Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда - Кастель Р.

Author: Кастель Р.

Tags: теория и организация труда взаимоотношения между предприятием и персоналом, между работодателями и работающими, между трудом и капиталом социология метаморфозы наемный труд социальная политика социальная защита населения

ISBN: 978-5-91419-151-8

Year: 2009

Similar

Система управления человеческими ресурсами

Революция трудолюбия

Современный стратегический анализ

Оценка персонала. Критика теории и практики применения систем сбалансированых показателей

Text

Робер КАСТЕЛЬ

G A LLI С I N I U М

Издание осуществлено в рамках
программы «Пушкин»
при поддержке Министерства
иностранных дел Франции
и посольства Франции в России
Ouvrage realise dans le cadre du
programme d'aide a la publication
Pouchkine avec le soutien du Ministere
des Affaires Etrangeres fran^ais el
de I'Ambassade de Prance cn Russie
АЛЕТЕЙЯ
ИСТОРИЧЕСКАЯ
КНИГА
Robert CASTEL
Робер КАСТЕЛЬ
Metamorphoses
de la question sociale
Une chronique du salariat
Метаморфозы
социального вопроса
Хроника наемного труда
Перевод с французского
Общая редакция перевода
Н. А. Шматко
Les editions de Fayard Paris
«Институт экспериментальной социологии», Москва
Издательство «АЛЕТЕЙЯ», Санкт-Петербург
1995
2009
УДК 331.1
ББК 60.543
К28
Издание осуществлено в рамках программы «Пушкин»
при поддержке Министерства иностранных дел
Франции и Посольства Франции в России
Перевод'.
Предисловие — Н.А. Шматко;
Книга I, главы 1-3 — Н.А. Шматко;
главы 4-5 — О.И. Кирчик;
Книга II главы 6-8 — Ю.В. Маркова;
Заключение — Н.А. Шматко
Робер Кастель
К28 Метаморфозы социального вопроса. Хроника наем-
ного труда / Робер Кастель; пер. с фр.; общ. ред. пер.
Н. А. Шматко.— СПб.: Алетейя, 2009.— 574с. —
(Серия «Gallicinium»).
ISBN 978-5-91419-151-8
В книге дается широкая панорама становления наемно-
го труда со Средних веков и до наших дней. Опираясь на
идею проблематизации М. Фуко, автор делает историко-
социологическую реконструкцию общества наемного
труда. В книге раскрываются сущность, принципы и струк-
тура социальной политики, рассматривается история ин-
ститутов социальной защиты населения. Для историков,
социологов и социальных работников, а также преподава-
телей и студентов вузов социальной направленности.
В оформлении использованы фрагменты работ
К. Юона и В Кандинского
© Les Editions de Fayard, 1995
© Издательство «Институт экспериментальной
социологии», 2009
© О.И Кирчик, Ю.В. Маркова, Н.А. Шматко,
перевод на русский язык, 2009
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2009
© «Алетейя. Историческая книга», 2009
СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ.......................................7
ЗАМЕТКА О КОМПАРАТИВИЗМЕ.........................22
Часть /. ОТ ОПЕКИ К КОНТРАКТУ....................24
Глава /
ЗАЩИТА СО СТОРОНЫ БЛИЗКИХ........................29
Первичная социабельность.......................31
Евангельская легенда...........................41
Мой ближний — это мой близкий..................49
Организационная схема попечительского содержаниия.60
Глава Л
ОБЩЕСТВО, ВНЕСЕННОЕ В КАДАСТР....................73
1349...........................................74
Разложение феодального общества................83
Бесполезные миру...............................96
Бродяги и пролетарии..........................104
Репрессии, устрашение, предупреждение.........111
Глава 111
НЕДОСТОЙНЫЙ НАЕМНЫЙ ТРУД........................119
Корпоративная идиома..........................122
Печать профессии..............................130
Регламентированный труд, принудительный труд..143
Отбросы общества............................. 158
Модель барщины................................169
Глава IV
ЛИБЕРАЛЬНАЯ СОВРЕМЕННОСТЬ.......................181
Массовая уязвимость........... . ..182
Свобода труда.......... .. ...... ...194
«Нерушимый и священный долг»..................209
Двусмысленное право...........................220
Утопический капитализм........................231
Глава V
ПОЛИТИКА БЕЗ ГОСУДАРСТВА........................241
Отверженные. - ............................ 242
Возврат к опеке.....-....................... 258
Попечительство и попечители..................275
Утопия наоборот..............................291
Часть 2. ОТ ДОГОВОРА К СТАТУСУ.................302
Глава VI
ОБЩЕСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ.....................302
Новый расклад................................303
Проблема обязательств.................... 321
Собственность или труд.......................338
Собственность общественных фондов 352
Глава VII
ОБЩЕСТВО НАЕМНОГО ТРУДА........................369
Новое отношение: наемный труд................372
Положение рабочего...........................389
Смещение рабочего класса.....................401
Положение наемного труда.....................417
Государство роста ...........................429
Глава VIII
НОВЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВОПРОС........................445
Разрыв траектории............................447
Лишние люди..................................462
Социальное включение или миф о Сизифе........484
Кризис будущею 506
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ....................................538
Негативный индивидуализм.....................538
Послесловие к русскому изданию
ЗНАК ВРЕМЕНИ: СИСТЕМАТИЗАЦИЯ
АТИПИЧНЫХ ФОРМ ЗАНЯТОСТИ
Интервью с Робером Кастелем..................556
ПРЕДИСЛОВИЕ
Думается, что во времена неопределенности, когда прошлое уже
исчерпало себя, а будущее еще не ясно, чтобы понять настоящее,
необходима работа памяти. Нет сомнений, масштабные картины,
так же как и большие системы, вышли из моды. Однако надо ли
экономить на долгом отклонении в сторону от нашей цели, если
мы хотим постичь, что происходит hie и nunc? Актуальная ситуа-
ция отмечена потрясениями, затронувшими с недавнего времени
положение наемных работников: массовая безработица и неста-
бильность в сфере занятости, расшатывание классических систем
защиты, призванных компенсировать такие ситуации, увеличение
в обществе числа «лишних» индивидов, «ненанимаемых», нена-
нятьг: или нанимаемых на зыбких условиях, на какой-то период.
Будущее отныне отмечено для многих печатью непрочности.
Но что значит «непрочное положение»? Исходя из каких кри-
териев оно так оценивается? Вспомним, что наемные работники,
которые сегодня составляют большинство активного населения
и к которым привязано большинство мер защиты от социальных
рисков, долгое время находились в самом непрочном положении,
в самых недостойных и нищенских условиях. Наемными станови-
лись, когда ничего не имели, ничего не могли предложить в замен,
кроме силы своих рук. В ряды наемных попадали, когда положе-
ние ухудшалось: разорившийся ремесленник; арендатор, которого
земля больше не могла прокормить, подмастерье, не имеющий воз-
можности стать мастером... Быть или стать наемным работником
значило попасть в зависимое положение, быть обреченным жить
одним днем, оказаться во власти нужды. Наследие прошлого пре-
вратило начальные формы наемного труда в едва завуалированные
проявления модели феодальной барщины. Однако мы не так уж да-
леко ушли. Вспомним, например, что главная партия правитель-
ства Третьей республики, Радикальная партия, еще в 1922 году
вписывала в свою программу на Марсельском конгрессе «отмену
наемного труда, пережитка рабства»1
Nicolet Cl. Le radicaiisme. P : PUF, 1974 P 54.
8
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Понять, как наемному труду удалось преодолеть фантастиче-
ские преграды, чтобы стать в 1960-ые годы базовой матрицей совре-
менного «общества наемных работников», не самое простое дело.
Но попытку осознать это нельзя считать делом историков. Чтобы
защититься от раздробленности, которая угрожает современным
обществам и выводит на передний план тематику непрочности, уяз-
вимости, исключения, сегрегации, заброшенности, дезаффиляции1,
необходимо дать социально-историческую характеристику места,
занимаемого наемными работниками. Хотя эти вопросы сохраня-
ют свою актуальность последние двадцать лет, сейчас они встают в
контексте уже существующих мер защиты, уже после того, как по-
степенно сформировались мощные, гарантированные социальным
государством системы покрытия рисков, упрочившие, в частности,
положение лиц наемного труда. Новая уязвимость, определяемая и
переживаемая на фоне мер социальной защиты, совершенно отли-
чается от неуверенности в завтрашнем дне, которая на протяжении
веков характеризовала общее положение тех, кого раньше называли
«народ». Так что бессмысленно говорить сегодня о «кризисе», если
не принимать во внимание истинную степень этого различия. Что
же отличает, т. е. в чем общее и различное старых ситуаций массо-
вой уязвимости и сегодняшней непрочности, когда рвутся связи со
все еще жизнеспособными «ядрами» охраняемой стабильности?
Таков общий тип моих рассуждений. Если история занимает
столь большое место в этой работе, то потому, что речь идет об
истории настоящего времени', это попытка уловить появление
самых современных тенденций, реконструируя систему измене-
ний, наследницей которой является нынешняя ситуация. Нужно
обратиться к прошлому с нашим сегодняшним вопросом и напи-
сать рассказ о его появлении и его перипетиях. Именно это я и по-
пытаюсь сделать, поскольку настоящее — не только современное.
Есть еще эффект наследования, а память об этом наследстве нам
необходима, чтобы понимать настоящее и действовать сегодня. *
' Дезаффиляция, от аффиляция — стремление принадлежать к какой-
либо социальной группе, быть интегрированным з нее, имет* связи с
членами данной группы. Мотив аффиляции — один из основных (на-
ряду с мотивами достижения и власти) мотивов человеческого пове-
дения. Дезаффиляция. таким образом, есть разрыв связи с группой,
утрата чувства принадлежности. — Прим, перев
Предисловие
9
Но о каких сегодняшних проблемах может идти речь, если мы
обращаемся к памяти? Анализ истории изменения отношения к
труду, который постепенно стал занимать все большее место в дан-
ной книге, не был отправным пунктом моих размышлений. Вначале
было — и остается — желание объяснить неустойчивость поло-
жений, хрупкость социальной связи, траекторий, очерченных дро-
жащей кривой. Понятия, которые я пытаюсь разрабатывать: раз-
ложение социального государства \deconversion]. вынужденный
индивидуализм массовая уязвимость, исследование нетрудоспо-
собности \handicapologie], социальная инвалидность, дезаффиля-
ция [desaffiliation], — приобретают смысл в рамках проблемати-
ки интеграции или аномии (в действительности это рефлексия над
условиями социальной сплоченности, исходя из анализа ситуаций
распада). Таким образом, цель состояла и состоит в том, чтобы дать
себе отчет в новой современной данности: наличии, видимо все бо-
лее и более ощутимом, индивидов, помещенных как бы в плавающее
положение в социальной структуре и заполняющих ее промежут-
ки, не находя своего предназначенного места. Эти неопределенные
фигуры занимают маргинальное положение в сфере труда по краям
социально признанных форм обмена: хронические безработные;
жители обездоленных пригородов; получающие пособие социально-
го минимума RMP; жертвы индустриальной конверсии; молодежь,
ищущая работу и переходящая от одного испытательного срока к
другому, от подработки к временной занятости. Кто они, откуда
пришли, как дошли до такого, что с ними будет?
Классическая социология труда не ставит перед собой такие
вопросы, и я также не намерен их туда вводить. Вместе с тем, по-
скольку я стремлюсь превзойти простое эмпирическое описание
ситуаций, то мне кажется, что анализ отношения к труду (или к
отсутствию работы, или неустойчивого отношения к труду) может
1 RMI — Reverrj Minimum d'Insertion — денежный минимум, залечи-
ваемый французским правительством для приобщения безработных
к жизни общества, пособие на их трудоустройство Это пособие вы-
плачивается лицам трудоспособного возраста, не имеющим доходов,
но не обладающим "разом на получение пособия по безработице. Оно
было утверждено в 1988 году по инициативе Ф. Миттерана правитель-
ством Мишеля Рокара. Целью было приобщить безработных. утрачи-
вающих навыки социализации, к миру труда. — Прим, перев
10
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
стать детерминирующим фактором для пересмотра места этих си-
туаций в конституирующей их социальной динамике. Здесь я рас-
сматриваю труд не как техническое отношение производства, но
как привилегированную основу вхождения в социальную структу-
ру. В действительности существует сильная корре тяция — мы еще
проверим ее на Длительном периоде времени — между местом, за-
нимаемым в социальном разделении труда, участием в сетях со-
циального общения и системах защиты, которые ограждают ин-
дивида от рисков существования. Отсюда возникает возможность
выстроить то, что я метафорически называю «зонами* социального
согласия. Так, сочетание «стабильная работа — вхождение в проч-
ную сеть отношений* характерно для зоны интеграции. Напротив,
неучастие в какой-либо продуктивной деятельности и социальная
изоляция сочетают свои негативные последствия, чтобы дать на
выходе исключение или точнее, как я в дальнейшем постараюсь
показать, — дезаффиляцию. Социальная уязвимость — это зона
промежуточная, нестабильная, которая сочетает неустойчивое
положение в сфере труда и хрупкость основ отношений близости
Конечно, такие сочетания действуют не механическим обра-
зом. Например, для многих групп народных классов непрочность
условий труда часто может компенсироваться плотностью сети
ближней защиты, исходящей от соседства. Главное, что такие кон-
фигурации не даны раз и навсегда. Например, во время экономи-
ческого кризиса, роста безработицы, распространения неполной
занятости зона уязвимости расширяется, захватывая часть зоны
интеграции и работая на дезаффиляцию. Соотношение между
этими «зонами* — такова, по крайней мере, гипотеза, которую я
пытаюсь обосновать, — может служить особым показателем при
оценке сплоченности социального целого в данный момент.
Очевидно, что вначале здесь речь идет о формальной схеме.
Только анализ, который она позволяет сделать, может подтвер-
дить ее валидность. Необходимы, однако, два предварительных
замечания, чтобы избежать противоречий относительно значения
такой конструкции.
Первое, наша аналитическая решетка не совсем совпадает с
социальной стратификацией. Могут существовать сильно спло-
ченные и мало обеспеченные группы. Например, группы ремес-
ленников в структуре корпоративного типа, которая обеспечивает
в целом, несмотря на посредственные доходы, стабильную заня-
Предисловие
и
тость и прочную защиту от главных социальных рисков. Более
того, существует интегрированная бедность, как например, в слу-
чае населения живущего на пособия, когда отсутствие у индивида
ресурсов вызывает у окружающих реакцию опеки в форме «защи-
ты со стороны близкого окружения» (см. главу I). Экономическая
составляющая не является, таким образом, наиболее дискримини-
рующим фактором, а стоящий перед нами вопрос — это не вопрос
о бедности, хотя риски дестабилизации более сильны для тех, кто
лишен экономических ресурсов Таким образом, даже если риски
в первую очередь более всего затрагивают не самых богатых, то
необязательно это самые «бедные» или «самые обездоленные» как
таковые. В большей степени нас интересует вопрос о связях, су-
ществующих между экономической неустойчивостью и социаль-
ной нестабильностью, которые еще нужно обнаружить* 1.
Второе. Предлагаемая модель не статична. Речь идет не столь-
ко о том, чтобы поместить индивидов в «зоны», сколько о том,
чтобы уяснить процессы, которые заставляют их переходить из
одной зоны в другую, например, от интеграции к уязвимости или
от уязвимости к социальному небытию2. Вопрос в том, что питает
эти социальные пространства? Как поддерживаются, а главное,
как разрушаются статусы? Вот почему теме исключения, широко
освещаемой сегодня, я предпочитаю тему дезаффиляции — утра-
ты принадлежности, — чтобы обозначить результат этого процес-
са. Это не просто игра слов. Исключение статично Оно указывает
1 Социально высокие позиции также могут оказаться неустойчивыми и
под угрозой, а предлагаемая модель может быть приложена к разным
уровням социальной стратификации. Я попытался опробовать ее на
пограничной ситуации на вершине пирамиды социальной иерархии
(см.: Le roman de la desaffiliation, a propos de «Tristan et Iseut» // Le
Debat 1990 №61). Здесь, напротив, я буду описывать дестабилизи-
рующие механизмы, которые в конечном счете приводят к социальной
смерти, на примере положения «неприкаянных на земле», бродяг в
доиндустриальных обществах, субпролетариев времен начала инду-
стриализации, например, «пользующихся преимуществами» пособия
по возврату к активной жизни (RMI).
1 Не станем отрицать, что существует встречное движение, т. е. восходя-
щая мобильность Но по только что указанным причинам, я буду при-
держиваться в основном рассмотрения групп населения, находящихся
под угрозой признания социально недееспособными.
12 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
на состояние или, скорее, состояния лишения. Но констатация
нехватки не позволяет уловить процессы, порождающие такие
состояния. Чтобы строго использовать понятие исключения, со-
относящееся с моделью дуалистического общества, нужно, чтобы
оно увязывалось с положениями, характеризующимися точной
географической локализацией, привязкой, по крайней мере от-
носительной, к определенной культуре или субкультуре и чаще
всего к определенной этнической базе. Американские гетто вы-
зывают ассоциации такого типа, и по отношению к ним можно го-
ворить, хотя это понятие спорно, об «under-class». Во Франции
мы — пока — не дошли до такого. Даже феномен «Ьеш » [выходцев
из североафриканских колоний Франции — Перев.], несмотря на
отсылку к этничности, не относится к специфической культуре.
Тем более что существует общая культура для различных групп
«исключенных».
Говорить об утрате принадлежности, напротив, значит не
утверждать разрыв, а обозначить путь. Дезаффиляция принадле-
жит тому же семантическому полю, что и диссоциация, дисква-
лификация или социальная инвалидность. Дезаффилированный.
диссоциированный, признанный нетрудоспособным, дисквали-
фицированный — относительно чего? В этом и состоит суть про-
блемы. Уже можно видеть, в каком регистре будет проводиться
анализ, диктуемый нашим выбором. Нужно ввести дефицит в опи-
сание траектории, соотнестись с более широкой динамикой, быть
внимательным к точкам трансформаций, порождающим погранич-
ные состояния. Искать отношение между ситуацией, в которой на-
ходится индивид, и той, из которой он пришел, не отделять край-
ние положения, но связывать то. что происходит на периферии, с
тем, что происходит в центре. Можно уже догадаться, что в такой
перспективе зона уязвимости занимает стратегическое положе-
ние Редуцированная или контролируемая она позволяет сохра-
нять стабильность социальной структуры либо в рамках интегри-
рованного общества (формация, в которой все члены пользуются
основными мерами защиты), либо в форме консолидированного
дуалистического общества (типа Спарты, где не существовало ни-
каких промежуточных положений между полноправными гражда-
нами и строго содержавшимися илотами). Напротив, открытая и
расширяющаяся, как в наши дни, зона уязвимости питает турбу-
лентные потоки, которые расшатывают сложившиеся положения
Предисловие
13
и ломают устоявшиеся статусы. Это утверждение справедливо для
длительных периодов. Уязвимость — это извечное беспокойство,
которое отметило положение народа печатью неопределенности и,
чаще всего, несчастья.
Я назвал свою работу «Метаморфозы социального вопроса».
«Метаморфозы» — диалектика одинакового и различного Необ-
ходимо обнаружить исторические трансформации модели, подчер-
кнуть то новое и в то же время постоянное, что заключается в глав-
ных точках ее кристаллизации, хотя и в таких формах, в каких эту
модель нельзя узнать сразу. Ведь очевидно, что конкретное содер-
жание, покрываемое такими понятиями, как стабильность, неустой-
чивость или исключение из сферы занятости, относительная вклю-
ченность, хрупкость оснований социальной защиты или социальная
изоляция, в наше время полностью отличается от того, каким оно
было в доиндустриальных обществах или в XIX веке. Сегодня оно
сильно отличается даже от того, каким было всего двадцать лет на-
зад. Вместе с тем нужно показать, что, во-первых, группы населе-
ния, оказавшиеся в этих «зонах» тогда и теперь, занимают гомоло-
гичное положение в социальной структуре. Например, существует
гомология положения между «бесполезными миру»1, которых пред-
ставляли бродяги до индустриальной революции, и разными катего-
риями «непригодных к найму» в наше время. Во-вторых, процессы,
приводящие к этим ситуациям, также сравнимы, т. е. гомологичны
по своей динамике и различны по своим проявлениям. Кроме того,
невозможность обеспечить себе стабильное место при господствую-
щих способах организации труда и в признанных формах социаль-
ной принадлежности (но с учетом, что и те, и другие со временем
полностью изменились), которая приводила к образованию «лиш-
них людей» в прежнее время, существует и сегодня. В-третьих, не-
смотря ни на что, мы не имеем дело с линейным развитием истории,
различные возникающие фигуры которой обеспечивали бы ее пре-
емственность. Напротив, вызывает удивление ее прерывистость,
бифуркации, инновации, которые нужно изучить. Например, эта не-
' Процитируем зслед за Брониславом Геремиком типичное обвинение,
вынесенное бродяге з XV веке: «Заслуживает смерти как бесполезный
миру, а значит, должен быть повешен как разбойник» (Geremek В.
Les marginaux parisiens aux XIV et XV siecles. P. Fiammarion, 1976.
P. 310).
14 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
вероятная история наемного труда, который прошел путь от тоталь-
ной дискредитации до положения главного распределителя доходов
и мер защиты. К тому же такой «переход» — не непрерывное восхо-
ждение от достигнутой реальности к коронации истории: в момент
инаугурации либерального общества требование переопределить
совокупность отношении труда в рамках контракта представляло
собой разрыв столь же резкий, что и происходившая в то же время
смена политического режима. Но сколь бы фундаментальной она ни
была, такая трансформация не происходила одним господствующим
и однородным способом. Даже когда свободный наемный труд стал
признанной юридически формой трудовых отношений, положение
наемных работников еще долго оставалось связанным с неустойчи-
востью и несчастьем. Здесь загадка обращения богатства, которое
сохраняет нищету в очаге ее распространения. Сегодня все еще при-
ходится удивляться странному повороту, вследствие которого, уже
найдя достойный выход из положения, наемный труд рискует снова
стать опасной ситуацией.
Таким образом слово «метаморфоза» — не просто метафора,
используемая чтобы внушить мысль, что постоянство субстанции
сохраняется при изменении ее атрибутов. Напротив, метаморфоза
потрясает то, что было прочным, и перестраивает весь социальный
пейзаж. Однако перевороты, даже фундаментальные, не представ-
ляют собой абсолютные инновации, если они вписываются в рам-
ки той же проблематизации. Под проблематизацией я понимаю
связную совокупность вопросов (общие характеристики которых
нужно определить), возникших в данный момент времени (который
нужно датировать), переформулировавшихся много раз в периоды
кризисов, вбирающих в себя новые данные (нужно сделать перио-
дизацию этих трансформаций) и актуальных по сегодняшний день.
Именно потому, что эти вопросы живучи, они требуют обратиться
к их истории с целью создания истории настоящего времени'.
1 Постоянное сохранение вопроса не зависит от значения, которое он
мог иметь в прошлом. Например, вопрос о том, крути-ся ли Солнце во-
круг Земли или наоборот, во времена Галилея соединял в себе теоло-
гические, философские, политические, научные и фундаментальные
практические ставки. Но они исчезли, как только «коперниканская
революция» была более или менее единодушно принята, и Ватикан
признал, что Галилей был прав.
Предисловие
15
Действительно, даже если запрещается использовать прошлое, ког-
да это противоречит требованиям исторической методологии, мне
кажется обоснованным задаться по отношению к историческому
материалу вопросами, которые не обязательно ставили перед собой
историки, и перестроить этот материал с использованием других
категорий, применительно к нашему случаю — социологических.
Но это значит перечитать, а точнее, написать — на базе данных,
которыми мы полностью обязаны историкам, — другой рассказ,
обладающий своей собственной логикой, исходящей из схемы со-
циологического прочтения, однако согласующийся с историческим
рассказом. Материалы, на которых основывается моя аргумента-
ция, имеют, особенно в первой части, исторический характер. Но
они отбираются и перегруппировываются в зависимости от катего-
рий анализа, за введение которых я беру на себя ответственность1.
1 Я изложил методологические предпосылки этого подхода з работе
«Probiematization : a way of Reading History» / / Foucault and the Writ-
ing of History today / Goldsthein J (ed.). Cambridge: Basil Blackwell,
1994. Жан-Клод Пассрон раскрыл эпистемологическую основу, ко-
торая. обосновывает такого типа позицию (см/ Passeron J.-C. Raison-
nement socioiogiaue, "espace non popperien du raisonnement nature!.
P Nathan, 1991) А именно: несмотря на академическое разделение
труда, история и социология (а также антропология) развертывают
дискузсэ, которые находятся в одном эпистемологическом регистре,
поддеэжизают одинаковые отношения с процедурами приведения до-
казательства и имеют одну эмпирическую базу — то, что Пассрон
называет «истооическим ходом мира». Отсюда перекрестные заим-
ствования и переносы из одной дисциплины з другую являются ле-
гитимными при условии соблюдения правил, свойственных каждой
дисциплине. Соблюдение этих правил запрещает, чтобы не-историк
позволял себе малейшую модификацию данных, разработанных исто-
рической наукой. Не то чтобы эти построения были окончательными,
но их пересмотр требует процедур, свойственных историческому ре-
меслу. Я не буду вступать з современный историографический спор,
который с юза стазит и эд вопрос условия конструирования истори-
ческих данных. Я буду пользоваться сзидетельствами определенного
времени и разработками историков, когда по ним существует консен-
сус (или, когда его нет, постараюсь указать на существующие разно-
гласия з интерпретации), чтобы использовать их по-новому, согласно
другому ассерторическое?}' пространству — пространству «социоло-
гического рассуждения»
16
KucmejibP Метаморфозы соци.;, луого вопроса Хроника „аеы.чого труда
«Метаморфозы социального вопроса» «Социальный вопрос» —
это фундаментальная апория, в которой общество пытается нащупать
отгадку своей сплоченности и стремится предотвратить риск своего
раздробления. Это вызов, который задевает, ставит под вопрос спо-
собность общества (или в политических терминах — нации) суще-
ствовать как целое, связанное отношениями взаимной зависимости.
Как таковой социальный вопрос впервые был эксплицитно сфор-
мулирован в тридцатые годы XIX века. Он был поставлен в связи
с осознанием условий существования групп населения, ставших
одновременно действующими лицами и жертвами индустриальной
революции. Это вопрос о пауперизме. Главным его моментом стал
почти полный разрыв между юридическо-политическим порядком,
основанным на признании прав граждан, и экономическим поряд-
ком, порождающим нищету и массовую деморализацию. Тогда же
распространяется убеждение, что здесь есть «угроза политическо-
му и этическому порядку»* или. в более энергичной манере: «Нужно
либо найти действенное лекарство на рану пауперизма, либо при-
готовиться к потрясению мира»-’. Под этим мы будем понимать, что
либеральное общество рискует взорваться из-за новых социальных
напряжений, являющихся следствием дикой индустриализации.
Такое переплетение политической организации и экономиче-
ской системы позволяет обозначить, в первый раз и со всей ясно-
стью, место «социального»: расплести этот пучок, восстановить
или установить связи, не подчиняющиеся ни чисто экономической
логике, ни строго политической юрисдикции. «Социальное» за-
ключается в системе нерыночного регулирования, учрежденного
с целью залатать эту зияющую дыру. Социальный вопрос стано-
вится, таким образом, вопросом о месте, которое могут занять в
индустриальном обществе наиболее десоциализированные погра-
ничные слои трудящихся. Ответом на этот вопрос является сово-
купность мер, разработанных для осуществления их интеграции.
Однако еще до подобного «изобретения социального»1 это со-
циальное уже существовало. Существовали многие институцио-
1 Villeneuve-Bargemont A., de. Economic politique chretienne on Recher-
che sur le pauoerisme Pans, 1834. P 25.
Buret E De :a misere des classes iar>o:ieuses en France ei en Angleterre.
Paris. 1840. T I. P. 98.
1 Domelot J. [.'invention du social. P : Fayarci, 1984
Предисловие
17
нализированные формы нерыночных отношений применительно
к некоторым категориям неимущих (практики и институты по-
мощи бедным). Кроме того, имелись способы систематического
воздействия на некоторые группы населения: репрессии в отно-
шении бродяжничества, обязательный труд, контроль за пере-
мещениями рабочей силы. Следовательно, уже существовало не
только то, что я буду называть «социально-защитными» мерами,
но также и формы государственного вмешательства, с помощью
которых государство играло роль гаранта сохранения организа-
ции труда и регулятора мобильности трудящихся. ПочемуПо-
тому что «социальный вопрос» уже ставился в доиндустриальных
обществах Западной Европы. Тщательно прописанной в статусах
сословного общества взаимозависимости угрожало давление со
стороны всех тех, кто в силу традиционной организации труда
не нашел там своего места. Вопрос о бродяжничестве, как мы
еще увидим, проявлял и скрывал в то же время фундаментальное
требование свободного доступа к труду, исходя из которого про-
изводственные отношения необходимо было переопределить на
новой основе.
Но если «социальный вопрос» ставился еще до того, как он
был эксплицитно сформулирован в XIX веке, не встанет ли он сно-
ва. после того как проблематика, связанная с перипетиями инте-
грации рабочего класса, перестала быть детерминирующей? Дей-
ствительно, интеграция рабочего класса, имевшая место в период
начала XIX - шестидесятых годов XX века, сейчас отступает на
второй план. Верно и то, что больше нет такого слова, чтобы обо-
значить единство многообразия «социальных проблем», которые
она вбирает в себя. Отсюда нечеткость такого понятия, как «ис-
ключение», чья неопределенность должна покрывать массу небла-
гоприятных ситуаций, не объясняя, почему они относятся к одному
общему виду. В самом деле, что общего между хроническим безра-
ботным, ограниченным семейной сферой, женщиной типа «квар-
тира — телевизор»' и молодым человеком, обреченным постоянно
слоняться по улицам, время от времени взрываясь бессмысленным
гневом3? У них нет ни общего прошлого, ни общего будущего, ни
одинакового жизненного опыта, ни одинаковых ценностей. Они не
1 Schwartz О. Le monde prive ties ouvriers. P.: PUL, 1990
2 Dubet F La gaiere, jeunes en survie P.: Fayard, 1987.
1 b Кастель P. Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемно-о ~п',....
могут питать общих надежд и, по-видимому, не склонны преодо-
левать свои беды в формах коллективной организации.
Что сближает ситуации такого типа, так это главным образом
не общность характеристик, относящихся к их эмпирическому
описанию, а тождество положения относительно изменения со-
временных экономических и социальных структур. Эти индивиды
не столько исключены, сколько предоставлены самим себе, как
выброшенные на берег, после того как поток производительных
обменов пошел другой стороной. Все происходит так, как если бы
мы заново со страхом открыли реальность, от которой мы — при-
выкшие к экономическому росту, к почти полной занятости, к про-
грессу интеграции и расширению сфер социальной защиты — счи-
тали себя заговоренными. Эта реальность — новое существование
«бесполезных миру», субъектов и групп, ставших лишними в усло-
виях происходящего в настоящее время aggiornamento1 экономи-
ческих и социальных компетенций.
Их статус в действительности очень отличается от статуса, ко-
торый имели даже самые обездоленные при предыдущей версии
социального вопроса. Так, рабочий ручного труда или специали-
зированный рабочий, OS — хребет последних великих боев рабо-
чего класса, — конечно же, эксплуатируемый, тем не менее был
незаменим. Иначе говоря, он сохранял связь с совокупностью со-
циальных обменов Он составлял часть, хотя и занимал последний
его ряд, общества, понимаемого согласно дюркгеймовской модели
как совокупность взаимозависимых элементов. Из этого вытекало,
что подчиненное положение рабочего могло осмысляться в рамках
проблематики интеграции: либо в ее «реформистской» версии, в
терминах сокращения неравенства, политики доходов, продвиже-
ния по шкале социального успеха и форм культурного участия:
либо в ее «революционной» версии, в терминах полного перево-
рота социальной структуры для обеспечения реального равенства
положения для всех
Однако «лишние» не являются даже эксплуатируемыми, по-
скольку для этого нужно обладать способностями, конвертируе-
мыми в социальные ценности. Они не нужны. К тому же непонят-
но, как они могут представлять какую-то силу давления, потенциал
борьбы, если они не включены ни в один невралгический центр
Осовременивания, модернизации — Прим перев
Предисловие
19
социальной жизни. Несомненно, они открывают новую теоретиче-
скую проблематику и новую практику. И если их нельзя считать
действующими лицами в собственном смысле слова, поскольку
они не делают ничего общественно полезного, то как они могут
существовать в социальном плане? Конечно же, в том смысле, в
каком существовать социально означает действительно занимать
место в обществе. Поскольку они все же присутствуют, то суть
проблемы как раз в том, что они лишние.
Тут проблема глубокой «метаморфозы» предыдущей постанов-
ки вопроса. Раньше необходимо было узнать, как подчиненный и
зависимый социальный актор может стать целиком и полностью
социальным субъектом. Сейчас вопрос, скорее, в том, как завуа-
лировать его присутствие, сделать менее заметным, вплоть до уни-
чтожения (на это, как мы еще увидим, направлены все усилия
политики включения — мыслить в пространстве отступления
от политики интеграции). Следовательно, новая проблематика,
но не новая проблематизация'. Невозможно в самом деле изо-
лированно рассматривать положение этих групп населения, за-
нимающих маргинальные позиции, если только не подтверждать
еще раз разрыв, о котором говорят, когда претендуют на борьбу
с исключением. Предлагаемое историческое обозрение показало,
что все кристаллизующиеся на периферии социальной структуры
группы: бродяги до индустриальной революции, «отверженные» в
XIX веке, «исключенные» сегодня, — вписываются в глобальную
социальную динамику. Это базовое утверждение было сформули-
ровано в ходе исследования в рамках предлагаемого мною анализа
положения бродяг, но его урок справедлив и сегодня. Социальный
вопрос встает явным образом по границам социальной жизни, но
он же «ставит под вопрос» целое общества. Здесь проявляется не-
которого рода эффек бумеранга, вследствие которого проблемы,
поставленные группами населения, которые попали на края соци-
альной формации, возвращаются к ее центру. Как только мы вхо-
дим в «постиндустриальное» общество или даже общество «пост-
модерна» — можно называть как угодно, — положение тех, кто
находится «out» всегда зависит от положенья тех, кто находится
«in». Движения, которые берут начало в центре принятия решений:
1 Термин Мишеля Фуко. См. Focault М Le Souci се la verite / /
Magazine litteraire. 1984. Vol. 207 p. 18. — Прим, перед.
20
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наекно.отруда
в области экономической и социальной политики, менеджмента
предприятий, индустриальной конверсии, поиска конкурентоспо-
собности и т. п., — всегда отражаются как волны при столкнове-
нии в различных зонах общественной жизни. Но обратное также
верно а именно, что могущественные и стабильные не находятся
на Олимпе, откуда они могли бы невозмутимо наблюдать нищету
мира. Интегрированные, уязвимые и отчужденные принадлежат к
одному целому, но его целостность проблематична. Нужно иссле-
довать условия формирования и поддержания этого проблематич-
ного целого. Если новое определение экономической эффективно-
сти и социальной компетенции должно оплачиваться выведением
из игры 10, 20, 30 и более процентов населения, то можем ли мы
продолжать говорить о принадлежности одному социальному мно-
жеству? Каков порог толерантности демократического общества
к тому, что я называю скорее социальной инвалидностью, нежели
исключением? В таком ключе, на мой взгляд, нужно сегодня ста-
вить социальный вопрос. Что можно сделать, чтобы снова ввести в
социальную игру эти ставшие недееспособными вследствие конъ-
юнктуры группы населения и чтобы положить конец кровотечению
дезаффиляции, которое может обескровить все социальное тело?
Поставленный таким образом вопрос — это также вопрос о
государстве, о роли, которую государство должно играть при сло-
жившемся положении дел. Социальное государство (я скажу по-
том, почему я избегаю говорить о «государстве всеобщего благосо-
стояния») сформировалось на пересечении рынка и труда. Оно тем
сильнее, чем сильнее были динамические процессы, следствием
которых оно является: экономический рост и определение положе-
ния лиц наемного труда в социальной структуре. Если экономика
автономизируется, а положение лиц наемного труда ухудшается,
то социальное государство теряет свою интегрирующую власть.
Но речь здесь должна идти скорее о его метаморфозе, чем об уни-
чтожении. Если мы возьмем на себя труд реконструировать пери-
петии, которые с ним происходили, то станет ясно что уникаль-
ная форма социального государства не вписывается в горизонт
идей. Конъюнктура, сложившаяся после Второй мировой войны
смогла сочленить экономическое и социальное, разработав почти
удовлетворительный для того времени вариант, так что хотелось
думать, что он как бы окончательный. Каждый знает, что сегодня
мы уже не живем во время социальных компромиссов, которые до-
Глава I. Защита со стороны близких
21
пускал экономический рост, но что это значит? Мы находимся на
развилке: принять общество, целиком подчиненное требованиям
экономики, или построить новую конфигурацию социального го-
сударства в соответствии с новыми вызовами. Согласие с первым
путем данной альтернативы не исключается. Но его ценой может
стать развал общества наемных работников, т. е. того оригиналь-
ного сочетания труда и защиты, проведение которого в жизнь сто-
ило таких больших усилий.
Эмиль Дюркгейм и республиканцы конца XIX века называли
солидарностью проблематичную связь, которая обеспечивала
взаимодополнительность составляющих общества несмотря на
возрастающую сложность его организации. Это фундамент обще-
ственного договора. Дюркгейм его переформулировал в своих тер-
минах в момент, когда промышленное развитие угрожало более
старым видам солидарности, которые были еще многим обязаны
воспроизводству порядка, основанного на традициях и обычаях.
На заре XX века солидарность должна была стать добровольной
обязанностью общества по отношению к самому себе, а социальное
государство — его гарантом. А на заре XXI века, когда механизмы
регуляции, применяемые в рамках индустриального общества, в
свою очередь сильно расшатались, бесспорно нужно по-новому
переопределить этот общественный договор. Договор о солидар-
ности, договор о труде, договор о гражданстве: осмыслить условия
включения всех, чтобы они могли действовать вместе или, как го-
ворили в эпоху Просвещения, «составлять общество».
ЗАМЕТКА О КОМПАРАТИВИЗМЕ
Проблемы, представленные в первой части книги, касаются в основ-
ном обширной европейской территории западнее Эльбы: географи-
ческий ареал «латинского христианства», ставший, пользуясь вы-
ражением Пьера Шоню1, «Европой всяческих успехов», колыбелью
двойной, индустриальной и политической, революции, чье насле-
дие подчинило западную цивилизацию. Тем не менее в ней не стало
меньше несводимых национальных специфических черт. Занимать-
ся всем этим множеством было невозможно хотя бы по двум при-
чинам: объем материала, который нужно было бы проработать, и
невозможность придерживаться при таких масштабах требований
какого-то одного по-настоящему сравнительного подхода. Предпо-
чтение, таким образом, было отдано анализу французской ситуа-
ции. Вместе с тем исследование выходит запределы географических
границ Франции. С одной стороны, мною анализировались соот-
ветствия с другими ситуациями (парадоксальным образом они тем
нагляднее, чем дальше по времени от консолидации национальных
государств, середина XIV века и начало XVI века, например, демон-
стрируют удивительные аналогии в отношении структуры поддерж-
ки и форм организации труда на всем европейском пространстве).
С другой стороны, я постоянно сопоставляю преобразования фран-
цузского общества с такого же рода преобразованиями британского
общества и часто показываю состояние дел в нем (такое сопостав-
ление не претендует на строгость настоящего сравнительного ис-
следования, а просто показывает сходства и различия, чтобы иметь
возможность выделить константы2). Наконец, в основном анализ та
кого типа предполагает, что действительно существуют константы
во времени и пространстве, невзирая на культурное и историческое
1 Chaunu Р Histoire, science sociale : la duree, 1'espace et i'homme а Гёро-
cue moderne. P : SEES, 1974.
Как показывает Э. Хобсбаум (Hobsbawm E.J. L'Ere des revolutions.
Trad. fr. P.: Fayard, 1970), сопоставление ситуации во Франции и в
Англии особенно убедительно, поскольку одна была эпицентром по-
литической революции, а вторая — индустриальной.
Заметка о ком па ра тивизме
23
разнообразие или благодаря ему. «Константы» означают не неиз-
менность одних и тех же структур, но гомологию, устанавливаемую
между конфигурациями ситуаций и процессами их трансформации.
Но на этой стадии речь идет о предвосхищении основания, которое
должно в дальнейшем направить наши усилия на задачу изучения
исторического разнообразия.
В общем и целом можно было бы сказать, что мой анализ в
широких границах «европейский» по эпоху Ренессанса. Вместе с
тем я часто ссылаюсь на английскую ситуацию, вплоть до конца
XVIII века. За этими границами невозможно было учесть разноо-
бразие социальных государств и специфику актуальной ситуации
в разных странах Западной Европы (впрочем, в анализ следовало
бы включить также Соединенные Штаты) Чтобы одним словом
обозначить позицию, вытекающую из моих рассуждений, можно
было бы сослаться на Карла Поланьи1: социальные государства за-
падных стран отвечали на общий вызов, вызов индустриализации и
факторов социальной разобщенности, которые она влекла за собой,
но они действовали с разным темпом, привлекая национальные тра-
диции и учитывая различные общественные силы, существующие в
каждом контексте. Во всяком случае, дискуссия остается несколько
метафизической в этом плане, и требуется провести точные сравни-
тельные исследования разных национальных контекстов, для чего
необходима широкая исследовательская поддержка1 2.
1 Polanyi К. La Grande Transformation. Aux origines economicues et
poiitiques de noire temps. Trad. ir. P.: Gallimard, 1983. В рус.nep.:
Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические
истоки нашего времени. Пер. с англ. СПб.: Алетейя, 2002
2 ( акая дискуссия ведется сейчас в основном с позиций гак называемо-
го «неоинституционализма» (Stat-central approach), который ставит
акцент на неоднородности национальных ситуаций и специфической
роли государств и действующих лиц государства. См.: Evans Р.В Rue
schemei/er D , Skocpol Т Bringing the State back in. N.-Y. Cambridge
University Press, 1985. Представление существующих различных по-
зиций см. в: Merrien F.-X. Etat et poiitiques sociaies . contribution a la
pohtioue «пёо-institutionaliste» // Socioiogie du travail, 1990. №3/90.
Для сравнения ведущих факторов в период зарождения и развития со-
циальных государств, см. Flora Р . Heidenheimer A J. (eds ) The De-
veiopement of Welfare States in Europe and America New Brunswick —
London Transactions Books, 1979
Часть 1
ОТ ОПЕКИ К КОНТРАКТУ
«Социальный вопрос» можно определить как беспокойство о спо-
собности общества сохранять свою сплоченность. Опасность исхо-
дит от групп, чье существование подрывает сплоченность целого.
Что это за группы? Вопрос усложняется из-за неопределенности
термина «социальный». Проясним постепенно его различные зна-
чения. Мы будем исходить из общего отличия, а в дальнейшем его
нюансировать. Группы населения, затрагиваемые социальными
интервенциями, различаются главным образом по тому, способны
ли они работать. Они совершенно по-разному трактуются в за-
висимости от этого критерия Первый тип соотносится с тем, что
можно назвать нетрудоспособностью в широком смысле этого
термина. Неимущие старики, сироты, калеки разного рода, сле-
пые, паралитики, золотушные, идиоты — разнородный сброд, как
на картине Иеронима Босха, но общим для всех этих типов являет-
ся их неспособность удовлетворять самостоятельно свои базовые
потребности, поскольку они не могут работать. Как следствие, они
освобождены от обязанности трудиться. Можно поставить во-
прос — и он постоянно встает — о том, где в точности проходит
линия раздела между способностью и неспособностью работать.
Этот дряхлый старик, может ли он все же делать что-то, чтобы
выжить благодаря собственным средствам? Несчастных всегда
подозревают, что они хотят жить на иждивении богатых. Однако
существует ядро признанных ситуаций зависимости, сформиро-
ванное вокруг невозможности включиться в трудовой порядок в
случае явных физических или психических недостатков, связан-
ных с возрастом (дети и старики), увечьем, болезнью. Они даже
могут быть распространены на некоторые бедственные семейные
или общественные положения, как например, «вдова, имеющая
на иждивении детей», если воспользоваться выражением, часто
встречающимся в регламентах о выделении помощи «Нетрудо-
способность» как категория должна, следовательно, пониматься
образно: она разнородна относительно условий, приведших к тако-
Часть 1. От опеки к контракту
25
му положению, и, напротив, весьма однородна в том, что касается
отношения к труду, которое ее характеризует.
Являются ли эти группы населения потенциальными клиента-
ми системы общественного призрения? Принятие их на содер-
жание может ставить сложные финансовые, институциональные
и технические вопросы, но в принципе проблема здесь не встает.
При условии, что индивид согласен признать свою неспособность,
его можно спасти, даже если на деле выделенные средства могут
быть недостаточными, неадекватными, а обращение с ним —
снисходительным или даже унизительным. Хотя существование
такого типа населения всегда выступает источником трудностей,
оно все же не ставит под сомнение общественную организацию
как таковую. Последняя становится объектом рассмотрения
(гл. I) главным образом тогда, когда нужно отделить участь этого
типа населения от участи другого типа, который — в отличие от
первого — ставит «социальный вопрос» в острой форме. Здесь
коренится различие между проблематикой спасения и проблема-
тикой труда. Оно представляет собой один из пунктов, по которо-
му мое изложение несколько отличается от изложения большей
части историков социальной помощи, но я надеюсь показать, что
оно им не противоречит.
Положение тех. кто может работать, но не работает, полно-
стью отличается от положения тех, кого спасают. Первые изна-
чально представляют собой трудоспособное {валидное) населе-
ние, но лишены средств и в силу этого также зависят от помощи.
Однако они не могут получать ее напрямую, поскольку законы
приняты для тех, кто освобожден от обязанности быть на самоо-
беспечении. Не имея возможности подчиниться императиву тру-
диться, это население чаще всего вытесняется также и из зоны
опеки. Оно оказывается на долгое время в противоречивом поло-
жении. Если же речь идет к тому же о чужеземце, о приезжем, не
имеющем связей, он не может воспользоваться сетью защиты со
стороны близких, которая обеспечивает автохтонам — хорошо
ли, плохо ли — минимальное удовлетворение их элементарных
Потребностей. Его положение становится тогда буквально невоз-
можным для жизни. Таково положение бродяги, дезаффилиро-
ванного par excellence.
Можно провести — и это входило в мои первоначальные на-
мерения — анализ проблем, встающих в связи с таким апорсти-
26
Kacmejb P. Метаморфозы созиа.-.ьного вопроса. Хроника наемного труда
ческим отношением к труду в доиндустриальном обществе, на
примере именно этого наиболее стигматизированного крайнего
слоя. В этом случае проблема ставится в своей самой наглядной
форме, а упорные усилия, прилагаемые для искоренения бродяж-
ничества. хорошо показывают решающее значение этого вопроса
на протяжении многих веков
Однако дело усложняется, если мы начинаем реконструиро-
вать социологическую реальность, которая скрывается под этикет-
кой «бродяга». Чаще всего речь идет о постоянных перемещениях
работника, занимающего шаткое положение, который все время
ищет ускользающую от него возможность работы. Существование
такого типа указывает на неустранимую прореху в господствую-
щей форме организации труда. Именно неспособность этой ор-
ганизации найти место для мобильности поддерживает и драма-
тизирует вопрос о бродяжничестве. Следовательно, он является
лишь высшим проявлением конфликта, пронизывающего широкие
сектора социальной организации. В действительности, вопрос
здесь стоит о наемном труде, т. е. одновременно о возрастающей
необходимости применения наемного труда и невозможности ре-
гулировать положение лип наемного труда вследствие сохранения
традиционных форм опеки, которые загоняют труд в жесткую сет-
ку социальных, а вовсе не экономических обязательств. От опеки
к контракту — долгая дорога, которая к концу XVIII века приводит
к порогу либеральной современности. Если мы решились пойти по
ней, то нужно проникнуть в сложные формы организации труда
доиндустриального общества: регулируемый труд, принудитель-
ный труд, формирование наметившихся и еще фрагментарных, но
всегда очерченных и содержательных ядер «свободного» наемного
труда. Становится ясно, что положение большинства тех, кто жил
трудом своих рук не было гарантировано мерами защиты, связан-
ными с регулируемым трудом. Для него была характерна массовая
уязвимость, порожденная тем фактом, что труд не мог регулиро-
ваться в соответствии с рыночной моделью.
В конечном итоге я решил пойти этим долгим путем. Это нуж-
но. чтобы реконструировать медленный процесс возникновения
новой формулировки социального вопроса — вопроса о свободном
доступе к труду, который возник в XVIII веке и произвел совер-
шенно революционный эффект. Установление свободного доступа
к труду стало правовой революцией, несомненно столь же важной.
Часть 1, От опеки к контракту
27
что и индустриальная революция, которую она впрочем дополня-
ет. Оно имеет поистине основополагающее значение относительно
всего того, что ему предшествовало. Оно сломало вековые формы
организации ремесел и превратило принудительный труд в вар-
варский пережиток. Распространение свободного доступа к труду
завершило, таким образом, долгий цикл противоречивых преобра-
зований и положило конец преградам, которые мешали становле-
нию положения лиц наемного труда. Но эта революция была столь
же решающей относительно всего, что последовало далее. Именно
она в начале XIX века вновь и на совершенно новом основании вы-
двинула социальный вопрос. При господстве опеки наемный труд
задыхается. При господстве контрактной системы он расцвета-
ет, но, парадоксальным образом, положение рабочих становится
неустойчивым одновременно с их освобождением. Оказывается,
что свобода без защиты может привести к худшей форме кабалы,
а именно, к нужде.
Наш подход, изложенный в первой части книги, можно резю-
мировать следующим образом. В начале существовали различные
формы опеки и принуждения, поддержанию которых способство-
вали абсолютистское государство и традиционная организация
труда. В конце, на исходе XVIII века, пришли договорные формы
и свобода предпринимательства, основанные на принципе либе-
ральной управляемости, который был сформирован Просвещени-
ем и фактически навязан средствами политической революции.
Цепочка этих событий послужила основанием для объяснения
перипетий следующего этапа. Начиная с XIX века, задачей со-
циальной политики по сути стало укрепление пока еще хрупкой
структуры свободного трудового договора. Свобода, которая
способствовала развитию предприятий, была слишком сильной,
слишком дикой для тех, кто испытывал ее на себе. Триумф свобо-
ды и индивидуализма имеет теневую сторону — негативную ин-
дивидуальность всех тех, кто остался без связей и поддержки,
лишенным всякой защиты и какого-либо признания. Социальное
государство строилось как ответ на такую ситуацию. Оно вери
ло в возможность предотвратить риски путем создания вокруг
тРУДовых отношений солидной системы гарантий. Так что про-
должение этой цепочки, а точнее, серии разрывов и перестроек,
представляет собой путь, если не самый короткий, то самый стро-
гий, который приводит к современной проблематике, поскольку
28 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
она вытекает в основном из того, что меры регуляции, созданные
вокруг труда, утратили свою интегрирующую силу. От доинду-
стриального общества до постиндустриального общества проис-
ходит таким образом, полный переворот: уязвимость рождалась
раньше от избытка принуждения, а теперь она вызвана ослабле-
нием защиты. Совокупность условии такого переворота требует
отдельного рассмотрения. Она очерчивает границы социального
вопроса в рамках одной и той же проблематизации, которая на-
чала складываться в середине XIV века.
Глава 1
ЗАЩИТА СО СТОРОНЫ БЛИЗКИХ
Из двух вариантов социального вопроса, трансформации которого
мы будем прослеживать, тот, что связан с социальной помощью,
менее зависит от специфической истории. Он организуется вокруг
формальных характеристик, эквиваленты которых, несомненно,
можно было бы найти во всех исторических обществах. Понятие
«оказывать помощь» покрывает чрезвычайно разнообразное мно-
жество практик, которые, однако, вписываются в общую струк-
туру, детерминированную существованием некоторых лишенных
средств категорий населения и необходимостью принять их на со-
держание. В первую очередь, речь идет о попытке выделить факто-
ры, которые образуют логику оказания помощи.
Вместе с тем нельзя придерживаться чисто формальной схемы:
очевидно, констелляция видов помощи приобретает свои особые
формы в каждой общественной формации. Та форма, которую она
приняла на христианском Западе, должна особенно привлечь наше
внимание по двум причинам. Во-первых она всегда составляла
часть нашего наследия: современные цели оказания помощи все
еще выстраиваются вдоль силовых линий, направление которых
становится понятным, лишь когда соотносишь их с исторически-
ми ситуациями, внутри которых они сформировались, начиная со
средних веков. Во-вторых, эта форма помощи повлияла и продол-
жает влиять (одновременно беря на себя часть ее обязанностей
и затмевая ее) на другую значительную сторону социального во-
проса, связанную главным образом с проблематикой труда, воз-
никновение которой датируется более поздним временем (сере-
дина XIV века). Чтобы показать оригинальность этого начинания
(см. гл. П), нужно определить его место в конфигурации помощи,
которая уже сложилась в то время в своих основных чертах.
Первичная сониабельность
Общественное призрение формально можно описывать через оп-
позицию способам коллективной организации, которые экономят
На такого типа средствах, поскольку существуют общества без
социального. Здесь социальное не должно пониматься как сово-
30 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
купность отношений, характеризующих человечество как род, ко-
торому присуща общественная жизнь. Конечно, «человек — обще-
ственное животное», но пчела тоже. Однако чтобы не углубляться
просто в вопрос о словах, подобную общую характеристику чело-
веческих отношений следовало бы назвать «социэтальной», по-
скольку она может относиться ко всем формам коллективного
существования. «Социальное», напротив,— это специфическая
конфигурация практик, которую нельзя обнаружить в любой че-
ловеческой коллективности. Скажем вначале, при каких условиях
оно возникает.
Общество без социального должно полностью управляться с
помощью регуляторов первичной социабельности1. Я понимаю под
этим системы правил, напрямую связывающих членов группы на
основе их семейной принадлежности, соседства, работы и образу-
ющих сеть взаимозависимости без посредничества специфических
институтов. Прежде всего, речь идет о стабильных обществах, вну-
три которых индивид, с рождения включенный в тесную сеть обяза-
тельных правил, воспроизводит в основном предписания традиции
и обычая. В таких формациях «социального» не больше, чем «эко-
номического», «политического» или «научного», в том смысле, в
каком эти слова квалифицируют определенные области практики.
Унаследованные от предков правила предписываются индивидам
в синтетическом и непосредственно нормативном виде. Стабиль-
ные формы отношений сопровождают исполнение основных соци-
альных ролей в семье, соседстве, возрастной и половой группе, по
месту, занимаемому в разделении труда, и позволяют передавать
навыки и воспроизводить общественное существование.
' Я беру это выражение у Алена Кайе (Cail'e A. Socialite primaire et so-
cie’e secondaire / / Spiendeur et misere des sciences sociaies. Ge ieve-
Paris Droz, 1986. P. 363-367.) Кайе противопоставляет первичную
социальность или социабельность «вторичному» обществу, которое
является сконструированной социальностью где участие в группах
предполагает специализацию деятельности и институциональное по-
средничество Конечно же, речь идет о формальном и абстрактном
противопоставлении, но оно может работать для определенных ситуа-
ций Я и«ц< >льзую его здесь как модель для описания возникновения
специализированного принятия на иждивен е по причине какого-то
недостатка и выделения его из общего, неспециализированного или
«первичного» иждивения.
Глава 1. Защита со стороны близких
31
Чаще всего к таким называемым внеисторическими обществам
применяют модель (здесь мы ее сильно упростили) общественных
формаций, которые тождественно воспроизводят себя, предпи-
сывая индивидам строгую программу поведения. Действительно,
общества, которыми занималась этнология в своем начале, вос-
принимали изменение как нечто приходящее извне, с завоевани-
ем или колонизацией. Оно их взрывало, навязывая модель транс-
формации, которую они не могли интегрировать, опираясь лишь на
собственное развитие. Структуры такого типа можно обнаружить
во всех культурных пространствах, включая христианский Запад.
Они соответствуют тому, что историческая антропология называ-
ла «крестьянскими обществами». Так, вплоть до очень близких нам
времен, сельские общины жили почти в полной автаркии, не только
экономической, но и в смысле отношений, как анклавы внутри со-
обществ, втянутых в движение современности1. Более того, на хри-
стианском Западе эта закрытая структура была доминирующей
социальной организацией феодальной эпохи, отмеченная сакрали-
зацией прошлого, приоритетом происхождения и кровных связей,
привязанностью к постоянным отношениям зависимости и взаи-
мозависимости, укорененным в узких территориальных сообще-
ствах. По виду социабельности, которую оно организует, феодаль-
ное общество соединяет два главных вектора взаимозависимости,
которые способствуют его стабильности: горизонтальные отноше-
ния внутри сельской общины и вертикальные отношения сеньори-
ального подчинения. Его базовой единицей является сообщество
Жителей, веками состоявшее из семей, имевших одно происхожде-
ние, сплоченных в силу экономических и военных требований се-
ньории, которой они подчинены2. Каждый индивид оказывается,
таким образом, включенным в сложную сеть неравных обменов,
которые налагают на него определенные обязательства и дают ему
1 См.: Thomas W.J., Znaniecki Е. The Polish Peasant in Europe in Euro-
pe and America. NY 1918.0- юсите.тьно общей концепции см.: Sha-
nin Т. Peasant Economy. I, II // Journal of Peasant Studies. Octobre
1973, janvier 1974
См/ Gurton J.P La societe viliageoise dans ’.'ancienne France. P.: Ha-
chette, 1979. Робер Фоссье говорит о процессе «выделегля клетки»,
чтобы описать, как в Спедние веха происходило формирование сель-
ского жилища в сообществе жителей с автарктической доминантой
(FossierR Histoire sociaie de 1’Occident medieval. P.. A. Colin, 1970).
32 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
защиту в соответствии со схемой с двумя входами: зависимость от
сеньора, церковного или светского; включение в систему солидар-
ностей и обязанностей рода и соседства. Как удачно, хотя и слиш-
ком образно, заметил один из историков старой школы: «Никакая
эпоха не прилагала более усилий, чтобы объединить индивидов,
связанных неизменными отношениями; ни одна не была впослед-
ствии столько отягощена своим творением и не страдала столько,
пытаясь его уничтожить»1 * 2.
Однако даже в самых управляемых традиционными сетями взаи-
мозависимости обществах могут возникать прорехи в процессах пер-
вичной интеграции. Например, положение сироты разрывает ткань
семейного иждивения; увечье или несчастный случай могут сделать
индивида временно или окончательно неспособным удержать свое
место в регулируемой системе обменов, обеспечивающей равновесие
группы по принадлежности: полная нужда может поставить индивида
в ситуацию зависимости без взаимозависимости. Утрата социальных
связей, как я ее понимаю, является прежде всего разрывом с такого
типа сетями первичной интеграции; это первая сшибка относитель-
но регулятивов, связанных с включенностью в семью, род, систему
взаимозависимостей, основанных на принадлежности к одному сооб-
ществу. Когда совокупность связей с близким окружением, которые
поддерживает индивид, основываясь на территориальной и вместе с
тем семейной и социальной принадлежности, оказывается недоста-
точной для воспроизводства его существования и для обеспечения
его защиты, появляется риск дезаффиляции.
Вместе с тем сильно структурированные сообщества могут
при определенных условиях восполнить пробелы первичной со-
циабельности, используя возможности самой социабельности.
Они заново приобщают дестабилизированных индивидов, привле-
кая экономические ресурсы и ресурсы связей с семейным и/или
локальным окружением. Так, сирота будет принят на иждивение
расширенной семьей, инвалид или бедняк найдут минимум «есте
ственной» солидарности в деревенской общине. Таким образом,
можно говорить, по крайней мере метафорически, о «семье все-
1 Avenel G., d’. Paysans et ouv ers depths 700 ans. P : A. Colin, 1907. P 9.
Конечно же, такую форму общественной организации можно найти з
других культурных зонах и в другие исторические эпохи. В частности,
в японском средневековье.
Глава 1. Защита со стороны близких 33
общего благосостояния»1. Кроме семьи, территориальное сообще-
ство может, даже в отсутствие специализированных институтов,
обеспечить определенные формы коллективной регуляции, как это
было в Средние века при использовании общинного имущества,
распределении тяжелой работы и некоторых феодальных повин-
ностей- Оно может также проследить за тем, чтобы наиболее обе-
здоленные члены сообщества получали минимальное содержание,
поскольку полное их предоставление самим себе может нанести
вред сплоченности группы.
Эти сообщества стремятся функционировать как саморегули-
руемые или гомеостатические системы, которые восстанавливают
свое равновесие, мобилизуя собственные ресурсы. Возвращение
принадлежности к сообществу происходит без изменения общих
условий. Угрожаемая интеграция восстанавливается на террито-
риальной основе и в рамках взаимозависимостей, задаваемых этой
включенностью. Когда происходит сбой в системе защиты со сто-
роны близкого окружения, первичная социабельность не столько
рвется, сколько растягивается, а успех «подтягивания» зависит от
ее эластичности. Она не бесконечна. Могут происходить наруше-
ния, подвижки, отказы. Первичные сети солидарности могут утра-
тить равновесие вследствие перегрузки и разорваться. Получение
такого рода помощи может также оплачиваться высокой ценой:
самоэксплуатация, мелкая травля или глубокое презрение. Жизнь
деревенского дурачка, например, терпимая и отчасти поддержи-
ваемая общиной, тем не менее отнюдь не райская3.
Таким образом, я здесь предлагаю не идиллическую картину
достоинств гражданского общества в его примитивном варианте,
но скорее реконструкцию того, на что обречены — в лучшем и худ-
шем случае — общества, не имеющие специализированных учреж-
дений опеки, когда они сталкиваются с превратностью, нарушаю-
щей их привычную регуляцию: либо происходит возобновление
связей с «данными» общинными сетями (которое всегда дается
' Lipietz A. L’audace ou I'enlisenie.nt. Р.: La Decouverte, 1984.
2 Fossier R. Histoire sociale de "Occident medieval. Chap. V
Марк Ожэ говорит о «потомственном тоталитаризме», чтобы охарак-
теризовать ситуации почти полной зависимости родовой ветви от тра-
диции или обычая в обществах «без истории». См.: Ange М. Pouvoir de
vie, pouvoir de mo-t. P.: Flammarion, 1977. P 81.
2 Зак. 3548
34
Кастель P. Me гамороозы социального вопроса. Хроника наемного труда
определенной ценой), либо не происходит ничего, кроме различ-
ных форм изоляции и социальной смерти. Мы могли бы здесь
умножать этнологические свидетельства о нарушающем порядок
присутствии в обществах индивидов, находящихся в ситуации со-
циальной изоляции'. Этой социальной структуре уже знаком тип
индивидов, которых можно квалифицировать как лишних. Но она
не может предложить им никакого лекарственного средства.
Такая схема применима в некоторой мере и с определенными
предосторожностями к феодальному обществу, каким оно было на
Западе до 1000-го года. В этой связи Жорж Дюби писал: «Все доку-
менты эпохи (полиптихи, цензовые списки, обычные документы)
описывают крестьянское общество, конечно же, иерархизирован-
ным, Причем сильно, но обществом заключенным в определенные
рамки, уверенным, обеспеченным. От этого складывается ощуще-
ние экономической безопасности»1 2.
Речь идет, однако, о нищих крестьянских общинах, постоянно
находящихся под угрозой войны и периодически страдающих от
ужасающего голода. Но, примерно как при набегах или высадке
колонизаторов в «экзотических» обществах, здесь неконтроли-
руемые вторжения происходят извне: погодные катаклизмы, опу-
стошение завоевателем или войной. Это может подорвать целост
ность общины и, в предельном случае, ее уничтожить. Однако
Жорж Дюби позволяет себе говорить об «уверенных» или даже
1 Примером может служить катастрофа, которую представляет, соглас-
но К. Леви-Стросу, существование холостяка в таком тиле общества:
вследствие того, что он не занимает своего места в сети обменов, ое
гулируемых структурами родства, он оказывается лишним и отбро-
шен группой (Levi-Strauss К. La famille. Textes reunis par R. Biliour et
C Clement. P.. Gallimard, 1979 P. 105) У Томас и Ф Знанецкий так-
же подчеркивают, что «совокупность семейных установок абсолютно
подразумевает необходимость брака для всех членов молодого поко-
ления... Если кто-то по прошествии определенного времени не всту-
пил в брак, то он провоцирует в семейной среде враждебную реакцию
Это как если бы данная личность остановила ход вещей, она остает-
ся вне кругов общения и остается одна.» (Thomas V7.1 , Znanecki F
The Polish Peasant in Europe and America. Op. cit. P. 104.) «Система
семейных установок» выражает обязательные правила первичной со-
циабель.чости.
2 Duby С. Les pauvres des campagnes dans 1’Ocodent medieval jusqu'au
XIII* siecle / / Revue d'histoire de 1'Egiise en France. 1966. T LIL P 25.
Г~ава 1 Защита со стороны близких'
35
«обеспеченных» общее гвах. Их организация позволяет в широкой
мере предотвращать внутренние риски, как в случае, когда инди-
вид или небольшая группа полностью предоставлены самим себе
и остаются в ситуации постоянной дезаффилянии. Тем более что
вертикальные солидарности-зависимости добавляются к горизон-
тальным взаимозависимостям или их заменяют. Жорж Дюби го-
ворит также: «В раннем средневековье ни один гранд не закрывал
свои амбары от нищих, и тогда эта необходимая щедрость, конечно
же, провоцировала в сельском обществе перераспределение благ в
очень значительном объеме»1.
Итак, «необходимая щедрость». Опека над обездоленными была
не выбором, оставленным на личное усмотрение, а обязательным
следствием положения, занимаемого в системе взаимной зависимо-
сти. К VIII веку, когда начинает складываться это общество, осно-
ванное на вассальных связях, свободные люди (аллодисты1 2) нередко
добровольно просятся стать «человеком» при господине. Независи-
мость угрожает их существованию, поскольку лишает их защиты:
«Тот, кто коммендуется во власть другого. Сиятельному Сеньору
«такому-то», я «такой-то». Поскольку общеизвестно, что мне не на что
ни кормиться, ни одеваться, я взываю к Вашей жалости и Вашей до-
броте в надежде, что Вы предоставите мне возможность отдать себя
или коммендовать себя под Ваше покровительство (maimbour3). Де-
лаю я это на следующих условиях. Вы должны мне помочь и поддер-
жать меня в получении пропитания, а также одежды в той мере, в ка-
кой я смогу быть Вам полезным и заслужить перед Вами Столь долго,
сколь я проживу, я Вам буду обязан службой и послушанием, каких
можно ожидать от свободного человека, и я не буду искать возмож-
ности освободиться от вашей власти или вашего покровительства, но,
напротив, должен буду оставаться все дни моей жизни под вашей вла-
стью и защитой.»4
1 Duby G. Guerriers et paysans. P.: Galiimard, 1978. P. 261.
2 Свободные крестьяне-владельцы аллода, т. е индивидуальной, сво-
бодно отчуждаемой земельной собственности отдельных малых се-
мей. — Прим, перев.
3 От немецкого «типе!», результат акта коммендации, при котором
крестьяне-аллодисты добровольно отдавались под покровительство
крупных землевладельцев, становящихся их сеньорами. Покрови-
тельство или опека со стороны сеньора. — Прим, перев.
Цитируется по: Boutruche R. Seigneurie et feocialite, ie premier age des
liens d’homme a I’homme. P.: Aubier. 1968. P 166.
36 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Речь идет о типовой формулировке, установленной в качестве
модели для писцов, в чьи обязанности входило собирать такие
запросы, а это доказывает, что они должны были быть достаточ-
но частыми. В отсутствие структурированной администрации и
специализированных служб, утверждение личной связи через
вассальную клятву верности представляет собой первый тип по-
крытия социальных рисков. Подчинение индивида посредством
записи его на свою территорию. Мы не претендуем, что такая за-
висимость была абсолютно господствующей (так, аллодисты оста-
вались всегда), но она представляет собой доминирующее соци-
альное отношение, хотя и изменяющееся по формам выражения,
которые развивались вместе с «феодальным строем»1.
Таким образом, переход под патронаж сильного (в этом смысл
«maimbour», вписанного в старое германское право) и включен-
ность в семейные или родовые а также соседские сети на терри-
тории общины вместе должны были обеспечивать максимальную
защиту от превратностей существования. Такие общины являют-
ся в целом уязвимыми по отношению к внешним актам агрессии
(продовольственные кризисы и разрушения, причиненные вой-
ной) и одновременно сильно интегрированными благодаря тесным
сетям взаимозависимости Непрочность существования является
частью положения всех ее членов и не нарушает принадлежности
к общине. Такие общества с трудом принимают новшества и мо-
бильность, но они очень эффективны против дезаффиляции.
Подобная стабильность позволяет понять, что бедность в этих
обществах может быть огромной и общей, но «социальный вопрос»
при этом не встает. Мишель Молла констатирует это и в отноше-
нии высокого средневековья: «Несмотря на их многочисленность,
деревенские жители не оказывали никакого заметного давления
на социальную жизнь»1 2. Не столько потому, как можно было бы
выразиться устаревшим языком, что они «смирились» со своей
участью, сколько потому, что наиболее обездоленные не представ-
1 Относительно дискуссии по поня-ию «феодальный строй», смысл
которого усложнился со времени публикации классической работы
Марка Блоха «Феодальное общество» (Bloch М. Societe leodale Р._
1939) см.: Bois G. La crise du feodalisme. P.: Presse de la Fondation na-
tionale des sciences politiques, 1981.
2 Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P : Hachette, 1978. P 354.
Глава I. Защита co стороны близких 37
ляли собой фактор внутренней дестабилизации в этой формации,
которая контролировала риски обширной дезаффиляции благода-
ря жесткости своей структуры (за исключением периодов бунтов,
но они получили некоторый размах, как известно, только с XI века,
т. е. когда эта структура начинает расшатываться вследствие пер-
вых результатов демографического роста1).
Конечно, и бродяги, и изолированные уже существовали. Они со-
ставляли постоянную часть социального пейзажа еще до тысячного
года. Но они находились вне общества и вне зон «домашней» жизни
(организованных как «domus», как дома). Мир, где человек был редок,
а очаги проживания немногочисленны, оставлял широкие простран-
ства для бродяжничества. Этот мир леса и пустошей был населен
отшельниками, странствующими рыцарями, угольщиками, разбой-
никами, а также магическими и приносящими несчастье силами. Но
они находились за пределами организованного мира и, собственно
говоря, были исключены из него2. Представление о бродяге оказыва-
ется предопределенным воспоминанием о таких пугающих фигурах.
Однако бродяга, как мы увидим дальше, представляет собой другой
тип чужака. Он стал другим, дезаффилированным, относительно
определенного социального порядка, которому он принадлежал ра-
нее. В строгом смысле, фигура бродяги может появиться только в
структурированном мире, от которого он отделился. Чужак, бродяга
символизируют общее ухудшение типа общинной организации, кото-
рая все еще регулирует свои турбулентные потоки. Феодальное об-
щество знало также множество типов авантюристов с рискованными
траекториями, как например, «молодые» — младшие дети в семьях,
не имеющие земли и готовые к любым предприятиям. Их значение
в качестве факторов мобильности внутри феодальных структур под-
черкивал Жорж Дюби. Монахи, студенты также могли оказаться в
Положении странствующих, географически или социально, на время
или навсегда. Но бродяга принадлежит массе «бедняков», которая
может жить только трудом своих рук. Судьба его, таким образом,
специфична: он находится под двойным принуждением — необходи-
мостью работать и невозможностью это делать3.
Duby G. Le Moyen Age Р,- Hachette, 1979. Chap. IV
2 Ibid. P 18.
Более подробно различие между дезаффиляцией «переднего края» та-
кого типа общества и «народной» фигуры бродяги из «заднего ряда»
Глава I. Защита co стороны близких
39
38 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Модель «обществ без социального» включала многие историче-
ские варианты. Но мы здесь будем рассматривать только иерархи-
ческую взаимозависимость феодального общества, поскольку его
разложение, а точнее, как мы попытаемся показать, его «расшаты-
вание», вывело на свет современную проблематику социального.
Однако общая ссылка на общества, которые экономят на социаль-
ном, позволяет, a contrario, охарактеризовать первый тип специ-
альных интервенций, составляющих суть системы социальной по-
мощи. Либо связи первичной социабельности ослабевают, либо
структура общества усложняется до такой степени, что такой
тип обобщенного и слабо дифференцированного ответа перестаёт
быть возможным, а призрение обездоленных становится предме-
том специализированных практик Так, больница, сиротский при-
ют, организованное распределение подаяний являются «социаль-
ными» учреждениями. Они осуществляют особое (специальное
и специализированное) рассмотрение проблем, которое в менее
дифференцированных обществах обходилось без посредников и
состояло в принятии общиной на содержание. За конкретными
историческими конфигурациями, в которых оно осуществлялось,
кроется некоторое число формальных характеристик системы со-
циальной помощи.
Во-первых, это конструирование совокупности практик, име-
ющих защитную или интегративную функцию (а позже — превен-
тивную). Имеется в виду, что система социальной помощи являет-
ся результатом вмешательства общества в себя самое, в отличие от
институций, существующих по традиции или по обычаю. В связи
с этим можно говорить, хотя бы образно, о вторичной социабель-
ности, поскольку речь идет о системах отношений, существующих
отдельно от традиционных групп принадлежности: семейной, со-
седской или рабочей. В силу чего,начинают выстраиваться все
более и более сложные конструкции, давая жизнь все более изо-
щренным структурам оказания социальной помощи.
Во-вторых, такие структуры всегда имеют хотя бы наметку
специализации, ядра будущей профессионализации. Отвечает за
этот тип проблем не неизвестно кто, неважно как и где, но индиви-
ды или группы, по меньшей мере частично наделенные для этого
рассматриваетя в главе 2 данной книги, а также в цитированной ра-
нее работе «Le roman de la desaffiiiation: a propos de ‘Tristan et Iseud’ ».
мандатом и воспринимаемые как таковые. Например, кюре, цер-
ковный староста, муниципальный служащий уже являются чем-то
вроде«функционеров» социального в той мере, в какой их мандат
предусматривает, хотя бы отчасти, осуществление такого типа
специальной деятельности. Определение границ сферы социаль-
ного вмешательства вызывает, таким образом, появление специ-
фического персонала для ее инструментализации. Это набросок
профессионализации социального сектора1.
В-третьих, соответственно, намечается минимальная техни-
зация. Даже при отсутствии какой-то одной исключительной спе-
циализации и тем более специфического профессионального обра-
зования, наделенный мандатом вынужден оценивать ситуации, в
которые он должен или нет вмешиваться, выбирать тех. кто заслу-
живает спасения, формулировать критерии, хотя бы в грубой фор-
ме, чтобы выстраивать свои действия. Не нужно путать его прак-
тику с практикой обычного члена общины (не имеющего мандата),
даже если некоторые из них выполняют похожую деятельность,
например, подают милостыню в «частном» порядке. Практика вме-
шательства уполномоченного лица должна быть ритуализирована
и основываться на минимуме знаний, экспертизе и чисто техниче-
ских моментах. Не существует социальной практики без хотя бы
минимальных зачатков знаний о соответствующей группе людей и
способах оказания им помощи или, напротив, отказа в ней.
В-четвертых, с самого начала встает вопрос о локализации этих
практик и тут же появляется расхождение между «интраинститу-
циональными* и «экстраинституциональными» практиками. При-
чиной вмешательства является, как мы уже сказали, сбой в пер-
1 Не будет неуместным сказать тут же о профессии, если вслед за Мак-
сом Вебером «мы понимаем под профессией тот факт, что индивид по-
стоянно выполняет повинности в целях жизнеобеспечения или прибь.
ли » (Weber М. Histoire economique. Esquisse d’une histoire universelie
de I’economie et de la societe. Trad. fr. P.: Gailimard, 1991. P. 17.) Вебер
замечает, что при таком определении первой профессией становится
профессия колдуна. Но колдун еще не является, собственно говоря,
специалистом, он профессионал религиозного в целом. Напротив,
монах может быть ппошессионалом специализированной социальной
деятельности на неполное время. Духовенство находится на службе
Бога и на службе бедных и к тому же получает вознаграждение за эти
Два вида деятельности.
40
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
вичной социабельности. Соблазнительно и в целом более экономно
(во всех смыслах слова) исправить все на месте, например, прийти
с помощью на дом. Но природа рассматриваемой проблемы может
препятствовать этому, и тогда происходит детерриториализация-
перетерриториализация, т. е. проблемой занимаются в специали-
зированном и институционализированном месте (например, лечат
в больнице). Такое сопряжение образует важную силовую линию
для развития общественного призрения и обнаруживает себя уже
в очень грубых формах организации спасения.
В-пятых, — но эта существенная характеристика была пока
лишь намечена и к ее анализу еще предстоит вернуться — недоста-
точно быть лишенным всего, чтобы начать получать помощь. Среди
лишенных ресурсов групп населения одним будет отказано, а
другие будут приняты на содержание. Обнаруживаются два кри-
терия. Критерий принадлежности к сообществу: помощь привязыва-
ется предпочтительно к членам группы и исключает чужих (конеч-
но, следовало бы рассмотреть, что означает «быть членом группы»
и «быть чужаком»). Критерий неспособности к труду: помощь полу-
чают главным образом те, кто не имеет средств в силу того, что. как
одинокий сирота или немощный старик, они не способны трудом
удовлетворять свои потребности (.чо опять же, этот критерий необ-
ходимо уточнять через анализ практик опеки и определяющих их
регламентов). Подобное различие, которое будет анализироваться
в следующих главах, вписывается в поле общественного попечения,
различаясь с другими формами социальной интервенции в отноше-
нии групп населения, способных к труду.
Выделенные таким образом факторы являются формальными
в том смысле, что их можно определить как общие условия воз-
можности оказания помощи в любой области. Их смысл — вос-
полнить недостатки первичной социабельности организованным,
специализированным способом. Точнее, можно сказать, что систе-
ма социальной помощи конституируется по аналогии (еп analo-
gon) первичной социабельности. Она стремится заделать брешь
в отношениях, диктуемых первичной социабельностью, и покрыть
риски дезаффиляции, которые из этого вытекают. Кроме того, она
находится в тесной связи с фактором территории. Помощь зави-
сит от места ее приписки. Требование указания постоянного места
жительства соотносится не только с техническим требованием ин-
струментализации распределения помощи. Оно является прежде
Глава I. Защита си стороны близких
41
всего условием возможности, от которого фактически зависит,
будет получена помощь или нет. Так большинство регламентов
служб помощи требует от неимущих, даже от «лиц без опреде-
ленного места жительства», подтвердить их проживание в дерев-
не или в коммуне, по крайней мере в последние несколько лет, а
без этого они будут предоставлены самим себе. Помощь — это
прежде всего помощь со стороны близкого окружения. Нужно
признать: она касается в первую очередь близкого, которому угро-
жает социальное отдаление, если он не способен удовлетворять
самостоятельно свои потребности.
Евангельская легенда
Вопросы специализации, профессионализации, институциона-
лизации, деления населения на группы по критерию получения
иждивения до сегодняшнего дня структурируют организацию
общественного призрения. Каким образом они изменялись, по
мере приближения к современности? Конечно, мы не собираемся
переписывать историю помощи: ей посвящено множество замеча-
тельных трудов. Достаточно будет обозначить ее логику, чтобы
более четко, чем это обычно делается, отделить историю помощи
от вопроса о труде, поскольку нужно исходить из констатации, что
структуры призрения затрагивают прежде всего группы, не способ-
ные трудиться. Однако мне приходится оспаривать классическую
историографию по двум пунктам. Во-первых, во многих трудах по
истории попечения часто неверно оценивается собственное воз-
действие христианства на структурирование помощи. Во-вторых,
неточной является датировка Ренессансом или Реформацией на-
чала преобразования системы призрения, которое связывают со
стремлением рационально управлять бедностью.
Оба эти расхождения, впрочем, связаны между собой. Нача-
ло XVI века могло бы стать важным поворотным моментом, если
бы оно отметило, учитывая ослабление прежде господствовавших
христианских ценностей, возникновение новых социальных и по-
литических требований. Начиная с этого момента можно наблю-
дать ужесточение отношения к бедным. Их стали считать мешаю-
щим и потенциально опасным населением, которое отныне нужно
Классифицировать, направлять и содержать согласно строгим
Установлениям. Подозрительное и расчетливое отношение, назы-
42 Касте и Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного .руда
ваемое иногда «буржуазным» или «светским», заменило щедрый
прием, вдохновляемый христианским милосердием1.
Но такая конструкция спорна. Хорошо заметна нарастающая
сложность механизмов помощи, в которых «муниципальная поли-
тика» XVI века представляет важный этап, но не начало. Управ-
ленческое усилие не возникает в то время из ниоткуда, но под-
разумевает уже существующие, вдохновленные христианством
практики оказания помощи. Не недооценивая оригинальность хри-
стианской разработки вопроса, мы собираемся показать что она
скорее усиливает фундаментальные факторы, структурирующие
иоле общественного попечения, нежели им противоречит. Эти по-
следние (в частности, двойной критерий, включающий невозмож-
ность трудиться и обязанность иметь место жительства) обладают
собственным содержанием, которое подспудно воздействует на
средневековую конструкцию.
Отметим, напротив, основательную переработку самой про-
блематики помощи в силу сложностей, связанных с принятием на
содержание обездоленного населения нового типа, которое ставит
скорее проблему нового отношения к труду (или к отсутствию ра-
боты), нежели отношения к путям спасения. Осознание этого воз-
никает не в начале XVI-ro, а в середине XIV века. Если и должен
существовать разрыв — хотя в истории никогда, конечно же, не
бывает полного разрыва, — то он обнаруживается, когда на отно-
сительно стабильном фоне помощи выделяется социальный вопрос
труда. Это и есть социальный вопрос в собственном смысле слова.
Он заслуживает отдельного рассмотрения, которому посвящена
следующая глава. Но чтобы избежать смешения двух проблематик,
вероятно, нужно обратиться к распространенному мнению, соглас-
но которому христианство в целом и средневековое христианство в
частности являются носителями концепции помощи sui generis.
Такой мыслительной схемой вдохновляются даже лучшие труды, по-
священные попечению. Так, Жан-Пьер Гюттон, в начале сзоего итого-
вого труда об обществе и бедных (Gutton J.P. La societe et ies pauvres,
1'exemple de la generaiite de Lyon, 1524-1798 P.: PUF. 1971) упоми-
нает о «переходе от представления о ‘христовом нищем’, с его более
или менее выраженным святым характером, к представлению об от-
верженном бедняке, подонке, о социальной опасности». Опиоаясь на
те же данные, включая и приведенные Ж.-П. Гюттоном. я попытаюсь
дать им другую интерпретацию.
Глава 1- Защита со стороны близких 43
Благотворительность является христианской доблестью par
excellence, и бедность в действительности оценивается через от-
сылку к Христу и к моделям vita apostolica-. святым, отшельни-
кам, монахам, которые умели отрешаться от земных сует, чтобы
приблизиться к Богу Однако такой способ «убить прежнего чело-
века», если воспользоваться формулой Св. Бенуа, есть доброволь-
ная бедность, аскеза, посвященная Богу, и ее мотивация духовна.
Как таковой этот тип самопожертвования не может быть деянием
кого угодно. Он представляет собой важнейшую составляющую
религиозного призвания: «Придание ценности бедности тради-
ционно сосредотачивается вокруг религиозной и клерикальной
жизни»1. К тому же подобная бедность единодушно принимается.
Большая полемика вокруг орденов нищих, которая проходит че-
рез христианское средневековье в его апогее, возникает часто по
поводу «этих жалких подобий человека, которые бездельничают,
благодаря нашему труду»1 2 3. Даже в аспекте духовной аскезы, если
бедность и считается необходимым условием, она не является аб-
солютной ценностью. Как говорит Пьер де Блуа в одной из своих
проповедей: «Блаженны нищие духом, но не все»3.
Очевидно, что ее ценность будет еще более ограниченной, если
речь идет о внезапно наступившей бедности, о материальном об-
нищании. Известна ужасающая аллегория Бедности в «Романе о
Розе» Гийома де Лорриса:
«Бедность носила на себе лишь нищенски залатанный старый
узкий мешок, он служил ей пальто и юбкой, и у нее было только
это, чтобы прикрыться; она часто дрожала. В небольшом отдале-
нии от других она сидела на корточках и жалась, как грустная и
пристыженная собака. Будь проклят час, когда был зачат бедняк,
ибо он никогда не будет сыт, хорошо одет и обут! К тому же его не
будут ни любить, ни воспитывать.»4
1 Mollat М. La notion de la pauvrete au Moyen Age / / Etudes sur Гёсо-
nomie et la societe de 1'Occident medieval. London: Balorum Reprinto,
1977 Vol XIV. P 10.
2 Цит. no Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P. 356
3 Цит. no Mollat M. La notion de la pauvrete au Moyen Age. P. 22.
4 Ibid. P. 17. В таком же духе, истинная аристократка, Кристин де Пизан
говорит о бедных: «Поскольку у них нет ничего, это все отбросы — Бед-
ность имя этому — Без всякого стеснения ее не любят». Она красноре-
чиво заключает. «От такого человека — один беспорядок». {Pisan Ch
44
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трула
Конечно, здесь мы привели «светские» тексты- Но оценки поло-
жения бедных со стороны религиозных авторитетов часто едва ли
менее уничижительны Уже Св. Августин упоминал о презрении в
отношении тех бедных, которые «столь нуждаются в благотвори-
тельной помощи, что даже не стыдятся попрошайничать», а папа
Иннокентий Ш говорил о «жалком положении нищих»1. Мишель
Молла отмечает, что в христианской иконографии бедняк почти
всегда изображается перед дверью богатого или у ворот города в
позе смиренной и просящей* 2. Ему не позволяется сразу входить:
он должен сначала хорошо осознать свое недостойное положение,
не говоря уже о том. что подаяние милостыни в любом случае за-
висит от доброй воли богатых.
Следовательно, что можно сказать, что по меньшей мере хри-
стианская благотворительность не приходит в действие автома-
тически, чтобы оказать помощь любой форме бедности. Ценится
избранная бедность, некоторым образом возвышенная в духовном
плане. Она составляет святость. Однако социальное положение
бедняка вызывает целую гамму отношений, которые идут от со-
страдания до презрения. Прозаическая бедность людей «подлого
положения», поскольку она напоминает о голоде, холоде, болезни,
заброшенности, нехватке во всех ее состояниях. — чаще всего вы-
зывает презрительные коннотации.
Такая амбивалентность и даже противоречие, которыми на-
делено христианское представление о бедных, преодолевается на
практике двумя специфическими способами управления бедно-
стью: помощь, вписывающаяся в экономику спасения, и христи-
анское отношение, основанное на классификации, различающей
отдельные формы бедности
Экономика спасения' несчастный, жалкий и даже презирае-
мый бедняк может, тем не менее, представлять для богатого глав-
ное средство на пути осуществления высшей христианской добле-
сти — милосердия, позволяющего ему таким образом найти свое
спасение. «Бог мог бы сделать всех людей богатыми, но он захо-
де. Le Livre de la mucacion de Fortune. Цит. no Sassier P Du bon usage
des pauvres. P. Fayard, 1990 P 90).
Цит. no: Ricci C Naissance du pauvre honteux / / Annales ESC. 1983
Ksl.P. 160.
2 Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P. 133.
Глава 1. Защита со стороны близких
45
тел, чтобы были бедные для того, чтобы богатые могли искупить
свои грехи»'
Практические следствия такого отношения значительны, по-
скольку на его основе, в широкой мере благодаря подаяниям и
завещаниям в пользу благотворительных институтов, пополнял-
ся средневековый бюджет. В эпоху, когда обогащение через тор-
говлю или финансовые спекуляции еще вызывали чувство вины и
когда, нужно об этом напомнить, люди жили в ужасе перед адом,
благотворительность представляла собой образцовый путь для
искупления и наилучшее помещение средств в загробную жизнь.
Значительное число завещаний, которые перераспределяли в
пользу бедных часть или все имущество усопших, доказывает од-
новременно силу такого отношения и важность его экономических
последствий. Но тот факт, что бедность была признана средством
достичь спасения, ни в коей мере не означает, что ее любили за нее
саму или что бедняк как личность был любим. «Труды милосер-
дия» развивают политическую экономию благотворительности,
в которой подаяние, «погашающее грех», представляет меновую
стоимость. Таким образом осуществляется коммерция между бо-
гатым и бедным, приносящая выгоду обеим сторонам: первый до-
бивается своего спасения благодаря практике благотворительно-
сти, а второй также спасается, если принимает условие первого.
Last but. not least, неравноправный порядок мира также получает
спасение в этой экономике, которая оказывается посланной са-
мим провидением в том смысле, что, признавая бедность как не-
обходимость, она оправдывает ее существование. Остается лишь
заняться крайними проявлениями бедности. По-христиански
Проживаемое богатство представляет, таким образом, двойное
преимущество над бедностью: оно является средством получить
спасение в другом мире и дает более приятную жизнь в этом мире.
Позднее Св. Франциск Салезский дал, несомненно, более ясную
формулировку этого удобного в конечном счете удвоения, обраща-
ясь к богатым с такими словами:
«Так, вы можете обладать богатствами, но не быть отравленными
ими, если вы будете их иметь в вашем доме или кошельке, но не в ва-
шем сердце. Быть богатым на деле и бедным в привязанностях — это
1 Vie de saint Eloi / / В. Geremek. La potence ou ia pitie. Trad. fr. P.: Gai-
limard, 1987. P 29.
46
Кастель Р. Метаморфозы социа.пониго вопроса. Хроника наемного труда
большое счастье для христианина, ибо такими средствами он получает
удобства от богатства в этом мире и заслуги от бедности в другом.»1
То, что нам известно об инструментализации милосердия в Сред-
ние века, позволяет предположить, что таким было господствующее
отношение к бедности обеспеченных и — несомненно в еще боль-
шей степени — обездоленных; материальная бедность как таковая
есть несчастье, даже если через нее можно обрести спасение. Впро-
чем, это голос здравого смысла: будь ты богат или беден, нужно дей-
ствительно быть святым, чтобы с ним не согласиться.
Экономика спасения обосновывает различительное восприя-
тие бедных в зависимости от того, заслуживают ли они, чтобы их
приняли под опеку. В первую очередь исключаются те несчастные,
кто восстает против существующего миропорядка, желаемого Бо-
гом. Связь между бедностью и ересью глубока и не только потому,
что многие ереси проповедовали вместе с отказом от мира подрыв
его социальной организации и вследствие этого были безжалост-
но подавлены, но еще и потому, что неприятие бедности является
уже виртуально еретическим актом оспаривания божьего творения
и его экономики спасения. Бедняк рискует совершить грех par ex-
cellence, который состоит в противопоставлении себя Провидению.
«Плохой бедняк» — это категория прежде всего теологическая.
Однако уточним. В рядах самих бедных, которые безропотно
переживают свое положение, христианская концепция бедности
производит существенное расслоение. Духовная бедность pauper
Christi превозносится, поскольку в ней реализуется отказ от мира
и проявляется презрение к причастности ко всему земному, вклю-
чая и ту материальную оболочку, что называется телом. Ио это ве-
личайшее достоинство может распространяться через эффект оре-
ола на некоторые формы наступившей бедности при условии, что
бедняки выказывают видимые признаки безучастия. Вокруг теле-
сной нищеты могут, таким образом, кристаллизоваться в основном
критерии, которые могут придать материальной бедности достоин-
стводуховной. Посредством типично христианского переноса, как
страдания и жестокая смерть Христа свидетельствует о его боже-
ственном происхождении, или как долгая история мучений святых
является лучшим знаком их избранности, так же и ужас грязных и
’ Saint Francois de Sales. Introduction a la vie devote. P. Edition Floris-
sone. P. 29.
Г."ава 1 Защита со стороны близких
47
оборванных толп людей, покрытых язвами, искалеченных, слепых и
паралитиков, хромых и безруких, кривых женщин, тощих стариков
и изуродованных детей, — становится священным благодаря рели-
гиозному превознесению страдания. Бедные составляют часть тела
Церкви Поскольку их тело страдает, они являются метафорой стра-
дающего тела Церкви. Символичные фигуры бедности в Писании:
Иов, лежащий на навозе, Лазарь, чей труп уже смердел, чудом спас-
шиеся отверженные, над которыми склонилось милосердие Христа,
тощая и сморщенная нагота, язвы и уродства — выставляют напо-
каз самые наглядные знаки несчастья покинутого Богом создания.
Эти фигуры показывают, что прежде, чем быть спасенными любо-
вью Христа, мир был плох, а тело — нище. Больное тело есть рана,
и его стенания возносятся к Богу.
Следовательно, бедность — это не только меновая стоимость
в экономике спасения. Отягощенная болезнью и страданием,
освященная ими, запущенность (dereliction) тела вписывает его
в таинство искупления. Доказательство высочайшего достоинства
бедности дается через его крайние, невыносимые проявления и
в особенности через самые поразительные посягательства на це-
лостность тела точно так же, как самым неопровержимым доказа-
тельством божественности Христа является его позорная смерть
на кресте. Любовь к бедным не является непосредственной данно-
стью сознания. Это таинство, которого христианин причащается
только через полную инверсию ценностей, чью логику раскрыл
Ницше, и которое питается презрением к миру1.
Таким образом, очевидное освящение бедности является усло-
вием возрастания цены на несчастье в обыденной ситуации бедно-
го. В самых выразительных моментах христианской экзальтации
по поводу бедности Мишель Молла находит стереотипный харак-
тер изображения бедняка в христианской пасторали: «Бедняк, то-
щий, слепой, покрытый язвами, часто хромой, одетый в рубище и
всклокоченный, — выпрашивает милостыню, переходя от двери к
Двери, на паперти, в общественных местах»7. Рашуждая в том же
направлении. Шарль де Ля Ронсьер проанализировал содержание * 2
Nietzsche F Genealog'e de la morale. Trad. Ir. P.. Gallimard, 1971
В русском перезоле' Ницше Ф К генеалогии морали / / Ницше Ф.
Сочинения в 2 г. Т. 2. М Мысль. 1990. С 407-524.
2 Mollat М. Les pairvres au Моуеп Age. Р. 159.
48 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
проповедей флорентийских проповедников в период расцвета хри-
стианства, которым отмечен XIII век и начало XIV века. Он обна-
ружил, что повсюду присутствует изображение бедности, которое
передается через деградацию телесной оболочки1 Самый заслу-
живающий подаяния бедняк — тот, чье тело выказывает немощь
и человеческие страдания. Целая христианская драматургия раз-
ворачивается вокруг физических признаков бедности. Но она об-
наруживает, сверхдетерминируя ее, фундаментальную антрополо-
гическую характеристику, необходимую для того, чтобы бедность
вошла без проблем в рамки помощи. Для этого бедность должна
быть освобождена от обязанности трудиться. Телесная немощь,
глубокая старость, беспризорность, болезнь (по преимуществу не-
излечимая), увечья (предпочтительно невыносимые для взгляда)
всегда были лучшим средством для получения помощи. Оставим в
скобках возможное потворство всему патологическому. Во всяком
случае, такие знаки деградации позволяют непосредственно уви-
деть, что нетрудоспособность, на которую обрекают сложившиеся
неблагоприятные обстоятельства, не является добровольной.
Средневековое христианство разработало, таким образом,
пленительную и уникальную версию восхваления бедности, осно-
ванную на обостренном сознании нищеты мира* 2. Вместе с тем,
не только оно применяет телесное запустение как критерий для
оказания помощи. Такая отсылка к тому, что мы предложили на-
зывать нетрудоспособностью (handicapologie), представляет со-
бой силовую линию любой политики попечения. Но она имеет и
противоположную сторону, которую евангельская легенда также
освещает. Выбор по преимуществу физической нетрудоспособ-
ности оставляет в тени другие формы бедности и исключает воз-
можность принять их на содержание. Так, в расцвет христианско-
•' La Ronciere С, de. Pauvres et pauvrete a Florence au XIVе slecle / /
M Moliat. Etudes sur 1’histoire de '.a pauvrete. Т.П. P , 1974 P. 661 -745.
2 Следовало бы конкретизировать эти высказывания широким обраще
нием к средневековой иконографии. Такой взгляд на мир может иллю-
стрировать эпизод из фильма Бергмана «Седьмая печать» с прибыти-
ем процессии флагеллантов. Беззаботность праздника на деревенской
площади: артисты красивы, молоды, веселы, излучают радость жизни:
народ развлекается. Появляются люди в черном с их ламентациями,
цепями и страхом. Это чума и смерть. Момент счастья сменяется
страданием, здешний мир проклят
Глава I. Защита со стороны близких
49
го средневековья развивается другой тип нищеты. Это бедность
людей низких сословий, «мелкого люда», populo minuto, которые
живут на грани нищеты. Подсчитывая бюджет некоторых мелких
ремесленников, таких как садовники или каменщики, Шарль де Ля
Ронсьер показал, что в отдельные годы первой половины XIV века
во Флоренции у большинства из них. особенно у обремененных
семьей, доходы были ниже порога выживания По о той нищете,
которую они могли наблюдать постоянно, флорентийские про-
поведники не говорили, а может быть, даже не замечали ее. Она
восходит к другим категориям анализа и восприятия. Это нище-
та, самые общие проявления которой остаются незаметными за
исключением тех случаев, когда она озаряется беспорядочными
бунтами или заставляет несчастных молить о помощи. Нехватка
еды, жилья, одежды, работы позволяет видеть только серую жизнь
страдающего народа, не соответствующую патетическим мизанс-
ценам, которые вызывают благотворительность. Так pauper Chris-
ti отбрасывают в кромешную тьму трудолюбивую нищету.
Мой ближний — это мой близкий
Сколь бы ни был важен критерий физической нетрудоспособ-
ности, его недостаточно, чтобы открыть доступ к помощи. При
определении границ сферы общественного попечения он должен
сочетаться с критерием принадлежности к сообществу. Его про-
ведению в жизнь также в значительной степени способствовало
средневековое христианство. Но опять же, чтобы подтвердить кон-
цепцию «ближнего» как близкого, которая понимается не только
как социальная или географическая близость, но и, исходя из того
специфического, что привносит христианская концепция братства
между людьми.
Действительно, на христианском Западе фиксация места жи-
тельства очень рано становится первостепенным условием обе
спечения неимущих. Это условие сохраняется в течение долгого
времени, перешагивая через гипотетический разрыв между средне-
вековой или «христианской» организацией опеки и современными
или «светскими» его формами. Matricula, датируемая VI веком, —
это список имен бедняков, которых должна поддерживать местная
Церковь. Она связывает помощь с местом жительства в такой сте-
пени, что те. кто вначале был простым ее получателем (церковные
50
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
старосты), становятся частью постоянного персонала церкви1. В вы-
соком средневековье благотворительная деятельность выпадает в
основном на долю монастырской системы. Монастыри принимают
одновременно индивидов, связанных с определенной территорией,
тех, кто путешествует вдоль главных направлений паломничества,
и местных нищих и больных. Прием их, однако, не одинаков. Прави-
ло св Бенуа позволяет различать просителей, которые не могут ра
ботать, и «лентяев» — трудоспособных, которых следует отсылать
обратно по прошествии двух дней1 2. В Клюни, например, проходя-
щие странники находили приют, но только на одну ночь, тогда как
«настоящие бедняки» получали помощь в форме разовой или перио-
дической раздачи подаяния, а некоторые неимущие находились на
постоянном попечении3 4. Монастырские «привратники», часто сами
получавшие помощь до того, как стали служителями монастыря,
осуществляли выбор между просителями'1 Эта привилегированная
локализация практик оказания помощи в монастырях и религиоз-
ных институтах соответствует, впрочем, некоторого рода социаль-
ному мандату церкви, которая становится главной распорядитель-
ницей подаяний. Такое разделение труда очень рано было одобрено
политической властью Так. капитулярий Карла Великого зафикси-
ровал десятину, которая должна быть направлена прежде всего на
общественное благо5. Вместе со служением Богу Церковь находила
в служении бедным другое оправдание своего общественного пре-
восходства и своих привилегий. Ничто, таким образом, в отправле-
нии этого мандата не указывало на «частную» инициативу: Церковь
являлась главным институтом управления помощью.
Организация попечения по месту жительства систематизиру
ется с развитием городов и влечет за собой перенос на городскую
ткань институтов и профессионалов помощи какими уже являют
ся монахи. Во всем европейском христианстве сословия нищих
закрепляются систематически и исключительно в городах1’. Па-
1 Mollat М. Les pauvres au Moyen Age P. 55.
2 Willibrord Witters D. Pauvres et pauvrete cans les coutumiers monasti-
cue du Moyen Age / / M Mollat. Etudes surla pauvrete. T I P 184
3 Duby G. Les pauvres des campagnes. P. 26.
4 Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P. 56.
5 Geremek В La potence ou la pitie. P 25.
G Le Goff J. Apostoiat mendiant et fait urbain / / Annales ESC. 1968.
Глава I. Защита со стороны близких 51
раллельно растет число божьих домов (hotels-Dieu) благотвори-
тельных приютов, больниц. Во Франции, особенно в парижском
регионе, большинство крупных религиозных институтов при-
зрения были основаны между 1180 и 1350 годами1. Даже если в
этот период можно было говорить о христианском обновлении,
эти учреждения отвечали также глубокой социологической
трансформации, развитию и дифференциации городского про-
странства, которые не могли взять на себя одни лишь религиоз-
ные власти. Разрыв зависимости и непосредственной протекции
аграрных обществ, увеличение социального расслоения между
группами невиданным доселе образом ставят вопрос о приня
тии на содержание самых обездоленных. Так, муниципальные
власти берут на себя часть того, что становится проблемой го-
родской бедноты. Помощь организуется на локальной основе и
требует более строгого отбора лиц, получающих ее. Больница
Динан становится коммунальной уже в конце XIII века. На
чиная с 1290 г. город Монс также содержит «Главную службу
подаяний», которая помимо случайных лиц, получающих мило-
стыню, занимается бедняками, занесенными в ежегодно пере-
сматриваемый список и получившими в некотором роде «або-
немент» на помощь2. Схожим образом города Гент и Флоренция
регулярно поддерживают каждый более тысячи своих «до-
машних» бедняков3. Помощь может также распределяться вне
структур попечения при условии, что ее получатели тщательно
переписаны и локализованы. С XIV века этим беднякам начина-
ют предписывать ношение специальных отличительных знаков
(жетонов, свинцовых пластинок, крестов, пришитых к рукаву
или на грудь), подтверждающих в некотором роде «право» уча-
ствовать в регулярной раздаче милостыни или посещать боль-
ничные учреждения Бронислав Геремек говорит в этой связи
о «бедняках-пансионерах» или о настоящем «духовном доходе»
Жить с податей становится почти профессией. Так, в Аугсбурге
1 Candille М. Pour un precis d’histoire des institutions charitable®, quel-
ques donnees du XII-XIV siecles // Bullet! de la Societe rranqaise
d’histoire des hopitaux 1974 №30.
Mollat M Les pauvres au Moyen Age. P. 71
Liss M.,Soly H. Poverty and Capitalism in Pre-industial Europe. Hasoks'
The Harvester Press, 1979 P 25
52
Кастель P Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
в 1475 г. нищие фигурируют в фискальных документах как Про-
фессиональная группа1.
Таким образом, еще задолго до XVI века помощь организуется по
территориальному принципу, а управление ею перестает быть цер-
ковной монополией, которой оно, впрочем, по-настоящему никогда
и не было. В управлении социальным наряду с церковью, регуляр-
ной или мирской, принимает со своей стороны участие множество
властей, светских, как и религиозных. Сеньоры, нотабли, богатые
буржуа, братства, т. е. ассоциации взаимопомощи ремесленных кор-
пораций, приумножают виды помощи2. С конца XIII века оказание
благотворительной помощи стало в некотором роде местной соци-
альной службой, с которой сотрудничали все инстанции, делившие
ответственность за «хорошее правление» городом. Рост ответствен-
ности местных властей усиливался в течение XIV-XV веков. Подоб
ный вид опеки, по всей видимости соответствующий стремлению к
рациональному управлению бедностью, не дожидался, таким обра-
зом, наступления XVI века, чтобы проявить себя. Точно так же он не
дожидался и того, чтобы общество стало «более светским». И до и
после XVI века церковь играла свою роль в координации инстанций,
участвовавших в принятии бедных на содержание. Конечно, эта роль
была более важной до, чем после, но не всегда по причинам, связан-
ным со специфической ролью церкви. Так, если монастыри играли по-
добную «благотворительную» роль в Средние века, то также потому
что они являлись сеньориями, а аббат исполнял роль защитника за-
висимых от него людей, кроме того, епископы часто были сеньорами
городов и краев. Эти церковные сеньоры в действительности имели
те же обязательства по защите и помощи, что и светские сеньоры, и
они их выполняли, конечно, таким же образом.
1 Geremek В La potence on la pitie. P. 53—63. Уже Макс Вебер отмечал
что в средневековых городах некоторые нищие имели статус или со
словие (Stand) . Weber М. L’ethique protestante et i’esprit du caoital-
;sme. Trad fr. P Pion, 1964 P 219
Рассуждая о роли Сратс~в. Робер Фоссье (Fussier R. Histoire sociaie de
"Occident medieval. Chan. V) показывает, что начало распространения
благотворительных ассоциаций «Приют смиренных», гомологичное раз-
витию рыцарских ассоциаций для властителей, совпадает во времени с
распадом системы зашиты, предоставляемой расширенной семьей. Это
в основном городской Феномен, но менее развитые его формы можно
найти и в сельской местности.
Глава I. Защита со стороны близких
53
То, что обычно интерпретируют как наступление «новой со-
циальной политики»1 в начале XVI века, просто упорядочило это
движение. Оживление произошло вследствие неблагоприятной
экономической и социальной конъюнктуры: продовольственные
кризисы, повышение цен на продукты питания, нехватка работы,
связанная с сильным демографическим ростом после массовых
смертей от чумы, а также аграрная реструктуризация и анархиче-
ский рост городов. Факторы социального распада, ощущавшиеся
на протяжении как минимум двух веков, внезапно усиливаются
Бедность становится предметом широких публичных дебатов,
питающихся полемикой Возрождения и Реформации, лучшим
свидетельством чего стал успех книги Жана Луи Вива «Помощь
бедным»1 2. С 1522 г. и до середины века шестьдесят европейских
городов принимают ряд согласованных мер. Их социальная по-
литика базируется на нескольких простых принципах: исключе-
ние чужеземцев, строгий запрет на попрошайничество, подсчет и
классификация нуждающихся, дифференцированное распределе-
ние помощи в соответствии с разными категориями получателей.
Исключение чужих, бродяг, пришлых в сочетании с запретом на
попрошайничество позволяет попытаться взять на систематиче-
ское содержание «домашнюю» бедность: уход и помощь больным
и инвалидам, а также обучение ремеслу детей бедняков и раздача
помощи семьям, не имеющим работы, или тем, чьи доходы недо-
статочны для обеспечения их выживания3. Стремление к систе-
матической организации помощи на локальной основе приводит,
таким образом, к значительной инновации: обеспечить помощь не-
1 Geremek В. La potence ou ia pitie. Chap. Ill «Une nouvelle politique so-
ciaie».
Woes J.L De subventione pauperurn. Bruges, 1525. Trad. Ir. De I’assis-
tance aux pauvres Bruxelles, 1943
3 Изложение подобной политики муниципалитетов можно найти, по-
мимо уже указанной книги Геремека, в работах: Liss М., Soly Н Po-
verty and Capitalism in Pre-industria! Europe. Op. cit. Chap.III; Vissol T.
A 1’origine des legislations sociales au XVIе siecle: humanisme et frayeurs
populaires / / Les Temps moderne. АЪ19 Подробное изложение функ-
ционирования «Главной службы подаяний» в Лионе см. Gutton J.-P
La societe et les oauvres : exemple de la generality de Lyon, а в отно-
шении Англии см.: Pound J Poverty and Vagrancy in Tudor England.
London, 1971.
54 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
которым категориям бедных и даже тем, кто способен работать.
Так город пытается принять на себя заботу обо всех нуждающихся
жителях. Мы еще вернемся к этой слабой попытке снять запрет,
который мешает трудоспособным беднякам получать помощь.
Меры, разработанные вначале на локальном уровне, перенима-
ются национальными законодательствами: ордонанс Карла Пятого
от 7 октября 1531 г. для Фландрии и Нидерландов, ордонанс Му-
лена от февраля 1556 г для Франции, английские poor laws вто-
рой половины XVI века, наконец, большой елизаветинский закон
1601 г Их общий дух передает статья 73 ордонанса Мулена:
«Приказываем, чтобы бедняки каждого города, бурга или деревни
получали пищу и поддержку от того города, бурга или деревни где
они родились и проживают, чтобы они не могли болтаться без дела и
просить милостыню в другом месте: эти бедняки должны взять справ-
ку или удостоверение о месте проживания, когда, с целью излечения
от болезней, они будут вынуждены прийти в бург или село, где есть
приюты и лечебницы для. этого предназначенные»1.
«Великое заточение» нищих, практикуемое также в европей-
ских масштабах в XVII веке, не опровергает, как кажется на первый
взгляд, принцип принятия на содержание со стороны близкого окру-
жения. Чтобы понять неуспех первых мер муниципальной политики1 2,
нужно его воспринимать не как разрыв, а как продолжение политики
XVI века, последующую более развитую фазу которой оно представ-
ляет. Более протяженные связи городской социабельности — как
следствие развития городов — делают все более и более сложными
формы помощи со стороны близкого окружения, которая минимизи-
ровала роль заключения в госпиталь. Кроме того, в связи с ростом
численности и неупорядоченностью нравов нищих считалось, что
они могут оформиться в «независимый народ», не знающий «ни за
кона, ни религии, ни начальника, ни полиции», некую «распущенную
1 Particulier L. L’assistance a Paris sous 1’Ancien Regime et pendant la
Revolution. P., 1897. P. 73.
2 Эти меры, по-видимому, действовали более или менее четко на про-
тяжении нескольких десятилетий прежде чем практически вышли из
употребления. См., например: Liss М., Soly Н. Poverty and Capitalism
in Pre-industrial Europe. В Англии, во всяком случае, инициативы XVI
века завершились формированием системы «законной благотвори-
тельности», более разработанной, нежели на континенте, и эта осо-
бенность была характерна для англичан еще и в XIX веке.
Глаза I Защита со стороны близких
55
и ленивую нацию, которая никогда не соблюдала правил»1. Следова-
тельно, налицо опасность, и уже наполовину осуществленная, пол-
ного разрыва общинной связи. Терпимо относиться к положению ни-
щих значило бы согласиться с тем, что внутри общины формируется
полностью дезаффилированная группа, ставшая чужой в городе.
Перед лицом этой опасности заточение является всего лишь
средством, конечно же радикальным, но представляющимся как
необходимый обходной маневр для восстановления общинной при-
надлежности. Пансионеры Общего госпиталя не столько отрезаны
от общины, сколько перемещены, т. е. помещены в пространство
ad hoc, где они продолжают оставаться на содержании. Ни по сво
ей институциональной структуре, ни по способу функционирова-
ния Общий госпиталь по-настоящему не является инновацией.
С институциональной точки зрения он оказывается продол-
жением предшествующих форм общественного попечения. Напри-
мер, в Лионе Главная служба подаяний — одно из наиболее полных
воплощений муниципальной политики Возрождения — начиная
с конца XVI века заточает в башню «неисправимых нищих»; а в
1614 г. город открывает госпиталь Сен-Лоран, правила функциони-
рования которого предусматривают сочетание работы и молитв за
исправление нищих1 2. Та же эволюция наблюдается в Англии, где
1 Текст эдикта от апреля 1657 г.: «Королевский эдикт об учреждении
Общего госпиталя для заключения больных нищих Города и Приго-
родов Парижа» воспроизводится в приложении к первому изданию
«Истории безумия» Мишеля Фуко (Foucault М. L'histoire de la folie.
P : P’on, 1961. P. 646 sq ) Однако предлагаемая здесь трактовка «ве-
ликого заточения» отличается от трактовки М. Фуко. Более подробно
обоснование этого различия и его следствия относительно генеалоги-
ческого подхода М Фуко изложены в работе: Castel R. Problerr.atiza-
tion: a way of Reading History / / J Goldstein (ed.) Foucauit and the
Writing of History Today. Loc. cit.
2 Gutton J.-P. La societe et les pauvres. В Париже мы встречаем попытку
такого же рода при Екатерине Медичи, основавшей в 1612 г. приют
Птит-Мезон. Фактически структура Общего госпиталя или Workhou-
se широко распространяется в Европе начиная с конца XVI века, а в
Италии еще раньше. См.: Liss М., Soly Н. Poverty and Capitalism in
Pre-industr:a! Europe. Op. cit . Geremek В Le renfermement des pau-
vres en Italie (X1V-XV1I siecles) // Melanges en 1’honneur de Fernand
Braudel. T.L Toulouse Privat, 1973. Cледует, таким образом, признать,
что Мишель Фуко в описании создания Общего госпиталя в Париже в
56
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
в 1547 г. был основан лондонский Брайдвел — прообраз работных
домов (workhouses). В то же время в Амстердаме Раслхейс был ор-
ганизован по тем же принципам. Тот факт, что создание Общего го-
спиталя было заказано королевской властью, все же не указывает
на значительный разрыв с предыдущими формами политики. Про-
ведение в жизнь этих мер, представляющих новую версию отноше-
ния центральное—локальное, выпадает на долю городов и «крупных
бургов», причем королевская власть опирается на муниципальные
инициативы, чтобы затем распространить их на общем уровне1.
Что до затронутых групп населения, поначалу заточение ка-
салось лишь ниших, проживающих в данной местности. Оно исклю-
чало чужеземцев, бродяг, которые должны были покинуть город,
поскольку на них распространялись полицейские меры2. Индивиды,
считавшиеся наиболее десоциализированными, самыми нежела-
тельными, самыми опасными, исключались из заточения (а не из-за
заточения). Эдикт 1662 г., который предписывал учреждение Обще-
го госпиталя во «всех городах и крупных бургах королевства», опять
же уточняет, что он касается нищих, «уроженцев данных мест или
проживающих там в течение года, так же как и детей-сирот или де-
тей. родившихся у нищих родителей»3. Новая королевская деклара-
ция от 1687 г. повторяет требование заточения, но осуждает бродяг
пожизненно на каторгу с первого же ареста. Нищие из местных от-
правляются на каторгу только с третьего ареста, т. е. после того,
как они дважды покажут себя непокорными «милосердному» реше-
нию о заточении, которое не распространяется на бродяг. По своей
1657 г. отразил почти вековую тенденцию, затронувшую все европей-
ское пространство.
Edit de 1662 portant etablissement d’un Hopital general dans toutes villes
et gros bourgs du Royaume. Jourdan, Decrouzy, Isamber* / / Recue:'
genera! des anciennes iois franchises. Pans. 28 vol. T. XVIII. P. 18 Ин
теэпретацию процесса постепенного принятия на себя центральными
инстанциями проблем попечения в духе теории коллективизации Нор-
берта Элиаса см.' Swaan A., de In Care of the State. Cambridge: Polity
Press, 1988.
DepauwJ. Pauvres, pauvres mendiants, mendiants valides ou vagabonds^
Les hesitations de la legislation royale / / Revue d’histoire moderne et
contemporaine. 1974. Juillet-septembre. Vol. XXI.
Jourdan, Decrouzy, Isambert. Recueil general des anciennes lois franca
ses T. XVIII. P. 19.
Глава I. Защита со стороны близких
57
глубинной интенции заточение является прежде всего инструмен-
том управления нищетой внутри городских границ и бедняками-
автохтонами. На языке своей эпохи преамбула к эдикту 1657 г.
говорит об этом практически явным образом. Она касается «нищен-
ствующих бедняков», которые еще связаны или могут быть связан-
ными с общиной. Среди них Людовик XIV различает «живых членов
Иисуса Христа» и «бесполезных государству членов», бродяг, кото-
рые, полностью порвав с принадлежностью общине, поставили себя
вне рамок милосердного вмешательства'.
Что же касается технических приемов, используемых в Об-
щем госпитале, то они представляют скорее стратегию включе-
ния, а вовсе не исключения. Дисциплина в Общем госпитале, при-
нудительный труд, перемежающийся с бесконечными молитвами,
обучение порядку и регулярности — вместе образуют хорошо из-
вестную силовую педагогику, логику которой систематизировал
Ирвинг Гофман2 з. Она должна была позволить заключенным после
такого периода перевоспитания вновь занять свое место в родной
общине и стать в дальнейшем «полезным государству членом».
Заточение, имевшее своей целью перевоспитание, ни в коей
мере не противоречит принципу территориальной приписки помо-
щи. Оно пытается дать ему новую оригинальную формулировку с
учетом условий, ставших неблагоприятными для оказания более
близкой помощи. Людовик XIV может, таким образом, утверж-
дать, что он действует «не по полицейскому порядку», который от-
носился бы здесь к «бесполезным государству членам» и прежде
всего бродягам, но «по единственному мотиву милосердия», чтобы
спасти тех, кто принадлежит еще к общинному порядку*. Заточе-
ние не является самоцелью. Оно приводит в действие стратегию
обходного пути, состоящую в том, чтобы на первом этапе порвать
с окружением и получить средства, которые можно использовать
на втором этапе, чтобы перевоспитать трудоспособных нищих и,
на третьем этапе, вновь их внедрить в общину.
Эта идея настолько укоренилась, что даже после провала этой
педагогической утопии принцип прямой территориальной припи-
ски продолжал преобладать. В конце эпохи Старого порядка, выра-
2 Edit du Roy portant etablissement de I’Hdpita! general. P. 648
з Goff man E. Asiies. Trad. fr. P . Ed. de Minuit, 1968.
Edit du Roy portant etablissement de I’Hdpitai general. . P. 648
58
Кастель Р. Метаморфозы социа чьного вопроса. Хроника наемного труда
жая консенсус просвещенного разума, «Записки, представленные
Дижонской академией о средствах уничтожения попрошайни-
чества» говорят об этом явным образом: «Среди разных средств,
предлагаемых для уничтожения попрошайничества, пожалуй, нет
ни одного, которое собрало бы столько голосов, как то, которое
предлагает отправлять нищих по месту их рождения. < . > Каж-
дый приход будет отвечать за своих бедняков, как отец семейства
за своих детей»1.
Таким образом, требование территориализации для полу-
чения помощи совсем не ослабевает, а напротив, усиливается
по мере приближения к концу Старого порядка. Другую, очень
наглядную иллюстрацию, дает большой королевский ордонанс
1764 г., «последнее официальное выражение идей старой монар-
хии», по выражению Камиля Блоха1 2 3. Этот ордонанс — особенно
репрессивный, поскольку приравнивает трудоспособных нищих
к бродягам, приговаривая к каторге мужчин и к заточению жен
щин и детей; тогда как больные и инвалиды должны получать
помощь по месту жительства или в госпитале в зависимости от
их состояния. Однако на следующий год вице-канцлер уточняет
специально для интендантов, в каком духе следует применять
эту директиву: «Намерением Короля является арест всех нищих,
которые просят милостыню дальше, чем в полу-лье от их места
жительства». Таким образом, нищий, находящийся на своем ме-
сте жительства, избегает стигматизации и санкций, связанных
с положением бродяги. Вице-канцлер уточняет: «Бедняк, имею-
щий место жительства, — это тот, кто, проживая более шести
месяцев в данном месте, просит милостыню только время от вре-
мени, имеет какие-то средства или занятие для выживания, кто
обещает работать и кто может быть опознан на месте лицами, за-
служивающими доверия»’.
1 Des rr-oyens се cetruire ia mendicite en France en rendant les m.endiants
utiles a 1’Etat sans les rendre malheureux. Memoires qui ont concouru
pour le prix accorde en 1777 par I’Acaderr.ie des sciences, arts et belles-
lettres de Chalons-sur-Marne. Chaions-sur-Marne, 1780. P. 5
2 Bloch C L’assistance et 1’Etat en France a la veille de la Revolution Ree-
dition. Geneve, 1974. P 160. Текст декларации 1764 г. см. Jourdan, De-
couzy, Isambert Recueil des anciennes lois de la France T. XXII P. 74
3 Цит. no: Paultre C. De la repression de la mendicite et du vagabondage en
France sous 1’Ancien Regime P., 1906. P 400.
Глава 1. Защита со стороны близких
59
Такая двусмысленная дефиниция совершенно не убедительна
и должна была быть неприменимой на практике. Но она подчерки-
вает вес фактора близости, географической близости, измеряемой
здесь дистанцией в пол-лье, а также социальной близости — на-
личием возможности «быть опознанным лицами, достойными до-
верия». Такого рода укорененность снижает риск криминализации
нищенства. Она способна ограничить значение фундаментальной
обязанности трудиться, которая становится простым «обещанием
работать», что практически мало значит и конкретно непроверя-
емо. Но она выражает требование, чтобы индивид, все еще при-
вязанный к своей социальной территории, не был всеми покинут.
Трудоспособный нищий может быть наполовину оправдан за свою
трудоспособность (пригодность к работе), если он компенсирует
эту характеристику, которая является препятствием для получе-
ния помощи, тем, что даст признать себя, «опознать» как принад-
лежащего к территориальному сообществу.
Осуществление опеки со стороны общины — «каждый приход
будет отвечать за своих бедняков, как отец семейства за своих де-
тей» — представляет, таким образом, вторую главную ось струк-
турирования общественного попечения. Именно она преобладает
в Англии в виде различных poor laws XVI века, утверждая при-
ход как необходимую базу организации помощи. Эта ориентация
была воспринята и усилена знаменитым Спинхемлендским зако-
ном 1795 г.: приход должен был не только брать своих бедных на
содержание, но и обеспечивать им нечто вроде минимального до-
хода, гарантируя доплату, индексированную на цену на хлеб, если
зарплата оказывалась недостаточной. Как и в случае предыдущих
poor laws, финансирование обеспечивалось за счет обязательных
взносов, установленных для жителей прихода. Взамен получатели
помощи должны были быть практически нерушимо связаны с их
родной территорией. В силу этого они оказывались в зависимости
от местных нотаблей, причем в такой степени, что стало возмож-
ным говорить о приходском рабстве (parish serfdom') Несмотря
на то, что «индустриальная революция» уже достаточно продвину-
лась в Англии, Спинхемлендский закон представлял собой наибо-
лее законченную формулировку средневековой политики опеки,
—---.--------
Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические
истоки нашего времени Пер. с англ. СПб.: Алетейя, 2002
60
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
организующейся вокруг требования общинной принадлежности.
Вне «домашней» территории, двойной системы протекции, кото-
рую она выстраивает, и принуждений, которые она предполагает,
для бедных почти нет спасения1.
Организационная схема попечительского
содержания
Мы взяли на себя риск по-новому оценить некоторые построения
истории попечения по двум, впрочем взаимосвязанным, пунктам.
В первую очередь, по вопросу о фундаментальной роли христи-
анства в генезисе поля попечения на Западе со Средних веков.
Христианство восприняло и придало исключительное значение
критерию неспособности к труду, сделав из телесного недуга глав-
ное основание для включения бедняка в экономику спасения. Оно
также безропотно согласилось с тем, чтобы ближний, на которого
должна направляться любовь к страдающему человечеству, был
предпочтительно ближайшим, тем, кто включен в сети общинного
соучастия.
Из этого следует, во вторую очередь, необходимость исправить
общепринятую периодизацию, чтобы дать отчет в изменениях по-
печения вплоть до современной эпохи. Роль церкви, даже с инсти-
туциональной точки зрения, нужно рассматривать скорее в плане
преемственности, нежели разрыва с требованиями управления по-
мощью на локальной основе. Даже если основные практики оказа-
ния помощи осуществлялись прежде всего монастырями и религи-
озными учреждениями и если церковь долгое время была главной
распорядительницей помощи, то все же передача этих практик
светским властям произошла без нарушения связи. Впрочем, речь
должна идти не о передаче, а скорее о сотрудничестве и постоян-
1 В глазе IV мы еще обсудим трансформацию, которую представляет со-
бой поаво на помощь, предложенное Комитетом по нищенству Учреди-
тельного собрания и проголосованное Конвентом. Но оно не противоре-
читтребованиютерриториализации. Именно нация, ставшая эталонной
территориальной единицей и превратившая обязанность спасать корен-
ных жителей в «священный долг», придает территориализации досто-
инство права. Однако осуществление этого права остается подчинен-
ным требованиям локализации помощи по «месту жительства». К тому
же обратной ее стороной является исключение чужеземцев
Глава 1. Защита со стороны близких
61
ных взаимодействиях между многими инстанциями: церковными
и светскими, центральными и муниципальными, профессиональ-
ными, как деятельность братств, или личными, как щедроты важ-
ных особ — различия между ними ни в коей мере не восходят к
оппозиции «общественного» и «частного» Даже политика зато-
чения в XVII веке, которую часто считают выражением государ-
ственного контроля со стороны абсолютной королевской власти и
воплощением особо репрессивного (антимилосердного) отноше-
ния к бедным, была заложена Луизой де Марийяк. последователь-
ницей Св Бинцена де Поля, которую поддержало Общество Тела
господня. Проведение в жизнь этой политики во многом обязано
инициативе особо предприимчивых иезуитов, которые изъездили
Францию от Бретани до Прованса и от Фландрии до Лангедока,
чтобы заставить принять ее1.
Тем не менее во избежание двойного искажения смысла в трак-
товке этих положений необходимы два замечания Во-первых, та-
кое обоюдное сочленение «христианской» экономики, вдохновляе-
мой милосердием, и «светской» экономики опеки, продиктованной
управленческими требованиями, очевидно не исключает противо-
действий и напряженности между этими двумя направлениями.
Кроме того, было бы не верно думать, что этим направлениям следо-
вали буквально. В частности, отношение народа к беднякам, конеч-
но же, было более гибким, чем то предписывали положения уставов.
Подаяние в протянутую руку выжило, несмотря на бесчисленные
осуждения. Предоставление убежища, в частности, суп и ночлег
в амбаре, к счастью для бедняков, было широко распространено.
И дающий не спрашивал себя всякий раз, «заслуживает» ли нищий
того, чтобы ему помогали. Такое отношение могло основываться на
евангельском завете любви к ближнему. Но мы его обнаруживаем и
в других культурных ареалах (например, мусульманское гостепри-
имство) и, конечно же, во всех культурах (особенно аграрных), где
наряду с подозрительностью существуют традиции приема чуже-
земцев и бедняков. Оно может соотноситься либо с более общим
религиозным чувством, чем то, которое воплощает христианство,
либо с чувством социальной близости. Например, мелкий крестья-
нин или городской работник могут думать, что и они не застрахова- *
Hufton О Н The Poor in Eighteenth Century France. Oxford, 1974
P. 140-144
62
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ны от того, чтобы оказаться лишенными всего, а потому проявля-
ют солидарность положения1. Таким образом, нельзя приписывать
одному лишь христианскому милосердию все «милосердное», что
делается в цивилизации, где господствует христианство.
Отношение между христианской духовностью и опекой также
более сложное, чем подразумевает учет лишь наиболее распро-
страненных практик, которого мы придерживаемся здесь. Самые
щедрые формы сострадания могли проявлять как простые верую-
щие, так и у некоторые сановники церкви. Св. Франциск Ассиз-
ский развивает культ «Богородицы Бедности»* 2. Другой известный
теолог, испанский доминиканец Доминго де Сото, противостоял
гуманистам Ренессанса, восставая против какого бы то ни было
ограничения на благотворительность3. И вне всякого сомнения,
существовали бесчисленные христиане, оказывавшие помощь сво-
ему ближнему, не заботясь о соблюдении канонических правил.
Мы могли бы умножать примеры таких позиций, несомненно
более «евангельских» в сравнении с официальными. Но именно
эти последние должны стать предметом нашего рассмотрения: по-
' Этим же чувством солидарности объясняется тот факт, что мелкий
городской люд регулярно пытался защитить бедняков от желавших их
арестовать сторожевых лучников или «охотников за нищими». См.:
Farge A. Le mendiant, un marginal ? / / Marginaux et exc'us de I’his-
toire. Cahiers Jussieu. №5. P : UGE, 1979.
2 Францисканстзо — это не восхваление бедности как таковой. Про-
блема сложнее. Отметим здесь только, что tPoverello» (Св. Франциск
Ассизский) проводит апологию воздержанности и смирения более,
чем собственно материальной бедности, и что его идеалом является
развитие общества, искореняющего знание и силу з той же мере, как
и богатство, чтобы всецело оставаться под господством одних лишь
духовных ценностей. К тому же, этот идеал не преобладал в церк-
ви — это самое малое, что можно сказать. О социальных ориентаци-
ях францисканцев см.: Le Goff J. Le vocabulaire des categories sociaies
chez saint Francois d’Assise et ses biographes du XIF siecle / / Ordres et
classes. Colloque d’histoire sociale de Saint-Clou de 1967 Paris-La Haye'
Mouton, 1972.
Cl. Vilar J. Le picardisme espagnol // Marginaux et exclus de 1'histoire.
Де Сото упрекает Вива, который осуждает «бесстыдство попрошай-
ничества». Более широко следовало бы обсудить то противоречивое
место, которое занимают сословия нищих в обсуждении благотвори-
тельных практик.
Глаза I. Защита со стороны близких
63
зиции «реального христианства» в том смысле, в каком говорят о
«реальном социализме», т. е. те, которые исторически смогли за-
ставить признать себя и управлять политикой опеки. С этой точ-
ки зрения, церковь скорее морально поддерживала, нежели воз-
ражала против «разумных» начинаний по приему на содержание
бедных, являвшихся жертвами дискриминационной классифика-
ции1. Ее воздействие вписывается, таким образом, в социально-
антропологическую концепцию опеки. Конечно, в любом обществе
логичная система попечения может структурироваться только ис-
ходя из различия между «хорошими» и «плохими» бедняками. Пе-
реведем это на язык, привычный для научных или околонаучных
рассуждений, опирающихся на теологические, моральные, фило-
софские, технократические аргументы: до какого предела можно
дойти если начать спасать всех нуждающихся? Инструментализа-
ция милосердия на христианском Западе позволила — и это не-
мало — создать культурно господствующую форму такого первей-
шего требования ограничения поля попечения, переформулировав
специфическим образом критерии доступа к нему. Но несмотря
на основополагающие декларации всеобщей любви к ближнему,
христианское прославление бедняка, который для получения спа-
сения должен быть отягощен болезнями, а также осуждение его
праздности — «матери всех пороков» — придали этим критериям
очень ограничительный характер В любом обществе, и христи-
анское общество не является исключением, бедняк должен про-
демонстрировать большое смирение и предъявить убедительные
1 Невозможно рассмотреть здесь различия между католичеством и про-
тестантизмом з отношении проведения политики опеки. Только дза
схематических замечания. Во-первых, тезис, приписывающий Рефор-
мации активизацию муниципальной политики в XVI веке, не осно-
вывается на серьезных аргументах (см.: Zenon Davis N. Assistance,
humamsme et heresie / / Mollat M Etudes sur 1'histoire de la pauvrete.
Op. cit. Т.П). Во-вторых, протестантская доктрина спасения трудами
Привела к тому. ито бедность стала еще более подозрительной, и к
ужесточению критериев доступа к спасению. См.. Weber М. L’eticue
protestante et ’.'esprit du capitalisme. Op. cit.: Tawney R H Religion and
the Rise of capitalism: an Historical Study N.Y , 1947. Последний под-
черкивает роль, которую сыграли пуритане в том, чтобы превратить
бедность в недостойное положение, полную ответственность за кото-
рое несет аморальность бедняка.
64________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
доказательства своего бедственного положения, чтобы его не за-
подозрили в том, что он «плохой бедняк».
Еще одно уточнение. Если мы и ставим здесь акцент на непре-
рывности проблематики призрения, начиная со средних веков, то
не следует понимать под этим, что на протяжении многих веков
мы наблюдаем монотонное повторение одного и того же. Прогресс
урбанизации, упрочение центральной власти, тонкость разработан-
ных институциональных механизмов и технических приемов соци-
альной работы привнесли в развитие попечения больше, чем просто
нюансы. Так, систематизация организации помощи на муниципаль-
ной основе в начале XVI века, растущее вмешательство королев-
ской власти перед лицом угрозы со стороны нищенства, этой «про-
казы королевства», которую все больше подозревают в том, что она
способна поставить серьезную социальную проблему, — отмечают
существенные и качественно отличные этапы структурирования
общественного призрения. Отметим как минимум, что эти практи-
ки остаются подчиненными двум главным векторам: во-первых, от-
ношение близости между тем, кому оказывают помощь, и тем, кто
ее оказывает; во-вторых, нетрудоспособность. На пересечении этих
двух осей очертим зону защиты или, по меньшей мере, ее ядро:
1. Отношение близости, которое должно существовать
между получателем помощи и инстанцией, распределяющей
ее. Идет ли речь о подаянии, приеме в учреждение, разовой или ре-
гулярной раздаче помощи, толерантности к просящим милостыню
и т. п., — бедняк имеет тем больше шансов получить помощь, чем
больше его знают и признают, т. е. если он входит в соседские сети,
которые выражают постоянную принадлежность к общине. Таким
образом, подтверждается, что осуществление попечения есть, по
мере возможности, аналогия формированию первичной социа-
бельности’. Положение нуждающегося — это следствие первого
' Такая «мера возможности» зависит в действительности от двух глазных
переменных: свободные ресурсы, имеющиеся з общине, и однородность
этой общины. Рост урбанизации и географическое расширение ареала
опеки (например, государство вместо прихода или общины) усложняет
проявление солидарности со стороны близкого окружения. Но мы еще
увидим (в частности, в главе IV. об усилиях, прилагавшихся революци-
онными собраниями), что национальное государство может попытаться
восстанозить императиз принятия бедняков на содержание общинами
с помощью введения права на получение помощи
Глава I. Защита со стороны близких_________________________65
разрыва относительно проявлений «естественной» или «спонтанной»
солидарности со стороны семьи, соседей, групп первичной принад-
лежности. Но, основываясь на признании включенности в террито-
риальную общину, одновременно признаком, основой и условием
которой является определение места жительства (адрес, по которому
выдается пособие), попечение стремится исправить эти сбои, копируя
с большим или меньшим сходством отношения близости. Оно борет-
ся с перманентным риском дезаффиляции, пытаясь восстановить не-
кий имплицитный социальный контракт, который объединяет членов
общины на основе их территориальной принадлежности. Такие прак-
тики формируют ядро попечительского комплекса, чья юрисдикция,
как мы еще увидим, выходит за рамки оказания помощи, поскольку
стремится помимо этого регулировать трудовые отношения, и прео-
долевает границу доиндустриальных обществ, поскольку инспириру-
ет различные формы филантропического патернализма, прошедшие
через весь XIX век. Это также и определенный подход, который будет
предложен, чтобы уловить смысл возвращения к локальному в совре-
менной политике интеграции.
2. Критерий нетрудоспособности. Бедность и даже полная
нищета не дают достаточных оснований, чтобы получать помощь.
На содержание берутся главным образом те, кто не может само-
стоятельно удовлетворять свои потребности из-за неспособности
трудиться. Неблагоприятный фактор в широком смысле (немощь,
болезнь, но также и старость, беспризорность, вдовство с тяже-
лой семейной нагрузкой и т. п.) может соотноситься с семейной
или общественной причиной, со случайным разрывом первичных
сетей принятия на содержание или же с физическими недостатка-
ми и умственной отсталостью. Но если оставить в стороне все эти
обстоятельства, то одним решающим различительным критерием
для получения помощи будет неспособность трудиться.
Ядро попечения формируется на пересечении этих двух осей.
Его размеры зависят от значения, придаваемого каждому из двух
критериев, которое не остается неизменным. Ибо социальное
определение отношения близости и способности или неспособно-
сти к труду меняется. Но находиться в конкретный момент време-
ни в центре зоны возможного принятия на содержание — значит
быть помещенным в точку, где эти два вектора пересекаются, имея
максимальные значения. Это значит сочетать полную нетрудоспо-
собность с полной включенностью в общину.
1 За« 3548
66
Кистель Р Метаморфозы социального допроса. Хроника наемного труда
Структурные составляющие поля попечения важнее, чем ка-
чество имеющихся в распоряжении ресурсов для его снабжения.
Даже в условиях, когда полностью отсутствует специфическое
финансирование или практически не существует институцио-
нальной инфраструктуры, а средства социального вмешательства
очень неразвиты, быть бесспорно неспособным обеспечить трудом
собственное выживание и в то же время быть включенным в тер-
риториальную общину практически является гарантией получе-
ния помощи. В предельном случае, инвалид, имеющий постоянное
место на церковной паперти и составляющий часть социального
пейзажа прихода, получает в некотором роде гарантированный
минимальный доход. Можно рассматривать развитие системы
призрения как постепенное усложнение ресурсов, выделенных
на ее осуществление, т. е. как специализацию, институционали-
зацию, разработку технических приемов, все более совершенную
профессионализацию, которые сочетаются с все более и более зна-
чительными финансовыми средствами. Такие преобразования из-
меняют способ приведения в действие этих двух критериев, но не
затрагивают их операциональной эффективности.
Конечно же, здесь речь идет о создании некоторого рода иде-
альной модели попечения. Она может быть полностью реализова-
на, только если по обеим осям (социальной близости и нетрудоспо-
собности) будут высокие значения Но тем важнее внимательно
рассмотреть формы попечительской интервенции, которые, как
кажется, отклоняются от нее. Вовсе не опровергая действие моде-
ли, эти видимые отклонения подтверждают ее работоспособность
при условии, что мы рассматриваем ее в динамике. В действитель-
ности, интерпретируя реальные попечительские практики, необ-
ходимо применить эти критерии не механически, а как вектор рав-
ноденствия между двумя осями. Так, высокие значения по одной
из двух осей могут в определенной мере компенсировать дефици!
по другой оси, и наоборот.
Симуляция инвалидности представляет собой первую страте-
гию применения идеальной модели принятия на попечительское
содержание. Выставление напоказ мнимых болезней, ран или уве-
чий — это постоянно возвращающаяся на протяжении веков тема
литературы, посвященной нищенству. Ложные слепцы, ложные
калеки, ложные раненые, которые вечером отбрасывают в сторону
свои костыли и приспособления, чтобы устроить попойку, запол-
Глава 1 Защита со стороны близких
67
няют мир нищеты1. Случается даже, что усилия вызвать жалость
достигают крайних выражений, как в тех многочисленных исто-
риях, рассказывающих о членовредительстве, которое профессио-
нальные нищие причиняют себе или детям. Но упорство, с каким
имитируется неспособность к труду, когда ее нет в реальности,
свидетельствует о решающем значении этого фактора для полу-
чения доступа к помощи. Притворно изображая изъян, делающий
его инвалидом, симулянт проскальзывает в зону опеки, куда он
не попал бы, если бы был здоров телом и духом. Порок оказыва-
ет почтение добродетели, в данном случае — высокой ценности,
придаваемой труду: «вы должны жалеть меня, поскольку я явно не
способен выполнять какую-либо работу».
«Достойные бедняки» представляют более тонкий случай. Они
могут быть взяты на попечение, не будучи физически нетрудо-
способными. Это бедняки, стыдящиеся своей бедности, — люди,
получившие хорошее воспитание и занимавшие почетное место
в обществе, но лишившиеся всего и не могущие более поддержи-
вать свой уровень. Из-за несчастливого стечения обстоятельств
они оказываются «в бедственном положении, без ресурсов, кото-
рые может дать ручной труд, поскольку предрассудки, связанные
с рождением, воспитанием, профессией, или лучше сказать сила
обычая, запрещают им использовать этот ресурс». Далее аноним-
ный комментатор XVIII века добавляет: «Шпага, мантия, перо —
все имели своих достойных бедняков; третье сословие продолжа-
ет производить их, но не в низших классах, занимающихся чисто
механическими ремеслами, а среди тех, кто выбрал свободные за-
нятия или другие профессии, чье выполнение требует в большей
степени умственной, чем ручной работы»’.
Я процитировал этот относительно поздний текст, поскольку
он предлагает особенно ясное определение «достойных бедняков»,
но сама эта категория появляется в Италии во второй половине
XIII века* * 3. Фактически она выражает социальное деклассирова-
ние. Ее возникновение связано с развитием городского общества,
которое, увеличивая социальную дифференциацию и стратифика-
цию, вызывает также нисходящую социальную мобильность. Эта
— . . ______
Chartier R (ecl ) Figures de la gueuserie. P.: Montalba, 1982
3 Цит no Cutton J.-P La societe et les pauvres P 23.
Ricci C. Naissance du pauvre honteux.
68
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
группа сохраняется вплоть до конца Старого порядка. Часто в ре-
гистрационных книгах госпиталей или религиозных учреждений
можно обнаружить специальную бюджетную строку с пояснения-
ми типа: «Порядочная семья, которая не хочет называться. Ма-
стер. Четыре буханки хлеба»1. Кроме того, очень часто лица, от-
ветственные за попечение, отдают приоритет этой группе бедных,
за которых приход или город чувствуют особую ответственность.
Такого рода снисходительность по отношению к «достойным
бедным» свидетельствует в первую очередь о презрении, к руч-
ному труду: знатный человек, даже доведенный до нищеты, осво-
бождается от необходимости подчиниться позорящей нужде. Она
подтверждает отрицательную валентность, приписываемую бед-
ности: «достойный» бедный стыдится показывать, что он беден,
поскольку он сохранил свое достоинство и поскольку бедность не-
достойна человека благородного происхождения. Ноососбое обра-
щение с такой формой нужды объясняется главным образом силой
и качеством общинной связи, которую сохранили эти несчастные.
Известные и признанные, поскольку занимали почетное положе-
ние, они сохраняют капитал респектабельности, с которого теперь
получают дивиденды в форме помощи. Высокий коэффициент
общественного участия может компенсировать то парадоксальное
препятствие, которое представляет для получения помощи факт
трудоспособности.
Такое явное исключение из правила не опровергает его важ-
ности, поскольку достойный бедняк не освобождается от обязан-
ности трудиться как таковой, а только от рабского труда, который
был бы недостоин его положения. С одной стороны, обязанность
ручного труда довлеет только над народными низами, а с другой
стороны, выделение помощи зависит от сочетания отношения к
труду и отношения с общиной. По этому второму критерию об-
ращение с достойным бедным ярко иллюстрирует и доводит до
предела то, что составляет основу защиты со стороны близкого
окружения — интенсивность и качество включенности в систему
взаимного признания. В то время как симулянт-попрошайка, пред-
ставитель народных низов, не вызывающий никакого доверия,
с целью вызвать милосердие должен притворяться и выставлять
напоказ телесную немощь, достойный бедняк, даже трудоспособ-
1 Пит. по: Cutton J -Р. La societe et les pauvres.
Глава I Защити со стороны близких
69
ный, может ограничиться тем, чтобы незаметно заставить при-
знать свой социальный капитал.
Обращение, уготованное трудоспособному нищему, несо-
мненно, является особо интересным случаем по причине крайней
двусмысленности, которую оно обнаруживает. Как таковая эта
категория, вместе с ее изначально уничижительным значением,
возникает в начале XIV века1. Ее появление датируется почти тем
же временем, что и «достойный бедняк», и это неслучайно. Конеч-
но, «бездельники», живущие милостыней, были и раньше (не их
ли имел в виду, например. Св. Августин, когда осуждал «тех, кто
даже не стыдится просить подаяния»?), но с усилением демогра-
фического роста, разрастания городов и социальной стратифика-
ции они становятся хорошо заметными. Они формируют особую
группу населения, идентифицируемую в качестве отдельной про-
блемы для управляющих властей.
Начиная с этого времени большинство законодательств запре-
щает им просить подаяние. Так, согласно ордонансу, принятому
во Франции в 1351 году Иоанном II Добрым: «Те, кто хочет пода-
вать милостыню, да не дают ее тем, у кого здоровое тело и члены,
кто может делать работу и зарабатывать себе на жизнь, но дают ее
искалеченным, слепым, немощным и другим убогим»1 2. В Англии в
эту же эпоху ордонанс Ричарда II от 1388 г. приравнивает всякого
трудоспособного нищего («Every person that goeth and is able to
serve or labor») к бродяге, которым должна заниматься полиция, и
отличает трудоспособных нищих от нетрудоспособных (impotent
beggars), которые могут заниматься попрошайничеством на ме-
сте, если жители согласны их терпеть3 *. Это же различие повторя-
ется в целом ряде актов, запрещающих бродяжничество и попро-
шайничество в период Валуа'', и в первых английских poor laws
XVI века5.
1 Mollat М. Etudes sur 1'histoire de la pauvrete. T. I P 14.
Ordonnance concernant la police du Royaume / / Jourdan. Decrouzy,
Isarnbert Recueil genera! des anciennes lois franpaises. T IV. P 577
Ribton-Turner J C History of Vagrants and Vagrancy, and Beggars and
Begg:ng New Jersey, 1972 P 60
Jourdan, Decrouzy. Isarnbert. Recueil general des anciennes lois franyai-
5 ses.T XIII. P 262-264.
Pound J. Poverty and Vagrancy in Tudor England.
70
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Суть проблемы состоит в том, что это различие никогда не при-
менялось со всей строгостью, и не только потому, что постоянно
проявляемое «милосердное» отношение вносило свой вклад в смяг-
чение строгости. Несмотря на моральное и религиозное осуждение
«бездельников», появилось подозрение, что не все они виноваты в
том, что не работают, и что они тоже могли бы получать помощь,
а не просить подаяния, если они принадлежат приходу. В этом на-
правлении развиваются английские poor laws в течение XVI века:
начав с осуждения нищего «able bodied», которого должно выпо-
роть и изгнать (первый закон от 1535 года), они поднимаются до
намерения принять на содержание всех своих неимущих, даже
трудоспособных1 То же во Франции, где рассмотренные выше ука-
зания по применению ордонанса 1764 г. предусматривают особое
отношение к нищим, имеющим определенное место жительства:
те, кого арестовывают «менее чем в полулье» от его места житель-
ства, считаются не профессиональными нищими, а членами общи-
ны, заслуживающими помощи. Даже заточение рассматривается
как средство вернуть в общественную жизнь оседлых нищих. Как
и в случае «достойных бедных», критерий закрепления по месту
жительства может в принципе аннулировать критерий неспособ-
ности к труду.
Однако это положение не может быть полностью соблюдено.
Если мы деконструируем понятие трудоспособного нищего, то
увидим, что оно скрывает неразрешимое противоречие. Это Янус,
двуликое существо. С одной стороны, его взгляд направлен на по-
мощь, поскольку он лишен всего, а с другой — он заслуживает
наказания, поскольку способен трудиться и должен жить трудом
1 См. з приложении к указанной книге Д. Паунда выдержки из перечня
бедных, которым оказал помощь город Норвич в 1570 г. Они показыва-
ют, что действительными получателями помощи были некоторые се-
мьи работников, либо оставшихся без работы, либо даже те, в которых
глава семьи получал зарплату недостаточную для выживания. К тому
же Главная служба подаяний Лиона со своего основания в 1534 году
устраивает еженедельные раздачи хлеба беднякам, которые часто
представляют мелких ремесленников (см.: Gutton J ,-Р. La societe et
les pauvres.). Но предлагаемые мерами «муниципальной политики»
средства всегда были несоизмеримы с масштабами проблемы. Более
подробно о попытках применения принудительного труда работоспо-
собных бедных см. следующую главу.
Глава 1. Защита со стороны близких
71
своего тела. Трудоспособного нищего то осуждают как узурпато-
ра. поскольку тот подает себя как возможный получатель помощи,
в то время как на него распространяется обязанность трудиться;
то признают или предполагают, что он не несет ответственность
за свое положение, и двери попечения приоткрываются перед ним.
Но к ним всегда проявляют сдержанность, в отличие от «достой-
ных бедных», пользующихся снисходительностью. Представитель
народных низов, трудоспособный нищий не обладает социальным
капиталом. Именно на людей такого рода, «подлого сословия»,
безжалостным образом давит библейский приговор: «В поте лица
будешь добывать хлеб свой». Конечно, но что тогда станет с тем,
кто не может его добыть, кто не может работать не потому, что не
способен, а потому, что не имеет работы?
Вся история опеки разворачивается вокруг этого противоре-
чия. Она снова и снова возвращается к требованию нетрудоспо-
собности получения помощи, но при этом последний применяется
крайне не последовательно. Вот почему все эти попытки в лучшем
случае хромают, а чаще всего проваливаются не только из-за не-
достатка материальных ресурсов, адекватных денежных, челове-
ческих или институциональных средств. Они наталкиваются на
невозможность полностью устранить проблемы, которые ставит
трудоспособная бедность в специфических категориях попечения
Пока речь идет о брошенных детях, немощных стариках, инвали-
дах, больных бедняках и т п., пока мы остаемся в границах не-
трудоспособности1, проблема не ставится по существу. Под этим
1 Это не означает, конечно, что нетрудоспособность сводится к натура-
листической категоризации, не связанной с общественным положени-
ем и отношением к труду. Так, богоугодные дома Лиона были населены
главным образом стариками и особенно старухами, бывшими рабочими,
работницами и вдовами рабочих шелкового производства или мелкими
городскими ремесленниками. (См.: Gutton J.-P. La societe et les pauvres.)
Инвалидность, связанная с возрастом, позволяла им получать попече-
ние, во всяком случае, при условии, что они родились в Лионе или про-
живали там более десяти лет Однако эти старики ставят также между
строк вопрос о труде: недостаточность накопленных ими за активную
жизнь ресурсов обрекает их на бедность на закате жизни. Таким обра-
зом, можно заметить, что поступление помощи, связанной с трудом,
даст «решение» этой проблемы, так же как оно станет решением пробле-
мы трудоспособной бедности в целом (см. главу VI данной книги).
72 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
я понимаю, что трудности, возможно очень большие, касаются
лишь технической, финансовой, институциональной стороны. На-
против, невозможность обеспечивать себя для людей, способных
в принципе работать, ставит фундаментальную проблему, которая
исторически впервые коснулась трудоспособных нищих. Перед
попечением встает вопрос, достойный сфинкса: как сделать из
просителя помощи производителя собственных средств существо-
вания? Этот вопрос не содержит ответа, поскольку «правильный
ответ» нужно искать не в области опеки, а в области труда.
Так, двойственность, характеризующая трудоспособного ни-
щего, приводит к раздвоению и драматизации социального во-
проса. Этот персонаж представляет собой переходную ступень,
позволяющую ввести в общую категоризацию несчастья эту спец-
ифическую и существенную форму несчастья народа: упадок тру-
дящейся нищеты или, еще хуже, нищие, не находящие работы.
Глава 11
ОБЩЕСТВО, ВНЕСЕННОЕ В КАДАСТР
Начиная с XII-XIII веков общественное призрение на христианском
Западе уже приобрело ту сложную конфигурацию, в которой можно
найти главные черты современной политики: классификация и отбор
получателей помощи, попытки организовать попечение рациональ-
ным образом на территориальной основе, плюрализм ответственных
инстанций: церковных и светских, «частных» и «государственных»,
центральных и локальных. В это время появляются две категории на-
селения: достойные бедные и трудоспособные нищие, что указывает
на знакомство этого общества с феноменами социального декласси-
рования (нисходящая мобильность) и нехватки работы (трудоспо-
собные работники, обреченные на нищету). Во всяком случае, все
наводит на мысль, что в этих обществах стремились приравнять та-
кие группы населения к категориям, получающим попечение. Двой-
ной критерий — закрепление по месту жительства и неспособность
трудиться — продолжал выдвигаться (даже если часто его обходи-
ли) в качестве условия принятия на содержание. Он главенствовал
вплоть до конца Старого порядка. Однако с появлением в середине
XIV века новой категории бедных, характеризующихся «невыполни-
мым» отношением к труду, произошла трансформация, которой, на
мой взгляд, большинство историков попечения уделили недостаточно
внимания, поскольку она не совсем входит в рамки их проблематики.
Вопрос, скрывающийся за существованием трудоспособной нищеты,
получил новое звучание в связи с бродяжничеством.
Конечно же, трансформация была не полной. Двойственный
персонаж трудоспособного нищего не исчез. Ядро регулирующих
и институциональных механизмов, созданных для организации
призрения, уже было сформировано и пыталось адаптироваться к
новому вызову. Следовательно, перед нами стоит задача рассмо-
треть по сути те же реалии, но дать им новую интерпретацию. Она
Должна сильно отличаться, если верно то, что к середине XIV века
Появился или, по крайней мере, обрел наглядность персонаж, ко-
торый с этого времени лег в основу новой версии социального во-
74
Каетесь P Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
проса. Нуждающиеся, бедняки, нетрудоспособные, обездоленные
и нежелательные люди разного рода существовали с давнего вре-
мени. Приходилось считаться с индивидами, которые занимали в
обществе положение лишних: они не имели предназначенного для
них места в социальной структуре и в ее системе распределения
признанных статусов, даже такого которое делает из бедняков, по-
лучающих помощь, объединенную клиентуру. Они стали предками
сегодняшних лишних людей. Конечно же, не в том смысле, что их
условия жизни идентичны, а в смысле гомологии их положения.
1349
Итак, кто же «появился» в середине XIV века? Отметим внезап-
ную тенденцию к мобильности в общественной формации, к ней не
готовой и делавшей все, чтобы ей воспрепятствовать. Это резкое
изменение вытолкнуло на авансцену новый тип бедных. В 1349 г.
английский король Эдуард III издал ордонанс, известный под на-
званием «Статут о рабочих» (Statutum serventibus. Statute of La-
bourers). Приведу его принципиальные положения:
«Так как большая часть народа и больше всего рабочих и слуг уже
умерла в эту чуму, то некоторые, видя затруднительное положение
господ и малочисленность слуг, не желают служить иначе, как по-
лучая чрезмерное вознаграждение, а некоторые предпочитают, пре-
бывая в праздности, просить милостыню вместо того, чтобы трудом
снискивать средства к жизни Поэтому мы, имея з мысли те серьезные
неудобства, которые могут произойти от недостатка, в особенности,
в пахарях и других сельских рабочих имели об этом рассуждение с
прелатами и знатью и другими сведущими людьми, с нами находивши-
мися, и по их единодушному совету постановили:
Чтобы каждый мужчина и каждая женщина королезстза нашего
Англии, какого бы состояния они ни были, свободного или крепостно-
го, крепкие телом и в возрасте до шестидесяти лет, не живущие тор-
говлей и не занимающиеся ремеслом и не имеющие собственности,
которой бы жили, и собственной земли, возделыванием которой мог-
ли бы быть заняты, и не находятся на службе у другого, если его или
ее позовут служить соответственно их состоянию, обязаны служить
тому, кто их позовет, и брать то вознаграждение деньгами и натурой,
которое в местностях, где они обязаны будут служить, обыкновенно
давали в двадцатый год царствования короля нашего в Англии или в
последние пять или шесть лет. Предусматривается при этом, что се-
ньоры должны иметь преимущественное перед другими право удер-
Глава 11 Общество. внесенное в кадастр 75
живать у себя на службе вилланов или держащих у них вилланскую
землю, но так, однако, чтобы эти сеньоры удерживали у себя лишь
стольких, сколько им необходимо, и не больше.
И если такой мужчина или женщина, когда его или ее станут нани-
мать на службу, не захочет этого сделать, и это будет доказано двумя за-
служивающими доверия людьми перед шерифом или бейлифом короля
или перед деревенским констеблем, где бы это ни произошло, они немед-
ленно должны быть ими или кем-либо из их людей схвачены и отправле-
ны в ближайшую тюрьму и там пребывать под строгим караулом, пока не
найдут поручительства в том, что будут служить, как указано выше.
И если жнец, косец или другой сельский рабочий или слуга како-
го бы состояния ни был, находящийся у кого-либо на службе, раньше
окончания условленного в договоре срока от названной службы без
разумной причины или без позволения хозяина уйдет, то должен быть
наказан заключением в тюрьму, и никто под страхом того же наказа-
ния не смеет принимать и держать у себя на службе такового.
Никто также никому не должен платить или обещать платить воз-
награждение натурой или деньгами больше обычного, как сказано
выше, и никто его в ином размере не должен требовать или получать
под страхом уплаты вдвое против того, что было так уплачено, <...> и
если лорды деревень или маноров против настоящего постановления,
нашего сами или через своих служащих в чем-либо осмелятся посту-
пить, тогда преследование против них должно происходить < > под
угрозой штрафа втрое превышающего то, что ими или их служащими
было таким образом заплачено или обещано.
Продавцы каких бы то ни было съестных припасов обязаны про-
давать эти съестные припасы по умеренной цене.
И так как многие здоровые нищие, пока имеют возможность жить
выпрашиваемой милостыней, отказываются работать и проводят
жизнь в праздности и грехах, а иногда и в грабеже и в других престу-
плениях, то никто под страхом вышеназванного заключения в тюрь-
му не смеет что-либо давать таким, которые без всякого затруднения
могут работать, по соображениям благочестия и в виде милостыни и
этим поддерживать их в их поаздности, чтобы таким образом прину-
дить их зарабатывать необходимое для жизни.»1
Такая длинная цитата была необходима, чтобы показать посто-
янное соединение главных элементов новой проблематики труда
на заре современности, а именно: *
Ribton-Turner J.-C. History of Vagrants and Vagrancy, and Beggars and
Begging. Op. cit. P. 43-44. Русский текст ордонанса 1349 года цитирует-
ся по сборнику “Английская деревня в XIII-X1V вв." М.: Соцэкгиз. 1936.
где он опубликован в переводе Д. М Петрушевского.
76 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
— призыв в форме категорического императива трудиться, об-
ращенной ко всем, кто не имеет других ресурсов для жизни, кроме
силы своих рук;
— требование, чтобы работа как можно ближе следовала фор-
мам разделения задач, закрепленным традицией и обычаем. Чтобы
тот, кто уже работает, оставался на своем рабочем месте (если толь-
ко хозяин не отпустит его), и чтобы тот, кто ищет работу, принимал
первое предложение, которое ему будет сделано в границах терри-
тории, на которой он проживает. Это указывает на систему зависи-
мости в обществе, где еще господствовали феодальные структуры.
Преимущественное право сеньора одинаково распространялось и
на свободных людей, и на крепостных1;
— ограничение вознаграждения за труд, которое не могло быть
предметом торга или урегулирования, ни даже результатом слу-
чайных флуктуаций, но в обязательном порядке было зафиксиро-
вано раз и навсегда;
— запрет на уклонение от обязанности трудиться, жить за счет
получения каких-либо форм помощи (запрет неимущим просить
милостыню, а имущим, соответственно, давать еду и подаяние
тем кто сам способен работать)
Эти положения представляли собой настоящий трудовой ко-
декс для всех, кто должен был трудом зарабатывать на жизнь. Он
действовал в двух регистрах и разграничивал два типаи рабочих.
С одной стороны, все те, кто вписывался в систему, учрежденную
ремесленниками, или кто служил хозяину (прислуга, домашняя че-
лядь церковный или светский персонал), или те, кто в свободном
или крепостном положении был связан с землей, от которой получал
себе средства к существованию, находясь в зависимости от ее вла-
дельца, — ко всем ним ордонанс обращался в превентивной манере:
чтобы они оставались на том месте, где работают, и довольствова-
1 В середине XIV века в Европе западнее Эльбы крепостничество во
многом отошло, но в других регионах ситуации еще сильно различа-
лись: были области, где оно уже было полностью отменено, и обла-
сти, где оно сохранялось еще долгое время Само содержание понятия
«крепостничество» далеко не однозначно. Но эти диспропорции не
имеют для нас значения, поскольку нам важно только то, что приня-
тые в середине XIV века мерь: не учитывали это различие и одинаково
трактовали разные категории рабочих ручного труда, сельских или
городских, крепостных или свободных.
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
77
лись своим положением и соответствующим вознаграждением. С
другой стороны, ордонанс осуждал нарождающийся поток «осво-
божденных» индивидов или тех, кто освободил себя сам от подчине-
ния традиционным порядкам; как тех. кто не имел работы, так и тех,
кто не имел постоянного места работы. Ордонанс стал ответом на
констатацию проблемы, которую стал представлять определенный
тип населения, не вписывающийся в структуры разделения труда.
В то же время он предписывал решение: уничтожить мобильность,
остановить поток в его начале, силой вернуть в сложившиеся струк-
туры всех, кто от них отделился. В частности, он запрещал уловку,
позволявшую тем, кто способен трудиться, обращаться за помощью
для получения средств к жизни. Кодекс о труде создавался в явной
оппозиции кодексу о попечении.
Не слишком ли много значения мы придаем интерпретации
одного текста? Он не единственный. В самой Англии во второй
половине XIV века он с вариациями переиздавался много раз. Ри-
чард II в 1388 г. внес в него три интересных уточнения. Во-первых,
слуги (servants), уходившие со своего места, должны были по-
лучить документ, утвержденный властями их округа. Если их на-
ходили в положении бродяг (wandering) без такого паспорта, то
заключали под стражу и оставляли до тех пор, пока кто-либо не
возьмет их обратно на службу, которую они бросили. Во-вторых,
все рабочие в возрасте старше двенадцати лет, занятые на сельско-
хозяйственных работах, не могли выбирать себе новое занятие, а
всякий новый договор о найме или об обучении, нарушавший это
правило, объявлялся недействительным. Наконец, всякий трудо-
способный нищий, скитавшийся без паспорта, приравнивался к
бродяге. Напротив, нетрудоспособные нищие могли оставаться на
Месте, если жители этого места их терпели; в противном случае
они должны были либо прийти в города, где есть приюты, либо вер-
нуться туда где они родились и где должны были оставаться до
своей смерти1
Ribton-Turner J -С. History of Vagrants and Vagrancy, and Beggars and
Begging. P 60 Tor же ордонанс Ричарда И требовал, чтобы странству-
ющие студенты имели аттестат ректора последнего университета, ко-
торый они посещали, и чтобы путешественники, называющие себя па-
ломниками, могли подтвердить, что они действительно отправляются
в паломничество.
78
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Во Франции первый ордонанс Иоанна II Доброго от 1351 г.
касался тех, «кто шатается в праздности по городу Парижу <...>
и не хочет утруждать свое тело какой-либо работой <. . > какого
бы состояния и положения они ни были, имеющие ремесло или
нет, мужчина или женщина, если у них здоровое тело и члены», и
приказывал «выполнять какую-либо [т. е. любую] ручную работу,
которой они могут зарабатывать на жизнь, или покинуть город Па-
риж в три дня после этого оглашения», а если это не было сделано,
то их заключали в тюрьму, на второй раз выставляли к позорному
столбу, в третий же раз ставили на лоб клеймо и изгоняли1. Тремя
годами позже (ноябрь 1354 г.) новый королевский ордонанс от-
крыто обвинял:
«Большая досада от рабочих, которые хотят выполнять рабо-
ту, только если им платят, сколько они хотят < > и желают рабо-
тать только ради удовольствия, [и от тех, которые] отбиваются от
своего места проживания и бросают жену и детей и свою родину и
дом. <...> Повелеваем, чтобы люди всякого рода, мужчины и жен-
щины, кто научен делать или выполнять строительные работы или
трудиться на земле и в виноградниках или работать в суконных,
кожевенных, плотницких, каменных, строительных мастерских,
шли бы до восхода солнца на привычные им места нанимать рабо-
чих для себя, чтобы они работали за плату, которая дается поден-
но рабочим этих ремесел»1 2.
Подчеркнем, что такие приказания, императивы, адресованные
одновременно рабочим городов и сельским рабочим, повторялись
много раз до принятия Генеральными штатами в 1413 г. кабошан-
ского ордонанса, который констатировал, что «многие пахотные
земли остаются невозделанными и многие равнинные деревни
мало населены», вследствие чего «Король приказывает, чтобы все
выпрашивающие милостыню, мужчины и женщины, кто может
зарабатывать себе на жизнь, были во второй половине XIV века
принуждены бросить свое попрошайничество и идти по-другому
зарабатывать на жизнь». Те, кому предписывалось отказывать в
помощи, всегда описывались как «попрошайки, которые вовсе не
немощны, а имеют силы обрабатывать землю или по-другому за
1 Jourdan, Decrouzy. Jsamhert Recueil genera! des anciennes lois Iran^ai-
ses. T. IV P 577 sq.
2 Ibid. T. IV. P. 700.
Глава II- Общество, внесенное в кадастр
79
рабатывать себе на жизнь, а также как бродяжничающие и празд-
ные, как бездельники и другие подобные»1.
На Иберийском полуострове Альфонс IV Португальский в
1349 г . а также Арагонские кортесы 1349 г. и 1350 г., Кастильские
кортесы 1351 г. фиксировали максимальные размеры зарплаты
Эти меры ужесточались в течение XIV века, дополняясь запретом
на перемещения в поисках работы и борьбой с бродяжничеством2.
Людвиг Виттельсбах, герцог Баварский, в 1357 г. постановил, что
в Баварии и Тироле слуги и поденщики должны оставаться на
службе у своих нанимателей без увеличения зарплаты. А если они
бросали свою работу, то все их имущество конфисковывалось1.
Англия. Франция, Португалия, Арагон, Кастилия, Бавария —
в большинстве стран, где начала утверждаться центральная власть,
в одно и то же время была принята до удивления схожая совокуп-
ность мер, направленная на формирование жесткого трудового
кодекса, уничтожение праздного нищенства и запрет перемеще-
ния рабочей силы. Кроме того, к этой политике присоединились
многие города, входившие в «цивилизованную» Европу той поры:
Орвието в 1350 г., Флоренция в 1355 г., Метц в 1356 г., Амьен в
1359 г.1 Центральные и муниципальные власти едины в желании
замкнуть работу традиционными рамками, ограничить по возмож-
ности профессиональную и географическую мобильность рабочих
ручного труда. Они также сходятся в осознании того, что имеется
существенная разница между вопросом об обязанности трудиться
и вопросом о призрении.
Для этой ситуации, таким образом, было характерно столкнове-
ние нового типа мобильности рабочих и политической воли, желаю-
щей запретить ее. Как таковая мобильность ни в коей мере не была
Новостью для средневекового общества. Прежде всего, мобильность
в смысле географического передвижения.
«Жизнь на дорогах была особенно интенсивной в XIV и XV зеках.
Торговцы вразнос, мельники переходили со своей поклажей из дерев-
ни в деревню. паломники, отправляющиеся в многочисленные места
Jourdan, Decrouzy, Isamhert. Recueil general des anciennes iois francai-
ses. T IV P 701
Gutton J P. La societe et -es pauvres.
J-iss C., Soly H. Povery and Capitalism in Pie-industrial Europe.
4 Chap. Il
Cm : Mollat M Les pauvres au Moyen Age.
80 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
паломничества, особенно в Сен-Жак, жили с подаяния; нищенствую-
щие братья, проповедники всякого рода ходили из города в город,
произнося перед церквями свои страстные речи; другие спекулиро-
вали на заслугах святых в раю; духовные лица отправлялись из мо-
настыря в монастырь, передавая новости; студенты направлялись в
свои универси-еты На дорогах можно было встретить жонглеров,
рассказчиков сказок, торговцев животными, солдат в отпуске или
возвращающихся в свою армию. Все они наводняли дороги, смеши-
ваясь с толпой нищих, а леса по сторонам дорог тем временем напол-
нялись бандами воров.»1
Более того, еще до XIV века в мире, где продолжали суще-
ствовать обширные зоны, земли и леса, не отмеченные следами
цивилизации, бродили тревожащие существа. Говоря об исходе
латинских христиан в XI-XIII веках, Жорж Дюби отмечает: «По
границам этого обеспеченного общества угадывается существова-
ние мелких групп дезадаптированных людей, отбросов, которых
порождают все формы общества. Эти существа выброшены из зон
укоренения в еще необжитые лесные зоны вдоль дорог»1 2.
Часто случалось, что эти скитальцы представляли собой про-
блему. Когда их нельзя было не замечать, то с ними боролись как
с врагами, особенно когда те собирались в группы, например в
банды наемных солдат, которые опустошали деревни в XII веке3.
Хотя речь здесь шла о самозащите, она практически ставила це-
лью уничтожение этих нежелательных лиц. Последние остава-
лись вне какой-либо общественной жизни, их не стремились ис-
пользовать или интегрировать Напротив, существовали формы
принятой мобильности, например паломничество или крестовые
походы, по сути упорядоченные и ритуализированные, даже если
они выходили за допустимые пределы и порождали беспорядки.
Более или менее регулярные странствия вооруженных войск были
1 Paultre С. De ia repression de la mendicite et du vagabondage en France
sous "Ancien Regime. P. 1.
2 Duby G. Les pauvres des campagnes dans I’Occident medieval jusqu’au
XIII" siecle. P. 29.
3 Cm.: Freuille E. Des grandes compagnies au Х1Г siecle. Bibliotheque de
1’Ecole des chartes. Serie 1. T. II. P. 272. Фревиль проводит различие
между иерархической и военной структурой Кампаний XIV века и
бандами наемников XII века, состоявшими в основном из беглых кре-
постных и сформировавшими народные объединения, которые стали
источником разобщенных и жестоких восстаний типа жакерии
Глаза II Общество, внесенное в кадастр
81
еще более опустошительны, но они составляли часть социального
пейзажа эпохи, так же как голода являлись частью ее экономиче-
ского пейзажа. Перемещения купцов, проблематичные вначале,
со временем становятся неотъемлемой частью средневековой со-
циальной структуры, наиболее динамичный сектор которой они
представляли1.
Совершенно иной феномен представляет мобильность, поя-
вившаяся или, как минимум, ставшая восприниматься как про-
блема в XIV веке. Речь идет не об отдельных индивидах, остав-
шихся за рамками организованного общества, не о тех, кто был
интегрирован в него в профессиональном плане или передви-
гался вдоль его границ. Новая мобильность была порождена
внутренними потрясениями сложившегося общества. Отсюда
и то существенное различие в мерах, которых она требовала.
Дело было не в том, чтобы предостеречь себя от внешних по-
трясений, а в том, чтобы укрепить внутренние регуляторы со-
циального порядка, обязав каждого оставаться на своем месте
в системе разделения труда, поскольку главная трудность тог-
да состояла в подчинении индивида нового типа традиционным
формам организации труда. Группы населения, о которых идет
речь, мы вправе называть — может быть несколько преждев-
ременно, но все же придерживаясь строгого смысла этого сло-
ва — пролетариатом, теми, кто для обеспечения своей жизни не
имеет ничего, кроме своей рабочей силы.
Таким образом, в период потрясений феодального общества
встал новый рабочий вопрос. Нам не кажется неуместным гово-
рить о пролетариях до становления капитализма. О них упоминал
1 См.: Le Goff J. Marchands et banquiers an Moyen Age. P.: PUF. 1956.
Вывод Анри Пиррена (Pirrene H. Les Anciennes Democracies des Pays-
Bas. P.: Flammarion, 1910), согласно которому купцы были истоком
бродяжничества, «пыльных ног», не выдерживает критики. (Проти-
воположной позиции, ставящей акцент на связях между развитием
торговли и земельной собственностью, придерживается, например,
Ж. Эре: Heers J. Le cian familial au Moyen Age P.: PUF, 1974.) Несо-
мненно. страта торговцев, купцов и банкиров была самой мобильной,
но вместе с тем она, становясь все более и более существенной, все
лучше и лучше принималась средневековым обществом. Торговцы,
так же как и паломники, студенты, путешествующие монахи, подвиж-
ны, тем не менее они не дезаффилированы.
82
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
еще Св. Фома Аквинский: «Наемные рабочие, отдающие внаем
свой труд, — это бедняки, поскольку тяжелым трудом они хотят
получить свой насущный хлеб»1. Современник Фомы Аквинского
Иаков Витрийский, каноник Оргни, что рядом с Льежем, также
отмечал существование категории «бедных, добывающих себе
ежедневное пропитание трудом своих рук. однако им не остает-
ся ничего сверх того»а. Эти «наемники», чье выживание зависело
исключительно от найма их рабочей силы, в буквальном смысле
являлись пролетариями. Но до тех пор, пока они оставались ин-
тегрированными, связанными с территорией, они были «просто»
бедняками. Они занимали свое место и составляли часть мирового
порядка. Их существование все еще не поднимало «социального
вопроса».
В середине XIV века, вследствие сбоев в регуляции организа-
ции труда, ситуация изменилась. В этом смысле обстановка схожа
с той, что сложилась в начале XIX века, когда впервые был сфор-
мулирован социальный вопрос в виде вопроса о пауперизме1 * 3 4. Си-
туация только похожа, поскольку то. что позже стали называть па-
уперизмом, возникло вследствие стихийной либерализации рынка
труда, тогда как здесь, напротив, проблема порождалась именно
отсутствием такого рынка. Вопрос стоял следующим образом: как
остановить мобильность, не находящую своего места в традици-
онной организации труда? Суть мер, предпринимаемых начиная
с середины XIV века, состояла в попытке искоренить противоре-
чие между неподвижными структурами, организующим!, труд, и
этой зарождающейся мобильностью. Если интегрированный про-
летариат не составлял проблемы в доиндустриальном обществе,
то совсем иначе дело обстояло в отношении индивидов, желавших
найти работу. Они представляли собой подвижную рабочую силу,
которая по сути не имела места в организации труда и как таковая
не могла быть принята5. Начиная с того времени нужно было не
1 Saint Thomas d'Aquin Somme theologique. I a), 2, 105. a2 Цит. no
Mollat M. Les Pauvres au Moyen Age. P. 282.
Цит. no: Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P 133
Анализ пауперизма см. ниже, з главе V.
4 Как известно, Маркс подчеркивал роль этих подвижных групп населе-
ния в становлении капитализма, для которого они составляли «оезерз-
нук> армию труда» (см.: Маркс К Капитал / / Маркс К Энгельс Ф. Соч
Глава П. Общество, внесенное в кадастр
83
просто предписывать им работать, но работать на строго опреде-
ленном месте в производстве, где были заняты до них их предки.
Однако если они уходили с места, то часто это происходило
потому, что они не могли поступить иначе. Меры, предпринятые
в середине XIV века, выражали дилемму: они констатировали
склонность к передвижению, но стремились навязать неподвиж-
ность. Население, затронутое этими мерами, было буквально взя-
то в клещи: оно было втянуто в процесс мобильности, но при этом
принуждалось вернуться к предшествующему статус-кво.
Разложение феодального общества
В каком контексте происходило возникновение этой проблемати-
ки? Явное совпадение мер, принятых в середине XIV века, в пер-
вую очередь было связано с трагическим событием: черная чума, по
некоторым оценкам, до конца века унесла жизни примерно трети
населения Европы. Так, на фоне dies irae, сопровождавшей процес-
сии флагеллантов, и кружения плясок смерти мор опрокинул ход
«полного общества» средних веков в его апогее, повернув к миру,
где человек стал редок1. В этом общем горе нищие, наиболее уязви-
2-е изд. Т 23. С. 643-655.). Однако если все действительно обстоит
так, как я пытаюсь здесь показать, и данный феномен возник к середине
XIV века, то марксистская интерпретация вызывает определенную труд-
ность. Капитализм в то время был лишь в самом зачаточном состоянии
и удовлетворялся закреплением рабочей силы в традиционных террито-
риальных границах, особенно с развитием сельского ремесла (см. ниже
гл. III). Следствием предпринятых в XIV веке мер стала блокировка не
только рабочей силы, но и возможности новой организации, которая
могла бы дать начало рождению промышленного капитализма. Моя ги-
потеза состоит в том, что такая стихийная мобильность, во-первых, не
была следствием трансформации производственных структур в смысле
развития капитализма, и во-вторых, она появилась прежде, чем могла
быть интегрирована в эти «современные» структуры Социальные по-
трясения середины XIV века не были детерминированы подъемом новых
экономических сил. Во всяком случае, в ортодоксальной марксистской
интерпретации этих вопросов. См : DobbM. Etuues sur le developpement
du capitalisme. Trad fr. P.: Maspero 1969. Ch. VI
О значении, «полного общества», которое отражает не только харак-
теристику демографической плотности населения, но состояние ин-
тенсификации всех форм обмена, обеспечившей подъем «латинского
84
/fac/иель Л Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
мне, заплатили самую тяжелую дань смерти. Летописец конца века
отмечал: «Смерть повсюду унесла жизни стольких виноградарей и
земледельцев, стольких рабочих всех ремесел <...> что они теперь
стали в большой нехватке». Он добавлял: «Все рабочие и их семьи
стали требовать чрезвычайно высокую плату за свой труд»1.
Нет ничего более естественного для этих выживших горемык,
как «воспользоваться» такой ситуацией, при которой они стали ме-
нее многочисленны, а значит более востребованы. В общем и це-
лом они воспользовались законом спроса и предложения рабочей
силы к своей выгоде и в какой-то мере преуспели. В течение пер-
вых двадцати лет после урона, нанесенного черной смертью, зар-
платы выросли значительно, часто более чем в два раза. Впрочем,
ситуация с зарплатой оставалась благоприятной вплоть до начала
XVI века, отмеченного очевидным демографическим подъемом* 2.
Такой скачок заработной платы, подтверждаемый всеми доку-
ментами того времени, вместе с тем не означал, что предпринятые
в 50-е годы XIV века меры были неэффективными. Без них рост
зарплаты был бы, конечно, более значительным. Так, тщательное
исследование показывает, что в Англии прилагались постоянные
усилия, чтобы Статут о рабочих реально применялся3 4. В первые
годы после его утверждения к рабочим в Англии применялись зна-
чительные штрафы за его нарушение, составлявшие в некоторых
графствах более трети собираемых налогов1.
христианского мира», см. работы Пьера Шоню, в частности: Chaunu Р
Le temps des reformes P. Fayarc, 1975. T I. Le toumant du monde plein.
Население этого «латинского христианского мира» (Европа к западу
от Эльбы), по всей вероятности, достигало 80 млн. человек в 1348 г. и
сократилось примерно до 60 млн. в конце века. Этот демографический
провал был восполнен лишь полтора века спустя.
Жиль Ле Мюиси нит. по: Mollat М. Les pauvres au Moye.n Age. P. 24
2 Использование терминов «зарплата» и «наемный рабочий» не озна-
чает, однако, что существует наемный труд, но лишь — масса гете-
рогенных и неоднозначных ситуаций. Объяснение этой точки зрения
см. в гл. III.
1 Putman В.Н. The Enforcement of the Statute of Labourers during the First
Decade after the Biack Death. NY. Columbia University Press, 1908.
4 Hilton R, Les mouvements paysans et la revoite angiaise de 1381. Trad,
fr. P.: Flammarion, 1979. Автор замечает, что во время восстания рабо-
чих, поколебавшего в 1381 г. трон Ричарда II, восставшие главным об-
Глава 11. Общество, внесенное в кадастр
85
В целом и в противоположность некоторым апокалипсическим
описаниям, после черной чумы, которая совпала во Франции с опу-
стошениями худшего периода Столетней войны, урон, нанесенный
демографическим спадом, не повлек за собой общего обеднения. Ис-
следования Карло Чиполла подтверждают, что на европейском про-
странстве в 1350-1500 г. отмечался рост per capita одновременно
производства и потребления1. Было бы, конечно, преувеличением
говорить о «золотом веке наемного труда»-’, но положение бедных,
выживших после чумы, часто становилось лучше, как минимум на
время. Не следует, таким образом, путать социальные потрясения
и народные возмущения того времени с бунтами, вызванными ни-
щетой, как это неоднократно было раньше и как это продолжалось
по крайней мере до XVII века. Но во второй половине XIV века на-
родные возмущения в большей степени отражали ударную волну
социальных потрясений, нежели последствия роста нищеты.
Примером тому могут послужить частые беспорядки, возникав-
шие около 1380 г.! Действительно, «развитая» Европа содрогалась
в Англии, приморской Фландрии, Флоренции, графстве Барсело-
на. в самых крупных городах Севера Франции. Робер Фоссье видит
в совокупности этих событий «сильный признак горячего желания
социального роста, как об этом свидетельствует климат эпохи»4.
Один современник, настроенный весьма враждебно к этим дви-
жениям, говорит на языке того времени: «Злые люди развязывают
волнения, говоря, что их держат в слишком тяжелой кабале <.. >
что они хотят быть заодно со своими сеньорами и что если они об-
рабатывают пашню сеньоров, то хотят за это получать оплату»5.
разом сваливали вину на законников, многие из которых были убиты.
Эти законники отвечали, наряду с прочим, за применение Статута о
рабочих. Требования восставших также показательны. По свидетель-
ству современника, они требовали, «чтобы ни один человек не рабо-
тал на другого, если не он сам его выбрал, и чтобы договор о работе
был письменным».
Cipolla CM. Before the Industrial Revolution. European Society and
Economy, 1000-1700. London, 1976.
Fauier J. La guerre de Cent Ans P.: Fayard, 1980
Mollat M., Wolf P. Ongles bleus. Jacques et Ciompi: les revolutions po-
pulates en Europe aux XIV' et XV' siecles P.: Calmann-Levy, 1970.
Fossier R. Histoire sociale de 1'Occident medieval. P. 343
Froissart J Chroniques L. 1 T X Luce-Paris, 1874 P. 95.
86
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
В драме, разворачивавшейся во второй половине XIV века,
главными действующими лицами являлись не только смерть и ее
трагические массовые жертвы, не только война, постоянная со-
ставляющая социальной истории начиная с высокого средневе-
ковья, или нищета, характеризовавшая положение мелкого люда.
Сюда надо отнести также способ управления обществом, которое
было расшатано, в частности, в плане организации труда.
По моей гипотезе, все эти изменения второй половины
XIV века были симптомами разложения или деконверсии (de-
conversion) феодального общества. Я заимствую этот термин у
Филиппа Риффа. Он использует его, чтобы охарактеризовать пе-
реход от систем с жесткими ограничениями (которые он называ-
ет «позитивными сообществами») к социальным организациям,
в которых индивид утрачивает органическую связь с нормами
и должен принимать участие в формировании систем ограниче-
ний1. Я предпочитаю данный термин слишком расплывчатому
термину «кризис» или термину «распад», сильно преувеличен-
ному, поскольку специфика ситуации как раз в том, что остов
общества не разрушился. В некоторых отношениях он даже укре-
пился. Однако помимо жестких юридическо-политических огра-
ничений появились другие факторы перемен, которые пытались
заблокировать новых мер, принятых после 1350 г. Открылось
«турбулентное пространство», которым уже не управляли тра-
диционные структуры, однако последние еще не потеряли своей
силы. Между сетями взаимозависимостей образовался зазор,
открывший зоны неопределенности по краям устоявшихся ста-
тусов. Наметился социальный профиль людей, которые не могли
найти своего места в рамках признанных социальных положений
и устоявшихся сословий.
Такая ситуация полностью отлична от той, которая сложи-
лась к востоку от Эльбы, где в схожих условиях такого же типа
появилось «вторичное крепостничество». Либо потому что тра-
диционные формы власти были там более сильны, либо потому
что сельские и городские общины там были менее структуриро-
ванными и дифференцированными, или, скорее всего, сразу по
обеим этим причинам, но противодействие дворянства смогло
1 Rieff Р The Triumph of Therapeutic: The Uses of Faith after Freud. NY:
Harper and Row, 1968.
Глава П. Общество, внесенное в кадастр
87
заблокировать трансформации и погрузить общество в косность
на многие века. На западе потрясение феодального общества
характеризовалось парадоксальным сочетанием преемствен-
ности и изменений, логику которого мы попытаемся раскрыть.
События середины XIV века отметили решающий этап динами-
ческого процесса, первые проявления которого были заметны
еще до черной чумы.
На протяжении первых трех веков второго тысячелетия по-
степенно утвердился невиданный экономический, социальный
и культурный подъем по меньшей мере на территории, которую
Пьер Шоню называет «Европой всяческих успехов». Фландрия,
юг Англии, Германия, северная Италия, некоторые средиземно-
морские бастионы, Франция, особенно между Сомой и Луарой1.
Средневековое общество, таким образом, перешло от аграрной
преимущественно цивилизации, где жестко господствовали
крупные церковные домены, сельская и военная сеньория, к би-
полярной модели с более разнообразными сельскими общинами
и более богатыми и независимыми городскими общинами. Ко-
нечно же, город оставался в количественном отношении марги-
нальным, но именно там развивалось ремесло, торговые обмены,
монетарная экономика, банковские технологии торгового капи-
тализма. И даже эти инновации проводились в жизнь с учетом
определенных иерархий, в целом сохранявших субординацию,
принятую как в городе, так и в селе2. Так, наиновейшие изобре-
тения, которые должны были послужить двигателем развития со-
временности, все еще укладывались в рамки традиционных огра-
ничений сословного общества.
Однако этот «полный мир» был хрупким миром как минимум
по двум причинам: его перенаселенность показывала недостаточ-
Chaunu Р Histolre economique et sociaie de la France. T. 1. L'Etat P
PUF, 1977. О «взлете» феодального общества см. итоговый доклад
Ж. Дюби: Duby С. Gue rriers et paysans.
Анри Пиррен, историк более всего настаивающий (может быть,
слишком) на факторах инновации, привносимых развитием урба-
низации, в то же время подчеркивает, что города воспроизводили и
претворяли иерархическую структуру и систему взаимозависимо-
сти аграрного общества. Он даже сравнивает средневековый город
с ульем. См.. Pirenne Н Les Anciennes Democraties des Pavs-Bas
P 178.
88
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тэуд«
ность свободных ресурсов относительно имеющегося населения,
а акцент на социальной дифференциации подрывал действенность
традиционных форм контроля. Признаки замедления темпа, на-
чиная с XIII века, проявились в двух отношениях. Распашка нови
прекратилась за неимением новых пространств, которые еще мож-
но было бы завоевать, а население продолжало расти. Крупные не-
урожаи былого времени возвращались: например, в 1313-1315 г.
повсюду в Европе отмечался ужасающий голод1. Но равновесие
средневекового общества нарушалось также вследствие углубле-
ния социальной дифференциации. Мы уже отмечали проявления
нисходящей мобильности (достойные бедняки) и нарушение рав
новесия спроса и предложения на рабочие места (трудоспособные
нищие). Обзорные исследования показывают, что уже к 1300 г. в
самых богатых областях Западной Европы, как в сельской местно-
сти, так и в городах, существовали группы, которые жили в ситуа-
ции постоянной неустроенности, несмотря на продолжающийся
общий рост экономики2.
Таким образом, ситуация, сложившаяся к середине XIV века,
не нова, но демографический шок, вызванный черной чумой,
неожиданно создал пустоту в этом «полном мире» и вызвал по-
трясение социальных отношений, в котором некоторые истори-
ки увидели «великий перелом европейской истории». В период
между 1300 г. и черной чумой число рабочих выросло в опас-
ной пропорции однако сельскохозяйственные рабочие все еще
1 Чаще зсего встречается исключительно демографическая трактовка
этих трудностей, подчеркивающая «кризис» середины XIV века, ко-
торая на деле использует неомальтузианскую схему (для поддержа-
ния демографического роста не хватает ресурсов). См., например:
Postan ММ. The Medieval Economy and Society an Economic History
of Britain 1000-1500. London, 1972 К. Лисс и Г. Соли критикуют такое
преувеличенное значение демографических факторов и показывают,
что проблема заключается скорее не в недостатке ресурсов, а в их не-
равномерном распределении (Liss С , Soly Н Poverty and Capitalism
in Pre-Industrial Europe.)
Относительно Франции см.: Fossier R La terre et les hommes en Pi-
cardie jusqu’a la fin du XIII' siecie. P , 1968. В отношении Англии см.-
Kosminsky Е A. Studies in the Agrarian H story of England in the Thir-
teenth Century. Oxford, 1956 В отношении Италии: La Ronciere C.. de.
Pauvres et pauvrete a Florence.
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
89
составляли центральную и самую многочисленную группу1.
Но уже в середине века земля была поделена и часто меняла
владельцев, усиливая биполярность сельского мира. На одном
краю — зажиточные крестьяне, начавшие свое социальное вос-
хождение, которое иногда приводило их к положению буржуа и
даже на судейские должности. На другом краю — обездоленные
крестьяне, подверженные пауперизации Они нанимались к бо-
лее богатым как полунаемные работники, если они еще сохраня-
ли свой надел, или как наемные работники, настоящие сельские
пролетарии, если оставались без земли Монографические ис
следования, посвященные отдельным поселениям, подтвержда-
ют эту трактовку. Так, анализ экономических трансформаций за
несколько веков в-английском manor показывает, что решающие
изменения в смысле пауперизации держателей земли произош-
ли именно в первую половину XIV века1 2. По более общим оцен-
кам, примерно треть сельских жителей не могла более жить с
земли (ремесленники не входили в это число)3. Хилтон резюми-
рует тенденции того времени следующим образом: «Крестьян-
ское общество, движимое обычаями, расшатывалось вследствие
неконтролируемой мобильности крестьян и всех тех сделок, что
совершались с землей»4.
«Неконтролируемая мобильность»: массы бедных людей
получили отрицательный опыт, приобретя свободу от необхо-
димости вписываться в традиционные структуры Часть этих
Дезаффилированных эмигрировала в город, но город утратил
относительно сильные возможности приема, которыми он рас-
полагал в период своего большого экспансивного развития, когда
рост числа ремесленников и торговцев создавал, как мы сказали
бы сегодня, занятость. XIV век — это еще и период, когда овла-
дение ремеслом становилось все более сложным, а торговля ото-
1 Bois G La crise du feodaiisme. P. . Fondation nationale des sciences poli-
tiques. 1976. P. 344.
Davenport F G The Economic Development of a Norfolk Manor. 1080-
з 1565 London, 1906.
Hilton R Qu'entend-on par capitaiisme? // M. Dobb, Sweerz P M. Du
feodaiisme au capitaiisme. Tr. fr. P : Maspero, 1971. P. 191 ; см. также:
Liss C., Soly H Poverty ano Capitalism in Pre-industriai Europe. Op. cit.
4 P 41 sci.
Hilton R. Les mouvements paysans au Moyen Age. P. 213.
90
Кае тель P. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
шла к сыновьям мастеров1 Тем более что сельские иммигранты
представляли собой рабочую силу без какой-либо квалификации,
практически не способную вписаться в рамки обучения мастер-
ству городских ремесленников. Бронислав Геремек говорит в
этой связи «нефункциональное™» этой рабочей силы относи-
тельно существовавшего спроса1 2. Эта нефункциональное™ пре-
вращалась в дисфункциональность, когда число мигрирующих
работников превышало определенный порог. «Остаточная попу-
ляция», состоявшая из бывших крестьян, оторванных от своей
культуры, компетенции, связанной с землей, от ресурсов и за-
щиты, которые давала земля, были чужды городской культуре и
системе предлагаемых ею экономических и социальных поддер-
жек3 *. Так, «пауперизм обязан своим происхождением изменению
аграрных структур, но именно в городе он проявился со всей сво-
ей силой»'1.
Добавим, что подобное разложение вписывается в долгую
трансформацию семейных связей и связей социабельности, ко-
торая имела, вероятнее всего, решающие последствия, хотя до-
казать это непросто. Согласно Пьеру Шоню, в XIII и XIV веках во
многих европейских областях отмечался важный этап перехода
от старой линьяжной («патриархальной») семьи к супружесксй
семье5. Крестьянская община, таким образом, стягивалась во-
круг более тесных и более хрупких образований, делавших более
проблематичным проявления первичной солидарности. В соче-
тании с ужесточением социальной стратификации, это акцен-
тировало антагонизмы интересов между подгруппами жителей
1 См.: Geremek В. Le salariat dans 1’artisanat parisien aux XIII' et XIV'
siecles. P. — La Haye : Mouton, 1978.
2 Geremek В Criminalite, vagabondage, pauperisme. La marginalite a
1’aube des Temps modernes // Revue d'histoire contemporaine. 1974.
Vol. XXL P. 374
3 Выражение «остаточная популяция» предложено Р.Х. Тоуни:
Tawney R.H. The Agrarian Problem in the Sixteenth Century. L, 1912.
Но если попытаться датировать появление этого процесса, то кажется
законным сместить хронологию, предложенную Тоуни и Марксом, бо-
лее чем на зек.
1 Mollat М. La notion de pauvrete au Moyen Age . position des probie-
mes / / Etudes stir I’economie et la societe de Г Occident medieval.
s Chaunu P Le Temps des reformes. Chap. 1.
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
91
внутри общины. Более того, по причине демографического про-
вала, вызванного чумой, многие сети первичной солидарности
нарушились. Так, предшествующее «гомеостатическое» равно-
весие, позволявшее контролировать внутри общины местных
жителей основную массу факторов раскола и блокировать про-
цессы дезаффиляции, оказалось в опасном положении или было
уничтожено.
Теперь мы можем дать более точное определение понятия «раз-
ложение»: нерегулируемая мобильность в сочетании с жестко-
стью обрамляющих структур. Отсюда, если позволить себе некий,
как мы увидим в дальнейшем, вполне оправданный анахронизм —
вытекает «парадоксальная безработица»: хотя демографический
провал, связанный с чумой, открыл широкие возможности для за-
нятости, можно констатировать, что «нищенство растет во второй
половине XIV века»1. На самых обездоленных оказывают давление
одновременно два типа принуждений: укрепление устоявшихся
отношений господства и необходимость в передвижении, которая
вытекает из неспособности этих отношений обеспечить на местах
условия для выживания. Юрген Хабермас также говорит об «амби-
валентном характере» того, что он называет «докапитализмом»2.
Выражение спорное, поскольку совсем не очевидно, что измене-
ние производственного процесса вызывает процесс разложения.
Как отмечает сам Ю. Хабермас: «Сельскохозяйственное производ-
ство остается в основном включенным в феодальные отношения
зависимости, а промышленное производство — в рамки традици-
онного ремесла». Если здесь и есть противоречие, то оно не между
консервативными (феодальными) производственными отноше-
ниями и уже капиталистическим способом производства, а между
этими производственными отношениями и группами населения,
которые не могут в них вписаться, во всяком случае, не могут пока
1 Mollat М. La notion de pauvrete au Moyen Age : position des proble-
mes. Loc. cit. P. 16. О понятии «парадоксальная безработица» см.: Iri-
barne Р., d’ Le chomage paradoxale. P. : PUF, 1990, а также ниже, в
главе VIII. В совершенно отличном, как очевидно, контексте, Ирибарн
видит в таком типе безработицы следствие рассогласования между
объективным состоянием занятости и сохранением культурных черт,
которые не подчиняются экономической логике
Habermas J. L'espace public. Trad. fr. P : Payot, 1978. P. 26 sq.
92 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
освоить другой способ организации труда, «капиталистический»,
если угодно.
Разложение проявляется также через появление непредвиден-
ных каналов социальной мобильности вследствие одновременного
воздействия всех этих антагонистических процессов: ускоренно-
го обращения земли, благ и людей и способа структурирования
общественных отношений, стремящегося закрепить свое тради-
ционное господство. Начинает распространяться нечто похожее
на свободу, все еще не находя свое признанное место. Трудовые
кодексы, разработанные во второй половине XJV века, получают
свой смысл именно при данной конъюнктуре. Они требуют закре-
пления работников на их территории и в их положении: в сельской
местности, чтобы поддержать или интенсифицировать производи-
тельность земли; в городе, чтобы поддержать производительность
«промышленного» труда в рамках корпоративных монополий. Но
из этого следует, что «освобожденные» элементы этих структур —
либо когда они из них изгонялись, либо когда они стремились сами
ускользнуть из них, — оказываются в положении «outcast».
Ситуация, несомненно, заблокирована не полностью. Об этом
свидетельствуют перемены, при которых свобода предпринима-
тельства, тогда еще только нарождающаяся, открывала возможно-
сти, чаще всего для тех, кто уходил с более прочных позиций (на-
пример, самые богатые землевладельцы, которые могли увеличить
свои владения и нанять в качестве рабочей силы безземельных
крестьян). Кроме того, некоторые бедняки также смогли восполь-
зоваться ситуацией, в которой человек стал редок и часть земли
была пущена в открытый оборот, а отдельные сельские поселения
стали заселяться новыми людьми1. Существовала также и восхо-
дящая, т. е. успешная социальная мобильность. Но мы не будем на
ней задерживаться, поскольку «социальный вопрос» встает в свя-
зи с дезаффилированными, теми, кто утратил связь, а не с теми,
кто был успешно интегрирован.
Точно так же, как нужно избегать слишком экономических
объяснений — ситуация не была одним лишь следствием широ-
1 Heers J L’Occicent aux XIV" et XV' siecles. P PUF. 1970 P 110 sq
Хирс подчеркивает важность перемещения населения для возрожде-
ния земель, практически заброшенных после чумы, и для развития
новых типов культур.
Глава П Общество, внесенное в кадастр
93
кого обеднения. — необходимо нюансировать функционалист-
скую интерпретацию происходивших процессов. Ф. Симиан считал
возможным установить «закон», по которому рост числа нищих и
бродяг связан с фазой снижения или стагнации заработной платы,
которая была вызвана нехваткой предложения рабочих мест срав-
нительно со спросом на них1. В нашем случае такая корреляция
не наблюдается: заработки растут, спрос на рабочую силу тоже
и. тем не менее, число лишенцев возрастает. Напротив, в начале
XVI века вопрос о бродяжничестве и попрошайничестве вспыхи-
вает с новой силой при обстоятельствах, характеризующихся на
этот раз сильным демографическим ростом и снижением реальной
заработной платы1 2 3. Этим, казалось бы, противоположным утверж-
дениям можно предложить два объяснения, которые не противоре-
чат друг другу. В обстановке, характеризующейся нехваткой рабо-
чей силы в сочетании с попыткой заблокировать рост заработной
платы, обязанность трудиться полезна, поскольку при небольших
затратах позволяет приблизиться к полной занятости. Она также
полезна, когда рабочая сила избыточна, чтобы масса незанятых
оказывала эффективное давление на рынок труда и снижала зара-
ботную плату Чтобы «резервная армия труда» давила на зарпла-
ту, в действительности необходимо не только наличие работников,
не имеющих работы. Нужно также, чтобы они хотели или были
обязаны работать. Так, в начале XVI века, когда число незанятых
было значительным. Вивес ратует за обязательный труд даже для
инвалидов3.
1 Simiand F. Le salaire. revolution sociale et !a monnaie. P.: Alcan, 1932
T. 1.
2 О демографической конъюнктуре и положении с зарплатой в XVI веке
см.: Bennassar В. Vers la premiere ebauche de I’economie-monde //
P. Leon Histoire economicue et sociale du monde. L’ouverture du monde.
XIV-XVI'siecies. P.: A Colin, 1977. Об интерпретации этой ситуации в
рамках теории «первоначального накопления» см.. DobbM Etudes sur
le developpement du capitalisme. Op. cit.
Vives J.L De 1'assistance aux pauvres. Op. cit. Объяснение состоит в
том, что Х.Л. Вивес был «современным», «либералом» Он опережал
свое время, когда ставил на экономическую экспансию, пусть даже
большой социальной ценой. Напротив, ответственные политические
лица середины XIV века были в основном «консерваторами», стре-
мившимися сохранить и усилить нажим, который они оказывали на
94
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Но если этот тип объяснения подходит к обеим столь различ-
ным между собой ситуациям, значит он не является специфичным
ни для одной из них. В нем упускается из виду факт, решающий
в обществах, где не существует «свободного» рынка труда. Речь
идет о противоположности между спросом на рабочую силу и су-
ществованием субъектов, не отвечающих его требованиям при
заданных формах господствующих способов организации труда.
Эту конъюнктуру можно сравнить с сегодняшней ситуацией, ког-
да мы также можем наблюдать «парадоксальную безработицу»,
связанную с рассогласованием между спросом на рабочую силу и
отсутствием квалификации у тех, кто претендует занять эти рабо-
чие места1. Но если сегодня ограничения на занятость накладыва-
ются модернизацией производственного механизма, то в XIV веке
они были связаны с традицией. Последняя стремилась закрепить
рабочую силу в неизменных статусах организации труда. «Оста-
точная популяция», следовательно, — не просто резерв рабочей
силы, «резервная армия труда». Она состоит, как минимум отча
сти, из индивидов, утративших связь с собственной территорией.
С одной стороны они мобильны и не находят своего места в тради-
ционной организации труда, но с другой трудовой кодекс (в явном
виде через распоряжения, число которых умножалось начиная с
XIV века) хочет им запретить использовать свои силы иначе как в
предписанных традицией формах. Это противоречие наблюдается
вплоть до индустриальной революции. Оно демонстрирует как
мы увидим в дальнейшем, постоянный эффект торможения, ко-
торый оказывали эти предписания на изменения, затрагивающие
производство, на развитие капитализма Эти незанятые индиви-
ды, однако, не обладали нужными качествами, чтобы их наняли.
Где же место того, кто по отношению к этой организации труда
является «свободным», но лишенным всего1 Главным образом и
надолго — нигде
своих подвластных, но при этом сохранить традиционные рамки их
зависимости. В этом отношении знаменательна политика Стюартов в
Англии, которые силились, впоочем, без особого успеха, затормозить
движение огораживания общинных земель. (Поланьи К Великая
трансформация Политические и экономические истоки нашего вре-
мени. Пер. с англ СПб.: Алетейя, 2002 )
Iribarne Р., d’ Le chomage paradoxal.
Глава П. Общество, внесенное в кадастр
95
Таковы судьбы индивидов, помещенных, словно между дву-
мя огнями, в противоречивую ситуацию, когда свобода для них
становится проклятием, которое нужно перечеркнуть. Они нахо-
дятся в двойных путах: с одной стороны, предписание работать,
с другой — невозможность работать в предписанных формах. Их
трагедия проходит через все общества вплоть до конца Старого по-
рядка. Нельзя сказать, что эта формация оставалась неизменной,
в частности, в плане развития производства, которое все более
настойчиво требовало более гибкой организации труда. Но этот
трудовой кодекс, как и другие законодательные акты, если и не
повторяли механически, то упорно возвращался снова и снова к
тем же запретам с теми же деструктивными последствиями для
определенных категорий населения Многие формы найма, как
мы дальше увидим, возникали и становились необходимыми. Но
до XIX века им не удавалось оформиться в Действительный статус
наемного труда.
Мишель Мола показывает, как в конце Средних веков появился
богатый словарь бродяжничества, применявшийся теми несчаст-
ными, которые были вынуждены «пускаться в бега», «убираться»,
«оставлять», «покидать» свою территорию вследствие «большой
нищеты», в которую они попадали’. Такое бегство кажется бес-
смысленным, поскольку за границами, которые очерчивали веко-
вые формы земледелия и организации ремесла, их не ждала земля
обетованная. Некоторые из современников сами смогли оцени-
вать размах драмы, неотделимой от рождения Нового времени:
«Естественным образом можно видеть, как животные и птицы
Приходят в край богатый и хлебопашный и как они бегут из опу-
стошенного края; похоже делают и люди, механики и землепашцы.
Живущие трудом своих рук, ибо они идут в места, где они могут
заработать и бегут из мест, где народ живет в тяготах услужения
и пропитания»3.
Что же происходило с этими дезаффилированными?
См.: Mollat М. Les pauvres au Moyen Age. P. 292—293
Цит. no: Mollat M. Les pauvres au Moyen Age. P. 293.
96
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Бесполезные миру
Проследим их путь на примере судьбы самой маргинальной их
группы — бродяг. На фоне социальной структуры, где статус ин-
дивида зависит от его положения в тесной сети взаимозависимо-
стей, бродяга выглядит неуместно. Всегда и у всех на виду, по-
скольку не имеет своей территории, бродяга принимает на себя
удары целого арсенала постоянно обновляемых жестоких мер.
Можно было бы выстроить парадигму асоциальности, которую
он собой представляет, аккумулируя проблемы своей невклю-
ченности не только в трудовой порядок, хотя он и работоспособ-
ный. но и в порядок социабельности, поскольку он чужак. Будучи
лишен любых ресурсов, он не может сам обеспечивать себя. Но
поскольку зона опеки принимает согласно двум ранее выделен-
ным критериям прежде всего, неспособных к труду и близких,
то бродяга оказывается дважды исключенным. «Бесполезный
миру»1 — его судьба дает пример драмы образцового дезаффили-
рованного, того, кто не имея никакого «состояния», не получает
никакой защиты.
Что значит бродяга? Первые попытки дать определение бродяж-
ничеству относятся к достаточно позднему периоду. До XVI века
чаще всего встречаются термины, указывающие на индивидов,
пользующихся дурной славой: побирающиеся (т. е. те, кто выпра-
шивает милостыню без основания, — пренебрежительная версия
«настоящих нищих»), плуты, жулики (попрошайки, подделываю-
щие увечья), праздно шатающиеся, бесстыдники, сутенеры, без-
дельники, лентяи... К этому перечню часто добавляются названия
ремесел, имеющих плохую репутацию: жонглеры, певцы, фокус-
ники, мастера выдирать зубы, торговцы противоядиями; а также
нечестивые занятия: игроки в кости или проститутки, а иногда
даже рабочие или мальчики при брадобрее. Первая или одна из
первых попыток систематизации была предложена ордонансом
Франциска I в 1534 г., который клеймил «всех бродяжничающих,
праздных, “ничейных” людей и других, не имеющих никакого иму-
Приговор Колану Ленфану, помощнику каменщика, убежденному
бродяге, за воровство в Париже: «Заслуживает смерти как бесполез-
ный миру, а значит, быть повешенным как разбойник». Реестр уголов-
ных дел Шатле. Цит. по; Geremek В. Les marginaux parisiens aux XIV
et XVе siecles.
Глава II. Общество, внесенное в кадастр_________________________97
щества, чтобы содержать себя, но не работающих и не возделы-
вающих земли, чтобы заработать себе на жизнь»1.
Оба критерия, лежащие в основании конструирования кате-
гории «бродяги», стали эксплицитными: отсутствие работы, т. е.
праздность, связанная с недостатком ресурсов, и «ничейность»,
т. е. непринадлежность ни к одной общине. Быть «чьим-то» — это
старинное выражение, заимствованное из германского права, ко-
торое в феодальном обществе описывало положение того, кто яв-
лялся «человеком» сюзерена, которому он дал клятву в верности,
а взамен получил его защиту1 2. Напротив, бродяга не принадлежит
ни одному роду и не входит в сети взаимозависимости, которые
конституируют общину. Этот человек без работы и имущества
также не имеет ни хозяина, ни очага, ни места. «Живущий везде»,
если воспользоваться выражением, часто используемым на про-
цессах о бродяжничестве, он — человек «нигде».
Лучше проработанные и более поздние определения продол-
жают использовать эти две переменные. Например, определение
лионского юриста, комментирующего в 1566 г. эдикт Карла IX о
домашней прислуге: «Бродяги — люди праздные, бездельники,
ничейные, брошенные, люди, не имеющие дома, ремесла и дохода
и, как говорит ордонанс полиции Парижа, люди, которые служат
лишь для количества, sunt pondus inutilae terrae»3. «Они являют-
ся бесполезным бременем на земле» — формула замечательная.
Ордонансом от 24 августа 1701 г. определение было зафиксирова-
но в юридических терминах, которые в дальнейшем не меняются и
практически в том же виде переходят в наполеоновский уголовный
кодекс: «Объявляем бродягами и ничьими людьми тех, кто не име-
ет ни профессии, ни ремесла, ни определенного места жительства,
ни места, дающего им пропитание, и кто не присягнул сеньору и
не может засвидетельствовать своей доброй жизни и Нравов с по-
мощью кого-либо достойного доверия»4.
1 Jourdan, Decrouzy, Isambert. Recueil genera! des anciennes loss francai-
ses.T XII. P. 271
1 Vexliard A. Introduction a la sociologie du vagabondage. P.: Michel Ri-
viere, 1956 P. 83.
! Цит. no: Geremek В Truands et miserables dans 1’Europe moderne. P.
Gallimard-Julliard, 1980. P 349.
4 Цит. no: Vexliard A. Introduction a la sociologie du vagabondage P. 83
4 Зак 354K
98
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
Однако процитированный в предыдущей главе важный коро-
левский ордонанс 1764 г. добавляет к нему интересное уточнение.
Относя к бродягам «всех тех, кто не имеет ни профессии, ни ре-
месла», ордонанс уточняет: «на протяжении шести месяцев»1. За
этими несколькими месяцами скрывается гора проблем. Здесь мы
видим попытку отделить «чистых» бродяг, закоренелых адептов
праздной жизни, от тех. кого мы теперь называем людьми, находя
щимися в ситуации невольной безработицы или ищущими работу
в промежутке между двумя работами. Но вопрос о невозможно-
сти найти работу, который мог бы реабилитировать бродягу от об-
винения в добровольной праздности, конечно же, не может быть
разрешен одной лишь этой простой припиской. Мы еще к этому
вернемся.
Если бродяга действительно является таким «бесполезным
миру», паразитирующим на труде другого, исключенным ото-
всюду и обреченным бродяжничать в обществе, где качества
личности зависят от принадлежности к некой статусной по-
зиции, то можно без проблем объяснить и презрительный об-
раз, который всегда с ним связан, и безжалостное отношение
к нему.
Существует множество свидетельств того, как клеймили бро-
дяг, наводящих ужас на округу в сельской местности и обвиняемых
в нарушении безопасности в городах. Процитируем одно свидетель-
ство, иллюстрирующее многовековое отвращение, репрезентатив-
ное хотя бы уже потому, что датируется поздним временем, воспри-
нявшим прогресс эпохи Просвещения:
«Бродяги в деревнях — самое большое бедствие. Это прожорли-
вые насекомые, которые отравляют деревни, опустошают и ежеднев-
но пожирают пищу земледельцев. Если говорит! без околичностей,
это вражеские войска, разбежавшиеся по всей территории, которые
живут на ней вволю, как в завоеванной стране, и взимают настоящую
контрибуцию под видом подаяний.»-’
Автор этого документа, Ле Трон, однако, не был кровожадным
персонажем. Милосердный и добрый христианин, он, в отличие
от многих профессионалов попечения, требует права на то. чтобы
подавать милостыню нищим, «имеющим свое место жительства. 1 2
1 Declaration royale de 1764. Р. 406.
2 Le Trosne J.F Memoire sur les vagabonds et les ir.enriiants. Soissons.
1764. P 4.
Г"ава II. Общество, внесенное в кадастр
99
жилище, семью»1. И в то же время он ратует за отправку на веч-
ную каторгу бродяг с первого же их ареста. Для него, как и для
большинства его современников или предшественников, размыш-
лявших над этим феноменом, бродяжничество является обще-
ственным бедствием, наподобие голода или эпидемии, и малейшее
к нему снисхождение — приемлемое в отношении нищества — бу-
дет преступлением.
Теперь становится понятно, что искоренение бродяжничества
было по существу «кровавым законодательством», согласно харак-
теристике, данной Марксом, осуждавшим английские законы по
этому вопросу* 2: если бродяга находится вне закона социальных
обменов, он не может ждать милости, его необходимо одолеть как
зловредное существо
Простейшая и самая общая мера, предпринимаемая в отноше-
нии бродяги, — это изгнание Она непосредственно вытекает из
его качества чужака, место которого хотя и неизвестно где, но точ-
но в другом месте. Изгнание было санкцией сильной, но при этом
совершенно недейственной. Приговор очень суровый, поскольку
он обрекает бродягу бесконечно скитаться по бесхозной обще-
ственной земле, как дикого зверя, отовсюду прогоняемого Но
изгнанный носит за собой свою нерешенную проблему. Изгнание
представляет собой уловку, благодаря которой община избавляет-
ся от нерешенного вопроса, перекладывая его на кого-то другого.
Оно отвечает местному рефлексу самозащиты, несовместимым с
принципами общей политики управления бродяжничеством Одна-
ко только в 1764 г. последний королевский ордонанс французской
монархии, посвященный данному вопросу, впервые открыто при-
знает тщетность этой меры: «Мы признаем, что наказание изгна-
нием не может удержать людей, чья жизнь является в некотором
Роде добровольным и постоянным изгнанием, и кто, будучи изгнан
из одной провинции, с безразличием переходит в другую или, не
меняя страны, продолжает совершать то же злоупотребление»3.
Ibid. Р 37: «Поскольку они (нищие) всегда у нас перед глазами, со-
страдание обязывает нас помогать им, и это гуманное чувство не мо-
жет быть предметом наказания».
3 Маркс К. Капитал / /Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд Т. 23. С. 658
Declaration du Roy concernant les vagabonds et les gens sans aveu. 3 aout
1764.
100
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Изгнание гораздо больше отражает воображаемое, нежели
действительное исчезновение бродяг Смертная казнь, на-
против, претворяет в реальность социальную смерть, которую
уже представляет собой изгнание Смертный приговор такому
паразиту дает поистине окончательное решение проблемы бро-
дяжничества. Казнь действительно применялась к бродягам. Во
Франции декларация Генриха И от 18 апреля 1556 г. (отметим ее
близость с ордонансом Мулена периода той же монархии, опре-
делившим понятие «временного прибежища») предписывала «от-
правлять бродяг в тюрьму Шатле, чтобы означенные лейтенант
по уголовным делам и офицеры Шатле осуждали их на смертную
казнь, если те нарушают настоящий ордонанс и протестуют про-
тив этого факта»1.
Приговор обжалованию не подлежал и немедленно исполнял-
ся. Осуждение на смерть было центром «кровавого законодатель-
ства», применяемого к бродягам в Англии XVI века. Королевский
совет назначал специальных чиновников, ответственных за пре-
следование бродяг и наделенных правом вешать их. По данным
Александра Векслиарда 12 тысяч бродяг были повешены в период
правления Генриха VIII и по 400 в год — при Елизавете1 2.
Таким образом, бродяжничество как таковое было не только
нарушением закона, но могло расцениваться как смертельное
преступление3 * * * * В. Казнь как крайнее решение все равно не соот-
1 Jourdan, Decrouzy, Isarnbert. Recueil general des anciennes lois franpai-
ses.T. XIII. P. 501-511.
’ Vexliard A. Introduction a la sociologie du vagabondage P 73. См. так-
же: Dobb M. Essais sur le developpement du capitaiisme., где приводят-
ся еше более страшные данные.
3 Помимо прочего, оно являлось отягчающим фактором в случае других
правонарушений, в частности, воровства или убийстза. Нестабильная
жизнь и недостаток ресурсов, конечно же, часто приводили бродягу к
нарушению закона. Но уже само положение бродяги ставило его в раз-
ряд подозрительных, и если его арестовывали, то этот факт усугублял
приговор, делая из бродяги «закоренелого вора» (См : Geremek В. Cri-
minaiite. vagabondage, pauperisme.) Изучение записей в регистраци-
онной книге Шатле за 1389-1392 г. показывает, что только 18% осуж-
денных за воровство родились или проживали в парижском регионе.
В судебных записях часто фигурируют определения типа «человек без
положения, не служащий ни одному сеньору», «ни богатства, ни вла-
Глава П Общество, внесенное в кадастр
101
носилась с масштабами проблемы. Как бы ни было велико число
осужденных на смерть и казненных, оно ничтожно по сравнению
с числом тех, кто продолжал «сеять заразу в королевстве». При-
нудительный труд стал ответом не только более умеренным, но
и более реалистичным, если, конечно, он мог сделать полезными
этих «бесполезных миру». Он постоянно присутствует во всех за-
конодательствах о бродяжничестве. Начиная с 1367 г. бродяги,
арестованные в Париже, заняты на общественных работах, напри-
мер чистят канавы или ремонтируют укрепления, «связанные по
двое друг с другом», как уточняет ордонанс Франциска I от 1516 г.
Введенная Жаком Сердце отправка на галеры — на пять, десять
лет или пожизненно в зависимости от периода времени и числа
рецидивов — оставалась до конца Старого порядка особо суровым
наказанием для бродяг тем более что необходимость укомплекто-
вать экипажи королевских кораблей могла в определенные момен-
ты означать начало охоты на бродяг. Так, муниципалитет Дижона,
которому потребовалось в 1529 г. экипировать две королевские га-
леры, смог сделать это, взяв кроме заключенных городской тюрь-
мы еще и «нанятых» по случаю бродяг1.
Депортация в колонии — это еще одна форма принудительных
работ, введенная ордонансом от 8 января 1719 г. Но коннополицей-
ская стража, которая получала премию за каждого схваченного,
проявляла такое рвение в применении этой меры, что последняя
вызвала сильное недовольство населения и была отменена в июле
1722 г. К ней. однако, продолжали обращаться вплоть до конца
Старого порядка многочисленные «разработчики проектов», стре-
мящиеся «очистить королевство от мерзости нищенства», сделав
при этом бродяг «полезными государству». Проблема так никогда
и не была решена до конца, поскольку депортация сталкивалась с
Двойной враждебностью, со стороны сторонников меркантилизма
сти, ни какого-нибудь добра», «чужак в нашем краю», «живущий по-
всюду» .. «Бродяжничающие и праздные люди» фигурируют в списках
врагов общества среди «воров, убийц, разбойников с большой дороги,
похитителей женщин, церковных расхитителей, наемных драчунов,
обманщиков, фальшивомонетчиков и других злодеев». См.: Misra
ki J. Criminaiite et pauvrete en France a i’epocue de la guerre de Cent
Ans / / M Mollat. Etudes stir 1’histoire de la pauvrete. T. II. P. 543, 546.
Цит. no: Geremek В Truancls et miserables dans 1’Europe moderne P. 87.
102
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемного труда
(Ришелье был противником), боявшихся, что «королевство обе-
злюдеет»; и со стороны святош, шокированных, что «подонки че-
ловечества» исполняют роль миссионеров в колониях1.
Принудительные работы с заточением — другая мера, пери-
одически применявшаяся для разрешения проблемы. Хотя перво-
начально она была предложена не для бродяг, впоследствии, как
можно видеть, Общий госпиталь принимал также и их. В контек-
сте меркантилизма развилось желание мобилизовать всю рабочую
силу королевства во имя обеспечения его мощи. Бродяги, конечно
же, представляли излюбленную цель данной политики: «Культур-
ные города имеют дома, где они содержат здоровых нуждающихся,
чтобы создать питомники ремесел и помешать бродягам и бездель-
никам, которые хотят только жульничать и воровать»2. Однако по
причинам, к которым мы еще вернемся, труд в закрытых учрежде-
ниях всегда приносил провальные результаты. Общий госпиталь
не мог превратить «свободный и ленивый народ» в работоспо-
собных жителей. В лучшем случае он предоставлял нищенские
условия для выживания самым нищим среди нищих: старики и
старухи, которым больше некуда было деться, сумасшедшие, бро-
шенные дети, проклятые отщепенцы. Работать в этих местах, где
теснились самые обездоленные среди обездоленных, вскоре стало
совершенно невозможно.
Однако, когда декларация 1764 г. в очередной раз осудила
бродяжничество и ужесточила политику в их отношении, эта
мера была введена снова. Отправка на галеры оказалась непри
менимой в таких масштабах, и в 1767 г. стал создаваться дома
призрения. Это самостоятельная административно-полицейская
структура, специально созданная для привлечения к работе тру-
доспособных местных жителей. Арестованные бродяги и нищие
не зависели больше ни от властей госпиталей, ни от аппарата
' В действительности, похоже, что женщин заключенных з общих го-
спиталях, особенно молодх, время от времени забирали оттуда глав-
ным образом по причинам, которые можно считать демографическими,
для помощи в заселении Канады или Луизианы. Депортация и трагиче-
ская смерть Манон Леско в романе аббата Прево представляет собой
литературную иллюстрацию такой практики. (См . Прево А.-Ф. Исто-
рия кавалера де Грие и Манон Леско. М.: Правда, 1989.)
-’ CruceE. Le nouveau Супёе ou le discours de 1’Etat. Paris, 1623. Цит. no:
Gutton J P La societe et les pauvres.
Глава II. Общество внесенное в кадастр
103
обычной полиции. Власти, ответственные за поддержание по-
рядка, непосредственно препровождали их в дома призрения.
Вознаграждение за труд рассчитывалось таким образом, чтобы
быть, как говорит доклад от 1778 г., «ниже, чем в тюрьме, ниже
солдатского содержания»1.
Таким образом, конец Старого порядка характеризуется уси-
ленной охотой за бродягами и трудоспособными нищими. Кон-
нополицейская стража была мотивирована премией в 3 ливра за
каждого пойманного. Некер оценивает в 50000 число арестов в
1767 году. Между 1768 и 1772 годами в дома призрения поступило
111 836 человек, тогда как на каторгу лишь 1132. Эти дома разме-
щались в нездоровых помещениях, без гигиены, без медицинско-
го обслуживания. Смертность там была поразительная: за тот же
четырехлетний периоде 1768 по 1772 г. — 21339 умерших* 2. Само
собой разумеется, как и в Общем госпитале, работа в этих местах,
где люди умирали массами, была просто фикцией.
Мерсье в своей «Картине Парижа» подводит такой итог этому
периоду.
«В 1769 году и три последующих года с бедняками обращались
с такой жестокостью и варварством, что они останутся несмывае-
мым пятном на веке, который называют гуманным и просвещен-
ным. Можно подумать, что хотели истребить целую расу, настолько
были забыты принципы милосердия. В домах призрения, похожих
на тюрьмы, где бедность наказывалась как преступление, почти все
умирали»3.
А. Тюрго закрыл большинство домов призрения в 1775 г., но
их снова стали открывать после его отставки. У них было большое
будущее, поскольку Наполеон вновь ввел их в 1808 г.
Англия предлагает набор похожих мер, но с дополнительной,
быть может, степенью жестокости. Ограничимся цитатой из ор-
донанса 1547 г., который, несомненно, представляет наиболее ра-
дикальное решение чтобы заставить бродяг работать. Исходя, как
всегда, из признания факта, что «праздные и бродящие личности
Цит. по. Kaplow J. Les noms des rois: les pauvres a Paris a la veille rie la
Revolution P ^laspero, 1974. P 221
Данные цитируются no' Vexliard A. Introduction a la sociologie du vaga-
bondage. Op cit. P. 82. Статистика по Парижу: 18523 ареста в 1764—
з 1773 г., — приводится в кн.: К ар low /. Les noms des rois. P. 218.
Hufton O H The Poor of Eighteenth-Century France. P. 232 sq.
104
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемного труда
являются бесполезными членами общины и скорее врагами обще-
ственного дела», Эдуард VI приказывает хватать всякого, кто, не
имея никаких средств существования, остается без работы более
трех дней. Каждому доброму гражданину предлагалось приводить
этого бедолагу к двум судьям, которые «должны без промедления
заклеймить бездельника, поставив ему на лбу раскаленным желе-
зом букву V, и присудить этого человека, живущего столь праздно,
тому, кто его привел, чтобы он владел им как рабом и имел в рас-
поряжении у себя и своих дворовых или слуг на два последующих
года»1. Таким образом, в период расцвета Ренессанса законодатель-
ство о бродяжничестве восстанавливает в английском королевстве
рабство. Обираемый и нещадно эксплуатируемый бродяга, которо-
го владелец мог пороть, заковывать в цепи, заключать в тюрьму, от-
давать в наем, к тому же в случае смерти владельца переходил как
собственность наследникам. Если жертва сбегала, то на первый раз
ее наказание увеличивали до пожизненного срока, а при повторной
попытке побега могли осудить на смертную казнь.
Бродяги и пролетарии
Но кем же в действительности являются бродяги? Опасными хищ-
никами, рыскающими по границам социального порядка, живу-
щими с грабежей и угрожающими собственности и безопасности
других людей? Именно так их изображают и этим оправдывают
отношение к ним, не укладывающееся в обычные рамки. Они на-
рушили общественный договор «работа—семья—нравственность-
религия» и стали врагами общественного порядка. Нам следует
по крайней мере попытаться, как ранее в случае трудоспособных
нищих, деконструировать подобное представление и восстановить
социологическую реальность, которую оно скрывает. При таком
рассмотрении бродяжничество выглядит не столько как состояние
sui generis, сколько как крайняя степень процесса дезаффиля
ции. которой предшествовали нестабильность трудовых отноше-
ний и хрупкость сети отношений социабельности — общий удел
значительной части мелкого люда в деревнях и городах
' Цит. по: Judges A.V. (ed.) The Elizabethan Underworld. London, 1965
Ради справедливости нужно добавить, что либо из-за жестокости этой
меры, либо из-за того, что ее трудно было применять, в 1550 г. ее от-
менили.
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
105
Каким был, например, в самом конце Старого порядка социоло-
гический профиль содержавшихся в доме призрения в Суассоне?
Такие дома, как считается, должны были принимать исключитель-
но бродяг и приравненных к ним (трудоспособных нищих). В су-
ассонском доме призрения накануне революции насчитывалось
854 интернированных. Директор этого дома относил 208 из них к
«очень опасным», «бичам общества», в числе которых было 28 «за-
клейменных» бродяг, 32 «бесприютных» бродяги, 50 сумасшед-
ших, 20 задержанных по приказу короля, 32 военных «без крова
или дезертиры». «Настоящих», согласно представлениям того
времени, бродяг было только 60. Больше двух третей содержав-
шихся в доме составляли в основном две большие группы: 256 ра-
бочих физического труда и 294 сельскохозяйственных рабочих,
оставшихся без средств существования1. Большинство пансио-
неров дома призрения было в равной мере представлено субпро-
летариями города и деревни. Эти рабочие, без всякого сомнения,
были вне сферы труда. Однако были ли они «профессиональны-
ми» нищими и бродягами? Более вероятно, что большая их часть
состояла из тех, кого мы теперь называем безработными, не име-
ющими квалификации и более или менее сознательно ищущими
работу. Конечно же, чтобы говорить о безработице в строгом
смысле слова, нужно было дождаться, чтобы собрались воедино
условия, образующие современное отношение найма, как в на-
чале XX века (см. главу VII данной книги). Вместе с тем, как мы
покажем в следующей главе, ситуации незанятости, являющиеся
следствием организации производственной системы, основанной
на распределении труда, а не на свободе труда, существовали и
прежде2. Бродяжничество представляло крайний тип подобных
ситуаций. Сам Монлино говорит о том же, когда признается: «Мы
могли заметить по предыдущим отчетам, что портные, сапожники,
1 Leclerc deMontlinot С.A.J Etat actuei du depot de mendicite de la gene-
ralite de Soissons. Compte, annee 1786 // Essaissur la mendicite. Paris.
1786. Annexe P 57-59.
Трудность, но и необходимость, для реализации антропологического
подхода к наемному труду описывать с максимальной точностью этот
тип полунаемных отношений, предшествовавших становлению со-
временного отношения наемного труда, потребовала углубить анализ,
представленный в главе III
106
Кастель Р. МетамооЛозь: социального вопроса- Хроника наемного труда
парикмахеры ткачи выполняют самые бродяжнические профес-
сии, и часто оказываются без работы»1.
Другая характеристика бродяжничества — добровольный
уход в бродяги, сознательный разрыв отношений с родным местом
жительства и с общими правилами социабельности — касался,
по-видимому лишь меньшинства этих несчастных. Конечно, если
ордонанс 1764 г. действительно применялся, то их арестовыва-
ли, как только они оказывались более чем «в полулье от своего
места жительства» Но если регистрационный список суассон-
ского дома призрения различал 32 «бесприютных» бродяги, то
значит другие бродяги где-то имели приют, но были вынуждены
уйти подальше из-за нищеты и в поиске работы. Бродяги в доин-
дустриальном обществе были, в действительности, эквивалентом
иммигрантов — чужаками, ищущими средства к жизни за грани-
цами своей «страны». Так, в 1750 г. из 418 заключенных в Бисетр
за бродяжничество, 35 были уроженцами Парижа и 58 — париж-
ского региона. Другие пришли из провинции и часто оставались в
Париже всего несколько месяцев1 2. Вследствие этого они прирав-
нивались к «ничьим» людям, по крайней мере пока кто-то из до-
стойных людей не подпишет формуляр «подчинения» и не станет
гарантом для бродяг, заключенных под стражу. Вот пример такого
аттестата, подписанного гражданами Оверни для бродяги, заклю-
ченного в Мо: «На протяжении нескольких лет он имеет обыкно-
вение покидать провинцию каждый сезон и отправляться в чужой
край, чтобы заработать на жизнь своим трудом и своим промыслом
и принести какие-то средства Мари Азани, своей жене, и своим
шестерым детям. <...> Означенный Жак Вердье возвращается к
себе каждую весну, чтобы возделывать свой маленький надел и за-
ниматься как можно лучше трудом на земле. Мы считаем его чест-
ным человеком; мы никогда не видели его пьяным или просящим
милостыню»3.
1 Leclerc de Montlinot С.A.J. Etat actue! du depot... P. 59
2 Kaplow J. Les norns des rois. P. 222.
J Цит. no: Kaplow J. Les nons des rois. P. 228. Об формулярах «под-
чинения», которые должны были подписывать почтенные граждане,
бравшие на себя обязанность найти работу арестованным бродягам,
см.: Paultre С. La repression du vagabondage et de la mendicite sous
1'Ancien Regime. Можно было бы. таким образом, сказать, что подоб-
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
107
Этому бедолаге удалось передать новость о своем аресте в
родную деревню, и по счастью двое уважаемых сограждан взяли
на себя труд написать в Мо, чтобы выступить его поручителями.
А сколько подобных ему оказывались в схожей ситуации, но не
могли воспользоваться таким средством хотя бы потому, что их
трудовое положение было еще более шатким, чем у этого сезон-
ного рабочего, который мог регулярно возвращаться в родную
деревню? Кто возьмет на себя хлопоты, чтобы стать гарантом
какого-нибудь несчастного, бродящего по дорогам? Общинная
принадлежность обрывается, и помощь, получаемая от связей,
становится все меньше и меньше по мере удлинения пути. Таким
образом, намечается следующий профиль бродяги, весьма отли-
чающийся от фантастического представления о нем: бедняга не
учился никакому ремеслу1, не имел квалификации, работал от
случая к случаю, часто искал какой-нибудь случайный заработок
и постепенно, по мере своих странствий, десоциализировался, а в
наименее благоприятный момент своей бродяжнической траекто-
рии попадал в руки гражданского суда.
Такая реконструкция социологической реальности бродяги,
по-видимому, верна для всего периода, начиная с XIV века и до
конца Старого порядка. Нельзя сказать, что, как мы это увидим
в следующей главе, не было никаких изменений или, скорее, зна-
чительных смещений в формах организации труда. Но, исходя из
того, что мы можем реконструировать или домыслить относитель-
но положения бродяг, мы всегда и повсюду найдем мобильность,
одновременно географическую и профессиональную, находящих-
ся в отчаянном положении представителей мелких ремесел, кото-
вая практика способствовала становлению начального варианта рын-
ка труда. Подписывая бумагу о «подчинении», гражданин мог стать
нанимателем для «бродяги» и заставить его работать на себя У меня
нет достаточных данных, чтобы оценить значение этой практики, ко-
торая в любом случае не оставляла никакой свободы действия «наем-
ному» при таком особом «трудовом контракте».
Действительно, ситуация подмастерьев ремесленников, подчиняю-
щихся правилам корпоративных структур, существенно отличается
(см. следующую главу). Хотя традиция путешествующих по Франции
подмастерьев более поздняя, географические перемещения признан-
ных подмастерьев были безопаснее, если они были под защитой суще-
ствовавших в каждом городе структур по их приему.
108
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
рые, по выражению каменщика, арестованного в 1768 г. в Божоле,
«исколесили страну в поисках работы»1. Жан-Пьер Гюттон в своем
очень детальном анализе мира простонародья, проживавшего в
лионском финансовом округе, чья судьба обернулась столь пла-
чевно, приводит много примеров хаотичной траектории передви-
жений поденных рабочих, лодочников, грузчиков, носильщиков,
разносчиков, сезонных сельских рабочих, слуг, ищущих место,
демобилизованных солдат. Арестованные бродяги почти всегда
имели какое-нибудь ремесло1 2. Они часто приходили из краев, где
земля больше не могла их прокормить. Например, этот крестья-
нин из Веле, арестованный в 1724 г. в Вильфранш, когда он шел
в Божоле «работать на земле, помогать каменщикам и находить
себе занятие там, куда пришел, потому что для него нет работы в
поместье, где его брат работает на складе зерна»'.
Утратившие корни сельские жители часто стремились в город.
Там они предпринимали безуспешные попытки интегрироваться,
а затем отправлялись в дорогу. Спустя несколько лет уже невоз-
можно было выделить сельские или городские составляющие по-
ложения, в котором они оказывались, и несчастье которого в том
и состоит, что у них больше нет принадлежности. «Вывод, выте-
кающий из этого исследования, — говорит Гюттон в другой своей
работе, где приводятся такого же рода данные, — состоит в том,
что бродяги, не имевшие никакого занятия и жившие обманом, в
1 Цит. по: Goutton J.-P. La societe et les pauvres. Lexemple de la genera-
lite de Lyon. P. 154 sq.
2 Из 278 бродяг, арестованных в Лионе в 1769-1778 г., только четве-
ро были квалифицированы как «профессиональные нищие». Напро-
тив, мы видим 88 земледельцев и 138 представителей разных реме-
сел (в основном ткачей, портных и строителей), 19 слуг, 14 торговцев
вразнос, 5 бывших солдат, 3 моряков. 3 школьных учителей, 1 скрипа-
ча, 1 отшельника, 1 паломника, 1 бывшего каторжника. (Gutton J.-P.
Op. cit. Р 162.) Конечно, с одной стороны, арестованные бродяги име-
ли тенденцию выдавать себя за рабочих, не имеющих работы, а не за
«бездельников». Но с другой стороны, судьи не были предрасположе-
ны принимать любое алиби. Сходные данные для парижского региона
приводит М. Булан (Boulant М. Groupes mobiles cans une societe se-
dentaire: la societe ruraie autour de Meaux aux XVIIе et XVIII" siecles / /
Les marginaux et exclus de 1’histoire ).
! Goutton J.-P. La Societe et les pauvres P. 170.
Глава II Общество, внесенное в кадастр
109
действительности составляли незначительное меньшинство. Са-
мая большая их часть набиралась из народа, когда социальные и
личные обстоятельства выбрасывали людей на дорогу»1. Схожий
вывод, был сделан Брониславом Геремеком в отношении Средних
веков: «Переход к маргинальности происходит так, как блекнут
цвета: нет прочного барьера между обществом и тем, что находит-
ся уже за его пределами, между индивидами и группами, которые
соблюдают установленные нормы, и теми, кто их нарушает»2.
Следовало бы проанализировать упоминаемые Гюттоном «соци-
альные и личные обстоятельства», которые подталкивают людей к
бродяжничеству. Оно является драмой для нищих, но кроме того
означает десоциализацию. Бродяга живет так, как если бы он ушел
из мира. Отчего рвутся связи старой принадлежности, и к несчастью
быть бедным добавляется несчастье быть одиноким, не имеющим
никакой поддержки? Имеющиеся документы не позволяют исследо-
вать этот личностный план судьбы бродяги, через который происхо-
дит дезаффиляция. Впрочем, если заново перечитать исторические
работы, поставив перед собой такой вопрос, то можно обнаружить
еще кое-какие значимые признаки. Так, Гюттон на примере Лиона
проанализировал дела брошенных детей, чьи родители «отсутство-
вали в городе» Он, конечно же, констатировал бедность супруже-
ских пар, «слишком обремененных детьми», которые ушли, ничего
не оставив, но кроме того, он отметил большую пропорцию разби-
тых семей, брошенных жен, вдов и особенно, вдовцов. «В 1779 году
из 20 брошенных детей 6 были из полных, но обнищавших семей,
2 — детьми вдов и 8 — детьми вдовцов»3.
«Не зная, что бы еще предпринять, я приняла решение все бро-
сить». Разочарование рабочей, которую 4 года назад оставил муж,
Достаточно хорошо иллюстрирует этот момент толчка, когда по-
стоянная нищета превращается в абсолютное лишение. «Наиболее
обездоленные», как говорят сегодня, используя милый эвфемизм,
в Действительности лишены всего. Исторические исследования
Goutton J.-P. L'Etat et la mendicite dans la premiere moitie du XVIIIе
2 siecle. P.: Centre d'etudes foreziennes, 1973. P. 198.
} Geremek В Criminalite, vagabondage, pauperisme. P. 346.
Gutton J.-P La societe et les pauvres. P. 128. Данные такого же типа
Для других французских городов см.; Hulfton О Н. The Poor of Eigh-
teenth-Century France. P 122 sc.
110 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
содержат лишь фрагментарные данные: допросы арестованных
бродяг, посмертные свидетельства в приходских книгах. Но и они
часто дают почувствовать всю драму их жизни. «20 июля у "Жан
Тома дю бург” умер человек в возрасте примерно 30 лет из местеч-
ка Сен-Леонар возле Лиможа, который пришел из Гренобля рабо-
тать по строительному ремеслу; он был похоронен 21 числа месяца
после получения святого причастия»1.
Эта короткая запись, сделанная кюре маленького прихода Сен
Жюльен-ля-Ветр в Божоле в 1694 г. в период сбора урожая, несо
мненно могла бы стать моделью для биографий тысяч бродяг, если
бы нам удалось раздобыть их, поскольку по очевидным причинам
бродяги оставили мало письменных свидетельств. Этот несчастный,
окончивший жизнь на гумне, смог хотя бы получить отпущение гре-
хов, конечно в нищете и в одиночестве, но совершив церковное при-
частие, т. е. сохранив связь с духовным сообществом. Но посколь-
ку бродяжничество было преступлением и толкало на совершение
других преступлений, то чаще всего сохранившиеся свидетельства
связаны с приговорами. Несмотря на это не стоит переоценивать
значение негативного имиджа, который имела криминализирован-
ная группа бродяг. Анализируя регистрационные книги приговоров,
вынесенных в Париже в XIV и XV веках, Бронислав Геремек под-
тверждает нашу интерпретацию, которая также справедлива для
всех Средних веков и вплоть до конца XVIII века;
«Для категорий населения, которые мы встречаем в юридических
актах, характеоно постоянное передвижение, кратковременность
связи зависимости от хозяина, нестабильная занятость, смена мест
работы и частые смены нанимателя. Такая группа включает в себя
пауперизированных ремесленников и крестьян: в нее также входят
молодые люди, чьим постоянным состоянием является сдача в наем
своей рабочей силы.»
И он добавляет, что «изменчивый характер разделения между
миром труда и миром преступления» не позволяет видеть в послед
нем структурированную «среду» в том смысле, в каком теперь го-
ворят о «преступной среде»1 2. Настоящей единицей анализа здесь
1 Guttori J.-P. Ibid. Р 163.
2 Geremek В. Les marginaux parisiens aux XlVr et XV1' siecles. P 115
Сходные данные по этому периоду приводит Ж. Мисраки: Misraki J
Cnminalite et pauvrete en France a 1’epoque de la guerre de Cent Ans.
Исследование Ж. Мисраки подтверждает, что именно в середине
Глава П Общество, внесенное в кадастр
111
следует считать то изменчивое множество, в котором преступность
представляет крайнюю зону, подпитывающуюся из расплывчатой
зоны бродяжничества, которая в свою очередь подпитывается из
широкой зоны уязвимости, связанной с неустойчивостью трудо-
вых отношений и хрупкостью социальных связей.
Репрессии, устрашение, предупреждение
Мы не преследуем здесь цели снять вину с бродяг. Среди них, ко-
нечно же, были опасные, собиравшиеся иногда в банды грабителей
и вымогателей; были, разумеется, и развратные, распутные бро-
дяги, предававшиеся играм и запретным удовольствиям, «избрав-
шие» праздное существование вместо того, чтобы связать себя
жестким трудовым законом. Хотя следует усомниться в «свободе»
такого выбора, за который часто очень дорого платили. Я хочу кон-
статировать следующее: категория бродяг вообще, как существ
полностью асоциальных и опасных, не более чем конструкция.
Она основывается на существовании крайнего десоциализиро-
ванного и дестабилизированного слоя, покрывающего бесчестьем
толпу «невинных» бедняг. Квалифицировать их как действительно
невинных было бы наивно: можно ли оставаться невинным, когда
лишен всего, не имеешь никаких ресурсов, лишен работы и защи-
ты? Участь, уготованная бродягам, доказывает, что нет1.
XIV века берет начало проблематика мобильности. В первой поло-
вине века осужденные чаще всего проживали в парижском регионе,
а среди преступлений превалировали кровопролитие и насилие Во
второй половине века число преступлений значительно увеличива-
ется. но преобладают кражи, а большинство осужденных пришли из
Других регионов и не имели семейных или других связей с местными
общинами (только 18% являлись автохтонами).
Я не упоминаю здесь о цыганах, «богемных», «египтянах», которые
представляли проблему с самого момента их появления в западной
Европе в XVI веке Называемые иногда «нищими» или «расой бродяг»,
они внушали особый страх и подавлялись. Такое кочевничество есть
дело групп, чуждых автохтонной культуре, в которую они никогда не
были интегрированы, в отличие от анализируемых нами бродяг. О ко-
чевничестве (которое автор все же называет бродяжничеством) см.:
Gongora М. Vagabondage et societe pastorale en Amerique latine / /
Annales, 1966. № 1.
112
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда

