А:

ИСТОРИЯ МЕДИЦИНЫ

Т. МЕЙЕР-ШТЕЙНЕГ
ПРОФЕССОР ИСТОРИИ

К. З У Д ГО Ф

МЕДИЦИНЫ

ПРОФЕССОР ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ

В ИЕНЕ

)

В ЛЕЙПЦИГЕ

1 47

ИСТОРИЯ МЕДИЦИНЫ
ПЕРЕВОД

СО

ВТОРОГО

ПОД
д - ра

НЕМЕЦКОГО

ИЗДАНИЯ

РЕДАКЦИЕЙ

В. А. ЛЮЬАРСКОГО и

д- р а

Б. Е. ГЕРШУНИ

С 163 Р И С У Н К А М И
В ТЕКСТЕ

ГО С У Д А РС ТВ ЕН Н О Е И ЗД А ТЕЛ ЬС ТВ О
МОСКВА

Н АС Т ОЯ ЩЕ Е ИЗ ДАНИЕ
ОТПЕЧАТАНО В ТИПОГРАФИИ
« К Р А С Н Ы Й П Е Ч А Т Н И К»
Ле н и н г р а д , м е ж д у н а р о д н ы й ,

75

в КОЛ. 4.200 ЭКЗ. [29я/4 П. Л.|
ТЕХНИЧЕСКАЯ Р ЕДАКЦИЯ
□ □ С. С. П Э Н А
□ □
ЛЕНИНГРАДСКИЙ

ГУБЛИТ

1 9 2 5.

("осуди рствеин*д М

ордена Ленина
БИБЛШЕЛА СС1Р
им. а и. ЛЕНИНА
1А ) 1 5 9 - 4 1 -

2011147871

1214

гиз 5694

•

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ

Новый курс истории медицины, которым является настоя­
щая книга, не собирается конкурировать с другими кни­
гами, посвященными этому же вопросу и появившимися
в последние десятилетия. Задача этого курса скорее служить
им дополнением.
Всем интересующимся в истории медицины прежде всего
эволюцией понятия о болезни,—надлежит обратиться к руко­
водству Э. Ш в а л ь б е, только что вышедшему третьим изда­
нием 1). Ищущим же небольшого объема учебник всеобщей
истории медицины, в котором было бы отведено достаточно
места литературе вопроса, желающим получить возможность
более основательно познакомиться с отдельными областями
истории, необходимо приняться за изучение „Введения“
И. П а г е л я , недавно переработанного, соответственно нынеш­
нему уровню знаний; переработка эта произведена одним
из авторов настоящего труда -). Кто хочет изучить вопрос
с полной обстоятельностью и во всей его полноте, тому
рекомендуется трехтомная история медицины М. Н е й б у р г е р а 8). Наконец, желающим изучить ход развития всех
специальных областей медицинского знания и исследования
в отдельных монографиях, принадлежащих перу специали­
стов,— необходимо остановить свой выбор на большом Руко­
водстве, основанном в Вене покойным Т. Пу шм а н о м .
Настоящее краткое руководство не может и не имеет
в виду служить полной заменой указанных изданий. Цель
его совершенно другая.
Ч Schwalbe, Е. Vorlesungen über Geschichte der Medizin, 3-te Auf!.,
lena, 1920.
-) Sudhoff, K. Kurzes Handbuch der Geschichte der Medizin, Berlin, 1922.
:1) Neuburger, M. Geschichte der Medizin, Stuttgart, 1906— 1911.

VI

ПРЕДИСЛОВИЯ

Начинающие изучать историю медицины, стремящиеся
получить общее первое представление об ее истории, но [пред­
ставление, притом, обо всех вопросах, входящих в эту отрасль
знания; практические врачи, которые в часы досуга захотят,
в целях отдыха и новых импульсов для своей деятельности,
нового запаса бодрости и радостных устремлений к творче­
ству, получить достаточное понятие о прогрессирующем
развитии нашей науки и искусства и о судьбах врачебного
сословия; историки культуры, желающие познакомиться с этой
специальной областью своего предмета,—вот предполагаемый
контингент читателей нашей книги. Для них она будет надеж­
ным проводником по путям истории нашего искусства и науки;
она познакомит их с временами расцвета и упадка врачебной
деятельности, она даст им богатый материал для выводов.
Мы не сомневаемся, что наша книга будет иметь при­
тягательную силу, особенно благодаря обилию иллюстраций х);
они предназначены не столько для украшения, сколько, глав­
ным образом, для углубления понимания прошлого медицины;
они дают ту наглядную убедительность, которой не всегда
хватает тексту; кроме того, хотя иллюстрации и требуют
не мало места, но, в конце концов, они позволяют сделать
текст более сжатым. Мы полагаем, что многочисленные
иллюстрации, впервые приведенные в нашем труде,—иллю­
страции, охватывающие всю историю медицины от ее
начала и до XX века, — составляют особенно ценную сторону
нашего начинания. Издатели этой книги, не щадившие труда
и расходов и с полным сознанием важности дела шедшие
навстречу пожеланиям авторов, имеют право рассчитывать
на признательность со стороны читателей.
Мы стремились сделать книгу краткой, наглядной
и легко читаемой, что налагало на нас обязанность само­
ограничений. Нам пришлось, например, совершенно отказаться
от литературных ссылок. Думается, однако, что мы оба,
глубоко проникнув один в область древней истории, дру­
гой в область истории средних веков и Ренессанса, — мы
охватили все существо предмета во всем его объеме,
*) Все рисунки во всех отделах взяты, поскольку не дано особенных
указаний на их происхождение, из учебного материала Лейпцигского Инсти­
тута истории медицины.

ПРЕДИСЛОВИЯ

VII

и наши читатели могут быть избавлены от справок, доказы­
вающих наши положения. Мало того, мы видим в этом
особенное преимущество совместной работы двух авторов
и важнейшую предпосылку для избранного нами способа изло­
жения. Мы полагаем, что если бы один из нас пытался быть
единственным автором всей книги, то он не мог бы рассчи­
тывать на полное доверие читателей в области всей истории
медицины как в древнюю эпоху, так и в средние века.
Нужно подчеркнуть, что мы не ставили своей целью
и не стремились к полному единству взглядов обоих авто­
ров во всех частных вопросах. Каждая такая попытка была
бы заранее обречена на неудачу и принесла бы вред исто­
рической истине. Каждый из нас является ответственным
за написанные им отделы, и это мы считаем совершенно
достаточным. В некоторых различиях взглядов и формы
изложения, зависящих от индивидуальности авторов, мы
усматриваем особое преимущество нашей книги, так как
рассчитываем не на слепо принимающего все на веру, но
на мыслящего читателя, который желает добиться истины
в вопросах о положении врачей и состоянии медицины, как
науки, в прошедшие времена.
Будем надеяться, что книга эта встретит тот прием,
которого мы ей желаем; пусть она внесет болцше ясности
в затрагиваемые ею вопросы и принесет тем небольшую
пользу; пусть, наконец, она поможет немецкому врачу и немец­
кой медицине сохранить то мировое значение, которого они
заслуживают.
Иена и Лейпциг,
26 ноября 1920.

Theodor Meyer-Steineg,
Karl Sudhoff.

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ

Успех первого издания ясно говорит о том, что суще­
ствует потребность в кратком, легко читаемом очерке исто­
рии медицины, понятном и наглядном, благодаря иллюстра­
циям. Новое издание потребовалось менее че.м через год.

ПРЕДИСЛОВИЯ

VIII

Критика не высказала пожеланий серьезных изменений; внима­
тельный читатель увидит, однако, что кое-где небольшие
изменения сделаны; их источник—инициатива авторов и про­
гресс исторической науки. Хороший прием, который оказан
книге, служил побуждением к тому, чтобы второе издание
сделать лучше первого. Значительные дополнения не согласо­
вались бы с общим планом книги; количество рисунков также
могло быть увеличено лишь в небольших пределах.
Мы думаем, что книга с честью будет занимать опре­
деленное место, рядом с другими трудами, посвященными
этому же предмету; исключением не является и вполне пере­
работанное „Краткое руководство“ К. З у д г о ф а , преследую­
щее преимущественно учебные и исследовательские цели.
Наш краткий иллюстрированный очерк будет, — мы верим
этому, — продолжать свое дело распространения знаний по
йстории медицины и способствовать культурно-историческому
просвещению. Пусть книга эта попадет в руки возможно
большего числа врачей, более чем когда-либо, особенно’
в немецких странах, нуждающихся в историческом углублении
и поддержке.
Авторы.
Иена н Лейпциг,
весна 1922.

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Предл агаемая вниманию русского читателя книга Т. М е й е р
Ш т е й н е г а и К. 3 у д г о ф а х) в сжатом, но достаточно
полном очерке излагает судьбы медицины на протяжении
веков, давая тот минимум сведений, который является обяза­
тельным для каждого образованного врача. Достоинством
книги является обилие рисунков, прекрасно иллюстрирующих
различные моменты в истории развития врачебного искусства;
недостатком, — которому пока трудно помочь, — отсутствие
данных о роли русской медицины в мировой ее истории;
лишь два русских имени нашли место в книге.
Трудную задачу для переводчиков представила транс­
крипция собственных имен, особенно арабских; часть имен
приведена к русской транскрипции по фонетическому прин­
ципу, для другой части принято установившееся в русской
литературе начертание.
В конце книге дан алфавитный указатель, где приведены
упоминающиеся в тексте имена врачей и ученых, работы
которых соприкасаются с медицинской наукой.
Перевод — со второго немецкого издания 1922 года —
выполнен В. К. Варищевым, В. А. Любарским и А. И. Тогу110В0Й.

Редакторы.
Март 1925.

') Geschichte der Medizin im Überblick mit Abbildungen, von Th. MeyerSteineg und Karl Siidlioff. Zweite durchgesehene Auflage. Iena, 1922.

СОДЕРЖАНИЕ
ЧА С ТЬ

П Е Р В А Я

ПЕРВОБЫ ТНАЯ М Е Д И Ц И Н А . — М Е Д И Ц И Н А Д Р Е В Н Е Г О
ВО С ТО К А И КЛА СС И Ч ЕС К О Й Д Р Е В Н О С Т И
Т.

М Е й ЕР - Ш Т Е Й НЕ ГЛ

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА ..........................................................................
Эмпирический с т а д и й ..............................
Демонический с т а д и й ...................................................................................
Врачи-колдуны ................................................................................................

СТР.
3—
10
12

МЕДИЦИНА В МЕСОПОТАМИИ
.................................................................
В р а ч и .................................................................................................................
Медицинская теория и практика.............................................................

14
15
17

МЕДИЦИНА В Е Г И П Т Е .......................................................................................
Врачебное сосл о в и е.......................................................................................
Теория и практика м еди ц и н ы .................................................................

22
23
25

МЕДИЦИНА В Г Р Е Ц И И .......................................................................................
Эпоха до Гиппократа ...................................................................................
Врачи и уход за б о л ь н ы м и ......................................................................
Древнегреческие медицинские ш к о л ы ................................................
Гиппократ и медицина Гиппократа.........................................................
Эпоха после Гиппократа и догматическая ш к о л а ..........................
Александрийская школа . . • .................................................................
Школа э м п и р и к о в .......................................................................................

34

МЕДИЦИНА В Р И М Е ...........................................................................................
Медицина и врачебное сословие в Риме до введения грече­
ской медицины .......................................................................................
Греческая медицина в Р и м е ......................................................................
Темисон из Лаодикеи, методики и римская медицинская лите­
ратура .........................................................................................................
Корнелий Ц е л ь з ...........................................................................................
Соран Э ф е с с к и й ...........................................................................................
Пневматическая школа и х и р у р г и я ....................................................
Э к л ек ти к и .........................................................................................................
^
Г а л е н .................................................................................................................
Врачи в Риме в эпоху Империи .........................................................

42
49
&1
70
73
87
92
—
97
101
104
109
116
122
125 '
137

•М

СОДЕРЖАНИЕ

Ч А С Т Ь

XI

В Т О Р А Я

М ЕДИ Ц И Н А СРЕДН И Х ВЕКОВ И ЭПОХИ ВО ЗРО Ж ДЕН И Я

К.

З

удгофа
стр.

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ..........................
Греческая медицина в Византин ............................................................
Возрождение греческой медицины у а р а б о в ...................................
Отзвуки античной медицины в Западной Римской Империи . .
Переработка античного медицинского наследия в Западной
Е в р о п е ........................................................................................................

166

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ . .
Салернская ш к о л а .......................................................................................
Анатом,!'.: и хирургия Салернской ш к о л ы .......................................
Развитие хирургии в Северной Италии в XIII в е к е ..........................
Медицинская школа М о н п ел л ь е.............................................................
Схоластика в медицине,—Париж, Болонья, П а д у я ..........................

176
—
194
208
214
223

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА . . . .
Борьба греческой и арабской медицины в XIV и XV веках . .
Первые печатные медицинские к н и г и ................................................
Возрождение индуктивного метода в медицине..............................
Парацельс и его реформационные попы тки.......................................
Развитие анатомии и хирургии в XVI в е к е ...................................
Заключения и в ы в о д ы ..............................................................................

251
—
257
266
275
285
309

ЧА С ТЬ

143
—
148
ICI

Т Р Е Т Ь Я

И С ТОРИЯ М Е Д И Ц И Н Ы О Т С ЕМ Н А Д Ц А Т О ГО ВЕКА
Д О НАШ ИХ ДН ЕЙ
Т.

М ей е р- Ш тейнега

СЕМНАДЦАТЫЙ В Е К ...........................................................................................
Вильям Гарвей и основание новой физиологии ..............................
Школа иатро-химиков и и а т р о -ф и зи к о в ...........................................
Реформа практической медицины и Томас С идснгам......................
Хирургия и акушерство в XVII столетии............................................
Положение врачей в XVII с т о л е т и и ....................................................

319
—
328
335
341
345

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК
............................................................
Системы медицины в XVIII в е к е .............................................................
Альбрехт фон-Галлер.— Возрождение ф изиологии..........................
Учение Куллена и Броуна ......................................................................
Гауб и патология...........................................................................................
Школа Монпеллье и витализм.................................................................

350
—
362
366
369
371

хи

СОДЕРЖАНИ Е
СТР.

Система Месмера и его последователи.................................................
Натурфилософия Шеллинга и ее влияние на медицину . . . .
Ганемани и гомеопатия ...............................................................................
Учение Радемахера об эмпирическом лечении ...............................
Оспопрививание ............................................................................................
Хирургия, глазные болезни и акушерство в XVIII столетии . .
Врачебное сословие в XVIII с т о л е т и и ................................................

375
378
383
388
389
391
398

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ В Е К .......................................................................................
Развитие патологической анатомии. Пинель. Морганьи. Биша .
Разработка естественно-исторических основ медицины . . . .
Физиология как естественно-научная ди сц и п л и н а..........................
Разработка учения о болезнях. Рокитанский и Вирхов . . . .
Основание бактериологии. Пастер и К о х ............................................
Развитие практической медицины. Венская и Берлинская школы
Хирургия, офтальмология, акушерство и гинекология новей­
шего времени. Г и г и е н а ......................................................................
Врачебное дело в новейшее время ....................................................

406
—
410
419
423
427
430
435
444

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ И М Е Н .............................................................

455

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА
МЕДИЦИНА ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
И КЛАССИЧЕСКОЙ ДРЕВНОСТИ
Т. М Е Й Е Р - Ш Т Е Й Н Е Г А

Ленинградский Гублит № 1214.

Гиз № 5694.

Тираж 4.000 экз. 291/о Г1- л-

Тнпо-Литография .Красный Печатник“, Ленинград, Международный, 75.

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА
ЭМПИРИЧЕСКИЙ СТАДИЙ
Начало медицины, как и первые зачатки культуры вообще,
теряется в глубине веков. О том, чем была медицина в самую
первую эпоху существования человека, мы не могли бы
составить и приблизительного представления, если бы не рас­
полагали следующими данными. От доисторического человека
сохранились многочисленные костные остатки, и по тем или
иным отклонениям от нормы в них можно судить о течении
определенных болезненных процессов и лечении их; затем,
еще и теперь существуют — или, по крайней мере, существо­
вали в недавнее время — народы, стоящие на такой низкой
ступени развития, что по их состоянию можно, не рискуя
впасть в ошибку, судить о состоянии первобытного человека.
Картина этой примитивной медицины может быть очер­
чена следующим образом. Основанием всякой врачебной дея­
тельности служат, вероятно, простые, инстинктивные действия;
по своему характеру у первобытного человека они не отли­
чаются в сущности от того, что мы видим у высших живот­
ных. Как собака, чувствуя тяжесть в желудке, ест траву,
чтобы вызвать рвоту и опорожнить таким образом желудок,
как обезьяна прибегает к помощи своей руки, чтобы извлечь
из кожи попавший туда осколок дерева или занозу, или давле­
нием остановить кровотечение, так и первобытный человек
производит в аналогичных случаях ряд простых действий, мало
углубляясь при этом в теоретическую сторону дела. Тот факт,
что в известном случае та или иная мера принесла пользу,
устранив боль или уменьшив неприятные ощущения, заставлял
прибегать в аналогичных обстоятельствах к этому же средству;
с другой стороны, наблюдение о вредном действии того или
1

4

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА

иного средства, естественно, удерживало от повторного при­
менения его. Таким образом, в конце-концов возник — чисто'
эмпирически — целый ряд простых лечебных средств и приемов;
первобытный человек научился принимать внутрь части тех
или иных растений, оказавшихся по его опыту целебными,
пользоваться с лечебной целью силами природы (вода,
солнце), прибегать в случае необходимости к тем или иным
ручным приемам, растирая или разминая заболевшие части
тела, удаляя инородные тела и т. п.
Все эти знания переходили от одного к другому; развитие
и упражнение вели к их усовершенствованию, и таким
образом уже в незапамятные времена была заложена основа
всего позднейшего развития медицины, при чем тогда же сразу
наметились те главные части, на которые расчленилось затем
медицинское искусство; это расчленение выразилось прежде
всего в противопоставлении внутренней медицины и хирургии.
То обстоятельство, что многие из весьма действительных
лекарств, которыми мы располагаем в настоящее время,—
как, например, хинная корка, листья кока, сенега, ипекакуана
и т. п., мы переняли от диких народов сравнительно поздно,
показывает, что дикарю в высокой степени присуща способ­
ность наблюдать действие различных веществ; эта способ­
ность наблюдения зависит несомненно от близости первобыт­
ного человека к природе. О том же говорят и различные
мероприятия, которыми дикие пользуются, как средствами
против самых разнообразных внутренних страданий; таковы
лечение водой, паровые ванны, лечение потением; последнее
применялось обыкновенно в небольшом замкнутом помещении,
где на раскаленные докрасна камни наливалась пода; об этой же
способности наблюдать свидетельствуют, наконец, мероприя­
тия, в которых объектом действия служит больная часть тела,
а лечащим орудием — рука; здесь нужно назвать нежное
поглаживание, более крепкое давление и разминание, поколачивание кулаком или коленом и даже сеченье прутьями
и крапивой и т. д.
Переход к хирургии в собственном смысле слова пред­
ставляют широко распространенные у диких народов методы
кровопускания. Эти методы в высокой степени разно­
образны: от простых кровососных банок и до настоящего
кровопускания. Одни ограничиваются расцарапыванием кожи

ЭМПИРИЧЕСКИЙ СТАДИЙ

5 •

Рис. 1. №№ 1, 4 и 5 — инструменты для кровопускания Мапухе и Хангос.
№Л» 2, 3 и 0 — Ю скарификационные инструменты Хангос. Я 11 — иглы
к ним. № 12 — глиняная фигура со слезными точками из Кокимбы.
Л? 13 — каменная курительная трубка с озера Ранко (по О. Атихему).

6

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА

при помощи какого-либо острого инструмента из камня, кости
рыбьей чешуи и т. гь,— с последующим насасыванием крови
ртом или каким-либо полым предметом; другие прибегают
прямо к вскрытию самого сосуда. Некоторые пользуются
при этом очень странными приемами: так, папуасы из Новой
Гвинеи вскрывают вену помощью маленькой стрелы, пуская
ее на близком расстоянии из туго натянутого лука.
Весьма
разнооб­
разны и методы лече­
ния ран, при чем
принципы этой тера­
пии в общем очень
разумны.
Применя­
ются как сухие, так
и влажные повязки из
различных
веществ,
а также и затверде­
вающие повязки, мате­
риалом для которых
обычно служит глина.
Заживление ран пре­
доставляется природе,
но у некоторых племен
мы находим уже упо­
требление шва. Очень
оригинальным во мно­
гих отношениях мето­
дом
пользуются бра­
Рис. 2. Доисторический позвонок с вжизильские индейцы: му­
вшим и окруженным костными разреше­
ниями бронзовым острием стрелы из окрест­
равьев с сильно выра­
ностей Заалфельда па р. Заале (коллекция
женными челюстями
проф. Мейер-Штейнега).
помещают в ряд вдоль
раны так, чтобы они захватили челюстями оба ее края; тогда
отрывают им головы от туловища и получается как бы ряд
скобок; таким остроумным способом индейцы достигают
не только сближения краев раны, но и, бессознательно, обез­
зараживающего действия выделяемой муравьями муравьиной
кислоты.
Видное место в хирургической деятельности первобытных
народов принадлежит извлечению из тела попавших в него

ЭМПИРИЧЕСКИЙ СТАДИЙ

7

инородных предметов, как осколки, занозы, стрелы и т. п.;
эти операции производятся обычно очень ловко, при чем
извлечение совершается или просто пальцами, или при помощи
различных инструментов. Инородные тела извлекаются и в том
случае, если они проникли глубоко в тело; по крайней мере,
многочисленные костные остатки показывают, что доистори­
ческий человек умел справляться и с такими тяжелыми повре­
ждениями, как ранения живота. Найден, например, позвонок
с глубоко вонзившимся в него кончиком бронзовой стрелы;
значительное разрастание костного вещества в окружности
стрелы ясно показывает, что раненый на много лет пережил
свое повреждение.

Рис. 3. Предплечье с зажившим переломом из раскопок
Зонснбахсрского периода (Веймарский музей, от директора
д-ра Мёллера).

Во всяком случае хорошо развитая техника нало­
жения повязок у отдельных диких народов, с одной сто­
роны, многочисленные находки хорошо заживших пере­
ломов костей, с другой, — говорят за то, что первобыт­
ный человек был уже хорошо знаком с этой отраслью
хирургии.
Наряду с малыми операциями, как например, вскрытие
ибсцессов и обрезание крайней плоти, производившееся обычно
из соображений ритуального порядка, и т. п., древняя
медицина знала и такие операции, которые мы и теперь
должны причислить к числу тяжелых. Заслуживает упоми­
нания одно хирургическое вмешательство, которое практи­
куется многими дикими народами и которое, как показы­
вают многочисленные костные находки, было известно
первобытному человеку. Дело идет о трепанации черепа,
которая производилась отчасти путем просверливания кости,
отчасти путем постепенного соскабливания ее. Эта операция
лучше всего показывает, что самые серьезные операции

8

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИНИНА

можно предпринимать чисто эмпирически, мало зная о меха­
низме их действия.
Невольно приходится задать себе вопрос, как можно
было производить такие серьезные операции в обстановке
первобытной жизни. Нам, воспитанным в сознании необхо­
димости самой строгой асептики, кажется совершенно невоз­
можным гладкое заживление раны в условиях отсутствия

Рис. 4. Доисторический череп с зажившей трепанационной раной
(3/4 нат. вел.).

асептики. Причину того, что такие операции все-таки могли
производиться с успехом, необходимо видеть прежде всего
в том, что у первобытного человека, живущего в естествен­
ных условиях, тенденция к заживлению ран выражена резче,
чем у культурного человека; кроме того, несомненно] также
и то, что и первобытный человек, сам того не зная, пользо­
вался асептикой, основанной на том элементарном наблюде­
нии, что рана лучше заживает в том случае, если она не загряз­
няется.
Невольно является вопрос: как мог человек переносить
такие болезненные операции без наркоза? На это мы можем

ЭМПИРИЧЕСКИЙ СТАДИЙ

9

приблизительно ответить следующее: несомненно, что перво­
бытный человек был способен переносить гораздо более жесто­
кую боль, чем изнеженный культурный человек. А кроме того,
в распоряжении диких народов имеются средства, при помощи
которых они умеют уничтожить или, по крайней мере, умень­
шить ощущение боли. И сопоставляя то, что мы знаем
о современных диких народах и о первобытном человеке,

Рис. 5. Череп с рубленной раной, над нею трепанационная
рана, из Новой Гвинеи (по гипсовому слепку). 3/4 нат. вел.

мы легко можем себе представить, что при операциях он
прибегал к самым разнообразным оглушающим или опья­
няющим средствам: алкогольным напиткам, добытым из
растений наркотическим веществам и т. п.
Как ни разнообразны описанные лечебные мероприятия
и как ни кажутся они разумными даже по современным
представлениям, во всяком случае в них дело идет лишь об
эмпирии. Из этой эмпирии настоящее врачебное искусство
в том виде, как мы его теперь понимаем, возникает в тот
момент, когда у человека является стремление проникнуть
в причинное взаимоотношение между тем или иным его

ю

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИНИНА

действием и влиянием его на организм, когда, следовательно,
человек ставит себе вопрос: как и почему? Ответ на этот
вопрос связан, однако, самым тесным образом с вопросом
о сущности болезни.
ДЕМОНИЧЕСКИЙ СТАДИЙ
В целом ряде повседневно встречающихся болезненных
явлений первобытному человеку была совершенно ясна связь
между причиной и следствием. Он без труда понимал, что
за раной следует кровотечение, что то или иное насиль­
ственное действие сопровождается болью, что паразит вызы­
вает известные расстройства. В большинстве случаев, однако,
первобытный человек не понимал сущности болезни. И
вследствие этого к процессам в организме индивидуума он
стал применять то же объяснение, что и к явлениям природы
вообще; перемены времен года, восход и заход солнца, фазы
луны, перемены погоды,—все это, по мнению первобытного
человека, зависит от воли, стоящей выше этих явлений, и к
влиянию такой силы или таких сил он стал сводить и процессы,
совершающиеся в организме человека. Обладателями таких
особенных сил являлись или другие люди или невидимые
сверхъестественные существа, духи, демоны. С этой точки
зрения болезнь возникала или вследствие влияния злой воли
другого, действующей на расстоянии, или вследствие непо­
средственного проникновения демона в тело человека; при
этом демон проникал или в осязаемой форме, в виде, напри­
мер, червя или камня, или в виде чего - то невидимого,
сверхъестественного. Перед нами таким образом первая
теория, пытающаяся объяснить сущность болезни; эта теория
известна под названием демонизма.
С возникновением этих представлений меняется и характер
средств, применяемых; против различных болезней. Часть
тех разумных мероприятий и средств, о которых говорилось
выше, совершенно вытесняется такими, которые направлены на
борьбу с предполагаемыми возбудителями болезни: больной
стремится умилостивить причинившего ему зло человека или
духа подарками и т. п. или пытается выгнать из своего тела
засевшего в нем злого демона. Этой цели служат формулы
заклинания и иные мистические действия различного характера.

ДЕМОНИЧЕСКИЙ СТАДИЙ

II

Наряду с ними, однако, в большинстве случаев мирно
существуют старые эмпирические средства. Им приходится
только давать объяснение, соответствующее теории, и видеть
в них средство, направленное против демона, обусловливаю­
щего болезнь. Но и в самых на первый взгляд нерациональных,
лишенных всякого смысла мерах и приемах внимательное
изучение почти всегда обнаруживает разумное начало.

Рис. 0. Слева направо: хирургический нож, инструмент для скарификации.
Идолы чахотки, болей в спине, стеснения в груди у бразильских индейцев
(Историческо-медицннск. коллекции в Иене).

Дело заключается в том, что врачебное действие, вызывающее
определенный терапевтический эффект, скрывалось под тол­
стым слоем всевозможных мистических приемов, и наивному
уму первобытного человека казалось, что в них-то вся суть
дела, а само врачебное действие является лишь маловажной
подробностью. Так, врачи у некоторых первобытных племен,
заставляя своих пациентов глодать амулеты и сопровождая
это самыми разнообразными фокусами, добиваются удачного
эффекта, но лишь потому, что в бусах амулета содержится
рвотное; в других случаях, под видом религиозных действий,
они массируют или расцарапывают до крови определенную

12

ПЕРВОБЫТНАЯ МЕДИЦИНА

часть тела. С этой точки зрения и хирургическое вмеша­
тельство очень часто имеет вид действия, направленного
в первую очередь против злого демона; такова, например,
упомянутая выше трепанация черепа. Эта операция является
прекрасным примером того, как тесно переплетены между
собой обе формы первобытной медицины, так как при трепа­
нации одновременно получался двойной эффект: изгонялся
гипотетический демон через отверстие в черепной крышке,
и разъединялись сверх того сращения между костыо и мозго­
выми оболочками, благодаря чему в известных случаях (при
так наз. травматической эпилепсии) достигалось излечение
от падучей болезни.
ВРАЧИ-КОЛДУНЫ
Разнообразие врачебных действий и представлений, лежа­
щих в основе их, повели к тому, что уже на заре культурной
жизни создался особый класс людей, посвящавших себя
медицине, как профессии. Правда, мы должны представить
себе такое состояние первобытной культуры, когда не было
и речи о специальной подготовке лиц, занимавшихся враче­
ванием. Сдвиг в этом отношении произошел тогда, когда
медицина пошла по пути демонических представлений. Лица,
которые, в силу их особенных способностей, выделялись из
массы других и делались посредниками между сверхъесте­
ственными существами, демонами и человеком, вводили в круг
своих занятий и врачевание, так как, если болезнь предста­
вляет собой не что иное, как действие могучего злого
духа, то целителем является заклинатель демонов или
колдун.
Лучшим примером подобного рода специалистов являются
индийские врачеватели; подготовка их к будущей профессии
начинается с детства, и молодой человек, желающий быть
принятым в союз Mide, должен проделать предварительно
длинный учебный стаж. От лица, обладающего знаниями,
необходимыми для такого врача, он узнает все, что нужно
для его будущей профессии. При этом его образование сла­
гается из знания тех веществ, которые применяются для
лечения, и способов их собирания и приготовления; с другой же
стороны, он должен быть хорошо знаком с различными

ВРАЧИ-КОЛДУНЫ

*3

способами заклинания и мистическими приемами. Нередко
после окончания учения производится форменный экзамен,
и лишь сдав его, новичок допускается к исполнению своей
профессии. В соответствии с двумя сторонами своей дея­
тельности колдуны применяют у постели больного, наряду
с действительными лечебными средствами, также массу при­
боров и предметов часто весьма оригинальной конструкции,
действующих на фантазию больного; среди этих приборов
видное место занимают предметы, производящие шум. Враче­
ватели с большим умением пользуются всеми этими мисти­
ческими приемами, скрывая под ними различные рациональ­
ные мероприятия, как-то: массаж, втирание медикаментов,
насечки и т. п.
Таким образом, детство медицины представляет собой
очень пеструю картину, отдельные штрихи которой обнару­
живают уже линии будущего ее развития.

МЕДИЦИНА В МЕСОПОТАМИИ
В тесной связи с остальными проявлениями жизни, тыся­
чами нитей связанное с ними, прогрессирует с постепен­
ным развитием общей культуры и врачебное искусство.
Накопление большого количества фактов и наблюдений,
прогресс врачебного образования, все увеличивающийся опыт,
касающийся вопроса о сущности и причинах болезни и выздоро­
вления, опыт, входящий как составная часть в общее миропони­
мание,— все это, вместе взятое, позволяет из первоначально
второстепенной, беспорядочной врачебной деятельности раз­
виться настоящему врачебному искусству; такой процесс
зарождения медицины имеет место на определенной ступени
культурного развития у каждого народа.
В древней Месопотамии, которую по праву называют
колыбелью нашей теперешней культуры, медицина предста­
вляла собой существенную часть общих проявлений жизни.
Проследить развитие старой вавилонской культуры, как
целого, мы не в силах, так как уже в самых древних памят­
никах она является перед нами как нечто вполне законченное,
и мы ничего не знаем о постепенном развитии там медицины.
Если же к этому прибавить, что история Междуречья охваты­
вает, по крайней мере, три тысячелетия, и что эту историю
создавали три различные народа—сумерийцы, вавилоняне
и ассирийцы, то станет ясным, что мы можем дать лишь
самый общий очерк явлений ее культурной жизни.
Наши сведения о медицине у древних вавилонян основы­
ваются на небольшом количестве дошедших до нас рисунков
и немногочисленных находках хирургических инструментов.
Главным же источником этих сведений служат многочислен­
ные клиновидные надписи, предметом которых являются меди­
цинские вопросы. Из этих надписей наибольшее значение

ВРАЧИ

*5

имеют клиновидные тексты из библиотеки Сарданапала
(668—626 до нашей эры); они базируются целиком на более
древних источниках и дают довольно хорошее представление
о теории и практике вавилонских врачей.
ВРАЧИ
Тот факт, что один из вавилонских царей, живших за три
тысячи лет до нашей эры был принужден в своем законода­
тельстве уделить место врачебным попросам, — здесь имеется
в виду так называемый кодекс Х а м м у р а п и (около 2250 лет
до нашей эры), — говорит за то, что уже до правления этого царя
медицина стояла на достаточно высокой ступени развития.
Врачи уже в глубокой древности имели ближайшее отношение
к сословию жрецов и принимали живое участие во всех
делах как повседневной обыкновенной жизни, так и духов­
ной, и материальной. Врачебным искусством занимались
главным образом жрецы бога-целителя Эа н его сынаМардука.
Эти жрецы-врачи занимались, вероятно, преимуще­
ственно внутренней медициной, как более „привилегирован­
ным" искусством, — явление, общее почти всем древним наро­
дам вообще; хирургия же (в первоначальном смысле
рукоделие, ремесло) находилась в руках особого класса спе­
циалистов. За это говорит то обстоятельство что кодекс
Х а м м у р а п и приводит таксу только за оперативные посо­
бия, расценка платы за неоперативные пособия-отсутствует.
Врач-жрец, как государственный сановник, получал опреде­
ленное содержание и врачебную помощь обязан был, повидимому, оказывать безвозмездно; что же касается хирургов,
то их профессия была свободной. Оценка их труда, хотя
они пользовались не меньшим уважением, чем врачи-жрецг,
была все-таки высокой; об этом говорит такса за их труд,
которую мы находим в вышеупомянутом кодексе. Так, пара­
граф 215 гласит: „если врач производит у кого-либо тяжелую
операцию с помощью бронзового ножа и излечит больного или
если он снимает у кого-либо бронзовым ножом катаракту, изле­
чив таким образом глаз, он может получить за это десять секелей серебра“; это — прямо княжеский гонорар, так как пять
секелей серебра это — годовая арендная плата за хороший дом,
аЧзоСекеля это дневная заработная плата ремесленника (§ 274).

гб

МЕДИЦИНА В МЕСОПОТАМИИ

Об известной свободе, которой пользовалась врачебная
профессия, свидетельствуют определенные постановления
кодекса X а м м у р а и и. С другой стороны, более поздние,
ассирийские источники говорят о том, что по крайней мере
придворным врачам приходи­
лось мириться с вмешатель­
ством жрецов в их деятельность;
зато и они не всегда придер­
живались правил коллегиаль­
ности в отношении к своим
рядовым коллегам.
Для обучения врачебному
искусству уже в очень раннюю
эпоху существовали школы, ко­
торые основывались и содержа­
лись государством; лучшими (по
Страбону) были школы в Уруке
и (позже) в Борсиппе. О том,
что вопрос о гонорарах был
урегулирован еще в очень
древние времена, уже упомя­
нуто. Нужно иметь, однако,
в виду, что, если труд врача
и оценивался высоко, то с дру­
гой стороны ошибки против
искусства наказывались очень
сурово. Так, параграф 218-й
кодекса Х а м м у р а п и гласит:
„если врач произведет у коголибо серьезную операцию брон­
зовым ножом и причинит больРис. 7. Столб с законодательным
кодексом Хаммурапи.
ному смерть или если он снимет
кому-либо катаракту с глаза
и 'разрушит глаз, то он наказывается отсечением руки“.
Эта суровая кара вряд ли применялась часто, но
во всяком случае за всякую^ сколько-нибудь значитель­
ную ошибку врачу приходилось платиться крупным
денежным штрафом.
" Наряду с вышеназванными двумя ‘ группами врачей
существовал низший вспомогательный персонал, на который

МЕДИЦИНСКАЯ ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

1у

ррачи возлагали все то, что считали ниже собственного
достоинства. Сюда относились банщики, изготовители лекарств
и т. п.; своей профессией они занимались частью само­
стоятельно, частью в качестве помощников врачей.
МЕДИЦИНСКАЯ ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
Дифференциации врачебного сословия соответствовало
и высокое развитие врачебного искусства, представлявшее,
впрочем, по нашим недостаточным сведениям, очень пеструю
картину. Основной чертой медицины является большая зависи­
мость ее от общего миропонимания, при чем эта зависимость
находит выражение как в медицинской теории, так и во вранебной практике. Что касается теории, то она гласит, что все
процессы в человеческом теле подчинены той же закономер­
ности, которой подчинено все в мире; все, что происходит
в мире, как малое, так и большое, зависит от воли всемогущей
божеской власти. Основой этого всеобъемлющего мировоз­
зрения была астрономия, т.-е. наука, которая всецело господ­
ствовала в головах вавилонян и которая подчинила себе и меди­
цину. Эта зависимость находит отчетливое выражение в раз­
личных частях древнего вавилонского врачебного искусства.
От процессов на небе, по мнению вавилонского врача,
зависели все явления в здоровом организме и все изменения
в больном; ими определялся ход эпидемических заболеваний
и колебания в частоте определенных болезней; при всех
врачебных мероприятиях приходилось таким образом прини­
мать в соображение ход небесных светил. Для объяснения
процессов в человеческом теле, наряду с этим, охотно прибе­
гали к сравнениям с событиями в природе вообще: пропи­
тывание тела кровыо сравнивалось с оплодотворением земли
реками, значение присущей организму теплоты приводилось
в аналогию с влиянием солнца на произрастание хлебов,
функция дыхания сравнивалась с ветрами и т. и.
Настоящую причину заболевания искали почти исключи­
тельно вне организма. Существование болезни, напротив, и
ее течение объясняли также внутренними процессами в орга­
низме. Исходя из того наблюдения, что некоторые черви,
живущие в организме в качестве паразитов и происходящие,
по мнению вавилонских врачей, из гниющих веществ, могут
История медицины*

2

i8

МЕДИЦИНА В МЕСОПОТАМИИ

при известных обстоятельствах вызывать болезненные явле­
ния, пытались этими паразитами объяснить и возникновение
других болезней, представлявших известное сходство с пер­
выми; так объясняли, например, caries зубов. Наряду с этим
особенная роль в жизненных проявлениях организма припи­
сывалась жидкостям (humores),
циркулирующим в организме
человека, — особенно в крови.
У древних вавилонян мы
находим таким образом смесь
различных теорий происхо­
ждения болезни: демониче­
ской, космической, паразитар­
ной и гуморально-патологиче­
ской. Мы видим у них также
смесь сверхъестественных и
рациональных представлений;
различные эти представле­
ния возникли, повидимому,
в различное время; малопо-малу они были признаны
друг друга дополняющими,
и, в конце концов, несмотря
на внутренние противоречия,
все они слились в одну систему.
Учение о симптомах бо­
лезней представляет гораздо
менее пеструю картину, чем
учение о причинах их. Правда,
и здесь перед нами смесь здраРис. 8. Глиняная дощечка с клнновых понятий и мистических
видно!! надписью медицинского содер­
жания (касается кожной болезни).
представлении; последние, од­
нако, почти целиком предста­
вляют собой скорлупу, в которую заключены первые. И если
в дошедших до нас текстах мы снимем эту скорлупу или, по
крайней мере, приоткроем ее, то мы почти всюду найдем опи­
сания болезней, которые свидетельствуют о трезвом даре
наблюдения и о способности отделять существенное от несуще­
ственного. Эти описания не дают, конечно, картин болезни
в теперешнем смысле; взаимоотношение отдельных симптомов

МЕДИЦИНСКАЯ ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

19

представлено, однако, в большинстве случаев ясно. При
этом ясно выражено стремление считаться со всяким,
даже небольшим, отклонением от нормы; все они рассмат­
риваются, как особенный случай; такой подход к мате­
риалу, который находит место и в кодексе Х аммурапи, имеет
2 стороны: с одной стороны, он ведет к резко-выраженной
индивидуализации, а с другой — к бесконечному дроблению
и игре словами, чем сильно затрудняется достижение обоб­
щающих точек зрения. Этим объясняется тот факт, что вся
медицинская литература древнего Вавилона, начиная с сумерийской эпохи и кончая ассирийцами, не могла подняться
выше простого составления казуистических сборников.
Тем более ценна сильно дифференцированная симптомато­
логия, живо рисующая картины очень большого числа самых
различных болезненных явлений и стремящаяся в отдельных
случаях к диагнозу болезни. Она могла создаться лишь при
наличности хорошо выраженной способности наблюдать и раз­
личать, что могло быть достигнуто лишь путем длительного
обучения. Характерную картину болезни с массой отдельных
подробностей дает, например, следующее описание: „если
у человека, когда он не ест, появляется позыв к рвоте, он
выделяет рвотные массы в большом количестве, в полости
его рта появляется вода, как . . . , его лицо краснеет, внут­
ренние части его тела приходят в состояние воспаления,
полость его тела испытывает расширение, он повторно рвет
тем, что съел и выпил, пьет большое количество холодной
воды, снова рвет, в его заднем проходе . . . , мышцы его
расслабляются, парализуются“ и т. д.
В вавилонской медицине отводилось определенное место
и прогнозу в смысле предсказания исхода болезни. Внешним
образом прогноз определялся всецело астрологическими
влияниями, при чем от них зависел не только исход вообще,
но ими обусловливались и все отдельные процессы в орга­
низме. Но наряду с этой, существовала также, по крайней
мере, в зародыше, и чисто врачебная прогностика, опирав­
шаяся исключительно на симптомы, которые наблюдались
в каждом отдельном случае. Так, один из древних кли­
новидных текстов гласит: „если человек страдает АЬЬаги,
при чем поражены его голова, лицо, все тело и даже корень
его языка, то врач не должен касаться такого больного,

20

МЕДИЦИНА В МЕСОПОТАМИИ

Рис. 9. Вавилонские хирургические инструменты, найденные в окрестностях
Ниневии. Слева направо: обоюдоострый скальпель, пила, трепан, 2 ножа,
все из бронзы, 1 малый нож из обсидиана (Коллекция проф. Мейер-Штейнега).

МЕДИЦИНСКАЯ ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

21

такому человеку суждено умереть и выздороветь он не
может“. Этот текст содержит одновременно этическое тре­
бование к врачу в заведомо безнадежных случаях отказаться
от применения своего искусства.
Способы лечения болезней у вавилонян имеют много
общих черт с первобытной медициной. При первом взгляде
терапия представляет собой хаос, состоящий из самых
различных, друг с другом несовместимых приемов, процедур
и т. п.; из этого хаоса врачу трудно, повидимому, извлечь
какие-либо руководящие указания, часто все лечение состоит
из заклинаний и магических формул. Но, присматриваясь
ближе, мы видим несколько иную картину: на самом деле
врач отнюдь не предоставляет все дело лечения божеству или
слепо распоряжающейся природе. Врач несравненно свободнее
от суеверий, чем то кажется; он энергично вмешивается
поэтому в течение болезни при помощи своих меро­
приятий, облекая, впрочем, их в мистическое одеяние и делая
тем уступку общепринятым верованиям. Это доказывают
многочисленные тексты, при чем наиболее убедительным
в этом отношении является, так называемый, „текст зубного
червя“. В этом тексте говорится как будто бы только
о заклинании, а о лечении лишь между прочим; на самом же
деле, независимо от внушения, единственно действующим
принципом терапии является выполнение полости зуба нар­
котизирующей пломбой из шаэВх и белены.
Лекарственный арсенал вавилонян представляет собой
довольно богатое собрание из всех трех царств природы:
растительного, животного и минерального. Применение их
происходит в самой различной форме: в виде питья, микстур,
паст, втираний, компрессов, ванн, клизм и т. п.
Хирургия, как было уже упомянуто, в виде отдельной
профессии находилась на относительно высокой ступени
развития. В кодексе Хам му рапи, наряду с тяжелыми опера­
циями, упоминается об операции снятия катаракты, слезной
фистулы; там же приводятся цифры гонораров за лечение
переломов костей или болезненных опухолей; все это говорит
за то, что в эту древнюю эпоху должны были существовать
уже самые различные хирургические методы лечения. Об
этом же свидетельствуют немногочисленные, правда, находки
хирургических инструментов.

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ
Вавилонская и древнеегипетская культура имеют много
общих черт; в соответствии с этим и древнеегипетская
медицина в главных чертах схожа, несмотря на отличия
в подробностях, с медициной вавилонян. Если рассматривать
вопрос с чисто внешней стороны, то и у египтян можно
отчетливо проследить особый путь развития медицины,
отсутствующий у вавилонян, или, выражаясь правильнее,
повидимому отсутствующий, так как в хронологическом
отношении литература у вавилонян представляется несрав­
ненно менее достоверной, чем у египтян. Характер источ­
ников египетской медицины, в зависимости от эпохи,
к которой они относятся, представляется различным. Самые
древние папирусы, возникшие в эпоху „древней империи“
и относящиеся таким образом к третьему тысячелетию [так
называемый „ветеринарный папирус“ и „гинекологический
папирус“ из Кахуна (КаКип)], представляют собой в общем
простые сборники рецептов с краткими описаниями болезней.
Они совершенно свободны от религиозно-мистических при­
месей, дают ясное описание болезненных симптомокомплексов и содержат простые, но вместе с тем рациональные
способы лечения, свидетельствуя об относительно высоком
развитии врачебного знания и умения.
Следующая эпоха совпадает с эпохой „средней импе­
рии“. Положение медицины в эту эпоху иллюстрируется всего
лучше известным „папирусом Э б е р с а “; этот папирус напи­
сан, правда, только около 1550 г. до нашей эры, но оригинал его
несравненно более древнего происхождения. Этот папирус
ясно показывает вторжение в медицину религиозных пред­
ставлений; основа медицины остается все-таки эмпирической,
и целые отделы папирусов этой эпохи, в особенности же

ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ

23

упомянутого выше, несут на себе ясный отпечаток первой
эпохи, преемственность развития здесь несомненна.
Начиная с 1500 г. до нашей эры, т.-е. с переходом от
„средней империи“ к „новой“, суеверные представления
занимают все больше и больше места
в египетской медицине; об этом
красноречиво свидетельствует па­
пирус Б ру г ш а, в котором много
места отводится магическим про­
цедурам.
С началом первого тысячелетия
эмпирия почти совершенно исчезает
из египетской медицины, уступая
место грубым суевериям. Но и меди­
цинская литература цветущего пе­
риода египетской истории имела,
как эго видно из папируса Эберса,
компилятивный характер, повторяя
предписания и объяснения более
древних времен. Книги такого рода
могли, конечно, служить руковод­
ством для древнеегипетских врачей;
с нашей точки зрения им во всяком
случае недостает критического отно­
шения к делу. Кроме того, в них
мы не видим автора; его взгляды,
его отношение к предмету скрыты.
Это, впрочем, повидимому, было Рис- 1Р- Имготеп. египетский
бог исцеления. (По (олленЦелыо автора; д л я него служило деру. пластика и медицина.
вопросом чести придать своим
^ разрешения автора.)
суждениям возможно больший авто­
ритет, связывая их с божественными вещами и под­
крепляя ссылками на стародавние времена.
ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ
Врачи, как сословие, существовали в Египте уже в очень
древние времена. Первоначально медициной, повидимому,зани­
мались знахари; они, вероятно, составляли сословие с иерар­
хическим расчленением, так как нам известен один „старший

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ

24

врач“, живший во время пятой династии. В цветущий
период египетской истории врачебное искусство, как
и в Вавилоне, перешло в руки жрецов. Как было органи­
зовано сословие врачей, мы в точности не знаем; одни
утверждают, что каждый жрец одновременно был и врачом;
по мнению других, нам известно лишь то, что все врачи
входили в состав жреческой касты. Число врачей было
очень велико, при чем уже в очень раннюю эпоху наблю­
далась далеко иду­
щая специализация.
По Г е р о д о т у , бы­
■
гёзд&нг
ли врачи, лечившие
У
[ \и к
только глаза, другие
занимались
лече­
нием страданий го­
ловы; были зубные
врачи,
врачи по
I
—
ГГ.
Й Л Г Й
. .
болезням
живота,
а также врачи, специализировавш и еся
на лечении опреде­
ленных внутренних
органов. Положение
египетских врачей
немногим
отлича­
1
лось от того, что
?.,р;
мы видели в Вави­
лоне. Будучи жре­
Рис. 11. Столбец из папируса Эберса.
цами, они были чи­
новниками и полу­
чали определенное содержание из храмовых средств. Спе­
циальное образование они получали в школах, состо­
явших при храмах; наибольшей известностью пользовались
школы в Он, Саисе, Мемфисе и Фивах. Социальное положение
врачей было очень высоко, но определялось оно не столько
их врачебной деятельностью, сколько умением облекать все
свои врачебные действия в религиозные формы. Благодаря
этому из трех групп: врачей-терапевтов, хирургов и заклина­
телей, на которые делилось сословие врачей-жрецов, последние
в цветущий период истории Египта занимали первое место.
О

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ

25

Поразительно то обстоятельство, что до нас дошло
много сведений о знаменитых медицинских школах, тогда
как о выдающихся египетских врачах мы ничего не знаем.
Они, надо думать, совершенно растворились в общей массе,—
факт, который, наряду с другими, способствовал застою
египетского врачебного искусства.
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ
Египетская медицина представляет большое сходство
с вавилонской, но отличается от нее гораздо большим стре­
млением к выработке общих предпосылок для практической
деятельности врачей. И у египтян знаний о строении
и функциях нормального человеческого тела очень мало.
Возможность изучать строение тех частей тела, кото­
рые вскрывались при бальзамировании (органы груди
и живота) использована была египетскими врачами очень
плохо; причиной этого служил, повидимому, религиозный
страх, запрещавший также более подробное вскрытие тела.
Все-таки строение органов груди и живота было более или
менее известно; что же касается строения мышц, костей,
сосудов, нервов и т. п., то в этом отношении господствую­
щими были совершенно произвольные представления, являв­
шиеся в большинстве случаев плодом чистейшей спекуляции.
Это ясно видно из того отдела папируса Эбе р с а, который носит
заголовок „Тайная книга врача, учение о ходе сердца и учение
о сердце“ и начинается анатомо-физиологическим очерком.
Учение о болезнях схоже во многих отношениях с вави­
лонскими представлениями на этот счет; как и в Вавилоне,
оно слагается из различных понятий: выше всего находится
воля богов, являющаяся причиной всякого заболевания; при
тех или иных страданиях играют роль те или иные демоны,
овладевающие больным.
Очень существенное значение
в происхождении болезней и здесь принадлежит „червям“,
при чем определенные паразиты вызывают определенные
болезни. Червь представляется египетскому врачу не сим­
волом болезни, но вполне реальной причиной ее. Роль причин
болезней играют также погрешности против нормального
образа жизни, в особенности же плохое в качественном
отношении или чересчур обильное питание.

2 .6

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ

Самый патологический процесс египтяне рассматривали,
как результат изменения различных составных частей тела.
Среди них видное место принадлежит крови (таким образом
снова „гуморальный“ подход к делу), но высшим принципом
является „пневма“. Под пневмой понимали содержащееся
в воздухе невидимое вещество; с вдыхаемым воздухом оно
поступает в легкие, оттуда— в сердце, а из сердца по артериям, наполненным, по представлениям египтян, исключи­
тельно этим веществом, разносится
:Д по всему телу. Здоровье сохраняется
лишь до тех пор, пока свойства крови
и иневмы нормальны. Болезнь пред­
ставляет собой результат изменения
этих двух веществ, во многих случаях
имеющего характер гниения. Наряду
с гуморальной патологией стоит, таким
образом, в качестве равнозначущего
принципа — учение о пневме; обоим
этим принципам суждено было стать
основами позднейших теорий о про­
исхождении болезней.
Во всех этих представлениях содер­
жится уже зерно истины. Гораздо
ближе к ней и гораздо важнее то опи­
сание болезней, которое мы находим
Рис. 12. Египетский стар­
у египтян. Картины болезней лишь
ший врач Сетметнанх.
в небольшом числе случаев совпадают
с нашими, но, взятые сами по себе, они ясно очерчены,
отграничены от других, так что врач того времени спокойно
мог пользоваться ими, как основой для своих терапевтических
действий. Так, в папирусе Эбе рс а (XXVI) мы читаем: „если ты
исследуешь человека, страдающего запором, ты находишь
у него следующее: он испытывает неприятные ощущения, когда
принимает пищу, его живот увеличивается в объеме, сердце
утомляется при ходьбе, как у человека, страдающего воспа­
лением заднего прохода; заставь больного лечь и исследуй
его. Если ты найдешь, что его тело — горячо, а живот—
тверд, скажи ему: у тебя — болезнь печени. Назначь ему
тайное растительное средство . . . , чтобы опорожнить его,
живот. Если после того как это произошло, ты найдешь

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ

27

что правая сторона его живота — горяча, а левая — холодна,
скажи больному: твоя болезнь находится на пути к излечению;
она пожирает сама себя. Посети больного снова. Если ты
найдешь все тело холодным, скажи так: твоя печень
разделилась и очистилась, лекарство пошло тебе на пользу“.
Аналогичным образом опи­
сывается целый ряд других
болезненных состояний; большей
частью, впрочем, автор папируса
считает достаточным только
назвать болезнь или перечислить
важнейшие ее симптомы.
Как показывает вышепри­
веденный пример, все эти опи­
сания болезней основываются
на разносторонней симптомато­
логии, которая могла быть раз­
работана лишь при наличности
хорошо развитого наблюдения;
ею пользовались в практическидиагностических целях. В диа­
гностике египтян налицо важ­
нейшие основы ваших тепере­
шних методов исследования;
здесь мы находим осмотр, ощу­
пывание и выслушивание. Пер­
вым египетский врач пользуется,
Рис. 13. Древне-египетский врач
чтобы установить изменения
и„ти (|9.я династия).
формы, окраски и положения
наружных частей тела, кожи, волос, ногтей и т. д., а также мочи
и других выделений. Ощупывание, наиболее детально разрабо­
танное в отношении органов живота, имело целью распознава­
ние всех отклонений от нормы, касавшихся консистенции, поло­
жения, формы, температуры и т. д. Так, явление флюктуации
описывается в папирусе Э б е р с а (СУП) очень хорошо: „если
ты определишь в любой части тела больного опухоль и най­
дешь, что под твоими пальцами, при покойном положении руки,
в ней происходят колебательные движения...“ Выслушиванием
также пользовались, как методом исследования, так как выра­
жение: „ухо слышит здесь“—другого толкования не допускает.

28

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ

Что касается методов лечения, то и здесь приходится
в цветущую эпоху египетской культуры констатировать
смешение рационально-эмпирических элементов с суевериями
и теургией. Однако, если не принимать в расчет позднейшей
эпохи упадка, то на религиозные процедуры, сопровождавшие
в большинстве случаев врачебные действия, нужно смотреть
только как на скорлупу, в которую включены вполне
разумные, основанные на опыте, назначения; религиозный
элемент лишь подкрепляет их, действуя посредством внуше­
ния. Что египетский врач не мог отказаться от религии,
явствует из самой принадлежности его к жреческой касте.
Принципы, на которых строилась терапия, в дошедших до
нас источниках нигде подробно не излагаются, но они ясны
из многочисленных назначений и соответствуют представ­
лениям о сущности болезней, которые господствовали у егип­
тян: часто методы лечения имеют целью выделение из тела
образовавшихся в нем „гнилостных“ веществ и состоят из
средств, вызывающих рвоту, опорожнение кишечника, моче­
отделение и потение, чтобы таким образом изгнать из тела
„дурную“ кровь. С этой точки зрения во всех этих меро­
приятиях мы должны видеть практический вывод из гумо­
рально-патологических воззрений.
В других методах лечения, ставивших своей целью воз­
буждение отрыжки и отход газов, т. е. иными словами, выде­
ление „испорченного воздуха“, нетрудно видеть практический
вывод из пневмо-патологических взглядов. Наконец, третья
группа мероприятий направлена против действительно нахо­
дящихся в теле паразитов из животного царства или против
воображаемых „червей“.
Арсенал лекарств, применявшихся египетскими врачами,
очень богат; наряду с множеством, по нашим представле­
ниям, совершенно бесполезных средств, среди которых были
даже лекарства из испражнений, в этом арсенале мы нахо­
дим много ценных веществ, находящих употребление и в наши
дни; таковы, например, латук, полынь, мак (опий), касторовое
масло, кора гранатового корня, белена, стрихнин, соли натрия,
меди и цинка, шпанские мушки, различные сорта животных
жиров и много других.
Большим разнообразием отличались не только лекарствен­
ные вещества, но и способ их приготовления и назначения;

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ

29

применялись простые и сложные вытяжки, отвары, кашицы,
мази, пасты и т. п., в виде питья, клизм, полосканий, промы­
ваний, втираний, впрыскиваний, компрессов, окуривания.
Форма рецепта — почти современная; часто лекарство состоит
из вещества основного, вспомогательного (асЦцуапэ) и испра­
вляющего вкус (соп^епэ). Вот пример рецепта слаби­
тельного:
Полыни

......................

Фиников

......................

•

■ 7 з с1епа

•

• 7з

Пива горького .

.

.

•

-7 2

»»

Х лебн ого теста

.

.

•

• 7в
1/

>»

.

. 1

»

В и н а .................................
О слиного молока .

.

>»

Вскипятить, процедить и принимать в течение 4 -х дней.

Относительно времени приема лекарств и других особен­
ностей назначения давались обычно подробные предписания.
При определенных болезнях практиковались целые курсы
лечения, состоявшие из ряда мероприятий, распределенных
по дням болезни. Так, лечение острой болезни состояло
в однодневном подготовительном и четырехдневном главном
лечении.
О хирургии в древнем Египте мы, к сожалению, знаем
немного. Судя по принципам лечения ран, можно думать,
что эта область не уступала внутренней медицине. В раз­
личных стадиях течения ран применялось различное лечение.
„Чистые“ и „загрязненные“ раны лечились различно, обра­
щалось внимание и на своеобразие ран в зависимости от
положения их на различных частях тела. Более точные
сведения имеются у нас только по вопросу о лечении опу­
холей, так как этому вопросу папирус Э б е р с а (104) посвя­
щает особый отдел. Лечение было различным в зависимости
от местоположения опухоли и ее характера. Наряду с ножом,
употреблялся и прижигатель отчасти для разрушения опухоли,
отчасти же — как напр., при сосудистых опухолях — для
остановки кровотечения после кровавого удаления. Эта
последняя задача связана была для древнеегипетского врача
с большими трудностями, и здесь он для подкрепления
лечения широко пользовался заклинаниями.

30

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ

Если случай представлялся безнадежным, настойчиво
рекомендовалось не предпринимать ничего. За отсутствием
литературных сведений нельзя определенно сказать, произво­
дились ли египтянами большие операции, и если — да, то
какие именно; до нас дошло, однако, много находок, свиде­
тельствующих о том, что хирургический инструментарий
у египтян был относительно богат, — факт, позволяющий сде­
лать известные заключения и относительно характера произво­
дившихся у них операций. О том, что лечение костных перело­
мов стояло на известной вы­
соте, свидетельствуют много­
численные находки хорошо
сросшихся костей у мумий.
Из отдельных специаль­
ностей наиболее высокого
развития достигла у египтян
глазная медицина. Лечению
глазных болезней придава­
лось очень большое значение;
это видно из того, что соста­
витель папируса Э б е р с а
посвящает этому вопросу
довольно большой отдел.
Из глазных болезней ясно
описываются различные за­
болевания век, соединитель­
ной оболочки, роговицы,
радужной оболочки, а также
Рис. 14. Древне-егинетские хирурги­
косоглазие.
На все эти стра­
ческие инструменты: вверху 2 скаридания смотрят, как на чисто­
фикационных инструмента, внизу н
справа 3 ножа (Коллекция нроф.Мейерместные процессы. Отдель­
Штейнега).
ные симптомы
описаны
совершенно правильно. Терапия в общем проникнута рацио­
нальным духом, хотя в нее входят формулы заклинания.
Из лекарств, применявшихся египтянами, некоторые сохра­
нили свое значение до настоящего времени; таковы, напр.,
соли свинца и меди в различных формах назначения. Что
касается ушных и зубных болезней, то папирус Э б е р с а
содержит
лишь немногие рецепты, прописывавшиеся при
этих страданиях.

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ

З1

лУМллцчу!

Рис. 15.

Изображение операции (обрезание) из некрополя Саккара. (Из
Голлендера. Пластика и медицина. С разрешения автора.)

32

МЕДИЦИНА В ЕГИПТЕ

Гинекология и акушерство занимали довольно видное
место в египетской медицине. Этими отраслями медицинского
знания занимается упомянутый выше папирус К а х у н а .
Распознавание беременности излагается с различных точек
зрения. Папирус содержит далее предписания, касающиеся
лечения бесплодия, возбуждения схваток и отделения молока;
рекомендуемые средства по преимуществу местные. Из жен­
ских заболеваний излагаются расстройства менструаций,
а также болезни грудей и половых органов. Гинекологи­
ческой диагностике посвящено следующее предписание,
которое мы находим в папирусе Э б е р с а (97): „если ты иссле­
дуешь женщину, прожившую уже много лет, не имея мен­
струаций, ее рвет чем-то вроде грязи, а ее тело таково, как
если бы внутри его был огонь; после рвоты ей становится
лучше; скажи ей: у тебя кровь поднимается в матку“ и т. д.
Лечение гинекологических заболеваний носило по преиму­
ществу местный характер и состояло в назначении промы­
ваний, сидячих ванн, окуриваний, введения лекарственных
пессариев и т. п.
Согласно всему тому, что сказано выше, древнеегипет­
ский врач в деле распознавания и лечения болезней стоял
высоко; он многое знал и многое умел. Гораздо более раз­
вита была, однако, та область знания, которая в те давние
времена имела лишь небольшое отношение к профессии
врача; здесь имеется в виду гигиена. Г е р о д о т считает
египтян (наряду с ливийцами) самым здоровым народом;
Д и о д о р говорит, что „образ жизни египтян был так целе­
сообразно урегулирован, что можно было бы видеть в нем
не плод законодательного творчества, но работу дельного
врача, сумевшего разработать его согласно правилам науки
о здоровье“; эти цитаты свидетельствуют о той высокой
оценке, которой египетская гигиена пользовалась уже в древ­
ности. Проводить в жизнь свои гигиенические предписания
египтяне могли лишь потому, что они сумели придать им
форму религиозных правил и заповедей. Как жизнь отдель­
ного лица, так и жизнь общества были регламентированы.
Были правила, касавшиеся погребения; строго регламенти­
ровался осмотр убойного мяса; существовал целый кодекс
правил, касавшихся содержания в чистоте жилищ, платья
и тела, питания, половых сношений и т. д. Все эти

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МЕДИЦИНЫ

33

предписания указывают на сознание, что болезнь легче преду­
преждается, чем излечивается, — это было для древнего егип­
тянина очевидностью. Врачи стояли на такой же точке
зрения; это видно из того, что в профилактических целях
и здоровому рекомендовалось в определенные промежутки
времени принимать рвотные и слабительные.
Подводя итог, мы должны сказать следующее. Как
египетская, так и древне - вавилонская медицина предста­
вляют собой производное двух величин — эмпирического
рационализма и религиозного мистицизма; с внешней сто­
роны она мало возвышается над тем, что мы находим
у некоторых более одаренных диких народов, но предпи­
сания, составляющие ее содержание, представляют собой
превосходную почву для дальнейшего развития медицины.
Однако, этим двум древним народам Востока не удалось
подняться над накоплением отдельных фактов и отдельных
лечебных процедур; причина этого заключается в господ­
стве традиции: старое тщательно сохранялось, а новое допу­
скалось лишь постольку, поскольку оно могло быть приспо­
собляемо к старому. Чтобы устранить эти препятствия и под­
нять медицину на более высокую ступень развития, нужен
был народ с иным складом духа. Таким народом были
греки.

История медицины.

3

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ
ЭПОХА ДО ГИППОКРАТА
Взаимоотношения между греческой культурой и дрепней
культурой Востока выяснены мало; в соответствии с этим
мы не располагаем пока точными сведениями относительно
отношений, существовавших между медициной Греции
и медициной Востока. В нашем распоряжении имеются,
однако, факты, которые мы можем считать точно устано­
вленными и которые показывают, что врачебное искусство
Греции развивалось под влиянием медицины вавилонян
и египтян. Ничего удивительного в этом нет; имеются
заслуживающие полного доверия известия, свидетельствующие
о том, что греческие врачи — частью . добровольно, частью
но принуждению — посещали страны Востока. С другой
стороны, наиболее древние и наиболее известные медицин­
ские школы в Греции находились в Родосе, Косе и Книдосе,
т.-е. на главных путях из Греции на Восток; этот факт
делает вполне вероятной мысль о связи между медициной
Греции и Востока.
Влияние древней медицины Востока на греческую бес­
спорно, и, несмотря на это или даже вопреки этому, медицина
в Греции развивалась в высокой степени самостоятельно
и поднялась при этом — как в теоретическом, так и практи­
ческом отношениях — на такую высоту, которая была вновь
достигнута лишь в новейшую эпоху. Трудно сказать, чем
обусловливается этот факт. Быть может, причиной служат
особенности греческого гения, или национальные особен­
ности греков в широком смысле слова, или какие-либо
иные явления внутреннего порядка; с другой стороны, при­
чиной могли быть и более или менее случайные явления

ЭПОХА ДО ГИППОКРАТА

35

внешнего свойства. Несомненно во всяком случае, что при
создании греческой медицины большое значение имело
совершенно иное положение религии у греков по сравнению
с народами Востока. Религиозные представления никогда
не имели в Греции такого сильного влияния на духовную
жизнь, как у древних народов Востока, никогда также вся

Рис. 16. Рисунок на древие-греческоА вазе: воин накладывает
товарищу повязку на плечо (Ахилл и Патрокл?).

жизнь грека не находилась в такой зависимости от могу­
щественной жреческой касты. В ранние периоды культурной
жизни этот факт не выступает с полной определенностью,
но эта независимость грека в духовном отношении несо­
мненна в тот решительный момент, когда размышления по
вопросу о причине и сущности вещей принесли с собой
опасность вторжения религии в чуждую ей сферу.
Самой древней формой врачебного искусства в Греции
служит опять-таки простая и вместе с тем здоровая эмпирия,
з*

З6

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

та эмпирия, которую мы находим у всякого народа, живущего
в непосредственном общении с природой. Медицина Илиады,
наиболее древнего греческого памятника, переносящего нас
в эпоху около или даже ранее 1000 лет до нашей эры, — это
в полном смысле слова народная медицина. Что может быть
естественнее того порядка, при котором каждый, раз только
он может, оказывает в случае необходимости врачебное
пособие? А такие случаи представлялись героям Г о м е р а
в дикой, подвижной жизни очень часто. Они нуждаются не
только в подкрепляющих напитках, но прежде всего и больше
всего им нужна хирургическая помощь при различных ране­
ниях. Естественно, что люди, обладавшие знаниями и опытом
в области изготовления лекарственных веществ, ценились
высоко; они назывались „польфао/лаход“, при чем под этим
именем, правда, всегда понимались настоящие врачи.
Одиссея, более поздняя, по сравнению с Илиадой, герои­
ческая поэма, отражает более высокий уровень культуры
и более развитую социальную жизнь. „7«гооГ‘, которых при­
числяли к так наз. „демиургам“, т.-е. к людям, работавшим
на пользу общества, занимали высокое общественное поло­
жение. „Ибо врач“, — поет Г о м е р — „это человек, который
стоит многих других“. Подобно другим демиургам, они
обычно занимались своим делом таким образом, что нужда­
вшиеся в их помощи больные приглашали их к себе на дом;
за свою работу они получали гонорар, очень часто в нату­
ральной форме.
Медицина Одиссеи содержит еще те же элементы, что
и медицина Илиада; только в нее уже начинают проникать
суеверно-религиозные элементы, и, наряду с чисто-эмпири­
ческими лечебными мероприятиями, в тяжелых случаях нахо­
дит применение и заклинание (¿лакЗ?)).
В отдельных случаях описания болезненных состояний,
в особенности же ранений, отличаются большой живостью
и верностью, но анатомо-физиологические принципы, в нашем
понимании, не выходят в этих описаниях за рамки того, что
можно было видеть при данном ранении.
Арсенал лекарств — невелик; число лекарств, которым
дается определенное название, очень незначительно. Поэт
говорит в сущности лишь о „лечебных напитках“ и о „боле­
утоляющих средствах“.

ЭПОХА ДО ГИППОКРАТА

37

Для суждения о состоянии медицины в последующие
века мы располагаем лишь скудными данными, которые нахо­
дим у Г е з и о д а (8-ой век до нашей эры). Мистические идеи
и приемы проникают в греческую медицину все в возрастаю­
щем числе. Врачей, скольконибудь подготовленных, так
мало, что в случае нужды и при
отсутствии врачебной помощи
всякий принимается за закли­
нания и магические формулы.
Эта вульгаризация медицины
находит немалую поддержку
в основании особых святилищ,
в которых почитается божество,
приносящее здоровье и выздо­
ровление от болезней; верую­
щие собираются сюда за сове­
том и помощью. В различных
местностях Греции возник таким
образом целый ряд культов,
посвященных то одному боже­
ству, то другому. В Лебадее
чтили Трофония, в Opone —
Амфиарая и т. д. Нужно иметь
при этом в виду, что для
всех этих богов лечение больных
было как бы только побочным
занятием._
Настоящим богом врачеб­
ного искусства с 7-го века до
Р. X. почитался,
вероятно,
Рис. 17. Древняя статуя Асклепия
А с к л е п и й ; посвященные ему из Эиидавра (по Голлсндеру,
Пластика и медицина).
храмы распространились в тече­
ние последующих веков по
всей Греции, затмив, как места паломничества для больных,
все другие культы. В местах культа Асклепия культивиро­
валась и развивалась особая ветвь греческой медицины, так
наз. храмовая медицина. Перед греческой медициной явилась
таким образом та же опасность, которая была роковой для меди­
цины Египта и Вавилона: возникла опасность проникновения

38

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

но врачебное искусство религиозно-мистических элементов
в таком количестве, которое оказалось бы гибельным для
ростков здорового развития, находившихся в нем, и заглу­
шило бы их. Против этой опасности греки, однако, нашли
корректив; он заключался в том, что наряду с пышным
расцветом храмовой медицины в храмах Асклепия, продолжа­
лось мирное развитие старой эмпирической медицины, и что
наряду с жрецами, занимавшимися врачеванием, продолжало
свое существование и возрастало в числе настоящее врачебное
сословие; тысячами нитей обе эти группы врачей были
связаны между собой, но все-таки настоящие врачи шли
своим путем, путем, который уводил их далеко от культа
Асклепия.
В некоторых храмах, посвященных Асклепию, его культ
выродился в конце концов в сплошное надувательство
не только с нашей точки зрения, но и с точки зрения
самих греков; такое заключение мы вправе сделать, как на
основании свидетельств многих древних писателей, так
и по тем язвительным замечаниям, которые мы находим
у поэтов. Такой город, как древний Эпидавр на Аргольском
полуострове, бывший в 4-м веке до Р. X. образцом подоб­
ного рода святилищ Асклепия (их называли „Асклепиями“),
может выдержать сравнение с наиболее прославленными
современными местами паломничества больных, каковы Лурд
или Кевелаар.
Все сооружения Эпидавра говорили о том, что он
является местом культа. Естественные лечебные средства
местности отнюдь не давали права на устройство здесь
подобного рода святилища. Хорошую питьевую воду приходи­
лось привозить издалека; местность долины очень немного воз­
вышалась над уровнем моря, — обстоятельство, которое не
делало ее, конечно, особенно здоровой. Основание для
устройства здесь храма было религиозного порядка: здесь
яко бы был похоронен бог врачебного искусства.
Центр всей местности занимал большой храм Асклепия,
один из наиболее красивых и дорогих храмов древности
вообще. Вокруг храма был расположен целый ряд других
зданий; они частью также служили целям культа, частью же
в них жили посетители. Здесь же находились прекрасный
театр, стадион, ипподром и т. п. Из окрестностей, а также

ЭПОХА ДО ГИППОКРАТА

39

и из отдаленных частей Греции, сюда изо дня в день тяну­
лись пешком, в экипажах и верхом больные и увечные.
Приток ищущих исцеления приобретал особенные раз­
меры в праздничные дни, посвященные богу. Больные гото­
вились к лечению при помощи различных религиозных цере­
моний; в состав их входили обмывания, купанье, молитвы,
жертвоприношения, пост и т. п.; в то же
самое время жрецы помощью различных
средств пытались создать почву для про­
явления целебного действия божественной
власти Асклепия. Эта подготовка состояла
в созерцании и чтении так наз. лСгаяед, т.-е.
мраморных дощечек, на которых описывались
чудесные исцеления ^ Асклепия; раскопки
в Эпидавре дали нам большое число таких
дощечек. Такие описания (1а/гатя) гласили,
например, следующим образом:
„Амброзия из Афин, слепая на один глаз,
пришла, ища помощи у бога; проходя по
святилищу, она насмехалась над рассказами
об исцелениях. Ей казалось неверным и неве­
роятным и невозможным, что хромые и сле­
пые могли исцелиться при помощи одних
только сновидений. Однако, и она увидела сон.
Ей показалось, что к ней явился бог и обе­
щал исцелить ее, но при том условии, если
она пожертвует в храм дар по обету; при Рис. 18. Древне
этом она должна принести в дар серебряную греческое при­
ношение,
изо­
свинью, как память об ее глупости. После бражающее
па­
такой речи бог вынул ее больной глаз и влил ралич половины
тела.
бальзам. Когда наступил день, слепая про­
снулась здоровой“.
„Человек с язвой в животе. Во сне он увидел лицо.
Ему показалось, что бог приказал его слугам, следовав­
шим за ним, связать его и крепко держать, чтобы он мог
разрезать ему живот. Он хотел бежать, но его схватили
и крепко привязали к дверному кольцу. Затем Асклепий
разрезал ему живот, вырезал язву и снова зашил разрез.
После этого больного развязали. Он встал совершенно здоро­
вым. П о л в святилище, однако, оказался залитым кровью“.

40

МЕДИЦИНА I) ГРЕЦИИ

Когда больные были приведены таким образом в соот­
ветствующее религиозно-мистическое настроение, наступал
наиболее важный акт, носивший название „сна в храме“
(incubatio, ¿'(Hol/xrjaig). Больного помещали в „Abaton“, поме­
щение, разделенное, повидимому, на целый ряд отдельных
комнат и примыкавшее непосредственно к храму; здесь
больной проводил ночь. Больной засыпал с мыслью о чудес­
ном исцелении, которое ждало его; под влиянием этих
мыслей, под влиянием всего пережитого, больным снились
очень часто сны, имевшие отно­
шение к их болезни. Эго внушение
нередко усиливалось жрецами, кото­
рые, надев маску бога, и в сопро­
вождении жриц и служителей, явля­
лись больным в Abaton’е. Часто
одновременно больные подвергались
лечению со стороны этого ложного
бога. Больным втирали глазные
средства; повидимому, производи­
лись даже кровавые операции; об
этом говорят, по крайней мере,
некоторые из сообщений об исце­
лении. Само собой разумеется, это
Рис. 19. Древне-греческое
было возможно лишь при налич­
приношение. Тело женщины
ности у жрецов специальных све­
с видимой маткой.
дений; можно также думать, что
жрецам помогали настоящие врачи. Обе эти возможности
остаются открытыми.
На истеро - неврастенической почве излечение иногда
наступало во время сна. Если оно не имело места, то на
следующий день жрецы записывали сон больного. Этот сон
толковался, т.-е. в действительности подделывался под зара­
нее составленный план лечения; таким образом строилась
система лечения, которую выдавали за приказание бога
и окутывали в религиозное одеяние. Ядро лечения состав­
ляли обычно диэтетические предписания, купания, перемена
климата, движение и психические средства самого различ­
ного свойства. Лекарства назначались лишь в виде исклю­
чения. Если такое „лечение“ сопровождалось успехом,
и чудодейственная сила Асклепия вновь проявлялась, то

ЭПОХА ДО ГИППОКРАТА

41

благочестивым долгом больного было выразить свою благо­
дарность богу. Если не сам Асклепий, то его жрецы
обладали земным желудком и другими потребностями смерт­
ных. В виду этого благодарность больного выражалась
в принесении дара, этот дар представлял собой всего чаще
ту часть тела исцеленного, которая у него болела; смотря
по средствам больного, модель делалась из золота, серебра,
слоновой кости и т. и.
Не во всех храмах Асклепия
лечение производилось так, как
в Эпидавре; в одних основу лече­
ния составлял бессознательный,
благочестивый обман; в других
практиковалось грубое надува­
тельство (здесь снова для срав­
нения уместно вспомнить про
современные нам места поломничества); везде, однако, сущность
лечения состояла в планомерном
воздействии па больного посред­
ством внушения; все остальное,
по сравнению с этим, отступало
на задний план.
Рис. 20. Древне-греческое при­
Несмотря на все это, отдель­ ношение : матка и мочевоП
пузырь (Коллекция проф. МеПерные „Асклепии“ развились в на­
Штейиега).
стоящие лечебные учреждения
в медицинском смысле; этот факт лучшё других доказывает
самобытность врачебного мышления у греков. Такие учрежде­
ния, пренебрегавшие всяким религиозно-мистическим убором,
для жрецов Эпидавра служили сучком в глазу. Культ Асклепия
в таких местах имел совершенно другое значение, отвечая
религиозным потребностям самих врачей. Образованный грек
не стыдился своего спокойного благочестия; будучи врачом,
он хорошо знал границы своего искусства, и там, где он чув­
ствовал себя бессильным, он охотно уступал место богу,
в котором чтил своего иокровителя-патрона. Мы хорошо
знаем, что во многих посвященных Асклепию местах больных
лечили настоящим образом; но нам нетрудно также предста­
вить себе Г и п п о к р а т а , приносящим жертву богу в благо­
дарность за удачное лечение.
Гиеуд остренная

ощ-.'нн Л-* 1:11а.

БЙЕЩ тЕ..А 0 С 5 Р
ИМ, а

И. ЛЕЧИМА

42

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

И родину Г и п п о к р а т а нам приходится искать там, где
находилось одно из наиболее известных мест, посвященных
Асклепию; этой родиной был остров Кос, находившийся
в юго-западном углу Малой Азии, и там, как было ужеупомянуто,
возник целый ряд учреждений, культивировавших медицин­
ское знание. Здесь мы находимся как бы в фокусе медицинской
культуры, откуда, начиная с 6-го века до нашей эры, вышли,
на подобие сверкающих лучей, многочисленные знающие и
почтенные врачи, чтобы распространить дальше свое искусство.
Врачебное искусство в Греции развивалось совершенно
самостоятельно; между ним и древнегреческой философией
существовала все-таки связь, были разнообразные отно­
шения, влияние которых отчасти имело благотворный харак­
тер. Философы, занимавшиеся исследованием природы, с дав­
них пор считали одной из наиболее важных проблем объяс­
нение жизненных процессов. Одним из первых П и ф а г о р
занимался вопросом о происхождении живых существ; он
производил их из семени. А л к м е о н из Кротона первым
стал производить вскрытия животных и различные анатомо­
физиологические исследования. Он нашел, что мозг является
центральным органом всякой душевной деятельности. За ним
следует А н а к с а г о р ,
которому принадлежат первые
опыты рассечения мозга; большинство острых болезней
А н а к с а г о р пытался объяснить проникновением желчи
в кровь или в отдельные органы. Д е м о к р и т подробнейшим
образом занимался самыми разнообразными естественно-науч­
ными и медицинскими вопросами. Его учение об атомах,
наблюдение над пульсом, его теория воспаления, сводящая
воспалительные явления к скоплению слизистых веществ, его
объяснение собачьего бешенства, как воспаления нервов, — все
эго свидетельствует о разносторонности гения этого человека.
ВРАЧИ И УХОД ЗА БОЛЬНЫМИ
Нет никакого сомнения, что воззрения этих философов,
часть которых были к тому же врачами, не могли не ока­
зать большого влияния на учения греческих медицинских
школ. Наиболее продолжительное влияние на судьбы грече­
ской медицины имели, однако, расположенные в ближайшем
соседстве города Кос и Книдос.

ВРАЧИ И УХОД ЗА БОЛЬНЫМИ

43

В этих городах, около 600 года до нашей эры, посе­
лился целый ряд „Асклепиадов“. Эти люди вели свое про­
исхождение от самого бога Асклепия и были первоначально
семьей кровных родственников; в этой семье, на основе
наследственного призвания, врачебная профессия сделалась
преемственной и передавалась от отца к сыну, от дяди
к племяннику. Патриархальные отношения, существовавшие
между отдельными
членами семьи, де­
лали излишней вся­
кую регламентацию.
Семейная традиция
вполне заменяла ее.
С течением времени,
однако, семья Аскле­
пиадов не могла уже
удовлетворять
все
возрастающей
по­
требности во вра­
чебной помощи; ей
пришлось принять
в свою среду юно­
шей
посторонней
крови; семья пре­
2
6 8
70 72 М .
вратилась таким об­
разом во врачебный Рис. 21. Так назыв. „дом хирурга“ в Помпее
цех. Она осталась, (по Овербеку). 1 — вестибюль, 2 — лечебная
6 — палаты для больных, 5 — внутрен­
однако, верна своей комната,
ний двор, 9 — операционная комната, осталь­
старой
традиции, ное — отчасти хозяйственные помещения и доба­
вочные комнаты.
и все Асклепиады
видели друг в друге
родственников. Но то, что раньше в обществе людей, связан­
ных узами крови, было понятно само собой, то чуждые при­
шельцы пожелали точно формулировать и выразить в форме
устава. Этот устав дошел до нас в виде так наз. „Гиппо­
кратовой присяги“. Она гласит следующее:
„Клянусь Аполлоном - целителем, Асклепием, Гигиеей
и Панакеей и всеми богами и богинями и призываю их в сви­
детели, что эту мою клятву и обязательства, которые я беру
на себя, я буду исполнять по мере сил моих и понимания;

44

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

тех, кто обучал меня врачебному искусству, я буду
почитать, как своих родителей; я разделю их судьбу; по их
желанию, я буду доставлять им все, в чем они нуждаются;
в их детях я буду видеть своих братьев, буду обучать их
врачебному искусству, если они того захотят, без всякой
платы и без всяких письменных обязательств с их стороны;
обязуюсь далее передать все правила, постановления и все
содержание врачебной науки моим сыновьям, сыновьям
моего учителя и его ученикам, если они войдут во врачебное
сословие и возьмут на себя обязательства согласно врачеб­
ному закону; никому другому всего этого я не сообщу.
Диэтетические мероприятия я буду назначать на пользу боль­
ного и по моему умению и разумению; если больным будет
угрожать опасность и вред, я буду оберегать их от них.
Никому, даже при усиленных просьбах с его стороны, я не
буду давать средств, которые могли бы причинить смерть;
не буду также давать каких бы то ни было советов в этом
направлении; не дам я также женщинам средств, которыми
можно было бы произвести выкидыш. Чисто и благоче­
стиво устрою я свою жизнь и буду отправлять свое искус­
ство. Ни в каком случае не буду производить я операцию
камнесечения, предоставив ее тем, чьей профессией она
является. Во все дома, куда меня позовут, я буду входить
с намерением принести пользу больному и буду воздер­
живаться от всяких преднамеренных, приносящих вред
поступков, в особенности же от половых сношений с муж­
чинами и женщинами, рабами и свободными. Обо всем, что
по время лечения я увижу или услышу, а также обо всем,
что я узнаю и независимо от лечения в повседневной жизни,
поскольку об этом нельзя рассказывать другим, я буду
молчать, видя в этом тайну“.
Древнегреческий врачебный цех в стремлении оградить
себя от неподходящих и нечистых элементов резко отграни­
чивался от внешнего мира, замыкаясь в себе; для тех,
однако, кто вошел в священный дворец искусства, все пре­
грады рушились: отношения между врачами, вошедшими
в цех, определялись законами, созданными ими самими.
Организованное таким образом общество могло снять с госу­
дарства заботу об образе действий своих сочленов по отно­
шению к окружающей среде. На самом деле те обязательства,

ВРАЧИ И УХОД ЗА ВОЛЬНЫМИ

которые брал на себя новичок, вступая в цех,
полной заменой правовых норм. Наряду с этическими
нами, определяющими образ жизни врача, а также его
шение к больным и соблюдение врачебной тайны, мы

45

были
зако­
отно­
нахо-

Рис. 22. План Асклспсйона на о. Кссс (по гипеовоП модели автора).

дим здесь нормы и запрещения, вытекающие из существа
врачебной профессии. Требование, чтобы врач отдавал пред­
почтение диэтетическим мерам, говорит за то, что врач
должен сперва прибегать к более простым средствам. Запре­
щение оказывать какое бы то пи было содействие попыткам
самоубийства и производству выкидышей явилось следствием
необходимости положить предел этим преступлениям, столь

46

МЕДИНИНА В ГРЕЦИИ

обычным в древности. И, наконец, запрещение производить
операцию пузырного камнесечения указывает на то, что врач
не должен браться за дела, которые, по тогдашним понятиям,
составляли круг деятельности низшего медицинского пер­
сонала.
Изучение медицины производилось таким образом, что
юный адепт поступал к какому-нибудь известному врачу

Рис. 23. Древне-греческое при­
ношение, изображающее жен­
щину с
водянкой
живота
(Коллекция проф. Мейер-Штейнега).

Рис. 24. Древне-греческое
приношение. Женщина с
опухолью груди (слепок
из коллекции проф. МейерШтейиега).

и получал от него все то, что ему необходимо было знать.
По окончании обучения врачи предпринимали более или
менее отдаленные путешествия, имевшие целью расширение
кругозора и приобретение новых знаний. Во всяком случае
все врачебное образование было частным делом.
Частный характер имела в древности и врачебная прак­
тика. Лишь при наличности исключительных обстоятельств,
как, например, похода, осады или эпидемии, общины, в кото­
рых не было врачей, обращались в ту или иную медицин­
скую школу с просьбой о присылке к ним своих сочленов.

ВРАЧИ И УХОД ЗА ВОЛЬНЫМИ

47

Нужно, однако, сказать, что в некоторых греческих коло­
ниях уже около 600 г. до нашей эры существовали общинные
врачи (дгц.16 0 10 1 1 атдо1 ), но лишь к концу 5-го века такие
должности появились
всюду на греческой
территории.
Общины
взимали особый меди­
цинский налог (¡атдмбг)',
из этих средств опла­
чивались врачи, а, кроме
того, нередко из этих же
средств приобреталось
все нужное врачам для
выполнения их обязан­
ностей. Врачи могли
получать вознагражде­
ние за свой труд, но
это вознаграждение не
было обеспечено за
ними законом. Этот
добровольный гонорар
врачи получали всего
чаще в натуральной
форме; некоторые вра­
чи, в особенности за
лечение высокопоста­
вленных лиц, получали
и очень крупные гоно­
рары. Наряду с вра­
чами в собственном
смысле слова, суще­
ствовал также вспомо­
гательный медицинский
Рис. 25. Рельеф приношения из Аскленейона
персонал; в круг его в Афинах. Мужчина с расширением вен на
обязанностей входило ноге (по Г'оллендеру. Пластика и медицина).
собирание лекарствен­
ных материалов и приготовление лекарств, помощь врачам при
выполнении ими их обязанностей, приготовление ванн; они,
кроме того, ставили компрессы, банки, втирали мази
и производили незначительные хирургические операции.

48

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

Врачи оказывали помощь и у себя на дому и на дому
у больных. Тяжело-больным помощь оказывалась на дому;
этим объясняется полное отсутствие в древности обще­
ственных больниц. Устройство помещения для пребывания
и лечения пациентов было частным делом врача; ему при­
ходилось, благодаря этому, устраивать свой дом так, чтобы
в нем он не только мог лечить больных амбулаторно, но
и, в случае необходимости, помещать их на более или менее
продолжительное время.
И действительно, в 4-м веке до нашей эры устройство поме­
щений для больных в домах врачей было обыкновенным
явлением, так что многие из них имели настоящие частные
клиники. Их называли 1атдеТа, хотя первоначально под этим
именем понимали лишь рабочую комнату врача; последняя
представляла собой самую важную часть всего целого. При­
мером такого дома врача, приспособленного и для помещения
больных, служит так наз. „Дом Хирурга“ в Помпее; он отно­
сится, правда, к гораздо более поздней эпохе, но, по своему
устройству, вполне соответствует своему древнегреческому
образцу.
Наряду с этими частными клиниками существовали, как
уже было упомянуто, отдельные Асклепии, игравшие роль
общественных лечебных учреждений; туда принимались
больные, чтобы пользоваться там лечением настоящих врачей.
В этих учреждениях нельзя, однако, видеть больниц госу­
дарственного типа, так как единственной их целью было дать
возможность молодым врачам совершенствоваться в своем
искусстве. Это были, следовательно, медицинские учебные
учреждения. Образцом подобного рода учреждений может
служить упомянутая уже Асклепии в Косе.
В полную противоположность Эпидавру, все устройство
этой больницы показывает, что здесь преследовались цели
действительного лечения больных. Асклепия находилась на
расстоянии часа пути от портового города того же названия;
она была расположена на высоте 100 м над уровнем моря
на склоне горного хребта, высотой в 1000 м, пересекающего
весь остров; благодаря такому положению Асклепия, помимо
нахождения в безлихорадочной местности, была защищена,
кроме того, от южного ветра, который уже в древности
заслуженно пользовался репутацией вредного ветра. Асклепия

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ МЕДИЦИНСКИЕ ШКОЛЫ

49

пользовалась превосходной родниковой водой из источ­
ника, бравшего начало в горах и вытекавшего как раз там,
где был расположен храм; вода источника распределялась
по существовавшей уже в древности водопроводной сети,
снабжавшей все здания. Эти здания— рисунок дает вид их
в 3-м веке до нашей эры — были приспособлены в первую
очередь для помещения больных. Можно сказать (вместе
с H e r z o g ’oм), что „критика Асклепиадов является тем ядром,
вокруг которого образовалось лечебное учреждение Асклепии“; можно с полной определенностью утверждать, что
Асклепия служила для врачей местом, где они учились. И то
и другое подтверждается целым рядом находок. Таким обра­
зом, были выполнены все условия для того, чтобы здесь
именно явился величайший врач древности Г и п и о к р а т.
Чтобы понять все значение Г и п п о к р а т а , надо прежде
всего обратить внимание на другие медицинские школы,—
в особенности же на школу в Книдосе; школы эти нахо­
дились в непосредственном соседстве с Косом, и уже
в 6-м веке до нашей эры между ними установились отноше­
ния самого оживленного соперничества. Только из противоложности двух знаменитейших школ можно вполне понять
Г и п п о к р а т а.
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ МЕДИЦИНСКИЕ ШКОЛЫ
Хотя Косская и Книдосская школы по своей организации
и работе имели между собою очень много общего, трудно
себе представить большую противоположность в отношении
учения. Мы впервые встречаемся здесь с противоречиями,
которые проходят затем через всю историю развития меди­
цины; эти противоречия заключаются в различном взгляде
на медицину: одни видят в ней искусство, другие — науку;
эти две различные точки зрения временами непосредственно
и непримиримо противопоставляются одна другой, време­
нами же мирно уживаются одна рядом с другой.
Врачи Книдосской школы видели в медицине науку.
Они сознательно работали над тем, чтобы создать меди­
цинскую науку. Они думали, что достигнут этой цели,
создав по возможности тщательно разработанное теоретиче­
ское учение о болезни, чтобы затем на этой основе построить
История медицины.

5°

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

терапию, которая опиралась бы на принципы, имеющие зна­
чение для всех случаев. Этому мешали слишком недоста­
точные знания в области строения и отправления челове­
ческого тела. Отсюда то значение, которое книдосцы при­
давали спекулятивным построениям; из этих спекулятивных
теорий наибольшим вниманием пользовалось учение о том,
что болезни в большинстве случаев возникают вследствие
накопления вредных веществ в определенных частях тела,
и что, в зависимости от рода „пЫепае рессапиэ“, в одной
и той же части тела могут возникнуть самые различные
болезни. Это учение вело к резкому подчеркиванию местного
характера болезней, с одной стороны, и к далеко идущему
схематизированию в общем учении о болезнях—с другой.
Попытка по возможности отграничить друг от друга различ­
ные тины болезней имела следствием усовершенствование
диагностики, но другое ее следствие заключалось в прине­
сении интересов больного в жертву понятия болезни.
Тем не менее отдельные представители Книдосской школы
достигли выдающихся результатов, в особенности оба великие
Эйри фон
и Ктезий
современники Г и п п о к р а т а :
(5-й век до нашей эры).
Книдосцы, значительно опередив свое время, хотели
создать медицинскую науку. В противоположность этому,
у их соперников из Коса мы находим трезвую оценку суще­
ствовавших тогда возможностей и происходящее отсюда
сознательное самоограничение. С полным основанием они
полагали, что истинной задачей врача является не столько
разрешение проблем познания, сколько создание определен­
ных общих принципов лечения больных. Они считали невоз­
можной задачей сделать из врачебного искусства знание, кото­
рому мог научиться всякий, желающий сделаться врачом;
они требовали особых способностей и думали, что самое
прилежное изучение заменить их не может. Короче говоря,
они видели в медицине искусство и полагали, что настоящим
врачом можеть быть только человек, родившийся врачом.
Это понимание является руководящей нитью, проходящей
через большинство сочинений школы Коса, и в них мы должны
видеть настоящее сокровище, так как сочинения эти состав­
ляют наиболее важную часть собрания, носящего имя зна­
менитейшего из врачей Коса, Г и п п о к р а т а .

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

51

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА
Когда называют имя Г и п п о к р а т а и когда к этому
имени прибавляют слово „отец медицины“, то у человека,
мало сведущего в истории медицины, может создаться впе­
чатление, что с него начи­
нается медицина, и что
до него было лишь пустое
место. Все то, что здесь
было сказано, показывает,
однако, что Г и п п о к р а т
является лишь звеном
цепи, начатой задолго до
него. Правда, это звено
имеет исключительно важ­
ное
значение;
правда
также, что в известном
смысле это звено является
даже заключительным.
О
жизни
Г и п п ок р а т а мы знаем немного.
Его отец, бывший также
врачом и происходивший
из древнего рода Асклепиадов, назывался Г е р а ­
кл ей дом. Следуя обы­
чаям своего времени, он
рано посвятил своегосына,
родившегося в 460 г. до на­
шей эры, в тайны своего
20. Предполагаемый древний бюст
искусства; само собой Рис.
Гиппократа. По Голлендеру, Пластика
разумеется, обучение ве­
и медицина.
лось в духе школы Коса,
из которой Г е р а к л е и д вышел. Окончив обучение, Г и п п ок р а т отправился путешествовать, при чем посетил самые
различные области Греции. Во время путешествия он пришел
в соприкосновение с некоторыми знаменитостями того
времени, как-то: философом Д е м о к р и т о м , ритором Т о р ­
ги е м и гимнастом Г е р о д и к о м из Селимбрии. Г и п п о к р а т
умер в 377 г. в Лариссе в Фессалии. Все остальное, что
4*

52

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

рассказывают об его жизни, — а легенда окутала его мисти­
ческим покрывалом уже немного десятилетий спустя после
его смерти,—все это частью недостоверно, частью же пред­
ставляет заведомый вымысел.
И относительно личного участия Г и п п о к р а т а в сочи­
нениях, носящих его имя, мы знаем, несмотря на ревностную
исследовательскую работу в этом направлении, в сущности
немного достоверного. Однако, во многих из них так ясна
печать его гения, что вряд ли могут быть сомнения отно­
сительно их принадлежности. Сюда относятся прежде
всего следующие сочинения: „О древней медицине“, краткое
сочинение, трактующее о задачах и целях врачебного искус­
ства; „О воздухе, воде и о свойствах почвы“, краткая
оценка влияния этих факторов на общее состояние здоровья;
„О прогностике“, т.-е. об отношениях между отдельными
симптомами болезни и предполагаемым течением ее; далее
две книги „Об эпидемических болезнях“, сочинение,
выдержанное отчасти в форме дневника, о влиянии так наз.
„genius epidemicus“ на течение отдельных болезней; работа
„О диэте при острых болезнях“, а из хирургических сочи­
нений работы: „О переломах костей“ и „О вывихах“. Наконец,
здесь же нужно назвать „Афоризмы“, краткие положения,
трактующие о самых различных вопросах медицины.
Если мы пожелаем в немногих словах формулировать
взгляд Г и п п о к р а т а на медицину, то мы должны сделать
это в следующих положениях: медицина представляет собой
искусство. Как таковое, она имеет определенные пределы,
и главная задача врача состоит в том, чтобы не выходить
за эти пределы. Выполнение врачебной профессии требует
от врача целого ряда морально-этических свойств, нестяжательность, сдержанность, совестливое отношение, чувство
собственного достоинства, готовность услужить; иными
словами, он должен быть всегда готов ставить интересы
больного выше своего собственного „я“. Врачебное искус­
ство основывается на опыте; опыт является основой всякого
медицинского знания. Он учит врача в отдельных случаях
предвидеть определенное течение болезни, руководясь тем,
что он ранее видел. Болезнь представляет собой борьбу
присущих организму естественных целебных сил с вред­
ной причиной, обусловливающей болезнь. Врач должен

ГИППОКРАТ II МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

53

помогать организму в его борьбе с болезнью, при чем
целью лечения служит преодоление болезни. Врачебное обра­
зование должно по преимуществу носить практический харак­
тер; главной задачей его является накопление личного опыта
путем наблюдения у постели больного.
При таком взгляде на цели и задачи медицины учение
о сущности болезни стоит в Гиппократовской медицине
на втором плане; оно лишь должно дать врачу некоторые руко­
водящие указания, касающиеся лечения. Для врача самое
главное—это наблюдение отдельных
случаев, так как каждый отдельный
организм реагирует на болезнь осо­
бым, ему свойственным спосо­
бом. Врачу-гиппократику совершенно
ясно, что понять настоящим образом
сущность болезненного процесса он
не может. Несмотря на это, он отнюдь
не отказывается от размышлений
на эту тему; но, строя ту или иную
натур-философскую, спекулятивную
гипотезу, он совершенно ясно отдает
себе отчет, что эти спекулятивные
построения собственно не являются
главной задачей врача.
Благодаря этому, врача школы
Г и п п о к р а т а здоровый человек
интересовал гораздо меньше, чем Рис. 27. Изображение Гип­
пократа. (Национальный му­
больной; это было причиной и того, зей в Афинах). По Голленчто нормальная анатомия стояла деру, Пластика и медицина.
у Г и п п о к р а т а на заднем плане.
Причиной такого положения анатомии было также рели­
гиозное предубеждение, запрещавшее вскрытие челове­
ческих трупов. Таким образом, сведения о строении
человеческого тела были очень невелики; они основы­
вались главным образом на аналогии с находками у живот­
ных, на случайных наблюдениях при ранениях, над преступ­
никами и т. п. Всего лучше врачи были знакомы со строе­
нием скелета, связок и суставов, которые можно было изу­
чать на скелетах, не оскорбляя при этом религиозных чувств;
что касается внутренних органов, мозга, нервной системы,

54

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

сосудов и мышц, то о них имелись только некоторые знания,
ровно настолько, насколько это нужно было для практи­
ческих целей, т.-е. для хирургического лечения больных.
Показательной в этом отношении является цитата из первой
главы „Об устройстве суставов“: „если обнажают верхнюю
часть плеча от мягких частей как раз в том месте, где
находится мышца (дельтовидная), затем обнажают сухо­
жилие большой грудной мышцы (pectoral is major) в под­
мышечной впадине и, идя вдоль ключицы, переходят на
грудь, можно видеть, что головка плечевой кости и т. д.“.
О физиологических сведениях в теперешнем смысле слова
у гиппократиков не может быть и речи. Нужно, однако,
сказать, что необходимости размышления о нормальных
отправлениях тела и исследования их они не отрицали.
Наряду с общими вопросами о причинах жизни, они ставили
и отдельные проблемы физиологического характера. Это
доказывает, напр., предложение изучать деятельность сердеч­
ных клапанов на вырезанном сердце, а также попытка решить
вопрос, проникает ли при питье нормальным образом часть
жидкости в гортань, при помощи опыта на свинье, которой
вводилась в полость рта окрашенная жидкость. В общем,
одиако, физиология интересовала гиппократиков лишь по­
стольку, поскольку она имела отношение к учению о болезни.
В виду невозможности решить, принадлежат ли отдельные
сочинения школы Г и п п о к р а т а самому учителю, трудно
установить его собственные взгляды на явления болезни.
Во всяком случае его теория происхождения болезней имеет
строго гуморально-патологический характер: соки организма
(humores) обусловливают здоровье и болезнь; от качествен­
ных и количественных их изменений зависят заболевание
и выздоровление. Четырьмя кардинальными соками являются
кровь, слизь, желтая желчь и черная желчь. Каждый из
этих соков обладает определенными свойствами: крови при­
суща влажная теплота, слизи—холодная влажность, желтой
желчи—сухое тепло и черной желчи—холодная сухость. При
наличности надлежащего смешения этих соков (evxQaala)
организм остается здоровым. Ненормальное смешение (dvoxyaaia) вызывает болезнь. Ненормальности в смешении соков,
даже если вначале и имеют местный характер, всегда
вызывают в конце-концов общие болезненные явления.

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

55

Рис. 28. Древне-греческнП рельеф: врач Язон, производящий „ощупывание“
области печени. Характерное положение больного. Справа внизу'7 огромная

56

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

Перед гиппократиками неминуемо должен был возникнуть
вопрос: каковы причины, вызывающие в организме такие
изменения? Нужно отметить, что, пытаясь ответить на этот
трудный вопрос, гиппократики сумели остаться на почве
наблюдений и фактов и избежали опасности потеряться
в догадках. Причину большинства болезней они видят в раз­
личных внешних условиях, которые нетрудно учесть: пло­
хое питание, вредности, присущие определенным профес­
сиям или образу жизни, климатические условия и темпера­
турные колебания, в особенности же резкий переход от
холода к жаре или, наоборот, свойства почвы, в осо­
бенности же ее ядовитые испарения (миазмы), влияние
времен года, нездоровая вода — все это также может иметь
значение этиологических факторов. При этом гиппократики
не забывают, что все эти факторы действуют на отдель­
ных индивидуумов неодинаково; одни обнаруживают боль­
шее предрасположение к одним болезням, другие — к дру­
гим. Большое значение имеет „наследственное предрас­
положение“, состоящее в том, что некоторые люди, в силу
унаследованного предрасположения, рождаются с наклон­
ностью к определенным болезням.
Практическим дополнением этих воззрений школы Г и п ­
п о к р а т а служит их учение о течении болезней; это учение
имеет в основе наблюдения над острыми лихорадочными
заболеваниями. При этих страданиях борьба между вредными
началами, причиняющими болезнь, и организмом особенно
ясно констатируется. Эта борьба, по их мнению, совер­
шается в три фазы. В первом периоде, в силу действия вред­
ного начала, происходит изменение соков организма, выра­
жающееся в особой „едкости“ («л-щ1а) их. В соответствии
с этим это свойство приобретают и выделения организма,
как, например, носовое отделяемое или моча. Благодаря
этому расстройству условий смешения соков, в организме
разыгрывается реакция, внешним выражением чего служит
повышение Г (лихорадка). Сущность лихорадки состоит в том,
что „испорченные“ соки, благодаря нагреванию, как бы сва­
риваются, превращаясь в жидкости с иными свойствами.
Благодаря такому превращению, из крови, например, обра­
зуется гной. Этот второй период может быть таким образом
назван стадием „сваривания“ (тат/лд). В дальнейшем организм

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

57

стремится выделить измененные соки пои. Благодаря этому
третий период, когда происходит это выделение, получил
название кризиса (хп1п1д — выделение). Кризис может быть
чисто местным (выделение с мочей) или приобрести характер
общего процесса (критическое потение в первую очередь);
он может повести к полному выделению из тела вредных
веществ или к отложению их в неважных для жизни орга­
нах. Кризис может разыграться внезапно и закончиться
в несколько часов, это
будет кризис в тесном
смысле слова, или он
происходит медленно,
путем растворения вред­
ных веществ (Аищд).
Эти основные пери­
оды острых болезней
связаны обычно с опре­
деленными их днями,
при чем для различных
болезненных форм су­
ществует определенное,
повторяющееся для всех
больных данной бо­
лезнью, их взаимоотно­
шение. Эти дни явля­
Рис. 29. Древнегреческое приношение,
ются критическими; от­ изображающее рак груди. (Коллекция проф.
Мейер-Штейнега).
дельные периоды болез­
ней получают в них
наиболее полное проявление. Числа 7 и 4 играют при
этом главную роль.
Наблюдая течение болезней, гиппократики естественно
должны были спросить себя, какими силами ведет организм
ту борьбу, которая в нем разыгрывается. Их ответ является
лучшим доказательством того трезвого мышления, от кото­
рого они не хотели отступить даже тогда, когда явление
было доступно непосредственному наблюдению. Гиппокра­
тики полагали, что организму присуща врожденная сила,
регулирующая, при нормальных условиях, все отправления
его и в частности правильный состав соков; эта сила, при
патологическом расстройстве равновесия, берет на себя

58

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

борьбу с вредным агентом, причиняющим болезнь. Эту силу
они назвали „фазис“ (apvcuq == природа) и думали, что каждый
отдельный человек является обладателем особой силы подоб­
ного рода.
Гиппократики все время подчеркивали, что для целей
врачебного искусства больной индивидуум с присущими ему
одному свойствами имеет несравненно большее значение,
чем схематическое понятие „болезни“; в виду этого прогноз
у них всегда стоял выше диагноза. Для них отдельный
больной всегда представлял собой самодовлеющую величину;
одно и то же страдание у различных людей выражалось
в различных формах, при чем это различное течение обуслов­
ливалось различной „природой“ больных; в виду всего
этого для гиппокрагиков представлялось несравненно более
важной задачей установить в каждом отдельном случае
отношение больного индивидуума к вызвавшей болезнь
вредности, чем размышлять о том, к какому типу должна
быть отнесена настоящая болезнь. Иными словами, инди­
видуальный прогноз для гиппократика—все, а схематический
диагноз имеет второстепенное значение.
Нельзя, конечно, понимать это в том смысле, что диагнос­
тикой можно пренебрегать. Наоборот, все симптомы болезни
необходимо изучать и наблюдать самым тщательным обра­
зом, но не с тем, чтобы иметь возможность составить ясно
очерченную картину болезни, а с тем, чтобы быть в состоя­
нии следить за естественным ходом болезненного процесса.
Гиппократики самым систематическим образом собирали
отдельные признаки болезней, при чем — несравненно систематичнее, чем у египтян—исследование больного произво­
дилось в трех направлениях, по трем различным методам:
путем осмотра, ощупывания и выслушивания. С помощью
зрения гиппократик изучает все, доступное глазу: выражение
лица, положение тела, свойства кожи, волос и ногтей,
внешний вид различных выделений (моча, пот, кал, мокрота,
носовая слизь и т. п.). Так наз. „facies Hippocratica“, симптомокомплекс, которым мы пользуемся до настоящего
времени, является прекрасным примером точного наблю­
дения.
„Заостренный нос, впалые глаза, запавшие виски, холод­
ные и сморщенные уши, отстающие ушные мочки, сухая,

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

59

жесткая и морщинистая кожа лба, желтая, черноватая, бледная
или синеватая окраска всего лица“,—все это вместе взятое
представляет сумму признаков, способных внушить в про­
гностическом отношении самые серьезные опасения.

1’ис. 30. Древнегреческое приношение из терракоты,
изображающее паховую грыжу. (Коллекция проф.
Мейср-Штейиега).

Ощупыванием пользовались главным образом для опре­
деления изменений формы и положения различных частей
тела, в особенности же органов живота. Особенно детально
было разработано исследование переломов костей и вывихов.
К этому же методу прибегали для исследования пульса:
тонких подробностей его не знали, но более существен­
ные особенности были хорошо изучены.

6о

МЕДИЦИНА I! ГРЕЦИИ

Большое значение имело также ощупывание, как метод
определения температуры тела; при этом обычно посту­
пали таким образом, что руку клали на грудь.

Рис. 31. Из комментария Аполлония Китского к сочинению
Гиппократа „О вывихах“. Вправление вывиха позвоночника.

К числу методов исследования, которыми пользовались
гиппократики, относится также и выслушивание, применяв­
шееся в элементарной форме. С помощью этого метода
производилось исследование главным образом дыхательных
органов. Так выслушивались трахеальные хрипы; мелкопу­
зырчатые влажные хрипы описываются следующим картин­
ным образом: „прикладывая ухо к боку больного и выслу­
шивая его в течение более или менее продолжительного

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

6г

времени, мы слышим внутри как бы кипение уксуса“. Плевритический шум трения очень характерно сравнивается с хрустением кожаного ремня.
Известное место в числе методов исследования занимали
также запах и вкус, при помощи которых определяли свой-

Рпс. 32. Из комментария Аполлония Китского к сочинению
Гиппократа .О вывихах“. Вправление вывиха плеча.

ства крови, мочи, мокроты и т. и. Кроме того, гиппократики. пользовались для этих целей и некоторыми опре­
деленными пробами. Такова, например, проба мокроты
чахоточных больных, заключающаяся во встряхивании ее
с раскаленным углем: если при этом образуется особенно
противный запах, то это служит дурным прогностическим
признаком, так как этот запах образуется вследствие раз­
ложения находящихся в мокроте тканевых волокон. Сюда

62

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

же относится проба, смысл которой заключается в том, что
мокрота чахоточных, опущенная в морскую воду, тонет; эта
проба основана таким образом на определении удельного
веса. К числу таких же проб следует отнести исследование
консистенции мочи; оно производилось путем взбалтывания
ее с соломой. Наибольшее значение имеет, однако, так наз.
„эиссиэзю ^рросгабэ“, метод, заключающийся в том, что,
встряхивая грудную клетку и одновременно выслушивая ее,
можно определить местоположение существующей эмпиемы.
Наконец, сюда же надо отнести и умышленное вызы­
вание определенных симптомов. „Если симптомы болезни
выступают недостаточно ясно, то нужно оказать природе
содействие“. Это значит, что в таких случаях гиппократики
вызывали у больных определенные реакции с тем, чтобы
по течению их сделать заключение о существующем стра­
дании: больным давались рвотные или слабительные, их
заставляли производить энергичные движения и т. п.
Теоретическое учение о болезнях служило у гиппократиков основой для их терапевтической, практической дея­
тельности. В ней они руководствовались определенными
правилами, которые при известных явлениях, повторяющихся
в течение самых разнообразных болезней, давали возмож­
ность создать основу для терапии; при этих правильно
повторяющихся явлениях можно было таким образом посту­
пать одинаково. Но во всех прочих случаях врач должен
лечить, смотря по особенностям данного случая и повинуясь
свободной интуиции. Этот основной принцип терапии
школы Г и п п о к р а т а существует рядом с другим принци­
пом, основанном на том, что болезнь излечивается не вра­
чом, но врожденной организму естественной целебной силой
(рЬуз1з). Отсюда следует, что главной задачей врача должна
служит поддержка этой „физис“, или, если почему-либо
это не в интересах организма, она должна быть направлена
по иному пути. Лозунгами врачебной деятельности служат:
„приносить пользу или во всяком случае не вредить, ничего
не предпринимать бесцельно, но и ничего не упускать из
виду“.
Врачебные назначения распадаются на две группы: меры
общие и частные. К первым прежде всего относятся диэтетические мероприятия в широком смысле слова. Нужно при

1

П Ш Л К РА Т И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

63

этом иметь в виду, что поД словом „г5(снга“ древние пони­
мали не только регулирование приема пищи, но и упорядо­
чение всего образа жизни больного. Таким образом, к диэте
относятся также правила, касающиеся одежды, постели, дви­
жений, ванн, физических упражнений, упражнений речи
и некоторые др. Делая диэтетические назначения, гиппократики считали наиболее существенным соблюдать мудрую

Рис. 33. Древне-греческий рельеф из Асклепейона в Афинах:
раскрытый хирургический набор с ножами (см. рис. 35, нож
по середине) и двойным крючком. По обоим сторонам банки.

