тема
ВЛАДИМИР СОГРИН
ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ИСТОРИЯ США
ВЕСЬ
МИР

СОГРИН в.в
Москва
«Весь Мир
2001

УДК 94/99
ЬБК 63.3 (7 Сое)
Со54
Федеральная программа книгоиздания России
Рекомендовано Министерством образования
Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов
высших учебных заведении.
Согрин В.В.
Со54 Политическая история США. XVII—XX вв. — М.: Издатель¬
ство «Весь Мир», 2001. - 400 с.
ISBN 5-7777-0117—5
Книга известного ученого, профессора МГИМО В.В. Согрина пред¬
ставляет собой глубокое исследование политической истории США со
времен первых поселенцев и до конца XX века. Автор переосмысливает
традиционные подходы, касающиеся развития американской политичес¬
кой системы. В работе всесторонне выявлено изменение соотношения де¬
мократического, элитарного, плюралиста чес кого и олигархического ком¬
понентов политической системы Соединенных Штатов на разных истори¬
ческих этапах. Автор предложил взвешенную и целостную концепцию
американской политической истории, заслуживающую самого присталь¬
ного внимания не только специалистов-историков, но также преподавате¬
лей и студентов, изучающих политологию, социологию, теорию государ¬
ства и права.
УДК 94/99
ББК 63.3 (7 Сое)
Отпечатано в России
ISBN 5- 7777-0117-5
© Издательство «Весь Мир», 2001

Введение
Российское общество демонстрирует устойчивый интерес к США и их
опыту, особенно политическому. Соперничающие российские пар¬
тии и фракции, несмотря на все разногласия, то и дело апеллируют к
американским политическим моделям (разделение властей, федера¬
лизм. взаимоотношения партий, импичмент и др.) как к образцам, с ко¬
торыми надлежит сверять политическую практику новой России. Но
вот трактовки этих моделей оказываются самыми противоречивыми.
Крайне противоречиво - от восторженно апологетического до резко не¬
гативного — отношение к американской модели разных слоев россий¬
ского общества. Политический опыт США оброс в современной России
всевозможными мифами и идеологемами.
Разнообразные оценки политического опыта США характерны и для
профессиональной американистики, как отечественной, так и зарубежной.
В отечественной литературе советского периода получили развитие
два подхода. Первый, ортодоксальный, заключался в том, что политичес¬
кая система США и ее институты на всех этапах воплощали волю господ¬
ствующего капиталистического класса и обслуживали его интересы. Вто¬
рой, неортодоксальный, набиравший в 60—80-х гг. все большую силу сре¬
ди исследователей, состоял в признании относительной самостоятельно¬
сти политических институтов и политической власти, их способности ре¬
гулировать конфликты между различными социальными классами и
группами. Это обеспечивало политической системе стабильность и ха¬
рактеризовало ее как буржуазно-демократическую. Работы представите¬
лей второго направления (А.А. Мишин, Н.В. Сивачев, Е.Ф. Язьков,
А.С. Маныкин, В.О. Печатнов, А.Ю. Мельвиль, Э.Я. Баталов и др.), на
мой взгляд, сохраняют научное значение, но в свете возможностей и тре¬
бований новейшего обществознания политический опыт США заслужи¬
вает дальнейшего всестороннего изучения, осмысления и обобщения.
Это особенно актуально в связи с тем, что на современном этапе профес¬
сиональная американистика, на мой взгляд, не смогла дать полнокров¬
ный научный ответ на вызов новых идеологических мифов, а подчас даже
оказывалась в их плену.
В самих США, в первую очередь среди профессиональных исследова¬
телей, оформились четыре основные точки зрения на характер американ¬
ской политической власти в прошлом и настоящем. Первая, совпадаю¬
щая с национальной идеологической доктриной, утверждает, что США
являются образцовой демократией. Главными признаками американской
демократии признаются народный суверенитет, приравниваемый к наро¬
довластию, автономия гражданского общества и личности, политический
плюрализм и разделение властей, федерализм.
Вторая, противоположная точка зрения, принадлежащая леволибе-

4 Введение
ральным и леворадикальным авторам, утверждает, что американское по¬
литическое управление является элитарно-олигархическим. Ее выразите¬
ли доказывают, что реальная власть в США принадлежит узкому правя¬
щему классу, или элите. Наличие демократических выборов и политичес¬
кого плюрализма сути дела не меняет, поскольку только часть правящего
класса получает мандат на отправление политической власти от народа, а
кроме того, даже эта часть элиты отнюдь не следует воле народа.
Между этими двумя крайними точками зрения расположились две
промежуточные. Одна из них определяет американское управление как
систему политического плюрализма, или полиархии, если воспользовать¬
ся определением ее наиболее известного выразителя Р. Даля. Согласно
этой точке зрения, в Америке соперничает множество социальных и по¬
литических групп и интересов, взаимоотношение и сложение которых
рождает реальную политическую власть. Другая точка зрения исходит из
наличия в США системы демократического элитизма, который и в теоре¬
тическом, и в практическом плане состоит из двух частей. Первая часть —
демократический механизм формирования политической власти, оказы¬
вающий на нее реальное влияние. Вторая часть - отправление самой по¬
литической власти элитой.
В современном американском обществоведении редко встретишь аб¬
сурдную концепцию, не поддающуюся эмпирическому подтверждению.
Так, каждая из названных выше точек зрения опирается на богатую фак¬
туру и подтверждается разнообразными аргументами. Но ни одну из них
нельзя назвать абсолютно и единственно верной уже по той причине, что
в разные периоды американской истории соотношение демократическо¬
го, олигархического, элитарного и плюралистического компонентов в
политическом управлении было различным. Важно также подчеркнуть,
что столь разноречивые факторы, как элита, демократия, плюрализм,
оказывали реальное воздействие на американскую политику на всех ис¬
торических этапах, поэтому определение политической системы США
даже на одном из этапов как чисто «демократической», «элитарной» или
«плюралистической» вступило бы в противоречие с действительностью.
На тех или иных этапах элита, демократия и плюрализм не исключали, а
в разной степени ограничивали и дополняли друг друга. Раскрытие харак¬
тера и соотношения этих реальных факторов на протяжении четырехве¬
ковой истории США составляет важнейший замысел данной книги.
В методологическом отношении я стремился опереться на междис¬
циплинарный подход, объединяя в первую очередь подходы политичес¬
кой истории, политологии, а также теории и истории государства и пра¬
ва. При этом я исходил из того, что каждой из этих дисциплин присущи
как свои достоинства, так и односторонность.
Политическая история традиционно сосредоточивалась на изучении

Введение
Ь
политических событий, личностей, причинно-следственных связей.
Стремление к накоплению максимального количества фактов, раскры¬
тию содержания политических перемен, как и изучение роли политичес¬
ких лидеров, партий, движений, классов, относится к ее сильным сторо¬
нам. В то же время традиционной политической истории недостает инте¬
реса к изучению политических систем и их функций, политических режи¬
мов, политической культуры и ее взаимодействия с политической идео¬
логией и политическим поведением элит и масс, политического процес¬
са как объекта «приложения сил» различных институтов и групп.
Зато эти явления находятся в центре внимания политологии, дисцип¬
лины, выдвинувшейся на одну из первых позиций в странах Запада во
второй половине XX века, а в последние годы ставшей укореняться и у
нас. Конкурируя с политической историей, политология существенно
расширила возможности постижения сущностных характеристик поли¬
тического опыта. Но этой дисциплине, которая, обращаясь к прошлому,
предстает в качестве исторической политологии, присущи свои недостат¬
ки. Лежащий в основе политологии структурно-функциональный анализ
ориентирует на изучение константных политических феноменов, иначе
говоря, какие функции и каким образом выполняют те или иные полити¬
ческие институты и структуры в тот или иной временной момент. Что же
касается политических изменений, особенно имевших место в прошлом,
а также политической конкретики, не укладывающейся в структурно¬
функциональные взаимосвязи, то они зачастую трактуются как не заслу¬
живающая внимания «событийная история».
Кроме того, политология, в том числе и историческая политология, в
силу сложившейся среди современных социальных наук весьма жесткой
специализации, не проявляет специального интереса к экономическому,
социальному, общественно-историческому контексту политических
структур и политических процессов, что подчас приводит ее к заключе¬
ниям, вызывающим недоумение среди историков.
Яркий тому пример — изучение американской исторической полито¬
логией дифференциации электората США в десятилетия перед Граждан¬
ской войной 1860-х гг. Обратившись к этому периоду, представители ис¬
торической политологии пришли к выводу, что в основе размежевания
американского электората лежали этнорелигиозные мотивы (англо-сак-
сы и протестанты поддерживали Республиканскую партию, а ирландцы,
немцы, другие иммигрантские группы, так же как и католики, - Демо¬
кратическую партию), а проблема рабства избирателей вообще не волно¬
вала. Если следовать подобному умозаключению относительно партий¬
но-политических размежеваний 1840—1850-х гг., тогда возникновение
Гражданской войны становится совершенно необъяснимым. Она пред¬
стает неким «чертом из табакерки». Многие американские историки, воз¬

С	Введение
мущенные выводами политологов, преподнесенными как последнее сло¬
во науки, предложили попросту игнорировать их. Такой подход представ¬
ляется мне крайностью. Политологический подход к политической исто¬
рии. на мой взгляд, совершенно необходим, но при этом важно учитывать
заключенную в нем — в случае догматического использования — опас¬
ность антиисторизма.
Другая обществоведческая дисциплина - теория и история государ¬
ства и права — при изучении политического опыта сосредоточивается по
преимуществу на организации и взаимоотношении разных ветвей госу¬
дарства. Должного интереса к функционированию государственного ме¬
ханизма в рамках политической системы, его взаимоотношениям с раз¬
нообразными социальными группами, политическими институтами и
процессами, политической культурой и идеологией не уделялось. Прав¬
да, во второй половине XX в. в этой дисциплине получило развитие по¬
литологическое направление, которое нацелено на преодоление указан¬
ных недостатков. Но задача синтеза подходов этой и других дисциплин,
исследующих самостоятельно разные аспекты политического опыта, ос¬
тается актуальной.
Обращаясь к изучению четырехвекового американского политическо¬
го опыта, я ставил перед собой ряд задач, среди которых выделю главные.
Первая заключается в выявлении качественно различных этапов по¬
литической истории США, раскрытии в ней преемственности и обновле¬
ния. При этом среди тысяч политических событий, реформ, законов я
стремился выявить и осмыслить те, которые в политическом опыте США
имели определяющее значение, но которые в распространенных описа¬
тельно-хронологических исследованиях зачастую растворяются в массе
менее значимых, а то и второстепенных событий.
Вторая задача состоит в раскрытии роли политических институтов —
государства и его трех ветвей, политических партий и партийно-полити¬
ческой системы, равно как государственно-правовых норм, конституции,
политической культуры и идеологии, в формировании и обновлении по¬
литического процесса и политического режима на разных исторических
этапах.
Третья задача — выявление и осмысление политической роли соци¬
альных групп, элит, лидеров на разных исторических этапах. Из этой за¬
дачи, как, впрочем, и из предыдущих, вытекает вопрос, который являлся
для меня путеводным: как организовывалась и организуется и как и меж¬
ду кем распределялась и распределяется политическая власть в США?
Наконец, четвертая задача — это критический анализ основных исто¬
рических и политических концепций американского опыта, их соотно¬
шение с исторической практикой и собственными выводами автора.

Глава первая
Колониальный опыт
XVII-XVIII вв.
Английское наследие
и американские нововведения
Соединенные Штаты на протяжении 170 .пет (1607-1776 гг.) своей ранней
истории находились в колониальной зависимости от Англии. Одной из
актуальных и дискуссионных проблем этого периода является развитие в се¬
вероамериканских колониях политической демократии. Американские ис¬
следователи разделились на две основные группы: первая доказывала, что
североамериканское общество колониального периода воплощало и песто¬
вало демократию; вторая же пришла к выводу, что Северная Америка в коло¬
ниальный период в лучшем случае была «преддемократическим» обществом.
Во второй половине XX в. главным аргументом первой группы стало
положение о широком распространении в Северной Америке колониаль¬
ного периода избирательного права (голосовать, по ее оценкам, могли не
менее 80% взрослых белых мужчин)1. Вторая группа историков, обосно¬
вывая более скромную цифру североамериканского электората, доказы¬
вает также, что сами политические механизмы, процессы и культура ко¬
лониального периода не могут быть признаны демократическими2.
В исторических дискуссиях о колониальной демократии неизменно
присутствует фактор зависимости Северной Америки от английского
влияния: уменьшение или преодоление такого влияния имело непосред¬
ственное отношение к развитию политической демократии. Никто при
этом не отрицает, что в колониальный период в европейском наследии
Северной Америки доминирующим, а то и всепоглощающим было имен¬
но английское влияние. Очень ярко это проявилось в политической исто¬
рии Северной Америки, которая в ряде существенных отношений следо¬
вала по стопам английских политических перипетий.
Периодизация политической истории Северной Америки колониально¬
го периода, по сути, совпадает с периодизацией английского политического
развития. В ней могут быть выделены два главных, хронологически пример¬
но равных этапа: до и после Славной революции 1688 г. в Англии, принес¬
шей победу буржуазному миропорядку. На первом этапе Северная Америка
развивалась иод непосредственным воздействием противоборства буржуаз¬

8
Глава 1
ного и феод&пьного начал и Англии, выступая в целом на стороне нового по¬
рядка и способствуя его торжеству. На втором этапе Северная Америка ак¬
тивно осваивала и развивала буржуазные конституционные и политические
принципы, восторжествовавшие в Англии. При этом она наталкивалась на
все большее сопротивление метрополии, для которой, как выяснилось, бур¬
жуазные свободы были приемлемы и хороши только на своей территории, а
в колониальных владениях оказывались все более обременительными.
* * *
На первом этапе американской колониальной истории огромное воз¬
действие на нее оказали такие вехи английской политической истории,
как революция 1640-х гг., протекторат Кромвеля 1650-х гг. и реставрация
Стюартов 1660—1680-х гг. Возникновение североамериканских колоний
зависело непосредственно от политической воли и расположения анг¬
лийского монарха, но наличие единого правового источника происхож¬
дения колоний не помешало развитию в Северной Америке самых разно¬
образных и порой очень противоречивых тенденций.
Освоение Нового Света являлось делом частных лиц и групп, полу¬
чавших соответствующие разрешения от монарха Англии. Различия в со¬
циальном облике этих групп и лиц предопределили различие тенденций
колонизации. Грубо говоря, изначально среди тех, кто осваивал Америку,
выделились три главные группы: акционерные компании буржуазного
типа, устремлявшиеся за океан в поисках рынков, прибылей, источников
сырья; протестанты, надеявшиеся воплотить на новой родине свои рели¬
гиозные и этические принципы; аристократы, помышлявшие об обшир¬
ных феодальных владениях. Стартовые возможности трех групп были бо¬
лее или менее равными, но Новый Свет, как быстро выяснилось, благо¬
приятствовал развитию в первую очередь буржуазного типа.
Первое поселение в Северной Америке было организовано лондон¬
ской Виргинской компанией. В 1607 г. акционеры этой компании осно¬
вали форт Джеймстаун в пределах территории, получившей название
Виргиния. Поначалу делами колонии распоряжались губернаторы и со¬
вет, назначенные компанией, и в ней не было самоуправления. Первое
представительное собрание, названное Генеральной ассамблеей, было уч¬
реждено в 1619 г. и имело целью сделать общественное устройство и
жизнь в колонии более привлекательными, в частности стимулировать
переезд в нее жителей Старого Света. В ассамблее, ставшей первым в Се¬
верной Америке представительным законодательным органом, заседали
совместно члены совета и депутаты от крупных населенных пунктов.
В том же 1619 г., когда в Виргинии возникло представительное управ¬
ление, в нее были ввезены и первые черные рабы. Эти два важных, но раз-

Колониальный опыт
9
дичившихся но смыслу события, случившиеся в один и тот же юд, опре¬
делили надолше времена социально-политическую xapaKicj пстику Вир¬
гинии. Власть в колонии, основанная на передовых и редких для того вре¬
мени представительных началах, сосредоточилась в руках зажиточных
поселенцев, в первую очередь землевладельцев, занятых производством
табака. Движимые капиталистическим мотивом, виргинские землевла¬
дельцы должны были в силу скудости свободной рабочей силы привле¬
кать труд белых законтрактованных сервентов (договор, заключенный в
Старом Свете, превращал сервентов фактически в собственность хозяев
на несколько лет), а со временем все больше использовать черных рабов.
Уверовав в право на представительное управление, виргинцы стали
проявлять строптивость в отношениях с английским монархом. В 1635 г.
виргинская ассамблея сместила со своего поста губернатора, который с
1625 г. назначался королем. Попытка короля Карла 1 укротить ассамблею
не увенчалась успехом, и в 1639 г. он вынужден был утвердить губернато¬
ром выдвиженца виргинских плантаторов. В 1640-х гг., в период Англий¬
ской революции, виргинцы сумели расширить полномочия Генеральной
ассамблеи. С 1652 г. она сама стала избирать губернатора и членов коло¬
ниального совета. Реставрация в 1660-х гг. Стюартов в Англии вернула
власть над Виргинией монархии. Виргинцы, однако, не смирились с ут¬
ратой привычных прав и на протяжении всего периода Реставрации вы¬
казывали непокорность королевской администрации.
В 1676 г. конфликт между У. Беркли, бессменным виргинским губерна¬
тором эпохи Реставрации, и жителями колонии перерос в вооруженную
схватку. Представители разных слоев виргинского общества, недовольные в
первую очередь индейской политикой Беркли (он сдерживал экспансио¬
нистские устремления поселенцев), объединились вокруг молодого депутата
Генеральной ассамблеи Натаниэла Бэкона. Под давлением восставших ас¬
самблея одобрила «Законы Бэкона», которые наряду с удовлетворением экс¬
пансионистских притязаний поселенцев резко ограничивали власть губер¬
натора и расширяли начала представительного правления. Восстание Бэко¬
на было в итоге подавлено, многие его участники казнены (сам Бэкон умер
от лихорадки). Но и корона пошла на уступки: Беркли был смещен с долж¬
ности, статус Генеральной ассамблеи восстановлен. Восстание показало, что
поселенцы готовы были жизнью заплатить за свои интересы и права3.
* * Ус
Второй тип составили колонии, основывавшиеся протестантами на
территории, получившей название Новой Англии. Переселенцы-проте¬
станты были неоднородны, с самого начала среди них выделились уме¬
ренное и демократическое направления, деятельность которых дала не¬

10 Глава 1
одинаковые результаты. Большей активностью долгое время отличалось
умеренное крыло, которое получило от короля право на основание по¬
селения в Северной Америке в 1629 г. Любопытно, что Карл I, правив¬
ший в самой Англии деспотично и даже распустивший парламент (слу¬
чилось это все в том же 1629 г.), даровал пуританам-конгрегационалис-
там хартию весьма демократического содержания. Согласно ей, руково¬
дители колонии должны были избираться свободными поселенцами -
Фрименами, собиравшимися с этой целью на ассамблею, которая полу¬
чила название Общего собрания. Общее собрание, созываемое четыре
раза в год, получило также право расширять ряды фрименов, вводить
налоги, принимать законы и постановления, способствовавшие благу
колонии.
Вооружившись либеральной королевской хартией, группа поселен¬
цев, объединившихся в «Компанию Массачусетской бухты», совершила
удачную экспедицию за океан. Вслед за первой удачной экспедицией по¬
следовали другие, а всего за периоде 1630 по 1643 г. компания переправи¬
ла в Массачусетс не менее 20 тыс. человек4. Уже во время первой экспеди¬
ции губернатор будущей колонии Джон Уинтроп ознакомил переселен¬
цев с основами ее устройства и управления. Есть основания полагать, что
он скрыл от них содержание королевской хартии и изложил принципы,
соответствовавшие целям конгрегационалистской церкви. Главной це¬
лью было создание «града на холме», который бы в полной мере соответ¬
ствовал Священному писанию. Власть в нем должна была принадлежать
священнослужителям, а теми или иными правами могла наделяться толь¬
ко послушная паства. Уинтроп также доказывал, что божеским заповедям
соответствовало разделение людей на управляющих и управляемых, бога¬
тых и бедных.
По прибытии в массачусетскую бухту Уинтроп и его помощники, со¬
ставившие магистрат колонии, начали твердо насаждать теократическое
управление. Была создана конгрегационалистская церковь, члены кото¬
рой только и становились полноправными поселенцами. Будучи сама -
по английским меркам - диссидентской, она стала преследовать инако¬
мыслящих - пресвитериан, баптистов, индепендентов. Все жители коло¬
нии были обложены налогом на содержание церкви. Уинтроп и магистрат
узурпировали не только религиозную, но также экономическую и поли¬
тическую власть: попирая хартию, они стали сами вводить налоги, рас¬
пределять земли, осуществлять назначения на должности.
Недовольные реагировали на попытки утверждения теократического
режима по-разному. Часть поселенцев вернулась в Англию, но гораздо
большее число колонистов вступило в противоборство с Уинтропом. Сре¬
ди его радикальных противников наибольшую известность приобрели
Роджер Уильямс и Энн Хатчинсон.

Колониальный опыт
11
Священник Роджер Уильяме, прибывший в Массачусетс в 1631 г. ре¬
шительно осудил Уинтропа и магистрат за попрание свободы вероиспове¬
дания, а также потребовал разделения религиозной и светской власти.
Уильямса неоднократно изгоняли из Массачусетса, и в итоге он вынуж¬
ден был со своими сторонниками переселиться в необжитый уголок Но¬
вой Англии, где была основана колония Провиденс, впоследствии на¬
званная Род-Айленд. Энн Хатчинсон, хозяйка многодетной и весьма за¬
житочной бостонской семьи, сумела сплотить вокруг себя местных куп¬
цов и столь же решительно, как это делал прежде Уильямс, стала крити¬
ковать нетерпимость режима. Ортодоксы, однако, смогли в 1637 г. скло¬
нить на свою сторону Общее собрание, обвинили Хатчинсон в ереси и из¬
гнали ее из колонии. Хатчинсон с единомышленниками присоединилась
к Роджеру Уильямсу.
Хотя радикальные атаки против теократии не достигали успеха, орто¬
доксы вынуждены были время от времени сдавать свои позиции. Боль¬
шинство жителей Массачусетса, будучи людьми более умеренными, не¬
жели Уильямс и Хатчинсон, все же не могли смириться с диктатом Уинт¬
ропа и магистрата. В 1632 г. Общее собрание колонии настояло на назна¬
чении из своих рядов 16 представителей — по двое от каждого поселка — с
правом давать советы губернатору и магистрату по вопросам налогообло¬
жения. В 1634 г. Общее собрание постановило, что только оно имеет пра¬
во вводить налоги и распределять землю. Собрание также утвердило нор¬
му представительного правления: отныне его участниками становились
по два представителя от каждого поселка, при этом они должны были за¬
седать регулярно и только им принадлежало право законотворчества.
Уинтропа, недовольного этими решениями, впервые «прокатили» на гу¬
бернаторских выборах. В 1641 г. Общее собрание одобрило «Свод зако¬
нов» Массачусетса, который закреплял за местными властями право рас¬
поряжения землей, вводил нормы уголовного права и судебной процеду¬
ры, резко ограничивавшие произвол исполнительной власти. Наконец, в
1644 г. Общее собрание создало то, что можно назвать прообразом двух¬
палатной законодательной власти: отныне члены магистрата и народные
избранники должны были заседать раздельно, при этом и те и другие в
равной мере обладали правом вето5.
И все же Массачусетсу не суждено было стать цитаделью американ¬
ской свободы. Конгрегационалистская церковь сохранила монопольные
и достаточно прочные позиции. Уинтроп вновь стал губернатором. Пре¬
следование диссидентов продолжилось: печально известной страницей в
истории Массачусетса стали «процессы ведьм» конца 1640-х гг. Демокра¬
тические начала лучше приживались в других, меньших по размерам, ре¬
лигиозных поселениях Новой Англии, среди которых первым был Новый
Плимут.

12 Глава 1
Новый Плимуч был основан английскими пуританами, которые до
того искали религиозного прибежища в Голландии. В 1620 г. первая груп¬
па «пилигримов», как они сами себя называли, отбыла на корабле «Мэй-
флауэр» в Северную Америку. Во время путешествия они заключили и
подписали договор об объединении в «гражданский политический орга¬
низм» с целью создания и соблюдения «справедливых и одинаковых для
всех законов». Впоследствии Джон Куинси Адамс, один из первых прези¬
дентов США, назвал его «возможно, единственным в истории человече¬
ства примером практического самобытного общественного договора, ко¬
торый до того выступал в качестве законного источника правительства
только в воображении философов»6. Эта оценка стала общепринятой в
Соединенных Штатах, почитающих пуритан-пилигримов в качестве ос¬
нователей американской демократии и народного суверенитета. Неслу¬
чайно, важные события, связанные с деятельностью пуритан-пилигри¬
мов, отмечаются в США как национальные праздники. Так, 22 декабря,
день их высадки в бухте Новый Плимут, был провозглашен националь¬
ным Днем праотцов, или Днем отцов-пилигримов, а четвертый четверг
ноября, в который поселенцы Нового Плимута в 1621 г. отмечали сбор
первого урожая, был с 1863 г. провозглашен в США национальным празд¬
ником -Днем благодарения.
В Новом Плимуте с самого начала порядки оказались более демокра¬
тичными, нежели в колониях, созданных по милости короля или акцио¬
нерными компаниями. Поселенцы сами избирали губернатора и магист¬
рат, на общем собрании посредством прямого волеизъявления принима¬
ли различные законоположения и постановления. После безуспешной
попытки в течение первых пяти лет установить коллективное землеполь¬
зование общее собрание на уравнительных началах стало распределять
земельные участки, на которых велось частное хозяйство фермерского
типа. Правда, жители Нового Плимута делились на полноправных посе¬
ленцев и сервентов, совершивших переезд в Северную Америку «в долг»
и вынужденных отрабатывать контракт до обретения полных прав. Но
сервентов в Новом Плимуте было немного, среди же фрименов социаль¬
ные различия оказывались несущественными.
По образцу Нового Плимута в последующие десятилетия было созда¬
но много поселений, расположившихся на территории Род-Айленда и
Коннектикута. В 1636 г. Роджер Уильямс и его сторонники, бежавшие из
Массачусетса в Род-Айленд, заключили соглашение, схожее с договором,
составленным на «Мэйфлауэр». Подобные же договоры были приняты
поселенцами Портсмута, Ньюпорта, Хартфорда, Уиндзора, Нью-Хейве¬
на. Среди американских исследователей образцом общественного дого¬
вора 1620—1640-х гг. признаны «Фундаментальные основы», одобренные
в 1639 г. жителями ряда поселков Коннектикута. Согласно им, поселенцы

Колониальный опыт 13
каждый год на общем собрании избирали |убернатора и магистрат. Зако¬
нодательную власть вручали представительному Общему собранию, со¬
стоявшему из депутатов, избранных каждым поселением, а также губер¬
натору и магистрату. «Фундаментальные основы» Коннектикута, которые
характеризуются авторитетными американскими исследователями как
«первый образец современных конституций», могли изменяться и допол¬
няться тем же Общим собранием. Другие решения Общего собрания бы¬
ли также обязательны и неподвластны вето губернатора7.
Договорное управление поселений Род-Айленда и Коннектикута бы¬
ло долгое время уязвимо по той причине, что не санкционировалось Ан¬
глией. Только в 1662 и 1663 гг. Род-Айленд и Коннектикут получили хар¬
тии от Карла II, признавшего их право на существование. Хартии остави¬
ли основы управления двух колоний в неприкосновенности. Две эти аме¬
риканские колонии, получившие статус корпоративных, оказались в уни¬
кальном положении: в отличие от всех других колоний они сами избира¬
ли как законодательные органы, так и губернаторов. Самоуправление и
демократические начала оказались в них наибольшими.
* * *
Наибольшее распространение в Северной Америке в XVII в. получи¬
ли так называемые собственнические колонии, создававшиеся англий¬
скими аристократами на основе феодальных дарений Стюартов. Так воз¬
никли Мэриленд, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр, Северная и Южная
Каролина (первоначально это была единая колония Каролина) и Джорд¬
жия. Основывались они как феодальные маноры с целью извлечения со¬
ответствующих поборов и поддержания подобающих политико-правовых
норм. Но в действительности их развитие с самого начала пошло проти¬
воречиво, феодальные эксперименты нигде не удались, уступая место
буржуазным отношениям. Но все же у собственнических колоний было
свое лицо, в том числе политическое.
Первую собственническую колонию Мэриленд создал лорд Балти¬
мор в 1632 г. Король Карл I наделил его правами полного феодального
собственника, хотя и высказал пожелание создать в Мэриленде совеща¬
тельную ассамблею. Быстро выяснилось, что феодальные порядки в ко¬
лонии не приживутся. В 1637 г. лорд Балтимор поручил своему брату Ле¬
онарду Калверту, наместнику Мэриленда, создать представительную ас¬
самблею, которая должна была давать тому «совет и согласие» по законо¬
дательным вопросам. В годы Английской революции мэрилендская ас¬
самблея упрочила свои позиции: она получила право инициировать за¬
коны и стала заседать отдельно от губернаторского совета, представ в ка¬
честве «народной палаты». Провалились попытки ввести в Мэриленде

14 Глава 1
феодальное землепользование: хотя поселенцы и выплачивали лорду
фиксированную, то есть в большей степени феодальную, нежели капита¬
листическую, ренту, они были лично независимы и, если рента оказыва¬
лась обременительной, уходили на свободные земли, чтобы заниматься
уже чисто фермерским хозяйством. В одном отношении общественные
порядки в Мэриленде оказались даже более передовыми, чем в других
колониях: поскольку лорд Балтимор был католиком, протестанты не
могли утвердить в его владениях свою гегемонию, а должны были прояв¬
лять веротерпимость.
В 1662 г. была основана вторая феодальная колония - Каролина,
владельцами которой стали восемь фаворитов Карла II. Собственники
поручили подготовить «фундаментальную конституцию» колонии не ко¬
му иному, как будущему отцу английского либерализма Д. Локку. Локк
составил то, что от него ждали: конституция вводила в Каролине соци¬
альную и политическую иерархию. Но, как и в Мэриленде, феодальный
строй в Каролине не прижился: при наличии в Северной Америке неза¬
нятых территорий и более свободных колоний, поселенцы предпочитали
объезжать Каролину стороной. Чтобы не опустошить колонию, собст¬
венники вынуждены были пойти на уступки, уже известные по опыту
Мэриленда.
Самым именитым аристократом, получившим право на колониаль¬
ное владение, был брат Карла II Яков, герцог Йоркский. Его владение,
названное Нью-Йорком, было организовано в соответствии с принци¬
пами феодального манора. Наместники Якова на протяжении почти 20
лет, начиная с 1664 г., пытались насаждать в Нью-Йорке «Законы Гер¬
цога», как назывался правовой кодекс колонии, но затем и они вынуж¬
дены были уступить поселенцам, согласившись на созыв представи¬
тельного собрания с законодательными полномочиями. В 1685 г. герцог
стал новым королем Англии, а его колониальное владение было пере¬
дано другим феодальным собственникам. Южная часть Нью-Йорка,
названная Нью-Джерси, стала самостоятельной колонией собственни¬
ческого типа.
В 1681 г. была создана еще одна колония собственнического типа,
владельцем которой стал Уильям Пенн. Пенсильвания, как была названа
эта колония, стала одной из самых либеральных в Северной Америке.
Пенн, принадлежавший к секте квакеров, одной из самых веротерпимых
вто время, пытался утверждать добрососедские отношения с индейскими
племенами. В политической области он гораздо больше, чем другие соб¬
ственники, полагался на принципы представительного правления. В
1682 г. в Пенсильвании была создана двухпалатная законодательная
власть: верхняя палата — совет — получила право инициировать законода¬
тельные билли, а нижняя — ассамблея — утверждать их. Губернатор, на¬

Колониальный опыт 15
значаемый Пенном, располагал тремя голосами в совете, но не имел пра¬
ва вето. В 1694 I. нижняя палата была наделена правом законодательной
инициативы. В 1701 г. уже вся законодательная власть была передана ас¬
самблее. Пенн сохранил за собой только право назначения губернатора.
Власть собственника в Пенсильвании в сравнении с другими колониями
оказалась минимальной.
Конец XVII в. подвел итог первому крупному периоду в истории се¬
вероамериканских колоний. Количественно в этот период преобладали
колонии, которые формально можно отнести к собственническому ти¬
пу, но, по сути, во всей Северной Америке буржуазные отношения бра¬
ли верх над феодальными. Феодальная рента, насаждавшаяся в собст¬
веннических колониях, приобретала со временем капиталистические
черты, в прочих колониях развивалось свободное землевладение по пре¬
имуществу фермерского типа. Во всех колониях пустило корни предста¬
вительное управление, но в собственнических колониях оно в гораздо
большей степени контролировалось и регламентировалось английской
аристократией.
* * *
На втором этапе истории североамериканских колоний их отноше¬
ния с Англией приобрели новое качество. Английское влияние в этот пе¬
риод вызывало глубоко противоречивые следствия: с одной стороны, уси¬
ление колониальной зависимости от Англии способствовало нарастанию
в политическом управлении Северной Америки недемократических черт;
с другой стороны, укрепление позиций парламентаризма, либерализма и
конституционализма в самой Англии вело к распространению демокра¬
тических установок в мировоззрении и политической культуре американ¬
цев, рассматривавших себя как тех же англичан, но только переселив¬
шихся в Новый Свет. Углубление этого противоречия создавало фунда¬
ментальную причину вызревания в Северной Америке антиколониаль¬
ной либерально-демократической революции.
В самой Англии разграничительной вехой, повлиявшей подобным
противоречивым образом на Северную Америку, стал 1688 г. Именно
тогда английская оппозиция смогла свершить бескровную — «Слав¬
ную» — революцию, которая во второй раз и уже окончательно освободи¬
ла Англию от Стюартов. Билль о правах 1689 г. закрепил всю полноту за¬
конодательной власти за парламентом, монарх был лишен как запрети¬
тельного, так и отлагательного вето. Во времена пребывания во второй
четверти XVII в. на посту главы правительства вигского лидера Р. Уолпо¬
ла министры стали собираться и принимать решения втайне от монарха,
что ослабило его исполнительную власть. Парламент еще больше упро¬

16 Глава 1
чил свои позиции в 1716 г. когда расширил срок полномочий палаты об¬
щин с трех до семи лет. В целом после 1688 г. соотношение прерогатив
представительной и монаршей власти в Англии неуклонно менялось в
пользу первой.
Иначе обстояли дела в Северной Америке: в отношении нее усили¬
лись прерогативы монарха, а власть представительного противовеса в Но¬
вом Свете — местных ассамблей — стала ущемляться. Английская монар¬
хия принялась не только наводить порядок в королевских колониях, но и
расширять последние за счет колоний собственнических. Новый Плимут
был присоединен к Массачусетсу, а последний лишен былого самоуправ¬
ления: король стал сам назначать губернатора, наделенного к тому же
большими, чем прежде, полномочиями. Собственнические территории
отдавались одна за другой под юрисдикцию монарха, так что к середине
XVIII в. в Северной Америке осталось только три собственнические ко¬
лонии — Мэриленд, Пенсильвания и Делавэр. Сохранялись еще две кор¬
поративные колонии — Род-Айленд и Коннектикут. Остальные восемь
колоний были королевскими.
Исполнительная власть английских монархов осуществлялась при
помощи губернаторов, а законодательная — посредством королевских ин¬
струкций. В целом именно монарх олицетворял политическое верховен¬
ство метрополии в отношении колоний. Но в управление вмешивался и
парламент: попытки Вестминстера издавать законы в отношении амери¬
канцев особенно участились после Семилетней войны (1756—1763). До
нее Англия преимущественно регламентировала экономическое развитие
Северной Америки, определяя, что ей можно производить, с кем и как
торговать. После Семилетней войны метрополия стала все активнее вме¬
шиваться и во внутриполитическое управление колониями, сводя их сво¬
боды и права к минимуму. Можно заключить, что в XVIII в., когда Англия
стала парламентской монархией, ее власть над Северной Америкой ока¬
залась большей, нежели в XVII в., когда она оставалась монархией абсо¬
лютной.
Но в XVIII в., по сравнению с XVII в., в Северной Америке усилилось
и достигло пика влияние английской либеральной экономической и го¬
сударственно-правовой идеологии. В XVII в. либеральные принципы вы¬
нашивались еще в основном в лоне протестантизма, при этом его пред¬
ставители в Северной Америке, заимствуя общие постулаты из англий¬
ского наследия, часто серьезно развивали, а главное, конкретизировали
их применительно к потребностям колонии.
Одной из основополагающих доктрин протестантизма было призна¬
ние ковенанта (соглашения) между людьми и Богом как основы устрой¬
ства общественных отношений. В Северной Америке в XVII в. она полу¬
чила наиболее полное развитие в воззрениях Р. Уильямса, Д. Уайза, Т. Ху¬

Колониальный опыт 17
кера. Их вклад в колониальную политическую мысль, как отмечал
ВЛ. Паррингтон в своем классическом исследовании американской об¬
щественной мысли, заключался в обосновании «трех плодотворных
идей»: учения о народном суверенитете, договорной теории государства и
представлении о правительстве как об институте, ответственном в своих
действиях перед большинством общества*.
Демократическая доктрина была выпестована в первую очередь Р. Уи¬
льямсом, который, по словам того же Паррингтона, как «политический
мыслитель намного превосходил Уильямса-богослова»9. Политическая
программа Уильямса — частые перевыборы членов государственной влас¬
ти, создание однопалатного законодательного органа, обеспечивающего
совместное представительство всех граждан, независимо от социальных и
имущественных различий, право народа на референдум, отмену и перио¬
дический пересмотр всех законов, в том числе общественного договора, —
перекликалась с идеями радикально-республиканского крыла Великой
Английской революции середины XVII в.
В XVIII в. протестантизм продолжал воздействовать на политическое
мышление американцев. Его выразители все чаще высказывали убежде¬
ние в том, что политическая практика людей определяется их договорны¬
ми отношениями, а Бог не имеет к ней непосредственного касательства.
Так, известный североамериканский священник Д. Эллиот в проповеди в
Коннектикуте в 1738 г. исходил из того, что Бог не имеет отношения к
происхождению «гражданского правления» и что оно может основывать¬
ся или на силе, или на договоре. Аналогичные мысли высказывал в 1741 г.
другой известный священник С. Чью.
В эволюции политической доктрины протестантизма в период, непо¬
средственно предшествовавший Американской революции, особое значе¬
ние имели взгляды либерального священника Д. Мейхью. Придерживаясь
традиционного протестантского догмата о том, что первоисточником
гражданской власти является Бог, Мейхью доказывал вместе с тем, что не¬
посредственным правом образовывать государство наделены сами люди,
что все правители подчиняются законам, одобренным обществом в целом,
и что общество вправе судить, как магистраты исполняют его волю10.
В XVIII в. протестантизм стал вытесняться с ведущих позиций в аме¬
риканской политической мысли светской идеологией, известной под на¬
званием Просвещение. В распространении его доктрин наибольшим ока¬
залось английское влияние. Этой теме посвящено множество исследова¬
ний, среди которых выделяются фундаментальные монографии К. Роб¬
бинс и Б. Бейлина11. Исследователи согласны в том, что на американскую
политическую мысль и культуру оказывали влияние как умеренные, так и
радикальные английские идеологи, причем влияние последних нарастало
по мере приближения Американской революции.

18	Г лава 1
Среди умеренных английских идеологов, в наибольшей степени по¬
влиявших на американцев, выделялись Д. Локк, У. Блэкстоун, А. Сид¬
ней, Д. Юм, Г. Болингброк. Д. Локк в конце XVII в. выступил с «Двумя
трактатами о правительстве», которые сделали его не только английским,
но и мировым классиком либерализма. Локк решительно встал на пози¬
цию естественно-правового подхода к социально-политическому моде¬
лированию. Доктрина естественных и неотъемлемых прав людей давала
основание для поиска основополагающих, нерушимых общественных
истин. Главным среди неотъемлемых прав индивидуума Локк считал соб¬
ственность, которую он трактовал широко, включая в нее, в частности,
жизнь и труд человека. Локк доказывал неизбежность и полезность воз¬
никновения неравенства во владении собственностью: с появлением об¬
мена и денег возникает фундаментальная причина неравенства, с кото¬
рым, следовательно, необходимо примириться, поскольку без обмена и
денег цивилизованное существование невозможно.
Отстаивая идею общественного договора как первоосновы образова¬
ния государства, Локк решительно отверг «патриархальную» концепцию
государства (ее защищали английские тори), утверждавшую, что отноше¬
ния власть предержащих, то есть монархов, и подданных строятся по ана¬
логии с отношениями в семье между отцом и детьми, когда власть отца не
требует ни согласия, ни договора. Локк же полагал, что природа и Бог не
даровали государю власти отца и что его прерогативы вытекают исключи¬
тельно из общественного договора, заключаемого по добровольному со¬
гласию подданных. Локк считал, что для поддержания однажды создан¬
ной власти предпочтительно «спокойное согласие» граждан, выражаю¬
щих его периодически на выборах. Но он не отрицал и возможности за¬
мены власти при помощи насильственной акции подданных. В данном
случае он воспроизводил концепцию права народа на революцию, кото¬
рую до него в Англии выдвигали Д. Лильберн и Д. Мильтон. Но интер¬
претация Локка была гораздо более осторожной: обращение граждан к
вооруженному сопротивлению властям должно быть крайне редким, ког¬
да их права явно попраны и не остается никакой надежды устранить зло
обычным конституционным способом12.
Подлинный культ конституционализма был создан в трудах У. Блэкс-
тоуна. При защите прав граждан и прерогатив парламента он предпочи¬
тал апеллировать не к естественному праву, а к государственно-правовым
актам, которые ограничивали власть монарха. Эти акты, начиная с Вели¬
кой хартии вольностей 1215 г., назывались им Конституцией, или фунда¬
ментальным законом Великобритании. Все указы и поступки монарха,
доказывал Блэкстоун, как и действия парламента, должны строго согла¬
совываться с фундаментальным законом. Указы и акты, противоречащие
фундаментальному закону, недействительны: этот вывод Блэкстоуна стал

Колониальный опыт
19
правовой максимой и английских, и американских вигов. В Северной
Америке к фундаментальному закону помимо английской Конституции
стали относить колониальные хартии.
Одной из самых популярных идей в английской вигской идеологии
XVIII в., оказавшей огромное воздействие на американцев, была концеп¬
ция «смешанного правления». Внешне концепция смешанного правле¬
ния была схожа с концепцией разделения властей, но в действительности
она обладала существенными отличиями и пользовалась и в Англии, и в
Северной Америке гораздо большей популярностью. Концепция эта ухо¬
дила корнями в античность, политические мыслители которой, в первую
очередь Аристотель, выводили три возможные «чистые» формы полити¬
ческого управления — монархия (власть одного), аристократия (власть
немногих), демократия (власть большинства). В чистом виде каждая из
форм опасна, ибо грозит превратиться во зло: монархия в тиранию, ари¬
стократия в олигархию, демократия в охлократию. Во избежание зла три
формы должны быть смешаны, с тем чтобы представлять и уравновеши¬
вать разные социальные интересы и слои. В Англии XVIII в. концепция
смешанного правления означала поиск политического баланса в треу¬
гольнике «палата общин — палата лордов — монархия». Согласно вигской
концепции, три властных института должны обладать самостоятельными
функциями и одновременно взаимодействовать и уравновешивать друг
друга. В Северной Америке концепция смешанного правления означала
нахождение правильной формулы распределения властных прерогатив
между губернаторами, советами и ассамблеями.
Из радикальных английских идеологов наибольшей популярностью
среди американцев пользовались Д. Тренчард и Т. Гордон, которых во
второй четверти XVIII в., как показал Б. Бейлин, беспрестанно цитиро¬
вали и перепечатывали во всех колониальных газетах «от Бостона до Са¬
ванны»13. Тренчард и Гордон подвергли беспощадной критике партию
вигов, прочно утвердившуюся у власти в Англии в XVIII в., за двойные
стандарты: провозгласив себя защитниками равных прав и свобод, виги
обросли привилегиями, погрязли в коррупции, превратив парламент и
государственные должности в кормушки для себя, своих родственников
и друзей.
Влияние английских радикалов на американцев достигло пика в
1760-1770-х гг. Многие жители колоний с восхищением следили тогда за
высказываниями и поступками Р. Прайса. Д. Пристли, Д. Картрайта и
особенно Д. Уилкса. В 1763 г. Уилкс, являвшийся членом парламента,
подверг жесткой критике нового монарха Георга III, попытавшегося рез¬
ко расширить свои прерогативы как в самой Англии, так и в колониях.
Английский парламент исключил Уилкса из своих рядов, и радикальный
политик мужественно вступил в схватку с политической элитой. Полити¬

20 Глава 1
ческая борьба Уилкса сопровождалась выдвижением необычайно ради¬
кальных но тем временам требований: перераспределение избирательных
округов и ликвидация «гнилых местечек» (малочисленные, как правило,
сельские избирательные округа, легко покупавшиеся богатыми кандида¬
тами. -- Лет.), введение тайных выборов, расширение избирательного
права. Постепенно к ним были добавлены требования ежегодных пере¬
выборов парламента, всеобщего избирательного права для мужчин, отме¬
ны имущественного ценза для кандидатов в депутаты и оплаты деятель¬
ности членов палаты общин.
Английская политическая идеология, пользовавшаяся популярнос¬
тью среди американцев, соотносилась ими с политической практикой
самих колоний и бралась за образец при определении того, что нужно
было исправить в местном политическом управлении. Впрочем, если
было необходимо, американцы вносили в нее дополнения, а то и суще¬
ственно меняли ее, сообразуясь с требованиями, обретавшими актуаль¬
ность непосредственно в Северной Америке. Но английские образцы со¬
храняли для них огромное значение вплоть до последней четверти
XVIII в., ибо американцы меньше всего хотели разрыва «кровных уз» с
Англией, а их «американская мечта» на протяжении всего колониально¬
го периода заключалась в том, чтобы жить так, как жили в Англии ее пол¬
ноправные граждане.
* * *
По формальным меркам американские колонии в XVI11 в., незави¬
симо от того, были они королевскими, собственническими или корпо¬
ративными, воплощали столь почитаемую в Англии систему смешанно¬
го правления. По характеристике современника, власть в колониях в
«лице губернатора, представлявшего короля, была монархической, в ли¬
це Совета — аристократической, в лице палаты представителей или из¬
бранников народа — демократической»14. Но вот соотношение и реаль¬
ное значение этих ветвей в Северной Америке имели серьезные отличия
от Англии.
Ключевой фигурой в политическом управлении во всех колониях в
XVIII в. был губернатор. В корпоративных колониях, Род-Айленде и
Коннектикуте, губернаторы избирались ассамблеями, во всех остальных
они назначались английским монархом или собственниками колоний.
Власть губернаторов была очень обширной, они сосредоточили в своих
руках полномочия, которые монархи в Англии утратили после Славной
революции 1688 г. Губернаторы королевских и собственнических коло¬
ний (ниже речь пойдет только о них) обладали всей полнотой исполни¬
тельной власти: отвечали за проведение законов, указов, инструкций; ко¬

Колониальный опыт 21
мандовали сухопутными и морскими силами, создаваемыми в случае во¬
енной опасности; заполняли все без исключения должности в системе
колониального управления. Они сохраняли обширные законодательные
полномочия, прежде всего обладали правом абсолютного вето в отноше¬
нии решений колониальных ассамблей, как и правом созыва и роспуска
законодательных собраний. Наконец, губернаторы располагали всей пол¬
нотой судебной власти: создавали колониальные суды, назначали судей
всех уровней и исполнителей судебных решений, даровали помилования
и амнистии по всем видам преступлений1'.
Судя по количеству сосредоточенных в их руках полномочий, губер¬
наторы казались чем-то вроде абсолютных монархов в пределах своих
колоний. Но в действительности власть их была серьезно ограничена.
Прежде всего это была вторичная власть: губернаторы назначались из
Англии монархом или собственниками. Большинство губернаторов, за¬
нимавших посты в XVIII в., посылались в колонии из Англии (только
20% назначенцев являлись американцами) и возвращались по заверше¬
нии службы в метрополию. В среднем срок пребывания губернатора в
должности был относительно коротким — около 5 лет — и мог быть в лю¬
бой момент прерван решением сверху. В своей политике губернатор ру¬
ководствовался в первую очередь королевскими инструкциями, содер¬
жавшими массу предписаний, которые не могли быть нарушены ни од¬
ной ветвью власти, никакими иными институтами и индивидами в Се¬
верной Америке.
В качестве второй ветви американского смешанного правления вы¬
ступали колониальные советы. Но и они обладали существенными отли¬
чиями от английского аналога — палаты лордов. Их меньше всего можно
было назвать «аристократической» ветвью: в советы назначались пред¬
ставители колониальной элиты, но не аристократы (среди жителей Се¬
верной Америки таковых было крайне мало). Члены советов утвержда¬
лись в Англии (исключение составлял Массачусетс, где совет избирался
нижней палатой и утверждался губернатором, и Пенсильвания, где сове¬
та не было вообще). Советы, численность которых, как правило, не пре¬
вышала 12 человек, соединяли в себе как исполнительные, так и законо¬
дательные полномочия: с одной стороны, они были как бы министер¬
скими кабинетами при губернаторах, помогая им во всех делах; с другой
стороны, они выступали в качестве верхней палаты законодательной
власти, обладая правом вето в отношении решений нижних палат. Сове¬
ты также помогали губернаторам в принятии судебных решений. В це¬
лом советы были скорее частью «монархической», нежели самостоятель¬
ной «аристократической» ветвью, гак что говорить о реальном присутст¬
вии последней в американской схеме смешанного правления крайне за¬
труднительно.

