Author: Ашитков С.А.
Tags: природа охрана окружающей среды мелкое животноводство (кролики, собаки, кошки домашние) педагогика мир животных
Year: 1982
Text
С. АШИТКОВ
КОРНИ
JHL JL JL JL Jl Л
ДОБРА
этюды о животных
МОСКВА
•ЛЕСНАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ*
1982
ББК 46.7
А 98
УДК 502.7
ного мира, их охрану в привычной для них среде обитания.
Рассчитана на широкий кругчпюбителей природы.
21005—033
А ------------- 115—82 2001050000
037(01)—82
Ашитков С.
А 98 Корни добра. Этюды о животных.— М.» Лесн. пром-сть.
1982—62 с., ил.
«Любовь к животным и доброта вырастают из одного корня* — эти слова народного
художника РСФСР В. А. Ватагина служат основным лейтмотивом данной книги. Ее основу
составляет описание многолетнего опыта автора по содержанию мелких животных и наблюдению
за их поведением в условиях иёволи. В отличие от большинства изданий на аналогичную
тему в книге сделана попытка доказать на ярких, убедительных примерах трудности и неудобства,
связанные с содержанием в домашних условиях диких животных, и предпочтительность
традиционных домашних. Автор пропагандирует бережное отношение к представителям живот-
ББК 46.7
59(077)
Оформление и иллюстрации художника В. А. Лаповка
© Издательство «Лесная промышленность», 1982
ПРЕДИСЛОВИЕ
Животных любят многие люди. Наблюдение за ними не только
приносит эстетическое удовольствие, но и обогащает знаниями
о природе, учит Доброте. «Любовь к животным и доброта выраста-
ют из одного корня» — так говорил народный художник РСФСР,
профессор В. А. Ватагин.
Многие заводят животных ради своих детей. Это тоже одно
из проявлений доброты и заботы о том, чтобы воспитать ее
в детях. Довольно часто в квартирах можно увидеть собаку,
кошку, хомячков, попугаев, канареек, аквариумных рыбок. Однако
есть, к сожалению, и такие люди, которые, по незнанию, конечно
же, изымают из природы и переселяют в свои квартиры ее
детей — диких животных. В порыве слепой любви к ним они пы-
таются приучить жить под одной крышей с собой белок и ежей,
барсуков и лис, сов и других крупных хищных птиц, обрекая их при
этом на жалкое существование в условиях, где они лишены необхо-
димой для нормальной жизни среды и привычных кормов. Несмот-
ря на, казалось бы, хороший уход и внимание, эти животные неред-
ко погибают. И почти всегда их содержание в неволе связано
с большими неудобствами для самих владельцев из-за специ-
фического запаха, присущего многим животным, загрязнения
шерстью или пухом комнат и мебели, порчи книг, комнатных
цветов и съестных припасов во время неизбежных прогулок живот-
ных по дому, даже если они содержатся в клетках.
Животных, проживших определенное время в неволе, уже
нельзя, как ненужную игрушку, выбросить на улицу. Для боль-
шинства из них, разучившихся находить корм (получают его
готовым из рук хозяина), разучившихся бояться, привыкших
к теплу, свобода равносильна мучительной смерти. Поэтому
прежде, чем завести дикую зверюшку, хорошо подумайте, сможете
ли вы обеспечить ей близкие к естественным условия содержания,
3
подумайте и о последствиях этого беспокойного для вас соседства.
В том, что дикие животные — соседи беспокойные, способные
временами омрачить совместное проживание и даже сделать его
невозможным, я убедился на многолетнем опыте содержания
животных и от всего сердца хочу предостеречь недостаточно
осведомленных любителей от необдуманных поступков, исправле-
ние которых нередко сопряжено с душевными травмами для
хозяев и гибелью их подопечных. Словом, книга, которую вы
держите в руках, о животных, живших у меня дома. О тех,
многих из которых, хотя они и живут вокруг нас, мы зачастую
знаем гораздо хуже, чем сами об этом думаем.
Мир животных удивительно интересен и прекрасен. Наших
меньших братьев нельзя не любить. Но при этом не нужно
забывать и о том, что Они — часть живой природы, важные
звенья в цепи общего круговорота веществ. Уничтожьте одно
звено (это так просто в век технического прогресса!), и хотя
в окружающей вас среде как будто бы ничего существенного
не произойдет, на Самом же деле в ней начнется необратимый
процесс, пагубные последствия которого могут сказываться на
протяжении жизни многих поколений. Помните, как герой расска-
за Рея Бредбери «И грянул гром» отправился на машине времени
в далекое прошлое поохотиться на динозавров? Он сошел с
тропы из антигравитационного металла, как бы парящей над
землей, чтобы не задеть ни одного дерева, ни одного цветка
и травинки, потому что в противном случае, раздавив жука или
цветок, можно уничтожить важное звено в развитии вида и
в конечном итоге изменить будущее. Из-за такой малости, как
случайно раздавленная в далеком прошлом бабочка, мир, в кото-
рый вернулся герой рассказа, внешне вроде бы и не изменился,
но стал, в сущности, иным, чем был до того, как он отправился
в роковое сафари во времени. Это фантастика, но в ней заключена
огромная правда жизни. Человек своей не всегда, к сожалению,
разумной деятельностью, хочет он того или не хочет, влияет
на природу, изменяя ее и изменяясь вместе с нею, поскольку
сам является ее составной частью. Все, что исчезает в животном
мире,— исчезает навсегда. И человек при всем своем могуществе,
во всеоружии современной науки и техники не в состоянии
воссоздать утраченного. Поэтому нужно беречь и охранять то
прекрасное и неповторимое достояние, называемое миром жи-
вотных, которое нам оставлено в наследство. Взять себе что-
либо в дом из этого достояния — все равно что украсть какое-ни-
будь бесценное произведение искусства из музея. Пусть же звери
живут в своей родной среде под надежной охраной друзей
природы!
4
Немало людей считают любовь к животным ненужной забавой.
Время от времени владельцы собак и другой живности ста но*
вятся объектом критики со страниц печати, а их питомцы порой
подвергаются физической расправе — есть, к сожалению, такие
факты. Эти кампании приходится оплачивать дорогой ценой по-
тери самого прекрасного свойства человеческой натуры — гу-
манности.
Успешно решая социальные проблемы, мы нередко упускаем
из вида такие «мелочи жизни», а из них, собственно, и скла-
дывается жизнь. В жизни нет мелочей — все важно. Важно
также любить животных и воспитывать эту любовь в детях.
Для тех, кто очень любит животных,— двери храмов природы
всегда открыты. К их услугам многочисленные в нашей стране
заповедники, зоопарки, природные парки. Ну, а для тех, кому
случайно попадет через чьи-то руки раненое животное и кто
решится взять на себя ответственность за его жизнь, заботу
о содержании — в книге приведены полезные рекомендации.
Книга .рассчитана в основном на массового читателя, но хочется
надеяться, что она будет полезной и для специалистов, изучающих
поведение животных.
<гС глубоким чувством изумления, уваже-
ния и любви смотрю я на мир животных»
В. Ватагин
МОИ ПЕРНАТЫЕ ДРУЗЬЯ
Птицы — это моя давняя привязанность,
корни которой уходят в детство. Начав со
щеглов и чижиков, я постоянно содержал
этих милых, хрупких созданий. Среди них
никогда не было прославленных певцов, на-
пример таких, как соловьи, требующие по-
вышенного к себе внимания и особого ухода.
Я держал птиц не из-за песни. Основным критерием моего выбора
была неприхотливость, доверчивость и веселый нрав птицы. Этим
требованиям как нельзя лучше отвечают ткачики — небольшие
изящные птички, завоевавшие в последние годы большую популяр-
ность у любителей. Свое название они получили за своеобразное
искусство постройки шарообразных гнезд, которые делают из
длинных.травинок, скрепляя их.
Из всего многообразия живших у меня ткачиков особой
симпатией пользовались самые нарядные — зебровые амадины,
возможно, потому, что положили начало коллекции, может быть,
за красоту оперения, а скорее всего из-за того, что вскоре
принесли мне самую высокую награду, о которой мечтает каждый
любитель,— птенцов. Ведь появление потомства служит доказа-
тельством того, что птицам живется хорошо и они вам доверяют.
Зебровые амадины родом из Австралии. Дикие птицы пепель-
но-серые с белой грудкой, на щеках и крыльях — коричневые
зеркальца, а на горле узкие поперечные полосы (у самцов),
отчего их и назвали зебровыми. У птиц короткий, толстый,
ярко-красный клюв и бурые лапки. В домашних условиях выве-
дены белые, палевые и пестрые разновидности.
Зебровые амадины очень неприхотливы и давно одомашнены,
что очень важно для начинающих любителей птиц. Основным
6
кормом птицам служит просо, а из зеленых кормов они охотно
поедают листья салата, традесканции, кусочки яблок.
Для разведения амадин снаружи клетки я подвешивал гнез-
довой домик с продолговатым летком, в который клал для них
немного строительного материала — сена, мха, мелких перьев.
В домике птицы сооружали себе гнездо и откладывали в нем
4—6 яичек, из которых через 13—15 дней насиживания вылупля-
лись голые крошечные птенчики.
Когда в гнезде впервые зашевелились птенцы, я несказанно
обрадовался. Совсем беспомощные, они не в силах были даже
пищать и только разевали свои огромные клювы. Как раз в этот
период я вынужден был уехать из дома и очень волновался,
что во время моего отсутствйя птенчики погибнут. Однако этого
не случилось, и в этом огромная заслуга моих родителей, которые
терпением и доброжелательностью заслужили доверие птиц.
Птицы совершенно не боялись их и не слетали с кладки даже
тогда, когда они убирали в клетке, меняли корм и воду. Вернув-
шись домой, я застал на жердочке рядом со взрослыми птицами
три прелестных сереньких пуховых комочка. У птенцов были
темные клювики и лапки, которые вскоре стали краснеть. Одно-
временно птенчики меняли свои детские костюмчики на взрослые;
у самцов на щечках проступали коричневые пятна. Неумело,
как молодые петушки, они начинали уже пробовать голос.
После вылета птенцов из гнезда самочка вновь отложила
яйца. Когда из них вывелись и вылетели птенцы, я снял гнездовой
домик, чтобы птицы смогли отдохнуть. Отдохнувшие, они
лучше выкармливают своих птенцов.
Другими интересными птицами были китайские расписные
перепела. У них сильные, как у страуса, лапы, длинная шея
и по-змеиному приплюснутая маленькая головка. Как и страусы,
эти птицы предпочли не воздушный океан, а землю. Правда,
иногда, сильно оттолкнувшись, они все же пытались взлететь,
но, поднявшись свечой вверх, тотчас же падали, отброшенные
поролоном, которым я предусмотрительно затянул потолок клетки.
Перепела эти тоже давно одомашнены и содержатся в клетках
или вольерах в качестве декоративных птиц. Размером они пример-
но с суточного цыпленка.
Как и все птицы из отряда куриных, перепела постоянно
клевали мелкие камешки, необходимые им для правильного
пищеварения, и любили купаться в песке. Смешно вытягивая
лапы, они валялись в нем, принимая самые разнообразные позы,
а потом, перевернувшись на брюшко и трепеща крыльями, заки-
дывали песок на спину. Спали птицы, тесно прижавшись друг
к другу, и иногда ночью кричали. Привычка кричать во сне
7
сохранилась, видимо, с тех вре-
мен, когда они совершали по
ночам сезонные перелеты.
Я кормил перепелов просом
и полевой коноплей, а в виде
лакомства давал мучных чер-
вей. С удовольствием ели они
и белый хлеб, выклевывая
крошки из целого куска, и зе-
лень: мокрицу, салат, традес-
канцию, капусту. Два-три раза
в неделю птицы откладывали
яйца прямо в песок.
Давней моей мечтой было
приобрести попугая. Для ее осу-
ществления потребовалось не-
мало времени, потому что ку-
пить попугая непросто и стоит
он дорого. Но наступил, наконец, такой счастливый день, когда
и в моем зооуголке появилась эта птица. Сенька принадлежал
к породе попугаев, не пользующихся большой симпатией у люби-
телей, потому что сенегальские попугаи обычно не говорят. Зато
они хорошо подражают различным звукам: скрипу двери, мяу-
канью, свисту... Я довольно быстро научил Сеньку насвистывать
«Чижик-пыжик», а позднее и другие мелодии. Однако сам он отда-
вал предпочтение маршам. И сейчас они часто провожают по
утрам ничего не подозревающих соседей и просто прохожих
от нашего дома до остановки автобуса.
Когда в моем доме поселилось красочное тропическое со-
здание — ярко-зеленое с оранжево-желтыми брюшком и подклад-
кой крыльев, я стал всячески налаживать с ним дружеские
отношения. Угощая Сеньку каким-нибудь лакомством, обычно
причмокивал языком или насвистывал «Чижика», стараясь
отвлечь его, чтобы незаметно погладить. Попугаи любят, когда
им чешут шейку или голову, но позволяют это делать только
тому, с кем дружат. Сначала мне это не удавалось — он косил
своим острым глазом и при каждой попытке приласкать его
свирепо бросался на прутья клетки. Но вскоре дело пошло на
лад и кончилось тем, что Сенька сам стал причмокивать языком
и насвистывать, подзывая меня к клетке, а когда я подходил,
нагибал голову и подставлял шейку, приглашая погладить. Это
было уже признанием дружбы. Сенька быстро научился давать
лапку, садиться мне на плечо и щекотать ключом за ухом.
Наша дружба длится многие годы — без малого двадцать лет.
8
Правда, с возрастом характер попугая стал портиться и в этом
отчасти повинен, видимо, и я, уделяя ему из-за повседневных
забот меньше внимания. Сенька ревнует меня ко всем моим
животным и при случае иной раз мстит, больно покусывая
своим остро отточенным клювом.
Всей душой любя Сеньку и дорожа дружбой с ним, я не
переставал мечтать о «говорящей» птице. Поэтому со временем
в доме появился Кокоша — большой желтохохлый какаду. Хотя
он и был из породы говорящих попугаев, но слов знал мало
и произносил их неразборчиво, неохотно. Впрочем, меня не остав-
ляла надежда, что. когда-нибудь он разговорится. Во всяком
случае попытки к этому уже делались. Отчаянно жестикулируя
лапой и качая головой, Кокоша произносил целые речи, правда,
на никому непонятном, к сожалению, языке. Еще он хорошо
подражал голосам разных животных и залихватски хохотал.
Издавал он и собственные крики, от которых глохнут посетители
зоопарков. !
Своими проделками Кокоша сразу же затмил всех Моих
зверей. Он был совсем ручной, и мы часто выпускали его из
клетки. Неуклюже переваливаясь на заскорузлых корявых лапах
и кудахча, по-куриному, попугай ковылял на кухню, где мы
всей семьей собирались к ужину, садился мне на плечо и ждал,
когда начнут разливать его любимый чай с молоком. Пил он
из эмалированной металлической кружки, придерживая ее лапой,
чтобы не опрокинуть.