умеренность, избегая крайностей и в особенности резких
переходов. „Всякий излишек—враг естественного стремле­
ния к излечению, всякая постепенность—безопасна“. Исходя
из общей точки зрения о необходимости добиваться удаления
из организма вредных начал, обусловливающих болезнь,
гиппократики применяли рвотные, слабительные, а также
кровопускания и банки. Что касается частных мероприятий,
то они применялись лишь в случае необходимости бороться
с отдельными симптомами болезни; эти средства являлись
таким образом по преимуществу симптоматическими, хотя
и причина болезни, если она была известна, принималась
по возможности в расчет.

64

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

При этиологической терапии принимается и расчет еще
один принцип, который впоследствии был сведен к формуле:
„contraria contrariis“. Этот принцип гласит, что с определен­
ными болезненными явлениями необходимо бороться при
помощи средств, действующих противоположным образом;
таким образом переполнение лечится опорожнением, затвер­
дение— размягчающими мерами и т. д.
Что касается лекарств, то выбор их, в сравнении с вос­
точной медициной, сравнительно невелик. Наряду с тузем­
ными средствами, к которым относятся чемерица, редька,
дерябка, молочай, сельдерей, уксус, иссоп, тапсия, морской
лук, шпанские мушки, латук, мандрагора, балдриан, полынь,
кориандер, мирра, калган, гранатовые яблоки, гранатовый
корень, сода, квасцы, сера, медный цвет, окись железа и т. д.,
употреблялись также лекарства, получаемые из Египта,
как-то: сезам, кардамон и т. д. Все эти лекарства приме­
нялись или наружно в форме компрессов, втираний, пла­
стырей, свечей и т. д., или внутрь в виде питья, вытяжек,
отваров, кашиц и т. п. По своему действию применявшиеся
средства распадались на рвотные, слабительные, стягивающие,
пото- и мочегонные, болеутоляющие, укрепляющие и т. и.
Обширную область составляла у гиппократиков хирур­
гия, которую с современной точки зрения с полным правом
можно рассматривать как весьма значительное достижение.
Minimuin’oM требований, предъявляемых к хирургу, была
известная ловкость, а также опыт; во всяком случае хирург
должен был уметь распознать гной в ране или в абсцессе; он
должен был уметь распознать переломы костей и вывихи,
уметь поставить диагноз перелома кости черепа путем зонди­
рования раны, ввести катетер в мочевой пузырь и распознать
присутствие камня и т. д.
Общие правила, касающиеся устройства операционной
комнаты, положения пациента, врача и его помощников,
мытья рук и чистки ногтей, освещения и т. д., показывают,
что гиппократикам было в высокой степени свойственно глу­
бокое понимание важнейших требований хирургии. То же
необходимо сказать и относительно принципов лечения ран,
которых они придерживались. Высшим законом, который
являлся здесь обязательным, было: относиться к ране воз­
можно бережнее, без надобности не исследуя ее и не

История медицины.
ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

Рис. 34. Рисунок на древнегреческой вазе: сцена у хирурга; врач готовится произвести кровопускание, больные
с различными повязками, один с ампутированной ногой и костылем; карлик в роли служителя. На стенке
висят банки. (По Голлендеру. Пластика и медицина.)

66

.

МЕДИЦИНА U ГРЕЦИИ

подвергая различным терапевтическим воздействиям. При све­
жих, негноягцихся ранах давали сначала достаточно вытечь
крови. Затем рана сшивалась или на нее накладывалась
сухая повязка; лишь в случае каких-либо особых показаний
применялись компрессы, так как „сухие вещества препят­
ствуют гноению“. Наибольшее значение придавалось покою
и правильному положению раненой части тела. Для остановки
кровотечения предписывалось высокое положение конечности,
холод, давление, кровоостанавливающие средства, иногда для
этой цели пользовались также раскаленным железом. К пере­
вязке сосудов еще не научились прибегать. Раны, при кото­
рых гладкое излечение заранее казалось исключенным, как
например, разможжениые или укушенные, пользовались как
язвы; в них пытались вызвать нагноение и добиться их очи­
щения при помощи компрессов и промываний из различных
растительных и минеральных веществ.
Лечение переломов костей и вывихов было поставлено
превосходно. Распознавание основывалось на точном знании
строения скелета и большой наблюдательности. Различались
простые и открытые переломы костей; течение открытых раз­
делялось на три стадии, и лечение сообразовалось с этими
периодами. Оно состояло главным образом в наложении искус­
ных повязок, техника которых была разработана великолепно.
Наряду с общими правилами, сохранявшими значение для
повязок всякого рода, имелись детальные правила, подробно
описывавшие повязки для каждой отдельной формы пере­
ломов костей, при чем принималась в соображение локали­
зация перелома. Наряду с повязками обычного типа широко
пользовались шинами; всего чаще применялись полые. Вправ­
ление вывихов производилось или на основании самым точ­
ным образом разработанных правил, или при помощи особых
механических приспособлений. Известно было гиппократикам и длительное вытяжение.
Про вывихи — mutatis
mutandis—необходимо сказать то же самое. Симптоматология
их отчасти прямо образцовая и не превзойдена даже
и в настоящее время. Их лечение также удовлетворяет самым
строгим требованиям.
Оперативная хирургия гиппократиков обнимала целый
ряд не только более легких, но отчасти и серьезных хирур­
гических вмешательств. Производились вскрытие абсцессов,

67

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

удаление наружных опухолей, полипов, геморроидальных
шишек и др.; наряду с этим гиппократики производили
и такие операции, как резекция отдельных членов, трепа­
нация черепа, нефротомия при почечном абсцессе, разрез
живота (лапаротомия) и др. Пределы, которые они сами себе

Рис. 35. Хирургические инструменты времени Гиппократа; слева направо:
крючковатый пинцет, костные щипцы, двойной инструмент (вверху бронзовый
полуострый миртовидный нож, внизу впаянный стальной клинок); скальпель
с полым клинком, ложка, катетер. (Коллекция проф. М ейерШ тсйнсга).

поставили, обусловливались главным образом трудностями,
связанными с остановкой кровотечения. Во многих случаях
применялись прижигания.
Судя по разнообразию и сложности операций, которые
производились гиппократиками, можно было бы предполагать
у них наличность богатого инструментария. В этом отно­
шении, однако, они руководились принципом производить
5*

68

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

самые разнообразные операции при помощи немногочислен­
ных и простых по конструкции инструментов. В большин­
стве случаев хирургические инструменты были из бронзы;

Рис. 36. Хирургические инструменты времени Гиппократа;
слева направо; раневой крючок, долото (вверху), нож
(внизу), шпадель для мази, костная пила, ложка (вверху),
игла (внизу), различные зонды. (Коллекция профессора
Мейер-Штей нега).

из стали делались лишь режущие инструменты, при чем
иногда ограничивались стальными лезвиями, делая черенки
не из стали. Инструменты делались гладкими; всяких
излишних украшений избегали, и благодаря этому их легко
было держать в чистоте. Из употреблявшихся греками

ГИППОКРАТ И МЕДИЦИНА ГИППОКРАТА

69

инструментов можно назвать следующие: ножи, ланцеты,
пинцеты, костные щипцы, крючки для ран, шпатель, иглы,
зубные щипцы, распаторий, долото, катетер. Для иссле­
дования применялись зонды различной формы и из различ­
ного металла, а также зеркала для осмотра прямой кишки.
Своеобразное, с нашей точки
зрения, положение занимали гиннократики по отношению к гинеко­
логии и акушерству. Причина заклю­
чалась в том, что традиция запре­
щала врачам касаться женских поло­
вых органов. Врач делал назначения
и вел лечение, но исследование
половых органов и выполнение
предписаний врача производилось
повивальными бабками, которые,
благодаря совместной работе с вра­
чами, приобретали, повидимому,
солидные знания в области своей
специальности. Из женских болезней
в работах гиппократиков упомина­
ются аменоррея, дисменоррея, воспа­
ления различных половых частей,
изменения положения матки, опу­
холи и т. д. Их лечение имеет отчасти
общий, отчасти местный характер
и состоит в применении сидячих
ванн, окуриваний, впрыскиваний,
промываний, введении маточных
свечек и т. п.
Рис. 37.
Что касается акушерства, то Древне-греческое трехствор­
чатое зеркало (Афины).
различные положения плода в матке
были хорошо известны; были изве­
стны и те приемы, которые находят применение в таких слу­
чаях; производился, например, наружный, внутренний или ком­
бинированный поворот. В тех случаях, когда рождение живого
младенца представлялось невозможным, прибегали к раздро­
блению его внутри матки, для чего пользовались особыми
инструментами — эмбриотомом и раздробителем. При задер­
жании последа его осторожно удаляли следующим образом:

7о

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

мать усаживали в кресло; ребенка помещали в ее ногах на
пузыре, наполненном водою; пузырь прокалывали, и таким
образом ребенок собственной тягой оказывал действие на
послед.
Взятая в целом, медищ|щ^ Г ищи о к р а т а и гиппократиков представляет собой высоко развитое искусство, все зна­
чение которого не только в его непосредственных дости­
жениях, но и во всем подходе его представителей к пред­
мету. Теоретические сведения гиппократиков, в сравнении
с нашими теперешними знаниями, имеют примитивный харак­
тер; это не помешало, однако, им обладать большим практи­
ческим умением, благодаря чему они не только были пре­
восходными врачами, но умели также передать это искус­
ство другим. И если через 2 тысячи лет после Г и п п о к р а т а медицина все еще многим обязана ему и его школе,
то это обусловливается прежде всего тем, что Г и п п о к р а т о м впервые были громко сказаны и проведены в жизнь
вечные принципы врачебного искусства всех времен; эти
принципы заключаются в том, что главной целью медицины
является практическое лечение больного, что этому искус­
ству можно научиться только у постели больного, и что
опыт — истинный учитель врача.
ЭПОХА ПОСЛЕ ГИППОКРАТА И ДОГМАТИЧЕСКАЯ
ШКОЛА
То понимание медицины, которого придерживался Г и пп о к р а т и его школа, предъявляло к изучающим врачебное
искусство высокие требования; благодаря этому его влияние
сохранялось в полной мере лишь до тех пор, пока преобла­
дающее большинство врачей отвечало этим требованиям.
Пока был жив Г и п п о к р а т , жило и его учение, и школа
Коса, вершину развития которой представляло собой это
учение, подавляла все другие медицинские школы. Когда,
однако, исчезло непосредственное действие гения Г и п п о к р а т а , и его школа утратила свое преобладающее значение.
Этому способствовало и чисто-внешнее обстоятельство, именно,
все возрастающая потребность во врачах. Выбирать среди моло­
дых людей, стремившихся к врачебной карьере, вполне под­
ходящих как по душевным, так и по телесным качествам,
стало сперва трудной, а затем и невозможной задачей.

ЭПОХА ПОСЛЕ ГИППОКРАТА И ДОГМАТИЧЕСКАЯ ШКОЛА

71

Медицинские школы были вынуждены все более и более рас­
ширять круг своих питомцев. В виду этого пришлось понизить
уровень требований, приспособляя его к обстоятельствам,
а обстоятельства властно требовали, чтобы каждый, посвящаю­
щий себя врачебной профессии, мог приобрести нужные
для этого знания. Этой потребности школа Книдоса удовле­
творяла в несравненно большей степени, чем Кос. Книдосский взгляд на медицину, как на науку, которой легко
выучиться, шел навстречу новым потребностям, и, благодаря
этому, уже непосредственные преемники Гиппократа оста­
вили путь, по которому он шел, и основали научную систему
врачебного искусства, в которой должны были слиться
в одно гармоничное целое теория, как основа, и практика.
Большое значение в этом отношении имели 2 великие
философа 4-го века до нашей эры П л а т о н (427—347) и А р ис т о т е л ь (384—322); теории этих философов в свою оче­
редь подверглись сильному влиянию со стороны взглядов
современных врачей. Трудом, из которого медицинская тео­
рия заимствовала некоторые идеи, было сочинение П л ат о н а „Тимей“. Нужно признать, однако, что эти идеи,
основанные не на фактах, а на соображениях спекулятивной
философии, не только не способствовали прогрессу медицины,
но в известном смысле даже задержали этот прогресс.
Влияние А р и с т о т е л я шло в двух различных направ­
лениях. С одной стороны, им был собран, описан и под­
вергся трезвой обработке огромный фактический материал;
для построения медицины этот материал являлся идеалом,
и в этом смысле влияние А р и с т о т е л я было в высокой сте­
пени плодотворным. С другой стороны, метод его мышления,
так подкупающий нередко по результатам, оказался губи­
тельным для развития медицины; он завел ее на ложный
путь, от которого медицина не могла вполне освободиться
целых полтора тысячелетия. Пока А р и с т о т е л ь только
описывает то, что он видит, его сочинения составляют клад
для всякого врача, исследующего природу. Его сравнительноанатомические описания, его открытие постепенности во всех
царствах природы, его естественная классификация животных
на такие, у которых есть кровь, и такие, у которых вместо
крови заместительное вещество, имели для медицины очень
большое значение. С другой стороны, телеологическая точка

1

-

МЕДИЦИНЛ В ГРЕЦИИ

зрения, с которой он подходил ко всем явлениям, и согласно
которой целесообразность всякого приспособления, всякой
особенности организации является несомненным фактом, его
дедуктивная система доказательств, когда выводы не основы­
вались на фактах, но представляли собой развитие и след­
ствие общих предпосылок, единственным источником которых
был разум, наконец, произвольное перенесение им результатов
вскрытия животных на человека,—все это, вместе взятое,
имело роковое значение для медицины.
Не случайно то обстоятельство, что те, кто в эпоху после
Г и п п о к р а т а оказали наибольшее влияние на развитие вра­
чебного искусства, стояли в более или менее близком отно­
шении к школе Книдоса. А р и с т о т е л ь и Э в д о к с про­
исходили из рода Книдосских Асклепиадов; X р и з и и и
принадлежал к самой школе. Всем им свойственно прису­
щее издавна книдоссцам стремление изменить взгляд на
медицину, как только на искусство, и сделать ее и наукой.
Все они занимаются поэтому нормальным человеком гораздо
больше, чем то делает медицина Г и п п о к р а т а . Кпидосская
школа стремилась возможно глубже проникнуть в нормаль­
ное строение и нормальные функции организма в расчете
и надежде, что это даст многое для практического лечения
больных.
Представители этого направления получили впоследствии
название догматиков, создалась догматическая школа. Наи­
более полное выражение она получила в наиболее замеча­
тельном враче эпохи после Гиппократа Д и о к л е с е из
Кариста, которого назвали „вторым Гиппократом“; время
жизни его—первая половина 4-го века, т.-е. эпоха, примы­
кающая непосредственно к Г и п п о к р а т у . Этот врач, поло­
живший в основу своей врачебной деятельности сочинения гиппократиков и близкий в некоторых отношениях к духу их уче­
ния, является в то же время автором первого оригинального
труда по анатомии ((тсго/о)); кроме того он занимался неко­
торыми физиологическими вопросами, при чем пошел значи­
тельно дальше гиппократиков. Так, его учение о пищеварении,
о котором он написал целую книгу (леоI лвгртд), оказало
очень большое и продолжительное влияние на всех врачей,
занимавшихся этим вопросом, не исключая великого Г а л е н а.
По его мнению, переваривание пищи происходит в желудке

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

73

следующим образом: пища, смешанная с желудочной жид­
костью, подвергается под влиянием проникшего вместе
с пищей воздуха процессу брожения и гниения, при чем спо­
собствующим моментом является теплота, свойственная орга­
низму. Переваренные части пищи попадают в кровеносные
сосуды и ими разносятся по всему телу; „излишки“ перехо­
дят в кишки. Другие сочинения Д и о к л е с а, среди которых
наиболее замечательными являются „Прогностика“ и „Пато­
логия, этиология и терапия“, ясно показывают, что, тесно
примыкая к учению Г и п п о к р а т а , он пытается стать
выше него по всех отношениях. Ему обязана своим значе­
нием Сикелийская школа, у которой было много общего
с Книдосской, и которая также в течение некоторого вре­
мени была главной цитаделью догматического направления.
В своих физиологических и патологических теориях
догматическая школа отводила много места пневме; в этом
заключается в сущности главный пункт расхождения ее
с .гиппократиками, приверженцами гуморально - патологиче­
ского взгляда на происхождение болезней. Догматики при­
знают значение соков для здоровья и болезни, но полагают,
что несравненно более важную роль играют свойства пневмы,
т.-е. свойства воздухоподобного вещества, проникающего
в организм при дыхании и разносимого затем кровеносными
сосудами по организму.
Чем больше сторонники догматической школы удалялись
от взглядов школы Гиппократа, чем сознательнее выдвигали
они на первый план анатомию, физиологию, патологию и этио­
логию, т.-е. чисто теоретические дисциплины, тем более при­
ближались они к Александрийскому периоду медицины, т.-е.
периоду, когда врачебное искусство достигло высшей точки
развития, превзойденного разве только в новейшее время.
АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА
П

оложение

врачей

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, в 3-м веке
до нашей эры в Александрии создались условия, сделавшие из
этого города место, где могли развиться самые различные
отрасли знания. Этими условиями были накопление колос­
сальных богатств Александром и его преемниками, близость

74

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

Востока и возможность использовать его научные богатства
и, наконец, тот живой интерес, который Птоломеи проявляли
к науке; все это создало такую почву для развития куль­
туры и знаний, подобную которой мы не встречаем более
в мировой истории. Наряду с математикой, астрономией,
физикой, техникой, историей литературы, филологией и опи­
сательными естественными науками, медицина также сумела
извлечь большую пользу из создавшейся в Александрии
обстановки. Цари из династии Птоломеев не только строили
всевозможные здания, назначением которых было служить
целям искусства, но собирали также рукописи, основывали
ботанические и зоологические сады и, наконец, — что осо­
бенно важно,—с истинно царской щедростью они основали
два учреждения, задачей которых было дать возможность
ученым и исследователям посвятить себя научной работе, не
заботясь о пропитании; такими учреждениями были Але­
ксандрийская библиотека и Музей. Первая, с ее полумиллио­
ном томов, представляла собой книгохранилище, рассчитан­
ное на многие века; во втором было все, что нужно для
спокойной жизни и спокойной исследовательской деятель­
ности ученых; музей был посвящен, кроме того, препода­
ванию, и в него стекались ученики со всех концов тогдаш­
него культурного ученого мира; таким образом он предста­
влял собой одновременно исследовательскую академию,
высшую школу и пансион для ученых. На этом светлом
фоне были, однако, и тени, так как доброта Птоломеев не
всегда вела к тому, что руководящие места доставались
действительно оригинальным или гениальным лицам; часто
такое положение занимали люди, которые умели выдвинуться
только благодаря своему красноречию и другим внешним
подкупающим качествам.
Обстоятельством чрезвычайно большого значения для
медицины было то, что в Александрии был побежден, нако­
нец, античный предрассудок против вскрытия трупов,—пред­
рассудок, сильно тормозивший свободное развитие анатомии.
А если верить сообщениям отдельных писателей, каковы,
например, Ц е л ь з и Те рту л л и а н, то в Александрии врачи
производили даже вивисекции преступников.
Во всяком случае в 3-м столетии до нашей эры в Алексан­
дрии существовали такие условия для развития медицины,

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

75

каких раньше не было: богатая библиотека давала возмож­
ность широко пользоваться всей медицинской литературой;
вскрытие человеческих трупов позволяло глубже изучить
строение человеческого тела, чем то было возможно раньше;
прогресс описательных естественных наук—зоологии, бота­
ники и особенно физики—впервые создал надежную основу
для физиологических исследований. Эти условия, наряду
с некоторыми другими, сделали возможным широкое разви­
тие и других отраслей медицины, каковы, например, учение
о лекарствах, хирургия и др. Александрийские врачи и здесь
находились в несравненно более благоприятном положении,
чем их предшественники.
Александрия скоро сделалась притягательным центром
как для врачей, так и для лиц, стремившихся к медицинской
карьере, следствием чего было сильное возрастание числа
как тех, так и других; этому много способствовало то обстоя­
тельство, что врачебное образование было доступно каждому.
Насколько повлияло это на положение и состав сословия
врачей, мы в точности не знаем. Несомненно одно: специа­
лизация принимала все более широкие размеры, и, наряду
с глазными и зубными врачами, существовал целый ряд
других врачей-специалистов. Врачебная профессия в прин­
ципе оставалась частным делом, но число общинных врачей
все увеличивалось, так что к концу 3-го века в каждой, даже
небольшой общине был свой собственный врач. Начиная
со 2-го века они стали называться архиатрами ((\QxiatQoi),—
название, которым при дворе Селевкидов пользовались сна­
чала лишь придворные врачи. Этим должностным врачам
предоставлено было право надзора над частными врачами;
и таким образом, они в известной степени являлись коррек­
тивом для неблагоприятных условий, созданных переполне­
нием врачебной профессии.
Планомерно используя создавшиеся благоприятные усло­
вия, наиболее видные представители александрийской меди­
цины направили свою энергию прежде всего на разработку
тех отраслей медицинского знания, которые до сих пор
находились в тени; они с тем большим рвением занялись
этой работой, что как р а з ' в этих отраслях, и прежде всего
в анатомии и физиологии, им виделась основа всего меди­
цинского знания вообще, и они полагали, что на этой основе

76

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

построят замкнутую в себе научную систему. Эти идеи явля­
лись в сущности непосредственным продолжением планов
догматического направления; они восходят таким образом
к первым сознательным шагам Книдосской школы. Их воспри­
няли наиболее замечательные врачи александрийской эпохи—
Г е р о ф и л и Э р а з и с т р а т, при чем они внесли в своих
теориях принципиальные поправки к тому, что содержалось
в более древних учениях.
Геро

фи

л и Э р л з и с т р а т и их ш к о л ы

О жизни этих двух врачей мы не знаем ничего досто­
верного. О Г е р о ф и л е мы знаем только то, что он родился
около 300 г. до нашей эры в Халкедоне, был учеником X р из ипгга и П р а к с а г о р а и работал в Александрии при
первых двух Птоломеях. Знания и практический опыт вра­
чей, бывших до него, он признавал и ценил, но сам пред­
ставлял собой весьма самостоятельную личность. Всего
отчетливее это выразилось в его взглядах и работах
в области анатомии. Его предшественники, располагая рядом
отдельных важных наблюдений, не могли, однако, создать
систему, которая охватывала бы всю анатомию; этот труд
взял на себя впервые Г е р о ф и л. Он не ограничился иссле­
дованием отдельных частей тела и органов, но сделал
попытку выяснить их взаимоотношение между собой. Он
был первым, доказавшим связь периферических нервов
с головным и спинным мозгом; он первым проследил нервы
на их пути от места их происхождения, первым доказал он
также связь между органами пищеварения и хилезными
сосудами. Из других анатомических его открытий следует
назвать, кроме того, носящий его имя „torcular Herophili“,
входящий в состав calami Herophili, а также зрительный
нерв в его отношении к глазу и головному мозгу. Подробное
описание глаза также впервые сделано им. Большинство
этих открытий изложены им в его труде „агато/мх(1и.—
В своих физиологических исследованиях Г е р о ф и л также
стремился стать выше своего века. Гиппократовская „физис“
(physis), как общий принцип объяснения всех отправлений
человеческого тела, Г е р о ф и л а не удовлетворяла; он пы­
тался расчленить ее на отдельные составные части, при чем
он не сумел и не мог обойтись без помощи соображений

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

77

спекулятивной философии. Он полагал, что жизненный про­
цесс, как целое, находится в зависимости от четырех различ­
ных сил: питающей силы, локализующейся в печени и пищева­
рительных органах, согревающей силы, находящейся в сердце,
мыслящей силы, центральным органом которой является
мозг, и чувствующей
силы — с локализа­
цией в нервах.
В своих отдель­
ных исследованиях
Г е р о ф и л считался
с опасностью, кото­
рую вносит в меди­
цину спекулятивный
.подход к вопросу и
в виду этого пытался
дополнить и под­
крепить спекулятив­
ные соображения фи­
зическими и физио­
логическими иссле­
дованиями. Так, он
имел
возможность
доказать, что пульс
не зависит от зага­
дочной, присущей са­
мим артериям силы,
но обусловливается
Рис. 38. Древне-греческое приношение из тер­
деятельностью серд­ ракоты:
легкое и дыхательное горло. (Коллекция
проф, Мейер-Штейнсга).
ца, его систолой и
диастолой.
Г е р о ф и л видел идеал медицины в сочетании и слия­
нии теории и практики; он не мог не видеть, однако, и того,
что достаточное теоретическое обоснование практики в то
время не могло еще существовать. В виду этого, в своем
учении о болезни и в терапии он примыкает к старым,
испытанным принципам Г и п п о к р а т а , пытаясь, однако, углу­
бить и расширить их благодаря тому, что и опыт его стал
богаче, и знаний накопилось больше. Отношение между
диагнозом и прогнозом у Г е р о ф и л а то же, что и у гиппо-

78

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

кратиков, но в частностях он стремится их усовершенствовать.
Так, исследованием пульса, как вспомогательным методом,
он пользуется в несравненно более широких размерах, чем
прежние врачи. Пользуясь водяными часами, которые да­
вали точный счет, он исследовал пульс при самых различных
условиях, установил важнейшие свойства его и выяснил
отношение их к отдельным болезненным явлениям.
В своей терапии Г е р о ф и л , подобно гиппократикам,
стоит на той точке зрения, что врач прежде всего должен
знать границы своей мощи и строго соблюдать их. В этом
отношении он основывается также на показаниях опыта.
Зато в пользовании лекарствами он идет значительно дальше,
чем гиппократики; в его распоряжении больше лекарствен­
ных веществ, что зависит, впрочем, от большого богатства
ими Египта, а не от более разработанного учения о лекар­
ствах. Много внимания уделял Г е р о ф и л и другим отраслям
медицины, в частности хирургии и акушерству, при чем боль­
шую помощь в этом отношении оказывали ему его обшир­
ные анатомические познания.
Путь, которым шел другой великий александрийский врач
Э р а з и с т р а т , был иным, хотя с Г е р о ф и л о м у него
было много точек соприкосновения. Он родился между
310 и 300 г.г. до нашей эры в Юлис на о. Кеос и был сыном
врача К л е о м б р о т а ;
обучался он главным образом
у М е т р о д о р а , одного из учеников Х р и з и п п а ; учитель
познакомил его' с врачебным искусством в духе Книдосской школы. Относительно дальнейших годов его учения
ничего достоверного неизвестно. Позднее он был одно
время врачом при дворе Селевкидов в Антиохии и умер
между 250 и 240 г.г., вероятно, на острове Самосе.
Э р а з и с т р а т был сознательным противником медицины
Ги п по к р а т а ; он не принимал ее в целом, не соглашался
и с частностями. Убежденный сторонник Книдосской школы,
он высшую цель видел в создании полной медицинской
системы на естественно-научной основе. При этом он ясно
понимал, что не все знания о нормальных отправлениях
организма могут иметь для врача действительное прак­
тическое значение; исследования, имеющие в виду эти сто­
роны дела, он отделял поэтому от медицины в собственном
смысле слова, относя их к естествознанию. К последнему

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

79

относятся таким образом нормальная анатомия и физиология,
к медицине же только патология (в широком смысле слова)
и терапия.
В отличие от Г е р о ф и л а , Э р а з и с т р а т не стремился
дать цельную анатомическую систему; систематических тру­
дов по анатомии он не оставил; свои анатомические изыска­
ния он ограничил определенным числом отдельных проблем;
эти отдельные вопросы он сумел разработать блестящим
образом. Главными объектами его исследовательской дея­
тельности были сосудистая и -нервная системы; отделить
их одну от другой ему удалось только в более поздние годы.
Важнейшим открытием его было доказательство существо­
вания двух родов нервов: чувствительных и двигательных;
он доказал далее, что те и другие содержат одно и то же веще­
ство, что и мозг, из мозгового вещества которого они и начи­
наются; далее, Э р а з и с т р а т у принадлежит первое правиль­
ное описание сердца, а также более точное описание печени
и желчных ходов.
В физиологии Э р а з и с т р а т был сторонником механиче­
ского объяснения явлений. Организм он представлял себе со­
стоящим из мельчайших неделимых частиц (атомов) и полагал,
что его отправления зависят в конечном счете от соотно­
шения и свойств крови и пневмы, пропитывающих все части
его. Кровь происходит из пищи и полыми венами, выходя­
щими из печени, распределяется по всему телу; ее назначе­
ние — постройка всех органов, содержащих паренхиму, а
также возобновление веществ, разрушающихся в процессе
жизни. Кровь является таким образом материалом, из кото­
рого строится тело; что же касается пневмы, то она служит
носителем энергии и является таким образом высшим прин­
ципом всех жизненных функций. С вдыхаемым воздухом
пневма поступает в легкие, с кровыо легочных вен прони­
кает в левый желудочек сердца и оттуда разносится арте­
риями по всему организму; в органах она испытывает специ­
фическое превращение, так, напр., в мозгу образуется таким
образом „душевная пневма“ (т.уеьца б^осог). Существуют,
следовательно, две системы обращения жидкости: обраще­
ния крови, центром которой является сердце, а путями—
вены, и система обращения пневмы с тремя центрами: серд­
цем, печенью, из которых она по венам распространяется

8о

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

по телу, и мозгом, по нерпам которого она вытекает. В своих
периферических частях обе системы связаны между собой
при помощи „синанастомозов“, которые, однако, при нор­
мальных условиях непроходимы.
Все отдельные отправления организма Э р а з и с т р а т —
посредственно или непосредственно—ставит в связь с только
что описанными основными процессами; большую роль играет
при этом закон „йоггопэ уасш“. Рост отдельных частей тела
он объяснял, например, притоком крови, содержащей пита_____
___ тельный материал, к местам жа­
_____
ждущим, вследствие пустоты, вос­
приятия нового материала. Дыха­
ние, по его мнению, происходит
г'у у у /
£
путем поступления воздуха в рас­
ширенную
вследствие
„1югго1
/
уасш“ грудную клетку. Объясне­
ние, которое Э р а з и с т р а т дает
мышечным движениям, имеет гру­
бый механистический характер;
он полагает, что мозг, при воз­
никновении в нем соответствую­
щего
импульса,
выдавливает
пневму по нервам в те мускулы,
которые должны при этом прийти
Рис. 39. Древне-греческое при­
ношение: мальчик с опухолью
в состояние сокращения, раздувает
правого глаза. (Коллекция проф.
находящиеся в них пустоты, вызы­
Мейер-Штойнега).
вая таким образом их укорочение.
Между всеми этими теориями, которые Э р а з и с т р а т
сам называет естественно-научными, и его патологией, на кото­
рую он смотрит, как на непосредственную основу медицины
в собственном смысле слова, существует лишь внешняя
связь, имеющая к тому же очень натянутый характер. По
мнению Э р а з и с т р а т а, болезнь представляет собой такое
состояние, когда организм не в силах отправлять своих нор­
мальных функций вследствие переполнения его частей недо­
статочно переваренными веществами, происходящими из пищи.
Это состояние он называет „плеторой“; ею он пытается объяс­
нить все отдельные болезненные явления. Э р а з и с т р а т
первым описал целый ряд патолого-анатомических изме­
нений на трупах в различных органах (напр., печени при

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

81

наличности водянки), и эти патолого-анатомические исследо­
вания привели его к резкому подчеркиванию значения
в патологии чисто местных изменений; так, по его мнению,
лихорадка, в которой он видел уже только симптом, а не
отдельную болезнь, представляет собой не что иное, как
следствие закупорки круга пневмообращения в больших арте­
риях, вследствие проникновения туда крови из „переполнен­
ных“ вен. Воспаление объясняется по существу так же, но
локализацией его являются мельчайшие окончания сосудов.
Артрит возникает вследствие „пле­
торы“ суставов; причиной воспа­
"-4.
ления легких служит застой в легоч­
ных артериях и т. д. Все эти
взгляды ясно показывают, что
Э р а з и с т р а т пытался соединить
в одну картину факты, добытые
трезвым наблюдением у постели
больного и вскрытием трупов,
с априорными, недоказанными
положениями.
Сводя все болезни к одному
принципу „плеторы “, Э р а з и с т р а т
в своих построениях мог совер­
шенно отказаться от выяснения Рис. 40. Дрспие-грсчсскос при­
ношение: мужчина с параличом
этиологии в собственном смысле левого
лицевого нерва. (Кол­
слова, так как глубокие причины лекция проф. Мейер-Штейнега.)
„плеторы“ имели для него только
теоретическое значение. Его диагностика имеет поэтому
более местный характер, чем диагностика Г е р о ф и л а ,
всего больше приближаясь к тому, что мы видели в Книдосской школе.
Из тех немногих отрывков его сочинений, которые
дошли до нас, мы не можем составить точного предста­
вления о методах исследования, которыми он пользовался;
можно утверждать, однако, с полной определенностью, что
исследованию пульса он не придавал даже приблизительно
такого значения, какое уделял этому методу его великий
современник. Насколько, однако, Э р а з и с т р а т у было при­
суще стремление создать твердую основу для терапии, показы­
вает следующее его изречение: „Врачу, стремящемуся лечить
История медицины, ч. I.

6

82

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

правильно, следует упражняться во всем, что имеет отно­
шение к врачебному искусству, не оставляя необследован­
ным ни одного из явлений, сопровождающих болезнь; в осо­
бенности же ему необходимо обращать внимание и иссле­
довать вопрос, на почве какого предрасположения (дигдеснд)
возникает каждое в отдельности явление“.
В соответствии со своими теоретическими предпосыл­
ками, Э р а з и с т р а т построил свою терапию на двух основ­
ных принципах. Терапия должна прежде всего иметь этиоло­
гический характер, т.-е. должна быть направлена против
общей причины, против „плеторы“; с другой стороны, она
должна носить местный характер, т.-е. объектом ее непосред­
ственного воздействия должен быть больной орган. К меро­
приятиям общего характера, цель которых была в устране­
нии „переполнения“, относились: ограничивающее регулиро­
вание диэты, доходившее до полного поста, слабительные,
рвотные, моче- и потогонные средства, ванны, втирания и т. д.
К кровопусканиям Э р а з и с т р а т прибегал лишь в редких
случаях, так как, извлекая мало крови, мы удаляем мало вред­
ных веществ; извлекая же достаточное количество ее, мы уда­
ляем больше, чем это нужно в интересах больного. Вместо
кровопусканий назначались большей частью увивание конеч­
ностей, банки, прижигания и различные другие, чисто местные
средства; эти средства применялись во всех случаях, как
дополнение к общим мероприятиям.
О тех терапевтических мероприятиях, которые приме­
нялись Э р а з и с т р а т о м в других областях медицины, мы
знаем слишком мало, чтобы составить себе ясное о них
представление.
Оба великие александрийца оказали длительное и проч­
ное влияние на последующий ход развития медицины. Оба
они основали школы; у них было много учеников и еще
больше последователей, которые—отчасти, по крайней мере—
восприняли учение своих учителей, как непогрешимую догму,
и, в проведении в жизнь их теорий, превзошли их. Возникли
школы п о с л е д о в а т е л е й Г е р о ф и л а и п о с л е д о в а ­
т е л е й Э р а з и с т р а т а; влияние их менялось: сегодня гос­
подствующей была одна, завтра — другая; во всяком случае
свое значение они сохранили до времен нашей эры. Этим
они были обязаны той необыкновенной ревности, с которой

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

83

они вели борьбу между собой; это соперничество не
позволяло обеим школам успокоиться на том, что уже сде­
лано, но властно толкало их к дальнейшей работе.
Противоречия между этими двумя школами в сущности
не были особенно велики. В большинстве важнейших вопро-

Рис. 41. Дрсвпе-греческиП рельеф: врач у своего шкафа (внутри
книжные свитки, сверху ящик с инструментами) за чтением (вероятно,
приготовляясь к операции).

сов они держались одного и того же мнения; в частности,
подобно своим учителям, они полагали, что анатомии при­
надлежит первое место. Но в то время как у Г е р о ф и л а
и Э р а з и с т р а т а довольно строго разграничены условия,
существующие у человека и животных, анатомия у уче­
ников, — поскольку об этом можно судить по дошед­
шим до нас отрывкам,—представляет собой пеструю смесь
данных, полученных частью от человека, частью от животных.
Что касается остальных вопросов, то резкое соперничество
«*

84

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

между обеими школами имело то хорошее следствие,
что обе они много сделали для разработки отдельных про­
блем медицины и, благодаря этому, эпоха Г е р о ф и л а и

Рис. 42. Хирургические инструменты александрийского периода. Слева
направо: пестик для мазей, шпаделеобразный нож, .ложка Диокла“ для
извлечения острия стрел, нож с острой ложкой, корнцанг, лигатурная игла
(ушко плохо заметно). (Коллекция проф. Мсйер-Штейнега.)

Э р а з и с т р а т а является, быть может, лучшим временем
античной медицины.
Нужно, однако, сказать, что каких-либо особенных новых
теоретических учений общего характера не создала ни та,
ни другая школа; дух времени был, казалось, исчерпан в тво­
рениях учителей, на долю последователей не осталось ничего.
Об этом свидетельствует прежде всего почти рабская

АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ ШКОЛА

85

приверженность школы Э р а з и с т р а т а к учению о плеторе;
это учение как в теоретическом, так и в практическом
отношениях, казалось последователям этой школы исчер­
пывающим все содержание медицины во всем его объеме.
Из отдельных отраслей медицины, испытавших осо­
бенно значительное развитие в Александрийский период,
следует прежде
всего назвать хи­
рургию, при чем
одним из наи­
более важных за­
воеваний в этой
области служит
применение нар­
коза. Кто именно
из александрий­
ских врачей пер­
вый ввел его, мы
не знаем. Нам
хорошо известно
только, что але­
ксандрийские хи­
рурги пользова­
лись
вытяжкой
корня
мандра­
горы, чтобы, как
пишет позже Д и ос к у р и д, вызы­
вать нечувстви­
Рис. 43. Хирургические инструменты александрий­
тельность
при ского
периода: острая ложка, зонд с ушком, нож
операциях
по­ с ложкой, ложка для приема лекарств, пинцет для
с ножом, пинцет для век, острая ложка, крючко­
мощью ножа или век
ватый нож, тазик для лекарств. (Коллекция проф.
раскаленного же­
Мейер-Штейнега.)
леза.
Другим очень важным открытием является перевязка
сосудов; благодаря этому открытию стали возможными такие
хирургические вмешательства, на которые до сих пор врачи
не отваживались, вследствие опасности смертельного крово­
течения; к числу таких операций относятся, например, ампута­
ции конечностей. Из наиболее заслуженных александрийских

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

86

врачей следует назвать К л а в д и я Ф и л о к с е н а , поль­
зовавшегося известностью во всех областях .медицины,
А п о л л о н и я из Китиона, получившего известность благо­
даря комментированию сочинений школы Гиппократа, и Аммо ния, который ввел усо­
вершенствованный способ
та
операции пузырного камне­
1
сечения и предложил не­
обходимый для этого ин­
струментарий.
Как гинекологи и аку­
шеры, пользовались боль­
шой известностью Д е м е ­
т р и й из Апамеи, давший
новое объяснение „истече­
нию“ из половых органов
у женщин и писавший о
„дистокии“, а также К л а в ­
д и й Ф и л о к с е н и Л а мп с а к.
В области офтальмо­
логии с большим успехом
работали А н д р е й из Ка­
рнета и Гай. Но самое
длительное влияние на эту
отрасль знания
оказал
Д е м о с ф е н Филалет,
труд которого „<Зо#аА/шг(5д“
получил характер источ­
Рис. 44. Хирургические инструменты
александрийского периода: »верху ка­
ника, из которого черпали
нюля, зонд с ушком, раневой крючок,
многочисленные
авторы
остроконечный зонд, крючок для моче­
вого пузыря; внизу канюля для пункций
в течение многих веков.
(вполне соответствующая нашим совре­
Учение о лекарствах
менным троакарам), ланцет. (Коллекция
проф. Мейер-Штсйнега.)
также
разрабатывалось
многими из александрий­
ских врачей. Из них необходимо назвать прежде всего
Г и к е з и я с его книгой „лели vhjg“ (= d e materia medica)
и А н д р е я из Кариста с его сочинением „Ящик с лекар­
ствами“ ( r a o оба эти труда посвящены отдельным
вопросам фармакологии.

9

j y

ШКОЛА ЭМПИРИКОВ

87

Ни один из этих врачей не достиг высоты, на которой
находились их великие учителя; им удалось, однако, сохра­
нить традицию, переданную им учителями, согласовать свою
теорию и практику с учениями, завещанными ими, и на
многие века утвердить значение в медицине александрий­
ской школы. Разрабатывая отдельные отрасли медицины
и собирая отдельные факты в очень большом количестве,
они подготовляли почву, на которой, 400 лет спустя после
Г е р о ф и л а и Э р а з и с т р а т а , осуществилась их мечта
создать медицинское учение, которое охватывало бы все
стороны медицины и осталось бы незыблемым в течение
веков. Эта мечта была осуществлена великим Г а л е и о м,
который таким образом завершает александрийскую медицинуШКОЛА ЭМПИРИКОВ
Замкнутое единство, которое представляли школы после­
дователей Г е р о ф и л а и Э р а з и с т р а т а , не было так
прочно, как казалось. Многие из врачей, принадлежавших
формально к той или иной школе, не разделяли в сущности
ее взглядов. У одних это выступало более ясно, у других—
было менее заметно. Учение как Г е р о ф и л а , так и Э р а з и ­
с т р а т а , как это часто бывает, было тесно связано с лич­
ностью этих врачей, и вследствие этого уже вскоре после
смерти их оно потеряло значительную часть своего престижа
и значения. Если бы взгляды Г е р о ф и л а и Э р а з и с т р а т а
действительно удовлетворяли их учеников и последователей,
то они несомненно подверглись бы дальнейшему развитию
с их стороны. Этого, однако, не было, так как большинство
их продолжателей обратилось к разработке отдельных вопро­
сов при помощи совершенно других методов исследования;
при этих методах эмпирии было отведено гораздо более
широкое место.
Большинство александрийских врачей вряд ли отдавали
себе отчет в том, что они в сущности ушли или уходят от
традиций основоположников александрийской медицины; среди
них были все-таки и такие, которые находились в резкой
оппозиции к основным принципам господствующих теорий.
В противоположность лозунгу научной медицины, они напи­
сали на своем знамени требование медицины, основанной

88

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

на опыте и наблюдении. Их совершенно не удовлетворял
господствующий метод; он обещал, правда, подвести теоре­
тический фундамент под некоторые естественно-научные
проблемы, но, по их мнению, надежные основы для практи­
ческого лечения больных этим не создавались. С умыслом
они закрывали глаза на то значение, которое уже тогда
имели принципы и стремления Г е р о ф и л а и Эр а з и с г р а т а
для дальнейшего развития медицины, хотя намерения этих
великих врачей никогда не были полностью осуществлены,—
и вследствие этого, в своей оппозиции Г е р о ф и л у и Эра з и с т р а ту, врачи, получившие название эмпириков, пошли
слишком далеко; в этой оппозиции терпели ущерб и их
собственные идеи, основное ядро которых—создать противо­
вес против все растущего теоретизирования в медицине—
было бы само по себе справедливо.
Уже самое имя „эмпирики“
которое дали
себе эти врачи, звучало как боевой клич, в эпоху, когда
с эмпирией, как принципом, казалось, уже покончили. Еще
большее впечатление производили лозунги, в которых они
выражали свои стремления. „Врачебное искусство возникло
тогда, когда люди, благодаря выздоровлению одних и гибели
других, научились делать различие между вредным и целеб­
ным. Лишь тогда, когда были открыты лекарственные веще­
ства, люди начали спорить о теоретической стороне их дей­
ствия. Таким образом, врачебное искусство возникло не как
плод теоретических соображений, но о теоретическом обо­
сновании стали думать тогда, когда методы лечения были
уже открыты“. Далее „не то интересно, чем болезнь вызы­
вается, но то, что ее устраняет“, и „болезни лечатся не
красноречием, но лекарствами“.
В своем отрицании теории эмпирики шли значительно
дальше Г и п п о к р а т а , который, не считая возможным
видеть в теории основу для терапии, признавал за ней педа­
гогическое значение, считая ее необходимой для образования
врачей. Эмпирики строят врачебное искусство исключительно
на трех основах, составляющих так наз. „эмпирический тренож­
ник“. Наиболее важной частью его является собственное наблю­
дение (п'нщаи;). Оно касается не только того, что наблюдающий
видит, но и того, что дают ему его опыты. Вторую
ножку треножника составляют наблюдения других (1атод1а),

ШКОЛА ЭМПИРИКОВ

89

дополняющие собственный опыт. И, наконец, в случаях, когда
все это недостаточно, необходимо обращаться к заключе­
ниям по аналогии (á~<) tov óiioíov ¡.letáflaaig).
В исключительности и односторонности эмпириков—
и сила и слабость их. Слабость постольку, поскольку для
них был невозможен
какой бы то ни
было прогресс в тео­
ретическом
отно­
шении;
сила — по­
стольку, поскольку
всю свою энергию
они могли отдать
практическим целям
врачевания. Они до­
стигли поэтому боль­
ших успехов в тех
областях, в которых
возможен прогресс,
основанный только
на опыте и наблю­
дении; такими от­
раслями медицины
являются симптома­
тология, методы ис­
следования, учение
о лекарствах и хи­
рургия.
О сн о в ател я м и
эмпирической школы Рис. 45. Глазные инструменты александрий­
ского периода. Вверху: векодержатель, приявляются
Ф и л и н жигатсль, катарактная игла, катарактный нож,
из Коса и С е р а - 2 векодержателя, ресничный пинцет. Внизу:
ящик, шпадель, острая ложка, пестик. (Коллекция
п и о н из Алексан­
проф. Мейер-Штсйнсга.)
дрии, жившие во вто­
рой половине третьего века до нашей эры. Оба они были оже­
сточенными противниками Г и п п о к р а т а , в котором—совер­
шенно неосновательно—видели исходный пункт всего догма­
тического направления. Более умеренную позицию занимал
Г л а в к и й из Тараса, живший около 170 г. до нашей эры; ему
принадлежат комментарии ко всем сочинениям Г и п п о к р а т а ,

9о

МЕДИЦИНА В ГРЕЦИИ

при чем в этих комментариях он пытается построить
мост между принципами Г и п п о к р а т а и принципами эмпири­
ческой школы. Высшим пунктом развития эмпиризма явля­
ются работы Г е р а к л е и д а из Т араса, жившего в начале пер­
вого века до нашей эры. Г е р а к л е и д составил книгу в 7 томах
об эмпирической секте; в этой книге он самым подробным
образом изложил и обосновал принципы эмпирической
школы. Остальные его сочинения очень показательны для
эмпирического направления. Ему принадлежат следующие
работы: „О внутренних и наружных лекарствах“, военная
хирургия под заглавием „Солдат“, книга „О диэте“ и „О при­
готовлении и испытании лекарственных веществ“. Последний
труд является светлой стороной эмпирического исследо­
вания, так как здесь он излагает результаты своих много­
численных фармакологических опытов.
Из сочинений эмпириков до нас дошли только незначи­
тельные отрывки в трудах позднейших авторов; судить по
ним о том, что сделано эмпириками для медицины, представ­
ляется невозможным. Косвенно, однако, мы судить об
этом можем, так как между позднейшей литературой и лите­
ратурой более раннего периода существуют большие разли­
чия, свидетельствующие о том прогрессе, который сделан
в промежуточное время; об этом прогрессе говорит, напри­
мер, книга римлянина Ц е л ь з а , построенная исключительно
на александрийских источниках.
К работам эмпирической школы примыкают труды неко­
торых современных им властителей, которые частью из дей­
ствительной любознательности, главным же образом из
соображений, ничего общего с наукой не имеющих, работали
в области учения об ядах. Так, А т т а л а III из Пергамона
(188—133 г.г. до нашей эры) сам разводил ядовитые растения
(белена, омег и др.), которые особенно охотно употребляли
для убийства из-за угла, и на преступниках изучал действие
этих ядов, чтобы найти противоядия. Так же поступал Н и к ом е д из Вифинии (умер в 91 г. до нашей эры). Дальше пошел
в этом направлении М и т р и д а т Э у п а т о р (120—63 г.г. до
нашей эры). Он экспериментировал не только на других, но
прежде всего на самом себе. После многочисленных опытов он
составил противоядие, получившее спустя несколько столетий
название „митридатикум“ (Mithridaticum); по его мнению, это

ШКОЛА ЭМПИРИКОВ

91

противоядие, состоявшее из 54 веществ, было действительно
против всевозможных отравлений. Он ежедневно принимал
противоядие, примешивая к нему кровь понтийских уток,
так как они охотно поедали важнейшие ядовитые растения,
и затем принимал яд в возростающих дозах. Таким спосо­
бом он думал иммунизировать себя против всевозможных
ядов. Свой опыт Митридат изложил в собственных заметках.
Влияние александрийской медицины выходит далеко за
пределы той эпохи, в которой культура Александрии была
господствующей; это влияние заметно и в то время, когда
на исторической сцене появился новый культурный центр,—
Рим.

МЕДИЦИНА В РИМЕ
МЕДИЦИНА И ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В РИМЕ
ДО ВВЕДЕНИЯ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ
Медицина в действительном смысле слова появилась у рим­
лян сравнительно поздно; в этом отношении они отличаются
от других народов древности, у которых она существовала
уже на сравнительно ранней ступени культурного развития.
Пока римляне были нацией грубых солдат и закаленных
крестьян, потребность во врачах и их помощи была невелика.
Каждый помогал себе, как мог, при помощи домашних
средств, а если этого было мало, то прибегал к искусству
марсийских и этрусских кудесников. Постепенно это повело
к большому смешению лечебных мероприятий с религиоз­
ными обрядами, выражением чего было почитание опреде­
ленных божеств; наряду с богиней врачевания в собственном
смысле слова, „Dea Salus“, существовали другие боги,
к которым прибегали при различных страданиях: при лихо­
радке обращались за помощью к „Dea Febris“ (богиня лихо­
радки) и „Mephitis"; во время родов — к „Карменте“
(„Carmenta“) и „Люцине“ („Lucina“); всем этим богам при­
носились различные дары, всего чаще в форме изобра­
жений заболевших частей тела. Эти меры дополнялись
различными формулами заклинания и колдовства.
Наряду с этим, уже в сравнительно раннюю эпоху,
римляне понимали значение общих санитарных мероприятий.
Так, закон двенадцати таблиц (450 лет до нашей эры) запрещал
уже погребение и сожжение трупов внутри города. Постройка
канализации („cloaca maxima“) и водопроводной сети также
относится к древней эпохе. Закон „Lex Regia“ воспрещал
погребение беременных („Paritura“); закон регулировал также

МЕДИЦИНА И ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ ДО ВВЕДЕНИЯ ГРЕЧЕСКОЙ МеДИЦИНЫ 9 3

попечение о душевно-больных („Demens“ и „Furiosus“).
Несмотря на все это, вплоть до 2-го века до нашей эры у рим­
лян не было ни настоящей медицины, ни настоящих врачей.
Лишь рабы, которых приводили с собой римляне после
войн, научили своих господ благодеяниям развившегося вра­
чебного искусства; такими учителями римлян были рабы-греки.
Если среди них были не всегда настоящие врачи, а только
низший медицинский персонал,
они тем не менее умели сделаться
совершенно необходимыми для
своих господ, так что каждый
римский гражданин, состояние
которого позволяло ему содер­
жать большое количество рабов,
считал своим долгом обзавестись
подобного рода „врачом-рабом“
(„servus medicus“). В Риме созда­
лось таким образом своеобразное
положение, при котором лишь
известное число
обеспеченных
могло пользоваться настоящей вра­
чебной помощью, тогда как масса
населения этой помощи была
лишена.
Правда, врачи - рабы
часто отпускались своими госпо­
Рис. 46. „Ех voto“ (из музея
дами для оказания медицинской Терм)
с изображением внутрен­
помощи и вне, но во всяком слу­
ностей.
чае институт „servofum medicorum“
скорее тормозил развитие врачебного искусства в Риме, чем
способствовал этому развитию.
На границе между 3-м и 2-м веками до нашей эры сво­
бодные греческие врачи сделали, повидимому, первую попытку
поселиться в Риме. П л и н и й в несколько анекдотической
форме рассказывает, что в 219 г. некий А р х а г а т (что
в переводе обозначает хорошее начало) прибыл в Рим
и с восторгом был принят народом; это был первый грече­
ский врач, начавший заниматься в Риме частной практикой.
Ему были даны права римского гражданства, и на государ­
ственный счет для него была сооружена „лавка" на „conpitus
Acilius“. В благодарность за его врачебную деятельность

94

МЕДИЦИНА В РИМЕ

римляне прозвали его „целителем ран“. Вскоре, однако,
настроение римлян изменилось; жестокие прижигания и опе­
рации, которые он производил, так подействовали на римлян,
что они прозвали его „живодером“ и отказались не только
от его услуг, но и от услуг врачей вообще.
Рассказ П л и н и я говорит во всяком случае о тех трудно­
стях и предубеждениях, с которыми греческим врачам
пришлось бороться в Риме. Эти трудности были двоякого
рода. Прежде всего все усиливающееся во 2-м веке в Риме
влияние греческой культуры и греческого образования вызвало
среди националистически настроенных римлян сильную
реакцию. Об этом говорит появление таких людей, как
цензор К а т о и, которые самым энергичным образом и не
без успеха боролись с греческим влиянием, боясь, что при
дальнейшем проникновении греческих нравов древнерим­
ская простота исчезнет, опасаясь также усиления изнежен­
ности под влиянием врачей. Другой трудностью было
непрочное и низкое социальное и правовое положение чуже­
странцев в Риме. Этим объясняется, что как свободные
врачи, так и врачи-рабы долго не могли добиться признания
в Риме ни самих себя, ни своей профессии.
Врачи-рабы завоевали себе более свободное положение
только постепенно. Некоторые из них получили свободу от
своих господ в благодарность за удачное лечение; после этого
они, в качестве „свободных врачей“ („medid liberti “),
пользовались уже некоторой самостоятельностью, которая
делала для них возможной врачебную работу. Число
таких врачей из вольноотпущенников скоро значительно
возросло, и мало-но-малу создались условия, благоприятные
для образования врачебного сословия. К этому присоединилось
и то обстоятельство, что римляне постепенно изменили свой
первоначальный взгляд на врачебную профессию. Старое
римское воззрение, согласно которому всякая профессия,
связанная с оплатой, недостойна римского гражданина,
и заниматься ею могут только рабы и иностранцы, долго удер­
жаться не могло. Постепенно создалось представление, что
некоторые профессии, в особенности требующие специаль­
ных знаний, так называемые „свободные искусства“ („artes
liberales“), ничего позорного в себе не заключают; им противо­
полагались ремесла в качестве „искусств несвободных“ („artes

МЕДИЦИНА И ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ ДО ВВЕДЕНИЯ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ 9 5

illiberales“). К либеральным профессиям причислили и про­
фессию ирача, понимая под ним лишь такого врача, деятельность
которого требует известной подготовки, и противопоставляя
ему всякого рода знахарей, заклинателей и просто мошенников.
Когда настоящие врачи впервые были поставлены на одну
доску с риторами, учителями, адвокатами и землемерами,
то впервые в Риме возникло
врачебное сословие в собствен­
ном смысле слова.
Положение врачей и их
профессии таким образом зна­
чительно улучшилось; с другой
стороны, по мере превращения
Рима из областного города,
каким он был вначале, в миро­
вую столицу, потребность во
врачебной помощи становилась
все более и более ощутитель­
ной: и с начала 1-го века до
нашей эры свободные врачи гре­
ческого происхождения снова
начинают поселяться в Риме.
Понадобилось,
однако,
еще
несколько
столетий, прежде
чем государство создало опре­
деленные нормы, регулирующие
врачебный труд. Вехой в этом
отношении является указ Ц е ­
з а р я , изданный в 46 г. до нашей
эры; с него начинается история
римской медицины в собственном смысле слова. Этот указ
давал всем свободным иностранцам, занимавшимся врачебной
практикой в Риме, право римского гражданства, а с тем
вместе возможность заниматься своей профессией совершенно
свободно, подобно всякому свободному римлянину. Вместе
с тем и римляне, желавшие посвятить себя врачебной про­
фессии, получили большую возможность учиться врачебному
искусству. Эта возможность была ими использована, и, если
еще в начале 1-го века почти все римские врачи носили
греческие фамилии, то в последнем десятилетии этого века

96

МЕДИЦИНА В РИМЕ

среди врачей встречается уже много римлян. Август
возвел своего придворного врача Ан т о н и я - Му з у , принадле­
жавшего к классу вольноотпущенников, в звание всадника
и освободил его от уплаты налогов; эта льгота, дарованная
А н т о н и ю - М у з а за оказанные им услуги, была распростра­
нена затем на всех врачей. Этим сразу признано было суще­
ствование, по крайней мере с внешней стороны, однообраз­
ного врачебного сословия в Риме.
Существенным условием правильного отправления вра­
чебной профессии служило издавна существование больниц.
Как мы видели выше, в Греции это условие осуществля­
лось двояко: путем учреждения лечебниц, принадлежавших
отдельным врачам, и путем основания асклепий. Последние,
впрочем, являлись главным образом учреждениями образо­
вательного типа. Там, где. при вторжении римлян эти
учреждения уже существовали, они просто переходили в их
собственность; затем их стали устраивать и в Риме. Кроме
того, в нем возникли лечебные учреждения особого типа,
приспособленные к своеобразным римским условиям; речь
идет о так называемых валетудинариях. Своим возникно­
вением они обязаны потребности, с одной стороны, опре­
деленной группы населения, а с другой — войска. Гро­
мадные латифундии богатых римлян обрабатывались целыми
толпами рабов; для владельца такой латифундии было
совершенно необходимо создать для своих заболевших рабо­
чих возможно более благоприятные условия в отношении
их выздоровления; эта необходимость обусловливалась тем,
что каждый раб, будучи собственностью своего господина,
представлял для него известную ценность, и интересы госпо­
дина требовали, чтобы заболевший поскорее получил возмож­
ность вновь встать на работу. Благодаря этому в последние
десятилетия до нашей эры многие крупные землевладельцы
основали валетудипарии. Некоторые из них были очень велики
и, повидимому, ими пользовались не только рабы, но, в случае
необходимости, также и собственник со своей семьей, а также
и посторонние лица. Во всяком случае они оставались
частными учреждениями и обслуживались одним или несколь­
кими „servi medici“.
Подобные же условия существовали в армии. Во вре­
мена республики псе попечение о больных и раненых солдатах

ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В РИМЕ

97

состояло в том, что их, когда в том являлась необходи­
мость, транспортировали в Рим или в один из расположенных
но соседству больших городов и сдавали там на попечение
частным лицам. Если перевозка была невозможна, то больной
или раненый оставался в одной палатке с здоровыми
товарищами. Со времени Августа, параллельно с упорядоче­
нием различных сторон военной службы, было обращено вни­
мание и на санитарную службу в войсках: как в полевых лаге­
рях, так и в лагерях постоянного типа были устроены особые
помещения для больных и раненых, принявшие характер
настоящих лазаретов; они также стали называться валетудинариями. Эти ранние военные валетудинарии устраивались
в определенном месте лагеря, и устройство их вполне напо­
минает план греческо-римского частного дома.
I
ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В РИМЕ
Многочисленные греческие врачи, поселившиеся в Риме,
привезли с собой и различные направления греческой меди­
цины. Этим направлениям римляне могли противопоставить
только древне-римскую народную медицину; ее памятником
может служить книжка рецептов, принадлежащая перу
цензора К а т о н а ; в этой книжке, наряду с вполне
разумными домашними средствами (корка гранатового дерева
против глистов, можжевеловые ягоды против расстройств
мочеиспускания и пр.), роль универсального средства играет
капуста, а формулы заклинания в качестве весьма дей­
ствительного средства против вывихов и т. п. мирно
уживаются друг с другом. Авторитет такого человека,
каким был К а т о н , немало тормозил развитие греческого
врачебного искусства на римской почве; его влияние,
помимо его личных свойств, основывалось еще на том,
что в своих воззрениях он отражал склонность, которая
всегда была присуща римлянам и от которой они не могли
отказаться и в более поздние времена: римляне всегда
смотрели на научные вопросы с практически-трезвой точки
зрения, а кроме того, и наоборот, у них было стремление
и все практические вещи облекать в научное одеяние.
Все эти обстоятельства чрезвычайно затрудняли приобре­
тение греческой медициной полных прав гражданства в Риме;
Мейер.

История медицины.

7

98

МЕДИЦИНА В РИМЕ

она могла пустить корни на римской почве лишь в том
случае, если бы возможно было превратить ее в римскую
медицину, приспособив ее к особенным условиям Рима. Это
превращение было делом А с к л е п на д а из Вифинии.
Дальнейшее развитие врачебного искусства у римлян
самым тесным образом связано с медицинской школой,
основоположником которой был А с к л е п и а д . Он родился
около 120 г. до нашей эры в Прузе, занимался сперва рито­
рикой и философией, перешел потом к медицине и, следуя
духу времени, около 90 г. переселился в Рим; там он
сумел найти доступ к таким высокопоставленным людям, как
М. Антоний и Кв. Муций и, кроме того, вообще завоевать
расположение всего римского общества. Успех А с к л е п и а д а
зависел прежде всего оттого, что на место традиционной
терапии с самыми различными мероприятиями и массой
лекарств он ввел по возможности простое и „согласное
с природой“ лечение; своей доступностью эта терапия
импонировала массам; с другой стороны, этой терапии он
дал теоретическое обоснование в духе эпикурейской фило­
софии и этим нашел ключ к сердцам образованных римлян.
Согласно этому учению, человеческое тело (как и все
в мире вообще) состоит из „основных веществ—атомов“;
свойства их имеют решающее значение для всех жизненных
явлений как в здоровом, так и в больном организме. „Соки,
текущие по полым ходам тела“, в том числе и кровь,
которая содержит „вещество из более крупных частиц“,
играют второстепенную роль, являясь только „носителями
атомов“. Пневма, в которой А с к л е п и а д видит „вещество,
составленное из чрезвычайно мелких частиц“, имеет важное
значение для жизненных функций. Таким образом, его
учение не имеет одностороннего характера; не отдавая пред­
почтения ни гуморальной патологии, ни плотным веществам
организма, он пытается спаять эти принципы в одну систему.
Всего яснее это видно из его учения о болезни.
По представлениям А с к л е п и а д а, болезнь возникает
большей частью как следствие „застоя телец“. Этот застой
обусловливается величиной или формой частиц, их коли­
чеством или слишком быстрым движением, или перегибом
пор. В соответствии с различиями органа и пор возникают
различные болезненные формы. Не все болезни возникают,

ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В РИМЕ

99

однако, как следствие застоя частиц. В основе некоторых,
как напр., легких лихорадочных заболеваний, лежат рас­
стройства соков и пневмы. Эти расстройства могут рас­
пространяться на весь организм или на отдельные его
части. При попытках точнее локализовать местные болезни

Рис. 48. Римский военный перевязочный пункт (Траянова колонна).
По Голлендеру. Пластика и медицина.

А с к л е п и а д пользовался анатомическими данными, кото­
рые в других случаях интересовали его мало. Так, эпи­
лептические судороги он ставит в связь с изменениями
мозговых оболочек; плеврит он считает болезнью плевры,
а не легких; в пневмонии он видит страдание частей легкого,
лежащих вокруг дыхательной трубки и т. д.
В своей терапии А с к л е п и а д руководился определен­
ными принципами, при чем им он обязан в значительной
7*

IO O

МЕДИЦИНА В РИМЕ

степени своим успехом у публики. Его лозунгом было
„tuto, celeriter, jucunde“; он требовал, чтобы в каждом отдель­
ном случае врач испробовал 2 — 3 средства и отдавал пред­
почтение простым и „естественным“ мероприятиям (диэта,
движение, ванны, потение, водолечение и т. п.); все это
немало способствовало его популярности и приобрело ему
много сторонников и среди врачей. А с к л е п и а д утверждал,
что природа не только не разумна, но и вредна; это утвер­
ждение находилось в резком противоречии со взглядами
почти всех врачей до него и создало ему репутацию сме­
лого новатора.
В отдельных случаях-.-.Дсклепиад стремился согла­
совать свои лечебные методы с теоретическими взглядами, при
чем главную задачу терапии он видел в том, чтобы расширить
поры и вновь привести в движение остановившиеся частицы;
в редких случаях, когда, наоборот, движение частиц было
слишком оживленным, как напр., при „Morbus cardiacus“,
характеризующейся сильными потами, задачей терапии служит
сужение пор. Когда являлись особые показания, Ас кле пиа д
легко отказывался от своих общих принципов. Если на
больной орган, благодаря его положению, нельзя было
воздействовать непосредственно (напр., при мозговых стра­
даниях), или если локализация болезненного процесса была
неясна, он пытался добиться излечения путем „отвлечения
болезненных веществ“ на кишечник, или „путем выделения
испорченных веществ“. Вообще, внимательно всматриваясь
в учение А с к л е п и а д а, нетрудно видеть, что, хотя он
пытался выводить каждое свое терапевтическое действие
из своего учения о болезни, но в сущности практический
успех для него всегда был на первом плане, и теоретическое
обоснование ему он нередко подыскивал только потом.
Излюбленными средствами А с к л е п и а д а были расти­
рания, вино, вода и „пассивные движения“. Применение этих
средств было им разработано самым детальным образом,
при чем он всегда старался приспособить терапию к каждому
отдельному случаю. Растирания производились то нежно,
то сильно, они были то сухими, то влажными; объектом их
было или все тело, или только отдельные, его части.
Пассивные движения состояли в поездках в экипаже или
на корабле; в движениях в висячей постели или в носилках

ТЕМИСОН ИЗ ЛАОДИКЕИ, МЕТОДИКИ И МЕДИЦИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Ю 1

и т. и. Вода назначалась обычно холодной в форме полных
или частичных ванн и душей. Он охотно назначал, наконец,
и строгую диэту, вплоть до поста; что же касается меди­
каментов, то они назначались лишь в виде исключения.
Нередко на А с к л е п и а д а , в виду его склонности
плыть по течению, смотрели, как на шарлатана. Не суще­
ствует, однако, никаких оснований, которые заставляли бы
думать, что он не был твердо убежден в справедливости своих
теорий и в действительности своих назначений. Он был
новатором, сумевшим отлично приспособиться к тем особен­
ным условиям, которые он нашел в Риме, и удачно их
использовать. На последующее развитие медицины в Риме
он во всяком случае оказал большое влияние как благодаря
своему личному авторитету, так и своим идеям. Из его
учеников наиболее замечательным является Тем не он из
Лаодикеи.
ТЕМИСОН ИЗ ЛАОДИКЕИ, МЕТОДИКИ И РИМСКАЯ
МЕДИЦИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА.
Ас к л е п и а д , создав определенную репутацию себе и
своим учениям в Риме, отлично подготовил почву для своих
учеников и приверженцев; однако, лишь небольшой круг
врачей имел возможность следовать ему, так как для этого
нужно было обладать способностями, которые были не
у всех. Большинство римских врачей, как и прежде, было
лишено возможности приобрести знания, необходимые для
выполнения их профессии. В виду этого Т е м и с о н взял
на себя труд переработать терапевтическую систему своего
учителя А с к л е п и а д а , — систему, которая требовала ориги­
нальной личности, — в легко усваиваемый практический
терапевтический метод и основал таким образом медицин­
скую школу, сторонники которой назвали себя „методи­
ками“, — назвали потому, что эта школа свою главную
задачу видела в создании „простого пути“ (радобод) к лече­
нию болезней. Эта школа выросла на римской почве; она
была проникнута римским духом и приспособлена к римским
условиям; в виду этого во все время существования Римской
империи она сохраняла наибольшее влияние и имела
больше приверженцев, чем все другие.

1 0 '2

МЕДИЦИНА В РИМЕ

Основное ядро учения Т е м и с о н а, по Ц е л ь з у, состоит
в следующем. Знание какой-либо причины не имеет ника­
кого отношения к способу лечения; для терапии совершенно
достаточно руководиться известными общими явлениями.
Этих явлений — три рода: состояние сокращения, рассла­
бления и смешанное состояние; причина заключается в том,
что одни больные выделяют слишком мало, другие —
слишком много; у одних одна какая-либо часть тела теряет
слишком мало, другая — слишком много. Зависящие отсюда
болезни протекают или остро или хронически и находятся
в стадии нарастания, покоя или уменьшения. Необходимо
прежде всего распознать, в каком состоянии находится
организм; если он находится в состоянии сокращения, необхо­
димо предписать разрежение; если он, наоборот, страдает
чрезмерным „истечением“, необходимо действовать сокра­
щающим образом. Если, наконец, организм находится в сме­
шанном состоянии, то необходимо в первую очередь вступить
в борьбу с наиболее опасным проявлением болезни. Кроме
того, острые болезни необходимо лечить иначе, чем заста­
релые; болезни в стадии нарастания лечатся одним способом,
в стадии равновесия — другим, и в стадии, когда имеется
уже наклонность к излечению, — третьим. В соблюдении
всех этих правил и состоит врачебное искусство.
Согласно этим программным положениям, этиология
болезней для Т е м и с о и а не имеет никакого практического
значения, как это следует из отрывков его сочинений;
она имеет для него только теоретическое значение. Далее,
Те ми сон совершенно не отграничивает одного типа болезни
от другого. Из разнообразных симптомов он стремится
выделить то общее, что в них есть, и строит таким образом
свои основные формы болезней. Эти формы следующие:
„состояние сокращения“ (status strictus), т.-е. состояние,
когда ткани тела ненормально напряжены, стянуты и благо­
даря этому поры сужены, а выделения задержаны; „состояние
расслабления“ (status laxus) выражается в том, что напря­
жение тканей ненормально понижено, поверхность тела
разрыхлена и отделения всех видов усилены. Эти основные
формы болезней получили название „общностей“ (communitas).
Деление болезней на острые и хронические основывалось
главным образом на практическом принципе, согласно

ТЕМИСОН ИЗ ЛЛОДИКЕИ, МЕТОДИКИ И МЕДИЦИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ТО3

которому острые болезни сопровождаются обычно состоянием
сокращения (statu stricto), а хронические состоянием расслаб­
ления (statu laxo). При делении болезненных состояний на
стадии Т ем и с о н у пришлось оставить без внимания первый
стадий, когда болезненные изменения еще не настолько
выражены, чтобы быть доступными непосредственному
наблюдению (гиппократический стадий арерзГи). Согласно
Тем исону, самая болезнь начинается со стадием нарастания,
когда симптомы выступают все яснее и яснее. Затем следует
стадий равновесия, покоя, который в медицине Г и п п о к р а т а
вообще не существовал, и, наконец, период выздоровления.
Во всех этих суждениях ясно выступает отличие по сравнению
с более старыми учениями; влияние А с к л е п и а д а здесь
отчетливо. У последователей Г и п п о к р а т а болезнь кончается
в тот момент, когда присущая организму „physis“ побеждает
вредность, причинившую болезнь, что совпадает с моментом
кризиса; у Т е м и с о н а начало конца болезни это — момент,
когда начинают действовать врачебные мероприятия.
Принципы терапии у Т е м и с о н а, в соответствии с его
учением о болезни, чрезвычайно просты: нужно только в каждом
отдельном случае установить ту „основную форму“ болезнен­
ного процесса, с какой мы имеем дело. Если у больного —
состояние расслабления (status laxus), распознаваемое
по сильным потам, поносу, усиленному мочеотделению, общей
разбитости и т. п., то необходимо применять средства, дей­
ствующие противоположным образом. При состоянии сокра­
щения (status strictus) имеют место запор, судороги,
бессознательное состояние, задержка мочи, общее напряжение
и т. п.; здесь Т е м и с о н назначает средства, действующие
„расслабляющим“ образом. Если, наконец, в различных
частях тела налицо оба состояния, то лечение направляется
сперва против того состояния, которое является „пре­
обладающей общностью“.
Деля болезни на отдельные стадии, Т е м и с о н в течение
болезни нередко меняет лечение, в зависимости от того,
какие симптомы выступают на первый план. Но от этого
принципа тотчас делается отступление, так как вводится
схематическое деление на периоды, охватывающие каждые
три дня (так называемые Diatritos). Лечение острых и хро­
нических болезней также производится по шаблонным

104

МЕДИЦИНА В РИМЕ

схемам. Так, для хронических болезней имеет значение
только состояние расслабления (status laxus).
Рассматривая учение Т е м и с о н а, как целое, мы должны
признать, что, представляя собой нечто вроде двуликого Януса,
оно превосходно приспособлено к условиям времени. Врачебное
искусство А с к л е п и а д а было греческим растением, поса­
женным на римскую почву; в противоположность этому, мето­
дическую школу Т е м и с о н а мы без опасения можем считать
представительницей римского взгляда на вещи; со времени
Т е м и с о н а мы можем уже говорить о римской медицине.
Что это вполне справедливо, и что влияние школы
методиков было очень большим, глубоким и продолжитель­
ным, об этом всего лучше свидетельствует труд римлянина
К о р н е л и я Ц ё л ь з а , появившийся в первой половине
первого века после нашей эры.
КОРНЕЛИЙ ЦЕЛЬЗ
О жизни Це л ь з а известно только, что он жил в эпоху,
непосредственно следующую за началом нашей эры; точно
установлено, что Ц е л ь з не был врачом, но просто образо­
ванным человеком. Его труд, носящий название „De medicina
libri octo“, представляет собою часть большой энциклопедии,
в которой трактуются риторика, философия, сельское хозяй­
ство и право, а также и врачебное искусство. То обстоятель­
ство, что Ц ельз вообще оказался в силах составить эту только
и дошедшую до нас часть его сочинения, объясняется возмо­
жностью для него дополнить свои чисто-книжные знания соб­
ственными наблюдениями. Эту возможность практически изу­
чить медицину не-врач имел только в валетудинариях. Нахо­
дившиеся там рабы, которыми их господин мог располагать
во всех отношениях, представляли собой весьма удобный
объект для наблюдения. Труд Ц е л ь з а , вне всякого сомнения,
и написан для владельцев таких больниц для рабов, а также
и для настоящих врачей.
В своем труде Ц е л ь з в значительной степени основы­
вается на греческих и александрийских источниках, но во
всяком случае на всей его работе лежит прежде всего печать
влияния методической школы. Правда, он вел с ней довольно
энергичную борьбу, но во многих отношениях он все-таки

КОРНЕЛИЙ ЦЕЛЬЗ

IOS

ей очень близок; так, подобно методикам, он исходит из
того принципа, что медицина должна занимать середину
между чистой эмпирией и резко выраженным догматизмом;
подобно им, конечную практическую цель всякой теории
Ц е л ь з видит в лечении больного. Всего яснее, однако,
влияние методиков выражается в том, что Ц е л ь з просто
перенял у них наиболее важные и характерные методы
лечения.
Труд Ц е л ь з а имеет очень планомерный и система­
тический характер, тем не менее все изложенные там взгляды
и советы никоим образом не могут быть названы „систе­
мой медицины“. Создание такой
системы в круг задач Ц е л ь з а
не входило; единственное, к чему
он стремился, было составление
практического руководства по меди­
цине.
Он начинает с введения, а затем
тотчас входит in medias res и в пер­
вой книге дает широко задуманную
и хорошо выполненную диэтетику.
В ней мы находим прежде всего
Рис. 49. Древне-римская
кровососная банка.
режим, необходимый для здоровых;
затем следуют указания о влия­
нии на здоровье различных условий: брака, телосложения,
питания, образа жизни и т. п. Остальную часть книги занимает
частная диэтетика при отдельных болезнях. Вторая книга
содержит обще-патологические взгляды Ц е л ь з а , учение
о признаках болезней, о предсказании и общие показания для
различных методов лечения; заключение книги составляют
замечания о достоинствах различных питательных веществ
и о влиянии их на известные отправления тела. В двух
следующих книгах мы находим патологию и терапию отдель­
ных болезней, при чем сперва излагаются общие, а затем
местные заболевания. 25 первых глав пятой книги посвя­
щены фармакологии, при чем здесь излагаются род, действие,
способы приготовления и способы назначения лекарств,
применяемых при различных болезнях; вторая часть этой
книги трактует о лечении ран, отравлений и т. п. В шестой
книге мы снова находим патологию и терапию „а capite ad

ю б

МЕДИЦИНА В РИМЕ

с а к е т “ (с головы до ног); глазным болезням здесь уделяется
особенно много места. Наиболее важной частью всего труда
служит седьмая книга, полностью посвященная хирургии; по
плану, расположению и распределению материала, по изло­
жению принципов
хирургии эта часть
книги
Ц ел ьз а
всего больше от­
вечает нашим со­
временным пред­
ставлениям и ме­
стами читается, как
книга, написанная
в наши дни. Вось­
мая книга начи­
нается
остеоло­
гией, с обраще­
нием внимания на
то, что имеет зна­
чение для хирур­
гов,
и заканчи­
вается
лечением
переломов и выви­
хов.
Рассматривае­
мый в целом, труд
Ц е л ь з а предста­
вляет собой обшир­
ный компендиум
практической ме­
дицины; располо­
Рис. 50. Помпейские хирургические инструменты.
жение материала,
Слева направо: шпадельныЛ зонд и зонд, шприц
(вверху), канюля (внизу), зонд с ложечкой, футляр.
правда, невсегда
логичное, но труд
в общем содержит все ценное в научном отношении, что
давала тогдашняя медицина.
Труд Ц е л ь з а носит па себе печать школьной медицины
его века; что же касается остальной медицинской литературы
того времени в Риме, то она пропитана тенденциями народ­
ной медицины. Сюда относится прежде всего „ЦакгаШ

КОРНЕЛИЙ ЦЕЛЬЗ

107

ЫэЮпа“. П л и н и я , появившаяся во второй половине первого
века нашей эры. Эта книга представляет собой прекрасный
очерк средств и взглядов, которыми располагала тогда
народная
меди­
цина. Оппозиция
научной греческой
медицине,
суще­
ствовавшая
еще
у многих римлян,
распространенное
в широкой публике
недоверие к настоя­
щим врачам, лю­
бовь ко всевоз­
можным мистиче­
ским и суеверным
вещам, — все это
находит прекрас­
ное выражение у
Плиния.
Склонность к по­
пуляризации вра­
чебного искусства
наложила печать
и на остальную
медицинскую ли­
тературу римлян;
популярный харак­
тер имеют сочи­
нения В а л ь г и я
Р у ф а, Н и г и д и я
Фигула,
Тул­
51. Помпейские хирургические инструменты.
л и я Б а с с а и др. Рис.
Слева направо: 2 раневых крючка, маленькая
Эту
тенденцию ложка, катетер, канюля, распатор, расщепленный
зонд, прижигатель.
имеет даже рецепт­
ная книга С к р и б о н и я Ларга, врача, без сомнения, превышающего средний
уровень; в его книге, впрочем, эта тенденция значительно
ослабляется массой чудодейственных народных средств, дей­
ствие которых основано на суеверных представлениях.

ю8

МЕДИЦИНА В РИМЕ

С другой стороны, на ней лежит печать методической
школы, при чем влияние этой школы выражено настолько
сильно, что С к р и б о н и я необходимо причислить к числу
приверженцев ее.
Развитие методической школы Т е м и с о н о м отнюдь
не кончается; оно пошло в дальнейшем по двум направле­
ниям— в направлении, приближавшем ее к научному течению
догматического характера, и в направлении, близком к эмпи­
рической медицине. К эмпирикам должен быть причислен
Ф е с с а л и й из Траллеса.
Делом жизни этого врача была дальнейшая разработка
учения Т е м и с о н а в практическую сторону. Из чисто
схематического понятия „общности“ он выработал понятие
„показаний“. Под главными показаниями он понимает опре­
деленные, повторяющиеся при самых различных болезненных
формах симптомы, имеющие таким образом характер общих
для них; из этих показаний он выводит определенные нормы
лечения, общие для всех болезней; эти нормы составляют
основу для лечения каждого отдельного случая, отнюдь не
исчерпывая всего объема терапевтических мероприятий.
Такие нормы, или, как он предпочитает выражаться, главные
показания, он разработал прежде всего для двух важнейших
групп болезней — острых и хронических. При хронических
процессах Ф е с с а л и й сосредоточил все свое внимание на
глубоких изменениях всех тканей организма, обусловливаемых
ими, и сделал отсюда заключение, что при всех хронических
болезнях необходима полная „перестройка“ всего организма.
К этой цели он стремился, назначая больным так называемые
„метасинкритические“ (т.-е. „перестраивающие“ организм)
курсы лечения; они имели целью мощную встряску организма
и состояли в возбуждении всех его функций и в укреплении
его. Ф е с с а л и й признавал, что, наряду с общей терапией,
необходимо лечить и отдельные симптомы болезни; поэтому,
наряду с главными показаниями, он установил целый ряд
специальных показаний, так что в общем получались чрезвы­
чайно простые основы практического лечения больных.
В учении и взглядах Ф е с с а л и я мы должны отметить
еще одну сторону. Для того, чтобы лечить больного, нужно
немного; по мнению Ф е с с а л и я , необходимо только быть
знакомым с определенными общими признаками болезней

СОРАН ЭФЕССКИЙ

109

и с сравнительно небольшим числом частных признаков,
а также с основанными на этом знании терапевтическими
признаками. Что касается других сведений теоретического
характера, то они врачу ненужны; во всяком случае шести
месяцев обучения для врача достаточно. Главной задачей
служит практическое обучение у постели больного, кото­
рое он, повидимому, производил с многочисленными учени­
ками.
Совершенно иначе смотрел на вещи другой привер­
женец методической школы и в то же время самый значи­
тельный ее представитель вообще, С о р а н Э ф е с с к и й .
СОРАН ЭФЕССКИЙ
С о р а н был сыном М е н а н д р а и Ф о й б ы; учился он
главным образом в Александрии, а большую часть жизни
провел в Риме в эпоху Траяна и Адриана. Принципом, из
которого он исходил, было следующее положение: „учение
о здоровом теле не имеет никакого значения, если иметь
в виду конечную цель медицины“; тем не менее оно
должно входить в круг знаний, обязательных для врача,
так как „служит украшением науки“. Из трудов Со р а н а
до нас дошли: „О женских болезнях“ в первоначальном
тексте и „Об острых и хронических болезнях“ в вольной
латинской обработке; в обоих этих сочинениях он с удиви­
тельной последовательностью проводит отделение теории
от практики. Областями медицины, в которых С о р а н
сделал всего больше, были акушерство и женские болезни.
Гинекологией и акушерством занимались и другие врачи до
С о р а н а; так, большое имя в этих специальностях составили
себе Д е м е т р и й изАпамеи, К л а в д и й Ф и л о к с е н и др.;
но С о р а н первый стал работать рационально, освободив
эти области медицины от всяких мистических понятий
и мероприятий, устранив грубые, насильственные приемы.
Трудности, которые ему пришлось преодолеть, были очень
велики, при чем причины их заключались главным образом
в том, что нравы того времени требовали, чтобы исследо­
вание больной женщины и роженицы, как правило, произво­
дилось повивальной бабкой; врач мог производить такое
исследование лишь в исключительных случаях.

н о

МЕДИЦИНА В РИМЕ

То описание нормальных женских половых органов,
которое дает С о р а н, страдает большими дефектами, так
как в основе его лежат наблюдения над животными. Очень
тщательно разработан вопрос о тяжелых родах; причину их
C o p a n видит в общем состоянии матери, в ненормальностях
1+U■

• : ■ШГМГГ
г** ■'
-•

i".
l.vluli
Jl4-Í<rifícu»»»’ П « V)Á

fbr\

|

.jüfrti *.Ví7?or
fl'4<rr.}It^cwnú/'

^.СхзгьМиГfú ti-K \ju > rl
r*ípí«*»i cíw i

¿<V

4*'/-rT4-,;r^rt/,tí,

v'c..-/v/um»«oi"r
l;nf' ■ -

Рис. 52.

Изображения положения плода пз рукописи
Сорана Эфесского.

половых частей, при чем известное внимание уделяется
и узкому тазу, а также в неправильных положениях плода;
эти положения описываются подробным образом, при чем
дается оценка их значения для родового акта. При исследо­
вании половых органов C o p a n нередко прибегал к помощи
зеркала (Moktqov )-, в о время родового акта он охотно пользо­
вался удобным креслом особой конструкции; кресло это

СОРАН ЭФЕССКИЙ

III

было снабжено спинкой и ручками, а сидение спереди
было вырезано в виде полукруга. Руководство С о р а н а
дает точные указания, касающиеся положения повивальных
бабок и их помощниц, положения роженицы, в особенных
случаях, приготовлений к родам и различным периодам
родового акта вплоть до удаления последа. При ненор­
мальных положениях плода сначала делается попытка поворота
при помощи комбинированных внутренних и наружных приемов.
Если не было никаких шансов на спасение плода, произво­
дилась экзартикуляция отдельных членов, эмбриотомия или
эмбриульция; для всех этих операций существовал довольно
богатый инструментарий.
Во второй части первой книги подробно излагаются
уход за ребенком от его рождения до отнятия от груди,
а также болезни новорожденных. Здесь же читатель находит
правила, которыми следует руководиться при выборе корми­
лицы, а также указания, какой образ жизни должна она вести.
Вторая книга излагает женские болезни; здесь описываются
расстройства менструаций, „истерия“, воспаления матки
и влагалища, изменение положения, опухоли и т. д. Картины
болезней в большинстве случаев наглядны; отдельные группы
так ясно отграничены одна от другой, что можно говорить
о дифференциальном диагнозе. В изложении всюду видна
приверженность С о р а н а к методической школе; особенно
ясно выступает это в отделах, посвященных терапии. В уче­
нии об „общностях“ (communitates), об отдельных стадиях
их, о главных и частных показаниях C o p a n следует
Фессалию.
Еще яснее выступает принадлежность Со рай а к методи­
ческой школе во втором из вышеупомянутых сочинений.
К анатомии и физиологии он относится так же, как методики.
В вопросе о причинах болезней он держался примиритель­
ных взглядов. Исследование „темных причин“, ускользающих
от понимания врача, он считает ненужным и вредным;
причины заболевания он делит на причины, подейство­
вавшие, уже оказавшие свое влияние, и причины, продол­
жающие еще действовать. Первые играют роль непосред­
ственных причин заболевания, поводов к нему; сюда отно­
сятся внешние воздействия различного рода, расстройства
пищеварения, однообразное питание, отравления, психи­

112

МЕДИЦИНА В РИМЕ

ческие травмы и, наконец, заражение (contagio). Значение
всех этих причин — теоретическое; все они в отношении
к данной болезни являются прошлым и влияния более не
оказывают. Несравненно более важную роль играют при­
чины, продолжающие действовать. К ним относятся: общее
предрасположение больного, его возраст, пол, погода, время
года и т, и.
В учении о происхождении болезней С о р а н придержи­
вается „солидарно-патологической“ теории, т.-е. он стоит
на той точке зрения, что в патогенезе болезней решающее
значение принадлежит твердым частям тела (solidae partes).
Точнее говоря, здоровье и болезнь обусловливаются плотными
тканями, влияющими на мельчайшие частички, двигающиеся
в находящихся между ними порах. Явления каждой отдельной
болезни не принимаются в расчет во всем их разнообразии;
Со ран сводит их в немногочисленные, общие всем болезням
основные формы (communitates), при чем па этом принципе
методикой строится и лечение. Патологической анатомии
Copan отводит такое же место, как и нормальной. Его заме­
чания но этому вопросу имеют только теоретический, научный
интерес; в этом смысле он объясняет воспаление внедре­
нием „телец“ крови в раны; говорит о „грануляции“, т.-е.
об образовании молодой соединительной ткани из вен,
о „затвердении“ печени при водянке, о геморроидальных
узлах матки, как причине кровотечений из половых органов
и т. п. Более важное значение имеет утверждение Сорана,
что в одном и том же органе могут наблюдаться различные
формы болезненных изменений: так, напр., ночка одно­
временно может находиться в состоянии простого воспали­
тельного набухания, затвердения, нагноения, язвенного про­
цесса и „истечения“.
Наиболее выдающуюся сторону книги составляет учение
о признаках болезней. Оно разсматривается в общей связи,
но составляет наиболее разработанную и существенную часть
каждой главы. Большой шаг вперед по сравнению со всеми
прежними врачами составляет резкое и последовательное отде­
ление собственно „признаков болезни“ от „симптомов“ ее. Под
первыми (signa passionis) С о р а и понимает такие проявления
болезни, которые существуют во все время течения страдания,
являются выражением его и позволяют распознать характер

СОРАН ЭФЕССКИЙ

JI3

патологических процессов, лежащих в основе данной болезни.
Что же касается „симптомов“, то они с сущностью болезни
ничего общего не имеют; по ним нельзя судить о роде заболе­
вания, можно только на основании разнообразных симптомов
уяснить различия между отдельными случаями болезни. Таким
образом, симптомы отличаются меньшим постоянством и боль­
шим разнообразием. Как те, так и другие явления могут
быть и субъективными, и объективными. К первым отно­
сятся признаки и явления, на которые жалуется сам
больной; к ним принадлежат общая слабость, усталость,
ощущение жара, головокружения, отсутствие аппетита,
жажда, дрожание и т. п. Ко вторым относятся явления,
устанавливаемые врачом; сюда принадлежат общий вид
больного, выражение его лица, игра мимики, цвет кожи
и волос, состояние питания, изменения поверхности
тела, свойства выделений, пульс, дыхание и некоторые
другие.
Руководясь этой не только хорошо обдуманной теорети­
чески, но и разработанной практически во всех деталях
симптоматологией, С о р а н достиг в описании картины
отдельных болезней такой точности, какой не знал ни
один врач до него; он умел мастерски отграничить
болезни, даже очень близкие одна к другой, и в этом
смысле является первым творцом дифференциальной диаг­
ностики.
В исследовании больного С о р а н поступает чрезвычайно
систематически, в его методах исследования мы находим
умелое пользование теми тремя способами, которые знала
уже медицина Г и п п о к р а т а . При помощи „осмотра“ (inspectio) исследуется все, что может быть воспринято
глазом, при чем он отмечает и некоторые вещи, на которые
теперь мало обращают внимание. „Ощупывание“ (palpatio)
применялось С о р а н о м так, как это делали последователи
Г и п п о к р а т а , т.-е. главным образом для того, чтобы уста­
новить консистенцию различных частей, ненормальные
сопротивления (опухоли или клубки паразитов в кишеч­
нике) и т. п. Особый метод исследования предста­
вляет перкуссия в очень простой форме (concussus palmae);
с этим способом мы здесь встречаемся впервые; перкус­
сией С о р а н пользовался для определения в области
История медицины.

3

” 4

МЕДИЦИНА В РИМЕ

живота границ так называемого „тимпанического звука“ (resonus tympani) или „полунаполненной трубки“. С ор а и также
следит за температурой тела. При помощи выслуши­
вания ухом, прикладываемым к телу, определялись раз­
личные шумы в животе и в груди; таким образом аускуль­
тировались шумы в желудке „как в полунаполненной
трубке“, „урчание в кишках“, „звонкие или трещащие шумы“
при плеврите, шипящие звуки при перипнеймонии, шумы,
происходящие как бы „от жидкости, находящейся в замкну­
том пространстве“ и т. д.
Из специальных методов исследования видное место
занимает исследование пульса; этот метод разработан по
сравнению с тем, чем он был раньше, самым детальным
образом; подробным образом излагаются различия, касаю­
щиеся ритма, скорости и наполнения. Усовершенствованию
подверглись и иследование мокроты и в особенности мочи.
С о р а н описывает ненормальные примеси к моче, как-то:
гной, кровь, осадки песку, жировые вещества и т. п.; все эти
находки ставятся в связь с процессами в соответствующих
органах. Наконец, в круг методов исследования С о р а н вводит
еще и исследование нервной системы, при чем параличи
и потеря чувствительности определяются помощью особых
приемов (движения, прикосновения различными предметами).
Лечение производится по принципам методической школы,
разработанным Т е м и с о н о м и Фе с с а л и е м . С о р а н систе­
матизировал и углубил эти принципы, но сделал это так,
что в каждом отдельном случае для врача оставался широкий
простор. Основу составляют „общие терапевтические нормы“
(regula generalis), полученные из главных показаний. Широкое
поле остается, однако, и для специальных показаний, т.-е.
для симптоматической терапии в более узком смысле
слова. В тех случаях, когда местные симптомы требуют
каких-либо особенных вмешательств, к общей и симптома­
тической терапии присоединяется еще и местная (напр.,
при опухолях). Много сделал С о р а н и в области хирургии;
особый труд он посвятил переломам костей и мастерски
разработал учение о повязках.
С С о р а ном медицина снова достигла высшего пункта.
У него было много сторонников как среди врачей, так и среди
лиц, чуждых медицине; эти сторонники были большими его

СОРЛН Э Ф Е С С К !^

115

поклонниками, но и самые ожесточенные его праги должны
были признать его заслуги и согласиться, что методическая

чтгроофсш.оо-йсгоороу^Ы“-'}-'
Ьх> X ооу <хсф аЛл а

рУ\ ш

Рис. 53.
Рисунок из уче­
ния о повязках Сорана, изо­
бражающие повязку
голени
(эрка).

Рис. 54. Рисунок из учения
о повязках Сорана, изобра­
жающий повязку груди.

Рис. 55. Рисунок из учения
о повязках Сорана, изобра­
жающий повязку головы.

школа, приспособляясь к духу и требованиям времени, сде­
лала большое дело, построив мост между римской народной
и греческой научной медициной.
8*

п б

МЕДИЦИНА В РИМЕ

ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ХИРУРГИЯ
Школа, сумевшая завоевать себе такой крупный успех,
не могла не встретить оппозиции. Эта оппозиция явилась
со стороны поборников
строго-научных принци­
пов в медицине, т.-е.
принципов, которые с
усилением влияния Рима
потеряли свое влияние.
Врачи, стоявшие во
главе этой оппозиции,
умели пользоваться опы­
том своих противников.
Так, один из замеча­
тельных представителей
этого направления, вра­
ждебного
методикам,
А т е н а й из Атталеи,
живший в эпоху Клав­
дия, т.-е. около сере­
дины первого века по­
сле нашей эры, созна­
тельно шел навстречу
требованиям римского
народа, мало поступаясь
при
этом научными
принципами. Исходя из
соображения, что знать
медицину должен в сущ­
Рис. 50.
Помпейские хирургические ин­
струменты.
1 — пинцет, 2 — ножницы,
ности каждый человек,
3. 4 и 0 — щипцы, 5 — пинцет с задвиж­
А т е н а й составлял свои
кой, 7 — инструмент для скарификации.
труды популярно, так
что каждый образованный человек мог усвоить те зна­
ния, которые считал необходимыми. Он задался далее
целью противопоставить теоретическому учению мето­
дикой систему, которая была бы равна ему, и теорию дог­
матизма, которая никогда не могла пустить глубокие корни
на римской почве, он попытался заменить теорией пневматизма, т.-е. учением о том, что все процессы в организме

ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ХИРУРГИЯ

И7

зависят от свойств и распределения „жизненного воздуха“
(пневмы). Эта теория являлась в сущности лишь вывеской
для глубоко продуманного эклектизма, создавшего новую

Рис. 57.
Римские хирургические инструменты. Слева
направо: зонд со шпаделсм, раневой крючок, щипцы, зубные
щипцы.

систему из различных учений. Таким образом, пневматиков
правильнее было бы называть эклектиками, так как
пневматический принцип — лишь один из принципов, состав­
ляющих сущность этого учения.

и 8

МЕДИЦИНА В РИМЕ

Антагонизм между пневматиками и методиками выра­
зился уже в делении медицинской науки на различные
отделы; на первое место А т е н а й выдвигает физиологию;
за ней идут патология, диэтетика, фармация и терапия;
такое деление ясно свидетельствует о стремлении подчинить
медицину чисто-научным принципам. Физиология излагается
под сильным влиянием динамически - материалистических
представлений стоической философии. Основными частями
человеческого тела служат „тепло, холод, сухость и влаж­
ность“; все они представляют вещество, и из этих элементов
построены отдельные части тела. Жизненным принципом
в собственном смысле слова служит иневма; она имеется
в организме с момента рождения, постоянно возобновляется
посредством дыхания, разносится по всему телу сосудами
и в различных частях тела выполняет различные функции.
Мы имеем дело таким образом с чисто-теоретическим, спе­
кулятивным учением, которое практически ничего не дает,
но которое было очень ясным для последователей стои­
ческой философии. В учении о происхождении болезней
пневме отводится такое же место, при чем пневма также
играет важную роль.
На практической стороне дела, на лечении больных теории
пневматиков не отражались; наоборот, у пневматиков мы
видим в сущности отчетливую тенденцию пользоваться в пра­
ктическом отношении достижениями методической школы.
Это проскальзывает уже у А те на я, но в гораздо большей
степени у его преемников, и в виду этого некоторые из
них уже не хотят называть себя „пневматиками“ и откро­
венно именуют себя эклектиками. Первое место среди них
занимал непосредственный ученик основателя школы Аг а т и н
из Лакедемона; в терапии он был открытым сторонником
методической школы. Еще дальше пошли в этом направлении
ученик Агатина Г е р о д о т , живший около конца 1-го века
нашей эры и Ар х и ген,
живший в эпоху Траяна;
первый разрабатывал в духе методической школы „есте­
ственные методы лечения; второй развил дальше учение
о пульсе.
Хирургия пользовалась в это время большим вниманием
со стороны врачей. Ею особенно занимались только что
упомянутый Архи ген, а также целый ряд выдающихся врачей

119

ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ХИРУРГИЯ

в течение 1-го и начале 2-го века. Ар х и ген первый надле­
жащим образом производил ампутации конечностей и первый
стал прибегать к перевязке сосудов и обкалыванию их.
В этом помог ему опыт, приобретенный им в бытность воен-

Рис. 58. Римские хирургические инструменты. Слева направо:
щипцы для зубных корешков, малые зубные щипцы, 3 различ­
ных хирургических ножа, раневой крючек.

ным врачом. Его метод подвергся дальнейшему усовершен­
ствованию в работах Л е о н и д а из Александрии (конец
1-го века), который ввел лоскутный разрез; кроме того, ему
хирургия обязана и некоторыми другими нововведениями.
Далее, современник А р х и г е н а , Г е л и о д о р усовершен­
ствовал технику операций на черепе и учение о повязках.

/

120

МЕДИЦИНА В РИМЕ

Наиболее выдающимся хирургом этой эпохи и древности
вообще был, без всякого сомнения, Анти л л, о жизни кото­
рого мы знаем только то, что он жил в первую половину
2-го века. Ант и л л работал преимущественно в области
хирургии; что касается
других отраслей меди­
цины, то теоретически
он был сторонником
пневматической школы;
практически ж е— эклек­
тиком чистейшей воды.
В хирургии он расши­
рил область показаний
к отдельным оператив­
ным пособиям, ввел но­
вые методы и усовер­
шенствовал целый ряд
методов, которые были
уже известны до него.
Большим прогрессом по
сравнению с его пред­
шественниками были так
называемые „пластиче­
ские операции“, которые
широко применял; он
оставил
превосходные
описания пластических
операций, восстановле­
ния разрушенных век,
носа, ушей и т. п. Но
его главной заслугой
были операция аневриз­
мы, впервые произвеРис. 59. Древнее зеркало (V, нат. вел.).
ден н ая
им>
а
такж е
операция удаления ката­
ракты. Что касается первой, то он оставил очень под­
робное описание этого страдания, установил показания
к хирургическому вмешательству и дал краткое, но
вместе с тем очень ясное описание операции, наиболее
существенным моментом которой служит двойная перевязка

ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ШКОЛА И ХИРУРГИЯ

121

мешка с кровыо. При операции удаления катаракты он,
в отличие от своих предшественников, не ограничивался
отдавливанием хрусталика в стекловидное тело, но стал
извлекать его через разрез глаза.

Рис. 00. Акушерско-гинекологические инструменты. Слева направо: часть
щипцов-кефалотриба, крючок, промывательный катетер, эмбриотом, щипцы,
серповидный нож, кюретка, шпадель с ложечкой, шпадель с зондом, двойной
зонд. (Коллекция проф. Мейер-1 Птейнега).

Такие успехи в хирургии трудно себе представить без
наличности двух условий: асептики и наркоза. Мы нигде не
находим особенных указаний относительно асептического
ведения операций, но, судя по тому, что до нас дошло
из хирургии Гиппократовской, мы должны допустить,

122

МЕДИЦИНА В 1’ИМЕ

что Анти л л строго выполнял все те требования, которые
были обязательны для каждого хирурга; такими требова­
ниями были соблюдение строжайшей чистоты со стороны
хирурга, его помощников, тщательная очистка операцион­
ного поля и инструментов. Выполнение этих требований
было необходимо, так как в противном случае результат
безупречной в техническом отношении операции сводился бы
на нет, благодаря последующему нагноению. О соблюдении
асептики говорит до известной степени и характер хирур­
гического инструментария. Сравнительно с древне-греческой
эпохой инструментарий стал значительно богаче, и старый
принцип—производить возможно больше операций с воз­
можно меньшим числом инструментов—заменился как раз
противоположным. Инструменты делались в большинстве
случаев из цельного куска металла и должны были удо­
влетворять самым строгим требованиям чистоты. Второе
условие, без которого невозможно развитие хирургии,также
было выполнено, так как хирурги эпохи, непосредственно
следовавшей нашей эры знали наркоз; и именно для общей
анэстезии они пользовались напитком из корня мандрагоры>
действующим началом которого является вещество, близкое
по своему составу к скополамину, и теперь применяемом у
для целей наркоза.
ЭКЛЕКТИКИ
Связь врачей, о которой была речь в предыдущей
главе, с пневматиками была очень отдаленной; в после­
дующее же время наиболее выдающиеся представители вра­
чебного искусства все более и более отдалялись от отдельных
школ. Отказываясь от односторонности одних школ, стремясь
стать выше дрязг других, они ставили своей задачей
разработать отдельные области медицины или, критически
расценивая накопившийся теоретический и практический
материал, создать для медицины более широкий и прочный
фундамент. По пути разработки отдельных отраслей меди­
цины пошел выдающийся врач П е д а н и й Д и о с к у р и д
из Аназарба в Киликии; П е д а н и й был современником
С к р и б о н и я и П л и н и я, в царствование Нерона и Веспасиана он совершил большие путешествия с целью из-

ЭКЛЕКТИКИ

123

учения фармакологии, и свои наблюдения и опыт изложил
в книжке, носящей название „пед1 ЯХцд 1 ат(>1 хг)ди; этот
труд, в котором нашла разработку обширная область учения
о лекарствах, сохранил свое основное значение в течение
многих столетий.
Среди врачей второй группы, стремившихся создать
систему медицины и примыкавших в общем к эклектиче­
скому направлению, видное место занимают следующие три
врача: А р е т е й из Каппадокии, Р уф из Эфеса и Г а л е н из
Пергама. Когда жил первый из них, нам в точности не­
известно, но, повидимому, вначале второго века нашей эры.
До нас дошли две его книги: „О причинах и признаках острых
и хронических болезней“ и „О лечении острых и хрони­
ческих болезней“. Эти работы являются противоположностью
трудов Со ран а, посвященных тому же вопросу; от книг
С о р а на сочинения А р е т е я отличаются в том отношении,
что теоретическую (этиология, симптоматология) часть меди­
цины от практической (терапия) он отделяет даже внешне,
разделяя свой труд на две части. Его учение в общем пред­
ставляет шаг назад к медицине Г и п п о к р а т а ; подобно
последнему, он подчеркивает необходимость трезвого наблю­
дения у постели больного. Эти наблюдения он кладет
в основу терапии, которую применяет преимущественно
в виде простых диэтетических и естественных средств. Много
общего у А р е т е я с Г и п п о к р а т о м и в теоретическом
отношении. Подобно Г и п п о к р а т у , А р е т е й признает
существование естественной силы ('.зш«д), свойственной чело­
веку, локализует врожденное тепло в сердце и приписы­
вает пневме важные функции.
Наряду с этим Аре т е й, следуя методикам, приписывает
известное значение и степени напряжения тканей, при чем
в учении о происхождении болезней он в толковании основ­
ных форм болезней вполне примыкает к методикам. Остав­
ленные им описания болезней составлены в большинстве
случаев мастерски, при чем некоторые из них, как например
мочевое изнурение, дифтерия, описываются им впервые.
Диагностика А р е т е я также стоит на высоком уровне раз­
вития; он пользуется всеми методами, которые применялись
до него, а также способами исследования, которые не упо­
минаются прежними авторами; так, он умеет уже выслушивать

124

МЕДИЦИНА В РИМЕ

сердце.
Терапию он основывает исключительно
на
опыте и наблюдении и при построении ее совершенно не
интересуется теоретической стороной дела. Наиболее суще­
ственную часть его методов лечения составляют регулиро­
вание диэты, курсы лечения, имеющие целью воздействие
на обмен веществ, движения, физические упражнения, ванны,
массаж и т. п. Его лекарственный арсенал не обилен, но
тщательно подобран.
Р у ф из Эфеса жил во времена Траяна; его значение
заключается прежде всего в тех методах, с помощью кото­
рых он исследовал больных; главной же его заслугой
является стремление теснее связать анатомию с осталь­
ными отраслями медицины. В этом отношении он является
одним из последних отпрысков Александрийской школы,—
в Александрии прошли его годы учения. Из его трудов
первое место занимает книга „О названии частей человече­
ского тела“. Эта книга бросает свет на состояние анатомии
в эпоху нашей эры; из нее мы видим, что вскрытие чело­
веческих трупов снова стало редкостью, и врачи снова ока­
зались вынужденными делать заключения о строении челове­
ческого тела путем аналогии с определенными видами
животных. Если мы примем во внимание этот факт, то мы
должны признать, что анатомические знания Р у фа пред­
ставляют большой шаг вперед по сравнению с тем, что
было до него; ему принадлежит первое описание перекреста
зрительных нервов, а также капсулы хрусталика. Большой
широтой отличается взгляд его на нервную систему, как
на соединительное звено между различными функциями
организма. Оригинальные мысли мы находим и в его пато­
логических воззрениях; в частности тот факт, что он
написал монографии об отдельных болезнях (о подагре,
о страданиях почек и мочевого пузыря), ясно показывает,
что он стремился выйти за пределы общих представлений
о болезнях. Его знаниям соответствовало его умение; об
этом свидетельствуют чрезвычайно разумные методы лечения,
которые он предлагает при различных болезнях; такова
остановка кровотечения путем давления пальцем, давящей
повязки, холода, перекручивания, перевязки сосудов, и вяжу­
щих средств, его способ лечения болезней почек и пузыря
и некоторые другие.