22 f лава 1
Если столь огромное число полномочий приходилось в Северной
Америке XVIII в. на «монархическую» ветвь, что же оставалось тогда для
«демократической» ветви? И можно ли говорить о ее реальной власти, а
следовательно, о реальном значении американского сметанного правле¬
ния? Эта проблема породила широкую и длительную дискуссию среди
американских исследователей. Во второй половине XX в. наиболее авто¬
ритетные исследователи, среди них Дж. Грин, Дж. Поул, Б. Бейлин,
Э.	Морган16, пришли к выводу, что власть колониальных ассамблей, фор¬
мально резко уступая власти губернаторов, фактически постоянно возра¬
стала на протяжении всего XVIII в., так что «демократическая» ветвь ста¬
ла реальным противовесом «монархической».
На чем основывалось влияние колониальных ассамблей? Главным
образом на том, что ассамблеям удалось шаг за шагом сосредоточить в
своих руках власть над финансами и бюджетом, поставив губернаторов в
зависимость во всех их расходах. Ассамблеи повсеместно приобрели пра¬
во вводить налоги, определять ежегодный бюджет колоний, устанавли¬
вать размеры жалованья для всех должностных лиц, включая самого гу¬
бернатора. Используя полную финансовую зависимость исполнительной
власти от законодателей, ассамблеи принуждали губернаторов утверж¬
дать те или иные законопроекты, назначать нужных им людей на различ¬
ные должности, принимать угодные им решения.
Приведу несколько примеров эффективного использования ассамб¬
леями сосредоточившейся в их руках «власти кошелька». В 1721 г. масса¬
чусетская ассамблея уведомила губернатора, что утвердит его жалованье
только в том случае, если он одобрит ее законопроекты. Губернатор капи¬
тулировал. В 1748 г. нью-йоркская ассамблея в ответ на попытки губерна¬
тора Д. Клинтона наложить вето на предложенный ею законопроект пе¬
рестала финансировать деятельность исполнительной власти. Губернатор
сдался. В 1748 г. губернатор Южной Каролины сообщил в Лондон, что ас¬
самблея, сосредоточив финансовую власть, диктует назначения на все
должности. Американские историки, доказывающие, что представитель¬
ные органы пользовались реальной властью в Северной Америке, нако¬
пили сотни подобных примеров.
Все эти примеры не отменяют, однако, фактов противоположного
толка, свидетельствующих, что и губернаторы часто подчиняли себе ас¬
самблеи, добивались их роспуска, переноса заседаний, навязывали свои
решения и назначения. На протяжении всего XVIII в. ассамблеи так и
не смогли добиться принятия ряда жизненно важных для себя решений,
например закона о регулярных выборах представительных органов, в
значительной мере определявшего независимое положение парламента
в Англии. По своему правовому статусу колониальные ассамблеи никак
не могли быть названы парламентами, а, именуя себя таковыми, явно

Колониальный опыт 23
выдавали желаемое за действительное. Их взаимоотношения с губерна¬
торами превратились в нескончаемое сражение, в котором, как свиде¬
тельствовал весь колониальный опыт, у них не было шансов на решаю¬
щую победу.
В десятилетия перед Американской революцией позиции ассамблей
стали даже ослабевать. После Семилетней войны губернаторы, осуществ¬
ляя волю английского монарха и парламента, стали жестко подчинять ас¬
самблеи своей воле, что с правовой точки зрения трудно назвать произво¬
лом или даже незаконными действиями, ибо роспуск представительных
органов, отмена их решений, отказ проводить их выборы вполне соответ¬
ствовали имперскому законодательству. Характеристика, данная в канун
Американской революции одним из лидеров колонистов Р.Г. Ли полити¬
ческой системе Виргинии, в которой «две трети законодательной, вся ис¬
полнительная и вся судебная власть оказались сосредоточены в одних ру¬
ках (королевского губернатора — Лет.), что означало на практике тира¬
нию»17, может быть распространена и на большинство других провинций.
Показательно и то, что английского короля Георк* Ш не удовлетворяла
политическая система только корпоративных колоний, охарактеризован¬
ная им как «странная форма правления»18.
* * *
В американской историографии одним из самых дискуссионных все¬
гда был вопрос о том, насколько демократичной была «демократическая
ветвь» политической власти в провинциях. Ответ, по мнению большин¬
ства историков, зависит от того, сколько взрослых белых мужчин имело
право участвовать в выборах в колониальные ассамблеи. В начале XX в.
К. Беккер, тогда главный авторитет среди специалистов по колониаль¬
ному периоду, доказывал, что в Нью-Йорке голосовали не более 50%
взрослых белых мужчин, а в целом в колониях «значительное меньшин¬
ство взрослых мужчин было лишено избирательного права». В середине
XX в. другой известнейший историк, К. Росситер, утверждал, что голо¬
совать мог только один из четырех мужчин. В 1950-х гг. супруги Браун,
основываясь на анализе завещаний, налоговых ведомостей и иных доку¬
ментов, характеризующих имущественное положение жителей Массачу¬
сетса и Виргинии, пришли к выводу, что в первой колонии не менее 90%,
а во второй более чем 85% взрослого мужского населения имели право
участвовать в выборах. Этот вывод был широко подхвачен в американ¬
ской историографии, выдвинувшей тезис о господстве в колониальной
Америке «демократии среднего класса». Среди тех, кто первым автори¬
тетно оспорил данный тезис, был историк Ч. Уильямсон, который на ос¬
новании данных, собранных по всем колониям, пришел к выводу, что из¬

24 Глава 1
бирательным правом пользовались от 50 до 75% взрослых белых муж¬
чин14. Вывод Уильямсона в последующем был поддержан многими аме¬
риканскими историками.
Главным ограничителем избирательного права в колониальной Аме¬
рике был имущественный ценз. Ему давалось идеологическое обоснова¬
ние, позаимствованное из европейской традиции. Увязка избирательного
права с определенным имущественным положением уходила корнями в
античность. Имущественный ценз обосновывался в средневековой поли¬
тической мысли Англии, которая одной из первых в Европе ввела пред¬
ставительное управление и избирательное право. Согласно английскому
закону 1430 г., в выборах в парламент могли участвовать собственники,
чей ежегодный доход от земельного владения был не меньше 40 шиллин¬
гов. Этот критерий в качестве основы имущественного ценза сохранялся
в Англии в XVII—XVIII вв. и был позаимствован североамериканскими
колониями. Восприняли они и его теоретическое обоснование, которого
придерживались все английские либералы отД. Гаррингтона до Д. Локка
и У. Блэкстоуна. Главны,* их аргумент заключался в том, что только инди¬
видуум, обладающий экономической независимостью, способен на само¬
стоятельное политическое поведение и волеизъявление. Неимущие же и
малоимущие становятся объектами легкой манипуляции со стороны эко¬
номических владык и подчиняются их воле.
Владение земельной собственностью оставалось главным критери¬
ем предоставления избирательного права в Северной Америке на про¬
тяжении всего колониального периода. В Массачусетсе и Коннектику¬
те имущественный ценз был равен ежегодному доходу от земли в 40
шиллингов. В Род-Айленде избиратели должны были иметь земельный
участок, оцениваемый в 40 фунтов, или получать ежегодный доход в 40
шиллингов. В Нью-Гэмпшире земельное владение избирателя должно
было стоить не менее 50 фунтов. В Виргинии избиратель должен был
быть владельцем 100 акров необработанной или 25 акров обработанной
земли. В Северной Каролине и Джорджии величина земельного участ¬
ка для избирателей определялась в 50 акров. В Южной Каролине, Мэ¬
риленде, Делавэре. Пенсильвании для избирателей существовала аль¬
тернатива: владение участком не менее 50 акров или участком, прино¬
сящим ежегодный доход в 40 шиллингов. В некоторых колониях изби¬
рательным правом, на английский манер, пользовались и арендаторы,
если их аренда была долгосрочной, а ежегодный доход был не менее 40
шиллингов2".
При всем том. что американский имущественный ценз копировал ан¬
глийский, избирателей в Северной Америке было относительно больше,
чем в Англии. Объясняется это гораздо более легким доступом к земле,
вследствие чего от 50 до 75% взрослых белых американцев удовлетворяли

Колониальный опыт 25
имущественному центу и наделялись избирательным нравом. Если, одна¬
ко, учесть, что все взрослые белые мужчины составляли около 20% аме¬
риканского населения, тогда можно заключить, что в Америке избира¬
тельным правом пользоватось от 10 до 15% населения. Эга цифра умень¬
шится еще больше, если принять во внимание наличие в ряде колоний
религиозного ценза.
Дискриминации по религиозному признаку подвергались прежде
всего представители иудейского вероисповедания: они были лишены
права голоса по меньшей мере в семи колониях, в частности в Род-Айлен¬
де, Мэриленде, Нью-Йорке, Южной Каролине. В некоторых колониях
избирательного права были лишены также католики21. В XVI11 в. по срав¬
нению с XVII в. дискриминация по религиозному признаку существенно
снизилась, но до ее полной отмены было далеко.
В XVIII в. выборы в Америке приобрели состязательный характер, а
активность избирателей возросла. Участие в выборах рассматривалось
как гражданский долг. В некоторых местах был установлен штраф за ук¬
лонение от участия в выборах: в Виргинии он, например, равнялся ни
много ни мало 200 фунтам табака22. Голосование повсеместно было от¬
крытым, тайная процедура являлась исключением из правил. Это не вы¬
зывало широкого протеста; более того, по меркам XVIII в. открытое воле¬
изъявление почиталось в качестве добродетели: голосующий не скрывал
своего мнения и гордился им.
Процедура голосования не отличалась разнообразием, но и не была
унифицированной. Центральной фигурой во время голосования и под¬
счета голосов был шериф. Один из способов голосования заключался в
том, что в назначенный час голосующие собирались на центральной
площади поселка, и шериф просил их разделиться на группы в соответ¬
ствии с их выбором. Затем он подсчитывал, кому из кандидатов отдано
предпочтение. Другой способ состоял в том, что голосующий вслух на¬
зывал своего кандидата, а подсчетом голосов занимался опять-таки ше¬
риф. Еще один способ заключался в том, что голосующие опускали
«бюллетень» в шляпу или в ящик с именем кандидата. Бюллетень в таком
случае подписывался избирателем, чтобы избежать его повторного учас¬
тия в голосовании.
Выборы рассматривались как праздничное событие. Вдень голосова¬
ния избиратели устраивали пикники, застолья, просто выпивку прямо на
площади, где проходили выборы. Борьба за голоса избирателей проходи¬
ла остро: кандидаты не гнушались подкупать избирателей или устраивать
помехи тем, кто заведомо предпочитал их оппонентов. Личность канди¬
дата значила ятя голосующего больше, чем его программа. В программах
же преобладали местные вопросы, чаще всего связанные с налогообложе¬
нием или с денежной эмиссией.

26 f лава 1
Цензовые ограничения, но более жесткие, существовали и для кан¬
дидатов в депутаты. Как и в случае с избирателями, депутатами не могли
быть женщины и чернокожие. Религиозные ограничения для депутатов
существовали в большинстве колоний, причем они распространялись не
только на иудеев и католиков, но и на некоторые протестантские секты.
Но наиболее серьезным был имущественный ценз. В Северной Кароли¬
не кандидат в депутаты должен был владеть земельным участком в не ме¬
нее 100 акров, что вдвое превышало ценз для избирателей. В Южной Ка¬
ролине минимум земельной собственности для депутатов был определен
в 500 акров, что в 10 раз превосходило ценз для избирателей. В Нью-
Гэмпшире имущественный ценз для депутатов в шесть раз превосходил
ценз для избирателей. В Нью-Джерси имущественный ценз для депута¬
тов формально равнялся 1000 акров или 500 фунтов, т.е. был в десять раз
выше, чем для избирателей. В Джорджии имущественный ценз для депу¬
татов формально равнялся 500 фунтов. На практике его пришлось не¬
сколько снизить, ибо, как пояснил в 1657 г. губернатор Г. Эллис, в Джор¬
джии не набиралось и 10 человек, удовлетворявших этому цензу, а мест в
ассамблее было 1923.
Очевидно, что депутатами могли быть только выходцы из верхнего
слоя общества, превращавшегося благодаря богатству и политическим
привилегиям в провинциальную элиту. Такое положение не противоречи¬
ло господствующей тенденции в политической культуре колониального
общества. В Северной Америке признавалось, что богатство являлось ос¬
новой независимого политического поведения, и чем богаче человек был,
тем меньше существовало возможностей его подкупить. Экономическое
благосостояние и независимость депутатов были важны и потому, что они
не получали регулярных денежных вознаграждений из бюджета и сами
оплачивали львиную долю расходов, связанных с депутатской деятельно¬
стью. Наряду с имуществом другим важнейшим атрибутом достойного
кандидата в депутаты считалась образованность. Она опять-таки была на¬
прямую связана с материальным положением, ибо образование в Север¬
ной Америке стоило дорого.
* * *
Кто входил в политическую элиту колониального общества и каковы
были пути ее формирования? Согласно выводам Д.Т. Мейна. одного из
наиболее авторитетных исследователей колониального общества, оно,
как и современная Америка, делилось на три класса — нижний, средний
и верхний. К нижнему классу относились черные рабы, белые законтрак¬
тованные слуги и наемные рабочие. Черный и белый «пролетариат» Аме¬
рики насчитывал от одной трети до двух пятых населения колоний. У бе¬

Колониальный опыт 27
лых рабочих существовали достаточно широкие возможности для перехо¬
да в средний класс: как отмечает Мейн, «возможно, только одна четверть»
белого пролетариата терпела неудачу в попытке обращения в класс мел¬
ких собственников, в первую очередь фермеров. Но переход в средний
класс, материальное положение которого было достаточно скромным, не
давап возможностей для продвижения в политическую элиту. Часть пред¬
ставителей среднего класса, составлявшего в целом до 50% населения ко¬
лоний и включавшего по преимуществу фермеров, не обладала даже из¬
бирательным правом. Состояние подавляющего большинства семей
среднего класса не превышало в денежном выражении 200 фунтов. К
верхнему классу, который реально формировал политическую элиту, при¬
надлежала не более 10% белых американцев, сконцентрировавших в сво¬
их руках 45% богатств страны24.
В колониальный период занятие политических должностей почита¬
лось среди богатых американцев делом престижа. Хотя в Северной Аме¬
рике выходцев из аристократии было очень мало, известный западноев¬
ропейский принцип «знатность обязывает», побуждавший к государст¬
венной деятельности, был присущ американской политической культуре.
В Америке этому принципу следовали богатые семьи. Особенно пре¬
стижным было участие в колониальных советах. По подсчетам Л. Лэбери,
списки колониальных советов в XVIII в. на 90% состояли из фамилий
«первых семей» Америки25.
Ассамблеи, нижние палаты законодательных собраний, были более
демократичны. Кроме богатых землевладельцев из «первых семей» в них
заседали также купцы, адвокаты, средние земельные собственники. Но и
они в своем большинстве входили в американский верхний класс.
Р. Динкин, обследовавший социальное и экономическое положение де¬
путатов шести провинциальных ассамблей, пришел к выводу, что 85%
среди них составляли богатые и зажиточные американцы, являвшиеся
выходцами из верхних 10% колониального общества26. Причем семейст¬
венность была характерна и для нижних, выборных, палат, так что в них
из поколения в поколение заседал узкий круг лиц, носивших одни и те
же фамилии27.
Неудивительно, что конфликты в колониальных ассамблеях возни¬
кали по преимуществу между влиятельными семьями, боровшимися за
власть и престижные должности. Политические группировки в Север¬
ной Америке иногда обозначались как партии, но чаще всего как фрак¬
ции. Одним из центров фракционной борьбы оказался Нью-Йорк, в ко¬
тором соперничали два самых богатых семейства колонии — Де Ланей и
Ливингстоны. В 1750-х гг. самые влиятельные политические посты со¬
средоточил в своих руках Джеймс Де Ланей, которого поддерживали
крупные земельные собственники и купцы, а его религиозной опорой

28 Глава 1
была англиканская церковь. Де Ланей последовательно проводил лояль¬
ную политику в отношении метрополии. В 1760—1770-х гг. по мере обо¬
стрения конфликта с Англией политическая инициатива и власть стали
переходить к фракции, во главе которой стоял Уильям Ливингстон. По
социальному составу фракция Ливингстона мало отличалась от фракции
Де Ланей, но ее религиозной опорой были протестанты, а политическая
линия носила антианглийский характер. С началом революции Ливинг¬
стоны возглавили патриотическую партию вигов, а Де Ланей — проанг-
лийскую партию тори.
Остро соперничали политические фракции в другой крупной коло¬
нии — Пенсильвании. Одну из них представляли сторонники Пенна,
другую — сторонники передачи провинции под юрисдикцию короны. По
мере приближения Войны за независимость появилась новая фракция,
выступившая и против Пенна, и против короны28. В Делавэре и Нью-
Джерси, двух других, наряду с Нью-Йорком и Пенсильванией, централь¬
ных колониях, фракционные разногласия не были столь остры. Но и в
них политическое лидерство сосредоточилось в руках двух—трех влия¬
тельных семей.
Среди колоний Новой Англии политическими баталиями в наи¬
большей степени отличался Массачусетс. Он оказался единственной
провинцией Северной Америки, которая знала множество политичес¬
ких фракций, выступавших под разными названиями — правительст¬
венная партия, сельская и даже народная партия и др. Правящей «прави¬
тельственной» партией в предреволюционный период умело и властно
дирижировал Т. Хатчинсон, сосредоточивший в своих руках высшие
должности провинции. Хатчинсон практиковал систему патронажа, за¬
полнив своими родственниками и друзьями всю систему колониально¬
го управления.
Во главе оппозиции в Массачусетсе накануне революции оказалась
«народная» партия, объединившаяся вокруг семей Отисов и Адамсов. Ли¬
дерство представителей этих семей в широком антианглийском движе¬
нии, начавшем оформляться в середине 1760-х гг., позволило им предста¬
вить свою фракцию в качестве выразительницы демократических идеа¬
лов. Однако изначально она была обычной семейной фракцией, конку¬
рировавшей в борьбе за власть с более удачливыми высокопоставленны¬
ми фамилиями. Так, лидер патриотического движения 1760-х гг. Джеймс
Отис оказался в оппозиции политическим властям колонии из-за неудач¬
ного поворота колеса фортуны, отстранившего на рубеже 1750—1760 гг. от
высших должностей группировку его отца, респектабельного и благона¬
меренного Джеймса Отиса-старшего.
В другой колонии Новой Англии — Нью-Гэмпшире — политическую
власть в предреволюционный период прочно удерживал в своих руках

Колониальный опыт 29
клан Уэнтвортов. Уэнтворты наследовали губернаторское кресло, свобод¬
но проводили свою волю в совете - назначаемой верхней палате и в ас¬
самблее - выборной нижней палате, насаждали при помощи подачек и
щедрых пожалований правительство «друзей»21*. Вокруг Уэнтвортов сло¬
жилась мощная политическая фракция, которая не позволяла вплоть до
революции оформиться сколько-нибудь эффективной оппозиции.
В двух корпоративных колониях - Род-Айленде и Коннектикуте -
все органы власти, в отличие от собственнических и королевских коло¬
ний, были выборными. Прочные политические фракции сложились
только в Род-Айленде, провинции, политическая система которой счита¬
лась в Северной Америке самой демократичной. Но и в Род-Айленде по¬
литические фракции формировались вокруг влиятельных фамилий —
Уордов и Хопкинсов - и по своему социальному составу и политическим
требованиям практически не отличались друг от друга. Их соперничество
было подчинено целям заполучения политических должностей10.
Элитарный характер политических фракций колониального периода
прослеживается и на примере южных, рабовладельческих, провинций.
Столкновения фракций и здесь отражали конфликты внутри верхов. Так,
выборная виргинская ассамблея характеризовалась социальной однород¬
ностью и мировоззренческим однообразием. Семейные кланы конкури¬
ровали за власть и распределение должностей. Подобная же картина про¬
слеживается в другой крупной плантаторской колонии — Северной Каро¬
лине. В этой провинции не утихали движения регуляторов - выступления
неимущих и арендаторов за землю и свободное распоряжение ею. Они,
однако, вызывали отрицательное отношение со стороны всех групп зако¬
нодательного собрания, озабоченных собственными интересами.
* * *
Социально-политическое поведение верхнего класса Америки, в том
числе той его части, которую можно отнести к политической элите, пре¬
терпело серьезную перемену в 1760—1770-х гг. В этот период провинци¬
альная элита вовлекается в широкое демократическое движение, основ¬
ную массу которого составляли средний и нижний классы; более того,
становится его политическим и идейным лидером. Переход американ¬
ского верхнего класса на демократическую, радикальную, а в итоге и на
революционную позицию объяснялся резким обострением его конфлик¬
та с метрополией. Английское господство всегда было главным препятст¬
вием для свободного буржуазного развития Северной Америки, но после
Семилетней войны 1756—1763 гг. и восшествия на престол Георга 111 оно
оказалось совершенно несовместимо с экономическими и политически¬
ми интересами разных социальных слоев американцев, и особенно верх¬

30 [лава 1
него класса. В результате произошла политическая «смычка» трех амери¬
канских классов, но политическое и идейное лидерство принадлежало по
преимуществу выходцам из провинциальной элиты.
В 1760-х гг. британский парламент впервые предпринял массирован¬
ное налогообложение американцев, нарушив основополагающую буржу¬
азную правовую заповедь — нет налогообложения без представительства.
Жители провинций привыкли и хотели впредь уплачивать только те нало¬
ги, которые были одобрены их собственными избранниками в местных
ассамблеях. Британия приняла, кроме того, закон, запрещавший амери¬
канцам переселяться на свободные земли. Он больно ударил и по богатым
землевладельцам, чьи предпринимательские аппетиты были резко уреза¬
ны, и по мелким фермерам и неимущим, у которых была отнята вожде¬
ленная мечта о собственном земельном участке. Последовали и полити¬
ческие репрессии: ограничение свободы вероисповедания, отмена судов
присяжных, неприкосновенности жилища и собственности, ввод и раз¬
мещение в Северной Америке британского воинского контингента, как
никогда частые роспуски и переносы заседаний ассамблей. Многие из
этих указов и законов исходили от монарха, но в отличие от прежних вре¬
мен свободы и права американцев стали активно ограничиваться и подав¬
ляться также британским парламентом.
С 1760-х гг. Великобритания фактически стала править в Северной
Америке наподобие абсолютной монархии, пытаясь насаждать режим,
присущий феодальным обществам. Американцы, пестовавшие на протя¬
жении более полутора столетий буржуазный общественный порядок, бы¬
ли потрясены и возмущены попыткой создания у них нового абсолютиз¬
ма. Начапись политические волнения и выступления против Великобри¬
тании, а их идеологическим знаменем стали антиабсолютистские и анти¬
феодальные доктрины Просвещения, пропагандировавшие именно те
идеалы, которые намеревались отстоять американцы.
1760—1770-е гг. характеризовались демократизацией политического
сознания американцев и американской политической культуры. На
первый взгляд американцы только подхватили принципы, уже доста¬
точно хорошо освоенные в идеологии Просвещения. Но в действитель¬
ности эти принципы постоянно демократизировались и проникали во
все более широкие слои общества. В Америке развивалась идейная ре¬
волюция, подготовившая и сделавшая возможной полтора десятилетия
спустя революцию политическую. Это обстоятельство точно подметил
один из американских отцов-основателей Джон Адамс, писавший впос¬
ледствии, что первоначально «революция свершилась в умах и сердцах
народа, развиваясь с 1760 по 1775 г, в течение 15 лет до того, как была
пролита первая кровь под Лексингтоном»'1. Демократизация коснулась
и политической практики Северной Америки. Развились неизвестные

Колониальный опыт 31
прежде формы молит ических действий народа: массовые сходки, собра¬
ния, митинги. На них посредством прямого волеизъявления принима¬
лись резолюции, воззвания, всевозможные манифесты и декларации.
Так формировалась непосредственная или прямая демократия, начи¬
навшая соперничать с демократией представительной. Создавались все¬
возможные самодеятельные политические организации, самыми изве¬
стными среди которых стали «Сыны свободы». Политика переставала
быть уделом верхнего класса, в нее все более активно вовлекались ниж¬
ние слои. Это подготавливало не только антиколониальную револю¬
цию, но и демократическую перестройку государственного управления
внутри самой Америки.
В антиколониальном движении в Северной Америке можно выделить
три этапа: умеренный, радикальный и революционный. Соответственно
выступили и три течения, сменявшие друг друга в руководстве патриоти¬
ческим движением. Смена этапов и течений сопровождалась обновлени¬
ем американской политической идеологии.
Самым ярким представителем умеренного этапа и течения антико¬
лониального движения был массачусетец Джеймс Отис. Именно он в
1760-х гг. стал политическим оракулом американских патриотов. Еще в
1761 г., выступая в Верховном суде Массачусетса, Отис резко осудил ан¬
глийский указ, наделявший таможенные службы колоний правом обыс¬
ка без судебной санкции любого жилища с целью извлечения контра¬
бандных товаров. Отис доказывал, что знаменитые английские Билль о
правах и Хабеас корпус акт, гарантировавшие неприкосновенность лич¬
ности, собственности и жилища, в равной степени распространяются и
на американцев. Не может быть принят ни один закон или указ, проти¬
воречащий этим основополагающим актам, которые Отис вслед за Блэк-
стоуном называл Конституцией. Впрочем, он был даже более радикален,
чем Блэкстоун, ибо над волей монарха и парламента возвышай не толь¬
ко английскую Конституцию, но и естественное право: «Закон, противо¬
речащий Конституции, недействителен; закон, противоречащий естест¬
венному праву, также недействителен»32.
Отис превратил английскую Конституцию и естественное право в две
главные опоры для защиты интересов американцев. Демонстрируя блес¬
тящую эрудицию и упорство, он извлекал из английской Конституции
положения, которые гарантировали гражданам и неприкосновенность
собственности, и право на представительное правление, и суды присяж¬
ных, и свободу вероисповедания, и множество других прав, на которых
зиждился либеральный буржуазный миропорядок. Если же не хватало ар¬
гументов, почерпнутых из английской Конституции, Отис обращался к
естественно-правовому учению. Последнее было хорошо тем. что с его
помощью можно было обосновать любые права индивидуума. В Европе

32 Глава 1
просветители, основываясь на том положении, что от природы все люди
наделены равными правами, критиковали в первую очередь сословное
неравенство феодального общества. Но некоторые подвергали критике
имущественное неравенство. Отис дополнял уже известные теории рас¬
суждениями о естественном равенстве жителей метрополии и колонии. В
естественном состоянии, доказывал он (и это невозможно было оспо¬
рить), люди не разделялись на жителей колоний и метрополии и не мог¬
ли утратить равных прав после образования гражданских обществ и госу¬
дарства’3. Концепция Отиса о равенстве естественных прав американцев
и англичан, жителей метрополии и колоний, стала одним из самых попу¬
лярных аргументов патриотического движения.
Отис в своих рассуждениях о естественно-правовом равенстве ока¬
зался настолько последователен, что даже объявил о равенстве белой и
черной расы, резко осудил расизм и рабство. Жители метрополии, белые
колонисты и черные рабы, оказывались, по Отису, индивидуумами с аб¬
солютно равными естественными правами, что должно было быть за¬
креплено и в праве гражданском34.
Идеи Отиса звучали революционно, но он в действительности не был
ни революционером, ни радикалом. В своих практических рекомендаци¬
ях Отис предлагал американцам бороться за представительство в британ¬
ском парламенте. Он мечтал о реформе Британской империи, означав¬
шей наделение жителей колоний теми же правами, которыми обладали
англичане. Отис доказывал, что эта «новая мировая монархия», в отличие
от античных и средневековых предтеч, явит образец справедливого обще¬
ственного устройства, залогом чего являлось наличие в самой Англии пе¬
редовых государственно-правовых принципов.
Отис приложил немало усилий, чтобы доказать важность борьбы за
представительство североамериканских провинций в парламенте. Но его
упорство не возымело существенного влияния на соотечественников.
Здравый смысл подсказывал патриотам, что горстке колониальных депу¬
татов в парламенте не удастся изменить его политический курс. Сэмюэль
Адамс, утвердившийся на рубеже 1760-1770-х гг. на ведущей позиции в
патриотическом движении Массачусетса, прямо указывал, что «колонии
не могут быть на равных началах и полно представлены» в парламенте,
что их представительство в Вестминстере обернется против самих про¬
винций, ибо узаконит парламентскую тиранию в отношении Северной
Америки, и что, следовательно, борьба патриотов за депутатские места в
английском законодательном органе уводит их на ложный путь35.
Из идей Отиса американское патриотическое движение заимствова¬
ло в первую очередь апелляцию к принципам английской Конституции
и естественного права. Почитание английской Конституции и использо¬
вание ее принципов для обоснования прав американцев сохранялись в

Колониальный опыт
33
Северной Америке вплоть до Войны за независимость. Но со временем
колонисты попытались опереться не только и даже не столько на анг¬
лийскую Конституцию, сколько на собственные хартии. Идее же пред¬
ставительства американцев в британском парламенте они противопоста¬
вили требование наделения всей полнотой законодательной власти в Се¬
верной Америке провинциальных ассамблей. Так оформилась концеп¬
ция гомруля — государственного самоуправления североамериканских
провинций, ставшая главной в патриотическом движении на его ради¬
кальном этапе.
Полное обоснование концепции гомруля дал выдающийся американ¬
ский просветитель Б. Франклин. Его схема заключалась в следующем: се¬
вероамериканские провинции, которые Франклин начал называть госу¬
дарствами, и Англия — равноправные и суверенные части империи; выс¬
шая законодательная власть в них принадлежит собственным представи¬
тельным органам, соответственно ассамблеям и парламенту, при этом
парламент не имеет никаких преимуществ перед ассамблеями и не распо¬
лагает никакими правами в Новом Свете; связь между двумя политичес¬
кими сообществами осуществляет король, причем власть его в обеих час¬
тях империи в равной мере ограничивается выборными органами; храни¬
лищем прав и свобод американцев и англичан становятся общественные
договоры (в провинциях роль таковых выполняют хартии), одобренные
представительными собраниями36.
В схеме Британской империи, выдвинутой Франклином, монарх ос¬
тавался единственным связующим звеном. Для Франклина верность анг¬
лийскому монарху вытекала из убеждения в необходимости сохранить
Британскую империю. Отрицание власти короля означало бы не ее ре¬
форму, а разрушение. А такой подход вплоть до возникновения револю¬
ционной ситуации в Северной Америке в середине 1770-х гг. казался ко¬
щунством даже наиболее радикальным из патриотов, в том числе и само¬
му Франклину. Сохранение связующей роли в империи за королем обес¬
печивало, по их мнению, более полную автономию провинций, нежели
закрепление ее за могущественным английским парламентом.
Признавая королевскую власть в североамериканских провинциях,
Франклин вместе с тем подчеркивал, что она не имеет абсолютного ха¬
рактера, а ограничивается в каждой колонии представительным органом,
подобно тому, как ограничивается воля монарха лордами и общинами в
Англии. Вся система политической власти в колониях зиждется на на¬
родном соглашении и колониальных конституциях — хартиях, скрепляю¬
щих это соглашение. Хартии и их изменение, указывал Франклин, нахо¬
дятся вне сферы королевской власти: «Хартии священны, нарушьте их -
и существующая связь империи (королевская власть над нами) будет
уничтожена» г.
2 Зак. № 2914 Согрин

34 Г лава 1
Доктрина гомруля приобретала все более радикальное звучание по
мере приближения Войны за независимость. Ее выразители со временем
вынуждены были признать уязвимость апелляции к провинциальным
хартиям как источнику прав колонистов (эти документы, заявил С. Адамс
в начале 1776 г., являются «туманными и неопределенными, и их нельзя
превратить в орудие борьбы за свободу»38). Они все реже ссылались и на
английскую Конституцию, хотя не отрицали страстного желания вопло¬
тить ее принципы в Северной Америке. Зато все чаще и чаще источником
свобод и прав американцев объявлялись законы природы, что позволяло
провозглашать самые смелые лозунги, в том числе права на заключение
общественного договора, сопротивление тирании, разрыв с деспотичес¬
ким правительством и другие. Лидеры патриотов все чаще разговаривали
с Георгом III языком ультиматума, как это делал, например, Т. Джеффер¬
сон, еще одна новая политическая звезда колонистов, в памфлете «Об¬
щий обзор прав Британской Америки».
Метрополия не желала идти ни на какие уступки, объявив, что коло¬
нии находятся в состоянии мятежа. Революционный разрыв Северной
Америки и Англии становился неизбежным. Впервые лозунг о революци¬
онном разрыве и его обоснование прозвучали в январе 1776 г., уже после
того, как произошли вооруженные столкновения между американцами и
англичанами.
Любопытным историческим фактом, который или остается в тени,
или вообще замалчивается в американских исторических сочинениях и
учебниках, является то, что революционная доктрина была высказана
впервые не американцем, а английским радикалом Томасом Пейном, ко¬
торый прибыл в Северную Америку в 1774 г. В январе 1776 г. в памфлете
«Здравый смысл» он развил две революционные доктрины: законченную
во всех чертах концепцию образования независимого американского го¬
сударства и концепцию республиканизма, провозглашавшую курс на ре¬
волюционные внутриполитические преобразования в Северной Америке.
Блестящий по форме и аргументации памфлет Пейна разошелся в коло¬
ниях рекордным тиражом в 120 тыс. экземпляров (примерно такое коли¬
чество американцев участвовало в патриотическом движении) и способ¬
ствовал резкому ускорению радикальных перемен в умонастроениях аме¬
риканцев.
Выдающееся значение памфлета Пейна было признано теми, кого
американцы относят к отцам-основателям США (радикала и простолю¬
дина Пейна к таковым не причисляют). Д. Вашингтон в письме к Д. Риду
от 31 января 1776 г. утверждал, что «несколько воспламеняющих доводов,
подобных случившемуся с Фольмутом и Норфолком (города, сожженные
англичанами. — Лет.), в дополнение к верной доктрине и неопровержи¬
мой логике «Здравого смысла», не оставят у масс сомнений относительно

Колониальный опыт 35
необходимости отделения»'9. Джон Адамс, которому чаще было свойст¬
венно преувеличивать свои заслуги перед отечеством и преуменьшать за¬
слуги других, отмечал, что «истории предстоит отнести Американскую
революцию на счет Томаса Пейна»40. Э. Рандольф, известный политичес¬
кий деятель из Виргинии, полагал, что «Здравый смысл» склонил боль¬
шинство графств крупнейшей колонии Америки в пользу принятия резо¬
люции о провозглашении независимости в мае 1776 г.41
Пейн сосредоточился на критике «местных и давно устоявшихся
предрассудков». Главный предрассудок заключался в том, что усиление
английского гнета было результатом «заговора» в британском парламен¬
те, а король-де к нему не причастен. «Король, - убеждал Пейн американ¬
цев, приводя при этом разнообразные доказательства, — не потерпит ни¬
каких законов, кроме тех, которые отвечают его целям», а потому сохра¬
нение связей с Англией через монарха, минуя парламент, не уничтожает
колониальной зависимости42. Критика иллюзий, связанных с «доброй во¬
лей» английского монарха, перерастала в «Здравом смысле» в разверну¬
тую критику самого института монархии. Выступление Пейна в защиту
республики, приравнивавшейся в XVIII в. как в Европе, так и в Северной
Америке к утопии, было равнозначно идейному подвигу. Не будет преуве¬
личением сказать, что концепция республиканизма, ставшая основой
американской политической идеологии и практики, была впервые обос¬
нована именно Пейном.
Одна из наиболее весомых частей памфлета Пейна — беспощадная
критика английской Конституции, которую духовные вожди колонистов
считали вместилищем всех прав и свобод человека. Анализируя схему
смешанного правления, лежавшую в основе английского государственного
строя, Пейн доказывал, что две из трех ветвей этого правления — монар¬
хия и палата лордов — не имеют никакого отношения к воле избирателей.
Они представляли собой остатки монархической и аристократической
тирании. Выборной была только третья ветвь — палата общин. Но она,
как свидетельствовал опыт, не в состоянии обуздать монархическую и
аристократическую тиранию.
В конечном счете Пейн даже доказывал, что в Англии вообще нет
конституции: разве можно назвать таковой разрозненные хартии, парла¬
ментские билли и судебные решения, во многом противоречащие друг
другу и даже взаимоисключающие? Пейн предложил свое определение
конституции, которым и стали руководствоваться американцы: «Это —
свод положений, на который можно ссылаться, цитируя статью за стать¬
ей. На его принципах должны зиждиться государственная власть, харак¬
тер ее структуры и полномочий; способ избрания и продолжительность
существования парламентов или других подобных органов, как бы их ни
называли; полномочия, которыми будет облечена исполнительная власть
2*

36 Глава 1
в государстве, — словом все то, что касается полной организации граж¬
данского управления и принципов, которые лягут в основу ее действий и
которыми она будет связана»43.
Идеи «Здравого смысла», повсеместно одобренные американцами,
были закреплены в Декларации независимости 4 июля 1776 г., подготов¬
ленной Т. Джефферсоном и одобренной общеамериканским конгрессом
патриотов. Декларация определяла в качестве основы прав жителей про¬
винций только «законы природы и ее создателя». В Декларации давалось
новое, соответствующее республиканскому идеалу, определение договор¬
ной основы государственной власти. Еще в 1775 г. А. Гамильтон, подобно
другим идеологам патриотов, рассматривал общественный договор как
соглашение между «управляемыми и государем», что отвечало привер¬
женности американцев конституционной монархии44. Декларация, по¬
добно «Здравому смыслу» Пейна, исключала из числа участников обще¬
ственного договора государя и провозглашала, что «справедливая власть»
правительства зиждется только на «согласии управляемых».
Большую часть Декларации занимает изложение всевозможных обви¬
нений в адрес парламента и монархии Англии, насаждавших в Северной
Америке политический произвол и ущемлявших экономические интересы
колонистов. Подлинное же значение Декларации заключено в ее социаль¬
но-философской части, где изложены три основополагающие доктрины
просветителей: о равенстве естественных прав человека, об общественном
договоре как источнике политической власти, о праве на революционное
ниспровержение деспотического правительства. Присягнув этим принци¬
пам, Американская революция перестала быть только национальным яв¬
лением, приобрела всемирно-историческое звучание и значение.
Обновленческое кредо эпохи Просвещения было изложено Джеф¬
ферсоном языком высокой и вместе с тем доступной простому люду про¬
зы в трех лаконичных предложениях: «Мы считаем самоочевидными
следующие истины: все люди сотворены равными, и все они наделены
создателем определенными неотчуждаемыми правами, к которым при¬
надлежат жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих
прав люди учредили правительства, берущие на себя справедливую
власть с согласия управляемых. Всякий раз, когда какая-либо форма
правления ведет к нарушению этих принципов, народ имеет право изме¬
нить или уничтожить ее и учредить новое правительство, основанное на
таких началах, какие, по мнению народа, более всего способствуют его
безопасности и счастью»45.
Среди историков в целом преобладает мнение, что Американская ре¬
волюция была вызвана к жизни английским колониальным господством,
которое сковывало развитие в провинциях капитализма и демократии.
Как отмечал глава «имперской школы» в историографии США Ч. Энд¬

Колониальный опыт 37
рюс, «драматическая ситуация», вызвавшая к жизни Американскую рево¬
люцию, заключалась в противоречии между неподвижной, основанной
на традиции и прецеденте системой метрополии и потребностями «живо¬
го, динамического организма», каким были колонии46.
Большая группа историков, среди которых такие авторитеты, как
К. Росситер, Л. Харц, Д. Бурстин, полагает, что демократические начала
были прочно укоренены в Америке уже в колониальный период и цель
революции заключалась не в завоевании, а в защите демократии. Мень¬
шая часть историков США, среди которых К. Беккер, М. Дженсен, дру¬
гие представители прогрессистской и радикальной школ, доказывают,
что Американская революция возникла в первую очередь по причине не-
демократизма внутриполитического устройства колоний, а ее стержнем
была не антиколониальная, а именно «внутренняя революция».
По моему заключению, Американская революция была в первую оче¬
редь антиколониальной, поскольку английское господство было главным
препятствием для развития в Северной Америке капиталистических и де¬
мократических начал. Вместе с тем в 1760—1770-х гг. стала развиваться и
та революция, которую можно назвать внутриполитической и которая
была направлена на ограничение привилегий и власти провинциальной
элиты и расширение прав среднего и нижнего классов.
Как свидетельствуют материалы настоящей главы, в политической
системе колониальной Америки сочетались демократические и олигархи¬
ческие начала, при этом олигархические начала, наличествовавшие в го¬
сударственно-правовом устройстве, проявлялись в гораздо большей сте¬
пени в политической практике. Колониальный период является единст¬
венным периодом американской истории, когда в реальном политичес¬
ком управлении, или, если воспользоваться политологической термино¬
логией, политическом режиме, преобладал олигархический компонент.
Колониальный период является также единственным периодом, когда
политическая элита может быть поименована олигархией. Большая ее
часть, в отличие от всех последующих периодов, не избиралась, а назна¬
чалась, и процедуру избрания оставшейся части можно охарактеризовать
только как отчасти демократическую.
Ограничение олигархических и развитие демократических начал
стали важнейшими целями внутриполитической революции, оформив¬
шейся в лоне антиколониального движения. Эта революция достигла
своего пика уже после 1776 г.; до того же она, судя по имеющимся фак¬
там, только нарождалась и отнюдь не определяла развитие революцион¬
ного процесса в целом. Народ поддерживал провинциальную элиту в
борьбе против английского господства, а недовольство недемократичес¬
кими порядками во внутриполитической организации провинции выра¬
жал достаточно робко.

38 Глава 1
Антиколониальная же активность простых американцев в предрево¬
люционные десятилетия постоянно возрастала. Американские ремеслен¬
ники, фермеры и матросы, собиравшиеся на митингах и городских собра¬
ниях в поддержку антианглийских мер, громившие дома колониальных
чиновников, бравшие в руки оружие и решительно защищавшие амери¬
канские интересы в вооруженных схватках с профессиональной англий¬
ской армией, только и обеспечили благоприятный для Америки исход со¬
бытий. Подобной политической активности народ никогда прежде не
проявлял. Ее нарастание стимулировало в массах то убеждение, что и са¬
ми простые американцы достойны больших прав, как экономических,
так и политических.
В предреволюционное десятилетие возросла активность движений
«регуляторов» в Северной и Южной Каролине. В Северной Каролине
«регуляторы» смогли избрать своих представителей в законодательную
ассамблею и предъявить властям обширные и весьма радикальные требо¬
вания. Наряду с перераспределением земельных участков и налогов они
включали также введение тайного голосования. В Нью-Йорке движение
левеллеров стало настойчиво добиваться облегчения простому люду до¬
ступа к земле и отмены имущественного ценза для избирателей. Мастеро¬
вые Филадельфии протестовали против «опасного соединения политиче¬
ской власти с крупным состоянием». В сентябре 1770 г. их протест был
пространно изложен в «Пенсильвания газетт»: «У группы лиц, занимаю¬
щих важные посты, вошло в обычай выдвигать кандидатов и намечать из¬
бирательные списки для выборов членов ассамблей... не считаясь при
этом с положительным или с отрицательным мнением мастеровых... Мы
покорно это терпели столь долго, что теперь эти господа заявляют, что с
мнением мастеровых, которые составляют значительное большинство
жителей... совсем не следует считаться, т.е. что мастеровые, по существу,
не имеют права ни думать, ни говорить от своего имени. Разве мы не име¬
ем такого же права избирать или быть избранными?»47
Реакция элиты на попытки низов заявить о собственных притязани¬
ях была отрицательной, но в целом сдержанной. Борьба против англий¬
ской тирании была главной, она объединяла все американское общество,
а внутренние разногласия оставались на втором плане. Ситуация стала
изменяться после провозглашения в 1776 г. независимости США.

Глава вторая
Становление национальной
политической системы:
1770-1810-е гг.
Революция конца XVIII в.: перестройка
и консолидация государственной власти
После 4 июля 1776 г антиколониальная война продолжалась семь лет,
до 1783 г., пореволюционный период, включающий наряду с дости¬
жением независимости также внутриполитическое переустройство, за¬
вершился в 1787 г. с принятием федеральной Конституции и основани¬
ем самостоятельного государства на территории Северной Америки.
Если вопрос о независимости развел американцев на ее сторонников
и противников, на патриотов и лоялистов, то отношение к политическо¬
му устройству Северной Америки разделило уже самих патриотов. Глав¬
ными были две группы: демократы, намеревавшиеся всесторонне преоб¬
разовать политический строй провинций, и умеренные, которые после
отмены колониальной зависимости хотели расширить и упрочить уже
имевшийся у них контроль над политической системой.
Очевидны социальные различия между двумя группами: умеренные
представляли американский верхний класс, который насчитывал не бо¬
лее 10% населения и в колониальный период поставлял большинство де¬
путатов законодательных ассамблей: демократы защищали интересы
«низов», которые до независимости в лучшем случае пользовались изби¬
рательным правом, но на политический процесс сколько-нибудь сущест¬
венного влияния не оказывали. Понятие «низы» в данном случае нужда¬
ется в уточнении. Из него необходимо исключить черных американцев, а
также белый «пролетариат», не принимавших в революции сколько-ни¬
будь заметного участия. Под «низами» в Американской революции я по¬
нимаю ремесленников, мелких и средних фермеров, матросов, мелких
торговцев, то есть тех рядовых белых граждан, которые пробудились к по¬
литической активности в предреволюционные десятилетия, а после
1776 г. намеревались резко расширить свои права, в том числе завоевать
контроль в государственном управлении.

40 I лава 2
«Низы» выдвигали политических лидеров из собственных рядов, но все
же наибольшую известность среди их вождей, особенно духовных, приоб¬
рели те, кто по своему статусу принадлежал к верхнему классу, но последо¬
вательно выступай с демократических позиций. Это Т. Джефферсон,
Б. Франклин, Д. Мейсон, Б. Раш. Умеренные выдвинули целую плеяду вы¬
дающихся политических деятелей: Д. Адамс, А. Гамильтон, Д. Джей,
Д. Мэдисон, Д. Вашингтон, Д. Дикинсон, Э. Рандольф — вот только наи¬
более известные среди них. В итоге они добились своих целей в револю¬
ции, но их победа оказалась не абсолютной и была основана на многих
компромиссах с демократами. Демократы добились частичного успеха, но
именно благодаря нему политическая демократия впервые пустила проч¬
ные корни на американской почве.
На начальном этапе революции успех сопутствовал именно демокра¬
там: после сокрушения колониальной системы во всех тринадцати штатах
была утверждена республиканская форма правления, расширено избира¬
тельное право, проведены другие демократические преобразования. В це¬
лом было осуществлено серьезное демократическое переустройство аме¬
риканской политической системы. С начала 1780-х гг. происходит пере¬
группировка сил: начинается контрнаступление умеренных. Победа над
Англией в 1783 г. освободила верхний класс от необходимости дальней¬
ших уступок «низам» и создала возможность для консолидации полити¬
ческой власти в собственных руках. Венцом новой политической тенден¬
ции явилась федеральная Конституция 1787 г.
* * *
После 4 июля 1776 г. антиколониальная и внутриполитическая рево¬
люции стали развиваться уже на равных; более того, создается впечатле¬
ние, что к преобразованию государственного устройства многие патрио¬
ты испытывали больший интерес. Ведение войны было вверено Вашинг¬
тону и его армии, большинство же политических умов всецело занялись
написанием и реализацией всевозможных конституционных проектов. В
Америке начался своего рода конституционный бум, выразившийся, по
словам одного из патриотов Ф. Ли, в том, что все американцы, умеющие
пользоваться пером, «обратились к написанию Конституции»1.
Это массовое «увлечение» американцев разъяснил Т. Джефферсон,
подготовивший одновременно с Декларацией независимости три проек¬
та конституции для своего родного штата Виргиния: «Сейчас это, по су¬
ти, самое увлекательное занятие, которому желает посвятить себя каждый
гражданин. В нем смысл всей нашей борьбы. Если у нас утвердится пло¬
хое правительство, то это будет означать, что вполне можно было жить в
согласии с дурным правлением, навязываемым из-за океана, не подвер¬

Становление национальной политической системы 41
гая себя ненужному риску и не принося жертв на полях сражений»2. При¬
чем на первом этапе революции патриоты, как вспоминал впоследствии
Д. Адамс, меньше всего думали о «консолидации огромного континента
под началом единого национального правительства». Напротив, они бы¬
ли уверены, что бывшие колонии, ставшие называться государствами
(по-английски «states»; в русском языке это английское слово стало
транскрибироваться как «штаты». — Лет.), навсегда останутся именно
«конфедерацией государств, каждое из которых будет иметь отдельное
правительство»2. Это убеждение подкреплялось ссылками на классиков
политической мысли от Аристотеля до Монтескье, доказывавших, что ре¬
спублики, в отличие от монархий, могут устоять только на небольших
территориях. Главные усилия американцев оказались сосредоточены на
политическом обустройстве каждого отдельного штата.
С самого начала среди патриотов выявились существенные разногла¬
сия по широкому кругу проблем внутриполитического устройства. Во
всех штатах стали возникать политические блоки и фракции, налаживав¬
шие тесные контакты с широкими слоями американцев. Политические
фракции революционного периода обнаружили принципиальное отли¬
чие от фракций колониальной поры: они опирались не на семейные кла¬
ны, а на более или менее широкие и различающиеся по социальным ин¬
тересам слои белых американцев. Историк Д.Т. Мейн, автор наиболее об¬
стоятельного исследования политических фракций революционного пе¬
риода, разделял их на два главных типа - локалистов и космополитов4.
«Локалистами», по сути, были мелкобуржуазные или мелкособственни¬
ческие фракции, связанные по преимуществу с мелкими и средними фер¬
мерами, лавочниками, ремесленниками, а «космополитами» — элитарные
фракции, включавшие в себя крупных земельных собственников, купцов,
владельцев мануфактур, финансистов, адвокатов. Мелкобуржуазные
фракции возглавлялись или пользовались поддержкой политиков и идео¬
логов демократических убеждений, а элитарные - политиков и идеологов
умеренных и консервативных воззрений.
Мелкобуржуазные фракции и демократы добились наибольшего ус¬
пеха на первом этапе революции, воплотив многие свои требования в
конституциях и законодательных актах штатов. Каковы были эти требо¬
вания и как они воплощались в жизнь?
Среди экономических требований мелкобуржуазных фракций и дви¬
жений революционного периода чаще других встречалось требование не¬
ограниченного выпуска бумажных денег и их принятия к оплате по нари¬
цательной стоимости. Лозунг «дешевых денег» являлся лейтмотивом фер¬
мерских хозяйств, лавочников, ремесленников - в целом тех, кто жил и
вел дело в долг. Выгода от эмиссии бумажных денег, сопровождавшейся
инфляцией, для сельских и городских должников заключалась в том, что

42 Глава 2
при каждом новом впрыскивании в обращение бумажных денег, которые,
согласно доктрине «дешевых денег», принимались к оплате по нарица¬
тельной стоимости, они могли погашать задолженность при помощи
обесцененной, или «нечестной», по словам кредиторов, валюты. О силе
сторонников «бумажных денег» говорит тот факт, что в период револю¬
ции они смогли провести свое требование в легислатурах (законодатель¬
ных собраниях) 7 из 13 штатов5.
В революционный период подчас раздавались и требования об огра¬
ничении крайностей неравенства, в том числе и за счет перераспределе¬
ния собственности. В 1776 г. в Массачусетсе прозвучал протест против
«накопления богатства и монополизации должностей меньшинством,
следствием чего является рост влияния и опасное разрастание власти в
его руках». В Нью-Гемпшире вооруженная толпа в составе около 400 че¬
ловек осадила законодательное собрание штата и потребовала «равного
распределения собственности». В Коннектикуте один из членов законо¬
дательного собрания штата выступил с утверждением, что «хорошее прав¬
ление неосуществимо без определенного равенства между людьми во вла¬
дении собственностью». Газета в Род-Айленде сообщала, что в местном
законодательном органе депутатам предложен проект, предусматриваю¬
щий периодическое перераспределение собственности между соотечест¬
венниками6. Одним из самых известных эгалитарных документов стал
проект, предложенный демократами 27 июля 1776 г. конституционному
конвенту Пенсильвании. Он гласил: «Сосредоточение огромных богатств
в руках отдельных индивидуумов опасно для прав и разрушительно для
общего счастья человечества; исходя из этого, каждое свободное государ¬
ство имеет право препятствовать накоплению такого количества собст¬
венности»7.
Даже в южных плантаторских штатах низы посягали на экономичес¬
кое могущество местной элиты. Конвент графства Кентукки, располо¬
женного в западной части Виргинии, принял резолюцию, в которой ут¬
верждалось: предоставление кому-либо земельного надела, который ин¬
дивидуум не в состоянии обработать сам или при помощи своей семьи,
есть зло. Сосредоточение больших земельных владений в одних руках, ут¬
верждала резолюция, создает угрозу «фундаментальным принципам сво¬
бодного республиканского правительства»8.
Эгалитаристские устремления «низов» получили законченное идео¬
логическое выражение в воззрениях трех наиболее известных демократи¬
ческих мыслителей революционной эпохи — Т. Джефферсона, Б. Франк¬
лина, Т. Пейна. Все трое не относили частную собственность к «естест¬
венным» установлениям, считали ее продуктом исторического развития и
полагали, что гражданское общество и государство вправе ограничивать
крайности неравенства. Их идеалом было превращение Америки, если

Становление национальной политической системы 43
воспользоваться определениями Франклина, в страну «золотой середи¬
ны», где «большинство людей обрабатывает собственные земельные уча¬
стки», где встретишь «единицы крупных собственников и очень мало
арендаторов», где нет таких бедняков и таких богачей, как в Европе1'. Но,
как и другие демократы, Франклин не был приверженцем полного эконо¬
мического равенства, полагая, что такое уравнительство являлось бы не¬
справедливым в отношении самых бережливых, трудолюбивых и пред¬
приимчивых.
Среди эгалитарных планов, выдвинутых демократами, американским
условиям в наибольшей степени соответствовали проекты Джефферсона.
Огромные просторы неосвоенных плодородных западных территорий
представляли, по его убеждению, идеальную возможность для обращения
в добропорядочных фермеров всех бедняков. В самом начале революции
Джефферсон предложил аграрный законопроект: огосударствленные за¬
падные земли впредь распределяются бесплатно участками по 50 акров
(20 гектаров. — Авт.) между гражданами, не имеющими такого надела; до¬
ступ к незанятым территориям плантаторов, латифундистов, земельных
спекулянтов прекращается10. Джефферсону казалось, что демократичес¬
кий аграрный закон может восторжествовать мирным путем: чтобы пре¬
доставить наделы неимущим, не нужно было посягать на владения план¬
таторов и латифундистов, ведь в Северной Америке было предостаточно
пустующих земель. Превращение Северной Америки в фермерское обще¬
ство создавало, согласно Джефферсону, и самую прочную основу для уве¬
ковечивания республиканских свобод и прав человека.
В отличие от законов о «дешевых деньгах» уравнительные законопро¬
екты не были поддержаны американскими легислатурами революцион¬
ной поры. Зато самый непосредственный интерес они проявили к огра¬
ничению политической власти элиты. Именно здесь их ожидали главные
успехи.
Демократам была свойственна вера в то, что характер политической
власти определяется в первую очередь конституцией. Не случайно их ин¬
терес к конституции становился временами всепоглощающим. Важней¬
шим положением демократической мысли революционного периода ста¬
ло то, что конституция не может быть результатом нормотворчества пар¬
ламентской или судебной власти, как это имело место в Англии. Единст¬
венным источником конституции или Основного закона признавалось
волеизъявление гражданского сообщества.
В начале Войны за независимость в среде демократов была выдвину¬
та идея, что конституция может приниматься только в результате непо¬
средственного волеизъявления избирателей. В двух штатах — Массачусет¬
се и Нью-Гемпшире — это требование получило практическое воплоще¬
ние: проекты конституций, выработанные конвентами, были переданы

