ткани (рис. 76, 5). Известны отпечатки ткани грубого плетения, сходной с современной мешковиной.
Следы кожаных форм-емкостей. Известны отпечатки лицевой стороны очищенной от волоса шкуры животного или же ее оборотной стороны — «бахтармы». Лицевая сторона характеризуется отпечатками с ячеистым строением (рис. 77, 1, 2). В зависимости от вида животного, шкура которого использовалась, рисунок отпечатков может варьировать (рис. 77, 4 — 7). Оборотная сторона шкуры имеет неровное волокнистое строение. Ячеистый характер волосяного покрова на ней представлен слабо. На поверхности сосудов оставляет следы в виде мелких «оспин» со сглажен-
Рис. 75. Следы от волосяных форм-основ на внутренней поверхности сосудов
1 — Мургабский оазис, Туркмения; 2 — Новокумакский, могильник, Западная Сибирь
Рис. 76. Следы от тканевых форм-емкостей на поверхности сосудов
7 — Кудлаевка, городище; 2 — общие особенности отпечатков грубой ткани на глиняной поверхности (увеличено); 3,4 — Подгорцы, поселение; а — складки, оставленные формой-емкостью; 5 — Милограды, поселение (с — участок под венчиком, где сохранились наиболее четкие отпечатки ткани)

ними очертаниями (рис. 78, 1—6). Все эти особенности наиболее строго выявляются при микроскопическом изучении поверхностей.
В качестве диагностического признака кожаных форм-емкостей при осмотре невооруженным глазом или с помощью лупы часто могут быть использованы складки глины, отображающие морщинистость или стяну-тость кожаной формы бечевкой (см. рис. 78, 3, 4; 79, 1, 3). В этом же качестве допустимо использовать следы бечевки под венчиком или у верхнего края венчика с внешней стороны, если они имеют пунктирное расположение (рис. 79, 4). Менее основательно привлечение следов бечевки, оставленных под венчиком по всему периметру.
Следы формы-емкости из рубцовой части желудка животного. Этот вид материала оставляет отпечатки множества сосочков (рис. 80, 7, 2). В зависимости от вида животного формы сосочков различны, но в целом они производят впечатление близкого сходства. Очень часто отпечатки рубцовой кожи бывают деформированы в результате выбивания стенок при формообразовании (рпс. 81, 1—5).
Некоторое сходство’ с подобными отпечаткими приобретают поверхности, обработанные рубчатой колотушкой (см. ниже). Для их различения целесообразны микроскопические на-
Р и с УТ. Признаки кожаных форм-емкостей, оставивших на поверхности сосудов отпечатки лицевой стороны очищенной шкуры животного
1 — общий вид сосуда, изготовленного в кожаной форме-емкости (экспериментальный образец); 2,3— общий вид следов от лицевой стороны кожаной формы на поверхности, частично деформированных в процессе изготовления сосуда (2) и без признаков заметной деформации (3);
4 — 7— целый экземпляр и обломки сосудов, изготовленных в формах-емкостях; а — складки от кожаной формы-емкости; б — отпечатки волоса, сохранившегося на лицевой стороне кожаной формы (Ватажка, поселение); 6 — Дьяков Лоб, городище; 7 — Графская Гора, городище

Рис 78. Признаки кожаных форм-емкостей, оставивших отпечатки оборотной стороны шкуры («бахтармы»)
1 — общий вид сосуда (экспериментальный образец) \ 2,6 — общие особенности следов бахтармы (увеличено); 3, 4 — обломки сосу дов (Демидовка, городище); 5 — обломок сосуда (Лабенщина, городище); 6 — один из участков со следами от кожи того же сосуда

блюдения за особенностями строения отдельных ячеек.
В зависимости от степени размягченности рубцовой кожи на поверхностях возникают разные отпечатки. В частности, сухая или подсушенная кожа чаще оставляет отпечатки не плоской, а боковой стороны сосочков (рис. 82,1, 2). Однако в последнем случае речь идет лишь о применении куска рубцовой кожи для декорирования поверхности, а не для создания формы-емкости.
Следы форм-емкостей из гладкой кожи внутренностей животных. Такие следы наиболее плохо поддаются различению при осмотре невооруженным глазом. При микроскопическом осмотре выявляются по паутинообразным следам-отпечаткам мелких кровеносных сосудов (рис. 83, 1—4), а также морщинистости кожи.
При осмотре невооруженным глазом наиболее продуктивны наблюдения верхних частей сосудов (под венчиком или у тулова), где удается проследить отпечатки торца формы (рис. 84, 3). В качестве косвенного признака допустимо использовать различия в характере следов обработки поверхностей. Поверхности, которые не были закрыты для обработки кожаной пленкой, обычно имеют следы заглаживания, а на закрытой части таких следов нет (рис. 83, 7).
Признаки навыков второго направления
При разборе приемов конструирования начина и полого тела мне уже приходилось останавливаться па при
знаках, с помощью которых возможно выявлять использование выдавливания и налепливания глины в роли способов формообразования. Поэтому здесь отмечу лишь следы различных вариантов выбивания глины.
Следы выбивания стенок через кожаную форму-емкость. На поверхности сосуда они обычно представлены мелкими и слабо заметными вмятинами, оставленными колотушкой. Эти следы поддаются слабому различению, если форма-емкость изготовлена из толстой шкуры, которая сама оставляет отпечатки, плохо заметные невооруженным глазом. В остальных случаях при ударном воздействии образуются участки с резкой и менее резкой передачей строения самой поверхности кожи (рис. 77, 7).
Следы выбивания через рубцовую кожу желудка животного. При ударном воздействии происходит деформация отпечатков отдельных сосочков. В частности, образуются отпечатки с плоским основанием, но углубленные в глину под разными углами (рис. 81, 1 — 5); группы из двух-трех сосочков, которые вминаются в глину не плоской стороной, а ребром (рис. 81, 7); преобладающими оказываются отпечатки только концов сосочков, углубленных в глину под разными углами.
Выбивание через рубцовую кожу, облегавшую сосуд гладкой стороной {без сосочков). Этот случай ведет к образованию многочисленных бессистемно расположенных лунок с аморфными очертаниями по верхнему краю (рис. 84,2). На поверхностях
Рис. 79. Косвенные признаки использования форм-емкостей
1 — отпечатки бечевки (а), стягивавшей кожаную форму-емкость (Новые Батеки, городище); 2 — отпечатки нитей или бечевок, оставленных, по-видимому, изношенной формой-емкостью (Горошков, городище); 3 — незаглаженный верхний край формы-емкости (Кузина Гора, городище)
Рис. 80. Признаки форм-емкостей из рубцовой части желудка животного
1 — обломок сосуда с недеформированными отпечатками сосочков рубцовой кожи (Графская Гора, городище); 2 — общий вид поверхности рубцовой кожи с неразвитыми сосочками (желудок коровы, увеличено)
гог
Рис. 82. Обломки керамики с отпечатками подсушенной рубцовой кожи (Графская Гора, городище) (1,2)
Рис. 81. Образцы керамики с отпечатками рубцовой кожи, деформированными под влиянием выбивания колотушкой
1 — поверхность со следами рубцовой кожи с деформированными отпечатками сосочков (экспериментальный образец); 2 — Кондраковское, городище; 3—5 — Дьяков Лоб, городище
Рис. 83. Обломки керамики с отпечатками гладкой кожи внутренностей (?) животного 1, 2 — Горошков, городище; 3 — Кудеяров Бугор, городище; 4 — следы гладкой кожи на поверхности того же сосуда
Рис. 84. Образцы керамики со следами выбивания через оборотную (гладкую) сторону кожи рубца
1 — Демидовка, городище; 2 — Графская Гора, городище
Рис. 85. Образец керамики (1) со следами выбивания через «книжку» желудка животного (Якиманское, селище) и общий вид участка «книжки» желудка коровы (2)

Рис. 86. Образцы керамики со следами выбивания колотушкой через грубую ткань (1,2 — Ватажка, поселение) и колотушкой, обернутой рубцовой кожей (3,4 — Графская Гора, городище)
возникают еще и следы в виде тонких бороздок, которые ориентированы в какую-либо одну сторону. Они отображают особенности строения гладкой стороны рубцовой части желудка животных.
Выбивание через кожу книжки желудка животного. По внешним признакам эта кожа резко отличается от кожи рубца. Сосочки на ее поверхности не плоские, а округлые в поперечном сечении (рис. 85, 2).
Под ударами колотушки образуются углубленные отпечатки сосочков каплевидной формы (рис. 85, 7) или отпечатки с деформированными их очертаниями в виде округлых лунок или лунок яйцевидной формы. На археологических образцах керамики известны только отпечатки, образованные в условиях контакта поверхности сосудов с гладкой стороной кожи, не имевшей сосочков. Они были на внешней стороне кожи, по которой наносились удары, в результате чего образовались отпечатки объемных сосочков с нечеткими очертаниями. Но и каплевидные, и яйцевидные формы среди таких отпечатков прослеживаются (рис. 85, 7). Они сопровождаются следами в виде тонких бороздок, обычно ориентированных в одну сторону и отображающих строение поверхности гладкой стороны кожи.
Выбивание через тканевую поверхность. Этот способ поддается слабому различению. Наиболее продуктивны наблюдения под микроскопом. При ударном воздействии участки тканевого полотна входят в глину под углом, что фиксируется в отпечатках (рис. 86, 7, 2).
Выбивание колотушкой, обернутой тканью. Такой прием обработки выделяется по следам несистемного расположения отпечатков тканевого полотна. На археологических образцах керамики известны отпечатки не только мешковины, но и каких-то более грубых, чем современная мешковина, тканей со слабо кручеными нитями.
Рис. 87. Схемы колотушек с полосчатой и ячеистой насечками, использованных при обработке поверхностей экспериментальных образцов керамики (1,2)
Выбивание колотушкой, обернутой рубцовой кожей. Использование данного приема ведет почти к полному исчезновению наиболее характерного признака рубцовой кожи — отпечатков сосочков. Они почти не воспроизводятся, а возникают бессистемно расположенные лунки с аморфными очертаниями (рис. 86, 3, 4).
Впрочем, такой характер лунок в экспериментах наблюдался только при выбивании плоскостью колотушки. Когда же оно производилось боковым торцом колотушки, то в расположении отпечатков прослеживался больший порядок (рис. 86, 4). Этот прием может быть перепутан с выбиванием через рубцовую кожу
Рис. 88. Образцы керамики со следами выбивания поверхностей ячеистой колотушкой
1 — экспериментальный образец, выбитый плоскостью колотушки; 2 — экспериментальный образец, выбитый торцом колотушки; 3 — Скнятино, городище
желудка животного Сложно разли чать эти приемы, когда выбивание через рубец производится не гладкой, а ячеистой или полосчатой колотушкой. В таких случаях приходится чаще всего делать альтернативные заключения.
Выбивание колотушкой с ячеистой поверхностью рабочей части14. Такое орудие оставляет на поверхности сосуда углубленные отпечатки-ячейки квадратной, прямоугольной или ромбовидной формы, отделенные друг от друга бортиками (рис. 87).
В результате тесного расположения ударов ячеистые отпечатки деформируются, приобретая причудливые очертания. Но внешние контуры ячеек всегда, хотя бы частично, составлены из прямых линий, а не овальных пли круглых (рис. 88, 1,3).
Выбивание колотушкой с полосчатой поверхностью рабочей части. Использование такого орудия ведет к образованию углубленных отпечат ков, вытянутых в одном направлении (рис. 89, 1, 2).
Выбивание гладкой колотушкой. Применение колотушек с гладкой ударной поверхностью ведет к образованию следов в виде небольших площадок (рис. 90).
Признаки навыков третьего направления
Следы вытягивания пальцами. На поверхностях керамики они представлены обычно бороздками шириной 6—8 мм с вогнутым ложем. На поверхности бороздок образуются мелкие рельефные следы скольжения, воспроизводящие гребешковое строение кожного покрова пальцев (рис. 91, 2).
Следы вытягивания при помощи деревянного скребка. Обычно они сохраняются па внутренней поверхности в виде спирально расположенных бороздок шириной от 2—3 до 5—6 мм, имеющих угловатые очертания с заметным наклоном в одну сторону (рис. 91, 2).
Следы вытягивания при помощи металлического лезвия. Как правило, они сохраняются на внутренней поверхности сосуда в виде бороздок с угловатыми очертаниями. На стенках их образуются узкие «царапины» (рис. 91, 3). Деревянное лезвие, более пластичное, обычно не создает такого эффекта. Если после вытягивания поверхность с образовавшимися следами не заглаживалась, то при ее осмотре можно заметить и другой
Рис. 89. Образцы керамики со следами выбивания колотушкой, с полосчатой рабочей поверхностью
1 экспериментальный образец; 2 — обломок сосуда (Неменчине, городище)
признак, свойственный для металлического лезвия: тонкие нитевидные заусенцы по краю бороздок, а также на гранях более мелких следов (рис. 91, 3).
Рис. 90. Образцы колотушек с гладкой рабочей поверхностью и следы выбивания подобными инструментами на поверхности керамических изделий
1 — Новгород, X—XI вв.; 2 — Псков, XI -XII вв.; 3, 4 — Моисеевское, городище
Рис. 91. Образцы керамики со следами вытягивания пальцами и скребками
1 —следы вытягивания пальцами (Ольвия); 2 — деревянным скребком (Ново-Липовское, поселение); 3 — металлическим скребком (Ягнятин, поселение)

1	Наиболее устойчивый признак использования моделей на фатьяновской керамике — округлое вдавливание на днище с внешней стороны. Оно отображает конструктивную особенность модели. Воспроизвести эту деталь ее устройства удалось экспериментальным путем.
2	В моем распоряжении имеются весьма отрывочные сведения. Приведенными данными я обязан Т. Н. Чубинишвили, В. И. Сарианиди, К. Ф. Смирнову и И. Б. Васильеву, которым приношу благодарность.
3	Исчезновение посуды со следами моделей, наблюдаемое по материалам второй половины I тысячелетия н. э., нельзя, однако, абсолютизировать, так как такие следы обычно стираются при заглаживании, что затрудняет точный учет образцов, изготовленных с помощью навыков первого направления.
4	Использование особых форм для изготовления латок опросным путем зафиксировано у жителей окрестностей Торжка (Калининской обл.), а также в дер. Мыльникова Печерского р-на Псковской обл. (подробнее об этом см. в Заключение).
5	Сведения записаны автором в 1965 г. со слов П. И. Дадана, 60 лет, молдаванина, жителя с. Озерное (под Измаилом), рассказавшего о работе своей тетки перед 1917 г. в пригороде Измаила.
6	Выяснить некоторые детали технологии неолитической керамики из памятников лесной зоны Восточной Европы удалось благодаря любезности Д. А. Крайнова и С. В. Ошибкиной, предоставивших некоторые свои коллекции для технологического изучения.
7	Какие-либо указания на следы форм-моделей в изданных работах по неолитической керамике мне неизвестны.
* См., например: Третъяков П. Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.— Л., 1966.
° В последние годы у племен юхновской и некоторых других культур эпохи раннего железа выявлены достаточно ясные признаки знакомства с гончарным кругом. Это орудие использовалось в роли поворотного столика (подробнее об этом см.: Бобринский А. А., Мелъников-ская О. И. Гончарный круг у населения юхновской культуры.— СА, 1977, №2).
10	В памятниках этой культуры неоднократно встречены глиняные сосуды с отпечатками от торца оси круга на днищах или передающими некоторые дета* ли устройства таких орудий. Мне известны подобные находки, например, по материалам могильников Воронине, Пи-рогово, Чаплин, Велемичи I и Велемичи II, Отвержичи, поселения Великие Дмитровичи, Харьевского поселения и др. Довольно обычны для керамики этой культуры и многие частные признаки, характеризующие низкие этапы развития функций круга — РФК-1, РФК-2 (подробнее об этом см. гл. 1).
11	Двухэлементными названы модели для воспроизведения глиняных сосудов, формы которых по точкам перегиба бокового контура разделяются на две части (элемента). Одноэлементными — модели для сосудов, неразделяющихся по тому же признаку на части (например, в виде усеченного конуса или цилиндра). Этот же принцип обозначения сохраняется и для сосудов, лишь частично создаваемых при помощи моделей, отнесенных в подгруппу неполных.
12	Наряду с привозной глиняной посудой в греческих колониях Причерноморья развивается собственное ремесленное производство керамики, продолжавшее традиции античного гончарства Средиземноморья (подробнее об этом см.: Керамическое производство и античные керамические строительные материалы.— САИ, 1966, Г 1—20. М., 1966; Художественная культура и археология античного мира. Сборник памяти Б. В. Фар-маковского. М., 1976).
13	К сожалению, в моем распоряжении имеются довольно отрывочные сведения о салтово-маяцкой керамике. Технологическому изучению подверглись некоторые материалы из Маяцкого городища, Салтовского, отдельных памятников Северного Кавказа, а также керамика этой культуры, хранящаяся в фондах Института археологии УССР, Института археологии АН СССР и Эрмитажа (Саркел).
14	Известно два основных типа насечек на рабочей части колотушек: ячеистый и полосчатый. В первом случае речь идет о перекрещивающихся нарезках, во втором — о неперекрещивающихся.
7
ОБРАБОТКА ПОВЕРХНОСТЕЙ
Основные направления в развитии навыков
В истории восточноевропейского гончарства известны три направления в развитии навыков обработки поверхностей: безгрунтовочное, грунтовочное и химико-термическое. Первое связано с разработкой приемов механической обработки непосредственно поверхностей сконструированного сосуда, второе — с приемами покрытия и обработки дополнительного слоя глины, а третье — со способами воздействия на поверхности сосудов химико-термическими средствами.
Способы первого и второго направлений основаны на обработке сырых или подсушенных изделий, а третьего — только находящихся в раскаленном или горячем состоянии. По этому признаку все они разделяются на способы холодной и горячей обработки поверхностей.
Можно предполагать, что выделение приемов холодной обработки поверхностей в особую группу произошло из опыта придания сосудам определенной формы. По крайней мере некоторые из выявленных способов обработки поверхностей (например, путем выбивания, срезания глины) имеют двойственную функцию. Также не изначальны и навыки химикотермической обработки. По всей вероятности, они выделились наряду с приемами обжигания изделий из более архаичной группы способов, при которых необожженным сосудам стремились придать водонепроницае
мость и предохранить от размокания и разрушения.
В материалах трех последних тысячелетий, пожалуй, наименее всего представлены навыки второго направления, связанные с обработкой слоя грунтовки. Они разрабатывались сравнительно короткое время — примерно с конца I тысячелетия до н. э. до середины I тысячелетия н. э. Самая яркая разновидность сосудов с загрунтованными поверхностями 1 — ошершавленная, или «храповатая», известна в пределах СССР по преимуществу в памятниках поморских, зарубинецких, Черняховских, а также . среди материалов культуры штрихованной керамики средней Белоруссии и восточной Литвы2.
За исключением поморских и памятников литовской группы культуры штрихованной керамики (особенно в Занеманье), посуда с загрунтованными поверхностями в восточноевропейских материалах представлена небольшим числом экземпляров, выступая в роли незначительной примеси к основной массе глиняной посуды без слоя грунтовки. Так, например, в 16 городищах белорусской группы культуры штрихованной керамики, изученных наиболее полно, ошершавленная керамика составляет в среднем около 1%, а в материалах из 10 городищ литовской группы той же культуры — около 14%. В наиболее изученном памятнике занеманской группы — городище Па-
ваны явно неместные по своему происхождению способы ошершавливания посуды. Но в древнерусское время, а затем и позднее, вплоть до наших дней, приемы химико-термической обработки поверхностей широко распространены в гончарном производстве лесостепной и особенно лесной зоны Восточной Европы5.
Наиболее длительное время и практически непрерывно, начиная с неолита, в восточноевропейских гончарных производствах разрабатывались приемы первого направления — безгрунтовочного. Однако наблюдения за историей бытования отдельных направлений пока мало что помогают выяснить о восточноевропейском населении. Исключение составляют только данные о втором направлении. По всей вероятности, оно может рассматриваться в качестве признака инфильтрации в местную среду выходцев из других культурно-географических районов.
Повысить чувствительность разбираемого источника к историко-культурным явлениям удается при рассмотрении истории бытования отдельных способов обработки поверхностей, входящих в состав каждого направления.
состава навыков поверхностей
Вид 2 — кожей.
Подвид 1 — ручное.