ГАЛЕН

125

А р е т е й и Р у ф являются выдающимися врачами своей
эпохи; но значение их далеко отступает на задний план
по сравнению с третьим эклектиком Га л е н о м.
ГАЛЕН
С Г а л е н о м временно прекратилась та борьба, которая
проходит через все развитие медицины, — борьба между
взглядом на медицину, как на науку, и взглядом на нее,
как на искусство; первым проявлением этой борьбы была
та противоположность в воззрениях Косской и Книдосской
школ, о которой говорилось выше; с тех пор этой борьбе,
которая ведется то сознательно, то бессознательно, не суж­
дено затихнуть. Условия, существовавшие у врачей в эпоху
Г и п п о к р а т а , заставляли их видеть в медицине только
искусство; Г а л е н первый оказался в счастливом поло­
жении человека, который мог подойти к медицине, как
к науке. Условия, необходимые для этого, были уже на­
лицо: александрийская медицина открыла для естественно­
научного понимания врачебного искусства такие возмож­
ности, каких раньше никогда не было; анатомия и физио­
логия достигли очень высокой ступени развития, учение
о причинах болезней, благодаря соревнованию различных
школ, было разработано детальным образом, при чем более
или менее была преодолена односторонность, мешавшая
развитию этого учения; в отдельных отраслях медицины,
каковы напр, фармакология, хирургия, акушерство и др.,
благодаря особому интересу, который они возбуждали
во врачах, наметился значительный прогресс, такой же
прогресс имел место и в терапии, благодаря богатому
опыту, накопившемуся в течение веков. Все призывало
таким образом к тому, чтобы весь тот богатый опыт, как
теоретический, так и практический, использовать для создания
научной системы врачебного искусства, системы, в которой
теория была бы непосредственной основой для практики.
Эту колоссальную задачу мог разрешить только человек,
обладающий исчерпывающими знаниями в области теории
и практики современной ему медицины, человек, ода­
ренный творчеством и достаточным запасом энергии,
чтобы путем синтеза всех существовавших тогда теорий

126

МЕДИЦИНА В РИМЕ

и мнений создать совершенно новое учение, сделавшее
в то же время ненужными все остальные. Всеми этими
свойствами Г а л е н обладал в большей степени, чем кто
бы то ни было до и после него.
Г а л е н родился в Пергаме в 130 г. после нашей эры. Его
отец, известный архитектор Н и к о н , был человеком очень
образованным, как в математически-естественных вопросах, так
и в философии; уже с 14-летнего возраста он познакомил
сына с различными философскими системами, при чем уже
юношей Г а л е н проявлял к ним и исключительный интерес
и большие способности. С 17-ти лег он посвятил себя меди­
цине; непосредственной причиной такого решения было,
повидимому, сновидение его отца, истолкованное, как
божественное внушение, чтимого также и в Пергаме А с к л еп и я. В родном городе, в котором был Асклепейон,
посещавшийся многочисленными больными, учиться меди­
цине было нетрудно, так как больничный материал был
очень велик; Г а л е н учился у нескольких врачей, при­
держивавшихся самых различных направлений.
После смерти отца Г а л е н предпринял путешествие, во
время которого он изучал главным образом анатомию
у П е л о п с а в Смирне и у Н у м и з и а н а в Коринфе.
Чтобы усовершенствоваться в этой области знания, Г а л е н
отправился затем в Александрию; здесь он занимался не
только анатомией, по и другими медицинскими науками,
и продолжал литературную деятельность, начатую им на
20-м году жизни. После девятилетнего отсутствия он вер­
нулся в родной город, принял здесь должность врача гла­
диаторов и исполнял ее в течение 4-х лет. Он пользовался
малейшей возможностью расширить свои сведения по ана­
томии и физиологии, при чем всего более его интересовало
влияние образа жизни на состояние организма. Затем,
подобно многим другим врачам, Г а л е н а потянуло в Рим.
Здесь ему скоро удалось завязать близкие отношения со
многими высокопоставленными и выдающимися людьми;
таковы консул Б о эт, философы Э в д е м и А л е к с а н д р Д а ­
ма с це н, дядя императора Л ю ц и й В е р и др. Эти связи
были во всех отношениях очень полезны для него, так как,
с одной стороны, он получил возможность познакомить
с своими идеями наиболее влиятельные круги столицы,

ГЛЛЕН

127

а с другой—очень скоро доставили ему „praxis aurea“.
К сожалению, здесь в Риме проявились в полной мере
дурные стороны его характера, унаследованные, по его
словам, от матери: склонность к ссорам и спорам, а также
хвастливое самомнение. Сам он говорит, что с юных лет он
относился с полным презрением к известности и лопулярности, но этому противоречит его стремление заставить
в Риме заговорить о себе. Для этой цели он устраивал для
избранного круга приглашенных публичные чтения, сопро­
вождавшиеся вскрытиями животных и вивисекциями. Им
руководило при этом не стремление приобрести возможно
большее число пациентов, но то высокомерие, с которым
он относился к своим противникам; последнее поселило
среди римских врачей глубокое недовольство, которое вы­
ражалось в самых жестоких нападках на него. Ожесточен­
ными врагами его сделались между прочим некоторые вид­
ные представители методической школы. Благодаря этому,
несмотря на блестящие внешние успехи, Г а л е н спустя
4 года принужден был снова оставить Рим.
В какой мере на это решение повлияла так наз. „чума Анто­
нина“, разразившаяся в 166 г. после нашей эры, сказать трудно,
но во всяком случае наводит на размышления тот факт, что
Г а л е н , не упускавший ни одного случая для расширения
своих знаний, на этот раз бежал от эпидемии. На обратном
пути на родину он ехал через Кампанию, Кипр и Палестину,
где всюду пополнял свои медицинские знания в самых раз­
личных направлениях. Тотчас по прибытии в Пергам он был
вызван императором Вером и Марком Аврелием в Аквилею,
куда он приехал зимою 168 г. С императорами, бежав­
шими от вновь вспыхнувшей эпидемии, при чем первый
из них пал жертвой чумы, Г а л е н вновь отправился в Рим,
отклонил предложение Марка Аврелия сопровождать его
в походе против маркоманов и вместо этого был назначен
врачом при юном Коммоде. После возвращения Марка Аврелия
он сделался его врачом. Исполнял ли он обязанности при­
дворного врача и при последующих императорах, в точности
неизвестно; во всяком случае, по его собственным словам,
он долго сохранял близкие отношения ко двору. Практикой
в это время он занимался относительно немного, отдавая
предпочтение научно-литературной деятельности; во всяком

128

МЕДИЦИНА В РИМЕ

случае во все время своей жизни он пользовался широкой
известностью. Умер он в 201 г. в Риме, а может быть
и в родном городе. Литературное наследство Г а л е н а , — им
оставлено почти 400 различных сочинений, — свидетельствует
о необыкновенной начитанности, прекрасной памяти, вели­
колепном знании тогдашней медицинской науки, критических
способностях и удивительном умении пользоваться, наряду
с собственными наблюдениями, чужим опытом. С другой
стороны, в его работах поражают безграничное тщеславие,
переоценка своих и недооценка чужих исследований, большая
наклонность к болтливой обстоятельности; одним словом,
в его книгах нашли отражение все черты его характера.
Важнейшими его трудами являются следующие: „Анатоми­
ческие исследования“, „О назначении частей тела“, „Об
учениях и взглядах Гиппократа и Платона“, „Терапевтические
методы“, „О больных частях тела“, „О составе лекарств“,
„Гигиена“ и др.
Основной задачей Г а л е н а было установить связь между
отдельными отраслями медицины; он стремился при этом,
чтобы те из них, которые имеют непосредственное отношение
к лечению больных, основывались на отраслях медицины,
предметом которых была сущность и причины болезней.
Последние, в свою очередь, должны основываться на
знакомстве со здоровым организмом. Таким образом, исход­
ным пунктом служат нормальная анатомия и физиология;
на них строится учение о болезни и учение о действии
лекарственных веществ, которые и являются в конце концов
основой терапии.
^ Путь, который был избран Г ал е ном при его исследо­
ваниях, был предопределен его наклонностями, с одной
стороны, и полученным им образованием — с другой; он хотел
подчинить медицину, наряду с естественно-эмпирическим,
математическому методу, т.-е. стремился положить в основу
медицины не только непосредственное наблюдение при
помощи органов чувств, но и дедукцию из положений
и истин, имеющих абсолютный характер. Трудно судить,
отдавал ли себе Г а л е н отчет в том коренном различии,
которое существует между этими двумя методами, или он
сознательно игнорировал это различие. Во всяком случае
такой подход к вопросу имел 2 следствия: во-первых,

ГАЛЕН

129

Г а л е н смог создать научную систему, объясняющую
явления в здоровом и больном организме, а, во-вторых,
создавая эту систему, он сделал целый ряд грубых ошибок,
которых он при своей гениальности несомненно мог бы
избежать, если бы все время оставался на естественно­
научной эмпирической почве.
Идея, лежащая в основе всех его исследований, может
быть вкратце выражена в следующем положении: „Природа
ничего не делает без цели“. Это изречение А р и с т о т е л я
является как бы ключом к медицинскому мышлению Г а л е н а .
Этому положению он всецело подчиняет все проблемы
медицины: ему не интересно, как происходят те или
иные жизненные процессы, он ищет ответа на единственный
вопрос, вопрос о цели: для чего происходит данное явление?
Захваченный своей предвзятой идеей, Г а л е н видит в орга­
низме лишь механизм, при помощи которого душа осуще­
ствляет свои функции. Организм пользуется для этого раз­
личными, врожденными ему силами, носителем которых
служит пневма. Это вещество, проникающее в орга­
низм при дыхании, дифференцируется в нем на три раз­
личные субстрата: „жизненную пневму“ с локализацией
в сердце, „психическую пневму“, находящуюся в мозгу,
и „физическую пневму“, локализующуюся в печени.
В соответствии с этим, жизнь строится из трех главных
функций.
Первой функцией, — функцией печени, — служит образо­
вание крови, питание организма и его рост. „Печень полу­
чает пищу после ее предварительной обработки желудком
и кишками, являющимися таким образом ее слугами; этой
пище печень придает все свойства крови“. В качестве
избытка при этом образуется желчь. Питательные вещества
поступают из печени частью непосредственно в вены и раз­
носятся во все части тела, частью же они заносятся сперва
в правое сердце и оттуда для распределения по телу посту­
пают в артерии.
Сердце представляет собой центральный орган жизненной
пневмы. Она приготовляется в нем из пневмы, поступающей
из легочной вены в левое сердце, и оттуда по артериям
разносится во все части тела. Ею поддерживается теплота,
присущая телу.
История медицин, ч. I.
9

г30

МЕДИЦИНА В РИМЕ

В мозгу помещается душа; вместе с тем он является
исходным пунктом для всех отправлений, зависящих от
души. Носительницею этих отправлений служит душевная
пневма; она возникает в мозговых желудочках, как след­
ствие переработки там пневмы, доставленной в мозг арте­
риями, из мозга — по нервам — душевная пневма распреде­
ляется по различным частям тела и органам.

1

Рис. 61. Кровообращение по представлению Галена.

Все части тела связываются этими тремя главными
функциями в одно целое. От них зависят все процессы,
происходящие в отдельных органах и частях организма.
Что касается последнего, то он состоит из плотных и жид­
ких составных частей. Плотные разделяются на так наз.
„равномерно плотные части“, т.-е части, мельчайшие частицы
которых между собой одинаковы (мышцы, жир, кости и т. д.),
и „неравномерные“ части или „органы“, построенные из раз­
личных тканей (напр., почка, печень и т. п.). Жидкими состав­
ными частями служат кровь, слизь, желтая и черная желчь.
Человек остается здоровым, поскольку все эти составные
части имеются в надлежащем количестве и качестве. Понятие

ГАЛЕН

131

здоровья не имеет абсолютного характера; оно зависит от воз­
раста, пола, образа жизни, индивидуальных особенностей;
все эти моменты у каждого отдельного человека образуют
род промежуточного состояния, не являющегося ни здоровьем,
ни болезнью, но представляющего собой состояние пред­
расположения к определенным болезненным формам.
Болезнь представляет собой не что иное, как изменение
функции той или иной части тела, возникающее как след­
ствие изменения свойств ее. Таким образом, существуют
болезни, происходящие вследствие изменения свойств соков
(кровь, слизь, желтая и черная желчь), равномерных частей
тела и органов. Определенные болезни, или, точнее выра­
жаясь, определенные симптомы обусловливаются измене­
ниями пневмы (лихорадка и воспаления). Болезненный про­
цесс в целом Г а л е н расчленил следующим образом: пред­
располагающие причины вызывают склонность к определенной
болезни, случайные причины обусловливают затем собственно
болезненный диатез и, наконец, непосредственные причины
вызывают самую болезнь.
Происходит таким образом
расстройство функций (тдод); благодаря этому возникает
болезненное состояние (гоаща), внешним выражением кото­
рого служат определенные „симптомы“; последние отчасти
являются непосредственным следствием действия вредного
начала, отчасти служат косвенным его результатом.
Течение болезни делится на различные стадии: стадий
начала (ао/?у), нарастания явлений (Шдотд), полного развития
(ащы'/) и убыли явлений (лгаоая/пу); до известной степени
этим периодам соответствуют стадии, заимствованные из гумо­
рально-патологического учения гиппократиков, именно ста­
дии „сырости“, „кипения“ и „выделения“; эти периоды
составляют материальную основу первых.
Свои теоретические представления, обрисованные здесь
в самых грубых чертах, Г а л е н пытается сделать основой
всей своей терапии. Он опирается на то положение, что
„не может быть расстройства функции без патологических
изменений в части тела, которой данное страдание касается“.
Исходя из этого положения, Г а л е н стремится установить,
насколько для выравнивания этих изменений и для устра­
нения их достаточно присущей организму особой силы
„рЬуз1з“ (понятие, тоже заимствованное у гиппократиков).
9*

132

МЕДИЦИНА В РИМЕ

Врач должен вмешаться лишь в том случае, если сил
организма не хватает для преодоления болезни. Образ
действия врача в каждом отдельном случае диктуется ему
различными показаниями, которые он выводит из отдельных
слагаемых болезненного процесса; таким образом, показания
к лечению устанавливаются прежде всего по причинам
болезни. Это показание, выводимое из этиологии болезни,
имеет так наз. профилактический характер, т.-е. его цель или,
вернее, цель мероприятий, принимаемых на основании такого
показания, не лечение, но предупреждение, так как оно
направлено на то, чтобы избежать этиологических моментов.
Уже наступившее расстройство функции создает новое пока­
зание, которое имеет преимущественно отрицательный
характер, так как в этом раннем периоде болезни врач, по
Г а л е н у , вообще не должен вмешиваться. Первым пока­
занием к активному вмешательству служит вполне раз­
вившееся состояние болезни. Здесь необходимо точно наблю­
дать характер заболевания, его стадий, степень развития
и т. д. Те или иные выдающиеся симптомы образуют
отдельные, особенные показания, делающие необходимыми
и особенные вмешательства.
Высшим законом врачебной деятельности для Г а л е н а
служит стремление поддержать недостаточную „ р Ь ^ э “
в ее стремлении к самоисцелению; в этом отношении Г а л е н
стоит на той же точке зрения, что и Г и п и о к р а т. Между
ними, однако, имеется большое различие: последователи
Г и п п о к р а т а довольствовались смутным понятием присут­
ствующей в организме самодеятельной силы, тогда как
Г а л е н пытался точно формулировать сущность этой силы
и установить способ и пределы ее действия. По его мнению,
рЬуэ!э представляет собой не что иное, как сумму сил, регу­
лирующих функции и в здоровом организме. В больном
организме действие этих сил особенно сильно выступает
на первый план; в особенности это относится к „выделяющей“
силе, т.-е. силе, которая в нормальных условиях регулирует
выделения, а при наличности болезненных изменений берет
на себя задачу выделения из организма „та!епае рессапВй“Кроме этой силы, необходимо принять в соображение
также „изменяющую“ и „сдерживающую силу“ и т. д.
Искусство врача и состоит главным образом в том,

ГЛЛЕН

*33

чтобы
использовать
надлежащую
силу
надлежащим
образом.
Чтобы выполнить эту основную задачу, необходимо
было, прежде всего, точно установить силы, присущие
отдельным лекарственным средствам. С этой точки зрения
Г а л е н различал три различные стадия действия лекарств.
Первый действует прежде всего теми основными свойствами,
которые им присущи (теплота, холод, сухость, влаж­
ность). Второй стадий состоит в комбинированном действии
этих основных свойств, и третий, наконец, в использовании
специфических свойств, присущих отдельным лекарственным
веществам (рвотное, слабительное, мочегонное действие).
К этим основным понятиям присоединяется еще другой
принцип деления лекарственных веществ на действующие
„асЬГ и „ро1епба“. Так, и огню и перцу присуще одно
и то же свойство; оба они — „горячи“, но разница между
ними — очевидна: первый действует „асШ“, второй — только
„ро1епба“. Далее, по Г а л е н у , между лекарствами суще­
ствуют различия в степени действия; в этом отношении
первую группу составляют вещества, проявляющие едва
заметное действие на организм; действие лекарств, принад­
лежащих ко второй группе, уже ясно заметно, вещества
третьей группы являются сильно действующими и чет­
вертой— вредными и разрушающими. Наиболее важной
задачей лекарственной терапии, по мнению Г а л е н а, служит
умение воспользоваться этими тонкими различиями в дей­
ствии лекарств, назначая их в зависимости от существую­
щих показаний.
В конце концов получается система в виде однообразного
целого, в котором, повидимому, никаких пробелов нет,
и каждый факт, каждое звено находится в логической связи
с предыдущим и последующим: физиология является след­
ствием и логическим завершением общей биологии; на физио­
логии основано учение о болезни, а из последнего вытекает
учение о показаниях и, наконец, терапия.
Анализируя отдельные части этой системы, мы на первое
место должны выделить анатомию и физиологию Г а л е н а.
Эти две науки в представлении Г а л е н а являются неразде­
лимым целым, внешним выражением чего служит тот факт,
что в его анатомических работах анатомия тесно сплетена

т34

МЕДИЦИНА В РИМЕ

с физиологическими замечаниями и опытами, и наоборот.
Значение анатомии и физиологии — двоякое: прежде всего
ценность их чисто практическая, так как на них строится
учение о болезнях вообще и хирургия в частности, кроме
того, они имеют и чисто научное значение, так как увели­
чивают сумму наших знаний о природе. Высшим законом
для анатомического исследования служит следующее: анатом
должен считаться лишь с тем, что он видит собственными
глазами; никаких выводов из теоретических постулатов он не
должен делать. Принцип Г а л е н а таким образом тот, который
является важнейшим и в настоящее время.
Нужно отметить, что Г а л е н очень часто делает значи­
тельные отступления от исповедуемого им принципа. Он
верит в абсолютную целесообразность всех явлений в при­
роде и в виду этого стремится сперва понять ту или иную
функцию органа или части тела, чтобы затем из нее объяс­
нить строение их; уже это должно было послужить для него
источником многих ошибок. Справедливость, однако, требует
сказать, что нередко Г а л е н сам ясно отдавал себе отчет
в этих ошибках и в таких случаях склонен был считать свои
положения гипотетическими.
Техника вскрытия трупов, разработанная Г а л е н о м ,
отличается большим совершенством; анатомическое препари­
рование трупов, в отличие от нас, он охотно соединял
с вивисекциями. В качестве материала исследования он поль­
зовался главным образом животными, в частности обезьянами,
которых он называет один раз „смешной копией человека“.
Кроме того, он вскрывал свиней, собак, даже—львов, слонов
и т. д. Вскрытия человеческих трупов Г а л е н производил
лишь в виде исключения, собственно только в целях подтвер­
ждения правильности своих находок на трупах животных,
а также для того, чтобы иметь право выводы, сделанные на
животных, перенести на человека.
При своих анатомических исследованиях Г а л е н не огра­
ничивался описанием внешней формы частей тела и органов,
по стремился постичь и более тонкое их строение в том
правильном соображении, что функция органа обусловли­
вается детальной структурой его. В этом отношении любо­
знательности его были поставлены тесные пределы, так как
увеличительных оптических систем в то время не знали.

ГЛЛЕН

135

Тем большего признания заслуживают многочисленные
наблюдения, которые он сумел сделать невооруженным
глазом. Он видел, что, например, мышца состоит не только
из мышечного вещества в собственном смысле слова,
но также из соедипительно-тканных волокон и конечных
разветвлений двигательных нервов; он доказал, что стенка
артерий, желудка, кишек и матки состоит из нескольких
слоев; он сумел показать, что в почках, печени и т. д., наряду
со свойственным этим органам специфическим веществом,
имеется также опорная ткань и сеть сосудов. Коротко говоря,
анатомия Г а л е н а отнюдь не является только грубой
анатомией, а до известной степени является уже гисто­
логией.
При том тесном взаимоотношении, которое, по мнению
Г а л е н а, существует между анатомией и физиологией, благо­
даря чему у него анатомическое исследование всегда связано
с физиологическим, особенный интерес приобретают его
суждения о функции отдельных частей тела. Он полагает, что
из сходства во внешней форме и строении можно сделать
заключение и об единстве функций; в виду этого он думает,
что физиология тех животных, „которые немногим отличаются
от человека“, в частности главным образом обезьян, во мно­
гом одинакова с физиологией человека. Для отдельных
органов он, впрочем, не может принять абсолютного харак­
тера такого параллелизма и считает необходимым для реше­
ния вопроса прибегать к вскрытиям человеческих трупов.
Так, говоря о гортани, он отмечает: „впрочем, совершенно
необходимо, изучая строение гортани, обращаться к вскрытию
трупов человека“.
Главные заслуги Г а л е н а в физиологии относятся
к области эксперимента. Правда, у него были предшествен­
ники, в частности великие александрийцы, которые прибегали
уже к опытам на живых существах, но лишь Г а л е н а можно
считать творцом экспериментальной физиологии в нынешнем
смысле слова. Хотя в значительном числе случаев его экспе­
риментам присуща предвзятость, тем не менее многие из них
свидетельствуют о глубокой любознательности наряду с ге­
ниальными дарованиями. Глубокое впечатление произво­
дит, например, способ, с помощью которого он препарировал
головной и спинной мозг у живых животных, наблюдая затем

136

МЕДИЦИНА В РИМЕ

нозникающие явления выпадения и умозаключая отсюда
о функции отдельных нервов и частей центральной нервной
системы. В виду этого совершенно несправедливо постоянно
ссылаться на то, чего Г а л е н не видел или видел плохо.
Его учение о кровообращении очень демонстративно показы­
вает это, в нем ясно выступают как хорошие, так и теневые
стороны его учения.
Учение Г а л е н а о болезни, хотя он всеми силами ста­
рался избежать односторонности, имеет все-таки ясно выра­
женный гуморально-патологический характер. От всех преж­
них теорий это учение отличается только той последователь­
ностью, с которой он сумел включить его в свою общую
систему. То же самое необходимо сказать относительно его
диагностики и прогностики; в них он с большим умением
переработал материал, накопившийся к тому времени в науке,
и привел его в гармонию со своими теоретическими воззре­
ниями. Нет ничего нового и в его терапии; он не ввел ни новых
показаний, ни новых методов лечения, ни до тех пор
неизвестных средств. В области хирургии, женских болезней
и акушерства Г а л е й также значительно уступает многим
известным врачам того времени.
И тем не менее, если мы бросим взгляд на деятельность
Г а л е н а во всем ее целом, то мы должны признать следую­
щее: она не только была явлением для своего времени
чрезвычайным и необычным, но влияние ее сохранилось
в течении полутора тысячелетий. В чем причина этого?
Г а л е н был воплощением е д и н о й поли, сумевшей свести
в одну систему все достижения античной медицины; его
сила была в е д и н о м однообразном миропонимании, суме­
вшем подчинить себе и заставить себе служить самые разно­
родные идеи. Поколениям позднейших врачей Г а л е н
представляется чем-то вроде бассейна, вобравшего в себя
знания и опыт всех врачей древности; вся вековая тина
осела в нем на дно, и сверху мы видим прозрачное зеркало
кристаллически чистой воды, из которой можно повсюду
черпать без всякого труда.
Не без основания говорит Г а л е н о себе, что, подобно
Траяну, который проводил военные дороги Римского государ­
ства, он сделал ровным и проходимым путь, только наме­
ченный Г и п п о к р а т о м . Благодаря своим отталкивающим

ВРАЧИ В РИМЕ В ЭПОХУ ИМПЕРИИ

137

в личном общении качествам, благодаря также тому, что
современники, как это часто бывает с замечательными людьми,
его не во всем понимали, у Г а л е н а было мало учеников
в тесном смысле слова. Тем не менее его трудам принадле­
жит такое влияние на ход развития медицины, какого
не имел ни один врач как до, так и после него. Это огромное,
почти гипнотизирующее влияние объясняется тем, что
в Г а л е н е античная медицина не только достигла высшей
точки развития, но он является, одновременно, ее заключи­
тельным звеном, ее последним словом.
ВРАЧИ В РИМЕ В ЭПОХУ ИМПЕРИИ
В эпоху после Г а л е н а развитие медицины, как науки,
почти прекратилось; несмотря на это, дальнейшая организация
врачебного сословия шла своим путем. Как мы уже говорили,
Август дал все права римского гражданства врачам, прак­
тиковавшим в Риме; следующим шагом был указ Адриана,
появившийся в 117 году нашей эры; этот указ давал
врачам очень важные преимущества: он освобождал их
от уплаты городских налогов, от обременительных должно­
стей, от военной службы и т. п. Эти очень далеко идущие
преимущества были, правда, Антонином Пием распро­
странены только на определенное число врачей в каждом
городском участке, при чем исключения делались лишь для
особенно выдающихся врачей. Этот указ Антонина Пия,
фиксировавший число полноправных врачей, был затем
изменен Септимием Севером в том смысле, что к вра­
чам, пользовавшимся нравами, стали относить лишь аппробированных государством (a república probatus). Эта прави­
тельственная аппробация давалась городским советом и пред­
ставительством местного населения соответствующей общины.
Большим недостатком такого порядка было то обсто­
ятельство, что люди, не имевшие никакого отношения к меди­
цине, должны были выносить решения относительно врачеб­
ной деятельности. Причиной этого ненормального положения
было полное отсутствие государственного регулирования
медицинского образования; как и прежде, медицинское обра­
зование было исключительно частным делом врачей. Поло­
жение несколько изменилось впервые в эпоху Александра

138

МЕДИЦИНА В РИМЕ

Севера; считая этот вопрос очень важным для медицины
вообще, Александр Север отвел для лекций по медицине
особые аудитории, дал содержание тем врачам, которые
желали посвятить себя педагогической деятельности и устроил
стипендии для нуждающихся учеников. Медицинское образо­
вание таким образом было впервые признано делом госу­
дарственного значения.
Была упорядочена и другая важная сторона врачебной
деятельности, именно вопрос о гонораре.
Следствием взгляда на врачебную профессию, как
на свободное искусство, было то, что, согласно римскому
праву, врачи не могли предъявлять, основанных на праве,
требований па вознаграждение. Если больной добровольно
платил его, то это происходило в порядке „honorarium“
в собственном смысле слова, т.-е. вознаграждение имело
почетный характер и служило лишь выражением признатель­
ности пациента. Такое положение представлялось в сущности
глубоко ненормальным, так как оно ставило врача в полную
зависимость от пациента; императорский указ, давая врачу
право поддерживать свои требования посредством уко­
роченной „чрезвычайной судебной процедуры“, положил
предел этому неестественному состоянию. В сомнительных
случаях при определении размера гонорара надлежало,
согласно новому порядку, исходить из определенного мини­
мума. Нужно при этом отметить, что в более позднюю
императорскую эпоху врачи нередко, по нашим понятиям,
имели очень большие доходы, так что то изречение: „dat
Galenus opes, dat Justinianus honores“, возникшее, правда,
гораздо позже, выражало во всяком случае истинное поло­
жение вещей.
Врачи императорского Рима пользовались также и внеш­
ним почетом. Они занимали исключительное положение уже
в силу тех преимуществ, которые были им предоставлены;
кроме того, их удельный вес повышался еще потому, что
особый закон карал всякие оскорбления, нанесенные им.
Эта особая защита от всякого рода оскорблений существо­
вала для различных категорий должностных врачей, при чем
странным образом обойденными оказались военные врачи.
Когда Август реорганизовал войско, он включил в состав
его и военных врачей, и с тех пор они являются непремен-

ВРАЧИ В РИМЕ В ЭПОХУ ИМПЕРИИ

139

пой составной частью армии. Эти врачи носили название
„medid legionis“ (врачи легиона) и представляли собой
в сущности обыкновенных солдат, принадлежавших к низ­
шим ступеням должностной лестницы и находившихся
в непосредственном подчинении у трибунов легиона.
Гораздо более высокое положение занимали врачи тех
войсковых частей, которые составляли гарнизон столицы,
в особенности врачи преторианцев, врачи, служившие в пред­
назначенной для обороны Рима „cohors urbana“, и врачи
войск полиции. Кроме того, можно считать несомненным, что,
наряду с военными врачами в собственном смысле слова,
в частях войск работали также вольнопрактикующие врачи,
которые, не занимая официального положения в армии,
отдавали ей свои досуги, на подобие врачей-консультантов,
существующих в наши дни.
Потребность в постоянных врачах всего сильнее ощуща­
лась в армии, но и другие организации и учреждения также
охотно приглашали к себе врачей на службу. Во всех казен.
ных учреждениях, в которых работало большое число
сотрудников, были свои врачи; они были и в публичных
библиотеках, и в лукулловских садах, и в школах гладиато­
ров и т. п. Существовали, далее, театральные и цирковые
врачи, на обязанности которых лежала врачебная помощь
артистам, а также лечение зрителей, заболевших во время
представления. Существовали даже „врачи больничных касс“,
если позволительно, конечно, применять этот термин к тому
отдаленному времени; известны, например, врачи кузнечного
цеха, цеха ткачей и т. п. Должность общинных врачей, соз­
данная, как известно, греками, оставлялась без изменения
римскими императорами в тех местах, где она была; сохра­
нялось даже официальное название таких врачей, данное им
греками (ипушъоо1— архиатры). Мало помалу эта должность
была введена во всех частях римской империи, при чем
обязанности таких архиатров вполне соответствовали обязан­
ностям немецких участковых врачей теперешнего времени.
Создание целого класса общинных врачей имело большое
значение для развития в Риме медицинского образования.
Уже Г а л е н (во втором веке нашей эры) подчеркивает
различие в медицинском образовании, получаемом согласно
правилам, сравнительно с тем обучением, которое юноши

140

МЕДИЦИНА В РИМЕ

получали п храмах Асклепия; тем не менее врачебное
образование оставалось частным делом. О постановке
его на правовую' почву оказалось возможным говорить
лишь тогда, когда врачи, занимавшиеся педагогической
деятельностью, сделались государственными чиновниками,
так как одновременно был более или менее устано­
влен порядок занятий, и на коллегию архиатров было возло­
жено испытание врачей, желавших заняться практикой.
Наряду с врачами, практиковавшими по всем специаль­
ностям, в эпоху империи сильно увеличилось число врачейспециалистов. Причины этой специализации были различны;
играла роль и большая легкость, с которой специалист зара­
батывал деньги, и большие удобства, которые специализация
давала в смысле исполнения профессиональных обязанностей,
имел значение, кроме того, и естественный ход вещей; так
или иначе, но от медицины ответвляются все новые и новые
специальности. Уже в эпоху Г а л е н а , т.-е. во 2-м веке
нашей эры, отдельные методы лечения, не говоря уже об
определенных группах болезней, стали предметами отдельных
специальностей. Наряду с глазными, ушными и зубными
врачами, существовали врачи, которые лечили только фис­
тулы или только страдания пузыря; были врачи, которые
производили только одну какую-нибудь операцию, напр.,
прокол живота, камнесечение, операцию грыжи и т. гк; были,
наконец, и такие, которые всю свою деятельность ограничи­
вали каким-либо одним методом лечения, напр., одни лечили
водой, другие — вином и т. д. Врачи также объединялись
в общества.
В то время как1 со 2-м веком нашей эры развитие
медицины на долгое время приостановилось, врачебное сосло­
вие, как в отношении образовательном, так' и своего положе­
ния, в последующие века достигло расцвета, какого оно затем
могло снова дождаться только значительно позже.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

МЕДИЦИНА СРЕДНИХ ВЕКОВ
И ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
К. ЗУДГОФ

’ /

I, r f

\

.

t.

\
'f

t

» i

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕ­
ВЕКОВЬЯ
ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В ВИЗАНТИИ
В лице Г а л е н а пытливый исследовательский греческий
гений в области врачебного искусства потерял своего по­
следнего великого представителя. Как яркая вечерняя заря,
долго еще све'Гил он грядущим поколениям и в течение
многих веков служил путеводной звездой. Но ни одному
греку, ни одному римлянину не суждено было уже подняться
до той высоты исследователя, на которой стоял Г а л е н,
и его самого даже не решались признавать за образец,
к которому следует стремиться:
„Ov naviгод dvdntig eg Га/.tjrdv toft' о n/.ovg— не всякий
направляет свой парус к цели, к Галену“.
Тот исследовательский дух, который одушевлял Ге р о ф и л а, Э р а з и с т р а т а и их знаменитых последователей
в Александрии, в 3-м веке окончательно покинул медицину.
Александрия, наряду с Афинами и Римом, продолжала
скромное существование в качестве города, где можно было
учиться врачебному искусству, но стремления к самостоятель­
ному творчеству на самостоятельно проложенных путях уже
не было. Лозунгом эпигонов было только собирание мате­
риалов и ретроспективное изучение того, что было сделано
в течение почти тысячелетнего развития, — развития, давшего
материал экспериментального и иного характера, о каком
ни один другой народ не мог и мечтать. Тому, что было
достигнуто, удивлялись, но это удивление было соединено
с бесплодием, так как побуждения к продолжению дела
учителей, импульса к самостоятельному творческому труду
оно не вызывало.' Компиляция и регистрирование давали

144

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

уже удовлетворение; создание схемы было высшей ступенью;
выше никто не рисковал подниматься. Деятельность Г а л е н а
была возрождением эпохи Г и п п о к р а т а ; то, что им было
достигнуто, нельзя мерить иначе, как взяв в качестве мас­
штаба работу и достижения Г и п п о к р а т а , П л а т о н а ,
А р и с т о т е л я , Г е р о ф и л а и Э р а з и с т р а т а ; все эти
достижения сменило неограниченное господство энцикло­
педизма, который дал, впрочем, представителей медицины,
достойных всякого уважения.
Мало по малу самая форма литературной работы изме­
нилась, при чем это изменение оказало влияние и на сущ­
ность писательского творчества. Книжный свиток, господ­
ствовавший в течение расцвета греческой культуры, к концу
4-го века был заменен пергаментным кодексом; эта перемена
имела большое значение: писатель, составляя свой труд, мог
удобно расположить пергамент рядом и спокойно пере­
писывать оттуда целые отделы; со свитком*дело обстояло
труднее, так как он требовал утомительной диктовки, требо­
вал целого ряда помощников, или же приходилось извлекать
цитаты из запаса собственной памяти, а это возможно было
лишь при основательном знании источников и полном -их
усвоении при более свободной передаче своими словами.
Типичный пример такого метода творчества, состоящий
в широком заимствовании как бы вырезанных при помощи
ножниц целых отделов из работ великих предшественников,
при чем на долю писателя остается только распределение
и расчленение материала, — представляет труд О р и б а з и я
из Пергама. Его друг и покровитель, император Юлиан,
питавший, как известно, отвращение к новой вере, нахо­
дившейся под особым покровительством Константина, задумал
реставрировать старую греческую религию и при этом решил
возобновить культ Асклепия; О р и б а з и ю , во второй поло­
вине 4-го века, он поручил составить книгу, которая содер­
жала бы все, заслуживающее внимание, из трудов греческих
врачей. К сожалению, эти „аигауыуси“, составившие 72 книги,
дошли до нас только в ничтожной части, но то, что дошло,
показывает, что О р и б а з и й опирается, главным образом,
на своего земляка Г а л е н а , которого превозносит до
небес; рядом с ним он ставит великих пневматиков А р х и ­
г е н а и Ат е на я, а затем Ф и л у ме н а , Г е р о д о т а

ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В ВИЗАНТИИ

145

и Р у фа, а также хирургов А н т и л л а , Г е л и о д о р а ,
Д и о с к у р и д а, Д и о к л а и Д е м о с ф е н а . О трудах боль­
шинства из этих великих врачей мы знаем в сущности только
то, что дал из них в извлечениях О р и б а з и й в своих
Collectiones medicae.
Книга О р и б а з и я относится к эпохе, отстоящей от вре­
мени составления трудов Г а л е н а на 2 века; ее главная
заслуга заключается в том, что в ней О р и б а з и й сумел
сохранить и передать потомству великое наследие Г а л е н а .
Книга Орибазия была, повидимому, уже приведена к концу,
когда автор, после смерти своего господина (363 г.), был
изгнан из Византии и бежал к Готам, которые пребывали
в теперешней Болгарии, почти у ворот Константинополя;
врач императора был принят очень хорошо. Получив про­
щение, восстановленный в своих правах и получив обратно
свои имения, О р и б а з и й составил для своего ученика
Е в с т а ф и я небольшую книгу, в которой содержится все
существенное из его большого труда; эта книжка (Synopsis),
а также книга об употребительных, всюду доступных
и годных для ежедневной практики средствах (Euporista)
дошли до нас в полном объеме. Эта книга, а также синопти­
ческий экстракт из обширного справочника, уже в 5-м веке
были переведены на латинский язык; „Urivasius“ в каче­
стве автора медицинских источников, дающего целый ряд
полезных сведений, был до известной степени популярен на
западе еще в эпоху Каролингов.
Труды некоторых крупных энциклопедистов Византии
6-го и 7-го веков уже с внешней стороны имеют характер
компиляций. А э ц и й из Амиды в Месопотамии написал
труд в 16 книг (Tetrabiblos, 4 X4 ) , представляющий собой
не что иное, как ряд дословных выдержек из О р и б а з и я,
Г а л е н а , Ф и л у м е н а и многочисленных других авторов
греческой медицины более поздней эпохи. Если мы желаем
составить себе ясное представление об этом общем очерке
греческого врачебного искусства,—очерке, несомненно имею­
щем большое значение, то мы должны обратиться (касается
второй части) к одному из двух латинских ее переводов,
относящихся к эпохе ренессанса и гуманизма, или к руко­
писям, так как из 9 — 16 книг лишь некоторые появились
в отдельных греческих изданиях. Современником А э ц и я
История медицины.

10

146

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

был А л е к с а н д р из Траллеи в Понте; сын врача и брат
строителя церкви св. Софии, он, уже будучи пожилым, при­
был в Рим, чтобы заняться здесь составлением книги, изла­
гающей результаты его опыта; в Рим он был приглашен, повидимому, папой Григорием Великим (590 — 604), мало симпати­
зировавшим вообще античной науке, — приглашен в силу
необходимости, в годы чумы. Его труд в 12 книгах долго
неправильно считался оригинальным; теперь его компи­
лятивный характер является общепризнанным; нужно отме­
тить также, что труд этот не вполне свободен от суеверий
своего времени. Латинский экстракт, в 3 книгах, появился
уже сравнительно очень рано; им иногда пользовались
в течение всех средних веков, при чем он был отпечатан
под именем Александра-целигеля (Alexander Jatros).
Необходимо назвать, наконец, П а в л а из Эгины, как
последнего в эпоху до арабов — врача, который пользовался
большой популярностью и который, несомненно, является
крупным писателем; ему принадлежит труд из 7 книг. П а в е л
работал в Александрии, когда этот город, в котором нахо­
дилась наиболее знаменитая из медицинских школ отдален­
ного прошлого, попал после тысячелетнего процветания
в руки появившихся на арене истории и жадных к знанию
арабов — попал не в силу завоевания, но благодаря отъезду
византийских властей, по соглашению с арабами. П а в е л
остался в Александрии, и скоро пришельцы стали высоко
его ценить; они, впрочем, умели ценить и то литературное
богатство, которое они нашли в тамошних библиотеках
и которое сумело устоять против изменчивых судеб последних
столетий. Что арабы превратили в пепел 643 известные
библиотеки торговой и научной метрополии западного
угла дельты Нила, — поскольку эти библиотеки в то время
еще существовали, является злостным вымыслом. Из 7 книг
П а в л а наибольшую ценность имеет 6-ая, содержащая
в себе хирургию, так как книги А н т и л л а, а также
имеющие отношение к хирургии отделы О р и б а з и я, уте­
ряны; П а в е л же и у арабов пользовался известностью
главным образом, как хирург и акушер и преподаватель
этих отраслей медицины. Труд П а в л а отличается ясностью
изложения, оригинальностью; на всей работе лежит печать
знакомства с предметом, и тем не менее мы можем видеть

ГРЕЧЕСКАЯ МЕДИЦИНА В ВИЗАНТИИ

4 7

и нем только яркое выражение александрийской медицины
И хирургии позднего периода. Восток рано познакомился
и хорошо знал псего П а в л а . Западу долгое время
была известна только третья книга, переведенная на
латинский язык уже в 8-м веке. В этой книге находится
частная патология и терапия в полном объеме; благо­
даря ей имя П а в л а пользовалось большим уважением
на протяжении всех средних веков. В остальных книгах изла­
гаются гигиена и диэтетика, общая патология, учение
о лихорадке, симптоматология, кожные болезни, токсиколо­
гия и учение о лекарствах; все эти дисциплины, поскольку
дело касается чисто теоретической стороны, заимствованы
П а в л о м , но его собственному признанию, у предшествен­
ников, в частности у Галена и Орибаз ия; лишь в отделах;
посвященных практической стороне дела, мы находим также
собственные наблюдения П а в л а .
Эти 4 автора — О р и б а з и й , А э ц и й , А л е к с а н д р и
П а в е л знаменуют собой высший пункт развития медицины
в позднюю эпоху классической древности, они являются
отзвуками хорошей традиции в византийскую эпоху— вплоть
до появления у власти арабов. Они умели держать себя
в стороне от суеверий, которые пышно разрослись всюду
и не пощадили медицины, а среди этих суеверий были
такие, которые, как астрологическое учение так назыв. „ятроматематиков“, нарядились в Александрии в ученые одежды.
Наряду с этими руководителями (лидерами) энциклопедиче­
ского направления, нельзя пройти мимо более скромной
научной жизни в других местах Востока в ту эпоху, когда
господство Рима шло к концу, когда окраинные государства
древней империи начали стремиться к самостоятельности
не только в политическом отношении, и императорским
войскам лишь на время удавалось вновь связать их с метро­
полией. Научные центры Востока никогда не находились
в полной духовной зависимости от новой столицы империи
Византии, в которой в 8-м и 9-м веках научная жизнь была
почти совершенно подавлена; разрушительное влияние на
них Византии всегда было только временным, и они имели
возможность вести самостоятельное существование, корни
которого нужно искать в питательной почве, принесенной
из Греции; у них были и периоды процветания. Такие центры
ю*

I48

МЕДИЦИНА В ЭПОХ? РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

мы находим в Сирии, Месопотамии и западном Иране,
в гористой стране древнего Элама.
И в отношении языка древние школы в Низибис, Эдессе
и Гондешапур сумели мало по малу освободиться от грече­
ского ига. Философские и медицинские школы, христианские,
но далекие от ортодоксии в византийском смысле, тесно
связанные к тому же с древним иудейством, ревностно
в течение веков занимались переводами на сирийский язык.
Сирийский язык вначале был также языком школы и науки
в персидском Гондешапур между горными цепями на запад­
ной границе Ирана и сохранял свое значение до тех
территорий, где средне-персидское наречие сменяло семи­
тическое. В этих пысших школах передней Азии меди­
цина усердно разрабатывалась наряду с математикой, астро­
номией, естествознанием и философией, и Гондешапур
получил даже почетное название „Гиппократовской академии“.
Из сирийских переводов медицинских сочинений класси­
ческой древности до нас дошли афоризмы Г и п п о к р а т а ,
Ars parva Г а л е н а , части работ о свойствах питательных
веществ, о простых лекарственных средствах и о местных
заболеваниях. Таким образом, и вне Александрии куль­
турная почва для арабов была готова, когда, в царство­
вание второго калифа Омара, Сирия и Палестина попали
в их руки.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У АРАБОВ
Молодой энергии ислама ждала в передней Азии не одна
медицинская наука. Почва для практического развития вра­
чебного искусства была там очень хорошо подготовлена
христианской благотворительной деятельностью. Уже в ухо­
дящем античном мире попечение о больных вышло за пределы
семьи — в больницы для рабов в латифундиях у крупных
промышленников, а также в валетудинарии постоянных
войсковых лагерей; с утверждением христианства эти заботы
о больных приняли размеры, о каких раньше не приходилось
и думать, и поклонник Асклеиия Юлиан, с высоты трона,
мог только рекомендовать всему народу язычников отноше­
ние к больным христиан, как пример, достойный всяческого
подражания. Нужно при этом указать, что как раз в тех

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ V АРАЕОВ

149

областях, которые ранее других попали во власть арабов,
уже с 4-го века существовали хорошо оборудованные боль­
ницы. В Цезарее Василий Великий (370 — 379) устроил
целый город для больных, обеспечил его транспортными
средствами, врачебным надзором, основал изоляционные
дома и т. п. (всемирно известная „Базилия“). Высокого
уровня развития больничное дело достигло позже в Констан­
тинополе, где, благодаря пожертвованиям, был основан
целый ряд лечебниц всякого рода и назначения, а в больни­
цах были устроены особые отделения для хирургических
и лихорадящих больных с заведующими и старшими врачами,
постоянной сменой прислуги и целыми полчищами хорошо
обученного ухаживающего персонала обоего пола.
Средоточием греко-арабской медицины, пока Дамаск
был резиденцией калифов из династи Омайядов, была Сирия.
Из Дамаска ислам силой , стремился распространиться
на Восток, но покорить высоко-культурных персов ему уда­
лось лишь отчасти; Аббасидам пришлось в конце концов
ограничиться компромиссом, при чем столицей был сделан
Багдад на Тигре (оси. в 766 г.). Персидская культура вошла,
как чрезвычайно важный фактор, в арабскую историю;
большое значение имела она и для медицины ислама, при
чем в этом выводе ничего не меняет то обстоятельство, что
ученые персы пользовались арабским языком. В созданном
Сассанидами Г'ондешапуре языком преподавания сделался
мало по малу арабский, но величайшие врачи ислама, обес­
печившие своей медицине вечное значение, как а р Р а з и ,
Ал и и б н ал А б б а с и И б н Сип а , были персы.
Начало врачебного искусства ислама известно нам мало;
в эти ранние времена большую славу приобрела несторианская семья врачей — Б а х т и ш у а ; из них наибольшей
известностью пользовался Д ж и б р а л ( Г а б р и э л ь ) . Наряду
с несторианами, роль посредников между арабами и гре­
ческим ' врачебным искусством особенно охотно брали • на
себя евреи; доказательством служит старейшая из медицин­
ских книг еврейского происхождения,
принадлежащая
перу некоего А с а ф а и появившаяся в 8-м или 9-м веке.
Во времена знаменитого калифа Г а р у н а л Р а ш и д а
(789—809) работал Н ю х а пн а и б н М а з а в а х и или
Й о х а н н а М е с ю э Старший (777—857), названный так

IS«

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

в отличие от псевдонима М е с ю э М л а д ш е г о , под именем
которого в 13-м веке появились сочинения западного
происхождения. Ию х а н н а и б н М а з а в а х и прозванный
также И о а н н Д а м а с к и и ( J a n u s D а ш a s с е 11 u s), пере­
вел на арабский язык много греческих сочинений; оригиналь­
ным трудом его являются только „Афоризмы“. Много сделал,
наряду с другими, для усвоения греческой медицины, Хунаин
ибн Ишак, прозванный „ J oha nni t i us “ (809—873), также христианин-несторианец, и его школа. Ему обязаны своим появле­
нием афоризмы, прогностика и Гебдомады Г и п п о к р а т а ,
анатомия, учение о лихорадке, кризисы и критические дни
Г а л е н а . Его. ученики обработали из работ Г и и п о к р а т а
сочинения об эпидемиях, о врачебной мастерской, о клятве
и о законе, и целый ряд сочинений Г а л е н а : анатомию
нервов, работы о пульсе (по этому вопросы арабы соста­
вили целый сводный труд), о признаках отличия болезней,
об их причинах, симптомах и поводах, о больных местах
тела, об уходе за здоровьем, о простых лекарственных сред­
ствах и их составе и действии, в зависимости от рода их
и области тела, о противоядиях и терапевтической методике.
Таким образом, почти все важнейшие работы Г а л е н а
попали в руки арабских врачей; этим богатством они сумели
распорядиться самым достойным образом и даже высоко
стоящее учение греков они углубили и утончили еще
больше и воздвигли новое великолепное здание греческой
медицины; так случилось, напр., с ятроматематикой в руках
Ал К и н д и (813 — 880), т.-е. с тем александрийским астро­
логическим учением, дань которому заплатил и великий
Г а л е н в „Критических днях“. Из собственных работ ХуII а и р а его введение в „Микротехнику“ Г а л е н а (Isagoge in
artem parvatn) пользовалось известностью на Востоке и Западе
в течение столетий и комментировалось много раз.
На этой почве создал замечательные во многих отноше­
ниях свои труды и развил свою плодотворную деятельность
наиболее знаменитый клиницист ислама Р а з е с (Abu Bekr
Muliained ben Zakarija ar-Razi, 850 — 923) из Раи в Хора­
сане. Р а з е с, живший в конце 9-го и начале 10-го века,
был персом по происхождению; к его услугам была еще
очень обширная в то время греческая медицинская литера­
тура, а также недавно возникшая сирийская и арабская;

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У АРАПОВ

151

ту и другую он знал в совершенстве. Р а з е с составил
книгу о греческом и раннем арабском врачебном искусстве
для собственного употребления; позже он хотел ее перера­
ботать в труд общего значения, но не успел сделать этого.
Тем не менее после его смерти этот труд был кое-как
приведен в систему, получил в качестве „Медицинского
магазина“ (а1-Ьаш1) широкое распространение, переведен
в 3-м веке на латинский язык, стал известен Западу и пред­
ставляет собой труд, далеко еще не использованный
вполне для истории медицины. Знания и опыт Р а з е с а
не имеют, однако, только литературный характер; он при­
обрел их у постели больного в больнице, а также путем
частной практики в Багдаде; в этом городе он с большим
успехом и при большом стечении учеников занимался препо­
даванием медицины. Результатом его собственных наблюде­
ний служит небольшая книжка об оспе и кори; в ней эти
болезни впервые в истории медицины были выделены
из массы заразных заболеваний, и впервые были описаны
их признаки и течение. Этот, имеющий большое значение
труд, стал известен Западу только в эпоху Ренессанса, тогда
как, например, компендиум всего врачебного искусства,
составленный для губернатора в Хорасане М а н с у р а , был
одинаково распространен как на Востоке, так и на Западе,
и ценился очень высоко. Р а з е с составил и ряд других
монографий, как-то: о детских болезнях, о страданиях суставов,
болезнях мочевого пузыря, почек и каменной болезни.
Им написана далее небольшая, но ценная книжка о зна­
харях и врачах, общее же число его сочинений доходит
до 200, свыше 30 из которых до нас дошло. Во всяком слу­
чае этого великого перса мы должны причислить к заме­
чательнейшим врачам всех времен. Современником Р а з и
был Я й а б е к С а р а б и; принадлежат ли носящие его
имя „Медицинская практика“ и „Учение о лекарственных
средствах“ действительно ему, или они написаны кем-либо,
носившим то же имя и жившим позже, остается неизвестным.
Первая книга („Практика“) была сначала написана по-сирийски; это говорит за то, что ее следует приписать раньше
жившему С е р а п и о н у. Очень характерной личностью
является еврей А л - И з р а и л и (¡' 932); сочинения его о моче,
лихорадке и диэтетике пользовались большой известностью.

152

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Около 970 г. А б у л Х а с а н А х м е д б е н М у х а м е д алТ а б а р написал книгу о „лечении по Гиппократу“; это сочи­
нение в 10 частях излагает болезни головы, глаз, носа и уха,
рта, зева, гортани и т. д. вплоть до болезней брюшных вну­
тренностей. Большой славой пользовался перс Али ибн ал
А б р а с ( | 994); им составлено систематическое руководство
всей медицины, излагающее все специальные отрасли ее. Это
руководство состоит из 10 книг, посвященных теории, и 10
практических книг, при чем, по простоте и определенности
теоретических принципов, положенных в основу его, оно про­
изводит впечатление еще и в настоящее время. Посвящено оно
одному персидскому князю и— не без основания — носит назва­
ние королевской книги. В течение почти целого столетия эта
книга была основным руководством у арабских врачей и
сохранила свое значение до тех пор, пока канон Ав и ц е н н ы
не занял ее места; благодаря счастливой случайности, она
в течение столетия играла такую же роль и на Западе, пока
Ар Р а з и и И б н С и н а были еще неизвестны; большое
значение имела она во время расцвета Салернской школы.
К началу 11-го века относится литературная деятельность
А ли б е н И з а; его перу принадлежит учебник глазных
болезней, являющийся древнейшим из известных нам, так как
книга Герофилика Д е м о с ф е н а , появившаяся в 1-м веке
нашего летоисчисления и впоследствии переведенная на
латинский язык ( В и н д и ц и а н о м ? ) , для нас потеряна, хотя
ее латинский перевод был в ходу в Италии еще в 1300 г.
Впрочем, среди арабских врачей и до А ли б е н И зы были
врачи, писавшие о глазных болезнях, таковы: М а з а в ахи,
Ху п а и н, его племянник (занимавшийся вместе с ним
переводами) Ху б а и с, Т а б и т б е н К у р р а Х а л а ф атТ у л у н и и Т а б а р и . Все их сочинения не могут, однако,
итти в сравнение с систематическим учебником А ли б ен
И с ы; этот последний стоит в сущности на точке зрения
греков, но во многих отдельных вопросах идет значительно
дальше их и основывается на собственном опыте; глазные
операции описаны им очень точно. Еще более оригинальный
характер имеет работа его египетского современника А м м а р
б е н Ал и а л ь - М а у з и л и (из Мосула), человека с резко
выраженной индивидуальностью, спокойной инициативой,
хирургическим талантом и большим опытом. У этих двух

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У АРАБОВ

Х53

Рис. 02. Инструменты из хирургии Абул Казима, из арабской рукописи
в I оте (вверху) и из различных латинских рукописей (щипцы, шприцы,
ножи, крючки, прижигателн, пилы, ножницы, зеркала и акушепско-гинеко*
логические инструменты).
‘

154

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

замечательных окулистов последователей было немало; Гиршберг, у которого заимствованы все эти данные, насчитывает
целых 18 арабских работ, посвященных глазным болезням;
из этих работ следует упомянуть позднейшие обширные руко­
водства двух сирийцев Х а л и ф б е н А б и-л-Ма га зи п из
Алеппо „о том, что достаточно знать из области глазного
искусства“ (труд, относящийся ко второй половине 13 века)
и С а л а х а д - Д и н и б н Ю с у ф из Гамы („Свет глаз“,
книга, написанная
приблизительно в
1296 г.). Еще боль­
шее значение, чем
практическая оф­
тальмология, име­
ют арабские рабо­
'1-Л.Г.*
Д - о -Ь - Г
) >( —
ты в области уче­
ния о зрении, они
-ь » 1
.
принадлежат ве­
ликому
физику
И б н ал Хаиг а м а из Басры;
его
оптика поль­
■Л____
1
а
з
С
б
!
_
Ь
г1 -4 )_ г- - й Ь :
->!
-11*
зовалась большой
известностью
в
Греции
и
вне
ее,
Рис. 63. Глазные инструменты Халифа (3 пары
но у глазных вра­
ножниц и скрытый ножичек в канюле) из Констан­
тинопольской рукописи.
чей ислама при­
знания не нашла.
Современниками И б н а л X а и т а м а были два замеча­
тельных врача ислама: перс И бн С и п а и андалузец
Абул К аз им; нужно упомянуть также про небольшое
руководство практической медицины, написанное в начале
11-го века и предназначенное для путешественников (Ер1юсПоп); оно принадлежит перу И бн Д ж а з а р а и уже рано
было широко известно па Западе.
Из знатной персидской фамилии происходил Абу Али
ал Г о с а н ибн А б д а л л а х ибн ал Го с а п ибн Али
Ас - С айн
А р - Р а и с ибн С и н а (980 — 1037), врач,
философ и государственный человек, бывший наиболее
блестящим представителем врачебного мира ислама. Ему

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У АРАБОВ

155

принадлежат многочисленные философские, естественно­
научные и медицинские сочинения; большее, чем все
эти работы, вместе взятые, значение для медицины
имеет его труд, носящий название „Канон врачебного
искусства“ и занимающий совершенно исключительное
место в истории развития медицины. Это большое руко­
водство князя А ни це н н ы состоит из 5 книг, в свою очередь

Рис. G4. Аптека на древнееврейской рукописи Авиценны.

разделенных на главные отделы (Fen или Summa) и под­
отделы (трактаты) с многочисленными главами (areolae).
Первая книга содержит всю теоретическую медицину; в ней
мы находим введение, анатомию и физиологию, общую этио­
логию и симптоматологию, общую диэтетику и профилактику
и общую терапию, т. е. всю теоретическую медицину. Вторая
книга одинакова с первой но объему, но распределение мате­
риала в ней проще; в этой книге содержится учение о про­
стых лекарственных веществах и о способе их действия. Самая
обширная третья книга распадается па 22 главных отдела,
тогда как в первой их—четыре и во второй—два; в этой книге
содержится частная патология и терапия a capite ad calces,

156

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

мри чем к каждому отделу имеется анатомо-топографическое
и физиологическое введение; здесь же излагаются болезни
глаз, ушей, носа, полости рта и гортани, т.-е. вполне спе­
циальные области медицины, включая и акушерство. Чет­
вертая книга короче третьей, но превосходит по объему
и первую и вторую; в ней 7 главных отделов, в которых
излагаются хирургия, общее учение о лихорадке, большая
часть острых и хронических заразных болезней, токсикология,
кожные болезни и косметика. В последней книге мы нахо­
дим 2 главные отдела с 12 и 8 трактатами в них: эта книга
наименьшая по объему; в ней излагается учение о сложных
лекарственных веществах и о противоядиях. Таким образом,
А в и ц е н н а излагает всю теоретическую и практическую
медицину, со всеми специальными ее ветвями в строго­
систематической форме; весь материал рассматривается под
одним, вполне определенным углом зрения; изложение ясное
и непосредственно ведущее к цели; весь труд представляется
глубоко оригинальным, блестяще выполненным и равных
себе в истории медицины не имеет. Произведенное им
на Востоке и на Западе впечатление было огромным; такого
значения не имела ни одна книга, и еще в 17 веке на Западе
она пользовалась широкой известностью. Что касается Востока,
то там она сохранила значение и в настоящее время.
Свою систему А в и ц е н н а строит, основываясь главным
образом на учениях А р и с т о т е л я и Га л е н а . Последний
в особенности использован полностью; его теории приведены
в стройную, замкнутую систему, при чем дух Г а л е н а выдер­
жан и в частностях; широко использованы, конечно, также
все предшествовавшие арабские писатели, в особенности
Ра з и и Али ибн ал Аббас, а также наиболее круп­
ные греческие специалисты в отдельных областях меди­
цины, напр., Д и о с к у р и д . Однако, одна сводка всего сде­
ланного предшественниками, как бы грандиозна она ни была,
была бы очень небольшой заслугой. Правда, учение о кар­
динальных соках, о качествах, комплексиях и степенях, раз­
работанное в деталях и раньше, подверглось в труде Ав и ­
ц е н н ы дальнейшему развитию; семиотика пульса и мочи,
носившая искусственный характер, была разработана им
дальше в том же направлении, но, наряду с этим, А в и ц е н н а
внес в свою книгу собственные наблюдения и собственный

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У ЛРЛЕОВ

157

опыт и, несмотря на утомительные длинноты и диалекти­
ческие украшения, сумел придать целому такую форму,
которая достигала цели. „Князь врачей“ не мог бы утвер­
дить своего господства на многие века, если бы его книга
была простым пересказом работ предшествовавших авторов.
По своим достоинствам далек от Ав ице нны Абул Казим
Халаф ибн Аббас ал За ха рав и, родившийся в Заре, близ
Кордовы в Испании; в лице его перед нами все-таки один
из замечательных врачей своего времени; умер он около
1013 г. Выгодной стороной его обширного труда по меди­
цине, носящего название „Удовлетворение“, служит подробное
изложение хирургии; правда, в целом этот отдел составлен
по П а в л у Эг и н е к о м у , но автор внес сюда кое-что свое;
эта часть книги имеет значение еще и потому, что она
является единственной известной нам хирургией арабских
врачей. Она имела большое значение и для Запада, где
хирургия П а в л а Э г и н с к о г о , непереведенная к тому же
на латинский язык, давно уже не пользовалась распростра­
нением; можно даже сказать, что на Западе труд А б б а с а
был популярнее, чем у арабов. Раскаленное железо, которому
посвящена вся первая из трех книг, играет, конечно,
как и в более позднюю эпоху у греков, очень видную роль.
Описание операций очень наглядно и иллюстрируется много­
численными рисунками инструментов; этот факт имеет для
нас тем большее значение, что классическая древность таких
рисунков не оставила, и мы знаем их только по находкам
оригинальных инструментов, а из времен арабской куль­
туры самые инструменты до нас дошли только в незна­
чительном числе.
Из Испании происходит также Абу Ма р у а н ибн Зухр,
родившийся в 1113 г. вблизи Севильи и умерший в 1162 г.;
этому врачу принадлежит сжатый очерк терапии и диэтетики,
известный под названием „Облегчение“; книжка написана
в непритязательной форме и содержит много верных наблю­
дений. На Западе автор известен под именем А в е н ц о а р а .
Самым выдающимся свободным мыслителем ислама служит
И бн Ру шд , известный под именем А в е р р о э с а ; он родился
в 1126 г. в Кордове и умер в 1198 г. в Марокко в долж­
ности лейб-медика. А в е р р о э с написал яркую книгу по тера­
пии, под заглавием „Книга о всеобщностях“; его значение,

158

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

однако, основывается на его философских трудах, в которых
он выступает, как комментатор А р и с т о т е л я ; в этих ком­
ментариях, высоко ставя Стагирита, А в е р р о э с развивает
в сущности монистическую систему натурализма, которая
одними принималась, а другими оспаривалась, но во всяком
случае имела характер учения, способного потрясти мир в его
устоях.
Арабское господство в Испании приближалось к концу;
власть над Сицилией они утратили уже веком раньше,
но своего духовного влияния они пока еще не потеряли.
Запад жил под этим влиянием еще целые столетия, при чем
особенно заметным оно было в медицине. Можно даже
утверждать, что мировое значение арабская литература меди­
цинского содержания в полном объеме получила лишь благо­
даря тому, что мощным потоком часто сомнительных и пло­
хих латинских переработок она разлилась по Западу из
Южной Италии и Испании. Арабы переработали греческую
медицину в арабскую; исследователи и мыслящие наблюда­
тели ислама сумели продумать ее и повести дальше; с конца
11-го века эта арабская медицина приобрела такое влияние
па Западе и дала ему так много, что то, что в эпоху Ренес­
санса и гуманизма Запад мог получить непосредственно из
греческих источников, фактически не имело слишком боль­
шого значения.
Классическая древность не обладала книгой по тера­
пии, подобной „Королевской книге“ Ха л и Абба с , став­
шей известной в Италии в 1070 г. благодаря К о н ­
с т а н т и н у . С чувством удовлетворения а л и А б б а с
подчеркивает это в предисловии, говоря, что пи Гален, ни
О р и б а з и й , ни П а в е л не дали ничего подобного. То, что
арабские врачи заимствовали из индийской и персидской
медицины (главным образом, в области лекарственных
веществ), особого значения, по сравнению с греческой меди­
циной, не имеет. В области анатомии арабы были только
последователями греков; учение греков было источником
и руководящей нитью учения арабов. Из собственного опыта
они ничего к учению греков не прибавили, и в течение веков
Х ал и А б б а с и Ав и ц е н н а , наряду с Га л е н о м, остава­
лись учителями Запада, давая ему в сущности то же, что
мог дать Га ле й. Новое у арабов относится к области

ВОЗРОЖДЕНИЕ ГРЕЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ У Л РАНО В

*59

учения о болезнях; они сумели выделить, понять и описать
болезни, которых греки не знали; в этом, несомненно, боль­
шая их заслуга, связанная с наиболее знаменитым их врачом
Ар- Ра з и. Арабы присоединили, далее, много новых лекар­
ственных средств к тем, которые были известны грекам;
в этом много нового дает А в и ц е н н а во 2-й и 5-й книгах
своего труда, а также И бн ал Б аи та р (•}■ 1248), значение
которого для Запада было в сущности очень невелико. Из
новых средств можно назвать камфару и мускус, а также нежно
действующие слабительные — сенну и тамаринды. Своим раз­
витием фармация в сущности целиком обязана исламу;
арабы стали основывать аптеки, создали фармакопею и с по­
мощью заимствованной у греков и подвергшейся у них даль­
нейшему развитию химии проложили новые пути в деле
приготовления лекарств; нужно, впрочем, оговориться, что
решительный поворот в химии, приблизивший ее к современ­
ному пониманию, имел место в средние века на Западе
в трудах „п с е в д о -Г е б ер а “. С дестиллированной водой
и способом ее изготовления арабы были знакомы; дестилляция алкоголя, как заключительное звено, досталась на
долю Запада.
В области диэтетики арабские врачи удачно продолжали
греческую традицию; об этом можно судить на основании сочи­
нений одного еврейского врача из Испании, А бу И м р а н
Му з а бен Ма й му и (род. в 1135 г. в Кордове, умер в 1204 г.),
известного на Западе под именем Ма й м они да, или р а б б и
Моз е с а ; он работал сперва в Каире и приобрел большое
влияние в качестве философа перипатетика, в особенности
на еврейских мыслителей. А р и с т о т е л я он ставил на одну
доску с пророками; Ма й мо н и д , подобно И с а к ибн Су­
л е й м а н ал И з р а и л и , должен считаться представителем
медицины ислама.
Арабы охотно устраивали большие библиотеки. В Багдаде
и Каире, а позже и в Андалузии, они собрали такое коли­
чество книг, которое достигало цифр больших библиотек
Александрии; самое ценное в медицинском отношении книго­
хранилище Александрии в Серапейоне давно уже — раньше,
чем Александрией овладели арабы — пало жертвой пламени.
В области истории медицины нужно отметить труд ибн Абу
У с а и б и а (1203— 1273) из Дамаска; здесь перед нами нечто

гбо

МЕДИЦИНА И ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

новое, неизвестное греческой медицине; он дал в биографи­
ческой форме ряд мастерски написанных очерков жизни
и творчества греческих, сирийских, арабских и индийских
врачей. Все, что в био- и библиографическом отношении
мы знаем о врачах ислама, мы знаем от него; что же касается
греческих врачей, то в этом отношении книга его далеко еще
не использована полностью.
В арабской медицине мы находим значительный прогресс
в постепенном развитии клиники и даже специальной кли­
ники из христианского убежища для больных; этот переход
к клинике имел большое значение и для медицинской науки,
и для врачебного искусства, доказательством чего является
дальнейшее — по сравнению с Грецией — развитие искусства
лечения глазных болезней. Менее значительны успехи в области
хирургии, а также, напр., в зубоврачевании. Совершенно
не двинулись вперед акушерство и гинекология, что было
связано, конечно, с условиями быта у мусульман.
Узы, которые религия налагала на арабского врача, при­
несли особенно много вреда в области специального иллю­
страционного дела, главным образом в анатомии; запрещение
изображать человеческое тело, благодаря которому создалась
„арабеска“, сильно помешало развитию как анатомии, так
и хирургии (изображение операций) и акушерства. Несколько
более свободный образ мыслей персидских шиитов внес
в этот вопрос известный корректив; как это произошло,
об этом будет речь в одном из следующих отделов. Рисо­
вать растения не запрещалось, и изображения их мы и теперь
еще можем видеть в арабских переводах Д и о с к у р и да;
они, впрочем, не могут итти в сравнение с рисунками,
которые мы находим в более ранних греческих текстах
5-го и 6-го века.
Арабские врачи х) занимали в жизни своего народа очень
почетное место; в развитии врачебного сословия им всегда
будет принадлежать видная роль, разделяемая ими с греками.
Они были верными наследниками классической древности
и умели сохранять и развивать те сокровища знаний, которые
передала им эта древность. Ставя своей задачей дальнейшее
!) Об испытаниях на звание врача, введенных в Багдаде в 931
повествует заслуживающий доверия источник.

г.,

ОТЗВУКИ АНТИЧНОЙ МЕДИЦИНЫ В ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

l6 l

развитие этих знаний медицины, они внесли в нее много
своего, свой критический и систематизирующий ум, способ­
ность систематически отливать весь обширный накопившийся
материал в ясно изложенные, наглядные и хорошо проду­
манные учебники и руководства, в которых все отделы логи­
чески связаны, в которых одно вытекает из другого, и все
проникнуто высокой степенью, наглядности.
Период процветания медицины ислама короток, всего
3 — 4 века. В могучем подъеме, связанном вначале с име­
нем М а с а в а х и
и продолжавшемся до И б н Сипа,
арабская медицина создала пещи, которые не забудутся;
она впервые возродила греческое врачебное искусство. Пере­
несенная затем на Запад, она способствовала расцвету там
врачебного искусства и медицинской науки; период их про­
цветания продолжается еше и сейчас, хотя в своем раз­
витии они далеко оставили за собой и греческую и арабскую
медицину; корпи современного врачебного искусства — всетаки в них, и современные греческие высшие школы, а также
отчасти врачебный мир нынешнего ислама, имеют возмож­
ность принимать участие в общем прогрессе.
ОТЗВУКИ АНТИЧНОЙ МЕДИЦИНЫ В ЗАПАДНОЙ
РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Поздняя классическая латинская литература в Риме
не могла уже подняться на ту научную высоту, на которой
находились восемь книг медицины в энциклопедии Ц е л ь з а .
Но и работа Ц е л ь з а представляла собой в сущности лишь
одетую в латинский костюм медицину Александрии, если
не просто перевод потерянного греческого труда. Во всяком
случае последовательное влияние Ц е л ь з а , небольшое вна­
чале, исчезло очень быстро. Наоборот, собрание рецептов,
принадлежащее перу С к р и б о н и я, сохранило свое значение
вплоть до средних веков, при чем авторы широко пользо­
вались им, как источником, в своих работах. Большой попу­
лярностью пользовались также медицинские отделы в боль­
шом сборном руководстве естественной истории П л и н и я ;
в них содержался неистощимый материал, и литературные
переработки их появляются снова и снова вплоть до 6 и даже
7-го века ( P l i n i u s V a l e r i a n us). Лучшую выборку из
История медицины.

11

IÓ 2

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

последних книг П л и н и я представляет собою „Бревиариум“
(Breviarium), относящийся к 4-му веку; его другие названия—
„Медицина Плиния“ (Medicina Plinii), а также „Plinii secundi
junioris de medicina libri tres“.
Эта книжка составлена не врачом, но написана очень
умело; она снабжена враждебным врачам предисловием, что
не помешало ей найти широкое распространение и стать
материалом для многочисленных литературных заимство­
ваний, которые — для широких врачебных кругов — большей
частью заменяли самого П л и н и я . Такой характер имеет
книга К в и н т а С е р е н а, которую раньше относили к более
древним временам; в этой книге мы находим приблизительно
в том же расположении, что и в „Breviarium“ П л и н и я ,
всю практическую медицину, исключая хирургию и аку­
шерство, изложенную в 1100 гексаметрах; книга пользовалась
широким распространением еще в 9-м веке, в эпоху так
называемого „Каролингского ренессанса“.
Из Г1 л и н и я заимствованы также популярные народные
средства из овощей и фруктов (Medicinae ex oleribus et pomis)>
которые мы находим в сочинении по сельскому хозяйству
Г а р г и л и я М а р ц и а л а , жившего в 3-м веке; он сохра­
нился только в одном извлечении, относящемся к 6-му сто­
летию. С е к с т П л а ц и т составил в 4-м или 5-м веке свой
сборник лекарств из животного царства, а псевдо - А п у л е й
в конце 4-го или начале 5-го века разработал учение о расти­
тельных лекарствах, заимствовав их главным образом у Д и оскурида.
В высококультурных северо-африканских береговых стра­
нах западного Средиземного моря жили и писали выдаю­
щиеся врачи В и н д и ц и а н (во второй половине 4-го века),
друг А в г у с т и н а , и его ученик Т е о д о р П р и с ц и а н ,
а также карфагенский христианин К а с с и й Ф е л и к с ; послед­
ний в 447 г. закончил свой догматически изложенный меди­
цинский труд в 82 главах. Пользовавшийся большой извест­
ностью В и н д и ц и а н примыкал в общем к Со р а н у ,
а в области эмбриологии — к александрийскому последова­
телю Г е р о ф и л а , А л е к с а н д р у Ф и л а л е т у. Что касается
Т е о д о р а П р и с ц и а н а, то он, как источниками, наряду
с С о р а н ом пользовался Г а л е н о м . К концу пятого века
пумидиец Це лий Ав релиа н переработал имеющую большое

ОТЗВУКИ АНТИЧНОЙ МЕДИЦИНЫ В ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

I

значение книгу С о р а н а о патологии и терапии острых
и хронических болезней. Так как оригинал этой книги утерян,
то лишь благодаря труду А в р е л и а н а она стала известной
и его современникам и последующим поколениям, так как
сохранился перевод (в Германии). Спустя несколько столетий
один южный итальянец или северо - африканец, по имени
М у с т и о , перевел
на латинский язык
катехизис С о р а н а
для
повивальных
бабок и этим обес­
печил книге (снаб­
женной рисунками !
аО
осиДчу
положений плода)
широкое
распро­ Ç >•t^лes <Я:5«'г«се-смт1>иьтл.с1П15
еотиГ -теИ е- д й т и с с о 8{ 1п 0 е с о п ^ £ странение на протя­
жении всех средних
р я гтпл. тп<1п е ^ г л ь * г ^ тш Я сШ еядъ' <¿¿«1,
веков.
ХЙ 50П 1Ш и 1П 5 и Ь Т 1 ^ и О и т ;
Все сочинения,
ОВГ-«=ЧЬрет 'Ряогтгё А стлтролали
которые
рассмо­
трены сейчас нами
Ш ипуЛпля. <£( доялтлагг;
и которые все отно­
сятся к трем или
четырем векам из
эпохи упадка Рима,
составляют, в сущ­
ности, довольно об­
ширную библиоте­
ку; к ним нужно Рис. 65. Изображения зверей из Гертенской
рукописи Плацита (9-е столетио).
прибавить, кроме
того, псевдо-Демокрита,псевдо-Т еодора.а также целый ряд сочинений аноним­
ных или таких, о которых сохранились лишь краткие упоми­
нания; по количеству получается таким образом много. Что
касается качества, то научный характер имеют только некоторые
работы В и н д и ц и а н а; все же остальные книги имеют чисто
практический характер с резко подчеркнутой тенденцией
подходить ко всему с народной точки зрения,— от сочинений,
основанных на П л и н и и, ничего другого, впрочем, и нельзя
ожидать.
и*

164

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Многое стоит уже на границе того, что раньше охотно
называли „латино-варварским“. Романское народное наречие
также уже предъявляет свои права, отдельные провинции при­
обретают большую политическую самостоятельность и с нею
все большее и большее значение, особенно в том случае,
если ими завладевают народы германского происхождения;
молодые королевские дворы получают вкус к наукам,
искусству и литературе; все это имеет место как в северо­
африканских береговых обро'пом11 >о?|ОЧтт\'ЧК||щ<>м^( \ ластях> так „ в Испании,
«тыацтмягсситронтль
1'Ц>11^1Лр>лЬ\|ГС)ЧОЫООЫГ|Ыс С1НТ^ Ю ж н о й Франции и самой
Италии, которая с конца
' |><;цг>А1К)|»>тк1л1<АаОАМ1.1-^^ Г/
5-го
столетия находилась
Щ
под властью остготов, а за­
тем в течение свыше 2-х
веков — лангобардов. В Юж­
ной Франции в 5-м веке
(415 — 507) господствовали
вестготы; в Испании они
же в течение , почти двух
столетий (507 — 711); в Аф­
рике, наконец, господство
Hyiibv к
вандалов продолжалось не­
х с е ,\с с
много более ста лет (429 —
Alji
слгсавоч
Л 1.Л
•jirorncTRAj 534). Тяготение к литера­
туре проявляли даже поль­
Рис. 60а. Изображения растений из
зующиеся
такой плохой исто­
Лейденского (8-е столетие) кодекса
рической репутацией ван­
псевдо-Апулея: Ыутрйаеа.
далы; в гораздо большей
степени оно была присуще богато одаренным ост- и вестго­
там. Наиболее выдающийся их король Теодорих Великий
(493—526) был, до Карла, самым благородным продолжателем
античных культурных начинаний во всех областях жизни.
За несколько лет до утверждения власти вестготов
в Южной Галлии, в Тулузе видный римский чиновник Марц е л л из Бордо (410), известный обычно под именем „Mar­
cellus empiricus“, южный галл по происхождению, составил
книгу „О лекарствах“; источники М а р ц е л л а были те же,
что у Т е о д о р а И р и с ц и а н а. Книга состоит из 36 глав
и составлена по обычной схеме, которой придерживались

ОТЗВУКИ АНТИЧНОЙ МЕДИЦИНЫ В ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

165

все его предшественники и преемники: методы лечения
излагаются таким образом, что перед читателем проходят
все болезни, начиная с головы и кончая ногами. Источниками
были С к р и б о н и й , излагаемый в большинстве случаев
дословно, „Вгеу1апит“ Пл ин и я , подвергшийся основательной
переработке, С е р е н , а также, повидимому, псевдо-Апулей,
или его оригинальные прописи. Сам М а р ц е л л затем широко
использован вышеназванными С е к с т о м П л а ц и т о м и „Пли-

[¿с у

ы о

от с п Ь ея е

си ч о п еч7сГе с! р б^еИетч <'-с
[о с*» *<хсС*ъсс е Л х т о СгпЬ
[г>и СЧи1 .-гаг»- <Эт=ССа 1 с » дго
К ег4ди
Р ис. 66 Ь.

Ь е я -« 5 < ге я 1 о > 4 |

I с|ео с£«е
.«¿<Г\‘СОГЧ и

т тым со <

и а ч .1 О п а с е н ч х ягп р аг*
Изображение растения из Гальберштатского кодекса
псевдо-Апулея (8-е столетие). Репд1егюп.

н и е м - В а л е р и а н о м “, воспользовавшимся также и псевдоА п у л е е м . В книге „О лекарствах" мы находим не только
в галльской окраске латинские заимствования; М а р ц е л л
внес в свой лекарственный арсенал также те средства, кото­
рыми пользовалась местная старо - кельтическая народная
медицина, и книга его является трудом расположенного
к народу диллетанта, написанным для своей семьи и для род­
ственного ему по происхождению племени. В М а р ц е л л е
мы должны таким образом видеть переходную ступень
к последующей эпохе, которая может быть характеризована,
как эпоха вовлечения кельто-германских народов в разработку
античной медицины и трудолюбивое усвоение медицинского

l6 6

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

наследства древности кельтскими и германскими народами
в Италии, Франции, Испании, Ирландии, Шотландии, Англии
и в Западной и Южной Германии.
ПЕРЕРАБОТКА АНТИЧНОГО МЕДИЦИНСКОГО
НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
На пороге этой эпохи одиноко стоит грек А и ф и м, сопро­
вождавший готского короля Теодориха в Италию из бал­
канских стран и Византии, где юный королевский сын полу­
чил классическое образование, и с ним вместе — вкус и лю­
бовь к древней античной культуре. Этого врача Теодорих
отправил в качестве посланника к франкскому королю Тейдериху (511—533), сыну Хлодвига. Резиденцией последнего
был Мец; находясь здесь, А н ф и м посвятил Тейдериху
небольшую книгу о диэтетике, в которой кратко трактуется—
в духе греческих учений — о хлебе, мясе, рыбе, овощах
и фруктах. Наряду с этим эта книга показывает, что, нахо­
дясь среди франков, грек сумел проникнуться духом страны,
так как в его сочинении мы находим настоящий хвалебный
гимн универсальному, наружному и внутреннему, лекарствен­
ному средству франков — сырому свиному салу.
Эпоху, непосредственно предшествующую салернскому
периоду истории медицины, т.-е. 5 — 9-е столетия, принято
называть, как об этом уже говорилось, латино-варварской
или монашеской медициной. Последнее верно лишь отчасти,
поскольку, по крайней мере, дело касается Южной Италии,
о которой в сущности только и может итти речь, так как
лишь в этой стране рано началось усвоение греческого лите­
ратурного наследства путем перевода его на латинский язык.
Что касается первого, то здесь мы имеем дело с односто­
ронним взглядом на вещи — через очки итальянского Ренес­
санса.
Знаменитый канцлер Теодориха, М. А в р е л и й К а сс и о д о р , римлянин, родившийся в Сирии и имевший воз­
можность познакомиться с тамошними учеными школами,
сделал попытку, во время своего нахождения у власти, осно­
вать в Риме университет; по выходе же в отставку (540)
он основал в своем „Виварии“, находившемся в юго-запад­
ном углу итальянского полуострова, нечто вроде классической

I67

ПЕРЕРАБОТКА АНТИЧНОГО НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

академии, в которой изучалась и медицина. Там, где греческим
языком пользовались больше, чем латинским, там усердно
занимались переводами; кроме того, сочинения, уже существо­
вавшие на латинском языке, подвергались переработке, допол­
нениям и т. Д. Наоборот, орден бенедиктинских монахов,
близко к которому стоял К а с с и о д о р , держался в это время
вдали от науки. Основная книга средневекового знания,
институции К а с с и о д о р а (551), в монастырях севернее Альп
рано приобрела характер руко­
ijTiuinatMAл пjocjX/ги
водства, регулировавшего отно­
* Яис«Ь<1'Д1и«Ыпз £ 14.*Ли •ffunl ijjAшение к науке; благодаря ей,—
в них создалась традиция,
стремившаяся к сохранению
книжного богатства и постоян­
ному
воспроизведению его;
на Аппенинском полуострове
этого еще не было.
В Италии, в 6 — 9 веках,
существовали светские шко­
лы, устраивавшиеся преиму­
щественно лангобардами. Шко­
лы эти возникли из класси­
ческих риторских; лучшей из
них была, повидимому, школа
в Беневенте, но предание о том,
Рис. 66 с. Изображение растения
что около 850 г. там было даже из Гертенского кодекса псевдо32 учителя светских наук, пол­ Апудея (9-е столетне). Agrimonia.
ного доверия не заслуживает.
В Южной Италии с давних времен, благодаря греческим
колонистам, говорили на двух языках, так что еще в 13-м веке
Фридрих II, издавая свои известные законы на греческом
и латинском языках, должен был принимать в соображение
этот факт распространения двух языков; в 7 — 9 веках
к этому присоединилось еще повое значительное усиление
греческого влияния, в особенности в областях, присоединен­
ных к Византии.
В эпоху К а с с и о д о р а , по его собственному свиде­
тельству, существовал целый ряд латинских переводов
сочинений Г и п п о к р а т а и Г а л е н а; об этом мы можем
судить и в настоящее время по рукописям эпохи Каролингов
l * S ■r i A S C t n i K V lC d .lJ ) | ) ! 5 t

n U l 'l í

l6 8

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

и более поздних времен. До нас дошли, например, старые
латинские переводы афоризмов, прогностики, правил жизни
в течение острых болезней, сочинений о воде, воздухе и мест­
ности, писем Гиппократа более позднего происхождения,
„Dynamidia“, известных нам под псевдонимом, а также неко­
торых сочинений Г а л е н а. Большая часть этих переводов
возникла в Южной Италии; там же сделаны переводы
выдержек из О р и б а з и я с готическими наслоениями, неко­
торых книг П а в л а и Д и о с к у р и д а ; перевод послед­
него носит имя „Диоскорида Лангобардского“ (Dioscorides langobardus). Двенадцать книг медицины А л е ­
к с а н д р а из Траллеи, появившиеся в Риме незадолго
до 600 года, уже в 7-м веке были переведены в выдержках
на латинский язык. Доказательства того, что ими, как и дру­
гими работами А л е к с а н д р а , широко пользовались, мы нахо­
дим на всем протяжении средних веков; мы находим также
постоянно ссылки на П а в л а, под которым, конечно, следует
понимать только Э ги н е к о г о .
В общем, греческая литература медицинского характера,
доставшаяся Западу в латинских переводах, не может, конечно,
итти в сравнение с тем литературным богатством, которое
ислам получал непосредственно из Александрии, Антиохии,
Эдессы, Нисибис и Гондешапур, но во всяком случае оцени­
вать ее слишком низко мы не должны.
На юге, в раннее средневековье, производилась уже извест­
ная собственная работа над литературным материалом,
который проникал туда. Так, к началу 7-го или концу
6-го века относятся имеющие, повидимому, связь между
собой „Oxea“ А в р ел и я и „Chronia“ Э с к о л а п и я , предста­
вляющие собой избранные места из догматических и мето­
дических источников; при первом взгляде кажется, что эти
сочинения принадлежат Ц е л и ю А в р е л и а л у, но это вряд ли
так, хотя, несомненно, некоторые места заимствованы непо­
средственно из его „Опровержений“ (Responsiones). Эта ком­
пиляция А в р е л и я - Э с к о л а п и я , в 8-м или 9-м веке, была
соединена с выдержками из Т е о д о р а П р и с ц и а н а , подроб­
ными заимствованиями из „А л е к с а и д р а-целителя“ (Alexander-Iatros), из сочинений о лихорадке Г а л е н а и из одной
методической работы, которая пока нам неизвестна; все это
было приведено в известную систему, при чем получился

ПЕРЕРЛЬОТКЛ АНТИЧНОГО НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

169

широко распространенный „Равзюпапиз“, который обычно
носит название „Раэзюпапиз Оа1еш“. Ему, впрочем, присваи­
вают также имя одного лангобарда В а р б о д а , Г а р и п о т а
или Г а р и о п о н т а, действительное участие которого в соста­
влении книги было, очевидно, очень небольшим. Повидимому,
этого врача, принадлежащего, как кажется, к середине
11-го века и относящегося к раннему Салернскому периоду,
Ъ°>ЪпЛ,с АГ'ПО.г'АИ-юГроГГп.Ал.тХ;
г-|Ь‘,ро>-п*гиГпй01иЛ1иГоГг.п-,слТ,Ь.л1г («¿саЛс
4

1П1Ч|/'|Л1М

(гсшлги',
с^сро-гг

СЛ'1^П ^>(дс7ТУо»0

Л—4ССи 3 и елI *п г» 1>■.гаи г! /”<7|

ипХ

& . 'г е г \С * т Х

Л'|Ькки-,,.„и„ся„г рА
&ут1ПаДргпгЬгЪетЬг си"<ы

ОНЕХТТи

а>'шис\-мрхг-Г-П-;'

СГ>Ч<ГП^1?|£-С'^ 1ТГ?'’.'Т1П<<£>м744и^-*^ЙО,*№«*,*|ТЛГ|-.Г'*р
р.^иЕр/сЧ(«ШИо
счГр,рп1'п1т^чГ'уи
^Ч<кеГТЬг1СЦ»мГйпг-Г С\Ч.А/1П 9ЦОч?иПО Он
^>(о1Ьг*Ж Т . n p iZ .il г-1р ‘ и -г,1 1 е* 1*Т. I Г“ , 11. *И
»
>.

I ч (Г ■I -£* у ^ Г|1,Г г.| л

_____

»Чш.Г «1л1ГГГ|-Г, ,Г»£1иЧ»ис«\-Г,Ч1 иГ(ЛПГССШ МГ.1. I.' 1иСиО
ГС(чГпЧ

ГП?;

Рнс. 07. Головное и ножное положение. Рисунки и текст на Брюссельской
рукописи Мустио (около 900 г. п. Р. X.).

лишь случай поставил в связь с этим сборным руковод­
ством (см. ниже).
В Италии в эту переходную эпоху был написан краткий
курс терапии в 241 гексаметрах, автором которого был
один миланский диакон, ставший впоследствии архиеписко­
пом, по имени Б е н е д и к т К р и с п , повидимому, лангобард
по происхождению. Эта медицинская поэма появилась немно­
гим ранее 681 г.; в ней использованы медицинские работы
П л и н и я , С е р е н а и Д и о с к у р и д а в латинском переводе;
пользовался ли автор и народной медициной, подлежит еще
исследованию.

*

17О

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Северная Африка, которой в 685 г. завладели арабы,
после нумидийца Ц е л и я не дала ни одного медицинского
автора, достойного упоминания. В Испании такое же
выдающееся положение, как К а с с и о д о р в Италии, занимает
энциклопедист И с и д о р , севильский епископ (570 — 636);
в круг своих занятий он ввел и медицину, при чем это выра­
зилось главным образом в том, что он ограбил Ц е л и я.
Медицина вошла, таким образом, как равноправный член
с другими отраслями знания, в энциклопедию испанского
епископа, и ей, следовательно, христианское средневековье
отвело определенное место; еще яснее это выражается в меди­
цинском шкапе Севильской библиотеки во дворце епископа,
где святые целители К о с ь м а и Д а м и а н стоят рядом
с Г и п п о к р а т о м и Г а л е н о м . Благодаря К а с с и о д о р у
и И с и д о р у , медицина сделана была частью общего образо­
вания лиц, готовящихся к духовному званию; повторилось
таким образом то, что уже имело место в Риме на высоте
республики и империи. Это было необходимо в виду миссио­
нерской деятельности церкви, с одной стороны, и в виду
благотворительной ее деятельности — с другой; благодаря
этой последней, в монастырях были созданы больницы, пред­
назначавшиеся сперва для орденских братьев и послушни­
ков. Монах, сведущий в лечебном деле, с садом, где он выра­
щивал целебные травы, и лавочкой, наполненной травами, как
это имело место даже во дворце севильского епископа, этот
монах и его домашняя аптека для окружного крестьянского
населения были центром, где оно могло получать совет
и помощь; об этом красноречиво говорят как план мона­
стыря в Сан-Галлене, так и собрания документов в Рейхенау.
Таким образом, „медицина монахов“ возникала по образцу,
существовавшему во времена отцов церкви, — возникла,
с одной стороны, чтобы дать исход потребности в христианской
благотворительной деятельности, а с другой стороны, как
следствие стремления сохранить и передать далее литературное
богатство, полученное от поздней античной эпохи.
Здесь необходимо указать на заслуживающий внимания
окольный путь, который античная культура приняла в неспо­
койные дни переселения народов; дело идет об эпохе Каро,
лингского ренессанса. Впрочем, назвать этот путь непрямым
можно лишь с очень большими оговорками, так как, — как

ПЕРЕРАБОТКА АНТИЧНОГО НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

17 1

раньше п эпоху М а р ц е л л а , так и теперь, во времена Меровингов,— то, что осталось от древне-классической медицины
проникало, в скромных, правда, размерах, и в Галлию
и в Западную Германию. Доказательством служит выше­
названное письмо о диэтетике, А н ф и м а к Тейдериху рези­
денция которого была в
Меце, хотя ему была под­
чинена и Южная Галлия.
Ирландия с давних
времен находилась иод
прямым греческим и за­
падно-европейским влия­
нием; еще в начале сред­
них веков там понимали
по-гречески. Проникла ли
туда и греческая меди­
цина, мы не знаем. Гос­
подства Рима Ирландия
не знала; римляне пра­
вили только в Южной
[
1
1- о ( х Г
Англии, при чем там I Ц1 1 и гп
светская школа существо­
о
вала, но ее существо­ и
0
Ьч
| гиги
|
| о п и т о !
вание было очень скром­
1
±1
(и
ное; так продолжалось
| К \1 » с ^ с о |
О
3до тех пор, пока Григорий
с
П
и
Й
Г )П '1 с « у И ^
[| * Г и ич Л ч 1 т |
Великий в конце 6-го
<
ь
века не отправил в Ан­
) ечд
си 1
| со Л о
глию миссионеров, кото­
рые основали там мона­ Рис. 68. Часть плана монастыря в Санктстырские школы. Ирлан­ Галлене (комнаты для тяжелобольных,
квартира врача, кладовая для хранения
дии, где было очень трав, участок для лекарственных расте­
ний), 820 г.
сильно стремление к зна­
нию, эти школы дали
немало. В Англии в это время власть была уже в руках
англосаксов; у наиболее знаменитого их ученого в средние
века, Б э д ы преподобного (680— 735), мы находим обрывки
медицинских знаний до-каролингской переходной эпохи;
ирландцы и англосаксы ревностно распространяли их отныне,
наряду с другими науками, странствуя через Францию, Запад-

172

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ную Германию и Швейцарию до самой Италии. Их этапами
были Люксейль, Фульда, Рейхенау, Сан-Галлеи, Боббио.
Б э д а обязан И с и д о р у кое-какими медицинскими и есте­
ственно-научными сведениями; об этом с полной убедитель­
ностью свидетельствует одно сочинение, примыкающее уже
и по имени к книге И с и д о р а „De natura rerum“.
Из бывшей тогда в употреблении медицинской литера­
туры до нас дошли только небольшие сочинения и фраг­
менты о кровопускании и учении о соках, о критических
и египетских днях, отрывки из рецептариев и т. п., все это
отчасти носило имена известных врачей античной древности.
Здесь необходимо также назвать отрывки из писем врачей
эпохи позднего геллепизма, то в духе Г а л е н а, то в духе Г и п ­
п о к р а т а. Имеются также сочинения по диэтетике в зави­
симости от времен года и месяцев.
Переписчики не забывали и подлинных латинизированных
сочинений героев античной медицины, хотя предрассудок
против добросовестной передачи этого языческого античного
знания еще не исчез. Об этом свидетельствует самозащита
одного Бамбергского монаха, глубоко убежденного в большой
важности этой языческой литературы; дело идет, повидимому, об одном немецком монахе, написавшем эту книгу
во второй половине 8-го века. Книга горячо примыкает
к И с и д о р у и К а с с и о д о р у , а также к X р а б а н у,
ученику научного советника Карла Великого, англосакса
А л ь ш в и н а. Вскоре после смерти императора, который
покровительствовал науке вообще и медицине в частности,
талантливый ученик Х р а б а н а В а л а ф р и д (Страбон),
живший на острове Боденского озера Рейхенау написал,
еще будучи молодым (828 г.), поэму в 444 гексаметра
о целебном действии трав, произраставших в его монастыр­
ском саду, в его „Hortulus“; в этом сочинении уже ясно
виден тонкий вкус будущего аббата. В а л а ф р и д у изве­
стен еще С е р е н (его товарищ по монастырю J a c o b u s
переписал, по поручению императора Карла, сочинения
С е р е н а ) , это доказывают 20 стихов его произведения
о целебных травах.
В переходную эпоху до Каролингов, самое позднее в начале
8-го века, составлена „Concordantia Ippocratis, Galieni et
Sudani“. Книга является компиляцией, опирающейся главным

ПЕРЕРАБОТКА АНТИЧНОГО НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

I73

образом на Цел и я, и представляет собой нечто вроде компен­
диума медицинской практики; она ждет еще своего издателя.
В Германии она сохранилась в двух рукописных списках.
Еще в 10-м веке книгой этой пользовались в целях препо­
давания во французских монастырских медицинских школах,
в особенности в Шартр, где франк Г е р и б р а н д пользовался
в то время большой известностью в качестве преподавателя
медицины; наряду с диагностическими и прогностическими
сочинениями, относящимися к классической древности, он
излагал также и комментировал фармакологические (dinamidia,
farmacéutica, botánica) и даже хирургические работы, а также
выше назв. „Concordantia“ методической школы. В других
школах во французских монастырях, в особенности в Мармонтье и Тур на Луаре, медицинское образование также
в 11 и 12 веках стояло на большой высоте, при чем особен­
ной известностью в качестве учителей пользовались Р а у л ь
Л е к л е р к и В и л ь г е л ь м Ф и р м а т . На Луаре же работал
монах О д о из Мюна (местности, расположенной по тече­
нию Луары в 18 км, ниже Орлеана). Од о , повидимому,
получил медицинское образование в школе в Туре, но он
довольно хорошо был знаком с медицинской литературой пере­
ходного времени от древних времен до средних веков. Ему,
повидимому, принадлежит (с ним, впрочем, конкурирует, как
автор, Г у г о из Тура, живший также в 11-м веке) латинская
поэма о лекарственных травах, носящая название „О целеб­
ных травах“ (De herbarum virtutibus) и состоящая из 77 глав
и 2269 гексаметров; под именем „Масег floridus“ эта книга
пользовалась очень широкой известностью на протяже­
нии всех средних веков. Псевдоним автора объясняется
упоминанием такой поэмы о травах в „Tristia“ Овидия;
эту поэму составил Э м и л и й М а ц е р из Вероны, —
поэт, пользовавшийся хорошей репутацией; до нас от
пего не дошло ничего. Вышеназванная поэма, появившаяся
в последней четверти 11-го века и окрещенная впоследствии
именем М а ц е р а , заимствует материал главным образом из
„Медицины“ псевдо-П линия, из „Олера“ Г а р г и л и я
М а р ц и а л а и, наконец, из переработанного в алфавитном
порядке и дополненного латинского перевода Д и о с к у р и д а
(из эпохи готов или лангобардов); источником служило также
сочинение К о н с т а н т и н а А ф р и к а н с к о г о , умершего

т

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ РАННЕГО

СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

в 1087 г. Если так, то нам приходится говорить о литера­
турном влиянии Южной Италии, в частности Салерно,
на французские медицинские школы, что, впрочем, для
последней четверти 11-го века является мало вероятным.
Немецкой ясновидящей и врачевательнице больных Ги л ь д е г а р д е фон- Бинг е н (1098— 1179) принадлежат две меди­
цинские работы: „Physica“ и „Causae et curae“; обе эти книги,
отличающиеся употреблением многочисленных немецких
терминов, имеют в основе работы К о н с т а н т и н а А ф р и ­
к а н с к о г о , а также учения французских школ в Туре
и Париже; автор принимает в расчет также и великого
немецкого викторинца Гуг о. О д о и Г и л ь д е г а р д а явля­
ются литературными вершинами, а с тем вместе и конеч­
ными пунктами средневековой „монашеской“ медицины, если
уж настаивать на употреблении этого термина. Образованное
духовенство как во Франции, так и в Германии, до конца
12-го века стояло во главе медицинского литературного дви­
жения; кое-где в нем принимали уже участие врачи из Са­
лернской школы, но и среди них видное место занимали
монахи. К о н с т а н т и н А ф р и к а н с к и й , кончивший свои
дни в качестве бенедиктинского монаха в Монтекассино,
пользовался в 12-м веке, благодаря своим сочинениям, широкой
известностью в Западной Европе, в частности в Германии.
В конце 11-го века в Нижней Германии, при дворах епископов,
появляется врач А д а м а т, принадлежащий к Салернской
школе. Далее, у Р и ч е р а из Реймса мы находим описание
работ того же времени при королевском дворе Карла III
(898 — 929) неизвестного практического врача из Салерно
и представителя французской ученой монашеской медицины
Д е р о л ь д а , позже епископа в Амьене. Лейб-медиком короля
был Д е р о л ь д , что же касается королевы, то она доверяла
только одному светскому врачу из Салернской школы;
Р и ч е р , принадлежавший к духовному сословию и инспириро­
ванный, повидимому, французскими клерикальными кругами,
утверждает, что этот салернец не обладал научными сведениями
и, в словесном состязании обоих врачей за королевским
столом, всегда был причиной общего веселья. Что врач,
монах французской школы, значительно превосходил свет­
ского врача из Салерно, Р и ч е р пытается обосновать тем,
что Д е р о л ь д несравненно лучше был знаком с ядами и проти­

ПЕРЕРАБОТКА АНТИЧНОГО НАСЛЕДИЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

175

воядиями и мог бы лишить своего соперника жизни, тогда
как этот последний вряд ли мог бы сделать ему что-либо;
это, впрочем, может быть истолковано и как доказательство
большей прямоты и честности Салернской школы. Во всяком
случае во всем этом, анекдотическом по существу, рассказе
ярко отражается то острое противоречие, которое существо­
вало в начале 10-го века между ученостью монастырских
школ и традиционным врачебным умением Салерно и южной
Италии вообще.

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ
СРЕДНИХ ВЕКОВ.
САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА.
Салерно, расположенное у Пестийского залива, защищено
с севера и востока высокими горными цепями; благодаря
такому выгодному местоположению, оно уже в раннюю
императорскую эпоху служило местом для отдыха, а, может
быть, и своего рода климатическим курортом, о чем упоми­
нается у Г о р а ц и я в 15-м послании его к Вале. Нет,
однако, никаких сколько-нибудь серьезных исторических дан­
ных, которые говорили бы за то, что там уже в античную эпоху
существовала высшая или даже медицинская школа.
Из рассказа Р и ч е р а , относящегося к последней четверти
10-го века, следует, что уже в 9-м веке в Салерно существовала
врачебная корпорация, пользовавшаяся известным автори­
тетом и заботившаяся об обучении врачебному искусству.
Можно думать, что эта корпорация существовала уже в течение
всего 9-го века, хотя монашеская медицина и смотрела на нее
косо.
В Салерно, несомненно, были налицо основные условия
для развития медицинской науки и искусства. Прежде всего,
как уже говорилось, роскошное местоположение города на
берегу обширного морского залива; высокие горные цепи
защищают его от северного и восточного ветров, в горах
много зеленеющих лесных долин, по которым текут свежие
родниковые ручьи; над всем—южное небо; в гавани — ожи­
вленное движение, которому много способствовал и старин­
ный обычай ездить сюда на богомолье. Многочисленные
больные приезжали морем или спускались с гор к местам,
где можно было ожидать исцеления. Между духовенством

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

'1 1

и врачебной корпорацией существовали хорошие отношения;
круг обязанностей тех и других был строго определен, и это
являлось моментом, служившим на пользу обоим. Разви­
вающаяся школа имела светский характер, но антиклери­
кальной она от этого не сделалась. Светские' и духовные
работали мирно рядом; нужно, однако, думать, что большая
часть врачей были женаты; для гинекологической и детской
практики это являлось бросающимся в глаза преимуществом.
Кое-какие внешние черты в „СшИаэ ГПрросгайса“, как скоро
стали называть Салерно, напоминают Кос; условия процвета­
ния в обоих случаях были во многих отношениях сходны.
О первых педагогических шагах Салернской медицинской
школы ничего определенного мы не знаем; можно только
допустить, что в первое время она довольствовалась латини­
зированным античным материалом, имевшимся тогда в южной
Италии и в остальной Западной Европе. Но, сверх того,
Салерно—и в отношении времени и в отношении простран­
ства—было близко к тем стремлениям усвоить позднейшее
греческое медицинское знание, которые проявились в 6—8
веках в тех областях юга Аппенинского полуострова, где
говорили на двух языках. Где именно обнаружились эти
стремления, мы в точности не знаем. Речь может итти
и о Сицилии, и о Беневенте, и о Салерно, или, в особен­
ности, об южнее расположенных областях полуострова.
Можно говорить также об области Отранто и Торенто.
В Отранто, например, жил и работал С а б б а т а й бен Абраам, который получил прозвище бо п п о 1 о („господинчик“),
в 9-м или 10-м веке он составил сборник противоядий,
написанный на еврейском языке.
Мы не знаем в точности, принимал ли Салерно участие
в работе по переводу греческих авторов; во всяком случае
там немного понимали ио-гречески, так как этого требовала
торговля с Востоком, а эта торговая деятельность в Салерно
никогда не была особенно мала; с концом же 11-го века,
когда начались крестовые походы (с 1096 г.), она значи­
тельно увеличилась. В это же время имел место и расцвет
литературной деятельности в Салерно, начинающийся с опу­
бликования сочинений К о н с т а н т и н а А ф р и к а н с к о г о .
Это совпадение расцвета медицинской школы в Салерно
с временем крестовых походов не может иметь характера
История медицины,

12

iy 8

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

чистой случайности, и корни этого литературного богатства
не только в крестовых походах, но и в других моментах.
Если даже в раннюю эпоху 9, 10 и 11 в.в. Салерно и не
принимало непосредственного участия в работе по усвоению
греческой медицинской литературы путем ее перевода, то,
во всяком случае, оно имело полную возможность воспользо­
ваться плодами этой ра­
боты. Кажется, однако,
что в эти ранние годы
Салернская школа видела
свою
главную задачу
в другом, именно в том,
чтобы сохранять, куль­
тивировать и передавать
далее в патриархальной
форме ученикам и това­
рищам по корпорации
все то, что оставалрсь
живым во врачебном ис­
кусстве от дней старого
Рима и Великой Греции
и
что передавалось путем
Рис. (59. Изображение Галена п’'инициале
сочинения неизвестного автора „Ое рн1семейной и корпоративной
бШиб е( ипшБ“, бывшего еще в употре­
традиции. В Салерно чув­
блении в раннем Салерно; из Бреславльского кодекса (около 1160 г.).
ствовали себя наследни­
ками античного врачеб­
ного искусства, античного умения и гордились почет­
ным именем „Civitas Hippocratica“; для нас это название
тотчас вызывает представление об академии Гиппократа
„Academia Hippocratica“ в Гондешапуре; тогда, однако,
этой ассоциации не возникало, хотя К а с с и о д о р свои идеи
об университете привез из Сирии, и, руководясь ими,
стремился с своем „Vivarium“ снова соединить западную
науку с восточной.
Ясно, что при преподавании нельзя было обойтись без
начал диагностики, прогностики, физиологии и патологии,
а также фармакологии и терапии; нужны были, следова­
тельно, учебники. Об этом должна была позаботиться
литературная традиция, которая дала переводную литературу.
О возникновении одного необходимого очень хорошего

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

179

пособия для ежедневных практических потребностей школы
говорит нам одно смутное известие словами легенды о семи
ученых: „tune temporis fecerunt et composuerunt librum, qui
vocatur Antrorarium“; дело идет об антидотарии, т.-е. о сбор­
нике употребительных формул ходовых лекарственных
средств, о книге, в которой содержались испробованные
назначения школы, составлявшие весь лекарственный арсенал
Салерно. Трудно предполагать, чтобы в нем было много
собственного; нужны были еще столетия, чтобы это свое
явилось. Ценностью пока же было то, что было унасле­
довано от предков; нужно было только усвоить его,
сделать его своим. Процесс усвоения является наиболее
важным; воля школы ясно высказывается в этом смысле.
Небольшие собрания рецептов и отдельные указания про­
сеивают и соединяют вместе и радуются успехам, достиг­
нутым отдельными рецептами на приеме или у постели
больного,— успехам, число которых ежедневный опыт быстро
увеличивает. Совместное обсуждение увеличивает веру школы
в свое искусство.
В „Антидотарии Николая“ перед нами более поздняя
редакция этого „Антрорария“, целиком или только частями
заимствованного из древности. В рукописном списке, восхо­
дящем к 1100 г., он содержит не более 50 — 60 рецептных
формул; позже их число дошло до 140—150; наряду с лекар­
ственными формулами мы находим в книге указания и о спо­
собе дейстпия лекарств и о способе их применения, с коммен­
тариями; этот отдел постоянно расширяется и дополняется
предписаниями, в особенной обработке и сопоставлениях;
во всяком случае ничего нового или оригинального р своем
первом „Антидотарии“ Салерно не создал. Подобные сбор­
ники употребительных рецептов были составлены во многих
местах, где занимались врачебным искусством, т.-е. прежде
всего в некоторых монастырях: за время с 6-го до 10-го века
нам известно уже более полудюжины таких сборников
рецептов, при чем все они античного происхождения, часто
составные их части одни и те же, но распределение мате­
риала в каждом сборнике различное. Основной „Антидотарий“ Салернской школы в течение продолжительного
времени удовлетворял, очевидно, ежедневным потребностям
врачебной практики до тех пор, пока в эпоху после Кон стан12*

i8o

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

т и н а он не был переработан и окрещен именем Н и к о л а я , —
„ego Nicolaus rogatus a quibusdam“ гласят иступительные
слова в средневековом стиле, — быть может, напоминая
о рецептной книге эмпирика Гер а клеи да из Тарента,
которую автор назвал именем своего предшественника
„ Н и к о л а я “; так, по крайней мере, рассказывает Це л и й
в своей книге об острых болезнях.
В качестве руководства для распознавания болезней
и определения плана лечения, в Салерно, как и всюду в ранние
средние века, наряду с рецептарием, был в употреблении
также пассионарий, при чем, повидимому, в качестве такового
пользовались вышеупомянутым „Passionarius Galeni“. В этом
обстоятельстве позже увидели основание для утверждения
того, что автором этого пассионария был один южно­
итальянский лангобард. Об этом Г а р и о п о н т е или Варимпоте, которого привыкли считать автором, литературная
деятельность которого относится к раннему Салерно, я уже
высказался выше. По форме и содержанию пассионарий
относится к 8-му веку, тогда как, по сообщению П е т р а
Д а м и а н а в его письмах, около 1050 г., т.-е. к концу раннего
Салерно, жил некто „Гуаримпотус Сенеке“, ученый и врач,
бывший современником К о н с т а н т и н а и принадлежавший,
повидимому, к духовному сословию (apprime literis eruditus ас
medicus). Что он занимался литературной обработкой пассио­
нария псевдо-Галена, это все-таки очень правдоподобно,
так как об этом свидетельствуют многочисленные надписи
на рукописях; такова, например, запись, которая имеется
в колледже Петра (Peterhouse-College) в Кэмбридже: „Iste
liber ex diversis auctoribus scil. Paulo et Alexandra ceterisque
a domno Warimpoto compositus“, хотя авторы, послужившие
источником для этих и других сведений, не одни и те же.
Как мало следующий век, являвшийся веком расцвета Салерн­
ской школы, в полном смысле этого слова, ценил участие
ученого лангобарда в замечательном руководстве медицинской
практики, может считаться совершенно точно установленным,
так как врач А р х и м а т т е й , переработавший К о ф о
и И о г а н н а П л а т е а р и я в своем „Modus medendi“,
о Г в а р и м п о т е не упоминает, хотя цитирует „Galienum
in Passionario“ и других авторов Салернской школы в пору
.ее расцвета; равным образом, неизвестный автор учения

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

181

о лихорадке, которым открывается большое согласие (сопсогсИе) Бреславльского кодекса Салернских авторов и кото­
рое было составлено около 1150 г., говорит просто о „Пассио­
нарии“, как называлась эта книга уже около 4 веков. Впро-

Рис. 70. Начальная страница (стр. 113) Бреслаильского
Codex Salernitanus (Городская библиотека Ms. 1302),
Liber de febribns magistris Ferrari!.

чем, еще в начале 14-го века Д ж о н из Гаддесдер говорит
о книге, как о „ОаНетщ т Разэюпапо“, а в Дрезденском
латинском Г а л е н е , относящемся к середине 15-го века, „Раээюпагшз Оа1еш“ признается произведением великого Г а л ен а1
Кроме В ар им пота, среди врачей ранней Салернской
школы можно назвать еще целый ряд лиц, повидимому

182

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

лангобардов по происхождению; таковы Ра re ни фр ид,
Г р и м о а л ь д и др.; в качестве писателей они — с полным
основанием—имени себе не составили.
J К старой литературе раннего переходного времени от
древности к средневековью нужно отнести также „Practica
Petrocelli, Petroncelli, Petricelli, или Petronii“; уже самое
обилие имен призывает к осторожности, но, что это сочинение
возникло в эпоху до Ко н ет а и тин а, следует из того, что оно
уже очень рано было переведено на раннее средне-английское
наречие. Повидимрму, дело обстоит здесь таким образом,
что старое произведение, редакция которого относится
к переходному времени, было приписано какому-либо дей­
ствительно существовавшему салернцу середины или конца
11-го века; случилось, одним словом, то же, что было с Варимпотом. В этом случае дело, однако, осложняется еще тем,
что предполагаемый автор „Practicae Petrocelli“, во второй
половине 11-го века (после К о н с т а н т и н а или при жизни его),
на самом деле выступил на литературное поприще и, по
примеру более ранних авторов Салерно в эпоху расцвета,
составил „Сигае“; они, в различных местах и в неполном
виде, наряду с Ф е р р а р и е м , Б а р т о л о м е е м и Пл а т е а рием, сохранились в Бреславльском Салернском кодексе,
относящемся к середине 12-го века; при чем здесь им дается
имя Петрония. Полностью, под названием „Сигае Petroncelli“,
они содержатся в одной Амброзианской рукописи в Милане;
эта рукопись еще ждет основательного исследования и опу­
бликования. „Practica Petrocelli“ в Парижской Национальной
библиотеке представляет собой псевдонимное сочинение, но
во всяком случае в ней мы имеем очень ценное произ­
ведение ранней средневековой медицинской литературы;
с Салерно и его школой оно не стоит ни в каких отноше­
ниях, кроме того, что им пользовались, как в Салерно,
в ранний период его истории, так и в других местах.
„Варимпотом“ и „Петронцеллем“ не ограничиваются ран­
ние литературные произведения древнего мира; наряду с ними
существовали еще в большинстве случаев небольшие вещи,
каковы, например, учение о четырех соках, о комплексиях
и т. п. Были в употреблении в Салерно также небольшие
по объему работы о болезнях четырех областей тела
(соответственно псевдогиппократическим посланиям) и об

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

183

учении о кровопусканиях; было, кроме того, сочинение
о лихорадке, принадлежащее, попидимому, пневматической
школе и приписываемое Ma г н о е у, ученику А те п ая из
Атталеи. „Liber de agnoscendis febribus ex urinis“, носящий
имя А л е к с а н д р а , быть может, Траллейского, входит
(на латинском языке) в самый знаменитый кодекс литера­
туры Салернской школы, в неоднократно уже упоминавшийся
манускрипт Бреславльской „Magdalenen-Gymnasium“; бази­
руясь на нем, открывший его Х е н ш е л ь и его последователи
сумели заново построить всю литературу как раннего Салерно,
так и Салерно в эпоху расцвета,—литературу, которую нам
предстоит еще изучить. Этот кодекс написан в Салерно
в 1160—1170 гг.; все вышеназванные небольшие сочинения
мы знаем из него; он же дал нам возможность судить
о том, что ими пользовались в Салерно. В а р и м п о т, П е т р о нц е л л и й и также так называемый Antidotariurn Nicolai
в кодекс не вошли, хотя составителям его они были без­
условно известны.
Современником К о н с т а н т и н а , о котором сейчас будет
речь, наконец, некий был Ал ь ф а н . Сначала он работал
в качестве врача в Салерно, а затем вместе с Дезидерием
переселился в Монте-Кассино, где поступил в монахи;
потом под именем А л ь ф а н а 1-го (1058—1085) он сделался
архиепископом Салернским. Во всяком случае он был
ученым человеком, владевшим несколькими языками. Ему
принадлежит перевод с греческого на латинский язык
известного труда епископа Н е м е з и я „О природе человека“
(380 год); труд этот издан А л ь ф а н о м под заглавием
„Premnon physicon“ х). А л ь ф а н не вышел таким образом
из круга своей церковной деятельности и служит оправда­
нием совершенно необоснованного предположения о том,
что Салерно и в ранний период своей истории принимал
участие в переводе греческой медицинской литературы на
латинский,’ так как Ал ь ф а н , переводя Не м е з и я , жил
в Салерно. Нужно, однако, иметь в виду, что это произошло
во второй половине 11-го века, т.-е. тогда, когда в Италию
прибыл врач, который сумел влить в узкое литературное
') Альфан сам дал этому переводному труду заглавие „Stipes naturalium“, т.-е „Основа природного и врачебного искусства*.