44 Глава 2
для ратификации рядовым избирателям. Некоторые демократы потребо¬
вали наделить избирателей правом вынесения окончательного суждения
по поводу любого законопроекта. Так, в 1776 г. в обращении избирателей
графства Олбемарль (Виргиния) и ремесленников Нью-Йорка почти сло¬
во в слово утверждалось о верховенстве народных референдумов в приня¬
тии или отклонении всякого закона. В демократической мысли очень бы¬
стро оформилась концепция прямой демократии, которая наряду с рати¬
фикацией избирателями конституций и народными референдумами
включала в себя также наказы избирателей депутатам, право отзыва депу¬
татов и т.п. Правда, ее практическая реализация оказалась весьма ограни¬
ченной, а большинство американцев высказали все же поддержку пред¬
ставительной, а не прямой демократии.
Гораздо большую поддержку завоевала демократическая идея о том,
что конституция должна одобряться специально созданным для этой цели
конвентом. В отличие от обычных законодательных собраний он должен
был избираться на более широкой основе. В 1787 г. все демократы едино¬
душно потребовали, одержав в этом вопросе верх, передачи федеральной
Конституции для ратификации чрезвычайным конвентам штатов, обла¬
давших более широким представительством в сравнении с обычными ле¬
гислатурами. Результатом стало то, что проект федеральной Конституции,
выработанный умеренными отцами-основателями в Филадельфии, был
подвергнут на многих конвентах штатов острой критике, а более полови¬
ны среди них согласились одобрить Конституцию только при условии, что
она будет дополнена Биллем о правах (он был принят в 1791 г.).
Что касается конституций штатов, то они были одобрены тремя спо¬
собами. В Массачусетсе и Нью-Гэмпшире их ратифицировали рядовые
избиратели. В Нью-Джерси, Виргинии и Южной Каролине революцион¬
ные провинциальные конгрессы приняли конституции штатов, не будучи
уполномочены на то специально избирателями. В Пенсильвании, Нью-
Йорке, Делавэре, Мэриленде, Северной Каролине и Джорджии консти¬
туции штатов были выработаны и одобрены избранными для этой цели
собраниями, которые выступали в качестве и конституционных конвен¬
тов, и легислатур.
Высшую оценку в устах глашатая демократов Пейна получили дейст¬
вия пенсильванского конвента, одобрившего самую демократичную кон¬
ституцию революционного периода: «Пенсильванский конвент, прези¬
дентом которого являлся Бенджамин Франклин, после выработки Кон¬
ституции распорядился опубликовать ее текст, но не для того, чтобы
представить ее как нечто узаконенное, а с целью ознакомить с Конститу¬
цией народ и выяснить, согласен он с документом или нет. Сам конвент
на это время прервал заседания»11.
Процесс выработки и принятия конституций штатов развивался нео¬

Становление национальной политической системы 45
бычайно быстро: Южная Каролина одобрила конституцию 26 марта
1776 г., Вирг иния - в июне, Нью-Джерси — 2 июля, Делавэр — 20 сентяб¬
ря, Пенсильвания — 28 сентября, Мэриленд — 9 ноября, Северная Каро¬
лина — 18 декабря того же года. Джорджия одобрила конституцию 5 фев¬
раля, Нью-Йорк — 20 апреля 1777 г., Вермонт, будущий 14-й американ¬
ский штат, обнародовал свою конституцию 8 июля 1777 г. Род-Айленд и
Коннектикут, в которых все органы власти создавались на выборной ос¬
нове еще до революции, преобразовали в конституции колониальные
хартии, изъяв из них упоминания о королевской власти. Процесс приня¬
тия конституций несколько затянулся только в Массачусетсе и Нью-
Гэмпшире, где ратификация осуществлялась в избирательных округах.
Конституции штатов революционного периода были краткими — от 5
до 7 страниц, - но емкими документами. Их содержание свидетельство¬
вало о разрыве с политическим устройством колониальной поры в ряде
принципиальных отношений. Отныне все органы власти стали создавать¬
ся на выборной основе, а невыборные монархическая и аристократичес¬
кая ветви были уничтожены. Американские провинции стали чисто рес¬
публиканскими государствами.
Одна из демократических черт конституционных преобразований
революционной эпохи — расширение избирательного права путем неко¬
торого снижения имущественного ценза. Наиболее последовательные
демократы выступали за полную его отмену. Да и сам народ подавал го¬
лос в пользу ликвидации имущественного ценза. Во время обсуждения
массачусетской конституции в избирательных округах штата не менее 34
из них высказались за его отмену. В ряде округов противники ценза со¬
чли необходимым аргументировать свою точку зрения. Избиратели Ста-
утона объявили право голоса «естественным правом, являющимся крае¬
угольным камнем правительства». Избиратели в Нью-Мальборо видели
в имущественном цензе покушение на Билль о правах, граждане Фрита¬
уна приравнивали его к рабству. Автор анонимного памфлета «Народ -
лучший правитель» взывал к соотечественникам: «Не дадим оснований
будущим поколениям утверждать, что собственность оказалась для осно¬
вателей американских штатов главным мерилом способности людей к
управлению»12.
Идея отмены имущественного ценза вступила в противоречие с попу¬
лярным политическим постулатом колониальной поры о том, что неиму¬
щие не в состоянии сделать собственный рациональный выбор и в ходе
голосования или подчинятся имущим, или превратятся в толпу, управля¬
емую искусным демагогом. Данному постулату демократы во главе с
Джефферсоном противопоставили то положение, что главным препятст¬
вием для свободного рационального волеизъявления является в действи¬
тельности невежество, а посему усилия должны быть сосредоточены на

46	1 лава 2
широком просвещении народа. Именно в революционный период ими
были выдвинуты проекты введения всеобщего образования для детей
простого люда на государственные средства.
Идея полной отмены имущественного ценза все же не получила ши¬
рокой поддержки, законодательные собрания штатов ограничились его
снижением. В Пенсильвании к выборам были допущены все мужчины-
налогоплательщики старше 21 года, в Нью-Йорке понижался вдвое иму¬
щественный ценз для тех, кто участвовал в выборах нижней палаты. В
Нью-Джерси, Джорджии и Нью-Гэмпшире имущественный ценз более
не связывал право голоса с владением недвижимостью. В штате Вермонт,
образовавшемся в результате отделения от Нью-Йорка одного из запад¬
ных графств, право голоса распространилось на всех свободных мужчин.
В Мэриленде, Северной и Южной Каролине имущественный ценз стал
более либеральным. В Коннектикуте, Род-Айленде, Виргинии и Делавэ¬
ре он сохранился без изменений, а в Массачусетсе был несколько повы¬
шен13. В целом же конституции штатов способствовали расширению мел¬
кобуржуазной части электората.
Демократический характер носило расширение во многих штатах
норм представительства западных территорий, означавшее еще большее
возрастание роли мелкобуржуазных избирателей. До 1776 г. почти во всех
без исключения провинциях квоты представительства в ассамблеях со¬
здавали явное преимущество приатлантических графств над западными
районами. В Пенсильвании, например, к началу 1776 г. три восточных
графства совместно с административным центром Филадельфией изби¬
рали в ассамблею 26 депутатов, а восемь западных графств, где жила по¬
ловина колонистов, лишь 15.
Уже в первые годы революции нормы представительства для запад¬
ных районов, населенных по преимуществу фермерами, были существен¬
но расширены. В Южной Каролине западные районы, не имевшие ни од¬
ного представителя в колониальной ассамблее, получили в 1778 г. право
избирать 76 депутатов в нижнюю и 11 — в верхнюю палату. Восточные
графства, посылавшие в нижнюю палату 126, а в верхнюю 18 человек, со¬
хранили контроль над законодательным собранием, но их прежнему мо¬
нопольному положению в представительном органе власти был положен
конец. Наиболее радикальными оказались последствия расширения
представительства для западных районов в Пенсильвании. Согласно кво¬
там представительства, определенным конституцией штата 1776 г., вос¬
точные графства имели в нижней палате 24 места, а западные - 4814.
В проектах организации государственной власти демократы опира¬
лись на принципы, ставшие классическими в идеологии Просвещения.
Самый основной из них — разделение властей. Большинство американ¬
ских демократов давали ему своеобразную трактовку: судебной власти

Становление национальной политической системы	47
особою значения не придавалось, законодательная власть серьезно воз¬
вышалась, а исполнительная ущемлялась. Исполнительная власть каза¬
лась демократам наиболее опасной для свободы: она ассоциировалась в
их сознании с деятельностью губернаторов колоний и английского мо¬
нарха. В конституциях штатов проявилась четкая тенденция возвысить
законодательную власть как наиболее близкую к избирателям, а исполни¬
тельную власть превратить в ее служанку.
Возвышая среди всех ветвей власти законодательную, составители
конституций штатов сосредоточились на вопросе о наилучшем ее устрой¬
стве. Признанный европейский авторитет в этом вопросе Ш. Монтескье
полагал, что законодательная власть должна воплощать смешанное прав¬
ление: одна ее палата призвана защищать интересы привилегированного
сословия, другая - представлять народ. Эта схема была воплошена в анг¬
лийском парламенте, который и послужил моделью «смешанного правле¬
ния» для Монтескье. Считалось, что законодательная власть в колониаль¬
ной Америке также соответствовала этой схеме.
Американские демократы и составители многих конституций штатов
отвергли принцип «смешанного правления» как ставивший элиту в при¬
вилегированное положение. Томас Пейн в памфлете «Здравый смысл» ра¬
товал за «чистую демократию», означавшую общее и равное представи¬
тельство граждан в законодательном собрании. Горячим сторонником
«чистой демократии», означавшей на практике организацию законода¬
тельного собрания из одной палаты, был Б. Франклин. Во время заседа¬
ний конституционного конвента Пенсильвании он доказывал, что орга¬
низация законодательного собрания из двух палат равнозначна попытке
«впрячь в один экипаж с разных концов двух лошадей и погонять обеих
нещадно кнутом». В 1789 г., уже после революции, когда пенсильванская
элита организовала решительное наступление на однопалатную законода¬
тельную власть, требуя дополнить ее сенатом, предназначенным специ¬
ально для защиты интересов собственности, Франклин решительно осу¬
дил сторонников «смешанного правления». «На каком основании, - воз¬
мущался он, — право контроля вопреки духу и принципам демократии
должно быть вверено меньшинству, а не большинству? И почему верхняя
палата, избираемая меньшинством, должна получить право делить власть
с палатой, получившей мандат от большинства? Неужели кто-то полагает,
что мудрость является неотъемлемым свойством одного богатства?»15
Идея «чистой демократии» нашла поддержку и среди рядовых изби¬
рателей. Избиратели графства Мэкленберг из Северной Каролины, на¬
пример, требуя утверждения «чистой демократии в такой степени, в ка¬
кой это только возможно», настаивали на том, что законодательная ас¬
самблея должна состоять из одной палаты. Избиратели местечка Бусбей
из Массачусетса постановили: «Мы не согласны на создание ветви зако¬

48	[ лава 2
нодательной власти под названием сенат, или совет, который бы мог кон¬
тролировать народных представителей»!h.
Подобные требования получили практическое воплощение: создание
однопалатных законодательных ассамблей было провозглашено консти¬
туциями Пенсильвании, Джорджии и Вермонта. В других штатах была со¬
здана двухпалатная законодательная власть, но ее назначение зачастую
видели не в представительстве разных социальных интересов, а в обеспе¬
чении внутри законодательной власти принципа «сдержек и противове¬
сов». Кроме того, во всех случаях нижние палаты пользовались гораздо
большими полномочиями, чем верхние.
Нижние палаты были более демократичны, чем верхние. Они повсеме¬
стно переизбирались ежегодно (исключение составлял Мэриленд, где уста-
навился двухгодичный срок полномочий членов палаты представителей),
что должно было обеспечить максимальный контроль над палатами со сто¬
роны избирателей. Для верхних палат подобный минимальный срок был
уже исключением. В Мэриленде сенаторы избирались на пять лет, Нью-
Йорке и Виргинии — на четыре, Делавэре — на три, в Южной Каролине —
на два года. Во всех штатах, кроме Виргинии и Делавэра, имущественный
ценз для кандидатов в сенаторы был выше, чем для депутатов нижних па¬
лат. В Северной Каролине и Нью-Йорке сенат — вследствие повышения
имущественного ценза уже для избирателей — избирался более узким элек¬
торатом, нежели нижняя палата. Сенаты, насчитывавшие в среднем от 15
до 20 членов, значительно уступали в численности нижним палатам.
В целом именно нижние палаты олицетворяли демократические пе¬
ремены революции. Об этом свидетельствует изменение их социального
состава: число делегатов от верхнего класса, по подсчетам Д.Т. Мейна,
снизилось в нижних палатах по сравнению с колониальным периодом с
60 до 35%, а представительство фермеров и ремесленников увеличилось с
20 до 40%17. В верхних палатах картина была иной, и тем не менее, по за¬
ключению того же Мейна, сенаты революционного периода, как прави¬
ло, проводили линию, мало чем отличавшуюся от курса нижних палат.
При этом только в Мэриленде, Южной Каролине и Виргинии представи¬
тели верхнего класса явно преобладали в верхних палатах. Консерватив¬
ный же характер носила деятельность одного мэрилендского сената18.
Законодательным собраниям были переданы многие традиционные
полномочия исполнительной власти: объявление войны и заключение ми¬
ра, назначение должностных лиц, в том числе членов исполнительных со¬
ветов, казначея, генерального атторнея, судей и пр., создание армии, веде¬
ние международных дел и заключение договоров, право помилования и не¬
которые другие. Наконец, в большинстве штатов (исключение составили
Нью-Йорк. Вермонт, Род-Айленд, Коннектикут и. на этот раз, Пенсильва¬
ния) законодательные собрания получили право избирать губернаторов.

Становление национальной политической системы 49
Это явно нарушало классическую схему разделения власти и означало под¬
чинение исполнительной власти законодательной. Оно подкреплялось на¬
делением законодательных собраний правом импичмента — отстранения
от должности главы и других представителей исполнительной власти14.
Схема организации самой исполнительной власти, восторжествовав¬
шая в конституциях штатов, также заключала тенденцию к максимальному
ее ослаблению. Некоторые патриоты, испытывая недоверие к исполни¬
тельной власти, отождествлявшейся ими с монархической ветвью, предла¬
гали вообще упразднить ее. Так, избиратели округа Бусбей в штате Масса¬
чусетс в конституционных предложениях 1778 г. доказывали, что должнос¬
ти губернатора и вице-губернатора «излишни в свободном государстве»20.
Большинство патриотов не были готовы к столь радикальной расправе с
институтом губернаторской власти, но их отрицательное или острокрити¬
ческое отношение к ней было очевидно. Пенсильвания, Делавэр, Нью-
Йорк и Южная Каролина отказались в дальнейшем именовать главу ис¬
полнительной власти губернатором и нарекли его в своих конституциях
президентом. И уже все штаты, за исключением Южной Каролины, отвер¬
гли общепринятый в колониальный период принцип единой и неделимой
исполнительной власти, наделявшей таковой во всем объеме одно лицо.
Конституции штатов противопоставили ему принцип коллегиальной
исполнительной власти. В каждом штате создавался исполнительный совет,
губернатор (или президент) являлся не более чем его председателем. Дальше
всех в умалении роли главы исполнительной власти пошли пенсильванцы:
президент совета признавался ими только «первым среди равных». Амери¬
канские губернаторы колониального периода контролировали деятельность
выборных ассамблей при помощи абсолютного вето. Большинство консти¬
туций штатов революционного периода лишали исполнительную власть не
только абсолютного, но и отлагательного вето (оно закреплялось за губерна¬
торами только в Массачусетсе, Нью-Йорке и Южной Каролине). В консти¬
туциях 9 из 13 штатов вводились ежегодные перевыборы губернаторов (в
Пенсильвании, Делавэре, Нью-Йорке губернатор переизбирался раз в три
года, в Южной Каролине каждые два года). В семи из десяти конституций,
одобренных в 1776—1777 гг., ограничивались возможности переизбрания од¬
ного лица в должности губернатора. В целом государственное устройство
штатов претерпело в сравнении с колониальным периодом радикальные из¬
менения, соответствовавшие воззрениям демократического крыла.
* * *
Подходы, созвучные демократическим доктринам, оказали сущест¬
венное влияние и на формирование центральной североамериканской
власти эпохи Войны за независимость. В глазах большинства патриотов

50 Глава 2
единственной конкретной формой централизованной власти накануне
революции выступала метрополия. Неудивительно, что центральная по¬
литическая власть долгое время рассматривалась ими как главный источ¬
ник деспотизма, а ее искоренение объявлялось одной из важнейших це¬
лей Американской революции. В канун революции и на ее первом этапе
патриоты относились отрицательно к любому проекту, если только обще¬
американскому правительственному органу в нем делегировались об¬
ширные полномочия. Суверенные штаты отвергали как унитарную, так и
федеративную форму государственного объединения, соглашаясь на со¬
здание только конфедерации, то есть самой зыбкой формы союза.
Двенадцатого июля 1776 г. Континентальный конгресс, выступавший
тогда в качестве общеамериканского политического органа, создал коми¬
тет по подготовке Статей Конфедерации во главе с Д. Дикинсоном. Про¬
ект Дикинсона не удовлетворил конгресс в главном — распределении пре¬
рогатив между центральным правительством и штатами. Дикинсон остав¬
лял за каждым штатом право «регулировать и управлять внутренними де¬
лами во всех случаях, не противоречащих Статьям Конфедерации». Пол¬
номочиям Континентального конгресса при этом была дана широкая и
неконкретная трактовка. Фактически он со всей определенностью ли¬
шался только одного права - введения налогов. Что касается всех других
прерогатив государственной власти, то расплывчатые формулировки Ди¬
кинсона позволяли закреплять их за центральным правительством. Эта
возможность усиливалась и благодаря тому, что права штатов, в отличие
от прав конгресса, сопровождались всяческими оговорками.
Проект Дикинсона предполагал не только наделение государственно¬
го общеамериканского центра широкими и неопределенными полномо¬
чиями, но также создание наряду с законодательным собранием испол¬
нительного органа власти. Члены Континентального конгресса реши¬
тельно отвергли подобный подход. Одобренный ими 14 ноября 1777 г. и
переданный для ратификации штатам проект по всем основным вопро¬
сам отличался от плана Дикинсона.
Он провозглашал вступление североамериканских штатов в «проч¬
ную лигу дружбы» и в первой по важности (второй по счету) статье объяв¬
лял, что «каждый штат сохраняет суверенитет, свободу и независимость»
в осуществлении прав, «определенно не делегированным Соединенным
Штатам, собравшимся в конгрессе»21. Поскольку о верховенстве Конфе¬
дерации в проекте не упоминалось, штаты выступали как самостоятель¬
ные государства. Хотя полномочия конгресса выглядели весьма внуши¬
тельно: он наделялся «исключительным правом» решать вопросы войны
и мира, назначать и принимать послов, вступать в международные согла¬
шения и союзы, определять курс и количество денег в обращении и неко¬
торыми другими, они были точно определены, перечислены и регламен¬

Становление национальной политической системы 51
тированы. Все нрава конгресса, в том числе и «исключительные», сопро¬
вождались оговорками, подчеркивавшими суверенитет штатов. Так, для
реализации «исключительных прав» конгресса требовалось согласие не
менее двух третей штатов.
Среди прав, делегированных конгрессу, явно недоставало самых важ¬
ных, без которых он не мог претендовать на роль сколько-нибудь эффек¬
тивного органа. Конгресс был лишен права вводить налоги и ввозные по¬
шлины, что превращало его во «власть без кошелька», вечного просителя
и должника легислатур штатов. Он был лишен и права регулировать вну¬
треннюю торговлю, что быстро привело к бесчисленным «экономичес¬
ким войнам» между штатами. Конгресс был наделен правом арбитража
всевозможных споров между штатами, но не располагал средствами при¬
нуждения к исполнению своих решений. Во всех случаях он должен был
рассчитывать на добрую волю правительств штатов.
Из трех ветвей власти — законодательной, исполнительной, судеб¬
ной — Статьи Конфедерации зафиксировали (в том виде, как она уже
оформилась стихийно) создание лишь одной, законодательной, в лице
конгресса. Что касается исполнительного органа, то он выступал в каче¬
стве придатка законодательного: конгресс мог создавать из своих делега¬
тов всевозможные комитеты, наблюдавшие за проведением принимае¬
мых решений в жизнь. Исполнительная власть оказалась крайне распы¬
ленной: конгресс отказался назначить как главу исполнительной власти,
так и какое-либо подобие исполнительного совета. Только в 1781 г. под
давлением объективных обстоятельств Континентальный конгресс отва¬
жился создать в обход Статей Конфедерации иностранный, военный, во¬
енно-морской и финансовый департаменты и поставить во главе каждого
из них постоянного секретаря.
Сам конгресс состоял из одной палаты, где депутаты ежегодно сменя¬
лись легислатурами штатов и могли быть в любой момент отозваны. Каж¬
дый штат, независимо от числа делегируемых депутатов, имел на заседа¬
ниях конгресса один голос. Как показала политическая практика револю¬
ционного периода, члены конгресса воспринимали себя зачастую как по¬
сланников суверенных республик, обязанных неукоснительно проводить
в жизнь волю своих легислатур. Временами правительства штатов как
будто вообще забывали о существовании конгресса. На одну из его сессий
явились делегации лишь от трех штатов. В 1784 г. в конгрессе едва на¬
скребли кворум для утверждения договора с Англией, признававшего не¬
зависимость США.
Для ратификации Статей Конфедерации требовалось единодушное
согласие всех штатов. Это привело к тому, что они вступили в силу толь¬
ко 1 марта 1781 г. Окончательный вариант Статей Конфедерации отли¬
чался от проекта в одном пункте: право собственности на западные земли

52 Глава 2
закреплялось не за штатами, а за Континентальным конгрессом (только
при этом условии согласился одобрить Статьи Мэриленд, у которого не
было собственного фонда свободных земель).
Статьи Конфедерации внешне соответствовали демократическим
принципам. Так, они провозглашали создание однопалатного Континен¬
тального конгресса, максимально ослабляя исполнительную власть. Для
ряда американских историков это послужило основанием утверждать, что
принятие Статей Конфедерации означало торжество демократического
крыла революции и поражение умеренных22. Подобное мнение не пред¬
ставляется вполне убедительным. Дело в том, что в Континентальном
конгрессе, выработавшем Статьи Конфедерации, демократы никогда не
были в большинстве. Этот документ отразил в первую очередь острые
разногласия между штатами, их нежелание поступиться своими эконо¬
мическими и политическими интересами ради достижения национально¬
го единства. Сторонники Статей Конфедерации скорее воспользовались
демократической аргументацией и принципами для того, чтобы закре¬
пить суверенитет штатов. Что же касается непосредственно демократов,
то отнюдь не все из них были децентралистами, а некоторые, среди них
Пейн и Франклин, первыми выступили за провозглашение верховенства
Континентального конгресса в отношении правительств штатов.
Обращает на себя внимание тот факт, что соотношение сил между де¬
централистами и централистами менялось в пользу последних на каждом
новом этапе революции. До революции и в начале ее сторонники сильной
центральной власти исчислялись единицами, а идея политической де¬
централизации значилась на одном из первых мест среди лозунгов патри¬
отического движения. Однако постоянное и резкое ухудшение экономи¬
ческих и политических позиций Конфедерации, отказ правительств шта¬
тов от финансовых обязательств перед Континентальным конгрессом и
одновременно их неспособность из-за «разнобоя» интересов и политиче¬
ских позиций справиться с самыми насущными вопросами, в том числе
военными, привели к росту популярности идеи сильного федерального
правительства. Этому благоприятствовало и совместное участие амери¬
канцев в континентальной армии, резкое возрастание входе войны обще¬
американских проблем.
Централизация государственной власти в США отвечала не только
интересам верхов, хотя и была подчинена при ее конкретном воплоще¬
нии в первую очередь их интересам. Централизация объективно способ¬
ствовала укреплению североамериканских штатов, являлась условием со¬
хранения и развития их экономической независимости, политического
престижа на международной арене, где властвовали европейские монар¬
хии. Этот смысл и направленность государственной централизации по¬
нимали Пейн, Франклин, Раш, другие американские демократы23, к ее

Становление национальной политической системы 53
осознанию постепенно стали подходить и народные массы, преимущест¬
венно и в первую очередь городские слои. Сторонниками централизации
в ходе революции и на ее завершающих этапах, по словам пенсильванско¬
го демократа Д. Брайана, выступало «большинство горожан»24, то есть за
усиление центрального правительства ратовали как имущие «верхи», так
и «низы» — рабочие и ремесленники. Существуют многие свидетельства
открытых выступлений ремесленников и рабочих, заинтересованных в
защите национальной промышленности от иностранной конкуренции и
в борьбе с инфляцией, в пользу сильной федеральной власти.
Однако инициатива централизации государственной власти, как и са¬
ма организация сильного федерального правительства, оказались делом
рук политической элиты США, использовавшей в своих интересах «цент-
рализаторские» настроения части «низов». Демократы не обладали в этом
вопросе необходимым единством, их политические фракции были «рас¬
пылены» по штатам и боролись за реализацию своих целей в местных ле¬
гислатурах. Американские верхи, прочно взяв в свои руки формирование
сильного центрального правительства, сумели реализовать свои классо¬
вые интересы, цели и компенсировали экономические и политические
потери, которые они понесли на первых этапах революции. Если перест¬
ройка государственного управления на первых этапах революции испыта¬
ла сильнейшее воздействие демократов, то его консолидация была осуще¬
ствлена в соответствии с замыслами элиты. Среди этих замыслов на одном
из первых мест стояла ликвидация демократических «излишеств» полити¬
ческой системы революционной поры, отстранение от государственной
власти мелкобуржуазных фракций и ее концентрация в руках верхов.
* * *
Политическое движение американских верхов, сумевшее иницииро¬
вать и создать сильное общенациональное государство, получило назва¬
ние федералистского. В эволюции федералистского движения, завершив¬
шегося триумфом с принятием Конституции 1787 г., различимы два эта¬
па.
На первом этапе — с конца 1770-х по 1783 г. — в федералистском дви¬
жении доминировали экономические и внешнеполитические мотивы.
Его платформа включала требования широких внутренних (на выгодных
для крупных кредиторов условиях) и внешних займов, создания нацио¬
нального банка с целью финансирования расходов на ведение войны и
оптимального использования отечественных капиталов, наделения Кон¬
тинентального конгресса правом огосударствления свободных земель и в
особенности формирования финансовых фондов центральною прави¬
тельства. Осуществление этих требований было равнозначно серьезной

54 Глава 2
централизации государственной власти. Агитация в их пользу вытекала
из осознания многими представителями верхов неспособности разроз¬
ненных правительств 13 штатов разрешить собственными усилиями фи¬
нансово-экономические проблемы Конфедерации. Уже одна экономиче¬
ская платформа федералистов оказалась несовместимой с принципами
суверенитета штатов, закрепленного Статьями Конфедерации 1781 г., и
предполагала их радикальный пересмотр или даже отмену.
Экономическая программа федералистов отвечала в первую очередь
интересам северо-восточной торгово-финансовой буржуазии. Неудиви¬
тельно, что ее представители играли ведущую роль в федералистском дви¬
жении. Наиболее активными проводниками федералистских принципов
на рубеже 1770-1780-х гг. были: А. Гамильтон, Р. Моррис, Г. Моррис,
Д. Варнум, Д. Рут, Д. Дуэйн, Д. Джоунз, Э. Корнел. Рефреном их требо¬
ваний был лозунг предоставления Континентальному конгрессу «власти
кошелька», включавшей право принудительных акций в отношении шта¬
тов, которые уклонялись от своих финансовых обязательств25.
В законченном виде концепция расширения финансово-экономичес¬
ких прерогатив центрального правительства была сформулирована Алек¬
сандром Гамильтоном в серии статей под общим названием «Континента-
лист» в 1781 г. Континентальный конгресс, как и всякое «правительство
без кошелька», доказывал он, было только «тенью власти». Иностранные
государства и внутренние кредиторы справедливо остерегались предо¬
ставлять ему займы, не надеясь вернуть, тем более с выгодой, свои вклады
назад. А отказ конгрессу в монопольном праве эмиссии бумажных денег
являлся, по Гамильтону, главной причиной катастрофической инфляции26.
С самого начала в федералистском движении нашлось место и пред¬
ставителям плантаторского Юга. Мотивы их вхождения в федералистское
движение хорошо прослеживаются на примере Джеймса Мэдисона, вос¬
ходящей политической звезды южан, будущего «философа американской
Конституции». Внешнеполитические соображения находились среди
главных мотивов, давших толчок его переходу на федералистские пози¬
ции. Участвуя в годы Войны за независимость в комиссии по иностран¬
ным делам Континентального конгресса, Мэдисон был прекрасно осве¬
домлен о внешнеполитических затруднениях североамериканской рес¬
публики. Подлинные глубоко корыстные мотивы сотрудничества фран¬
цузской и испанской монархий с республиканскими Соединенными
Штатами не являлись для него тайной. Его возмущали намерения Фран¬
ции и Испании провести западную границу США по Аллеганским горам,
получить в награду за «участие» в борьбе с Англией свободные западные
земли, ограничить районы рыбных промыслов и навигационные права
штатов. Истина, извлеченная из этих фактов Мэдисоном, состояла в том,
что США смогут заставить уважать себя и постоять за свои интересы на

Становление национальной политической системы 55
международной арене, только оперевшись на единое, с широкими права¬
ми и полномочиями государство.
На исходе Войны за независимость Мэдисон проявил острый интерес
к экономическим трудностям молодой североамериканской республики.
Его тревожили сообщения о том, чго после заключения мира с Англией
ее суда вновь заполнили американские порты, а всемогущие торговые до¬
ма бывшей метрополии проявляли намерение монополизировать вывоз и
ввоз всех товаров. Путь к этому расчищали несогласованность действий,
взаимная зависть и вражда штатов. Мэдисона возмущали антипатриоти¬
ческие действия виргинских плантаторов, перевозивших свой табак и
зерно не на американских, а на английских судах, потому что так выходи¬
ло дешевле. У виргинцев, доказывал он, имелись и непосредственные
экономические интересы в создании сильного центра: им надлежало опе¬
реться на федеральное правительство в споре с Испанией за право судо¬
ходства в низовьях Миссисипи, в борьбе за выход на европейские рынки.
Требование возвысить национальные интересы над интересами шта¬
тов сомкнуло Мэдисона с Гамильтоном. Сильна федеральное правитель¬
ство, доказывали они, необходимо было не только для того, чтобы пре¬
одолевать сепаратизм штатов и защищать суверенитет США на междуна¬
родной арене, но и для того, чтобы поддерживать внутри страны социаль¬
ный порядок. Социальные мотивы федералистов оформились на втором
этапе их движения, с 1783 по1787 г, когда резко обострились конфликты
внутри страны и стало ясно, что не подчиненные единой высшей воле
штаты не в состоянии справиться не только с финансово-экономическим
хаосом, но и с социальными бурями.
Социальные конфликты имели место в Соединенных Штатах и в пе¬
риод Войны за независимость, но по ее завершении произошел их резкий
всплеск. 1783 год исчерпал объединяющие возможности антиколониаль¬
ных целей патриотов, на первый план вышли разногласия между ними.
«Низы» выказывали убеждение, что революция не выполнила своих обя¬
зательств перед народом и что она не может быть закончена одним толь¬
ко актом признания независимости США. Революция призвана была су¬
щественно облегчить и улучшить их экономическое положение. Огром¬
ная масса фермеров и городских мелких собственников настаивала на
широком выпуске бумажных денег, надеясь рассчитаться с кредиторами
обесцененными «коричневыми бумагами». Неимущие и малоимущие па¬
триоты требовали конфискации богатств лоялистов, состояний «нейт¬
ральных» лендлордов и предоставления им самим бесплатно или на
льготных условиях земельных участков. Пользуясь возросшим влиянием
в ассамблеях штатов, «низы» добивались реализации своих целей: после
1783 г. возросло число законов об эмиссии «дешевых денег», как и конфи¬
скации имущества лоялистов.

Ь6 Глава 2
Стремление «низов» продолжать революцию и после 1783 г. было не¬
замедлительно зафиксировано представителями «верхов». Народ, возму¬
щался Гамильтон, ведет себя так, будто мы находимся в разгаре револю¬
ции, хотя она «счастливо доведена до успешного конца»27. Д. Рамсей с
ужасом обнаружил в 1783 г. такой разгул анархии, на подавление которого,
пророчил он, понадобится пол столетия28. Неспособность государственной
системы, оформившейся в годы Войны за независимость, надежно защи¬
щать элиту испытали на себе члены Континентального конгресса.
В начале июня 1783 г. правительство Конфедерации издало указ о рос¬
пуске армии. А уже через несколько дней здание заседаний Континенталь¬
ного конгресса в Филадельфии было окружено двумя полками армии, вы¬
двинувшими ультимативное требование о выплате жалованья. Конгресс,
возмущенный действиями солдат, обратился за помощью к властям штата
Пенсильвания. Но исполнительный совет штата отказался мобилизовать
милицию и посоветовал центральному правительству урегулировать кон¬
фликт полюбовно. Континентальному конгрессу пришлось покинуть Фи¬
ладельфию и искать прибежище в Принстоне (штат Нью-Джерси). Депу¬
таты конгресса О. Элсворт, Т. Бланд, Д. Монтгомери, Б. Хоукинс опреде¬
ляли поведение солдат (по их словам, «беззаконного» сборища «вооружен¬
ных бандитов») как «в высшей степени преступное оскорбление прави¬
тельства и прав, вверенных ему федеральным договором». В отказе прави¬
тельства Пенсильвании исполнить волю центрального правительства им
мерещился «фатальный» для судеб Конфедерации прецедент29.
Решающее воздействие на оформление социальных мотивов федера¬
листского движения оказало восстание под руководством ветерана аме¬
риканской армии Дэниэла Шейса в Массачусетсе в 1786—1787 гг. Требо¬
вания шейситов были бесхитростны и, по сути, повторяли то, что отстаи¬
вали все американские должники, мелкие фермеры, арендаторы, солда¬
ты. Но радикализм и размах восстания породили в рядах элиты панику:
Мэдисон включил в намерения восставших «уничтожение общественных
и частных долгов и перераспределение собственности»; военный ми¬
нистр Конфедерации Г. Нокс объявил, что бунт преследует цель — ни
много ни мало! — обобществления всей собственности; А. Клэр, политик
из Пенсильвании, обвинил народ в «сумасшествии»30.
Следствием выступления Шейса, с которым правительство штата не
могло справиться собственными силами, а Континентальный конгресс
не мог ему помочь из-за недостатка средств, стало укоренение в верхах
мнения, что политическая система США не в состоянии обеспечить «вну¬
треннюю безопасность» страны’1. Даже представители «верхов», до того
не считавшие обязательным цементирование союза штатов, теперь обра¬
щаются в федералистскую веру. Так, Р. Кинг, один из наиболее влиятель¬
ных политиков Массачусетса, сомневавшийся до восстания Шейса в не-

Становление национальной политической системы 57
обходимостн радикального пересмотра Статей Конфедерации, после не¬
го настойчиво доказывал необходимость срочного созыва с этой целью
Конституционного конвента штатов12. Есть убедительные свидетельства
того, что политические деятели Массачусетса, самого влиятельного шта¬
та Новой Англии, склонились в пользу перестройки Конфедерации и
признали необходимость более тесного государственного союза именно
под воздействием демократического всплеска в их собственном штате13.
В 1786—1787 гг. политические умы элиты выдвинули и цельное теоре¬
тическое обоснование необходимости сильного национального государ¬
ства, надежно защищающего интересы их класса. Наиболее весомые ар¬
гументы высказали Д. Адамс, А. Гамильтон и Д. Мэдисон. Они отвергли
как идеалистические и крайне опасные представления демократов о со¬
циальной однородности Северной Америки, об отсутствии реальных
классовых антагонизмов и ненужности по этой причине сильного госу¬
дарства. Они обнаружили в США разделение на социальные фракции
(классы) и неустранимые антагонизмы между ними. Вопрос для них за¬
ключался в том, как обеспечить социальный мир в подобном обществе,
надежно защитить и представить экономические и политические интере¬
сы богатого меньшинства.
Первым с концепцией фракций и фракционной вражды выступил
Д. Адамс. В 1786 г. в пухлом сочинении под названием «Защита Консти¬
туций Соединенных Штатов Америки» (в нем будущий президент США
защищал отнюдь не все конституции штатов, а в первую очередь консти¬
туцию Массачусетса, составленную при его активном участии и отличав¬
шуюся умеренностью) он утверждал: каждое общество неизбежно разде¬
ляется на противоборствующие части — привилегированное меньшинст¬
во и лишенное привилегий большинство. Пути образования социальных
групп были различны: в Европе такое разделение покоилось на различи¬
ях, вытекающих из наследуемых политических и правовых привилегий
титулованной знати, а в США, где сословные отличия отсутствовали, раз¬
деление на меньшинство и большинство происходило вследствие нера¬
венства имущества, а также естественного неравенства в способностях и
талантах людей, что позволяло одним из них возвышаться над другими14.
При обозначении верхушки американского общества Адамс использо¬
вал понятие «естественная аристократия», имея в виду, что она, в отличие
от европейских верхов, добивается авторитета и власти не с помощью на¬
следуемых привилегий, а опираясь на врожденные таланты и предприим¬
чивость. К несчастью для Адамса, в суть используемых им терминов вник¬
ли не все его соотечественники. Многие из них обвинили федералиста в
симпатиях к реальной аристократии (хотя Адамс, подобно всем федерали¬
стам, как раз видел превосходство США над феодальной Европой в том,
что в его стране были уничтожены титулы и другие сословные привилегии).

58 Глава 2
Мэдисон высказал идею о фракциях в апреле 1787 г. в заметках «О не¬
достатках политической системы Соединенных Штатов»: «Все цивилизо¬
ванные общества разделяются на различные интересы и фракции, среди
которых различаются кредиторы и должники, богатые и бедные, домовла¬
дельцы, купцы и промышленники, члены разных религиозных сект, после¬
дователи различных политических лидеров, жители различных районов,
владельцы различных видов собственности и т.д. и т.п.» В выступлении на
Конституционном конвенте в Филадельфии 25 июня 1787 г. он назвал
фракции уже «различными классами» и отнес к ним в основном экономи¬
ческие группы: кредиторов, должников, фермеров, промышленников,
купцов. Схожие определения фракций давал в то время и Гамильтон35.
В итоге и Мэдисон, и Гамильтон пришли к выводу, что общество раз¬
деляется на два главных класса, которым могут быть даны простые назва¬
ния: «богатые» и «бедные», «меньшинство» и «большинство». Четко уста¬
навливался источник разделения общества на два класса. «Неравенство
во владении собственностью лежит в основе великого и фундаментально¬
го разделения общества на фракции», — это суждение Гамильтона, а вы¬
вод Мэдисона в знаменитом 10-м номере «Федералиста» таков: «Наибо¬
лее общим и неуничтожимым источником разделения общества на фрак¬
ции является разнообразное и неравное распределение собственности»36.
Благословенная свобода конкуренции, пророчил Гамильтон, будет углуб¬
лять пропасть между богатыми и бедными: «Совершенно очевидна та ис¬
тина, что не может существовать ничего похожего на равенство во владе¬
нии собственностью, неравенство же во владении ею есть следствие су¬
ществования самой свободы... Различие во владении собственностью уже
существует между нами. Дальнейшее развитие промышленности и тор¬
говли будет все более увеличивать эту пропасть»'7.
Каковы неконтролируемые последствия этого процесса? Они, ут¬
верждал Мэдисон, очевидны: фракция большинства неизбежно поставит
перед собой уравнительные цели, и тогда опасный левеллерский дух про¬
явится в полной мере. Противоядие от этой опасности было для Мэдисо¬
на также очевидно: создавая политическую систему, в которой «все мы
желаем существовать в веках», необходимо вверить меньшинству надеж¬
ные средства защиты своих интересов38.
* * *
С этими настроениями, мотивами и идеями федералисты прибыли на
общеамериканский конвент в Филадельфию, заседавший с мая по сен¬
тябрь 1787 г. Делегаты конвента были уполномочены только исправить
Статьи Конфедерации, однако уже в самом начале заседаний, нарушив

Становление национальной политической системы	59
свои полномочия, они отвергли Статьи и обратились к составлению про¬
екта Основного закона федерального государства. Конвент проходил в
глубокой секретности, что же касается его протоколов, то они были вру¬
чены Джорджу Вашингтону, который передал их на хранение в государст¬
венный департамент. В 1819 г. по решению Конгресса США протоколы
были опубликованы. Они содержали только сухой перечень обсуждав¬
шихся вопросов, имена выступавших, результаты голосований. Однако
вскоре выяснилось, что некоторые делегаты конвента вели подробные за¬
писи заседаний и после публикации официальных протоколов сочли се¬
бя вправе обнародовать их. В 1911 г. все относящиеся к заседаниям кон¬
вента материалы были изданы в четырех объемистых томах.
Тема происхождения и принятия Конституции США стала классиче¬
ской в американской историографии. Вряд л и будет ошибкой утверждать,
что «завязкой» ее научного изучения стала монография Ч. Бирда «Эконо¬
мическое истолкование Конституции Соединенных Штатов», увидевшая
свет в 1913 г. Бирд отверг все прежние трактовки, объявлявшие конститу¬
цию продуктом свободного волеизъявления нации и образцом демокра¬
тии, и, сосредоточившись на экономических мотивах авторов Основного
закона, охарактеризовал его как воплощение правовых гарантий собст¬
веннических интересов американских верхов. Проанализировав эконо¬
мические интересы 55 участников филадельфийского конвента 1787 г.,
выработавшего Конституцию США, Бирд пришел к выводу, что они вы¬
ражали волю четырех групп: финансового капитала, владельцев государ¬
ственного долга, промышленников, торгово-купеческих кругов34.
Подход Бирда был развит в исследованиях многих американских ис¬
ториков, среди которых такие авторитетные авторы, как А.Шлезингер-
старший, Г. Фолкнер, Ф. Шэннон, М. Дженсен, С. Линд, Д. Мейн,
Г. Вуд40. Но еще больше у Бирда оказалось критиков. Критики доказыва¬
ли, что Бирд нарисовал упрощенную картину социального состава кон¬
вента 1787 г., объявив, что на нем доминировали владельцы денежного
капитала и государственного долга, заинтересованные в спасении с по¬
мощью сильного государства личных средств. В действительности состав
конвента, как и его социальная поддержка, были гораздо более широки¬
ми41. Доказывалось, что участники конвента, отклонив демократию
«большинства», создали более высокий образец «плюралистекой демо¬
кратии», обеспечивавшей право на равное представительство самых раз¬
ных социальных интересов42. Наконец, указывалось, что отцы-основате¬
ли руководствовались идеалами Просвещения, воплотив в жизнь прин¬
ципы, недоступные даже самым передовым и смелым умам Европы43.
Спор между последователями и оппонентами Бирда приобрел непре¬
ходящий характер, выявляя как сильные, так и слабые позиции обеих
сторон. Основополагающий вывод Бирда о том, что участники конвента

60 [лава 2
1787 г. руководствовались личными экономическими мотивами и защи¬
щали интересы господствовавшего класса, не утратил полностью своего
значения. Но очевидно, что анализу Бирда были присущи многие упро¬
щения, сделавшие его работу в значительной мере устаревшей.
Одна из ошибок Бирда заключалась в утверждении, что Конституция
отвечала преимущественно классовым интересам «денежного капитала»,
который он противопоставлял «недвижимой собственности», «капита¬
лу - земле». В действительности Конституция США защищала интересы
двух господствовавших тогда групп — северо-восточной буржуазии и
плантаторов-рабовладельцев Юга, достигших компромисса и единства
перед лицом демократических устремлений масс.
Серьезнейшее упрощение Бирда состояло в отождествлении моти¬
вов участников конвента с их личными экономическими интересами.
Это привело историка к прямолинейному экономическому детерминиз¬
му. Личная экономическая заинтересованность, безусловно, присутство¬
вала в позиции участников конвента, но она далеко не исчерпывала их
мотивов и их видения государственно-конституционных основ США. В
Основном законе США воплотились их политическая культура и миро¬
воззрение, которые вмещали в себя богатые конституционные традиции
Старого Света, прежде всего Англии, а также политическую философию
всего европейского Просвещения. На конвенте в Филадельфии собра¬
лись образованнейшие люди Америки, которых даже Т. Джефферсон,
стоявший на твердых демократических позициях, назвал собранием «по¬
лубогов». Благодаря образованности и опоре на самые передовые поли¬
тические учения своего времени, они смогли создать конституцию,
вполне эффективно действующую и поныне.
Необходимо также отметить политический реализм большинства
участников конвента, повлиявший на содержание Конституции. Он про¬
явился в способности соразмерять собственное мировоззрение с полити¬
ческими установками и мнениями, широко распространенными в Аме¬
рике, в том числе укоренившимися в революционный период, и находить
такой общий конституционный «знаменатель», который, удовлетворяя
классовые интересы «верхов», так или иначе согласовывал их с интереса¬
ми электората в целом. В результате под американский миропорядок бы¬
ла подведена широкая социальная база.
Конвент в Филадельфии проходил с мая по сентябрь 1787 г. За этот
период на нем были произнесены сотни речей, причем с учетом секрет¬
ности заседаний делегаты могли говорить и говорили как на духу, дости¬
гая в ходе дискуссий необходимого согласия по всем вопросам. Полное
единодушие достигалось редко, но по ряду фундаментальных вопросов с
самого начала разногласий практически не было.
Единодушие проявилось в отношении к политической демократии.