Подвид 2 — машинно-ручное.
Подвид 3 — машинное.
Вид 3 — тканью.
Подвид 1 — ручное.
Подвид 2 — машинно-ручное.
Подвид 3— машинное.
Вид 4 — деревянным ножом.
Подвид 1 — ручное.
Подвид 2 — машинно-ручное.
Подвид 3 — машинное.
Группа 2 — бороздчатое.
вейсиненкай — ошершавленной посуды около 60%.
Связей с технологическими традициями Верхнего и Среднего Поднепровья более раннего времени приемы ошершавливания не имеют. Их распространение, по-видимому, является следствием инфильтрации в местную среду населения из более западных и северо-западных районов Восточной Европы3. Этот прием обработки слоя грунтовки известен в эпоху позднего средневековья на Украине и у современных художников-керамистов, например, на территории Чехословацкой Социалистической Республики4.
Значительно шире в гончарстве восточноевропейского населения были распространены навыки третьего направления, связанного с разработкой приемов химико-термической обработки поверхностей. Неясно, однако, насколько глубоки связи этого направления с историей местного населения. Известно, что некоторые приемы такой обработки поверхностей, например обваривание и синение изделий, широко представлены в материалах поморской, зарубинецкой, Черняховской культур, т. е. в тех же памятниках, в которых зафиксиро-
Особенности обработки
В рамках отдельных направлений выделяются разные приемы обработки поверхностей.
По особенностям качественного состава навыков первого направления различаются следующие классы, группы, подгруппы, виды и подвиды способов обработки поверхностей: Класс 1 — заглаживание.
Группа 1 — простое.
Подгруппа 1 — по влажной основе.
Вид 1 — пальцами.
Подвид 1 — ручное.
Подвид 2— машинно-ручное.
Подвид 3— машинное.
Подгруппа 1 — по влажной основе.
Вид 5 — рубцовой кожей животного.
Подвид 1 — ручное.
Вид 6 — пучком травянистых растений.
Подвид 1 — ручное.
Класс II — лощение.
Группа 1 — простое.
Подгруппа 1 — по влажной основе.
Вид 1 — каменным лощилом. Подвид 1 — ручное.
Подвид 2 — машинно-ручное.
Подвид 3 — машинное.
Подгруппа 2 — по подсушенной основе.
Вид 1 — каменным лощилом. Подвид 1 — ручное.
Подвид 2 — машинно-ручное.
Подвид 3 — машинное.
Класс III — прокатывание.
Группа 1 — рисунчатое.
Подгруппа 1 — по влажной основе.
Вид 1 — деревянным валиком. Подвид 1 — ручное.
Внутри первого и второго классов по особенностям заглаживания и лощения различаются еще разновидности выполнения такой обработки поверхностей: 1 — горизонтальное, 2 — вертикальное, 3 — диагональное, 4 — горизонтально-вертикальное, 5 — горизонтально-диагональное, 6 — вертикально-диагональное, 7 — перекрестное диагональное, 8 — горизонтально - вертикально - диагональное, 9 — горизонтально-перекрестно-диагональное, 10 — вертикально - перекрестно - диагональное (рис. 92, 1-10). Как правило, все они наблюдаются при ручном или машинно-ручном заглаживании или лощении. Машинное заглаживание и лощение сопровождаются образованием преимущественно одной или двух разновидностей — 1-й и 5-й.
Скромнее состав приемов обработки поверхностей в рамках второго нап-
Р и с. 92. Схема различных вариантов ведения заглаживания и лощения поверхностей сосудов (1—10)
равления. В какой-то мере это объясняется, по-видимому, недостатками методического характера — по керамическим находкам не всегда удается выявить присутствие слоя грунтовки. Особенно это сложно сделать, когда
обработка грунтовочного слоя производилась путем заглаживания или лощения поверхностей.
Но среди восточноевропейской керамики хорошо известны образцы, не вызывающие трудностей их отнесения к числу загрунтованных изделий. По особенностям технологии приготовления слоя обмазки и приемам ее обработки выделены следующие основные классы, группы, подгруппы, виды и подвиды способов: Класс I — обмазка из растолченной сухой глины.
Группа 1 — составленная из мелких комочков.
Подгруппа 1 — нанесенная на влажную основу.
Вид 1 — выбивание колотушкой складчатое.
Подвид 1 — ручное.
Группа 2 — составленная из некалиброванных комочков глины (крупных и мелких).
Подгруппа 1 — нанесенная на влажную основу.
Вид 1 — выбивание колотушкой складчатое.
Подвид 1 — ручное.
Класс II — обмазка из глиняного раствора с примесями минеральных материалов.
Группа 1 — составленная из песка.
Подгруппа 1 — нанесенная на влажную основу.
Вид 1 — без признаков дополнительной обработки колотушкой.
Подвид 1 — вручную.
Группа 2 — составленная из шамота.
Подгруппа 1 — нанесенная на влажную основу.
Вид 1 — без признаков дополнительной обработки коло-, тушкой.
Подвид 1 — вручную.
Существенно меньше состав приемов химико-термической, обработки поверхностей, образующих навыки третьего направления. По археологическим и этнографическим материалам выделено четыре разных способа
такой обработки: каление, смоление, обваривание и чернение («синение») изделий.
Каление — способ придания изделиям большей прочности. Суть операции состоит в следующем. Когда сосуды нагреваются докрасна и обжиг их считается законченным, их извлекают по одному из печи палкой или специальными клещами и окунают в бочку с чистой водой. Продержав в ней сосуд менее минуты, его извлекают и оставляют остывать на воздухе. В результате закалки поверхность сосудов и излом слегка темнеют, становясь не кирпично-красными, а коричневато-красными.
Смоление — прием уменьшения пористости изделий. Состоит он в следующем. Раскаленные сосуды извлекают из печи короткой палкой и, не давая им остынуть, обмазывают жидкой (подогретой) смолой хвойных деревьев. Для обмазывания используют вторую палку, на конец которой наматывают ветошь. В результате частичного сгорания смолы поверхности заметно темнеют, становятся темно-коричневыми, а местами, где слой смолы оказался толще, даже черными с характерным матовым блеском. Обычно эту процедуру проделывают на воздухе из-за сильного дыма, образующегося при обмазывании. Известны случаи, когда сразу после смоления сосуды погружали в холодную чистую воду для закалки и затем уже ставили остывать на открытом воздухе.
Обваривание — прием обработки, к которому современные гончары прибегают с различными целями. Одни считают его технически оправданным, полагая, что при этом изделия приобретают большую прочность, уменьшается их пористость, другие видят в нем только способ декорирования поверхностей, исходя из требований потребителей керамики. Наконец, третьи считают, что путем обваривания изделиям придавался не просто определенный цвет, а сообщалась способность влиять каким-то магическим образом на содержавшиеся
в них продукты. Например, считалось, что в черном обварном кувшине образуется больше сметаны, чем в «луженом» или простом6.
Известно три варианта обваривания. Сущность каждого из них, судя по этнографическим данным, может быть обрисована следующим образом.
Вариант первый (с томлением). Раскаленные докрасна сосуды по одному извлекаются из печи и «купаются» в корыте или бочке с теплым хлебным раствором. Когда вся партия обожженных сосудов обработана таким образом, ее вновь ставят в печь. Предварительно угли в печи сгребают в сторону. Печь закрывают заслонкой и только на следующее утро извлекают из нее сосуды.
Вариант второй (без томления). Как и в первом случае, раскаленные сосуды по одному извлекают из печи и купают в хлебном или ином растворе, после чего оставляют остужаться на воздухе.
Вариант третий (без томления, пятнистый). Отличается от двух предыдущих тем, что извлеченный сосуд не купают в хлебном или ином растворе, а обрызгивают этим раствором при помощи веника.
Чернение («синение») — способ придания изделиям темного цвета. Когда в горне или печи обжиг изделий закончен, то сосуды не извлекают из нее, как при обваривании, а оставляют там же. Подбросив в топку горна или в печь каких-либо горючих материалов, способных выделять большое количество дыма, печь наглухо «замуровывают» — забрасывают землей или замазывают глиной все щели, создавая условия для тления топлива. Из-за конструктивных особенностей устройства горнов или бытовых печей, а также по некоторым иным причинам не всегда в обжигательной камере создается идеальная восстановительная атмосфера. В результате изделия получают не черную, а темно-серую окраску.
По керамическим находкам удается выделять только два способа: обвари
вание и чернение, тогда как два других пока не обеспечены методическими разработками.
Различаются три вида обваривания и два чернения:
I — обваривание поверхностей мучнистым раствором.
Вид 1 — обваривание сплошное с последующим томлением.
Вид 2 — обваривание сплошное без томления.
Вид 3 — обваривание пятнистое без томления.
II — чернение поверхностей в восстановительной среде обжигательной камеры.
Вид 1 — чернение при кратковременной выдержке в восстановительной среде.
Вид 2 — чернение при длительной выдержке в восстановительной среде.
Изучение истории бытования отдельных приемов обработки поверхностей позволяет глубже и полнее раскрыть ход развития восточноевропейского гончарства. Так, по археологическим материалам I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. выясняется, что два приема холодной обработки поверхностей — лощение и прокатывание имели ограниченное распространение как в лесостепной, так и в лесной зоне Поднепровья и смежных речных систем. Прокатывание отмечено только по материалам одной археологической культуры лесной зоны — городецкой. Лощение же, имея наиболее длительную историю в лесостепной зоне Поднепровья, в лесной зоне фактически впервые (в рамках эпохи железа) широко начинает практиковаться только в конце I тысячелетия до н. э.— начале I тысячелетия н. э. Оно появляется здесь вместе с памятниками поморской и зарубинецкой культур, указывая на связь с историей расселения носителей этих культур.
Некоторые способы холодной обработки поверхностей обнаруживают вполне определенную связь с историей населения отдельных районов
лесной зоны. Наиболее яркий пример такого рода — обработка поверхностей путем бороздчатого их заглаживания (штриховкой). Этот способ известен по преимуществу только у населения средней Белоруссии и восточной Литвы. Заштрихованная посуда послужила основанием для выделения здесь особой археологической культуры.
Принято считать, что штриховка производилась пучком травы или соломой. И в какой-то мере это мнение, по-видимому, справедливо. На поверхности такой керамики действительно отмечены следы, сходные со следами, образующимися от заглаживания этими материалами (подробнее см. ниже). Но наряду с ними использовалась и пленочная конга рубцовой части желудка животных. Следы, оставляемые такой кожей, тоже ведут к эффекту бороздчатого заглаживания. Заглаживание рубцовой кожей— одна из технологических традиций, которая имеет очень длительную историю в лесной зоне Восточной Европы. Можно предполагать, что этот материал использовался уже в эпоху неолита и бронзы. То обстоятельство, что эти технологические традиции обработки поверхностей доживают до эпохи раннего железа, свидетельствует об их архаичности в пределах средней Белоруссии и восточной Литвы. В этой связи напрашивается предположение, что заглаживание травой или соломой, вероятно, возникло в подражание более старому приему выполнения этой работы при помощи рубцовой кожи. И, следовательно, мы имеем дело с проявлением эволюции культурных традиций.
Эта эволюция выразилась не только в замене рубцовой конги соломой, но и в постепенном изживании самого бороздчатого заглаживания. В памятниках культуры штрихованной керамики второй половины I тысячелетия до н. э. — первой половины I тысячелетия н. э. оно сочеталось с простым заглаживании. В 10 городищах литовской группы памятников
этой культуры посуда с простым заглаживанием в среднем составляет около 40%, а с бороздчатым — около 41 % от общего числа. При этом в памятниках с более поздней датировкой глиняная посуда с простым заглаживанием преобладает. Например, в материалах городища Великушкес, представленных в основном образцами посуды, бытовавшей в конце I тысячелетия до н. э.— в первые века I тысячелетия н. э., керамика с простым заглаживанием составляет около 75%, а с бороздчатым — около 18% от общего числа. В более ранних памятниках (второй половины I тысячелетия до н. э.) отмечено обратное соотношение. Так, в материалах городища Дукштас посуда с простым заглаживанием поверхностей составляет около 30%, а с бороздчатым — около 70 %.
Иную картину дают материалы белорусской группы культуры штрихованной керамики. Создается впечатление, что традиции бороздчатого заглаживания здесь удерживались дольше. Так, в материалах из 16 городищ этой группы посуда с простым заглаживанием поверхностей составляет в среднем около 32%, а с бороздчатым — около 65 % от общего числа. В материалах из городищ, существовавших преимущественно только в первой половине I тысячелетия н. э., соотношение посуды с простым и бороздчатым заглаживанием примерно равное или же с явным перевесом в пользу штрихованной керамики. Например, в материалах из городища Старая Рудица, относящихся к III—IV вв. н. э., керамика с простым заглаживанием составляет около 45 % от общего числа и примерно такой же процент — посуда с бороздчатым заглаживанием. В материалах же из городища Збаровичи (II—IV вв. н. э.) сосуды с простым заглаживанием поверхностей представлены примерно 10% от общего числа, а с бороздчатым — около 85%.
Все это указывает на тенденцию постепенного вытеснения бороздчато-
то заглаживания простым заглаживанием. Примерно к середине I тысячелетия н. э. в лесной зоне исчезает не только бороздчатое заглаживание, но и некоторые другие приемы обработки поверхностей, ранее распространенные на ограниченной территории, например прокатывание поверхностей валиком (городецкая культура).
Помимо явного изживания некоторых старых технологических приемов обработки поверхностей, наблюдается широкое распространение одного из них — простого заглаживания. Во второй половине I тысячелетия н. э. он становится чуть ли не единственным в лесной и лесостепной зонах. В то же время лощение, ранее обнаруживавшее преимущественную связь только с некоторыми группами населения (например, за-рубинцами, черняховцами), как бы рассеивается: в качестве незначительной примеси такая посуда обнаруживается на огромной территории в памятниках с различной культурной окрашенностью. И только в двух группах восточноевропейского населения второй половины I тысячелетия н. э. оно выступает в роли массового культурного признака: в лесной зоне — у носителей мощинской культуры, в лесостепной и степной зонах — у племен салтово-маяцкой культуры.
Таким образом, можно отметить следующие общие черты в истории навыков обработки поверхностей. Во-первых, признаки явного отмирания некоторых приемов в течение I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. (способ прокатывания поверхностей штампом, бороздчатое заглаживание). Во-вторых, признаки частичного распыления некоторых способов при сохранении, однако, среды, в которой они удерживаются в роли массового культурного признака (лощение у племен мощинской и салто-во-маяцкой культур). Наконец, в-третьих, происходит распространение одного из способов обработки поверхностей, который становится
чуть ли не интернациональным для населения лесной и лесостепной зон, — простого заглаживания.
В результате к концу I тысячелетия н. э. яркие внешние признаки глиняной посуды отдельных групп восточноевропейского населения оказались как бы стертыми.
Судя по этнографическим данным, постепенное исчезновение из практики гончаров тех или иных приемов обработки поверхностей невозможно связывать с резкими изменениями в составе населения. Такие перемены характеризуют прежде всего изменения в его культурных традициях. Показательна в этом отношении история способа обработки поверхностей путем обваривания изделий. В сельском гончарстве лесной зоны Восточной Европы этот прием обработки еще в конце XIX — начале XX в. был широко распространен.
В настоящее время он практикуется очень мало. Его окончательное изживание, начавшееся, по-видимому, давно, произошло в последние несколько десятилетий. При этом оно сопровождалось постепенной утратой и переосмысливанием самой процедуры. Этнография сохранила множество свидетельств такого рода. По-видимому, первоначально обваривание выступало в роли вполне самостоятельного приема обработки изделий, подменяя собой их обжиг. В таком качестве оно еще использовалось в первые два десятилетия XX в. в отдельных районах Русского Севера. Известно, например, что некоторые женщины, делавшие посуду преимущественно для своих нужд, поступали следующим образом: хорошо просушенную в печи посуду (т. е. нагретую) они «варили» в «мусенке» (в киселеобразном мучнистом растворе), после чего ее обмывали водой и вновь просушивали в вытопленной печи. Высохшую посуду считали готовой к употреблению. Она приобретала темный цвет, которому приписывалась способность каким-то магическим образом влиять на содержи
мое. Это представление широко удерживалось и тогда, когда обваривание утратило роль самостоятельной процедуры, заменяющей обжиг, и стало использоваться в дополнение к нему. Но смысл самой процедуры после совмещения с обжиганием изделий стал утрачиваться. По крайней мере в среде самих ремесленников-гончаров устанавливается представление об обваривании как процедуре, лишенной технологического смысла. В XIX в. к ней чаще прибегали из утилитарных соображений — обварную посуду сельское население по традиции покупало охотнее. Но само выполнение обваривания приобрело множество новых черт. «Стандартные» правила обваривания постепенно утрачивались. Мучнистый раствор стал заменяться другими составами (например, смесью конского помета и древесного угля, жмыхами, головками от льна и т. д.), после обваривания сосуды не помещали в вытопленную печь для «томления», а оставляли на открытом воздухе. Упростилась и процедура обработки: изделия не «купали» в бочке или корыте с обва-рой, а обрызгивали веником, смоченным в растворе. В результате изделия приобретали пятнистую окраску.
Этнография позволяет отметить и важные детали, связанные с распространением новых приемов обработки поверхностей. Вот, например, как происходило распространение навыков глазурования изделий у гончаров г. Скопина (Рязанская обл.). В самом конце XIX в. один из местных гончаров, прослышав, что в Липецке делают глазурованную посуду, которая пользуется большим спросом у населения, решил узнать о секрете изготовления такой посуды. Он поехал в Липецк и нанялся разнорабочим к одному из местных гончаров, прикинувшись человеком, совсем незнакомым с гончарным делом. Спустя
три года, когда все элементы изготовления глазурованной посуды были выяснены, этот скопинский гончар неожиданно попросил расчет и уехал к себе на родину. Здесь он построил горн, завел жернова и другое оборудование, необходимое для производства, и через некоторое время стал выпускать совершенно новую для скопинцев глазурованную посуду. Она пользовалась большим спросом. Примерно одно поколение этот секрет оставался собственностью семьи и ближайших родственников гончара, пока, наконец, одного из них не удалось уговорить поделиться секретом приготовления поливы и обжигания такой посуды. Примерно через 30—40 лет поливную посуду умели делать уже все скопинские гончары, до этого изготовлявшие черную (синеную) керамику. Аналогичная картина начального распространения новых навыков в среде исключительно кровнородственного населения отмечена и в других очагах гончарного ремесла, например на территории Ярославской, Костромской, Новгородской, Смоленской областей.
В среде разноэтничного населения новые приемы обработки пробивают себе дорогу значительно медленнее и по преимуществу только в условиях смешения этого населения. Так было, например, с навыками обваривания посуды у народов Поволжья. Судя по исключительно славянской терминологии, связанной с этой процедурой («обвара», «оввара», «пожога»), они проникли в их среду в результате смешанных браков между русскими и нерусским населением.
Таким образом, можно заключить, что распространение новых навыков в среде родственного населения происходит с наибольшей скоростью, а в среде смешанного населения — замедленно.
Общие особенности навыков обработки поверхностей как источников исторической информации
Как уже отмечалось выше, приемы обработки поверхностей способны изменяться без заметных перемен в составе самого населения. К ним в какой-то мере приложимо понятие моды, но моды, отягченной традиционными нормами культуры. В этой связи нельзя не вспомнить о традициях обрабатывать поверхность посуды своеобразными расчесами-штрихами у населения средней Белоруссии и восточной Литвы второй половины I тысячелетия до н. э,— первой половины I тысячелетия н. э. Этот способ обработки, как видим, практиковался длительное время. Но хорошо известно, что и носители днепро-двинской, дьяковской и милоградской культур, попадая в зону действия традиций «штриховиков», прибегали к такому же способу обработки поверхностей. Изделия днепро-двинцев, дьяковцев и милоградцев узнаются по свойственным для них формам глиняной посуды, поверхности которой, однако, штрихованы7.
Из этого следует, что сам способ обработки поверхностей, без учета других элементов технологии и форм изделий, не может служить достаточно надежным этнокультурным признаком.
Это мнение подтверждается и аналогичными фактами, отмечаемыми по материалам других археологических культур. Так, примерно в первые века нашей эры отдельные милоградские формы сосудов проникают не только в зону действия традиций штриховиков, но и на Верхнюю Волгу, в среду носителей дьяковской археологической культуры. И здесь поверхности их оказываются обработанными подобно принятому у дьяковцев способу — путем легкого выбивания через рубцовую кожу желудка животного (рис. 82, 7).