184

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

русло Салерно широкую струю греческой и арабской меди­
цины; этим была создана новая эпоха для небольшого
городка у Пестийского залива, а с тем вместе и для
всего Запада. Таким врачом был К о н с т а н т и н Афри­
канский.
К о н с т а н т и н родился около 1020 г. в Карфагене.
Жажда знания привела его в Египет и Сирию, но вряд
ли можно допустить, что он глубоко проник в культур­
ные страны ислама, так как об А в и ц е н н е (f 1037) он
ничего, повидимому, не знает. Сведения об его путеше­
ствиях по Востоку вне всякого сомнения преувеличены;
в частности сомнительно, был ли он в Константинополе.
Во всяком случае он довольно хорошо был знаком с араб­
ским, латинским и греческим языками в той степени, в какой
это знание было необходимо для деловых сношений Карфа­
гена, Сицилии и южной Италии с Востоком. Познакомившись
с арабскими медицинскими сочинениями, главным образом
10-го века, К о н с т а н т и н в 50-х годах 11-го века вернулся
в Карфаген, по подходящей обстановки для своих стремлений
он здесь не нашел. Благодаря необыкновенной глубине его
познаний, ему пришлось в Карфагене терпеть преследования,
что во всяком случае является красивым вымыслом. Прибли­
зительно около 10G0 г. К о п ст а н т и н переселился в Италию,
вероятно, из Сицилии, где сарацины вели свои последние
битвы за власть, и где они ее потеряли. Но еще в течение
двух столетий арабская культура в Сицилии и в соседней
южной Италии сохранила значение важного фактора, благо­
даря влиянию могущественных, очень склонных к ней
властителей среди норманнов и Гогешнтауфенов, К о н с т а н ­
т и н сделался первым крупным истолкователем старой меди­
цины ислама для Запада; он является первым известным
по имени переводчиком с арабского на латинский, при чем
переводил он исключительно медицинские сочинения. Ранняя
медицина ислама, за время господства сарацинов, продол­
жавшегося в общем 200 лет, не могла, конечно, остаться
совершенно неизвестной как в Сицилии, так и вне ее, но
в латинской переработке К о н с т а н т и н а она действовала
подобно откровению; один документ в La Cava от 1103 г.
называет его прямо „Constantinus Siculus“, т.-е. К о н с т а н т и н
из Сицилии.

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

185

К о н е т а н т и н поступил на службу норманнского гер­
цога Роберта Гюискарда, с 1075 г. устроившего свою
резиденцию в Салерно. С Салернской медицинской школой
его могли связывать известные отношения, но не доказано
и по существу мало вероятно, чтобы его педагогическая
деятельность протекала там. В 1076 г. К о н с т а н т и н
переселился на Монтекассиио, который в то время, бла­
годаря известному аббату Дезидерию, был своего рода
центром научной жизни. Здесь К о н с т а н т и н провел
последние годы своей жизни (f 1087), потратив их на то,
чтобы выполнить свою литературную задачу; она состояла
в латинской переработке сочинений, издание которых сделало
„Monachum Casinensem“, кассинского монаха, вторым
Гиппократом (Orientis et occidentis magister novusque effulgens Hippocrates), как с явным преувеличением называют
его кассинские хроники. Но если это и не так, если
К о н с т а н т и н не был Г и п п о к р а т о м , то во всяком случае
он стал учителем всего медицинского Запада. Самым
важным трудом К о н с т а н т и н а была отчасти очень вольная
латинская переработка „Libri regalis“ Ал и иб н а л А б б а с а
в ее 10 теоретических и 10 практических книгах; этот труд
К о н с т а н т и н очень удачно назвал Pantegni (Ilavvtyv??), т.-е
„искусство во всем его объеме“. Об имени автора К о н ­
с т а н т и н умолчал, и 40 лет спустя после его смерти
С т е ф а н из Антиохии в своем дословном переводе той же
книги с полным правом упрекает его в этом; заслуга К о н ­
с т а н т и н а , познакомившего Запад с лучшим арабским
руководством по общей медицине, этим все-таки не умаляется.
Эти Pantegni произвели сильное впечатление и поль­
зовались широким распространением; наряду с ними
большой популярностью пользовался также краткий учеб­
ник врачебного искусства для путешественников И б н
ал Д ж а з а р а , носивший название „Viaticus“; перевод­
чиком его также является К о н с т а н т и н , при чем
этот небольшой учебник, повидимому, переведен им до
„Pantechne“ и частью вошел в их практический отдел. Что
касается других его переводов с арабского, то дело идет
главным образом о сочинениях И с а а к а - И у д е я по диэтетике, исследованию мочи и лихорадке. Кроме того, К о н ­
с т а н т и н подарил Западу целый ряд арабских переработок,

i8 6

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

а частью и греческих (?) текстов Г и п п о к р а т а и Г а л е н а ;
в частности им изданы Афоризмы с комментариями к ним
Г а л е н а , Прогностика, Правила жизни при острых болез­
нях Г и п п о к р а т а , Малое врачебное искусство и Тера­
певтический метод Г а л е н а (Tegni и Megategni); все эти
сочинения, за исключением последних, более значительных
но объему, вместе с латинской переработкой (также К о нс т а и т и н а) работ Т е о ф и л а-Ф и л а р е т а о моче и пульсе,
в течение веков служили руководствами врачебного искусства,
концентрировавшими в себе всю античную медицинскую
мудрость, а также служили основой для комментаторской
деятельности схоластических учителей высших школ в сред­
ние века. Это собрание Константиновских переводов древне­
греческих и византийских сочинений, под именем Врачебное
искусство (Ars medicinae), в Париже было обязательным
руководством для преподавания в 13-м и 14-м веках;
позже под именем „Articella“ еще в течение многих сто­
летий, уже в печатном виде, оно удовлетворяло потребно­
стям врачей в кратком классическом руководстве. Потом
к нему присоединилось еще много ходких печатных сочи­
нений; „Isagogae Johannitii in artem parvam Galieni“ к ним
прибавил еще сам К о н с т а н т и н .
Влияние Константиновских переработок арабских, древне­
классических и отдельных византийских сочинений было очень
велико; известный французский историк медицины .Ш арль
Д а р е м б е рг хорал дать внешнее выражение этому- значению
К онстантина, предложив соорудить ему памятник в Салерно
или на мысе Монте-Кассино, при чем в этом сооружении, по его
мысли, должен был принять участие Конгресс ученых со всех
концов Европы. Наиболее значительно было непосредственное
влияние К о н с т а н т и н а на Салернскую школу. От К о н ­
с т а н т и н а ведет начало также полное господство одно­
стороннего галенизма в латинской медицине Запада.
Сочинения К о н с т а н т и н а, писавшиеся в 70 и 80 годах
одиннадцатого века в монастыре на вершине Кассино и про­
никшие оттуда в Салерно, дали повод к совершенно
необоснованной легенде о том, будто медицинская школа
в Салерно была основана Бенедиктинским монастырем
в Кассино. В Салерно уже существовала скромная врачеб­
ная школа, известная под своим именем, в то время, когда

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

Т87

в монастыре св. Бенедикта, расположенном на горе Кассинс
более чем в 150 километрах к северу от Салерно, о медицине
и других науках еще и не думали. Легенде об основании
Салернской школы Кассинским монастырем можно придавать
только одно значение: она обязана своим происхождением
стремлению разукрасить по возможности воспоминание о том
большом влиянии, какое имели труды К о н с т а н т и н а ,
написанные им на Монте-Кассино.
До К о н с т а н т и н а у Пестийского залива врачебным
искусством занимались усердно, и методы лечения, пере­
данные классической древностью, постоянно передавались
далее ревностным ученикам; но к услугам школы были
только немногочисленные латинские отрывочные сочинения,
при чем некоторые из них вылились в окончательную форму
только во времена готов и лангобардов в южной Италии.
Теперь со времени К о н с т а н т и н а ученый мир узнал нечто
иное и новое, во много раз превосходившее по полноте
учения и ясному методическому изложению весь тот учеб­
ный материал, которым до сих пор пользовались; этим
новым была греческая мудрость, приведенная в систему
и упорядоченная выдающимися учеными ислама, изложенная
языком, попятным для всех. Ученые стали ревностно чер­
пать из вновь открывшегося источника, и легкая латынь
К о н с т а н т и н а развязала языки и опытным Салернским
учителям. Содержание сочинений К о н с т а н т и н а ежедневно
излагалось перед толпой жадных к знанию учеников и повело
к возникновению молодого Салернского школьного стиля.
Через немного десятилетий в Салерно возникла обширная
собственная литература, имевшая преимущественно практи­
ческий характер; эта литература вначале тесно примыкала
к творениям К о н с т а н т и н а и лишь немного выходила за
пределы того круга, который он очертил, при чем ее отли­
чительной чертой было то, что она тесно спаивала новое
с благоговейно сохраненным старым; в этой литературе,
в часто далеких друг от друга вариантах, легко можно
заметить происхождение ее из лекций и записей слушателей.
Среди учеников К о н с т а н т и н а , бывших также и авто­
рами сочинений, первым и быть может единственным, полу­
чившим образование непосредственно у К о н с т а н т и н а,
является И о а н н Ме д и к ; в Бреславльском Салернском

i88

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО 11 ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

кодексе, столь скупом в отношении имен, он фигурирует
под именем И о а н н а А ф ф л я ц и я в качестве автора сочи­
нения о моче, практического руководства и сочинения о лихо­
радке. После смерти К о н с т а н т и н а , И о а н н был распо­
рядителем его литературного наследства; нет ничего
удивительного поэтому, что как сочинение его о моче, так
и его „Лечебник“ (Curae) и все содержание того, что
носит его имя, совпадают в подробностях в сборном руко­
водстве Салернской терапии с сочинением, которое под
именем „Золотой книги“ фигурирует в Базельском издании
трудов К о н с т а н т и н а. Во всяком случае к концу 11-го века
учение А ф ф л я ц и я в общем мало отличалось от изложения
его учителя.
В цветущую пору Салернской школы особенной славой
пользовались в качестве практических врачей магистр И о а н н
П л а т е а р и й , магистр Б а р т о л о м е й , магистр К о ф о и
магистр Ф е р р а р и й . Краткое практическое руководство
И о а н н а из Илатеи пользовалось популярностью в течение
весьма продолжительного времени и неоднократно пере­
печатывалось еще в 16-м веке. То обстоятельство, что
труды Салернской школы в это время представляли собою
соединение античных учений с тем новым, что принес К о н ­
с т а н т и н , находит внешнее выражение у Б а р т о л о м е я ,
который свое практическое руководство озаглавил „Introductiones et experimenta in practicam Hippocratis, Galieni,
Constantini“. Книга имела раньше очень большое распро­
странение, хотя не все то, что среди немецких книг по фарма­
ции, начиная с 12-го и 13-го века носит имя Б а р т о л о м е я ,
на самом деле связано с ним; их содержание в большин­
стве случаев заимствовано из рецептариев, которые восходят
к эпохе Каролингов и раньше.
Крупным врачом был без всякого сомнения и Ко фо ;
от него дошло практическое руководство, в котором, после
подробного изложения патологии и терапии различных видов
лихорадки, излагается местная патология от головы до
нижнего конца туловища; в книге содержится и кое-что
свое. К о ф о, повидимому, много занимался и фармацией;
многие лекарственные формулы окрещены его именем,
и позднейшие авторы охотно ссылаются на него, как
на своего учителя и авторитетного руководителя. Меньшей

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

189

известностью пользовался Ф е р р а р и й, оставивший нам одно
сочинение о лихорадке.
Все указанные выше сочинения послужили источником
для составленного в середине 12-го века обширного трактата
„De aegritudinum curatione“, в котором рассматривается
лечение всех болезней, начиная с головы и кончая ногами;
в трактате излагается и учение о лихорадке; псе вышеназ­
ванные авторы цитируются, при чем приводятся их имена
и целые отделы их сочинений; получается сборное руко­
водство, обнимающее все терапевтические знания Салернской
школы в эпоху ее процветания. Нужно указать, что этот
сборный труд имеется только в известном Бреславльском
Салернском кодексе; этот кодекс сразу так расширил паши
литературные сведения о Салерно, что неаполитанский врач
д е Р е н з и с поддержкой Х е н ш е л я и Д а р е м б е р г а
решился приступить к изданию „Салернского сборника“
(Collectio Salernitana) в 5-ти томах. Следует отметить, что до
тех пор пока сборник „De aegritudinum curatione“ имеется
телько в Бреславльском Салернском кодексе, трудно отка­
заться от мысли, что это руководство было только сборным
руководством одного человека для собственного употребле­
ния и не представляло собою книги, в которой отражалась
бы работа всей школы.
Одновременно с К о ф о некий Архиматтейтакже написал
практическое руководство, знаменующее известный прогресс
в том отношении, что в нем приводятся собственные методы
лечения и содержится казуистика. Здесь перед нами таким
образом тот род литературы, который в последующие века
получил название „Consilia medica“; эта книга местами
составлена в виде клинических лекций. В оригинальной
общей терапии, озаглавленной „De modo medendi“, Архим а т т е й , как он указывает вначале своего труда, ссылается
на И о а н н а из Платеи и на К о ф о. Такое изображение
общих принципов лечения было в Салерно, повидимому,
излюбленным родом литературы, так как в нашем распо­
ряжении имеется еще одно сочинение, появившееся раньше,
одинаково озаглавленное и также принадлежащее к Салерн­
скому литературному достоянию. А р х и м а т т е ю принадлежит
кроме того первое по времени в средние века введение
в практику; оно появилось сперва в сокращенной форме под

190

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

названием „De adventu medid ad aegrotum“ и вызвало общий
интерес, так как в нем в такую раннюю эпоху проводятся
уже основные принципы здоровой врачебной политики
и даются указания, касающиеся исследования больных,
постановки прогноза и установления диэтетического и лекар­
ственного плана лечения. Позже в Париже была найдена
рукопись подробного оригинального сочинения, носящего
заглавие „Liber de instructione medid secundum Archimatthaeum“. Сочинение о моче некоего М ат те я „de Archiepisсоро“ с полным основанием приписывают тому же автору.
Нужно отметить, что Салернская школа владеет целым
рядом таких работ, посвященных исследованию, — или, вер­
нее,— осмотру мочи; здесь сказалось влияние византийской
работы о моче Т е о ф и л а и раннего арабского сочинения
на ту же тему И с а а к б е н С у л е й м а н ал И з р а и л и .
Р о м у а л ь д у и другим принадлежат сочинения о пульсе.
Древний „Antidotarium“ во времена расцвета Салернской
школы комментировался и дополнялся. Дополнения сделаны,
повидимому, Н и к о л а е м ; в качестве комментатора видное
место занимает М а т т ей П л а т е а р и й , снабдивший книгу
очень ценными примечаниями. П л а т е а р и я считают также
составителем очень важного дополнения к фармацевтической
части Антидотария; оно представляет собой составленное
в алфавитном порядке подробное руководство, содержащее
учение о лекарственных веществах. Под именем „Circa
instans“ оно пользовалось известностью на протяжении всех
средних веков и, подобно папским буллам, носило название
по первым двум словам текста; распространение этой книги
было очень велико, при. чем она была переведена на псе
главные европейские языки, как, напр., на немецкий и фран­
цузский.
В наиболее древней, дошедшей до нас форме это учение
о лекарствах состоит в Бреславльском кодексе из 423 отде­
лов, имя автора при том не называется. Подобно псевдогаленовым Dynamidü в полной дошедшей до нас форме
Бреславльский „Liber simplicium medicinarum“ (Книга про­
стейших лекарств). содержит не только лекарственные
вещества в собственном смысле слова, но и все питательные
вещества, являющиеся „Simplicia“ диэтетической терапии.
Об этих питательных веществах говорится особенно под­

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

I

I9 I

робно. Это первое подробное руководство по лекарствове­
дению и диэтетике было позже сокращено, при чем на первый
план выдвинуты лекарства в собственном смысле слова,
выбор последних был, кроме того, ограничен. Если Бреславльский кодекс верно передает первоначальное содержа­
ние руководства и не является расширенным изданием его,
то спрашивается, принадлежит ли выбор лекарств, оста­
вшихся в руководстве, П л а т е а р и ю ,— это мне пока пред­
ставляется неправдоподобным,—или же его большое сбор­
ное руководство было сокращено и уже в этом сокращенном
виде нашло общее распространение; определенного ответа
на этот вопрос мы сейчас не можем дать. Всего вероятнее,
что расширение „Circa instans“ П л а т е а р и я обработано
кем-либо другим и перешло в сборный Бреславльский
кодекс.
Дальнейшим дополнением к „Antidotarium Salernitanum“
служили бывшие в ходу уже в половине 12-го века работы,
касавшиеся составления (Confectio) рецептов, приготовления
лекарственных вод, масел, сиропов, лекарств для наружного
употребления, клизм, суппозиторий. Кроме большого „Circa
instans“, существовали также более краткие руководства,
трактовавшие о том же предмете; одно из них приписы­
вается К о н с т а н т и н у , но, надо думать, оно возникло
после смерти П л а т е а р и я , при чем написано И о а н н о м
(Johannes de Sancto Paulo); этому автору принадлежит также
„Diätflorilegium“, в котором вкратце излагается диэтетика
Салернской школы в эпоху ее расцвета. В то же время,
вскоре после середины 12-го века, М у з а н д и н составил
книгу об изготовлении кушаний и напитков для больных.
В энтузиастическом порыве литература Салернской школы,
в следующие 50 лет за смертью К о н с т а н т и н а , достигает
очень большой высоты и выдвигает двух ученых, кото­
рые были одновременно и превосходными наблюдателями
и блестящими врачами - мыслителями, — ими были М а в р
и Ур с о . Первому принадлежит „Regulae urinarum“, представлиющие собой лучшее и наиболее обстоятельное изло­
жение учения Салернской школы о моче, но с заметным
уже уклоном в сторону схоластики; ему принадлежит далее
небольшое сочинение о кровопускании, при чем в нем впер­
вые мысль врача поднимается выше того, что давало неболь­

I 92

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

шое наставление к производству кровопусканий, переданное
античной древностью и бывшее в широком распространении
в Салерно; это наставление (Epístola de flebotomía) при­
писывалось Г и п п о к р а т у и в течение веков пользовалось
большой известностью. М а в р является далее автором „Ком­
ментариев к Афоризмам“; эта книга не только показывает,
как высоко ставили великого Г и п п о к р а т а в „Civitas Hippocratica“, но служит
также показателем
того, как серьезное
медицинское мышле­
ние умело извлекать
пользу из древнего
наследства и совер­
шенствовать
его.
Еще более высокий
философский
уро­
вень мы находим у
Урс о; в Бреславльском кодексе, из
эпохи его соста­
вления, содержатся
небольшие отрывки
Рис. 71. Изображение осмотра мочи (самое
из У р с о, свидетель­
старое из до сих пор известных); инициал
ствующие об остроте
в трактате о моче Мауруса в Бреславльском
кодексе (стр. 156).
его логического мы­
шления и о пони­
мании им общих естественно-научных вопросов. Его ученик
Ж и л л ь д е - К о р б е й л ь , оставивший Салерно самое позднее
в 1180 г., с удивлением говорит о глубине понимания им
естественно-научных проблем:
„Strenuus ambiguos causarum solvere nodos“.
У р с о в высокой степени обладал даром наблюдения.
Его сочинение о моче, в семиотической части, дает целый
ряд отличительных признаков, свидетельствующих о высоко
развитой способности наблюдать. Еще ярче эта способность
выступает в двух его сочинениях о действии качеств на
процессы в природе вообще и на человеческий организм

САЛЕРНСКАЯ ШКОЛА

193

в частности (De effectibus qualitatum) и о действии лекар­
ственных веществ, рассматриваемом с точки зрения учения
о качествах (De effectibus medicinarum), а также об общих
принципах лечения. Значение Ур с о , как врача-мыслителя,
станет еще более очевидным, когда будут напечатаны его
„Афоризмы“, представляющие собой собрание собственных
руководящих мыслей о врачебном искусстве, а также его
обширный двойной Комментарий к ним.
Высшая ступень литературного развития Салерно была
достигнута. Мощным порывом Салернская школа стреми­
лась выявить основные принципы своего терапевтического
мышления и искусства, — принципы; являвшиеся следствием
многовекового культа врачебного искусства; она делает это
в собственном обширном литературном творчестве, которое
появляется с конца 11-го и до конца 12-го века. По образцу
арабской медицины, с которой Салерно ознакомилась благо­
даря К о н с т а н т и н у и которая является в сущности лишь
вторым изданием греческой, Салерно создает свою соб­
ственную литературу, в которой ранние арабские достиже­
ния соединяются с тем, что непосредственно перешло от
греков, а с середины 12-го века к этому прибавляется стре­
мление научно углубить достигнутое собственными усилиями
и усвоенное со стороны. Последняя задача оказалась, однако,
не по силам Салернской школе; до нее не доросли еще самые
видные ее представители, так как в их распоряжении не
было необходимых предпосылок и вспомогательных средств.
Поскольку мы можем судить, Салернская школа создала еще
следующее: словарь и таблицы, принадлежащие некоему
С а л е р н у и комментированные французом из Прованса
Б е р н а р о м , а также дошедшие до нас медицинские
„Consilia“ Ц е з а р я К о п п у л я , время жизни которого нам
в точности неизвестно.
Нами дан общий очерк литературной деятельности Салерно
в эпоху его расцвета и брошен взгляд на Салерно в более
поздние времена. Этим, однако, наш долг по отношению
к самой древней медицинской школе Запада не выполнен;
мы должны еще познакомиться с ее анатомией, хирургией
и гинекологией, а также отдать себе отчет в ее влиянии,
как высшего учебного заведения, на врачебный мир южной
Италии и Европы и на врачебное сословие вообще.
История медицины.

13

194

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ
Салерно стремилась сделать своих учеников в медицинской
школе „docti istius professionis artifices“,— этим подчеркивался
практический характер медицинского образования, но при­
знавалась также необходимость учености. В эпоху раннего
Салерно, до К о н с т а н т и н а , эрудиция не была отличитель­
ной чертой тогдашнего врача; ог него требовалось врачеб­
ное умение, искусство, или, по крайней мере, то, что тогда
разумелось иод понятием об искусстве. Варбод- Г ар попоит ,
как мы видели, в первой половине 11-го века пользовался
званием: „literis eruditus ас medicus“. После К о н с т а н т и н а
положение меняется; стремление к учености, к научности
мало по малу растет, и в У р с о мы близки уже к экспери­
ментальной медицине, к обоснованию тех или иных положе­
ний посредством опыта и к проверке путем опыта.
Впрочем, в У р с о нас более поражает логический анализ
фактов и вопросов, которыми он занимался; благодаря этому
о нем, а отчасти и о М а в р е , мы находим частые упомина­
ния в энциклопедии француза Р а д у л ь ф а из Лоншана
(около 1216 г.), ученика и комментатора А ла н у с а из
Лилля; в этом мы можем видеть доказательство конечного
вырождения Салернской школы в схоластику.
В Салерно серьезно думали о возможном научном углу­
блении школьной медицины, развитие которой шло до сих
пор только по практическому пути; об этом говорит скром­
ная, правда, попытка разработки в „Civitas Hippocratica“
анатомии, при чем сначала в ней видели только практиче­
ское подсобное знание к врачебному искусству; роль здесь
играло новое учение в Theorica Pantegni Ко н с т а н т и н а .
Перед нами — анатомия животных, которая в своей древней­
шей форме представляет собой наивное перечисление и опи­
сание внутренностей, с постоянными экскурсиями в область
физиологии, патологии и семиотики. В качестве самого
древнего Салернского сочинения по анатомии долгое время
считали анатомию свиней Ко фо ; нужно думать, однако, что
имя этого крупного клинициста дано небольшой работе по
анатомии без всякого основания. Практический учебный
текст мы находим в Бреславльском кодексе; он представляет
собой лекцию в школе, читанную на трупе животного,

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

г95

и основывается на К о н с т а н т и н е ; нужно, однако, отметить,
что в этой работе видно стремление дать живое, подкреплен­
ное ссылками описание, которое временами приводит автора
к небольшим вольностям на словах, как, например, в введе­
нии, часто совпадающем с мнениями К о н с т а н т и н а . Хенш е ль с полным основанием дал этому анонимному труду
название „Demonstratio anatómica“, и, быть может, в нем
нужно видеть одну из ранних работ М а в р а , который
позже составил краткий очерк анатомии. Более ранние опи­
сания, из которых во втором видно уже стремление к систе­
матизации, относятся, повидимому, к концу 11-го и середине
12-го века; первое из них, может быть, еще старше. По вре­
мени и содержанию, а также и по форме, близко к этим
работам небольшое анатомическое сочинение, взятое от
Константина, но переработанное самостоятельно; в отдель­
ном виде оно имеется только в Мюнхене, в Вюрцбургском же
кодексе содержится вместе с древнейшей, так называемой
„Anatomía Cophonis“. В этой анатомии тенденция к систе­
матизации выражена еще резче, чем в предыдущих сочине­
ниях. Во всех этих трудах бьет ключом живейший интерес
к анатомо-физиологическому изучению и стремление взять
от него все полезное для практики.
Как учебный предмет самостоятельного значения, ана­
томия выступает в ряде сочинений, связанных с именами
Н и к о л а я и Р и х а р д а . Оба эти автора заимствовали
у К о н с т а н т и н а не только содержание, но и форму изло­
жения. Анатомия, как самостоятельная медицинская дисци­
плина, становится предметом ученых изысканий и ученых
лекций; записи этих лекций, не всегда в одинаковой форме,
относящиеся ко второй половине 12-го и началу 13-го веков,
сохранились до настоящего времени. Под именем „Magistri
Nicolai physici“ дошла до нас книжка по анатомии, отли­
чающаяся особенной тщательностью редакции и строгой
систематизацией материала; вряд ли есть возможность счи­
тать составителем ее того самого Н и к о л а я , которому при­
надлежит „Antidotarium“ в его форме, относящейся к периоду
процветания Салерно, так как этот Н и к о л а й — автор
„Аптидотария“ — является почти неуловимой личностью,
время существования которой следует отнести к началу
12-го века, тогда как Н и к о л а й , автор анатомии (Anatomía
13*

I9 6

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Nicolai) был современником У р с о и жил в последние десятилетия этого века. Имя Р и х а р д а носят дошед­
шие до нас сочинения по диагностике; деятельность
этого врача может быть отнесена уже к началу 13-го века,
но главным образом она, быть может, протекала в послед­
ние десятилетия 12-го века, во всяком случае до опублико­
вания канона А в и ц е н н ы . Псевдо-галеновская „Anatomia
vivorum“, которую одно время приписывали Р и х а р д у -

Рис. 72. Операции

геморроя, катаракты и носового полипа. Из рукописи
11-го столетия (Британский музей).

англичанину, во всяком случае написана в 13-м веке, когда
уже познакомились с анатомической мудростью у Ибн Сина.
Написана ли она в Салерно, или, быть может, в какомнибудь другом центре Италии (напр., в Болонье), или даже
во Франции, это вопрос, который ждет еще решения.
Во всяком случае „Anatomia Nicolai“, а также „Anatomia
Richardi “, со всеми их переработками и вариантами в руко­
писи и в лекциях, несомненно, принадлежат Салерно, составляя
кульминационный пункт его творчества в области анатомии.
Спрашивается, не пошли ли в Салерно дальше вскрытия
животных? Ни литература Салерно, ни исторические доку-

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

197

менты не дают, к сожалению, определенного ответа на этот
вопрос, хотя нельзя отрицать возможности, что приблизи­
тельно в середине 13-го века время от времени в медицин­
ской школе Салерно производились вскрытия трупов пре­
ступников в целях демонстраций. К сожалению, уверенно­
сти в этом у нас нет, так как сведение, которое мы находим
у М а р и и а н а, „протомедика“ Сицилии, до сих пор не нашло
еще подтверждения; это известие М ар ц и а н а гласит, что

Рис. 73. Изображение шести мест прижигания каленым железом.
Из рукописи 11-го столетия (Британский музей).

Фридрих 2-ой в 1238 г. приказал, чтобы в Салерно раз
в пять лет производилось вскрытие человеческого трупа
в присутствии врачей и хирургов. Еще менее вероятно кле­
рикальное измышление, созданное из вражды к светским
властям, о производившихся, по приказанию императора,
вивисекциях людей с целью контроля физиологических про­
цессов; это же приписывали гениальной египетской царице
Клеопатре.
Во всяком случае анатомические демонстрации входили
в систему преподавания в Салерно, и даже 400 лет спустя
в Италии не брезгали для демонстрации положения вну­

I98

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

тренностей прибегать к трупам свиней; что касается демон­
страции трупов людей, то она, повидимому, представляет
собой достижение схоластической Болоньи и относится,
к концу 13-го века.
Не подлежит сомнению, что усердные занятия анатомией
в Салерно принесли пользу клинической медицине, а также
много способствовали пробуждению и поднятию научногодуха. Наибольшую выгоду извлекла из анатомии хирургия.
В литературном
отношении
хирургия Салернской
школы находит
наилучшее отражение в 9-й книге
практической части Pantegni, опираясь таким образом
на Х а л и А б б а с а в обработке К о н с т а н т и н а . Нужно,
однако, сказать, что оперативная хирургия, с античных вре­
мен, практиковалась в Италии и составляла искусство,
имевшее характер семейной традиции. В Калабрии и про­
тиволежащей Сицилии пластика и камнесечение были
разработаны позже очень тщательно и производились с боль­
шим успехом; в горах Умбрии многие семьи сделали своей
специальностью грыжесечение и операцию снятия катаракты;
на Аппенинском склоне, южнее Болоньи, существовали ста­
рые семьи врачей, занимавшиеся хирургией и обучавшие ей.
Проследить развитие этой хирургии, начиная с древности
и до средних веков, трудно, так как до нас дошли лишь
неясные указания, но пройти мимо них мы не должны.
В манускриптах, относящихся к ранней эпохе средневековья»,
мы часто находим изображения двух-трех операций с крат­
кими надписями, указывающими, что собственно изобра­
жается на рисунке, но без сколько - нибудь подробного
сопроводительного текста. Установить время, когда произво­
дились эти операции, а также их происхождение, пока
трудно. Дело идет об операциях удаления катаракты (albulae oculorum sic excutiuntur), удаления носовых полипов
(fungus de nare sic inciditur) и геморроидальных шишек
(emoroida inciditur sic); эти три операции, повидимому, про­
изводились особенно часто. Иногда эти изображения опе­
раций приводятся в связь с широко распространенной
серией учебных рисунков, изображающих 26 — 40 мест на
теле, на которых производятся прижигания раскаленным
железом при внутренних болезнях. Обе группы рисунков,
безусловно относятся к поздней античной эпохе. Отношение

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

199

к хирургии в собственном смысле слова имеют лишь первые
три операции; что же касается остальных, то они являются
тем малым хирургическим пособием при лечении внутрен­
них болезней, которое пользовалось большой популярностью
как у греков и римлян, так и у арабов, и из античной древ­
ности перешло в средние века.
О хирургии в раннем Салерно мы не располагаем пись­
менными свидетельствами. Лишь воины, возвращавшиеся
домой из крестовых походов, давали повод для позднего
лечения их ранений; о подробностях мы ничего не знаем,
так как они были профессиональной тайной.
Первая литературная работа Салернской школы по
хирургии дошла до нас в „Бамбергской Хирургии"; она
сохранилась в нескольких манускриптах (два — в Бамберге
и один — в Кэмбридже) и в большей своей части основы­
вается на Pantegni; некоторые ее отделы заимствованы,
впрочем, непосредственно из Салернской литературы ран­
него периода и ведут свое начало таким образом из античной
древности; такова ложно приписываемая Г и п п о к р а т у
„Ер15й11а бе ПеЬЫопиа“ (см. выше). О самостоятельной
хирургической работе, которая несомненно имела место
в „СщНав ГПрросгабса", эта книга представления не дает.
Настоящим хирургом, принадлежавшим к Салернской
школе в пору ее расцвета, был Р о д ж е р Ф р у г а р д и , про­
исходивший из лангобардской дворянской семьи; Р о д ж е р
был салернцем в полном смысле слова, в школе он препо­
давал хирургию, и в 1170 г. литератор Г в и д о ф о н
А р е ц ц о , пользуясь, повидимому, записками его учеников,
как материалом, составил руководство по хирургии в том
виде, как она излагалась Р о д ж е р о м . Это руководство
состоит из 4-х отделов в 20 — 50 глав каждый и в самой
сжатой форме излагает хирургическую терапию, начиная
с головы и кончая ногами. Учение Р о д ж е р а возникло,
очевидно, в перевязочной и у операционного стола; оно
основано на богатом опыте и на обширной хирургической
деятельности. Целый ряд рисунков из итальянских и фран­
цузских рукописей 13-го и 14-го веков позволяет позна­
комиться с материалом, находящимся в руководстве Р о д ­
ж е р а , и дает наглядное представление о технике операций
(ср. рис. 74 и 75).

200

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Рис. 74. Изображение операций из французского перевода Роджера,'
13-го столетия (Британский музей).

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

201

Рис. 75. Изображение операций из французского перевода Роджера,
13-го столетия (Британский музей).

202

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Хирургическое руководство Салернской школы, о кото­
ром сейчас была речь, подверглось первому расширению
и истолкованию уже в учебном курсе самого Р о д ж е р а ,
при чем в него были введены казуистика, поучительные
замечания и новые рецепты. Дополнениями богаты ману­
скрипты труда Р о д ж е р а , как сохранившиеся, так и уте­
рянные. При чтении и в руках практиков это первое
дополнение и истолкование Р о д ж е р а все росло; с каждой
новой перепиской объем его становился все больше. Этого
мало. Руководство Р о д ж е р а подвергалось и созна­
тельной переработке, при чем этим делом занимались не
только в Салерно. Для потребностей практики и препода­
вания Болоньский хирург Р о л а н д из Пармы переработал
руководство Р о д ж е р а в легко доступный учебник, при­
годный для школьных целей и ставший признанным посо­
бием в Болонье; окончательная редакция этой книги отно­
сится к периоду времени между 1230—1240 гг., она получила
название Роландина (Rolandina). Приблизительно в то же
время хирург божьею милостью В и л ь г е л ь м ф о н Конд ж е н и с из Бурга, приобревший большой опыт в альби­
гойских войнах, во время которых он состоял при Симоне
фон Монфорте, положил в основу своих лекций в Монпеллье руководство Р о д ж е р а . Два его ученика оставили
записки, при чем записки одного из них (немца из Höxter,
составленные по лекциям в Монпеллье) сообщают особенно
важные подробности из операционной комнаты В и л ь ­
г е л ь м а н больнице св. духа в Монпеллье; эти данные
показывают, с какой серьезностью В и л ь г е л ь м относился
к задаче обучения будущих хирургов. Несколько позже
появилось новое дополненное флорентинское издание Р од ж е р а ; это издание ясно свидетельствует о том, как много
в литературном отношении получила хирургия из трудов
А б у л К а з и м а и И б н Сип а , несмотря на то, что они
стали известны лишь в отрывках.
В самом Салерно дальнейшее развитие хирургии пред­
ставляется очень скромным; об этом свидетельствует хирур­
гия I o a n n a Я м а т и, которая была составлена после 1250 г.
на Пестийском заливе, и сто лет спустя Г в и - О в е р н ц е м
неудачно названа была „Chirurgia brutalis“. Вершины лите­
ратурной обработки толкование Р о д ж е р а достигло вскоре

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

203

после середины 13-го века в так называемой „Глоссе четырех
мастеров“ к хирургии Р о д ж е р а и Р о л а н д о; об ее позднем
происхождении ясно свидетельствует присоединение имени
Р о л а н д о из Пармы.
Уже во флорентийском издании хирургии Р о д ж е р а ,
принадлежащем П у ч ч и н о т т и , находится указание, что
в составлении книги Р о д ж е р а принимали участие три
„niagistri“ из Салерно, т.-е. помимо Г в и д о ф о н А р е ц ц о
еще два других писателя. В „Glossulae quatuor magistrorum super Cirurgiam Rogeri et Rolandi“ в качестве
авторов выступают уже, в точном смысле слова, шесть
человек, именно оба известные хирурга и четыре интер­
ниста — А р х и м а т т е й, П е т р о н ц е л л и й , П л а т е а р и й
и Ф е р р а р и й, с которыми мы уже знакомы; период их
жизни обнимает свыше века, если не больше, а если мы
присоединим сюда обоих хирургов, то получим свыше
200 лет. Здесь перед нами, повидимому, просто фабрикация
ученых без точного знания исторических фактов, так как,
как сказано выше, это, в общем очень важное заключитель­
ное комментирование Р о д ж е р а , по всем вероятиям, имело
место после середины 13-го века во Франции. Один француз­
ский стихотворец в ту же эпоху — из Р о д ж е р а , Р о л а н д о
и В и л л е г а л ь м а из Бурга, присоединив к ним „Trotula“
и др., создал обширную „Poema medicum“.
Это толкование Р о д ж е р а целой массой авторов потре­
бовало целого столетия усердной практической и литера­
турной работы, при чем хирургия Р о д ж е р а возбуждала
в Италии и особенно во Франции интерес еще в то время,
когда в верхне-итальянской хирургии начала уже про­
являться тенденция к более высокому развитию.
С „Trotula“ мы вступаем в последнюю область литера­
турной деятельности, имевшую место в раннем Салерно
и в Салерно в пору его расцвета, в области лечения жен­
ских болезней. Салернская школа имела светский характер;
клерикальной она никогда не была, хотя духовные имели
в нее доступ и в качестве учителей, и в качестве слушате­
лей; в виду этого в Салерно с самого начала существовала
возможность заниматься акушерством и гинекологией. Что
касается акушерства, то им в то время занимались исклю­
чительно повивальные бабки; лишь в совершенно исключи

204

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО 11 ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

тельных случаях помощь оказывалась хирургами. Помощь
при родах — самого элементарного характера — оказывалась,
насколько можно судить, женами и дочерьми учителей вра­
чебного искусства в Салерно. Если мы внимательно про­
анализируем то, например, что сообщает К о ф о о способе
лечения „Салернских женщин“, то мы увидим, что дело
идет в сущности о народных средствах, сильно отзываю­
щихся детской комнатой и искусством повивальных бабок,
которым ученый врач в большинстве случаев противопоста­
вляет свое лучшее знание со своим „Ego autem“. Равным
образом, те сведения о „Салернских женщинах“, которые
сообщает Б е р н а р из Прованса в 13-м веке, также говорят
о том, что помощь, оказывавшаяся ими, была народной
медициной чистой воды, или происходила из „корзинки для
шитья“, служила эротическим и косметическим потребно­
стям и таким образом отчасти была даже вредной. Ничего
не меняет в этом тот факт, что уже в 11-м веке одна
салернская матрона привела своими познаниями в изумление
французского монаха; это свидетельствует лишь о том,
что в атмосфере, господствовавшей у Пестийского залива,
одаренная женщина могла приобрести солидные знания,
соответствовавшие духу времени. Что она была „Trotula“ или
„Trotula di Rugiera“, жена Джованни Платеария, это истори­
чески не доказано. Во всяком случае к рассказам о том,
что „Midieres Salernitanae“ в 11 и 12 веках составляли
видную часть салернского ученого мира, необходимо отно­
ситься с большой сдержанностью, и трудно верить, что
дошедшие до нас имена женщин - врачей имеют какую-либо
историческую ценность. „Trotula mulierum“, как озаглавлена
рукописная книжка, это не имя какой-либо определенной
женщины-врача, но просто сочинение по гинекологии,
носящее название „Trotula“; это сочинение целиком основано
на материале, перешедшем из античной древности, и свой
окончательный, теперешний вид получило в эпоху после
К о н с т а н т и н а.
В общих чертах мы познакомились уже с тем, что пере­
шло в монашескую медицину и в медицину раннего Салерно
из лучших гинекологических источников классической древ­
ности; в частности с тем, что получили они из катехизиса
для повивальных бабок С о р а н а, переработанного М у с ц и о.

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

205

В „Trotula“ мы снова находим заимствованные оттуда све­
дения о защите промежности и шве при разрывах промеж­
ности. В косметической части книжки (Trotula minor) инте­
ресны данные, свидетельствующие о культурном взаимодей­
ствии между Салерно и Сицилией во времена господства
мусульман; постоянно повторяются указания на те или иные
косметические приемы, практикующиеся у сарацин,— ранний
интернационализм в сфере ухода за красотой и потребностей
женского туалета.
Работ, посвященных детским болезням, эпоха расцвета
Салерно нам не дала. Нужно, однако, думать, что два
небольших текста, опубликованных в „Janus’e “ в 1909
и 191G гг. и посвященных детским болезням, именно „Practica
puerorum adhuc in cunabulis jacentium“ и „Liber de passionibus
puerorum (Pseudo) Galieni“, в раннем Салерно были в ходу; оба
эти текста ведут свое начало от классической древности.
К началу 13-го или к концу 12-го века относится, на­
конец, „Practica oculorum“ Б е н в е н у т о Г р а ф ф е о , при­
надлежавшего к одной торговой фамилии в Сицилии. Книга
эта, дошедшая до нас в многочисленных списках, имеет
сильно выраженный индивидуальный характер и излагает
строение и заболевание глаз с лекарственным и хирурги­
ческим их лечением; различные отделы составлены с различ­
ной степенью обстоятельности. Автор называет себя „Salem“;
позже, когда маленькая медицинская школа была забыта, это
слово стали читать „Salem“, переделав затем его в легко­
понятный „Иерусалим“. Рукописи книги отличаются удиви­
тельным разнообразием как в отношении объема, так
и в отношении даже текста. Но знакомство с рукописями
средних веков вообще показало, что манускрипту Г р а ф ф е о
свойственны все черты, характеризующие литературное твор­
чество Салерно в эпоху расцвета; там господствовали сле­
дующие формы литературного творчества: лекция, доклад,
записки слушателей. Практическое наставление, приложенное
к книге и составленное в слегка рекламном тоне, нашло
широкое распространение также и на местных языках.
Подобно Р о д ж е р у , Б е н в е н у т о под именем Б е н в е н т о
из Салерно стал известен и в Провансе и сохранил эту
известность до тех пор, пока его не вытеснили лучшие руко­
водства, пришедшие с Востока; с этими сочинениями мы уже

206

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

знакомы, Запад с ними познакомил—частью, по крайней
мере, — К о н с т а н т и н. Во всяком случае как в этой области,
так и в других, можно пренебречь тем, чем кичится Салерно;
вскормленный античной медициной, ранним исламом и Ви­
зантией, от себя Салерно прибавил очень немного.
Но и в пору упадка Салерно, который жил тогда почти
славой своего 12-го пека, когда в Civitas Hippocratica
начали появляться уже признаки „facies Hippocratis“, сумел
оказать всему врачебному сословию Запада очень существен­
ную услугу. Продолжая мудрые начинания своих норманн­
ских предков, великий император Фридрих II дал Салернской
школе, как старейшей из медицинских школ империи, исклю­
чительное право давать звание врача в пределах государства
лицам, окончившим курс учения. Это право получила
только Салернская школа; была обойдена даже только что
основанная тем же Фридрихом высшая школа в Неаполе, —
ясный признак того, что Салернская школа в проница­
тельных глазах императора и его канцлера стояла еще высоко.
Срок обучения в школе был определен в пять лет; затем
следовал еще один год практического усовершенствования
под руководством опытного практика, и только тогда дава­
лось звание врача. Для хирургии предписывался отдельный
годичный курс обучения. И дальнейшая практическая
деятельность врача осуществлялась под определенным пра­
вительственным контролем. Бедные получали врачебные со­
веты бесплатно; наряду с этим устанавливалось высокое
вознаграждение за труд; приготовление лекарств в аптеках,
открытие которых, в зависимости от местных условий, стало
только прививаться, было подчинено контролю, при чем
были приняты меры к недопущению преступного соглашения
между врачами и аптекарями. Для южно-итальянской импе­
рии Гогенштауфенов Салерно получило даже нечто вроде
монополии на преподавание медицины, хотя эта монополия
сохранилась за ним лишь в течение короткого времени.
Упорядочение всего медицинского дела, начатое в середине
12гго века норманнским королем Рожером II, к 1240 г. было
закончено, а 1268 г. был годом, когда Италия ушла из-под
власти Гогенштауфенов; место Салерно занял Неаполь, и
в 14-м веке слава Салерно в устах П е т р а р к и звучит уже
как бы легендой.

АНАТОМИЯ И ХИРУРГИЯ САЛЕРНСКОЙ ШКОЛЫ

207

„Regimen Sanitatis Salemitatum“, о котором так много
говорилось, представляет собою не что иное, как попытку
воскресить старый блеск Салернской школы; в 15-м и 16-м
веках этот „Regimen“ пользовался большой известностью
и широким распространением, но в манускриптах 14-го
и 15-го веков его роль очень скромна, а в более раннюю
эпоху о нем вообще не слышно. А р н а л ь д из Виллановы
в начале 14-го века составил небольшую — в 360 стихов —
поэму, представлявшую выборку из стихотворного медицин­
ского наследства Салерно, остальной Италии и Франции;
содержание этого произведения, снабженного прозаическим
комментарием, с которым оно вначале всегда печаталось,
составляют частью вопросы диэтетики и фармации, а частью—
прогностики.
„ A n g l o r u m Rе gi s с гi р sit t о t а s cliо I a S а 1e r n i “,
которое многих ввело в заблуждение, представляет собой,
повидимому, чистейшую выдумку мистификатора, очень
симпатизировавшего тогда южно-итальянскому Аррагону.
В 14-м и 15-м веках любили поэзию, медицинские и диэтетические стихотворения охотно вносились тогда неболь­
шими порциями в манускрипты, а в 15-м и особенно в 16-м
столетиях, когда собрание А р н а л ь д а потеряло свой ком­
ментарий, эти стихи приписали Салернской школе и внесли
их в труд А р н а л ь д а. А в 19-м веке этот „Florileginm“,
прозванный „Flos medicinae“ уже в рукописях, сильно уве­
личился в объеме и превратился в детальный компендий
всей медицины. Его стихи все более и более отдалялись
от старой стихотворной формы, и великолепное сооружение
в 3520 стихов, разделенное на 10 отделов и многие главы,
которое мы находим у д е Р е н з и , также отличается от
Салернской школьной мудрости, как большой ботанический
сад от цветущего лугового участка в глетчерах Альп или
в горной долине Аппенинских гор у Валломброза.
У А р н а л ь д а, с которым нам придется еще иметь дело,
было более верное понимание простоты старого Салерно,
чем у авторов „Салернского собрания“ (Collectio Salernitana) в середине 19-го века, — авторов, которые думали
вновь возродить вечную славу „Civitatis Hippocraticae“, при
чем хотели сделать это при помощи такого стихотворного
балласта.

208

РАЗВИТИИ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

РАЗВИТИЕ ХИРУРГИИ В СЕВЕРНОЙ ИТАЛИИ
В XIII ВЕКЕ
Скромное развитие врачебного искусства в Салерно
в течение 10 и 11 веков испытало мощный толчок, благо­
даря влиянию ранней арабской медицины в последние деся­
тилетия 11-го века; проводником этого влияния был К о н ­
с т а н т и н . Благодаря этому влиянию арабской медицины на
медицину Запада начался первый период расцвета западно­
европейского врачебного искусства, длившийся целое сто­
летие и закончившийся затем ранней Салернской схоластикой
М а в р а и У р с о, не оставшейся без влияния на натурфи­
лософскую схоластику Франции в 13-м веке. Между тем
в Сицилии, при дворе норманнских королей, началась усерд­
ная работа по переводу — при посредстве Византии—-про­
изведений греческих авторов. Возникла школа, которая зани­
малась почти исключительно естествознанием; с середины
12-го века она окрепла и приобрела влияние и на материке,
где в течение 13-го и 14-го столетия она получила возмож­
ность и полнее высказаться и шире действовать.
Более важное значение для медицины, как и вообще для
развития духовной жизни в средние века, имели переводы
с арабского; ими широко занимались в 12-м и 13-м веках
в Испании и притом по преимуществу в Толедо. То, что
с начала 12-го века в Испании было переведено вне Толедо,
имело отношение главным образом к математике, а не
к медицине. В Толедо же, уже в начале второй четверти
12-го века, крещеный еврей Авендехут (ибн Давид), прозван­
ный И о а н н о м Т о л е д с к и м или И о а н н о м - И с п а н ц е м ,
перевел с арабского диэтетическую часть „Королевского
зеркала“ под заглавием „Epístola Aristotelis ad Alexandruin
de observatione diaetae“ и посвятил книгу одной испанской
княгине. Это письмо, ложно приписываемое А р и с т о т е л ю ,
произвело сильное впечатление, получило широкое распро­
странение, скоро появилось и в Салерно и сделалось осно­
вой для обширной западно-европейской литературы вся­
кого рода регламентов здоровья. Даже спустя 100 лет после
его появления на него указывает императору Фридриху II
в диэтетическом письме его лейб-медик и придворный фило­
соф магистр Т е о д о р .

РАЗВИТИЕ ХИРУРГИИ В СЕВЕРНОЙ ИТАЛИИ В XIII ВЕКЕ

209

В конце третьей и начале четвертой четверти 12-го века
медицинский мир Запада имел возможность познакомиться
с наиболее высокими достижениями ислама в области
врачебного искусства, благодаря ломбардийцу Г е р а р д о
из Кремоны; жажда знания привела его около 1170 г.
в Испанию и здесь вокруг него — он поселился в Толедо
образовалась целая школа любознательных переводчиков,
которые обратили свое внимание прежде всего на астроло­
гию и другие тайные знания, а также и на медицину.
Г е р а р д умер в 1187 г., веком позже К о н с т а н т и н а .
Еще до конца столетия один из его учеников, англичанин
Д а н и э л ь из Марлея, написал астрологический компендий
под заглавием: „Liber de naturis inferiorum et superiorum“; эта
книга дала импульс к новому развитию „иатроматематики“,
т.-е. астрологической медицины, и во всяком случае она
дает ясное представление о пути, на который вступила или
готовилась вступить медицина.
Среди медицинских произведений, перевеянных Г е р а р ­
д о м и его учениками с арабского, находится целый ряд
сочинений, носящих имя Г а л е н а ; среди них имеются
также сильно ориентированные в сторону астрологии со­
чинения о кризисах и критических днях. Кроме того, были
переведены компендий всей медицины, написанный для Ман­
сура, и „разделения“ А р - Р а з и, рецептарий И б н В а ф и д а ,
бревиарий Я х и а и б н С е р а ф и о н (Seraphion), комментарий
А ли и б н Р и д в а п на к „Малому искусству“ Г а л е н а и
прежде всего „Канон“ И б н С и и а и хирургия А б у л К а з и м а.
Трудно представить себе все значение этого потока но­
вых знаний; влияние этих работ на развитие медицины было
не меньше влияния вновь открытых или, вернее, ставших
известными естественно-научных сочинений А р и с т о т е л я
(в 13-м веке) на развитие философии и всего западно-евро­
пейского мышления. В 13-м веке, наряду с другими, менее
значительными сочинениями, особенное значение имело опу­
бликование большого греко-арабского сборного руководства
„Continens Rasis“; оно сделано было евреем Ф а р а д ш о м
б е н С а л и м о м (1279) из Джирженти в Сицилии; врач этот
получил образование в Салерно.
Ибн Сина, Абул Казим и, рядом с ними, Ар-Рази не
остались без влияния на хирургию, т.-е. ту область медицины,
История медицины.

14

210

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

которая, благодаря Р о д ж е р у из Салерно, достигла уже
известной степени самостоятельности; хирургия в 13-м веке
была в верхней Италии уже на такой высокой степени раз­
вития, как ни одна другая область медицины.
Из одной лангобардской дворянской фамилии в Лукке
Б о р г о и и о н и происходят два выдающихся хирурга,
заложившие фундамент для развития хирургии; речь
идет о Г у г о из Лукки и его сыне Т е о д е р и к е . Гуго,
хирург от рождения, хирург божьей милостью, сам, подобно
Р о д ж е р у , литературным трудом не занимался; роль
писателя взял на себя поэтому его ученый сын, принадле­
жавший к духовному сословию; он перенес на пергамент
результаты их совместного опыта. Практический опыт отца
был велик; гениальным чутьем он понял, что в течение
тысячелетия лечение ран было на ложном пути, и что изле­
чение ран достигается не возбуждением „pus bonum et laudabile“; наоборот, последним словом врачебной мудрости
является стремление к негнойному заживлению, к есте­
ственной prima intentio, а для этого необходима простая
спиртовая повязка (cum solo vino et stupa et ligatura decenti).
Этому искусному хирургу медицина обязана еще одним круп­
ным завоеванием в области хирургии; для общего наркоза
при хирургических операциях он стал применять губки для
усыпления, приготовленные по рецепту позднего греческого
периода Рима или Александрии. Его биография связана также
с возобновлением на итальянской почве важных античных
установлений, поведших к созданию городской медицины.
В 1211 г. Г у г о из Лукки получил приглашение в Болонью
в качестве городского хирурга, при чем на него одно­
временно была возложена обязанность судебно-медицинской
экспертизы; в качестве хирурга он сопровождал далее Болон­
ский контингент в Святую Землю и принимал участие в осаде
Дамиетты. Вернувшись в 1221 г. из Леванта, он работал еще
в течение свыше трех десятилетий в Болонье, при чем зани­
мался также и химией изготовления лекарств; в этой отрасли
знания он, подобно некоторым прогрессивным хирургам
средневековья, обладал известным опытом.
Хронологически учебнику хирургии сына Г у г о пред­
шествовала книга калабрийца Б р у н о из Лонгобурга или
Лонгобукка, написанная им в Падуе в 1252 г. и представляю-

РАЗВИТИЮ ХИРУРГИИ

В СЕВЕРНОЙ ИТАЛИИ В XIII ВЕКЕ

211

щая собой мало систематизированную „Cyrurgia magna“,
„omnia vestigia veterum sapientum perscrutans“, как под­
черкивает сам автор. Эта книга появилась раньше, чем
облеченный высоким духовным званием и тем не менее,
долго занимавшийся практической хирургией сын его Т еод о р и х из Боргоньона (1206—1298) окончил свой учебник
хирургии в 4-х книгах; в нем, в отношении формы изложе­
ния, он примыкает к своим предшественникам, но строит
свой труд на своем опыте и опыте отца, при чем всюду
самым достойным образом отдает должное отцу. Возвра­
щаясь к работе Б р у н о , необходимо отметить следующее:
можно предположить, что в своем отечестве Калабрии он
был в известном контакте с тамошней старой хирургической
школой; во всяком случае, его книга никаких следов этого
не содержит; нет его и в его небольшом руководстве
„Chirurgia minor“. Наоборот, в его книге впервые ясно
сказывается — и притом в чисто схоластической форме —
влияние хирургии А в и ц е н н ы и А б у л К а з и м а; это влия­
ние выражено здесь очень сильно. Б р у н о не только пре­
доставляет слово фактам, но и рассуждениям (oportet aliquantulum disputare).
В Болонье Р о л а н д о и У г о работали рядом, при чем
в практической деятельности имели возможность сталки­
ваться друг с другом; там же Т е о д о р их, где бы потом
ни пришлось ему действовать в качестве князя церкви, про­
вел значительную часть своей жизни, занимаясь хирургиче­
ской практикой, при чем написал большую книгу, посвящен­
ную лечению ран; там же, рядом с ним — как в высшей
школе, так и у постели больного — работал в 60-х и 70-х
годах 13-го пека В и л ь г е л ь м из Пиаченты, прозванный
по имени местности, лежащей вблизи этого ломбардского
города, В и л ь г е л ь м из Саличето. Он написал большое,
для его времени, глубоко оригинальное сочинение по
медицине, хирургическая часть его составлена еще в Болонье.
„Specialis amor“ к оперативной хирургии был причиной
того, что в последние 4 года своей деятельности в Болонье
он главным образом занимался ею, а в первые месяцы
после вступления в должность городского врача в Вероне
(1275) написал последние главы своей хирургии и 8 июня
1275 г. закончил этот труд. Свою хирургию он посвятил
14 *

212

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО I 1 ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Б у о н о ди Г а р б о известному хирургу в Болонье, где
В и л ь г е л ь м , согласно документам, жил в 1269 г. Что
касается остальной части своего медицинского труда, оза­
главленного „Summa conservationis et curationis“, то В и л ь ­
г е л ь м окончил его уже в Вероне после 1275 г., где он
оставался еще и в марте 1279 г.; об этом можно судить
на основании казуистического включения в его хирургию,
которую он, работая над диэтетическим и терапевтическим
отделами своего руководства по медицине, продолжал раз­
рабатывать. Это тяготение к хирургии и является харак­
терной чертой для того вклада в медицину, который он
сделал.
Хирургия В и л ь г е л ь м а представляет собой наиболее
важный отдел его ценного труда. Содержание ее изложено
кратко, но исчерпывающе, при чем предмет разрабатывается
совершенно самостоятельно. Всюду виден опытный хирургумеющий во время операции находить собственные приемы,
если опыт и учения других оказываются недостаточными.
Самостоятельность В ил ь г ел ь м а , основанная на его
личном опыте, находит выражение также в казуистике, вкра­
пленной в его книгу; еще ярче выступает она в работе его
ученика Л а н ф р а н к а , представляющей собой кульмина­
ционный пункт хирургического творчества в средние века.
Хирургическую анатомию Л а н ф р а н к оставляет в сто­
роне, довольствуясь небольшим отделом, излагающим
общую анатомию „membra consimilia“, т.-е. простых тканей.
Прекрасный очерк топографически-хирургической анатомии
своего учителя В и л ь г е л ь м а , украшающего его хирургию,
Л а н ф р а н к не надеялся превзойти.
Происходя из дворянской семьи Л а н ф р а н к о в в Милане,
этот наиболее знаменитый хирург средних веков прошел
прекрасную школу у В и л ь г е л ь м а из Саличето и развил
широкую практику в своем родном городе; ею он занимался
до тех пор, пока несчастная вражда партий, в которой его
семья, выступавшая в качестве противников Висконти, потер­
пела поражение, не повела к его изгнанию; возвратиться
на родину ему уже не было суждено.
Л а н ф р а н к со всей споей семьей отправился во Фран­
цию, при чем сперва поселился в Лионе; здесь он всецело —
и в практическом и литературном отношениях — посвятил

РАЗВИТИЕ ХИРУРГИИ В СЕВЕРНОЙ ИТАЛИИ В XIII ВЕКЕ

213

себя хирургии, написал краткое руководство и продолжал
свой главный труд по хирургии же, начатый им еще
в Милане. В 1295 г. Л а н ф р а н к переехал в Париж
и в 1296 г. закончил свою большую работу под заглавием
„Ars completa totius cirurgiae“. Л а н ф р а н к имел связи
и в Монпеллье, где его сын Б о н е т у с работал в качестве
хирурга, и очень возможно, что Б е р н а р д , которому он
с глубоким почтением и дружбой посвятил оба свои про­
изведения по хирургии, был тот самый Б е р н а р д Г о р д о н ,
который служил в то время красой Монпеллье. В Париже
Л а н ф р а н к а приняли с распростертыми объятиями, при
чем особенное расположение оказали ему Ж а н д е Пасс а в а н и Ж а н П и т а р. Парижские врачи, а также юная
коллегия de St. Cöme, повидимому, отнеслись к нему
весьма благожелательно, своим расположением дарил его
и король Филипп IV Красивый (1285—1314). Занимаясь педаго­
гической деятельностью и хирургической практикой, он про­
жил в Париже еще более десяти лет, пользуясь всеобщим
уважением. Лишившись отечества, изгнанник сохранил глу­
бокую благодарность к своей приемной родине, в особен­
ности же к ее столице, „terra pads et studii“; его похвалы
этому земному раю и мудрости ее врачей—почти неистощимы.
В своей большой хирургии Л а н ф р а н к довольно широко
пользуется тем материалом, который дала ему миланская
практика. Он составляет главную ценность его книги и, опи­
раясь на него, он стремится поднять на высоту науки искус­
ство лечения ран, — искусство, которому так много дал уже
■его учитель В и л ь г е л ь м . Несмотря на сжатость изложе­
ния, на труде лежит печать клинической хирургии; соб­
ственный опыт позволяет ему относиться, в случае необходи­
мости, критически к мнениям уважаемого учителя. Правда:
великое открытие Г у г о и Т е о д о р и х а о необходимости
заживления ран без нагноения, с применением вина для
перевязок, забыто, по зато в хирургию вновь введены пере­
вязка сосудов и остановка кровотечения посредством пере­
кручивания сосудов. Л а и ф р а и к применял сшивание нер­
вов; он знал употребление желобоватого зонда, о котором
он говорит при описании операции кишечной фистулы; он
обладал собственным опытом в лечении сложных пере­
ломов; накладывая шов на рану живота, он считался

214

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

уже с возможностью возникновения грыжи в рубце. Одним
словом, благодаря этому великому итальянцу, Франция — его
второе отечество — на многие столетия стала страной, ко­
торой мир обязан прогрессом в хирургии.
МЕДИЦИНСКАЯ ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ
Начальный период медицинской школы в Монпеллье
скрыт от нас; Монпеллье разделяет в этом отношении участь
Салерно. Повидимому, медицинские книжки в кафедраль­
ных и монастырских школах в Шартре, Туре, Мармонтье
и др. ничего общего с Монпеллье не имели, и невольно
рождается мысль, что в развитии этой школы играли роль
совместно влияния римской медицины с еврейской и араб­
ской, пришедшими из-за Пиренеев. Нужно, однако, сказать,
что о влиянии Рима мы не располагаем никакими опреде­
ленными данными, а что касается до еврейско-арабских
влияний, то они несомненны и значительны, но тоже весьма
неопределенны.
В 12-м веке в Монпеллье существует уже преподаватель­
ская корпорация. Ученые немецкие монахи, посещавшие
этот город, рассказывают, что научная жизнь уже кипела
там в первой половине этого пека. К январю 1180 г. отно­
сится эдикт, изданный графом Вильгельмом VIII из Мон­
пеллье и создавший для школы условия академической тер­
пимости; легенда говорит, что медицинская школа в Мон­
пеллье уже раньше была открыта для евреев и сарацинов.
Соперником школы в 12-м веке и соперником, стоявшим выше
Монпеллье, было Салерно; к Салернской школе там испыты­
вали известное нерасположение, и энтузиасту, поклоннику
южно-итальянской высшей школы Ж и л л ю из Корбейля
(близ Парижа), пришлось горько поплатиться за свое
пристрастие к Салерно. Когда, вернувшись в 1180 г. оттуда,
он вздумал учить в Монпеллье салернской мудрости, он
подвергся избиению. Надо думать, что эти наглядные
доказательства нерасположения корифеев школы в Монпеллье,
которые не могли выставить из своей среды ученых калибра
У р с о и М а у р у с а , к школе в Салерно, были не по сердцу
властям, и этим объясняется вышеназванный указ; датой
указа можно было бы самым точным образом установить

МЕДИЦИНСКАЯ ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ

215

время возвращения на родину из Салерно Э г и д и я Корб е й л ь с к о г о (1179 или 1180 г.). Нужно, во всяком случае,
иметь в виду, что, как это следует из „Бедного Генриха“
Г а р т м а н а из Ауе, к концу 12-го столетия медицинская школа
в Салерно, несомненно, стояла выше, чем школа в Монпеллье, и свобода дискуссии и учения для Монпеллье была
только полезна.
В Салерно изучал медицину провансалец Б е р н а р , про­
исходивший из Арля; ему, как об этом уже говорилось выше,
принадлежат объяснения к „Таблицам“ магистра С а л е р н а ;
Б е р н а р позже занимался преподавательской деятель­
ностью в Монпеллье, но считать это доказанным нельзяВ качестве профессоров школы в Монпеллье Ж и л л ь
называет Р е н о д у с а , М а г е у с а С а л о м о н а , Р и г о р д а , ’
Р и х а р д а старшего; все эти имена в литературном отно­
шении, подобно ранним именам салернской школы, не говорят
нам ничего. Уже в раннюю эпоху И о г а н н из Сен-Паоло
приобрел в Салерно литературную известность; с этим
автором мы уже знакомы; мы считаем его южным францу­
зом, который вернулся на родину, вероятно, вскоре после
Э г и д и я . Здесь же нужно назвать В а л ь т е р а А г и л о н а ,
автора трактата о моче, небольшой работы о дозировке
лекарств и общего медицинского практикума, в основу
которого положено исследование мочи; есть известные
данные, говорящие за то, что он преподавал в Салерно,
но его деятельность нужно отнести к более поздней
эпохе, именно к 13-му веку. Еще теснее, повидимому,
связан с Салерно И о г а н н из Аквила, автор написанного
в стихах трактата о кровопусканиях; он, вероятно, также
является южным французом, жившим в начале 13-го века.
В 1220 г. в Монпеллье составлен был статут, дополненный
в 1240 г. Управление школой получило иерархический харак­
тер; во главе стояли епископ и канцлер. Строго различа­
лись ученые степени: баккалавра, лиценциата, магистра или
доктора. С 1230 г. право практики в Монпеллье давалось
лишь после испытания у двух магистров факультета. Права
давать звание хирурга Монпеллье не имело.
Вторая половина 13-го и начало 14-го века были эпохой
процветания Монпеллье как в научном, так и в литературном
отношениях.

2 l6

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

К о н с т а н т и н и его школа, основанная на арабской
медицине ранней эпохи, все еще встречали в Монпеллье оппо­
зицию, хотя ничего своего, сколько-нибудь ценного, им
противопоставить не могли; игнорируя Салерно, Монпеллье
тем с большим рвением принялось за изучение более зрелой
мудрости ислама, притекавшей через Пиренеи из Толедо
и других частей Испании. В Монпеллье обнаруживалась
только весьма малая наклонность к пользованию переводной
арабской литературой, хотя к этому имелась полная воз­
можность, так как к услугам школы были евреи-переводчики,
как например, А р м е н год, сын Б л э с а (Armengaldus Blasii).
Он сделал, наряду с испанцем А р н а л ь д о м , серьез­
ную попытку обогатить отечественную переводную литера­
туру: с помощью еврея П р о ф а ц и я из Марсели он
перевел с арабского или еврейского (1280—1303) несколько
трудов, ложно приписываемых Г а л е н у , небольшое сочи­
нение И бн С и н а и работу М а й м о н и д а ; по причинам,
нам неизвестным, факультет исключил его.
Первым профессором п Монпеллье, получившим скольконибудь солидную литературную известность, был магистр
К а р д и н а л и с, написавший в 1240 г. для учебных целей
комментарий к афоризмам Г и п н о к р а т а ; литературное имя
приобрел также Ж и л ь б е р т , бывший в 1250 г. канцлером
факультета; ему принадлежат комментарии к Э г и д и ю
и к „Viaticus“. Более неопределенный характер имеют
известия о некоем Р о ж е де Б а р о н , который работал
в Монпеллье около 1280 г. или позже; возможно, что он
является автором книги под заглавием "„Rogerina“, попа­
вшей по недосмотру в качестве „Practicae Rogerii“ в „Со1lectiones Chirurgicae“ эпохи Ренессанса; это — работа по
терапии; книга, без сомнения, не без достоинств; салернский
хирург Р о д ж е р , во всяком случае, не является ее авто­
ром. Фламандец Ж а н д е С е н - А м а н д упоминает о ней
в конце 13-го века. Наиболее замечательными учеными,
служившими украшением медицинского факультета в Мон­
пеллье в исходе 13-го и начале 14-го века, были каталонец
А р н а л ь д и Б е р н а р д Гордон.
А р н а л ь д из Вилланова родился около 1235 г. в окрест­
ностях Валенсии в Испании и долго находился в близких
отношениях с Аррагонским двором; в течение приблизительно

МЕДИЦИНСКАЯ ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ

217

десяти лет (от 1289 до 1299) он работал и учил в Моннеллье,
но из рамок этой школы он, во всяком случае, выходит.
А р н а л ь д , несомненно, является наиболее передовым вра­
чом средних веков этой эпохи, но, чтобы играть руково­
дящую роль, у него не хватало выдержки. В Монпеллье
им написаны „Parabolae medicationis secundum instinctum
veritatis* aeternae“ — наи­
более глубокое его тво­
рение; оно представляет
собой канон лечебной
деятельности врача, ро­
жденный из инстинктов
вечно живой истины,
широко задуманный и
все-таки согласный с дей­
ствительностью.
Еще
большее влияние имел
его „Бревиарий“, пред­
ставляющий собой сжа­
тый очерк терапевтиче­
ской практики; его до­
стоинствами
являются
как описание и разра­
ботка явлений болезней,
так и использование все­
возможных
целебных
средств. Уже А р н а л ь д
признавал большое зна­
чение за учением о при­
готовлении лекарств ал­ Рис. 76. Здание медицинской школы
в Монпеллье, рядом с нею собор.
химии, которая совер­
шала свое победное ше­
ствие на Западе; правда, развить эту часть знания он
еще не мог. Во всяком случае, у него мы нахо­
дим первые нити, связывающие внутреннюю медицину
с химией, хотя он отвел слишком много места тайному зна­
нию; во всех областях его гений поднимался до больших
высот, хотя часто он впадал в эксцентричности. Твердой почвы
в медицине он, впрочем, не терял; среди его сочинений видное
место занимает диэтетика; много ценного содержат его работы

218

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО I I ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

о сохранении здоровья и о борьбе со старостью. Как мы
уже видели, он не счел ниже своего достоинства собрать
медицинские стихи, составленные в Салерно и других местах
Запада, не обратив при этом внимания на шедшие из Неаполя
и Аррагонского двора в Сицилии указания на скромную роль
Салерно; из этих стихов он составил практический компен­
дий, содержавший в стихах, ряд мудрых советов и наста­
влений, касавшихся образа жизни с врачебной точки зрения.
Эта книжка, освободившись с течением времени от подроб­
ного комментария в прозе, которым ее снабдил А р н а л ь д ,
существовала в течение многих веков, сделавшись руковод­
ством к здоровому образу жизни не только для одних вра­
чей, при чем имя автора было забыто.
А р н а л ь д умер в 1311 г.; его роль в Монпеллье — роль
профессора и ученого, стремившегося улучшить мир, была
велика. Более длительным и более полным было влия­
ние другого замечательного врача Б е р н а р д а Г о р д о н а ;
его влияние было более продолжительным, так как в его
деятельности отсутствовали элементы беспокойства и экстра­
вагантности, которые так свойственны А р н а л ь д у. О про­
исхождении его достоверных данных у нас нет; во всяком
случае, сомнительно, чтобы он был шотландцем, за которого
его принимают. В его лице перед нами южно-французский
врач, очень опытный и научно-образованный, и, наряду
с А р н а л ь д о м , он, несомненно, является наиболее выдаю­
щимся ученым врачом Монпеллье в средние века.
Г о р д о н начал свою профессорскую деятельность в 1282 г.
и жил до второго десятилетия 14-го пека ( | ок. 1318 г.). В своем
юношеском сочинении он примыкает к испанцу А в е н ц о а р у ,
но в позднейших работах является вполне оригинальным;
из этих работ наиболее важными являются следующие: трак­
тат о диэтетике при лихорадочных болезнях (1294), сочинение
прогностического характера о кризисах и критических
днях (1295), общая терапия (Ое й^еппв сигапбогиш тогЬош т , июль 1299), большое руководство по внутренней меди­
цине (иПшп тебю пае, июль 1303 г.) и сборный труд об
учении о крови (кровопускание, учение о моче, о пульсе
и сохранении жизни, февраль 1308 г.). В методологическом
отношении „иПшн“ резко отличается от „Бревиария“
А р н а л ь д а , в котором намечаются новые пути в разре-

МЕДИЦИНСКАЯ ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ

219

шепни вопросов, но, во всяком случае, эта книга, состоящая
из 7 отделов, занимает равное место с работой А р н а л ь д а .
В книге Б е р н а р д а мы находим уже следы схоластической
методики в некоторых академических вопросах; в ней содер­
жатся также предписания и назначения „тайного“ порядка,
а также рецепты, касающиеся продления жизни; этими сто­
ронами учебник Б е р н а р д а непосредственно соприкасается
с работой А р н а л ь д а , хотя расстояние между ним с хилиастическими измышлениями и планами религиозного усовер­
шенствования экстатика А р н а л ь д а очень велико.
Возможность, что в лице Б е р н а р д а Г о р д о н а перед
нами не француз по происхождению, но шотландец, все-таки
существует, хотя лично я считаю это мало вероятным;
в виду этого здесь уместно перечислить еще некоторых
врачей 13-го и 14-го веков, англичан по происхождению;
к таким врачам относятся пользующийся известностью Р ич а р д а н г л и й с к и й (из Wedowre или Wendmere, f 1252),
родившийся в Оксфорде, бывший в течение некоторого
времени папским лейб-медиком в Риме и работавший затем
в Париже; он является автором целого ряда сочинений.
Далее, англичанин Ж и л ь б е р т , современник Р и ч а р д а ,
был в Монпеллье и Салерно. Ему принадлежит „Compendium
medicinae“ для врачей и студентов, в котором содержатся
некоторые важные указания, касающиеся, напр., патологии
инфекционных болезней (проказа, оспа, корь и т. п.). Совре­
менником Б е р н а р д у Г о р д о н у был также Д ж о н Гадд е с д е н е к и й (ок. 1320 г.). Им написан учебник практи­
ческой медицины, которому он дал название „Англий­
ская роза“ (Rosa anglica); этот учебник появился вскоре
после „Лилии“ Бе р н а р д а и сильно напоминает его. В работах
вышеназванных авторов ясно проглядывает связь с Провансом.
Из профессоров школы в Монпеллье начала 14-го века
следует назвать В и л ь г е л ь м а д е Б е з ь е (f 1323 г.),
канцлера высшей школы и автора врачебной „годегетикн“;
итальянца В и л ь г е л ь м а Ко р в и из Брешии, автора зна­
менитого практического руководства (Practica) и лейбмедика пап Бонифация VIII и Климента V в Авиньоне. Этот
врач имел слабое отношение к Монпеллье. Магистр Д ж о р ­
д а н д е Т у р был профессором в 1313— 1335 г.г.; он писал
о беременности, при чем необходимо указать, что целибат

220

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО I 1 ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

в Монпеллье не был таким строгим условием профессорской
деятельности, как это имело место на медицинском факуль­
тете в Париже. С т е ф а н А р н а л ь д и был вице-канц­
лером в 1319 г., но о нем имеются упоминания и в 1340 г.;
он занимался хирургией, как об этом можно судить па осно­
вании его сочинений, предметом которых были анатомия
Г и п п о к р а т а , Г а л е н а и М о н д и н о , кровопускания
и катаракта.
Ко второй половине 14-го века относится деятельность
Б е р н а р д а А л ь б е р т и , о котором говорится в 1353 г.;
он писал по поводу мочи и лихорадки и составил в схола­
стическом духе введение в практику, вполне примыкающее
к одному отделу канона И б н С ии а; его современник
Г е р а л ь д д е Со л о , бывший профессором в Монпеллье
в 1335—1371 г.г. и одно время исполнявший обязанности
канцлера высшей школы, написал комментарии к 9-му
отделу Манзурийской книги А р- Р а з и и к Изагогу X он е й и а (I о h a n n i t u s), а также введение в изучение меди­
цины (Introductorium juvenum), сочинение о лихорадке
и т. п. В 1364 г. в роли соперников из-за канцлерского
достоинства выступают И о г а н н Я к о б и ( | 1384) и И о г а н и
ф о н Т о р н а м и р а (1329— 1396 г.г.); оба они являются
выдающимися людьми как в научном, так и практическом
отношениях. Первому принадлежат сочинения о чуме, камнях
мочевого пузыря и краткий очерк практической медицины
(Secretarium practicae medicinae); Ж а н д е Т у р и е м и р, из
верхнего Лангедока, является автором введения в практику
(Introductorium), комментария (Clarificatorium) к 9-й Манзурской книге и сочинения о лихорадке. Наконец, в каче­
стве последних по времени крупных ученых средневеко­
вого Монпеллье следует назвать И о а н н а д е П и с ц и с
из Лангедока и испанца (или гасконца) В а л е с к у з а
д е Т а р а н т а (Balescon de Tharante). И о а н н де П и с ­
ц и с был канцлером в 1396 и 1426 г.г.; ему принад­
лежит практическое руководство (Practica). Такое же
название носит книжка В а л е с к у з а , известная также
под именем „Philonium“, написанная в 1418 г.; она сохра­
няла свое значение в качестве руководства практиче­
ской медицины в течение 16-го века и часто перепеча­
тывалась. Этому автору принадлежит также книга по хирур­

МЕДИЦИНСКАЯ ШКОЛА МОНПЕЛЛЬК

221

гии; это служит доказательством того, что в Монпеллье, как
и в Болонье, был достаточно силен интерес и к искусству
лечения ран.
Мы уже говорили, что в середине 13-го века В и л л е г а л ь м
ф о н Б у р г (de C o n g e n i s ) , в период комментариев Р о д ­
ж е р а , читал в Монпеллье лекции по хирургии и в больнице
св. духа обучал слушателей оперативной хирургии. На гра­
нице между 13-м и 14-м веками хирургией занимался в Монпеллье Б о н е т о Л а н ф р а н к , сын знаменитого хирурга
средних веков. В то же время хирургию и анатомию
в Монпеллье (ок. 1304 г.) читали Г е н р и Э м о н дев и л ль ( Мо н д е в и л л ь ) , ученый врач-схоластик и хирургпрактик в Париже, занимавшийся хирургией как во время
войны, так и в мирное время. Его большое, по изложению
вполне схоластическое, руководство хирургии, оставшееся,
к сожалению, в виде одного остова, составлено им по возвра­
щении в Париж; в книгу включена и анатомия; М о н д е ­
в и л л ь умер в Париже в 1317 или 1320 г. Книга его
особенно замечательна в том отношении, что анатоми­
ческие таблицы, которыми он иллюстрировал свой курс
в Монпеллье, знаменуют существенный прогресс в анатоми­
ческой графике (см. ниже). Большой заслугой его, как
хирурга, служит то, что од снова и с большой настой­
чивостью указал на лечение ран без нагноения Бо р го н ь о н и и сообщает при этом — с большой определен­
ностью—о своих больших успехах, достигнутых при лечении
по этому способу; нужно, однако, оговориться, что после­
дователей у него было не больше, чем у Г у г о и Т е о д е р и х а , о методе лечения ран которых оба великие мастера
в Болонье — В и л ь г е л ь м из Саличето и Л а н ф р а н к
не упоминают с достаточной настойчивостью, хотя Т е о д ер и х работал с ними.
Судьба Г е н р и , этого убежденного сторонника лечения
ран без нагноения, не лучше. Самый выдающийся хирургписатель во Франции в средние века Гюи де Ш ольяк,
получивший медицинское образование в Монпеллье и Болонье
(t 1368), почти не упоминает о лечении ран по Г е н р и
в своем знаменитом „Сборнике по хирургии“ (Collectoriinn
cyrurgiae, 1363 г.), представляющем собою плод много­
летнего собственного опыта и добросовестного, критического

222

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ НО I I ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

использования западной и восточной хирургической лите­
ратуры, поскольку она была доступна в латинских пере­
водах. Еще меньше говорит он о том собственном ориги­
нальном, что имеется по этому поводу в хирургии Г у г о
и Т е о д е р и х а . В оценке литературы, бывшей в его
распоряжении, Г ю и проявляет много критического чутья,
хотя он и не чужд партийности, и с большой само­
стоятельностью излагает предмет во всем его объеме,
не давая, однако, возможности читателю самому разобраться
в материале путем анализа казуистических случаев. Изла­
гая предмет, Гю и постоянно ссылается на А в и ц е н н у
и А б у л К а з и м а ; кроме того, приводит и свои собствен­
ные наблюдения, отнюдь не подчеркивая этого. У чита­
теля, несмотря на всю зрелость его суждений, все время
остаются сомнения, занимался ли Гю и хирургической прак­
тикой. Труд в целом имеет, несомненно, очень большое
значение, но ему свойственны многие недостатки, присущие
схоластическому методу вообще. Ясности и законченности,
которые отличают „большую хирургию“ такого мастера
хирургии, каким был Л а н ф р а н к , в труде Гю и нет; это
не помешало, однако, его сочинению — и притом не без
заслуг — сделаться учебным руководством по хирургии на
исходе средних веков и сохранить это значение до П ь е р а
Ф р а н к о и гениального А м б р у а з а Па р э .
Если бросить взгляд на педагогическую и научную работу
высшей школы в Монпеллье, — школы, которая в течение
трех веков сохраняла характер исключительно врачебной
школы, то нужно подчеркнуть, что, несмотря на близость
Испании с ее арабской ученостью, она сумела в течение
продолжительного времени остаться свободной от мучитель­
ных тонкостей схоластики, и лишь с 14-го века они начинают
проникать в нее. Трудно отделаться от впечатления, что здра­
вый медицинский смысл, основанный на собственном опыте
и наблюдении и подкрепленный, быть может, последними отзву­
ками уходящей классической древности, сам в себе заключал
противоядие против схоластики, и, благодаря этому, школа
в городе, расположенном на поздно заселенном холме,
в 10 километрах от берега Средиземного моря, в городе со ста­
рейшим ботаническим садом Франции, долго могла противо­
стоять схоластике, которая с литературой арабов широким

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ.---- ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

223

потоком разлилась по Франции и спила себе прочное гнездо
в высшей школе в Париже. У Г ю и д е Ш о л ь я к мы встре­
чаемся со смутным сознанием только что сказанного; о Г е и р и
д‘Э м о н д е в и л л ь он говорит, что, когда в Монпеллье уже
господствовало схоластическое направление в медицине, он
был „Parisiis nutritus inter philosophos“, т.-е. вырос под
влиянием парижской схоластики.
СХОЛАСТИКА

В МЕДИЦИНЕ. — ПАРИЖ,
ПАДУЯ

БОЛОНЬЯ,

В конце 12-го и начале 13-го века Ж и л л ь д е К о р б е й л ь
пытался перенести медицину Салерно в Париж; для этой
цели он воспользовался стихотворной формой, т.-е. той
формой, которую со времени „псевдо-Мацера“ так любили
во Франции. Учение о моче, о пульсе, о лекарственных сред­
ствах, очерк терапии, — псе в духе Салернской школы, —
было изложено им в стихах и, как видно из комментариев,
все это встретило довольно хороший прием. Как мы видели,
однако, гораздо большее влияние в широких философских
кругах имело непосредственное знакомство с трудами Маур у с а и Ур с о . В начале 13-го века в Париже работал
врач и философ Ж а н д е С а н - Ж и л л ь (Joli, de Sancto
Egidio), бывший лейб-медиком короля Филиппа-Августа.
Этот врач учился и затем сам учил в Монпеллье; ему при­
надлежит трактат о строении и образовании человеческого
тела. Несколько позже жил П о н т и й д е С а н т о Э г и д и о ,
прибывший в Париж из Монпеллье и написавший медицин­
ский компендиум. Магистр Ж е р о л ь д из Буржа (Giraldus
Bituricensis) составил себе имя комментарием к Viaticus Сопstantini; медицинское образование он получил в Салерно
и Монпеллье и занимался практикой в Париже.
Таким образом, между этими тремя высшими школами суще­
ствуют нити, связывающие их, и вполне понятно, что порту­
галец П е т р Ю л и а н и во время своих путешествий посе­
тил как Монпеллье, так и Париж, при чем в обоих городах
он изучал медицину и затем учил ей; после этого он в 1247 г.
попал в Пизу, где, повидимому, в течение продолжительного
времени работал в качестве врача и преподавателя до тех
пор, пока не получил приглашения в Рим. Там возникла

224

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

часть его литературного наследства, в том числе пользова­
вшееся широким распространением „Сокровище бедняка“
(Thésaurus pauperum); он был несколько месяцев (1276 г.)
папой под именем Иоанна XXI.
Париж вначале не пользовался значением города, в кото­
ром можно было бы учиться медицине; напротив, цех хирур­
гов, „Коллеж де Сен-Ком“ (Collège de St. Côme) возник уже
в 13-м веке, а с начала 14-го века его значение мало
по малу возрасло, при чем в нем одинаково культивирова­
лись как теория, так и практика хирургического искусства;
большое значение в этом отношении имели Ж а н П и т а р,
на долю которого выпала честь проложить путь великому
Л а н ф р а н к у . Г е н р и Э м о н д е в н л л ь также много спо­
собствовал славе учреждения; подобно Л а н ф р а н к у , он
с успехом читал в Париже хирургию. Это вызвало ревни­
вое отношение со стороны врачебной коллегии; борьба обоих
корпораций длилась целый век и закончилась, да и должна
была закончиться, победой хирургов.
Парижская высшая школа приобрела славу и влияние благо­
даря своему факультету искусств, тогда как медицинский
факультет долгое время был только гостем факультета
искусств на улице Фуар (du Fouarre) и лишь в 1369 г. обза­
велся собственным домом на улице Бюшери (de la Bucherie),
представляя собою вначале очень небольшую величину
в научном отношении. Парижский университет вначале
сильно противился проникновению в него из Толедо есте­
ственно-научного учения А р и с т о т е л я ; тем не менее, он
в скором времени стал центром всего схоластического
и философского направления в естествознании. В течение
многих лет здесь писали и работали почти все, которые
составили себе имя в схоластике; среди них были предста­
вители самых различных национальностей: французы, англи­
чане, немцы, а также итальянцы. Некоторые из них, побывав
в Толедо и Сицилии, сумели расширить свой кругозор;
таков, например, М и ш е л ь С к о т т , труд которого по
физиогномике имел значение и для медицины. В течение
короткого времени там жили также Р о д ж е р Б э к о н , А л ь ­
б е р т ф о н Б о л ь с т е д т и В и н ц е н ц д е Б о в э ; послед­
ний составил самую большую энциклопедию средних веков,
в которой надлежащее место отводится и медицине.

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ,---- ПАРИЖ, ВОЛОВЬЯ, ПАДУЯ

Р о д ж е р Б э к о н (1 2 1 4 —1292) хорошо усвоил всезнание
неоплатоников, А р и с т о т е л я и арабов; но пришел к убе­
ждению, что этим окончательные границы естественно-науч­
ного знания далеко еще не достигнуты, и поставил своей
задачей принять участие в дальнейшем развитии его. В его
„Opus majus“ содержатся в большом количестве зародыши
прогресса в области точных естественных наук. Меньше значе­
ния имеют его медицинские сочинения; часть из них это—нагро-

Рис. 77. Медицинская лекция в Болонье (с саркофага профессора медицины
Микеле Берталиа), 1328 г.

мождение иатроматематических выдумок," как, например, его
работы о критических днях; в другой части сильна критиче­
ская—о медицинских заблуждениях (Эе еггопЬиз шесНсогиш) —
и слаба положительная сторона; такой характер имеет его
сочинение о продлении жизни, так как у него, так энергично
защищавшего опыт против авторитета и рассуждений, совер­
шенно не было собственного опыта, приобретаемого у постели
больного. Для него неоплатонизм имел математический харак­
тер, вел его в сторону от А р и с т о т е л я с его органическим
естествознанием и с исследованиями животного организма
и его жизненных проявлений; все это делает его антагонистом
крупнейшего немецкого естествоиспытателя средних веков,
А л ь б е р т а В е л и к о г о , значение которого для медицины
заключается в его работах по изучению растений и животных.
История медицины.

15

22Ô

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Шваб граф А л ь б е р т Бо л ь ш т е д т (1206— 1280) учился
в Падуе; преподавал несколько лет в Париже (1245—1248),
а затем был профессором в Кельне, в тамошней „Общей
студии“ (Studium generale); в 1268 г. к нему обратились
с просьбой снова занять кафедру в Париже, но согласия
от него не последовало. Из работ этого универсального мысли­
теля в нашей книге уместно говорить лишь о творчестве его
в области биологии. В ней он исходит от идей А р и с т о ­
т е л я и А в и ц е н н ы и в естественной истории животных
дает многочисленные доказательства того, что он был перво­
классным наблюдателем, благодаря чему сумел проложить
в биологии пути, к которым вновь эта наука пришла лишь
в 16-м веке.
И ботанические исследования А л ь б е р т а принадлежат
к числу таких, которьie делают эпоху; с полным основанием
можно назвать его первым научным работником в области
ботаники — со времени Т е о ф р а с т а, ученика А р ис т о т е л я.
В эпоху А л ь б е р т а во Франции был сделан перевод
„Circa instans“ (Около настоящего), т.-е. расположенной в алфа­
витном порядке лекарств фармакологии, возникшей в Салерно
и носящей, как выше было сказано, имя П л а т е а р и я. Это
французское „Circa instans“, начинающееся словами: „В на­
стоящей работе“ (En cette presente besoigne), впослед­
ствии (в 14-м веке) было снабжено иллюстрациями расте­
ний, заслуживающих внимания в области ботанической
графики; в сущности здесь перед нами первые—со времени
Д и о с к у р и д а или К р а т е й а с а, настоящие научные
ботанические иллюстрации; их предшественниками являются
многочисленные превосходные изображения растений на фран­
цузских миниатюрах в „Livres d’heures“ (Часовни«) и т. п. 14-го
века. Нужно, однако, сказать, что изображения растений,
которые мы находим у французского Платеария, оказали
большое влияние на графику Франции и Германии, вплоть
до 16-го века. Здесь они во всяком случае составляют одну
из больших заслуг Франции в конце средних веков.
Тот, кто в 13-м и 14-м вв. хотел изучать медицину, редко
отправлялся в Париж, чаще он ехал в Монпеллье, всего же
чаще — в Падую и Болонью, т.-е туда, где была главная
резиденция медицинской схоластики.

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ, — ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

22/

В Болонье сперва была только школа права; возникно­
вение медицинской школы в ней относится к концу 12-го века,
но врачи получают известное значение только в 13-м веке.
С эпохой расцвета хирургии в Болонье мы уже познакомились;
она связана с именами А б у л К а з и м а и И б н Сина ,
и без знакомства с литературными работами этих врачей
болонская хирургия никогда не приобрела бы того
объема и значения, которое она имела. Нельзя, однако,
видеть в верхне-итальянской хирургии 13-го века просто ветвь

Рис. 78.

Галлереи п старом университете (А г с ^ т п а з ю )
в Болонье.

арабской хирургии; несомненно, в ней мы должны видеть
искусство, в значительной мере опирающееся на медицин­
скую схоластику, но, наряду с влиянием ислама, в ней
ясно видно влияние собственных наблюдений и результатов
собственного опыта; в этом смысле она непосредственно,
хотя и бессознательно, примыкает к поздней александрийской
хирургии П а в л а . У Г ю и д е Ш о л ь я к а эта связь с Г1 а вл о м видна уже из самого текста, хотя с хирургией П а в л а
он мог познакомиться только у А б у л К а з им а.
Является вопрос, как обстояло дело в Болонье с внутрен­
ней медициной и анатомией? Начальные стадии развития
этих дисциплин в Болонье для нас пока неясны; в особен­
ности неясен вопрос, существовал ли в Болонье такой же
15*

228

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

антагонизм по отношению к Салернской школе, какой имел
место в Монпеллье. В Болонье были знакомы, конечно,
с литературой до-салернского периода и так назыв. ранней
салернской литературой, — поскольку эта литература проис­
ходила из поздней классической и, в качестве „монашеской
медицины“, циркулировала тогда всюду на Западе. Трудно
отрицать также влияние ранней арабской медицины К о нст а н т и на. Спрашивается, далее, каково было влияние са­
лернской медицины в эпоху ее процветания? Насколько
велико было ея влияние в Болонье? Для внутренней меди­
цины мы должны в сущности ждать того же, что было
с хирургией; что же касается последней, то мы должны
иметь в виду, что хирургическая „Роландина“ (Rolandina)
в Болонье представляла в сущности не что иное, как школь­
ный учебник лечения ран, написанный Р о ж е и применя­
вшийся в Салерно; в Болонье он подвергся небольшим изме­
нениям, был переделан на новый лад и получил новое
название, но остался в сущности тем же, чем был в Салерно.
Нужно, однако, отметить, что о простых переделках какойлибо салернской „Practica“ (Практика) в руководство прак­
тической медицины в Болонье нам пока ничего неизвестно;
с другой стороны, литература начала 13-го века в Болонье
пока еще не изучена; не начато также изучение и литературы
конца 12-го века. Роль учебника в Болонье играла, повидимому, „Practicella“, написанная специалистом по внутренним
болезням из Пармы; во всяком случае ее нельзя серьезно
сравнивать с „Rolandina“ Р о л а н д а Пармского, так как
она не имеет ничего общего с частной патологией и тера­
пией, а представляет собой просто-на-просто краткий
справочник по фармакологии и терапии. Время его возник­
новения— вторая половина 13-го века; он связан с дру­
гим большим трудом, неизвестным нам, „Mesue Junior’a“,
а этот последний имеет в основе вторую большую волну
арабской литературы, проникшую к концу 12-го века из
Толедо благодаря Г е р а р д о из Ломбардии; возник „Mesue“,
иовидимому, в Верхней Италии и, быть может, даже в Болонье.
Необходимо спросить себя, можно ли в смелой мистификации
„Mesue Junioris“ видеть главное достижение Болоньи в деле
полного усвоения Западом арабской литературы; нужно при
этом иметь в виду, что „Mesue“ является и „Антидотарием“,.

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ, — ПАРИЖ,

ГОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

229

п котором тогда чувствовалась особенная потребность,
и практическим руководством.
То обстоятельство, что такие выдающиеся итальянцы, как
П и е т р о из А б а н о и Ф р а н ц из ,Г1 ье м о н та, занима­
лись дальнейшей разработкой „Меэиё Липюг’а “, ясно говорит,
что этим книгам придавали большое значение в восточных
областях Северной Италии; в этом факте можно видеть также
указание на возникновение их в Северной Италии. Нужно
однако признать,
что здесь мы имеем
дело с самым не­
выясненным фак­
том так мало из­
вестного средне­
вековья
вообще.
Во всяком случае
Болонья и Падуя
во второй поло­
вине 13-го века
были городами, где
пышно
расцвела
медицинская схола­
стика; ее признан­
ным главой был
флорентинец Т а д ­
део А л ь д е р о г т и
(1223—1303).
Рис. 70. Прокаженный с рогом (для вреду пре-,
Мы должны те­ жденни встречных) перед Христом. Из немецкой
рукописи до 1000 г.
перь перейти к во­
просу, который не­
сомненно давно уже возник у читателя, — к вопросу о том, что
мы должны понимать под схоластикой в медицине.
Жалкая наука и жалкое искусство—вот та печать, которая
лежала на медицине раннего средневековья. Салерно в пору
его расцвета внес под влиянием ранней арабской литературы
первую новую струю в эту печальную пустыню; виновником
этой перемены к лучшему был К о н с т а н т и н . Медицину
в это время уже можно назвать „схоластической“,более того—
уже в конце античного периода знание имеет схоластический
характер постольку, поскольку отличительными чертами

23O

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

всякой схоластики служат отрешенность от жизни и одно­
стороннее школьное направление. На высоте средних веков
к этому присоединилась еще одна особенность, которой можно
дать имя „mésalliance’a знания и веры“. Сперва богословие,
а затем все знание вообще затопляется философией А р и ­
с т о т е л я ; с греческого она переводится на сирийский;
с сирийского — на арабский; с арабского — с еврейской
помощью — на латинский и т. д; переводы сопровождаются
переделками; наконец, в сопровождении арабских коммента­
риев и прежде всего А в е р р о э с а (t 1198), А р и с т о т е л ь
попал во Францию. Из натур-философии А р и с т о т е л я ,
дошедшей до Запада в таком виде, с массой наслоений,
Запад прежде всего упорным трудом должен был выделить
ее собственное ядро, ее сущность; кроме того, он поставил
себе задачей привести мировоззрение А р и с т о т е л я в пол­
ную гармонию с христианской церковью.
Перед медициной также выросла проблема—установить
гармонию между различными учениями; эта проблема была
разрешена очень просто тем, что доверились, без всяких
возражений и сомнений, умнейшему врачу и с л а м а персу
И б н С и на. Лишь у Т а д д е о сильнее выступает ре­
лигиозная сторона дела.
Решающим для медицины было то обстоятельство, что,
подобно теологии и „искусствам“, ей пришлось в универси­
тетах одеться в схоластические одежды и перенять полностью
дедуктивный метод, т.-е. определение, классифицирование,
аргументирование при помощи силлогизмов и аксиом, система­
тизирование при помощи авторитетов и гармонизирующих
принципов. Основой преподавания служила лекция, объяснение
данного текста; регулярно, обычно каждые две недели, чтение
прерывалось так паз. „очередными диспутами“ (Disputatio
ordinaria) о прочитанном и разъясненном по правилам искус­
ства ведения диспутов; два раза в год устраивались большие
диспуты о чем угодно, „Disputationes de quolibet“ или
„quodlibetariae“; на этих диспутах каждому студенту и каж­
дому члену университетской корпорации предоставлялась
возможность ставить какие угодно вопросы и настаивать на
их обсуждении; отсюда развилась обширная литература
„Qnaestiones disputatae“ и „Quaestiones de quolibet“, или—
короче—„Quodlibeta“. Характерны, далее, постоянные ссылки

СХОЛАСТИКА В МКДИЦИНВ, — ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ,

ПАДУЯ

231

на авторитеты; в них, а не в наблюдениях, усматривают
доказательства всего; способ доказательства благодаря авто­
ритетам получает характер истины; в борьбе „рго“ и „contra“
рождается неоспоримая истина; они разрешаются в виде
„Solutio“ (развязка), представляющей собой гармоническое
сочетание противополож­
ных начал. Арсенал уче­
ного
спора — tabulae,
florilegia, собрания изре­
чений; результат его —
concordanciae (соглаше­
ния), conciliatores controversiarum
(посредники
в . разногласиях) и т. п.;
естествознание и врачеб­
ное искусство оторвалось
от опыта и плавало по
морю „Conclusiones“ и
„Deductiones“ (умозаклю­
чений и дедукции). Ну­
жда в индуктивном мы­
шлении являлась лишь
у немногих; она была
у
Альберта;
была
также у Р о д ж е р а Б э ­
к о н а, который, весь при­
надлежа схоластике, в
своем мышлении выхо­ Рис. 80. Осмотр прокаженного. Врачи
дил все же за пределы ее. и банщики (смынающие сиертки крови),
1517 г.
Типичным представи­
телем медицинской схо­
ластики служит Т а д д е о А л ь д е р о т т и , который уже по
своему низкому происхождению является противоположностью
аристократам Салерно; умер он в Болонье богатым человеком.
Ученым врачом Т а д д е о сделался поздно. Около 1260 г. он
стал преподавать в Болонье, при чем его лекции имели тот
характер, который описан выше, и составлялись но образцу,
усвоенному юристами в Болонье. Его хитроумные комментарии
дошли до нас; кромё „Isagogae“ их предметом служат только
греческие сочинения; он комментирует Г и п п о к р а т а

232

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

(Афоризмы, Prognostic.'], Regimen acutorum) и Га л ен a (Tegni,
Кризы, De interioribus и т. п.), что, конечно, заслуживает
большого внимания. Наряду с фолиантами Г а л е н а, его
библиотека содержит Канон А в и ц е н н ы , Liber mansuricus
Р а з и и Пандекты С е р а п и о н а. Из сочинений Т а д д е о
характерны для этой эпохи некоторые „Quaestiones“ (иссле­
дования), которые также примыкают к комментариям; сюда
относятся „Regimen sanitatis“ (правила здоровья) в стиле
послания А р и с т о т е л я к Александру и многочисленные
(156) „Consilia“ (советы); среди них имеется работа о винном
спирте и его приготовлении, при чем здесь впервые описы­
вается приспособление для охлаждения. Таким образом,
и у этого ученого, в котором видят прототип всякой меди­
цинской силлогистики, но который несомненно был крупной
личностью, мы находим стремление к прогрессу; ему нечужда
была таким образом и пользующаяся плохой репутацией
схоластика, несмотря на тысячи препятствий, которые ставила
ему схоластическая методика.
Одним из многих известных учеников Т а д д е о был
В и л ь г е л ь м Ко р в и из Брешии (1250—1326), о котором
была уже речь; он начал с преподавания логики в Падуе,
был затем в течение продолжительного времени папским
лейб-медиком в Авиньоне, работал затем в Париже и уве­
ковечил свое имя в Болонье, учредив стипендию в благо­
дарность за полученное там медицинское образование. Его
„Практика внутренней медицины“ принесла ему многозна­
чительное прозвище „Aggregator Brixiensis“. Другой ученик,
Б а р т о л о м е й В а р и п ь я н а (t 1318) долго был профессо­
ром в Болонье, где оставил составленные в схоластическом
духе комментарии к А в и ц е н н е и Г а л е н у . Шурин Т а д ­
д е о , по имени Б у о н о д и Г а р б о , занимался хирургией
и был другом В и л ь г е л ь м а из Саличето, его сын Д и н о
( А л д е б р а н д и н о ) д и Г а р б о (f 1327) был первым по вре­
мени из целого ряда известных комментаторов А в и ц е н н ы;
он начинает собой ряд их, ряд непрерывно продолжавшийся
до начала 17-го века и насчитывавший немало замеча­
тельных ученых, которые в своих трудах комментатор­
ского характера скорее скрывали, чем обнаруживали, и свое
прогрессивное мышление, и даже свои открытия. Кое-что
интересное в этой длинной серии комментариев А в и/

СХОЛАСТИКА В медицине, — ПАРИЖ, ВОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

233

ц е н н ы и Р а з е с а уже открыто; многое предстоит еще
найти. Д и н о не ограничился этим; в целях преподавания,
он во время своей профессорской деятельности в много­
численных высших школах Италии составлял комментарии
также к Г и п п о к р а т у и Г а л е н у. Почетный титул
„Expositor’a “ был вполне им заслужен. Сын его Т о м м а з о
ди Га рбо, более независимый в своем образе мыслей
и в своих сочинениях, был практическим врачом,
пользовавшимся ува­
жением даже со сто­
роны
ненавистника
врачей Петрарки; о
своем отце Т о м а з о
говорит, что он сле­
довал Г а л е н у , как
евангелию. Наследст­
вом Т о м а с о являет­
ся неоконченная „Вся
медицина“ (Suinma шеdicinalis). Пе т р То р р и д ж а н о (Trusianus)
также был учеником
Т а д д е о ; в течение Рис. 81. Рисунок из рукописи учебного ана­
вскрытия (около 1400 г.). У трупа
некоторого
времени томического
диссектор и демонстратор, на кафедре (почти
он работал в Париже.
совершенно разрушенной) лектор.
В своих объяснениях
к „Tegni“ Г а л е н а он имел притязание быть больше, чем
комментатором, так как он вносил туда все, что только
можно было; благодаря этому его назвали—одни в похвалу,
другие в насмешку— „Plusquam Commentator“.
Падуанская медицинская школа 13-го и 14-го веков, не­
сколько более юная, чем Болонская, приобрела особенную
славу благодаря П и е т р о из Абано (1250—1315); с боль­
шим успехом он работал также в Париже. П и е т р о был
человеком, ищущим и стремящимся [вперед; подобно
А рн а л ь д у , у него была склонность к тайным знаниям;
из-за псевдо-аристотелевских „Problemata“, и чтобы расши­
рить свой кругозор греческим знанием, он между прочим
посетил Константинополь. Объявленный, особенно в Париже,
еретиком, он написал труд под заглавием „Посредник

234

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

в разногласиях, существующих между философами и меди­
ками“ (Conciliator differentiarum, quae inter philosophos et
medicos versantur), представляющий собой типичный труд
но медицинской схоластике; в нем, однако, имеются и более
глубокие физические, анатомические и медицинские су­
ждения. Если мы захотим считать недостатком П и е т р о
его астрологические наклонности, то мы покажем, что
не понимаем духа времени. Со времени Д а н и е л я Морл е я астрология снова приобрела права гражданства на
Западе; в ней видели математическую дисциплину, и даже
Р о д ж е р Б э к о н отдал дань увлечению ею. Так или иначе, но
в середине 14-го века в Болонье читалось три курса врачеб­
ного искусства: практическая медицина, теоретическая меди­
цина или медицинская философия, и медицинская астрология
(общая астрология и „иатро-математика“).
Учениками П и е т р о были многочисленные члены падуанских врачебных фамилий С а н т а С о ф и я и д е и Д о иди,
Д ж а к о м о д е и До иди ( | 1359) обследовал целебные источ­
ники в Abano; ему принадлежит также „Aggregator de simplicibus“ о свойствах лекарственных веществ, этот труд
доставил ему имя „Падуанский собиратель“ (Aggregator
Paduanus). Астроном Д ж о в а н н и ( | 1380), сын Д ж а к о м о ,
посвятил шестнадцать лет составлению „Планетария“; во
всей Италии он пользовался репутацией знаменитого врача
и был другом Петрарки.
Наиболее выдающимся сторонником П и е т р о из Аб а но
был Ж е н т и л е д е Ж е н т и л и д а Фо л и и ь о, кото­
рого необходимо считать лучшим комментатором А в и ­
ц е н н ы. Его комментаторская деятельность принесла ему
имя Anima Avicennae; это был многосторонний ученый,
преподававший во многих высших школах; последним
местом его деятельности была Перуджиа, недалеко от его
родины Фолиньо; здесь летом 1348 г., в цвете лет, он погиб от
чумы. За глубину его мудрствующего мышления ему дали
и другое прозвище „Исследователя“ (Speculator). Наиболее
выдающимися его трудами с давних времен привыкли считать
его многочисленные „Советы“ (Consilia), вне всякого со­
мнения принадлежащие к лучшему, что дал этот род литера­
туры, в котором со времен Т а д д е о клиницисты схоласти­
ческого направления, начиная с 13-го века, излагали свои

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ,---- ПАРИЖ,

БОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

235

наблюдения. В этих работах можно видеть показатель про­
гресса в эпоху средних веков на их исходе; частью они
входят уже в эру Ренессанса, но и в эпоху зрелости средне­
вековой медицины,—а этой эпохой можно считать два-три
века медицинской схоластики,—они с самого начала являются
путеводными вехами. Такие работы оставлены Т а д д е о
и Мо и д и н о , Б а р т о л о м е е м В а р и н ь я н а , Ж е н т и л е м ,
А н т о н и о Ч е р м и з о н е (‘¡‘ 1441 г.), У г о Б е н ч и , Б а р т .
М о н т а п ь я н а ( | 1470), М а т т е о Ф е р р а р и о ( | 1480)

Рис. 82.

Типичный урок анатомии в Болонье. Рисунок, резанный
на дереве, 1535 г. (Carpi, Isagogae breves).

и Б а в е р н о (f 1486); во всех этих сочинениях время от
времени встречаются наблюдения, имеющие значение.
Комментаторами А в и ц е н н ы , Г и п п о к р а т а и Г а л е н а
были также Д ж а к о м о д е л л а T o p p e из Форли (•)• 1413)
и современник его Ж а к Д е с п а р из Хеннегау, бывший
профессором в Париже. Н и к о л о Е а л к у ч ч и во Фло­
ренции (I 1412) изложил в начале 15-го века схоласти­
ческую медицину во всем ее объеме, в семи больших
книгах медицинских рассуждений; этот труд составился
из учения арабов, из „схоластических“ новшеств, внесенных
Западом, из теорий и учений, дошедших от классической
древности, и из всех специальных областей медицины. При­
близительно в 1450 г. М и к е л ь С а в о н а р о л а , про­
фессор в Падуе и Ферраре, написал сжатое оригинальное
и наглядное руководство по внутренней медицине, при

236

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

чем образцом

при

составлении

этой книги был

Канон

А в и ц е н н ы .