Становление национальной политической системы	61
По убеждению участников конвента, политическая система США, как
она оформилась в революционный период, привела к «демократическому
деспотизму», преследующему цель, как доказывал Мэдисон, ущемить ин¬
тересы верхнего класса и возвысить малоимущее и неимущее большинст¬
во44. Э. Рандольф из Виргинии провозгласил как общепринятую максиму
мысль о том, что «главная опасность для страны заключена в демократи¬
ческих статьях конституций штатов». Р. Шерман из Коннектикута осудил
демократию еще более категорично: «Народ должен иметь настолько не¬
значительное касательство к правительству, насколько это возможно».
Э. Джерри из Массачусетса заявил: «Трудности, переживаемые нами,
проистекают из избытка демократии»43. Многие делегаты осуждали «пе¬
рехлесты демократии» с помощью примеров из законодательной практи¬
ки собственных штатов.
Среди делегатов конвента не возникло дискуссии по вопросу о том,
какое из всех прав человека должно быть признано приоритетным и взя¬
то под особую опеку государства. Таковым признали право на собствен¬
ность. «Говорят, что жизнь и свобода, — рассуждал Г. Моррис, — должны
цениться выше, чем собственность. Но при более внимательном рассмо¬
трении вопроса необходимо будет признать, что высшей ценностью об¬
щества является именно собственность». «Собственность, безусловно,
высшая ценность общества», — вторил ему Д. Ратледж. В том же духе вы¬
сказывались и другие участники конвента. А сразу после обнародования
федеральной Конституции один из ее защитников, А. Хансен, провозгла¬
сил: «Утверждают, что предложенный проект Конституции рассчитан на
особое покровительство интересов богатых. Но во всех государствах, и не
только в деспотических, богатые должны извлекать преимущества из вла¬
дения собственностью, которая во многих отношениях составляет выс¬
шую ценность и смысл существования человечества»46.
Единство по этим и другим фундаментальным вопросам не исключи¬
ло острых дебатов о том, какие политические и правовые средства могут
быть использованы для ликвидации «перехлестов» демократии и защиты
прав собственности. Мнения делегатов разошлись в трактовке народного
суверенитета и общественного договора и, самое главное, таких конкрет¬
ных вопросов, как принципы создания избирательных округов, наделе¬
ния граждан избирательным правом и др.
Ряд делегатов требовали резко сократить представительство западных
районов, где в наибольшей степени были распространены демократичес¬
кие настроения, и восстановить избирательное право дореволюционного
периода. Но большинство участников конвента, в том числе наиболее
влиятельные среди них, сочли целесообразным сохранить и избиратель¬
ное право, одобренное в конституциях штатов, и новое деление на изби¬
рательные округа. Подытоживая их мнения, Мэдисон доказывай, что ес¬

62 f лава 2
ли в вопросе об избирательном праве, который, по всеобщему убежде¬
нию, был «фундаментальной статьей республиканского строя», не дове¬
риться точке зрения, восторжествовавшей в штатах, то проект федераль¬
ной Конституции просто-напросто не будет одобрен4'.
Решение Конституционного конвента 1787 г. о допуске к националь¬
ным выборам всех американцев, наделенных избирательным правом в го¬
ды Войны за независимость, и признание новой схемы избирательных ок¬
ругов означали закрепление важных политических завоеваний революции
и серьезный учет господствующих в обществе мнений. Конвент согласил¬
ся с ним и тогда, когда признал принцип выборности всех органов власти.
Политический реализм в этом вопросе продемонстрировал Гамильтон,
один из лучших, наряду с Мэдисоном, ораторов Конституционного кон¬
вента. Он не скрывал, что его собственные симпатии принадлежат полити¬
ческому устройству британской монархии, но он же указывал, что в США
подобная позиция не имеет никаких шансов на успех. Гамильтон признал и
республиканизм, и ту «фундаментальную истину республиканского прав¬
ления, что вся власть прямо или опосредованно исходит от народа»48.
Большинство исследователей сходятся в том, что именно республи¬
канизм рассматривался Конституционным конвентом в качестве крае¬
угольного камня американской политической системы и в качестве тако¬
вого противопоставлялся демократии. Выборность и подконтрольность
всех органов власти, а отнюдь не механическое торжество воли большин¬
ства закреплялись им в качестве главной американской политической
ценности. Отделив республиканизм от демократии, участники конвента
сосредоточились на конструировании американской республики в соот¬
ветствии с собственными убеждениями.
Творцы Конституции США в полной мере реализовали свое понима¬
ние системы разделения властей, как и организации главных ветвей вла¬
сти. Сам принцип разделения властей, прочно укоренившийся в созна¬
нии американцев, сомнению не подвергался, но вот в его трактовке уча¬
стники филадельфийского конвента серьезно разошлись с авторами кон¬
ституций штатов начального периода революции. В отличие от послед¬
них, они задались целью умалить значение законодательной и возвысить
роль исполнительной власти. Их отличие от авторов конституций штатов
выявилось еще больше в схемах организации законодательной и испол¬
нительной ветвей власти.
При обсуждении схемы законодательной ветви участники филадель¬
фийского конвента вернулись к принципу «смешанного правления», по¬
пулярному в Америке колониальной поры, но отвергнутому в революци¬
онный период. Эта схема была приспособлена к американским реалиям:
в отличие от Англии, где палаты лордов и общин были предназначены для
раздельного представительства аристократии и народа, сенат и палата

Становление национальной политической системы 63
представителей в Конгрессе США должны были выражать интересы со¬
ответственнобогатого меньшинства и малоимущего большинства. Прав¬
да, в ходе дискуссий о сенате США участники конвента разделились на
две группы: одну из них волновала исключительно социальная функция
сената, другую (представителей малочисленных штатов) заботила и про¬
блема превращения сената в средство, способное противостоять утверж¬
дению господства в Союзе крупных штатов. В результате компромисса
схема организации сената, одобренная конвентом, отразила устремления
обеих групп: она обеспечила надежную защиту интересов собственности
и в то же время воплотила принцип равного представительства штатов.
Д. Дикинсон, Г. Моррис, А. Гамильтон, Д. Мэдисон (для них главной
была социальная функция сената) подчеркивали, что он должен быть
представителем и выразителем интересов фракции меньшинства, «богат¬
ства нации» (слова Д. Мэдисона), «аристократии... без которой не сможет
существовать ни одно цивилизованное общество» (Г. Моррис). Мэдисон
требовал постоянно иметь в виду различие социальных функций двух па¬
лат: нижняя стоит на страже прав на жизнь и свободу, верхняя заботится
о защите права на частную собственность49.
При определении места сената в системе «смешанной» законодатель¬
ной власти авторы конституции указывали, что ему надлежит предотвра¬
щать недочеты или ошибки нижней палаты. Вожди федералистов, не ог¬
раничиваясь обоснованием этого положения, подчеркивали, что верхняя
палата в критические моменты должна подавлять «ложные» устремления
всего народа. Мэдисон указывал на неодинаковую роль двух палат в госу¬
дарственном механизме в целом: наличие палаты представителей подво¬
дит под государственную власть такую надежную основу, как суверенитет
народа, а сенат обеспечивает прочность и стабильность режима, гаранти¬
рует ему безопасность от демократических «перехлестов» палаты предста¬
вителей50.
Большинство верхних палат легислатур штатов, с точки зрения созда¬
телей федеральной Конституции, явно не могли стать образцом для сена¬
та США. Зато некоторые из них рассматривали в качестве такого образца
английскую палату лордов. Но большинство исходило из того, что копи¬
рование ее в США, обладавших иной социальной структурой, невозмож¬
но. Приняв эту точку зрения, конвент вместе тем обнаружил твердое на¬
мерение преодолеть свойственные многим конституциям штатов огрехи в
определении численности и прерогатив верхней палаты, цензовых квали¬
фикаций для сенаторов и сроков их полномочий.
Одним из условий приверженности сената стабильному социально-
политическому курсу являлся, по общему мнению авторов федеральной
Конституции, длительный срок полномочий его депутатов. Д. Дикинсон,
Г. Моррис, Д. Рид, А. Гамильтон ратовали ни много ни мало за пожизнен-

64 Глава 2
мое избрание сенаторов. Д. Вильсон выступал за десятилетний срок.
Э. Рандольф, Д. Мэдисон и Д. Спейт предлагали установить срок полно¬
мочий сенаторов в семь лет51. Введенный федеральной Конституцией ше¬
стилетний срок полномочий сенаторов США являлся определенной ус¬
тупкой общественному мнению, но и он оказался в два—три раза продол¬
жительнее срока полномочий большинства верхних палат штатов.
Малочисленность сената также рассматривалась авторами федераль¬
ной Конституции как условие, предотвращавшее колебания вето полити¬
ческой линии. Предоставив каждому штату два места в сенате, они огра¬
ничивали число членов последнего 26 депутатами (в США тогда еще на¬
считывалось 13 штатов). В результате национальный сенат оказался мало-
численнее верхних палат отдельных штатов.
Большинство участников конвента в Филадельфии выступали против
избрания сенаторов всем электоратом — практики, широко распростра¬
ненной в тот период в штатах. Виргинский план, обсуждавшийся в кон¬
венте 29 мая 1787 г., предлагал вверить избрание сенаторов нижней пала¬
те52. Однако представители малых штатов настояли, чтобы избрание сена¬
та было закреплено за легислатурами штатов, что означало одновременно
и отказ рядовым избирателям в праве создания верхней палаты, и уступ¬
ку сторонникам «прав штатов».
Некоторые участники конвента предлагали установить для сенаторов
высокий имущественный ценз. Это предложение не было принято: кон¬
вент ограничился введением для сенаторов обязательного срока граждан¬
ства (не менее 9 лет) и возрастного ценза (баллотироваться в сенат могли
граждане США начиная с 30 лет). Первые критики федеральной Консти¬
туции обратили внимание на то, что сенат наделялся более широкими
полномочиями, нежели палата представителей. Только он мог давать «со¬
вет и согласие» президенту США по вопросам назначений на высшие го¬
сударственные посты, и только он утверждал международные договоры.
Авторы федеральной Конституции пересмотрели с умеренно-консер¬
вативных позиций и утвердившуюся в штатах модель нижней палаты.
Нижние законодательные палаты штатов подверглись на конвенте в Фи¬
ладельфии наибольшей критике. Причину чрезмерного демократизма
нижних палат критики видели в первую очередь в их частых перевыборах
и многочисленности. В ходе заседаний конвента только очень немногие
поддерживали популярную в Америке идею ежегодных перевыборов
нижней палаты. Ряд участников настаивали на избрании нижней палаты
на три года. В итоге конвент одобрил внесенное Д. Ратледжем и Д. Ди¬
кинсоном компромиссное предложение о переизбрании членов палаты
представителей раз в два года53.
В вопросе о численном составе палаты представителей авторы феде¬
ральной Конституции явно следовали английскому образцу, установив

Становление национальной политической системы 65
норму нрелстежтельства (1 депутат от 30 тыс. жителей), примерно повто¬
рявшую таковую в нижней палате британского парламента. В результате
палата представителей Конгресса США в момент принятия конституции
должна была насчитывать 65 депутатов, в то время как в нижней палате
массачусетской легислатуры в тот период заседало от 300 до 400 человек.
Но именно деятельность этой палаты, обнаружившей много колебаний в
период восстания Д. Шейса, подверглась сокрушительной критике со
стороны федералистов.
Широкую дискуссию на конвенте вызвала проблема исполнительной
власти. Лейтмотивом стал протест против умаления ее роли, нашедшего
выражение в большинстве конституций штатов первых лет революции.
Мэдисон усматривал главную опасность государственного развития
США в поглощении всей власти «законодательным молохом». Гамильтон
объявлял, что узурпация власти законодательными органами выступает
как закономерность в республиканских обществах, и именно в республи¬
ках законодательные ассамблеи представляют главную опасность для
свободы54. Задача авторов конституции, согласно лидерам федералистов,
заключалась в том, чтобы изменить сложившуюся в США схему разделе¬
ния властей, решительно возвысив и укрепив исполнительную ветвь.
Особой популярностью среди участников конвента пользовалась
концепция «единой и неделимой» исполнительной власти, которая, во-
первых, провозглашала наделение таковой во всем объеме одного лица, а
во-вторых, означала отстранение от контроля над аппаратом исполни¬
тельной власти законодательных органов и предоставление исключитель¬
ного права формирования и руководства этим аппаратом президенту
США. Своим истоком она имела не столько британскую государствен¬
ную модель, утвердившую принцип ответственного парламентского пра¬
вительства, сколько воззрения французского мыслителя Ш. Монтескье.
Достоинство концентрации и централизации исполнительной власти
федералисты, подобно Ш. Монтескье, видели в быстром и эффективном
проведении решений в жизнь. Поддержание социального порядка и эко¬
номической стабильности на огромной территории США, как и управле¬
ние таким большим государством в целом, защита его от внешних врагов,
доказывали они, возможны лишь при условии принятия быстрых реше¬
ний и энергичного осуществления их одной сильной рукой. Разделение
исполнительной власти между двумя, тремя и большим числом лиц, на¬
шедшее воплощение в ряде штатов, было, по их убеждению, губительно
для государства. Некоторые федералисты разделяли мысли Ш. Мон¬
тескье о том, что «единая и неделимая» исполнительная власть должна
быть облачена в монархические одежды.
С монархической идеей на конвенте в Филадельфии выступали
А.	Гамильтон, Д. Дикинсон, Д. Макклюр, Г. Моррис, Д. Брум'5. Те из
3 Зак. Ne 2914 Согрин

66 Глава 2
американских историков, которые называют их монархистами, употреб¬
ляют это определение без оговорок". Между тем они не были сторонни¬
ками монархического устройства, известного тогда в Европе. Все эти фе¬
дералисты являлись противниками неограниченной и наследственной
монархии, понимая под монаршей властью применительно к США по¬
жизненное правление выборного единоличного главы исполнительной
власти. Они ухватились за эту политическую форму, полагая, что она
лучше всего будет отвечать условиям США в эпоху экономических не¬
урядиц, социальных конфликтов и борьбы за самостоятельную позицию
на мировой арене.
Монархическая идея не получила широкой поддержки на конвенте.
Он склонился к наделению «единой и неделимой» исполнительной влас¬
тью президента США, переизбираемого каждые четыре года (Мэдисон и
Рандольф предлагали избирать президента на 7 лет, Элсворт и Уильям¬
сон — на 6, Джерри — на срок от 10 до 20 лет, Вильсон, Пинкни, Бед¬
форд — на 3 года)57. Четыре года были компромиссным сроком, значи¬
тельно превышавшим срок полномочий губернаторов штатов. При опре¬
делении полномочий президента формула «неделимой» исполнительной
власти была урезана после того, как за сенатом было закреплено право да¬
вать «совет и согласие» президенту по вопросам формирования невыбор¬
ного государственного аппарата, Верховного суда, а также право утверж¬
дать международные договоры.
Тем не менее власть президента в глазах многих американцев была
неимоверно велика, а критики даже нарекли ее «выборной монархией»,
поскольку, согласно широко распространенным понятиям того времени,
монархия означала не только институт наследственного правления, но и
сосредоточение полноты исполнительной власти в одних руках. Критики
подкрепляли свою аргументацию и тем, что переизбрание в должности
президента не было ограничено и формально один человек, если избира¬
тели раз в четыре года давали на это согласие, мог занимать пост главы го¬
сударства всю жизнь. Наконец, кроме исполнительной власти президент
был наделен очень большими законодательными правами. Кроме воз¬
можности издания президентских указов он, в отличие от губернаторов
штатов, получил весомое право отлагательного вето в отношении реше¬
ний законодательного органа. Чтобы преодолеть президентское вето, со¬
ответствующей палате при повторном обсуждении необходимо было со¬
брать не менее двух третей голосов. Как показал американский опыт, пре¬
одоление президентского вето крайне затруднительно (оно происходит
примерно в 1 случае из 10у\
Филадельфийский конвент отказался вверить избрание президента
рядовым избирателям или Конгрессу, что было бы аналогом практики из¬
брания главы исполнительной власти в штатах. Его избрание было дове-

Становление национальной политической системы 67
рено выборщикам, назначаемым в соответствии с порядком, определен¬
ным штатами. В ходе первых президентских избирательных кампаний в
четырех штатах выборщики избирались электоратом, в пяти — легислату¬
рами (в двух случаях из числа кандидатур, выдвинутых избирателями, а в
Нью-Джерси — губернатором и советом штата). Прошло несколько деся¬
тилетий, прежде чем назначение выборщиков повсеместно оказалось в
руках избирателей59.
При всем том, что препарирование федералистами концепции разде¬
ления властей носило в целом умеренно-консервативный характер, оно
включило и важную либеральную черту, благодаря которой было создано
мощное и непреходящее по значению препятствие для возникновения
тирании. По заключению известного российского государствоведа
А.	Мишина, это и придало американской схеме разделения властей ори¬
гинальность: «Учредители конституции положили в основу организации,
компетенции и взаимодействия высших органов государственной влас¬
ти — конгресса, президента и Верховного суда — свой собственный, аме¬
риканский вариант разделения властей, трансформированный впослед¬
ствии в систему «сдержек и противовесов»60. Система «сдержек и проти¬
вовесов» означала, что ветви власти были не просто разделены, но они
сдерживали и контролировали друг друга.
Обширными возможностями контроля обладал президент: он имел
право законодательного вето и назначения членов судебной власти. Но и
законодательная ветвь контролировала исполнительную: сенат давал «со¬
вет и согласие» по вопросам назначений в государственный аппарат и
Верховный суд, а обе палаты могли привлечь президента к импичменту и
отстранить его от должности в случае злоупотребления служебным поло¬
жением. Что касается Верховного суда, то он получил право определять
соответствие решений всех органов Конституции США.
Одним из важнейших на конвенте в Филадельфии оказался вопрос о
соотношении прерогатив штатов и центрального правительства. Федера¬
листы добились успеха в двух принципиально важных пунктах: конститу¬
ция широко определила права центрального правительства, во-первых, и
провозгласила верховенство (супрематию) федерального права над пра¬
вом штатов, во-вторых. Среди новых полномочий правительства США
особое значение имели введение и сбор налогов и регулирование торго¬
вых и коммерческих отношений между штатами. Федеральное прави¬
тельство, получив также право создавать собственные вооруженные си¬
лы, теперь в полной мере располагало «властью меча и кошелька», о ко¬
торой так долго грезили Гамильтон и его единомышленники. Конститу¬
ция, законы и договоры Соединенных Штатов объявлялись верховным
правом страны, обязательным для исполнения даже в случае противоре¬
чия конституциям и законам отдельных штатов.
3*

68
f лава 2
Консерватизмыи подход восторжествовал на конвенте при рассмот¬
рении вопроса о включении в федеральную Конституцию Билля о правах,
присутствовавшего во всех конституциях штатов. Сами авторы Основно¬
го закона США пытались объяснить свой отказ включить в него Билль о
правах именно тем, что, он уже имелся в конституциях штатов. На это их
критики резонно замечали, что если бы Конституция США, подобно
Статьям Конфедерации, объединяла не население страны, а штаты, со¬
храняя их полный суверенитет, тогда позиция ее составителей была бы
понятна, но, поскольку федеральная Конституция объявлена высшим за¬
коном по отношению к конституциям штатов, включение в нее Билля о
правах обязательно.
Отсутствие Билля о правах в проекте федеральной Конституции ока¬
залось ее самым уязвимым местом. Три участника конвента в Филадель¬
фии, отказавшиеся скрепить его подписями (Э. Джерри, Э. Рандольф,
Д. Мейсон), мотивировали свое решение прежде всего несогласием с от¬
сутствием в документе Билля о правах. Широкая поддержка их позиции
ратификационными конвентами штатов обнаружила, что идея конститу¬
ционных гарантий свобод слова, печати, собраний, вероисповедания и
других «неотъемлемых прав» граждан прочно вошла в американское по¬
литическое сознание и игнорировать его в этом вопросе невозможно. В
1789 г. Мэдисон внес на рассмотрение Конгресса США проект дополне¬
ния федеральной Конституции первыми десятью поправками, которые и
стали известны как Билль о правах. Поскольку авторы конституции при¬
няли «жесткий» вариант ее обновления (для этого каждая поправка долж¬
на была быть поддержана тремя четвертями штатов), одобрение Билля о
правах затянулось до 1791 г.
Консервативный характер носило решение участников конвента в
Филадельфии санкционировать с помощью федеральной Конституции
рабство негров, которое в годы революции было запрещено в северо-вос¬
точных штатах. Делегаты последних должны были уступить в этом вопро¬
се южным плантаторам, поскольку не мыслили возможности создания
прочного национального государства без тесного союза с рабовладельче¬
ским классом. Конституция США предоставила южным штатам право
расширенного политического представительства, которое определялось с
учетом трех пятых численности подневольного негритянского населения,
и запретила Конгрессу вплоть до 1808 г. ограничивать работорговлю.
* * *
Обнародование проекта федеральной Конституции вызвало широкие
дебаты в американском обществе и породило национальные «предпар¬
тии» — федералистов и анти федерал и сто в. Антифедералисты пытались

Становление национальной политической системы 69
выступить в качестве наследников не только концепции суверенитета
штатов, но и демократического течения в Американской революции.
Среди их лидеров действительно был ряд видных представителей демо¬
кратического крыла патриотов, в первую очередь фракция пенсильван¬
ских конституционалистов и видные виргинские политики Д. Мейсон и
Р.Г. Ли. Однако в целом антифедералистское движение не было идентич¬
но левому крылу патриотического лагеря и по социальному характеру яв¬
лялось сложным и разношерстным.
Во главе анти федерал и сто в были некоторые представители верхнего
класса, среди них Д. Монро, Т. Бланд, Б. Гаррисон, Э. Джерри, У. Грей¬
сон, Д. Мёрсер, Д. Уоррен. Они выражали интересы тех его слоев, кото¬
рые по тем или иным причинам были против расширения прерогатив
центрального правительства (например, многие южные плантаторы, под¬
держивавшие антифедералистов, видели в усилении центрального прави¬
тельства исключительно путь к экономическому и политическому возвы¬
шению торгово-финансовой буржуазии).
Массовую базу антифедералистского движения составляли мелкие
фермеры, владельцы малодоходных и натуральных хозяйств, располо¬
женных по преимуществу в западных районах. В отличие от владельцев
коммерческих ферм обжитых восточных районов, которые связывали с
возвышением федерального правительства надежды на расширение воз¬
можностей вывоза сельскохозяйственной продукции в другие штаты, хо¬
зяева мелкотоварных и нетоварных ферм усматривали в централизации
государственной власти неизбежный рост бюрократического аппарата,
налогового гнета и т.д. Лидеры антифедералистов умело апеллировали к
специфическим интересам этих социальных слоев, используя в качестве
своего рупора прежде всего признанных демократов, таких, как Д. Мей¬
сон, Р.Г. Ли, У. Финдлей.
В экономической программе антифедералистов были требования
низких налогов и «дешевых денег». Со стороны руководства антифедера¬
листов эти меры поддерживала та часть южных плантаторов, которая из¬
рядно запуталась в долгах у отечественных и иностранных кредиторов.
Выражая их интересы, лидер виргинских антифедералистов Патрик Ген¬
ри доказывал ассамблее штата, что «от недостатка денег проистекают все
наши несчастья»61. Южные лидеры движения, как и рядовые участники,
противились попыткам федералистов закрепить за центральным прави¬
тельством монополию на эмиссию денежных знаков, вверить ему право
налогообложения и оплаты по нарицательной стоимости долговых обяза¬
тельств Конфедерации.
В сфере политических требований антифедералисты, подобно демо¬
кратическим группировкам революционного периода, защищали верхо¬
венство законодательной власти по отношению к исполнительной, час¬

70 Глава 2
тые перевыборы юсударственных органов и т.д. В период баталий вокруг
Конституции США антифедералисты особенно остро критиковали схему
национального сената, который должен был состоять всего-навсего из 26
человек и избираться сроком на шесть лет. Их не удовлетворяло и то, что
сенату вверялись более широкие полномочия, нежели палате представи¬
телей. Особую озабоченность антифедералистов вызывало отсутствие в
проекте федеральной Конституции Билля о правах. Они протестовали
против принципа «единой и неделимой исполнительной власти» и проти¬
вопоставляли ему идею коллегиального исполнительного органа62.
Вместе с тем в ряде важных отношений антифедералисты отказались
следовать принципам левого крыла революционного лагеря и пошли на
серьезные уступки авторам конституции 1787 г. Так, большинство из них
соглашалось с требованием федералистов о существенном увеличении
сроков полномочий главы исполнительной власти. Они были согласны
на создание законодательной власти из двух палат, организацию Верхов¬
ного суда и другие нововведения, представлявшие отход от Статей Кон¬
федерации. В итоге они заняли оборонительную позицию в борьбе с фе¬
дералистами. Их лидеры не могли предложить позитивную альтернативу
проекту федеральной Конституции, ограничиваясь требованиями внесе¬
ния в него тех или иных поправок. Платформа антифедералистов с точки
зрения заключенных в ней оригинальных идей, самостоятельности, ради¬
кальных мер, направленных на разрешение экономических и политичес¬
ких проблем США, явно проигрывала платформе федералистов. Неуди¬
вительно, что федералисты, уступив оппонентам в одном, правда, самом
важном вопросе — требовании дополнить проект конституции Биллем о
правах, фактически лишили их весомых аргументов в идейно-политичес¬
кой борьбе.
Что касается программы и идеологии федералистского движения, то
они получили наиболее полное выражение в 85 статьях, опубликованных
в 1787-1788 гг. под общим названием «Федералист» и принадлежавших
А. Гамильтону, Д. Мейсону и Д. Джею (роль последнего в написании ста¬
тей была минимальной). Социально-политические верования двух глав¬
ных авторов «Федералиста» - Гамильтона и Мэдисона, как и представля¬
емых ими группировок движения — северо-восточная буржуазия и юж¬
ные плантаторы, — различались, но эти разногласия в «Федералисте» бы¬
ли умело сглажены. «Федералист», представлявший развернутую идеоло¬
гическую защиту конституции 1787 г., вошел в классику американской
политической мысли.
Второго июля 1788 г., через двенадцать лет после провозглашения аме¬
риканской независимости, в Континентальном конгрессе было объявлено
о завершении процесса ратификации федеральной Конституции (она была
одобрена в девяти штатах, что было достаточно для вступления ее в силу).

Становление национальной политической системы	71
Выработка и принятие конституции стали главным событием завер¬
шающей фазы Американской революции. На этом этапе американская
элита предприняла мошную и успешную попытку консолидации полити¬
ческой власти в своих руках. Выработанная ею и одобренная необходи¬
мым большинством штатов федеральная Конституция отсекала или рез¬
ко ограничивала «перехлесты» политической демократии и тенденции
социального эгалитаризма, которые в предшествующий период нашли
широкое выражение как в действиях «низов», так и в законодательной
практике многих штатов. Но принятие федеральной Конституции было
не контрреволюцией, а именно завершающей и одновременно консерва¬
тивной фазой революции, означавшей нормализацию буржуазного миро¬
порядка, приведение завоеваний революции в соответствие с интересами
тех элитных групп, которые участвовали в революции и благодаря ей за¬
крепили господствующие позиции в экономике и социальной структуре.
Консервативная фаза Американской революции оказалась гораздо
мягче Термидора — консервативной фазы Французской революции конца
XVIII в., ибо элита США сочла необходимым и возможным разнообраз-
гче компромиссы с неэлитными слоями белого населения. Конституция
США, освящавшая и институционализировавшая буржуазный миропоря¬
док, не отвергала, а закрепляла принципы разделения властей, «сдержек и
противовесов», правовое государство, как и политические свободы. Элита
придала конституции форму общественного договора с нацией, который
налагал на правителей и управляемых взаимные обязательства. То, что
американские федералисты, в отличие от французских термидорианцев,
не столько ущемляли демократию, сколько отдавали ее под контроль эли¬
ты, объяснялось, конечно, не интеллектуальным превосходством отцов-
основателей США над вождями французских буржуа, а гораздо меньшими
опасностями для американского буржуазного миропорядка как «слева»,
так и «справа», а также политическими традициями, формировавшимися
в Северной Америке на протяжении предшествующих двух столетий.
Федералисты и республиканцы:
рождение двухпартийной системы
Одобрение федеральной Конституции заложило фундамент амери¬
канского национального государства. Оно обрело жизнь после первых
национальных выборов и начала деятельности в 1789 г. федеральной ис¬
полнительной, законодательной и судебной власти.
Для складывания национальной политической системы принципи¬
альное значение имело также образование национальных политических

12 I лава 2
парши. последовавшее сразу за возникновением национального государ¬
ства. Именно эти два института — национальное юсударство и нацио¬
нальные политические партии — составляли основу американской поли¬
тической системы и обеспечили ее жизнедеятельность. Причем нацио¬
нальные политические партии достаточно быстро выработали нормы вза¬
имоотношений и «распределение ролей», которые превратили их самих в
систему. Состав участников этой двухпартийной системы на протяжении
американской истории неоднократно менялся, но некоторые фундамен¬
тальные принципы, сложившиеся изначально, сохранились на протяже¬
нии последующих столетий.
Первое национальное правительство США было создано еще на вне¬
партийной основе. Формирование политических фракций началось
вскоре после того, как Д. Вашингтон принес президентскую присягу и
палата представителей и сенат приступили к работе. По иронии судьбы,
Вашингтон, ярый противник фракционных размежеваний, назначил на
два ключевых поста в правительстве — министра финансов и государст¬
венного секретаря — создателей будущих политических партий-сопер-
ниц: 34-летнего А. Гамильтона и 46-летнего Т. Джефферсона.
Зарождение первых политических партий происходило вопреки ост¬
рому неприятию партий и партийной борьбы практически всеми амери¬
канскими политическими лидерами. Неизменно отрицательно относи¬
лись к разделению политиков на партии федералисты, находившиеся у
власти с 1789 по 1801 г. В отношении своих оппонентов, джефферсонов¬
ских республиканцев, они употребляли чаще всего определение фракция,
в которое в англо-американской политической традиции вкладывался от¬
рицательный смысл. Гамильтон приравнивал «фракционную» деятель¬
ность республиканцев к раскольнической, направленной на разрушение
федерального Союза63. Вашингтон перед своей отставкой с поста прези¬
дента в «Прощальном обращении» к нации объявил «дух партий» злей¬
шим врагом американского единства64. Наконец, в период пребывания на
президентском посту Д. Адамса (1797—1801) федералисты, навязав зако¬
ны об иностранцах и мятеже, попытались с их помощью пресечь или по
крайней мере ограничить оппозицию. Республиканцы были представле¬
ны ими как «иностранные агенты», «французская фракция» (республи¬
канцы, в отличие от федералистов, ориентировались во внешней полити¬
ке не на Великобританию, а на Францию).
Отрицательным было отношение к партиям и партийному противо¬
борству и у джефферсоновских республиканцев. Один из их видных
идейно-политических лидеров, Д. Тейлор, доказывай, что наличие сопер¬
ничающих политических партий противоречит природе республиканско¬
го строя, и предлагал даже, если потребуется, внести поправку в феде¬
ральную Конституцию для пресечения опасных партийных размежева¬

Становление национальной политической системы 73
ний. Ф. Френо, ведущий республиканский издатель, даже в 1799 г. пола¬
гал, что искоренение невежества и заблуждений, настойчивая просвети¬
тельская деятельность исключат партийные размежевания*'.
Лидер Республиканской партии Джефферсон подводил под отрица¬
тельное отношение к партиям философское обоснование. Подобно дру¬
гим американским просветителям-демократам, он грезил об утвержде¬
нии в стране вслед за достижением независимости и победой республи¬
канского строя царства разума, основой которого стали бы классовый
мир и политическое единство. Он был убежден, что противоречия между
богатыми и бедными, имущественные контрасты и сословные различия
характерны для европейских обществ, а не для Соединенных Штатов, по¬
этому в североамериканской республике нет социально-экономической
основы для подлинной вражды и соперничества партий. Джефферсон
предпочитал, чтобы разделения на партии вообще не существовало в
США: «Если бы мне пришлось вознестись на небеса с партией, я бы пред¬
почел отказаться от этой чести»66. Заступая в 1801 г. на президентский
пост, Джефферсон произнес ставшую знаменитой «примиренческую»
фразу: «Все мы республиканцы, все мы федералисты», которая, однако, в
контексте его выступления и мировоззрения означала не что иное, как
желание поглотить Федералистскую партию, растворить ее в Республи¬
канской.
* * *
При подобном отношении лидеров североамериканской республики
к партиям и партийной оппозиции возможности для их развития должны
были, казалось бы, оставаться весьма узкими. Но в действительности
процесс складывания политических партий и вызревания принципов
двухпартийности просматривается с конца XVI11 в. весьма отчетливо.
Фракционные размежевания, давшие толчок зарождению Федералист¬
ской и Республиканской партий, обозначились в Конгрессе США уже в
1789—1790 гг. В 1792 г. разделение политических деятелей Соединенных
Штатов на две противоборствующие партии становится реальным фак¬
том. В мае 1792 г. министр финансов Гамильтон гневно указал, что Мэди¬
сон и Джефферсон возглавили фракцию, составившую оппозицию пра¬
вительству, «подрывающую основы хорошего управления, создающую
опасность для Союза, мира и счастья страны»67. В июне Джефферсон в
письме Мэдисону с нескрываемым раздражением указывал, что Гамиль¬
тон «осмеливается называть Республиканскую партию фракцией»66.
В том же году Мэдисон выступил со статьей «Современное состояние
политических партий», в которой выделил три этапа развития партийных
размежеваний в Соединенных Штатах. К первому он относил разделение

74 Глава 2
американцев на сторонников независимости и ее противников в револю¬
ционный период, ко второму — борьбу между федералистами и антифеде-
рапистами вокруг проекта конституции 1787 г., к третьему — партийные
размежевания в Конгрессе США с начала 1790-х гг(Л) С того времени ста¬
тьи и памфлеты о партийных размежеваниях стали в Соединенных Шта¬
тах обычным явлением. В 1794 г. Тейлор опубликовал памфлет «Определе¬
ние партий», в котором указывал, что «существование двух партий в Кон¬
грессе является очевидным фактом» и что они выражают «противополож¬
ные взгляды по всем вопросам внутренней и внешней политики»70.
Главную причину размежевания американской политической элиты
по основным вопросам «внутренней и внешней политики», может быть,
лучше всего раскрывает неожиданный, на первый взгляд, конфликт меж¬
ду Гамильтоном, ставшим главой Федералистской партии, и Мэдисоном,
возглавившим оппозицию федералистам в Конгрессе США и выступив¬
шим главным партнером Джефферсона в образовании Республиканской
партии. Еще совсем недавно, во время выработки и принятия федераль¬
ной Конституции, Гамильтон и Мэдисон были ближайшими союзника¬
ми. Гамильтон был потрясен и искренне возмущен, когда, представив в
1790 г. на рассмотрение Конгресса свои экономические законопроекты,
увидел во главе оппозиции не кого иного, как Мэдисона. Несколько по¬
зднее он напишет, что, заступая в должность министра финансов, был аб¬
солютно уверен в полной поддержке Мэдисоном основных направлений
его политики, что в противном случае, «сознавая силу влияния Мэдисо¬
на», не согласился бы взвалить на себя это бремя71.
Необходимо отметить, что полного единства между Мэдисоном и Га¬
мильтоном не было и в предшествующий период. Мэдисону было чуждо
откровенно циничное и презрительное отношение к политической демо¬
кратии и народу, отличавшее Гамильтона. Но причина разрыва между ним
и Гамильтоном заключалась в другом — начавшемся разладе в буржуазно¬
плантаторской элите. Буржуазно-плантаторский блок, возникший на
почве антиколониальной борьбы, достиг наибольшей прочности в год
принятия федеральной Конституции, сплотившей две части верхнего
класса США перед угрозой социального и экономического хаоса. Но
единство двух верхних слоев, серьезно различавшихся по социально-эко¬
номическим интересам, не имело исторической перспективы. Оно стало
давать трещину, как только к началу 1790-х гг. было достигнуто упрочение
внутриполитического и международного положения США. Федерализм
образца 1787 г. начал рушиться, а утверждение на ведущей позиции в аме¬
риканском правительстве Гамильтона, подчинившего Федералистскую
партию интересам северо-восточного капитала и пренебрегшего интере¬
сами аграриев, привело к отходу от федералистов влиятельных полити-
ков-южан во главе с Мэдисоном.

Становление национальной политической системы 75
Порвав с Гамильтоном, Мэдисон тут же совершил другой неожидан¬
ный шаг - вступил в тесный политический альянс с Джефферсоном. Мэ¬
дисон и Джефферсон были знакомы не первый год, но их политический
союз был странен во многих отношениях. Джефферсон обосновывал по¬
литическое значение сельских сходок и городских собраний, демократи¬
ческого самоуправления мелких собственников, а «философ американ¬
ской Конституции» Мэдисон настаивал на передаче политической влас¬
ти элите. В аграрной Америке, о которой грезил Джефферсон, главная
роль отводилась фермерам, а Мэдисон стоял на страже интересов планта¬
торского класса. Альянс Джефферсона и Мэдисона был исключительно
прагматичен: их партнерству способствовала разнящаяся по мотивам, но
решительная оппозиция гамильтоновскому плану развития США, расчи¬
щавшему путь торжеству финансово-промышленного капитализма над
аграрными интересами страны. Джефферсон и Мэдисон продемонстри¬
ровали высокое искусство политического компромисса, пойдя на разно¬
образные взаимные уступки.
Напор и блестящие способности Гамильтона, сумевшего увлечь своей
философией и планами президента Вашингтона и занявшего в первом
американском правительстве фактически позицию премьера, побуждали
Джефферсона и Мэдисона к быстрым контрдействиям, в первую очередь
к созданию максимально широкой антигамильтоновской коалиции. В
1791 г. ими был создан своего рода организационно-идеологический
центр: таковым оказалась «National Gazette», ставшая главным печатным
органом Республиканской партии (Гамильтон начал издание газеты, от¬
стаивавшей интересы его фракции, еще в 1789 г.). В том же году Джеф¬
ферсон и Мэдисон установили первые политические контакты с полити¬
ческими единомышленниками из влиятельных американских штатов. В
ходе «ботанического путешествия» (поводом для него послужило знаком¬
ство с флорой и фауной Нью-Йорка и близлежащих штатов) они вступи¬
ли в тесные контакты с Д. Клинтоном, А. Бэрром, другими антигамиль-
тоновцами. Очень скоро опорными центрами Республиканской партии
стали три штата — Виргиния, Пенсильвания и Нью-Йорк. Организацион¬
ные усилия по цементированию собственной партии предпринимались и
федералистами, но их успехи были скромнее.
До 1796 г. формирование обеих партий происходило по преимущест¬
ву через Конгресс США, импульсы от которого шли «вниз», в легислату¬
ры штатов. Большинство делегатов, прибывавших в национальный Кон¬
гресс, не имели четких партийных привязанностей. Лидеры республи¬
канцев и федералистов начинали активно склонять их на свою сторону.
Эти же лидеры налаживали связи с влиятельными политиками различных
штатов, стремясь заручиться их поддержкой на федеральных выборах. В
1796 г. республиканская фракция в Конгрессе США впервые выдвинула

76 Г лава 2
национального кандидата на президентских выборах. С этого времени
президентские выборы, как и выборы в Конгресс, стали вестись на осно¬
ве открытого партийного соперничества. Наметилась институционализа¬
ция двух политических партий, которая, однако, еще не была закреплена
созданием партийных организаций в штатах. Партийная деятельность на¬
правлялась политической элитой неформальными эпизодическими со¬
браниями республиканцев и федералистов, получившими на английский
манер название кокусов, в Конгрессе США.
Постепенно формирование политических партий и их деятельность
стали перемещаться в штаты. Партийные организации достаточно проч¬
но утвердились в штатах в период федеральных выборов 1800 г. Первыми
их смогли создать республиканцы. Они не только использовали традици¬
онные корреспондентские комитеты, с помощью которых поддержива¬
лись связи между отдельными штатами, но и создали разветвленную сис¬
тему партийных организаций, направлявших избирательную кампанию в
округах, графствах, городах. Так, в Виргинии возник постоянный коми¬
тет республиканцев из пяти человек, руководивший избирательной кам¬
панией в штате от ее начала и до окончания. В Пенсильвании подобные
комитеты появились уже и на более низких уровнях. В Нью-Йорке коми¬
теты Республиканской партии были организованы в каждом из семи го¬
родских округов. Примеру республиканцев Виргинии, Пенсильвании и
Нью-Йорка последовали и в других штатах и городах72. Федералисты и в
1800 г. продолжали уступать республиканцам в развитии и укреплении
своей организационной структуры73.
В целом же организационное оформление двух партий определенно
отставало от их идеологической и политической активности. В идейно¬
политических баталиях партий и закладывались основы их взаимоотно¬
шений, в которых обозначались контуры двухпартийной системы. Со¬
перничество двух партий было принципиальным: спор шел о выборе пу¬
ти развития нации, только что обретшей независимость и государствен¬
ность. По имени лидеров федералистов и республиканцев альтернатив¬
ные пути были названы «гамильтоновским» и «джефферсоновским». В
глазах некоторых американских историков эта альтернатива выступила
как антагонизм аристократических и капиталистических интересов, с од¬
ной стороны, и демократических и аграрных - с другой74. Другая группа
американских историков склонялась к выводу, что разногласия между
федералистами и республиканцами носили функциональный характер, а
суть их взаимоотношений характеризовалась в первую очередь консенсу¬
сом15. Согласно моему заключению, взаимоотношениям партий были
присущи как консенсус (согласие по ряду основополагающих вопросов),
так и альтернативность. Разногласия первых национальных партий носи¬
ли реальный и глубокий характер, но конфликт федералистов и респуб-

Становление национальной политической системы 77
ликаниев не был антагонистическим. Смена первых вторыми у кормила
власти в 1800 г. носила мирный конституционный характер и сопровож¬
далась как обновлением, так и преемственностью общественно-полити¬
ческого курса.
Первые разногласия федералистов и республиканцев возникли по
экономическим вопросам. Экономическая программа федералистов,
предложенная Гамильтоном в качестве правительственной, была изложе¬
на в докладах «Об общественном кредите» (14 января 1790 г.), «О нацио¬
нальном банке» (13 декабря 1790 г.), «О монетном дворе» (28 января
1791 г.), «О мануфактурах» (5 декабря 1791 г.)7'1. Она означала серьезную
трансформацию федерализма образца 1787—1788 гг., вызвав перегруппи¬
ровку в буржуазно-плантаторском блоке и разделение политической эли¬
ты на Федералистскую и Республиканскую партии.
Первое требование Гамильтона о консолидации правительством
США и выплате по нарицательной стоимости государственного долга
(как отдельных штатов, так и центральной власти) было выгодно финан¬
систам Северо-Востока, сосредоточившим в своих руках львиную долю
государственных облигаций и иных долговых обязательств Континен¬
тального конгресса и легислатур штатов революционного периода. Боль¬
шую часть этих обязательств составляли «солдатские» сертификаты, ко¬
торые от первоначальных владельцев, утративших в них веру, перекочева¬
ли в руки денежных воротил. Учитывая, что финансисты скупали «сол¬
датские» сертификаты по цене не выше 10—12% их нарицательной стои¬
мости, можно было легко сосчитать, что их барыш в случае осуществле¬
ния плана Гамильтона составил бы до 1000%.
Министр финансов разъяснял оппонентам, что цель заключалась не
в аннулировании государственного долга, а в выплате его людям, которые
потенциально являются главными кредиторами государства, но будут
предоставлять кредиты правительству только в том случае, если оно
начнет честно возвращать долги. Такими людьми были не бывшие солда¬
ты, а денежные спекулянты. В целом гамильтоновская концепция госу¬
дарственного долга, чего не скрывал и сам министр финансов, была глав¬
ным средством сплочения правительства и финансового капитала, кото¬
рое рассматривалось им как бастион экономического благополучия лю¬
бого государства.
Предложение Гамильтона было заблокировано в палате представите¬
лей. Тогда он пошел на закулисную сделку с Джефферсоном и Мэдисо¬
ном: пообещал им за уступку в вопросе о государственном долге добить¬
ся переноса столицы США из банкирского Нью-Йорка в пределы южных
штатов. Предложение Гамильтона показалось Джефферсону заманчивым:
предоставлялась возможность вырвать столицу из рук денежных воротил.
Мэдисон также считал, что перенесение столицы на Юг укрепит позиции

78	[лава_2
южных штагов, даст толчок развитию в них торговли и промышленности,
покончит с финансовой зависимостью от северо-восточных банков. Три
политика ударили по рукам. Через два года в автобиографических запис¬
ках Джефферсон горько пожалеет об этой сделке.
Уступка окрылила министра финансов: после одобрения Конгрессом
законопроекта о государственном долге он добился прохождения в нем и
других своих важных экономических мер, главной среди которых явилось
создание в 1791 г Национ&аьного банка. Конгресс недолго противостоял
в этом вопросе главе федералистов. Концепция Гамильтона основывалась
на изучении практики Английского банка. Национальный банк призван
был кредитовать государственные и частные нужды п в единственном ли¬
це осуществлять эмиссию бумажных денег.
В ходе дискуссий о Национальном банке республиканцы и федерали¬
сты выдвинули основополагающие для американской политической
мысли концепции «узкого» и «широкого» толкования федеральной Кон¬
ституции. Республиканцы, выступившие в пользу «узкого» толкования,
то есть следования букве Конституции, доказывали, что, поскольку она
прямо не предполагает возможности организации Национального банка,
он и не может быть создан. Гамильтон, выступивший с «широким» толко¬
ванием Основного закона, доказывал, что в Конституции заключены
«подразумеваемые полномочия» государства, которые вытекают, напри¬
мер, из закрепленного в ней права и обязанности власти заботиться о
«всеобщем благе». А поскольку создание Национального банка отвечало
«всеобщему благу», закон о нем не противоречил Конституции. В буду¬
щем американские политические партии и политики в зависимости от
конкретных потребностей и интересов прибегали как к «узкому», так и к
«широкому» толкованию Основного закона.
С большой настойчивостью Гамильтон проповедовал план развития
крупных мануфактур. На возражения критиков, доказывавших несостоя¬
тельность идеи больших предприятий в силу нехватки в США рабочих
рук и отсутствия крупных состояний, он приводил весомые контраргу¬
менты. Ручной труд на предприятиях, доказывал Гамильтон, уступит мес¬
то машинному, и при условии энергичного внедрения на мануфактурах
новых технологических изобретений дефицит рабочей силы может быть
легко преодолен. Кроме того, в США, по его мнению, совершенно не ис¬
пользовался опыт по привлечению на мануфактуры женщин и детей. Что
же касается отсутствия в стране достаточного количества крупных инди¬
видуальных состояний, необходимых для массового развития больших
предприятий, то эта проблема, разъяснял Гамильтон, будет легко разре¬
шена с созданием Национального банка, который предоставит ссуды на
любую сумму.
Мероприятия Гамильтона и Федералистской партии, направленные

Становление национальной политической системы 	79
на поощрение промышленности и включавшие серию протекционист¬
ских мер, отвечали в первую очередь интересам предпринимателей и
финансистов. Что касается средних и мелких собственников, в том
числе владельцев рассеянных мануфактур, то им в планах правительст¬
ва, по заключению отечественного исследователя В. Ушакова, места не
нашлось77.
В отличие от федералистов джефферсоновские республиканцы высту¬
пали прежде всего от имени аграрных слоев. Фактически первые нацио¬
нальные партии защищали разные пути развития капитализма США: феде¬
ралисты - финансово-индустриальный, а республиканцы - аграрный.
При этом последние выступали выразителями аграрной идеи, выраженной
в широкой демократической форме. Идеал утверждения в стране правле¬
ния «фермеров, фермерами и для фермеров» высказывали не только Джеф¬
ферсон и его единомышленники, но и умеренные представители Респуб¬
ликанской партии. Этот идеал, находившийся в противоречии с утвержде¬
нием в руководстве партии плантаторов-рабовладельцев, сохранялся тем
не менее в ее идеологических заповедях, позволяя собирать вокруг партии
широкие слои фермерства южных, северо-восточных и центральных райо¬
нов (мелкотоварные и натуральные хозяйства западных районов Пенсиль¬
вании и Нью-Йорка, например, были для республиканцев на протяжении
всего рассматриваемого периода одной из главных опор)78.
Осознавал ли лидер республиканцев опасность соединения в его аг¬
рарной партии столь противоречивых социальных начал? В своих про¬
гнозах судеб плантационного рабства Джефферсон, подобно многим дру¬
гим демократам, надеялся на его мирное и весьма скорое отмирание. При
этом он пытался опираться на экономические показатели 1770—1780-х гг.
Крупное плантаторское хозяйство, специализировавшееся тогда на про¬
изводстве табака, переживало затяжной кризис. Джефферсон полагал,
что действие этого фактора и запрет ввоза рабов в США с 1808 г. (это бы¬
ло предусмотрено федеральной Конституцией) приведут рабство к есте¬
ственной смерти. Ни он, ни другие демократы-аграрии не могли предви¬
деть неожиданного, необычайно благоприятного для плантационного
рабства поворота событий в конце XVIII в.
Изобретение в 1793 г. Э. Уитни хлопкоочистительной машины имело
следствием своего рода «второе издание» рабовладения в США. Планта¬
торы-рабовладельцы быстро извлекли пользу из изобретения Уитни и
стали переводить плантации на выращивание хлопка, пользовавшегося
высоким спросом на мировом рынке. Промышленный переворот и капи¬
тализм выступили в роли «повивальной бабки» плантационного рабства.
Джефферсон критиковал многие пороки, сопровождавшие развитие про¬
мышленного капитализма, но подобного «сюрприза» не ожидали ни он,
ни кто-либо другой из американских демократов. Впрочем, в полной ме¬

80 Г лава 2
ре стимулирующее воздействие промышленного переворота на рабовла¬
дение проявилось спустя десятилетия.
Защиту аграрного пути развития Республиканская партия совмещала
с попытками привлечь на свою сторону разные слои городского населе¬
ния. В своей риторике она осуждала не ремесленников и лавочников и
даже не купцов и владельцев мануфактур, а ростовщиков, банкиров, в це¬
лом владельцев, по определению ее идеологов, «нечестных богатств». Во
время обсуждения экономической программы Гамильтона представители
республиканской фракции У. Джайлз и Д. Джексон подвергли критике
его концепцию государственного долга и Национального банка как уве¬
ковечивающую господство «крупных денежных интересов», подрываю¬
щую основы республиканизма и создающую экономическую основу для
перерождения Соединенных Штатов в монархию79. В последующем рес¬
публиканцы все более усиливали эгалитарно-демократическую окраску
своей критики. Государственный долг и Национальный банк, утверждали
они, углубляют неравенство в распределении собственности, создают
опасную касту денежных спекулянтов, являются источником политичес¬
кой коррупции. Что же касается развития в Соединенных Штатах реме¬
сел, мануфактур, торговли, то их целесообразность большинством рес¬
публиканцев не подвергалась сомнению*".
Маневр гамильтоновских федералистов был более ограничен. Их
экономическая программа затрудняла приобретение массовой социаль¬
ной базы в стране, состоявшей более чем на 90% из аграрного населения.
Если они хотели быть подлинно национальной партией, им необходимо
было интегрировать в свою платформу аграрные интересы США. Гамиль-
тоновские федералисты решали эту задачу при помощи очень простого,
но далеко не самого убедительного способа: доказывали, что развитие
промышленности и торговли заключает в себе наилучшее естественное
решение всех проблем сельского хозяйства. Вместе с тем в докладе Га¬
мильтона «О мануфактурах», который изобиловал мерами государствен¬
ного покровительства промышленности, не было ни одного практичес¬
кого предложения, направленного на удовлетворение нужд сельского хо¬
зяйства.
Укрепление связей с аграрными слоями и, следовательно, нейтрали¬
зация аграрной альтернативы республиканцев выпали на долю южной
фракции федералистов, занимавшей подчиненное положение по отно¬
шению к северо-восточному руководству. Лидер южных федералистов
Р.Г. Харпер видел главную цель партии в достижении гармонии между
промышленными и аграрными интересами нации и доказывал, что по¬
ощрение торговли является «наиболее действенным способом развития
сельского хозяйства и других отраслей эконом и ки»м. Харпер отражал по¬
зиции владельцев коммерческих плантаций и ферм, стремившихся рас¬

Становление национальной политической системы 81
ширить национальные рыночные связи, а также выйти на мировой ры¬
нок. Быстрый рост американских городов, поощрение национального
мореплавания, доказывал он, увеличивают возможности сбыта сельско¬
хозяйственной продукции и самым непосредственным образом отвечают
аграрным интересам США.
В южной фракции Федералистской партии существовала группа по¬
литиков, признававшая приоритет аграрного сектора и подчиненное по
отношению к нему положение торговли и промышленности. Так, мэри¬
лендец Ф.Б. Кей требовал от правительства проявлять первоочередную
заботу о сельском хозяйстве и утверждал, что щит и меч национальной
независимости могут быть доверены только добродетельному йоменри, а
не босякам с мануфактур*2. Другой мэрилендский федералист доказывал,
что «в аграрных обществах, подобных нашему, где торговцы оспаривают
позиции фермеров, коммерция должна отступить перед сельским хозяй¬
ством, ибо интересы фермеров составляют главенствующий интерес
страны»*3.
Таким образом, обе партии — республиканцы в большей, федералис¬
ты в меньшей степени — вбирали в себя противоречивые социально-эко¬
номические интересы. Это создавало почву для возникновения в каждой
из них различных фракций.
*
Если в экономических платформах федералистов и республиканцев
обращает на себя внимание в первую очередь альтернативность, то в их
политических воззрениях и позициях заметен консенсус в трактовке аме¬
риканских первооснов. Гамильтоновские федералисты и джефферсонов¬
ские республиканцы преодолели конфликт, характеризовавший отноше¬
ние их предшественников, федералистов и антифедералистов, к Консти¬
туции США и центральному правительству. Обе партии, по сути, провоз¬
гласили верность федеральному государственному устройству, Конститу¬
ции 1787 г. и основополагающим политическим принципам, восторжест¬
вовавшим на завершающих этапах Американской революции.
Это проявилось как в идеологии, так и в политической практике пар-
тий-соперниц. Уже названия выпускавшихся двумя партиями газет -
джефферсоновской «National Gazette» («Национальная газета») и гамиль-
тоновской «Gazette of the United States» («Газета Соединенных Штатов»),
как и созвучные фамилии их редакторов — Френо и Фенно, — как бы сим¬
волизировали их единство в отношении государственных основ США.
Джефферсоновские республиканцы с самого начала недвусмысленно за¬
явили о намерении сопротивляться гамильтоновским федералистам в
рамках сложившейся государствен но-политической системы. Избрав по¬

82 Глава 2
добную форму политической оппозиции, Джефферсон и его партия зало¬
жили краеугольный камень двухпартийной системы США - консенсус в
поддержании и упрочении государственно-правовых основ Соединенных
Штатов.
Республиканская партия с особой решительностью противостояла
попыткам обвинить ее в антифедерализме и тем более называть ее «анти¬
федерал истской». Она даже доказывала, сравнивая отношение двух пар¬
тий к федеральной Конституции, что действительными антифедералис¬
тами являются Гамильтон и его последователи. Федералисты, в свою оче¬
редь, отвергали обвинения в антиреспубликанизме, а некоторые из них
даже предлагали дополнить название партии определением «республи¬
канская», чтобы нейтрализовать притязания оппонентов на монополию в
защите республиканских принципов.
Но между партиями Гамильтона и Джефферсона имелись и достаточ¬
но серьезные политические различия. Гамильтон и его сторонники вы¬
ступили за упрочение принципов и институтов, соответствовавших ин¬
тересам верхнего класса, и одновременно за консервацию или за ограни¬
чение демократических преобразований Американской революции. Фе¬
дералисты зарекомендовали себя, помимо всего прочего, в качестве пар¬
тии порядка. Джефферсоновские республиканцы, напротив, проявили
себя сторонниками развития демократических нововведений Американ¬
ской революции, распространения демократических прав и свобод на
новые слои населения. Политическая стратегия джефферсоновцев обес¬
печила им более широкую массовую базу и явилась важной причиной от¬
теснения республиканцами федералистов с господствующих позиций в
политической системе страны в начале XIX в.
Большинство федералистов требовало провести принципиальное раз¬
личие между понятиями республиканизм и демократия, доказывая при
этом, что демократия является врагом республиканских устоев и может
стать источником деспотии. Лидеры федералистов пронесли отрицатель¬
ное отношение к демократии как эстафету на протяжении всего существо¬
вания партии. Критика федералистами демократии в конце XVIII в. уже
была охарактеризована. Продолжилась она и в начале XIX в. Д. Кэбот в
письмах единомышленникам Р. Кингу и Т. Пикерингу в 1804 г. объявлял
демократию «в ее естественных проявлениях наихудшей формой прави¬
тельства» и считал систему «управления народом посредством самого на¬
рода» просто «нелепостью»84. Двумя годами раньше, на заседаниях Кон¬
гресса США, один из авторитетнейших федералистов, Г. Моррис, откры¬
то высказал недоверие способности народа распоряжаться своей судьбой:
«Для чего, собственно, мы здесь заседаем? Для того чтобы спасти народ от
его опаснейшего врага, каковым является сам народ»85. Ф. Эймс, еще один
федералистский авторитет, был столь же невысокого мнения о способно¬

Становление национальной политической сисгемы 83
сти народа к управлению: «Единственное, что народ сможет свершить без
представительства, это уничтожить правительство»*0.
Федералисты любили ссылаться на примеры из истории античности,
демонстрировавшие, как те или иные вожди-демагоги использовали за¬
воеванную в народе популярность для сокрушения республиканских сво¬
бод. Но чаще всего лидеры Федералистской партии апеллировали к опы¬
ту свершившейся на их глазах Французской революции. Ее неожиданные
зигзаги, стремительный переход от широкого участия в политической де¬
ятельности народа к олигархическому правлению Директории, консулов,
а затем и бонапартистскому режиму служили, по убеждению федералис¬
тов, убедительной иллюстрацией тезиса: диктатура вырастает из демокра¬
тии, является ее оборотной стороной.
Идея несовместимости политической демократии с республикански¬
ми устоями служила федералистам теоретической основой для требова¬
ний ограничения тех или иных свобод, привнесенных Американской ре¬
волюцией. Конституция 1787 г., которая по замыслу ее авторов должна
была надежно защищать интересы верхнего класса и социальный поря¬
док, с точки зрения Федералистской партии не вполне отвечала своему
предназначению. Причиной тому являлось в первую очередь наличие в
конституции Билля о правах, не предусмотренного ее создателями, но
одобренного Конгрессом США по воле ратификационных конвентов
штатов.
Укрепившись у власти, федералисты попытались ущемить Билль о
правах, добившись наибольшего успеха в 1798 г. с принятием законов об
иностранцах и мятеже. По закону об иностранцах президент США полу¬
чил право высылать из страны граждан других стран, нелояльных по от¬
ношению к Соединенным Штатам. Закон о мятеже под угрозой штрафа в
5 тыс. долл, или тюремного заключения сроком до 5 лет запрещал «любые
ложные, скандальные или оскорбительные публикации против прави¬
тельства, любой палаты Конгресса Соединенных Штатов или Президен¬
та США...»87. После принятия закона были начаты судебные преследова¬
ния редакторов влиятельных оппозиционных газет. В том же 1798 г. был
принят закон о натурализации, увеличивавший срок проживания в США,
необходимый для получения гражданства, с 5 до 14 лет.
На протяжении 12 лет пребывания Федератистской партии у власти
(1789-1801) одной из ее излюбленных идей было расширение прерогатив
президента США. Концепция сильной исполнительной власти приобрела
наиболее ревностного защитника в лице Д. Адамса, избранного президен¬
том США после Д. Вашингтона. Он первым среди федералистов заявил,
что федератьная Конституция создала слабую президентскую власть.
Адамса не устраивало то, что президент должен был делить прерогативу
заключения международных договоров и назначения государственных