Выстраивание негативного образа бродяжничества опирается
на дискурс власти. Этим я хочу сказать, что такой образ прежде
всего дело тех, кто отвечает за управление этими группами насе-
ления; он служит инструментом этого управления1. Репрессивная
политика в отношении бродяжничества становится решением в
ситуации, не имеющей решения. Что делать с индивидами, из-за
которых встают неразрешимые проблемы, поскольку они не про-
сто находятся не на своем месте, а вообще не имеют своего места в
социальной структуре? Осуждение бродяги — это самый короткий
путь между невозможностью терпеть ситуацию и невозможностью
изменить ее по существу. В доиндустриальных обществах социаль-
ный вопрос, поставленный исходя из положения трудоспособных
и мобильных бедняков, мог рассматриваться только как полицей-
ский вопрос. Такой выбор является оправданием существования
ответственных инстанций, которые предлагали некоторую линию
поведения, чтобы противостоять ситуации, и другой линии у них
не было. Несмотря на то что репрессивные меры раз за разом дока
зывали свою недейственность, их продолжали считать необходи
мыми. Хотя речь здесь идет о своего рода силовом решении слож-
ной проблемы, некоторые ответственные лица все же сомневались
в ней. «Монс. Начальник полиции Обер сказал, что очень сложно
людям, привыкшим к одному ремеслу, приняться за другое, и если
они не могут его найти, если они хотя бы не Пользуются плохой ре-
путацией и не имеют плохого поведения, то ему кажется, что луч-
ше их предупредить, чтобы они поискали себе другие средства к
жизни», — в таких словах руанский эдил противостоит резолюции
«выбросить из города бездельников, праздно шатающихся, бродяг
1 Представление населения о бродягах достаточно амбивалентно, но
чаще всего позитивно. Существуют многочисленные свидетельства
о пособничестве со стороны населения, в частности представителей
мелких ремесленников из городов, принимающих сторону арестован-
ных бродяг или нищих. (См.: Farge A Le mendiant, un marginal? Loc.
cit.) Но признаки противоположного отношения также существуют,
особенно в сельской местности. Фердинанд Дрейфус отмечает, что
книги 1789 г. (но кто их писал?) едины в осуждении попрошайниче-
ства, этого «разрушительного бедствия, мерзкой лепры королевства»
и «разбойников, мелкой сошки общества, которыми являются бродя-
ги» (см : Un philanthrope d’autrefois. La Rochefoucauid-Liancourt. P
Pion, 1903. P. 144)
Глава П Общество внесенное в кадастр
113
здоровых и работоспособных плутов, чужеземцев»1. Но как можно
было найти «другие средства к жизни» в рамках существующей
системы разделения труда, особенно если принять во внимание,
что в 1524 г., когда писалась эта записка, руанские ремесленники
переживали кризис?
Другой пример, показывающий, что современники иногда смут-
но ощущали, что за проблемой бродяжничества скрывается общая
социальная проблема. Лейтенант коннополицейской стражи Роны
заявлял в 1776 г.: «Мы постоянно отмечаем, что все бродяги за-
няты или делают вид, что заняты, в период сбора урожая, но это
работа только на короткое время, и ее нельзя полагать достаточ
ной, чтобы считать их рабочими»-'. Какой же должна быть для этих
людей работа, «достаточная, чтобы считать их рабочими»? При
каких условиях они могли ее получить? Ни от репрессивных ор-
ганов, ни от бродяг не зависела стимуляция этого процесса. Поли
цейский надзор за бродягами был, по определению единственной
мерой, которая имела хоть какое-то воздействие на ход вещей, но
значение которой было весьма незначительно, учитывая размах
проблемы
Еще один довод в оправдание репрессивного выбора. Суще-
ствование нестабильных групп населения, предрасположенных
ко всякого рода авантюрам, представляет опасность для обще-
ственного порядка. Связь между бродяжничеством и преступно-
стью подтверждается множеством документальных источников.
Бродяги могли совершать правонарушения не только по одиноч-
ке, исходящая от них опасность могла принимать коллективный
размах. Поскольку они собирались в группы и грабили в сельской
местности, а иногда дело доходило до организованных банд раз-
бойников, поскольку они участвовали в народных «возмущениях»
и бунтах, — бродяги, ничем не связанные и ни к чему не привя-
занные, представляли реальную или воображаемую опасность
общественной стабильности. Обзорный отчет представленный в
Дижонскую академию в 1777 г., особо настаивает: «Жадные до но-
вого, смелые и к тому же предприимчивые, они знают, что им нече-
го терять и знакомы с представлением о наказании, которого они
ежедневно заслуживают; заинтересованные в государственных
---------------
г Цит. по Geremek В. Truands et rr.iserables. Р 168.
Цит. по: Gutton J.-P La societe et les pauvres. P 157.
114
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного
революциях, которые одни только могут изменить их положение,
они с жаром хватаются за все представляющиеся возможности
развязать беспорядки»'.
Предвосхищая знаменитую формулу о пролетариате, которому
«нечего терять, кроме своих цепей», это суждение признает, что
поставленную проблему невозможно решить в рамках структуры
старорежимного общества иначе, как через «государственные ре-
волюции». Оно также признает роль дезаффиляции как фактора
перемен: тот, кто ничего не имеет и ни с чем не связан, стремится
к тому, чтобы вещи не оставались в прежнем положении Тот, кому
нечего хранить, может захотеть все отобрать. Функция «опасного
класса», которую обычно приписывают пролетариату XIX века,
уже выполнялась бродягами. Были и различного рода фантазии об
этой опасности: детальный анализ народных возмущений и бунтов
показывает, что роль, которую играли бродяги и «чернь», постоян-
но переоценивалась2.
Таким образом, всеобщее представление о криминальности
бродяг смогло сформироваться вне зависимости от того являлось
ли в действительности большинство бродяг настоящими преступ-
никами. Существовавший образ бродяги не нуждался в совпаде-
нии с социологической реальностью бродяжничества. В самом деле,
знание о том, что большинство индивидов, считавшихся нищими
или бродягами, в действительности были бедолагами, доведенными
до их положения нищетой и социальной изоляцией, нехваткой ра-
боты и отсутствием поддержки от окружающих, не могло привести
1 Des moyens de detruire la mendicite en France P 17.
Критический анализ некоторых из таких ситуаций см. в работе: Нир
pert G. After the Black Death, a Social History of Early Modern Europe.
Indiana University Press, 1986. Двигаясь з том же направлении. Эм-
мануэль Ле Руа Ладюри установил главенс~вующую роль опреде-
ленного типа сельских и городских элит в восстании части Дофине
в 1579 г. (Ее Roy Ladurie Е. Le Carnave! de Romans. P.: Gailimard.
1979). Как правило, самые маргинальные элементы либо участву
ют во взрывах бессмысленного насилия, либо становятся первыми
жертвами, когда речь идет о более орга.чизованных движениях, в ко-
торых они играют вначале роль манипулируемых масс, а затем золь
козлов отпущения. Бродяги, по всей видимости, не оказали серьез-
ного влияния ни на одно общественное движение, затронувшее до-
индустриальные общества.
Глава II Общество, внесенное в кадастр
115
ни к какой конкретной политике в доиндустриальных обществах.
Напротив, максимально стигматизируя бродяг, получали предписы
ваемые уставами и полицией средства противостоять разовым бес
порядкам, учиненным небольшим числом действительно опасных
бродяг. Кроме того, бродяги оказывали некоторое давление на то,
что являлось тогда рынком труда, принуждая незанятых нанимать-
ся на работу за любые деньги и понижая таким образом размеры
зарплаты1. Но главной целью властей было формирование образа
бродяжничества, выполняющего функции устрашения и предупре-
ждения, направленные на всех других индивидов, находящихся
в отчаянном положении, а также в отношении всего населения,
которому угрожает нищета и нестабильность. Эта цель иногда рас-
крывается с обескураживающим цинизмом. Так, письмо относи
тельно применения ордонанса 1764 г., адресованное интендантам
генеральным контролером, содержит следующие советы:
«В целом, я могу только настоятельно зам рекомендовать соблю-
дать самую большую осторожность при этой операции [аресте бро-
дяг], чтобы не переполнить тюрьмы и дома призрения и чтобы дать
наибольшему числу этих людей время бросить преступную жизнь
которую они ведут Согл.асно этим соображениям, не нужно, чтобы
стража арестовывала много бродяг и нищих одновременно, может
быть надо даже, чтобы ее действия были направлены скорее на нетру-
доспособных нищих, чем на трудоспособных, потому что первые не
имеют возможности работать, и сложнее запретить им просить мило-
стыню, а здоровые нищие когда увидят, что арестовывают даже ин-
валидов, будут гораздо сильнее напуганы и скорее решатся заняться
каким-нибудь промыслом.»* 2
Совершенно сознательной инверсией возможной рационально-
сти этих мер (нейтрализовать самые опасные элементы, за неиме
Если я не ошибаюсь, нет никаких средств для измерения этой эко-
номической эффект ивности. И я предполагаю, что она была слабой
и во всяком случае не достаточной для оправдания этой политики.
Интерпретации подобные тем, что дали Маркс или экономисты типа
Симиана, несомненно приписывают доиндустриальному капитализ-
му рациональность я власть направлять к собственной выгоде изме
Нения социального законодательства, которые появились (и об этом
еще можно поспорить) значительно позже. Об этом см две следую-
2 Щие главы.
Цит. по: Paultre С La repression de la mendicite et du vagabondage. Op.
cit. P. 397
116
Касте.ib Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
нием средств и места в приютах перестать проявлять нетерпимость
в отношении самых беззащитных), репрессии направляются в пер-
вую очередь на нетрудоспособных нищих, которые не представля-
ют никакой опасности. Очевидно, что была поставлена совсем не та
цель, которой достигли, и что угрожающий характер этих мер одер-
жал верх над их непосредственной действенностью.
Однако из всех авторов того времени, наверное, лишь один аб-
бат Монлино поднялся до социально-политического понимания
глубинной сути такого обхождения с бродягами. Монлино — это
просвещенный разум. Он развил чисто либеральную критику при-
нудительного труда в учреждениях, к которой я еще вернусь. С на-
чалом революции он примкнет к работе Комитета по искоренению
нищенства Учредительного собрания. Однако в 1786 г. он писал
следующее:
«Мы видели многих индивидов, которые, будучи арестованы при
тягостных обстоятельствах [речь идет об арестах, совершенных во
исполнение известного ордонанса 1764 г., который сопровождался
множеством перегибов], соглашались с тем, что их спасли от многих
искушений. Отсутствие денег возвещает о чрезмерной нужде: всякий
человек в столь тягостных обстоятельствах может назавтра стать мо-
шенником или злодеем. Правительство должно, следовательно, пред-
упредить преступление и обеспечить гражданам спокойствие всеми
возможными средствами. Тот, у кого нет ни крыши нал головой, ни
средств, кто не может платить за свое пропитание, прекращает быть
свободным; он находится под властью силы, он не может сделать шага,
не совершив правонарушения. В конце концов, выражаясь определен-
но, предполагая, что человек, лишенный долгое время всех средств,
представляет собой всего лишь несчастного человека, было бы не-
справедливо его арестовывать; так вот, нужно совершить эту полити-
ческую несправедливость и не оставлять бродить по дорогам того, кто,
не имея ничего, может осмелиться на все.»'
Такая «политическая несправедливость» с точки зрения право-
вого государства отражает суть всей политики Старого порядка
в отношении бродяжничества и трудоспособной нищеты. Одна-
ко с точки зрения realpolitik, это, возможно, напротив, являет
ся проявлением мудрости. Фокусируясь на репрессивных мерах
воздействия на маргинальное и девиантное население, или пред-
ставляемое таким, как бы имплицитно признавали невозможность
Leclerc de Montlinot С.A J Essai sur la mendicite
Глава II. Общество, внесенное в кадастр
117
выстроить глобальную и позитивную политику в отношении массо-
вой нищеты. Можно предположить, что эти специализированные
интервенции имели как минимум широкий устрашающий эффект1.
Таким образом, меры, предпринимаемые в отношении бродяг и
нищих, нельзя оценивать только по их эксплицитной цели уни-
чтожить бродяжничество, которая в действительности является
утопией. С этой точки зрения их можно представить как сплошной
провал, подтверждаемый постоянным к ним возвращением, кото-
рое всякий раз мотивировалось увеличением числа бродяг. Пер-
спектива меняется, если исходить из гипотезы, что данные меры
были направлены также и на те народные массы, которых лишь
хрупкая граница отделяла от дезаффилированного слоя, т. е. на
тех, кто находился в зоне уязвимости. Только принимая в расчет
эту цель, мы сможем понять, почему на протяжении более четы-
рех веков этой политике уделялось так много внимания и энергии,
несмотря на ее постоянный провал.
Можно ли такую политику называть «социальной»? Да, в том
смысле, в каком ее целью является обеспечение общественного
порядка и сохранение социального равновесия. Нет. если пони-
мать под этим совокупность практик, которые осуществляются с
XIX века, чтобы уменьшить разрыв между экономическим и по-
литическим порядками. Социальное такого рода, предполагаю-
щее двойную, экономическую и политическую, революцию, как
в конце XVIII века, т. е. преобладание рынка и демократических
представлений, конечно же, здесь еще не присутствовало. Однако
это не является достаточным основанием, чтобы свести все, что
тогда предпринималось, к репрессивным полицейским мерам, за-
трагивающим исключительно группы населения, порвавшие с
общественным порядком. Если брать бродяжничество как продви
Конечно, это не означает, что внимание репрессивных органов было
направлено исключительно на бродяг. Подавление бунтов и народных
восстаний является константой социальной истории Старого порядка,
в которой имели место кровавые эпизоды XVII века (например, при
подавлении крестьянских восстаний в Бретани и Нормандии канцле-
ром Сегюйе). Но такие меры не носят постоянного характера, а лишь
от случая к случаю отвечают на народные возмущения. Политика в
отношении бродяжничества и нищенства несомненно является един-
ственной согласованной и продолжительной политикой, преследую-
щей двойную цель: подавление и предупреждение.
118
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
нутую фазу процесса дезаффиляции, угрожающей значительно
более широким слоям общества, то оно ставит более общую про-
блему. Проблема бродяжничества в действительности является
той формой, в которой доиндустриальное общество выражает и,
вместе с тем, за которой скрывает социальную проблему. Эта
форма скрывает социальную проблему, поскольку перемещает ее
на самый край общества, тем самым превращая ее фактически в
полицейскую проблему. Но проблема бродяжничества позволяет
переформулировать социальную проблему, если мы продвинемся
дальше от линии разрыва, за которой находятся бродяги. Тогда мы
сможем обнаружить некий «эффект бумеранга» бродяжничества:
если общество изгоняет некоторых своих членов, то мы должны
задаться вопросом о том, что же, находясь в центре общества, дает
толчок такому движению. Именно эту скрытую связь центра с пе-
риферией нужно сейчас попытаться раскрыть. Выводы могут быть
справедливыми и для сегодняшней ситуации: центр проблематики
исключения нужно искать не там, где находятся исключенные.
Глава III
НЕДОСТОЙНЫЙ НАЕМНЫЙ ТРУД
Становление современных отношений наемного труда предполагает
соединение нескольких определенных условий. Среди них: возмож-
ность вычленить совокупность активного населения строгий под-
счет разных типов занятости и прояснение расплывчатых категорий
занятости, как в случае надомного труда или сельхозработ четкое
разграничение периодов активности и периодов бездеятельности
точный учет времени труда и т п.1. Конечно, лишь с наступлением
XX века эти отношения оформляются окончательно. Отсюда во-
прос: можем ли мы говорить о наемном труде для предшествующих
эпох и, в особенности, для отдаленных периодов, когда практически
ни одно из условий не соответствовало своему строгому определе-
нию? Да, но учитывая, что мы имеем дело лишь с зачатками или на-
метками современного отношения наемного труда.
Вместе с тем, было бы проявлением странного этноцентриз-
ма, если бы мы рассматривали экономическое, социальное и ан-
тропологическое значение наемного труда исключительно в свете
того, что с ним стало в западном «обществе наемных работников»,
и — того хуже — отрицать действительное существование си-
туаций найма, если они не вписываются в это определение*. Ибо
' Salais R La formation du chomage comae categorie: le moment des annees
1930 / / Revue economique. Mars 1985. Vol. 26. См. также материалы,
собранные в рубрику «История и статистика» в журнале «Genese» (№ 9,
1992), в частности, статьи Алена Дерозьера, Оливье Мартана и Клода
Тело, Бернара Лепет;’, Эрика Бриана, Кристиана Топалова. См. также
итоговый труд К Топалова (Topalov С Naissance du chomeur 1880—
1910 Р : Albin Michel, 1994). чьи выводы вписываются в ту же логику
Хотелось бы напомнить, что историки средних зеков, например, Жорж
Дюби или Жак Ле Гофф, сами говорят о наемных рабочих или наем-
ном труде. Бронислав Геремек поставил это даже в название одного
из своих самых фундаментальных трудов: Geremek В. Le salariat dans
1'artisanat parisien aux ХПГ—XVе siecles. P. - La Haye: Ed. Mouton,
1978. Выражение «наниматься» можно встретить в текстах того вре-
мени, например, в уже цитированном нами ранее ордонансе Иоанна II
120
Kactne.ib R Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
эти зачатки были столь же реальны, как и «фордистское» отноше-
ние наемного труда. Конечно, они не были последовательными и
не господствовали в трудовых отношениях (если только считать,
что фордисгское отношение когда-нибудь было господствующим
в индустриальном обществе, но к этому еще надо бы вернуться).
Однако именно их нужно принимать во внимание. Эти зачатки
наемного труда в доиндустриальном обществе свидетельствуют
о большой слабости наемных рабочих того времени. Чтобы обна-
ружить эти зачатки, нам нужно вернуться к антропологическим
основам наемного труда и найти путеводную нить, помогающую
проследить его трансформацию до наших дней.
Почему мы фокусируем свое внимание на проблеме наемного тру-
да, которая, по сути, является центральной для всей книги? В ходе
нашего исследования мы постепенно, но все более безусловно, убеж-
дались в том, что именно в ней кроется сердцевина всего социально-
го вопроса. Отправной точкой для нашего анализа послужили два
специфических типа «проблемного населения»: бедняки, получаю-
щие помощь по причине своей нетрудоспособности и пользующиеся
поддержкой со стороны общины (гл. 1), и дезаффилированный слой
населения, для которого характерны невозможность вписаться в го-
сподствующие трудовые отношения и социальная изолированность
(гл. II). Но мы не можем ограничиться только этими двумя «целевы-
ми группами», на которых обычно фокусировались меры социальной
политики того времени, потому что социальный вопрос много шире
проблемы бедности или даже нищеты. В общественных формациях,
где примерно половина населения была вынуждена довольствоваться
минимумом для поддержания своей жизни, бедность на самом деле
не воспринималась как проблема. Более того, она была приемлемой
и даже желанной. Считавшаяся частью божественного замысла, она
была необходима для функционирования социальной машины. Вот
одно свидетельство из многих подобных:
«Бедные для государства примерно то же. что течи на живописном
полотне: они создаю’ необходимый контраст на который порой роп-
Доброго от 1351 г.. «Женщины, которые нанимаются за какой-нибудь
нуждой в городе Париже, могут брать в день только 12 денье» (Jour
dan, Decrouzy, Isambert. Recueil general des anciennes Jois Iranceises-
T LIU. P 620.) Таким образом, это уже договор найма и некая форма
ограничения заработной платы.
Глава Ill. Недостойный наемный труд
121
щет человечество, но который отвечает замыслам Провидения <...>
Значит, необходимо, чтобы были бедные; однако не должно быть ни-
щих. последние составляют позор человечества; первые, напротив,
входят в сферу политическом экономии. Благодаря им в городах царит
изобилие и создаются все удобства, процветают искусства и т.д.»1
Но подобное «государство» может составлять гармоничное
целое лишь при условии, что богатые и бедные образуют устой-
чивую пару, объединенную по принципу комплементарное™,
иначе говоря, при условии, что бедность интегрирована в обще-
ство Структура доиндустриальных обществ христианского За-
пада постепенно стала все меньше и меньше удовлетворять этому
требованию. В них неуклонно росло число социально уязвимых.
Вследствие этой массовой уязвимости становилось все слож-
нее провести четкую линию между «бедными» и «нищими»: все
большая часть бедных подвергалась риску нищеты. По меткому
выражению де Буагильбера, существовала опасность «разорить
бедняка»2. Таким образом, социальный вопрос, в котором экспли
цитно формулируются категории «нуждающихся в оказании по-
мощи» или «бродяг, подлежащих наказанию» уже был поставлен,
хотя и имплицитно. Именно процесс «разорения бедных» стоит
у истоков пертурбаций, разрушивших социальное равновесие.
Он же выдвигает на первый план вопрос наемного труда.
Нельзя сказать, что положение наемного рабочего — а точнее,
как мы далее покажем, множество разнородных ситуаций найма,
которые не кристаллизуются в определенное «общественное по-
ложение» — распространяется на всех нуждающихся. В деревне
продолжали бороться за выживание мелкие арендаторы, оставав-
шиеся по существу независимыми производителями; в городах
оставалось множество мелких лавочников, разъездных торговцев,
носильщиков, грузчиков, рассыльных и других мелких предприни-
мателей, работавших на себя и бывших, по идее, сами себе хозяе-
вами. Их частичный или полный переход на работу по найму почти
всегда свидетельствует об ухудшении ситуации, даже относитель-
Hecquet Р. La meciecine ia chirurgie et la pharmacie des pauvres. P .
1740 Vol. I P XII—XIII Цит. no: Kaplow J Les Noms ties rois. P 60
Le Peso nt de Boisguilbert P. Memoires. Цит. no; Boislisle A.M. Corres-
pondence des controleurs generaux des Finances avec les intendants des
Provinces, Paris, 1874. T. II. P 531: «Обогатить или разорить бедного
Можно одним жестом, нет ничего проще: все висит на ниточке.»
122
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
но тех, кто и так жил в нищете: мелки I арендатор был вынужден
продавать часть своего времени более богатому крестьянину или
ткать для городского торговца: разорившийся ремесленник посту-
пал на службу к другому ремесленнику или купцу; подмастерье не
мог сам стать хозяином и был обречен всю свою жизнь оставаться
наемным работником... Отталкиваясь от ситуаций, в которых на-
емный труд занимает самое низкое положение среди всех прочих
видов труда, мы хотим показать путь, который ему пришлось про-
делать, чтобы преодолеть это чудовищное препятствие. Мы уви-
дим, каким образом произошел переход от раздробленных, нищих
и презираемых наемных работников к «обществу людей наемного
труда», в котором именно благодаря общественному положению
наемного работника большинство социальных субъектов получи-
ли свои гарантии и права. Одиссея наемного труда представляет
собой наилучший способ проследить вплоть до сегодняшнего дня
основные трансформации социального вопроса1.
Корпоративная идиома
Отправным пунктом этой одиссеи послужил парадокс, рассмо-
тренный нами в предыдущей главе: в доиндустриальном обществе
бродяга являлся негативной сущностью наемного работника.
Этот предельный случай позволяет выявить структурные характе-
ристики положения наемного работника в то время, а вернее его
1 Ясно, что вплоть до XIX века, в обществе, где продолжало доминиро-
вать сельское население, главным оставался земельный или аграрный
вопрос: верно и то, что его разрешение в революционную эпоху, от-
мена феодальных прав и продажа государственного имущества име-
ли первостепенное значение для реструктурирования французского
общества. Наконец, мы согласны с тем, что при всех режимах, вклю-
чая III Республику, и даже после нее, основное внимание правителей
уделялось крестьянам, сохранению сельского общества, мерам, упре-
ждающим обезлюдение деревень, и т. п. Но эти существенные данные,
которые нельзя упускать из виду, ни в коей мере не противоречат на-
шему положению, согласно которому внимание, уделявшееся аграр-
ному вопросу, оставляло неразрешенным вопрос «индустриальный»-
который становился все более насущным по мере того, как общество
становилось все более «промышленным», все чаще использующим на-
емный труд
Глава III Недостойный наемный труд
123
отсутствия. Бродяга представлял собой «чистого» наемного ра-
ботника в том смысле, что он обладал, строго говоря, исключи-
тельно силой своих рук, т. е. он — рабочая сила в ее изначальной
данности. Однако у него не было возможности вступить в отно-
шения найма с целью ее продажи. В бродяжничестве общество
наемного труда, так сказать, «доходит до дна», т. е. это нулевая
степень найма: невозможное состояние (тем не менее воплощен-
ное в плоти и крови тысяч человек), обрекавшее на социальное
исключение. Но этот предельный случай подчеркивает общие
черты, которые были свойственны большинству ситуаций найма
в ту эпоху. Даже в тех случаях, когда наемным работникам уда-
валось избежать участи outcast', они почти всегда оказывались в
уязвимом и нестабильном положении: нерегулярная или непол-
ная занятость, нелегальная работа, наиболее презираемые за-
нятия... Наемные работники населяли подчиненные и грозящие
распадом зоны социальной организации, иерархически распола-
гавшиеся выше бродяг, но ниже всех тех, кто имел определенный
статус. Давайте посмотрим, почему такая ситуация неизбежна в
доиндустриальном обществе.
Маркс, как известно, разработал свою теорию наемного труда
исходя из положения современного ему пролетариата, но черты,
которыми он его наделил, укладываются в более широкую антро-
пологическую перспективу. По его мысли, «рабочая сила может
появиться на рынке в качестве товара тогда и лишь постольку,
когда и поскольку она выносится на рынок или продается ее соб-
ственным владельцем, т. е. тем самым лицом, рабочей силой кото-
рого она является. Чтобы ее владелец мог продавать ее как товар,
он должен иметь возможность распоряжаться ею. следовательно,
быть свободным собственником своей способности к труду, своей
личности»2. Заработная плата является ценой той сделки, посред-
' Я заимствую этот термин у Гаррета Стедмана Джонса {Jones G S
Outcast. L.: Oxford, 1973), который устанавливает гомологию между
положением неприкасаемых в индийском обществе и группой людей,
полностью утративших связь с социумом в условиях современного
большого города. Бродяги занимали то же положение в доиндустри-
альном обществе. Близкую моей трактовку бродяжничества на ма-
териале Великобритании см.: Beir A.L. Vagants ans Social Order in
2 Elisabeth Century / / Past and Present. 1964. № 64.
Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 178.
124
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ством которой владелец собственной рабочей силы продает ее на-
нимателю.
Мы могли бы согласиться с данным определением наемного
труда, но с оговоркой, что работник может продавать часть сво-
ей рабочей силы, не являясь «свободным собственником» самого
себя. Так, крепостной мог отчасти выступать наемным рабочим,
когда, выполнив свои обязательства перед сеньором, он отдавал
в распоряжение последнего часть своего «свободного» времени в
обмен на вознаграждение1. Это уже почти наемный сельскохозяй-
ственный рабочий. Разумеется, заработок мог выдаваться как в де-
нежной форме, так и натурой. Заработная плата, выплачиваемая
деньгами, представляет собой завершенную форму вознагражде-
ния наемного труда, что связано с развитием монетарной экономи-
ки, но даже в ее условиях оплата труда может иметь неденежное
выражение.
В аспекте «промышленного труда»* 2, как нам напоминает Жорж
Дюби, ремесло представляло собой естественное продолжение
экономики домашнего хозяйства:
«Изначально, роль бургов заключалась в том, чтобы снабжать
двор феодального сеньора товарами ремесленного производства и тор-
говли. В развитой форме он имел собственные обширные мастерские,
печь, дубильный цех. комнаты, где ткали женщины. Постепенно эти
мастерские стали производить больше, чем могли потребить домочад-
цы сеньора, и смогли продавать свои излишки внешней клиентуре..
Однако тот момент в истории ремесла, когда работники окончательно
освободились от положения прислуги сеньора, наступил немного поз-
же, в течение XII века.»3
По мере развития средневекового города ремесленники орга-
низовывались в независимые общины, обладавшие монополией на
См : Josuah /. La face cachee du Moyen Age. P • La Breche, 1988; cm
также далее параграф «Модель баршины».
2 Термины «индустриальный» и «индустрия» изначально использо-
вались для обозначения обработки и производства изделий при по-
мощи ручного труда. Иными словами, они обозначали мелкое про-
изводство, главным образом, в форме ремесла. И лишь со времени
«промышленной революции» XVIII и XIX веков понятия «индустри-
альный» и «индустрия» стали применяться по большей части к кон-
центрированным формам производства, «крупной промышленно-
сти». заводскому труду.
1 Duby G. Ouvriers et paysans. P. 265.
Г.:ава Ш. Недостойный наемный труд
125
данный вид ремесла1. Ремесло не есть еще наемный труд, но исто-
рически представляет собой его базовую матрицу. На момент воз-
никновения ремесленных цехов первичная единица производства
включала в себя мастера, владевшего всеми средствами производ-
ства, одного или двух подмастерьев и одного или двух учеников.
Как правило, подмастерья получали кров и стол в доме у мастера,
отдавая в его распоряжение все свое время и силы. Только они
являлись наемными работниками, поскольку ученики, осваивая
основы мастерства, трудились бесплатно. Но при такой организа-
ции труда, по меньшей мере согласно ее идеальной схеме, поло-
жение наемного рабочего являлось переходным: ученики должны
были стать подмастерьями, а те в свою очередь, рано или позд-
но — мастерами. Таким образом, форма наемного труда, которую
воплощали подмастерья, обеспечивала им относительно стабиль-
ное положение, предполагая постоянную занятость, вписанную в
прочную и непрерывную организацию ремесленных цехов. В то
же время это состояние переходное Идеал положения наемного
рабочего есть его самоотмена: подмастерье стремился стать масте-
ром и, перестав быть наемным рабочим, получить доступ ко всем
привилегиям профессии.
Ремесленные цехи преследовали двойную цель: обеспечить
свою монополию в пределах города (устранение внешней конку-
ренции) и помешать возникновению внутренней конкуренции
между его членами. Суть первой цели очевидна: она состоит в том,
чтобы закрыть доступ чужакам или «заезжим торговцам»2; навя-
зать длительное ученичество — от 3 до 11 лет, нередко вне всякой
1 Существовали ремесла по преимуществу промышленные (производ-
ство изделий кузнецами, сапожниками, плотниками, шорниками, тка-
чами...) и по преимуществу торговые (продажа товаров булочниками,
мясниками, виноторговцами, галантерейщиками...). Но эти функции
могли пересекаться: зачастую мастер сам продавал свои изделия в
лавке при мастерской.
Так, в гражданском реестре Шатле [ныне это один из центральных
районов Парижа — прим, перев.] есть запись от 23 июля 1454 года сле-
дующего содержания: «Осужденный Жан Луисье, сукнодел, пригово-
рен выплатить штраф в пользу королевской казны, поелику признал-
ся, что в нарушение предписания взял на работу пришлого чужеземца
вместо рабочего из Парижа» (Fagnier G. Documents relatifs a 1'histoire
de I’industrie et du commerce en France. P._ 1898. T. II P. 239).
126
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
связи со степенью сложности ремесла; умножить число испытаний
и проверок. Но не менее строго правила осуждали дух конкурен-
ции внутри цеха: ограничивалось число подмастерьев и учеников
(как правило, один или два), запрещалось совмещение нескольких
ремесел, даже в тех случаях, когда речь шла об обработке одного
и того же сырья (к примеру, такого, как кожа, с которой работают
и кожевенники, и шорники, и седельные мастера, и сапожники, и
изготовители сумок); наконец ограничивалась и регламентирова-
лась покупка сырья, которое должно было распределяться между
цеховыми мастерами равным образом1.
К примеру, в конце XVI века в Париже кожевенные мастера не
имели права ни покупать сырую кожу по собственному почину, ни
продавать часть своего сырья другим мастерам2 Также все было
сделано для того, чтобы стали невозможными нововведения и не
смогли возникнуть амбиции одержать верх над своим соседом.
В идеале, требовалось в точности воспроизводить традиционную
структуру, извлекая совсем немного прибыли. Иными словами,
такая организация труда не допускала развития процесса капи-
талистического накопления Чтобы поддерживать статус кво, не-
обходимо было блокировать возможности расширения каждой
производственной единицы и одновременно всей профессии, а в ко-
нечном итоге, совокупности промышленных профессий. В 1728 г.
лионские мастера-закройщики все еще рассуждали следующим
образом: «Механические ремесла не нуждаются во многих рабо-
чих. Они лишь мешают и вредят друг другу, и наводняют общество
бесполезными и презираемыми членами, что есть наибол шее из
всех зол, какие могут с ними случиться»3.
Цеховая структура, достигшая расцвета в XII—XIII веках, от-
вечала в то время условиям организации «промышленного» труда
средневекового города. Затем, несмотря на явные признаки упад-
ка, связанные с открытием более обширных рынков, она продолжа-
Unwin G. Industrial Organization in the XVF" and XVII"' Centuries. Ox-
ford. 1904. Weber M. Histone economique. Chap. П (см. в nep. на рус.
яз.: Вебер M. История хозяйства: Город. М.: Канон-Пресс-Ц, Кучково
поле, 2001).
- Unwin G Ibid. Р. 149
’ Цит по: Garden М. Lyon et les Lyonnais au XVIIF siecie P Fiamma-
rion. 1975 P 189
Г.пава \\\ Недостойный наемный труд
127
ла существовать вплоть до XVIII века и парадоксальным образом
даже укреплялась в некоторых аспектах1. Первые ремесленные
цехи часто являлись выражением вольностей и привилегий горо-
дов (они также обладали частью политической муниципальной
власти). Однако постепенно утверждавшаяся королевская власть,
в первую очередь во Франции, стала искать опору в ремесленных
цехах, Она способствовала их развитию, исходя, безусловно, из
финансовых соображений (привилегии продаются), но главным
образом, чтобы контролировать промышленное производство. Ко-
ролевская власть стремилась приумножить число ремесленных
цехов, присягнувших королю и получивших монополию на произ-
водство (т н. цехи «присяжных»), в рамках «тактического альянса
между королевством и ремеслами»1 2 3. Эдикт Генриха II от 1581 г.,
пересмотренный Генрихом IV в 1597 г., ставил целью распростра-
нить корпоративную систему во всем королевстве. Ришелье и
Кольбер усилили эту политику. В таком же духе меркантилизма
было инициировано создание королевских мануфактур и укрепле-
ние традиционных ремесленных цехов.
Так, Пуатье, который в XIV веке имел 18 цехов «присяжных»,
получивших монополию на производство, в XVI веке насчитывал
уже 25. а в XVIII веке 42 таких цеха-5. В Париже число цехов «при-
сяжных» в 1672 г равнялось 60, а в 1691 г. уже 1294. Новые про-
изводства были вынуждены подчиняться правилам старшин ре-
месленных цехов. Хотя и не таким систематическим образом но в
Англии Стюарты также пытались опираться на городские корпора-
ции и боролись с развитием рыночного капитализма5.
«Присяжные» корпорации, чьи привилегии обеспечивались
профессией и гарантировались королевской властью, имели самую
Жесткую организацию. Некоторые историки, в частности, Анри
1 См. Cornaert Е Les corporationsen France avant 1789 P.. 1941 Об об-
разовании и истории «корпоративистского» режима см. также: Martin
Saint-Leon Е. Histoire des corporations de metiers depuis les origines
jusej’a leur suppression en 1797. P 1909: Martin F.O L'organisatio.i
2 corporative de la France de I’Ancien Regime P 1938.
3 Hausser H. Ouvriers du temps passe. P., 1913 P 2
4 Hausser H. Les debuts du capitaiisme. P., 1913.
Lefranc G Histoire du travail et des travailleurs. P.: Flammarion, 1957
s P' 1 76
Unwin G Industrial Organization ..
128_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Осэ, подчеркивали тот факт, что такие корпорации составляли
меньшинство и, следовательно, не могли контролировать все про-
изводство. Сельскохозяйственное производство не подчинялось
им, что, как мы увидим дальше, имело важнейшие последствия.
Существовало также большое число «свободных» городов. Напри-
мер. Лион всегда яростно отстаивал «свободу труда» от попыток
контроля со стороны королевской власти. Но что это означало?
То, что муниципальные агенты, исполнявшие роль присяжных, от-
вечали за «визиты» и контролировали качество продукции. Огра-
ничения могли быть столь же мелочными и столь же действенны-
ми против свободы предпринимательства, как и в производствах,
регламентированных королевскими патентами. Еще в середине
XIII века в Лионе случались «средневековые» раздоры между са-
пожниками и башмачниками (первые работали с новой кожей, а
вторые ремонтировали поношенную обувь) Сапожники выступа-
ли против «бродячей и беспорядочной толпы» башмачников:
«Очень несправедливо, если авантюристы, которые не проходили
никаких испытаний и совсем не выполняют обязательства, которым
должны подчиняться мастера, получат такое же положение; это зна-
чило бы разрушить всякую дисциплину и порядок, поскольку поло-
жение башмачника стало бы равно положению сапожника, больше
не надо было бы подчиняться уставам для учеников, компаньонов и
мастеров.»'
«Бродячая и беспорядочная толпа», «авантюристы» — с одной
стороны; ремесло, положение, дисциплина, устав — с другой. Поми-
мо экономических интересов, защищаемых такими правилами, речь
идет о месте ремесла в сословном обществе. Включение в цех или в
корпорацию (этот термин появляется только в XVIII веке) означало
принадлежность к сообществу, распределяющему прерогативы и при-
вилегии, которые придавали ремеслу социальный статус. Благодаря
такому коллективному званию, собственником которого выступал не
индивид, а цех, работник являлся не наемным, продающим свою рабо-
чую силу, а членом социальной корпорации, чье положение признава-
лось в социальной иерархии.
Таким образом, роль уставов, принятых в ремесленных цехах,
не ограничивалась технической стороной организации производства
и обеспечения качества продукции. Они препятствовали формиро-
ванию рынка, на котором товары могли бы свободно обращаться: ни
конкуренции, ни свободы расширять производство. Но они также пре-
! Цит. по: Garden М. Lyon et ies Lyonnais.
Глава 111. Недостойный наемный труд__________________________129
пятствовали становлению рынка труда: ни свободы найма, ни свобо-
ды циркуляции рабочих. С этой точки зрения не было существенных
различий между уставами разного типа: «Идет ли речь о цехах «при-
сяжных», подчиняющихся королевской власти, или о «регламенти-
руемых» цехах, подчиняющихся муниципалитету, или о «свободных»
ремеслах, подчиняющихся полиции, можно, таким образом, констати-
ровать, что настоящей свободы нет нигде. Существуют только разные
виды регламентов.»1
То, что Уильям Сьюэлл называет корпоративной идиомой1 2, от-
носится в равной мере и к технической организации производства,
и к социальной организации труда. Она превращает ремесленную
корпорацию в коллективного собственника, распределяющего од-
новременно работу и статусы, предназначенные для ограниченного
по определению числа членов, а привилегии здесь направлены на
защиту единственной социально легитимной формы труда. Ремес-
ленная корпорация формируется как через функцию исключения,
которую она выполняет в отношении тех, кто не имеет статуса, так
и через позитивный механизм распределения прерогатив.
Однако подчеркивать влияние корпоративной идиомы на ор-
ганизацию труда вплоть до конца Старого порядка не означает
говорить, что она этим режимом была полностью освоена. Так. в
последних исторических исследованиях отмечается тенденция пе-
ресмотра этой чрезмерно жесткой в интерпретации классических
историков корпоративизма концепции, позиции которых мы здесь
только что представили. Например, работа М. Зоненшера «Work
and Wages» утверждает, что по крайней мере в XVIII веке суще-
ствовала текучесть рабочей силы из цеха в цех, из одного города в
другой, причем значительно больше, чем можно было подумать3.
«Лакун» в корпоративной структуре было больше, чем это обыч-
но представляют, что вообще-то не так удивительно: очевидная
жесткость такой организации настолько противоречила глубин-
ным тенденциям развития торговли и промышленности, что ее не-
1 Dolleans Е., Deboue G Histoire du travail en France. P 1953. P 61
2 Sewell W. Gens de metiers et revolutions. Trad. fr. P.: Aubier, 1983.
3 Sonenscher M Work and Wages. Natural Laws, Politics and the Eight-
eenth-Century French Trades. Cambridge: Cambridge University Press.
1989. См. также комментарии Алена Котро: Cottereau A. Derriere les
stereotypes corporatifs: la grande flexibilite des metiers en France au
XVIIP siecle / / Mouvement social. 4е trimestre 1993,
5 Зак 3548
Глава III Недостойный наемный трцд
131
130 АЪстсль Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
возможно было применять с буквальной точностью. Но тот факт,
что структура на практике оказалась «пористой», не означает, что
можно пренебречь ее воздействием. Именно в этот зазор между
жесткостью структуры и бесчисленными обходными путями не без
трудностей вписываются различные типы наемного труда Нужно
давать себе отчет: даже подрываемая изнутри и обходимая со всех
сторон развитием нарождающегося капитализма корпоративная
система продолжала препятствовать свободному рынку рабочей!
силы и упрочению положения наемных рабочих.
Печать профессии
Подрываемая изнутри система ремесленных цехов находилась в
кризисе, по меньшей мере начиная с XIV века. С этого времени
шансы стать мастером для подмастерьев практически сошли на
нет и сохранились только для сыновей мастеров. Регламентации
становились все более мелочными, а условия доступа к статусу
мастера все более тяжелыми, например, распространилось доро-
гостоящее испытание «шедевром» (которое прежде было редким).
Следствием этого стала блокировка внутреннего роста в профес-
сии и сокращение найма со стороны. Такая блокировка послу-
жила началом формирования двух категорий наемных рабочих.
Подмастерья, лишенные возможности дорасти до мастеров, пре-
вратились в некий класс пожизненных наемных рабочих и попыта-
лись организоваться для защиты собственных интересов1 *. Засви-
детельствованы длительные забастовки, начавшиеся в XVI веке,
как например, забастовка лионских и парижских типографских
подмастерьев с 1539 по 1542 г Подмастерья стремились главным
образом контролировать наем работников, и в тех городах и це-
хах, где они были лучше всего организованы, им удавалось закре-
питься в роли «проводника» — компаньона, получившего от своих
1 Geremek В Le saianat dans 1’artisanat parisien aux ХШ' et XV" siecles.
Op. cit. Впрочем, вызывает сомнение, что ремесленничество когда-
либо было «демократической» структурой в отношении найма. Так, в
течение всего длительного периода ученичества зарплата не выплачи-
валась, а само учение все чаще становилось платным. Тем самым ис-
ключались молодые выходцы из деревень, которые не могли, не имей
зарплаты долгие годы жить в городе.
собратьев право принимать рабочих, ищущих место, распределять
их к признанным мастерам и таким образом получить практически
монополию на наем. Другие подмастерья, лишенные возможности
стать мастерами, стремились открыть свое дело. Это «надомники»
(chatnbrelans) — слово, изобретенное в XV веке, что подтверждает
распространенность обозначаемой им практики уже в то время1.
Однако то, что мы могли бы назвать непредвиденными след
ствиями действия цеховой системы, было не в состоянии значи-
тельно трансформировать организацию труда. Надомники были
вне закона и нещадно преследовались. Даже в XVIII веке аресты
продолжались, и многие надомники заключались в тюрьму по тай-
ным доносам2. Организации подмастерьев также подавлялись. Од-
нако, несмотря на их противостояние мастерам, они продолжали
разделять их корпоративные идеалы. Работавшие по найму под-
мастерья в действительности боролись за то, чтобы пользоваться
привилегиями цеха, в частности и главным образом теми, которые
ограничивали рынок труда. Они организовываясь, чтобы контро-
лировать этот рынок, исключая при этом «пришлых», пытавшихся
в их городе продать свою рабочую силу, а также тех, кто не прошел
по всем правилам традиционное обучение ремеслу3.
Внутренние сбои в функционировании корпоративной идиомы,
таким образом, ни в коей мере не предвещают создания альтерна-
тивной организации труда, которая могла бы способствовать раз-
витию промышленного капитализма на основе договора о найме
рабочей силы.
Ремесленная организация труда нарушается также действия-
ми, идущими в обход ее. Изменения в этом направлении приняли
в основном три формы: власть торговцев над продуктом, развитие
сельскохозяйственной «протоиндустрии», создание мануфактур
по инициативе королевской власти. Вместе с тем, все эти важные
нововведения насколько способствовали, настолько и препятство-
вали становлению современного общественного положения лиц
наемного труда.
, Hauser Н. Ouvriers du temps passe. Op. cit. P. XXIX
Barge A La vie fragile. Violence, pouvoirs et solidarites a Paris au XVIII'
3 siecle. P Hachette. 1986. 2е partie. Chap. II.
О тайной организации подмастерьев и первых забастовках или «про-
исках» см Hauser Н. Ouvriers du temps passe
Глава III. Недостойный наемный труд
133
132 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
1. Начиная со Средних веков роль купцов является ключевой
в определенных секторах, таких как текстиль и особенно сукно-
делие, которые представляли «крупную индустрию» того времени,
в особенности во Фландрии и северной Италии. Например, для
изготовления штуки сукна требовалось 15-20 операций, мытье
шерсти, чесание, крепление на раму, сушка, стрижка, прядение,
сматывание, тканье, взбивание, валка, крашение, а следователь-
но, — развитое разделение труда. Но оно происходило на основе
ремесленной организации труда, поскольку главные операции вы-
полнялись мастерами, имевшими свои мастерские, оборудование,
подмастерьев и учеников1. Вместе с тем они находились в зави-
симости от купца — «сукноторговца» во Фландрии или clothier
в Англии, — который обыкновенно поставлял сырье, занимался
продажей конечного продукта и контролировал процесс в целом.
Только он мог инвестировать крупную сумму денег, только он имел
доступ к сети продаж и мог погашать колебания рынка. Он был,
таким образом, настоящим капиталистом. Что же касается непо-
средственного производителя, то он не был ни капиталистом, ни
пролетарием. Конечно, он оставался собственником своих средств
производства и платил зарплату своим наемным рабочим, но он
терял всякую власть над своим продуктом, поскольку сам его не
продавал и поскольку его продукт был лишь звеном длинной цепи,
которая оканчивалась готовым продуктом, подлежащим продаже
Следовательно, он не мог, преследуя собственную выгоду, вклю-
читься в процесс накопления богатства.
Подобная «капиталистическая» организация, источник круп-
ных купеческих состояний в Средние века, плохо ли хорошо ли,
проникла в традиционную ремесленную структуру. Вызванная
вначале технической необходимостью, связанной с разделением
труда в текстильном производстве, она вскоре урезала независи-
мость многих ремесленников. Например, в XVI веке парижские
продавцы галантереи давали работу разным ремесленникам, про-
изводившим предметы роскоши. Однако последние сохраняли за
1 Heers J. Le travail au Moyen Age. P . PUF, 1975. Некоторые из этих
операций: просушка, прядение, сматывание, — очень низко квалифи-
цированные и в целом предназначались женщинам, чье положение
было очень непрочным. Валка же сукна и особенно тканье, напротив,
всегда доверялись только мастерам.
собой контроль за качеством продукции. В то же время в Лондо-
не кожевенники находились под господством могущественной
Leathersellers Compagny of London. Джорж Ануин в деталях
описал, как во Франции и в Англии происходила вековая борьба,
столкнувшая крупных купцов, управлявших торговлей на нацио-
нальном и международном уровне; купцов-нанимателей, которые
стремились ввести «независимых» ремесленников в рамки логики
субподрядной работы; мелких ремесленников, small masters, ко-
торые пытались сохранить свои традиционные прерогативы, часто
взывая к королевской власти; наконец, подмастерьев и учеников,
обреченных пожизненно оставаться в категории чистых наемных
работников1. Сложность этой картины позволяет понять неодно-
значность положений и каскад компромиссов, которые вырабаты-
вались, достигались и разрушались многие годы и века. Несмотря
на то, что торговый капитализм стремился утвердить свое безраз-
дельное господство, ему это полностью не удавалось; ожесточен-
ная борьба за сохранение привилегий постоянно тормозила свобо-
ду предпринимательства.
Положение крупной фабрики шелка в Лионе в XVIII веке, без
сомнения, самой главной точки концентрации промышленности
того времени, где 30 тысяч человек занимались одним и тем же,
хорошо иллюстрирует сложность таких ситуаций2. Фабрика под-
чинялась узкой группе торговцев-работодателей, богатых купцов,
среди которых некоторые могли полностью контролировать от-
дельных «мастеров-производителей», чье положение сводилось к
роли изготовителей из материалов заказчика. Другие ремесленни-
ки пытались сохранить свою хрупкую и находящуюся под угрозой
независимость3. Многие авторы настаивают на постепенном ухуд-
шении положения лионского ремесленничества; большинство
1 Unwin G. Industrial Organisation Макс Вебер анализирует такую
практику, называя ее «коммандитным субподрядом». См : Histoire
economique. Chap. И.
Уже в XVIII веке комедиограф Бенар описывал Лион как «крупного
купца модными товарами, сердце которого стучит как дверца сейфа»
(цит. по: Mayet Е. Memoire sur les fabriques de Lyon P., 1786. P. 615).
Godart J. L’ouvrier en soie: monographie du tisseur lyonnais, 1466-1791.
P-, 1899. По оценке Годара в 1786 г. 500 торговцев, 7000 мастеров и 4666
жен мастеров, 9700 наемных работников (4300 подмастерьев, 3100 уче-
ников, 2300слуг) составляли штат «большой фабрики» (Р 189 sq).
1 34 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
становилось квазипролетариями, ведущими нищенское существо-
вание, в то время как класс торговцев жил в роскоши и занимал
господствующее положение Мастера, работавшие с материалом
заказчика, в 1780 г. так изобличали «убийственную свободу», ко-
торой пользовались торговцы при назначении тарифов: «Торговец
обогащается не потому, что иностранны много платят, и не по-
тому, что имеет прибыль с богатства, а потому, что наживается
за счет существования самых бедных своих соотечественников...
Он заставляет стонать от нужды людей, достойных лучшей доли,
потому что они изобретательные, экономные и активные»’. Здесь
несомненно слышна «классовая борьба», но необходимо дать два
пояснения. Во-первых, лионские ткачи защищали идеал неза-
висимости ремесленника, что продолжалось по меньшей мере до
XVIII века Их пролетаризация тем больше отражала их упадок,
чем больше они хотели жить как мастера. Во-вторых, господство
торговца — это еще не господство капиталиста-промышленника.
Разложение ремесленничества не привело в широких масштабах
к появлению группы, принадлежность к которой обеспечивала бы
одновременно статус работодателя и статус организатора произ-
водства, т. е. группы промышленных капиталистов.
Лионской фабрике это не было свойственно. Ремесленная
структура была препятствием для становления производителей,
которые инвестировали бы в само производство, желая преобра-
зовать предприятие и придать ему промышленный капиталисти-
ческий характер. Конечно, начиная с XIV и уж во всяком слу-
чае с XVI века, существовал «капиталистический дух» в смысле
Зомбарта, который характеризовался чутьем на выгоду, склон-
ностью к расчету и рациональности, стремлением к накоплению
богатства* 2 Кристофер Хилл отмечает: «Облик (outlook) делово-
го человека XVI века весьма отличается от облика феодального
сеньора. Он бьется за малейший пенни в плюс или в минус, что-
бы заставить другого работать на него. А поскольку работники
«добровольно» соблашаются работать на него, то он не чувствует
никакой ответственности за них, когда настают трудные времена:
Garden М Lyon et les Lyonnais au XVIIIе siecle P 341
Зомбарт В Буржуа: к истории духовного развития современного
экономического человека. Собр.соч. в Зх т. T.I. М : Владимир Даль,
2005
2
Глава Hi. Недостойный наемный труд
135
если они недовольны тем, что им предлагают — пусть пойдут пои-
щут в другом месте»1.
Таким образом, механизм извлечения прибавочной стоимо-
сти уже действовал при торговом капитализме, но отличался от
той формы, которую он принял при промышленном капитализ-
ме. Его отличали две черты: получаемая прибыль шла в доход не
производителя, а торговца, который заказал и продал продукт;
работник не имел возможности «пойти поискать в другом месте»,
поскольку «свободного» рынка труда не существовало. Эта фор-
ма капитализма основана на ограничениях традиционной органи-
зации труда, которую она не ниспровергает, а лишь оборачивает
на свою пользу. Мобильность и современные черты торгового
капитализма опирались на неизменность ремесленного способа
производства.
2. Распространение сельского ремесла представляет дру-
гую линию «промышленного» развития, которая шла в обход
традиционной организации ремесел, не разрушая ее. Поскольку
корпоративная структура являлась по преимуществу городской,
то сельские жители не подчинялись ее требованиям, но все же
не были от нее никак защищены. Они были предрасположены
работать с полной занятостью на торговцев из города, которые
снабжали их сырьем, но чаще всего в «мертвый» период, когда
не было сельскохозяйственных работ. Это putting-out system:
торговец поставлял шерсть, сукно или металл, иногда какие-то
станки и забирал конечный продукт или полуфабрикат, который
он продавал2.
1 Hill С. Puritanism and Revolution. L., 1968. P 217
Нужно различать putting-out system (по-немецки Verlagsystem), т. e.
производство для торговцев, которые коммерциализируют изготов-
ленные продукты, от домашнего производства, продукция которого
предназначена в основном для домашнего потребления (Kaufsystem).
После работ Менделя (Mendels Г Proto Industrialization the First
Phase of the Industrialization Process // Journal of Economic History.
1972. № 32) Использование терминов «протоиндустриализация» и
«протоиндустрия» стало необходимо для обозначения таких практик
И для того, чтобы подчеркнуть их решающее значение а процессе раз-
вития капитализма в Европе. (См Dewerpe A. L Industrie aux champs.
Essai stir la proto-industrialisation en Italie du Nord, 1800-1890. Rome:
Ecole franpaise de Rome, 1985.)
136 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Такого рода субподряд тоже появился очень рано. Значитель-
ная часть состояний Брюгге или Гента связана с тем, что со Сред
них веков крестьяне, населявшие фламандские равнины, работали
на суконное производство этих городов. Но в первую очередь и осо-
бенно сильно такой субподряд развивался в Англии, где городские
ремесла преуспевали хуже; он представлял там в XVI веке при-
мерно половину «промышленного» производства. На континенте
широкое распространение он получил только в XVIII веке.
Вопреки обычному представлению, «протоиндустрия» не явля
ется архаическим пережитком промышленного развития. Преж-
де всего она предполагает определенное разделение труда' мно
гие сельские ремесленники могли работать над изготовлением
одной вещи, которую торговец пускал по кругу и затем забирал
готовый продукт. Но главное, она прекрасно вписывается в логи-
ку развития торгового капитализма. Сельское ремесленничество
в действительности имело много преимуществ: их работа стоила
дешевле, чем у городских ремесленников, поскольку чаще всего
для держателей ленного участка речь шла о приработке; требова-
лись небольшие инвестиции, сводившиеся практически к поставке
сырья и затратах на организацию сбыта продукции; существовала
возможность без особого риска гасить колебания рынка, посколь-
ку не было основного капитала, который требовалось бы окупить.
Продукция могла поставляться с выгодой для торговца и на нацио-
нальный, и на международный рынок3. Производство специализи-
ровалось, обмены интенсифицировались, прибыли росли, однако
это не влекло изменений в производственных отношениях, кото-
рые продолжали воспроизводить отношения домашнего хозяй
ства, экономя на необходимости промышленной концентрации
В то же время эти особенности блокируют развитие промыт
ленного капитализма и становление современных форм наемного
труда, который формировался на базе рабочих крупной индустрии
Частичные и нищие псевдонаемные рабочие, которыми являлись
чаще всего сельские ремесленники, очевидно не вписываются в
логику капиталистического накопления. Обычно они работали,
чтобы дополнить доходы от эксплуатации их небольшого земель-
Lancles D L Europe technicienne. Revolution technique et essor Indus-
trie! en Europe occidentale de 1750 a nos jours. Trad. fr. P.. Gallimard.
1975. P 84 sq.
Глава III. Недостойный наемный труд
137
кого участка. Более того, их производство было по-прежнему
основано на модели домашнего хозяйства. Такая система поддер
живала традиционные отношения зависимости и ценности сель-
ской общины. Сельский ремесленник был скорее крестьянином,
чем рабочим, а его промышленный труд подчинялся правилам
регулирования домашнего хозяйства. Благодаря развитию сель-
ского ремесла далекие деревни также могли вносить свой вклад
в развитие рынка, монетарной экономики и промышленного про-
изводства, одним словом, в приближение современности, однако
при этом сами они оставались по сути не модернизированными.
Нельзя сказать, что вторжение ремесла не оказывало влияния на
социальные отношения в деревне, но их изменения были неодно-
значными с экономической и социальной точек зрения. С одной
стороны, рост сельского ремесла допускал перенаселенность де-
ревень относительно имеющихся собственно сельскохозяйствен-
ных ресурсов, позволял понизить брачный возраст, способствовал
значительному демографическому росту и увеличению социаль-
ной дифференциации в сельской местности-. С другой стороны,
этот процесс не способствовал или сокращал переселение насе-
ления из деревень в города и сохранял преимущество локальной
системы опеки. Таким образом, он препятствовал или задерживал
формирование пролетариата в современном понимании. Важней-
шим следствием этого процесса (к нему нам еще предстоит вер-
нуться) стало развитие протоиндустрии, ее сохранение на долгие
годы вплоть до начала XIX века, чем и объясняется феномен ис-
ключительности современного пролетариата. Исключитель-
ный он потому, что долгое время оставался в очень небольшом
Меньшинстве, а главное потому, что он поставил неизвестную до
этого общественную проблему, поскольку первые скопления про-
мышленных рабочих часто полностью утрачивали связи со своей
территорией. Напротив, сельское ремесленничество — хотя оно и
Развивалось параллельно и в противовес требованиям городского
ремесленничества — помогало сохранить в деревнях традицион-
ные формы опеки и тем самым обеспечивало функцию регуляции
Подобную той, какую выполняли в городе ремесленные цехи в от-
ношении городских ремесленников
Braun R The Impact of Cottage Industry on an Agricultural Popula-
tion / / Landes D. The Rise of Capitalism N.Y : The Macmillan, 1966
138 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
Таким образом, связь между развитием протоиндустрии и насту-
плением промышленного капитализма неоднозначна. Неслучайно
Англия, где впервые произошла промышленная революция, была
также страной, в которой putting-out system была внедрена очень
рано и истощила свои ресурсы развития, позволявшие отвечать на
запросы рынка. Можно выдвинуть гипотезу, что промышленная ре-
волюция. хотя бы отчасти, произошла тогда когда Англия больше
не имела «Far West». Под этим я понимаю то, что сельская промыш-
ленность не могла далее завоевывать новые территории, потому
что она сложилась уже очень давно и потому что число мелких кре-
стьянских держаний, поставлявших рабочую силу, все более сокра-
щалось вследствие концентрации сельской собственности и распро-
странения «огораживаний»'-. Раннее развитие сельского ремесла в
Англии имело два разнесенных по времени следствия. Оно раньше
наводнило процветающий внутренний — и даже внешний — ры-
нок, в то время как французские деревни, имевшие более низкую
ремесленную производительность, поставляли на рынок меньше
промышленной продукции. Затем, когда рынок сельского ремесла
в Англии уже насытился, во Франции и в континентальной Европе
он еще оставался открытым: в деревнях сохранялся резерв рабочей
силы, который позволял развивать протоиндустрию даже в XIX веке
и тем самым тормозил рост «современной» промышленности1 2. Две
важнейших черты «промышленной революции» могут быть истол-
1 Роль огораживаний пересматривалась много раз после того, как
Маркс осуществил свое знаменитое исследование в «Капитале». Эту
широкую дискуссию можно резюмировать следующим образом: наи-
более опустошительная фаза огораживаний наступила в XVIII веке,
но начиная уже с XVI века социальный пейзаж английских деревень
сильно изменялся, делая все более и более трудным положение мел-
ких держателей. О концентрации земельной собственности в Англии
см.: Unwin A. Studies in Economic History., Tawney R H The Agrarian
Problem in the XVI Century
2 Имеющиеся сведения о развитии городской промышленности в Вели-
кобритании подтверждают, как нам кажется, этот анализ. В XVI зеке
городская промышленность Англии запаздывала в развитии по срав-
нению с европейскими странами, и лишь в конце XVII века она едва
наверстала это опоздание. (Coleman DC. Industry in Tudor and Stu-
art England L, 1975.) Именно ситуация в сельской местности играла
ключевую роль в развитии английской промышленности
Глава Ш. Недостойный наемный труд
139
кованы как два ответа на недостатки протоиндустрии. Во-первых,
использование машин. Это позволило приумножить производитель-
ность труда, не увеличивая число рабочих. Во-вторых, объединение
рабочих в фабрики. Это позволило достичь лучшего разделения тру-
да, лучшего контроля, полного закрепления рабочего за его рабочим
местом, и положить, таким образом, конец таким непродуктивным
моментам сельского ремесла, как географическая разбросанность,
независимость сельского работника, привязанного больше к земле,
чем к ремеслу, отстраненность от требований промышленной куль-
туры. Однако эта «революция» не была развитием предшествующей
организации: она стала необходима, когда были достигнуты преде-
лы развития сельской индустрии.
3. Вопреки видимости, первые центры промышленной концен-
трации, которыми стали королевские мануфактуры, также не
были предшественниками современных форм производства и со-
ответствующих типов наемного труда. Заложенные при Валуа и
развитые Ришелье и особенно Кольбером, королевские мануфак-
туры, несомненно, ускользали из-под контроля старейшин ремес-
ленных цехов. Но при этом они также основывались на привилеги-
ях, запрещали свободу труда и конкуренцию. Король сам выдавал
патенты и основывал предприятия, получавшие монополию на
производство определенной продукции (собственно королевские
мануфактуры, например, Сен-Гобен и Обюссон, выпускали ков-
ры), или давал привилегию производить что-то в течение опреде-
ленного времени какому-либо частному лицу или группе лиц. Эти
меры следует трактовать скорее в плане меркантилизма, т. е. в
соответствии с коммерческой и даже политической логикой, не-
жели в плане развития промышленности. Целью было достичь ав-
таркии в границах королевства и избежать нарушения равновесия
торгового баланса. Сам Кольбер ясно выражался по этому пово-
ду: «Я думаю, что легко можно согласиться с принципом, согласно
которому только денежное изобилие в государстве обеспечивает
Разницу между его величиной и его величием»1. Уйти от импорта
стало насущным делом государства, в особенности избежать им-
порта предметов роскоши, шелка и ковров, ценимых дворянством
Colbert J.-B. Rapport au premier Conseil du commerce. 3 аой‘ 1664 / /
Lettres, instructions et memoires. T. II. Premiere partie Цит. no: Leon P.
Economies et societes industrielles. T. II. P.: A. Colin, 1970. P. 120.
140
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
и правящими классами, а также продукции военного назначения
(корабли, оружие). Следовательно, необходимо было создать но-
вые производства, чтобы покрыть спрос страны в этих областях,
и в то же время укрепить традиционные ремесла (королевская
власть стремилась усилить свое влияние через «присяжные» ре-
месленные цехи), чтобы удовлетворить общий спрос. Мануфак-
тура стала инструментом в иностранной политике королевства в
большей степени, чем инновацией, подчиняющейся собственно
экономической логике.
Мануфактура имела «свое управление, постоянно подчиняюще-
еся контролю государства, свой руководящий состав, начальников
цехов, бригадиров, приказчиков, специалистов, чернорабочих»1.
Это была закрытая иерархическая структура. Дисциплина там была
жесточайшей, а работа начиналась и заканчивалась .молитвами1 2.
Штат состоял из небольшой ремесленной элиты, очень высоко ква-
лифицированной, часто из иностранцев, которых нанимали, чтобы
овладеть их практическими навыками; и низкоквалифицированно-
го персонала, невосприимчивого к такому окружению (набор его
происходил примерно так же как вербовка в армию). Набирали
каторжников для работы на судостроительной верфи, пытались
привлекать местное население и в частности женщин и детей, счи-
тавшихся более послушными и менее требовательными3. Такие
попытки наталкивались на враждебность местных ремесленников
и, видимо, большинства населения. Так, решение открыть в не-
скольких городах кружевные мануфактуры, чтобы изготавливать
«французское кружево» и конкурировать с «английским и венеци-
анским», вызвало в Аленсоне настоящий бунт. Почти нигде на ме
стах нельзя было нанять рабочих в достаточном количестве, даже
несмотря на «импорт» работниц из Италии, которые должны были
руководить местными рабочими'1. Добавим, что лишь в редких
1 Bouvier-Ajam М. Histoire du travail en France. T. I. P • Librairie generale
du droit et de la jurisprudence, 1957. P. 475.
2 Lefranc G. Histoire au travail et des travaiileurs.
3 Bouvier-Ajam M. Histoire du travaii en France.; Zeller G. L’industrie en
France avant Colbert / / Aspects de la pob.ticue Irantjaise sous I’Ancien
Regime. P.: PUF, 1964.
LevasseurE. Histoire des classes ouvrieres et de l’industrie en France. P.,
1900.
Глава III, Недостойный наемный труд
141
случаях такие мануфактуры имели вид по-настоящему концен-
трированных промышленных предприятий. Чаще всего это были
большие «рассредоточенные предприятия» или «разнородные ско-
пления», объединяющие под одним управлением несколько цехов,
выполнявших работу одного типа, или было центральное учреж-
дение, на которое работало множество отдельных ремесленников,
рассредоточенных в городе, пригородах или деревнях.
Такая структура не могла, следовательно, стать предшествен-
ницей современного завода и основой капиталистической про-
мышленности. Период ее самого широкого распространения со-
впал с пиком политики меркантилизма. Являясь порождением
королевского абсолютизма, она перестала существовать вместе с
ним, но сохранялась некоторое время как пережиток, не оказывая
влияния на экономическое развитие'. Что же касается порядка
найма рабочих и внутреннего распорядка, то мануфактуры функ-
ционировали скорее как институты принудительных работ, а не
как инициаторы свободного труда. Одновременно в той же логике
королевская власть выступала за развитие мануфактур и пыталась
увеличить число традиционных ремесленных цехов, «присягнув-
ших» королю.
Широко известен отрывок из «Капитала», в котором Маркс
писал:
«Переход от феодального способа производства совершается
двояким образом. Производитель становится купцом и капиталистом
в противоположность земледельческому натуральному хозяйству и
связанному цехами ремеслу средневековой городской промышлен-
ности. Это действительно революционизирующий путь. Или же ку-
пец непосредственно подчиняет себе производство. Как ни велико
историческое значение последнего пути в качестве переходной сту-
пени. — примеэом чего к ожет служить хотя бы английский clothier
XVII столетия, подчиняющий своему контролю ткачей, остававшихся
тем не менее самостоятельными, продавая им шерсть и скупая у них
сукно, — все же этот путь сам по себе не ведет к перевороту в старом
Конечно, в королевских мануфактурах можно видеть предшествен-
ников форм директивной экономики, предвосхитивших появление
государства-предпринимателя, функции которого реализуются через
планирование и национализацию (см. гл. VII). Но даже если такая
преемственность существует, она имеет опосредованный характер:
наступление либерализма разрывает ее.
142
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
способе производства, так как он скорее консервирует и удерживает
его как свою предпосылку.»1
Можно было бы поспорить с тем, что Маркс называет «пере-
ходной ступенью», поскольку это выражение неоднозначно. Од-
нако несомненно, что путь, представляющий собой «революцион-
ный» разрыв с предшествующим способом производства, является
путем промышленного капитализма, характерной чертой которого
было то, что производитель сам накапливал прибыль от собствен-
ного производства, сам вкладывал деньги и производил товары для
продажи на рынке. Следовательно, главные факторы определяю-
щие развитие торгового капитализма: приведение части городско-
го ремесленничества к положению изготовителей и рост сельско-
го ремесленничества, — не действуют прямо в этом направлении.
Позволяя значительное накопление богатства, эта модель про-
изводства сохраняла зависимость производителя от продавца и
приспосабливалась к традиционным формам организации труда.
Основанное на монополии производство королевской мануфакту-
ры еще меньше вписывается в логику капиталистического нако-
пления. Эта форма производства, даже если она и противостояла
регулированию со стороны корпоративной идиомы, все же не спо-
собствовала, по меньшей мере напрямую, продвижению «свобод-
ного» рынка труда.
Именно этот момент мы хотим здесь рассмотреть. Речь не
идет о том, чтобы высказаться по всей огромной и сложной про-
блеме условий наступления капитализма на Западе. Но мы не
сколько отклонимся от сюжета, чтобы понять один постоянно
присутствующий фактор, который на первый взгляд выглядит
необъяснимым. Так, несмотря на чрезвычайные экономические
и социальные трансформации, происходившие со Средних веков,
трудовые отношения по-прежнему управлялись моделью, про-
тиворечащей уже сложившимся требованиям свободы: свободы
1 Маркс К. Капитал / / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25. Ч. I
С. 367. В той же логике Макс Вебер подчеркивает, что «фабрика
появилась не из ремесленничества и развивалась не за его счет, но
вначале параллельно». (Weber М. Histoire economicue. Р. 196). В то
же время «она не была порождением системы коммандитного суб-
подряда; здесь опять она развивалась параллельно» (подчеркнуто
М. Вебером. Ibid. Р 197)
Глава III. Недостойный наемный труд
143
предпринимательства, передвижения, производства, обмена...
Чем можно объяснить живучесть этой модели? Почему станов-
ление наемного труда, в том смысле, в каком мы его понимаем
сегодня, потребовало столько времени, прежде чем он заставил
признать себя?
Регламентированный труд, принудительный труд
В качестве ответа на эти вопросы можно сказать следующее. До
промышленной революции регламентированный и принудитель-
ный труд представляли собой два главных способа организации
труда. Стойкостью этих двух видов принуждения объясняются
сложности, с которыми «свободный» труд выкраивал себе место.
Но саму эту стойкость можно объяснить, только если мы поймем,
насколько глубоко, невзирая на технические требования произ-
водительности труда и часто против них, преимущественное ис-
пользование принуждения было вписано в модель общественного
управления.
Под «регламентированным трудом» я здесь понимаю совокуп-
ность регламентов всех ремесленных цехов, как «присягнувших»
королю, так и подчиненных муниципальному регулированию1.
Если неизменность регламентов столь часто была контрпродук-
тивной относительно требований «рациональной» организации
производства, то потому, что это решало прежде всего задачу дру-
гого рода, которую можно сформулировать следующим образом:
при каких условиях труд может стать «общественным поло-
жением»? Ответ не очевиден, если знать о том огромном презре-
нии, которое испытывали к ручному труду. «Ремесленники, или
Мастеровые, это те. кто занимается механическими искусствами,
и Действительно мы обычно называем механическим что-то пре-
1 Некоторые авторы (например, А. Осэ: Hauser Н Les debuts du capita-
iisme. Op. cit.) настаивают на различии между цехами «присяжных»,
чьи привилегии были гарантированы королевской властью, и «регла-
ментированными» ремесленными цехами, чья деятельность регулиро-
валась муниципальными властями Это различие позволяет прояснить
разницу между способами внутренней организации ремесленных це-
хов, однако оказывается недейственным, когда нам нужно объяснить
Функцию регламентов, состоявшую в придании статуса ремесленным
Цехам как таковым.
144
Кастель Р. Метаморфозы социапьиого вопроса. Хроника наемного труда
зренное и низкое. Ремесленники, собственно говоря, люди меха-
нические, имеют репутацию презренных людей»1.
Луазо подтверждает здесь принятую в XI веке иерархию сосло-
вий, по которой служба богу, исполняемая oratores — духовными
лицами, и служба в армии, исполняемая bellatores — сеньорами,
исключает физический труд под угрозой лишения дворянства2.
«Третье сословие» — это сословие трудящихся (laborantes), ко-
торыми в то время были преимущественно работающие на зем-
ле. Такая трихотомия соответствует домениальной экономике,
в которой город занимает несущественное место. Параллельное
развитие городов и «буржуазии» сразу стало причиной потери
равновесия внутри этой организации3. «Буржуа» были в основном
представителями «ремесел», ремесленниками, освободившимися
от феодального надзора и экономически независимыми. Приме-
чательно, что Жак Ле Гофф датирует XII и особенно XIII веком
определенное признание физического труда, которое предписы-
валось даже служителям церкви: поофессиональные категории
становятся признанными «общественными положениями», ис-
пользуя которые руководства для исповедников вводят новые
классификации грехов4.
Признание происходило сдержанно. «Труд еще оставался
двусмысленным, в нем узнавалась чисто средневековая путани-
ца между наказанием, утомлением и выполнением экономиче-
ской задачи в современном понимании. Ремесло — это тяжкий
1 Loyseau С. Traite des ordres et simples dignites P., 1610. P. 43.
Duby G. Les Trots Ordres, ou I’imagmaire du ftudalisme. P.: Gaiitmard,
1988. Здесь можно узнать трехчастную схему, которую Жорж Дюме-
зиль обнаружил во всех индоевропейских обществах и которая в рас-
цвет соедневековья получила свое самое жесткое воплощение.
1 О зарождении буржуазии см.: Pernoud R. Histoire de la bourgeoisie
en France. T. I. P.: Seuii, 1960. Слово «буржуа» впервые появляется в
1007 г. в грамоте, дарованной графом Анжуйским, за основание горо-
да. Параллельно с развитием городов росла дифференциация сельско-
го общества, что также вело к отказу от одностороннего и презритель-
ного восприятия laborantes
1 Le Goff J. Metier et profession d’apres les manueis des confesseurs du
Moyen Age / / Pour un autre Moyert Age. P : Gallimard, 1977. См. пере-
вод на рус.яз.. Ле Гофф Ж. Другое средневековье: время, труд и куль-
тура. Екатеринбург Изд-во Урал, ун-та. 2000.
Глава III- Недостойный наемный труд
145
труд»1. Однако дискуссия началась. Третье сословие (ordre)
становилось третьим общественным положением (efat)’. наде-
ленным определенными преимуществами. Однако не все тре-
тье сословие. Вопрос о том, кто имеет «положение», а кто нет,
т. е. вопрос о статусе, дающем общественное признание, ставился
внутри самого третьего сословия. Более того, раздел проходил
внутри рабочих ручного труда. Некоторые виды ручного труда,
организованные в ремесленные цеха, соответствовали обществен-
ным состояниям, а другие не соответствовали ничему. Когда на
заре революции аббат Сиейес опубликовал свой знаменитый пам-
флет, то его требование «быть чем-нибудь» относилось не ко всему
третьему сословию1 2 3. Примерно в то же время другой, менее извест-
ный автор, опубликовал «Наказы четвертого сословия», «сословия
бедных поденщиков, увечных и бедняков» — всех тех, кто ничего
не имеет и ничем не является. Третье сословие разделилось над-
вое. Становление третьего общественного положения затрагивало
1 Le GoffJ. Metier et profess:on... P. 179. Заметим, что такое относитель-
ное признание труда есть в то же время признание заработной платы.
Ле Гофф обнаруживает, что в XIII веке произошел сдвиг в толковани-
ях Евангелия от Матфея: «Трудящийся заслуживает награды за тру-
ды свои» (Мф. 10:10), которое превратилось в «Рабочий заслуживает
своей зарплаты» Выполнение законной работы заслуживает выплаты
заработной платы, что подразумевает также признание монетарной
экономики. Комментарий Ле Гоффа: «Необходимым и достаточным
условием, чтобы ремесло стало законным, чтобы зарплату получали
по праву, является трудовая повинность» (Р. 179).
2 Термины «ordre» и «etat» часто переводятся на русский язык одинако-
в< , как «сословие», однако Ле Гофф обращает внимание на различия
между этими социальными делениями: «ordre» отражает вертикаль-
ное деление общества и восходит к церковному видению его органи-
зации (духовенство и миряне), «etat» соотносится с горизонтальным
делением общества на положения или состояния, по социально-
экономическим основаниям Замена «ordres» (сословий) на «etats»
(положения, состояния) отражает процесс обмирщения общества.
См.' .Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М. Прогресс-
Академия. 1992. Гл. VIII. (Прим, перев.)
«Что есть третье сословие? Все. А чем оно было до сих пор в поли-
тическом порядке? Ничем. Что оно требует? Быть чем-нибудь.»
(Styes E.J. Qu’est-ce cue ie tiers etat ? P., 1789. Reed. P.: Flainmarion,
1988. P. 31 )
146
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
не весь народ. Его нижний слой, не имевший общественного и по-
литического признания, состоял из «черни, у которой нет ничего
кроме собственных рук, чтобы выжить»1.
Суть проблемы заключалась в том, чтобы решить, где в точ-
ности проходит разделительная линия, тем более что по этому
поводу не было согласия. Луазо давал самую ограничительную
формулировку, поскольку она исключала как «презренные и низ-
кие» все профессии ручного труда, а «достоинства» признавала
лишь за «искусствами», поскольку в искусствах «замысел, рабо-
та мысли одерживает верх над материалом»2. Напротив, согласно
корпоративной традиции в целом, работа, даже «механическая»,
может найти свое место — подчиненное, но легитимное — в
системе общественных достоинств. Но лишь при соблюдении
четкого условия подчинения строгим регламентам, именно тем,
которые формулирует корпоративная идиома Эта последняя,
таким образом, выполняет важнейшую функцию предоставле-
1 «Под народом я понимаю чернь, которая не имеет ничего кроме своих
рук, чтобы выжить. Я сужу так, что это сословие граждан никогда не
имело ни времени, ни возможности для обучения. Мне кажется важ-
ным, чтобы существовали необразованные люди... Учить нужно не
рабочего, а доброго буржуа.» (Voltaire. Lettre du 1" avril 1766. Cite in:
Labrousse E., Braudel F. Histoire economique et sociale de la France
Т.П P 676.)
- Loyseau C Traite des ordres et simples dignites. P. 43. Занимая такую
позицию, Луазо не одинок. Так, в 1789 г. купеческий старшина Лио-
на говорит по поводу ремесленников шелкоделов: «Рабочие мастера
ограничиваются тем. что выделывают столько локтей материи, сколь-
ко сырья им поставят торговые мастера. Ручной труд — это удел рабо-
чих, а промышленность — удел купцов. Это они находят прекрасные
ткани и, общаясь со всем миром, везут отовсюду богатства в наш го-
род.» (Цит. по: Godart J L'ouvrier en soie. P. 96.) Правда, эти рабочие
мастера — это падшие ремесленники, которые работают на «торго-
вых мастеров», а потому они становятся только лишь «рабочими», т. е
простой рабочей силой. Такое понимание ручного труда сохранялось
долгое время после XVIII века даже среди тех, кто профессионально
занимался социологической теорией труда. Морис Хальбвакс и Фран-
суа Симиа.ч, в частности, представляли рабочих физического труда
как простых исполнителей, связанных с обработкой материала, а по-
тому в социальном плане стоящих ниже самого скромного служащего.
(См. гл.VII настоящей книги.)
Глава III. Недостойный наемный труд
147
ния места и распределения по классам Она выводит физический
труд из ничтожности, из социального небытия, которое являет-
ся его уделом, если он остается в сфере частной деятельности,
осуществляемой людьми, не имеющими положения в обществе
Ремесло является общественной деятельностью, приносящей
коллективную пользу. Благодаря ему и только ему, поражение
в земельных правах некоторых видов физического труда может
быть оправдано1.
Таким образом, корпоративная идиома управляет доступом
к тому, что мы могли бы назвать социальным гражданством, ког-
да человек занимает признанное место в системе иерархических
взаимозависимостей, которые составляют общинный порядок.
Подобная органическая принадлежность ремесел к иерархии до-
стоинств, которая в то же время является иерархией власти, яв-
ным образом признается парижским Парламентом, когда в 1776 г.
он противится принятию указа Тюрго, упраздняющему институт
присяжных ремесленных цехов. Парламент оправдывал свою по-
зицию наличием у присяжных священного мандата, обязывающе
го «сохранять традиционное положение сословий». Ремесленные
корпорации, таким образом, составляют часть «цепи, кольца кото-
рой соединяются с главнейшей цепью, с властью трона, разрывать
которую опасно»2. Трудовые регламенты посредством сложного
ряда сочленений связаны с вершиной социальной пирамиды. Тро
гать их — значит расшатывать все здание.
Принадлежность к ремесленному цеху прочерчивает, таким
образом, линию раздела между включенными в подобную соци-
альную систему и исключенными из нее. По ту сторону — хаос,
Недостойное существование людей «низкого состояния». По эту
сторону — цеховые привилегии, конечно же незначительные, но
такого же типа, как и привилегии больших признанных корпора-
ций. Несмотря на то, а может быть потому, что они очень малы, эти
привилегии приобретают особую важность в деле превращения
Некоторых профессий ручного труда в определенные обществен-
ные положения, отличая их одновременно от других положений,
наделенных большими привилегиями, и от массы не имеющих ста-
тУса, от «черни» или «сброда».
Sewell W. Gens de metiers et revolution.
Цит. по: Воишег-Л/ат M. Histoire du travail en France '1.1 P. 655.
148
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Можно, следовательно, заключить, что принудительный харак-
тер этих регламентов — впрочем, принуждения эти разделялись
всеми, кто получал привилегии, даже самыми крупными, а обяза-
тельства и запреты являлись обратной стороной привилегий —
оказывается второстепенным по сравнению с той фантастической
выгодой, которую давала возможность обрести таким способом
социальное существование1. Тем более что альтернативой при-
нуждению не была свобода. Освободиться от регламентов значило
не стать свободным, а оказаться под гораздо более безжалостной
системой принуждений. В самом деле, что же оставалось вне си-
стемы ремесленных цехов? Значительно меньше свободного, чем
принудительного труда. При организации труда, в которой в
целом господствовала парадигма обязательства, существовали
люди, принадлежащие к числу привилегированных благодаря
принуждению; ими были цеховики. Большая часть других рабочих
ручного труда подчинялась более жесткой системе обязательств,
которые не давали никаких привилегий Быть вне коллективных
регламентов ремесла в действительности значило для индивида
остаться без средств и наедине с общими полицейскими регламен-
тами, которые нужно понимать в духе того времени: делать все,
что необходимо для сохранения и содержания в порядке жителей
города или страны и для повышения общественного блага2.
Занятия, не попадавшие под действие ремесленных регламен-
тов, подчинялись полиции для бедных: «Одна лишь полиция для
бедных объемлет все другие заботы и все другие объекты обще-
ственного блага»3. Она включала в себя дисциплину нравов (борь-
бу против праздности и распущенности), охрану здоровья (борьбу
с инфекциями и эпидемиями), попечение (в основном организацию
госпиталей для инвалидов) и регламентирование труда для трудо-
способных: «Для безопасности и общественного спокойствия, для
' По этой же причине бунты «тощего народа», работников относящих-
ся к «малым ремеслам», по всей видимости, были движимы насколько
экономическими причинами, настолько и стремлением сохранить или
завоевать место в социальном порядке. Так, восстание флорентийских
чомпи в XIV веке выдвигало требования участвовать в управлении го-
родом и «быть людьми». (Mollat М., Wolf Р Ongles bleus, Jacques et
Ciompi.)
2 La Mare N., de. Traite de police. P.. 1703.
Ibid. P. 4.
Глава 111. Недостойный наемный труд
149
торговли, для ремесел и земледелия важно, чтобы прекращение
беспорядка и сокращение числа бродяг дало бы государству но-
вый резерв землепашцев и ремесленников»1 Если работа это дело
полиции, то задача хорошего полицейского — заставить нерабо-
тающих бедных работать. Обхождение с бродягами, как мы уже
видели, представляло собой крайнюю форму выполнения этой
задачи, выливающуюся в чистое принуждение, категорическое
требование трудиться без всякой возможности получить работу.
Но такая парадигма распространяется также и на всех рабочих, не
входящих в систему ремесленных цехов, и принимает форму того,
что мы по праву можем назвать принудительным трудовым ко-
дексом.
В Англии такая совокупность мер имела наиболее последова-
тельный характер. В силу того что система ремесленных цехов там
была менее укоренена и находилась в окружении торгового капита-
лизма, а кроме того, трансформация аграрного общества там была
более быстрой и радикальной2, традиционные формы организации
труда в Англии были более сильно расшатаны, и необходимость
заново сформировать их была более насущной, чем на континен-
те. Мы уже подчеркивали значение Статута о рабочих, принятого
Эдуардом III в 1349 г. Начиная с него, в жизнь стала проводиться
связная совокупность мер, главными элементами которой были
Статут о ремесленниках 1563 г., елизаветинские законы о бедных,
Settlement Act от 1662 г. и Speenhamland Act 1795 г.
Статут о ремесленниках снова ввел обязанность трудить-
ся для всех подданных королевства в возрасте от 12 до 60 лет;
он зафиксировал минимальный семилетний срок для обучения
Учеников любому, даже самому простому ремеслу; он запретил
молодым сельским жителям уезжать на учебу в город; доступ
в ремесленные цехи получили только сыновья ремесленников;
сельские ремесленники не могли иметь учеников, посколь-
ку следовало избегать того, чтобы «несколько человек было в
1 Ibid.
Анализ преобразования английской деревни, который помогает также
ощутить контраст с положением французского крестьянства, см. в ра-
ботах: Habakkuk H.J. La disparition du paysan anglais / / Annaies ESC.
1965. Juilletaoiit; Moor В. Les origines de la dictature et de la democra-
tic, Trad. fr. P : Maspero, 1969.
150
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
управлении одного»1. Безземельные крестьяне, не имевшие
квалификации, не могли покинуть свой приход, не получив на
руки удостоверения за подписью офицера полиции, посколь-
ку без него они приравнивались к бродягам. Королевская власть
стремилась усилить организацию городских ремесленных цехов,
испытывающих трудности вследствие развития торгового капита-
лизма и putting-out system, и закрепить за сельским населением
их традиционные занятия. Она руководствовалась законами о бед-
ных, которые следовали один за другим в период с 1531 по 1601 г.
По этим законам началась охота на бродяг. Все это происходило
на фоне призыва к обязательному труду «всякого здорового телом
человека, мужчины и женщины, способного трудиться, у кого нет
земли и кто никем не нанят, не занимается торговлей или должным
ремеслом»1 2. Каждый приход должен был приобретать сырье, чтобы
давать работу неквалифицированным рабочим и «чтобы эти прохо-
димцы не имели повода сказать, что они не могут найти работу или
поступить на службу»3 *. Предложенная работа — обязательная ра-
бота: ужасная угроза обвинения в бродяжничестве давила на этих
«бездельников». По Settlement Act 1662 года ответственные лица
на местах могли даже изгонять всякого вновь прибывшего, если
он не располагал гарантированным доходом и мог бы в будущем
претендовать на попечение со стороны прихода. Местные жители
были закреплены за своими приходами по месту рождения обычно
1 Цит. по: Unwin G. Industrial Organization in the XVII"’ and XVIII"’
Centuries. P. 138. Примечательно, какая аргументация используется,
чтобы оправдать, что обучение городскому ремеслу доступно только
сыновьям ремесленников: «Сыну сельского ремесленника или сыну
крестьянина проще стать (сельским) ремесленником, чем сыну (го-
родского) ремесленника стать сельским ремесленником или крестья-
нином; так что если сельские ремесленники станут отправлять своих
детей в город, то сыновья городских ремесленников будут вынуждены
стать жуликами (rogues') и бродягами». (Там же. Р. 138.) Все эти меры
вдохновляются стремлением бороться с риском дезаффиляции, кото-
рая является следствием детерриториализации сельского и городско-
го населения.
Цит. по: Judges AV. The Elizabethan Underworld. P. XXXIV.
3 Цит. no: Tawney R.H. The Agrarian Problem in the XVI'11 Century-
Р. 269.
Глава III Недостойный наемный трид
151
окончательным образом'. Speenhamland Act 1795 г. положил по-
следний камень в постройку этого здания. Нуждающиеся жители
прихода должны были находить спасение на месте: им даже вы-
плачивалась добавка к зарплате в зависимост!! от фиксированного
минимума дохода, индексированного на цену хлеба. Прежде всего,
речь шла об обеспечении минимального дохода, но взамен требо-
валось строгое соблюдение принципа оседлости и запрет на гео-
графические перемещения рабочих2.
Комментаторы этого кодекса о труде, от Адама Смита до Карла
Поланьи, в целом подчеркивали негативное влияние его на станов-
ление современной экономики. Д. Ануин также заявлял: «Через
множество принятых Тюдорами социальных законодательств мож-
но проследить, как Англия прошлого тщетно выстраивала барьеры
на пути Англии будущего»3. Однако такие суждения спорны, по-
скольку все эти меры не помешали Англии с решительным опере-
жением выйти на путь современности. Несомненно, это потому,
что хотя они и противоречили требованиям того, что впоследствии
стало промышленным капитализмом, однако не были неэффектив-
ными относительно предшествующего периода. «Опережение» Ан-
глии хотя бы отчасти объясняется тем фактом, что она максимально
использовала возможности организации доиндустриального труда,
в частности, сочетание обязанности трудиться с требованием
оседлости. Так, организационные формы putting-out system здесь
развились раньше всего и были наиболее последовательными. Эта
система подразумевала неконкурентную и нетребовательную рабо-
чую силу, чье постоянство позволило смягчить колебания рынка.
Рабочие получали посредственное содержание в периоды недоста-
точной занятости благодаря самому совершенному из существовав-
ших в то время социальному законодательству. Либералы начала
XIX века, которые сделали из английской версии «законной благо-
творительности» излюбленную цель своих нападок', не могли, да и
Marshall D The Old Poor Laws, 1662—1795 / / Arris-Wilson E.M.C.
г Essays. Economic History. L , 1954
Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические
з истоки нашего времени. Пер. с англ. СПб.: Алетейя. 2002
Unwin G Studies in Economic History P. 315.
Poynter J R Society and Paucensm, English Ideas on Poor Relief,
1797-1834. L., 1969. В четвертой и пятой главах нашей книги мы еще
152
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
не хотели видеть, что осуждаемая ими система обеспечила переход
от торгового капитализма к промышленному. По всей видимости,
именно потому что эта система смогла заставить работать на ме-
стах максимум местных жителей, вводя в дело одновременно осо-
бо жесткое законодательство против бродяжничества и раздачу
минимальной помощи, проживающим в данной местности жите-
лям, Англия смогла мобилизовать значительную часть малоквали-
фицированной рабочей силы еще до начала промышленной рево-
люции. Эта система была введена в действие со второй половины
XVII века, когда ресурсы такого типа мобилизации рабочей силы
на местах начали истощаться1. Машины и промышленная концен-
трация выполняли, таким образом, функцию двойного умножения
рабочей силы.
На континенте и в частности во Франции ситуация несколь-
ко отличалась. С одной стороны, сохранялись мелкие земельные
хозяйства: мелкие держатели, конечно, были бедными, но их вы-
живание меньше) зависело от приработка промышленным трудом.
С другой стороны, городские ремесла были укоренены сильнее.
Воздействия на организацию труда во Франции выстраивались по
трем главным направлениям: борьба с бродяжничеством и трудо-
способными нищими, укрепление и расширение системы ремес-
ленных цехов, попытки мобилизации рабочей силы, не попадаю-
щей под традиционное регулирование корпоративного типа. Мы
вернемся к анализу этого непонимания либеральными мыслителями
предшествующей организации труда и связанных с ней форм социаль-
ной защиты. Действительно, они вписывали свою рефлексию в рамки
совершенно другой модели экономического, а также общественного
развития, которая осмысливается по противоположности предыду
щей модели развития. Либеральная концепция свободы, основанная
на контракте, выстраивалась в противовес системе традиционных
форм опеки. Занимаемая ими активная позиция мешала либералам
понять пользу, которую приносила эта система в деле сохранения со-
циальной сплоченности.
Существовали, конечно, и другие причины, в частности, в Англии со
второй половины XVIII века наблюдался быстрый демографический
рост В это время английское население выросло с 6,25 миллионов до
8,89 миллионов, т. е. на 42,2 % (а в период 1801-1881 г. — с 8.89 мил-
лионов до 17,92 миллионов жителей, т. е. более чем на 100%) См '
Chapman G. Culture and Survival. L., 1940 P. 34 sq.
Глава III. Недостойный наемный труд 153
уже рассматривали две первых стратегии. Третья заключалась в
серии интервенций со стороны королевской власти, которые не-
смотря на их ограниченность и низкую эффективность демонстри-
ровали постоянное намерение превратить трудовой вопрос в «го-
сударственное дело».
Интервенции со стороны королевской власти начались во Фран-
ции так же рано, как и в Англии. Политика Иоанна II Доброго под-
держивала усилия по укреплению традиционных структур организа-
ции труда, которые применялись во всей Европе. По мере упрочения
королевской власти это намерение также укреплялось, некоторые
колебания наблюдались лишь в выборе между чисто репрессивным
решением, ставящим цель искоренить бродяжничество и нищенство,
и более амбициозным решением сделать государство инициатором в
деле общей мобилизации трудоспособных жителей королевства. Вы-
бор второго варианта политики труда мы впервые в явном виде встре-
чаем в декларации Франциска I от 16 января 1545 г.:
«Будучи добрым и должным образом упреждены, что многие спо-
собные к труду нищие, мужчины и женщины, проживающие в вы-
шеупомянутом городе, а также многие чужестранцы из Пикардии и
Шампани и из других стран, оказались в этом городе, сказавшись, что
они попали в такую бедность и нужду что вынуждены гоняться друг
за другом от калитки к калитке, чтобы получить подаяние, извиняясь
тем, что они не могут найти, кто хотел бы их взять в услужение или
дать работу. Мы желали, заявляли и приказывали, желаем, заявляем
и приказываем, чтобы упомянутые здоровые телом нищие, как мужчи-
ны, так и женщины, отправлялись бы купеческими старшинами и эше-
венами города нашего Парижа на работы больше других необходимые
городу и чтобы им выплачивался заработок чистыми денье упомяну-
того города и чтобы эти бедняки работали бы добрый и полный день,
выполняя указанные общественные работы, как если бы они работали
на частного хозяина»1.
Понимаемая буквально, эта декларация предполагает, что го-
сударство берет на себя труд предоставить работу всем, komv ее
йе хватает, даже если придется заставить строптивых подчинить-
ся этой обязанности. Но на деле эта декларация о намерениях
иМела весьма незначительные последствия. О ней тем не менее не
забывали По мере того как королевская власть становилась цен-
Jourdan, Decrouzy, Isarnbert Recueii general des anciennes iois franfai-
ses.T. XII. P. 900-901.
154 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
тральной инстанцией регулирования, умножались декларации о
необходимости использовать «питомник» незанятых рабочих и мо-
билизовать всю живую силу королевства. Образ «питомника» на-
стойчиво возвращается во все тексты, вдохновленные политикой
меркантилизма и его самого пылкого идеолога Бартоломея Лаф-
фемаса, который предложил целый план структурирования мира
труда. Для рабочих, не имеющих профессии, Лаффемас предлагал
создать в окрестностях каждого города «общественные дома», один
для мужчин другой для женщин, которые принимали бы также и
брошенных детей, чтобы сделать их учениками мастеров1. Строп-
тивые «будут принуждаться работать посредством цепей и тюрем,
чтобы воспрепятствовать попрошайничеству и научить их дисци-
плине. какая будет указана начальником полиции и двенадцатью
буржуа, которые дают регламенты общинам»* 1 2.
Ришелье в 1625 г. также заявлял: «Мы желаем, чтобы во всех
городах нашего королевства был установлен порядок и регламент
для бедных с тем, чтобы бедняки не только этих городов, но и из
окрестных мест, содержались и кормились бы там, а способные
к труду использовались на общественных работах»3. Кольбер в
1667 г. также отмечал: «Поскольку изобилие всегда происходит от
труда, а бедность от праздности, ваше особое прилежание должно
быть направлено на поиск средств для заточения бедных, чтобы
дать им занятие и чтобы они зарабатывали себе на жизнь, о чем вы
не мешкая должны принять правильные решения»4.
Как мы уже видели, этот совет лежал в основе создания как ко-
ролевских мануфактур, так и Общего госпиталя. Ордонанс 1662 г.,
направленный на «обустройство Общих госпиталей во всех горо-
дах и крупных бургах королевства», уточнял, что это поможет
«найти питомники солдат, матросов в приморских странах и мо-
лодых людей здоровых, послушных и добронравных»5. Результаты
' Hauser Н Les debuts du capitalisme Cha]). V.
- Laffemas В de Advis et remontrances a M.M. des Dec-ates du Roy. P
1600 P 7
1 Cardinal de Richelieu Lettres. instructions dipiomatiques et napier4
d’Etat T II. Цит no Gutton J.-P La societe et les pauvres. P. 318
Colbert J. В Lettres, instructions et mcmoires. T II. Цит. no. Gutton
P Op. cit. P 338.
5 Vexliard /I. Introduction a ia sociologie du vagabondage
Глава III. Недостойный наемный труд
155
были неудовлетворительные. Может, потому что боялись, как го-
ворит анонимный автор «Обзора о положении бедных», «нанести
вред ремесленникам»1 ? Действительно, можно предположить, что
ремесленные корпорации выступали против такой конкуренции
наносящей ущерб их привилегиям и поставляющей на рынок бо-
лее дешевую продукцию. Однако посредственность и недобросо-
вестность рабочих, недостаток средств и руководс гва не оставляли
надежды на то что их работа будет по настоящему продуктивной
в этой обстановке. Ректоры лионской больницы Шарите, одни из
тех редких руководителей, которые действительно вкладывали
свои силы в «госпитальные мануфактуры», пришли в 1732 г. к
неутешительному итогу: «Работа мануфактур важна не столь от-
носительно приносимой ими прибыли, сколь относительно выгоды
от полезных занятий некоторого числа здоровых бедняков, содер-
жащихся в вышеуказанном госпитале»-’. Отличный план извлечь
пользу из существования в королевстве работоспособных нищих
в итоге превратился в занятие трудовой терапией с несколькими
безобидными обитателями госпиталей* 2 3.
Самым важным, однако, было то, что несмотря на повторяю-
щиеся провалы план привлечь к принудительному труду всех
бедняков сохранял свои амбиции. В 1724 г. аббат Сен-Пьер, ко-
торый считался авторитетным специалистом по данным вопро-
сам, снова возвращается к мысли о том, что государство упускает
свою прибыль, лишая себя той способной на «величайший труд»
Цит. по: Gutton J.-P. La societe et les pauvres P. 468.
2 Ibid.
3 Такое же заблуждение свойственно созданию примерно в то же время
королевских мануфактур о которых Кольбер писал. «Помимо выгод,
которые принесет приток в королевство значительного количества на-
личных денег, несомненно то, что благодаря мануфактурам миллион
человек, томящихся от безделья, будут зарабатывать себе на жизнь;
что такое же множество людей станут зарабатывать в судоходстве и
на море; что увеличение почти до бесконечности числа кораблей так
же приумножит величие и мощь государства.» (Colbert J В Lettres,
Histructions et memoires. T. IL 4‘ partie. Цит. no: Leon P Economies et
societes industrieiles. T. II. P 121 ) В действительности королевские
мануфактуры оказывали очень незначительное давление на рынок
труда и еще меньше влияли на привлечение к работе людей, «томя
Щихся от безделья».
156
Касте it Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
силы, которую представляют собой незанятые бедные'. Тем же
годом датируется новая торжественная декларация, несомнен-
но вызванная неудовлетворительными результатами заточения
бедняков, которая больше не рекомендовала систематическое
их использование. Вместе с тем она снова предписывала всем
местным жителям, «как мужчинам, так и женщинам, здоровым
и способным своим трудом зарабатывать на жизнь, выбрать себе
занятие, чтобы трудом добывать себе средства пропитания, либо
отдавая себя в услужение, либо работая на земле, либо другой
работой или ремеслом, к которому они способны». Подчеркива-
лось, что те, кто не смогли сами найти себе работу, будут «рас-
пределены вместе с двадцатью человеками под руководством
сержанта, который будет каждый день препровождать их на ра-
боты (...) Они будут заняты на работах дорожного ведомства или
на общественных работах или другого рода работах, которые со-
чтут подходящими.. »:
Невозможно нигде найти следы работы таких «бригад». Однако
использование здоровых местных жителей на дорожных и обще-
ственных работах значительно оживилось в конце Старого поряд-
ка, отмеченного ростом числа «благотворительных мастерских».
Тюрго опробовал вначале эту формулу в провинции Лимузен и,
видимо, не без успеха. Затем в период с 1775 по 1789 г. ее рас-
пространили на все финансово-податные округа. Комитет бедноты
Учредительного собрания также вначале перенял идею, учредив
«спасательные мастерские», но потом признал их провал3. Глав-
ным образом они оказались полезными на низкоурожайных зем-
лях, где давали подработку держателям, не имеющим достаточных
средств для выживания благодаря собственному хозяйству4.
' Abbe de Saint-Pierre (Charles Irenee Castel). Sur ies pauvres mendiants.
P„ 1724 P. 8
2 Цит. no: Gutton J.-P. L’Etat et la mendicite dans la premiere moitie du
XVIIF siecle. Op. cit. P. 226-227.
3 Bloch C. L’assistance et i’Etat en France a ia veiile de ia Revolution. P .
1909.
1 Hufton O H The Poor o' the Eighteenth Century France. Chap. VI. 0
политике Тюрго в Лимузене см.: Lecoq М. L’assistance par ie travail
et les jardins ouvriers en France. P., 1906. Относительный успех Тюрго
объясняется тем, что он взял на себя труд классифицировать затраги-
ваемые группы населения и попытался соотнести с ними виды работ.
Глава Ill. Недостойный наемный труд
157
Все эти нововведения не соответствовали масштабу проблем,
связанных с массовой нехваткой работы. Примечательно, однако,
что они представляют, параллельно с созданием домов призрения,
еще одну инициативу Старого порядка, направленную на то, что-
бы на государственном уровне решить проблему труда. Благотво-
рительные мастерские и дома призрения представляли собой два
варианта — один относительно мягкий, другой жесткий — одной
парадигмы, основанной на обязанности трудиться. Монархия в
действительности не выбирала между этими двумя возможностя-
ми. Да и могла ли она это сделать, если они дополняли друг друга?
Дома призрения были ориентированы на наиболее десоциализиро-
ванный, или воспринимаемый как таковой, слой работоспособных
бедняков: нищих и бродяг. Обязанность здесь принимала вид на-
стоящей репрессии, а сохраняющаяся отсылка на необходимость
выполнять определенную работу служила слабым оправданием
для применяемых в целях устрашения карательных практик, как
в случае английских workhouse. Благотворительные мастерские,
а также некоторые организованные на локальном уровне возмож-
ности получить работу в соответствии с английскими poor laws
были ориентированы на более широкий круг неимущих, исклю-
ченных из сферы труда, и даже, в принципе, на всех тех, кто не мог
собственными силами найти себе работу. Предложения работы
должны были, по идее, поступать от государственных властей. Од-
нако, даже не считая того, что предложение было совершенно не-
достаточным, оно с самого начала было искаженным. Нельзя было
позволить, чтобы эти виды работ вошли в конкуренцию с другими
общественными формами труда, а потому, как отмечал в 1784 г.
интендант города Пуатье, «были приняты меры по сокращению
Тарифов и к тому, чтобы допускать к такой работе только самых
Нуждающихся»1. Речь шла о принципе less eligibility, который без-
раздельно господствовал в социальной политике (и не только в до-
индустриальных обществах): материальная помощь и выделенные
Ресурсы всегда должны быть меньше самого низкого вознаграж-
дения, которое может получить человек при «нормальной» рабо-
Те- Чтобы угодить в эту систему, нужно было дойти до крайней
нУЖды либо быть вынужденным подчиниться какой-то внешней
Пит. по: Braudel F.. Labrousse Е. Histoire economique et sociaie de ia
France.Т.П. Chap. II.
158 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
силе, либо из страха. Такой порядок «предложения» работы не
стал, таким образом, противоположностью подневольному труду
в домах призрения или на королевской каторге Оба эти вариан-
та действовали сообща. Нужно было, чтобы сугубо репрессивная
трудовая полиция поддерживала атмосферу угрозы, вынуждая
несчастных «выбирать» такие виды подневольного труда, где при-
нуждение кажется более завуалированным, но они не имеют ниче-
го привлекательного. Таким образом, подтверждается функция на-
зидательности, которую выполняло обращение с бродягами. Оно
представляло собой модель регулирования организации труда, где
господствовал принцип обязательности. В доиндустриальных об-
ществах этот принцип превратился в угрозу введения режимного
труда для всех бедняков.
Отбросы общества
Регламентированный труд или принудительный труд? Как мы уже
говорили, между этими двумя полюсами «свободный» труд с боль-
шими проблемами находил свое место. Свободный труд должен
означать, что рабочая сила обменивается как таковая, т. е. покупа-
ется и продается в зависимости от потребностей рынка. Но пара-
докс обществ в периоддо промышленной революции состоит в том,
что, несмотря на существование и определенное развитие разноо-
бразных форм найма, они не допустили установления социального
положения наемного рабочего. Бронислав Геремек отмечал это в
отношении XIII, XIV и XV веков: «Анализ форм наемного тоуда и
рынка рабочей силы позволяет сделать вывод, что в средневековом
городском хозяйстве рабочая сила входит в товарооборот, однако
при этом не нарушает сложившиеся фундаментальные экономи-
ческие и социальные структуры. Процесс остается маргинальным,
поскольку потребности этой экономики в свободной рабочей и не-
ремесленной силе остаются еще очень слабыми»1.
Нельзя сказать, что наемный труд был некой второстепенной
компонентой, без которой организация производства могла бы в
крайнем случае обойтись. Напротив, эта «потребность» со време-
нем усиливалась: по мере приближения конца Старого порядка
1 Geremek В. Le saianat dans 1'artisanat parisien aux XIIP-XVe siecles
P 147.
Глава Ш Недостойный наемный труд
159
отмечался значительный рост числа наемных рабочих и диверси-
фикация типов наемного труда. Но даже если наемный труд ста-
новился количественно все более значительным, он оставался
структурно периферийным по отношению к узаконенным фор-
мам разделения труда. Занимая более низкую позицию по срав-
нению с признанными ремеслами, сочленение которых служило
поддержанию социального порядка, наемный труд располагался в
зонах более слабой легитимности. Но он не только стоял ниже, а
к тому же был раздроблен до такой степени, «то это удваивало его
слабость.
Попробуем систематизировать области, в которых присутство-
вал труд наемных рабочих:
1. Наиболее стабильное ядро составляли ремесленные подма-
стерья В то время они представляли собой своего рода высококва-
лифицированную «рабочую аристократию». Подмастерья, даже
«обреченные» оставаться всю жизнь наемными работниками,
были самыми защищенными в смысле сохранения работы или по-
иска нового места, поскольку они были самыми обученными и са-
мыми компетентными. Однако эта рабочая элита оценивала свое
положение как поражение, или по меньшей мере как неудачу от-
носительно цели стать мастером, хозяином ремесленной мастер-
ской. Пожизненные подмастерья были лишними людьми в корпо-
ративной системе, которая сама блокировала себя; они не могли
составить «современную» альтернативу этой системе. Их идеалом
оставалось достижение положения мастера, т. е. отмена их пожиз-
ненного найма А за неимением этого их «интриги» строились во-
круг попыток обратить к своей выгоде корпоративные привилегии,
в частности в области найма рабочих.
2. Близко к этому положение мастеров, чье дело пришло в упа-
док или кто разорился и вынужден работать на третье лицо, чаще
всего на торговца. Такое падение до положения наемного было
нередко в сукноделии и шелковом производстве, где торговый
капитализм с большей легкостью и раньше начал диктовать свои
законы. Однако многие другие независимые ремесленники под-
вергались такому же риску по причине часгых кризисов в доинду-
стриальных ооществах. Продовольственные кризисы в обществах
этого типа отражались на ремесленном производстве. Дороговиз-
на продуктов питания, вызванная одним или несколькими неуро-
жаями. влекла за собой снижение спроса на «промышленную»
160
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Глава HI. Недостойный наемный труд
161
продукцию1. Другим фактором утраты стабильности положения
непосредственных производителей было расширение внутренних
и внешних рынков: производители не обладали достаточными ре-
зервами, чтобы гасить колебания рынков. В обоих случаях они
оказывались в зависимости от торговцев. Процесс пауперизации
и попадания под опеку не ставил, однако, мастеров в положение
свободных наемных работников, поскольку даже обеднев, ремес-
ленник продавал произведенный товар, а не свою рабочую силу.
3. Если положение тех, кто как мастера или подмастерья при-
надлежал системе ремесленных цехов, никогда не было полностью
гарантировано, то положение рабочих, которые располагались по
краям этой системы, было гораздо более шатким. Так, «надомни-
ки» — непризнанные официальными регламентами мастера и под-
мастерья — или «приезжие», которые пытались обустроить свое
дело, были обречены вести полулегальное существование. Их по-
ложение тем более ненадежно, чем прочнее организация ремес-
ленных цехов. Даже в 1789 г. мастера по изготовлению париков
требовали в своих «Наказах» депутатам запретить сдачу в аренду
помещений «надомным рабочим, которые отнимают работу у ма-
стеров и которые, вынуждая их оставаться без заказов, делают
невозможными их выживание и уплату налогов»1 2. Для них стать
изготовителями при торговце могло служить спасительным сред-
ством, но за это приходилось платить утратой независимости.
4. Челядь и слуги представляли социальную группу, чей ста-
тус особенно двойственен. Она мало изучена, несмотря на свою
многочисленность (порядка 10% населения городов)3. Эта группа
разнородна, поскольку некоторые слуги были хорошо интегриро-
1 Механизм этих кризисов хорошо описан в работах П Губера: Gou-
bert Р. Cent Mille Provinciaux au XVIIе siecle. Beauvais et le Beauvaisis
de 1600 a 1730. P Fiammarion, 1968. Губер показывает, как нехватка
наличных денег для закупки зерна, влекла за собой неполную занятость
и безработицу среди людей промышленных профессий. Этот процесс
наносил сильный удар по городам типа Бове, специализировавшихся
на изготовлении массовой ремесленной продукции для «народного» по-
требления. Но если падение платежеспособного спроса продолжалось,
то страдало также и производство предметов роскоши.
2 Цит по: Kaplow J. Les noms des rois. P 75.
Gutton J.-P. Domestiques et serviteurs dans ia France de 1’Ancien Re'
gime. P.: Aubier, 1981.
ваны в «дома» и даже могли занимать почетное положение, когда
речь шла о «великих домах». Даже слуги невысокого ранга могли
получить редкую для простолюдинов стабильность, поскольку их
основные потребности были обеспечены. Например, Вобан в сво-
ем «Проекте о королевской десятине» хотел взимать с них налог,
поскольку, как он говорил, «это по сути одно из самых успешных
положений для простонародья. Они никогда не заботятся ни о еде
и питье, ни о жилище, где спать, где проснуться, — их хозяева бе-
рут все заботы на себя»1. Однако положение домашней прислуги
развивалось в направлении перехода к наемному труду и роста не-
стабильности. Многочисленные свидетельства показывают, что
начиная с XVII века положение прислуги стало очень низким и ее
стали воспринимать как беспокойную, непостоянную, бесчестную
и ленивую прослойку простого народа2. В последние годы Старого
порядка Мерсье сожалел о конце золотого века домашней прислу-
ги: «Их презирают; они это чувствуют и стали нашими главными
врагами. Раньше их жизнь была трудной, суровой, но их считали
за людей, они умирали от старости рядом со своим хозяином»3.
Когда старая связь опеки ослабилась или прервалась, положение
домашней прислуги приблизилось к положению того, кто впослед-
ствии стал домашним работником.
5. В городе существовала еще одна группа, а точнее, группы,
которые сложно классифицировать. Это работники, чье обществен-
ное положение предвосхитило современные категории служащих:
приказчики и подручные административных служб, судебные пис-
цы, посыльные в лавках и т. п. Они не работали руками, если только
1 Vauban. Projet de dime royaie. P., 1907. P 66. Один из современников
Вобана также отмечал: «Их жизнь как бы обеспечена: их землям не
грозит град, а их добру — банкротство» (Cordier С. La Sainte Famille.
Р., 1700 Цит. по: Gutton J -Р. Domestiques et serviteurs dans ia France
de i’Ancien Regime. P. 171.)
2 La Mare A'., de. Traite de police. Op. cit. Обновленная в 1778 г. версия
указа от 1720 г. постановляет, что парижская прислуга при смене хо-
зяина должна предоставить аттестат своего бывшего нае.мшика. (См.:
Kaplow J. Les noms des rois. P. 94.)
Mercier L.-S Tableau de Paris. TIP 161 В тот же период Эссар,
выдвигая обвинения против слуг, заявляет: «Таким образом, можно
сделать вывод, что класс прислуги состоит лишь из деревенского отре-
бья» (Essarts Dictionnaire de ia police. P , 1786-1798. T. III. P. 485 )
Зак 3548
162
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
не говорить о письме, и без сомнения презирали всех рабочих физи-
ческого труда. Между тем они были бедны, даже беднее некоторых
квалифицированных рабочих, а их занятия не имели престижа и ча-
сто бывали непостоянными. Жорж Лефевр определяет этим работ-
никам неручного труда место среди «народа», образны поведения
которого они разделяют1. Настоящая административная организа-
ция со своей системой званий и классов появилась лишь в период
Директории и даже Империи. Она была еще очень сильно иерар-
хизированной и определяла приказчикам и конторским подручным
весьма низкий статус По меньшей мере до середины XVIII века,
большинство «государственных служащих» относилось к немного-
численным и плохо оплачиваемым категориям мелких наемных ра-
ботников. Положение служащих «частного сектора», коммерции и
«свободных» профессий было еще более ненадежным.
6. Городская чернь состояла в основном из рабочих определен-
ных профессий, которые не прошли через ученичество, как, напри-
мер, в строительстве, дававшем бесчисленное множество занятий:
крючники, грузчики, разносчики воды, переносчики товаров, ра-
бочие на подхвате, — людей тяжелого физического труда, кото-
рые нанимались главным образом на поденную работу, не требую-
щую квалификации. Отметим как показатель силы корпоративной
идиомы, что некоторые из этих рабочих имитировали регламенты
и иерархии уважаемых профессий1 2. Но в целом они предс гавляли
1 Lefebre С. Etudes orleanaises. Т. I. Contribution a J’etude des structu-
res sociaies a la fin du XVIIIе siecle. P Imprimerie nationale. 1962. По
позоду двойственности понимания категории «народ» в то время см.
также: Furet F Pour une definition des classes inferieures a 1'epoque no-
deme / / Annaies ESC 1963. Mai-juin.
2 Так, рабочие на подхвате, согласно «Слозарю торговли» Савари
(1761 г.), это «здоровые и крепкие мужчины, которых в Париже (и дру-
гих местах) используют, чтобы поднести груз или товары, платя им по
взаимному согласию некоторую сумму», делились на четыре группы:
силачи на рынке Алль или таможне; носильщики, специализиоующие-
ся на отдельных типах товаров: дрова, мел, соль, зерно и т. п.; трелев-
щики, разгружавшие некоторую продукцию, призезенную на кораблях
по Сене; наконец, заурядные люди, которые работали по запросу Три
первых группы имели монопольные организации и были признаны му-
ниципальными властями, после оплаты ими пошлины, дающей допуск к
профессии. (См Kaplow J. Les noms des rois. P 61 sq.)
Глава Ш Недостойный наемный труд
163
собой основную часть «народногодна», «черни», «сброда». «Те, кто
не имеет ни ремесла, ни торговли, кто зарабатывает на жизнь тру-
дом своих рук и кого мы обычно называем рабочими руками или
наемниками, как крючники, помощники каменщика, извозчики
и другие поденщики, являются самыми ничтожными из простых
людей. Ибо нет занятия хуже, чем не иметь никакого занятия»1.
Большая часть этих неквалифицированных рабочих состояла из
женщин: белошвеек, прачек, портних, шляпниц...
7. Этот род субпролетариев имел свой эквивалент в деревне:
бедняцкая масса сельскохозяйственных рабочих, единственным
источником существования для которых был наем на работу в чу-
жое хозяйство: либо деревенскими слугами с полной занятостью,
либо, что еще хуже, на временные или сезонные работы. Тогда
рабочий должен был наниматься на конкретную работу и испы-
тывал на себе все случайности погоды, урожая, воли, нанявшего
его хозяина, поскольку сдача внаем самого себя являлась для него
условием выживания. У него не было никакой возможности «обу-
строиться», в смысле завязать семейные связи, поддерживать по-
стоянные отношения с общиной. В этом случае подтверждается
то, что уже проявилось в случае бродяги, опасность превратиться
в которого у такого рабочего была постоянной, а именно: мобиль-
ность — это негативный фактор свободы для тех, кому нечего те-
рять, ибо они ничем не владеют.
8. Мелкий фермер в общем устроен, но незначительный размер
хозяйства часто заставляет его искать дополнительные ресурсы,
прибегая к ремесленному труду2. Пьер Губер очень внимательно
1 Loyseau С Traite des ordres Chap. VIII P. 80.
Тип ремесленного труда, к которому прибегали крестьяне, зависел от
Целого комплекса отношений к земле и от размеров хозяйства. Извест-
но, что доля аллодистов, т. е. крестьян, являвшихся полноправными
собственниками своей земли, была весьма незначительна, и что нака-
нуне революции четыре пятых французской земли еще регулирова-
лось феодальными правами. В одно время существовали разные виды
Держаний, которые, в зависимости от размеров участка и выплачивае-
мых с него налогов и податей, давали разную степень экономической
и социальной независимости См обзор таких сложных отношений в
Работе П. Губера: Goubert Р. Les paysans et la terre: seigneuries, tenu-
res, exploitations / / Braudel F., Labrousse E Histoire economique et
sociale de la France. T. II Chap. V.
164
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
проанализировал сложное положение «поденщиков-ткачей» из
Бовезиса — «поденщиков летом, ткачей зимой, садовников весь
год»1, которые часто были собственниками своего дома, возделы-
вали свои несколько акров земли, имели корову и птицу. Подобная
ситуация с некоторыми нюансами была почти во всех деревнях и
поддерживала растущее производство сельского ремесленниче-
ства. Их положение можно было бы определить как положение
квазинаемных рабочих, поскольку эти крестьяне продавали свой
труд через посредство продукта, который они обрабатывали, од-
нако этот продукт им не принадлежал, поскольку сырье поставлял
торговец. Доля женщин: мотальщиц, прядильщиц, кружевниц и
т. п., — была значительной, так же как и доля детей, которые по-
могали отцу в рамках домашнего разделения труда. За необычай-
ным разнообразием форм, которые принимало сельское ремесло,
можно проследить действие некоего закона: обращение крестья-
нина к ремеслу всегда означало наступление экономической за-
висимости, невозможность обеспечить воспроизводство жизни
семьи на базе имеющегося земледельческого хозяйства. Сельские
ремесленники были самыми бедными из деревенских держателей
земли1 2. А поскольку сельскохозяйственные рабочие еще беднее и
в большей степени являлись наемными, то можно рискнуть экс-
траполировать этот закон: обращение к наемному труду, по мень-
шей мере в деревне, всегда указывало на большую непрочность
положения, и чем больше некто являлся наемным рабочим, тем
больше он был обделен.
9. Еще одна группа — «крестьяне-рабочие», если воспользовать-
ся современной терминологией, которая лишь приблизительно под-
ходит для периода протоиндустрии. Были еще «рабочие-крестьяне».
Зачатки промышленной концентрации: рудники, кузнечные цеха, бу-
мажные фабрики, — очень часто размещались в деревнях. Размеры
их обычно были скромными: десяток, иногда несколько десятков
1 Goubert Р Cent Mille Provinciaux au XVIIr siecle. P 189
2 Например, списки умерших во фламандской деревне показывают,
что наличие или отсутствие у умершего ткацкого станка прямо за-
висело от размеров и богатства его земельного хозяйства: если оно
приносило некоторый семейный достаток, станка не было. См. Men-
dels F-F Landwirtschaft urn bauerliches Gewerbe in Flandern in 18. Ja-
hrhundert. Цит. no: Leon. P. Histoire economique et sociale du monde
Op. cit T III P 22
Глава III. Недостойный наемный труд
165
рабочих на кузню или шахту1. Они нанимали низший персонал в
ближайшей сельской местности, но эти полупролетарии сохра-
няли прочную связь с землей. Они продолжали возделывать свои
наделы и участвовали в полевых работах в период уборки уро-
жая или сбора винограда. Такое двойственное положение давало
преимущества нанимателю: заработная плата могла быть очень
низкой, поскольку у рабочих были другие источники дохода. Од-
нако оно имело и свои недостатки, поскольку рабочий-крестьянин
меньше зависел от фабрики, он мог не прийти на работу, следовал
своему собственному ритму труда. Подчинение рабочего требова-
ниям промышленного производства и его закрепление за фабри-
кой стало нормой достаточно поздно, лишь в XIX веке (см. гл. V
настоящей книги).
10.----Другой вариант этой категории, представляющей собой
гибрид из деревенских и городских жителей, из наемных работ-
ников и «независимых» пользователей, столь же разнородной, как
и предыдущая группа, составляли сезонные рабочие. Сезонная
работа была необходима для выживания в регионах с мелкими
ленными держаниями. Отсюда и все эти «овернцы», «савойцы» и
прочие, которые приходили каждый год в город, чтобы предложить
свои специфические услуги в течение нескольких месяцев в году,
а затем возвращались к своим наделам, принося в семью допол-
нительные денежные средства. Еще одна разновидность — рабо-
чие, которые нанимались в деревнях на сезонные работы, жатву,
сбор винограда. Олуэн Хафтон тщательно проанализировал очень
распространенный обычай «кормиться вдали от дома»* 2. В крайне
тяжелых ситуациях, если уезжающий мог обеспечить хотя бы са-
мого себя в течение нескольких месяцев где-то в другом месте, не
пользуясь семейными ресурсами, это было выгодным делом. Как
и сельский ремесленник, он мог согласиться на очень низкую за-
работную плату и иметь преимущества в конкуренции с местными
рабочими, которые должны были кормить семью и полностью со-
держать свое жилище. В противном случае нельзя было бы объяс-
Нить, как овернцы могли находить работу даже в Андалузии, в то
время как там была хроническая нехватка рабочих мест. Однако
—------_
Ьёоп Р La reponse de l’industrie / / Braudel F . Labrousse E Histoire
2 economique et sociale de la France. T. II. Chap. II. P. 260 sq.
Hufton O H. The Poor of the Eighteenth Century France.
166
Кастель Р. Метаморфозы социального Вопроса. Хроника наемного труда
успех таких предприятий зависел от случая. Часто эти сезонные
рабочие немногим отличались от бродяг.
11. Существовал, наконец, настоящий пролетариат, который
зарождался в некоторых местах концентрации промышленности:
мануфактурах, арсеналах, бумагопрядильнях, рудниках, кузницы...
Начало подъема, который испытала промышленность в XIX веке,
наметилось еще в XVIII веке. Так, в Анзене в 1789 г. работали
4000 наемных рабочих (один только этот город поставлял на рынок
половину всего производившегося во Франции масла). В Айанже
(предприятия Бенделя), Крезо и Монсо-ле-Мин в тот же период
основывались мощные промышленные империи. Однако для того
времени они были скорее исключением. Кроме того нанимаемый
персонал оставался очень разнородным. Часто, например на коро-
левских мануфактурах, он состоял из рабочей элиты — высококва-
лифицированных, относительно хорошо оплачиваемых рабочих.
Их зачастую «импортировали» из-за границы: немцев и шведов в
металлургии, итальянцев в шелковой промышленности, англичан
в отдельных текстильных производствах, голландцев при изготов-
лении парусов... Наряду с этим промышленный персонал включал
в себя сельских ремесленников по формуле «рассредоточенного
предприятия», чье сохранение не было пережитком. Например, на
металлургическом заводе Дитриха Нидельбронна в Эльзасе, «совре-
менном» для того времени предприятии, из 918 наемных рабочих
только 148 работали в цехах1. Таким образом, эквивалент пролета-
риата или субпролетариата в современном понимании представлял
на нарождающихся заводах наиболее неразвитую часть рабочей
силы, самую нестабильную, состоящую из полностью обездоленных
людей, у которых не было другой возможности выжить, кроме как
пойти на «сатанинскую мельницу» (satanic mills1 2).
Итак, вот 11 форм, в которых существовали доиндустриальные
наемные или полунаемные рабочие. Я не претендую на исчерпы-
вающую типологию: это разнородное скопление было настолько
расплывчатым, что можно, конечно, сделать более подробный ана-
лиз. Например, можно было бы задаться вопросом, не является ли
набор солдат в армию одной из таких форм наемного труда? Так
1 Leon Р. Op cit Р. 260.
2 Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические
истоки нашего времени. СПб.: Алетейя. 2002. С. 45.
Глава III- Недостойный наемный труд
167
получается, если следовать «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера,
которая содержит статью «salarie»': «речь идет в основном об опла-
те, которую дают поденщикам или наемникам за их труд»3. Однако
я ограничился целью показать чрезвычайную разнородность таких
положений. Мой подход позволяет также показать, что очень важ-
ные экономические и социальные преобразования, которые про-
должались несколько веков и усилились в XVIII веке, не оказали
гомогенизирующего действия на положение лиц наемного труда,
скорее — наоборот. Эрнест Лабрусс, обнаруживая в конце Старо-
го порядка «значительные социально-профессиональные переме-
ны», добавляет: «Во многих случаях они оставались разнородными
и неоднозначными. Они не всегда сопровождались, как следовало
бы, наймом рабочих на полный день, за исключением достаточно
малочисленного слоя зарегистрированных наемных рабочих. Тем
более не было, как это произойдет с наступлением промышленно-
го капитализма,формирования трудящихся нового типа.» Лабрусс
подчеркивает решающий вклад так называемых «раздробленных
наемных рабочих»3.
Несмотря на нехватку достоверных статистических данных,
можно рискнуть дать количественную оценку, подтверждающую
это впечатление большой разнородности. В деревне прежде все-
го — факт редко упоминаемый — эти «раздробленные наемные
рабочие» составляют по всей видимости большинство населения.
«Можно считать, что, по крайней мере в конце XVIII века, (...) со-
ставная группа наемных рабочих становится главенствующей —
относительно и абсолютно — среди населения, проживающего в
сельской местности.»'1 Эта оценка верна не только для Франции,
но и для всех европейских регионов, которые впоследствии стали
Цениться, были самыми населенными, короче говоря, самыми раз-
В буквальном переводе с фр.: тот, кто получает зарплату. На рус.яз.
обычно переводится как «наемный работник», «наемный рабочий».
Таким образом, в русскоязычной традиции эта социальная категория
связана с работой, а не с вознаграждением за нее (Прим перев )
Encyclopedic, ou Dictionnaire raisonne des sciences, des arts et des tech-
3 niques. T. XIV P. 532.
Labrousse E. En servo! de 1’ouvrage / / Braudel F.. Labrousse E. His-
4 toire economique et sociale de la France. T II. P. 711-712.
Leon P Morcellement et emergence du monde ouvrier / / Economistes
et societes industrielles. T 11. P 495.
168
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
витыми. Нидерланды в XVIII веке были одним из самых богатых
регионов Европы:
«С использованием вторичной и временной занятости, с мизерны-
ми зарплатами, Нидерланды выглядят как огромная текстильная фа-
брика, архаичная, слабо индустриализированная, но показывающая
отличный пример существенной для выживания взаимодополнитель-
ности промышленности в ее старой форме и высокопродуктивного
сельского хозяйства на очень незначительных по размерам землях со
слишком многочисленным населением.»1
Утверждение о преобладании «составного» типа наемных рабо-
чих в деревнях подразумевает, что «чистый» тип наемных рабочих
был там в зачаточном состоянии: «Работник на полный рабочий
день, живущий исключительно с продажи своей рабочей силы, пред-
ставляет лишь меньшинство среди наемных рабочих из крестьян»-’.
То же самое и в городе, как в отношении разнородности ситуаций
наемного труда, так и в отношении малочисленности «чистых» на-
емных рабочих. Они не были новым феноменом, связанным с про-
грессом индустриализации. Бронислав Геремек отмечает, что уже
«среди ремесленников конца Средних веков категория наемных
рабочих носила постоянный и хорошо выраженный характер»1 2 3 4.
Эти вышедшие из ремесленничества наемные рабочие постепенно
стали полноценным классом, хотя невозможно строго оценить их
количественную прогрессию. Этот процесс продолжал захваты-
вать в основном мелкие предприятия. В Париже накануне рево-
люции соотношение рабочих к нанимателям было примерно пять
к одному''. Только в очень ограниченных центрах намечается кон-
центрация промышленности, давшей рождение «чистому» тину
наемных рабочих. К примеру, в Седане рабочее население (считая
с семьями) выросло в период 1683—1789 г. с 800 человек до 14 ты-
1 Garden М. L’industrie avant I’industrialisation / / Histoire economique
et sociale du monde. T. Ill P. 27.
2 Leon P Morcellement et emergence du monde ouvrier. P. 495
3 Geremek B. Les marginaux parisiens aux XIVе et XVе siecles. Op. cit.
P 279.
4 Перепись, проведенная Брашем в 1791 г., дает пропорцию 16,6 служа
щих на 1 хозяина, но она не принимает в расчет ни мелкие предпри-
ятия с одним-двумя наемными работниками, ни надомных рабочих,
ни тех, кто работал с материалом заказчика. (См.: Soboul A. Paysans,
sans-culottes et jacobins. P.: Ed. Sociales, 1966.)
Глава Ш. Недостойный наемный труд
169
сяч, но это исключительный случай. В целом по стране «Франция
накануне революции насчитывала примерно 500 тысяч “чистых”
наемных рабочих», тогда как в начале XVIII века их было где-то
150-200 тысяч1.
Итак, во-первых, отмечался быстрый рост численности на-
емных рабочих с полной занятостью, но они оставались все же
в меньшинстве, поскольку преобладали составные положения,
затрагивавшие примерно половину населения; во-вторых, харак-
терно бедственное состояние большинства тех. кто был вынужден
прибегать к полному или частичному наемному труду. Неопреде-
ленность ситуации наемного рабочего, его подчиненное поло-
жение и общественное презрение к нему не позволяли в конце
XVIII века предвидеть его последующую судьбу. Наемный рабочий
все еще оставался глубоко интегрированным (или ограниченным)
в отношения взаимозависимости, носившие печать феодального
общества. В этом смысле мы вправе вслед за Ле Гоффом говорить
о «долгом средневековье».
Модель барщины
Начиная со времени промышленной революции наемный труд
спонтанно стал осмысливаться по модели свободы и договора.
Даже если неоднократно заявлялось о кабальном характере этого
договора и о фикции свободы трудящегося, вынужденного прода-
вать свою рабочую силу, можно согласиться с тем, что рынок тру-
да сводит две независимых с юридической точки зрения личности
и что социальная связь, которая завязывается посредством согла-
шения между ними, может быть прервана как с той, так и с другой
стороны. Эта либеральная концепция наемного труда является
Чрезвычайно революционным шагом по отношению к исторически
предшествовавшим ей теориям, которые к тому же долгое время
продолжали жить, несмотря на их формальную отмену Чтобы
объяснить причины медленного наступления современной трак-
товки наемного труда, долгий период проб и ошибок, который для
этого потребовался, а также трудности, которые пришлось преодо-
леть наемному труду, чтобы заставить признать себя, мы выдвига
ем предположение, что класс наемных работников родился не
-—___________
Leon Р. Morcellement et emergence du monde ouvrier. P. 378.
170
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
от свободы или договора, а от покровительства. Без сомнения,
именно в длительности сохранения модели барщины — прототи-
па обязательной формы обмена, в которой работник физического
труда выполняет поставленную перед ним задачу, — нужно искать
глубинную причину сопротивления установлению современного
отношения наемного труда.
Обязанность трудиться накладывалась вначале в границах лич-
ной зависимости и в обозначенном месте. Барщина — это то, что
должен (или, точнее, часть того, что должен) ленник своему сеньо-
ру: передача самого себя в распоряжение сеньора на определенное
количество дней для работы в его хозяйстве1. В этом смысле бар-
щина противоположна наемному труду: за нее не получают возна-
граждения, она означает личную зависимость крепостного типа и
наследует в этом рабству1 2. Вместе с тем, параллельно движению
освобождения крепостной рабочей силы, связанному с развити-
ем, начиная с XII века, монетарной экономики, барщина все чаще
заменялась откупом. Обязательная трудовая повинность заменя-
лась обязательной денежной повинностью. Такое преобразование
барщины означало откуп от зависимости: ленник мог «свобод-
но» организовывать свой труд так, чтобы обеспечить выживание
1 Режим барщины, который принимал разные формы, з своем наиболее
чистом виде существовал, без сомнения, в эпоху Каролингов в обла-
сти между Луарой и Рейном. Он предполагал деление сеньориального
домена на господские земли, обрабатываемые непосоедственно сеньо-
ром с его сервами, а также проживающими там рабами, и на «держа-
ния», обрабатываемыми либо сервами, либо «свободными» ленниками
(свободно отчуждаемые наделы). Подневольные держатели должны
были отрабатывать обычно три дня в неделю на господских землях.
«Свободные» держатели, хотя и были чаще всего освобождены от
еженедельных отработок, все же должны были нес~и тяжелую повин-
ность в форме физического .'руда: перевозка грузов, строительство и
ремонт построек сеньора, участие в крупных земледельческих рабо-
тах, сенокосе, уборке урожая... Эти отработки, которые предполагали
личную зависимость в форме прямой обязанности оаботать физиче-
ски, представляли даже для «свободных» ленников основную часть
обязательных повинностей, связанных с держанием. Подробнее об
этом см Josuah I La face cachee du Moyen Age.. Bloch M. La Societe
feodale.
2 Барщина одна из харак~еоистик крепостной зависимости, она занима-
ет место рабства — завершенной формы личной зависимости.
Глава Ш. Недостойный наемный труд 171
себя и своей семьи, а также выплату сеньору ренты (или других
денежных обязательств). Но могло случиться так (и действитель-
но часто случалось), что продукции его собственного хозяйства не
хватало для выплат по всем этим обязательствам. Тогда ленник
«высвобождал» часть своего времени, которое отдавал за опреде
ленное вознаграждение сеньору или другому более богатому зем-
левладельцу. Так, по-видимому, возник сельский наемный труд.
Конкретно это означало, что держатель определенное количество
дней в неделю или в год работал за плату в чужом хозяйстве, был
на службе у другого хозяина. Наемный работник мог, таким об-
разом, «свободно» работать, но лишь с учетом места, которое он
занимает в территориальной системе зависимости, а выполняемая
им работа идентична той, которая требовалась при барщине.
Эти две формы труда — барщина и наемный труд1 — могли,
впрочем, сосуществовать не только в одно время, но и у одного
индивида. Так, в Англии, где в XI—XII веках крепостная зависи-
мость оставалась широко распространенной, некоторые ленники
должны были выполнять для своего хозяина «понедельничный на-
ряд» (lundinarii). Жорж Дюби отмечает в этой связи: «В некото-
рых дворах каждый понедельник назначались lundinarii для бес-
платной работы. Если же приходили в другой день, то им давали
жалование»2. Английские крестьяне-арендаторы (cottiers) могли
1 Следует напомнить, что вознаграждение за труд не обязательно было
в денежном ваде Скорее, при существовавших примитивных формах
наемного труда, это было в исключительных случаях. Но «жалова-
ние», каким бы ни была его природа, представляет собой разновид-
ность заработной платы в той мере, в какой оно выплачивается за ра-
боту, выполненную индивидом для постороннего лица, с которым он
связан отношением зависимости.
Dub у G. L’economie rurale et la vie ties campagnes dans [’Occident me-
dieval. P.: Montaigne, 1962. T. I. P. 424 Такой же тип сплетения от-
ношения личной зависимости с зачатками отношения наемного труда
Можно обнаружить и в других культурных ареалах и даже в эпохи
близкие к нашей. Например, сахарные плантации в северо-восточной
Бразилии после отмены рабства возделывались tnoradores — работ-
никами, которые жили постоянно на плантации, делили свое рабочее
время между обработкой выделенного им участка и службой хозяину
на плантации, а в некоторые дни могли выполнять определенные ра-
боты за вознаграждение. Когда в 50-60-е годы закреплению рабочих
172
Кастели Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
быть в разные дни недели то крепостными, отрабатывающими бар-
щину, то временными наемными рабочими, получающими оплату
от работодателя. Один и тот же человек, естественно, одинаково
работал в понедельник, вторник или в другой день. Иначе говоря,
его деятельность в качестве наемного работника не отличалась по
своей материальной форме от его крепостной службы. Она также
являлась передачей себя самого в распоряжение другого, однако
уже не имела юридического статуса личной зависимости. С юри-
дической точки зрения барщина и наемный труд противополож-
ны друг другу, а исторически наемный труд постепенно вытеснил
барщину. Но экзистенциально, если можно так выразиться, отно-
сительно типа выполняемой работы и условий, при которых она
осуществлялась, что же здесь такого, что отличает «свободного»
наемного работника от отрабатывающего барщину в отношении
личной зависимости от хозяина? Ничего, если не считать, что в
первом случае индивид получал вознаграждение, зарплату.
Такое положение не свойственно тем частичным наемным
рабочим, которые отдавали в распоряжение только часть сво-
ей рабочей силы. Ситуация даже осложнилась для большинства
сельскохозяйственных рабочих, работавших с полной занятостью.
Многочисленные безземельные крестьяне, часто пожизненно свя-
занные с хозяйством собственника земли, работавшие исключи-
тельно на него, были полностью зависимыми и полностью, хотя и
нищенски, им содержались. Эти слуги или эти наемные рабочие
(как концептуально установить различие?) не располагали ничем,
кроме силы своих рук, они были пролетариями. Они жили исключи-
тельно на вознаграждение, получаемое за свою рабочую силу, они
были наемными рабочими. Но зарплата практически сводилась к
натуральному довольствию, получаемому с возделываемой земли,
питанию за общим столом и ночлегу в хлеву, плюс крошечные де-
нежные накопления. Что же касается работы, то она выполнялась
при полной зависимости от хозяина, будь то сеньор или другой соб
за плантацией наступил конец, и они могли «выбирать», ехать ли на
работу в город, где развивался рынок труда, или оставаться, то то-
radores стали полноценными наемными сельскохозяйственными ра_
бочими. (См.: Garcia A Libres et assujettis, marche du travail et modes
de domination au Nordeste. P.: Eds. de la MSH, 1989 ; а также работы
Национального музея Рио-де-Жанейро.)
Глава Ш. Недостойный наемный труд 1 73
ственник1. Поденщики и сезонные рабочие были, несомненно, более
«свободными» в том смысле, что они не были постоянно привязаны
к одному хозяину, но их положение было, пожалуй, еще более неза-
видным. поскольку их завтрашний день никогда не был обеспечен, а
бродяжничество постоянно подстерегало.
Различные формы сельскохозяйственного наемного труда, или
того, что занимает его место, остаются, таким образом, пленни-
ками традиционных систем принуждения. Можно ли сказать, что
в городе наемному труду удалось от них избавиться? Конечно,
ремесленничество, — чьи корни также тянутся к подневольному
труду как форме личной зависимости, когда сельский ремесленник
работал в домене сеньора на господской земле, — по всей видимо-
сти, порвало с формами феодальной зависимости, получив в горо-
де свои вольности. Но эти вольности являлись прерогативами ре-
месленного цеха, а не лично трудящегося. Ремесленник ни в коей
мере не был свободным в своей работе; он был независимым лишь
в рамках жесткой системы подчинения цеху, чьи уставы ограни-
чивали со всех сторон его инициативы. Его независимость на деле
является лишь узуфруктом его участия в коллективных принужде-
ниях гильдии. Более того, поскольку городское ремесленничество
положило начало основополагающей форме наемного труда в лице
1 Можно было бы поразмышлять над различием между положением
прислуги в деревенском хозяйстве и положением членов семьи, рабо-
тавших на земле хозяина. Очевидно, что степень зависимости жены
и детей от хозяина могла быть такой же сильной или даже сильнее.
Однако семейная опека и опека в отношении прислуги существенно
различались между собой, если принимать в расчет отношения соб-
ственности. Члены семьи вписывались в рамки экономики собственно
домашнего хозяйства, они составляли семейную группу, являвшуюся
единицей производства и передачи семейных благ. Прислуга, напро-
тив, находилась в отношении рыночного типа, даже если собственно
Денежные и контрактные его составляющие очень слабо выражены.
По отношению к единице семейной экономики слуги являлись — не-
смотря на идеологию «патернализма» — чужаками. К тому же слугам
могли дать отставку, когда те не могли больше служить, например,
были слишком старыми, чтобы работать, в то время как между члена-
ми семьи существовало то. что сегодня называется «обязанностью по
содержанию» — способ межпоколенческого обмена, основанный не
На рыночных отношениях, а на семейной принадлежности.
174
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемного труда
работы подмастерьев, оно перенесло на него модель отношения ра-
ботодатель—наемный работник, которая оставалась отмеченной
печатью феодального покровительства. Бронислав Геремек отме-
чает, что термин «слуга» (valet), предшествовавший термину «под-
мастерье», несет на себе знак этой зависимости1. Некоторые черты
наемного отношения хозяин-слуга, подмастерье-мастер в эвфе-
мизированном виде отсылают нас к концепции феодального пра
ва, по которому слуга был «человеком» хозяина. Мастер не только
командовал, но еще и запрещал подмастерью работать за стенами
своей мастерской наниматься на временную работу к другому рабо-
тодателю; подмастерье часто проживал и кормился в доме мастера
и т. д. В золотой век городского ремесла подмастерья не имели даже
права жениться без разрешения хозяина и часто должны были до-
жидаться, пока сами не станут мастерами, чтобы воспользоваться
этим преимуществом независимости1 2. Таким образом, отношение
найма подчинялось отношению тесной зависимости от мастера, так
что для подмастерья, как говорил Геремек, «наемный труд был ско-
рее формой передачи в распоряжение самого себя, чем продажей
своей рабочей силы»3. Неслучайно «Указ об отмене советов при-
сяжных и общин торговли, искусств и ремесел» и «Указ об отмене
барщины»4 (которая в XVIII веке все еще продолжала существовать
в отдельных провинциях для содержания и строительства дорог)
были приняты одновременно в 1776 г. Излагая мотивы, руководив-
шие принятием этих двух указов, Тюрго отмечал, что новая свобода
предпринимательства должна положить конец традиционной систе-
ме принуждений.
Несомненно существовали и более «свободные» наемные от-
ношения, но они были менее защищенными Можно, таким обра-
зом, вывести в итоге такой парадокс: самым желаемым типом на-
емного труда в этом обществе бесспорно был тип подмастерья, но
именно он сохранял более всего черт, которые можно охарактери-
зовать как архаические. Впрочем, нельзя с уверенностью сказать,
1 Geremek В Le salariat dans 1’artisanat parisien P 36.
2 Weber M Histoire economique. Op. cit Вебер M История хозяйства.
Город. M Канон-Пресс-Ц, Кучково поле, 2001
3 Geremek В Le salariat dans 1’artisanat parisien P 145
1 Jourdan, Decrouzy. Isambert. Recued general des anciennes lois francai-
ses. T. XXII. P 358-370, 370-386
Глава 1П. Недостойный наемный труд
175
что другие формы наемного труда были полностью избавлены от
этою наследия. Больше всего на рынок труда были похожи специ-
ально отведенные места в городах, куда рабочие, не имеющие ра-
боты, должны были приходить на заре для поиска работодателя1.
Наем, следовательно, являлся скорее ограниченным присвоением
личности, чем юридическим договором по продаже рабочей силы.
Покупатель труда «присваивал» работника таким же образом, как
в описанном Ж. Дюби случае с понедельничными отработками на
господском дворе, когда lundinarii приходили отрабатывать бар-
щину за вознаграждение.
Пытаться реконструировать то, что мог бы из себя представ-
лять класс наемных рабочих в таком типе общества, значит рас-
сматривать целое множество ситуаций, общим для которых явля-
ется какая-то недостойность. Наемные рабочие ассоциируются не
только с материальным лишением, бедностью или положением
близким к бедности, но также и с зависимыми сословиями, со-
стоящими из «подграждан» или «недограждан», судя по крите-
риям, которыми в тот период времени определялись признанные
социальные статусы. Конечно, так было потому, что все эти типы
наемных рабочих включали людей «подлого состояния» или «про-
столюдинов», которые на обмен могли предложить только свою
способность к физическому труду, к тому же часто низкоквалифи-
цированному. Но ведь наемный труд тогда не мог предложить бо-
лее престижной модели, чем та, которая уже была в распоряжении
части населения, составляющей «народ» и обязанной трудиться
своими руками, чтобы жить или выживать. Виды работ, наделен-
ные социальным достоинством, — их число росло, и они диверси-
фицировались по мере того, как структурировалось государство и
развивались «свободные» профессии (юристы, врачи и т. п.), — не
относились к наемному труду. Так, должности, которые раньше
жаловались сюзереном в логике дара, все чаще и чаще покупа-
лись в связи с продажностью должностей. Купившие должность
не отождествлялись с положением наемных ни по порядку их от-
Интересныи факт' в Париже была Гревская площадь [place de Gre-
ve), от названия которой произошел термин «greviste» (забастов-
щик), смысл которого противоположен тому, который эта площадь
имела исторически: там собирались рабочие, не имеющие работы и
ищущие ее.
176
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
правления, ни по способам получения жалования. Должность со-
ответствовала обладанию предприятием, приносящим богатства и
почести, тому, кто ее занимает и членам его семьи. Она напомина-
ла скорее торговлю, чем государственную службу. Конечно, раз-
витие государственного аппарата дает основание говорить о фор-
мировании ядра социальных положений наемного труда, дающих
престиж и власть. Речь идет о группе государственных служащих,
высшая прослойка которых стала со временем «государственной
знатью»1. Но в рассматриваемую нами эпоху эта группа была еще
в зачаточном состоянии, а ее представителей с трудом можно
было отделить от традиционных высших государственных лиц, чье
существование базировалось на логике привилегий, а не на логике
получения заработной платы за службу1 2.
Недостойный наемный труд: он отсылает нас к чрезвычайно
разнообразным ситуациям, которые почти исключительно харак-
теризуются навязанной деятельностью, связанной с нуждой и
вписанной в рамки отношений зависимости. Определение, приве-
денное в «Энциклопедии» Дидро и Д'Аламбера, невзирая на «про-
грессивную» направленность этого произведения, подтверждает
такую пренебрежительную оценку Статья «Заработная плата»
дает следующее определение: «плата или жалование, назначенное
кому-то, принимая во внимание его мастерство, или в качестве
вознаграждения за его труды или службу, которую он сослужил по
какому-то случаю. Речь идет главным образом об оплате, которую
дают поденщикам или наемникам за их труд»3. Все дальнейшее
развитие наемного труда вплоть до конца Старого порядка не вы
зывает оптимизма Даже в период его широкого распространения,
сектора, в которых наблюдался самый быстрый рост, такие как
1 См.: Bourdieu Р Noblesse d’Etat. Р.: Editions de Minuit, 1989.
2 Так, помимо назначаемых королем представителей государственной
власти, таких как интенданты и государственные советники, стали
создаваться государственные корпорации: в 1754 г. — управление до-
рог и мостов, в 1783 г. — управление государственными рудниками.
Они набирались на работу по конкурсу, а их статус соответствовал
статусу государственных служащих. Однако только после революции
государственная служба приобрела свою структуру и начала предла-
гать привлекательные и «благородные» образцы наемного труда.
* Encyclopedic, on Dictionnaire raisonne des sciences, des arts et des tech-
niques. T XIV P 532.
Глава Ш. Недостойный наемный труд
177
сельское ремесленничество или первый промышленный пролета
риат, все равно оставались среди самых бедных. И даже если на
емным рабочим удавалось освободиться от старых форм зависимо-
сти, то они тут же попадали в новые. В самом деле, показательно,
что появление зародыша промышленного пролетариата сопрово-
ждалось новыми формами контроля и авторитарного руководства,
которые впрочем продолжали усиливаться в XIX веке. Королевский
указ от 1749 г запрещал рабочим уходить от своего работодателя,
не имея на руках «отпускного билета», подписанного хозяином, а
начиная с 1781 г. рабочий должен был иметь «книжку или тетрадь»,
в которой за подписью представителя административных властей
делалась запись, если рабочий покидал место работы. Она должна
была предъявляться при приеме на новую работу1. Здесь не просто
совпадение Наемные рабочие в нарождающихся центрах концен-
трации промышленности были в числе первых, освободившихся от
традиционной опеки. Однако, как отмечал в 1788 г. инспектор бу-
мажной фабрики в Тьере: «Поскольку большинство этих рабочих не
имеют своего места жительства и не держатся за тот или иной край,
то они срываются с места по первому капризу который приходит
им в голову, а один отсутствующий останавливает работу троих»
Отсюда следовали попытки закрепить рабочих на месте с помощью
новых нормативных актов. Эти акты являлись продолжением ста-
рых принудительных порядков, применявшихся в королевских ма-
нуфактурах и Общих госпиталях, в благотворительных мастерских
и домах призрения.
Таким образом, старая парадигма принудительного труда не
была отвергнута даже в то время, когда формировался зародыш
современного класса наемных рабочих. Скорее она сопровождала
и пыталась управлять его первыми последствиями. Это понятно:
условия труда в первых промышленных центрах таковы, что нуж-
1 См. Kaplan S Reflexions sur la police du monde du travail, 1700-
1815 // Revue historique. 1979. Janvier-mars № 261. Такие меры
принимались не только во Франции В Генте и Антверпене в конце
XVIII века муниципальные указы предписывали наказывать как бро-
дяг рабочих и детей бедняков, которые днем ходили по улицам, по-
тому что и те и другие должны были работать в это время. (Liss С.,
г Soly Н. Poverty and Capitalism in Pre-Industrial Europe P 164.)
Цит. no: Braudel F . Labrousse E. Histoire economique et sociale de la
France T II P 660
178
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного таула
но было испытывать крайнюю нужду, чтобы согласиться с подоб-
ными «предложениями» работы. Нанятые на таких условиях бедо-
лаги мечтали только о том, как поскорее покинуть эти покинутые
богом места. И вновь мы не слишком далеко ушли от фигуры бро-
дяги. Действительно, именно из рядов этих кочующих дезаффили-
рованных групп населения (а также женщин и детей, легко запуги-
ваемых и имевших еще меньше возможностей не соглашаться на
такие условия труда) нанималась значительная часть рабочих для
первых промышленных центров. Следовательно, «нормально», что
к ним применялось особо безжалостное принуждение.
Большие скопления трудящихся всегда подразумевали подне-
вольный труд. Крупное строительство и рудники времен античности,
система колониальных плантаций опирались на рабство. Богатства
Нового Света были добыты благодаря принудительному труду тузем-
цев. которые от него часто умирали. Не имея рабов, по крайней мере
в своих метрополиях, а также эквивалента индейских резерваций, из
которых черпалась бы рабочая сила, западные христианские обще-
ства, должны были разрешить трудную проблему: найти и мобили-
зовать рабочих на такую работу, на какую никто бы не согласился,
если бы у него была возможность делать что-то другое или вообще
ничего не делать. Даже независимо от нравственных побуждений,
которые всегда заставляют наказывать бедняков, считающихся по-
рочными и опасными, можно понять, почему интерес был направ-
лен на определенные категории outcasts, бродяг, каторжников: тре-
бовалось выполнять такие работы, от которых любой благородный
человек мог только отказаться. К несчастью для работодателей эти
маргинальные группы, к тому же часто не признававшие никакого
труда, были недостаточно многочисленны, чтобы удовлетворить
спрос, возраставший вместе с индустриализацией. Отсюда обраще-
ние к «свободным» местным жителям, которых, однако, приходи-
лось принуждать. Макс Вебер подчеркивал, что «первые промыш-
ленные центры никогда не появлялись без вмешательства нужды»
Но порой даже нужды было недостаточно, чтобы заставить выпол-
нять эти работы. Вебер рассказывал, что в XVIII веке на рудниках
Ньюкасла рабочие были закованы в железные ошейники1 2. Крайняя
1 Weber М. Histoire economique. Р. 198 См. также. Leonard L.M The
Eariy History of English Poor Relief. L, 1900.
2 Weber M. Ibid.
Глава Ш. Недостойный наемный труд
179
ситуация, конечно, но она показывает, что ГУЛАГ не был изобре-
тением XX века. Его тень с самого начала сопровождала развитие
промышленного капитализма.
Доказательством могут служить обстоятельства, в которых
Иеремия Бентам разрабатывал свою концепцию, изложенную в
работе «Набросок работы в пользу бедных». Она не столь извест-
на, как «Паноптикум», но, несомненно, более важна. Население,
которое имел в виду Бентам, не преступники, но все бедняки, т. е.
люди «у которых нет никакой собственности, имеющейся в нали-
чии или возможной в будущем, или удовлетворительных или до-
статочных средств к существованию»1. Этих людей нужно было
арестовывать по заявлению «частных лиц с хорошей репутацией»2
и помещать в работные дома, «равномерно располагающиеся на
всей территории страны»3. Система должна была управляться и
финансироваться как частная компания, обладающая монополией
на данный вид деятельности, по примеру Индийской Компании.
В этих учреждениях технология, позволяющая скрыто наблюдать
за каждым заключенным, и разделение труда, предвосхитившее
тейлоризм, должны были мобилизовываться для обеспечения про-
изводительности труда, к которому принуждались бы как инвали-
ды, так и здоровые в зависимости от их способностей. Эта утопи-
ческая организация труда должна была одновременно искоренить
нищету и социальные отклонения и максимально увеличить произ-
водительность. Укрепление тотального института выглядит здесь
как тень, отбрасываемая либерализацией труда.
Все выглядит так, как если бы в конце XVIII века две архаичные
Модели отправления власти продолжали проступать на фоне ста-
новления отношения наемного труда. Они затрагивали два совер-
шенно противоположных типа населения. Один тип (состоящий
из дезаффилированных) характеризовался свободой без привязан-
ностей, но и без поддержки; его нужно было закрепить силовыми
методами. Другой (наследники крепостных на барщине) вписы-
вался в рамки традиционной опеки; его нужно было поддержать.
Конечно же, выделенные типы не репрезентируют всех отноше-
1 Bentham J Esquisse d’un ouvrage en faveur des pauvres. Trad. fr. P . an
X. P. 40.
Ibid. P. 246.
Ibid P 36.
180
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ний найма, но еще меньше они отвечают требованиям рациональ-
ной организации труда. Постепенное продвижение современных
и унифицированных форм наемного труда не могло обойтись без
драм, пока его договорная структура — выражение, пришедшее из
индивидуалистической философии и юридического формализма
установившихся во времена Просвещения, — продолжала отра-
жать совершенно другую, устаревшую, конфигурацию социаль-
ных отношений1. Таким образом, не стоит поддаваться искушению
считать непрерывной историю становления наемного труда. Нет
сомнений, в течение веков, предшествовавших падению Старого
порядка, наемный труд распространялся, диверсифицировался и
можно сказать «развивался». Он становился все более необходи-
мым, и ему все труднее было удержаться в традиционных формах
организации труда. Он прорывал их во всех направлениях. Одна
ко наступление либеральной современности отмечает разрыв по
отношению к такого рода «развитию» Она должна была добиться
признания свободного доступа к труду против предшествующих
форм регулирования; сделать так, чтобы «свободный» труд не
мыслился более через отсутствие, как то, что не относится к при-
знанным или установленным статусам. Нужно было, чтобы «наем-
ный работник» также стал статусом, а социальный вопрос был бы
полностью переформулирован.
Cassirer Е La philosoohie des Lumieres. Trad. fr. P.: Fayard, 1966
Chap. VI
Глава IV
ЛИБЕРАЛЬНАЯ СОВРЕМЕННОСТЬ
«Торговля и промышленность привечаются повсюду, и их прише-
ствие порождает необычайное брожение, соприкасаясь с остатка-
ми свирепого феодального устройства»1. Это суждение в точности
отражает то нарастающее раздражение, которое испытывали про-
свещенные умы XVIII века по отношению к архаическим структу-
рам, сопротивлявшимся мощному напору изменений, трансфор-
мировавших экономику и расшатывавших социальные устои. Оно
также отражает общепринятую трактовку истоков раздиравших
общество антагонизмов: противостояние двух миров в преддве-
рии жестокой схватки. И хотя прошлому пока удается обуздывать
движущие силы современности, битва между древними и новыми,
между адептами прогресса и защитниками архаичных привилегий
неминуема.
Однако такая картина грешит упрощением. Как показали
последующие революционные сражения, процессы, лежащие
в основе этого конфликта, намного сложнее, чем однозначное
противостояние древнего и нового. Прежде всего, потому что но-
вое — в действительности не так уж ново. Оно уже долгое время
прокладывало себе дорогу, а его семена проросли еще при «фео-
дальном устройстве». Кроме того, это новое неоднородно. Дина-
мика роста торговли и промышленности, — если ограничиться
этими двумя секторами, упомянутыми Стивартом, — различа-
лась как по своему масштабу, так и по ритму. Наконец, этот про-
цесс не обладал той всеобщностью, какую ему приписывали его
глашатаи. Триумф современности отражал интересы и ценности
четко определенных групп, которые боролись не только с при-
вилегиями сторонников Старого порядка Без сомнения, Европа
XVIII столетия знала своих «прогрессистов» и своих «консерва-
торов». Вместе с тем существовала масса людей, занимавших
—
Stevart J An Inquiry Into the Principles of Poltiical Economy. 1767. T. 1.
P 454; цит. no' Rosanvallon P. Le capitalisme utopique. P.: Le Seuil,
1981. P. 49.
182
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
промежуточные позиции между этими крайними полюсами. В
частности, представляется неоднозначной позиция тех, кто на-
ходился в основании социальной пирамиды. Ясно, что поскольку
они не обладали большим числом привилегий, им особенно не-
чего было терять. Но что они могли выиграть от этих изменений?
Можем ли мы утверждать, что они не проиграют, если былой
статус-кво будет нарушен?
Как изменится положение этих разнородных групп, вынужден-
ных добывать хлеб собственным трудом, чье бедственное положе-
ние при «старом обществе» мы обрисовали выше? В чьей игре они
станут ставкой? Ниже мы покажем, почему все прогрессивные де-
ятели XVIII века содействовали тому, чтобы новым решением со-
циального вопроса стал свободный доступ к труду. Но мы попыта-
емся также понять, почему это решение оказалось недостаточным
и трудно реализуемым и, более того, породило такие конфликты,
что в конечном счете стало в большей степени фактором разобще-
ния, чем основой для долговременного консенсуса. Это требова-
ние свободного доступа к труду, единодушное в кругу сторонников
и деятелей Просвещения, на деле было преждевременным. Точнее
говоря, оно представляло собой принцип экономического уклада,
которому еще только предстояло сложиться. Более того, оно име-
ло разрушительные последствия для общества, хотя и вопреки на-
мерениям его авторов. Таким образом, свободный доступ к труду,
который должен был стать всеобщим и окончательным решением
социального вопроса, в исторической перспективе стал лишь сту-
пенькой к его новой постановке в XIX веке в виде проблемы инте-
грации пролетариата.
Массовая уязвимость
В конце XVII — начале XVIII веков два новых обстоятельства по-
требовали пересмотра вопроса о месте в обществе самых обездо-
ленных слоев. С одной стороны, осознание феномена массовой
уязвимости, а значит, тщетности всех попыток разрешить соци-
альный вопрос путем воздействия лишь на две маргинальные груп-
пы населения — на нетрудоспособных нищих, которым помогают,
и на бродяг, которых наказывают. С другой стороны, изменение
самой концепции труда, который перестает восприниматься лишь
как обязанность, отвечающая религиозным, моральным или даже
Глава IV. Либеральная современность
183
экономическим требованиям Он становится источником всякого
богатства и, чтобы быть полезным обществу, должен быть перео-
смыслен и реорганизован в соответствии с принципами новой по-
литической экономии.
В том, что касается первого пункта, изменения не столь за-
метны. Если бы в ту эпоху было возможно посчитать пропорции
населения, пребывающего у порога нищеты, то выявилось бы их
поразительное постоянство во времени и в пространстве: в тече-
ние как минимум пяти веков и на всей территории Европы к за-
паду от Эльбы. Конечно, если даже сегодня непросто определить
«порог бедности», то в отношении давних эпох это еще более не-
надежное предприятие1. Но в любом обществе и в любую эпоху
существуют минимальные (хотя и они часто ужимаются) потреб-
ности в питании, одежде, жилище, без удовлетворения которых
индивид не способен выжить самостоятельно. Поэтому примем в
качестве приблизительного, недостаточного определения нищего
доиндустриальной эпохи критерии, предложенные Шарлем де ля
Ронсьером, исходя из результатов его исследования положения
бедных во Флоренции XIV века: «Это тот, кто не имеет жизненно
необходимого и не имеет собственных средств чтобы быть одно-
временно сытым (только самое необходимое), одетым (в самую
1 «Порог бедности» следовало бы скорее называть «порогом нищеты»,
принимая во внимание различие, существовавщее между всеми одо-
бряемой и даже необходимой бедностью и нищетой — этим «позором
человечества», по выражению доктора Эке (Heccuet), которое мы
приводили в начале предыдущей главы. Это различие господствует в
общественной мысли XVII столетия, в том числе благодаря стараниям
многих «продвинутых» умов. «Богатые будут всегда, а значит должны
быть и бедные В правильно управляемых государствах последние ра-
ботают и сами обеспечивают свое существование; во всех прочих —
они рядятся в нищенскую ветошь и безжалостно выжимают соки из
государства под личиной притворства. Пусть будут бедные, но не ни-
щие — вот та цель, к которой должны стремиться хорошие админи-
страторы» (BrissotJ. Р. Theorie des lois crimineiles. Iе ed. Berlin, 1781
P. 75) Лишним доказательством, что данная позиция была отнюдь
не реакционна, является то, что эти слова принадлежат тому само-
му Бриссо, который станет одной из заметных гаигур революционной
эпохи, а еще раньше — основателем Общества друзей чернокожих,
боровшегося за запрещение работорговли и смягчение условий содер-
жания рабов.
184 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
простую одежду) и иметь крышу над головой (место для сна в ин-
дивидуальном или коллективном жилище)1».
По вычислениям Роже Гаскона, основанным на данных о ценах
на хлеб, на базовые товары и на жилье в Лионе на рубеже XVI и
XVII веков, этот порог был перейден в случае, если семья из четы-
рех человек была вынуждена тратить четыре пятых своих средств на
покупку хлебных злаков1 2. Какова же доля населения, пребывавшего
ниже этого порога? В отсутствие надежной статистики любая оцен-
ка будет, конечно, весьма приблизительной. Однако имеющиеся в
нашем распоряжении данные о призреваемых позволяют выявить
интересные пространственные и временные константы.
В Орвьето конца XIII века нищие и попрошайки, находившиеся
за «порогом нищеты» и вынужденные жить подаянием, посколь-
ку были неспособны сами обеспечить свои минимальные потреб-
ности, представляли около 10% городского населения3. Схожие
цифры фиксируются в ту же эпоху в сельской Пикардии4 и во
Флоренции XIV века5. Доля нищих в Ипре также оценивается в
одну десятую городского населения6. Помощь, распределяемая
муниципалитетами многих европейских городов в XVI веке, адре-
совалась, судя по всему, также примерно 5-10% горожан. Так.
в Лионе «между 1534 и 1561 годами еженедельное вспоможение
получало немногим более 5% всего населения»7. В XVII веке,
как установил Пьер Губер, бюро бедных города Бовэ оказывало
помощь в среднем 700-800 горожанам в год, или 6 % городских
жителей8. Наконец доклад, адресованный управлением приютами
1 Ропаёге С , de la. Pauvres et pauvrete a Florence au XIVе siecle P. 662.
2 Gascon R. Economic et pauvrete aux XVIe-XVIIe siecles: Lyon, viile exem-
plaire et prophetique / / Mollat M. Etudes sur 1’histoire de la pauvrete.
T. 2. P. 271 sq.
! Mollat M. Les pauvres an Moyen Age. P. 212.
Fossier R. La terre et les hommes en Picardie, jusqu’a la fin du XIIIе sie-
cle.
Ronciere C.. de la. Pauvres et pauvrete a Florence au XIV" siecle
6 Pirenne H Histoire economique de 1'Occident. P. 487. В описываемую
эпоху Ипр (Ypres) являлся одним из крупнейших городов Бельгии
(Прим, перев.).
Zenon Davis I\ Assistance, humanisme et heresie: le cas de Lyon / /
Mollat M. Etudes sur 1’histoire de pauvrete. T. 2. P. 800.
Gouhert P Cent Miile Provinciaux au XVIIе siecle . P. 342.
Глава IV, Либеральная современность
185
генеральному совету Парижской коммуны 14 жерминаля II года,
причисляет к нищим 68981 жителя столицы, то есть каждого девя-
того парижанина1.
Мы могли бы привести ссылки и на другие источники, также
содержащие более или менее приблизительные данные. Однако
вышесказанное позволяет утверждать, что ежегодно в среднем
около 5-10% населения, чтобы выжить, нуждалось в помощи,
будь то полное иждивение в приютах и «богадельнях», будь то
частичное — например, в форме единовременного или регулярно-
го распределения питания или пособий. Возможно, эта цифра не
превышала 5%, учитывая распространенную тенденцию преуве-
личивать драматизм ситуации, однако нельзя забывать и о суще-
ствовании «достойных бедняков», а также тех, кто ускользал от
любой формы подсчета. Еще сложнее оценить количество при-
зреваемых в деревнях, где было мало специализированных учреж-
дений. Но есть все основания думать, что здесь они составляли
ту же долю населения что и в городах, находясь на иждивении
у соседского окружения, если только их не вынуждали «убраться
подобру-поздорову» и вести бродячий образ жизни. Иными слова-
ми, значительная по объему структурная нищета входит в число
несомненных характеристик общества данного типа. Она остается
более или менее постоянной величиной на протяжении несколь-
ких веков во всех странах, представлявших тогда «богатую» или
«развитую» Европу.
Но не менее значимой характеристикой доиндустриальных
обществ была ситуативная нищета. К примеру, во Флорен-
ции середины XIV века число нищих в отдельные годы могло
увеличиваться в разы2. У любого исследователя истории при-
зрения мы находим описания городов, осаждаемых тучами по-
прошаек в годы «дороговизны», выдававшиеся время от време-
ни повсюду на протяжении веков. Так, Роже Гаскон высчитал,
что в Лионе между 1470 и 1550 годами случилось 29 кризисных
Лет3. В худшие из них неимущие крестьяне наводняли города
в поисках помощи. В то же время, поскольку удорожание зер-
на приводило к снижению «промышленного» производства и к
2 Цит no: Soboul A. Les Sans-Culottes. Р.. Le Seuii, 1968. Р 4о
3 ИопсЛёге С., de la. Pauvres et pauvrete a Florence au XIV‘ siecle
Gascon R. Economie et pauvrete..
186 Kacmejb P Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
безработице, за порогом нищеты оказывалась и часть городских
простолюдинов. В Бовэ. где нищие составляли в среднем около
6 % горожан, в декабре 1693 г. на 13000 жителей приходилось,
согласно переписи кюре, уже 3548 «бедных», не способных вы-
жить самостоятельно, т. е. от третьей до четвертой части всего
городского населения1.
Таким образом, наряду со структурной нищетой существова-
ла значительная масса людей, чье положение было настолько не-
прочным, что они могли потерять независимость при первом же
неблагоприятном стечении обстоятельств. Однако «ситуативный»
не значит редкий: поскольку продовольственные кризисы случа-
лись в этих обществах регулярно, то любой взрослый, достигший
50 лет, должен был в течение жизни стать свидетелем нескольких
из них. Какова доля населения, подверженного этим колебаниям?
Здесь уверенности еще меньше, чем даже в случае с «хронической»
нищетой. Сопоставление данных, содержащихся в хрониках и в
монографических исследованиях, сравнение различных показате-
лей (подсчеты «бедных» или «нищих» {nihil habentes) дворов, т. е.
таких хозяйств, которые были освобождены даже от уплаты нало-
гов, а также изучение свадебных контрактов и посмертных описей
имущества, исследование потребительской корзины, бюджетов
бедных семей и пр.) позволяют выдвинуть гипотезу, согласно ко-
торой «сводить концы с концами» были вынуждены, в зависимости
от места и от периода, от трети до половины всего населения, пре-
бывая под постоянной угрозой оказаться ниже уровня достатка,
обеспечивающего минимальную автономию* 2.
Данная проблема не связана напрямую не только с бедностью
как таковой, но также с общим уровнем общественного богатства,
которое увеличивалось, в то время как значительная часть насе-
ления продолжала жить в нужде. Вне всякого сомнения, в пери
' Goubert Р Cent Milie Provinciaux au XVII1 siecle.. P. 343
2 Наиболее полный обзор данных по ситуативной бедности, охваты-
вающий различные страны доиндустриальной Европы на протяжении
многих зеков, содержится в: Liss С , Soly Н Poverty and Capitalism
in Pre-Industrial Europe. См также: Cipolla C.M Before the Industrial
Revolution. Доля европейского населения, которое можно назвать
«бедным в том смысле, что оно не располагает запасами», оценивается
здесь также в 50%.
Глава W. Либеральная современность
187
од XIV-XVIII веков европейские страны бурно развивались: воз-
росла продуктивность сельского хозяйства и промышленности,
увеличились объемы торговли, принесшей крупные состояния
купцам и банкирам, сформировалась влиятельная буржуазия, а
восходящая мобильность позволила некоторым группам улучшить
свое положение1. Однако нищета остается существеннейшей
структурной чертой этих общественных формаций. Ее неомальту-
зианское объяснение в терминах ограниченности ресурсов отно-
сительно численности населения выглядит недостаточным. Хотя
по современным меркам эти общества не были богатыми, они тем
не менее не страдали от всеобщего дефицита. При этом создает-
ся впечатление, что давление, оказываемое на непосредственных
производителей богатства, было соразмерно его росту, вследствие
чего их доходы удерживались на уровне обеспечения минималь-
ных потребностей. Так, несмотря на изменения, коснувшиеся по-
требления продуктов питания и некоторых других составляющих
образа жизни, в целом между XIV и XVII веками материальное по-
ложение мелкого нормандского землевладельца эволюционирова-
ло незначительно. Точно так же бедственное положение лионских
шелкоделов XVIII века напоминало условия жизни фламандских
сукновалов раннего Средневековья. Наконец, известно, что бед-
нейшие рабочие тратили на покупку хлеба до 88 % своего бюдже-
та вплоть до Революции2.
Значит, массовая нищета была вызвана не только экономиче-
скими, но и в неменьшей степени социополитическими причина-
ми. Помимо ограниченности ресурсов, в длительной и массовой
нужде были повинны безжалостные поборы, ложившиеся тяжким
бременем на плечи непосредственных производителей. Постоян-
ство системы принуждения («свирепого феодального устройства»)
позволяет говорить об этом почти пятивековом промежутке вре-
мени как о едином, хотя и неоднородном, периоде. Несмотря на
См. анализ механизмов этой социальной мобильности, к примеру, в:
Bourgeon J. Les Colber' avant Colbert. P_, 1973. Успех высокопостав-
ленного чиновника при Людовике XIV увенчал собой двухвековую
стратегию шампаньской семьи земледельцев и торговцев, постепен-
но завоевавшей сферы крупной торговли, государственной службы и
банковского дела.
Leon Р. Economies et societes preindustrielles. T. 2. P. 376.
188
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
значительные перемены, положение беднейших слоев населения
в условиях данной социополитической формации почти не меня-
лось Размер земельной ренты, налоговое бремя, контроль за за-
работками могли варьировать, однако на протяжении всего этого
периода в Западной Европе, которая, по выражению Пьера Шо-
ню1, «вышла из застоя», «вышла из изоляции», у порога нищеты
пребывала по меньшей мере треть населения.
Такое положение вещей стало меняться к концу XVII века и
особенно в XVIII веке. Однако данное изменение с трудом поддает-
ся описанию, поскольку объективные параметры нищеты остались
по сути прежними. В то же время ограничиться уровнем «пред-
ставлений» или «образов» бедности и бедных было бы явно недо-
статочно. Они одни имеют мало смысла и ничего не объясняют вне
связи с Изменениями контекста и практик. Тем не менее, давайте
сначала рассмотрим дискурс об этих группах населения, чтобы за-
тем попытаться ухватить ту социальную трансформацию, которую
он отражает.
Начиная с конца XVII века рассуждения о нищете стали под-
черкивать массовый характер этого явления. При этом само
знание о том, что нищие составляют значительную часть насе-
ления, не являлось чем-то новым. Напротив, уже в течение не-
скольких веков литература, посвященная данному предмету,
пестрила описаниями «орд» попрошаек и бродяг. Почти все за-
конодательные акты, регулирующие бедность (а их было вели-
кое множество), издавались по причине «чрезвычайного», как
порой писали, разрастания неблагонадежных слоев населения,
угрожавших привычному порядку вещей. Однако, несмотря на
свою многочисленность, эти группы в течение долгого времени
воспринимались как атипичные. Такие выражения, как «попро-
шайки» или «бродяги», были призваны подчеркнуть их марги-
нальность. Они обозначали людей, находившихся вне общего
закона, в том числе — законов, регулирующих бедность. В со-
ответствии с предложенной нами моделью, данные слои населе-
ния заполняли две области социальной жизни, периферийные по
отношению к центральной зоне социальной включенности. На-
сколько бы многочисленными ни были эти индивиды — будь то
1 Более подробно об этом см.: Chaunu Р Histoire, science sociale la du-
ree, 1’espace et i’homme.
Глава IV Либеральная современность
189
нищие, возвращенные в общество благодаря практикам призре-
ния, или дезаффилированные. пребывающие за пределами соци-
ального пространства, — их существование не могло поколебать
представления об общественном равновесии даже несмотря на
то, что эта стабильность зиждилась на «не ахти каких» условиях
жизни большей части населения. Новым в конце XVII века стало
осознание массовой уязвимости, отличное от многовекового
представления о массовой бедности Неприемлемый харак-
тер нищеты и таящаяся в ней угроза социальной разобщенности
перестали соотноситься исключительно с теми, по сути марги-
нальными, элементами, какими являлись призреваемые и дезаф-
филированные. Теперь этой опасности подвергся труд как тако-
вой, т. е. большинство населения городов и деревень. Поэтому
вскоре сфера социального вопроса расширилась, включив в себя
положение значительной части народа вообще, а не только его
наиболее стигматизированных групп.
Во Франции этот сдвиг в восприятии был, очевидно, связан с
той сложной ситуацией, которая сложилась к концу правления
Людовика XIV. Об этом свидетельствуют слова интендантов,
полномочных представителей государственного аппарата, кото-
рых априори сложно заподозрить в чрезмерной снисходительно-
сти к народу. Так, в 1693 г. интендант Нормандии рисует в своем
письме к генеральному контролеру финансов поистине трагиче-
скую картину:
«Масштабы нищеты и бедности превосходят воображение [...]
Множество людей гибнет от недоедания. [Следует опасаться, как бы[
народ, в самом деле умирающий от голода, питающийся одной травой,
не срезал и не сгубил зесь хлеб, прежде чем он созреет. [И интендант
добавляет:] Только, прошу Вас, не думайте, что я преувеличиваю»'.
Слова интенданта Нормандии описывают ситуацию в Ко, яв-
ляющейся в основном сельскохозяйственной областью. Однако
и в финансовом округе Лиона дела обстояли не многим лучше, о
чем примерно в то же время генеральному контролеру писал его
интендант:
«20000 рабочих, проживающих в городе Лионе и его пригородах,
едва сводят концы с концами; если у них не будет работы хотя бы в
--------------
Письмо от 4 мая 1693 г Correspondence des controleurs generaux des
Finances avec les intendants des provinces. T. I. P., 1874. цит. no: Sas-
si-er P. Du bon usage des pauvres. P . Fayard. 1990 P 126.
190 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
течение восьми дней, город наводнится бедными, которые, не имея
возможности заработать на жизнь, будут способны дойти до самых
жестоких крайностей»1.
Трюдэн правильно понимал природу нависшей опасности:
скачкообразный переход, т. е. внезапное превращение бедно-
сти, которая, оставаясь стабильной, не создавала бы проблем, в
форму тотальной нужды, способен повлечь за собой взрыв наси-
лия. У этой опасной черты находилось большинство трудового
населения. Поэтому чиновники, ответственные за поддержание
общественного спокойствия, были встревожены не только увели-
чением числа неработающих (бродяг и призреваемых нищих), но и
уязвимостью положения тех, кто сам зарабатывал свой хлеб.
Крупный государственный деятель Вобан — неравнодушный
наблюдатель бедствий народа и мужественный человек, за чью
чрезмерную проницательность наградой стала опала, — дал первое
четкое определение того, что я называю массовой уязвимостью:
«Многолетние изыскания позволили мне ясно увидеть, что в по-
следнее время до нищенства доведено около десятой доли населения,
каковая впрямь ходит по миру. Что до девяти остальных долей, пять
из них не в состоянии подать милостыню первой, поскольку сами едва
не нищенствуют»2.
Вобан понимал, что нет существенного различия между одной
десятой частью населения, оказавшейся в полной нищете, и уяз-
вимым большинством того же народа, которое в силу неизменной
непрочности условий существования целиком зависит от игры
случая. Рассуждая таким образом, Вобан пришел к выводу, что
уязвимость положения народа является следствием самой орга-
низации труда. Его нищенское существование обусловлено не
только крайне невысокой оплатой труда, но и в неменьшей степе-
ни непрочностью рабочего места, необходимостью перебиваться
временными заработками, чередованием периодов занятости и
безработицы:
«Множество простого народа, особенно деревенского, не имея
определенного занятия, выполняет то одну, то другую подсобную ра-
боту... Большинство этих чернорабочих, не владея ничем, кроме сзо-
их рук, или немногим более того, работают поденно или сдельно на
любого, кто готов их нанять...»
Цит. по: Gutton J.-P. La societe et les pauvres. P 94.
Vauban. Projet de dime royal. P. 3.
piana IV Либеральная современность
191
Вобан следующим образом описывал судьбу этого прототипа
будущих пролетариев:
«Ему всегда будет сложно сводить концы с концами Поэтому нет
сомнений, что, несмотря на чрезмерную нагрузку, он не сможет от-
казаться ни от какой работы»1.
Итак, Вобан сказал главное. По меткому выражению де Буа-
гильбера, «разорить бедного» не так уж сложно, поскольку раз-
ница между бедностью и нищетой «держится на волоске»* 2: новой
участью народа стала массовая уязвимость. Эти рассуждения были
бы. конечно, невозможны без особого стечения обстоятельств
«трагического XVII века», которое тем не менее не может служить
единственным объяснением. Ведь даже несмотря на последующее
улучшение экономической и социальной ситуации, осознание фе-
номена массовой уязвимости никуда не ушло и даже заострилось.
В 1720-1730 годы французское общество начало выходить из
кризисной ситуации, в которой оно оказалось в конце правления
Короля Солнце. Демографический, экономический и социальный
взлет ознаменовал окончание голодных лет и подавление наибо-
лее страшных эпидемий (чума, охватившая Средиземноморский
регион в 1720-е годы, стала последним всплеском этого бедствия).
По сути, это означало коней, регуляторной функции смерти, яв-
лявшейся со времени Средневековья важнейшим фактором под-
держания демографического и экономического равновесия3.
' Ibid. Р 77-78.
2 См. выше. Р 111.
’ Эффективность этого многовекового регулятора внозь подтверждает-
ся в конце XVII века. Зимой 1693 г. в городке Бовэ насчитывалось 3584
нуждающихся в помощи «бедняков», большинство которых составля-
ли текстильные рабочие, оставшиеся без работы, или те, кому работа
не обеспечивала достаточного заработка. Однако всего тринадцать
месяцев спустя владельцы фабрик стали жаловаться на нехватку ра-
бочих рук «по причине смертности в предыдущий год»: за один только
год в городе, насчитывавшем 13000 жителей, погибло 3000 человек
(Goubert Р. Cent Mille Provincieux au XVIP siecle. P 343). По подсче-
там Марселя Лашивера. вследствие кризиса 1692-1694 годов смерт-
ность (от голода, болезней, эпидемий) увеличилась примерно на пол-
тора миллиона человек. Приходские книги пестрели такими записями
кюре, как: «умер от истощения и голода», «умер от голода и нищеты»,
«Умер от бедности» (Lachiver М. Les annees de la misere. La famine au
iemps du Grand Roi. P : Fayard, 1991 P 157 sq.).
192 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Парадокс заключается в следующем. Экономический подъем
очевиден некоторые сектора экономики — особенно финансы и
торговля, укрупняющаяся промышленность — развивались не-
вероятными темпами. Этот рост играл на руку, хотя и в неравной
мере почти всем социальным группам. И только рабочие остава-
лись в проигрыше. По подсчетам Эрнеста Лабрусса, между 1726
и 1789 годами их средняя заработная плата выросла на 26%. в то
время как жизнь подорожала на 62%, что означало уменьшение
доходов почти на четверть. Это происходило по причине того, что
бедные, которым перестала угрожать массовая смерть, продол-
жали производить потомство и становились таким образом одно-
временно и более многочисленными, и более бедными. Выражаясь
более научным языком, «пролетариат и полупролетариат, не на-
ходя нанимателя, быстро заполнил рынок труда. [...] Не вызывает
сомнений, что демографическая революция XVII века значительно
ухудшила и без того непростое положение рабочих, спровоциро-
вав увеличение их числа1.»
Таким образом, демографический всплеск, который больше не
компенсировался повышенной смертностью, сказался отрицатель-
но на всем трудовом населении. Кроме того, вследствие развития
торгового обмена, обогащавшего финансистов и торговцев, непо-
средственные производители становились все более зависимыми
от растущих колебаний рынка. В результате массовая уязвимость
ширилась, несмотря на то что случаи самой крайней нужды
становились, несомненно, более редкими. Хюфтон так сформу-
лировал данный парадокс: «Относительная свобода or страха го-
лода и эпидемий имела следствием увеличение числа бедных»2
Такое положение дел было характерно не только для Франции,
хотя именно ей пришлось заплатить самую высокую цену за три-
умф абсолютной монархии. Недавние исследования подтвердили
вычисления Грегори Кинга, установившего, что в конце XVII века
в во многих отношениях более благополучной Англии — стране,
которой удалось раньше, чем Франции, обуздать голод, — на гра-
ни нищеты находилось от четверти до половины всего населения
' Labrousse Е. La cnse de I'economie francjaise de la 5n de 1’Ancien ReS‘'r,f
au debut de la Revolution. T 1. P.: PUF, 1943, P XXIX.
Hujton O F The Poor of the Eighteenth Century France. P. 15
Leon P Economies et societes preindustnelles. Op. cit. T. 2. P. 90.
рлава IV. Либеральная современность
193
р ту же эпоху во Фландрии, по словам Катарины Лисс и Хьюго
Соли, «бедный становится синонимом слова рабочий»1. Хотя дан-
ная тенденция особенно остро ощущалась в городах, она не огра-
ничивалась промышленным сектором. Так, резкий рост сельского
ремесла в XVIII веке был не чем иным, как ответом на ухудшение
экономической конъюнктуры Хюфтон, к примеру, пишет о де-
ревенской «кустарной экономике» (economy of makeshifts), для
которой было характерно развитие все новых «побочных видов
деятельности»* 2. При всем том, эта «побочная деятельность» не яв-
лялась чем-то второстепенным. Она была необходима для выжива-
ния большинства крестьян и их семей, которые никогда не могли
быть уверены в завтрашнем дне.
Таким образом, если «образ» нищего стал включать в себя не
только попрошаек и бродяг, то это не было следствием простого
изменения в «представлениях». Этот сдвиг отразил парадоксаль-
ную ситуацию одновременного улучшения и ухудшения жизни
простых людей к концу Старого порядка. Неслучайно, когда после
периода экономического роста, достигшего своего пика в шести-
десятые годы XVIII века, наступила рецессия3, появились много-
численные свидетельства осознания всеобщей уязвимости поло
жения народа. Процитируем одно из них:
«Можно с уверенностью сказать, что заработок рабочего, даже
самого неприхотливого, слишком мал для того, чтобы прокормить его
самого, а тем более — чтобы постоянно содержать его семью. А когда
в силу старческой немощи он больше не сможет работать, то окажется
без средств к существованию, один на один с хворями, неразлучными
со старостью | ]. Не менее очевидно, что рабочий, не располагающий
иным подспорьем, кроме пары собственных рук, не имеет возможно-
сти прокормить многодетную семью, месяцами оплачивать кормилицу
Liss С., Soly Н. Poverty and Capitalism in Pre-Industriai Europe.
Hufton O F The Poor of the Eighteenth Century France. Op. cit. P. 16.
Выражение «побочные виды деятельности» («activites annexes») было
Использовано Г. Лефевром (Lefebvre G. Les paysans du Nord pendant
la Revolution. P., 1924) мя обозначения феномена сельского ремесла,
найма на работы к более богатым крестьянам, пользования имуще-
3 ством коммуны, браконьерства и т.д.
Масштабы рецессии, которой характеризовались последние годы
Старого порядка, подробно рассмотрены в работе Эрнеста Лабрусса:
Ernest Labrousse. La crise de I’economie franpaise de la fin de 1’Ancien
Regime au debut de la Revolution.
7 3i|K. 354S
194
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
для нескольких детей малого возраста и оказывать необходимую по-
мощь своей супруге в критические моменты появления на свет нового
плода их союза. И как часто эта несчастная, проклиная свою плодови-
тость, гибнет от нужды посреди мучительного деторождения или от
последствий небрежно принятых родов»1.
Среди десятков текстов я выбрал этот отрывок, поскольку он
содержит экспрессивную, но точную картину положения рабочих.
А также потому, что он был напечатан в 1787 г. в бюллетене Фи-
лантропического общества, которое в том же году решило выде-
лить помощь 1100 нищим. Последние были отобраны среди лиц.
достигших восьмидесяти лет и располагавших свидетельством о
крещении; среди слепых от рождения; среди состоящих в закон-
ном браке беременных женщин и вдов, воспитывающих шестерых
детей, старший из которых не достиг 15 лет1 * 3. Никогда до этого не
было столь очевидно несоответствие между новой постановкой
социального вопроса и традиционной системой призрения, не рас-
полагавшей иными инструментами, кроме самых устарелых кате-
горий «нетрудоспособности». То же самое верно и в отношении
предпринимавшихся попыток борьбы с бродяжничеством: ни дома
призрения, ни галеры не могли значимым образом повлиять на по-
ложение простого народа. Накануне Революции стала очевидной
необходимость пересмотра границ между четырьмя зонами соци-
ального пространства: интеграции, уязвимости, защиты г: дезаф-
филяции.
Свобода труда
Одновременно с осознанием массовой уязвимости происходила
смена самой концепции труда, что коренным образом сказалось
на положении рабочих. Труд был признан основным источником
общественного богатства: «Испокон веку мы ищем философский
камень; теперь он найден — это труд»3.
1 Caiendrier phiiantropique. Р.. 1787. N XXXIV; цит. по: Kaplow J Les
noms des rois. P. 170. Цитируется бюллетень Филантропического
общества, основанного в 1780 г. под покровительством Людови-
ка XVI.
- Kaplow J. Les noms des rois. P. 171.
3 Coppans de R / / Des moyens de detruire la mendicite en France en
rendant les mendiants utiles sans ies rendre maiheureux P. 323
рава IV. Либеральная современность 195
Необходимость труда, конечно, не является открытием
XVIII века. Своими корнями она уходит в библейское проклятие,
и ни одна религиозная или нравственная проповедь не обходится
без осуждения праздности. По меньшей мере, это касается тех, кто
рынужден заниматься ручным трудом, т. е. тем видом труда, кото-
рый в буквальном смысле слова «заставляет потеть» («в поте лица
своего будешь ты добывать свой хлеб»), А свобода от обязанности
трудиться, которой пользуются господствующие слои, не только не
отменяет, но, напротив, усиливает эту необходимость. Если право
не заниматься физическим трудом является привилегией в самом
прямом смысле этого слова, то трудовая повинность — единствен-
ный способ вернуть долг обществу для тех. кто владеет лишь своей
парой рук. При этом труд не являлся источником благосостояния.
Вплоть до нового времени он выступал скорее в роли компенсации
отсутствия богатства.
Вначале богатство мыслилось по модели дара или подати: зем-
ля, пожалованная сюзереном вассалу в обмен на клятву верности
(«вотчина»), передавалась по цепочке, порождая социальные от-
ношения зависимости, вплоть до самого мелкого землевладельца,
которому приходилось ее обрабатывать, поскольку он не мог пред-
ложить взамен ничего, кроме собственного труда. Точно так же
повинности и должности, дарованные королевской властью или
купленные концессии, выступали скорее знаками социального по-
ложения, нежели вознаграждением за труд'. Другим источником
богатства, наряду с землей и привилегиями, связанными с обще-
ственным положением, была торговля. Она строилась по модели
неравного обмена, где прибыль не воспринималась как прямая
компенсация за вложенный труд. Вплоть до эпохи меркантилизма
считалось, что богатство торговца создается всегда за счет того,
с кем он торгует. Крупная международная торговля (пряностями,
шелком, сахаром, кофе) и даже экспорт мануфактурных продук-
тов в дальние страны, стоявшие у истоков огромных купеческих
состояний, осуществлялись, как правило, между неравноправны-
ми партнерами и являлись, по сути, завуалированными формами
завоевания. Эксплуатация Нового света на заре современности
стала еще одной иллюстрацией того, что богатство приобреталось
Cf. Fourquet F Richesse et puissance, une genealogie de la valeur. P.: La
Decouverte. 1989. Chap. IJ
196 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
не производительным трудом, но путем систематического изъятия
ресурсов у покоренного коренного населения Доля вложенного
труда (к примеру, добыча серебра на рудниках в Перу, транспор-
тировка до порта и сопровождение груза до Севильи) кажется сме-
хотворной в сравнении со сказочными прибылями, которые при-
носили эти формы извлечения богатства, больше напоминающие
набеги древних кочевников-завоевателей. Наконец, труд был уде-
лом лишь самых обездоленных, т. е. доведенных до полурабства
туземцев.
Значит, количество труда, вложенного в товар, не может яв-
ляться источником его стоимости. Очевидно, что труд не связан
напрямую с богатством, и в еще меньшей степени богатство — с
трудом. Как правило, самые богатые работают меньше всего или
же не работают вовсе. Напротив, чаще всего он является уделом
бедняков — тех, кто, зарабатывая копейки, вынужден заниматься
ремеслом или обрабатывать землю, чтобы выжить. Труд является
одновременно экономической необходимостью и моральной обя-
занностью тех, кто ничем не владеет, противовесом праздности,
лекарством от людских пороков. Следовательно, он вписывается
в дисциплинарные схемы совершенно «естественным» образом.
Иначе говоря, между трудом и принуждением существует органи-
ческая связь. Нельзя сказать, что экономическая ценность труда
равна нулю, поскольку он необходим для удовлетворения потреб-
ностей всех тех, кто по своему социальному рангу не обладает
достатком. Кроме того, как мы показали выше, начиная с XII века
его экономическую функцию признает сама Церковь. Однако эко-
номическая польза не воспринимается в качестве самостоятель-
ного измерения труда. В обязанности трудиться, составляющей
антропологическое отличие народа от привилегированных слоев,
неразрывно переплетены религиозный, моральный, социальный
и экономический аспекты Данная модель оставалась актуальной
и в XVI веке, где, как считается, берет начало современный капи-
тализм. Так, Жуан Луи Вив, которому часто ставят в заслугу то,
что он привнес требования капитализма в старый мир «средневе-
кой» системы призрения, основанной на религиозных ценностях,
стремился заставить работать всех бедняков, включая инвали-
дов. Он считал это необходимым, в первую очередь, по причине
того, что, «будучи заняты полезным трудом, они были бы ограж-
дены от нехороших мыслей и порывов, которые возникли бы в
рлава IV. Либеральная современность 197
праздности»1. В учреждениях принудительного труда последний,
как и религиозные упражнения, с которыми он всегда шел в паре,
ценился своим воспитательным воздействием не менее, чем сво-
ей экономической пользой. Крайним примером этой дисципли-
нарной функции труда может служить амстердамский Распхёйс
(Rasphaus), основанный в конце XVI века. Эта мера муниципаль-
ной политики имела, как нередко подчеркивают, рациональный
и «буржуазный» характер. Неисправимых попрошаек запирали
в полузатопленный подвал, из которого, под страхом утонуть,
они были вынуждены безостановочно откачивать воду. Здесь мы
имеем дело с примером максимизации дрессировочной функции
труда при нулевой экономической пользе2.
Меркантилизм стал важным этапом в осознании [производи-
тельной] ценности труда, однако она все еще продолжала мыс-
литься в рамках старой дисциплинарной модели. Стремясь макси-
мизировать отдачу от всех ресурсов королевства, меркантилисты
пришли к выводу о необходимости мобилизовать также всю его
рабочую силу. С этой точки зрения, незадействованный потен-
циал бездельников представлял собой недоразумение которому
нужно было положить конец. Но несмотря на то что труд приоб-
ретал, в том числе благодаря своей экономической полезности, ис-
ключительную ценность, он продолжал восприниматься в первую
очередь как средство достижения политической цели — усиления
позиций королевства в международной торговле (промышленная
политика играла подчиненную роль по отношению к торговле, ко-
торая в свою очередь служила увеличению мощи королевства).
Труд все еще не находил обоснования в себе самом. Нетрудно уви-
1 Vives J. V. De 1’assistance aux pauvres.
Такой вгляд на труд сохранялся и после утверждения капитализма
в XIX веке в Ирландии существовали так называемые «голодные
башни», которые возводились нищими только для того, чтобы затем
сразу быть разрушенными: «Вместо того чтобы раздавать картофель
нищим бесплатно, их вынуждали работать с тем, чтобы они заслужи
ли на него право. А поскольку работы не находилось, то их заставляли
возводить среди голого поля башни. Эти бессмысленные конструкции
получили в народе имя «голодных башен» И поскольку пока длился
голод, их успевало появиться изрядное количество, безработным по
РУчали их разрушать» (Duboin J L'economie distributive s’impose. P
Leedis, 1950. P. 81 )
198
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
деть, что меркантилистский продуктивизм органично сочетался с
религиозной концепцией труда как искупления и с моралистской
концепцией, в соответствии с которой труд — речь все еще идет
о принудительном труде — необходим, чтобы бороться с дурны-
ми наклонностями человеческой природы. В общих госпиталях, в
королевских мануфактурах или мануфактурах, предусмотренных
специально для бедных, наибольшая производительность труда
была достигнута благодаря строгому контролю и железной дисци-
плине, а рабочие задания сочетались с религиозными упражнени-
ями. Словом, в целях поощрения труда меркантилисты возродили
дисциплинарные институты заточения, параллельно усилив влия-
ние корпоративных правил.
Таким образом, для меркантилизма, как и для предыдущих форм
регулирования труда, основанных на моральном или религиозном
императиве, его экономическая ценность не имела первостепенно-
го значения. Значит, труд не мог развиваться «свободно», нуждаясь
в постоянном контроле со стороны внешних систем принуждения.
Его «эмансипация» от подобных представлений стала возможна
лишь с приходом либерализма, который утвердил необходимость
свободного труда.
Ханна Арендт так резюмирует основные этапы формирования
современной концепции труда:
«Неожиданное, невиданное возвышение труда, занимавшего до-
селе самое презираемое, самое низкое положение, в ранг наиболее
почетного из человеческих занятий, началось тогда, когда Локк об-
наружил, что он является источником любой собственности. Позднее
Адам Смит установил, что труд есть также источник любого богат-
ства. Наконец, оно достигло своей кульминации в марксовой «систе-
ме труда», где труд становится источником всякой продуктивности и
главным выражением человеческой природы как таковой.»1
В этой эволюции ключевая роль отводится Адаму Смиту, кото-
рый писал:
«Следовательно, ценность некоего товара для лица, которое им
владеет и которое предполагает не использовать его для собственного
употребления, но обменять на другие товары, равна количеству тру-
да, какое позволяет ему приобрести или каким позволяет располагать
данный товар. Таким образом, труд есть действительное мерило мено-
1 Arendt Н Condition de 1’homme moderne. Г' ed. 1958. Trad. fr. P. Calrn-
ann-Levy, 1983. P. 114-115.
Глава IV. Либеральная современности
199
вой стоимости всех товаров [ I Не на золото или серебро, а только на
труд первоначально были приобретены все богатства мира.»1
Однако эта позиция не лишена некоторой двусмысленности.
Установив, что мерилом меновой стоимости товаров является коли-
чество труда, Адам Смит, в отличие от Маркса, не берется утверж-
дать, что это количество труда представляет собой настоящий и экс-
клюзивный источник стоимости любого товара1 2. Подобно тому, как
Локк интересуется не столько самим трудом, сколько основаниями
частной собственности, Смит стремится обосновать существование
рынка, при котором возможны свободный обмен товарами и неогра-
ниченное накопление богатств. А такой рынок требует, чтобы осно-
ванием для товарообмена служили затраты на их производство.
Обмен, при котором один навязывал условия сделки другому,
уходит в прошлое: отныне он должен обеспечивать справедливый
баланс интересов обоих партнеров. Но это возможно лишь при на-
личии свободного рынка, где товары обмениваются исходя из их
трудовой стоимости, произведенной свободным трудом. «Своей
полезностью промышленность обязана свободе; без этой свободы
от промышленности не было бы никакой пользы, более того она
переродилась бы в монополии, которые непременно привели бы
Государство к разорению»3. Монополии делают невозможным сво-
1 Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов (Кни-
ги I—III) / отв. ред. Л И. Абалкин М : Наука, 1993 С 144.
2 Более подробный анализ этого вопроса см. в . Дюмон Л. Homo Aequalis. I.
Генезис и расцвет экономической идеологии. М.: Nota-Bene, 2000.
Quesnay F Ordre nature! et essentiel des societes politiques. P., 1767;
Цит. no: Labrousse E, Braudel F Histoire economique et sociale de la
France. T. II. P 225. Мы не будем специально останавливаться на срав-
нении либерализма Адама Смита и позиции физиократов. Для настоя-
щего изложения важно лишь то, что. несмотря на свою привязанность
к земле как подлинному источнику богатства, физиократы являются
ярыми поборниками свободного обмена («Свобода, совершенная сво-
бода, полная неприкосновенность — вот основной закон», — писал
аббат Бодо в «Journal de I'agriculture») и первостепенного значения
тРУДа, необходимого для извлечения дохода из земли: «сельскохо-
зяйственный труд возвращает сторицей авансированные затраты,
оплачивает ручную работу по возделыванию земли и кроме того про-
изводит доход земельного владения» (Quesnay F. Article «Grains» / /
Encyclopedic, дения, физиократы и первые либералы единодушны в
своей непримиримой борьбе с монополиями и привилегиями.
200
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
бодный оборот товаров и одновременно — их свободное производ-
ство. Подобно феодальным князькам, они концентрируют богат-
ства и навязывают неравный обмен. Неслучайно ценность труда
как производителя богатств утверждается параллельно с тем, как
экономический обмен начинает восприниматься в качестве опоры
для стабильного общественного порядка, гарантирующего соблю-
дение партнерских интересов. В основу своей политической эко-
номии Адам Смит кладет принцип свободного рыночного обмена.
Однако реализация этой свободы обмена предполагает также сво-
боду труда, а значит — либерализацию труда рабочих:
«Самая священная и неприкосновенная собственность есть право
каждого человека на собственный труд, ибо труд есть первооснова вся-
кой иной собственности. Все достояние бедняка заключается в силе и
ловкости его рук, и мешать ему пользоваться этой силой и ловкостью
так, как он сам считает для себя удобным, если только он не вредит
своему ближнему, значит прямо посягать на эту священнейшую соб-
ственность. Это представляет собой явное посягательство на исконную
свободу как самого работника, так и тех, кто хотел бы нанять его.»1
Настоящим открытием XVIII века стало, таким образом, пони-
мание необходимости не труда как такового, но необходимости
свободы труда. Она в свою очередь, требовала разрушения го-
сподствовавших на тот момент регулируемых и принудительных
форм организации труда. Наиболее ярко это идейное течение
проявилось в деятельности А. Тюрго. За тот короткий промежу-
ток времени, пока Людовик XVI оказывал полную поддержку его
инициативам, ему удалось упразднить ремесленные цеха вместе с
работными домами, а также пережитки барщины. В статье «Осно-
вы» (Fondation), которую он незадолго до того написал для «Энци-
клопедии», содержатся философские основания его деятельности.
Здесь он выразил суть политической философии либерализма,
которая полностью переопределяет функции государства: «Долг
Государства в отношении своих подданных заключается в том,
чтобы покончить с препятствиями, мешающими предпринима-
тельству или пользованию его плодами»* 2. Минимальное государ-
’ Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов (Кни-
ги 1—III) / отв. ред. Л.И. Абалкин. М.. Наука, 1993. С. 247
2 Turgot A.R. Edit portant suppression des jurandes et communautes de
commerce, arts et metiers / / Jourdan, Decrouzy, Isarnbert. Receuil ge-
neral des anciennes lois francaises. T. XXIII. P. 372.
Глава IV- Либеральная современность
201
ство должно ограничиться тем, чтобы ограждать рынок от вме-
шательства и гарантировать тем, кто занимается свободным пред-
принимательством, что их прибыль не будет у них отнята. Как и
для Адама Смита, для Тюрго истинным двигателем и регулятором
общества является интерес. Роль же государства сводится к тому,
чтобы обеспечивать условия для свободного выражения игры ин-
тересов: «Если люди крепко заинтересованы в том благе, которого
Вы для них желаете, дайте им свободу действия — вот главный
и единственный принцип. Ежели Вам покажется, что они отдают-
ся делу с меньшим рвением, чем Вы бы того желали, усильте их
интерес»1.
Чтобы достичь этих целей, необходимо было удалить две основ-
ные помехи: работные дома и общие госпитали. К концу Старого
порядка эти благотворительные институты, чье назначение со-
стояло в помощи нищим, а некоторых из них — в принуждении к
труду, были полностью дискредитированы в глазах деятелей Про-
свещения2. Эти учреждения превратились в обители ужаса, где
посреди отвратительной нищеты, тесноты и грязи царил произвол
неподконтрольной власти. Будучи предметом нравственного и по-
литического осуждения, эти закрытые институты в еще большей
степени воспринимались как преступление против принципов но-
вой либеральной экономики. Они не только плохо обращались с
бедными, но и убивали в зародыше потенциальное богатство, сво-
дя на нет их рабочую силу.
С наибольшей прозорливостью эти новые настроения выразил
Монлино. В отличие от передовых умов эпохи, он не довольство-
вался заявлениями о несогласии с существованием принудитель-
ного труда, но сформулировал более глубокие причины своего
враждебного отношения к практикам заточения:
«Если новая фабрика не является плодом предпринимательства и
не управляется личным интересом, то она не может преуспеть: только
дух соревнования, только стремление улучшить свою судьбу лежит в
основе хотя и медленного, но непременного прогресса всех промыслов
' Ibid Р. 54.
См., к примеру: Mirabeau V. L’ami des homines. P., 1774. T. 2. P. 349;
Telles-Dacosta Plan general des hospices du royaume. P., 1789: «Сами
названия дом призрения и госпиталь стали постыдными и служат
лишь тому, чтобы внушать естественное чувство отвращения тем под-
данным, которые более всего нуждаются в помощи и участии» (Р. 4.).
202
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
и ремесел. Можно ли, спрашивается, ожидать старания и ловкости
от толпы людей, которым достается лишь скорбный хлеб и никакой
талант не может принести ни богатства, ни почестей?»'
Вся либеральная идеология заключена в этих нескольких стро-
ках: свобода труда должна высвободить частную инициативу, вкус к
риску и к старанию, соревновательный дух. Стремление улучшить
свое социальное положение является непременным двигателем
промышленного развития. Здесь мы имеем дело с полной противо-
положностью традиционного мировоззрения, для которого соци-
альная норма заключалась в том, чтобы занять свое место внутри
жестко установленной иерархии и не посягать на большее. Про-
изошел полный разрыв с патерналистским обществом гильдий,
статусов, сословий. Но на стыке этих двух миров родилось новое
определение труда, которое подготовит приход нового строя на ме-
сто Старого порядка.
Сообразуясь с этими принципами, в 1776 г. Тюрго решил
упразднить работные дома, воспроизводившие традицию прину-
дительного труда (без большого успеха, поскольку их восстано-
вили вскоре после того, как он впал в немилость). Вторая группа
мер, предпринятая в том же году и направленная на ликвидацию
такой формы регулирования труда, как ремесленные цеха, стави-
ла перед собой еще более амбициозные цели. Она должна была
примирить требования естественного права и экономической эф-
фективности. Подобно Монлино, Тюрго воспринимал традицион-
ные формы регулирования труда как тормоз для раскрытия ини-
циативы свободного субъекта, движимого поиском реализации
собственного интереса, который лежит в основе производства:
«Мы желаем ликвидировать эти беззаконные учреждения, не по-
зволяющие бедняку жить своим трудом [...] гасящие дух соревно-
вания и усердие»1 2.
В основе этих мер лежало официальное признание настоящего
права на труд: «Господь, наделив человека нуждами, обрекши его в
трудах зарабатывать свой хлеб, превратил труд в самое священное
1 Montlinot Leclerc de С.А. Quels sont les moyens de detruire ia mendici-
te, de rendre les pauvres utiies et de les secourir dans la viile de Soissons.
Soissons, 1770. P. 18.
2 Montlinot Leclerc de C A. Quels sont les moyens de detruire la mendi-
cite. . P. 4.
Глава IV- Либеральная современность 203
И самое неотъемлемое право каждого человека»1. Мог ли Тюрго
предвидеть огромные последствия провозглашения права на труд,
которое станет предметом жесточайших социальных баталий
XIX столетия? Безусловно, нет. Однако, выводя необходимость
трудиться не из общества, а из природы, он совершил настоящую
революцию. Свобода труда отныне стала обладать обязательно-
стью закона природы, в то время как исторические формы его ор-
ганизации изменчивы. Из чего следует, что, поскольку эти формы
до сих пор несли на себе печать принуждения, то они произвольны
и беззаконны. Исторический процесс сбился с курса природной
и, следовательно, рациональной необходимости, ставя «частный
интерес выше общественного блага». Партикуляристское обще-
ство, исторически организованное на базе привилегий, узаконило
монополии. Настало время распрощаться с этим наследием старо-
го мира и дать ход свободной игре законов природы. Свободный до-
ступ к труду, создание свободного рынка рабочей силы знаменуют
собой воцарение рационального социального порядка на руинах
произвольного устройства старого общества2.
Кроме того, утверждение свободы как естественного права
должно позволить привести в соответствие конкретные интересы
различных групп, занятых общественно полезной деятельностью
(в отличие от паразитов — обладателей привилегий). В первую
очередь это касается категорий нанимателей и наемных работ-
ников, чьи позиции, с этой точки зрения, выглядят взаимодо-
полнительными. Их антагонизм был вскрыт позднее. Рабочим
совершенно необходимо работать, поскольку для них это вопрос
выживания: «Мы должны в особенности защитить класс лю-
дей, которые, не имея иной собственности, кроме своей рабочей
силы, более других имеют нужду и право располагать по своему
Усмотрению теми единственными ресурсами, которые помогают
---------------
Ibid. Р. 375. Критикуя Устав ремесленников 1563 г., Адам Смит
Утверждал, что «Самая священная и неприкосновенная собствен-
ность есть право каждого человека на собственный труд» которое он
называл также «врожденным» (Смит А. Исследование о природе и
причинах богатства народов...)
Более подробно об этой концепции истории как источнике иррацио-
нальности в противоположность естественному и рациональному
Устройству общества, см. в: Procacci С. Gouverner la misere. Р.: Le
Seuil, 1993. Chap. 1.
204
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
им выживать»1. Однако и наниматели нуждаются в том, чтобы
свободно располагать наличной рабочей силой, поскольку ина-
че не смогут развиваться их предприятия: «Сегодня все классы
граждан лишены права выбирать рабочих, которых они хотели
бы нанять, и преимуществ конкуренции, выражающихся в более
низкой стоимости и в лучшем качестве труда»1 2.
Эта кажущаяся комлементарность интересов не означает, что
создание свободного рынка труда было одинаково выгодно как на-
нимателям, так и наемным работникам. Но в тот момент основным
условием глубокого преобразования организации труда представ-
лялась свободная, ничем не опосредованная игра конкурирующих
или взаимовыгодных интересов. Из этого базового принципа было
пока сложно вывести все последствия, которые, впрочем, не за-
ставили себя ждать.
Уже само признание того факта, что труд производит богатство,
а свобода максимизирует от него отдачу, способно повлечь за собой
глубокое изменение отношения к низким и презираемым массам —
рабочим рукам нации. Отныне богатство всего общества стало зави-
сеть от умения рационально использовать эту рабочую силу. Даже
самый бедный рабочий потенциально богат в силу своей способно-
сти трудиться. Остается лишь правильно распорядиться ею с целью
извлечения дохода. Меркантилизм предвосхитил положение ли-
берализма, согласно которому политика государства должна огра-
ничиваться тем, чтобы содействовать максимальному раскрытию
способности своего населения к труду. Но эта констатация обще-
ственной полезности труда дополнилась теперь существенным
уточнением, касающимся условий труда рабочих. Меркантилизм
не сумел воспользоваться своим открытием по причине репрессив-
ной и директивной инструментализации труда, делавшей его контр-
продуктивным. Накануне Революции автор, чье имя заслуживает
войти в историю, смог ясно изложить ту новую стратегию, которую
следовало применить в отношении трудящегося народа:
«Если общественное благоденствие покоится на труде, то необхо-
димо, чтобы привилегированное сословие радело о рабочем классе.
Предотвращение беспорядков и общественных несчастий является,
безусловно, нашей обязанностью. А это требует непрестанной забо-
1 Turgot A.R.. Edit portant suppression des jurandes. P. 376.
2 Ibid.
Глава IV- Либеральная современность
205
ты об обширном и исключительно полезном питомнике подданных,
предназначенных к тому, чтобы обрабатывать наши поля, перевозить
наши товары работать на наших мануфактурах и в мастерских.*’
В этом тексте отчетливо прослеживается двойственность от-
ношения к трудовым массам. Старая репрессивная установка не
отвергается. Она остается актуальной на случай беспорядков, на
которые может сподвинуть крайняя нужда тех, кому больше не-
чего терять. Но в отношении большинства бедных, составляющих
также большую часть населения, обретает свой полный смысл
метафора «питомника». Различные категории трудящегося наро-
да становятся предметом заботливого ухода, в буквальном смыс-
ле слова культивирования, т. е. целенаправленного воздействия,
имеющего задачей заставить трудиться с тем, чтобы взрастить и
собрать плоды этого труда — общественное богатство. Так, народ
становится действительным источником богатства наций: конеч-
но, при условии, что он работает2.
1 Сореаи С.Р. Essai sur I'etablissement des hopitaux des grandes villes. P.,
1787. P. 142. Это требование встало жестко еще и потому, что в XVIII веке
было широко распространено убеждение что население уменьшается.
См., к примеру, статью «Население», написанную Кенэдля «Энциклопе-
дии», или Монтескье: «Произведя подсчет с наибольшей точностью, ка-
кая только возможна в таких вопросах, я пришел к выводу, что теперь на
земле осталась едва десятая часть людей, живших на ней в древности. И
удивительно то, что ее население уменьшается с каждым днем; если так
будет продолжаться, через десять столетий она превратится в пустыню»
(Монтескье Ш.Л. Персидские письма. Письмо СХП / / Французский
фривольный роман. М : «ПОЛОС», 1993. Р 350.) Монтескье принадле-
жит также следующая фраза: «Бедность проистекает не от того, что че-
ловек ничего не имеет, а от того, что он не работает» (Монтескье Ш.Л.
О духе законов. М.: Мысль, 1999. С. 376). Понятно, что это одновремен-
ное осознание ценности труда и редкости работников способствует тому,
чтобы увидеть в труде главный источник богатства.
Неслучайно именно в эту эпоху начала формироваться политическая
воля в области «защиты детей» и государственного финансирования
воспитания беспризорников с целью «пополнения королевства» (См.
Laget М. «Note sur les reanimations des nouveau-nes» / / Annales de
demograplre historicue, 1983). Целостный взгляд на историю полити-
ки в сфере призрения брошенных детей см. в: Assiscot В. L'abandon
d'enfant, etude de sociologie. Диссертация на получение степени док-
тора социологии Университет Париж-8. 1993.
206 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Его труд должен быть выгоден «привилегированному классу».
Подобное видение вещей в равной степени удалено как от сен-
тиментальности филантропического призрения, так и от репрес-
сивной идеологии надзора, стремившейся к тому, чтобы занять
трудом праздных бродяг. Новая постановка проблемы касалась
положения всего народа и потребовала новой системы организа-
ции труда. Не веления сердца, но уроки экономики заставили из-
менить взгляд на бедность: интересы всей нации и прежде всего
имущих потребовали формирования новой политики в отношении
бедняцких масс. Призрение, как и являющийся его обратной сто-
роной репрессивный надзор, теряли свою актуальность.
Однако среди представителей «привилегированного класса» в
этом вопросе не было единства. Так, филантропия все еще оста-
валась в моде при дворе и в великосветских салонах. В то же вре-
мя официальная политика не отказывалась от многовекового по-
рядка, предписывавшего наказывать бродяг и попрошаек. Не раз
подчеркивалось, что известный ордонанс 1764 г. и практика его
применения лишь систематизировали самые старые рецепты, ко-
торые оставались главной линией политики королевства вплоть
до его падения. Однако Тюрго, являвшийся носителем нового
мировоззрения, также не был маргиналом. Во время своего не-
долгого пребывания у власти в качестве генерального контро-
лера финансов он сумел поколебать два основных элемента,
на которых зиждилась традиционная организация труда: цеха
и институты принудительного труда. Отстранив его от власти.
Старый порядок, возможно, упустил свой шанс на «реформен-
ное» развитие.
Таким образом, эти два проекта управления расходились в во-
просах бедности, труда, попрошайничества и бродяжничества.
Однако они не были равноценными. Осознание массовой уяз-
вимости и принципиальной важности труда как производителя
общественного богатства привело к дискредитации и отходу на
второй план традиционных политических мер распределения
помощи и принудительного труда. В сущности, это произошло
по причине невозможности решить социальный вопрос, воздей-
ствуя лишь на его маргинальные зоны, какими являлись зависи-
мость от посторонней помощи и социальная изоляция. Точно так
же оказывалась весьма сомнительной эффективность превентив-
ных методов. Поскольку в основании этих проблем лежал труд, а
piasa IV Либеральная современность 207
нищета или массовая уязвимость являлись по большей части ре-
зультатом в корне неправильной организации труда, то социаль-
ный вопрос требовалось поставить в виде задачи по его реорга-
низации. Обеспечение свободного доступа к труду должно было
преодолеть ограниченность разрозненных мер, адресованных
отдельным категориям населения, будь то попрошайки, бродяги,
нищие старики, дети-сироты и т.д. Затрагивая всю совокупность
работающих, свободный доступ к труду должен был решить про-
блему массовой уязвимости и, в частности, благоприятно ска-
заться на положении наемных работников. Он также являлся
целью более общей политики, которая должна была привести к
структурной реформе общества Старого порядка. Очевидно, что
именно в этом лозунге было сконцентрировано ее «прогрессив-
ное» начало. Тони очень точно выразил суть этого либерально-
го порыва, разделяемого всеми деятелями Просвещения «В ту
эпоху главным врагом считалась монополия; лозунгом, во имя
которого [они] сражались, была отмена привилегий; их идеалом
было общество, где каждый человек мог иметь свободный доступ
к экономическим возможностям и пользоваться богатствами,
созданными его трудом»1. Либерализация труда представляла со-
бой ключ к воплощению этой программы1 2.
1 Tawney R.A. The Acquisitive Society. L.: Collins. 1961. P. 23 (Iе ed.
1926).
2 Хотя это, конечно, не означает, что освобождение труда является
единственным вариантом реформы или универсальным рецептом.
Затрагивая з первую очередь положение наемных рабочих (вот поче-
му мы особо подчеркиваем его важность), оно не решало проблемы
крестьянской нищеты. Однако невозможно отрицать наличие связи
между отменой в ночь на 4 августа феодальных прав, упразднением
регламентации труда и вступлением з силу закона Ле Шапелье: и та,
и другая мера направлена на отмену архаичных привилегий и вводит
в свободный оборот землю и труд. Другая возможность заключалась
в налоговой реформе. Выступая за замену системы взимания налогов,
которая сильнее всего ударяла по самым неимущим, пропорциональ-
ным налогообложением — королевской данью (dime royale), Вобан
также хотел победить массовую нищету. Однако, подобно другим по-
пыткам фискальной реформы, предпринимавшимся на протяжении
XVIII века, данный проект натолкнулся на такое же активное сопро-
тивление со стороны привилегированных слоев, какое сопровождало
либерализацию труда и земли.
208 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного груда
В подражание новой историографии мы вправе задаться во-
просом, насколько точно данное представление отражало совре-
менную ему систему организации труда, которой, как мы увидели
выше, удавалось по большей части обходить эти традиционные
ограничения1? Подобно бытовавшим в недавнем прошлом пред-
ставлениям о бродяжничестве и вскоре сложившимся представ-
лениям о пауперизме, созданный первыми либералами образ
труда, находящегося под полным контролем монополий и приви-
легий, был не чем иным, как социальным конструктом, который,
безусловно, затушевывал сформировавшееся к тому времени не-
малое многообразие конкретных форм трудовых отношений. Од-
нако он имел революционные последствия благодаря тому, что
стал частью глобального изменения, перевернувшего в XVIII веке
сами основания концепции социального устройства. В эпоху Про-
свещения общество перестало соотноситься с трансцендентным
миропорядком, найдя принцип своей организации в себе самом.
Иными словами, рынок и контракт стали операторами этого пере-
хода от трансцендентного основания к имманентности общества
самому себе. Социальный контракт Руссо — легший в основу об-
щественного порядка, покоящегося исключительно на воле граж-
дан, — предполагает, что социальные субъекты организуются в
коллектив по собственному почину вместо того, чтобы подчинять-
ся внешней Воле, которая командует ими сверху. По замечанию
Марселя Гоше, контракт ознаменовал эмансипацию общества от
схемы «субординации»1 2. Почти одновременно Адам Смит открыва-
ет первичность рынка, «автономного принципа социальной спло-
ченности, не зависящего от воли индивидов и обеспечивающего их
единство совершенно неизвестным им образом»3.
Утверждение новой пары «трудовой договор» / «свободный
доступ на рынки» на месте старой пары «корпоративная опе-
ка» / «торговые монополии» выразило — в конкретном плане
1 См.: Sonescher М. Work and Wages.
2 Gauchet М. De I'avenement de i’individu a ia decouverte de ia societe //
Annales ESC Mai-juin 1979. P. 463.
3 Ibid. Согласно Гоше, рынок знаменует собой разрыв с трансцендент-
ным основанием общественного устройства в еще большей степени,
чем контракт, поскольку он избавляется от всякой ссылки на созна-
ние и на волю.
Глава IV. Либеральная современность 209
организации производства и торговли — общую установку на
эмансипацию от системы принуждений, основанной на подчи-
нении субъектов Всеобъемлющему, Богу или его наместнику на
земле Королю, и на их встраивании в иерархию сословий, гиль-
дий, статусов, наследуемых современностью, которая вот-вот
нанесет сокрушительное поражение старому «холистскому»
обществу1. Почему, если абстрагироваться от собственно эко-
номических интересов, эта борьба не смогла объединить весь
лагерь Просвещения?
«Нерушимый и священный долг»
На момент падения Старого порядка появляется текст, с удиви-
тельной ясностью обобщивший идейное движение, которое мы
пытаемся здесь реконструировать. «Протоколы и отчеты Коми
тета по нищенству Учредительного собрания»2 очертили круг ре-
шений, к которым прибегала старая система, и изложили целост-
ную программу распределения помощи и организации труда для
новой эпохи.
Прежде всего, был подведен итог многовекового развития.
«Глядя на этот длинный перечень законов [совокупность актов,
регулирующих бродяжничество и попрошайничество], мы замечаем,
что они были, как правило, направлены против нищих, вынужденных
по причине своего бедственного положения становиться бродягами.
Будучи неспособной наделить простой люд работой, администрация
не видела иного выхода, кроме как сгонять докучливую нищету в т'о-
1 См. анализ роли рынка в разрушении холистских норм, открывшем
дорогу обществу индивидов, в: Дюмон Луи. Homo acqualis.
2 Bloch С.. Tuetey А. Р.: Imprimerie nationale, 1910. Комитет по ни-
щенству Учредительного собрания, которым руководил герцог де
Ларошфуко-Лианкур, был преобразован в Комитет общественного
спасения в эпоху Законодательного собрания и Конвента: с точки зре-
ния терминологии, был также совершен переход от Старого порядка
к современному обществу. Однако законотворческая деятельность
Конвента во многом опиралась на более содержательные и оригиналь-
ные труды первого Учредительного собрания. Поэтому противопо-
ставление «умеренного» и «радикального» периодов Революции — по
Крайней мере в данной области — не выглядит слишком уместным:
Конвент монтаньяров в основном продолжил политику, провозгла-
шенную в самом начале Революции.
210 Кастель Р. Метаморфозь- социального вопроса. Хроника наемного труда
спитали или ужесточать законы с целью заточить всех тех, кто не был
угоден обществу.»'
Старая система управления не смогла осознать, что нищета яв-
лялась прежде всего правовой проблемой: «До сей поры почитали
за нужное бедным помогать вместо того, чтобы наделить их пра-
вами по отношению к обществу и общество — правами по отно-
шению к ним»2. Так, стараясь как можно лучше устроить помощь
самым примерным беднякам, одновременно наказывали как пре-
ступников всех тех, кто из-за плохого управления оставался без
ресурсов и без работы. Как милосердное призрение, так и поли-
цейские меры в равной степени мешали поставить вопрос нищеты
в правовой плоскости: «Ни одно государство не упоминает бедных
в своей Конституции»3. Прошлые привычки заменил простой, но
универсальный принцип, давший солидные основания задаче рас-
пределения помощи и реорганизации труда:
«Комиссия пришла к заключению, что фундаментальная для любо-
го общества истина, согласно которой всякий человек имеет право на
обеспечение своих первейших потребностей и которая должна непре-
менно найти отражение в Декларации прав человека, является осно-
вой любого закона, любого политического учреждения, полагающего
своей целью истребление нищеты. Так, общество обязано заботиться
о выживании тех своих членов, которые в том нуждаются, и это вос-
помоществование не должно рассматриваться кг к благодеяние Несо-
мненно, будучи потребностью чувствительного и человеколюбивого
сердца, волей всякого мыслящего человека, оно тем не менее является
неукоснительным и обязательным долгом каждого, кого миновала бед-
ность, долгом, который не должен приравниваться ни по названию, ни
по существу к унизительной милостыне. Наконец, в любом обществе
помощь бедным есть погашение его нерушимого и священного долго-
вого обязательства.»1 *
Но что это за право? Человек, безусловно, имеет право на
удовлетворение своих первичных потребностей Право на жизнь
является фундаментальной прерогативой человечества, которой
не может поступиться ни одно общество, поскольку в противном
случае это угрожало бы его единству: «Там, где существует класс
людей, лишенных средств к существованию, попирается человече-
1 Bloch С., Tutey A Deuxieme Rapport... Р. 353.
2 Ibid. Premier Rapport.
3 Ibid.
4 Ibid. Plan de travail. P. 310
Гпава IV. Либеральная современность 211
ское право и расстраивается общественное равновесие»1. Но это
право применяется по-разному в зависимости от того, способны ли
эти люди «без средств к существованию» работать или нет. Коми-
тет попросту перенял данное различие, которое вот уже несколько
веков структурировало восприятие бедности и согласно которому
обращение с этими двумя классами бедняков всегда было и долж-
но в будущем оставаться принципиально разным.
На помощь имеют право нетрудоспособные бедняки. К данной
категории относятся «те, кому еще или уже не позволяет рабо-
тать возраст; наконец, те, кто обречен на длительное бездействие
вследствие физической немощи либо на краткое — вследствие
временных недугов»2. Комитет тщательно разрабатывал исчерпы-
вающий список случаев, подпадающих подданную категорию — от
бедных сирот до неимущих стариков. Как можно заметить, новое
право на призрение копировало старые категории нетрудоспособ-
ности. Особо подчеркивался его рестриктивный характер3. Но по-
скольку речь шла о «неприкосновенном и священном долге», отныне
само государство взяло на себя обязанность полностью финансиро-
вать и распределять эти пособия. Проект декрета об общественном
призрении, принятый Учредительным собранием объявил доходы
госпиталей, богадельни и все другие благотворительные заведения
государственной собственностью. Учредительному собранию пору-
чалось распределять средства из вновь созданного государственно-
го фонда между департаментами, которые в свою очередь должны
были доводить их до призреваемых, внесенных в списки получате-
лей пособий, силами специальных государственных учреждений.
Иными словами, целостная система призрения должна была финан-
сироваться и управляться государством точно так же, как и другие
службы общественного назначения: «По управлению призрение
Ibid.
2 Ibid.
3
эта рестриктивная установка касается не только категорий бене-
фициантов, но также размеров помощи: «Это звучит жестко, но по-
литически верно: бедный, получающий помощь от правительства, не
Должен иметь такой же достаток, как если бы он не нуждался в этой
помощи...» Поэтому «суммы, которые мудрое правительство должно
Направлять на облегчение участи бедных, должны быть скорее ниже,
чем выше порога естественных потребностей» («Proposition pour un
ordre de travail», annexe a la session du 26 fevrier 1790. Ibid P 3.).
212
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
уподобится другим правительственным учреждениям, ни одно из
которых не финансируется из доходов частных лиц»1.
Чтобы иметь право на помощь, как и раньше необходимо было
отвечать двум требованиям быть нетрудоспособным и проживать
по месту выплаты пособия. Тот факт, что неимущий «реально нуж-
дается в общественном призрении, должны подтвердить два полно-
правных гражданина, постоянно проживающих в том же кантоне»1 2,
в то время как всякий чужак, «бесприютный», несущий «обществу
угрозу, которой должно решительно противостоять», будет выслан
за пределы королевства3. Таким образом, принцип территориальной
принадлежности, как и критерий трудоспособности, были сохра-
нены, однако базовой общностью, гарантирующей право на при-
зрение, стала нация. Социальное обеспечение ставилось в прямую
связь с гражданством. Но несмотря на эти два условия. Комитет
предложил законодателю официально закрепить конституцион-
ный характер права на призрение: «Национальное собрание за-
являет, что призрение всех бедных, независимо от их возраста и
жизненных обстоятельств, входит в число самых священных обя-
занностей нации и что оно, как и затраты на борьбу с нищенством,
будет обеспечиваться из государственной казны в том объеме, ка-
кой сочтут необходимым»4.
1 Bloch С., TuteyA. Troisieme rapport Р. 369.
2 Ibid. Р. 383. Понятие «место получения пособий» разрабатывается в:
Quatrieme Rapport. Р. 438 sq.
3 Sixieme Rapport. P. 514-516.
4 Troisieme Rapport. P. 380. Стоит отметить, что, придав этим принци-
пам новую четкость и официальность. Комитет не создал их ex nihilo-
Как и в других случаях, он дал соответствующее оформление поняти-
ям, которые разрабатывались постепенно на протяжении XVIII века.
Понятие права на призрение принадлежит, возможно, Монтескье:
«Милостыня, подаваемая от времени до времени нищему, отнюдь не
исчерпывает обязанностей со стороны государства: на нем лежит долг
обеспечить всех граждан верными средствами к жизни: пищей, при-
личной одеждой, таким образом жизни, который не вредит их здоро-
вью» (Монтескье Ш.Л. О духе законов. Op. cit. С. 377) и аббату Бодо:
«Покуда вы не дали истинным бедным всю помощь, каковую они впра"
ве требовать, вы не сумеете изгнать нищенство» (Idees d'un citoyen sur
les besoins, les droits et les devoirs des vrais pauvres. Amsterdam, 176o
P 98). «Истинными бедными» Бодо называл стариков, детей, инвалИ-
рлава IV. Либеральная современность 213
Что касается трудоспособных нищих, отношения с ними строи-
лись совсем на иных основаниях. «В качестве неоспоримого прин-
ципа мы признали, что трудоспособным бедным следует помогать
только путем предоставления им работы»1. Увековечивая это ис-
конное деление на способных и неспособных работать, Комитет,
тем не менее, полностью сменил политику в данной сфере. Вместо
того чтобы наказывать трудоспособных нуждающихся или при-
нуждать их к труду, им должны были предоставить возможность
найти работу. Место принудительного труда должен был занять
свободный доступ на рынок рабочей силы. Для этого было необхо-
димо и, несомненно, достаточно снять все традиционные барьеры,
препятствовавшие открытости рынка труда: «Не чем иным, как
попранием самых священных прав человека, стали бы препоны,
учиняемые рабочему в поисках выгодной работы там, куда бы он
вознамерился направить свои силы сообразно с собственной во-
лей или с обстоятельствами»* 2. Слом системы профессиональных
корпораций и отмена протекционистских ограничений, препят-
ствовавших свободному передвижению рабочих, должны были
способствовать либерализации экономики и тем самым увеличе-
нию национального богатства. Об этом мы читаем в «Четвертом
отчете» Комитета:
«Эту свободу не менее настойчиво диктует политический интерес
королевства Благодаря ей одной работа естественно приходит туда,
где в ней есть нужда, промышленность получает наивысшее поощре-
ние. любое предприятие становится простым и. наконец, рабочая
сила — это столь желанное условие процветания Государства — рав-
номерно распределяется по всем уголкам Империи.»3 4
Иначе говоря, как гласит известная формула, «нищета наро-
дов есть ошибка правительств»'1. Новая политическая воля могла
бы полностью искоренить нищету путем ликвидации архаических
структур организации труда, являвшихся наследием старого ре-
жима привилегий. «Старое правительство» не только пренебрега-
ло Правами нетрудоспособных нищих, но и продолжало поощрять
________________
Дов, больных, в то время как «аморальные бедные» или «ложные бед-
, ные» — это традиционно стигматизировавшиеся бродяги и нищие.
2 Troisieme Rapport. Р. 38
, Quatrieme Rappor. Р. 438
4 Ibid. Р. 438-439.
Premier Rapport. Р 7
214 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
партикулярные интересы и монополии, мешавшие всякому «сво-
бодно» трудиться. Однако необходимо подчеркнуть, что свобод-
ный доступ на рынок труда как таковой еще не является правом
на труд. Ведь усилия по поиску работы перекладываются на плечи
самих работников.
«Если давать здоровому бедному работу всякий раз, как он ее
попросит, да еще как можно ближе и как можно более простую, об-
щество тем самым избавит его от необходимости искать ее самому,
что приведет к нежелательным последствиям, которых оно желало
избежать, отказавшись от раздачи бесплатной помощи: поощрение
лени и нерадения»'. Длинный пассаж «Четвертого отчета» посвя-
щен опровержению тезиса, согласно которому «мудрое правление»
заключалось бы в том, чтобы «в обычное время заботиться о наде-
лении работой всех, кто в ней нуждается». Напротив, «оно должно
ограничиться поощрением, умножением средств труда при помощи
общественных учреждений, дальновидного законотворчества, уко-
ренения правильных взглядов»2. Это есть не что иное, как проекция
формы управления, предложенной Тюрго, на сферу организации
труда. Но государство ни в коем случае не должно напрямую га-
рантировать занятость: «Его вмешательство должно быть косвен-
ным; оно должно быть скрытым двигателем труда, избегая таковым
выглядеть»3.
Эта в высшей степени тонкая формулировка, тем не менее, ка-
жется двусмысленной. Она подразумевает отмену традиционных
способов регулирования труда. Но что если этих мер окажется не-
достаточно, чтобы обеспечить работой всех? Не ставя этот вопрос
эксплицитно, Комитет констатировал, что гарантированное трудо-
устройство рабочих во всех случаях противоречило бы интересам
нанимателей, а также подрывало бы мощь государства, поскольку
работники стали бы по этой причине более требовательными в от-
ношении предлагаемой им работы.
«Собственники, заводчики подверглись бы риску не досчитаться
работников в случае, если бы их предприятиям потребовалось боль-
шое число рабочих рук [...]. Подобная поддержка навредила бы про-
мышленности, пользованию капиталом, истинному национальному
процветанию; она повлекла бы за собой самые гибельные, самые по-
литически недальновидные последствия и ослабила бы государство в
Quatrieme Rapport. Р. 427.
Ibid. Р. 431.
3 Ibid. Р. 428.
Глава IV- Либеральная современность 215
сравнении со всеми другими государствами, избежавшими этой опас-
ной политики.»'
Основанием для такого либерального оптимизма служила
вера в неисчерпаемые возможности рынка, которые непременно
раскроются, если только отменить ограничения, свойственные
традиционной организации труда. В качестве члена Комитета по
нищенству Монлино еще в 1779 г. заявил: «Неоспоримым принци-
пом является то, что даже в самые тяжелые времена почти любой
трудоспособный бедняк может заработать хоть что-нибудь»2. Не-
много смущает совмещение в одной фразе выражений «неоспори-
мый принцип» и «почти любой». Настолько ли очевидно, что даже
не стоит брать на себя труд это доказывать, что любой, кто захо-
чет найти работу, обязательно найдет ее? История не замедлила
предъявить доказательство обратного. Однако первые либералы
не хотели допустить возможность структурной диспропорции
между предложением и спросом на рынке труда, а также недооце-
нили антагонизм интересов нанимателей и наемных работников,
который вскоре с новой силой поставил социальный вопрос.
К этому фундаментальному противоречию мы еще вернемся.
Но каковы немедленные последствия либерализации рынка тру-
да? Нищенство и бродяжничество могли де-юре стать тем, чем
они являлись дс факто в предшествующие эпохи, т. е. правона-
рушениями, подпадающими под обоснованные уголовные санк-
ции. Праздность квалифицировалась как преступление в том
случае, если носила нарочитый характер. Если «старые прави-
тельства» скомпрометировали себя тем, что наказывали неви-
новных, не имевших доступа к труду, то нынешнее правитель-
ство поступало по-справедливому, карая паразитов, которые
Уклонялись от тяжкой обязанности трудиться, хотя им была
Предоставлена возможность найти себе работу. Значит, Коми-
тет по нищенству имел все основания для того, чтобы обратить
СаМые жестокие карательные меры прошлого против нищеты и
бродяжничества, которые стали преступлением против обще-
Сгпва par excellence:
-----------
2 Quatrieme Rapport.
Montlinot J. Leclerc de C.A. Qi ;els sont ies moyens de detruire ia men-
dicite, de rendre les pauvres utiles et de les secourir dans ia ville de Sois-
sons. P. 84
216
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд8
«Сие состояние праздности и бродяжничества, неизбежно толка-
ющее к беспорядку и преступлению и умножающее оные, является на-
стоящим преступлением против общества; оно должно пресекаться, а
погрязший в нем человек должен быть наказан на том же основании
что и все те, кто нарушает общественный порядок проступками боль-
шей или меньшей тяжести. Такое наказание противоречит соблюде-
нию прав человека не более чем. возмездие мошеннику или убийце.»1
Скрытое противоречие, потенциально заложенное в этой пози-
ции (наказывать тех, кто хочет, но не может работать), упоминает-
ся единственный раз: «Едва ли стоит уточнять, что вышесказанное
справедливо в отношении всех бедных лишь в случае, если всякий
трудоспособный бедняк может добыть себе работу. В противном
случае наказание, в свою очередь, становится несправедливостью,
а значит — преступлением против человечества»2. Приверженцы
симптомной интерпретации были бы удовлетворены; «едва ли стоит
уточнять» звучит как отрицание. Предполагалось, однако, что дан-
ное требование (чтобы «трудоспособный бедняк мог добыть себе
работу») должно соблюдаться благодаря одному лишь открытию
рынка труда. А значит, законодатель отныне мог с полным правом
говорить о «плохих бедных», хотя они как две капли воды похожи на
тех, кого несправедливо наказывали «плохие правительства»: «Так
называемые профессиональные нищие или бродяги, отказывающие-
ся от любой работы, нарушающие общественный порядок, являют-
ся бичом общества и обоснованно заслуживают его суровости»3.
Мы подробно остановились на основных положениях этого важ-
нейшего документа, как минимум, по трем причинам: во-первых,
установив взаимосвязь между правом на призрение и свободным
доступом на рынок труда, он предложил формально непротиво-
речивое решение апорий более ранней политики; во-вторых, он
послужил источником вдохновения для законотворческой дея-
тельности революционного парламента, который почти дословно
применил его рекомендации; наконец, в его недосказанностях в
неменьшей мере, чем в его формулировках, уже присутствовали
узловые проблемы социальной политики, которые будут остро сто-
ять на протяжении всего XIX века
’ Sixieme Rapport. Р. 513.
Plan de travail.
Assembiee nationale, seance du 14 join 1791 / / Le moniteur universe»
T. VIII P 661
Глава IV. Либеральная современность 217
Между тем положения, выработанные Комитетом по нищен-
ству. были узаконены революционным парламентом. 14 июня
1791 г. Законодательное собрание почти единогласно приняло
закон Ле Шапелье, преамбула которого гласит буквально сле-
дующее:
«Государство отменило корпорации; теперь существует лишь
частный интерес каждого индивида и общественное благо. Никому не
дозволено навязывать гражданам свой посреднический интерес, вста-
вая, подобно корпорациям, между ними и обществом |...|. Необходи-
мо вернуться к принципу, чтобы рабочий день для каждого рабочего
устанавливался путем соглашения между двумя индивидами; в свою
очередь рабочий обязывался бы выполнять условия договора, заклю-
ченного с его нанимателем.»1
Рабочая сила отныне стала товаром, который продается на рын-
ке, подчиняющемся закону спроса и предложения. Отношение,
связывающее работника и работодателя, стало простым «соглаше
нием», т. е. контрактом между двумя партнерами, договоривши-
мися об оплате; и эта сделка больше не регулируется системами
внешних ограничительных правил или гарантий. Таким образом,
система организации труда обрела совершенно новые основа-
ния — настоящая революция внутри Революции.
19 марта 1793 г. Национальный Конвент провозгласил. «Каж-
дый человек имеет право на удовлетворение потребностей посред-
ством собственного труда, если он трудоспособный; посредством
безвозмездной помощи, если он не в состоянии работать». Этот
Двойной принцип получил официальную формулировку также в
статье 21 Конституции, принятой 24 июня 1793 г.; «Обществен-
ное призрение есть священный долг. Общество обязано обеспе-
чивать пропитание неимущих граждан, предоставляя им работу,
либо средства к существованию — в случае, если они не способны
Работать»2.
Таким образом, социальные законы революционной эпохи ис-
пользовали важнейшие пункты программы Комитета по нищенству,
Который в свою очередь выразил основные чаяния Просвещения в
области доступа к труду и к призрению. Необходимо отметить, что,
~~—____________
См. Parturier L. [.’Assistance a Paris sous Г Awe ien Regime et oenciant 'a
2 Revolution. P„ 1987. P 222.
Cm. Dreyfus L -F. [.’Assistance sous la legislative de la Convention,
*791-1795 p 1905.
218 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
вопреки расхожему мнению, революционеры позаботились о во-
площении этих «принципов» на практике. В более чем непростых
обстоятельствах, требовавших от них решения множества задач,
они смогли принять ряд конкретных мер. К условиям реализации
свободного доступа на рынок труда, а также к апориям, к которым
привела реализация данного принципа, мы вернемся позднее. Что
касается права на призрение, то закон от 28 июня 1793 г. опреде-
лил критерии, которым должны были соответствовать призревае-
мые: старики, инвалиды, недужные, семьи, имеющие на содержа-
нии детей. Закон, принятый по докладу Барера за два месяца до
термидорианского переворота, учредил Книгу национальной бла-
готворительности и организовал призрение в сельской местности.
Вопреки поспешным оценкам, последовавшим за роспуском Кон-
вента, эта программа отнюдь не была инфляционной. Она позво-
ляла заносить в Книгу лишь три категории нуждающихся, вводя
по ним квоты для каждого департамента: пожилые или немощные
земледельцы (в действительности, сельскохозяйственные рабо-
чие, не способные работать по возрасту), пожилые или немощные
ремеленники, неимущие матери и вдовы, «имеющие на попечении
детей»'. Доклад Барера являлся также ярким примером той поли-
тической утопии, которая легла в основу политической стратеги”
Республики в области нищеты. Объявив, что «нищета несовмести-
ма с народным правительством», и напомнив слова Сен-Жюста,
что «бедняки — это соль земли», Барер предложил проводить еже-
годные гражданские церемонии «в честь бедноты»2. В этот день
призреваемые получали бы вспомоществование в кругу своих со-
граждан:
«Две крайности жизни сойдутся с полом, дающим им всем жизнь.
Там будете вы, старики-крестьяне, нетрудоспособные ремесленники,
а бок о бок с ними будете и вы, обездоленные матери и вдовы с детьми
’ Вагёге de Vieuzac. Rapport sur ’es moyens d'extirper la mendicite et sur
les secours que doit accorder la Republique aux citoyens indigenes / / Le
Moniteur. — n° 234. — 24 floreal an II (13 mai 1794). — P. 54.
- 3a 4 дня до того, 8 флореаля, Робеспьер так определил цели праздноза
ния Дня бедняка: «Рабы поеклоняются перед богатством и властью; Д2'
вайте же чес~вовать бедноту, которую человечество не в силах полно-
стью искоренить с лица земли, но которую оно почтительно утешает ё
облегчает» (Discours sur les rapports des idees morales et religieuses avec
les princ’oes republicains et sur les fetes nationales. 18 floreal an II.)
Глава IV- Либеральная современность 219
на руках. Это самое прекрасное зрелище, какое только может явить
политика природе, а оплодотворенная Земля — Небу-утешителю.»1
Речь идет ни больше ни меньше как о попытке снять с бедности
ее стигматы. Празднества новой республиканской религии реа-
билитируют горемычную бедноту. В окружении местной знати,
добропорядочных граждан и учеников бедняк будет возвращен в
людское сообщество. За напыщенной фразеологией эпохи скры-
вается глубокая интуиция, воплощенная в данной церемонии:
гарантом всеобщего права на призрение выступает не что иное,
как единая и неделимая нация. Нищета же есть драма, разыгры-
вающаяся в повседневности и угрожающая разрывом связей пер-
вичной социабельности. Значит, компенсация и восстановление
социальной связи должны осуществляться на уровне местного
сообщества. Право на призрение как королевская прерогатива и
как конституционная гарантия дополняется этой одновременно
интимной и торжественной церемонией, проходящей в главном
городе департамента: местное сообщество выказывает свою соли-
дарность, чествуя нуждающихся сограждан. «Праздник бедности»
символизирует способность Республики гарантировать всем сво-
им гражданам универсальные права и одновременно неформаль-
ную поддержку, соблюдение гражданских прав в публичной сфере
и место в частном пространстве. Именно таким содержанием сле-
дует наполнить понятие братства из республиканской триады. На-
ция не довольствуется раздачей пособий бедным гражданам, она
воссоединяет их с обществом посредством их инсценированного
возвращения в лоно общины. В символике праздника бедность
перестает быть фактором исключения и превращается в достоин-
ство, которое заслуживает вознаграждения. Наше современное
«минимальное пособие для интеграции» (RMI) выглядит бледно
в сравнении с этими гражданскими праздненствами молодой Ре-
спублики. Но, по всей вероятности, политическое и социальное
содержание современного понятия интеграции {insertion} ухо-
Дит корнями именно в эту эпоху. Формулировки закона об RMI,
Принятого в декабре 1988 г., являются, по сути, актуализацией
«Национального императива» солидарности. Речь идет о праве на
Интеграцию, признаваемом национальным сообществом и реали-
3Уемом путем мобилизации ресурсов на местах с целью воссозда-
— ____________
Вагёге de Vieuzac. Rapport sur les moyens d’extirper la mendicite.. . P. 56.
220
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ния социальных связей в условиях заново обретенных отношений
соседства. Как мы сказали выше, призрение выступает аналогом
первичной социабельности. Даже став долгом нации, реализуется
оно через конкретные мероприятия внутри коммуны.
Двусмысленное право
Все это было, конечно, слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Однако важно понять, почему эта программа не была принята и
пребывала под спудом целое столетие, пока ее не попыталась осу-
ществить, хотя и в более мягком варианте, Третья Республика.
Для того были объективные причины: разоренная Франция,
раздираемая войнами и внутренними противоречиями, а также из-
менение политической воли после термидорианского переворота,
означавшее преждевременную реставрацию в сфере призрения1.
В то же время было бы ошибкой утверждать нереальность этих
принципов, внушенных якобы исключительно «идеологическими»
мотивами. Напротив, они явились результатом зрелого размышле-
ния, продолжительной дискуссии, в ходе которых были тщательно
продуманы источники их финансирования и детально проанализи-
рованы условия реализации. Кроме того, их основные разработчи-
ки отнюдь не были опасными «экстремистами»1 2.
1 Один из первых законодательных актов, изданных после термидори-
анского переворота, отсрочивал продажу имущества госпиталей, но
гражданская правосубъектность и право пользования своим имуще-
ством им были возвращены лишь 16 вандемьера V года (7 октября
1796 г.). Директория фактически восстановила прерогативы конгре-
гаций. Главной мерой, предпринятой в данной сфере в имперскую
эпоху, явилось восстановление домов призрения, т. е. репрессивной
политики по отношению к трудоспособным беднякам. Возврат к кон-
фессиональному, частному порядку призрения и к филантропическо-
му патернализму, произошедший уже в период Реставрации, будет
рассмотрен в следующей главе.
2 Главным идейным вдохновителем не только Комитета по нищенству-
но и вообще всего социального законодательства революционных
собраний, был герцог де Ларошфуко-Лианкур, преданный Людови-
ку XVI крупный дворянин и либерал, который был отправлен в из-
гнание после казни короля, но вскоре возвращен во Францию, где Д°
самой смерти — по выражению, использованному в полицейском от'
Глава IV- Либеральная современность 221
Согласно нашей гипотезе, эти меры остались без применения
не по причине своей высокой экономической цены, философской
абстактности или политического радикализма. Нет, они были
неприменимы в силу своей внутренней экономии. Но чтобы по-
нять причины этой «неприменимости», необходимо определить
специфический тип сочленения политики, экономики и социаль-
ной сферы, казавшийся желательным в конце XVIII века, и, кроме
того, выяснить, почему эта конструкция так быстро обрушилась.
Иными словами, почему предложенное деятелями Просвещения и
утвержденное Революцией решение социального вопроса, которое
соединяло в себе либерализм для урегулирования трудового во-
проса и государственное призрение для упорядочивания помощи
бедным, оказалось тотчас устаревшим? Одно из возможных объ-
яснений заключается в том, что данное решение пыталось соеди-
нить две противоречащие друг другу концепции роли государства.
Так волюнтаризм в политике, помноженный на laisser-faire в эко-
номике, высвобождал социальные противоречия, которые было
невозможно не только контролировать, но даже предвидеть. Это
происходило по причине того, что данная конструкция завуалиро-
вала ею же порожденную социальную динамику. Авторы данной
модели сочленения экономики и политики «упускали из виду» по-
бочные эффекты организации, которую стремились претворить в
жизнь. Между тем возвращение социальности, освобожденной и
одновременно вытесненной либеральным революционным синте-
зом, пройдет красной нитью через всю историю XIX столетия.
Смешение двух противоположных концепций государства про-
исходило по причине того, что настоящая политика общественно-
чете эпохи Реставрации, — был «всегдашним покровителем всей фи-
лантропии на земле» (цит по Pautras С. Guizot sous la Restauration.
P-, 1949.). Об этой необыкновенной судьбе см. в: Dreyfus L.-F Un
Philanthrope d'autrefois, le due de La Rochefoucauid-Liancourt Op. cit
Барер, главная движущая сила социального законодательства Кон-
вента и автор такого неординарного текста, как доклад от 22 флореаля
года П, был соратником де Ларошфуко-Лианкура и членом Комитета
по нищенству. У Барера, правда, произошла радикализация револю-
ционного дискурса. «заставить работать Революцию на благо тех, кто
ее поддерживает, на погибель тех, кто борется против нее»; однако в
общем и целом принятые решения повторяли основные предложения
Комитета по нищенству.
222
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
го призрения немыслима без сильного государства. Несмотря на
взвешенный характер программа Комитета по нищенству, при-
нятая революционным собранием, ставила амбициозные задачи.
Она предполагала создание такой государственной системы фи-
нансирования и распределения, которая исключала бы участие
частных лиц и конфессий. Намного позднее эта логика (обязатель-
ные отчисления, создание структуры органов социальной защиты,
имеющие обратной стороной усиление бюрократической и адми-
нистративной составляющих) ляжет в основу государства всеоб-
щего благоденствия В период между падением жирондистов и
термидорианским переворотом монтаньярский Конвент принимал
все более смелые меры, грозившие излишне утяжелить нагрузку
на государство. Помимо довольно щедрой поддержки незамужних
матерей и сирот вводилась система семейных пособий, доступных
широкой части населения, поскольку их могли получать семьи,
платившие налогов на сумму, не превышавшую десятидневного
заработка (закон от 28 июня 1793 г.). Наконец, на уровне депар-
таментов было вновь организовано строительство зданий обще-
ственного назначения (закон от 15 октября 1793 г.) Такая полити-
ка кажется несовместимой с положениями чистого либерализма,
защищающего модель «минимального» государства,. Выражением
1 Я не разделяю точки зрения поданному вопросу, высказанной в осно-
вательном труде Катрин Дюпра (Katherine Duprat. Le temps des phi-
lanthropes. T. 1 Editions du Comite des travaux nistoricues et scientin-
ques. P.. 1993). который увидел свет уже после написания этой главы.
В частности, автор пишет о деятельности Комитета по нищенству
(как мы видели, революционные собрания воспользовались почти
всеми его предложениями): «Ясно, что этот манифест социального
либерализма не имеет ничего общего с государством всеобщего бла-
годенствия вопреки распространенному представлению, будто оно
берет свое начало в трудах Комитета» (Р 317). Однако автор недо-
учитывает Фундаментальное, основанное на многовековой традиции
различие между нетрудоспособным населением и той его часть®,
которая обязана трудиться. Новаторство, но также слабость позиции
Комитета по нищенству и самого Конвента были связаны с их новой
интерпретацией этой старой оппозиции, позволившей им совместить
«этатистскую» и «либеральную» позиции. Решающий прорыв, совер-
шейный Комитетом по нищенству, не позволяет нам установить пре'
емствен.чость между так называемой «революционной филантропией’
и предыдущей традицией благотворительности Филантропического
Г,пава IV. Либеральная современность
223
этого противоречия стали горячие дискуссии, имевшие место на
протяжении всего XIX столетия и длящиеся по сей денв.
В то же время минималвное государство либерального образца,
обоснованное Тюрго, легло в основу концепции свободного досту-
па к труду. Это, конечно, не означает, что государство, объявив-
шее себя либеральным, не имеет права действовать по обстоятель-
ствам. Так, правительство революционного периода не отказывало
себе во вмешательстве. К примеру, деятельность Комитета обще-
ственного спасения являла собой крайний случай государственно-
го дирижизма, что позволило некоторым увидеть в нем предтечу
вездесущего государства тоталитарных режимов. Однако, по су-
ществу, это было вызвано необходимостью силового слома сопро-
тивления, оказываемого предыдущей политической формацией1.
Во имя минимизации собственной роли государство должно было
усилиться настолько, чтобы суметь положить конец злоупотре-
блениям абсолютизма. Интервенционизм оправдывался необхо-
димостью побороть деспотизм, что должно было также позволить
либерализировать экономику и устранить социальную несправед-
ливость. Этот идеал представлял собой сплав мысли Адама Смита
с идеями Жан-Жака Руссо. Революционеры верили в нечто срод-
ни «невидимой руке», которая обеспечила бы равновесие между
спросом и предложением на рынке труда, между производством и
потреблением, а также в то, что либерализация экономики должна
была фактически положить конец безработице и уменьшить мас-
совую бедность. В то же самое время, не усматривая в том никако-
го противоречия, они являлись приверженцами руссоистской, т. е.
Добродетельной, концепции политики: частные интересы раство-
ряются в подчинении общей воле, так что индивид, обретающий
суверенность через отречение от своей индивидуальной точки
Зрения. помещается вне борьбы интересов* 2. Для Руссо политика
общества, насчитывавшего среди своих членов многих представите-
лей дворянства и старорежимной знати, а тем более — отождествить
ее с благотворительностью патерналистского толка, утвердившейся
, После Реставрации. См. об этом следующую главу.
2 И, кроме того, с целью победить внешних врагов.
♦Наконец, каждый, подчиняя себя всем, не подчиняет себя никому
в отдельности. И так как нет .чи одного члена ассоциации, в отноше-
нии которого остальные не приобретали бы тех же прав, которые они
Уступили ему по отношению к себе, то каждый приобретает эквива-
224
Кастели Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
зиждится на гражданской добродетели, и в этом смысле Робеспьер
является его верным учеником. Подобно будущей диктатуре про-
летариата, Террор оправдывается тем, что через него государство
энергично приближает собственное исчезновение.
Таким образом, концепция государства, призванная освобо-
дить экономику от искусственных помех и победить деспотизм,
совершенно несовместима с другой концепцией, предполагающей
дирижизм и надлежащий контроль с целью реализации целостной
программы социальной защиты. Гармоничное на первый взгляд
сочетание права на призрение и свободы труда в действитель-
ности скрывало под собой антагонизм двух разных принципов
управления — социального и либерального государства. Если бы
успели проявиться все практические последствия революционных
программ, несомненно, стала бы очевидной их несовместимость.
Выработка компромисса между этими двумя принципами (осу-
ществленного, к примеру, в кейнсианстве) потребовала длитель-
ной «работы истории», которая в конце XVIII столетия еще даже
не началась Современная социальная политика основывается на
существовании «социальных партнеров», чья идентичность кон-
ституируется на базе стабильной системы найма. Однако в рево-
люционную эпоху еще не существовало возможного пространства
переговоров между политической волей государства и требовани-
ями экономики.
Против такой интерпретации можно было бы возразить, что
эти два плана управления друг другу не противоречат, поскольку
действуют в различных регистрах. Почему нельзя сочетать фор-
мальное регулирование обязательств при помощи правовых ин-
струментов (право на призрение, которое может быть дополнено
правом на труд и другими социальными правами) с либеральной
свободой труда в экономике? Однако — ив этом кроется второе
лент того, что теряет, и получает больше силы для сохранения того,
что имеет» (Руссо Жан-Жак. Об общественном договоре. Тракта-
ты. М.: «Канон-Пресс», «Кучково поле», 1998. Р. 39). Иначе говоре,
гражданин, принадлежащий правовому государству, не имеет права
требовать больше того, чем он уже располагает. Все его требования
удовлетворяются Конституцией, которая является эманацией его соо-
ственной воли. Отсюда следующий вывод, ставший глубинным двига-
телем революционного террора: гражданин обязан быть добродетел»
ним — добровольно либо по принуждению.
Глава IV. Либеральная современность
225
возможное объяснение неудачи предпринятой в конце XVIII века
попытки примирить экономику с социальными требованиями —
само осмысление понятия свободного труда было внутренне про-
тиворечивым. Вместо того чтобы решить проблему трудоспособ-
ной бедности, оно открыло ящик Пандоры будущих социальных
конфликтов.
Но с формальной точки зрения, это решение не было лишено
изящества. Наиболее последовательно оно представлено в до-
кладе Жана-Батиста Бо, посвященном Закону об искоренении
нищеты от 24 вандемьера года II (15 октября 1793 г.): «Поставив
их [незанятых трудоспособных бедняков] перед необходимостью
трудиться, вы приведете их к необходимости быть добропорядоч-
ными и полезными гражданами. Вы свяжете их с обществом сетью
взаимных обязательств»1. Однако эта взаимность действует лишь
в одном направлении, рискуя превратиться в ловушку. Бедняку
возвращается статус участника политического пакта при условии,
что он трудится: в этом случае он становится «добропорядочным
и полезным гражданином». Но нет такого общественного пакта,
который гарантировал бы ему занятость. В результате данное обя-
зательство тяготеет над ним одним. А чтобы он не забывал об этой
в буквальном смысле слова обязанности трудиться, нищенство
и бродяжничество вновь квалифицируются законом как престу-
пление. При этом правительство не берет на себя обязательства
обеспечить бедняка работой. Выражение «поставить перед не-
обходимостью трудиться» во многом отсылает к практике прину-
дительного труда в самый момент провозглашения его свободы.
Власти, в свою очередь, фактически довольствовались официаль-
ным признанием принципа свободного доступа к труду2. Иными
1 Во J -В Rapport sur (’extinction de la mendicite presente a ia Convetion
nationaie au nom du Comite des secours publics. 22 vendemaiaire an II.
Bibliotheque nationale, Paris. P. 4.
В остальном, закон от 24 вандемьера года II предусматривал органи-
зацию сезонных работ для бедняков по территориальному принципу
прикрепления к месту получения пособий, которые оплачивались на
три четверти от среднего уровня местной оплаты труда (см Ibid. Р 6)
Помимо того что эта мера не была реализована на практике, в ее осно-
ву был заложен принцип less eligibility, наводящий на мысль скорее
об английском Спинхемлендском законе (1795), чем о более динамич-
ном рынке труда.
8 Зак 3548
Глава IV- Либеральная современность
227
226_______Kcicme.ib P Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
словами, государство ограничилось принятием политических мер
(разрушение монополий и корпораций). Этот политический во-
люнтаризм открыл дорогу реализации экономического принципа
laisser-faire. Но между ними двумя не осталось зазора для форми
рования социальной политики.
Двусмысленность заложена в само понятие права. Это слово
имело неодинаковый смысл в зависимости от того, касалось ли
оно призрения или труда. В первом случае, речь шла о праве бед-
няка требовать от общества уплаты долга. Государство «должно»
и, возможно, могло бы организовать систему общественного при-
зрения, поднять налоги, нанять служащих, создать специальные
учреждения и т. д. Во втором же случае, когда требуется «добы-
вать пропитание трудом», все иначе: государство эксплицитно от-
казывалось брать на себя ответственность за обеспечение работой
каждого нуждающегося. Мы уже обращали внимание на эту тон-
кую, но несколько путаную казуистику Комитета по нищенству,
различавшего «общее законодательство», призванное «умножать
рабочие места», которому следует «способствовать», и «особые»
гарантии трудоустройства, культивирующие нерадение и лень
среди работников, уверенных в том что они всегда найдут себе ме-
сто, которые могут иметь «самые гибельные, самые политически
недальновидные последствия»1. Такое, выражаясь современным
языком, государство-организатор не есть правовое государство,
устанавливающее взаимные обязательства между индивидом и
коллективом.
1ем временем закон от 19 марта 1793 г. провозгласил следую-
щий двойной принцип: «Каждый человек имеет право на обеспе-
чение минимальных потребностей благодаря собственному труду,
если он трудоспособный, или безвозмездной помощи, если он не в
состоянии работать» Однако, как показывает предшествовавшая
его принятию бурная дискуссия, по меныпей мере некоторые из
ее участников отдавали себе отчет в том, что скрывалось за двус-
мысленностью этой формулировки. По сути речь шла о том, что-
бы примирить гражданские и общеполитические права граждан
с теми социальными правами, которыми могли бы пользоваться
самые обездоленные, или же о том чтобы совместить, с одной сто-
роны, свободу и право собственности, которые принесут выгоду
' Bloch С., Tuetey A. «Quatrieme Rapport». Op cit. P 428.
наиболее обеспеченным слоям, а с другой — равенство и братство,
к которым стремятся те, кому остается лишь уповать на лучшее
будущее1.
«Я предлагаю внести дополнительный пункт со следующей
формулировкой: для удовлетворения своих нужд каждый человек
имеет право требовать от общества работу или пособие». Неуди-
вительно, что вместо этой реплики Ромма в стенографическом
отчете парламентского слушания помещена запись: «Выкрики,
неразборчиво»2. Подавляющее большинство членов Собрания раз-
деляло «взвешенное» мнение Бойер-Фонфреда, совпадавшее с по-
зицией Комитета по ниществу:
«Большими опасностями грозило бы законодательное признание
обязанности общества обеспечивать своих членов средствами к суще-
ствованию. Вообще, что стоит за утверждениями, согласно которым
общество обязано помогать неимущим? О каких бедных идет речь?
О способных работать или о немощных? Ведь общество должно при-
зревать лишь увечных — тех, кто обделен природой и не может жить
своим трудом. Безусловно, в этом смысле общество должно обеспе-
чивать пропитание своих граждан. Однако, гарантируя пропитание
всем неимущим, которые могли бы трудиться, вы разорите общество,
убьете промышленность и труд.»3
В самом деле учреждение реального права на труд стало бы
непростой задачей. Государство было бы вынуждено вмешаться
в организацию производства, беря на себя, к примеру, функцию
предпринимательства («национализация») или как минимум вли-
яя на политику найма на уровне предприятий. Иными словами,
потребовалось бы социалистическое или социальное государство.
Неслучайно в дальнейшем право на труд стало важным пунктом
программ всех социалистических партий. Однако наделение го-
сударства подобной властью показалось чрезмерным даже монта
' См. Gauchet М. La Revolution et ies droits cie 1’homme. P.: Gallimarci,
1989. 2- partie, chap. VI
Archives parlementaires, seance du 22 avri! 1793 T. LX11I. P. Ill
Цит. no: Gauchet M. La Revolution et les droits de ’i’homme. Op. cit.
P 232. Эта дискуссия заслуживает более внимательного рассмотре-
ния (глава VI), поскольку в ней впервые был с совершенной ясностью
выражен смысл оппозиции собственности и труда, которую попыта-
лось преодолеть социальное государство начала XX века, учреждая
Разновидность общественной собственности, основанной на страхо-
вании и социальных службах.
228 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ньярскому Конвенту, хотя он еще не был способен ясно осознать
все последствия этого шага.
Вот почему туман, окружающий различие между свободным
доступом к труду и правом на труд, не является знаком непоследо-
вательности. Напротив, он является конституирующим элементом
позиции большинства революционеров. Они дали этой двусмыслен-
ности формально безупречное обоснование. Новое толкование ста-
рой дихотомии трудоспособность/нетрудоспособность позволило
им внешне непротиворечиво совместить максималистскую пози-
цию в области права на призрение и минималистскую позицию
в области права на труд. Таким образом, если их программа соци-
ального обеспечения остается непревзойденной по сей день, то в об-
ласти регулирования трудовых отношений они не смогли породить
ничего существенного.
Было ли блокирование права на труд ловко рассчитанным хо-
дом? Не вызывает сомнений, что подмена права на труд свободным
доступом к труду была выгодна нанимателям. Это означало под-
чинение экономического развития их эксклюзивному контролю,
тогда как право на труд защитило бы в первую очередь работников
и поставило бы экономический интерес на службу социальным
целям. В самом деле, требование свободы труда исходило исклю-
чительно от «просвещенных умов», но не от самих работников. Те
немногие доступные нам источники, позволяющие судить об их
мнении на этот счет (намного более редкие, чем свидетельства, со-
держащиеся в книгах, памфлетах, газетах и парламентских деба-
тах, выражающих точку зрения носителей культурного и экономи-
ческого капитала), с очевидностью указывают на то. что рабочие
«поняли» свободу труда иначе, чем ее авторы.
Так, в апреле 1791 г. незадолго до голосования по закону Ле
Шапелье парижские мастера-плотники подали в мэрию Парижа
«петицию» с требованием ввести минимальную оплату труда раз-
мером 50 су в день, обосновывая это тем, что их нынешняя зар-
плата не позволяла им прокормиться. Со всей вежливостью они
обращались к новым властям во имя революционных, по их мне-
нию, принципов: «Провозгласив права человека. Собрание, не-
сомненно, желало, чтобы Декларация прав в чем-то послужила
неимущему классу, который столь долгое время был игрушкой
в руках деспотизма предыдущих хозяев». В ответ они получили
строгую отповедь парижского мэра Байи: «Все граждане равны
удава IV- Либеральная современность 229
перед законом, однако же они не равны по своим способностям,
талантам, средствам... Стало быть, замысел рабочих уравнять их
дневной заработок и заставить сотоварищей подчиниться такому
ограничению, совершенно очевидно противоречит их истинным
интересам»'.
Таким образом, рабочие должны были понять, что их «истин-
ный интерес» заключается не в том. чтобы получать гарантирован-
ную оплату труда, которая защитила бы их от нищеты, а в том,
чтобы примкнуть к либеральной идеологии, которая заставила бы
их конкурировать друг с другом, вознаграждая «способности» и
«таланты» и наказывая посредственных или слабых. Однако не-
понятно, что могло побудить их по собственной воле примкнуть к
этой рыночной логике, которая — как они, вероятно, предчувсто-
вовали — поставила бы их в полную зависимость от нанимателей?
Еще одним свидетельством тому служит прошение, поступившее
в мэрию Гавра сразу после принятия закона Ле Шапелье от деле-
гации рабочих, требовавших повышения их «тарифов». Подобно
Байи, мэр сопроводил свой отказ уроком морали: «Рабочим сле-
дует уважать закон, гласящий, что работодатель, равно как работ-
ник, волен назначать или получать ту цену, которая ему подходит...
В соответствии с этим принципом, заработок трудящихся есть
результат свободного договора между хозяином и работником»2.
В очередной раз коллективное обращение рабочих за поддержкой
к представителям власти окончилось ничем: они были оставлены
один на один с нанимателем. Не вызывает сомнения, что «свобод-
ный трудовой договор» был навязан работникам в неравном соот-
ношении сил.
Вообще говоря, отмена традиционной организации профессий
Как таковой, судя по всему, не входила в требования народа. Сидни
и Беатрис Уэбб так характеризуют отношение рабочих к пересмо-
ТРУ корпоративных правил: «В действительности, по мере того как
Стало повсеместно ощущаться влияние капиталистического сорев-
нования, поденщики и даже многие мелкие ремесленники пытались
емУ воспрепятствовать, подавая петиции с требованием запретить
Новые машины, ввести в действие старый закон, строго ограничи-
2 Цит. по: Dolleans Е., Dehoue G. Histoire du travail en France. P. 129—131.
Цит. no: Leroy J. Le oeuple du Havre et son histoire. Le Havre. 1962. T. 1
P. 221
230 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
вавший количество подмастерьев у одного ремесленника»1. Подоб-
но «луддизму», который позднее принял в Англии характер мас-
сового бунта против машин1 2, реакция рабочих на либерализацию
труда, судя по всему, чаще всего была направлена на сохранение
протекционизма3. Так, перед падением Старого порядка в Лионе
разгорелся непримиримый конфликт между продавцами шелка
и рабочими, в том числе мастерами-ремесленниками. Последние
требовали единого «тарифа» для всех товаров и выступали про-
тив «смертельной» свободы цен, которая является «свободой...
задавить тех, кто ее кормит и поддерживает»4. Точно так же во
время Революции основные претензии санкюлотов и революцион-
ной толпы не касались системы организации труда. Они требова-
ли установления контроля над ценами и, в меньшей степени, до-
стойной заработной платы, иными словами — регламентирования
стоимости продуктов питания (законы, устанавливавшие верхний
предел цен, были действительно приняты под давлением народа)
и лучшего вознаграждения за свой труд5. Можно предположить,
что они в общем и целом чувствовали себя более защищенными
при традиционных формах регулирования труда, чем в условиях
1 Webb S. & В. The history of trade unionism. Londres, 1920. P. 53.
2 Thompson E.P. La formation de la ciasse ouvriere angiaise. Op. cit. Chap.
XIV Обзор этого вопроса во Франции см. в Perrot М. Ouvriers et ma-
chines au XIXе siecle // Recherches. № 32-33 Septembre 1978.
3 Тем не менее отметим, что Арлетт Фарж упоминает о народных празд-
нествах, имевших место в Париже в 1776 г. по случаю одобрения ко-
ролем эдикта Тюрго об упразднении ремесленных цехов и гильдий,
(FargeA. La vie fragile, pouvoirs et solidaritea Paris. P.: Hachette, 1986)
В то же время не вызывает сомнений, что смысл этой реакции народа
не столь однозначен. Была ли предметом ликования свобода труда как
таковая или же победа над старинными привилегиями и дворцовой
партией?
4 Цит. по: Garden М. Lyon et les Lyonnais. P. 341.
5 Soboul A Les Sans-Culottes. и Rude G. Les Foules dans la Revolution
fran^aise. Trad. fr. P.: Maspero, 1982. К большому огорчению умерен-
ных, Комитет общественного спасения уступил народному давлению
в том. что касается ограничения цен на продукты, однако он же ввел
и потолок оплаты труда. Последняя мера отчасти позволяет понят»
недостаточное рвение революционной толпы в защите левого крыла
монтаньяров во время термидорианского переворота, а также падение
Робеспьера.
Глава IV. Либеральная современность
231
дикой свободы, и что в отсутствие этой защиты они апеллировали
К властям с тем, чтобы получить новые формы регулирования, а
вовсе не свободу труда.
Утопический капитализм
Так свободный рынок труда был несомненно, выгоден «буржуаз-
ному» классу, который вскоре взял власть в свои руки. Фраза Ма-
рата, который был одним из немногих, кто выступил против приня-
тия закона Ле Шапелье, ретроспективно предстает пророческой:
«Что мы выиграем от того, что уничтожим дворянскую аристокра-
тию, если ее место займет аристократия богачей?1» Но можем ли
мы на основании этого заключить, что смелые построения Комите-
та по нищенству или законотворчество революционных собраний
были всего лишь ширмой, прикрывающей экономическую гегемо-
нию промышленников? Невелика заслуга в том, чтобы интерпре-
тировать историю постфактум в свете того, что случилось позднее.
Более уместно предположить, что двусмысленность, выявленная
анализом данных позиций, действительно характеризовала созна-
ние людей, поскольку существовала на уровне фактов. Вот почему
циничному прочтению (возвышавшаяся буржуазия манипулиро-
вала всем и вся исходя из своих интересов), я предпочитаю иное
толкование, которое позволяет пересмотреть этот революционный
эпизод в длительной перспективе и лучше понять будущие пери-
петии социального вопроса. Рискну предположить, что эти кон-
1 Цит. по: Bouvier-Ajam М Histoire du travail en France. T. 1. P. 707.
Отметим, однако, что аргументация Марата была не экономической,
но политической. Конечно, он выступает против нанимателей, кото-
рые «отняли у многочисленного класса подручных и рабочих право
собираться, чтобы, согласно обыча.-о. обсуждать свои интересы, под
предлогом того, что такие собрания могли бы возродить упраздненные
корпорации». Но действительной причиной было то, что «они хотели
изолировать граждан и помешать им сообща решать общественные
вопросы» (L’ami du peuple. 18 juin 1791) На деле же, подтекст зако-
на Ле Шапелье был в неменьшей с~епени политический, чем эконо-
мический. запретить общества и клубы, чья деятельность мешала бы
стабилизации нового порядка. Последующий ход событий подтвердил
Реальность этой опасности Но я ограничиваюсь здесь рассмотрением
экономических и социальных последствий закона Ле Шапелье.
232
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
структы имели «утопический» характер — в том смысле, в каком
Пьер Розанвалон говорит об «утопическом капитализме»1. Наши
реформаторы экстраполировали на все общество в целом наибо-
лее динамичные характеристики экономического и социального
развития того времени. Задумывая свои реформы, они не видели,
т. е. не могли предвидеть их социальных последствий, которые не
были очевидны в условиях XVIII века. Впрочем, в этом они лишь
следовали глубинной тенденции «прогрессивной» критики своей
эпохи, которая, по словам Райнхарта Козеллека, состояла в том,
чтобы «объявлять реально существующим то, что является требо-
ванием разума»1 2. Но даже если здесь присутствует элемент иллю-
зии, то разве она не находит основания в социальной и экономиче-
ской реальности эпохи?
В самом деле, на что был похож капитализм XVIII века? Как
показал Фернан Бродель, первичная форма капитализма уже со-
ставляла наиболее динамичный сектор доиндустриальных об-
ществ. «Современность, ловкость, рациональность [...]. Он стоит
на острие современной экономической жизни»3. Капитализм об-
ладал этим качеством с самых «давних времен» своего зарожде-
ния в средневековых итальянских и фламандских городах. Однако
власть его распространялась лишь на ограниченное число секто-
ров обмена, финансов и международной торговли, сравнимых с
крошками на поверхности того, что Бродель называет «экономи-
ческой жизнью», над которой продолжали довлеть традиционные
порядки и которая все еще характеризовалась слабыми потоками
товарооборота. На более глубоком уровне он был вовлечен в «ма-
териальную жизнь» рутины и повторений, обуславливающих
длительное, почти неподвижное, историческое время.
К XVIII веку этот прогрессивный капиталистический сектор
ощутимо прибавил в объеме, однако его положение в структуре
«хозяйственной» и «материальной жизни» существенно не изме-
1 Rosanvallon Р. Le capitaiisme utopique. См. также Meuret D. A Geneal-
ogy of Political Economy // Economy and Society. London. Vo'. 17. №
2, mai 1988.
2 Koselleck R. Le regime ce ia critique. P.: Editions de Minuit, 1979.
1 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм.
XV-XVIII вз. / Пер. с фр. Л.Е. Куббеля; Вступ. ст. и ред. Ю.Н. Афа-
насьева. — М.: Прогресс, 1986-1992.
Глава IV. Либеральная современность
233
пилось. Можно отметить грандиозный прогресс в сфере финансов
И крупной торговли, медленный, но заметный рост промышленно-
сти и несколько менее ощутимый рост сельского хозяйства. В то
же время сфера действия этого динамичного сектора, который,
говоря современным языком, являлся локомотивом всего эконо-
мического развития, все еще была чрезвычайно узкой. Следуя ло-
гике Броделя, Пьер Шоню выделил три концентрические области
социального и экономического обращения'. В пределах первой из
них, чей радиус составлял несколько километров, обменивалось
до 90 % всех производимых и потребляемых товаров (включая об-
мен женщинами на матримониальном рынке). Второй круг площа-
дью в несколько сот квадратных километров, соответствовавший
территории архаической «земли», включал в себя рынок одного
или двух небольших городов. На его долю приходилось еще 10%
товарообмена. Наконец, третий круг, в который входили длинные
торговые пути, крупная торговля, обмен изделиями мануфактур,
все больше принимал международное измерение в особенности с
преодолением замкнутости старого западно-христианского мира
в XVI веке. Благодаря ему стали возможны огромные торговые и
финансовые состояния, однако на него приходилась лишь сотая
часть всего товарообмена. Несмотря на то что он оказывал «общее
давление» на всю структуру, его положение оставалось перифе-
рийным. К схожим выводам приходит Карло Чиполла, по чьим
расчетам на всем протяжении «доиндустриальных» веков было
необходимо, чтобы из десяти человек семь или восемь оставались
привязанными к земле2. Эта необходимость, довлевшая вследствие
слабого развития технологий переработки сельскохозяйственной
продукции, является одной из причин длительного преобладания
сельского хозяйства в экономике, а также территориальной укоре-
ненности населения, географической ограниченности и автаркич-
Ности большей части экономических и социальных обменов.
Это архаическое равновесие покачнулось в XVIII веке и осо-
бенно во второй его половине-’. Это был момент «расшатывания».
2 Chaunu Р. L’histoire, science sociale.
Clpolla C. Before the Industrial Revolution
Напомним, что большинство историков ныне сходятся в том, что про-
мышленная революция свершилась в 1770-е годы в Англии. Однако
это, конечно, не означает, что бурный рост начался внезапно, ведь
234
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
схожий с тем, который имел место по совершенно иным причинам
и в совершенно иных масштабах в середине XIV века. Все более ди-
намичное развитие экономики, торговли и промышленности про-
должало наталкиваться на неподвижность общества в целом. Со-
временники, должно быть, не предполагали, что некоторые, хотя
и важные, знаки времени (ускорение демографического, промыш-
ленного и особенно торгового роста, первые машины, первые пока
еще скромные фабрики...) выльются в новый тип экономической и
социальной организации, поскольку многовековые привычки про-
должали играть решающую роль во всех сферах жизни. Идеологи
современности намеревались распространить на общество в целом
преимущества, связанные с изменениями, наблюдавшимися в от-
дельных секторах Иначе говоря, они экстраполировали процесс,
который все еще находился в стадии вызревания. Именно в этом
состоял «утопический» характер их построений. Вместо описания
наличной ситуации, они проецировали на реальность завершение
процесса, который перестал быть маргинальным, но все еще сдер-
живался наследием прошлого, будь то политические структуры,
законодательное регулирование, способы обработки земли или
типы организации труда.
Можно ли, сверх того, упрекать их в неумении предвидеть со-
циальные последствия еще не осуществленных преобразований,
т е. того, что разрушение устаревших, с их точки зрения поряд-
ков также коренным образом изменит базовые социальные отно-
шения и, в частности, отношение к земле и труду? Исследования
Карла Поланьи показывают два специфических последствия про-
мышленной революции: во-первых, исключительный характер
формы «саморегулируемого» капиталистического рынка, ради-
кально отличавшейся от всех предыдущих форм организации об-
мена и экономики; и во-вторых, тот факт, что ради своей победы он
должен был переделать по своему образу и подобию все общество
он был подготовлен несколькими веками медленных трансформаций,
или что он мгновенно установил гегемонию по зсему географическому
ареалу своего распространения. К тому же на европейском континен-
те «промышленная революция» происходила параллельно с ускорен-
ным развитием протопромышленности (см. предыдущую главу). Ины-
ми словами будущее приходит в замаскированном виде, что зачастую
мешает современникам обнаружить его за видимостью постоянства
Глава IV- Либеральная современность
235
в целом, подчинив его власти товара1. Однако Поланьи, как и не-
которые его предшественники, включая Маркса, в своем анализе
исходили из ситуации XIX века, в которой уже проявились мас-
совые социальные последствия этих трансформаций, в частности
возникновение новых форм пауперизма. Но было ли возможно это
предвидеть во второй половине XVIII века? В то время подобный
«прогрессивный» дискурс мог быть вполне искренним: королев-
ство все еще пребывает в бедности, и большинство его подданных
вынуждено влачить жалкое существование, поскольку общество
не имеет возможности развиваться. Если устранить эти препят-
ствия, то начнется рост сельскохозяйственного и промышленного
производства, расцветет торговля, увеличится платежеспособный
спрос, который активизирует производство и обеспечит безгра-
ничное накопление национального богатства. Его плодами смогут
воспользоваться сами работники, чья доля будет увеличиваться
по мере роста общественного достояния, а благодаря увеличению
платежеспособного спроса будет достигнута практически полная
занятость населения. Так мог бы выглядеть перевод многих тек-
стов той эпохи на современный, если хотите, «кейнсианский»
язык. Приведем пример такого текста:
«Так значит здоровые бедняки суть поденщики, лишенные соб-
ственности. Организуйте общественно полезное строительство, от-
кройте мастерские, создайте благоприятные условия для применения
рабочей силы: те, кто нуждается в работе, но не признает этой необ-
ходимости и попрошайничает, будут наказаны: те же, кто не просит
милостыню, несомненно, найдут другие средства для пропитания.»2
Подчеркнем, что слово «несомненно» выдает глубинную дву-
смысленность данной политики и показывает, что оптимизм много-
численных деклараций, воспевающих лучшее будущее, не является
' Поланьи К. Великая трансформация. 2-я часть, гл. 1.
Bloch С Tuetey A Proces-verbaux et rapports du Comite de mendicite.
Op. Cit. «Troisieme Rapport». P. 381. Леруа д’Аллард, автор доклада,
датированного февралем 1791 г. и содержащего предложения, нашед-
шие отражение в законе Ле Шапелье, высказывает схожие мысли
«Душой торговли является промышенность, душой промышленности
является свобода. Следует ли опасаться увеличения числа рабочих?
Их количество всегда зависит от размеров населения или, что в сущ-
ности одно и то же, от нужд потребления.» (Цит. по: Bouvier-Ajam М.
Histoire du travail en France. T. 2. P 25 )
236
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
плодом чистой наивности. Однако за ним не прячется и чистый
цинизм Ведь пока ничего не известно. Нет уверенности в том,
что будет достигнуто относительное перераспределение прибыли
от экономического роста, спонтанное равновесие между спросом
и предложением, гарантирующее практически полную занятость
рабочей силы, точно так же, как не очевидна и будущая эксплуа-
тация пролетариата. Для того чтобы она достигла своих истин
ных размеров, необходимо, чтобы повсеместное распростране-
ние рынка было не только объявлено, но и осуществлено. Однако
либеральный оптимизм версии XVIII века оказывается уязвимым
по причине, кроющейся в его сущности. Как мы можем теперь по-
нять, общая конструкция, выдвигающая на первый план свобод-
ный доступ к труду, содержит слабое звено. Она перекладывает
тяжесть новой свободы на плечи рабочего, т. е. на индивида, не
обладающего ни ресурсами, ни достоинством, чей статус — не-
обходимо вновь подчеркнуть — не многим отличается от поло
жения «черни».
Как известно, главным вдохновителем Декларации прав челове-
ка был аббат Сиейес. Ему же принадлежат и следующие строки:
«Бедняки, обреченные на тяжкий труд, производящие блага для
других и получающие взамен так мало, что едва способны пропитать
свое страждущее и нуждающееся тело, эта громадная толпа двуногих
орудий, лишенных свободы, лишенных нравственности, обладающих
лишь своими двумя добывающими гроши руками и высосанной ду-
шой. — это их вы зовете людьми? Есть ли среди них хоть один, кто
был бы способен стать частью общества?»1
Мнение Сиейеса не было исключительным Спустя три дня по-
сле принятия Декларации прав человека Национальное собрание
ввело различие между активными и пассивными гражданами, в со-
ответствии с которым из участия в политической жизни оказались
исключенными два миллиона семьсот тысяч французов мужского
пола, выплачивавших налогов на сумму, не превышающую трех
дневный заработок, т. е большинство наемных работников или
1 Siyes E.J. Ecrits politicoes. Op. Cit. P. 81 Индивиды, лишенные всякой
поддержки и всяких ресурсов, не способны «стать частью общества»,
сформировать коллективы в собственном смысле слова, представляя
собой лишь скопление «двуногих»: бесспорно, это одна из первых экс-
плицитных формулировок тематики «негативного индивидуализма»,
чье значение будет подчеркнуто в заключении.
Глава IV. Либеральная современность
237
более трети мужчин, достигших избирательного возраста1. Жур-
налист Лустало замечал по этому поводу: «Ни один гражданин не
должен быть лишен законом права голоса; фактически же надле-
жит лишить его всех пролетариев, всех граждан, подверженных
дурным наклонностям»* 2.
Парадоксальность этой аргументации состоит в том, что во имя
закона, одинакового для всех пролетариев де факто должны были
отлучить от полноправного гражданства. Поскольку последнее
предполагает личную независимость, пролетарий, подчиненный
своей нужде, подобно слуге, подчиняющемуся своим господам, яв-
ляется существом подкупным, не способным отправлять граждан-
ские обязанности. Мы не можем отмахнуться от этой серьезной
проблемы, попросту объявив такую позицию «правой» или «бур-
жуазной». Сен-Жюст, которого нельзя заподозрить в модерантиз-
ме, также выказал свое презрение к «индустриальному» труду:
«ручной труд плохо сочетается с истинной гражданственностью:
руки человека созданы не только для земли и для орудий»3 4. Схо-
жие взгляды разделял и еще более радикальный революционер
Гракх Бабеф казненный, как известно, за подготовку Заговора
во имя равенства. Однако его страстное желание положить конец
скандальному неравенству условий не было связано с улучшени-
ем положения наемного труда. Напротив: «Пусть трудовой люд до-
стигнет приемлемого и постоянного достатка посредством весьма
умеренного труда, не вознаграждаемого заработной платой; тог-
да пелена упадет с глаз граждан введенных в заблуждение пред
рассудками и рутиной»1. Бабеф совершенно осуждал праздность,
источник паразитизма имущих классов и социальной несправед
ливости. Но в качестве компенсации за умеренный труд вместо
' О подоплеке этой политической дискриминации см.: Lecour Grand-
Maison О Les citoyennetes en revolution, 1789-1794 / These pour ie
doctoral en sciences poiitiques: Ln versite P. I, 1991 Rosanvallon P Le
2 sacre du citoyen. Gallimard. 1993
Loustalot Les revolutions de Paris, n’ 17: цит. no. Bart J. Le proletaire
present/absent // Actes du coiloque «La revolution fran?aise et les pro-
cessus de socialisation de 1’homme». Universite de Rouen. Editions Mes-
, s:dor. 1988. P. 402.
4 Цит. no: Olivier A- Saint-Juste ou la force des choses. P., 1954. P. 18.
Cm Buonarotti I. La Conspiration pour I’egalite, dite de Babeuf. Editions
sociales.
238 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
унизительной зарплаты он предлагал ввести нечто вроде социаль-
ной ренты.
Вопиющее бесправие наемных работников, уходящее корня-
ми вглубь веков, не может быть отменено простым утверждением
принципа свободного доступа к труду. Ахиллесовой пятой либе-
рализма — если допустить, что помимо прочего он нес в себе про-
ект социальной справедливости, — была, вне всякого сомнения,
исключительная слабость социального положения рабочих. Как
гласит преамбула закона Ле Шапелье: «за выполнением догово-
ра, который он заключил со своим нанимателем, должен следить
сам рабочий». Но во что выльется этот договорный идеал на прак-
тике, если наемный работник реально обладает лишь негативны-
ми атрибутами свободы? Распространение трудового договора
вскоре показало, что он не способен стать основой стабильного
порядка.
На фоне большинства приведенных выше либеральных заяв-
лений, двусмыленность которых снималась в пользу оптимистиче-
ской трактовки, нужно было обладать необыкновенной проница-
тельностью, чтобы уже во второй половине XVIII века избавиться
от всякой недоговоренности. Ею обладал по меньшей мере один
человек — Тюрго, предугадавший «железный закон» зарплат и
«резервную армию» промышленности:
«Простой рабочий, обладающий лишь силой и ловкостью своих
рук, не имеет ничего, пока не сумеет продать свой труд. Он может про-
дать его за большую или меньшую цену, которая, однако, зависит не
только от него: она возникает в результате соглашения, заключаемого
с тем, кто платит за его работу. Наниматель стремится заплатить как
можно меньше: поскольку он может выбирать из большого числа ра-
бочих, он предпочтет того, кто согласится работать за меньшую плату.
Значит, соперничая друг с другом, рабочие будут вынуждены снижать
свою цену. Какова бы ни была работа, не избежать того — ив самом
деле так случается, — что труд приносит работнику не больше, чем
необходимо для обеспечения его минимальных потребностей1.
Опередили ли взгляды Тюрго свою эпоху? Ведь схожие пред-
положения высказывал уже Мальтус, а еще раньше английская
политэкономия положила начало размышлениям о нужде, спо-
собной исказить идею природы и обнажить Порочность контраК-
।
Turgot A.R.J. Formation et distribution des richesses. Editions Schelie-
P.. T. II. P. 537; цит. no: Hauser P Les debuts du capitalisme
Глава IV. Либеральная современность
239
та. Если снять традиционные барьеры, то с большей долей веро-
ятности высвободится не рациональность законов природы, но
биологическая власть инстинктов: неимущие будут подчинены
естественной необходимости, т. е. голоду1. Таким образом, за юри-
дической взаимностью трудового договора скрывается фундамен-
тальная несхожесть социального положения договаривающихся
сторон, а временное измерение трудового договора превращает
мирное пространство рыночных отношений в поле борьбы за вы-
живание. Наниматель заключает договор «свободно», поскольку
может ждать, не испытывая на себе власть нужды2. Работник же
вынужден продавать свою рабочую силу под давлением биоло-
гической необходимости: работа ему нужна немедленно, чтобы
выжить. Это прекрасно понимал Эдмунд Бёрк несмотря на свою
репутацию «реакционера» или, безусловно, как раз потому, что,
будучи реакционером, он защищал традиционный протекционизм
против либеральной логики:
«Труд является товаром и в качестве такового — предметом тор-
га. Когда товар попадает на рынок, увеличение его цены зависит не
от продавца, а от покупателя. Такое видение вещей не учитывает,
позволит ли она выжить человеку, предлагающему свою рабочую
силу на рынке. Его интересует лишь то, сколько это будет стои~ь
покупателю.»3
Однако во Франции мысль носителей идей прогресса в преддве-
рии промышленной революции оказалась излишне политизирован-
1 «Если бы никто не нуждался, никто был не работал; но самые суро-
вые лишения считаются сплошным удовольствием, если они спасают
человека от голодной смерти. [...] В свободной стране, где рабство
запрещено, самым надежным богатством является огромное число
трудолюбивых бедняков» (Мандевиль Б. Басня о пчелах, или Пороки
частных лиц— блага для общества. М.: Наука, 2000. С. 172).
Еще Адам Смит осознал значение роли, которую играет неотложная
необходимость, т. е. темпоральность, привносящая инстинкты борь-
бы, жизни и смерти в стерильный универсум экономических законов:
«В конечном счете рабочий может оказаться столь же необходимым
своему хозяину, как и хозяин — рабочему, но в первом случае потреб-
ность не столь насущна» (Смит А Исследование о природе и причи-
нах богатства народов... С. 186).
Burke Е. Thought and Details (1975) // Works. Vo!. V. Boston, 1869
P- 142. Цит. no: Bendix. R Work and Authority in Industry. N. Y., 1956.
P. 75
240 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ной'. Иными словами, их трактовка политической ситуации была
точна, тогда как оценка социального положения оставалась пута-
ной. Политический волюнтаризм в их глазах оправдан, посколь-
ку он был необходим, чтобы высвободить потенциал экономики,
а социальные последствия подобной ломки были неизвестны. Не
оказались ли чрезмерными социальные издержки предпринима-
тельской свободы?
Эта ситуация породила глубокие противоречия между теми,
кого не устраивал режим, ограничившийся либерализацией ры-
ночных законов и оставивший без внимания положение бедных, и
теми, кто утверждал, что разрешил социальный вопрос, устранив
препятствия на пути экономического развития. При этом данное
решение социального вопроса, предполагавшее либерализацию
рынка труда, не было лишено здравого зерна. Оно отменяло преж-
ние системы ограничений во имя прогресса. Удовлетворяя требо-
ваниям политической революции и одновременно экономической
рациональности, оно содействовало модернизации как государ-
ства. так и экономики. Но оно не выдержало напора промышлен-
ной революции, поскольку новый экономический порядок стал
фактором ослабления социального регулирования.
Однако в конце XVIII века все еще слишком рано было судить о
последствиях этой метаморфозы.
На этот счет у нас имеются две взаимодолнительные гипотезы: более
ранняя промышленная революция в Англии позволила там увидеть
некоторые из ее социальных последствий раньше, чем во Франции:
с другой стороны, будучи более гибкими, английские политические и
социальные структуры менее явно препятствовали развитию нового
режима обмена
Глава V
ПОЛИТИКА БЕЗ ГОСУДАРСТВА
При Старом порядке вмешательство государства в социальную
сферу выражалось в решительных мерах борьбы с нищенством и
бродяжничеством, в поддержке традиционной организации труда
королевской властью, в создании трудовых учреждений, общих
госпиталей, «домов трудолюбия», домов призрения. . В Англии
деятельность государства увенчалась созданием настоящей си-
стемы призрения, существовавшей на средства от специального
налога. В первой трети XIX века здесь развернулась крупная по-
литическая дискуссия между сторонниками и противниками от-
мены законов о бедных (poor laws), т.е. «легальной благотвори-
тельности», по сути гарантировавшей минимальный доход всем
нищим. С победой аболиционистской тенденции, которую под-
держали экономисты во главе с Мальтусом, обновленное зако-
нодательство 1834 г. фактически вводило новую, более жесткую
систему общественного призрения, делавшую ставку на работ-
ные дома (workhouses), т.е. на принудительный труд нищих, вы-
нужденных работать зачастую в нечеловеческих условиях. В то
же время речь шла об общенациональной централизованной си-
стеме, претендовавшей на однородность и финансировавшейся
из общественных фондов1.
Что касается Франции, где не было ничего похожего, обще-
ственные дискуссии по вопросам нищеты и труда стали здесь
вестись лишь после 1848 г.2 Непрерывной критике подвергалась
английская «легальная благотворительность», которой ставились
в вину чрезмерные финансовые издержки, а также культивирова-
1 См. Poynter J.R. Society and Pauperism English Ideas and Poor Relief
1795-1834
Если не считать парламентских дебатов, предшествовавших приня-
тию в марте 1841 г закона, ограничившего продолжительность рабо-
чего дня для детей. Смысл данного исключения будет раскрыт ниже,
речь шла в большей степени о воспроизводстве рабочей силы, чем об
улучшении условий труда рабочих.
242 Кастель P. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труде
ние паразитической психологии среди бедных. Это кажется пара-
доксальным, поскольку первая половина XIX века была отмечена
осознанием новой формы нищеты, сопровождавшей рост богат-
ства и прогресс цивилизации. Социальный вопрос зазвучал острее
еще и потому, что эти «новые бедные» оказались на авансцене
общественных отношений — на самом острие производственного
аппарата. Могло ли общество пренебречь риском его поломки?
Общество первой половины XIX века не могло себе этого позво-
лить. Ему пришлось задействовать оригинальные стратегии, имевшие
подчеркнуто «социальную» направленность. Их авторы исходили из
того, что существовала возможность решать социальные вопросы и
довольно далеко продвинуться по этому пути, не обращаясь за помо-
щью к государству, и, более того, тем самым предупредить его вме-
шательство. В отличие от договора, регулировавшего рыночные отно-
шения и социальные отношения среди равных, новые формы опеки и
просвещенное попечительство имели целью воссоздание сетей взаи-
мозависимости между высшими и низшими, между простым людом и
его попечителями, радеющими о всеобщем благе. Однако у этих изо-
щренных мероприятий было общее слабое место или даже внутрен-
нее противоречие: морализаторство достигает своей цели лишь при
условии послушания тех, кому оно адресуется, а значит оно должно
увековечивать социальную незрелость подчиненных. Таким образом,
история политики без государства повествует также о перипетиях
моральной концепции социального вопроса, которая впоследствии
пополнится политическими аспектами.
Отверженные
Социальная история XIX столетия открывается загадкой, трево-
жащей в силу беспрецедентного характера ситуации:
«Путешествуя по разным областям Европы, поражаешься нео-
бычному и на первый взгляд необъяснимому зрелищу В странах,
кажущихся наиболее бедными, на деле оказывается меньше все-
го нищих, в то время как у народов, изумляющих своей роскошью
часть населения вынуждена, чтобы выжить, прибегать к чужой
благотворительности.»1
Tocqueville de A. Memoire sur le pauperisme lu a I'Acaciemie de Cher-
bourg en 1835. Цит. no: Revue Internationale c’action communautaire-
№ 16/56 (automne 1986). Montreal. P. 27-40.
Глава V. Политика без государства 243
Подобно многим социальным мыслителям эпохи, исследовав-
шим пауперизм, Алексис де Токвиль для иллюстрации своей мысли
приводит сравнение между Португалией и Англией. В Португалии,
которую можно было бы назвать доиндустриальным обществом или
обществом Старого порядка, являющим собой противоположность
общества изобилия, массовая бедность тем не менее почти незамет-
на. Это бедность интегрированная, взятая под опеку первичными
сетями крестьянской социабельности или простейшими формами
призрения, организуемыми католической Церковью. Напротив, в
Англии того времени, сопоставимой с нынешней Америкой или
Японией, промышленная революция стояла у истоков фантасти-
ческого накопления богатства, что дало ей значительное преиму-
щество перед континентальной Европой и особенно перед такими
аграрными странами, как Португалия. Однако здесь царила везде-
сущая, неумолимая, массовая нищета.
Эти наблюдения Токвиля отнюдь не оригинальны. К схожему
выводу приходит, к примеру, Эжен Бюре, также рассматривавший
этот вопрос в исторической перспективе: «Глядя на положение
дел у различных народов, становится совершенно очевидно, что,
к сожалению, нищета — неизменный спутник прогресса и циви-
лизации. Как следует из статистики, по уровню нищеты нации за-
нимают то же место, что и по уровню богатства». И он добавляет,
что слово пауперизм, обозначающее этот новый род бедности, «за-
имствовано в Англии, которая, несомненно, заслужила право дать
имя этому злу, поскольку узнала его прежде всех других наций»1.
Сегодня забыли о том, какой поистине ошеломляющий эффект
имело открытие «новой бедности», вошедшей в полнейшее противо-
речие с «утопическим капитализмом» и либеральным оптимизмом
образца XVIII века. Эта нищета, которая «под новым, печально-
энергичным именем пауперизма завоевывает целые классы насе-
ления, — пишет Вильнёв—Баржмон, — постепенно увеличивает-
ся по причине самого промышленного производства. Она более не
является случайностью, но вынужденным уде том большинства
——
Buret Е De ia misere des classes laborieuses en France et en Ang'eterre.
P-, 1840. T 1. P. 20. Бюре же противопоставляет «нищету [как] фено-
мен цивилизации, которая предполагает пробуждение и даже передо-
вое развитие сознания» и «население, пребывающее в своей прими-
тивной нищете, как корсиканцы или нижние бретонцы».
244 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
членов общества». Вот почему «пауперизм представляет угрозу
политическому и общественному порядку»1. В действительности,
он заставляет по-новому взглянуть на социальный вопрос.
Новизна такой постановки вопроса связана с двумя характе-
ристиками пауперизма. Во-первых, он служит опровержением
зревшей на протяжении XVIII века либеральной мысли, согласно
которой «человек беден не потому, что он ничем не владеет, но по-
тому, что не работает» (Монтескье). Этим была вызвана необходи-
мость «открывать мануфактуры», «обустраивать средства труда»
(Ларошфуко-Лианкур). И вот результат: нищета, чьей причиной
стало не отсутствие работы, но новая организация труда, т.е. «осво-
божденный труд». Эта нищета — детище индустриализации. Эту
мысль по-своему выразил Луи-Наполеон Бонапарт, также предло-
живший свой план по борьбе с пауперизмом:
«Промышленность, этот источник богатств, не имеет сегодня ни
правил, ни организации, ни цели. Это машина, работающая без регу-
лятора; ей безразлично, что приводит ее в движение. Перемалывая в
своей мельнице людей, равно как и сырье, она опустошает деревни,
заставляет людей тесниться в затхлых помещениях, ослабляет душу
и тело, чтобы затем, не находя им больше применения, зыбросить на
улицу этих людей, которые ради ее обогащения пожертвовали своей
силой, молодостью, жизнью. Настоящий Сатурн труда, промышлен-
ность поживает своих детей и живет лишь за счет их смерти.»* 2
Таким образом, пауперизм бросает современности вызов, призы-
вая преодолеть ее детскую болезнь. Но действительно ли это детская
болезнь или же удел любого индустриально развитого общества?
Если не считать самой общей критики, такие авторы, как Эжен Бюре,
предпринявшие детальное исследование данного феномена, показа-
ли, что он является прямым следствием новой организации труда
ставшей постоянным фактором социальной незащищенности. «У ра
бочих впадающих во все большую нужду, нет уверенности даже в
том, что у них всегда будет работа; промышленность призывает их
лишь тогда, когда в них нуждается, и бросает без малейшего колеба-
ния, как только становится возможным без них обойтись»’. Речь идет
' Villeneuve-Bargemont de A. Traite d’economie politique chretienne ou
recherches sur le pauperisme P , 1834.
2 Bonaparte L.-N. [/extinction du pauperisme // CEuvres. P.: Editions
napoleoniennes, 1848. Т.П. P 256(1-еизд. 1844 г.).
’ Buret E Misere des classes laborieuses... T 1 P. 68.
Глава V- Политика без государства
245
Не о чем ином, как о нестабильности наемного труда. Бюре также под-
черкивает значение феномена безработицы, который он анализиру-
ет, опираясь на такие конкретные примеры, как положение ткачей,
среди которых «безработица встречается чаще, чем на любом другом
производстве, при первых же экономических неурядицах ткач не-
медленно лишается работы»1. Кроме того, социальный мыслитель
подчеркивает значение отсутствия профессиональной подготовки:
«Подавляющее число видов работ в промышленности требуют не уме-
ния, а лишь кратковременных услуг, которые может оказать первый
встречный; поэтому даже ребенку шести лет начинают платить жа-
лование за пользование его телом сразу после того, как он поступает
на фабрику»3. Он подчеркивает нестабильность положения наемных
работников (используя термин ьргёсагИё»), вызванную отсутствием
специальных навыков и одновременно массовый характер использо-
вания этого типа рабочей силы: «Машинная промышленность плодит
неумелых работников, которых она ищет в первую очередь и произ-
водство которых прежде всего поощряет»3.
Таким образом, Бюре предпринимает целостный анализ уяз-
вимости положения индустриальных рабочих. Дело усугубляется
тем, что данная ситуация отнюдь не случайна. Она не затрагивает
исключительно архаичные или маргинальные области организа-
ции труда, но сама является результатом современных требова-
ний продуктивности. Непостоянный характер труда, отсутствие
квалификации, чередование периодов занятости и незанятости,
безработица характеризуют положение зарождающегося рабоче-
го класса в целом: «Никто не сможет поспорить хотя бы с тем, что
при нынешнем положении вещей труд ничем не обеспечен, не име-
ет гарантий или защиты»4.
' Ibid. Т. II P. 25
’ Ibid
Buret Е. Misere des ciasses laborieuses... T. II P. 35. Словосочетанием
«неумелые работники» | «travaiileurs inhabiles» | Бюре переводит выра-
жение «unskilled workers», которым пользовались английские авторы
Для обозначения «неквалифицированной» или «мало квалифициро-
ванной» рабочей силы.
Ibid Т. 1 Р 70 Верность такого диагноза была в общем и целом под-
тверждена и более поздними историческими исследованиями. Так,
Эрик Хобсбаум указывает на значимость «структурной и цикличной
безработицы» на начальном этапе индустриализации и уточняет, что
246
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Другая особенность пауперизма напрямую связана с его бес-
прецедентным и в буквальном смысле революционным характе-
ром. Он представлял собой прежде невиданную в истории катего-
рию народных бедствий, выражавшихся не только в материальной
нищете, но также в глубокой нравственной деградации. Индустри-
ализация породила новую антропологическую ситуацию, разно-
видность нового варварства, которая была не столько возвратом к
дикому доцивилизованному состоянию, сколько плодом десоциа-
лизации, свойственной современной, специфически урбанистиче-
ской жизни1.
Несмотря на то что Бюре критически оценивал процесс инду-
стриализации, о людях, которые «гниют в грязи», которые «оди-
чали под воздействием непосильного труда», он писал, что они
внушают «скорее отвращение, чем жалость» — «это варвары»2.
Пищей для подобных суждений служили в основном описания
жизненного уклада рабочих семей, теснившихся в пригородах
индустриальных городов, где скученность людей разного пола и
возраста, полное отсутствие гигиены составляли то, что можно
было бы назвать новой этиологией порчи нравов. В воображении
современников рисовались образы «магмы», «гетто», недифферен-
цированных пространств, обширного болота нищеты или навозной
кучи, на которой пышным цветом расцветают пороки, насилие и
алкоголизм среди мужчин, распущенность и проституция среди
женщин, совращение детей. Эти образы передают ощущение жиз-
ни в беспрецедентной исторической ситуации:
«Нищета и разрушение ума, бедность и душевная низость, осла-
бление и разложение воли и энергии, атрофия сознания и личности —
одним словом, духовной стороне человека нанесен значительный и
в некоторые моменты, как, например, во время кризиса 1841-1842 г.,
без работы могли остаться до половины всех рабочих мануфактур (сМ-
Hobsbawm E.J. En Angleterre: revolution industrielle et vie materielle
des classes populaires / / Annales ESC. nov.-dec. 1962. P. 1049). Что
касается Франции, литейный завод в [парижском районе] Шайо, на
котором обычно трудились от 300 до 400 рабочих, после кризиса 1828
г оставил из них только сотню. На мыловаренном заводе безработиц3
также коснулась половины всех рабочих (см. Labrousse Е. Le mouve-
ment ouvrier et ies theories sociales de 1815 a 1848. P.: CDU. P. 92).
Cm. Procacci G. Gouverner la misere. Chap. VI.
Buret E. Misere des classes laborieuses...
Глава У. Политика без государства
247
даже нередко смертельный урон. Таковы сущностные, фундаменталь-
ные и абсолютно новые черты пауперизма.»'-
Таким образом, пауперизм являл собой разновидность безду-
ховности, ставшей частью человеческой природы вследствие то-
тальной ломки жизненного уклада рабочих и их семей. Неслучайно
концепт дегенерации (degenerescence), которому было уготовано
большое будущее, был создан психиатром Морелем на основе
наблюдений за текстильными рабочими и членами их семей, за-
пертыми в психиатрической лечебнице Сен-Йон близ Руана. Под
«дегенерацией» понималось вырождение человеческой породы,
которое передавалось по наследству, но не было врожденным Как
констатирует Морель, она являлась порождением социальной сре-
ды, оказывавшей наиболее пагубные воздействия на рабочих2.
Эта оценка не была точечной реакцией на первые шаги инду-
стриализации. Словарная статья «пауперизм»,написанная в 1892 г.
Эмилем Шевалье для авторитетного «Словаря политической эконо-
мии» Леона Сэ и Жозефа Шайе, содержит похожее суждение:
«Пауперизм представляет собой явление, беспрецедентное как по
своим причинам, так и по своему характеру. Он берет начало в ин-
дустриальной организации нашей современной эпохи и коренится в
жизненном укладе фабричных рабочих [...] Он подразумевает уничто-
жение морали, упадок и разложение умственных способностей.»3
Эти оценки лежат в основе того, что было бы правомерно на-
звать классовым расизмом, широко распространенным среди бур-
жуазии XIX века: «рабочие классы, опасные классы». Луи Шева-
лье приводит многочисленные цитаты (Лекутюрье: «Париж есть
не что иное, как сборище кочевников», Жюль Бренья: «Буржуа-
зия оказалась жертвой этих варваров», Тьер: «Презренная толпа
1 Laurent Е. Le pauperisme et les institutions de nrevoyance. P., 1865.
T. l.P. 13.
Cm. Castel R. L’ordre psychiatrique. P.: Editions de Minuit, 1976. P 280 sq
Article «Pauperisme» / / L. Say, J. Chailley. Dictionnaire d’economie po-
litique. P., 1982. P. 450. Существуют и более недавние образцы этого
дискурса. Приведем выдержки из статьи «Пауперизм» в «Encyclopaedia
Americana» издания 1951 г.; «История пауперизма есть, главным обра-
зом, история ошибок, совершенных в сфере помощи бедным, чрезмер-
ного гуманитаризма и безрассудного человеколюбия | ..] Помимо лег-
комысленного милосердия основная причина пауперизма коренится в
Пороках, разъедающих индивида. [. | Распущенность ослабляет тела.
Уничтожает самоуважение и приводит к хронической зависимости».
248
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труц
сгубила все Республики», Османн: «Орда кочевников» и т.д.1),
в соответствии с которыми эти группы населения оказывались, по
выражению Бюре, «вне общества, вне закона, outlaws»* 2. Однако,
как показывает Луи Шевалье, эта господствующая проблемати-
ка («рабочие классы, опасные классы») не ограничивается одной
преступностью: «Опасность таится не в преступности, но в отно-
шениях между дном общества и миром труда»3. На фоне привыч-
ных картин «убогости» новым было осознание резкого ухудшения
положения рабочих, в результате которого целые слои населения
оказались на грани асоциальности.
В «Отверженных» Виктор Гюго создал яркий образ этой ре-
альности, который один, бесспорно, стоит нескольких трудов по
социальной истории4. «Отверженные» — это и Жан Вальжан, и
Гаврош, и семейство Тенардье. Все эти разные человеческие типы,
от героя до подлеца, объединяет нищета, представляющая собой
новый, «современный» удел людей из народа. Она отличается как
от интегрированной бедности, так и от «примитивной нищеты кор-
сиканцев и нижних бретонцев», о которой упоминает Эжен Бюре.
Chevalier L. Classes laborieuses et classes dangereuses a Paris pendant
ia premiere moitie du XIXе siecle. 2 ed. P.: Hachette, 1984. P. 602.
2 Buret E. Misere des classes laborieuses...
2 Chevalier L. Classes laborieuses et classes dangereuses... P. 255. Шева-
лье основывался на данных по Парижу, который в то время отнюдь не
являлся новым индустриальным центром и в котором продолжали до-
минировать ремесленные или полуремесленные формы организации
труда. Но он также показал, что это новое представление о рабочих
как о потенциальных носителях преступности было связано с беспре-
цедентным изменением состава рабочего населения Парижа в начале
XIX века: массовая миграция десоциализированных сельских жите-
лей, неукорененные слои населения, наводнившие бывшие бедняцкие
кварталы и заполонившие меблированные комнаты. Характерным для
пауперизма — как в Париже, так и, в еще большей степени, в новых
индустриальных городских скоплениях - было сочетание новых форм
организации труда и ухудшение условий жизни «низших классово. в
значительной мере, по причине наплыва новых десоциализированных
(дезаффилированных) слоев.
4 Напомним, что, хотя первое издание «Отверженных» датируется
1862 г., парижские эпизоды книги происходят в конце Реставрации я
в годы Июльской монархии, то есть в период кристаллизации социаль'
ного вопроса.
Глава У. Политика без государства
249
По верному замечанию Луи Шевалье, слово отверженный «ис-
пользуется все чаще и все шире в отношении тех, кто находится
на нечеткой и непрерывно смещающейся границе между нищетой
И преступлением. Он [Гюго] больше не проводит различия между
этими двумя состояниями, показывая переход из одного в другое,
ту социальную деградацию, которую мы рассматриваем как проме-
жуточную и подвижную ситуацию, но не как данность»1.
Однако не все «буржуа» видят «отверженных» глазами Виктора
Гюго. Им ближе, скорее, взгляд Жавера. Смесь презрения и страха,
структурирующая их восприятие, выражает фундаментальное соци-
альное противоречие, способное вылиться в смертельную схватку.
К примеру, на другой день после восстания лионских шелкоделов в
1831 г. «Ле Журналь де Деба» напечатал следующее:
«Любой горожанин живет на своей фабрике, словно колониаль-
ный планта~ор в окружении своих рабов; лионский мятеж стал чем-то
вроде восстаний святого Доминика... Варвары, угрожающие нашему
обществу, находятся вовсе не на Кавказе и не в степях Татарии. Они в
пригородах наших фабричных городов... Необходимо, чтобы средний
класс хорошо усвоил положение вещей: необходимо, чтобы он осозна-
вал свое место.»1 2
1 Chevalier L. Classes laborieuses et classes dangereuses... P. 176. Так.
для самого Гюго определение «отверженный» [в оригинале, les «mis-
erables», что дословно переводится «бедняки», «убогие», «нищие» —
Прим. Перев.] не несет в себе осуждения; напротив, его использование
является попыткой оправдания, связанной с открытием социальной
этиологии нишеты. Неслучайно ту же коннотацию слова «нищета» и
ту же непрерывность между одураченной невинностью и преступле-
нием мы находим у таких мыслителей-социалистов, как Прудон или
Луи Блан: «Нищета непрерывно толкает к тому, чтобы жертвовать
личным достоинством, и почти никогда не оставляет выбора. Нищета
подчиняет обстоятельствам любого, кто независим от природы, тем
самым вознаграждая добродетель лишь новыми мучениями и обращая
з желчь врожденное благородство. Но нищета порождает не только
страдание, но и преступление Она приводит не только в богадельню,
но и в тюоьму. Она создает рабов; ею порождены большинство воров,
убийц, проституток» (Blanc L Organisation du travail P . 1850. P. 4.
Г' edition 1839). А по изящному выражению Эжена Бюре, «Нищета
есть нравственно переживаемая бедность» (Buret Eugine. Misere des
2 classes laborieuses...).
Girardin Saint-Marc. Le Journal des debats. 8 decembre 1831; цит. no-
Hobsbawm E.J. L’ere des revolutions.
250 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемного труда
Классовая борьба не была изобретением «коллективистов».
О ней говорят также консерваторы и умеренные, осознавшие в на-
чале 1830-х годов угрозу грядущего социального распада, связан-
ную с тем, что промышленные рабочие суть «нация внутри нации,
нареченная новым именем — индустриальный пролетариат»1.
Удивление современников перед пауперизмом и его восприя-
тие сегодня сами кажутся удивительными. Прежде всего, данное
явление не имело того массового характера, каким оно наделялось
в этих описаниях и страхах. Так, к 1848 г. во Франции насчитыва-
лось порядка 4 400000 промышленных рабочих. Однако большин-
ство из них не теряло связи с сельской или полусельской средой,
где господствовал традиционный уклад. Напомним, что в ту эпоху
в деревне проживало три четверти всего населения страны. Более
того, даже урбанизированные территории сохраняли сельские чер-
ты: «в первой половине XIX века Франция остается страной малых
городов, где городская жизнь мало чем отличается от деревенской
и питается за счет последней»1 2. Географическая мобильность была
также весьма ограниченной: в 1856 г. за пределами департамента
своего рождения проживало лишь 11 % французов3.
В силу устойчивости традиционного образа жизни, а также
распыленности форм организации труда, процесс промышленной
концентрации шел очень медленно. Возникновение большей части
крупных скоплений рабочей силы относится уже к так называе-
мой «второй индустриальной революции», имевшей место в койне
XIX - начале XX века4 5. До той поры рабочие крупной промышлен-
ности составляли меньшинство в сравнении с рабочими мелких
предприятий размером не более десяти человек'’. Даже в таких
крупных центрах текстильной промышленности, как Реймс, Мул-
хаус или Рубэ, ткацкое производство велось на 75% за стенами
города. Что касается угледобывающей промышленности, то, к при-
1 Stern Daniel, цит. по: Chevalier L. Classes iaborieuses et classes dange-
reuses . P. 599
2 Pouthas C H La population fran?aise pendant la premiere moitie du XIX'
siecle. P , 1956
3 Noiriel R Les ouvriers dans ia societe fran^aise. P : Le Seuil, 1986 P 18-
4 Этот медленный процесс индустриализации в общем виде представ-
лен в работе: Charle С. Histoire sociale de la France au XIX' siecle. P
Le Seuil, 1991 Chap. 1.
5 Sewell W Gens de metier...
Глава V. Политика без государства
251
меру, настойчивые попытки дирекции шахты Кармо изменить ха-
рактер шахтеров, в большинстве своем продолжавших вести себя
подобно сельскохозяйственным рабочим, на всем протяжении
XIX века непременно оканчивались неудачей1. Наконец, не будем
забывать о том, что никуда не исчезла «протопромышленность»,
т.е. сельское ремесло, которое в начале XIX века продолжало ак-
тивно развиваться (см. главу 3).
Таким образом, скромные успехи крупной промышленности в
первой половине XIX века не смогли сразу вытеснить две в про-
шлом основные формы организации труда — сельское ремесло и
малое городское цеховое производство. А значит, число «промыш-
ленных рабочих», занятых полный рабочий день, не должно было
превышать 1200 тыс. человек, и только половина из них работала
в крупных промышленных центрах. Именно они служили материа-
лом для анализа пауперизма2.
Стало быть, пауперизм был всего-навсего фантазмом, подпиты-
вавшимся страхом имущих классов? Катастрофистские картины па-
уперизма, относящиеся к XIX веку, были пересмотрены в недавних
исторических исследованиях. В действительности, они являлись
результатом классового этноцентризма их авторов (в большинстве
своем знатного происхождения), чьи описания демонстрировали не-
понимание народных нравов и привычек, приравненных к чудовищ-
ным извращениям. В результате были реабилитированы, с одной
стороны, народ, который в действительности был не так плох, как
его живописали, а с другой стороны — имущие классы, на повер-
ку оказавшиеся не такими жестокими эксплуататорами, поскольку
положение пролетариев было в конечном счете не таким уж невы-
носимым. Впрочем, такая трактовка истории начала индустриали-
зации не нова. В середине XIX века ее разделяли круги, защищав-
шие чистоту принципов экономического либерализма. К таковым,
Например, относился «Журналь дез экономист»:
«На протяжении последних пятнадцати лет нам без устали рисуют
мрачные картины положения рабочих, обвиняя по очереди правитель-
**—-__________
Тгетрё R Les mineurs се Carmaux. 1848-1914 2 vol Р : Editions ouvr-
} ieres, 1971.
Согласно Ж. Риу, в 1848 г. на предприятиях размером свыше десяти
Наемных работников было занято 670000 человек, половину из ко-
торых составляли женщины и дети: 254 и 130 тысяч соответственно
(Rioux J.-P. La Revolution industrieile. P : Le Seuil, 1971 P 170).
252 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ство и средние классы в том, что те угнетают и эксплуатируют работ-
ников, обрекая их на безысходную нищету. Подобные заявления не
приближают социальных реформ.»1
Заставляя пересмотреть некоторые представления о паупериз-
ме, данная трактовка, тем не менее, не кажется совершенно убе-
дительной. Говоря без всякого преувеличения, сотни тысяч муж-
чин, женщин и детей, попавших в первые крупные промышленные
центры, были вынуждены на протяжении своей короткой жизни
работать по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки за нищен-
скую зарплату. Будучи совершенно беззащитными перед хозяй-
ским произволом, они были уподоблены машинам по производству
прибыли, которые отправлялись на свалку, как только переста-
вали приносить пользу. Помимо прочего, нельзя отмахнуться от
удивительно схожих описаний, сделанных теми наблюдателями,
которые взяли на себя труд увидеть все это собственными глаза-
ми — от «умеренных», как доктор Виллермэ или Эжен Бюре, до
«радикалов», как Роберт Оуэн и Фридрих Энгельс* 2. Они ссылают-
' Fix Т Observations sur i’etat des ciasses ouvrieres / / Journal des eco-
nomistes. Nov -dec. 1845. См. также Dunoyer C. De la liberte du tra-
vail, ou simple exnose des conditions dans lesqueiies les forces humaines
s’exercent avec le plus de puissance P , 1845, где автор восторгается
«прогрессом материального благосостояния не только среди зажиточ-
ных классов, но также в широких слоях населения, доказательством
чему могут служить официальные документы, достоверность которых
не подлежит сомнению».
2 Сравните, к примеру, описание квартала Сен-Совер в Лилле, принад-
лежащее перу Виллермэ (Villerme. Tableau de I’etat physique et moral
des ouvriers employes cans les manufactures de laine, de soie et de coton
(lrfed. 1948) P.,UGE, 1971), описание лондонского Ист-сайда Эжена
Бюре (Buret Eugene. La misere des classes laborieuses en France et en
Angleterre. Op. cit.) и фантастические картины Манчестера, создан-
ные Фридрихом Энгельсом (Энгельс Ф Положение рабочего класса
в Англии / / Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.2. (1е изд 1845).
М.. 1972) Напомним, что действие самой «ангажированной» книги
Чарльза Диккенса «Тяжелые времена», вышедшей в 1854 г., также
происходит в Манчестере. С беспощадным юмором Диккенс выводит
образ мистера Бау.чдерби, пародирующий отношение добрых буржуа
к недовольным своей участью рабочим, которые якобы лелеют непо-
мерные претензии «есть черепаховый суп золотыми ложками». Хотя
это и не свидетельствует в пользу их большой научности, необходим0
Глава У. Политика без государства
253
ся также на многочисленные свидетельства медицинских работни-
ков, служителей церкви а также на данные официальных отчетов,
a priori не вызывающих сомнений в своей подлинности Наблюдая
за схожими процессами в Англии, Жан-Батист Сэ, которого никак
нельзя заподозрить в политическом экстремизме, в 1815 г писал:
«В зависимости от размера семьи и от усилий, нередко заслужива-
ющих самого высокого уважения, заработок английского рабочего
покрывает не более трех четвертей или даже не более половины
его расходов»1.
Пауперизм, бесспорно, — социальный конструкт в той мере,
в какой любая социальная реальность является продуктом соци-
ального конструирования Несомненно также, что в первую поло
вину XIX века крайние проявления пауперизма затронули лишь
небольшую часть рабочих. Однако это не умаляет исторического
значения данного феномена. Ведь накануне индустриальной рево-
люции бродяги также составляли меньшинство на фоне массовой
уязвимости трудящегося народа. Иными словами, как до. так и по-
сле индустриализации, социальный вопрос был поставлен исходя
из положения очевидно маргинальных групп населения. Тем не
менее он затрагивал все общество в целом.
Пауперизм позволяет понять один из ключевых моментов со-
циальной истории первой половины XIX века, состоявший в кон-
куренции между двумя моделями индустриализации. Первая
из них представляется более «мягкой», поскольку сохраняет ви-
димость преемственности с процессом многовековых изменений
и не предполагает резких скачков. Так. в городе она вписывается
подчеркнуть, что социальные науки получили свое боевое крещение
также на этом «поприще» Многие известные нам картины паупериз-
ма явились плодом исследований, претендовавших на объективность
и практическую ценность и проведенных на основе настоящих устав-
ных «тендеров». Вспомним, к примеру, конкурс, объявленный в 1838 г
Академией моральных и политических наук, чья первая премия доста-
лась Бюре «Позитивное наблюдение позволяет исследовать, из каких
элементов состоит та часть населения Парижа или любого другого
большого города, которая образует класс, опасный по причине своих
Пороков, невежества и нищеты: указать меры, при помощи которых
администрация, богатые или зажиточные господа, умные и трудолю-
। бивые рабочие могли бы улучшить этот опасный и порочный класс».
$аУ J В De 1’Angleterre et des Anglais / / CEuvres. T. IV. P. 213.
254 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
в существующую структуру мелких предприятий ремесленного
типа, чья устойчивость в XIX веке была показана Уильямом Сью-
эллом. В деревне же протопромышленность с успехом примиря-
ла экономическое развитие с поддержанием традиционных форм
опеки. Ее семейная и сельская укорененность служила залогом
защищенности благодаря ближнему окружению первичной социа-
бельности и, по всей видимости, помогала избегать социальной
изоляции. Алан Деверп говорит в этой связи о распространенной
форме «пролетаризации в семье»1, когда переход к работе по най-
му происходил в рамках домашнего хозяйства по принципу раз-
деления труда внутри семейной ячейки. Такая организация труда
предупреждала распад семьи и тормозила исход из села. Таким
образом, индустриализация могла протекать в защищенном про-
странстве семьи и деревни, не разрушая, по меньшей мере внешне,
традиционные системы их саморегуляции. Парадоксальность этой
ситуации подчеркивалась Гансом Медиком, писавшим о «янусо-
вом лике протопромышленности»1 2: с одной стороны, эти рабочие
оставались связаны с сельским сообществом; с другой стороны,
оценка стоимости их труда была виртуальной, поскольку зарабо-
ток устанавливался не на основе местных расценок, а зависел от
общенациональной и даже международной конкуренции. Вплоть
до Ле Пле (и даже режима Виши) многие социальные реформато-
ры не оставляли надежды вернуть в деревню как можно больше ра-
бочих. которые, соприкоснувшись с родной почвой, заново обрели
бы семейные, нравственные и религиозные ценности.
Именно в сравнении с этой моделью приобретают характер
трагической новизны современные формы промышленной концен-
трации. Как писал Эжен Бюре:
«Стоашное нововведение, привнесенное современной промыш-
ленностью в положение трудовых классов, выразилось в замене вну-
трисемейного труда работой на фабрике. Не будучи смягчено переход-
ным периодом, оно резко нарушило тишину и покой домашней жизни,
заменив их шумом и суетой коммунального проживания. Поколения,
вывосшие для спокойного существования в семье, были без подгото®"
ки брошены в цеха . Тысячи мужчин, женщин и детей были собраны на
1 Dewerpe A. [/Industrie aux champs Essai sur la proto-industrialisat.011
en Italie du Nord, 1800-1880 Ecole franqaise de Rome, 1985 P 479 ?
2 Цит. no: Garden M. L’mdustrie avant ’’industrialisation // Leon
(dir ) Histoire economique et sociale du monde. T. Ill
Гпавз V- Политика без государства 255
громадных фабриках, где они вынуждены работать бок о бок и впере-
мешку по четырнадцать или пятнадцать часов в день.»'
Эта концепция, безусловно, излишне идеализировала семейный
труд и прелести сельской жизни2. Тем не менее противопоставле-
ние домашнего хозяйства и «манчестерской системы» промышлен-
ной концентрации являлось для современников основной схемой
осмысления новизны и специфики новых форм индустриализации.
К примеру, в 1829 г. данная оппозиция упоминалась в «Аннали уни-
версали ди статистика», чья формулировка была приложима, конеч-
но, не только к ситуации в Италии:
«Италия имеет предрасположенность к определенному типу про-
мышленности: к примеру, производство шелка. Но его устройство
совсем не похоже на цеха Бирмингема, Манчестера или Парижа.
Следует различать два вида промышленности. Первый более всего
напоминает сельскохозяйственные работы и не требует постоянного
притока рабочей силы, не уверенной в своем завтрашнем дне, а также
скопления рабочих на заводах и в цехах. Этот вид промышленности
всегда будет наиболее безвредным, наименее неприятным для госу-
дарства и наиболее терпимым для народа.»3
В первой половине XIX века наметилось постепенное отми-
рание протопромышленности1, которую в дальнейшем потеснило
' Buret Е. Misere des classes laborieuses... T. II. P. 20.
Е.П. Томпсон предложил более взвешенную оценку: «Зло фабричной
системы состояло в том, что она унаследовала худшие черты домашнего
уклада, не сохранив ни одно из его преимуществ» (Thompson Е.Р La
formation de la classe ouvriere en Angleterre. Op. cit. P. 370). Помимо
этого, как показывает Дэвид Левин, эта оппозиция не была абсолют-
ной и развитие протопромышленности стало решающим фактором
пауперизации самой деревни, глубоко повлияв на демографическую и
социальную структуру сельской семьи (см. Lewine D. Family, Forma-
з tion in an Age of Nascent Capitalism.).
Annali universaii di statistica. № 19, 1829; цит. no: Dewerpe A. L'lndus-
( trie aux champs. P. 470
Протопромышлепгость окажется контрпродуктивной в первую оче-
редь по причине того, что не будет способна окупать дорогостоящее
фабричное оборудование и мобилизовать с этой целью рабочую силу,
неподвижную и закрепленную на определенной и постоянной работе.
Однако данный императив не вставал на начальном этапе индустриа-
лизации, так что еще в течение долгого времени сохранялась возмож-
ность балансировать между преимуществами и недостатками того и
Другого типа организации рабочей силы.
256
Кастель Р. Метаморфозы социального вопрос/?.. Хроника наемного труда
крупное индустриальное производство. Но то, что нам сегодня ка-
жется очевидным, воспринималось современниками как рискован-
ный шаг. Их страшила сама вероятность того, что новая организа-
ция труда со всеми ее небывалыми социальными последствиями
могла стать будущим мира:
«Распространение промышленности по всей стране коренным об-
разом меняет характер ее жителей, а поскольку этот новый характер
формируется принципом, глубоко враждебным индивидуальному и
всеобщему счастью, то он непременно породит самые страшные и по-
стоянные бедствия, если только его влиянию не воспрепятствует за-
конодательное вмешательство и регулирование.»1
Становится понятнее, почему новой точкой кристаллизации со-
циального вопроса стал пауперизм. Прежде всего, он был символом
огромного разочарования, сопровождавшего крах либерального
оптимизма XVIJI века. Несмотря на ограниченный характер своего
проявления, он не являлся чисто отраслевой проблемой, поскольку
представлял собой совершенно новую историческую реалию нача-
ла XIX столетия, настоящий разрыв с прошлым. Означая реальный
переворот в организации труда, он, как казалось, был способен из-
менить человеческую природу к худшему. Вобрав в себя наиболее
характерные черты эпохи, он ставил проблему смысла современно-
сти и фундаментальной опасности, которую она с собой несла: риск
того, что в случае продолжения индустриализации экономический
прогресс может привести к полному социальному распаду. И хотя
в случае с пауперизмом возникает тот же эффект фотоувеличения,
что раньше с бродяжничеством (восприятие целого по его части,
осмысление социального вопроса как такового исходя из положе-
ния отдельной группы населения), на этот раз проблема кажется
более серьезной. Бродяга оставался на периферии социального про-
странства, а драма его была связана с тем, что он был исключен из
производственных отношений. Пауперизм же несет угрозу массо-
вого разрыва социальных связей, истоки которого нужно искать в
самом процессе производства богатства.
Возможно, пауперизм был по большей части надуманной пр0'
блемой. Однако этот фантазм нес в себе глубокую историческую'
социальную и антропологическую правду. Мы, конечно, моЖе’*’
спорить о количестве жертв индустриализации или пытаться
Оуэн Р , Цит. по: Поланьи. К. Великая Трансформация .. С. 145.
Глава У. Политика без государства
257
приуменьшить бедственность их положения, основываясь на ста-
тистических данных о постепенном росте заработной платы. Это
необходимо, однако цифры не способны передать драматизм эпо-
хи. Поэтому в дополнение к научным рассуждениям, к текстам
Гюго и Диккенса, приведем слова поэта и политического деятеля
Альфонса де Ламартина. Он рисует картины социальной изоляции
пролетариата, которая может показаться излишне «художествен-
ной», но которая обладает истинно кинематографической силой
воздействия. Подобно наполеоновской эпопее Абеля Ганса, его
речь о трудовом праве, произнесенная 14 декабря 1844 г. перед Па-
латой депутатов, выводит на сцену
«...армии рабочих, чей труд, грандиозный, как нанимающие его ка-
питалы, зависящий от случая, как наживающаяся на нем спекуляция,
непостоянный, как потребляющая его мода, не обладает устойчиво-
стью и постоянством семейного хозяйства. Большие заводы Луары,
Роны, Альзаса, Вогезов. Севера подряжают шесть или семь сотен ты-
сяч семей, каковые становятся орудием на службе у крупного шел-
кового, картонного, суконного, железного производства; народ, вы-
делившийся из народа, нация внутри нации, лишенная корней раса,
вместо капитала имеющая лишь свои руки, вместо земли — профес-
сию, вместо дома — нанятый угол, вместо родины — цех, вместо жиз-
ни — зарплату. Это плавающая каста, вырванная из привычной среды
обитания и способная выполнять только один вид работы. Когда она
остается без рабочего места и без куска хлеба, она разносится, рас-
текается по всей нации, принимая форму сговоров, мятежей, бродяж-
ничества, пороков, проказы, нищеты. Вот что на деле являют собой те.
кого зовут пролетариями, эта раса, предназначенная заселить в буду-
щем землю, рабы индустрии, подчиненные власти самого жестокого
хозяина — голода »'
Скрывающийся за этими «преувеличениями» парадокс состо-
ит в том, что стремление создать конкурентоспособный производ-
ственный аппарат помещает тех, кто должен находиться на острие
модернизации, в ситуацию полуисключенности из общества. Ак-
туальность проблемы пауперизма по-прежнему связана не только
с тем, что, как и в XIX веке, мы можем наблюдать «пауперизацию»
Некоторых социальных категорий. На более глубоком уровне она
ставит вопрос о наличии связи между изменениями в организации
'——______
Lamartine A. de. La France parlementaire. CEuvres oratoires et ecrits po-
iitiques. T. [V P 109 Цит. no: Dreyfus L.-F. L'Assistance sous la Troi-
sieme Republique P., 1907
’ 354Я
Глава V- Политика без государства
259
258________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
труда и массовой десоциализацией. Драма пауперизма служит ил-
люстрацией эффекта бумеранга, который заключается в том, что
явления, кажущиеся маргинальными, способны пошатнуть равно-
весие общества в целом.
Возврат к опеке
Как поправить бедственное положение брошенного на произвол
судьбы наемного труда5 Что предпринять перед лицом других
форм нищеты и других потенциальных факторов социального
распада, таких как рост числа незаконнорожденных, брошенных
детей и распространение детоубийства'? Согласно данным пере-
писи, которые приводит Вильнёв-Баржмон, в 1834 г. во Франции
насчитывалось 198 тыс. нищих и 1600 тыс. бедных1 2 — эти цифры
преуменьшают серьезность ситуации, поскольку учету подлежа-
ли не все неимущие. По его же данным, в одном Лилле на 70 тыс.
жителей приходилось 22 'гыс. бедняков, неспособных прокор-
миться самостоятельно. Согласно докладу префекта Сены, в
1836 г. в Париже нищим был каждый двенадцатый житель. Эта
цифра была оспорена Бюре, который посредством сложных вы-
числений, основанных на сведениях о смертности в богадельнях,
вывел соотношение 1 :4,2 для Парижа и 1:9 — в среднем по стра-
не3. Все эти цифры ненадежны. Они были также постав гены под
сомнение Луи Шевалье, который, тем не менее, приходит к сле-
дующему выводу:
«Всюду и всегда чудовищная нищета, усиливающаяся в самые
тяжелые кризисные годы, доводя до голода, болезни и смерти почти
половину жителей Парижа, то есть практически все его рабочее на-
селение. Но она свирепствует также в обычное время, затрагивая в
самый благоприятный период по меньшей мере четверть совокупного
населения, иначе говоря — большую часть рабочих.»4
Меры, предпринимавшиеся в связи с данным положением в
первой половине XIX века, могут на первый взгляд показаться ни-
чтожными. Амбициозные программы революционных собраний
1 Strauss Р Assistance sociale. Pauvres et mendiants. P., 1901.
2 Villeneuve-Bargemont /1 de. Traite deconomie politique chretienr.e.
P. 255 sq.
3 Buret E. Misere des classes laborieuses en France et en Angieterre.
4 Chevalier L. Classes laborieuses, classes dangereuses P. 585.
так и остались на бумаге. Вместо этого были постепенно реставри-
рованы прежние структуры церковной благотворительности, ко-
торым почти полностью удалось восстановить влияние, каким они
обладали до Революции: в 1848 г. насчитывалось 1800 благотво-
рительных заведений, управлявшихся 25 тыс. церковнослужащих
(против 27 тыс. в 1789 г.). Наряду с этими старыми институтами
милосердия существовало нечто вроде государственной службы
призрения, состоявшей из двух разных элементов. Первый из них
был представлен системой госпиталей и богаделен, обладавшей
очень сложным административным устройством, но подчинявшейся
непосредственно муниципалитетам1. Ориентированная в основном
на нетрудоспособных бедных, она оставалась архаичной и страдала
плохой организацией: из 1557 госпиталей и богаделен, действовав-
ших в 1869 г., 1 224 были созданы еще при Старом порядке. Внего-
спитальную часть этой системы представляли основанные в 1796 г.
службы милосердия. Хотя на бумаге эти учреждения были постав-
лены под контроль префектов, в действительности они зависели от
коммун и обладали нестабильным финансированием (десятипро-
центный налог на зрелища и частные пожертвования). По данным
на 1871 г., они действовали лишь в 13367 из 35389 французских
коммун, а их эффективность значительно зависела от ситуации
на местах2. Напомним также о существовании десятка специали-
зированных учреждений для глухих, слепых или немых, а также
приютов для сирот и домов для умалишенных (по одному на каж-
дый департамент в соответствии с законом от 1838 г.). Система
общественного призрения различных форм нищеты сводилась, по
сути, к вышеперечисленному. За исключением опеки над сирота-
ми и умалишенными, она носила факультативный характер и за-
висела от местных властей (коммун). Однако данная организация
призрения находила защитников на протяжении всего XIX века.
В статье «Призрение», вошедшей в «Новый словарь политиче-
ской экономии» Леона Сэ и Жозефа Шайи (1892 г.), Эмиль Ше-
валье подчеркивал взаимодополнительность системы госпиталей
и служб милосердия. Признавая наличие недостатков в их функ-
Более подробно система госпиталей и богаделен описана в: Imbert 1
2 Le droit hospitaller de la Revolution et de I'Empire. P., 1954
Отчет об этом исследовании приводится в: Leroy-Beaulieu Р L’Etat
moderne et ses fonctions. P , 1890. P. 304-305.
260 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
ционировании, он тем не менее приходил к следующему выводу:
«Эта организация была бы достаточной, если бы была воплощена
повсюду»1.
Крайняя скудость государственной или парагосударственной
системы призрения во Франции являла разительный контраст с
крупномасштабной английской «легальной благотворительно-
стью». Беря под свою полную опеку далеко не все категории нуж-
дающихся, она, безусловно, дополнялась различными видами част-
ной конфессиональной помощи — от церковных учреждений до
благотворительной деятельности прихожан. Однако наряду с этим
складывалась новая оригинальная концепция мобилизации обще-
ственных элит, призванных взять на себя функцию попечитель-
ства над бедными и оказания помощи нуждающимся, что должно
было компенсировать слабость государственного вмешательства.
Так, фактический запрет, наложенный во Франции на развитие
«легальной благотворительности», компенсировался сложными
стратегиями, в основе которых лежал поиск негосударственных
ответов на социальный вопрос.
Главным проводником этих взглядов, господствовавших на
всем протяжении XIX века, был, вне всякого сомнения, член кон-
вента Делекруа. Сразу после термидорианского переворота его
усилиями было приостановлено действие закона от 23 мессидора
года II, предусматривавшего продажу имущества госпиталей. В пе-
риод Директории он добился его окончательной отмены и предло-
жил собственный проект организации призрения. Этот короткий,
1 Chevalier Emile, article «Assistance» / / Say L., Chailley J. Nouveau
Dictionnaire d’economie politique. T. 1. P. 76. Детальное описание за-
ведений, подпадающих под определение «благотворительных», мы на-
ходим в четырехтомном труде барона де Жерандо (.Gerando. Traite de
la bienfaisance publique. P., 1839). К этому списку следует добавить
тюрьмы и дома призрения, восстановленные по инициативе Наполео-
на, который 15 ноября 1807 г. в своей записке Министру внутренних
дел приказывал, чтобы «к концу весны Франция являла собой зрели-
ще страны без нищих» (Цит. по. Riviere L. Un siecle des luttes centre le
vagabondage / / Revue parlementaire. Mai 1899. P. 5). С целью реше-
ния этой задачи декрет от 5 июля 1808 г. «Об искоренении нищеты»
предписывал создание в каждом департаменте по одному дому призре-
ния. Разумеется, данная мера борьбы с бродяжничеством, как и все
другие до нее, не увенчалась успехом.
261
Глава V. Политика без государства
но содержательный текст уже нес в себе основные положения ли-
берального решения социального вопроса1.
Изложение проекта начинается с осуждения «глубокой колеи,
в которую со времен Учредительного собрания нас загнала чрез-
мерная благотворительность», т.е. с критики права на призрение,
ставшего выражением «мании нивелирования и усреднения в рас-
пределении помощи»'* 2. Значит, нужно было забыть о «нерушимом и
священном долге нации» перед нуждающимися гражданами. Поми-
мо того, что данное заблуждение дорого обходилось казне, оно про-
тиворечило принципам либерального правления. «Правительство
ничего не должно тем, кто не приносит ему пользы. Бедняк имеет
право лишь на всеобщее сострадание»3. Это принципиальное поло-
жение будет регулярно воспроизводиться либеральными мыслите-
лями при обосновании недопустимости вмешательства государства
в сферу помощи бедным. О том же в 1851 г. Адольф Тьер говорил в
своем известном докладе о призрении и взаимопомощи:
«Важно, чтобы эта добродетель [милосердие], превращаясь из ин-
дивидуальной в коллективную, из частной в общественную, не теряла
своего качества добродетели, иначе говоря, чтобы она оставалась до-
бровольным, спонтанным свободным актом, поскольку в противном
случае она перестанет быть добродетелью и обратится в принужде-
ние, к тому же губительное. В самом деле, если бы целый класс вме-
сто того, чтобы получать, мог требовать, он стал бы похож на нищего,
просящего милостыню с ружьем в руке. Это открыло бы дорогу самым
опасным проявлениям насилия.»4
Вместе с тем. данная позиция намного сложнее, чем кажется
на первый взгляд. По мысли Делекруа, «другой принцип заключа-
ется в том, что правительство не может взять на себя целиком обя-
занность по содержанию всех бедных; однако, доверяя их защиту
общественному состраданию и опеке богатых граждан, оно должно
явить образец ограниченного в своих средствах милосердия»5. Так,
Даже несмотря на отказ от систематической публичной политики
Delecroy J.-B. Rapport sur 1’organisation des secours publics. Conven-
г tion nationale, seance du 12 vendemiaire an V.
Idem. P. 2.
Idem. P. 4.
Thiers A Rapport au nom de la Commission de (’assistance et de la pre-
5 voyance publique, seance du 26 Janvier 1850. P. 11
Delecroy J -B. Op. c:t. P. 3.
262
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
в данной сфере, практики «благотворительности» не только не ис-
ключались, но даже рекомендовались, в том числе, правительству.
Каков был их статус? Как подчеркивает Франсуа Эвальд, упорное
нежелание либералов дать призрению законодательное оформле-
ние компенсировалось стремлением учредить иной вид регули-
рования социальных проблем1. Если право выступало гарантом
соблюдения условий контракта, заключаемого между ответствен-
ными и равноправными индивидами, то практики призрения, на-
против, предполагали ситуацию неравного обмена. При этом нуж-
дающийся выступал в роли просителя, не способного дать взамен
эквивалент того, что получает. Его отношения с благотворителем
лежали вне сферы права. Законодательная деятельность в этой
области была бы равнозначна вмешательству в организацию граж-
данского общества или, на языке эпохи, «диктату нравов». А это
расценивалось как попытка превращения всей совокупности со-
циальных отношений в систему санкционируемых обязательств,
что является довольно точным определением будущих форм то-
талитаризма. Порталис озвучил его во время дискуссии, предше-
ствовавшей разработке Гражданского и Уголовного кодексов: «За-
коны бессильны в отсутствие нравственности. Но все, что входит
в сферу нравов, не может регулироваться законом. Законодатель,
вознамерившийся включить в свой кодекс все, что относится к мо-
рали, был бы вынужден наделить слишком произвольной властью
тех, кто применял бы его нормы; веря, что защищает добродетель,
он тем самым установил бы тиранию»1 2. По его же выражению,
«плохо правит тот, кто правит чрезмерно»3.
Хотя сфера действия права подлежала строгому ограничению,
это не означает, что все прочие области социальной жизни остав-
лялись на произвол фантазии или самоуправства. В них должен
был действовать иной род обязательств, не менее строгих, но об-
ладающих иной природой, —моральные обязательства. Мораль
не замыкается на частной жизни. Так, существует общественная
мораль, т.е. обязательства, регулирующие некоторые аспекты
1 Ewald F. L’Etat providence Р.: Grasset, 1895. Livre premier: «Responsa-
bilite».
2 Portalis J.E.M. Discours et rapports inedits sur le Code civil. P., 1844-
P. 83. Цит в: Ewald F. L’Etat providence. P. 60.
3 Ibid. P. 53.
Глава V- Политика без государства 263
социальной жизни, не нуждаясь в посредничестве юридической
санкции. Задачей либерализма стала попытка не дать социальной
политике выйти за пределы этого пространстве этики. Как подчер-
кивал Кант, нравственность есть синтез свободы и долга. Сфера мо-
ральных обязательств распространяется на частное пространство,
на некоторые виды отношений между равными, на семейные от-
ношения... Но она включает в себя также спец.': Ьическую область
отношений с нижестоящими, в частности с «низшими класса-
ми», т. е. со всеми теми, кто в дальнейшем образовал «социальный»
сектор. Речь идет об обязанности защищать бедных, выполняемой
благодаря той общественно значимой нравственной добродете-
ли, какой является благотворительность. Как пишет Дюшатель,
«благотворительность есть разновидность опеки»1. Подобно несо-
вершеннолетним детям, члены низших классов не способны сами
о себе позаботиться. Вот почему «между просвещенным классом и
классом бескультурьым, между добродетельными людьми и теми,
чья нравственность несовершенна, необходимо установить отноше-
ния протекции, которые, принимая ту или иную форму, имели бы
характер доброжелательного и добровольного покровительства»2.
Нравственная политика неизбежна. Иначе говоря, социальная по-
литика не может не иметь нравственного основания, поскольку ее
объектом являются группы, не обладающие социальной зрелостью.
Подобное отождествление народа с детьми является лейтмотивом
рассуждений о судьбе низших классов: «Рабочий — это выносли-
вый, но невежественный ребенок, который тем сильнее нуждается
в руководстве и наставлении, чем труднее его положение»3. Значит,
единственно правильной линией поведения в его отношении явля-
ется нравственная опека. Жерандо пишет: «Бедность для богатства
то же, что детство — для зрелости»4. А значит:
«...на наш взгляд, не может идти и речи, как того тэебуют некото-
рые умы, о всеобъемлющей системе промышленной организации, то
есть о проекте устройства, опирающегося на Государство. [...] Боль-
Duchatel М.Т, De la charite dans ses rapports avec I’etat moral et le bien-
2 etre des classes inferieures. P., 1829. P. 29.
Gerando Baron, de. Le visiteurdu patsvre. P , 1820 P. 9
Rossi P. Discours sur la liberte de 1’enseignement secondaire. P., 1844;
НИТ no. Lahrousse E Le mouvement ouvrier et les theories sociales en
4 France de 1815a 1848. P. 129.
Gerando Baron de. Traite de ia bienfaisance publique. T. IV. P. 611
264
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
ше доверия вызывают у нас меры, имеющие целью распространение
просвещения, направление и поощрение труда, установление друже-
ственных отношений между капиталистами, потребителями и произ-
водителями, компенсацию беспомощности слабых доброжелательной
опекой.»1
Опека, попечительство, «способности» (Гизо) или «обществен-
ная власть» (Ле Пле) — таковы фундаментальные понятия либе-
рального проекта управления низшими классами. Чтобы полити-
ческий и одновременно негосударственный ответ на социальный
вопрос стал возможен, необходимо воплотить данные понятия в
такой системе отношений, которая была бы способна предотвра-
тить угрозу социального распада, нависшую над обществом в на-
чале XIX века
Идея социального распада неотступно занимала все умы по-
стреволюционной эпохи. Многие разделяли чувство, что Револю-
ция в некотором смысле излишне преуспела и что, упразднив все
промежуточные звенья управления, она оставила опасный зазор
между государством и атомизированными индивидами'1 2. Фунда-
ментальная задача начала XIX века состояла в том, чтобы завер-
шить Революцию и воссоздать разрушенные социальные связи.
Эту мысль выразил уже Наполеон, которого обычно не встреча-
ешь в компании Сен-Симона, Мадам де Сталь, Бенжамена Кон-
стана, Ремюза, Ройе-Коллара, Огюста Конта и других: «У нас есть
правительство, органы власти, но остальная часть нации, где она?
Мы разрозненны, подобно песчинкам, лишены системы, единства,
контакта». И он добавляет в своем энергическом стиле: «В основа-
ние Франции надобно вбросить несколько глыб гранита»3. На свой
лад он стремился перебросить мостик между «правительством»
и зачатками, или ростками, гражданского общества. Этой цели
служили усилия по созданию имперской знати — новой, мерито-
кратической, формы знатности — что выразилось в учреждении
1 Ibid. Т. Ill Р 288-290.
2 См. Rosarwallon Р Le Moment Guizot. Р.: Gallimard, 1986. См. также
LeSacreriu citoyen. Histoire du suffrage en France. P.: Gallimard. 1993.2‘
partie. Chap. 1 «L’ordre capacitaire». Анализ восприятия этой ситуации
современниками см. в: Gouhier И. Le jeunesse d’Auguste Comte et la
formation du positivisme. 2 vol. P., 1933.
3 Цит. no. Leon P Histoire economique et sociale de la France. T. Ill
P. 113.
Гяава V. Политика без государства 265
ордена Почетного легиона1. К этому нужно добавить более успеш-
ные попытки сформировать прочный административный аппарат.
Однако наполеоновские преобразования опирались в основном на
административный централизм, нависавший свысока над конкрет-
ными отношениями между индивидами, вследствие чего падение
Империи повлекло за собой еще большее расстройство. Ройе-
Коллар так резюмирует общее на момент Реставрации чувство:
«В Революции уцелели только индивиды; и, с этой точки зрения,
последовавшая диктатура довершила ее дело»1 2.
Иными словами, разрушение прежних форм опеки сделало воз-
можным террор и политический деспотизм и впоследствии пере-
росло в общее состояние социальной нестабильности3 * * * * В. Посколь-
ку восстановление старой системы субординации в прежнем виде
было бы в прямом смысле реакционным, возникла необходимость
в новых принципах регулирования, которые не противоречили бы
свободе договора, положенной в основу нового общества (по мень-
шей мере, теоретически), но сохраняли бы при этом отношения
подчинения, без которых немыслим социальный порядок Пьер
Розанваллон убедительно показывает, что воплощение теории
«способностей» Гизо стало политическим решением данной про-
блемы. Эта теория послужила обоснованием целесообразности
избирательного ценза, т.е. такого представительского режима,
1 К концу Империи насчитывалось уже 32000 кавалеров ордена Почет-
ного легиона, среди которых, однако, только 1500 были избраны из
числа гражданских лиц (Сёоп Р. Op. cit. Р. 125 ).
2 Royer-Collard Р.-Р. in: Barande. La vie politique de Royer-Collard. Ses
discours, ses ecrits. P., 1851. T. II. P. 131; цит no: Rosanvallon P. Le
moment Guizot. P. 62.
3 Однако в свете социологической реальности начала XIX века эти вы-
воды носят, безусловно, односторонни” характер. Они не принимают
в расчет иерархический характер семейных структур, который к тому
времени не был преодолен: семья продолжала осуществлять опекун-
ские функции в отношении своих членов. Таким образом, социальные
отношения в целом, и особенно в деревне, все еще были отмечены тра-
диционными формами зависимости. Вне связи с политической рестав-
рацией, в первой половине XIX века в сельской местности возрождается
«усадебный уклад» со всеми присущими ему отношениями подчинения.
В то же время, невзирая на эти факты, проблемы постреволюционной
эпохи осмыслялись, как правило, согласно схеме социального распада.
266_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
который может обезопасить себя от власти большинства, от раз-
гула низших сословий Вместе с тем данное решение проблемы
выходило за строго политические рамки. Оно соответствовало
стремлению воссоздать социальный порядок. Так, по глубокому
замечанию Гизо, «чувство превосходства, испытываемое одними
и признаваемое другими, представляет собой первичное и леги-
тимное основание человеческого общества; кроме того, это факт и
право; это истинный, единственный социальный договор»1.
Вопреки руссоистской концепции свободного договора, заклю-
чаемого между суверенными индивидами, настоящий социаль-
ный договор есть договор опеки. Так. в прошлом существовали
традиционные формы опеки, соответствовавшие феодальным от-
ношениям и архаичной организации труда. Но не могло быть и
речи о том, чтобы восстановить их в прежнем виде под знаменем
свободы, завоеванной в борьбе с произволом и абсолютизмом.
В то же время неравенство положений социальных субъектов, не
позволявшее им выступать в качестве равноправных договари-
вающихся сторон, неизбежно вело к возникновению новых форм
опеки-, между богатым и бедным, сведущим и невежей, врачом и
душевнобольным, цивилизованным и туземцем. Эта опека могла
быть временной или не подлежащей пересмотру в зависимости от
того, являлось ли данное отношение неравенства преходящим или
постоянным. Однако новые формы опеки были лишены иррацио-
нальности архаических форм, свойственных тем временам, когда
общество было погружено в деспотизм и невежество. Теперь ис-
точником их легитимности выступало знание, авторитет, осно-
ванный на компетенции. Иными словами, они являлись наиболее
обоснованным выражением рациональности в той исторической
ситуации, когда далеко не все были способны действовать разу-
мно2. Как пишет Гизо, в политическом плане — однако его выска-
Guizot F Des moyens се gouvemement et d’opposilion dans i’etat actuei
de la France. P., 1821 P. 164. Цит no: Rosanuallon P. Le Moment Gui-
zot. P. 109.
В другой работе я показал, что лечебное отношение, возникающее в
психиатрии, основывалось на опеке этого типа (см. L’ordre psychia-
trique. Chap. 1). Психиатрическое лечение предполагает отношение
неравенства между врачом, воплощающим разум, и пациентом, ли-
шенным этой способности. Но это также разновидность научной
опеки, основанной на психиатрических знаниях и контролируемой
Глава У. Политика без государства
267
зыванпе можно экстраполировать и на более общий план управ-
ления (gouvernementalite) — речь идет о том, чтобы «извлечь из
общества все, что в нем есть разумного, справедливого, истинного
с тем, чтобы применить это к его руководству»1.
Так оказался отброшенным основополагающий принцип социаль-
ного идеала революционеров, во всяком случае монтаньяров, выра-
женный в чеканной формулировке Барера, звучащей контрапунктом
к утверждению Гизо: «Все, что способно порождать зависимость
одного человека от другого, должно быть объявлено Республикой вне
закона!»* 1 2 Теперь отношения подчинения между людьми признаются
легитимными. Более того, речь идет о необходимости срочно допол-
нить их новыми, надежно вплетя их в социальную ткань3.
правилами медицинской деонтологии, целью которой является изле-
чение душевнобольного. Этим оно отличается от прежних форм опе-
ки, производных от насилия и самоуправства. В лучшем случае такая
опека оказывается временной, поскольку излечение восстанавливает
равенство субъектов. Психиатрическая опека является наиболее про-
работанной и сублимированной в знание формой этой новой опеки,
которая будет определять взаимоотношения между вышестоящими и
подчиненными в течение всего XIX века.
1 Guizot F. Les origines du gouvemement representatif. T. 1. P. 98; цит.
no: Rosanvallon P. Le moment Guizot... P. 93.
2 Vieuzac Barere de, «Rapport sur les moyens d’extirper la mendicite et
sur les secours que doit apporter ia Republique aux citoyens indigents»,
24 floreal an II. P. 55.
3 Данный парадокс, чреватый серьезными последствиями, может быть
понят следующим образом: становление либерального общества со-
впадало с воссозданием структур таких тотальных институтов, как дом
призрения, тюрьма, дом умалишенных или английские работные дома
(workhouses). Возврат к практикам заточения в модернизированных
и обоснованных идеологами исправления или излечения формах стал
«решением» проблемы наиболее неисправимых или десоциализирован-
ных групп - тунеядцев, преступников (см. Фуко М. Надзирать и нака-
зывать. Москва: Ad Marginem, 1999) или умалишенных (см. Castel R
L’ordre psychiatrique.) Однако наряду с этим нужно было изобретать и
применять новые, более сложные стратегии в отношении категорий на-
селения, чьи нравы следовало исправлять in vivo (в естественных усло-
виях - Прим, перев ) Более того, эта проблема имела гораздо больший
масштаб, поскольку затрагивала всю совокупность «низших классов»,
оторванных от традиционных форм регулирования, т.е. в первую оче-
редь значительную часть нового индустриального населения.
268 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Не так важно, что способ, избранный, чтобы «собрать, сосредо-
точить весь разум, существующий в обществе разрозненно»1, имел
результатом концентрацию политической власти в руках узкой оли-
гархии собственников. Возможно ли установить такие критерии
«способностей», над которыми в конечном счете не взяли бы верх
деньги? Так и Гизо был, судя по всему, смещен Палатой депутатов,
еще более консервативной, чем он сам. Однако модель «правления
лучших»1 2, при которой общественные добродетели в конечном счете
редуцируются к деньгам, заслуживает нашего внимания, посколь-
ку, будучи основанием власти нового типа, она будет проявляться
в многочисленных сферах.
Остановимся подробнее на вкладе Гизо — человека, который
глубочайшим образом повлиял на французскую политику и обще-
ство в период от Реставрации до 1848 г. Кроме того, это был один из
наиболее ярких представителей либерального подхода к решению
социального вопроса. Будучи ключевой фигурой либеральной оппо-
зиции при Реставрации, он был вместе с тем активным участником
течения, называвшего себя «филантропическим» и занимавшегося
благотворительной деятельностью среди «низших классов» обще-
ства. В 1821 г. он стал соучредителем Общества христианской мо-
1 Статья «Elections» (Выборы) / / Encyciopeciie progressive. 1826. Р. 406;
Цит. по: Rosanvallon Р Le moment Guizot. Р. 93.
2 Известно, что такова этимология слова «аристократия», однако мож-
но добавить, что аристократия была или стала носителем традицион-
ных форм опеки и что по этой причине, с точки зрения либералов, ее
историческая роль была исчерпана. Первым или одним из первых упо-
минаний выражения «правление лучших» в постреволюционном кон-
тексте мы обязаны Буасси д'Англа: «Нами должны управлять лучшие:
лучшими являются наиболее сведущие и заинтересованные в испол-
нении законов; итак, за немногими исключениями, вы найдете подоб-
ных людей лишь среди тех, кто обладает собственностью и привязан
к стране, в которой она расположена» {Boissy d’ Anglas. Discours
preliminaire au projet de Constitution pour ia Republique franqaise //
LeMoniteur universe!. T XXV. 29 juin 1795 P. 92). В то же время необ-
ходимость формирования компетентной элиты, возникшая в связи с
упразднением традиционных привилегий, являлась ключевым момен-
том дискуссий, которые были иницированы Синесом уже в 1789 г. и в
ходе которых было сформулировано различие между «активным граж
данином» и «пассивным гражданином». См. Lecour-G randmaison О
Les Citoyennetes en revolution. 1789-1794
Глава У. Политика без государства
269
рали, в 1826 г. — его вице-президентом и в 1828-м — президентом.
В свое время это общество представляло собой наиболее влиятель-
ную группу давления, объединившую небезраличную к социальным
проблемам часть интеллигенции. Несмотря на свое название, оно
не разделяло политики католической церкви, опиравшейся на кон-
грегации и остававшейся верной традиционным формам благотво-
рительности. Общество христианской морали насчитывало в своих
рядах многих протестантов — банкиров и промышленников, обе-
спокоенных угрозой социального распада, возникшей как побочный
результат прогресса индустриализации; последователей Сисмонди,
стремившихся развивать «социальную экономику» с тем, чтобы ком-
пенсировать наиболее бесчеловечные последствия экономического
развития; просвещенных католиков, подобных Вильнёв-Баржмону,
чье внимание к нуждам рабочих было связано с его пребыванием
в прошлом на должности северного префекта; таких либеральных
аристократов, как вернувшийся из Америки Ларошфуко-Лианкур,
куда он удалился в изгнание после вынесения приговора Людови-
ку XVI... Именно этих «людей добра» призывает барон де Жерандо
исправлять народные нравы. Их филантропическая деятельность
являлась социальной составляющей образовательного ценза, ин-
струментализованного Гизо в политических целях. В социальном
же плане — даже более явно, чем в политическом, — идеология
«правления лучших» занимала почти гегемоническое положение
вплоть до Третьей республики.
Воплотившись в деятельности Общества христианской мора-
ли, особенно активного в период Реставрации и в начале Июльской
монархии, данная позиция продолжала существовать на всем про-
тяжении XIX века, адаптируясь к обстоятельствам и обогащаясь
новыми нюансами Было бы сложно подвести составляющие ее
разнообразные течения под какое-то одно определение Все они,
безусловно, были «филантропами», однако это слово устарева-
ет уже в 1850-е годы. Многие из них были «социальными христиа-
нами», но и это выражение не является однозначным, поскольку
Покрывает очень разные явления: от Фредерика Озанама, защищав-
шего в 1848 г. демократические взгляды1, до Армана де Мелена —
В 1833 г. Фоедерик Озанам основал благотворительное Общество
Сен-Венсен-де-Поль, имевшее целью приобщение молодых католиков
к добру посредством совершения благих дел Однако со временем он
270 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
легитимиста и в то же время наиболее значительного социального
реформатора, чей неутомимый активизм не прекращался вплоть до
провозглашения Третьей республики1. В действительности, наряду
с «ультрарадикальным» и собственно реакционным легитимизмом
(призывавшим попросту вернуться к опеке Старого порядка), суще-
ствовала его более мягкая версия, авторы которой стремились пере-
нести в новый индустриальный контекст традиционные отношения
попечительства, связывавшие социальную верхушку и зависимые от
нее группы. В этом отношении данная версия легитимизма перекли-
калась со взглядами тех либералов, которые желали предотвратить
наиболее разушительные последствия экономического развития* 1 2.
стал видеть роль христианина все больше в «посредничестве» между
«множащимся, неистовым и отчаявшимся пауперизмом» и «черствой
финансовой аристократией» (письмо от 12 июля 1840 г.). Незадолго до
1848 г. он стал демократом и накануне февральских событий написал
свою известную статью «Перейдем на сторону варваров!» («Passons
aux barbares!»), в которой призывал христиан к сплочению с рабочим
классом (см. Duroselle J.-B. Les debuts du catholicisme social en Fran-
ce. 1822—1870. P.: PUF, 1951. P 165-172 ). Однако это «христианско-
демократическое» направление исчезнет с публичной сцены после
подавления восстания рабочих в июне 1848 г. и прихода к власти Луи-
Наполеона Бонапарта в результате государственного переворота.
1 О социальных взглядах легитимистов см. Renard D. Assistance en
France au XIX' siecle: logique de I'intervention publique / / Revue In-
ternationale d’action communautaire. № 16-56. Montreal, automne
1986; о различиях легитимистских позиций: Rosanvallon Р. Le Sacre
du citoyen. 2е partie, chap. 1. О сложности позиций, скрывающихся за
понятием «социального католицизма» см.: Mayeur J.-M. Catholicisme
intransigeant, catholicisme social, democratic chretienne / / Annales
ESC. Mars-avril 1972.
2 Арман де Мелен, который поначалу, подобно Озанаму, был поборни-
ком концепции добрых дел, «посещавшим в один и тот же день ман-
сарды и салоны» (письмо, датированное июлем 1844 г.), так описывает
собственную эволюцию «Новое направление моих поисков остается
верным программе, побуждающей идти от бедных к рабочим, от благо-
творительности к ассоциациям» (письмо, датированное июнем 1850 г )
И действительно, при Второй республике он руководил комиссией, от-
ветственной за реформу государственной системы призрения бедных, а
позднее был неутомимым защитником обществ взаимопомощи. Однако
его участие было второстепенным, а на деле обществами руководили но-
табли и, в первую очередь, кюре (Duroselle J -В Op. cit. Р. 439-474)
Глава V- Политика без государства 271
Во второй половине XIX века к этому направлению примкнули
Ле Пле и его последователи. Также не являясь либералами, они
тем не менее были одержимы «язвой пауперизма»1. В равной сте-
пени Ле Пле высказывался за объединение всех «общественных
авторитетов» с целью установления нового «попечительства» над
десоциализированными массами: «Для борьбы с пауперизмом до-
бровольное попечительство не менее эффективно, чем старый при-
нудительный порядок»1 2. В этом состоит парадоксальный характер
его школы: смесь ностальгии по старым временам с модернист-
скими устремлениями, привлекшая широкие круги инженеров и
энергичных руководителей предприятий3. Сам Ле Пле, выпускник
Политехнической школы и создатель оригинального метода наблю-
дения социальных фактов (монографическое описание отдельных
рабочих семейств), был одним из главных советников Наполео-
на III и организатором всемирной выставки 1867 г., пропагандиро-
вавшей «социальную экономию». Его влияние надолго пережило
падение Второй империи и его собственную смерть. Вместе с тем
школа Ле Пле не была однородной, объединяя в своих рядах очень
разных людей: начиная с него самого, постепенно дрейфовавшего
1 Ле Пле пишет о той драме, какой, в его глазах, является дикая ин-
дустриализация: «Так начинает возникать беспрецедентный порядок
вещей. Вокруг новых орудий производства концентрируется много-
численное население, отлученное от своих семей, неизвестное своим
новым патронам, лишенное достойного жилья, церкви, одним сло-
вом — обделенное средствами благосостояния и воспитания, которые
до сих пор считались необходимыми для существования культурного
народа. [...] Этот режим застал врасплох индивидов, внезапно ото-
рванных от старинного попечительства и от традиционных привычек
умеренности. Мы видим, что они стали причиной общественных бес-
порядков, каких еще не знало человечество» (Le Play F. La reforme
sociale en France P 1867 T II P 413 ).
2 Ibid. P 425.
Схожее сочетание попытается воплотить правительство Виши. Не-
случайно. что последние леплезианцы чувствовали себя в нем уверен-
но. Заметим также, что последний из этих «забытых изобретателей»
Поль Декамп приобрел известность благодаря тому, что был пригла-
шен Салазаром в Португалию для помощи в разработке его социаль-
ной политики (Kalaora В., Sauoye .4. Les inventeurs oublies. Le Play et
ses continuatenrs aux engines des sciences sociales. Seyseel: Editions du
Champs-Valon, 1989).
272
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
ТЕЦа
к католической реакции, и заканчивая предшественниками техно-
кратов, подобных Эмилю Шессону, изобретателю роли «социаль-
ного инженера». В то же время все эти персонажи пересекались
общались между собой и их влияние взаимоусиливалось. Неслу-
чайно созданное Ле Пле Общество социальной экономии открыло
свои двери «социальным католикам», а Арман де Мелен даже стал
членом его административного совета'.
Не менее сложно определить собственно политическую окра-
ску этих реформаторов. Пережив на своем веку не один режим,
большинство из них были обеспокоены не столько верностью
какой-либо одной партии, сколько защитой «центристской» пози-
ции, занимавшей промежуточное положение между бесчинства-
ми реакции и цинизмом чистого экономизма, с одной стороны, и
«чрезмерностями» разнообразных течений социализма, с другой.
Они «социальны» в том смысле, какое вкладывает в это понятие
«Словарь» де Литтре: «[Социальным] в противоположность «по-
литическому» называют состояния, которые, вне зависимости от
формы правления, относятся к интеллектуальному, нравствен-
ному и материальному развитию народных масс». «Социальное»
соответствует набору практик, имеющих целью смягчить нужду,
характеризующую материальное, но в еще большей мере мораль-
ное состояние низших сословий общества. Под «политическим»,
в свою очередь, понимается не та политическая борьба, в которой
неплохо преуспели большинство наших реформаторов, но такое
положение, когда государство выступает в роли распорядителя со-
циальных практик. Пропагандируемая леплезианцами социальная
политика является прерогативой не государства но просвещенных
граждан, которые должны добровольно взять на себя функцию по-
печительства бедных классов.
О различных группах приверженцев Ле Пле можно прочитать в книге.
Kalaora В Savoye A. Les inventeurs oubiies. Op. cit Сложные отноше-
ния между всеми этими течениями, которые з конце века пересеклись
в Социальном музее, анализируются в работе: Elivit S The Third Re-
public Defended. Bourgeois Reform in France. Baton Rouge. Louisiana
State University Press. 1986. Единственным недостатком этой замеча-
тельной книги является, на мой взгляд, то, что ее автор недооценивает
специфику солидаризма, выражавшуюся в поддержке принципа госу-
дарственного вмешательства, который отвергали все прочие «буржу-
азные» течения (см. следующую r.rtasv)
упава V- Во.штико ^ез государства____________________________273
С этой точки зрения, данные взгляды не выходят за рамки
либерализма или. по меньшей мере, не противоречат ему. Ведь
^утопический» либерализм XVIII века и либерализм, который ас-
социируется с индустриальным обществом, ощутимо различают-
ся. Первый был завоевательным, иконоборческим и собственно
революционным в своей концепции общества, поскольку было не-
обходимо уничтожить препятствия, мешавшие пришествию сво-
боды. Либерализм, возобладавший в XIX веке, стал, не изменяя
собственным ценностям, консервативным или скорее склонным к
реставрации социального порядка. Изменилась его позиция, когда
возникла потребность в противостоянии не системе привилегий,
но факторам нестабильности, не архаичным и давящим формам
регулирования, но угрозе социального распада. В результате под-
мены критического идеала одержимостью любой ценой сохранять
общественное спокойствие, либерализм сближается с различны-
ми версиями социальной филантропии.
Конечно, существует и чистокровный либерализм, с подозрени-
ем относящийся к любому вмешательству, способному хоть сколько-
нибудь повлиять на законы рынка. В его защиту выступали такие
Деятели, как Навиль1, Бастья' или Дюнойе1 2 3. Хотя они не игнориро-
вали нищету, некоторые из них, вслед за Мальтусом с уверенностью
заявляли, что она является необходимым злом и несмотря ни на что
полезна4. Помимо этого существовали и чисто консервативные по-
1 Naville F.M.L De la charite legaie, de ses elfets et de ses causes. P ,
1838. 2 tomes.
2 Bastiat F. Harmonies economiques P.. 1850
Dunoyer C. De ia iiberte du travail, au simple expose des conditions dans
leso.uelles les forces humaines s'exercent avec le plus de puissance. P., 1845.
Как пишет Шарль Дюнойе «Вы полагаете, что она [нищета] является от-
вратительным злом? При этом не забывайте, что это зло необходимое |.. ]
В обществе должны быть такие низшие области, от падения в которые
Не были бы застрахованы семьи, ведущие себя неправильно [.. | Ните~а
есть ужасающий ад. [... ] Возможно, именно нищета с сопутствующими ей
спасительными ужасами укажет дорогу к благоразумию и добродетелям,
более всего необходимым для прогресса нашего вида и для его правиль-
ного развития.. [...] Она являет спасительное зрелище для наиболее здо-
ровой части нуждающихся классов; она создана для того, чтобы внушать
Им благотворный ужас, она наставляет их на путь трудных добродетелей.
Необходимых для того, чтобы улучшить свое положение».
274
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трупа
зиции. Как правило, их разделяли католическая Церковь, большая
часть сельских нотаблей и все те, кто испытывали ностальгию по
Старому порядку. По мнению этих консерваторов, деятельность в
пользу «бедных» должна была, в лучшем случае, ограничиваться
традиционными практиками благотворительности под надзором
церкви и конгрегаций. Но между этими двумя крайностями можно
различить промежуточную позицию или скорее группу позиций, об-
разующих некое аморфное облако, которое в конечном счете и воз-
обладало. Именно этот рыхлый центр породил в XIX веке первую
современную версию социальной политики1.
Несмотря на свою разнородность, данное идейное направление
характеризуется двумя общими чертами. Прежде всего, запрет ча
вмешательство государства (ниже мы рассмотрим его многочис-
ленные практические следствия) или скорее настойчивое стрем-
ление свести к минимуму и строго ограничить это вмешательство,
поскольку абсолютного запрета со временем будет придерживаться
все сложнее. Вместе с тем — и как бы в противовес первому — от-
каз от laisser-faire, иными словами, дистанцирование от «чистой»
политической экономии. Поэтому, чтобы наиболее адекватно пере-
дать то общее, что объединяло эти позиции, можно сказать, что они
являлись различными вариантами социальной экономии. Каждый
из них поднимал вопрос о последствиях, которыми чреват капита-
листический способ производства богатств для непосредственных
производителей. В то же время они не позволяли себе поставить
под сомнение сам способ производства. Решение социального во-
проса ограничивалось для них работой с нищетой, порождаемой ка-
питалистическим миром, то есть с нежелательными последствиями
экономического развития. Иными словами, это была попытка скор-
Наряду с этим существовали. конечно, позиции социалистов и соб< тлен-
но рабочие формы организации и протеста, требовавшие радикальных со-
циальных преобразований. Но мы не включаем, их в наш обзор, поскольку
в их основе лежала совершенно иная концепция общес~ва и социально-
го вопроса. Точка зрения республиканцев была, в свою очередь, болсе
двусмысленной: сперва они опирались на рабочее движение, одна*0
после июня 1848 г. большая часть республиканцев примкнула к партии
Порядка, а остальные были слишком малочисленны, чтобы оказывать
сколь-нибудь значимое влияние на текущую политику. Образ правленйя-
созвучный республиканской позиции, и ее реальное влияние стали во3'
можны лишь при Третьей республике (см. следующую главу).
Глава У- Политика без государства 275
ректировать наиболее бесчеловечные побочные эффекты обще-
ственной организации, не затрагивая при этом ее структуры*.
Попечительство и попечители
Таким образом, версия социального вопроса, возникшая в XIX веке
внутри этого разнородного скопления социальных реформаторов,
предусматривала социально-нравственное оздоровление рабочих
классов, пораженных «гангреной» пауперизма2. Насколько нам
1 К. Жид, попытавшийся на рубеже XIX и XX веков обновить социаль-
ную экономию, выделил в ней четыре основных течения: социально-
христианское, либеральное, солидаристское и социалистическое
(Gide С. Quatre ecoles d’economie sociale. Conferences de I’universite
de Geneve. Geneve, 1890). Но как мы увидим в следующей главе, со-
лидаризм и социализм понимают социальный вопрос совершенно по-
разному. Коль скоро речь идет о «политике без государства», лишь два
первых течения социальной экономии, вышедшие из либерализма и
социальное католицизма, принадлежат к указанной совокупности
позиций. Несмотря на то, что эти попытки не обладали строгой теоре-
тической последовательностью, отметим, что в начале века их прин-
ципы были наиболее четко сформулированы Леонаром Симондом де
Сисмонди (Sismondi Leonard Simonde de. Nouveaux principes d’eco-
nomie politique ou de la richesse dans ses rapports avec la population.
P., 1819). Сисмонди стремился исправить политическую экономию,
думающую лишь о производстве богатств, добавив к ней «социаль-
ную экономию», заботящуюся о благополучии большинства. Маркс
относился к ней с пренебрежением как к «вульгарной экономии»,
которая — в отличие от построений Рикардо — отказывалась прини-
мать в расчет все деструктивные для человечества последствия, выте-
кающие из внутренней логики капитализма. Об этом см. Procacci G.
Gouverner la misere. В конце века Рене Вормс дал яркое и довольно
Точное определение социальной экономии: «Социальная экономия —
это сентиментальная версия политической экономии» (Warms Rene.
г L’economie sociale / / Revue Internationale de sociologie, 1898).
Этот образ гангрены принадлежит перу аббата Мезонье: «Рабочий
Класс, эта гангренозная часть общества, нуждается в наставлении»
(Reybaud L. Etudes sur le regime des manufactures. P., 1955. P. 276)
Аббат исполнял функции священника при «шелковых монастырях» —
созданных лионскими промышленниками фабриках, где девушки из
бедных семей работали под руководством монахинь и были вынужде-
ны соблюдать монашескую дисциплину.
276
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трула
известно, это выражение было впервые использовано в связи с вое-
станием лионских ткачей в легитимистской газете «Ля Котидьен»
выступившей 28 ноября 1831 г. с критикой правительства: «Нуж-
но наконец понять, что помимо парламентских условий осущест-
вления власти наличествует социальный вопрос, который требует
своего разрешения... Правительство всегда совершает ошибку, от-
казывая людям, просящим у него хлеба»1. Данная фраза дает ключ
к пониманию постановки социального вопроса при Третьей респу-
блике. Он существует «вне парламентских условий осуществления
власти», т.е. вне сферы политики, касаясь непосредственно положе-
ния народа. Политическая оппозиция в лице легитимистов взывает
от его имени к правительству с тем, чтобы оно наконец обратило
внимание на народные бедствия. Однако такая постановка вопроса
все еще не предполагает переустройства политического поля Речь
идет о том, чтобы облегчить нищету, а не о том. чтобы исходя из
нее пересмотреть «условия осуществления власти». Вот почему все
это время, вплоть до постановки проблемы солидарности в полити-
ческом ключе, речь шла о «политике без государства», т.е. о такой
политике, которая не затрагивала государственной структуры.
Позднее это выражение имело хождение в кругах социаль-
ного католицизма. К примеру, в письме от 13 марта 1833 г. Фре-
дерик Озанам благодарил своего друга Фальконне за то, что тот
открыл ему глаза на «важную социальную проблему улучшения
трудящихся классов»2. В схожем контексте, на одной из лекций
Общества Сен-Франсуа-Ксавье католического содействия воспи-
танию молодых рабочих, Теодор Низар заявил: «Самой большой
социальной проблемой нашего времени, несомненно, является
улучшение рабочего класса»^ Вильнёв-Баржмон, выступивший в
1841 г. перед Палатой депутатов по случаю обсуждения закона о
сокращении детского рабочего дня был единственным, кто смог
1 Цит по: Duroselle J.-B Les debuts du catholicisme soc al en France. Это
подтверждает сложность позиции легитимизма: переход в полити-
ческую оппозицию после 1830 г. и неприятие либерального модерн®
подталкивают его сторонников к тому, чтобы поддержать некоторое
требования народа и позиционировать себя как защитников жертв ИН'
дустоиализации.
Ibid .'Р. 168
Ibid. Р. 9
Глава V Политика без государства____________________ 277
ЕЕ " _ — ~... = '
передать реальную значимость этих дебатов: «Оздоровление низ-
ших классов, рабочих классов представляет собой самую крупную
проблему нашей эпохи. Настало время серьезно заняться ее ре-
шением и наконец воплотить на практике настоящую социальную
экономию, слишком часто упускаемую из виду среди нашей бес-
плодной политической суеты»'. Наконец, Арман де Мелен дал наи-
более четкую формулировку этого вопроса: «В чем состоит долг
общества в отношении пауперизма, его причин и последствий? До
какой степени и при помощи каких средств оно должно его испол-
нять? В этом весь социальный вопрос»2.
Наряду с этим в тридцатые и сороковые годы XIX столетия
социальный вопрос начинают по-своему поднимать социалисты
и рабочие, выступившие за альтернативную организацию труда,
объединение производителей и упразднение наемного труда3.
К этой теме мы еще вернемся. Однако в данный момент речь идет
о позиции господствующих классов. Необходимо подчеркнуть,
что несмотря на массовое неприятие как вмешательства государ-
ства, так и малейшей способности «низших классов» влиять на
собственную судьбу, им удалось развернуть систематическую дея-
тельность в социальной сфере. Стратегии оздоровления рабочих
классов включали в себя три уровня: помощь бедным посредством
техник, предвосхитивших современную социальную работу в про-
фессиональном смысле слова; развитие институтов накопления
средств и добровольных обществ взаимопомощи, заложивших
основы системы социального страхования; наконец, институт по-
печительства попечителей, выступивший гарантом рациональной
организации труда и одновременно — общественного согласия.
1. В книге «Посетитель бедного» барон де Жерандо предложил
Новую технологию призрения, главной целью которой было отнюдь
Нс доведение помощи до нуждающихся. По его мнению, распреде-
ление материальных благ среди бедных могло быть опасно, если
’ Ibid. Р. 231
Melun Armand, de De I’intervention de la societe poor prevenir et soula-
j ger les miseres. P.. 1849 P 9
Так, первое издание работы Луи Бла.ча «Об организации труда»
(Blanc Louis De Г organisation du travail) в 1839 г. и газета «Ателье»,
Издававшаяся между 1840 и 1851 годами, предлагали настоящую про-
грамму рабочей автономии.
278 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
только не найти способ строго контролировать их использование.
Недальновидная благотворительность удерживает призреваемого
в зависимом положении и умножает число бедных. Значит, разра-
ботка плана материальной помощи должна начинаться со скрупу-
лезного изучения потребностей нуждающихся, что является «фун-
даментом того здания, которое призвана построить просвещенная
благотворительность»1. Нужда может быть постоянной, если она
вызвана инвалидностью, или временной, если она наступила, к при-
меру, вследствие болезни; кроме того, нужда может быть связана
с условиями труда (безработица) или с дурными наклонностями и
непредусмотрительностью самих бедных. Значит, для каждой при-
чины — свое лекарство. Но прежде всего помощь должна быть по-
ставлена в зависимость от хорошего поведения ее получателя. Она
должна быть орудием нравственного исправления, устанавливая
долговременные отношения между участниками обмена. Оказание
помощи подобно потоку человечности, связывающему двух людей.
Конечно, это отношение неравноправное, но в этом и состоит его
основной интерес. Через благодетеля, выступающего орудием соци-
ализации, благо достигает получателя. Благодарность последнего, в
свою очередь, восстанавливает контакт между людьми добра и от-
верженными. Позитивная связь воссоздается там, где до этого цари-
ло равнодушие, или даже враждебность, и классовый антагонизм.
Отношения опеки создают общность в и благодаря зависимости.
Благодетель и его подопечный образуют общество, поскольку мо-
ральная связь является также социальной связью. Тем самым отвер-
женный облагораживается и приобщается к универсуму всеобщих
ценностей. По существу, плохие бедные существуют лишь потому,
что существуют плохие богатые: «Богатые, осознайте свое высокое
предназначение! Поймите также, что вы призваны не к смутному и
неопределенному попечительству... Вы призваны к опеке — свобод-
ной и добровольной, но реальной и активной»* 2. Добродетель бога-
тых становится чем-то вроде цемента, который заново присоединя-
ет к обществу этих новых варваров, какими являются современные
нищие, испорченные условиями своего существования.
Однако в контексте массовой бедности эффект от такого воз-
действия мог быть исключительно символическим. «Посетитель
2
Gerando Baron de Le visiteur du pauvre. P. 39.
Gerando Baron de. Traite de bienfaisance publique. T. 4. P. 61 1
Глава У . Политика без государства
279
бедного», ограничиваясь личным контактом (хотя и не точечным,
поскольку он должен был обеспечить постоянное наблюдение),
занимался не чем иным, как «социальной клиникой» или кризис-
ным вмешательством (crisis intervention). Вместе с тем, было
бы неверно считать такую избирательную благотворительность
наивной. Оценка потребностей, контроль за использованием по-
собий, индивидуальный подход к клиентам — эти первые навыки
в дальнейшем сформировали базу профессиональной социальной
работы. Данный подход к социальной защите лег в основу направ-
ления научной благотворительности (scientific charity), широко
представленной в англо-саксонских странах во второй половине
XIX века:. Сюда же относится традиция case work2. Устойчивость
клинической модели социальной работы, возможно, во многом
объясняется этим двойным требованием, впервые обоснованным
бароном де Жерандо: «научное исследование» потребностей кли-
ента и установление персонализированного контакта.
Так или иначе в XIX веке, согласно замыслу их создателей,
эти практики заменяли собой право на призрение. Формы помо-
щи и условия ее получения определялись в соответствии с этой
концепцией социальной защиты. Она должна была позволить из-
бежать ловушек английской «легальной благотворительности»,
гротескный образ которой служил пугалом, отвращающим от лю-
бой попытки государственного вмешательства в сферу призрения.
С этим соглашались все или почти все, и в первую очередь — влия-
тельные либералы. Алексис де Токвиль, в частности, писал:
«Я глубоко убежден, что любая система, взявшая на себя заботу о
нуждах бедных на регулярной, постоянной, административной осно-
ве, породила бы нищеты больше, чем смогла бы излечить, развратила
Himmelfarb G. Poverty and Compassion. N.-Y.: A. Knopf. 1991.
Традиция social case work возникла в двадцатые годы XX века в США
как результат стремления реорганизовать социальную работу среди
малообеспеченных слоев таким образом, чтобы в ее центре оказа-
лись отношения между социальным работником и клиентами. Так. по
словам председателя национального конгресса социальной работы,
Произнесенным в 1930 г., т. е во время «Великой депрессии», в этих
Условиях стала очевидна «бесполезность всех официальных прсграмм
я, в частности, тех, что находятся в ведении государства» (Castel F.,
Castel R., Lovell A. La societe psychiatrique avancee: le modeie americain
P-: Grasset. 1979. P. 59 sq.).
280 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трудд
бы население, которому была призвана принести помощь и облегче-
ние, со временем превратила бы богатых в наемников бедных, исто-
щила бы источники сбережений, остановила бы накопление капитала,
подавила бы рост торговли, сковала бы человеческую деятельность и
инициативу и в конце концов привела бы государство к жесточайшей
революции, когда число тех, кто получает милостыню, почти сравня-
лось бы с числом тех, кто ее подает, и когда бедняку, которому было
бы больше нечего взять с обедневших богачей, стало бы проще отнять
у последних имущество, чем просить их о помощи.»1
Это перекликается со взглядами Адольфа Тьера и «великим
страхом» имущих классов. Непросто сегодня понять, почему та-
кой глубокий мыслитель, как Токвиль, мог вывести подобные ужа-
сы единственно из существования права на социальную помощь у
некоторых категорий нуждающихся. Но все эти умы преследовало
не что иное, как опасение по неосторожности запустить механизм,
который породил бы Государство-Левиафан или, что еще хуже, со-
циализм1 2 * * * * * В.
2. Однако подобные метода оздоровления бедных, применяе-
мые точечно и в личном контакте {person to person), оказались
неадекватны масштабу проблем, поставленных пауперизмом.
Нужно было дополнить их институционально закрепленными кол-
лективными практиками. Акцент на институциональном аспек-
те социального вмешательства составил принципиальное отличие
нового реформаторского течения сравнительно с традиционными
формами призрения. Об этом свидетельствуют слова, завершав-
шие доклад секретаря Общества христианской морали по итогам
его деятельности за 1824 г/
1 Tocqueville A. de. Memoire sur le pauperisme. P. 39. Напомним также,
что во время парламентской дискуссии о праве на труд, имевшей ме-
сто в 1849 г., Токвиль, как истинный либерал, выступил с особенно
яростной критикой социализма: «Необходимо освободить страну от
груза, которым на ее плечи, образно выражаясь, легла социалистиче-
ская мысль... [социализм представляет собой] энергичное, непрерыв-
ное, неумеренное воззвание к материальным импульсам человека I- ।
В конечном счете, если бы меня попросили найти общую формулУ-
наилучшим образом выражающую то, чем мне видится социализм, т°
я бы сказал, что это новая форма рабства» (цит. по: Labrousse Е Г
mouvement ouvrier et ies theories sociales en France. P. 214)
*’ В следующей главе мы рассмотрим нарастание этой полемики в св£31?
с обсуждением вопроса о праве на труд в 1848 г.
281
ртава V- Политика без государства
«Остается добавить, господа, что вашим знаменем является ско-
рее филантропия, т.е. философический способ любить и служить
человечеству, нежели благотворительность, воплощающая христи-
анский долг любить своего ближнего и помогать ему... Целью благо-
творительности является облегчение несчастья; целью же филантро-
пии — его предотвращение. Улучшения, плоды его [филантропа]
трудов, не умирают вместе с ним, но рано или поздно превращаются
в институты •>'
В самом деле. Общество христианской морали — став-
шее, напомним, местом встречи таких разных персонажей, как
Дарошфуко-Лианкур, Гизо, Констан, Дюфор, Токвиль, Жерандо.
Дюпен и др., — было средоточием размышлений и инициатив, сто-
явших у истоков многих институтов. В частности, оно поддержало
сберегательные кассы и общества взаимопомощи. Кроме того, оно
включало в себя комитеты по повышению нравственности заклю-
ченных, по трудоустройству сирот, по общественной гигиене, ко-
митет помощи умалишенным и т.д. Наконец, дискуссии между его
членами легли в основу многих нормативных актов2.
Особого интереса заслуживают те институты, которые были
задуманы с целью предупреждения зла, порождаемого нищетой:
достойны уважения попытки возместить ущерб после того, как он
был причинен, однако еще лучше постараться избежать его вовсе.
С этой точки зрения, сберегательные кассы и общества взаимопомо-
щи представляли собой институты, наиболее пригодные к решению
основной задачи филантропии — нравственному оздоровлению
низших классов. «Самой большой услугой, какую человеколюбие
способно оказать низшим классам, является развитие у них чувства
предусмотрительности»3. Ведь именно недальновидность является
основной причиной бед простонародья. Рабочий, подобно ребенку,
не способен думать о будущем, а значит, управлять своей судьбой.
Он живет сегодняшним днем, в первый же вечер пропивая недель-
ную зарплату и не задумываясь о том, что в будущем его может
ожидать болезнь, несчастный случай, безработица, забота о семье,
старость, которая оставит его без средств к существованию. От-
Guizart L. de. Rapport sur les travaux de ia Societe de morale chretienne
2 Pendant I’annee 1823-1824. P„ 1824. P. 22-23.
з Dreyfus L.-F Un philanthrope d'autrefois. Op cit.
Guchatel T. De la charite dans ses rapports avec i’etat moral et le bien-
etre des classes inferieures. P. 306.
282 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
кладывать деньги в кассу означает включить в настоящее заботу 0
будущем, учиться дисциплинировать свои инстинкты и признавать
за деньгами ценность, заключающуюся не только в удовлетворении
сиюминутных нужд. Кроме того, это предполагает создание нако-
плений, защищающих против случайностей существования.
Первая сберегательная касса была основана в 1818 г. в Париже.
Ее председателем стал герцог де Ларошфуко-Лианкур, выступивший
с предложением создания таких касс в каждом департаменте к «вы-
годе полезного и трудового класса»1 еще во времена деятельности Ко-
митета по нищенству. Виллермэ отмечал широкое распространение
этих касс после 1830 года1 2 3. Однако собственно экономический эф-
фект от этих сбережений был тогда невелик по причине скромности
заработков рабочих. Их основное значение заключалось в нравствен-
ном воздействии, в так называемой педагогике предусмотрительно-
сти’. В то время как ломбард символизировал безответственность на-
рода и его беды, порождаемые сиюминутной нуждой, сберегательная
касса приобщала народ к выгодам расчетливой рациональности и к
ценности денег как источника доходных инвестиций.
Однако еще большим потенциалом нравственного воздействия
обладали общества взаимопомощи. Наряду с попечительством со
стороны патронов, именно на них возлагались основные надежды
по улучшению участи народных классов в условиях либеральной
структуры экономики. В этом вопросе образцом для подражания
1 Bloch С , Tuetey A Proces-verbaux et rapports au Comite pour Г extinc-
tion de la mendicite. Quatrieme Rapport.
2 Villerme L.R. Tableau sur 1'etat physique et moral des ouvriers employes
dans ies manufactures.
3 Некоторые рабочие, особенно те, что не были оторваны от своих дере-
венских корней, могли проявлять неожиданные качества: «Подумать
только. С одной стороны, нехватка, которая кажется неизбежной, с
другой - запасы того, чего недостает. Как это понять? Судя по всему,
все наши расчеты грешат тем, что в достаточной мере не учитывают
сильно развитую у рабочих из сельской среды способность, каковая
состоит в воздержании, сознательном самоограничении. Как бы низко
мы ни оценивали их расходы, им удается тратить еще меньше. Да*е
такие их пороки, как пьянство, не всегда этому мешают; они оплачи-
вают свой порок, еще туже затянув пояса. Так, капля за каплей, часто
смешанной со слезой, ширится поток народных сбережений» (ReD'
baud Louis. Leferet la houille P . 1874. P 111)
Глава У. Политика без государства
283
выступала Англия, тогда как ее право на призрение продолжало
оставаться жупелом. Развитие friendly societies представлялось
самым верным способом победить фундаментальную незащищен-
ность наемного труда благодаря страхованию целых профессий
против тех или иных рисков: болезни, несчастного случая и даже
безработицы и старости1. Взаимопомощь была коллективной,
оставаясь при этом добровольной. Она могла придать филантро-
пическим практикам истинно «социальное» измерение. Однако
деятельность обществ взаимопомощи не была лишена подводных
камней. Во-первых, рабочие могли использовать эту возможность,
чтобы объединяться в целях защиты своих требований или иной
подрывной деятельности, превратив общества взаимопомощи в
общества сопротивления. Эта угроза была тем более велика, что
ассоциативный дух рабочих уходил корнями в очень древние тра-
диции ремесленной организации, которые могли тайно уцелеть не-
смотря на действие закона Ле Шапелье2. Другая опасность заклю-
чалась в том, что, став обязательными, членские взносы потеряли
бы все свое морализирующее значение. Ведь истинная взаимопо-
1 К 1815 г. в Англии friendly societies насчитывали 925000 членов. Эта
цифра будет достигнута во Франции лишь после 1870 г , когда в англий-
ских обществах взаимопомощи будут состоять уже 4 миллиона рабо-
чих. Английское «опережение» объясняется тем, что здесь эти обще-
ства имели возможность развиваться более автономно от государства
и от власти нотаблей, а также большим количеством наемных рабочих
в Англии. Однако как в Великобритании, так и во Франции, общества
взаимопомощи рекрутировали своих членов, как правило, среди работ-
ников, обладавших наиболее стабильным и высоким заработком. (Gil-
bert В.В. The Evolution of National Insurance in Great Britain. L., 1996).
О «корпоративных» корнях обществ взаимопомощи см.: Laurent Е.
Le paupensme et les societes de prevoyance T 1 P., 1865; Sewell W
Gens de metiers et revolutions. К 1820 г. действовало всего около 132
обществ взаимопомощи, насчитывавших около десяти тысяч чле-
нов (Guesltn A. L'mvention de I’economie sociale. P 124) Попытки
их трансформации в общества сопротивления были замечены очень
рано. К примеру, в Лионе «Общество взаимных обязательств» (Socie-
ty du devoir mutuel) приняло активное участие в восстаниях лионских
ткачей 1831 и 1834 г. (Perrot М. Mutualite et mouvement ouvrier au
XIXе siecle / / Prevenir. N 4 Octobre 1981). Более полную историю
Движения взаимного страхования см. в: Gibaud В De la mutualite a la
Securite sociale. P. Editions ouvrieres, 1986.
284 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
мощь может быть только добровольной. А поскольку за исполнени-
ем закона имеет право следить лишь государство, то обязательные
взносы могли бы стать тем Троянским конем, благодаря которому
государственная власть вторгнется в сферу трудовых отношений.
Таким образом, взаимное страхование должно пребывать под
надзором и под контролем, в то время как участие в нем — оста-
ваться факультативным. Его первые шаги совершались под знаком
этого двойного требования. Трудность соблюдения одновременно
того и другого условия отчасти позволяет понять тот непростой и
долгий путь, который пришлось проделать этим обществам, пре-
жде чем прийти к системе всеобщего обязательного страхования
(см. следующую главу).
Иными словами, речь идет о свободе под надзором: создание об-
ществ взаимопомощи поощрялось, однако их деятельность тщатель-
но контролировалась. При Реставрации им было разрешено соби-
раться только под председательством мэра или комиссара полиции.
После волнений рабочих, отметивших начало Июльской монархии,
закон 1834 г. сократил максимальное число их членов до двадцати
и увеличил наказание (до двух лет тюрьмы) за несоблюдение это-
го положения1. Количество обществ заметно выросло в преддверии
1848 г. Но к тому времени их уже коснулась общая тенденция видеть
в ассоциации рабочих принцип полной реорганизации трудовых от-
ношений. По мнению умеренных, общества взаимопомощи были под-
вержены риску заражения этими идеями. Однако сама модель вза-
имного страхования была столь привлекательна в глазах социальных
реформаторов, что с восстановлением порядка после восстания июня
1848 г. Законодательное собрание приняло решение вернуть обще-
ствам взаимопомощи легальный статус при условии соблюдения
ими либеральных принципов. Их рьяным защитником был, в част-
ности, Арман де Мелен. Большинство депутатов Законодательного
собрания отвергали идею обязательности, которую поддерживали
республиканцы из «Монтань». Так, закон от 15 июля 1850 г оставил
факультативным членство в обществах взаимопомощи, поставив их
в жесткие рамки предварительных разрешений и контроля, которые
препятствовали их развитию. Параллельно с этим закон от 18 июня
1850 г. создавал «пенсионную кассу или кассу пожизненной ренты
для обеспечения старости». Но и здесь членство было необязателы
1
Dupeux G La societe francaise P.: A Colin, 1964. P 148 sq.
Гпава V Политика без государства 285
ным, а для своих малочисленных добровольных вкладчиков они дей-
ствовали как простые сберегательные кассы1. Таким образом, обще-
ства взаимопомощи были призваны победить пауперизм при помощи
страхования, не выходя при этом за рамки общих отношений опеки.
Бенуа д’Ази, представлявший данный закон в Законодательном со-
брании, выразил это с совершенной ясностью:
«Общества взаимопомощи суть истинные семьи, каковым долж-
ны быть присущи почти все те же черты, что и частным семействам..
Если они не объединяют людей, непосредственно знающих друг дру-
га, то перестают быть обществами в том смысле, какой мы вкладываем
в это понятие, и становятся безличными объединениями. Они пере-
стают быть братскими, это уже совсем другое.»2
Следующий эпизод может подтвердить верность этой интерпре-
тации. После прихода к власти Луи-Наполеон Бонапарт пожелал
восстановить общества взаимопомощи и придать им обязательный
и всеобщий характер. Похоже, автор «Искоренения пауперизма»
склонялся к авторитарному решению проблемы защиты рабочих,
схожему с тем, что четверть века спустя было реализовано Бис-
марком в Германии: обязательное участие в обществах взаимопо-
мощи, инициированное и гарантированное государством, должно
страховать всю совокупность рабочих против основных социаль-
ных рисков и отвлекать их от протестного действия. С этой целью
Луи-Наполеон обратился к Арману де Мелену, который, стремясь
избежать установления во Франции «настоящего государственно-
го социализма», сумел отговорить президента от введения обяза-
тельного участия в обществах взаимопомощи. Другой его аргумент
состоял в том, что эти общества были неспособны помочь в случае
безработицы. В итоге, органический закон от 28 марта 1852 г.,
написанный Арманом де Меленом, поощрял создание обществ
взаимопомощи «усилиями мэра и кюре». Общества, «одобренные»
Министром внутренних дел должны были находиться также под
пристальным наблюдением их «почетных членов», т.е. нотаблей.
^Ысшая комиссия поощрения и контроля обществ взаимопомощи.
ЧЬим основным докладчиком был Арман де Мелен, выразила удо-
Блетворение итогами своей работы в бюллетене за 1859 г : «Заслу-
живает всеобщих аплодисментов христианская и политическая
г Dreyfus L.-F. L'assistance sous la Seconde Republique. P., 1907
Чит в. Le Goff J. Du silence a ia parole, droit du travail, societe, Etat.
1830-1889 Quimper, Calligramme, 198.3. P 84
286 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
мысль, сумевшая выделить из ассоциации рабочих элемент по-
рядка, достоинства и нравственности»1. В 1869 году 6139 обществ
насчитывали 913633 сторонника, 764473 участника и 119160 по-
четных членов.
Так, Вторая империя передала по наследству Третьей респу-
блике уже структурированное и довольно широко укорененное в
рабочей среде движение взаимопомощи. Однако благодаря актив-
ной работе таких социальных реформаторов, как Арман де Мелен,
оно продолжало оставаться в рамках «филантропической» про-
граммы оздоровления народных классов
3. Наиболее полно идея попечительства была воплощена на
предприятиях, отличавшихся почти безраздельной властью хозя-
ев над рабочими. Ле Пле, горячо ратовавший за попечительство в
промышленности, возвел его в ранг настоящего принципа полити-
ческого управления
«Добровольное попечительство мне представляется совершенно
подходящим названием для этой новой организации [индустриаль-
ного труда]; здесь будет сохранен принцип иерархии, однако с той
разницей, что место военной власти сеньоров, в прежние времена от-
вечавших за защиту земель, займет нравственный авторитет хозяев,
управляющих рабочими цехами.»1 2
Но для этого, как минимум, нужно, чтобы хозяева предприятий
сами захотели играть в эту игру нравственного попечительства,
т е уйти от чисто либеральной, договорной концепции трудовых
отношений, которая сводилась к следующему: «Рабочий отдает
свой труд, хозяин выплачивает оговоренную сумму — на этом за-
канчиваются их взаимные обязательства. С того момента, как он
[хозяин] перестает нуждаться в его [рабочего] руках, он его уволь-
няет, после чего выпутываться должен сам рабочий»3 4. В свою оче-
редь, «попечительство состоит в заботе о рабочем, выходящей за
пределы строгих обязательств патрона, а также в стремлении быть
ему полезным»'5.
1 См. Duroselle J. -B. Les debuts du catholicisrr.e social en France P 501'
512.
2 Le Play F. La reforme sociaie en France. T. II. P. 413.
4 Duchatel T. De la charite dans ses rapports avec Гetat moral et le b:ea
etre des classes inferieures de la societe. P 1829 P 133.
4 Valleroux H Статья «Patronage» в: Say L , Chai!ley J Nouveau Tra;te
d’economie politique T. II P. 440.
рпава V Политика без государства 287
Различие между политической и социальной экономией при-
нимает здесь ясное и конкретное содержание. Не вызывает со-
мнений, что, согласно договору, наниматель должен наемному
работнику лишь плату за его труд. Однако он может осознать, что
справеЛППВ0С'гь и собственный интерес диктуют ему оказывать ра-
бочему услуги, не подчиняющиеся строго рыночной логике:
«За экономической абстракцией «рабочей силы» стоит рабочий,
человек с его жизнью и нуждами. Не отрицая, что труд является това-
ром, подчеркнем, что это, во всяком случае, товар sui generis, не по-
хожий ни на один другой и подчиняющийся совершенно особым зако-
нам. Вместе с ним на кон ставится человеческая личность целиком.»1
К примеру, рабочий, обремененный семьей, имеет не те же по-
требности, что холостяк: на нем лежит дополнительная обязан-
ность обеспечивать пищей и жильем свою семью, воспитывать
детей и т.д. Значит, договорное право недостаточно справедливо,
если назначает семейному человеку и холостяку одинаковую зар-
плату, тем более что первый несет больше пользы и менее опасен
для общества: он воспроизводит рабочую силу и ведет оседлый об-
раз жизни, в то время как холостяк нередко является фактором
социальной нестабильности и порчи нравов2. Или, к примеру, ра-
бочий может быть временно лишен возможности добывать себе
пропитание не по своей вине, но по причине болезни или несчаст-
ного случая. Однако законы политической экономии, которым под-
чиняется размер оплаты труда, не принимают в расчет всех этих
обстоятельств А значит, для того чтобы «социальные» интересы
нашли удовлетворение, не входя в противоречие с экономически-
ми требованиями, необходимы специальные службы. Восстанов-
ление здоровья, улучшение жилищных условий, материальная по-
Cheysson Е Le role de I’ingemeur // La Reiorme sociale P 1897.
Старая парадигма оторванного от общества и праздношатающегося
бродяги, продолжает преследовать индустриальное общество: «Всю-
ду кочевые рабочие, чужаки, бродяги, холостяки — все те, кто не
прилеплен к семейному очагу, кто демонстрирует самые скверные
нравы и кто почти никогда не делает сбережений |.. ] Те же. кто не
путешествует, но остается всегда на одном месте рядом со своими
Родителями и друзьями детства, опасаются осуждения окружающих
И избегают контактов с плохими людьми» (Freguier Н.А. Des classes
dangereuses de la population dans les grandes viiles et des moyens de les
rendre meiileures. P ’ 1840 P. 81)
288 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
мощь нуждающимся, организация воспитания и здорового досуга,
а также пособия по инвалидности, поддержка вдов и сирот рабо-
чих и т.п управляются иной логикой, нежели максимизация при-
были, но не обязательно противоречат последней. Гарантом обе-
спечения рабочего должен стать хозяин, поскольку сам он на это
не способен. «Не на него ли [на хозяина] возлагается обязанность
делать для рабочего то, что не в состоянии сделать он сам, т.е. быть
за него предусмотрительным, бережливым, заботливым?1»
В соответствии с этими представлениями, в некоторых круп-
ных промышленных центрах эпохи, таких как эльзасский тек-
стиль, угольные шахты Анзена, Ле Крезо, Монсо-ле-Мин, скла-
дывается более или менее полная инфраструктура социальных
служб. Так, в Ле Крезо под энергичным руководством семьи
Шнайдер была открыта медицинская служба, включавшая апте-
каря и санчасть; службу материальной помощи, распределявшую
пособия среди больных или травмированных рабочих, а также
среди вдов и сирот; сберегательная касса, на вклады в которую
завод начислял по пять процентов годовых; общество взаимопо-
мощи, куда рабочие должны были делать взносы в размере двух
процентов от их зарплаты. Помимо этого, компания вела целе-
направленную жилищную политику, включавшую в себя строи-
тельство типового жилья, продажу участков под застройку по
льготным ценам и займы, позволявшие рабочим получить доступ
к собственности. Схожие меры принимались в Монсо-Ле-Мин по
инициативе семьи Шаго* 2.
Идеал состоял в достижении полного симбиоза между жизнью
завода и повседневной жизнью рабочих и их семей. «Завод явля-
ется. по существу, коммуной; оба до сих пор подчинялись одной
и той же руке и хорошо себя при этом чувствовали... Секрет Кре-
зо — как ему удается делать много при малых издержках — со-
стоит в том, что город и завод подобны двум братьям, выросшим
под опекой одного и того же попечителя.»л Они образуют тоталь-
ный институт в буквальном смысле этого слова, единое место, где
человек удовлетворяет все свои потребности; живет, работает.
' Valleroux Н Article «Patronage». Loc. cit. P. 439.
2 Martin J -B La fin ties mauvais pauvres, de l’assistance a (’assurance-
Seysset, Editions du Champ Valon. 1983
J Reybaud L Le fer et la houiile. P , 1974. P 34
Глава V. Политика без государства
289
находит кров и пищу, размножается и умирает. Говоря об Анзе-
не, Ребо также не может скрыть своего восхищения: «Компания
подхватывает рабочего буквально с колыбели и ведет до самой мо-
гилы. окружая его неусыпной заботой и не скупясь»'. Эта первая
система социальной защиты была реализована ценой абсолютной
зависимости рабочего.
В то же время данные мероприятия способствовали решению
самой серьезной проблемы, с какой столкнулся капитализм на
заре индустриализации: стабилизация рабочей силы, обеспечение,
по выражению Дэвида Ландеса. одновременно «дисциплины рабо-
чих и дисциплины труда»1 2. Действительно, «сублимизм» работни-
ков был лейтмотивом всей социальной литературы XIX века3. Под
этим термином понималась географическая мобильность (рабочие
переходили с шахты на шахту, с завода на завод и могли оставить
своего нанимателя в любой момент, влекомые более высоким зара-
ботком или лучшими условиями труда), а также самовольное на-
рушение рабочего графика (соблюдение «святого понедельника» и
других народных обычаев, заклейменных как еще одно проявление
легкомыслия простолюдинов).
Попечительство со стороны хозяина было мощным фактором
борьбы с мобильностью рабочей силы, поскольку, покидая свою
компанию, рабочие теряли все «социальные преимущества». Одна-
ко этот способ воздействия мог иметь стопроцентный успех лишь в
закрытом пространстве крупных промышленных центров. Работая
в небольшом ателье или живя в городе, рабочий был подвержен
риску поддаться «вредному влиянию» кабаре и компании себе по-
1 Ibid. Р 190
2 Landes D. The Rise of Capitalism.
См. Poulot D. Le sublime, а также вступление Алана Котро (Alain Cot-
tereau) к изданию 1980 г. (Р.: Maspero). Характерно, что термин «су-
блимизм», обозначающий недисциплинированность рабочих к имею-
щий уничижительный смысл, используется Дени Пуло в отношении
лучших рабочих, которые работали качественнее и быстрее других
и поэтому могли быть заняты только три или четыре дня в неделю,
свободно выбирать нанимателя и не бояться безработицы. В действи-
тельности, за этим яв лением стоит стремление наиболее квалифи-
цированных рабочих к автономии и их глубокая аллергия к коллек-
тивным формам труда и к той нравственности, которую им пытаются
навязать.
10 Зак 3548
290 Кастель Р Me гаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
добных, последовать своим дурным наклонностям1. Но даже в этих
менее благоприятных условиях хозяйская опека становилась воз-
можной благодаря двум институтам, имевшим огромное значение
в XIX веке: трудовая книжка рабочего и цеховой устав.
Трудовая книжка рабочего, введенная Консулатом на основе по-
ложений, принятых в последние годы Старого порядка (см. главу
III), сохраненная законами 1850-го и 1854 годов и отмененная лишь
в 1890 году, позволяла контролировать передвижения рабочих. Она
была необходима при приеме на работу, заменяла паспорт при кон-
троле полицейских властей, а также содержала информацию о за-
долженностях рабочего перед его предыдущим патроном. Выступая
«гарантией весьма специфического, но очень действенного порядка,
придуманного в интересах хозяина и его одного»1 2, трудовая книж-
ка разрушала предусмотренную в гражданском праве взаимность
договора. «Промышленный закон» давал патрону неограниченную
власть при приеме на работу, а кроме того, выполнял полицейские
функции: ордонансы от 1 апреля 1831 г. и от 30 декабря 1834 г. пред-
писывали любому рабочему, прибывающему в Париж, в восьмид-
невный срок завизировать свою трудовую книжку в комиссариате3.
Еще большим отступлением от общего права стал цеховой устав.
В нем явно выразилась свойственная попечительству тенденция к
поглощению публичного частным. Как собственник завода, хозяин
имел право вводить устав, обладавший силой закона, нарушение
которого влекло за собой санкции. Таким образом, частное про-
странство фабрики, мыслившееся по модели семьи во главе с хозяи-
1 Жорж Дюво противопоставляет менталитет и поведение рабочих,
живущих в индустриальных скоплениях «представленных заводом-
спрутом и вездесущим патроном», жизни в больших городах, которые
предлагают больше свободы и способны «дать пищу грезам рабочих»
(Duveau Georges. La vie ouvriere en France sous le second Empfre. P-'
Gallimard, 1946. P. 227). «Людям добра» народное кабаре виделось,
напротив, средоточием всех гнусностей и всех опасностей. К примеру.
Леруа-Больё выражается на этот счет весьма прямолинейно: «В нем
[в кабаре) становятся одновременно завистником стяжателем, рево-
люционером и скептиком и в конечном счете коммунистом» (Lerou-
Beaulieu. La question ouvriere au XIX' siecle. P , 1871. P 335 )
2 Sauzet M. Le livret obligatoire des ouvriers. P., 1890. P. 14.
’ Gaudemar J.-P. La mobilisation generale. P Editions du Champ urbain-
1977. P 115.
Глава У- Политика без государства
291
Ном, порождало систему обязательных правил, которые выполняли
моральную функцию. К примеру, помимо инструкций, касавшихся
технических требований безопасности и гигиены, цеховой устав
стекольного завода Сен-Эдуард содержал следующее положение:
«Любой рабочий Стекольного завода, который не будет себя вести
как подобает честному человеку, трезвому и работящему, всегда и
везде служащему интересам своих хозяев, будет уволен из учреж-
дения и. если потребуется, передан в руки правосудия.»1 Алан Ко-
тро замечает по этому поводу, что в отличие от «мануфактурной ин-
спекции» Старого порядка и в противоречии с духом Гражданского
кодекса решения по трудовому уставу принимали именно хозяева,
т.е. частные лица, бравшие на себя, по сути, публичные функции.
Это один из наиболее ярких примеров замещения договорного
права отношениями опеки, которые образуют в своей совокупности
систему. Комбинация форм зависимости, учрежденная хозяевами
внутри предприятий, представляла собой модель, которая должна
была быть перенесена на все общество с целью обеспечения соци-
ального мира Помимо того, что она способствовала разрешению
классовых антагонизмов, Ле Пле видел в ней цивилизаторский
принцип par excellence'. «Патроны, волонтеры нового порядка,
имеют большее право на общественное уважение, чем древние фе-
одальные сеньоры... Мы не сомневаемся в их способности направ-
лять порочные или легкомысленные классы, завязывать полезные
отношения с цивилизованными нациями и покровительствовать
Диким и варварским расам»2.
Утопия наоборот
Однако данные стратегии носили парадоксальный характер. В це-
лом, их авторы принимали экономический либерализм, индустриа-
лизацию, договорную структуру права вообще и наемных отношений
1 Цит. по: Вступ. ст. A. Cotterau / Biroleau A. Catalogue des reglements
de 1’atelier, 1798-1936. P., Bibliotheque nationale. Уже в свое время
Маркс писал об «изворотливом ликурговом духе фабрики, проявля-
ющемся в том, что нарушение их [хозяев] законов им еще более вы-
годно, нежели их соблюдение» (.Маркс К. Капитал. Вторая книга /
г Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд М. Политиздат, 1981).
Le Play F. La reforme sociale en France. T. 4. P. 42-5
292________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
в частности. В то же время в мире модерна они пытались воссоздать
модель отношений опеки, свойственную тому, что Маркс и Энгельс
с безжалостной иронией называли «зачарованным миром феодаль-
ных отношений»1. Не было ли это чем-то вроде реакционной утопии,
попыткой перекодировать новые исторические явления при помощи
старых категорий, служивших для осмысления и контроля прежних
форм общественной организации?
Подобные методы попечительства были особенно распростра-
нены в крупных промышленных центрах и в ведущих секторах
производства. При этом в литературе, представляющей собой апо-
логию этих практик, встречаются любопытные тексты:
«Патроном можно назвать лишь того руководителя, который
способен обеспечить своим подчиненным покой и благополучие.
В противном случае патрон низводится до категории хозяина и ста-
новится обычным нанимателем, если употребить этот варвапский
термин, который можно все чаще услышать в тех районах, где царит
незащищенность.»1 2
Таким образом, настоящий патрон — это тот, кто поддерживает
своих рабочих в состоянии зависимости. Напротив, «наниматель»,
действующий в «районах, характеризующихся нестабильностью»,
т.е. областях, где преобладают новые формы занятости, избавив-
шиеся от опекунских отношений, есть не кто иной, как «варвар».
Данная модель управления персоналом по сути воспроизводила
уже известную нам концепцию «визитера бедного», разработанную
бароном де Жерандо в отношении другой категории «незрелых»,
какими являлись нищие: играть на чувствах, ждать благодарности
в обмен на благодеяния, потоплять различия ролей и конфликты
интересов в персонализированной зависимости. Совместима ли та-
кая модель производственных отношений, построенных по образцу
семьи, с прогрессом в разделении труда, с возрастающей техниче-
ской специализацией и с осознанием антагонизма интересов? На-
пример, Эжен Шнайдер при всяком удобном случае напоминает
своим рабочим, что Ле Крезо — одна большая семья. Но после того,
как в 1870 г. они принимают решение взять в свои руки управле-
ние кассой взаимопомощи предприятия, Шнайдер обращается к
ним с предостережением: «Имейте в виду, что вы вступаете в оп-
1 Маркс К . Энгельс Ф Немецкая идеология / / Избранные сочинений
в 9 т. Т. 2. — М.: Политиздат, 1985.
2 Le Play F La reforme sociale en France. T. 2. P. 458.
f лава У- Политика без государства________________________293
позицию, вежливую, но все же оппозицию, а я не люблю, когда мне
противоречат»1. В ответ рабочие объявили забастовку.
Трудность совмещения нравственной опеки, технической эф-
фективности и общественного спокойствия осознали наиболее про-
Ццательные из поздних представителей попечительского направ-
ления. Эмиль Шессон, занимавший должность директора Ле Крезо
с 1871 по 1874 годы, позднее предложил понятие «социального ин-
женера», который должен был обладать технической компетенцией
и одновременно заботиться о нравственном совершенствовании ра-
бочих. Однако его позиция оставалась двусмысленной:
«В наши дни, когда у рабочих появилось гордое и ревностное
чувство собственной независимости, патрон должен привлекать их
к участию в создаваемых для них институтах. Хотя и не переклады-
вая полностью управление на их плечи, он поможет им скромным со-
ветом, субсидиями или авансами. Он только выиграет, если сумеет
не допустить трений между «патернализмом» и этими обидчивыми
натурами, поскольку попечительство станет более приемлемым и
действенным.»2
Достаточно ли этого, чтобы усмирить «гордое и ревностное
чувство» независимости рабочих?
Попечительские стратегии не учитывали два фактора, которые
со временем начали играть решающую роль в развитии крупной
промышленности. Первый — технический — фактор заключался
в том. что крупнопромышленная организация труда вскоре потре-
бовала замены отношений личной зависимости, которые регули-
ровались моральными требованиями, объективными отношения-
ми, строящимися исходя из конкретных производственных задач.
В сфере организации труда, как и в других областях, «расколдо-
Бание мира», характеризующее современность, вело к развитию
фоомальных, «бюрократических», в веберовском смысле, отноше-
ний на месте клиентелизма и личной зависимости. Эта тенденция
Победила с распространением тэйлоризма. Что касается идеоло-
ги попечительства, то она как минимум не способствовала этой
Решающей трансформации организации труда.
Второе, еще более серьезное упущение было связано с не-
пооценкой того «гордого и ревностного чувства», которое питали
2 Цит. по Dolleans Е. Histoire du mouvement ouvrier. T 1. P. 344
Cheysson Ё Le patron, son role economique et social (conference pronon-
eee le 11 avril 1906) / / CEuvres choisies. P., 1911. T. II. P. 117.
294 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
рабочие в отношении своей независимости, или, точнее говоря, с
неспособностью принять во внимание требования рабочих и спец,
ифические формы их организации. Попечительство хозяев могло
быть действенным лишь в отношении рабочих из числа сельских
мигрантов, не успевших привыкнуть к новой индустриальной среде
и все еще придерживавшихся деревенских ценностей1. Но по мере
того, как рабочий класс укоренялся и организовывался, как в него
стали проникать социалистические и коммунистические доктрины
превозносившие его значимость и изобличавшие его эксплуатацию,
он оказывал все большее сопротивление этим формам патрональ-
ного руководства, которые требовали от рабочих довольствоваться
своей нищетой и быть благодарными тем, кто наживался за их счет.
Вскоре было явлено живое свидетельство несовпадения этих инте-
ресов. Неслучайно к концу Второй империи крупнейшие рабочие
забастовки разразились именно в бастионах попечительской идео-
логии1 2. Показательно также то, что они имели место в ту эпоху, ког-
да второе или третье поколение промышленных рабочих успело об-
завестись собственной культурой и заложить основы собственных
форм организации. Хотя вчерашние крестьяне продолжали испыты-
вать ностальгию по старым отношениям опеки, одновременно начал
формироваться зародыш организованного рабочего класса3 * * * *.
1 Медленный и относительно непрерывный характер сельской ми-
грации во Франции (в отличие от Германии) значительно отсрочил
признание специфического статуса рабочих. В одном и том же месте
здесь сосуществовали несколько страт рабочего населения, послед-
ние из которых все еще находились под влиянием деревенского образа
жизни, в то время как первые уже полностью от него отошли. Более
подробно, см.: SellierF. La confrontation sociale en France, 1936-1981-
P.: PUF, 1981.
2 L'Huillier F. Les luttes ouvrieres a la fin du second Empire. P.: A. Colin,
«Cahiers des Annales», 1957.
3 Эти замечания касаются эволюции пролетариата крупных промыШ'
ленных центров, который стал основным объектом попечительства
патронов. Эволюция рабочей элиты, принадлежавшей среде город-
ского пролетариата, была более ранней и подчинялась логике, ко'0'
рая в меньшей степени зависела от влияния патронов. См., напримеР-
Duveau G. La vie ouvriere en France sous le second Empire. Op. cit,8
также любопытную картину нравов парижских рабочих в: Poulot D
Le Sublime.
Глава V Политика без госуда рства
295
Между тем неверно думать, что к концу XIX века патрональное
попечительство стало не более чем пережитком. Так, уже в 1863 г.
Луи Ребо заявляет: «Мы можем предугадать, что для прямого по-
печительства и неформальной опеки остается все меньше места.
£е поэзия принадлежит отныне детскому периоду фабрик; она
уходит по мере того, как те достигают зрелости»1. Но. к примеру,
в 1902 г. все еще встречаются утверждения, подобные следующей
выдержке из газеты «Комите де Форж»1 2 : «Заплатив работникам
установленную цену, патрон не полностью погашает свой долг
перед рабочими; он обязан по мере возможности относиться к ним
со всем вниманием отца семейства»3.
В действительности обширные области организации труда не-
сут следы попечительства и патернализма вплоть до наших дней4.
Они были первой целостной попыткой победить нестабильность
положения рабочих. Кроме того, именно они предложили первые
систематические формы социальной защиты. Но вместе с тем эти
инновации возрождали крайне архаичные формы господства. Ина-
че говоря, попечительство пыталось совместить несовместимое
или, говоря словами Луи Бержерона, «отлить новое индустриаль-
ное общество по форме старого сельского уклада» или даже «заста-
1 Reybaud L. Le coton. Р., 1863. Р. 368.
2 Comite des forges — Синдикат металлургической промышленности во
Франции (Прим, перев.).
3 Вит. по: Melucci A. Action pat-onale, pouvoir, organisation / / Le mou-
Vement social. — N 97, octobre-decembre 1976. P 157
4 Пример почти современной версии идеологии попечительства
содержится, к примеру, в статье- Lemenorel A. Paternalisme version
XX" siecle' i'exemple de ia Societe metallurgique de Normandie, 1910-
1988 / / Le social aux prises avec 1 ’histoire. «Cahiers de recherches sur
le social», vol. Ш, 1991 (неслучайно, что «Сосьете Металлуржик» в
Нормандии является филиалом заводов Ле Крезо, прг надлежавших
семье Шнайдер). Можно попытаться провести различие между попе-
чительством как способом управления рабочей силой, прибегающим
к традиционным формам регулирования, и патернализмом как ре-
зультатом ужесточения попечительства вследствие волиы рабочих за-
бастовок в конце XIX века (Noiriel G. Du patronage au paternaiisme' la
restauration des formes de domination de la main-d’ceuvre ouvriere dans
1 Industrie metallurgique franqaise / / Le mouvement social — N 144,
Juillet-septembre 19881 Однако в оеальности эти два явления нерепко
пересекаются.
296 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
вить забыть об урбанизации и грядущей пролетаризации»1. В этом
смысле попечительство предстает как «реакционная утопия» или
«утопия наоборот»: это утопия, в которой обращение к прошлому
служит организующей схемой для будущего и которая пытается,
по сути, влить новое вино в старые мехи.
Все разнообразие позиций социального реформаторства имеет
общим основанием неспособность или отказ признать существова-
ние социального измерения sui generis. Запрет на государственное
вмешательство в социальную сферу связывают, как правило, с ли-
беральной концепцией минимального государства. Однако мож-
но предположить, что на более глубоком уровне данные взгляды
основываются на концепции минимального общества. Либераль-
ный человек есть рациональный и ответственный индивид, пресле-
дующий свой интерес на базе договорных отношений, которые он
устанавливает с другими. Таковы предпосылки «методологического
индивидуализма». Однако не все люди оказываются на высоте этого
идеала. Открытие пауперизма должно было бросить вызов концеп-
ции общества как объединения рациональных индивидов. Однако
она смогла его переварить, или скорее обойти, благодаря представ-
лению о «незрелости» низших классов, что позволило взять их под
опеку. Либерализм породил две, на первый взгляд, противоречащие
друг другу модели социальной организации, между которыми воз-
никало сильное напряжение: модель договорного обмена между
свободными, равными, ответственными, разумными индивидами
и модель неравного обмена, или попечительства над теми, кто не
способен действовать в логике договорных отношений. Как писал
Бенжамен Констан, «те, кого нужда держит в вечной зависимости
и кого она обрекает на повседневный труд, не просвещеннее детей
в общественных делах и не заинтересованнее иностранцев в нацио-
нальном процветании»1 2. Таким образом, ядром концепции «социаль-
ного» вмешательства стало это почти антропологическое различие,
предполагавшее не ответственность равных, но установление про-
свещенной опеки над недееспособным населением. Это было чем-
то вроде субститута социальной политики, призванного обеспечить
1 Bergeron L. Les capitalistes en France, 1780—1914. P., Julliard-Gal.:-
mard, 1978. P. 152.
2 Constant B. De la !iber*e chez les modernes // CEuvres. P.: La Pleiade.
Gallimard, 1957. P. 316.
Глава У- Политика без государ. тва 297
связь между высшими и низшими слоями, которые по-настоящему
не являлись частями одного общества.
В этой ситуации разрыв между патерналистским Weltan-
schauung и рабочим классом, постепенно осознающим, говоря
языком Прудона, свои «возможности», мог только увеличиваться1.
Как было показано выше, промышленное попечительство не было
способно предупредить забастовки, со временем переросшие в его
глобальное неприятие. Начиная с 1840-х годов газета «Ателье»,
являвшаяся трибуной последовательной идеологии рабочей ав-
тономии, регулярно выражала свое презрение к «филантропии»:
«Филантропия является сущим кошмаром, который лег тягчай-
шим грузом на плечи рабочих классов. [...] Кто же избавит нас, на-
конец, от филантропического патернализма?»* 2.
Осуждение попечительства становилось все более категорич-
ным по мере того, как внутри рабочего движения вызревал аль-
тернативный вариант организации труда, который был призван
отменить наемную эксплуатацию, — рабочий союз (р. 264): «Мы
убеждены, что благодаря союзу сумеем распорядиться собствен-
ной судьбой и больше не будем нуждаться в хозяевах»3. Союз нес в
себе иную концепцию социальности, поскольку предполагал фор-
мирование коллективов, построенных на отношениях взаимоза-
висимости между равными индивидами Известно, что брожение
1848 года, а позднее движение Парижской коммуны сопровожда-
лись небывалым распространением союзов, потребительских, но в
особенности — производственных4. Реакция нотаблей на эти уси-
лия была весьма типичной. 26 июля 1848 г. Тьер отозвался о них
как о «нелепейшей из всех утопий нашего времени»5. Согласно
Виллермэ, «рабочие не понимают, что в промышленности возмож-
ны лишь два класса людей — руководители и наемные работни-
ки: что бы они ни делали, объединялись бы в союзы или нет, у них
Proudhon J. De la capacite des classes ouvrieres. P,, 1865 («О политиче-
2 ской способности рабочих классов»).
Рецензаия на книгу A. Egon «Le livre de I'ouvrier» в февральском но-
мере «L’Atelier* за 1844 год. Цит. по: Faure A., Ranciere J. La parole
) ouvriere 1830-1851 Р.: UGE, 1976. Р. 232
4 Ibid. Р. 352.
5 Gueslin A. L’invention de I’economie sociale. P. 139 sq.
Речь А. Тьера 26 июля 1848 г.: Цит. по: Dreyfus L.-F. L’assistance sous
la Seconde Republique P 62.
298 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника нгемного трура
всегда будут руководители или, как принято сегодня говорить
патроны»1. Но верхом классового высокомерия были высказыва-
ния Леруа-Больё: «Пусть тшета этих попыток не внушает нам ни
сожалений, ни нетерпения, та роль, которую хотели бы взять на
себя рабочие, наиболее удовлетворительно и ко всеобщему благу
исполняется буржуазией. Что касается рабочего населения, то
имеются более надежные средства улучшить его участь»1 2 *.
Неудивительно, что представители господствующих классов
осуждали такую форму организации труда, как рабочий союз, ко-
торый мог бы лишить их собственности2 Однако нас в большей
степени интересует то, какие при этом использовались аргумен-
ты. Продвигаемая господствующими классами концепция соци-
альной деятельности отвергала не только «коллективизм» как
таковой, т.е. стремление к коллективному владению средствами
производства (за союзы выступали все течения рабочего движе-
ния, в том числе либертарианцы-антиколлективисты), но и саму
идею существования коллектива, т.е. любые попытки коллек-
тивного решения проблемы нищеты и кабального положения ра-
бочих путем вовлечения самих заинтересованных лиц. «Более
надежные средства улучшить участь» рабочих, предлагаемые
Леруа-Больё, исключали какую-либо форму организации и даже
малейшую инициативу с их стороны. Все необходимые лекарства
находились в руках «людей добра», применявших их по своему
усмотрению для облегчения положения подчиненных групп.
Единственным путем спасения для народа оказывалось неукос-
нительное следование системе ценностей, сконструированной
для него и без него. Вместо социальной политики имела место
экстраполяция определенной моральной позиции на уровень кол-
лективных задач. Конечной целью этих стратегий было то, чтобы
«новый социальный порядок полностью держался на совокупности
моральных обязательств»4.
Тут кроется любопытный парадокс. Отправной точкой для дан-
ного направления мысли послужило открытие пауперизма, сделан-
1 Villerme L.-R. Des associations ouvrieres. P., 1849. P. 34.
2 Leroy-Beaulieu P. La question ouvriere au XIXе siec'e. P , 1871 P. 287
Совершенно иную, «сочувственную» трактовку того же типа данных
см. в: Leroy М. La coutume ouvriere. Р., 1913
4 Procacci G. Gouverner le misere. P 179.
Г пава У. Политика без государства
299
ное в начале 1820-х годов в связи с изучением народного образа
жизни, расшатанного или разрушенного под влиянием индустриа-
лизации. Эти знания сформировали первичное ядро социальных
наук1- Однако практическое использование этих знаний перевело
цх в морально-инструментальный план. Большинство упомяну-
тых авторов осознавали, что новая нищета являлась массовым
феноменом, одним из последствий индустриализации, несводи-
мым к сумме индивидуальных изъянов, однако при этом упорно
пытались лечить ее при помощи средств, которые могли быть
индивидуальными или коллективными, навязываемыми или до-
бровольными, но всегда лежали в плоскости институционали-
зированной морали.
Эта двусмысленность проясняется, если принять во внимание
политические цели данных стратегий. Они не нуждаются в слож-
ной расшифровке, поскольку о них заявляется прямо:
«Вместо того чтобы делить общество на категории, носящие оди-
озные имена собственников и пролетариев, подстрекаемых к взаим-
ной ненависти и взаимному ограблению, постараемся, напротив, до-
нести до самых обездоленных, сколько обильных и святых источников
сочувствия и благодеяний изливаются на них из лона зажиточных
классов. Каждой беде, которая может постичь рабочую семью, щедрое
милосердие противопоставит учреждение, стремящееся ее упредить
или, по меньшей мере, облегчить.»* 2
Данное утверждение заслуживает внимания, поскольку ис-
ходит от человека, который наряду с Арманом де Меленом был,
безусловно, наиболее характерным представителем течения «по-
литики без государства». Шарль Дюпен, избранный депутатом от
либералов в 1827 г., впоследствии пэр Франции, великий коман-
дор ордена Почетного легиона, член Института Франции, член
Общества христианской морали Гизо, Общества милосердной эко-
номии, основанного Арманом де Меленом, а также общества соци-
альной экономии Ле Пле, был участником всех прений и баталий.
Аналогичным образом в 1920-е были заложены основы американской
социологии после того, как Чикагская школа заинтересовалась вопро-
сом хрупкости социальных связей и угрозы их разрыва, связанной с
существованием иммигрантских, «девиантных» групп, не вписывав-
2 Шихся в обычный пооядок американской жизни.
Baron Dupin. Bien-etre et Concorde des classes du peuple fran^ais P.,
1840. P. 40.
300 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
касавшихся социального вопроса* 1. И хотя подобный синкретизм
ускользает от четкой концептуализации, его политические цели
ясны. Более того, очевидна, или вскоре станет очевидна, ограни-
ченность данного подхода. Ведь его реализация на практике по-
требовала бы, чтобы «самые обездоленные» были чрезвычайно
добродетельны, или чрезвычайно наивны, чтобы довольствоваться
этим «щедрым милосердием». Ответом на этот умиротворяющий
дискурс звучит жесткий голос Прудона:
«Напрасно вы толкуете мне о братстве и любви: я, как и прежде,
убежден, что вы не особенно меня жалуете, и очень хорошо осознаю,
что не питаю к вам любви. Ваша дружба — сплошное притворство,
и любить меня вы можете только по расчету. Я требую всего, что
мне причитается, но лишь того, что мне причитается. Самоотвер-
женность! Я отрицаю самоотверженность — это нечто из оазряда
мистики. Говорите со мной о праве и собственности, каковые в моих
глазах являются единственными критериями справедливости и не-
1 Так, он был первым среди филантропов, кто в 1848 г. потребовал за-
крытия национальных парижских ателье. Его деятельность является
яркой иллюстрацией изменения, которое претерпели либеральные
позиции в конце XIX века. В знак его видного положения в филантро-
пических кругах, именно ему было доверено произнести в Институте
надгробное слово в честь герцога де Ларошфуко-Лианкура. Показа-
тельно, что о роли герцога в революционных событиях он упомянул
лишь вскользь, уместив ее в четыре строки: «[он] желал лишь того,
чтобы руководить скромным Комитетом по нищете» (Eloge du due de
La Rochefoucauld-Liancourt prononce le 30 mars 1827 Publication de
1 Institut, 1827 P. 12). Кроме того, герцог был членом Общества дру-
зей негров, которое начиная с 1789 г. боролось за запрет работоогов-
ли. Однако в 1845 г. Шарль Дюпен выступил на Палате пэров против
реформы Черного кодекса, который продлил существование оабства
вплоть до 1848 г «Укрепим связи между хозяевами и рабочими, как
свободными, так и нет. Продолжим уважать и поощрять добропоря-
дочность. бережливость и жизненную мудрость черных рабочих точно
так же. как делаем это во Франции в отношении белых. Воздержимся
от того, чтобы озлоблять их или подстрекать к мятежу взрывоопас-
ными заявлениями» (Le moniteur universei. 5 avril 1845). Таким обра-
зом, филантроп одинаково боролся как за благо рабов, так и за благо
«белых рабочих». Но в первую очередь, эта речь свидетельствует °
полной инверсии роли либеральной идеологии, произошедшей меЖД)
концом XVIII века и серединой XIX века: из вестника свободы она пре'
вратилась в гаранта сохранности социального порядка.
Глава V. Политика без государства 301
справдливости, добра и зла в обществе Прежде всего, каждому по
его трудам!»1
Речь идет о двух непримиримых позициях. Отныне любые кон-
цепции политики, отрицающие государство, кажутся тупиковы-
ми. В силу того, что они имеют моральную природу, их успех в
конечном счете зависит от веры народа в те ценности, которые ему
предлагают или навязывают. По мере своего структурирования ра-
бочий мир начинает вырабатывать собственные способы органи-
зации и собственные программы, которые не могут не входить в
конфликт с концепциями построенными на его отрицании. Таким
образом, дискурс общественного спокойствия создал условия для
возникновения классовой борьбы, которую он хотел предотвра-
тить. Отказываясь привлечь государство в качестве одного из пар-
тнеров социальной игры, он оставлял господствующие и угнетен-
ные классы один на один, без какого бы то ни было посредника. Но
с этого момента соотношение сил могло радикально измениться, а
те, кому нечего терять, могли встать во главе тех, кто хочет все по-
лучить. Кто сможет им в этом помешать? Безусловно, государство.
Однако либеральное государство было низведено до роли жандар-
ма, вмешивающегося, как в июне 1848 г. или во время Парижской
коммуны, лишь в целях подавления народных волнений, не имея
возможности их предотвратить или воздействовать на их причину.
Значит, сама задача сохранения общественного спокойствия по-
требовала, чтобы государство получило новые функции, которые
позволили бы ему обуздать этот разрушительный антагонизм.
Proudhon J Systeme des contradictions economiques ou economie de la
misere. lre edition 1846. P : Edition Marcel Riviere, 1923. T П. P. 258.
Часть 2
ОТ ДОГОВОРА К СТАТУСУ
Глава VI
ОБЩЕСТВЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Возникновение социального государства можно рассматривать как
формирование посреднического звена между теми, кто воспевал
необходимость морального воспитания народа, и сторонниками
классовой борьбы. И те, и другие решительно отстаивали диаме-
трально противоположные позиции. С одной стороны мы находим
снисходительность порядочных граждан по отношению к бедным,
с другой — борьбу эксплуатируемых против эксплуататоров. Это
противоположные позиции, между ними нет ничего общего, нет ни-
чего, что могло бы стать поводом для обсуждения И наоборот, мож
но сказать, что социальное государство начинает существовать тог-
да, когда заканчивается безграничная власть нотаблей, а народу не
удается решить социальный вопрос в свою пользу. Это создает про-
странство для посредников, которое придает новый смысл понятию
«общественный»: отныне речь идет не о разрешении конфликтов
интересов при помощи морального менеджмента, не о разрушении
общества посредством революционной жестокости, но о перегово-
рах относительно компромиссов между различными позициями, о
том, чтобы пойти дальше морализма филантропов и одновременно
уберечься от социализма сторонников «передела собственности».
Главный вопрос, однако, состоял в том, чтобы понять, кок дей-
ствие общественной власти может быть закреплено юридически,
если прямое вмешательство в экономику и посягательство на соб-
ственность исключены. Принятие первого решения во Франции
fjiaBd VI. Общественная собственность
303
было очень трудоемким. На его выработку понадобилось время от
революции 1848 года до стабилизации при Третьей республике.
Это связано с тем, что такое решение требовало нового понимания
того, что такое коллектив производителей, чтобы он мог стать об-
ществом; что такое право, чтобы оно могло регулировать не толь-
ко личные контракты; что такое собственность, чтобы она могла
гарантировать общественную защиту, не противореча частным
интересам. Как удалось соединить эти три элемента в общую си-
стему, формирующую первую матрицу социального государства,
понимаемого как навязывание системы юридических гарантий,
благодаря которым безопасность больше не зависит исключитель-
но от собственности? Как государству удалось занять позицию,
ставшую своего рода надстройкой над отношением антагонизма
между господствующими и подчиненными?
Необходимо вернуться к тем первым трудным шагам, ставшим
основой того, что впоследствии назвали государством всеобщего
благоденствия. Этот анализ позволяет также понять, насколько
выражение «государство всеобщего благоденствия» непригодно
для обозначения конечных целей социального государства. Его
поведение совсем не напоминает щедрую раздачу подарков со
стороны милостивой судьбы. Когда дело доходит до материальных
выплат, это государство оказывается преимущественно скупым,
расчетливым и подозрительным. Оно скорее стремится к мини-
мальному сглаживанию противоречий, чем незаинтересованному
распределению большого числа мелких взносов, и его нововведе-
ния управляются как страхом, так и щедростью. Его медленное
развитие, отмеченное скромным продвижением вперед и неуклю-
жим топтанием на месте, доказывает, что в основе его динами-
ки — конфликт. Однако, если социальное государство не является
наилучшим решением, то оно может быть названо новаторским.
Формирование общественной собственности является одним
из главных достижений современности. Она формулирует в новых
терминах вековой конфликт между собственностью и трудом.
Новый расклад
Прежде всего стоит пояснить, что появление такого рода третьего
лица (что не означает — беспристрастного арбитра) предполагает
Реализацию двух серий предварительных условий. С одной сто-
304 Кастель Р, Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
роны, должны были ослабнуть тиски попечительства. Другими
словами, должна была стать очевидной неспособность попечи-
тельства, опирающегося на моральное регулирование, ввести в
жесткие рамки жизнь и чаяния «подчиненных классов»: в течение
всего XIX века шло медленное вызревание полюсов сопротивле-
ния этой концепции социального порядка, созданной высшими
классами. С другой стороны, необходимо, чтобы была сломлена
или, по меньшей мере, отложена, чисто революционная альтерна-
тива радикального переворота отношений господства, чтобы стало
ясно — социальные изменения не могут идти по пути замены одной
гегемонии на другую Социальное государство предполагает одно-
временно антагонизм классов и способы его смягчения. Можно ска-
зать, что социальное государство сублимировало этот антагонизм,
вследствие чего, оказалось изобретением.
Интерпретация событий 1848 года, предложенная Жаком Дон-
зело в «Изобретении социального»1, позволяет понять смысл этого
явления. Конечно, 1848 год послужил суровым предупреждением
относительно предыдущих стратегий социального умиротворения:
народ (как минимум парижские рабочие) вновь обрел публичную
сцену и впеовые навязал свои требования правительству. Тот
факт, что рабочие могли представлять такую угрозу, указывал на
существование фундаментального противоречия в плане управ-
ления обществом. Это потребовало переопределить роль государ-
ства. Рабочие потерпели полное поражение и не получили права
на труд Оставалось найти формулу управления, которая все-таки
оставляла бы некоторое место трудовым правам.
Дальнейшее развитие событий известно. В феврале под давле-
нием улицы временное правительство вынуждено было объявить
Республику всеобщее избирательное право и право на труд «Вре-
менное правительство Республики обязуется гарантировать суще-
ствование рабочих благодаря труду Оно обязуется гарантировать
работу всем гражданам. Оно признает, что рабочие должны объе-
диниться, чтобы пользоваться продуктами своего труда»1 2. Однако
вскоре вместо требуемого народом министерства труда или про-
1 Donzelot J. [/Invention du social. Chap. I См. также: Procacci G. Gou-
verner la misere. , Rosanvallon P Le Sacre du citoyen..
2 Decret du 25 fevrier 1848 цит. no: Agathon M Les Quarante-Huitards
P : Gallimard-Juillard, 1992. P. 130
Глава VI- Общественная собственность_________________________305
гресса, которое бы отвечало за выполнение этих требований, пра-
вительство создало так называемую «Люксембургскую комиссию»,
выполнявшую регистрационные и совещательные функции. Оно
открыло Национальные мастерские, больше похожие на дома тру-
долюбия Старого порядка, нежели на действительно общественную
систему организации труда. Закрытие мастерских в июне вызвало
восстание рабочих, которое было жестоко подавлено.
Последствия разгрома права на труд, и связанное с ним осозна-
ние слабости опекунского контроля, осуществляемого высшими
классами, породило сомнения, на основе которых стала вырабаты-
ваться новая концепция социального и социальной политики. Этот
период играет роль своего рода «начальной травмы»1, поскольку
сформировавшееся тогда понимание ситуации было в высшей сте-
пени революционным. Это было осознание разрыва между респу
бликанским идеалом, который нашел свое выражение во всеобщем
избирательном праве, и социальной демократией, на которую возла-
гали надежды парижские рабочие. По этому поводу Пьер Розанвал-
лон цитирует декларацию Ламартина в «Бюллетене Республики» от
19 марта 1848 года, которая сегодня может показаться удивитель-
ной: «Выборы принадлежат всем гражданам. С момента принятия
этого закона [декларирующего всеобщее избирательное право], во
Франции больше нет пролетариев»2. Это удивление ретроспектив-
но, поскольку мы знаем продолжение истории. Для республикан-
ской традиции, сформировавшейся в борьбе с различными режима-
ми, следовавшими один за другим начиная с Консулата, достижение
полного политического суверенитета — фундаментальное требова-
ние. Получение народом полных политических прав должно было
привести его к социальному освобождению. Полноправная Респу
блика — это режим, который способен гарантировать всем без ис-
ключения гражданам всю полноту прав3.
1 Donzelot J. L’Invention du social. P. 20.
Цит. no: Rosanvallon P. Le Sacre du citoyen.
Бесполезно, конечно, задаваться вопросом, была ли эта вера «искрен-
ней», или «буржуазные» республиканцы, до того, как отказаться от нее,
использовали народные ожидания, чтобы реализовать свои собственные
политические цели. Здесь есть неопределенность, встречавшаяся уже в
Период Революции (см. Главу 4). и это вовсе не обязательно следствие
злонамеренности. Республиканская форма воспринимается ее адепта-
ми как план управления, имеющий ценность для всего общества, т. е.
306_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного Tpy„j
События 1848 года продемонстрировали на практике иллюзор-
ный характер этой веры. Когда эта идеология рождалась на стра-
ницах «Бюллетеня Республики», на стенах Парижа все еще можно
было видеть «Декларацию суверенного народа» от 24 февраля: «Все
граждане должны оставаться в боевой готовности и защищать свои
баррикады до тех пор, пока они не получать свои права как граж-
дане и трудящиеся»’. Естественно, рабочие, под давлением респу-
бликанской пропаганды, постепенно стали выдвигать политические
требования всеобщего избирательного права* 2. Но главное, они вы-
работали свои специфические и с их точки зрения ключевые тре-
бования: заменить отношения подчинения союзами и дать право
на труд3 * * *. Даже если явная формулировка этого требования права
на труд была уделом рабочей элиты или некоторых теоретиков-
социалистов, таких как Луи Блан’, для множества рабочих право
на труд являлось своего рода жизненной необходимостью, которое
только и могло вывести их из нищеты и зависимости (это тем более
важно, что революция 1848 года происходила в разгар сильного эко-
номического кризиса, сопровождавшегося высокой безработицей).
Это требование четко выражено в новой версии прав человека, опу-
бликованной в «Л'Уанифесте тайных обществ»:
«На нас была возложена двойная задача: установить республикан-
скую форму правления и создать новый социальный порядок. 24 фев-
раля мы завоевали Республику Итак, политический вопрос решен.
Сейчас мы хотим решения социального вопроса, быстрого излечения
страданий рабочих. И, наконец, реализации принципов, содержащих-
план способный ответить как на политические, так и на социальные
запросы. Критика, например, марксистская, «формализма» этой точки
зрения и того факта, что она служит маской, скрывающей интересы
класса, возникает уже постфактум, в основном именно как узок, ко-
торый рабочие должны извлечь из этих событий, после того, как опыт
выявил всю неопределенность этих начинаний (Ср. Маркс К. Клас-
совая борьба во Франции / Маркс К., Энгельс Ф. Собо. соч. 2-е изД-
Т 7, с. 5-110).
Цит. по Sewell U7 Gens de metiers et revolutions. P. 327
2 Cm.: U7er7 G. Histoire du parti republicain de 1814 a 1870, reed., Paris-
Geneve: Slatkine, 1980.
1 Это приоритетная тема газеты «L atelier», выходившей с 1840 по 1850
годы. См ; CuoillierA. Un journal d’ouvriers, «L'atelier» 1840-1850 P2’
ris. 1914
11 Blanc L L’organisation du travail.
Гпава VI. Общественная собственность 307
ся в 'Декларации прав Человека’... Первое право человека — право
на жизнь»'.
Это самое точное выражение того, как рабочие переопределя-
ют социальный вопрос в соответствии со своими собственными
потребностями. Для рабочих право на жизнь может существовать
только в виде права на труд'-. Это то же самое, что право част-
ной собственности для имущих классов. Естественно, подобное
требование являлось чрезмерным для Национальной ассамблеи,
даже если она была легитимно избрана всеобщим голосованием,
поскольку несло в себе, ни много ни мало, фундаментальное из-
менение отношений между государством и обществом в сторону
упразднения разрыва между трудом и капиталом и обобществле-
ния промышленной собственности. Карл Маркс отлично проанали
зировал эти последствия в работе «Классовая борьба во Франции»:
«за правом на труд кроется власть над капиталом, а за властью над
капиталом — присвоение средств производства, подчинение их
ассоциированному рабочему классу, следовательно, уничтожение
наемного труда, капитала и их взаимоотношения»3.
И это не только «марксистский» анализ. На это же указывает
то упорство, с которым отвергали право на труд представители
большинства Национальной ассамблеи, среди которых были Тьер и
Токвиль, выступавшие как наиболее яркие и представительные вы-
разители интересов большинства остальных социальных категорий.
То же самое говорил Луи Блан, политик, бывший главным сторон-
ником этого права и включивший его в декрет 25 февраля: «Работая
над этим декретом, я хорошо понимал, насколько он обязывает пра-
вительство: я прекрасно знал, что он выполним только при условии
проведения социальной реформы, принципом которой станет союз
и как следствие — отмена пролетариата. Но с моей точки зрения
Именно в этом состояла главная ценность декрета»4.
Итак, можно сказать, что во Франции середины XIX века требо-
вание права на труд содержало в себе условие своего собственного
Цит. по: Agulhon М. Les Quarante-Huitards. Р. 128.
Феликс Пиа в своей речи в защиту права на труд 2 ноября 1848 года
Подчеокивал: «Право на труд — это право жить за счет своего труда»
3 (ibid Р. 184).
4 Маркс К Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г., Т. 7. С 40
Blanc L Histoire de la revolution de 1848. Paris 1849 T 1. P 129.
308
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
поражения. Правда, с учетом того, что это было поражение револю-
ционного способа решения социального вопроса, и что с определен-
ной точки зрения, революционный выбор так и не смог оправиться
от такого поражения. Это не означает, что революция умерла на
баррикадах в июне 1848 года или в последовавших парламентских
дебатах, где господствовала партия порядка1. Однако произошло не-
обратимое и решительное замещение, даже если Парижская комму-
на вновь проходила почти по тому же сценарию, и вновь потерпела
поражение, спустя более двадцати лет-'. Радикальное решение соци-
ального вопроса ушло в некотором смысле в подполье Этот вопрос
мог быть теперь решен только при условии тотальной смены респу-
бликанского порядка, что революционные партии в последствии
постараются осуществить с помощью вооруженного восстания. На-
дежда привить социальную демократию, гарантирующую право на
труд, к политической демократии, существующей благодаря всеоб-
щему избирательному праву, стала неактуальной1 2 3.
1 Поправка, предложенная Феликсом Пиа, чтобы включить право на
труд в преамбулу Конституции, была отклонена 22 ноября 1848 года
638 голосами против 86 Путь, пройденный в противоположную сто-
рону с момента ее предварительного принятия в марте временным
правительством, был огромен. О жарких парламентских дебатах осе-
нью 1848 года см.: Garnier J. Le Droit au travail a I’Assemblee nationale.
Recueil complet de tous les discours prononces cans cette memorable dis-
cussion. Paris 1848
2 Можно было бы сказать, что драма Парижской коммуны возоожда-
ла «начальную травму» 1848 года, упоминаемую Жаком Донзело
Разгром Парижской коммуны, так же как и разгром Июньского вос-
стания 1848 года, не успокоил полностью имущие классы и сделал
очевидным всю важность социального вопроса Накануне Рождества
1871 года «Общество милосердной экономики», все еще возглавляе-
мое Арманом де Меленом, вывесило на парижских стенах «Призыв к
людям доброй воли»: «В данный момент социальный вопрос больше не
является предметом дискуссий. Он стоит перед нами как угроза, как
постоянная опасность |...] Неужели мы уступим этим детям (посколь-
ку народ — это прекрасный и эгоистичный ребенок), неужели мы по-
зволим этим рабочим, потакающим своим страстям и своей гордыне
разрушить отечество и мир?» (Цит. по: Guerrand R Н. Les Origines du
logement social en France. P Editions ouvrieres, 1967 P 217).
3 Естественно, вооруженное восстание было практикой республиканце®
до 1848 года, доказательством чего является существование тайных
fjiasa VI. Общественная собственность
309
Однако после 1848 года положение победителей тоже измени-
лось. Конституция Республики, принятая 4 ноября 1848 года «во
имя французского народа», в статье номер восемь содержала свое-
го рода «умеренный» ответ на требование права на труд, который
стоит противопоставить декрету от 25 февраля:
«Республика должна защищать гражданина, его личность, его се-
мью, его религию, его собственность, его работу и делать доступным
для каждого образование, необходимое всем людям; благодаря брат-
ской помощи она должна гарантировать существование нуждающимся
гражданам, предоставляя им работу в пределах их возможностей, а при
отсутствии семьи оказывая помощь тем, кто не в состоянии работать»'.
Это почти дословное повторение мер, выдвигавшихся Коми-
тетом по нищенству, записанных в Конституции 1793 года. Вновь
известная многовековая дихотомия «способный/неспособный
работать» используется, чтобы расколоть лагерь сторонников со-
циального решения этого вопроса. Для тех, кто подпадал под ста-
рую категорию «нетрудоспособных», вновь утверждалось право на
получение помощи («Республика должна...»), хотя в самой огра-
ниченной форме («при отсутствии семьи»). Для другой категории
трудоспособных неимущих, которая частично пересекалась с ка-
тегорией безработных рабочих,оставалась все та же неопределен-
обшеств или карьеры вроде карьеры Бланки — вечного повстанца. Но
это была подрывная деятельность, во имя победы республиканского
идеала, подавляемого консервативными режимами. Если исключить
некоторые эпизоды революционного периода, такие как «заговор рав-
ных» Бабефа, то именно после 1848 года, как замечает Жак Донзело,
Республика начинает приобретать врагов слева и развивается двой-
ная теоретическая и практическая критика республиканского режи-
ма, приравниваемого к буржуазной эксплуатации. Даже тем, кто оста-
вался убежденным республиканцем, приходилось с болью осознавать
пределы всеобщего избирательного права, который вместо триумфа
демократии, привел к народной легитимации консервативной Палаты.
«Среди сторонников республиканской партии Республика ставится
выше всеобщего избирательного права», — сообщал Эжен Спюллер,
резюмируя дебаты 1848 года (Histoire parlementaire cie ia Seconde Re-
publique. Paris. 1891). В то же время Социал-демократический коми-
тет Парижа записал в своей программе в феврале 1849 года: «Респу-
блика выше права большинства» (Цит. по Rosanvallon Р. Le Sacre du
, citoyen. Р. 301).
Цит. по: Agulhon М. Les Quarante-Huitards, Op. cit P. 229
310_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
кость, на которой играл Комитет по нищенству и сам Конвент: «...
предоставляя им работу в пределах их возможностей». Кто будет
устанавливать эти «пределы», как не те, кто только что насильно
отверг максималистскую версию этой «братской помощи» — пра-
во на труд? Иными словами, поскольку изменение организации
труда оказалось под запретом, вмешательство государственной
власти в эту область, казалось, было обречено оставаться чистой
формальностью.
Что же, история повторяется, или хуже того, запинается? Ни
то, ни другое. С одной стороны, вновь утверждая право на помощь
после его более чем полувекового ослабления. Вторая Республика
признавала недостаточность всех господствовавших тогда направ-
лений, которые, начиная с Директории, были направлены на пре-
кращение «общественной благотворительности». Так, например,
Учредительное собрание готовило большой закон о координации
помощи, однако оно было распущено еще до голосования (зато су-
мело провести реформу государственных больничных учреждений).
Законодательное собрание, наследовавшее ему с мая 1849 года, еше
более консервативное, еще более отмеченное религиозным влияни-
ем, создало Комиссию помощи, президентом которой был назна-
чен Арман де Мелен, а референтом — Тьер. Это значит, она имела
мало шансов создать новую систему общественной помощи1. При
этом робкие попытки придать официальный статус обществам
взаимного страхования1 2 и создать национальную пенсионную
кассу, наталкивались на враждебность как со стороны либера-
лов, так и со стороны традиционалистов, которые придержива-
лись принципа факультативного членства, столь дорогого соци-
альной экономике3.
Государственный переворот 2 декабря 1851 года положил ко-
нец этим скромным попыткам. Массовое объединение консерва-
1 Ср.: Dreyfus L.-F. [/Assistance sous la Seconde Republique. Законода-
тельное собрание приняло некоторое число частичных законов, напри-
мер, о подкидышах, о попечительстве над заключенными, о статусе
больниц и приютов, об обучении и др., но общая дискуссия о програм-
ме помощи так никогда и не состоялась из-за переворота Луи Напо-
леона Бонапарта
2 Общество взаимного страхования — общество, участники которого
выступают одновременно как страховщики и страхователи
J См. выше, Главу 5.
рдава VI. Общественная собственность
311
торов и «республиканцев попутчиков»1 вокруг Луи — Наполеона
Бонапарта, безусловно, объяснялось тем, что для сохранения по-
рядка и социального мира диктатура им казалась более подходя-
щей формой, чем Республика. Не исключено, что со временем,
с ослаблением страха имущих классов, возникшего после июнь-
ских событий, Вторая Республика смогла бы осуществить умерен-
ную социальную программу, вписанную в преамбулу ноябрьской
конституции 1848 года. Однако не будем переписывать историю.
Ясно одно, Вторая Империя прервала публичные дебаты о том,
как можно демократически трактовать социальный вопрос1 2. Они
возобновятся только в 80-е годы XIX века, когда восстановленная
Республика начнет набирать силу. У нее все еще оставались силь-
ные враги справа, однако ей одновременно угрожали подъем и ради-
кализация рабочего движения. Отныне социальная ситуация стала
явной политической проблемой, и государство больше не могло ее
игнорировать.
Спор вращался вокруг центрального вопроса: как государство
может участвовать в решении социальных проблем. Если Вторая
1 Это выражение обозначает тех, кто присоединился к Республике во
время февральской революции, и чьи республиканские убеждения ча-
сто были нестойкими.
2 Это, однако, не означает, что в период Второй империи ситуация оста-
валась неизменной. Можно, в частности, проследить значительное
развитие обществ помощи, структурирование и радикализацию рабо-
чего движения с момента создания Первого Интернационала. Закон
1864 года, разрешавший «коалиции» рабочих и таким образом легали-
зовавший забастовки, имел решающее значение для осознания того,
что рабочий коллектив столь же реален, как и персонализированные
отношения покровительства со стороны собственников. На теорети-
ческом уровне начиналась рефлексивная работа, которая оспаривала
роль, отводившуюся либерализмом государству. Особенно стоит ука-
зать на книгу-предтечу M.LU. Дюпона-Уайта «Индивид и государство»
[Dupont-White М.С. L’individi: et 1’Etat. Paris. 1857) Дюпон-Уайт
описывал противоречия, в которых находился современный ему ра-
бочий. Это одновременно и «приложение к машине, когда речь идет
° промышленности», и «независимое лицо, когда речь идет о всеоб-
щем избирательном праве... Судья этих антагонизмов — государство»
|Р. 57]. «Ясно, что движение прогресса, так же как и сам прогресс под-
готовили для государства роль посредника, которой у него не было
Раньше» [Р. 62].
312 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
республика оставалась столь нерешительной в решении этого во-
проса, то отнюдь не только из-за консерватизма. И не по причи-
не непонимания того, что социальный вопрос стал вопросом по-
литическим: июнь 1848 года представил очевидные и трагические
доказательства этого. Однако было неясно, каким образом вме-
шательство государства может стать инструментом решения
этого вопроса. Между двумя имевшимися возможностями, недо-
статочными для одних и неприемлемыми для других, нужно было
изобрести третий путь С одной стороны были сторонники либера-
лизма и просвещенного консерватизма, смешивавшие социальные
интервенции и моральный активизм. С другой — сторонники «со-
циального вопроса», которые продолжали завоевывать популяр-
ность среди рабочего класса, несмотря на двойное поражение в
июне 1848 года и во время Парижской коммуны. Правда, второй
путь предполагал полное изменение политического режима, поэ-
тому не мог получить одобрения большинства.
В действительности проблема имела два аспекта. Первый свя-
зан с государством. Совсем не легко было найти решение, кото-
рое бы одновременно учитывало опасность захвата государства
в целях освобождения рабочего класса и практический запрет на
государственное вмешательство, это было кредо аристократии1.
Второй аспект связан с тем, что я назвал «коллективным вопро-
сом». В этом случае, для управления социальной политикой тоже
не хватало точки опоры. Во-первых, имелась тенденция сводить
коллективную связь к моральной в виде стратегии патронажа;
во-вторых, существовал риск «коллективизма», т. е. ослабления
индивидуализма и коллективизации частной собственности, что
свойственно революционному социализму.
Способ решения социального вопроса, найденный при Третьей
Республике, состоял в том, что он сумел соединить эти два аспек-
та проблемы, объединив новую концепцию государственного вм?'
1 Вот, например, концепция Луи Блана: «Мы хотим сильного государ'
ства, потому что в условиях неравенства, в которых мы. до сих пор
живем, есть бедные, нуждающиеся в социальной силе, способной И*
защитить. Мы хотим иметь правительство, которое может влиять На
промышленность, потому что кредит здесь дают только богатым. 8
потому нужен социальный банкир, способный кредитовать бедных*
(Blanc L. [.’organisation du travail, P. 20)
Глава VI- Общественная собственность
313
тательства и новое понимание коллективной реальности. Леон
Буржуа писал: «Знание законов естественной солидарности, раз-
рушая абстрактное и априорное понятие изолированного челове-
ка, одновременно разрушает столь же абстрактное и априорное
понятие государства, изолированного от человека и противостоя-
щего ему как субъект особых прав или как высшая власть, которой
он должен подчиняться»1.
«Знание законов солидарности» — это в первую очередь осо-
знание взаимозависимости частей в их отношении к целому, что
является естественным законом для всех живущих и социальным
законом для человечества: «Люди расположены относительно
друг друга и находятся в отношениях взаимозависимости, как все
существа и тела во всех точках пространства и времени»* 2 з. Леон
Буржуа — ключевая фигура «прогрессивных республиканцев»,
создавших Третью Республику, активно использовал достижения
зарождавшейся тогда социологии и, особенно, социологии Дюрк-
гейма, отвергавшей базовый постулат либеральной антрополо-
гии, ее «методологический индивидуализм» и склонность видеть
в социальных феноменах действия, отсылающие только к инди-
“идуальным инициативам. Вместе с Дюркгеймом пришло то, что
можно назвать «социологической концепцией общества». Это не
тавтология. Доказательством от противного служит пример либе-
рализма, который развивает индивидуалистическую теорию обще-
ства. Разработка понятия коллективной реальности sat generis
проходит через работы Сен-Симона и Конта и систематизирует-
ся Дюркгеймом. Смысл ее в том, что признается существование
важных объективных ограничений, что глобальные процессы на-
кладываются на индивидуальные инициативы, а социальные фено-
мены существуют «как вещи». Из этого следует, что социальный
человек может существовать только будучи включенным в различ-
коллективы, прочность которых по Дюркгейму зависит от того
Места, которое они занимают в общественном разделении труда1.
Решающее значение Дюркгейма для изменения формулировки
социального вопроса состояло в понимании того, что индустри-
.__________
2 bourgeois L. Solidarity. Paris. 1896. Р. 87.
з Jbid Р. 50.
Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Пер. с фр. М.: Ка-
кой, 1996. С. 432.
314
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного '“руда
альное общество приводит к возникновению нового особого типа
отношений, которые больше не опираются на поддержку близких,
на то, что он называл «механической солидарностью». Поэтому в
современном об'цестве, которому угрожает массовое разрушение
родственных отношений, вопрос о социальных связях должен быть
проанализирован заново «Органическая» солидарность вводит но-
вый режим существования, который должен преобладать в инду-
стриальном обществе1. Разделение труда, предполагающее взаимо
дополняемость все более и более узких задач, служит объективным
основанием того, что современное общество представляет собой
множество неравных и взаимозависимых социальных условий.
Обмен на основе договора не является основанием социальной
связи. Положение «не все в договоре определяется договором»
противоречит либерализму. Договор опирается на уже существу-
ющие условия, которые связаны с позицией, занимаемой в обще-
ственном разделении труда. Однако этот аргумент противоречит и
положениям коллективизма. В данном случае коллектив не проти-
вопоставляется индивиду. Существует множество коллективов,
занимающих разные и комплементарные позиции в социальной
структуре. Именно эта дифференциация создает богатство совре-
менного общества, его «органический» характер, по сравнению с
простым «механическим» сочетанием сходных частей, из которых
оно состояло ранее. Необходимо тщательно беречь эту сложную
систему различий и взаимозависимостей, поскольку развитие раз-
деления труда увеличивает риск социальной дезинтеграции. Со-
1 Возможно, что словарь и эпоха подвели Дюркгейма, и нам сегодня
трудно понять всю глубину его интуиции Новую концепцию социаль-
ной взаимозависимости он называет «органической». Это слово име-
ет натуралистскую коннотацию, хотя, как замечает Жерар Нуарьель,
Дюрхгейм предлагает радикальную критику таких сюжетов, как уко-
рененность. включение в локальные, территориальные, этнические
или родственные общности (Noiriel G. Le creuset francais: histoire cie
rimmigration. XIXe-XXc siecles. P. Seuil. 1988, P. 437). «Органиче-
ская» солидарность — это сконструированная социабелзчость или та.
которую еще необходимо сконструировать на развалинах первично*1
социабельности. Аналогично, интерес Дюркгейма к «корпорациям» "
это не выражение ностальгии по прошлому, а осознание опасност*1
разрушения социальных связей, которую несет в себе современная
промышленная организация.
Глава VI. Общественная собственность
315
дидарность, этот цемент общества, есть конструкт, требующий
постоянной заботы, и это тем более верно, чем сложнее общество.
Так появляется разумное основание для практики или политики,
целью которых становится поддержание и усиление этого един-
ства в различии, этого хрупкого чуда, развитию которого может
способствовать, а может и нет, современное общество.
Такая концепция общества наделяет государство регулирую-
щей функцией по отношению к интересам различных коллективов:
«Государство — это орган социальной мысли»1. Конечно, у самого
Дюркгейма анализ роли государства оставался несколько формаль-
ным, потому что он в первую очередь старался подчеркнуть беспри-
страстность представителей государственного аппарата, находя-
щихся в позиции судьи, по отношению к частным интересам* 2. Леон
Буржуа, занимавший политический пост, операционализировал эти
взгляды. Общество — это набор услуг, которые его члены оказыва-
ют друг другу. Из чего следует, что каждый является должником
всех остальных. Это тем более верно для индивида, который, прихо-
дя d мир, находит в нем уже накопленные, готовые к использованию
социальные блага. Коллективные обязательства лишь отражают
это положение должника, являющееся реальностью для каждого
индивида. В этом смысле, обязательные платежи, перераспределе-
ние благ и услуг не являются посягательством на свободу индиви-
да Они представляют собой компенсации, которые можно от него
потребовать по праву, в этом и состоит справедливость. Кто может
Их попросить и даже потребовать? Государство. Как писал уже
Дюпон-Уайт: «Государство — это управляющий коллективными
интересами»3. Но Дюпон-Уайт не знал, как инструментализировать
эту роль. Находясь в зависимости от критикуемого им либерализма,
он оставался в рамках оппозиции индивид/государство, и для него
понятие коллектива оставалось внешним по отношению к социаль-
ному субъекту. Для Леона Буржуа государство, этот управляющий
коллективными интересами, одновременно являлось гарантом
з Durkheim Е. Lemons de sociologie. Р.: PUF, 1950. Р. 95.
Ср.: Birnbaum Р. «La conception dukheimienne de 1’Etat: 1’apolitisme
des fonctionnaires» / / Revue fran^aise de sociologie. 1976. Avril-juin.
Vol. XVIII. №2. В целом о месте политики в работах Дюркгейма см.:
Lacroix В. Durkheim et la politique. Montreal: Presses universitaires,
з 1981.
Dupont-White M.C. L’individu et 1’Etat. P. 345.
316
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труДа
«псевдодоговора», заключенного индивидами в силу самого факта
принадлежности к обществу1. Государство всего лишь исполнитель
взаимных долговых обязательств социальных субъектов, поэтому
оно может «давать кредиторам и заставлять платить должников»1 2,
не вмешиваясь в хорошо понятные интересы индивида.
Такое определение позиции государства служит обоснованием
конкретной политики, а именно — политики социальной справед-
ливости: «Счастье не является и не может быть целью общества.
Равенство условий тоже не его цель... Справедливость — вот что
мы должны обеспечить всем»3 4. Действительно, счастье есть такая
неопределенная и такая общая категория, что «политика счастья»
должна была бы вмешиваться во все сектора как частной, так и обще-
ственной жизни и привела бы к тоталитаризму. Что касается равен-
ства возможностей, то в сложном обществе оно бы уничтожило саму
сущность социальной связи, которая базируется на дифференциации
и взаимозависимости, другими словами, на равенстве благодаря вза-
имодополнительности. Зато когда речь идет о «справедливости обме-
на социальными услугами, я здесь хорошо вижу два положения: для
всех своих членов общество должно открыть социальные блага, ко-
торые были бы доступны всем; оно должно защищать от опасностей,
которых можно избежать благодаря совместным усилиям»'1.
Итак, демократическое общество вполне легитимно может
быть обществом неравенства, при условии, что наименее обеспе-
ченные будут зависеть не от отношений попечительства, но, как
говорит Леон Буржуа, от «себе подобных»5, объединенных общим
1 В отличие от либерального человека, чей индивидуализм состоит из бес-
сознательного или эгоизма, гражданин признает свой долг по отношению
ко всем остальным и поэтому «квази-договор», заключенный каждым s
качестве члена общества, «является не чем иным, как договором, с кото-
рый соглашаются задним числом» {Bourgeois L. Solidarite. Р. 133)
2 Ibid Р. 22.
’ Bourgeois L Deux Discours de M Leon Bourgeois. Paris: Federation ra-
tionale de la mutuaiite franfaise, 1903. P. 23. (Discours prononce a Saint-
Etienne le 28 septembre 1902, pour la creation de la Societe de secours
mutuels de France)
4 Ibid P 22.
5 «Общество формируется между похожими, т. е. между существами, У
которых помимо реальных, разделяющих их различий, имеется некое
нерушимое первичное сходство» {Bourgeois L Soiidarite. Р. 51)-
Р^ва VI. Общественная собственность 317
делом. Точнее, демократическое общество не может реализовать
идею равенства условий, потому что это сгладило бы «органиче-
скую» дифференциацию, свело бы общество к коллективу, состоя-
щему из простого механического сложения похожих элементов.
Однако государство может и должно вмешиваться, чтобы, несмо-
тря на неравенство, каждому индивиду и его месту воздавалось бы
по справедливости.
Эти принципы, укреплявшиеся вместе с Третьей Республикой,
позволяли преодолеть как либеральную концепцию суверенитета
индивида, так и концепцию суверенитета государства, которое по-
нималось как внешняя инстанция, способная перестроить обще-
ство на новых основаниях. Однако прежде чем показать эффек-
тивность такого государства, его надо как-то назвать. Это первая
проблема, и не только лингвистическая. Здесь обычно видят ядро
современного «государства всеобщего благоденствия». Мне ка-
жется, от этого названия стоит отказаться как минимум по трем
причинам.
Во-первых, потому что оно постулирует существование непо-
средственного отношения между государством-благотворителем
и бенефициантом, своего рода пассивным вместилищем его да-
ров. Такое понимание используют вечные хулители идеи вмеша-
тельства государства, наперегонки обличающие подчиненность,
безответственность, и в конечном итоге — слабоволие получа-
телей такой помощи. Такая интерпретация роли социального
государства не учитывает его позицию третьего лица, которую
оно занимает между группами, имеющими несхожие интересы
Однако именно эта позиция определяет специфику действия го-
сУДарства, которое управляет противоречиями и конфликтами по
Меньшей мере настолько, насколько оно усмиряет и снимает от-
ветственность.
Во-вторых, с самого начала «государство всеобщего благоден-
Ствия» было выражением спорным, которое изобрели клеветники
вДеи общественного вмешательства для изобличения так называе-
мой зависимости Причем, это обвинение исходило с обеих сторон
п°литической сцены. Если не ошибаюсь, первое, или, по крайней
МеРе, одно из первых уничижительных упоминаний провиденци-
уд>ной роли государства появилось в газете «L’Atelier». где в дека-
Ре 1849 года главный сотрудник этой рабочей газеты Корбон вы-
Разил сожаление, что «эксплуатируемые ждут, когда Провидение
318 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труд^
в обличии государства придет вытянуть их из трясины без каких
бы то ни было усилий с их собственной стороны»1. А перед закры-
тием, в последнем номере от 31 июля 1850 года, в своего рода по-
литическом завещании «L’Atelier» призывала рабочих «больше до-
верять своим собственным силам, рассчитывать преимущественно
на себя и меньше на то обманчивое Провидение, которое мы на
зываем государством»1 2. К тому же, острие критики направлено
отнюдь не против достижений «буржуазного» государства, по той
причине, что их в то время еще не было. Критиковались социали-
стические ориентации, направленные на изменение положения
рабочих и стремящиеся найти опору в лице государства и, очень
вероятно, Луи Блан, хотя он не упоминался. В данном случае кри-
тика «государства всеобщего благоденствия» велась с позиции за-
щиты рабочей автономии
Такую же критику мы находим со стороны тех, кто стремился
занять умеренно реформистскую позицию и предпочитал оставать-
ся в рамках добровольных инициатив. Они приветствовали раз-
витие свободных союзов и обществ помощи, но при условии, что
те будут развиваться без вмешательства государства. Так, напри-
мер, Эмиль Лоран, чья доктрина состояла из робких попыток пре-
одолеть попечительство с помощью сознательного предвидения3,
разоблачал как «национальную черту», свойственную Франции,
тенденцию «преувеличивать сверх меры полномочия государства,
делая из него таким образом своего рода Провидение»4. Эмиль
Оливье в своей речи, произнесенной в Палате 27 апреля 1864 года
в защиту рабочих союзов, двигался в том же направлении. Он от-
носил начало «государства всеобщего благоденствия» к Великои
Французской революции, которая, упразднив всех посредников,
оставила перед всемогущим государством лишь атомизированных
1 Цит. по: Cuoillier A. Un journal ouvrier, «L’atelier». P. 222.
2 Ibid. P. 42.
3 Здесь подходит именно слово робкий, поскольку после заявления,410
«неприятие попечительства является одним из наиболее непобедиМь1Х
течений нашего времени», Эмиль Лоран заканчивает свою горя4)10
речь в защиту воспитательной эффективности ассоциаций взаимоГ,°
мощи следующим образом: «Это не абсолютная отмена того, что Пр1
нято называть попечительством, но его радикальная трансформаии*'
(Le pauperisme et les associations de prevoyance T 1, P. 92).
4 Ibid. P. 64.
png02 VI. Общественная собственность 319
индивидов: «Именно оттуда идет чрезмерная централизация, не-
пОмерное расширение социальных прав, перегибы реформаторов
социалистов. Именно оттуда процесс Бабефа, концепция государ-
ства всеобщего благоденствия, революционный деспотизм в самых
разных формах. Именно там берет начало предубеждение против
индивидуальной инициативы»1.
Просто невероятно: «Непомерное расширение социальных
прав». Эти испуганные ссылки на неограниченное могущество
государства всеобщего благоденствия в действительности появля-
ются тогда, когда его еще просто не существовало. И это третья
причина, по которой стоит отказаться отданного термина. Концеп-
ция государства всеобщего благоденствия — это идеологическая
конструкция, созданная противниками государственного вмеша-
тельства, которые переносят на так называемую социальную роль
государства неудовольствие, вызванное какими-то администра-
тивными и политическими мерами. Мнение о том, что со времен
Старого порядка государство играло в этих областях слишком
большую роль, постоянно присутствовало в красноречивых по-
литических выступлениях таких разных критиков, как Токвиль
и Маркс* 2. Если критику административной и политической роли
государства можно признать справедливой3, то критику его со-
Ollvier Е Le Moniteur universel. 15 mai 1864. P. 688. Цит. no: Coutte-
rau A. «Providence ou prevoyance? Les prises en charge da malheur et la
sante des ouvriers au XIX' siecle britannique et fran^ais» / / Prevenir.
1989. 2' semestre. № XIX P. 25.
Известно, что разоблачение слишком раннего развития и унифици-
рующего эффекта государственной централизации во Франции было
одной из ведущих тем в работе А. де Токвиля «Старый порядок и резо-
люция» (Токвиль А. де. Старый порядок и революция. М.: Московский
философский фонд, 1997 С. 251.). К. Маркс тоже откликался на эту
тему, указывая, что «получающие жалованье чиновники» происходят
от «феодальных сановников» Он писал о государстве: «Все перево-
роты усовеошенствовали эту машину, вместо того, чтобы сломать ее»
(Маркс К. 18 Брюмеоа Луи Бонапарта / Маркс К., Энгельс Ф. Собр.
з соч 2-е изд., Т. 8, С 206).
Хотя стоит быть б'лее гибким Самые последние исторические ис-
следования «абсолютной монархии» опять возвращаются к ведущей
Роли, которую давно приписывали Кабинету короля и интендантам в
обществе XVIII века. Бесспорно, следовало бы пересмотреть вопрос о
Всемогуществе государства во время Второй империи. Верно, что по-
320
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тоу;:д
циальной роли, остававшейся очень незначительной, признать
невозможно. По оценкам, в период Второй империи на социаль-
ные расходы предназначалось лишь 0,3% национального дохода1
Удивление должно вызывать скорее отсутствие или очень позднее
формирование «провиденциальной» роли государства. Особенно
во Франции. Вплоть до XX века социальная защита со стороны го-
сударства у нас была несоизмеримо слабее, чем в Великобритании
и Германии и даже чем в скандинавских странах, в Австрии, Ни-
дерландах и даже в Румынии* 2.
В силу указанных причин, выражение «государство всеобщего
благоденствия» скорее затемняет, чем проясняет дело. Оно зара-
нее определяет формы действия государства в социальной области,
вместо того, чтобы анализировать их. Помимо этого, оно может
привести к ошибочному пониманию сущности его результатов.
Поэтому мы предпочитаем пользоваться изначально нейтральным
выражением «социальное государство», содержание которого мы
постараемся определить, изучая его различные способы действия.
На самом деле, если бы не существовало угрозы неправильного по-
нимания или осуждения, то наиболее адекватным понятием было
бы понятие «национал-социальное государство»3. В действитель-
ности способ организации и рамки осуществления социального
государства являются по преимуществу национальными. Из этого
следуют не только определенные различия национальных систем
социальной политики в соответствии с различиями культурных и
литическая опека государства чувствовалась очень сильно (например,
контроль, осуществлявшийся префектами и др.) а роскошь государ-
ственного аппарата стала еще более показной. Однако количествен-
ного роста роли государства не происходило: доля государственных
расходов по отношению к национальному «физическому продукту”
(общий объем промышленного и сельскохозяйственного производ-
ства) в период с 1815 по 1874 год оставалась практически неизменной
и составляла порядка 13% (См.: Plessis A. De ia fete imperiale au mur
des federes. P : Seuil, 1973. P. 89 и далее).
См Rosanvallon P L'Etat en France. P : Seuil, 1990, P 165.
2 Cm. Hatzfeld H. Du oaeuperisme a la Securite sociale. P.: A. Colin, 1 J'
P. 34.
' Им, например, пользуется Этьен Балибар. См.: Balibar Е InegaiiteS-
fractionnement social, exclusion / Affichard J., Foucault J В de. JuS
tice sociale et inegalites. P.: Espris, 1992. P 154.
321
рлгва VI- Общественная собственность
политических традиций1 11. Если посмотреть глубже, то можно ин-
терпретировать политику социального государства как мобилиза-
цию части национальных ресурсов для поддержания внутренней
сплоченности. Она дополняет международную политику государ-
ства, которая определяется необходимостью защищать свое место
Б «хоре наций»2. К этому еще нужно будет вернуться, но уже сей-
час мы видим, что включение социального государства в реальность
национального государства поднимает сложные вопросы. Напри-
мер, какой может быть современная «социальная Европа», если
исторически социальная политика всегда имела своим источником
национальные государства?3 Не связаны ли проблемы социальной
защиты, с которыми мы сталкиваемся в современной ситуации, с
разрушением границ национальных государств из-за глобализации
экономики и рынка труда? Однако, несмотря на все актуальные про-
блемы, очевидно, что внутренняя политика национального государ-
ства не имеет ничего общего с функцией «провидения».
Проблема обязательств
Итак, что представляла собой система социальной защиты, став-
шая основой первой формы социального государства, существо-
вавшего во Франции с конца XIX века вплоть до 30-х годов XX века.
Анри Гацфельд прекрасно описал ставки парламентских дебатов,
в ходе которых республиканское государство одобрило право на
помощь и приняло первые меры по социальному страхованию4.
Во-первых, «либеральные возражения» имели все тот же жесткий
характер и сохраняли свою силу. Так, например, между первым
представлением проекта закона о несчастных случаях на произ-
водстве (1880 год) и его принятием (1898 год) прошло восемнад-
цать лет. Понадобилось двадцать лет, чтобы разработать первый
1 Относительно различий между государственными системами см. ра-
боты так называемой «нео-институциональной» школы, в частности-
г Evans Р.В., Rueschemeyer D., Stockpol Th. Bringing the State Back in.
Fourquet F. .Murard N. Valeurs des services coliectifs sociaux. Bayonne:
Terka, 1992
Swaan A. de «Les chances d'un systeme social transnational» // Revue
( franpaise des affaires sociales. 1990. 3.
Hatzfeld H Du pauperisme a la Securite sociale. Chap. II «L’objection
liberale et ie probleme de i’obligation».
11 3»K. 3548
322 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд^
закон о пенсиях для рабочих и крестьян, хотя в результате «гора
родила мышь»1. В это же время (в 1910 году) у наших главных со.
перников, немцев, уже 25 лет как существовала система гарантий
защищавшая большинство рабочих от риска несчастных случаев
болезней и старости. У англичан было страхование на случай без-
работицы, которое было признано во Франции только в... 1958 году.
Поэтому нет никаких причин прославлять «французскую модель».
Зато очень поучительно напомнить о медленном развитии этих со-
циальных механизмов, чтобы оценить все трудности, с которыми
пришлось столкнуться социальному государству: вместо того, что-
бы воплощать собой верховную политическую власть, оно продви-
галось вперед, обходя враждебные силы или договариваясь с ними
о компромиссах.
Первая серия законов признала право на медицинское об-
служивание для больных бедняков («Закон о бесплатной ме-
дицинской помощи» 1893 года), право на помощь больным ста-
рикам и инвалидам (1905 год). Сюда же можно добавить закон
1913 года в пользу многодетных малообеспеченных семей, хотя
он имел несколько иной источник'1 2 * *. Это законодательство реа-
лизовывало по минимуму так называемый «долг» солидарности,
поскольку речь шла о предоставлении минимальных условий
выживания беднякам, которые, как правило, не могли работать
или утратили эту возможность. Старое различие «способный/
неспособный» работать продолжало служить основанием для
деления на тех. кто заслуживал помощи, и на всех остальных.
Этот долг, который уже Комитет по нищенству назвал «неру-
шимым и священным» и который вновь появился в преамбуле
Конституции 1848 года, был признан с большим трудом. Вновь
были мобилизованы «либеральные возражения», особенно про-
1 Закон о пенсиях для рабочих и крестьян потенциально относился ь
7 миллионам работавших. В 1912 году было около 2.5 миллионов за-
писавшихся. а в 1922 — только 1,728 млн человек. См.: Prost A. J0'
Ions pour une histoire des retraites et ties retraites // Revue d’histoire
moderne et contemporaine. 1964. T. XI.
Этот закон от 14 июля 1913 года, дававший право на получение еже-
месячных дотаций на ребенка младше 1.3 лет семьям, имевшим более
трех детей и не располагавшим достаточными ресурсами для их вое И
тания, был первым в серии мер. связанных с политикой рождаемое'!’5 * * В’
В дальнейшем он привел к закону о семейных пособиях 1932 года-
piaM
VI. Общественная собственность
323
тив закона 1905 года1, которые как всегда вызвали к духу
«легальной благотворительности»
действительно свободной стране роль государства, за ис-
ключением редких случаев, должна ограничиваться функциями,
ради которых оно было создано — гарантировать внешний и вну-
тренний мир, все остальное — не его дело. Я считаю, что это осо-
бенно верно для проблем, связанных с общественной помощью,
которые могут быть решены лучше и справедливее, если ими зай-
мутся небольшие общины, т. е. коммуны и департаменты и, осо-
бенно, союзы и частные лица»1 2.
Обратим внимание на эти «редкие исключения». Либера-
лизм может согласиться с некоторым вмешательством государ-
ства в очень определенных специфических случаях, соответ-
ствующих ситуациям бедности, когда нет других попечителей.
Так, убежденный либерал Эдмон Виллей, который яростно вы-
ступал против всех форм обязательного страхования, заявлял
«В принципе, вмешательство государства легитимно каждый
раз, когда речь идет о защите недееспособных (incapables)»3.
Категория «недееспособных» соответствует тем, кого мы назы-
вали «нетрудоспособными». Поскольку речь идет о населении,
которое фактически исключено из производственного процес-
са, то забота государства о них не скажется на экономической
ситуации4.
1 Закон 1893 года, предполагавший лечение больных бедняков, при-
носил социальную пользу, потому что эти бедняки снова могли
работать, в отличие от инвалидов и стариков. Поэтому закон 1893
года получил широкое одобрение, в то время как закон 1905 года
натолкнулся на резкое сопротивление.
2 Выступление графа де Лангинэ в Палате депутатов, заседание
15 июня 1903 года Цит. по: Hatzfeld Н Du pauperisme a la Secu-
rite sociale. P 72.
Villey E. Du role de i’Etat dans 1’ordre economique. P 1882. Цит. no:
Le Goff J. Du silence a ia parole. P. 50.
Исходя из этой логики становится понятно, почему задолго до
«изобретения» солидарности и прихода республиканского государ-
ства, был принят первый закон об обязательной помощи. Это был
закон от 30 июня 1838 года о помощи душевнобольным Он долго
обсуждался и был принят большинством Палаты, где доминиро-
вали консерваторы и либералы Эта первоочередность объясняет-
ся двумя причинами: бедные душевнобольные являются самыми
324 Kacme.it> Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
Необходимо также точно передать точку зрения Жана Жореса
высказанную в ходе дискуссии по закону об обязательной помощи
бедным старикам: «В чем основной смысл этого закона? — Заме-
нить произвол милосердия на гарантию закона»1. Это бесспорно
так, если учесть три момента. Во-первых, на протяжении долгих
веков еще до принятия закона забота о тех, кто оказывался «не-
дееспособным» или «нетрудоспособным», например, о стариках,
чаще всего осуществлялась благодаря различным формам заботы
со стороны близких, что было следствием совместного прожива-
ния (См. Главу 1). Таким образом, речь скорее шла о переходе от
квазиправа к реальному праву. Различие, конечно, важное, но не
являющееся революционным нововведением.
Во-вторых, это право зависит от условий распределения очень
ограниченных ресурсов, а выделение помощи зависит от админи-
стративного контроля: бедный должен доказать, что он «лишен
ресурсов», т. е. продемонстрировать знаки своего бедственного
положения. Он не столько тот. кто обладает правом, в точном
обездоленными из всех обездоленных и. очевидно, освобождены от
обязанности работать. Помимо это_о они опасны, создают проблемы
для общес~венного порядка и их нельзя предоставлять самим себе.
Обязательное медицинское обслуживание одновременно гарантиру-
ет этим больным лечение, которого требует их состояние, и решает
вопрос восстановления общественного порядка путем помещения их
в психиатрическую больницу. Как сказал докладчик по этому закону
в Палате пэров: «Это счастливое совпадение, когда при реализации
строгих мер, выгода больного сочетается с общественным благом»
(См.: Castel R. L’ordre psychiatrique, Op cit. P. 204 и далее) Другой
закон об обязательной защите 1841 года, ограничивавший детский
труд, ставил более серьезную проблему, поскольку он непосредствен-
но вмешивался в организацию труда и угрожал привычному ходу ве-
щей. Один из выступавших в Палате, граф Бомон, подчеркивал: «Мь;
впервые вступаем на этот путь, не лишенный опасностей. Это пер-
вый акт по регламентации промышленности, а промышленность длй
своего развития нуждается в свободе». Но это серьезное возражение
можно было обойти, потому что детский труд ставил под угрозу пС<-'
производство рабочей силы и. следовательно, высшие интересы пр°‘
мышленности и рабочих. К тому же на практике его применение бы-10
оставлено на усмотрение владельцев предприятий.
Jaures J Chainbre des deputes. Seance du 9 juin 1903. Цит. no' Hat2
feld H. Du pauperisme a la Securite sociale. P. 75.
Глава VI- Общественная собственность 325
значении слова, сколько потенциальный получатель, подвергаю-
щийся проверке со стороны административных инстанций’. Пере-
вод от статуса получателя помощи, к статусу имеющего право, не
приводит к полному стиранию стигматов бедности. Это изменение
также не позволяет избавиться от привязки к определенной терри-
тории, другими словами — универсализировать это право: предо-
ставление помощи зависит от экспертизы, проводимой на уровне
местных органов1 2.
И наконец, необходимо подчеркнуть чрезвычайно ограничен-
ный характер критериев, которым должны были соответствовать
получатели этого права. В 1889 году Анри Моно, директор госу-
дарственных больничных учреждений, от которого мы могли бы
ожидать активных действий в поддержку расширения юрисдик-
ции его института, заявлял следующее: «Государственные боль-
ничные учреждения обязаны помогать, при отсутствии других ис-
1 Хотя Токвиль был движим неизменной враждебностью по отноше-
нию к «легальной благотворительности», его замечание, высказанное
за полвека до этих событий относительно внутренней неполноцен-
ности права на помощь, заслуживает внимания: «Обычные права да-
ются людям в силу того, что одни добились некоторых преимуществ
по сравнению с другими. А право на помощь дается результате при-
знания неполноценности. Первые подчеркивают свои преимущества
и констатируют их. Вторые демонстрируют свою неполноценность и
легализуют ее» (Memoire sur le pauperisme. P. 35).
2 Александр Мирман, независимый социалист и убежденный сторонник
расширенного права на помощь, осознавал эту проблему. С помощью
Палаты депутатов ему удалось заменить категорию «неимущий» на ка-
тегорию «имеющий право», выражение «просить помощи» на «предъ-
являть свои права» и т. д. Он выступал так же за то, чтобы комиссии,
выдающие пособия, письменно объясняли свои решения, а заинтере-
сованные лица могли подавать апелляцию. Но эти предложения были
отклонены Сенатом (Hatzfeld Н Du pauperisme a la Securite sociale.
P 74 и далее). Однако достаточно ли терминологических изменений.
Чтобы реабилитировать право на помощь, у которого есть два извеч-
ных нравственных пятна: образ «плохого бедного», применяемый ко
всем неимущим, и суждение инстанций, распределяющих помощь.
Которое может быть скорее ценностным суждением о нравственности
просителей, нежели реализацией их прав? Современные дискуссии об
Условиях выделения RMI показывают, что эта раздражающая пробле-
ма все еще не оешена.
326 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
точников помощи, неимущим, которые временно или постоянно
физически не способны обеспечивать свои потребности»1. Здесь
не только вновь утверждается традиционный принцип «нетруд0.
способности» («физическая неспособность обеспечивать свои
потребности»), но само право на общественную помощь возника-
ет при условии отсутствия «других источников помощи», семей-
ных или частных В том, что касается семьи, именно сохранение
«обязанности по содержанию» (которая была еще раз закреплена
в 1953 году, когда призрение переименовали в «социальную по-
мощь»), открывало путь казуистике, ограничивающей применение
права Возможность прибегнуть к частной помощи также пока-
зала, что, несмотря на принципиальный антиклерикализм, при-
зрение в период Третьей Республики в действительности очень
хорошо уживалось с частными благотворительными учреждени-
ями. Конгрессы по призрению способствовали этому сотрудни-
честву частного и общественного, преимуществом которого, по
меньшей мере, была экономия общественных средств1 2. Это даже
меньше, чем принципы, выработанные Комитетом по нищенству
и введенные Конвентом состоявшие в признании этого «неруши-
мого и священного долга» нации, ответственность за исполнение
которого была полностью возложена на общественную власть, а
1 Monod Н. Discours d'ouverture / 1ег Congres international d’assistance
pubiique. Paris. 1889. Двадцать лет спустя, возвращаясь к смыслу своей
работы. Моно высказался еще более открыто: «Все мои усилия были
направлены на ограничение вмешательства государства, на определе-
ние тех категорий несчастных, на кого должна была распространяться
общественная помощь» (La Reforme sociale. 1906 Avril. P. 658).
2 Bloch C., Tuetey A. Proces-verbaux et rapports du Comite pour [’ex-
tinction de la mendicite. «Plan de travail», P. 310. Эти ограничения не
исключают ни подчеркнутого внимания к основателям Первой ре-
спублики, ни напряженной «идеологической борьбы» относительно
смысла, которым в истории призрения наделяются работы револю-
ционных ассамблей. Эта история противопоставляет республикан-
ских историков, таких как Камиль Блох и Луи Фердинанд Дрейфуй
«клерикалам» вроде Лаллемана и Кристиана Польтра. Таким образом,
интерпретация, данная понятию призрения при Третьей республике,
соответствовала как политическим ставкам, так и практической не-
обходимости. По этому поводу см.: Вес С. Assistance et Republique. Р-
Editions ouvrieres, 1994.
|-iaBa VI- Общественная собственность 327
частная благотворительность исключалась, чтобы долг помогать
несчастным «не был унижен именем ‘милости’, или свойством
подобного рода»1.
Итак, основные принципы республиканской солидарности не
очень изменились. Они скорее придали больше согласованности
и сделали более понятными практики, которые более или менее
утвердились на эмпирическом уровне. Однако проблема призре-
ния, хотя и была символически обусловлена, не являлась страте-
гической ставкой. Она затрагивала относительно четко опреде-
ленные группы населения. Главным образом, различные группы
безработных, фактически исключенных из активного участия
в социальной жизни. Распространение политики помощи на эти
группы могло стать основой интеграции этих неимущих. Но она
мало влияла на равновесие общества в целом. На этом уровне со-
циальный вопрос не стоял в острой форме.
1 Примеры, иллюстрирующие взаимодополнительность этих точек
зрения, см. в: «I" Congres international d’assistance pubiique». Op. cit.
Между органами государственного призрения, действовавшими поч-
ти автоматически в случае тех, кто находился в абсолютной нужде, и
частным сектором с его точечными и более гибкими интервенциями
постепенно установилось разделение труда. И те, и другие должны
были следить, чтобы положение тех, кому они помогают, было всегда
хуже, чем у тех, кто сам удовлетворяет свои потребности. Это прин-
цип less eligibility (минимальной приемлемости), инспирированный
английскими poor laws. Частная помощь отдавала предпочтение ско-
рее моральным и психологическим средствам, чем материальным.
Она проводила глубокий и многосторонний анализ «случая», в духе
филантропической традиции «Посетителя бедных»* * (См. выступле-
ние секретаря Charity Organization Soc ety of London: Loch C.S. De
1’organisation de 1’assistance / Congres international d’assistance pubii-
que. T. I. P 51 и далее). Конечно, несмотря на напряженность между
конкурирующими участниками, ответственные лица всегда понимали
эти две формы как взаимодополнительные.
* «Посетитель бедных» — Р. Кастель подразумевает книгу барона де
Жерандо «Посетитель бедных», опубликованную в начале XIX века
(см.: Gerando J.-M. de. Le visiteur du pauvre. P.: Jean-Michel Place,
1990.). Де Жерандо понимал «посещение» семей, находившихся в
нужде, не просто как некий элемент благотворительности, а как ис-
следование, как способ изучения и понимания «моральных болезней»
общества. — Прим перев.
328
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Зато этот вопрос возникает в связи с массовой уязвимостью,
примером чего служит отсутствие гарантий у рабочих. Это во-
прос статуса большинства работающих, возникающий сначала в
виде пауперизма, и сохраняющийся из-за нестабильности рабочих
мест, произвола владельцев, низкой оплаты труда, пренебрежения
безопасностью, нищеты старых рабочих. В данном случае пробле-
ма меняет свой масштаб.
«К какому классу принадлежит большинство тех, кто обращается
за общественной помощью и благотворительностью? Очевидно, боль-
шинство страждущих этой армии нищих происходят из класса рабо-
чих и земледельцев. Каковы главные причины того, что класс рабочих
и земледельцев более, чем все остальные, находится в состоянии ни-
щеты? Большинство причин связано с особыми экономическими усло-
виями этого класса»* 1.
В начале века по этому поводу разгорелись жаркие дебаты. Чему
отдать предпочтение: помощи или страхованию? С того момента,
как было признано, что нищета чаще всего соотносится с проблема-
тикой труда, возник вопрос: может ли помощь быть адекватным ре-
шением проблемы нищеты рабочих? Все происходит так, как будто
размышления над этой проблемой, как республиканцев, так и неко-
торых социалистов, балансировали между двумя возможностями:
расширить систему защиты, чтобы позаботиться о несчастных,
лишенных средств, или установить обязательное страхование
для всех тех, кто рискует в случае болезни, травмы или старости,
оказаться неспособным обеспечивать свои потребности.
Сначала республиканцы-«оппортунисты» выступали за систему
защиты. Давая более широкое толкование выражению «лишенные
средств», чем просто физически неспособные работать, они стреми-
лись включить в их число низшие слои рабочего класса2. Всеобщая
система защиты постепенно привлекла симпатии и «независимых»
социалистов. Применительно к этому вопросу особенно показа-
тельной является дискуссия в Палате депутатов в 1905 году, где
1 Biancoli С. Intervention au IVе Congres international de 1'assistance pu-
blique et de la bienfaisance privee. Milan. 1906. P 134.
1 Вес C. Assistance et Repubiique. См. также: Tournerie J.-M. Le Minis-
tre du Travail, origines et premiers developpements. P.: Editions Cu.l2S-
1971. Эта работа показывает, как в дискуссиях и проектах, предше-
ствовавших созданию Министерства труда в 1906 году, происходил0
постепенное замещение понятия страхования понятием защиты
Глава VI- Общественная собственность 329
столкнулись Александр Мирман и Жан Жорес. Мирман защищал
проект национальной солидарности, который финансировался бы
из налогов, и был бы способен обеспечить как наемным работни-
кам, так и остальным нуждающимся, минимальный доход. С точки
зрения Жореса законодательство, ориентированное исключительно
на помощь, представляло собой ловушку, поскольку мешало разви-
тию социального законодательства в пользу наемных работников,
при чем помощь распространялась только на самые обездоленные
категории населения. По этому случаю он сформулировал цели, ко-
торые после Второй мировой войны переняли основатели системы
социальной защиты: «Мы тоже мечтаем о едином законодательстве.
Мы уверены, что наступит тот день, когда вместо системы помощи
будет создана постоянная система всеобщего страхования»'. Тем не
менее, не стоит ошибаться в отношении приоритетов. Расширение
системы помощи — это увеличение зависимости народа. Как сказал
Жорес уже в 1895 году, выступая за введение пенсионной системы
для шахтеров: продвижение системы страхования, в которой уча-
ствуют рабочие, платя членские взносы, означает, «что это больше
не благотворительная организация; это признание права, которое
является следствием равных пожертвований»2.
Но не все обладали прозорливостью Жореса. И не все разделяли
его стремление содействовать эмансипации рабочих. Однако даже
если вынести за скобки этот «классовый» интерес, колебания, кото-
рые можно было наблюдать на рубеже веков, совершенно понятны.
Что делать с системой помощи, было ясно, поскольку техника по-
мощи была уже наработана в течение веков, нужно было лишь рас-
ширить ее юрисдикцию (а также финансировать это расширение,
что уже менее очевидно). В то время как система страхования пред-
' Цит по: Hatzfeld Н. Du pauperisme а la Бёснгйё sociale. Р 78. Позиция
Мирмана напоминает позицию, которую в то время в Великобритании
разделяли Беатрис и Сидней Уэбб (Webb В., Webb S. The Prevention of
Destitution. London. 1911. фр. перевод: La lutte preventive centre la mi-
sere. Paris. 1913). Они относились враждебно как к страхованию, так и
к любому специальному социальному законодательству. Они ратовали
за передачу функций, выполнявшихся центральными общественными
органами, в ведение различных неспециализированных муниципаль-
ных служб, которые могли бы помочь избежать различных ситуаций
2 зависимости и не рассматривали бедность как особую цель.
Hatzfeld Н. Du pauperisme a la Securite sociale P 118.
330________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труда
полагает использование совсем другой технологии вмешательства,
чреватой новыми и почти неиссякаемыми способами действия. Вве-
дение обязательного страхования встречает такое сопротивление
именно потому, что оно предлагает еще неизвестный способ защи-
ты, и затрагивает не только те группы населения, которым традици-
онно оказывалась помощь. Ставкой является, ни больше ни меньше,
как возникновение новой функции государства, новой формы права
и новой концепции собственности. Эту ставку можно назвать поис-
тине революционной: обязательное страхование со временем про-
изведет тихую революцию в положении лиц наемного труда.
Тем не менее, и здесь мы начинаем не с нуля. Но прошлые спо-
собы действия таковы, что они скорее затемняют споры, чем про-
ясняют их. Союзы в форме обществ помощи, создававшиеся для
покрытия рисков, вызывали большие надежды (см. Главу V). Фи-
лантропическое направление видело в них средство исправления
нравов низших классов. Часть владельцев промышленных пред-
приятий сделала из этого особый инструмент для закрепления
рабочей силы. Но такое использование страхования не противо-
речило двум основным стратегиям владельцев предприятий: над-
зору и/или ограничению со стороны полиции и почетных лиц; за-
креплению рабочей силы на определенной территории, с которой
были связаны эти социальные льготы.
Хотя были и неопределенности. Обуреваемые страхом, что эти
общества станут опорой профсоюзной или политической деятель-
ности, аристократы явно недооценили более глубокую опасность:
даже оставаясь мирными, эти общества способствовали разви-
тию формы организации, которая несовместима с подчинени-
ем опекунской системе1. В действительности, в противовес вер-
' Хотя некоторые из этих аристократов, кажется, что-то подозревали-
Так доклад императорского прокурора от 1867 года, который подви-
дом заботы о поддержании общественного порядка, удобного для его
должности, предупреждал об угрозе, поскольку, под сомнение может
быть поставлено «любое превосходство, любое управление»: «Нас
удивляет только одна вещь, что правительство само собственными
руками создало инструмент для собственного разрушения... Я знаю,
что общества взаимной помощи являются дорогим созданием, н°
именно любимые дети разрушают семьи... Очень приятно думать, что
можно сделать так, чтобы пролетариат помогал себе сам в болезнях И
старости. Очень отрадно верить, что так мы избежим организованных
Глава VI. Общественная собственность
331
^икальной структуре «правления лучших», они устанавлива-
ет между членами организации горизонтальные связи. Система
взаимного страхования создает способ существования коллекти-
ва, при котором основой объединения становятся горизонталь-
ные связи. Эта система в самой своей структуре несет зародыши
демократической организации. Социальные связи опираются на
систему независимых взаимоотношений моральной зависимости,
которые отличаются от экономического обмена, подчиняющегося
законам рынка. Это уже принцип солидарности, объединяющий
членов общества взаимного страхования. Итак, вполне вероятно,
что поддерживая структуры, основанные на взаимопомощи, сто-
ронники опекунства пригрели змею на груди.
Было и второе сомнение, заставлявшее «порядочных людей»
подозрительно относится к обществам взаимного страхования
Даже если согласиться с тем, что эти общества могли стать шко-
лами возрождения народа, за что они выступали, то возникал во-
прос: кто в них должен входить?1 Предполагалось, только хорошие
тайных обществ. Было бы приятно ожидать, что мы создадим громад-
ный союз, преданный правительству. К сожалению, все эти побочные
результаты далеки от мыслей тех, кто соглашается с их поощрением.
Они берут оружие, которое им дают. Но они предполагают пользо-
ваться им по своему усмотрению... Господствующей и по-настоящему
могучей страстью рабочего класса является ненависть к любому пре-
восходству, к любому управлению... Им только не хватало организа-
ции, и так называемые общества взаимопомощи дали им ее» (Цит. по'
Gibaud В. De la mutualite a la Securite sociale P 38).
1 Вот пример выступления Эмиля Лорана, одного из первых хулителей
государства всеобщего благоденствия, которое дополняет пламенную
речь в пользу обществ взаимной помощи: «Вместе с их почетными
членами, братскими собраниями хозяев и рабочих, в стенах завода
или вне его, эти собрания стали бы полезными, только благодаря со-
вместным совещаниям, но таким, что не довольствуются только об-
суждениями, а где участники любят друг друга, потому что знают друг
Друга, потому что читают в сердцах друг друга. Это собрания, где ис-
чезает подозрительность и нет ссор, где самые воспитанные, зная, что
несут моральную ответственность, чувствуют в себе желание давать
обездоленным самое важное наставление, а точнее, пример. Это об-
щество взаимной помощи со своими школами, заботой о брошенных
Детях и тысячей других опекунских функций.) (Le pauperisme et les
associations de prevoyance. T. 1, P 107).
332
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного т;>у.лд
рабочие, те, кто и так достаточно морален, кто в любом случае уже
достаточно хорошо усвоил понятие блага, чтобы стремиться к об-
щению с порядочными людьми, кто мог платить членские взносы,
чья зарплата избавляла от необходимости жить «одним днем» н
позволяла задумываться о будущем. Однако это не распространя-
лось ни на самых обездоленных, ни тем более на смутьянов, кото-
рые отказывались верить, что их спасение зависит от примирения
с хозяевами, — т. е. тех, кто больше всего нуждался в исправле-
нии. Вместо того чтобы стать общим инструментом возрождения
народа, развитие добровольных обществ взаимопомощи создавало
пропасть между «хорошими» рабочими и «плохими бедными»
Эволюция состава участников обществ взаимной помощи
подтверждает этот пессимистический прогноз. Не будем верить
цифрам, указывающим на рост числа членов этих организаций
(которые много скромнее и ниже количества членов английских
friendly societies). Хотя они стояли у истоков народных обществ,
возникших в рамках традиции ремесел и компаньонажа, общества
взаимного страхования постепенно «обуржуазивались», привле-
кая только тех рабочих, которые достойны общаться с видными
людьми. Развитие профсоюзов после 1884 года вновь провело гра-
ницу между организованным рабочим движением, где господство-
вали революционные ориентации, и политически очень умеренным
движением за взаимное страхование, явной целью которого явля-
лось сотрудничество между классами’. Во всяком случае, самые
бедные и самые политически продвинутые группы пролетариата
(эти две категории не обязательно пересекаются) не попадали под
действие системы добровольного взаимного страхования1 2.
1 См.: Gibaud В De la mutua’ite a la Securite sociale, Op. cit. Эта оппо-
зиция будет существовать на протяжении всего XX века. Например, у
того же Жибо (Gibaud В. Op. cit. Р. 100 и далее) можно прочитать о
роли, которую общества взаимного страхования играли в период ре-
жима Виши.
2 Руководители движения взаимного страхования осознавали этот разрыв,
возникший между обществами взаимопомощи и большинством рабочих.
Леопольд Мабийо. будущий президент Французской национальной фе-
дерации обществ взаимопомощи, указывал в 1900 году, что федерация
«страхует только наименее заинтересованных представителей рабочего
класса, тех, кто уже представляет экономическую элиту страны» (Pre-
mier Congres international de lamutualite. Paris. 1900 P. 12)
p^aBaVl- Общественная собственность
333
Итак, становится ясно, что переход к обязательствам пред-
ставлял собой настоящую смену парадигмы, как по отношению к
проблематике помоши, так и по отношению к проблематике добро-
вольного страхования. Как удалось этого добиться?
Сначала нужно было, чтобы постепенно разрушилась связь
между страхованием и попечительством, формировавшаяся в тече-
ние всего XIX века. Однако к концу века ряд новых явлений ослабил
эту конструкцию. Во-первых, росло недовольство рабочих тем, что
владельцы предприятий распоряжались фондами, которые послед-
ние создавали для своих целей, и стремились сохранить над ними
контроль. Мы уже отмечали, что с конца Второй Империи вопрос
контроля над фондами вызывал многочисленные забастовки. Про-
извол и даже нечестность некоторых владельцев в управлении фон-
дами все время подпитывали недовольство рабочих. Жозеф Лефор,
несмотря на свою поддержку хозяев, описывал распространенные
практики: использование фондов помощи для финансирования
предприятий, произвольное увольнение рабочих без компенсаций
после тридцати лет хорошей и преданной работы, как раз накануне
выхода на пенсию, чтобы не выплачивать пенсии и т. п.!
Более серьезными и наглядными случаями были банкротства
предприятий, влекшие за собой разорение фондов и лишение ра-
бочих накопленных отчислений. Так было с горной компанией
Тернуара (Compagnie miniere de Terrenoire) и Парижской учет-
ной конторой (Comptoir d’escompte de Paris) в конце 1880-х годов.
Эти дела получили общественный резонанс, что позволило ввести
систему общественного контроля. Закон, принятый в 1895 году,
обязывал хранить членские взносы рабочих в Кассе вкладов и де-
позитов или в фондах, разрешенных государством2.
Наконец, владельцы предприятий сами часто нарушали прин-
цип добровольности, который был призван гарантировать мо-
ральную ценность этого типа накоплений. Часто финансирование
фондов обеспечивалось за счет обязательных отчислений из за-
работной платы Более того, уже в конце века предприятия двух
Таких важных отраслей промышленности как угольная и желез-
——______________
Lefort J. Les Caisses de retraces ouvireres. Paris 1906 T I P 114 и
2 Далее.
Levasseur E. Questions ouvrieres et industrielie en France sous la Troi-
siem.e Republique. Paris 1907. P 500 и далее.
334 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
нодорожная, практически постоянно использовали систему обя-
зательного пенсионного страхования1.Такое положение объясня-
лось особыми характеристиками данных предприятий — это были
государственные концессии. Опасность и суровость условий тру-
да шахтеров, особые требования регулярности и точности к же-
лезнодорожникам, стали причиной расширения «социальных вы-
год», среди которых были пенсии, призванные снизить текучесть
рабочих кадров. Но если система обязательного страхования уже
фактически сложилась, то почему она оставалась в распоряжении
собственников, вместо того, чтобы получить гарантии со стороны
государства? На этом особенно настаивали шахтеры. Им удалось
добиться своего в 1894 году. Закон, принятый 29 июня, перевел
пенсию в разряд права. Отныне она финансировалась на паритет-
ных основаниях за счет членских взносов рабочих и собственни-
ков и получила характер узаконенного обязательства, распростра-
нявшегося одновременно и на рабочих, и на работодателей. Итак,
система «социального страхования» начала действовать еще до
конца XIX века. Но почему она распространялась только на неко-
торые категории наемных работников?
Это объясняется духом проекта закона о пенсиях рабочих и
крестьян, первая версия которого была представлена в Палату в
1890 году. Однако понадобилось еще двадцать лет, отмеченных
ожесточенными дебатами в Парламенте и за его стенами, чтобы
этот закон в более мягкой форме был принят в 1910 году. В первую
очередь изменился масштаб этого закона: речь шла о переходе от
небольшого числа получателей пенсий (несколько сотен тысяч)
к семи миллионам наемных работников2. Это расширение числа
1 В 1898 году 98% шахтероз и около двух третей работников железных
дорог были членами фондов, организованных владельцами (Lefort !
Les Caisse de retraites ouvireres. Paris. 1906. T. I. P. 89 и P. 177) Тре-
тья категория получателей пенсий — это госудаоственные служащие
(согласно закону 1853 года). Однако государство выступает в данном
случае как работодатель, политика занятости которого такова, что
скромная заработная плата компенсируется стабильностью рабочего
места и наличием пенсии.
- Речь идет примерно о семи, а не о двенадцати миллионах лиц наемн0'
го труда, которые насчитывались в то время, потому что, мы как узИ'
дим, система страхования распространялась только на самую бедну10
их часть.
piaBa VI Общественная собственность 335
получателей пенсии ставило принципиальную проблему. Жозеф
Лефор, чья работа в 1906 году была награждена Академий мораль-
ных и политических наук, довольно точно выразил точку зрения
оппозиционеров:
«Если для рабочих частных предприятий вопрос пенсий является
столь важным, то он должен быть решен свободно, на основе инди-
видуальной инициативы и союзов, имеющих множество очень пло-
дотворных форм, путем объединения всех благих пожеланий. Опыт
других стран лишь укрепляет наше убеждение, что режим, основан-
ный на обязательности и вмешательстве государства, противоречил
бы экономической ситуации Франции, традициям ее населения, не
менее чем тенденциям, которые призваны господствовать в демокра-
тическом обществе»1.
Мы прекрасно понимаем, что под вопрос ставится не сама убеж-
денность в необходимости пенсии. Она «столь важна», потому что
старые рабочие попадают в плачевное положение, большинство их
вынуждено работать до смерти или зависеть от помощи семьи и об-
ществ призрения. Однако пенсия опять связывается с добровольной
предусмотрительностью. Аргументация остается на уровне филан-
тропии XIX века: «Главной целью является, прежде всего, моральное
воспитание». Тот факт, что зарплата рабочих очень мала, не освобож-
дает их от необходимости стараться делать накопления. Доброволь-
ное накопление всегда возможно «благодаря удивительной гибкости
Потребностей, бесконечно растяжимых и бесконечно сжимаемых»2.
Использование этой вульгаты, немного пошлой и заезженной,
указывает на основное различие, делящее всех рабочих в соот-
ветствии с моральными критериями. К помощи вынуждены обра-
щаться те, чья «беспечность», «легкомыслие», «неумеренность» и
т- п. не позволяют делать накопления. Автономии добиваются те,
Кто способен на добровольное предвидение. Эмиль Шейссон фор-
мулирует это различие довольно резко, подчеркивая,
Lefort J Les Caisse tie retraites ouvireres. Paris. 1906. T. 1. P. Ill. Один
из аргументов против «немецкой системы», которая здесь подразуме-
вается, состоял в том, она не довольствовалась выплатой пособий.
Она вела также к созданию больниц, домов престарелых, консульта-
ционных служб и т. п., — короче, к созданию целого набора социаль-
чых и медицинских институтов, чей общественный характер был не-
, Приемлем для противников вмешательства государства.
•bid. Т. I, Р. 9.
336 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного т->у;.г
«моральную и социальную выгоду от разграничения помощи ц
страхования, четкого различения тех, кто стоит на ногах, и тех, кто
упал. Мы ничего не выиграем, если будем свалива.ь всех в одну ор.
ганизацию. Определившись в отношении последних, законодатель
чувс~вует себя спокойно, создавая режим, подходящий для здраво-
мыслящих клиентов, способных к накоплению и частной инициативе,
освобождая законодательные решения от управления легкомыслен-
ними индивидами и их провалами, которые взывают к опеке обществ
призрения. Таким образом, он совмещает уважение, получаемое от
свободных объединений и личных усилий»1.
Итак, помощь можно оказывать «заблудшим» и «недееспособ-
ным». Поэтому никак нельзя ввести право на страхование. По мне-
нию Шейссона. это будет «унижать законодательные решения»
Выражение немного странное, но его стоит понимать следующим
образом: право должно регулировать отношения между ответствен-
ными людьми. Что касается недееспособного населения, которое
нужно четко определить, то за ним можно признать право второго
уровня, т. е. право на помощь. Тактически это могло быть даже удоб-
но, поскольку «определившись в отношении последних», законода-
телю было легче отвергать право на страхование. Это было откры-
тым намерением множества либералов, присоединившихся к закону
1905 года о помощи неимущим престарелым: «Мы собираемся соз-
дать закон о помощи, который, я в этом абсолютно уверен, позволит
нам избежать обязательности в вопросе о пенсиях для рабочих»2.
Таким образом, право на помощь понимается как противовес стра-
хованию, как защита от его распространения. Это означает, что со-
циальное право, если мы действительно можем так говорить о праве
на помощь, легитимно, только если оно относится к тем, кто уже
фактически находится вне социального, в зоне, отрезанной от соци-
' Cheysson Е. Discussion / La Solidarity sociale P.: Academie des sciences
morales et politiques, 1903. P. 137. Шейссон открыто выступал против
принципа солидарности, потому что понятие социального долга зедет
к возникновению права. Как ученик Ле Пле, он предпочитал ограни-
чиваться «социальными обязательствами», влекущими за собой не за-
конные обязательства, а моральный долг. Государство может только
поощрять инициативы, поддерживая тех. кто помогает друг другу Б
соответствии с принципом «свободы субсидирования», как говорили
в то время в Бельгии.
2 Выступление М. Себлина в Сенате, Заседание 9 июня 1905 год0
Цит. по Hatzfeld Н Du pai'perisme a ia Securite sociale. P 71.
f пава VI. Общественная собственность 337
адьных каналов обмена между автономными индивидами. Это право
не должно касаться зоны уязвимости, зоны нестабильной занятости
И недостатков наемного труда. Тот, кто не хочет «впасть» в нужду
и зависимость, должен защищаться собственными средствами. Не
существует коллективной ответственности перед лицом несчастий,
вызванных общими условиями существования народа. Другими
словами, вмешательство государственной власти легитимно тогда,
когда нужно позаботиться о крайних, нетипичных случаях, возни-
кающих в жизни рабочих, а не о самом их положении
Таким образом, несмотря на всю свою умеренность, «солида-
ристская» позиция относилась совсем к другому типу мышления.
Она предполагала мобилизацию права для некоторого перераспре-
деления социальных благ и уменьшения неравенства. Она исполь-
зовала понятие «имеющий право» в строгом смысле этого слова.
Жорес понимал это следующим образом: «С введением пенсии и
страховки, имеющие на них право — а таких миллионы — получат
их без всяких споров, абсолютно точно тогда, когда закон опреде-
лит их срок»1. Таким образом, Жорес и большинство депутатов со-
циалистов вступили в союз с «прогрессивными республиканцами»,
сделав возможным принятие закона о пенсиях рабочих и крестьян.
Для Жореса и его друзей обязательное страхование оставалось
вписанным в капиталистические структуры. Но, по крайней мере,
оно сохраняло у рабочего чувство собственного достоинства. В от-
личие от попечительства, оно давало рабочему классу определен-
ные гарантии, полностью сохраняя его автономию.
Полученный с таким трудом результат может показаться до-
вольно ничтожным. Пенсионные выплаты были чуть больше
Признанных законом 1905 года пособий для нуждающихся пре-
старелых. Кроме того, только пятая часть из семи миллионов по-
тенциальных получателей оказалась обеспечена пенсией, а сам
Принцип обязательности был вскоре отвергнут2 Однако добавив
*—
lauris J. Chambre des deputes. Seance du 12 juillet 1905. Цит. no. Hatz-
feld H. Ibid. P. 71.
Судебная практика Кассационного суда устанавливала, что если ра-
бочий не подписывался на страховку, то владелец предприятия осво-
бождался от необходимости платить членские взносы. Так «обязатель-
ство» становилось почти необязательным. Можно еще добавить, что
вто время лишь меньшинство рабочих достигало 65-летнего возраста.
338 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
сюда закон 1898 года о несчастных случаях на производстве и раз-
личные законы дававшие право на помощь некоторым категория^
нетрудоспособных неимущих, мы получаем основу законодатель-
ства в области социальной защиты на период республиканского ре-
жима, который предшествовал Первой мировой войне. Конечно, в
плане практической реализации итог очень жалкий. 11юма Мюрар
прав, говоря. «Можно подумать, что XIX век вплоть до 1914 года
сводится к одним разговорам»1. Однако стоит добавить, что эти
«разговоры» сделали возможной перестройку юридического плана
и, особенно, изменение отношений между собственностью и тру-
дом, что было значимым сдвигом в вопросе социальной политики
в XX веке.
Собственность или труд
Работы последних лет показали, что технология страхования игра-
ла фундаментальную роль в изменении правовой сферы* 1 2. Разделяя
законные обязательства и индивидуальную ответственность, со-
циальное право может учитывать обобществление интересов, что
является следствием солидарности, объединяющей разные части
социального тела. Таким образом, возникает технология страхова
ния, устанавливающая прямую связь между концепцией общества
как множества взаимозависимых частей и практическим спосо-
бом воздействия на это общество. Система страхования запустила
механизм солидарности, даже если акционеры не поняли этого.
Рабочий платит страховку не для того, чтобы быть солидарным с
другими, однако он становится таковым Его интерес зависит от
интереса других членов коллектива, состоящего из застрахован-
Как говорила контрпропаганда ВКТ: «пенсия для смерти» ВКТ тоже
резко выступала против принципа уплаты членских взносов рабочими,
что приравнивалось к снижению заработной платы. В 1932 году ини-
циаторы закона о социальном страховании официально признали его
провал. «По мнению всех министров труда всех докладчиков по бюД"
жету, мы можем лишь констатировать провал этой системы» (Из от-
чета Эдуарда Гринга Gringa Е. Documents pariementaires. Chambre
ces deputes, Annexe № 5505, Seance du 31 Janvier 1923 P 36)
1 Murard N. La Protection sociale P. La Decouverte. 1989
2 Особенно работы Donzelot J L’invention du social и Ewald F L’Etat
providence.
Глава VI. Общественная собственность 339
лых лиц, и наоборот Индивидуальный риск «покрывается» за счет
того, что он включен с систему коллективной защиты.
Фундаментальное инновационное значение такого использова-
ния страхования в том, что оно дало операционную матрицу, кото-
рую можно использовать в почти бесконечном числе ситуаций. Дру-
гими словами, принцип страхования рисков не зависит от природы
самого риска Можно «застраховаться» от несчастного случая, по-
жара, града или наводнения. Однако, что особенно важно, к риску
можно приравнять болезнь, безработицу, старость или смерть. Это
более или менее вероятные случаи, а точнее, существует большая
или меньшая вероятность того, что они могут произойти в тот или
иной момент, и эти случаи можно просчитать. Следовательно, со-
циальная жизнь, по крайней мере на уровне тенденций, может быть
сведена к определенному числу социальных рисков. Быть застра-
хованным от определенного набора рисков — значит находиться в
полной безопасности.
Что может сделать государство с такой палитрой вероятных
случаев?! Конечно, не может быть и речи, чтобы покрыть все ри-
ски, хотя желание потребовать от него этого может быть велико.
Однако в силу его роли «управляющего коллективными интереса-
ми», если вернуться к формуле Дюпона-Уайта, государство берет
на себя самые важные или самые значимые риски, потому что они
влияют на коллективный интерес и в конечном итоге угрожают
социальной сплоченности. Например, несчастный случай на про-
изводстве — это не только несчастье, произошедшее с рабочим.
Это также общественный факт. И представители общего интереса
могут задать вопрос, насколько он приемлем, в какой форме и ка-
кова его цена: можно ли им управлять максимально рациональным
образом во имя общего интереса. Некоторые индивиды особенно
Конечно, страхование может быть и «частной» практикой» Оно ве-
дет свое происхождение именно от частной инициативы. Например,
Морское страхование в Средние века. Громадные риски морского су-
доходства того времени делали необходимым разделение этих рисков
между различными коммандитистами торговых экспедиций. Первой
Французской кампанией, страховавшей на дожитие, была королев-
ская страховая кампания, созданная в 1797 году. Хотя, несмотря на
свое имя, это была частная кампания. Аналогично, различные обще-
ства взаимного страхования являются ассоциациями, работающими
По принципу страхования, но без государственных гарантий.
340
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного грудд
подвержены рискам, однако их работа представляет всеобщий ин-
терес. Солидарность и взаимозависимость всех частей социального
целого оправдывают необходимость выплаты компенсаций. Здесь
несчастный случай — это непреднамеренное следствие выполне-
ния действия полезного для всех. Компенсации потерпевшим или
их семьям становятся справедливыми, когда в наше понятие со-
циальной справедливости входит представление о необходимости
поддержания социальной солидарности1. Аналогичным образом,
нужно гарантировать пенсию по старости, потому что справедливо,
когда рабочий, растративший свои силы на предприятии, имеющем
значение для всего общества, защищен от нужды и т. п.
Эти последствия были уже довольно хорошо описаны, поэтому
не стоит еще раз о них говорить. Зато развитие страхования имеет
еще одно следствие, как минимум столь же важное, как изменение
юридического порядка, которое к тому же было забыто после осно-
вополагающих прозрений, высказанных Анри Гацфельдом более
двадцати лет назад. Речь идет об изменении самой собственно-
сти, о формировании общественной собственности, у которой
еще не было исторических прецедентов, но которая имела истори-
ческое происхождение.
Парадокс привлекает особое внимание, поскольку он указывает
на недостаточность анализа страхования, направленного только на
эти юридические последствия. Страхование — это универсалист-
ская технология. Она открывает путь к «обществу страхования»,
говоря словами Франсуа Эвальда, когда множество социальных
рисков могут быть застрахованы, как минимум на уровне тенден-
ций Это также «демократическая» технология, в том смысле, что
все застрахованные занимают в коллективе одинаковые позиции
и взаимозаменимы. Однако здесь налицо серьезный парадокс, по-
скольку первоначальное применение обязательного страхования
было ограничено теми категориями населения, которым грозил
социальный упадок. Разные формы страхования рисков: несчаст-
ный случай на производстве, болезнь, бедная старость — это, в
действительности, страхование от риска перехода из ситуации уя3'
1 Это было ставкой закона 1898 года о травматизме на производстве,
чью парадигматическую роль раскрыл Франсуа Эвальд, поэтому f-
не говорю здесь об этом. Подробнее см.: Ewald F L’Etat providers
Op. cit.
faaea V!. Общественная собственность 341
вымости к ситуации нищеты, от риска того, что несчастный случай
jjjiH болезнь нарушат хрупкое равновесие бюджета рабочего, что
уставшего и бедного рабочего настигнет старость и т. п. Упомяну-
тая ранее чехарда в дискуссиях об обязательной помощи неимущим
и дискуссиях об обязательных пенсиях для промышленных и сель-
скохозяйственных рабочих, показали, что некоторые соглашались
с обязательствами помогать неимущим, чтобы избежать обязатель-
ства платить пенсии рабочим. Другие должны были смириться с
обязательными пенсиями для рабочих и крестьян, едва ли более
приемлемыми, чем право на помощь для неимущих'
Итак, вначале все происходит так, как если бы страхование
играло роль аналога помощи. Явным образом это означает, что
страховаться должны были те, кто рисковал оказаться в положе-
нии, когда им могла понадобиться помощь. Выше определенного
уровня доходов, страхование оставалось добровольным Соци-
альные категории, ресурсы которых, как кажется, защищали от
нужды, будь то высокая заработная плата или наследство, были
избавлены от обязательного страхования. Таким образом, первые
законы о страховании проводили границу между низшими пози-
циями социальной структуры, которые должны быть коллективно
застрахованы, и высшими позициями, безопасность которых зави-
села от собственных ресурсов, а именно, от их имущества, от их
частной собственности.
Таким образом, с самого начала обязательное страхование было
Достаточно Далеко от идеи всеобщей защиты. Оно не приводило ни
к полному разрыву с предыдущей ситуацией, ни к изменениям в
Новом режиме рациональности2. Страхование предложило новую
парадигму управления социальными антагонизмами, реализация
которой стала зависеть от сложных социально-исторических усло-
вий. Это ставит два сложных вопроса. Во-первых, почему вначале
страхование, эта универсалистская технология, использовалась
только для управления особыми ситуациями социальных лише-
Netter F. Les retraites en France an cours de la periode 1895-1945 / /
2 Droit social. 1965. № 9—10
Это единственная оговорка, которую мы можем сделать в отношении
внушительной работы Франсуа Эвальда «L’Etat providence» Понима-
ние условий применения страхования требует анализа изменений по-
ложения наемных работников.
342 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трур
ний? Во-вторых, благодаря каким условиям страхование смогло
перейти от формального универсализма к универсализму, ставше-
му матрицей общества страхования? (И на заднем плане возника-
ет третий вопрос, стоящий в центре сегодняшней ситуации: какие
условия дестабилизировали универсализм защиты с помощью
страхования, вновь поставив нас сегодня перед лицом всеобщего
риска и социальной нестабильности?)
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо принять во внима-
ние новые отношения, возникшие в начале XX века между трудом
(наемными работниками), безопасностью и собственностью. Пер-
вые получатели страховки для своего выживания не имели ничего,
кроме работы. Это были пролетарии, не имевшие собственности.
Они воплощали противоречие собственности и труда, которая из-
давна выражалась в оппозиции обеспеченности и необеспеченно-
сти. Застраховать тех, у кого не было собственности, означало не
только дать гарантии тем, кто трудился, но и изменить отношение
между собственностью и трудом. Мы последуем по пути, наме-
ченному Анри Гацфельдом, который предлагал изучить «трудный
переход от безопасности, основанной на собственности, к безопас-
ности, основанной на праве»’. Однако мы постараемся еще пока-
зать, что это изменение обозначило первый этап перехода, привед-
шего к формированию современного «общества наемного труда»,
обществу, в котором социальная идентичность определяется ско-
рее через оплачиваемый труд, нежели через собственность.
В 1902 году Шарль Жид заявил. «Что касается имущих клас-
сов, то собственность представляет собой такой социальный ин-
ститут, который делает все остальные почти избыточными»1 2. Это
определение от противного: поместить всю область социального в
пространство отсутствия, отсутствия собственности. И дей-
ствительно, вплоть до этой даты (1902 года), большинство «со-
циальных» достижений, упомянутых в предыдущей главе, имели
именно этот характер эрзаца, пытавшегося компенсировать —
хорошо ли, плохо ли, а скорее плохо, чем хорошо —• отсутствие
автономии, которую давала только собственность. В этом корени-
лась суть социального вопроса: большинство рабочих в лучШегЛ
1 Hatzfeld Н La difficile mutation de la securite-propriete a la security’
droit // Prevenir. 1982 Mars. №5
2 GideC Economie sociale. Paris. 1902 P. 6.
["дана VI. Общественная собственность 343
__
случае находились в нестабильном положении, а часто были про-
сто нищими, пока не имели защиты со стороны собственности. Но
вопрос, поставленный таким образом, т. е. в рамках безусловной
оппозиции труд/собственность, оставался неразрешимым. Из-
менение социального вопроса состояло не в том, чтобы отменить
оппозицию собственник/несобственник1, а чтобы переопреде
лить ее, т. е. противопоставить частной собственности другой тип
собственности, а именно общественную, позволяющую получить
защиту, не имея частной собственности
В данном случае речь идет о смене регистра. Источником соци-
альной безопасности стала своего рода передача собственности
посредством труда и под контролем государства. Таким образом, без-
опасность и труд оказываются тесно связаны, потому что в обществе,
организованном вокруг класса наемных работников, именно статус,
признанный за трудом, создает современную систему защиты, кото-
рая ранее гарантировалась только собственностью Это стало резуль-
татом очень длинного пути, этапы которого мы сейчас обозначим, по
тому что мы являемся наследниками именно этой истории.
Начиная с революции, проблема установления новых отноше-
ний между трудом и собственностью ставилась в самых разных
формах. Сначала в форме политической проблемы, которая воз-
никла в связи с наличием массы людей, не имевших собственно-
сти и составлявших основную часть рабочего мира. Как ввести в
социальный договор это «четвертое сословие», состоящее из тех,
кто ничего не имеет, и, следовательно, никем не является?2 Во
За исключением «коллективистской» точки зрения которая предла-
гала отмену частной собственности Но она не была господствующей,
по крайней мере, в Западной Европе. Конечно можно сказать, что ре-
волюция, победившая в России в 1917 году, навязала другое решение
социального вопроса, а именно «коллективистское».
Dufornyde Villiers. Traite du quatrieme ordre. Еще в 1789 году Ламбер,
инспектор учащихся, находившихся в Общем госпитале, который впо-
следствии стал членом Комитета по нищенству, обращался к Учреди
тельному собранию, требуя от него создания комитета, в чьи обязан
ности входило бы «особым образом применять к защите и сохранению
Класса несобственников великие принципы справедливости, заявлен-
ные в Декларации прав человека и Конституции». В ответ на эту ини-
циативу был создан Комитет за искоренение нищеты. (См.. Dreyfus L-
F- Un philosophe d'autrefois Ou cit. P. 147).
344 Кастель Р, Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труДа
время дебатов, предшествовавших голосованию по Конституции
1793 года, депутат Арман высказался так:
«Люди, которые хотят истины, признают вместе со мной, что по.
еле юридического обретения политического равенства, самым настоя-
тельным и наиболее активным желанием является фактическое равен-
ство. Я скажу даже больше. Я скажу, что без желания или надежды,
что это равенство реализуется, юридическое признание равенства
есть лишь жестокая иллюзия, которая, вместо обещанной радости,
приведет самую полезную и самую многочисленную часть граждан к
танталовым мукам».
И Арманд сформулировал этот фундаментальный вопрос: как
«социальные институты могут обеспечить человеку это фактиче-
ское равенство, в котором ему отказала природа, не затрагивая
земельную и промышленную собственность? Как этого достигнуть
без земельного закона и раздела собственности?1»
Именно здесь Марсель Гоше видел суть современного соци-
ального вопроса и фундаментальную апорию, с которой пришлось
столкнуться республиканскому режиму: «провал в создании сил,
способных дать возможность для адекватной реализации свободы
и равенства граждан»1 2, невозможность дополнить Декларацию
прав человека реализацией социальных прав. Поскольку непо-
нятно, как можно обеспечить такое «равенство», «не затрагивая
земельной и промышленной собственности [...] без земельного за-
кона и раздела собственности?». Это невозможно без изменения
самого базиса, которым стало именно обязательное страхование.
Но за отсутствием такого «решения», которое было не только нео-
существимо, но даже немыслимо в конце XVIII века3, революцио-
1 Discours du 15 avril 1793 // Archives parlementaires. T LX11. P 271
цит. no: Gauchet M. La Revolution des droits de I’Homme. P. 214.
1 Ibid P. 201
3 Хотя размышления о взаимопомощи были важным элементом мышле-
ния революционеров. См., например, «Четвертый отчет» Комитета по
нищенству, написанный Ларошфуко-Лианкуром (La Rochefoucauld-
Liancourt. Op. cit.) и, особенно, работу Кондорсе (Кондорсе LK/
Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума М
Соцэгиз, 1936), который в разделе «Десятая эпоха 'О будущем ПР°
гвесса человеческого разума’» предлагал применять «социальную ,/г
тематику» для снижения неравенства. Но эта взаимопомощь остгва
лась добровольной и, в отличие от права на помощь, эти «взгляды»1)6
привели ни к каким конкретным действиям.
рава VI. Общественная собственность 345
неры предприняли три других попытки, между которыми они. по
сути, не сделали выбора, и которые им не удалось довести до кон-
ца. Это были скорее вариации на тему оппозиции собственности и
трУДа- которую они стремились преодолеть.
Первый возможный ответ: соединение права на помощь с правом
ца свободный доступ к работе, что гарантировало бы минимальную
безопасность «классам без собственности», а также тем, кто не спо-
собен работать (право на помощь), и тем, кто при таких условиях
обязательно найдет работу. Но как мы видели (см.: главу VI), право
на помощь не пережило и Термидора, а открытие рынка труда, вме-
сто уменьшения зависимости и нищеты, только открыло дорогу
пауперизму.
Второй путь, который опробовали в то же время, должен был
расширить доступ к собственности. Это уже присутствовало в ра-
ботах Комитета по нищенству. Последний, «будучи убежденным,
что бедность отступает перед лицом собственности и ослабевает
благодаря труду, намерен изучить вопрос, не стоит ли предло-
жить Собранию воспользоваться сложившимися условиями, дабы
увеличить число собственников, сделав предписание, что часть
церковной и государственной собственности, которую государ-
ство предполагает продать, была бы продана очень небольшими
частями, достаточными, чтобы прокормить одну семью, благодаря
чему эта собственность стала бы доступна максимальному коли-
честву покупателей»1. К тому же, Ларошфуко-Лианкур был также
Докладчиком от «Комитета по продажам», ответственного за про-
дажу национального имущества. Он отстаивал эту позицию, но
безуспешно, поскольку, как известно, продажа этого имущества
была осуществлена в пользу тех, кто уже являлся собственни-
ком. Такая же участь постигла похожее предложение распреде-
лить между неимущими государственное имущество, чтобы они
«Удобрили его своей работой»2. Это предложение содержалось в
2 Proces — verbaux et Rapports du Comite. «Plan de travail», P. 318-319.
«Национальное собрание I ..] может действенно бороться с бедно-
стью, увеличив число собственников. Сложившиеся условия дают ему
счастливую возможность, которую оно не позволит упустить, потому
что она больше не повторится От пятнадцати до двадцати миллионов
арпанов земли, находящейся в государственной собственности, бес-
полезно пропадают из-за сухости, чрезмерного затопления или власти
346 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
отчете Барера, открывавшего в 1794 году «Книгу национальной
благотворительности»'.
Доведенная до своего предела эта возможность, универсали-
зующая доступ к собственности, могла бы отменить оппозицию
собственник/несобственник Она была глубоко укоренена в соци-
альном воображении революционного периода «При любом соци
альном строе для большого числа людей отсутствие собственности
всегда будет постоянным и безусловным источником бедности»2.
Здесь мы видим идеал республики мелких собственников, пре-
данных родине, поскольку они с ней связаны своим имуществом,
в основном землей. «Всем нужно дать немного земли» — говорил
Сен-Жюст3. Это оставалось идеалом политически наиболее «про-
грессивных» элит, примером которых может как раз служить Сен
Жюст. Однако это совпадает и с народными чаяниями. Альбер Со-
буль замечает, что одно из наиболее радикальных для той эпохи
социальных требований было выдвинуто в Конвенте 2 сентября
1793 года представителями секции Санкюлотов Ботанического
сада. Они потребовали, «чтобы для одного индивида был установ-
лен максимум собственности, чтобы ни один не мог иметь земли
больше, чем необходимо для определенного количества плугов
чтобы ни один гражданин не мог владеть более, чем одной мастер-
ской или одним магазином». Таким образом, добавляли заявители,
эти меры «постепенно приведут к исчезновению сильного имуще-
ственного неравенства и увеличат число собственников»4.
Этот идеал пережил Революцию как среди социальных реформа
торов, так и среди народа. Хронологически первым среди реформа-
обычаев. Возвращение этих земель в культурное состояние с помо-
щью рук бедных, работа которых была бы частично оплачена в ви^
передачи им отдельных обрабатываемых земель, которые они бы сде-
лали плодородными, защитило бы их навсегда от нищеты, распростра-
нило и гарантировало бы достаток в несчастных семьях, и связало бы
с их подиной, благодаря их собственному интересу и вашим заботам9
(Ibid.’p. 338)
1 Вагёге Rapport sur les moyens d’extirper la mendicite et stir les secoiirs
que la Rdpublique doit accorder aux citoyens indigents. Op. cit
2 Proces verbaux et Rapports du Comite. «Plan de travail» P. 315
3 Saint-Just. Frangment sur les institutions republicaines. P.: Ed. C. NodieJ’
1831. Цит. no. Bouvier-Ajam M Histoire du travail en France. T II. P- 14 '
4 Цит no Soboul A. Paysans, sans-culottes et jacobins Paris. 1966 P
Глава VI. Общественная собственность
347
торов, разделявших эту точку зрения, был Симонд де Сисмоди. Его
рецепты борьбы с вредными последствиями спонтанного экономи-
ческого развития остаются неясными, за исключением одного пун-
кта необходимо провести земельную реформу, не радикальную, но
необходимую, чтобы «закрепить на полях как можно большее число
рабочих»1. Это новое прикрепление к земле постоянно повторялось
в большинстве решений, предлагавшихся для «искоренения паупе-
ризма», включая Луи Бонапарта, который предлагал распределить
общинное имущество среди неимущих безработных2. Надежды на
«возвращение к земле» будут жить еще долго, в XIX веке и позднее.
Их разделяли не только, например, Ле Пле, но и политики Третьей
республики’. Стоит ли напоминать о деревенской ностальгии режи-
ма Виши?
Возможность прямого перераспределения собственности не по-
лучила практического применения. Принимая во внимание инду-
стриализацию и урбанизацию, его и не могло быть. Такое решение
предполагает сокращение класса наемных работников, в то время
как становление индустриального общества только расширяет и
закрепляет его.
Однако в революционную эпоху присутствовала и третья точ-
ка зрения, обращавшаяся к идее ограничения частной собствен-
ности в пользу ее социальной функции. Она может быть отнесена
к руссоистской традиции: «Дело не в том, что нужно совершенно
уничтожить собственность частных лиц, потому что это невоз-
можно, но в том. чтобы заключить ее в более тесные пределы...
Я хочу, одним словом, чтобы право собственности Государства
было сколь возможно большим и сколь возможно незыбле-
мым, а право собственности граждан сколь возможно малым и
Sismondie S. de. De la richesse territoriale / / Revue mensuelie d'econo-
mie politique. 1834. Fevrier. P. 15.
3 Bonaparte L.-N. L’extinction du pauperisme.
См., например, работу Жюля Мелина, горячего защитника протек-
ционистской политики в отношении крестьян (Meline J. Le Retour а
la terre et la surproduction industrielle. Paris. 1906). Еще в 1923 году
Докладчик в Палате депутатов по проекту закона о социальном стра-
ивании говорил: «Мы знаем, какие беды несет бегство из деревень.
Наше спасение — это возвращение к земле» (Documents parlemen-
taires. Chambre des deputes. Annexe № 5505. Seance du 31 janvier
1923. P. 53).
348 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
непрочным»'. Аббат Мабли, ученик Руссо, также высказывает
сомнения в том, что общественный порядок может быть основан
на освящении частной собственности1 2.
Можно ли рассматривать эту позицию как маргинальную? Чле-
ны Конституционной ассамблеи все же включили право собствен-
ности в список других прав человека, и сам Конвент проголосовал
единогласно за закон, наказывающий смертной казнью «любого,
кто предложит или попытается установить аграрные или любые
другие законы или меры, подрывающие земельную, коммерческую
или промышленную собственность»3. Но эти положения могут быть
интерпретированы двояко: либо как безусловная защита частной
собственности, либо как признание в высшей степени социально-
го характера частной собственности. Было бы неверно отдавать
предпочтение первой интерпретации, поскольку были и такие мне-
ния: «Нужно ли еще раз это повторять? Ни один человек не может
быть действительно гражданином, если он не является собствен-
ником. Что такое Родина? Земля, на которой мы рождены И как
ее любить, если у нас нет с ней никакой связи? Будет ли дорожить
ей тот, кому достаточно только стряхнуть с ног пыль, чтобы поки-
нуть эту страну?»4 На заднем плане просматривается образ бродяги
«перекати-поле», без веры и закона, потому что у него нет ни кола,
ни двора. Собственность — это то, что дает социальное существова-
ние, потому что она закрепляет и привязывает к месту. Это лекар-
ство, и для той эпохи, бесспорно, единственное лекарство, против
верховного социального зла — разрыва социальных связей.
Итак, собственность совсем не сводится к своей экономиче-
ской ценности. Однако она не сводится и личному пользованию.
Она представляет собой фундамент, на котором строится вся со-
циальная принадлежность. Поэтому только склонность к демаго-
гии или политическому экстремизму могут заставить интерпре-
1 Руссо Ж -Ж Проект конституции для Корсики / / Руссо Ж Ж Об
общественном договоре. М Терра: Канон-пресс-Ц, 2000 С 359.
2 АЬЬё de МаЫу. Doutes sur i'ordre nature! et essentiel des societes Paris.
1767
’ Закон от 18 марта 1793 года. Цит. по: Bouvier-Ajam М Histoire du tra
vail en France Т II P 30
4 Duquesnoy A. Journal de I’Assemblee constituante P.-Ed de 1894 T
P 498
равй VI. Общественная собственность 349
кровать иначе декрет от 8 вантоза II года, который секвестровал
имушество врагов Революции, чтобы возместить убытки бедных.
Сен-Жюст по этому поводу заявлял: «Революция заставила нас осо-
знать, что тот, кто проявил себя как враг своей страны, не может
быть собственником. Собственность патриотов священна, а иму-
щество заговорщиков приносит только несчастье»1. Возможная
интерпретация: именно собственность создает гражданина, но быть
гражданином — это не просто индивидуально пользоваться личным
имуществом, это еще и иметь определенные социальные обязанно-
сти. Как нельзя быть настоящим гражданином, не являясь собствен-
ником, так нельзя иметь собственность, не являясь гражданином,
что на языке Сен-Жюста означает — «патриотом». Он выступает
за собственность, но ее нужно ограничивать в размерах, контроли-
ровать ее использование, чтобы она приносила социальную пользу.
Робеспьер тоже считал, что «равенство собственности — это химе-
ра», однако «чрезмерное распыление богатства есть источник худ-
шего из зол и худшего из преступлений»2.
Эта «умеренная» интерпретация позиции самого радикально-
го крыла Горы казалась оправданной тем фактом, что социальный
характер некоторых владений был открыто признан большин-
ством политических течений, участвовавших в Революции. Так,
получившая широкое признание государственная конфискация
имущества церквей и благотворительных фондов, была предложе-
на очень умеренным герцогом Ларошфуко-Лианкуром. Она была
признана, потому что это имущество предназначалось для помощи
бедным. Считалось справедливым, что именно она должна напол-
нить общественную казну и способствовать лучшей организации
Социальной службы. Но это распространялось только на данный
тип имущества, чья социальная полезность была признана, пото-
му что в конечном итоге оно должно было стать собственностью
бедных. Уже 10 августа 1789 года, во время дискуссии в Нацио-
нальном собрании об отмене церковного налога, Мирабо произнес
Удивительную речь:
j Нит. по: Leroy М. Histoire des idees sociales en France T II. P 272.
Robespierre M. Projet de Declaration des droits a la Convention 23 avril
1793. Итак, можно понять, что с точки зрения Робеспьера собственность
Должна быть «правом ка?кдого гражданина пользоваться и распоряжать-
ся той частью имущества, которая ему гарантирована законом»
350
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру)1?
«Я знаю только три способа существования в обществе: нищий
вор или наемный работник. Собственник — это всего лишь первый
среди наемных работников. То. что мы обычно называем его собствен-
ностью — это цена, которую ему платит общество, за перераспределе-
ние, которое он должен осуществить в отношении других индивидов в
форме собственного потребления и своих ра ходов. Собственники —
это служащие, это управляющие социального тела»1.
Учитывая социальное презрение, с которым в то время относи-
лись к рабочим, удивительно, что выражение «наемный работник»
оказывается почти синонимом собственника. Мирабо дает здесь
набросок концепции собственности как социальной службы: соб-
ственник уподобляется управляющему, который руководит жизнью
социального тела посредством своих заказов и расходов, и таким
образом снабжает его своим богатством. Как управляющий, он мог
бы считаться ответственным за выполняемое им своего рода соци-
альное поручение. Так в смуте революционного периода, кажется,
обозначилось новое определение частной собственности на основе
социальных функций, которые она на себя возлагает.
По должном размышлении, эта позиция не столь оригиналь-
на, как может показаться. Больше вопросов вызывает концепция,
делающая упор на идее частной собственности. На самом деле в
«старом обществе» собственность часто была общественной. Кор-
поративные привилегии являлись коллективной собственностью
определенной профессии, а не отдельных рабочих. Имущество
коммуны представляло собой форму коллективной собственно-
сти, которая была основной в доиндустриальной экономике. Фео-
дальная собственность была имуществом, которое определялось
не через его товарную стоимость, а как набор социальных и юри-
дических прав, связанных с землей. Естественно, либерализм же-
лает упразднить все эти «архаизмы» и сделать из собственности
товар, так же как это произошло с трудом. Как установление до-
говорных отношений в области труда было фактом разрушения со-
циальных связей, так и полная приватизация собственности могла
1 В выступлении 2 апреля 1791 года Мирабо четко формулирует свою
мысль: «Мы можем рассматривать право собственности в известной
нам форме как своего рода социальное творение. Законы не пр0070
защищают или сохраняют собственность, они ее в некотором см.ыс-1е
создают» (Цит. по: Leroy М. Histoire des idees sociales en France. Op
cit. P 270).
j-пава VI. Общественная собственность 351
привести к дроблению социального тела на мелкие песчинки ин
дивидуальных собственников. Может ли простое объединение аб-
солютно независимых собственников образовать общество? Когда
утверждается лозунг «закончить революцию» и положить конец
политическим беспорядкам и социальной нестабильности, многие
начинают сомневаться, что стабильный порядок может строиться
на бесконтрольном распоряжении частной собственностью. Огра-
ничимся свидетельством Огюста Конта:
«В любом нормальном состоянии общества, каждый гражданин в
действительности является общественным служащим, чьи более или
менее определенные свойства одновременно диктуют его обязанности
и притязания. Этот универсальный принцип должен распространяться
и на собственность, которую позитивизм понимает как необходимую
социальную функцию, направленную на формирование и управление
капиталами, посредством которых каждое поколение готовит почву
для последующего»1.
Таким образом, концепция неприкосновенной священной на-
следуемой собственности, принадлежащей суверенному индиви-
ду, который свободен распоряжаться ей по своему усмотрению,
не является очевидной. Она, естественно, вписана в Декларацию
прав человека и в Кодекс Наполеона и ведет к развитию товар-
ного обмена. Однако сведение бурного брожения идей, сопрово-
ждавших Революцию и период после нее, только к продвижению
«буржуазной» собственности, этого единственного основания со-
циального порядка, есть крайний редукционизм. Ее абсолютный
характер оспаривался не только «коллективистами», выступавши-
ми за ее отмену. Внимание к социальным функциям собственно-
сти сближает ее с трудом. Так она становится тем, что управляет
Деятельностью общества (Мирабо), или тем, что благодаря сво-
им «трудам» гарантирует преемственность между поколениями
\Конт). В конечном итоге, частная собственность — тоже обще-
ственная, если учитывать ее использование, а нс только способ
присвоения. Абсолютный разрыв между собственностью и трудом
оказывается тем более спорным, что в конечном итоге источником
богатства является труд. Но в либеральной понимании сохраня-
йся разрыв между использованием собственности и способом ее
ОРисвоения. Социальная полезность собственности оправдывает
6е существование (с помощью этого аргумента владельцы пред-
7"~
Comte A Systeme de politique positive. P Ed de 1892, T. 1. P 156.
352 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
приятии постоянно оправдывают свое превосходство: именно
предприятие позволяет рабочим существовать), однако ее частный
владелец остается высшим судьей, когда речь идет об ее использо-
вании. Можно ли преодолеть это противоречие, пронизывающее
либеральную концепцию собственности, и, по крайней мере для
некоторых типов ее использования, вывести на первый план кол-
лективную полезность? Таким образом можно было бы создать
общественную собственность, которая освободится от произвола
частного использования и послужит общему интересу.
Собственность общественных фондов
Начиная с 80-х годов XIX века, тематика общественной собствен-
ности становится главным объектом споров. «Прогрессивные ре-
спубликанцы» играют на этой возможности, чтобы обосновать
Республику, занимая равноудаленную позицию как по отноше-
нию к индивидуализму, так и социализму. Это ведущая мысль в
работах таких важных мыслителей как Альфред Фуйе:, Эмиль
Лавелей1 2 и Леон Дюги3. Лавелей, например, выступавший против
Тьера, мобилизовал ресурсы зарождавшейся тогда этнологии, что-
бы доказать, что «полная собственность на землю — это позднее
социальное установление»4, и обосновать собственность через
ее всеобщую полезность. Дюги доходит до того, чтобы заявить:
«Концепция собственности как субъективного права исчезает,
чтобы освободить место концепции собственности как социальной
функции»5. Общественная собственность составляет сердцевину
развития общественных услуг. Эти службы представляют собой
коллективную собственность, которая должна позволить снизить
неравенство, создавая для всех равные шансы, в первую очередь,
в области образования6. Итак, можно ли дать конкретное содер'
1 Fouille A La Propriety sociale et la democratie. Paris. 1884.
2 Luveleye E. de. De la propriety et ses formes primitives. Paris. 1891
! Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразован^
государства. М. 1909.
4 Laveleye Е. de, De la propriete et ses formes primitives. P 542.
5 Дюги JI. Социальное право, индивидуальное право и преобразован*^
государства. ,
6 Nicolet С L’idee republicaine en France, 1789-1924. P.: Galiirnaf'
1982 Особенно Глава 10
Глава VI. Общественная собственность
353
жание функциям республиканского государства, как его опреде-
лял Барни в «Республиканском учебнике», ставшем практически
светской библией режима: «Государство — это набор видов обще-
ственной власти, которые обязаны регулировать и управлять стра-
ной в целом»1.
Вопрос в том, удалось ли преодолеть противоречие, на которое
указывал член Конвента Арман: «Могут ли социальные институты
обеспечить человеку то фактическое равенство, в котором ему отка-
зала природа, не посягая на промышленную и земельную собствен-
ность». В определенном смысле да, если мы разводим равенство и
уравниловку: социальные институты способствуют участию всех в
«общественном деле». Как указывал Леон Буржуа, общество начи-
нает «открывать для всех своих членов социальные блага, доступ-
ные всем»2. Таким образом, развитие общественной собственности
и общественных услуг представляет собой реализацию солидарист-
ской программы в противовес индивидуализму-эгоизму классиче-
ского либерализма.
Значение такой коллективной собственности, не совпадающей
с коллективизмом, подтверждается тем, что умеренная часть ра-
бочей партии (поссибилисты)3, рассматривали ее как основу тех
социальных изменений, которые нужно было осуществить для
победы над гегемонией буржуазии. Они видели в общественных
службах, этом каркасе государства, материализацию человеческо-
го труда, незаконно конфискованного классом капиталистов. В по-
нимании поссибилистов, восстановление социальной полезности
человеческого труда в форме общественных служб могло бы спо-
собствовать приближению социализма.
«Разные правительства поддерживают отношения обмена с раз-
ными социальными классами, стремящимися завоевать власть, но
государство остается и продолжает свое нормальное развитие, посте-
Barni 1. Maniel republicain. Paris. 1872. P. 420.
' Deux discours de M Leon Bourgeois P. 22.
«Поссибилистами» (от фр. possible — возможный) или «бруссистами»
(по имени Поля Брусса) называли социалистов, которые хотели извлечь
Пользу из возможных частичных реформ в рамках капиталистического
режима. Они противостояли сторонникам радикальной и немедленной
трансформации, например, марксистам, возглавляемым Жюле Гедом,
Или синдикалистам прямого действия (Weill G. Histoire du mouvement
social en France, 1852-1902. Paris, 1904. P. 224 и далее).
Ij Зак. 35-18
1
354
Кас-пелъ Р. Метаморфозы социального во joca Хроника иземн». о г, /;|Д
пенно трансформируя каждую категорию человеческого труда и при-
сваивая его под именем и в форме общественных служб»1.
Однако эта форма общественной собственности, воплотившая-
ся в общественных службах, остается коллективной собственно-
стью в том смысле, что она безлична Она не может быть присвоена
частным лицом, следовательно, не сможет ему помочь должным
образом, если с ним произойдет несчастие вне работы, т, е. в слу-
чае болезни, безработицы, старости... Это делает из него социально
уязвимого субъекта, если он лишен частной собственности. В таких
условиях, которые могут стать постоянными, когда, например, чело-
век прекращает работать, рабочий не может быть только коллектив-
ным потребителем общественных служб. У него есть еще и личные
потребности, которые удовлетворяются с помощью личных средств.
Например, он должен продолжать питаться, иметь жилье, даже по-
сле прекращения трудовой деятельности. Но у него нет частной
собственности. Может ли существовать имущество, которое не
является частным, но присваивается индивидуально, т. е. яв-
ляется общественным, но доступно частным лицам? Этот поистине
философский камень, дающий ответ на противоречие, сформулиро-
ванное Арманом, в конечном итоге был найден. Им стали выплаты
из фондов обязательного страхования: собственность, которая име-
ет общественное происхождение и общественные правила функци-
онирования, но выполняет функцию частной собственности1 2
1 Brousse Р. La Propriety collective et les services publics P_: Editions d'J
Proietaire, 1883 (цит. по изданию 1910 года). P. 27. Мы видим здесь
начало доктрины национализации, которая будет сформулирована
в межвоенный период социалистами-реформаторами. Анри де Ман.
первый теоретик этой точки зрения, так охарактеризовал ее: «Сущ-
ность национализации состоит скорее в передаче власти, чем в пере-
даче собственности. Или, точнее, в системе власти, обусловленной
управляемой экономикой, проблема управления идет впереди пробле-
мы владения и изменений» (Цит. по: A Documentary Study of Henrik се
Man / Ed. by Dogde. Princeton. 1979. P. 303).
2 Выплаты из страховых тондов не являются, однако, единственной
формой общественной собственности, которая может быть присвоена
индивидуально. Социальное жилье представляет собой другую формУ
коллективной собственности, которая в условиях, обозначенных в за"
коне, доступна для частного использования. Этот параллелизм меЖДУ
социальным страхованием и социальным жильем как двумя важный
Глава VI. Общественная собственность 355
Оппозиция Адольфа Тьера, этого бдительного хранителя соб-
ственности, лучше всего иллюстрирует, что именно здесь находит-
ся опасная брешь в защите гегемонии частной собственности. В
1848 и 1850 годах — время жарких дебатов — он опубликовал два
текста, сравнение которых очень поучительно. Работа «О собствен-
ности» — это горячая защита и иллюстрация собственности, моби-
лизующая все возможные исторические и философские аргументы,
для оправдания того, что можно назвать «буржуазной» концепци-
ей собственности. Тьер очень свободно интерпретирует историю и
философию, доказывая, что частная собственность является един-
ственным возможным основанием социального порядка.
Второй текст — доклад Комиссии по призрению Законодатель-
ного собрания1. Этот доклад не только опровергает право на труд
и защищает идею что помощь бедным должна сохранять «добро-
детельный» характер, иначе она выродится в легальную благотво-
рительность (см. Главу 5). Тьер также высказывает любопытную
критику проекта Ассамблеи по созданию пенсионных фондов. Эта
критика неожиданна, потому что, как мы уже указывали, боль-
шинство специалистов по «возрождению низших классов» были
согласны поддержать различные формы общественной взаимопо-
мощи при условии, что те останутся добровольными. Однако Тьер
формами предоставления «народу» общественной собственности для
преодоления его уязвимости, следовало бы усилить и провести линию
от первого «дешевого жилья», появление которого по времени при-
мерно совпадает с созданием первых видов социального страхования,
до масштабных программ HLM (Habitation a loyer modere — Муници-
пальный дом с умеренной квартирной платой), распространение ко-
торых тоже примерно совпадает с распространением системы всеоб-
щего социального страхования. Но развитие этого сюжета, заставило
бы отклониться от темы. Однако это рассуждение напоминает, что не
нужно отождествлять инициативы, направленные на борьбу с соци-
альной уязвимостью, и установление того, что Франсуа Эвальд назвал
«обществом страхования». Какой бы важной ни была технология стра-
хования, она далека от того, чтобы полностью покрыть зону действия
общественной собственности. Понятие общественной собственности
Мне кажется достаточно общим, чтобы объединить множество направ-
лений развития социального сектора с момента установления Третьей
, Республики.
Thiers A. Rapport general au nom de la Commission de 1’ass: stance et la
Prevoyance pubiique.
356
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд;,
оказывается очень сдержанным по отношению к капитализации
пенсий, даже добровольной. Он противопоставляет фонды нако-
плений и пенсионные фонды. Взносы в фонд накоплений «всегда
подлежат оплате по желанию, они могут служить рабочему на
случай безработицы, болезни, старости, если он захочет создать
семью или стать собственником»1. Они дают «богатые результаты
и моральны»* 2, потому что обладают всеми качествами частной соб-
ственности. Вкладчик — это маленький собственник. Конечно, он
никогда не станет рантье. Но его мелкая собственность ставит его
в разряд тех, кто заслуживает уважения. Он восстановлен в ряду
собственников благодаря частным накоплениям.
Взносы же в пенсионный фонд дают только «ограниченные и
не очень моральные» результаты, и тот, кто действует таким об-
разом «в конечном счете, всего лишь узколобый эгоист»3. Ведь
капитал, сэкономленный таким образом, предназначен только для
одного вкладчика. И «он не должен быть использован или заим-
ствован для каких-то других целей вплоть до того дня, когда нач-
нется выплата пенсии»4. Таким образом, этот капитал не является
частной собственностью в прямом смысле слова, собственностью,
которой ее владелец может свободно распоряжаться и которую он
может передать своим наследникам в ходе капиталистического на-
копления. Поэтому, если мы не можем запретить этот тип вложе-
ния капитала, то он все же хуже взносов в накопительные фонды.
Причем его развитие начинается «с того момента, когда ложные
доктрины, изобретенные для соблазнения и обмана толпы, начали
подниматься, как вода в горной реке, которая прибывает, прежде
чем выйти из берегов»5. Короче говоря, этот вид капитализации за-
ражен подозрительным сходством с коллективизмом. В будущем
он чреват большими неприятностями.
Подобное суждение, бесспорно, выдает неспособность Тьера
и других сторонников чистого либерализма представить себе цен-
ность собственности иначе, как в форме личного имущества, нахо-
дящегося в распоряжении собственника и напрямую наследуемого
' Ibid. Р. 114.
1 Ibid. Р. 115.
3 Ibid. Р. 118.
4 Ibid. Р 118.
5 Ibid. Р. 115.
(дава VI. Общественная собственность 357
рэтомками. Но страх, присутствующий в его речи, показывает, что
он предчувствует появление нового типа собственности, который
gvijeT циркулировать иначе, чем деньги, и будет обмениваться ина-
qe, чем товары. Им станет не столько имущество, которым можно
обладать, сколько преимущество, появляющееся благодаря принад-
лежности к коллективу, пользование которым зависит от системы
юридических правил.
Сопротивление Тьера капитализации не является таким уж
случайным. Оно представляет собой устойчивое ядро постоянного
сопротивления обязательному страхованию. Тьер дает ему край-
нюю и даже экстремистскую интерпретацию, бесспорно, потому
что, будучи более прозорливым или сильнее связанным с частной
концепцией собственности, чем большинство других либералов, он
лучше видит все следствия технологии страхования, даже в форме
добровольного участия. По его мнению, обращение к страхованию
фактически включает индивида в систему солидарности, которая
противоречит либеральному определению ответственности и соб-
ственности. Это следствие становится очевидным, как только за-
ходи'!' речь об обязательном страховании. Тот же аргумент вновь
был использован и получил сильное развитие полвека спустя в
ходе дебатов о пенсиях для рабочих и крестьян. Например, Денис
Кошан 25 июня 1901 года в Палате депутатов заявил:
«Как только Вы приняли юридическое решение обязать рабочего
переводить сэкономленные средства в Ваш пенсионный фонд, Вы его
лишили множества других способов использования, которые он мог
бы предпочесть. В деревне он мог бы купить землю, дом, скот, в горо-
де — инструменты или маленькое предприятие. Он приобщился бы к
классу владельцев предприятий. А Вы оставляете его наемным работ-
ником, заставляя использовать свой маленький капитал только одним
единственным способом, навязывая ему только один способ вложения
капитала. Подумайте, господа, ошибка вашего проекта в том, что вы
делите граждан на два класса, разделяете их на два клана, клан вла-
дельцев и клан наемных работников. В реальности, два клана пере-
секаются, два класса смешиваются. Вы напрасно ищите экономного
рабочего в ваших списках пенсионеров. Он стал владельцем, он стал
буржуа, не предупредив вас и не нуждаясь в вас»1.
На первый взгляд, это парадоксальный и даже нечестный аргу-
мент: обвинение в желании закрепить рабочих в их подчиненном
'—___ _________
Нит по: Hatzfeld Н. Du pauperisme a la Securite sociale. P. 88.
358 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд;,
положении относится к сторонникам закона об обязательном стра-
ховании, т. е. всем левым парламентариям. Однако в нем есть тон-
кое наблюдение. Как замечает Анри Гацфельд, в развернутом виде
идея обязательного страхования предполагает признание специфи-
ки индустриального общества и необратимого характера предпола-
гаемой им социальной стратификации. В индустриальном обществе
происходит усиление разделения труда, социальная дифференциа-
ция принимает все более и более сложные формы, и возвращение
в прежнее состояние уже больше невозможно. Существуют не
только собственники и несобственники, которые могли бы стать
собственниками благодаря своим заслугам. Наемные работники
занимают в обществе структурную позицию, поэтому они будут
существовать всегда, и работа по найму будет все больше и больше
распространяться. Отсюда вопрос: может ли парадигма собственни-
ка оставаться единственным идеалом общим для всех членов обще-
ства и единственным гарантом безопасности? Это означало бы не-
обходимость смириться с тем, что растущая масса людей, тех, кто
необходим для развития индустриального общества, навсегда оста-
нется в неопределенном положении. Не в том ли состоит проблема,
чтобы как-то стабилизировать эту позицию наемных работников и,
если можно так выразиться, «облагородить» ее? Чтобы наемный ра-
ботник получил статус полноправного члена, чтобы его положение
не понимали как какое-то временное, которое можно отменить и ко-
торого нужно избегать путем приобретения собственности.
Таким образом, введение страхования утверждает признание
необратимого характера социальной стратификации современ-
ных обществ и тот факт, что отныне стратификация может быть
основана не только на собственности, но и на разделении труда-
И наоборот, противники обязательного страхования защищают
господство модели независимого собственника и собственности
как единственного основания социального достоинства и безопас-
ности. Этот идеал может быть воплощен как в образе крупного
земельного собственника или рантье, так и ремесленника, лавоч-
ника или мелкого крестьянина. Купить несколько арпанов земли в
деревне или какие-нибудь инструменты, чтобы завести дело — эТ°
надежды представителей простонародных классов1.