Общительный и ласковый, Кокоша подружился со всеми в до-
ме, даже с Сенькой, который, сна-
чала ревниво отнесся к появле-
нию непрошенного сородича. Они
встречались где-нибудь на шкафу
и, призывно почмокивая и посвис-
тывая, подставляли друг другу го-
ловы — почесать шейку, причем
каждый ждал, что это сделает
другой. Так и стояли, как два ба-
рана. Уступал обычно добродуш-
ный Кокоша.
Прожил у нас Кокоша недолго
Родилась дочка, и я не смог уде
лять ему столько внимания, сколь-
ко он требовал. А требовал он
так громко, что это стало беспо-
коить соседей, и поэтому мне при-
шлось с ним вскоре расстаться.
9
2 3795
До сих пор я не могу без волнения вспоминать об этой ласко-
вой, доверчивой птице и жалею, что не смог сохранить ее у себя.
Позже у меня жило еще несколько попугаев, но такого, как
Кокоша, больше не было. Вообще о попугаях можно расска-
зать много интересного, поэтому я посвятил им отдельный рассказ.
НЕКОТОРЫЕ СТРАНИЦЫ
ИЗ ЖИЗНИ ПОПУГАЕВ
Попугаи водятся во всех частях света,
за исключением Европы. В Европу их впер-
вые завезли из Индии воины Александра
Македонского. Первое научное описание этих
попугаев, получивших название Александе-
ра, сделал римский ученый Плиний Стар-
ший. Этих величиной с голубя травянисто-зеленых птиц с чер-
ным и розовым ожерельем- на' шее (у взрослых самцов)
богатые римляне держали в дорогих клетках из слоновой кости
и серебра. Их обучали говорить специальные учителя, и первым
из слов, которые запоминали птицы, было слово «цезарь». Ученая
птица ценилась очень дорого.
Во времена императора Нерона попугаев стали завозить в
Европу из Африки. Привозили их с собой и рыцари из крестовых
походов, и мореплаватели в эпоху великих открытий. Когда,
открыв Америку, Колумб с триумфом вернулся в Испанию, он
вместе с сокровищами преподнес в дар королю и живых попугаев.
У нас в России попугаи появились в XVIII веке вместе с други-
ми европейскими модами.
Способностью говорить обладают далеко не все. виды попу-
гаев, а их известно около 350. Всемирно признанные говоруны —
жако, некоторые виды амазонских попугаев, какаду, лори.
Попугаи жако водятся в мангровых зарослях Западной
Африки от Гвинейского залива до озера Чад. Окраска их довольно
скромная: пепельно-серая, за исключением короткого пурпурно-
* красного хвоста, клюв черный, глаза желтые, лоб, щеки и не
покрытый перьями участок кожи между лбом и клювом, называе-
мый восковицей, белые. Изредка встречаются птицы, у которых
красные перья есть на крыльях и других частях тела,— таких
называют королевскими. Размером жако примерно с голубя.
Родина амазонских попугаев — Центральная и Южная Аме-
рика. Наиболее широко эти птицы распространены в бассейне
Амазонки, от которой и получили свое название. Окраска их
аеленая с красными, желтыми, синими и белыми отметинами.
ю
Нашим любителям наи-
более известны кубин-
ские, или белолобые,
амазоны, у которых
щеки и горло красные,
лоб белый, а клюв
желтый. По размеру
они немного меньше
жако.
Попугаи лори, оби-
тающие на островах
Индийского океана, в
Новой Гвинее и Австра-
лии, относятся к щетко-
язычным. Это значит,
что язык у них не глад-
кий, как у жако, ама-
зонских и большинства
других попугаев, а име-
ет на конце кисточку,
которой лори слизывает
с цветков нектар.
Известно несколько
видов попугаев, объе-
диненных одним назва-
нием — лори. Наиболее
эффектен среди них
многоцветный лори: зе-
леный с желтыми бо-
ками, красной грудью,
синим брюшком и ли-
ловой головой. Живет
он в Австралии, высоко в горах, по-
этому хорошо переносит низкую температуру.
Скандальную известность приобрел новозеландский лори по
имени кеа. Он — единственный среди попугаев хищник. Дело
в том, что некоторые кеа пристрастились к салу дорогого сердцу
новозеландца животного — домашней овцы, поэтому их считают
врагами общества и нещадно истребляют. Обитают кеа в трудно-
доступных участках Южных Альп, и это частично спасает их
от полного уничтожения. Основной цвет оперения кеа — зеле-
ный разных оттенков, а подкладка крыльев ярко-оранжевая.
Характерная черта этих птиц — любопытство, редкое даже для
попугаев: кеа не могут равнодушно взирать на незнакомый пред-
мет. Вот как описывает этих попугаев английский натуралист
и писатель Д. Даррел: «Наконец-то кеа оказались в пределах
11
досягаемости наших
камер. А какое заме-
чательное представ-
ление они устроили!
Поглощали в огром-
ных количестваххлеб
с маслом, бегали по
водосточным жело-
бам, повисали вниз
головой и кричали,
потом по очереди на-
чали съезжать по
скату крыши, словно
дети с горки. И опять
кричали, горланили,
КАКАДУ ели хлеб с маслом,
даже попытались,—
правда, безуспеш-
но — сорвать с Лен-
дровера брезентовый
верх. Когда перна-
тым механикам наскучила эта затея, двое из них, взлетев с ма-
шины, принялись кричать «кеа!» в окна спящих постояльцев,
а остальные в это время разрушали замысловатое сооружение
из картонных коробок у черного хода».
Своеобразную группу попугаев составляют какаду. Они не
принадлежат к когорте прославленных говорунов, хотя и между
ними встречаются способные к подражанию птицы. Какаду
прославились как мастера всевозможных проделок и трюков.
Эти веселые подвижные птицы легко поддаются дрессировке.
Какаду водятся примерно в тех же странах, что и лори.
У любителей попугаев наиболее распространены большой и малый
желтохохлые какаду. Большой желтохохлый какаду — белая
величиной с ворона короткохвостая птица с желтым хохлом
и желтоватым налетом на щеках, который к старости распро-
страняется на все оперение. Малый отличается от большого
только меньшими размерами.
Все виды какдду тоже ничем особенным не отличаются друг
от друга, разве что оперением и размерами. Однако длинно-
хвостый какаду, которого называют кореллой или нимфой, резко
выделяется среди них. Основной цвет оперения корелл серый,
бока головы, лоб и хохол желтые, щеки оранжевые, на крыльях
белые «зеркальца». Этих небольших спокойных птиц держат
обычно парами.
12
В Австралии и на прилегающих к материку островах живет
большое количество мелких попугаев, из которых наибольшую
популярность приобрели волнистые. Волнистых попугайчиков не-
редко ошибочно называют неразлучниками, хотя неразлучники —
это совсем другие птицы, обитающие в ряде районов Африки
и на Мадагаскаре. В отличие от длиннохвостых волнистых попу-
гайчиков у них короткий округлый хвост и почти полностью
покрытая перьями восковица. Основной цвет оперения зеленый.
Самыми сильными в мире попугаев по праву считаются ары.
Это в большинстве своем крупные длиннохвостые яркоокрашенные
птицы родом из Южной Америки. Наиболее известны красно-
синие, сине-желтые, зелено-красные и гиацинтовые ара; последние
бывают до метра длиной.
Образ жизни крупных попугаев, в какой бы части света
они ни обитали, примерно одинаков. На воле, за исключением
периода гнездования, пти-
цы живут большими стая-
ми и селятся недалеко от
Воды, не избегая, однако,
близости человеческого
жилья. Некоторые виды,
например ожереловые по-
пугаи, гнездятся прямо в
селениях, а в Индии даже
в городах. С восходом
солнца попугаи пробуж-
даются от сна и громкими
криками приветствуют ут-
ро. Приведя в порядок
оперение, они летят завт-
ракать, а потом направ-
ляются к воде — напиться
и искупаться. Наиболее
жаркие часы эти птицы,
как и все другие тропичес-
кие животные, проводят в
полудремоте в тени дере-
вьев. Дождавшись, когда
жара спадет, летят под-
кормиться, а с наступле-
нием темноты возвраща-
ются к. месту ночлега. Та-
кого же распорядка, если
позволяют условия, попу-
13
гаи придерживаются и в неволе, поэтому дело чести каж-
дого любителя — обеспечить их своей птице. То же касается
й корма. Птица чувствует себя в неволе тем лучше, чем
больше ее корм приближается к тому, которым она питалась
на воле. А на воле все попугаи, за исключением лори, питаются
орехами, семенами злаков, сочными и мучнистыми частями
растений.
Больших попугаев — жако, амазонских, какаду и других —
кормят в неволе размоченным белым хлебом, кукурузой, различ-
ными фруктами и ягодами. Орехи, семечки подсолнечника и
коноплю во избежание ожирения дают ограниченно. В небольших
количествах изредка предлагают птицам мясо. Оно должно быть
без костей, особенно трубчатых, чтобы птица не могла пораниться
или проглотить острый осколок.
Особенно важно придерживаться правильного кормления при
содержании лори. Этим птицам следует давать сиропы, приго-
товленные из фруктовых соков, воды и сахара, и одновременно
постепенно переводить на твердые корма. Волнистых попугай-
чиков и неразлучников кормят просом, овсом, семечками подсол-
нечника, а из зеленых кормов дают кусочки фруктов и свежие
древесные ветки, которые они любят обгладывать. Вода для
питья, а также минеральная подкормка — мел, толченые ракушки
или скорлупа яиц — необходимы всем попугаям.
Чтобы сохранить попугая в хорошей форме, его нужно беречь
от простуды, особенно от сквозняков, и время от времени предо-
ставлять возможность поразмяться, т. е. побегать или полетать
по комнате. При несоблюдении этих условий и плохом, нека-
чественном или однообразном кормлении птица может забо-
леть.
Наиболее распространенными заболеваниями попугаев в нево-
ле являются различные авитаминозы, вызванные нехваткой
в рационе тех или иных витаминов, причем самая неприятная
болезнь — это выпадение пера. Однажды утраченное оперение вос-
станавливается с трудом и требует особенно тщательного ухода.
Попугай может потерять оперение и в результате самоощипыва-
ния. В условиях клеточного содержания деятельной, любопытной
птице иногда просто нечем заняться. В период вынужденного без-
делья ее необходимо чем-нибудь развлечь, например дать по-
грызть ивовый прутик или повесить в клетку какую-нибудь
игрушку. Если этого не сделать, самоощипывание от скуки может
стать привычкой. Правда, есть и другие причины, вызывающие
самоощипывание, например, нарушение режима питания, зуд от
накожных паразитов. Однако при правильном содержании и уходе
эта болезнь приобретается от скуки. Это, пожалуй, самая большая
14
неприятность, которая подстерегает любителя, так как попугаи
довольно выносливы и болеют редко.
У всех попугаев пары соединяются на всю жизнь. Особенно
трогательны супружеские взаимоотношения у неразлучников.
Однако распространенное мнение, что после гибели одного из
супругов другой, не перенеся разлуки,тоже погибает, неверно.
Оставшийся может жить как в одиночестве, так и образовав
новую пару.
Попугаи, как правило, не строят гнезд в обычном понимании
этого слова, а кладут яйца в дупла деревьев, реже в углуб-
ления скал. Как и у большинства дуплогнездников, яйца у них
белые. Большие попугаи откладывают 2—3, а мелкие до 10 яиц,
причем первые выводят птенцов один раз в год, а мелкие много-
кратно.
В неволе большие попугаи размножаются редко — только при
создании им соответствующей обстановки, что возможно, и то
далеко не всегда, лишь в условиях специализированных зоопар-
ков. Разведение же мелких попугаев — корелл, волнистых и
неразлучников — доступно каждому. Надо только уделить им
побольше внимания и запастись терпением.
Для разведения мелких попугаев клетки оборудуют дуплян-
ками — гнездовыми домиками в виде скворечника. В гнездовой
период, который следует приурочить к тому времени, когда на
родине птиц — лето, им нужно давать прутья деревьев (березы,
ивы, липы и др.) или кустарников, которые они используют
в качестве материала для подстилки. Птицы переносят эти прутики
внутрь дуплянки, где превращают их клювами в труху, в которой
самка делает небольшое углубление для кладки. Насиживание
начинается с откладывания второго яйца и длится 20—21 день.
Птенцы вылупляются голыми и слепыми, но развиваются довольно
быстро.
Большинство попугаев, которых обычно обучают говорить,
вынимают из гнезда молодыми и выкармливают искусственно.
Вот как описывает процесс кормления такого птенца тонкий
знаток природы и страстный любитель животных английский
писатель Д. Аттенборо: «В одном селении женщина подарила
нам только что взятого птенца. Удивительно милый малыш с ог-
ромными карими глазами, непомерно большим клювом й редкими
перышками, которые едва проклюнулись сквозь голую кожицу.
Я не мог отказаться от такого дара. Но чтобы сохранить птенца,
нужно было научиться его кормить. Смеясь, женщина объяснила
мне, как это делается.
Я разжевал кусок лепешки из кассавы. Увидев это, малыш
страшно разволновался. Предвкушая еду, он хлопал куцыми
голыми крылышками и дергал головой. Едва я наклонился к нему,
15
как он тотчас сунул мне в рот свой открытый клюв. Оставалось
Только протолкнуть ему в глотку жвачку языком». Не очень
гигиеничный способ кормить животное, но иначе попугайчйка
не выкормишь. Индейские женщины умеют приручать и взрослых,
только что пойманных попугаев. Судя по одним источникам, они
применяют при этом какое-то пахучее эфирное масло, действую-
щее на попугаев успокаивающе, а по другим,— держа птицу
за ноги, гладят ее по спине смоченной в воде свободной рукой.
Такой способ основан на том мнении, что чем больше намокла
птица, тем она смирнее. Вообще попугаи проявляют особую
привязанность к женщинам и детям. От них и говорить выучи-
ваются быстрее, так как птицам легче подражать более высоким
голосам, чем низким, мужским.
Обучение попугаев разговору начинают одновременно с приру-
чением птиц. Залогом успеха при приручении является спокойное,
ровное отношение к птице и доброжелательность. Обучение лучше
всего вести в обстановке, менее всего отвлекающей внимание
попугая,— в сумерки и в тишине, так как свет и посторонние
звуки мешают ему сосредоточиться. Каждый день нужно осто-
рожно подходить к клетке и громко, отчетливо, по возможности
однотонно произносить какое-нибудь одно слово. Чтобы попугай
повторял услышанное не автоматически, нужно стараться
приурочивать заучиваемые слова к определенной ситуации. Напри-
мер, утром птицу следует учить произносить «Здравствуй», вече-
ром «Спокойной ночи», на стук в дверь спрашивать «Кто там?»