84	[лава 2
служащих с сенатом и обладал правом лишь отлагательного, а не абсолют¬
ного веточ\ Высказанная Лламсом идея усиления президентской власти
получила поддержку со стороны многих федералистов. Возвышение пре-
зидента-федералиста над Конгрессом реально увеличило бы возможности
Федералистской партии проводить угодный ей курс, ибо в законодатель¬
ных палатах она не могла добиться политического превосходства.
* * *
В противоборстве федералистов и республиканцев на одно из ведущих
мест постепенно выдвинулись внешнеполитические разногласия (в оби¬
ходе их даже стали называть «английской» и «французской» партиями).
Федералистская партия столкнулась с очевидными трудностями в пропа¬
ганде своего внешнеполитического курса, рассчитанного на расширение
связей с Англией и разрыв уз с Францией. Многие американцы, еще не за¬
бывшие антиколониальную борьбу против метрополии, как и помощь,
оказанную им Францией, ставшей самым близким европейским союзни¬
ком, расценивали внешнеполитическую доктрину федералистов как заб¬
вение революции и национальных интересов. От федералистов потребова¬
лись огромные усилия, чтобы представить в выгодном свете свой внешне¬
политический выбор.
Лейтмотив федералистов заключался в том, что курс на поддержание
экономических и политических связей с могущественной Великобритани¬
ей носит тактический характер, ибо США могли стать сильной независи¬
мой державой только при условии длительного мира, и ради его поддержа¬
ния необходимо пойти на определенные уступки Лондону. Этот мотив ча¬
ще всего использовался федералистами в период подготовки и ратифика¬
ции договора Джея (одобрен сенатом 24 июня 1795 г.), обеспечившего Ан¬
глии необычайно благоприятные в сравнении с другими странами условия
проникновения на американский рынок и подтверждавшего все долги
бывших колоний метрополии. Д. Адамс в письме Джефферсону указывал,
что «еще одна война» против Англии увеличит на 200—300 млн. долл, дол¬
ги американского правительства, приведет к милитаризации страны и
обернется утверждением в стране монархии!^
Федералистская пропаганда искусно подбирала аргументы, призван¬
ные раскрыть преимущества развития экономических отношений между
США и Англией. Указывалось, что американские купцы (тут приводи¬
лись впечатляющие цифры) везут свои товары во владения Великобрита¬
нии и лишь от случая к случаю заходят во французские порты. Если аме¬
риканский экспорт в британские владения, доказывали федералисты, со¬
ставляет главную статью доходов купечества и обеспечивает рост промы¬
шленности США, то пошлины с английского импорта в штаты, в десятки

Становление национальной политической системы 85
раз превышающего объем товаров, ввозимых из Франции, есть главный
источник пополнения федеральной казны.
Антифранцузские аргументы федералистов сочетали прагматизм и иде¬
ологические мотивы, усиливавшиеся по мере радикализации и демократиза¬
ции преобразований Французской революции. Один из главных прагмати¬
ческих мотивов, высказанный Гамильтоном, заключался в том, что Франция
после начала в ней в 1789 г. затяжной революции не могла более рассматри¬
ваться в качестве стабильной, надежной и сильной политической системы.
Поэтому сохранение с ней союзнических отношений чревато опасными и
непредсказуемыми последствиями90. Идеологический мотив федералистов,
набравший силу после прихода к власти во Франции якобинцев, заключал¬
ся в том, что политический радикализм французских властей совершенно
несовместим с американскими ценностями. Особое место в пропаганде фе¬
дералистов заняло обвинение революционной Франции в агрессивной
внешней политике. Объявление Францией войны Пруссии, Австрии, Анг¬
лии, Испании, доказывал Гамильтон, исчерпало действие франко-американ¬
ского договора 1778 г. Поскольку этот договор определял военно-политиче¬
ский союз между двумя странами как оборонительный, американцы вправе
отречься от союза с Францией, выступившей в качестве «агрессора»91.
Внешнеполитическая доктрина Республиканской партии также исхо¬
дила из признания национальных интересов США как высшей ценности,
но при этом утверждала, что именно антианглийский курс являлся самым
надежным способом достижения вслед за политической также и эконо¬
мической независимости Соединенных Штатов, как и цементирования
американского патриотизма и единства. Отношение джефферсоновцев к
Франции включало и идеологический мотив. Передача Францией в
1789 г. Вашингтону ключей от поверженной Бастилии в глазах Джеффер¬
сона и его единомышленников не была пустым жестом, а означала нача¬
ло нового этапа в политическом союзе США и Франции.
Вместе с тем в вопросе о военных обязательствах США перед Фран¬
цией Джефферсон и республиканцы проявили осторожность. Поскольку
американцы не располагали ни военным флотом, ни регулярными сухо¬
путными силами, способными оказать помощь Франции, они, по заклю¬
чению лидеров республиканцев, должны были воздержаться от участия в
военных действиях и придерживаться нейтралитета. Правда, когда Га¬
мильтон предложил Вашингтону издать прокламацию о нейтралитете
США, Джефферсон выступил с некоторыми возражениями. Во-первых,
он высказался против использования термина «нейтралитет», ставившего
под сомнение франко-американский договор 1778 г., во-вторых, полагал,
что прокламация должна быть издана не президентом, а Конгрессом. До¬
стигнутый в этом вопросе компромисс (прокламация была издана прези¬
дентом, но слово «нейтралитет» не употреблялось, хотя устранение США

86 Глава 2
из конфликта европейских держав было очевидно) был примером внеш¬
неполитического решения, принятого на двухпартийной основе.
Внешнеполитическая линия федералистов вылилась в открыто анти-
французскую позицию в период пребывания на президентском посту
Джона Адамса. В 1798 г., после серии недружелюбных действий с обеих
сторон, США аннулировали договоры с Францией. Был создан военно-
морской департамент, приняты решения о строительстве 25 фрегатов, во¬
оружении торговых кораблей и санкционирован захват французских су¬
дов в открытом море. Для покрытия военных расходов вводились налоги
на недвижимость. Эти меры, наряду с «драконовскими» законами об ино¬
странцах и мятеже, создавали, по мнению Республиканской партии,
опасность общественно-политическим основам США. Лидеры республи¬
канцев обдумывал!? действенные способы сопротивления политическому
курсу Федералистской партии.
В 1798 г. республиканцы в первый и последний раз прибегли к мере,
которая создавала угрозу их следованию по пути системной партии. В ре¬
золюциях, подготовленных Джефферсоном и одобренных легислатурой
Кентукки, как и в резолюциях, составленных Мэдисоном и поддержан¬
ных легислатурой Виргинии, федеральные законы, нарушавшие Билль о
правах, объявлялись антиконституционными. Но, самое главное, лидеры
республиканцев заявили о праве штатов не подчиняться этим и подоб¬
ным им законам федеральной власти, то есть отвергли принцип верхо¬
венства федерального законодательства и правительства, противопоста¬
вив ему разрушительный для Союза принцип суверенитета штатов.
Джефферсон и его единомышленники надеялись, заручившись под¬
держкой других штатов, вынудить центральную власть внять их голосу.
Но другие штаты, в первую очередь северо-восточные, отклонили подоб¬
ный подход, заявив, что вопрос о конституционности тех или иных зако¬
нов может решить только Верховный суд США. Лидеры республиканцев,
проявив благоразумие, отказались от опасного противопоставления прав
штатов воле центрального правительства и сосредоточились на подготов¬
ке к национальным выборам, в ходе которых предстояло обыграть феде¬
ралистов уже на строго конституционной основе.
* * *
В 1800 г. во время четвертых президентских выборов Республикан¬
ская партия сумела впервые одержать победу над федералистами и проч¬
но утвердиться у власти в США (лидеры республиканцев, соответственно
Джефферсон, Мэдисон, Монро, сменяя друг друга на президентском по¬
сту, удерживали высшую власть в стране на протяжении 24 лет).

Становление национальной политической системы 87
В предвыборной платформе Республиканская партия в лапидарной и
выразительной форме указала на непопулярные в массах итоги пребыва¬
ния федералистов у власти: британское влияние, постоянная армия, пря¬
мые налоги, государственный долг, дорогостоящий флот, непомерно вы¬
сокое жалованье для членов Конгресса, антиконституционные действия,
ущемление Билля о правах. Республиканцы обещали избирателям рефор¬
му налоговой системы, предполагавшую перенос тяжести налогов на бо¬
гатую часть общества. Они намеревались распустить армию, прекратить
строительство флота, закрыть Национальный банк, реформировать суды,
упростить чиновничий аппарат. Это вызвало настоящую панику среди
федералистов, многие из которых, подобно Ф. Эймсу, пророчили Соеди¬
ненным Штатам погружение в «первозданное состояние»92. Сама Респуб¬
ликанская партия приравнивала свою победу к «революции 1800 г.» В
1819 г. в письме к С. Роэну Джефферсон утверждал, что революция 1800 г.
означала «столь же осязаемую революцию в принципах управления, как и
революция 1776 г. в государственных формах»93.
Страхи федералистов усиливались по причине внушительного пере¬
веса республиканцев. Победителями оказались сразу два республикан¬
ских кандидата, Т. Джефферсон и А. Бэрр, набравшие при этом равное
число голосов выборщиков - по 73. Этот успех, правда, обернулся неожи¬
данностью для республиканцев: поскольку раздельного голосования за
президента и вице-президента тогда не проводилось (оно было введено
XII поправкой к федеральной Конституции в 1804 г.), оба их лидера на
равных претендовали на пост главы государства. При равенстве голосов
выборщиков вопрос о судьбе главы государства в соответствии с Консти¬
туцией был перенесен в палату представителей Конгресса США, где ре¬
шающее слово должны были сказать федералисты. Их размышления о
том, кого из двух республиканцев предпочесть в качестве «меньшего зла»,
в значительной мере были разрешены советами Гамильтона: он призвал
федералистов голосовать за Джефферсона, поскольку последний гораздо
более прагматичен и не станет посягать на общественные устои. Совет Га¬
мильтона был услышан, и Джефферсон занял президентское кресло.
События подтвердили прозорливость Гамильтона: общественно-по¬
литические устои США в период президентства Джефферсона остались
незыблемы. Впрочем, и в избирательной кампании лидера Республикан¬
ской партии мотив обновления сочетался с мотивом преемственности.
Первый мотив, напугавший федералистов и привлекший симпатии изби¬
рателей, заключался в требовании смелых демократических преобразова¬
ний в разных сферах общественной жизни, а второй, менее заметный, со¬
стоял в обещании стоять на страже общественно-политических устоев,
закрепленных Основным законом страны. В ходе выборов джефферсо¬
новская партия подчеркивала, что является сторонницей Конституции

88 Глава 2
1787 г. и прочного союза штатов в не меньшей мере, чем федералисты. В
ряде штатов джефферсоновиы даже предпочитали называть себя «респуб¬
ликанскими федералистами», всячески отводили обвинения в связях с
антифедералистским движением 1787—1789 гг. и возмущались попытками
соперничавшей партии утвердиться в качестве единственной хранитель¬
ницы федеральной конституционной системы.
В годы президентства Джефферсона (1801 — 1809), а затем и его респуб¬
ликанских преемников - Мэдисона (1809-1817) и Монро (1817—1825) —
преемственность в политике двух партий получила разнообразные прояв¬
ления. Республиканцы, подобно федералистам, заполняли государствен¬
ные посты представителями элитных социальных слоев. Приверженность
джефферсоновских республиканцев политической демократии в этом от¬
ношении мало что изменила. Согласно современным данным, в федера¬
листский период 95% представителей верхнего эшелона власти были вы¬
ходцами из элиты или тесно связаны с ней, а в джефферсоновский период
этот процент составил 85. Среди джефферсоновских государственных на¬
значенцев был также несколько ниже процент людей с университетским
образованием. Если в когорте федералистов было больше выходцев из го¬
родской элиты, то среди государственных деятелей и управленцев джеф¬
ферсоновского периода преобладали богатые и зажиточные аграрии. Но в
обоих случаях власть принадлежала элите44, определявшей, какая полити¬
ка в наибольшей степени полезна для страны и народа.
В практической политике джефферсоновцам приходилось не раз ид¬
ти на уступки федералистским доктринам вопреки своей воле, под давле¬
нием объективных, не зависящих от их мировоззрения потребностей аме¬
риканского общественно-исторического развития. Так, уже в начале пре¬
зидентства Джефферсон должен был отречься от одной из основополага¬
ющих доктрин партии — развития нации по чисто аграрному пути. В сво¬
ем первом ежегодном послании Конгрессу США он объявил сельское хо¬
зяйство, мануфактуры, торговлю и мореплавание четырьмя столпами
процветания. Постепенно он вынужден был поступиться и идеей госу¬
дарственного невмешательства в экономическое развитие, которая всегда
занимала ведущее место в идейном арсенале республиканцев и которую
сам он энергично пропагандировал на первых порах. С 1805—1806 гг.
Джефферсон стал доказывать, что средства государственной казны долж¬
ны активно использоваться для развития судоходства, каналов, дорожно¬
го строительства и даже для поощрения мануфактур. Отказался он посте¬
пенно и от фритредерской идеи, признав, что государство обязано защи¬
щать национальную промышленность от иностранной конкуренции при
помощи протекционистской политики4'.
Джефферсон, став президентом, не отказывался от идей преобразова¬
ния общества, но со временем они приобретали все более умеренный ха¬

Становление национальной политической системы 89
рактер. Джефферсоновским курс отчетливо свидетельствовал о понима¬
нии им политики как «искусства возможного».
Склонность Джефферсона к компромиссам подтачивала цельность и
единство ведомой им партии. Это усугублялось развитием в ней широко¬
го спектра политических мнений, грозившего расколом республиканцев
на фракции. Наиболее многочисленную группировку в партии составля¬
ли так называемые «старые республиканцы», твердо настаивавшие на
осуществлении принципов, которым партия присягнула в 1790-х гг. Од¬
нако даже сами «старые республиканцы» были далеко не однородны.
На правом фланге ортодоксов стояли такие консервативные полити¬
ческие деятели, какД. Тейлор, Д. Рандольф, Э. Пендлтон. Они решитель¬
но требовали от правительства ни в чем не уступать торгово-промышлен¬
ным кругам. Развитие торговли и мануфактур, согласно их риторике,
должно было привести к моральной и социальной деградации нации.
Америке следовало стать чисто аграрной страной46. Их доктрина носила
откровенно консервативный характер, ибо была направлена на закрепле¬
ние за южными плантаторами господствующей роли в государстве. Эти
ортодоксы восприняли как предательство попытку Джефферсона вклю¬
чить в свою политическую стратегию идею межпартийного согласия и
очень скоро оказались в оппозиции к его администрации.
На левом фланге «старых республиканцев» находились политики, для
которых приход к власти Джефферсона означал начало решительной
борьбы за демократизацию всех сторон общественной жизни. Их опор¬
ным пунктом стала Филадельфия, а самой колоритной фигурой среди ра¬
дикальных республиканцев был Д. Логэн, острый памфлетист, сохранив¬
ший до конца жизни верность эгалитарному социальному идеалу. Д. Ло¬
гэн, подобно ряду других пенсильванских демократов, таких, как Б. Ос¬
тин, У. Дуэн (редактор одной из ведущих газет Республиканской партии
«Аврора»), отверг попытки Джефферсона сочетать нововведения и пре¬
емственность с политикой федералистов.
Изолировав себя от «старых республиканцев», Джефферсон стремился
опереться в своей политике на умеренное крыло партии, способное к осу¬
ществлению прагматического политического курса. Один из ключевых по¬
стов в правительстве — государственного секретаря — был доверен им
Д. Мэдисону. Второй ключевой пост - министра финансов - занял пен¬
сильванец А. Галлатин. Предоставление поста, который в 1790-х гг. зани¬
мал сам Гамильтон, политику из Пенсильвании не было, однако, всего
лишь вынужденной уступкой северо-восточным республиканцам со сторо¬
ны виргинских вождей партии. Галлатин зарекомендовал себя в конце
XVI11 в. самым компетентным критиком финансовой политики федерали¬
стов. В частности, он сумел, что называется, «с цифрами в руках» доказать
наличие злоупотреблений в деятельности Гамильтона и его окружения.

90	1лава 2
Именно А. Галлатину предстояло осуществить на практике главное
требование джефферсоновских республиканцев — ликвидировать финан¬
совые начинания Гамильтона, составлявшие краеугольный камень всей
«федералистской системы» 1790-х гг Наибольших успехов ему удалось
добиться в двух пунктах: ликвидации государственного долга и уничтоже¬
нии прямых налогов.
Государственный долг США, в котором Гамильтон видел основу це¬
ментирования союза штатов и тесной унии правительства и финансистов,
в глазах джефферсоновских республиканцев играл роль исключительно
источника обогащения северо-восточных денежных воротил и средства
ограбления массы налогоплательщиков. К 1801 г этот долг составил 83
млн. долл. Галлатин рассчитывал, выплачивая каждый год по 7 млн. долл,
государственного долга, погасить его в течение десяти с небольшим лет.
В силу разных обстоятельств (покупка Луизианы, увеличившая госу¬
дарственный долг на 15 млн. долл., непредвиденный рост военных рас¬
ходов, вызванный обострением американо-английских противоречий и
др.) план этот так и не был осуществлен. Тем не менее сокращение госу¬
дарственного долга джефферсоновскими республиканцами оказалось
весьма существенным: к 1809 г сумма его снизилась до 57 млн. долл., а в
1812 г., перед началом войны с Англией, составляла уже 45 млн. долл, (с
началом войны кривая государственного долга, естественно, резко под¬
нялась вверх).
Одной из самых убедительных социальных мер правительства Джеф¬
ферсона являлась отмена всех прямых налогов, составлявших всегда
предмет острейших разногласий между Федералистской и Республикан¬
ской партиями (в 1798 г, когда федералисты обложили налогом дома,
землю и рабов, один из идейных лидеров республиканцев, Д. Тейлор, да¬
же потребовал отделения южных штатов от Союза)97. Среди отмененных
налогов были и акцизные сборы, которые в середине 1790-х гг. явились
причиной известного «восстания из-за виски» и для фермеров всегда яв¬
лялись особо тяжелым побором. В конце президентства Джефферсон
имел все основания обратиться к Конгрессу США с риторическим вопро¬
сом, в котором заключалось нескрываемое удовлетворение от совершен¬
ной реформы: «Кто отныне среди американских фермеров, ремесленни¬
ков и рабочих должен иметь дело со сборщиками налогов?»98
Противоречивый характер носила политика джефферсоновских рес¬
публиканцев в отношении Национального банка, представлявшего одну
из основ финансовой системы Гамильтона. Национальный банк и его со¬
циальная опора, финансовая буржуазия Северо-Востока, традиционно
рассматривались джефферсоновцами в качестве главного источника рас¬
пространения «аристократической опасности» в США. В борьбе с банком
джефферсоновцы смогли заручиться поддержкой не только аграриев, но

Становление национальной политической системы 91
и многих представителей торгово-мануфактурной буржуазии, возмущав¬
шихся монопольной позицией этого финансового гиганта в сфере креди¬
та. Оказавшись у власти, Республиканская партия стала всячески поощ¬
рять развитие банков в штатах - число их в годы президентства Джеффер¬
сона возросло в 4 раза. Однако когда встал вопрос о самом существовании
Национального банка, в рядах партии произошел раскол.
Срок действия хартии Национального банка истек в 1811 г., когда
президентское кресло занимал Д. Мэдисон. Экономическая политика ре¬
спубликанской администрации продолжала оставаться в руках Галлатина,
сохранившего за собой пост министра финансов. Он как раз и воспроти¬
вился ликвидации Национального банка, заявив, что сохранение этого
института только и способно обеспечить кредитование растущих расхо¬
дов правительства на оборонные нужды.
Решительно против банка выступили «старые республиканцы». В ре¬
зультате острой фракционной борьбы среди республиканцев в сенате при
решении вопроса о банке сложилось равенство сил: 17 законодателей вы¬
сказались за его ликвидацию и 17 — за продление хартии банка. Будущее
банка оказалось в руках вице-президента Д. Клинтона, отдавшего свой
голос противникам банка. Однако, по иронии судьбы, через некоторое
время сама администрация выступила инициатором создания второго
Национального банка: острейшие финансовые затруднения федерально¬
го правительства во время англо-американской войны 1812 г. принудили
добиваться воссоздания «аристократического» института.
В годы пребывания у власти Мэдисона противоречия между доктри¬
нами и практикой джефферсоновской партии достигли апогея. Мэдисон
высказался в пользу создания второго Национального банка, который и
был учрежден в 1816 г. Англо-американская война доказала жизненность
гамильтоновских идей о поощрении национальной промышленности,
торговли, финансов. В послании Конгрессу в 1815 г. Мэдисон решитель¬
но настаивал на необходимости интенсивного развития мануфактур и
указывал, что при рассмотрении вопроса о тарифах следует принимать во
внимание потребности национальной промышленности. Страна, писал
Мэдисон под впечатлением от горьких уроков англо-американской вой¬
ны, крайне заинтересована в строительстве «дорог и каналов», что может
быть лучше всего осуществлено под началом «национальной власти»99.
Федералисты заявили, что Мэдисон «обокрал» программу их партии.
До прихода к власти Джефферсон и его единомышленники неизмен¬
но рассматривали аграрное общество, основу которого составляли мел¬
кие независимые фермеры, в качестве альтернативы «федералистской си¬
стеме». В «резерве» мер позитивных экономических преобразований
Т. Джефферсона имелась идея о бесплатном наделении всех неимущих и
малоимущих сограждан земельными участками по 50 акров, выдвинутая

92 Глава 2
им еше в первый год Американской революции. Он не рискнул воспроиз¬
вести ее в программе партии во время пребывания на президентском по¬
сту. Однако им были предприняты усилия для облегчения простым аме¬
риканцам доступа к огосударствленному фонду «свободных» земель.
Двадцать шестого марта 1804 г. Конгресс США издал постановление, сни¬
жавшее по сравнению с актом 1800 г. минимальную цену за акр продава¬
емой земли с 2 до 1,64 доллара, а минимальный размер поступающего в
продажу участка с 320 до 160 акров. Так был сделан еще один шаг к ут¬
верждению фермерского пути в аграрном секторе США.
В годы президентства, впрочем, как и в 1790-х гг., в отличие от рево¬
люционного периода, Джефферсон воздерживался от публичной крити¬
ки рабства, высказывая ее только в частной переписке с близкими друзь-
ямиИ)0. Он надеялся исключительно на постепенные способы борьбы с
ним. В 1807 г. Конгресс США одобрил закон, запрещающий ввоз в стра¬
ну черных невольников с 1 января 1808 г. (эта дата была определена еще
авторами американской Конституции 1787 г.). Безболезненное одобрение
закона имело простое экономическое объяснение: южные плантаторы
удовлетворяли свои потребности в рабской силе за счет ее естественного
воспроизводства. Но, хотя закон, запрещающий ввоз негров в США, и не
подрывал основ рабовладения в штатах, его необходимо занести в актив
Джефферсона-президента, который потребовал от Конгресса вернуться к
этому вопросу еще в 1806 г., то есть за два года до истечения срока, уста¬
новленного авторами федеральной Конституции.
Среди джефферсоновских нововведений особое значение имели госу¬
дарственно-правовые преобразования и реформы. Джефферсон восстано¬
вил в полном объеме действие Билля о правах. Некоторые историки, пре¬
уменьшающие значение отмены им репрессивных федералистских зако¬
нов 1798 г., указывают, что срок действия закона об иностранцах истек в
1800 г., а закона о мятеже - 3 марта 1801 г., то есть до того, как Джефферсон
приступил к обязанностям президента, так что непосредственно сам он от¬
менил только консервативный закон о натурализации101. Это так, но необ¬
ходимо учесть, что федералисты не смогли продлить репрессивные законы
по причине серьезных политических успехов в 1800-1801 гг. республикан¬
цев, укрепивших свое влияние в Конгрессе США. Кроме того, важно отме¬
тить, что Джефферсон в бытность президентом остался верен духу и букве
Билля о правах, несмотря на то, что его политические противники широко
пользовались свободой слова для дискредитации президента.
Уже в первые годы президентства Джефферсона политические про¬
тивники обвинили его в трех прелюбодеяниях (самое громкое обвинение
ставило ему в вину сожительство с рабыней Салли Хеммингс). Друзья и
соратники Джефферсона защищали своего лидера, публикуя опроверже¬
ния в прессе. Порой они вызывали лжецов на дуэль. Но ни разу глава го¬

Становление национальной политической системы 93
сударства и его партия, в огличие от федералистов, не прибегли к драко¬
новским мерам и законам, ограничивавшим Билль о правах, свободу сло¬
ва и печати. Президентство американского просветителя-демократа, во¬
шедшее в анналы истории как эпоха джефферсоновской демократии,
способствовало упрочению политического и идеологического плюрализ¬
ма в США. Противоядие от эксцессов демократии и плюрализма джеф-
ферсоновцы видели не в репрессиях, а в повышении политической куль¬
туры нации посредством, в первую очередь, развития и совершенствова¬
ния системы образования и широкого просвещения масс.
Острым и затяжным оказался конфликт Джефферсона с Верховным
судом США и в целом с третьей ветвью государственной власти, в кото¬
рой доминировали федералисты, стеной ставшие на пути джефферсонов¬
ских нововведений. Федералисты упрочили свои позиции в судебной си¬
стеме США в последние месяцы пребывания на посту президента
Д. Адамса, когда был принят закон о реформе третьей ветви власти, рез¬
ко расширявший ее аппарат. Очень скоро выяснилось, что реформа носи¬
ла откровенно партийный характер: федералисты заполнили новые высо¬
кие судебные должности своими ставленниками, а президент Д. Адамс
утвердил назначения в последний день пребывания у власти (они вошли
в анналы под названием «полуночных назначений»). Утратив власть ис¬
полнительную, федералисты попытались компенсировать потерю ут¬
верждением своего господства в органах судебной власти.
Джефферсон уже в первом послании Конгрессу потребовал отменить
судебную реформу федералистов. Его сторонникам в Конгрессе сопутст¬
вовал успех, но вскоре выяснилось, что осуществить перемены в судеб¬
ной системе будет непросто. На пути джефферсоновской судебной ре¬
формы встал Верховный суд США во главе с его председателем Д. Мар¬
шаллом, который в начале XIX в. стал, по сути, лидером Федералистской
партии. В 1803 г., во время судебного рассмотрения отказа правительства
вручить мандат одному из «полуночных назначенцев» У. Марбури, Мар¬
шалл не только развил консервативные правовые принципы, но и принял
конкретные решения, которые отменяли один из федеральных законов.
Этот прецедент впервые со всей определенностью закреплял право Вер¬
ховного суда быть «последней инстанцией» в толковании Конституции
США и признании конституционности всех актов законодательной и ис¬
полнительной власти. Формально такие полномочия придавались Вер¬
ховному суду еще федеральным Законом о судоустройстве 1789 г., но, как
признают исследователи, именно данное решение Маршалла вдохнуло в
этот закон жизнь1"2.
Джефферсон и республиканцы приняли вызов высшего судебного
органа страны и попытались отстранить от должностей наиболее одиоз¬
ных судей посредством процедуры импичмента (отстранение от должно¬

94 Глава 2
сти законодательным органом за «недостойное поведение»). Вначале им
сопутствовал успех: в 1804 г. с должности окружного судьи был смещен
Д. Пикеринг, обвиненный в пьянстве и некомпетентности. Затем респуб¬
ликанцы посягнули на члена Верховного суда США С. Чейза, отстране¬
ние которого расчищало путь к смещению самого Маршалла.
Чейз был известен судебными расправами над демократами. В 1803 г.
он в резкой форме публично осудил мэрилендских законодателей, добив¬
шихся отмены в штате имущественного избирательного ценза, и заклей¬
мил преобразовательные усилия республиканской администрации как
подрывающие «безопасность собственности и личную свободу»103. Чейз
был обвинен в действиях, несовместимых с его должностными полномо¬
чиями. Последовавшие затем.длительные дебаты в сенате США привели,
однако, к обескураживающему для администрации результату: часть кон-
грессменов-республиканцев выступила в защиту Чейза, и консерватив¬
ный федеральный судья был оправдан. Решение сената положило конец
кампании борьбы с судьями-федералистами, носившей ярко выражен¬
ный политический характер.
Демократическая окраска отличала военную доктрину Республикан¬
ской партии и администрации. В годы президентства Джефферсон, как и
прежде, неизменно отстаивал тот широко распространенный в идеоло¬
гии Просвещения принцип, что создание и содержание регулярной ар¬
мии и флота в мирное время несовместимы с основами демократическо¬
го правления.
Как в частной переписке, доверительных беседах, так и в публичных
обращениях, ежегодных посланиях Конгрессу Джефферсон неизменно
доказывал, что в мирное время штаты должны полагаться исключительно
на добровольные милицейские соединения. В подобные образования он
предлагал включить молодых американцев в возрасте от 18 до 26 лет, ко¬
торые призваны были овладевать воинским искусством в свободное от
основных занятий время104. Что касается регулярной армии, то Джеффер¬
сон добивался ее постепенного сокращения вплоть до полной ликвида¬
ции. Уже в начальный период деятельности администрации армия США
была сокращена более чем в полтора раза: с 5438 до 3312 человек. Боль¬
шая ее часть была рассредоточена в фортах на западном «фронтире»105.
Резкому сокращению подвергся и военно-морской флот. Уже в конце
первого года деятельности джефферсоновской администрации ее отчеты за¬
фиксировали продажу 15 фрегатов. Конгресс США распорядился оставить
в военно-морских силах США 13 фрегатов, причем 7 из них должны были
находиться в постоянном резерве. Военно-морская доктрина республикан¬
цев предполагала развитие американского флота исключительно на основе
легких судов, которые должны были нести береговую охрану США10(>.
Военная доктрина джефферсоновцев дала трещину в момент обост¬

Становление национальной политической системы 95
рения в 1807 г. англо-американских противоречий. Они вынуждены были
отказаться от нее в условиях чрезвычайных обстоятельств и вопреки сво¬
им желаниям санкционировали расширение военных расходов.
Внешнеполитические проблемы, с которыми приходилось иметь де¬
ло администрации Джефферсона, заключали в себе серьезные испытания
для ряда доктрин Республиканской партии. Одна из таких проблем была
связана с приобретением в начале 1800-х гг. Луизианы.
Возможность присоединения Луизианы, увеличивавшей размеры
США почти вдвое, возникла в связи с неудачными попытками Наполео¬
на Бонапарта осуществить французскую колониальную экспансию в Но¬
вом Свете. Заключив осенью 1800 г. сделку с Испанией, Наполеон Бона¬
парт добился возвращения Франции Луизианы и Нового Орлеана, клю¬
чевого порта в устье Миссисипи. Лидеры республиканцев, узнав об этом,
забили тревогу. Их лояльность и симпатии к Франции сменились анти-
французскими высказываниями. Джефферсон объявил, что «передача
испанской провинции Луизианы Франции» ведет к смещению всех ак¬
центов во внешнеполитической стратегии США107. В письме к американ¬
скому посланнику в Париже Р. Ливингстону президент был еще более ка¬
тегоричен. «Новый Орлеан, — заявил он, — единственное место на земном
шаре, владелец которого является естественным и извечным врагом аме¬
риканского народа». В случае сохранения Нового Орлеана за Францией,
заключал Джефферсон, американцы должны будут предпочесть в качест¬
ве друга и союзника Англию108.
Дальнейшее развитие событий все же благоприятствовало сохране¬
нию американо-французских связей. После того как в 1802 г. француз¬
ская армия потерпела поражение в Сан-Доминго, советники Наполеона
Бонапарта внушили ему мысль, что без Сан-Доминго Луизиана не пред¬
ставляет никакой ценности для Франции. В итоге этих перипетий амери¬
канским представителям на переговорах в Париже сопутствовал сенсаци¬
онный успех: французская сторона согласилась уступить Луизиану вмес¬
те с Новым Орлеаном за 15 млн. долл.
Приобретение Луизианы означало нарушение федеральной Консти¬
туции, ни одна статья которой не подразумевала наличия подобных прав у
правительства США. Теперь уже федералисты обвиняли джефферсонов-
цев в попрании Основного закона, выступая сторонниками его «узкого
толкования». Джефферсоновцы, напротив, склонялись к «широкому тол¬
кованию» конституции, не отличавшемуся, по сути, от подхода Гамильто¬
на в период создания Национального банка.
Выгодная покупка Луизианы способствовала обретению джефферсо-
новцами прежнего лица «французской партии» и отказу от идеи возможно¬
сти сближения с Великобританией. Дальнейшее развитие событий способ¬
ствовало стремительному ухудшению их отношений. После возобновления

96 Глава 2
в 1803 г. войны в Европе Англия и Франция приняли серию указов, направ¬
ленных на блокирование торговых связей противника с другими, в том чис¬
ле и нейтральными, государствами. Репрессивные меры Англии, утвердив¬
шей после разгрома в 1805 г. французского флота под Траф&пьгаром свое
бесспорное превосходство на море, были особенно чувствительны для аме¬
риканцев. В конце 1807 г. Джефферсон подписал закон об эмбарго, накла¬
дывавший ограничения на все внешнеторговые связи страны. Закон пре¬
следовал цель укрепления национального суверенитета США, и ради ее до¬
стижения республиканское правительство было готово идти на серьезное
ограничение интересов торговых и финансовых кругов страны.
«Плата» за укрепление национального суверенитета США, назначен¬
ная администрацией, оказалась, однако, неприемлемой для самих торго¬
вых и финансовых кругов и их политического лидера — Федералистской
партии. В ответ на закон об эмбарго федералисты организовали в штатах
Новой Англии митинги протеста, способствовавшие усилению сепара¬
тистских настроений и тенденций на Северо-Востоке страны.
* * *
Сепаратистская идея пустила корни в штатах Новой Англии еще в пер¬
вые годы президентства Джефферсона. В 1803—1804 гг. так называемая «эс¬
секская хунта», включавшая наиболее консервативных федералистов Мас¬
сачусетса, организовала заговор, направленный па отделение Новой Анг¬
лии от Союза. Ее глава Т. Пикеринг вступил в переписку с другими лидера¬
ми Федералистской партии с целью склонить их в пользу образования се¬
веро-восточной конфедерации. План «эссекской хунты» заключал в себе
не только протест против усиления политического влияния в Союзе юж¬
ных штатов, но и попытку приостановить процесс демократических ново¬
введений хотя бы в штатах Новой Англии. После того как его отказались
поддержать Д. Кэбот, А. Гамильтон и другие видные вожди федералистов,
сепаратистское движение пошло на убыль. Но в 1808 г. оно оживилось и
развивалось по восходящей линии вплоть до Хартфордского конвента, со¬
званного сепаратистами в 1814 г., в разгар англо-американской войны.
Эволюция Федералистской партии в начале XIX в. означала все боль¬
шее скатывание ее с позиций национальной на позиции узкорегиональ¬
ной партии. После поражения на выборах 1800 г. партия раскололась, по
определению американского историка Д. Фишера, на «старых» и «моло¬
дых» федералистов. Первые, ортодоксы, принадлежали к поколению от-
цов-основателей партии; вторые, прагматики, сформировались как поли¬
тики в избирательных сражениях в послереволюционный период. Орто¬
доксы не отступили от заветов партии и в 1800-х гг. Типичным выражени¬
ем их позиции могут служить слова федералиста из Северной Каролины

Становление национальной политической системы 97
Р. Дей ми. адресованные в 1803 г. избирателям: «Я хочу заявить со всей от¬
кровенностью, что никогда не отказывался и не откажусь от своих прин¬
ципов в угоду чьим-либо мнениям, независимо от того, исходят они от
власть предержащих или от оппозиции. Мне не хотелось бы получать го¬
лоса тех, кто не готов предоставить мне полную свободу в отстаивании
интересов моего округа, как понимаю их я сам...»100 Девизом же поколе¬
ния федералистов-прагматиков могли служить слова У. Паттерсона из
Нью-Джерси: «Демократические настроения в стране крепнут день ото
дня, и мы должны следовать гласу народа, так как в противном сл\чае на¬
род не пойдет за нами...»110
Многие принципы федералистов 1790-х гг. не могли слепо копиро¬
ваться в 1800-х гг. уже по той причине, что серьезно изменилось положе¬
ние партии в системе власти. Часть федералистов быстро убедилась, что,
оказавшись в оппозиции, необходимо отстаивать иные ценности. Так,
они признали полную абсурдность защиты идеи сильной президентской
власти в условиях, когда в президентском кресле оказался представитель
соперничающей партии. Отдельные федералисты выступили с ультраде-
мократическими предложениями реформы президентской власти. На¬
пример, Д. Хилхауз предложил сократить срок полномочий главы госу¬
дарства до одного года.
Некоторые федералисты, перейдя в оппозицию, предстали горячими
поборниками народовластия. Конгрессмен Д. Пирсон, в частности, при¬
звал законодателей предоставить народу «право отзывать их по своему
желанию»111. Некоторые представители партии даже предложили изме¬
нить ее название, считая, что оно должно включать одно из определе¬
ний - «республиканская» или «демократическая», — популярных в наро¬
де. Они стали доказывать избирателям, что отношение федералистов к
демократии ничем не отличается от отношения джефферсоновцев и что
различий между партиями в этом вопросе больше не существует. Более
того, федералисты «новой волны», критикуя противоречия политическо¬
го курса джефферсоновцев, обличали их в демагогии, а себя представля¬
ли в роли подлинных выразителей «гласа народа».
Как показали события, новый имидж федералистов стал внедряться в
сознание избирателей с большим опозданием, а главное, уже после того,
как партия приобрела среди широких слоев американцев прочное реноме
противницы демократии. Основное упущение Федералистской партии в
сравнении с джефферсоновскими республиканцами в области политиче¬
ской стратегии и идеолог ии заключалось в том, что партия не сумела осо¬
знать значения политической демократии как основополагающего мето¬
да взаимодействия с избирателями и важного неотъемлемого звена поли¬
тической системы. Федералисты, констатировал в 1808 г. Н. Уэбстер, сто¬
ронник обновленческих подходов, не только «оказали сопротивление си-
4 Зак. № 2914 Согрии

98 Глава 2
ле общественною мнения», но и «не разобрались в средствах, при помо¬
щи которых управляются все представительные государства»112.
Догматизм федералистов ярко проявился и в их внешнеполитической
доктрине, что раскрывалось по мере обострения англо-американских от¬
ношений. Лидеры федералистов обнаружили неспособность и нежелание
разобраться в объективных причинах углубления англо-американских
противоречий, среди которых одной из главных было открытое попрание
Великобританией прав молодой североамериканской республики, твер¬
дое намерение поставить ее на колени.
Объявление Соединенными Штатами в 1812 г. войны Англии было
встречено федералистами в штыки. Главный их мотив был очевиден: ущерб
США от нарушения Великобританией их морских и торговых прав был го¬
раздо меньше выгоды, извлекавшейся из экономических отношений с
бывшей метрополией. Политические деятели из Новой Англии, удержи¬
вавшие руководство в Федералистской партии, были, казалось, готовы на
любые унижения национального суверенитета США со стороны Лондона,
при том условии, что финансисты и купцы Северо-Востока продолжали бы
получать прибыль от экспортно-импортных операций с Англией.
Меркантильные мотивы федералистов привели их в итоге к шагу, расценен¬
ному многими американцами как предательство: в 1814 г., в разгар англо-амери¬
канской войны, они предприняли попытку отделения штатов Новой Англии от
Союза. Этот шаг оказался для партии самоубийственным: федералисты дискре¬
дитировали себя в глазах нации и вскоре сошли с ее политической арены.
На президентских выборах 1816 г., первых после завершения англо-аме¬
риканской войны, у кандидата от Республиканской партии Д. Монро прак¬
тически не было соперников (за него было подано 183 голоса выборщиков,
а за федералиста Р. Кинга только 34). Сам же период президентства Монро
вошел в американскую историю под названием «эра доброго согласия», что
не в последнюю очередь подразумевало безраздельное господство на поли¬
тической арене Республиканской партии. Для истории США в целом он все
же был исключением, а правилом как раз оказалось двухпартийное сопер¬
ничество, многие принципы которого оформились в 1790—1810-х гг. Веду¬
щая роль в утверждении этих принципов принадлежала джефферсоновским
республиканцам — партии, которая, прийдя в 1800 г. к власти, сумела соче¬
тать нововведения с сохранением фундаментальных экономических и по¬
литических первооснов, заложенных в федералистский период.
В годы первой двухпартийной системы обозначились три принципа —
консенсус, преемственность, альтернативность, — которые стали харак¬
терны для последующих двухпартийных систем. Первый принцип озна¬
чал согласие двух партий в отношении основ североамериканского обще¬
ства, обретших завершенный вид в годы революции. Обе партии призна¬
вали нерушимыми принципы частной собственности, экономической

Становление национальной политической системы 99
конкуренции и рыночных отношений. В качестве основополагающих и
нерушимых государственно-правовых принципов они приняли респуб¬
ликанизм, федерализм, представительное правление, разделение властей,
«сдержки и противовесы», политический плюр&тизм.
Принцип преемственности, продемонстрированный впервые Рес¬
публиканской партией после смены ею федералистов у кормила власти,
означал конструктивное отношение к наследию побежденной партии. До
прихода к власти джефферсоновцы были сторонниками аграрно-фермер¬
ского развития США, но после своей победы они признали также необ¬
ходимость индустриально-торгового пути, усиленно стараясь сгладить
противоречия между этими двумя путями.
Принцип альтернативности проявился в том, что Республиканская пар¬
тия смогла предложить реальную программу реформирования американ¬
ского общества. Между республиканцами и федералистами существовали
состязательность и зримые отличия, избиратели видели их и имели возмож¬
ность выбора на зарождавшемся «политическом рынке». Серьезное разли¬
чие между двумя партиями заключалось в том, что республиканцы призна¬
вали значение политической демократии в качестве основополагающего
механизма политической системы, а также поддерживали демократические
нововведения в социальной и экономической сфере. Республиканцы песто¬
вали демократическую модель либерализма и капитализма, в то время как
идеология и политика федералистов способствовали превращению либера¬
лизма и капитализма в ценности и достояние верхнего класса.
При всем том, что Республиканская партия выдвинула демократическую
общественную модель, по своему социальному составу она на всех этапах ос¬
тавалась элитарной. И здесь мы вновь должны говорить о сходстве между ре¬
спубликанцами и федералистами. Способы выдвижения кандидатов на вы¬
борные должности, подбора и назначений государственных служащих, к ко¬
торым прибегали обе партии, нельзя назвать демократичными. В целом поли¬
тический процесс и политический режим в период пребывания у власти как
федералистов, так и республиканцев можно охарактеризовать как элитарную
демократию. Роль избирателей в политическом процессе, а тем более в поли¬
тическом управлении была незначительной. Сам избирательский корпус ос¬
тавался узким, но и он выбирал непосредственно только меньшую часть но¬
сителей высшей государственной власти. Большая часть — президент, сенато¬
ры — избирались на двухступенчатой основе. В целом решающая роль в поли¬
тической системе и политическом процессе принадлежала элите, но в отли¬
чие от колониального периода в ней трудно обнаружить олигархический ком¬
понент. Так или иначе, прямо или опосредованно, ее формирование было
связано с выборным механизмом. В отличие от колониальной эры в постре¬
волюционный период возник реапьный «политический рынок» с полнокров¬
ной политической конкуренцией элитных групп.
4*

Глава третья
Капитализм, демократия, рабство:
1820-1860-е гг.
Джексоновская демократия: новые слои
против элиты
Период 1820-1860-х гг. можно определить в целом как эпоху второй
(после Войны за независимость и образования США) либерально-де¬
мократической трансформации Соединенных Штатов. Она, в свою оче¬
редь, разделяется на два этапа. Первый, охватывающий 1820—1840-е гг.,
вошел в историю под именем джексоновской демократии, а второй, вби¬
рающий 1850-1860-е гг., известен как период конфликта и Гражданской
войны Севера с Югом. По завершении этой крупной эпохи американ¬
ский капитализм обрел свою классическую форму.
Между двумя названными этапами существовало и сходство, заклю¬
чавшееся в решении единой задачи упрочения либерально-демократиче¬
ских начал капитализма, и серьезное различие. Различие состояло в том,
что на первом этапе проблема рабства не выдвигалась на повестку дня
центральных политических дискуссий и баталий. Его главное содержание
составили конфликты внутри белого населения по вопросам о способах и
формах распределения экономической и политической власти между раз¬
ными социальными слоями.
Содержание политических перипетий джексоновской эпохи привле¬
кало внимание самых разных исследовательских направлений и школ. Ее
первым авторитетным интерпретатором принято считать знаменитого
французского мыслителя А. де Токвиля, посетившего Соединенные Шта¬
ты в 1831 г. и опубликовавшего несколько лег спустя сочинение «Демо¬
кратия в Америке», занесенное в политологическую классику. Развитие
демократических начал в Америке поразило Токвиля, и французский ли¬
беральный аристократ высказал суждение, что некоторые из них могли
быть позаимствованы европейскими обществами. Но он увидел и «изли¬
шества» демократии в Америке, которые, по его мнению, были связаны в
первую очередь с реформами президента Эндрю Джексона. Джексона и
его партию он рассматривал как орудие то лпы, которая в своем стремле¬
нии к равенству была способна на безрассудные поступки, что ярко про¬

Капитализм, демократия, рабство Ю1
явилось и желании ликвидировать Национальный банк США. Влияние
демократии и народа, волю которого олицетворял Джексон, достигло та¬
кого размаха, что богатые американцы были обречены жить в постоян¬
ном страхе'. Подлинным политическим властелином джексоновской
Америки, по заключению Токвиля, был народ, а не элита.
Среди американских историков взгляд на джексоновскую демокра¬
тию как воплощение народовластия наиболее полно выразила прогрес-
систская школа конца XIX — первой половины XX в. В отличие от Токви¬
ля, который видел в демократии джексоновского периода как плюсы, так
и минусы, прогрессистские историки дали ей исключительно положи¬
тельную характеристику. Ф.Д. Тернер, исповедовавший идею о решаю¬
щей роли свободолюбивых западных фермеров в развитии американской
демократии, связывал приход к власти Джексона и его реформы в первую
очередь с их активностью2. Супруги Бирды доказывали что Джексон опи¬
райся на поддержку простого люда как западных, так и восточных штатов,
и определили джексоновскую демократию как «триумф фермерско-рабо¬
чей партии»'. В.Л. Паррингтон подчеркивал остроконфликтный характер
схватки народа и элиты, которая воплотила «стремление покончить с
аристократической системой государственного управления»4. Послед¬
нюю точку в интерпретации джексоновской демократии с позиции про-
грессистской школы поставил А. Шлезингер-младший. Он пришел к вы¬
воду об антимонополистическом и антикапиталистическом характере
джексоновской демократии, которая воплотила волю широкой народной
коалиции, и особенно рабочего класса, оформлявшегося в 1820—1830-х гг.
в «отдельное сословие»5.
Концепция прогрессистской школы подверглась фронтальной реви¬
зии во второй половине XX в. Л. Харц, Д. Бурстин и друтие представите¬
ли школы консенсуса доказывали, что сколько-нибудь острые конфлик¬
ты в джексоновскую эпоху отсутствовал и, что взаимоотношения между
разными слоями развивались в рамках либерального мировидения, кото¬
рому с теми или иными нюансами следовали и бизнесмены, и рабочие, и
фермеры, и плантаторы. Демократия пестовалась совместными усилиями
общества, в котором отсутствовали социальные контрасты".
Чувствительный удар по прогрессистской историографии был нане¬
сен школой исторической политологии, самым оригинальным предста¬
вителем которой был Л. Бенсон7. Согласно ей. социальные различия не
имели отношения к соперничеству политических партий джексоновской
эпохи: они в действительности отразили этнорелигиозные расхождения в
среде белых американцев, в первую очередь между протестантскими
группировками, опиравшимися на англосаксов, и католиками, ядро ко¬
торых составляли ирландские эмигранты.
Один из самых известных современных исследователей Джексонов¬

102 Глава 3
ской эпохи Э. Песеен подверг сокрушительной критике как историкон-
прогрессистов. так и школу консенсуса. В отличие от прогрессистов, он
доказывал, что конфликт во взаимоотношениях Демократической и Виг-
ской партий, представлявших в равной степени элитные слои, отсутство¬
вал, и, в отличие от школы консенсуса, утверждал, что Америка не была
демократией, ей были присущи социальные контрасты, а экономическая
и политическая власть была сконцентрирована в руках верхнего класса.
Приведенные им факты «прокапиталистических», то есть соответство¬
вавших интересам предпринимательских слоев, законов, одобренных как
демократами, так и вигами, выглядели весьма внушительно*. Вместе с тем
нелицеприятные суждения Пессена о джексоновской демократии имели
в своей основе идеалистические представления о демократии и ее воз¬
можностях: американский историк явно подразумевал, что осуществима
некая совершенная демократия, которая не только в риторике, но и на
практике означает правление народа и для народа.
Свое собственное определение содержания общественного конфлик¬
та джексоновской эпохи дали Р. Хофстедтер и Б. Хэммонд. Перипетии
джексоновской эпохи они связывали с выходом на общественную аван¬
сцену в связи с бурной индустриализацией Северо-Востока и фермериза-
цией Запада новых предпринимательских слоев, бросивших вызов фи¬
нансово-торговому истеблишменту9. Два влиятельных историка доказы¬
вали, в отличие от прогрессистской школы, что возникший в связи с этим
политический конфликт не затрагивал основ американской цивилиза¬
ции, и, в отличие уже от консервативного крыла школы консенсуса, по¬
лагали, что это был пусть и не фундаментальный, но реальный конфликт,
способствовавший расширению основы американской демократии.
Самым новейшим истолкованием конфликта джексоновской эпохи
явилась интерпретация, основывающаяся на теории модернизации. Со¬
гласно ей, противоборство между Джексоном и его сторонниками, с од¬
ной стороны, и Вигской партией и ее последователями — с другой, отра¬
зило конфликт между аграрно-демократической Америкой, представляв¬
шей «план прошлого», и Америкой индустриальной, стратифицирован¬
ной и модернизирующейся, обращенной лицом в будущее10. Подобная
оценка хотя и включает сочувствие к джексоновской Америке, все же оз¬
начает, что прогрессивное развитие США было связано по преимуществу
с усилиями Вигской партии.
* * *
В экономическом плане главное содержание рассматриваемого пери¬
ода составила смена мануфактурного капитализма промышленным1'. Хо¬
тя в экономике США вплоть до последней трети XIX в. преобладал аграр¬

Капитализм, демократия, рабство ЮЗ
ный сектор, не он, а именно промышленный капитализм придал эконо¬
мическому развитию новые качества и динамику и оказал главное влия¬
ние на социальную реструктуризацию общества. Последняя имела пря¬
мое отношение к возникновению феномена джексоновской демократии.
Промышленная революция стимулировала и аграрную экономику, в раз¬
витии которой особое значение имела фермеризация огромных западных
территорий. Последний процесс стал еще одним важным социальным ис¬
точником джексоновской демократии.
Большинство исследователей признают в качестве отправной даты
становления новых качеств американской экономики 1815 г. Глубину
экономических преобразований принято иллюстрировать с помощью
цифр, характеризующих экономические изменения на протяжении по¬
следующих четырех десятилетий.
В США, как и в Великобритании, родине промышленной революции,
ведущая роль в смене мануфактурного капитализма фабрично-заводским
принадлежала текстильной промышленности. Она сконцентрировалась в
северо-восточных штатах, а бум текстильного производства характеризу¬
ют следующие цифры: с 1817 по 1837 г. выпуск тканей увеличился с 4 до
308 млн. ярдов, то есть в 77 раз12. Затем индустриализация распространи¬
лась и на другие отрасли.
Бум в промышленности сопровождался бумом на транспорте. В нача¬
ле XIX в. американцы сосредоточились на создании сетей сухопутных до¬
рог: этот процесс получил название «внутренних усовершенствований». В
1817 г. началась эпоха водных каналов. Сначала построили канал Эри,
главную северо-восточную магистраль, которая стала быстро приносить
прибыль. К 1850 г. длина каналов, покрывших густой сетью по преимуще¬
ству Северо-Восток США, составила 3700 миль (около 6000 км).
В 1830 г. была построена первая железная дорога, а к 1860 г. длина же¬
лезных дорог в США составила 31 тысячу миль (около 50000 км) — столь¬
ко же, сколько во всем остальном мире. Несмотря на то что железные до¬
роги более чем в 8 раз превзошли по длине водные каналы, значение по¬
следних в становлении национального рынка не следует преуменьшать.
Дело в том, что строительство каналов обходилось дешевле, тарифы за
перевозки на них были ниже, поэтому многие предприятия, особенно
расположенные близко от каналов, предпочитапи перевозить свою про¬
дукцию водным путем. Но со временем железные дороги, обладавшие
многими иными преимуществами (скорость перевозок, их объемы и т.д.),
стали доминирующим транспортным средством. Строительство дорог,
каналов и железнодорожных магистралей породило одно важное органи¬
зационно-структурное нововведение в истории американского капита¬
лизма. Поскольку оно требовало огромных капиталовложений, возникла
и укоренилась корпоративная форма бизнеса. Соответственно возросла

104 Г лава 3
численное!ь предпринимательскою класса, а корпорации выдвинулись
на верхнюю позицию в мире бизнеса .
В период с 1820 по 1860 г. численность городского населения увели¬
чилась с 7 до 20%. Это был самый высокий темп урбанизации в американ¬
ской истории. Но все же и в эти десятилетия аграрная экономика по
удельному весу преобладала над промышленной и сохраняла существен¬
нейшее влияние на социально-политические процессы.
Транспортная революция помогла сельскохозяйственному производ¬
ству выйти на общенациональный и мировой рынок. Бум в текстильной
промышленности резко увеличил спрос на хлопок, который стал главной
сельскохозяйственной культурой. Известный историк-клиометрист
Д. Норт доказывал даже, что именно хлопок, составивший в 1830-х гг.
63% американского экспорта, стал подлинным «джинном» экономичес¬
кого роста в США14. Многие исследователи, не соглашаясь с выпячивани¬
ем роли «хлопкового бума», единодушны в том, что сельское хозяйство
развивалось динамично, причем в его развитии все заметнее было значе¬
ние фермерских хозяйств.
Появились миллионы новых сельских хозяев, осваивавших западные
территории. Многие историки США длительное время полагали, что это
были вчерашние промышленные рабочие и приписывали Западу роль со¬
циального «предохранительного клапана» (обращая рабочих в фермеров,
западные земли снимали классовый конфликт между пролетариатом и
предпринимателями). На современном этапе большинство американских
исследователей полагает, что на Запад устремлялись не промышленные, а
сельскохозяйственные рабочие, а также арендаторы и дети фермеров из
северо-восточных штатов. Это обстоятельство, однако, не отменяет фак¬
та стремительного роста численности новых мелких сельских собствен¬
ников, имевших собственные социально-политические интересы.
Плоды экономического роста распределялись неравномерно. Неко¬
торые авторы даже полагают, что социальное расслоение в этот период
усилилось. Согласно расчетам Д. Вильямсона и П.Линдерта, в 1776 г.
верхний один процент белых американцев владел 12,6% национального
богатства, а верхние десять процентов — половиной всех богатств. В
1860 г. доля богатства верхнего одного процента достигла 29%, а верхних
десяти процентов — 73% национального богатства". Э. Пессен также при¬
водил цифры, свидетельствующие об усилении социального неравенст¬
ва10. Экономическое неравенство создавало основу для статусной страти¬
фикации, так же как и для различий в жилищных условиях, образовании,
досую и, конечно, в доступе к политической власти.
Нарастание экономических различий не означало, что положение
нижних слоев вообще становилось хуже. Так, реальная заработная плата
рабочих в период с 1815 по I860 г. увеличилась в полтора раза. Но если

Капитализм, демократия, рабство 105
учесть, что доход среднестатистического американца за этот же период
вырос вдвое можно заключить, что прибавка национального богатства
доставалась в гораздо больших пропорциях верхнему классу. Рабочие в
этот период столкнулись и с пороками, характерными для первоначаль¬
ной, «дикой» стадии промышленного капитализма. Ненормированный
рабочий день, распространявшийся не только на мужчин, но также на
женщин и детей, массовая безработица, бродяжничество — эти и другие
«родимые пятна» юного капитализма, известные уже несколько десяти¬
летий в Англии, распространялись и в Америке. В 1819 г. страна узнала
еще об одном негативном следствии бурного промышленного развития —
кризисе перепроизводства.
С экономическими тяготами столкнулся не только молодой рабочий
класс, но и новые собственнические слои, в первую очередь фермеры.
Многих из них разорил или загнал в финансовую кабалу кризис 1819 г.
Когда же новые собственники пытались найти причину своих неудач, то
чаще всего возлагали вину на диктат старой «денежной аристократии»,
оплотом которой в их глазах стал Национальный банк США.
С 1816 г. в США существовал Второй Национальный банк. И хотя, в
отличие от Первого Национального банка, он был детищем не федералист¬
ского, а республиканского правительства, Второй Национальный банк,
как и Первый, олицетворял для многих унию «денежного мешка» и госу¬
дарства. Правительство располагало 20% его капиталов и назначало одну
пятую директоров. Этого было недостаточно, чтобы подчинить банк воле
государства, и на практике им управляли ведущие американские финанси¬
сты, использовавшие в своих интересах привилегии, дарованные банку
правительством. В глазах многих американцев, особенно начинающих
предпринимателей, Национальный банк был монополией, мешавшей раз¬
вернуться провинциальным банкам: он препятствовал честной конкурен¬
ции, лишал соперников равенства шансов, использовал свои привилегии
для обогащения северо-восточных финансистов и грабежа мелкой сошки.
Из разных штатов поступали энергичные протесты против деятельно¬
сти Национального банка, в которых утверждалось, что он подвергает ме¬
стные банки сверхжесткому контролю, обрекает их на прозябание и бан¬
кротство. Жалобы на финансовый спрут порой противоречили друг другу:
рабочие северо-восточных штатов, например, обвиняли банк в том. что
контролируемая им денежная эмиссия ведет к инфляции, в то время как
фермеры Запада полагали, что банк искусственно сдерживает печатание
денежных знаков. Данное противоречие объяснялось различием их инте¬
ресов: рабочие негодовали по поводу постоянного роста цен, в первую
очередь на питание, фермеры же полаг али, что покупателям не хватает де¬
нежных знаков на приобретение их продукции. Веды их были разными, но
приписывались они одному источнику - Национальному банку.

