Author: Стернъ Л.
Tags: художественная литература романтизм зарубежная классика классическая проза
Year: 1892
Text
ЛАВРЕНТІЙ ОТЭРНЪ
ПЕРЕВ0Д7» СЪ АНГЛІЙСКАГО
Д. В. АВЕРКІЕВА
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ
ПО ФРАНЦІИ II ИТАЛІИ
(8еіЯішепіа1 Зоигпеу)
Хзйаяі? длютотя
№ — ДЕШЕВАЯ БИБЛІОТЕКА — 238
’ / 1 ЛАВРЕНТІЙ ОТЭРНЪ . _ /_ / /
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ
ПО ФРАНЦІИ И ИТАЛІИ
(Зепгітепгаі ]оигпеу)
ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Д. В. АВЕРКІЕВА
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА
Дозволено цензурою С.-Петербургъ, 15 іюня 1892 г.
Типографія А. С. Суворина. Эртмовъ пер., д. 13
ОТЪ ПЕРЕВОДЧИКА.
Л. Стернъ (1713 т 1768), одинъ изъ замѣчатель-
ныхъ англійскихъ юмористовъ прошлаго вѣка, при-
надлежитъ къ числу оригинальнѣйшихъ писателей.
Во всемъ онъ чрезвычайно своеобыченъ: въ обра-
боткѣ сюжета, въ рисовкѣ характеровъ, юморѣ и
въ слогѣ. Порой эта своеобычность переходитъ въ
чудачество, но всегда держится своего собственна-
го пути, не сбиваясь па чужой. Въ свое время, онъ
пользовался громкой извѣстностью, и къ его по-
клонникамъ принадлежали такіе люди, какъ Лес-
сингъ, Гете ”) и нашъ Карамзинъ. Позже, заподо-
зривъ его личный характеръ и въ неискренности,
нѣкоторые думали съ тѣмъ вмѣстѣ свести его и съ
литературнаго пьедестала. Но поздніе нападки на
Стерна только доказала живучесть его таланта:
писатели посредственные, особенно послѣ смерти,
не возбуждаютъ ничьей злобы. Къ особенностямъ
таланта Стерна слѣдуетъ отнести очень тонкій пси-
хическій анализъ и то, что Карамзинъ называлъ
«чувствительностью». Стернъ весьма охотно пу-
скается въ анализъ самыхъ обиходныхъ обстоя-
тельствъ, самыхъ обыкновенныхъ чувствъ и поры-
*) Гете говоритъ, что онъ «безконечно обязанъ Стерну>.
4
вовъ, самыхъ незамѣтныхъ и деликатныхъ движе-
ній сердца. Въ этомъ отношеніи работа его, кажу-
щаяся съ перваго взляда нѣсколько кропотливой,
а порою какъ бы спутанной, часто достигаетъ та-
кого совершенства, такой изящной тонкости и от-
четливости, что вызываетъ похвалу даже изъ устъ
критиковъ, не особенно къ нему расположенныхъ,
напр. Тена въ его «Исторіи англійской литерату-
ры». Старинную «чувствительность» не слѣдуетъ
смѣшивать съ тѣмъ, что нынче разумѣется подъ
именемъ сентиментализма. Сентиментализмъ есть
скорѣе извѣстнаго рода умственное расположеніе, за-
ставляющее людей усиленно отыскивать предметъ,
по поводу котораго они могли бы проявить предпола-
гаемую нѣжность своего чувства; «чувствительность
же» предполагаетъ нѣжное и способное къ состра-
данію сердце. И если порою можно упрекнуть Стерна
въ нѣкоторомъ искусственномъ возбужденіи «чув-
ствительности», къ чему подчасъ даютъ поводъ рѣз-
кіе и нежданные переходы отъ нѣжности къ юмору,
то ужъ никакъ нельзя вполнѣ отвергать его искрен-
ности, какъ то дѣлаютъ его безусловные порицатели.
Отъ Л. Стерна остались романъ «Тристрамъ Шен-
ди», «Сентиментальное Путешествіе»,нѣсколько то-
мовъ «Проповѣдей»(онъ принадлежалъ къ сельскому
духовенству) и болѣе ста писемъ. Мнѣ давно хотѣ-
лось познакомить русскую публику именно съ« Сенти-
ментальнымъ Путешествіемъ» Л. Стерна, сочинені-
емъ, гдѣ имѣются на лицо всѣ его достоинства, и
почти отсутствуютъ нѣкоторые не совсѣмъ удоб-
ные недостатки, напр. чрезмѣрная любовь къ не-
приличностямъ.
СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВІЕ
ПО ФРАНЦІИ И ИТАЛІИ.
— Во Франціи это устроено лучше... сказалъ я.
— А вы были во Франціи? сказалъ мой собесѣд-
никъ, быстро поворачиваясь ко мнѣ съ выраженіемъ
самаго вѣжливаго превосходства надо мною.