и т. д. Обучать птицу следуёт сначала простым словам, а затем,
постепенно, более сложным и наконец, целым фразам. Способности
попугая развиваются по мере обучения. Впоследствии он сам
быстро схватывает и повторяет случайно услышанное. Если
попугай затрудняется произнести какое-либо слово, нельзя помо-
гать ему, иначе он может усвоить неправильное произношение.
Надо дождаться, чтобы попугай замолчал и тогда уже произнести
это слово (фразу) отчетливо, в полный голос.
В процессе обучения у птиц выявляются разные способности:
одни хорошо подражают человеческой речи, другие с трудом
осваивают слова, но хорошо насвистывают мелодии или подра-
жают разным звукам: скрипу двери, мяуканью кошки, лаю,
кудахтанью, свисту и пр. Описан случай, как один такой свистун
доставил однажды большие неприятности жителям испанского
города Гренады. Выпорхнув из клетки, попугай четыре дня летал
по улицам и свистел, подражая полицейскому, причем так мас-
терски, что уличное движение в эти дни было серьезно нарушено.
При обучении попугая обращают внимание на то, к подража-
нию каких звуков он имеет способности и, по возможности,
16
развивают их. По мнению специалистов, попугаев можно научить
говорить^ понимая смысл слов, которые они произносят, есЛи
обучать, как детей, с раннего возраста и в тех же условиях.
Описаны случаи, когда попугаи, обученные таким образом, знали
не менее шестидесяти тем для разговора и десятки популярных
арий из опер.
В присутствии попугаев надо остерегаться произносить бран-
ные слова, к которым они, как дети, особенно восприимчивы:
любителям известны такие пернатые сквернословы. Вот редкий
случай «исцеления» одного из них. Пабло купили в Одессе,
но прежде, чем попасть туда, он успел побывать во многих
портах, плавая -на иностранных торговых судах. Попугай знал
несколько фраз на английском, греческом, испанском и русском
языках, но из всего его словарного запаса лишь несколько
слов было цензурных. Новая хозяйка решила перевоспитать птицу.
Когда Пабло начинал ругаться, она всякий раз перебивала
его, громко произнося: «Пабло очень хороший мальчик». Терпе-
ние хозяйки было вознаграждено — постепенно попугай стал
забывать дурные фразы. Но бывали и срывы. Принимая иногда
плеск воды в ванной за морские волны и воображая себя на баке,
он снова начинал ругаться, как заправский моряк.
Если воспроизведение условий, к которым птица привыкла,
способствует раскрытию ее способностей, то всякое изменение
привычной обстановки заставляет ее уйти в себя и замолчать.
Поэтому мы редко видим в телевизионных передачах пернатых
трибунов, а только иногда слышим их, записанных по месту
жительства на магнитофонную плецку. Самые болтливые попугаи
в студии телевидения или звукозаписи зачастую упорно молчат.
3 3795
17
Попугаи очень интересные птицы. Сообразительность и лов-
кость позволяют им без труда открывать самые хитрые затворы
клеток, откупоривать бутылки, откручивать гайки. Сильный
и острый клюв хороший им в этом помощник. Однажды в одной
из московских квартир попугай, выбравшись в отсутствие хозяев,
из клетки «разобрал» и «аккуратно сложил» в углу большую
хрустальную люстру.
В природе попугаи трогательно привязаны к сородичам по
стае, очень нежны друг к другу и птенцам. Нередко взрослая
птица или старший птенец кормит собратьев, даже если они
из чужого выводка. Как-то один австралийский столяр решил,
дать возможность испытать чувство материнства своей бездетной
попугаихе и подложил ей куриное яйцо, из которого вывелся
цыпленок. С появлением потомства добродушная прежде попугаи-
ха изменила нрав: никого не подпускала к своей клетке, а ничего
не понимающего, вполне самостоятельного птенца заботливо
пыталась согреть и накормить из клюва.
В настоящее время попугай стал одним из близких друзей
человека, его верным товарищем. Мне рассказали такой случай.
В кассе одного из американских банков однажды обнаружили
крупную недостачу. Подозрение пало на кассира, которого немед-
ленно арестовали, а в помещении, где4 он работал, установили
полицейский пост. Как-то во время обеденного перерыва, когда
полицейский закусывал, в окно влетел попугай, сел на кассовый
стол, схватил банкнот и вылетел обратно. Оказалось, что эта
дрессированная птица регулярно приносила добычу своему хозя-
ину, проживающему в доме напротив. В итоге друзей посадили
за решетку — одного в клетку, другого в камеру.
Попугаи — благодарные птицы: ценят хорошее отношение к се-
бе и очень привязываются к человеку, от которого получают
уход и ласку.
ПОСВЯЩАЕТСЯ АЛИСЕ
В детстве я целые дни проводил у клеток
вивария, где во время войны работала моя
мать. Разделяя страдания животных, я ста-
рался, как мог, облегчить их участь, даря
им ласку и те малые крохи съестного, которые
перепадали самому. На всю жизнь мне за-
помнились эти трогательные, печальные, об-
реченные существа, восторженно повизгивающие и приветливо ма-
шущие хвостом при моем появлении. Тогда, наверное, у меня роди-
лась любовь к животным на всю жизнь. Потом я стал обладателем
18
своего первого «зверя» — рыжей морской свинки, подаренной
мне заведующей виварием за добровольную, бескорыстную по-
мощь науке. Потом были кошки, которые вечно куда-то убегали
и пропадали,— так во всяком случае мне объясняли в те годы
взрослые.
Большой след в моей детской памяти оставил черный зеле-
ноглазый кот по кличке Азик. Назвали-его так по недоразумению,
ошибочно приняв за кошку, для которой, перебрав множество
имен, нашли цыганское — Аза. Когда же выяснилось, что это не
кошка, а кот, стали называть его Азиком. С определением пола
кошекдома почему-то всегда была путаница. Сибирскую дым-
чатую кошку с красивым именем Пурга, разобравшись со време-
нем, что к чему, пришлось назвать довольно неблагозвучно —
Пургун.
Самой яркой'-личностью из всех кошачьих была Алиса —
молодая сиамская кошка, изящная и ловкая, как пума. Появилась
она в нашем доме, как в сказке. Однажды вечером прозвучал
мелодичный сигнал звонка, как приглашение к театральному
представлению. Я открыл входную дверь — на площадке никого.
Решив, что это проделки мальчишек, я собрался было захлопнуть
дверь й в это время услышал робкое «Мяу!». Посмотрев вниз,
я увидел крошечного светлого котенка, в нерешительности за-
мершего у порога. Озадаченный, взъерошенный, он осторожно
переступил порог квартиры, словно границу, разделившую два
мира: теплый, ласковый микромир мамы-кошки и большой неве-
домый мир незнакомых существ — маленькая Алиса, вступающая
в Страну Чудес. Так потом мы ее и назвали. Я до Сих пор
не знаю, кто нам ее подбросил,— верно, кто-нибудь из знакомых.
Во всяком случае это сделали люди, хорошо знающие, что мы
никогда не выбросим котенка на улицу. И он у нас, конечно же,
остался.
Достигнув такого возраста, когда перестают сосать, принимая
за мамку, старую лисью шапку, Алиса дала почувствовать насе-
лению моего зо^уголка, что она личность и с ней надо считаться.
Впрочем, по-настоящему ее боялись только ткачики, поэтому
с большинством из этих птичек вскоре пришлось расстаться.
Интересно, что Кокоша, не давая пролетать мимо своей клетки
даже мухе, спокойно разрешал Алисе свешивать в нее хвост
или лапу. Догадываясь, что с Кокошей шутить опасно, она
также старалась не очень досаждать ему и все же каждый
раз не упускала случая подкрасться сзади и потрепать за желтый
хохол. Обычно Кокоша был всегда начеку, но когда ей это
все-таки удавалось, разражался негодующими криками и яростно
набрасывался на обидчицу. Незадолго до расставания с Кокошей
19
они так подружились, что волнующий человечество вопрос об
уме животных стал казаться мне пустым и никчемным.
Озорная, к тому же набалованная всеобщим вниманием, Алиса
в своих проказах порой не знала меры: взбиралась по шторам
на карниз, зорко следя сверху за всем моим беспокойным
хозяйством, носилась по квартире, как гепард, лавируя среди
мебели и разбивая порой свою чумазую мордашку до синяков, ко-
торые сияли потом всеми цветами радуги не хуже ее сапфировых
глаз. Когда она очень уж досаждала, мы загоняли ее в пустую
клетку, где Алиса сразу успокаивалась, начинала сладко зевать
и в конце концов засыпала. На нас она за это не обижалась,
наверное, считая, что так и должно быть, поскольку все остальные
животные тоже сидят в клетках. При каждом удобном случае
Алиса и сама залезала в какой-нибудь ящик или шкаф, где
ее то и дело нечаянно закрывали, а потом разыскивали по всей
квартире.
Со временем Алиса стала спокойней, особенно когда оста-
лась одна. Однажды мне привезли ушастого ежа — маленькую
серую колючку. Как Алиса обрадовалась! Ее томные голубые глаза
вспыхивали красным огнем, а по тусклой шерстке как будто
пробежал ток — взъерошилась и засеребрилась, как чернобурка.
Вкрадчиво, мягко подошла она к ежу, нежно прикоснулась
замшевым черным носом к его длинному рыльцу, а затем повали-
лась на бок и начала кататься на спине, радостно мурлыкая
и приветливо пома-
хивая хвостом. Ее
длинные усы дрожа-
ли от волнения. Но
еж не обращал ника-
кого внимания на
Алису. Он ее просто
не замечал. Торопли-
во и бестолково то-
пал по комнате, иног-
да случайно, по бли-
зорукости, натыкаясь
на кошку. А она
словно Только и жда-
ла этого: с ликую-
щим рыком высоко
подскакивала и на-
чинала резвиться,
как котенок. Наблю-
дая за игрой кошки,
*ч.
20
мне'не раз приходила мысль о том, как похожи все дети: и дети
людей и детеныши животных. Только наши дети со временем
становятся взрослыми, а животные так и останутся детьми и до
конца дней своих будут нуждаться в нашей защите и заботе.
Алиса прожила у нас недолго. Погибла она трагически, а перед
этим тяжело болела, неудачно прыгнув и, видимо, повредив
позвоночник.
В надежде на целительные свойства трав и летнее солнце,
договорившись со знакомыми, я повез Алису на дачу. Обе руки
у меня были заняты вещами, поэтому Алиса моталась вместе
с продуктами где-то на уровне коленей, а по ее высунутой
из сумки скорбной мордашке хлестали полы плащей и свертки
спешащих на природу горожан. В поезде мне удалось отыскать
свободное место, и я взял Алису на руки. Пришлось Объяснять
(в который раз!) изумленным пассажирам, что Алиса — это
сиамская кошка, родом из Таиланда, предков которой впервые
в Европу привезли французы, а к нам в Россию — шахматист
Алехин, который так любил этих кошек, что, будучи не в силах
расстаться с ними, возил с собой по всему свету.
Мои надежды на живительные силы трав не оправдались.
Алиса оказалась плохой знахаркой, наверное, оттого, что выросла
в городской квартире. Она и на даче из последних силенок
ползла обратно в дом. Никакая сила, казалось, не могла заставить
ее остаться там, и все-таки такая нашлась — вода, врожденная
любовь сиамских кошек. На участке был; небольшой прудик,
образовавшийся на месте заброшенного колодца. Как-то раз,
когда я отнес Алису в укромный тенистый уголок, буйно поросший
21
сочными травами, она на обратном пути к дому случайнб наткну-
лась на этот водоем и с тех пор он стал ее прибежищем.
Она постоянно лежала на прогретом солнцем дощатом настиле,
уходящем под воду, вместе с отдыхающими после охоты на
циклопов тритонами и не просила ни есть, ни пить,— ей хотелось
только покоя. Однажды я не нашел Алису на ее обычном месте.
Не было ее и нигде поблизости, а .уползти далеко она не могла.
И пока я стоял над прудом, размышляя о ее судьбе, память упорно
воскрешала одну и ту же картину: озадаченный робкий котенок
на пороге Страны Чудес. Теперь Алиса ее покинула навсегда.
ПОЛОСАТЫЙ ВОРИШКА
Живет в кедровых лесах Сибири и
Дальнего Востока буровато-серый, ма-
ленький, похожий на белку зверек по наз-
ванию бурундук, раскрашенный, как ар-
буз, по спине продольными темными поло-
сами. Обитает этот зверек в подземных
норах, питается орехами, ягодами, гри-
бами, семенами растений, а на зиму делает
кладовых — тупиках своих подземных ла-
запасы в специальных
биринтов. Съестные припасы таскает в защечных мешках и скла-
дывает их в своих подземельях отдельными кучками — по сортам
и видам.
22
Бурундуки любят жить в одиночку, каждый в своей норе,
и не терпят в ней даже своих сородичей. Кладовые этих зверьков
часто опустошают кабаны и медведи, любящие полакомиться
орехами и сушеными ягодами. Вообще врагов у бурундуков
много; несмотря на свою подвижность и ловкость, они нередко
становятся жертвами хищных зверей и птиц. Истребляют бурун-
дуков и люди за порчу и расхищение продуктов сельского хо-
зяйства: зверьки устраивают набеги на колхозные поля и сады,
в фруктах, арбузах и дынях прогрызают дыры и съедают или
утаскивают с собой только семена. Жаль, что этот симпатичный,
ловкий и смышленый зверек попал в разряд недругов человека.
Бурундуков часто отлавливают работники зообаз и продают
любителям животных через зоомагазины, поэтому зверьки — час-
тые обитатели живых уголков. Занятно держать их и в квартире.
Неволю они переносят безболезненно, быстро привыкают к новому
образу жизни и к человеку, очень чистоплотны. Да и кормить
их несложно, едят все или почти все: семечки, орехи, крупы,
овощи, фрукты, хлеб.
Я в разное время держал порознь нескольких бурундуков.
Первым у меня появился Жулик, прозванный так за природную
склонность к стяжательству. Это был бойкий серый зверек
с пушистым и коротким хвостиком. Поселил я его в ’металли-
ческой клетке, которую оборудовал дуплянкой и полочкой для
разминки. Освоившись в новой обстановке, он вскоре привык
и ко мне — перестал бояться и прятаться в дуплянку, брал
из рук кедровые орешки и семечки. Поверив в кроткий нрав
Жулика, я стал выпускать его в комнату. Он деловито обшаривал
ее и все, что находил или выклянчивал из съестного, с молниенос-
ной быстротой прятал в свои защечные мешки, опорожняя их
в кладовых, которые из-за отсутствия других укромных уголков
устраивал в складках одежды, домашних туфлях и прочих не-
подходящих местах. Для того чтобы заманить зверька обратно
в клетку, достаточно было показать ему кедровый орешек
и, как кошку за фантиком, довести до самой дверцы. Но однажды,
раздосадованный тем, что его кладовые постоянно разоряют,
бурундук бесследно исчез, наверное, прошмыгнул во входную
дверь и убежал во двор. Загоревал я и вскоре стал подумывать
о новом питомце. Им стала молодая, родившаяся в неволе
белка по кличке Кошмарик.