Таким образом, в условиях смешения носителей разных технологиче
ских традиций приемы обработки поверхностей оказываются одним из наиболее подвижных элементов технологии. Они способны быстро усваиваться, становясь признаком и действительно исконных носителей навыков, и новых их «почитателей», оказавшихся в зоне действия местных культурных традиций.
По способности быстро изменяться в условиях смешения навыки обработки поверхностей наряду с навыками отбора исходного сырья и подготовки формовочной массы могут быть отнесены к числу приспособительных. Судя по археологическим данным, они изменяются быстрее, чем сами формы изделий. Но в какой последовательности стоят они по отношению к другим приспособительным навыкам? На этот вопрос дают ответ археологические материалы: все ранее отмеченные случаи изменения приемов обработки поверхностей, например, у милоградских гончаров, оказавшихся в зоне действия технологических традиций носителей культуры штрихованной керамики, связаны с использованием исходного сырья и рецептуры формовочной массы, которые существовали у племен культуры раннего железа средней Белоруссии. Следовательно, в ряду изменений, которые возникают в навыках труда в условиях смешения, навыки обработки поверхностей занимают третье место — после навыков отбора глины и составления рецептуры формовочных масс.
Как скоро происходят такие изменения? По-видимому, на этот вопрос невозможно дать однозначного ответа. В каждом конкретном случае время перерождения навыков обработки может варьировать в пределах одного или даже десятков лет в зависимости от условий развития самого процесса смешения. Современ
ная этнография достаточно определенно указывает на возможность продолжительного сосуществования различных приемов обработки поверхностей в одном и том же очаге гончарного производства. У скопинских гончаров, упомянутых выше, приемы обработки поверхностей путем чернения и глазурования сосуществовали, например, несколько десятков лет.
Судя по данным этнографии, освоение новых приемов обработки поверхностей может сопровождаться возникновением смешанных способов, в которых сочетаются как старые, так и новые приемы. Так, например, в дер. Заболотье, Солигалич-ского р-на, Костромской обл. к 1925 г. работали три гончара. Двое делали «луженую» (глазурованную) посуду, а один — «обварную» и «каленую». Калению подвергалась только печная посуда («горшки»), тогда как остальная («кринки», «плошки», «корчаги», «опарники») после обжига обваривалась в мучнистом растворе. Все гончары использовали одни и те же залежи глины, одинаково готовили ее к работе (применяли одну глину, в которую не вводили искусственных примесей, а только при ее топтании пол посыпали песком). Глазурованную посуду покупали охотнее, чем обварную или каленую. Поэтому гончар А. А. Саханов, делавший только обварную или каленую посуду, решил научиться ее глазуровать. С помощью местных мастеров он освоил приемы глазурования. К сожалению, детали, связанные с обучением, выяснить не удалось. Но известно, что, и перейдя частично на изготовление «луженой» посуды, А. А. Саханов не отказался и от старых способов химико-термической их обработки. Вынимая из печки раскаленный луженый горшок, он прежде всего окунал его в кадку с чистой водой, т. е. подвергал «закалке». Таким образом он продолжал делать посуду несколько десятков лет.
Совмещение старых и новых приемов обработки хорошо известно и по
археологическим материалам. Особенно яркие примеры такого совмещения дают керамические находки из памятников литовской группы культуры штрихованной керамики. Например, среди керамики из городища Павейсиненкай известны образцы глиняной посуды, обработанные традиционным способом — путем бороздчатого заглаживания (штриховки) , поверх которого затем произведена дополнительная обработка — легкое выбивание, ведущее к эффекту ошершавливания. Подобные смешанные способы обработки в свете этнографических наблюдений допустимо рассматривать в качестве признаков начального этапа освоения новых приемов работы в условиях смешения носителей различных технологических традиций.
Само присутствие смешанных способов обработки наряду с несмешанными в материалах того или иного памятника, как правило, допустимо рассматривать в качестве указания на развитие процесса смешения в рамках истории данного поселения. Смешанные приемы обработки поверхности выступают не только в роли промежуточных явлений в развитии технологии. Они способны консервироваться в таком своем состоянии, особенно когда один из них выступает в роли приема декорирования поверхности. Известны, например, следующие смешанные способы такого рода: частичное лощение поверхностей в сочетании с заглаживанием, складчатым выбиванием (ошершавливанием); частичное простое или бороздчатое заглаживание, сочетающееся с иными приемами обработки.
Как и остальные приспособительные навыки, приемы обработки поверхностей, по-видимому, способны целиком или частично переродиться менее чем за одно поколение гончаров. В пользу предположения об их быстром перерождении свидетельствует и то обстоятельство, что находки керамики, имеющей, например,.
милоградские формы, но совершенно несвойственные для них приемы обработки поверхностей, представлены обычно единичными экземплярами в материалах археологических памятников, указывая тем самым на неустойчивый, временный характер возникновения подобных сочетаний разных культурных признаков.
Из всего этого следует, что для
изучения начальных ступеней смешения носителей разных технологических традиций изготовления керамики наблюдения за особенностями обработки поверхностей в сочетании с наблюдениями за формами дают важный дополнительный материал, фиксирующий особенности развития процесса смешения в сравнительно узкий промежуток времени.
Археологические источники информации о навыках обработки поверхностей
Предлагаемый ниже перечень как самих приемов обработки поверхностей, так и признаков, которыми они характеризуются, включает способы, выявленные по материалам I тысячелетия до н. э. — II тысячелетия н. э. в памятниках Верхнего и Среднего Поднепровья и смежных речных систем. Отличительные признаки определены по результатам сравнительного изучения этнографических, археологических и экспериментальных образцов посуды.
Механические способы обработки поверхностей
Лощение. Так принято называть один из приемов уплотнения поверхностей глиняных изделий. Однако функции лощения этим не ограничиваются. Очень часто, как в наши дни, так и в древности, лощение использовалось в качестве приема декорирования изделий. Здесь рассматриваются только приемы технического лощения, характеризующиеся не зональной, а сплошной обработкой поверхности (внешней, внутренней или той и другой). По археологическим и этнографическим данным известны два основных вида лощения — по сухой или только подсушенной основе. В первом случае поверхность изделия непосредственно перед лощением смачивается, во втором — дополнительного смачивания не производится. На поверхности, лощившейся по сухой основе, судя по
лабораторным испытаниям, возникают многочисленные нитевидные трещины (рис. 93, 2), чего не наблюдается у изделий, которые лощились по подсушенной основе. Однако, попадая по той или иной причине в зону огня, например в результате пожара или в силу существовавшей погребальной обрядности (что отмечено, кстати, для керамики полесских памятников зарубинецкой культуры как явление массовое), сосуды, лощившиеся по подсушенной основе, тоже приобретают подобную же трещиноватость.
Описанные признаки лощения по сухой и подсушенной основе не всегда можно заметить невооруженным глазом. Чаще осмотру оказываются доступными более грубые следы. При лощении сухих изделий, как правило, на поверхностях не возникают бороздчатые «канавки», оставляемые лощилом, которые легко заметить невооруженным глазом при лощении по подсушенной основе (рис. 93, Ч). На поверхностях восточноевропейской керамики эпохи железа отмечены два способа выполнения самой процедуры лощения: ручной и машинный, т. е. при помощи вращения гончарного круга (рис. 93, 1).
Заглаживание пальцами. Такое заглаживание помогают выявить особенности строения кожного покрова пальцев. Непосредственное участие в заглаживании принимают концы пальцев, обращенные к поверхности
Рис. 93. Образцы керамики с лощеной поверхностью
1 — лощение по подсушенной основе с помощью вращения гончарного круга (Голубовка, могильник); 2 — участок поверхности, лощеной по сухой основе (Отвержичи, могильник)
сосуда ладонной стороной. Кожный покров ладонной стороны составлен из множества так называемых папиллярных линий, образующих различные «узоры» на ладонях и фалангах пальцев. Папиллярные узоры на пальцевых подушечках способны оставлять на поверхностях керамических изделий характерные следы в виде параллельно расположенных относительно друг друга узких бороздок* с плоским или немного вогнутым ложем, разделенных очень тонкими перемычками в форме выпуклых прямых линий (рис. 94, 7). Эти следы обычно образуют группы, составленные из трех-четырех или большего числа однотипных бороздок. Они отображают строение кожного покрова пальцев — очертания кожных гребешков в поперечном сечении.
Наиболее часто такие следы можно заметить на лепных сосудах, но, как правило, они образуются и при машинном заглаживании пальцами.
Заглаживание тканью. Этот прием заглаживания выявляется по следам, отображающим общие особенности строения тканевого полотна. Регулярный характер плетеных нитей воспроизводится на поверхности сосудов в виде многорядных параллельных линий с одинаковыми или близкими расстояниями друг от друга, создавая тем самым похожесть на пальцевые следы. Однако по форме следы скольжения, возникающие при заглаживании тканью, резко отличаются от пальцевых. Очень часто выпуклые линии, отображающие пониженные участки рельефа тканевого полотна, не имеют в поперечном сечении треугольной формы, как выпуклые линии, оставляемые пальцами, а самое главное — основания выпуклых линий, образующихся при заглаживании тканью, как правило, отделены от пониженных участков рельефа поверхности сосуда тонкой бороздкой с одного или обоих краев (рис. 94, 3,4). Этого никогда не наблюдается у выпуклых пальцевых следов. Возникновение бороздок вдоль
основания выпуклых следов объясняется особенностями строения тканевого полотна: ими фиксируется нитевидная структура полотна, точнее — многоваликовая форма промежутков между отдельными нитями плетения. Этими же особенностями обычно характеризуются и многие менее развитые по своему рельефу (т. е. невысокие) выпуклые линии, возникающие при заглаживании тканью. С наибольшей определенностью об использовании ткани при заглаживании можно судить по следам с признаками регулярности рельефа выпуклых линий и расстояний между ними в сочетании с названными деталями оснований этих линий (см. рис. 94, 3, 4).
Экспериментальной проверке связь этих следов с тканями подверглась по двум видам полотен: с грубым плетением из пеньковых нитей (мешковина) и тонким плетением из льняпых нитей. Возможно поэтому выделенные признаки не являются универсальными для всех видов плетения из нитей растительного или животного происхождения. Но, судя по керамическим находкам, сфера практического применения этих признаков довольно велика.
Заглаживание кожей. Известно два вида кожаных «помогов» (лоскутков кожи, применяемых для заглаживания) : 1) из овчины и 2) из мягких сортов кожи, например юфти.
Поверхности, заглаженные мягкой кожей, характеризуются следами скольжения с очень слабо выраженной рельефностью основной части выпуклых линий. По своему внешнему виду эти линии похожи на фоновые следы скольжения, обычно образующиеся между выпуклыми следами-линиями с хорошо развитой рельефностью при заглаживании пальцами или тканью. Но отдельные развитые по рельефу выпуклые линии, образующиеся при заглаживаний мягкой кожей, никогда не «собираются» в группы однородных ЛИНИЙ, что типично для пальцевых следов и следов,

оставляемых тканевыми пометами (рис. 94, 3, 4).
При заглаживании овчиной на поверхности возникают следы скольжения, которые внешне напоминают следы, образующиеся при заглаживании грубой тканью. Они характеризуются выпуклыми линиями с развитой и неразвитой рельефностью, причем нередко линии с развитой рельефностью оказываются как бы собранными в небольшие группы, повторяя тем самым особенность тканевых следов. Плотность расположения таких выпуклых линий значительно большая, чем у следов от грубой ткани (мешковины), но перапупшц^У все же можно (рис., . Цсобённо велика вероятность” ошибочных заключений при изучении следов заглаживания не по целым экземплярам, а небольшим обломкам. Целесообразно обратить внимание на косвенный признак овчины. При заглаживании ею происходит выпадение волосков. Основная часть их остается па поверхности изделий, сохраняясь до обжига. После обжига они выгорают, но следы от их присутствия остаются. Заметить их обычно нетрудно, пользуясь лупой пли микроскопом (рис. 94, 5).
Заглаживание деревянным ножом. Для этой цели современные гончары пользуются специальными деревянными ножами, которые отличаются от ножей, предназначенных для обтачивания поверхностей, тем, что имеют не заостренные, а тупые лезвия (рис. 95, 6- 8).
Наиболее специфичные следы оставляют лезвия с поперечным сече-
Рис. 94. Следы заглаживания пальцами, тканью и кожей
1 — следы, возникающие при перпендикулярном положении кончиков пальцев по отношению к линии их движения во время заглаживания; 2 — следы, возникающие от пальцев, вытянутых вдоль линии заглаживания; 3 — следы от грубой ткани (мешковины) ; 4 — следы от льняной тонкой ткани; 5 — следы от овчины (виден выпавший волосок шерсти); 6 — следы от выделанной кожи (юфти)
Рис. 95. Образцы деревянных ножей древнерусских и современных гончаров для обтачивания и заглаживания поверхностей и следы, которые оставляют эти инструменты
1—3 — следы, образующиеся при разных направлениях волокон древесины (экспериментальные образцы); 4 — образец ножа современного украинского гончара;
нием древесины. На поверхности возникают выпуклые следы с ритмическим повторением особенностей рельефа. Форма наиболее развитых выпуклых линий при заглаживании деревянным ножом характеризуется ступенчатостью — деталь, совершенно несвойственная каким-либо иным материалам (рис. 95,1—3).
В следах отображаются и мелкие неровности лезвия — выгцербленность отдельных волокон. Они мелкие, многочисленные и почти лишены заметной глазу разницы в рельефности отдельных выпуклых линий, напоминая тем самым следы мягкой кожи. Но следы мягкой кожи прн небольшом увеличении часто как бы теряются
5—7 — ножи современных русских гончаров (5— для обтачивания поверхностей, 6, 7 — для заглаживания поверхностей); 8—10 —образцы ножей древнерусских гончаров (8, 9 — для заглаживания поверхностей, Новгород, XI—XII вв.; 10 — для обтачивания поверхностей, Минское замчшце, XII в.)
(пропадают) даже на небольшом участке длиной в 1 — 2 см, напоминая пунктирные линии. Особенно часто это можно заметить у наиболее мелких выпуклых линий. Деревянные лезвия не оставляют пунктирных следов. Даже самые мелкие из них, с трудом казалось бы видимые невооруженным глазом, имеют четкие непро-
надающие очертания. Эти особенности свойственны и следам, которые образуются при заглаживании тонкой тканью. Но последние характеризуются обычно ритмичным повторением однорельефных следов, указывая на особенности структуры материала. Подобного сочетания признаков у следов от деревянных ножей, как
правило, заметить не удается. Поэтому четкость мельчайших и крупных по рельефу следов скольжения, не сочетающаяся с ритмичным расположением выпуклых линий, может рассматриваться в качестве диагностического признака заглаживания деревянным ножом.
На практике, однако, редко приходится иметь дело со следами деревянных лезвий, не имевших каких-либо более заметных, т. е. более грубых, нарушений древесины. Они почти обязательны в силу быстрого износа рабочей части лезвия во время трения о поверхность глиняного сосуда. В результате разрушения древесных волокон на поверхности сосудов обычно возникают более грубые следы, нередко представленные ступенчатыми выпуклыми линиями.
Заглаживание пучком травы, бороздчатое. В археологической литера туре такое заглаживание принято называть «штриховкой» поверхностей. Различаются два вида штриховки мелкая и крупная (грубая). Первый вид свойствен для керамики более ранней, относящейся к эпохе неолита и бронзы8, второй — к эпохе раннего железа.
Высказывалось предположение, что штриховка производилась пучком травы9. Это мнение удалось подтвердить экспериментами. Однако для получения эффекта шриховкп использовалась, по-видпмому, не полевая трава, а стебли хлебных злаков. Следы от них оставляют обычно бороздки шириной 3 — 3,5 мм, тогда как стебли полевой травы обычно имеют меньший диаметр — не более 2 — 2,5 мм (рис. 96, 7).
Бороздчатые следы шириной 2 мм и даже менее тоже хорошо известны на поверхности штрихованной кера-
Р и с. 96 Следы заглаживания пучком травы
1 — при параллельном движении пучка вдоль линии заглаживания; 2 — при перпендикулярном положении пучка по отношению к линии заглаживания
мики. Однако связывать их происхождение с травой необоснованно.
Заглаживание рубцовой кожей. Следы заглаживания, возникающие при использовании рубцовой кожи, похожи на бороздчатые следы, оставляемые травянистыми растениями. Наиболее часто для различения тех и других материалов может быть использован ряд отличительных признаков.
Стебли травянистых растений оставляют бороздчатые следы с угловатыми очертаниями, тогда как рубцовая кожа — только бороздчатые следы с округлыми очертаниями рельефа (рис. 97, 1—3). Эта особенность наблюдается не только у мелких бороздок, но и у глубоких, что особенно важно для идентификации, так как мелкие следы-бороздки, возникающие при заглаживании обоими материалами, могут иметь сходные очертания рельефа. У глубоких следов-бороздок, образованных рубцовой кожей, ложе всегда имеет округлую форму, а у таких же бороздрк, оставленных стеблями травянистых растений, оно не имеет устойчивых очертаний: оно может быть плоским, выгнутым, остроугольным.
В тех же случаях, когда наблюдаются глубокие бороздки с округлыми очертаниями ложа при заглаживании травянистыми растениями, они, как правило, сочетаются с бороздками с неустойчивыми очертаниями ложа, чего не наблюдается у следов, возникающих при заглаживании рубцовой кожей. Кроме того, очень часто на поверхности следов-бороздок, образованных травянистыми растениями, можно заметить более мелкие, но четко читаемые выпуклые линии с угловатыми очертаниями, что совершенно не свойственно для следов от рубцовой кожи.
Мелкие следы скольжения, которые образуются на боковых стенках следов-бороздок от заглаживания рубцовой кожей, имеют еще одну специфическую особенность: они нередко как бы перекрываются такими же
следами. Такого эффекта при заглаживании травой или иным материалом не возникает. Объясняется это тем, что только у рубцовой кожи следообразующие элементы представлены короткими сосочками длиной от нескольких долей миллиметра до нескольких миллиметров. По форме они напоминают язык жвачного животного: они плоские, имеют закругленную форму на конце, а на их плоскостях можно заметить множество складок, обычно расположенных по вытянутой линии. Каждый сосочек довольно упругий и при ослаблении давления при заглаживании легко может изменить свое положение, «перескакивая» с одной бороздки на другую. Этот момент и фиксируется в только что описанных следах.
Прокатывание штампом. Штамп более широко известен как по этнографическим, так и археологическим материалам в качестве инструмента декорирования отдельных зон поверхности керамических изделий. Здесь речь идет об ином его использовании — для прокатывания всей внешней поверхности сосуда. Способ этот вряд ли можно считать чисто декоративным. Скорее он возник как подражание широко известному приему обработки поверхностей путем выбивания через бугорчатую по строению кожу желудка животных. Поэтому его более целесообразно рассматривать среди технических приемов обработки поверхностей керамики.
Керамика с такой обработкой обычно называется «рогожной» и в основном связывается с одной археологической культурой эпохи раннего железа — городецкой. Одно время считалось, что эта керамика действительно имеет отпечатки рогожи,0. Однако позже выяснилось, что сходство с рогожным плетением чисто внешнее. Признаков самого плетения в отпечатках «рогожного» орнамента в действительности нет.
При изучении отпечатков «рогожного» орнамента выяснилось следующее:
Рис. 97. Следы заглаживания кожей рубца желудка животного и образцы керамики с такими следами
1 3 — экспериментальные образцы (1 — следы подсушенной кожи, 2 — следы влажной кожи; 3 — следы оборотной (гладкой) стороны кожи рубца); 4,5 обломки сосудов (4 — Горошков, селище; 5 — Брест Тришин, могильник)

1.	Судя по трапециевидному сечению выпуклых перемычек между отдельными ячейками (рис. 98, 2), а также по различной толщине и высоте перемычек, они не могли быть оставлены плетеными лентами мочалы (рогожей). Такое строение перемычек присуще случаям прочерчивания или вырезания ячеистого орнамента.
2.	В качестве материала для вырезания орнамента использовалась древесина, о чем свидетельствуют характерные для этого рода материала отпечатки волокон, хорошо заметные на донной части многих ячеек.