Еще в первой половине 14-го века появились два ценных
труда, написанные с определенной целью внести систему
и порядок в многочисленные „Антидотарии“ и „Libri simplicitim“ и создать фундамент для идентифицирования раститель­
ных лекарственных веществ, дошедших от классической древ­
ности и с Востока; этим книгами были „Ключ здоровья“
(Clavis sanationis) С и м о н а из Генуи ( J a n u e n s i s , ф 1303),
получившие также название „Synonyma inedicinae“, и „Рапdectae medicinae“ М а т е у с а С и л ьв а т и к у с a (f 1342), ко­
торый написал свою книгу в Салерно и посвятил ее ко­
ролю Роберту Сицилийскому. Книга С и м о н а является
в высшей степени ценной; она представляет собой не
только перечень всех лекарственных растений, которые
встречаются у греческих, арабских и латинских писате­
лей, — перечень, который С и м о н составил во время своих
многочисленных путешествий, — но в ней мы находим также
точные ссылки на тех писателей, которыми С и м о н подкре­
пляет свои данные. Из этой книги мы узнаем, что тогда,
т.-е. в конце 13-го века, пользовались не только арабами,
по и Галеном, знали Д и оскури д а в двух латинских пере­
водах, „Пассионарий“ П л и н и я , „Практику“ псевдо-Д емо­
крита, Ка с с и я Феликса, Ф е о д о р а Пр и с ц и а н а ,
„Gcnetia“ М у с т и о, П а в л а Э г и н с к о г о, „Synopsis“
О р и б а з и я , „Глазные средства“ (Ophthalmicus) Д е м о ­
с ф е н а, не дошедший до нас, и впервые познакомились
снова с А. К о р н е л и е м Ц е л ь з о м . Практически Ренессанс
классической древности начался уже в значительном объеме
за несколько десятилетий до Петрарки.
Выше нам, говоря о Ж е н т и л е ди Ж е н т и л и , при­
шлось вспомнить о чуме 1348 г., т.-е. о „черной смерти“;
этот момент был эпохой испытания медицинской схоластики
и средневековой медицины вообще,—эпохой, когда средне­
вековой медицине предстояло доказать, воплощает ли она
в себе идею прогресса, или, по крайней мере, способна ли
она к развитию или нет; в общем можно сказать, что этот
экзамен средневековая медицина выдержала. В эти тя­
желые времена эпидемии бубонной и легочной чумы ясно
обнаружилось, что в области понимания и борьбы с за­

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ,---- ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ,

ПАДУЯ

237

разными болезнями наметился определенный прогресс. Если
мы заглянем вглубь истории, в эпоху чумы при Юсти­
ниане в 6-м веке,—чумы, произведшей колоссальные опу­
стошения, мы ничего не найдем о ней в медицинской лите­
ратуре; она молчит; никаких мер борьбы с эпидемией со
стороны властей тогда не предпринималось. Что касается
эпидемии „черной смерти“ (с середины до конца 14-го века),
то здесь с самого начала принимаются строгие меры огражде­
ния, сопровождавшиеся частичным успехом, и сразу возникает
обширная литература во всех странах Европы. В одни только
последние полтораста лет средневековья появилось несколько
сотен трактатов, посвященных чуме. Далее, в немногие десяти­
летия, в странах, находящихся непосредственно под угрозой
распространения эпидемии с востока по Средиземному морю,
главным образом в Италии и Южной Франции, возникла
целая система борьбы с чумой: она слагалась из закрытия
гаваней,.. устройства изоляционных пунктов, карантинов,
обязательства сообщать о каждом заболевшем, изоляции
больных и ухаживающего персонала, дезинфекции постелей,
сжигания всего, что было в непосредственном соприкос­
новении с больным или умершим, и чего нельзя было дезинфецировать, дезинфекции товаров, денег и писем, циркулиро­
вавших в торговом обороте. Как мы видим, опасности
контактной инфекции ясно сознавались, и меры борьбы
логически вытекали из них; в сущности 18-й и 19-й века
едва ли прибавили сюда что-либо принципиально новое, и мы
должны подчеркнуть, что это все делалось в последние
десятилетия 14-го века. Является вопрос, как могла произойти
такая перемена? Корни этого прогресса необходимо искать
в „монашеской медицине“, являющейся предметом стольких
насмешек; на монастырской почве выросла медицина,
давшая такие блестящие результаты.
Уже во времена классической древности по берегу Атлан­
тического океана, в Испании, Франции и севернее, спора­
дически появлялась проказа (или то, что тогда понимали
под проказой), заносимая обычно на кораблях; в 5-м и 6-м веках
эта болезнь свила себе прочное гнездо на юге и западе Франции
и приобрела большое значение. Бедствия народа, доверенного
епископам, не могли оставить их глухими; вспомнили про
обязанности священников в ветхом завете, вспомнили про

•238

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

восточных отцов церкви и прежде всего о Василии Великом,
который указал пути в борьбе с проказой, создав для
них изоляционные дома-убежища в Цезарее и т. д. Лион­
ский собор, имевший место в 583 г., издал предписания,
коими ограничивалось свободное передвижение прокаженных;
последующие соборы дополнили эти предписания. Эдикт
лангобардского короля Ротари, изданный в 644 г., декре­
тирует изолирование прокаженных. В течение нескольких
столетий была разработана подробная система борьбы
с проказой, при чем в основу ее было положено стремление
избежать всякой возможности заразы путем контакта или
путем вдыхания; эта система была настолько последовательна,
что в церквах для прокаженных стали отводить особые места
и употреблять особые священные сосуды; позже для них
стали строить особые часовни. Особенно строгий харак­
тер имели правила, касавшиеся торговли пищевыми продук­
тами. Осмотр больных и оценка результатов врачебными
корпорациями были в 14-м веке регламентированы самым
детальным образом. К 1400-му году во Франции и Германии
было около 10000 изоляционных домов для прокаженных.
В упорной борьбе у коварной болезни почва отнималась
шаг за шагом, и в конце концов она была побеждена.
Благодаря этим результатам, кругозор врачей сильно рас­
ширился; создалось и скоро прочно перешло в сознание
врачей 13-го века,—независимо от того, чему учил в этом
отношении Восток, — понятие о „заразной болезни“ (шогЬнз
соп1адю.чиз), т.-е. о болезнях, заражение которыми проис­
ходит путем непосредственного переноса инфекции. Сперва
этих болезней было 5, затем 8, 11 и, наконец, 13; это число
и попало в медицинские стихотворения. К проказе, инфлуэнце,
бленоррее глаз, трахоме, чесотке и импетиго скоро присоеди­
нили сибирскую язву, дифтерию, рожу, тифозную лихорадку,
чуму и даже легочную чахотку; все эти болезни были при­
знаны заразительными; о заболевших ими необходимо было
сообщать и их изолировать. Когда сифилис сумели и при­
выкли отделять от других хронических болезней кожи
с общими явлениями,—факт, которого достигли главным
образом бе щуапШшз е! посепиЬиэ при применении ртутных
мазей,—его постигла та же участь, что и другие заразные
болезни, и больные сифилисом были включены в категорию

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ,---- ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

2 39

лиц, подлежащих изоляции. С середины 14-го века чума
начала новую серию своих эпидемических нашествй; ее—этот
ужасный бич человечества—немедленно включили в канон
новых учений о „тогЫ сог^^ю э!“, и стали бороться с ней
всем тем арсеналом мер, который был описан выше. Система
мероприятий была, впрочем, расширена и доведена почти до
исчерпывающей полноты, так как не были забыты ни крысы,
ни мелкий рогатый скот, ни очистка городов. Как холера
1380 г., так чума 1348 г. поставила на ноги городскую ги-

Рис. 83. Дне анатомические миниатюры из французской
д’ Эмондевилля.

хирургии

Генри

гиену и соединила врачей и власти в совместной работе,
которая дошла даже до контроля ванных комнат.
Время тогда было особенное; оно резко отличалось от
того, что было недавно, и лучшим доказательством перемены
служат два слова, которыми самый схоластический из всех
медицинских факультетов того времени начинает свой ответ
на обращение властей но поводу чумного регламента 1348 г.
Мы находим здесь не „так говорит Гален“ или „так гласит
Авиценна“ (siciit elicit Galienus, или sicut ait Avicenna),
как это полагалась по правилам схоластики, но „Visis
effectibus", т.-е. после того как мы увидели то, что делает
чума. А немного лет спустя один нижнегерманский врач
говорит: „мы, европейские врачи 14-го пека, теперь знаем
о чуме больше, чем все врачи древности и ислама“.
Литература о чуме второй половины 14-го и всего 15-го
пека опирается на другую литературную группу, на которую

24О

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

мельком мы уже указали; дело идет о „regimina sanitatis“;
первым по времени из произведений этого рода на Западе
было письмо „псевдо-А ристотеля“ к Александру в переводе
И о а н н а Т о л е д с к о г о , относящееся к ИЗО г.; за ним
последовало бесчисленное множество аналогичных сочинений
и, но их образцу, сам великий Т а д д е о А л ь д е р о т т и
не счел ниже своего достоинства написать „Правила здо­
ровья“ (Regimen sanitatis) на народном языке. Этим плотина
была прорвана, и число врачебных сборников правил жизни
все росло; из авторов их можно назвать только несколько
более известных; таковы: А р н а л ь д из Вилланова, Альд е б р а н д и н о из Сиенны, Д ж а к о м о А л ь б и н и д и
М о п к а л и е р и, В и т а л ь д ю-Ф у р, Ж а к о б и и и д е Ко нф л е н ц и а и др. К общим руководствам присоединились
вскоре „regimina sanitatis“ для определенных случаев; напр,
для беременных, для путешествий по суше и по морю (в осо­
бенности для поездок в св. землю), для выздоравливающих
от лихорадочных заболеваний, для предрасположенных к тем
или иным болезням, каковы, напр., ревматизм, подагра, апо­
плексический удар, камни пузыря и т. п., т.-е. болезней,
появления которых следовало опасаться. Если какая-либо
болезнь угрожала целому народу или тому или иному городу,
то правительство страны или власти города, князья и княгини
обращались к придворным врачам или коллегиям ученых
врачей с поручением составить план предупредительных—лич­
ных и общественных — мероприятий, которые получали затем
правительственную санкцию. Все это приобрело обширные
размеры уже в эпоху медицинской схоластики и продолжалось
в 16 и 17 веках; как „Ренессанс“ отнюдь не покончил вполне
со схоластикой, так и в схоластике были уже элементы
прогресса.
Как обстояло дело в повседневной практике и у по­
стели больного в конце 14-го и начале 15-го веков, об
этом говорит книга заметок, относящаяся все к тому же
сверх-схоластическому Парижу; эта книга одним молодым
немцем,—история, к сожалению, не сохранила его имени,—
составлена в том же Париже. В „сообществе в практике“
(Consortium in practica) двух членов парижского медицин­
ского факультета, ординарных профессоров Г и л ь о м
Б у ш е ( Ca r n i f i c i s ) и П ь е р а д ' Ок с о н н а ( Da ns z on) ,

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ. — ПАРИЖ, ВОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

24 I

один „п^1з1ег с1е А 1 тата“ делал в течение продолжитель­
ного времени систематические записи относительно рас­
познавания и лечения многочисленных случаев, которые

Рис. 81. Анатомические рисунки (артерии, вены, кости,
нервы, мышцы) из монастыря Prüfening, 1158 г.

поступали иод их наблюдение, в их приемные часы дома или
при посещении больных как днем, так и ночью. Вольфенбюттелевский манускрипт сохранил этот поликлинический дневник,
и, читая его, мы должны признать, что эти ученые врачи
того далекого времени обладали и знаниями, и осмотритель­
ностью, и опытом.
История медицины.

16

24 2

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО И ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Особенной заслугой схоластической медицины в Болонье—
в исходе 13-го и начале 14-го века—служит, наконец, препо­
давание анатомии в том виде, как об этом свидетельствуют
вскрытия трупов, производившиеся М ои д и по и его преем-

Рис. 85. Анатомические рисунки из ПровапсальскоП анатомии
13-го столетия в Базеле (вены, артерии, кости, мужские
половые органы).

пиками. Производились ли вскрытия человеческих трупов
в Салерно — даже в царствование Фридриха II — остается
сомнительным; что они производились в Болонье, является
совершенно несомненным. С 1306 г. во всяком случае Монд и и о д е и Л ю ц ц и сопровождал свои лекции анатомиче-

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ.---- ПАРИЖ, ВОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

243

■скими демонстрациями на трупах. В и л ь г е л ь м д а Вар и н ь я н а производил вскрытия трупов с целью демон­
страции уже с 1302 г. Большое значение имеет в анатоми­
ческой литературе учебный курс М он д и н о 1316 г.; бу-

Рис. 80. Шесть персидских анатомических рисунков (вены, артерии, кости,
нервы, мышцы, беременная женщина).

дучи издан в виде отдельной книжки, строго выдержанной
в практическом духе, он произвел большое впечатление,
хотя в сущности представляет только анатомию Г а л е н а
в арабской версии, изложенную в сжатой и живой форме;
иными словами, в книге перед нами только традиционная
10*

244

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

анатомия, проверенная на трупе. На что-нибудь большее,
чем подтверждение на трупе традиционного знания, demon­
stratio ad oculos, нельзя было рассчитывать еще в течение
столетия и даже больше; для Средних веков такая демон­
страция была очень крупным приобретением. На кафедре
профессор излагал предмет (позже- объяснительная „lectio“
книги Мо н д и н о ) ; внизу в середине „короны“ (позже анато­
мического театра в форме амфитеатра) помещался „диссек­
тор“, а между обоими (и слушателями) находился демонстра­
тор со своей палочкой. В Болонье число участвующих в „апаtomia“ мужского трупа было ограничено 20 и женского—30.
При большем числе зрителей вскрытие несомненно не дало бы
им многого. Такое вскрытие (anatomia) продолжалось тогда
четыре дня. В первый день вскрывался живот и изучались
мышцы брюшной стенки и внутренности; на второй д е н ь грудь и ее содержимое (membra spiritualia), на третий —
голова и содержимое черепа (membra animata) и на четвер­
ты й— конечности с их мышцами, сосудами и костями и по­
звоночный столб. Таким образом здесь впервые, подобно
тому как это имело место Н/о тысячи лет тому назад
в Александрии, производили настоящее исследование трупов.
Предметом преподавания теперь, как и позже, не была
анатомия в строгом смысле слова: она была смешана с физио­
логией и практической медициной, при чем в курс входили
и болезни органов живота, включая водянку и прокол жи­
вота, и болезни почек, и камни почек и мочевого пузыря
и т. п. Домашние демонстрации и самостоятельные анатоми­
ческие упражнения, с похищением трупов для осуществления
их, были в Болонье обычным явлением.
Продолжателями дела М о н д и н о (f 1327) в Болонье
были его ученик Бертучо, учитель Гюи де Шоль я к а , назван­
ный уже Томмас о ди Гарбо, Джо в а н н и да Ко нк о р е д жо ,
в трудах которых мы находим собственные открытия, а также
Г а б р и э л ь Ц е р б и (около 1470 — 1505), А л е с с а н д р о
Ак и л л и н и (1463 — 1512), Д ж а к о п о В е р е н г а р и о да
К а р и й (1470—1550); их учебники представляли в большин­
стве случаев только расширенные и дополненные издания
Мо н д и н о ; особого упоминания заслуживает последний
(Б е р е и г а р и о), который составил очень обширные ком­
ментарии к М о н д и н о
и, как это видно из его

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ.---- ПАРИЖ, Г.ОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

2 45

анатомии, заслуженно пользовался репутацией хорошего
хирурга.
Первое вскрытие человеческого трупа в Падуе было про­
изведено в 1341 г.; в нем принимал участие Ж е н т и л е ди
Ж е н т и л и . В 15-м веке в Болонье вскрытия производились
регулярно 2 раза в год; в Падуе в конце 15-го века стре­
мятся к той же цели. Там работал в это время сильно про-

Рис. 87. Анатомические рисунки из Гвидо де Виджевано, 1345 г.

питанный гуманистическими веяниями А л е с с а н д р о Б е н е д е т т и (f 1525) из Леньяно, „Анатомия“ (Anatomice)
которого была закопчена в 1503 г. Ему принадлежит
открытие выводных протоков Бартолиниевых желез во
входе во влагалище. Флоренция была ареной деятель­
ности в особенности учителя Б е н е д е т т и , выдающегося
гуманиста А н т о н и о Б е н и в и е н и ( | 1502), сделавшего
очень много вскрытий. В Сиенне первое вскрытие было
произведено в 1427 г.; в Ферраре—в конце 15-го века, в Па­
вии -несколькими десятилетиями раньше; Д ж а м а т е о Ф е р ­
р а р и (1432—1472) из Градо, о котором уже упоминалось,
описал яичники и трубы; в Павии же возбудил большие на­
дежды М а р к а н т о н и о д е л л а Т о р р е, но он умер в 1506 г.,
едва достигнув *33 лет; он также хотел писать „в уго-

246

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Рис. 88. Изображение органов из рукописи в Пизе, около 1220 г.

Рис. 89. Изображение беременной женщины (я —с) из рукописей в Лейпциге.
Копенгагене и Мюнхене, d — пз печатного Fasciculus medicinae 1493 г.

248

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО I! ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

ждение Г а л е н у “ (ех рГасШэ О а1еги). В Пизе первое
вскрытие было произведено в 1507 г.
Г е н р и д ’Э м о н д е в и л л ь , получивший медицинское обра­
зование в Болонье, будучи (с 1303 г.) хирургом королевской
семьи в Париже, прочел в Монпеллье ряд лекций по анатомии
и хирургии (1304 г., см. выше); эти лекции особенно замеча­
тельны в том отношении, что, не имея возможности сопрово­
ждать их демонстрацией на трупе, лектор иллюстрировал их 13
анатомическими рисунками собственного изготовления. Неко­
торые из этих рисунков приводятся здесь (рис. 83). Они
представляют изящные миниатюры, которые отнюдь не дают
всех подробностей таблиц, употреблявшихся при чтении лекций
и положенных в основу миниатюр; чтобы оценить рисунки
д ’Э м о н д е в и л л я по заслугам, мы приводим здесь наудачу
несколько образцов анатомической графики средних веков,
относящихся к эпохе до Г е н р и (рис. 84 —- 88). Несо­
мненно, здесь мы имеем дело с учебными таблицами, заим­
ствованными из Александрии и Рима; из них до нас дошла
серия из пяти рисунков— как в европейской, так и в восточ­
ной передаче — в значительном числе отдельных серий,
которые’я имел возможность опубликовать. Две самые древ­
ние происходят из баварской равнины Дуная (рис. 84 и 90-а);
одна, несколько уклоняющаяся от них и приближающаяся
к рисункам Г е н р и , исполнена приблизительно в 1250 г.
в Провансе (рис. 85). В этой серии анатомические фигуры
представляются несколько вытянутыми, тогда как на древ­
нейших западно-европейских рисунках дело идет о фигурах,
как бы сидящих на корточках, фигурах, в которых особенно
сильно выражена не длина, но ширина; подобные же отно­
шения мы находим на всех известных в настоящее время
персидских сериях рисунков (рис. 86); эти серии содержат,
помимо пяти рисунков, известных на западе (артериальная,
венозная, мышечная, костная и нервная системы), еще один,
шестой, рисунок, изображающий беременность
Наряду с этими анатомическими рисунками, изобра­
жавшими организм в целом и преобладавшими в анато­
мической графике вплоть до 17-го века, сохранились также,
хотя и реже, графические изображения отдельных орга­
нов; важнейшие из них находятся в Пизе и Оксфорде. Гра­
фически это доходит вплоть до инкунабульных рисунков

СХОЛАСТИКА В МЕДИЦИНЕ.---- ПАРИЖ, БОЛОНЬЯ, ПАДУЯ

249

в Peylick и в „Антропологии“ М агнуса Гундта; в неко­
торых манускриптах М ондевилля также (без достаточного
основания) помещены такие изображения органов. Что
касается рисунков, изображающих весь организм и находя­
щихся в „Fasciculus medicinae“ (медицинском сборнике)
некоего (предположительно) И о га н ес а д е - К е т а м (Кеtham, Kirchhain?), то они, включая и рисунок беременпости, должны быть отне­
сены в трактуемую серию
рисунков; на Западе также
часто встречались отдель­
ные изображения беремен­
ности (рис. 89). Прочие же
рисунки всего организма,
которые мы находим у „Кеtham’a “,—человек, которому
делают кровопускание, ра­
ненный, больной, схемы, ко­
торые я чаете находил
в рукописях и которые
несомненно представляют
собою оригинальные гра­
фические учебные схемы,
должны быть отнесены
Рис. 90. Изображение брюшных мышц
к древнему времени. „Ке- из
Венецианского печатного сочинения
tliam“ 1493 г. содержит Petri Aponensis „Conciliator“, 1496 г.
изображение беременной,
которое происходит из Болоньи и вследствие этого имеет
большое значение, так как здесь впервые, с алексан­
дрийских времен, изображен человеческий орган, срисо­
ванный с трупа; дело идет о беременной — на четвер­
том месяце — матке, которую художник мог нарисовать
только с натуры. Наоборот, рисунки мышц брюшной
стенки, которые мы находим в многочисленных венецианских
изданиях „Советодателя“ П и е т р о д ’А б а н о (Concilia­
tor Pietro d’Abano) с 1496 г., вряд ли обязаны своим
происхождением
непосредственной работе на трупе;
вернее, они представляют собой схематические рисунки,
обязанные своим возникновением устным указаниям ана­
тома.

250

РАЗВИТИЕ МЕДИЦИНЫ ВО II ПОЛОВИНЕ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Такой же характер рисунков, возникших искусственным
путем, по указаниям анатомов, с использованием к тому же
рисунков Г е н р и д ’Э м о н д е в и л л я, имеют 16 анатомиче­
ских изображений, которые мы находим в анатомии Г в и д о
де В и д ж е в а н о , врача королевы Жанны Бургонской
(1345, рис. 87); эти рисунки служат доказательством про­
гресса французской научной графики даже тогда, когда она
не могла основываться непосредственно на природе.

1•1

Рис. 90 а. Скелет, 1323 г.
(Дрезден).

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
И ГУМАНИЗМА
БОРЬБА ГРЕЧЕСКОЙ И АРАБСКОЙ МЕДИЦИНЫ
В XIV И XV ВЕКАХ
Схоластические средние пека псе премя продолжали
сохранять пеличайшее унажение к классической дрепности.
Среди ввезённой через Толедо арабской литературы первое
место занимали вновь открытые антики и преимущественно
А р и с т о т е л ь . Из его произведений раньше была известна
лишь малая часть, заменявшаяся, невполне удовлетвори­
тельно, платонизмом А в г у с т и н а , Тимеем X а л ц и д и я,
М а к р о б и е м и Б о э ц и е м . Последователей П л а т о н а
привлекала арабская наука о природе, главным образом,
вследствие математического уклона, а врачей более соблаз­
няли биологические элементы в учении А р и с т о т е л я
и галенизм у И б н С ии а.
Однако, даже самые передовые умы среди ученых пред­
ставителей схоластики, как, напр., Р о д ж е р Б э к о н , не шли
далее античной и арабской науки и постоянно жаловались
на недостаточное знание истинной древности, главным обра­
зом, вследствие незнакомства с греческим языком.
В этом отношении крупную роль для медицины сыграла
Южная Италия, говорившая на двух и даже на трех языках.
О ранних сицилианских переводах с греческого, как напр.,
Г е н р и к а А р и с т и п п а из Катании в 12 веке, вскользь
уже говорилось выше. В эту же эпоху Бу р г у нд ио из Пизы
(1110—1194), благодаря своему знанию греческого языка, при­
обретенному при дипломатической и торговой деятельности,
перевел физиологический труд Н е м е з и я, афоризмы Г и пп о к р а т а и сочинения Г а л е н а о диэтетике, пульсе и тера­
пии. К числу переводчиков Г а л е н а нужно отнести также

252

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

жившего в начале 13 века в Пистоне А к к о р е о. В про­
должение 13-го столетия появилось много переводов с гре­
ческих подлинников на Севере, среди которых стали, наконец,
появляться и медицинские работы. Правда, Р о б е р т Г р о с ­
с е т е с т е , епископ в Линкольне, не дал ничего для медицины,
но зато много перевел фламандский доминиканец В и л ь ­
г е л ь м ф о н - М е р б е к е (1215—1286), бывший с 1277 г.
архиепископом в Коринфе. В 1260 году в Фивах он пере­
вел сочинение А р и с т о т е л я о частях тела животных,
в 1277 году в Витербо — сочинение Г а л е н а о питатель­
ном значении пищевых веществ, в Коринфе — сочинение
,,De prognosticationibus aegritudinum secundum motum lunae“,
неправильно приписываемое Г и п п о к р а т у . Таким образом,
уже в первые дни господства медицинской схоластики пере­
водились, напр., в Болонье, греческие медицинские сочине­
ния непосредственно с подлинников, и если Р о д ж е р Б э к о н
совершенно не признал этих переводов, то причиной такого
отношения до известной степени являются раздоры между
францисканским и доминиканским орденом; современная клас­
сическая филология лучше оценивает эти переводы.
Как видно, еще до начала 14-го столетия не было недо­
статка в переделках с греческого; мы должны эго признать,
считая бесспорным, что переводы греческих авторов, при­
надлежащие К о н с т а н т и н у , все были сделаны с арабского
языка. Точно также не ощущалось нужды во времена схо­
ластики и в комментариях к греческим медицинским кни­
гам; существование их требовалось высшей школой, пред­
писывавшей, как об этом уже говорилось, чтение лекций
о Г и п п о к р а т е и Г а л е н е . Нужно отметить, что эти
лекции, читанные около середины 15-го столетия У г о Б е и ч и
и Ж а к о м Д е с п а р о м , ничем не отличались от читанных
еще в 13-м веке.
Некоторое значение имеет то обстоятельство, что
в начале 14 столетия снова устанавливается связь с Визан­
тией; появляются массовые переводы, сделанные Н и к о л о
д и Д е о п р е п и о ( | около 1350 года) из Реджио в Калабрии
с греческих рукописей; переводы эти появились в продол­
жение 1308—1343 г.г. и сделаны по поручению королевского
анжуйского дома в Неаполе. Им были вновь переведены
за это время, дословно и даже слишком дословно, из Г и п-

БОРЬБА ГРЕЧЕСКОЙ И АРАБСКОЙ МЕДИЦИНЫ В XIV И XV ВЕКАХ

253

по к р а т а — афоризмы, прогностика, закон и правила жизни
при острых заболеваниях, из Г а л е н а — комментарии
к афоризмам, терапевтика к Главкону о пользе частей, об
опухолях, о жидкой диэте, о сохранении здоровья, о дей­
ствии лечебных средств, Causae continentes, Subfiguratio
empírica, Partes artis medicativáe и другие и, наконец, византий­
ский сборник о лекарственных средствах Н и к о л а у с а .
Некоторые из этих новых переводов несомненно дошли и до
Гю и д е Ш о л и а к а в Монпеллье, вероятно, при посредстве
его друга, глашатая возрождающейся античности — Ф ра нч е с к о П е т р а р к и (1304—1374).
Со смертью Н и к о л о д а Р е д ж и о, П е т р а р к а начал
ожесточенную борьбу против современного ему врачебного
мира; в 1352 году им были написаны „Invectivae in medicum
quendam“, одно из самых яростных из написанных когда-либо
против врачей полемических сочинений. Во многих своих
обвинениях он, несомненно, был прав, хотя личная ненависть
автора дает себя слишком чувствовать, и этим действие
полемики ослабляется. П е т р а р к а боролся, как со своим
смертельным врагом, с арабской наукой во всем ее объеме, не
ограничиваясь медициной; в последней он не признавал заслуг
даже Г и п п о к р а т а , а Г а л е н а называл болтуном, считая
вообще греческих врачей неспособными понять сущность
телесной конституции.
Невольно хочется противопоставить тому ожесточению,
с каким он бичует чванство врачей, его собственную тщеслав­
ную манеру носиться с самим собою; этим тоже значительно
ослабляется полемическая сила его сочинения. Вполне спра­
ведливо высмеивает П е т р а р к а медицинскую астрологию
с ее осмотром мочи, вечные пререкания у постели больного
в ущерб лечению, и скудные, несоответствующие обещаниям
результаты самого лечения. Зато он несомненно впадал в край­
ность, насмехаясь над строгими предписаниями диэты с их
стеснениями и ограничениями для больного; он упрекал,
и не без основания, врачей в том, что, признавая необходи­
мость строгого воздержания в пище и питье для больного,
они сами допускали для себя всевозможные излишества.
Близко к истине было также утверждение, что притязания
врачей на ученость не оправдывались ни медицинскими уче­
ниями, ни практической деятельностью врачей.

254

МЕДИЦИНА Ii ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Большого успеха эта суровая критика не имела, хотя
многим и досталось но заслугам. Насмешек и ненависти
было недостаточно, чтобы свергнуть господство арабской
культуры. Лишь очень постепенно врачебный мир проникся
сознанием недостаточности своих знаний и пустоты своих
доктрин и мелочности их различий,а в самих университетах
игра в силлогизмы и антитезы во многих случаях даже еще
увеличилась.
В некоторых областях Италии, как напр., в Тоскане,
с самого начала и в течение продолжительного времени,
упорно и успешно боролись против проникновения арабских
учений в практику; этим итальянские врачи до известной
степени противопоставляли себя испанским и еврейским вра­
чам, которые повсюду были пропагандистами арабской
медицины. Еще до 1300 года генуэзец С и м о н д е К о р д о
занял отрицательную позицию по отношению к арабам. В той
же Тоскане, особенно во Флоренции, и Ренессанс и Гуманизм
гораздо скорее нашли себе почву, чем в Болонье и Падуе.
Остается открытым вопрос, был ли ускорен этот про­
цесс переводами с греческого? Как раз переводы Н и к о л о
были настолько мало удовлетворительны по форме, что
не могли возбудить интереса к классической древности.
Больше значения имело постепенно распространявшееся
знание греческого языка, в изучении которого врачи не
отставали от других ученых. И итальянские ученые, в том
числе и врачи, совершали удачные путешествия на Восток;
эти поездки продолжались до тех пор, пока турки не сломили
последнего оплота, взяв Константинополь, и не овладели всем
Востоком (1453 г.). А у ри с п á, вывезший в 1423 году из своей
поездки на Восток большую библиотеку кодексов, раньше
под именем Д ж о в а н н и Но то С и ч и л и а н о преподавал
медицину в Болонье и занимался там литературным трудом;
это явствует из трактата о чуме от 1398 года, носящего его
имя. В то время шли с Востока также в большом числе
рукописи греческих врачей; даже еще в 1495 году Я н о с у
Л а с к а р и с у удалось достать и привезти во Флоренцию
драгоценную иллюстрированную хирургическую Никетасскую
рукопись.
В истории культуры, да и в самой медицине, было
много „ренессансов“. Разве не возрождением мусульманской

ВОРЬБА ГРЕЧЕСКОЙ 11 АРАБСКОЙ МЕДИЦИНЫ В XIV И XV ВЕКАХ

255

медицины была арабская схоластика Запада? Во всяком
случае, то, к чему стремился Га л е н , было в значительной
степени возрождением медицины Г и п п о к р а т а , и ренес­
сансом же галенизма явилось то, что создал ислам в 9—12
веках. И то, что на Западе называют теперь каролинг­
ским ренессансом, представляется по сравнению с этим
гораздо более скромным явлением, и не только в отношении
медицины. Что касается деятельности Салернской школы,
то едва ли она была ясно обдуманным ренессансом класси­
ческой медицины, как это принято было обычно изображать.
Ну, а „ренессанс медицины 15-го века“, ренессанс каГехосНеп? Было ли возможно, наравне с ренессансом древнего
искусства, литературы, стиля и прочего, возрождение и антич­
ной медицины? Было ли оно действительно желательно
или нужно, хотя бы в смысле неогаленизма? Возможно ли
вообще допустить возрождение такой древней науки, как
медицина, в связи с находкой литературных источников
одно-двухтысячелетней давности? Возможно, что так, но
нужно принять во внимание и перемены, происшедшие
в стране, которая обрела эти источники. И в этом отно­
шении положение Италии и Запада было в 15-м столетии
совершенно особенным. Там имелась значительная соб­
ственная работа, сделанная в течение большого промежутка
времени,— работа, представляющая собою исчерпывающую
разработку возрождающейся науки и искусства в совер­
шенно другой общекультурной связи; литература обновлен­
ной науки была при этом в неожиданно большом для
15-го века количестве.
13-й и 14-й века, действительно, смотрели на великую
древнюю греческую медицину через очки арабизма; но как
раз арабы знали эту медицину с такою исчерпывающей пол­
нотою, какую едва ли могли бы дать даже самые удачные
находки рукописей. И если схоластической философии
13-го столетия удалось через все наслоения повторных пере­
водов и комментариев, даже сквозь аверроизм, добраться до
истинного А р и с т о т е л я , то разве было невозможно про­
делать то же самое в медицине с Г и п п о к р а т о м , Г а л е ­
н о м и даже с П а в л о м ? Ведь здесь в сущности нужно было
дойти до фактического содержания, оставляя на втором
плане форму. Идем же мы и теперь еще вс многих слу­

256

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

чаях тем же самым путем, каким шел ломбардиец Г е р г а р д
в 1170 году, и признаем Галеновыми те арабские рукописи,
для которых, как напр., для 7-ми последних томов анатоми­
ческого „Encheiresen“, исчезла всякая надежда на нахождение
греческого подлинника.
Едва ли слишком много выиграла практика и теория
медицины в 15-м и 16-м столетиях, когда стало возможным
читать некоторые трактаты Г а л е н а по-гречески, известные
до тех пор лишь в переводе на арабский. Не был ли дух
Греции слишком тесно связан с формой, даже и во врачеб­
ной науке? Безусловно, улучшение формы и стиля нанесло
большой ущерб схоластической медицине, вызвав в ней пол­
ный переворот1). Не представлял ли в этом отношении
Г а л е н со своей чрезмерной растянутостью значительный
прогресс по сравнению с словообильным И б н С и н а?
Несомненно, что гораздо более важное значение имело в этом
отношении открытие оригиналов „Corpus Hippocraticum“
и трудов других греческих врачей, как А р е т а й я , Р у фа,
А л е к с а н д р а и особенно Па в л а . Но самым важным
пожалуй, было извлечение забытых трудов Ко р н . Ц е л ь з а ,
так как число врачей, которые владели бы греческим языком
настолько, чтобы вполне усвоить найденные рукописи
и извлечь из них пользу, оставалось незначительным, и боль­
шинство, как и раньше, продолжало пользоваться переводами.
Во всех изданиях и переводах особенно выделялись
получившие гуманистическое образование немецкие врачи,
прилежно сотрудничавшие в больших итальянских полных
изданиях; по обе стороны Альп это были лучшие филологи
в полном смысле слова. Но и их деятельность могла
иметь лишь очень скромное значение для целей истинной
реформы врачебной науки, которая все-таки должна была
в конце концор вылиться в истинное возрождение античной
медицины и в возврат к врачебному духу времен расцвета
Александрии. При этом нельзя обойти молчанием опасность,
которая вследствие слишком усердного обновления в духе
') Если варварство стиля действительно заключается в недостаточном
соответствии формы и содержания, в спешном построении фраз, нс подходи­
вших друг к другу, в недостатке чувства языка и стиля, то как раз гума­
нисты нередко писали и говорили еще более варварским языком, чем сред­
невековая схоластика.

ПЕРВЫЕ ПЕЧАТНЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ КНИГИ

257

греческой медицины могла грозить всему тому, что было
достигнуто в средние века на Западе и рисковало теперь
совершенно незаслуженно потерять всякую ценность.
Какие преимущества были в замене старых авторитетов
новыми, даже если бы их удалось создать на самом
деле? Могло ли это в каком-либо отношении послужить
на пользу опытному знанию? Всякая схоластика, а в том
числе и медицинская, сводится к тому, что для нее построе­
ния собственной системы важнее фактов. Необходимо было
вывести ее из заколдованного круга системы и разорвать
кольцо, которое „авторитет“ (autoritas) сковал вокруг
„разума“ (ratio); лозунгами должны были стать не новые
авторитеты и хитроумные рассуждения, а опыт и проница­
тельное испытание наблюдаемого — experientia, experimenta
ас ratio! Г о г е н х е й м в 1525 году однажды очень точно
высказался против филологической медицины своего времени,
сказав, что руководящей идеей отныне должно быть не
„perscrutamini scripturas“, но „perscrutamini naturas rerum“!
Раньше чем перейти к сущности дальнейшего развития
медицины, нам нужно сказать несколько слов о некоторых
внешних обстоятельствах, имевших значение для этого
развития.
ПЕРВЫЕ ПЕЧАТНЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ КНИГИ
Подобно тому, как в конце четвертого й особенно
в начале пятого столетия появление вместо свитка более
удобного кодекса оказало значительное влияние на всю
литературу, точно так же очень глубокое значение для раз­
вития медицины оказал новый проникший из Германии спо­
соб размножения текста, книгопечатание при помощи подвиж­
ных литер, доставлявшее сразу сотни дешевых отдельных
экземпляров. Благодаря такой легкой возможности раз­
множения, литература сразу приобрела значительное распро­
странение. Но даже независимо от этого медицинская
литература ранних печатных изданий, вплоть до первых
десятилетий 16-го столетия, представляет большое значение.
Несмотря на продолжавшееся стремление, насколько это
было возможно, оставаться во внешности ближе к рукописи,
печатная литература дает нам исключительную возможность
17
История медицины

258

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

точного учета ее и полное представление относительно
рода и распространения ее. Этого нельзя было сделать во
времена размножения текста лишь рукописным способом,
который, кстати сказать, далеко не прекратился и с появле­
нием книгопечатания.
Вначале, наряду с научными произведениями, видное
место занимали сочинения популярного характера. Первое
£ 6iM a fo ч ojpoiitorafolia ft lunr ас miiuoie flrrtit nrcntj Dirsj] mtóicío
(nrntuiio fu штй'юЦп anno üní Ш tree loii éuí9b ltd Dfumlio riiii лиге9mm
InrtmaUuirrbbjmittliontunTntraunabira-:*
•:<*
x ^ n ie teiefd a tetia рч еЛагШ bora it p9intribic }twnfia in Die toutriion'm
Ъ ш ш н о Г paulibora jyjaR nutiDifirTniutionrofeiд (cüa ft trttia uatt tírcüririoíoDai
4 laroriua brnimtair r riruíií rír rr jrtDiii at oicrttmo nonabit bui9ramtio
/^BKrfw eDi^HJlonifborariañniniaif ftffifiaDiniiathieaiilihorauaii
tfebctwriaa mmüítfntntorafabDo rofiitap’ ajplonitu 4ujp 9ualttínirii¡p9matbif
4 amtmaüipitnoooDÍDíirnñtujairrHtrrifiiarriDüiebmuo mentía
ima qn'ta an grtgoni Ijara r’i p9nm'Dietmmba ánnnriatoia птаWt: f« hc ( rir bora f t|ta рой mtribími niúuora püír ч Die getcniDío ft tmitn p9getuuti
v laratiimfumenba iiii u 01riii riiiíruyuíi «in i at rru Die buiue mentía
^-iDH]olitio(abüopQRambro(ijínmeiü]f^«rHf«itraftínageorffiiboálgta
ш"' rat>biem jllinmro fqrtn p9anibrobi pDie ч Dir tpbureij Dima rftialctfap 9
X jr b u m i latariua unnmüa i u ¡ft r yl rii rir rr rrirruiii rrirar rrr Die I f mtCia
СцшГсйар9гпиЬагйпп lurüia norte l+кёйв leda añurüanitmáoip 9mñti
<
IHinutoroDirgortiarOi r DiftfqmDiegorüíaní i DieleqitipDiffopbiribir
nuttmnlaeamiatumrta uiíuiíí irruiruiíruiiírEurrui4r|uiiDifb9mKtü
^
¿Himbcío tfttíiTpoQ bonífaiuboripmau^niritófjmmíío circa pofi albam
lUflWisS( boa uii an mritS manors qrta ч u an bonifatu oí ч tabüo p9baniíatíi u ч щ
4-—antt albani laratiua fumetn iii iiim m yiiijyu гей rpii ntyrni Dieb9metía
qnn p’ uralrm boa rip9mtioit^rttmkipDit mane niagrai l^odo p9
Рис. 91. Календарь кровопусканий и слабительных. Майнц 1456 г.
(в уменьшенном виде).

печатное произведение медицинского содержания, хотя
и предназначенное для врачей, был, имеющий наполовину
популярный характер, ежемесячный календарь кровопусканий
и слабительных на 1457 год, напечатанный в Майнце в конце
1456 года литерами 36-строчной библии и представляющий
одно из самых ранних печатных произведений вообще. В нем
на латинском языке перечислены дни недели для крово­
пусканий (Мшибо, напр., 2 и 3 января) и для слабитель­
ных (1ахабо эишепба, напр., 9, 10, 11, 18, 20, 28 и 29 января).
У этого календаря, отпечатанного черным и красным, появи­
лись бесчисленные подражания на немецком и латинском
языках, числом более 200; они были напечатаны до 1501 г.,

ПЕРВЫЕ ПЕЧАТНЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ КНИГИ

259

большею частью в Германии, и являются иллюстрацией
того, какую большую роль искусство кровопускания по
месяцам (так как это является главным) играло в жизни
врачей и народа, несмотря на появившиеся вскоре насмешки
над ним. Хорошим примером того, как тщательно были
обозначены места кровопускания, может служить январь
одного немецкого Майнцского „кровопускательного“ кален­
даря на 1469 год (рис. 92).
Прославленный Ренессанс удержал эти недопустимые
с медицинской точки зрения кровопускательные таблицы
ЭДГШ

^ a r n f t a g wart) Dem trn u e u ш г a u Die p a r u
lu o u ia o « o r u u D Der D rrr ü ü m g a b e u t a n Die fu e te
a u Der ö rep b u m g t a g u u D D a r uartj a n D aß b a u p t
a n fa n a r e b a t a u n D a g u t fm t a g a n Die len t
a u (a u b p a u l p ife e m n g a b m f a u Die lü ja m
g fo n u tg
J i m im b t u ie it a g a u ö it f u t ij
a u b la f r u n D u b u in t a g D a r n a c ö a n ö a e ö a u u f
Рис. 02. Январь и февраль. Из календаря кровопускании
на 1469 год.

вплоть до 16-го века, и только Г о г е н х е й м в 1527 году
самым решительным образом выступил против этих „заблу­
ждений кровопускательных календарей“ (Irrung der Lasszettelarzet, 1527).
Первые научные медицинские издания с указанием даты,
после естественной истории П л и н и я (1409), были следующие:
„Antidotarium“ Me s u ë , „Conciliator“ П ь е т р о д ’А б а н о
и „Antidotarium Nicolai“ из Салерно; псе эти три книги
появились в 1471 году в Венеции, в том же году в Павии
вышла „Practica“ (примыкающая к Liber Mansuricus Р а з е с а)
жившего там М а т т е о Ф е р р а р и д а Г р а д и , который еще
раньше напечатал эту книгу без указания года. Три остальные
книги представляют простые оттиски с рукописей и были
выпущены издателями в свет, как наиболее ходкий и требуемый
товар в новой печатной форме. К числу таких высокоценимых публикой произведений и принадлежали схоластический
„Antidotarium“, труд выдающегося салернца, и книга П ьетро
17*

2ÓO

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

с курорта на Енганейских островах, „Conciliator“ которого
в 1472 году вновь был издан в Мантуе. Кроме того, в этом
же году вышел в Болонье „Regimen sanitatis“ Т а д д е о
А л ь д е р о т т и , принадлежавший к числу наиболее ценных
книг прошлого, а в Аугсбурге его немецкий двойник „Ord­
nung der Gesundheyt“ или „nützlich Regiment“. Далее, целым
литературным событием было издание „Libellus de egri-

f

T jÄnn necb anfehung g&Hicbcc
/ vnb menfcbli cher oîbenung vnnb
gcftiqr ein ;>cgiscb va tree vnb mii
ter gelnccbclubfit lo iren hinben bcfunôec
bicnocb in hinclicbrm alter vnber fibcn in
ren fein b/ burcl>iren vnfleifjvnb verfaum.nuf$ jû freenjü veram»>urtcn vnb 5e buffe
fcbulôig feint) /vnö aber follicb v екГаum«
nufy ;ü;rpcm aufj Vnit»!(Tenbeit befebehm
magalfo öaevattcr noch muter nit verfte*
cn noch ethenne true bic hinb in gefunrbetc
vnb m hranchbeiffn gehalten шегьеп folle
gen в г voúrb vñ lob gefegt feg/ vnb feinet
vcctbc muter ox iungfrouts?« marie <Befcbe
ben als ma jalt nacb xpi gebutt тиГегЫгг*
bunbert vnb in be tpcnj-iar/ on bem acbem
Den tag fantenb2i8JXßp3?6lfFboten.
Р ис. 93. Начало и конец первого издания „Режима
для маленьких детей“ Барт. Метлингера. Аугсбург, 1473 г.

tiidinibus infantium“ падунского профессора П а о л о Б а ж е л л а р д и ; этот труд тесно примыкает к книжечке о детских
болезнях Р а з и и, повидимому, издан самим Б а ж е л л а р д и .
В 1473 году аугсбургский врач Б а р т о л о м е у с Ме т л и li­
r e р издал гораздо более самостоятельный „Regiment der
jungen Kinder“, вследствие настояний аугсбургского издателя
Гюнтера Цайнера, ссылавшегося на книгу Б а ж е л л а р д и .
Наиболее важным событием 1473 года, наряду с новым латин­
ским изданием Mesuë и Серапиона „О простых лекарственных
средствах“, было первое печатное издание Канона Иб.н-С и на.

Пе р в ы е

печатны е

м едицинские

261

кн и ги

Все три издания вышли в Милане. В том же году появилось
сочинение об ядах все еще высоко ценимого П е т р а из Абано,
CONCILIATOR DIFFERENT IA
RVM PHH.OSOPKORVM: ET
PP.AECÍPVE MEDlCORVM Ct.A
WSSIMI VIRI PETPI DE ABA
NOPATAV1NI FFXICiTERlN-

qPIT. PROLOGVS

■■öftrer№
Л ) JK.*

^ 4 1 um ж irinffta

W мот»)« quodi/

Spinntprrttfidc*»
* *г ачк> nc

'

/

Ш

к ж

I* • " * »Vм* « T t K lk f i b i* o cjo n ó ; p q m r f * * a j J

;м

Щ

,

№*

nnno(huex

i

■{[*JiiitihúlumfU
Ant
"
\ \J<a»'Itjnwrtait
J
Ir.

U

j'.huU> parten mmurunn >.4-nim оич» uncranóy
j'Mífioní tiníani n.ifiiji tuTTj p!r’otíjb Ao o»nmj •
m p:imj mínima inmute. finíjumim uíi^ prmví.
qurtiia Паьчшиг lóuntriú *íutiitf |>!:Л.д т . . :tí^, ,
чтнЦ; pai na medinnr. ihc&i«ntid(li.fr ;v:xr x .
a'jniini i-u!i', v
пшиГтшГ.у. a,
пинии i^Jam rjüúncm ai кыш arn tonndrart
IcaiuetciT» 1betorut jxvUnuj . 5 кчп í- uco ilxc
rúe üu’.dsirlm pnUwa. (lo ümiomdrm ijwepiw\v
fiiWmwr tmalia.
ai^<it¿/n.i если r n w
•
iPartííjunnn per eiffeainna» Í:<jin1lr.¿e •, p!«a ji
imnm quiíifivnm non jsanim cilfrt a relujo. Cu-”'
i ijuidun ufcfi ж lor.tiH iiolíimiino Kriiu'iiiini ipünnn
lit(HÚ.icú>allíWíioniJ* iy ana сойг.щцр. ii.itcralLnu
p’.»v¿o-dinc nmntule. fj-fa»
n.ixniwnio {-»а
liUle dljj'.Miítvi uctiingrnd.. íi^ai w fL’-.Amgaeqr
mxíolami4vi'<;:wt i..viUiajdiíiXf.>?; qn. »«ипч
coi úicnf tcn.U'r conícnheK п и Кч c.r fon» dc
nn.11 <t»:ráio» ilxifl I.itíriF indicatv.
опт qaaqi fi
. nifíi'd* PiltettPn.irum ínvpn (jiir:¡:> r i”¿}..nn»ftr *1
u r rmtifijt рдгс’к д>с,и(д. Са^гит alnjard ucltfi ir.
fmnaliitiirfttUdn<,rú4iriTirrapd ¿Iiqi.1;i'- j Ixccit;
(mi fura (frmítrnl ií tv.uri рппцщеорл íún'.C ¿V
JX'illí» qui'dan qnoij Df 1pío (urri'l ab
pnfñita^.
.«i t;p пепин* mm « ii¡»in-*n‘tiw Ojínjíi
Tjii
/ i'/iu qii.innm argum<r.r'5 (olimoaff-Cue bieiiiraiia
nmPte qua mi ulaltú iTt4t* an-bilitumnaptrue me
C'Cvli qiuito, fr. cnalu/jyrm qit.T(nicr t t’nrcnme
¿Xpiicafeó. cclern iir:o íntiímbun p:cpM' p'iriii
ívind: m.ifaíuiii^uanin’iqíínmduni.

'i

1

•

fwipofäji&ac

t

ta

pj

Ывct

м

J

о

Cftruíp t
ifxDf<rrji •r

itRft)i((in<i;mhuía. Спаiinrjvpbónimacnwdi

а’.:Ы
.ȇji

Afi

i ¡í; ffioemu «fem qucf!ienmti imi'Kiíaltam (

'

ыиptiaar.iiarS(

'

oerúy

'•''njiMjiuftduii am iiAdireui vSl 1.uiufiilxt pran
.tu-*
■ffI• inlúkt nun ad Mtarn 7 fdwifJinn p<r,of;i C-uoi
dam uimn «iu«p# lorfima (iv namra tnptd/(0v ul
/ !;j jvifc minime adtpirt i||X :i'iru qinicni riuocfa:
-y/innian»twuum•»{j.uunf Mutua. <lnii lauAinnir Jvx к
ftanif«» nhippitn
Otifnn 1 tarn Untitj
'Í! f.n.ifItiiTMin ipiij mureninennr »fl (Pirna.«rir ne
/• !;i|fnimafrnintb ÖKiiiCimwnui» r(t dir. httiKWiCttp
/ i |v Лети* iMioddatn■1 minin* jvr a1n>орргмиг m an '
11 imqar d auátimuí opj4 .!:ciJ5 .aDm«* iiantf-animal
w:jfmpr.,in.T7H|: «utU! И гл^Л ю и глтО .
Í lt м«|)! klKiraitcpeauit еккС 5 отик i ufu» f:n
in»ininn rvikrtam MbuonnnWrt»o.d¿cMiípUri»JÍic
j;
icaind-t /WacuudO<ll ftjnwcfMi'.nmi Ixmoi ц
i ¡I l ( C f r r e x io n r po.'ixTi.p
hi oincivr
na
Ni'iduLim m
ífnatiumqiwdUaiOu
/ ‘
(c.i faauoi tqintnanf ОПаое tmp 1 (diouri «p
. рииi.i'n.'i >■qno«}>£fcpcafcdon
Mr.um пил pmuima cuoruntnüni obm illm^pra
4 im
pittutpiibii.Ti
I
(.iiit.vj • 1вШ1Лim {uüVwkiffJca
j tmr.H»l.r»^|TTnpklí04 llfrC«flímiUlií»44JtlTr<
ПГТ. Oiniumm in рь^зогцгис «лгип» uicúltm maJi
lia tntkKnlú apiTtoiir in Un j<?5 cñ.flqiivqt Ijonnn
ImiuifR cvitÜJn* ffbini»Bir|u|ibii« ir.oai parnip*/
ЬоЫиги ii/igmri'a amiiicctdmr рсИик.т»кв b au i.
• /fq itrd un raiuf no Ыига coipartiucnmt'l wnnia
; I№lanuuíiiMí<nw.fV»fi4ní;oc4o«»mUliiMeJinMH'
'v.ur i.'i»priit<iit.ini ir.ua.unairm jcí< uuiiua pvirniiao
■ л hu«cpptííirj: стшш:сц<(ofnmiore 1 inMUiuam
rbnoncorum rtllaurr íf.lindo, m qU4 ШЩ0«((CI <1
«feiftim тЛг рщл ncn inwrifo iiivIraioHiain# l'lvimúii
friis;
IvafiR'diHr Кчи Ш
ni.no
í«Niw»a Ulai VfViUJ. flan» 1 li ftikUJti iraní/
fti ít p:rf«dimn qno ouamo <jna!i ni ubi 1 q iandoct
modiíifa í 4 art<14411Piraqu arriUmЫгпмЧи»</
nilón ma-i^p ik m-jjin in jh-Iiit»»шм ai Vaontc je
un pirpimí* non ur.o: i.'ianm cionj'1 мп.51 c-p*
I £f.’fit« a^piranrUv m Кч na pirdiik юш Í.Taiiiá
annliiaiw
htiu!;* aflm¿;a( ^Vii'rá
tqiiidim »iic
{vcWomornn*riia<:»m
•' >c;orum irtrilcrtn mgirtiu lari^niip put liccJfitn»

j у

1

4.1

CTlofepb.ww.illii/
лп Ariuc* röJfjjiYC*
^.ícnin:UW;l>-!ini
y/íom^oj лапU'
. . • 'м
:■

. * «. »Mia ..... ■’ . •

r't4(inli cunlcp jvitNcní*Ufriudm <onur.od.41atí
р.Чриг Wiaw ¿ с!•.'•«•.(ж laalin -pj^lU v .
шиитlaifií jxnabam ni jva-.oijnci iumiic
Cf >•!■•.•*CVaudíTfíOlldl^l.i.'- .4 (A1 ■’■•.'•l-inmiiTf
üiKrgmtniibiv'nfulU H
%irf£
. ¡u i*‘.ш /л я дт:пл piiiiu iiiiÄ ¿e;< fiieiüiú; • *]■«' пл-вккЬ,
tuy. .díafidia.i.t.-;••!!iü.r i>. 4 - ii<'n:nftf«>t.

fc. J - nii , «

in n!inn .i n| í* tm na Ь ч т i n torp>>

f 1ir ur í.maP'.iiK{косигапка cv qiu píen« íln

_
iiií.rip»io < :a ¡¡ ¡ídem M ijlu u tr ú i i n t i
^ í¡n .i jv f e f t ío V m u n m itM iíideran. Лиг <»;iri qiun№ ¿
1 ijiiftpfirw 1.viní-va ik I m :i m ía л fciq ird n n рм

вцА autipi.’ jdeatn.iji f. i ma!r3 crJl(ii.>!r (Г'тетцс ■
e. 1 finalem f u un o a'd eauíam г,Чегд(иг foi m a lí: aot
nmiH tíalem íeii p»irr!Oiía*<i’ t< |^pnn:ri: a jiiu tr n м
N io ie r o i« ii( lid ríiK K p n fa iio m * ipíun»; 1 na 0Ú15
. ío nfu rgti Pifierccur 115 pnm.v inte rrodt í«q » furnia
• I t»i ameni ж Ípíiialioicm и м д к Ь о г ■ucl ijeannim M
. ^ "c ito lorw n tile т mr.c tem a ú « p a ru n ^ i « i « я reípe/
• Ctrl ím dW tfinm i u q iu iia r íiik аЯсокп íic q j q u im a.
€ '( U q n p a d maic.’i.im n ip lú tt.r ik I p!»v..t o-dm arar
in и '-ст я .'п ч п .ч п п : íe jr a ucl paniaiicr»rí.im :4 li<.«i»
n a / ^ liie d íi quam n^ ad erfmirto iniendaiur: ш к'гз

itníí (UtiíuiK.1 raue lepaта cel ama íit-qt оегл»,
4 '¡по й.4 íinem rcíeratiir
tMn’moc.mi'm gii n
eíe
qnaiuij? a i inmníeca Kiplieiror.-ant qao
id (bíoy'wsmtíiH
re’.iqja > í¡ ,«í(Jím luí
f^ímlic ino¿ii«<iTrn9 peifcrq4 ^ a n ^ ikíhh»ik 40a
1ni im eíí ih’iii' i.ívrtí pina jxum* íiJnoílf.iKtn<*5
ptoliaifaie adiiKit ф nnliwioa; и bu>
peineepf
omio m r (^ucíiMg.

t

Mitón

i)J\n*

iJjp

jifAtit(u»<ómitn;a ьдгптучГ.у partidj,
У!¿uiioiie^oTü-i. i prluiúij T**'

Pnc. 94. Венецианское печатное издание „Conciliator’a* Петра из Абано 147(5 г.
(самое большое folio). Интересны рукописные инициалы и рубрики, сделан­
ные киноварью и синей краской.

ценная „Clavis sanationis“ генуэзца С и м о н а , два сочинения
о лечении водой К астелло и Д ж е н т и л е , выпущенные,
по видимому, ради их практической пользы и, наконец

262

Ме д и ц и н а

в

эпоху

во зрож ден и я

и

гум ан и зм а

повидимому, уже ранее однажды выпущенный, без указания
года издания, комментарий к Г и п п о к р а т у Я к о в а из
Форли, покоившегося уже 60 лет в могиле. В 1474 году
появилось второе издание М е т л и н г е р а , перепечатка
„Синонимов“ С и м о н а из Генуи и в первый раз „Пандекты“
М а т е у с а С и л ь в а т и к у с а . В 1473 и в 1474 годах были
изданы два небольших сочинения Г в а й н е р и (f 1440 г.),
далее „Regimen sanationis“ жившего еще тогда М а н ­
ф р е д и (I 1493), который особенно известен как иатроматематик. В 1475 году вышли новые издания „Пандектов“
М а т т е о и сочинения об ядах П е т р а и в первый раз
учение о распознавании ядов А р н а л ь д а из Вилланова.
Тогда же в первый раз
были изданы П ь е т р о
CORNEU1 CELSI DE MEDICI
из Абано комментарий
NA UBERFINIT FLOREN
к „Проблемам псевдоTI AE A NICOLAO IM
Аристотеля“, обширный
PRESS VS ANNO
комментарий к „Tegni“
SA.LV I IS M
Я к о в а из Форли и сочи­
CCCC L
нение о чуме В а л е с к уXXV
Ui
с а из Таранты и дважды
„Opera“ Me sue, на кото­
рые был большой спрос;
Рис. 95. Заключительны» абзац первого
издания Цельза. Флоренция, Ш 8 г.
при этом одно издание
было выпущено даже на
итальянском языке. Точно также в первый раз в этом
году были отпечатаны
„Regimen Salerni“ и „Summa
conservationis“ В и л ь г е л ь м а из Саличето. В 1476 году
появились новые издания Канона А в и ц е н н ы , „Con­
ciliator“ П ь е т р о из Абано, „Антидотария“ Н и к о л а я ,
аугсбургского „Regimen sanationis“ и „Regiment der
jungen Kinder“ М е т л и н г е р а , первые издания коммен­
тария к Авиценне Д ж е н т и л е ,
а также „Consilia“
Ч е р м и з о н е и Б а р т о л о м е о М о н т а н ь я н а . Другое
издание комментария к Авиценне Д ж е н т и л е появилось
в 1477 году; тогда же вышел в Нюрнберге лечебник так
называемого „Ortolff’a von Bayerland“, повидимому, возник­
ший из немецкого „Meister Bartholomäus“ или даже его
заменивший. В том же году был впервые издан „Масег
floridus“. В 1478 году снова появились Antidotarius Н и к о ­

ПЕРВЫЕ ПЕЧАТНЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ КНИГИ

л а у с а , Пандекты С и л ь в а т и к у с a, M esue, и вышли первым
изданием Трактат о чуме С о л ь д у с а , Д и о с к у р и д на
латинском языке, К о р н е л и й Ц е л ь з , хирургия Гюи,
анатомия М он д и н о и книжечка о вине Ар на л ь д а из
Вилланова. Следующий год принес повторные издания
„Ortolff’a “, Канона, Mesue и Серапиона вместе с первыми
изданиями комментария к Канону Я к о в а из Форли, Practica
М и х е л я С а в о н а р о л ы (f 1462 г.), книжечки Д ж е н т и л е
и, повидимому, „Articellae“, т.-е. собрания сочинений,
большею частью взятых из антиков; этот сборник ведет
свое начало от К о н с т а н т и н а из Африки, и теперь еще,
спустя 400 лет, должен был удовлетворять потребностям
врачей в справочном руководстве по древней медицине; эту
задачу он выполнял, постепенно увеличиваясь в объеме,
почти до середины 16-го столетия. Не соответствует истине
распространенная басня о том, что этот сборник является
плодом творчества 15-го столетия или даже Ренессанса, стре­
мившегося к античному знанию. Только самое название „Articella“ (Маленькое искусство), повидимому, принадлежит
15-му столетию; сборник же в течение нескольких веков
существовал под названием „Ars medicinae“, и судьбу его
еще теперь можно проследить в бесчисленных рукописях
вплоть до 12-го века. Латинские переводы в первых изданиях
времен Ренессанса были совершенно неправильны и лишь
очень медленно и постепенно были заменены лучшими;
точно также и латинские переводы трудов Г а л е н а оста­
вались неудовлетворительными почти до середины 16-го
столетия.
Я, конечно, не могу без конца продолжать эти перечи­
сления; сказанного достаточно для того, чтобы судить о том,
как велика была потребность в схоластической литературе,
которая лишь самым скудным образом пополнялась ориги­
нальными произведениями современных авторов и редчай­
шими гуманистическими медицинскими сочинениями; даже
Це л ь з , только теперь получивший широкое распространение,
был уже за 1Vг столетия перед тем известен в тесном кругу.
Но дальнейшие издания Ц е л ь з а не заставили себя долго
ждать, так как они принадлежали к числу самых значитель­
ных по своему влиянию сочинений древнеклассической
медицинской литературы. Следующие 10 лет принесли много­

264

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

численные перепечатки П л и н и я , Канона и Mesüe, Серапиона, трудов М о н д и н о , П ь е т р о из Абано, С а в о н а ­
р о л ы, „Пандектов“ и „Clavis sanationis“; кроме того, впервые
были
напечатаны Liber mansuricus, мелкие сочинения
и Continens Р а з и , Colliget А в е р р о э с а , Diaetae И с а а к а ,
„Lilium“ Б е р н х а р д а (8 изданий до 1500 года), хирургия
П ь е т р о д и А р г е л л а т а ^ учение о пульсе Э г и д и я
«Maliern ■|]5iTg.irnaifi3Ü&cdicontmomnuiin ïïbiincipio O p e
ra ÿodicitcrtncboanr.
Æ tp a n io ZibcrP cfe crio r^n iln iê o
iiuroduccndos in/lß>cdicina quam iecraintfcbcam imitari.

O m m i altqiiod ‘oiuirinxn rv ífe noflre
ofojwnttídinutmj citaremfdininc®«i(MtÍJi.oft/
r j Wt pftTuan pniutit Tcrcrccrct) пи л пиш и Irmon

cci odqtíípfeqm idducít vohiaf.lf ф'пиК modo«
ftljylofopbyj que ill пикт alum jrtnl fubuccmúm
balicmö
ftnwÍMm ñ finit
:

Рис. 06. Начало текста сочинений Галена, Венеция 1400 г. in folio с большой
заставкой, исполненной от руки.

и обширные „Sermones“ Н и к к о л о из Флоренции. Встре­
чаются также „Macer“, „Circa instans“ и „Practica“
П л а т е а р и я , различные трактаты о чуме, работа Ш р и к а
„Ausgeprannte Wässer“ (уже с 1477 г.), книги о целеб­
ных травах, „Gart der Gesundheit“, несколько сбор­
ников „Consilia“ и проч. Из сочинений Г а л е н а вышла
лишь одна маленькая книжка, из трудов Г и п п о к р а т а
только небольшая книжка о медицинской астрологии, под
чужим именем; тогда же появились книга о травах псевдоА п у л е я и латинский перевод ботанического сочинения Т е оф р а с т а из Эреза, переработанный Т е о д о р о м Г а з о й
(I 1478 г.); все эти книги являются гуманистическими пред­
вестниками 1483 г. Полное издание сочинений Г и п п о -

ПЕРВЫЕ ПЕЧАТНЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ КНИГИ

265

к р а т а на латинском языке появилось лишь в 1525 г., на
греческом — в 1526 г., Г а л е н на греческом языке в 5 томах
in folio вышел в 1525 г. в Венеции; Г а л е н на латинском
языке, впрочем, появился еще в 1490 г. там же, в двух
томах, но далеко не в полном объеме; в полном виде он
издан лишь в 1541 году в первой латинской „Juntine“.
Только Д и о с к у р и д был в 1499 году напечатан по-грече­
ски, а также А р и с т о т е л ь (1495—1498) и П а в е л по-латыни в 1489 году.
Таково было начало печатной медицинской специальной
литературы. В течение первых десятилетий продолжается
0/ ¿rplioclibcrgalifniquícoiminiicvintuulQftirlitxr
c c c T ín c ra c m iu m q itfjtrín llu lu iiia ijiIltrn K c iiu e ix

rc o io o a a k b iu ad paiiipnm i regís ro b a n .

Clucinpiimovolmmiirconiinfinr 5 die ni opera ftp
IfcHtrerplirimir.venmjepa jbbilippum ^iniiuin'oe

C5iiaoiiHpíciTi}.¿lnno.¿)fó.fcccimr.Dic«io.rr\ni.
*i'5iifh. flugulbnobarbadico S a em flim o ixnctop
Pdntipf.
Рис. 90-a.

Заключительны!! текст Венецианского
издания сочиненна Галена.

полное господство схоластики; также и почти до конца
16-го столетия она удерживается в новых изданиях и только
постепенно начинает сдавать позиции. Так, напр., „Grabadin“
псевдо-M e su e был напечатан еще в 1582 г. или даже
в 1623 году, книга Р а з е с а к М а н с у р у в 1589 году,
„Taisir“ А в е н ц о а р а в 1574, „Canon“ И б и - С и н а в 1593,
и даже в 17-м столетии. Из корифеев схоластики М а т т е о
д а Г р а д и появляется еще в 1560 году, М и к е л е С а в о ­
н а р о л а в 1561, „Aggregator“ Д ж а к о м о д е Д о и д и
в 1581, Г в и л е л ь м о В а р и н ь я н а , „Conciliator“ П ь е т р о
из Абано и „Rosa anglica“ Д ж о н а Г а д д е с д е н а еще
в 1595 г., „Lilium“ Б е р н г а р д а Г о р д о н а в 1617, „Philomum“ В а л е с к у с а в 1599, а в выдержках даже еще в 1680
и 1714. Ренессанс, таким образом, далеко не покончил со схо­
ластикой, и книгопечатание вовсе не явилось исключительным
пионером прогресса. Оно старательно приспособлялось

2 66

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

к требованиям покупателя и выпускало новые издания
в зависимости от спроса,—недаром же оно, как коммерческое
предприяте, прежде всего развилось в главных торговых
центрах: в Венеции, Аугсбурге, Нюрнберге, Кельне, Страс­
бурге, Базеле и Лейпциге, и лишь затем в Риме, Болонье,
Милане, Лионе, Париже и др. Автор - современник долго
уступал место авторитетам прошлого, что было вполне есте­
ственно: новое было в спросе менее, чем „испытанное старое“.
Для упрочения более свободного направления в меди­
цине большое значение имел еще один внешний фактор,
именно путешествия с целью открытия новых стран. Нача­
вшиеся в конце 13-го века путешествием венецианца М а р к о
П о л о через всю Азию, они достигли своего апогея в путе­
шествиях Б а р т о л о м е я Д и а с а и В а с к о д а Г а м а на
Юго-восток и К о л у м б а на Запад. Их результатом было
громадное расширение кругозора и огромное накопление
материла для изучения естественных наук. Если еще генуэ­
зец С и м о н в 1300 году извлек научную пользу для своих
ботанико - фармакологических работ из торговых связей,
и того же достигли греческие естествоиспытатели 4-го века
до Р. Хр. во время похода Александра в Индию, то те­
перь в завоеванных странах Востока и Запада в спокойной
обстановке были произведены и опубликованы еще более пло­
дотворные по своим результатам работы; достаточно назвать
хотя бы имена Г а р с и а д ’О р т а и Х е р н а н д е ц а ( Go n ­
z a l o H e r n á n d e z d e O v i e d o y Va l d e z ) . Нельзя также
не оценить того обстоятельства, что открытие этих новых
миров, о существовании которых прославленная классическая
древность не подозревала, в корне поколебало ее авторитет.
ВОЗРОЖДЕНИЕ ИНДУКТИВНОГО МЕТОДА
В МЕДИЦИНЕ
Вновь начавшееся изучение уцелевших античных есте­
ственно-научных работ вызвало не только удовлетворение,
но также и критику. Не пропала даром усердная работа
грека Т е о д о р а Г а з ы над латинским переводом неудовле­
творительной греческой рукописи обоих сочинений Т е о ­
ф р а с т а „Historia“ и „Causae plantarum“, при которой он
постоянно пользовался естественной историей П л и н и я ,

ВОЗРОЖДЕНИЕ ИНДУКТИВНОГО МЕТОДА В МЕДИЦИНЕ

267

Рнс. 07. A —Galium и герань из Вепского Неаполитанского кодекса Диоскурида (7-е столетие), В —мак из Венского псевдо-Апулея (после 1200 г.),
С—ромашка из „Гербария, напечатанного в Майнце“ (1484 г.).

268

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

напечатанной свыше 12 раз в первое полустолетие существо­
вания книгопечатания. Перевод Г а з ы этих обоих сочинений
Т е о ф р а с т а , как уже сказано, был напечатан в 1483году,
через 5 лет после его смерти в Тревизе. Венецианец Ермол а о Б а р б а ро (1454—1493) произвел простую филологиче­
скую работу, очистив от тысячи ошибок, на основании тща­
тельного изучения рукописей, сохранившийся текст П л и и и я;
в сущность же работы П л и н и я ero „Castigationes Plinianae“
едва ли вникали. Совершенно иначе поступил работавший
одновременно с ним Л е о н и ч е н о. Он родился в 1428 г. в Ви­
ченце и умер в 1524 г. после 60-летней профессуры в Ферраре.
С 1492 года он выпустил 4 тома „De Plinii et aliorum in
medicina erroribus“, из которых второй он посвятил успе­
вшему умереть за это время Е р м о л а о Б а р б а р о. В них
он обнаруживает многочисленные ошибки не только у А в и ­
ц е н н ы, С е р а п и о н а, С и м о н а „Januensis“ и М а т е у с а
С и л ь в а т и к у с а, но и у самого П л и н и я , при чем он не
только ссылается на Т е о ф р а с т а и Д и о с к у р и да, авто­
ритет которых он признает, но и опирается на свои собствен­
ные наблюдения природы—это является знаменательным:
Л е о н и ч е н о поэтому стоит уже на пороге реформы.
Ученик и последователь Н и к о л о Л е о н и ч е н о , Д ж о ­
в а н н и М а н а р д и (1463 — 1536) в Ферраре обладал неко­
торыми познаниями в ботанике, и его занятия с лекарствен­
ными растениями по „Mesue“ имеют известную ценность
в качестве пояснений к нему. Все же лишь очень медленно
исчезало предубеждение, что древними в ботанике, как и
в других науках, были исчерпаны во всей полноте богатства
растительного мира, и лишь мало-по-малу исследователи осво­
бодились от стремления при всех поездках и даже при изу­
чении растений Индии и Америки находить исключительно
уже известные древним виды (см. развитие изображения рас­
тений от поздней античности до начала 16-го столетия, рис. 97
и 98).
Немецкие ботаники исследовали самым методичным
и основательным образом всю флору своей страны, и вместе
с самым тщательным описанием растений в Германии дали
художественное изображение их на дереве с натуры; при чем
в этом отношении немцы превзошли все остальные страны,
в том числе Италию и Францию. В этой работе большое

ВОЗРОЖДЕНИЕ ИНДУКТИВНОГО МЕТОДА В МЕДИЦИНЕ

269

участие принимали Нидерланды. К основателям научной
ботаники, занимавшейся не только лекарственными расте­
ниями, принадлежали немецкие „отцы ботаники“, все врачи,
которых здесь можно назвать только по именам: искусный
в рисовании О т т о Б р у н ф е л ь с (ф 1534 г.), выдающийся
своими описаниями И е р о н и м у с Б о к (1498—1566) и Л е о ­
н а р д Ф у к с (1501—1566), великолепно рисовавший и мало
уступавший Б о к у в своих описаниях в немецких изда­
ниях, но превосходящий его своею
ученостью. В а л е р и й К о р д у с
(1515 — 1544), рано достигший
ученой зрелости, в своих мастер­
ских описаниях является образ­
цом точности и наглядности.
О ботаническом труде К о н р а д а
Г е с н е р а, универсального есте­
ствоиспытателя и врача (1516—
1565), мы можем только дога­
дываться по лишь частично опу­
бликованным небольшим, хотя
и превосходным рисункам. При
поддержке первоклассного изда­
теля Плантина в Антверпене,
трое нидерландцев, связанных
между собой дружбой: Р е м б е р т
Д о д е н с (1517— 1585), Ш а р л ь Рис. 98. Этюды цветов Леонардо
де л ’Э к л Ю З ( 1 5 2 6 — 1609) И
да Винчи.
М а т в е й д е л’О б е л ь (БоЬе11 и э, 1538—1616) сумели создать нечто выдающееся, каждый
в своем роде; сводку прозведений всех своих предшествен­
ников дал Ж а к Д а л е ш а м п из Лиона (1513— 1588).
Заслуживает упоминания также и работа П ь е р - А н д р е а
М а т т и о л и (1501—1577) над комментарием к Д и о с к у р и д у , несмотря на некоторые ее недостатки.
В этой разработке ботанических данных мы должны ви­
деть индуктивное стремление Ренессанса, которое в конце
концов, хотя только в 17 столетии, при все большем рас­
пространении эмпирического познания природы, нанесло
смертельный удар схоластике. Но не одна ботаника занимала
умы исследователей и прогрессивно развивалась в 16-м веке.

270

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Появились новые болезни, так по крайней мере думали
тогда, принимая в большинстве случаев за них те заболева­
ния, которых нельзя было найти в сочинениях древних
врачей, или те, которые давно не наблюдались; так, в начале
90-х годов 15 века появились менингит, дифтерия с кожными
высыпями и пр. Спустя несколько лет в Германии и Верх­
ней Италии заставил много о себе говорить сифилис, кото­
рый во Франции давно уже повсюду привыкли отличать
от других хронических инфекционных болезней. Большая
литература, возникшая по этому вопросу и напоминающая
времена „черной смерти“, легче расходилась, благодаря книго­
печатанию, при чем на этот раз ее распространение ограни­
чилось исключительно Германией и Италией. С этих пор,
благодаря литературному спору, это новое знание не поги­
бало уже; оно начало прокладывать себе путь в первой
половине 14 столетия. Но то, что этому новому учению
противопоставлялось гуманистическим лагерем Феррары,
было жалким шагом назад. Л е о н и ч е н о пытался предста­
вить люэс, как сезонную болезнь, описанную давно Г и п п о ­
кратом,
хотя в литературе классической древности
и исламе не имеется никаких указаний по этому поводу.
Сказка о том, что эта болезнь могла была занесена матросами
К о л у м б а из Америки, появилась лишь через много
десятилетий после этого. В 1529 году большую часть
Европы охватила пандемия заразной болезни, распростра­
нившейся еще в 1485 и 1508 годах в Англии,;—потли­
вости, „Sudor anglicus“. Эта болезнь не вызывала споров
благодаря своему главному симптому; позже она еще раз
появилась в Англии и вызвала появление обширной литера­
туры, главным образом в Германии, которая вообще усердно
начала за последние полтора столетия принимать участие
в общей научной жизни.
В 1546 году гениальный веронезец Д ж и р о л а мо Фрак а с т о р о (1483—1533) основательно рассмотрел весь во­
прос о контагиях и контагиозных заболеваниях; этот ученый
не был чужд также и натурфилософских вопросов.
Выделение сифилиса из общей массы хронических инфек­
ций является заслугой схоластики в эпоху ее расцвета.
„Scabies grossa“, „Variola grossa“, „grosse Vériole“ (названия,
сохранившиеся и поныне),—совершенно исчезавшая под влия­

ВОЗРОЖДЕНИИ ИНДУКТИВНОГО МЕТОДА В МЕДИЦИНЕ

27I

нием терапевтических мероприятий — втирание ртутной
мази, — представляла настолько типичное заболевание, что
в результате наблюдений 14 столетия больницы для таких
больных получили в дни Ренессанса свой истинный облик.
Несмотря на упомянутые выше организационные успехи
больничного дела в Византии, во всей Западной и Южной
Европе госпиталь являлся исключительно местом для помеR . г

А

у

m

Рис. 99. Подорешник из „Herbarum vivae cicones* Брунфельса
(1530 г.).

щения, ухода, призрения, или в особых помещениях (дом для
прокаженных, чумных, Антонова огня, эпилептиков) местом
изоляции больных. В больницах для оспенных, куда сначала
помещали больных сифилитиков, их подвергали лечению вти­
раниями, появившемуся одновременно с выделением lnes’a
в самостоятельное заболевание. И в несколько десятилетий
госпиталь из места призрения сделался местом лечения и изле­
чения, так как там научились не только улучшать состояние,
но даже излечивать хронических больных. Больницы полу­
чили специально назначенных в них врачей, повидимому,
сперва в Страсбурге (1500 г.), Лейпциге (1517 г., благодаря
пожертвованию одного врача) и в Hôtel-Dieu в Париже (1536 г.).

272

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Одновременно с возрастающим отрицательным отноше­
нием к схоластике и ее все более увеличивающейся путаницей
положений, философское мышление начало отрицательно
относиться и к самому великому А р и с т о т е л ю ; им стали
заниматься с неохотой и относиться с насмешливой критикой.
Все, кто придерживался гуманизма, были поклонниками
П л а т о н а , который никогда не оставался забытым в Средние
века и, наряду с А р и с т о т е л е м , был весьма ценим есте­
ствоиспытателями за свою математическую ориентацию; теперь
он пришелся очень ко времени, вследствие своего эстетического
и всеобъемлющего взгляда на природу. Все платоническое
долго еще оставалось окрашенным в „неоплатонический“
цвет, даже в самой платонической Академии во Флоренции,
во главе которой стоял врач. Это был Ма р с и л ь о Фи ч и н о
(1453 — 1499), друг гуманиста-врача А н т о н и о Б е н и в ь е н и (f 1502), который в своей книге „De abditis morborum
causis“, наряду с симптомами, диагнозом и терапией, вводит
результаты 20 аутопсий, становясь таким образом на путь
собственных наблюдений и проверки прежних данных. М а рс и л ь о называет Г а л е н а и П л а т о н а своими путевод­
ными звездами, но к последнему относится с ббльшим уваже­
нием, переведя заново все его сочинения, а также некоторые
сочинения неоплатоников П л о т и н а и Я м б л и х а, а также
нсевдо-Д и о ни с и я А р е о п а г и т а . Из медицинских его тру­
дов нужно назвать лишь весьма распространенное сочинение
о чуме и работу „De triplici vita“; в первой части этой
работы описывается образ жизни ученого, во второй—он
занимается вопросом о продолжении жизни, а третья, дати­
рованная 1489 годом и примыкающая к книге П л о т и н а
„De vita coelitus comparanda“, содержит сильно мистическое
медицинское учение астрального направления, с ссылками
на Г а л е н а и Г и п п о к р а т а , хотя вообще Ф и ч и н о резко
выступал против лжи астрологов и был в дружеских отноше­
ниях с графом Д ж о в а н и П и к о д е л л а М и р а н д о л а.
Эта книжечка о „направленной к небу жизни“ чуть не вы­
звала судебного преследования перед курией 60-летнего
М а р с и л ь о за колдовство. Между тем П и к о (1462—1494)
как раз кончал свои „Disputationes adversus astrólogos“,
большой труд в 12 книгах, в котором он с большим знанием
литературы, и блестящей диалектикой нанес тяжелый .удар.

ВОЗРОЖДЕНИЕ ИНДУКТИВНОГО МЕТОДА В МЕДИЦИНЕ

273

всему астрологическому учению (книга напечатана в 1495 г.);
труд этот имел незначительный успех, хотя нашел поддержку
у фанатика Д ж и р о л а м о С а в о н а р о л а , сожженного
в 1498 г. Через несколько лет вновь подняла голову
в литературе также иатро-математика, и еще в 1562 и 1563 го­
дах в том самом университете, в котором работал Л е о н а р д
Фукс, известный уже нам как ревнитель научной ботаники,
С а м у э л ь С и д е р о к р а т е с посвятил свою торжествен­
ную речь на юбилейном дне медицинского факультета защите
иатро-математияеского ложного учения. Так упорно держа­
лась еще старая доктрина.
Л е о н а р д Ф у к с вообще был одним из самых горячих
защитников постепенно укреплявшегося неогалснизма; сто­
ронником его был также и Б е н и в ь е н и во Флоренции,
видевший главную свою задачу в том, чтобы свергнуть
авторитет А в и ц е н н ы , самого педантичного приверженца
галенизма у арабов. В возникшей по этому поводу полемике
в 1530 и 1533 годах Ф у к с взял А в и ц е н н у под свою
защиту. Его литературные заслуги кроме того заключаются
в переработке Г и п п о к р а т а , Г а л е н а и Н и к о л а у с а
М и р е п с а. К тому же времени относится литературная по­
лемика его и с выше его стоявшим, как филологом, меди­
ком Я н о м К о р н а р и е м ( Ио г а н н Х а й н п у л ь ) из Цвикау (1500 — 1558); мы и теперь еще пользуемся сделанными
им образцовыми латинскими переводами рукописей А э ц и я,
греческий оригинал которых еще не напечатан.
На борьбу с А в и ц е н н о й в тридцатых годах 16-го сто­
летия выступила также и „новая“ Флорентийская Академия,
которая назвала себя „галеновской академией“, в противопо­
ложность „платонической“ академии Козимо Медичи и Ф ич и н о конца 15 столетия. Несомненно, позиция арабской ме­
дицины была в эту эпоху не из лучших. Но и теперь еще
в 1530г. Л о р ей ц Ф р и з из Кольмара, „А уш еш ^а пш уш з“,
как его назвал один южно-французский библиограф, выступил
с „ОеГепэю Аушеппае“; таким образом, приходилось уже
перейти к обороне, и в 1533 г. из Флоренции родился про­
тест, „против А в и ц е н н ы и новейших врачей, которые
с варварским пренебрежением относятся к учению Г а л е н а “.
В этом споре флорентийские врачи включили в свои ряды
уже находившегося в могиле Б е н и в ь е н и . В сущности
История медицины.

18

274

МЕДИЦИНА Ii ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

все это было только сменой авторитетов, усердно защищае­
мых обеими сторонами; нужно, однако, сказать, что фило­
логическое направление и для арабских врачей не осталось
без пользы: Д ж и р о л а мо Р а м у з и о, венецианский врач
(умерший в 1486 г. в Дамаске), и А н д р е а А л ь п а г о
из Беллупо (умерший после 1554 г. профессором в Падуе)
положили много труда на то, чтобы дать науке новые пере­
воды И б н - С и н а с арабского.
Одно из своих 60 „Errata“ Ф у к с в 1530 г. посвятил
вопросу, который самым тесным образом был связан с борьбой
„pro et contra Avicennam“, а именно вспыхнувшему в 1514 г.
в Париже спору о кровопускании. Начавший его П ь е р
Б р и с с о (1478—1522) должен был покинуть Париж, так как
он имел смелость перейти от капельного кровопускания
на противоположной ноге при плевропневмонии (revulsio)
к „отвлекающему“ кровопусканию на той же руке, как этому
учил Г и п п о к р а т . Знаменательно то, что в качестве дока­
зательства он приводил свои наблюдения у постели боль­
ного, хотя его посмертная книжка (1525 г.) „Apologética
disceptatio“ рассматривает вопрос чисто диалектически. Фукс,
как приверженец Г и п п о к р а т а , разумеется, высказался
за Б р и с с о и в конце своих рассуждений воздал должное
памяти умершего. Но спор тянулся еще многие десятилетия,
при чем пытались даже привлечь императорское правитель­
ство к протесту против нововведений. Если обратить вни­
мание на авторов, стоявших в споре об А в и ц е н н е на
стороне Г а л е н а , и подробнее ознакомиться с их собствен­
ными произведениями, как например, с работами плодови­
того писателя-практика из Лиона С и м ф о р ь е и а Ш а м и ь е,
получившего образование в Монпеллье (1472 — 1540),
который выступил против Ф р и з а с маленькой „Epístola
responsiva pro Graecorum defensione in Arabum errata“
(Лион, 1533) и написал также „Apología in Academiam novam
Hetruscorum contra Avicennam et Mesuen“, то в этих работах
мы найдем только „Castigationes s. emendationes“ Me s u e ,
С е р а п и о н а, Р а з и ,
Абул К а з и м а ,
Николауса
и даже П ь е т р о из Аб а но, остальное же составляют
старинные схоластические рассуждения о качествах, тело­
сложениях и т. д., старинные пережитки в терапии и спор
об авторитетах, смягченный потребностью выдвинуть на пер-

ПАРАЦЕЛЬС

И

1-ГО РЕФОРМАНИОННЫЕ п о п ы тки

2 75

вый план отечественные лекарства. М и х а и л С е р в е т ,
физиолог и передовой мыслитель, открывший круг малого
кровообращения, первый в 1537 г. высказал более твердый
взгляд на сиропы, эту специфически арабскую форму назна­
чения лекарственных веществ, и стал подвергать разумной
критике пользовавшийся большой популярностью взгляд на
„кипение главных соков“, как на целебный процесс в орга­
низме. С е р в е т (смотри ниже) получил медицинское обра­
зование у Ша м п ь е , которого он, как своего учителя,
защищал против нападок Фу к с а .
В этой атмосфере борьбы за Г а л е н а против А в и ­
ц е н н ы и спора о кровопусканиях возникла Базельская
попытка реформы Г о г е н х е й м а , одного из величайших
врачей всех времен, план которой был задуман широко
и проводился с большою горячностью. Попытка эта, впрочем,
не имела успеха, так как сам Г о г е н х е й м раньше годич­
ного срока покончил с Базелем, и только очень малая часть
его реформаторских сочинений, несмотря на все усилия автора,
смогла быть напечатанной; к ним относятся две работы
по сифилису и общая хирургия.
ПАРАЦЕЛЬС И ЕГО РЕФОРМАЦИОННЫЕ ПОПЫТКИ
Т е о ф р а с т родился в конце 1493 г. в Эйнзидельне
в Швейцарии; отец его был швабский дворянин врач В и л ь ­
г е л ь м Б о м б а с т ф о н Г о г е н х е й м , женатый на швей­
царке. В молодости он учился у своего отца, практиковавшего
в Эйнзидельне на Зильбруке, считавшемся местом паломни­
чества для богомольцев. В 1502 г., после смерти жены, пода­
рившей ему единственного сына, отец его переселился в Виллах
в Каринтии, где и умер в 1534 году. Здесь отец его, слави­
вшийся также своими познаниями в химии, кроме практики
преподавал, повидимому, в горной школе, что, впрочем, едва ли
верно; во всяком случае он был лиценциатом медицины и надо
полагать, что эту академическую степень он получил 23 лет
(он родился в 1457 году) в 1480 г. в Ферраро, в то время,
когда там в свои лучшие годы занимал кафедру Н и к о л о
Л е о н и ч е н о , работая над „Ошибками Плиния и других“.
Напечатание этой книги сделало его сразу самым знаме­
нитым врачом Италии и совпало с рождением молодого
18г

276

МЕДИЦИНА I! ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Го ге н х е й м а , названного отцом Т е о ф р а с т о м в честь
автора ботанических сочинений, которые как раз в это время
были переведены на латинский язык одним из его феррар­
ских учителей Т е о д о р о м Г а з а (1476 и 1477 г.). Перевод
этот, как уже сказано выше, появился в 1483 г. в Тревизо.
В и л ь г е л ь м Г о г е н х е й м послал своего сына Т е о ф р а с т а
также в Феррару, где он в 1515 или несколько позже
и получил звание врача.
Конечно, пыл Ле о н и ч е н о , насчитывавшего уже восьмой
десяток, к этому времени остыл, а Д ж о в а н н и М а н а р д и,
который лишь до некоторой степени мог заменить его, как
свободный мыслитель, в 1513 г. оставил Феррару и на 12 лет
поступил в лейб-медики к венгерскому королю Ладиславу.
В Ферраре и в соседних университетах—в Падуе и Болонье
Т е о ф р а с т горячо принялся за работу, стараясь взять
оттуда все, что можно было, но чаще всего им упоминается
„хваленый подвал“ анатомии в Ферраре. Все, что только
можно было там усвоить по анатомии, он с жадностью
поглотил. В это время, однако, Феррара преимущественно
жила прошлою славой, что едва ли было по сердцу молодому
и горячему Т е о ф р а с т у . В диспутах и других универси­
тетских мелочах того времени он принимал живое участие
и, между прочим, по его собственному свидетельству, он
был непоследним украшением тех садов, где он рос; таким
образом он и тогда уже пользовался известным реномэ.
В Ферраре же, из желания греко-латинизировать свое родо­
вое имя, он присоединил к нему прозвище П а р а ц е л ь с а;
к тому же он стремился, называя свои книги „Рагаппппп“,
„ Р а ^ г а п и т “. Назвать точно другие университеты, в которых
П а р а ц е л ь с занимался, не представляется возможным. Сам
он говорит о долголетней работе в университетах Германии
и Франции, следовательно, и за пределами Италии, которую
он объездил вплоть до Рима. Позднее его потянуло в Монпеллье, Гренаду, Лиссабон и Париж. Но это относится уже
к его большим путешествиям, во время которых он посетил
Англию, Стокгольм, Россию, Польшу, Седмиградию и через
Венгрию и Словакию вернулся домой, и в 1524—1525 году
он в первый раз обосновался в Зальцбурге.
Но раньше, чем он пустился в эти большие странство­
вания, он уже отошел от университетской мудрости, пустота

ПЛРЛЦЕЛЬС И ЕГО РЕФОРМДЦМОННЫЕ ПОПЫТКИ

277

которой стала ему ясной; греческая наука не представляла
для него никаких преимуществ перед арабизмом, с которым
в Ферраре уже покончили. Уже в молодости он посвящен был
своим отцом, опиравшимся научение Д и о с к у р и д а и Т е о ­
ф р а с т а , не только в мир лечебных горных растений, но также
и в тайны плавильных заводов и алхимических мастерских;
с ними он, впрочем, познакомился в другое время в горных
долинах, работая в этих
мастерских. Приобре­
тенные таким образом
химические знания он
применил позднее не
только для приготовле­
ния препаратов железа,
меди, сурьмы и ртути,
но скоро стал пользо­
ваться ими как основой
для объяснения орга­
нических процессов и
их значения; такой вы­
вод он сделал, когда
ему удалось убедить
себя в неоснователь­
ности учения о четырех
соках и освободиться Рис. 100. Рисунок Ганса Гольбейна млад­
из собрания Бонифация Амербаха,
от основной ошибки шего
изображающий, по исследованиям Пауля
двух тысячелетий, в те­ Ганц и К. Зудгофа, Гогснхейма в Базель­
ский период (1520 г.).
чение которых этой
фантазией, как вечной
основной истиной, объясняли все органические явле­
ния здорового и больного организма. Правда, еще в грече­
ский период раздавались голоса, которые выражали протест
против этой части приписываемого Г и п п о к р а т у учения,
но под влиянием Г а л е н а все они были принуждены замолк­
нуть. В учении А в и ц е н и ы, как и в галенизме, неограниченно
господствовала в течение веков эта гуморальная патология
и физиология, как святая святых врачебного универсального
евангелия. П а р а ц е л ь с ясно увидел пустоту этой вековой
ошибки; он понял невозможность существования слизи, жел­
той и черной желчи в крови и других соках организма,

278

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

и для него было ясно, что тогдашняя медицина занималась
больше рассуждениями, чем фактами; в этом его первый
великий духовный подвиг, который делает его бессмертным,
как одного из величайших глашатаев истины всех времен.
Эта простая ясная истина, которая сделалась его твердым
убеждением, сообщает всей его последующей деятель­
ности и его учению оттенок превосходства и уверенный
реформаторский жест: „Вы вслед за мною, но не я за вами“;
„Мне принадлежит господство, если не теперь, то после
и навсегда".
Когда, спрашивается, открыл он эту истину? Наверное
еще в Италии, где была наиболее благоприятная почва для
всяких сомнений и новых познаний. Этим создалась для
него задача коренной перестройки всей медицины, и он
принялся за нее „mit Sturm und Drang“ и верою в самого
себя. Эта вера, конечно, временами колебалась, так что он
готов был отказаться от принятой им на себя миссии; но псе
снова и снова возвращался он к своей цели и обретал веру
в самого себя, как ни трудны были для него часто моменты
горького одиночества. Сначала дело шло о том, чтобы
собрать новый фактический материал в большом коли­
честве из наблюдений и связать его со всем тем, что было
им достигнуто опытом за пределами школьной скамьи; для
этого он отправился в странствования, не пренебрегая
никакими источниками опытного знания. Все требовало
коренного пересмотра; нужно было произвести полную
и основательную переработку, „прилежно и усердно расспра­
шивая и изыскивая повсюду“; собрав эти материалы не толцко
у академиков, но и у цирульников и баньщиков, у ученых
врачей и простых баб, у мудрецов и простаков, он должен
был теперь сам псе основательно продумать. Для этого
потребовалась работа многих лет, прежде чем он достиг
первых успехов, — сначала были получены и разработаны
первые новые основные факты из области химии. Однако
далеко не так прост был ход мыслей Го ге н х е й м а . Он
уже не мог опираться только на химическую работу и ее
результаты, или наблюдения над природой, и мысли его
не были лишены предвзятости: ибо с его глаз как бы упала
повязка, и он понял всю пустоту учения о качествах и соках
организма. Нельзя свести к такой простой формуле то духов­

ПАРАЦЕЛЬС И ЕГО ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПОПЫТКИ

279

ное превращение, которое в нем произошло. Не могло
остаться бесследным для Г о г е н х е й м а пребывание в тече­
ние многих лет в колоннадах итальянского Ренессанса. Работа
философской мысли его времен там, на Юге, захватила также
и его и благодаря его склонности к мудрствованию нашла
в нем живой отклик. Наряду с другими многочисленными
авторами он горячо выступал на стороне защитников П л ат о н а против А р и с т о т е л я .
Особенно пришелся ему
по вкусу неоплатонизм в духе М а р с и л и о Ф и ч и н о,
которого он часто называл величайшим врачом Италии.
Им были хорошо обдуманы охватывающие всю вселенную
мысли о макрокосме и микрокосме; у него в голове создаются
мысли об обмене веществ и о вечности материи; он ста­
рается понять сущность жизни и персонифицирует ее в Архее,
который руководит всеми жизненными процессами; его
мышление вдается глубоко в область мистики, и все же
путеводной звездой остается для него методическая индукция.
Самые старые из дошедших до нас работ Г о г е нх е й м а, это—капитальный труд об общей этиологии болезней,
некоторые отделы совершенно по-новому сгруппированной
патологии и терапии, описание немецких целебных источ­
ников, которое он составил, благодаря повторному стран­
ствованию по Южной Германии, и описание приготовления
и применения химических медикаментов. Приток учеников
и больных к нему был громадный еще раньше, чем он
поселился в 1526 году в Страсбурге, откуда он был пригла­
шен весною 1527 г. городским советом на должность город­
ского врача в Базель с правом чтения лекций. К стремлению
описать и объяснить виденное и достигнутое размышле­
ниями присоединилась теперь подготовка к лекциям. Свой
курс он начал 5 июня 1527 г. следующей торжественной
программой, напечатанной для распространения:
В настоящее время лишь немногие имеют счастье зани­
маться успешно врачебным искусством. Иные желают очи­
стить его от занесенного варварами, от грубых ошибок.
Слишком боязливо, как за оракула, держатся они имен
Г и п п о к р а т а , Г а л е н а и А в и це н н ы. Не красноречие,
знание языков и изучение книг и не украшение титулами
создают врача, но познавание тайн природы. Ежедневно но
два часа он будет читать по собственным сочинениям прак-

28 o

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

тическую и теоретическую медицину, не составляя ее из крох
Г и п п о к р а т а и Г а л е н а , но основываясь на собственном
опыте, приобретенном у величайшей наставницы — природы.
Для доказательства должны служить не авторитеты, а опыты
и соображения: „Summa doctrix experientia“ — „Experimenta
ас ratio auctorum loco mihi suffragantur“. He будут прини­
маться в расчет „комплексии“ и „humores“, так как призна­
ние их причиной всех болезней оказалось затрудняющим
объяснение этих болезней, их причин и их критического
течения.
Движимый побуждением реформировать медицину, он
читал в Базеле 2 семестра о силе действия и о составе
лекарств и об их изготовлении, дал затем краткие тезисы
по общей патологии и терапии внутренних болезней, к кото­
рым добавил устные объяснения, читал подробный курс
о лечении слабительными и кровопусканиями, о моче
и пульсе, об афоризмах Г и п п о к р а т а , о лечебных расте­
ниях М а ц е р а (последние четыре лекции во время летних
вакаций) и о повреждениях и хирургических заболева­
ниях. Он водил своих учеников к постели больных и на
ботанические экскурсии в поля и горы. Попутно он работал
над книгами о продолжении жизни, к чему, вероятно, повод
был дан второй книгой Ф и ч и н о. Еще в Базеле им нача­
лась разработка вопросов об общем лечении ран и опухолей
и о терапии сифилиса; эта работа продолжалась в Кольмаре,
после того как неопределенное положение в Базеле в конце
концов заставило его порвать с ним.
Ни одно из его сочинений не могло быть напечатано
в Базеле (книготорговец Фробен, глубоко его уважавший,
скоропостижно скончался), в Кольмаре также не удалось
издать законченных там трудов по общей хирургии в их
первоначальном виде, общее лечение язв и первое большое
сочинение по сифилису. Он добился этого лишь в 1529 г.
в Нюренберге, где появилось его небольшое полемическое
сочинение против лечения гваяковой смолой и три поле­
мических книги о современном неправильном лечении
сифилиса и улучшении его. Эти книги были тотчас перепе­
чатаны в Кельне в 1530 году. Дальнейшему изданию в Нюрен­
берге его произведений, как, например, большого труда
о происхождении и распространении сифилиса и терапевти­

ПАРАЦЕЛЬС И ЕГО РЕФОРМАЦИОННЫЕ ПОПЫТКИ

281

ческого указателя, названного больничной книгой, помешало
вмешательство Лейпцигского медицинского факультета, сто­
рону которого, к сожалению, принял магистрат Нюренберга.
Закончив труды по сифилису, Г о г е н х е й м перешел
к разработке сочинений об общих естественно-научных осно­
вах врачебного искусства (физика, астрономия, химия и этика)
(Р а ^ г а п и т ), а также об общей этиологии болезней (Рагапнгшп); при этом он снова, подробно, широко сопоставляя
этиологические факто­
ры, рассмотрел воз­
никновение диатезов,
т.-е. выделений и вы­
падений из массы со­
ков и других жидко­
стей тела (подагриче­
ские, атероматозные и
конкрементные образо­
вания и проч.) под
влиянием кислот. Круп­
ные религиозно-поли­
тические смуты в СантГаллене и Аппенцеле,
в которые он также был
втянут, заставили его
в письменной форме
дать изложение его
личных
религиозных
воззрений, как резульРис. 101. Теофраст фон-Гогепхейм, по про'Гата многолетней неиззванию Парацельс, на 45-м году 'жизни,
вестной миру работы.
Повидимому, он снова посетил издавна близкие ему плавильни
в Шватце (1ппФа1) и там закончил свою книгу о вредном
влиянии на здоровье горного и плавильного промыслов,
там же он изложил свои взгляды на чуму, вспыхнувшую
в Тироле в это время.
В 1536 году он напечатал в Аугсбурге в законченной
форме „Большую Хирургию“: учение о раневых инфекциях
и их лечении и лечение язв; уже в следующем году появилось
ее второе издание. Эта книга, таким образом, сама проло­
жила себе дорогу, но это был, повидимому, его последний

282

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

успех. Он переехал п Вену, где жил уже раньше. Учению
о диатезах после новых работ в Велтлине он придал окон­
чательный вид и хотел его теперь опубликовать. Но вра­
ждебное отношение венских врачей этому помешало, и Гогенх е й м вернулся в 1538 году на свою родину в Каринтию
(его „второе отечество“ после Швейцарии); он поселился
здесь в Клагенфурте и в последний раз изложил свои общие
воззрения на реформу врачебной науки в двух сочинениях
„О^епэюпеп“ и „Ложный путь врачей“. Ему не исполнилось
еще 48 лет, когда в Зальцбурге, закончив „АэЕопоппат
п ^ п а т “, он навсегда выпустил перо из рук (24 сентября
1541 г.).
Значительной была его борьба с учением о четырех
соках организма и с основанной на этой теории чисто
схематической терапией. Большие успехи выпали на долю
этого врача божьей милостью у постели больного, и боль­
шой и проницательный ум обнаружил он в вопросах
общего естествознания и особенно биологических, а также
химической физиологии и патологии. Не менее, чем в этом,
его гениальность сказалась и в области науки о духе; рав­
ных П а р а ц е л ь с у в этой области не было почти до
Ш а р к о. Его работы о сущности сифилиса со всем его
многообразием стало прочным достоянием науки только
в 19 столетии; проникновенный взгляд на химизм образова­
ния эксудатов, конкрементов, объизвествления и в то же
время основательное умение различать истинные жизненные
процессы от неорганических процессов в реторте и т. д.
до сих пор вызывают удивление, так же как и его описание
химических вредностей в плавильном промысле и толкование
раневой инфекции. Он достиг успехов, о которых раньше
не могли и думать, в области применения металлических
медикаментов, благодаря новому способу приготовления
химических веществ; он первый научил выделять действую­
щие начала из сырого материала и применять его в виде
тинктур и экстрактов. Его стремление поставить вместо
механического удаления соков путем слабительных специфи­
ческое лечение болезни дало толчок к преобразованию общей
терапии. В 17 веке над этим много потрудился С и д е и гам,
великий эклектик, который пытался слить гипиократизм
и учение П а р а ц е л ь с а . В связи с этим нужно указать

ПЛРЛЦЕЛЬС И ЕГО РЕФОРМЛЦИОИНЫЕ ПОПЫТКИ

283

на то, что Г о г е н х е й м , правда, разошелся с Г а л е н о м
и А в и ц е н н о й , но не решился сделать этого с самим
Г и п п о к р а т о м . Еще в своем последнем полемическом
сочинении 1538 г. он шлет привет врачам гиппократова
■направления и, следовательно, причисляет себя к ним.
Спор же о словах
со сторонниками Г а­
^Л1ЛТЩУ5 1МОМ51Т <?У1 АУУ^' ЕШ РОТ ЫТ~~|
л е н а он прекратил
навсегда. И в этом
отношении он не был
одиноким:
вообще
Г и п п о к р а т в 16-м
веке
мало - по-малу
стал знаменосцем ос­
новывающейся на но­
вом наблюдении ме­
дицины; на месте
буквального толко­
вания старых текстов
начали ставить дух
античности.
Величайшей за­
слугой Гог е нхе йма
Ёгюи& к /м ш П 1ЕОИ(пд%п д ь н о
остается его упорное
Н И М »'Е. ДЛХПЗ + 7 » V '.* ;
Омы. оэмуп рсаггстум А ото
1Ьред п гг \»л А п л ю ю
и беспрерывное стре­
мление положить в ос­
»' Ш 4°
нову медицины опыт,
наблюдение над при­
родой и эксперимент:
Рис. 102. Гогенхейм в 1540 г., за год до смерти.
в этом он видел един­ По рисунку Августина Гнршфогели (как и предидущий рисунок).
ственную основу есте­
ствознания и враче­
вания, и первой жертвой этой тенденции сделалось учение
о жидкостях и комплекциях тела. Он много работал, пытаясь
поставить на место гнилых доктрин, с которыми он боролся,
новые положения, основанные на наблюдениях и экспери­
менте. Однако, он скоро убедился, что его выводы не могут
быть окончательными. Пришлось перейти к более медлен­
ному движению вперед, тем более что начало было успешно
и значительно. Сделавшись сдержаннее, П а р а ц е л ьс не поте-

284

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

ряд надежд; он говорил: „Быть может со временем зазеле­
неет то, что сейчас только зарождается“. На поддержку
современного ему поколения врачей он более не рассчитывал
и свои надежды возложил на потомство, на будущее.
Недостатка в учениках при жизни у него не было.
В ранние годы их было у него даже слишком много и от
них ему также пришлось перенести не мало огорчений.
Под конец он стал избегать людей, но все же принял пригла­
шение в Зальцбург, где ему улыбнулась судьба, благодаря
благосклонному вниманию Эрнста баварского, правителя
епископата.
Виттельсбахи и позднее оберегали оставленное им
наследие, и другой Эрнст баварский, архиепископ кельн­
ский, оказал могущественную поддержку большому полному
изданию его произведений, предпринятому Гузером. Число
врачей, которые примкнули к его учению, было велико, осо­
бенно в Германии и на Севере; многие защищали его взгляды
в литературе до 17 века, а число практиков-врачей, следо­
вавших его методу лечения, было значительно больше. Как
иатро-химики, они имели большие успехи также и в химии,
начало чему положил сам Г о г е н х е й м . Перечислять их
имена здесь излишне; истинно великих врачей в этом перечне
не будет. Достаточно указать на то, что до 1600 г. появи­
лось более 200 сочинений, принадлежавших ему, и что
до настоящего времени можно насчитать более 500 изданий
трудов Г о г е н х е й м а.
На общий прогресс врачебной науки влияние его было
сначала незначительным, что и следовало ожидать при вра­
ждебном отношении к его сочинениям и при быстром пре­
кращении его преподавательской деятельности в Базеле.
И все-таки высказанная им впервые с полною ясностью
мысль, что лишь изучение природы, опыт и эксперимент
обусловливают прогресс медицины, как и всего естествозна­
ния, мало-по-малу вошла в сознание врачей. В течение
склонных к систематизированию 17-го и 18-го веков, и даже
и в 19-м веке, П а р а ц е л ь с у ставились упреки, что он
не выработал и не оставил после себя определенной системы,
которую сумел составить из его учения только его датский
ученик П е д е р З б р е н з е н (1542 — 1602). Но это как раз
и говорит в пользу искренности его убеждений в области

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ II ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

285

естествознания; 19-й век тоже не оставил никакой системы
медицины, основанной на естествознании, а только давал
факты и результаты наблюдений.
Но прежде чем расстаться с великим врачом из Эйнзидельна, необходимо указать на то, как высоко ставил он
врачебное призвание, как глубоко в сердце заложено было
у него понимание долга врача. Одним из краеугольных
камней медицины он считал „Virtus“ — этику, и его полная
милосердная душа являлась вечным источником глубочайшей
любви к человечеству, благодаря чему он занимает место
рядом с великим Г и п п о к р а т о м, чего заслужили очень
немногие:
„Врач не смеет быть лицемером, старой бабой, мучите­
лем, лжецом, легкомысленным, но должен быть праведным
человеком“.
„Знайте, что врач должен денно и нощно думать о своем
больном и ежедневно наблюдать его, все свои думы и по­
мыслы он должен направлять на хорошо обдуманное лече­
ние больного“. Так как „сила врача — в его сердце, работа
его должна руководиться богом и освещаться естественным
светом и опытностью; величайшая основа лекарства—любовь“.
В этом проявился полный отказ от самодовольного галенизма и возвращение к профессиональной этике Г и п п ок р а т а .

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ
Вскоре после смерти Г о г е н х е й м а в медицине как
раз наступил момент величайшего прогресса, который привел
к полному преобразованию анатомии и с которым тесно
связано имя великого нидерландца В е з а л и я.
В это время, как и во времена М о и д и н о, неограни­
ченно господствовала Галеновская анатомия, уцелевшая бла­
годаря А в и ц е н н е . И даже, когда великий художник Ренес­
санса, универсальный исследователь, наблюдатель и мыслитель
Л е о н а р д о да В и н ч и сам принялся за анатомический
скальпель, то и он, подобно своему наставнику М а р ка н т о н и о д е л л а T o p p e из Павии (см. выше), хотел
снова оживить Г а л е н а и возобновить его учение. Но помимо
его воли все самостоятельнее делались его суждения, его

286

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

рисунки превращались в истинную передачу виденного
в природе. Его физико-технический гений побуждал его
вникать в действие мускульных пучков, разгадывать клапан­
ный аппарат сердца, исследовать гидравлические процессы
при движении крови. Круга кровообращения, правда, он
не открыл, но величайших проблем в этом направлении
коснулся, производя секционную работу и размышляя над
сделанным. Он старался со­
ставить себе представле­
ние—путем инъекции засты­
вающей массы—о строении
/1.Л/ /
мозговых желудочков и от­
.щ р
-^•_л
крыл многие анатомические
подробности отдельных ор­
ганов, как напр., мышечные
перекладины правого пред­
сердия и желудочка, кото­
рые вновь были открыты
только во второй половине
19-го столетия. Таким обра­
зом, его работа, продол­
жавшаяся в течение несколь­
ких десятилетий, препараторно произведенная более
(
чем на 30 трупах, должна
оцениваться как серьезный
анатомический труд, при ко­
тором
для него было важно
Рис. 103. Авто-портрет Леонардо
не только составить себе
да Винчи.
представление о форме и
образе для художественных целей, но и одновременно
выяснить функции подвергшихся анатомированию органов.
'Сотни анатомических рисунков Л е о н а р д о (1452— 1519)
суть только этюды, ценный материал для изучения, рав­
ного которому нет в истории анатомии. Для опубликова­
ния изготовлен был, пожалуй, лишь один флорентийский
рисунок скелета, но и он не увидел света, подобно всем
остальным его рисункам пером; и таким образом вся эта
работа не оказала влияния на прогресс анатомии. Правда,
А л ь б р е х т Д ю р е р видел единственный законченный рису-

Ш ш 1 у г«

развитие

1,а

Рис. 104.

Ан а т о м и и

и

хирургии

в

XVI

веке

287

г*?"■*+* - м

Внутренние

органы

беременной
да Винчи.

женщины,

рисунок Леонардо

з8 8

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

нок Л е о н а р д о и скопировал его, и поэтому не вполне
исключена возможность, что и А н д р е й В е з а л и й также
был знаком с этим рисунком и подражал ему в своей пла­
стической фантазии, точно так же, как его анатомические
большие рисунки сходны по внешности с эскизами Г е н р и
д’Э м о н д е в и л я и с рисунками скелета Ш а р л я Э т ь е н а ,
что еще менее вероятно; и те и другие он мог видеть в Париже
в 1533—-1536 гг. Это нисколько не умаляет его неувядаемой
славы создателя современной анатомии и не отнимает его
научных заслуг в технике.
А н д р е й В е з а л и й происходил из семьи, латинизиро­
ванное имя которой взято из немецкого местечка Везеля.
Он был сыном императорского лейб - аптекаря ( В е з а л и й ,
а раньше В и т и н г), родился в 1515 году в Брюсселе
и учился в Лувене. Медицину он изучал в 1533—1536 гг.
в Париже у немецкого гумманиста-врача Г ю н т е р а из
Андернаха и также
образованного Ж а к а
Дюбуа
( С и л ь в и у с , 1478 — 1555), который обучал многочислен­
ных своих слушателей всей медицине, в том числе ана­
томии и физиологии, т.-е. наукам, в которых, как ему
казалось, Г а л е н достиг вершины премудрости и знаний,—
это он настойчиво повторял в своих лекциях. Весь курс
обучения медицины продолжался у него не более 2—3 лет;
это таким образом было значительным шагом вперед по срав­
нению с теми временами, когда Ж а к Д е п а р в течение
21 года читал длинный комментарий к одной единственной
книге Канона А в и ц е н н ы (1432—1453). Но понятно, что
в этой парижской, слишком схоластической, несмотря
на постоянные упоминания имени Г а л е н а , атмосфере, такой
человек, как В е з а л и й , не мог чувствовать себя удовлетво­
ренным. Слишком мало давали те трехдневные анатомиче­
ские демонстрации, которые время от времени производились
одновременно для баньщиков и медиков, дополняемые при
случае приносимыми Д ю б у а на лекцию одним-двумя соба­
чьими органами, в которых к тому же он сам не всегда
разбирался; всего этого было мало для В е з а л и я, который
уже давно во вскрытии упражнялся на собаках, кошках и дру­
гих мелких животных. Он сумел вознаградить себя работой
на кладбищах и местах казней и в заключение, по желанию
своих коллег-студентов, сам должен был начать анатомические

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ II ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

289

вскрытия; для этого он, повидимому, сотрудничал в Гунтеровских анатомических учреждениях и через год сам выпустил
9-й том Р а з и к Мансуру в улучшенном латинском пере­
воде (1537). Еще в том же году, после краткого пребы­
вания в Венеции, В е з а л и й переселился в Падую, получил

Рис. 105. Андреас Везалий на 28-м году жизни.
С портрета в .Fabrica", резанного на дереве в 1542 г.,
скопировано Ванделааром в 1725 г.