106 Глава 3
Насколько обоснованным было обвинение банка в монополизации
финансовой сферы? Внешне оно не было очень убедительным: банк не¬
посредственно распоряжался не более чем одной третью финансовых ре¬
сурсов страны. Но он располагал механизмами и привилегиями, которые
позволяли диктовать свою волю в финансовой сфере. Один из таких ме¬
ханизмов подметил А. де Токвиль. «Банк Соединенных Штатов, — писал
он, — имел всегда в своих руках значительное число билетов, выпушен¬
ных провинциальными банками, по которым он может каждый день по¬
требовать от последних уплаты звонкой монетой. Напротив, ему нечего
бояться подобной опасности, так как размер средств, которыми он может
располагать, позволяет ему быть готовым ко всяким требованиям. Ввиду
такого положения, угрожавшего их существованию, провинциальные
банки принуждены сдерживаться и выпускать в обращение лишь число
билетов, соответствующих их капиталу»18.
Возможности своего финансового господства Национальный банк
продемонстрировал уже в момент создания. В 1817 г., основываясь на рас¬
поряжении Конгресса США, Национальный банк потребовал от провин¬
циальных банков возвращать долги не в бумажных деньгах, а звонкой мо¬
нетой. Это привело к перенапряжению ресурсов местных банков, росту
банкротств, обострению проблемы долгов мелких предпринимателей и
фермеров, особенно в западных и южных штатах. Экономический кризис
1819 г. прямо увязывался ими с происками денежных воротил из Нацио¬
нального банка. Легислатуры штатов стали принимать законы, защища¬
ющие местных предпринимателей и ограничивающие всевластие «монст¬
ра», как нарекли Национальный банк. Мэрилендская легислатура одоб¬
рила закон о весьма чувствительном налогообложении местного отделе¬
ния Национального банка. На защиту последнего встал Верховный суд
США во главе с Д. Маршаллом. Действия Национального банка и под¬
держивавшего его центрального правительства вызывали растущее недо¬
вольство среди избирателей.
•к к к
В 1820-х гг. во многих штатах были приняты законы, расширявшие
возможности простых американцев выражать свой протест при помощи
избирательных бюллетеней. При этом процесс политической демократи¬
зации отнюдь не был запущен Джексоном, как полагают некоторые авто¬
ры19, а предшествовал его приходу к власти. Еще в начале XIX в. штаты
Нью-Джерси (1807 г.) и Мэриленд (1810 г.) отменили имущественный из¬
бирательный ценз. После войны 1812—1815 гг. прокатилась целая волна
отмен имущественного ценза. Американский историк Ч. Уильямсон,
один из наиболее авторитетных исследователей эволюции избирательно¬

Капитализм, демократия, рабство Ю7
го права в США, попытался закрепить лидерство в этом процессе за вос¬
точными штатами и упрекнул Ф.Д. Тернера в том, что. обосновывая при¬
оритет западных штатов, он поставил «западную телегу впереди восточ¬
ной лошади»20. Но упрек этот не вполне справедлив: если имущественный
ценз вначале был отменен действительно в некоторых восточных штатах,
то его стремительное повсеместное крушение после 18 J5 г. было связано
именно с политической активностью жителей западных штатов. В вос¬
точных штатах этот процесс протекал в целом медленнее и сталкивался с
серьезным сопротивлением элит. В целом же к 1828 г., то есть к моменту
избрания Джексона президентом, имущественный ценз сохранялся толь¬
ко в трех (Род-Айленд, Виргиния и Луизиана) из 24 штатов.
Вторая важная политическая реформа 1820-х гг. - повсеместная пере¬
дача права избрания президентских выборщиков от легислатур штатов ря¬
довым избирателям. К 1828 г. только в одном штате — Южной Каролине —
избрание президентских выборщиков еще сохранялось за легислатурой.
Демократические нововведения способствовали росту политической ак¬
тивности взрослого белого мужского населения США, которое с 1820-х гг.
почти в полном составе могло участвовать в выборах как законодателей,
так и президента. Возрастанию политической активности рядовых изби¬
рателей благоприятствовал и технический прогресс: строительство дорог,
совершенствование транспортных средств делали путь к избирательным
участкам много короче и легче.
Рост политической активности американцев характеризуют следую¬
щие цифры: в 1788 и 1790 гг. в первых общенациональных выборах участ¬
вовало соответственно 13 и 16% электората, в 1824 г. в президентских вы¬
борах приняли участие 26,5, а в 1828 г. уже 56,3% избирателей. Сам элек¬
торат в 1820-х гг. увеличился в четыре раза. В 1840 г. количество избирате¬
лей, воспользовавшихся правом волеизъявления, достигло рекордного
уровня - 78% и в последующем вплоть до начала 1900-х гг. составляло в
среднем 75%21. В XX в. этот уровень избирательской активности остался
непревзойденным.
Двадцатые годы XIX в. ознаменовали начало эры массовой политики,
которая диктовала новые правила поведения «продавцов» и «покупате¬
лей» на политическом рынке. Между тем Республиканская партия, утвер¬
дившая после 1816 г. монополию в партийно-политической системе стра¬
ны, явно не поспевала за стремительными общественными переменами.
Ее попытки устранить соперничество Федералистской партии с помо¬
щью заимствования лозунгов последней и превратиться в партию Нацио¬
нальных республиканцев, удовлетворяющую всем и всяческим вкусам, при¬
вели на практике к расшатыванию традиционной социальной базы и еще
к большему усилению в партии элитарных начал. Уже во времена прези¬
дентства Мэдисона, подписавшего закон о Национальном банке, выска-

108 Глава 3
зывашпеюся в пользу высоких протекционистских тарифов и дорогосто¬
ящих федеральных проектов по поддержанию интересов национальной
промышленности, «старые республиканцы» обвинили партийное руко¬
водство в перерождении, заявив, что администрация «переплюнула Алек¬
сандра Гамильтона».
Д. Монро, преемник Мэдисона на президентском посту (1817—1825),
еще более решительно утверждал протекционизм, расширял активность
федерального правительства, поошрял финансистов и земельных спеку¬
лянтов, но в то же время оставался глух к запросам новых социальных
слоев. Критики особенно подчеркивали, что чрезмерная экономическая
активность государства ведет к срастанию его с бизнесом и является ис¬
точником массовой коррупции. В партии Национальных республикан¬
цев, как стали называть Республиканскую партию, наметился раскол,
внутрифракционное соперничество оказывалось не менее серьезным,
чем прежнее противоборство партий с разными названиями. В 1824 г. На¬
циональные республиканцы не сумели договориться о едином кандидате
на президентский пост. Разные фракции выдвинули сразу четырех пре¬
тендентов, одним из которых был Эндрю Джексон. Он же оказался пер¬
вым, а в 1824 г. и единственным, кто чутко уловил требования новой эры
массовой политики и запросы новых социальных слоев.
К 1824 г. Э. Джексон (род. 1767 г.) обладал богатым политическим
опытом и, что очень важно, среди четырех кандидатов был единственным,
кто мог претендовать на звание народного президента. Первым основанием
для этого было его происхождение и способ вхождения в верхний класс: в
отличие от всех президентов-предшественников, выходцев из элиты,
Джексон родился в бедной семье, рано лишился родителей и проделал путь
наверх, полагаясь исключительно на собственные усилия и ум. Его путь к
богатству и известности воплотил популярную национальную идею — «че¬
ловек, сделавший себя сам» (selfmade man). При этом Джексону удавалось
совершать одновременно восхождение и по экономической, и по государ¬
ственно-политической лестнице. Обосновавшись в Теннесси, Джексон су¬
мел стать преуспевающим плантатором и предпринимателем. В возрасте
29 лет он был избран членом нижней, а год спустя и верхней палаты Кон¬
гресса США. В первой четверти XIX в. он занимал посты члена Верховно¬
го суда штата Теннесси, военного губернатора Флориды, сенатора США.
Вторая черта Джексона, обеспечившая ему популярность в народе, —
неизменный демократизм политических воззрений. Уже дебютируя на
политической арене в конце XVIII в., он проявил себя твердым джеффер-
соновцем: требовал отмены имущественного ценза для избирателей, го¬
сударственного невмешательства в экономику и равных стартовых и кон¬
курентных возможностей для всех американцев, продажи западных зе¬
мель по низким ценам представителям нижних слоев, разделения и раз¬

Капитализм, демократия, рабство 109
граничения полномочии центра и ипаток. Он был англофобом и франко¬
филом, жестко критиковал за «аристократизм» и элитарность политику
Вашингтона и Д. Адамса22. Дебютируя на президентских выборах в 1824 г.,
Джексон выступал под знаменем «старых республиканцев»: развенчивал
срастание правительства с финансами и бизнесом, отрыв государства от
народа и коррупцию, отстаивал право доступа всех американцев к госу¬
дарственным должностям, защищал суверенитет штатов25.
Наконец, третья черта Джексона, обеспечившая ему широкую попу¬
лярность среди избирателей, — нацеленность на экспансию, расширение
американских территорий любой ценой. Экспансионизм был неотъемле¬
мой чертой американского массового сознания: в приобретении и завое¬
вании новых территорий граждане США видели залог не только процве¬
тания страны, но и личного благополучия. Джексон был не только идео¬
логом. но и самым удачным практиком экспансии. В ходе войны
1812—1815 гг. генерал Джексон не только одержал самую громкую победу
над англичанами (в январе 1815 г. под Новым Орлеаном), но и разгромил
множество индейских племен, отняв у них три пятых нынешней Алабамы
и одну пятую Джорджии. В конце 1810-х гг. его усилиями была завоевана
Флорида и разгромлены племена семинолов. Кредо Джексона — индей¬
ские территории должны быть заселены американцами — вдохновляло
миллионы соотечественников.
В 1824 г. Джексон смог завоевать широкую поддержку избирателей,
но президентские выборы проиграл. Хотя он и заручился поддержкой на¬
ибольшего количества выборщиков — 99, оно оказалось меньше полови¬
ны от общего числа. Как и в 1800 г., во время противоборства между
Т. Джефферсоном и А. Бэрром, право избрания президента перешло к па¬
лате представителей.
В палате представителей начались интриги. Первую скрипку играл ее
спикер, один из лидеров Национальных республиканцев и один из четы¬
рех претендентов на президентское кресло Г. Клей. Не имея сам реальных
шансов стать президентом, он агитировал своих сторонников проголосо¬
вать за Д. К. Адамса, поддерживавшего его программу. Адамс и был избран
президентом. Через несколько дней после его победы стало известно, что
Клей получил в новом правительстве место государственного секретаря.
Заключение сторонников Джексона было единодушным: произошла са¬
мая грязная сделка со времен создания американской республики, отняв¬
шая победу у избранника народа.
Джексон, взбешенный исходом голосования в Конгрессе, расценил его
как «распродажу конституционных прав народа». Но поражение не сломило,
а только раззадорило генерала: теперь он был намерен вести политическую
борьбу по-настоящему, готовясь к новым выборам загодя, сколачивая разно¬
образные коалиции и группировки, ведя хитроумные политические игры,

110 Глава 3
коли уж для победы недостаточно было поддержки народа. Не прошло и го¬
да после неудачных для Джексона выборов, как лег ислатура Теннесси вы¬
двинула его кандидатом в американские президенты на следующий срок.
Его поместье Эрмитаж превратилось в штаб-квартиру новой политической
фракции. В Вашингтоне сформировался еще один центр оппозиции Д.К.
Адамсу, признавший Джексона своим лидером. Ось «поместье Эрмитаж —
оппозиция в Конгрессе» цементировала новую фракцию, которая вскоре на¬
звала себя демократическими республиканцами (в противовес националь¬
ным республиканцам), а впоследствии Демократической партией.
В 1828 г. сторонники Джексона агитировали за него как за «народно¬
го кандидата», защитника фермеров Запада и рабочих Северо-Востока.
Когда в декабре того же года подвели итог президентских выборов, выяс¬
нилось, что Джексону досталось 178 голосов выборщиков, а Адамсу толь¬
ко 83. Джексон смог взять верх и на Западе, и на Юге, и на Востоке.
Четвертого марта 1828 г. он был приведен к присяге в качестве седьмого
президента США. Страна вступила в эпоху джексоновской демократии.
* * *
Эпоха джексоновской демократии продолжалась 20 лет. Среди ново¬
введений этой эпохи, помимо прочих, важное место принадлежит изме¬
нениям в политической системе и политическом процессе. В политичес¬
кой системе упрочилась роль партий. Известный американский историк
Р. Маккормик неслучайно определил политическую историю США от
джексоновской эпохи до конца XIX в. как «партийный период»24.
С джексоновского периода соперничество партий стало фокусиро¬
вать и организовывать вокруг себя соперничество всех других политичес¬
ких институтов. Так, газеты и журналы, число которых существенно уве¬
личилось, четко разделились по партийным привязанностям. До 95% из¬
даний открыто декларировали свою приверженность той или иной пар¬
тии, а оставшиеся 5% были «беспартийными» лишь по той причине, что
вообще не уделяли внимания политике25. Резко усилилась партийная дис¬
циплина при голосованиях в Конгрессе США. Партийная принадлеж¬
ность стала главным критерием при назначениях на государственные
должности. Избиратели прочно, как никогда, идентифицировали себя с
той или иной партией, и эта идентификация обнаружила тенденцию пе¬
редаваться «по наследству».
Важными нововведениями в политическом процессе, характеризо¬
вавшими наступление эры массовой политики, стали многочисленные
митинги избирателей во время предвыборных кампаний, так же как и
красочные парады, перераставшие часто в народные политические кар¬
навалы в поддержку того или иного кандидата. С 1832 г. как главные, так

Капитализм, демократия, рабство 111
и мелкие партии стали выдвигать и избирать кандидатов в президенты на
национальных конвентах, в которых принимали участие делегаты от всех
штатов. Конвенты потеснили прежние узкоэлитарные кокусы в Конгрес¬
се. В 1840 г. Демократическая партия приняла первую национальную по¬
литическую платформу, открыто излагавшую ее позицию избирателям и
накладывавшую на партию определенные обязательства. Четыре года
спустя ее примеру последовала Вигская партия.
Джексоновская эпоха ознаменовалась утверждением в стране новой,
второй двухпартийной системы. Из двух партий первой идейно и органи¬
зационно оформилась Демократическая, которая доминировала на про¬
тяжении 20 лет. Демократы побеждали на четырех из пяти президентских
выборах этого периода, а если учесть, что во время вигского президентст¬
ва (1841 — 1845 гг.) верховная исполнительная власть перешла от скоропо¬
стижно скончавшегося У. Гаррисона к симпатизировавшему демократам
вице-президенту Д.Тайлеру, то тогда джексоновскую эпоху можно без
экивоков назвать периодом господства демократов. В 1828 г. последовате¬
ли Джексона еще именовались «демократическими республиканцами»,
противопоставляя себя «национальным республиканцам». С 1832 г. они
уже прочно взяли имя Демократической партии.
Национальные республиканцы впервые использовали имя «виги» в
1833 г. Это название было позаимствовано ими из эпохи революционной
борьбы Северной Америки против Великобритании: тогда им воспользо¬
вались американские патриоты, протестовавшие против узурпаций коро¬
ля Георга III и английских тори. Виги 1830-х гг. протестовали против «ко¬
роля Эндрю», как они именовали Джексона, отнявшего, по их мнению,
власть и у Конгресса, и у Верховного суда. Г. Клей и руководство нацио¬
нальных республиканцев одобрили имя «виги» в 1834 г., а окончательно
оно закрепилось к 1840 г.
Период с 1834 по 1840 г. ознаменовался укоренением и оформлением
организационной структуры двух партий во всех штатах. Но и в партийном
строительстве виги отставали от демократов, сумев твердо встать на ноги
только в 1840 г. В том же году обе партии мобилизовали в свою поддержку
наибольшее количество сторонников: на президентские выборы явилось
78% избирателей — рекордная цифра не только для XIX. но и для XX в.
В трудах американских историков вплоть до середины XX в. эти две
партии представали если уж не как классово противоположные, то точно
как радикально отличные друг от друга. В исторической литературе вто¬
рой половины XX в. возобладал ревизионистский подход, отрицающий
наличие социально-экономических отличий между демократами и вига¬
ми. Признать абсолютно верной традиционную или, наоборот, ревизио¬
нистскую точку зрения не представляется возможным по той причине,
что ни та, ни другая не заключает в себе удовлетворительного синтеза. В

112 Глава 3
традиционной концепции преобладает интерес к идеологии Демократи¬
ческой и Вигской парчий. и которой их различие проступает наиболее
зримо. В ревизионистской литературе доминирует интерес к социально¬
му составу демократов и вигов, в котором различие между ними смазано.
Полнокровный синтез исторического места и роли двух партий предпо¬
лагает, как минимум, анализ четырех компонентов: 1) состав руководства
партий, 2) их социальная база, 3) идеология демократов и вигов, 4) ре¬
зультаты их практической деятельности.
Демократы и виги не были антагонистическими партиями. Более то¬
го, вторая двухпартийная система закрепила ту первооснову функциони¬
рования партий — консенсус в отношении главных американских общест¬
венно-политических институтов, — которая укоренилась уже в эпоху пер¬
вой двухпартийной системы. Ни виги, ни демократы не ставили под со¬
мнение частную собственность, республиканизм, федерализм, разделение
властей, социальную стратификацию. Демонстрируя приверженность
мирному конституционному соперничеству, они одобрили принцип «кля¬
па» (the gag rule), то есть запрета на обсуждение главной взрывоопасной
проблемы — рабства. Но во взаимоотношениях партий присутствовала и
апьтернативность в выборе общественно-политического курса, которая по
сравнению с эпохой первой двухпартийной системы серьезно обновилась.
Совокупность накопленных данных о социальном составе демократов
и вигов (наибольшее их количество приведено Э. Пессеном) свидетельст¬
вует, что обе партии рекрутировали свое руководство и актив из верхних
слоев американского общества. Вместе с тем факты, в том числе приводи¬
мые Пессеном, свидетельствуют, что новые и менее богатые элитные слои
пополняли по преимуществу Демократическую партию, а актив вигов со¬
ставляли уже устоявшиеся и более богатые страты верхнего класса26.
О менее элитном характере Демократической партии в сравнении с
Вигской свидетельствует то, что в ней было гораздо меньше людей с выс¬
шим образованием, которое в тот период расценивалось в качестве одно¬
го из наиболее значимых статусных показателей27. Не опровергнут и не
утратил своего значения и вывод Ф. Гейтела о том, что после начала реа¬
лизации джексоновских реформ соотношение американцев из верхнего
класса в двух партиях стало резко меняться в пользу вигов26. Таким обра¬
зом, сравнение социального состава и динамики руководства и актива
двух партий позволяет увидеть в их соперничестве признаки «революции
элит»: новые верхние слои или претенденты на элитные места пытались
использовать Демократическую партию для того, чтобы потеснить ста¬
рые, в первую очередь финансовые, элитные группы.
Разношерстным был социальный состав электората демократов и ви¬
гов. При этом представители средних и нижних слоев, в том числе фер¬
мерство и рабочие, разделялись в своих партийных симпатиях. Тезис

Капитализм, демократия, рабство 113
Л. Шлезингера-младшего о том, чю рабочие безоговорочно поддержива¬
ли Джексона, не выдержал испытания временем. Локальные историчес¬
кие исследования покатали, что часть рабочих, как это имело место, на¬
пример. в Нью-Йорке, голосовала за Демократическую партию, но дру¬
гая часть, как, например, в Филадельфии, поддерживала вигов. И все же
в поведении электората обнаруживается та отчетливая и многозначитель¬
ная тенденция, что менее зажиточные и статусно ущемленные представи¬
тели средних и нижних слоев отдавали предпочтение Демократической
партии24. Характерна и политическая география разделения электората
двух партий: экономически более развитые и коммерциализированные
районы чаще отдавали предпочтение вигам, а экономическая «перифе¬
рия» возлагала надежды преимущественно на Демократическую партию30.
Показательна социально-экономическая характеристика этнического
и религиозного электората двух партий. Тезис Л. Бенсона и его последова¬
телей о том, что большинство протестантов и урожденных американцев
голосовали за вигов, а католики и иммигранты становились опорой Демо¬
кратической партии, соответствует действительности. Но подобное этно¬
религиозное разделение заключает в себе очевидный социальный под¬
текст. о котором умалчивается в работах историков этнорелигиозной шко¬
лы. Коренные американцы, в первую очередь протестанты, обладали оче¬
видными статусными преимуществами в сравнении с иммигрантами, сре¬
ди которых во второй четверти XIX в. в большинстве были немцы и ир¬
ландцы католического вероисповедания. Поддержка коренными амери¬
канцами и протестантами Вигской партии заключала желание сохранить
эти преимущества, в то время как стремление иммигрантов и католичес¬
ких общин сплотиться вокруг Демократической партии, обещавшей по¬
следовательно бороться за «равенство возможностей», означало попытку
перераспределения и обновления социальных статусов, укоренившихся в
американском обществе. В целом анализ социальной базы двух партий,
так же как и социального состава их руководства и актива, позволяет за¬
ключить, что экономически и статусно приниженные слои обнаруживали
тенденцию в большей мере поддерживать Демократическую партию.
•к -к -к
Однозначные оценки двух партий затруднены по той причине, что и
в политическом отношении обе они не были однородны. В каждой из них
присутствовало несколько течений и фракций. Среди демократов и среди
вигов расхождения между фракциями были столь сильны, что лидерам
партий с трудом удавалось, а подчас не удавалось заручиться поддержкой,
необходимой для выдвижения кандидата в президенты. Были случаи,
когда партии предлакити избирателям по нескольку фракционных канди¬

114 Глава 3
датов или же выдвигали на президентскую должность не признанного ли¬
дера, а «темную лошадку», которая не вызывала разногласий среди фрак¬
ций. Практика выдвижения «темных лошадок» укоренилась как раз в
эпоху второй двухпартийной системы: в 1840 г. президентом США был
избран У. Гаррисон, «темная лошадка» вигов, а в 1848 г. президентом стал
Д. Полк, «темная лошадка» демократов.
В момент образования Демократической партии самыми влиятель¬
ными в ней были северо-восточная фракция во главе с М. Ван Бюреном
и южная во главе с Д. Кэлхуном.
Ван Бюрен, преуспевающий юрист, превосходный политик и утончен¬
ный интеллектуал, с самого начала стал теоретиком партии, снабжавшим
ее разнообразными демократическими доктринами и лозунгами. Он пер¬
вым среди американских политиков увидел в однопартийном правлении
Национальных республиканцев, к которым до конца 1820-х гг. принадле¬
жал и сам, не благо, а зло. Однопартийное правление, доказывал Ван Бю¬
рен, не способно утвердить национальное согласие, на практике его глав¬
ное следствие состоит в другом — распространении коррупции и узурпа¬
ции власти. Обоснованию преимуществ двухпартийной системы, конку¬
ренции партий, только и создававшей, по его убеждению, возможность
совершенствования общества и демократии, он посвятил специальную
книгу31. В образовании джексоновской партии Ван Бюрен увидел шанс не
только на пресечение «антиреспубликанской линии объединенного капи¬
тала»32, но и на воссоздание двухпартийной системы. Он твердо поддержал
антимонополистические меры Джексона, стал его самым надежным идей¬
но-политическим партнером, а впоследствии и преемником, заняв после
ухода Джексона в отставку кресло президента США (1837—1841).
Д. Кэлхун и ведомая им южная фракция возглавили консервативное
крыло Демократической партии. С приходом к власти Джексона они свя¬
зывали надежду на защиту аграрных, особенно плантаторских интересов.
Южная фракция решительно протестовала против протекционистских
тарифов на промышленный импорт и против финансирования централь¬
ным правительством строительства дорог, каналов и других «внутренних
улучшений». Разраставшейся экономической активности федерального
правительства, которая была по преимуществу подчинена интересам се¬
веро-восточного банковского и промышленного капитала, южане проти¬
вопоставляли идеи суверенитета штатов и «узкого» толкования федераль¬
ной Конституции. После избрания Джексона президентом США Кэлхун
занял пост вице-президента.
Вскоре, однако, между двумя лидерами государства и Демократичес¬
кой партии возник острый конфликт. Отказ Кэлхуна подчиниться требова¬
нию Джексона о признании верховенства федеральных законов по отно¬
шению к правам штатов привел в 1830 г. к разрыву между ними. Кэлхун и

Капитализм, демократия, рабство 115
часть южан, твердо отстаивавших суверенитет штатов, покинули Демокра¬
тическую партию, но вернулись в нее в конце 1830-х гг, уже во времена
президентства Ван Бюрена, сделавшего некоторые уступки раскольникам.
В Демократической партии были и более мелкие группировки как ради¬
кального, так и консервативного толка. На ее «левом» фланге были заметны
сторонники Т. Бентона, блестящего оратора и яростного защитника запад¬
ного фермерства. В программе Бентона особенно важное место занимали
требования резкого сокращения цен на землю и расширения политическо¬
го представительства и влияния западных штатов. На левом фланге находи¬
лись и представители северо-восточных рабочих партий типа О. Броунсона
и Р. Оуэна, поддерживавших эгалитарные лозунги Джексона и дававших им
радикальную трактовку. В зависимости от изменений курса Демократичес¬
кой партии «рабочая фракция» то покидала, то вновь поддерживала ее, не
занимая, однако, ни разу сколько-нибудь влиятельного положения.
На правом фланге, кроме фракции Кэлхуна, расположилась также
группировка северо-восточных буржуа, в которую входила и часть финан¬
систов. С этой группировкой у Джексона произошел серьезный конфликт
в 1833 г.: консервативная северо-восточная фракция встретила в штыки
решение о ликвидации Национального банка. Джексон сомкнулся тесно,
как никогда, с «левыми» фракциями. В целом магистральную линию
Джексона и демократов 1830-х гг., если воспользоваться современной по¬
литической терминологией, можно определить как левоцентристскую.
Фракционные противоречия в Демократической партии достигли на¬
ивысшей точки во второй половине 1840-х гг., когда они приобрели сек¬
ционный (региональный) характер. Северная фракция выступала за за¬
прещение распространения рабства на присоединенные к США террито¬
рии, а южная отстаивала противоположный подход. Верх взяли южане, и
теперь уже северо-восточной фракции во главе с Ван Бюреном пришлось
покинуть партию вследствие этих перипетий. На рубеже 1840—1850-х гг.
Демократическая партия превратилась в прорабовладельческую.
Среди фракций Вигской партии главное место принадлежало группи¬
ровке Г. Клея. Клей, богатый землевладелец и юрист из Кентукки, был
одним из самых влиятельных деятелей Национальных республиканцев, а
с образованием Вигской партии стал ее главным идеологом и политичес¬
ким лидером. Программа Клея вошла в историю под именем «Американ¬
ской системы». Ее главные требования: высокие протекционистские та¬
рифы, поддержка централизованной финансовой системы и Националь¬
ного банка, активное участие федерального правительства в строительст¬
ве дорог, каналов и других «внутренних улучшениях», освоение западных
территорий, — пользовались поддержкой в первую очередь среди северо-
восточных торгово-промышленных и финансовых кругов. Но в ней были
черты, привлекательные и для коммерческих фермерских хозяйств, по¬

JJ6	Глава 3
лому у Клея была своя социальная база среди сельских собственников
как восточных, так и западных штатов. Клей вошел в историю как мастер
политических компромиссов и получил даже имя «великого миротворна»
(«The great pacificator»). Главными компромиссами, связанными с именем
Клея, стали соглашения 1820 и 1850 гг. о разделе «сфер влияния» между
северными и южными штатами. Фракцию Клея, наиболее многочислен¬
ную в Вигской партии, можно определить как консервативно-либераль¬
ную и правоцентристскую.
На правом фланге вигов наиболее заметной была фракция политиков
из штатов Новой Англии во главе с Д. Уэбстером. Как наследники прин¬
ципов А. Гамильтона и федералистов они наиболее последовательно за¬
щищали позиции финансово-торговой элиты, приоритет федерального
правительства и жестко критиковали демократические нововведения.
Консервативную позицию занимала также южная группировка вигов, од¬
ним из лидеров которой в 1840-х гг. оказался А. Стеффене, в будущем со¬
здатель рабовладельческой Конфедерации южных штатов.
Нью-Йорк был центром либеральной группировки вигов, представ¬
ленных, в частности, именами Г. Грили и У. Сьюарда — будущих радикаль¬
ных критиков рабства и создателей новой Республиканской партии.
Часть деятелей Вигской партии в тот или иной период были непосредст¬
венно связаны с Демократической партией или разделяли ее взгляды. К
этой группе «полукровок» принадлежал и Д.Тайлер, который, оказавшись
в 1841 г. в президентском кресле, повел себя в ряде важнейших вопросов
как правоверный джексоновец33.
Во второй половине 1840-х гг. Вигская партия, так же как и Демокра¬
тическая, раскололась на антирабовладельческую и рабовладельческую
фракции. Первая, вошедшая в историю под именем «сознательных ви¬
гов» («The Conscience Whigs»), составила в 1854 г. ядро новой Республи¬
канской партии.
* * *
В исторической литературе широкое распространение получило впер¬
вые высказанное А. де Токвилем мнение о том, что идеологические разно¬
гласия и принципы, имевшие определяющее значение в эпоху первой
двухпартийной системы, утратили свое влияние в период соперничества
демократов и вигов. С этим трудно согласиться: в действительности идео¬
логические установки и профаммы вигов и демократов имели серьезные
различия, оказывая реальное воздействие на политический выбор избира¬
телей. Другое дело, что идейные разногласия 1780—1810-х гг. вытекали ча¬
сто из реальных мировоззренческих различий между гамильтоновцами и
джефферсоновпами, а идеологическое соперничество 1820—1840-х гг. оп¬

Капитализм, демократия, рабство 117
ределялось подчас не внутренними убеждениями лидеров партии, а запро¬
сами политического рынка. Понятия «риторика» и «популизм» вполне
применимы к ситуации 1820— 1840-х гг. Тем не менее и в этот период иде¬
ология и программы партий содержали в себе реальные обязательства, це¬
на которых проверялась политической практикой.
Идеология и демократов, и вигов не была монолитной доктриной,
совмещая в себе разнообразные, подчас противоречивые тенденции. Тем
не менее в идеологии каждой партии прослеживается генеральное на¬
правление: партийная платформа демократов постоянно подчеркивала
приверженность «либеральным» и «демократическим» идеалам, тогда как
виги брали под защиту «великие консервативные принципы» нации’’4.
Ядро социально-экономических взглядов Демократической партии
составляли идея равенства возможностей и антимонополизм. Значитель¬
ная часть демократов отстаивала джефферсоновскую концепцию прав че¬
ловека. Они ставили право на свободу, на жизнь и стремление к счастью
выше права на собственность'-. При этом представители «левого» крыла
доходили до радикально-уравнительных выводов, хотя большинство де¬
мократов ограничивалось осуждением крайностей неравенства и требо¬
ванием одинаковой законодательной зашиты для всех граждан, независи¬
мо от имущественных различий.
Кредо Демократической партии в целом лучше всего выражено самим
Э. Джексоном в обосновании вето на закон Конгресса о продлении полно¬
мочий Национального банка: «Заслуживает сожаления, что богатые и иму¬
щие столь часто используют правительственные законы для эгоистических
целей. Различия в обществе сохранятся при любом справедливом государ¬
ственном управлении. Равенство талантов, образованности и состояний не
может быть утверждено общественными институтами. Но законы обязаны
защищать равное право каждого на пользование господними дарами, изде¬
лиями промышленности, всей экономики, как и собственными добродете¬
лями. Когда же эти законы используются для того, чтобы к этим естествен¬
ным и справедливым благам добавить искусственные различия, даровать
титулы, денежные подношения и искусственные привилегии, в результате
чего богатые становятся богаче, а сильные сильнее, то простые члены об¬
щества — фермеры, ремесленники и рабочие, у которых нет ни времени, ни
средств, чтобы приобрести подобные преимущества, имеют право жало¬
ваться на несправедливость своему правительству»'6.
В обосновании вето, которое по значимости для американской демо¬
кратической идеологии приравнивается некоторыми историками к Дек¬
ларации независимости 1776 г., заключен философский камень джексо¬
новской демократии. Джексон выступил противником радикального
уравнительства, ликвидации естественных различий междулюдьми, вме¬
шательства в «природу вещей». Но он же был против насаждения искус¬

118 Глава 3
ственных различий, не менее губительных, чем искусственное уравни-
тельство. Дайте равные шансы всем, и в результате каждый индивидуум
реализует полно свои возможности, а общество обретет наибольшее бла¬
го — вот его лейтмотив. Фермеры и рабочие не могут быть искусственно
превращены в капиталистов, но они должны иметь равные легальные
возможности, чтобы накапливать богатства и пользоваться плодами сво¬
ей деятельности.
Самым ярким образцом искусственных привилегий джексоновцы
считали хартию, выданную правительством США Национальному банку.
Утвержденная правительством монополия Национального банка в де¬
нежно-кредитной сфере лишала равных прав и конкурентных возможно¬
стей другие банки, как и всех американских производителей и потребите¬
лей. Образцом искусственных привилегий являлись также хартии, выда¬
ваемые властями штатов корпоративным предпринимательским объеди¬
нениям. Наконец, к искусственным привилегиям приравнивались про¬
текционистские тарифы, которые брали под особое покровительство на¬
циональную промышленность, но ущемляли интересы всех остальных
слоев, вынужденных в условиях подавления иностранной конкуренции
покупать отечественные товары по завышенным ценам.
Возможность создания искусственных привилегий, согласно идеоло¬
гии Демократической партии, была заключена в любом альянсе государст¬
ва с бизнесом. Поэтому государство поступило бы наилучшим образом,
воздерживаясь от вмешательства в экономику и конкурентные отноше¬
ния. А если уж государство не могло полностью отстраниться от участия в
экономическом процессе, то оно должно было делать это с наименьшими
издержками для конкуренции. Так, джексоновцы требовали, чтобы по¬
мощь государства строительству дорог, каналов, другим «внутренним
улучшениям» осуществлялась властями штатов, а не федеральным прави¬
тельством, способным нанести больший вред «равенству возможностей».
Разрушая искусственные привилегии «денежной аристократии», «ас¬
социированного капитала», государство вместе с тем, согласно демокра¬
тической доктрине, должно было по мере возможностей помогать про¬
стым американцам легальными способами входить в класс собственни¬
ков. Как и во времена Джефферсона, упор делался на облегчение им до¬
ступа к западным землям: джексоновцы добивались уменьшения размеров
продаваемых участков и их цены. Идеологии Демократической партии
был присущ аграрный «акцент», что объяснялось социальными мотивами:
в аграрной экономике видели больше возможностей для сохранения мно¬
гочисленного класса независимых средних и мелких собственников.
Социально-экономическая платформа вигов в ряде важных отноше¬
ний звучала как прямая противоположность идеологии Демократической
партии. Банки, промышленность и торговля объявлялись в ней основой

Капитализм, демократия, рабство 119
американского процветания, а потому государству надлежало приложить
все возможные усилия для их поощрения. Государственная экономичес¬
кая политика должна была включать федеральную помощь «внутренним
улучшениям», поддержку высоких таможенных пошлин в целях защиты
отечественной промышленности, сохранение позиций Национального
банка, являвшегося гарантом денежно-кредитной стабильности. Виги за¬
щищали корпоративную форму капитала как самую передовую, эффек¬
тивную и способствующую реализации дорогостоящих проектов. Нера¬
венство состояний объявлялось естественным результатом экономичес¬
кой конкуренции и не подлежало регламентации. Виги доказывали, что в
Америке существовали неограниченные возможности для социальной
мобильности, а потому какая-либо экономическая поддержка нижних
слоев была излишней. Государственная помощь малоимущим в приобре¬
тении западных земель осуждалась. Земельные участки должны были рас¬
продаваться через аукционы по максимально высокой цене, а выручен¬
ные деньги пополнять казну государства, которое бы, в свою очередь, ис¬
пользовало их, помимо всего прочего, для «внутренних улучшений»37.
Серьезными были идеологические различия между демократами и ви¬
гами в политических вопросах. Главная идея демократов заключ&аась в от¬
делении власти от собственности, самом широком приобщении к полити¬
ческому управлению масс. Государственное управление, настаивал Джек¬
сон, должно быть упрощено с тем, чтобы правительственные должности
могли заниматься простыми людьми. Джексоновцы делали упор на разви¬
тие прямой демократии, предлагая ввести прямые выборы сенаторов, судей,
президента, наделить избирателей правом инструктажа депутатов, закре¬
пить регулярную ротацию государственных должностей. В целом политиче¬
ская концепция Демократической партии, по определению ее видного пуб¬
лициста Д. О’Салливана, воплощала «демократический республиканизм»38.
Виги, напротив, следовали идее элитарного республиканизма. Мно¬
гие из них были противниками отмены имущественного ценза, а в пред¬
ставительном управлении видели способ ограничения народного суве¬
ренитета.
Две партии следовали разной трактовке разделения властей. После
занятия Джексоном президентского поста демократы стали настаивать на
возвышении исполнительной власти над законодательной и судебной
ветвями. Одной из излюбленных идей Джексона стало требование закре¬
пить за президентом право определения конституционности принимае¬
мых Конгрессом законов, что считалось прерогативой Верховного суда.
Виги, сохранявшие серьезное влияние в Конгрессе и Верховном суде, ис¬
ходили из приоритета законодательной и судебной ветвей по отношению
к исполнительной власти.
Демократическая партия отстаивала либеральный подход в иммигра¬

120	Г лава 3
ционной политике: нее ее платформы начиная е 1840 г.’9 решительно
осуждали попытку какого-либо ограничения въезда в США. приобрете¬
ния прав гражданства и имущественных прав. Вигам, напротив, была
близка идея поддержания статусных преимуществ белых уроженцев
США. Их позиция во многом перекликалась со взглядами небольших, но
шумных националистических партий «коренных американцев» и «ничего
не знающих», видевших в широкой иммиграции угрозу американским ус¬
тоям. Не случайно, что иммигранты по преимуществу подключались к
сторонникам Демократической партии.
Наименее существенными были различия двух партий по негритян¬
скому вопросу. К ним вполне применимо суждение авторитетного амери¬
канского историка Р. Римини: «На деле все белые американцы джексо¬
новской эпохи были расистами»40. И все же антинегритянский акцент бо¬
лее отчетливо прослеживается в идеологии Демократической партии.
Так, в свободных северных штатах демократы чаще выступали с инициа¬
тивой ограничения гражданских прав чернокожего населения. Среди де¬
мократов было больше v 1оронников распространения рабства на свобод¬
ные территории, а их платформа жестко утверждала принцип невмеша¬
тельства федерального правительства в рабовладельческие отношения.
Среди вигов было больше сторонников отмены правила «кляпа», то есть
запрета на обсуждение в Конгрессе проблемы рабства, как и тех, кто вы¬
ступал против распространения рабства на свободные территории.
Между партиями возникло показательное отличие в отношении к
территориальной экспансии: многие виги, в отличие от демократов, про¬
водили мысль о необходимости поставить предел территориальному рас¬
ширению США. Они боялись усиления вследствие экспансии политиче¬
ского влияния рабовладельческих штатов. Среди вигов было больше сто¬
ронников постепенной отмены рабства, но вместе с тем проживанию сво¬
бодных негров в США все они предпочитали их вывоз в Африку или в Ла¬
тинскую Америку.
В целом же идеология Демократической партии имела более либе¬
ральное и демократическое звучание, чем идеология партии вигов. Это
различие оказывало реальное воздействие на политический выбор амери¬
канского электората 1820—1840-х гг.
* * *
Политическая практика Демократической партии обнаруживает
серьезные отличия от ее идеологии, но было бы преувеличением говорить
о разрыве между словами и делами джексоновцев. Некоторые основопо¬
лагающие доктрины и обещания джексоновцев получили практическое
воплощение.