3.	Судя по тому, что на поверхностях с таким орнаментом практически не прослеживаются участки с уплощенными очертаниями, а сами отпечатки имеют одинаковую или очень близкую степень рельефности, можно предположить, что штамп с ячеистым орнаментом был изготовлен в виде круглого в сечении валика, прокатыванием которого по поверхности и достигался эффект «рогожки».
Эти предположения удалось подтвердить экспериментальным путем. Основываясь на выводах, полученных при осмотре отпечатков, был изготовлен деревянный валик, а на его поверхности ножом вырезаны ячейки, близкие ячейкам на археологических образцах керамики (рис. 98, 5). Затем при помощи этого инструмента были обработаны поверхности опытных образцов керамики (рис. 98, 4). Сравнение элементов конфигурации перемычек и следов структуры опытных и археологических образцов показало, что между ними отсутствуют принципиальные различия: и конфигурация перемычек в сечении, и следы строения поверхности штампов у них идентичны. Только на археологических образцах керамики мы нередко сталкиваемся со случаями более небрежного выполнения рисунка на штампе, в результате чего в отпечатках представлены ячейки разной ширины и площади.
Выбивание складчатое. Оно известно в двух вариантах — с мелкими
и крупными складками (рис. 99). В археологической литературе они фигурируют как приемы создания «шероховатости», «храповатости», или «обляпывания», «обливания» поверхностей ”.
Насколько мне известно, этот прием обработки использовался только по слою грунтовки. Очень часто судить о наличии этого слоя позволяют трещины на складчатой поверхности таких изделий (рис. 99, 2). Они возникают из-за различий в усадке грунтовочного слоя и основной формовочной массы. Известны образцы с признаками использования складчатого выбивания по слою грунтовки, поверхности которых не имеют трещин. По-видимому, это связано с особенностями технологии нанесения дополнительного слоя глины. В тех случаях когда он наносился на поверхность высушенного сосуда, создавались наиболее благоприятные условия для его растрескивания, а при нанесении на влажную поверхность вероятность растрескивания уменьшалась, если коэффициент линейной усадки у грунтовочного и основного слоев формовочной массы был близок.
Более определенно удается выяснить другую деталь технологии, поз* воляющую понять причины возникновения мелкой и крупной складчатости. Судя по многочисленным комочкам сухой глины, которая легко обнаруживается при осмотре так называемых храповатых поверхностей, слой грунтовки делался из высушенной и размельченной глины. На поверхностях с мелкими складками количество сухих комочков глины чрезвычайно большое, на поверхностях с крупными складками их меньше, и, как правило, они представлены крупными включениями. Эти особенности состава сухих комочков глины позволяют заключить, что, хотя в том и другом случае слой обмазки приготавливался из высушенной дробленой глины, по своей вязкости они были различными. Эффект мелкой складчатости
Рис. 98. Образцы керамики со следами обработки поверхности ячеистым штампом путем прокатывания
1 — обломок сосуда с «рогожным» орнаментом; 2 — схема профиля ячеек; 3 — штамп, использованный в опытах; 4 — поверхность с «рогожным» орнаментом (экспериментальный образец)
Рис. 99. Образцы керамики со следами складчатого выбивания 1 — экспериментальный образец; 2 — Аукштадварис, городище
возникал при обработке более густо го слоя обмазки, а эффект крупной складчатости — при обработке жидкого слоя обмазки.
Складчатое выбивание — один из вариантов обработки поверхностей путем ударного воздействия на глину. В качестве инструмента, по-впдимо-му, использовалась колотушка с плоским бойком. «Лучевидное» расположение складок в экспериментах удалось получить именно при ее помощи (рис. 100).
По материалам поморской и Черняховской культур известны образцы керамики, поверхности которых, судя по многочисленным мелким включениям сухой глины, были покрыты густым слоем глиняной грунтовки, в состав которой нередко входила дресва, но следов мелкой складчатости на
этом слое нет. Возможно, что здесь был иной способ обработки такого слоя. Однако из-за ограниченного числа проанализированных образцов высказаться об этом более определенно пока затруднительно.
Химико-термические способы обработки поверхностей
Обваривание с томлением. Наиболее строго об этом варианте позволяет судить: 1) черная пли (реже) темпо-серая поверхность с налетом или подтеками обвары, имеющими холодный «металлический» блеск, сочетающаяся 2) с кирпично-красным или заметно более светлым цветом излома. В экспериментах по обвариванию посуды эти признаки чаще всего могли быть использованы для различения образцов с обваренными
и необвареннымп поверхностями. Однако при изучении археологических находок керамики воспользоваться ими удается не всегда. Нередко по разным причинам один из наиболее наглядных признаков такого обваривания — тончайший слой обвары. придающий поверхности специфический холодный блеск,— оказывается стертым совершенно. И если при этом излом сосуда не имеет достаточно ясных признаков обжига в окислительной среде, то затруднительно аргументировать заключение об использовании обваривания первого вида.
Когда однотонная темная или черная поверхность изделий сочетается с красным или каким-либо иным более светлым, но теплым тоном излома, заключение об использовании первого вида обваривания правомерно (если даже следов самой обвары на поверхностях не сохранилось). Основана эта возможность на различиях цветовых изменений изломов, которые происходят при обваривании с последующим томлением и чернении изделий в печи или горне. Если после обжига в окислительной среде сосуд обваривался и затем ставился в печь для томления, то изменения в цвете излома (его потемнение) касались главным образом только поверхностных слоев: они темнеют, а остальная часть сохраняет первоначальный цвет, возникший при обжиге. Потемнение даже этих участков излома обычно очень незначительно. Судя по экспериментальным образцам обварной и томленой посуды, оно не превышает 0,1—0,2 мм. Это обстоятельство чрезвычайно ценно для практики, так как хорошо известно, что большая часть, средневековой и более ранней керамики обжигалась при кратковременных высокотемпературных 12 выдержках, в результате чего в изломе сосуды приобретали трехслойпую цветовую структуру,— более светлыми становились только участки излома, непосредственно прилегающие к поверхности, а остальная часть при-
Р и с 100. Реконструкция приема складчатого выбивания
1 схема выбивания; 2 — обломок сосуда (Аукштадварис, городище)
обретала более темную окраску. Ценность таких образцов для учета случаев использования обваривания состоит в том. что при томлении эта цветовая структура часто сохранялась, если, конечно, светлые участки в изломе по толщине были не менее 1 мм.
Под влиянием же чернения в горне илп печи изломы обычно теряли свой первоначальный цвет, становились серыми. Объясняется это прежде всего особенностями температурного ре
жима в камере. Обварные изделия помещаются в вытопленную печь теплыми или даже остывшими. Находящихся в печи горячих газов «хватает» в основном только для обугливания частиц обвары, проникшей в ближайшие от поверхности слои глиняного тела. Иная картина наблюдается при синении. Эта операция производится без изъятия сосудов из обжигательной камеры, где опи находятся в раскаленном состоянии и поэтому успевают науглероживаться на всю толщину черепка, изменяя его первоначальный цвет.
Образцы, подвергавшиеся синению, часто приобретают специфический цвет в изломе. В условиях восстановительной атмосферы обжигательной камеры теплые тона черепка в изломе, возникшие в процессе обжига с достаточным доступом кислорода, как бы обесцвечиваются, окрашива ясь в холодные тона — от белого до серого. Эти изменения цветности много раз приходилось наблюдать по изделиям современных гончаров, использующих различные сорта глины, начиная с каолиновых и кончая разными вариантами по своей естественной окрашенности легкоплавких глин. В зависимости от времени выдержки изделий в восстановительной атмосфере изломы могут изменять свой цвет не целиком, а лишь частично. Но и при этом их трудно принять за образцы, подвергавшиеся обвариванию, так как последние меняют окраску излома на десятые доли миллиметра, что невооруженным глазом часто трудно заметить.
Из-за различных бытовых причин внешние поверхности, а нередко и изломы сосудов тоже могут целиком или частично потерять свой первоначальный цвет. Это особенно важно учитывать при осмотре обломков керамических изделий, обжигавшихся в полувосстановительной атмосфере. С такими находками особенно часто приходится иметь дело при изучении керамики из памятников эпохи раннего железа с территории лесной зоны
Восточной Европы. Трудности выявления по ним случаев применения обваривания очень часто вынуждали оставлять без ответа вопрос об особенностях химико-термической обработки их поверхностей.
Обваривание пятнистое. Этот вариант является, по-видимому, более поздним: в материалах I тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э. с территории лесной и лесостепной зон Восточной Европы он неизвестен. Наиболее ярким признаком его служат пятна или брызги обвары на поверхностях. На белых пли кремовых по цвету поверхностях они, как правило» имеют темно-коричневый цвет, на более темных — темно-черный или черный (рис. 101).
Следы от этого способа химико-термической обработки иногда можно спутать с подтеками, возникающими при бытовом использовании сосудов в печи. Но подтеки обычно, хотя и могут иметь коричневый или темно-коричневый цвет, представлены не пятнами, а следами «сползания» жидкости сверху вниз, своеобразными «дорожками» на поверхности» Иногда и при пятнистом обваривании такие дорожки образуются. Но при осмотре часто удается установить, что начало их находится не у верхнего края, а на площади округлого пятна на поверхности сосуда.
Судя по этнографическим данным, пятнистое расположение обвары на отдельных участках поверхности может образоваться и при втором варианте обваривания (сплошном). Объясняется это тем, что многие современные гончары обжигают свои изделия часто при сравнительно высоких конечных температурах — от 800—850° до 900—950°, выдерживая их при этих температурах какое-то время, особенно длительное при обжиге в горне. Поэтому, когда такие раскаленные изделия извлекают из печи и «купают» в обваре (в течение минуты-двух, а то и менее), они не успевают охладиться и слой обвары выгорает совершенно. В резуль
тате поверхности оказываются покрыты сплошным слоем обвары только на участках, дольше всего охлаждавшихся в обваре, а на остальных участках она сохраняется в виде пятен или вовсе не прослеживается при осмотре. Такое влияние высоких температур обжига на качество обваривания не раз приходилось фиксировать в лабораторных условиях и у современных гончаров.
Поэтому по следам пятнистого расположения обвары делать заключение только о третьем варианте выполнения такой процедуры неосновательно. Более справедливо альтернативное заключение, учитывающее и второй и третий варианты, если признаки высоких температур обжига по тем или иным причинам не могут быть зафиксированы.
Чернение (синение) посуды. При описании первого варианта обваривания уже отмечались наиболее существенные признаки чернения — сочетание однотонно темных (черных или серых) поверхностей с белесым (или серым) цветом излома, т. е. окрашенностью его в холодные тона.
Остановлюсь на наиболее сложных случаях различения обваренных и черненых изделий. Холодные тона излома при чернении образуются не всегда на всю толщину черепка. Например, по материалам памятников Черняховской культуры, открытых на Волыни (Косаново, Раковец и др.), известны образцы с противоречивой цветовой структурой излома. Внешние поверхности их черного цвета. В изломе этот цвет прослеживается на несколько десятых долей миллиметра, после чего начинается слой с полуобесцвеченным цветом черепка, достигающий толщины 1—1, 5 мм, а средний участок излома имеет кирпично-красную окраску. В зависимости от толщины черепка ширина участка с кирпично-красной окраской сильно варьирует. В образцах со стенками толщиной 6—7 мм его ширина 3—4 мм, в более тонких стенках
Рис. 101 Обломок сосуда с пятнистым обвариванием поверхности (Новгород, XVI — XVII вв.)
он или вовсе пропадает или прослеживается на отдельных участках в виде топкой полоски шириной менее 0,5 мм.
Трудность составления заключений по таким образцам объясняется тем, что частичное изменение цветности излома может быть истолковано как следствие использования сосудов в повседневном быту, в частности для приготовления пищи. Действительно, первоначальный цвет изломов, возникший при обжиге, может при этом значительно измениться. Например, отмечено, что у кувшинов, которые при изготовлении подвергались обвариванию и последующему томлению в печп (первый вариант обваривания), после нескольких лет кипячения в них молока в изломе образуется обесцвеченный слой шириной около 1 мм. На образцах, обваренных и томленых, но не использовавшихся для
этой цели, такого слоя нет. Исходя из этого, можно было бы предположить, что и археологические образ цы керамики, изломы которых обесцвечены лишь частично, следует считать не чернеными, а обваренными, изменившими первоначальный цвет излома в процессе их использования в быту. Однако необходимо обратить внимание на расположение обесцвеченного слоя в изломе. Дело в том, что расположение таких следов у обваренных и черненых изделий различное. При чернении керамики как внутренние, так и внешние поверхности практически в одинаковой мере испытывают влияние восстановительной атмосферы обжигательной камеры. А при использовании обваренного сосуда для приготовления пищи — только внешняя поверхность обычно реагирует на образование восстановительной атмосферы в печи, так как внутренняя «закрыта» для ее влияния находящейся в сосуде пищей. Поэтому у обваренных сосудов обесцвеченный слой образуется лишь с внешней стороны, а у черненых — и с внешней, и с внутренней.
Сложнее различать обваривание и чернение по образцам, имеющим темные поверхности и песчанистую или буро-серую окраску излома. Такую окраску излома можно принять за результат влияния полувосстанови-тельной атмосферы обжигательной камеры и на этом основании сделать вывод об использовании чернения. Однако подобный вывод может быть ошибочным, если не учитывать особенностей происхождения такой окраски изломов. Сходные эффекты окрашенности изломов возникают не только в условиях восстановительной или полувосстановител ьной атмосфе
ры в обжигательной камере во время чернения, но и в процессе обжига.
Рассматриваемая окраска в равной мере может быть вызвана и производственными, и бытовыми причинами. Поэтому по образцам с песчанистым или буро-серым изломом сложно делать достаточно определенные заключения. Несколько проще дело обстоит с образцами, изломы которых имеют грязно-песочный или землисто-бурый цвет ”.
Если осмотру подвергается образец с грязно-песочным изломом, то, как правило, установить, что он подвергался обвариванию или чернению, удается путем осмотра излома на участках с большой толщиной черепка. Когда такой цвет излома является следствием частичного обесцвечивания при чернении, то на участках с наибольшей толщиной в изломе обнаруживается сердцевина, окрашенная в теплые тона—от ярко-красного до бледно-розового. Если же песочносерый цвет является следствием невысокой температуры обжига, то сердцевина таких участков окрашена в темные тона. Признаки сравнительно низких, судя по окраске излома, температур обжига, сочетающиеся с темными поверхностями, достаточно определенно указывают на связь с обвариванием.
Аналогичным способом обычно удается установить связь с обвариванием или чернением образцов, изломы которых окрашены в землисто-бурый цвет. Если на утолщенных участках в изломе не прослеживается более «чистая» по цвету сердцевина, то правомерно заключение о связи землисто-бурой окраски излома, сочетающейся с темным цветом поверхностей, с обвариванием.
1	Ангобирование изделий (нанесение тонкого слоя грунтовки, измеряемого обычно десятыми долями миллиметра) по своему смыслу является по преимуществу декоративным. По этнографическим данным это зафиксировано неоднократно. Например, современные гончары в
некоторых районах Украинской ССР при помощи ангобирования поверхностей каолиновой глиной стремились достигнуть внешнего сходства своих изделий с белоглиняной посудой, которая пользовалась повышенным спросом. По-видимому, этими же соображениями сле-
дует объяснить использование такого приема и в прошлом. Поэтому, как и другие способы декорирования поверхностей, апробирование здесь не рассматривается.
2	Лишь на территории Литвы и Латвии ошершавленная керамика известна позже. В X—XI вв. она сменяется здесь круговой посудой иных форм (см.: Дау-гудис В. Некоторые данные о хронологии и происхождении керамики с шероховатой поверхностью в Литве.— В кн.: Древности Белоруссии. Минск, 1966, с. 165).
’ Такая посуда наиболее широко известна в памятниках различных археологических культур на территории Польской Народной Республики, Калининградской обл. РСФСР, а также Чехословацкой Социалистической Республики, Германской Демократической Республики и в бассейне среднего течения Рейна (см., например: Herrmann F.-R. Die Funde der urnenfelderkultur in Mittel- und Siidhes-sen. Berlin, 1966; Кухаренко Ю. В. Археология Польши. М., 1969 (библиография), с. 103—214).
4	Rada Р. Kniha о technikach keramiky. Praha, 1956.
5	Воеводский М. В. К истории гончарной техники народов СССР.— «Этнография», 1930, <№ 4, с. 57; Бобринский А. А. О древнерусской обварной керамике.— В кн.: Славяне и Русь. М., 1968.
6	Бобринский А. А. О древнерусской обварной керамике, с. 24.
7	Митрофанов А. Г. Территория распространения и проблема происхождения культуры штрихованной керамики.— Тезисы докладов к конференции по археологии Белоруссии. Минск, 1969, с. 69—75.
8	Данилайте Е. Штрихованная керамика в Литве (некоторые данные по вопросу об этногенезе литовцев). Автореф. канд. дис. Вильнюс, 1967, с. 9—10 и др.
9	См., например: Данилайте Е. Указ, соч., с. 10.
10	Городцов В. А. Русская доисторическая керамика. М., 1901, с. 41.
11	См., например: Даугудис В. Некоторые данные о хронологии и происхождении керамики с шероховатой поверхностью в Литве.— В кн.: Древности Белоруссии. Минск, 1966, с. 163—165; Куликаус-кас П. Э. Исследование городищ Зане-манья в юго-западной части Литвы.— Там же, с. 160—162.
12	Она практически может быть самой разной, например 600, 700, 800° и т. д., но всегда является наиболее высокой, достигнутой при обжиге.
13	Напомню, однако, что речь идет не вообще о всякой керамике с такими изломами, а только об образцах, имеющих черные однотонные поверхности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
На основании предпринятого выше разбора источниковедческих особенностей навыков труда в гончарстве выяснилось, что с их помощью возможно обратиться к изучению одного из наиболее сложных проявлений этнокультурного развития древнего населения — процесса смешения и слияния различных в культурном отношении групп населения и образования на их основе новых этнокультурных единиц.
Эта возможность вытекает из результатов следующих археолого-этнографических наблюдений.
Обобщение этнографических данных о характере и устойчивости связей, возникающих между потребителями и производителями керамики на разных ступенях экономического развития гончарного производства, показало, что для составления заключений о палеоэтнографических чертах древнего населения наиболее перспективно (при сегодняшнем уровне знаний) использовать керамические находки, являющиеся продуктами неремесленных производств или ремесленных производств на заказ. Продукция тех и других, как правило, распространялась в тех же поселениях, где она и производилась. Поэтому, имея дело с материалами поселений, представленных такой посудой, мы вправе предполагать, что черты однородности или неоднородности в составе навыков ее изготовления отражают особенности технологических традиций гончаров, непосредственно входивших в состав жителей данных поселений.
На низких ступенях экономического развития гончарного производства (домашнего или ремесленного на заказ) потребители и изготовители глиняной посуды обычно являются членами одних и тех же этнокультурных Трупп, различаясь внутри них принадлежностью к разным микроколлективам кровных родственников. Следовательно, бытовая керамика таких производств может выступать в роли вещественных памятников разных групп населения, образованных на основе кровного родства.
Навыки труда в гончарстве передаются контактным путем, т. е. непосредственным научением приемам работы с глиной. Как правило, в роли учеников и учителей выступают лица, связанные между собой в той или иной степени узами родства. Этот механизм, действующий еще и в наши дни у самых разных народов и обеспечивающий передачу технологической информации преимущественно по родственным каналам, создает тем самым временные «цепочки» между родственниками-гончарами, действовавшими в разные хронологические отрезки времени.
Эмпирический характер знаний гончаров делал необходимым строго придерживаться постоянных правил работы с глиной, что неизбежно вело к консервации определенных приемов работы и сложению традиционных способов изготовления керамики. В силу этого у родственников-гончаров из поколения в поколение могли сохраняться одни и те же навыки труда.
Однако практически неизменными они остаются только в случаях, когда гончарные производства существуют внутри относительно замкнутых коллективов, жизнь которых обеспечивается одним и тем же по составу механизмом естественного воспроизводства населения и одними и теми же культурно-хозяйственными факторами.
В случае же смешения носителей разных традиций изготовления керамики однородность навыков труда утрачивает значение диагностического признака родственных групп. Керамика смешивающихся или смешавшихся в культурном отношении групп населения способна долгое время характеризоваться различиями в некоторых приемах ее изготовления.