«Странно»,подумалъ я, разсуждая объ этомъ съ
самимъ собою, «что переходъ подъ парусами въ двад-
цать одну минуту,— потому что отъ Дувра до Калэ
рѣшительно не дальше,—можетъ дать чело вѣку та-
кое преимущество!»Надо удостовѣриться. И, прекра-
тивъ споръ, я прямо пошелъ домой и уложилъ полдю-
жины сорочекъ и черную пару шелковыхъ панталонъ.
— Кафтанъ сойдетъ и тотъ, что на мнѣ, ска-
залъ я, взглянувъ на рукавъ, и взялъ мѣсто въ
дуврскомъ дилижансѣ. Пакеботъ поднялъ паруса
въ девять часовъ на слѣдующее утро, и въ три я
уже сидѣлъ за столомъ передъ фрикасе изъ цып-
лятъ до того несомнѣнно во Франціи, что умри я
въ эту ночь отъ несваренія желудка, то и цѣлый
6
міръ не избавилъ бы моихъ вещей отъ бгоііз
(ГаиЪаіпе*). Мои рубашка и пара черныхъ шел-
ковыхъ панталонъ, мой чемоданъ и все, достались
бы французскому королю; даже маленькій пор-
третъ, который я такъ давно ношу и о которомъ я
такъ часто говорилъ тебѣ, Элиза, что унесу, его съ
собой въ могилу, и его бы сорвали у меня съ шеи!
Что за скаредность! Какъ, завладѣть останками
непредусмотрительнаго путешественника, котораго
ваши подданные заманили на свой берегъ! Кля-
нусь небесами, государь! это нехорошо; и меня весь-
ма печалитъ, что я принужденъ убѣждать монарха
такого образованнаго и вѣжливаго народа, столь
славнаго своимъ умомъ и тонкими чувствами!..
Но я едва вступилъ въ ваши владѣнія...
Калэ.
Пообѣдавъ и выпивъ за здоровье французскаго
короля, ради того чтобъ убѣдить себя, что я не чув-
ствую къ нему никакой злобы, а напротивъ высоко
чту его за человѣчный характеръ,—я всталъ и, бла-
годаря этому примиренію, выросъ на цѣлый дюймъ.
— Нѣтъ,сказалъя,—Бурбоны никоимъ образомъ
не жестокой породы; опи могутъ заблуждаться, какъ
♦) Всѣ вещи иностранцевъ (за исключеніемъ швейцарцевъ
и шотландцевъ), умершихъ во Франціи, конфискуются въ силу
этого закона, хотя бы наслѣдникъ былъ на лицо; доходъ отъ
этихъ случайныхъ выгодъ сданъ на откупъ, а потому исключе-
нія ни для кого пе полагается.
Авт.
7
и другіе люди, по въ ихъ крови есть кротость. При
такомъ сознаніи я почувствовалъ, что кровь какъ-
то нѣжнѣе приливаетъ къ моимъ щекамъ, какъ-то
теплѣе и человѣколюбивѣе, чѣмъ то могло произве-
сти бургонское, по крайней мѣрѣ то, какое я пилъ,
по два франка за бутылку.
— Боже праведный! сказалъ я, отодвигая ногою
въ сторону чемоданъ,—что же такое есть въ земныхъ
благахъ, что изъ-за нихъ мы раздражаемся, что изъ-
за нихъ походя такъ жестоко ссорится столько нѣж-
ныхъ сердцемъ братьевъ?
Когда человѣкъ примирится съ человѣкомъ, то
въ его рукѣ тяжелѣйшій изъ металловъ кажется
куда легче пуха! Онъ вынимаетъ кошелекъ, и весе-
ло, не сжимая, держитъ его, и поглядываетъ во-
кругъ, какъ будто ищетъ, съ кѣмъ бы раздѣлить его.
И, поступая такъ, я чувствовалъ, что во мнѣ расши-
ряется каждая жилка; артеріи били въ радостномъ
темпѣ, и всякая поддерживающая’ жизнь сила со-
вершала свое дѣло со столь незначительнымъ тре-
ніемъ,—что было отъ чего смутиться самой во всей
Франціи свѣдущей по физикѣ ргёсіепзе, и она со
всѣмъ своимъ матеріализмомъ едва ли назвала бы
меня машиной.
— Я увѣренъ, сказалъ я,—что опровергнулъ бы
ея ученіе.
Эта мысль въ тотъ же мигъ возвысила во мнѣ
природу до той высоты, на какую опа только могла
подняться; сперва я примирился съ міромъ, и кон-
чилъ примиреніемъ съ самимъ собою.
— Будь я французскимъ королемъ, вскричалъ я,—
8
то сиротѣ не найти бы лучшей минуты, какъ сейчасъ,
чтобъ просить меня о возвращеніи ему отцовскаго
чемодана.
Монахъ.
Калэ.