там звание врача и на следующий день, 6 декабря 1537 г.,
не достигнув 23 лет, был сделан профессором хирургии и тем
самым предназначен и для чтения анатомии. Первой своей
цели он достиг.
Он сумел использовать представившуюся ему возмож­
ность. Он оставался еще анатомом в духе Г а л е н а , хотя
и думал, что он доказал наличность у великого учителя тех
История медицины

10

290

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

или иных ошибок. Но он еще не сознавал, что в строгом
смысле слова Г а л е й никакой анатомии человека не учил.
Насколько еще он сам был несвободен в своем мышлении, хотя
и тогда уже превосходил своих современников в анатомических
познаниях, доказывают его б „Tabulae anatomicae“, которые
он издал как учебное пособие для преподавания анатомии
в Венеции, в связи с своими
первыми
анатомическими
демонстрациями в Падуе
(посвящение, написанное там
1 апреля 1538 г.). Они за­
ключают 3 таблицы скелета
и три—внутренностей и сосу­
дов. Это традиционная ана­
томия (пятидольчатая печень,
см. рис. 106), связанная
с подробностями, найден­
ными на вскрытиях. Рисунки
скелета — лучшая часть та­
блиц, с изготовленного им
самим в Падуе скелета.
В следующем году для но­
вого латинского Галеновского издания Giunta он дал
новую обработку латинского
текста известных тогда де­
вяти томов анатомического
Рис. 106. Пягидольчатая печень из
„Encheiresen“ и анатомии
анатомических таблиц Везалия, начала
1538 г.
вен, артерий и нервов. После
нового тщательного изучения
главнейших анатомических работ Г а л е н а в оригинале, он
в методической работе проследил всю анатомию человека
на трупе и в течение 4—5 лет совершил почти сверхчелове­
ческий труд, заставив весь материал зафиксировать в ри­
сунках. Эта работа была тщательно выполнена искусным
художником. Он должен был признать, что Галенова анато­
мия обезьян учит многому, и сам впервые разработал дей­
ствительную анатомию человека, снабдив ее богатыми иллю­
страциями; он издал ее в виде обширного руководства
в 1543 г. в Базеле у занявшегося книгопечатанием ученика

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

29 I

Парацельса Иоганна Опорина под заглавием „De hnmani
corporis fabrica libri septem“. Труд этот он привел к концу
1 августа 1542 г., и одновременно 13 августа того
же года он закончил извлечение из него, „Epitome“,
рисунки для которого были выполнены позднее и поэтому
отчасти были улучше­
нием „Fabricae“. Это
воспроизведение чело­
веческого тела, полное
непосредственности и
юношеской свежести,
было великим созда­
нием В е з а л и я .
По­
явившееся в 1555 году
второе расширенное и
переработанное изда­
ние было отпечатано
еще великолепнее. Это
еще более содержа­
тельное, обдуманное и
серьезное издание яви­
лось тем классическим
В е з а л и е м, которое
с тех пор стало решаю­
щим в спорных слу­
чаях; если уже первое
издание, наряду с осо­
бенною прелестью и
достоинствами, содер­
жало много личного,
Рис. 107. Органы брюшной полости
женщины из «Fabrica* Везалия, 1543 г.
то во втором издании
В е з а л и й сумел одер­
жать верх над двумя главными врагами труда, мелочным
Л е о н а р д о м Ф у к с о м и своим злобным, завистливым кле­
ветником учителем С и л ь в и е м . Еще резче свел он счеты
с большинством противников в 1546 году в „Письмах о китай­
ском корне“. Подобно многим своим предшественникам, В е з ал и й в 1544 г. был назначен императорским лейбмедиком.
Заслуживают полного внимания и остальные работы
В е з а л и я , как например, острая критика в исследовании

292

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

действия „radix Chyna“, Smilacee, родственного Sassaparillae,
большое число патолого-анатомических вскрытий, некоторые
врачебные советы, его производство операции эмпиемы и пр.
Правда, его ответ на дополнившие его работу „Observationes
anatomicae“ (1561) Ф а л л о п п и я страдает благодаря недо­
статку в наблюдениях на трупах, которых не было в распо­
ряжении В е з а л и я в Испании; но его величайшей и все
превышающей главной заслугой
остается основание современной
анатомии и анатомической мето­
дики в „Fabrica“. Найденные им
подробности строения челове­
ческого тела, объяснение сущ­
ности и ценности анатомии поль­
зовавшегося общим преклонением
Г а л е н а и основание правиль­
ной секционной методики явля­
ются громадными заслугами и по
объему, и по значению. Если
у него встречались кое-где ошибки
и не все было окончательно вы­
яснено, то это показывает нам
только несовершенство челове­
ческой мысли даже у ее вели­
чайших представителей. Нужно
это отметить, по не переоцени­
Рис. 108. Скелет из „Epitome*
вать.
Величие В е з а л и я этим не
1543 г., отличающийся от изо­
затрагивается; чем глубже вни­
браженного в „Fabrica“ только
нравоучительной надписью.
кать в его труды, тем более
удивления вызывает системати­
ческое изложение им анатомии, особенно в самых труд­
ных областях, как например, анатомии мозга. В е з а л и й
первый подняланатомию па высоту науки и ввел
в область своих исследований не только части человеческого
тела, но истроение
всего человека он описал гораздо
полнее, чем это сделали три последующие столетия в непре­
рывной работе, пользуясь его методикой и идя по проло­
женному им пути.
Из тех, которые одновременно с ним и непосредственно
после него занимались анатомией человека, мы пройдем

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

293

мимо врагов его; двух из них мы уже назвали. В е з а л и й
умер в 1564 г., т.-е. в возрасте едва 50 лет; знаменитый
Г а б р и е л ь Ф а л л о н пи а (1523—1562) прожил даже менее
40 лет. Родился он в Модене и профессорствовал последо­
вательно в Ферраре, Пизе и Падуе, в последнем городе он
оставался 11 лет. Из его сочинений, касавшихся преимуще­
ственно наружных болезней и сифилиса, одним из самых ценных
в 16 столетии является работа о lues’e, правда, уцелевшая в мало
заслуживающей доверия
форме; она значительно
уступает по значению уже
упомянутому выше анато­
мическому труду, кото­
рый, впрочем, не был
единственным. Ф а л л о п ­
ии а особенно усердно
занимался костной систе­
мой и развитием костей,
строением слухового и
зрительного аппарата и
женских половых органов;
во всех этих областях мы
обязаны ему важными
открытиями и успехами.
Слушавший
непосред­
ственно после В е з а л и я Рис ш Портрет Везалия шсляными
в Париже тех же учикрасками в Амстердаме
телей, М и х а и л Сервет, в знаменитой главе книги „Christianismi restitutio“
(1553), в которой он впервые ясно описывает малый
круг кровообращения, обнаруживает анатомические све­
дения, которые исходят отчасти из древности, а отчасти
от В е з а л и я . Лукавый преемник В е з а л и я в Падуе,
Р е а л ь д о К о л о м б о , в физиологии кровообращения копи­
рует С е р в е т а, если он его знал; но изложение С е р в е т а
гораздо нагляднее изложения К о л о м б о ; последний часто
неосновательно нападает на В е з а л и я , но все же в анато­
мии имеет некоторые заслуги (умер в 1559 г.). Рядом
с В е з а л и е м и Ф а л л о п п и е м несомненно величайшим
анатомом 16-го столетия был Б а р т о л о м е о Е в с т а х и й

294

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

(умер в 1574 г.). Он был профессором анатомии в 5ар1епга
в Риме и еще раз проделал на самом себе процесс освобо­
ждения от ига Г а л е н а . Многие просмотренные В е з а л и е м
мелочи им исправлены. Вскрытия он производил с вели­
чайшей тщательностью, при чем обращал внимание на исто­
•• :'П

СтАШШХ ГАШРШЯ
сшжшмш мьтси.« гг /\strologu5
ГМ \ T L N F .T . Е Т
УЕТ. 3'. I. X X I I I .

.

Рис. 110. Габриель Фаллоппиа (астрологические
небесные схемы служат, очевидно, в качестве
украшений).

рию развития и сравнительную анатомию. Особенно много
он занимался почками и их строением (при чем многое пред­
восхитил у Б е л л и н и ) , зубами, слуховым органом, в котором
имя его осталось увековеченным, и отдельными частями
венозной системы. Свои труды он снабдил отличными рисун­
ками. Большой труд с общими таблицами по анатомии был
уже закончен, когда он скончался, но напечатан он был

РАЗВИТИИ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

295

лишь через полтора столетия Л а н ц и з и е м по оста­
вшимся доскам с таблицами (1714 г.). Е в с т а х и й сделал
также заслуживающие внимания некоторые патолого-анато­
мические наблюдения. Из других более значительных

Рис. 111. Михаэль Сервет.

итальянских анатомов 16 столетия нужно еще назвать Д ж о ­
в а н н и Ф и л и п п о И н г р а с с и а (1510 — 1580), Д ж у л и о
Ч е з а р е А р а н ц и о (1530—1589), Л е о н а р д о Б о т а л л о
(род. в 1530 г.), К он с т а н цо В а р о л и о (1543—1575)
и, наконец, Ф а б р и ч и д ’А к в а п е н д е н т е (1537—1619),
не сделавшего открытий, но подробно описавшего и графи-

296

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

чески представившего венозные клапаны; главные заслуги
его относятся к области эмбриологии.
Если поставить теперь вопрос, как велико было влияние
на успешное развитие всей медицины всей этой массы
нового материала анатомических открытий, особенно гигант­
ской работы В е з а л и я , то ответом будет: это влияние было
удручающе ничтожно! Даже на находящуюся в такой зави­
симости от анатомии хирургию это бесконечное развитие,
это поистине основание анатомической науки не произвело
никакого решающего влияния. В дни схоластики хирургия
делила участь анатомии. Прямое могучее влияние па общий
прогресс медицины разделила, повидимому, только биология,
а также физиология и клиника в широком смысле этого
слова.
В х и р у р г и и 14-й век принес Италии исключительно
компиляции и комментарии к Г ал е ну и арабам. Хирурги­
ческое воодушевление 13-го столетия совершенно угасло.
Хирургическая ученость в итальянских университетах, также
и в 15-м столетии, продолжала существовать, и можно насчи­
тать нескольких человек, которые были и практикующими
хирургами, настоящими операторами, и занимались также
литературой. К ним принадлежат П ь е т р о д ’А р г е л л а т а
(¡•1423) в Болонье, широко пользовавшийся Г ю и и особенно
охотно производивший резекцию костей, и Ле о на р д о де
Б е р т а п а л ь я в Падуе ( | 1460), который составил свое хирур­
гическое сочинение, как комментарий к соответствующей главе
А в и ц е н н ы . Некоторое хирургическое понимание видно
в дополнениях к девятой книге Рази к Мансуру Д ж о в а н н и
д ’Ар к о л е ('¡‘ 1458), в то время как Д ж о в а н н и В и г о
из Рапалло (живший приблизительно в 1460— 1520 г.г.) был
лишь нракгиком-хирургом, сделавшим карьеру как папский
лейб-хирург. Его учебник, законченный в 1517 г., нашел,
правда, самое широкое распространение, но заслужил
его лишь в очень малой степени. Это — простая компи­
ляция, не давшая абсолютно ничего для прогресса медицины.
От его дельного отца Б а т и с т а д а Р а п а л л о , который был
способным оператором, особенно опытным в производстве
камнесечения, сыну не передалось ничего; он производит
впечатление, как будто бы его высокое положение вскружило
ему голову и поэтому он стыдился своего ремесла оператора.

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XV! ВЕКЕ

Рис. 112. Таблица нервов по Евстахию.

297

298

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Очень вредное влияние оказало защищавшееся им воззрение
на ядовитость огнестрельных ран и производившееся по­
этому варварское лечение их прижиганием
раскаленным железом и кипящим маслом.
Происходивший из умбрийского центра
специалистов по камнесечению и грыжесе­
чению Д ж акопо да Норча
Рис. 113. Слухо­
(f 1510) при­
вые косточки, по
обрел в это
Евстахию.
время большую
славу, которую он разделял
с Джо в а н н и де Романис,
благодаря новому методу камне­
сечения; этот метод в Риме
в 1522 году был опубликован
в „Libellus aureus de lapide
a vesica per incisionem extralicndo“ известным, как ученик
Виг о , М а р и а н о С а н т о д а
Б а р л е т т а (1489 до прибли­
зительно 1550). Этот „мари­
анский“ способ камнесечения
с помощью „большого аппа­
рата“ представляет значитель­
ный прогресс; Д ж о в а н н и
д е Р о м а и и с работал в Риме
вместе с М а р и а н о и, веро­
ятно, М а р и а н о у него на­
учился этому методу.
Введенное Д ж о в а н и и
В и г о выжигание огнестрель­
ных ран было еще более
укреплено его
преемником
в Риме южным итальянцем
114. Один из рисунков веяных
А л ь ф о й з о Ф е р р и (около Рис.
клапанов Джироламо д'Аквапеиденте.
1500—1560); предложенные им
пулевые пинцеты и лечение
стриктур мочеиспускательного канала с помощью зондов
нашли широкое распространение. Ба рт оломе о Маджи

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ II ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

2 99

учил, что огнестрельные ранения суть простые незараженные ушибленные раны и лечил их согласно этому поло­
жению, как доказано, уже п 1544 году, но опубликовал
об этом лишь в 1552 году. Названный уже выше в числе
анатомов Л ео н ар д о Б отал л о выступил на стороне М а д ж и
в своем ценном сочинении об огнестрельных ранениях
(Vulnera sclopetorum) в 1560 году. Первое упоминание об
огнестрельных ранениях встречается у немецких хирургов
в начале 15 века, и ни один из
них, кажется, не был сторонником
ужасного метода выжигания ран.
Насколько
нам
известно, все

Рис. 115. „Alplionsinum“, пинцет
для извлечения из'ль, А. Ферри,
1552 г.

Рис. 110. Ложечные щипцы для
извлечения пуль, по Маджи.

(И о г а н и ф о н Б е р н е , Г е н р и х ф о н П ф а л ь ц п е у н т
1460, П е р о н и му с Б р у н ш в и г , Г а н с ф о н Г е р с д о р ф )
высказывались за более умеренное лечение. Во Франции,
напротив, следовали итальянскому методу выжигания до
тех пор, пока один из величайших хирургических гениев
всех времен из случайного наблюдения не сделал правиль­
ных выводов и не покончил раз навсегда с этим дьявольским
средством. Равным образом П а р а ц е л ь с не хотел ничего
знать о выжигании огнестрельных ран; его стремление
к prima intentio, к простому чистому содержанию раны
и устранению всякой раневой инфекции звучит как бы пред-

3°°

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

видением учения Зем м ел ьв ей с а-Л ис т е р а . Настоящим
хирургом Го ген х е й м а считать нельзя, но таковым несо­
мненно был разделявший его взгляды на лечение ран способ­
ный цюрихский ученый Ф е л и к с В и р т ц (1510 до
прибл. 1580), самый выдающийся хирург немецкого про­
исхождения того времени, который, впрочем, насколько
можно судить по его книге (1536), не отваживался на крупные
операции. Хирургами от рождения, хирургами божьею
милостью были два вели­
ких
француза,
Пьер
Франко и Амб ру аз
Па р а .
Провансалец, П ь е р
Ф р а н к о (1505 до прибл.
1570), кочующий грыжесек, работал и учил по
крайней мере 10 лет
в Лозанне и Берне, а за­
тем в Оранже. До нас
дошли от него „Petit traité“
1556 г. и подробное более
научное руководство от
1561 г., в которых он
выказывает
себя
как
опытный оператор гры­
жесечения,
производи­
Рис. 117. Зеркало для извлечения камней
вшегося
им
с
кастрацией
из женского мочевого пузыря и катарактные иглы Пьера Франко.
или без нее, операции
ущемленной грыжи, камне­
сечения с большим и малым аппаратом; последнюю опе­
рацию он производил с значительным успехом благодаря
улучшению старого метода камнесечения и его инструмента­
рия и изобретению высокого камнесечения. Он особенно
охотно производил операцию удаления катаракты и мог
хвалиться получением при 200 операциях хорошего резуль­
тата в 90°/о случаев. При своих операциях для остановки
кровотечения он пользовался только прижиганием раскален­
ным железом, но зато превосходны его пластические опера­
ции, как, например, при заячьей губе, при расщеплении неба
и дефектах щеки. Он основательно разрабатывал все, за что

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

301

серьезно брался. Он полностью сумел использовать свой
33-летний опыт, и опирался лишь на него. Г а с п а р Т а л ь я к о ц ц о в Болонье (1546— 1599), напротив, при своих
пластических операциях, особенно при выкраивании искус­
ственного носа из кожи руки, пользовался устарелой техникой,
которая поддерживалась на заливе Santa Eufemia в Калабрии
в семейных драдициях и, как доказано, сохранилась в семей­
стве Бранка, а позднее Вианеи и Бояни. Т а л ь я к о ц ц о
принадлежит заслуга пер­
вого научного описания
этой операции; она изло­
жена в его много раз
изданном сочинении „De
curtorum chirurgia per insitionem libri duo“, перво­
начально
напечатанном
в Венеции в 1597«году.
Его собственный плас­
тико-хирургический опыт
был, повидимому,не слиш­
ком велик, его успех
и [влияние скромны.
Амбруаз
Па р э ,
один из величайших хи­
рургов всех времен, вы­
шел из сословия цируль­
ников. Родившись в 1510
году в Bourg-Hersent (рас­
положенном близко от
Лаваля, в графстве того же Рис. 118. Повязка с капюшоном при обра­
зовании искусственного носа из кожи
названия между Норман­
плеча, по Тальякоццо.
дией и Луарой, пересекае­
мой Майенной), он рано поселился в Париже, где уже
вскоре начал работать как цирулышк-хирург в Hôtel-Dieu.
Трудно судить, принесло ли ему пользу преподавание вра­
чей факультета, которое не давалось хирургам и давалось
цирульникам. Таким образом, в анатомии он прошел при­
близительно ту же парижскую школу, как В е з а л и й
и Ж а к Д ю б у а , который впоследствии сделал П а р э своим
препаратором при анатомических демонстрациях, и таким обра-

302

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

зом он стал преемником В е за л и я. Он рано принял участие
и походе Франциска I, как цирульник-хирург, с большой
пользой для своего дальнейшего образования. В более
поздние годы П а р э также много раз участвовал в походах
в качестве фельдшера. В 1552 году он был назначен „chirur­
gien du roi“ и в 1554 г., несмотря на оппозицию медицин­
ского факультета, был принят на почетных условиях, но без
содержания, в хирургическую коллегию (Collège de St. Côme),—
настолько к этому времени упрочилась его репутация, как
хирурга. Позднее он был сделан первым хирургом и камер­
динером короля Карла IX, сопровождал его в путешествиях
и был назначен главным хирургом в Hôtel-Dieu, достигнув
таким образом самого высокого положения, доступного
хирургу во Франции. Он умер в 70-летнем возрасте в конце
1590 г. Дело, совершенное им за его долгую жизнь, огромно.
П а р э заслужил бессмертие, доказав неядовитость огне­
стрельных ран и ошибочность итальянского метода лечения
их кипящим маслом. Этот опыт, основанный на личных
наблюдениях, П а р а изложил в своей новой работе 1545 года,
в которой рассказывает, как у него после одного крово­
пролитного сражения было израсходовано все масло, и он
был вынужден оставить у части раненых пулевые каналы
без выжигания; на другой день он увидел их в значительно
лучшем состоянии, нежели прижженные маслом. В 1550 году
он выпустил анатомическое руководство с добавлением
наставления о вправлении вывихов и акушерской помощи,
в 1561— книгу о лечении ран и переломов черепа, в 1564
и 1572—два больших хирургических труда, которые и создали
главным образом его славу, как великого хирурга. Несмотря
на свою известность, он оставался скромным, что видно из
его любимой поговорки „je le pansay et Dieu le guarist —
я его перевязал, a бог вылечил“. Вначале плохо владевший
пером, он стал потом искуснее, но все же никогда мастером
слова не сделался. Из своего большого состояния он уде­
лял большие суммы на приобретение иллюстраций, коллекций
и покупку тайных средств, чем старался восполнить недо­
статки своего образования. П а р э вполне сознавал свою
реформаторскую задачу, но далеко не за все области хирургии
брался и, например, совершенно не производил камне­
сечения; в литературе в этом отношении он целиком разде­

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

3 °3

лял мнение Ф р а н к о . Наряду с огнестрельными ранениями
он особенно блестяще лечил повреждения груди и головы;
он первый диагностировал перелом шейки бедренной кости.
Наибольшие победы одержала его техника в операциях заме­
щения и исправления. Самой большой же его заслугой нужно
считать улучшение ампутационной техники, в которой средне-

Рис. 119. Амбруаз Парэ, с портрета масляными
красками.

вековая хирургия не сделала успехов. При этом особенно боль­
шое значение имело введение перевязки больших сосудов
вместо кровоостанавливающих средств и раскаленного железа,
которое сам П а р э еще исключительно применял до 1552 года.
Наряду с этим выдающееся значение имеет то усовершен­
ствование а к у ш е р с т в а , которому он положил основание.
Правда, и в этой области средние века не остались
совершенно бесплодными, но успехи оставались очень скром-

3°4

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

ными, даже и принимая в расчет деятельность арабов. Сначала
кое-где придерживались уцелевших лучших заветов древности.

Рис. 120 a-f. Ножное положение по рисункам вХрукописях от 9-го вплоть
до 15-го столетия (по катехизису для повивальных бабок Мустио), доходя
-до Ресслина 1513 г. Рис. b — в настоящее время в Ватикане, в 1513 г. был
еще в Гейдельберге.

Книга „Trotula“ времен C o p a n а впервые (через 1100 лет)
опять рекомендует оберегание промежности от разрыва, дает

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

3°5

понятие о полном ее разрыве и требует наложения на нее
швов. Вин ц ен из Бове говорит даже (согласно одному
ненайденному еще источнику) о повороте на головку при
помощи внутреннего приема; каталонец А р н а л ь д признает
полное ножное положение естественным и требует изменения
всякого иного положения в головное или ножное, как
Аэ ц и й . Гюи д е Ш о л и а к высказывается за инструмен­
тальное расширение зева матки и требует извлечения при
помощи крючков и щип­
цов но примеру арабов;
он говорит также о ке­
саревом сечении на мер­
твой, подобно Б е р н ­
гарду Гордону, и
описывает технику этой
операции. Ф р а и ц из
Пьемонта, работавший
в 1300 году в Неаполе
и после того в Южной
Италии, думал больше
о диэтетике родильниц,
нежели заботился об
улучшении положения
и извлечении плода.
Антонио
Б е н и ви­
с ни предлагал также
производить поворот на
ножку ручным спосо­ Рис. 121. Роды на стуле. Из ТгозШисЫе
Руффа, 1554 г.
бом при косом поло­
жении, рекомендовал на­
кладывать крючок в позвоночный столб, чтобы производить
извлечение па подобие естественного .разрешения. Д ж о ­
в а н н и М и к е л е С а в о н а р о л а имел даже, невиди­
мому, ясное представление о затруднениях при родах
вследствие узкого таза.
В общем, акушерство находилось еще исключительно
в руках повивальных бабок, но как раз в этом отношении
на исходе средних веков, частично в 14-м столетии и вполне
определенно в 15-м, намечается истинный поворот, выраже­
нием чего служит инструкция для повивальных бабок в немецИстория медицины.

20

ЗОб

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

ких городах (1452, Регенсбург); городские советы местами
начинают заботиться об обучении повивальных бабок город­
скими врачами. Первый учебник акушерства после времен
С о р а н а и М у с т и о выпустил в Гагенау у Грана
в 1513 году немецкий врач Э й х а р и у с Р е с с л и н из Вормса,
под заглавием: „Der Swangern Frawen und Hebammen Ross­
garten“. Книжка сильно придерживается катехизиса акушерок
М у с т и о, не только в
тексте, по и в рисунках,
которые заимствованы из
рукописей античных вре­
мен и представляют 16
изображений положения
плода так, как это, может
быть, рисовал еще С ор а н в Риме для учебных
целей (рис. 120). В Гер­
мании
этот
„Розовый
Сад“, который предше­
ствовал подобной литера­
туре других стран, имел
сам еще предшествен­
ника, появившегося еще
в 1500 г. или несколько
РаИЬше: 0Н представляет
собою значительное под­
ражание
легендарному
„Ortolff von Bayerland“ и называется „Ortolffus Doctor
der ertzney“, это „biechlin... wie sich die schwängern frawen
halten süllen vor der gepnrd, in der gepurd und nach der gepurd“
(7 лист.). Несколько позднее его появившийся „Розовый сад“
не содержит чего-либо нового и самостоятельного, но зато
в очень доступной форме передает скромные знания средне­
вековых врачей широким кругам, прежде всего хирургам
итакже повивальным бабкам, хотя у последних с уменьем читать
дело обстояло довольно плохо. Книжка Р е с с л и н а несо­
мненно имела успех, много раз перепечатывалась для врачей
всех стран на латинском, а для хирургов и бабок в переводе
на родной язык каждой страны и вплоть до 17-го столетия псе
время переиздавалась.
Рис. 122. Меркурио. Положение тучной
женщины при родах, 1595 г.

РАЗВИТИЕ АНАТОМИИ И ХИРУРГИИ В XVI ВЕКЕ

3 °7

Для дальнейшего развития акушерства прежде всего
имел значение переход его в руки хирургов. В этом отно­
шении необходимо назвать специалиста по камнесечению
в Цюрихе Я к о б а Р у ф ф , который в 1554 году издал свою
„Schön lustigTrostbüchle von den empfengknussen und gebürten
der menschen“. Он условно высказывается за допустимость
родов в ножном положении, по, не упоминая об освобо­
ждении ручек, рекомендует производить давление извне
на последующую головку. Для извлечения мертвого
младенца он предлагает зазубренный утиный клюв и другие
щипцы по образцу арабских. Анатомическое описание жен­
ских половых органов он заимствует у В е з а л и я , но не
упоминает о скелете таза.
Большим нововведением явилось учение П а р э о пово­
роте на ножку с последующей экстракцией во всех случаях,
кроме полного головного положения. О повороте на головку
П а р э даже не упоминает, и это было полной революцией
в отношении учения, насчитывавшего уже 2000 лет существо­
вания. Он применял также поворот на ножку, как средство
для ускорения родоразрешения, как напр., при placenta
praevia, о которой П а р а первый упомянул, точно такж е как.
впервые он указал на движения младенца, как на средство
для распознавания жизни ребенка. Он описывает кесарево
сечение на мертвых, но от производства его на живых реко­
мендует воздерживаться, так как эту операцию его выдаю­
щийся ученик Ж а к Г и л л е м о (1550—1609) в его личном
присутствии произвел с плохим результатом. Другие три
случая кесарева сечения у парижских хирургов тоже
окончились смертью. Г и л л е м о еще более расширяет
показания к повороту на обе ножки с последующей экстрак­
цией, требует поворота плода так, чтобы спинка приходилась
кпереди; ему знакомо было уже лицевое положение и разрыв
матки при повороте, а также задержка последа вследствие
сужения маточного зева; П а р э и Г и л л е м о производили
уже accouchement forcé. Кесарево сечение на живых, которое
в 1500 году на собственной жене успешно произвел швейцар­
ский мясник Я к о б Н у ф е р и удачно повторил наряду
с несколькими неудачами в 16-м столетии М а р ч е л л о
Д о н а т о , упорно защищал парижанин Ф р а н с у а Р у с с е
в 1581 г., выступавший против Па р э . По данным своего
20*

3о8

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

учителя, А р а н ц и о , С ц и п и о н М е р к у р и о предписывал
производить эту операцию при узком тазе еще в 1595 году.
В своем до известной степени отсталом сочинении „Ьа со таге“
(акушерка) М е р к у р и о , как раньше А в и ц е н н а , рекомен­
дует для тучных женщин особый вид висячего положения.
Нельзя таким образом отрицать, что и в акушерстве
наступила эпоха прогресса. Наука и хирургический опыт
объединились для того, чтобы вести его но пути усовер­
шенствования, при чем в основу развития было положено
собственное непредвзятое наблюдение.
Далеко не то же самое можно сказать об офтальмологии
того же времени. Даже В е з а л и й едва ли ушел далеко
в анатомии глаза от Г а л е н а , а что касается физиологии
глаза и оптики, то лишь И о г а н н К е п и л е р сделал
в этом отношении некоторый шаг вперед, как Г а р в е й —
в других областях и почти одновременно с ним. Таким
образом, положение от этого не изменилось. П а р э также
не способствовал успехам офтальмологии, и только в лице
П ь е р а Ф р а н к о , как уже сказано, перед нами крупный
оператор. Очерк глазных болезней Г и л л е м о (1585) не
содержит ничего из его собственных наблюдений, по все
же является единственным связным руководством по офталь­
мологии, которым до некоторой степени можно было
пользоваться до времени возрождения этой отрасли
знания. Книга „Augendieпst“ Г е о р г а Б а р т и ш а из
Кенигсбрюкке близ Дрездена, которой предшествовали
маленькие немецкие сочинения о глазных болезнях, предста­
вляет собою работу искусного хирурга, полную искренних
стремлений, наблюдательности и неоспоримой ловкости;
книга эта во всех отношениях внушает нам уважение, но мы
не можем видеть в авторе реформатора или обновителя
офтальмологии, хотя в смелости ему отказать нельзя, так
как- он первый произвел экстирпацию глазного яблока.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ
Г о г е н х е й м постоянно указывал на Г и п п о к р а т а, как
на единственного врача,занимающего прочное место вмедицине,
в то время как все остальные должны исчезнуть; великого Г и пп о к р а т а только неправильно понимали. В своей последней

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ

309

работе он по введении шлет привет врачам—сторонникам Г и п ­
п о к р а т а . Г о г е н х е й м далеко, однако, не был одиноким
в этом отношении; напротив того, и другие были па стороне
Г и п и о к р а т а, видя в нем вождя на пути прогресса методиче­
ской индукции и стремясь преодолеть гуманистический неогаленизм, угрожавший заковать медицину в новые роковые цепи,
хотя неогаленизму в сущности уже начинала грозит гибель.
Большое влияние на начавшийся в середине 16 века отказ
от уроскопии, которая проделывалась еще серьезно Л о р е нц ом Ф р и з о м (1531) и массой врачей практиков, оказало
наблюдение, что в сочинениях Г и п п ок р а т а не содержится
никаких указаний на важность этого метода. В этом отно­
шении выделялись немецкие врачи: Б р у н о З е й д е л ь ,
В и л ь г . Ад. С к р и б о н и у с , Йог . Ла нг е , З и г м у н д
К б л ь р е й т е р , нидерландец П и т е р Фо р е с т и итальянец
Л. Б о т а л л о. Начали сомневаться также и в правиль­
ности догмы Г а л е н а в учении о пульсе, как это видно из
писем А н д р е а с а Д ю д и т а , в которых он выступает
и против осмотра мочи.
Против других сторон Галенова учения боролись в Италии
Д ж и р о л а мо К а р д а н о (1501—1576), платоник Б е р н а р ­
д и н о Т е л е з и о (1508 — 1588), Д ж о в а н н и А р д ж е н т е р и о (1513—1572), во Франции два выдающихся врача
Лоран
Жубер
(1529 — 1583) и Ж а н Ф е р н е л ь
(1485—1558). Ж у б е р резко возражал против учения о загни­
вании соков, как причине лихорадки, Ф е р н е л ь в свою
систему включает „солидарную“ патологию и „динамистику“
и ставит деятельность органов в зависимость от строения
их морфологических элементов, одушевляемых теплом,
носителем которого служит дух, и т. д. Все еще продол­
жался также спор об А р и с т о т е л е и П л а т о н е , и среди
относившихся отрицательно к А р и с т о т е л ю находились
носители и пионеры прогресса в естествознании и медицине,
например, испанец Л ю и В и в (1492— 1540) и француз
П ь е р д е ла Р а м ё (1515 — 1572), который так горячо
вступился за Г о г е н х е й м а. В 1562 г. он торжественно
потребовал окончательного освобождения медицинского
образования от оков схоластики; а оба они добивались
новых методов исследования и признавали необходимость
клинического обучения молодых врачей.

Зю

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

Таким образом, особое значение заняло клиническое
направление в преподавании. Оно особенно связано с име­
нем уроженца Вероны Д ж о в а н н и Б а т т и с т а д а М о н т е
(1498—1551), который написал „Idea doctrinae Hippocraticae“,
участвовал в большом издании Г а л е н а в Венеции и написал
частичный комментарий к Канону А в и ц е н н ы ; особенное
значение для потомства имеют его посмертные „Consultationes“ (1556). Новые пути открывала его методическая
разработка преподавания у постели больного в госпитале
Сан-Франческо в Падуе, куда к нему издалека собирались
слушатели. В споре о кровопусканиях он вместе с Ве з а л и е м выступил на стороне Г и п п о к р а т а против арабов.
Прекратившееся со смертью да М о н т е клиническое препо­
давание в 1578 г. было вновь начато О д д и и А. Б о т т о н и
по ходатайству „Natio germanica“ отдельно в женской
и мужской палатах; еще раньше в 1562 г. в Инголыптадте
представителям medicinae practicae было вменено в обязан­
ность заниматься у постели больного. В Падуе клиническое
учение скоро, к сожалению, выродилось в „Schola de pulsibus
et minis“. Нидерландские ученики Б о т т о н и и Од д и ,
Э в а л ь д III р е в е л и ус (1575—-1649) и Ян в а н Г е р не
(1543— 1601) вместе с сыном О т т о (1577— 1622), воодуше­
вляемые учением Г и п п о к р а т а , перенесли заслуживающим
вечной признательности образом падуанское клиническое
преподавание в Лейденский университет в „St. Caecilia
Gastluiis“. В Лейдене, повидимому благодаря Б о э р г а в у ,
оно позднее нашло самую благоприятную для себя почву
на долгое время.
Клиническая казуистика в этот промежуток времени нахо­
дила себе место в „консилиях“ или „консультациях“, как,
например, у М онта ну с а, о чем уже было упомянуто, а также
в „Epistolae medicae“ и „Enarrationes“, или в носивших
более соответствующее содержанию название „Observationes
medicinales“, или в сочинениях, называвшихся просто
„Curationes“, подобно непритязательным „Curae“ салернитанского времени. Кроме уже названных, можно перечислить
еще некоторых из более выдающихся авторов таких сбор­
ников клинической казуистики: преемник д а - Мо н т е в Падуе
Т р и н к а в е л л а (f 1568 г.), А л е к с а н д р М а с с а р и я
(I 1598 г.) в Виченце, Л о д о в и к о С е т т а л а (f 1632 г.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ

3”

испанцы Ф р а н ц и с к о Л о п е ц, А н д р е о д е Л а г у н а
(t 1560 г.), Ф р а н ц и с к о В а л л е с , нидерландцы Р е м б е р т
Додоенс,
Иоссе
ван
Ло мм , особенно
Питер
Ф о р е е с т , в Германии выдающийся И о г а н н К р а т о
фон К р а ф ф т г е й м (1519— 1586 гг.), И о г а н н Ше н к
ф о н Г р а ф е н б е р г (1530—1598 гг.) и Т о м а с И о р д а нус
(1540—1585 гг.) и, наконец, швейцарец Ф е л и к с П л а т т е р ;
последний много занимался душевными болезнями и старался
ввести более мягкую психическую терапию.
Однако, все усиливавшееся стремление к исследованию
в конце 16-го и начале 17-го столетий упорно связывалось
с пережитыми формами, и рядом с широко господствова­
вшим еще галенизмом сохранялся схоластицизм А в и ц е н и и;
тому ярким примером может служить человек, которого
можно с полным правом считать предвестником физического
направления в медицине в 17-м столетии—■С а н т о р и о
Санторио
(1561 — 1636 г.). Его имя стало известным
всему миру, благодаря вступительной речи при получении
медицинской профессуры в Падуе в 1612 г., в которой он, на
основании десятилетних взвешиваний своей пищи и питья
и экскрементов, произвел первую оценку обмена веществ
у человека и пытался определить трудно уловимое количе­
ство выделения через кожу и легкие. Эта речь былапе репечатана бесчисленное число раз. Важнейшие свои дальнейшие
исследования, как например, об измерении температуры
с помощью термоскопа (до Г а л и л е я ) , который почти заслу­
живает названия термометра, об измерении пульса с помощью
„пульсилогия“, об инструментах для удаления камней из
пузыря и для производства парацентеза и т. д., он, подобно
авторам 14-го и 15-го столетий, сообщил ученому миру
в „Commentarii in Artem medicinalem Galeni“ (1612 г.)
и особенно в „Primum fasciculum Libri I canonis Avicennae“ (1626 г.). Так твердо еще держался схоластический
обычай.
Это только один особо выдающийся пример, относящийся
к началу нового столетия, так как в 16-м столетии повсюду
уже кипела работа исследования и наблюдения, хотя резуль­
таты ее, особенно во внутренней медицине, были пока незна­
чительны. Правда, при патолого-анатомических исследованиях
старались ближе подойти к локализации и сущности

312

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

заболевания, но настоящих, представляющих нечто целое,
успехов еще не было; они заставили себя ждать еще не одно
десятилетие.
И все-таки компетентные круги в значительном масштабе
перешли уже к тому, чтобы вести лечение на здоровых
гиппократических основах, вновь пересмотрев весь сохра­
нившийся научный материал во всех областях практической
медицины и вкладывая в уцелевшую постройку там и сям
новые камни. Особенно убедительно показывает это дошедшая
до пас переписка выдающихся врачей, как например, К о н ­
р а д а Г е с н е р а , К р а т о и их друзей; и все-таки нужно
признать, что орудие индуктивного исследования было еще
слишком недостаточно усовершенствовано, выверено и отшли­
фовано, чтобы быть легко доступным для каждого усердного
сотрудника в гигантском труде создания врачебной, осно­
ванной на опыте, науки, а также и для тех, кому судьба не
дала интуитивной уверенности великих пионеров науки,
чтобы безошибочным взором находить технические и логи­
ческие пути и средства, которые обеспечивали бы им успех.
Индуктивный метод носился в воздухе и усваивался богато
одаренными натурами как нечто само собою разумеющееся;
но, чтобы выяснить его сущность и сделать его доступным
для всякого, нужен был учитель с философским напра­
влением ума. Такой нашелся в лице Ф р э н с и с а Б э к о н а
Веруламского.
Бывший короткое время лордом великим канцлером
Англин, Б э к о н (1561— 1626 г.) в своих трудах „De dignitate
et augmentis scientiarum“ (1605 г.) и „Novum organum scientiarum“ (1620 г.), которое, судя по заглавию в духе Ренес­
санса, направлено против А р и с т о т е л я , взял на себя
создание с полной непринужденностью и свободой нового
научного метода — сознательной индукции, основанной на
опыте; этим в то же время он взял па себя „Instauratio magna“
всех наук, особенно же естествознания.
Основы индуктивного исследования были возведены
в философский принцип с целью расширения власти человека
над природой и вооружения его знанием, которое должно
было в то же время привести к новым плодотворным откры­
тиям: устранению всякого предубеждения, суеверия и пре­
клонения перед авторитетами. Объяснение природы и ее

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОДЫ

313

законов должно было производиться таким образом, чтобы
явления природы в эксперименте сами говорили за себя;
навязывать же им нормы посредством рассуждений, по
Б э к о н у , нельзя. Б э к о н основывал свою опытную фило-

Рис. 123. Фрэнсис Бэкон.

Софию главным образом на физике; с ее помощью он
схоластически старается овладеть всей природой. Для
биологических вопросов ему почти совершенно не хватало
понимания. Но даже и в физике он не был пионером
и создателем нового; он только приводил в порядок собранные
другими данные. В конце концов методологическая сторона
дела для него все. Но как раз в этом методе естественные
науки его времени, в том числе и медицина, нуждались
более всего; для медицины он выработал заслуживающие

3 4

МЕДИЦИНА В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ГУМАНИЗМА

внимания нормы; новизна их, впрочем, была невелика и во
всяком случае меньше, чем их пригодность для массы честных
тружеников на научной ниве. Как учит Б э к о и, медицина
пошла по неверному пути с самого начала. Из своих
основных задач: сохранение здоровья, лечение болезней
и продолжение жизни, к последней она едва только при­
ступила; ей Б э к о н посвящает особую книгу, в которой
отдает должное Г о г е н х е й м у. По примеру Г и п п о к р а т а
нужно собирать клинические факты, вести самые тщательные
истории болезней, обращая подробное внимание па все
сопровождающие болезнь обстоятельства; следует самым
мелочным образом производить анатомические исследования,
ведя их и в направлении сравнительной и патологической
анатомии; физиологию изучать путем вивисекции на живот­
ных, избегать односторонности гуморальной патологии. 0не
излечимости болезни часто заключают слишком поспешно;
врач должен при лечении руководиться хорошо обдуман­
ным планом. Нужно методически испытывать все медика­
менты, искать специфических лечебных средств и стремиться
к причинной терапии, широко пользуясь правом врача
исполнять его прекрасную задачу—успокаивать боль и даже
облегчать самую смерть. Б э к о н вполне признавал ценность
химии для всех этих целей; он предвидит даже создание
искусственных минеральных вод с терапевтической целью.
Он очень отчетливо и ясно рассматривает вопрос о пищевой
диэтетике, с точки зрения количественных норм, и о необхо­
димости телесных упражнений для поддержания [здоровья.
Все эти вопросы трактуются Б э к о н о м с большой прони­
цательностью; будучи изложены в кратком резюме, они явля­
лись как бы программой медицинского прогресса; такой
прием и был им оказан. Но следует все же остерегаться пере­
оценки. Самое существенное из сказанного Б э к о н о м при­
надлежало духу того времени и было высказано великими
умами за столетие. „Experimenta ас ratio“, наблюдение, опыт
и рациональное применение всего этого,—вот принцип, с кото­
рым следует подходить к медицине; всего этого требовали
уже Г о г е н х е й м , В и в е с и де ла Р а м é и, незадолго перед
Б э к о н о м , Ф р а н ч е с к о С а и х е ц (1562—1623 гг.) выставил
все это, как непременное требование; того же добивался
одновременно с Б э к о н о м немец Ио а х и м Юн г и у с

ЗАКЛЮЧЕНИЕ И ВЫВОЛЫ

31 5

(1587—1657 гг.), который стремился провести свои принципы
на деле. Но никто, — и это должно быть подчеркнуто,—
не развил этих требований с такой основательностью и энер­
гией, как Б э к о н .
Его философская мысль наложила печать на все развитие
медицины, которое постепенно, хотя и не без колебаний,
начавшись с 13-го столетия, стало ясным уже на исходе
15-го века. Тут окончательно наступило то, к чему стремились
Р о ж е р Б э к о н , А р н а л ь д, Л е о н а р д о , Г о г е н х е й м
и многие другие. Создавая свою систему, Б э к о н из учения
П а р а ц е л ь с а пропустил биологическую часть, оставшуюся
чуждой в сущности и для В е з а л и я. Физика и в возра­
стающей мере химия были науками, положенными в основу
медицины, согласно духу времени. Это преимущественное
положение этих наук нашло полное выражение у Б э к о н а .
В 17-м же столетии они воцарились вполне, и лишь в 18-м веке
биология, после предварительного перехода через анимизм,
снова заняла подобающее место в медицине.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ИСТОРИЯ МЕДИЦИНЫ
ОТ С Е М Н А Д Ц А Т О Г О

ВЕКА

ДО НАШИХ ДНЕЙ
Т. М Е Й Е Р - Ш Т Е Й Н Е Г А

С Е М Н А Д Ц А Т Ы Й ВЕК
ВИЛЬЯМ ГАРВЕЙ И ОСНОВАНИЕ НОВОЙ ФИЗИОЛОГИИ
Из крупных реформаторских стремлений 16-го нека'
наиболее длительное влияние в медицине имели достиже­
ния В е з а л и я и его многочисленных учеников в области
анатомии. Ни одна из других отраслей медицины не отли­
чалась в дальнейшем таким неуклонным движением вперед,
как анатомия. Хотя учение Г а л е н а и не было еще окон­
чательно низложено, однако, его влияние, господствовавшее
до тех пор в медицине, ослабело, и анатомия сделалась
истинной натуралистической наукой, свободной от всяких
спекулятивных измышлений. Казалось бы, что этот факт
не останется без влияния и на дальнейшее развитие физио­
логии. Но этого не случилось, и по весьма понятной при­
чине: в то время как анатомия для своего развития требует
только беспристрастных наблюдений и передачи фактов, для
физиологии необходима широкая всесторонняя естественно­
научная подготовка и прежде всего основательные познания
в области физики и химии, а так как их еще не было, то
в этой области продолжало по-прежнему прочно держаться
учение Г а л е н а , несмотря на единичные попытки протеста.
Для натуралистических изысканий оказалось чрезвычайно
плодотворным влияние „отца новейшей философии“ Р е н э
Д е к а р т а (1596 — 1650 г.). Уже Б э к о н Веруламский
(см. выше стр. 312) подготовил почву для дальнейшего разви­
тия этого направления, Д е к а р т у же принадлежит заслуга
значительного продвижения натуралистов вперед по путям,
намеченным ими еще со времен Г а л и л е я. Наибольшее зна-,
чение для медицины прежде всего имело объяснение Д е к а р ­
т о м всех явлений механическим путем. Его положение, что

32 °

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

тело представляет, собственно говоря, только машину, под­
чиняющуюся законам механики, что все функции тела
в большей своей части основаны на процессах движения
в твердых и жидких его составных частях, заставило исхо­
дить в объяснении всех жизненных процессов, без;исклю-

Рнс. 124. Заглавный лист анатомии Баугини.

чения, из законов физики и химии. В этих основных своих
взглядах Де к а р т теснейшим образом соприкасается с В и л ь ­
я м о м Г а р в е е м , которому удалось впервые поднять физио­
логию до высоты истинной науки.
В и л ь я м Г а р в е й родился в 1578 году в Фолькстоне,
15-ти лет от роду стал посещать школу в Кэмбридже, где
начал также и свое медицинское образование. Последнее
он продолжал в Падуе с 1599 г., главным образом, под руко­
водством Ф а б р и ц и у с а из А к в а п е н д е н т е , которому
он обязан также первыми побуждениями в своих важ-

ВИЛЬЯМ ГАРВЕЙ II ОСНОВАНИЕ НОВОЙ ФИЗИОЛОГИИ

321

нейших открытиях. Позднее он был врачом в госпитале
Варфоломея в Лондоне, затем там же профессором ана­
томии и хирургии, впоследствии лейб-медиком Якова I
и Карла I; вместе с последним провел некоторое время
в Оксфорде. По возвращении в Лондон, Г а р в е й удалился
от общественной жизни, чтобы целиком отдаться своим
изысканиям, и умер в 1657 году в одиночестве и бедности.

Рис. 125. Вильям Гарвей.

Наиболее характерной чертой Г а р в е я была большая
скромность, отличающая не только самую его личность, как
таковую, но проявившаяся во всех его научных работах
и манере их опубликования. Так, после того как его много­
численные наблюдения и эксперименты в области проблемы
кррвообращения, занимавшие его в течение полутора десятков
лет, были обстоятельно изложены в совершенно законченном
сочинении, оно хранилось еще некоторое время в рукописи,
и, наконец, только в 1623 году Г а р в е й решился выступить
21
История медицины

322

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

со споим открытием под названием „Exercitatio anatómica
de motu cordis et sanguinis in animalibus“. В этой работе
он привел совершенно определенное доказательство того,
что „движение крови через легкие и сердце, так же как и но
всему остальному телу, происходит силою пульсации желу­
дочков, что, проходя незаметно (для наблюдения) в вены
и поры мягких частей, кровь затем самостоятельно оттекает
через вены от периферии к центру, от меньших вен к боль­
шим, и оттуда, наконец, через полую вену проходит в сер­
дечную трубку“ и т. д. „Следовательно, говорит он, необхо­
димо сделать заключение, что кровь в организме животного
разносится по телу
своего рода круговым
образом“. Также и про­
цессы в самом сердце
были точно описаны
им в их отдельных
фазах и приведены
в закономерную связь
с
кровообращением.
Единственным значи­
тельным
пробелом,
оставшимся
незапол­
Рие. 120. Из сочинении Гарвея „Exercitatio
anatómica de motu cordis“ etc.
ненным Г а р в е е м, бы­
ло кровообращение че­
рез капилляры, но о существовании последних ему еще
ничего не было известно. Он предполагал существование
анастомозов между тончайшими артериями и венами. Это
первое открытие Г а р в е я выдержало тяжелую борьбу,
направленную как против личности исследователя, так и по
существу, и послужило толчком к разработке вопросов
физиологии.
Второе его открытие послужило основой совершенно дру­
гой стороны медицинской науки,—для учения о развитии; его
положение „опте vivum ex ovo“ одним ударом положило
конец всем существовавшим до той поры фантастическим
теориям о зарождении. Конечно, и здесь не обошлось без
борьбы, особенно обострившейся после открытия семенного
живчика в 1677 году Л ю д в и г о м ф о н X а м м е и о м, или по
другим данным Й о х а н о м в а н А р н е м , результатом кого-

ВИЛЬЯМ ГАРВЕЙ И ОСНОВАНИЕ НОВОЙ ФИЗИОЛОГИИ

32З

poro явилось окончательное признание яйца единственным
источником возникновения жизни.
Но, как позднейшие исследования, подтверждающие
открытия Г а р в е я, так и борьба за них, были постоянным
стимулом для дальнейших изысканий. И подобно тому как
брошенный в воду камень еще долго оставляет на поверх­
ности круги после своего исчезновения в глубине, так и от

Рис. 127. Антоний ван Левенгук.

работ Г а р в е я пошли полны, которые захватывали одну за
другой различные проблемы физиологии. Одна из важных
основ, необходимых для более совершенного понимания крово­
обращения, а именно, открытие хилезных сосудов в 1622 г.
К а с п а р о м А з е л л и , профессором в Павии, получила
полное освещение в работе профессора из Монпеллье,
Й о х а н а П е к е т а в 1647 г. Он разъяснил истинное значение
грудного протока (принимаемого прежде за вену) и установил
его отношение к хилезным сосудам. Вскоре после этого
Й о х а н н В е с л и н г , профессор в Падуе, доказал образо21*

3 24

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

ванне грудного протока из соединения всех хилезных и лим­
фатических сосудов. Более тонкие соотношения в сердце
были обследованы главным образом Н и л ь с С т е н с е н о м
( St e n o , 1638—1683 г.г.). Точное изучение сосудистой системы
стало возможным после применения способа инъекции, впервые
произведенного Ф р и д р и х о м Р и ш е м (1638—1731).
В дальнейшем все более и более широкое применение
получает микроскоп, как важное вспомогательное средство
при анатомо-физиологических изысканиях.
Уже А н т о н
Л ё в е н г у к ( 1 632—1723 г.г.) доказал, что при помощи изобре-

Рнс. 128. Растительные клетки из „Агеапа Naturae“ Левенгука.

тенного, повидимому, Корне ле м Д р еб б ел ем около 1621 г.
(по новейшим данным вероятно еще раньше—оптиками Г a íl­
eo м и З а х а р и е м Я н с с е н а ми ) микроскопа, можно проник­
нуть в такие тайники жизни, которые раньше были совершенно
скрыты от невооруженного глаза исследователя, и к много­
численным грубым анатомическим находкам стало присоеди­
няться ш аг-за-ш агом бесконечное количество фактов из
области тонкой структуры тела; кроме того появилось псе
большая и большая возможность проникновения при помощи
физиологических методов исследования в суть процессов,
совершающихся в организме.
Последствия этого были чрезвычайно велики: структура
мускулов, костной ткани, тонкие соотношения каппилярного
кровообращения и многие другие подробности предстали
с определенной ясностью. Одно из открытий (относящихся

ВИЛЬЯМ ГАРВЕЙ И ОСНОВАНИЕ НОВОЙ ФИЗИОЛОГИИ

325

к тому времени), важное не по своему существу, а по истори­
ческому значению, было сделано Ко н р . В и к т о р о м
Ш н е й д е р о м (1614— 1680 г.); он доказал, что слизь
есть продукт каждой слизистой оболочки в противо­
вес бывшему прежде представлению, что слизь образуется
в мозгу, откуда уже оттекает в различные части тела. Этим
была уничтожена одна из старейших гипотез, составлявшая
в течение ровно двух тысячелетий одну из важнейших
частей теоретических обоснований гуморальной патологии.

Рис. 129. Микроскоп Левенгука (слева: ’вид сбоку; посредине: вид
сверху; справа: вид снизу). На всех трех рисунках можно видеть
устроенную в пластинке систему линз.

Возникшее, главным образом под влиянием Д е к а р т а ,
стремление обосновать физиологию на законах физики и хи­
мии, было страстно воспринято медицинским миром. След­
ствием этого явилось образование двух школ, о которых
будет еще речь ниже. На дальнейшее развитие учения о болез­
нях все эти научные открытия только постепенно приобрели
влияние. Возможно, что это было мудрое самоограничение
многочисленных исследователей, предпочитавших предвари­
тельно подробно изучить строение и функции нормального

326

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

организма, чем пытаться непосредственно разгадать труд­
нейшие проблемы патологии. Во всяком случае, те немногие,
которые отважились внести нечто новое в старое Галеновское учение о болезнях, потерпели полное крушение; тому
ярким примером является фламандец Й о х а н н Б а п т и с т а
в а н Б е л ь м о н т (1577— 1644). Этот человек как бы
перекинул мост между П а р а ц е л ь с о м
с его при­
верженцами и вышеупомянутыми натуралистическими шко­
лами. Своим примером он дал яркую иллюстрацию дву­
смысленного положения того исследователя, который в своем
учении пытается в старые формы вложить новую сущность.
Будучи человеком разносторонним и исключительно одарен­
ным, он изучал последовательно математику и астроно­
мию, затем теологию, потом юриспруденцию, ботанику
и, наконец, врачебное искусство. В своем основном
труде „Ortus medicinae id est initia physicae inaudita. Progressus medicinae novus in morborum ultionem ad vitam longam“
он ставит все жизненные функции организма в зависимость
от высшего жизненного начала, так наз. „архея“ (Archaeus).
Каждая отдельная часть тела имеет своего собственного
„Archaeus insitus“; гармоническим взаимодействием последних
обусловливается нормальная жизнь — здоровье. Над сово­
купностью этих „Archaei insiti“ стоит в качестве регулирую­
щего принципа „Archaeus influus“, движимый извне Выс­
шим Разумом. Состояние болезни не отличается в своей
сущности от состояния здоровья и является, повидимому,
исключительно следствием изменения условий, в которые
„Idea morbosa“ ставит организм в целом, или какую-либо
из его отдельных частей.
В этих глубоко мистических основных воззрениях,
сведенных в законченную систему, чувствуется его бли­
зость к П а р а ц е л ь су. Обладая, однако, слишком силь­
ным натуралистическим умом, этот ученый не мог оста­
ваться долго при подобных представлениях. Его познания
в химии (ему принадлежит открытие углекислоты и вве­
дение вообще понятия о „газе“) побуждали его к попытке
найти химическое обоснование для отдельных болезненных
явлений. Таким образом, из его представлений о болезнен­
ном расположении „архея“ рождаются теперь химические
объяснения наблюдаемых патологических изменений. Так

Вильям Га р в е й

и

основание

новой

ф и зиол оги и

327

например, причиной подагры в а н Г е л ь м о н т считает
слишком большое образование кислот в организме, вслед­
ствие чего нарушается правильная функция почек: неко-

Рис. 130. Иоганн Баптиста ван Гельмонт.

торые вещества не в состоянии вполне выделяться из орга­
низма и вследствие этого отлагаются в суставах.
Сродство его „архея“ с рЬуз!5’ом Г и п п о к р а т а осо­
бенно ясно выступает в наделении архея тенденцией
самостоятельно побороть болезнь. Доказательством этого
является также
предпочтительное употребление в ан

328

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

Г е л ь м о и т о м самых простых лечебных мероприятий.
Предписания диэты, слабительные средства, умеренные
кровопускания играют у него значительную роль. В объ­
яснении же их действия снова выступает на сцену мистицизм
автора; по его мнению, они в гораздо меньшей степени
действуют непосредственно на организм и скорее возбу­
ждают целительные свойства в архее.
Из всего сказанного вполне очевидно, что учение в а и
Г е л ь м о н т а (подобно учению П а р а ц е л ь с а ) не является
исключительно натуралистическим и не основывается только
на эмпирических данных; в нем определенно отмечается
стремление установить путем связи с философией и рели­
гией некий род единства между природой и духом.
Неудивительно, что в а н Г е л ь м о н т не оставил после
себя школы. Время, в которое появились на свет его главные
произведения, носило отпечаток совсем иного направления
мышления. Это был период резко выраженного натурали­
стического образа мыслей, ясно выраженного в исследованиях. Гар вея. Вместд того, чтобы пытаться разгадать
жизненные проблемы путем остроумнейших спекулятивных
измышлений, появилась определенная тенденция к строгой
естественно-научной разработке отдельных вопросов ана­
томии и физиологии. Отмечается также и самоограничение
последователей в своих заданиях, ибо они видели необхо­
димость создать сначала побольше отдельных кирпичей,
и только затем уже приступить к созданию из них гордого
здания всего медицинского учения.
ШКОЛА ИАТРО-ХИМИКОВ И ИАТРО-ФИЗИКОВ
Несомненный прогресс медицинской науки в первой поло­
вине 17-го столетия вызвал у некоторых ученых стремление
свести псе эти научные достижения в одну определенную
обобщающую систему. Естественно, что на долю физики
и химии, которым придавалось тогда большое значение
в медицине, выпала выдающаяся роль: возникли две школы,
в основу каждой из которых легла одна из названных наук,
а именно школы исипро-химиков и иатро-физиков.
Основателем первой из них был Лейденский профессор
Ф р а н ц д е ла Б о е С и л ь в и у с . Но это еще не значит, что

ШКОЛА ИАТРО-ХИМИКОВ И ИАТРО-ФИЗЙКОЙ

329

ему исключительно принадлежит идея создания ее. Еще до его
выступления уже существовал ряд кафедр для изучения
„иатрохимии“, а некоторыми отдельными выдающимися уче­
ными, как напр., Виттенбергским врачом Д а н и и л о м Сенн е р т о м ( 1 5 7 2 — 1637 г.г.), много было сделано для дальней-

FRANCTSCUS OKI.КВОК SYKVIUS . МУ . 11ICIN.T
' PRACTICA-. l\ ACADEMIA l.UCDUN О-ВАТАVA PROKKSSOK.

с ....л.í. — v . . « ■

Рис. J31. Франц дс ла Бос Сильвиус.

шего ее укрепления. С ильви ус был, однако, первым, сумевшим
основать настоящую школу отчасти благодаря своим необык­
новенным знаниям и ученым трудам во всех отраслях меди­
цины, отчасти вследствие необычайной легкости, с которой
он формулировал свои взгляды и передавал их в удобопо­
нятной форме, частью, наконец, вследствие прямого обаяния
его сильной недюжинной личности. С и л ь в и у с сам был
выдающимся анатомом, на что указывают его исследования

330

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

строения мозга (fossa Sylvii). Но эта сторона его деятель­
ности не имеет прямого отношения к тому, что составляло
в полном смысле задачу всей его жизни. Эта последняя
заключалась в стремлении подвести под старую гуморальную
патологию основу из значительно развившейся к этому вре­
мени химии. Таким образом, сродство Сильвиуса с Г а л е н о м
очевидно не только в понимании частностей, но и в их общих
концепциях. Однако, это сродство едва ли было осознано С иль­
ви у с о м, и указание на это, вероятно, вызвало бы с его
стороны решительный протест. Намеком на это является
заглавие его основного уже посмертного сочинения „Praxeos
medicinae idea nova“, представлявшего сводку всех уже
опубликованных учений автора.
Исходным пунктом его учения и одновременно связую­
щим звеном всех его разнородных по своему содержанию
идей является понятие о „ферментации“. Под этим словом
он разумеет процесс, в котором, под влиянием гипотети­
ческого вещества, „фермента“, происходит в организме пре­
вращение одного вещества в другое. Так, по его предста­
влению, не только изменение пищи слюной и секретом
поджелудочной железы следует отнести за счет содержа­
щегося в них фермента, но также и выработка кровыо
веществ, необходимых для постройки организма, проис­
ходит при помощи некоторых ферментов, поступающих
в нее из желчи и лимфы. Под влиянием теплоты тела (calor
innatus) и „духов жизни“ (spiritus) образуются конечные
продукты двух родов: кислые и щелочные. Правильное
качественное и количественное соотношение их обоих есть
необходимое условие для состояния здоровья. Причиной
болезни является, отсюда, образование (вследствие пере­
грузки кислыми или щелочными веществами, или появления
их в неподходящем месте) своего рода „едкостей“ (acrimonia)
кислотного или щелочного характера; они обусловливают
изменение крови, желчи и лимфы и ведут к нарушению
общего обмена веществ. Все болезни распадаются поэтому
на две большие основные группы: такие, которые связаны
с образованием „кислых едкостей“, и другие — с образо­
ванием щелочных. Таким образом, в учении С и л ь в и у с а
мы встречаем снова не только основные положения гу­
моральной патологии, но также ее отдельные понятия.

ШКОЛА ИАТРО-ХИМИКОВ и иатр о -физиков

331

Эти взгляды давали для терапии
соблазнительно
простую основу. Главной задачей при каждом заболе­
вании было выяснение его „кислотной“ или „щелочной“
природы. А за этим должно было следовать лечение
в соответствии с установленными химическими изменениями
по принципу „contraria contrariis“, т.-е. в одном случае
необходимо было вводить щелочи, в другом — кислоты.
При этом придавалось, однако, большое значение поддер­
жанию сил, укреплению общего состояния организма путем
тщательного соблюдения диэты. Также уделялось внимание
и возможности удаления из организма продолжающей свое
действие болезнетворной причины и ослаблению особенно
тяжелых болезненных симптомов. Хотя выбор лекарства
и производился преимущественно в соответствии с этими
химическими основными принципами, все же С и л ь в и у с
не пренебрегал также и старыми, хорошо испытанными
средствами, находившимися вне его более строгих пока­
заний.
Это учение С и л ь в и у с а широко распространилось
среди врачей того времени: оно являлось совершенно
научно-обоснованной системой, удобной как руководство
для лечения больных и в применении к клиническому
обследованию. Главная же причина влияния С и л ь в и у с а
лежала не только в его выдающемся преподавательском
таланте, который он осуществлял прежде всего в небывалом
еще для того времени совершенно новом способе клиниче­
ского обучения, но и в его действительно значительных
достижениях в области анатомии и химии.
Вследствие этого в числе его последователей были не
только врачи, неспособные к критической оценке, но
и люди оригинального ума. К последним прежде всего
нужно отнести английского ученого Т о м а с а В и л л и з и я
(1622 — 1675).
Было бы неправильно называть этого человека учеником
С и л ь в и у с а ; для этого он имел слишком самостоятельный
образ мышления и кроме того выступил со своими рабо­
тами но хемоиатрии уже в то время, когда лишь стали
известны первые важнейшие открытия С и л ь в и у с а . Но
все же нельзя не заметить влияния последнего на даль­
нейшее развитие В и л л и з и я . Он занимался также, глав-

ЗЗ2

Семнадцатый

в1:к

ным образом, анатомией мозга в связи с вопросами пато­
логии нервной системы. В своих физиологических воззре­
ниях он признавал, примыкая в этом отношении к П а р ац е л ь с у , существование трех химических начал: соли, серы
и спирта, которые должны составлять базу всех функций
организма. Он признает, подобно С и л ь в и у с у , фермен­
тацию, но считает это явление до известной степени зави­
сящим от духовных влияний. Следовательно, и здесь также
отмечается соединение Галеновской гуморальной патологии
с более современными химическими учениями. Это смешение
находит себе отражение также и в терапии В и л л и з и я,
стоящей, однако, в своей последовательности значительно
ниже таковой С и л ь в и у с а .
Химическая школа имела большое число последователей
в Германии и Нидерландах, гораздо меньшее, однако,
в других странах, как Франция, Англия, Италия, где в то
время уже завоевали себе прочное положение другие учения.
Представители этих учений, заключавших в себе взгляды
противоположные иатро-химикам, составили другую школу,
иатро-физиков. Стимулом к возникновению этого течения
в науке было, главным образом (если оставить в стороне
чисто теоретическое влияние философии Декарта), открытие
кровообращения. Из механического объяснения этого явления
был сделан общий вывод, что явилось, конечно, до некоторой
степени, переоценкой ценности, о необходимости найти физи­
ческое объяснение и для всех других процессов организма.
Так как в эту эпоху знания в этой области стояли выше
познаний в химии как по своей глубине, так и по их разно­
сторонности, то и приложение их в медицине было значи­
тельно более разнообразным. Этоочевидно уже из тех методов,
с которыми подошел к разрешению своей проблемы С а нт о р и о С а н т о р о (1561 — 1636), профессор в Падуе и
Венеции, один из предшественников иатрофизики, если не
основатель ее.
С удивительным терпением работал этот человек
в течение тридцати лет над разрешением загадки обмена
веществ; в этом вопросе все еще господствовали, как
непоколебимая догма, взгляды Г а л е н а , только лишь
несколько измененные в отдельных пунктах. Ему прихо­
дилось пользоваться им же самим сконструированными

ШКОЛА ИАТРО-ХИМИКОВ И ИАТ. О-ФИЗИКОВ

333

разнообразными аппаратами: весами, измерителями пульса,
термометрами, гигрометрами и проч., а в качестве объекта
исследования, как другими людьми, так и самим собой; он
пытался выяснить отношение введенных в организм веществ
к процессам роста и питания и проследить судьбу веществ
вплоть до выделения
их из организма. Эти
исследования подроб­
но изложены глав­
ным образом в его
сочинении,
появи­
вшемся в 1614 году
под заглавием „Ars de
statica medicina“.
С крайней одно­
сторонностью, отбро­
сив всякую попытку
толкования с точки
зрения химии, С а в ­
тор и о
Санторо
думал найти исклю­
чительно
механиче­
ское объяснение всех
процессов, протекаю­
щих
в организме.
Пищеварение, по ег®
мнению, есть исключи­
тельно механическое
из ме ль че ние пищи;
в о с п р и я т и е хилуса
п р о ис х о д и т вслед­
ствие давления сокра­
щающейся кишки, от­
деления—при помощи
особого vis a tergo; дыхание всецело зависит от механики дви­
жений груди. Теплота тела рассматривалась им как результат
взаимного трения кровяных частиц и проч. Состояние здо­
ровья было, таким образом, выражением правильного
течения всех физико-механических процессов. Важнейшим
следствием его исследований было установление, понятия.

334

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

„perspiratio insensibilis“. Под этим он понимал невоспринимаемое нашими чувствами испарение кожей и легкими
и этим объяснял неравенство в прибавке веса тела срав­
нительно с введенными в него извне веществами, принимая
во внимание, конечно, потерю с различными выделениями
(кал, моча и проч.). Именно это „незаметное выделение“
представлялось ему особенно важным для общего благо­
состояния организма. В его правильной функции зало­
жено необходимое условие для состояния здоровья орга­
низма, нарушение же ее служит причиной многих болез­
ней. Практические следствия для терапии, выведенные
отсюда С а н т о р и о, отличались чрезвычайной простотой:
в каждом отдельном случае болезни необходимо позабо­
титься о восстановлении „perspiratio insensibilis“ путем воз­
буждения сильного потения. Таким образом, этот врач
являет собой наглядный пример того, к какой схематизации
терапевтических мероприятий может привести одностороннее,
казалось бы, строго натуралистическое мышление, — факт,
редко наблюдающийся даже на почве грубой эмпирики.
Нечто подобное представляет из себя учение Д ж о ­
в а н н и А л ь ф о й з о Б о р е л л и (1608— 1679) из Неаполя;
однако, его попытки объяснения имеют более строгий мате­
матический характер, что и было причиной включения его
в число иатро-математиков. Это особенно определенно
явствует из произведенных им вычислений механической
работы сердца. В остальном его взгляды схожи отчасти
с таковыми В и л л и з и я, отчасти со взглядами С а н т о р и о ,
Дальше всех пошел в своих механических объяснениях
фактов Д ж о р д ж о Б а л ь и в и (1668—1707), бывший про­
фессором в Риме. Он пытался выяснить истинную сущность
явлений, проводя сравнение артерий и пен с гидравличе­
скими трубками, сердца—с нагнетательным поршнем, желез—
с ситами, грудной клетки — с раздувательными мехами,
мышц — с рычагами, при чем объяснял исключительно физикоматематическим путем не только вышеназванные, но и мно­
гие еще другие функции организма. При этом им совершенно
игнорировалась тесная связь всех процессов с химическими
изменениями. Точно также и болезненные явления пытался
он объяснить исключительно физическими изменениями об­
щего состояния, а именно уменьшением или увеличением

РЕФОРМА ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ И ТОМАС СИДЕНГАМ

335

тонуса его плотных частей. Но Б а л ь и в и настолько ясно со­
знавал односторонность своих представлений, что оставлял
их исключительно для своих теоретических соображений,
отделяя их совершенно от практики. Таким образом, в то время
как остальные врачи этого направления стремились создать из
своих теорий основу для практики, Б а л ь и в и настаивал на
необходимости самого широкого практического опыта как
для развития учения о болезнях, так и для лечения их.
Таким образом, убеждение, что путь, намеченный иатро-физиками и иатро-химиками, мог даже в лучшем случае привести
только к обогащению медицины теоретическими познаниями
и очень мало способствовать прогрессу практической меди­
цины, проникает мало-по-малу в широкие врачебные круги
и приводит в конце концов к здоровой реакции. В про­
тивном случае опасность, которая грозила медицине, вслед­
ствие чрезмерного увлечения хитроумными натуралистиче­
скими изысканиями сущности всех явлений, могла бы вредно
отразиться как на больных, так и на положении врачей.
РЕФОРМА ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ И ТОМАС
СИДЕНГАМ
Еще глубоко было во многих врачах 17-го столетия убе­
ждение в невозможности создать, несмотря на прогресс на­
туралистических знаний, настоящую естественно - научную
систему медицины, в которой теория составила бы действи­
тельную надежную основу для практики. В этом отношении
большое значение имел, повидимому, тот факт, что эти школы
часто настолько глубоко расходились друг с другом в своих
взглядах, что правда могла быть на стороне только той или
другой из них.
И это было причиной сомнения многих врачей в пра­
вильности пути, на который вступала медицина под влия­
нием натуралистических знаний. А это сомнение породило
убеждение, что эти гениально построенные системы меди­
цины— оставив совершенно в стороне их теоретическую
спорность — на самом деле в значительной мере бесплодны
для единственной цели искусства врачевания, для практи­
ческого лечения больных. Это убеждение, которого не
избегли даже приверженцы вышеупомянутых школ, как напр-

ЗЗ6

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

С и л ь в и у с, оттолкнуло самостоятельных, лишенных пред­
рассудков, врачей от всех этих стремлений и заставило их
снова, но закону противоположностей, вернуться к вра­
чебным принципам, так удачно, казалось бы, побежденным
самыми элементарными положениями учения иатро-физиков
и иатро-химиков; эти старые принципы — было учение Г и п ­
п о к р а т а , гиппократизм.
Выдающемуся представителю
этого учения присвоена была даже кличка „английского
Гиппократа“. В самом деле, С и д е и г а м имеет много точек
соприкосновения с Г и п п о к р а т о м . Даже внешние обстоя­
тельства жизни обоих ученых во многих отношениях сходны
между собой. Подобно тому, как в 5-м веке до нашей эры
вследствие разлада между различными врачебными школами,
медицина была подвергнута опасности распыления и боль­
шого подчинения различным философским догмам, точно
так же и в 17-м столетии врачебное искусство испытало на
себе подобную же угрозу со стороны школ, возникших под
влиянием натуралистических и философских течений.
Т о м а с С и д е н г а м родился в 1624 году в Уиндфорд
Игль в Дорсетшире. Он был сыном знатных родителей;
с 22 лет учился сначала в Оксфорде, затем в Монпеллье.
Получив в Кэмбридже степень доктора, С и д е н г а м начал
свою практическую врачебную деятельность в Лондоне, где
и работал вплоть до своей смерти, последовавшей в 1689 г.
Влияние этого человека па развитие медицины было велико
и продолжительно, несмотря на то, что он не оставил
многочисленных и объемистых сочинений (все его литера­
турные труды могут составить лишь один довольно уме­
ренный по величине том), совершенно не проявил себя
в учено - преподавательской деятельности, не основал
никакой медицинской системы и вообще всегда был склонен
как можно менее привлекать чье-либо внимание к своей лич­
ности. Причина этого заключалась в том, что С и д е н г а м ,
несмотря на превосходное знание всех естественно-научных
достижений своего времени,совершенно сознательно отстранял
все эти взаимно-прртиворечащие теоретические учения от
того, .что он считал единственной задачей медицины, наблю­
дения течения болезни у постели больного и выяснения отно­
шения отдельных больных к заболеванию и соответствующим
врачебным мероприятиям.

РЕФОРМА ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ И ТОМАС СИДЕНГЛМ

337

Несмотря на то, что С и д е и г а м был прекрасным зна­
током и почитателем работ Г и п п о к р а т а , он не выка­
зывал, однако, рабского подчинения учению последнего.
Исходным объектом наблюдений С и д е и г а м а так же, как
и у Г и п п о к р а т а, было острое заболевание с его пра­
вильным и резко-выраженным течением. Он представлял
себе болезнь, как род борьбы, разыгрывающейся в челове­
ческом теле между вредящим началом и живущей внутри
организма природной целительной силой. Исходя из этого,
он разделял все болезненные
симптомы на такие, которые воз­
никли под влиянием прямого
вредящего действия болезнетвор­
ной причины (symptomata essen­
tialia), далее на такие, которые
представляют собой
соответ­
ствующую реакцию организма
(symptomata accidentalia), и, нако­
нец, на такие, причиной возникно­
вения которых служат мероприя­
тия врача (symptomata artificialia).
С и д е н г а м о м впервые было
установлено точное понятие „о
болезненном процессе“, как со­
стоящем из различных фаз, тре­
Рис. 133. Томас Сидснгам.
бующих совершенно различной
оценки с точки зрения врачебной науки. До этого времени
почти все болезненные симптомы принимались за равноценные
признаки болезни. Сущностью хронических заболеваний С ид е н г а м считает или слишком медленную реакцию орга­
низма на болезнетворную причину или же слишком дли­
тельное воздействие этой последней на организм.
Эти положения приводят его в дальнейшем к обширным
исследованиям над значением этиологии болезней вообще
и каждой отдельной из них в частности. В то время как
подавляющее большинство врачей 17 столетия искало при­
чину болезни почти исключительно вне тела больного,
С и д е н г а м считает ее заложенной в самом организме,
отводя в этом отношении первое место болезненным изме­
нениям, возникшим вследствие нарушения правильного
История медицины.

22

338

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

образа жизни (расстройствам пищеварения и изменениям
крови). Большую роль отводил он при этом индивидуаль­
ному предрасположению, „диспозиции“.
То, чем служит предрасположение при каждой отдельной
болезни, представляет из себя так наз. „эпидемическая кон­
ституция“ в процессе течения эпидемии. Выражение „con­
stitute epidemica seu stationaria“ понималось им так: все
болезни, возникающие в определенное время, включая сюда
заболевания интеркуррентного характера, имеют более или
менее одинаковые свойства вследствие того, что все они разви­
ваются из одной и той же основной формы. Это учение,'
существовавшее еще при Г и п п о к р а т е и затем совер­
шенно забытое, несмотря на свою ошибочность, в некоторых
отношениях сыграло несомненно определенную роль в разъ­
яснении вопроса об эпидемиях.
В основе терапии С и д е н г а м а лежит мысль, окра­
шенная основной неполучившей точной формулировки идеей
Г и п п о к р а т а „rpvasig vovacov i a v n o i т.-е. природа человека
есть его целитель.
В то время как иатро-физики и иатро-химики искали
способов активным образом подействовать на болезнь
и были уверены, что они на самом деле имеют возможность
противодействовать ей, С и д е н г а м считает кардинальным
пунктом деятельности врача не самую болезнь, которая, по
его мнению, вообще не представляет чего-либо реально
существующего и является чем-то надуманным, а уменье,
во-первых, точно распознать причину болезни, и во-вторых,
оказать отдельным больным поддержку в их борьбе с болез­
нетворным началом. Он считает лихорадку одним из важ­
нейших средств, при помощи которого организм приходит
самому себе на помощь в указанной борьбе. И в то время как
большинство врачей его времени считали необходимым
бороться с лихорадкой, как с одним из многих других про­
явлений болезни, С и д е н г а м предоставляет при всех
обстоятельствах этот симптом самостоятельному течению.
При этом он не оставляет без должного внимания также
тот факт, что в исключительных случаях необходимо
оказать противодействие процессу естественного изле­
чения; это тогда, когда природой как бы избран лож­
ный путь.

РЕФОРМА ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ И ТОМАС СИДЕНГАМ

339

Его лечебные мероприятия были, по сравнению с дру­
гими авторами, соответственно скромнее. Очень охотно он
применял кровопускание, и ему даже можно вменить в вину
некоторое излишество в этом отношении. Точно также он
применял рвотные и слабительные средства и, наоборот,
редко потогонные. И несмотря на то, что эти последние
во многих случаях оказывали поддержку организму в его
самоизлечении (при острых болезнях с потением во время
кризиса), он их отклонял главным образом из теоретиче-

Рис. 134. Современное изображение переливания крови.

ского противоречия с иатро-химиками. Большое место
занимают в его терапии диэтетические и лекарственные
укрепляющие средства. Но во всех этих лечебных меро­
приятиях он прежде всего стремился приноровить их
к обстоятельствам каждого отдельного случая. Прилагая
особое старание к тому, чтобы строго разграничить между
собой различные виды болезней, он считал все-таки гораздо
более важным установление точного диагноза (т.-е. опреде­
ление точного места данного случая в общей схеме
болезней) и применение для каждого больного лече­
ния, которое наиболее соответствует особенностям его
организма.
Таким образом, главная заслуга С и д е и г а м а заклю­
чается в том, что он настойчиво выдвигал на первый план
09*

34°

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

практическую цель медицины и создал ей оплот против
стремлений врачей - натуралистов к естественно-научному
искусству врачевания. Благодаря ему, гораздо больше, чем
кому-либо из других ученых, медицина 17 века, вместо того
чтобы выродиться в чисто безграничную спекуляцию, всту­
пила на путь, который привел ее мало-по-малу к одному
из самых важных моментов — к основанию так называемой
старой Венской школы.
Целый ряд врачей, неудовлетворенных господствова­
вшими тогда системами, пошел по пути С и д е и г а м а. Этот
путь привел их к различным целям, в зависимости от того,
как представлял себе каждый из них задачи врачебного
искусства. Некоторые из них, сознательно уклоняясь от
обобщающей медицинской системы и несмотря на преобла­
дающее значение практическо-эмпирических основ медицины,
отводили большое место позитивным достижениям, главным
образом в области анатомии. Они не только серьезно зани­
мались изучением нормальной анатомии, но отмечали
и наблюдаемые болезненные уклонения в структуре отдель­
ных частей тела. Наиболее выдающимся представителем
этого направления был швейцарский ученый Т е о ф и л ь
Б о н е (1G20—1689), который изложил результаты своих
исследований в книге, появившейся в 1679 году под назва­
нием „Sepulchretum seu anatómica practica ex cadaveribus
morbo denatis“.3T0 сочинение явилось основным трудом для
многих последующих.
Не меньшего значения были работы группы других
врачей, которые в первый раз поставили своей задачей
систематическое издание монографических описаний отдель­
ных болезней. Наиболее значительным между ними был
Р и ч а р д Мо р т о н , соотечественник и современник Си д е н г а ма , написавший подробную монографию о чахотке; затем
заслуживают упоминания два врача, работавшие над вопро­
сами о кровоизлиянии в мозг, Д ж о в а н н и М а р и а Л а нч и з и (1654 — 1720) и В е п ф е р из Шаффгаузена, а также
и многие другие. Были также опубликованы исследования
над болезнями экзотических стран, работы, касающиеся про­
фессиональных заболеваний, как напр., книга итальянского
врача Б е р н а р д о Р а м а ц ц и ни (1633—1714) „De morbis
artificium diatribe“,

ХИРУРГИЯ И АКУШЕРСТВО В XVI! СТОЛЕТИИ

341

Более сильное оттенение принципов практики и опыта
повлекло за собой введение новых лечебных средств
и методов. Наиболее значительное из этих средств, хинная
кора, была, вне всякого сомнения, привезена из Перу
в Европу еще в сороковых годах 17-го столетия и стала
применяться, несмотря на всевозможные противодействия,
как специфическое лекарство против малярии. Следом за
ней явился целый ряд других продуктов тропических стран,
как напр, корень ипекакуаны, корень Colombo и многие
другие. Получило также большое развитие и лечение целеб­
ными источниками, после того, как оно было в течение
промежутка времени от римского периода и в продолжение
всех средних веков, если и не в полном забвении, то во
всяком случае не имело никакой связи с медициной. Более
усовершенствованное знание химического состава отдельных
источников побудило врачей к новому более полному
использованию этих важных лечебных средств. Из дру­
гих лечебных приемов заслуживает особого упоминания
переливание крови. Это мероприятие, подвергшееся еще
раньше теоретическому признанию, возникло благодаря
открытию Г а р в е е м механизма кровообращения. После
многочисленных опытов частью па животных, частью на
человеке, оно было наконец приведено в исполнение фран­
цузом Ж а н Д е н и в 1666 году. За ним последовали дру­
гие, но результат был настолько мало удовлетворительным,
частью вследствие недостаточной асептики, частью несовер­
шенной техники, что этот метод вошел в практику только
значительно позже.
ХИРУРГИЯ И АКУШЕРСТВО В XVII СТОЛЕТИИ
Достопримечательным является тот факт, что развитие
хирургии в 17-м столетии значительно отстало от прогресса
других отраслей медицины. Казалось бы, что в этой области
медицина должна была сделать большой шаг вперед, бла­
годаря расширению знаний по анатомии. Причина отсут­
ствия прогресса в области хирургии заключалась главным
образом в тех внешних обстоятельствах, в которых прихо­
дилось работать хирургам (см. ниже, стр. 348). Сюда нужно
отнести прежде всего все еще продолжавшееся резкое обо-

342

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

собление их от остальной медицины, что позволяло хирургам
только лишь в очень небольшой степени участвовать
в ее успехах и что оказывало отрицательное влияние на
положение и отношение к хирургии. Без сомнения не хва­
тало также выдающихся людей, которые посвятили бы
себя специально хирургии. Раньше всего появились искус­
ные хирурги во Франции, где со времен П а р э (см. стр. 301)
эта отрасль медицины пользовалась известным вниманием.
Если никто и не мог даже отчасти сравниться с этим
мастером своего дела, то все же такой человек, как скон­
чавшийся в 1718 году П ь е р Д и о н н , требует к себе вни­
мания благодаря своему труду, носящему заглавие: Cours
d’opérations de chirurgie. В Италии выделяется из большого
числа других посредственных хирургов Ц е з а р ь Ma г а т и
(1579— 1648) своими простыми и рациональными приемами
лечения ран; в Англии наиболее замечательным хирургом был
лейб-медик Якова I — Р и ч а р д У а й с м а н . Но несомненно
наиболее выдающимся хирургом этого времени вообще был
немецкий врач, специалист но лечению ран, В и л ь г е л ь м
Ф а б р и ф о н Т и л ь д е н из Кельна (1560— 1634). Его
называют, правда, немного смело, немецким Па р э . Главная
его заслуга заключается в обогащении инструментария, а также
в предложении пользоваться для перетягивания конечностей
при ампутациях жгутом, снабженным зажимом. Ему также
приписывается первая операция извлечения из глаза осколка
железа при помощи магнита.
Гораздо лучше обстояло дело в 17-м столетии с акушер­
ством, несмотря на то, что внешние обстоятельства, — как
это будет еще показано ниже, — были далеко не благо­
приятны для поднятия этой отрасли медицины на должную
высоту. Вне всякого сомнения, некоторым женщинам при­
надлежит заслуга первых побуждений к лучшей поста­
новке искусства родовспоможения. Особенно большое зна­
чение имеет в этом отношении учреждение образцового
родильного дома при парижском Hôtel-Dieu, где пови­
вальные бабки получали подготовку, основанную на дей­
ствительном знании и опыте. К числу этих женщин принад­
лежит Л у и з а Б у р ж у а (1564—1612), известная не только
своей практической деятельностью в качестве повивальной
бабки, но оставившая после себя литературный труд под

ХИРУРГИЯ И АКУШЕРСТВО

В

XVII СТОЛЕТИИ

343

заглавием „Observations diverses“. Еще большее значение
нужно приписать М а р г а р и т е Т е р т р , которая с 1660 года
работала в Hôtel-Dieu в качестве старшей повивальной бабки,
и первой преподавательницы родовспоможения. В Германии
наиболее выдающейся представительницей этой отрасли меди­
цины была жившая
в конце 17-го сто­
летия Ю с т и н а З и ­
те му нд; она оказа­
лась настолько ис­
кусной в своей обла­
сти, что была вы­
звана в Берлин в ка­
честве придворной
акушерки. Ей при­
надлежит также из­
дание очень хоро­
шего учебника по
повивальному делу.
Трудами этих, а
также еще целого
ряда отличных пови­
вальных бабок была
подготовлена почва
настолько, что те­
перь, после того как
был побежден, нако­
нец,
предрассудок
против
мJуж ского п
.
г
Рис. 13о. Акушерская демонстрационная модель
вмешательства В де- из дерева, около 1050 г. (Иенские историколо
родовспоможемедицинские коллекции).
ния, за работу в этой
области стало приниматься псе больше и больше вра­
чей. После того как Ж ю л ь К л е м а н (1649— 1729) по
приглашению Людовика XIV принимал при родах дофина,
стали известными имена трех французских акушеров:
Ф р а н с у а Мо р и со (1637— 1709), П о л ь По р т а л ь (умер
1703 г.) и Г и л ь о м М о к е д е ла М о т т (1655— 1737 г.).
В то время как первый из этих трех врачей должен был
еще бороться с серьезными препятствиями и заняться сна-

344

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

чала коренным преобразованием исследования беременных
женщин, в чем ему оказывал поддержку П о л ь П о р т а л ь,
д е - л а - М о т т сделал впервые попытку наметить точные
основы для вспоможения при всех вообще встречающихся
формах родов, в своем труде, озаглавленном: „Traité
complet des accou­
chements
naturels,
non naturels.et contre
nature“. Для всех
нормальных случаев
он считал показан­
ным только выжи­
дательный
способ
действия; он опи­
рается на анатомофизиологическиезнания, выведенные из
точных наблюдений
над
проявляющи­
мися в родовом пе­
риоде естественными
силами родильницы.
В таких случаях он
считает
излишним
всякое активное вме­
шательство. В слу­
чаях же ненормально
в 1700 году сочинения Девентера.
протекающих родов,
затрудненных какимнибудь обстоятельством, он применяет некоторые простые
наружные приемы. Только в случаях неправильного поло­
жения плода он применяет внутренний поворот — вопрос,
который он тщательно разработал, — и только в крайней
нужде прибегает также к раздроблению плода.
ПОЛОЖЕНИЕ ВРАЧЕЙ В XVII СТОЛЕТИИ
В 17-м столетии, повидимому, под влиянием естественно­
научного прогресса во всех отраслях медицины, отмечается
решительное улучшение положения всего врачебного сословия.

ПОЛОЖЕНИЕ ВРАЧЕЙ В XVII СТОЛЕТИИ

345

Если, по примеру прошлого, для допущения к врачебной
практике и не требовалось государственной аппробации,
а право разрешения практической деятельности по всей Гер­
мании все еще принадлежало медицинским факультетам
немецких университетов, то на государстве лежала по
крайней мере забота по оказанию широкой поддержки
врачам в их деятельности. Врачи, получившие свое звание
от университета законным порядком и называвшиеся „medid
puri“, пользовались особым почетом. Особый наряд, по
которому каждый мог узнать их сразу, и полная достоин­
ства, важная осанка выделяла их из общей массы. Они
с боязнью уклонялись от всего того, что могло бы их
унизить в глазах публики, и особенно от той деятельности,
где требовалось личное приложение рук. Они рассматри­
вали, как неотносящиеся к их функции, всякого рода
хирургические мероприятия, помощь при родах, даже неко­
торые необходимые исследования. Часто они, хотя и присут­
ствовали при этом, но никогда не прикладывали своих рук
к делу. Вся их деятельность ограничивалась, главным
образом, постановкой диагноза и назначением рецепта. Но
как раз это последнее облекалось ими таким ореолом глу­
боко-основательной учености и на самом деле по своей
сложности действительно представляло такое творение ис­
кусства, что казалось источником всех медицинских познаний.
Но, несмотря на это, требования, предъявляемые вра­
чами к их товарищам по сословию, были очень высоки.
Так, например, Гельмштедский профессор Г е р м а н Ко нр и н г (1606— 1681) требовал тщательного отбора студентовмедиков сообразно с их телесными, духовными и моральными
качествами, далее, тщательного образования, при котором
практика не должна терпеть ущерб в угоду теории, и, наконец,
знаний не только в своей области, но также и во всех тех,
которые имеют какое-либо соприкосновение с врачебной
деятельностью. Доказательством того, что эти требования
являются не только платоническими, является учреждение
во многих местах врачебных коллегий, на которые был воз­
ложен контроль за поведением врачей и устранение нена­
дежных элементов.
Как и раньше, важным вопросом оставался гонорар.
В сельских местностях, где количество врачей вообще было

346

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

очень скудным, он платился обычно натурой. Многими же
городами была выработана твердая такса, к которой и при­
бегали в случаях споров между врачом и пациентом.
Впрочем, большинство настоящих врачей состояло на посто­
янном жалованьи в качестве городских или придворных
медиков. Первые носили обычно титул „Physicus“, в отличие
от простого практического врача „Mediáis“, и получали по
большей части, кроме-чистого денежного содержания, также
различное довольствие натурой, как-то: дрова, зерно,
даровую квартиру. Число придворных врачей было при
тогдашнем существовании целой массы правящих и неиравящих государей весьма значительным. Целый ряд меди­
цинских статутов, как, например, таковой герцога Саксон­
ского в 1607 году и Бранденбургский в 1685 году, хотя
и имели целью урегулирование некоторых вопросов народ­
ного здоровья, все же представляли собой скорее тормоз,
чем момент, способствовавший прогрессу развития врачебного
искусства.
Таким же почти уважением как „Medici“ в узком смысле
этого слова пользовались врачи-специалисты по лечению
ран, бывшие по большей части глубоко образованными
людьми. Между ними были также обеспеченные жалованьем
городские хирурги, лейб-хирурги и т. п. В то время как
акушерство вплоть до 17-го столетия было исключительно
в руках повивальных бабок, в течение этого столетия
хирурги все больше и больше начали развивать свою
деятельность и в этой области. Многие из них сделались
исключительно акушерами.
Гораздо ниже этих обеих категорий стояли цирюльники
и банщики. Хотя они и занимались некоторыми отделами
хирургии, но это была преимущественно так называемая
„низшая хирургия“, к которой относилось удаление боро­
давок и мозолей, приставление банок, кровопускание и другие
подобные мероприятия.
Наряду с этими настоящими представителями медицины,
к которым можно причислить также и последних постольку,
поскольку они были помощниками врачей, широко развили
свою деятельность и шарлатаны. Возможно, что многие из
этих людей, занимавшихся часто только одним единственным
лечебным мероприятием, достигали в нем известного совер­

ПОЛОЖЕНИЕ ВРАЧЕЙ В XVII СТОЛЕТИИ

347

шенства, но все же вся их деятельность, построенная на
обмане и эксплоатации публики, носила характер шарла­
танства самого низшего сорта. Все эти люди, как-то
камнесеки, грыжесеки, сниматели катаракт, занимались своим
ремеслом, разъезжая по стране, при чем в качестве легити­
мации и рекламы служило им обычно нечто вроде раз­
решения, выданного каким-нибудь учреждением или даже
просто каким-либо видным частным лицом.
Преподавание медицины в течение 17-го столетия значи­
тельно улучшилось. До тех пор образцовой в этом отно­
шении считалась Салернская школа, затем первенство пере­
шло постепенно во Францию и Нидерланды. Необыкновенно
большой прилив был особенно на факультеты в Монпеллье,
Париже и Лейдене. Доказательством того, как трудно было
медицинским факультетам освободиться от старых традиций,
служат между прочим Гельмштедские статуты, содержавшие
точно изложенные наставления для профессоров, чтобы они
хранили и распространяли врачебное искусство, заботясь при
этом о том, чтоб оно „было передано правильным и непри­
косновенным, таким, каким его создали божьи избранники
Г и п п о к р а т , Г а л е н и А в и це н н а; при этом всю эмпи­
рию, тетралогии П а р а це л ь с а, и другие вредные произве­
дения медицины необходимо совершенно отстранить“. Таким
образом, все егце было слишком могущественно влияние
названных авторов на развитие молодых медиков; практи­
ческое же обучение их у постели больного отошло, благодаря
этому, далеко на задний план.
Необходимо было сильное влияние выдающегося чело­
века, чтобы произвести в этом отношении серьезный пере­
ворот; таким человеком был С и л ь в и й . Он первый снова
не только теоретически указал на необходимость обучения
у постели больного, но организовал также клиники в Лей­
дене, привлекшие к себе со всех концов Европы огромную
массу изучающих медицину людей. Своим примером он
вдохновил к такому же роду действий и других учителей
врачебной науки. Преподавание анатомии, которому было
положено в 16-м столетии такое многообещающее начало,
пользовалось в 17-м столетии особым попечением. Анатоми­
ческие театры, где исследователи занимались не только
своими наблюдениями, но делали также и публичные вскрытия,

348

СЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

превратились в постоянные учреждения при многих высших
школах, особенно в Италии. В Германии же вскрытие чело­
веческого тела все еще принадлежало к числу больших ред­
костей; вокруг произведенных в 1629 году знаменитым
Иенским профессором Р о л ь ф и и к о м публичных вскрытий
трупов двух казнен­
ных поднялся такой
чудовищный и вра­
ждебный щум, что
в результате его ка­
ждую анатомическую
секцию трупа чело­
века стали называть
в насмешку „rolfinken“. Даже среди
самих врачей Гер­
мании было сильно
предубеждение про­
тив самоличного за­
нятия анатомией.
Профессора ограни­
чивались тем, что,
присутствуя при сек­
циях, давали устные
объяснения отдель­
ных фаз
их
и
случайно встречаю­
щихся при
этом
находок, при чем
для
демонстрации
Рис. 137. Bibliotlieca anatómica.
пользовались палоч­
кой.
В хирургии постоянная необходимость точного знания
анатомических соотношений требовала непосредственного
и более подробного занятия анатомией. В Италии практи­
ковалось даже преподавание хирургии и анатомии одним
и тем же учителем, так что в этой стране никогда не
могла образоваться такая резкая грань между хирур­
гией и всей остальной медициной. Лучше всего был
урегулирован вопрос преподавания хирургии во Фраи-

ПОЛОЖЕНИИ ВРАЧЕЙ В XVII СТОЛЕТИИ

349

ции, где в остальном были такие же отношения, как
в Италии.
Несмотря на это несомненное улучшение преподавания
хирургии, организация обучения акушерству была еще
чрезвычайно недостаточной, хотя уже многие из искусных
хирургов были в то же время и выдающимися акушерами.
Причиной этого был все еще существовавший предрассудок,
полагавший непристойной мужскую врачебную помощь
женщине, что значительно затрудняло или даже совершенно
исключало занятие акушерством. Благодаря этому, знаме­
нитое родовспомогательное учреждение при Hôtel - Dieu
в Париже оставалось для врачей недосягаемым; оно упра­
влялось и обслуживалось исключительно повивальными баб­
ками, которые могли вследствие этого свободно расширять
свое знание и умение, а также и значительно укрепить свой
авторитет. Врачи, хотевшие посвятить себя акушерству,
принуждены были большей частью пользоваться для своей
подготовки моделями и фантомами и многому учиться уже
на практике.

в о с е м н а д ц а т ы й век
СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XVIII ВЕКЕ
Под влиянием С и д е н г а м а и его единомышленников,
противников исключительно теоретического направления
в медицине, врачебное искусство, казалось бы, должно было
пойти по новому пути, основанному на эмпирико-практических
знаниях. Однако, с течением времени в медицинской науке
появилось стремление к образованию систем, напоминающих
медицинские школы прошлого столетия, широко охватываю­
щих отдельные отрасли медицины. Если это, с одной стороны,
помешало широко развиться этому одному направлению,
то с другой, соревнование представителей двух противо­
положных мнений привело их к некоторому примирению во
взглядах.
Влияние философии на медицину в 18-м столетии было
несомненно и выразилось не в непосредственном восприятии
философских учений, а в общем подъеме всей науки, возник­
шем в эту эпоху и особенно заметном в немецкой медицине.
Здесь большое влияние на врачебное мышление оказали:
главным образом Л е й б н и ц (1646—1716) и его ученик X р ис т и а н В о л ь ф (1679—1754). Они изгнали мистический эле­
мент из медицины, как из натуралистической науки, и дали
толчок к пользованию всеми вспомогательными источ­
никами, как физикой, математикой и микроскопией,
к основанию медицинских журналов и к некоторым дру­
гим идеям.
Из естественных наук физика сделала значительный шаг
вперед. Величайшие открытия в этой области связаны
с именами таких ученых, как Н ь ю т о н , Б е р н у л л и , Э й л е р ,
Ф р а н к л и н , В о л ь т а , Г а л ь в а Ни.

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XVIII ВЕКЕ

351

В химии важную роль играла флогистическая теория
Э р н с т а С т а л я , который исходил из того соображения,
что сгорание всевозможных тел зависит от содержания в них
„флогистона“. Таким образом, это было уже предчувствие
кислорода. Позднее его открыл П р и с т л е й , после чего уже
Л а в у а з ь е дал окончательное и правильное разъяснение
процесса горения.
Большинство выдающихся врачей этого времени уде­
ляли много внимания общим естественно-научным вопросам,
причем они особенно усердно занимались химией и физикой;
вообще в 18-м столетии связь медицины со школами иатрофизиков и иатро-химиков не была вполне утеряна. Руко­
водящая роль во врачебном искусстве принадлежала само­
стоятельным исследователям, но и на них было заметно
влияние старых учений и воззрений.
Эта связь выступает особенно отчетливо у уже упомя­
нутого нами Эрнста С таля. Он родился в Ансбахе в 1660г.;
занимался главным образом под руководством иенского
профессора Be д е л я, пользовавшегося в свое время до­
вольно большой известностью в области „иатрохимии“; был
затем доцентом в Иене, а в 1694 г. стал профессором
в Галле, где делил преподавание с Фридрихом Г о ф ф м а н о м .
Между ними последовал затем разрыв, и вследствие этого
в 1716 г. С т а л ь покинул Галле и переехал в Берлин, где
стал королевским лейб-медиком; там он и умер в 1734 г.
Важнейшим его трудом, в котором он изложил свои
воззрения и обосновал свою систему, является „Theoria medica
vera, physiologiam et pathologiam tanquam doctrinae medicae
partes vere contemplativas e naturae et artis veris fundamentis
intaminata ratione et inconcussa experientia sistens“, вышедшая
в 1708 г. Уже в заглавии книги содержатся черты, харак­
терные для автора; это, с одной стороны, глубокая уверен­
ность в справедливости его учений, а с другой стороны —
основные идеи, при помощи которых он строит свою систему.
Эта последняя имеет ясно выраженный „динамически-органистический“ характер, но с отчетливым пиэтистическим
оттенком. Исходным пунктом служит „anima“, понимаемая
в качестве высшего жизненного принципа — на манер
„Physis“ Гипократ а или „Archaeus“ Г о г е н х е й м а . Душа
сообщает мертвой материи жизнь, удерживает в нормальном

352

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

организме все функции в состоянии равновесия и препят­
ствует распаду его. Распад и с тем вместе смерть могут
наступить лишь вследствие того, что „anima“ покидает тело.
Силой, которой пользуется душа для осуществления своих
функций в теле, является движение, обусловливающее опре­
деленный „тонус“ движущихся частей или органов. С этой
точки зрения болезнь представляет собой состояние, при
котором тонус теряет свой нормальный характер; этим
„anima“ автоматически побуждается к восстановлению его.
Она достигает этого, главным образом, путем влияния на
круг кровообращения, так как расстройства в нем являются
одной из наиболее важных причин расстройств движения.
Одним из наиболее действительных способов самозащиты
организма во время болезни служит лихорадка, на которую
необходимо смотреть, как на выражение повышенной дея­
тельности души. Близко к лихорадке стоит воспаление,
которое в сущности отличается от нее лишь своим местным
характером.
Идя по этому пути, С т а л ь в своих воззрениях близок
к гуморальпо - патологическому пониманию. В этиологии
болезней большую роль играет „полнокровие“, с ним „anima“
ведет самостоятельную борьбу — в детском возрасте при
помощи носовых кровотечений, в юношеском — при помощи
кровохаркания, в зрелом возрасте — у женщин при помощи
месячных и у мужчин при помощи геморроидальных крово­
течений.
Высший терапевтический принцип С т а л ь с полной
последовательностью видит в поддержке „animae“ в ее
стремлениях; этот принцип вполне совпадает, таким образом,
с взглядом Гиппокра т а на „Physis“. Сходство идет дальше.
Слова Гиппо к р а т а „cpvaeig vovamv lavgol“ находят отклик
в словах С т а л я , „человек носит своего врача в самом себе,
природа является врачом болезней“. Целью лечения слу­
жит попытка воздействовать на ненормальные движения
так же, как это начато уже „душой“. Если движения
слишком сильны, необходимо их подавить. Наиболее важ­
ным и действительным средством в этих случаях служит
кровопускание, заменяющее естественные кровотечения, для
этой же цели служат слабительные, рвотные, потогонные
и т. п. средства. Наоборот, слишком слабые движения слу­

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XVIII ВЕКЕ

353

жат, по С т а л ю, показанием для назначения раздражающих
средств самого различного свойства. Все средства, назна­
чение которых противоречит его теории, С т а л ь не признает;
такова между прочим участь опия и хинина. Особого вни­
мания заслуживает попытка Сталя вновь ввести психическое
лечение душевнобольных.
Учение С т а л я , рассматриваемое как целое, получило
название „анимизма“; несмотря на некоторую непоследова­
тельность, оно в общем представляет оригинальную и строй­
ную систему. Только благодаря этой законченности оно
приобрело многочисленных приверженцев, несмотря на суще­
ственные недостатки и, даже с точки зрения того времени,
отсталое толкование явлений. Ученый, вся сила которого
была в теоретическом подходе к предмету, объявлял ана­
томию и физиологию, а также всякое занятие наукой вообще
излишними для врача; не останавливаясь на этом, он утвер­
ждал, что хорошие теоретики являются плохими практиками.
Борьба, которую вел С т а л ь с односторонними и слишком
высоко ставящими себя „иатро-химиками“ и „иатро-физиками“,
несомненно имеет значение, но со своей „системой“ он
пошел дальше намеченной цели. Его идеи во многих отно­
шениях действовали подкупающим образом, но собрали
вокруг него сравнительно мало врачей. Собственной школы
он не создал.
Гораздо большее влияние приобрели теории современ­
ника С т а л я , Ф р и д р и х а Г о ф ф м а н а , учения которого
обязаны своим происхождением вражде его личной и по суще­
ству—по отношению к „системе“ С т а л я . Г о ф ф м а н родился
также в 1660 г. в Галле; подобно последнему, и он был уче­
ником В е д е ля в Иене; позже, однако, получив ученую сте­
пень, он сделался учеником английского „иатро-физика“ РобБ о й л я . В 1688 г. он получил назначение на должность
„РНуэшиэ’а “, в Гальберштадте, а шестью годами позже
сделался профессором в Галле. В 1709 г. он был назначен
лейб-медиком Фридриха 1, но вскоре вследствие интриг
должен был оставить Берлин; вернувшись в Галле, он зани­
мался профессорской деятельностью до самой смерти, после­
довавшей в 1742 г.
Почти во всех отношениях Г о ф ф м а н был личностью
совсем непохожей на С т а л я . Между ними была открытая
2а
История медицины.

354

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

вражда, чему много способствовали успехи Г о ф ф м а н а ,
с чем не мог мириться честолюбивый и обидчивый С т а л ь .
Из теоретических воззрений Г о ф ф м а н а видно, что и са­
мые старые медицинские теории можно приспособить к со­
временному пониманию и, использовав новые естественно­
научные положения и методы, превратить их в более или
менее законченную систему. Нет никакого сомнения также,
что Г о ф ф м а н находился под сильным влиянием Ле й б ни ц а
и Вольфа; благодаря Вольфу, Г о ф ф м а н прекрасно понял,
что при помощи математического демонстративного метода
и систематизации можно придать суждениям такой вид
основательности, что всякое более глубокое проникновение
в суть дела окажется уже ненужным.
Основным сочинением Г о ф ф м а н а служит его „Medicina
rationalis systematica“, обнимающая 9 томов и законченная
за несколько лет до смерти; в этом труде он развил свою
систему самым детальным образом, при чем сумел дать очень
удачное сочетание механистических и динамистических идей.
Ход их в общем следующий: наше познание ограничено
и сводится к тому, что может быть воспринято чувствами.
Все силы и обусловливаемые ими процессы связаны с мате­
рией и проявляются в виде движения, действия, противо­
действия, сокращения и расширения. Жизнь представляет
собой движение сердца и крови; смерть—-остановка дви­
жения и, как следствие этого, гниение. Здоровье — это
нормальное течение всех движений, болезнь— расстрой­
ство их. При нормальном движении крови нормально
совершаются отделения и выделения. Пищеварение также
зависит от температуры тела, которая стоит на определенной
высоте благодаря кровоснабжению; процесс пищеварения
заключается в превращении пищи благодаря действию слюны.
Организм в целом можно сравнить с гидравлической машиной,
которая питается чем-то вроде нервного флюида, „эфиром“.
Этот „эфир“ находится главным образом в мозговых желу­
дочках; отсюда движением мозга часть его по нервным
трубочкам распространяется по всему организму, другая
часть циркулирует с кровыо. Обе системы находятся в опре­
деленной связи. Во всех частях тела нормальный „тонус“
ткани регулируется флюидом. Если нервный флюид протекает
в слишком большом количестве, наступает патологическое

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XV11I ВЕКЕ

355

состояние спазма; в противном случае, если флюида мало,
развивается состояние атонии. Поражение той или иной
части тела может вовлечь в сочувственное страдание и другую
часть тела, даже если она расположена не по соседству
с первой. Между определенными органами существуют
определенные „симпатические“ соотношения; такие отно­
шения имеются между нервной системой и пищеварительными
органами, между грудной железой и маткой и т. д.
Терапевтические принципы Г о ф ф м а н а , в соответствии
с кажущейся ясностью его учения о болезни, сознательно
выдержаны в чрезвычайно простых тонах. Чтобы составить
лечебный план в каждом отдельном случае, необходимо
прежде всего установить, в каком отношении расстроены
нормальные „движения“ в организме, и насколько изменен
„тонус“ тканей. Отсюда, в соответствии с двумя главными
видами расстройства движений, возникают два различные
терапевтические метода: один ставит себе целью борьбу
с замедленными движениями и повышенным вследствие этого
тонусом; в этих случаях назначаются противосудорожные,
успокаивающие, разрешающие и опорожняющие средства;
в другой группе случаев пытаются при помощи различных
раздражающих средств возбудить движения и повысить
тонус. Большую роль в терапии Г о ф ф м а н а играли также
диэтетические предписания всякого рода, минеральные воды
и кровопускания. В умеренном количестве применял он также
и лекарства в собственном смысле слова; особенно охотно при­
бегал он к изобретенному им в качестве „бальзама жизни“
(Elixir viscerale Hoffmanni) и к известным Гоффманским каплям.
Благодаря кажущейся последовательности его теоретиче­
ских идей, из которых логически и без всякого насилия вы­
текали его терапевтические принципы, благодаря также боль­
шой простоте его лекарственных средств и приемов, гораздо
менее сложных, чем применявшиеся его современниками,
Г о ф ф м а н пользовался популярностью среди врачей и имел
успех у пациентов, несмотря на то, что в сущности его си­
стема, при критическом подходе к ней даже с точки зрения
тогдашних знаний, опиралась на очень шаткие основания,
и ее законченность и цельность зависела только от чрезвычайно
умелого слияния старых теорий с результатами новых есте­
ственно-научных данных.
°3*

356

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

Еще большим эклектизмом пропитано учение другого
современника С т а л я и Г о ф ф м а н а—Г е р м а н а Б о е р г а в а . Он родился в 1668 г. в УогЬоЛ около Лейдена
в семье пастора, изучал сперва теологию, по затем скоро
перешел к медицине, которой занимался в Лейдене. В 1693 г.
он получил там звание врача, с большим успехом занимался
практикой, отклонил приглашение на должность лейб-медика

Рис. 138. Герман Боергав.