Доверчивая и ласковая белка беззаботно скакала целыми
днями по комнате и всюду устраивала свои продовольственные
склады из орехов и семечек, которые мы ей давали, но в отличие
от хозяйственного бурундука, тотчас же забывала о них. А между
тем на кухне стали потихоньку пропадать из пакетов то крупа,
23
то сушеные грибы; из по-
душек почему-то поубави-
лось перьев. Вообще в до-
ме происходили странные
вещи: стали пропадать
газеты, авторучки, а од-
нажды исчез отложенный
для получения в сберкас-
се денежного выигрыша
лотерейный билет. Подоз-
рения пали на Кошмари-
ка, и его до поры до
времени перестали выпу-
скать бегать но комнате.
Уликой против зверька
явилось похищение окон-
ных штор: перегрызя коль-
ца, крепящие их к карни-
зу, он, торопясь и напря-
гаясь из последних своих
силенок, тащил их в клет-
ку, не обращая на нас никакого внимания.
Кошмарик был наказан, однако мелкие кражи в доме не прек-
ратились. Разгадка таинственных исчезновений и разоблачение
виновника произошли случайно. Делая ремонт в квартире, я ото-
двинул платяной шкаф и обнаружил под ним склад загадочно
исчезнувших в разное время нужных и ненужных предметов.
Чего там только не было: носовые платки, авторучки, перья
из подушек, клочья газеты, целые россыпи семечек, орехов,
разных круп, корок хлеба... Так вот, оказывается, чья это работа!
Значит, он жив, полосатый воришка! Однако мне в тот раз
так и не удалось изловить бурундука, и он остался жить на свободе,
хозяйничая в квартире и незаметно скрываясь в норке под
шкафом.
После Жулика у меня перебывало еще несколько бурундуков,
и надо сказать, что повадками они мало чем отличались друг
от друга. В поведении бурундуков много интересного, но чтобы
наблюдать за ними, не доставляя себе лишних хлопот, лучше
держать их в клетках. Причем не более одного зверька в одной
клетке: бурундуки не выносят соперников. В клетке должно быть
темное место для гнезда — лучше какой-нибудь ящичек с отвер-
стием, наподобие дуплянки, а также кормушка и подвесная баноч-
ка для воды. Бурундук очень чистоплотен, и если в уголок клетки
поставить пустую жестянку, он сам приспособит ее под туалет.
24
Вам останется только время от времени чистить ее и споласкивать
холодной водой. Хорошо оборудовать клетку колесом,, подобным
беличьему, чтобы дать выход неуемной энергии шустрого зверька
или по крайней мере сделать в ней несколько полочек — беговых
дорожек для разминки. У бурундуков постоянно растут резцы,
которые им необходимо стачивать о твердые предметы, поэтому
давайте вашему питомцу что-нибудь твердое — орехи, мел, скор-
лупу яиц, ракушки. Содержать бурундука несложно, и ваши
незначительные хлопоты с лихвой восполнятся удовольствием
от наблюдения за этим очень сообразительным и очень ловким
зверьком.
4 3795
ФИЛИППЫЧ И ФЕНЬКА
Однажды на птичьем рынке мое.внимание
привлекли чьи-то глаза — большие и удиви-
тельные, как у куклы-неваляшки. Принадле-
жали они комичному печальному существу,
пушистому, как сибирский котенок. Невоз-
можно было пройти мимо и не погладить его
по мягкой шубке. Но как только я протянул
руку, на ней тотчас же пролег кровавый след, оставленный молние-
носно метнувшейся когтистой лапой. Существо, которому принад-
лежала эта лапа, устрашающе надулось, как шар, и грозно защел-
кало клювом. Глаза же его как будто жили сами по себе: два эта-
ких уголька в оранжевой каемочке, светящих прямо в душу. Этот
взгляд и решил судьбу совенка.
«Сова в доме — плохая примета!» — так думали наши темные
предки и так говорили мне домашние. Чтобы успокоить их,
я решил выдать сову за филина. Это птица, по повериям многих
народов, приносит счастье.
Филиппыч (так я назвал нового жильца) носил еще птенцовый
наряд —«тельняшку». Ел он только мелко нарезанное мясо
и крутые яйца. На пищу набрасывался с жадностью, прямо
вырывал ее из рук. Самая большая стандартная клетка для
птиц оказалась тесной для этого малыша. Днем он дремал
на жердочке, но как только гасили свет, бросался на штурм
проволочной «твердыни». Шум, который производил прц этом наш
узник, не давал заснуть, и в конце концов бунтаря выдворили
на балкон, в просторную вольеру. Лишенный возможности актив-
ной борьбы, Филиппыч объявил голодовку: презрительно щурясь,
он демонстративно отвергал самые отборные куски мяса, которые
терпеливо и настойчиво предлагали ему. Пришлось кормить его
насильно.
Однажды, собираясь в отъезд, я попросил домашних поза-
ботиться о Филиппыче. Тогда и случилось несчастье: увидев
около себя вместо привычной руки незнакомую и, наверное,
испугавшись резкого движения, совенок шарахнулся в одну сторо-
ну, метнулся в другую и, не соразмерив прыжки с габаритами
вольеры, сильно стукнулся о ее стенку. В тот же день он оказался
в ветеринарной лечебнице, а потом, забинтованный, беспомощный,
лежал под письменным столом, отвергая и пищу, и дружбу.
Иногда мне удавалось заставить его проглотить несколько кро-
шечных порций мяса, но этого было так мало, что я серьезно
стал опасаться за его жизнь. Не знаю, что тут больше помогло —
26
добрые руки ветеринара, мо-
лодость, наследственная вы-
носливость многих поколений
или мои заботы,— но только
вскоре Филиппыч пошел на
поправку.
С выздоровлением у со-
венка появился аппетит, по-
требность двигаться, и он
стал совершать прогулки по
комнате. Покинув, вопреки
своей природе, темный угол,
Филиппыч облюбовал под-
ножку швейной машины, где
любил прихорашиваться, по-
долгу «расчесывая» отраста-
ющие перья. Вместо прежней
«тельняшки» на груди у него появились продольные пестрины.
Теперь я смог, наконец, определить, что родом он из ушастых
сов — жителей наших лесов.
Через две недели Филиппыч вновь очутился среди разномаст-
ных пациентов ветеринарной лечебницы, где ему сняли повязку.
Вскоре после этого у него появились дурные привычки, свой-
ственные его диким родственникам. Ночью он стал бродить по
комнате, а днем спать, забйвшись в темный угол. Уже с вечера
начинал беспокойно вертеть головой, словно искал, где же та
штука, которой гасят свет, и в нетерпении рвал подстеленные
ему газеты. Как только наступала темнота, в комнате раздава-
лись странные и таинственные звуки: шорохи, всплески, хлопанье
крыльев. Это заступал на смену наш «домовой». Важно шествуя
на высоких пушистых лапах, он инспектировал свои владения,
а закончив обход, съедал порцию мяса и долго-долго плескался
в тазу, хлопая крыльями, встряхиваясь и отфыркиваясь. После
перелома часть крыла ему пришлось удалить, однако первое
время это не очень его удручало и не стесняло свободу передви-
жения. Утром мы часто находили своего воспитанника в самых
неожиданных местах: на столе, спинке стула, подоконнике или
на решетке швейной машины. Предоставленный самому себе,
Филиппыч рос довольно независимым.
Фенька появилась в нашей квартире тем же путем, что
и Филиппыч. Я увидел ее в тесном грязном садке рыночного
торговца — маленький, жалобно скулящий комочек грязных
перьев. Когда малютка устремила на меня свои большие, полные
отчаяния и муки глаза, я совершил еще один неразумный, с точки
27
зрения всех здравомыслящих людей, поступок, на вопрос которых
«зачем это тебе?» — никогда не могу ответить. Мои домашние
приняли нового жильца, естественно, в штыки, но вскоре к нему
привыкли, а потом и полюбили. А он тем временем из костля-
вого, робкого заморыша превратился в гладкую, горластую,
разбитную бестию.
Фенька была прожорлива, общительна и по-женски немного
коварна. Ей ничего не стоило спрятаться на шкафу, а затем
броситься мне на голову и вцепиться в волосы. Я понимал,
что это игра, потому что ночью она нас' не трогала, но порой
ее шутки, как, впрочем, шутки и многих других диких зверей,
были довольно жестокими.
С появлением Феньки безмятежному, мирному существованию
моих питомцев пришел конец. Белку по прозвищу Кошмарик,
целые дни беззаботно скачущую по шторам, стали выпускать
из клетки только в присутствии кого-нибудь из домашних,
а бурундук по кличке Жулик, живущий под шкафом и проводящий
свой досуг в обшаривании квартиры,— где что плохо лежит? —
28
рассудил сам, что в его же интересах как можно реже вылезать
из своего убежища.
Один только Сенька, изумрудно-зеленый сенегальский попу-
гай, до поры до времени не уступал рыжей шельме. Однако
после того как она несколько раз цапнула его из-за угла и слегка
потрепала, он, как истинный представитель мира джунглей,
живущих по принципу «кто смел — тот и съел», решил отыграться
на кротком, беззащитном Филиппыче. А горемыка Филиппыч,
видя, как легко, словно тень, плывет на огромных мягких крыльях
его подружка, понял, что он жалкий калека и что ему никогда
не подняться под потолок, на люстру, куда каждый вечер звала
его Фенька. Он еще больше замкнулся в себе, стал еще недовер-
чивей к людям.
Иногда ночью, разбуженный грохотом сброшенного на пол
цветочного горшка, я видел, как Филиппыч и Фенька вместе,
распустив крылья и смешно поднимая длинные лапы, затевали
пляски на письменном столе или, тихо вереща, перебирали друг
другу перья. Что это было? — я не знаю. У каждой из сов
свой характер, каждая — особая личнреть...
Мне хочется предостеречь читателя от соблазна завести себе
этих милых, комичных, смышленых существ, созданных для
вольной жизни в лесу и приносящих огромную пользу человеку.
Если Ле вам случайно попадет сова, которую по тем или иным
причинам невозможно выпустить сразу на волю, то не сажайте
ее в клетку: ничего, кроме физических и моральных травм и вам
и птице это не принесет. Чтобы ваша квартира не превратилась
в курятник, нужно сразу заметить, какие именно уголки облюбует
птица, и там подстелить газеты или подставить легкий поддон.
На ночь обязательно нужно оставлять еду и таз с водой для
питья и купания. Лучше не приучать сову к мясной пище,
а давать ей то, что едите сами. Помните, что соль совам вредна:
почки не способны выводить большое количество соли.
Если по каким-либо причинам вы захотите выпустить сову
на волю, знайте, что вы обрекаете птицу на верную смерть:
жизнь в неволе притупила ее рефлексы. Не делайте этого.
ДЖИНА
Моя Джина — мелкий сокол, называемый
обыкновенной пустельгой,— на самом деле
необыкновенная: она ручная. Я говорю:
«Джина!», подставляю ей руку, и она тотчас
же садится мне на кисть, а затем, легко
перебирая сильными желтыми лапками с ак-
куратными черными коготками, взбирается
на плечо. Летает Джина плохо. Во-первых,
несмотря на молодость, она перенесла серьезную травму — ее
подбил один мальчишка, а во-вторых, с тех пор, как ее подобрал
и приютил другой мальчик, и< до того, как попасть ко мне, Джина
долгое время жила в тесной клетке. То, что помешали сделать
родителям Джины, выпало на мою долю — я обучаю птицу полету:
приходя с работы, выпускаю ее из клетки поразмяться.
Ростом Джина чуть поменьше голубя, цветом сверху рыжева-
то-коричневая с темными поперечными полосами, а снизу желто-
серая с крупными бурыми пестринами. Словом, вовсе не краса-
вица, если бы не большие черные глаза. Просто не верится,
что с такими выразительными глазами можно хладнокровно
ломать шейные позвонки и отрывать головы грызунам и ящерицам.
А пустельга именно так расправляется со своей добычей. Роль
гильотины выполняет своеобразный зуб на надклювье — характер-
ный признак, по которому легко отличить соколов и ястребов.
У Джины хороший характер: она скромна, послушна и на
редкость спокойна. Любимое ее место — друза кристаллов камен-
ной соли, стоящая на книжном шкафу, под потолком. Больше
всего Джина любит играть с карандашами на моем письменном
столе. Увидев карандаш, она стремительно пикирует на него
со шкафа, ударяет когтистой лапой, подбрасывает в воздух,
ловит и, зажав своими сильными пальцами, скачет с ним на
одной лапе по столу, повторяя время от времени все сначала.
А еще Джина любит купаться — прыгает на дно тазика с водой
и, немного постояв и поостыв, начинает приседать в воду, топорща
перья и часто взмахивая крыльями. Однако воду Джина не
пьет, так как ей достаточно жидкости, содержащейся в сыром
мясе, которым она питается. Точнее не в сыром, а слегка «под-
жаренном», потому что Джина затаскивает куски мяса в люстру
и не начинает терзать их до тех пор, пока они хорошенько
не согреются. Этот условный рефлекс, приобретенный в результате
изменения образа жизни, наверное, своеобразная реакция орга-
низма. Опыт многих поколений запрограммировал организм
хищника на принятие «теплой» пищи, т. е. живой плоти жертвы.
У Джины такой' рефлекс выработался случайно. Однажды она
30
затащила на люстру кусочек мяса, чтобы никто не мешал ей
полакомиться. У зажженной лампочки мясо, взятое прямо из
холодильника, согрелось. Это птице понравилось. Во второй раз,
а может быть, и в третий она опять нашла убежище на люстре,
чтобы спокойно закусить. В результате повторения рефлекс за-
крепился, и впоследствии Джина уже сознательно подогревала
мясо.
31
Очень жаль, что гордая, сильная, смышленая птица вынуж-
дена до конца дней своих томиться в неволе, потому что отпустить
ее на свободу уже поздно — она неизбежно погибнет. Преступ-
ление, которое по недомыслию совершил подросток, нередко
повторяют и взрослые. Еще есть, к сожалению, невежественные
охотники, под чей выстрел попадают полезнейшие наши птицы:
кобчики, дербники, чеглоки и др.. Известно, что две пустельги,
выкармливая птенцов,уничтожают в день не менее 10 грызунов,
а за месяц роста птенцов приносят в гнездо около 200 сусликов
и более 100 мышей и полевок. Они поедают не только грызунов,
но и саранчу, кузнечиков, разных жуков.