Капи [ализм, демократ ия, работ во 121
На протяжении нее го президентства Джексон демонстрировал отри¬
цательное отношение к расширению участия федеральною правительства
во «внутренних улучшениях». Весной 1830 г. президент наложил вето на
законопроект о федеральной финансовой поддержке строительства Мейс-
вильской дороги. При этом президент указал, что он не против «внутрен¬
них улучшений», но во всех случаях, когда они осуществляются в рамках
отдельных штатов, забота о них должна ложиться на плечи правительств
этих штатов. Мейсвильская дорога не могла получить федеральной под¬
держки, поскольку прокладывалась на территории Кентукки. В целом он
отклонил четыре из шести законопроектов о «внутренних улучшениях».
Президентское согласие было дано в тех случаях, когда «внутренние улуч¬
шения» приобретали очевидное общенациональное значение. Президент¬
ские вето вызывали недовольство со стороны не только вигов, но и части
демократов, особенно из среднеатлантических и северо-западных штатов,
остро нуждавшихся в строительстве дорог и каналов. Президент, дискути¬
руя со своими соратниками, особенно подчеркивал, что расширение эко¬
номических функций федерального правительства ведет неизбежно к рос¬
ту коррупции и патронажа. В его же намерения входило их искоренение41.
Самой радикальной экономической мерой Джексона явилась ликви¬
дация Национального банка США. Схватка между президентом и сторон¬
никами банка впервые обрела остроту летом 1832 г., когда на голосование
в Конгрессе США был поставлен вопрос о продлении его полномочий.
Сторонники банка добились преимущества как в сенате (28 голосов про¬
тив 20), так и в палате представителей (107 против 86). Реакция Джексона
на решение Конгресса была жесткой: «Банк намеревается убить меня, но
я убью его». Быстро было подготовлено президентское вето, в которое
было включено пространное, резко антимонополистическое и эгалитар¬
но-демократическое обоснование мотивов президента. Преодолеть пре¬
зидентское вето Конгрессу не удалось.
После избрания в конце 1832 г. на второй президентский срок Джек¬
сон обнаружил твердое намерение досрочно прекратить деятельность На¬
ционального банка (его полномочия истекали 1 января 1837 г.). Он и его
единомышленники настойчиво доказывали, что финансовая монополия
лишала свободного доступа к кредитам и возможности вхождения в мир
держателей акций и предпринимателей миллионы рабочих, фермеров,
людей, желающих открыть свое дело. Выход заключался в ликвидации
финансовой монополии, рассредоточении правительственных вкладов
между многими банками и перемещении финансовой активности из фе¬
деральной столицы в платы. Президент также обвинил банк в активном
участии в политической деятельности, в подкупе государственных чинов¬
ников и прессы, в насаждении коррупции.
В конце 1833 г. Джексон дал распоряжение министру финансов У. Дуэ-

122	Глава 3
ну изъять правительственные вклады из банка, что ставило последний пе¬
ред угрозой неминуемого краха. Указание президента вызвало резкий
подъем оппозиционной критики и породило острый политический кризис.
Виги резонно указали, что банк был создан Конгрессом США, а посему и
ликвидирован мог быть только им. В нарушении Конституции обвинил
президента председатель Верховного суда Д. Маршалл, сравнивший дейст¬
вия Джексона со скальпированием живого индейца. Джексона все чаще
называли «монархом», узурпировавшим исполнительную, законодатель¬
ную и судебную власть. Оппозиция президенту возникла даже в самом его
кабинете (о несогласии с президентом заявили трое из пяти членов кабине¬
та). В этот раз раскол среди демократов был глубок, как никогда прежде.
Министр финансов Дуэн отказался подчиниться президенту и был
отправлен в отставку. Джексон явно решил действовать «напролом» и на¬
значил министром финансов Р. Тэйни — самого жесткого противника
банка. Тот начал энергично переводить федеральные вклады из Нацио¬
нального банка в банки штатов.
Радикальная экономическая мера Джексона породила среди совре¬
менников острые дискуссии, которые были продолжены историками.
Многие критики справедливо указывали на ее противоречивость и нега¬
тивные последствия, например рост инфляции, вызванный рассредото¬
чением контроля над финансами между множеством банков. Сторонни¬
ки же реформы доказывали, что ее позитивные результаты перевешивали
отрицательные. Главное позитивное следствие заключалось в резком раз¬
растании «вширь» и углублении финансовой и предпринимательской ак¬
тивности новых буржуазных слоев. Число банков в США в период с 1829
по 1837 г. выросло с 329 до 788, а общий объем займов увеличился с 137 до
525 млн. долл. Тысячи и тысячи американцев воспользовались расширив¬
шимися возможностями займа для приобретения земель на Западе: их
продажа с 1832 по 1836 г. увеличилась более чем в 8 раз42.
Финансово-экономическая политика Джексона была продолжена и
закреплена Ван Бюреном. Преемник Джексона действовал в иной обста¬
новке — в ситуации экономического кризиса, начавшегося в 1837 г. Тем не
менее он твердо отстаивал джексоновские либеральные принципы, дове¬
дя их до логического завершения. 4 июля 1840 г., то есть вДень независи¬
мости США, он подписал закон о «Независимом федеральном казначей¬
стве», означавший изъятие государственных средств из всех банков. Госу¬
дарство было освобождено от обязательств перед финансами страны, рав¬
но как и от ответственности за перипетии экономического кризиса. В ав¬
густе 1841 г. вигским законодателям удалось отменить этот закон, но в
1846 г. он был возвращен демократами к жизни и просуществовал до
1913 г., когда был заменен законом о федеральной резервной системе43.
Тщетными оказались и попытки вигов, предпринятые уже после

Капитализм, демократия, рабство 123
Джексона и Ван Бюрена, восстановить Национальный банк. В 1841 г. пре¬
зидент Д. Тайлер, «ренегат» Вигской партии, наложил двойное вето на со¬
ответствующие законопроекты вигов, одобренные Конгрессом. После
этого сама идея Национального банка канула в Дету.
Джексону удалось, но в меньшей степени, реализовать обещания Де¬
мократической партии в области тарифной политики. В среднем тарифы
на импортные товары были понижены благодаря его усилиям с 45 до 33%.
Это был компромисс между интересами южной фракции его партии, до¬
бивавшейся более существенного снижения тарифов, и северо-восточной
фракцией, тяготевшей к протекционистской политике.
Джексон воплотил в жизнь аграрную платформу Демократической
партии. Она состояла из двух пунктов: вытеснения с западных террито¬
рий индейских племен и облегчения доступа к земельному фонду массам
белых поселенцев. За восемь лет пребывания Джексона на президентском
посту у индейцев были выкуплены 100 млн. акров земли за сумму пример¬
но в 68 млн. долл. В баталиях с вигами, требовавшими распродажи феде¬
рального земельного фонда на условиях, выгодных земельным спекулян¬
там, джексоновцам удалось провести сначала серию биллей о временных
преимущественных правах поселенцев-фермеров, а в 1841 г. добиться в
интересах последних уже и закона о «всеобщем и постоянном преимуще¬
ственном праве» на занятые земли. Следствием джексоновской аграрной
политики было расширение на Западе фермерского землевладения44.
В конце президентского срока Джексон смог осуществить одну из са¬
мых заветных целей — ликвидировать государственный долг. Последний
стал предметом жарких межпартийных дискуссий еще во времена образова¬
ния Соединенных Штатов: Гамильтон видел в государственном долге одно
из средств цементирования альянса правительства и капитала, а Джеффер¬
сон с единомышленниками критиковали долг как способ подчинения госу¬
дарства денежному мешку. Джексону удалось реализовать цель нескольких
поколений демократов: в январе 1835 г. правительство Соединенных Шта¬
тов официально объявило, что государственного долга более не существует.
Внешне противоречивый, но вполне согласующийся с идеологией Де¬
мократической партии характер носила рабочая политика джексоновцев.
Партия поддерживала требования рабочих об улучшении условий труда, но
она же, следуя индивидуалистической и антикорпоративной доктрине, от¬
носилась неодобрительно к попыткам использовать в этих целях профсою¬
зы и забастовки. В свете этого объяснимо, почему в рабочей политике
джексоновцев уживались такие непохожие меры, как, например, законода¬
тельные инициативы по ограничению рабочего дня и использование феде¬
ральных войск для подавления рабочей стачки (в 1834 г. Джексон усмирил
подобным образом выступление строительных рабочих в Мэриленде).
В целом, подытоживая социально-экономическую политику джексо-

124 Глава 3
новцев. можно заключиib. что, как минимум, на федеральном уровне она
вполне согласовывалась с идеологическими установками Демократичес¬
кой партии. Более противоречиво эта политики выглядит на уровне от¬
дельных штатов: в исторической литературе накоплено большое количе¬
ство данных, свидетельствующих, что «на местах» демократы были ис¬
ключительно прагматичны, подвержены сильнейшему воздействию биз¬
неса и в своих законодательных инициативах и политике во многих слу¬
чаях мало чем отличались от вигов4\
Большинство историков, как правило, выставляют отрицательную
оценку негритянской политике Демократической партии. Но как раз в
этом вопросе расхождения между демократами и вигами были наимень¬
шими. Разграничительная линия пролегала не между партиями, а внутри
каждой из них, разделяя позиции двух политико-географических сек¬
ций — Севера и Юга. На протяжении практически всего джексоновского
периода им удавалось сохранять компромисс во взрывоопасном вопросе.
Первый компромисс между Севером и Югом, получивший название
миссурийского, был достишут в 1820 г. В США тогда было 22 штата, из
них одиннадцать свободных и одиннадцать рабовладельческих. Когда го¬
дом раньше в Конгресс США с просьбой о приеме в Союз обратилась ра¬
бовладельческая территория Миссури, среди законодателей возникли ос¬
трые дебаты, поскольку в случае положительного решения вопроса рав¬
новесие между свободными и рабовладельческими штатами нарушалось.
В 1820 г. нашли компромисс: в Союз были одновременно приняты два
штата — рабовладельческий Миссури и свободный Мэн. Также по геогра¬
фической широте 36°30' была проведена условная демаркационная ли¬
ния: севернее нее могли образоваться только свободные штаты.
Десять лет спустя вопрос о рабстве вновь встал на повестку дня в связи с
возникновением в северо-восточных штатах радикальных аболиционистских
обществ, требовавших немедленной отмены рабства. Когда аболиционист¬
ская пропаганда набрала силу и противники рабства стали активно предла¬
гать свои идеи и петиции национальному правительству и Конгрессу, полити¬
ческая элита вновь изыскала способ погасить проблему. В 1836 г. Конгресс
США одобрил «правило кляпа»: антирабовладельческие петиции и иные по¬
добные документы, поступавшие в федеральный законодательный орган, ре¬
гистрировались и без всякого оглашения и обсуждения клались «под сукно».
Запрет на обсуждение проблемы рабства просуществовал до 1844 г.
С 1844 г. проблема рабства приобрела остроту в связи с экспансио¬
нистскими планами США, направленными на завоевание Техаса, Нью-
Мехико, Калифорнии, принадлежавших тогда Мексике. В обеих партиях
нашлись как сторонники экспансии, так и ее противники, при этом глав¬
ный мотив последних заключался в том, что присоединение новых терри¬
торий, близких географически к рабовладельческим штатам, усилит пози¬

Капитализм, демократия, рабство 125
ции последних В 1846 г. демократ Д. Уидмот внес в Конгресс предложение,
ставившее условием присоединения к США мексиканских территорий за¬
прет на них рабства. Отклонение предложения Уилмота (было одобрено
нижней, но отвергнуто верхней палатой) усилило раскол среди демокра¬
тов и подхлестнуло рост антиэкспансионистских настроений среди вигов.
После войны США с Мексикой (1846—1848), в результате которой Со¬
единенные Штаты присоединили к себе Техас, Нью-Мехико и Калифор¬
нию, вопрос о распространении или нераспространении рабства на завое¬
ванные территории стал главным в политических баталиях. Противники
распространения рабства из обеих главных партий покинули их и объедини¬
лись в партию Фри сойл («Свободная земля»). В 1848 г. партия Фри сойл, во
главе которой оказался Ван Бюрен. сумела повлиять на исход президентских
выборов, склонив на свою сторону часть тех избирателей, которые прежде
поддерживали Демократическую партию. В результате президентское крес¬
ло занял вигский кандидат 3. Тейлор, а законодатели из ею партии занялись
поиском приемлемого варианта освоения завоеванных территорий.
Вариант, предложенный Г. Клеем и одобренный в 1850 г. Конгрессом
США, включал в себя серию компромиссов: так, рабство допускалось в
Нью-Мехико, но запрещалось в Калифорнии, в округе Колумбия отме¬
нялась работорговля, но одновременно сохранялся и усиливался закон о
беглых рабах. Компромисс Клея восстановил политический консенсус
только на время: вскоре вопрос о рабстве вновь расколол политиков и на¬
цию, и США вступили на тропу, неотвратимо приближавшую их к граж¬
данской войне. Но то была новая эпоха, в которую и демократы и виги ут¬
ратили многие свои прежние характеристики.
it it it
Личность и политический стиль Джексона оказали серьезное воздей¬
ствие как на механизм разделения властей, так и на взаимоотношения
федерального правительства и штатов. Джексон, как никто среди его
предшественников, обнаружил стремление сконцентрировать в одних ру¬
ках всю полноту исполнительной власти и возвысить последнюю над за¬
конодательной и судебной ветвями.
В период президентства Джексона, так же, впрочем, как и Ван Бюре-
на, демократы обладали большинством в обеих палатах Конгресса40. Но к
гармонии исполнительной и законодательной ветвей это не привело, бо¬
лее того, их отношения носили постоянно конфликтный характер. Ис¬
точником конфликта были чаше всего действия президента, который на¬
рушил сложившуюся схему взаимоотношения двух ветвей. Его отказ про¬
длить полномочия Национального банка и изъятие и з банка государст¬
венных депозитов означали покушение на власть Конгресса, который

126 Глава 3
привык чувствовать себя распорядителем финансов и апеллировал при
этом к соответствующим статьям конституции.
Действия президента то и дело вызывали протесты со стороны законо¬
дателей, особенно сенаторов. В споре с сенатом Джексон сформулировал
собственную интерпретацию разделения властей47. Она была ближе к под¬
ходу Гамильтона, нежели Джефферсона, и сближала президентскую власть
с выборной монархией. Но в отличие от Гамильтона Джексон оправдывал
возвышение президентской власти с помощью демократической аргумен¬
тации. Президент, указывал он, избирался самим народом США, а сенато¬
ры - легислатурами штатов, поэтому именно президент являлся носите¬
лем народного суверенитета и олицетворял национальную волю.
Джексон не стеснял себя традицией в использовании права отклонять
конгрессовские законы: он прибегал к президентскому вето двенадцать
раз, что превысило количество вето, наложенных шестью его предшест¬
венниками вместе взятыми.
Остроконфликтными оказались отношения Джексона с Верховным
судом США. В момент вселения Джексона в Белый дом во главе Верхов¬
ного суда стоял престарелый Д. Маршалл, опиравшийся на консерватив¬
ное большинство судей. Маршалл продолжал твердо следовать заветам
федерализма, отстаивая в качестве основополагающих принципы непри¬
косновенности собственнических прав, нерушимости однажды дарован¬
ных или подписанных контрактов и хартий, верховенства национального
правительства. Во время конфликта вокруг Национального банка Мар¬
шалл и Верховный суд недвусмысленно встали на сторону банка, обосно¬
вывая его конституционность и подвластность одному Конгрессу. Пре¬
тензии Верховного суда быть единственным интепретатором и гарантом
Конституции были Джексоном решительно отвергнуты: налагая в 1832 г.
вето на продление хартии Национального банка, он заявил, что прези¬
дент имеет неотъемлемое право судить о конституционности того или
иного закона или института. Столь жесткую позицию в отношении Вер¬
ховного суда не занимал ни один из предшественников Джексона.
Самый же верный способ изменения позиции Верховного суда Джек¬
сон усмотрел в заполнении судебных вакансий своими твердыми сторон¬
никами. За годы президентства он сумел в полной мере реализовать эту
цель, так что в 1837 г. семеро из десяти главных судей страны были его
людьми. Главным успехом Джексона стало утверждение в должности пред¬
седателя Верховного суда в 1835 г., после смерти Д. Маршалла, Р. Тейни.
Деятельность Тейни была неоднозначной в разные периоды. В пост¬
джексоновский период он оказался в ряду наиболее жестких сторонников
незыблемости института рабовладения. Но в джексоновскую эру он заре¬
комендовал себя сторонником демократических тенденций в развитии
капитализма, что признают и авторитетные либеральные историки

Капитализм, демократия, рабство 127
США4". Наибольшую известность в тот период получила его позиция, за¬
нятая в связи с тяжбой между властями штата Массачусетс и одной ком¬
панией, получившей за 50 лет до того монопольную хартию на эксплуата¬
цию речного моста в Бостоне. Тейни отклонил доктрину незыблемости
контракта, которой до него следовал Маршалл, и заявил, что власти Мас¬
сачусетса вправе выдать хартию любой другой компании на строительст¬
во нового моста, что соответствовало духу свободной конкуренции и ра¬
венству шансов. Позиция Тейни послужила важным прецедентом для по¬
следующих судебных решений по многим аналогичным случаям, в кото¬
рых экономические монополисты пытались с помощью доктрины незыб¬
лемости контракта защититься от конкуренции.
Особое внимание Джексон уделил организации исполнительной вла¬
сти и государственной бюрократии. Сразу после прихода к власти он при¬
ступил к активной чистке государственного аппарата. Если Д.К. Адамс,
его предшественник на президентском посту, уволил с государственных
должностей за четыре года двенадцать человек, то Джексон только за пер¬
вые восемнадцать месяцев своего правления подписал распоряжения о
смещении более девятисот из 10 тыс. государственных чиновников. В по¬
следующем он отправил в отставку еще большую группу чиновников - от
10 до 20% от их общего числа. В группе высших чиновников, назначав¬
шихся и увольнявшихся непосредственно самим президентом, удельный
вес увольнений был еще выше - 252 человека из 61249.
Под чистки было подведено идеологическое обоснование. Джексон
утверждал, что они преследуют цель борьбы с коррупцией, как и соответ¬
ствующего демократическому принципу периодического обновления го¬
сударственных должностей (обновление он обозначал словом «ротация»,
которое с его легкой руки быстро вошло в американский политический
обиход). Борьбе с коррупцией действительно уделялось внимание: в тече¬
ние одного года помощники Джексона только в министерстве финансов
раскрыли хищений на 280 тыс. долл. Но, как быстро обнаружили совре¬
менники, а впоследствии подтвердили историки, главный мотив кадро¬
вых перетрясок заключался в другом — заполнении государственных
должностей своими людьми.
Современники очень быстро и справедливо нарекли кадровую полити¬
ку Джексона «дележом добычи». Смысл ее был очевиден: победившая пар¬
тия получает в качестве главной политической добычи ключевые и «теп¬
лые» государственные места. Это обеспечивает необходимые перемены в
государственном курсе и, что также очень важно, «вознаграждает» активи¬
стов за «заслуги» перед партией. Не Джексон ввел практику «дележа добы¬
чи» -до него к ней прибегал Джефферсон. Но Джексон воплотил принцип
«дележа добычи» столь последовательно и масштабно, что она стала отож¬
дествляться в американской политической традиции с его именем.

128 Глава 3
Авторитарным стиль характеризовал взаимоотношения Джексона с
кабинетом министров. Президент предоставил ему только право совеща¬
тельного голоса, а решения принимал единолично. Джексон не испыты¬
вал колебаний, смещая неуюдных ему министров и осуществляя перета¬
совки кабинета. В годы ею президентства в должности государственного
секретаря побывали четыре человека, министра финансов — пять и гене¬
рального прокурора - три. Наряду с официальным кабинетом Джексон
образовал неформальный «кухонный кабинет» (термин использован
впервые в марте 1832 г.) из самых доверенных лиц. Очень скоро именно
«кухонный кабинет» стал трать главную роль в разработке правительст¬
венной политики. Ряд историков сравнивали его со штабом Демократи¬
ческой партии, но более справедливым представляется сравнение с со¬
временным исполнительным аппаратом Белого дома*1.
В «кухонном кабинете» видную позицию занял Ф. Блэйр, которому бы¬
ло поручено создание и издание проправительственной газеты «1лоуб». Воз¬
главив газету, Блэйр стал посещать президента ежедневно. Джексон форму¬
лировал темы и идеи передовиц, а Блэйр воплощал указания на бумаге. «Гло-
уб» было предоставлено преимущественное право печатать правительствен¬
ные документы. Вознаграждения за их публикации позволили сотрудникам
«Глоуб» занять места среди самых преуспевающих американских журналис¬
тов. Подобным же образом правительство оказывало щедрую финансовую
поддержку и другим газетам, твердо поддерживавшим его линию'1.
В период президентства Джексона одним из самых острых оказался во¬
прос о соотношении государственных прерогатив центра и штатов. Джексон
и Демократическая партия в момент прихода к власти твердо отстаивали су¬
веренитет штатов и протестовали против «широкого толкования» федераль¬
ной Конституции и «подразумеваемых прав» центрального правительства.
Такая позиция поддерживалась всеми фракциями партии, а особенно же
южанами во главе с Кэлхуном, что послужило важнейшей основой цементи¬
рования джексоновской коалиции в 1828 г. Но когда альянс между Джексо¬
ном и южанами достиг, казалось бы, наивысшей прочности, в нем подспуд¬
но обозначился и конфликт, сделавший их вскоре непримиримыми врагами.
В том же 1828 г. Кэлхун и ряд южан выступили с экстремистской
трактовкой прав штатов, которая оказалась совершенно неприемлемой
для Джексона после того, как он стал главой федерального правительст¬
ва. Поводом для формулирования Кэлхуном новой доктрины стал закон
о протекционистских тарифах, одобренных Д.К. Адамсом и националь¬
ными республиканцами в последний год пребывания у власти. Согласно
расчетам Кэлхуна, экономические потери южан в связи с введением но¬
вых тарифов вдвое превысили потери северян. В подготовленном им про¬
тесте, который вошел в историю как меморандум Южной Каролины (был
одобрен легислатурой этого штата), обосновывалось право каждою шта-

Капитализм, демократия, рабство 129
ia на неподчинение федеральному правительству и даже выход из Союза,
если центр превышал свои полномочия. Новый тарифный закон, как вы¬
текало из рассуждений Кэлхуна, следовавшего «узкому толкованию» фе¬
деральной Конституции, мог повлечь подобные последствия.
Суждения Кэлхуна были очень необычны, но сам он заявлял, что только
развивает Кентукскую и Виргинскую резолюции 1798 г., подготовленные
Джефферсоном и Мэдисоном в знак протеста против одобренного тогда пра¬
вительством Д. Адамса закона «О подстрекательстве к мятежу». Джеффер¬
сон, скончавшийся в 1826 г., не мог ответить Кэлхуну, а вот Мэдисон, пребы¬
вавший в добром здравии, взялся за перо. Ни он, ни Джефферсон, доказывал
Мэдисон, не предполагали выхода какого-либо штата из Союза, считая, что
штаты, признававшие федеральный закон неконституционным, должны бы¬
ли добиваться восстановления справедливости на основе волеизъявления
большинства штатов. Кэлхун же довел идею суверенитета штатов до абсурда:
согласно его толкованию, даже самый крошечный штат, например Делавэр,
насчитывавший всего 0,5% населения США, мог заблокировать действия
любого постановления Конгресса США или Верховного суда.
После прихода Джексона к власти меморандум Кэлхуна живо обсуж¬
дался в среде американских политиков, в том числе в Конгрессе США. В
дискуссиях нуллификаторов (так стали называть экстремистских защит¬
ников прав штатов) и их оппонентов президент непосредственно не уча¬
ствовал, но его прежние высказывания о соотношении прав штатов и
центра могли истолковываться как близкие к взглядам Кэлхуна. Ясность
в этом вопросе была внесена Джексоном в апреле 1830 г. во время прези¬
дентского приема по случаю годовщины со дня рождения Т. Джефферсо¬
на. Джексон произнес тост, который не оставлял сомнений, что возмож¬
ность выхода какого-либо штата из Союза для него абсолютно неприем¬
лема: «За наш Союз, который должен быть непременно сохранен». Вице-
президент Кэлхун, для которого президентское кредо оказалось полной
неожиданностью, дерзнул выступить с собственным тостом, наполнен¬
ным совсем иным политическим смыслом: «Наш Союз — он на втором
месте после нашей Свободы, самого дорогого, что у нас есть. Всем нам
нужно твердо помнить, что Союз может быть сохранен только в случае
равного распределения его благ и бремени». Открытая пикировка прези¬
дента и вице-президента привела к прекращению их контактов.
Окончательный разрыв их отношений произошел в 1832 г., когда
Конгресс США одобрил новый закон о тарифах, который, как и преж¬
ний, не устроил Кэлхуна и его сторонников. Нуллификаторы вновь за¬
явили о непризнании федерального закона и пригрозили расколом Сою¬
за. Ответ Джексона был жестким: президент заявил, что любая подобная
попытка будет приравнена к государственной измене и подавлена силой.
В итоге между федеральным правительством и южанами был достигнут
5 Зак. № 2914 Согрин

130 Глава 3
компромисс, но лидеру нуллификаторов Кэлхуну пришлось уйти с вице-
президентского поста.
В конфликте Джексона и Кэлхуна, федерального правительства и
южных штатов можно усмотреть первые предгрозовые раскаты граждан¬
ской войны. Совершенно очевидно, однако, что рабство, центральная
проблема, вызвавшая войну, оставалась за рамками их дискуссии. Джек¬
сон, сам рабовладелец, даже не помышлял обсуждать этот вопрос, будучи
твердо уверенным, что собственность на рабов столь же неприкосновен¬
на, как и любая другая. Он защищал единство Союза, совершенно не по¬
дозревая, что оно может оказаться несовместимым с рабовладением. Это
прояснилось уже после его смерти в 1845 г.
Главным политическим «нервом» джексоновской эпохи оставался
конфликт внутри белого населения по вопросу о распределении социаль¬
но-экономических и политических прав и возможностей между разными
его слоями. Джексон и его партия подходили к этому вопросу с либераль¬
но-демократических позиций, вто время как Вигская партия занимала по
преимуществу либерально-консервативную позицию. Историческое зна¬
чение джексоновской демократии при всех ее ограничениях и недостат¬
ках заключалось в закреплении и последующем развитии либерально-де¬
мократических начал в общественной жизни белых граждан США.
Север против Юга: вторая
либерально-демократическая революция
Компромисс 1850 г. стал последним в череде многочисленных согла¬
шений Севера и Юга, отодвигавших проблему рабства на задворки наци¬
ональной политики. Уже вскоре после его заключения обнаружилось, что
возможности взаимных уступок исчерпаны, и последние сменились же¬
стким противостоянием двух регионов. Развязкой конфликта стала Граж¬
данская война 1861 — 1865 гг., сменившаяся эпохой Реконструкции
1865—1877 гг., которая по размаху и радикализму общественно-политиче¬
ских преобразований не уступала военному периоду. Некоторые исследо¬
ватели называют период 1861 — 1877 гт. второй Американской революци¬
ей, означавшей решающую схватку буржуазно-либеральной цивилиза¬
ции Северо-Востока и гибридной буржуазно-рабовладельческой цивили¬
зации Юга. Ее главным итогом явилось превращение США в целом в чи¬
сто либерально-капиталистическое общество.
Среди современников Гражданской войны преобладало представление
о ней именно как о конфликте двух противоположных общественно-поли¬
тических систем, в центре которого находился вопрос о рабстве. Серьезные

Капитализм, демократия, рабство 131
разногласия по вопросам о причинах и характере Гражданской войны воз¬
никли уже среди историков. Среди американских исследователей, рассма¬
тривавших Гражданскую войну как противоборство двух разнородных об¬
щественных систем, доминировала школа историков-прогрессистов во
главе с Ч. Бирдом. В интерпретации Ч. Бирда и его единомышленников во¬
плотилась тенденция экономического детерминизма: конфликт Севера и
Юга трактовался сквозь призму различий непосредственных экономичес¬
ких интересов северо-восточной буржуазии и южных плантаторов, полу¬
чавших политическое выражение в дискуссиях о тарифах, заселении и раз¬
деле западных территорий и т.д. Мировоззренческим расхождениям между
Севером и Югом, в том числе разногласиям по вопросам прав человека,
политического устройства, рабства, значения не придавалось.
Прогрессистская школа пользовалась влиянием до середины XX в.,
после чего на ведущую позицию в американской историографии высту¬
пила школа консенсуса. Для нее были характерны отрицание цивилиза¬
ционных различий между Севером и Югом, подчеркивание и даже абсо¬
лютизация капиталистических начал рабовладения, либеральных и демо¬
кратических начал в общественно-политическом устройстве южных шта¬
тов. В свете подобной интерпретации военный конфликт Севера и Юга
представал скорее как трагическое недоразумение или случайность, а раз¬
ногласия между ними сводились к различному пониманию прерогатив
центрального правительства и прав штатов. Исторический вывод, извле¬
каемый школой консенсуса, заключался в том, что Гражданская война
могла быть предотвращена при наличии должной воли и мудрости у на¬
циональной политической элиты середины XIX в.
На современном этапе выводы школы консенсуса получили неожи¬
данную и своеобразную поддержку со стороны школы исторической по¬
литологии. Представители этой школы (П. Клеппнер, Р. Формизано,
М. Холт, Д. Силби и др.), сосредоточившись на изучении политической
культуры и мотивов голосования американского электората накануне
Гражданской войны, пришли к выводу, что проблема рабства его мало ин¬
тересовала и он разделялся в первую очередь по этнической и религиоз¬
ной принадлежности. В 1850-х гг., как и в джексоновскую эпоху, в качест¬
ве основополагающих выступали различия между протестантами и като¬
ликами, коренными белыми американцами и иммигрантами, англосак¬
сами и этническими белыми «меньшинствами»52.
Работы школы исторической политологии, основанные на количест¬
венных методах исследования, породили острую дискуссию среди исследо¬
вателей Гражданской войны. Критики, среди них Э. Фонер, Д. Ференбахер,
Д. МакФерсон, Р. Маккормик, Б. Рейд, указывали на антиисторизм, пара¬
доксальность и алогичность ее выводов5’. Э. Фонер язвительно заметил: ис¬
торическая политология «просто исключает из прошлого Гражданскую вой¬
5*

132 Глава 3
ну. но, к несчастью. Гражданская война имела место быть»"4. Отмечалось,
что историческая политология обнаружила полную неспособность увязать
поведение электората, якобы не интересовавшегося проблемой рабства, и
национальной политической элиты, всецело этой проблемой поглощенной.
Она не смогла вписать «политическую культуру» электората в реальный ис¬
торико-политический контекст 1850-х гг., в котором не просто доминирова¬
ла, а практически господствовала отнюдь не дихотомия «протестанты — ка¬
толики» или «коренные белые — иммигранты», а противоположность цен¬
ностей и систем Севера и Юга. Американская историческая политология
оказалась в плену этнорелигиозного детерминизма.
Неоднозначные, а то и исключающие друг друга оценки политичес¬
кого опыта эпохи Гражданской войны и Реконструкции свидетельствуют,
что возможности постижения ее исторического смысла не исчерпаны.
* * *
Американское рабовладение не было неким подобием античного раб¬
ства. Оно формировалось в недрах капитализма и отразило особенность
его становления в аграрной экономике Северной Америки: американ¬
ские плантаторы по причине крайней узости рынка наемного труда вы¬
нуждены были прибегнуть к труду черных рабов. Но использование раб¬
ского труда не прошло бесследно для плантаторской буржуазии, превра¬
тившейся в особый класс, в котором странно и в то же время закономер¬
но переплелись черты типичных капиталистов и рабовладельцев.
В годы первой Американской революции рабство было запрещено на
Севере США. Американские демократы, впрочем, как и многие умерен¬
ные основатели США, уповали на достаточно скорую смерть рабства и в
южных штатах, возлагая особые надежды на фундаментальную естествен¬
ную причину — методично нараставшую убыточность рабовладения. Од¬
нако экономические перипетии рубежа XVIII—XIX вв. нанесли по их на¬
деждам сокрушительный удар.
Стремительное развитие промышленного переворота в Англии, про¬
исходившего в первую очередь в легкой промышленности, вызвало бес¬
прецедентный спрос на хлопок-сырец. Изобретение в США в конце
XVIII в. хлопкоочистительной машины резко повысило производитель¬
ность и рентабельность плантационной рабовладельческой системы. В
первой четверти XIX в. вследствие бурного развития ткацких фабрик в са¬
мих США плантационное рабство получило еще один стимул для своего
роста. Хлопок потеснил на рабовладельческих плантациях все другие
культуры и был поименован ни много ни мало «королем». Об отмирании,
а тем более ликвидации «короля-хлопка». а следовательно, плантацион¬
ного рабства, в таких условиях не могло быть и речи.

Капитализм, демократия, рабство 133
В современной американской историографии вопросы о характере и
рентабельности плантационного рабства остаются весьма актуальными. В
вопросе о его характере единства не было достигнуто (часть историков оп¬
ределяла американскую плантаторскую систему как капиталистическую, а
другая часть — как докапиталистическую), но в вопросе о его рентабельно¬
сти принципиальные разногласия, по сути, преодолены. Восторжествова¬
ла та точка зрения, которую наиболее последовательно и всесторонне
обосновали Р. Фогела и С. Энгерман, что производство хлопка и его до¬
ходность возрастали вплоть до самой Гражданской войны (в результате
был отвергнут и широко распространенный прежде тезис об экономичес¬
ком кризисе плантационного рабства накануне второй Американской ре¬
волюции). Согласно подсчетам Фогела и Энгермана, производство хлопка
в период с 1790 по 1860 г. увеличилось в 1500 раз, причем более 80% вало¬
вого роста пришлось на три десятилетия перед Гражданской войной55.
Соглашаясь с выводом Фогела и Энгермана о рентабельности планта¬
ционного рабства, часть исследователей вместе с тем отвергла их выводы
о том, что по ряду важнейших экономических и социальных показателей
плантационное рабство не только не уступало промышленному капита¬
лизму, но даже превосходило его. Указывалось, что Юг США превратил¬
ся в пленника монокультуры («короля-хлопка»), а это неизбежно сопро¬
вождалось прозябанием и деградацией всех иных сфер и отраслей эконо¬
мики, в том числе самых перспективных. На Юге практически замер про¬
цесс урбанизации и индустриализации, только два его города входили в
число 25 крупнейших городов США, замыкая этот список.
Технологический прогресс в хлопковом хозяйстве также со временем
замедлился: рабовладельцы предпочитали вкладывать деньги не в маши¬
ны, а в рабов. Показательно, что, хотя ввоз рабов в США был запрещен с
1808 г., их количество неуклонно возрастало: в 1800 г. на Юге был 1 млн.
рабов, а в 1860 г. — уже 4 млн. Сказочные богатства южных плантаторов
(60% самых богатых американцев проживали на Юге, хотя его свободное
население составляло только 30% от общеамериканского) основывались
на сверхэксплуатации рабов50. Детей рабов начинали эксплуатировать с 6
лет, а к 12 годам они полностью покрывали издержки, затраченные на них
хозяевами в «непроизводительный» период детства.
Эксплуатация рабов становилась все более изощренной, а плантато¬
ры обрастали замашками и манерами крепостников. К некапиталистиче¬
ским формам эксплуатации рабочей силы на Юге необходимо прежде
всего отнести специализацию ряда штатов на «разведении» рабов для по¬
следующей продажи и саму работорговлю. «Разведение» чернокожих ра¬
бов в южных штатах для последующей продажи приобрело особенно ши¬
рокий размах, превратившись в настоящую индустрию, после прекраще¬
ния с 1808 г., как это предусматривалось федеральной Конституцией, вво¬

134 Глава 3
за рабов в США извне. Правительство США не осмеливалось посягнуть
на невольничьи рынки в самих южных штатах, более того, работорговля
стала одной из престижных профессий по той причине, что приносила
больше прибыли, нежели производство и экспорт хлопка57.
В первой половине XIX в. в отношении рабов на Юге был установлен
репрессивный политический и правовой режим. Им не разрешалось от¬
лучаться с плантаций, контактировать со свободными гражданами, в том
числе и со свободными неграми, собираться даже маленькой группой без
надзора надсмотрщиков. Рабам запрещалось иметь какое-либо оружие, а
также горны, барабаны — все, что могло представить угрозу жизни и по¬
кою хозяев. Они не имели права обращаться в суд и могли быть подверг¬
нуты наказанию, включая физическую экзекуцию, по прихоти рабовла¬
дельца58. Антирабовладельческая критика на Юге, имевшая место вплоть
до 1820-х гг. (еще в 1827 г. там насчитывалось 106 анти рабовладельческих
обществ, объединявших 5150 членов), была строго-настрого запрещена и
преследовалась в уголовном порядке54.
В отношении рабства на Юге допускались только апологетические
высказывания. Была выпестована целая плеяда влиятельных защитников
рабства, взгляды которых широко распространялись не только на Юге, но
и на Севере США. В 1830—1840-х гг. наибольшей известностью среди Иде¬
ологов рабства пользовался Д. Кэлхун. Рабовладение, доказывал Кэлхун,
является первоосновой экономического развития и благополучия Юга,
его социальных отношений и политической организации: отмени его, и
тут же случится апокалипсис, рухнет целый мир. Поэтому выступления в
пользу ликвидации рабства безрассудны: плохое оно или хорошее, рабо¬
владение должно быть сохранено.
Со второй половины 30-х годов Кэлхун внес в апологетику рабства но¬
вый мотив, утверждая отныне, что оно не просто первооснова южного об¬
щества, но является истинным благодеянием как для рабовладельцев, так и
для самих рабов. Он клеймил аболиционистов, совершенно извративших,
по его словам, картину жизни рабов. Только рабство, доказывал он, превра¬
тило черных варваров в человеческие существа: сравните американских не¬
гров с африканскими и вы увидите, что первые неизмеримо превосходят
вторых и морально, и интеллектуально, и физически. А причиной тому яв¬
ляется патриархальный характер американского рабовладения, при кото¬
ром белые хозяева и черные рабы составляют единую большую семью. При
этом белая раса выполняет роль мудрых отцов и учителей, поднимающих
своих черных детей и учеников до цивилизованного уровня60.
Использовав эти и другие доводы для защиты рабства от нападок со
стороны северян, Кэлхун вслед за тем переходил в атаку на буржуазный
строй и доказывал, что южная рабовладельческая цивилизация стоит не¬
измеримо выше северной капиталистической и что именно первая во-

Капитализм, демократия, рабство 135
плошает добро, а вторая - зло. При этом Кэлхун развил такую острую
критику промышленного капитализма, и особенно угнетенного положе¬
ния наемных рабочих, которая дала повод историку Р Хофстедтеру на¬
звать его «Марксом господствующего класса»61.
Беспощадный анализ противоречий капитализма в случае с Кэлху¬
ном преследовал две цели: во-первых, доказать, что черные рабы живут
гораздо лучше, нежели наемные белые рабочие, а рабовладельцы являют¬
ся более гуманными эксплуататорами, чем капиталисты; во-вторых, вну¬
шить северо-восточной буржуазии, что она должна направить свою энер¬
гию не на разжигание конфликта с рабовладельцами, а напротив, на объ¬
единение усилий с ними перед лицом гораздо более опасного соперни¬
ка — белого пролетариата.
Северные штаты, особенно их политическая элита, были готовы если
не к альянсу, то, как минимум, к компромиссу с южными штатами. При¬
чем в основе их длительного компромисса с южными рабовладельцами
лежало не только желание сохранить федеральный Союз и социальный
мир, но и мировоззренческое единство с южанами в отношении черноко¬
жих американцев, а, попросту говоря, расизм.
Алексис де Токвиль, посетивший США в 1831 г., возмущался рабовла¬
дельческим строем Юга, но еще больше поразило его то, что белые и чер¬
ные представляют отдельные касты — высшую и низшую — в свободных
северных штатах. Формально, отмечал Токвиль, гражданских и политиче¬
ских прав чернокожих на Севере никто не отрицает, но фактически у не¬
гров нет возможности воспользоваться ими. По заключению французско¬
го путешественника, чернокожие в свободных штатах были совершенно
бесправны, а отношение к ним белых заключало в себе даже больше пред¬
рассудков и презрения, нежели в штатах, где господствовало рабство.
Перспектива взаимоотношений белой и черной рас рисовалась Ток-
вилю в мрачном свете. Рабство в Америке, по его убеждению, в итоге бу¬
дет отменено, но за этим последует кровавая межрасовая война, в резуль¬
тате которой свободные негры будут или истреблены, или выселены в ре¬
зервацию на Юге США62.
Некоторые современные историки США полагают, что Токвиль в
чем-то даже преуменьшил тяжесть положения чернокожих американцев
в свободных штатах. Л. Литвак, лауреат премии Пулитцера, в недавнем
прошлом президент Организации американских историков, в книге «Се¬
вер рабства» показал, что в первой половине XIX в. в свободных штатах
сохранялось не только фактическое неравенство негров, но и происходи¬
ло постоянное сокращение их формальных юридических и политических
прав, провозглашенных в революционный период. Практически во всех
свободных штатах черные американцы путем всевозможных ухищрений
были лишены избирательных прав, местные законодательные собрания

136 Глава 3
разрабатывали постановления, ограничивавшие или вовсе запрещавшие
въезд негров на их территории, на Севере повсеместно запрещались меж¬
расовые браки, для белых и черных устанавливалось раздельное обуче¬
ние, посещение церквей и т.д/” Свободный Север утверждал систему, из¬
вестную как расовая сегрегация.
Откровенно враждебное отношение властей свободных штатов к их
чернокожим гражданам ярко запечатлелось во всевозможных переписях и
цензах, которые сознательно и изощренно фальсифицировались с тем.
чтобы представить негров в качестве неполноценной расы, совершенно не¬
приспособленной к свободе. Например, согласно шестой переписи населе¬
ния Соединенных Штатов, проводившейся в 1841 г. и впервые включавшей
пункт, призванный выявить «психически неполноценных и идиотов», та¬
ковых среди свободных негров Севера оказалось в 11 раз больше, чем сре¬
ди негров — рабов Юга. Известный массачусетский психиатр Э. Джарвис,
развенчивая эти данные, указывал, что в его родном штате переписчики, не
скупясь, вносили чернокожих в списки «психически неполноценных и
идиотов» даже в тех районах, где не проживало ни одного негра04.
Политическая элита северных штатов связывала решение негритян¬
ской проблемы с полным разделением белой и черной рас посредством
вывоза всех негров в Африку или в Латинскую Америку. Сторонники вы¬
воза черных в Африку объединились вокруг Американского колонизаци¬
онного общества, возникшего в 1817 г. Эта организация развернула весь¬
ма активную пропагандистскую деятельность: лидеры общества подчер¬
кивали, что приемлют только постепенную отмену рабства и исключи¬
тельно на добровольной основе, с согласия и по воле самих плантаторов.
В 1830 г., отвечая на протест плантаторов Южной Каролины по поводу де¬
ятельности общества, они заверили рабовладельцев, что, безусловно, чтут
их священное право на частную собственность, как и суверенитет штатов,
и особо подчеркнули, что движение за отмену рабства озабочено не судь¬
бой черных, а здоровьем белой расы и, конечно же, сохранением соци¬
ального мира в американских штатах.
Совместное мирное проживание белой и черной расы в Соединенных
Штатах, как вытекало из разъяснений Американского колонизационного
общества, являлось в условиях США не более чем прекраснодушной уто¬
пией. Стена, разделявшая белых и черных, объявлялась нерушимой по
причине неискоренимых предубеждений белых американцев. Белые не
были способны воспринять негров в качестве равных и подобных себе, во-
первых, в силу прочно укоренившегося отношения к ним как низшему
рабскому сословию, а во-вторых, из-за неистребимого черного цвета кожи.
Программа колонизационного общества была воспринята политиче¬
скими кругами северо-восточных штатов в целом. Отношение к черным
как чужеродной расе, подлежавшей выселению в Африку, широко рас-

Капитализм, демократия, рабство 137
п ростра пилось и среди простых белых американцев свободных штатов.
Все это делало крайне затруднительной, а то и невозможной защиту их
прав с гуманистических и демократических позиций. Вряд ли будет пре¬
увеличением сказать, что такая защита была равнозначна гражданскому
подвигу. Человеком, которому такой подвиг оказался по плечу, стал Уиль¬
ям Ллойд Гаррисон, решительно провозгласивший в 1831 г. в созданной
им газете «Л иберейтор» цель беспромедлительной отмены рабства и обес¬
печения чернокожих равными с белыми гражданскими правами. Выступ¬
ление Гаррисона означало рождение антирабовладельческого движения,
вошедшего в историю под именем аболиционизма.
Призывы Гаррисона были приняты в штыки как на Юге, так и на Се¬
вере США. Но у него нашлись и последователи, среди которых преобла¬
дали верующие. В 1833 г. Гаррисону удалось созвать съезд представителей
свободных штатов, разделявших его лозунг немедленного и безусловного
освобождения всех рабов. На съезде в Филадельфии собралось 63 челове¬
ка из 12 штатов, заявивших о создании Американского антирабовладель¬
ческого общества. Была принята программа — Декларация принципов,
отличавшаяся четкими целями6'.
Одной из главных в мировоззрении Гаррисона была концепция пер¬
фекционизма. Согласно ей, Бог наделил человека способностью к само¬
совершенствованию, и эта способность являлась залогом уничтожения
всех пороков, в том числе и рабства. Гаррисон не абсолютизировал значе¬
ние перфекционизма, так же как ненасилия и непротивления, хотя и при¬
давал им принципиальное значение в мировоззренческом плане. В борь¬
бе с рабством хороши были разнообразные средства: это и бойкот зако¬
нов, санкционирующих рабство и ограничивающих права свободных
черных, это и подача антирабовладельческих петиций в законодательные
органы, это и поддержка депутатов — противников рабства, это и «сегре¬
гация наоборот» — отказ от деловых, политических, религиозных и про¬
чих контактов с рабовладельцами и расистами66.
Среди последователей Гаррисона произошло разделение на радика¬
лов. поддерживавших его идею незамедлительной отмены рабства, и уме¬
ренных, предпочитавших поэтапные политические меры по ограниче¬
нию рабовладения. Умеренные аболиционисты, оказавшиеся в большин¬
стве, организовали в 1840 г. партию Свободы, которая, дебютируя в том
же году на президентских выборах, собрала всего 7 тыс. голосов. На сле¬
дующих выборах в 1844 г. ее поддержали 63 тыс. человек. Платформа пар¬
тии, осуждавшая идею выселения негров из США и отстаивавшая гарри¬
соновский идеал полного уравнения в правах черных и белых американ¬
цев67. большинству американцев казалась слишком смелой.
В 1848 г. партия Фри сойл, выступившая с оппозицией двухпартий¬
ной системе по вопросу о рабстве, выдвинула гораздо более мягкие требо¬

138 Глава 3
вания. Эта партия, сформулировавшая крылатый лозунг «Свободная зем¬
ля. свободный труд, свободные люди», который вскоре стал девизом всех
противников рабства, в конкретной программе ограничивалась требова¬
нием запрета распространения рабства на новые территории. Но и фри-
сойлеры не смогли реально оспорить позиции двух ведущих партий — ви¬
гов и демократов.
То, что оказааось не под силу партиям Свободы и Фри сойл, удалось но¬
вой Республиканской партии. Но произошло это уже в 1850-х гг., когда вза¬
имоотношения и конфликт Севера и Юга приобрели новое качество.
* * *
Начало 1850-х гг. не предвещало обострения проблемы рабства, более
того, на некоторое время она была отодвинута на второй план, а на веду¬
щую позицию выступил этнорелигиозный конфликт внутри белого насе¬
ления. Сохранение status quo в вопросе о рабстве продемонстрировали
выборы 1852 г.: на них доминировали партии демократов (их представи¬
тель Ф. Пирс стал президентом США) и вигов, объявившие о поддержке
компромисса 1850 г. и осудившие антирабовладельческую агитацию.
Партия Фри сойл в сравнении с выборами 1848 г. резко сдала свои пози¬
ции и сошла с политической сцены. Ее же место в качестве третьей поли¬
тической силы заняла Американская партия, главным требованием кото¬
рой было ограничение прав белых иммигрантов.
Проблема иммиграции резко обострилась с середины 1840-х гг.: в те¬
чение последующих десяти лет в страну прибыли 3 млн. переселенцев из
Европы, что составляло 15% от всего американского населения. Новые
иммигранты, представлявшие в основном выходцев из бедных слоев Ир¬
ландии и Германии, резко обострили конкуренцию на рынке труда, вы¬
звав недовольство коренных рабочих. А поскольку, в отличие от прежней
иммиграции, по преимуществу протестантской и англосакской, новая
иммиграция была католической, привнесенный конфликт приобрел ре¬
лигиозно-этнический характер.
С 1852 г. набравшее силу антикатолическое и антииммигрантское
движение приступило к созданию Американской партии, которую в оби¬
ходе называли также партией «ничего не знающих» (члены партии ис¬
пользовали в качестве пароля фразу «Я ничего не знаю»). В 1854 г. Амери¬
канская партия стала реальной силой: ее поддерживал миллион человек,
а на выборах того года в двух главных северо-восточных штатах, Пенсиль¬
вании и Нью-Йорке, она набрала соответственно 40 и 25% голосов6Х. Ус¬
пехи партии нанесли ощутимый удар по вигам, многие среди которых ак¬
тивно переходили на сторону «ничего не знающих». А поскольку от вигов
в тот период откололась также и южная фракция, часть которой создала

Капитализм, демократия, рабство 139
Конституционную юнионистскую партию, а часть переметнулась к Де¬
мократической партии, обозначилась перспектива радикальной партий¬
но-политической перегруппировки, угрожавшая двухпартийной системе
«демократы — виги». Тогда реальной выглядела возможность вытеснения
из двухпартийной системы вигов Американской партией.
В 1854—1856 гг. в США произошла перегруппировка партийно-поли¬
тической системы, однако вигов из нее вытеснила не Американская, а но¬
вая Республиканская партия, которая возникла в 1854 г. В течение двух
лет Республиканская партия, явившаяся с идеологической точки зрения
преемницей партии Фри сойл, решительно потеснила Американскую
партию в качестве третьей политической силы, отняла значительную
часть сторонников у Демократической и Вигской партий и взломала
двухпартийную систему «демократы — виги». Столь неожиданный разво¬
рот американской политики был обусловлен несколькими конкретными
драматическими событиями, происшедшими в США в те же 1854—1856 гг.
Первым и главным событием стало принятие в 1854 г. Конгрессом
США закона Канзас—Небраска. Правомерно сравнение этого закона с
«гербовым актом» британского парламента 1765 г.: если «гербовый акт»
породил историческую цепочку, приведшую к Войне США за независи¬
мость, то закон Канзас-Небраска имел следствием череду событий, при¬
ведших к Гражданской войне.
Закон Канзас-Небраска был предложен С. Дугласом, одним из лиде¬
ров Демократической партии, в связи с обсуждением вопроса о приеме в
Соединенные Штаты двух новых территорий. Обе эти территории, Кан¬
зас и Небраска, лежали севернее 36°30' северной широты и, согласно
Миссурийскому компромиссу 1820 г., который поддерживался на протя¬
жении 34 лет и являлся главным условием сохранения мира между сво¬
бодными и рабовладельческими штатами, могли быть включены в США
только в качестве свободных штатов. Законопроект Дугласа наносил со¬
крушительный удар по этому компромиссу и, как следствие, по всей сис¬
теме баланса сил между Севером и Югом. Причем компромисс отвергал¬
ся при помощи внешне демократической доктрины: Дуглас доказывал,
что вопрос о разрешении или запрете на новых территориях рабства мо¬
жет и должен решаться не федеральным правительством, а самим населе¬
нием новых штатов, которое реализует свою волю при помощи процеду¬
ры демократического волеизъявления.
Дуглас и его сторонники доказывали, что их волнует не вопрос о раб¬
стве, который они вообще не хотели вносить в повестку дня, а вопрос о
том, какой должна быть процедура приема новых штатов в Союз. При
этом, указывали они, демократическое волеизъявление приобретет силу
закона и в том случае, если оно одобрит рабство, и в том, если отвергнет
его. А сам Дуглас, пытаясь отвести любые обвинения в защите интересов

140 Глава 3
рабовладения, доказывал, что рабство не сможет укорениться ни в Небра¬
ске, ни в Канзасе.
Все эти аргументы, однако, не обманули ни противников рабства, ни
жителей северо-восточных штатов в целом. Главным в законе Кан¬
зас—Небраска для них было то, что он создавал возможность проникно¬
вения и легализации рабства на территории свободных штатов и изменял
сложившийся политический порядок в пользу рабовладельческого Юга.
И уже во время обсуждения и голосования закона Канзас—Небраска аме¬
риканские политики разделились главным образом по географическому,
а не по партийному признаку. Это новое, секционно-географическое раз¬
деление американских политиков, в будущем закреплявшееся все больше
и больше, нанесло сокрушительный удар по прежней двухпартийной си¬
стеме.
Последствия принятия закона Канзас—Небраска сказались незамедли¬
тельно. Уже в середине 1854 г. большая часть вигов и демократов из свобод¬
ных штатов, объединившись с фрисойлерами, объявила о создании Респуб¬
ликанской партии, потребовавшей недопущения рабства на новых террито¬
риях. Образование Республиканской партии нанесло чувствительный удар
по всем прежним партиям. В нее влилась большая часть Американской пар¬
тии: угроза распространения черного рабства на Севере США показалась
«ничего не знающим» опасностью еще большей, нежели наплыв в США бе¬
лых иммигрантов. Существенный урон понесло северное крыло Демокра¬
тической партии, ставшее одним из главных доноров республиканцев. Но
наиболее чувствительными оказались потери Вигской партии. Ее северное
крыло в значительной мере влилось в Республиканскую партию, а южное
раскололось на три части: одна сохранила приверженность вигским прин¬
ципам, другая примкнула к Демократической партии, а третья образовала
собственную Конституционно-юнионистскую партию. Фактически в
1854 г. виги как национальная политическая сила были сокрушены.
1854 год, превратив рабство из «фигуры умолчания» в главный вопрос
национальной политики, способствовал быстрой поляризации сторонни¬
ков и противников рабства, а также их радикализации. Он породил сепа¬
ратизм, стремление рабовладельческих и свободных штатов жить отдель¬
но друг от друга. В историческом сознании американцев, да и в научной
исторической литературе закрепилось мнение, что главным источником
государственного сепаратизма стал рабовладельческий Юг. Мнение это не
вполне справедливо. Дело в том, что наиболее радикальные представите¬
ли анти рабовладельческого движения, со своей стороны, вынашивали
идеи отделения уже свободных штатов от рабовладельческих. Так, в 1854 г.
лидер аболиционистов Гаррисон пришел к выводу, что при существующей
федеральной Конституции и сохранении политического союза с рабовла¬
дельцами отмена рабства невозможна и что свободные штаты должны

Капитализм, демократия, рабство 141
пойти на разрыв с рабовладельцами и образование собственного государ¬
ства. Гаррисон пророчил в этом случае скорый крах рабовладельческого
государства, а вместе с ним и рабства, так как южные штаты, основывав¬
шиеся на отсталой аграрной экономике, не могли выжить без промыш¬
ленных товаров, финансов и банков Севера*'4. На митинге аболиционис¬
тов. собравшем 3 тыс. человек, Гаррисон организовал акт сожжения феде¬
ральной Конституции. Копта «Соглашение с дьяволом», как нарек Кон¬
ституцию Гаррисон, обратилось в пепел, толпа по знаку своего предводи¬
теля произнесла торжественно непреклонное «Аминь!».
Роль закона Канзас—Небраска в развитии конфликта Севера и Юга
США кажется в исторической ретроспективе столь значительной, что
возникает закономерный в подобных случаях вопрос: а произошла бы
Гражданская война в США, если бы их элита не допустила в 1854 г. траги¬
ческой ошибки и не нарушила компромисс 1820 г.? Объективный ответ на
этот вопрос состоит, на мой взгляд, в том, что закон Канзас-Небраска не
был случайностью, а подвел итог длительным, подспудно развивавшимся
экспансионистским устремлениям южных рабовладельцев, сумевших в
1854	г. открыто навязать свою волю нации. Дело в том, что рабовладель¬
ческой системе становилось все более тесно — и географически, и эконо¬
мически, и политически — в той сфере влияния, которая была закрепле¬
на за ней Миссурийским компромиссом. Чтобы выжить и развиваться,
она нуждалась в легализации рабовладения на более широком простран¬
стве. Идеологические доктрины, высказанные Дугласом в 1854 г., вына¬
шивались и оттачивались заранее, так что их выдвижение в повестку дня
национальной политики являлось только вопросом времени. Их законо¬
дательное воплощение в 1854 г. вскрыло болезнь, загонявшуюся на протя¬
жении десятилетий внутрь американского общественного организма.
Формула свободного волеизъявления поселенцев как механизма об¬
щественного обустройства новых территорий привела к тому, что на тер¬
риторию Канзаса с целью воплощения угодного «народного суверените¬
та» устремились как рабовладельческие, так и аболиционистские силы. В
1855	г. Канзас оказался разделенным на две части, в нем сложились два
силовых центра, возникли две власти, в том числе два избранных посе¬
ленцами законодательных собрания, были приняты рабовладельческая и
антирабовладельческая конституции. Канзас оказался зеркалом разде¬
ленного американского общества, а события в этом штате заключали в се¬
бе модель последующего национального развития. Очень быстро они пе¬
реросли в малую гражданскую войну, причем обе стороны обнаружили
намерение сражаться не на жизнь, а на смерть. В 1856 г., к моменту завер¬
шения активных военных Х1ействий, потери сторон составили 200 человек
убитыми. Обе стороны получили своих героев: у северян таковым оказал¬
ся Джон Браун, впервые приобретший национальную известность.