и в 1713 г. занял кафедру теоретической медицины, осво­
бодившуюся после его учителя Д р е л и н к у р а . Б о е р г а в
пользовался очень большой известностью в качестве клини­
ческого профессора; его популярность в этом отношении
была так велика, что отовсюду ученики толпами стекались
в Лейден. 50-ти лет от роду он заболел подагрой, покинул
вследствие этого университет в 1729 г. и в 1738 г. умер.
На долю немногих врачей выпало такое общее признание
и любовь,какими пользовался Бо е р г а в . Это зависело прежде

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XVIII ВЕкЕ

357

всего от счастливого сочетания в нем гения и характера;
помимо обширных знаний и большого ума, он отличался
добротой и на-редкость приветливым и открытым нравом.
В своих стремлениях и учениях Б о е р г а в явно при­
мыкал к родственному ему по духу С и д е н г а м у. Его воз­
зрения отнюдь не являются стройной, законченной систе­
мой, хотя современникам она несомненно импонировала, как
таковая. Ему не хватает основной, объединяющей мысли,
которую мы тщетно ищем в его произведениях. С одной
стороны, Б о е р г а в всюду стремится результаты анатоми­
ческих и физиологических исследований согласовать с наблю­
дениями и опытом, приобретаемыми у постели больного,
при чем всюду и всегда клинике отводится первое место;
с другой стороны, он пытается из учений врачей всех времен,
с которыми он был знаком благодаря своим глубоким истори­
ческим изысканиям, извлечь все то, что имеет значение и что
объясняет те или иные явления; при чем он всеми силами
стремится теорию подчинить практике. Всюду примером
для него служит Г и п п о к р а т ; воскресить его идеи он счи­
тает своей главнейшей задачей. Наиболее ясно видно это
в его „Aphorismi de cognoscendis et curandis morbis“, являю­
щихся, наряду c „Institutiones medicae“, самыми важными
его трудами.
Все сказанное ясно показывает, с какими трудностями
сопряжено изложение идей Б о е р г а в а во всей их связи.
Его учение о болезни в качестве отправного пункта имеет
следующее положение: как все органические процессы зави­
сят от движения твердых и жидких частей, так и болезнь
представляет собой не что иное, как расстройство движения,
при чем оно локализуется или в тканях, или в соках. В пер­
вом случае дело идет об органических пороках развития, об
отклонениях от нормы составных частей тканей в отношении
числа, величины и положения, или о слишком сильном, или
слишком слабом напряжении. В других случаях дело идет
о количественных изменениях, особенно о плеторе или изме­
нениях в их взаимоотношении, внешним выражением чего слу­
жит гак называемая „acrimonia“; она может быть кислого,
соленого, горького, ароматического, жирного, щелочного или
клейкого характера. Таким образом, перед нами — учение о дискразиях, доведенное до крайности и пропитанное другими тео-

35В

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

ремами; в этом учении Б о е р г а в а не заметно прогресса,
по сравнению с такими же более старыми теориями. За то
Б о е р г а в составил превосходные описания болезней, что
является результатом очень тщательного наблюдения и иссле­
дования больных, при чем необходимо отметить, что он
впервые стал прибегать к помощи термометра и лупы.
В клинической медицине влияние Б о е р г а в а было таким
образом очень велико и удержалось в течение продолжи­
тельного времени. Продолжателем его дела был тот из его
учеников, который сумел воспринять и развить его практи­
ческие идеи; таким учеником был Г е р г а р д в а н С в и т е н .
Ва н С в и т е н родился в Лейдене в 1700 г., изучал сперва
государственное право, но вскоре перешел к медицине. Скоро
он стал любимым учеником Б о е р г а в а и в 1725 г. сделался
врачом. Будучи католиком, он не мог занять официального
положения в Лейдене и оставался ассистентом своего
учителя до 1745 г., когда, следуя приглашению Марии
Терезии, переехал в Вену. Здесь он занял должность лейбмедика императрицы и был, кроме того, поставлен во главе
всего медицинского дела в Австрии. Здесь он прежде всего
получил предложение реформировать венскую медицинскую
школу. Это поручение было выполнено им блестяще. Реор­
ганизационная работа во всех областях народного здраво­
охранения, литературная работа и практическая врачебная
деятельность заполняли его жизнь до самой смерти, после­
довавшей в 1772 г.
В ан С в и т е н был верным учеником Б о е р г а в а , все
время действовавшим в духе своего учителя; лучшим дока­
зательством этого служит его главный труд „Комментарии
к афоризмам“ учителя; этот труд содержит очень боль­
шой и превосходный по качеству материал по вбпросам
казуистики и терапии. В ан С в и т е н стал употреблять
в качестве средства против сифилиса раствор сулемы (так
называемый Liquor van Swieten), давая его внутрь, — весьма
важное нововведение.
Преобразование венских клиник по образцу лейденской
было начато в а н С в и т е н о м, честь окончания этой реформы
принадлежит другому ученику лейденского профессора
А н т о н у д е Г а е н у . Родившись в 1704 г. в Гааге, он
получил такое же образование, как в а н С в и т е н , принял

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ В XVIII ВЕКЕ

359

от последнего приглашение переехать в Вену; отнюдь
не в целях каких-либо корыстных выгод переселился туда
в 1754 г. и в 1776 г. умер там. Это был блестящий и в своей
области на - редкость одаренный ум, не лишенный, однако,
значительных недостатков; такими недостатками были прежде
всего большое самомнение и нетерпимость по отношению
к инакомыслящим, а также известная наклонность к мистике
и зависящая отсюда вера в колдовство, стоявшая в крича­
щем противоречии
со всеми другими
его воззрениям и.
В общем же Г а е и
был клиницис том
божьей милостью и,
в качестве такового,
опыт и наблюдение
у постели больного
он ставил выше все­
го. Полный презре­
ния ко всякой си­
стеме, он воплощает
в себе явную реак­
цию против напра­
вления, во главе ко­
Рнс. 139. Гергард ван Свитен.
торого были Г о ф ф ­
ма н и С т а л ь , и,
несмотря на некоторую непоследовательность, касающуюся
преимущественно частностей, считает себя убежденным сто­
ронником гиппократизма.
Ратуя за него, Г а е н совершенно последовательно и явно
склоняется к гуморально-патологическому взгляду на вещи,
хотя от одностороннего отношения к ним он далек. Главным
трудом его является „Ratio medendi in nosocomio practico
Vindobonensi"; книга эта выходила на протяжении 1758—1779 г.г.
и представляет собою не что иное, как ежегодник, охваты­
вающий период времени более чем в 20 лет; в ней Г а е н
сумел образцово обработать весь клинический материал.
Этот материал в сущности не является систематической обра­
боткой, тем более что казуистическая форма изложения делала
это невозможным, но в книге мы находим массу очень цен-

ЗбО

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

ных наблюдений, много новых описаний болезней, многочи­
сленные эпикритические замечания, основанные на вскрытиях,
и, наконец, много новых важных указаний, касающихся
лечения.
Труд, о котором сейчас была речь, играл в качестве
источника медицинского знания очень важную роль у совре­
менников I' а е н а; наряду с этим, он пользовался боль­
шим влиянием, как человек, сумевший поставить на большую
высоту клиническое преподавание и состояние клиник; он
является истинным творцом так называемой „старой Венской
школы“, давшей целый ряд выдающихся исследователей
в различных областях медицины и создавшей возможность
для многочисленных врачей из всех стран пройти превос­
ходную практическую школу. Среди исследователей, вышед­
ших из этой школы, необходимо прежде всего назвать
А н т о н а Ш т е р к а (1749 — 1803), преемника в а н С в и ­
т е на на посту руководителя австрийского ведомства народ­
ного здравоохранения; Ш т е р к создал себещмя работами
о действии различных, до тех пор мало щдагёдованных расти­
тельных ядовитых веществ. Нужно упомянуть также про
М а к с и м и л и а н а Ш т о л л я (1742— 1787), который был
очень склонен преимущественно к гуморально - патоло­
гическим взглядам и умел соединить с этим совершенно
необычное для того времени понимание важности патолого­
анатомических исследований; в клинике это был образцо­
вый учитель. Значение следующего питомца Венской школы
Л е о п о л ь д а А у е н б р у г г е р а (1722— 1809) в свое время
не было оценено. Он открыл перкуссию, обнародовав
этот метод в 1761 г. в виде „Inventum novum ex percussione thoracis humani ut signo abstrusos interni pectoris
morbos detegendi“. Это открытие сперва не обратило на
себя никакого внимания и получило признание лишь
благодаря лейб-медику Наполеона К о р в и з а р у (1808). С тех
пор перкуссия стала точкой отправления, из которой разви­
лась вся современная физическая диагностика; введение
перкуссии было несомненно толчком, если не к открытию,
то во всяком случае к использованию аускультации. Этот
метод исследования, совсем было забытый, был воскрешен
Р е н е Л е н не к о м (1818), присоединившим к выслушиванию
непосредственно ухом аускультацию при помощи изобретен-

СИСТЕМЫ МЕДИЦИНЫ U XVIII ВЕКЕ

3 б 1

кого им стетоскопа. Хотя Венская школа дала много замеча­
тельных исследователей и немало таких, которые, не принад­
лежа к ней непосредственно, были связаны с ней духовно,
тем не менее ее влияние продержалось только несколько
десятилетий, и уже в девяностых годах XVIII века она
пришла в упадок. Во всяком случая мы не имеем права
ставить слишком низко значение такого человека, как И о г а н н
Петер
Франк
(1745 — 1821), кото­
рый
с 1795 по
1804 г. стоял во
главе Венской боль­
ницы и клиники вну­
тренних
болезней.
В 1792 г. появился
его труд „De curandis
hominum morbis epi­
tome“; он отличался
сжатостью и ясной
формой изложения
и служил хорошим
руководством
для
врача-практика. Бла­
годаря этим свой­
ствам, книга поль­
зовалась
большим
вниманием и широ­
ким распространением еще в ряде десятилетий после
смерти
Ф р а н к а. Большой известностью пользовался
также его учебник судебной медицины, как образцовое
руководство по этому вопросу.
Эта замечательная эпоха в медицине продолжалась срав­
нительно недолго, вследствие стремления исследователей
того времени поставить в основу практической медицины
естественно-научные знания, далеко уже ушедшие вперед.
Наиболее замечательным и полным выразителем этого стре­
мления в XVIII веке был А л ь б р е х т фон Г а л л е р , которого
по праву можно считать первым врачом-есгествоиспытателем
в новейшем смысле слова.

362

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

АЛЬБРЕХТ ФОН ГАЛЛЕР. ВОЗРОЖДЕНИЕ
ФИЗИОЛОГИИ
Обстановка, в которой пришлось работать Г а л л е р у ,
во многом сходна с той, которую во II веке нашей эры
нашел Г а л е н . В древности, с появлением на исторической
арене великих александрийцев, началась эра грандиозного
прогресса в области анатомии и физиологии, и исследова­
тельская деятельность, продолжавшаяся затем в течение
нескольких веков, привела к накоплению в этих отраслях
медицины огромного фактического материала. То же имело
место и теперь; со времени В е з а л и я обе эти дисциплины
стали основой всего медицинского знания, пробудились,
после полуторавековой спячки, к новой жизни и повели
к накоплению открытий, быстро следовавших одно за дру­
гим. До Г а л е н а греко-римская медицина, в вечном споре
различных школ (догматики, эмпирики, методики и т. п.),—
споре, который велся с различными результатами, — пыта­
лась охватить и понять основные проблемы медицины с самых
различных точек зрения, и хотя часто и односторонне, но
в общем не без успеха — разрешить их; то же находим мы
и теперь. Со времени П а р а ц е л ь с а подобная же борьба
происходит между иатро-химиками, иатро-физиками, после­
дователями Г и п п о к р а т а и т. д.; обе эпохи имеют, нако­
нец, то общее, что конечным итогом борьбы мнений в обоих
была реакция в том смысле, что на первый план была
выдвинута чисто-практическая, клиническая точка зрения.
С другой стороны, как во времена Г а л е н а, так и теперь,
в эпоху до Г а л л е р а , большие, но разрозненные и несвя­
занные между собой успехи в познании природы призывали
к синтезу, к согласованию при помощи одного какого-либо
принципа, что могло быть сделано одним выдающимся умом.
Во II веке эту работу взял на себя Г а л е н , в XVIII—
Галлер.
Он родился в 1708 г. в Берне и с ранних лет обнаружил
исключительную научную одаренность. В течение короткого
времени он занимался под руководством Тюбингенского ана­
тома Д ю в е р н у а , а затем переехал в Лейден, где стал уче­
ником Б о е р га в а и А л ь б и ну с а. 19-ти лет он получил

лльбрехт

фон

Га л л е р ,

во зрож ден и е

ф и зиологи и

363

степень доктора и предпринял затем большие путешествия,
которые привели его в Лондон, Париж и в конце концов
в Базель; везде он многому учился у выдающихся врачей;
везде он получал импульс к творческой деятельности.
26-ти лет он сделался в своем родном городе преподавателем
анатомии и стал во главе больницы, но уже год спустя
(1746 г.) получил приглашение в Геттинген, где стал про­
фессором анатомии,
хирургии, химии и
ботаники. Там он
сразу развил дея­
тельность, порази­
тельную как по сво­
ему объему, так и
по глубине, и сумел
поднять
медицин­
ский факультет в
Геттингене на такую
высоту, что студенты
стали стекаться туда
со всех сторон, и
скоро быть слуша­
телями Г а л л е р а и
прослушать у него
курс стало особен­
ной рекомендацией.
Рис. 141. Альбрехт фон Галлер.
Несмотря на это,
он в 1753 г. вернулся
в Берн, с одной стороны вследствие болезни, а с другой стороны
потому, что его властно тянуло на родину. Здесь жил он,
занимаясь преимущественно литературной деятельностью,
работая также на пользу своего родного города и преда­
ваясь даже поэтической деятельности. Умер Г а л л е р в 1777 г.
от рака желудка.
Важнейшие работы Г а л л е р а были посвящены вопросам
анатомии и особенно физиологии; здесь перед нами снова
сходство с Г а л е н о м . Физиология в эпоху Г а л л е р а ,
несмотря на существование многочисленных выдающихся,
но разрозненных фактов (достаточно указать на Г а р в е я
и его последователей!), нуждалась в систематической обра-

36 4

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВПК

ботке. Внешним выражением этого служило то обстоятельство,
что со времени „negi /Qsiag /hoqIcov“ Г а л е и а не появилось
в сущности ни одного настоящего учебника физиологии. Тем
большее значение имеют оба труда Г а л л е р а — элемен­
тарный курс „Primae lineae physiologiae“, появившийся
в 1747 г., и большое руководство „Elementa physiologiae cor­
poris humani“, увидевшее свет в 1757 г. Не менее ценны
также и „leones anatomicae“ и комментарии к „Institutiones“
Б о е р г а в а.
Главная его заслуга состоит в том, что вместо неопреде­
ленных представлений, при помощи которых до сих пор пыта­
лись объяснить органический процесс движений, как основу
большей части жизненных функций, он, опираясь на научно
установленные факты, таким образом впервые разрешил эту
биологическую проблему без всяких спекулятивных сообра­
жений исключительно опытным путем. В работе ,,De partibus
corporis humani sensibilibus et irritabilibus“ он рядом опытов
доказал, что мышечной ткани присуще свойство отвечать
на различные раздражения сокращением; это свойство прин­
ципиально отличается от чисто-механической эластичности;
обладает им только мышечная ткань. Для этого свойства
Г а л л е р употребил термин „раздражимость“, применявшийся
уже до него, но в другом смысле. Г а л л е р пытался, далее,
выяснить отношение нервов к этой функции; он пришел при
этом к убеждению, что нервы сами по себе раздражимостью
не обладают, и что, с другой стороны, это свойство присуще
мышцам вне всякой зависимости от нервов; нервы играют
лишь роль проводников раздражения, исходящего из цен­
трального органа и идущего в мышцы.
Что касается нервов, то им также присуще своеобразное
свойство: чувствительность, т.-е. способность на всякое раз­
дражение, какова бы ни была точка приложения его, отвечать
ощущением. По Г а л л е р у — и в этом отношении он сле­
дует Г а л е н у и другим врачам древности — раздражения
проводятся по нежным трубкам нервных волокон, в которых,
подобно крови в кровеносных сосудах, циркулируют тон­
чайшие „духи жизни“.
Эти воззрения представляют собою остов, на котором
строится все здание его физиологии, при чем многие отдель­
ные идеи его предшественников перерабатываются здесь

АЛЬБРЕХТ ФОН ГАЛЛЕР. ВОЗРОЖДЕНИЕ ФИЗИОЛОГИИ

Зб5

в законченное целое. Г а л л е р все время преследует цель
подвести под свои учения твердый естественно - научный
фундамент; для этого он работает в тесном контакте с ана­
томией, а кроме того обосновывает свои положения массой
экспериментов. С нашей точки зрения, многое в его уче­
ниях неправильно, еще больше в них недоведенного до конца,
несовершенного, и тем не менее Г а л л е р сделал очень
большое дело: он мощно двинул вперед физиологию и ука­
зал пути ее дальнейшего развития.
Г а л л е р ясно видел, что им изучены лишь некоторые
основные процессы органической жизни; многие же из его
учеников и последователей приняли его учение за нечто
разрешающее все вопросы и считали ненужной дальнейшую
работу. Были и такие, которые, не желая отрешиться от
воззрений XVIII века, вели борьбу против идей Г а л л е р а ,
и лишь сравнительно немногие вполне поняли дух его учения
и пытались работать дальше в том же направлении.
К последним принадлежат прежде всего И о г а н н Г о т ­
ф р и д Ц и н н (1727— 1759), имя которого навсегда оста­
нется в анатомии глаза, Д ж о в а н и Б а т т и с т а М о р г а н ь и
(1682 — 1771), Г е н р и х А в г у с т В р и с б е р г (1739 — 1808),
далее первый анатом Берлинской коллегии Й о г а н н Ф р ид р и х М е к к е л ь (1724 — 1777); И о г а н н Н а т а н Л и б е р к ю н (1711 — 1765) и др.
Ни один из этих ученых не приобрел того значения,
какое имел Г а л л е р , по все они присоединили к полученным
им данным ряд важных анатомо - физиологических открытий;
все они дали таким образом новые доказательства справед­
ливости его учения. И в другой области влияние Г а л л е р а
было очень велико: так, К а с п а р Ф р и д р и х В о л ь ф
(1735—1794) под влиянием Г а л л е р а воскресил теорию эпиге­
неза, на которую имеются уже указания у Г и п п о к р а т а
и А р и с т о т е л я , и учил, что при зачатии происходит
настоящее зарождение. Он первым видел развитие животного
организма из шарообразных образований; видел также
развитие зародыша из пластинки. Благодаря этому его можно
считать предтечей новейшей эмбриологии. Далее, И о г а н н
Ф р и д р и х Б л ю м е н б а х (1752 — 1840) создал учение о том,
что животному организму присуще врожденное стремление
к самосохранению и воспроизведению рода.

збб

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

УЧЕНИЕ КУЛЛЕНА И БРОУНА
Немало было врачей, которые отчасти не понимали истин­
ного смысла учения Г а л л е р а и не соглашались с ним;
основываясь на тех или иных положениях, они шли собствен­
ным путем, который приводил их нередко к совершенно
другим выводам. Эти ученые в большинстве случаев пора­
жают своей односторонностью; к ним прежде всего принадле­
жит В и л ь я м К у л л е н (1712— 1790), основавший в Эдин­
бурге школу, которая, не отрицая своей связи с Г а л л е ­
ром, сильно в сущности противоречила его теориям. К у л ­
л е н изложил свое учение в сочинении „First lines of the
practice of pliysik“ и т. д., появившемся в 1777 г. Его исход­
ной точкой является следующее положение: все функции
организма как в здоровом, так и больном его состоянии,
берут свое начало в конечном счете в нервной системе.
„Нервный принцип“ регулирует все процессы в организме
и в патологических состояниях он восстанавливает нор­
мальные отношения, вызывая судороги или, наоборот, ато­
нию. Так, например, лихорадка, в которой К у л л е н
видит выражение естественного целебного процесса, состоит
главным образом в судорожном сокращении тончайших окон­
чаний артерий; благодаря этому, путем обратного действия,
происходит ускорение сердечной деятельности и возбуждение
сосудов. В этом же роде К у л л е н объясняет и воспаление.
Особенной известностью пользовалась его теория подагры.
Он полагал, что она зависит от атонии желудка и других
пищеварительных органов; как естественная реакция против
этого, в известные промежутки времени возникает воспаление
суставов. Его учение о болезни кладет таким образом
в основу преимущественно состояние плотных частей, но эта
теория не доводится им до крайних пределов, так как при­
чиной некоторых страданий, как, например, цынги и золо­
тухи, он считает изменение соков организма; кроме того,
в своих построениях К у л л е н пользуется понятием „кахексии“
и некоторыми другими, которые находятся в полном противо­
речии с сущностью его учения. Его терапия в теории
была в высшей степени проста. Как раньше у методиков,
она основывалась на двух взаимно-противоположных прин­

УЧЕНИЕ КУЛЛЕНА II БРОУНА

Зб7

ципах: при атонических состояниях необходимо применять
раздражающие средства, а при судорожных — противосудо­
рожные и успокаивающие. К у л л е н ясно сознает, впрочем,
что на практике эти принципы часто должны оказаться
явно несостоятельными, и в виду этого он нередко делает
значительные отступления от них. Теории К у л л е н а являются
в сущности чрезвычайно поверхностными, и несмотря на это,
или, может быть, благодаря этому, он имел много привер­
женцев, и не только в Англии, но и на континенте.
Под влиянием Кулленовских теорий и в
известном родстве с ни­
ми возникло учение,
пользовавшееся у со­
временников—врачей и
ие-врачей, таким успе­
хом, который теперь
кажется нам совер­
шенно непонятным; де­
ло идет о системе шот­
ландского врача Д ж о ­
на Б р о у н а (1735 —
1788). Б р о у н
был
сперва учеником К у л ­
л е н а , но затем встал
ние. 142. Джон Броун.
в резкую оппозицию
ему; в 1778 г. он опубликовал свой труд „Elementa
medicinae“, который в короткое время доставил ему массу
сторонников, а его системе дал имя „Броунианизма“.
В Б р о у н е мирно уживались совершенно различные свой­
ства: с одной стороны, это был человек оригинального
и сильного ума, незнающий рамок и доходящий до
беспринципности по характеру. Ход его идей, в которых,
наряду с отзвуками старых учений, мы находим и нечто
оригинальное, свое, может быть формулирован так: жизнь
в конечном счете не является естественным состоянием;
она представляет собою результат длительных воздей­
ствий со стороны „раздражений“; эти раздражения частью
происходят извне, как-то: холод, тепло, воздушные течения,
пища и т. п.; частью же дело идет о внутренних раздраже­

368

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

ниях (психические явления, сокращения мышц и т. и.). Кроме
того, необходимо различать общие и местные раздражения.
На каждое раздражение организм отвечает „возбуждением“
и, благодаря непрерывно идущим со всех сторон раздраже­
ниям, организм находится в состоянии постоянного возбу­
ждения. Здоровье с этой точки зрения представляет собой
состояние возбуждения средней степени. Болезнь возникает
как следствие местного или общего повышения или пони­
жения возбуждения. Благодаря этому необходимо различать
два рода болезней: „стенические“ и „астенические“. Наряду
с этим необходимо иметь в виду и другое разделение болез­
ней на „общие“ и „местные“. Первые обычно сразу возни­
кают, как таковые, и обусловливаются почти всегда особым
предрасположением, хотя иногда они могут развиться и
из местного заболевания.
При таком взгляде на происхождение болезней, сводящем
их к простой формуле, Б р о у н почти не нуждается в диа­
гностике. Для него совершенно достаточно установить сте­
пень имеющегося возбуждения (это делается при помощи
совершенно произвольной схемы, которую к тому же его
последователи сумели превратить в род „барометра болез­
ней“), ориентироваться до известной степени относительно
причин страдания и, если оно — местное, выяснить его лока­
лизацию. В соответствии с этим терапия чрезвычайно проста.
Задача ее состоит в понижении или повышении раздражи­
мости по последовательно — по крайней мере, в теории —
проведенному принципу „contraria contrariis“, — понимание,
которое больше всего напоминает точку зрения Ас к л е п и а д а (см. выше). Вообще как в теоретической, так и
в практической стороне своего учения, Б р о у н имеет сход­
ство с Вифинским врачом, — по крайней мере в полном
отрицательном отношении к природе.
Своим современникам Б р о у н (не взирая на оппозицию
Г о ф ф м а н а , К у л л е н а и др.) импонировал, как выдаю­
щийся новатор, хотя действительно новым в его учении
было как-раз то, чего тогда новостью не считали: он
создал учение о болезни, целиком основанное на явлениях.
У последователей Б р о у н а его учение, как и у учеников
Асклепиада, быстро выродилось в типичный методизм. Как
Ф е с с а л из Траллеса создал свое учение об „общностях“,

ГЛУП И ПАТОЛОГИЯ

369

так Р е ш л а у б (1768 — 1835) выставил 30 аксиом, соблюдение
которых составляет все содержание всей практической меди­
цины. До известной степени видоизменил учение Б р о у н а
итальянец Д ж о в а н н и Р а з о р и (1763—{837). На место
понятий „стении и астении“ он поставил понятия „Diathesis
de stimulo“ и „Diathesis dc contrastimulo“; в них он видел глав­
ную основу своей диагностики и терапии. Это учение было
обосновано очень плохо; это следует уже из того, что о при­
роде заболевания Р а з о р и умозаключал обычно из действия
примененного лекарства (таким образом мы имеем дело с диа­
гностикой ех juvantibus в самой обобщенной и резкой форме!).
ГАУБ И ПАТОЛОГИЯ
Все эти ученые считали себя в известной степени близ­
кими Г а л л е р у , но в сущности они были чужды по духу
его учению. Они примыкали к Г а л л е р у лишь внешне;
основной мысли его теорий они или не поняли, или не при­
няли ее в расчет. Исключением в это время — в середине
XVIII века — является только один ученый И е р о н и м Д а в и д
Г а у б (1704— 1780), сделавший для патологии то, что Г а л л е р
сделал для физиологии; он попытался обработать патологию
в виде законченной системы. Ученик Б о е р г а в а, Г а у б был
эклектиком в истинном смысле слова, так как его система — по
своей законченности и цельности она заслуживает этого назва­
ния— построена из самых различных теорий, которые согла­
суются и приводятся им, и очень удачно, к одному знамена­
телю; лучшим доказательством служат опубликованные им
в 1758 г. „Institutiones pathologiae medicinales“. На раздражи­
мость и чувствительность он смотрит как на две главные
формы силы, врожденной организму и его частям; в этой силе
он видит род „Physis“ по примеру Г и п п о к р а т а или „ашные“
в духе С т а л я , или, наконец, просто особенную „жизненную
силу“. Эту силу он локализует как в жидких, так и в плот­
ных частях организма, и главным образом в крови, выходя
таким образом из тесных рамок односторонней теории, объ­
ясняющей все явления изменениями в плотных частях тела.
Эти общие положения он пытается обосновать тщательными
физиологическими исследованиями, привлекая к этому све­
дения о строении и функциях тела. Влияние учения Г а лл е р а при этом несомненно.
Истории медицины

24

37°

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

Более оригинален Г а у б в учении о происхождении бо­
лезней, хотя и здесь видно влияние самых различных воз­
зрений современных и более старых авторов. В каждой
болезни он видит не простое расстройство в составе и функ­
ции частей тела, но борьбу между вредным началом, вызы­
вающим болезнь, и свойственной организму силой, действую­
щей преимущественно через посредство души; действие
этой силы всего интенсивнее проявляется там, где патологи­
ческое расстройство выражено всего отчетливее. В зависи­
мости от того, поражены ли главным образом плотные ткани
или соки, затронута ли одна какая-нибудь часть или, что
бывает чаще, многие, Г а у б различает отдельные основные
формы болезней: болезни тканей и соков, простые и сложные
болезни. Болезни тканей состоят или в чрезмерном их напря­
жении (rigiditas) или в расслаблении (debilitas) волокон.
Болезни соков состоят или в сгущении их (tenacitas) или
в разжижении (tenuitas).
Этиология болезней имеет очень важное значение. Г а у б
придавал большое значение как внешним, так и внутренним
причинам болезней, при чем среди последних он подчеркивал
роль наследственности и предрасположения, а среди первых
он отличает значение образа жизни в его целом и роль
различных внешних условий; особенно важное значение он
приписывает так называемым миазмам и контагиям, кото­
рые служат причинами заразных болезней. Превосходно
изложено учение о симптомах болезней; здесь ясно
видно влияние С и д е и г а м а и знаменитых Венских клини­
цистов.
Положительной стороной учения Г а у б а была цельность
и законченность его теории о происхождении болезни; теневой
стороной — недостаточная связь ее с нормальной физиологией;
лично у Г а у б а этот недостаток не особенно выделяется,
но у некоторых из его последователей он сильно дает себя
чувствовать. Влияние Г а у б а в общем было велико; выше­
упомянутый его труд приобрел широкое распространение
и несомненно подготовил почву для учения, основная мысль
которого составляет один из многих устоев его „системы“;
мы имеем в виду витализм, обоснование и разработка
которого принадлежат другой школе и другому кругу
идей.

ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ И ВИТАЛИЗМ

37 1

ШКОЛА МОНПЕЛЛЬЕ И ВИТАЛИЗМ
Несмотря на прогресс естественно - научных познаний,
на пути создания медицинской теории встречалось немало
затруднений; выражением, мерой их служат попытки раз­
личных исследователей подойти к разрешению загадки
здоровья и болезни с самых различных точек зрения. Почти
во всех этих попытках нетрудно видеть влияние Г а л л е р а ,
но, наряду с этим, для этой же цели, для объяснения сущности
болезни обращаются время от времени к более старым
идеям. В этом отношении в особенности необходимо отметить
Монпеллье; здесь более, чем где бы то ни было, сохра­
нилось старое учение Г и п п о к р а т а о „Physis“, как об основе
медицинской теории и практики. В виду этого теория
С т а л я о душе, представляющая не что иное, как новый
вариант античной „физиатрии“, без всяких затруднений
свила себе там прочное гнездо. Уже Ф р а н с у а Б у а с с ь е
д е л а К р у а д е Со в а ж (1706—1767) сделал попытку соеди­
нить односторонние механические учения с анимизмом С т а л я ,
создать таким образом теорию, приемлемую для школы Мон­
пеллье, и одновременно обеспечить торжество гиппократизму
С и д е н г а м а в расширенном объеме. У Б у а с с ь е теория
играла подчиненную роль и служила главным образом для
объяснения наблюдаемых явлений; наоборот, его современник
Т е о ф и л ь Б о р д э сделал его теорию исходным пунктом уче­
ния, с небольшими вариациями удержавшегося до наших дней;
на его долю выпало таким образом быть первым провоз­
вестником витализма. Б о р д э родился в 1722 г., получил
медицинское образование в Монпеллье и после жизни, полной
борьбы, умер в Париже в 1776 г. Известность он приобрел,
прежде всего, благодаря чрезвычайно ожесточенной критике
иатрохимической школы и Б о е р г а в а. Занятия физикой,
химией, анатомией и т. д. создали в нем твердую уверен­
ность, что учение, основанное только на данных этих наук,
не в силах дать действительное объяснение жизненных явле­
ний. Так, напр., он полагал, что процесс секреции желез
не может быть объяснен ни физическим, ни химическим путем
и основывается на законах высшего порядка. Изучение древ­
ней медицины привело его к убеждению, что лучшей отирав21*

37 2

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

ной точкой для всех попыток объяснения явлений жизни
остается „Physis“ Г и п п о к р а т а в том толковании, которое
дал ей С т а л ь , видящий в ней „одухотворяющий“ принцип;
„anima“ С т а л я Б о р д э перевел словом „1а nature“. Эта
сила, имманентная живому организму, локализуется в каждой
отдельной части тела и проявляется в них различным,
им только свойственным образом, зависящим от строения
соответствующей части. Важнейшими органами служат желу­
док, сердце и мозг; они регулируют работу всех других
частей тела; при чем от них зависят два самые главные
проявления жизни: чувство и движение. Эта теория по суще­
ству мало отличается от учения С т а л я и образует фунда­
мент виталистической доктрины в собственном смысле слова;
обоснование ее составляет заслугу П о л ь Ж о з е ф Б а р г е ц а ,
ученика Б о р д э .
Б а р т е ц несомненно находился под влиянием философии
К о н д и л ь я к а (1715—1780), который учил, что в естество­
знании имеют значение только показания органов чувств, при
чем единственным истинным путем научного изучения слу­
жит разложение ощущений, доставляемых органами чувств,
на отдельные основные составные их части с последующим
синтезом их. Спои идеи он развивает в работе „Nouveaux
éléments de le science de l’homme“, появившейся в 1778 г.;
при этом конечной причиной всех процессов в организме слу­
жит „витальный принцип“, сущность которого неизвестна
и не может быть обоснована. Этот принцип не имеет ничего
общего с „мыслящим духом“, но вместе с тем он одарен дви­
жением и чувствительностью. В нем перед нами нечто аб­
страктное, но известными реальными свойствами он обладает.
Являясь причиной движений и чувствительности, витальный
принцип обладает, кроме того, способностью сохранять во
всех частях тела их форму, объем, положение и степень напря­
жения и приводить к норме расстройства во всех этих
свойствах, если они наступили. Витальным принципом
координируется также взаимная связь отдельных частей тела.
Болезнь, согласно Б а р т е ц у , представляет собой стра­
дание жизненной силы и проявляется, в зависимости от
отдельных функций, в расстройстве чувствительности, дви­
жения, „force de situation fixe" и т. п. На все эти расстройства
организм реагирует, мобилизуя присущую ему жизненную силу.

ШКОЛА МО ИГ1ЕЛЛЫ; И ВИТАЛИЗМ

373

Логическими терапевтическими следствиями из всех
этих представлений являются следующие положения: лечение
состоит в поддержке и регулировании естественного стре­
мления к излечению и в воздействии на отдельные симптомы
болезни. Полной непоследовательностью отличается третий
терапевтический принцип, согласно которому болезнь необхо­
димо лечить средствами, обладающими, согласно опыту,
специфическим действием. А в общем Б а р т е ц был, со
времени методиков, первым, который в своей системе снова
отвел учению о показаниях видное место.
Б а р т е ц и его непосредственные ученики и привер­
женцы, и прежде всего Ф и л и п п Пи н е л ь (1755— 1826),
увидели в только что вкратце изложенных виталистических
идеях то, что они представляли собой на самом деле, т.-е.
попытку дать объяснение известным явлениям здорового и
больного состояния организма; работая над теорией, они
пытались в то же время построить практическую медицину
наиболее рациональным образом и, сознательно пользуясь
„аналитическим методом“, они готовили почву для после­
дующего развития медицины, оказавшегося в высокой сте­
пени плодотворным; в то же самое время в Германии вита­
листическое направление пошло по пути спекулятивных рассуждений. Судьба витализма на немецкой почве совпадает
с той эволюцией, которую в своих воззрениях проде­
лал наиболее замечательный его представитель И о г а н н
Х р и с т и а н Р е й л ь ( 1 7 5 9 — 1813). В своей знаменитой книге
„Von der Lebenskraft“, появившейся в 1796 г., он исходит из
того положения, что основой всех жизненных проявлений
является своеобразное смешение и форма материи. К послед­
ней же, по его мнению, относится не только доступное чувствам
вещество, но и некоторые вещества невидимые; таковы,
напр., теплота, электричество и т. п. Отношение явлений
к свойствам материи он называет силой; особой формой ее
служит „жизненная сила“. По его пониманию, она пред­
ставляет собой выражение соотношения, в котором мате­
риальные свойства живых частей находятся к тем, берущим
от них начало, явлениям, которыми живая природа отличается
от мертвой. „Жизненной силе“ подчинены в животном
организме психические, химические и механические силы;
она служит кроме того естественной их связью, так что со

374

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

смертью животного эти силы освобождаются и предоста­
вляются себе. Организм представляет собой род респуб­
лики, в которой все части работают, следуя определенным
законам, над сохранением целого, при чем каждая часть
существует, как нечто самостоятельное, и является но­
сительницей собственных жизненных проявлений. Болезнь,
по учению Р е й л я, с одной стороны, является откло­
нением от формы и состава, а с другой стороны в ней
воплощается врожденная организму тенденция восстановить
свои нормальные отношения. Прототипом всех болезней
в узком смысле слова служит лихорадка, в которой особенно
ясно выступают обе составные части понятия болезни.
Выздоровление в большинстве случаев есть дело самого
организма; в виду этого цель лечения состоит главным
образом в том, чтобы поддержать те силы, которыми
пользуется организм в целях излечения; в такой поддержке
могут нуждаться организующая, восстановляющая, одухотво­
ряющая силы и т. п. В виду этого Р е й л ь различает целебные
средства, действующие прежде всего динамически (психи­
ческие), но обладающие наряду с этим способностью вызывать
вторично изменения материального свойства; далее, он выде­
ляет в особые ’группы химические средства, действующие
непосредственно на ткани, и средства механические. Рей ль
подчеркивает значение психических средств, и это идет
у него параллельно с тем интересом, который он проявляет
по отношению к психиатрии; в нем эта наука впервые после
длительного промежутка нашла человека, который сумел
сдвинуть ее с мертвой точки. Несмотря на свою привер­
женность к витализму, Рей ль был разносторонним врачом,
продуктивно работавшим в области анатомии, в особенности
анатомии мозга, и в области клиники. И все-таки, под
непосредственным влиянием философских течений своего
времени, он в последние годы своей жизни весь отдался
спекулятивному знанию, целиком захлестнувшему его. Его
основные идеи оказывали, однако, влияние и на таких исследо­
вателей, которые в своих воззрениях были далеки от него.
То влияние, которое витализм сохранял в течение нескольких
десятилетий, в значительной степени обусловливается деятель­
ностью Р е й л я, и во многих теоретических системах после­
дующего времени это влияние заметно более или менее ясно.

СИСТЕМА МЕСМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

375

СИСТЕМА МЕСМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ
В эпоху, о которой идет речь, медицина находилась под
илиянием самых различных течений и направлений, часто
исходивших из совершенно различных принципов, и впослед­
ствии приняла такой пестрый вид, как вряд ли когда-либо
раньше или позже. Новые идеи и течения вторгались в меди­
цину с двух различных сторон; прежде всего она испыты­
вала влияние реальных результатов естественных наук,
в которых в последнюю четверть XVIII века наметился огром­
ный прогресс; кроме того, медицина жила под влиянием тен.
денций одухотворить все законы природы,—тенденций, нашед­
ших яркое выражение в натурфилософии Ш е л л и н г а .
Великие успехи физики в XVIII веке, связанные с именами
Бе рнулли, Л е о н а р д а Эйлера, Ньютона, Ф р а н к ­
л и н а, Г ал ь па н и, В о л ь т а и др., оказали такое же влияние на
медицину, как и открытия в области химии таких ученых, как
Ж о ф ф р у а , Ке в е н д иш, Пр и с т л е й , Л а в у а з ь е и др.
Мысль о том, что открытия Г а л ь в а н и в области учения
об электричестве имеют непосредственное отношение к меди­
цине, принадлежит ему самому; свои открытия он исполь­
зовал для объяснения таких жизненных явлений, которые
не поддавались объяснению при тогдашнем состоянии
знаний. Он полагал, что болезни, в особенности нервов,
можно свести на количественные и качественные изменения
электрического „флюида“, движущегося в здоровом организме
в известных нормальных пределах; отсюда, по его мнению,
можно было сделать всевозможные терапевтические выводы.
И Г а л ь в а н и в таких утверждениях мало думал об есте­
ственно-научных данных; что же касается других исследова­
телей, то они использовали их лишь для того, чтобы построить
чисто спекулятивное здание.
К числу этих людей следует прежде всего причислить
Фридриха Антона М есмера (1734 — 1815), который уже
в своей докторской работе дал яркое выражение особому
направлению своего ума. В этом сочинении, носившем название:
„De influxu planetarum in corpus luimanuin“, он является сторон­
ником тогда еще юного учения о магнетизме и утверждает,
что тонкий флюид, распространенный всюду, обусловливает
самые разнообразные воздействия всех мировых тел друг

376

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

на друга и на отдельные живые существа. Он не ограничился
этим, но пошел дальше, утверждая, что и человеческому
организму присущ такой флюид, названный им „животным
магнетизмом“. По мнению М е с м е р а , на этот „магнетизм“
можно воздействовать извне при помощи магнитов, и таким
образом получается возможность изменять также болезненные
состояния организма. Скоро М е с м е р сделал еще один

Рис. 143. Антон Месмер.

шаг дальше; в своих опы­
тах он пришел к убеж де­
нию, что в магнетизирова­
нии в собственном смы­
сле слова нужд ея нет, и что
магнит является не единственнЕям
ис т о ч н и к о м
флЕоида, а скорее играет
лиепь
роль ЕЕОсредника
между силой, исходящей
от магнетизера, и мапЕетизируемым
субъектом.
Таким образом, он замеееил
силу, свойственнуЕо
мапЕиту, силой, заклЕоченной в Е1ем самом; эту свою
силу он при помощи при­
косновения или поглажи­
вания переносил на дру-

того. Дальнейшие опыты показали ему, однако, что и в этом
контакте между ним и человеком, над которым делается
опыт, надобности в сущности нет, и одной концентрации
воли достаточно, чтобы перенести и заставить действовать
магнетический флюид на другого.
В сущности во всем этом ничего нового не было: мы
знаем, что уже П а р а ц е л ь с и его сторонники, а также и другие
врачи XVII и XVIII века упоминают о применении магнита
с терапеЕггической целью. Новым у М е с м е р а было лишь
последовательное проведение первоначальной идеи, кажущееся
глубокое теоретическое ее обоснование и попытка связать
теорию с старой практикой, заключавшейся в стремлении
оказать на больного психическое влияние, путем возложения
на него рук и других подобных приемов.

СИСТЕМА МЕСМЕРА И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

377

Идеи М е с м е р а произвели огромное впечатление; воз­
горелся ожесточенный спор между теми, которые сочли
себя убежденными ими, и теми, кто, одушевленные трезвым
исследовательским духом, заняли по отношению к нему
безусловно отрицательную позицию.
В Париже, куда
М е с м е р переселился в 1777 г., была создана специальная
комиссия, проверившая его опыты и признавшая их лишен­
ными всякой фактической основы; весь
„животный
магнетизм“ в том виде, какой ему придан М е с м е р о м ,
комиссия квалифицировала, как плод слишком пылкого
воображения, если не намеренного обмана. Тем не. менее
и во Франции нашлись люди, которые не только следовали
учению М е с м е р а , но и пытались развить его. Так, маркиз
П ю и с е п о р при помощи различных манипуляций при­
водил больного в особое состояние чувств, которое полу­
чило название „clairvoyance“ или „сомнамбулизма“. В этом
состоянии между магнетизером и человеком, над которым
делается опыт, устанавливается связь (rapport), благодаря
которой делается возможным очень сильное влияние первого
на второго, так что одним влиянием воли можно излечить
самые разнообразные болезни.
В Германии м е с м е р и з м был введен Л а ф а т е р о м
в 1787 г.; здесь это учение встретило сильно выраженное
мистическое настроение, господствовавшее в некоторых кру­
гах; создалась „магическая“ атмосфера, в которой потерялись
даже наиболее критически настроенные и выдающиеся умы.
Бременские врачи О л ь б е р с , Б и к к е р и В и н х о л ь д
и, кроме того, ряд других совершенно запутались в этих
учениях которые представляли собой пережиток глубокой
старины. Возникли самые различные теории. Иог а нн Не по му к
фон Ринг з е йс (1795— 1880) стал считать болезнь следствием
греха, Д ж е м с Б р е й д (1795 — 1860) ввел в медицину гип­
нотизм, К а р л ф о н Р е й х е н б а х обосновал „ O d l e h r e “
и т. д. Но и те врачи, которые держались вдали
от всякой мистики и, без всякого влияния со стороны
М е с м е р а , пытались только найти трезвое объяснение для
его бесспорных во многих случаях успехов, легко становились
жертвой мистицизма и философствующей спекуляции. Такова
была между прочим участь Иенского естествоиспытателя
Д и т р и х а Г е о р г а К и з е р а (1779— 1862).

378

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

НАТУРФИЛОСОФИЯ ШЕЛЛИНГА И ЕЕ ВЛИЯНИЕ
НА МЕДИЦИНУ
Натурфилософия, выросшая на немецкой почве, послу­
жила основой, пользуясь которой такие врачи, как К и з е р,
Гм ел ин, К е с с л е р , Т р е в и р а н у с и др., снова пытались
дать научное обоснование медицине. Наибольшим влиянием
пользовалось учение Ш е л л и н г а (1775—1854), выраженное
им в его Entwurf eines Systems der Naturphilosophie, появи­
вшемся в 1799 г. Ш е л л и н г обладал в полном смысле слова
притягательной силой для всех тех врачей, которые, не
удовлетворяясь естественно-научными попытками объяснения,
надеялись углубить и объяснить путем философского анализа
факты, добытые опытом и наблюдением, но не связанные
между собой. Идеи, положенные в основу натурфилософии
Ш е л л и н г а, казались особенно подходящими для этой
цели. Согласно Ш е л л и н г у , материя в обычном смысле не
есть что-либо первоначально данное, но представляет собой
результат воплощения сущности в особую форму. Материя
с ее тяжестью не является единственной достаточной при­
чиной дальнейших изменений; параллельно ей идут такие
явления, как свет, движение, или динамические процессы.
Основными принципами природы в общем служат магнетизм,
электричество и химизм. В животном организме этим прин­
ципам соответствуют три ряда явлений: чувствительность,
раздражимость и возобновление. Царству растений присуща
только способность возобновления, у червей — налицо уже
возобновление и раздражительность в их взаимодействии,
у птиц имеется уже в несовершенном виде чувствительность,
и, наконец, млекопитающие обладают уже и способностью
к возобновлению, и раздражимостью, и чувствительностью.
В человеческом организме чувствительность связана с деятель­
ностью нервов, при чем центром ее служит мозг, раздражи­
мость связана с мышцами и притом особенно с сердечной,
способность возобновления (репродуктивная сила) с вегета­
тивными процессами в брюшной полости.
Все эти воззрения, в которых так очевидно многообразие
старых естественно-научных и философских мыслей, тесно
примыкают у Ш е л л и н г а к его идее о существовании

НАТУРФИЛОСОФИЯ ШЕЛЛИНГА И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА МЕДИЦИНУ

379

внутреннего взаимотношения между макрокосмом и микро­
космом, к его убеждению в единстве всей жизни природы,
находящем выражение в идентичности самых великих и самих
малых вещей и процессов.
Ш е л л и н г , игнорируя всякий простой опыт, задался
целью априорно построить весь мир со всеми его явлениями;
это привлекло к нему тех врачей, у которых была склонность
или предрасположение к спекулятивному мышлению. Один
из его сторонников, Г е р м а н Го р н , сравнил кровяные
тельца — по их форме и функциям — с землей и пришел
к убеждению, что псе свойства присущие кровяной клетке,
присущи и земле; другой, Ш т е й н г ейм, говоря о холере,
утверждал, что она „в области ее отрицательной сферы обу­
словливается утрированным разложением органических перво­
начальных соков и характеризуется полной меланэмией со
всеми ее сопровождающими и зависящими от этой единствен­
ной причины патологическими аффектами“. Из этих немногих
примеров ясно видно, как велик был хаос, который натурфило­
софия внесла в мысли многих врачей; они дают нам также
возможность понять, почему в сети так далекой от всякого
трезвого мышления философии могли попасть такие люди,
как Л о р е н ц О к е н (1779— 1851), основатель общества
исследователей природы и издатель пользовавшегося большой
известностью журнала „Isis“, затем Ф р и д р и х К и л ьм е й е р (1765— 1844), И г и а ц Д е л л и н г е р (1770— 1841)
и др. Таков же был и взгляд на природу, как на
замкнутое целое, в противоположность естественно-научному
исследованию, основанному на сопоставлении отдельных
фактов; в результате явилась величайшая идея о постепен­
ном развитии всей органической жизни, — идея, получившая
впоследствии ясную формулировку в так наз. биогенетическом
основном законе. Кроме того, необходимо отметить, что
некоторые области медицины, как-то: сравнительная анатомия,
физиология и эмбриология, многим обязаны философскому
уклону исследователей того времени.
В общем необходимо, однако, признать, что влияние
философии на медицину было вредным; так бывает всегда,
когда это влияние слишком глубоко и захватывает не
только исследователей, но и практических врачей. Медицин­
ское мышление во всем его объеме выродилось в игру

380

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

идеями и самообманывание громкими фразами, за которыми
не скрывалось никакого содержания; эта фразеология пре­
следовала врача не только в его исследовательской деятель­
ности, но и у постели больного. Все это вредно отражалось
на учении о болезни. Все явления в нормальном организме
считали возможным объяснить, исходя из трех „измерений“,
или трех родов явлений, о которых шла выше речь; делали
это путем тонкой паутины соображений и таким образом
пытались понять сущность болезни, сводя ее на „состояние
полюса“, говоря о „полярном“ взаимодействии отдельных
частей тела и органов, о „полярных“ взаимоотношениях
между материей и возбудимостью, между протяжением
и сокращением, чувствительностью и раздражимостью. Само
собой разумеется, все эти идеи сильно отражались на
терапии, так как рождалось представление о том, что между
болезнями и лекарствами существует такое же взаимоотноше­
ние, как между организмом и внешним миром. Каждое лекар­
ственное вещество действует возбуждающим и улучшающим
образом на аналогичную ему часть тела; на все осталь­
ные части его действие — вредное. Таким образом, главной
задачей врача служит воздействие на имеющуюся „поляр­
ность“ у больного. Такие идеи, принимавшие у разных
мыслителей самые различные формы, держали в плену
с силой, свойственной только всему сверхъестественному,
большинство немецких врачей. И, подобно Ш е л л и н г у ,
который вначале был связан еще с действительностью,
а затем весь погрузился в мистику, так и многочисленные
врачи проделали своеобразный цикл развития, который —
через мистику, символизм и магию—вел их к пиэтистической
теургии, при чем в конечном итоге болезни стали объяснять
действием духов или влиянием греха.
Непосредственным результатом влияния натурфилософии
на медицину была, с одной стороны, теория „полярностей“;
с другой стороны, тот порядок идей, который был положен
в основу натурфилософии, вызвал к жизни учение, которое
являлось в сущности возвратом к старому; в нем были
воскрешены известные идеи П а р а ц е л ь с а , хотя в общем
основная идея учения имела вполне современный характер.
Отправной точкой учения служила мысль, что каждая болез­
ненная форма представляет известное сходство с низшими

НАТУРФИЛОСОФИЯ ШЕЛЛИНГА И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА МЕДИЦИНУ

38L

формами жизни. Отсюда был лишь один шаг к обобщению,
гласящему, что явления болезни возникают вследствие
следующих причин: та или иная часть остается на низшей
ступени развития, или, если она достигла уже высшей
ступени развития, возвращается к низшей. Эту теорию
применяли главным образом для объяснения тех болезней,
которые зависели от „контагия“, т.-е. переносимого на
человека ядовитого вещества, или от паразитов; при этом,
вполне игнорируя твердо установленные естественно-научные
факты, считали возможным развитие низших организмов из
мертвой субстанции внутри тела и в этих паразитирующих
существах видели не причину болезни, но самое болезнь;
вся эта цепь заблуждений привела в конце концов к чисто
онтологическому представлению о болезни; родилась мысль
о том, что болезнь представляет собой род самостоятельного
существа, ведущего жизнь низших форм и действующего
по отношению к организму в качестве паразита; больная
часть тела с этой точки зрения является чем-то вроде
„ложной организации“, существующей в организме по
особенным законам.
На этом, конечно, трудно было остановиться; если
болезни являются существами, ведущими самостоятельную
жизнь, то естественно сделать попытку классифицировать
их так, как классифицируются всякие другие естественно­
научные объекты. И мы видим, что Иенский профессор
К. В. Ш т а р к (1787— 1845) является основателем школы,
которой он дал имя „натур-исторической“. До каких
Геркулесовых столбов последовательности доходил Ш т а р к
в своем учении о паразитах, видно всего лучше из следую­
щего: по Ш т а р к у , болезни настолько, если можно так
выразиться, индивидуальны, что они сами могут заболевать;
так толковал он, напр., образование язвы в бугорке, кровоте­
чение при общем заболевании и т. п. Главой „натур-истори­
ческой“ школы является, впрочем, Ш е н л е й н (1793— 1865).
В его воззрениях всего отчетливее можно проследить ход идей,
который привел школу к вышеизложенной теории. Исходя из
паразитарной теории, он пришел прежде всего к нозологи­
ческой классификации, а затем к естественно-научному
диагностическому взгляду на вещи с резко-выраженной
клинической окраской; в этой стадии своей эволюции

382

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

Ш е н л е й н вышел, строго говоря, из рамок школы. Такая
эволюция для этого ученого оказалась возможной потому,
что в нем счастливо сочетались талантливость, особое
духовное предрасположение, известная наклонность к спекуля­
тивному мышлению и схематизации и практический дар
к диагностике и терапии наряду с блестящим преподава­
тельским талантом. Литературное влияние он приобрел,
главным образом, как творец теории о происхождении

Рис. 144. Лука Иоганн Шенлейн.

болезней. Он придерживался мнения, что между отдельным
организмом и всей остальной природой происходит постоян­
ная борьба. Если в этой борьбе обе стороны находятся
в состоянии равновесия или даже организм одерживает
верх, человек — здоров; в противном случае наступает
болезнь. Без всякой внутренней связи с этим воззрением,
Ш е н л е й н видит в болезнях нечто вроде существ, ведущих
паразитарный образ жизни; они возникают частью в силу
процесса, сравниваемого с половым зачатием—так происходит
при контагиозных болезнях,— частью аналогично самопроиз­
вольному возникновению инфузорий. Функциональные рас­
стройства, связанные с болезнями, рассматриваются отчасти

ГАНЕМАНН И ГОМЕОПАТИЯ

383

как результат повреждения материнского организма пара­
зитом, главным же образом—как реакция его по отношению
к последнему. Самой важной реакцией при этом служит
лихорадка.
Нозологическая система Ш е н л е й н а разделяет болезни
следующим образом: первую группу составляют „МогрЬеп“,
т.-е. уклонения от нормы в первоначальном развитии
и питании, а также смещения и повреждения; вторая группа
это гематозы, т.-е. болезни крови и их следствия,
как кровоизлияния, воспаления, катарры, рак, бугорки
и т. п.; затем следуют неврозы, первое место среди которых
занимает интермиттирующий; наконец, особую группу обра­
зуют сифилиды. Мы имеем таким образом дело с совершенно
произвольной системой, и сам Ш е н л е й н не настаивал
особенно на последовательном ее проведении. В последние
десятилетия своей жизни он отдался всецело патолого­
анатомическим исследованиям и тщательному клиническому
наблюдению, при чем в клинике и особенно в диагностике
он пользовался всеми средствами, какие давали ему физика
и химия. Большинство его учеников и приверженцев про­
должали его дело в области практической медицины и ее
вспомогательных дисциплин, отходя таким образом от „натуристорической“ школы; были, впрочем, и такие, как К а р л
К а н н шт а т , Рих. Г о ф ф м а н и др., которые пытались
продолжать и развивать его теории; длительного влияния
в медицине они не сумели приобрести.
ГАНЕМАНН И ГОМЕОПАТИЯ
Гораздо большим влиянием пользовалось учение, зачатки
которого точно так же, как паразитной теории, имеются уже
у П а р а ц е л ь с а ; это учение, благодаря тому приему, который
юно нашло у врачей, особенно ясно показывает ту шаткую
почву, стоя на которой медицина стремилась в конце
XVIII и начале XIX века найти окончательную точку опоры:
это была гомеопатия. В своей практической работе врач
стремился найти надежную и постоянную основу для лечения.
Но такой основы не существовало: многочисленные медицин­
ские системы, из которых каждая основывалась на собствен­
ном ходе мыслей, обусловливали постоянную смену терапии.

3 84

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

И так как далеко не всякий врач принадлежал к какойлибо определенной школе, и большинство доходило путем
практики до более или менее критического эклектизма,
то в терапии царила такая пестрота и неуверенность, какая
была, пожалуй, лишь во времена споров врачебных сект
александрийско-римского периода. Так же, как и тогда, широ­
кое распространение получила нолипрагмазия, выражавшаяся
в прописывании многочисленных (большею частью по
несколько раз в день) и часто очень длинных рецептов.
Если принять во внимание все эти обстоятельства, то стано­
вится понятным тот необыкновенный успех, который при­
обрела гомеопатия, по существу не представлявшая ничего
иного, как построенную на теории терапевтическую систему.
Основателем ее был С а м у э л ь Г а н е м а н н , роди­
вшийся в 1755 году в Мейссене. По окончании учения
он пытался в различных местах практиковать, но без
успеха, отчасти, повидимому, вследствие известного рода
внутреннего разлада, делавшего его неспособным к практи­
ческому применению приобретенных знаний. Тогда он обра­
тился к научной работе, преимущественно в области химии,
и занялся различными химико-фармацевтическими вопро­
сами.
При чтении К у л л е н а он наткнулся на заме­
чание этого исследователя, что хинная кора вызывает
в здоровом организме явления, очень похожие на малярию;
после опытов на самом себе он нашел, что это утверждение
несомненно правильно. Это побудило его произвести подоб­
ные опыты с другими средствами, которые он применял
сперва в обычно употребляемых дозах. Постепенно он
дошел при этом до убеждения, что все эти средства вначале
всегда вызывают ухудшение болезненного состояния и только
потом проявляют свойственное им целебное действие. Вслед­
ствие этого он пришел к мысли все более и более умень­
шать дозы. Таков процесс развития главных идей его
учения. Это учение он впервые (после одного сообщения,
помещенного еще в 1797 году в Гуфеландовском журнале,
и другого, выпущенного в 1805 году самостоятельно) изложил
в появившемся в 1810 году „Organon der rationellen Heilkunde“.
В этой работе он самым решительным образом выступил
в защиту своего учения, которое до тех пор или оставалось
незамеченным, или вызывало возражения; возникла чрезвы-

ГЛНЕМЛНН И ГОМЕОПАТИЯ

385

чайно ожесточенная полемика. В последующие годы
Га не ма н н стал практиковать в Лейпциге, при чем число
больных и врачей, обращавшихся к нему, все возрастало;
в то же время (1811 — 1820) он выпустил свое „Reine Arznei­
mittellehre“ в 6 частях. В 1821 г. он увидел себя вынужден­
ным переселиться в Кетеп, где работал над своей второй
основной работой „Хронические болезни, их своеобразная
природа и гомеопатическое лечение“; эту книгу он издал

Рис. 145. Самуэль Глнеманн.

в 1828 г. В 1834 г. он вместе со своей второй женой,
французской маркизой, переселился в Париж и умер там
в 1843 г.
Основные мысли его учения таковы: главная ошибка
всей медицины состоит в том, что всеми своими до сих пор
практикуемыми приемами, которые, стремясь побороть болезни,
действуют или антипатически, то-есть по принципу „contraria
contrariis“, или аллопатически, она в каждом случае к суще­
ствующей уже болезни прибавляет иначе выраженную другую.
Болезнь в действительности представляет собой своего рода
извращение жизненной силы. Каким образом она возникает
и в чем состоит, для врача в сущности безразлично, так
История медицины.

386

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

как сущность причин он отыскать не может. Его настоя­
щей задачей является излечение. Для этого достаточно
только знать симптомы болезни; таким образом анатомическифизиологические знания необходимы лишь постольку,
поскольку они безусловно нужны для определения симптомов.
Основой, на которой должна быть построена истинная
гомеопатическая терапия, состояла таким образом в экспе­
риментальном изучении действия лекарств на здоровых. Эти
опыты имели целью установить явления, которые можно
вызвать в здоровом организме различными средствами
и таким путем создать возможно большее число симптомокомплексов, имеющих близкое сходство с истинными карти­
нами болезней.
Создать подобный симптомокомплекс в отдельном случае
заболевания является главной и единственной задачей врача.
Таким образом, у каждого больного следует применять
такие средства, которые вызывают возможно более сходные
симптомы у здорового; лекарство должно вызывать, следо­
вательно, явления, аналогичные симптомам болезни, против
которой их желают применить. Г а н е м а н н выразил этот
принцип словами „энпШа эппШЬиэ сигапЫг“, а для всего
лечебного метода составил греческое слово „НотбораИпа“.
Взгляд на то, что требуемое изменение жизненной силы
может быть вызвано лишь при помощи малых доз лекар­
ственных веществ, в то время как большие дозы обычно
действуют на нее скорее вредно, что вообще целебное
действие вызывается не грубой материей лекарства, как
таковой, но содержащейся даже в самых малых количествах
его „Оупапмэ“ (известный род духовного принципа),— этот
взгляд побудил Га нем а и на вполне определенным образом
разводить лекарства или, как он выражался, их „потенци­
ровать“. Это производилось таким образом,что при жидких
назначениях сперва приготовлялась крепкая спиртовая
вытяжка данного лекарства, затем 2 капли ее смешивались
с 98 каплями спирта и сильно встряхивались. Отсюда
бралась 1 капля и разводилась 99 каплями спирта, и этот
процесс повторялся до 30 раз. При твердых субстанциях
роль спирта играл молочный сахар. Чтобы при такой
степени разведения гомеопатических доз сохранить их
действие по возможности свободным от всяких встречных

ГЛНЕМАНН И ГОМЕОПАТИЯ

387

влияний со стороны организма, Г а н е м а н н предписывал
строжайшую диэту и особенно полное воздержение по
отношению к каким-либо небезразличным воздействиям.
Этим далеко не исчерпывается новое, внесенное в меди­
цину Г а н е м а н н о м . Важную роль в ходе его идей сыграло
предположение, что различные болезни у различных инди­
видуумов проявляются различным образом, в зависимости
от особой конституции, или вследствие уже имеющихся
основных заболеваний. Эта сама по себе вполне рациональная
мысль выродилась у Г а н е м а н н а в определенную догму;
он стал учить, что в основе всех хронических болезней
и значительной части острых лежат процессы трех так
называемых миазматических главных страданий: сифилиса,
сикоза, или псоры.
В терапевтических выводах, которые он сделал из этого
предположения, лежит величайшая непоследовательность,
какую он сам придал своей системе; по его мнению этим
основным страданиям должны были соответствовать особые
лекарства, и таким образом, для применения их, комплекс
болезненных явлений, соответствующий свойствам лекарств,
не имел руководящего значения; этим нарушался глав­
нейший исходный принцип.
Все-таки в конце концов учение Г а н е м а н н а, рассматри­
ваемое в рамках его времени, обладает без сомнения
известными преимуществами по сравнению с другими: он
подчеркивает индивидуализацию в лечении болезней и необхо­
димость фармакологических исследований на здоровых.
Известную ценность во всяком случае представляет также
и отказ его от существовавших до него терапевтических
методов, основанных на постоянно менявшихся и неточных
патологических теориях. И те упреки, которые можно
сделать по отношению к научной ценности и харак­
теру гомеопатии, одинаково касаются и всей остальной
современной ей медицины. Во всяком случае нельзя поставить
в вину основателю гомеопатии дальнейший ход развития
гомеопатического учения. В этом отношении он вполне
разделил судьбу других реформаторов: его идеи часто
оставались неправильно понятыми или односторонне пре­
увеличенными. Нельзя Г а н е м а н на упрекать также и в том,
что его учение в большей мере, нежели большинство

388

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

других, было использовано недобросовестными элементами
как вывеска для всевозможных псевдо-врачебных махинаций.
Так, вследствие одностороннего преувеличения, возник­
шего непосредственно из гомеопатии, выросло новое учение —
изопатия. Сущность этого учения, главными представителями
которого были Луке и Г. Фр. М юллер, заключается в том, что
терапевтическим принципом является не „подобное подоб­
ным“, а „одинаковое одинаковым“ (аециаНа aequalibus). Самым
серьезным образом против чесотки назначался внутрь
чесоточный соскоб, против ленточных глистов применялось
полученное из этих же паразитов вещество, против чахотки
назначалась мокрота чахоточных и т. д. Надо, впрочем,
отметить, что и в этой мысли есть зародыш истины.
УЧЕНИЕ РАДЕМАХЕРА ОБ ЭМПИРИЧЕСКОМ ЛЕЧЕНИИ
Те же психологические предпосылки, которые привели
к возникновению гомеопатии, лежат в основе другого учения,
основная мысль которого заключается в энергичном
отказе от господствовавших мнений и реакции против
слишком теоретического уклона тогдашней медицины.
В 1843 г. появилась обширная книга, которая уже всей
своей формой отличалась от прочей литературы: „Оправдание
непризнанного учеными разумного учения об эмпирическом
лечении старинных опытных в химии тайных врачей и прав­
дивое сообщение результата двадцатипятилетнего испытания
этого учения у постели больного.“ Автором ее был И о г а н н
Г оттф ри д Ра д е ма х е р (1772 — 1850), высокообразованный
врач, занимавшийся своей профессией в Лохе на Рейне. Точно
так же, как и у Г а н е м а н и а , в его взглядах определенно
заметно влияние идей Парацельса. Он тоже относится отри­
цательно к естественно-историческому направлению медицины
и придает значение только опыту. Ему кажется совершенно
излишним изучать болезненный процесс; вполне достаточно
быть знакомым с действием лекарства на отдельный организм.
Болезни он классифицирует поэтому не по их первичным
проявлениям, но по тем средствам, которые могут на
них влиять благоприятно. По его наблюдениям, существуют
три универсальных целебных средства: селитра, медь
и железо; соответственно им имеются и три главных стра-

ОСПОПРИВИВАНИЕ

38 9

Дания всего организма, которые он обозначает просто
как селитренная болезнь, медная болезнь и железная болезнь;
так как сущность этих болезней неизвестна, то они излечи­
ваются каждая одним из этих трех средств. Эти общие
заболевания почти постоянно влекут за собою заболевание
определенного органа; и поэтому наряду с ними существуют
также и болезни органов, которые, однако, должны быть
установлены только в зависимости от действия определен­
ного лечебного средства и соответственно этому получить
название.
Р а д е м а х е р у не удалось вполне освободиться от склон­
ности к теоретизированию, которое он так сильно порицал
у других; это видно из его рассуждений об искусственном
и естественном лечении, при которых он совершенно забыл, что
дело шло о вещах и вопросах, которые по его собственному
мнению были совершенно неразрешимы и во всяком случае
принадлежали не к области медицины.
Несмотря на этот и многие другие крупные недостатки, его
книга и с нею его учение широко распространились, а в лице
Г е о р г а Р а п п а из Тюбингена даже нашло себе академи­
ческую защиту.
ОСПОПРИВИВАНИЕ
Несмотря на множество медицинских теорий, практика
шла своим путем; были некоторые успехи и сделаны новые
открытия, которые, хотя и не имели в сущности связи
с остальной медициной, зато оказали влияние на последую­
щий ход ее развития. К этим открытиям принадлежит
прежде всего введение оспопрививания. Мысль о том, что
искусственно вызванной натуральной оспой можно создать
иммунитет против заболевания этой болезнью, очень стара.
Еще задолго до нашей эры китайцы производили эту „при­
вивку“ тем, что вкладывали детям в нос вату, смоченнуюоспенным гноем. Индусы в древние времена применяли метод
прививки, при котором они расцарапывали кожу руки
и накладывали смоченные оспенным гноем тряпочки.
Оспопрививание в известном смысле слова было известно
и некоторым первобытным народам. Но особенно большое
значение имело сделанное в 1713 году греческим врачом

390

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

Э м а н у э л е м Т и м о н и сообщение о том, что грузины
и черкесы расцарапывают кожу иглами, смоченными в оспен­
ном гное, вызывая слабую форму оспы, предохраняющую
от настоящей инфекции. Этот метод тогда же стал известен
в Европе благодаря посредничеству жены английского посла
в Константинополе лэди Уортлей Монтегю, но встретил
некоторое сопротивление. Оно зависело оттого, что нередко
в результате такой прививки наступало тяжелое заболевание
и даже смерть.
Таким образом, громадным прогрессом было наблюдение,
что перенесенная человеком безобидная коровья оспа предо­
храняет его от заболева­
ния натуральной оспой.
Первым, обратившим вни­
мание на то, что оспен­
ные эпидемии поразитель­
ным образом щадят коро­
вниц, и вполне справед­
ливо поставившим этот
факт в связь с тем, что
они большею частью уже
перенесли коровью оспу,
был
английский
врач
Эдвард
Д ж е н н ер
(1749—1823). 20 лет он
носил в себе эту мысль
и, наконец, в 1796 году
решился на опыт; он взял
Рис. 140. Эдвард Дженнер.
от заболевшей коровьей
оспой коровницы гнойное содержимое оспенной пустулы и пере­
нес на мальчика; после того как последний переболел коровьей
оспой, Д ж е н не р привил ему натуральную. Мальчик не забо­
лел, и этим было доказано, что на самом деле перенесенная
коровья оспа предохраняет от заболевания натуральной.
В 1798 г. Д ж е н н е р обнародовал свое открытие, но, подобно
почти всем открывающим что-либо новое, он встретил
непонимание и сопротивление, и только благодаря заслугам
немецких врачей Г у ф е л а н д а и Ш т р о м е й е р а сопро­
тивление это было сломлено, не без того, чтобы остатки его
сохранились и в настоящее время.

ХИРУРГИЯ, ГЛАЗНЫЕ БОЛЕЗНИ И АКУШЕРСТВО В XVIII СТОЛЕТИИ 3 9 !

ХИРУРГИЯ, ГЛАЗНЫЕ БОЛЕЗНИ И АКУШЕРСТВО
В XVIII СТОЛЕТИИ
Как ни сильно все эти разнообразные направления в меди­
цине в эпоху после Г а л л е р а волновали медицинский мир,
все же некоторые отдельные области в своем развитии оста­
лись вне этого движения. Это относится в особенности к хирур­
гии. В то время как в Гер­
мании постоянная смена си­
стем не давала медицине
войти в спокойное русло,
во Франции хирургия совер­
шала медленный, но посте­
пенный подъем и мало-по­
малу добилась полного рав­
ноправия с внутренней меди­
циной; оно, правда, было
уже теоретически признано,
но на практике не приви­
лось вполне. Большие за­
слуги
в этом отношении
принадлежат
Франсуа
Ж и г о де ла П е й р о н и
(1678—1747). Для достиже­
ния цели он употребил и
большую часть своего со­
стояния и все свое влияние,
Рис. 147. Хр. Вилы. Гуфеланд.
и в
качестве директора
хирургической академии в Париже сумел создать целый
ряд кафедр и резко разграничить сферы деятельности
цирюльников и настоящих хирургов. Научные
его за­
слуги далеко не так велики, как его современника
и коллеги Ж а н а Л у и П т и (1674 — 1750), который
точно
так же, как в свое время
П а р э,вышел
из
цирюльников и достиг звания профессора
хирургии
и директора вышеназванной академии. Особой его заслугой
было то, что он в большей степени, чем остальные хирурги
его времени, придавал значение тщательной и истинной
научно-анатомической подготовке. Превосходны его работы

392

восемнадцатый век

о хирургических заболеваниях и операциях; заслуживают
упоминания его винтовой турникет, предложенная им двухмоментная ампутация и грыжесечение без вскрытия грыже­
вого мешка.
Из числа остальных весьма многочисленных француз­
ских хирургов выделяются из общего уровня Раф. Бьенвеню
С аб атье (1732— 1811), который много занимался анатомией
и глазными болезнями, и особенно П ь е р Д е з о (1744—1795).
Этот ученый, первоначально предназначавшийся своими про­
стыми родителями к духовному званию, нашел затем, несмотря
на большие затруднения, путь к хирургии и в конце концов
сделался главным хирургом в Hôtel-Dieu в Париже. Он
был первым, основавшим настоящую хирургическую клинику
и устроившим ее, основываясь на принципах, которые для
гигиенических воззрений того времени нужно назвать весьма
передовыми. Он оказал большие услуги своей специальности
усиленным подчеркиванием значения хирургической анато­
мии, улучшением оперативных методов, основанием специаль­
ного журнала и воспитанием целого кадра знающих учеников.
Хотя Германия и значительно отстала от Франции в раз­
витии хирургии, но все же и в ней появились отдельные
видные представители хирургии, и там также наметился
решительный общий прогресс в этой специальности, который
вылился затем в целое движение, начатое было, хотя в скром­
ных размерах, В и л ь г е л ь м о м Ф а б р и ф о н Г и л ь д е н о м .
Главнейшее зло, от которого постоянно страдала хирур­
гия, в частности также и в Германии, было то, что положение
хирурга было хуже, чем положение врача, так что вполне
научно образованный медик неохотно брался за эту специаль­
ность. Это предубеждение было, наконец, сломлено врачом, имя
которого и сейчас еще сохранилось в хирургии: Л о р е н ц о м
Г ей с т е р ом. Он родился в 1683 г. в Франкфурте на
Майне, изучал сначала общую медицину в Гиссене,
а затем переехал в Лейден и Амстердам, так как в Германии
не представлялось достаточной возможности получить настоя­
щее хирургическое образование. Пробыв долгое время на
голландской службе, он был первым хирургом, приглашенным
в германский университет в Альтдорф, где развил обширную
практическую и научную деятельность. Он умер в 1758 г.
Главной его заслугой было составление первого удовлетвори­

ХИРУРГИЯ, ГЛАЗНЫЕ БОЛЕЗНИ И АКУШЕРСТВО В XVIII СТОЛЕТИИ

393

тельного хирургического учебника, выпущенного им в 1718 г.
в Нюренберге. Эго руководство не имело значения выдающе­
гося научного произведения, но отличалось своей хорошей
анатомической основой, основательной обработкой всей
области хирургии, начиная от простого лечения ран и кончая
самыми большими операциями, и, наконец, тщательным
описанием всего инструментария.
Г е й с т е р был далеко не единственным немецким вра­
чом, который посвятил себя хирургии. Так, многое было
сделано Лейпцигским профессором З а х а р о м П л а т п е­
р о м (1694 — 1747); его „Institutiones chirurgiae rationalis“,
выпущенные им в 1745 г., широко распространились и поль­
зовались большою популярностью. Другие врачи, не имея
большого научного значения, приобрели большие заслуги
в хирургической практике; таковы: Иенский профессор К а р л
Ф р и д р и х К а л ь т ш м и д т (1706—1769), один из основа­
телей Charité И о г а н н Т е о д о р Э л л е р (1689— 1750)
и прусский главный хирург (Generalchirurgus) X р. А н т о н
' Ге де н (1714—1797) и некоторые другие.
Гораздо большее значение, чем все эти лица, имели
два хирурга, работавшие во второй половине 18-го столетия:
З и б о л ь д и Р и х т е р . Первый из них, К а р л К а с п а р
З и б о л ь д (1736—1807), выделялся не только своей выдаю­
щейся практической деятельностью в качестве хирурга, но,
кроме того, он предложил новые оперативные методы
(прежде всего симфизеотомию) и являлся также духовным
отцом целого поколения способных хирургов; его профес­
сорская деятельность по кафедре анатомии, хирургии и аку­
шерства имела место в Вюрцбурге. Значение А в г у с т а Г о т ­
л и б а Р и х т е р а (1742—1812), наоборот, заключалось прежде
всего в составлении превосходного руководства по хирургии
в 7 томах, которое, появившись в 1782— 1804 гг., нашло
большое распространение. Кроме того, он был первым, который
последовательно работал на пользу объединения внутренней
медицины и хирургии.
Точно так же и Англия дала в 18-м столетии целый ряд
сведущих хирургов. Они большею частью отличались тем,
что соединяли вместе с тщательной анатомической подго­
товкой и трезвой наблюдательностью смелость действия
и известную многосторонность. Этими качествами обладал

394

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

один из первых хирургов того времени В и л ь я м Ч е з е л ь д е и (1688— 1752), который приобрел особенную извест­
ность своей деятельностью в области операций камней
мочевого пузыря (боковое камнесечение он производил
в несколько минут); кроме того, он предложил простую
форму образования искусственного зрачка посредством
разреза радужной оболочки. Другими заслуживающими
упоминания английскими хирургами были А л е к с а н д р
М о н р о (1697—1767), П е р с и в а л ь П о т т (1713—1788), имя
которого сохранилось до сих пор в термине „maluni Pottii“,
и оба брата Гунтер, из которых старший Вильям Гунтер
(1717—1783) приобрел большую известность как лейб-медик
королевы, был умелым оператором и акушером и обогатил
хирургию новыми методами ( H u n t e r ’oBa операция ане­
вризмы). Младший, Д ж о н Г у н т е р , проявил свою много­
сторонность отличными работами по патологической ана­
томии, исследованию сифилиса и зубоврачеванию. Другие
европейские государства, как Дания, Голландия и Швеция,
также принимали участие в развитии хирургии.
Хотя многие хирурги включали в круг своей деятельности
глазные болезни и даже достигали некоторых отдельных
успехов, все же со времен Г е о р г а Б а р т и ш а до начала
18-го столетия не было ученых, которые могли бы система­
тизировать эту область знаний. И здесь также во главе движе­
ния оказались французы. Появившийся в 1707 году под загла­
вием „Traité des maladies de l’oeil“ труд А н т у и а М э т р
Ж а н (1650—1730), который первый определил истинное место­
нахождение серой катаракты в хрусталике, очень удачно поло­
жил начало движению, которое постепенно привело к отде­
лению глазных болезней от хирургии. Важные этапы на
этом пути представляют такие имена, как Ж а к Д а в и е л ь
(1696 — 1762), который, основываясь на точном знании
катаракты, стал производить почти совершенно забытую
с древних времен (со времен А н т н л л о с а ) , экстракцию
хрусталика и окончательно вновь ввел ее в употреб­
ление. Здесь же должны быть названы известные соста­
влением наиболее употребительных сочинений по офталь­
мологии Ш а р л ь д е с е н Ив (1667 — 1736), П е л ь е де
К а н з и и другие. И среди немецких хирургов было
немало потрудившихся в области глазных болезней: к ним

ХИРУРГИЯ, ГЛАЗНЫЕ БОЛЕЗНИ II АКУШЕРСТВО В XVIII СТОЛЕТИИ

395

принадлежат уже упомянутый выше Авг. Г о т т л и б Р и х т е р ,
Г о т т ф р и д Г ю н ц (1714—1754), Г е н р и х Ю н г - Ш т и л л и н г (1740—1817) и некоторые другие. Значение их видимо
возросло во второй половине 18-го столетия и достигло высшей
точки в лице Г е о р г а И о с и ф а Б е е р а (1762—1821), лекции
которого по офтальмологии в Венском университете пользова­
лись большим успехом. Его главнейшие работы касались учения
о катаракте, которое он детально разработал как в теоре­
тическом, так и практическом отношениях (улучшение инстру­
ментария); далее, об образовании искусственного зрачка;
кроме того, он вообще много сделал для всей области
глазных болезней.
В Англии тоже почти все хирурги занимались глазными
болезнями, но относительно немногие приобрели в этой
области большое значение. Среди них на первом месте стоят:
Д ж е м с Уе р (1717—1802), который точно описал бленоррею
новорожденных, Б е н е д и к т ус Д у д д е л ь , написавший
в 1729 году заслуживающее известного внимания сочинение
о различных видах катаракт.
Громадный шаг вперед, несмотря на многочисленные,
встречавшиеся на пути препятствия, сделало акушер­
ство. Начатое выдающимися французскими акушерами
движение имело целью прежде всего научное обосно­
вание этой отрасли медицины и продолжалось без
всяких перерывов. Видное место в этом движении зани­
мает Г е н р и х в а н Д е в е н т е р (1651 — 1724), впервые
оценивший значение костного таза, особенно его ширины,
для акта деторождения и обосновавший истинное „учение
о тазе“. Появившийся в 1701 г. значительный труд его
„Operationes chirurgicae novum lumen exhibentes obstetricantibus“, с прекрасными рисунками, особенно отчетливо иллю­
стрирует прогресс акушерства. Диагностика ненормальных
положений плода разработана им очень детально; то же
можно сказать и о его технике акушерских вмешательств,
при которых он отдавал полное преимущество ручному
методу перед инструментальным.
Эта эпоха обогатила акушерство открытием, имею­
щим очень большое значение и являющимся одним
из наиболее благодетельных в этой области; дело идет
о щипцах. Если принять во внимание, что еще в древности

396

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

применялись подобные щипцам инструменты для дро­
бления и удаления мертвого плода, то нужно лишь уди­
вляться, что для извлечения живого ребенка так поздно
стали пользоваться похожим на это инструментом. Идея
об удалении похожим на зеркало инструментом головы
ребенка, кажется, была высказана еще в 16-м веке П ь е р о м
Ф р а н к о м . На деле эта идея получила осуществление
приблизительно на 100 лет позднее; так, одно лондонское
семейство Ч е м б е р л е н с большим успехом и с соблюде­
нием строжайшей тайны - применяло при тяжелых родах
щипцы, изобретенные одним из членов этой семьи. Но только
благодаря одному фландрскому хирургу Джо н у Па ль фину
(1650—1730) это открытие стало общим достоянием. В 1721 г. он
представил Парижской академии изготовленный им самим на
основании долгих размышлений и испытаний инструмент, кото­
рый состоял из двух несоединенных между собою больших,
глубоко выемчатых ложек. Этот инструмент, в первоначаль­
ной своей форме не совсем удобный и не вполне достигаю­
щий цели, подвергался постоянным улучшениям со стороны
других акушеров. Далее шаг вперед сделали француз Д ю с с е
и оба Г р е г у а р а, перейдя к скрещиванию и удлинению
обоих ручек щипцов и к образованию окон и простого
„замка“. Из того, что и это важное изобретение прежде
всего получило распространение во Франции, видно, что
эта страна все еще играла руководящую роль не только
в области общей медицины, но также и в акушерстве.
Французом же Ж а н Л у и Бо д е л о к о м (1746—1810) было
разработано созданное Д е в е н т е р о м учение о тазе; он
стал производить более точное измерение таза. Другие, как
д е П ю з о , Л е в р е , Д е л е р и и прочие, усовершенствовали
поворот; третьи обратили внимание на кесарево сечение.
Германия, однако, не очень отстала и в акушерстве.
Л о р е н ц Г е й с т е р , немедленно после опубликования
Па л ь фино м его открытия, письменно и устно распространял
среди своих земляков мысль о применении щипцов, чем значи­
тельно усилил общий интерес к акушерству и этим, может
быть и косвенно, дал толчок к созданию первой немец­
кой кафедры по этой специальности. Таким первым про­
фессором акушерства был И о г а н н Г е о р г Р е д е р е р
(1726 — 1763), который, будучи приглашен в Геттинген по

ХИРУРГИЯ. ГЛАЗНЫЕ ЕОЛЕЗНИ И АКУШЕРСТВО В XVIII СТОЛЕТИИ

397

указанию Г а л л е р а , создал там образцовый родильный
дом, ставший школой, оттуда вышел целый ряд крупных
акушеров. Своим прекрасным очерком акушерства, который
он выпустил в 1753 г. в Геттингене, Р е д е р е р оказал боль­
шое влияние на многие поколения врачей.
Англичане в это время, несмотря на французский пример,
шли в области акушерства своим собственным путем
и с своей стороны, особенно в конце 18 столетия, оказали
решительное влияние на другие страны, в том числе, и даже
больше других, на Германию. Уже упомянутый хирург
В и-л ь я м Г у н т е р (см. выше стр. 394) оказывал в общем
скорее сдерживающее влияние в отношении вновь появляю­
щихся более радикальных оперативных методов и прежде всего
был решительным противником щипцов. Совершенно противо­
положный характер имела деятельность знаменитого лондон­
ского акушера Вильяма Смелли (1680—1763): он предпочитал
инструментальное вмешательство и изобрел или вновь ввел
различные забытые было акушерские инструменты. Наиболь­
шею известностью пользовался Т о м а с Д е н м а н (1733—1815),
который занял примирительную позицию и, принципиально не
отказываясь от употребления вновь изобретенных инструмен­
тов, предпочитал все же консервативный выжидательный
образ действия. Он тщательно разработал учение о есте­
ственно протекающих родах, впервые точно наблюдал процесс
самопроизвольного поворота при предлежании руки, описал
его (отсюда поворот по Д е н м а н у ) и предложил искусствен­
ные преждевременные роды при очень узком тазе. Точно также
он первый наблюдал, хотя и не вполне сознавая значение
этого наблюдения, факт переноса родильной горячки через
третьих лиц (врачи и акушерки). Нужно указать, далее,
на выдающегося голландского врача П и т е р а К а м п е р а
(1722— 1789), который, повидимому, первый подал мысль
о симфизеотомии (см. выше стр. 393), а в остальном шел по
стопам Д е в е н т е р а .
В этот период прогресса во всех областях хирургии
были совершенно забыты два важных достижения древних
времен: асептика и наркоз. Достаточно сравнить сделанный
по возможности из одного куска металла инструмент древних
греков с украшенными рогом, деревом, слоновой костью,
перламутром, черепахой и т. д. инструментами 18-го столетия,

398

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

чтобы убедиться в отсутствии в 18-м веке сознания необхо­
димости соблюдения полнейшей чистоты, как главного прин­
ципа в лечении ран. И вообще в хирургических учебниках
этого времени нет истинного понимания важности самой
тщательной чистоты по отношению ко всем приходящим
в соприкосновение с раной предметам. И нет ничего
удивительного, если в современных источниках постоянно
наталкиваешься на горькие жалобы на то, что, несмотря
на прекрасный исход операции, громадное число больных
гибло от „госпитальной гангрены“ и других последовательных
болезней. Точно также ничего не известно о каких-либо успеш­
ных попытках вызывать у больных потерю чувствительности
посредством усыпляющих средств. Нам даже трудно понять,
как могли оказаться совершенно забытыми сделанные в этом
направлении успехи в древности, нашедшие себе продол­
жение в средние века в виде снотворных губок.
ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В XVIII СТОЛЕТИИ
Новый дух, внесенный в медицину великими врачами,
как Б о е р г а в , в а н С в и т е н , Г а л л е р и др., не только
оказал влияние на медицинскую мысль, но в то же время
сумел преобразовать внешние условия существования врачей.
Если склонность к чисто-теоретическому мышлению и привле­
кала к себе широкие круги врачей, то были и самостоятельно
мыслящие, которые в своей практической деятельности смогли
освободиться от подобных стеснительных влияний. И таким
образом эпоха, явившаяся родоначальницей важных научных
открытий в истории медицины, способствовала в то же время
значительному подъему положения врачей, факт, нашедший
себе выражение в виде названия этой эпохи „золотым
периодом врачебного сословия“.
Представление о врачебной деятельности достигло такой
высоты, до какой оно никогда не доходило со времен,
испытывавших еще влияние Г и п п о к р а т а и гиппократизма.
Причиной служило отчасти общее идеалистическое мировоз­
зрение того времени. Но несомненно большое влияние ока­
зало также и то высокое представление о врачебном искусстве,
которое многие из самых выдающихся и влиятельных врачей
имели сами и сумели внушить другим, как врачам, так

ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В XVIII СТОЛЕТИИ

399

и пе-прачам. На врачебную профессию опять стали смотреть
в большей степени, чем раньше, как на требующую призва­
ния; и выбор этой профессии стал делом не одного стре­
мления к выгоде. И общество стало видеть во враче не просто
делового человека, но надежного и верного советника
в дни здоровья и болезни. Вследствие этого создался инсти­
тут домашних врачей, как нормальной формы отношений
между врачом и его клиентами. Это нововведение, очень
выгодное для общей массы врачей, наряду с хорошей сто­
роной имело и свою теневую: в то время как обладавшие
установившейся практикой врачи были обеспечены и сво­
бодны от материальных забот, для молодых начинающих
врачей приобретение практики было очень затруднено.
И государство подняло и поддерживало положение
врача тем, что строгими законными определениями и настой­
чивым их проведением в жизнь резко отделило их от
неполноправных врачей. На место существовавших еще
в отдельных случаях в качестве пережитка средневековья
врачей-священников, теперь появилось много врачей евреев,
занявших равное положение с остальными товарищами
по профессии. Значительным шагом вперед в жизни вра­
чебного сословия было окончательное формальное уни­
чтожение сохранявшегося еще со времен средневековья
различия между хирургами и собственно врачами. В Париже
это различие все-таки еще сохранилось настолько, что
права „тесНа рип“ и „сЫги^!“, как и раньше, оставались
неодинаковыми, и лишь к концу 18 века различие стало
сглаживаться. Многие из выдающихся врачей, особенно
профессора медицины, занимали высокопоставленное поло­
жение лейб-медиков, какими обычно обзаводился всякий
мало-мальски состоятельный владетельный князь. Несколько
низшую ступень, нежели лейб-медики, занимали так назы­
ваемые придворные медики. Их деятельность не ограничи­
валась их прямыми обязанностями, но нередко имела более
широкий общественный
характер: очень часто они
играли видную роль в медицинских коллегиях и оказы­
вали решающее влияние на врачебное законодатель­
ство. В этом отношении руководящая роль принад­
лежала Пруссии: она создала в 1725 г., вместо старого
Бранденбургского устава, первый новейший врачебный устав,

400

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

который между прочим ввел государственные экзамены.
За ней последовали затем другие немецкие государства,
а также Дания, Венгрия, Швеция и пр. Прусский устав
сохранялся без перемен, хотя, конечно, встречал известные
возражения; в общем он удачно отражал на себе веяния
времени. В первой части его говорится о составе и полномо­
чиях collegiae medicoriim, которые были образованы в каждой
провинции и все вместе подчинены Оберколлегии в Берлине.
В второй части идет речь о „medici“, т.-е. о врачах в соб­
ственном смысле, и излагаются их обязанности по отношению
друг к другу и к публике. Они одни имели право „лечить
внутренности“ и привилегию требовать уплаты своего гоно­
рара раньше всех остальных кредиторов. Хирурги, о кото­
рых говорится в следующей части, были подчинены врачебной
коллегии и должны были получать особую подготовку. Затем
идут предписания относительно аптекарей, дрогистов, цирюль­
ников, повивальных бабок, рыночных лекарей, зубных
врачей и т. д.
В системе врачебного образования также были сделаны
некоторые изменения. После предварительного обучения в так
называемых академических гимназиях, которые занимали
среднее положение между нынешними гимназиями и универ­
ситетами, начиналось собственно высшее образование, для
которого не существовало ни определенного плана, ни срока.
Студент должен был, прежде чем стать врачом и заняться
практикой, сначала представить „Disputation“, затем его
допускали к „cursus anatomicus“, где он должен был демон­
стрировать 6 препаратов, и, наконец, он должен был разра­
ботать один практический случай (по-латыни); и лишь после
этого ему давалось право практики.
Основу обучения во всех европейских странах предста­
вляла анатомия, занятия которой были все еще связаны
с большими трудностями вследствие недостатка в человече­
ских трупах. Берлинский анатомический театр был более
богато снабжен трупным материалом лишь в последнюю
четверть 18-го века; с этих пор он стал привлекать к себе
массу учащихся из всех частей Германии. В крайних случаях
довольствовались восковыми фантомами; для целей пре­
подавания их готовил чрезвычайно искусно итальянец
Фо нт а н а.

ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В XVIII СТОЛЕТИИ

4ОТ

Естественные науки при этом отнюдь не были забыты.
*Для их изучения имелись коллекции, ботанические сады,
лаборатории и пр.; заведывали ими большею частью про­
фессора медицины.
Так как никакого обязательного плана обучения не суще­
ствовало, то одни из студентов занимались больше ботаникой,
другие—зоологией, химией или физикой. Преподавание двух
важнейших предметов, патологии и терапии, в первой поло­
вине 18-го столетия повсюду, за исключением Лейдена, было
в очень плохом состоянии. Студент допускался к больному
только в виде исключения, обыкновенно же он изучал
картину болезни, диагностику и лечение ее только при помощи
теоретических лекций и книг. Положение изменилось лишь
после того, как по примеру Лейдена, под влиянием Бо е р г а в а
и его учеников, было введено настоящее клиническое препо­
давание в Германии, Франции и мало-по-малу и в других
странах; благодаря этому медицинское образование получило
импульс к дальнейшему развитию. Большим препятствием
к усовершенствованию клинического преподавания служило
печальное положение больниц. Если принять во внимание то,
что даже в таком казавшемся современникам образцовым
учреждении, как Hôtel-Dieu в Париже, часто несколько
больных должны были помещаться па одной кровати, что
госпитальная лихорадка (т.-е. инфекция всякого рода) явля­
лась как бы неизбежной принадлежностью больницы, то
станет ясным, как трудно было создать необходимые условия
для правильного клинического преподавания.
Обеспечение врачами городов в большинстве случаев
было достаточным, но в отдельных странах врачи были
распределены очень различно. Достичь в этом отношении
единообразия было трудно потому, что в Германии не всякий
врач, получивший образование в одном из немецких госу­
дарств, имел право заниматься врачебной деятельностью
во всех остальных; обычно он должен был сначала сдать
новый государственный экзамен. Вне городов почти повсюду
число: .'врачей было слишком незначительно, чтобы гово­
рить о медицинской помощи в настоящем смысле слова.
Поэтому там большею частью процветало знахарство,
к которому власти должны были относиться снисходи­
тельно.
История медицины

26

402

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ

век

Весьма успешно развивалась общественная санитарная
служба вследствие создания кадра многочисленных состоявших
на государственной службе врачей. И в этом отношении Прус­
сия шла впереди других: все состоявшие ранее на службе
у отдельных общин и имевшие далеко не одинаковые права
и обязанности городских врачей, так наз. „РЬуэ!а“, были

Рис. 148. „Королевский госпиталь в Газларс“. Из
соч. Говарда „Больницы и чумные дома в Европе“.
Лейпциг, 1701 г.

сделаны государственными чиновниками распределены по
всему протяжению государства по определенному плану и
снабжены одинаковыми полномочиями. Только таким образом
стала возможной правильная охрана общественного здоровья,
Примеру Пруссии вскоре последовала Россия. Во многих
свободных городах создался институт городских „РЬуэщ’ов“.
Все „физики“, входящие в состав отдельной администра-

ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В XVIII СТОЛЕТИИ

40З

тинной единицы, составляли коллегию во главе которой
стоял „Physicus primarius“.
Вследствие объединения внутренней медицины и хирур­
гии в общую дисциплину, что во Франции было достигнуто,
наконец, в 1742 г., значительно возвысилось положение
хирургов. Преподавание хирургии производилось отчасти
в университетах, отчасти в особых учебных заведениях. Во
Франции уже во второй четверти 18 столетия во многих
местах были созданы кафедры хирургии. В 1731 г. последо­
вало образование „Academie de Chirurgie“, а созданная на
20 лет позднее дополнявшая ее „Ecole pratique“, дала Фран­
ции большое преимущество в области хирургического обра­
зования. В Германии, несмотря на старания отдельных
лиц, как напр. Г ей с т е р а, все усилия в этом направлении
увенчались лишь незначительным успехом. Так, в 1748 г.
в Дрездене была устроена первая государственная хирурги­
ческая клиника, в Австрии большую пользу принесла соз­
данная в 1785 г. медицинско-хирургическая „Joseph-Akademie“,
хотя ее главной задачей, по крайней мере вначале, являлась
подготовка опытных хирургов лишь для армии. В осталь­
ных государствах, как, напр., в России, Дании, Голландии
Англии и др., хирургии все еще приходилось бороться
с большими препятствиями. Так, в Англии только в 1800 г.
произошло отделение цирюльников от настоящих хирургов.
Нам в настоящее время кажется очень странным суще­
ствовавший тогда во многих государствах обычай, что
хирурги при операциях должны были приглашать „medicum
purum“, который, правда, как правило, совершенно ничего
не понимал в хирургии, но в качестве простого зри­
теля получал следуемый ему гонорар. Несмотря на все
внешние и внутренние успехи хирургии, на ее пред­
ставителях все еще продолжало лежать старое пятно их
ремесла. Оно особенно упорно держалось на тех многочи­
сленных хирургах, которые, получив вполне законченное
образование, не стеснялись, как бродячий элемент, переезжать
из города в город и осуществлять свою деятельность на
площадях в обществе скоморохов и плясунов на канате.
Положение акушерства в 18 веке в некотором отноше­
нии было похоже на положение хирургии. Будучи издавна
тесир с ней связанным, оно страдало еще больше от прочно
26*

4 °4

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ВЕК

укоренившихся предубеждений. Так, вплоть до второй поло­
вины 18 столетия парижские повивальные бабки, имевшие
свое собственное учебное заведение в Hôtel-Dieu, сумели
совершенно закрыть его для врачей. Лишь с большим трудом
и потерей времени врачам удалось добиться практических зна­
ний по акушерству. Правда, теоретическое акушерство пре­
подавалось многими профессорами хирургии и в меньшей
степени медицины, но в распоряжении врачей были лишь
небольшие частные акушерские учреждения, и практические
сведения им приходилось приобретать лишь путем собствен"
ной практики. Первое учебное заведение в Германии, где врачи
могли приобретать теоретическую подготовку по акушер­
ству, было открыто в 1728 г. в Страсбурге. За ним после­
довали через значительный промежуток времени открытия
подобных же заведений в Дрездене (1751), Касселе, Иене,
Марбурге и др. Большое значение для преподавания аку­
шерства имело приглашение Р е д е р е р а (см. выше, стр. 396)
в Геттинген, где он учредил первую действительно научнопоставленную акушерскую клинику. В Англии только
в 1765 году началось настоящее преподавание акушерства;
в то же время приблизительно и в Дании. В Голландии,
несмотря на деятельность знаменитого Д е в е н т е р а , дело
акушерства продолжало оставаться большею частью в руках
акушерок, в то же время большим уважением пользовались
имевшиееся в незначительном числе акушеры-мужчины.
Положение повивальных бабок значительно поднялось
благодаря улучшенному преподаванию и большим обществен­
ным заботам. От них требовалось не только простое практически-механическое обучение, но почти во всех европей­
ских школах для повивальных бабок были введены довольно
обширные учебные планы, а на производившемся им экза­
мене перед врачебной Оберколлегией предъявлялись к ним
весьма серьезные требования также в области теории. Благо­
даря этому, необразованные женщины были совершенно
лишены возможности заниматься этой профессией.
Вопрос о гонораре для врачей, акушеров, хирургов
и повивальных бабок был почти повсюду урегулирован осо­
быми постановлениями о таксе. В общем, в этом отношении
замечалось известное понижение оценки врачебных услуг,
главным образом потому, что, хотя в абсолютных цифрах

ВРАЧЕБНОЕ СОСЛОВИЕ В XVIII СТОЛЕТИИ

4 °5

отдельные услуги и оценивались несколько выше, нежели
раньше, но по отношению к упавшей ценности денег новая
такса оказалась значительно ниже прежней. Но в сущности
нормировался лишь минимум платы и, кроме того, как
говорилось, напр., в прусской „Taxa vor denen medicos“, на
„Discretion“ и „Liberalität“, знатных и богатых, запрета не
полагалось, и так как к тому же институт домашних врачей
приобрел широкое распространение, то материальную сторону
врачебной профессии этого времени можно считать соответ­
ствующей идеальным требованиям.
Военно-медицинское дело, которое еще в начале 18 века
было очень отсталым, развивалось параллельно успехам
хирургии и лучшей подготовке хирургов и стояло в конце
концов на большой высоте. Пруссия и здесь показала при­
мер. Прежде всего это выразилось в том, что находившиеся
еще в 1710 г. в подчинении у офицеров полевые хирурги
были выделены в особую организацию таким образом, что
над простыми фельдшерами стоял ротный фельдшер, под­
чиненный в свою очередь полковому фельдшеру. В гвардии
он носил звание главного хирурга (Generalcliirurgus).
Обязанности этих трех групп были строго разделены: пер­
вые несли только низшие вспомогательные обязанности, были,
следовательно, скорее своего рода санитарами или носиль­
щиками; вторые, кроме бритья, ухаживали за больными
и ранеными. Собственно же лечение находилось в руках
исключительно полковых фельдшеров. Так как этого персо­
нала было мало, то к ним присоединялся еще персонал, обра­
зованный исключительно из врачей, которые находились
в ранге полковых медиков и большею частью являлись кон­
сультантами. Над ними стоял генерал-штабс-медик. Там, где
в гарнизонах находились особые поенные госпитали, во главе
их стояли гарнизонные медики. Вся эта организация таким
образом весьма напоминала времена римских цезарей своими
обычаями: так, фельдшера могли еще подвергаться телесному
наказанию. В других государствах, как, напр., во Франции,
развитие военно-санитарного дела еще долго значительно
уступало прусскому.

д е в я т н а д ц а т ы й век
РАЗВИТИЕ ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ АНАТОМИИ. ПИНЕЛЬ.
МОРГАНЬИ. БИША
Все вышеизложенное показывает, что развитие меди­
цины в период после Г а л л е р а не было направлено к дости­
жению одной определенной цели. Медицина оставалась, как
она всегда была, ареной борьбы различных сменяющих друг
друга мнений. Выдвинутое на первое место в известный
момент, как нечто новое и непреложное, вскоре оказыва­
лось уже забытым и отвергнутым и вскоре после того вновь
выплывало большею частью в несколько измененном виде.
Какое сильное влияние все еще оказывала философия на
многих врачебных деятелей, отчетливо показала нагур-философская школа. Но, с другой стороны, у целаго ряда врачей
сильно было стремление окончательно исключить философ­
скую спекуляцию из врачебного обихода и поставить на ее
место трезвое естественно-историческое мышление.
Отчетливо выраженные впервые, как выше уже было
вскользь указано (см. стр. 358), идеи Б а р т е ц а нашли
последователя в лице Пи п ел я, который, с своей стороны,
подверг их дальнейшей разработке и в известном смысле
модифицировал. Его стремление было направлено прежде
всего к тому, чтобы разложить симптомы болезни на их
основные составные части и, основываясь на анатомических
знаниях и предположении, что определенному анатомическому
строению должны соответствовать определенные жизненные
явления, поставить их в связь со свойствами и действиями
пораженных частей тела и органов, иными словами—отыскать
анатомическую локализацию проявлений болезни и на этом
основании построить естественную нозологическую систему.

РАЗВИТИЕ ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ АНАТОМИИ, ПИН ЕЛ В, МОРГАНЬИ, БИША

Эта мысль, несомненно, полнилась под влиянием тех
успехов, которых в это время достигло знание анато­
мических основ болезненных изменений. Эти успехи свя­
заны прежде всего с именем человека, главная заслуга
которого заключается в том, что он впервые заста­
вил признать патологическую анатомию самостоятель­
ной отраслью науки: речь идет о Д ж о в а н н и Б а т ­
т и с т а М о р г а н ь и (1682—1771). Принадлежа к тому напра­
влению, которое ведет
свое начало от знамени­
того Ма р ч е лл о Ма л ь ­
пиги (1628 — 1694) и про­
должается затем в труде
его ученика Антонио
Мариа
Вальсальва
(1666 — 1723), бывшего
в. свою очередь учителем
М о р г а н ь и , он первона­
чально подробно зани­
мался нормальной анато­
мией, при чем, подобно
некоторым анатомам до
него, одновременно реги­
стрировал попадавшиеся
ему редкие болезненные
изменения в строении
органов. Постепенно он
перешел к систематиче­
скому изучению всех патологических изменений; свои
наблюдения он собрал в одно целое в написанном им уже
в глубокой старости в 1761 г. капитальном труде: „De sedibus et causis morborum per anatomiam indagatislibri quinqué“.
Этот труд по своему плану далеко выходит за пределы
чисто патолого-анатомического сочинения. И так как глав­
ной задачей, которую преследовал в своем труде М о р ­
г а н ь и , было создать более надежную основу для правиль­
ной диагностики и вместе с тем для терапии, то в его труде
на первый план выдвигалась, невольно выходя за пределы
основной цели, чисто научная точка зрения; она сво­
дилась к стремлению установит]) более прочную связь нор-

4<э8

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

мальной анатомии и физиологии с патологией. В книге
имеются некоторые недостатки, естественные при тогдашнем
состоянии знаний: так, М о р г а н ь и , напр., рассматривает
продукты болезни одновременно и в качестве ее при­
чины. В этой книге впервые представлен был труд, который,
будучи пополнен и расширен работами других, как, напр.,
Жо з . Л ь е т о (1703—1780) и Д ж о н Г у н т е р (см. выше,
стр. 394) и др., представлял собою небывалый до того вре­
мени фундамент для дальнейшего развития этой отрасли
медицины.
Точно так же Ф р а н с у а К с а в ь е Б и ша , который
в настоящее время считается первым представителем „новей­
шей“ медицины, широко пользовался трудами предше­
ственников. Он родился в семье врача в 1771 году
в Thoirette и получил образование в Нанте, Париже,
Лионе и Монпеллье. В Париже он был любимым уче­
ником и помощником Д е з о , у которого главным обра­
зом занимался хирургией. После смерти своего учителя он
перешел к занятиям преимущественно анатомией и физиоло­
гией, по которым он начал читать частные курсы в 1796 году.
В 1801 году он был назначен в Hôtel-Dieu, но уже в 1802 г.
скончался от туберкулеза, которым он заболел вследствие
сильного переутомления. Его важнейшими работами, отли­
чающимися необыкновенной реальностью мысли и тон­
костью суждения, являются „Anatomie générale appliquée
à la physiologie et la médecine“ и „Recherches physiologiques
sur la vie et la mort“. Обе появились в 1801 году.
Как у всех великих новаторов, так и у Б и ша , нельзя
отрицать известной односторонности в преследовании своих
идей. Она состоит в том, что у него химическая и физи­
ческая сторона жизненных процессов чересчур оттеснена на
задний план в пользу исключительно анатомического миро­
воззрения, являющегося вполне законченным. Как далеко
он заходил в этом отношении, видно хотя бы из такого его
выражения: „если исключить некоторые лихорадочные и
нервные страдания, то все остальное принадлежит к области
патологической анатомии“. Благодаря такому взгляду, он
первый вновь вернулся к мысли, которая была уже наме­
чена в учении Г а л е н а о значении однородных и неодно­
родных частей. Основу у него составляет общеанатомиче­

РАЗВИТИЕ ПАТОЛОГИЧЕСКОЙ

АНАТОМИИ,

ПИНЕЛЬ,

МОРГАНЬИ, ПИША

ское представление о том, что организм состоит из „общих
тканевых систем“, т.-е. таких, которые имеются повсюду
в организме (как напр., клетчатка и нервная ткань, сосуди­
стая и лимфатическая системы), и „особых тканевых систем“,
т.-е. таких, которые свойственны лишь известным частям
тела (как напр., мышечная, костная и костномозговая системы,
серозные и слизистые оболочки, железистая система и т. д.).
Всю совокупность этих тканей он объединил под названием
„простых“ и противопоставлял им „сложные“, под которыми
он разумел как оболочки, состоящие из различных простых
тканей (фибромукозная, фибросерозная), так и органы. Такой
образ мышления позволил ему впервые не только выяснить
локализацию болезненных процессов в отдельных частях
тела и органах, но и проследить их распространение дальше,
вплоть до отдельных тканей. Этим путем он пришел к двум
важным выводам: во-первых, что всякая ткань, в какой бы
части тела она ни находилась, всегда имеет одну и ту же
структуру, одни и те же качества и одинаковое предраспо­
ложение и таким образом повсюду в ней могут быть лишь
однородные формы болезненных изменений; и во-вторых,
что какая-либо часть тела или орган не должны вовсе забо­
левать целиком, но что и отдельный вид ткани в ней может
подвергаться болезненному процессу. Эти идеи в последую­
щем оказались очень плодотворными главным образом тем,
что они отвлекли от различных спекуляций учение о болез­
нях, по крайней мере в этом одном отношении, и поставили
его на почву реальной действительности.
С другой стороны, конечно, Б и ш а был не менее многих
своих предшественников и современников во власти витали­
стического мировоззрения; ему казалось—в силу различных
соображений—возможным рассматривать болезненный про­
цесс вне всякой зависимости от вызвавших его причин, так
что для объяснения последних он должен был прибегать
к совершенно иной точке зрения; это в настоящее время
представляется нам невозможным. Так, заболевание предста­
влялось ему нарушением „жизненных свойств“, именно
„чувствительности“ и „сократительности“. Так как, по его
взгляду, жизнь выражается в двух формах, „органической“,
общей для животных и растений, и „животной“, которая свой­
ственна только животным, то витальные свойства он также

410

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

делит на органическую или бессознательную, и анимальную
или сознательную, т.-е. на чувствительность и сократительность. Каждая ткань имеет свой собственный вид чувстви­
тельности и сократительности. По всем своим основным
взглядам, Б и ш а таким образом оказывается убежденным
представителем солидарной патологии. Но полной одно­
сторонности он избежал тем, что известную роль в патоло­
гии приписывал также и сокам организма, особенно крови,
и таким образом положил начало гуморальной патологии.
Он высказал эти взгляды в несколько неясной форме об
особой „витальности соков“.
Рассматриваемые в целом, взгляды Б и ш а обнаружи­
вают работу мысли выдающегося ученого, который, вполне
сознавая истинную цель медицинского исследования и отда­
вая себе отчет в том пути, который ведет к ней, ока­
зался связанным разнообразными нитями с духом прошлаго
и в своем стремлении избежать односторонности искал
выхода не в естествознании, что нам представляется теперь
единственно возможным, но как раз в том, что он сам отри­
цал: в спекуляции.
РАЗРАБОТКА ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОСНОВ
МЕДИЦИНЫ
Уже у многих врачей намечалось стремление привести
в известную связь результаты их естественно - исторических
исследований с их общим мировоззрением. Но обстоятель­
ства теперь были совершенно иные: влияние философии
настолько же отошло на задний план, насколько выдвину­
лось влияние естественных наук; это направление нашло
себе большую поддержку в том обще-реалистическом напра­
влении, которое стало заметным почти во всех областях
культурной жизни в 19-м веке, как реакция против идеализма
прошлаго столетия. Дух времени стремился к тому, чтобы
естествознание не зависело от философской спекуляции,
а напротив, само оказывало влияние на отвлеченные науки.
Наглядное отражение этого процесса выразилось в двух
философских направлениях: в созданном О г ю с т о м К о н ­
т о м (1798 — 1857) „позитивизме“, который, совершенно
отбрасывая всякую метафизику, старался свои заключения

РАЗРАБОТКА ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОСНОВ МЕДИЦИНЫ

411

выводить только из наблюдения действительных явлений
и признавал за настоящие науки только математику,
астрономию, химию, физику, биологию и социологию. На-ряду
с позитивизмом стоял „материализм“, который был пред­
ставлен главным образом немецкими учеными, именно физио­
логами К а р л о м Ф о х т о м (1817 — 1895), Л ю д в и г о м
Б ю х н е р о м и др.

Рис. 150. Маттиас Яков Шлейден.