Моя Джина выбыла из рядов защитников сельского хозяйства,
и поскольку это сделали люди, которым ее сородичи служат
верой и правдой, я всегда испытываю неловкость, глядя в пе-
чальные, влажные глаза птицы. Теперь Джина комнатная, деко-
ративная птаха. Ее удел — приносить радость. Всякий раз, каким
бы ни был я уставшим или чем-то расстроенным, доверчивость,
с которой она спешит по первому зову на мое плечо, согревают
мне душу,- как улыбка ребенка.
ЕЖ ТИШКА И ЕГО СОРОДИЧИ
Вряд ли найдется человек, который бы
не видел ежа или по крайней мере не знал,
как он выглядит. За исключением Восточной
Сибири и Заполярья ежи водятся почти
по всей территории нашей страны. Они жи-
вут в лесах и оврагах, на опушках и полянах,
в старых полезащитных полосах и садах.
Нередко их .можно встретить на выгонах,
поросших кустарником, в степи и даже
в пустыне. У нас обитают четыре вида ежей. Наиболее рас-
пространен обыкновенный еж, обитающий в европейской час-
ти, Крыму, на Кавказе, в Западной Сибири и на Дальнем
Востоке. Этих неприхотливых животных часто держат в живых
уголках.
— Папа, расскажи мне про ежиков,— попросила как-то моя
маленькая дочка.
— Что же тебе рассказать? Ты, наверное, про них сама
хорошо знаешь. Возишься целый день со своим Тишкой!
— Нет, папа, он все время спит, а вечером, когда выходит
погулять, уже сплю я. Мы с ним почти не встречаемся. Расскажи
что-нибудь, папа!
— Ну слушай. Однажды наша мама, когда была такой же
маленькой, как ты, пошла с подружками в лес и нашла под
кустом большущего ежа. Принесла его домой, поиграла до тем-
32
ноты, а потом легла спать. Ночью кончик ее одеяла сполз
с постели на пол и еж по нему забрался к маме. Утром, как
только по радио началась зарядка, мама вскочила с постели,
стряхнула одеяло, а из него как посыплются розовые комочки!
Следом за ними свалился на пол и ежик. Мама сначала пере-
пугалась, но потом догадалась, в чем дело. Пересчитала комоч-
ки — их оказалось шесть. Так вот почему ежиха забралась на
постель — она искала укромный теплый уголок для будущих
ежат. Ежатки были совсем крошечные с белыми мягкими иголоч-
ками. Растопырив лапки, они беспомощно барахтались на полу,
вытянув слепые мордочки, уже опушенные короткой щетинкой.
Собрала мама ежат в кузовок, положила сверху ежиху и отнесла
в лес, под тот самый кустик, где нашла,— там у ежихи было
приготовлено гнездышко. На другой день она пошла проведать
своих крестников, заглянула под кустик, а под ним никого нет.
Наверное, ежиха перепрятала детишек в другое место.
— А они не могли погибнуть от голода? — спросила дочка.
— Ну что ты, в лесу ежик всегда найдет пропитание и себе,
и своим деткам. Сначала мама кормит их своим молочком,
потом приносит дождевых червей, улиток, разных жуков и личинок.
Ежи не привередливы. Они едят все или почти все: слизняков
и лягушек, мышей и землероек, разные ягоды. Взрослый еж
не прочь полакомиться и пчелками, если поблизости есть пасека.
Наблюдали, как он это делает: придет на пасеку, встанет на
задние лапки, сунет свои любопытный носик в леток улья и чихнет.
Пчелы тотчас вылетают и набрасываются на незваного гостя,
а он сворачивается в клубочек и ждет, когда побольше пчелок
насядет на его колючки. Потом тряхнет иголками, пчелы посып-
лются на траву, тут ежик и собирает их' язычком. Он смелый
зверек, не боится не только пчел, но и ядовитых змей. Сам
нападает на них и всегда одерживает победу. Делает он это
так: бесстрашно подходит к змее и, выбрав удобный момент,
кусает ее, а потом ждет, когда, рассерженная, она бросится
на него. При броске он мгновенно наклоняет голову и встречает
удар своими колючками. Взбешенная от боли змея снова нападает
и опять натыкается на острые иглы. И так раз за разом, пока
вконец не обессилеет. Тогда еж перекусывает ей затылок и съедает.
Есть, однако, и у ежа враги и самый первый — хитрый лис.
Найдет он ежика, который тут же свернется клубочком,— попро-
буй укуси, осторожно подкатит его лапкой к какой-нибудь лу-
жице и столкнет в нее. Теперь хочешь — не хочешь, а придется
развернуться, чтобы не утонуть. Ну а лис только этого и ждет.
Развернется ежик — и поминай как звали. Умеют взять ежа
барсук, совы и даже вороны. Много у него врагов, потому, навер-
зз
ное, он и ведет скрытный, сумеречный образ жизни, а с рассветом
спешит в свое гнездо.
Зимой ежик спит. Еще с осени он натаскивает себе в гнез-
дышко сухих листьев, сена или мха и с наступлением первых
морозов, зарывшись поглубже в перинку, крепко засыпает.
Однажды нас с мамой послали в колхоз на уборку урожая.
Гуляя после работы в лесу, мы набрели на какой-то комочек
опавших листьев, под которым, нам показалось, растет гриб.
Подковырнули — оказалось, ежик. Он спал так крепко, что не
почувствовал, как его взяли в руки. Оставлять ежика в лесу
было опасно — он мог замерзнуть зимой, потому что мы нечаянно
разорили его гнездо. Пришлось взять зверька домой, и он прожил
у нас всю зиму, а ранней весной мы отвезли его в лес. К этому
времени на лесных полянах и вырубках уже сошел снег. Мы
отпустили своего ежика на одной из таких полянок, а когда
пошли обратно, услышали за собой странный шорох. Огляну-
лись — бежит ежик. Думали, что наш, вернулись — оказалось,
совсем чужой. Пошли* дальше. Слышим — снова что-то шуршит
в кустах, смотрим — опять ежик. В соседних кустах тоже шуршит.
Мы туда — и там ежик. Пока дошли до опушки насчитали
десяток ежей. Мы посмеялись и решили не очень тужить о нашем
«домовом». Раз это такое ежиное место — будет ему здесь хорошо.
Правда, говорят, что ежи большие отшельники: не любят общать-
ся с себе подобными, каждый живет в отдельной норке. Поэтому,
наверное, ежи так быстро и привыкают к людям — надо же
с кем-то водиться! Ты это учти и постарайся завоевать доверие
Тишки.
— А как, папа?
Прежде всего терпением. Приручать ежа нужно осторожно
и постепенно. Нельзя беспокоить, когда он спит в своем гнез-
дышке— все звери любят, чтобы у них был уголок, куда они
34
могли бы на время спрятаться. Нужно давать ему разные лакомые
кусочки: мясо, рыбу, молочко, творог. И кричать на него нельзя,
потому что у ежика чуткие уши. Ну а самое главное — не
ловить без нужды, не брать в руки. И тогда ежик сам начнет
к тебе прибегать и не будет сворачиваться в колючий клубок.
Такой разговор произошел у нас недавно с дочкой. А поводом
к нему послужил привезенный с дачи Тишка. Дело было весной.
Видимо, Тишка только недавно очнулся от зимней спячки — был
тощий, пыльный и злой.
Первым делом ежа вымыли в ванной. Это не составило
большого труда, потому что в воде ему волей-неволей пришлось
развернуться. Шкура на нем висела, как пальто с чужого плеча.
Подняв Тишку за складку на спине, я намылил ему брюшко,
а когда отпустил в воду, от него бурым облаком стала отходить
грязь. Эту санобработку я предпринял в целях профилактики от
возможных клещей и других паразитов, которые любят селиться
на коже ежей среди колючек, откуда их невозможно извлечь.
После принятой ванны Тишку завернули для просушки в дерюжку,
оставив снаружи только сердитое сморщенное рыльце. И тут
обнаружилось, что ежик слеп на один глаз: он был наглухо затянут
голубовато-белой пленкой. Наверное, успел подраться с кем-ни-
будь из соперников. Весной, в брачный период, самцы драчливы
и из-за подруг наносят друг другу колючками травмы в незащи-
щенные чувствительные места — в глаза или нос.
Мы решили поселить Тишку на балконе. Поставили ему
ящик из-под картошки, положили туда свежей травы — подстилку,
налили в блюдце молока, а в другое место положили кусочки
рыбы, сырого и вареного мяса. Пустили Тишку. Сначала он
по периметру обежал весь балкон, потом пошел по второму
кругу, за ним — по третьему и т. д., все время ускоряя бег
и сокращая круги до тех пор, пока, завертевшись волчком на
месте, не упал на бок. Я подумал, уж не нализался ли он
жидкости от насекомых, которой я его вымыл, не сделалось
ли ему плохо? Но вскоре еж поднялся и возобновил свой странный
бег. Тогда я догадался, что у него просто закружилась голова
от бега по кругу, а бегает он так из-за своего одноглазия.
К ядам ежи мало восприимчивы, ведь не случайно они решаются
нападать даже на ядовитых змей., Вскоре Тишка успокоился,
нашел блюдце с молоком, похлебал, а потом с жадностью съел
мясо. Наевшись, залез под лавку и притих в уголке. Сколько
его не клали в ящик, он снова прибегал в свой угол. А ночью
перетащил туда всю траву и сделал себе гнездо наподобие
птичьего.
Пока Тишка еще совсем недавно у нас, поэтому мы его
еще мало знаем. Впрочем, долго держать его мы не собираемся.
Ежи не очень удобные для дома животные: днем спят, а по
ночам своей безудержной деятельностью мешают спать людям.
Кратковременное пребывание Тишки в нашем доме не проходит
бесследно. Свидетельство тому этот рассказ и стихотворение,
на которое вдохновил Тишка мою дочку:
В огород притопал еж
До чего же он хорош:
У него, в иголках спинка,
На боках блестит щетинка,
Рыльце с кнопкой на носу —
Молока ему снесу!
Заботу о еже дочка полностью взяла на себя. Она кормит
его, меняет воду, приносит свежую траву для подстилки. А Тишка
помогает нам воспитывать дочь, учит ее доброте, заботе о слабом
и беззащитном. С такого вот проявления любви к маленькому
одноглазому ежику нередко и начинается духовный рост чело-
36
века, рождается большая любовь к родной природе и ко всем
ее проявлениям.
Мы сумели убедить дочку в том, что ей придется с Тишкой
расстаться. Ежу, несмотря на всю заботу о нем, гораздо лучше
жить в лесу, на воле. Одноглазие не помешает ему добывать
пропитание, ведь ежи очень'близоруки и видят только то, что
у них под носом. Слабое зрение им с успехом заменяют ортрый
слух и великолепное обоняние, более тонкое, чем у собаки.
Мы знаем, что наш Тишка не пропадет. Пусть -он живет в лесу
и приносит ему пользу, уничтожая вредителей.
ШУРКА И ЯШКА
Мне давно хотелось завести сурка. Знал,
что это замечательный зверь, но вся инфор-
мация о нем исчерпывалась песенкой савоя-
ра (Бетховен). Случайно мне все же посчаст-
ливилось достать сурчиху, и я назвал ее
Шуркой. Первое время она дичилась и при
моем приближении старалась удрать, а ког-
да отступать было некуда — вставала на зад-
ние лапы и пронзительно визжала. Я тоже побаивался Шурки,
глядя на ее внушительные оранжевые резцы. Но посте-
пенно мы стали привыкать друг к другу. Когда я стал вы
пускать Шурку из клетки, она, влекомая любопытством,
с каждым разом все ближе и ближе приближалась ко мне,
днем за днем сокращая расстояние бегства,— наглядный
показатель степени доверия животного к человеку. Вскоре на-
ступил день, когда сурчиха позволила погладить себя, а после
этого уже стала считать себя полноправным членом нашей
семьи — спать на диване, есть на кухне, гулять по всей квартире,
где только заблагорассудится. При любой попытке ограничить
37
ее свободу бурно про-
тестовала, сердито
вереща. Когда же
просилась погулять,
призывно свистела, а
ласкаясь, довольно
урчала.
Ела Шурка все-
возможные овощи и
травы, любила чер-
ный хлеб. Летом она
целые дни проводила
на солнечном балко-
не и часто, встав на
лавку и облокотясь
лапами о перила,сле-
дил а за происходя-
щим на улице. Время
от времени мы брали
ее на прогулку в лес и, расположившись где-нибудь на тихой поля-
не, отпускали. Шурка неуклюже, как медвежонок, отбегала метров
на тридцать, становилась столбиком, оглядывала окрестности
и пулей летела назад. Освоившись, начинала рыть норы — это
ее любимое занятие.
Сурки — подземные жители и хорошие землекопы; большую
часть жизни проводят в подземных лабиринтах, которые отрывают
мощными лапами. В отличие от ежей и буруйдуков они очень
общительны, на воле живут колониями, трогательно и заботливо
относятся друг к другу.
Не имея рядом сородичей, Шурка очень привязалась ко мне
и членам нашей семьи. Как собака, не отходила буквально
ни на шаг, требовала, чтобы ее ласкали, любила полежать,
свернувшись воротником на шее. Чуткие уши зверька улавливали
наши шаги еще на лестничной площадке и он громко, как
милицейский свисток, свистел на всю улицу, призывая открыть
балконную дверь и скорее впустить в дом. Мы обычно не торо-
пились с этим, потому что после работы часто бывают неотлож-
ные домашние дела, а Шурка в беззаветном выражении своей
любви и привязанности мешала нам, путаясь под ногами. Од-
нажды, чтобы проникнуть в дом, она выгрызла дыру в балконной
двери — пришлось обшивать ее листовым железом. Обладая
таким грозным оружием, как резцы, Шурка ни разу не укусила
никого из нас, хотя на чужих бросалась, как маленькая собачка,
и нередко кусала до крови, правда, не в полную силу.
38
Примерно через год после появления Шурки я купил в одном
селении еще пару сурков. Собственно, покупал я одного, но
торговец не соглашался продать его без второго, заведомо зная,
что тот не выживет. Сурки были в плачевном состоянии —
худые и облезшие, а поскольку дело было осенью, вероятность,
что они перенесут зиму, к которой обычно накапливают жиры,
была Сомнительной. Забегая вперед, скажу, что один сурок
действительно погиб — он был настоящий дистрофик. Зато друго-
го, названного Яшкой, удалось выходить. Но в то время до
этого было еще далеко.
Стремительно надвигалась зима, и трое сурков, сразу же
признавшие друг друга, стали активно готовиться к ее встрече.
Они всячески утепляли клетку, которую я соорудил им в комнате,
затаскивая в нее все, что плохо лежит. Туда попадали носки,
полотенца, носовые платки, галстуки. А однажды мы, от души
смеясь, издали наблюдали, как четко координируя свои действия
и соблюдая разделение труда, зверьки, пытались протащить через
комнату тяжелый мешок с картошкой. Причем самый маленький
наблюдал, нет ли поблизости опасности в лице хозяев, а Шурка
с Яшкой, упираясь, что есть мочи, волокли зубами мешок.