Процесс смешения и слияния носителей разных технологических традиций в гончарстве является одним из наиболее массовых и повсеместно действовавших механизмов этнокультурного развития древнего населения. Для его изучения могут быть привлечены самые многочисленные археологические находки — обломки бытовой глиняной посуды.
В основе этого взгляда лежат разобранные в работе способности разных навыков труда по-своему реагировать на возникновение и ход развития таких процессов. Выделенные ступени изготовления керамики позволяют разделить весь процесс смешения на шесть последовательных этапов. Началу его предшествует территориальное совмещение носителей разных технологических традиций в рамках отдельных поселений.
Первый этап проявляется в нарушениях существовавших взглядов на исходное сырье, необходимое для производства керамики. Признаками его являются сосуды, одинаковые по назначению, но изготовленные из разных глин или глиняных концентратов. Этот этап фиксирует привыкание гончаров к местным глинам. Судя по данным этнографии, оно может закончиться в течение одного или не
скольких лет. Остальные приемы работы гончаров остаются неизменными.
Второй этап характеризует начало изменений в самих навыках труда. Изменения касаются прежде всего рецептуры. формовочной массы — появляются смешанные рецепты. В результате завершения первых двух этапов керамика приобретает черты однородности по двум показателям: использованным глинам и рецептам формовочных цасс.
Третий этап фиксирует изменения в навыках обработки поверхностей изделий, что проявляется в возникновении смешанных способов. Показателем завершенности третьего этапа является одинаковая по назначению керамика с признаками однородности глин, рецептов и способов обработки поверхностей. К концу этого этапа образуется внешнее культурное единство носителей разных технологических традиций. По внешним признакам изделия смешивающихся групп становятс мало различимыми. В зависимости В? конкретных условий развития тц оцесса этот эффект может быть достигнут за различные промежутки времени, но, судя по данным этнографии, он обычно успевает оформиться в течение жизни одного поколения.
Четвертый этап иллюстрирует начало изменений в наиболее консервативных навыках — приемах формообразования, конструирования полого тела и начина. В свете этнографических и археологических наблюдений выяснилось, что первоначально качественные изменения происходят в способах формообразования керамики.
Однако при существующем уровне методических разработок по керамическим находкам не всегда удается выявить смешанные приемы выполнения этой работы.
 Пятый этап соответствует изменениям в способах конструирования полого тела. Они достаточно строго выявляются по смешанным приемам
выполнения работы. Завершается пятый этап выработкой однородных приемов труда на всех ступенях производства, за исключением первой, связанной с изготовлением начина.
Шестой этап связан с изменениями в способах создания начинов. Как и на предыдущих этапах, признаком развития процесса являются смешанные способы изготовления начинов. В результате завершения шестого этапа складывается однородная технология выработки керамики.
По этнографическим данным достаточно определенно фиксируется способность большинства приспособительных навыков быстро изменять свою качественную специфику в условиях смешения на протяжении жизни одного поколения гончаров. На основании тех же данных можно предполагать, что полное перерождение субстратных навыков способно произойти в течение жизни пяти-шести поколений гончаров при условии, если каждое новое поколение будет вступать в контакт с носителями иных технологических традиций изготовления керамики. Но такие ситуации, по-видимому, не всегда имели место в истории. Более типичными следует, вероятно, признать случаи частичного вовлечения каждого нового поколения гончаров в ход перерождения приспособительных и субстратных навыков.
Таким образом, выясняется, что одни навыки обнаруживают способность удивительно чутко и почти безошибочно реагировать на само возникновение и начало развития процессов смешения (приемы отбора сырья, составления рецептов формовочной массы, обработки поверхностей) , а другие — не менее интересную способность даже в условиях смешения долгое время сохранять свою старую качественную специфику (способы формообразования, конструирования полого тела, начина). Эти последние в условиях смешения обладают завидной устойчивостью, позволяя как бы заглянуть в прошлое
культурных традиций изучаемого населения и оценить, насколько глубоки или поверхностны черты культурных различий или единства, которые мы в состоянии зафиксировать по внешним особенностям керамических находок.
Описанная выше последовательность изменений в навыках труда гончаров отражает ситуацию, когда этот процесс успевает проявиться в полной мере — с начала и до конца. Ее можно рассматривать в качестве общей модели интеграции. Следует отметить, однако, что в действительности нам чаще приходится иметь дело с материалами памятников, в которых прослеживается незавершенность этого процесса.
Для выяснения степени смешанности технологических традиций чрезвычайно важно сочетать результаты технико-технологического анализа с наблюдениями за стратиграфическими и топографическими особенностями размещения керамики.
Принципы изучения процессов смешения древнего населения здесь изложены в наиболее общем виде. Подробный разбор средств и методов их анализа должен стать темой специального исследования.
В этой работе сделана попытка разобрать индивидуальные возможности навыков труда, связанных с разными ступенями производства керамики, служить источниками по истории восточноевропейского населения.
Естественно, что детальность сведений из истории древнего населения намного возюастает при комплексном изучении историко-технологической информации. В качестве примера такого изучения приведу итоги сравнительного анализа приспособительных и субстратных навыков по материалам двух памятников — городища Аукштадварис (Тракайский р-н Литовской ССР) и городища Городище (Мядельский р-н Минской обл. Белорусской ССР). Эти поселения существовали приблизительно со второй половины I тысячелетия до н. э.
вплоть до IV—V вв. в. э. По мнению исследователей, оба памятника оставлены носителями культуры штрихованной керамики, приписываемой обычно древнему балтоязычному населению Восточной Европы эпохи раннего железа *.
По внешнему облику значительная часть керамики обоих поселений действительно имеет немало сходных черт. Об этом достаточно наглядно свидетельствуют хотя бы данные о приближенном составе керамики по категориям форм и способам обработки поверхностей. Среди изученных керамических находок этих памятников оказались горшковидные сосуды небольшого размера (емкостью менее 1,5 л), среднего (емкостью при
мерно от 1,5 до 4 л) и большого размера (емкостью более 5 л), а также некоторая часть сосудов, форму которых по изученным обломкам было сложно установить. Соотношение всей этой посуды в памятниках следующее (табл. 24).
Из данных табл. 24 следует, что соотношения горшковидных сосудов в памятниках довольно близкие, несмотря на существенные различия в числе проработанных образцов. Неслучайный характер этого сходства усиливается, когда мы знакомимся с особенностями распределения керамики городищ по способам обработки внешней поверхности (табл. 25, 26).
Судя по этим данным, три способа обработки поверхностей (заглажива-
Т а 6 лиц а 2 4 Распределение керамики городищ Аукштадварис и Городище по категориям форм и размерам емкостей
Название памятника	Сосуды горшковидных форм						Сосуды невыяс-ненной формы		Всего	
	малые		средние		большие					
	число	%	число	%	число	%	число	%	число	%
Аукштадварис	14	6,5	155	72,1	44	20,5	2	0,9	215	100,0
Городище	4	8,2	37	75,5	7	14,3	1	2,0	49	100,0
Таблица 2 5
Распределение керамики городища Аукштадварис по размерам и способам обработки внешней поверхности
Способ обработки внешней поверхности	Размеры горшковидных сосудов						Сосуды невыясненной формы		Всего	
	малые		средние		большие					
	число	%’	число	%*	число	%*	ЧИСЛО	% *	ЧИСЛО	0/ /0
Заглаживание	4	12,1	26	78,8	3	9,1					33	15,4
Штрихование	7	7,8	73	81,1	10	11,1	—	—	90	41,9
Лощение	1	7,1	10	71,4	1	7,1	2	14,3	14	6,5
Ошершавливание	—	.—	10	52,6	9	47,4	—	—	19	8,8
Защипывание	—	—	1	100,0	-—	—	—	—.	1	0,4
Невыясненный способ обработки	2	3,4	35	60,4	21	36,2	—	—	58	27,0
* Процент к общему числу сосудов, обработанных одним способом. ’• Процент к общему числу изученных сосудов из памятника.
Распределение керамики городища Городище по размерам и способам обработки внешней поверхности
Способ обработки внешней поверхности	Размеры горшковидных сосудов						Сосуды невыясненной; формы		Всего	
	малые		средние		большие		число	%*	ЧИСЛО	
	число	%*	число	%*	ЧИСЛО	%*				
Заглаживание	1	12,5	7	87,5	_—		-	.—	J—	8	16,3
Штрихование	2	8,0	21	84,0	2	8,0	—	.—	25	51,0
Лощение	—	—	—	—	—	—	1	100,0	1	2,0
Невыясненный способ обработки	1	6,7	9	60,0	5	33,3	—	—	15	30,6
* Процент к общему числу сосудов, обработанных одним способом.
••.Процент к общему числу изученных сосудов из памятника.
ние, штрихование и лощение) являются общими для обоих поселений. С их помощью обработаны все сосуды йз городища Городище, относительно которых удалось выяснить эту деталь технологии, и 87,2% (от 157 сосудов с такой информацией) из городища Аукштадварис. Все это свидетельствует о значительной внешней культурной близости керамики городищ. На этом основании оба поселения действительно можно отнести к одной археологической культуре. Но справедливо ли вслед за этим делать вывод и об этнической однородности населения, оставившего эти памятники? Результаты сравнительного анализа приспособительных и субстратных навыков ставят под сомнение справедливость подобного вывода.
Изученная керамика из городища Городище представлена сосудами, изготовленными без помощи гончарного круга. Эту керамику допустимо рассматривать в качестве продукции неремесленных гончарных производств.
Около 75% керамики городища Аукштадварис тоже изготовлено без помощи гончарного круга. Но примерно 25 % (54 из 215 экземпляров) — с признаками использования этого орудия в роли поворотного сто
лика (РФК-1) или инструмента для частичного заглаживания поверхностей (РФК-215 РФК-22). Знакомство с гончарным кругом отмечено по образцам, внешние поверхности которых обработаны заглаживанием, штрихованием, лощением и ошершав-ливанием (см. табл. 27).
, Как видим, преимущественная связь гончарного круга обнаруживается только с одной группой посуды — лощеной. На этом основании допустимо предположить, что население городища познакомилось с данным орудием через посредство носителей традиций изготовления лощеной керамики. Однако низкие функции круга не дают права усматривать за фактами применения такого орудия существенные перемены в уровне экономического развития местного гончарного производства. По-видимому, как и лепная посуда, керамика с признаками РФК-1 и РФК-2 является продукцией неремесленных производств или же, что кажется менее вероятным, ремесленных производств на заказ. Но в том и другом случае, судя по данным этнографии, изготовление и потребление такой посуды осуществлялось главным образом внутри поселений. Поэтому по особенностям состава приспособи-
Распределение керамики городища Аукштадварис по особенностям РФК, размерам и способам обработки внешней поверхности
Способ обработки внешней поверхности и особенности РФК	Число горшковидных сосудов			Число сосудов с невыяс-ненной формой		Всего	
	малые	средние	большие			ЧИСЛО	%
Заглаживание:							
РФК-0	4	14	3		—	21	63,6
РФК-1, 2	—	12	—		—	12	36,4
Штрихование:							
РФК-0	7	56	7		—	70	77,8
РФК-1, 2	—	17	3		—	20	22,2
Лощение:							
РФК-0	—	2	1		—	3	21,4
РФК-1, 2	1	8	—		2	11	78,6
Ошершавливание:							
РФК-0	—	7	5		—	12	66,7
РФКГ1,2	—	2	‘ 4		—	6	33,3
Защипывание:							
РФК-0	—	1	—					1	100,0
Невыясненный способ							
обработки:			Г. й2				
РФК-0	2	33	18		—	53	94,5
РФК-1, 2	—	2	3		—	5	5,5
тельных и субстратных навыков мы вправе обсуждать вопрос о том, насколько глубоки или поверхностны отмеченные признаки культурной однородности населения обоих городищ. Итоги разбора этих навыков изложены ниже.
Особенности состава приспособительных навыков керамики городища Аукштадварис изучались по рецептам формовочных масс и способам обработки внешней поверхности глиняной посуды.
Выделены две несмешанные культурные традиции составления формовочных масс (дресва крупная + глина и дресва мелкая + глина) и два состава формовочных масс, характеризующих факты смешения этих традиций с третьей культурной традицией, основанной на применении органических материалов2 и глины (органика + крупная дресва + глина
и органика 4- мелкая дресва -г глина). В несмешанном виде третья культурная традиция не выявлена, но в других памятниках той же археологической культуры она известна (например, по керамике городищ Павейси-ненкай и Немепчине), где, как и в данном случае, зафиксирована и в смешанном состоянии.
Первая культурная традиция (дресва крупная 4- глина) оказалась связанной по преимуществу с двумя группами керамики — с заглаженной и заштрихованной поверхностью, а вторая (дресва мелкая 4- глина) — с лощеной посудой (табл. 28):
Из данных табл. 28 видно, что наиболее размытая связь с определенной культурной традицией — у керамики с ошершавленной внешней поверхностью. На этом основании допустимо предположить, что носители традиций изготовления такой керамики
Распределение керамики городища Аукштадварис с разными культурными традициями составления формовочных масс по способам обработки внешней поверхности
Способ обработки внешней поверхности	Культурные традиции составления формовочных масс							
	несмешанные				смешанные			
	дресва крупная -f- глина		дресва мелкая -J- глина		дресва крупная 4- оогани-		дресва мелкая+ + органика + + глина	
					ка +	глина		
	число	%	число	%	число	%	число	%
Заглаживание	28	85,0	3	9,0	1	3,0	1	3,0
Штрихование	83	92,2	5	5,6	1	1,1	1	1,1
Лощение	1	7,1	11	78,6	—	—	2	14,3
Ошерш авливание	И	57,9	4	21,0	2	10,5	2	10,5
приняли наиболее активное участие в процессах смешения с различными в культурном отношении группами населения. Об этом же свидетельствуют и результаты изучения технологии обработки внешней поверхности наиболее многочисленной керамики памятника — заштрихованной и заглаженной. Оказалось, что отдельные образцы заглаженной посуды и значительная часть заштрихованной перед обработкой поверхности обмазывались слоем глины. Эта деталь технологии наиболее свойственна только носителям традиций изготовления ошершавленной керамики. Объяснить ее присутствие в среде «штри-ховиков» можно только тем, что, попав в зону действия местных норм обработки поверхностей, носители традиций изготовления ошершавленной посуды сменили свои приемы выбивания загрунтованных поверхностей (приемы складчатого выбивания, как принято называть их в работе, см. гл. 7) на штриховку, сохранив, однако, привычку обмазывать посуду дополнительным слоем глины. Тем самым они как бы засвидетельствовали о своей частичной культурной адаптации с местными нормами выполнения этой работы. Признаки такой же частичной адаптации отмечены и по материалам других памят
ников, в которых штрихованная посуда сочетается с ошершавленной, например, по керамике городищ Па-вейсиненкай, Мигонис, Неменчине.
В городищах литовской группы памятников известны образцы керамики, иллюстрирующие и начальный период вживания в местную среду носителей традиций изготовления ошершавленной посуды. Он выявляется по сосудам со смешанными способами обработки поверхности, когда или штриховка наносилась по слою грунтовки со следами складчатого выбивания, или же приемы такого выбивания перекрывали следы бороздчатого заглаживания (штриховки). Наиболее часты подобные находки в городищах Занеманья, например в городище Павейсиненкай. Отдельные образцы со смешанными способами обработки поверхности отмечены и среди керамики городища Аукштадварис (см. рис. 100, 2).
Таким образом, на основании присутствия керамики, характеризующей три различные технологические традиции составления формовочных масс, можно заключить, что в культурном отношении состав обитателей городища был неоднородным. Обнаружение лощеной, штрихованной и заглаженной керамики с несвойственными для них рецептурами
формовочных масс, а также посуды со смешанными навыками обработки внешней поверхности свидетельствует о том, что в рамках истории городища между носителями разных традиций изготовления глиняной посуды происходило смешение. Судя по многочисленным проявлениям частичной культурной адаптации традиций изготовления ошершавленной посуды, носители этих навыков принимали наиболее активное участие в процессах смешения.
Выявленные сведения о субстратных навыках не отличаются полнотой и детальностью, но и то, что удалось зафиксировать, существенно дополняет информацию о жителях городища Аукштадварис.
Для четырех морфологических групп керамики городища (заглаженной, штрихованной, лощеной и ошершавленной) отмечена одна и та же программа конструирования начина — донно-емкостная. Для ее реализации использовались разные виды исходных строительных материалов — комки глины и глиняные жгуты. Первые служили для изготовления монолитных начинов, а вторые — составных начинов. Сведения об их модельных особенностях выявлены по 35 образцам из 215 изученных экземпляров. Зафиксирована только одна модель — мелкая доэлементная. Особенности распределения монолитных и составных начинов по морфологическим группам керамики показаны в табл. 29.
Судя по данным табл. 29, две группы керамики — заглаженная и штрихованная — сочетаются по преимуществу с монолитными донно-емкостными начинами, а две другие — лощеная и ошершавленная — с монолитными и составными начинами. На основании этой информации сложно утверждать, что неоднородный состав начинов лощеной и ошершавленной посуды является результатом глубоко зашедшего процесса смешения между разными в культурном отношении обитателями именно данно
го городища. Но по этому признаку носители традиций изготовления лощеной и ошершавленной посуды обнаруживают между собой гораздо большее сходство, чем с носителями традиций изготовления штрихованной и заглаженной посуды. Различие между ними прослеживается и по сведениям о навыках конструирования полого тела.
По изученным материалам городища зафиксировано пять способов конструирования полого тела: из глиняных жгутов кольцевым налепом, из глиняных лент кольцевым налепом, из глиняных жгутов спиральным налепом, из глиняных лоскутков спирально-зональным налепом и путем выдавливания полого тела из комка глины. По морфологическим группам керамики эти способы распределяются следующим образом (см. табл. 30).
При всей фрагментарности сведений о навыках конструирования полого тела, которые удалось выявить по каждой морфологической группе, мы все же вправе отметить, что и по этой детали технологии между заглаженной и штрихованной посудой, с одной стороны, и лощеной и ошершавленной — с другой, обнаруживается заметное различие.
Конечно, эти различия нельзя абсолютизировать, так как слишком большой процент керамики каждой морфологической группы оказался с невыясненными способами конструирования полого тела. Вполне вероятно, что действительный состав навыков выполнения этой работы был более разнообразным во всех четырех морфологических группах.
По крайней мере для одной из них это мнение подтвердилось. Имеется в виду керамика с ошершавленной поверхностью. К настоящему времени в составе способов конструирования полого тела такой посуды выделен еще один прием — наращивание стенок с помощью лоскутного спи-
Особенности начинов в разных морфологических группах керамики городища Аукштадварис
Начин	Культурные традиции составления формовочных масс								Всего	
	несмешанные				смешанные				число	%
	Дресва крупная + глина		Дресва мелкая +глина		Дресва крупная + органика +глина		Дресва мелкая-(-органика + глина			
Я	число	%	число	%	число	%	число	%		
		1. Заглаженная посуда								
Монблитный	23	70,0	1	3,0	1	3,0	1	3,0	26	78,8
Составной	1	3,0	—	—	—	-—•	—	—	1	3,0
Невыясненный	4	12,1 2. I	2 Птрихо	6,1 ванная	посуд		1 —	—	6	18,2
Монолитный	66	73,3	2	2,2	1	1,1	—	—	69	76,7
Невыясненный	16	17,8 3	4 1 4,4 1 1 Лощеная посуда			1,1	—	—	21	23,3
Монолитный	—		2	14,3	—	—	—	—	2	14,3
Составной	1	। 71	4	28,6	—	—	—	—	5	35,7
Невыясненный	—•	4. О	5 шершш	35,7 зленна;	I ПОСу/]	(а	2	14,3	7	50,0
Монолитный	10	52,6	2	10,5	1	5,3	—	—	13	68,4
Составной	—	—	1	5,3	—	—	1	5,3	2	10,5
Невыясненный	1	5,3	1	5,3	2	10,5	—	—	4	21,1
рально-зонального налепаs. Не исключено, что именно керамика, сконструированная таким способом, попала в разряд образцов с невыясненными приемами создания полого тела. Если это предположение подтвердится, то мы получим основание для вывода о далеко зашедшем процессе смешения между носителями традиций изготовления ошершавленной посуды и посуды других морфологических групп. Но уже сегодня, опираясь на результаты разбора субстратных и приспособительных навыков, возможно высказать предположение, что в истории городища Аукштадварис имели место процессы смешения, в которых принимали участие глубоко различные в культурном отношении группы населе
ния. Одну из этих групп характеризует штрихованная и заглаженная посуда, а другую — лощеная и ошершавленная посуда.