142 Глава 3
В ситуации, когда попытки поселенцев в Канзасе выяснить отношения
между собой зашли в тупик, разрешение канзасского кризиса стало во все
большей степени зависеть от федеральной власти. Очень быстро обнару¬
жилось, что на федеральном уровне большей поддержкой пользуются про¬
рабовладельческие силы. На их стороне выступал президент Пирс, так же
как и сменивший его на посту главы государства в 1856 г. Д. Бюкенен (как
и Пирс, представитель Демократической партии). К поддержке прорабо¬
владельческой позиции склонялось большинство сената, и только в палате
представителей наблюдалось определенное равновесие сил и готовность к
поиску компромисса. Благодаря позиции нижней палаты прием Канзаса в
Союз на условиях, навязанных рабовладельцами, был заблокирован (Кан¬
зас вошел в Союз, но уже в качестве свободного штата, только в 1861 г.).
Откровенно прорабовладельческую позицию занял Верховный суд
США, в котором доминировали сторонники Демократической партии.
Среди прорабовладельческих решений Верховного суда наибольшее зна¬
чение имело решение по делу Д. Скотта в 1857 г. Негр Дред Скотт, кото¬
рый на протяжении нескольких лет проживал со своим хозяином, рабо¬
владельцем из Миссури, на территории свободного штата Иллинойс, по¬
сле смерти хозяина обратился в судебные органы с просьбой закрепить за
ним статус свободного человека. В результате длительных перипетий де¬
ло Скотта попало в итоге в Верховный суд США. Верховный суд во главе
с престарелым Р. Тейни не только отказал в иске Скотту, но и принял три
важных решения общего характера, носивших ярко выраженный прора¬
бовладельческий характер.
Из первого решения вытекало, что негры, не имевшие полноценного
гражданского статуса, вообще не имели права обращаться в судебные ор¬
ганы. Из второго решения следовало, что пребывание негра-раба на тер¬
ритории свободного штата в течение какого угодно времени отнюдь не
делало его свободным. Наконец, третье, самое важное решение объявля¬
ло противоречащим конституции Миссурийский компромисс 1820 г. и
провозглашало, что рабовладельцы сохраняют право на свою собствен¬
ность (то есть рабов) в любом уголке США, в том числе и на Северо-Вос¬
токе. Решения Верховного суда создавали, таким образом, основу для ле¬
гализации рабства даже в свободных штатах.
Развитие американской политической истории после 1854 г. свидетельст¬
вовало, что прорабовладельческие силы заняли жесткую агрессивную пози¬
цию в отстаивании своих интересов и отвергли возможность уступок и ком¬
промиссов во взаимоотношениях со свободными штатами. Складывание ка¬
чественно новой политической ситуации было зафиксировано в оценках
прозорливых современников. Сенатор Ч. Самнер заявил в 1856 г. о навязыва¬
нии стране режима «рабовладельческой олигархии», а сенатор У. Сьюард в
1858 г. провозгласил вступление США в стадию «неотвратимого конфликта».

Капитализм, демократия, рабство 143
* * *
С 1854 г. оппозицию рабству возглавила Республиканская партия, вы¬
теснившая из двухпартийной системы вигов. Двухпартийная система «ре¬
спубликанцы — демократы», третья по счету в американской истории, в
своем развитии весьма быстро сломала традиционные принципы взаимо¬
отношений двух главных партий. Конфликт между двумя партиями пере¬
рос в антагонизм, мирное конституционное разрешение которого стало
невозможным.
Определение Республиканской партии как анти рабовладельческой
нуждается в ряде уточнений и оговорок. С момента возникновения пар¬
тии ее оппозиция рабству зиждилась на различных мотивах, а различие
мотивов отражало наличие среди республиканцев разных течений. С ре¬
шительной критикой рабства, осуждением его как абсолютного зла, как и
с требованием уравнения черных в правах с белыми, выступала фракция
меньшинства, получившая имя радикалов. Наиболее видными деятелями
радикалов были Ч. Самнер, Г. Уилсон, Т. Стивенс, 3. Чэндлер, а их опло¬
том являлись штаты Новой Англии, в первую очередь Массачусетс.
Фракция большинства, лидеры которой А. Линкольн и У. Сьюард вы¬
ступали в качестве признанных вождей Республиканской партии в целом,
осуждаяа рабство как главное препятствие для прогрессивного развития
белой Америки, а интересы черных американцев воспринимала как вто¬
ростепенные, а то и вообще игнорировала их. Идея отмены рабства на
Юге, как и уравнения черных в правах с белыми, была фракции большин¬
ства чужда вплоть до начала Гражданской войны, а в 1854-1860 гг. она ог¬
раничивалась требованиями запрета рабства на новых территориях и при¬
ема их в Союз как свободных штатов.
Наконец, в Республиканской партии была консервативная фракция,
мотивы которой исчерпывались удержанием федеральной политической
власти в руках элит северных штатов.
И все же при всей противоречивости позиции Республиканской пар¬
тии она, безусловно, выступала наследницей и продолжательницей либе¬
рально-демократической традиции Джефферсона и Джексона, сущест¬
венно обогатив эту традицию уже в 1850-х, а в наибольшей степени в
1860-1870-х гг. Республиканцы с самого начала опирались на широкую
демократическую коалицию, в которой доминировали средние и мелкие
собственники, фермеры, мастеровые, рабочие, а в их руководстве, в срав¬
нении с партиями Джефферсона и Джексона, было гораздо больше вы¬
ходцев из нижних слоев. Из неэлитных социальных групп выдвинулись
такие знаменитые деятели Республиканской партии, как Г. Уилсон,
Г. Грили, Т. Стивенс, наконец, А. Линкольн и Э. Джонсон — первый и
второй республиканские президенты. Но наиболее полно демократизм

144 Глава 3
Республиканском парши проявился в ее идеологии, как и в ее кон креп
ных требованиях, одной из главных отличительных черт которых был не
только политический, но и социальный эгалитаризм.
Республиканская партия, определяя свою социальную сущность и со¬
циальный идеал, неизменно подчеркивала, что она выражает интересы
трудящейся Америки и нацелена на утверждение «цивилизации свобод¬
ного труда» («free-labor civilization»)70. По современным меркам подобная
самооценка республиканцев может показаться демагогической, но она
предстает в ином свете, если стоять на почве историзма и рассматривать
ее в контексте американских реалий середины XIX в. Дело в том, что ре¬
спубликанцы, подобно джексоновской Демократической партии и в со¬
ответствии с распространенными среди их современников представлени¬
ями, включали в трудовые классы не только рабочих, но также фермеров,
мелких и средних независимых предпринимателей, которые непосредст¬
венно участвовали в производственном процессе и доходы которых осно-
выв&тись на собственном зримо ощутимом трудовом вкладе. Республи¬
канцы отказыватись проводить принципиальные различия между этими
социальными слоями и по той причине, что границы между предприни¬
мателями, фермерами и рабочими оставались в Америке весьма подвиж¬
ными, эти слои беспрерывно обменивались между собой, а среди собст¬
венников численно преобладали мелкие независимые предприниматели
и фермеры, в значительной мере вчерашние рабочие.
Лидер республиканцев А. Линкольн неизменно подчеркивал, что
представляет интересы именно этих независимых предпринимателей и
фермеров, которых никто не нанимает и которые работают на самих себя
и свои семьи. Такой предприниматель и фермер, доказывал он, являются
центральными фигурами американского общества, свидетельствуя, что в
Америке труд стоит выше капитала и выступает в качестве главной цен¬
ности общества. Статус наемных рабочих характеризовался Линкольном
как переходный. Ссылаясь на свой жизненный опыт, он доказывал:
усердные и предприимчивые рабочие имеют в Соединенных Штатах сто¬
процентный шанс завести собственное дело и просто обязаны стремить¬
ся к этой цели. Но чтобы эта американская мечта становилась явью, в
стране должна господствовать система свободного труда, позволяющая
труженику исключительно по собственной воле распоряжаться своей си¬
лой71. Отсюда вытекал один из основополагающих лозунгов Линкольна и
республиканцев — «Свободный труд!».
Свою цель как политической партии республиканцы видели в том,
чтобы с помощью государства помочь гражданам реализовать американ¬
скую мечту. Хотя большинство среди них отрицательно относились к
сверхбогатствам, в частности не одобряли корпоративной формы капита¬
ла, они не принимали идеи перераспределения собственности. Главная

Капитализм, демократия, рабство 145
возможность обращения американцев в независимых фермеров и пред¬
принимателей, по убеждению республиканцев, заключалась в предостав¬
лении им свободного доступа к западному земельному фонду. С момента
возникновения Республиканская партия стала отстаивать закон о гомсте¬
дах: согласно ему, земельные участки на свободных территориях должны
были предоставляться простым труженикам или бесплатно, или за мини¬
мальную, чисто символическую плату. Такой подход был несовместим с
распространением на новые территории рабства, в связи с чем формули¬
ровался второй важнейший лозунг Республиканской партии — «Свобод¬
ная земля!». В 1854—1856 гг. республиканцы твердо заявили, что Канзас
может быть включен в Союз только в качестве свободного штата, а допуск
рабства на новых территориях впредь запрещен71. Еще до начала Граждан¬
ской войны они внесли в Конгресс США законопроекте гомстедах, кото¬
рый был отклонен усилиями представителей рабовладельческих штатов.
Было очевидно, что главным препятствием на пути реализации соци¬
альной программы Республиканской партии оказывались рабовладельцы,
твердо вознамерившиеся прибрать западные земли к своим рукам и утвер¬
дить там рабский труд. Борьба против плантаторов обретала для республи¬
канцев характер политической закономерности: без ликвидации рабства
цели оставались недостижимы. Их осуществление потребовало выдвиже¬
ния еще одного, третьего принципиального лозунга - «Свободные люди!».
Последний лозунг означал, что республиканцы предполагали в пер¬
спективе отмену рабовладения на территории США в целом и исходили
из того, что бесконечное сосуществование свободы и рабства невозмож¬
но. И хотя непосредственного требования о ликвидации рабства на Юге
Республиканская партия вплоть до 1862 г. не выдвигала, ее антирабовла-
дельческая стратегическая линия просматривалась четко. Во второй по¬
ловине 1850-х гг. она была выражена Линкольном с помощью крылатой
библейской фразы: «Дом, разделившийся внутри себя, не устоит». Лин¬
кольн раз за разом повторял, что США не смогут существовать, оставаясь
наполовину свободными и наполовину рабовладельческими"1. В 1858 г.
второй видный лидер республиканцев, У. Сьюард, произнес пророческие
слова о «неотвратимом конфликте» двух цивилизаций.
Согласно логике Республиканской партии ее целью было удовлетво¬
рение социальных интересов белого населения, а ограничение и в итоге
отмена рабства выступали только средством достижения этой цели. Но
значение данного средства было столь велико, что оно выступило в глазах
многих современников первопричиной конфликта Севера и Юга. Понят¬
но поэтому, что республиканцы должны были уделить огромное внима¬
ние вопросу о перспективах отношений между белой либерально-демо¬
кратической цивилизацией и черной расой.
Анализ позиции Республиканской партии обнаруживает, что ее боль¬

146 Глава 3
шинство, считая рабство несовместимым с либерализмом и демократией и
предполагая его отмену, в то же время считало невозможным мирное сосу¬
ществование белой и черной рас и вынашивало идею вывоза освобожден¬
ных негров из США74. Противоречивая позиция Республиканской партии в
отношении черных рабов весьма полно и точно отразилась в высказывани¬
ях и оценках А. Линкольна. Он неоднократно заявлял, что принцип Декла¬
рации независимости о равных естественных правах людей распространя¬
ется как на белых, так и на черных, но он же, идя на очевидные уступки ра¬
совым предрассудкам белых избирателей, занимал весьма непоследова¬
тельную позицию в вопросе о том, какими реальными гражданскими и по¬
литическими правами должны быть наделены освобожденные рабы. Вы¬
ступая перед массовыми аудиториями, он исключат из этих прав то равное
с белыми право на образование, то право избирать и быть избранным, то
право на приобретение собственности. Если подытожить все его высказы¬
вания, то создается впечатление, что великий принцип Декларации неза¬
висимости о равных естественных правах людей на жизнь, свободу, стрем¬
ление к счастью он сводил применительно к черным американцам к одно-
му-единственному праву свободно продавать свою рабочую силу75.
Но и это право чернокожих американцев Линкольн особенно не афи¬
шировал, учитывая распространенную среди масс белых рабочих боязнь
возможной конкуренции на рынке труда со стороны освобожденных ра¬
бов. В конечном счете, ссылаясь на неискоренимость расовых предрас¬
судков белых американцев и вражду двух рас, Линкольн связывал реаль¬
ную возможность реализации естественных прав негров с возвращением
их после освобождения на прародину в Африку. Даже в конце 1862 г. на
встрече с депутацией свободных негров Линкольн заявлял, что две расы
«должны быть разделены»76.
Противоречия Линкольна, его готовность к компромиссам с расовы¬
ми предрассудками избирателей могут по прошествии времени вызвать
острокритическое отношение и даже осуждение. Но, критикуя великого
американца, нельзя забывать, что в случае отсутствия идеологической и
политической гибкости, неспособности внять предрассудкам масс у него
не было никаких шансов возглавить Республиканскую партию и тем бо¬
лее быть избранным президентом США. А между тем, как показал исто¬
рический опыт, только этой партии и удалось пробить брешь в двухпар¬
тийной системе «демократы — виги» и бросить реальный вызов рабовла¬
дельческой системе. Нельзя не видеть и того, что среди лидеров Респуб¬
ликанской партии Линкольн обнаружил не только наибольшую способ¬
ность к достижению консенсуса между различными ее фракциями, как и
между различными течениями в антирабо владельческом движении, но
также и наибольшую способность чутко реагировать на веления времени,
идти на все более и более радикальные меры.

Капитализм, демократия, рабство 147
Необходимо отметить, что по ряду важнейших вопросов Линкольн за¬
нимал последовательную либерально-демократическую позицию, пыта¬
ясь утвердить ее в партии в целом. Так, он решительно отвергал требова¬
ния фракции «ничего не знающих» ограничить въезд в Америку эмигран¬
тов из европейских стран, в первую очередь католиков, а также предоста¬
вить политические и правовые привилегии коренным американцам. Если
к принципам рабовладельцев добавить еще и требования «ничего не зна¬
ющих», саркастически указывал он, то тогда фраза Декларации независи¬
мости, гласящая, что все люди сотворены равными, должна быть замене¬
на на фразу: «Все люди сотворены равными, за исключением негров, ино¬
странцев и католиков». Для Линкольна это было абсолютно неприемлемо:
«В случае, если дело дойдет до этого, я предпочту эмигрировать в другую
страну, которая не клянется любовью к свободе, например в Россию, где
деспотизм выступает в чистой форме, без лицемерных прикрытий»77.
Линкольн, как и другие республиканцы, разделял и развивал идею
Джефферсона о необходимости сочетать принципы представительного уп¬
равления с прямой демократией, означающей расширение непосредствен¬
ного участия народа в государстве. Именно Линкольну принадлежало оп¬
ределение демократии как «управление народа, посредством самого наро¬
да, для народа», ставшее классическим. В целом политическая, социальная
и экономическая программа Республиканской партии оказывалась в яв¬
ном противоречии с ценностями рабовладельческого Юга, и не случайно в
мировоззрении республиканцев и их сторонников разногласия между Се¬
вером и Югом представали не просто как конфликт по негритянскому во¬
просу, а как антагонизм двух противоположных по сути цивилизаций, не¬
совместимых общественно-политических систем. Отсюда и уверенность в
неотвратимости столкновения между ними. Общенациональная победа
партии обещала общенациональное торжество либерально-демократичес¬
кого строя, причем развитие его не только вширь, но и - о чем наиболее яр¬
ко свидетельствовала аграрная программа партии — также и вглубь.
Нарастание радикальных начал в позиции Республиканской партии
сопровождалось углублением консервативной реакции со стороны рабо¬
владельческих штатов. Эволюция мировидения рабовладельческого Юга
может быть лучше всего проиллюстрирована доктринами Д. Фицхью,
ставшего после смерти в 1850 г. Д. Кэлхуна главным духовным поводырем
южан. Два его основных сочинения, увидевшие свет в 1854 и 1857 гг., пре¬
тендовали на всестороннее осмысление разнообразных общественных
систем и определение идеального выбора для Америки.
Лейтмотив размышлений и пропаганды Фицхью - сравнение капита¬
листического, или «свободного», по его определению, и рабовладельчес¬
кого обществ, при этом первому достаются только черные, а второму —
светлые краски. Капитализм характеризовался им неизменно как ни¬

148 Глава 3
чтожный эксперимент истории, ограниченный как во времени, так и в
пространстве. Это, по убеждению Фицхью. временное и частное отступ¬
ление от магистрального пути развития человечества, который был про¬
ложен рабовладельческими цивилизациями Греции и Рима, развит сред¬
невековым крепостным правом и продолжен в современных условиях
американским рабством.
Фицхью с симпатией отзывался о выступлениях пролетариата против
буржуазии во время европейской революции 1848 г., доказывая, что по¬
следняя заключала в себе исторический приговор капитализму. Он под¬
верг решительной критике духовные и политические ценности буржуа¬
зии, особенно же принципы Локка и Джефферсона. Главным идейным
противником для него, безусловно, стал Джефферсон. В лице Фицхью ра¬
бовладельческое мировоззрение впервые открыто порывает с американ¬
ской демократической традицией.
Огонь критики Фицхью сосредоточил на идее свободы — как эконо¬
мической, так и политической. Свобода, полемизировал он с Джеффер¬
соном и его единомышленниками, совершенно несовместима с равенст¬
вом и демократией, поскольку она усиливает до бесконечности социаль¬
ные и экономические контрасты. При этом Фицхью не отрицал осново¬
полагающего постулата либерализма о наличии у каждого человека есте¬
ственных неотчуждаемых прав, но требовал дать им совершенно иное оп¬
ределение. Естественные и неотчуждаемые права людей на свободу и ра¬
венство, утверждал он, есть химера, поскольку люди от рождения отлича¬
ются по умственным, физическим и иным способностям, по этой причи¬
не в условиях свободы возвышается меньшинство, а большинство прозя¬
бает. В действительности примерно 19 из 20 индивидуумов обладают ес¬
тественным и неотчуждаемым правом не на свободу, которой они не мо¬
гут распоряжаться себе на пользу и которая ведет к их деградации, а на
покровительство и управление со стороны власть предержащих. Иначе
говоря, они наделены «естественным и неотчуждаемым правом быть ра¬
бами», которое только и обеспечивает им реальную возможность выжива¬
ния и благополучного существования 8.
Фицхью не скрывал, что в идеальном обществе на положение рабов
должны быть переведены не только все негры, но также и белые рабочие.
Владельцы же фабрик, шахт, торговых предприятий должны стать рабо¬
владельцами. Он неизменно указывал, что защищает рабство не с расист¬
ских, а с социологических позиций, рассматривая его как идеальную мо¬
дель для человечества в целом, утверждая, что для большинства белой ра¬
сы свобода губительна в такой же степени, как и для черной™.
У Фицхью на Юге было немало единомышленников и подражате¬
лей — политики, профессора, законодатели, адвокаты, писатели. Благода¬
ря им рабовладельческое мировоззрение и пропаганда распространялись в

Капитализм, демократия, рабство 149
сотнях книг и периодических изданий. Ведущей темой этих выступлений
неизменно оставалась апология общественных отношений, сложившихся
в южных штатах, и острая критика северо-восточного капитализма. Гос¬
подство частной собственности, разделение людей на эксплуататоров и
эксплуатируемых рассматривались как естественное состояние человече¬
ства, фундаментальная первооснова любого общества. Речь, следователь¬
но, должна вестись о том, какая из двух эксплуататорских форм — капита¬
листическая или рабовладельческая — была наилучшей. Предпочтение не¬
изменно отдавалось рабству, за которым требовали закрепить все легаль¬
ные права как на Юге, так и во всех других районах США.
Стремительно нараставшие агрессивность и реакционность рабовла¬
дельческого класса имели следствием не только углубление пропасти
между Югом и Севером, но и возникновение раскола в Демократической
партии, являвшейся главной политической защитницей рабовладения на
общенациональном уровне. Накануне президентских выборов 1860 г. де¬
мократы разделились, по сути, на две партии: южная фракция отстаивала
легализацию прав рабовладения в любой части США, даже независимо от
волеизъявления местных жителей, а северная фракция во гласе с С. Ду¬
гласом доказывала, что рабовладение может быть санкционировано толь¬
ко волеизъявлением избирателей80. Раскол демократов стал важной при¬
чиной победы на президентских выборах 1860 г. Республиканской партии
во главе с А. Линкольном. В ответ на победу республиканцев южане за¬
явили о выходе из Союза и образовании собственного государства.
* * *
Конфликт Севера и Юга, приобретший характер антагонизма двух
разнородных общественно-политических систем, завершился Граждан¬
ской войной 1861-1865 гг. Гражданская война, в свою очередь, раздели¬
лась на два этапа.
На первом этапе — 1861 — 1862 гг. — Линкольн и его правительство под¬
черкивали, что война ведется с целью восстановления единства федераль¬
ного Союза, а не ликвидации рабства. Линкольн отвергал право выхода
какого-либо штата из Союза, а в отношении рабства ограничивался требо¬
ванием запрета его на новых территориях. Но и эти формулировки были
для южан, обратившихся к энергичным и успешным военным действиям,
совершенно неприемлемы. На втором этапе — конец 1862—1865 гг. — Лин¬
кольн стал призывать к отмене рабства в США, что резко повлияло на ха¬
рактер и ход войны. В войне наступил перелом, и она завершилась пол¬
ным разгромом южных рабовладельцев.
В ходе Гражданской войны был принят ряд законов, реализовавших
линию либерально-демократических преобразований, начатую еще в

150 Глава 3
эпоху Войны за независимость и образования США. Среди них особое
значение имели три.
Первый — закон о гомстедах, одобренный Конгрессом США 20 мая
1862 г., воплотил в жизнь либерально-эгалитарную аграрную программу
Республиканской партии. Согласно закону, все граждане США старше 21
года и даже претенденты на гражданство получали право на приобретение
в полную собственность 160 акров (64 га) земли из государственного фон¬
да после занятия и пользования соответствующим участком в течение 5 лет
и уплаты регистрационного взноса в размере от 26 до 34 долл. Те же, кто хо¬
тел обратить участок в полную собственность быстрее, но не ранее чем че¬
рез 6 месяцев после заявки, должны были уплатить также весьма неболь¬
шую сумму — по 1,25 долл, за акр81. Закон существенно упрочил позиции
Линкольна и республиканцев среди нижних и средних слоев американцев.
Вторая и третья меры касались рабовладения. Первого января 1863 г.
вступила в силу «Прокламация об освобождении», объявившая о ликви¬
дации рабства в 11 мятежных штатах (оно было сохранено в четырех ло¬
яльных рабовладельческих штатах). Вместе со свободой негры получили
право вступать в армию США: им воспользовались 100 тыс. бывших ра¬
бов, существенно способствовавших перелому войны в пользу Севера. В
январе 1865 г. Конгресс США одобрил тринадцатую поправку к федераль¬
ной Конституции, запрещавшую рабство уже на территории всех США
(ратифицирована штатами в декабре того же года). Тогда же Линкольн и
республиканцы отказались от идеи вывоза свободных негров из США и
приняли план наделения их равными с белыми политическими и граж¬
данскими правами. Гражданская война, начавшаяся как конституцион¬
но-охранительная, завершилась как революционно-демократическая.
Радикальные внутриполитические преобразования, также как и воен¬
ные действия, осуществлялись Линкольном и Республиканской партией
при сохранении основ демократического политического режима. На про¬
тяжении всей Гражданской войны в свободных штатах сохранялись изби¬
рательные права, партийная конкуренция, с привычной периодичностью
проводились выборы. Демократическая система США выдержала испыта¬
ние на прочность, хотя и подверглась достаточно серьезному риску.
Республиканской партии пришлось серьезно поволноваться уже на
«промежуточных» выборах в Конгресс 1862 г., когда демократы соперни¬
чали с ними на равных в большинстве свободных штатов (за исключени¬
ем штатов Новой Англии, оплота республиканцев)82. Поддержка избира¬
телями демократов-северян была тем более неожиданна, что последние
требовали протянуть южным сепаратистам «оливковую ветвь» и восста¬
новить предвоенное статус-кво. Объяснение этому заключалось в воен¬
ных неудачах Республиканской партии, как и в сохранившихся у многих
избирателей свободных штатов расистских предрассудках.

Капитализм, демократия, рабство 151
Политическая ситуация, сложившаяся к моменту президентских выбо¬
ров 1864 г., внешне выглядела не менее драматично. В этот раз главная
опасность для Республиканской партии исходила из реальной возможнос¬
ти ее собственного раскола. Радикальное и самое влиятельное крыло рес¬
публиканцев отказалось поддержать на выборах «медлительного» Лин¬
кольна и намеревалось образовать новую партию под названием «Ради¬
кальная демократия». Ее платформа требовала незамедлительного внесе¬
ния в федеральную Конституцию 13-й поправки, запрещавшей рабство на
территории всех США. Радикалы потребовали сократить пребывание в
должности президента до одного срока. Главными условиями возвращения
южных штатов в Союз были объявлены конфискация собственности рабо¬
владельцев и лишение их политических прав. Кандидатом в президенты от
радикальных республиканцев был выдвинут генерал Джон Фремонт.
Вызов радикальных республиканцев поставил Линкольна перед не¬
обходимостью политического маневра, ибо раскол Республиканской пар¬
тии в решающий момент Гражданской войны был недопустим. И прези¬
дент сумел совершить его: на съезде сторонника Линкольна радикалам
были сделаны необходимые уступки, после чего генерал Фремонт отка¬
зался от участия в предвыборной борьбе. В этот раз платформа Республи¬
канской партии объявляла рабство не только фундаментальной причиной
раскола Севера и Юга, но и требовала его искоренения с такой решитель¬
ностью83, до которой прежде поднимались только аболиционисты.
Демократическая партия в свободных штатах пришла к выборам
1864 г. разделенной на две части. Первая часть, так называемые «военные
демократы», исходя из идеи нерушимости федерального Союза, призна¬
вали необходимость подавления южных сепаратистов силой, хотя многие
из них и были противниками отмены рабства. Вторая часть, «мирные де¬
мократы», не только выступали за сохранение рабства, но и поддержива¬
ли принцип суверенитета штатов, что практически было равнозначно оп¬
равданию мятежа. Платформа партии, одобренная в 1864 г.84, по сути оз¬
начала победу «мирных демократов».
Как показали выборы 1864 г., Демократическая партия, потребовав¬
шая немедленного мира с рабовладельцами в тот момент, когда Север был
близок к разгрому Юга, обрекла себя на сокрушительное поражение. Ре¬
спубликанская партия добилась редчайшего в американской политичес¬
кой практике успеха: Линкольн превзошел своего соперника генерала
Макклеллана по числу голосов выборщиков в десять раз, республиканцы
завоевали в палате представителей 145 мест из 185, а в сенате — 41 место
против 10 у демократов.
Сохранение на протяжении всей войны политического плюрализма,
свободы выборов и многопартийности являло редкий и в ряде отношений
уникальный пример в истории стран с демократическим режимом. Но

152 Глава 3
поддерживать демократический режим в полном объеме не удалось и
Линкольну. Его ограничения коснулись в первую очередь гражданских и
некоторых политических прав, в первую очередь свободы слова.
Действия правительства определялись жесткой политической целе¬
сообразностью: с самого начала войны активисты из числа сторонников
рабовладения в северных штатах (в народе их прозвали «медянками» — по
имени особо коварной породы ядовитых змей) развернули широкую ан¬
типравительственную пропаганду, не только осуждая действия Линколь¬
на, но и призывая к их активному массовому саботажу. После того как
Линкольн и Конгресс были вынуждены принять в марте 1863 г. закон о
всеобщей воинской повинности для взрослого мужского населения, ак¬
тивность прорабовладельческих сил стала особенно нетерпимой. «Ме¬
дянки», объявив закон антиконституционным, стали повсеместно при¬
зывать американцев сжигать призывные повестки, бойкотировать дея¬
тельность призывных комиссий и даже сопротивляться им силой.
В первый раз Линкольн подписал указ о приостановлении в особых слу¬
чаях знаменитого принципа Хабеас корпус акт — о неприкосновенности
личности — в апреле 1861 г. После этого президент и Конгресс несколько раз
принимали указы и законы, расширявшие ограничения Хабеас корпус акт.
Применение этих указов и законов на практике чаще всего сводилось к за¬
ключению под стражу без суда и следствия лиц, уличенных в «измене», «под¬
стрекательстве к мятежу», шпионаже в пользу мятежных штатов8'. Арест пре¬
кращайся после того, как, по мнению властей, исчерпывапись чрезвычайные
обстоятельства. Ограничительная практика распространялась также на ан¬
типравительственные периодические издания (почтовые ведомства отказы¬
вались осуществлять доставку «предательских» газет, а военные командиры
запрещали распространять на подвластной им территории периодику, содер¬
жавшую вредную информацию). Все эти ограничительные меры по меркам
военного времени были достаточно мягки; в частности, крайне редкими бы¬
ли попытки применения высшей меры наказания.
Экстраординарные меры, противоречившие Конституции и Биллю о
правах, вызывали острые дискуссии в обществе, в том числе и в государ¬
ственных органах, особенно между различными ветвями власти. Война
привнесла много нового во взаимоотношения исполнительной, законо¬
дательной и судебной ветвей, серьезно видоизменила традиционную схе¬
му разделения властей. Проявилась тенденция, присущая чрезвычайным,
особенно военным периодам: сложившийся между тремя ветвями баланс
нарушился в пользу исполнительной власти, которая стала явно домини¬
ровать над всеми другими. Линкольн, прежде исповедовавший вигскую
идею превосходства законодательной власти над исполнительной, став
президентом в чрезвычайных обстоятельствах, должен был поступиться
этим принципом, концентрируя в своих руках все большую власть. Пре¬

Капитализм, демократия, рабство 153
зидентские указы и чрезвычайные меры отодвинули на втором план кон-
грессовские законы и судебные постановления. Американский полити¬
ческий режим во все большей мере воплощал президентское правление.
Оппоненты Линкольна даже стали называть его диктаторским, что вряд
ли справедливо, ибо президент видоизменил, а не отменил разделение
властей, как и в целом демократическую модель.
На протяжении всей войны меньшая конфликтность была присуща от¬
ношениям исполнительной власти с законодательной и большая — с судеб¬
ной ветвью. В Конгрессе после удаления из него представителей мятежных
штатов господствовали представители Республиканской партии, что созда¬
вало основу для договоренностей между исполнительной и законодатель¬
ной ветвями, которые в стратегическом плане были единомышленниками.
Как правило, Конгресс, пусть порой и после острейших дебатов, подтверж¬
дал чрезвычайные указы президента в своих собственных законах.
Напряженность во взаимоотношениях законодателей и президента
вызывалась в значительной мере активностью фракции радикальных ре¬
спубликанцев, остро, особенно в первый период войны, критиковавших
Линкольна за ненужные, с их точки зрения, маневры по умиротворению
мятежников. Радикалы утвердились на ведущих позициях в созданном
Конгрессом в декабре 1861 г. объединенном комитете по ведению войны,
который начал, и небезуспешно, вмешиваться в президентские назначе¬
ния на высшие военные должности, как и в законодательные вопросы. Во
взаимоотношениях с комитетом Линкольн избрал тактику взаимных ус¬
тупок, идя сам навстречу его требованиям каждый раз, когда осознавал,
что именно они соответствуют умонастроениям в обществе и способству¬
ют успеху войны. После 1863 г., когда Линкольн сделал важнейшие уступ¬
ки комитету в вопросе назначений на командные должности, его давле¬
ние на президента резко уменьшилось.
Более конфронтационными оказались отношения Линкольна с су¬
дебной ветвью, в первую очередь с Верховным судом США. В значитель¬
ной мере их конфликт объясняется тем, что во главе Верховного суда про¬
должал оставаться Р. Тейни, придерживавшийся прорабовладельческих
взглядов. Но существенной и даже фундаментальной была другая причи¬
на конфликта: Верховный суд по своей природе был ветвью, охраняющей
статус-кво, неприкосновенность сложившихся государственно-правовых
основ, в то время как исполнительная власть должна была действовать в
соответствии с политической целесообразностью, изменять, а то и взла¬
мывать статус-кво. Во время войны судебная ветвь не однажды объявля¬
ла указы и действия исполнительной власти, особенно касающиеся огра¬
ничения Хабеас Корпус акт, антиконституционными. Реакция прави¬
тельства, как правило, заключалась в игнорировании мнения судебной
ветви**. Подобная позиция исполнительной власти вряд ли была возмож¬

154 Глава 3
на в мирное время. Но в условиях войны и тем более с учетом того, что
большинство населения свободных штатов поддерживало Линкольна и
Республиканскую партию, она встречала понимание общества.
В рамках самой исполнительной ветви закрепилось безусловно главен¬
ствующее положение президента. Резко возросла его активность в кадровых
смещениях и назначениях, при этом в условиях чрезвычайных обстоятельств
Линкольн совершенно не мог позволить себе либерализма в отношении не¬
радивых или строптивых членов правительства и чиновников. Он установил
своеобразный рекорд в смещении высших чиновников, составлявших кад¬
ровый «домен» президента (замещено 1457 из 1639 должностей)87.
Среди особенностей кадровой политики Линкольна многие исследова¬
тели особенно выделяют его стремление сформировать правительство на
коалиционной основе, придать ему общенациональный характер. Во время
формирования первого кабинета в адрес Линкольна было высказано заме¬
чание, что в правительстве оказалось три бывших члена Демократической
партии и только два бывших вига. На что Линкольн шутливо ответил: «Но
ведь я тоже бывший виг, так что между нами существует полное равнове¬
сие». Представительство и баланс в правительстве разных политических
интересов свободных штатов должны были, по замыслу Линкольна, спло¬
тить их вокруг президента, предотвратить или смягчить в них внутренние
конфликты на период выяснения отношений с южными сепаратистами.
Идея верховенства общенационального интереса над партийными,
групповыми, региональными являлась лейтмотивом Линкольна на про¬
тяжении всей Гражданской войны. Трактовка Линкольном соотношения
прерогатив центрального правительства и прав штатов серьезно разо¬
шлась с трактовкой его кумира Джефферсона. Джефферсоновская кон¬
цепция прав штатов в ситуации 1860-х гг. явно работала на южных сепа¬
ратистов и активно использовалась ими. Линкольн предпочитал о ней не
вспоминать, а в собственном истолковании прав центра и штатов был
близок к А. Гамильтону. Единство штатов превыше всего, идея отделения
какого-либо штата от Союза и тем более выход из него — преступление —
таким было кредо Линкольна и Республиканской партии. Оно и было во¬
площено в жизнь: в результате Гражданской войны сепаратизм был вы¬
корчеван с корнем, идея о выходе какого-либо штата из Союза никогда
более не возникала в американской истории.
* * *
Победа Севера над Югом была омрачена гибелью президента А. Лин¬
кольна (в апреле 1865 г. он был убит актером Д. Бутом). Последовавшее
затем вступление в должность главы государства вице-президента
Э. Джонсона, как и его практическая деятельность, обнаружили, в какой

Капитализм, демократия, рабство 155
огромной степени общественно-политическое развитие Америки может
зависеть от одного человека. Как выяснилось, в личностях президентов
заключены реальные альтернативы исторического развития.
Окончание Гражданской войны означало завершение первой фазы
либерально-демократической революции и наступление второй фазы,
вошедшей в историю под именем Реконструкции (1865—1877). По накалу
страстей и социально-политическому противоборству Реконструкция
мало уступала Гражданской войне, а по количеству и глубине обществен¬
ных реформ и преобразований превзошла ее. Планы Реконструкции, то
есть способы и условия обратного принятия мятежных штатов в Союз,
стали разрабатываться, хотя и весьма вяло, еще в период Гражданской
войны. Главными были два плана: президента Линкольна и радикальных
республиканцев в Конгрессе.
Линкольн предложил «мягкий» вариант: все сторонники рабовла¬
дельческой Конфедерации, за исключением ее верхушки, попадали под
амнистию, а после того, как 10% избирателей того или иного мятежного
штата подтверждали лояльность федеральному Союзу и соглашались с
отменой рабства, этот штат возвращался в США на полноправной осно¬
ве. Радикалы в Конгрессе подготовили альтернативный закон: тот или
иной мятежный штат мог вернуться в Союз только в том случае, если
большинство его избирателей присягнут на верность федеральному пра¬
вительству и одобрят радикальные нововведения Гражданской войны.
Линкольн наложил на радикальный законопроект вето и приступил к
осуществлению Реконструкции по своему плану.
Программа Реконструкции стала осуществляться уже после гибели
Линкольна, вслед за капитуляцией Юга (май 1865 г.). Новый президент
Э. Джонсон, взявший за основу план Линкольна, натолкнулся на гораздо
более жесткое сопротивление со стороны радикальных республиканцев.
Их позиция стала непримиримой после того, как выяснилось, что первые
четыре южных штата, допущенные Джонсоном в Союз, по сути, присту¬
пили к ревизии итогов Гражданской войны. Они избрали на руководящие
посты в штатах, так же как и депутатами в Конгресс США, многих быв¬
ших лидеров Конфедерации, отказались предоставлять свободным не¬
грам основные гражданские и политические права, приступили к разра¬
ботке и принятию так называемых «черных кодексов», возвращавших
бывших рабов в юридическое положение, мало чем отличавшееся от
прежнего. Конгресс США впервые заявил твердое «нет» подобной тен¬
денции в декабре 1865 г., когда отказался допустить в свои ряды вновь из¬
бранных депутатов из южных штатов.
Среди историков США всегда оживленно дебатировался вопрос о том,
каковой оказалась бы судьба Реконструкции, если бы Линкольн не был убит
14 апреля 1865 г. и оставался на своем посту до конца срока. Большинство

156 Глава 3
исследователей приходят к выводу", который и представляется справедли¬
вым, что между Линкольном и Джонсоном были принципиальные миро¬
воззренческие и политические различия и что в силу этого фактора Лин¬
кольн даже с учетом того, что его собственный план Реконструкции не от¬
личался от плана Джонсона, мог пойти и пошел бы в изменявшихся поли¬
тических условиях на сотрудничество с радикальными республиканцами,
как он это делал неоднократно в годы Гражданской войны. Джонсон такой
готовности не проявил и вступил с Конгрессом в конфронтацию, одну из
самых ожесточенных, а то и самую ожесточенную за всю историю США.
Различие во взаимоотношениях между президентом США и Конгрес¬
сом в периоды правления Линкольна и Джонсона может быть проиллюс¬
трировано при помощи данных о президентских законодательных вето.
Линкольн использов&п право вето всего семь раз, и ни одно из них не бы¬
ло преодолено Конгрессом. Причина — способность Линкольна и Кон¬
гресса договариваться друг с другом, достигать единения в решении
сложных проблем. Джонсон наложил 29 вето на законы Конгресса, а за¬
конодатели, отчаянно сопротивляясь президенту, сумели преодолеть 15
из них89. Фактически же в годы президентства Джонсона Конгресс проч¬
но взял в свои руки законодательную и даже, можно сказать, государст¬
венную власть, управляя страной по своей воле. То был конгрессовский
период в политической истории США, когда законодательная власть бе¬
зусловно доминировала и над исполнительной, и над судебной. Причем
формально взаимоотношения властей не были изменены ни на йоту.
В самом Конгрессе господствовав Республиканская партия, а в ней
наибольшее влияние приобрела фракция радикальных республиканцев.
Мотивы радикалов в подходе к политике Реконструкции были разнооб¬
разны, но. по крайней мере на первом этапе, до конца 1860-х гг., как это
показано в фундаментальном и на сегодняшний день самом авторитет¬
ном исследовании эпохи Реконструкции, принадлежащем перу Э. Фоне-
ра, одним из главных среди них было искреннее желание выкорчевать ра¬
бовладельческую цивилизацию на Юге и с помощью национального го¬
сударства «гарантировать чернокожим равные права в политике и равные
возможности в экономике свободного труда»90.
Конгресс приступил к политике радикальной Реконструкции в нача¬
ле 1866 г., приняв законы о гражданских правах и о Бюро по обустройст¬
ву освобожденных. Джонсон наложил вето на оба закона. Конгресс, про¬
должая свою линию, принял четырнадцатую поправку к Конституции,
смысл которой заключался в наделении негров равными с белыми
гражданскими правами. Президент высказал неодобрительное отноше¬
ние к поправке, дав штатам недвусмысленный совет отвергнуть ее. Десять
из одиннадцати бывших мятежных штатов так и поступили, что оказалось
достаточным для отклонения поправки.

Капитализм, демократия, рабство 157
Осенью 1866 г. во время промежуточных выборов в Конгресс прези¬
дент и радикальные республиканцы выступали уже как политические
противники. Радикалы и примкнувшие к ним добились убедительной по¬
беды, после которой обладали более чем двумя третями голосов в обеих
палатах, а этого было достаточно для преодоления президентских вето.
Весной 1867 г. Конгресс принял закон о Реконструкции, отвергнуть кото¬
рый Джонсон был уже не в состоянии (его вето было успешно преодоле¬
но). Согласно закону, десять южных штатов, отказавшихся ратифициро¬
вать четырнадцатую поправку, разделялись на пять военных округов,
каждый во главе с федеральным генералом. Во время чрезвычайного уп¬
равления южные штаты были обязаны ратифицировать эту поправку,
одобрить новые конституции, которые бы наделили негров избиратель¬
ными правами, выполнить ряд других условий. Только после этого Кон¬
гресс соглашался предоставить им равные права в федерации.
Тогда же Конгресс принял закон, согласно которому президент мог
производить не только назначения (это предусматривалось и Конститу¬
цией), но и смешения с государственных должностей только с согласия
законодателей. Закон был призван защитить высших государственных
лиц, в первую очередь военного министра Э. Стэнтона, одобрявших ли¬
нию Конгресса.
Попытка Джонсона сместить Стэнтона привела к возбуждению Кон¬
грессом процедуры импичмента президента. В феврале 1868 г. палата
представителей 126 голосами против 47 высказалась в пользу импичмен¬
та. В сенате для отстранения Джонсона от должности не хватило одного
голоса (35 голосов — за, 19 — против). Против при этом проголосовало не¬
сколько сенаторов от Республиканской партии, побоявшихся, что импи¬
чмент может нанести непоправимый ущерб институту президентства. Тем
не менее процедура импичмента нанесла сокрушительный удар по Джон¬
сону: он был деморализован и противодействовать Конгрессу более не
мог. На президентских выборах 1868 г. республиканцы выдвинули своим
кандидатом героя Гражданской войны генерала У.С. Гранта, который и
стал главой государства.
Режим чрезвычайного управления, введенный Республиканской пар¬
тией и Конгрессом в южных штатах, продолжался в течение нескольких
лет. В 1868 г. в федеральный Союз были допущены семь бывших рабовла¬
дельческих штатов, выполнивших все требования, продиктованные Кон¬
грессом. Возвращение оставшихся трех штатов затянулось до 1870-х гг
Но фактическое управление всеми южными штатами Республиканской
партией и федеральными органами власти продолжалось дольше и сопро¬
вождал ос ь л и бе рал ь н о-де м о крати ч е с к и м и ново в веде н и я м и.
Легализация фактической диктатуры Республиканской партии в юж¬
ных штатах оказалась возможной в значительной мере благодаря ради¬

158 Глава 3
кальному изменению контингента избирателей. Перерегистрация избира¬
телей на Юге в 1867 г. привела к тому, что до 40% белого электората были
лишены права голоса, заю таковым было наделено большинство черного
мужского населения. В результате количество черных избирателей суще¬
ственно превысило число белых - 735 тыс. против 635 тыс.91 Черные изби¬
ратели неизменно голосовали за республиканцев, обеспечивая им при лю¬
бом раскладе голосов среди белых победу над Демократической партией.
В результате республиканцы доминировали в органах власти южных шта¬
тов на протяжении всего периода Реконструкции.
Часть мест во властных структурах досталась черным американцам, а
в Южной Каролине они вообще состазили большинство законодательно¬
го собрания. Но в целом большинство мест в органах власти, особенно в
верхних эшелонах, принадлежало белым республиканцам: так, за весь пе¬
риод Реконструкции на Юге не было избрано ни одного чернокожего гу¬
бернатора. Что касается федеральных органов власти, то в них от всех
южных штатов были избраны всего лишь два чернокожих сенатора и 15
членов палаты представителей92. Слабое представительство чернокожих
во властных структурах во многом объясняет, почему радикальные ре¬
формы на Юге не были реализованы в полной мере.
Белые проводники политики Реконструкции на Юге, как это ни
странно, закрепились в американском историческом сознании и литера¬
туре под именами, которые им дали политические противники. Первую
категорию составили «саквояжники» - это выходцы с Севера, которые
устремились на Юг, чтобы преобразовать его по образу и подобию сво¬
бодных штатов, не забывая при этом о собственной экономической выго¬
де и политической карьере. Во вторую категорию вошли «прохвосты» — те
южане, которые одобрили политику Реконструкции, увидев в ней шанс
для возрождения Юга, так же как и для утверждения собственного благо¬
получия, вхождения в новую элиту, которая призвана была занять место
бывшего рабовладельческого класса.
Среди всех реформ Реконструкции наиболее весомыми оказались
политические. В первую очередь речь идет о двух поправках к федераль¬
ной Конституции, оказавшихся одними из самых демократических за
всю американскую историю. Четырнадцатая поправка, вступившая в
силу в 1868 г., нс только провозглашала равенство юридических и поли¬
тических прав всех американцев, независимо от цвета кожи, но и позво¬
ляла федеральному правительству «наказывать» штаты за ее нарушение.
На основании этой поправки федеральное правительство могло ввести
в любой штат войска для защиты прав чернокожих. Пятнадцатая по¬
правка, ратифицированная в 1870 г., развивала предыдущую и запреща¬
ла федерации и штатам лишать граждан той или иной расы избиратель¬
ного права.

Капитализм, демократия, рабство 159
На основании этих поправок, как и других демократических законов,
черные американцы существенно расширили свои права и возможности
не только в политической, но также в социальной и экономической сфе¬
рах. В результате выросли, хотя и остались существенно ниже, чем у бе¬
лых, заработки и доходы чернокожих рабочих, арендаторов, фермеров.
Чернокожие стали приобщаться и к классу собственников, хотя здесь их
успехи были гораздо скромнее, чем у белых. Их белые защитники добива¬
лись отмены «черных кодексов», подавления организаций ку-клукс-кла¬
на, других проявлений расизма.
Реконструкция развивалась по восходящей линии вплоть до начала
1870-х гг., затем она резко затормозилась и окончательно прервалась в се¬
редине десятилетия, не доведя до конца большинство своих начинаний
(несколько десятилетий спустя результаты Реконструкции вообще под¬
верглись фронтальной ревизии). Почему же вторая либерально-демокра¬
тическая революция в США при всех ее очевидных достижениях осталась
незавершенной?
Историки выявили и назвали много тому причин, но среди них мож¬
но и необходимо обозначить одну главную. К началу 1870-х гг. опасность
реставрации рабовладельческого строя на Юге была ликвидирована, а ут¬
верждение буржуазно-либерального миропорядка гарантировано. Про¬
изошла смена политических, а в значительной мере также экономических
и социальных элит. Место бывшего рабовладельческого класса заняли ка¬
питалистические нувориши и новый политический класс, по преимуще¬
ству из рядов «саквояжников» и «прохвостов», многие из которых были
активистами Республиканской партии и ее радикального крыла.
Эта сложная и быстрая трансформация означала, помимо всего про¬
чего, радикальную метаморфозу мировидения белых друзей черной расы.
Утвердившись в рядах экономической и политической элиты, они все бо¬
лее действовали и мыслили в соответствии с интересами своей экономи¬
ческой и политической выгоды и все меньше руководствовались идеаль¬
ными соображениями, которые были присущи многим из них в предше¬
ствующий период. Обязательства перед черной расой, которая помогла
им стать новой элитой, их все более тяготили. Погруженность в собствен¬
ные интересы стала всепоглощающей. Имена бывших идеалистов все ча¬
ще и чаще всплывали в связи с громкими скандалами, связанными с кор¬
рупцией, лихоимством, грязными экономическими махинациями. На
смену Революции пришел Термидор — завершающая фаза большинства
революционных эпох. Американский термидор, как и любой другой, не
был равнозначен контрреволюции, он не отменил основополагающих со¬
циально-экономических и политических сдвигов революционной эпохи,
а подчинил их преимущественно интересам элит, возвысившихся благо¬
даря революции.

Глава четвертая
1870-1920-е гг.:
общество
или корпорации?
Возвышение капиталистической элиты
Большинство исследователей признают факт быстрой и поразительной
трансформации Республиканской партии в 1870-е гг. Разногласия
возникают при выяснении причин этой трансформации. Я исхожу из то¬
го, что она отразила закономерность развития социально-политических
революций, завершающихся концентрацией политической власти в ру¬
ках новых элит, которые стремятся извлечь для себя наибольшие эконо¬
мические, социальные и политические выгоды из революционной побе¬
ды и освобождаются от обременительных обязательств перед союзниками
«снизу».
Подчинение новыми элитами постреволюционного развития собст¬
венным интересам получило в исторической литературе название Терми¬
дора по имени завершающего этапа Великой Французской революции
конца XVIII в. Марксистская концепция, формировавшая подходы оте¬
чественной историографии в советский период, определяла Термидор
как контрреволюцию. С такой оценкой трудно согласиться. В действи¬
тельности контрреволюцией можно назвать Реставрацию, которая не¬
редко сопутствует революциям и восстанавливает предреволюционный
общественно-политический порядок, возвращая к власти старые элиты.
Термидор в отличие от Реставрации не отменяет фундаментальные эко¬
номические и социально-политические преобразования революции, но
отдает их в распоряжение новых элит. Фактически Термидор подтверж¬
дает выводы Г. Моска, В. Парето, Р. Михельса, Р Миллса и других вид¬
ных социологов и пол и тол о го в XX в. о том, что любое общество, незави¬
симо от его социально-экономических основ, разделяется на классы уп¬
равляющих и управляемых. Революции, даже самые передовые, разру¬
шая изживший себя общественно-политический строй, не в состоянии
отменить этого разделения, которое возрождается с оформлением и уп¬
рочением новых элит.

Общество или корпорации? 161
В ю же время термидоры отличаются но своему характеру, совмеща¬
ясь с различными политическими режимами - от тоталитарного до демо¬
кратического. Так, французский Термидор конца XVIII в. ознаменовался
утверждением авторитарного политического режима. Термидор, востор¬
жествовавший в России после революции 1917 г., завершился установле¬
нием тоталитарного политического режима. Термидоры, сопутствовав¬
шие двум североамериканским революциям, оказались совместимыми с
демократическим политическим режимом.
Термидорианский этап первой Американской революции конца
XVIII в., олицетворяемый Конституцией 1787 г., сохранил важные демо¬
кратические нововведения революционного периода. Вместе с тем соци¬
ально-экономические элиты эффективно пресекли демократические
«перехлесты» революции, в первую очередь демократическую самодея¬
тельность масс, как и те образцы прямой демократии, «ошибочные» мо¬
дели разделения властей, которые реально ущемляли их интересы. Кон¬
ституция 1787 г. оказалась такой формой общественного договора элит и
масс, которая делегировала полноту власти верхам, согласившимся вмес¬
те с тем на контроль со стороны избирателей в первую очередь во время
национальных выборов. Двухпартийная система утвердила в качестве
способа такого контроля возможность выбора между двумя конкурирую¬
щими политическими объединениями элит.
Термидор эпохи второй Американской революции означай сложение
Республиканской партией и новыми элитами своих обязательств перед
союзниками «снизу», в первую очередь черными американцами, в тот
момент, когда возможность реставрации рабовладельческого строя на
Юге и возвращения к власти на федеральном уровне старых элит была
исключена. Антирабовладельческая и эгалитарная направленность идео¬
логии и деятельности Республиканской партии сошла на нет, а на первое
место вышли иные цели: всяческое поощрение промышленного и фи¬
нансово-банковского развития, защита отечественного капитала с помо¬
щью высоких протекционистских тарифов, обеспечение господства
«здорового», то есть золотого денежного стандарта, и т.д., которые отве¬
чали непосредственным экономическим интересам капиталистического
класса, одержавшего при поддержке союзников «снизу» триумфальную
победу над рабовладельческой олшархией. Сколоченные промышлен¬
но-финансовой элитой в революционный и постреволюционный перио¬
ды гигантские состояния позволяли ей склонять на свою сторону госу¬
дарственно-чиновничью и партийно-политическую системы без фор¬
мального ограничения демократических политических структур и меха¬
низмов, складывавшихся в течение предшествующих двух с половиной
веков.
Олицетворением радикальной перемены в идеологии и деятельности
6 Зак. № 2914 Согрин

162 Глава 4
Республиканской партии счала се знаменитая и уникальная во всей аме¬
риканской политической истории сделка с Демократической партией,
известная как компромисс 1677года. Суть ее такова. На президентских вы¬
борах 1876 г. в ходе соперничества между республиканцем Р. Хейсом и де¬
мократом С. Тнлденом. сделавшим упор на борьбу со ставшей уже тогда
притчей во языцех коррупцией правящей партии, чаша весов впервые с
1856 г. склонилась в пользу лидера Демократической партии. Вез учета р