Аргумент, согласно которому необходимость страхования лишаеТ
рабочего возможности свободно использовать свои сбережения, чт°
рпава VI. Общественная собственность 359
Таким образом, способ решения социального вопроса только
церез доступ к собственности и отрицание обязательного страхова-
ния, проповедовался не только представителями имущих классов
них идеологами, которых можно было бы обвинить в защите своих
классовые привилегий. Мы не поймем смысла этого чрезвычайно
упорного сопротивления страхованию, особенно во Франции, если
не осознаем, что это было сопротивление Франции собственников
и всех стремящихся стать ими — Франции как «больших», так и
«мелких» собственников, Франции лавочников, ремесленников,
мелких земельных собственников, Франции антииндустриаль-
ной. Чтобы могла закрепиться новая концепция защиты, а имен-
но — социальной зашиты, нужно было ждать поражения или как
минимум ослабления этой Франции. Понадобилось ждать, пока
медленно, нерешительно, три шага вперед и два назад, француз-
ское общество реорганизуется вокруг наемных работников. При-
нятие наемного работника в качестве полноправного члена стало
окончательным этапом становления современности, такой модели
общества, где социальные позиции преимущественно определяют-
ся местом, занимаемым в разделении труда.
Итак, механизм страхования привел к изменению самой соб-
ственности. Произошло становление «собственности обще-
ственных фондов»1. Членские взносы стали взиматься автома-
бы улучшить или изменить свои условия, естественно, применялся
и к сельским рабочим: «Предусмотрительность сельского рабочего
должна сделать из него мелкого собственника, а не мелкого рантье.
Для него пенсия была бы скорее опасна, чем желательна, если его по-
ложение и взносы отвернут его от земли, лишат его чести и радости
собственности» (Sauchon A La crise de la main-d’oeuvre agricole en
France. Paris: 1914 P. 159 цит. no Hatzfeld H. Du pauperisme a la Secu-
rite sociale. P. 284). Позднее, после Второй мировой войны, включение
крестьянства в систему социальной защиты доказало от противного,
что между этой системой (индустриализацией) и промышленными
наемными работниками существуют привилегированные связи. И
наоборот, можно сказать, что крестьянство долгое время оставалось
Пленником модели безопасность-собственность и самой архаичной ее
, части — собственности на землю.
$шаап A. de. In Care of the State. P. 153 и далее. Возможно, что из-
менения в торговом праве и, особенно, возникновение акционерных
обществ (закон 24 июля 1867 года) могли вывести на этот тип коллек-
360 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
тически и обязательно; они не могли быть выведены на рынок по-
тенциальным получателем; право пользования этими фондами
было подчинено некоторым условиям (болезнь) или конкретным
срокам (возраст выхода на пенсию) и т. п. Плата членских взно-
сов стала обязательной, но она давала неотчуждаемое право. Соб-
ственность застрахованного это не какое-то продаваемое имуще-
ство, это собственность подчиненная юридическим ограничениям,
а пособия выплачиваются общественными органами. Это «охраня-
ющая собственность»1, собственность безопасности. Государ-
ство, ставшее ее гарантом, играет роль защитника. Это не столько
«провидение», т. к. оно не оказывает благодеяний, а скорее храни-
тель нового порядка распределения имущества.
Это является точкой отсчета для процесса, который теория регу-
ляции стала называть социализацией доходов и который стал вносить
все больший и больший вклад в накопления, находящиеся в распоря-
жении общества (см. Главу 7). Зарплата перестала являться только
вознаграждением рабочему и его семье. Отныне она содержала в себе
часть («непрямая зарплата»), представлявшую собой трудовую рен-
ту для внепроизводственных ситуаций. Первоначально эти ситуации
определялись негативно: болезнь, несчастный случай, старость, —
слабые компенсации за труд для тех, кто должен работать. Но их
можно определить (что произошло позже) позитивно, как возмож-
ность потреблять, получать образование, отдыхать... Парадоксально,
но эта собственность, связанная с трудом, со временем дала основа-
ние для освобождения от подчинения труду.
Однако первоначально собственность общественных фондов вос-
принималась в основном как некая несовершенная форма собствен-
ности, особенно если сравнивать ее с «буржуазной», где владелец
обладает полными правами, в частности, когда речь идет о наследо-
тивной собственности. К тому же Альфред Фуие открыто устанавли-
вал связь между объединением капиталов и объединением страховых
взносов: «Перед лицом объединения капиталов нужно, чтобы рабочие
тоже объединили свои выплаты и сбережения, что во много раз увели-
чит их силу благодаря режиму страхования» (Fouillee A. La Propriete
sociale et la democratic. P. 146). Однако существует значительное раз
личие в том, что члены акционерного общества в принципе могут сво-
бодно распоряжаться своими капиталами, в то время как это запре-
щено членам страховых обществ
1 Swaan A. de, ibid.
Глава VI- Общ» твенная собственность 361
вании, В то же время в индустриальном обществе она уже отлично
выполняла свою главную функцию — защищать рабочий класс от
социальной деградации. Такой двойной характер прекрасно описан
одним автором, который, в самом конце века, выводил последствия
этих мер, все еще находившихся в проекте, для рабочей семьи:
«В то время как наследование имущества в буржуазной семье осу-
ществляется посредством завещания или без него, для рабочей семьи
наследование с помощью завещания не имеет смысла. Наследование
без завещания отныне регулируется разными способами и зависит от
законов и постановлений, принятых различными институтами взаимо-
помощи, цель которых — создание для рабочего этого наследуемого
имущества. Как только что было сказано, в данном случае нет свободы
завещания, потому что различные институты взаимопомощи нацеле-
ны не на создание имущества, которое рабочий мог бы завещать по
своему усмотрению а на защиту его семьи, которая без помощи ука-
занных институтов, подверглась бы деклассированию, оказалась бы
на попечении служб общественного призрения»1.
В данном случае капитализм подвергается странному алхими-
ческому процессу. Власть собственности сохраняется. Право ока-
зывается связанным с уплатой членских взносов, что, в отличие от
права на помощь, придает ему обяза гельный характер: поскольку
пайщик платил, то он является обладателем права в абсолютном
смысле, что бы ни произошло, даже если ему не «нужны» пособия,
например, когда пенсионер является богатым собственником1 2. Та-
ким образом, собственность общественных фондов оказывается со-
вместимой с классической собственностью. Она уважает исключи-
тельные права частной собственности и даже их развивает: только
индивидуальные взносы дают доступ к коллективному праву. Но в
то же время эта операция вводит новый уровень безопасности. До
возникновения страхования быть в безопасности — значило обла-
дать собственностью, чтобы иметь возможность бороться со слу-
чайностями существования. После возникновения страхования эти
риски «покрываются». Но как? Благодаря системе юридических га-
1 Aivarez Р. De 1’iniluence de la politique, de 1’economie et du social sur
la famille. 1899. Цит. no: Donzelot J. La Police des families. Paris. 1977.
2 P- 47.
Напомним приведенное вышезамечание Жореса: «С введением пенсии
и страховки, имеющие на них право — а таких миллионы — получат
их без всяких споров, абсолютно точно тогда, когда закон определит
их срок».
362
Kacme.it> Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труп,
рантий, т. е. гарантий, санкционированных в конечном итоге право-
вым государством. Именно здесь социальное государство находит
свою специфическую функцию. Можно сказать, что оно является
гарантом собственности общественных фондов. Так государство
получает новую и совершенно оригинальную роль, которая позволя-
ет ему преодолеть абсолютный антагонизм между рьяной защитой
«буржуазной» собственности и социалистическими программами
ее присвоения. Оно может играть эту роль, не посягая на частную
собственность. Однако, управляя собственностью общественных
фондов1, государство добавляет к ней систему общественных посо
бий, которые гарантируют социальную защиту.
Такая политическая инструментализация технологии страхо-
вания позволяет преодолеть морализм «политики без государства»
избранных и уйти при этом от «государственного социализма»
коллективистов Но в этот раз речь не идет о проектах или про-
граммах: новые институты уже существуют и новые потоки денег
могут начать циркулировать.
Подобная подготовка подводит к решению социального вопро-
са индустриального общества. Напомним, что это решение было
выражением противоречия, возникшего в начале индустриализа-
ции и проявившегося в виде пауперизма, когда в самом сердце про-
изводственного аппарата оказались самые обездоленные социаль-
ные группы. Они были передовыми отрядами индустриализации,
но одновременно были почти исключены из общества фактически
выпали из коллективных норм и основных форм социальной жиз-
ни. Как установить отношения прочной социальной принадлежно-
сти для этих групп населения, которых дикая индустриализация
вытолкнула на край общества? Страхование оказалось механиз
мом, позволившим вернуть в общество этот класс или как мини
1 Государство не управляет напрямую страховыми пособиями. М=:
знаем, что это происходит через фонды, статус которых, как и ста-
тус самих служащих, сильно изменился Сначала это были общества
взаимного страхования, затем они стали представителями работни-
ков и работодателей (См.. Catrice-Lorey A. Dynamique interne de la
Securite sociale. P : CREST, 1980). Но вместо этих сложных техниче-
ских форм, здесь важен тот факт, что государство является гарантов
всего порядка, и что возможные изменения системы будут исходить
от законодателя.
Глава VI. Общественная собственность 363
мум, низшие группы этого класса, «ставшего лагерем в центре
западного общества не найдя себе в нем места»1
В действительности, нужно было выбрать одно из двух. Либо
продолжать поддерживать раздробленность наемных рабочих
на сословия, но тогда образуется и становится все более необ-
ратимой неустойчивость их статусов, поскольку ситуации найма
становятся все более многочисленными. Это означало бы обо-
сновать нестабильность в самом центре индустриального обще-
ства и согласиться на то, что прогресс будет строиться на песке
социальной уязвимости. Либо стабилизировать положение на-
емного труда. Страхование становится главным механизмом
такой трансформации. Оно приносит не одну лишь материаль-
ную безопасность, но вписывает застрахованного в правовой
порядок. Включение в правовой порядок — совсем не то же
самое, что положение получающих помощь со стороны близких
или подопечных благотворительных организаций. Для послед-
них самым важным является территориальная принадлежность
или поддержание клиентелистских отношений. Соседская со-
лидарность, преданность предприятию или хозяину улучшают
Шансы рабочих преодолеть неприятные жизненные ситуации.
И наоборот, страхование «делокализует» и деперсонализирует
инструменты защиты. Оно позволяет разорвать вековую связь:
защита — личная зависимость. Оно устанавливает новую связь
между безопасностью и мобильностью. Таким образом удает-
ся одновременно управлять неопределенностью и скитаниями,
которые делали из бродяги негативный пример свободы. Если
рабочий выполнил условия, делающие его правообладателем,
он может быть застрахован как в Моберже, так и в Шоле От-
рыв от определенной территории больше не означает разрыва
социальных связей. Эта возможность соединить мобильность
и безопасность открыла путь к рационализации рынка труда,
Учитывающую как необходимость гибкости для промышленного
Развития, так и интересы рабочих. Теоретически рабочие могут
Передвигаться в пространстве, не теряя защиты, потому что они
включены в юридический, т е. универсальный порядок. Этот
Юридический порядок, связанный с трудовым правом, становит-
ся рамкой регулирования мобильности рабочей силы
1 Comte A. Systeme de politique positive. Paris. 1929. P. 411
364 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тоу^
Конечно, это теоретическая интерпретация, поскольку первые
случаи применения новой схемы были все-таки очень скромными
и еще долго оставались такими. Но уже в 1904 году Леон Буржуа
заявляет:
«Организация солидарного страхования всех граждан против
множества рисков общественной жизни: болезней, несчастных слу-
чаев, нежелательной безработицы, старости, — возникает в начале
XX века как необходимое условие мирного развития всего общества и
как необходимая цель общественного долга»’.
Здесь содержится вся программа социального страхования, осу-
ществленная в 1945 году, и даже более того, поскольку здесь уже
предусмотрено страхование по безработице, которое было реализо-
вано, причем в очень скромных пределах, только в 1958 году после
создания Assedic1 2. Однако, когда Леон Буржуа написал этот текст
как защитную речь в пользу пенсий для Конгресса общества взаим-
ного страхования Нанта, то по закону 1898 года страхованию под-
лежали только несчастные случаи на производстве. Закон о пенси-
ях для рабочих, как мы видели, не был принят. Нужно было ждать
30-х годов XX века, чтобы начался новый этап. Однако страхование
низших категорий наемных работников оставалось очень ограни-
ченным Первый проект закона, предложенный в 1921 году, вновь
шел очень медленно, из-за чего он был принят только в 1930 году.
Вновь мы находим взаимные, часто излишние, возражения, как И
те, что предшествовали закону 1910 года3. Этот проект формули-
1 Bourgeois L. La Politique de la prevoyance sociale. Op cit. P. 321
2 Assedic (1’Association pour 1’emploi dans 1’industrie et le commerce) —
Ассоциация занятости в промышленности и торговле — Прим, перев.
3 Однако стоит указать на два нововведения по сравнению с началок
века. Первое состояло в попытке ввести страхование на случай без-
работицы. что было предложено сенатором Шово в 1925 году В конеч
ном итоге, после интересных дебатов, в результате которых большин-
ство признало, что «безработица — это опасность, которая в данный
момент не угрожает французской экономике», данное предложение
было отклонено (Documents parlementaires. Senat. Annexe № 182
Seance du 30 mars 1926. P. 881) Второе новшество относилось к пре-
цеденту, навязанному вновь присоединенными Эльзасом и Лотарин-
гией, которые получали выгоду от протекционистского режима, вве-
денного Бисмарком. С одной стороны, казалось немыслимым лишить
жителей Эльзаса и Лотарингии социальных преимуществ только по-
тому, что они вновь стали французами, с другой — столь же труДн°
f пява VI- Общественная собственность________________________365
ровал философию предприятия следующим образом: «Когда речь
идет о страховании, почему государство заменяет, даже частично,
действия заинтересованных лиц, если они без труда могут сделать
необходимые усилия? | 1 Вмешательство государства необходимо,
только когда речь идет о слабых, скромных, расположенных в самом
низу социальной иерархии лицах наемного труда»1.
Также был установлен потолок дохода, выше которого беспо-
лезно страховаться. Он периодически корректировался с учетом
инфляции вплоть до Второй мировой войны2. Итак, речь вновь шла
не о том, чтобы полностью признать статус лиц наемного труда, а о
попытке справиться с нищетой самых обездоленных из них:
«Отныне в более взвешенном и справедливом трудовом договоре
работник найдет то, что ему необходимо для поддержания своего су-
ществования, даже если он окажется физически неспособным обеспе-
чивать свои потребности. Имея страховку, он перестанет беспокоиться
о социальных опасностях, способных вогнать в самую сильную и неза-
служенную нужду его и его близких. Имея пенсию, этот старик больше
не будет находиться на попечении своих детей. Благодаря своей пенсии
он будет цениться за семейным столом»3.
Страхование стало формироваться задолго до того, как дей-
ствительно отделилось от старого понимания помощи. Однако
только в 1945 году, в совершенно новой ситуации, обязательное
страхование стало выполнять роль общего принципа зашиты от со-
циальных рисков.
Но не будем слишком легко принимать идею «опоздания». О ка-
ком «опоздании» может идти речь? Благодаря своей структуре стра-
хование уже появилось почти как подарок судьбы, потому что позво-
лило задействовать для решения социального вопроса технологию,
которая способствовала безопасности, не затрагивая собственности
—---------------
было сохранять две системы социальной защиты, одну в Эльзасе и
•Лотарингии, вторую — на остальной территории Франции
г Documents parlementaires. Chambre des deputes.
В 1930 году этот потолок был определен в 15 тыс. франков годовой
зарплаты для всей территории Франции, в 18 тыс. франков для горо-
дов с населением более 200 тыс. человек. В 1938 году он достиг ЗОтыс.
Франков (См.: Netter F. Les retraites en France au cours de la periode
3 1895-1938.).
Первый отчет Гринда. Documents parlementaires Chambre des depu-
tes. Annexe. Seance du 31 janvier 1923.
366 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
и отношений производства. Но этот шанс, выпавший капитализму
чтобы укрепиться, не ломая своих структур, был бы поистине волшеб-
ным, если бы технология помощи опиралась только на собственные
силы. Страхование не является магическим лекарством, действие ко-
торого способно устранить социальные антагонизмы. Это сложный
механизм регулирования, действие которого зависит от постоянно
меняющегося соотношения различных интересов. Некоторые из них
играют роль «двигателя», другие — роль «тормоза»1. В этой тонкой
игре задействовано четыре основных участника, сами работники,
работодатели, защитники частной собственности и представители
государственного аппарата1 2. Но ни один из этих полюсов интереса
нельзя идентифицировать с группой, которая бы придерживалась
последовательной стратегии. Сильно упрощая, можно было бы ска-
зать, что рабочие делятся на тех, кто придерживается умеренной
ориентации и поддерживает реформы и тех, кто имеет революци-
онные установки и резко сопротивляется реформам. Среди работо-
дателей крупные владельцы легче соглашаются с реформами, в то
время как мелкие предприниматели судорожно цепляются за свою
независимость. Самую резкую позицию занимает группа защитников
частной собственности и свободы предпринимательства, которая к
тому же очень гетерогенна. Это мелкие предприниматели и ком-
мерсанты. представители независимых и «свободных» профессий,
в первую очередь — медицинский корпус. И, наконец, это государ-
ство, которое пытается занять позицию арбитра и навязывает усло-
вия, способные минимизировать социальные трения3.
1 Это выражение Гацфельда. См.: Hatzfeld И Du pauperisme a la Secu-
rite sociale.
2 Swaan A. de. In Care of the State. Де Сваан использует эту схему, что-
бы объяснить расхождения во времени и способах реализации соци-
альной защиты в странах Западной Европы. Этот подход мне кажется
плодотворным, чтобы помочь определиться в споре, в котором сталки-
ваются сторонники идеи специфичности каждой национальной кон-
фигурации и сторонники идеи сходства структур социального госу-
дарства в разных странах. Мы видим, как особенности, свойственные
каждой стране, сочетаются с этими «структурными» отношениями
между различными типами акторов, которые обнаруживаются в ка^'
дой национальной ситуации, но имеют разный социальный вес.
3 Обобщающее представление роли государства см в работе, указан-
ной выше (особенно Главу 7)
рава VI- Общественная собственность__________________________367
Под реформизмом я понимаю участие в социальных изменени-
ях, санкционированных государством. Таким образом, какую бы
важную роль ни играли филантропия и покровительство, они не ве-
дут к настоящим социальным реформам до тех пор, пока не имеют
юридического признания. Зато обязательное страхование представ-
ляет собой значительную реформу, поскольку посредством закона
оно трансформирует отношения между социальными партнерами,
между работодателем и работником, собственником и несобствен-
ником. Эта гипотеза позволяет определить специфическую роль,
которую государство играет в этой сложной игре Оно не явля-
ется инстанцией, независимой от других социальных сил. Госу-
дарство — это инстанция, обязанная вносить и ратифицировать
изменения, чтобы те стали реформами. Из этого следует: чтобы
социальная реформа стала возможной нужно, чтобы сторонники
изменений были представлены в государственном аппарате и обла-
дали правом принятия решения. Во Франции появление такой «ре-
формистской» установки в государственном аппарате произошло с
опозданием, и ее влияние долгое время было очень слабым1. 1 * * * * * * В
1 «Независимые социалисты», отказавшиеся от революционных уста-
новок социалистической партии, т. к. хотели участвовать в республи-
канских «буожуазных» правительствах, были первыми открытыми
выразителями такого реформизма, доступного государственному ап-
парату. Например, Александр Миллеран говорил: «Республика есть
политическая форма социализма, в свою очередь, социализм есть эко-
номическое и социальное выражение Республики» (эпиграф к книге
«Socialisme reformiste Erancais» Paris. 1903). Миллеран был первым
социалистом, получившим министерский пост. Когда он занимал пост
министра торговли с 1901 по 1903 годы, он разработал несколько «со-
циальных» проектов, но не сумел провести закон о пенсиях для рабо-
чих и коестьян. Вивиани, тоже независимый социалист, стал первым
министром труда в 1906 году. Однако область его действий была силь-
но ограничена и достижения оказались очень скромными (Fourne-
rie J.-M. Le M'nistre du Travail, origines et premiers developpements.).
В 1909 году Аристид Бриан объявил амбициозную программу соци-
альных реформ, которая осталась на бумаге (Dezes M.-G Participation
et democratie sociaie: 1’experiance Briand en 1909 / / Le Mouvement
social. 1974. Avril-juin. №87). Альбер Тома, министр вооружений во
время войны, после победы хотел продолжить политику классового
сотрудничества, намеченную в «Сердечном союзе* и укрепить «про-
мышленную демократию», на что владельцы предприятий ответили
368
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Но дальнейшая разработка этой идеи увела бы нас в сторону от
основной линии анализа. Поэтому мы здесь остановимся и продол-
жим изучение трансформации положения лиц наемного труда, что
является нашей целью. Проблематика социальной защиты враща-
ется в основном вокруг статуса этой социальной категории. Мы
увидели, что социальная защита строится именно вокруг трещин в
статусе рабочих и направлена на улучшение их положения. Соци-
альная защита начинает развиваться и приводит к формированию
общества наемного труда именно посредством повышения статуса
наемных работников. В конечно итоге, именно кризис наемного
труда служит сегодня причиной ослабления системы социальной
защиты. Мы также понимаем, что лица наемного труда являются
и основанием, и ахиллесовой пятой системы социальной защиты.
Укрепление статуса этой социальной категории способствует раз-
витию системы защиты, а его ослабление вновь возвращает нас к
социальной нестабильности.
решительным отказом (Fridenson Р , Reberioux М Albert Thomas,
pivot du reformisme franpais / / Le Mouvement social. Ibid.). Укрепле-
ние реформистской политики, сопоставимой с той, что существовала
в Германии или в Великобритании, наталкивается на слабость самого
государства в период между двумя войнами (Kuisel R F. Le Capitaiis-
me et 1’Etat en France P.: Gallimard, 1984. Chap. Ш и IV), на относи-
тельную слабость рабочего класса и его разделение именно по этому
вопросу реформа или революция. Нужно было ждать появления «На-
родного фронта», чтобы в правительстве сложилось большинство,
преданное социальным реформам. О переходном моменте 1936 гоД0
см. дальше Главу 7.
Глава Vll
ОБЩЕСТВО НАЕМНОГО ТРУДА
Пролетарий, рабочий, наемный работник представляют со-
бой три основные формы трудовых отношений в индустриальном
обществе, а также три типа связи, устанавливаемые миром труда с
остальным обществом. Однако, если эти положения и следуют друг
за другом, то связь эта не линейна. Применительно к нашему вопро-
су о статусе лиц наемного труда, как основе социальной идентично-
сти и общественной интеграции, данные формы трудовых отноше-
ний являются скорее тремя несводимыми друг к другу фигурами.
Положение пролетария представляет ситуацию своего рода ис-
ключения из социального тела. Пролетарий являлся главным зве
ном в процессе начинавшейся индустриализации, но он был обречен
работать, чтобы воспроизводить себя, и, по словам Огюста Конта,
«стоял лагерем в центре общества, не найдя себе места в нем». Бес-
спорно, ни одному «буржуа» и, уж тем более, ни одному пролета-
рию, не пришло бы в голову сравнивать положение рабочего перво-
го периода индустриализации с положением рабочих последующего
периода промышленной концентрации по таким критериям как об-
раз жизни, жилье, образование, отдых... Первый период характе
ризовался не столько иерархией, сколько разрывом, ставшим след-
ствием двойной оппозиции между трудом и капиталом, где с одной
стороны были безопасность-собственность, а с другой, — массовая
Уязвимость. Этот мир был не только разобщен, но и нестабилен.
Возникновение «социального вопроса» было следствием осознания
того, что центральный разлом, проявлявшийся в виде пауперизма,
Мог привести к распаду всего общества'.
-_____________
«Центральный» нужно понимать по отношению к индустриальному об'
Ществу. Не будем забывать, что еше в начале XIX века и много позже
Франция оставалась по преимуществу крестьянской страной. Косвен
ный, но органичный ответ на социальный вопрос, поставленный инду-
стриализацией, состоял в том, чтобы затормозить индустриализацию.
Ричард Куисел называет «взвешенным либерализмом» стратегии, ро-
дившиеся из опасения перед промышленными рабочими, ростом горо
370 Кас тель P Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного
Отношение рабочего с обществом в целом уже много слож-
нее. В данном случае формируется новое отношение к заработной
плате, в силу чего она перестает быть разовым вознаграждением
за конкретную задачу. Она начинает гарантировать права, дает
доступ к дополнительным выплатам (в связи с несчастными слу-
чаями, болезнью, в случае выхода на пенсию) и позволяет бодее
активно участвовать в потреблении, образовании, улучшать Жи-
лищные условия и даже, начиная с 1936 г., иметь отпуск. Этот тип
отношения можно назвать интеграцией через подчинение. Ведь
вплоть до 30-х годов XX века, т. е. до момента формирования во
Франции этой социальной конфигурации, лицами наемного тру-
да были преимущественно наемные рабочие, а заработная плата
выступала вознаграждением за исполнительские задачи, распо-
ложенные внизу социальной пирамиды. В то же время начинает
вырисовываться более сложная структура, чем просто отноше-
ния господства и подчинения. Эта структура уже имеет пересе-
кающиеся зоны, посредством которых класс рабочих включается
в своего рода подчиненное участие: потребление (но массовое),
образование (но начальное), развлечения (но народные), жилье
(но рабочее) и т. д. Такой способ интеграции нестабилен. Дрогли
ли рабочие в массе своей быть удовлетворены закрепленными за
ними исключительно исполнительскими функциями, тем фактом,
что они находились в стороне от власти и почестей, хотя общество
в то время разделяло демиургическую концепцию труда? Кто соз-
дов, слишком общего и слишком абстрактного образования, которое
могло лишить народ «корней* и т. д., которые были направлены на
поддержку социальных категорий, поддерживавших равновесие: не-
зависимых рабочих, мелких предпринимателей и особенно, мелких
крестьян. «Постепенный и разумный рост, при котором все сектора
экономики развивались бы равномерно, так, чтобы большие не мог-
ли затмить маленьких, а города опустошить деревни — таким должен
оставаться идеальный образ национального процветания» (Kuisel R
Le capitaiisme et i'Etat en France. Op cit. P. 72). Малое — прекрасно
Этот социально-экономический контекст нужно противопоставить
процессам, которые я пытаюсь раскрыть. Он показывает, насколько
медленно индустриализация навязывала свои признаки всему фра13’
цузскому обществу. В действительности Франция приняла «ИНДУ
стриализм» только после Второй мировой войны, т. е. за несколько
десятилетий до того, как он рухнул.
f лива VII. Общество наемного труда 371
датель социального богатства и кто его незаконный обладатель? В
тот момент, когда происходит структурирование рабочего класса,
утверждается и его классовое сознание: между «ними» и «нами»
еще не все окончательно решено.
Наступление общества наемного труда1 не привело к триумфу ра-
бочих. Рабочие занятые ручным трудом были не столько побеждены
в классовой борьбе, сколько поглощены распространением самого
наемного труда. Появление «буржуазных» служащих, чиновников,
инженерно-технических работников, промежуточных профессий, а
также развитие третьего сектора указывают на распространение ре-
жима заработной платы на все общество. Все эти позиции окружа-
ют рабочего и вновь ставят его в подчиненное положение, лишая его
всякой надежды когда-нибудь навязать свое лидерство. Когда все или
почти все живут за счет заработной платы (в 1975 г. они составляли
более 82% активного населения), социальная идентичность опреде-
ляется положением, занимаемым в мире наемного труда. Каждый
сравнивает себя со всеми и отличает себя от всех остальных. На со-
циальной шкале появляется все больше делений, посредством кото-
рых лица наемного труда определяют свою идентичность, подчерки-
вая свое различие с нижними уровнями и стремясь в более высокие
страты. Рабочие всегда занимают нижнюю или почти самую нижнюю
ступеньку (есть еще иммигранты — эти полурабочие-полуварвары, а
также совсем уж отверженные). Но пока шел экономический рост,
пока государство продолжало расширять свои услуги и защиту, каж-
дый, кто того заслуживал, мог «подняться». Это вело к улучшению
положения всех и каждого, к социальному прогрессу и повышению
Жизненного благосостояния. Общество наемного труда, казалось,
было захвачено неудержимым движением в сторону повышения жиз-
ненного уровня: накопление имущества и богатства, создание новых
позиций и небывалых возможностей, расширение прав и гарантий,
повышение безопасности и защиты.
В данной главе предполагается не столько описать эту историю,
сколько раскрыть условия, которые сделали ее возможной и приве-
Я использую здесь понятие «общество наемного труда» в том смысле,
какой ему придают Мишель Аглиетта и Антон Бендер. В этой главе я
Предполагаю вывести из него социологические следствия (см.: Agliet-
taM., Bender A. Les metamorphoses de ]a societe salariale. P.: Calmann-
Levy, 1984)
372
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трул?
ли к возникновению общества наемного труда — этой невиданно
сложной и одновременно хрупкой структуры. Осознание большой
уязвимости этой структуры произошло совсем недавно, в нача-
ле 70-х годов. Сегодня это наша проблема, поскольку мы все еще
живем в и посредством общества наемного труда. Можем ли мы
вслед за Мишелем Аглиетта и Антоном Бендером, добавить, что
«общество наемного труда — это наше будущее»1? (Обсудим этот
вопрос в следующей главе.) Даже если все именно так, то речь мо-
жет идти об очень неопределенном будущем. А пока оно не насту-
пило, нам лучше разобраться с причинами этой неопределенности,
восстановив логику усиления и ослабления социального положения
лиц наемного труда.
Новое отношение: наемный труд
«Именно индустриализация создает лиц наемного труда, и имен-
но крупные предприятия являются преимущественно тем местом,
где реализуются современные отношения найма»1 2. Более поздние
исследования подтверждают и уточняют это суждение. В доинду-
стриальном обществе наемный труд был фрагментарным и не спо-
собствовал формированию некоего единого положения (см. Гла-
ву 3). С началом индустриальной революции стало формироваться
новое положение заводских и фабричных рабочих, предвосхищав-
шее современные отношения наемного труда, которые к тому мо-
менту еще не были последовательными (см. Главу 5)3.
Назовем основные элементы отношения «наемный труд» начала
периода индустриализации, соответствующие положению проле-
тария: размер жалованья близок к минимальному доходу; он гаран-
1 Ibid. Р. 7.
2 Salias R. La formation du chornage comme categorie: le moment des ая-
nees 30. P. 342.
1 Естественно, это положение не соответствует ни всей совокупности,
ни даже большинству рабочих начала XX века в силу сохранения
«протопромышленности», значительного числа ремесленников и тех,
кто только частично жил на зарплату, получая дополнительные Д°"
ходы от другой деятельности, домашнего хозяйства и т. п. Но это то.
что впоследствии стало наемным трудом, занявшим господствуют66
положение в индустриальном обществе, воплощением которого ста и
рабочие крупной промышленности
УН- Общество наемного труда
373
расширенного
ются на труд,
чует только воспроизводство рабочего и его семьи, не допуская
потребления; правовые гарантии не распространя-
регулируемый договором о найме (статья 1710 Граж-
данского кодекса); отношения между рабочими и предприятиями
«неустойчивы»1, т. к. рабочие часто меняют место работы, нанимаясь
к тем, кто больше платит (особенно, если обладают ценной профес-
сией), а в определенные дни или в течение некоторого периода оста-
ются «праздными», если могут прожить, не подчиняясь дисциплине
промышленного труда. Формализуя эти признаки, можно сказать,
что отношение наемного труда включало в себя: заработную пла-
ту — вознаграждение за рабочую силу, которое в основном задавало
тип потребления и стиль жизни рабочего и его семьи; определенную
форму трудовой дисциплины, регулировавшей ритм производства; а
также структурировавшие трудовые отношения юридические рамки,
т. е. трудовой контракт и накладываемые им ограничения.
Чтобы дать определение этому «фордистскому»1 2 типу трудовых
отношений, я обратился к критериям, предложенным школой регу-
лирования. Я допускаю, что внутри одной социальной формации,
т. е. внутри капитализма, трудовые отношения могут иметь разные
конфигурации. С моей точки зрения, проблема состоит в том, чтобы
выявить изменения, от которых зависел переход от одной конфигу-
рации к другой3. Речь пойдет о сочетании пяти условий, определив-
1 Выражение, использовавшееся С. Поллардом, для характеристики
мобильности рабочих первых крупных промышленных образований
(См.: Pollard S. The Genesis of Human Management. L., 1965 P 61.).
2 Boyer R. La theorie de la regulation: une analyse critique. P.: La Decou-
verte, 1987.
Когда мы редуцируем отношения наемного труда к современным «фор-
дистским» отношениям, то мы смешиваем методологические условия,
необходимые для строгого определения отношений наемного труда,
и очень разные социально-антропологические условия, характерные
Для реальных ситуаций найма (различные точки зрения по этому по-
воду можно найти в журнале «Genese», 1991. №9) Я считаю, что мы
имеем право говорить о ситуациях наемного труда не только в начале
индустриализации, до установления «фордистских» отношений, но
и применительно к «доиндустриальным» обществам (см. Главу III).
Естественно, при условии, что мы их отличаем от «фордистских» от-
ношений труда. Хотя даже для современной эпохи невозможно сохра-
нять пуристскую позицию во всей строгости, поскольку чисто «фор-
374_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
ших переход от отношений наемного труда, преобладавших вначале
индустриализации, к отношениям труда «фордистского» типа.
Первое условие: жесткое различие между теми, кто действи-
тельно постоянно работает, и незанятыми или полузанятыми, кото-
рых следует либо исключить из рынка труда, либо интегрировать
в него соответствующим образом. Современное понятие наемного
работника предполагает точное определение того, что статистики
называют активным населением. Нужно точно определить и посчи-
тать тех, кто занят, а кто нет, отделить периодическую занятость от
постоянной, оплачиваемый труд от неоплачиваемого. Дело это дол-
гое и трудное. Можно ли назвать «активным» собственника земли
или рантье? А жену и детей ремесленника или крестьянина? Какой
статус приписать бесчисленным временным и сезонным рабочим,
населяющим города и деревни? Можем ли мы говорить о занятости
и, соответственно, о незанятости или безработице, если мы не мо-
жем определить, что значит действительно иметь работу?
Только на рубеже веков (во Франции — в 1896 г., в Англии —
в 1901) после массы проб и ошибок было дано однозначное опре-
деление занятости, позволившее вести надежную статистику.
«Активными будут считаться те и только те, кто присутствуют на
рынке, дающем им денежный доход. Это рынок труда или рынок
благ и услуг»* 1 Итак, получает четкое определение положение на-
емного работника, отличное от поставщика товаров и услуг, а так
же положение невольного безработного, которое отличается от
тех, кто поддерживает временные отношения с миром труда.
Суметь определить и посчитать количество рабочих — одно
дело. Однако важнее иметь возможность регулировать рынок тру-
да, контролируя его потоки. Англичане подошли к этому серьезно
еще в начале века. Уже в 1910 г. Уильям Беверидж считал, что
дистские» отношения, предполагающие сборочный конвейер, строгий
учет времени и т. п., всегда были в меньшинстве, даже в момент наи-
высшего развития индустриального общества (см.: Verret М. Le travail
ouvrier. Р.: A. Colin, 1982. Р. 34). По оценкам М. Верре, в конце 70-х
годов только 8% рабочих работали собственно на конвейере и 32% "
на автоматизированных машинах.
1 Topalov С. Une revolution dans les representations du travail. L’emef'
gence de la categorie statistique de la ‘population active’ en France, en
Grande-Bretagne et aux Etats-Unis. P.. ротапринт, 1993. P. 24, атакЖе
Topalov C. Naissance du chomeur, 1880-1910.
(-пава УЧ. Общество наемного труда
375
главное препятствие на пути рационализации рынка труда — вре-
менные рабочие, отказывающиеся подчиняться строгой дисципли-
не. Поэтому их нужно было усмирить:
«Бюро по трудоустройству сделает невыполнимым желание неко-
торых работать один раз в неделю, а все остальное время оставаться
в постели. Постепенно оно сделает невозможным жить за счет слу-
чайной временной занятости. Оно возьмет тот рабочий день, который
хотел бы получить такой рабочий, и отдаст его кому нибудь другому,
кто уже работает четыре дня в неделю, и таким образом позволит по-
следнему прилично заработать себе на жизнь»1.
Бюро по трудоустройству должно было распределять работу,
что подразумевало установление демаркационной линии между
теми, кто будет действительно занят полный рабочий день, и теми,
кто в результате принятых мер окажется полностью исключенным
измира труда и перейдет в ведение принудительных органов помо-
щи. предусмотренных для трудоспособных бедняков. Аналогично,
Сидней и Беатрис Уэбб апеллировали к «институту, куда в уголов-
ном порядке должны отправляться индивиды и содержаться там
принудительно [...], что является абсолютно необходимым элемен-
том любой эффективной программы, направленной на борьбу с
безработицей»2.
Хотя в полной мере реализовать подобный «идеал» было не-
возможно, созданные в Великобритании в первые десятилетия
XX века институты приближались к нему. Муниципальные бюро
занятости и влиятельные рабочие профсоюзы, использовавшие
1 Beveridge U'< Royal Commission on Poor Law and Relief Distress. Ap-
pendix V. 8. House of Commons, 1910, цит. no: Topalov C. Invention du
chomage et politique sociales au debut du siecle / / Les Temps rnocer-
nes. 1987. Novembre-decembre. №496-497 Книга Бевериджа (Весе
ridge W. Unemployment, A problem of Industry L.. 1909), опубликован-
ная в то время, представляет нам будущего главного проектировщика
а английской системы социальной зашиты.
S. and В. The Prevention of Destitution. Английские социальные
реформаторы в этом вопросе единодушны. См.: Allen Р. The Unem-
ployed, a National Question. London. 1906 Синтетическое представле-
ние о «policies of decasualiation», которую можно было бы описать
как набор мер, принятых, чтобы положить конец периодической заня-
тости и создать настоящий рынок труда, см. в работе М Мансфилда
(Mansfield М Labor Exchange and the Labor Reserve in Turn of the Cen-
tury Social Reform / / Journal of Social Policy. 1992 Automne № 21).
376________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
практику «закрытых цехов» (closed shop), эту своего рода моно-
полию на занятость для членов профсоюза, сумели, если не обу
здать безработицу — хроническую проблему Великобритании т0
по крайней мере, выработать более эффективные методы управле-
ния имеющимися рабочими местами.
Во Франции этот ранний вид политики занятости никогда
не имел такого систематического характера, главным образом в
силу замедленного, по сравнению с Великобританией1, развития
промышленного наемного труда. Долгое время трудоустройство
было отдано на откуп самим рабочим, «вольным» наниматься по
собственному усмотрению, ловким «торговцам» и «сдельщикам»,
продажным частным бюро по трудоустройству, а также немного
численным муниципальным агентствам и профсоюзам, пытавшим
ся подчинить себе или даже монополизировать прием на работу1 2.
Фернан Пелутье потратил много сил, чтобы добиться введения
бирж труда, которые, помимо всего прочего, должны были соби-
рать запросы на работу и организовывать трудоустройство под
контролем профсоюзов3 * * * * * * * *. Но из-за раздоров между профсоюзами
это предприятие потерпело неудачу. В политическом плане этил:
вопросом интересовались реформисты, представленные «про-
грессивными республиканцами» и независимыми социалистами.
В частности, Леон Буржуа понимал связь между регулированием
рынка труда и безработицей, ставшей в начале века очень острой.
1 В 1911 г. во Франции среди активного населения на долю лиц наемно-
го труда приходилось 47%, причем на трех владельцев приходилось
семь рабочих, в то время как доля наемных работников в Великобри-
тании приближалась к 90% (Guibaud В. De la mutualite a la Securite
sociale. P. 54).
2 Mothez B. Systeme de salaire et poiitiques patronales. P.: Eds du CNRS.
1967 Мелкий субподрядчик или поденщик получал деньги от владель'
ца за выполнение работ и платил рабочим, которых он нанимал саМ-
Эта практика, очень непопулярная среди рабочих, была отменена в
1848 г , но вскоре была опять восстановлена. Ее защищали в том числе
и либералы, такие как Леруа-Болье, которые видели в этом двойку
пользу. Это гарантировало постоянный надзор за рабочими со стер0
ны подрядчика и способствовало формированию своего рода элит®
мелких предпринимателей из наемных рабочих (Leroy-Beaulieu г
Traite theorique et pratique d'economie politique T. II P 494-495)
J Pelloutier F. Histoire des bourses du travail. Paris. 1902; Julliard J. Ferna11
Peiloutieret les origines du syndicalisme d’action directe. P.. Seuii, 1971-
Глава VII. Общество наемного труда 377
По оценкам, в тот период насчитывалось от 300 тыс. до 500 тыс.
безработных1. Однако предлагавшиеся меры были очень скромны-
ми: «Очевидно, что на первом месте находится трудоустройство»2.
Он сожалел о том, что не хватало муниципальных и профсоюзных
агентств по трудоустройству, указывал на необходимость страхо-
вания на случай безработицы, но ответственность за все это воз-
лагал на профессиональные объединения.
Итак, долгое время общественные органы играли очень скром-
ную рол о в организации рынка труда и в борьбе против безработицы.
В 1891 г. была создана Служба по вопросам труда, стремившаяся
собирать важные материалы и разрабатывавшая систему надежной
статистики. Эта работа была продолжена в рамках Министерства
труда, созданного в 1906 г. Однако не было ничего такого, что мож-
но было бы назвать настоящей политикой занятости3.
Долгое время место этой политики занимали различные ини-
циативы владельцев предприятий, о которых мы говорили выше
(см. главу V), представлявшие собой «смесь кнута и пряника». Их
цель состояла в том, чтобы благодаря «социальным льготам» уста-
новить контроль за рабочими, а с помощью жесткого законода-
тельства сломить их сопротивление. В более общем плане, это был
своего рода моральный шантаж рабочих со стороны филантропов,
социальных реформаторов и глашатаев либерализма: подчинитесь
примеру хорошего рабочего, аккуратного в работе, соблюдающего
моральные правила, в противном случае, вы окажетесь среди не-
счастных, исключенных из индустриального общества'1. Здесь сле-
довало бы вновь процитировать все те однообразные рассуждения
0 необходимости повышения нравственности народа. Необычай-
ное усиление борьбы с бродяжничеством, наблюдавшееся вплоть
--------------
Bourgeois L. Discours a la Conference internationale sur le chomage. Paris,
, lOseptembre 1910 / / Politique de la prevoyance sociale. Op. cit. P. 279.
Bourgeois L. «Le ministere du Travail», discours prononce au co> gres
cnutualiste de Normandie a Caen le 7 juillet 1912 / / Politique de la pre-
voyance sociale. T. II. P. 206 и далее. Л. Буржуа также выдвигал идею
Контроля за обучением для улучшения подготовки и идею «участия
г°сударства. способного выполнять функцию модератора при прове-
з Денин больших общественных работ» (Р. 207).
Toumerie J.-A. Le Ministere du Travail, ong.nes et premiers developpe-
4 ments.
donzelot J., Esrebe P. L'Etat animateur. P.- Esprit, 1994. Введение
378
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тпуДд
до конца XIX - начала XX века, указывает на удивительную жИ-
вучесть такого отношения. Так, в 90-е годы XIX века каждый год
производилось около 50 тыс. арестов за бродяжничество, в резуль-
тате которых ежегодно проходило около 20 тыс. судебных разби-
рательств с угрозой ссылки в случае рецидива1. Учитывая эконо-
мическую ситуацию того периода, эти меры могут быть объяснены
свирепствовавшим тогда серьезным экономическим кризисом и
нищетой в деревнях. Однако это еще и способ напомнить, сколько
стоила попытка уйти от нового трудового порядка, который фор-
мировался в ходе второй промышленной революции. На одно-два
десятилетия бродяга вновь стал ненавистным отрицательным при-
мером, как это уже было в доиндустриальном обществе (см. гла-
ву II). Он вновь стал символом неспособности жить в обществе,
который нужно было уничтожить, потому что он позорил обще-
ство, стремившееся к регулированию труда2.
Однако вскоре формируется новый, более эффективный способ
регулирования. Результаты этой смеси из репрессий и филантро-
пического благодушия были ограниченными, поскольку они оста-
вались внешними по отношению к самой организации труда. Пока
речь шла о том, чтобы приучить рабочего к более регулярному пове-
дению, стараясь убедить, что его настоящий интерес требует, пре-
жде всего, дисциплины, он мог взбунтоваться или отказаться от сво-
их обязанностей, в основе которых продолжала оставаться мораль.
Но машина навязала другой тип ограничений, на этот раз — объек-
тивных. С ней не поспоришь. Ритму, навязанному технической ор-
ганизацией труда, можно следовать или не следовать. Отношение
труда перестает быть «изменчивым», когда техническая организа-
ция труда достаточно сильна, чтобы навязать свой порядок
Второе условие: закрепление рабочего на его рабочем месте и
рационализация процесса труда в рамках «точного, измеренного,
регламентированного» времени1. Попытки регулировать поведе-
ние рабочего с помощью технических ограничений самого труДа'
получившие свое полное развитие в период тейлоризма, предпри-
1 Perrot М. La fin des vagabonds / / L’Histoire. 1978. Juillet-aout. № 3-
В качестве примера литературы, проповедующей настоящий кресто-
вый поход против бродяжничества, см. работу: Pagnier A. Un dechet
social- le vagabond. P., 1910.
Salais P La formation du chomge comme categorie. P 325.
ГлаВЭ VII. Общество наемного труда 379
умались еще и до начала XX века. Барон Шарль Дюпен уже в
1847 г. мечтал добиться непрерывной работы благодаря неутоми-
мым импульсам «механического мотора»:
«Итак, чрезвычайно выгодно заставить работать машины без пере-
рывов, сведя периоды простоя к минимуму. Было бы в вышей степени
прибыльно, если бы они работали постоянно... Таким образом можно
было бы набрать в одну мастерскую представителей обоих полов и
трех возрастов, которые бы соперничали друг с другом, сталкиваясь
лоб в лоб, если можно так сказать. С помощью механического двигате-
ля они могли бы обучиться одинаковым навыкам длительной работы,
работы днем и ночью, чтобы как можно лучше освоить повторяющие-
ся движения»1.
Однако эта чудесная утопия опирается на «эксплуатацию че-
рез соперничество» различных категорий работников, т. е. на мо-
билизацию человеческого фактора.
Зато с введением «научной организации труда» рабочий кон-
тролируется не внешними факторами, а последовательностью
технических операций, хронометраж которых строго определяет
время работы. Таким образом исключается «безделье» рабочего,
но вместе с тем и пространство для инициативы и свободы, суще-
ствовавшее ранее. Более того, отдельные задачи становятся про-
стыми и однообразными, а сложная и разносторонняя квалифи-
кация оказывается бесполезной. Таким образом, рабочий теряет
1 Dupin С. Rapport a la Chambre des pairs, 27 juin 1847, цит. по: Ми-
rard L., Zylberman P. Le petit travailleur infatigable / / Recherche.
1976. №23. P. 7. Еще до введения сложных машин и тем более до по-
явления конвейера можно найти прецеденты почти «совершенной»
организации заводской дисциплины. Так, в историю вошла строгая
организация труда на английском фаянсовом заводе, основанным
Джозайей Веджвудом. Однако она была не технической, а объединяла
разделение физического труда внутри предприятия и политику нрав-
ственного воспитания рабочих со стороны церкви методистов и «Об-
щества за искоренение порока», возглавлявшегося самим владельцем
(см.: McKendrick N. Josaih Wedgwood and Factory Discipline / / Lan-
des D.S. The Rise of Capitalism.). Можно указать на формы разделения
обязанностей, предвосхищавшие работу на конвейере, без обращения
к машинам. Например, «застолье»: объект переходил по кругу из рук
в руки, каждый рабочий добавлял к нему деталь, до тех пор, пока его
сборка не заканчивалась (Dorey В. Le Taylorisme, une folie rationnelle.
P-: Dunod, 1981. P. 342 и далее).
380 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
возможность торговаться за стоимость своей рабочей силы, кото-
рая у него была ранее благодаря «ремеслу»1
Результаты этой «научной организации труда» могут быть ин-
терпретированы двумя разными способами. Их можно рассматри-
вать либо как потерю рабочим его автономии, либо как сведение
его профессиональной компетенции к самому низкому уровню
однообразных задач. Однако распространенная точка зрения на
тейлоризм, делающая акцент на этой утрате, упрощает ситуацию.
С одной стороны, она идеализирует свободу дотейлоровского ра-
бочего, способного продавать свои навыки тому, кто больше за-
платит. Это, бесспорно, было верно для наследников ремесленных
профессий, которые владели редкими и пользовавшимися большим
спросом навыками. Однако, если верно, что тейлоризм вводился в
основном на больших предприятиях, то тогда он чаще всего имел
дело с рабочими, вышедшими из крестьянской среды, имевшими
низкую квалификацию и слабую автономию.
С другой стороны, именно «научная» рационализация произ-
водства больше всего повлияла на гомогенизацию рабочего класса.
Она нарушила изолированность «ремесел», с которыми идентифи-
цировали себя их представители, воспринимавшиеся в первую оче-
редь как кузнецы или плотники, а уже потом как «рабочие» (вражда
компаньонажей, надолго пережившая Старый режим, довела эту
привязанность к специфике ремесла до карикатуры1 2). Тем более что
внутри самих профессий между подмастерьями, чернорабочими,
учениками и т. п. тоже существовали очень большие различия в за-
работной плате и статусе. Таким образом, «научная» гомогенизация
условий труда ковала рабочее сознание, которое привело к формиро-
ванию классового сознания, получившего свою окончательную фор-
му под влиянием этой тяжелой организации труда. Первые захваты
заводов в 1936 г. происходили на самых современных и механизи-
рованных предприятиях. А ВКТ и компартия набирали своих самых
решительных активистов именно в этих «рабочих цитаделях»3.
1 Coriat В. L’Atelier et le Chronometre. P.: Christian Bourgois. 1979. Но-
вый взгляд на вопросы, ставящиеся сегодня тейлоризмом, см. в кол
лективной работе: Le taylorisme / Sous la dir. de Maurice de Montrnd
lin et Olivier Pastre. P.: Decouverte, 1984.
- Pediguier A. Memoires d’un compagnon. P.: reedition Maspero, 1977.
3 Noiriel G. Les ouvriers dans la societe franyaise
fnaga УЧ' О^Щество наемного труда_____________________________381
В-третьих, гомогенизация условий труда не может идти бес-
конечно, точнее, по мере ее развития одновременно происходит
обратный процесс дифференциации. В действительности, на мас-
совом производстве существует различие между персоналом с
чисто исполнительскими функциями (узкоспециализированные
рабочие) и персоналом, осуществляющим контроль и техническое
обслуживание (технические специалисты). Техническая эволю-
ция труда также требует усиления и специализации персонала,
занятого проектированием и руководством. Так постепенно появ-
ляются инженерно-технические работники или руководители.
Уже в начале второй индустриальной революции шли два па-
раллельных процесса гомогенизации и дифференциации. Это не
позволяет говорить о «тейлоризации» как об однородном процессе,
направленном на завоевание мира рабочих. Его внедрение было
медленным и ограничивалось очень специфическими отраслями
промышленности. Например, до Первой мировой войны эта амери-
канская инновация затронула не более 1 % французского населения,
занятою в промышленности1. К тому же тейлоризм представлял со-
бой всего лишь предельную форму более общего стремления к се-
рьезной организации промышленного труда, названного в 20-е годы
«рационализацией»2. Причем при импорте во Францию тейлоризм
становился мягче2.
В конечном итоге, эти методы вышли за пределы промышлен-
ности, для которой был придуман «тейлоризм», и укоренились в
бюро, больших магазинах, сфере обслуживания. Поэтому лучше
говорить не о «тейлоризме», а о постепенном внедрении в трудо-
вые отношения нового измерения, для которого характерна мак-
гимальная рационализация процесса труда, последовательные
.
Perrot М. La classe ouvriere au temps de Jaures / / Jaures et la classe
ouvriere P.: Eds ouvrieres, 1981. О том, какую роль в этом вопросе сы-
грала Первая мировая война см.: L’Autre Front / Ed. par Patrick Fri-
denson. P: Cabiers du mouvement social, 1982. № 2.
Moutet A. Patrons de progres ou patrons de combat ? La politique de ra-
tionalisation de l’industrie franqaise au lendemain de la Premiere Guerre
mondiale / / Recherche, numero special «Le soldat du travail». 1978
3 Septembre №32-33.
Об особенностях внедрения тейлоризма на заводах Рено и связанных
с этим проблемах см.. Fridenson Р. Histoire des usines Renault P
Seuil, 1982.
382 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
синхронизированные задачи, строгое разделение рабочего и нерг.
бочего времени — всего того, что необходимо для развития массо-
вого производства. В этом смысле можно сказать, что такой способ
организации труда, вызванный стремлением к максимальной про-
дуктивности, базирующейся на строгом контроле операций, был
основным элементом при формировании современных отношений
наемного труда.
Третье условие: благодаря заработной плате рабочий получил
доступ к «новым формам рабочего потребления», став потребите-
лем товаров массового производства1. Уже Тейлор выступал за
значительное повышение заработной платы, чтобы заставить ра
бочих подчиниться требованиям новой заводской дисциплины1 2. Но
именно Генри Форд упорядочил отношение между массовым про-
изводством (распространение полуавтоматических конвейеров) и
массовым потреблением. Система «five dollars day» представляла
собой не только значительное повышение заработной платы. Она
задумывалась для того, чтобы рабочий смог стать потребителем
продукции индустриального общества3.
Если встроить это нововведение в длительную историю наем-
ного труда, то становится понятной вся его революционность. До
этого рабочий рассматривался, по крайней мере предпринимате-
лями, исключительно как производитель, а не как потребитель
он должен был производить как можно больше, и маржа прибыли,
получаемая от его работы, была тем больше, чем меньше была его
заработная плата. Важно, что до этого момента отход предприни-
1 Выражение Мишеля Аглиетта (см.: Aglietta М . Regulaion et crises
du capitaiisme, I’exoerience des Etats-Unis. P Calmann-Levy, 1976
P. 160)
2 Тейлор даже рассматривал возможность «снижения себестоимости в
таком размере, что наши внутренние и внешние рынки существен.®
расширятся. Появится также возможность платить более высокую за’
работную плату и уменьшить количество рабочих часов, улучшая при
этом условия труда и удобство рабочих мест» (La direction scienliH116
des entreprises. P 23)
3 Aglietta M . Regulaion et crises du capitaiisme, Г experience des Etats
Unis. Op. cit. P. 23. См. также: Форд Г. Моя жизнь, мои достижений
М.: Финансы и статистика, 1989. О конкретной организации трула
заводе и реакции на нее рабочих см воспоминания бывшего рабочег0
Форда: Веупоп Н Working for Ford. Penguin Books, 1973.
ва УЧ- Общество наемного тр< cl__________________________383
Пателей от «железного закона» заработной платы выражался не
в увеличении оплаты труда, а в социальной помощи неденежного
характера в случае болезней, несчастных случаев, старости и т. п
Эта помощь могла спасти семью рабочего от полного разорения,
н0 не повышала уровень потребления. Показательно, что пред-
приниматели и социальные реформаторы признавали за рабочим
возможность быть менее стесненным в средствах, но не для того,
чтобы он мог расширить свое потребление, а чтобы откладывать
средства или платить страховку и тем самым иметь более стабиль-
ное положение. Легитимное потребление рабочего сводилось к
тому, что было необходимо для приличного воспроизводства его
рабочей силы и поддержания семьи на том же скромном уровне.
Возможность потреблять больше исключалась: считалось, что она
ведет к порокам, пьянству, прогулам и т. п.
Со стороны рабочих, именно с началом массового производства
появляется открытое стремление к достатку в виде расширения
потребления. В 1913 г. Альфонс Мергейм, в то время генеральный
секретарь Всеобщей конфедерации труда, заявлял:
«Стремление к достатку не имеет границ. И синдикализм этому не
противоречит. Напротив, наши действия, наши требования сокраще-
ния рабочего дня, повышения заработной платы, имеют своей целью,
как минимум, рост потребностей и благосостояния рабочего класса и,
как следствие, возможность роста потребления»1.
В некоторой степени это высказывание смягчает господствую-
щее представление о синдикализме прямого действия, мобилизо-
ванного исключительно для подготовки «Судного дня».
Merrheim A. La methode Taylor //La vie ouvriere. 1913. Mars. P. 305
Пит. no Julliard J. Autonomie ouvriere Etudes sur ie syndicalisme d’ac-
‘ion directe. P. 61. В этой статье Мергейм критикует не метод Тейло-
ра, а его «фальсифик; цию» французскими владельцами предприятий.
Показательно также заявление другого профсоюзного лидера того
времени Виктора Гриффюэльса «Для себя мы требуем, чтобы фран-
цузские владельцы походили на американских, так же как походит на
американскую наша растущая промышленная и коммерческая дея-
тельность. Благодаря повышению нашего материального положения,
повышается наша безопасность и уверенность, ведущая нас на борь-
бу, в которой нам помогает объективная потребность в рабочей силе»
'L inferorite des capitaiistes francais // Le mouvement social. 1910 De-
cembre. P. 55).
384 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труЛ1
Стремление рабочих к потреблению, появившееся в начале века
было реакцией на изменение стиля жизни народных классов, вы'
званное ослаблением домашней экономики. Оно преимущественно
затрагивало рабочих больших промышленных предприятий1. Если
еще в доиндустриальном, а затем и в индустриальном обществе
рабочие выжили, несмотря на нищенские зарплаты, то во многом
потому, что значительная, хоть и трудно измеряемая часть их по-
требления не зависела от рынка. Сохранившиеся связи с родными в
деревне, клочок земли, сезонные работы в поле, распространенные
даже среди таких «индустриальных» профессий, как шахтеры, —
все это служило дополнением к заработной плате2.
С распространением больших промышленных центров ситуа-
ция меняется. Гомогенизация условий труда сопровождается ро-
стом однородности среды обитания и образа жизни. Это сложный
процесс, растянувшийся на несколько десятилетий. Он затронул
жилище, транспорт, а в более общем виде — отношение человека
к своему окружению и его «потребительскую корзину». Все боль-
шая часть рабочих объективно оказывалась в ситуации, схожей с
той, что способствовала пауперизму первой половины XIX века:
рабочие оказались отрезаны от своей семьи и среды происхожде-
ния, они концентрировались в однородном пространстве и были
вынуждены жить почти исключительно на те доходы, что давала
им работа. Чтобы те же самые причины не приводили к тем же
следствиям, т. е. массовому пауперизму, нужно было, чтобы воз-
награждение за работу не сводилось к зарплате выживания.
«Фордизмом» называют идею массового производства и мас-
сового потребления, которую впервые явно сформулировал Генри
Форд. Он писал: «Введение минимальной платы в 5 долларов за
восьмичасовой рабочий день было одним из самых умных шагов
в политике снижения цен, какие мы когда-либо делали»3. Таким
образом, он обнаруживает новое отношение между ростом зарз'
ботной платы и ростом производства и потребления. Дело не толь-
Coriat В. L’Atelier et le Chronometre Chap. IV.
Например, P. Тремпе в своей работе показывает, насколько ярости0
боролись шахтеры за сохранение трудового расписания, совместим0
го с возможностью продолжать сельскохозяйственные работы, (С*”
Тгетрё R. Les Mineurs de Carnaux.).
Форд Г. Моя жизнь, мои достижения. С. 120.
рлава УП. Общество наемного труда
385
к0 в том, что более высокая заработная плата ведет к повышению
производительности труда и прибыли. Это вводит политику зара-
ботной платы, связанную с ростом производительности, благода-
ря чему рабочие получают доступ к новому уровню социального
существования — потреблению, а не только производству, как
это было ранее. Таким образом, они избавляются от состояния
уязвимости, вынуждавшего их «жить одним днем» и удовлетво-
рять только самые насущные потребности. Они получают доступ к
«желаниям», как говорит Мергейм, условием реализации которых
является дистанцированность от неотложных потребностей Это
такая форма свободы, которая возникает благодаря управлению
насущными проблемами и реализуется в виде потребления пред-
метов длительного пользования, не являющихся жизненно необ-
ходимыми. «Стремление к достатку», которое проявляется в виде
желания иметь хорошее жилье, машину, бытовые приборы и т. п.
дает рабочим доступ к новому образу жизни, хоть это и не нравит-
ся моралистам.
Конечно, приписывать Форду заслугу антропологического ква-
зипереворота отношений наемного труда значит, делает ему слиш-
ком много чести. Речь идет об общем процессе, который опирался
не только на изобретение «полуавтоматического конвейера» и поли-
тику заработной платы американского промышленника. И, тем не
менее, именно с Форда закрепляется концепция отношений труда,
согласно которой «потребление встроено в условия производства»1.
Этого было достаточно, чтобы большие группы рабочих, хотя и не
все, избавились от крайней нищеты и постоянной неуверенности,
которые их преследовали на протяжении веков.
Четвертое условие — доступ к общественной собственно-
сти и общественным службам. Рабочий становится социальным
субъектом, способным участвовать в использовании накопленных
общественных нетоварных благ, имеющихся в распоряжении об-
щества. Например, попытки создания «собственности обществен-
ных фондов», о которых упоминалось в прошлой главе, вписывают-
ся в ту же конфигурацию трудовых отношений. В начале развития
Индустриального общества пауперизм был главной бедой. Обяза-
тельное страхование стало решением этой проблемы. Оказалось,
— ___________
Aglietta М . Regulaion et crises du capitalisme, I’experience des Etats-
Bnis. P. 130.
'3^. 354K
386 Кастель Р Ме-аморфозы социального вопроса. Хроника наемного
что минимальная защита, связанная с занятостью, может быть ис-
пользована в различных ситуациях, позволяя рабочему избежать
абсолютного обнищания. Конечно, в своей первоначальной форме
пособия были слишком незначительны, чтобы действительно вы-
полнять функцию перераспределения и существенно влиять на
«норму потребления». Тем не менее, они отвечали на запрос той
исторической ситуации, в которой находились лица наемного тру-
да. В этой ситуации их уже можно было: (1) классифицировать и
описать (поскольку даже самые скромные права могут быть за-
креплены только за четко определенной группой, а это предпо-
лагает дефиницию понятия «активное население» и выделение
множества форм временной занятости); (2) закрепить на одном
месте (поскольку такое право как, например, право на пенсию под-
разумевает постоянную занятость в течение долгого периода); и
(3) дать автономное существование и возможность обходиться
собственными средствами (поскольку ресурсы домашней экономи-
ки и помощь со стороны близких больше не служили гарантией за-
щиты). Само собой разумеется, что эта модель распространялась в
основном на рабочих крупных предприятий,v хотя иногда и выхо-
дила за рамки этой группы. Она признавала специфику положения
лиц наемного труда и в то же время закрепляла это положение,
поскольку была призвана гарантировать ресурсы, позволяющие
сохранить самостоятельность в случае производственной травмы,
болезни или после выхода на пенсию1.
' Казалось бы, первый французский закон об обязательном пенсионном
страховании — «Закон о пенсиях рабочих и крестьян» от 1910 г. —
противоречил этой идее привилегированной связи между социальной
защитой и положением промышленных рабочих. Но как отмечает
Анри Гацфельд, равноправие крестьян и рабочих соответствовало по-
литическим требованиям «радикальной» Франции, которая особенно
заботилась о своем крестьянстве, стремилась прежде всего избежать
разрушения деревни и остановить массовый исход населения из де-
ревень (Hatzfeld Н. Du pauperisme a la Securite sociale.) Однако эти
добрые намерения не привели к желаемым результатам. «Закон о пен-
сиях» 1910 г. оказался почти неприменим в деревне, особенно по т°и
причине, что было трудно определить «чистых» лиц наемного труд2-
а также потому, что работодатели отказывались подчиняться этоМУ
закону, который воспринимался как неприемлемое вмешательств0
государства в «патерналистские» формы трудовых отношений. Ока
|~пява УП. Общество наемного труда 387
Напомним, что развитие собственности общественных фондов
вписывается в более общее развитие общественной собственно-
сти, в частности, общественных служб. Это вело к расширению
участия различных социальных категорий в «публичных делах»,
отя при этом сохранялось неравенство Впоследствии, именно
рабочий класс получит наилучший доступ к коллективным ресур-
сам, таким как здравоохранение, гигиена, жилье и образование.
Пятое условие: на рабочего распространяется трудовое право,
которое рассматривает его как члена коллектива, обладающего со-
циальным статусом и за пределами индивидуального трудового кон-
тракта. Одновременно происходит глубокое изменение договорных
аспектов трудовых отношений. Статья 1710 Гражданского кодекса
определяла трудовое отношение как «договор, по которому одна из
сторон обязуется сделать что-то для другой за определенную плату».
Таким образом, это было соглашение между двумя в общем-то «сво-
бодными» друг по отношению к другу индивидами. Хотя критики
не раз подчеркивали его глубокую асимметрию. Леон Дюги видел в
этом выражение «субъективного права», т. е. «власть одного челове-
ка навязывать другому свою собственную индивидуальность»1. На
место субъективного права заступает социальное право, «объеди-
няющее индивидов на основе общих потребностей и места в разде-
лении труда, в частности, членов одной социальной группы»2.
Появление этого коллективного измерения приводит к тому,
что контракт начинает регулировать не отношения труда, а статус
наемного работника. «Идея статуса, характерная для публичного
права, содержит в себе идею объективного определения ситуации,
независимо от игры индивидуальных желаний»3. Юридическое при-
знание совокупности рабочих в качестве коллективного партнера
юявилось уже в законе, запрещавшем наказывать за забастовки
(1864 г.), или законе, допускавшем рабочие объединения (1884 г.).
Однако эти завоевания не оказывали прямого влияния на структуру
—._____________
залось, что условия, в которых находятся сельские наемные рабочие,
настолько отличаются от положения промышленных рабочих, что к
! ним не применимы одинаковые правила.
Duguit L. Le droit social, le droit individue! et la transformation de I’Etat.
2 P-4.
3 Ibid. P. 8
Le Goff J. Du silence a la parole. P. 112. См. Также: Sellier F. La confron-
tation sociale en France, 1936-1987
388 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд-,
самого трудового контракта. Аналогично, в течение долгого времени
переговоры внутри предприятий между работодателем и трудовым
коллективом, как правило в связи с забастовкой или угрозой заба-
стовки, не имели никакой юридической силы. Только после приня-
тия закона от 25 марта 1919 г., т. е. после примирения благодаря
«Сердечному союзу» и участию рабочих в войне, понятие коллек-
тивного договора получило юридический статус. Отныне положе-
ния, предусмотренные коллективным договором, распространялись
на положения индивидуального трудового контракта. Леон Дюги
моментально сделал из этого философские выводы:
«Коллективный договор представляет собой совсем новую юри-
дическую категорию и совершенно чужд традиционным категориям
гражданского права. Это закон-договор, регулирующий отношения
двух социальных классов. Это закон, устанавливающий постоянные и
долговременные отношения между двумя социальными группами. Это
легальный порядок, в соответствии с которым должны заключаться
индивидуальные договоры между членами этих групп»1.
Действительно, коллективный договор выходит за рамки пря-
мого отношения работодатель/работник, которое навязывается
либеральным определением. Положения, предусмотренные кол-
лективным договором, распространяются на каждого отдельного
работника, принимаемого на предприятие.
Вначале применение этого закона вело к разочарованиям, по-
скольку ни рабочие, ни предприниматели, не желали участвовать
в переговорах. Эта «сдержанность» «социальных партнеров» по
отношению к переговорам позволяет понять, какую роль сыграло
государство в деле внедрения системы партнерства'1 2. Начиная с по-
пыток Мильерана по созданию рабочих советов в 1900 г., именно го-
сударство, судя по всему, играло главную роль в создании трудового
1 Duguit L. Les transformations generates du droit prive. P. 1920. P. 135.
Цит. no: Le Goff J. Du silence a la parole. P. 106.
2 См. анализ этого социально-исторического контекста, проведенный
Ф. Селье. Он показал, что и хозяева, и профсоюзы не очень хотели
вступать в переговоры. Он также указал на отличие французской си-
туации от немецкой и британской (Sellier F. La confrontation sociale en
France, 1936-1987. P. 1-2). Что касается мер, принятых во время ПеР'
вой мировой войны, и их пересмотра после ее окончания, см. раб°т-'
М. Фина (FineM. Guerre et reformisme en France, 1914-1918 / /
soldat du travail.).
рпава УЧ. Общество наемного труда 389
права. Это привело к тому, что часть рабочего класса, принявшая
реформы (как особую цель или как этап революционного процесса),
вьпила на политическую арену, с целью навязать свою точку зрения.
В этом смысле 1936 г. представляет собой настоящее историческое
событие. Это момент совпадения политической воли (правитель-
ство Народного фронта и социал-коммунистическое большинство
желали навязать социальную политику, благоприятствующую ра-
бочим) и социального движения (в июне этого года около 2 млн.
рабочих заняли заводы). Матиньонские соглашения дали новый им-
пульс коллективному договору и сделали обязательным институт
представителей, выбираемых всем трудовым коллективом1.
В любом случае, независимо от этого «социального завоева-
ния» и некоторых других, период Народного фронта в одиссее
наемного труда представляет собой этап в высшей мере важный,
значительный, но недолгий.
Положение рабочего
Мне хотелось бы зафиксировать момент 1936 г., хотя в попытках
датировать изменения, смысл которых понимается только в долго-
срочной перспективе, всегда есть определенный произвол. Но в
Данном случае мы можем одновременно рассматривать его и как
момент кристаллизации, и как момент перехода к современным
отношениям найма, описанным выше. Определенное признание
положения рабочих, санкционированное реформами 1936 г. было
важным этапом их социального восхождения. Однако, возможно,
Это была Пиррова победа. Каким отныне стал статус рабочего клас-
та в обществе? С одной стороны, 1936 г. стал значимым этапом в
признании рабочего класса как определяющей социальной силы,
ознаменовал расширение прав рабочего класса и осознание
Им своей власти, которая побуждала его мечтать о том, что когда-
нибудь он станет «будущностью» мира. С другой стороны, 1936 г.
Утвердил партикуляризм рабочих и закрепил их на подчиненных
Позициях в социальном разделении труда и в обществе в целом.
'=—___________
В 1936 г. было подписано 1123 коллективных договора, в 1937 —
3064. См.: Touraine A. La civilisation industrielie. Т. IV; Parias L.H..
de. Histroire generale du travail. P.: Nouvelle Librairie de France, 1961.
p- 172-173.
390 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
Что касается признания рабочих, то летом все еще было благо,
получно: левые победили на выборах, рабочие ожидали решений
правительства Блюма (или заставляли его принимать решения)
занимали заводы. Шло беспрецедентное стремительное расшире-
ние их социальных прав. Предприниматели паниковали и ожидали
установления власти рабочих1. «Все возможно» — писал 23 мая
1936 г. Марсо Пивер, лидер левого крыла социалистической пар.
тии в свободной газете «Попюлер»1 2. Конечно, возможно было не
все3, но кое-что действительно изменилось. Доказательством мо-
жет служить введение оплачиваемого отпуска. Эта мера может
показаться второстепенной, но если мы обратимся к истории «не-
счастного рабочего», то мы поймем ее исключительное символи-
ческое значение. Отныне несколько дней в году рабочий мог не
растрачивать свою жизнь, чтобы заработать на нее. Обязанность
ничего не делать означала свободу существования для себя. Сде-
лать эту возможность законом — значит признать за рабочим
право «просто существовать», существовать как многие другие:
рантье, буржуа, аристократы, собственники, — все те, кто, по
крайней мере с точки зрения рабочих, испокон веков наслаждался
жизнью ради нее самой и ради самих себя.
Сокращение продолжительности рабочего дня было одним из
самых старых и наиболее острых из требований рабочих. Судя по
1 Большинство владельцев воспринимали Матиньонские соглашения
как диктат, против которого они постоянно выступали. См. их реак-
цию в работе: Weil S. La condition ouvriere. P.: Gailimard, 1951 (lettrei
Auguste Deboeuf. P. 188-190).
2 Цит. no: Noguere H. La vie quotidienne en France au moment du Front
populaire. P.: Hachette, 1977. P. 131.
3 Это ответ Мориса Тореза в выступлении 11 июня 1936 г., который объ-
ясняет часто цитируемую фразу «Нужно уметь заканчивать забастов-
ку»: «Нужно уметь заканчивать забастовку, как только достигнуты
цели. Более того, если не все требования удовлетворены, но удалось ПО'
бедить по главным вопросам, нужно уметь идти на уступки, поскольку
не все возможно» (цит. по Noguere Н. La vie quotidienne en France au
moment du Front populaire. P.: Hachette, 1977. P. 131). Изложение no-
зиции Коммунистической партии, стоявшей в стороне от попыток ВК^
и Социалистической партии проводить структурные реформы, такие
как национализация и планирование экономики, можно найти в работе
Р. Куиселя (Kuisel R.F. Le capitalisme et 1’Etat en France. Chap. IV)
piaBa VII. Общество наемного /пруда 391
•ему, первая «крамола» среди подмастерьев была связана скорее
с попытками контроля продолжительности рабочего дня. чем с
требованием повышения заработной платы1. Февральская рево-
люция 1848 г. буквально вырвала десятичасовой рабочий день,
который, правда, вскоре был отменен. Еженедельный выходной,
полученный в 1906 г., и восьмичасовой рабочий день были одни-
ми из основных требований профсоюзов начала века и, возможно,
единственными требованиями профсоюзов прямого действия, не
принимавших «реформизм». Он был самым популярным лозунгом
боевых первомайских демонстраций. Его можно найти на пропа-
гандистских плакатах ВКТ2. Но факт оплаты свободного времени,
указывавший на официальное признание человеческого достоин-
ства рабочего и ценности человеческого труда имел большее сим-
волическое значение, чем сокращение продолжительности рабо-
чего дня (40-часовая неделя была установлена в июне 1936 г.), и
производил больший освободительный эффект, чем доступ к по-
треблению. полученный благодаря повышению заработной платы.
Он означал, что рабочий тоже человек, а не вечный батрак, что
его работа дает ему возможность быть человеком как таковым, че-
ловеком самим по себе. Работа перестает быть неизбежным еже-
дневным законом. Помимо статуса «социального завоевания», это
была настоящая культурная революция, потому что она меняла
жизнь и смысл жизни, хотя бы на несколько дней. Судя по всему,
современники переживали оплачиваемый отпуск именно так, по
крайней мере те, кто с энтузиазмом принял это новшество. Хотя
не было недостатка и в тех, кто говорил, что наступило время по-
зора, раз стали платить за праздность, а «бездельники в картузах»
заполонили пляжи, предназначенные для избранных3.
1 Hauser Н. Ouvrier du temps jadis.
Профсоюзы требовали сокращения рабочего дня, потому что, во-первых,
стремились помочь рабочим восстановить свое достоинство, избавив их
от отупляющего бесконечного труда, во-вторых, желали снизить безра-
ботицу, разделив работу между большим количеством рабочих.
См.: Noguire Н La vie quotidienne en France au moment du Front po-
pulaire. Horep называл это «культурной революцией» и описывал эн-
тузиазм первых поездок в отпуск, а также реакцию благонамеренной
Прессы на «поезда удовольствия», организованные Лео Лагранжей
Для поездок рабочих и членов их семей к морю. Вот пример скрыто-
го презрения редактора «Фигаро»: «А потом они радостно перекусят
392 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
Стоит ли приписывать такое большое значение такому, в
общем-то, весьма умеренному решению о предоставлении не-
скольких дней оплачиваемого отпуска3 В действительности, этот
факт (причем это единственное не отмененное «социальное заво-
евание» 1936 г.) хорошо иллюстрирует «подвешенное», а значит,
нестабильное положение, которое занимали рабочие в обществе
в конце 30-х годов. С одной стороны, рабочий, как больной после
длительного карантина, переходит в «общую палату». Оплачивае-
мый отпуск можно рассматривать как символ сближения двух по-
зиции и двух образов жизни, которые различались во всем. В те
редкие моменты, когда ежедневная необходимость выживания
ослабляла свои тиски, жизнь рабочего становилась сопоставимой
с жизнью «буржуа», существенной характеристикой положения
которого является свобода выбирать что делать или вообще ниче-
го не делать.
В то же время, рабочие, находясь в подчиненном положении,
сохраняли свои особенности, которые подпитывали антагонизм
классов. Враждебное отношение «буржуазии» к оплачиваемому
отпуску, разделяемое мелкими производителями, коммерсантами
и др. — короче всей мелкобуржуазной Францией, хорошо иллю-
стрирует непреходящий характер этого раскола. В слегка эвфеми-
зированной форме это отношение возрождает вековое презрение
имущих классов к «неработающему рабочему», поскольку если
рабочий не работает — значит он страдает моральными изъяна-
ми и использует свободное время, украденное у работы, не иначе
как для того, чтобы потакать своим грехам, праздности, пьянству
и похотливости. Для рабочего не существует другого способа су-
ществования, кроме работы. Это не тавтология, а мнение, одно-
временно моральное и общественное, разделяемое всеми благо-
намеренными людьми и навязывающее рабочему образ навечно
обреченного на материальные проблемы.
Однако отношение рабочих к оплачиваемому отпуску также
указывает на постоянное чувство социальной зависимости. Если
речь идет о развлечениях, то это развлечения «народные». Хотя
колбасой на галечном пляже у подножья исторического ПроменаЛ2
[речь идет о бульваре Променад дез Англе в Ницце] и пофыркают в
море .. Число “красных” поездов на Лазурном берегу растет, чисЛ°
“голубых" поездов соответственно сокоащается» (Р 156)
Глава VII Общество наемного труда___________________________393
рабочие гордятся тем, что теперь они такие же, как все, эта гор-
дость сопровождается сознанием того, что полученная свобода
Не является чем-то само собой разумеющимся и больше похожа
на чудо. Отныне ей нужно соответствовать и учиться правильно
её использовать, т. е. учиться развлекаться. Как писал Леон Ла
гранж: «Рабочий класс сумел завоевать свой отдых, теперь он
должен научиться им пользоваться»1. Организация народного
отдыха — важная и оригинальная часть достижений Народного
фронта — отражает стремление избежать бесполезной праздно-
сти. Это выражение четкого осознания классовых различий и не-
которого прагматического морализма: досуг нужно заслужить и
им нужно правильно пользоваться. Рабочие должны отличаться от
праздных богачей, являющихся социальными паразитами. Время,
не занятое работой, должно быть заполнено культурой, спортом,
заботой о здоровье, близостью с природой, чистыми отношениями
между молодыми (не сексуального характера) и т. п. Нет убито-
му времени! Свобода — это не анархия и не чистое наслаждение.
Нужно быть лучше буржуазии и с пользой проводить свой досуг
Однако, если присмотреться внимательнее, этот короткий пе-
риод хрупкой свободы указывает на свою противоположность, на
постоянный отчужденный труд, послуживший фундаментом соци-
ального статуса рабочего класса. В 1936 г. главную роль в борьбе за
получение социальных прав сыграли рабочие крупной промышлен-
ности2. Условия труда на занятых в июне 1936 г заводах в основ
1 Цит. по: Noguire Н. La vie quotidienne en France au moment du Front
populaire. P. 188. Изложение работ Лео Лагранжа — «товарища мини-
стра спорта и отдыха» — можно найти в книге Chappat J.-L. Les che-
mins de i'espoire: combat de Leo Lagrange. P Editions des federations
Leo Lagrange, 1983.
Впервые захват предприятии стал происходить на металлургических и
авиационных заводах, т. е в самых современных промышленных обла
стях. Подробнее об изменениях, произошедших в рабочем движении
с начала 30-х годов, которые вывели рабочих крупных предприятий на
Первый план по сравнению с государственными служащими и рабо-
чими, связанными с ремесленным производством, см. в работе: Noi-
riel G Les ouvriers dans la societe franyaises. Chap. V. О трансформаци-
ях, произошедших внутри самой ВКТ (воссоединившейся в 1935 г.),
см. работу Prost A. La CGT a I'epoque du Front populaire. 1934-1939
P- A Colin, 1964
394________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного ~рув..
ном определялись «научной организацией труда» или сходным^
методами: высокий темп, хронометраж, постоянный надзор, одер,
жимость прибылью, произвол хозяев, презрение со стороны масте-
ров. Достаточно почитать работу Симоны Вейль, содержащую в
себе уже всю проблематику «раздробленного труда», которая ста-
ла началом социологии труда1. Однако эти трудовые отношения
были порождены не одними лишь технологическими требованиями
производства: разделением труда, высокой скоростью и т. п. При
помощи технических трудовых отношений устанавливают соци-
альные отношения подчинения и ограничения Симона Вейль по-
стоянно указывает на эти «тиски подчинения»* 2, определяющие по-
ложение рабочего на производстве. Оно сводится исключительно
к положению исполнителя. Все, что связано с проектированием,
анализом, воображением, — не для него. Поскольку это не только
технические производственные отношения, но и социальная ситу-
ация, то эти отношения зависимости не «остаются в раздевалке»,
когда рабочий выходит за заводские ворота. Наоборот, как поет
Ив Монтан в своей песне «Луна-парк», они следуют за ним везде.
Конечно, мы можем сказать вместе с Аленом Туреном, что «созна-
ние рабочего всегда направляется двумя требованиями: создавать
объекты и видеть их социальное признание»3. Но в таком случае
это чаще всего несчастное сознание. Это осознание того, что как,
на заводе, так и вне его, существует разрыв между важной ролью
рабочего как производителя, благодаря которой он является ис-
точником социального богатства, и признанием, или точнее непри-
знанием, даруемым ему обществом. Именно сочетание зависимого
положения на рабочем месте с низким социальным положением
определяет судьбу рабочих: «Ничто не связывает рабочего с его
рабочим местом и объектами, среди которых протекает его жизнь.
В своей собственной стране завод делает из него иностранца, бе-
женца, изгнанника»4.
Конечно, это противоречие особенно сильно проявлялось в по-
ложении рабочих крупных промышленных предприятий, где го-
сподствовали современные формы рационализации труда, хотя они
* Friedmann G. Le travai! en miettes. P.: Gallimard. 1963.
- Weil S La condition ouvriere. P. 242
’ Touraine A. La conscience ouvriere. P.. Seuil, 1966 P. 242.
4 Weil S. La condition ouvriere P 34.
Слава
VII- Общество наемного труда
395
и составляли меньшинство рабочего класса1. Но это лишь крайнее
выражение общей характеристики положения рабочих: осознание
того, что физический труд обречен оставаться в социально подчи-
ненной позиции. Концепция труда рабочих, которые оказались об-
речены исключительно на исполнительские, необходимые, но не
имеющие никакого социального признания, функции, становится
очевидной и распространяется на все формы физического труда.
Таков был главный тезис первой попытки научного анализа поло-
жения рабочих:
«Положение рабочего сильно отличается от положения служа-
щего или чиновника которые как и он, не являются коммерсантами,
однако им платят не только за труд, но и за стаж, а также за интеллек-
туальные и моральные качества < > Рабочему же платят только за
механические и почти машинальные операции, потому что он должен
воздерживаться от любой инициативы и должен стремиться стать на-
дежным инструментом, хорошо адаптированным к простым или слож-
ным, но всегда монотонным задачам»* 2.
Рабочий не думает — это хорошо известно, и зарождавшаяся
социология даже стремилась доказать, что он не может думать. Та-
кой была главная идея монументального труда Франсуа Симиана,
который он посвятил рабочим в 1932 г. Труд рабочего продолжал
определяться как подчиненный, технически наиболее неразвитый
и общественно наименее ценный3.
Однако это не означало, что рабочие с необходимостью разде-
ляли эту концепцию труда, навязывавшуюся научными теориями
социологов и экономистов и обыденными представлениями господ-
ствующих. С момента своего зарождения рабочее движение начи-
нает утверждать достоинство физического труда и его социальное
превосходство, поскольку именно он является истинным источни-
ком богатства. Это уже было лейтмотивом газеты «Atelier», кото-
' В 1936 г. 350 самых крупных предприятий насчитывали 900 тыс. рабо-
чих (см.: Noguere Н La vie quotidienne en France au moment du Front
populaire. P. 97). На предприятиях с численностью более 500 работ-
ников трудилась примерно треть из 5,5 млн. промышленных рабочих
(см.: Settler F Les salaries en France. P : PUF, 1975).
Halbwachs M. La classe ouvriere et les niveaux de vie. Paris, 1912.
3 P.121,118
Simland F. Le salaire, Г evolution sociale et la monnais. 3 tomes. Paris,
1932
396 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру?,
рая создавалась и выпускалась самими рабочими в 1840- 1851-х го-
дах. Позднее можно было наблюдать даже героизацию некоторых
типов профессий, таких как шахтер или металлург, носителей
прометеевского видения мира1. Однако восторженное отношение
к труду не освобождало рабочих от чувства зависимости. Именно
сосуществование утверждения собственной значимости и отсут-
ствия признания лежит в основе сознания рабочего класса. Оно
формировалось через конфликт, в ходе коллективного осознания
того, что у рабочего похищены результаты его труда. Таким обра-
зом, стремление защищать свои права рождалось вместе с понима-
нием своего подчиненного положения. Чувство зависимости стало
движущей силой борьбы за социальное признание ценности труда,
«отчуждаемого» капиталистической организацией производства.
Итак, положение, которое рабочий класс занимал в обществе
30-х годов, можно обозначить как относительная интеграция
через подчинение. Мы уже называли признаки интеграции: соци-
альное страхование, право на труд, различные дополнительные вы-
платы, доступ к массовому потреблению, относительное участие
в общественной собственности и даже в развлечениях. Общей
характеристикой всех этих завоеваний было то, что они способ-
ствовали стабилизации положения рабочих, создавая дистанцию
по отношению к непосредственной нужде. С этой точки зрения
положение рабочего отличается от положения пролетария нача-
ла индустриализации, уязвимого со всех сторон. И в этом смысле
мы можем говорить об интеграции: рабочий класс ушел с позиции
почти полного исключения, которую он занимал ранее.
Однако это перемещение все еще вписано в дуалистическую
структуру. Подчеркнем этот момент: общество уже не разобще-
но, но все еще дуалистично. Разобщенное общество —общество
исключения, где некоторые группы не имеют ничего и являются
ничем, или почти ничем. В новой модели разломы и взаимозависи-
мости продолжают существовать, но отношения доминирования
не сводятся к простому произволу господствующих. Такого рода
существование независимости в зависимости сохраняет чувств0
глобального противоречия между интересами господствующих и
подчиненных Подобная социальная структура переживается как
В качестве прототипа такого рода литературы можно указать на рабО'
ту: StilA. Le mot «mineur» camarade. P , 1949.
Глава УП- Общество наемного труда___________________________397
противопоставление «их» и «нас», хорошо описанная Ричардом Хо-
гартом!. «Мы» не зомби, у нас есть своя честь, наши права, наши
формы солидарности и организации. Нас должны уважать. Рабо-
чий — не прислуга, не тот, кто вечно нуждается и зависит от абсо-
лютного произвола хозяина. Гордый рабочий всегда предпочтет вы
крутиться, чтобы «свести концы с концами», чем просить помощи.
«Мы» зарабатываем себе на жизнь. А вот «они» — совсем другое
дело. У «них» есть богатство, власть, доступ к легитимной культуре
и массе других благ, которых мы даже никогда не увидим. «Они»
высокомерны и претенциозны, к ним нужно относиться осторожно,
даже если они стремятся нам делать добро, потому что они хитры и
способны манипулировать так, как мы никогда не научимся.
Осознание этого разрыва есть следствие опыта, получаемого
рабочим классом в разных областях социальной жизни: потребле-
нии, жилье, образовании, работе. Как мы говорили, потребление
больше не сводилось к удовлетворению необходимых жизненных
потребностей: рабочий класс получил доступ к «массовому по-
треблению». Однако доля расходоь на питание в бюджете рабо-
чих в ЗО-е годы все равно оставалась высокой и составляла 60%
(в 1856 г. она равнялась 70%, в 1890 — 65%)1 2. Морис Хальбвакс,
так же как и Торстейн Веблен, указывал на социальные послед-
ствия такой структуры бюджета: небольшие расходы на все то, что
не связано с непосредственным биологическим воспроизводством,
ведут к ограничению участия в общественной жизни3. Анализ
Хальбвакса относится к 1912 г., хотя и спустя 25 лет ситуация не
сильно изменилась. С конца XIX века до 30-х годов XX века доля
непродовольственных расходов в бюджете рабочих увеличилась
только на 5%.
Жилище рабочего перестает быть «квартирным адом», как его
списал Мишель Верре применительно к XIX веку. Однако плохие
гигиенические условия и перенаселенность оставались уделом
большинства рабочих жилищ. Исследование 1926 г. показало,
1 Hoggart R. La culture du pauvre. Trad. fr. P.: Eds. de Minuit, 1970
Boyer R Les salaires en longu penode / / Economie et statistiques.
1978 №103. P. 45. Только к концу 50-х годов расходы на питание в
3 бюджете рабочих опускаются ниже 50%.
Halbwachs М. La classe ouvriere et les niveaux de vie ; Веблен T. Тео-
рия праздного класса / Пер. с англ. М.: Прогресс. 1984.
398
Кастель Р. Метаморф< зы социального вог оса. Хроника наемного т