Спали сурки тесной кучей, изредка меняясь во^сне местами
и принимая удобные позы. Иногда просыпались, сонно что-нибудь
жевали, полузакрыв глаза и причмокивая губами, а потом вновь
засыпали.
Весной Шурка с Ящкой решили, видимо, обзавестись семьей.
Для начала они принялись устраивать себе гнездо и за неимением
подходящей норы прогрызли
набивки. Нору эту пришлось
пытались устроить.
Шурка была опрятной и
чистоплотной, Яшка же от-
менным неряхой. Он был ко-
ренаст и настолько криволап,
что, наевшись, волочил брю-'
хо по полу. Сделав лужу,
тут же размазывал ее, а од-
нажды опрокинул в ванной
банку с фиолетовыми черни-
лами и расчертил ими изви-
листую дорожку по всей
квартире. Ее следы остались
до сих пор, хотя Яшки у нас
давно уже нет. Он был не-
удобен для содержания, этот
ее в диване, вытряхнув охапку
залатать, а другую они уже не
39
очень ручной и ласковый зверь. Мы стали предлагать его зоо-
парку, Дворцу пионеров, павильону юннатов, но всюду получили
отказ. Потом нам как-то позвонили из детской больницы с
предложением взять сурка в живой уголок. Наш Яшка там
очень пойравился, а нам понравился большой ухоженный
живой уголок, больше похожий на маленький зоопарк. За Ящку
мы не волновались, уверенные, что надлежащие условия и уход
ему будут обеспечены.
Оставшись одна, Шурка еще больше привязалась к нам.
Когда, приходя с работы, мы открывали балконную дверь, она
пулей врывалась в комнату, радостно похрюкивая и повизгивая,
тыкалась носом в ноги и пыталась скорее вскарабкаться на
руки. Она очень тосковала в одиночестве. '
У моей собаки в это время были щенки, и она лежала
с ними в той же комнате, где был балкон и где жила Шурка.
Однажды, увидев меня, Шурка, как обычно, вылетела с балкона
на середину комнаты, куда выползли на солнечный луч щенки,
а задремавшая собака от неожиданности или не поняв ее наме-
рений бросилась с лаем навстречу. Шурка отлетела назад, как
от выстрела, и обмерла. Я взял ее на руки, погладил и успокоил.
Но с этого дня она перестала есть, почти перестала двигаться
и все время лежала, распластавшись, как шкурка, на диване,
слабея день ото дня. В один из вечеров она умерла. Видимо,
от испуга у нее случилось что-то с сердцем. Впрочем, ей было
уже четыре года, а сурки живут не более пяти.
Я часто вспоминаю ласковую, лукавую Шурку и неуклюжего,
добродушного Яшку — маленьких подземных жителей, как мы их
называли.
КРЫСА ЛАРИСКА
Лариска — это одомашненная крыса. Ее
/ сородичи — завсегдатаи многих научных ла-
У бораторий, постоянные участники медико-
v биологических экспериментов, проводимых
Я "У на земле» под водой и в космосе. В од-
ной из таких лабораторий и родилась Ла-
'''риска, а в двухнедельном возрасте попала
ко мне. Она сразу же привыкла к новой
обстановке, стала общительной и ласковой. Я поселил ее
в нише, через которую проходят стояки труб водоснабжения
и канализации. Дверца ниши сначала не закрывалась, что-
бы Лариска могла свободно бегать по йвартире. Но вскоре
у крысы обнаружился один большой недостаток — все, что
попадалось на ее пути, пробовала на зуб. В доме стали, как нам
40
казалось, ни с того, ни с сего отключаться холодильник, пылесос,
телевизор, телефон, утюг и другие электроприборы. По много-
численным надрезам на электропроводке, как будто сделанным
бритвой, я вскоре догадался, кто виновник этих диверсий.
Электропроводку пришлось убрать под плинтусы или как-нибудь
иначе предохранять от острых зубов Лариски.
Ела Лариска все, что оставалось со стола. Любила забирать-
ся на диван и, свернувшись клубочком, спать на подушке, но
прежде обязательно приветливо обнюхивала нас, осторожно
касаясь лица усами.
Однажды Лариска пропала. Мы долго искали ее, звали «кис-
41
кис-кис»: прежде она, как котенок, выбегала на этот клич.
Но все было напрасно — Лариска бесследно исчезла. На следую-
щий день, расстроенный и не выспавшийся, с головной болью
я пошел на работу. Встретившаяся на лестнице уборщица воз-
бужденно поделилась последней новостью: на Тоню из тридцать
второй квартиры ночью напали крысы. Признаться, я не придал
значения этому сообщению, но запомнил и вечером поделился
с женой сомнениями, не наша ли Лариска подняла этот перепо-
лох, поднявшись по трубе в квартиру Тони?
Следующая ночь тоже прошла беспокойно из-за грохота
в верхней квартире. Утром, прихватив с собой дочку, я посту-
чался в квартиру соседки, почти уверовав, что встречу там
Лариску. Я вежливо спросил соседку, что с ней случилось,
и услышал взволнованный рассказ о том, как по ночам к ней
на подушку прыгает крыса. Пришлось соорудить от нее целые
баррикады из мебели и позатыкать все щели. Я робко заикнулся
о том, что может быть это наша ручная Лариска — такой, знаете
ли, маленький ручной зверек с хвостом — ошиблась этажом?
Но Тоня бурно запротестовала, уверяя, что это была настоящая
большая и наглая крыса. Теперь она, можно сказать, окружена
и после штурма с применением ядохимикатов с ней будет*навсегда
покончено. При этом соседка воинственно потрясла банкой, где,
надо полагать, была заключена неминуемая крысиная смерть.
Страстный монолог Тони вместе со мной внимательно слушала
Лариска. Я давно уже приметил ее любопытную усатую мордочку,
высунувшуюся из-под шкафа. Заинтересовавшись заключительной
фразой, Лариска вылезла совсем. Тоня, увидев ее, взвизгнула,
а дочка тут же позвала: «Кис-кис-кис». Обрадованная Лариска
подбежала ко мне, вскарабкалась на плечо и с невинным видом
уставилась на остолбеневшую Тоню. Извинившись, мы поспешно
ретировались, а Тоня, по-видимому, занялась разборкой барри-
кады или выражением своего негодования по поводу беспокойных
жильцов, потому что над нами долго еще не затихал шум
и грохот. Чувстовал я себя неважно. Было очень неудобно
за причиненное беспокойство и, признаться, я ожидал неприят-
ностей в виде коллективной жалобы жильцов на меня и мою
Лариску. Но к вечеру все утихло. Я пригласил Тоню домой,
объяснил причину недоразумения и продемонстрировал его
виновника. Испуганная долговременной осадой, голодная, Ла-
риска была настолько кротка и послушна, что Тоня решилась
даже погладить ее и. взять на руки. Инцидент был исчерпан.
Чтобы предотвратить возможность его повторения, я тщательно
заделал алебастром отверстия в перекрытиях, устроенные для
пропуска труб, в. которые каким-то образом сумела пролезть
42
Лариска. Впрочем, эта зверюшка была, как ртуть,— она не
пролезала, а как бы переливалась в любые, даже очень малые
щели.
Свободным похождениям Лариски вскоре все равно пришел
конец. Однажды, готовясь к весне, я достал из стенного шкафа,
чтобы примерить, плащ, который очень любил, и, о ужас,— он
весь оказался в огромных рваных дырах! Пострадали также туфли
жены и еще кое-какие предметы нашего гардероба. Терпение
жены было исчерпано, и она выдвинула не очень оригинальный
ультиматум: «Или я, или Лариска!» Из всякого положения, даже
самого безвыходного, есть выход, если, хорошенько поискать.
Я нашел его. Не очень-то хотелось сажать в клетку подвижного,
смышленого зверька, но все же пришлось. Клетку с ним, во
исполнение требований ультиматума, я поставил за окно на
специально сооруженный с этой целью настил из широкой доски.
Получалось, что Лариска живет как бы на улице, а не в квартире.
Летом мне предоставилась возможность совершить интерес-
ный поход на ях!е по Сырдарье от города Ленинска до
Бугуни на Аральском море. В экипаже нас было трое, третьей
взяли Лариску. Поход был трудный, особенно по реке. Все
время дул встречный ветер, идти приходилось переменными
галсами, т. е. зигзагом, пересекая реку от одного берега к дру-
гому. Лариска сначала жила в кокпите — небольшом закрытом
отсеке нашего «Чижика». Кокпит был на два отделения — в одном
43
помещалась Лариска, в другом бережно хранились в непромо-
каемом пакете подробные карты маршрута, на которых были обо-
значены все преграды нашего пути в виде линий электропередач,
плотин, перекатов и мелей. Крышку кокпита время от времени
захлестывало водой, и Лариска то ли в поисках более сухого
места или задумав сбежать с корабля, прогрызла переборку
в. соседнее отделение и разорвала в клочья наши бесценные
карты. В результате мы чуть было не потерпели аварию, врезав1
шись ночью в трос паромной переправы.
В море волнение было больше, и в кокпите стала скапливаться
вода. Пришлось переселить Лариску в легкую переносную клетку,
привязав ее, чтобы не смыло за борт, к мачте. Здесь Лариску
заливало больше,, но зато она сразу же и просыхала под жарким
Солнцем. Она в буквальном смысле слова просолилась на море,
и в один из свободных вечеров мы торжественно присвоили
ей звание матроса.
На дневках, устраиваемых на берегу, я выпускал Лариску
поразмяться, не спуская с нее при этом глаз, чтобы не убежала
или не стала жертвой какого-нибудь притаившегося хищника
в виде варана или гюрзы. Однажды на одной из таких дневок
нас застал ураганный ветер. Все вокруг потемнело от поднятых
в воздух песка и пыли. Мы спешно спустили паруса и стали
крепить по-штормовому яхту и снаряжение. Потом отдали якорь
и, накрывшись парусом, легли на дно яхты. Над нами и за
бортом яростно схлестывались волны, песок и ветер. Свистели,
вибрируя, растяжки мачты, кипела штормовая волна, беспоря-
дочно кидая «Чижик» с борта на борт. Казалось, яхту уносит
в море. Не скрою, было желание выпрыгнуть, пока не поздно,
за борт и добраться поскорее до спасительного берега. Клетку
с Лариской я держал на всякий случай наготове. Под вой
ветра и плеск волн мы как-то незаметно уснули. Утром оказалось,
что наш «Чижик» завяз среди песков, а море, успокоившись,
отступило в свои берега.
После 20 дней скитаний, полных невзгод и лишений, преодо-
лев сотни километров поездом, автомашиной, самолетом и под
парусом, Лариска вернулась домой, в свою клетку.
Случилось это в то памятное многим лето, когда из-за
небывалой жары загорелись окрестные леса. В один из выход-
ных дней мы с семьей поехали за город навестить друзей, оставив
Лариске в клетке еду и баночку с водой. В тех местах случился
лесной пожар, в тушении которого нам пришлось принять участие.
К сожалению, вернуться домой вовремя нам не удалось, и Лариска
погибла, то ли опрокинув баночку с водой, то ли перегревшись
на солнце.
44
ПРО МАНГУСТУ РИКШУ
В Африке, Южной Азии и даже на юге
Европы живут небольшие, ловкие, как
обезьяны, хищные зверьки, по виду на-
поминающие куницу. У них длинное, мус-
кулистое, гибкое тело, покрытое густой
пушистой шерсткой, острая смышленая
мордочка, короткие лапки и большой, в
основании толстый, а к концу сильно
сужающийся хвост. Селятся зверьки около жилья человека, при-
носят пользу, истребляя грызунов и ядовитых змей. Учитывая
эти свойства, их неоднократно расселяли в Вест-Индии, на
Гавайских островах и в Японии. Однако результат получился
неожиданный: сильно размножившиеся мангусты, покончив с гры-
зунами и змеями, стали уничтожать домашних мелких животных
и птиц, так что им самим пришлось объявить войну.
Живут мангусты обычно в норах, держатся небольшими груп-
пами, хотя охотятся врозь или парами. Около нор и во время
охоты часто становятся столбиком, как наши сурки или суслики,
чтобы лучше осмотреть окрестности.
Известен крупный водяной мангуст, который обитает среди
болот и зарослей тростника в Южной и Центральной Африке.
Он отлично плавает и ныряет,% а пищей ему служат лягушки^
крабы, рыбы, змеи и водяные насекомые. Однако наибольшую
популярность приобрел серый индийский мангуст, описанный
Р. Киплингом в рассказе «Рики-Тики-Тави». Такого мангуста
и привезли из Индии моей дочке. Купили его совсем маленьким —
двух недель отроду. Наши друзья сами выкормили его, поэтому
он попал в наш дом уже ручным. Зовут его Рикша.
В новой обстановке Рикша сначала дичился и не давался
в руки. Мы даже немного побаивались его. Самой смелой ока-
залась его новая хозяйка. Надев перчатку, она достала Рикшу
из клетки. А потом он перепрыгнул на мое плечо, обнюхал
меня и лизнул в ухо. Так состоялось наше знакомство.
Появление в квартире шустрого, любопытного, отважного
и независимого Рикши не всем пришлось по; душе, так как
в нашей беспокойной семейке к ’ этому времени существовала
своя иерархия. Мудрая старая собака Динка — неформальный
семейный лидер — первое время делала вид, что ничего не прои-
зошло;, все по-старому, а если какой-то пришлый нахальный
крысенок путается под ногами и сует свой розовый нос в помой-
ное ведро, то стоит ей только посильнее зарычать — и его как
ветром сдует. И она рычала и рявкала, и мангуста-как ветром
45
сдувало, но он тотчас же возвращался обратно — туда, куда
хотел. И делал он, что хотел, а осмелев, сам стал все чаще
рычать и фыркать на Динку. Особенно он любит проделывать
это, бегая по дивану, как раз на уровне морды спаниеля. Обычно
это мало кому нравится, и Динке тоже, но она все еще старается
удержать лидерство, применяя как крайнее средство грубую
физическую силу.
Попугаи от Рикши тоже не в восторге. «Лазает по сетке
вольеры, пугает в темноте — без него было спокойнее»,— при-
мерно так рассуждали бы и мы на их месте. Что думает по
поводу появления Рикши бомбейская лучистая черепаха Пашка,
предположить трудно, потому что с осени она в спячке. Помня,
что Пашка из страны, где и зимой не очень прохладно, я подо-
греваю ее рефлектором с маломощной лампой. Под этим рефлек-
тором, под бочком у Пашки, а то и на ней, любит поваляться
Рикша. По-моему, это нравится им обоим — как никак земляки!
Мы держим Рикшу в клетке и выпускаем его побегать только
в выходные дни и по вечерам. Без присмотра его оставить
нельзя — всюду сует свой любопытный нос, открывает лапами
46
шкафы, ящики, выбрасывая из них все, что ему под силу.