Судя по материалам конца I тысячелетия до н. э. — первой половины I тысячелетия н. э., носители традиций изготовления ошершавленной керамики в пределах литовской группы памятников выступают главным образом в роли ассимилируемого населения. Об этом свидетельствуют хотя бы отмеченные выше признаки их массовой частичной адаптации с местными приемами обработки поверхностей посуды. И совсем в ином качестве носители тех же традиций воспринимаются по материалам второй половины I тысячелетия н. э., когда ошершавленная керамика ста-
Особенности способов конструирования полого тела в разных морфологических группах керамики городища Аукштадварис
Способ конструирования полого тела	Культурные традиции составления формовочных масс								Всего	
	несмешанные				смешанные					
	Дресва крупная + глина		Дресва мелкая глина		Дресва крупная 4-органика 4- глина		Дресва мелкая 4-органика 4- глина			
	число	%	число	%	ЧИСЛО	%	число	%	число	%
		1. Заглаженная			посуда					
Кольцевой налеп из	6	18,2	—	—	1	3,0	—	—	7	21,2
жгутов										
Спиральный палеп из	1	3,0	—	—	—	—	—	—	1	3,0
жгутов Выдавливание из ком-	1	3,0							т					1	
										3,0
ка глины										
Невыясненный способ	20	60,6	3	9,1		—	1	3,0	24	72,7
		2. Штрихованная			посуда					
Кольцевой налеп из жгутов	48	53,3	—	—	1	1,1	—	—	49-'	54,4
Кольцевой налеп из лент	—	—	1	1,1	—	—	—	—	1	1,1
Невыясненный способ	34	37,8	5	5,6	1	1,1	—	—	40	44,5
3.
Лощеная посуда
Кольцевой налеп из лент
Спиральный налеп из жгутов
Невыясненный способ
—	—	1	7,1	—	—	—	—	1	7,1
1	7,1	2	14,3	—	—	—	—	3	21,4
—	—	8	57,2	—	—	2	14,3	10	71,5
4. Ошершавленная посуда
Спиральный налеп из жгутов
Кольцевой налеп пз лент
Невыясненный способ
1	5,3	—	—	—	—	—	—	1	5,3
—	 —	1	5,3	—	—	—	—	1	5,3
10	52,6	3	15,8	3	15,8	1	5,3	17	89,4
новится основным видом глиняной посуды на той же территории. Создается впечатление, что па протяжении нескольких столетий, если не более, на территории восточной части современной Литовской ССР в среде местного населения происходило постепенное «накопление» носителей традиций изготовления ошерцгавлен-ной посуды. Примерно с IV — V вв. они! в значительной мере уже опреде
ляли внешний облик керамики местного населения. Вряд ли за этими фактами можно усматривать коренные изменения в составе населения. Но представляется почти бесспорным, что история распространения и бытования ошершавленной посуды на территории восточной части современной Литовской ССР самым тесным образом была связана с процессами усложнения состава местных
Особенности рецептов формовочных масс в различных морфологических группах керамики городища Городище
Способ обработки внешней поверхности	Несмешанные культурные традиции формовочных масс			
	Дресва крупная + глина		Дресва мелкая 4- глина	
	ЧИСЛО	%	ЧИСЛО	%
Заглаживание	8	16,4			
Штрихование	24	49,0	—.	—
Лощение	—	—	1	2,0
Невыясненный способ	16	32,6	—	—
жителей в результате притока инокультурного населения. Впрочем, разбор всех этих мнений лучше отложить до той поры, когда будут более основательно изучены сведения из истории навыков труда в гончарстве на территории Литовской ССР и сопредельных с нею землях.
Но я все же не случайно коснулся здесь первых впечатлений, возникших после знакомства с материалами литовских городищ культуры штрихованной керамики. Дело в том, что они резко контрастируют с наблюдениями, которые были сделаны при изучении состава приспособительных и субстратных навыков в гончарстве многих белорусских памятников той же археологической культуры, в частности городища Городище.
Здесь зафиксированы рецепты формовочных масс, характеризующие две несмешанные культурные традиции — дресва крупная + глина и дресва мелкая + глина. Особенности распределения рецептов формовочных масс по морфологическим группам керамики представлены в табл. 31.
Как видим, для штрихованной и заглаженной керамики выявлен только один рецепт формовочной массы. Каких-либо признаков смешения с носителями традиций изготовления лощеной посуды на отмечено. Не выявлено их и при изучении техноло
гии обработки поверхности сосудов. В частности, совершенно не прослежены случаи обмазывания внешней поверхности керамики глиной перед заглаживанием или штрихованием. Словом, знакомство с составом приспособительных навыков изготовления керамики городища Городище не позволило отметить признаков смешения между разными в культурном отношении группами населения. Единственный лощеный сосуд воспринимается поэтому как предмет культурного импорта, а не свидетельство инфильтрации в среду местного населения носителей навыков изготовления такой посуды.
Конечно, особенности состава приспособительных навыков в гончарстве являются не единственным источником, способным раскрыть детали демографического характера в истории населения городища Городище. Но, сравнивая сведения об их особенностях, которые удалось выявить по материалам двух памятников, нельзя не отметить, что история населения городища Аукштадварис выглядит в их свете гораздо динамичнее, чем история населения городища Городище. Поэтому можно предположить, что обитатели последнего были значительно более однородными в культурном отношении, чем жители городища Аукштадварис.
В пользу такого предположения
Особенности начинов в различных морфологических группах керамики городища Городище
Особенности внешней поверхности керамики
Начин
Заглаженная
Штрихованная
Лощеная
С невыясненными особенностями
Всего
число % *
число
число
число % * число % **
Донно-емкостный:
Составной
Невыясненный
Донный:
Составной
Невыясненный
Невыясненный начин;
Составной
Невыясненный
5
1
1
1
62,5	15
12,5	2
12,5	2
62,5
8,3
8,3
21,0
37,5	26
12,5	5
—	3
6,3	1
43,7	8
—	6
53,1
10,2
6,1
2,0
16,3
12,3
* Процент к общему числу сосудов, обработанных одним способом.
•* Процент к общему числу наученных сосудов из памятника.
свидетельствуют и результаты изучения субстратных навыков. По керамике городища Городище зафиксированы две программы конструирования начинов — донно-емкостная и донная. Для реализации этих программ отмечено использование глиняных жгутов. Модельные особенности донно-емкостных начинов выяснены по 8 образцам из 49 изученных экземпляров. Выделена только одна модель — мелкая доэлементная. Значительный процент керамики с невыясненными особенностями этой детали технологии оставляет по существу открытым вопрос о составе моделей донно-емкостных начинов памятника. По большинству изученных обломков посуды в изломах днищ отмечены признаки навивания глиняных жгутов по спиралевидной траектории. Эти признаки могут быть связаны как со спиральным налепом, так и со спиралевидным лоскутным налепом. Различить их оказалось затруднительным. Поэтому эта деталь
технологии тоже остается пока не вполне ясной. Особенности распределения донных и донно-емкостных начинов по морфологическим группам керамики представлены в табл. 32.
Судя по данным табл. 32, составные начины являются преобладающей деталью технологии штрихованной и заглаженной керамики памятника. Они отмечены примерно по 75% изученных образцов. Более 63% всех сведений о начинах связано с донноемкостной программой их конструирования и лишь около 8 % — с донной программой. Различие керамики по этому признаку указывает па сохранение разных уровней развития технологической структуры изготовления начинов в рамках местных гончарных производств, что, в свою очередь, является признаком культурной неоднородности таких производств. Однако обе программы присутствуют как среди заглаженной, так и штрихованной посуды, не являясь, таким образом, дифференцирующим при-
Т аблица 3 3 Особенности способов конструирования полого тела в разных морфологических группах керамики городища Городище								
Начин	Способы конструирования полого тела				Невыясненный способ конструирования		Всего	
	Лоскутный спирально-зональный налеп		Спиральный налеп из жгутов					
	число	%	число	%	число	%	число	%
		1. Заглаженная		посуда				
Донно-емкостный:								
Составной	1	12,5	1	12,5	3	37,5	5	62,5
Невыясненный	—	—	—.	—	! 1	12,5	1	12,5
Донный:								
Составной Невыясненный:	1	12,5	—	—	—	—	1	12,5
Составной	—	—	—	—	1	12,5	1	12,5
	2. Штрихованная посуда;							
Донно-емкостный								
Составной	8	.33,3	—	—.	Г 7	29,2	15	62,5
Невыясненный Донный	1	4,2	—	—	1	4,2	2	8,3
Составной Невыясненный:	1	4,2	—	—	1	4,2	2	8,3
Ь Невыясненный	5	21,0	—	—	—	I'—	5	21,0
3. Посуда с невыясненными способами обработки поверхности								
Донно-емкостный:								
Составной	—	—	— i	—	6	37,5	6	37,5
Невыясненный Донный:	—	—	—	—	2	12,5	2	12,5
Невыясненный Невыясненный:	1	6,3	—	—	—	—	1	6,3
Составной	—	—	—	—	7	43,7	7	43,7
знаком. Это обстоятельство допустимо рассматривать в качестве свидетельства глубоко зашедшего процесса смешения носителей разных программ конструирования начинов. Столь глубокое смешение сомнительно ограничивать рамками истории данного памятника. По крайней мере отсутствие признаков смешения, отмеченное ранее при разборе соста-1 ва приспособительных навыков, делает эту мысль оправданной. Не противоречат ей и сведения о составе
навыков конструирования полого тела керамики городища Городище.
По изученным образцам выделено два способа конструирования полого тела: лоскутный спирально-зональный налеп и спиральный налеп из глиняных жгутов. Распределение этой информации по особенностям начинов и морфологическим группам керамики представлено в табл. 33.
Как видно из табл. 33, сведения о приемах конструирования керамики внутри морфологических групп рас-
пределяются неравномерно. Особенно много пробелов в группе заглаженной посуды. Но для штрихованной керамики лоскутный спирально-зональный налеп оказался широко используемым способом конструирования полого тела (он зафиксирован примерно у 63% такой посуды). При-; нем этот способ отмечен и по заглаженным, и по штрихованным образцам в сочетании как с донно-емкостными, так и донными начинами, выступая, таким образом, в роли единственного приема конструирования стенок посуды. Подобные явления в технологии гончарства, как об этом свидетельствуют этнографические данные, характеризуют случаи глубоко зашедшего смешения между носителями разных культурных традиций изготовления керамики.
Таким образом, результаты изучения особенностей состава приспосо-, бительных и субстратных навыков изготовления керамики городища Городище приводят к выводу о глубокой культурной однородности обитателей этого поселения.
Если теперь сравнить особенности состава приспособительных и субстратных навыков, зафиксированных по керамике обоих городищ, то окажется, что представление о культур-, ной однородности их обитателей, возникающее при знакомстве с внешними особенностями глиняной посуды, нуждается в существенных коррективах.
В частности, глубокие культурные различия в технологии изготовления штрихованной и заглаженной посуды городища Аукштадварис, с одной стороны, и в технологии изготовления лощеной и ошершавленной керамики из того же памятника — с другой (см. табл. 29, 30), ставят под сомнение вывод о том, что вся эта посуда оставлена одной этнической группой древнего населения4. Более правомерно предполагать, что на городище жили выходцы из различных в культурном отношении групп населения, вопрос об этнической атрибу
ции которых нуждается в дополнительных изысканиях.
Внешнее сходство между значительной частью штрихованной и заглаженной посудой городищ Аукштадварис и Городище также не может быть основанием для вывода об этнической общности обитателей этих поселений. Состав субстратных навыков такой керамики в обоих поселениях практически разный (см. табл. 29, 30, 32, 33), что вынуждает признать более вероятной связь носителей столь разных технологических традиций с разными этнокультурными группами древнего населения.
На уровне субстратных навыков наиболее существенная связь обнаруживается между носителями традиций изготовления ошершавленной посуды городища Аукштадварис с носителями традиций изготовления штрихованной и заглаженной керамики городища Городище (табл. 32, 33). В среде тех и других отмечено использование лоскутного спирально-зонального налепа.
Эта связь представляется особенно примечательной в свете истории лоскутного налепа на территории Восточной Европы эпохи железа. Должен заметить, что лоскутный спиральнозональный налеп, занимающий в иерархии выявленных сегодня приемов конструирования глиняной посуды особое место, известен не только по керамике городища Городище, но и многим другим белорусским памятникам этой культуры. В некоторых из них он выступает в роли чуть ли не единственного приема конструирования полого тела как, например, у населения городища Городище, в других же сочетается с кольцевым налепом из глиняных лент или жгутов, спиральным налепом из глиняных жгутов, спирально-зональным налепом из глиняных жгутов (например, в городищах Збаровичи, Ка-мепка, Лабенщина, Новоселки, Старая Рудица, Селедчики). В наиболее «чистом» виде лоскутный налеп известен в памятниках милоградской,
юхновской культуры, а также в днепродвинских памятниках бассейна верхнего Днепра.
Выше уже приходилось отмечать (см. гл. 5), что значительная часть населения Поднепровья, владевшая навыками наращивания керамики лоскутным налепом, уже в эпоху раннего железа оказалась втянутой в длительный процесс перерождения культурных традиций, связанных с изготовлением глиняной посуды. Относительно медленный ход его развития в I тысячелетии до н. э. заметно ускорился в I тысячелетии н. э., особенно во второй его половине. Спиралевидный лоскутный налеп, в частности его спирально-зональный вариант, зафиксированный в памятниках культуры штрихованной керамики, можно рассматривать как одно из проявлений эволюции лоскутного налепа. Аналогичные проявления эволюции этого способа отмечены и по керамике городищ милоградской археологической культуры. Признаки эволюции лоскутного налепа и его реликты в технологии средневековых и современных гончаров Восточной Европы позволили предположить существование генетической преемственности между частью населения Верхнего и Среднего Поднепровья эпохи раннего железа и какой-то частью восточноевропейского населения наших дней. Все это вызывает повышенный интерес к вопросу об этнической атрибуции населения, владевшего навыками лоскутного налепа или его вариантами, характеризующими эволюцию данного способа.
Вопрос этот чрезвычайно сложен и вряд ли при сегодняшнем уровне источниковедческой изученности археологических материалов (включая и керамику) может быть решен с исчерпывающей полнотой и определенностью. Но некоторые сведения, полезные для его решения, уже имеются. В частности, заслуживают внимания сведения, которые были выя7 влены при сравнительном изучении истории технологии и терминологизи
рованной лексики восточноевропейских гончаров.
Изучение и картографирование лексики5 в сочетании с данными о технологии конструирования керамики позволило заметить, что по мере развития технологии происходило и совершенствование языковых средств для обозначения разных способов выполнения такой работы. Это проявлялось, в частности, в более четкой передаче действий, специфичных для отдельных способов.
Так, для обозначения наиболее совершенного приема конструирования сосудов — путем вытягивания из комка глины на гончарном круге — широко используются лексемы «вытяг» («вытягивание»), «вытяжка» («вытяжение»), четко передающие суть способа (рис. 102). Но для спирального наращивания жгутов отмечены уже менее четкие лексемы «вить», «навивать», «навертеть», «накрутить» жгуты (рис. 103). Одна из разновидностей спирального налепа, характеризующаяся малым углом подъема стенок после каждого оборота жгута, которую и при непосредственном наблюдении можно перепутать с кольцевым способом, обозначается еще менее четким термином «навод» («паводка») жгута (рис. 104). Лишь предположительно отражают черты кольцевого налепа используемые для его обозначения лексемы «нагораживать», «наставлять» стенки сосуда (рис. 103).
Помимо этих лексем, первоначальная терминологизация которых в сфере гончарного производства происходила, скорее всего, по мере освоения и распространения перечисленных выше способов конструирования керамики, для каждого из них зафиксированы лексемы, иллюстрирующие или случаи заимствования терминологии из лексики гончаров, владеющих более совершенной технологией, или отставания терминологии от хода развития технологии конструирования керамики. Например, несомненным заимство-
Рис. 102. Схемы распространения лексем для обозначения способа вытягивания керамики из одного комка глины
1 — «вытяг» («вытягивание»); 2 — «вытяжка» и «вытяг» (случаи совместного использования); 3 — «вытяжка» («вытяжение»)
Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
ванием является обозначение способа частичного вытягивания сосудов, сочетающегося с палепочной технологией, лексемой «вытяг» («вытягивание»), используемой по преимуще
ству гончарами, целиком вытягивающими посуду из комка глины. В среде последних отмечено использование лексем «точить» или «вытачивать» посуду, передающих действие, свя-
17 А. А. Бобринский
257
Рис. 103. Схема распространения лексем для обозначения спирального и кольцевого способов конструирования керамики
I — «вить», «навивать»; 2 — «накрутить», «вертеть» — для обозначения спирального способа; 3 — «нагораживать»; 4 — «накладывать» — для обозначения кольцевого способа; 5 — «навод»; 6 — «нагораживать» — для обозначения невыясненного способа конструирования Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
занное не с вытягиванием глины, а с обтачиванием поверхностей деревянным или иным ножом, что явно противоречит уровню технологии, замет
но отставая от нее (рис. 105). Группа лексем, характеризующих отставание терминологии в современных производствах с архаичной техноло-
Рис. 104. Схема распространения лексемы «навод» (1) для обозначения спирального способа конструирования
гией, довольно обширна: работать «в намазку», «ленком», «с лену», «в лепку»; «намшивать» или «мшить» горшки — для обозначения спирального налепа; «нарубать» горшки — для обозначения кольцевого налепа; «налеп», «налепка», «лепить», «налипать» — для обозначения того или
другого способа (рис. 406, 107). Но все они не обнаруживают семантической связи ни с одним из известных сегодня способов конструирования керамики.
Исходя из общей тенденции в развитии терминологии (увеличение ее четкости по мере совершенствования
Рис. 105. Схема распространения лексем, характеризующих случаи заимствования и несоответствия терминологии уровню технологии конструирования керамики
1 — «вытяг» — для обозначения способа частичного вытягивания, сочетающегося с нале-почной технологией конструирования; 2 — «точить» — для обозначения способа вытягивания керамики из одного комка глины; 3 — «точить» — для обозначения частичного вытягивания, сочетающегося с налепочной технологией конструирования
Условные обозначения границ те же, что и на рис. 1
технологии), можно заключить, что первоначальная терминологизация таких лексем произошла в период широкого использования менее совер
шенных способов конструирования, чем спиральный и кольцевой налепы. В свете изложенной выше истории технологии допустимо предположить,
Рис. 106. Схема распространения лексем, ха растеризующих отставание терминологии от уровня развития технологии конструирования керамики
1 — «налеп», 2 — «в намазку», 3 — «в лепку», «лепком», 4 — «мшить», «намшивать» — для обозначения спирального способа конструирования; 5 — «налеп», 6 — «нарубать» — для обозначения кольцевого способа конструирования; 7 — «налеп» — для обозначения нале-почной технологии с невыясненными особенностями; 8 — «налеп» — для обозначения и спирального, и кольцевого способов конструирования.
что это произошло в период бытования лоскутного налепа или его вариантов, характеризующих процесс эволюции данного способа.
Это предположение подтверждается и разбором лексики, используемой для обозначения глиняной посуды. По материалам XIX—XX вв., у вос-
Рис. 107. Схема распространения лексемы бое конструирования керамики
1	— для обозначения спирального способа; для обозначения выдавливания сосудов из 4 — для обозначения налепочных способов Условные обозначения границ те же, что и
«лепить» для обозначения различных спосо-
2	— для обозначения кольцевого способа; 3 — комка глины без помощи гончарного круга; с невыясненными особенностями
га рис. 1
точноевропейского населения (в основном русских) зафиксировано множество названий глиняной посуды. По тематическому признаку все они
могут быть разбиты на пять больших групп. Одни названия передают характерные детали формы сосудов (например, «горлач», «столбун», «ро
говик»), другие — особенности их внешнего облика (например, «берес-тень», «зеленушка», «гладышка»), третьи — особенности размеров сосудов (например, «махотка», «середу-ха», «тритник»), четвертые — специфику назначения посуды (например, «барщевень», «жирник», «варовик», «накров», «отливыш», «пекиш», «по-дояшка»), пятые — особенности технологии изготовления глиняной посуды (например, «вытяжная», «точеная», «наводная», «налепная», «каленая», «обварная», «синяя», «лаковая», «поливяная» посуда).