что в Париже один житель из четырех имел в своем распоряже-
нии меньше половины комнаты, а в ужасных «меблировках» про-
живало 320 тыс. человек. Позднее ситуация почти не изменилась.
В конце 30-х годов во Франции строили около 70 тыс. квартир в
год, в то время как в Германии, например, 250 тыс.' Урбанизм в
стиле «город-сад» не выходил за пределы социалистических или
радикальных коммун, а опыты Ле Корбюзье вроде «Сияющего го-
рода» являлись исключением. К тому же это относилось скорее к
служащим и нарождающемуся среднему классу, чем к рабочим* 2.
Что касается образования, то право на бесплатное среднее об-
разование было завоевано только в 1931 г. С 1880 по 1930 годы
число учащихся практически не .менялось и составляло примерно
110 тыс. человек3. Собственно говоря, дети из народа не шли даль-
ше начальной школы. Тема опасности слишком высокого уровня
образования, отрывающего народ от «корней», постоянно при-
сутствовала в литературе того времени4. Министр образования
Народного фронта Жан Зай ввел обязательное образование до че-
тырнадцатилетнего возраста, он пытался создать классы профори-
ентации и общую программу для всех учеников. Но «демократиза-
ция» (относительная) образования произошла только в 50-е годы.
Что касается отношения к труду, то мы уже указывали на си-
туацию социальной зависимости рабочих на производстве. К тому
же в 30-е годы на рынке труда все еще господствовали мобильность
и неопределенность из-за постоянной угрозы увольнения, от кото-
рых трудовое законодательство не защищало. Самым распростра-
ненным типом занятости была разовая, почасовая или поденная
работа. Чаще всего не было ни письменного контракта, ни предва-
рительного договора относительно сроков работы. Рабочий «брал
расчет», а работодатель его «отпускал»; и тот и другой делали это с
удивительной легкостью5. И конечно, всегда существовала угроза
* Flamant J Р. Loger le peuple Essai sur 1’histoire du logement social P
Decouverte, 1989.
2 Haudeuille L. Pour une civilisation de 1’habitat. P.. Editions ouvrieres,
1969.
3 Prost A. Histoire de 1’enseignement en France, 1800-1967. P : A. Colin.
1968.
4 Начиная с работы Barres M Les deracines. P. 1897.
6 Salais R. La formation du chdmage сопите categorie. Loc. cit. Автобио-
графический рассказ о жизни рабочих того времени см.: Michaud R
fqaga УП. Общество наемного труда 399
безработицы которую возродил кризис 30-х годов В полной мере
его почувствовали на себе иммигранты Увольнению подверглись
примерно 600 тыс. из 2 млн. иностранных рабочих, переселив-
шихся во Францию, после демографического спада, вызванного
Первой мировой войной. Однако кризис не обошел стороной и
местное население В 1936 г. Франция насчитывала около 1 млн
безработных'. Так что период Народного фронта — это еще период
экономической и социальной нестабильности, за которым вскоре
последовал трагический разгром.
Итак, как мы уже неоднократно указывали, обязательное стра-
хование стало решающим инструментом в борьбе против уязвимо-
сти рабочего класса. Однако в 30-е годы система страхования толь-
ко начинала работать. Пенсии рабочих были ничтожны. Причем,
если учесть сроки накопления и уровень смертности среди рабочих,
то число получателей пенсии было меньше 1 млн человек2. В 30-е
годы число тех, кто в старости был вынужден обращаться к благо-
творительным организациям, было примерно таким же. как и число
тех, кто пользовался обязательными социальными пособиями3.
Сочетание всех этих характеристик указывает на то. что рабо-
чие продолжали сильно отличаться от других социальных групп.
Уровень жизни и образования, стиль жизни, отношение к труду,
степень участия в социальной жизни, разделяемые ценности — все
это образует особую конфигурацию, превращающую обществен-
ное положение рабочих в социальный класс. Это больше не то
«подвижное образование < ...> разлитое по всей нации», о котором
говорил Ламартин в первый период индустриализации (см. гла-
ву V). «Социальная и культурная изоляция рабочих остается до-
статочно сильной, чтобы между этими социальными единицами,
все еще образующими реальные группы, установились классовые
отношения»1. Конечно, нужно осторожно относиться к ностальги
J’avais vingt ans Р : Editions syndicalistes, 1967. Мишо описывает эту
постоянную профессиональную мобильность и «лабильный» характер
отношений с работодателем.
Carre.I J , Dubois Р Malinuaud Е La croissanee franpaise P.: Seuil. 1972
Число безработных составляло 8.5% от общего числа занятых, или 4.5%
г активного населения (см.: Sellier F. Les salaries en France. P. 87)
Prost A Jalons pour une histoire des retraites et des retraites. Loc. cit.
Guilleinard A.-M. Le declin du social. P . Seuil. 1986.
Touraine A La conscience ouvriere. P 215.
400________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
ческим образам жизни рабочих, воспевающим их солидарность
мораль, простые удовольствия и высокую социабельность. И все
же. в силу подчиненной позиции в социальной иерархии и своего
внутреннего единства, рабочий мир выступает одновременно и как
часть нации, и как нечто, организованное вокруг своих собствен-
ных интересов и стремлений.
Эта ситуация показывает, насколько нестабильной оставалась
модель интеграции, характерная для 30-х годов и господствовав-
шая вплоть до 50-х годов XX века. Не стал ли рабочий класс слиш-
ком хорошо сознавать свои права, не стал ли он слишком жадным,
как могли бы сказать его враги, а также слишком воинственным,
чтобы оставаться в зависимом положении? Эта неустойчивая си-
туация имела два возможных варианта развития: либо расшире-
ние «социальных завоеваний», постепенно стирающих границу
между «нами» и «ими», либо захват власти организованным рабо-
чим классом. Проще говоря, реформы или революция. Именно так
можно переформулировать социальный вопрос конца 30-х годов.
Речь идет не о двух противоположных способах действия, а
скорее о двух возможных решениях, вырастающих из одного прак-
тического основания, из одной позиции. Рабочий класс уже вышел
из того состояния, когда ему «нечего терять, кроме своих цепей».
Это вело к усилению в рабочем движении «позитивного принципа
достигать и защищать»1. Такой реализм вел к усилению реформиз-
ма, который себя хорошо зарекомендовал, потому что позволял
добиться значимого расширения социальных прав рабочих. Одна-
ко это не означало, что пришел конец мессианства рабочих. В во-
ображении активистов, 1936 г., так же как 1848 г. и Парижская
коммуна, входили в число тех исторических моментов, когда воз-
никала возможность альтернативной организации общества. «По-
коление», восставшее в 1936 г., во время оккупации участвовало в
Сопротивлении, а после Освобождения задавало тон очень напря-
женной социальной борьбе, формируя основу боевого духа класса,
особенно в ВКТ* 2. Тем более, что врагов было немало.
Альтернативой этому была фашистская угроза и консервативная
Франция, которая, как и в 1848 и 1871 годах, ждала своего реванша-
Достаточно почитать газеты того времени, чтобы понять, насколько
' Ibid. Р. 353.
2 Noiriel G. Les ouvriers dans la societe Iran^aise. Chap. VI
[~п?ва УН. Общество наемного труда_______________________401
этот период был полон острыми социальными и политическими про-
тиворечиями. Вот как, например, в еженедельнике «Gringoire» от
5 мая 1936 г. Анри Беро направляет страхи среднего француза про-
тив красной угрозы: «Милейший, ты любил свой палисадник, свое
кафе- своих друзей, свою машину, свой избирательный бюллетень,
свои пестрые газеты с юмором и хроникой. Друг мой, со всем этим
ты попрощаешься»1. С другой стороны, когда в начале 1938 г. пора-
жение Народного фронта уже состоялось. Поль Фор писал в «Рори-
laire», официальном органе социалистической партии: «Отрицать
борьбу классов — все равно, что отрицать дневной свет»2.
Смещение рабочего класса
Однако рабочий класс был побежден не в ходе лобового столкно-
вения, как это, например, произошло с парижскими рабочими в
1848 г. Можно много рассказывать о периоде оккупации и участии
части рабочего класса в Сопротивлении, об Освобождении, о поч-
ти мятежных забастовках 1947 г. и борьбе против «американского
империализма», о настойчивом желании ВКТ и компартии сохра-
нить, хотя бы на вербальном уровне, революционную установ-
ку— все это факты социального противостояния, оформившегося
в 30-е годы и остававшегося актуальным вплоть до 60-х годов. Тем
не менее, установка на радикальное противостояние постепенно
разрушается, безо всякого политического воздействия, а в силу
изменения самой социологической природы группы. Рабочий
класс смещается с авангардной позиции, которую он занимал в
борьбе за социальное восхождение лиц наемного труда Схе-
матично представляя изменения, произошедшие за сорок лет
(1930-1970-е годы), можно сказать, что рабочие сохранили свою
«специфику», но перестали играть роль «аттрактора»3, которую
Цит. по Reynaud Р. Memoires. Т IIP: Flammarion, 1963 Р. 51.
* Ibid. Р 151
Это понятие использует Люк Болтански (см.: Boltanski L. Les cadres,
la formation d un groupe social. P.: Eds. de Minuit, 1982. P. 152). С его
помощью он описывает господствующую роль, которую социальная
группа играет в реорганизации профессионального поля. Можно ска-
зать, что при формировании группы наемных работников, рабочие
сначала играли эту роль «аттрактора», но потом она перешла к наем-
ном служащим — среднему классу.
402
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса - Хроника наемного