Когда дома никого нет, Рикша обычно спит. Он любит тепло,
поэтому забирается внутрь старого тряпья, которое мы кладем
в клетку. Очень любит полежать, растянувшись во всю свою
длину, на радиаторе батареи отопления или забраться под одеяло.
Часто залезает в платяной шкаф и спит там в ящиках с бельем
или коробках с обувью. Его можно обнаружить в самых неожи-
данных местах: среди книг, в швейной машине, в детских валенках.
Очень любит, чтобы е ним играли, как с котенком. Когда не до
него, играет один: с карандашами, мячом, со своим хвостом —
крутится, как волчок, или кувыркается через голову. Одна из
самых любимых игр — спрятаться за подушками дивана, неожи-
данно выскочить с «грозным» урчанием из своей засады и снова
спрятаться. И так много раз, пока нам не надоест. Любит
забираться под газету и бегать с ней по комнате. Кажется,
будто сама газета движется, да еще и ворчит впридачу. Рикша
издает много звуков: довольно урчит, когда играет, жалобно
мяукает, если просит выпустить из клетки, фыркает и шипит,
когда сердится. Он ласковый зверек: подсовывает под ладонь
свою остренькую мордашку, чтобы его погладили, любит полежать
у кого-нибудь на плече, на коленях.
Рикша чистюля, он, как кошка, прилежно ухаживает за
своей шубкой и выглядит всегда аккуратным. Но это только внеш-
не. На деле же он первый озорник, мастер невинных забав и про-
делок. Когда Рикша на свободе, спокойно не почитаешь и не
посмотришь- телевизор. То и дело бегаешь по квартире — то
в кухню, то в ванную, туда, где что-то опрокидывается, летит,
47
звенит, разбивается и где, как правило, его уже нет. Пока
наводишь порядок в. одном месте, он успевает что-то натворить уже
в другом. Но мы на него не сердимся. На Рикшу просто нельзя
сердиться — такой он забавный и милый, как «домовой» или
Карлсон, который живет на крыше. Ежедневно он доставляет
нам немало приятных минут, потому что как бы мы ни устали
и в каком настроении ни вернулись домой, глядя на уморительные
игры нашего лукавого непоседы, чувствуя кожей рук его нежные
покусывания и ласку, слыша довольное урчание, невольно забы-
ваем об усталости, а неразрешимые, казалось, проблемы уже
не кажутся такими сложными. Как понятны нам слова В. Дурова:
«Люблю зверей, в них вся моя жизнь. Если бы все так лк?били
их, поверьте, что всем жилось бы значительно лучше».
РЫЖАЯ СОБАКА ДИНКА
Из всего многообразия животного мира
наибольшей любовью человека с древнейших
времен пользуется собака — преданный чет-
вероногий друг. Это первое прирученное и
одомашненное животное. Тысячелетиями со-
баки верно служат людям, охраняя их кров
и помогая добывать пищу. И сегодня, в век
научно-технического прогресса, они продол-
жают служить человеку, освоив десятки сложных профессий; по-
могают обнаруживать утечки газа, искать полезные ископаемые,
обезвреживать преступников и нарушителей границ, охра-
нять народное достояние, спасать терпящих бедствие. Не-
оценим вклад этих животных в развитие медицины. Не слу-
чайно знаменитый физиолог И. П. Павлов назвал собаку «ис-
ключительным животным» и, шутя, не раз говорил, что собака
вывела человека в люди.
Собаки издавна служили науке. Их нервная система и орга-
низм оказались настолько близки человеческим, что ученые
стали использовать собак в качестве объектов научных иссле-
дований и их.результаты переносить потом на человека. Собаки
стали посланцами человека в неведомое: проложили ему дорогу
к полюсам Земли и в космос. Люди высоко оценили заслуги
собаки. В Японии, Франции, Англии, США воздвигнуты памятники
отважным и верным четвероногим спутникам человека. Памятник
собаке — другу ученого — есть и в нашей стране. Он установлен
И. П. Павловым в Ленинграде на территории Института экспери-
ментальной медицины.
Самая характерная черта собаки — Ьерность. Собака живет
48
с человеком там, где не может обитать ни одно другое домашнее
животное. Прибегать по первому зову человека и преданно слу-
жить ему — в этом смысл ее жизни.
Мою собаку зовут Дина. Она — рыжий спаниель уже почтен-
ного возраста — десяти лет, хотя многие принимают ее за щенка.
Дина сохранила экстерьер, резвость и игривый нрав, свойствен-
ные собачьей юности. Она ровесница моей младшей дочери.
Мы так и называем ее в шутку третьей дочкой, настолько она
вжилась в нашу семью. В большом беспокойном хозяйстве,
насчитывающем десяток разнообразных животных, у каждого
из которых свой характер, своя яркая индивидуальность, Динка
играет роль лидера. Она вроде сестры-хозяйки или ревностного
коменданта в общежитии следит и поддерживает порядок в доме,
разгоняя по углам не в меру разыгравшихся подопечных. Если
ссорятся дети или повышают голос взрослые, Динка, обычно мол-
чаливая, начинает громко лаять, как бы призывая прекратить
ссору и восстановить порядок. Так же она ведет себя и на ули-
це, демонстрируя свою неприязнь к пьяным или ссорящимся
людям.
Нрав у Динки миролюбивый. Она ласковая, добродушная,
приветливая как к людям, так и к своим сородичам. Но при
этом она и злопамятна — долго помнит несправедливую обиду.
До сих пор Динка терпеть не может двух больших собак, про-
живающих на нашей улице, которые несколько лет назад безо
всякого повода потрепали ее. Обидчики и сами забыли об этом,
успели постареть и поседеть и не понимают, наверное, почему,
проходя мимо них, маленькая рыжая фурия так рвется с поводка,
хрипит; и захлебывается лаем. Динка, если, по ее мнению,
кому-то из членов нашей семьи угрожает опасность, безрассудно
бросается на мнимого противника, и я уверен, что при настоящей
опасности она скорее погибнет, чем допустит, чтобы кому-нибудь
из нас было причинено зло.
Очень- любит Динка детей, потому что выросла среди них
и стала их другом. Однако эта привязанность к детям иногда
по недоразумению становится причиной неприятных конфликтов
со взрослыми. Некоторые, немногие, к счастью, родители, не
любя животных, воспитывают эту неприязнь и в своих детях.
Чаще всего объектом их ненависти становятся почему-то собаки —
преданнейшие бескорыстные помощники человека. Не ведая иного
отношения к себе, кроме всеобщей любви и внимания, особенно
со стороны детей, Динка, завидя ребенка, всегда радостно бро-
сается к нему, восторженно вертя обрубком хвоста, и недоумевает,
почему ребенок, иногда даже с ревом, удирает от нее. Впрочем,
большинство детей довольны, когда, виляя всем телом от избытка
49
чувств и задрав улыбающуюся морду, на них влюбленными гла-
зами смотрит красивая рыжая собака.
Чтобы не пугать детей, лишенных ни с чем не сравнимой
радости приласкать собаку, погладив ее по гладкой, шелковистой
шерсти, и чтобы не травмировать их родителей, а также не
нарушать правила содержания собак, я обычно прогуливаю Динку
на поводке. Но каждый выходной, в любую погоду рано утром
я сажусь с ней в пригородную электричку. Когда поезд вырывается
за пределы города и попадает в зеленый коридор среди медных
сосен и белоствольных берез, невозможно бывает отвести глаз
от разворачивающейся за окнами вагона картины пробуждаю-
щегося от ночного сна подмосковного леса. Неотрывно смотрит
в окно вместе со мной и нетерпеливо повизгивающая Динка.
На небольшом полустанке мы выходим и сразу же окунаемся
в зеленую пучину леса. От непривычной тишины закладывает
уши. Потом становятся слышны голоса птиц. Вокруг холщевые
сарафаны и зеленые шали берез. Динка, мокрая от росы, рыжим
пламенем вспыхивает то справа, то слева от меня, на мгновенье
50
застывая, чт тревожно оглянуться и, отыскав меня взглядом,
снова окунуться в чащу подлеска, оглашая тишину глухим отры-
вистым лаем.
Впереди сквозь белое и зеленое начинает все ярче просвечивать
голубое. Там большое озеро в окружении камышовых крепей.
Динка с хрустом проламывает стену камыша и с разбега окуна-
ется в озеро. Его бирюзовое зеркало вспарывает ее узкая голова.
Озеро морщится мелкой рябью. Все тело собаки, как у заправской
пловчихи, погружено в воду. Динка прекрасно плавает и очень
любит воду. В этом, как и во многом другом, мои вкусы с ней
совпадают, что в немалой степени способствовало нашей дружбе.
Отношения между нами нельзя описать стандартной схемой,
где есть хозяин и всецело зависимая от него, рабски преданная
собака. Динка попала ко мне в позднем щенячьем возрасте —
шести месяцев, т. е. с уже сформировавшимися характером
и представлением об окружающем мире. В этом мире не было
хозяина, которого обычно видят мутные голубые глаза щенка
и запечатляют в памяти на всю жизнь. В нем была мать — такая
же собака, как и сама Динка, но более опытная и сильная.
Она была вожаком. Таким вожаком для Динки, как мне кажется,
стал впоследствии я, занимающий в нашей разномастной стае
самую верхнюю ступеньку иерархической лестницы, а ступенькой
ниже была она, Динка.
Судьба моей собаки в отличие от многих собачьих судеб
сложилась счастливо. У нее есть кров, пища, лидирующее
положение в стае подобных ей существ и дружба с вожаком
этой стаи. Четыре поколения ее детей стали взрослыми и, значит,
бегают по земле ее внуки и правнуки.
К сожалению и стыду нашему, ежедневно на улицах городов
и поселков, на дорогах и свалках можно встретить еще немало
собак, жизни которых не позавидуешь. Они стали бродягами,
потому что хозяева бросили их на произвол судьбы. Рыская
по помойкам в поисках съестного, ночуя, где попало, постоянно
преследуемые и всеми гонимые, собаки. невольно становятся
источниками.опасных заболеваний людей и домашних животных.
Вот почему, приобретая щенка, нужно со всей ответственностью
решить вопрос: сможете ли вы обеспечить безбедное существова-
ние на всю его собачью жизнь?
Путешествуя по стране, я часто наблюдал бездомных собак
и всякий раз убеждался в их благородном стремлении беззаветно
служить человеку. Я расскажу вам две истории из жизни таких
животных. Одна из них — про щенка по имени Щен, а другая —
про островитянина Джека.
ЩЕНОК ПО ИМЕНИ ЩЕН
Кутька перебросили через плетень и уш-
ли. Всю ночь он пролежал в арбузных гряд-
ках, а утром его нашла женщина, хозяйка
дома. «Оставлю ребятам»,— решила она и
напоила Кутька молоком.
Кутек рос среди чумазой детворы, покор-
но снося достававшиеся ему пинки и восторженно отзываясь
на ласку. Он не понимал, ни за что его бьют, ни за что ласкают,
принимая как должное и то и другое. Щенок радовался лучам
солнца, голубым стрекозам-поденкам, за которыми гонялся с ве-
селым лаем и, довольный, усталый, засыпал в огороде, когда
дети разбегались по домам.
В камышовом краю, где жил Кутек, было много комаров,
которые днем спасались от зноя в зарослях, но как только
наступал вечер, вылетали из своих убежищ. Дети спали в мазан-
ках, окна и двери которых на ночь были наглухо затянуты
марлей, так что ни один комар и носа не подточит. Пожужжав
у этой преграды и убедившись, что в дом не проникнуть, обескура-
женные комары принимались прочесывать дворы и огороды.
И когда под арбузным листом они натыкались на Кутька,— ярост-
но набрасывались на него, жаля в черную кнопку носа, в веки,
заползали даже в уши. Какой уж тут сон! Стараясь оторваться
от назойливых преследователей, Кутек начинал бешено носиться
по грядкам, топча и ломая хрупкие стебли. Однажды муж жен-
щины заметил, кто по ночам хозяйничает в огороде. Пинком
подняв Кутька, он потащил его к Волге и, широко размахнувшись,
швырнул в реку. Быстрое течение подхватило собаку и понесло-
закружило, как арбузную корку.
Вниз по Волге плыли на байдарке туристы. Увидев тонущего
щенка, они поспешили ему на помощь. Сильная загорелая рука
схватила Кутьку за шкирку и втащила в байдарку. Успокоившись
и немного .подсохнув, он поднял морду, посмотрел на своих
спасителей и, кажется, остался доволен: обросшие, как Робинзоны,
туристы были похожи на больших добродушных кудлатых псов,
которые, щелкая блох, валялись под деревенской пристанью.
Пригревшись, щенок крепко заснул.
На другой день Кутек встал раньше всех, выполз из палатки
и осмотрелся. Вокруг тянулись ввысь сплошные заросли камыша,
а над этой зеленой стеной распростерли свои корявые сучья
старые ивы. На них, сгорбившись, словно грифы, застыли большие
черные птицы — бакланы. В голубом, безоблачном небе, величаво
взмахивая крыльями, плыли серые цапли, похожие на доисто-
52
рических летающих ящеров. Кутек чувствовал себя, как на дне
глубокого колодца: все, что он видел, было высоко над его
головой. Это был большой неведомый мир! незнакомых существ,
и щенок, испуганно поджав хвост, затрусил в палатку к своим
новым хозяевам. А они от души полюбили Кутька за добрый
нрав и прощали все его щенячьи шалости: утопленную мыльницу,
растерзанную губку, сжеванные кеды. Кормили его до отвала тем
же, что ели сами, делили с ним кров, и он платил им беззаветной
преданностью, стараясь, как только мог, быть полезным. Когда
хозяева с утра уплывали на целый день, Щен, как его теперь
называли, нес караульную службу, добросовестно облаивая все
проходящие мимо буксиры и рыбацкие лодки. А вечером, едва
уловив в шелесте камыша равномерные всплески воды под
дружными ударами весел, выходил на берег и, радостно пома-
хивая хвостом и нетерпеливо повизгивая, ожидал, когда из-за
поворота реки выпорхнет, сверкая на солнце веслами-крыльями,
похожая на стрекозу байдарка с любимыми им существами.
Время летело, как лепестки лотоса. Совсем недавно еще
ждали, когда же распустится этот сказочный цветок, бледно-
розовый, как зори над Волгой, нежный, как эгретки цапель,
а теперь под легким порывом ветра он теряет свой наряд, как
осенний лес листья. Тихие култуки с прозрачной водой, где он
вырос, заалели розовой пеной. И вот настал день, когда рано
утром, еще до восхода солнца, Щена поднял вой сирены. Проломив
53
стену камыша, к берегу протиснулся буксир — один из тех, что
каждый день проплывали мимо. Хозяева быстро убрали палатку
и погрузили на палубу какие-то мешки, среди которых вскоре
очутился и Щен.