Что касается отдельных естественных наук и их отно­
шения к медицине, то ботаника оказывала двойное влияние
на медицину; одно, более внешнее, выражалось в том, что,
благодаря улучшенным и расширенным сведениям о лекар­
ственных растениях, значительно обогатился арсенал лечеб­
ных средств; другое, и гораздо более важное,—в том, что
ботаника своими биологическими исследованиями благо­
творно влияла на медицину. В этом отношении это влияние
не всегда было только благоприятным, так как введенная

4t2

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

Л и н н е е м классификация растений по „естественному срод­
ству“ побудила отдельных медицинских исследователей
к подражанию и сделалась таким образом одною из глав­
ных причин для создания так называемой „натур-исторической школы“. Но, с другой стороны, микроскопическая бота­
ника дала медицине сильный толчок в двух направлениях:
благодаря находке микроскопических грибковых форм, было
положено основание учению о паразитах; открытие значения
растительных клеток положило фундамент для учения
о животных клетках, которому суждено было найти свое
полное развитие в большую новую систему благодаря В и р ­
х о в у (см. ниже). Хотя уже в 17-м столетии Г у к и М а л ь ­
п и г и и другие различали растительную клетку как таковую,
Р о б е р т Б р о у н (1773—1858) видел клеточное ядро у орхи­
дей, все же только М а т т и а с Я к о в Ш л е й д е н (1804 —
1864) сумел первый распознать значение клетки как соб­
ственно форменного элемента растений и изучить их развитие
из клетки.
Этот успех положил начало одному из важнейших
зоологических открытий, которое впервые изложил в своей
работе „Микроскопические исследования относительно еди­
нообразия в структуре и росте животных и растений“ Т е о ­
д о р Ш в а н н (1810— 1882); этим своим научным трудом он
окончательно уничтожил созданную до него большинством
естествоиспытателей преграду, отделявшую растительный
мир от животного, и тем оказал огромную услугу медицине.
Точно так же и в зоологии наметился ряд фактов, оказа­
вшихся благодетельными для медицины: так, новые пути были
открыты Г о т ф р и д о м Хр. Э р е н б е р г о м (1795— 1876)
в работе об „Infusionstierchen als vollkommene Organismen“.
Этот труд находится в несомненной связи с появившимися
в конце 30-х годов 19-го столетия стремлениями создать
ясность в вопросе о значении паразитов для животного
организма. Точно так же научно обоснованная Ж о р ж е м
К ю в ь е (1769—1832) сравнительная анатомия и ее слияние
с зоологией оказали большое влияние на медицинские
исследования.
Еще в большей степени то же самое относится к осно­
ванной Ч а р л ь з о м Д а р в и н о м (1809—1882) теории на­
следственности, которая раз навсегда покончила со старым

РАЗРАБОТКА ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОСНОВ МЕДИЦИНЫ

413

взглядом о неизменности видов. Правда, идеи Д а р в и н а уже
имели предшественников; ими были Ш е в а л ь е д е Л а ­
м а р к (1744—1829), Ж о ф ф р у а С е н т - И л е р (1772—1844),
Г е т е и др., которые все более или менее ясно высказывали
мысль о постепенном изменении видов, но Д а р в и н был пер­
вым, кто довел эту мысль до утверждения, что все живущие
в настоящее время виды происходят от прежних менее раз­
витых, и что при постепенном процессе превращения
самым важным причинным фактором является естествен­
ный подбор вследствие
„борьбы за существова­
ние“. Эта теория нашла
широкое распространение
и много приверженцев;
в последнее время, впро­
чем, растет и число про­
тивников. Одним из ее
важнейших дальнейших
моментов развития был
выставленный Э р н с т о м
Г е к к е л е м (1834—1919)
„биогенетический основ­
ной закон“, по которому
высшие животные суще­
ства в эмбриональном
состоянии должны про­
делать весь путь развития
Рнс. 151. Теодор Шилин.
их родовых предков.
Физика в 19 столетии также много дала медицине. Вна­
чале, впрочем, ее роль свелась к тому, что известные спеку­
лятивные соображения, как например учение о полярности,
она снабдила естественно-историческим покровом. Посте­
пенно, однако, физика, главным образом в физиологии, как
в учении о жизненных функциях, заняла то положение,
которое она заслуживала по своему значению, при чем ее
влияние не было теперь односторонним, как у иатрофизиков (см. выше), но она отводила соответственное, место
и своей ближайшей соседке—химии. Все законы физики,
которые были найдены, оказались приложимыми и к явле­
ниям, имеющим место в живом организме,. Достаточно вы-

44

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

звать в памяти такие имена, как Т о м а с Юн г (1773—1829),
Д ж о н Д а л ь т о н (1766—1844), создатель атомной теории,
Г ей Л ю с с а к (1778—1850), открывший объемный закон,
далее Х л а д н и (1756—1827), Ф р а у н г о ф е р (1787—1826),
А м п е р (1775—1847) и многие другие, без работ кото­
рых совершенно невозможно себе представить современ­
ную физиологию. Еще ббльшее влияние, чем большинству
приведенных открытий, принадлежит созданному Юл и у с о м
Р о б е р т о м М а й е р о м (1814—1878) „закону сохранения
силы“; этот закон способствовал тому, что витализм, игра­
вший все еще важную роль в объяснении жизненных явле­
ний у многих исследователей и делавший спорным значение
естественно-исторического взгляда, если не был устранен
совсем, то во всяком случае был оттеснен на задний план.
И практическая медицина широко пользовалась достиже­
ниями физики. Как диагностика, так и терапия' в возрастаю­
щей мере прибегали к помощи физики. Не напрасно мы
давно уже употребляем выражения „физическая диагностика“
и „физическая терапия“. Если обе они, особенно последняя,
до того времени почти исключительно основывались на эмпи­
рии, то теперь они опирались на прочный фундамент.
Аускультация, перкуссия, микроскопия, несколько позднее
фотография, эндоскопия, офтальмоскопия и другие, являются
тому красноречивым доказательством, как и электротерапевтические, гидротерапевтические и другие методы лечения.
То же самое относится и к химии. Ее влияние на меди­
цинские теории было колоссально, но, конечно, благодаря
разнообразию и быстрой смене различных химических откры­
тий, это влияние было изменчивым; из истории взаимоотно­
шений между химией и медициной могут быть приве­
дены лишь отдельные немногие примеры. К ним принад­
лежат: объяснение процесса омыления Мих. Ш е в р е л ь ,
открытие, что мочевина есть продукт превращения циано­
кислого аммиака—Ф р и д р и х В е л е р (1828), доказательство
К л о д Б е р т о л л е (1748—1822), что не один только кисло­
род может образовывать кислоты, обширные работы И о г а н н а Як. Б е р ц е л и у с а (1779—1848) из области живот­
ной химии,его учение о химических пропорциях, его точное
определение атомных весов и т. д., знаменитые работы
Ю с т у с а Л и б и х а (1803—1873) и его учеников. Практи­

РАЗРАБОТКА ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОСНОВ МЕДИЦИНЫ

415

ческую ценность между прочим имели анализы минеральных
вод К а р л а А в г у с т а Г о ф м а н а (1760—1832) и К а р л а
Г у с т а в а Б и ш о ф а (1792—1846), токсикологические работы
Л е о п о л ь д а Гм е д и н а (1789—1853), открытие первого
органического основания — морфия Ф р и д р и х а В и л ь ­
г е л ь м а А д а м а С е р т ю р н е р а (1783— 1841) и многие
другие; вообще же химический период особенно сильно
отразился на фармакотерапии.
Отношения между естествознанием и медициной с ка­
ждым десятилетием делались все более тесными. Все раз­
витие с властной закономерностью направлено было
к одному — к целлюлярной патологии. Сознательный отказ
от философской спекуляции в медицине и разработка
ее при помощи естественно-исторических методов лишили
основы одностороннюю гуморально-патологическую точку
зрения; локализировать болезненного процесса в отдельных
тканях было затем первым этапом для солидарно - патологи­
ческого учения, а открытие значения животной клетки для
всех явлений в организме явилось последним камнем фун­
дамента, на котором должно было возникнуть новое учение.
Важной предпосылкой^ для этого была, конечно, хорошо
разработанная анатомия человека и животных. Хотя строе­
ние человеческого тела в общем целом было уже известно,
все же имелось еще много пробелов, требовавших пополне­
ния: они касались, с одной стороны, более сложных образо­
ваний, как, например, органы чувств, нервная система, мозг
и пр., а с другой, что еще важнее, более тонкого строения
отдельных частей. Предметом внимательного изучения
стало также положение отдельных частей известных более
или менее ограниченных областей; благодаря этому созда­
лась „топографическая анатомия“. Целый ряд исследова­
телей участвовал в этой мелкой работе; из числа их неко­
торые особенно выделялись. Так, своими исследованиями
носа и уха, ганглий и нервов и т. д. отличился А н т о н и о
С к а р п а (1747—1832), ученик знаменитого М о р г а н ь и .
Большую известность приобрел голландец Эд. С а н д и ф о р т
(1742—1819) работами о внутренностях и мышцах; далее англи­
чанин Д ж о н Б е л л ь (1763—1820), написавший прекрасное
руководство по анатомии. В области сравнительной анатомии
выделялся происходивший из немецкой ученой семьи Фр и д -

416

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

р и х М е к е л ь младший (1781—1833). Следует назвать еще
Юс т а X р. Л о д е р а (1753—1832), русского ученого П е т р а
З а г о р с к о г о (1764 — 1846), Ж ю л ь Ж е р м е н К л о к е
(1790—1883) и других.
Большинство указанных анатомов по своему значению
уступают Я к о б у Г е н л е (1809—1865). Его появившиеся
в 1871—1879 годах „Общая Анатомия“ и „Систематическая
Анатомия“ были фундаментальными трудами, на которых до
сих пор еще покоится современная наука. Сделанные им
многочисленные новые открытия не ограничивались только
областью нормальной анатомии, не меньшее значение
имели и его „Патологические исследования“ (1840). Особенно
важной для будущего оказалась его гипотеза о „Coпtagiцm
апппаШт“; она положила несомненное начало признанию
той роли, какая принадлежит микроорганизмам в распростра­
нении заразных болезней.
Если время перехода 18-го в 19-ое столетие было эпохой
появления громадного числа анатомов, то в дальнейшем
число их еще более увеличилось. Чтобы назвать только
наиболее выдающихся, нужно указать на И о с. Г и р т л я
(1811—1894) из Вены, с его много раз издававшимся „Руко­
водством по анатомии“ и „Учебником топографической ана­
томии и ее практического медицинско-хирургического приме­
нения“. Предложенная Й о з е ф о м ф о н Г е р л а х инъекция
сосудов кармин-аммонием и желатиной сразу подвинула изу­
чение анатомии. Далее, крупную роль сыграли Н а т а н а е л ь
Л и б е р к ю н (1822—1887), Г е р м а н В е л ь к е р (1822—1897),
сильно двинувший вперед микроскопическую технику изо­
бретением микротома, французы М а р и Ф и л и б е р Конс т а н С а п п е й (1 8 1 0 — 1896), автор „Описательной анато­
мии“, Ш а р л ь Ф и л и п п Р о б е н (1821—1885), известный
работами в области гистологии и др. Точно также и Англия
выставила целый ряд известных анатомов, как напр. Д ж о р ж
Г у л л и в е р (1814—1882), В и л ь я м Б о у м э н (1816—1892),
который, кроме своих крупных заслуг в анатомии, был изве­
стен также,- как физиолог . и окулист. К анатомам же
■в известном смысле нужно причислить и. Ф р а н ц а Г а л л я
(1758—1828), хотя своей известностью он обязан совершенно
специальному учению: краниоскопии или френологии, кото­
рое, сам он первоначально, назвал „органология“.

РАЗРАБОТКА ЕСТЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОСНОВ МЕДИЦИНЫ

417

Исходя из очень точного изучения мозга и его отдельных
частей, Г а л л ь пришел к выводу, что мозг состоит из мно­
гочисленных, независящих друг от друга отдельных органов,
которые имеют лишь местную связь, занимая главным обра­
зом кору большого мозга. Каждый такой орган настолько
выражен по своей форме, что его можно распознать при
помощи зрения или осязания с наружной стороны черепа
по соответствующему возвышению. Каждый такой орган
предназначен для определенной психической функции, и таким
образом по внешней
форме черепа можно
сделать заключение о
„построении“
души.
Это учение, которое
несомненно содержит
здоровое ядро в идее
о локализации, было
им затем переработано
в схематическую си­
стему, но которой 27-и
образующим мозг орга­
нам должно соответ­
ствовать такое же чи­
сло „чувств“, как напр,
чувство дружбы, раз­
Рис. 152. Франц Иосиф Галль.
множения,
убийства,
тщеславия, места, ис­
кусства, подражания и т. д. Новизна этих взглядов скоро завое­
вала ему громадный круг приверженцев среди публики и вра­
чей. Среди последних некоторые, как напр. Ш п у р ц х е й м
(1776—1832), пошли гораздо дальше своего учителя, так что
вскоре вообще френология, подобно месмеризму, выродилась
в настоящую модную болезнь.
И в области физиологии мы встречаем в этот период
подобные же заблуждения наряду с направленными созна­
тельно к определенной цели стремлениями. К числу тако­
вых принадлежит, несмотря на некоторые правильные мысли,
так наз. „бруссесизм“. Его создатель, Парижский профессор
Ф р а н с у а В и к т о р Б р у с с е (1772—1838), открыто разделял
учение виталистов. Подобно им, он признает особую свойИстория медицины

27

418

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

ственную организму силу, которая, с своей стороны, лишь
в теле вызывает известные химические и физические явления.
Для своей деятельности жизненная сила сама нуждается
во внешних раздражениях, в особенности в тепле. Когда
эти раздражения действуют в средней степени, то сохра­
няется здоровье. Напротив того, болезнь основана на ненор­
мальной силе или слабости внешних раздражений. При
этом болезненное раздражение, „irritation“, как правило,
сперва поражает некоторые части тела и действует вред­
ным образом на их чувствительную сферу, или вызывает
изменения в движении соков или питании. От первично по­
раженных частей болезненное раздражение затем распро­
страняется по нервным путям, благодаря известного рода
„симпатии“. Слизистая оболочка пищеварительного канала
(желудок и кишки) представляет совершенно особый исход­
ный пункт для дальнейшего распространения. Отсюда боль­
шею частью заболевание переходит на мозг, благодаря
этому возникает головная боль и головокружение, или же
поражается сердце, раздражение которого вызывает лихо­
радку. Равным образом и конга находится в подобной же
связи со слизистой желудочно - кишечного канала, бла­
годаря чему вызываются экзантемы (при тифе, скарлатине,
кори и пр.). Короче говоря, гастроэнтерит в конце концов
есть постоянный исходный пункт всякого заболевания; при
остром—в острой форме, при хронических заболеваниях—
как хроническое воспаление желудочно-кишечного тракта.
„Знание болезненных состояний желудка есть ключ пато­
логии“.
Таким образом создалась система, действовавшая прямотаки ошеломляюще, благодаря своей простоте и последо­
вательности. Этому соответствовала также и терапия,
которая почти в каждом случае была направлена против
признаваемого за причину болезни гастроэнтерита и состояла
прежде всего в назначении многочисленных пиявок в области
желудка и кишек. Пиявки также часто ставились и на
симпатически пораженные одновременно места, как напр, на
суставы при ревматизме и подагре, на шею при крупе, на
грудь при чахотке и т. д. Кроме того известную роль
в лечении играли легкая диэта, отвлекающие средства вся­
кого рода, как, напр., мочегонные, рвотные и т. п.

ФИЗИОЛОГИЯ, КАК ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

419

Таким образом, учение Б р у с се не представляет никакого
прогресса; наоборот, благодаря подкупающей простоте
и удобствам в практическом применении, оно произвело опре­
деленно отрицательное действие. Единственная услуга, ока­
занная им медицине, состояла в ясно выраженной оппозиции
к господствовавшему в то время онтологическому взгляду,
что в болезни нужно видеть особое существо с протекающей
по собственным особым законам жизнью.
ФИЗИОЛОГИЯ, КАК ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНАЯ
ДИСЦИПЛИНА
Нужен был решительный отказ от обоих направлений,
как от бруссесизма, который в сущности был ничем иным
как модифицированным броунианизмом, так и от выросших
на натурфилософской почве учений, чтобы вернуть меди­
цину на путь естественно-исторического изучения. Очень
важным в этом отношении явилось выступление двух
выдающихся французских авторов: Ф р а н с у а М а ж а н д и
(1783—1855) и К л о д Б е р н а р а (1813—1878).
На обоих очень заметно влияние Б и ша , но видно также,
что они постоянно старались избежать сделанных им ошибок,
характер которых они ясно видели. Взятый сам по себе,
основной принцип М а ж а н д и , что все жизненные явления,
кроме нервной деятельности, сводятся к физиолого-химиче­
ским и физическим законам и что в медицине имеет зна­
чение исключительно только опыт без всякого резонирования,
не заключал в себе ничего новаго. Новой была лишь та
последовательность, с которой он его проводил, и то, что при
своих исследованиях он, рядом с физиологическим эксперимен­
том и вивисекцией, применял также патологические экспери­
менты. Но при этом М а ж а н д и не отрицал, что возмож­
ность проникновения таким путем в тайны жизни ограничена,
и там, где начинались эти границы, как напр, при объяснении
явлений, связанных с нервной деятельностью, он прибегал
к помощи витализма, против которого он в остальных слу­
чаях энергично боролся.
Не меньше значения имел Б е р н а р , хотя не столько
своей принципиальной позицией, сколько благодаря целому
ряду отдельных результатов своих исследований и открытий.

420

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

Достаточно вспомнить хотя бы предложенную им „piqûre",
его объяснение функции панкреатической железы, сахаро­
образовательной деятельности печени и т. д. Рядом с этими
двумя главными представителями физиологии во Франции
был еще целый ряд исследователей, из которых каждый
в своем роде сделал много в этой области; таковы Б р о у н С е к а р , Ф л у р а н с и др. Точно также Англия дала не­
сколько крупных физиологов, как напр., Ч а р л ь з Б е л л ь
(1774—1842), имя которого связано с названным в честь
его законом, М а р ш а л ь
Г а л л ь и др.
Но центральной фигу­
рой,
в которой, как в
с
фокусе,
собирались все
5
стремления
эпохи, чтобы
v
. ^
’ V
■■
от нее вновь рассеяться
во
всех направлениях, сде­
- \к %
лался немецкий исследо­
ватель И о г а н н е с М ю л/ л е р (1801—1858). На его
деятельности отразились
Г
-У
перемены, которые испы­
тывала в то время меди­
цина на немецкой почве.
В начале своих иссле­
дований он, как и мно­
Рис. 153. Иоганнес Мюллер.
гие другие, определен­
но находился под влия­
нием натурфилософии, но чем больше он знакомился
с гегелевской философией, тем больше он удалялся от
своих первоначальных убеждений. На высоте своей дея­
тельности, как профессор в Берлине, он держался
того мнения, что нужно внутренне объединить наблюдение
и опыт с одной стороны и философию—с другой. Но вскоре
он понял, что без вреда для медицинской работы это невоз­
можно, и пришел к убеждению, что эти обе области зна­
ния должны быть отделены одна от другой, в медицинских
работах необходимо исходить только из наблюдения и фактов,
которые могут быть установлены в области природы только
путем эксперимента.
Этот принцип он последовательно
r

A

L

У

f

' É

k

■' •■- } Д

■ >i

ФИЗИОЛОГИЯ, КАК

ес т ес тв ен н о - научная

дисциплина

421

с блестящим успехом провел в своем классическом труде
„Руководство по физиологии человека“, появившемся
в 1833—1840 гг. Это одна'из лучших книг этого рода всех
времен; она рассматривает все вопросы физиологии на осно­
вании обширного знакомства с литературой, и еще более
пользуясь своим результатом бесчисленных опытов, произве­
денных с необычайной законченностью и полнотою, Если
М ю л л е р и не был основателем экспериментальной физио­
логии, то во всяком случае он наглядным образом указал
пути, по которым она затем
шла безошибочно до настоя­
щего времени. Его деятель­
ность, впрочем, не ограничива­
лась одной физиологией. Его
книга „О более тонком строении
и формах болезненных опухо­
лей“ была первым трудом, в ко­
тором патологическая гистоло­
гия излагалась в форме, соот­
ветствующей современным тре­
бованиям; таким образом этот
труд стал образцом для много­
численных дальнейших работ
в этой области. Много сделал
он также в области нормальной,
сравнительной и патологиче­
ской анатомии.
Из многих выдающихся медицинских деятелей, которых
создало последующее время, большая часть принадлежит
к числу учеников М ю л л е р а , а на других, не бывших
его непосредственными учениками, нетрудно видеть его
влияние. Благодаря универсальным дарованиям они рабо­
тали в самых различных областях. К ним нужно причислить
уже упомянутого выше Т е о д о р Ш в а н н а , открывшего
животную клетку (см. выше), также известного своими ра­
ботами по физиологии мышечной и нервной ткани Э м и л ь
д ю Б у а - Р е й м о н д а (1818—1896), необыкновенно плодо­
творного исследователя Э р н с т В и л ь г е л ь м фон Б р ю к к е
(1819—1892), который создал себе имя работами как в том же
направлении, что и предшественники, так и в области физио-

422

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

логин пищеварения, крови, физиологии зрения и пр. Уче­
ником Мюллера был также В. П ф л ю г е р (1829—1910),
основатель „Archiv für die gesamte Physiologie“ и созда­
тель названного в честь его „Zuckungsgesetz“. Но наиболее
блестящим учеником Мюллера, продолжавшим дело своего
учителя, был Г е р м а н ф о н Г е л ь м г о л ь ц (1821—1894);
в своих сочинениях и опытах он последовательно проводил
применение химико-физических методов в физиологии и та­
ким образом раз навсегда
и более чем кто-либо
иной, сумел заставить при­
знать их единственными
основами физиологии. В
этом состоит его вели­
чайшая заслуга, хотя дру­
гие работы сделали его
имя еще более извест­
ным. К ним относятся
главным образом изобре­
тение глазного зеркала,
посредством которого он
одним ударом указал оф­
тальмологии совершенно
новые пути.
Но и на таких иссле­
дователей, которые не
находились в какой-либо
Рис. 155. Герман ф. Гельмгольц.
непосредственной связи
с Мюллером и его шко­
лой, все направление, которое приняла физиология, бла­
годаря ему, действовало как возбуждающий фермент. К ним
принадлежат такие лица, как Э р н с т Г е н р и х В е б е р
(1785—1878), К а р л Л ю д в и г (1816—1895) с своими основ­
ными работами о механизме мочеотделения, кровяного давле­
ния и пр. Другие страны в эту эпоху имели также многочис­
ленных даровитых физиологов, но все-таки Германии принад­
лежит решительный перевес. Нельзя не упомянуть, что у це­
лого ряда деятелей выступала склонность особенно сильно
подчеркивать химическую основу физиологии и производить
поэтому соответствующим образом свои исследования. Про

РАЗРАБОТКА УЧЕНИЯ О БОЛЕЗНЯХ. РОКИТАНСКИЙ И ВИРХОВ

423

них можно сказать, что они занимались „физиологической
химией“ или, еще лучше, „химической физиологией“. Таковы
работы Л е о п о л ь д а Г м е л и н а (1788 — 1853), которого
даже считают основателем физиологической химии; то же
самое относится к Г е р м а н у Ф е л и н г у (1811 — 1885) и осо­
бенно к Ф е л и к с у Г о п п е - З е й л е р у (1825—1895), кото­
рый явился создателем целой школы физиологов химического
направления.
РАЗРАБОТКА УЧЕНИЯ О БОЛЕЗНЯХ. РОКИТАНСКИЙ
И ВИРХОВ
Крупные успехи общих основ естествознания и особенно
анатомии и физиологии не могли не оказать влияния
на учение о болезни. Патология, особенно после Б и ша ,
стала заметно видоизменяться, аналогично тому, как в рим­
ский период старое догматическое гуморальное учение>
примыкавшее к Г и п п о к р а т у , превратилось в солидарно­
патологическую теорию методикой (см. выше). Точно так же
и теперь увековеченное Г а л е н о м учение о соках, хотя
и подвергавшееся многочисленным нападкам, начиная с 16 сто­
летия, но не вполне побежденное, было шаг за шагом отте­
снено назад. На его месте медленно, но безостановочно
росла новая „солидарная“ теория и укреплялась, благодаря
увеличивавшемуся знанию о значении ткани и ее составных
частей для болезненного процесса. Два важнейших предвари­
тельных условия для создания основанной на естествознании
солидарной патологии были уже даны К а р л о м ф о н Р о к и ­
т а н с к и м (1804—1878). Блестящий представитель молодой
Венской школы, о которой еще будет итти речь, исследовал
во всех направлениях видимые простым глазом болезненные
изменения и впервые высказал, что принципиально, для суж­
дения о значении клинических явлений на живом, необхо­
димо принимать в соображение находки на вскрытии. Таким
образом, видимые патологические изменения в структуре
были изучены во всем их объеме и взаимоотношениях так,
как никогда раньше они не изучались. Это был большой шаг
вперед; к нему присоединилось еще открытие животной
клетки; и вполне естественно родилось стремление пополнить
макроскопические находки на трупе микроскопическими

4 24

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

и проследить ход болезни вплоть до мельчайших доступных
человеческим чувствам частей организма, то - есть клеток.
Блестящее разрешение этой задачи было главною заслугой
Р у д о л ь ф а Вирхова.
В и р х о в родился в 1821 г. в Шивельбейне в Поме­
рании, с 1839 по 1843 год учился в берлинской Pépinière,
был учеником И о г а н н а М ю л л е р а , сделался в Берлине
приват-доцентом, но из политических соображений пересе­
лился в 1849 г. в Вюрцбург, где стал профессором. В 1856 г.
он вернулся в Берлин, получил здесь кафедру патологиче­
ской анатомии и в продолжение почти пятидесяти лет ра­
ботал в качестве исследователя, учителя, писателя и поли­
тика. Он умер в 1902 году.
В процессе его развития ясно виден тот переворот,
который в то время проделывала медицина. В его первом
обширном труде, появившейся в 1858 г. „Целлюлярной пато­
логии, обоснованной на физиологическом и патологическом
учении о ткани“, можно ясно проследить влияние, с одной
стороны, гуморально-патологического учения о соках и витали­
стических воззрений—с другой. В противоположность вита­
листам, которые предполагали наличие жизненной силы,
распределенной во всем организме или отдельных немногих
органах, В и р х о в рассматривал, „всякое животное как
сумму жизненных единиц, из которых каждая обладает
всеми свойствами жизни. Характер и единство жизни нельзя
сосредоточить в одном каком-либо определенном пункте
высшей организации, как например в человеческом мозгу;
жизнь концентрируется в определенной, постоянно повто­
ряющейся организации, которую несет в себе всякий
отдельный элемент. Из этого следует, что большой орга­
низм постоянно представляет собой род общественной орга­
низации; эта организация—социальная, в ней масса отдельных
существований связана друг с другом, но так, что всякий
элемент обладает своей деятельностью и, воспринимая побу­
ждения для нее от других частей, он все-таки сам в состоянии
руководить своими действиями“. В и р х о в ы м самым после­
довательным образом было произведено применение гисто­
логии к физиологии, которое привело его к выводу, что
клетка действительно является первоосновой всех жизненных
явлений, и что ее истинное действие мы не в силах вывести

РАЗРАБОТКА УЧЕНИЯ О БОЛЕЗНЯХ. РОКИТАНСКИЙ И ВИРХОВ

425

за пределы ее. В этих взглядах все-таки еще ясно чув­
ствуется отзвук виталистических идей. Но в то же время
здесь ясно видно стремление освободиться от них и всту­
пить на почву чистого естествознания. И это стремление
все более влекло его к тому, чтобы систематически раз­
ложить организм на его клеточные единицы, связать струк­
туру клетки с ее функциями, и для ’ объяснения послед­
них взять за основу
все физико-химические
знания. Как сильно при
этом приходилось В и р ­
хову
бороться
еще
с влиянием старых уче­
ний, видно из несомнен­
ной склонности его к
гуморально - патологиче­
ским идеям и к образу
мышления Г а л л е р а и
Броуна.
Но
посте­
пенно, в связи с хо­
дом его работ, эти недо­
статки отходили на зад­
ний [план, и в венце,
у к р а ша юще м работу
всей его жизни, их можно
найти лишь при тща­
тельном изучении.
Этим венцом была
его „Целлюлярная патология“, т.-е. применение его уче­
ния для объяснения болезненного процесса. Патологи­
ческий процесс представляется ему в сущности ничем
иным, как деятельностью клеток при ненормальных усло­
виях, и главную свою задачу он видит в том, чтобы
установить изменения структуры в отдельных родах клеток
в болезненном состоянии и проследить отдельные фазы их
течения. Болезнь, как он однажды (1895) определенно
высказался в более позднюю эпоху, представляется ему
„как измененная часть тела или, принципиально выра­
жаясь, как измененная клетка или измененный аггрегат клеток
(ткань или орган)“. Этим была создана определенная

426

ДЕВЯТНАДЦАТЬ!!! ВЕК

„солидарно“-патологическая теория, так как по сравнению
с тканями, т.-е. „solidae partes“, жидкости, как важные для
жизни составные части организма, отходят совершенно на
задний план. Несомненно, эти взгляды произвели в высшей
степени благотворное действие; они вызвали прекращение
поисков каких-то таинственных „сил“, как причин болезней,
и принудили к трезвому естественно-историческому наблю­
дению с помощью секционного ножа и микроскопа. Но
в основе все это было все-таки лишь односторонней теорией,
и только теорией, как это постоянно и подчеркивалось ее
создателем. И величие В и р х о в а в значительной степени
определяется тем, что он сознательно умалял свою личность,
не создавая из своего учения новой системы в собственном
смысле и даже не делая попыток повлиять на развитие
терапии.
Целый ряд учеников и приверженцев В ирхова, частью
при его жизни, а частью после вплоть до настоящего вре­
мени, продолжали его дело в его духе; таковы были его
ассистент Ю л и й К о н г е й м (1839—1884), Э д в и н К л е б с ,
Ф р и д р и х Р е к л и н г а у з е н и многие другие. Иные, на­
против, не останавливались в тех пределах, которые очер­
тил В и р х о в , и в одностороннем увлечении пошли дальше
своего учителя; они действительно верили, что, наконец,
узнали сущность болезни. И искали ее исключительно
в клетках.
Результатом было, с одной стороны, сильное пренебре­
жение к жидким частям тела, а с другой — недостаточная
оценка клинических симптомов, т.-е. явлений, которое дает
наблюдение живого больного. Это в свою очередь привело
к тому, что все болезненные явления стали рассматривать,
как одно целое, забывая об их совершенно различном зна­
чении, и разучились отличать симптомы, вызванные болез­
ненной вредностью, от симптомов, зависящих от реакции
организма. Это обстоятельство не только было теоретиче­
ской ошибкой, но и практически сопровождалось вредными
последствиями, так как стали бороться как раз с теми явлени­
ями, которые, как напр, лихорадка, представляют важ­
нейшие естественные оборонительные меры организма
(Antipyretica!).

ОСНОВАНИЕ БАКТЕРИОЛОГИИ. ПАСТЕР И КОХ

ОСНОВАНИЕ БАКТЕРИОЛОГИИ.

427

ПАСТЕР И КОХ.

Достижения целлюлярной патологии вызвали у большого
числа врачей гордое сознание того, что вопрос о сущности
болезни значительно подвинулся вперед. Но вскоре явился
вопрос, чем же в свою очередь обусловливаются клеточные
изменения, в которых видели выражение болезни; иными
словами, стало понятно, что клеточная патология объясняет
самый болезненный процесс, но не в состоянии выяснить его
причины. Открытие Ген л е „contagium а т т а и п п “ (см. выше,
стр. 416) произошло без всякой связи с остальными медицин­
скими успехами, но они имели всевозможных предшественни­
ков: таково было объяснение процесса брожения присутствием
дрожжевого грибка К а н ь я р о м д е л а Тур, открытие грибка
молочницы Ф о г е л е м , возбудителя парши АсЬопоп Шё н л е й н о м и др. Сюда же относится гениальное открытие Л у и
П а с т е р а (1822—1895), что грибок может возникнуть только
из зародыша и что, убивая грибки нагреванием, можно дости­
гнуть „обеспложивания“. Имело значение также утверждение,
что многочисленные болезни вызываются определенными
микроскопически малыми живыми существами. Оно показало,
что медицина была уже на пути к тому, чтобы найти новые
основы этиологии болезней. Шагом вперед на этом пути
было нахождение ветеринарными врачами П о л л е и д е р о м
(1849) и Б р а у е л е м (1855) палочкообразных телец у больных
сибирской язвой животных.
Д а в е н у удалось затем перенести сибирскую язву
на здоровых животных путем прививки им содержащей
„бациллы“ крови. Но так как сибирская язва наблю­
далась также и у таких животных, у которых не нахо­
дили никаких бацилл, да и часто нельзя было доказать при­
сутствия бацилл у зараженных и погибших от несомненной
сибирской язвы животных, то доказательства бациллярной
природы сибирской язвы далеко еще не были бесспорными.
Они получили такой характер лишь благодаря работе чело­
века, которого с полным правом считают основателем
современной бактериологии: Р о б е р т а Ко х а . Он родился
в 1843 г. в Клаустале, первоначальное образование полу­
чил в Геттингене. Как городской врач в Вольштейне, он

428

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

много занимался изучением сибирской язвы и на осно­
вании своих наблюдений пришел к убеждению, что в тех
случаях сибирской язвы, в которых не удается найти бацилл,
они псе же должны существовать, но в иной форме.
Это предположение подтвердилось, благодаря открытию
„спор“ со свойственной им особой сопротивляемостью
и способностью вырастать в настоящие бациллы. Это
открытие он опубликовал в 1876 году и изложил его
в трех положениях, которые образовали твердую основу
для всего дальнейшего
развития бактериологии.
Большое значение имело,
далее, высказанное им
вначале лишь вскользь
предположение, что ве­
дущее к смерти пора­
жение животного орга­
низма вызывается не
самыми микроорганиз­
мами, но вырабатывае­
мыми ими из белковых
тел ядовитыми продук­
тами обмена веществ.
Следующим важным от­
крытием было утвержде­
ние, что не все бакте­
рии одинаковы, как это
считали до того времени,
полагая, что одна бактерия может переходить в другую;
Кох, наоборот, доказал, что существует масса биологически
совершенно различных микроорганизмов, что каждый из
них вызывает особые явления в животном организме, и что
каждая основанная на „инфекции“ болезнь имеет причиной
и особый вид бактерий. Все это он изложил в 1878 году
в своем знаменитом сочинении „Исследования об этиологии
инфекционных заболеваний ран“. В 1882 году ему посчастли­
вилось, благодаря улучшенным вспомогательным средствам
микроскопической техники (масляная иммерсия и конденсор
Аббе) , открыть туберкулезную бациллу, а год спустя холер­
ного вибриона. В этих успехах участвовали и другие иссле-

ОСНОВАНИЕ БАКТЕРИОЛОГИИ.

ПАСТЕР И КОХ

429

дователи; так, в 1879— 1886 году удалось открыть возбу­
дителя гонорреи Н е й с с е р у , проказы—Г а н с е н у , и мно­
гие другие. Не мало способствовало этому опубликованное
К о х о м в 1881 году сочинение „К вопросу об исследовании
патогенных микроорганизмов“, в котором изложена вся
техника бактериологической методики.
Ценность этих открытий никоим образом не ограничи­
валась вопросом о причинах болезни в тесном смысле.
Напротив того, учение о бо­
лезнях получило вообще но­
вое направление, которое ос­
вободило его от слишком
одностороннего „солидарного“
взгляда, к которому привело
господство целлюлярной пато­
логии. Высказанное К о х о м
мнение о значении продуктов
обмена бактерий, так назы­
ваемых токсинов, для воз­
никновения болезней было
расширено другими исследо­
вателями, при чем они на­
шли, что в организме после
перенесенной „инфекции“ об­
разуются „противояды“, как
выражение присущего орга­
низму естественного стремле­
ния к самозащите. Эти веще­
ства, названные сперва Б ер и н г о м (1880) и Э р л и х о м (1891) „антитоксинами“,
П ф ейф ф ером „бактериолизинами“, Д ейтш ем „антигенами“,
старались найти прежде всего в кровяной сыворотке. Но,
благодаря этому, невольно было вновь привлечено внима­
ние к оставшимся в пренебрежении со времен В и р х о в а
жидким частям организма, и таким образом снова получил
право гражданства более гуморальный подход к вопросу.
Одновременно с этим открылись совершенно новые виды на
профилактическую борьбу и на терапию многих болезней,—
виды, полное осуществление которых, впрочем, находится
еще в отдаленном будущем.

43«

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

РАЗВИТИЕ ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ.
И БЕРЛИНСКАЯ ШКОЛА

ВЕНСКАЯ

Практическая медицина пошла путями, которые далеко
•не всегда совпадали с изменениями систем.
Напротив
того, у многих врачей,—у одних сознательно, у большинства
же бессознательно, — появилось стремление в практической
деятельности вернуться к старым испытанным принципам,
независимым от современных теоретических воззрений.
Необходимость реформ чувствовалась особенно настойчиво
вследствие той громадной полипрагмазии, которая вкорени­
лась главным образом благодаря постоянно менявшимся
теоретическим принципам. В этих реформах участвовали,
с одной стороны, многие выдающиеся врачи, интересы кото­
рых вообще были сосредоточены в области научных исследо­
ваний, особенно в области патологической анатомии,
с другой стороны, те врачи, которых интересовали главным
образом практические цели медицины. К числу первых
принадлежали, кроме некоторых уже упомянутых, французы
Г а с п а р Б е й л ь (1774 — 1816), К р ю в е л ь е (1791 — 1874),
затем венец К а р л фон Р о к и т а н с к и й и многие другие.
К последним относились А р м а н Т р у с с о (1801 — 1867 г.),
превосходный клиницист и диагност Ж а н М а р т е н III а р к о
(1825—1893), англичане Б р а й т (1789—1858), Т о м а с А д д и ­
с о н (1793— 1860), В и л ь я м С т о к с и некоторые еще,
открывшие целый ряд новых медицинских фактов.
Ко второй группе принадлежал прежде всего целый ряд
приверженцев так называемой „молодой Венской школы“.
Эта группа по своей внутренней сплоченности далеко не
была равной „старой Венской школе“ (см. выше). Она
обязана своим возникновением преимущественно случайному
обстоятельству, именно, наличности большого числа выдаю­
щихся врачей в дунайской столице, благодаря чему Вена
сделалась на некоторое время средоточием и притягатель­
ным пунктом для врачей из всех частей Австрии и изза границы. Вследствие этого там встречались как учи­
вшие, так и учившиеся медики с самыми разнообразными
точками зрения. Постепенно здесь на первый план выдви­
нулась клиническая сторона медицины. На новых прин­

РАЗВИТИЕ ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ. ВЕНСКАЯ И БЕРЛИНСКАЯ ШКОЛА

43I

ципах была разработана диагностика, которая до того
времени в главном ограничивалась исстари употребля­
вшимися методами. Венские клиницисты могли при этом
опираться на некоторые важные уже сделанные откры­
тия, прежде всего на предложенные А у е н б р у г г е р о м ,
Л е н н е к о м и другими улучшенные методы физической
диагностики (см. выше). На ней основывался один из самых
выдающихся Венских врачей Й о з е ф Ш к о д а (1805—1881),
который расширил ее указанием, что, в противоположность
существовавшему до него мнению, физические явления
в больном организме не составляют еще самой болезни,
а что, наоборот, они только являются выражением опреде­
ленных физических состояний, которые в свою очередь
опять-таки обусловлены болезненными изменениями. Благо­
даря этому, симптомы снова заняли надлежащее положение
в патологии, которая в то же время стала изучаться более
с практически - клинической, нежели с теоретическо-есте­
ственно-исторической стороны. Вообще Ш к о д а и вместе
с ним остальные венские клиницисты скептически относи­
лись ко всему теоретическому. Сделанное ими наблюдение,
что даже тяжелые заболевания, самоисцеление которых в то
время признавалось невозможным, могут протекать благо­
приятно без помощи врача, привело их к отказу от счита­
вшихся неизбежными и применявшихся в изобилии кровопу­
сканий, банок и лекарств. И, как это случается в боль­
шинстве случаев, впали в другую крайность—в ясно выра­
женный терапевтический нигилизм. Так, Ш к о д а сказал:
„Мы можем распознать, описать и понять болезнь, но мы
не должны даже мечтать о возможности повлиять на нее
какими-либо средствами“. Эту точку зрения восприняли
и многие другие венские клиницисты, как например Й о з е ф
Д и т л ь , которому верхом всей клинической мудрости казался
„выжидательный образ действия“. Все это привело к тому,
что многочисленные ученики и приверженцы, которых при­
влекал в Вену особенно Шк о д а , признавали, что в сущ­
ности вся врачебная деятельность ограничивается поста­
новкой возможно более точного, основанного на всех физи­
ческих методах исследования, диагноза. Другие талантливые
Венские клиницисты старались примирить, напротив, эти две
резко противоположные точки зрения—полипрагмазии и нити-

432

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

лизма. Таковы были И о г а н н О п п о л ь ц е р (1808 — 1871)
и А д а л ь б е р Д у ш е к (1824— 1882), последний был пре­
емником Шк о д а ; оба они сумели приспособить свои науч­
ные взгляды к клинической деятельности. Да и вообще
более поздние представители Венской школы, как напр. О т т о
Ка л е р (1849 — 1895), Г е р м а н Н о т н а г е л ь (1841 — 1905)
и многие другие, все более возвращались к традициям
старой Венской школы.
Другой медицинский центр приблизительно одновременно
возник в Берлине. Он в сущности не заслуживал названия
школы в истинном смысле, хотя ради простоты и принято
говорить о таковой. Скорее чисто внешние обстоятельства,
именно постепенное возвышение Берлина в политический
и культурный центр, наличие обширного материала для
работы и изучения, вызвали появление в самом Берлине
большого числа способных врачей. Люди самых разнообраз­
ных научных интересов и врачебных взглядов собирались
в прусской столице. Уже в самом начале 19-го столетия
мы встречаем там Хр. Г у ф е л а н д а (1762— 1836), с 1800 года
королевского лейб-медика и с 1810 г. одного из первых
профессоров Берлинского университета. Вся его жизнь
и деятельность являлись решительным протестом — пожа­
луй, даже не сознаваемым им самим—против бесчисленных
попыток вогнать медицину в рамки „системы“. Его обшир­
ные познания, и притом не только в области медицины,
дали ему возможность ясно понять шаткость теоретиче­
ских основ медицины и привели к определенному эклек­
тизму, который выразился не только во взглядах, изложен­
ных в его собственных сочинениях, но и в той непредубе­
жденности, с которою он давал место представителям самых
различных направлений в основанном им в 1795 г. „Журнале
практической медицины“. Впрочем, главное его значение
заключалось не в литературной деятельности, хотя он был
очень плодовитым писателем и некоторые из его сочинений,
как напр. „Макробиотика“, имели большой круг читателей.
Он прославился главным образом своей практической дея­
тельностью врача и организатора, доставившей ему необык­
новенную популярность. То же самое относится и к другому
берлинскому практику, очень известному под именем „Ста­
рого Гейма“ („alter Heim“), Э р н с т у Л ю д в и г у Г е й м у

РАЗВИТИЕ ПРАКТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ. ВЕНСКАЯ И БЕРЛИНСКАЯ ШКОЛА

433

(1747—1834). В то время, однако, когда влияние этих обоих
ученых, как врачей-практиков, мало касалось развития науч­
ной медицины, были и другие, которые преимущественно
занимались научной работой, не оставшейся без влияния на
медицину. К последним принадлежали уже упомянутый Ш ё 11 л е й н (см. выше) и ряд его учеников. Среди них необхо­
димо назвать прежде всего Ф р и д р и х а Т е о д о р а Фрер и х с а (1809 — 1885), который развил весьма плодотворную
и разностороннюю деятельность в качестве преемника Ш ё нл е й н а , далее Л ю д в и г а Т р а у б е (1818 — 1876), работа
которого „Сборник статей по патологии и физиологии“ оказала
значительное влияние на медицинскую литературу, и многих
других.
Но и вне этих двух медицинских центров появились
выдающиеся клиницисты: такими были два шваба К а р л
А в г у с т В у н д е р л и х (1815—1878) и В и л ь г е л ь м Г р из и н г е р (1817—1868), из которых первый соединял в себе
блестящий преподавательский талант со значительными даро­
ваниями исследователя. Заграница также приняла участие
в этом развитии и создала многих талантливых клиницистов,
но в дальнейшем течении 19-го века, особенно в его вто­
рой половине, главенство бесспорно перешло к Германии.
Вполне понятным следствием расширения клинических
знаний было также и оживление терапевтических стремлений.
Хотя в этой области, на которую направили свое внимание
многие деятели, создалась масса нового, все же она заметно
страдала благодаря двум обстоятельствам: во-первых, вслед­
ствие постоянной и быстрой смены теоретических взглядов,
во-вторых, и пожалуй еще в большей мере, вследствие
постоянно выставлявшегося большинством современных
научных деятелей требования, что всякая терапия должна
безусловно основываться на патологии. Это требование
уже по самой натуре вещей никогда не могло быть выпол­
нено, и если оно даже выполнялось иногда в чем-нибудь,
то вело к таким заблуждениям, как вызванная односторон­
ним целлюлярно - патологическим представлением борьба
с лихорадкой, как с самостоятельным проявлением болезни.
Несомненное обогащение, которое получила в последнюю
эпоху сокровищница медицины, таким образом покоится
гораздо меньше на планомерном продвижении в тесной
История медицины.

28

434

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

связи с идущей также вперед патологией, чем на возникаю­
щих с различных сторон побуждениях, среди которых немалую
роль играло развитие химической индустрии. Вновь введен­
ные медикаменты, как напр., хинин, морфий, кокаин, атропин,
и бесчисленные другие химические средства, завоевали
и удержали за собою поле врачебной деятельности; еще
большее число их исчезло и было забыто скорее, чем появи­
лось. Напротив того, лекарствоведение в научном смысле
все далее разрабатывалось и в настоящее время сделалось
отдельной отраслью знания, ведущей свою особую жизнь
внутри медицинской общей дисциплины, быть может даже
в большей мере, чем это было бы желательно в ее интересах.
Знаменательно то, что в новейшее время опять получили
право гражданства некоторые устарелые методы лечения,
которые, подвергшись изгнанию и пренебрежению со стороны
научной медицины, упорно сохраняли жизнь в народной
медицине, и что некоторые другие лечебные средства
и процедуры, которые теперь составляют важную часть
нашей терапии, первоначально применялись простой публи­
кой. Достаточно вспомнить хотя бы о кровопусканиях,
банках, органотерапии, водолечении и проч. Исторически
интересен также тот факт, что и ныне, как в самые древние
времена, наряду с настоящей медициной, пышно процветает
мнимая медицина и знахарство, и еще интереснее, что
и теперь еще существует „храмовая медицина“ и что
подобно тому, как в древней Греции больные стремились
в места культа Асклегшя, чтобы получить исцеление благо­
даря божьему чуду, так и в наше время в многочисленных
местах паломничества верующие исцеляются различными свя­
тыми (Лурд, Кевелаар и др.).
Важное место среди рациональных неврачебных меро- *
приятий, которые создала новейшая медицина, занимает
бальнео- и климатотерапия. Сама по себе она не является
чем-то абсолютно новым, так как древняя медицина поль­
зовалась этими обоими факторами вполне. Но, только
благодаря расширившимся сведениям в химии и физике,
эти методы лечения приобрели фундамент, который дал
возможность построить их на научных принципах.
Даже самое современное из достижений медицины,
серотерапия, в заложенных в ее основе мыслях родственна

ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА 4 3 5

старым идеям. В последние десятилетия она развилась
в истинное учение, снабженное всем научным арсеналом
современности, в которой, конечно, многое еще занимает
теория, как это показывает хотя бы теория боковых цепей
Э р л и х а . Хотя наше понимание процесса иммунизации
имеет много пробелов и далеко еще не исполнились все
надежды, которые возлагались на предохраняющее и лечеб­
ное действие сывороток, все же намечен определенный важ­
ный терапевтический путь, следуя по которому, может быть,
можно будет извлечь еще много ценного для' медицины. Одно­
временно с этим, как побочный результат серологии, разви­
лась серодиагностика, являющаяся в наше время необходимым
вспомогательным диагностическим средством; получив свое
начало в работах Г р у б е р а и В и д а л я , она достигла боль­
шого успеха в форме „Вассермановской реакции“.
ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО И ГИНЕ­
КОЛОГИЯ НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА
Вплоть до 18-го столетия хирургия в сравнительно не­
значительной степени участвовала в разнообразных успе­
хах медицины. Поворот в этом отношении наступил лишь
с постепенным обнаружением более тесной внутренней
связи между хирургией и медициной. Благодаря тому, что
от врачей вообще стали требовать возможно законченного
хирургического образования, а хирургические учебные заве­
дения были объединены с медицинскими, пала последняя
разделявшая их преграда. Несмотря на это, в первой поло­
вине прошлого столетия хирургия, хотя и могла отметить
отдельных выдающихся представителей и целый ряд значи­
тельных частичных успехов, все же она мало прогрессиро­
вала; картина изменилась во второй половине века, когда
она сделала такой шаг вперед, какого она не знала с але­
ксандрийских времен, даже принимая в расчет времена
П а р э и его последователей. Причина этого прогресса
лежала в введении или, точнее выражаясь, в воскрешении
трех важных факторов: наркоза, антисептики и искусствен­
ного обескровливания. Если вспомнить о том, что уже
в древности потребность производить большие хирургиче­
ские вмешательства под наркозом привела к употреблению
28*

436

Д ЕВЯ ТН А Д Ц А ТЫ Й

ВЕК

мандрагоры, и что даже некоторые первобытные народы
применяют известного рода опьяняющий наркоз, то пред­
ставляется малопонятным, как можно было в новый период
медицины вплоть до средины 19-го столетия обходиться без
этого ценного вспомогательного средства.
Случайность побудила Бостонского врача Ч а р л ь з а
Д ж е к с о н а (1805 — 1880) использовать вдыхание серноки­
слого эфира для достижения потери чувствительности. Его
опыты были опубликованы, но оставались непонятыми до
1846 г., когда Бостонский зубной врач В и л ь я м М о р т о н
и вскоре после пего хирург Д ж о н Ко л л е н с У а р р е н
(1778—1856) начали пользоваться „этеризацией“ и таким
образом открыли путь для введения ее в хирургическую
практику. Замена эфира изготовленным в 1832 г. Л и б и ­
х о м хлороформом явилась заслугой знаменитого Эдинбург­
ского гинеколога Д ж е м с С и м п с о н а (1811 — 1870). Вве­
дение в последнее время скополамина, как наркотика, ясно
показывает, как часто в медицине самое новое в то же
время является и самым старым: ведь действующее начало
растения мандрагоры химически весьма близко к скополамину.
Место о б щ е г о наркоза, со времени открытия оказы­
вающего обезболивающее действие и вызывающего нечув­
ствительность кокаина, заняла „местная анэстезия“, которая
завоевала все более и более увеличивающуюся область при­
менения. Этот метод также имел своих предшественников:
по П л и н и ю египтяне будто бы вызывали потерю чувстви­
тельности путем втирания в кожу смеси мемфийского камня
и уксуса. Этот прием основывался на действии образую­
щейся при этом углекислоты и вызываемого таким образом
холода. Точно также и теперь часто пользуются подобного
рода замораживающей анэстезией. Дальнейшее развитие
местного обезболивания и так называемой „проводной анэстезии“ является уже результатом работ наших современников.
Одним из самых непонятных фактов было недостаточно
ясное сознание того, что при лечении ран ничто не пред­
ставляется столь важным, как охрана ее от всякого загря­
знения. Это сознание уже имелось в древности в хирургии
Гиппократа, где мы находим подробное предписание о чи­
стоте рук, операционного поля и пр., а также указания на пеоб-

ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА 4 3 7

ходимость применять целесообразной формы легко очищаю­
щиеся инструменты и, наконец, применение антисептически
действующих средств (см. выше); все это в 19-м столетии
вновь проложило себе дорогу только с большим трудом. Еще
в 40-х годах врачи беззаботно со вскрытия направлялись
на роды, и вследствие этого родильная лихорадка принад­
лежала к постоянным обитательницам всех родильных заве­
дений, и непонятна та вражда и сопротивление, с какими при­
ходилось бороться Вен­
скому врачу И г н. Ф илиппу Земмельвейсу
(1818— 1865), который пер­
вый понял, что истинная
причина родильной лихо­
радки кроется в переносе
заразных начал руками и
инструментами акушеров.
Удивительно, что и откры­
тие П а с т е р а лишь так
поздно было практически
использовано медициной.
Только в 1867 году
английский хирург Й о з е ф
Листер
(1827 — 1912)
опубликовал свое сочине­
ние, основанное на учении
П а с т е р а „On the antiseptic
principle in tile practice of
Рис. 159. Игиац Фил. Земмсльвейс.
surgery“, в котором он
впервые, исходя из мысли, что истинными возбудите­
лями нагноения являются содержащиеся в воздухе низ­
шие организмы, предложил „антисептические“ меры при
лечении ран, и ввел „Karbolspray“, при помощи кото­
рого весь воздух в операционной комнате насыщается
карболом, что несомненно било дальше цели, и все же
„листеровское лечение ран“ с его дезинфекционными предпи­
саниями и „непроницаемой повязкой“ привело к созданию
столь благотворной общей „антисептики“. Общеизвестным
фактом является постепенная замена в большинстве случаев
антисептики „асептическим методом“.

43$

девятнадцатый

век

Третьим важным достижением современной хирургии обя­
заны мы Ф р и д р и х у Э с м а р х у (1823 — 1908). Это так
называемое „искусственное обескровливание“, которое он
вызывал перетяжкой оперируемого члена выше места опера­
ции. Это открытие имело большое значение главным образом
потому, что не только сделались совершенно безопасными
те хирургические вмешательства, которые до того времени
были связаны с большею или меньшею опасностью для
жизни вследствие обильной
потери крови, но, кроме
того, их стало возможным
производить с большим спо­
койствием и уверенностью.
Что касается самой хи­
рургии, то в первой поло­
вине истекшего столетия
Франция все еще занимала
в этой области господствую­
щее положение, и Париж
был городом, из которого
исходило большинство но­
вых течений и который
представлял
величайшую
притягательную силу для
хирургов всего мира. Чтобы
упомянуть хотя бы глав­
нейших французских хирур­
Рис. 100. Йозеф Лестер.
гов, нужно назвать главного
хирурга Наполеона I Ж а н
Доминик
Л а р р е я (1768 — 1842), создавшего новую
полевую хирургию и в корне переделавшего эту область
медицины, застывшую на одном месте со времен Г1 а р э.
Далее, известным как своими научными заслугами, так
и практическими успехами, хирургом был Г и л ь о м Д ю п ю и т р е н (1778 — 1835). Наконец, выдающимися хирургами, хотя
только в отдельных областях, были Ж а к Д е л ь п е ш ,
Ш а р л ь Г а б р и е л ь П р а в а ц , О г ю с т Не л а т о н и другие.
В Германии существует резкая грань между первой
и второй половинами 19-го столетия. В первой сильным
оставалось влияние Франции и многие немецкие хирурги

ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА 4 3 9

часть своего образования получили в этой стране. Среди
целого ряда хирургов среднего значения выделялись своими
особыми заслугами трое: К а р л Ф е р д и н а н д Г р е ф е
(1787—1840), И о г а н н Ф р и д р и х Д и ф ф е н б а х (1794 —
1847) и Л ю д в и г Ш т р о м е й е р (1804 — 1876). Первый из
них известен прежде всего возобновлением находившихся
в значительном упадке пластических операций; второй —
своими работами в той же области и предложенной им под­
кожной тенотомией, кото­
рая привела его к изобре­
тению операции косоглазия.
Кроме того, он был автором
весьма
распространенной
„Оперативной
хирургии“.
Третий из них, Ш т р о ­
м е й е р , приобрел особые
заслуги в военно-санитар­
ном деле.
Второй период новой
немецкой хирургии начался
с выдающегося Б ер н ар д а ф.
Л ан ген б ека (1810— 1887),
человека с превосходным
общим образованием и весь­
ма глубокими знаниями во
всех областях медицины.
Он был представителем кон­
Рис. 161. Бернард фон Лангенбек.
сервативного направления
в хирургии и предложил це­
лый ряд новых оперативных методов. А дольф Б ар д елеб ен
(1849—1895) приобрел известность главным образом высту­
плением в защиту листеровского метода лечения ран, К а р л
Т и р ш (1822 — 1895) своими исследованиями о заживлении
раны per primam и о трансплантациях и Г у с т а в С и м о н
(1824— 1876) своими работами по гинекологической пла­
стике и по хирургии почек. Т е о д о р Б и л ь р о т из Вены
(1829—1894), один из самых блестящих новейших опера­
торов, автор „Общей хирургической патологии и терапии“,
был создателем всей хирургии гортани, пищевода и брюшных
органов. Наконец, Р и х а р д Ф о л ь к м а н н (1830—1889),один

440

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

из самых талантливых новейших хирургов, может гордиться
тем, что им разработана антисептика до полного совер­
шенства.
Англия в хирургии также не оставалась позади. Из мно­
гочисленных выдающихся представителей этой области
должны быть названы Э с т л и П а с т о й К у п е р (1768 —
1841), одинаково превосходный учитель, оператор и писа­
тель, затем Д ж е м с С а й м (1799—1870), Д ж е м с М и л л е р
(1812—1864), Д ж о н а т а н Г у т ч и н с о н (1828—1913).
К числу государств,
способствовавших успешной
разработке медицины, при­
соединяется и Америка. Ра­
ботавшие в ней хирурги
отличались большею частью
особой смелостью, как опе­
раторы.
Остальные европейские
государства тоже прини­
мали участие в развитии
хирургии, но дали лишь
несколько выдающихся хи­
рургов; так напр., Россия
дала Н и к о л а я И в а н ов и ч а П и р о г о в а (1810—
1881), во всех отношениях
выдающегося медика и бле­
стящего оператора. Скандинавские страны приобрели заслугу
создания особой специальности ортопедии.
Как уже выше было вкратце упомянуто, офтальмология
сделала громадный шаг вперед благодаря изобретению
глазного зеркала. С его помощью, вместо неопределенных
понятий „черное бельмо“, „амблиопия“ и тому подобное,
получилась возможность ставить диагнозы с такой точностью,
какой не всегда можно достигнуть в других областях медицины.
Зеркало оказалось также пригодным средством для объектив­
ного определения рефракции. Уже за несколько десятилетий
до того офтальмология начала выделяться из хирургии
в особую специальность. Главный интерес был сосредоточен
в области лечения „серой катаракты“; до сих пор оно состояло

ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА

44I

п постоянно понторяшнихся попытках лекарственного воздей­
ствия и в проколе, с тех пор как была позабыта предпринятая
в древности А н т и л л о с о м попытка экстракции хрусталика.
За первой попыткой разрушения линзы посредством прокола
роговицы (В. Г. Юл. Б у х г орн, (1811), названного „Кегаtonyxis“, последовало извлечение катаракты посредством верх­
него разреза роговицы и наконец „линеарная экстракция“,
предложенная самым выдающимся офтальмологом новейшего
времени А л ь б р е х т о м Г р е ф е (1827— 1870). В нем ярче
всего отразилось развитие
офтальмологии. Первым его
наставником в ней был
Ф е р д и н а н д фон А р л ь т
в
Праге,
затем
Л уи
О г ю с т Д е м а р р в Па­
риже, Д ж о р д ж К р и т ч е т
в Лондоне, и Ф р а н ц К о рн е л и с Д о н д е р с в Ут­
рехте, из которых каждый
в своем отечестве был глав­
ным представителем наро­
ждавшейся специальности.
В 1850 году Г р е ф е вер­
нулся в Берлин, усердно
использовал изобретение оф­
тальмоскопа для полной
перестройки всей офтальмо­
логии, основал в 1854 году
„Archiv fiir Ophtalmologie“ и в 1866 году стал орди-.^
парным профессором. В 1870 году в возрасте 42 лет
• он умер от чахотки. Огромное число его учеников рас­
пространили сделанные им открытия в повой специаль­
ности по всему миру, и влияние его деятельности сохраняется
еще до настоящего времени.
Изобретение офтальмоскопа значительно способствовало
тому, что и другие отрасли медицины образовали особые
специальности, при чем в них был применен тот же принцип
создания оптических инструментов для исследования соответ­
ствующих органов. Поэтому отиатрия, ринология и ларин­
гология косвенным образом обязаны своим развитием изобре-

442

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

тению Гельмгольца; такое же значение имело это открытие
для исследования различных полостей тела (пузырь, желудок
и пр.) с помощью различных инструментов (цистоскоп и пр.).
В акушерстве и гинекологии развитие приняло в общем
более равномерный характер, чем в других отраслях меди­
цины. В начале 19-го столетия большое значение при­
обрел вышедший из Венской школы и применивший ее прин­
ципы к акушерству и гинекологии Л у к а И о г а н н Б о э р
(1751—1835); слишком энергичным приемам он противопоста­
вил более выжидательный способ. Подобным же образом дей­
ствовал и Фра нц Карл Не геле (1778—1851), значительно улуч­
шивший учение о косо-суженном тазе. Истинным основателем
современного акушерства считается известный своими пато­
лого-анатомическими работами Фра нц Кив иш ф. Р о т т е р а у
(1814—1852), в то время как К а р л 3 и г м. Ф р а н ц К р е д е
(1819 — 1892) из Лейпцига приобрел особенную известность
своим методом удаления плаценты. Дальнейший ход гине­
кологии и акушерства олицетворяется пятью следующими
именами: З е м м е л ь в е й с , С и м п с о н ,
Уэ льс , Симс
и Ш р ё д е р . О значении открытия Земмельвейса уже
говорилось. Всеобщее признание его одним ударом устранило
одно из главных препятствий на пути развития акушерства.
Следующим этапом было введение наркоза в 1847 году
Д ж е м с о м С и м п с о н о м , облегчившее применение таких
вмешательств, которые без него едва ли можно было произво­
дить. В самом широком объеме использовал эту возможность
соотечественник С и м п с о н а , родом из Лондона, С п е н с е р
У э л ь с (1818—1897), видоизменивший в современном смысле
всю хирургию живота; он между прочим впервые произвел
овариотомию. Значительно способствовал развитию гинеко­
логии Ныо-Йоркский врач М а р и о н С и м с (1813 — 1883)
изобретением названного в честь его створчатого зеркала
и особенно своими операциями на влагалище и применением
швов из серебряной проволоки. Наконец, К а р л Ш р е д е р
(1838 — 1887) приобрел широкую известность, как оператор,
писатель и, особенно, как учитель.
Что касается разграничения и развития остальных спе­
циальностей, то оно удивительно сходно с развитием
во времена римских цезарей. Специальное лечение отдельных
органов, как напр, ушей, носа, гортани, легких, половых

ХИРУРГИЯ, ОФТАЛЬМОЛОГИЯ, АКУШЕРСТВО НОВЕЙШЕГО ВРЕМЕНИ. ГИГИЕНА 4 4 3

и мочевых органов, в течение последних десятилетий приобре­
тает все большие размеры, при этом псе эти специальные
дисциплины повлекли за собой и создание особых лечебных
способов. Однако, эта эволюция пока еще так мало закончена,
что историческое описание ее выходит за пределы этой книги.
Принято называть самой молодой из медицинских наук
ту часть медицины, которую в настоящее время объединяют
под понятием „гигиены“, различая при этом „научную“ и „прак­
тическую“ гигиену. Во многих местах настоящей книги при­
водятся доказательства того, что желание представить эту
отрасль медицины, как достижение новейшего времени,
далеко не соответствует истине. Сознание того, что пред­
отвращение болезней является, пожалуй, даже более необхо­
димым и важным, чем лечение уже заболевших людей,
существовало издавна и, как мы видели, отчасти привело
уже в древние времена к весьма целесообразным мерам,
которые не ограничивались простым предохранением от болез­
ней, но зачастую проявляли тенденцию к далеко идущему
общему регулированию всего образа жизни. Поэтому нельзя
согласиться с тем, что гигиена, как наука, представляет нечто
совершенно новое. Уже в древности врачи пытались рассма­
тривать все вопросы охраны здоровья с точки зрения суще­
ствовавших тогда общих медицинских понятий; достаточно
вспомнить хотя бы знаменитое сочинение Г и п п о к р а т а
о влиянии воздуха, воды и почвы, или труд римлянина
В итруви уса „Ое агсИНесйца“, в котором он самым основа­
тельным образом использовал гигиеническое учение совре­
менных ему врачей. Гигиену можно назвать достижением
новейшего времени лишь в том смысле, что теперь ее стали
рассматривать как самостоятельную специальность, построен­
ную на естественно-историческом основании. В этом отно­
шении -действительной новинкой было вышедшее в конце
18-го столетия сочинение Йог . П. Ф р а н к а , носившее
название „Система полной медицинской полиции“. Это
была первая книга, которая серьезно разбирала все вопросы
здравоохранения с точки зрения современной медицин­
ской науки; при чем автор сумел, и с большим успехом,
использовать опыт прошлого. Но общее направление меди­
цины того времени, выдвигавшее под влиянием Венской
клиники, в ущерб теоретическим знаниям, на первый план

444

ДЕВЯТН АДЦАТЫ Й

ВЕК

эмпирическую практику, привело к тому, что эта сама по себе
превосходная книга не была в состоянии сделать то, к чему
стремился автор, хотя она и внесла в широкие круги сознание
значения гигиены и отчасти побудила к работе в этой области.
М а к с фон П е т т е н к о ф е р был ученым, возвысившим
гигиену до уровня современной науки. Сознательно и с опре­
деленной целью, пользуясь всеми успехами естественноисторических знаний, он самым детальным образом изучил
влияние внешних факторов, как воздух, вода, почва,
одежда, жилище и пр., на состояние здоровья общества
и отдельных индивидуумов, свои наблюдения подкрепил
многочисленными опытами и создал особые места изу­
чения и разработки своей специальности и подготовил
целый кадр научных сил, которые продолжали его дело.
Но только работы Р о б е р т а К о х а и его многочисленных
учеников и сотрудников создали ту основу, на которой
гигиена могла расти и углубляться, превратившись, наконец,
в колоссальной важности фактор, представляющий теперь
уже не только часть медицины, но имеющий отношение
ко всей общественной и частной жизни. Бактериологическое
направление Ко х а , после первоначального периода ожесто­
ченной борьбы с более односторонним физико-физиологиче­
ским направлении П е т т е н к о ф е р а, постепенно слилось
с ним, дополняя и расширяя его. Под влиянием школы
П е т т е н к о ф е р а уже в шестидесятых годах прошлого
столетия Бавария первая организовала гигиеническое пре­
подавание на новых началах и, создав всевозможные прак­
тические предпосылки для работы в этой новой области,
подала пример другим странам; эти последние,— одни раньше,
как напр. Франция, другие позже, последовали за нею,
и в настоящее время нет более культурной страны, в которой
не была бы признана вся важность этой отрасли медицины
и соответствующим образом не была бы дана ей возмож­
ность дальнейшего развития.
ВРАЧЕБНОЕ ДЕЛО В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ.
На положение врачей сильно повлияло растущее в по­
следнее время стремление сделать медицину истинной наукой;
в свою очередь, известное влияние на эту тенденцию оказало

ВРАЧЕБНОЕ ДЕЛО В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

445

регулирование условий деятельности врачей, в особенности же
медицинского образования. Медицина должна была, с одной
стороны, стать наукой, которая давала бы возможность вся­
кому, изучившему ее основы, практически применять ее
у постели больного; с другой стороны, для разрешения этой
задачи, положение врачей должно было быть организовано
так, чтобы эта цель всегда имелась в виду; самое медицин­
ское образование должно было быть направлено к этой
цели и вся организация приспособлена так, чтобы врач,
при условии усвоения требуемой образовательной подготовки,
был в состоянии по возможности беспрепятственно и с наи­
большим успехом заниматься своей профессией.
Медицинское образование — этот центр всего медицин­
ского бытия и деятельности— развивалось соответствующим
образом в духе трактования медицины как науки; однако,
далеко не во всех странах это происходило одинаковым
образом. Наиболее консервативной в этом отношении была
Англия, Там, вследствие недостаточного государственного
регулирования, удержался такой обычай: большинство моло­
дых людей, желавших стать врачами, сперва должны были
на год поступить к практикующему врачу, чтобы он посвятил
их в основы лечения больных; другие пользовались для
этого больницами. Лишь потом уже поступали в специаль­
ную медицинскую школу. Эти последние устраивались
во многих местах без всякого участия государства, исключи­
тельно вследствие местных потребностей. Отправлялись они
главным образом туда, где существование большой больницы
давало возможность учиться. Работающие в такой больнице
врачи распределяли между собой обязанности таким образом,
что каждый из них преподавал определенную область меди­
цины. Если между ними не было специалиста для какойлибо отрасли, то привлекались вспомогательные силы со
стороны; на них в особенности возлагалась забота о теоре­
тической части преподавания. Таким образом, эти больницы
превращались во врачебные школы с определенными учеб­
ными планами, при чем, однако, отдельные школы работали
на собственный риск и страх, и между школами таким
образом существовали весьма значительные различия. Боль­
шинство молодых врачей все свое образование ограничивали
окончанием подобного рода школы, которая, как правило,

446

Д ЕВЯ ТН А Д Ц А ТЫ Й

ВЕК

удостоверяла получение ими образования выдачей диплома.
Лишь немногие из врачей поступали в университет, и то
не с целью лучшей подготовки к своей профессии, а ради
внешнего уважения, которое они приобретали благодаря
этому. Почти во всех университетах, за исключением шотланд­
ских, не существовало приспособленных для медицинского
преподавания институтов; не было также особых медицин­
ских факультетов, где можно было бы получить медицинское
образование. Результатом было то, что научная подготовка
врачей была чрезвычайно не одинакова, и что решающее
значение имела личная склонность к избранной профессии.
Так как государство нисколько этим не интересовалось, то
в качестве врачей часто выступали совершенно непригодные
для этого лица.
Только создавшееся в 1858 году вследствие всего этого
печальное положение побудило английский парламент издать
законодательным порядком „Medical act“; в нем не были
определены условия, от которых зависело бы допущение
к врачебной практике, но было лишь указано, каким корпо­
рациям предоставляется право выдавать законные удостове­
рения о произведенных ими врачебных испытаниях. Эти
удостоверения давали их владельцам право на занятие вра­
чебных должностей и на предъявление притязаний на гоно­
рар, чего не могли делать все иеполучившие такого
свидетельства занимающиеся врачеванием лица. Эти признан­
ные врачи регистрировались „Генеральным советом медицин­
ского образования и регистрации Соединенного Королевства“,
который в то же время имел право надзора над экзаменами
и всем медицинским образованием.
Эта организация также не оправдала себя на деле, но
все же сохранялась в течение более 20 лет, прежде чем госу­
дарство решило перейти к другим мерам. В 1881 году была со­
звана комиссия для рассмотрения вопроса о новой постановке
медицинского образования, которая в сущности практически
не дала никаких результатов. Правда, была признана польза
урегулированного на твердых основаниях врачебного обра­
зования и необходимость испытания на звание врача,
но вместе с тем настолько были выдвинуты преимущества
известной свободы отдельных инстанций, обладающих правом
производить испытания, что в общем все осталось по-старому.

ВРАЧЕБНОЕ Д ЕЛ О В Н О В Е Й Ш Е Е ВРЕМЯ

447

Таким образом, английские условия и теперь все еще
весьма сходны с теми, которые существовали в прошлом
столетии, хотя различия между отдельными учебными заве­
дениями, которые раньше были выражены очень резко,
теперь до известной степени исчезли. Однако, самая главная
особенность английского порядка осталась без перемен:
медицинские школы Англии, как и раньше, представляют
собою частные преприятия, которые, правда, имеют право
вести полностью медицинское преподавание, но лишены
права производить испытания и выдавать свидетель­
ства, разрешающие заниматься медицинской практикой.
Эго право принадлежит исключительно вышеназванным
корпорациям. Поэтому в подобных школах все преподавание
.направлено преимущественно к достижению главной цели
подготовки к сдаче экзамена и оставляет мало места для
научных занятий как таковых.
Научные занятия возможны исключительно в универси­
тетах, которые, впрочем, тоже являются не государственными,
а частными учреждениями, и служат не только для препода­
вания, но и для общего воспитания. Число медицинских
доцентур относительно невелико и охватывает преимуще­
ственно теоретические предметы, из которых особенно много
внимания уделяется анатомии и физиологии.
Обязательным условием для медицинского образования
служит известное предварительное общее образование, при чем
желающий стать студентом подвергается испытанию, сходному
в некоторых отношениях с немецким экзаменом на аттестат
зрелости. Медицинское преподавание в университетах, несмо­
тря на их научное положение, в значительной степени
преследует практические цели. Врачебные экзамены про­
изводятся различными, назначенными государством корпо­
рациями, в выборе которых испытуемый не стеснен. Но раз­
личные экзаменационные комиссии выдают неодинаковые
удостоверения. Так, напр., Лондонский ,,R. College of Physi­
cians“ дает звание „Member of the R. C. of Ph.“ или „Fellow
of the R. C. of Ph.“. Этот титул может быть дан также и без экза­
мена достойным его лицам. Одни только университеты имеют
право давать академические степени. Условием для их полу­
чения служит достижение академического звания на философ­
ском факультете. Так напр., в Оксфорде степень „Bachelor of

448

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВКК

medicine“, дающая право заниматься врачебной практикой,
присуждается лишь после выполнения этого условия. Звание
доктора и другие академические степени приобретаются
большею часть только после многолетней практической
деятельности и после нового испытания.
В Шотландии, в особенности в Эдинбурге, положение
вещей несколько иное: там существует более тесная связь
между медицинскими факультетами и университетами.
Совершенно иначе развивалось врачебное дело во Фран­
ции. Ко времени великой революции, собственно говоря,
существовало только два значительных врачебных центра:
Париж и Монпеллье, которые могли гордиться столетними
славными традициями. Кроме них имелся еще целый ряд
медицинских школ без всякого научного и практического
значения. В 1790 году парламент занялся вопросом о реор­
ганизации врачебного дела, в особенности медицинского
преподавания, но дело не пошло дальше проектов. Закон
от 18 августа 1792 года, закрывший все университеты,
медицинские школы и пр., был большим шагом назад и при­
вел очень скоро к недостатку пригодных врачей в стране.
Этот недостаток особенно чувствовался в армии и дал повод
к изданию закона от 4 декабря 1794 года, по которому
в Париже, Монпеллье и Страсбурге были вновь основаны
медицинские школы (École de santé) для подготовки, главным
образом, военных и морских врачей. В 1796 году Парижская
школа была снопа расширена и получила 12 кафедр; в 1798 г.
к ней была присоединена École pratique и вновь созданы
клиники. Это быстро увеличило число студентов. Препода­
вание было бесплатным, ход занятий был урегулирован
и заканчивался испытанием, которое, впрочем, не было обяза­
тельным. Только в 1803 г. возможность заниматься практикой
была обусловлена экзаменом, при чем производились испыта­
ния по анатомии, физиологии, патологии, нозологии, materia
medica, фармации, гигиене, акушерству, хирургии и внутрен­
ним болезням. Подготовленные таким образом медики явля­
лись уже настоящими врачами, которые, кроме того, имели
еще возможность получить докторский диплом. На-ряду
с этими была создана категория низших медиков, „officiers
de santé“, которые обучались главным образом в практических
школах и предназначались прежде всего для сельского пасе-

В Р А Ч Е Б Н О Е ДЕЛО В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

449

ления, а также в помощь настоящим врачам. Факультеты
имели право присуждать, кроме докторского титула, также
баккалауреат и лиценциат.
В 1823 году Парижский медицинский факультет был
снова реорганизован, получил 23 ординарных профессуры
и 36 доцентур (aggrégés). Вплоть до 70-х годов положение
оставалось приблизительно одинаковым. С 1877 года во Фран­
ции существовало 7 медицинских факультетов. Наряду с ними
существует еще 18 écoles préparatoires, которые отчасти
имеют те же функции, что и факультеты, но, в отличие
от последних, являются не государственными, а муниципаль­
ными учреждениями. Для медицинского образования тре­
буется свидетельство об общем образовании, которое соот­
ветствует приблизительно курсу немецкой гимназии. Срок
учения был установлен в 4 года, но разделен не на семестры,
а на курсы, каждый в 2 -3 месяца; эти курсы распростра­
нялись на все отрасли медицины и естествознания, охватывая
как теоретические, так и практические предметы. С 1878 года
введено 5 испытаний: одно к концу первого учебного
года по физике, химии и естественной истории, второе
по анатомии, гистологии и физиологии на третьем году,
третье — по общей, частной и хирургической патологии,
акушерству и хирургии. Четвертый экзамен заключал в себе
гигиену, судебную медицину, терапию, фармакологию, а пос­
ледний состоял в исследовании и лечении больных в раз­
личных клиниках и в производстве вскрытия. Наконец, после
представления диссертации получался докторский диплом.
Стройная постановка медицинского преподавания и всего
вообще врачебного дела во Франции необычайно подняла
в последнюю четверть минувшего столетия социальное
и общественное положение врачей и создала для них
в некоторых отношениях образцовые условия. Конечно,
и французскому врачебному сословию пришлось вести неко­
торую борьбу. Она была направлена, с одной стороны, против
officiers de santé, которые до последнего времени удержа­
лись как низший, но в известном отношении равноправный
врачам класс, с другой стороны, приходилось бороться против
пышно расцветшего знахарства.
В Австро-Венгрии развитие врачебного дела, нача­
вшееся с приглашения в а н С в и т е н а в Вену, продолжалось,
История медицины.

29

45°

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

хотя и не без перерывов, в 19 столетии. За проведенными
в освободительном духе Иосифом II реформами, в 1786 г.
наступила реакция, которая пыталась вновь восстановить
только что разрушенную преграду между медициной и хирур­
гией. С началом 19 века государство вновь начало ближе
заниматься врачебным вопросом. Срок учения был в 1804 г.
установлен в пять лет, из которых три первых должны были
служить теоретическому и два последних практически-клиническому образованию. В 1810 году программа была расширена,
при чем было твердо установлено, какие курсы должны
читаться в отдельные семестры. Условия для сдачи окончатель­
ных экзаменов, на основании которых выдавалось свидетель­
ство на право врачебной практики, были сделаны более стро­
гими. Докторский диплом достигался защитой диссертации,
подачей двух историй болезней и особым экзаменом. Требова­
ния для тех, кто хотел получить звание магистра хирургии, были
более умеренными. В 1845 году последовали новые реформы,
коснувшиеся главным образом преподавательской корпорации,
и в 1849 году вышел закон, по которому все дела, касаю­
щиеся медицинского преподавания, были переданы в руки
профессорской коллегии отдельных факультетов. Незначи­
тельное по сравнению с числом населения количество меди­
цинских факультетов—не все университеты имели таковые—
вызвало сильное их переполнение, особенно в Венском уни­
верситете. С 1872 года, когда снова были пересмотрены
программы экзаменов, в Австро-Венгрии существует только
один класс врачей.
В Германии, то-есть в тех маленьких немецких государ­
ствах, которые существовали до образования империи,
соответственно партикуляризму, положение врачей, несмотря
на то, что большинство этих государств следовало примеру
двух великих немецких держав, Пруссии и Австрии, в извест­
ных отношениях было различно. Медицинские факультеты
в Баварии существовали в Вюрцбурге, Эрлангене и Ланде гуте, место которого в 1826 г. занял Мюнхен; в Вюртемберге—
в Тюбингене, в Саксонии—в Лейпциге, в Ганновере—в Геттин­
гене, в Бадене—в Гейдельберге и Фрейбурге, в Мекленбурге—
в Ростоке, в Гессене—в Гиссене и Марбурге, в герцогствах
саксонских в Иене. В Баварии указом 1808 года было поста­
новлено, что право врачебной практики дается лишь после

ВРАЧЕГ.НОЕ ДЕЛО В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

451

определенного испытания. Учение продолжалось 3 года, за
которыми следовало 2 года практической подготовки; затем
требовалось сдать экзамен, и лишь он давал право практики.
В 1843 году произведена была реформа, согласно которой
собственно медицинскому образованию должен был пред­
шествовать срок обучения в течение двух лет естествознанию.
Следующее изменение наступило в 1858 году, благодаря
установлению нового порядка экзаменов. По окончании
первого года занятий нужно было держать экзамен по есте­
ственным наукам, а после следующих 4 лет специального
обучения сдавался второй экзамен; затем следовал практи­
ческий год и за ним только государственный экзамен.
В Пруссии в 1825 году была произведена полная реорга­
низация врачебного дела, в которой, впрочем, нетрудно
видеть в существенных чертах связь с медицинским уставом
1725 года. Различали несколько родов медиков: врачи дипло­
мированные, хирурги 1 и II класса. Подготовка первых про­
исходила только в университете; для поступления в универси­
тет требовалось окончание гимназии; срок медицинского обу­
чения—4 года. С 1826 года были установлены следующие
испытания: tentamen philosophicum по логике, психологии
и естественным паукам, tentamen medicum и examen rigorosum по всем медицинским предметам преподавания (он
давал право на получение ученой степени) и государственный
экзамен, сдача которого давала право на занятие практикой.
Для хирургов предъявлялись более умеренные требования,
а именно они могли часть своего образования получать
в особых медико-хирургических учебных заведениях, в боль­
ницах и т. п. Для поступления па общественную санитарную
службу—городским врачом или судебным хирургом—были
установлены особые испытания. Законом 1852 г. были уничто­
жены различия между отдельными категориями врачей.
В 1861 году вместо tentamen philosophicum был введен tenta­
men physicum,—факт, который и внешним образом служил
признаком того, что отныне единственно правильным обос­
нованием медицины является естественно-историческое на­
правление. Важным событием для прусского, а затем и для
всего немецкого врачебного мира было в 1810 году основание
Берлинского университета, в котором из Collegium medicochirurgicum развился медицинский факультет. Соединение
29*

452

ДЕВЯ ТН А ДЦ А ТЫ Й

ВЕК

созданного в 1795 году военно-медицинского учебного заве­
дения с университетом имело большое значение для военно­
санитарного дела. 1871 год принес, наконец, давно желанное
единство также и организации врачебного дела во всех немец­
ких государствах. Испытание (аппробация) было сделано
единственным, но обязательным условием для занятия вра­
чебной профессией, весь курс учения и ход испытаний были
урегулированы в том духе, в каком они сохраняют силу еще
и теперь, за немногими исключениями, вроде, напр., введения
„практического года“. Последние десятилетия принесли
с собою такие значительные изменения в медицине и внешних
условиях для врачебного сословия, что со всех сторон
признается необходимость новой основательной реформы.
Особенно это касается положения врачебного сословия
в более тесном смысле. В течение последнего полустолетия,
преимущественно в Германии, это положение приняло разви­
тие, сходное с тем, какое проделали врачи со времени конца
римской республики до указов восточно-римских императо­
ров. Ремесленный устав 1869 г., правда, еще настойчиво
выделяет врачебную профессию из числа тех промыслов,
которые рассматриваются как ремесло, причисляя ее
к числу свободных профессий, что совершенно соответ­
ствует взглядам, существовавшим в римский период. Тем
не менее деятельность врача все более превращается
в „хлебное занятие“, которое все усиленнее приближается
к настоящему промыслу. Особенно ярко это выразилось
со времени появления социального законодательства, которое
сильно повлияло на все врачебное дело, как с внешней, так
и с внутренней стороны, и все еще продолжает влиять. Спра­
ведливое само по себе требование государства, по которому
достаточное обеспечение врачебной помощью несостоятель­
ных классов населения принадлежит к числу важнейших
социальных задач, сделало теперь врачей совершенно гак же,
как во времена римских цезарей, объектами этих стремлений
и создало для них такие условия, которые частью стоят
в резком противоречии с первоначальным взглядом на вра­
чебное призвание. До того времени врач считался вообще
лицом, с которым вступали в отношения на основе личного
доверия,—факт, нашедший себе выражение в создании
института „домашнего врача“, который не только приходил

ВРАЧЕБНОЕ ДЕЛО В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ

453

к своему пациенту в случае заболевания по особому пригла­
шению, но постоянно имел его под своим наблюдением, следя
за состоянием его здоровья, и видел свою задачу в возмож­
ном предохранении его от заболевания. За последние деся­
тилетия этот институт почти окончательно вымер. Главная
причина лежит несомненно в том, что не остается больше
места для подобных отношений, так как все более растет
число лиц, принадлежащих к больничным кассам, и это обус­
ловливает, даже при так называемом свободном выборе
врача, постоянно увеличивающуюся механизацию врачебной
деятельности; причиной служит также и то, что врачебное
дело все более сводится к договорным и оплачиваемым
действиям и что отдельные действия врача, вследствие
ничтожной оплаты, понизились в своей ценности. Трудно
предсказать, не приведет ли все это в конце концов к совер­
шенному превращению всего врачебного сословия в слу­
жилое. Можно только указать на то, что в столь сходную
с нашей эпоху римских цезарей к этому все же не пришли,
несмотря па создание очень многочисленных чиновничьих
должностей.
Другая сторона развития врачебного дела, тоже дающая
повод к сравнению с прошлым, это постоянно увеличиваю­
щаяся специализация врачебной профессии. Это явление
также неизбежно тесно связано с тем путем, по которому
пошла медицина. Его причины лежат, главным образом,
в постоянном увеличении материала по мере роста меди­
цинской культуры. Достаточно сравнить, с одной стороны,
сочинения Гиппократа и Галена, с другой—литературу 18 века
с новейшей, чтобы увидеть громадную разницу. То обстоя­
тельство, что одному лицу невозможно охватить всю
область медицины с ее постоянно меняющимся и увеличи­
вающимся научным материалом, не только побудило отдель­
ных исследователей к специальным занятиям в отдельных
областях медицины, но заставляет врачей все больше
и больше ограничивать свою профессиональную деятельность
лишь определенною отраслью. И таким образом, так же
как в императорском Риме, создалась специализация, которая
при дальнейшем расширении этой тенденции должна в конце
концов привести к полному растворению медицины, как
целого. Нужно только сравнить горькие жалобы некоторых

454

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК

наблюдательных врачей и насмешливые стихи некоторых
поэтов времен императорского Рима с известными выраже­
ниями настоящего времени, чтобы увидеть, что и в медицине
с правильной закономерностью одинаковые условия рождают
одинаковые явления; а история медицины вообще учит нас,
что в области этой отрасли знания развитие также не идет
непрерывно по восходящей линии, но движется по очень
медленно расширяющейся спирали, отдельные точки кото­
рой часто опять близко возвращаются к предшествующим.

АЛФАВИТНЫМ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абу Имран Муза бен Маумун 159.
Абул Казим 154, 157, 202, 209, 222,
227, 274.
Абул Хасан Ахмед бен Мухамед ал
Табар 152.
Авенцоар 157, 218, 265.
Аверроэс 157, 230, 264.
Авиценна 152, 156, 158, 184, 196, 222,
234, 262, 268, 273, 274, 275, 277,
288. 347.
А гати н 118.
Агилон, Вальтер —см. Вальтер Агилон.
Адамат 174.
Аддисон, Томас 430.
Азелли, Каспар 323.
Акиллини, Алессандро 244.
Аланус из Лиля 194.
Александр из Траллеса 146, 147, 168.
Али бен Иза 152.
Али ибн ал Аббас 149, 156, 157, 158,
185, 198.
Алн ибн ал Абрас 152.
Али ибн Ридванна 209.
Алкмеон Кротонский 42.
Альберт фон Больстедт (Альберт Вели­
кий) 224, 225, 226, 231.
Альбини ди Монкалиери 240.
Альбинус 362.
Альдебрандино Сиенский 240.
Альдеротти Таддео см. — Таддео Альдеротти.
Альпаго, Андреа 274.
Альфан 183.
Альшвин 172.
Аммар бен Али ал Маузилн 152.
Аммоний 86.
Анаксагор 42.
Андрей из Карнета 86.

Антилл 120, 122, 145, 146.
Антоний-Муза 96.
Анфнм 166, 171.
Аполлоний из Китона 86.
Аранцио, Джулио Чезаре 295, 308.
Аргеллата, Пьетро 264, 296.
Аретей 123, 125, 256.
Ареццо, Гвидо фон 199, 203.
Арджентерио, Джованни 309.
Арколе Джованни 296.
Арменгод, сын Блеза 216.
Арнальд из Внллановы, каталанец 207,
216, 218, 233, 240, 262, 263, 305.
Арнальдн, Стефан 220.
Арнем, Иоганн ван 322.
Архагат 93.
Архиген 118, 119. 144.
Архиматей 180, 189, 203.
Асаф 149.
Асклепиад из Вифинии 98, 99, 100,
101, 103, 104.
Асклепий 37.
Атенай из Атталеи 116, 118, 141.
Ауенбруггер Леопольд 360, 431.
Ауриспа 254.
Аэций 145, 147, 305.
Баверио 235.
ибн ал Бантар 159.
Бальиви Джорджо 334, 335.
Барбаро Ермолао 268.
Барделебен, Адольф 439.
Бартец, Поль Жозеф 372, 373, 406.
Бартиш, Георг 308, 394.
Бартоломей 182, 188.
Бартоломей Варнньяна 232, 235.
Басс, Тулий 107.

456

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Веер, Георг Иосиф 395.
Безье, Вильгельм де — см. Вильгельм
. де Безье.
Вейль, Гаспар 430.
Беллини 204.
Белль, Джон 415.
Белль, Чарльз 420.
Бенедетти, Алессандро 245.
Бенвенуто (Венвенто) Граффео 205.
Бснивиени, Антонио 245, 272, 273, 305.
Бенчи, Уго 235, 252.
Беренгарио—см. Джакопо Беренгарио.
Беринг 420.
Берне, Иоганн 299.
Бернар, Клод 419.
Бернар из Прованса 193, 204, 215.
Бернард, Гордон 213, 210, 218, 219,
265, 305.
Бернард Альберти 220.
Бернхард 204.
Бертапальи, Леонардо 290.
Бертолле, Клод 414.
Бертучо 244.
Берцелиус 414.
Биккер 377.
Бильрот, Теодор 439.
Бинген, Гнльдегарда 174.
Биша, Франсуа Ксавье 408. 409, 410.
Блюменбах, Иоганн Фридрих 305.
Бове. Випченц 224.
Боделок, Жан Лун 390.
Боергав, Германн 310, 350, 357, 358,
362, 309, 371, 398, 401.
Бок, Иеронимус 209.
Больстедт, Альберт 224.
Боне, Теофиль 340.
Бонетус 213.
Боргониони, Гуго 210.
Боргониони, Теодерик 210.
Борде, Теофиль 371, 372.
Бореллн, Джованни Альфонзо 334.
Боталло, Леонардо 295, 299, 309.
Боттони 310.
Боумен, Вильям 410.
Брайт, Рич. 430.
Браусль 427.
Брейд, Джемс 377.

Бриссо, Пьер 274.
Броун, Джон 307, 308.
Броун, Роберт 412.
Броун-Секар 420.
Бруно (из Лонгобурго) 210.
Брунфельс, Отто 269.
Бруншвиг, Иеронимус 299.
Бруссе, Франсуа Виктор 417, 419.
Брюкке, Эрнст 421.
Буассье — см. Соваж.
Буоно ди Гарбо 212, 232.
Бургундио из Пизы 251.
Буржуа, Луиза 342.
Бухгорн 441.
Буше, Гильом 240.
Бэда преподобный 171.
Бэкон Беруламский 319.
Бэкон, Роджер 224, 225, 231, 234, 251,
252, 315.
Бэкон, Фрэнсис 312, 313, 314.
Бюхнер, Людвиг 411.
Валафрид 172.
Валескуз де Таранто 220, 202, 205.
Валлес, Франциско 311.
Вальгий, Руф 107.
Вальсальва, Антонио 407.
Вальтер Агилон 215.
Варбод 169, 194.
Варимпот 180, 181, 182, 183.
Вариньяна, Бартоломей,— см. Бартоло­
мей Вариньяна.
Варолио, Констанцо 295.
ибн Вафнд 209.
Вебер, Эрнст Генрих 422.
Ведель 351, 353.
Везалий, Андрей 285, 288, 289, 291,
292, 293, 294. 290, 301, 302, 307,
308, 310, 315, 319, 302.
Велькср, Герман 410.
Вепфер 340.
Всслинг, Йоханн 323.
Вив, Люи 309.
Вивес 314.
Виго, Джованни 290, 298.
Видаль 435.
Виллегальм 203, 221.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Виллизий, Томас 331, 332.
Вильгельм де Безье 219.
Вильгельм да Вариньяна 243, 265.
Вильгельм из Саличето 211, 212, 213,
221, 232, 252.
Виндициан 1G2, 163.
Винхольд 377.
Винцен из Бове 305.
Виртц, Феликс 300.
Вирхов, Рудольф 424, 425.
Виталь дю-Фур 240.
Вольта 375.
Вольф, Каспар «Фридрих 365.
Вольф, Христиан 350.
Врисбсрг, Генрих Август 365.
Вундерлих, Карл Август 433.
Гаддесден 265.
Гаен, Антон 358, 359, 360.
Газа. Теодор 264, 266, 276.
Гай 86.
Гален 123, 125, 126, 127, 128, 129, 131,
132, 133, 134, 135, 136, 137, 139,
140,143, 144, 145, 147, 148,150,156.
158, 167, 181, 186, 209, 232. 243,
252,256, 265, 272, 274, 275, 277, 280,
285, 288, 290, 319, 327, 332, 347,
362, 364.
Галлер, Альбрехт фон 361, 362, 363,
364, 365, 3 6 6 ,3 6 9 ,3 7 1 ,3 9 1 ,3 9 8 , 406.
Галль, «Франц 416, 417.
Ганеманн, Самуэль 384, 385, 386, 387.
Гансен 429.
Гарвей. Вильям 308, 320,321, 322,323,
328, 341, 363.
Гариопонт 169, 180, 194.
Гаринот 169.
Гарсиа д'Орта 266.
Гауб, Иероним Давид 369, 370.
Гвайнери 262.
Гваримиот 180.
Гвидо де Виджевано 250.
Гвидо фон Ареццо 199, 203.
Гви-Овернец 202.
Гейм, Эрнст Людвиг 432.
Гсйстер, Лоренц 392, 396, 403.
Геккель, Эрнст 413.
Гелиодор 119, 145.
Гельмгольц, Германн 422.

457

Гельмонт, Иоганн Баптиста ван 326,
327, 328.
Гснле, Якоб 416, 427.
Гераклеид 51, 90, 180.
Геральд де Соло 220.
Герардо из Кремоны 209, 228, 256.
Герибранд 173.
Герлах, Йозеф 416.
Герне, Ян ван 310,
Геродот 118, 144.
Герофил 76, 77, 78, 79, 81, 82, 83. 84,
87, 88, 143, 144.
Герсдорф, Ганс 299.
Геспер, Конрад 269, 312.
Гикезий 86.
Гиллемо, Жак 307, 308.
Гильден, Вильгельм «Фабри 392.
Гильом Буше 240.
Гиппократ 41, 42, 49, 50, 51, 52, 53,
54, 56, 62, 70, 72, 73, 77, 78, 88,
89, 90, 103, 113, 123, 125, 132, 136.
148, 150, 167, 186, 192, 231, 265,
270, 274, 280, 308, 310, 337. 347,
362, 371.
Гиртль, Иосиф 416.
Главкий из Тараса 89.
Гмелин, Леопольд 378, 415, 423.
Гогенхейм 257, 275, 276, 278, 279, 281.
283, 284, 285, 308, 314, 315, 351.
Гопие-Зейлер, Феликс 423.
Горн. Герман 379.
Гоффман, Рих. 383.
Гофсфман, «Фридрих 351, 353, 354, 355,
,359.
Грегуар 396.
Грефе, Альбрехт 441.
Грефе, Карл 439.
Гризингер, Вильгельм 433.
Гримоальд 182.
Грубер 435.
Гуго из Тура 173.
Гук 412.
Гулливер, Джорж 416.
Гуидт - см. Магнус Гундт.
Гунтер, Вильям 394, 397.
Гунтер, Джон 394, 408.
Гутчинсон, Джонатан 440.
Гуфеланд 390, 432.

458

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Пои де-Шольяк 221. 223, 227, 244,253,
203, 305.
Гюнтер из Андсриаха 288.
Пони Готтфрид 395.
Давен 427.
Давиель, Жак 394.
Далешамп, Жан 209.
Дамаскин. Иоанн 150.
Даниель из Морлея 209, 234.
Дариин, Чарльз 412.
Девентер, Генрик ван 395,390, 397, 104.
Дезо, Пьер 392.
Декарт, Рене 319, 325.
Делери 390.
Деллингер, Игнац 379.
Дельпеш, Жак 438.
Демарр, Луи Огюст 441.
Деметрий из Апамеи 86, 109.
Демокрит 42.
Демосфен 145, 152, 230.
Демосфен, Филалет 86.
Дени, Жан 341.
Денман, Томас 317.
Деопрепио, Николб ди 252, 253.
Деремберг 189.
Дерольд 174.
Деспар, Жан 235, 252, 288.
ибн Джазар 154, 185.
Джакомо деи Донди 234, 265.
Джакомо делла Toppe 235.
Джакопо Беренгарио да Карин 244.
Джексон, Чарльз 436.
Дженнер, Эдвард 390.
Джибрал (Габриэль) 149.
Джованни Ноте Сичилиано 254.
Джон Гаддесденскнй 219.
Джордан де Тур 219.
Дино ди Гарбо 232.
Диокл из Кариста 72, 73, 145.
Дионн, Пьер 342.
Дионисий Ареопагит 272.
Диоскурид 122, 145, 150, 100, 102, 108,
109, 265, 268, 277.
Дитль, Йозеф 431.
Диффенбах, Иоганн Фридрих 439.
Додоенс, Рсмберт 269, 311.

Донато, Марчелло 307.
Дондсрс, Франц 441.
Донди — см. Джакомо деи Донди.
Дреббель, Корнель 324.
Дрелинкур 356.
Дуддель, Бенедикт 395.
Душек, Адальберт 432.
Дюбуа, Жак 288, 301.
Дюбуа Реймонд, Эмиль 421.
Дювернуа 362.
Дюдит, Андреас 309.
Дюпюитрен, Гильом 438.
Дюссс 396.
Еалкуччи, Николо 235.
Евстафий 145.
Евстахий Бартоломео 293, 295.
Жакобинн-де-Конфленциа 240.
Жан де Пассаван 213.
Жан де Сан-Аманд 120.
Жан де Сан-Жилль 223
Жан Пнтар 213, 224.
Жентнлс де Жентили да Фолиньо 234,
235, 236, 245, 262, 263.
Жерольд 223.
Жилль де Корбейль 192, 214, 223.
Жильберт 216, 219.
Ж убер, Лоран 309.
Загорский, Петр 416.
Захарави 157.
Зейдель, Бруно 309.
Зе.ммельвейс, Игнац 300, 437. 442.
Зибольд, Карл Каспар 393.
Зигемунд, Юстина 343.
Зорензсн, Педер 284.
ибн Зухер 157.
Ибн Джазар — см. Джазар.
ибн Израили 151.
ибн Сина — см. Сипа,
ибн Хаитама 154.
Ив, Шарль де сен 394.
Инграссиа, Джованни Филиппо 295.
Иоганн Аффляций 188.
Иоганн-Испанец 208.
Иоганн из Аквилла 215.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Иоганн из Сен-Паоло 215.
Иоганн-Медик 187.
Иоганн Толедский 208, 240.
Иоганнес де Кетам 249.
Иорданус, Томас 311.
Исаак бен Сулейман аль Израили 190.
Исаак-Иудей 185.
Исидор 170, 172.
Кальтшмидт, Карл Фридрих 392.
Кампер, Питер 397.
Канзи, Пелье де 394.
Каннштадт, Карл 383.
Каньяр де ла Тур 427.
Кардано, Джироламо 309.
Кардиналис 216.
Кассий, Феликс 162.
Кассиодор, М. Аврелий 166, 167, 170,
172, 178.
Квинт Серен 162.
Кспплер, Иоганн 308.
Кесслер 378.
Кивиш фон Ротерау 442.
Кизер, Дитрих Георг 377.
Кпльмейер, Фридрих 379.
ал Кинди 150.
Клавдий Филоксен 86, 109.
Клебс, Эдвин 426.
Клеман. Жюль 343.
Клеомброт 78.
Клоке, Жюль 416.
Коломбо, Реальдо 296.
Кольрейтср, Зигмунд 309.
Конгейм, Юлий 426.
Кондженис, Вильгельм де 202.
Конкореджо, Джованни да 244.
Конринг, Герман 345.
Константин и Константин Африкан­
ский 158, 173, 174, 177, 182, 184,
185, 186, 187, 191, 193, 194, 195.
206. 208, 216, 228, 252, 263.
Конт, Огюст 410.
Корбейль. Жан де 192, 214, 223.
Корви, Вильгельм 219, 232.
Корвизар 360.
Кордус, Валерий 269.
Корнарий, Ян 273.

459

Кофо 180, 188, 189, 194, 204.
Кох, Роберт 427, 429, 444.
Кратейас, 226.
Крафтгейм, Иоганн Краю фон 311, 312.
Креде, Карл Зигмунд 442.
Криси, Бенедикт 169.
Критчет, Джордж 441.
Крювелье 430.
Ктезий 50.
Куллен, Вильям 366, 367, 384.
Купер, Эстли 440.
Кювье, Жорж 412.
Лавуазье 375.
Лагуна, Андрее де 311.
Ламарк 413.
Лампсак 86.
Ланге, Иоганн 309.
Лангенбек, Бернард 439.
Ланфранк 212, 213, 221, 224.
Ланцизий, Джованни 295, 340.
Ларрей, Жан Доминик 438.
Левенгук, Антон 324.
Левре 396.
Лейбниц 350, 354.
Леклерк, Рауль 173.
Леннек, Рене 360, 431.
Леонардо да Винчи 285, 286, 288, 315.
Леонид Александрийский 119.
Леоничено 268, 270, 275.
Либеркюн, Иоганн Натан 365, 416.
Либих, Юстус 414, 436.
Листер, Йозеф 300, 437.
Лобейль, Матвей 269.
Лодер, Юст 416.
Ломм, Иоссе ван 311.
Лопец, Франциско 311.
Льето, Жозеф 408.
Людвиг, Карл 422.
Мавр (Маурус) 191, 192.194, 195, 208,
214, 223.
Магати, Цезарь 342.
Магнос 183.
Магнус Гундт 249.
Маджи, Бартоломео 298, 299.
Мажанди, Франсуа 419.

460

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Мазавахи 140, 150, 152, 161.
Маймонид 159, 216.
Мальпиги, Марчелло 407, 412.
Манорди, Джованни 268, 276.
Манфреди 262.
Мариано Санто да Барлетта 298.
Марк Антонио делла Toppe 245, 285.
Марцелл из Бордо 164, 165.
Марциал Гаргилий 172.
Марцнан 197.
Маршаль Галль 420.
Массарня, Александр 311.
Матеус, Саломон 215.
Маттей 190.
Маттей Платеарий 190, 191.
Маттео да Гради 265.
Магтиоли, Пьер-Андреа 209.
Манер, Эмилий 173, 250.
Мезюэ Младший 150.
Мезюэ Старший 149, 259, 274.
Меккель, Иоганн Фридрих 365.
Мербеке, Вильгельм 252.
Месмер, Фридрих Антон 375, 376, 377.
Метлингер 262.
Метродор 78.
Моке де ла Мотт 343, 344.
Мондевилль, Генри — см. Эмондевилль.
Мондино деи Луцци 220, 235. 242,
243, 244, 263, 264, 285.
Монро, Александр 394.
Монтанус, Джованни Батиста (да Мон­
те) 310.
Монтаньина. Бартоломео 235, 262.
Монфорте, Симон 202.
Морганьи, Джованни Батиста 365,
407, 408.
Морене, Николаус 273.
Морисо, Франсуа 343.
Мортон, Вильям 436.
Мортон, Ричард 340.
Музанд)Лш 191.
Мустио 163, 204, 236, 306.
Мюллер, Г. Фр. 388.
Мюллер, Иоганнес 420, 421, 424.
Негеле, Франц 442.
Нейссер 429.

Нелатон, Огюст 438.
Немезий 251.
Нигидий Фигул 107
Николай 180, 190, 195, 202.
Николаус 253, 274.
Николо из Флоренции 264.
Норча, Джаконо 298.
Нотнагель, Герман 432.
Нумизиан 120.
Нуфер, Якоб 307.
Одди 310.
Одо из Мюна 173, 174.
Оксонн, Пьер 240.
Ольберс 377.
Онпольцер, Иоганн 432.
Орибазий 144, 145, 146,
168, 236.

147,

158,

Павел Эгинский 140, 147, 157, 158
168, 230.
Пальфин, Джон 396.
Парацельс 270, 282, 283, 284, 299,
315, 326, 347, 302, 376, 383; см.
также Гогенхейм.
Парэ Амбруаз 222, 300, 301, 302, 303,
307, 308, 342, 391.
Пассован, Жан 213.
Пастер, Луи 427, 437.
Псданий Диоскурид 122.
Пейроии, Франсуа 391.
Пекет, Иоганн 323.
Пелопс 126.
Петер из Абано 229, 233, 234, 249,
259, 262, 264, 265, 274.
Петропий 182.
Петронцеллий 182, 183.
Петтепкофер, Макс 444.
Пико делла Ммрандола, Джованни 272.
Нинель, Филипп 373, 406.
Пирогов, Николай Иванович 440.
Пнсцис, Иоанн де 220.
Питар, Жан 213, 224.
Платеарий, Иоганн 180, 182, 188, 203
226, 264.
Платнер, Захар 393.
Платтер, Феликс 311.
Плотин 272.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Поллендер 427.
Понтий дс Санто Эгидио 223.
Порталь. Поль 343, 344.
Потт, Персиваль 394.
Правац, Габриель 438.
Праксагор 7G.
Присциан, Теодор 102, 164, 168, 236.
Профаций 216.
Пти, Жан Луи 391.
Пуччинотти 203.
Пфальцпеунт. Генрих 2.19.
Пфейффер 429.
Пфлюгер В. 422.
Пьер д'Оксонн 240.
Пьер Франко 222, 300.
Пьетро ди Аргеллат 264.
Пюзо 396.
Рагенифрид 182.
Радемахер, Иоганн Готфрид 388, 389.
Радульф 194.
Рази, ар Рази, Разес 149, 150, 151
152, 156, 159, 209, 264, 265, 274,
289.
Разори, Джованни 369.
Ромаццини, Бернардо 340.
Раме, Пьер де ла 309, 314.
Рамузио, Джнроламо 274.
Рапалло, Батиста да 296.
Рапп, Георг 389.
Реальдо Коломбо 296.
Редерер, Иоганн Георг 396, 397, 404.
Рейль, Иоганн Христиан .373, 374.
Рейхенбах, Карл 377.
Реклингаузен, Фридрих 426.
де Рензи 189, 207.
Ренодус 215.
Ресслин, Эухариус .306.
Ретлауб 369.
Рнгорд 215.
Рингзейс 377.
Рихард 195, 196, 215.
Рихард-Англнчапин 196, 219.
Рихтер, Август Готлиб 393, 395.
Ричер из Реймса 174, 176.
Риш, Фридрих 324.
Робен, Шарль 416.

461

Роджер Фругардн Салернский 199,202,
203, 210, 216.
Роже де Барон 216.
Рокитанский, Карл 423, 430.
Роланд Пармский 202, 203, 211
Рольфинк 348.
Романис, Джованни де 298.
Ромуальд 190.
Руссе, Франсуа 307.
Руф Вальгий 107.
Руф Эфесский 123, 124, 125, 145, 256Руф, Якоб 307.
ибн Рушд 157.
Сабатье, Раф. Бьенвеню 392.
Саббатай, бен, Абраам 177.
Савонарола, Джироламо 273.
Савонарола, Микеле 235, ‘2 63, 264, 265,
305.
Сайм, Джемс 440.
Салах ад-Дин ибн Юсуф 154.
Салерн Магистр 215.
Санотрио Санторио 311, 332, 333.
Санхец, Франческо 314.
Саппей, Мари Филибер 416.
Свитен, Гергард ван 358, 398.
Секст Плацит 162, 165.
Сеннерт, Даниил 329
Серзпион 89, 151. 232, 204, 268. 274.
Сервет, Михаил 275. 293.
Серен 165, 169, 172.
Сертюрнер 415.
Сеттала, Лодовико 311.
Сиденгам, Томас 336, 337, 338, 339г
340, 350, 357, 370, 371.
Сидерократес, Самуэль 273.
Сильватикус, Матеус 236, 262, 263, 268.
Сильвнус 288, 201, 328, 329, 330, 331,
332, 336, 347.
Симон, Густав 439.
Симон де Кордо из Генуи 236, 254,
262, 268.
Симпсон, Джемс 436, 442.
Симс, Марион 442.
Симфорьен Шампье 274, 275.
ибн Сина 149, 152, 154, 161, 196, 202,
209, 216, 220, 227, 256, 265, 274.
Скарна, Антонио 415.

462

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Скотт, Мишель 224.
Скрибоний Ларг 107, 108, 161, 165.
Скрибониус, Вильгельм 309.
Смелли, Вильям 397.
Соваж, Франсуа Буассье де 371.
Copan Эфесский 109, 110. 111, 112,
ИЗ, 114, 123, 162, 163, 204, 304,306.
Спенсер Уэльс 442.
Сталь, Эрнст 351, 352, 353, 354, 359,
369, 371.
Стенсен, Нильс 324.
Стефан Арнальди 220.
Стокс, Вильям 430.
Табар 152.
Табит беи Кура 152.
Таддео Альдеротти 229, 230, 231, 232,
234, 240.
Тальякоццо. Гаспар 301.
Тарнамира, Иоганн 220.
Тсден 393.
Телезио Бернардино 309.
Темисон из Лаодикеи 101, 102, 103,
104, 108, 114.
Теодор 208.
Теофил 190.
Теофил Филарет 186.
Теофраст 268, 275, 276, 277
Тертр, Маргарита 343.
Тертулнан 74.
Тимони, Эммануэль 390.
Тирш, Карл 439.
Томмазо ди Гарбо 233, 244.
Toppe, Джакомо делла 235.
'Горриджано, Петр 233.
Траубе, Людвиг 433.
Тревиранус 378.
Тринковелла 311.
Труссо, Арман 430.
Туллий Басс 107.
Уайсман, Ричард 342.
Уарреи, Джон 436.
Уго 211, 214.
Уер, ,'.жемс 395.
Урсо 191, 192, 193, 194, 196, 208, 223.
Усанба 159.

Фабри фон Гильден 342.
Фабрициус д’Аквапснденте 295, 320.
Фаллопиа, Габриель 292, 293
Фарадш бен Салим 209.
Фелинг, Герман 423.
Фернель, Жан 309.
Феррарий 182, 188, 189, 203.
Феррарио, M aneo да Гради 235, 245,
259.
Ферри, Альфонзо 298.
Фессалий из Траллеса 108, 111. 114.
368.
Фигул, Ннгидий 107.
Филалет, Александр 162.
Филин из Коса 89.
Филоксен — см. Клавдий Филоксен.
Филумен 144, 145.
Фирмат, Вильгельм 173.
Фичино Марсилио 272, 273. 279, 280.
Флуранс 420.
Фолькманп, Рихард 439.
Фонтана 398.
Форест, Питер 309, 311.
Фохт, Карл 411.
Фракасторо, Джироламо 270.
Франк, Иоганн Петер 361.
Франко, Пьер 222, 300, 303, 308, 396.
Франц из Пьемонта 229, 305.
Фрерихс, Фридрих 433.
Фриц, Лоренц 273, 274, 309.
Фругарди, Роджер 199.
Фукс, Леонард 269, 273, 274, 275, 291.
Халиф бен Магазин 154.
Хаммен, Людвиг 322.
Хеншель 183, 189, 195.
Хернандец 266.
Хонейн 220.
Хризипп 76, 78.
Храбан 172.
Хубаис 152.
Хунаин ибн Ишан 150, 152
Цезарь Коппуль 193.
Целий Аврелиан 162, 168. 170, 17 !.
Цельз 74, 90, 102, 104, 105, Юб, Ю1.
236, 256, 263.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Церби, Габриель 244.
Цинн, Иоганн Готфрид 366.
Чезельден, Вильям 394.
Чемберлен 396.
Чермизоне, Антонио 235, 262.
Шампье — см. Снмфорьсн Шампье.
Шарко 282, 430.
Шарль де л’Эклюз 269.
Шванн, Теодор 412, 421.
Шеллинг 375, 378.
Шенк фон Графеиберг 311.
Шенлейн, Лука 321, 382, 383.
Шкода, Йозеф 431.
Шлейден, Маттиас Яков 412.
Шнейдер. Конрад Виктор 325.
Шольяк — см. Пои де Шольяк.
Шпурцхейм 417.
Шревелиус, Эвальд 310.
Ш редер, Карл 442.
Шрик 264.
Штарк, К. В. 381.
Штейнгейм 379.
Штерк, Антон 360.
Штолль, Максимилиан 360.
Штромейер 390, 439.

463

Эгидий Корбейльский 215, 264.
Эйрифон 50.
Эклюз, Шарль де л' 269.
Эллер, Иоганн Теодор 393.
Эмондевилль, Генри 221, 223, 224, 248,
249, 250, 288.
Эразистрат 76, 78, 79, 80, 81, 82, 83,
84, 85, 87, 88, 143, 144.
Эренберг, Готфрид 412.
Эрлих, Пауль 429, 435.
Эсмарх, Фридрих 438.
Этьен, Шарль 288.
Эухариус Ресслин 306.

Юлиани, Петр 223.
Юнг, Томас 414.
Юнг-Штиллинг, Генрих 395.
Юигиус, Иоахим 315.
Яйа бен Сораби 151.
Якоби, Иоганн 220.
Яков из Форли 262, 263.
Ямблих 272.
Янос Ласкарис 254.
Янссен 324.
Яхна ибн Серафион 209.

\

л

\

2 2 МАЙ №

I

>•