исполняли в процессе становления индустриального общества
Рабочие буквально растеряли свой исторический потенциал, ко.
торый им дало рабочее движение. Рабочий класс не сумел создать
новый тип общества, он сумел добиться лишь интеграции в обще,
ство наемного труда, причем на подчиненных позициях. Какие Же
процессы лежали в основе этой трансформации?
До начала 30-х годов понятия наемный рабочий (salariat ouvj.
гег) и лицо наемного труда (salariat) были почти синонимами.
Однако Франсуа Симиан в своей книге 1932 г., претендующей на
полное изложение темы заработной платы, почти полностью от-
казывается от этого
«Нам кажется, что з обычном словоупотреблении общее название
заработная плата уместно применять только к рабочим, отличающим-
ся от занятых в сельском хозяйстве, работников торговли, промыш-
ленности, сельского хозяйства, от начальников отделов и предприя-
тий, инженеров и руководителей всех типов»1.
В действительности только рабочий класс выполняет «чистую
трудовую повинность», которая конституирует «особые экономи-
ческие условия»* 2. Но что такое «чистая трудовая повинность»? Ко-
нечно, это чисто физический труд, хотя есть еще и машины, поэтому
Симиан вынужден делать оговорки: рабочий сдает в наем свой «Физи-
ческий труд или, по крайней мере, такой труд, главной частью кото-
рого является труд физический»3. Одновременно это исключительно
исполнительский труд. Однако служащие (employes), разве они не
простые исполнители? Поэтому Симиан вынужден внести еще одну
поправку, выдающую его затруднения: служащий (employe) «сдаетв
наем нефизический труд или, по крайней мере, такой труд, резуль-
таты которого преимущественно нематериальны»4. А включает ли
эта группа начальников отделов, инженеров директоров не являю-
щихся владельцами предприятий? Они ведь тоже живут на «трудовое
довольствие». Почему им отказывать в статусе наемного работника
предприятия? Но для Симиана об этом даже не может быть и речи.
Siiniand F. Le salaire, devolution sociale et ia mo.nnais. Op. cit. T. 1
P 151. Поэтому, с его точки зрения, вознаграждение за другие формь1
труда должно называться иначе: «жалованье», «содержание», «оклад’’
«компенсация», но никак не «заработная плата».
2 Ibid. Р. 173.
3 Ibid. Р 171.
Ibid. Р 171.
VII. Общество наемного труда
403
Дова
В действительности, Симиан занял оборонительную и уже
устаревавшую в то время позицию, отсылавшую к модели обще-
ства начала периода индустриализации, для которого были ха-
рактерны в основном задачи прямой переработки сырья. Однако
- 30-е годы процесс дифференциации лиц наемного труда зашел
уже очень далеко. Происходило постепенное сокращение доли на-
емных рабочих, а значит, уменьшалась их доля в организации тру-
да. Смысл этих трансформаций стал понятным к 1975 г. Эта дата
может служить символом апофеоза общества наемного труда1.
В первую очередь, стоит указать на сильное увеличение доли
лиц наемного труда среди активного населения. Если в 1931 г
они составляли только половину активного населения (49%), то
в 1975 г. их было уже около 83%. В абсолютных цифрах, если ис-
ключить сельскохозяйственных рабочих, число занятых физиче-
ским трудом сократилось с 9,7 млн. человек до 8,6 млн. человек;
зато общее число несельскохозяйственных рабочих немного уве-
личилось с 7,6 млн. до 8,2 млн. человек. Но главным изменением в
структуре активного населения был рост числа лиц наемного тру-
да среди представителей нерабочих специальностей. В 1931 г.
их насчитывалось 2,7 млн. человек, а в 1975 — 7,9 млн. По чис-
ленности они почти сравнялись с рабочими (а с тех пор даже пре-
взошли их) Не менее важным было и внутреннее изменение этой
группы. Статистические данные не позволяют проводить абсолют-
но точные сравнения. Например, если в 30-е годы насчитывалось
около 125 тыс. «экспертов и техников», то такой категории, как
«руководители среднего и высшего звена», вообще не существо-
вало. Однако можно утверждать, что подавляющее большинство
Работников нерабочих специальностей принадлежали к мелким
слУЖащим государственного и частного сектора чей статус, даже
если он был выше, чем у рабочих, оставался совсем невысоким.
Обычно «кризисным» считают 1973 г., когда началась деградация по-
ложения лиц наемного труда. Однако 1975 г. служит удобной датой,
поскольку первые последствия дают о себе знать только через некото-
рое время (так. например, безработица существенно возрастает толь-
ко в 1976 г ), а также потому, что многие статистические исследования
Рассматривают его как переходный момент. Можно также отметить,
Что именно в 1975 г. численность рабочих во Франции достигла своего
Максимума. В дальнейшем она будет постепенно снижаться.
404 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
В тоже время в 1975 г «простые служащие» составляли менее по.
ловины всех работников нерабочих специальностей, число «руко-
водителей среднего звена» равнялось примерно 2,7 млн. человек
а «руководителей высшего звена» было около 1,38 млн. человек —
это самые высокооплачиваемые группы служащих, число которых
увеличилось больше всего'.
Итак, изменения, зафиксированные статистикой, указывают
на важные перемены, произошедшие в структуре наемного класса.
Если в абсолютном выражении число наемных рабочих примерно
не изменилось, то его позиция в общей структуре наемного труда
существенно снизилась. Во-первых, потому что рабочий класс, если
можно так сказать, потерял группу служащих (strate salariale),
которая стояла выше как по своему социальному статусу, так и по
заработной плате и условиям жизни. В начале 30-х годов сельско-
хозяйственные рабочие составляли еще четверть всех занятых фи-
зическим трудом (в 1876 г. их было более половины). В 1975 г. они
почти исчезли (375 тыс ). С этого момента рабочий класс представ-
ляет собой основание пирамиды наемного класса, а в действитель-
ности — основание всей социальной пирамиды'-'. В свою очередь над
1 Укажем основные источники, использовавшиеся здесь и далее, за ис-
ключением оговоренных случаев- Thevenot L. Les categories socialesen
1975. L’extention du salariat // Economic et statistiques. 1977. Juillet-
aout. №91; Baudelot C., Lebaupin A. Les salaires de 1950 a 1975 //
Economic et statistiques. 1979 Juillet-aout ; №113, Sellier F. Les sala-
ries en France. P.: PUF, 1979; Verret M. Le travail ouvrier. P.: A. Colin,
1988; Sellier F. Les salaries, croissance et diversite / Reynaud J. D.,
Graffmeyer Y. Franqais, qui etes-vous? P La Documentation lran?aise.
1981. Verret M. Classe ouvriere, consience ouvriere / Reynaud 1 D,
Graffmeyer Y. Franqais, cui etes-vous? В связи с недостатком однород-
ной информации, даты ссылок относительно 30-х годов могут варьиро-
ваться в интервале между 1931-1936-м годами, но эти несоответствия
оказывают минимальное влияние на общий ход аргументации.
2 Рост промышленного пролетариата происходил в основном за счет
двух факторов: уменьшения числа независимых профессий и массо-
вого переселения из сельской местности О пеоеселении в города под-
робнее см.. Sellier F Les salaries en France. P. 10 sc. Ф. Селлье под-
черкивает. что крестьянство сильно сопротивлялось влиянию гороДа
и промышленности (в 1946 г. активное сельское население было пргл
тически столь же многочисленным, что и в 1866 г.). Из этого следУеТ-
что деревню в первую очередь покидали сельскохозяйственные р^°
р.^ява УП Общество наемного труда______________________405
ним формируется не только класс наемных служащих, которые ча-
сто не более чем «пролетарии в белых воротничках»1, но главное —
класс «буржуазных» служащих. Таким образом, наемные рабочие
рискуют раствориться во все расширяющемся пространстве наем-
ного труда и быть раздавленными новыми многочисленными груп-
пами- возникающими на базе этой формы труда, которые к тому же
всегда стоят выше рабочих на социальной лестнице. В любом слу-
чае, рабочие рискуют лишиться роли «аттрактора», которую они
играли при формировании самого наемного труда.
Анализ социального восхождения наемного труда с 30-х по
70-е годы подтверждает это постепенное смещение рабочего клас-
са. Так, Люк Болтански показал, насколько трудно было «буржу-
азным» служащим получить признание в логике различий, кото-
рая бы зафиксировала их несхожесть с рабочими. В этом случае
вновь на сцену выходит оппозиция между оплачиваемым трудом
и наследством, уже заявлявшая о себе в момент споров об обяза-
тельном страховании в XIX веке. Это связано с силой традиции,
которая, как правило, заставляет мыслить респектабельные пози-
ции вместе с понятием собственности или социального капитала,
обычно ассоциируемого с «должностью» и либеральными профес-
сиями. Это приводит к любопытным попыткам обосновать респек-
табельность новых позиций наемного труда «наследственными
чие, а не землевладельцы, дети, а не взрослые, и дети лиц наемного
труда, а не дети землевладельцев Таким образом, достаточно долгое
время присоединение сельскохозяйственных рабочих и их детей к ра-
бочему классу служило способом относительного социального восхо-
ждения. Однако когда такое рекрутирование прекращается, рабочие
оказываются на самой низкой позиции: они на ней остаются, потому
что не могут «подняться», или «скатываются» туда при нисходящей
мобильности.
Рационализация труда сильно повлияла на мир наемного труда, осо-
бенно после Первой мировой войны. Так, канцелярская работа меха-
низируется (в начале XX века появляются печатные машинки), специ-
ализируется. становится коллективной, феминизируется что всегда
означает падение социального статуса профессии. Как и многие ра-
бочие, служащие больших магазинов и заводских контор все больше
специализируются, в отличие от классических служащих вроде секре-
тарей нотариуса, которые имели широкий круг обязанностей и были
своего рода субподрядчиками работодателя
406 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного трудд
ценностями, которые в действительности являются ценностями
среднего класса: инициативный ум, бережливость, наследство, уме.
ренныи достаток, скромная жизнь, осмотрительность»1. Ситуация
становится еще более запутанной, потому что многие из этих вы-
сокооплачиваемых позиций в первую очередь занимают сыновья
из богатых семей Что является источником их респектабельности:
должность или наследство? Эти два измерения трудно разделить.
Приведем пример, хорошо иллюстрирующий, насколько сильно
традиционные представления затрудняют понимание специфики
«буржуазных» служащих. В 1937 г. Кассационный суд отказался
признать травму врача как несчастный случай на производстве.
Объяснением служило то, что человек искусства «не может состо-
ять в отношениях подчинения» с заведующим больницей. Таким об-
разом, врач, получивший травму на работе, не мог рассматриваться
как наемный работник государственного учреждения1 2.
Показательно, что инженеры были первыми из «респектабель-
ных» профессиональных групп, кто потребовал признать себя в
качестве наемных служащих (sa/arie), причем произошло это
в 1936 г. Профсоюз инженеров-служащих был создан 13 июня
1936 г.3 Утверждение «средней» позиции между хозяевами и ра-
бочими, бесспорно, указывало на желание извлечь пользу из со-
циальных преимуществ, завоеванных рабочим классом, и при этом
полностью от него дистанцироваться. В любом случае, такое отно-
шение стало совершенно очевидным после войны. Всеобщая кон-
федерация работников управления (Confederation generate des
cadres) приложила большие усилия, чтобы добиться увеличения
заработной платы, особого пенсионного статуса и избавиться от
смешения с рабочими «массами».
Хотя инженеры, бесспорно выступили авангардом социального
восхождения «буржуазных» служащих, они не представляли собои
всех промышленных руководителей. С момента своего создания в
1 Abbe J. Lecordier Les classes moyennes en marche. P., 1950, P 382 (пит-
no Boltanski L. Les cadres, la formation d’un groupe social. P. 107). Л Б°л'
тански указывает на «запоздавший» характер этого текста 1950 г., К0"
торый выражал литературный настрой 30-х годов, стремившийся Д°ка
зать существование «среднего класса» (см. также: Desquerat A Classes
moyennes fran<;aises, crise, programme, organisation Paris, 1939)
1 Цит. no Boltanski L. Les cadres, la formation d'un grouoe social. P
3 Ibid. P 106.
[лава VII Общество наемного труда
407
]944 г. Всеобщая конфедерация работников управления принимала
всвои ряды почти без ограничений. Руководителем считался любой
работник государственного или частного предприятия, наделенный
хотя бы небольшой долей властных полномочий, включая мастеров.
В то же время, профсоюзы рабочих имели ограниченные возмож-
ности создания социальных структур для привлечения «инженеров
и руководителей». Так, Французская конфедерация христианских
трудящихся (Confederation fran^aise des travallleurs chretiens)
создает Французскую федерацию профсоюзов инженеров и руково-
дителей (Federation franqaise des syndicats d’ingenieurs et cadres) в
1944 г., a BKT создает Всеобщий союз инженеров и руководителей
(Union generale des ingenieurs et cadres') в 1948 г.
Параллельно с трансформацией структуры наемного труда на
предприятиях, происходит развитие «третьего» сектора, которое
также способствует росту числа лиц наемного труда нерабочих
специальностей: рост числа услуг в торговле, банковской сфере,
расширение государственной и муниципальной служб (в 1975 г
только сфера государственного образования насчитывала 1 млн
человек), открытие новых секторов деятельности, таких как ком-
муникация, реклама и т. п.2 В основном эти виды деятельности
осуществляются лицами наемного труда. И большинство из них по
своему доходу и престижу стоят выше наемных рабочих В 1951 г
Мишель Коллине описывает уже очень сложно структурирован
ный «средний класс лиц наемного труда», включающий некоторых
служащих, чиновников среднего уровня, начальников отделов,
Управленцев, мастеров, техников, инженеров и пр.3
------»--------
1 Ibic Р 239 sq.
Различение первичной деятельности (сельскохозяйственной), вто-
ричной (промышленной) и третичной (услуги) было введено Клар-
ком (см.: Clark С The Conditions of economic Progress. L. Macmillan,
1940) и популяризировано во Франции Жаном Фурастье. Экономиче-
ское и социальное развитие выражается в развитии третичного секто-
ра. Однако помимо третичного коммерческого сектора и третичного
административного, можно выделить еще «третичный промышленный
сектор», который приобретает все большее значение. Речь идет о ка-
тегория.х служащих, занятых в промышленном производстве, которые
з не участвуют в нем напрямую: машинистки, бухгалтеры и др
Colhnet М. L'ovrier franqais, essai sur a condition ouvriere P.: Editions
ouvrieres, 1951, 2е partie. Chap IV
408_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру».
Проблема, однако, не только в том, что рабочих потеснили
и над ними вырос целый ансамбль самых разных видов наемного
труда, но и в том, что одновременно с этим происходило ослабле-
ние внутреннего единства рабочего класса. К 1975 г. квалифици-
рованные рабочие составляли около 40%, доля узкоспециализи-
рованных рабочих равнялась 40%, а доля неквалифицированных
рабочих — 20%. Увеличилось число женщин, на их долю приходи-
лось 22,9% от общего числа рабочих, особенно много их было сре-
ди неквалифицированных рабочих (46,6% неквалифицированных
рабочих — женщины). Каждый пятый рабочий был иностранцем.
Развитие государственного сектора (четверть от общего числа лиц
наемного труда) усиливало другой тип разрыва: рабочие государ-
ственных, муниципальных и национализированных предприятий
имели, как правило, более стабильное положение, чем рабочие
частного сектора. Тема сегментации рынка труда, т. е. различия
между защищенным ядром рабочих и остальными незащищенны-
ми рабочими, появляется в начале 70-х годов”. Конечно, рабочий
класс никогда не был единым. К 1936 г. различия между отдель-
ными категориями рабочих по их квалификации, национальности,
размеру предприятия, его статусу (государственное или частное)
и т. п., были тоже очень значительными. Однако, как казалось,
благодаря осознанию общих интересов и противостоянию общему
«классовому врагу» шел процесс унификации. Но в силу причин, о
которых мы будем говорить дальше, еще до начала 70-х годов эта
сила, по-видимому, стала ослабевать, оставив рабочий класс во
власти его «объективных» различий2.
Для понимания трансформации положения рабочего класса в
долгосрочной перспективе важно еще одно изменение, о котором
вспоминают реже. Обратимся к исследованию 1978 г., хотя изме-
1 На самом деле эта тема возникает в Соединенных Штатах в 60-е годы,
а в 70-е годы находит своих сторонников во Франции. См/ PioreM !
On the Job Training in the Dual Labor Market / Public and Private МгГ?
power Policies, ed. By A R Weber Madison, 1969: Piore M.J Dual»15
in the Labour Market / / Revue economique. 1978. № 1.
В качестве центрального я принимаю тезис Томпсона, согласно кот°'
рому социальный класс это не только «данные» или набор эмпирыче*
ских данных: социальный класс «формируется» в ходе коллективно’-
деятельности по поводу конфликтных ситуаций (см.: Thompson Е '
La formation de la classe ouvriere anglaise.).
Птава УП. Общество наемного труда
409
нения начались гораздо раньше. Среди прочего, в нем анализирует-
ся «тип работы, которую преимущественно выполняют рабочие».
Это исследование показало, что рабочие, занятые непосредствен-
но производством, составляли немногим более трети от общего
числа рабочих1. Другими словами, оказалось, что большинство
рабочих выполняет либо непроизводительные функции, такие как
транспортировка, доставка, упаковка, охрана и т. п., либо заняты
деятельностью, которая ближе к проектированию и анализу, чем к
исполнению. Например, контроль за машинами, наладка, испыта-
ние, изучение, организация труда
Именно в этом состояло важное изменение если не реальных
форм труда рабочих, то по крайней мере того представления о
труде, которое господствовало в индустриальном обществе. Рабо-
чий изображался как homo faber в полном смысле слова, т. е. как
тот, кто непосредственно своим трудом изменяет природу. Про-
изводительный труд воплощается в произведенном объекте. Для
английской политической экономии, так же как для марксизма,
труд — это, прежде всего, производство полезных, потребляемых
материальных вещей2. Производственная деятельность может
быть интерпретирована двумя разными способами. Например, для
Хальбвакса она служила объяснением ограниченного положения
рабочих, которые «имеют отношение только к природе, а не к лю-
дям, остаются один на один с материей, сталкиваются только с
неодушевленными силами». Поэтому рабочий класс похож «на ме-
ханическую и инертную массу»3. Напротив, Маркс сделал из этого
активного преобразования природы сущность человека, источник
любой стоимости, таким образом обосновав демиургическую роль
пролетариата. Вероятно, и Хальбвакс, и Маркс, так же как и Си-
Миан, которого мы уже упоминали, опирались на понятие труда,
doline A.-F., Volkoff S Les conditions de travail des ouvriers et des
ouvrieres / / Economic et statistiques. 1980. Janvier. №118 Э1 из-
менение сильно связано с упадком наиболее традиционных рабочих
специальностей. Так, в 1930 г. было 500 тыс. шахтеров, а в 1975 г. уже
Только 100 тыс.; за этот же период число рабочих текстильной про-
мышленности сократилось с 1,5 млн. человек до 200 тыс. (см.: Sei
г F Les salalries: croissance et diversite / / Loc cit . P. 48)
L-antz P. Travail: concept ou notion multidimensionnelle / / Future ante-
a tieUr 1992/2. № 10.
Halbwachs M. La classe ouvriere et les niveaux de vie. P 118. xvii.
410
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