Еще одну группу (шестую) образуют названия, которые затруднительно распределить по тем же тематическим признакам. По составу эта группа довольно пестрая. В нее входят названия, являющиеся заимствованиями из неславянских языков (например, «бальзанка», «кумган», «тушь»), а также славянские названия, заимствованные из других предметных сфер (например, «бадейка», «чашка»—из названий деревянной посуды). Значительную часть шестой группы составляют названия, которые, будучи исконно славянскими и, кроме того, — названиями по преимуществу глиняной посуды, не имеют семантических опознавательных признаков одной из пяти тематических групп (например, «кринка», «латка», «черепка», «глек», «гарник», «удоро-ба»), В свете истории технологии конструирования керамики некоторые из них (например, «латка») можно объяснить как названия, отражающие особенности изжитой затем технологии изготовления глиняной посуды. Первоначально словом «латка» («латвь»), по-видимому, обозначались сосуды, которые наращивались из отдельных кусочков глины с помощью особых форм-моделей. Это предположение подтверждается этнографическими свидетельствами. В некоторых местностях Восточной Европы еще в 1930-е годы гончары применяли приспособление в виде деревянного сегмента для изготовления
глиняных «покрышек», которые, однако, сохранили названия, совсем не свойственные крышкам. В дер. Мыльникова (Печерский р-н Псковской обл.), например, такие формы назывались «латышником», т. е. приспособлением для изготовления латок, а не крышек6. Какой в действительности была форма для их изготовления — сказать трудно. Ясно только, что в прошлом их тоже делали с помощью особых форм. Любопытно, что и конструирование крышек производилось не наводом и не спиральным или кольцевым налепом, как делали посуду местные гончары, а путем раздавливания комка глины в пласт по всей поверхности формы, т. е. с помощью более архаичной технологии.
В производственной лексике восточноевропейских гончаров сохранились и отдельные названия, передающие не только черты архаичной технологии, но и довольно прозрачные указания на связь такой технологии с особыми формами-моделями.
Показательна в этом отношении смысловая характеристика одного из названий глиняной посуды, которое ныне почти во всех славянских языках утратило преимущественную связь со сферой гончарного производства. Я имею в виду термин «начин». Выше уже приходилось отмечать, что этим термином некоторые современные русские гончары называют первую часть работы по конструированию глиняной посуды. В одном случае отмечено применение его для обозначения работы по изготовлению полого тела7. Однако в современном польском языке слово «начине» (naczynie) и сегодня служит названием всякого рода сосудов, в том числе и глиняных. Известно это слово и в сербском, хорватском, болгарском языках. Но в них оно фиксирует не ступени производства, как в русском, не сами сосуды, как в польском, а способ, прием изготовления чего-нибудь, в том числе и глиняной посуды. Не входя в детали обсуждения

Рис. 108. Схема распространения лоскутных и нелоскутных способов конструирования керамики в бассейне Верхнего, Среднего Поднепровья и смежных речных систем в эпоху раннего железа
1 — районы распространения нелоскутных способов конструирования; 2 — районы распространения лоскутных способов конструирования; 3 — районы со смешанным составом навыков конструирования.
Условные обозначения границ те же, что и на рис. 2
причин несходных значений данного слова в современных славянских языках, можно, однако, без большого риска заключить, что оно является общеславянским. Терминологизация этой лексемы, скорее всего, произошла в период использования особых форм-емкостей для изготовления ке
рамики, которые «начинялись» (заполнялись) глиной.
Необходимость в специальном обозначении сосудов, изготовленных таким образом, возникла, по-видимому, в условиях одновременного существования у носителей общеславянского языка разных способов конструирова-
пия глиняной посуды. По крайней мере все этнографические примеры возникновения терминологии для глиняной посуды, отражающей особенности технологии, сложились именно в таких условиях. Напомню в этой связи, что современные гончары, вытягивающие ее из комка глины, используют термин «вытяжная», «вытянутая», «тянутая» посуда в отличие от «лепнины», «налепочной», «наводной» посуды, изготовленной спиральным или кольцевым налепом. Очевидно, таким же общим разделительным признаком, оформленным языковыми средствами, была и лексема «начине». С ее помощью первоначально обозначались сосуды, изготовленные в формах-емкостях, в отличие от посуды, сделанной иными способами.
Таким образом, результаты сравнительного изучения технологических и лексических материалов существенно
дополняют сведения о роли л гугв г налепа в истории восточноевр: ле®г :-го населения. На основании « i» применения в прошлом локутн налепа, сохранившихся в термин л -газированной лексике гончарюв. м - -но предположить, что какая-то предков современного славянское: населения Восточной Европы была знакома с лоскутным налепом и приняла участие в процессе его перерождения
Конечно, опираясь на эти данные, нельзя безоговорочно атрибутировать как праславянские все памятники эпохи раннего железа, в которых зафиксировано массовое использование лоскутного налепа (рис. 108). Но представляется очевидным, что в свете истории лоскутного налепа и данных терминологии сами поиски пра-славянских древностей на территории Восточной Европы в столь отдаленную эпоху вполне правомерны.
1	См., например: Митрофанов А. Г. К истории населения средней Белоруссии в эпоху раннего железа. Автореф. канд. дне. Л., 1955; он же. Территория распространения и проблема происхождения культуры штрихованной керамики.— Тезисы докладов к конференции по археологии Белоруссии. Минск, 1969; Данилайте Е. Штрихованная керамика в Литве (некоторые данные по вопросу об этногенезе литовцев). Автореф. канд. дис. Вил ьнюс, 1967; Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970.
2	Прослежено использование дробленых и целых зерен хлебных злаков. Но такие уточнения удалось сделать лишь по нескольким обломкам изученных сосудов с органическими добавками.
3	Этот способ конструирования полого тела был выделен мной спустя год после обработки материалов из литовских городищ культуры штрихованной керамики. По счастливом случайности, среди отобранных для лабораторного исследования образцов керамики оказались и обломки от сосудов с ошершавленной поверхностью из городища Аукштадварис, способы конструирования которых не удалось выяснить на месте. Именно эти обломки и послужили основанием для вывода об использовании лоскутного спиральнозонального налепа носителями традиций изготовления ошершавленной глиняной посуды. Признаки этого же способа конструирования отмечены по образцам
ошершавленной посуды из раскопок городища Мигопис.
4	См. по этому поводу, например: Данилайте Е. Штрихованная керамика в Литве. Автореф. канд. дис. Вильнюс, 1967, с. 27 и др.
5	Здесь картографированы сведения лишь по одной тематической группе терминологизированной лексики — о названиях различных способов конструирования керамики. Они собраны в 422 очагах гончарного производства преимущественно путем анкетного опроса населения РСФСР, БССР и УССР в 1958— 1963 гг., а также во время личных обследований автором гончарных производств в разных районах Восточной Европы в течение 1954—1974 гг.
6	См. фонды Музея этнографии АН Эстонской ССР в г. Тарту: «латышник»; шифр и номер хранения: А 511: 9, Petseri.
7	Такое употребление термина «начин» зафиксировано у гончаров дер. Мыльникова Печерского р-на Псковской обл. Но среди деревенских гончаров в различных районах лесной зоны Восточной Европы, где и в наши дни изредка сохраняются приемы архаичной технологии (спиральный и кольцевой налепы), мне нередко приходилось отмечать подмену термина «начин» лексемой «начало». Гончары воспринимают их как синонимичные понятия, отдавая предпочтение не старому термину «начин», а более ясному по смыслу слову «начало».
П РИЛ О Ж Е Н И Е 1
СПИСОК ОЧАГОВ ГОНЧАРНОГО ПРОИЗВОДСТВА XX в., МАТЕРИАЛЫ ИЗ КОТОРЫХ ИСПОЛЬЗОВАНЫ В РАБОТЕ
(Номера пунктов соответствуют номерам на карте)
РСФСР
Коми АССР: 1 — Усть-Цильма, 2 — Кар-пушовка, 3 — Весляна, 4 — Княжпогост, 5 — Серегово, 6 — Усть-Вымь, 7 — Воман-Вездино, 8 — Межог, 9 — Часово, 10 — Кой-тыбож, 11 — Сторожевск, 12 — Деревянск, 13 — Лебяжье, 14 — Лодымь, 15 — Нючпас, 16 — Горбуновская, 17 — Прокопьевна.
Архангельская обл.: 18 — Матвеевская, 19 — Тырпаловская, 20 — Лупья, 21 — Ржа-ницинская, 22 — Моисеева Гора, 23 — Чер-ныхане, 24 — Литвинове, 25 — Никольская, 26 — Заозерская , 27 — Холмовская, 28 — Бердиловская, 29 — Березнонаволок, 30 — Плоская, 31 — Черевково, 32 — Сухой Нос, 33 — Новинки, 34 — Шулонемь, 35 — При-лук, 36 — Сура, 37 — Селище, 38 — Малая Нисогора, 39 — Заручей, 40 — Кимщелье, 41 — Косково, 42 — Ломоносовская, 43 — Холмогорская, 44 — Лихопрудовская, 45 — Кипровская, 46 — Березнинская, 47 — Климшино, 48 — Глубокое, 49 — Глотов-ская, 50 — Оленовская, 51 — Гринево, 52 — Вонгуда, 53 — Онега, 54 — Тамица, 55 — Кянда.
Карельская АССР: 56 — Пелус-Озеро, 57 — Сортаваль.
Ленинградская обл.: 58 — Большое Стремленье, 59 — Лог, 60 — Каушта, 61 — Горки, 62 — Мельница, 63 — Ушаки, 64 — Пикалево, 65 — Дятелка, 66 — Чудское, 67 — Явосьма, 68 —Мунгова Гора, 69 — Никуль-ское, 70 — Паньшино, 71 — Хазуново, 72 — Верхнее Подборье, 73 — Новое Село, 74 — Алеховщина, 75 — Стрелка, 76 — Ефремко-во, 77 — Надпорожье, а — Регмасово, б — Карпина Гора, в — Ратигора, г — Шорди-но, д — Верхнее Тойвино.
Вологодская обл.: 78 — Андомский Погост, 79 — Анненский Мост, 80 — Зинен-ская, 81 — Васьково, 82 — Каменник, 83 — Новотрюмово, 84 — Горки, 85 — Пронево, 86 — Кузнецове, 87 — Тимово, 88 — Павло-ково, 89 — Лешково, 90 — Марково, 91 —
Андреевская, 92 — Кобыльск, 93 — Великий Двор, 94 — Семшино, 95 — Залесье, 96 — Митенское, 97 — Яскино, 98 — Лихинино, 99 — Савинская, 100 — Окуловская, 101 — Гавшино, 102 — Игнатовская, 103 — Тон-гуж, 104 —Аридово, 105 — Большое Фомино, 106 — Октябрьский, 107 — Закаменка, 108 — Павшино.
Кировская обл.-. 109 — Малое Заборье, ПО — Петровская, 111 — Степичи, 112 — Подгоряна, 113 — Оносовы, 114 — Лопари, 115 — Александровское, 116 — Гребенята, 117 — Терехичи, 118 — Левичи, 119 — Кол-бяки, 120 — Бехтери, 121 — Едомо, 122 — Булдаки, 123 — Медяны, 124 — Запольцы, 125 — Кузнецовщина, 126 — Коварда, 127 — Петухи, 128 — Степановцы, 129 — Матушкино, 130 — Коркино, 131 — Бобыли, 132 — Кай, 133 — Часовня, 134 — Колотовка, 135 — Заболотная, 136 — Баи, 137 — Уни, 138 — Лысник, 139 — Бурдины, 140 — Заостровля-не, 141 — Ветюковщина, 142 — Ральники, 143 — Логинова, 144 — Нижняя Тойма, 145 — Елкино, 146 — Ешполдино, 147 — Зеленый Сад, 148 — Сарда, 149 — Чагино, 150 — Адово, 151 — Матушкана, 152 — Ку-лигино, 153 — Пунгино, 154 — Марково, 155 — Комары, 156 — Гарино, 157 — Грязное Павлово, 158 — Севостьяне, 159 — Кор-мино, 160 — Шабуры, 161 — Язовский Кордон, 162 — Большая Козловка, 163 — Скородум.
Пермская обл.-. 164 — Тулпан, 165 — Заболотная, 166 — Княжи, 167 — Серегово, 168 — Вильва, 169 — Малыгина, 170 — Мя-чино, 171 — Алкушино, 172 — Шубине, 173 — Усть-Игум, 174 — Нижний Лук, 175 — Утес, 176 — Копально, 177 — Чусовой, 178 — Осиново, 179 — Хутор Ерасковский, 180 — Лопаиха, 181 — Елесино, 182 — Голдыри, 183 — Рубежово, 184 — Снегирево, 185 — Филипповка, 186 — Малые Аспы, 187 — Му-равьевка, 188 — Кутана, 189 — Калиновка, 190 — Средняя Атняшка, 191 — Володинск, 192 — Бгуяр, 193 — Щучье Озеро, 194 — Ал-
тынное, 195 — Козлова, 196 — Березовка, 197 — Дуброво, 198 — Загибовка, 199 — Лисья, 200 — Фиминята, 201 — Селезни, 202 — Савинята, 203 — Головина, 204 — Комары, 205 — Купрос, 206 — Кондас, 207 — Евга, 208 — Черепанова, 209 — Панина, 210—Кудымкар, 211 —Большая Сидорова, 212 — Кузнецове.
Удмуртская АССР: 213 — Кулиги, 214 — Миронята, 215 — Шабалюк, 216 — Пальники, 217 —Кипун, 218 —Успиян, 219 —Не-лряха, 220 — Починок Вшивцево, 221 — За-гуляево, 222 — Вишур, 223 — Игра, 224 — Крысово, 225 — Верхние Пархи, 226 — Чаш-Койки, 227 — Турупгурт, 228 — Ивановское, 229 — Русская Бабья, 230 — Пычас, 231 — Русские Сибы, 232 — Ижек.
Татарская АССР: 233 —Юртово, 234 — Мензелинск, 235 — Кокро-Елга, 236 — Фо-миновка, 237 — Старое Суркино, 238 — Шешминская Крепость, 239 — Ямаши, 240 — Камышинка,	241 — Шереметьево,
242 — Большая Кулаковка, 243 — Тат-Ел-тань, 244 — Мамыково, 245 — Вишневая Поляна, 246 — Чулпаново, 247 — Ахметово, 248 — Нечасово, 249 — Тавли, 250 — Пашня, 251 — Пестрецы, 252 —Топкипо, 253 — Введенско-Слободская, 254 — Куралово, 255 — Шопгуты, 256 — Новое Село, 257 — Чувишли, 258 — Русские Берлибаши.
Марийская АССР: 259 — Лаптеве, 260 — Меркуши, 261 — Кугушень, 262 — Нижний Сеснур, 263 — Шаригар, 264 — Арипо, 265— Мари-Луговая, 266 — Кожла-Сола, 267 — Волжск, 268 — Егошино, 269 — Чкарино, 270 — Ургакш, 271 — Беляево.
Горьковская обл.'. 272 — Воскресенск, 273 — Климово, 274 — Ошминское, 275 — Втюринское, 276 — Бажениха, 277 —Смир-кино, 278 — Кобачево, 279 — Засорихино. 280 — Васильково, 281 — Конево, 282 — Го-родец, 283 — Мысово, 284 — Бор, 285 — Ел-ховка, 286 — Камкино, 287 — Уразовка, 288 — Большое Болдино, 289 — Кочкурово, 290 — Починок, 291 — Урей, 292 — Силин-ский Майдан, 293 — Забелине, 294 — Ви-няево, 295 — Котовка, 296 — Выкса, 297 — Родяково, 298 — Искра.
Костромская обл.: 299 — Соловецкое, 300 — Выселок Устиновский (Садки), 301— Павловская, 302 — Георгиевское, 303 — Пеженга, 304 — Ивтино, 305 — Деревенька, 306 — Филатове, 307 — Кологрив, 308 — Го-рюшкино, 309 — Низятево, 310 — Болотове, 311 — Пречистая, 312 — Ново-Курилово, 313 — Лесное Юркино, 314 — Игнатово, 315 — Сунгурово, 316 — Абрамово, 317 — Митенькино, 318 — Раково, 319 — Петровское, 320 — Дор-Горшечный, 321 — Большое Заболотье, 322 — Юково, 323 — Толстопятове, 324 — Петрилово, 325 — Степково, 326— Бартенево, 327 — Шушкодом.
Ивановская обл.: 328 — Петровское, 329— Меньшикове, 330 — Орехово, 331 — Романово, 332 —Лух, 333 —Вискино, 334 —Барсуки, 335 — Стояпиха, 336 — Шилекша,
337 — Круты-Горшечное, 338 — Спирдово, 339 — Окулово, 340 — Вихариха, 341 — Давыдово, 342 — Хмельники, 343 — Еси-пово.
Ярославская обл.: 344 — Ватутине, 345— Шопша, 346 — Сытипо, 347 — Неверково, 348 — Немцовка, 349 — Поповки, 350 — Сумарокове, 351 — Погост, 352 — Марьинское, 353 — Бухтаринцы, 354 — Неклюдцево, 355 — Копанцы, 356 — Калиты, 357 — Голье-во, 358 — Сваруха, 359 — Малинник, 360 — Яскипо, 361 — Редюкино, 362 — Брейтово, 363 — Минюшино, 364 — Карасово, 365 — Серково, 366 — Синицыно, 367 — Малое За-рубино, 368 — Плахино.
Калининская обл.: 369 — Огибалово, 370— Василево, 371—Попадьино, 372 — Ярин-ское, 373 — Норехово, 374 — Горшково, 375 — Поповка, 376 — Чернятка, 377 — Са-минец, 378 — Вакарино, 379 — Новгородское, 380 — Ново-Симопково, 381 — Большое Селище, 382 — Выгайлово, 383 — Губи-но, 384 — Старица, 385 — Вяхерево, 386 — Тысяцкое, 387 — Сапталово, 388 — Лыкпш-но, 389 — Елховка, 390 — Мельново, 391 — Щучье, 392 — Голаново, 393 — Торопец, 394 — Плоскоть, 395 — Роги.
Новгородская обл.: 396 — Воздухи, 397 — Любно, 398 — Игожево, 399 — Гибно, 400 — Шульгина Гора, 401 — Боровичи, 402 — Емельяново, 403 — Харинск, 404 — Тимошкино, 405 — Шестерня, 406 — Хлебцево, 407 — Княже Село, 408 — Дуброво, 409 — Кречно, 410 — Мшанка, 411 — Голино, 412 — Белец, 413 — Малиновка, 414 — Те-ребутицы, 415 — Маковшци, 416 — Ану-хино.
Псковская обл.: 417 — Жарок, 418 — Де-довпчи, 419 — Арбузова (Шилипка), 420 — Череменка, 421 — Могутово, 422 — Ябло-нец, 423 — Череха, 424 — Мыльникова, 425 — Баровово, 426 — Краснове, 427 — Кар-повка, 428 — Синицыно, 429 — Каменка, 430 — Кисели, 431 — Марково, 432 — Ли-гаи, 433 — Кавезино, 434 — Глядково, 435— Галыни, 436 — Малая Будница, 437 — Ком-ша, 438 — Демино, 439 — Меткипа (Гришина) , 440 — Бубнове, 441 — Прилуки, 442 — Усвяты.
Смоленская обл.: 443—Велиж, 444 —Демидов (Поречье), 445 — Дуброво, 446 — Новоселки, 447 — Смоленск, 448 — Кораб-лево, 449 — Зимонипо, 450 — Шумячи, 451 — Большое Павлово, 452 — Малое Павлово, 453 — Крестовка, 454 — Духовщина, 455 — Билино, 456 — Пирогово, 457 — Ново-Мишнево, 458 — Агаршево, 459 — Артемово, 460 — Устье, 461 — Глянцево.
Калужская обл.: 462 — Хлудпево, 463 — Утрипка, 464 — Жеремесло, 465 — Юхнов, 466 — Андреенки, 467 — Климово, 468 — Латыши, 469 — Камыпино, 470 — Криуша, 471 — Макарово, 472 — Кремнево, 473 — Таруса, 474 — Куликово, 475 — Кременецкое.
Московская обл.: 476 — Куликово, 477 — Глазачево, 478 — Прокошево.
Владимирская обл.'. 479 — Жары, 480 — Микляиха, 481 — Захарьино, 482 — Киш-леево, 483 — Гостюпино, 484 — Труфаново, 485 — Константиново.