Снова завыла сирена, и зеленые заросли камыша поплыли
назад все быстрее и быстрее. Когда стена камыша внезапно
расступилась, буксир замедлил ход и стал причаливать. Щена
взяли за шкирку, и, свесившись как можно ниже, отпустили.
Он неуклюже шмякнулся в высокую траву, но тут же поднялся
и, задрав свою всепрощающую морду, приветливо завилял хвос-
том, как бы говоря: «Извините, я поскользнулся, но что же вы
не сходите?»— никто не выпрыгнул следом. Серая глыба, навис-
шая над Щеном, стала медленно подаваться назад. Щен испуганно
заметался по берегу. Рискуя упасть в воду, он заскреб лапами
по железному борту и, не видя людей, жалобно заскулил. Потом
54
отбежал назад и стал высоко подпрыгивать, стараясь заглянуть
через борт, а когда вернулся, между берегом и буксиром пролегла
широкая полоса воды, которая продолжала увеличиваться.
Буксир уплывал. Щен что есть силы бросился за ним и бежал
до тех пор, пока не кончилась поляна и высокая стена камыша
не преградила ему дорогу. Он пытался пробиться сквозь зеленый
частокол, за которым уже не было видно ни реки, ни буксира,
но быстро выдохся и, запутавшись в переплетении прошлогодних
стеблей, горько, отчаянно завыл, как может выть только щенок,
брошенный людьми, которым он отдал всю любовь, переполняв-
шую его большое собачье сердце.
ОСТРОВИТЯНИН ДЖЕК
Высадившись из шлюпки на непривет-
ливые с моря бараньи лбы острова Вели-
кий и перетаскивая потом подальше от
брызг прибоя походное* снаряженйе, мы в
суматохе не сразу заметили, что кроме хо-
зяйки кордона—одинокой старой карел-
ки, за нами пристально следит еще одна
пара глаз. Поняв, что ее обнаружили,
из укрытия вышла великолепная лайка волчьей масти, очень
худая, но мускулистая, полная достоинства и врожденного бла-
городства. Мы узнали, что собаку зовут Джеком и что на острове
незадолго до нашего приезда разыгралась трагедия: пропал
ушедший в море лесник. Через несколько дней нашли его пере-
вернутый карбас, а потом в кровоподтеках и ссадинах, качаю-
щаяся от слабости, притащилась домой собака.
К нашему приезду Джек отнесся равнодушно: вильнув не-
сколько раз хвостом, он снова лег, положив умную волчью
морду на вытянутые передние лапы. Спустя некоторое время,
мы стали брать его с собой в походы по острову. Джек постепенно
привык к нам и на заботу о нем отвечал беззаветной преданностью.
А вскоре представился случай это доказать.
Однажды ушла за морошкой и не вернулась наша бессменная
повариха Юлька. Прождав до полуночи, мы забили тревогу.
Двое вышли в море на лодке, чтобы обследовать побережье,
а я с Джеком отправился в глубь острова. Наша прогулка
была не из легких. Северная приморская тайга — это нагроможде-
ние огромных замшелых валунов, вековые разлапистые ели в сивых
космах длиннобородых лишайников, ржавые болота с окнами
темной воды, окруженными предательской трясиной, непрохо-
димые заросли багульника, огромные, выйте пояса, папоротни-
55
ки, войти в которые все равно, что окунуться в холодную
воду. И над всем этим хоть и белая, но глухая, тревожная,
таежная ночь, изредка оглашаемая предсмертным криком какого-
нибудь животного, схваченного вышедшим на охоту хищником.
Неутомимый Джек, мокрый, исхлестанный ветками, бежал
впереди. Часто я видел только крендель его хвоста, как флажок,
мелькающий в зарослях. Время от времени мы останавливались:
я, чтобы покричать, Джек — чутко прислушаться. Оба мы пони-
мали безнадежность поисков: остров недаром прозвали Вели-
ким — силами трех человек и одной собаки его не обшаришь.
56
Но мы не могли сидеть, сложа руки, и поэтому снова и снова
карабкались на скалы и ныряли в таежные дебри. Время от
времени Джек неуверенно оглядывался, как бы спрашивая, куда
идти дальше, и снова трусил вперед, то опустив голову и рыская
носом по замшелым кочкам, то поводя ушами и задирая морду
вверх, ловя какие-то только ему понятные звуки и запахи. А потом
случилось невероятное. Джек заволновался и, суетливо порыскав
из стороны в сторону, уверенно рванул в заросли багульника,
которые я хотел обойти. Подумав, что он поднял зайца, я крикнул:
«Джек, вернись!». Он тут же остановился, но назад не побежал,
а искоса посмотрел на меня и нетерпеливо заскулил. Это было
так непохоже на сдержанного, исполнительного Джека, что
я решил довериться ему.
По тому, как долго мы шли по следу, двигаясь все время
в одном направлении, было ясно, что мы пересекаем остров
и что след ведет к самой дальней его оконечности. А когда
угрюмый ельник сменился сосновым бором и меж бурых стволов
появились сначала голубые просветы, а потом и безбрежная
даль открытого моря, я понял, что не ошибся. Перед нами
был кордон Дальняя Корга — неприветливый, даже мрачный
дом без хозяина. Войдя в него, я огляделся. Печь, стол, лавка да
полка с неизменной жестянкой соли — вот и вся бесхитростная
обстановка этого забытого людьми прйюта. Стены украшены
перьями и лапками совы, на подоконнике занавешенного лосиной
шкурой окна высохший труп какой-то птицы. Сквозь царивший
в комнате полумрак я не сразу заметил дверь в соседнее помеще-
ние. Там на нарах, в ворохе каких-то шкур лежала Юлька —
осунувшаяся, постаревшая, очень усталая. Я разбудил ее и,
увидев заплаканные, красные глаза, понял, что отчитывать ее
не стоит, потому что она вконец измотана и Напугана случив-
шймся и пережитым за эти сутки, проведенные наедине с тайгой.
Я просто вынул из кармана сахар, взятый с собой в дорогу,
о котором мы с Джеком совсем забыли, и молча разделил
его на троих.
Вернувшись на материк, я получил известие от старой
карелки, что Джека взяли к себе сотрудники биологической стан-
ции, где он обзавелся подругой по кличке Джулька и стал
отцом большого семейства.
РАЗМЫШЛЕНИЯ В СТАРОМ ПАРКЕ
(ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ)
В Москве, рядом с домом, в котором
я живу, на высоком берегу, круто спа-
дающем к Яузе, раскинулся старинный
парк. Я очень люблю этот парк. Он как
зеленый спасительный островок в море
асфальта. За его тенистыми деревьями
не видно каменных громад домов, не слышно рева грузовйков
с Садового, кольца, не доносится бензиновый смрад. Майским
утром здесь можно услышать и увидеть столько птиц, сколько
не увидишь е лесу.
Весной, до отъезда детей за город, в парке звенят их голоса.
Летом парк затихает, умолкают даже птицы, обремененные семей-
ными хлопотами. Особенно тихо в нем глубокой осенью, когда
в лужах под ветром полощутся лимонно-желтые в багровых
прожилках кленовые листья, да на оголенной просеке изредка
промелькнет женский силуэт с детской колясочкой, утопающей
по ступицу в грязи. Зимой парк вновь оживает. Его, как ново-
годнюю елку, расцвечивают яркие фигурки детей, катающихся
на саночках и лыжах.
Я люблю бродить по парку утром, когда яркое солнце не
слепит глаза, отражаясь в кажДой капельке росы, а корявые
столетние деревья-великаны словно окутаны сиреневой дымкой.
Но утром мне редко удается совершать прогулки по парку,
поэтому чаще я прихожу сюда вечером, когда от деревьев протянут
руки синие тени. Несмотря на запрещающий кирпич,— кусок
картона с полинявшей надписью «Посторонним вход запрещен!»
и разинутые жерла ржавых пушек, грозящих поразить каждого,
кто нарушит этот запрет, ворота парка гостеприимно распахнуты.
За ними меня встречает почетный караул деревьев-ветеранов:
слева раскидистый клен, справа дуб, испещренный морщинами-
шрамами. Сначала я направляюсь почтить старую липу с огром-
ным дуплом. Она давным-давно пережила своих сверстниц, пом-
нит, как закладывался парк, потому что выросла раньше, чем
пришли русские мастеровые и на высоком берегу Яузы, на
бывших землях Андроньева монастыря, под руководством зодчего
Д. Жилярди построили для купца Усачева особняк с лестницей
и пандусом, круглые беседки, чайный павильон, грот, дворовые
службы, установили на пересечениях аллей чугунные статуи
греческих богов... Но теперь липка никому не шумит об этом — от
ее пышной кроны остались лишь редкие пряди.
От старой липы я иду в конец аллеи, где на высоких бело-
58
каменных ложах величаво замер-
ли чугунные львы. Поднимаюсь
по пандусу и окидываю взглядом
весь парк. Сквозь густую листву
не многое увидишь, а мне и не нуж-
но — я знаю парк, как свою ком-
нату. У меня за спиной одна из
самых оживленных магистралей
города, а перед мной один из са-
мых тихих его уголков.
Слева под пандусом замшелый
грот под сенью выросших на нем
кустарников, справа склон к Яузе.
Сама река течет за пределами
парка. Вершину склона венчают
две беседки. Их хорошо видно,
если мысленно перенестись на на-
бережную Яузы. Правее крайней
беседки сбегает вниз пихтовая
аллея.
Я люблю посидеть на этом
склоне. По сучку рябины на уровне
моих глаз скачет зяблик. Он почти
ручной, наверное, улетел у кого-
нибудь из клетки. В парке ему
привольно и корма хватает. Не
случайно здесь столько птиц. Сре-
ди них я часто вижу большого
пестрого дятла, заботам которого
парк, наверное, обязан тем, что все
его деревья здоровы.
Вы вправе спросить: «Зачем
в книге о животных я завел вдруг
разговор о парке?» Да просто,
гуляя по парку, я думаю о го-
родских детях, которые, не имея
возможности часто общаться с
природой, заводят себе для забавы
разных лесных зверюшек, а те
часто гибнут из-за неправильного
содержания и ухода, повергая
своих юных хозяев в глубокое го-
ре. Я подумал, как хорошо было
бы для детей и животных, если та-
59
кие парки могли бы стать теми уголками, где нашлось бы место и
для птиц, белочек, бурундуков, ежей и для просторных вольер бар-
суку, еноТу, рыжей лисичке. Эти зеленые живые уголки со временем
превратились бы в маленькие районные зоопарки, где ребята
под руководством взрослых обучались бы той большой любви
к миру прекрасного, называемому животным миром, без которой
человек не может по-настоящему быть человеком и ощущать
радость бытия. Чтобы каждый из этих ребятишек мог когда-
нибудь сказать: «Полет птиц действовал на меня, как музыка.
Когда я смотрел на бегущих сдбак, мне делалось почти больно —
так красивы были их движения, а при виде скачущей галопом
лошади меня бросало в дрожь от волнения, которое я едва
бы мог объяснить»,— как сказал австралийский писатель Алан
Маршалл — человек с большим добрым сердцем. В его книгах
я нашел подтверждение своим мыслям о том, как важно, что
видят дети с первых дней своего детства: каменные стены или
зеленые деревья парков, звенящих птичьими голосами, в которых
в естественных условиях живут очаровательные живые суще-
ства — мелкие лесные зверушки.
Я верю в доброту человека будущего, Ведь гуманизм —
основная черта коммунистической морали. Но о гуманности
нельзя судить только по отношению к человеческому обществу,
важно й то, как человек относится к природе, частью которой
является он сам. Научить человека доброте — задача нелегкая.
Поэтому и нужно учить детей доброте с детства, так же, как
учат ходить, читать, кататься на коньках. Вот тут-то и могут
помочь родителям и учителям сокровища природы — деревья,
кустарники, травы и их обитатели. С жалости к выпавшему
из гнезда галчонку, с удивления перед первым зеленым листом,
неожиданна появившимся из треснувшей невзрачной на вид
клейкой почки,— таких вот маленьких открытий и начинается
духовный рост человека.
В нашей, стране, строящей коммунизм, обстоятельства скла-
дываются в пользу доброго человека, и верными союзниками
советских людей в борьбе за доброго человека могли бы стать
и такие просветительские и воспитательные уголки живой природы,
как маленький парк, о котором я рассказал, если к этому доброму
делу приложить добрые руки.
«Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, книгу
или картину, выстроенный тобой дом или хотя бы возведенную
из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад,
посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались
твои пальцы, в чем после смерти найдет прибежище твоя душа.
Люди будут смотреть на взращенное тобой дерево или цветок,
60
и в эту минуту ты будешь жив...» — писал фантаст Рей Бредбери,
реально веря в человека, в его доброту.
Если мне своей книгой удастся обратить в эту веру хотя
бы одного человека,— значит, я писал ее не зря. А если человек,
прочитавший ее, сохранит природе хотя бы одно ее малое чудо —
моя цель будет достигнута.
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ 3
МОИ ПЕРНАТЫЕ ДРУЗЬЯ 6
НЕКОТОРЫЕ СТРАНИЦЫ ИЗ ЖИЗНИ
ПОПУГАЕВ 10
ПОСВЯЩАЕТСЯ АЛИСЕ 18
ПОЛОСАТЫЙ ВОРИШКА 22
ФИЛИППЫЧ И ФЕНЬКА 26
ДЖИНА 30
ЕЖ ТИШКА И ЕГО СОРОДИЧИ 32
ШУРКА И ЯШКА 37
КРЫСА ЛАРИСКА 40
ПРО МАНГУСТУ РИКШУ 45
РЫЖАЯ СОБАКА ДИНКА 48
ЩЕНОК ПО ИМЕНИ ЩЕН 52
ОСТРОВИТЯНИН ДЖЕК 55
РАЗМЫШЛЕНИЯ В СТАРОМ ПАРКЕ
(ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ) 58
Сергей Ростиславович Ашитков
КОРНИ ДОБРА
Этюды о животных
ИБ № 1554
Редактор издательства Т. А. Руденко
Художественный редактор В. Н. Тикунов
Технический редактор Н. М. Серегина, В. М. Волкова
Корректор В. И. Смирнова
Сдано в набор 01.09.81. Подписано в печать 12.02.82.
Т-01099. Формат 60x84/J6. Бумага типографская № 2.
Печать офсетная. Гарнитура литературная. Усл. печ. л.
3,72. Усл. кр.-отт. 7,91. Уч. изд. л. 3,74. Тираж 50 000
экз. Заказ 3795. Цена 15 коп.
Издательство «Лесная промышленность», 101000, Москва,
ул. Кирова, 40а.
Карельская ордена «Знак Почета» типография имени Ано-
хина Управления по делам издательств, полиграфии и книж-
ной торговли Совета Министров Карельской АССР. 185630.
Петрозаводск, ул. «Правды», 4.