преобладавшее в начале индустриализации и начинавшее у?Ке
устаревать в связи с развитием разделения труда. Труд рабочего
перестает быть парадигмой производства «вещей»1.
Глубокое изменение труда рабочих и позиции, которую они
занимали в структуре наемного труда, не могло не сказаться на
понимании роли рабочего класса, приписываемой ему в индустри-
альном обществе. Может ли рабочий класс сохранять централь-
ную позицию, которую за ним признавали те, кто превозносил его
революционную роль, а также те, кто воспринимал его как угрозу
социальному порядку? Споры начались с конца 50 х годов. Ми-
шель Крозье одним из первых провозгласил, что «эра пролетариа-
та подходит к концу»' «Одна фаза нашей истории должна завер-
шиться — это религиозная фаза пролетариата»1 2.
Однако не все так очевидно, поскольку изменение положения
рабочих могло породить две противоположные интерпретации.
Первая сводилась к тому, что в ходе развития самых последних
форм разделения труда должен был сформироваться «новый рабо-
чий класс» Это обосновывалось те.м, что новые агенты, игравшие
все более и более важную роль на производстве. — рабочие, заня-
тые в ведущих отраслях промышленности и бывшие скорее разра-
ботчиками, чем исполнителями (например, техники, чертежники,
специалисты, инженеры и др.), — так и не получили возможности
принимать решения и были лишены существенной части прибы-
ли в результате капиталистической организации производства.
Таким образом, с точки зрения теории классового антагонизма,
этот «новый рабочий класс» оказывается в положении, аналогич-
1 Аренд критикует это смешение труда и вещи, которое было характер-
но для анализа труда в Новое время, и не только для Маркса. Это есть
уже у Локка и Смита (см. Arendt Н. La condition de 1'homme moderns
Chap. III). Co своей стороны мы могли бы добавить, что Аренд дает та-
кую критику в середине XX века, т е. спустя почти два века эволюции
понятия промышленного труда в том его виде.в каком оно возникло 5
начале индустриализации.
2 Arguments. Numero special «Qu'est-се que la ciasse ouvirere fran-
Caise». 1959. Janvier-fevner-mars. P 33. Этот спор вновь возчика^
после появления темы «нового рабочего класса». См. специаль-чь’1’
номер «Revue francaise des sciences politiques». 1972 Vol. XXII.
Особенно статью: Reynaud J D La nouvelle classe ouvirere, la tech’
nologie et 1 histoire.
VII. наемного mpydt
411
ноМ положению пролетариата прошлого, и поэтому является его
иВилегированным наследником, способным возродить дело ре-
волюционного преобразования общества, от которого отказался
традиционный рабочий класс, соблазненный сиренами общества
потребления и опутанный реформистскими профсоюзными и по-
литическими структурами1.
При второй интерпретации речь шла об «обуржуазивании»
рабочего класса, что связывалось с общим ростом уровня жизни,
который ослабляет социальные антагонизмы. «Желание интегри-
роваться в общество, где на первом месте стоит стремление к ком-
форту и благосостоянию,»2 ведет к тому, что рабочий класс начи-
нает постепенно теряться в мозаике средних классов.
В действительности, эти две противоположные точки зрения
дополняют друг друга, поскольку сила их аргументации больше
политическая, чем социологическая. Серж Малле переоценил
влияние этих новых групп промышленных рабочих3. Особенно
он переоценил способность рабочего класса играть роль «аттрак-
тора» для новых социальных групп, возникших в ходе изменения
производства (в частности развития автоматизации, ставшей лю-
бимой темой социологии труда 60-х годов) Уже с 1936 г. ВКТ
имела горький опыт «потери интереса специалистов к рабочему
движению»4. За редкими исключениями, относящимися к собы-
тиям, близким к 1968 г., анализ социальных конфликтов, даже
«новых», показывает, что вместо стремления к единству с рабо-
чим классом, тропизм специалистов, управленцев и инженеров
Mallet S. La nouvelle classe ouvriere P.: Seuil, 1966.
Dupeux G. La societe franqaise P : A. Coilin, 1964. Литература на
тему движения в сторону благосостояния и расцвета среднего класса
очень обширна В качестве примера можно указать на работы Жана
Фурастье, особенно на его книгу «Славное тридцатилетие», где эта
тема представлена лучше всего (Fourastie J Les trente giorieuses. Р/
Fayard, 1979).
Согласно исследованию 1970 г доля промышленных рабочих, соответ-
ствовавших этим характеристикам, сос-авляла 5% (см. Hugu.es Р.,
de; Petit G., Rerat F Les emplois industriels. Nature. Formation. Recru-
( tement / / Cahiers du Centre d’etudes de 1’emploi. 1973 № 4).
См. замечания, которые Симона Вейль адресует ВКТ после забасто-
вок 1936 г. Weil S. Remarques sur les enseingemeiits a tirer des conilits
du Nord / / Weil S. La condition ouvriere.
412 Кастель Р Метаморфозы социального вопросе. Хроника наемного
склоняет их к защите своих специфических интересов и сохране-
нию социальной дифференциации и иерархии. Если только они не
обладают сильными политическими убеждениями. Однако убеж-
дения, лежащие в основе прославления исторической роли «но-
вого рабочего класса» в 60-е годы, имеют именно политическую
сущность. Речь идет о том, чтобы сохранить знамя революции и
не огорчать, но уже больше не Бийанкур', а ФДКТ (Французскую
демократическую конфедерацию труда) и ОСП (Объединенную
социалистическую партию)2.
Однако противоположный дискурс, заявляющий о растворе-
нии рабочих в аморфной массе среднего класса, кажется, тоже
имеет скорее политическое, чем научное основание, а именно —
желание полностью избавиться от идеи социального конфликта.
Это идеология всех тех, кто заявляет о конце идеологий. Они с
наслаждением отмечают стремление рабочего класса к потребле-
нию и с удовольствием констатируют ослабление политического
и профсоюзного участия3. Однако они забывают указать, что, не-
смотря на очевидное улучшение условий жизни, рабочие вовсе не
растворились в среднем классе. Исследования 50-60-х годов под-
тверждают, что рабочие продолжают сохранять свою специфику и
Булонь-Бийанкур (Boulogne-Biilancourt) — город во Франции, юго-
западный пригород Парижа. Известен своими крупными промышлен-
ными предприятиями (автомобилестроение, авиа- и станкостроение
и др.). В Булонь-Бийанкуре были расположены заводы «Рено». Го-
род был важным центром рабочего движения. Здесь в разные годы
(1913, 1917, 1934, 1936) проходили крупные забастовки Полага-
ют, что после забастовки 1913 г. возникло выражение «Не нужно
огорчать Бийанкур», означавшее, что правительству не стоит при-
нимать меры, ухудшающие положение рабочего класса — Прим
перев.
Эта интерпретация не искажает мысли Сержа Малле, который сам
представлял свой демарш не как «действие ученого, объективно ста-
вящего проблемы познания, а как действие активиста рабочего дви-
жения. в частности, профсоюзного движения» (Mallet S. La nouvelle
classe ouvriere. P 15). Можно только добавить, что утверждение МгЛ'
ле о революционном тропизме новых агентов, участвующих в прои3
водстве. оказалось ошибочным.
Так. Дюпё уже говорит о «деполитизации», «упадке революционно^0
мифа» и «снижении политического участия» рабочих (см.: Dupeu*
Lasociete franyaise. Р. 252).
«а
VII. Общество наемного труда
413
осознают свое подчиненное положение, аналогично тому, что фик-
сировали исследования конца 30-х годов1. Сохраняется, например,
зависимость от условий труда, которые, с точки зрения отношений
подчинения, как технических, так и социальных,2 почти не изме-
нИлись и по-прежнему выражаются в ощущении рабочих, что они
находятся «внизу социальной лестницы»1. Сохраняются особенно-
сти образа жизни и форм социабельности: «Специфика поведения
в рабочей среде проявляется через множество самых разных по-
казателей: привычки потребления, стиль жизни, использование
городского пространства»’1. Потребляют все. но отнюдь не одни и
те же товары, многие имеют дипломы, но разной ценности, мно-
1 Ligneux A., LignonJ. L’ouvirerd’aujhourd’hui. Р.: Gonthier, I960; Rain-
ville J.-М. Condition ouvriere et integration sociale. P: Editions ouvrieres,
1967; Adam G., Bon F., Capdevielle J., Moureau R L’ouvrier framjais en
1970. P.; A. Colin, 1970. Обширный труд Голдторпа и др. расходится с
его французским переводом (см.: Goldthorpe J.H., Lockwood D.. Веп-
chhofer F., Platt J. The Affluent Work Series, 3 vol. Cambridge Univer-
sity Press, 1968-1969). Приведем все-таки один из главных выводов
книги, поскольку заголовок «Состоятельный рабочий» («L’ouvrier de
1’abondance») может быть неверно истолкован: «Интеграция со сред-
ним классом не является ни актуальным социальным процессом, ни
целью, к которой стремится большинство рабочих... Мы видели, что
повышение заработной платы, улучшение условий труда, установле-
ние более благоприятной и либеральной политики занятости и т. п.
не меняют радикальным образом положение промышленных рабочих
в современном обществе» (см. сокращенное французское издание
Goldthorpe J.H . Lockwood D., Bechhofer F., Platt J L’ouvrier de I’abon-
dance. P : Seuil, 1972 P 210)
Бесспорно, одним из самых важных изменений было увеличение чис-
ла иммигрантов и женщин на самых трудных и непрестижных работах.
Однако развитие новых форм организации производства не отменило
ограниченности и трудоемкости многих задач, особенно на конвейере.
Можно сравнить два свидетельства, сделанные с разрывом в 40 лет.
Их авторов объединяет то, что они работали на заводе, не являясь ра-
бочими (см.: Weil S La condition ouvriere и Linhart R L'etabli. P ; Eds.
, deMinuit, 1977).
Ligneux A., Lignon J L'ouvirer d'aujhourd’hui. P. 26. Процитируем
0Дно из многих похожих интервью с рабочими, где они раскрывают
Понимание своего социального статуса: рабочий — это «простофиля»,
I ’Дурак», «проигравший» и т. п.
Rainville J.-M. Condition ouvriere е1 integration sociale P. 15
414
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
ДЩда
гие ездят в отпуск, но в разные места и т. д. Стоит ли перечислять
здесь все наблюдения, релятивизирующие дискурс социального
экуменизма, который выражает очень общий взгляд на вещи и
высокомерно заявляет об однородности? Бесспорно, этот дискурс
опирается на бесчисленные статистические таблицы и кривые
роста. Однако он упускает смысл, который социальные акторы
вкладывают в эти изменения. Приведем лишь один пример такого
причудливого рассуждения, выводы из которого никогда не станут
реальностью, хотя претендуют именно на это. Жан Фурастье, ма-
стер своего дела, умело подсчитал, что «наемный рабочий, кото-
рый начнет работать в 1970 г. и всю жизнь будет оставаться рабо-
чим, к своему шестидесятилетию достигнет уровня покупательной
способности выше, чем уровень покупательной способности, ко-
торого достиг государственный советник, выходящий сегодня на
пенсию»' (имеется в виду конец 70-х годов, когда была написана
книга Фурастье — Прим, перев.). Было бы любопытно найти в
1995 г. этого счастливого рабочего и спросить его, что он думает
о таком приравнивании его позиции к позиции государственного
советника2.
Итак, главное изменение, вызревавшее в течение 50-60-х го-
дов, состояло не в полной гомогенизации общества и не в пере-
даче новому исполнителю, т. е. «новому рабочему классу», ответ-
ственности за революционную альтернативу. Изменение состояло
скорее в том, что произошло своего рода «растворение» этой ре-
волюционной альтернативы и перераспределение социальной кон-
фликтности в соответствии с моделью общества наемного труда,
которая отличается от модели классового общества.
Разложение революционной альтернативы происходит потому-
что историческая реальность рабочего класса несводима к описы-
ваемым множествам образов жизни, кривым заработной платы
или ностальгическому популистскому фольклору. Кроме того, это
приключение, с его победами и поражениями, длилось более века-
Оно было отмечено важными моментами (1848 г., Парижская
коммуна, 1936 г., может быть, 1968 г.), которые, казалось, преД
Fourastie J. Les trente g'orieuses. P 247.
Чтобы понять, куда может завести чрезмерное увлечение кривыми р°
ста, можно перечитать, с иронией или раздражением, Жана фурасТР
(Fourastie J. La civiiistation de 1995. P.: PUF, 1970).
pjgRaVH- Общество наемного труда 415
вещали альтернативную организацию общества. Невозможно точ-
но определить, когда произошло ослабление распространенной на
«религиозной фазе пролетариата» (если воспользоваться выраже-
нием Крозье} убежденности в том, что социальная история может
развиваться иначе. Хотя даже в моменты славы это убеждение
разделяло лишь меньшинство рабочих', время от времени оно воз-
врашается в виде коротких вспышек, взывающих к «бунтующей
молодежи»1 2 и будоражащих уснувшие утопии3.
Наступление этого светлого будущего становилось все более и
более сомнительным. Маятниковое качание между революцией и
реформой, всегда присутствовавшее в рабочем движении, посте-
пенно склоняется ко второму полюсу, а разрыв между «ними» и
«нами» больше не подпитывает мечту о радикальных изменениях.
Происходит разочарование в социальном мире, сведенном к одно-
му измерению без трансцендентности: социальные изменения
больше не сводятся к принципу «пан или пропал» и не имеют не-
коего высшего исторического смысла. Парадоксально, но возмож-
но именно Май 68 г. позволил это осознать, поскольку на этот раз
рабочий класс присоединился к движению, а не был его центром, и
довольствовался получением «реформистских» уступок. В любом
случае показательно, что сразу после 1968 г. рабочие иммигранты
были объявлены теми, кто может поднять знамя революционного
1 Например, несмотря на размах движения в 1936 г., забастовщики со-
ставляли меньшинство: меньше 2 млн. из 7 млн. наемных рабочих.
Или, например, события июня 1848 г. и Парижская коммуна были
чисто парижскими явлениями. Более того, равнодушные и штрейк-
брехеры тоже были рабочими, как синдикалисты и активисты, а в
июне 1848 г. самые боевые подразделения гвардии, захватившие
сент-антуанское предместье, состояли из молодых рабочих. Однако
июнь 1848 г., Парижская коммуна и 1936 г остались в памяти всего
2 класса
f Perrot М Jeunesse de la greve Р. Seuil, 1984
Вопрос, когда умирает утопия, не имеет смысла, потому что утопия —
вНе истории (для индейцев Мексики, например, Сапата не умер) Во-
прос, хоть и непростой, состоит в том. чтобы понять, когда утопия
Теряет связь с историей и перестает ей навязывать, хотя бы отчасти,
свои знаки. Так, например, ссылка на Революцию длительное время
Наделяла аурой непримиримости даже прозаические реформистские
Мероприятия. С какого времени это уже не так?
416 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
мессианства, брошенное местным рабочим классом, «интегрир0.
вавшимся в систему»'.
Кроме политического измерения этих событий важно то, что за
эти десятилетия сильно изменилось господствующее антрополо-
гическое значение наемного труда. Революционный потенциал рг.
бочего класса определялся тем, что он воплощал в себе того «пре-
зренного рабочего», которому нечего терять, кроме своих цепей, и
чье освобождение изменило бы облик мира. Маркс лишь радикали-
зировал понимание антропологической структуры наемного труда,
которая, казалось, всегда сопровождается ситуацией зависимости,
когда человек отдает в распоряжение другого свою способность к
труду. Это буквальный смысл выражения «отчужденный труд»:
работать на другого, а не на себя, оставлять результаты своего
труда кому-то чужому, кто будет их потреблять и продавать. Даже
если в рамках либеральной идеологии это принуждение эвфеми-
зируется, принимая форму официального контракта или теряя ха-
рактер личной зависимости при работе в акционерном обществе,
управляемом коллективными договорами, все это не отменяет
асимметричности отношения: наемная работа всегда начинается
со своего рода отказа от результатов своего труда в пользу другого
человека, предприятия, института или «капитала».
1 См., например: Gaudemar J.-P, de. Mobilite du travail et accumuitaion
du capital. P.: Maspero, 1976. Годемар выражает мнение целой группы
«гошистских» течений начала 70-х годов. Речь идет о подмене, похо-
жей на ту, что пытались сделать десятью годами ранее, когда говорили
о «новом рабочем классе», об отказе «классического» рабочего класса
от своей революционной роли, в том числе в глазах идеологов, пре-
тендующих быть наследниками революционных пророчеств XIX век2
Действительно, с начала 70-х годов рабочие иммигранты становятся
главными агентами и главной ставкой в самых тяжелых социальны-'1
столкновениях. Бесспорно, со стороны «местного» рабочего класса
конфликт вокруг завода «Lip» был последним, который мобилизовал
протестный потенциал рабочего движения {Lantz Р Lip et 1’utopie / '
Politique d aujourri’hui. 1980. Novembre-decernbre. № 11-12). Однах1
конфликт на «Lip» можно также интерпретировать как одно из послед
них столкновений послевоенного периода экономического роста. Tzf"
всеобщая ассамблея сотрудников предприятия 12 октября 1973 г. т°Р
жественно заявила: «Мы не согласимся ни на увольнение, ни на г.ере
квалификацию, ни на демонтаж предприятия» (Ibid Р. 101). Сего#’
такие заявления немыслимы.
|-1гва УЧ. Общество наемного труда 417
Согласно этой логике, действия автономного социального субъ-
екта, даже если это предоставление услуг, не должны подчиняться
отношениям наемного труда. Независимый производитель не мо-
жет быть наемным работником. И это не тавтология, а следствие
того, что некоторые виды деятельности неотчуждаемы и, следова-
тельно, к ним не применимы отношения наемного труда, даже если
они отвечают признакам труда, осуществляемого для другого. На-
пример, сапожник или ткач могут быть как независимыми произ-
водителями, так и наемными работниками, а врач, как показывает
ранее цитировавшееся решение Кассационного суда от 1937 г., не
может быть наемным служащим.
К 50-60-м годам это старое представление о наемном труде ухо-
дит, а вместе с ним утрачивается и историческая роль рабочего клас-
са. Начинается медленное восхождение буржуазных служащих. Это
приводит к модели общества, где разделение на тех, кто работает по
найму, и всеми остальными, т. е. между пролетариатом и буржуази-
ей, трудом и капиталом, уже больше не является главным конфлик-
том. «Новое общество»1, если обратиться к лозунгу начала 70-х годов,
который претендовал на выражение этих изменений, организовано
скорее вокруг конкуренции между различными полюсами наемного
труда. Общество не стало однородным, как не стало оно и мирным, но
его антагонизмы приняли форму борьбы за должности и место в ие-
рархии, а не борьбы классов. Это общество, в котором наемный труд
Из пугала превратился в основной способ идентификации.
Положение наемного труда
В середине 50-х годов возник новый дискурс о «людях будущего»,
^искавших себе звание буржуазии именно благодаря наемному
тРуду2. Такой образ сформировался в условиях модернизации фран-
цузского общества, противопоставившей тех, кто получил преиму-
Так Жак Шабан-Дельмес назвал свою политическую программу, соот-
ветствующую периоду быстрого экономического роста, а стремление
, снять общественные конфликты после 1968 г. вскоре было оспорено.
«Исключить из среднего класса руководителей и большую часть го-
сударственных служащих — значит свести его к пародии на буржуа-
зию» (Bleton Р Les hommes des temos qui viennent. P.: Editions ouvrie-
res, 1956. P. 230).
14 3a*. 3548
418________Кастели Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
щества благодаря экономическому росту и прогрессу, и тех, кто от-
носился к традиционному среднему классу, т.е. мелких собственнц.
ков, коммерсантов мальтузианского толка и явных консерваторов
С одной стороны мы имеем Францию боязливую, «пужадистскую»
судорожно защищающую свое прошлое, а с другой —динамичную
желающую наконец-то идти в ногу с веком. И ее авангардом стади
именно новые представители наемного труда1.
В этом контексте представители новой конфигурации наемно-
го труда воспринимали себя в качестве аттрактора, которому вы-
пала задача «вытянуть» социальные изменения, как говорят, когда
какой-то промышленный или коммерческий сектор «тянет» за со-
бой экономику всего общества. При этом происходит своего рода
мифологизация образа результативного, динамичного мужчины
(иногда — женщины1 2), свободного от архаизмов, непринужденно-
го, эффективного и трудолюбивого, активного потребителя пре-
стижных товаров, познавательных поездок и путешествий заграни-
цу. Он старается освободиться от пуританской и накопительской
этики, культа наследства и уважения к признанным иерархиям, что
свойственно традиционной буржуазии. Такие газеты как «Express»
(«“Express” — газета управленцев»3) или «Expansion» представля-
ют публику, разделяющую такую точку зрения, и одновременно спо-
собствуют ее распространению. Приверженцами такого взгляда на
1 Donzelot М D’jne modernisation a 1’autre / / Esprit. 1986. Aoflt-septem-
bre; Winock M. La Republique se meurt. P.: Florio, 1985. He могу не про-
цитировать яркое описание этих защитников докапиталистической орга-
низации общества, которое дает автор: «В другом лагере расположились
бистро, сделавшие состояние господину Полю Рикару, певцы деревен-
ской жизни, мелкие коммерсанты, вся Франция XIX века: радикальная,
протекционистская, местечковая, со своими нотариусами, адвокатами,
судебными исполнителями, кюре-традиционалистами, игроками в шарь1
в баскских беретах, злыми собаками, активными членами Ассоциации
Гийома-Бюде, мелкими виноделами, колониальными администраторами,
старыми содержателями борделей, к которым еще стоит прибавить сто-
ронников маршала Петена» (Donzelot М. Ibid.). От себя добавлю, что в
этом «лагере» не было, или почти не было, лиц наемного труда.
2 Среди высших служащих было очень мало женщин. Например, в 1962 г.
среди инженеров было только 3,8% же.чшин, в 1975 г. — 4%. среДк
высших административных руководителей в 1962 г. насчитывалось
12% женщин, а в 1975 г. — 17,3% (см.: Boltanski L. Les cadres.).
3 Ibid. P. 179.
VII Общество наемного труда
419
Глава
мцр являются в основном различные представители наемного тру-
да' руководители среднего и высшего уровня, преподаватели, специ-
алисты по рекламе, эксперты по средствам связи. На более низком
уровне к ним относятся представители некоторых промежуточных
профессий: работники культуры, фармацевты, воспитатели и т. п.'
Со временем они образовали то, что Анри Мандрас назвал «цен-
тральной констелляцией», которую он считал очагом распростра-
нения «второй французской революции»2. «Вторая французская ре-
волюция» — это, конечно, преувеличение. Однако стоит признать,
что множество поставщиков услуг (или скорее сеть подмножеств),
образовало самое мобильное и динамичное ядро общества, ставшее
главным распространителем ценностей современности, прогресса,
моды и успеха. И в отличие от остального общества, это социальное
образование имело самый длительный и самый быстрый рост с мо-
мента послевоенного экономического «взлета».
Социальное восхождение наемного труда опрокинуло вековую
оппозицию между трудом и наследством. Приличный доход, престиж-
ное положение, властные полномочия, лидерство в области стиля
жизни и культуры, защита от случайностей существования — все это
больше не было с необходимостью связано с большим наследством3.
1 Представители некоторых свободных профессий имели схожие взгля-
ды, но они были очень малочисленными, по сравнению с массой наем-
ных работников. В 1975 г. насчитывалось около 172 тыс. представителей
свободных профессий, руководителей высшего звена — 1,270 млн.,
руководителей среднего звена — 2,764 млн. (Thevenot L. Les catego-
ries sociales en 1975.).
Mendras H La seconde revolution franqaise. P Gallimard, 1988.
Исследование 1977 г., в котором изучался «средний объем собствен-
ности семьи представителей разных социально-профессиональных
Категорий» показало, что группы «руководителей высшего и среднего
звена», объединявшие основную массу э~их новых представителей
наемного труда, обладали собственностью в четыре раза меньшей,
чем «промышленники и коммерсанты» и представители «свободных
профессий», значительно меньшей, чем «землевладельцы», и даже в
Два раза меньшей, чем «ремесленники и мелкие коммерсанты» (см..
Reynaud J D , Graffmeyer Y Franpais, qui etes-vous? P. 136, graphi-
que 5.). Другое исследование показало, что существовали огромные
Диспропорции при распределении собственности: 10% самых богатых
семей обладали 54% всей собственности, а 10% самых бедных имели
только 0,03% (Ibid. Р 133, graphique 3)
420
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^

Hi
В пределе, социально господствующие позиции могли занимать
«чистые» служащие, т. е. индивиды, чей доход и положение в
социальной структуре зависели исключительно от их места
работы.
Но это только в пределе. Поскольку занятие таких должност.
ных позиций связано с развитием профессиональных областей
требующих званий и дипломов, что особенно верно для сферы
услуг1. Известно, что такой школьный капитал часто связан с
культурным наследством семьи, которое в свою очередь сильно
зависит от экономического капитала. С другой стороны, отны-
не наемный труд мог быть основой создания собственности, в
частности, благодаря кредитам и приобщению к собственности.
Таким образом, отношения между собственностью и трудом ста-
ли более сложными, чем это было в начале индустриализации.
Схематизируя, можно сказать, что раньше владение собствен-
ностью освобождало от необходимости наниматься на работу, а
получение рабочим собственности, даже скромной, вело к само-
стоятельности и побуждало к отказу от наемного труда. В новой
ситуации между наемным трудом и собственностью установи-
лось двустороннее движение: посредством дипломов собствен-
ность облегчает доступ к высокооплачиваемым должностям, в то
время как занятие солидных должностей может давать доступ к
собственности1 2.
Таким образом, «центральная констелляция» совсем не стала
конфигурацией исключительно должностных позиций. Она также не
заняла той авангардной позиции «буржуазии без капитала», которая
якобы почти вытеснила «традиционную буржуазию», как заявляли ее
I I
1 C 1954 no 1975 годы доля занятости в сфере услуг увеличилась с 38%
до 51 % (см.: Maruani М., Reynaud Е. Sociologie de 1’emploi. Р.: La De-
couverte, 1993. P. 49).
2 В 1977 г. основное и дополнительное жилье составляло 37,8% всеИ
собственности французов (Reynaud J.-D., Graffmeyer Y. Franqa15-
qui etes-vous? P. 133, graphique 3). Известно, что возможности зай^а
для покупки собственности сильно зависят от профессионального по-
ложения заемщиков и их способности включать в бюджет будушее'
заранее гарантируя стабильность и рост заработной платы, что позво-
лило рабочим получить доступ к собственности. В 1973 г. 38% из них
были собственниками своего жилья (Verret М., Creusen /. L’espace
ouvirer. Р.: A. Colin. 1979. Р. 114).
pqR^Vn. Общество наемного труда 421
наиболее восторженные певцы1. Сложилась группа господствующих
позиций, где накапливаются и переплетаются экономический, соци-
альный и культурный капиталы — это управление частными и госу-
дарственными предприятиями и власть над государственным аппара-
том Об этой «государственной аристократии» Пьер Бурдьё говорил:
«Немногие правящие группы в свое время аккумулировали столь-
ко разнообразных и на первый взгляд противоречивых принципов
легитимации: аристократизм рождения, меритократизм школьных
успехов и научной компетенции, идеология ‘государственного служе-
ния’ и культ прибыли, скрывающийся за восторженным отношением
к производительности — все это сочетается, чтобы внушить новым
лидерам абсолютно полную уверенность в своей легитимности»2.
Действительно, многие профессии «центральной констелляции»
зависят от экономического капитала больше, чем они признают. На-
пример, руководители, чья судьба связана с судьбой поедприятия,
или культурные производители и профессионалы от коммуникации,
признание легитимности которых связано с получением финансо-
вых средств. Следует также усомниться в абсолютности класси-
ческой оппозиции между традиционным хозяевами и наемными
управляющими («owners» и «managers»). Например, топ менед-
жеры крупных предприятий, из которых с удовольствием делают
высшую страту работающих по найму, отобранных за свой про-
фессионализм и техническую компетенцию, часто одновременно
являются крупными акционерами предприятий и происходят из
среды, издавна принадлежащей к деловым кругам3. Даже если
1 «Таким образом, традиционная буржуазия, связанная с обладанием
вещами, эволюционирует в сторону необуржуазии без капитала, ко-
торая вырастает на базе развития сектора услуг. Короче, заслуженная
собственность имеет тенденцию замещать унаследованную собствен-
ность (в той мере, в какой диплом свидетельствует о заслугах). Что
может быть более личным, чем такая собственность?» (Piettre A. La
propriete heritee ou mer'tee / / Le Monde. 1978. Janvier. Цит. no: Bour-
dieu P La noblesse d'Etat. Op. cit. P. 479).
Bourdieu P. La noblesse d’Etat. P. 480.
Ibid. P. 478. Cm. также: Marchal J., Lecaillon J. La repartion du revenu
national. P.: Eci tions Genin. T. 1. Iе partie. Эти авторы показывают, что
привилегии, различные надбавки, доля в общей собственности, ко-
торые получают руководители высшего звена, являются типом воз-
награждения, отличного от заработной платы, и в действительности
представляют собой участие в прибыли предприятий.
422 Кастель Р, Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
всемогущество «двухсот семей» — это миф левых, то тем не менее
верно, что основная экономическая власть принадлежит тщатель-
но отобранным группам (см., например, состав акционеров круп-
ных акционерных обществ).
Вместе с тем, если нельзя говорить о взаимном проникнове-
нии различных блоков, составляющих общество наемного труда,
то нельзя и сказать, что они абсолютно обособлены. Высшие слу-
жащие сыграли роль аттрактора, в том числе и для традиционных
господствующих групп, наиболее динамичные представители ко-
торых смогли осовремениться. Не отказываясь от своих старых
прерогатив, они приобрели новые атрибуты успеха и признания,
которые передаются при обучении в элитных высших школах и по-
лучении лучших дипломов. Благодаря этому часть традиционных
господствующих классов сумела занять высшие позиции на рынке
наемного труда.
Таким образом, даже применительно к представителям господ-
ствующих групп стоит говорить скорее о конкуренции и борьбе за
служебное положение, чем о гомогенизации. Это социальное про-
странство пронизано конфликтами и держится на стремлении к
дифференциации. Принцип различения противопоставляет и объ-
единяет социальные группы. Противопоставляет и объединяет, по-
скольку различение опирается на тонкую диалектику тождества и
различия, близкого и далекого, притяжения и отталкивания. Оно
предполагает, что социальные группы имеют трансверсальное из-
мерение, объединяющее тех, кто противостоит друг другу, и позво-
ляющее им сравнивать себя друг с другом и классифицировать друг
друга. Можно сказать, что «классификации классифицируют клас-
сификаторов». Агенты ориентируются по дистанциям относительно
других позиций, которые таким образом формируют континуум1.
Эта логика дифференциации отличается как от модели консенсуса,
так и от модели враждебного столкновения классов. Для описания
подобной констелляции, ее можно сравнить с тем, что говорил Зим-
1 См. анализ этой проблемы у Пьера Бурдье (Bourdieu Р. La distinction,
critique du jugement social. P.: Eds de Minuit, 1979; на русском языке cM
фрагменты отдельных глав см.: Бурдье П. Различение: социальная кри-
тика суждения (фрагменты книги) / Пер. с фр. О. И. Кирчик / / За"
падная экономическая социология: хрестоматия современной класса-
ки / Сост. и науч. ред. В.В. Радаев. М.: РОССПЭН, 2004. С. 537-658)
уПдва УП. Общество наемного труда 423
^ель о «среднем классе», давая трехстороннее представление об
обществе: «Его [среднего класса] отличительной особенностью яв-
ляется то, что он постоянно обменивается с двумя другими класса-
ми, и эти постоянные флуктуации стирают границы и замещают их
совершенно непрерывными переходными формами»1. «Совершенно
непрерывные переходные формы» — это еще заслуживает обсуж-
дения. Однако здесь явно присутствует идея наличия в обществе
наемного труда континуума социальных позиций.
Таким образом, общество наемного труда можно представить
как сосуществование некоторого числа блоков1 2, разделенных и
объединенных логикой различения, действующей как внутри каж-
дого множества, так и между ними. В этой конфигурации стоит
отвести соответствующее место блоку независимых профессий с
некойвертированной собственностью, т. е. блоку проигравших
от модернизации, которых столь красочно описал Мишель Винок.
С развитием общества наемного труда эти группы маргинализи-
ровались. Отметим, например, смерть рантье как типичного пред-
ставителя буржуазии; неизбежный упадок мелких коммерсан-
тов и ремесленников (в начале 80-х годов Франция насчитывала
900 тыс. ремесленников, 780 тыс. коммерсантов и им подобных3);
революцию в сельском хозяйстве, приведшую к упадку традицион-
ного крестьянства4. Представители этих фракций собственников
или конвертировались, адаптировавшись к новым требованиям
общества наемного труда (например, определенному динамизму
1 Simmel G. Sociologie et epistemologie. Trad. fr. P.r PUF, 1981. P. 200.
2 Я предпочитаю пользоваться термином «блок», а не «класс», не пото-
му, что придерживаюсь идеологии консенсуса («классов больше нет»,
следовательно, больше нет конфликтов и т. п.), а потому что класс, в
полном смысле этого слова, существует, только если он рассматрива-
ется сквозь призму социальной динамики, которая делает его носите-
лем свойственного ему исторического проекта, каким мог быть рабо-
чий класс. В этом смысле рабочего класса больше не существует
Donnees sociales 1993. Р.: INSEE, 1993. Р. 459. Однако стоит заметить,
что число самозанятых и им подобных вновь начинает расти как одно из
следствий кризиса общества наемного труда. См. следующую главу.
Mendras Н. La fin des paysans, suivi d'une reflexion sur la fin des paysans
vingt ans apres. Le Paradou, Actes-Sud, 1987. В начале 80-х годов оста-
ется меньше 1 млн. землевладельцев (см . Donnees sociales 1993.,
Итак, речь здесь вновь идет об упадке «первичного» сектора (по клас-
сификации Колина Кларка).
424 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемноготруДа
мелких и средних предприятий, развитию кооперативов в сель,
ском хозяйстве), или просто сошли со сцены. Даже для исконной
Франции, которая на протяжении полутора веков сопротивлялась
прогрессу и испытывала отвращение к урбанизации и индустриа-
лизации, наемный труд и ценности, ассоциированные с образо-
ванием и городской культурой, сыграли роль аттрактора. Дока-
зательством этого является тот факт, что сначала представители
«независимых» групп смотрели на лиц наемного труда свысока и
делали все, чтобы отличаться от них, а затем стали смотреть со
слегка враждебной завистью Крестьяне, ремесленники, мелкие
коммерсанты стали сравнивать себя с представителями наемного
труда не только по уровню дохода, но и по продолжительности ра-
бочего дня, доступу к развлечениям и уровню социальной защи-
ты. Действительной движущей силой «пужадизма», выходящего
далеко за пределы собственно феномена Пужада, стала именно
зависть и враждебность социальных категорий, независимость ко-
торых оказалась под угрозой, к представителям наемного труда,
которые, как считалось, работают меньше, да еще пользуются все-
ми социальными преимуществами. Таким образом, притяжение
наемного труда затронуло как тех, кто находился ниже его. т. е.
социальные категории, не имевшие к нему доступа, так и тех, кто
был расположен выше его, т. е. высшую буржуазию.
Это влияние распространилось и на народный блок, образуе-
мый рабочими и служащими, занимающими подчиненную позицию
в структуре наемного труда. Конечно, это упрощение, помещать в
один «блок» рабочих и служащих. Однако в 60-е годы можно было
наблюдать «трансформацию расширенного и обновленного рабо-
чего класса, все больше и больше включавшего в себя служащих»1
Параллельно, в связи с автоматизацией делопроизводства, слу-
жащие все реже стали непосредственными коллегами хозяина.
«Белые воротнички» больших магазинов или офисов оказались в
таком же зависимом положении, что и рабочие. Эволюция зара-
ботной платы имела ту же тенденцию к уравниванию1 2. Повсемест-
ное введение ежемесячной оплаты труда, произошедшее в 1970 г.,
1 Aglietta М., Bender A Les metamorphoses de ia societe salariaie. P 69
2 Если взять за 100% заработную плату 1950 г. то в 1960 г. средний за-
работок служащих составлял 288,6% а рабочих — 304,8% (Bunel J. La
mensualisation, une reforme tranquilie ? P.: Editions ouvneres, 1973. P 36)
Гпава VII. Общество наемного труда
425
венчает эту эволюцию профессиональный статус рабочих, полу-
чаюших ежемесячную заработную плату, практически сравнялся
со статусом служащих1.
В последний раз подчеркнем, что неоспоримое улучшение жиз-
ни, дошедшее до народных классов или завоеванное ими, не суме
до полностью стереть существовавшие социальные различия. Как
сказал Альфред Сови, «любой социальный организм, который дол-
жен деформироваться, изменить пропорции, всегда делает это лег-
че в сторону прибавления, чем сокращения»1 2. В частности, «при-
бавление» новых социальных групп над наемными рабочими не
«лишило» их тех свойств, которые делали из него модель оплачи-
ваемого отчужденного труда. Для описания ситуации начала 70-х
годов по сравнению с 1936 г. нужно было бы обновить показатели
дифференцированной интеграции народных классов по потребле-
нию, жилью, образу жизни, образованию и культуре, социальным
правам. Однако этому пришлось бы посвятить целую главу, кото
рая могла бы показать, что по всем этим показателям народные
классы все еще сильно отставали3. Здесь важно то, что несмотря
1 Принцип ежемесячной оплаты труда рабочих сделал возможным па-
ритетное соглашение, подписанное 20 апреля 1970 г. профсоюзами
работодателей и профсоюзами наемных работников. Эта мера распро-
страняла на рабочих преимущества ежемесячной оплаты труда, свя-
занные с такими вопросами как отпуск, выплаты по болезни, выход
на пенсию и т. п. Более значимым являлось то, что заработная плата
рабочего перестала быть прямым вознаграждением за конкретную
работу, а стала компенсацией за общее потраченное время. В 1969 г.
ежемесячную зарплату получали 10,6% рабочих: в 1971 г. — 53%; в
1977 г. — 82.5% (Sellier F Les salaries en France. Op. cit. P 110).
2 Sauvy A. Developpement economique et repartion professionnelle de la
population // Revue d’economie politique. 1956 P. 372.
3 В работе Рейно и Граффмейера {Reynaud J.-D., Graffmeyer Y Fran-
qais, qui etes-vous'-1) можно найти множество таблиц, содержащих
дифференциальные показатели для различных социальных категорий
по таким параметрам, как социальная мобильность, доход, собствен-
ность, уровень образования, доступ к культуре, отдыху и т. п. Из них
видно, что различные категории рабочих, которых немного опережа-
ли служащие, постоянно занимали последние позиции (если мы не
берем в расчет некоторые категории крестьян, незанятых, сельскохо-
зяйственных рабочих которых становилось все меньше, а также им-
мигрантов из стран «третьего мира», к которым мы еще вернемся)
426 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труЛа
на подчиненное положение, эти группы оказались включенными
в континуум позиций, образующих общество наемного труда, и в
силу этого получили возможность, если не обмениваться позиция-
ми, то дифференцироваться, сравнивая себя с другими.
Вездесущность темы потребления («общество потребления»1)
в эти годы прекрасно выражает то, что можно было бы назвать
принципом всеобщей дифференциации. Потребление управляет
системой отношений между социальными категориями, в соответ-
ствии с которой предметы, находящиеся в собственности, являются
маркерами социальных позиций («индикаторами ранга»1 2). Отныне
становится ясным, что потребление играет детерминирующую роль:
с его помощью социальные субъекты демонстрируют свою идентич-
ность, а не просто свою внешность. Являясь аналогом «священного»
в обществе, в котором отныне нет ничего трансцендентного, потре-
бление предметов в прямом смысле слова выражает действитель-
ную ценность индивида в соответствии с местом, занимаемым им в
разделении труда. Потребление лежит в основе «коммерции», как
это слово понимали в XVIII веке, т. е. цивилизованного обмена, по-
средством которого социальные субъекты вступают в общение.
Не претендуя на представление исчерпывающей картины обще-
ства наемного труда, необходимо все же указать .место последне-
го блока, который мы назвали периферийным или остаточным.
Относительная интеграция большинства рабочих, выражавшаяся,
помимо всего прочего, в установлении ежемесячной оплаты труда,
усилила разрыв со ставшими отныне маргинальными позициями
рынка труда: временными, нестабильными, сезонными занятиями3.
Судьба этих «периферийных рабочих» по-прежнему предоставле-
на случаю4. Они первые испытывают на себе изменение спроса на
рабочую силу. В большинстве своем это женщины, иммигранты,
неквалифицированная молодежь, пожилые рабочие, неспособные
к переобучению, которое требуется все чаще и чаще. Им достают-
1 Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры / Пер. с
фр . послесл. и примем Е.А. Самарской. М.. Республика, 2006.
' Aglietta М., Bender fl Les metamorphoses de la societe salariale. P. 98
3 BunelJ. La mensualisation, one reforme tranquiile? P 192-193
4 Одновременно с работами о сегментации рынка труда в США в коние
60-х годов возникает тема «периферийных рабочих». См.: Morse D
The Peripheral Worker. New York: Columbia University Press, 1969.
Глава УН- Общество наемного труда
427
сй самые тяжелые и нестабильные виды работ, им платят меньше
всех, У них хуже социальная защита. Они расположены на грани-
це общества наемного труда и, к тому же, включены в него лишь
отчасти. Таким образом, несмотря на укрепление положения ра
бочих, среди них, в основном среди неквалифицированных рабо
чих, сохранялся и углублялся разрыв между уязвимыми группами,
чье положение напоминает положение прежнего пролетариата, и
стабильным большинством, которое, как казалось, было надежно
включено в процесс расширенного участия в прибыли, получае-
мой от социального и экономического прогресса. Однако вплоть до
конца 70-х годов специфика и важность этого явления не воспри-
нимались. Для сторонников прогресса оно тонуло в господствую-
щей динамике, которая влекла все общество к изобилию. Те, кто
интересовался этим явлением исключительно по политическим
мотивам, видели в нем доказательство сохранения эксплуатации
рабочего класса как такового1. Важность этой трещины внутри
общества наемного труда станет понятной позже, когда появится
внимание к проблеме нестабильности.
Наконец, эти «периферийные ситуации» в чем-то схожи с си-
туациями социальных групп, которые никогда не были включены
в динамику промышленного общества (хотя не стоит их отождест-
влять). Это то, что называют «четвертым миром». Выражение не-
сет в себе несколько сомнительный экзотизм, будто в развитых
обществах продолжают существовать архаичные островки, насе-
ленные теми, кто не сумел или не захотел заплатить определенную
Цену за социальную интеграцию и остался вне регулярной работы
приличного жилья, признанных семейных отношений и посеще-
ния принятых институтов социализации. «Это те, кто, не сумев
войти в современные структуры, остается вне основных течений
Жизни нации»2. Они скитаются или живут на городских окраинах,
1 См дискуссии того времени об «относительной» или «абсолютной»
пауперизации рабочего класса. Однако в силу того, что в момент воз-
никновения темы фрагментации рабочего класса, наблюдалась почти
полная занятость, эта тема находила свое выражение скорее в терми-
нах неравенства, чем в терминах растущей уязвимости
Предисловие аббата Врезински к книге: Labbens J La condition prole-
tanenne P.: Sciences et service, 1965. P. 9. Эта книга имеет подзаголо
вок «Наследие прошлого», что указывает на понимание бедности как
своего рода чужеродного тела внутри общества наемного труда. См
428 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд?
воспроизводятся между собой из поколения в поколение, выкру.
чиваются или живут на пожертвования и, кажется, отталкивают
благонамеренные усилия тех, кто хочет их исправить и сделать нор-
мальными. В период экономического роста и перехода к ценностям
модернизации они заставляют немного стыдиться, но, в сущности,
нет ничего скандального в том, что, как в любом обществе, суще-
ствует небольшая группа маргиналов или антиобщественных субъ-
ектов, не играющих в общую игру. В любом случае, эти остаточные
зоны бедности, видимо, не ставят под сомнение ни общие правила
социального обмена, ни динамику непрерывного общественного
прогресса. Разговор о «четвертом мире» есть способ сказать, что
«эти люди» сделаны из другого теста, чем лица наемного труда.
Помимо этого «периферийного» или «остаточного» населения
существуют еще самые верхние позиции, занимаемые артистами,
звездами массмедиа, крупными менеджерами, наследниками боль-
ших состояний, чье положение кажется несоизмеримым с общим
порядком. То есть, чтобы сохранить мифологию «Paris Match», по-
мимо «четвертого мира» необходим другой экзотический полюс:
общество наемного труда способно создать структуру, относитель-
но гомогенную в своей дифференциации. И не потому, что основ-
ная социальная деятельность организована вокруг наемного труда
(в 1975 г. лица наемного труда составляли около 83%). А главным
образом потому, что большинство членов этого общества видели
в наемном труде единый принцип, который их объединял и раз-
делял, и таким образом служил основой их социальной идентич-
ности. «В обществе наемного труда все подвижно, все себя срав-
нивают и сопоставляют друг с другом»1. Возможно, это несколько
преувеличенная формула, потому что такое общество имеет свои
границы. В нем есть престижные позиции, расположенные выше
людей наемного труда, и недостойные позиции, расположенные
также: Labbens J. Sociologie de la pauvrete. P.: Gailimard, 1978. Д-1й
этого автора «бедные находятся на последней ступени или даже в сто-
роне от социальной лестницы, не имея возможности поставить ногу
даже на первую ступеньку. Они не считают себя рабочим классом, и
рабочий класс не считает их своими» (Р. 138). Установка анализир0'
вать проблематику «четвертого мира» как совершенно отличную оТ
проблематики рабочего класса — главная и очень спорная составляю-
щая идеологии ATD Quart-Monde.
1 Aghetta М., Bender A. Les metamorphoses de la societe salanale. P- 9^-
Гпава VII. Общество наемного труда_________________________429
нцже их. Однако, в общем и целом, это верная формула, если мы
не путаем «сравнивать» и «уравнивать», а «сопоставлять» пони-
жаем как «участвовать в соревновании», в ходе которого социаль-
ные субъекты демонстрируют свою идентичность через различие.
Оплачиваемый труд — не только способ вознаграждения за труд,
но и условие, в соответствии с которым индивиды распределены
в социальном пространстве. Как замечают Маргарет Маруани и
Эмманюэль Рейно: «За каждым рабочим местом закреплено со-
циальное суждение»1.Это выражение нужно понимать буквально:
наемный работник оценивается и определяется своим рабочим ме-
стом. Лица наемного труда социально существуют и сравниваются
по своим рабочим местам.
Государство роста
Общество наемного труда не сводится к простому соседству
позиций оплачиваемого труда. Подчиненное полностью логи-
ке конкуренции и различения, оно рискует оказаться во власти
центростремительного движения. Помимо всего прочего, обще-
ство наемного труда является типом политического управле
ния, где сочетаются частная и общественная собственность,
экономическое развитие и расширение социальных прав, рынок
и государство. Государство роста соединяет в себе два фундамен-
тальных признака, сопровождающих общество наемного труда и
тесно с ним связанных' экономический рост и рост социального
государства. Резкая остановка этого социального продвижения
Может рассматриваться, конечно, как результат экономического
кризиса. Однако эти два фактора настолько связаны, что кризис
может послужить способом поставить под сомнение ту сложную
конструкцию объединяющую экономические факторы и соци
альные правила, которая дала современному наемному труду его
Крупную устойчивость.
Рассмотрим сначала экономический рост. То, что до начала
70-х годов считалось очевидным, сейчас оказывается исключитель-
ным единичным случаем нового периода в истории человечества
по крайней мере, в истории промышленно развитых стран
‘Фимерно с 1953 по 1975 годы во Франции наблюдался ежегодный
Maruanui М.. Reynaud Е Sociologie de I’emploi. Р 113
430 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
экономический рост в размере 5-6%; производительность, ур0,
вень потребления, заработная плата увеличились почти втрое1.
Это фантастическое обогащение давало чуть больше свободы
обществу наемного труда. Говоря словами Луи Бержерона, гене-
рального секретаря ВКТ-Рабочая сила (CGT-Force ouvriere), те-
перь было «над чем размышлять». И не только об относительном
изобилии имевшихся в распоряжении благ Пока есть экономиче-
ский рост, можно строить планы на будущее. Речь идет не только
о том чтобы вырвать те или иные уступки, а чтобы иметь возмож-
ность программировать улучшение своего положения на неопре-
деленный срок. Таким образом, экономическое развитие вклю-
чает в себя социальный прогресс как конечную цель, общую для
разных конкурирующих групп. Это означает что переживаемые
здесь и теперь диспропорции могут при этом восприниматься как
временные различия. «Отраслевые притязания также могут быть
оправданы»1 2 и даже, можно сказать, сублимированы: они обозна-
чают этапы пути, который должен привести к уменьшению нера-
венства. Если какая-то социальная группа не получает все, что она
требует, и даже думает, что она всегда остается внакладе, то, во-
первых, она все равно уже хоть что-то, но получает, а во-вторых,
она всегда может надеяться, что в будущем получит больше. Та-
кая проекция ожиданий в будущее успокаивает в настоящем и
дает кредит социал-демократическому идеалу постепенной ликви-
дации неравенства Это пари на будущее есть не только акт веры
в силу прогресса вообще. Посредством потребления, инвестиций
в товары длительного пользования, использования кредитов, че-
ловек, работающий по найму, предвосхищает постоянство эко-
номического роста и явно связывает свою судьбу с бесконечным
прогрессом. В обществе наемного труда предвосхищение лучшего
будущего встроено в структуру настоящего. Это тем более верно,
что, строя проекцию, работник может ожидать осуществления
своих ожидании в отложенной перспективе по принципу «то, чт°
1 См., например: Mosse Е. La crise... et apres. P.:Seuil, 1989; Barou
Kaiser B. Les grandes economies. P Seuil, 1984 По данным CERE c
1950-ro по 1973 й годы покупательная способность заработной платЬ’
в постоянных франках увеличилось в 2,7 раза (CERC, № 58, 2' trimeS'
tre 1981).
2 Aglietta M., Bender A Les metamorphoses de la societe salariale. P $
|-пава VII. Общество наемного труда_____________________431
йе смог получить я, получат мои дети». Итак, развитие общества
наемного труда зависело от экономического роста. Однако остает-
ся неясным, является ли эта связь между экономическим ростом и
обществом наемного труда необходимой или случайной.
Помимо этого существовала вторая серия условий, от которых
сильно зависело общество наемного труда. Это развитие социаль-
ного государства. Если верно, что конкуренция и стремление к раз-
личению лежат в основе социальных позиций лиц наемного труда,
то для сохранения равновесия требуется существование арбитра
и соглашение о компромиссах. Так же как классовому обществу
грозило глобальное столкновение из-за отсутствия посредника,
так и общество наемного труда может расколоться в ходе борьбы
социальных групп при отсутствии некоторой центральной регу-
лирующей инстанции. Отсюда, общество наемного труда — это
общество, центром которого является социальное государство.
Государственное вмешательство идет по трем основным на-
правлениям, о которых мы уже говорили и которые в рамках ново-
го социального образования раскрываются в полной мере. К ним
относятся: гарантия всеобщей социальной защиты; поддержание
общего равновесия и регулирование экономики; поиск компромис-
са между различными партнерами, вовлеченными в процесс эко-
номического роста.
1. Создание в 1945 г. системы социального страхования, кото-
рая была продолжением развития собственности общественных
фондов (см. предыдущую главу), представляло собой первый ре-
шающий этап в деле защиты наемного труда. Последующая эво-
люция всей системы завершила переход от классового общества к
обществу наемного труда. Постановление от 4 октября 1945 г., по-
видимому, вело к воплощению конечной цели, лежавшей в осно-
ве социального страхования: окончательно избавить народные
классы от их уязвимого положения. Оно затрагивало трудящихся,
представленных в то время прежде всего рабочим классом. Оно
ссылалось на лиц наемного труда, которые были все еще в основ-
ном наемными рабочими, чье положение оставалось неустроен-
ным. Именно на эту рабочую силу, подверженную всевозможным
Рискам, распространилась социальная защита, предназначенная
избавить ее от этих угроз: «Создается организация социального
страхования, предназначенная защищать трудящихся и их семьи
°т всех типов рисков, способных ограничить или полностью ли-
432 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд^
шить их способности зарабатывать. Она также должна компенси-
ровать расходы на материнство и расходы семей, возникающие в
этой связи»1.
Укрепить способность рабочих «зарабатывать» — такую про-
грамму можно отчасти понимать как продолжение политики в
духе Народного фронта, предполагающей достижение социальной
справедливости благодаря улучшению положения рабочего клас-
са* 2. Рабочие все еще оставались главной опорой индустриального
общества и, одновременно, самой обиженной группой, поэтому
прогресс всего общества должен был начаться именно с осво-
бождения рабочих. Можно ли было согласовать эту позитивную
дискриминацию, распространявшуюся на трудящихся, и заявлен-
ное стремление защитить все общество от различных рисков, со-
гласно закону: «На каждого француза, живущего на территории
метрополии Франции, (...) распространяется закон о социальном
страховании»?3 Это было возможно при условии, что сильная по-
литическая воля сумеет навязать общий для всех режим, при кото-
ром механизмы финансирования и распределения будут отдавать
предпочтение лишь некоторым, в данном случае, лицам наемного
труда, находящимся в максимальной опасности. В контексте Осво-
бождения стремились именно к этому4. Общий порядок был при-
Ordonnace № 45-2258 du 4 octobre 1945 / / Journal olficiel. 1945. 6 oc-
tobre. P. 6280.
2 Однако, если в отношении трудового права и коллективных договоров
Народный фронт провел большую работу, то в силу недостатка вре-
мени он не принял никаких мер в отношении собственно социальной
защиты.
3 Закон от 22 мая 1946 г., «обобщающий систему социального страхова-
ния» статья 1.
4 Об этом контексте Освобождения, директивах Национального совета
Сопротивления от 1944 г., стремлении укрепить национальную соли-
дарность после военных несчастий и распрей, преобладании левых,
среди которых численно доминировала «партия рабочего класса», 0
вынужденном молчании откровенно дискредитировавших себя пра-
вых и промышленников и т. п. см. работу Галлана (Galant Н. Histoire
politique de la Securite sociale. P : A. Colin, 1955) О значении отчета
Бевериджа см.. Social Insurance and Allied Services. L., 1942 О влия-
нии этого отчета на Францию см.: Linossier A. Crise des systemes as-
surentiels aux Etat-Unis, en Grande-Bretagne et en France These pour Iе
doctorat en sociologie. Universite Paris VIII, 1994.
Пава УЧ- Общество наемного труда 433
зван выполнить действительно перераспределяющую функцию:
обложение налогом самых обеспеченных социальных групп спо-
собствовало пополнению ресурсов трудящихся и семей, находив-
шихся в затруднительном положении1 Однако, если предоставить
полную свободу социологическим факторам, то каждая социаль-
ная категория станет защищать свой собственный интерес.
Социологические факторы — это изменения наемного труда, ко-
торые только что анализировались. В момент установления режима
всеобщего социального страхования новые, более обеспеченные по-
зиции наемного труда уже частично опередили рабочих и, можно
сказать, нависали над ними. В то же время рабочие были окружены
представителями свободных профессий, которые испытывали от-
вращение при мысли, что их положение может быть сопоставлено с
положением рабочих Как только политическая конъюнктура позво-
лила им заявить свое мнение, они сразу навязали другую систему'1 2.
С увеличением числа специальных режимов речь идет уже не о
поправках в ту или иную сторону, а просто о другой системе. Она
выражает разнообразие общества наемного труда, внутри которо-
го даже те кто не работает по найму, занимают территории, подго-
товленные для лиц наемного труда, и стараются максимизировать
выгоду и минимизировать издержки на безопасность2. В данном
1 Намерение состояло в том. чтобы «взимать с доходов индивидов, на-
ходящихся в благоприятном положении суммы, необходимые для
пополнения ресурсов трудящихся и семей, находящихся в затрудне
нии» (см.: Parodi A. Expose des motifs accompagnant !a demande d’avis
№504 sur la projet d’organisation de la Securite sociale // Bulletin de
liason № 14 du Comitd d'histoire de la Securite sociale).
2 В конечном итоге эта система стала насчитывать 120 базовых режимов
и 12000 дополнительных (см Murard N La protection sociale. Р. 90 sq.)
о трудностях, заставивших приостановить действие общего режи
Ма, см.: Galant Н Histoire politique de la Securite sociale. За кулисами
Парламентских дебатов представители различных профессиональных
групп и «независимые» депутаты занялись активным лоббированием
своих интересов. Помимо врачей, возражавших против медицинского
аспекта программы, решающую роль сыграла Всеобщая конфедерация
Работников управления, представлявшая группы наемных работников
враждебно относившихся к любому сближению их статуса со статусом
рабочих (см. Boltanski L. Les cadres Р. 147 и далее).
Perrin G. Pour une theorie de la Securite sociale dans les societes indis-
trielles // Revue franqaise de sociologie. 1967 Vol. VII Стремление к
434
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного труп
I)
случае действует скорее логика дифференциации и различения
чем солидарности и консенсуса. Схема системы социальной защи-
ты, таким образом, дает довольно хорошую проекцию структур^
общества наемного труда, т. е. иерархизированного общества, в
котором каждое профессиональное объединение, дорожащее сво-
ими прерогативами, упорно старается добиться признания и обо-
значить свою дистанцию по отношению ко всем остальным.
Даже если мы сожалеем об ослаблении демократического вдох-
новения, стоявшего у истоков системы, и о некоторых недостатках
самой системы1, необходимо признать, что она полностью соот-
ветствует логике трансформации общества наемного труда. Иерар-
хическое подчинение рабочего класса находит свое выражение в
утрате этой группой позиции аттрактора. Достижения системы со-
циального страхования, таким образом, можно интерпретировать '
как апофеоз наемного труда, внутри которого лица наемного труда
нерабочих специальностей стали занимать все более и более зна-
чимые позиции. Эти достижения создают тип защиты, свойствен-
ный обществу, где действует скорее дифференциация, чем равен-
ство. С одной стороны, казалось, что удалось покончить с вечной
уязвимостью низших классов, поскольку была создана всеобщая
система страхования. Однако обобществление доходов затронуло
и другие категории наемного труда и в конечном итоге распростра-
нилось почти на все население* 1 2. Социальное страхование и «соб-
ственность общественных фондов», первоначально одобренные
для социальных низов (пенсии для рабочих и крестьян), теперь