Рязанская обл.-. 486 — Михайлов, 487 — Щетининская, 488 — Скопин, 489 — Салтыковка.
Мордовская АССР: 490 — Ивановка, 491 — Темников, 492 — Пурдошки, 493 — Софьино, 494 — Троицк, 495 — Унуй-Майдан, 496 — Шишкеево, 497 — Спал-Пятино, 498 — Старые Турдаки, 499 — Большое Маре-сево.
Чувашская АССР: 500 — Кувакино, 501 — Русские Атаи, 502 — Туваны, 503 — Чуман-касы, 504 — Ыраш-Кулыхи, 505 — Чирич-касы, 506 — Комаровка, 507 — Зеленовка, 508 — Атыково, 509 — Чирш-Хирлеп, 510 — Вурнары.
Ульяновская обл.: 511 — Помаево, 512 — Ундоры, 513 — Старая Майна, 514—Малая Кипдала, 515 — Мелекес, 516 — Богдашки-но, 517 — Ново-Ульяновск, 518 — Шиловка, 519 — Сенгилей, 520 — Солдатские Ташлы, 521 — Русская Бекташка, 522 — Коромыс-ловка, 523 — Аргаш, 524 — Шумурша, 525— Николаевское, 526 — Шалкино, 527 — Ста-ро-Кулаткинское.
Куйбышевская обл.: 528 — Белошейка, 529 — Печерск, 530 — Мусорка, 531 — Березовка, 532 — Пластуны, 533 — Шенталы, 534 — Старо-Семенкинское, 535 — Кабанов-ка, 536 — Подгорное, 537 — Анзомасовка, 538 — Покровка, 539 — Утевка, 540 — Дубовый Умет, 541 — Большая Глушица, 542 — Малая Глушица.
Саратовская обл.: 543 — Березовая Лука, 544 — Малое Перекопное, 545 — Колмантай, 546 — Черкасское, 547 — Казанла, 548 — Оркино, 549 — Синенькие, 550 — Мордовское, 551 — Ровное, 552 — Атаевка, 553 — Малый Карамыш, 554 — Чаадаевка, 555 — Федоровка, 556 — Новые Выселки, 557 — Владимировка.
Пензенская обл.: 558 — Чемизовка, 559— Кузнецк, 560 — Малышкино, 561 — Соколки, 562 — Языково, 563 — Толстово, 564 — Поим, 565 — Шейко, 566 — Каменка, 567 — Красавка, 568 — Горшечная Каменка, 569— Абаптево, 570 — Наровчат, 571 — Александровск, 572 — Ива, 573 — Кобяки, 574 — Го-лицино, 575 — Михайловские Выселки, 576 — Большой Вьясс, 577 — Керенки, 578— Субботино.
Тамбовская обл.: 579 — Хлебникове, 580— Рассказово, 581 — Ипжавино (Сергиевка), 582 — Красавка, 583 — Ширяевка, 584 — Ча-щипо, 585 — Львово, 586 — Гладышево.
Липецкая обл.: 587 — Вторые Тербуны, 588 — Волховское, 589 — Лебедянь, 590 — Гудалово, 591 — Ольховец, 592 — Данков.
Тульская обл.: 593 — Тула, 594—Филимоново, 595 — Иваньково.
Орловская обл.: 596 — Плешково, 597 — Непочатая, 598 — Суры, 599 — Каменка, 600 — Никольское, 601 — Титова-Мотыка.
Брянская обл.: 602 — Ильинский, 603 — Лайковка, 604 — Слободищенское, 605 — Косеват.
Курская обл.: 606-—Андросово, 607 — Дроняево, 608 — Глушково.
Воронежская обл.: 609 — Карачун, 610 — Щучье, 611 — Поляна, 612 — Русаново, 613 — Верхний Карачап, 614 — Оськино^ 615 — Солонцы, 616 — Старая Меловая, 617 — Красноселовка, 618 — Старая Криу-ша, 619 — Шапошникове.
Ростовская обл.: 620 — Мешково, 621 — Меркуловский, 622 — Кашары, 623 — Са-риновка, 624 — Манькова-Березовская, 625 — Ильинка, 626 — Рудаков, 627 — Мало-Лученск, 628 — Заветное, 629 — Арбузов, 630 — Прохоровка, 631 — Куга-Ейка, 632 — Отрадовка.
Украинская ССР
Закарпатская обл.: 1 —• Ужгород, 2 — Ольховка, 3 —Дубовинка, 4 —Драгово, 5— Старые Куты, 6 — Коломыя.
Черновицкая обл.: 7 — Сад-Гора, 8 — Малинцы.
Львовская обл.: 9 — Шпеколосы, 10 — Гаворетчино.
Тернопольская обл.: 11 — Залесцы, 12 — Большой Купинец.
Хмельницкая обл.: 13 — Загребля, 14 — Заречье, 15 — Вилия, 16 — Ставок.
Ровенская обл.: 17 — Острог, 18 — Лит-вица, 19 — Кривица, 20 — Яцули.
Винницкая обл.: 21 — Адамовка.
Житомирская обл.: 22 — Коротинка, 23— Тетеревка, 24 — Трояны, 25 — Царевка, 26 — Радомышль.
Черкасская обл.: 27 — Канев, 28 — По-ташня, 29 — Гнилец, 30 — Романовка, 31 — Корсунка, 32 — Громы, 33 — Томашевка, 34 — Рыжевка, 35 — Неморож, 36 — Гонча риха, 37 — Бровахи, 38 — Млеев, 39 — Сун-ки, 40 — Полудниевка, 41 — Суботов, 42— Великая Буромка.
Сумская обл.: 43 — Костево, 44 — Станичное, 45 — Боромля, 46 — Пенялка, 47 — Сте пановка, 48 — Межиричи, 49 — Глинск, 50— Конотоп, 51 — Кролевец, 52 — Линово, 53— Тулиголово, 54 — Глухов, 55 — Шатрищи.
Черниговская обл.: 56 — Сухая Верба, 57 — Осьмаки, 58 — Олешня.
Одесская обл.: 59 — Рени, 60 — Измаил, 61 — Белград.
Белорусская ССР
Гродненская обл.: 1 — Тарасюки, 2 — Ахримовцы, 3 — Песчанка, 4 — Заборцы, 5 — Белая Вода, 6 — Минары, 7 — Курники, 8 — Заблоцы, 9 — Лодзени, 10 — Лад-зеники.
Минская обл.: 11 — Дворжец, 12 — Середы, 13 — Лужичи, 14 — Брестки, 15 — Мо-стиловичи, 16 — Заболотники, 17 — Синяв-ка, 18 — Ганевичи.
Витебс КЛЛ XJbZ Г?" —	J' —
Буцевичи, 21 — Заж-:«шз.г 22 — ?Т!>зиаиа. 23 — Борки.
Могилевская обл.: 24 — Светил :>вичи. 25 — Кричев, 26 — Новый Дедин. 27 — Ко-стюковичи, 28 — Заполянье, 29 — Шеломы, 30 — Бобруйск.
Гомельская обл.: 31 — Рогачев.
Брестская обл.: 32 — Черешов, 33 -— Го-родное.
Литовская ССР
•_ — Е*:ккг 2 — Балпуны. 3 — Верхние Семеняки. -» — Нижние Семеняки. 5 — Досьянд. 6 — Трачкуны. 7 — Ячменики. 8 — Жусины, 9 — Лоси, 10 — Самодуришки, 11 — Бочкипики.
Молдавская ССР
1 — Юрчены, 2 — Чишпауцы.
ПРИ Л ОЖЕНИЕ2
СПИСОК АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ, КЕРАМИЧЕСКИЕ КОЛЛЕКЦИИ КОТОРЫХ ИСПОЛЬЗОВАНЫ В РАБОТЕ
(Номера пунктов соответствуют номерам на карте)
1 — коллекции с изученными материалами конца II тысячелетия до н. э.— начала 1 тысячелетия до н. э. или только I тысячелетия до н. э.: 1 — Куреваниха, пос., 2 — Ватажка, пос., 3 — Ворокса, пос., 4 — Ди-кариха, мог., 5 — Скнятино 1 и II, пос., 6 — Медведицкое, пос., 7 — Копдраковское, пос., 8 — Польцо, пос., 9 — Подболотский, мог., 10—Пустошкпнский, мог., 11 — Палец, пос., 12 — Малявница, пос., 13—Га-вердово, пос., 14 — Полновское I и II, пос., 15 — Поповское, пос., 16 — Троица-Палени-ца, пос., 17 — Спасск, пос., 18 — Никитинское, пос., 19 — Слободка, пос., 20 — Лужки, пос., 21 — Наквасипо, пос., 22 — Церкови-ще, пос., 23 — Близнаки, пос., 24 — Новые Батеки, пос., 25 — Вошкино, пос., 26 — Мо-крядино, пос., 27 — Городок, пос., 28 — Нижняя Ольба, пос., 29 — Глыбов, пос., 30 — Милограды, пос., 31 — Черное, пос., 32 — Горошков, пос., 33 — Городок, пос., 34 — Заужель, пос., 35 — Мохов I и II, пос., 36 — Вороновка, пос., 37 — Шепетовское, пос., 38 — Борхов, пос., 39 — Поколюбское, пос., 40 — Асаревичи, пос., 41 — Басовское, пос., 42 — Грищенцы, пос., 43 — Бортпичи, пос., 44 — Подгорцы, пос., 45 — Камепское, пос., 46 — Херсонес, пос., 47 — Синьково, пос., 48 — Лбигце, пос., 49 — Южно-Долба-товское, пос., 50 — Пушкаревское, пос., 51— Юхнов, пос., 52 — Кудлаевка, пос., 53 — До-линское, пос., 54 — Жадипо, пос., 55 — Моисеевское, пос., 56 — Марицкое, пос., 57 — Сутробовское, пос., 58 — Успенка, пос., 59— Кудеярова Гора, пос., 60 — Березуцкое, пос., 61 — Плаксино, пос., 62 — Александровка, пос., 63 — Лукипское, пос., 64 — Шуклинское, пос., 65 — Кузина Гора, пос., 66 — Головно II, мог., 67 — Тростяпица, пос., 68 — Дукштас. пос.. 69 — Петрошюны, пос., 70 —Кубличи, пос., 71 — Августово, пос., 72 — Фомино, пос., 73 — Лукашевка I, мог.
II—коллекции с изученными материалами второй половины I тысячелетия до
н. э.— первой половины I тысячелетия н. э.: 1 — Городок, пос., 2 — Дьяков Лоб, пос., 3 — Графская Гора, пос., 4 — Никола-Ленивец, пос. и мог., 5 — Надежда, пос., 6 — Воротынцево, пос., 7 — Колонии, пос., 8 — Чаплин, пос. и мог., 9 — Казаровичи, пос., 10 — Лютеж, пос., 11 — Луг IV, пос., 12 — Кисилевка, пос., 13 — Корчеватое, мог., 14 — Пирогово, мог., 15 — Ходосовичи, пос., 16 — Великие Дмитровичи, пос., 17 — Новые Безрадичи, пос., 18 — Малая Горка, пос., 19 — Зарубипцы, пос., 20 — Гора Московка, пос., 21 — Пилипенкова Гора, пос., 22 — Сахновка, пос., 23 — Суботов, пос., 24 — Золотая Балка, пос., 25 — Любимовка, пос., 26 — Танаис, пос., 27 — Берислав, пос., 28 — Ольвия, пос., 29 — Харьевка, пос., 30 — Жадипо, пос., 31 — Ямполь, пос., 32 — Семурадцы, мог., 33, 34 — Отвержичи, мог. и пос., 35 — Велемичи II, мог., 36, 37 — Ре-мель, мог. и пос., 38 — Воронине, мог., 39— Велемичи I, мог., 40 — Новоселки, пос., 41 — Тартак, пос., 42 — Кимия, пос., 43 — Дедиловичи, пос., 44 — Васильковка, пос., 45 — Кострица, пос., 46 — Поддубовики, пос., 47 — Язно, пос., 48 — Малышки, пос., 49 — Городище, пос., 50 — Селедчики, пос., 51 — Вязынка, 52 — Збаровичи, 53 — Дворище, 54 — Каменка, пос., 55 — Аукштадварис, пос., 56 — Возгеляй, пос., 57 — Вели-кушкес, пос., 58 — Манюлишкес, пос., 59 — Абрамовское, пос., 60 — Ульяновщина, пос., 61 — Толкач, пос., 62 — Казиново, пос., 63— Дяково, пос., 64 — Холмец, пос.
III-—коллекции с изученными материалами первой половины I тысячелетия н. з.: 1 — Красный Холм, пос., 2 — Городок, пос., 3 — Абидня, пос., 4 — Тайманово, пос., 5 — Жуковцы, пос., 6 — Малый Ржавец, пос., 7, 8 — Журавка, пос. и мог., 9 — Гороби-нец, пос., 10 — Маслово, мог., 11 — Турин, пос., 12 — Лески, пос., 13 — Ново-Липов-ское, пос., 14 — Переяславль-Хмельпицкий, мог., 15 — Лохвица, мог., 16 — Компаний-цы, мог., 17 — Привольное, мог., 18 — Ни-
Кольское, пос., 19 — Васильевка, пос., 20— Башмачка, пос., 21 — Августиновна, пос., 22 — Капуловка, пос., 23 — Куты, пос., 24 — Грушевка, пос., 25 — Александровка, пос., 26 — Инкерман II, мог., 27 — Черноречен-ский, мог., 28 — Пужайково, мог., 29 — Кон-цеба, мог., 30 — Телешовка, мог., 31 — Чер-няхов, мог., 32 — Ромашки, мог., 33 — Дедовщина, пос., 34 — Ягнятин, пос., 35 — Пражев, пос., 36, 37 — Викторовка II, пос. и мог., 38 — Коблево, мог., 39, 40 — Ранже-вое, мог. и пос., 41 — Кисёлово, мог., 42 — Огородное, мог., 43 — Комрат, мог., 44, 45 — Болцаты, пос. и мог., 46 — Будешты, мог., 47 — Балбанешты, пос„ 48 — Кошары, мог., 49 — Васильевка, пос., 50 — Бутучены, мог., 51 — Шолданешты, мог., 52 — Бокалы, мог., 53 — Виишора, мог., 54 — Малаешты, мог., 55 — Вилы Ярутские, мог., 56 — Озаринцы, пос., 57 — Григоровское, пос., 58 — Оселив-ка, мог., 59 — Новоселка-Костюковка, пос., 60 — Лановцы, мог., 61 — Ружичанка. мог., 62 — Косаново, мог., 63 — Грицевцы, пос., 64 — Печерна, пос., 65 — Раковец, мог., 66 — Чистилов, мог., 67 — Матвеевцы, пос., 68 — Малая Иловица, пос., 69 — Бриков, пос., 70 — Лепесовка, пос., 71 — Викнины Великие, мог., 72 — Неслухов, пос., 73 — Дитиничи, мог., 74 — Мирогоща, пос., 75 — Костянец, пос., 76 — Деревянное, мог., 77 — Брест-Тришин, мог., 78 — Старая Рудица, пос., 79 — Лабенщина, пос., 80 — Бандеровщина, пос., 81 — Оздятичи, пос., 82 — Па-вейсиненкай, пос., 83 — Бакчиникиляй, пос., 84 — Мигонис, пос., 85 — Неменчине, пос., 86 — Ненасецкое, пос., 87 — Заговалино, пос., 88 — Бураково, пос., 89 — Подгай, пос., 90 — Михайловское, пос., 91 — Спартак, пос., 92 — Почеп, пос., 93 — Посудичи, пос.
IV— коллекции с изученными материалами I тысячелетия н. э.: 1 — Щепилово, пос., 2 — Арефино, мог., 3 — Черепин, пос.,
4 — Лука-Врублевецкая, пос., 5 — Чуфут-Кале, пос.
V — коллекции с изученными материалами второй половины 1 тысячелетия до н. э.— I тысячелетия н. э.: 1 — Огубь, пос., 2 — Супруты, пос., 3 — Демидовка, пос., 4 — Тушемля. пос.. 5 — Лахтеево. пос.. 6 — Лысая Гора, пос., 7 — Незвиско, пос., 8 — Урагово, пос., 9 — Зароново, пос.
VI—коллекции с изученными материалами второй половины I тысячелетия н. э.: 1 — Абаканово, кург., 2 — Иловец I, пос., 3 — Иловец II, пос., 4 — Шаньково, кург., 5 — Почепок, кург., 6 — Мощино, пос., 7 — Заозерное, пос., 8 — Дроково, кург., 9 — Кислое, пос., 10 — Курлын, пос., 11 — Ака-тово, мог., 12 — Цурковка, кург., 13 — Новый Выхов, мог., 14 — Лобовка, пос., 15 — Пастырское, пос., 16 — Макаров Остров, пос., 17 — Луг I, пос., 18 — Молочарня, пос., 19 — Волошское, пос., 20 — Канцерка, пос., 21 — Смольянь, пос., 22 — Смяч, пос., 23 — Фаростовичи, пос., 24 — Чулатово, пос., 25 — Сосница, пос., 26 — Волынцево, пос., 27 — Лебяжье III, мог., 28 — Гочево, пос., 29 — Петровское, пос., 30 — Курган Азак, пос., 31 — Новотроицкое, пос., 32 — Петриков, пос., 33 — Хотомель, пос., 34 — Подри-же, пос., 35 — Мирополье, кург., 36 — Гульск I, пос., 37 — Гульск II, пос., 38 — Корчак I, пос., 39 — Корчак II, пос., 40 — Корчак VII, пос., 41 — Корчак IX, пос., 42 — Корчак VIII, пос., 43 — Буки, пос., 44 — Лука-Райковецкая, пос., 45 — Тетерев-ка, пос., 46 — Шумск, пос., 47 — Райки, пос., 48 — Коржовка, пос., 49 — Самчинцы, пос., 50 — Семенки, пос., 51 — Софьяны, пос., 52 — Ханска, пос., 53 — Одая, пос., 54 — Хуча, пос., 55 — I ородок, пос., 56 — Ревно, пос., 57 — Козиха, кург., 58 — Повалишино, кург., 59 — Жабино, пос., 60 — Боршево, пос., 61 — Титчиха, пос., 62 — Тамань, пос., 63 — Чабан-куле, пос., 64 — Баклинка, мог.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ	3
ВВЕДЕНИЕ
История вопроса, задачи и источники работы	5
1
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ГОНЧАРНЫХ ПРОИЗВОДСТВ
Современное состояние методики изучения	23
Основные этапы развития функций гончарного круга и эконо- 26 мические формы производства керамики
Археологические данные о связи между функциями гончарного 34 круга и экономическими формами производств керамики
Археологические источники информации об этапах развития 37 функций гончарного круга
2
ИСХОДНОЕ СЫРЬЕ
Развитие представлений о глине как сырье для производства ке- 67 рамики
Культурные традиции на различных уровнях развития представ- 70 лений о глине
Общие требования к глине	73
Археологические источники информации об исходном сырье	79
3
ФОРМОВОЧНАЯ МАССА
Основные направления в развитии навыков составления формо- 84 вочных масс
Состав формовочных масс, характеризующих разные направления 89 в развитии навыков
Археологические источники информации о рецептах формовоч- 99 ных масс
4
НАЧИН
Основные программы конструирования	114
Особенности состава навыков конструирования начинов	118
Общие особенности начинов как источников исторической инфор- 124 мации
Археологические источники информации о начинах	130
5
ПОЛОЕ ТЕЛО
Основные направления в развитии навыков	154
Особенности состава навыков конструирования полого тела	156
Общие особенности навыков конструирования полого тела как 169 источников исторической информации
Археологические источники информации о навыках конструиро- 173 вания полого тела
6
ФОРМООБРАЗОВАНИЕ
Основные направления в развитии навыков	187
Особенности состава навыков формообразования	189
Археологические источники информации о навыках формообра- 193 зования
7
ОБРАБОТКА ПОВЕРХНОСТЕЙ
Основные направления в развитии навыков	213
Особенности состава навыков обработки поверхностей	214
Общие особенности навыков обработки поверхностей как источ- 221 ников исторической информации
Археологические источники информации о навыках обработки 223 поверхностей
ЗАКЛЮЧЕНИЕ	242
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1. Список очагов гончарного производства XX в.,	266
материалы из которых использованы в работе
Приложение 2. Список археологических памятников, керамиче- 269 ские коллекции которых использованы в работе