дифференциации играло свою роль и внутри рабочего класса Такие
профессиональные группы, как шахтеры, железнодорожники, моря-
ки, получившие еще раньше свои специфические режимы, делали все.
чтобы сохранить «достигнутые преимущества». О влиянии предыду-
щих режимов на попытки обобщения системы социальной зашиты
см.: Netter F. Les retraites en France avant le XXе siecle / / Droit social-
1963. Join. Ke 6.
1 В частности, отсутствие страхования по безработице. Зато полный
анализ правовой защиты смог бы выделить важность семейных по-
собий как выражение преимущественной заботы о повышении ро*'
даемости.
2 В 1975 г. было застраховано 75% зсего населения Франции. 3
1984 г. — 99,2% (см : Dufour С. La protection sociale Р : La Docurnen
tation Iranyaise, 1984. P. 49).
i
fiiaga УП Общество наемного труда____________________________435
стали всеобщими (см. Главу 6). Отныне «непрямые выплаты» ста-
ли составлять примерно четверть от заработной платы, и их цель
нельзя свести к защите от риска социальной деградации самых
уязвимых категорий населения1.
Итак, это изменение есть следствие двойного движения: соци-
ального восхождения наемного труда и социального восхождения
общественной собственности, инициатором и гарантом которой
было государство. Это связано не только с тем, что государство
играло главную роль в установлении этой системы (см., например,
какую роль во Франции сыграл Пьер Ларок, а в Великобритании —
лорд Беверидж, действовавший по государственному поручению).
В данном случае важно то, что юридическое измерение вписано
в саму структуру системы заработной платы. В силу распростра-
нения непрямых выплат, «важным становится не то, чем каждый
владеет, а то. каких прав удалось добиться той группе, к которой
он принадлежит. Владение становится менее важным, чем коллек-
тивный статус, определяемый набором правил»* 2.
Таким образом, распространение системы страхования поста-
вило почти всех членов общества в зависимость от собственности
общественных фондов Именно это стало последним эпизодом в
серии обменов между трудом и собственностью. Отныне часть за-
работной платы (из стоимости рабочей силы) перестала зависеть
от экономических флуктуаций и стала своего рода собственностью
безопасности. Ее источником является труд, но она предназначе-
на для решения непроизводственных проблем: лечения в случае
болезни или несчастного случая, выплат в старости. Таким обра-
зом, социальное государство оказалось в самом сердце системы
наемного труда. Оно стало своего рода третьей силой, выступаю-
щей в роли посредника между работодателями и лицами наемного
тРУда: «На смену прямым двусторонним отношениям между ра-
Суммы выплат на социальное страхование составляли: 10% от на-
ционального дохода в 1938 г., 15,9% — в 1960 г., 24% — в 1970 г.,
27,3% —в 1980 г. (см.: Dumont J. La Securite sociale toujours en chan-
ger. P.. Editions ouvireres, 1981 P. 42). В семейном бюджете социаль-
ные выплаты составляли: 1,1% в 1913 г., 5% — в 1938 г., 16,6% —
в 1950 г., 28% — в 1975 г., 32,4% — в 1980 г. (Delorme R., Andre С
2 L’Etat et I’economie. Op. cit. P. 415).
Hatzfeld H La difficile mutation de la securite-propnete a la securite-
droit. P. 56
436
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наеми«„
—-£2£Уда
трехстороннИе
d с°ЦиальНЬ1Ми
ботодателями и работниками постепенно пришли
отношения между работодателями, работниками
институтами»1.
2. Концепция государства, лежащая в основании системы со
циальной защиты, служит дополнением к роли государства Как
экономического актора, которая также начала развиваться по
еле Второй мировой войны. Несмотря на то, что социальное стра-
хование завершило процесс расширения системы общественной
собственности, начавшийся еще в конце XIX века, участие госу-
дарства в качестве регулятора экономики воспринималось как ин-
новация1 2.
1 Dupeyrotix J.-J. Droit de la Securite sociale. P.: Dalloz. 1980. P. 102. На-
помним, что государство играет эту роль, не вмешиваясь напрямую
в управление системой, существующей на паритетных основаниях
Это доказывает, что функционирование социального государства не
обязательно связано с существованием мощной государственной бю-
рократии. Даже французского государства. Небесполезно напомнить,
что французская система социальной защиты подчиняется несравнен-
но более мягким, более разнообразным и менее централизованным
правилам, чем, например, английская (см.. Ashford D E. British Dog-
matism and French Pragmatism. L.: George Allen and Unwin, 1982).
2 He в том смысле, что «либеральному» государству запрещается прово-
дить политику, которая открыто противодействует спонтанному раз-
витию экономики. Например, можно говорить о намеренном протек-
ционизме, проводившемся Гизо и Тьером, щедрой систематической
поддержке сельского хозяйства в ущерб промышленности или о мо-
билизации большей части производства на службу национальной обо-
роны еще во время Первой мировой войны (см.: Rosanvallon Р L’Etat
en France de 1789 a nos jours ). Но за исключением военного периода,
директивы которого были отменены сразу с наступлением мира, го-
сударство не должно вмешиваться в управление промышленностью
Владельцы сами определяют цели своих предприятий и управляют
ими, чтобы лучше реализовать свои собственные интересы. В период
между двумя мировыми войнами в среде тех, кто разделял идеи ре'
формистского социализма, а также тех. кого прельщала идея сильного
государства, появляются первые концепции планирования и национа-
лизации. ВКТ разработала содержательную программу национализа-
ции. которая осталась на бумаге Единственная мера дирижистског°
характера, осуществленная Народным фронтом Леона Блюма, кото
рый сам враждебно относился к национализации, состояла в созданий
Управления хлебозаготовок, предназначенного гарантировать кре
437
VII Общество наемного труда
f/ia^jL--
Государство берет на себя заботу о повышении жизненного
овНЯ общества: сначала в рамках политики реконструкции, а
затем — модернизации. Оно предпринимает решительные меры,
чТОбь: одновременно определить основные направления распре-
деления ресурсов и приоритетные области для инвестиций и под-
держать потребление, активизируя экономику. В начале 50-х го-
дов объемы государственных инвестиций в основные отрасли
промышленности превышали объемы частных инвестиций1. Эта
управляемая экономика отводила ведущую роль национализиро-
ванным предприятиям и государственному сектору. Она распро-
странялась на кредитование, цены, заработную плату и т. п.
«Государство обладало удивительной властью регламентации. По-
мимо прочего, под его более или менее сильным контролем оказались
такие области, как инвестирование, кредиты, цены, заработная плата.
Например, оно могло воздействовать на уровень заработной платы,
устанавливая, с одной стороны, обязательный минимум, а с другой —
тарифную сетку окладов в государственном секторе. Новые службы
статистики и прогнозирования оказались чрезвычайно полезными,
символизируя собой позицию государства, отныне готового предви-
деть будущее, чтобы лучше им управлять»2.
Одновременно создавались инструменты обобществления усло-
вий производства. Согласно кейнсианским принципам, экономика
больше не рассматривалась как независимая область. Оказалось,
что на нее можно воздействовать с помощью изменения цен, за-
работной платы, инвестиций, помогая некоторым секторам и т. п.
Государство стало указывать дорогу экономике. Оно умело со-
гласовывало экономические, политические и социальные цели.
Возникала круговая зависимость, которая оказывала давление
На экономику, чтобы поддержать социальный сектор, который в
стьянам минимальный доход. Это еще раз указывает на то, что пре-
имущество отдавалось сельскому хозяйству, а не промышленности,
(см.: Kuisel R Le capitaiisme et 1’Etat en France , Bergourioux A Le
neosocialisme. Marcel Deat: reformisme traditionnel ou esprit des annees
trente ? / / Revue hitorique. 1978. Octobre-decembre. №528: Amoyal J.
Les origines socialistes et syndicaiistes de la pianification en France / /
Le Mouvement social. 1974. Avril-juin. № 87, о количественном росте
государственных инвестиций см.: Delorme R , Andre С. L’Etat et Гёсо-
! nomie.).
2 Kuisel R. Le capitaiisme et I'Etat en France P. 437.
bid P 417.
438
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемное,
-----------------------------------------------------Ltoa
свою очередь становился средством поддержать экономику Ко
та слабела1. Как сказал Клосс Офф, власть государства «раств
рена» в экономике в виде управления глобальным спросом в
время как принуждения рынка «встроены» в государство1 2. Так На
зываемые законы экономики больше не переживались как суд^
Благодаря своей политике поддержания экономики и заработной
платы, влиянию на развитие определенных областей, государСТВо
стало вмешиваться не только как производитель различных благ
но, можно сказать, как производитель потребителей, т. е. плате-
жеспособных лиц наемного труда.
В связи со сказанным, нужно в первую очередь обратить внима-
ние на развитие общественной собственности. Прежде всего, речь
идет о национализации. Анри де Ман уже говорил, что она состоя
ла скорее в передаче власти, чем в передаче собственности (см. Гла-
ву 6). Помимо этого, стоит указать на развитие общественных служб
и коммунального хозяйства, о которых можно сказать, что, начиная
с четвертого плана 1962 г. (первый назывался «План экономического
и социального развития»), они были своего рода воплощением идеи
общественного3, будь то специальные учреждения, созданные для по-
мощи неблагополучным слоям населения, или общественные служ-
бы. предназначенные для коллективного использования. Пьер Мас-
се изучил общественное мнение в момент критики «американской»
модели экономического развития, направленной на индивидуальное
потребление. Эту критику помимо многих других разделял и Жак Де-
лор. Коммунальное хозяйство, являясь своего рода носителем «более
общей идеи человека», предоставляет в общее распоряжение неде-
лимую собственность4. Цитируя Гюго, можно сказать, что «каждому
принадлежит его часть, но как целое оно принадлежит всем»5 6.
1 Donzelot J. L’Invention du social. P. 170, sq.
2 Offe C. Contradictions of the Welfare State L: Hutchinson, 1986
P. 182—183. Также см Linossier A. Crise des systeme assurentieis au*
Etat-Unis. en Grande-Bretagne et en France.
3 Fourquet F., Murard N. Vaieur des services collectifs sociaux. P Ю4
4 Pierre Masse, цит. no: Fourquet F. Les comptes de la puissance. P-:
tions Recherches, 1980
6 Цит. no: Fourquet F , Murard N. Vaieur des services collectifs social1*-
Op. cit. P. 56. Гюго дает образ маяка, который светит и помогает все'"
мореплавателям, но не принадлежит никому из них в отдельности
yj] Общество наемного труда
439
Таким образом, создание общественных служб способствова-
0 росту общественной собственности. Она представляла собой
такой вид собственности, которая не может ни принадлежать ин-
пИВИДУ- ни стать предметом купли продажи, а служит всеобщему
благу- Существуя вне логики наследуемой собственности и цар-
ства частной выгоды, она принадлежит к той же сфере, что и соб-
ственность общественных фондов, которые развиваются вместе
с расширением системы социального страхования. Существует
своего рода параллелизм между общественной собственностью и
собственностью-защитой.
Можно сомневаться, как назвать эту форму управления. Ри-
чард Куисел, отмечая отход этих позиций от социалистической
направленности, проявившейся в эпоху Освобождения, говорит о
«неолиберализме»1. Однако отныне речь идет о либерализме, ко-
торый почти разорвал с предыдущей либеральной политикой. Жак
Фурнье и Николь Кестьо говорят о «социальном капитализме», од
новременно указывая на бесспорно капиталистический характер
этой экономики и на попытки управлять ею с помощью надежного
социального регулирования . Также можно упомянуть о француз-
ской версии кейнсианства, включающей планирование и центра-
лизацию, как предлагает Пьер Розанваллон3. Но если отвлечься от
французской специфики, то эта форма государства довольно хо-
рошо охарактеризована Клоссом Оффом как «многофункциональ-
ный и гетерогенный ансамбль политических и административных
институтов, цель которых — управлять обобществленными струк-
турами капиталистической экономики»'1. Помимо установления
некоторого контроля за развитием экономики, делается акцент
Kuisel R. Le capitalisme et 1’Etat en France. Помимо позиции Пьера
Мандеса Франса, Андре Филипп, например, был сторонником той
точки зрения, которая уделяла большое внимание профсоюзам в опре-
делении и контроле экономической политики. Но эта «согласованная
экономика» в действительности опиралась на большие промышлен-
ные объединения, на самые динамичные сектора капиталистической
экономики и на большие национализированные предприятия.
Fournier J . Questiaux N. Le pouvoir du sociai. В этой книге также со-
держатся предложения, повернуть послевоенные достижения в сторо-
а ну социалистической политики.
, Rosanvallon Р. L’Etat en France de 1789 a nos jours.
OffeC Contradictions of the Welfare State. P. 186.
440
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемно-
на процессах обобществления, которые подталкивают различи
взаимодействующие элементы работать в пользу экономичен.,Ые
BKo^q
данном случае государство вновь оказывается в цв,,
' чентре
динамического развития общества наемного труда.
3. Регулятивная роль государства осуществляется на третЬе1и
уровне, т. е. на уровне отношений между «социальными партце
рами». Такое намерение возникло одновременно с первыми роб
кими попытками посредничества со стороны социального госу
дарства1. Однако его достижения долгое время оставались очень
ограниченными, и даже в начале 70-х годов государству с трудом
удавалось реализовать эту функцию. Речь шла о том, чтобы по
инициативе государства или при его посредничестве перевести на
контрактную основу разнонаправленные интересы работодателей
и работников. Если верно, что история трудовых отношений есть
зачастую история сопротивления переговорам как способу управ-
ления конфликтами1 2, то нужно обратить внимание на два реше-
ния, оказавших существенное влияние на укрепление положения
наемного труда.
1 Напомним высказывание Александра Миллерана в 1900 г.: «Перво-
очередным интересом является установление контролируемых отно-
шений между хозяевами и коллективами рабочих, которые позволили
бы вовремя обмениваться необходимыми объяснениями и регулиро-
вать некоторые типы трудностей... Устанавливая такие отношения,
правительство Республики остается верным своей роли миротворца и
арбитра».
2 Особенно см.: Le Goff J Du silence a la parole.: Sellier F La confron-
tation sociale en France, 1936-1987.: Reynaud J -D. Les syncicats, les
patrons et i’Etat, tendances de la negociation collective en France. P
Editions ouvrieres, 1978: Rosanvallon P La question syndicale. P: Cal-
mann-Levy, 1988. Эта ситуация определятся двумя основными при-
чинами. С одной стороны, мы имеем общее отношение большинства
предпринимателей, которые стремятся рассматривать предприятие
как свою вотчину. Это порождает глубинное недоверие к профсою-
зам. Причем, это отношение меняется очень медленно. С другой сто-
роны. существует сопротивление, а иногда отказ со стороны рабочих
профсоюзов приспосабливаться к правилам общества наемного трУ
да. В действительности, переговоры предполагают дифференци?0
ванное управление конфликтами и согласие с относительными тре
бованиями, которые ведут скорее к компромиссам, чем к глобальных’
изменениям
у И Общество наемного труда
441
в 1950 Г. утверждается гарантированный межпрофессиональ-
й минимум зарплаты (СМИГ), преобразованный в 1970 г. в
профессиональный минимум зарплаты роста (СМИК), индек
сцруемый по мере экономического роста и роста цен. Для истории
наемного труда это очень важные меры, потому что они опреде-
лили и узаконили минимальные условия доступа к положению
наемного работника. Лицо наемного труда — это не просто тру-
дящийся, получающий некоторое вознаграждение за свой труд.
]Йо«но сказать что с появлением СМИГ, трудящийся «получает
положение наемного работника», т. е. размещается на континуу-
ме сопоставимых позиций, являющемся базовой структурой этого
положения. Трудящийся включается в логику дифференцирован-
ной интеграции, которая в логике СМИК в свою очередь индекси-
руется в соответствии с общим ростом производительности. Это
не столько прожиточный минимум, сколько гарантия участия в
экономическом и социальном развитии. Это первый уровень при-
надлежности к статусу наемного работника, благодаря которому
заработная плата становится не только способом экономически о
вознагражде н и я.
Введение ежемесячной заработной платы стало еще одним
важным моментом укрепления положения представителей на-
емного труда, находившихся в самом низу трудовой социальной
лестницы. Как мы говорили, это приравняло статус большинства
рабочих к статусу служащих. Зарплата перестала быть возна-
граждением за выполнение конкретных задач, а стала общим от-
числением в пользу индивида. Помимо позитивного влияния на
интеграцию рабочих, уже сам способ введения ежемесячной за
работной платы служит примером роли государства в развитии
политики трудовых соглашений. Первоначально эта мера, пред-
ложенная государством, была воспринята прохладно как пред
принимателями, боявшимися, что им придется за это платить,
так и рабочими профсоюзами, подозрительно относившимися к
Различным мерам, которые часто использовались предпринима-
Телями, чтобы расколоть рабочих1. Тем не менее, с мая 1970 г.
Началось подписание соглашений на отраслевом уровне о ежеме-
сячной заработной плате. Независимо от возможной электораль
Ной подоплеки — Жорж Помпиду, претендуя на пост президента,
____________
Bunel 7 La mensualisation, une reforme tranquiile?
442
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
-U 1 ---_--
сделал ежемесячную зарплату элементом своей предвыборной
программы — мы имеем пример неоспоримого успеха госуда
ства в его желании добиться компромисса между антагонистиче
скими группами1.
К этим положениям, затрагивающим профессиональную струну
ру и трудовое право, нужно добавить усилия, направленные на пере-
распределение результатов экономического развития. Директива
сформулированная премьер-министром при подготовке пятого плана
в январе 1965 г., требовала «изучить все то, что в действительности
может служить <...> расширению доходов, увеличению заработной
платы, прибыли, социальных пособий и других индивидуальных до-
ходов, чтобы способствовать широкому доступу всех к результатам
экономического роста и одновременно снизить неравенство»2. В этом
же направлении шла попытка развития «политики доходов», пред-
принятая после крупной забастовки шахтеров в 1963 г. В январе
1964 г. Пьер Массе предложил, чтобы при подготовке каждого плана
Гене ральный комиссариат планирования был обязан:
«параллельно с традиционным планированием в терминах объема
производства, представлять программу индикативного прогнозирова-
ния в стоимостном выражении. Последняя задавала бы ориентиры ро-
ста крупных статей дохода, особенно заработной платы, социальных
пособий, доходов и прибыли в сельском хозяйстве, а также для усло-
вий поддержания равновесия между накоплением и инвестициями, с
одной стороны, и государственными доходами и расходами с другой...
Опираясь на эти ежегодные ориентиры, правительство могло бы да-
вать рекомендации относительно темпов прироста по каждой катего-
рии доходов»3.
Золотой век этой политики соответствует попытке Жака Шгбан-
Дельмеса создать свое «новое общество». Межпрофессиональные
соглашения июля 1970 г. о непрерывном образовании и ежемесяч-
ной зарплате, являются показательной реализацией этого подхода
Результаты договора становятся «государственной обязанностью»-
«Непрерывное образование является государственной обязанностью»
(Code du travail. Article L 900-1).
Цит. no: Friot R. Protection sociale et salarisation de la main-d’ceuvre-
essai sur le cas franqais These de sciences economiques. Universite ParlS
X.P., 1993.
Цит no: SellierF. La confrontation sociale en France, 1936-1987 P-«*
Изложение целей политики доходов см. в: Calre G. Les poiitiques <feS
revenus et leurs aspects institutionnels. Geneve: BIT, 1968.
। -За VII. Общество наемного труда
443
Политика доходов никогда не была реализована, по крайней мере,
такой форме. Изменение заработной платы в 1950-1975-х годах
ч-азало. что непропорциональность доходов более-менее сохраня-
лась, и даже скорее наблюдалась тенденция к ее усилению (в 1950 г.
разрыв между рабочими и высшими кадрами составлял 3,3 раза, в
1975 3,7 раза1)- Итак, можем ли мы говорить о перераспределе-
нии результатов экономического роста? Да, если мы не понимаем под
этим уменьшение неравенства. В целом, эволюция зарплат следовала
за производительностью, от чего выигрывали все категории. Однако
различия в иерархии оставались прежними. Хотя поступательное
движение было возможно благодаря экономическому росту, оно не
было его механическим следствием. Экономические развитие было
включено в регулирующие юридические структуры. Впрочем, ког-
да экономический рост начал замедляться, устойчивость этой си-
стемы поначалу смягчила действие кризиса. Межпрофессиональ-
ное соглашение, подписанное 14 октября 1974 г гарантировало в
течение первого года пособие по безработице в размере 90% от
величины зарплаты без вычетов (при полной безработице), в то
время как частичная потеря занятости оплачивалась предприяти-
ем из общественных фондов* 2. Даже когда ситуация начала ухуд-
шаться, гарантийные паритетные соглашения, возлагавшие ответ-
ственность на государство, позволяли думать, что право на труд
практически стало реальностью.
' Baudelot С., Lebeaupin A. Les salaires de 1950 а 1975 / / Economie
et statistiques. 1979. Juillet-aout. №113. Выравнивание низких зар-
плат произошло в 1968 г., особенно в связи с увеличением SMIC
(35% в Париже и 38% в провинции), хотя позднее он несколько
2 раз снижался.
Reynaud J.-D. Les syndicats, les patrons et 1’Etat, tendances de la nego-
tiation collective en France. P. 14-16. В связи с этим напомним, что
выплаты по безработице, весьма запоздалые во Франции, осущест-
вляются посредством такого типа паритетных соглашений. В декабре
1958 г., опять же под давлением государства, было подписано согла-
шение, по которому были созданы Assedic (['Association pour 1'emploi
dans 1'industrie et le commerce — Ассоциация занятости в промышлен-
ности и торговле) и Unidic (Union nationale interprofessionnelle pour
1 ernploi dans 1’industrie et le commerce — Межпрофессиональный на-
циональный союз занятости в промышленности и торговле).
444
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемнпго
————
Итак, существовала мощная синергия между экономическ
ростом, следствием которого была почти полная занятость, и раз
витием трудового права и социальной защиты. Казалось, что обще
ство наемного труда двигалось по восходящей траектории, которая
одновременно гарантировала коллективное обогащение и способ-
ствовала лучшему распределению возможностей и гарантий. Тем
более что для сохранения логики аргументации и во избежание
чрезмерного усложнения рассуждения, я затронул только вопросы
напрямую связанные с защитой труда. Аналогичная связь экономи-
ческого развития и государственного регулирования наблюдалась
в области образования, коммунальной гигиены, благоустройства
территорий, градостроительства, семейной политики и т. п. В це-
лом. достижения общества наемного труда, такие как рост потре-
бления, расширение доступа к собственности или приличному
жилью, расширение участия в культурной жизни и развлечени-
ях, движение в сторону большего равенства шансов, укрепление
трудового права, расширение социальной защиты, устранение зон
бедности и т. п. — все это, казалось, вело к устранению дефицита
интеграции, который был характерен для начала индустриально-
го общества. Казалось, социальный вопрос растворился в вере в
бесконечный прогресс.
Именно это движение сейчас приостановилось. Кто сегодня
станет утверждать, что мы идем к более приятному, более откры-
тому обществу, стремящемуся снизить неравенство и максимизи-
ровать защиту? Сама идея прогресса оказалась отвергнутой.
Глава VZ/Z
0ОВЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ ВОПРОС
Сказанное выше позволяет рассматривать современное состоя
нИе социального вопроса как постепенное разрушение положения
лип наемного труда. Проблема исключения, ставшая в последнее
время первоочередной, бесспорно, является главным следствием
этого процесса. Однако такая постановка не учитывает важный
момент. Возможны две точки зрения либо существуют только
отдельные «социальные проблемы», множество трудностей, кото-
рые нужно решать последовательно, как считал Гамбетта1; либо
существует один социальный вопрос, а именно — вопрос о ста-
тусе наемного труда, потому что как оказалось он теперь почти
полностью определяет современный социальный порядок. Долгое
время наемный труд находился на краю общества. Впоследствии,
заняв более прочные позиции, он, тем не менее, оставался в под-
чиненном положении. Наконец, он распространился настолько,
что постепенно подчинил себе все общество. И в тот момент, когда
свойства, связанные с трудом и определяющие статус, в соответ-
ствии с которым индивид получает свое место и классифицирует
себя в обществе, казалось бы, окончательно утвердились в ущерб
Другим основаниям идентичности, таким, как семейная принад-
лежность или связь с какой-либо конкретной общностью, именно
тогда центральное место труда вдруг оказалось поставленным под
В своем выступлении от 20 января 1880 г. Леон Гамбетта заявил, что
Нужно стремиться к «решению, я бы сказал, экономических и про-
изводственных проблем, которые я бы не стал назвать социальным
вопросом... Эти проблемы можно решить только последовательно,
одну за другой, с помощью исследований и доброй воли, и особенно,
с помощью знаний и тяжелого труда» (Discours poiitiques, IX Р. 122,
Дит. по Weill С. Histoire du mouvement social en France. P. 242). Что
это, способ «делить каждую из рассматриваемых трудностей на столь-
ко частей, сколько потребуется чтобы лучше их разрешить», как со-
ветовал Декарт, или способ разделить социальный вопрос на столько
Частей, сколько необходимо, чтобы его лучше обойти?
446
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемцпго
-—CJtoa
сомнение. Не наблюдаем ли мы наступление четвертого этапа ан
тропологической истории наемного труда, когда его одиссея ста
новится драмой?
Конечно, сегодня на такой вопрос нет однозначного ответа. 0дНа
ко можно уточнить его ставки и определить имеющиеся возможно
сти, сохраняя при этом логику, направлявшую все наше рассуждение
Эту ситуацию стоит рассматривать как бифуркацию по отношению
к предыдущей. Ее необходимо понять, проанализировав дистанцию
между тем, что было, и тем, что мы имеем сейчас. Не мифологизируя
состояние, достигнутое обществом наемного труда двадцать лет на-
зад, можно констатировать постепенное изменение главных параме-
тров, гарантировавших хрупкое равновесие. Новшество состоит не
только в снижении экономического роста и окончании периода почти
полной занятости, если только мы не считаем им утрату трудом своей
роли «великого объединителя»1. По ходу всего рассуждения мы пока-
зали, что работа — это больше чем просто работа и, следовательно,
незанятость — это больше, чем просто безработица. Поэтому самый
тревожный признак нынешней ситуации — появление «трудящихся
без работы», о которых говорила Ханна Арендт1 2, новое появление
«лишних» или «бесполезных» людей.
Однако простого описания событий еще недостаточно, чтобы
точно оценить их значение или понять, как вести себя в этой си-
туации, новой для последних пятидесяти лет, хотя и напоминаю-
щей более старые и ранее уже имевшие место. Что это, момент,
который сложно пережить, ожидая восстановления ситуации?
Тогда достаточно набраться терпения и прибегнуть к временному
решению проблем. Или это неопределенный период перехода к не-
избежно новым отношениям производства? Тогда нужно изменить
некоторые привычки, чтобы найти устойчивое положение Или.
наконец, это полное изменение нашего отношения к труду и, сле-
довательно, нашего отношения к мируэ Тогда нужно придумать
новый способ жить в этом мире или смириться с катастрофой.
Чтобы избежать пророчеств, например, объявлять о катастро-
фе, попытаемся для начала оценить точный размах изменении
произошедших за двадцать лет, а затем постараемся понять зна-
чение принятых мер защиты. Например, насколько современная
1 Barel У Le grand integrateur / / Connexions. 1990 № 56
2 Arendt H. La condition de 1’homme moderne. P. 38.
у 111. Новый социальный вопрос
447
так называеМая политика включения (politique d'insertion) соот-
ветствует произошедшим изменениям по сравнению с политикой
^еграции (politique d‘integration), преобладавшей вплоть до
70-х годов?
Цель этой работы — проанализировать ситуацию, а не пред-
ложить магическое решение. Однако восстановление историче-
ской перспективы дает возможность получить некоторые детали,
позволяющие решить новую головоломку, поскольку из такого
длительного пассажа можно извлечь некоторые уроки. Например,
что экономика не является единственным основанием социально-
го порядка; что в сложном обществе солидарность — это уже не
данность, а социальный конструкт: что общественная собствен-
ность сопоставима с частной и даже необходима, потому что по-
зволяет встроить частную собственность в коллективные страте-
гии; что ради избавления от своего вечного презренного статуса
заработную плату нельзя сводить к простому вознаграждению за
выполненные задачи; что в демократическом обществе необходи-
мость предоставить каждому его место не может осуществляться
с помощью полной коммерциализации этого общества и открытия
бросовых «залежей рабочих мест» и т. п.
Хотя будущее по определению непредсказуемо, история по-
казывает, что множество имеющихся в распоряжении людей
ресурсов не бесконечно. Итак, если наша сегодняшняя пробле-
ма — продолжить создание общества независимых субъектов, то
постараемся, по крайней мере, назвать несколько условий, кото-
рые необходимо соблюдать, чтобы добиться этого.
Разрыв траектории
возможно, главное, что унес «кризис», — представление о про-
цессе, веру в то, что завтра будет лучше, чем сегодня, и что буду-
щему можно доверить улучшение своего положения. Если выра-
зить эту идею в менее наивной форме, то она сводится к вере в то,
Сосуществуют механизмы, с помощью которых можно контроли-
ровать будущее развитого общества, управлять его турбулентны-
ми потоками и постоянно вести его к все более упорядоченным и
Устойчивым формам. Конечно, речь идет о воспроизводстве в эв-
^емизированной форме революционного идеала о полном контро-
JIe Человека над своей судьбой, желании установить, пусть даже
448
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемногоjjpy
силой, царство целей в истории. Однако с возникновением идеи
прогресса речь идет не о том, чтобы здесь и теперь силой устано
вить лучший мир, а чтобы управлять переходами, которые позво.
лили бы постепенно приблизиться к такому миру.
Это представление об истории неотделимо от понимания важно-
сти роли государства: необходима центральная фигура, чтобы прово-
дить эту стратегию, заставлять партнеров принимать разумные цели
и следить за соблюдением соглашений. Именно такой фигурой стало
социальное государство. Как мы видели, в момент своего возникно-
вения оно собиралось из разрозненных частей и деталей. Однако
постепенно укрепилось и стало претендовать на управление посту-
пательным движением общества Поэтому, когда полностью рас-
крылись устремления социального государства, стало видно, что это
социал-демократическое понятие. Бесспорно, любое современное
государство обязано в большей или меньшей мере заниматься «соци-
альными вопросами», чтобы сгладить некоторые явные дисфункции,
гарантировать минимум согласия между социальными группами и
т. п. Но именно благодаря социал-демократическому идеалу, соци-
альное государство становится основой управления обществом, его
движущей силой, которая должна заботиться о постепенном улучше-
нии положения всех и каждого1. Чтобы добиться этого, государство
располагает стратегическим запасом — экономическим ростом. Оно
стремится распределить его результаты, договариваясь с разными со-
циальными группами о разделении доходов.
Мне могут возразить, что подобное социал-демократическое
государство «не существует». Конечно, в такой форме — это иде-
альный тип. Франция никогда не была по-настоящему социал-
демократической страной2 по сравнению со скандинавскими страна- *
Либеральное государство может быть обязано «решать социальные
вопросы» против своей воли. Социалистическое государство будет
это делать по определению, не имея возможности сразу осуществить
радикальные изменения. Социальные реформы имеют ценность сам11
по себе именно для социал-демократического государства, поскольку
они отмечают этапы осуществления его собственного идеала. Здесь
реформизм находит полное выражение реформы — это средство осу-
ществления целей политики.
Момент, когда Франция максимально приблизилась к этому состояли:-0'
по крайней мере на уровне деклараций, это, бесспорно, «новое обще-
ство» Жака Шабан-Дельма, навеянное Жаком Делором Смысл состой-1-
VIII- Новый социальный вопрос
449
uiH или Германией, которые были намного ближе к этому идеальному
тцпу. Но, например. Соединенные Штаты были еще дальше от этого
„деала или даже совсем далеки. Это означает, что независимо от ре-
ального воплощения данная форма государства имеет свои признаки,
которые обнаруживаются в более или менее систематизированной
форме в различных социальных констелляциях. Теперь важно по-
пять, насколько Франция начала 70-х годов приблизилась к реализа-
ции этой формы организации. Это нужно не для того, чтобы встроить
ее в типологию, приписать ей какие-то заслуги или пристыдить за то,
что она недостаточно приблизилась или, наоборот, слишком близко
подошла к социал-демократическому идеалу, а чтобы попытаться оце-
нить масштаб изменений, произошедших за двадцать лет, измерить
отклонение по отношению к прошлой траектории и понять его смысл:
что это. временное затруднение или полная трансформация поряд-
ка социальных изменений? Поэтому необходимо дать критическую
оценку позиции, которую она занимала ранее на той восходящей тра-
ектории, и которая, как казалось, вела к лучшему будущему* 1.
Для этого нужно сначала избавиться от надоевшего восхвале-
ния «Славного тридцатилетия»2. Не только потому, что оно при-
в явном намерении отказаться от столкновений революционного толка
в пользу политики соглашений и переговоров между социальными пар-
тнерами: «Правительство предлагает предпринимателям и профсоюзам
сотрудничать с государством для решения общих задач» (выступление
от 16 сентября 1969 г., цит. по: Le Goff J. De silence a la parole. P. 227).
1 Об истощении социал-демократической модели в 70-е годы см.: Daren-
dorf R. L'apres-social-democratie / / Le Debat. 1980. Decembre. №7.
Напомним, как Жан Фурастье в первый раз представил эту ставшую
известной формулу: «Не должны ли мы назвать славными те трид-
цать лет, что перевели <...> Францию от состояния вечной бедности
и прозябания к новому уровню и современному образу жизни? При-
чем, сделали это значительно лучше, чем три славных дня' 1830 г.,
которые, как большинство революций, заменяют один деспотизм на
Другой или, в лучшем случае, являются всего лишь эпизодом между
двумя периодами обычной жизни» (Fourastie J. Les trente glorieuses.
P. 28). Согласимся с Фурастье, что в 1830 г. было «три славных дня»,
а не года, но ответственность за суждения о революции оставим на его
совести. Однако, называть состояние Франции в 1949 г. «традицион-
ным прозябанием» и «вечной бедностью» совсем уж несерьезно. Это
служит еще одной причиной, по которой стоит избегать выражения
«славное тридцатилетие».
15 3<1К. 3548
450
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

украшивает период, где было множество эпизодов, совсем не де.
лающих нам чести, например, колониальные войны и множество
других несправедливостей. А потому что, мифологизируя эконо-
мический рост, оно упускает как минимум три характеристики
движения, которое тогда влекло за собой общество наемного тру,
да: его незаконченность, неопределенность и противоречивый ха-
рактер некоторых результатов
1. Незаконченный характер. Даже если мы примем в первом
приближении идеологию прогресса, необходимо признать, что
большинство достижений данного периода стали переходными
этапами в рамках непрерывного процесса укрепления трудового
права. Например, в 1973 и 1975 годах были приняты два закона,
регламентировавшие процедуру увольнения. До принятия этих
законов, если работодатель принимал решение об увольнении, за-
ниматься доказательством незаконности данной меры должен был
рабочий, считавший что его незаслуженно уволили1 В то время
как закон от 13 июля 1973 года требовал, чтобы при увольнении
работодатель опирался на «реальное и существенное положение
дел», т. е. на объективное и проверяемое1 2. Что касается увольне-
ния по экономическим мотивам, то по закону от 3 января 1975 года
для этого нужно было получить разрешение инспекции (как мы
знаем, этот закон был отменен в 1986 г.). Как заметил Франсуа
Селье, «контроль за увольнением переходит в руки инспекции по
труду»3. Это означало, что государственная администрация в лице
инспекторов по труду брала на себя роль помощника и судьи по от-
ношению к этой главной прерогативе предпринимателей
Итак, произвол работодателя в вопросах увольнения снижает-
ся. И, тем не менее, в отношении этого фундаментального уста-
новления трудового права между работодателем и работником не
существует взаимности Так, при увольнении по индивидуальным
1 Это одно из устоявшихся положений «заводского деспотизма». У142'
следованного от XIX века. Оно опиралось на определение «договоря
имущественного найма» в соответствии с Кодексом Наполеона: «ТрУ'
довой договор, заключенный без указания срока, может быть прекра‘
щен по инициативе одной из участвующих сторон» (статья 1 780 Граж-
данского кодекса).
2 Sellier F. La confronation sociale en France P. 136-138.
3 Ibid. P. 145.
Глава VIII. Новый социальный вопрос
451
причинам (закон 1973 г.), решение принимает сам хозяин, по-
скольку он является тем, кто единственно «понимает интересы
предприятия», и он же определяет причины увольнения, а в спор-
ных случаях все тот же уволенный должен доказать, что он стал
жертвой несправедливости. Такая же ситуация складывается и в
случае увольнения по экономическим причинам, на которое нуж-
но предварительно получить разрешение (закон 1975 г.) Есте-
ственно, инициатором увольнения выступает работодатель, и, как
всегда, это делается во имя интересов предприятия. Инспекторы
по труду часто слишком заняты, чтобы серьезно проверять, на-
сколько оправданы эти меры, а судебная практика показывает, что
в вопросах увольнения очень трудно оспорить мнение хозяина1.
Таким образом, неоспоримые достижения трудового права в во-
просах увольнения еще не означают, что на предприятиях удалось
добиться демократии или что предприятие стало предприятием
«граждан»2.
Этот пример делает еще более двусмысленными результаты,
достигнутые в период роста. Итак, отныне увольнения редки, и бес-
срочный договор часто достигает своей цели, позволяя работнику
делать карьеру на предприятии. Однако нужно задаться вопросом,
от чего действительно зависит стабильность рабочих мест обычно
следующая из этого договора, исключительно благоприятной эко-
номической конъюнктуры или надежной системы защиты труда?
Иными словами, что, в так называемом «государстве роста», за-
висит от фактического положения вещей (например, почти полной
занятости), а что — от состояния права, гарантированного зако-
ном? Каков статус этой существовавшей в течение тридцати лет
связи, которую скорее просто приняли как данность, нежели чет
Ко объяснили. Например, представляя уже упоминавшийся закон
°т 13 января 1973 года, министр труда говорил следующее:
«О чем идет речь? Добиться неоспоримого прогресса нашего тру-
дового права защитив работников от неправомерных увольнений..
г Le Goff J Du silence a la parole
Подобный анализ можно было бы провести для большинства «социаль-
ных достижений» того периода. Так, например, профсоюзные секции,
введенные на предприятиях после Гренельских соглашений 1968 г., вы-
полняли в основном информационные и консультативные функции и не
имели права принимать решения относительно политики предприятия.
Об этом см.: Le Goff J. Du silence a la parole. P. 231 sq
452________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
Сегодня кажется очевидным, что экономическое развитие не дод^
но наносить ущерба трудящимся, которые способствуют этому раз
витию. Экономическое развитие и социальная защита должны идти
вместе»1.
Действительно, они шли в паре. Однако природа этой связи
осталась неясной. Она не была необходимой по принципу: «нет
экономического роста без социальной защиты» (которому бы со-
ответствовало обратное утверждение: «нет социальной защиты
без экономического роста»). Экономический рост способствует
росту социальных гарантий, но не может заменить собой полити-
ческую волю. К тому же мы часто забываем, что самый большой
прорыв в вопросе социальных прав произошел благодаря системе
социального страхования в 1945—1946 годах. И это было в разо-
ренной Франции, где производство упало ниже уровня 1929 г.
Таким образом, если гарантии опираются исключительно на эко-
номический рост, то они могут быть обманчивыми. В 50-60-е годы
бессрочный договор стал нормой и фактически гарантировал сохран-
ность рабочего места1 2. Это объясняется тем, что в тот период в прин-
ципе существовало много рабочих мест и происходило мало уволь-
нений. Как только конъюнктура изменилась, гарантии исчезли и
«бессрочный» характер договора оказался простым следствием
случайных обстоятельств, а не юридических гарантий. В итоге,
бессрочный договор — договор, который длится, пока длится, т- е.
пока его не разорвали. Исключение составляют государственные
служащие или какие-то другие позиции, имеющие юридические
гарантии против увольнения, которые, однако, имеют весьма огра-
ниченное действие3 * *. В период экономического роста это не меша-
1 Цит по Le Goff J. Du silence a la parole. P. 203
2 Fourcade B. Devolution des situations d’emploi particulieres de 1945 a
1990 / / Travail et emploi. 1992. №52 Анализ этого азтора подтверж-
дает, что формирование парадигмы «бессрочного договора» коррели-
рует с укреплением общества наемного труда. До начала 50-х годов
не было общей трудовой нормы, а существовало множество типов
занятости, среди которых важное место занимал независимый трУД-
Начиная с середины 70-х годов «индивидуальная занятость» опять
становится все более и более важной (см ниже).
3 Коллективные договора предусматривают специальные процедур^ и
возмещение убытков в случае увольнения, из-за чего увольнение чре'
вато расходами и доставляет неудобство, в том числе и работодатеЛ10
р|ава
УШ. Новый социальный вопрос
453
л0 большинству лиц наемного труда жить в уверенности, что они
могут управлять своим будущим и совершать действия, в опре-
деленном смысле включавшие в себя это будущее, т. е. делать
вЛожения в товары длительного пользования, брать ссуды под
строительство и т. п. При изменении конъюнктуры, неожидан-
ным наследством периода роста оказываются долги, способные
расстроить положение большого числа наемных работников. Но
можно сказать, что и раньше, сами того не зная, они уже были
потенциально уязвимы, поскольку их судьба была явно связана
с продолжением поступательного движения вперед, которое они
совершенно не контролировали.
2. Помимо того, что «социальные достижения» имели незавер-
шенный и неустойчивый характер, становление системы защиты
привело к нескольким непредвиденным результатам. Не по-
вторяя старую песню либералов о том, что любое вмешательство
государства с необходимостью ведет к тягостным последствиям и
потере чувства ответственности1, необходимо отметить, что в кон-
це периода экономического роста социально-политическая ситуа-
ция была отмечена глубоким кризисом, самым ярким выражением
которого стал Май 1968 года. В момент быстрого роста и расцвета
потребления мы можем рассматривать это событие как отказ боль-
шой части населения, особенно молодежи, обменивать стремление
к личному развитию на безопасность и комфорт. Лозунг «изме-
нить жизнь» выражал требование вернуть индивиду суверенитет,
растворившийся в идеологии прогресса, эффективности и кривых
экономического роста, в которые «мы совсем не влюблены», как
было написано на стенах Сорбонны. Через восхваление гедонизма
и уникальности момента («все и сразу») находит свое выражение
отказ следовать логике отложенного удовольствия и запрограм-
мированного существования, предполагаемые государственным
Планированием и страхованием: за безопасность нужно платить, а
(помимо прочего, это ведет к тому, что после периода полной занято-
сти работодатели будут отдавать предпочтение тем формам договора,
которые накладывают на них меньше обязательств). Хотя эти меры
совсем не эквиваленты гарантированной занятости.
Эта идеология вновь получила сильное развитие в начале 80-х годов.
Ее ярким выразителем стал П. Бенетон (см.: Beneton Р. Le Пёап du
bien. Р.: Calmann-Levy. 1982).
454 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
цена — подавление своих желаний и готовность к умеренной жиз-
ни, где все заранее предрешено1.
Эта точка зрения может восприниматься сегодня как реак_
ция богачей, избалованных потреблением и легко доставшимися
гарантиями. Однако она также выражает главное недовольство
формой управления социальным государством. Отвергалось не
то, что государство делало много, а скорее, что оно делало пло-
хо то, что должно было делать. В действительности, в это время
радикальная критика оснований социального порядка, стремя-
щегося к прогрессу, была очень редкой, даже если и выражалась
в исключительно ярких формах1 2. Зато высказывалась многочис-
ленная и разнообразная критика в адрес того, как государство
осуществляло необходимое освобождение от традиционного по-
кровительства и несправедливостей, унаследованных от прошло-
го. В 60-е годы ставится также под сомнение технократический
способ управления обществом, что нашло свое выражение в соз-
дании большого числа клубов («Le Club Jean Moulin», «Les Clubs
Citoyens 60» и др.) и ассоциаций пользователей, стремившихся
участвовать в принятии решений, затрагивавших их повседнев-
ную жизнь. Для ликвидации возникшей деполитизации нужно,
чтобы политическое и социальное действие вновь стало опирать-
ся на участие граждан. Граждане расплачиваются вынужденной
пассивностью за то, что делегировали государству роль прово-
дить изменения сверху, без контроля гражданского общества3.
1 Более полное изложение этого исследования см.: Donzelot J. L’inven-
tion du social. Chap. IV, § 1.
2 Помимо пережитков в лице ультраправых, вечных хулителей прогрес-
са, это было особенно свойственно ультралевым группам, склонным
к крайним формам спонтанности, публика которых оставалась мало-
численной, несмотря на зрелищные манифестации. Главные положе-
ния критиков общества потребления, а также различных направлении
марксизма, воспевавших революционные действия, не оспаривали
принципов философии истории, лежавшей в основе социального вос-
хождения общества наемного труда. Первые скорее разоблачали теН
денцию сведения всех созидательных возможностей современного
общества к обманчивым товарным отношениям, а вторые утверЖД2
ли, что эти возможности оказались конфискованы господствующими
группами.
3 Donzelot J. L’invention du social. Chap. IV, § 2.
Глава УШ. Новый социальный вопрос 455
доощь «социальных движений» 60-х и начала 70-х годов свиде-
тельствовала о потребности социальных акторов, усыпленных
бюрократическими и безличными формами государственного
управления, принять на себя ответственность.
В теоретическом плане, в период укрепления общества наемно-
го труда происходило развитие смелой критической социологии,
которая сконцентрировала свое внимание на трех главных темах:
доказательстве воспроизводства неравенства, особенно в области
образования и культуры: разоблачении сохранения социальной
несправедливости и эксплуатации рабочей силы; критике того,
что существующие способы обращения с некоторыми категория-
ми населения (заключенными, психическими больными, неиму-
щими) недостойны демократического общества. В общем и целом,
речь шла о том, чтобы поймать на слове республиканский идеал,
сформулированный в преамбуле Конституции 1946 года;
«Каждый имеет право на труд и получение работы... Государство
гарантирует всем, в частности детям, матерям и престарелым, охрану
здоровья, материальное обеспечение, отдых и досуг. Каждый человек,
лишенный возможности трудиться в силу возраста, физического или
умственного состояния или экономического положения, имеет право
получать от коллектива средства, необходимые ему для существова-
ния. Государство гарантирует обеспеченный законом доступ детей и
взрослых к образованию, профессиональной подготовке и культуре»1.
Нужно сказать, что в начале 70-х годов мы были еще очень
Далеки от такого состояния дел, и не стоит понимать буквально
убаюкивающие речи о прогрессе и экономическом росте. Одна-
ко эта критика не ставила под сомнение то глубинное течение,
что, казалось, несло общество наемного труда и тянуло за собой
всю социальную структуру. Существовавшая критика была на-
правлена на способы распределения доходов и использование
Идеологии прогресса как алиби для сохранения сложившегося по-
ложения дел* 2.
-----------_
Цит. по Fournier J., Questiaux N. Le pouvoir du social. P. 97 Эта кни-
га представляет собой довольно полный каталог того, что еще нужно
сделать в социальной области с точки зрения социалистической пер-
2 спективы.
Столкновение экономической и социологической точек зрения хоро-
шо выражает напряжение, существующее между двумя концепциями
прогресса, которое критическая версия социологии не отвергает, но
456
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труг,
3. Социальное государство периода роста несло в себе и бо-
лее глубокое противоречие, но осознание этого происходит поз-
же. Нужно было ждать ухудшения ситуации, чтобы стали замет,
ны многие неявные условия существования этого государства
С одной стороны, вмешательство государства оказывало сильное
унифицирующее воздействие. Например, необходимость распреде-
ления пособий требовала определения групп индивидов, которым
они предназначались, что в свою очередь приводило к стиранию
индивидуальных особенностей. Таким образом, «имеющий право»
становился членом некоторого абстрактного коллектива и отныне
был связан с административно-юридическим образованием, где он
являлся своего рода переменной. Этот способ функционирования
общественных служб хорошо известен и в течение долгого времени
подвергался критике за свой «бюрократический» и «технократиче-
ский» характер. Однако это привело к парадоксальному явлению:
функционирование такой системы одновременно оказало яв-
ное индивидуализирующее воздействие. Клиенты, помещенные
этими службами в единые административно-юридические рамки,
становились все более похожими друг на друга и одновременно
утрачивали связи с реальными коллективами:
«Классическое государство всеобщего благоденствия, являющее-
ся следствием классового компромисса, в то же время производит
огромное индивидуализирующее воздействие. Когда мы предоставля-
ем индивидам такой замечательный парашют, как гарантированная
социальная помощь, то разрешаем им в любой жизненной ситуации
освободиться от любого типа общности, от всех возможных видов со-
циальной принадлежности, начиная с элементарной зависимости от
соседей. Если есть социальное страхование, то для оказания помощи
мне не нужен сосед по лестничной клетке. Государство всеобщего
благоденствия — это мощный фактор индивидуализма»1.
требует строгого объяснения теоретических и практических условий,
необходимых для его демократического существования (см.: Darras,
le partage des benefices. P.: Eds de Minuit. 1965). Co своей стороны
я проводил анализ этого движения, критиковавшего социальные и
медико-психологические институты и формы участия. См.: Castel R
De ''integration sociale a I’eclatement du social: I’emergence. 1’apogeee'
le depart a la retraite du controle social / / Revue internationale d’actio-’5
communautaire. 1988. Automne. 20/60.
1 Gauchet M. La societe d’insecurite // Donzelot J Face a 1’exclusion-
P. 170
П?ва УШ- Новый социальный вопрос______________________________457
Социальное государство находится в самом центре общества
индивидов, однако его отношение к индивидуализму имеет двой-
ственный характер. Мы уже видели, что социальная защита ком-
пенсировала недостатки первичной социабельности и заполнила
лакуны системы защиты со стороны близких. Она стала реакцией
на угрозы, которые возникали в обществе, где развитие промыш-
ленности и урбанизация ослабили первичные социальные связи.
Таким образом, государственные службы оказались создателями
новых связей и систем защиты, но совсем на другом уровне, чем
простая принадлежность к конкретным общностям. Вводя общие
правила и объективные права, социальное государство устанав-
ливает дистанцию по отношению к группам, к которым индивид
уже принадлежал и существование которых больше не является
необходимым гарантом получения помощи. Например, обязатель-
ное страхование есть установление определенной солидарности и
знак принадлежности к коллективу. Однако этот способ «создания
общества» требует очень мало личных вложений и минимальной
ответственности, достаточно уплаты взносов, которые к тому же
перечисляются автоматически, или периодического участия в вы-
борах делегатов, управляющих «кассой», функционирование кото-
рой для всех остается загадкой, и т. п. Это верно для множества
систем социальной защиты. Вмешательство государства позволя-
ет индивидам избегать риска аномии, которая, как хорошо показал
Дюркгейм, сопровождает развитие индустриального общества. Но
главным, а в пределе — единственным, их собеседником в этом
вопросе оказывается государство и его аппарат. Таким образом,
защита индивида переходит на другой уровень. Государство ста-
новится его главной защитой и опорой, однако, это остается от-
ношением с абстрактным коллективом. Возможно ли, спрашивает
Хабермас, «создать новые формы жизни с помощью юридически-
бюрократических средств?’» Если этот рецепт существует, то он
А° сих пор не найден.
Опасность, которую несет в себе такая зависимость от го-
сУДарства, станет понятна, когда окажется, что оно больше не
епособно выполнять стоящие перед ним задачи в той относи-
тельно безболезненной форме, в какой оно это делало в период
----------------
Habermas J. La crise de 1'Etat providence et 1'epuisement des energies
utopiques / / Ecrits poiitiques. P. Editions du Cert. 1990
458 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тх,._
экономического роста. Подобно богу у Декарта, который обязан
постоянно создавать мир, государство своими действиями долж-
но постоянно поддерживать систему защиты. Если оно переста-
нет это делать, то под угрозой окажутся сами социальные связи
Таким образом, индивид оказывается в прямой зависимости от
непредсказуемого развития общества наемного труда, которое
разрушило большие коллективные образования, державшиеся
на конкретной солидарности, антагонизм которых цементировал
единство всего общества. В этом случае общий интерес может
быть вытеснен корпоративизмом, под которым мы понимаем за-
щиту и восхваление какой-нибудь одной страты, отличающейся
от более низко стоящих страт и стремящейся к преимуществам
страты, стоящей на более высоком уровне в иерархии наемного
труда. В пределе, если цель каждого индивида в том, чтобы со-
хранить, а если можно, улучшить свою собственную траекторию
и траекторию своей семьи, то социальная жизнь рискует превра-
титься в struggle for life.
Итак, существует, если не противоречие, то во всяком случае
сильное напряжение между развитием индивидуализма, свойствен-
ного обществу наемного труда, и установлением определенных
форм обобществления доходов и административных ограничений,
необходимых для функционирования социального государства.
Это противоречие может быть незаметно, пока цена обязательной
солидарности не слишком велика, и пока ограничения компенси-
руются существенной прибылью, дивиденды от которой достают-
ся самому индивиду. Так, мы знаем, что социальное страхование
оплачивалось большинством активного населения, которое в ко-
нечном итоге платило взносы для самих себя: они обеспечивали
свое собственное будущее вместе с будущим всех остальных ра-
ботников. Но под двойным давлением со стороны безработицы и
демографического дисбаланса, система социальной защиты оказы-
вается зажатой в тиски. Социальное страхование движется от того
состояния национальной солидарности, когда активное население
платило в основном за активное, к такому состоянию, когда актив'
ное население должно платить преимущественно за неактивное-
доля которого все увеличивается1.
1 Olivennes D. La societe de transfert // Le Debat. 1992. Mars-avril-
№ 69
Глава УШ- Новый социальный вопрос 459
«В универсуме- где, с одной стороны, увеличивается число по-
жилых людей и школьников, а с другой стороны, ослабевают связи
между производством, занятостью и доходом, ограниченная часть ра-
ботающего активного населения отдает все большую и большую часть
своих доходов на финансирование превосходящего числа тех, кто еще
не работает, уже не работает или никогда не будет работать»1
При таком положении дел, конечно, нельзя уйти от болезнен-
ного выбора. Некоторые споры, двадцать лет назад имевшие акаде-
мический характер, стали сегодня особенно острыми. Например,
должна ли система социальной защиты стремиться освободить
всех граждан от нужды, или быть преимущественно связана с
трудом? Первая возможность выражает точку зрения Беверид-
жа, который давал ей очень широкое толкование: «Гарантировать
всем гражданам Великобритании доход, достаточный для того,
чтобы они могли оплачивать свои нужды»* 2. Однако в том же до-
кладе он энергично подчеркивал необходимость сохранения почти
полной занятости, чтобы план социальной защиты приносил свои
плоды: «В качестве одной из целей социальной защиты нужно
рассматривать поддержание полной занятости и предотвращение
безработицы»3. Вторая возможность — это «система Бисмарка».
Она связывает защиту преимущественно с социальными отчисле-
ниями из заработной платы, и можно сказать, что Франция близка
к этой модели. Пьер Ларок почти буквально повторяет выражение
Бевериджа об «освобождении от нужды». Для него социальное
страхование — «это гарантия каждому человеку, что в любых об-
стоятельствах он сможет приемлемым образом обеспечить свое
содержание и содержание тех, кто от него зависит»'1. Без особых
Ibid. Р. 118. О чисто демографической стороне вопроса см.: Pour-
sin J.-M. L’Etat providence en proie au demon demographique // Le
Debat 1992. Mars-avril. №69. В отношении труда нужно отметить, что
трудности финансирования объясняются не только уровнем безрабо-
тицы, но и увеличением числа нестабильных и плохо оплачиваемых ра-
бочих мест, которые предполагают выплату очень небольших членских
2 взносов и нуждаются при этом в больших компенсаторных выплатах.
Beveridge W. Full Employment in a Free Society P.: Domat-Montchre-
3 tien, 1945 P. 15.
, Ibid. P. 16
Baroque P. De i’assurence a la Securite sociale // Revue internationale
du travail. 1948. Vol. LVII. Juin. №6. P. 567. Выражение «freedom from
460
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса Хроника наемного
трудностей Беверидж и Ларок могли бы поставить рядом эти две
модели, построенные на совершенно разных основаниях. И н
нужно было бы между ними выбирать поскольку почти полная
занятость вносила свой вклад в дело «освобождения» от нужды
Однако, когда активное население становится меньшинством, за-
щита всех по принципу солидарности и защита активного населе-
ния благодаря страхованию входят в противоречие.
Мы также отмечали, что система социального страхования не
включала страхование от безработицы. Пьер Ларок оправдывал
это следующим образом: «Во Франции безработица никогда не
была таким серьезным риском, как в Великобритании»* 1. Помимо
того, что сегодня это заявление кажется в высшей мере устарев-
шим, оно, возможно, выдает главную проблему: как можно с по-
мощью труда «страховать» безработицу? Конечно можно, но до
определенного момента, поскольку безработица — не такой риск,
как все остальные (производственная травма, болезнь или бедная
старость). Если безработица становится массовой, то снижаются
возможности финансирования остальных рисков, а также возмож-
ность «страховать» самого себя2. Ситуация с безработицей выдает
ахиллесову пяту социального государства эпохи экономического
роста. Сформировавшаяся структура опиралась на определенный
режим труда, который сегодня сильно изменился.
Однако, возможно, существенным фактором дестабилизации
социального государства является ослабление национального го-
сударства, от которого оно ведет свое прямое происхождение. Раз-
мывание королевских прерогатив государства идет по двум направ-
лениям: в пользу нижестоящих органов, в связи с расширением
полномочий местных «децентрализованных» властей, и вышестоя-
want» первый раз появляется в Акте о социальном страховании 1935 г.
(Social Security Act), в самый разгар Нового курса Рузвельта.
baroque Р La Securite sociale dans I’economie franyaise. P.: Federation
nationale des organismes de Securite sociale 1948 P. 9.
1 Вот, например, два показателя «исключительного» положения безра-
ботицы. Система компенсаций, связанная с безработицей и осушес
вляемая Assedic с 1958 г., не включена в систему социального страхо-
вания Циркуляр министра труда Пьера Берегового от 1982 г. riepese-
безработных, у которых заканчивается право получать пособие, и3
системы страхования в систему «солидарности» (мягкий способ вновь
заговорить о благотворительности)
fлава YUL Новый социо гьный вопрос 461
щлх, в связи с развитием Европейского Союза и сверх того — глоба-
лизацией экономики и преобладанием международного финансово-
го капитала Социальное государство кейнсианского типа опиралось
на компромисс между социальными партнерами внутри своих гра
нии. который оно отчасти само конструировало Но оно предпола-
[ало еще и внешний компромисс, по крайней мере имплицитный,
между различными государствами, которые сравнимы друг с другом
по уровню экономического и социального развития. В действитель-
ности, несмотря на неизбежные национальные различия, системы
социальной политики, в том числе политика заработной платы, в
таких странах как Германия, Великобритания или Франция совме-
стимы друг с другом (или были совместимы), т. е они соотно-
сятся с конкуренцией, которую эти страны ведут в экономическом и
торговом плане. В сущности, социальная политика государства яв-
ляется следствием сложных взаимоотношений между требования-
ми внутренней политики (упрощая — необходимостью сохранения
социальной сплоченности) и требованиями внешней политики (не-
обходимостью быть конкурентоспособным и «сильным»)1. Однако с
начала 70-х годов правила игры изменились. Например, если рань-
ше европейские государства импортировали к себе иностранных
рабочих и заставляли их работать на своих условиях, то в ситуации
глобального рынка труда они оказались в состоянии конкуренции с
географическими зонами, имеющими дешевую рабочую силу. Это
еще одна дополнительная и очень веская причина думать, что даже
при возобновлении экономического роста государство уже никогда
не сможет возобновить политику, которую оно проводило накануне
«первого нефтяного кризиса».
Итак, вслед за Юргеном Хабермасом нужно задаться вопро
сом, не имеем ли мы дело с «истощением модели». Различные фор-
мы социализма сделали из своей победы над зависимостью труда
Условие для создания общества свободных людей Социальное го-
сударство социал-демократического типа усвоило смягченную вер-
сию этой утопии. Для повышения ценности труда больше не было
Необходимости в революционном преобразовании общества: труд
По этому поводу см. анализ Франсуа Фурке, особенно: Fourquet F. La
eftoiennete, une subjectivite exogene / / La production de I’assentiment
dans les politiques publiques. Techniques, territoires et societes. № 24-
25. P. Ministere de I'Equipement, des Transports et du Tourisme, 1993
462
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного
стал главным основанием социального признания и своего рОда
фундаментом для защиты от различных опасностей и несчастий
Даже если наемный труд оставался тяжелым и зависимым, работ-
ник все-таки получал за него вознаграждение, став гражданином
в системе социальных прав, получателем различных пособий, вы-
плачиваемых бюрократическим государством, а также признан-
ным потребителем рыночных товаров1. Этот способ государствен-
ного приручения капитализма реструктурировал современные
формы солидарности и обмена, связанные с трудом. Но что будет
с этой конструкцией, если труд потеряет свое центральное место?
Лишние люди
Каковы бы ни были причины1 2 неустойчивости, возникшей в обще-
стве с начала 70-х годов, она проявилась прежде всего в измене-
нии проблематики занятости. Эти цифры сегодня слишком хорошо
известны и стоят на первом месте по своей актуальности: около
3,5 млн. безработных, или около 12% активного населения3. Но
безработица — это всего лишь самое очевидное проявление более
глубоких изменений в системе занятости. Усиление нестабильно-
1 Habermas J. La crise de i’Etat providence et I’epuisement des energies
utopiques.
2 Интерпретацию этого вопроса в экономических терминах, навеянных
школой регуляции, см., например в: Lorenzi J.-H., Pastre О., Toleda-
no J. La crise du XXsiecle. P.: Economica, 1980; Boyer R., Durand J.-P-
L’Apres-fordisme. P.: Syros, 1993.
3 Вот несколько примеров, позволяющих понять масштабы ухудшения
ситуации. В 1970 г. в ANPE (L’agence nationale pour 1’emploi — На-
циональное агентство занятости) было зарегистрировано 300 тыс.
безработных, из которых 17% стояли на учете уже более года (сегод-
ня эта безработица, называемая исключением, касается более 1 МЛН-
человек). Настоящий «взлет» безработицы начинается с 1976 г., когда
число безработных достигло 1 млн. человек. Несмотря на небольшой
рост числа рабочих мест (в 1990 г. было 22 млн. рабочих мест, а в
1982 — 21,612 млн.), число ищущих работу с того времени постоянно
росло. В период возобновления экономического роста в конце 80-х го-
дов, когда уровень роста достигал 4%, было создано 850 тыс. рабочих
мест, однако безработица снизилась только на 400 тыс. (см.: Donnees
sociaies. Р.: INSEE, 1993). Что касается современного состояния ДеЛ'
см.: Freyssiner J. Le chomage. Р.: La Decouverte. 1993.
[лава VIII Новый социальный вопрос
463
с1ри занятости — другая важная характеристика. Менее заметная,
н0, бесспорно, еще более важная. Бессрочный договор постепенно
теряет свое лидирующее место. Эта самая стабильная форма заня-
тости, достигшая своего апогея в 1975 г. и распространявшаяся на
g0% активного населения, сегодня охватывает только 65%. Раз-
вивающиеся сегодня «особые формы занятости» относятся к массе
самых разнообразных трудовых ситуаций: срочный договор, заме-
щение, частичная занятость, а также различные формы «субсиди-
руемых рабочих мест», т. е. мест, поддерживаемых государством в
рамках программы борьбы с безработицей1. В абсолютных цифрах
бессрочный договор все еще численно преобладает. Однако если
взять только новые рабочие места, то пропорции резко меняются.
«Атипичные» формы занятости составляют более двух третей от
общего числа новых рабочих мест1 2. Больше всего они затрагивают
молодежь и женщин3 4 * * * В, хотя это явление распространяется и на тех,
кого можно назвать ядром рабочей силы — мужчин от тридцати до
1 См.: Fourcade В. (.’evolution des situations d’emploi particuiieres de
1945 a 1990. Вместе с этим автором напомним, что до распростране-
ния бессрочного договора «особые ситуации занятости» были очень
многочисленными (по состоянию на 1950 г. Фуркад насчитал их около
4 млн.) Но обычно речь шла о формах, близких к независимому труду,
которые можно было бы назвать «донаемными» формами, в том смыс-
ле, что постепенно, с распространением наемного труда они были им
поглощены. Напротив, «новые особые ситуации занятости» возникают
после распространения наемного труда и совпадают по времени с раз-
витием безработицы. Они указывают на деградацию положения лиц
наемного труда. Об эволюции юридической структуры трудового до-
говора см. обзор С Эрбес Седан: Erbes-Seguin S. Les images brouillees
du contrat de travail // Menger P.M., Passeron J C. L’Art de la re-
cherche. Essais en 1'honneur de Raymonde Mouiin. P ’ La Documentation
Iranyaise. 1993.
Lebaube A. L’emploi en rmettes. Более свежие данные о состоянии рын-
ка занятости можно найти в работе: Brunhes В. Choisir l’emploi. Р.: La
Documentation franyaise, 1993.
В 1990 г только 58% молодых мужчин и 48% молодых женщин в воз-
расте от двадцати до двадцати пяти лет имели полную занятость на
Условиях бессрочного договора, в то время как в 1982 г. этот показа-
тель был равен 70% и 60% соответственно (см.: Heller J. L., Joint
Lambert М Th. Les jeunes entre I’eco'e et l’emploi / Donnees sociaies.
P.: INSEE, 1990)
464 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
сорока девяти лет. Так, в 1988 г. уже более половины из них рабо.
тало по особому договору1. Это явление затрагивает как крупны^
промышленные предприятия, так и малые и средние. Например, На
предприятиях, имеющих более 50 работников, три четверти мол0.
дых в возрасте до 25 лет работают по договорам такого типа1 2
Этот процесс кажется необратимым. Не только большинство
новых рабочих мест создается по новым схемам, но сокращается
само число бессрочных договоров (с 1982-го по 1990-й годы было
сокращено более 1 млн. рабочих мест такого типа). Складывается
впечатление, что этот процесс набирает скорость. В марте 1993 г.
«La Tribime-Desfosses» опубликовала прогноз на ближайшие де-
сять лет, предсказывавший полное изменение соотношения между
бессрочным договором и другими формами занятости. Например,
число бессрочных договоров может сократиться до 3 млн. Можно,
конечно, усомниться в математической точности таких прогнозов
Но они, по меньшей мере, указывают на глубинные изменения в
положении наемного труда3 4. Многообразие и неупорядоченность
форм занятости фактически вытесняют представление об одно-
типных и стабильных рабочих местах
Почему мы считаем, что речь идет об очень важном феномене,
даже более важном, чем рост безработицы? Вовсе не потому, что
мы хотим принизить значение безработицы. Акцент на разрушении
стабильной занятости позволяет понять, что служит источником
социальной уязвимости и, в конечном итоге, производит безрабо-
тицу и дезаффиляцию'1. В нынешней ситуации уже двусмысленно
1 Cezard М., Heller J.L. Les formes traditionneiles d'emploi salarie se de-
gradent / / Economic et statistiques. 1988. Novembre. №215.
2 JacquierJ. La diversification des formes d’emploi en France / / Donnees
sociales. P.: INSEE, 1990
1 В этой же связи Андре Горд упоминает исследование немецкого инсти-
тута, который на ближайшие годы дал следующий прогноз 25% ква-
лифицированных работников, имеющих постоянную и защищенную
работу, 25% «периферийных» неквалисЬицированных работников. ра'
ботающих по субподряду, плохо оплачиваемых и плохо защищенных
и 50% безработных и работников-маргиналов, приспособившихся К
случайной и мелкой работе (GorzA. Les methamorphoses du travail- P-
Galilee, 1988. P 90).‘
4 Эти изменения трудовых отношений, конечно, не означают, что все не
вые ситуации будут предоставлены случаю и беззаконию. Наобор°т'
рддваУШ- Новый социальный вопрос
465
называть новые формы занятости «особыми» или «атипичными».
Ото представление подразумевает доминирование бессрочного до-
говора. оставшееся уже в прошлом. Более того, представление о
безработице как об атипичном, в конечном итоге — нерациональ-
ном явлении, которого можно избежать благодаря небольшому же-
ланию и воображению (кроме того, все работы одинаковы) — это
представление тоже является выражением ушедшего оптимизма.
Безработица — это не нарыв, образовавшийся на теле трудовых
отношений, который может рассосаться. Становится ясно, что
разрушение стабильной занятости и безработица — части совре-
менного развития Они есть необходимое следствие новых спосо-
бов структурирования занятости. Это тень, которую отбрасывают
промышленная реструктуризация и борьба за конкурентоспособ-
ность, действительно очень многих отодвигающие в тень
Под сомнение может быть поставлена даже сама структура от-
ношений наемного труда. Как мы подчеркивали, укрепление по-
ложения лиц наемного труда было связано с регулярной выплатой
заработной платы. В результате чего, компетенция и готовность ра-
ботника к труду все больше и больше встраивались в долгосрочные
отношения. Это шло вразрез с более примитивной концепцией наем-
ного труда, состоявшей в найме индивида для выполнения конкрет-
ной задачи. «В действительности, продолжительность отношений
найма предполагает, что мы заранее не знаем, какие конкретные за-
дачи, из предварительно определенных, будет выполнять работник»1.
Новые «особые» формы занятости больше похожи на старые формы
найма, поскольку под давлением различных ограничений, связанных
струдом, статус работающего становится все менее определенным.
з течение двадцати лет мы наблюдаем интенсивную работу по юриди-
ческой обработке, направленной на включение этих форм в трудовое
право (что даже привело к возникновению такого с виду странного по-
нятия как «бессрочный периодический договор»). Но что характерно,
эти новые правила создаются по отношению к бессрочному договору
или как отклонение от него. Об этом см.: Erbes-Seguin S. Les images
brouillees du contrat de travail.
Duaty F., Morin ML. Entre le travail et I’emploi: la polyvalence des
contrats a duree determinee / / Travail et emploi. 1992 № 52. Отно-
сительно различных концепций трудовых отношений см.: Rose J. Les
rapports de travail et d’emploi: une alternative a la notion de relation sala-
riale / / GREE, Cahier№7, L'niversite de Nancy II, 1992.
466
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного т;
Понятие гибкости служит для обозначения того, что современный
работник должен подстраиваться под свою задачу.
Однако не будем преувеличивать. Гибкость не сводится к необ.
ходимости механически подстраиваться под каждую конкретную
задачу. Она требует, чтобы исполнитель был готов сразу адаптиро-
ваться к изменениям спроса. Управление по принципу «just in time»
производство под заказ, немедленный ответ на риски рынка — все
это стало категорическим императивом функционирования кон-
курентоспособных предприятий. Чтобы соответствовать этим
требованиям, предприятие может обращаться к субподрядчикам
(внешняя гибкость) или приучать свой персонал к гибкости и поли-
валентности, чтобы сотрудники могли справляться с целым набором
новых ситуаций (внутренняя гибкость). В первом случае, обязан-
ность отвечать на изменения рынка выпадает на долю предприятий-
спутников. Они могут это делать за счет того, что положение
наемных работников становится очень неустойчивым и сильно воз-
растает риск безработицы. Во втором случае, предприятие берет на
себя обязанность адаптировать свой персонал к технологическим
изменениям. Однако это происходит за счет исключения тех, кто не
соответствует новым высоким нормам совершенства'.
Этот факт заставляет коренным образом переосмыслить инте-
гративную функцию предприятия. В период экономического роста
оно являлось базовой организационной матрицей общества на-
емного труда. Как подчеркивали Мишель Аглиетта и Антон Бен-
дер, именно предприятие служило основанием дифференциации
наемного труда. Оно структурировало относительно стабильные
группы индивидов и иерархически упорядочивало их как взаимо-
зависимые позиции2. Эта форма социальной сплоченности всегда
В отличие от Японии, Германии или Швеции, Франция скорее предпо-
читает внешнюю гибкость, хотя и меньше, чем Соединенные Штаты или
Великобритания. Этим объясняется высокий уровень безработицы и са-
мая высокая нестабильность рабочих мест' работники меньше удержива-
ются на предприятии, а самые неквалифицированные задачи чаще всего
выполняются вне предприятия работниками, которые больше всех под-
вержены действию конъюнктуры рынка (см : Boyer R Leconomie fra-'1'
yaise face a la guerre du Golfe. P.: Commissariat generale du Plan, 1990)
Aglietta M., Bender A Les metamorphoses de la societe salariale CM-
также: Maurice M.,Sellier F., Sylvestre J.-J Production de la hierarch'6
dans 1’entreprise / / Revue fran^aise de sociologie. 1979. №2.
^ра VIII. Новый социальный вопрос
467
проблематична, поскольку ее пронизывают конфликты интересов
и в конечном счете, — антагонизм труда и капитала. Однако, как
МЫ показали выше, экономический рост позволил в определен-
ной мере уравновесить ожидания персонала и цели руководите-
лей предприятий, обеспечив рост доходов и социальных льгот,
способствуя профессиональной мобильности и социальному вос-
хождению наемных работников. «Кризис» сужает или полностью
ликвидирует это свободное пространство, и с позиции всеобщей
мобилизации, объявленной во имя максимальной конкурентоспо-
собности, «социальные достижения» становятся препятствием.
Парадоксально, но апологетический дискурс о предприятии
укрепляется в тот момент, когда оно теряет большую часть своих
интегративных функций1. Конечно, предприятие — это источник
национального богатства, школа успеха, модель эффективности
и конкурентоспособности. Однако это одновременно инструмент
ослабления и даже «машина исключения»* 2.
Внутри самого предприятия гонка за эффективностью и конку-
рентоспособностью ведет к дисквалификации наименее приспосо-
бленных. «Партисипативный менеджмент» требует мобилизации
не только технической, но социальной и культурной компетенции,
что не соответствует традиционной профессиональной культуре
большинства работающих3. Когда, стремясь к «внутренней гибко-
сти», предприятие старается адаптировать квалификацию своих
работников к технологическим трансформациям, непрерывное об-
разование начинает функционировать как постоянная селекция4.
Результатом этого является признание профнепригодными «старе-
ющих работников»: слишком старых или недостаточно образован-
ных, чтобы переобучиться, но еще слишком молодых, чтобы уйти
на пенсию. Во Франции уровень активности людей в возрасте от
55 до 60 лет упал до 56%. Это один из самых низких показателей
в Европе К примеру, в Швеции он составляет 76%. Классическая
Эта апология укрепилась после 1982 г. благодаря обращению государ-
ственного социализма к ценностям рынка. Как все новообращенные,
этот дискурс легко впал в прозелитизм (см.: Le Goff J.-P. Le mythe de
2 1'entreprise. P.: La Decouverte, 1992).
Gaulier X La machine a exclure / / Le Debat. 1992. Mars-avril. № 69.
( Aubert N., Gaulejac V., de. Le cout de 1’excellence P : Seuil, 1991
Gaulier X. La machine a exclure.
468
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемногоtj)^.
модель защищенного труда, когда работник уходит на пенсию с ц0.
стоянного места работы, больше не является основной1.
Одновременно предприятие плохо справляется с функцией
интеграции молодых. Повышая уровень квалификации, необходц.
мый при приеме на работу, оно снижает стоимость рабочей силы
молодых еще до того, как они начали работать. Таким образом
молодые, которые двадцать лет назад могли быть легко включе-
ны в производство, сегодня обречены скитаться, накапливая ис
пытательные сроки, или перебиваться мелкими заработками. По-
скольку потребность в квалификации никогда не соответствует
техническим требованиям, то многие предприятия стараются за-
страховать себя от будущих технологических изменений, нанимая
сверхквалифицированных молодых сотрудников, в том числе и в
непрестижные сектора. Поэтому молодые, имеющие диплом САР1 2
или ВЕР3, все чаще занимают места, предъявляющие более низ-
кие требования к компетенции, чем та, что они имеют. Например,
если в 1973 г. две трети молодых занимали посты, соответствую-
щие их специальности, то в 1985 г. таких было уже только 40%4.
Следствием этого является снижение заинтересованности и рост
мобильности-нестабильности. Если существует возможность, эти
молодые стараются найти другую работу, больше соответствую-
щую их квалификации. Но самое главное, что действительно не-
квалифицированная молодежь рискует остаться вообще без ра-
боты, потому что места, на которые они могли бы претендовать,
заняты их более квалифицированными сверстниками. На более
глубоком уровне, эта логика может полностью обесценить поли-
тику, делающую акцент на квалификации и представляющую ее
надежным способом защиты от безработицы или выхода из этого
состояния. Когда считают, что, повышая свою компетенцию и де-
лая ее боле разнообразной, можно защитить себя от риска стать
1 Guillemard А.-М. Travailleurs vieillissants et marche du travail en Eu-
rope // Travail et emploi 1993. №57.
CAP (Certificat d’aptitude professionnelle) — свидетельство об оконча-
нии профессионально-технического училища. — Прим, перев.
ВЕР (Brevet d’etudes professionneiies) — свидетельство о профессио-
нальном образовании. Выдаётся после двух лет обучения, образую-
щих второй цикл среднего образования. — Прим, перев.
4 Iribarne Р , de. Le chomage paradoxal.
469
рпаВа УЛЬ Новый социальный вопрос
«^нанимаемым» — это еще оптимистический взгляд на «кризис»,
рерно, что работники с «низкой квалификацией» составляют са-
К большую часть безработных, однако эта корреляция не под-
разумевает прямой и необходимой связи между квалификацией и
занятостью. Работники с «низкой квалификацией» всегда риску-
ют быть проигравшими, если общий уровень образования одно-
временно растет1. Это одна из причин, по которой цель «довести
уровень среднего образования до 80%» является псевдореше-
нием проблемы занятости. Потому что сегодня, конечно, нет и в
обозримом будущем не будет такого количества рабочих мест, где
требуется подобная квалификация2. Вместо снижения уровня без-
работицы это может привести к повышению уровня квалификации
безработных.
Поясним нашу позицию. С демократической точки зрения,
легитимно и даже необходимо бороться с проблемой «низкой
квалификации», говоря менее технократическим языком —
с проблемой низкого культурного развития определенной части
населения. Но из этого не следует делать вывод, что незанятые
могут найти работу только благодаря повышению своего образо-
вательного уровня. Положительная зависимость между образо-
ванием и занятостью возникла в начале XX века совсем в другом
историческом контексте. Тогда образование и социализация, по-
лучаемые в школе, способствовали переезду молодых крестьян
из деревни в город и формированию образованного и компетент-
ного рабочего класса: молодые, получившие образование благо-
даря государству, находили работу, соответствующую их новой
Квалификации. Сегодня не все квалифицированы и компетентны,
и оценка уровня образования остается главной целью. Однако,
Демократический императив не должен скрывать новую серьез-
Гонка за квалификацией может привести к совершенно противопо-
ложному результату. Если предприятие нанимает преимущественно
сверхквалифицированных работников, то малоквалифицированные
претенденты фактически лишаются той работы, которую они могли
бы выполнять, поскольку ее отдали более квалифицированным, но в
то же время менее приспособленным к этому месту, работникам.
Исследование, проведенное «Бюро по информации и экономическому
прогнозированию», показало, что в 2000 г. по меньшей мере 60% ра-
бочих мест будут требовать квалификации ниже бакалавра (диплом о
среднем образовании во Франции. — Прим, перев.)
470
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемьюго
ную проблему: возможность оказаться ненанимаемым, Даже
при наличии квалификации1.
Было бы несправедливо возлагать всю ответственность за ситуа.
цию на предприятия. Роль предприятия — управлять технологиче-
скими изменениями и подчиняться новым требованиям рынка. Вся
история трудовых отношений к тому же показывает, что невозможно
требовать от работодателей еще и того, чтобы они «занимались соци-
альными вопросами». Если они это делали, как, например, филантро-
пы XIX века, то исключительно ради защиты ограниченных и хорошо
понятных интересов предприятия. Однако, при таких трансформаци-
ях, буквальное следование требованиям рентабельности в перспек-
тиве может оказаться пагубным для самого предприятия (например,
неконтролируемое использование гибкости может разрушить соци-
альную сплоченность предприятия или лишить персонал заинтересо-
ванности в работе). Таким образом, желательно, чтобы предприятие
разумно управляло этими императивами. Зато наивно полагать, что
оно может взять на себя ответственность за риск социального рас-
кола, который возникает в связи с его функционированием. В конце
концов, самые конкурентоспособные предприятия чаще всего явля-
ются самыми селективными и, следовательно, теми, кто больше все-
го исключает. В то же время, открытая публикация положительных
коммерческих отчетов предприятий часто сопровождается публика-
цией их «социальных планов» по реструктуризации (например, в ав-
томобильной промышленности). Это означает, что политика, стремя-
щаяся контролировать последствия деградации положения наемного
труда и обуздать безработицу, не может опираться исключительно на
динамику предприятий и добродетели рынка. Множество мер в от-
ношении предприятий: например, льготы за найм, снижение выплат
в социальные фонды без обязательного приема на работу и т. п., —
доказали свою, если не бесполезность, то, как минимум, очень низ-
кую эффективность. Когда речь идет о том, чтобы помочь тем, кто
Так. например, в последнее время наблюдается рост безработицы сре-
ди руководителей, хотя пока еще невозможно определить масштабы
этого явления (см.: Marchand О. La montee recente du chomage des ca-
dres // Premieresinformations. 1993. Jiilet. №356). В 1992 г средирУ'
ководителей насчитывалось 3,4% безработных, в то время как среД11
профессионалов среднего уровня — 5,1%, среди рабочих — 12,9%
среди служащих — 13,3%.
рп^а УШ. Новый coi^iia гьный вопрос
471
оказался в особенно затруднительном положении, нужно «меньше
субсидировать те рабочие места, которые и так были бы созданы»1.
Некоторые социальные меры оказались поистине «золотым дном»
для предприятий, и они не стремятся от них отказываться. Однако,
когда речь идет о контроле над безработицей, то эти меры часто име-
ют негативные последствия.
В любом случае, искать спасения у предприятия — это ошибить-
ся адресом. Предприятие выражает логику рынка, логику экономи-
ки, которая является «институциональным полем исключительно
предприятий»-. В этом плане место для маневра очень ограничено,
поскольку общество больше не может игнорировать рынок (крах
стран «реального социализма» показал это), так же как физика не
может игнорировать универсальный закон гравитации. Однако если
выступление «против» рынка чревато самоубийством, то из этого не
следует, что нужно полностью на него положиться. Проблематика
социальной сплоченности не совпадает с проблематикой рынка, со-
лидарность не строится на отношениях конкурентоспособности и
рентабельности. Совместимы ли эти две логики? К этому вопросы
мы еще вернемся. Здесь нам важно зафиксировать их различие, что-
бы выйти из того тупика, к которому ведет стремление возложить
на предприятия бремя решения современного социального вопроса.
Политическая воля скорее всего способна, в любом случае долж-
на стремиться, направлять и ограничивать рынок, чтобы его функ-
ционирование полностью не раздробило общество. Она не может
делегировать предприятию обязанность выполнять ее собственные
полномочия. Конечно, если мы не считаем, что сплоченность всего
общества может гарантировать принцип «что хорошо для Дженерал
Моторе, то хорошо для Соединенных Штатов».
Если решение социального вопроса зависит не только от пред
приятии и поля экономики, то в плане социальной сплоченности
современная динамика ведет к катастрофическим последстви-
ям. На первый взгляд, ситуацию можно рассматривать сквозь при-
зму проблемы раздвоения рынка труда-* * 3 * 5, но можно сделать и более
Trestnorvtant R. Chomage: les chances d'en sortir / / Economic et statis-
г tiques. 1991 Mars. №241 P 50.
3 Fourquet F , Murard N. Valeur des services collectifs sociaux.
Piore M.J. Dualism in the Labor-Market: The Case of France / /
Mairesse J Emploi et chomage. P.: Formation nationales des sciences po-
litiques, 1982.
472
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемногоj-py
радикальные выводы. Действительно, существует два «сегмента»
занятости: «первичный» рынок, образованный более квалифици
рованными, лучше оплачиваемыми, более защищенными и более
стабильными работниками, и «вторичный» рынок, который состав-
ляют более зависимые и менее квалифицированные работники, на-
прямую подчиненные изменяющимся требованиям рынка. Однако
отношения между этими двумя секторами не являются постоян-
ными. Схематично можно сказать, что в период экономического
роста и равновесия между спросом и предложением рабочей силы
между этими секторами существует отношение дополнительности
В такое время предприятию выгодно закреплять за собой челове-
ческий капитал. Это совпадает и с интересами самого работника.
Закрепление сотрудников снижает издержки на образование, га-
рантирует передачу накопленных навыков, улучшает социальный
климат на предприятии, уменьшает число перебоев, плохо влияю-
щих на производительность. В этой ситуации «вторичный» рынок
выполняет вспомогательную функцию, чтобы предприятие могло
реагировать на неожиданные изменения, а в определенных слу-
чаях служит своего рода тамбуром, где происходит социализация
работников, часть которых потом будет зачислена в постоянный
штат. И наоборот, в ситуации неполной занятости и раздутых
штатов два рынка находятся в состоянии прямой конкуренции.
Наличие постоянного штата мешает предприятию гибко реагиро-
вать на изменяющуюся конъюнктуру. В такой ситуации оно боль-
ше заинтересовано в работниках вторичного сектора, поскольку
у них меньше прав, они не защищены условиями коллективного
договора и их можно нанимать от случая к случаю1. Добавим, что
интернационализация рынка труда указывает на разрушение на-
ционального рынка. Предприятия нанимают субподрядчиков в
других странах (внешняя гибкость), где стоимость рабочей силы в
1 DuthilG. LespolitiquessalarialesenFrance, 1960-1990 P : L’Harmattaf-
1993. Во Франции первое коллективное осознание того, что в понииа"
нии труда происходит переход от господствовавшей вплоть до 70-х г°
дов проблематики, основанной на стремлении закрепить рабочую силУ
на предприятии, к проблематике гибкости и адаптации к изменениям-
при которых возможно разрушение социального статуса, проявляет^
во время второго коллоквиума в Дурдане в декабре 1980 г. (см.: ColJ°
que de Dourdan. L’emploi, enjeux economiques et sociaux. P Masper°
1982)
fjiaB2 VIII- Новый социальный вопрос
473
несколько раз ниже. В первое время эта форма делокализации за-
тронула преимущественно неквалифицированный труди традици-
онные отрасли промышленности. Например, упадок текстильной
промышленности в «развитых» странах. Причем, это был сектор,
требовавший больше всего рабочей силы. Однако, предприятие
может передать субподрядчикам из Юго-Восточной Азии или лю-
бого другого региона не только производство сложной техники, но
и программного обеспечения1.
Развитие третичного сектора, важность которого подчеркива-
ют Бернар Пере и Ги Рустан, усиливает эти изменения'. Оно влия-
ет не только на структуру трудовых отношений, приводя к уста-
новлению прямых связей между производителями и клиентами
(собственно, предоставление услуг) и к усилению информацион-
ного и коммуникативного характера деятельности, но и оказывает
прямое воздействие на уровень производительности труда. В сред-
нем повышение производительности в промышленности в два раза
больше, чем в секторе услуг3. Из этого следует серьезный вопрос
1 Вопрос о влиянии делокализации на разрушение национального рын-
ка труда в ближайшие годы будет оставаться дискуссионным. Более
нюансированную точку зрения (которая, правда, относится к началу
80-х годов) можно найти в работе: Eisler Р., Freyssinet J., Soulage В.
Les exportations d’emplois / / Mairesse J. Emploi et chomage. Более
поздняя проекция ситуации на европейский уровень, показывает, что
Доля мирового производства, расположенного в Западной Европе в
2000 г. упадет до 24,6% (для сравнения — в 1988 г. она составляла
27,3%). Это значимые показатели, но все же они далеки от того ката-
строфического сценария, который иногда предлагают (см.: Lafay С
Industrie mondiale: trois scenarios pour i’an 2000 / / Economie et statis-
г tiques. 1992. Juillet-aoiit. K°256)
Perret В , Roustang G. L’economie centre la societe. P.: Seuil, 1993 Мы
Уже указывали на важность этого процесса с самого начала станов-
ления общества наемного труда (см. Главу 7). Но с тех пор он про-
сто несется во всю прыть. В 1954 г. в секторе услуг работало 38,5%
лиц наемного труда, сегодня в нем занято около 70% работников (см.:
} Perret В., Roustang G Op. cit ).
Эти замечания позволяют снять все неясности в отношении «деинду-
стриализации». Деиндустриализация — это факт, социальными по-
следствиями которого является разрушение классического рабочего
класса (например, трудности и относительное снижение значения
такого сектора крупной промышленности, как металлургия) Однако
474________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
относительно уровня восстановления экономического роста и по-
следствий этих изменений для занятости. Как подчеркивал Аль-
фред Сови, с точки зрения классических экономистов изменение
производственных технологий всегда сопровождается «оттоком»
рабочей силы из старых секторов активности в новые. Например
уменьшение числа занятых в сельском хозяйстве способствовало
развитию более производительного промышленного сектора1. Но
этот вывод оказывает неверным, если технический прогресс при-
водит к незначительному росту производительности и сокращает
больше рабочих мест, чем создает. Кажется, мы имеем дело имен-
но с таким случаем* 1 2.
Итак, современная проблема заключается не только в форми-
ровании «неустроенной периферии», но и в «нарушении устроен-
ное™ тех, кто ранее находился в стабильном положении»3. Про-
цесс разрушения стабильности затрагивает прежде устойчивые
сектора занятости. Происходит возвращение к той массовой уяз-
вимости, которую удалось победить с таким большим трудом. И в
этом движении нет ничего «маргинального». Подобно тому, как
пауперизм XIX века, находился в самом центре первой индустриа-
лизации, нестабильная занятость является главным процессом,
как показывает Филипп Дельма. промышленная активность остается
самым важным создателем богатства, и только она может «тянуть за
собой» экономический рост. Более того, самой процветающей и луч-
ше всего оплачиваемой областью сектора услуг является обычно та.
что связана с промышленностью (см/. Delmas Ph. Le тайге des horlo-
ges.). Ален Минк также настаивает на решающей роли промышленно-
сти, которая является главным источником социального богатства, и
определяет место нации в международной конкуренции (см.: Mine А.
L'apres-crise est deja corr.mencee. P.: Gallimard, 1982).
1 Sauvy A. La machine et le chomage. P.: Dunod, 1990.
- Так, по отношению к преобладанию сектора услуг, средний рост пр0'
изводительности за час работы изменился следующим образом Если
в 1970-1974-м годах средний рост производительности был 4,6% Б
год, то в 1984-1989-м года он равнялся 2,7% в год (см.: Perret В
Roustang G. L economie centre la societe. P. 117). Анализ влияния «н°‘
вых технологий» на организацию труда можно найти в: Durand J
Travail centre technologie / / Durand J.-P., Merrien F -X. Sortie desie'
cle. P Vigot, 1991.
3 Linhart D , Maruani M. Precarisation et detabilisation des emplois ouvl
rers, quelques hypotheses // Travail et emploi. 1982. A1»! 1.
р^ва VIII. Новый социальный вопрос
475
порождаемым новыми технологическими и экономическими тре-
бованиями развития современного капитализма. К удивлению со-
временников. именно в этом состоит «новый социальный вопрос»,
имеющий те же масштабы и то же значение, что и пауперизм в
первой половине XIX века.
С точки зрения труда можно выделить три главных аспекта это-
го вопроса. Во-первых, это разрушение устойчивости тех, кто ра-
нее имел стабильное положение Часть рабочего класса и мелких
служащих, которые были хорошо интегрированы, оказалась под
угрозой. Если ранее укрепление общества наемного труда посте-
пенно расширяло фундамент обеспеченных социальных позиций и
способствовало социальному восхождению, то сейчас происходит
обратное движение. Бесспорно, именно за счет будущего проме-
жуточных страт, которые сегодня не могут особенно надеяться на
восходящую мобильность, и даже наоборот, устанавливается рав-
новесие нашей социальной структуры (популизм, как правый, так
и левый обычно соответствует ситуации угрозы). Это подтвержда-
ет мысль о том, что недостаточно рассматривать социальный во-
прос с обозначенных позиций и довольствоваться разоблачением
«исключения».
Во-вторых, особенность нынешней ситуации проявляется в том,
что индивиды укореняются в нестабильной ситуации. Случайная
работа представляет собой образование с неопределенными конту-
рами, но она имеет тенденцию к автономизации. Меньше четвер-
ти из 2,5 млн. безработных, зарегистрированных ANPE1 в 1986 г.,
нашли стабильную работу спустя два года (22%); 9% окончатель-
но смирились с отсутствием работы, 44% все еще оставались без-
работными, причем четверть их так и осталась в этом состоянии
(длительная безработица), а еще часть, поработав на одном или
нескольких местах, вновь стали безработными. Если мы прибавим
кэтому тех, чьи рабочие места в момент исследования находились
под угрозой, то окажется, что около половины безработных или
бывших безработных, находятся на зыбком пути, состоящем из пе-
риодов занятости и безработицы Эти пропорции подтверждаются
и Другими исследованиями. Так, в 1988 г. только один из четырех
_______________
ANPE (Agence nationale pour l’emploi) — Национальное агентство за-
2 нятости — Прим, перев.
Donnees sociaies. Paris. 1990, Р 72.
476
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
молодых, принятых на испытательный срок, и один временно ра-
ботающий из трех сумели получить постоянную работу в течение
года1. В том же году около 50% искавших работу, до этого работа-
ли по срочным договорам2.
Таким образом, периодическая безработица является важным
свойством рынка занятости. Целые группы, особенно молодежь,
оказываются в положении «относительно» нанимаемых для вы-
полнения краткосрочных задач (на несколько месяцев или недель)
и легко увольняемых. Выражение «постоянный временный работ-
ник» — вовсе не плохая игра слов. Существует постоянное дви-
жение между работой и безработицей, постоянная необходимость
«выкручиваться», которая сопровождается неуверенностью в за-
втрашнем дне. Это один из социальных ответов на требование гиб-
кости. И он дорого обходится участникам. Уже в 1975 г. Мишель
Пиалу описал этот «реализм отчаяния», заставляющий некоторые
группы молодежи «выбирать» однодневные стратегии3. Тогда это
был опыт, касавшийся преимущественно молодежи из особо не-
благоприятных социальных групп, детей иммигрантов и жителей
пригородов. Сегодня он затрагивает большие группы молодежи,
вышедшие из «классического» рабочего класса, имеющие техни-
ческие дипломы типа САР. Однако, он также проникает в неко-
торые сектора среднего класса4. Нестабильность становится судь-
Elbaurn М Petits boulots, stages, empiois precaires: quelle flexibility
pour quelle insertion / / Droit social. 1988. Avril. P. 314.
Duth.il G. Les politiques salariales en France, 1960-1990. P. 132.
Pialoux M. Jeunesse sans avenir et travail interimaire / / Actes de la
recherche en sciences sociales. 1979. № 26-27.
Так развивается то, что иногда называют «гибридными статусами»-
Это ни рабочие ни ремесленники. Они в действительности работа»'
по заказу работодателя без трудового договора и социальной зашиты
Число таких рабочих мест, которые нигде систематически не учить-
ваются, оценить трудно, но увеличение их числа служит хоро дим п°
казателем разрушения социального положения наемного труда (сМ
Gerritsen D. Au'dela du ‘modele typique'. Vers une sociologie de 1 ern
ploi / / Erbes-Seguin S. L’emlpoi: dissonances et defis. P.; L'Harrnat‘aI1'
1994; Le Goff J. Du silence a la parole. P. 248-249). Стоит указать^
огромный сектор нелегального труда, объем которого по определений
трудно оценить, но который представляет собой отличную почву £•'
нестабильности (Lae J.-F. Travailler au noir. P.: Metaille, 1989)- F-
Глава VIII- Новый социальный вопрос____________________________
бой. Когда говорят о том, что новые поколения не уважают труд,
что некоторые молодые видят в этом неуважении счастливый знак
освобождения от отчуждения, свойственного цивилизации труда,
то нужно помнить об этой объективной реальности рынка занято-
сти. Как можно в такой ситуации вкладывать свои силы и строить
карьерные планы? Мечта временного работника — получить по-
стоянное место, его преследуют мучительные сомнения относи-
тельно возможности добиться этого1. Отвергается скорее не рабо-
та, а непостоянный и в буквальном смысле неинтересный труд, не
способный стать основанием для проектирования предсказуемого
будущего. Такой образ жизни навязывает стратегии выживания,
основанные только на настоящем. Из этого вырастает специфиче-
ская культура, которая, по удачному выражению Лоранса Руло-
Берже, является «культурой случая»2. На социальную арену вновь
выходит очень старая необходимость, навязываемая тем, кого на-
зывают народом: «жить одним днем». Не стоит ли в таком случае
говорить о неопауперизме?
В-третьих, существует группа феноменов, вызывающая наи-
большее беспокойство, являющася следствием современной конъ-
юнктуры. Усиление нестабильности и рост безработицы, бесспорно,
есть проявление дефицита мест, которые можно занять в данной
социальной структуре, если мы понимаем место как позицию, на-
деленную социальной полезностью и общественным признанием.
«Стареющие» рабочие (часто им пятьдесят или даже меньше), кото-
рым нет места ни в производственном процессе, ни вне его; молодые
ДЮди в поисках первой работы, скитающиеся от одного испытатель-
ного срока к другому и перебивающиеся случайными заработками.
Долговременные безработные, которых безуспешно пытаются пере-
обучить или вновь стимулировать работать, —наше общество будто
бы с удивлением вновь открывает для себя существование группы
Населения, которая, как считалось, ушла в прошлое, а именно —
Лишних людей», находящихся в обществе, но не принадлежащих
—
всех этих форм непостоянного труда социальная защита либо не су-
, Шествует, либо является самой слабой.
Beaud S. Le reve de I'interimaire / / Bourdieu P. La misere du monde.
г P : Seuil, 1993
Rouleau-Berger L. La ville intervalie: jeunes entre centre et banlieue. P.:
^ieridiens Klincksieck, 1992.
478 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
к нему. Эти лишние люди, живущие на своего рода социально ней-
тральной территории, не интегрированы, и их невозможно интегри-
ровать, по крайней мере, в смысле Дюркгейма, когда он говорит об
интеграции как о принадлежности к обществу, образующему еди-
ное целое из взаимозависимых элементов.
Социальная бесполезность дисквалифицирует их в политиче-
ском и гражданском плане. В отличие от подчиненных групп инду-
стриального общества, эксплуатируемых, но необходимых, они не
могут влиять на ход вещей. Можно только удивляться, что такая
катастрофа как 3,5 млн. безработных, не вызвала к жизни никакого
заметного социального движения. Зато она породила невероятное
множество дискуссий и «дополнительных мер». Все «интересуют-
ся» судьбой этих ненанимаемых, не являющихся социальными акто-
рами. Это «социально бессильные» и «лишние нормальные люди»1.
В современной социальной структуре они занимают такую же по-
зицию, как представители «четвертого мира» в период расцвета ин-
дустриального общества: они не участвуют в системе товарного об-
мена, они опоздали на поезд модернизации и остались на перроне со
своим скромным багажом. С этого момента они могут стать объек-
том внимания и вызывать беспокойство. Проблемой является имен-
но сам факт их существования. Поскольку эти индивиды определя-
ются негативно (бесполезные, социально бессильные), то размеры
этой группы трудно определить. И обычно они это сознают1 2. Когда
же фундамент, на котором держалась их социальная идентичность
исчезает, трудно даже выступать от их имени, хотя бы для того, что-
бы сказать «нет». Борьба предполагает существование коллектива
и планов на будущее. Лишние люди имеют выбор между смирением
и спорадическим насилием, «яростью» (по выражению Дюбе) кото-
рая чаще всего угасает сама по себе.
1 Donzelot Estebe Р. L’Etat animateur.
2 Как показала Доминик Шнаппер, вначале безработица может пеое»и
ваться очень по-разному, в зависимости от социальной принадлежности
и имеющегося в распоряжении индивида культурного капитала.
молодые и образованные люди могут воспринимать это время как np°f
ление свободного послеподросткового периода, в то время как рабочей
потерявший работу, воспримет это как драму. Однако этот анализ с
носится к ситуации, когда конъюнктура на рынке занятости была Mef!^
жесткой (1981 г.). К тому же ощущение «отпуска» является временя
(см.: Schnapper D. L'epreuve du chomage. P.: Gallimard, 1981)
f ддва УШ- Новый социальный вопрос 479
Обобщая эти последние изменения, мы могли бы сказать, что все
больше и больше представителей активного населения и. уж тем бо-
лее, тех, кто находится в ситуации навязанной бездеятельности, все
меньше идентифицируют себя че.рез труд. Однако понятие «иден-
тификация через труд» не очень удобно для строгого рассуждения1.
Конечно, можно установить несколько зон коллективной идентично-
сти, основанной, в первую очередь, на профессии (трудовой коллек-
тив* 2 з). Эта идентичность может опираться соседскую общину (народ-
ный квартал2) и на круг общения (кабачки на берегу Марны, бистро,
красные пригороды, политическая или профсоюзная принадлеж-
ность). Ричард Хогарт дал одну из лучших картин этой согласован-
ной народной культуры, построенной вокруг ограничений, накла-
дываемых профессией и при этом создающей систему ценностей,
обладающих большой интегрирующей силой4. В индустриальном
обществе работа выполняет функцию «великого объединителя»,
особенно, для народных классов, что не подразумевает, как подчер-
кивает Ив Баррель, обусловленности человека работой, поскольку
кроме нее «есть семейная, школьная, профессиональная, социаль-
ная, политическая, культурная и т. п. интеграция». Но работа —
это показатель, который пронизывает все сферы, это «принцип,
парадигма, нечто такое, что в конце концов проявляет себя в раз-
личных областях и таким образом делает возможной интеграцию
всех указанных областей, не устраняя различий и конфликтов»5.
Сложно выйти за рамки этого общего теоретического рассужде-
ния, однако возможно при условии достаточного числа исследова-
По этому поводу см. обобщающую точку зрения в работе: Dubar С. La so-
г cialisation. Construction des identites et professionnelles. P.: A. Colin, 1991
Sainsaulieu R. L’identite au travail. P.: Fondation nationale des sciences
з Politiques, 1978.
См. тексты, собранные в работе: Magri S., Topalov Ch. Villes ouvrie-
res, 1900-1950. P : L'Harmattan. 1990. В сборнике хорошо описаны
формы народного общежития, посредством которых географическая
близость становится основой формирования солидарности, выпол-
няющей роль «страховочной веревки», защищающей от случайностей
, существования.
Hoggart R. La culture du pauvre.; Hoggart R. 33 Newport Street. Auto-
biographic d’un intellectue! issu des classes populaires anglaises. Trad fr.
s Gallimard/Seuil, 1991.
Barel Y. Le grand integrateur. P. 89-90.
480 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру.ц
ний по конкретным вопросам. Еще труднее измерить, насколько
ослабли интегрирующие функции труда1. Чтобы объяснить взаимо-
дополняемость, существующую между трудовой интеграцией (ста-
бильная занятость, нестабильная занятость, исключение из занято-
сти) и плотностью включения в семейные сети и другие социальные
отношения (сильное социальное включение, социальная хрупкость,
социальная изоляция), мной была предложена общая гипотеза. Эти
связи определяют разные зоны плотности социальных отношений:
зона интеграции, зона уязвимости, зона помощи и зона исключения,
или скорее дезаффиляции. Однако речь не идет о механической кор-
реляции, потому что сильная валентность по одной оси может вос-
полнять слабость по другой. Примером может служить отношение
к «достойным беднякам» и бродягам. И те, и другие не имели рабо-
ты, но первые были полностью вписаны в общину, тогда как вторые
полностью разорвали все социальные связи (см. Главу I).
В настоящее время управлять этими отношениями еще труднее,
поскольку социальное государство вездесуще. Потому интересно
проверить наличие статистической корреляции между, например,
степенью распада семей и неустойчивостью занятости1 2, хотя про-
цессы, управляющие этими отношениями, остаются неясными.
В общем и целом семья стала более хрупкой, поскольку она стала
более «демократичной»3. Мы наблюдаем медленную эрозию остров-
ка опекунской власти, которым оставалась семья в рамках договор-
ного права, установленного гражданским кодексом. Все реформы
1 В качестве иллюстрации см.: Dubet F. La galere: jeunes en survie. P.:
Fayard, 1987. P. 92 sq. Он проводит сравнение между девиантным по-
ведением молодежи из маленького, находящегося в упадке городка,
все еще сохраняющего рабочую культуру, и отклонениями молодежи
из больших городских пригородов, где нет классовой традиции.
2 Так, например, среди тех, кто имеет постоянную работу, уровень
разводов составляет 24%, среди имеющих нестабильную работу
31,4%, а среди безработных дольше двух лет этот показатель равен
38,7% (См.: Precarite el risques d’exclusion en France / / CERC. 1993.
3' trimestre. №109. P. 30).
3 В работе Л. Русселя можно найти данные о количестве зарегистриро-
ванных и незарегистрированных браков, количестве разводов и коли-
честве детей, родившихся в браке и вне его, которые указывают, что
с середины 60-х годов происходит ослабление семейных связей (СМ-
Roussel L. La famille incertaine. P.. Odile Jacob, 1989)
Глава VIII- Новый социальный вопрос 481
семейного кодекса, вплоть до самых последних о правах ребенка,
идут в направлении установления семейного партнерства, основан-
ного на отношении равенства двух семейных ролей1. Иными сло-
вами, семья все больше становится реляционной структурой, чья
устойчивость все больше зависит от качества отношений между ее
членами. Распространение договорного семейного права ослабляет
семейную структуру как таковую, делая ее зависимой от механиз-
мов саморегуляции, которыми она должна сама управлять.
Однако отдельные семьи подвергаются опасности совсем друго-
го рода. В частности те, которые из-за своего низкого социального
статуса и экономической нестабильности становится получателями
социальных пособий2. Вмешательство государства принимает здесь
совсем другие формы. Если семейный кодекс исходит из граждан-
ского права, и его предписания имеют универсальное значение, то
адресные воздействия — это дело социального государства, дей-
ствующего в рамках политики поддержания социальной сплоченно-
сти и помощи населению, которое оказалось в тяжелых условиях.
Хотя многие исследования показывают, что разрывы семейных свя-
зей (расставания, разводы, вдовство и т. п.) часто влекут за собой
снижение доходов семей, из этого нельзя делать вывод о том, что
они обязательно ведут к экономической нестабильности3. Обратная
зависимость между ухудшением социально-экономической ситуа-
ции (безработица, задолженность, банкротство и т. п.) и распадом
1 Анализ такой эволюции можно найти в работе Ирэн Тери: Thery /. Le de-
mariage Р.: Odile Jacob, 1993. Она также показывает, что этот процесс,
относящийся ко всем семьям, затрагивает их по-разному. Так, рабочие
семьи, как правило, оказываются менее защищенными универсальны-
ми нормами этого права, навеянного либеральными ценностями.
В частности, речь идет о «неполных семьях». См.: Lefaucheur N. Les
families dites monoparentales / / Autrernent. 1993. Janvier. №134.
Точнее, как говорит Клод Мартен на основе своего эмпирического ис-
следования, распад семьи «ускоряет процесс разрушения социального
статуса тех кто уже был уязвимым до разрыва отношений» (Martin С
Transitions familiales: evolution du reseau social et familial a pres la deci-
sion et modes de regulation sociale. These pour le doctorat en sociologie.
P-: Universite Paris VIII P. 464). Обзор исследований в этой области
см. В работе: Kaufman J.-C. Celibat, menages d'une personne, isole-
ment, solitude Bruxeiles: Comission des Communautes europeennes,
octobre 1993.
16 Зак 3548
482________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
семьи тоже чаще утверждается, чем доказывается. В конце концов
нужно было бы установить отношение между особой неустойчиво-
стью семей, находящихся в затруднительном положении, и общим
ослаблением «современной» семьи, чему соответствуют совершен-
но разные логики. Видно, что между различными типами опасно-
стей, которым подвергается семья, должно существовать своего
рода отношение взаимного усиления. К слабости семейной струк-
туры, практически сведенной к управлению имеющимся капиталом
отношений, может добавляться особая слабость семей, теряющих
свой социальный статус, и экономическая нестабильность, вызван-
ная деградацией положения наемного труда. Однако еще нужно по-
казать, как взаимодействуют эти элементы'.
В том же направлении идет корреляция между разрушением
статуса, связанного с работой, и ослаблением отношений поддерж-
ки. обеспечивающих внесемейную защиту со стороны близких
(отношения соседства, участие в группах, ассоциациях, партиях,
профсоюзах и т. п.). Гипотеза, кажется, хорошо подтверждается
для предельных ситуаций, в которых сочетаются полное исключе-
ние из трудового порядка и социальная изоляция: например, со-
временный бомж соответствует бродяге доиндустриального обще-
ства3. Для переходных ситуаций, отношения между двумя осями
более сложные. В какой мере разрушение занятости оплачивается
разрушением капитала социальных отношений? Насколько мне
известно, на этот вопрос нет действительно убедительного ответа,
1 Развитие идеи, что между общим ослаблением семейных связей и
особой слабостью семей, находящихся в трудном экономическом по-
ложении, существует кумулятивный эффект можно найти в моей ра-
боте: Castel R L’Etat de providence et la famille: ie cartage orecaire de
la gestion des risques sociaux / / Singly F., de. Schultheis F Affaires
de famille. affaires de 1’Etat. Nancy: Editions de 1’Est, 1991. Также см.:
Singly F , de. Sociologie de la famille contemporaine. P.: Nathan, 1993.
- По оценкам, хотя учет этой категории населения очень затруднен,
среди населения трудового возраста доля тех, кто совсем не у дел (тип
бомжей), составляет около 1 %. Около 5% потенциально активного
населения одновременно практически исключены из рынка труда, ис-
пытывают большую материальную нужду и имеют мало социальных
связей. Это крайняя точка процесса дезаффиляции (см.: Precarite et
risques d’exclusion en France ).
рдава УШ. Новый социальный вопрос
483
не считая отдельных исследований в стиле историй жизни1, или
обших заявлений о том, что разрыв социальных связей и утрата
традиционной солидарности являются катастрофой.
Чтобы глубже рассмотреть эти вопросы, нужно установить более
четкие различия между формами социабельности. Некоторые формы
связаны с принадлежностью к структурированным коллективам: тру-
довой коллектив, ассоциация, профсоюз и т п Однако существует
«жизнь за счет социальных пособий» (опыт, который затрагивает не-
сколько миллионов человек), что, впрочем, не равносильно полной
изоляции. Скорее это ведет к установлению других типов отношений
(с социальными службами и другими подобными спутниками несча-
стий). которые соответствуют другим целям, например, обмену ин-
формацией о возможных способах получения помощи. Заслуживает
внимания то, что я назвал дезаффиляцией, которая не всегда равно-
сильна полному отсутствую связей. Это может быть, например, ис-
ключение субъекта из тех структур, которые для него имеют смысл.
Можно выдвинуть гипотезу о возникновении новых подвижных
форм социабельности, не вписывающихся в коллективные цели, или
о бродяжничестве «на месте», примером которого являются группы
праздношатающейся молодежи. Им не хватает не столько общения
(часто они имеют более широкую систему связей, чем многие пред-
ставители среднего класса), сколько проектов, в рамках которых эти
взаимодействия приобрели бы смысл. Я еще вернусь к этой теме в
связи с проблемой включения, поскольку смыслом новой политики
включения могло бы стать создание или укрепление именно таких ти-
пов социабельности. Они уже существуют, но слишком слабы, чтобы
выдержать проект интеграции.
Итак, нужно проделать большую работу, чтобы понять систему
отношений, существующих между разрушением экономической и
социальной ситуации и дестабилизацией стилей жизни тех групп, ко-
торые сталкиваются с современными стремительными изменениями.
Не имея возможности представить подробно эти позиции, я хотел бы
предложить своего рода идеально-типический образ этого процесса
Деградации, интериоризированного как судьба Он демонстрирует
' Поскольку это глубокие исследования, то они не поддаются однознач-
ному прочтению. Так, например, ситуация безработицы может приве-
сти как к разрыву семейных связей, так и к мобилизации семейных
ресурсов (см : Schwartz О. Le monde prive des ouvriers.).
484 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
основные элементы драмы наемного работника, чья уязвимость вновь
стала судьбой: после разрушения условий обещанной и даже воспе-
той интеграции, жизнь оказывается «висящей на волоске»1.
Вот типичный образец. В 80-е годы, очень поздно по отношению
к восходящей траектории общества наемного труда, семья «приоб-
ретает собственность», имея совсем небольшой семейный капитал,
социальные пособия и кредиты. Однако почти сразу жену — мел-
кого служащего без постоянного статуса — увольняют по эко-
номическим причинам. Муж, не имеющий ни квалификации, ни
диплома, выполняет мелкую работу, которую ему становится все
труднее находить. Между тем в семье накапливаются долги, по-
тому что помимо всего прочего нужно платить кредит за машину и
телевизор, а со временем еще и долги за телефон и электричество.
На момент интервью жена ожидала рассмотрения своего дела о
получении RMI, а муж проходил испытательный срок на предприя-
тии, без особой надежды, что его примут на работу с минимальной
оплатой труда. Родители с обеих сторон с осуждением относились
к этой ситуации, поскольку, являясь наследниками периода эконо-
мического роста, они с трудом могли поверить, что нельзя найти
работу, если ее действительно искать. Естественно, «недостойные
дети» не оправдали больших надежд на социальное восхождение,
и это произошло лишь по их собственной вине. Таким образом,
success story о достижении пролетариатом мелкобуржуазного об-
раза жизни превратилась в настоящий кошмар. Все происходит
так, как будто целый век побед над проблемой уязвимости наро-
да оказался попросту отменен: «Невозможно представить, что в
наше время до сих пор есть такие проблемы. Говорят, прогресс не
стоит на месте, но это не так. Мне кажется, что мы скорее катимся
назад, чем идем вперед. Это просто невозможно, нужны какие-то
решения, нужно, чтобы они что-то сделали» Как «они» собирают-
ся действовать? Речь, конечно, идет о социальном государстве.
Социальное включение или миф о Сизифе
Парадоксально, но в период подъема либерализма и прославления
предприятия вмешательство государства, особенно в область заня-
тости, стало как никогда частым, разнообразным и настойчивым
1 Bourdieu Р Suspendue a un fil / / La misere du monde P. 487-498
Гнева УШ. Новый социальный вопрос 485
Однако нужно обратить внимание не только на возрастание роли
государства, но и на изменение способов его вмешательства. Пре-
жде чем попытаться перечислить различные аспекты этого вмеша-
тельства, укажем на общий смысл изменения: произошел переход
от политики интеграции, к политике включения. Под полити-
кой интеграции я понимаю политику, основанную на стремлении к
общему равновесию, к гомогенизации общества, начиная с центра.
Она действует с помощью указаний, общих для всей страны. От-
сюда попытки предоставить всем доступ к социальным службам
и образованию, снижение социального неравенства, более равно-
мерное распределение жизненных шансов, развитие страхования
и укрепление положения наемного труда1.
Политика включения определяется через ее различие и даже,
немного преувеличивая, через ее оппозицию политике интегра-
ции. Политика включения следует логике позитивной дискрими-
нации'. она выделяет особые группы населения и отдельные зоны
социального пространства и вырабатывает для них специальные
стратегии. Однако некоторые группы или районы становятся объек-
том дополнительного внимания и заботы только после констатации
того, что у них чего-то меньше, что они социально незначимы, или
что им чего-то не хватает. В действительности они страдают от не-
достатка интеграции, как, например, жители бедных кварталов,
плохие ученики, малообразованные семьи, молодежь, работающая
на плохой работе или вообще ненанимаемая. долговременные без-
работные и т. п. Политика включения может рассматриваться как
ансамбль мер, направленных на поддержание этих групп на опреде-
ленном уровне, чтобы сократить их дистанцию по отношению к тем,
кто интегрирован (приличные условия жизни, нормальная учеба в
школе, стабильная работа и т. п.) Однако сегодня рождаются со-
мнения, что значительные усилия, предпринимающиеся в этом на-
правлении уже в течение пятнадцати лет, могут реально изменить
Положение. Возможно, несмотря ни на что, в сложившейся ситуа-
Добавим, поскольку речь пойдет о пространстве, о жилых кварталах и
городе в целом, то стоит упомянуть политику благоустройства терри-
торий, прекрасным примером которой является гомогенизирующая и
Централизующая работа DATAR (Delegation a I’amenagernent du terri-
toire et a Paction regionaie •— Управление по благоустройству террито-
рий и региональной деятельности) в 60-е годы.
486
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

ции эти группы вообще неинтегрируемы. Мы должны смотреть в
лицо этой возможности.
Можно ли различить политику интеграции и политику включе-
ния, опираясь на различие между мерами, имеющими всеобщий ха-
рактер. и мерами, направленными на отдельные группы? Нет, если
не внести нескольких уточнений. В действительности такое раз-
личие не является чем-то новым: оно предшествовало появлению
политики включения. В области социальной защиты оно является
основанием классического отношения дополнительности между со-
циальным страхованием и социальной помощью. Социальное стра-
хование осуществляет глобальное обобществление рисков, защи-
щая работников, их семьи и в конечном итоге всех тех, кто встроен в
трудовой порядок. Социальная помощь (названная так в 1953 г.) ве-
дет свое происхождение от очень старой функции помощи, которая
состоит в том, чтобы выделять дополнительные ресурсы тем, кто не
может существовать благодаря своему труду или собственности.
Это тяжелое наследие, приводящее к тому, что получение социаль-
ного пособия, даже законного, зависит от имеющихся у человека ре-
сурсов или степени его нетрудоспособности. Поэтому с точки зре-
ния социальных реформаторов модернистского и прогрессистского
толка такая двойная зависимость со временем должна исчезнуть, а
единая система защиты будет гарантировать всем гражданам оди-
наковый набор законных гарантий. Как мы указывали, это мнение
выражалось уже Жоресом в 1905 г., а также Бевериджем и Л ароком
в момент создания системы социального страхования.
Однако эта точка зрения не была господствующей. Наоборот, за-
долго до «кризиса» система социальной помощи дифференцируется
и укрепляется. Начиная с конца Второй мировой войны она стремит-
ся ко все более точному определению различных групп получателей
пособий, в соответствии с которым происходит все большее уточ-
нение законов, идет специализация институтов, методов работы и
профессий. Государство участвует в этом. Оно издает законы, соз-
дает специализированные учреждения, гарантирует однородность
дипломов и специальностей, координирует создание институтов, а
также осуществляет взаимодействие государственного и частного
секторов'. Таким образом, формируется все больше категорий по-
।
Подробнее о характере этой политики, которая связывает воедино
очень узкое определение «групп риска», профессиональное обраШе‘
Глава УШ. Новый социальный вопрос
487
лучателей социальной помощи, соответствующих каким-то специ-
альным условиям: дети, испытывающие трудности; «экономически
несостоятельные» пожилые люди; инвалиды; семьи с низкими до-
ходами или распавшиеся1. В начале 70-х годов даже наблюдается
объединение некоторых из этих категорий в большие конгломераты
людей, общим для которых была их неспособность адаптироваться
X требованиям общества наемного труда. Лионель Столеру вновь
открывает «бедность в богатыастранах» и предлагает не столько бо-
роться с этим явлением, сколько стабилизировать его, гарантируя
минимальный доход «самым обездоленным» (негативный налог2).
Речь отныне идет не о том, чтобы уменьшить неравенство, а чтобы
предоставить рынку максимум пространства, и контролировать са-
мые вызывающие последствия либерализма. Примерно в то же вре-
мя, Рене Ленуар обращает внимание на «исключенных», термин,
несущий в себе неопределенность, которая была у него и раньше.
Под это определение попадают от двух до трех миллионов человек,
имеющих физические или психические недостатки, более миллиона
инвалидов по возрасту и от трех до четырех миллионов «социально
неадаптированных»3. Однако рекомендованные им средства исправ-
ления ситуации были очень общими. Он предлагал по возможности
улучшить их условия и особенно, стараться не допускать исключе-
ния этих групп населения'1.
ние с этими группами, где преобладает клиническая составляющая, и
создание больших управляющих административных центров см. Pas-
tel R. La gestion ces risques. Chap. III.
' В 60-е годы два важных доклада заложили основы специфической
политики по отношению к старости (см.: baroque Р Politique de la
vieillesse. P.: La Documentation franqaise, 1962, некоторые рекоменда-
ции были включены в VIе план) и по отношению к инвалидности (см.:
Bloch-Laine F. Etude du probieme general de I’inadaptation des person-
nes handicappees. P La Documentation franqaise, 1969). Внимание к
проблемам распавшихся семей приводит к принятию в 1976 г. закона
о помощи неполным семьям, который, в отличие от системы семейных
пособий, берет на себя заботу о семьях с одним родителем.
Stoleru L Vaincre la pauvrete dans ies oays riches P Flamma-ion,
1973
3 Lenoir R. Les exclus. P. Seuil, 1974.
Относительно общего контекста нового открытия бедности в начале
70-х годов см.: Jobert В. Le social en plan. P.: Editions ouvireres, 1981
488
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Таким образом, в начале 70-х годов различие между системой
социального страхования и системой социальной помощи, кото-
рые дополняют друг друга и призваны обеспечить полную защиту,
становится менее ясным'. Увеличение числа различных целевых
групп и специфических политических программ заставляет сомне-
ваться в способности государства проводить разностороннюю по-
литику интеграции, призванную сглаживать социальные различия.
Однако все эти группы населения, зависящие от специальных ре-
жимов, характеризуются неспособностью соответствовать дина-
мике общества наемного труда, либо потому что страдают какими-
то недостатками, либо потому что у них слишком мало ресурсов
для адаптации к ритму жизни. Разбухание категории «социально
неадаптированные» (от трех до четырех миллионов по подсчетам
Рене Ленуара!) есть следствие этой операции, которая — в отли-
чие от большинства видов инвалидности, психических отклонений
и т. п. — определяет остаточное население негативно, как тех, кто
не соответствует принуждениям современного общества. Понятие
социальной неадаптированности также является центральным
в отчете Блош-Лэне: «Неадаптированными в обществе являются
те дети, подростки или взрослые, которые в силу разных причин
испытывают большие или меньшие трудности, чтобы действовать
как все остальные»1 2. Субстанциалистская концепция бедности
«ATD-Quart monde» имеет ту же функцию: определять «брошен-
ных на волю экономического роста» по их социальной недееспо-
собности.
Понимание, что общество, захваченное ростом, неоднородно,
бесспорно указывает на отход от глобальной интегративной по-
литики и увеличивает число специальных режимов для «проблем-
ного населения». Однако это не мешает успешному движению со-
циальной машины и расширению процесса. Поэтому, несмотря на
1 Aiphandari Е. Action sociale et aide sociales P.: Dalloz, 1989, особенно
P. 118 sq., «La distinction de 1’aide sociale et de la Securite sociale». Ha
границе этих двух образований возникает все больше и больше раз-
личных социальных пособий: национальные фонды солидарности,
пособия взрослым инвалидам, одиноким родителям и т. и. (см.. Guit-
ton С, Kerscjen N. Les regies du hors-jeu / / L’insertion en question(s)-
Annales de Vaucresson. 1990. №32-33).
2 Bloch-Laine F. Etude du probleme general de i’inadaptation des person-
nes handicappees. Pill
Глава УШ. Новый социальный вопрос
489
путаницу в финансировании, такая эволюция не ставит специаль-
но под вопрос различие, пронизывающее всю историю социаль-
ной защиты — различие между страхованием благодаря труду
для всех тех, кто может, а значит, должен работать, и защитой
тех, кто не может работать или освобожден от этого на законном
основании1
Вопрос о включении ставится тогда, когда возникновение но-
вых «проблемных групп населения» переворачивает эту конструк-
цию. Это очень важное изменение. Речь идет не о том, чтобы соз-
дать новую категорию в списке недостатков, инвалидностей или
ненормальностей. Это «новое население» не зависит напрямую
ни от трудовых ограничений, ни от различных решений, предла-
гающихся системой социальной помощи. Политика включения все
больше сдвигается в зону неопределенности, где занятость не га-
рантирована даже для тех, кто хотел бы работать, и где неопреде-
ленный характер некоторых жизненных траекторий не может быть
объяснен исключительно индивидуальной дезадаптацией. Для
этих новых групп населения политика включения должна изобре-
сти новые технологии действия. Эти технологии не дотягивают до
универсалистской интегративной политики, однако все же отли-
чаются от частичных действий классической системы социальной
помощи, нацеленной на исправление, корректировку или помощь.
Такие технологии появились в условиях специфической конъюн-
ктуры, когда с конца 70-х годов в обществе наемного труда начала
формироваться своего рода зона турбулентности. Удовлетворяют
ли они этим потрясениям?
Сегодня можно начать задавать такие вопросы, потому что по-
литика включения осуществляется уже пятнадцать лет. Вначале
она носила точечный характер, была непродуманной и считалась
временной. Никто тогда, конечно, не мог предсказать ее последую-
1 Так, несмотря на видимость, социальные пособия семьям с одним
родителем, принимая современную форму, сохраняют очень старый
критерий, в соответствии с которым предоставляется помощь. Мать,
воспитывающая одна своего ребенка, освобождается на время от не-
обходимости работать, поскольку подразумевается, что она должна в
течение трех лет заниматься ребенком. Однако при этом сохраняется
представление об обязанности трудиться, потому что после этого пе-
риода она должна вернуться к работе (причем подразумевается, что
она сможет ее найти).
490
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тру^
щий размах. Но ее постепенное укрепление означает что времен
ное состояние становится способом существования.
Еще до появления понятия включения в том смысле, в каком оно
используется с 80-х годов1, постепенно начинает вырисовываться
новая тематика, хотя и связанная с возвращением старой пробле-
мы, казалось, исчезнувшей за годы экономического роста, а именно
с нестабильностью некоторых типов занятости1 2. Так, Анес Питру
описывает шаткое положение некоторых рабочих семей, которые
могут впасть в нужду. Даже при наличии работы, даже не принад-
лежа к «проблемным» социальным группам, они все равно сильно
зависят от малейшей случайности3. В 1980 г. премьер-министр Рей-
мон Барр обратился к Габриэлю Оэксу с вопросом о том, как устра-
нить «острова бедности», сохраняющиеся во французском обще-
стве. Оэкс дал предложение из шестидесяти пунктов, содержавших
методы борьбы не только с бедностью, но и с нестабильностью. Не-
которые из этих пунктов содержали меры в поддержку занятости4.
В том же контексте конца 70-х годов, в период правления Валери
Жискар д’Эстена, когда разрыв в динамике роста становится все
более ощутимым, появились первые «Пакты о занятости», имевшие
1 Если я не ошибаюсь, термин «включение» скачала появился в двух
официальных документах. В 1972 г. было установлено «пособие для
включения», чтобы стимулировать мобильность молодых рабочих.
В 1975 г. был принят закон в пользу инвалидов, который затрагивал
вопрос «включения или повторного включения инвалидов в профес-
сиональную деятельность» (см.: Maclouf Р [.’insertion, un nouveau
concept operatoire en sciences sociales? / / Castel R., Lae J -F. Le RML
line dette sociale. P.: L'Harmattan, 1992). Однако в данном случае речь
шла о единичных мерах, которые не предполагали специфических тех-
нологий. Аналогично, множество указаний на «повторное включение»
освободившихся из мест заключения говорит только о том, что нужны
особые меры, чтобы помочь бывшим заключенным адаптироваться к
нормальной жизни.
2 Messu М. Pauvrete et exclusion en France // Merrien F -X. Face a la
pauvrete. P.: Editions ouvrieres, 1994: Autes M. Travail social et pauvre-
te. P Syros, 1992.
3 Pitrou A. La vie precaire. Des families face a leurs difficultes. P.: CNAF-
1980
4 Oheix G. Contre la precarite et la pauvrete Soixante propositions- P-
Ministere de la Sante et de Ia Securite sociale. Fevner, 1981
fnaga УШ- Новый социальный вопрос_____________________________491
своей целью стимулировать найм молодежи1, и начали осущест-
влять программу «Жилье и общественная жизнь», направленную
на изменение жизни в некоторых неблагоприятных городских райо-
нах1 2- За этими мероприятиями просматривается осознание двух
вещей. Во-первых, что в обществе прогресса бедность — это не
только архаизм, но и следствие процессов, связанных с занятостью.
И, во-вторых, что проблемы, создаваемые некоторыми группами
молодежи, должны рассматриваться не только в терминах инди-
видуальной дезадаптации, но и учитывать ситуацию занятости и
условий жизни. Общество наемного труда начинает утрачивать
свое добросердечие.
Между тем, официальное рождение политики включения про-
исходит именно в начале 80-х годов. Область ее применения и
методологию определили три документа3. Она распространяется
на некоторые категории населения, особенно на молодежь, ко-
торая не подпадает под привычные определения и на которую не
распространяется компетенция общественных служб. Например,
чего хотела молодежь из лионского пригорода Мангетта, которая
в 1981 г. все лето жгла машины во время долгих ночных беспоряд-
1 Речь идет о трех «планах Бара», которые начиная с 1976 г. затронули
более миллиона молодых людей и сочетали в себе (уже) образователь-
ную стажировку и освобождение предприятий от различных взносов.
В то время во многих кругах эта инициатива вызвала настоящее воз-
мущение (см.: Piettre FSchiller D. La mascarade des stages Barre. P.:
Maspero, 1979).
2 Цель состояла в «изучении юридических, финансовых и администра-
тивных мер, способных сделать разработку, производство и управле-
ние условиями городской жизни более социально ориентированными.
Также предполагалось «проведение нескольких экспериментальных
мероприятий» (Journal officiel du 10 mars 1977).
3 Относительно образования молодежи от 16до 18 лет см.: Schwartz В
L’insertion professionnelle et sociale des jeunes P.: La Documentation
fran«?aise, 1990. О социальной реконструкции бедных кварталов см.:
Dubedout Н Ensemble relaire la ville P La Documentation francaise,
1983. О борьбе с преступностью в неблагополучных районах см.: Воп-
nemaison G Prevention, repression, solidarity. P.: La Documentation fran-
<?aise, 1983. В эти же рамки укладывается создание зон приоритетного
образования (ZEP — Zones d'education prioritaire), введенных в 1981 г
министром образования Аланом Савари, чтобы улучшить образование
Детей, находящихся в наиболее неблагоприятных условиях.
492
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

ков, о чем потом с жадностью сообщала пресса? По-видимому, ни-
чего особенного. В то же время это о многом говорит. Эти молодые
не из трудовых классов, потому что они работают время от време-
ни; они не выходцы из опасной социальной среды, хотя, при слу-
чае, могут совершить преступление; их не назовешь «настоящими
бедными», потому что они не пассивны, не получают пособий, а
выкручиваются изо дня в день; они не являются наследниками
специфической культуры гетто, потому что разделяют культурные
и потребительские ценности своих сверстников; нельзя сказать,
что они полностью оторваны от школы, потому что они учились,
правда, плохо и т. п. Таким образом, эти молодые не попадают ни в
одну из названных категорий, и в то же время у них есть всего по-
немногу. Они обращаются во все инстанции социализации, но ни
одна их них не может им дать ответ. Они задают сквозной вопрос,
о котором мы можем сказать, что это вопрос об их интеграции-,
который применим к самым разным областям: работе, среде оби-
тания, полиции и правосудию, общественным службам, образо-
ванию и пр. Это проблема места. В обществе нужно иметь место,
т. е. одновременно иметь в нем опору и быть для него полезным.
Я использую здесь термин интеграция в его общем смысле, который
включает интеграцию иммигрантов как частный случай. Молодой вы-
ходец из семьи арабских иммигрантов (или молодой чернокожий) мо-
жет столкнуться с дополнительными трудностями интеграции в силу
расизма, установок отдельных работодателей или владельцев квар-
тир, а также особенностей его семейной социализации. Однако если
эти свойства служат помехами, примерно как те, с которыми сталки-
вались сто лет назад молодые бретонцы или полвека назад молодые
итальянцы, то они вписываются в общую проблематику молодежи
из народных классов. Во Франции нет, по крайней мере пока, андер
класса, образованного по этническому признаку, хотя существует
набор социально принижающих характеристик, таких, как низкий
экономический статус, отсутствие культурного и социального капита-
ла, непрестижное жилье, отвергаемый образ жизни и т. п., к которым
может добавляться национальное происхождение. О разнице между
французскими пригородами и американскими гетто см., например:
Wacquant L. Banlieus franyaises et ghettos noirs americains, de I’amal-
game a la comparaison / / Wievorka M Les visages du racisme. P : La
Decouverte, 1992. О специфических проблемах, возникающих в связи
с интеграцией иммигрантов в национальный контекст см.: Schnap-
per D La France de I'integration. P.: Gallimard, 1991.
Глава УШ. Новый социальный вопрос
493
На этот вызов «межминистерские комиссии» также отвечают
всеобъемлющими и сквозными мерами в форме изменения спосо-
бов и технологий социального вмешательства: локализацией про-
водимых мероприятий: направленностью их на конкретные цели;
мобилизацией различных заинтересованных лиц и установлением
партнерских отношений между профессионалами и непрофессио-
налами; установлением новых отношений между центром и мест-
ными органами, радикально изменяющими традиции государствен-
ного вмешательства, а также между навыками профессионалов и
общими целями, которые входят в противоречие с традициями
социальной работы. Эти практики были уже хорошо проанализи-
рованы, поэтому нет необходимости к ним возвращаться'. Также
нет нужды в этой связи различать указанные дополнительные под-
ходы — все они выражают установку на обновление социальной
политики1 2.
В самом начале эта политика понималась как эксперименталь-
ная и временная. Будучи современницей первого правительства
социалистов, она тогда вписывалась в амбициозные цели полити-
ки подъема экономики и повышения занятости в кейнсианском
духе. Ожидая пока наступит экономический подъем, нужно за-
ниматься самыми срочными делами, ликвидируя опасность вспле-
ска насилия в неустойчивых городских зонах (отсюда программа
«Социальное развитие кварталов» и Комитеты по предупрежде-
нию преступности). Нужно также улучшать условия школьного
и профессионального обучения молодых, потому что именно не-
достаток квалификации, а не отсутствие работы, делает их «не-
нанимаемыми» (например, создавать «зоны приоритетного обра-
зования» и проводить мероприятия типа «новая квалификация»).
Улучшить социализацию молодежи и расширить диапазон ее про-
1 Обобщающий обзор этой политики можно найти в: Donzelot J., Este-
Ье Р L’Etat animateur. Анализ влияния этих новых подходов на клас-
сические формы социального воздействия см. в: Ion J. Le travail social
a 1’epreuve territoire Toulouse’ Privat, 1990
2 Тем более что они очень часто ассоциируются с работой на местах.
На территориях, которые получают статус DSQ (deveioppement social
des quarters — социальное развитие кварталов) часто можно найти
«общественные советы по предупреждению преступности», «локаль-
ные группы помощи по трудоустройству» для молодежи и учебные
учреждение, имеющие статус «зон приоритетного образования».
494 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного Тру„3
фессиональной подготовки — необходимое условие достижения
того уровня, когда она сможет освоить открывающиеся перед ней
возможности. Это необходимое, но недостаточное условие. Чтобы
эти инициативы получили свое настоящее развитие, необходимо
принять общие политические и экономические решения. Бертран
Шварц выразился по этому поводу очень ясно: «Непременно нуж-
но указать на ограниченность этих действий. Мы не настолько
наивны, чтобы думать, что небольшие или даже многочисленные
местные группы [...] способны в одиночку решить профессиональ-
ные, культурные и социальные проблемы молодежи»1.
Что же произошло, когда эти ожидания не оправдались, а кризис
только усиливался и нарастал? Переход от операций типа «соци-
ального развития кварталов» к операциям типа «политика города»
иллюстрирует общее направление движения политики включения.
Первые операции социального развития кварталов были малочис-
ленны, имели ярко выраженный экспериментальный характер и
опирались на большие политические инвестиции и стремление к
техническим инновациям. Они делали акцент на местный потен-
циал территорий и на восстановление социальной идентичности
путем развития практики самоуправления1 2. Не стоит пренебрегать
таким всплеском активности. Однако все происходит так, как буд-
то наиболее динамичные программы уступили соблазну или были
вынуждены сделать из квартала своего рода тотальный социальный
феномен, способный существовать автономно. Такой риск изоляции
ставит два очень серьезных вопроса. Первый — в какой мере эти
эксперименты переносимы на другие объекты и поддаются обобще-
нию? И второй — в какой мере они могут оказывать воздействие на
параметры, не зависящие от квартала, который к тому же не являет-
ся ни местом, способным дать работу, ни даже целостной единицей
организации городского пространства?
1 Schwartz В L’insertion professionnelle et sociale des jeunes. К тому we
в своем письме премьер-министр потребовал представить предложе-
ния, чтобы «никогда не обрекать на безработицу или на слишком не-
стабильную работу молодежь от 16 до 18 лет». Что указывает на некий
оптимизм части правительства.
2 Jaillet М.-С. [-’insertion par I'economie / / Evaiution de la politiques de
ia ville. Vol. 2. «Les enjeux de 1'action». Rapport pour le Plan Urbain. ia
CDC et la DIV, 1994.
Глава VIII. Новый социальный вопрос
495
Межминистерское городское управление, созданное в 1988 г.,
а также Министерство города, созданное в 1991 г., были призваны
преодолеть территориальные ограничения. В этом просматрива-
ется желание уйти от изоляции так называемых трудных кварта-
лов, чьи проблемы, несмотря на их частичную зависимость от этой
замкнутости, нужно все же рассматривать не только на локальном
уровне, но и в масштабах всего города. Главным образом усилие
было направленно на мобилизацию различных государственных
ведомств. Обязанностью министра города стало объединение всех
средств государственной власти для решения «вопроса исключе-
ния», который на официальном языке стал означать социальный
вопрос вообще. Городские программы возложили ответственность
за решение этой приоритетной задачи на государство и государ-
ственную власть и стали привлекать к сотрудничеству местные
органы власти и местные ресурсы.
Однако и здесь мы находим противоречие, которое раньше
встречалось на уровне предприятия. В условиях конкуренции и по-
иска эффективности, влияющих на отношения между территори-
альными образованиями, смогут ли или даже захотят ли местные
власти, стремящиеся к экономическому успеху и превосходству,
заботиться о «неудачниках»? Таким образом, локальная социаль-
ная политика в отношении «исключенных» может свестись к тому,
чтобы делать минимум необходимого, дабы избежать слишком
заметных дисфункций, когда эту ответственность нельзя перело-
жить на плечи соседних муниципалитетов.
Что касается занятости, то этот вопрос еще сложнее, потому
что «настоящие» предприятия, за редким исключением, с самого
начала воздерживались от участия в городской политике занято-
сти. В рамках местной политики удалось осуществить интересные
и оригинальные программы, создавшие специфические рабочие
места для жителей, например, должности управляющих квартала-
ми. Однако они остались очень малочисленными (на сегодняшний
День насчитывается около сотни таких общественных органов)
Отчет Мартин Обри и Мишеля Прадери, представленный прави-
тельству в июне 1991 г., содержал в себе информацию о множе-
стве мероприятий в области занятости1. В нем делался вывод о
1 Aubry М., Praderie М. Entreprise et quartiers. Р.: Ministere de la ville,
1991.
496 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
необходимости заставить предприятия содействовать включению
тех, кто оказался исключенным, и призыв к гражданской созна-
тельности директоров предприятий. Эта инициатива ни у кого не
нашла отзыва, и можно сомневаться в ее действенности, когда тем
же директорам предприятий разрешают, если не сказать призыва-
ют, повышать производительность любыми способами, в том чис-
ле за счет сокращения занятости1.
Однако не будем односторонне критиковать эту политику. Бес-
спорно, она позволила избежать многих взрывов и драм, даже если
это влияние не так легко оценить. Также верно, что она функцио-
нировала как система лабораторий, где можно было опробовать
различные методы реорганизации государственной работы. Воз-
можно, ей удалось создать набросок нового плана управления,
нового порядка отношений между центром и местной властью, но-
вые формы участия граждан, на основе которых может произойти
обновление демократии1 2 3.
Результаты территориальной политики заставляют быть все же
очень осторожным, когда речь заходит о «смещении» социального
вопроса в сторону городского, как это часто происходит сегодня.
Конечно, в обществе, где 80% населения проживает в городах,
большая часть социальных проблем проявляется в городах. Также
верно, что некоторые городские территории аккумулируют в себе
в самой драматичной форме все проблемы, являющиеся следстви-
ем разрушения положения наемного труда: высокий уровень без-
работицы, закрепление в нестабильном положении, разрушение
классовой солидарности, разрушение способов передачи навыков
через семью, школу или культурные институты, отсутствие пер-
спектив и жизненного проекта управления будущим и т. п.3
1 Jaillet М.-С. L’insertion par I'economie.
2 По этому вопросу см.. Donzelot J , Estebe Р. L’Etat animateur. Более
трезвую оценку влияния этой политики можно найти в: Bachman Ch
Le Guennec N. Violences urbaines, 1945-1992. P : Albin Michel, 1995
3 К тому же не стоит понимать эти выводы слишком однозначно.
С одной стороны, как показывают Жан-Франсуа Лае и Нюма Мюрар.
поскольку мы работаем, то живем в городах, вступаем в общение и лю-
бим тоже в городах (см.: Lae J. F., Murard N. L'argent des pauvres. P
Seuil, 1981). С другой стороны, поскольку множество «социальных на-
блюдателей» находится в позиции, напоминающей позицию филантро-
пов XIX века, то они не могут понять позитивность народных практик-
Глава VIII. Новый социальный вопрос 497
Так же как поверхностная социология представляет сквозь
призму «исключения» и «исключенных» проблемы, пронизываю-
щие все общество существует соблазн сделать из этой привяз-
ки к территории пространственную проекцию или метафору ис-
ключения и считать что решая проблему территорий, решаешь
проблему исключения Правильнее было бы говорить о терри-
ториальном управлении проблемами, что имеет совсем другой
смысл. Мишель Отес с полным правом разделяет территориаль-
ную и территориализированную политику1. В том смысле, что
любая государственная политика, особенно после децентрали-
зации, является территориализированной, поскольку должна
применяться локально на определенной территории. И наоборот,
территориальная политика в основном мобилизует местные ре-
сурсы, чтобы решать проблемы на месте. Именно в этом состоит
ее оригинальность, но и неопределенность. Она приводит к тому,
что центральные органы больше не могут давать инструменты
местным, однако эта политика может переродиться в предприя-
тие локальной поддержки конфликтов. Вопрос, возникающий в
связи с локальной политикой, — это не только вопрос масштаба
(локальное «слишком мало», чтобы проводить там «большую» по-
литику). Главное — вопрос о природе характеристик, которые
Возможно, некоторые городские образования и пригороды являются,
если хотите, «постмодернистским» эквивалентом народных кварта-
лов, которые мы. конечно, не можем узнать, если проецируем на них
идеализированный популистский образ «народного квартала» вроде
Менильмонтана начала XX века с его песнями, бистро, кабачками и
гризетками, но также нищетой, гневом, насилием, которые уже менее
поэтичны. По этому поводу см.: Behar D Le desenclavement, entre le
social et ie local, la Politique de la Ville a 1’epreuve du territoire // Eva-
lution de la politiques de la ville. Vol. 2. «Les enjeux de 1’action». К тому
же стоит напомнить: то, что некоторые называют «городским кризи-
сом», возникло отнюдь не сегодня. Достаточно почитать Виктора Гюго
или раздел городской хроники начала XX века чтобы понять, что
объективные черты такого «кризиса» (деградация народного жилья,
перенаселенность присутствие в квартале «опасных классов» и т. и.)
были такими же и даже более явными, чем сегодня Новым, бесспор-
но, является склонность рассматривать с точки зрения конкретного
территориального образования гораздо более широкий «социальный
кризис»
Autes М Travail social et pauvrete. P 287 sq.
498
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

может контролировать политика нацеленная на локальный уро.
вены В ее рамках нет возможности осуществлять глобальные
перераспределения и вести коллективные переговоры с пред,
ставительными партнерами1. Территориальная политика дове
дена до системной логики, она вписывает конечное множество
управляемых характеристик в понятие «здесь и теперь», а изме-
нение рассматривается как следствие восстановления равнове-
сия между этими тщательно описанными переменными. Отсюда
изменение есть скорее перекомпоновка внутренних элементов
системы, нежели трансформация элементов, структурирующих
ситуацию извне.
Конечно, локальная политика включения, особенно в виде «го-
родской политики», стремится избежать этой закрытости. Но в
любом случае, применительно к вопросу занятости который для
нас особенно важен, она наталкивается на совершенно понятные
препятствия. Если управление занятостью поручено местным ор-
ганам, то потому, что на более высоком уровне, на уровне общей
политики, решение не найдено. Таким образом, оно рискует пре-
вратиться в управление незанятостью вследствие введения мер,
которые вписываются в это «отсутствие», стремясь действовать
так. чтобы о нем забыли.
Помимо отдельных успешных случаев, как в случае управляю-
щих кварталами, все выглядит именно так. Отчет 1988 г. конста-
тировал, что большинство операций по «социальному развитию
кварталов» не имели экономической программы, не привели к
созданию новых рабочих мест, безработица в этих кварталах не
снизилась, а иногда даже возросла. Отчет предлагал снизить ожи-
дания от этой политики: «Она не может претендовать на решение
проблемы безработицы и повышение квалификации людей. Един
ственное, что она может. — помочь части населения избежать
Даже на уровне одного населенного пункта проблема участия «поль-
зователей» в этих мероприятиях приводит к умеренным оценкам. На"
пример, исследование девяти проектов, представленных городами Д'-я
получения контракта на «Социальное развитие кварталов», показало,
что ассоциации пользователей играли важную роль только в одн01'1
случае. К тому же речь шла об организации, близкой к мунииипалитО'
ту (см.: Ragon М. Mediation et societe civile: 1’exemple de la politique ce
la Ville / / La formation de I’assentiment dans les poiitiques pubiique5
Techniques, territoires et societes. 1993 №24-25).
Гдава УШ. Новый социальный вопрос 499
полного исключения»1. Совершенно ясно, что подобная политика
не обладает силой, необходимой чтобы остановить безработицу,
pjo если мы расшифруем это послание — «помочь части населе-
ния избежать полного исключения», то его нужно понимать сле-
дующим образом: было бы очень хорошо, если бы мы на местах
могли управлять социальными потоками, создавая там, где есть
угроза полной аномии, хоть какую-то минимальную активность и
какие-то отношения обмена. Никто, кроме сторонников политики
наихудшего, не может отрицать полезности этих усилий Однако
нужно быть очень большим оптимистом, чтобы в этой стратегии
сохранения видеть истоки «нового гражданства». Нельзя постро-
ить гражданство на социальной бесполезности2.
То же самое можно сказать относительно пособия социального
минимума RMI. Эта система выплат обобщает проблематику вклю-
чения, поскольку она затрагивает все население старше двадцати
пяти лет, чей доход ниже определенного уровня. Она также пред-
ставляет собой значительное нововведение по отношению к про-
шлой социальной политике по двум причинам. Впервые в долгой
истории социальной защиты перестает играть роль различие между
теми, кто может и кто не может работать: «Любой человек, который
в силу возраста, физического или психического положения, состоя-
ния экономики или рынка занятости, оказывается неспособным
найти работу, имеет право на получение от некоторого обществен-
ного органа средств, достаточных для существования»3. Таким об-
разом, те, кто относится к старым категориям «немощных», и те, кто
зависит от рынка труда, получают одинаковые права.
1 Levy F Le developpement social des quartiers. Bilan et perspectives. Pa-
ris, 1988. Delarue J.-M. Banlieus en difficultes: la relegation. P : Syros,
1991 P. 40 sq. Социологический анализ этих районов см.: Dubet F
Lapeyronnie D. Les quartiers d’exil. P.: Seuil, 1992.
Отчет скорее пессимистический, нежели оптимистический, о том,
что было или. скорее, чего не было сделано по вопросу формирования
Местного гражданства см.: Jacquier С La citoyennete urbaine dans les
quartiers europeens // Roman J. Ville, exclusion, citoyennete. Entre-
tiens de la vilie. Vol 11 P : Editions Esprit, 1993.
Loi № 88-1088 du 1" decembre 1988 relative au Revenu minimum d'in
sertion // Journal officiel, 3 decembre 1988. Эта формулировка была
Воспроизведена в Преамбуле Конституции 1946 г., но она так и не по-
лучила воплощения.
500 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного rnvB,
* 11 • liZqd
Далее, право получать «средства, достаточные для существо-
вания» — это не просто право на помощь, это право на социаль-
ное включение. «Социальное и профессиональное включение
людей, находящихся в трудном положении является государ-
ственным императивом»1. Договор включения — необходимая
часть получения пособия. Он накладывает на получателя обяза-
тельство по реализации некоторого жизненного проекта, а так-
же обязывает государство помочь ему в его реализации. Здесь
делается усилие, чтобы сломать вековой образ «плохого бедня-
ка», не работающего, живущего за чужой счет, пассивного полу-
чателя помощи, а также стереть с него стигматы иждивенчества,
связанные с неспособностью содержать себя.
Такая важная трансформация системы социальной помо-
щи стала следствием осознания существования новой группы
обделенных людей, которых нельзя обвинить в том, что они
сами виноваты в своем несчастном положении. Их нельзя ни
обвинить в безработице, которую они не выбирали, ни пытать-
ся исправить или реабилитировать, поместив в классические
рамки социальной помощи. Им нужно помочь найти «нормаль
ное» место в обществе1 2. Понятие включения обозначает имен-
но такой новый способ действия и новую методологию: создать
проект, подразумевающий двойную ответственность получате-
ля пособия и социальной общности, который должен привести
бенефициантов к включению в общую систему.
Однако первая статья закона 1988 г. содержит фундамен-
тальную неопределенность: «социальное и профессиональное
включение индивидов, находящихся в затруднительном поло-
жении...». О чем идет речь, о социальном и профессиональном
включении, или только о социальном, или только о профес-
сиональном включении? Эта формулировка породила жаркие
1 Ibid
2 В действительности получатели RMI очень разнородны Новые
меры «объединили» представителей самых обездоленных групп,
на которых не распространялись предыдущие меры социальной
помощи. Тем не менее, именно присутствие тех, кого с 1984 г
стали называть «новыми бедными», т. е. новых групп обделеН'
ных, возникших в связи с кризисом, вызвало мобилизацию, кото-
рая послужила толчком к созданию системы RM1 (см.: Castel R
Lae J.-F. La diagonale du pauvre // RMI, une cette sociale.).
fngga VW- Новый социальный вопрос____________________501
сПоры во время подготовки закона'. После нескольких лет приме-
нения RMI неопределенность исчезла. Эти типы включения допу-
скают два совершенно разных типа социального существования.
Профессиональное включение соответствует тому что мы ранее
назвали интеграцией найти свое собственное место в обществе,
вновь вписаться в систему зависимостей и гарантий общества на-
емного труда. Напротив, «чисто» социальное включение ведет к
принципиально новым способам существования, что ставит нео-
жиданные проблемы.
Во-первых, все количественные оценки RMI указывают на то,
что эти два вида включения совершенно различны. Стоит отметить,
что ни одно социальное мероприятие никогда не сопровождалось
такой массой всевозможных исследований, опросов и наблюдений,
как RMI. Анализируя результаты ряда исследований, можно сде-
лать вывод, что около 15% получателей RMI находят постоянную
или временную работу* 2. К тому же значительное число получате-
лей этого пособия проходят через дебри «субсидируемых рабочих
мест» и различных испытательных сроков. Они составляют также
1 Циркуляр от 9 мая 1989 г., казалось, сделал выбор в сторону профес-
сионального включения: «Для подавляющего большинства получа-
телей пособия RMI, нужно рассматривать в качестве цели более или
менее длительное профессиональное включение. В действительности
автономия и длительная социальная интеграция лучше всего гаран-
тируются именно таким способом. (Ministere de !а Soiidarite, de la Se-
curite et de la Protection sociale, circulaire du 9 тага 1989 / / Journal
ifficiel. 11 mars. 1989.§§2-3)
2 Valereyberghe P RMI, le pari de [’insertion. Rapport de la Commission
nationale d’evaluation du RMI. P.: La Documentation fran«;aise, 1992.
2 tomes Дза больших национальных исследования проводились
CERC (Conseil de 1'emploi, des revenus et de la cohesion sociale — Со-
вет по занятости доходам и социальной сплоченности) (см Atouts
et difficultes des allocataires du RMI / / CERC №102 P La Documen-
tation franpaise 1991) и CREDOC (cm.: Panel RMI CREDOC synthese
des quatre vagues d enquetes, avril 1992, roneote) См также: Le RMI
a I’epreuve des faits. P . Syros, 1991. Эта работа содержит исследова-
ния, проведенные по заказу Делегации исследования и эксперимен-
та (Mission recherche-experimentation) в пятнадцати департаментах
Франции. См. также: Paugam S. La societe fran^aise et ses pauvres,
I’experience du RMI. P. PUF, 1993; Wuhl S. Les exclus face a 1'emlpoi.
P.: Syros, 1992
502 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трура
около 15% от общего числа1 получателей. Остальные 70% рас.
пределяются между безработицей, как правило неоплачиваемой
и бездействием1 2.
Это означает, что для большинства бенефициантов RMI не
играет той роли, которую должно было играть по мысли создате-
лей: быть переходным этапом, помощью, ограниченной во времени
предназначенной для того, чтобы помочь людям, оказавшимся в за-
труднительном положении, преодолеть трудности и снова встать
на ноги. Однако, если система RM1 не работает как тамбур, то она
становится тупиком, где скапливаются все те, кто не имеет никакой
социальной ценности. Именно этот вывод в более или менее явной
форме содержится в проверочных отчетах: «RMI — это глоток воз-
духа, который несколько улучшает условия жизни тех, кто получа-
ет пособие, но не может их изменить Это пособие позволяет его
получателям жить лучше в тех условиях, в которых они находятся»3.
И еще, по поводу того, какой смысл чаще всего приобретает договор
включения: «Понятие компенсации постепенно замещается таким
понятием, как помощь контрагенту в сложившейся ситуации»4.
Другими словами, в чем может состоять социальное включение,
не приводящее к профессиональному включению, т. е. интеграции?
В конечном итоге, индивид оказывается вынужденным постоянно
пытаться включиться в социальный порядок. Кто этот «постоян-
но стремящийся включиться в социальный порядок»? Это некто,
кого окончательно не бросают, кому «помогают» в его нынешней
ситуации, создавая вокруг него сеть активности, инициатив и про-
ектов. В некоторых социальных службах можно наблюдать просто
невероятную кипучую деятельность. Эти усилия ни в коем случае
нельзя недооценивать. Тот факт, что демократия не бросает на
1 Paugam S. Entre 1’emlpoi et 1’assistance. Reflexion sur I’insertion profes-
sionnelle des allocataire du RMI / / Travail et emlpoi. 1993. № 55.
2 Следует также отметить, что как показало исследование, проведенное
CERC, большинство получателей пособий, которые находят работу,
добиваются этого не через институты, связанные с RMI. Они выраб0'
тали какие-то свои профессиональные стратегии, a RMI дает им ли^ь
немного времени для передышки.
3 Le RMI a 1’epreuve des faits. P. 63.
4 Ibid. Обобщающее рассуждение о смысле понятия контракта в систе
ме RMI см. также в работе: Lafort R. Les trois defis du RMI / / Actua
lite juridique. 1989. Octobre. № 10.
Глава УШ. Новый социальный вопрос 503
произвол судьбы все растущее число граждан, единственным пре-
ступлением которых является то, что они «ненанимаемые». делает
ей честь (хотя, может, и вызывает угрызения совести). Однако в
этих попытках есть что-то патетическое. Они напоминают труд
Сизифа, толкающего свой камень, который всегда вновь скаты-
вается по склону в момент, когда достигает вершины, потому что
невозможно закрепить его на одном месте. Успехом RMI можно
было бы считать его отмену, естественное отмирание этой систе-
мы, поскольку ее подопечные перешли в категорию тех, кто инте-
грирован в общество. Однако с момента введения этого пособия
число его «бенефициантов» удвоилось и достигло почти 800 тыс.
человек. Для многих из них RMI — не этап, а образ жизни.
Включенность как определенное состояние представляет со-
бой довольно странный способ социального существования. И это
не результат моего воображения. Отчет национальной комиссии
по оценке RM1 упоминает об этом в более дипломатичной форме:
«Большинство получателей этого пособия приходят к ‘постоянному
переходному’ состоянию. В ситуации получения RMI эти люди по-
лучают промежуточный статус между исключением и настоящим
включением»1.
Длительный переходный период, постоянная временная пози-
ция или вечно включаемый. Получатели RMI не одиноки в этом
положении. В такой же ситуации находятся молодые, кочующие
от одного испытательного срока к другому, находящие иногда не-
большие подработки, до тех пор пока не потеряют надежду и не
бросят тяжелую роль кандидата на включение. По их словам, они
хотят «настоящей работы». Положение некоторых долговремен-
ных безработных также можно назвать «длительным переходным
периодом»2. Тому же служат многие акции, проводящиеся в жи-
лых кварталах. Организаторы истощают свои силы, придумывая
Различные проекты, стимулируя связи между обитателями, струк-
турируя время вокруг создаваемых ими же самими видов деятель-
ности. В конце концов, их работа состоит в конструировании про-
странства социабельности, отличного от того, в котором живут их
Подопечные, чтобы сделать сносной их довольно-таки непригляд-
--------------
2 Valereyberghe Р. RMI, le pari de 1 ’insert ion. Т. I. Р. 332.
Demaziere D La negoclation de 1'identite des chomeurs de lognue du-
ree // Revue francaise de sociologie. 1992. Vol. XXXIII. № 3.
504_______Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд»
ную повседневность. Пользуясь терминологией Бергера и Лукма-
на, можно было бы сказать, что включение стремится осуществить
«вторичную социализацию», т. е. снова прикрепить индивида к «ин-
ституциональному миру или миру, основанному на институтах»1
Однако «институциональные» практики, которые поддерживают
такое включение, очень хрупкие и непостоянные по сравнению с
практиками других «миров», структурирующих обычную жизнь
особенно мира труда. Эта хрупкость выражается еще и в том, что
индивиды, на которых распространяется политика включения, ча-
сто пропустили и «первичную социализацию», т. е. плохо интерио-
ризировали общие социальные нормы, распространяющиеся через
семью и школу. Вместо того чтобы говорить о вторичной социали-
зации, следовало бы говорить об «асоциальной социабельности».
Под этим я понимаю более или менее мимолетные конфигурации
общения, которые не вписываются или вписываются, но временно
и с большим трудом, в признанные «институции» и помещают тех,
кто в них входит, в подвешенное состояние1 2.
Таким образом, политика включения, видимо, не сумела по-
мочь большей части своих подопечных интегрироваться, не выпол-
нила свою главную задачу. «Итак, не важно о чем идет речь: RMI,
кредитах на образование, общей политике включения населения,
находящегося под угрозой исключения, — любая политика вклю-
чения останавливается у дверей предприятия»3 * *. Это утверждение
не является приговором данной политике, поскольку она все таки
помогает избежать худшего, если мы считаем, что худшее — это
переход к актам насилия и протеста. Кроме того, учитывая очень
напряженную экономическую и социальную конъюнктуру, в кото-
рой она была создана, когда теряли свое положение даже те, кто
1 Бергер П., Лукман Т Социальное конструирование реальности М-
Медиум, 1995.
2 Подробнее о понятии «асоциальной социабельности» см.; Castel R
La gestion des risques. Chap IV. Я предложил это понятие на основе
анализа положения тех групп, в которых культура отношений меЖЭ
членами автономизируется и сама становится «обществом» Я так»6
указал, что такой способ существования характерен для некоторь'х
социальных положений, в которых акторы вынуждены включаться
отношения, не имея возможности контролировать структуру ситуа
ции. С тех пор подобных случаев стало больше.
1 Wuhl S. Les exclus face a 1'emlpoi. P. 185
Глава УШ. Новый социальный вопрос 505
был прекрасно интегрирован, чрезвычайно сложно вернуть в нор-
мальное состояние тех, кто уже остался без работы или ослаблен
вследствие утраты социального положения и привычных условий
жизни. Однако нужно сказать, что помимо открыто заявленной
функции у этой политики была еще одна. Ссылаясь на социологи-
чески признанное выражение, можно сказать, что помимо всего
прочего она способствовала «успокоению наивных»'. С начала
80-х годов во Франции сформировался консенсус в пользу при-
нятия «главных законов», к которым относятся интернационали-
зация рынка и стремление любой ценой к конкурентоспособности
и эффективности. Из-за этого выбора часть населения оказалась
обманутой. Насколько случайно то, что рост политики включения
происходит одновременно с либерализацией предприятий и триум-
фом предпринимательской идеологии? К тому же совсем не случай-
но, что именно социалистическое правительство так стремилось
«придать социальности» (в том смысле, в каком говорят о «придании
душевности») примерно в то же время, когда оно согласилось с тем,
что экономическая необходимость диктует свои законы. В ситуации
стремления к превосходству не может быть победителей без про-
игравших. Однако общество, сохраняющее свои демократические
идеалы, все еще считает верным и разумным не оставлять на про-
извол судьбы тех, кто проиграл. Именно в этом может заключать-
ся смысл политики включения: заниматься трудоспособными,
которые в силу конъюнктуры утратили свою ценность. В этом
состоит ее оригинальность по сравнению с классической политикой
социальной помощи, строящейся вокруг недостатков той или иной
социальной группы, а также политики интеграции, обращенной ко
всем без различия. Политика включения направлена на особо уяз-
вимые зоны социальной жизни, за которые цепляются «нормальные
бесполезные» и люди, близкие к ним.
Goffman Е. Calmerle jobard: quelques aspects de 1‘adaptation a i’echec / /
Le parler frais d’Erwing Coffman. P.: Minuit, 1989. Гофман объясняет, что
в социальной игре всегда нужно оставлять проигравшему возможность
почетного выхода из игры. В таких условиях побежденный не теряет
полностью свого лица и может сохранить «представление о себе», ко-
торое не полностью разрушено, хотя ни он, ни свидетели не являются
полными дураками. Реакция же загнанного в угол непредсказуема и
может быть необратима, особенно в том случае, добавлю от себя, когда
проигравший не знал, что участвовал в игре.
506 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
В социальной системе, которая обеспечивает бесперебойную
последовательность форм социализации и социальных возрастов
(например, от школы к работе, от работы к пенсии), не говорят 0
включении, поскольку оно там уже есть', включение становит-
ся плеоназмом понятия интеграции1. Когда же дело происходит в
рамках общества наемного труда, то включение оказывается про-
блемой, но в то же время становится технологией ее решения.
Таким образом, включение определяет не только дистанцию по
отношению к интеграции, но и практические инструменты, при-
званные ее преодолеть. Однако реакция на него тоже двойствен-
на. Некоторые из тех, на кого распространяется эта система, вновь
интегрируются в общий порядок. Другие получающие постоянные
дотации, остаются в этом промежуточном социальном положении,
которое становится новым статусом, порождаемым разрушением
общества наемного труда и современными попытками противос-
тоять этому.
Кризис будущего2
Как говорили в XVIII веке, периоды нестабильности — находка для
«прожектеров». Однако я не собираюсь предлагать свой прожект.
Если будущее — это приключение, сценарий которого пишет одна
лишь история, то оно по большей мере непредсказуемо. Завтра не-
сет в себе неизвестное. Тем не менее, оно строится на основе се-
годняшнего дня Проведенный нами анализ позволяет установить,
что существует сильная связь между экономической ситуацией,
уровнем защиты населения и способами воздействия социально-
го государства. Следовательно, хотя и абсурдно претендовать на
предсказание будущего, но все же можно наметить вероятные со-
бытия которые будут направлять будущее развитие ту или иную
В других случаях мы говорим о неприспособленности, маргинально-
сти. отклонениях и т. п. Вокруг «совершенной» интеграции всегда су-
ществовал довольно большой ореол нонконформистских видов вож-
дения, особенно в народной среде. Но эти нарушения и проступки Ж
ставили под вопрос саму необходимость соответствовать правила’1’'
настолько, казалось, было усвоено, что индивид может интегриро-
ваться, если захочет.
2 Я использую здесь заголовок статьи: Pomian К. La crise de 1’avenir /'
Le Debat. 1980 Decembre. №7
Глава VIII- Новый социальный вопрос 507
сторону в зависимости от выбора, который будет сделан (или на-
оборот, не сделан) в области экономической политики, организа-
ции труда и вмешательства социального государства. Упрощая, я
бы наметил четыре возможных варианта развития событий.
Первый состоит в том, что деградация положения наем-
ного труда, наблюдаемая с 70-х годов, продолжится. Это бу-
дет прямым следствием безоговорочного принятия идеи гегемонии
рынка. «Если 20% французов столь же мало квалифицированы, что
и корейцы или филиппинцы, то нет никакой причины платить им
больше. SMIC нужно отменить»1. Это высказывание оскорбительно
для корейцев и филиппинцев. Конечно, существует или скоро будет
существовать гораздо больше иностранной рабочей силы, столь же
квалифицированной, что и французы, занимающие места квалифи-
цированных рабочих, специалистов и даже программистов высоко-
го уровня, которые при этом будут стоить гораздо меньше. И нет
никакой экономической причины, чтобы не отдать им предпочте-
ние перед французами1 2. Опираясь на эту логику, в 1983 г. президент
французского объединения предпринимателей заявил: «1983 год
будет годом борьбы против ограничений, введенных в законодатель-
ство в период Славного тридцатилетия, он будет годом борьбы за
гибкость»3 *. Идея состояла в том, что нельзя служить двум господам
и что «реабилитация предприятия» — это новый категорический
императив, к которому должно приспособиться все общество
1 Высказывание Ж. Плассара цит. по: Perret В., Roustang G. L’econo-
mie contre la societe. P. 104.
2 Верно, что стихийное использование дерегуляции, в форме, напри-
мер, неконтролируемой внутренней гибкости, может оказаться не-
продуктивным. Однако усилия по сохранению максимальной рента-
бельности сильно отличаются от стремления сохранить социальную
сплоченность. Вопрос может быть, например, следующим: до какой
степени я могу переносить производство вовне, чтобы быть как можно
более конкурентоспособным? Как видим, он сильно отличается от во-
проса: как мое стремление к максимальной продуктивности отразится
на безработице и стабильности рабочих мест5
Chotard Y Rapport a I'assemblee generale du CNPF, Paris 13 janvier
1983 // Join-Lambert M.-T. et al. Politiques sociales. P.: Fondation
nationaie des sciences politiques, 1994. О том, какими жесткими мето-
дами от имени «гибкости» французские предприниматели проводили
«модернизацию» в 80-е годы, см. Lebaube A L emploi en miettes.
508________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труп/,
С этой точки зрения большинство механизмов социальной за.
щиты являются наследием ушедшей эпохи, когда социальные ком-
промиссы были совместимы с императивами рынка. Сегодня они
ведут к гистерезису, который мешает возобновлению экономиче-
ского роста. Действительно, есть эффект инерции. Когда Рональд
Рейган и Маргарет Тэтчер пытались провести ультралиберальные
реформы, они все же были вынуждены сохранить большие зоны
социальной защиты1. Однако сторонники такой политики объяс-
няют это двумя причинами: сопротивлением социальных групп,
получивших «привилегии», и тем, что политически рискованно
проводить дерегулирование слишком быстро и резко. Так, мож-
но всегда наблюдать значительное расхождение между теорети-
ческими позициями либеральных идеологов и их политической
реализацией. Однако с точки зрения ультралиберализма нужно
постепенно уменьшать именно социологическую инерцию, уна-
следованную от устаревшего прошлого.
Существует своего рода ubris1 2 рынка, который подчиняет все
общество своим неуправляемым законам. «Рынок — это есте-
ственное состояние общества, а обязанность элиты — сделать
из него культурное государство. Как в развитых обществах, так
и во всех остальных, он превращается в джунгли, становится
законом сильного, производит расслоение и жестокость из-за
отсутствия юридических норм»3. К такому же выводу пришел
Карл Поланьи, изучив развитие промышленной революции.
1 О Соединенных Штатах см.: Lesemann F. La politique sociale ameri-
caine. P.: Syros, 1988; о ситуации в Великобритании после политики,
проводившейся Маргарет Тэтчер см.: Ville L. Grande-Bretagne: le cho-
mage diminue. 1’emploi aussi // 1’Expansion. 1994. 2-15 ;uin. № 478.
2 Ubris — от греч. необузданность, невоздержанность, чрезмерность,
отсутствие чувства меры — Прим, перев.
3 Mine A. Le nouveau Moyen age. P.: Gallimard, 1993. P. 220. Анализ
Мишеля Альбера идет в том же направлении (см.: Albert М Сарйа-
lisme contre capitalisme. Р.: Seuil, 1991). Если схематично выделить
две формы капитализма, то различие между ними будет зависеть не
собственно от рынка, а от того какое сопротивление он встречав-
в разных контекстах. В так называемых «англосаксонских» странах
эти силы оставляют рынку полную свободу, а в «рейнских» или «аль‘
пийских» его сопровождают более или менее сильные социальные
ограничения.
Глава VIII. Новый социальный вопрос 509
«Саморегулирующийся» рынок — чистая форма реализации
экономической логики, предоставленной самой себе, — строго
говоря, не может существовать, потому что он не имеет ни одно-
го элемента, необходимого для создания социального порядка1.
Однако он может разрушить социальный порядок, существовав-
ший до него. Если, начиная с XIX века, господство экономики
не полностью разрушило общество, то потому, что она была
ограничена двумя нерыночными принципами регулирования.
Во-первых, рыночное общество прижилось, поскольку оно ока-
залось встроенным в социальную формацию, где традиционное
покровительство и «органические» формы солидарности были
еще сильны: это было преимущественно сельское общество с
сильными и разветвленными семейными связями и эффектив-
ной сетью защиты со стороны близких. Эта ситуация, предше-
ствовавшая наступлению рынка, смягчила его разрушительный
потенциал, полную силу которого ощутили на себе только те,
кто уже шел ко дну (дезаффилированные), пауперизированные,
оторванные от корней внутренние иммигранты, ставшие рабо-
чей силой первых крупных промышленных образований1 2. Во-
вторых, ответом на это потрясение было создание новых форм
социальной регуляции: социального страхования, обществен-
ной собственности, социальных прав. Именно «изобретение
1 Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические
истоки нашего времени
2 Обратимся к более близкой для нас ситуации. Значительная разница
в том, как переживался сильнейший кризис 30-х годов в Великобри-
тании и Франции, может быть объяснена тем, что Великобритания
уже была почти полностью урбанизированным обществом наемного
труда, когда большая часть ресурсов рабочих и их безопасность за-
висели от промышленного труда, в то время как французские «ар-
хаизмы» позволили смягчить кризис и найти какие-то более гибкие
решения в деревне, где оставались ремесла и разные формы доин-
дустриального труда (в 30-е годы во Франции было «всего» около
одного миллиона безработных). В английской коллективной памяти
остались такие воспоминания о Великой депрессии, что борьба за
полную занятость после Второй мировой войны единодушно вос-
принималась как абсолютный приоритет социальной политики. Во
Франции же риск безработицы не принимался в расчет даже самыми
лучшими умами.
510 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд?
социального» одомашнило рынок и сделало капитализм более
гуманным’.
Сегодня мы находимся совсем в другой ситуации. Те отношения
в обществе, которые принято называть Gemelnschaft. еще имев-
шие силу в XIX веке, постепенно разрушились, и ресурсы нефор-
мальной солидарности практически полностью исчерпали себя.
Вместо них появились новые виды защиты, управляемые социаль-
ным государством. И сегодня действуют в основном они. Поэто-
му они приобрели такой жизненно важный смысл. Уничтожение
этих видов защиты есть не только отмена более или менее оспа-
риваемых «социальных завоеваний», а разрушение современной
формы социальной сплоченности. Современная сплоченность за-
висит от этих мер регуляции, потому что она возникла во многом
благодаря им. Безусловное навязывание законов рынка всему
обществу равносильно настоящей культурной контрреволюции,
социальные последствия которой непредсказуемы, поскольку
она ведет к разрушению специфической формы социальной ре-
гуляции, которая складывалась в течение целого столетия. Один
из парадоксов прогресса в том, что самые «развитые» общества
являются самыми хрупкими. Некоторые страны, например, нео-
перонистская Аргентина, ценой огромных страданий пережили
неуправляемую дерегуляцию, но, видимо, выдержали. Конечно,
для раскола такой страны, как Франция, потребовалось бы зна-
чительно меньше усилий, поскольку она не смогла бы опереться
на более старые формы социальной поддержки. Связи, созданные
социальным государством, стали главной составляющей ее типа
социабельности. Отныне эти социальные связи образуют основу
социетальных связей. Таким образом, достаточно предоставить
«естественным законам» рынка полную свободу действий, чтобы
возникла социальная форма, где господствует самое худшее, вид
которой невозможно описать, за исключением того, что в ней не
1 Напомним, что, по мнению Поланьи, проблемы, порожденные фуН"
ционированием саморегулирующегося рынка, в конечном итоге при
вели к двум социальным «решениям»: формированию социальных '
сударств в странах, оставшихся демократическими, и возникновеЫ^
немецкого фашизма (см.: Поланьи К. Великая трансформация: п0’пИ
тические и экономические истоки нашего времени.).
Слава VIII, Новый социальный вопрос 51 1
будет минимальных условий для формирования общества людей,
хоть в чем-то близких друг другу.
Второй вариант может состоять в поддержании в относи-
тельно нормальном состоянии современной ситуации ценой уси-
лий, направленных на ее стабилизацию. До сих пор изменения,
происходившие последние двадцать лет, не привели к социальным
Потрясениям. По всей вероятности, они даже укрепили примерно
столько же социальных положений, сколько и разрушили1. Следо-
вательно, если отвлечься от бесчисленных личных драм, обычно
переживаемых в тайне, и нескольких спорадических вспышек на-
силия, хорошо вписанных в уже стигматизированное пространство,
то можно думать, что французское общество способно выдержать
социальное обесценивание десяти или двадцати процентов своего
населения, а может, и больше.
К тому же, можно усовершенствовать управление проблемны-
ми ситуациями. Государство уже активно участвует в их разреше-
нии. В 1992 г. 1,94 млн. человек прошли через многочисленные
службы, помогающие найти работу2. Мы уже указывали на огра-
ничения и замысловатость политики включения. Однако государ-
ство еще Не исчерпало свои ресурсы в деле контроля за состоя-
нием нынешней ситуации Оно могло бы улучшить свою работу
без существенных изменений способов воздействия. Например,
система RMI могла бы быть немного более щедрой, можно было
бы приложить дополнительные усилия для лучшей мобилизации
различных акторов, приобщенных к системе включения. То же са-
мое можно сказать о городской политике и политике занятости, о
поддержке молодых, безработных и т. п. Нужно также напомнить,
что социальное государство спасает от полной или относительной
В 80-е годы возросли доходы от недвижимости и финансового капи-
тала, одновременно выросли самые высокие зарплаты, в то время как
прогрессивные обязательные выплаты снизились. В области, где до-
ходы непрозрачны, трудно определить долю населения, затронутого
этим сверхобогащением. Но можно предположить, что это благопри-
ятно сказалось на 10% самых больших доходов. И, наоборот, доходы
10% самых бедны;; семей с 1979 по 1984 годы уменьшились на 15%
(см.: Rapport du CERC «Les franqais et leurs revenus, le tournant des
annees quatre-vingt». P.: La Documentation franqaise, 1989).
Lallement M. L’Etat et l’emploi // Erne B.. Laville J.-L. Cohesion so-
ciale et emploi.
512 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трурд
бедности от 11 до 13 миллионов человек1. Однако роль государства
не сводится к распределению социальных пособий. Общественные
службы обладают большим потенциалом «борьбы с исключением»,
который используется недостаточно. Государство имеет на местах
специальный персонал, а также многочисленные, разнообразные
и иногда очень мощные службы. Например, управления по строи-
тельству, транспорту и коммуникациям, архитектуре и урбаниз-
му; сотрудников полиции, министерства образования, социальных
служб и т. п. Одна из главных причин трудностей, возникающих
в некоторых кварталах, в недостаточном присутствии обществен-
ных служб. Они могли бы более явно участвовать в политике по-
зитивной дискриминации по отношению к проблемным территори-
ям. Причем эта возможность даже предусмотрена в документах'1 2.
Государство могло бы усилить свою роль гаранта социальной спло-
ченности, причем за довольно разумную цену3. В конечном итоге
цель городской политики состоит в том, чтобы тесно координиро-
вать все эти меры на местном уровне и придать им недостающую
согласованность.
Подобное «умеренное» решение не является неразумным.
К тому же оно содержит два варианта. Первый, оптимистический,
считает что нужно «продержаться» несколько лет или десятиле-
1 Precarite et risques d’exclusion en France / / CERC. № 3.
2 «Принцип равного доступа и равной оплаты не запрещает дифферен-
цировать способы воздействия общественных служб, направленные
на борьбу с экономическим и социальным неравенством. Реакция на
нужды может дифференцироваться в соответствии с местом и време-
нем, и она должна быть такой, чтобы соответствовать многообразию
положений пользователей» (см.: Ministere се la Fonction publique et tie
la Modernisation de I’administration. Direction generale de I’administra-
tion et de la fonction publique. Paris, 1992. Mars. № 18. P. 4).
3 Можно предположить, что частая попытка «свести» социальную про-
блему к городской объясняется именно сильным присутствием госу-
дарства в жилых кварталах в виде общественных служб, в то время
как на уровне предприятия государство не располагает своим штатом
(роль инспекторов по труду сведена к контролю и вмешательству
постфактум, а «политика занятости» диктуется извне). Вопрос места
жительства может также легко восприниматься как более важный-
чем вопрос занятости. Хотя, конечно, думать, что вопрос занятости
можно рассматривать на уровне отдельного округа или района, эт°
иллюзия.
Слава VIII. Новый социальный вопрос 513
тИЙ, ожидая восстановления экономического роста и/или укре-
пления новой системы регулирования, которая обязательно воз-
никнет в постиндустриальном обществе. Второй, более циничный,
не видит ничего скандального в том, что общество может процве-
тать, мирясь с существованием некоторого числа лишних людей1.
Однако этот квиетизм, до сегодняшнего дня преобладавший в по-
литическом управлении «кризисом», опирается на три условия,
которые заставляют усомниться в возможности длительного со-
хранения такого статус-кво
Для этого, во-первых, нужно было бы, чтобы современная си-
туация или улучшалась, или сохранялась, или по крайней мере не
слишком сильно деградировала. Это предполагает улучшение
или хотя бы сохранение контроля за международной делокали-
зацией рынка; разумный «переход» рабочей силы от устаревших
категорий занятости к новым доходным рабочим местам; сохра-
нение определенного уровня стабильности рабочих мест, с кото-
рым можно связать некий минимум социальной защиты и т. п.
Сегодня, конечно, никто не может иметь абсолютной уверенно-
сти, что события будут развиваться тем или иным образом. Но
в любом случае, существует большая опасность неконтролируе-
мого ухудшения ситуации, которая поставит нас в рамки перво-
го варианта, этого возвращения в «джунгли», о которых говорил
Ален Минк.
Успех минимального управления кризисом предполагает так-
же, что его жертвы будут продолжать безропотно переносить навя-
занную им ситуацию. Подобный сценарий не является абсурдным.
История рабочего движения позволяет понять «от противного»
1 Если возобладает вторая возможность, а это самая вероятная гипо-
теза при сохранении нынешней ситуации, то стоит опасаться, что со-
циальная политика будет делать все больший акцент на систему помо-
щи, объясняя это следующим образом: политика включения является
очень сложной и дорогой, ее результаты сомнительны, поэтому самым
обделенным нужно просто гарантировать некий прожиточный мини-
мум. RMI станет просто минимальным доходом, а городская политика
сведется к обеспечению безопасности. Такое либеральное «решение»
еще в 1974 г. превозносил Лионель Столеру, чтобы полностью раз-
вязать руки рынку. Одновременно это стало бы полным признанием
и институционализацией дуального, т. е. разделенного на две части,
общества.
I? Зак. 3548
514 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд^
то, что может удивлять в этом современном, чаще всего пассивном
принятии постепенного разрушения социального положения наем-
ного труда. Формирование сил протеста и социальной трансформа-
ции предполагает объединение трех условий: наличие организации
структурированной вокруг некой общей ситуации; существование
альтернативного социального проекта; чувство собственной необ-
ходимости для функционирования социальной машины. Если со-
циальная история более века вращалась вокруг рабочего вопроса,
то потому, что рабочее движение осуществило синтез этих трех
условий: оно имело своих активистов и аппарат, у него был проект
будущего', а рабочие были главными производителями социального
богатства в индустриальном обществе. Сегодняшние лишние люди
не имеют ни одного из этих условий. Они атомизированы, у них нет
другого устремления, кроме как получить чуть менее плохое место
в современном обществе, и они социально бесполезны. Поэтому,
несмотря на усилия малочисленных групп активистов, например,
Профсоюза безработных1 2, маловероятно, что такое гетерогенное
множество разрозненных ситуаций может привести к рождению
самостоятельного социального движения.
Однако организованный протест — не единственная форма
выражения недовольства. Аномия порождает насилие. Насилие,
чаще всего бесцельное, опустошительное и саморазрушительное.
Его тем сложнее контролировать, что в такой ситуации нечего об-
суждать. И условия для подобного насилия уже есть. Однако когда
они реализуются, то жестокость обращается либо против самих
зачинщиков (например, проблема наркотиков в пригородах), либо
против некоторых внешних признаков богатства, недоступного
1 Это движение имело даже два проекта социальной организации, «ре-
волюционный» и «реформистский», каждый из которых имел свои ва-
рианты. Такого рода двойственность, принявшая форму конкуренции
между различными течениями, бесспорно, была одной из основных
причин поражения рабочего движения Тем не менее, в моменты боль-
ших «рабочих побед» эти течения могли действовать в одном направ-
лении
2 О Профсоюзе безработных, основанном ? 1982 г см ежемесячный
журнал «Partage», который также является одним из лучших источни-
ков информации о проблемах занятости и безработицы, возникающих
спорах и поисках возможных решений для выхода из сложившейся
ситуации.
Глава УШ. Новый социальный вопрос 515
обделенным (разграбление магазинов, демонстративное сожже-
ние машин и т. п.). Никто не может обещать, особенно, если ситуа-
ция будет ухудшаться или даже просто «сохраняться», что число
подобных выступлений не достигнет уровня, который станет не-
выносимым. Однако это будет вести не к «Революции», а к много-
численным ночным беспорядкам, когда отверженные наконец-то
покажут всем скрытое лицо своего отчаяния. Таким образом, де-
мократическое общество или обанкротится, оказавшись совер-
шенно неспособным реагировать на ситуацию, или полностью
обесчестит себя, уступив необходимости противостоять беспоряд-
кам, которые в действительности предполагают один единственно
возможный ответ — репрессии или изоляция в гетто.
Существует еще одна причина, с моей точки зрения, самая се
рьезная, которая делает сохранение нынешней ситуации непрости-
тельным. Невозможно установить санитарный кордон между теми,
кто вышел сухим из воды, и теми, кого постигла неудача. И для этого
есть фундаментальная причина: в обществе нет понятий «in» и «out»,
но есть непрерывный континуум позиций, которые сосуществуют в
общем множестве и «заражают» друг друга. Когда в середине про-
шлого века аббат Мессоннье изобличал «гангрену пауперизма», он
не только выдал свое презрительное отношение к народу. Вопрос
пауперизма стал социальным вопросом XIX века, потребовавшим
принципиального решения, поскольку он затрагивал все общество,
которому в силу обратного эффекта, действующего от периферии к
центру, угрожали «гангрена» и дестабилизация.
Сегодня подобное происходите «исключением». Именно поэто-
му с этим термином нужно обращаться очень осторожно. Повторю
Последний раз: исключение не означает отсутствие социальных
связей Оно представляет собой совокупность социальных отноше
ний, свойственных обществу, взятому как целое Нельзя сказать
Что кто-то находится за пределами общества Однако существуют
позиции, которые имеют более или менее слабые отношения с
Центром. Например, бывшие рабочие, ставшие долговременными
безработными; молодые, неспособные найти работу и т. п Коро-
че, малообразованное имеющее плохое жилье, получающее пло-
хое медицинское обслуживание население, которое к тому же со-
вершенно не замечают. И не существует никакой четкой границы
Между этими позициями и позициями людей, которые чуть меньше
обездолены, но так же уязвимы. Например, теми, кто еще рабо-
516 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
тает, но может быть уволен в следующем месяце; кто имеет чуть
более комфортное жилье, но может его потерять, если вовремя не
заплатит; кто добросовестно учится, но знает, что возможно ниче-
го не добьется, и т. п. «Исключенные» — это чаще всего уязвимые,
которые «висели на волоске» и вот сорвались. Однако существу-
ет также движение между зоной интеграции и зоной уязвимости,
т. е. разрушение стабильности стабильных. Например, квалифи-
цированные рабочие, которых переводят на временные контракты,
или хорошо оплачиваемые руководители, которые могут остаться
без работы Именно в центре берет свое начало ударная волна, на-
крывающая все общество. Так, «исключенные» совсем не принима-
ются в расчет при выборе политики гибкости кроме тех случаев,
когда их положение оказывает какое-то влияние на предприятие.
Они оказываются дезаффилированными. Это понятие подходит
лучше, чем «исключенные», потому что они утратили привязку к
центру, хотя остались зависимыми от него. Этот центр, возмож-
но, никогда раньше не был столь вездесущим. Поэтому говорить,
что проблема, возникающая в связи с обесцениванием некоторых
индивидов и групп, касается всех, значит не просто обращаться к
неясной идее моральной солидарности, но констатировать взаимо-
зависимость позиций, подтачиваемых одним процессом — расша-
тыванием общества наемного труда.
Осознание существования такого континуума постепенно на-
чинает распространяться1. В декабре 1993 г. журнал «La Rue»
опубликовал опрос, проведенный CSA1 2, на тему «Французы пе-
ред лицом исключения»3. Конечно, к опросам нужно относиться
осторожно особенно, когда они затрагивают такую неопреде-
ленную тему. Но все выглядит так, будто каждая группа усвоила
1 Неожиданное осознание этого, широко растиражированное в СМИ и
политическом дискурсе, произошло примерно в конце 1992 - начале
1993 г. Бесспорно, оно было следствием того, что в октябре 1992 г.
был достигнут психологический порог в 3 млн. безработных, а также
следствием дискуссий о результатах правления социалистов, которые
сумели увлечь избирателей в 1981 г во многом благодаря надеждам
решить проблему безработицы.
2 CSA — крупнейшая французская организация, занимающаяся опро-
сами общественного мнения и маркетинговыми исследованиями. —
Прим, перев.
3 Exclusion, la grande peur //La rue. 1993. Decembre. № 2.
Глава VIII. Новый социальный вопрос 517
угрожающие ей объективные риски: рабочие и служащие обе-
спокоены больше, чем те, кто расположен выше на социально-
профессиональной лестнице, но самое главное — 69% людей в
возрасте от 18 до 24 лет боятся исключения, в то время как среди
респондентов старше 65 лет, таких только 28% (зато, когда речь
идет о беспокойстве за своих близких, из число достигает уже
66%). Это, бесспорно, является признаком «кризиса будущего»:
будущее стариков в обществе гарантировано лучше, чем будущее
молодых. И действительно, пожилые по инерции получают выгоды
от системы защиты созданной еще в обществе наемного труда, в
то время как молодые уже знают, что обещанный прогресс не на-
ступит. Эти цифры раскрывают тревожный парадокс. Те, кто уже
не работает, лучше защищены, чем те, кто еще работает. Но глав-
ное, те, кто еще только готовится вступить в профессиональную
жизнь, выражают самую большую растерянность. Реакция моло-
дежи на С1Р1 (своего рода «SMIC для молодых») весной 1994 г.
подтверждает это впечатление. Нет лучшего выражения почтения
обществу наемного труда, чем бунт молодых, моментально осо-
знавших, что они рискуют лишиться возможности когда-либо уча-
ствовать в этом обществе. Показательно, что в основном это была
реакция со стороны относительно привилегированной молодежи
Или, по крайней мере, тех, кому ранее предначертано было сле-
довать по пути социального роста, который служит вознагражде-
нием за школьные успехи и желание интегрироваться мир труда.
Приверженность ценностям общества наемного труда — это не
только защита привилегий, как хочет заставить думать демаго-
гическая критика установки «все больше и больше»2. Это скорее
боязнь оказаться в ситуации «все меньше и меньше», и совсем не
случайно, что свойственна она именно молодежи. «Впервые после
окончания войны новое поколение увидело, что условия его про-
фессионального становления ухудшились не только в отношении
первого места работы, но и заработной платы, на которую оно мо-
жет рассчитывать в конце своего профессионального пути»3.
1 CIP (Contrat d’Insertton Professionnelle) — Контракт на профессио-
нальное включение. -— Прим, перев.
Closets F , de. Toujours plus! P : Grasset, 1982.
Questiaux N. Conclusion / / Rapport du CERC «Les francais et leurs
revenus»
518 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труяй
Выражая растерянность общества второй половины XVIII века
(накануне неслыханных потрясений Французской революции, хотя
никто о них в этот момент, конечно, не знал), Поль Валерии пи-
сал: «Общественный организм мало-помалу теряет будущность»1.
Возможно, наше общество тоже теряет свое будущее. И не толь-
ко светлое будущее, похороненное двадцать или тридцать лет на-
зад, но представление о сколько-нибудь управляемом будущем.
Естественно, это касается не только молодежи, даже если она эту
угрозу чувствует острее, чем все остальные. В более общем виде,
потеря чувства будущего есть ощущение разрушения основания,
опираясь на которое можно осуществлять стратеги накопления,
позволяющие жить завтра лучше, чем сегодня.
При третьем варианте происходит осознание того, что
труд теряет свою центральную роль, наемный труд дегра-
дирует, а потому делаются попытки найти для него лазей-
ки, компенсации или альтернативы. Конечно, не все так плохо
в современной ситуации. Новые профессиональные траектории
кажутся настолько нетипичными, что их противопоставляют четко
определенному ритму индустриального общества: школа, професси-
ональное обучение, брак, к сорока годам вступление в постоянную
профессиональную жизнь, за которой следует непродолжительная
пенсия. Такова модель прошлого, но стоит ли о ней жалеть? (Вспом-
ним совсем недавнюю критику формулы «метро-работа-сон».) Мо-
жет быть, в современных трудностях стоит видеть знаки глубин-
ных социетальных изменений, за которые ответственен не только
«кризис»? Более глубокие культурные трансформации повлияли
на социализацию молодежи и нарушили традиционную последова-
тельность жизненного цикла. Вся структура социального времени
оказалась перевернутой, все правила, определяющие усвоение ин-
дивидом различных ролей, будь то семейные или социальные, ста-
ли более подвижными1 2. Вместо того, чтобы видеть везде аномию,
нужно уметь распознавать культурные изменения, делаюшие
общество более подвижным, институты менее косными, а органи-
зацию труда более гибкой. Мобильность не всегда синоним неу-
1 Валери П. Предисловие к «Персидским письмам» / Пер. с фр. В. Козо-
вого // Валери П. Об искусстве. М.: Искусство, 1976. С 385.
2 Bessin М. Cours de vie et flexibilite temporeile. These de doctorat de so-
ciologie. P.: Universite Paris VIII, 1993.
Глава УШ Новый социальный вопрос 519
строенности. Так, можно показать, что не все профессиональные
траектории, характеризующиеся частой сменой рабочего места,
сводятся к навязанной неустроенности, являющейся следствием
разрушения рынка труда. Речь может идти о молодежи, которая
ищет свой путь и экспериментирует, так же как она это делает в
области чувств, перед тем как определиться годам к тридцати1. Са-
мые продвинутые умы даже открыли, что с «работой покончено»
или почти покончено и давно пора смотреть в даль, чтобы не про-
пустить то новое, что рождается сегодня.
Однако какие конкретные ресурсы можно мобилизовать, что-
бы противостоять новым обстоятельствам? Прежде всего нам мо-
гут сказать, что, отказавшись от модели общества наемного труда
и его «ригидности», можно увидеть множество различных видов
занятости. Это огромное число служб помощи индивидам, забота
о престарелых и детях, помощь на дому, всевозможные службы
технического обслуживания. Сделаем, однако, два замечания.
Во-первых, браться систематически трансформировать эти
виды деятельности в виды занятости — значит пойти еще даль-
ше по пути превращения в товар всего и вся. дальше того «само-
регулирующегося рынка», который разоблачал Карл Поланьи.
С социальной точки зрения превращение земли и труда в товар
имело сильные разрушительные последствия. Однако капита-
лизм XIX века уважал, или точнее не полностью подчинял себе
практики, относившиеся к защите со стороны близких. К тому же
стоит отметить, что оптимистический дискурс о «залежах рабо-
чих мест» часто принадлежит тем, кто настроен очень критично
по отношению к социальному государству, кто разоблачает его
бюрократическое вмешательство и общие правила, разрушив-
шие предыдущие формы солидарности. Не получается ли, что от
имени защиты отношений между близкими, они хотят заменить
господство правил на господство товара и сделать из любого че-
ловеческого отношения, может быть, за исключением семьи, от-
ношение купли-продажи?
Второе замечание. Когда мы говорим «соседские услуги» или
«помощь индивиду», мы имеем в виду некое неопределенное мно-
1 Nicole-Drancourt С. Le labyrinthe de I’insersion. P : La Documantaion
francaise, 1991 Nicole-Drancourt C L'idee de precarite revisitee / /
Travail et emploi 1992 №52.
520________Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
жество, объединяющее совершенно разнообразные знания и уме-
ния. Когда речь идет об индивидуальной помощи, то здесь мож-
но выделить как минимум два типа услуг. Некоторые относятся
к тому, что Ирвинг Гофман называл «услугами восстановления»1.
Это виды «содействия другому», которые осуществляются специ-
алистами, обладающими очень или довольно сложной профессио-
нальной компетенцией1 2. В основном речь идет о медицинских, со-
циальных или медико-социальных работниках, а также адвокатах,
архитекторах и различного рода консультантах. В силу многих
причин, особенно материальных, распространение этих услуг не
может быть безграничным: мы не будем предлагать сеансы пси-
хоанализа любому, кто оказался в ситуации социальной изоляции.
Зато существует совсем другая помощь индивидам, потребность
в которой стала чувствоваться в связи с разрушением структур
неформальной взаимопомощи, что связано с урбанизацией, ре-
дукцией семейных отношений к отношениям супружеской пары,
ограничениями в организации труда и т. п Например, уставший
менеджер может не иметь времени для выгула своей собаки, но
при этом не может попросить о такой услуге соседей, потому что
Не поддерживает с ними отношений. Возможно он также не умеет
готовить или не может заказать себе пиццу. Вот здесь действитель-
но есть «залежи рабочих мест» или, точнее, мелких подработок,
которые на самом деле оплачиваются в частном порядке. Андре
Горц хорошо показал, что такие трудовые отношения не могут
избавиться от сервильного типа зависимости и формирут своего
рода «неоприслугу»3. И не только потому, что это неквалифициро-
ванный и плохо оплачиваемый труд, но и потому, что содержание
выполняющихся задач включает индивида в объективированное и
институционализированное социальное отношение обслуживания
Мы оказываемся вне современных отношений найма и даже вне
той формы, которую они имели в начале индустриализации, когда
партнеры принадлежали к группам, образованным на базе своих
антагонистических интересов. Следовательно, эти известные «со-
седские службы» могут балансировать между патерналистской
1 Goffman Е Asiles. Chap. IV.
2 Анализ поля «содействия другому» см Ogien A. Le raisonnement psV'
chaitrique. P Meridiens-Klincksieck, 1990
3 Corz A Les methamorphoses du travail. P 212 sq
Глава УП1 Новый социальный вопрос
521
неофилантропией и постмодернистскими формами эксплуатации
рабочей силы, посредством которых богачи могут позволить себе,
например, «услуги индивиду», которые они оплачивают благодаря
освобождению от налогов.
Конечно, не все возможные услуги сводятся к формам «нео-
прислуги». Жан-Луи Лавиль продемонстрировал очень широкий
их набор1. Однако то, как тщательно он старается отличить их от
услуг, являющихся почти помощью или работой добровольцев,
показывает, что очень немногие из этих изобретений представ-
ляют собой что-то новое и перспективное. Действительно, могут
существовать службы, пытающиеся мобилизовать денежные
и неденежные ресурсы, соединить государственную и частную
сферы, личную инициативу и общие правила. Но социально они
очень мало заметны и не выходят за рамки экспериментов. На-
пример, стремление продвигать «солидарную экономику»1 2 3, т. е.
связать вопрос занятости с вопросом социальной сплоченности,
одновременно создавая и связи между людьми, и новые виды дея-
тельности. Такое стремление достойно самого большого уваже-
ния. Однако в современной ситуации речь скорее идет о намере-
ниях, чем о реальной политике. Между нормальной занятостью
и службами помощи, системой социального включения и профес-
сиональной переподготовки, сектором торговли и защищенным
сектором, существует также «третий сектор», называемый ино-
гда «социальной экономикой»2. Эти виды деятельности сейчас
становятся все более распространенными, особенно в виде «со-
циальной» оплаты безработицы, когда часто трудно понять, что
же является ее целью: возвращение к работе или закрепление
в ситуации, которая является как раз каким-то «посредником»
между работой и помощью. Эти меры, которые в 1993 г. касались
400 тыс. человек, постепенно становятся отдельной сферой клас-
1 Laville J.-L. Les services de proximite en Europe. P Syros, 1992. Cm.
также. Laville J.-L Services, emploi et socialisation / / Eme B., La-
ville J -L. Cohesion sociale et emploi; а также: EmeВ. Insertion et econo-
mic solidaire / / Eme B.. Laville J.-L. Cohesion sociale et emploi.
2 Foucault J. В de. Perspectives de I'economie sohdaire / / Eme В , La-
ville J.-L. Cohesion sociale et emploi; а также: Eme В Insertion et econo-
mic solidaire.
3 Bailleau F Le travail social et la crise. P.; IRESCO, 1987
522 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
сического рынка труда и оказываются полезными при катастро-
фических обстоятельствах1. Однако называть их «политикой за-
нятости» было бы, конечно, эвфемизмом.
Итак, не будем отрицать, что существуют неожиданные «зале-
жи рабочих мест». Однако если современный кризис — это кризис
интеграции посредством труда, то безудержная эксплуатация этих
«месторождений» не может его решить. Она может даже усилить
этот кризис1 2. Если занятость сведется к тому, что любая услуга
«станет товаром», то что произойдет с континуумом статусов, ко-
торый служит основой общества наемного труда и необходим для
существования солидарного общества? Можно ли назвать «обще-
ством» скопление бебиситтеров, официантов МакДонадльдса и
упаковщиков в супермаркетах? Я говорю это без презрения к тем,
кто выполняет эту работу. Это нужно, чтобы задать вопрос, при
каких условиях рабочее место становится выразителем человече-
ского достоинства. Общество «полной занятости» отнюдь не явля-
ется обществом максимального достоинства, и тот способ, кото-
рым Соединенные Штаты частично решили проблему занятости,
не является обязательным примером для подражания. Заработная
плата половины из 8 млн. созданных в США в 1980-1986 годах
рабочих мест на 60% ниже, чем средняя оплата труда в промыш-
ленности'3. Рост числа рабочих без статуса, судя по всему, никак
не повлиял на борьбу с такими серьезными признаками социаль-
ного распада, как городское насилие, преступность, наркомания,
и на формирование настоящего отверженного и отклоняющегося
1 Elbaum М. Pour une autre politique de traitement du chomage / / Es-
prit. 1994. Aout-septembre, №204.
2 Двадцать лет назад путешественник мог быть только поражен таким
контрастом. В «развитых» странах, особенно в Соединенных Штатах,
домашняя прислуга была очень редкой и дорогой, и уже давно ее за-
мещала бытовая техника. И наоборот, в менее «развитых» странах,
прислуга была очень распространена и почти бесплатна. Исторически
прислуга была многочисленной вплоть до XIX века, когда на ее долю
приходилось около 10% городского населения. Затем она стала поч-
ти исключительно прерогативой высшего общества. Можно задаться
вопросом, не является ли современное распространение этого тип®
услуг признаком того, что «развитые» общества движутся в сторону
стран «третьего мира».
3 Delmas Р. Le maitre des horioges. P.: Odile Jacob, 1991. P. 68.
Глава VIII. Новый социальный вопрос 523
от всех норм андеркласса. совершенно отрезанного от остального
общества1.
Эти два уточнения заставляют более осторожно относиться к
таким оценкам, хотя не меняют их окраски. Современные техноло-
гические изменения также требуют создания квалифицированных
и высококвалифицированных рабочих мест «Постиндустриальное
общество» можно даже определить как общество, где преобладают
новые отрасли промышленности, такие, как информационные тех-
нологии, здравоохранение, образование, распространяющие ско-
рее символические, чем материальные блага и мобилизующие вы-
сокую профессиональную компетенцию1 2. Однако с точки зрения
интересующего нас вопроса вся проблема состоит в том, чтобы
понять, может ли «отток» рабочей силы в новые области компен-
сировать потерянные рабочие места. Ответ — нет, хотя сегодня
невозможно измерить объем этого дефицита.
С другой стороны, бесспорно, что социальные субъекты, особенно
молодежь, переживают глубокую трансформацию отношения к тру-
ду. Возможно даже, что мы переживаем момент выхода из «цивили-
зации труда», которая уже в XVIII веке поставила экономику во главу
угла и сделала производство основой социального развития. Таким
образом, недооценивать происходящие инновации и открывающиеся
альтернативы, стремящиеся преодолеть классическое представление
о труде — значит проявлять устаревшую привязанность к прошлому.
Тем более что социальное достоинство индивида необязательно бази-
руется на наемном труде и даже не на труде как таковом, но на его со-
циальной полезности, т. е. участии в производстве общества. Итак,
признаем, что глубокие сопиетальные трансформации происходят,
в том числе, в форме «кризиса», но вместе с Ивом Барелем добавим,
Что возможные позитивные результаты этого «кризиса» остаются
пока по преимуществу «невидимыми»3. Зато отлично видны ловуш-
1 О понятии андеркласса см.: Ricketts ER., Sawill / Defining and Mea-
suring the Underclass // Journal of Policy Analysis and Management.
1988. Vol 7.
2 По этому поводу см. анализ Алена Турена. См. также: Reich R L’eco-
nomie mondialisee. P. Dunod 1993. Рейч описывает усиление власти
«манипуляторов символами» по отношению к производителям мате-
риальных благ и поставщикам традиционных услуг.
Barel У. Le grand integrateur.
524________Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труРа
ки, в которые попадают те, кто торопится преодолеть отчуждение
и зависимое положение наемного труда. Подобное преодоление
представляло бы собой великую культурную революцию. Однако
парадоксально, что столь важная роль делегируется самым слабым
и самым обделенным социальным группам, например, получателям
RM1, обязанным доказать, что социальное включение эквивалентно
профессиональной интеграции; или молодежи из пригородов, при-
званной изобрести «новую гражданственность», в то время как в
повседневной жизни, когда они, например, ищут жилье или работу,
подвергаются постоянному контролю со стороны полиции, им чаще
всего отказывают даже в минимальном признании.
Реакция тех, кто ищет работу, показывает, что она остается
главным ориентиром не только в экономическом, но и в психоло-
гическом, культурном и символическом планах. Две трети полу-
чателей RMI в первую очередь хотят получить работу1, а молодые
отказываются от работы с испытательным сроком, если понимают,
что она не ведет к «настоящей работе». И их можно понять. Если
они не делают ничего стоящего, они сами ничего не стоят. Почему
слово «эремист»1 2 быстро стало своего рода стигматом и чаще всего
переживается именно так? Этот факт тем более несправедлив, что
многие рассматривают статус «эремиста» как крайнее средство,
потому что отчаялись найти работу. Тем не менее, социальная
жизнь не строится на добрых чувствах. Не строится она и толь-
ко на труде. В ней всегда полезно иметь несколько направлений:
развлечения, культура, участие в других значимых видах деятель-
ности и т. п. За исключением небольшого числа привилегирован-
ных индивидов и небольших групп тех, кто согласен сносить со-
циальное унижение, все остальные получают свою социальную
«силу», позволяющую им двигаться в нескольких направлениях,
благодаря труду. Какой может быть судьба молодого мужчины или
молодой женщины (такие случаи начинают появляться), которые
после нескольких лет изнурительного труда становятся эремиста-
1 Valereyberghe Р Le defi de I’insertion. Так, в 1988 г. из 100 безработ-
ных 84 человека искали «нормальную», т. е. долгосрочную работу.
10 человек — постоянную частичную занятость, 4 человека — работу
на ограниченный срок и 2 человека — работу не по найму (Enquete
emploi. Р. INSEE, 1988, Annexe 5).
2 Эремист — получатель пособия RMI. — Прим, перев.
Глава УШ. Новый социальный вопрос 525
МИ в 25 лет, потому что именно с этого возраста существует такая
возможность? Зная, что ожидаемая продолжительность их жизни
еще более пятидесяти лет, можно ли мечтать о «прелестях» такой
«избавленной от работы» жизни?
Хотя почти все открыто отвергают модель «дуального обще-
ства», многие работают на его приближение, восхваляя любые
принимающиеся меры, от развития сектора «общественной поль-
зы» до открытия «новых залежей рабочих мест», заботясь о том,
чтобы они дали хоть какое-то занятие лишним людям1. Когда же
мы обращаемся к проблематике интеграции, то вопрос состоит не
только в том, чтобы каждому найти занятие, но и в том, чтобы у че-
ловека был статус. С этой точки зрения показательным является
спор, который начал формироваться вокруг SMIC. Статус получа-
теля SMIC совсем незавидный. Однако, SMIC является пропуском
в общество наемного труда. Он позволяет точно понять различие
между фактом просто иметь занятость и быть наемным работни-
ком. Начиная со SMIC, открывается целый набор позиций, сильно
различающихся по заработной плате, интересу к труду, призна-
нию, престижу, власти, но они, как мы показали, сопоставимы
(см. Главу 7). Между ними выстраиваются иерархии, они отли-
чаются друг от друга и конкурируют в рамках правил наемного
труда, который, помимо денежного вознаграждения, включает
коллективное регулирование, процедуры, защиту и конвенции,
имеющие статус права. SMIC является первым этапом, начиная с
которого рабочий отличается от имеющего любую другую работу,
не вписанную в структуру наемного труда. Можно предвидеть, что
вокруг SMIC развернется ожесточенная символическая борьба1 2,
1 Крайнюю точку зрения по этому поводу высказал Роже Сю в Летнем
университете, организованном Профсоюзом безработных в 1993 г. Он
предложил полностью оставить торговый сектор на произвол дикой
конкуренции, которая является ее собственным законом, и создать
дружественный и защищенный «сектор социальной пользы» («Par-
tage» 1993. Aoiit-septembre. № 83). Не знаю, являются ли индейские
резервации дружелюбными, но, кажется, они защищены.
2 В действительности роль, выполняемая SMIC в деле повышения стои-
мости труда, кажется довольно ограниченной. К тому же стоимость
труда можно еще снизить благодаря техническим мерам, например,
снижению налогов на этот типа занятости. Однако, как и в случае от-
мены государственного разрешения на увольнение (которое по мысли
526 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
поскольку он представляет собой один из оплотов, защищающих
общество наемного труда от полного разрушения. В будущем он
мог бы стать своего рода эталоном для определения минимального
уровня оплаты труда, некой статусной гарантией, которой должны
соответствовать все новые виды деятельности в обществе, способ-
ном возникнуть после общества наемного труда, чтобы переход к
новой модели не пошел по нисходящей линии.
Четвертый вариант — экономно перераспределять «ред-
кие ресурсы», получаемые от социально полезной работы. Не
стоит путать эту возможность с реставрацией общества наемного
труда. Я уже подчеркивал, насколько необратимы процессы, прои-
зошедшие как в плане организации труда, так и в плане структуры
социального государства, сочетание которых гарантировало это
хрупкое равновесие. Общество наемного труда есть историческое
образование, заменившее собой другие социальные формации, но
оно не вечно. Оно может оставаться живым эталоном, поскольку
сумело добиться несравненного сочетания труда и социальной за-
щиты. Это бесспорный результат в масштабе истории западных
обществ. Общество наемного труда есть социальная формация, ко-
торой удалось в значительной мере снизить массовую уязвимость
и гарантировать широкое приобщение к общим социальным цен-
ностям. Другими словами, общество наемного труда является со-
циологическим фундаментом, на который опирается демократия
западного типа, с ее достоинствами и недостатками: не консенсус,
а урегулирование конфликтов; не равенство положений, а совме-
стимость в различии; не социальная справедливость, а контроль
и уменьшение произвола богатых и сильных; не правительство
всех, а представление всех имеющихся интересов и включение
их в повестку публичных дебатов. От имени этих «ценностей» и.
естественно, вместе с теми и в пользу тех, кто их разделяет, стоит
задаться вопросом о лучшем способе сохранения этого наследия.
Самый строгий вариант потребовал бы, чтобы все члены обще-
ства сохраняли тесные связи с социально полезным трудом и ас-
социированными с ним прерогативами. Сила такой точки зрения
директоров предприятий должно было привести к созданию большого
числа рабочих мест, но чего никогда не было), в случае SMIC речь
идет о мерах, символический смысл которых превышает экономиче-
ское влияние. Это не снижает его ценности, а даже наоборот.
Глава VIII Новый социальный вопрос
527
в том, что работа остается главным основанием гражданства, по-
скольку последнее имеет экономическое и социальное измерение.
Конечно, работа по найму не является единственной социально по-
лезной работой, но она стала главной формой труда. Социальное
восхождение наемного труда освободило рабочих от кабальной за-
висимости от определенного географического места, крестьян от
традиционной опеки и обычаев, женщин от домашнего заточения.
Наемный труд связан с производством для внешнего потребления,
для рынка, т. е. для любого, кто может участвовать в регулируемом
обмене. Он придает социальную полезность «частной» деятельно-
сти. Заработная плата признает и вознаграждает работу «в общем»,
т. е. деятельность, потенциально полезную для всех. Таким образом,
в современном обществе для большинства его членов заработная
плата является основанием экономического гражданства. Она
также лежит в основании социального гражданства, поскольку та-
кая работа представляет собой участие каждого в производстве для
всего общества, а значит, в производстве самого общества. Таким
образом, зарплата является конкретным посредником, благодаря
которому создаются социальные права и обязанности, ответствен-
ность и признание, а также ограничения и зависимости1.
Однако эта конструкция, за которую было столько заплаче-
но, которая так поздно появилась и не полностью реализовалась
в ходе долгой истории «презренного наемного труда», больше не
может продолжать функционировать по-старому. Как сказал
Ален Минк, одним из первых указавший на структурный характер
«кризиса»: «Наступающая экономика дефицита заставляет обра-
щаться к крайнему средству — распределению. Распределению
редких ресурсов, т. е. производительного труда, первичных и со-
циализированных доходов»-'. От этого пессимистичного заключе-
ния трудно отделаться, если скептично относиться к тому, что «за-
лежи рабочих мест» способны создать настоящие рабочие места 1 2
1 Согг A. Revenu minimum et citoyennete, droit au travail et droit au re-
venu / / Futurible. 1993. Fevrier.
2 Mine A. L'apres-crise est commence P Gallimard, 1982 Чуть позже
Мишель Альбер заявил примерно в том же духе: «Что ограничено,
так это общее количество рабочих часов». Он же предложил модель
распределения труда и «награду добровольцам сокращенного труда»
(Albert М. Le pari francais. Р : Seuil, 1983).
528 Kacine.ib P. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
и что объемы «оттока» рабочей силы из разрушенных секторов в
другие достаточны, чтобы заново трудоустроить освободившую-
ся рабочую силу. Когда остается большое число лишних людей,
и растет уровень массовой уязвимости, то как еще избежать опас-
ности ухудшения ситуации, если не перераспределив каким-то об-
разом эти «редкие ресурсы», какими стали производительный труд
и минимальная социальная защита, чтобы избежать установления
нестабильности и распространения практики прецедента?
Предложение о распределении труда нужно рассматривать как
наиболее логичный ответ на эту ситуацию. Нужно сделать так, что-
бы каждый нашел, сохранил или снова приобрел место в континуу
ме социально признанных статусов, с которыми связаны прилич-
ные условия существования и социальные права, опирающиеся на
эффективный труд. Реализуемо ли на практике такое требование?
Я не могу претендовать на то, чтобы дать в нескольких словах пол-
ный ответ на такой сложный вопрос1. Сделаю только два уточняю-
щих замечания.
1 Различные предложения относительно осуществления такого пере-
распределения см. в; Taddei D. Le temps de i’emipoi. P.. Hachette,
1988. Также см. работы Ги Азнара и других, особенно: Aznar G. Тга-
vailier moins pour travaiiler tons. P.: Syros, 1992; Valette F Partage du
travail, une approche nouvelle pour sortir de la crise. P.: L'Harmattan,
1993; Rigaudiat J. Reduire le temps de travail. P.: Syros, 1993. См. так-
же различные предложения Андре Горца, который дал самый глубо-
кий концептуальный взгляд на вопрос. Проблематика распределения
труда часто ошибочно, с моей точки зрения, смешивается с предло-
жениями введения универсального пособия, дохода гражданина или
жизненного дохода (см. критическую подборку статей в сборнике.
Pour ou contre le revenu minimum, {’allocation universelie, le revenu
d’existence / / Futurible. 1994. Fevrier) Это неправильно, потому что
идея распределения доходов несет в себе совсем другую модель обще-
ства. Она узаконивает разрыв между доходами и правами, которые
обеспечивает труд, в то время как проблематика распределения труда
старается наоборот сохранить между ними связь. Об экономическом
эффекте различных способов перераспределения труда см: Cette С ,
Taddei D. Les effetseconomiquesd'une reduction du temps de travail / /
Bouin Y., Cette G., Taddei D. Le temps de travail. P : Syros, 1993 Авто-
ры делают акцент на важности глубокой реорганизации труда, чтобы
эти действия оказались успешными. Моделирование, проводившееся
OFCE (Observatoire Franqais des Conjonctures Economiques — Фран-
Глава УШ. Новый социальный вопрос 529
Верно, что общие меры, такие, как сокращение длительности
рабочей недели до 35 или 32 часов, не являются магическим ре-
шением, если их применять механически. Конкретная работа все
меньше и меньше поддается количественному определению, а
работники все меньше и меньше взаимозаменяемы, поскольку в
современных формах наемного труда доля «невидимой» работы и
личной инициативы, которые не могут быть измерены только вре-
менем присутствия, все увеличивается'.
Тем не менее, критика распределения труда как «пирога», ко-
торый режут на куски, не исчерпывает вопроса. Каждый знает,
что «работа» профессора Коллеж де Франс и работа квалифици-
рованного рабочего не сводимы друг к другу, и никому не придет
в голову сократить время работы первого, чтобы предоставить ра-
боту второму. Однако правомочия социально признанных видов
деятельности, которые восходят от работника, получающего SMIC,
до профессора Коллеж де Франс, вписываются в совокупность пози-
ций, не сводимых друг к другу, но при этом взаимозависимых, т. е.
солидарных. Эти правомочия формируют сложное целое, включаю-
щее одновременно рабочее время, заработную плату, социальную
защиту и юридические гарантии. Их нельзя поделить на части (как
кусок пирога), но их можно было бы частично реорганизовать. Если
перераспределение все же будет происходить, то речь пойдет имен-
но об этих ставших «редкими» ресурсах. Бесспорно, такое решение
трудно осуществить, но, по крайней мере, можно видеть, что пере-
распределение труда не является такой уж «простой», т. е. упро-
щенной, идеей, как ее представляют критики. По моему мнению,
распределение труда не столько самоцель, сколько средство, судя
по всему, самое прямое, чтобы добиться эффективного перераспре-
деления правомочий социального гражданства. Если это перерас-
цузская обсерватория экономической конъюнктуры), показало, что в
случае сокращения рабочей недели До 35 часов возможно создание по-
рядка 2.5 млн. рабочих мест, при условии, что это сокращение будет
сопровождаться другими мерами (см.: Rigaudiat J. Reduire le temps de
travail. P. 102 sq.).
1 Критическую точку зрения на распределение труда (поскольку это
слишком «простая» идея) можно найти в работах: Boissard Р. Partage
du travail: les pieges d’une idee simple // Esprit. 1994. Aoiit-septembre.
.№204: Mothe D. Le mythe du temps libere Ibid . Supiot A. Le travail,
liberte partagee // Droit social. 1993. Septembre-octobre. №9-10.
530 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного тцула
пределение осуществлять с помощью других методов, в известных
случаях связанных с распределением труда, то в аспекте социаль-
ной сплоченности можно было бы достигнуть той же цели1.
Подобная постановка вопроса о распределении труда или пере-
распределении редких ресурсов показывает, что здесь возникают
не только сложные технические, но и фундаментальные полити-
ческие проблемы. Робкие предложения о сокращении рабочего
времени (закон о 39-часовой рабочей неделе 1982 г.), провал в соз-
дании новых рабочих мест, несколько «экспериментальных» мер,
разработанных для пятилетнего плана занятости до 1993 г. — все
это показывает, что латание дыр не соответствует масштабу про-
блемы. К тому же меры, принимаемые для более равномерного рас-
пределения убытков, которые с необходимостью возникают в связи
с ухудшением экономической и социальной ситуации, часто имеют
минимальный позитивный эффект, если не сказать ухудшают поло-
жение тех, кто и так находится в сложнейшей ситуации. Так, безра-
ботица сегодня бесспорно является самым серьезным социальным
риском. Она имеет самые разрушительные и десоциализирующие
последствия для тех, кто ее переживает. Однако, парадоксальным
образом, именно в отношении безработных был проявлен максимум
«строгости» при расчетах компенсаций, имеющий целью снизить ве-
личину и число случаев их выплаты. Начиная с 1984 г. принимались
драконовские меры, пересматривавшие компенсации в сторону по-
нижения. Таким образом, безработные первыми ощутили на себе
стремление экономить общественные деньги, когда речь зашла об
управлении социальными выплатами1 2. Более того, начиная с цирку-
1 Относительно распределения, которое должно принять новую форму
по сравнению с той, что существовала в рамках государства всеобще-
го благоденствия см.: Rosanvallon Р. Une troisieme crise de 1’Etat pro-
vidence // Le Banquet. 1993. 2' semestre. №3.
2 Viola! J.-P. Surmonterla panne sociale / / Le Banquet. 1993. 2' semestre.
№3. Можно также заметить, что мы более строги к безработным. чек
к получателям страховки по болезни или пенсионерам, но особенно мы
радушны по отношению к прямым получателям выплат в здравоохране-
нии. таким как врачи, фармацевты, фармацевтические лаборатории и
т. п. Хотя, верно, что «политика занятости» и «социальное обеспечение
безработицы» поглощают значительные суммы (в 1991 г. они составил
256 млрд франков, или 3.5% от ВВП). Однако, это нагромождение мер
чаще всего направлено на латание дыр. Решение проблемы занятости И
Гпавз VIII. Новый социальный вопрос________________________531
ляра 1982 г., выплаты по безработице были разделены на два режи-
ма в зависимости от длительности периода безработицы и истории
безработного- Первый страховой режим финансируется при доле-
вом участии и управляется на паритетных началах. Второй, так на-
зываемый режим солидарности, финансируется государством и рас-
пространяется на определенные категории индивидов, не имеющих
работу1. Это стало новшеством, причем очень значительным, по-
скольку перевело часть безработных, особенно долговременных, и
часть рабочих, ранее плохо интегрированных в систему занятости,
из рабочего страхового режима в режим «солидарности», предпо-
лагающий в действительности более низкие выплаты. Причем, это
решение было принято без каких бы то ни было публичных дебатов,
с целью сохранения баланса бухгалтерии UNEDIC* 1 2. Таким образом,
была узаконена невероятная деградация понятия солидарности, ко-
торое при Третьей республике означало «принадлежность каждого
к социальному целому», а теперь стало означать «выделение мини-
мальных ресурсов тем, кто больше не ‘вносит’ активного вклада в
функционирование общества».
Подобная деградация заставляет задать вопрос о том. как государ-
ство выполняет свою главную задачу — беречь национальное един-
ство. Мы уже говорили, что эта функция имеет два аспекта: «внешняя
политика» (защита своего места в «оркестре наций») и «внутренняя
политика» (сохранение социальной сплоченности). Не только война,
но и социальное единство имеет свою цену, часто непомерную. И это
не формальное сравнение. Не случайно осознание органической свя-
зи, существующей между социальной сплоченностью и определенной
социальной политикой, проводимой государством, пришло во время
Второй мировой войны, в частности, в Великобритании. Уильям Бе-
веридж высказался по этому поводу очень ясно:
«Г'1авная мысль этого предложения состоит в следующем: бри-
танский народ должен сделать государство явным образом ответ-
безработицы, так как это делалось в течение двадцати лет показывает,
что главным недостатком является отнюдь не объемы выделяемых ре-
сурсов, а выработка согласованной политики
1 О подоплеке данного циркуляра Пьера Береговуа. в ту пору министра
труда, и его долгосрочных последствиях см.. Lebaube A. L'EmpIoi en
miettes. Р. 57—62.
2 UNEDIC — то же самое, что и UNIDIC (1'Union nationale interprofes-
sionnelle pour 1'emploi dans l’industrie et le commerce). — Прим, nepee
532_______Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного т.>у;.?
ственным за то, чтобы оно всегда гарантировало выплаты необходи-
мые, чтобы задействовать весь имеющийся человеческий потенциал
Великобритании»1.
Ибо, добавляет он:
«без достижения или сохранения полной занятости [full employ-
ment), невозможно сохранить свободу, потому что для многих она не
будет иметь никакого смысла»1 2.
Полномочия, которые должно взять на себя государство, чтобы
сохранить единство британского народа, того же типа и столь же
настоятельны, что и полномочия, которые оно берет на себя для
отражения иностранной агрессии. Таким образом, вопрос полной
занятости является специфической формой, которую принимает
проблема сохранения социальных связей в Англии, все еще трав-
мированной воспоминаниями о Великой депрессии 30-х годов.
В сегодняшней Франции, поскольку вопрос о возвращении к пол-
ной занятости почти наверняка исключен, схожим по своему зна-
чению является вопрос о распределении труда или, по меньшей
мере, гарантий, являющихся частью социального гражданства (ко-
торое, с моей точки зрения, трудно полностью отделить от права
на труд). Вопрос схожий, если посредством этого можно действи-
тельно сохранить или восстановить отношение взаимозависимо-
сти множества граждан с социальным телом. Вопрос цены — это
также вопрос жертв, на которые можно пойти, чтобы сохранить
единство общества.
В принципе, государство выражает волю граждан, поэтому они
должны решать в ходе публичных дебатов, какую цену согласны
заплатить. Сделаю лишь три замечания, чтобы предупредить лож-
ные возражения, затемняющие смысл потенциального выбора.
Первое возражение постаралось бы оживить призрак Нацио-
нальных мастерских или государственного предпринимательства.
1 Beveridge W. Full Employment in a Free Society. P. 144.
2 Ibid. P. 279. Беверидж, несмотря на свое враждебное отношение к
марксизму, идет вплоть до того, чтобы считать возможными некото-
рые формы коллективизации средств производства, если это будет
абсолютно необходимо для реализации категорического императива
полной занятости. Конечно, времена сильно изменились, однако это
почти отчаянное с позиций самого же Бевериджа обращение к подоб-
ным мерам показывает, какое фундаментальное значение он придавал
вопросу сохранения социальной сплоченности.
Глава VIII. Новый социальный вопрос
533
[Аы не стремимся к этому, поскольку разрушение экономики в
странах «реального социализма» доказало, что безработицу нель-
зя отменить указом, а государственное управление экономикой ве-
дет к катастрофе. Любой способ распределения труда может быть
успешным только при условии, что он принимался и обсуждался
различными партнерами, работниками на предприятиях, чтобы
можно было конкретно реорганизовать работу, прийти к более
эффективному использованию оборудования и т. п. Аналогично,
серьезная реформа системы социальной защиты немыслима без
договоренности о ее концепции и без переговоров при ее прове-
дении в жизнь. Можно представить себе, например, рамочный за-
кон, предписывающий обязанности в отношении рабочего време-
ни, минимальной заработной платы и определенного социального
минимума, обязав различных «партнеров» внести в него поправки
и адаптировать его в ходе переговоров1.
Второе возражение связано с тем, что ослабление государств-
наций в рамках единой Европы и перед лицом всеобщей мировой
конкуренции затрудняют осуществление королевских прерогатив
в вопросах политики занятости и социальной политики. Однако
констатация этой возросшей трудности не меняет базовых харак-
теристик проблемы. Политика государств-наций всегда сильно за-
висела от международной обстановки, в том числе и их социальная
политика (см. замечание выше о необходимой «совместимости»
между уровнями социальной защиты в конкурирующих странах).
Тот факт, что эта конкуренция становится более жесткой и поле
Для маневра каждого государства-нации сокращается, не противо-
речит императиву сохранения национальной сплоченности и даже
Наоборот — именно в ситуации кризиса социальная сплоченность
особенно необходима нации. Балансируя между локальным уров-
нем с его инновациями, но также предательством и эгоизмом, и
1 Подобное предложение могло быть интерпретировано как современ
ная формулировка старого принципа права на труд, и обращение к
нему могло бы вызвать негативную реакцию в той мере, в какой в рабо-
чем движении он был нагружен революционным потенциалом. Одна-
ко, если верить преамбуле Конституции 1946 г., которая была воспро-
изведена в Конституции 1958 г., он потерял этот потенциал: «Каждый
имеет право трудиться и иметь работу». Отсюда вопрос, является ли
подрывным требование уважать Конституцию Республики?
534
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного трупа
наднациональным уровнем с его ограничениями, государство все
еще является инстанцией, посредством которой современное об-
щество мыслит себя и определяет свои главные решения. И если
раньше, даже в период их гегемонии, государства-нации заключа-
ли альянсы, то сегодня вследствие международной конъюнктуры
они могут склоняться или принуждаться к более жесткой инсти-
туционализации их конвергенции в социальной области. Напри-
мер, в связи с проблемой конструирования «социальной Европы»,
заслуживающей этого имени, в условиях конкуренции (имеющей
помимо прочего социальные аспекты) со стороны Соединенных
Штатов, Японии или стран Юго-Восточной Азии1.
И последнее. Цель дебатов опять же затуманивается, если на-
чинают настаивать на том, что стремление к ответственной и реа-
листичной экономической политике не совместимо с какой-либо
другой социальной политикой. Это означает окончательное при-
знание того, что законы рынка не оставляют никакого простран-
ства для маневра. Помимо прочего, это также означает отрицание
возможности самого политического действия. Однако все совсем
не так. Игра останавливается только в том случае, если одновре-
менно на всех досках мы закрепляем статус-кво, т. е. если мы при-
нимаем экономическую игру, но отказываемся от распределения
потерь, которые вытекают из этого выбора, хотя они совместимы с
экономическими требованиями. Так, например, верно, что финан-
сирование социального страхования достигло или скоро достигнет
своей критической точки, если способы его финансирования оста-
нутся прежними. Вскоре меньшинство активных будет платить за
большинство неактивных, а среди активных некоторые категории
работников будут платить даже двойной налог1 2 * *. Однако формы
1 Примерно в этих же терминах Мишель Альбер интерпретирует кон-
фликт между двумя конструируемыми им моделями капитализма:
«англосаксонской» и «рейнской» (см.: Albert М. Capitaiisme contreca-
pitaiisme.).
2 В начале 80-х годов доля налоговых и неналоговых отчислений по
отношению к чистому доходу для рабочих семей составляла 49.2%’
для представителей независимых профессий и сельскохозяйствен-
ных производителей — 26,6% (см.: СЕКС. Le revenu des franca'5
1981. 2е trimestre. №58). В целом, как мы знаем, французская фи-
скальная система отдает предпочтение недвижимому и финансовому
имуществу в ущерб труду. Например, налог на наследство по прямой
Глава VIII. Новый социальный вопрос 535
финансирования системы социального страхования, распростра-
няющиеся на большее число групп, а потому более справедливые,
например, общий социальный налог, могли бы способствовать рас-
ширенной солидарности, затрагивающей в равной мере как работ-
ников, так и предприятия Для последних это могло бы оказаться
даже выгодным настолько же, насколько нынешний способ финан-
сирования их наказывает. В общем, отсутствие глубокой реформы
налоговой системы, необходимость которой десятилетиями при-
знают все, указывает в первую очередь на отсутствие политиче-
ской воли, а не на непреодолимые экономические ограничения.
Второй пример. Когда благополучие предприятий становится
несомненным требованием, от которого зависит национальное
процветание, то забывают уточнить, что благодаря своей конку-
рентоспособности, предприятие в действительности служит не
только общим интересам, обеспечивая рабочие места и т. п., но
и интересам своих акционеров (доход от финансового капитала).
Вслед за этой «забывчивостью» следует требование получения
максимальной прибыли от инвестиций и сохранение конкуренто-
способности, которые рассматриваются исключительно в терми-
нах достижения оптимальной организации труда и максимального
сокращения издержек на рабочую силу. Однако, если предприятие
есть на самом деле живое сочетание капитала и труда, предназна-
ченное производить больше и лучше, то «кажется как минимум ло-
гичным, если мы будем одинаково защищать и доходы с капитала,
и доходы от труда»’.
И, наконец, третий пример. Расходы на заработную плату, ко-
торые мешают конкурентоспособности, также всегда рассчитыва-
ется исходя из минимальной зарплаты, в частности SM1C. Однако
Диспропорции между низкими и высокими зарплатами заставляют
Усомниться в согласованности структуры оплаты труда. Если на-
емный труд является континуумом позиций, как было описано ра-
нее, то позиции должны быть сопоставимы, что совсем не так из-за
♦несопоставимости» некоторых зарплат, в частности, директоров
линии для одной и той же категории правообладателей во Франции
составляет максимум 20% полученного наследства, з США — 53%,
в Швеции — 64%, а в Великобритании — 74% (см.: Albert М Le pan
francais Р. 109)
Boyer R., Durand J -P L’apres-fordisme P 120
536 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труд,
предприятий. Совсем не очевидно, что конкурентоспособность
предприятий как-то связана с такими большими разрывами в зара.
ботной плате. В Германии, например, которую часто представляют
как удачную экономическую модель, низкие зарплаты значитель-
но выше, а самые высокие зарплаты в относительном выражении
не так высоки, как во Франции1.
Таким образом, исключительный упор на «принуждения» меж-
дународного рынка часто служит алиби для осуществления дей-
ствий, подчиняющихся социальной, а не экономической логике,
воспроизводство достигнутого положения и следование инсти-
туциональной инерции, а не уважение «оснований». Это честная
борьба, если считать социальную жизнь войной, в которой самый
сильный должен максимизировать свои преимущества. Значит,
прав был Макиавелли, когда писал: «Ведь люди живут в трудных
условиях лишь тогда, когда принуждены к этому»1 2? Действитель-
но, это очень сильная схема интерпретации истории социальных
отношений. Однако не стоит забывать, что это история, сотканная
из шума и ярости, ей постоянно угрожает разрыв между живущи-
ми в комфортных условиях и теми, кто лишен самой возможности
их добиться и кого сегодня мы называем «исключенными». Другая
схема, пронизывающая организацию социальных отношений, —
это схема солидарности, которая поддерживает связи посредством
различий и единство общества посредством взаимодополняемости
позиций, занимаемых различными группами. Для сохранения этой
солидарности, сегодня настойчиво требуется перераспределение
«комфорта».
Мы попытались проинтерпретировать социальное восхожде-
ние общества наемного труда как хрупкую конструкцию, базиру-
ющуюся на подобной солидарности, а современный «кризис» как
пересмотр этого типа конфликтной взаимозависимости, которая
была его связующим элементом. Однако отметим, что сегодня не
существует надежной альтернативы обществу наемного труд2
1 Как показывает Мишель Альбер, в Германии зарплата домработниц
почти в два раза выше, чем во Франции, а доход представителей самЫ*
высокооплачиваемых профессий после уплаты налогов заметно ниже,
чем во Франции (см.: Albert М. Le pari francais. Р. 97).
2 Макиавелли Н. История Флоренции / / Макиавелли Н Сочинения
Харьков: Фолио, 2001 С. 253.
Глава V11I. Новый социальный вопрос
537
Если возможен выход из этого застоя, то отнюдь не с помощью
красивой утопии волшебного мира, где свободно расцветают все
фантазии «прожектеров». Некоторые, конечно, об этом пожалеют.
Основные элементы мозаики уже даны здесь и теперь: социальная
зашита пока еще сильна, экономическая ситуация пока еще не
для всех катастрофическая, мы обладаем квалифицированными
«человеческими ресурсами». Но: социальная ткань расползается,
имеющаяся рабочая сила обречена на невостребованность, нарас-
тает смятение потерпевших крушение общества наемного труда.
Конечно, чаша весов может качнуться в ту или другую сторону,
поскольку никто не может управлять множеством параметров, от
которых зависят происходящие трансформации. Однако влиять
на ход событий, бесспорно, будут два фактора: интеллектуальные
усилия, направленные на понимание ситуации во всей ее сложно-
сти, и политическая воля, управляющая ситуацией и поддержи-
вающая социальную сплоченность, являющуюся условием сохра-
нения общества.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Негативный индивидуализм
Сегодня ядром социального вопроса снова стало существование
«бесполезных миру», лишних людей, и множества связанных с
ними разнородных ситуаций, отмеченных неустойчивостью, неу-
веренностью в завтрашнем дне. Это свидетельствует о новом росте
массовой уязвимости. Становление отношения к труду в длитель-
ной перспективе предстает парадоксальным. Потребовались века
жертв, страданий и принуждений — власть закона и порядка, дав-
ление нужды и голода, — чтобы закрепить рабочего за его местом,
а потом удерживать его посредством целой гаммы социальных
«преимуществ», которыми стал определяться статус, конституи-
рующий социальную идентичность. И именно тогда, когда эта «ци-
вилизация труда», казалось бы, окончательно заставила признать
себя в виде «гегемонии наемного труда», здание дало трещину,
возрождая старый страх народа «жить одним днем».
Однако речь не идет о бесконечном возвращении зла, по-
скольку сегодня, перетерпев полную метаморфозу, вопрос стоит
совершенно по-новому: как противостоять уязвимости после за-
воеванной ранее защищенности? Предложенный мною анализ
может читаться как история перехода от Gemeinschaft1 к Gesel-
lschaft* 2. детерминирующую роль в котором сыграли преобразова-
ния, произошедшие с наемным трудом При любой конъюнктуре,
мы в будущем никогда не вернемся к Gemeinschaft И необра-
тимость этого изменения также может быть объяснена процес-
сом. который поставил наемного работника в центр общества.
Конечно, наемный труд в чем-то перенял от модели барщины ее
«гетерономный» аспект (если воспользоваться выражением Анд-
ре Горна) или характер «отчуждения» (если следовать лексике
Маркса) и, по правде, об этом всегда говорил народный здравый
смысл. Вместе с тем трансформации, приведшие к становлению
2
община (нем )
общество (нем.)
Заключение
539
общества наемного труда, заключались, с одной стороны, в из-
бавлении от самых архаических черт зависимости, а с другой
стороны — в компенсации этой зависимости посредством прав
и гарантий, а также доступом к потреблению, превосходящему
удовлетворение базовых потребностей. Положение лиц наемно-
го труда — по меньшей мере в некоторых его формах — стало
общественным положением, способным поспорить, а иногда и
одержать верх над двумя другими, которые долгое время его по-
давляли: положением собственника и положением независимого
работника. Несмотря на сегодняшние трудности, этот процесс
еще продолжается. Например, многие представители свободных
профессий все чаще становятся наемными работниками: врачи,
адвокаты, артисты заключают настоящие трудовые договоры с
нанимающими их учреждениями
Следовательно, нужно весьма сдержанно относиться к декла-
рациям о смерти общества наемного труда, делаются ли они с вос-
торгом или с сожалением. Во-первых, их опровергают социоло-
гические данные современное общество в основной своей массе
остается обществом наемных работников Во-вторых, часто такие
заявления отражают лишь идеологический выбор: нетерпение
«преодолеть наемный труд» и установить более «дружественные»
формы деятельности. Он зачастую является проявлением неприя-
тия современности, корни которого уходят в далекое прошлое с его
идиллическими мечтаниями о «чарующем мире феодальных отно-
шений», о времени, когда преобладала защита со стороны близких
и традиционная опека. Мой выбор противоположен: возможно, он
тоже «идеологический», но я считаю, что сегодняшние трудности
не являются основанием для сведения счетов с историей, являю-
щейся одновременно историей урбанизации и технического освое-
ния природы, развития рынка и секуляризации, всеобщих прав и
Демократии, т. е. собственно истории перехода от Gemeinschaft к
Gesellschaft Польза от такого выбора состоит в том, что он позво-
ляет внести ясность относительно целей тех, кто ратует за полный
отказ от наследия общества наемного труда Франции потребова-
лись века, чтобы нагнать время и она смогла это сделать именно
тогда, когда согласилась принять правила игры общества наемных
Работников. Даже если эти правила игры нуждаются сегодня в
изменении, то осознание важности полученного наследства под-
сказывает, что нужно действовать осторожно. Нужно попытаться
540
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного

осмыслить условия преобразования общества наемного труда, а не
смиряться с его ликвидацией.
Для этого необходимо направить усилия на осмысление того
какой должна быть защита людей в обществе, которое все боль-
ше становится обществом индивидов. Излагаемая мной история
может на самом деле быть прочитана не только как история про-
движения наемного труда, но и как история наступления инди-
видуализма, трудностей и рисков существования в качестве
индивида. Как примирить существование в качестве индивида и
возможность получать ощутимую протекцию, предоставляемую
сложными отношениями, которую дает участие в коллективной
жизни?. В наши дни распространение того, что Марсель Гоше на-
зывает «массовым индивидуализмом», в котором он видит «обще-
значимый антропологический процесс»1, ставит под вопоос су-
ществование хрупкого равновесия, установившегося в обществе
наемных работников между развитием индивида и его принадлеж-
ностью к коллективам, дающим защиту. Что сегодня может озна-
чать выражение «быть защищенным»?
Раньше состояние покинутости, происходящее от полного от-
сутствия защиты, затрагивало прежде всего население, находив-
шееся за рамками сословного и статусного общества, общества
по преимуществу «холистского», если следовать лексике Луи Дю-
мона. «No man without a Lord»-, как говорит старая английская
поговорка, но кроме того — и вплоть до конца общества Старо-
го порядка, — нет ни ремесленника, который не обретал бы свое
социальное существование внутри цеха, ни буржуа, который не
идентифицировался бы со своим сословием, ни даже дворянина,
который не определялся бы своим линьяжем и своим рангом. В от-
ношении общества накануне революции А. де Токвиль отказы-
вается говорить об индивидуализме, но прибегает к выражению
«коллективный индивидуализм», под которым он понимает ото-
ждествление индивида с «мелкими группировками, живущими
только для самих себя»:
«Наши предки не знали введенного нами в употребление слова
«индивидуализм», потому что в их время действительно не было ин-
дивида, который бы ие принадлежал какой-то группе и мог бы считать
2
Gauchet М. La societe d’insecurite. Р. 176.
«Нет человека без господина» (англ )
Заключение
541
себя абсолютно изолированным. Но при этом каждая из группировок,
из которых состояло французское общество, думала лишь о самой
себе. Это был, если можно так выразиться, своего рода коллективный
индивидуализм, подготавливавший души к известному нам подлинно-
му индивидуализму»’.
Такой тип включенности в коллективы обеспечивал одновре-
менно социальную идентичность индивидов и то, что я назвал за-
щитой со стороны близкого окружения
Однако в подобном обществе существуют формы индивидуа-
лизации, которые следовало бы рассматривать как негативный
индивидуализм, который ощущается как изъятие из членства в
коллективах. Это выражение, как, впрочем, и выражение «нега-
тивный индивидуализм», может шокировать, поскольку обычно
под индивидуализмом понимают придание ценности субъекту и
его независимости от коллективной принадлежности. Современ-
ный индивидуализм, говорит Луи Дюмон, «рассматривает инди-
вида как существо духовное, независимое и самостоятельное, а
также (по сути) не общественное»1 2. В самом деле то, что Ален
Фокс называет рыночным индивидуализмом {market individua-
lism), начало эксплуатировать образ индивида как хозяина своих
действий, упорно преследующего свой собственный интерес и
недоверчивого в отношении любых обрамляющих коллективных
форм3. Продвигаемый либерализмом, он получает признание в
1 Токвиль А., де Старый порядок и революция. М. Моск, философский
фонд, 1997 С. 79
2 Dumont L. Essai sur 1'individualisme. P.. Seuil, 1983. P. 69.(В перев. на
русс, яз.: Дюмон Л. Эссе об индивидуализме. Дубна: Изд. центр Фе-
никс, 1997.) См. также: Birnbaum Р , Leca J Sur I’individualisme. Р..
Presse de la FNSP, 1986
3 FoxA History and Heritage Chap. I Фокс датирует XVI веком расцвет
этого завоевательного индивидуализма (который все же оставался
хрупким, если посмотреть, например, на судьбу ростовщиков, разо-
рявшихся после того, как они заставляли сеньоров или даже прин-
цев дорого заплатить за свои услуги), но он обнаруживает этот тип
предпринимателей, рисковых и жадных до наживы, уже в XIV веке, с
началом «разложения» феодального общества. Например, персонаж
Жана Буанброка, торговца сукном в Дуэ в конце XIV века, который
с таким цинизмом эксплуатировал работавших на него ремесленни-
ков, что они умерли и посмертно вынесли ему приговор. (См.: Espi-
542 Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
конце XV111 века благодаря двойной, индустриальной и полити-
ческой. революции.
Сила этого завоевательного индивидуализма наряду с сохра-
нением «коллективного индивидуализма» затмили существова-
ние еще одной формы индивидуализации, сочетающей полную
независимость индивида с полным отсутствием прочности его
положения1. Примером тому является бродяга. Бродяга — су-
щество, полностью лишенное связей (дезаффилированный). Он
принадлежит только самому себе, не является ничьим «челове-
ком» и не имеет возможности включиться в какой-нибудь кол-
лектив. Он — индивид в чистом виде и вследствие этого всего
лишен. Он индивидуализировался настолько, что стал сверхне-
защищенным, выделился из плотной ткани отношении зависимо-
сти и взаимозависимости, которые в то время структурировали
общество. «Sunt pondus inutilae terrae», как говорил лионский
юрист XVI века, которого мы уже цитировали: бродяга — «бес-
полезное бремя земли».
Бродяга очень дорого заплатил за отсутствие своего места, из-
за чего он оказался по ту сторону зеркала социальных отношений.
nas G Les engines du capitaiisme. T I. «Sire Jean Boinebroke». Lille.
1933.)
' Следует упомянуть еще один вид индивидуализма, который можно
было найти на самой вершине общественной пирамиды, так назы-
ваемый «аристократический» индивидуализм. «В некоторых обще-
ствах (феодальный строй лишь одно из них) индивидуализация наи-
более развита там. где отправляется власть государя, и в высших
эшелонах власти. Чем больше у человека власти или привилегий,
тем больше он выделяемся как индивид в ритуалах, дискурсах и пла-
стических представлениях.» (Фуко М. Надзирать и наказывать. М
Ad Marginem, 1999. С. 281.) Такой вид индивидуализации постелен-
но сменился индивидуализмом, развивающимся в рамках торговли
и промышленности. В «старорежимном» обществе известен также
тип «искателя приключений», который появился как литературный
персонаж испанского плутовского романа и распространился в XVIII
веке (например, Казанова). Искатель приключений — это индивид-
пользующийся своей свободой в тот период, когда сословное обн(е-
ство уже начало разлагаться. Он прекрасно знал установленные тра-
дицией правила и пользовался ими, но при этом презирал их и 00(1
рачивал на служение собственным интересам или к своему личном}
удовольствию.
Заключение
543
Главный интерес рассмотрения его как типа состоит в том, что он
представляет крайнюю позицию в целой гамме положений инди-
видов, чье место также плохо обозначено в сословном обществе
(societe cadastre) «Четвертое сословие» не являлось, собствен-
но говоря, сословием. Оно объединяло разные типы наемных или
преднаемных отношений, предшествовавших становлению совре-
менных отношений найма. В сословном обществе оно существова-
ло как скопление индивидуализированных положений в том смыс-
ле, что они не были связаны с традиционными формами регуляции,
а новые регламенты тогда еще не были твердо установлены. «Не-
гативным» такой индивидуализм является потому, что он опреде-
ляется в терминах нехватки: отсутствие уважения, безопасности,
обеспеченных благ, прочных связей..
Метаморфоза, произошедшая в конце XVIII века, может интер-
претироваться как встреча двух форм индивидуализации. Утверж-
дается «позитивный» индивидуализм, связанный с попыткой пере
строить общественное целое на контрактной основе. С введением
своеобразной контрактной матрицы, индивидуализм стал вос-
требованным, т. е требова.лось, чтобы индивиды, не имеющие
средств, действовали как самостоятельные индивиды. Чем же
наделе является такой контракт? «Контракт есть соглашение, по
которому один или несколько человек принимают на себя обя-
зательства перед одним или несколькими другими людьми дать,
сделать или не делать что-то»1. Это добровольное соглашение
между людьми «независимыми и самостоятельными», как под-
черкивает Луи Дюмон, свободно распоряжающимися своим иму-
ществом и самими собой. Эти позитивные права индивидуализма
стали также относить к индивидам, для которых свобода выгля
Дела только как отсутствие связей, а самостоятельность — как
отсутствие поддержки. В самом деле, в структуре контракта не
содержится никакой отсылки на коллектив, если только это не
Коллектив подписавших договор Нет также и никакой ссылки на
защиту, за исключением юридических гарантий свободы и закон-
ности контрактов.
Новые контрактные правила игры не предполагали, таким об-
разом, новой защиты, напротив ее следствием стало разрушение
остатков коллективной принадлежности, что закрепило аномию,
1 Code civil. Article 1101.
544 Кастели Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
присущую «негативному» индивидуализму. Пауперизм — такой
же крайний случай, как и бродяжничество. — дает пример под.
ной десоциализации, которая низводит часть населения промыщ.
ленных центров до положения массы, состоящей из индивидов, не
имеющих положения в обществе.
Однако как мы уже показали ранее, последствия контрактного
порядка в полной мере затронули лишь ограниченную часть насе-
ления. Удар был смягчен массой занятых в сельском хозяйстве,
сохранением доиндустриальных форм организации труда и связан-
ных с ней способов защиты со стороны близкого окружения1. Но
можно понять, что для населения, чье положение зависело от тру-
дового договора, любое движение, имевшее целью установление
общества наемного труда, означало преодоление непрочного дого-
ворного порядка и обретение статуса, т. е. получение добавлен-
ной стоимости к чисто договорной структуре отношений найма.
Такие добавления к «чистому» трудовому договору действовали
как факторы, смягчавшие негативный индивидуализм. Трудовое
отношение постепенно уходило от формы персонализированного
отношения зависимости контракта по найму, а идентичность лиц
наемного труда стала зависеть от единообразия прав, которые за
ними признаются. «Устав (коллективный) оказывается включен-
1 Напомним, что переход на контрактную систему, перевернувший всю
организацию труда, не затронул ядро опеки семейного типа. Если бы
либеральное законодательство, подобное закону Ле Шапелье, приме-
нялось в отношении семьи так же, как оно применялось в отношении
труда, то социальный порядок не устоял бы. Процесс проникновения
договорных отношений в семейное право шел очень медленно, а тру-
довое право, напротив, быстро пополнилось уставными гарантиями.
Но в начале XIX века группы населения, дававшие основной материал
для описания пауперизма, характеризуются одновременно непосто-
янными трудовыми отношениями и разложением семейной структу-
ры: холостяки, переселившиеся в город и порвавшие с благонравием,
которым обычно наделяют сельских жителей; брачные союзы между
рабочими первых промышленных центров, которые всегда описывают
как нестабильные и безнравственные, обилие детей, чье происхожде-
ние неизвестно. Ни постоянной работы, ни крепких семейных связен
ни причастности к структурированным общинам. Главные черты не-
гативного индивидуализма соединяются, чтобы породить массовую
дезаффиляцию.
Заключение
545
ным в трудовой договор (автономный и индивидуальный) через
подчинение этого договора общественному порядку (разнородно-
му и коллективному)»1.
Иными словами, здесь речь идет о процессе деиндивидуа
лизации, который вписывает трудящегося в общие режимы,
коллективные соглашения, государственное регулирование при
помощи трудового права и социальной защиты. Вместо опеки
и простого контракта — права и солидарность, основанная на
выполнении общей задачи. Общество наемного труда являлет
собой, собственно говоря, не общество индивидов, а некое ие-
рархическое вложение общностей, образованных на основе раз-
деления труда и признанных правом. Тем более что жизнь вне
работы, особенно в народных слоях, также структурирована
участием в различных общностях: квартала, приятелей, посети-
телей бистро, профсоюза... По сравнению с пауперизмом, пред-
ставляющим собой состояние полной десоциализации, рабочий
класс был «изготовлен» по достаточно интенсивным и прочным
формам социабельности2.
Таким образом, каждый мог, конечно, существовать как ин-
дивид в качестве «частного» лица, но профессиональный статус,
общественный и коллективный, позволял стабилизировать об-
раз жизни. Подобного рода деиндивидуализация могла допустить
даже независимость социальной защиты от территориальной при-
вязки. Поскольку новые меры защиты вписывались в систему
юридического регулирования, не было необходимости, чтобы они
отражали связи взаимозависимости или подчинения, персонали-
зированные отношения типа патернализма хозяина или взаимно-
го признания, которые обеспечивают защиту со стороны близкого
окружения. Кроме того, они допускают мобильность. «Имеющий
Supiot A. Critique du droit du travaii. P PUF, 1994. P. 139. В этой ра-
боте очень скрупулезно рассматоивается роль, которую сыграло тру-
довое право в процессе перехода от «чистого» договора к статусу на-
емного работника.
2 См например: Thompson Е Р. The Making of the Working Class.; Hog
gart R. La culture du pauvre., а также многочисленные исследования
по социабельности рабочих, которые ставят акцент — порой, возмож-
но, в слегка мифологизированной форме — на силе их солидарности
О становлении народной культуры см.: Grignon С., Passeron J.-C. Le
savant et le populaire. P.: Gallimard, 1989.
18 Зак. 3548
546
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
право» может в принципе получить социальное страхование как в
Мобеже. так и в [Поле. В целом новый территориальный принцип,
обеспеченный правом, подразумевает создание абстрактных тер-
риторий, не связанных с отношениями близости, внутри которых
индивид может перемещаться под защитой закона Дезаффиляции
побеждена силой права.
Вся эта сложная артикуляция коллективов, проекций и ре-
жимов индивидуализации сегодня должна быть пересмотрена,
причем комплексным образом Изменения идут в направлении
увеличения гибкости, одновременно в работе и вне работы, и, не-
сомненно, имеют необратимый характер. Сегментация занятости
с неудержимым ростом сектора услуг порождает индивидуализа-
цию трудового поведения, совершенно не подходящую под коллек-
тивные правила «фордистской» организации труда. Нужно не про-
сто уметь работать, но еще и уметь продавать товар и самого себя.
Индивидам предлагается самим определить свою профессиональ-
ную идентичность и заставить других признать ее вступая с ними
во взаимодействие, мобилизующее в равной мере личные достоин-
ства и общую техническую компетенцию1. Устранение коллектив-
ных рамок и реперов, действительных для всех, не ограничивается
трудовыми ситуациями. Сами циклы жизни становятся гибкими
с продлением «послеподросткового» периода, часто отданного на
произвол случая, с превратностями прерывистой профессиональ-
ной жизни и с послепрофессиональной жизнью, которая часто
простирается от досрочного прекращения периода занятости до
рубежей, постоянно отдаляющихся, «четвертого возраста»1 2. Свое-
го рода деинституционализация, понимаемая как «отвязка» от
объективных рамок, структурирующих жизнь субъекта, проходит
через всю социальную жизнь.
Этот общий процесс может оказывать противоположное дей-
ствие на разные затронутые им группы. Со стороны труда, инди-
видуализация выполняемой задачи позволяет одним уйти от кол-
лективных оков и лучше выразить свою идентичность в работе.
1 См., например, исследования Б. Пере и Ж. Рустана, Perret В.. Rous-
tang G L’economie contre ia societe. Op cit. Chap II. Более оптими-
стичную интерпретацию этого процесса дает М. Крозье. Crozier Л1
L'entreprise a 1'ecoute Р Seuil, 1994.
2 Gautier X La mutation des ages // Le Debat 1991. №61.
Заключение
547
а для других означает сегментацию и фрагментацию задачи, не-
постоянный характер работы, изоляцию и утрату проекций1. Со
стороны социальной жизни — такой же разброс. В частности, об-
щим местом социологии уже стало утверждение, что некоторые
группы, принадлежащие средним классам, поддерживают отно-
шения близкого знакомства, и даже потворства, с культурой ин-
дивидуальности, в которой отражаются интерес представителей
этих групп к самим себе и своим чувствам, а также склонность
подчинять им все остальные интересы Например, «культура
нарциссизма»1 2 или мода на «терапию для нормальных»3 *, привне-
сенная последователями психоанализа в 1970-ые годы. Но можно
легко показать, что забота о себе требует наличия специфическо-
го типа культурного капитала и вызывает сильное «сопротивле-
ние» в народных слоях, с одной стороны, потому что они не име-
ют соответствующей подготовки, чтобы пристраститься к таким
занятиям, а с другой стороны, потому что их главные интересы
направлены на другое.
Такого рода культура индивида не умерла, и одна из ее вариа-
ций приобрела даже крайние формы в 1980-ые годы с их культом
успеха’. А сегодня можно видеть, как развивается еще один вид
индивидуализма, на этот раз массовый, который предстает пере-
воплощение «негативного» индивидуализма, развившегося в зазо-
рах доиндустриального общества Перевоплощение, а не воспро-
изведение, поскольку он является продуктом ослабления и утраты
коллективных регулятивов, а не их чрезмерной жесткости. Вме-
сте с тем он сохраняет свою главную черту это индивидуализм,
связанный с недостатком социальных рамок, а не с избытком
субъективных привязанностей к чему-либо. «Здесь мало общего с
самоутверждением, и не обязательно ценность индивида являет-
ся главной движущей силой процесса индивидуализации. Вполне
возможно, что это распад коллективного окружения»5 6. В идеал-
типическом примере молодого токсикомана из пригорода можно
1 Supiot A- Critique du droit du travail.
2 LashC The Culture of Narcissism. N.Y. WW Norton and Co, 1979.
3 Castel R., Le Cerf J.-F. Le phenomene psy et la societe francaise / / Le
Debat. 1980. №1,2, 3.
1 Ehrenberg A. Le culte de la performance. P.: Calmann-Levy, 1991
6 Gauchet M. La societe d'insecunte P. 175
548
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса- Хроника наемного труда
усмотреть гомологию с формой дезаффиляции, воплощенной бро-
дягой в доиндустриальном обществе. Он полностью индивидуали-
зировался, а его семейная жизнь и возможность выстроить свое
будущее подвергаются большому риску вследствие отсутствия
привязанностей и работы. Его тело — единственная имеющаяся у
него собственность и единственная связь, от которой он получает
удовольствие и которую разрушает в приступе абсолютного инди-
видуализма.
Однако мы использовали этот образ, так же как и образ бродя-
ги, только потому, что в нем доведены до предела черты, которые
можно встретить во множестве ситуаций неуверенности и неста-
бильности, выражающихся в дрожащих траекториях, беспокой-
ных поисках средств, чтобы прожить еще один день. Многие моло-
дые, в частности, люди стремятся преодолеть неопределенность
своего положения, т. е. они должны наметить, выработать тот или
иной план и следовать ему, чтобы не пойти ко дну. Эти испытания
весьма далеки от культа «Я», развиваемого адептами успеха и ис-
следователями тайн субъективности. В них не меньше приключе-
ний с риском для индивида, но они являются следствием прежде
всего в силу изъятия. Такой новый индивидуализм не имитирует
психологическую культуру образованных групп населения, хотя и
может перенять у нее некоторые черты.1 Индивидуальность здесь
очень заметна и тем больше выходит на передний план, чем более
1 Например, у этих предоставленных на волю случая молодых людей
часто можно встретить очень специфическую ссылку на «культур-
ное». Речь не о культуре тех, кто посещает музеи или концерты для
меломанов, но о том, как можно поставить спектакль или создать
музыкальную группу в полуфантастической надежде стать в один
прекрасный день известным. За этим кроется смутная идентифи-
кация своей участи с богемно-каторжной жизнью, которая выпала
на долю самых известных артистов, до того как однажды, внезапно,
к ним пришла слава, обессмертившая их. Нет сомнений, мало кто
из этих молодых людей сможет,добившись славы, выйти из таких
«промежуточных зон», но здесь можно увидеть пример своего родя
«субъективных приключений», которые разворачиваются в пустых
промежутках нехватки (в первую очередь нехватки работы, посколь-
ку еще двадцать лет назад эти молодые люди из народа прямым хо-
дом были бы отправлены на завод или стали бы учениками рабочих)
и для которых, тем не менее, требуется определенная смелость. а
Заключение
549
хрупкой и подверженной риску распада она является. А потому ее
несут как бремя.
Двухполюсность современного индивидуализма предлагает
определенную объяснительную схему, помогающую понять вызов,
с которым сталкивается сегодня общество наемного труда. Глав-
ное достижение этой общественной формации состоит в том —
скажем об этом в последний раз, — что оно построило континуум
общественных положений, конечно, не равных, но сравнимых,
т. е. взаимосоответствующих и взаимозависимых. Это един-
ственный найденный на сегодняшний день способ реализовать
идеи «общества подобных», теоретически сформулированные при
III Республике, т. е. идеи современной демократии, чтобы обще-
ство могло отвечать растущим требованиям разделения труда и
усложнения социальной стратификации. Создание нового поряд-
ка социальной защиты, включающего индивидов в абстрактные
коллективы, не связанные со старыми отношениями опеки и не-
посредственной принадлежностью к сообществам, смогло без осо-
бых столкновений обеспечить переход от индустриального обще-
ства к обществу людей наемного труда.
Этот способ соединения индивида и коллектива не стоит мифо-
логизировать, но ему все же удалось поддержать «общественный
компромисс» вплоть до начала 1970-х годов. Конец ему был по-
ложен новой волной развития индивидуализма и формированием
новых форм индивидуализации. Однако этот процесс имеет про-
тиворечивые последствия, поскольку он одновременно усиливает
«позитивный» индивидуализм и порождает массовый индивидуа-
лизм, подтачиваемый неуверенностью и отсутствием социальной
защиты.
В этих условиях формы управления социальным переживают
глубокие трансформации, а использование контрактов и лока-
лизованный подход к решению проблем возвращаются в мас-
совом масштабе. Все это не случайно. Контрактуализация явля-
ется выражением и в то же время движущей силой перестройки
социального обмена на все более индивидуализированный лад.
Параллельно с этим локализация социального вмешательства вос-
станавливает отношение близости между непосредственно сопри-
иногда даже благородство О понятии «промежуточные зоны» см.:
Rouleau-Berger L. La ville intervalle.
550 Кастель Р, Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
касающимися партнерами, которое было уничтожено при универ-
салистском правовом регулировании Но эта перестройка по сути
двусмысленна
Действительно, новый режим социальной политики может
отчасти трактоваться по аналогии с ситуацией, предшество-
вавшей становлению системы защиты, когда индивиды, даже
самые обездоленные, должны были собственными средствами
противостоять потрясениям, вызванным рождением индустри-
ального общества. «Разрабатывайте план, активно включайтесь
в поиск работы, жилья, изобретайте схемы создания ассоциации
или рэп-группы, и вам помогут» — говорят сегодня. Такой наказ
проходит через всю политику включения (insertion), начиная
с минимального социального пособия RMI. Его формулировка
предельно ясна: пособие и сопровождение предоставляются в
обмен на проект. Однако стоит задаться вопросом, как и в от-
ношении первых форм трудового договора в начале индустри-
ализации, не равнозначно ли навязывание такой контрактной
матрицы требованию, чтобы наиболее дестабилизированные
индивиды вели себя как самостоятельные субъекты? Посколь-
ку «составить профессиональный проект» или, более того, вы-
строить собственную «жизненную траекторию» — дело далеко
не простое, для человека, например, потерявшего работу, кото-
рого угрожают выгнать с квартиры. Даже для многих хорошо
интегрированных субъектов такое требование было бы тяже
ло выполнить, поскольку они всегда шли налаженным путем‘-
Правда этот тип контракта часто является фикцией, поскольку
проситель редко бывает на высоте такого требования. Тогда со-
циальный работник, как общественный посредник, судит о за-
конности исполнения пунктов контракта разрешает вопрос о
выплате денежного пособия в зависимости от этой оценки. Он
выполняет, таким образом, функцию надзора за нравственно
стью (поскольку в конечном итоге речь идет о том, заслуживает
ли проситель получения пособия RMI) что сильно отличается
от ситуации, когда пособие получают все, кто имеет на него пра
во и кто, сохраняя анонимность, по крайней мере уверен в его
автоматическом получении.
1 Noel J.-F. L’insertion en attente d’line politique / / Donzelot J. Face a
1’exclusion
Заключение
551
Те же риски, привносимые индивидуализацией процедур, со-
провождают другую решающую трансформацию мер социального
вмешательства, какой является их новая привязка к территории.
Это движение идет много дальше децентрализации, поскольку
местным органам дается мандат на то, чтобы самостоятельно
определять иерархию целей, проекты и обсуждать их реализа-
цию с заинтересованными партнерами. В пределе, такое локаль-
ное становится глобальным. Вместе с тем новизна этих полити-
ческих мер не исключает их подобия традиционным структурам
защиты со стороны близкого окружения. Эта самая старая форма
опеки, различные модальности которой мы рассмотрели выше,
уже предполагала то, что мы сегодня называем переговорами,
хотя в то время это слово не использовалось. В действительно-
сти, для просителя помощи речь всегда шла о том, чтобы дока-
зать свою причастность к жизни общины Однако это качество
«ближнего» (см. гл. I «Мой ближний — это мой близкий») вписы-
вало его в систему зависимости от опеки, описанную Карлом По-
ланьи под именем «приходского рабства», ставшего следствием
применения в Англии законов о бедных. Каковы гарантии, что но-
вая система мер — «выстроенных по вертикали», «партнерских»,
«глобальных» и т. п.. — не породит проявлений неопатернализ-
ма? Конечно, «местные избранники» редко бывают местными де-
спотами, а «руководитель проекта» сегодня — это не прежняя
дама-покровительница. Однако повороты истории показывают,
что всегда существовали и продолжают существовать «хорошие
бедняки» и «плохие бедняки» и что это различие основывается на
моральных и психологических критериях. Индивидуализация по-
мощи и данная местным органам власть обосновывать решения
знанием своих людей, не опосредования коллективным правом,
рискуют привести к старой логике филантропии: докажи свою
преданность и получишь помощь.
Вместе с тем само социальное законодательство партикуля-
ризуется, индивидуализируется, по крайней мере настолько, на-
сколько может индивидуализироваться общее право. Трудовое
право, например, дробится и его отдельные части отливается в
контрактные формы. Несмотря на то что общие правила дают ста-
тус и прочную идентичность коллективам наемных работников,
умножение особых форм трудового договора порождает «бал-
канизацию» типов занятости: контракт о временной работе, о
552 Кастель Р, Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
временном замещении, на неполный рабочий день и т. п. Проме-
жуточные положения между занятостью и незанятостью также
становятся предметом контрактуализации: контракты о возвра-
щении к работе, контракты «занятости-солидарности», контрак-
ты о приобщении следуют один за другим. Эти последние меры
особенно показательны в смысле амбивалентности процессов
индивидуализации права и социальной защиты. Например, кон-
тракт о возвращении к работе касается «людей, столкнувшихся
с особыми трудностями доступа к занятости» (статья L 322-4-2
Кодекса о труде). Следовательно, специфика некоторых личных
ситуаций открывает доступ к контракту такого типа1. Политика
доступности права подчинена логике недостатка, «особых труд-
ностей» личного или психосоциального характера. Амбивалент-
ность, связанную с осуществлением позитивной дискриминации
в пользу людей, испытывающих трудности, можно оправдать: эти
люди могут нуждаться в подтягивании до определенного уровня,
прежде чем смогут присоединиться к общему режиму. Но в то же
время эти меры возрождают логику традиционного Призрения,
которую трудовое право уже перебороло, т. е. чтобы получить
вспомоществование снова требуется продемонстрировать при-
знаки своей немощи, недостаточности относительно общего ре-
жима труда. Введение особых режимов в отношении всех тех, с
кем коллективное регулирование уже не может справиться, как
в случае RMI, или попытка перенести решение проблем на мест-
ный уровень указывают на неспособность государства управлять
все более сложным и разнородным обществом.
Эта амбивалентность сопровождает перестройку социальной
политики и политики в отношении занятости на протяжении по
следних пятнадцати лет. Помимо «кризиса», она коренится в глу-
бинном процессе индивидуализации, которая затрагивает главные
области социального существования. Сходный анализ можно было
бы провести и в отношении трансформаций семейной структуры.
«Современная» семья стягивается вокруг своей сети общения, от-
ношения между ее членами в последние годы приняли контракт-
ную форму на персональной основе. Однако, как отмечает Ирен
Тери* 2, такая «либерализация» семьи от традиционных видов опеки
2
Supiot A. Critique du droit du travail. P. 97.
Thery I. Le demariage.
Заключение
553
приводит к разным результатам в зависимости от типа семей. Чле-
ны семей, имеющих непрочное экономическое положение и более
обделенные в социальном плане, могут получить негативный опыт
свободы, если случится, например, разрыв супружеских связей,
раздел имущества или наступит ухудшение социального стату-
са. Факт существования в качестве индивида в любом случае не
является непосредственной данностью сознания. Парадокс, тре-
бующий глубокого изучения: собственная индивидуальность пере-
живается тем свободнее, чем более она покоится на объективных
ресурсах и на коллективной защите.
Здесь кроется суть вопроса, возникающего в связи с раздробле-
нием общества наемного труда, по крайней мере той его модели,
какая существовала в начале 1970-х годов. Это узловой пункт се-
годняшнего социального вопроса.
Выступая против гегемонии государства над гражданским об-
ществом, бюрократии и неэффективности функционирования его
аппарата, абстракции социального права и его бессилия в фор-
мировании конкретных солидарностей, мы не можем осуждать
трансформации, учитывающие особенности ситуаций и апел-
лирующие к мобилизации субъектов. К тому же, это не может
привести ни к чему хорошему, поскольку движение индивидуа-
лизации, несомненно, необратимо. Однако мы не можем обойти
вниманием цену этих трансформаций, которую платят опреде-
ленные категории населения. Кому больше нечем платить —
должен все время платить самим собой, а это утомительное
занятие. Такой механизм хорошо прослеживается в процедурах
контрактуализации RMI проситель со своей стороны не может
предложить ничего, кроме рассказа о своей жизни с ее неудача-
ми и лишениями, он внимательно изучает этот бедный материал,
чтобы отыскать перспективы своей реабилитации, «разработать
проект», уточнить пункты «контракта приобщения к активной
жизни»'. Фрагменты сломанной биографии составляют для него
единственную обменную монету, чтобы добиться своего права.
Нельзя быть уверенным в том, что такой подход к индивиду го-
дится для полноценного гражданина.
1 Astier I. Revenu minimum et souci d’insertion: entre ]e travail, le domes-
tique et 1’intimite. These de doctorat en sociologie. P.: EHESS, 1994.
554
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Таким образом, современный процесс индивидуализации про-
низывает глубокое противоречие. Оно угрожает обществу фрагмен-
тацией, которая сделает его неуправляемым, или же поляризацией
между теми, кто может сочетать индивидуализм с независимостью,
поскольку они занимают прочную социальную позицию, и теми, кто
несет свою индивидуальность как крест, поскольку она означает
для них недостаток связей и отсутствие защиты.
Можно ли преодолеть это противоречие? Никто не может с
уверенностью это утверждать. Однако каждый согласится, что
нужно работать в этом направлении. Государственная власть
является единственной инстанцией, способной выстроить мост
между двумя полюсами индивидуализма и добиться минималь-
ной сплоченности общества. Безжалостное экономическое при-
нуждение оказывает усиливающееся центробежное действие.
Старые формы солидарности слишком истощены, чтобы стать
прочным основанием сопротивления. Требованием нафей эпо-
хи неуверенности, очевидно, не может стать лозунг «Меньше
государства'», если, конечно, мы не хотим полностью отдать-
ся на волю «законов» рынка. Но им не может стать и лозунг
«Больше государства!», если мы не хотим силовыми методами
восстановить систему начала 1970-ых годов, совершенно подо-
рванную разложением старых коллективных идентичностей и
ростом массового индивидуализма. Спасительным средством
может стать государство-стратег, которое должно реорганизо-
вать свои интервенции с тем, чтобы сопровождать процесс ин-
дивидуализации, устранять точки напряжения, избегать разры-
вов и вернуть всех тех, кто оказался ниже «ватерлинии». Но в
то же время это должно быть государство-защитник, ибо в чрез-
мерно диверсифицированном обществе, снедаемом негативным
индивидуализмом, не может быть социальной солидарности без
социальной защиты. Такое государство должно точно рассчиты-
вать свои интервенции, следуя направляющим линиям процесса
индивидуализации.
Выдвигая такие требования, нельзя ждать, что новая форма го-
сударственного регулирования в готовом виде упадет с небес, по-
скольку, как мы подчеркивали ранее, отдельные стороны государ-
ственной деятельности вот уже пятнадцать лет реформируется в
этом направлении. Но все происходит так, как если бы социальное
государство колебалось между попытками реорганизоваться, чтобы
Заключение
555
противостоять тому неизведанному, что несет с собой современная
ситуация, и попытками переложить ответственность за выполнение
своего мандата гаранта социальной сплоченности на другие инстан-
ции: предприятия, местные фонды, филантропию, рядящуюся в
остатки былой роскоши; и даже на средства, которые сироты обще-
ства наемного труда должны добывать самостоятельно. Конечно,
если корабль набрал воды, вычерпывать ее должны все. Однако в
сегодняшнем море неуверенности, как минимум, ясно одно: никто
не может заменить государство, чья главная обязанность командо-
вать маневрами, чтобы избежать кораблекрушения.
Послесловие к русскому изданию
ЗНАК ВРЕМЕНИ:
СИСТЕМАТИЗАЦИЯ АТИПИЧНЫХ ФОРМ
ЗАНЯТОСТИ
Интервью с Робером Кастелем1
Настоящее издание книги «Метаморфозы социального вопроса»
знакомит русского читателя с творчеством известного француз-
ского социолога Робера Кастеля (1933 г.р.) Его исследовательские
интересы и интеллектуальные источники многообразны. Философ
по образованию, в шестидесятые годы он сотрудничал с группой
Пьера Бурдье, одного из безусловных центров интеллектуального
притяжения эпохи, и участвовал в исследовании, посвященном со-
циальному использованию фотографии1 2. Затем на долгие годы его
исследовательские интересы перемещаются в сферу социальной
критики психоанализа и психиатрии как специфических феноме-
нов, свойственных современному западному обществу3. Робер Ка-
стель сближается с Мишелем Фуко, чей генеалогический методой
использует для реконструирования истории того, что он называет
«психиатрическим обществом». Эта же методология используется
им для изучения социального вопроса, к которому он обращается
в девяностые годы. «Метаморфозы социального вопроса. Хрони-
ка наемного труда», вышедшие во Франции в 1995 году, принесли
ему наибольшую известность в научном мире и за его пределами
как интеллектуала, востребованного журналистами, профсоюзны
ми деятелями и политиками.
1 Интервью с Робером Кастелем, приуроченное к выходу русского изда-
ния «Метаморфоз социального вопроса», было проведено Олесей Кир-
чик. Оно состоялось в мае 2007 г. в стенах парижской Высшей школы
социальных исследований.
2 Un Art moyen: essai sur les usages sociaux de la photographic. Pierre Bour-
dieu avec L. Boltanski, R. Castel, et J-C. Chamboredon. Paris: Minuit, 1965.
3 См., в особенности, L'ordre psychiatrique, Paris: Editions de Minuit,
1977; La Societe psychiatrique avancee. le modele americain, Paris: Gras-
set, 1979.
Послесловие к русскому изданию_____________________________ 557
Этот основательный труд, являющийся значительным вкладом
в социологию социального государства, вышел в свет в тот момент
когда проблема безработицы, попавшая в политическую повестку
дня в начале восьмидесятых, становится главным пунктом пред-
выборной программы всех партий и одним из основных предме-
тов озабоченности правительства. Чтобы дать ключ к пониманию
этих болезненных для общества трансформаций, французский
социолог попытался реконструировать историю «общества наем-
ного труда» (термин экономиста М. Аглиетты), достигшего своего
апогея в середине 1970-х годов. Тогда со статусом наемного работ-
ника, распространившимся на большую часть населения, были
связаны основные социальные права и гарантии, обеспечившие
восходящую социальную мобильность послевоенного поколения.
Однако, как показал Кастель, момент апогея стал и началом конца
этого социального компромисса, о чем свидетельствовало посте-
пенное ослабление позиций стабильной занятости и растущая без-
работица. И хотя речь шла не о полном «разрушении», но скорее
о «расшатывании» этого режима, наблюдаемые сдвиги позволили
социологу говорить о наступлении «четвертого этапа антрополо-
гической истории наемного труда».
Но значение этой, практически сразу ставшей классической,
книги определялось тем, что затронутые в ней вопросы выходили
далеко за пределы узко французской проблематики. Вскоре она
была переведена на многие иностранные языки, и подобный инте-
рес к книге не был случаен. Начиная с конца 1980-х годов между-
народный контекст, во многом смоделированный прокатившейся
по различным регионам мира неолиберальной волной, характери-
зовался ростом структурной безработицы и неполной занятости.
В своей книге Робер Кастель описал сопровождающую их динами-
ку в терминах «роста уязвимости» и «дезаффиляции»1, связанных
1 Робер Кастель вводит в описание новые понятия, такие как «дезаф-
филяция» (desaffiliation), «уязвимость» (precarite), «несостоятельные
индивиды» (individus par defaut), размывание или расшатывание со-
циальной структуры (deconversion sociale), что потребовало от пере-
водчиков использования неологизмов или экзотичных для русского
языка выражений с целью максимально точного следования оригина-
лу. В некоторых случаях приходилось обращаться за разъяснениями к
автору, проявлявшему неизменное внимание к нашей работе.
558 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
с трудностями вхождения на рынок труда и обеспечения полной
занятости. Эти термины быстро стали частью научного и журна-
листского языка благодаря профессиональной, но также профсо-
юзной и медийной дискуссии.
В 1998 году вышли португальский1 и венгерский1 2, а в 2000-м —
немецкий3 4 перевод книги, что повлекло обсуждение широко-
го круга проблем, связанных с рынком труда, на европейском
уровне. Наконец в 2003 году появился американский перевод-1
книги.
Однако первый перевод «Метаморфоз социального вопроса»
вышел на испанском языке в Аргентине5, что представляется от-
нюдь не случайным. Книга имела здесь большой резонанс, в том
числе за пределами профессионального социологического сообще-
ства. Ее публикация совпала с осознанием деградации социаль-
ного защиты в Аргентине в момент практически безраздельного
господства либеральных экономистов и либеральной идеологии в
правительстве и в средствах массовой информации. Последствия
«либерального поворота» восьмидесятых оказались здесь еще бо-
лее болезненными, чем в Европе, по причине меньшего распро-
странения общества наемного труда и связанных с ним институтов
защиты, а также более чувствительных структурных изменений,
приведших к массовым увольнениям и к росту безработицы. Кни-
га послужила утверждению социологии как дисциплины, в наи-
большей степени способной понять феномен новой бедности и,
возможно, предложить решение этой проблемы. Интерес к книге
Кастеля был также подогрет публикацией доклада Мирового Бан-
ка о реформах «второго поколения», проекты которых отводили
1 Robert Castel, As metamorfoses da questao social Ed tore Vozes, Pet-
ropolis, 1998.
2 Robert Castel, A szocialis kerdes alakvaltozasai a bertnunka kronikdja.
Max Weber Alapitvany Wesley Zsuzsanna Alapitvany Kave К , Budaoest,
1998, 453 p.
3 Robert Castel, Die Metamorpbhosen dersozialen Frage Eine Cbronik der
Lohnarbeit, Konstanz, 2000.
4 Robert Caste!, From Manual Workers to Wage Laborers. Transforma-
tion of the Social Question. New Brunswick, NJ., Transaction Publi-
shers, 2003, 460 p
Robert Castel. La metamorfosis de la cuestion social' una cronica del sala-
riado, Paidos: 1997, 493 p
Послесловие к русскому изданию
559
государству более активную роль, в том числе в регулировании со-
циальной сферы1.
Хотя русскоязычный перевод «Метаморфоз социального вопро-
са» выходит в свет более десяти лет спустя после оригинальной пу-
бликации, нельзя назвать его несвоевременным В последние годы
социальная риторика возвращается в российский официальный
дискурс после того, как она была на десятилетие полностью дис-
кредитирована и маркирована однозначно негативно как связанная
с «коммунистическим» прошлым и консервативными силами, стре-
мящимися к его возвращению. Тем самым понятие «социальный»
оказалось приравнено к понятию «социалистический», что помеша-
ло поставить вопрос о защите населения в условиях посткоммуни-
стической трансформации. И хотя сегодня мы наблюдаем некото-
рую реабилитацию «социального вопроса» в рамках того, что можно
назвать неопопулистским государственным дискурсом, продолжа-
ет ощущаться острый дефицит его интеллектуального осмысления.
Он остается областью, затемненной политическими лозунгами и
мифами недавнего прошлого. Мы надеемся, что эта книга окажется
ценным инструментом осмысления болезненного опыта «реформ»
и будет способствовать преодолению тупиковой оппозиции между
«диким капитализмом» и «светлым коммунистическим прошлым».
Предлагаем вниманию русских читателей интервью с Робером
Кастелем, систематизирующее размышления о тенденциях, проя-
вившихся или утвердившихся уже после выхода книги, и дающее
представление об основных моментах современной европейской
дискуссии о социальном вопросе.
ОК «Метаморфозы социального вопроса» увидели свет в
/995 году Как эволюционировал трудовой вопрос за последние
двенадцать лет? Подтвердились ли тенденции, сформулиро-
ванные в этой книге?
О т. я. реформах «втопого поколения», смещающих акценты в сторону
развития ключевых институтов и «хорошего управления», заговорили
начиная с середины 90-х годов в связи с разочарованием в «структур-
ной адаптации», проводимой в странах Латинской Америки, и в резуль-
татах посткоммунистической трансформации в Восточной Европе.
560
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Р.К.: Я писал о дестабилизации занятости и о расшатывании
общества наемного труда или, точнее говоря, о пересмотре стату-
са наемных работников. В последнее десятилетие мы, безусловно,
стали свидетелями углубления этого процесса. Я думаю, что по-
ставленный диагноз оказался в целом верен но с той оговоркой, что
по прошествии времени данное явление расширилось и приобрело
более систематический характер. В то время, когда писалась книга,
уже можно было различить некоторые признаки, указывавшие на
эту тенденцию. В частности, распространение атипичных форм най-
ма, таких как срочный трудовой договор, неполная или временная
занятость. Это свидетельствовало о постепенном разрушении того
статуса наемного работника, который обеспечивался бессрочным
трудовым договором, занимавшим доминирующие позиции в обще-
стве наемного труда. Кроме того, именно с ним были связаны право
на труд и вся система социального страхования. Сегодня же мы
можем наблюдать появление все новых типов трудовых договоров.
И вхождение на рынок труда происходит в большинстве случаев
именно в этих так называемых атипичных формах.
О.К.: Иначе говоря, то, что считалось атипичным ID-
12 лет назад, становится сегодня наиболее типичными и рас-
пространенными формами занятости?
Р.К.: Именно так Во всяком случае, во Франции они приоб-
ретают систематический характер. На сегодняшний день стали
очевидны развитие и институционализация форм занятости вне
сферы собственно наемного труда. К примеру, в 2004 г. вышел
закон о социальной сплоченности, один из разделов которого
был посвящен занятости. Он узаконил шесть или семь новых ви-
дов трудового договора, каждый из которых отличается от клас-
сической формы найма в том, что касается продолжительности
(к примеру, сроком на 6 месяцев с возможностью продления до
года и т.д.), оплаты труда (не все дотягивают даже уровня ми-
нимальной гарантированной зарплаты (SMIC)), а также доступа
к социальным правам. В частности, он институционализировал
такую форму найма, как субсидируемый трудовой договор1. Дру-
1 Субсидируемый договор (tin contrat aide) — тип трудового договора,
при котором наниматель получает помощь от государства. Его цель
состоит в том, чтобы с помощью прямой или косвенной поддержки
Послесловие к русскому изданию
5CI
гим приоритетным направлением закона стало развитие сектора
предоставления услуг частным лицам (aides a la personne), ко-
торый нередко называют кладезем рабочих мест, что, возможно,
само по себе является правдой. Но что скрывается за этой заня-
тостью? Часто всего — лишь несколько часов работы в неделю,
всякий раз для новых людей. Т. е. этот тип трудового договора
также находится вне сферы классического найма. Предполага
ется, что в течение ближайших пяти лет трудовой раздел этого
закона затронет два-три миллиона человек, а это уже немало.
Другим важным явлением, о котором я также упоминаю в книге,
является распространение стажировок: на настоящий момент во
Франции насчитывается около миллиона работников, имеющих
статус стажеров. Для многих из них она является скрытой фор-
мой занятости (ложная стажировка).
Таким образом, в развитие нашей мысли мы можем задать-
ся вопросом, не происходит ли глубокий подрыв самого понятия
найма? Иными словами, атипичной становится классическая или
характерная форма найма — бессрочный договор. И хотя на се-
годняшний день она остается наиболее распространенной (около
60% всех работающих во Франции), мы наблюдаем постепенный
процесс перестройки статуса наемного работника.
Раньше считалось, что отсутствие постоянного места рабо-
ты — это временная ситуация, которая продлится до тех пор, пока
не будет найдено стабильное место. Некоторые социологи даже
утверждали, что в конечном счете она не так уж плоха, посколь-
ку позволяет обогатиться новым разнообразным опытом. Однако
в последнее время мы можем наблюдать феномен — хотя его все
еще нельзя назвать всеобщим — закрепления в этой нестабильной
ситуации. Иными словами, временная занятость также перестает
быть чем-то атипичным, становясь неким новым режимом занято-
сти, в котором работник может задержаться на всю жизнь Таким
образом, можно задаться вопросом, не становится ли институцио-
нализация форм занятости, выходящих за рамки классического
найма,системой.
уменьшить издержки нанимателя при найме новых работников. Суб-
сидируемые рабочие места предназначаются для лиц, испытывающих
трудности с устройством на работу (безработные со стажем, инвали
ды, получатели пособий RMI и др.).
562
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемноготруда
О.К.: Последние меры французского Правителъства с оче-
видностью играют на усиление данной тенденции. Входит ли
это в противоречие с ожиданиями людей?
Р.К.: Да, это так. И я могу добавить, что сила реакции на две
последние меры Правительства — договор нового найма и договор
первого найма1 — является проявлением осознания людьми этого
процесса. Для многих их принятие стало поводом сказать, что на
место защищенных форм занятости приходит нестабильность и
неуверенность в завтрашнем дне (precariat).
То чувство, что следующий день может быть хуже п редыдущего,
является новым опытом, которого не существовало еще тридцать
лет назад. В период, последовавший за Второй Мировой войной,
характерной была скорее восходящая социально-экономическая
траектория. В то время доминирующим было ощущение социаль-
ного прогресса. Сегодня же люди ощущают, что защита, которой
они до сих пор пользуются, является шаткой и находится под угро-
зой. Впервые за долгое время уровень жизни детей, в том числе
родившихся в семьях среднего класса, рискует оказаться ниже,
чем у их родителей. Это создает всеобщее ощущение незащищен-
ности, которое может показаться странным, непонятным, потому
что в сравнении с другими странами мы все еще находимся в при-
вилегированном положении.
Сравнивая сегодняшнее положение с ситуацией двадцати- и
традцатилетней давности, необходимо также упомянуть о таком
важном явлении, как безработица. Не изменилось то, что в течение
вот уже двадцати лет во Франции безработица стабильно затраги-
вает около 10% трудоспособного населения. Однако существен-
1 «Догозор нового найма» (CNE) от 2.08.05 г., касающийся пред-
приятий менее 20 работникоз, и «Договор первого найма» (СРВ) от
31.03.06 г., адресованный молодежи до 26 лет, стали объектом широ-
ких общественно-политических дебатов во Франции и вызвали волну
демонстраций протеста (март-апрель 2006 г.), сопровождавшихся бес-
порядками и столкновениями с силами полиции, студенческой моло-
дежи. недовольной тем, что данные трудовые договора позволяли на-
нимателю уволить работника в течение первых 2-х лет без объяснения
причин. Если в глазах Правительства и сторонников данных мер они
были призваны стимулировать создание новых рабочих мест, то для
их противников они означали ослабление прав и ухудшение положе-
ния работников
Послесловие к русскому изданию
563
ная разница состоит в том. что, когда сегодня премьер-министр г-н
де Вильпен заявляет, что борьба с безработицей является одним
из политических приоритетов его кабинета, и когда министр труда
г-н Барло говорит, что меры, о которых я уже упомянул, призваны
переломить опасные тенденции на рынке труда, то предполагается
устранить часть безработицы не путем создания полной занятости,
но путем институционализации таких новых форм занятости, чьи
объективные характеристики не соответствуют классическим чер-
там найма. Стратегия Правительства, в основе которой лежит либе-
ральная идеология, ставит целью достижение общества всеобщей
занятости, т.е. такого общества, где каждый будет чем-то занят, но
которое, тем не менее, не будет обществом полной занятости.
В идеологии, насаждаемой политической властью страны в по-
следние два-три года, меня более всего поражает настоятельный
императив к труду. Людям говорят, что необходимо работать лю-
бой ценой. Так, правые у власти критикуют «35 часов»1 — меру,
принятую правительством социалистов: «французы работают недо-
статочно». В действительности речь идет о формировании чувства
вины: если у вас что-то не получается, то вы сами в этом виноваты.
Безработных и получателей пособий клеймят подобно «плохим
бедным» прошлых веков. Это тревожный знак. В 1990-е годы тен-
денция социальной стигматизации безработных («наверное, они
все-таки притворщики, потому что, если бы они по-настоящему за-
хотели, то нашли бы работу», правда при условии того, что не бу-
дут слишком требовательны) ощущалась менее остро. То же самое
говорят о получателях пособия RMI. Некоторое время назад был
проведен опрос, показавший, что большинство людей считают, что
многие эремисты — паразиты, сидящие на шее у работающих.
О.К.: Можно ли усмотреть в этом возврат к самым ис-
токам социального вопроса: параллель между сегодняшними
1 Сокращение рабочего времени является одной из констант эволюции
социального вопроса. Сокращение рабочей недели до 35 часов было
предпринято в 2002 г министром труда и солидарности Мартиной
Обри при правительстве социалистов Лионеля Жоспена с целью соз-
дания новых рабочих мест в рамках борьбы с безработицей и увеличе-
ния досугового времени работающих французов. Средний показатель
по Европе: 37 часов в неделю.
564
Кастель Р Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
новыми бедными и «плохими бедными» прошлых эпох, которые
также считались бездельниками, паразитами, опасными эле-
ментами?
Р.К.: Конечно, но необходимо отметить, что никогда не бывает
простого возврата и точного повторения прошлого. С определен-
ностью можно провести параллель между положением бродяги и
сегодняшнего безработного: его осуждают, клеймят, внушают чув-
ство вины и даже наказывают. К примеру, безработный, который
откажется от двух-трех предложений работы — даже если они
ие соответствуют его компетенции или означают понижение со-
циального статуса — не сможет больше получать пособие по без-
работице. В действительности ему не оставляют выбора: если он
согласится, то в этом случае станет «работающим бедным». И это
тоже относительно новое явление: еще десять лет назад во Фран-
ции не говорили о работающих бедных; выражение working poor
непременно отсылало к ситуации в США. В какой-то степени это
«нормальное», хотя и не позитивное, явление: если система соци-
альной защиты, к которой мы привыкли, расшатывается или даже
рушится, то не стоит удивляться, что вновь возникают фигуры,
существовавшие до того, как она возникла. Не те же самые, но по-
хожие, гомологичные.
Таким образом, если резюмировать вышесказанное, входят
в противоречие два момента: с одной стороны, массовая незаня-
тость; с другой — императив трудиться. Ответом правительства,
пытающегося их примирить, является сегодня создание таких ти-
пов занятости, которые должны обеспечить всеобщую занятость
любой ценой, в любых условиях. Эти вещи не были раскрыты в
книге, но, я думаю, что тогда об этом говорить было еще рано. Если
распространение нестандартных и гибких форм занятости было
заметно и двадцать лет назад, то сегодня речь идет именно о риске
их систематизации. Никто не мог этого сказать десять лет назад.
О.К.: Что стоит за упомянутыми усилиями правитель-
ства, включая грядущую реформу Трудового кодекса? Являет-
ся ли необходимость сделать рынок труда более гибким чисто
политическим конструктом или же действительно существу-
ет объективная необходимость в таких изменениях?
Р.К.: Это трудный вопрос — ответ лежит между этими двумя
полюсами... Это, конечно, не чистое изобретение либеральной
Послесловие к русскому изданию
565
идеологии. Правительство принимало эти либеральные меры не
только для своего удовольствия; за этим стоит реальная экономи-
ческая динамика. В конечном счете причина коренится в том, что
рынок труда, сама организация труда пришли в движение в усло-
виях нового режима капитализма. Он отличается от того промыш-
ленного капитализма который, хотя и с большими трудностями в
конце концов приспособился, достиг относительного баланса меж-
ду интересами рынка и предприятий, между требованиями конку-
ренции и требованиями, касающимися продолжительности рабо
чего дня, социальной защиты и т.д. Была выработана некая форма
компромисса, который был разрушен под действием изменений,
связанных с новым режимом капитализма. К примеру, чрезмерная
конкуренция на международном уровне, где все больший вес при-
обретает международный финансовый капитал, дестабилизирует
традиционные виды коллективного регулирования, которые по-
коились на стабильных формах организации труда. Крупная про-
мышленность, массовое серийное производство — все это пришло
в движение. И одно из его последствий для рынка труда состоит
в требовании гибкости: работник должен уметь быстро адаптиро-
ваться. переучиваться.
О.К.: Можно ли сказать, что данная динамика, связанная
с ростом гибких форм занятости, необратима? Каковы ее по-
следствия для системы социального обеспечения?
Р.К.: Это хороший вопрос. Но я думаю, что в какой-то степени
это необратимо: в том смысле, что невозможно отменить некото-
рые из новых условий, к примеру — новые правила международной
конкуренции. Глобализация означает, что требования конкуренте
способности переступают через границы. Этого нельзя отменить
по мановению волшебной палочки. Точно так же нельзя отменить
технологические мутации последних десяти двадцати лет, кото
рые шли в том же направлении индивидуализации, деколлективи-
зации и т.д. Проблема не в том, чтобы законсервировать прежнюю
форму социального компромисса. Позитивная программа действия
должна включать в себя попытку найти новый общественный ком
промисс, новую форму сочленения между флексибильностью, мо-
бильностью — с одной стороны, и защищенностью — с другой.
Как мы отметили выше, происходит расшатывание статуса
наемного работника. Об этом можно сожалеть, но мы видим, что
566 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
сегодня социальная защита не может быть привязана исключи-
тельно к пожизненному или постоянному трудовому договору,
поскольку может возникнуть необходимость сменить место рабо-
ты, сделать перерыв в трудовой деятельности и т. д. Адекватным
ответом стала бы попытка привязать те или иные формы социаль-
ной защиты к этим мобильным статусам. Привязать их, к приме-
ру, к личности работающего — так, чтобы он мог сохранять свою
страховку и свои права, в том числе в период незанятости между
двумя работами. Необходимо, чтобы была возможность получить
новую квалификацию в случае, если возникнет необходимость в
изменениях. Французский социолог труда Алан Сюпио1 предла-
гает ввести статус мобильного работника, работающего не обяза-
тельно по найму, предоставить ему защиту и права, привязанные
к его личности.
Это, конечно, не панацея. Наряду с пессимистическими утверж-
дениями о крахе системы социального обеспечения, с недавних пор
можно наблюдать дискуссии о путях страхования профессиональ-
ных траекторий. Если профессиональная траектория становится
прерывистой, то как ее обезопасить? В настоящий момент некото-
рые профсоюзы, в частности CGT1 2, и некоторые партии начинают
об этом задумываться Не знаю, к чему это приведет, поскольку
все это связано с большими сложностями. Однако, очевидно, что
все большее число людей осознают исключительную важность
феномена незащищенности и необходимость найти решение этой
проблемы.
О.К.: Эти поиски ведутся только во Франции или в более
общем европейском контексте?
Р.К.: Я думаю, что эти идеи не чужды некоторым общеевропей-
ским профсоюзам. В схожем направлении мысль движется, кпри-
1 Алан Сюпио (Alain Supiot) - известный французский специалист по
социальному праву и по социологии труда. Под его редакцией, в част-
ности, вышла коллективная работа: Beyond Employment. Changes
in Work and the Future of Labour Law in Europe. Oxford University
Press, 2001,245 p.
2 Всеобщая конфедерация труда (CGT), созданная в 1895 г., входит в
число пяти представительных профсоюзных конфедераций Франции
На последних профессиональных выборах она получила наибольшее
число голосов (32%)
Заключение
567
меру, в Бельгии1, в Германии, правда, их ситуацию я знаю хуже.
Собственные версии ответа на те же самые проблемы существуют
и в Северной Европе. К примеру, сегодня много говорят о так назы-
ваемой «активной социальной политике» Дании. Все они крутятся
вокруг этого нового вызова: как позитивно сопрячь мобильность
и защищенность? Такие мысли и практики существуют в разных
странах, но проблема в том, что они разрозненны. И на этом приме-
ре видна вся острота проблемы отсутствия «социальной Европы».
Это очевидно, и в этом состоит смысл вашего вопроса. Я говорю о
французской ситуации, потому что знаю ее лучше, однако, несмо-
тря на существование вариаций на уровне Европы, аналогичные
проблемы беспокоят все страны без исключения. Поэтому очень
жаль, что, хотя профсоюзы ставят вопрос на общеевропейском
уровне, на сегодняшний день фактически отсутствует координа-
ция социальной Европы. Этой проблеме необходимо найти адек-
ватный ответ, в противном случае нам грозит все более тотальная
и гегемонистская дерегуляция, которая приведет ко всеобщему
«орыночиванию» трудовых отношений.
О.К.: Является ли феномен растущей незащищенности
знаком разрушения традиционных систем социального обе-
спечения?
Р.К.: В некоторой степени это так. Но, как и в других вопросах,
нужно с подозрением относиться к катастрофическим и обобщаю-
щим прогнозам. Франция — пример страны, где до сих пор суще-
ствует сильная государственная система социального обеспече-
ния. Очевидно, что если сравнивать с Россией или с Колумбией, то
Франция и Западная Европа, с этой точки зрения, будут выглядеть
в очень выгодном свете.
Наиболее верный диагноз, который я формулирую и в «Мета-
морфозах». — это «размывание» («effritement»). Поскольку суще-
ствует очевидная связь между изменениями в организации труда
и в формах его защиты, размывание статуса наемного работника с
необходимостью имеет последствия для всей системы социально-
го обеспечения. И мы действительно наблюдаем скольжение: без-
личные и безусловные формы социальной защиты, которые были
1 В первую очередь, речь идет о Генеральной Федерации бельгийских
рабочих.
568
Кастель Р Метаморфозы социального вопр а. Хроника наемного труда
связаны с трудовыми отношениями и которые применялись, если
и не идеальным образом, то вполне удовлетворительно в ситуации
полной занятости, сегодня дрейфуют в сторону более специализи-
рованных форм социальной защиты, адресованных особым груп-
пам населения. Это называется логикой социальных минимумов
(minima sociaux). В соответствии с либеральной логикой, соци-
альная защита в крайнем случае должна предоставляться самым
обездоленным гражданам, находящимся в каких-то особых ситуа-
циях. Но пока речь не идет о глобальном изменении.
О.К. : Можно предположить, что более или менее всеобщая
тенденция к сокращению социальной части бюджета приве-
дет к тому, что акцент с государственного социального обе-
спечения переместится на какие-то общественные формы за-
щиты?
Р.К.: По крайней мере такие разговоры ведутся. При этом ли-
бералы приводят прежде всего финансовый аргумент, состоящий
в том, что при наличии высокого уровня безработицы становится
невозможно финансировать обширную систему социального обе-
спечения за счет тех, кто трудится. Но сторонники либеральной
идеологии оспаривают также сам принцип функционирования
государственных форм защиты. Даже независимо от их стоимо-
сти для госбюджета, им ставят в вину снятие с индивидов ответ-
ственности. Критикуя автоматическое распределение ресурсов,
субсидий и т.д., требуют — не знаю, актуален ли этот слоган для
России — снизить пассивные расходы. Государство всеобщего
благоденствия должно стать активным, т.е. делать индивидов бо-
лее ответственными.
Я думаю, что это может происходить на двух разных уровнях.
На уровне общества в целом необходимо, чтобы люди брали на
себя некоторые расходы по собственному обеспечению, чтобы они
несли ответственность за страхование своих рисков вместо того,
чтобы перекладывать их на коллектив. К примеру, таков дискурс
MEDEF1. нужно сокращать общегражданские виды обеспечения,
предоставляемые безо всяких условий. Самостоятельные граж-
1 Движение французских предпринимателей (MEDEF) — крупнейшая
организация (созд. в 1998 г. на базе Национального совета француз-
ских патронов), призванная представлять интересы нанимателей.
Заключение
569
дане должны сами обеспечивать свои риски. Существует целая ин-
дустрия частного страхования, которая ждет только этого. Что ка
сается людей в неблагоприятной ситуации, не способных обеспечи-
вать себя самостоятельно, то, конечно, необходимо что-то для них
делать, но даже им помощь не будет раздаваться автоматически.
Их также попросят мобилизоваться, что-то оплачивать самим. Это
является лейтмотивом проекта, связанного с будущим контракта
RMI. Предполагается, что это пособие, пусть и невысокое, должно
перестать быть автоматическим правом. От его получателя потре-
буется что-то давать обществу взамен. Наметилась также тенден
ция в сторону индивидуализации защиты. Но в ближайшее время
будут сосуществовать одновременно общие и специальные виды
защиты. Последние предоставляются отдельным группам населе-
ния, испытывающим те или иные затруднения и исключенным из
общего режима по причине того, что они не могут работать.
О.К. : В связи с этим возникает риск воссоздания зависимо-
сти бедных от благотворительности богатых...
Р.К.: Да, сегодня возрождаются некоторые формы, которые мы
могли бы назвать неофилантропией. К примеру, рестораны для бед-
ных (restaurants du соеиг). Вместе с тем нужно быть осторожны-
ми. Осуждать рестораны для бедных было бы смехотворно и глупо;
точно так же следует защищать RMI. Для людей, страдающих от
реальной нужды, это лучше, чем ничего. И в то же время можно
констатировать, что это означает отход от системы социального
обеспечения, которая осуществлялась полностью на безличной
правовой основе. Здесь мы входим в логику подчинения — логику
моральную и одновременно коммерческую. В соответствии с логи-
кой рынка, всегда нужно что-то давать взамен. А если у вас ничего
нет, то вы расплачиваетесь собственной персоной. Кроме того, воз-
никает моральный императив, принимающий форму чувства вины
или даже шантажа, что, по моему личному убеждению, представ-
ляет собой регресс относительно действующего правового порядка
Возьмем, к примеру, право на пенсионное обеспечение: при условии
работы определенное число лет и регулярных отчислений в кассу
пенсионного страхования вы автоматически получаете пенсию и не
зависите от оценки хозяина или от социальных органов. Однако в
этой новой логике возмещения (contrepartie), «дашь на дашь», при-
сутствует риск регресса к доправовым формам защиты.
570
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
О.К.: Каковы, на ваш взгляд, возможные сценарии будущего
развития социального вопроса в контексте европейской инте-
грации?
Р.К.: Я с подозрением отношусь к профетизму: хорошо это или
плохо, будущее всегда содержит долю непредвиденности. Социо-
лог может дать диагноз нынешней ситуации и исходя из этого оха-
рактеризовать связанные с ней проблемы или вызовы. Я могу лишь
сказать на уровне общей схемы, что необходимо сделать, чтобы не
впасть в совершенно дерегулированное общество. Сегодня есть
возможность или надежда реализовать эту комбинацию мобиль-
ности и защиты. Это не является готовым решением: все зависит
от конкретных ситуаций, расклада сил, политической ответствен-
ности государства. Но этот вопрос не может быть урегулирован на
уровне частных инициатив или филантропии.
Не думаю, что существует панацея, но я также не думаю, что
есть риск реального обвала ситуации, поскольку нам все еще мно-
го чего терять, во всяком случае в Европе и, в частности, во Фран-
ции. Однако, если сопротивление будет оказывать одна Франция,
то этого будет явно недостаточно. Поскольку мы все больше вы-
ходим из-под исключительной власти государства-нации, то это
ставит вопрос Европы, социальной Европы.
О.К.: После распада Советского Союза в России проблема
дерегуляции трудовых отношений встала не менее остро.
Можно сказать, что она присоединилась к всеобщим тенден-
циям распространения атипичных и менее защищенных форм
занятости, роста бедности и т.д. Поэтому ответ, который
ищет Европа, — хотя универсального средства, безусловно,
быть не может — интересен и для России.
Р.К.: Я думаю, что в России все происходит, конечно, несколь-
ко иначе. В тех странах, которые я знаю лучше, к примеру, в Ла-
тинской Америке, те же самые тенденции принимают специфи-
ческие формы. Постольку, поскольку Аргентина никогда не была
полностью обществом наемного труда, то привязка социальной за-
щиты к постоянному найму не была здесь настолько универсаль-
ной, как во Франции. Вследствие чего шок глобализации, кризис
зимы 2002 г., ударил очень сильно. Я намеренно упрощаю, даже
карикатурирую. однако я считаю, что анализ этого типа необхо-
димо применить к ситуации в каждой конкретной стране. Он под-
Заключение
571
твердил бы существование на мировом уровне фундаментальной
проблемы, касающейся будущего труда, социальной сплоченности
и социальной защиты
Как мы отметили выше, на уровне всей планеты существует
некое напряжение или даже противоречие: с одной стороны, все-
общая конкуренция, мобильность и т.д., а с другой — требование
обеспечить работникам минимум социальной защищенности. Оно
разыгрывается по-разному в зависимости от конкретных условий,
от ситуации в каждой стране. Во Франции это очевидно именно
потому, что у нас была очень сильная система социальной защи-
ты, и именно поэтому мы столкнулись с таким сильным противо-
действием со стороны общества Недавние события, связанные с
принятием закона о первом найме, показывают, что у нас все-таки
есть силы, которые не принимают этих изменений. Чтобы понять
реакцию французского общества на договор первого найма, нужно
знать, что в таких странах, как Франция или Германия, существу-
ет особая социальная культура Она возникла, конечно, не за один
день. Как показано в «Метаморфозах», это был действительно
многовековой процесс, со своими этапами, сопротивлением. По-
следние события показывают, что эта культура никуда не уходит.
К примеру, предпринималось уже несколько попыток провести
пенсионную реформу, которые неизменно сопровождались демон-
страциями протеста: «руки прочь от моего социального страхова-
ния» («touche pas а та secu»). И ясно, что этого не может быть в
России, если там нет подобной «социальной культуры».
О.К. В России проблема заключается еще и в том, что по-
сле распада СССР была дискредитирована и стигматизиро-
вана советская социальная идеология государственной опеки
как зло, порождающее иждивенчество, безответственность.
А вместе с ней — и социальная идеология как таковая
Р.К.: То, что вы сказали, очень важно. . Конечно, я не могу
давать советы русским читателям, но крайне важно серьезно по-
размыслить о различии между тем, что мы называем социальным
государством во Франции и в Западной Европе, и социалистиче-
ским государством каким был, к примеру, СССР. Это не означает
его несостоятельности, но совершенно ясно, что это совсем другая
модель государства. В то же время критика СССР не означает кри-
тики социального государства вообще.
572
Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
Западное социальное государство не коллективизировало и не
уничтожило частной собственности, но создало «общественную соб-
ственность»: главным образом, права и виды страхования, которые
обеспечили социальную защиту несобственников. Данная форма
вмешательства государства кардинально отличается от форм вме-
шательства, использовавшихся в социалистическом государстве,
национализировавшем собственность. В конечном счете, социаль-
ное государство было, конечно, связано с политической властью,
но оно не действовало политическими методами. Иными словами,
роль социального государства, как во Франции или, к примеру, в
Германии, состояла в том, чтобы обеспечить страхование против
основных социальных рисков: против болезни, несчастного случая,
старости и т.д. Необходимо серьезно подумать об этой разнице.
О.К. : Ваше замечание о различии социального и социалисти-
ческого государства приводит к необходимости переосмыс-
ления советского опыта. В чем заключается разница между
этими двумя типами государства: только ли в том, что в
социалистическом государстве была национализирована соб-
ственность и коллективизировано производство?
Р.К.: Конечно, не только в этом, все намного сложнее. Я как раз
говорю о том, что эту разницу следует прощупать более тщательно.
Я не способен это сделать. Для этого нужен кто-то, кто знает, каким
образом советское государство осуществляло функции защиты: ка-
кой ценой, при помощи каких механизмов. Западная версия соци-
ального вопроса совершенно другая. Социальное государство за-
падного типа... Я не буду заниматься здесь его апологией, но тем не
менее его большая заслуга заключается в том, что оно позволило со-
хранить автономию, социальную независимость индивидов, т.е. оно
дало всей совокупности населения Франции базовые социальные
права, которые позволили им получить минимум социальной неза-
висимости. Ядром этого социального государства является страхо-
вание социальных рисков, которое дало индивиду возможность вый-
ти из перманентного состояния незащищенности (жить единым днем,
бороться за свое выживание) и в то же время — стать полноценным
индивидом, что полностью соответствует ценностям свободы.
В истории Европы либерализм поначалу сыграл прогрессив-
ную роль: философия просвещения, декларация прав человека и
т.д. Не стоит недооценивать его роли в борьбе с абсолютизмом.
Заключение
573
традиционализмом. Ценности свободы, личности, идивидуализма
были основными. Проблема состоит в том, что первый политиче-
ский конструкт, созданный во имя этого либерального индивидуа-
лизма, был тем, что Питер Вагнер' называет узкой современно-
стью (тодегпИё restreinte). Она была привилегией собственников
и оставляла за бортом большую часть населения — работников, у
которых не было ничего, кроме своей рабочей силы, и которые по
этой причине прозябали в нищете и не имели никаких прав Кон-
струирование социальных прав и социального государства проис-
ходило параллельно с распространением сферы этой узкой совре-
менности почти на все население такой страны, как Франция.
О.К.: Значит основной вызов нынешнего времени заключа-
ется в том, чтобы сохранить эту некогда завоеванную авто-
номию и сделать так чтобы индивидуализм не превратился в
то, что вы называете негативным индивидуализмом?
Р.К.: Да, можно это сформулировать и таким образом. Я думаю,
что не стоит слишком идеализировать прошлое, однако обществу
наемного труда удалось примирить защиту и возможность быть, в
положительном смысле, индивидом. К примеру, средний наемный
работник 1960-х годов являл собой пример современного индиви-
да. Ему не нужна была собственность, чтобы быть защищенным.
Социальное обеспечение и права, связанные со стабильным най-
мом, позволяли ему обрести социальную независимость: он мог
выстраивать собственные стратегии, планировать свое будущее
и будущее своих детей и в конечном счете приобретать собствен-
ность. Некоторое время эта система довольно хорошо функциони-
ровала. Не идеализируя прошлое, можно также утверждать, что
это была форма современной демократии. Все граждане обладали
базовыми ресурсами и правами, которые в силу стратифицирован-
ности общества не обеспечивали им абсолютного равенства, но ко-
торые позволяли устанавливать отношения взаимозависимости, а
не только зависимости.
И вот в течение тридцати лет мы наблюдаем трансформацию —
развитие негативного индивидуализма. Это сильный термин. Се-
1 Питер Вагнер (Peter Wagner) - современный немецкий социальный
мыслитель, автор книг A Sociology of Modernity (1994); Le travail et
la nation (co-editor, 1999).
574 Кастель Р. Метаморфозы социального вопроса. Хроника наемного труда
годня я говорил бы скорее об индивидуализме с изъяном: у таких
индивидов, несмотря ни на что, есть жизнь, устремления и т.д., но
им не хватает минимальных базовых условий для того, чтобы стать
полноценными гражданами общества, в том числе — иметь соци-
альное гражданство. Таков, к примеру, хронический безработный,
который, оставаясь без работы, теряет не только финансовые ре-
сурсы, но и положение в обществе, достоинство. Другой пример:
молодой человек, которому не удается найти работу и который
вынужден жить одним днем; преступник и т.д. Речь идет не о не-
полноценности или непригодности. Однако без всякого пренебре-
жения можно назвать их «индивидами по умолчанию» {individus
par defaut), у которых нет места в обществе. Распространение
данного явления ставит проблему социальной сплоченности, ко-
торая входит в определение современной демократии. Это, огово-
римся, не советская модель. Нам необходимо не полное равенство
условий — которое, безусловно, невозможно, а если попытаться
его навязать, то это чревато катастрофой. — но базовые условия
для всех, минимальная гарантированная социальная защита, яв-
ляющаяся условием социального гражданства.
Робер Кастель
МЕТАМОРФОЗЫ СОЦИАЛЬНОГО ВОПРОСА
ХРОНИКА НАЕМНОГО ТРУДА
Главный редактор издательства И. Л. Савкин
Разработка серийного оформления А. Бондаренко
Корректор J1. А. Философова
Оригинал-макет И. Е. Иванцова
Издательство «Алетейя»,
192171, Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д. 53.
Тел./факс: (812)560-89-47
E-mail: office@aletheia.spb.ru (отдел реализации],
aletheia@peterstar.ru (редакция)
www.aletheia.spb.ru
Фирменные магазины «Историческая книга»
Москва, м. «Китай-город», Старосадский пер., 9.
Тел. (495)921-48-95
Санкт-Петербург, м. «Чернышевская», ул. Чайковского, 55.
Тел. (812)327-26-37
Книги издательства ‘Алетейя» в Москве
можно приобрести в следующих магазинах.
«Библио-Глобус», ул. Мясницкая, 6/3, стр. 5.
www.biblio-globus.ru
Дом книги «Москва», ул. Тверская, 8, стр. 1.
Тел. (495) 629-64-83
Магазин «Русское зарубежье», ул. Нижняя Радищевская, 2.
Тел. (495)915-27-97
Магазин «Гилея», Нахимовский пр., д. 56/26.
Тел. (495) 332-47-28
Магазин «Фаланстер», Малый Гнездниковский пер., 12/27.
Тел. (495) 749-57-21
Магазин издательства «Совпадение».
Тел. (495)915-31-00,915-32-84
Подписано в печать 09.09.2008. Формат 84x108 '/32.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 32. Тираж 1000 экз
Заказ № 3548
Отпечатано с готовых диапозитивов
в ГУП «Типография "Наука" № I».
199034. Санкт-Петербург, В. О., 9 линия, д. 12
jn. Чайковского,
Тел. (312) 327-21
ЕКАТЕРИНБУРГ. «Дом книги»
ул. Антона Валека, д. 12
НИЖНИЙ НОВГОРОД. «Дом книги»
ул. Советская, д. 14а
СЕТЬ МАГАЗИНОВ «ТОП-КНИГА»
Заказ книга-почтой
Знание должно быть
ЗАО «Информ-система»
Юпитер-Импэкс
Экспорт из России
Oaraloternatiooal Group
КНИГИ ИЗДАТЕЛЬСТВА «АЛЕТЕЙЯ»
МОЖНО ПРИОБРЕСТИ 3 СЛЕДУЮЩИХ МАГАЗИНАХ
Тел. (812) 560-89-47
E-mail: office@aietheia.spb.ru
http://www. top-kmga. ru.
Тел. (383) 336-10-26 336-10-36
Галерея книг «Нина»
Магазин издательства «Совпадение»
«Новое книжное агентство»
«Книжная лавка обществоведа»
МОСКВА
зиблис-г-'обус
Дем книги (Москва»
Магазин .(Православное олово»
ССО «Паолине»
Магазин
М’ газин
Магазин
Магазин
Магазин
Магазин
СГГУ «Гуманитарная книга»
издательства «Гнозис»
«Русское зарубежье»
Издательства УРСС
«Гилея»
«Фаланстеоз
ул. ‘зс.-.иц.кая, д. 5/3. т-р. 5. ’ел. ,495) ’31-19-00
ул. Гаерская, д. 3. стр. .. ’ел. (495) 529-6--33
Гел. (495 ) 951-51-34. 951-34-97
ул. 5. Никитская. д. 26/2. Тел. (495) 291-50-05
Миусская ЛЛ..Д. 5. Гел. (495) 973-43-01
Гел. (495) 247-17-57
ул. Нижняя Радищевская, д. 2
гр. 60-летия Октября, д. 9
Нахимовский пр., д. 56/26. Тел. (495) 332-47-28
Малый Гнездниковский пео., д. 12/27.
’ел. (495) 749-57-21
ул. Захоушина, д. 28. 7ел. (495) 959-21-03
Тел. (495) 915-31-00. 915-32-84
ул. Покровка, д, 27, стр. 1. Тел. (495) 9-6-28-14
Нахимовский проспект, д. 56/26.
Тел. (495) 120-30-81

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Магазин «Историческая книга»
«Книжный салон»
Филологического факультета СПбГУ
Магазин «Классное чтение»
Книжный салон РН6 «Дом Крылова»
«Дом книги»
Магазин «Слово»
Магазин «Русская симфония»
Магазин «Перемещенные ценности»
Университетская наб., д. 11. Тел. (812) 328-95-11
6-я линЧя 8. 0., д. 15. Тел. (812) 328-61-13
ул. Садовая, д. 18. Тел. (812) 310-44-37
Невский пр., д. 28. Гел. (812) 314-58-88
ул. М. Конюшенная, д. 9. Тел. (812) 571-20-75
1-я линия 8. 0., д. 42. Тел. (812) 328-63-42
ул. Колокольная, д. 1

Г"
Электронная версия
Chesterfield
Scaned by Chesterfield
1С122 Таллин Эстония
Тел. 646-03-81, e-mail: info@kniga. ее
г. Москва, Севастопольский пр., д. 11а.
Тел. 127-91-47, e-mail: info@informsystema. ru
г. Москва, Налесный пер., д. 4.
Гел. 775-00-54, e-mail: export@jupiters. ru
оеснлатным.
Поддержи нас. Отсканируй
хорошую книгу.
Robert Castel
METAMORPHOSES DE LA QUESTION SOCIALE
UNE CHRONIQUE DU SALARIAT
C A L L I С I N I VM