Едва я проговорилъ эти слова, какъ въ комнату,
за подаяніемъ на монастырь, вошелъ бѣдный мо-
нахъ ордена св. Франциска. Никто не обращаетъ
вниманія на то, какъ его добродѣтели становятся
игрушкой случайности; одинъ человѣкъ можетъ быть
великодушнымъ, а другой могущественнымъ,—
зеб поп дпоасі Ьапс, — или какъ бы то ни бы-
ло, потому что не существуетъ правильнаго сужде-
нія относительно приливовъ и отливовъ въ распо-
ложеніи нашего духа; насколько я знаю, они мо-
гутъ зависѣть отъ тѣхъ же причинъ, что вліяютъ и на
морскіе приливы,—и для насъ часто не было бы ни-
какого безчестія въ такомъ предположеніи. По край-
ней мѣрѣ, что надлежитъ до меня, то я во многихъ слу-
чаяхъ былъ бы гораздо болѣе доволенъ, еслибъ
говорили, что «я подъ вліяніемъ мѣсяца совершилъ
поступокъ, въ которомъ нѣтъ ни грѣха, ни стыда»,
чѣмъ слышать, какъ выдаютъ за мое собственное
дѣяніе и дѣло то, въ чемъ довольно и того, и дру-
гого.
Но какъ бы то ни было, въ тотъ мигъ, какъ я
взглянулъ на него, я рѣшилъ не давать ему ни су;
и, согласно съ этимъ, я положилъ кошелекъ въ
карманъ, застегнулъ его, нѣсколько оправился и
съ важнымъ видомъ пошелъ по направленію къ мо-
9
наху. Опасаюсь, что въ моемъ взглядѣ было нѣчто
отталкивающее; у меня, въ настоящую минуту, его
лицо какъ передъ глазами, и я думаю, что въ немъ
было нѣчто, заслуживавшее лучшаго обращенія.
Монаху, судя по распространенію его тонзуры, отъ
которой уцѣлѣли всего нѣсколько отдѣльныхъ сѣ-
дыхъ волосковъ на вискахъ могло быть около се-
мидесяти; судя же по глазамъ и по тому огню, ко-
торый горѣлъ въ нихъ и былъ умѣренъ скорѣе вы-
держкой, чѣмъ годами, ;ему не могло быть болѣе
шестидесяти; правда можетъ быть на серединѣ: ему,
конечно, было шестьдесятъ пять. Такой счетъ под-
тверждалъ и общій видъ его лица, хотя казалось,
что морщины на немъ появились отъ чего-то пре-
ждевременно.
То было одно изъ лицъ, какія часто рисовалъ
Гвидо: кроткое, блѣдное, проницающее, свободное
отъ всѣхъ пошлыхъ идей жирнаго и самодовольна-
го невѣжества, смотрящаго внизъ въ землю; онъ гля-
дѣлъ прямо впередъ, но такъ, какъ будто смотрѣлъ
на нѣчто внѣ здѣшняго міра. Какъ такая голова
досталась францисканцу, знаютъ лучше небеса го-
рѣ, посадившія ее на монашескія плечи; она шла
бы брамину, и еслибъ я повстрѣчалъ ее въ долинахъ
Индостана, то проникся бы къ ней почтеніемъ.
Остальную его фигуру можно изобразить нѣсколь-
кими чертами; ее можно бы дать нарисовать кому
придется: въ ней не было ничего изящнаго, или че-
го нибудь такого, что не зависѣло бы отъ характе-
ра, или выраженія; она была тонка и худощава, нѣ-
сколько выше средняго роста, по послѣднее преп-
10
мущество скрадывалось тѣмъ, что онъ стоялъ скло-
нясь впередъ; но у нея былъ умоляющій видъ, и те-
перь, являясь въ моемъ воображеніи, она скорѣе
выигрываетъ, чѣмъ теряетъ отъ этого.
Сдѣлавъ но комнатѣ три шага, онъ остановился,
и прижалъ лѣвую руку къ груди (въ правой опъ
держалъ тонкій походный посохъ); когда я близко
подошелъ къ нему, то онъ кратко изложилъ исто-
рію нуждъ своего монастыря и бѣдности ихъ орде-
на, и разсказалъ ее съ такой простотой и граціей,
и въ его взглядѣ, и во всей его фигурѣ было столь-
ко мольбы, что если я не былъ тронутъ ею, то вѣ-
роятно отъ того, что былъ заколдованъ...
Важнѣйшей причиной было то, что я предрѣшилъ
не давать ему ни су.
Монахъ.
Кеш,
— Все это вполнѣ справедливо, сказалъ я въ
отвѣтъ на его приподнятый кверху взглядъ, кото-
рымъ онъ заключилъ свою рѣчь,—все то вполнѣ спра-
ведливо и пусть небо поможетъ тѣмъ, укого нѣтъ
иныхъ средствъ, кромѣ общественной благотвори-
тельности;но я опасаюсь, чтоеязапасовъ пехватитъ
для удовлетворенія множества огромныхъпритя-
заній, которыя ежечасно предъявляются къ ней.
Когда я произносилъ слова огромныя притя-
занія, то онъ слегка глянулъ внизъ, на рукавъ сво-
ей рясы; я почувствовалъ всю силу этой аппеляціи.
11
. — Согласенъ, сказалъ я,—что грубая одежда, ко-
торая выдается на три года, и постная пища—не
великая вещь; но самое печальное въ томъ, что ихъ
можно добыть при помощи небольшого труда, а
вашъ орденъ желаетъ пріобрѣсти ихъ, черпая
изъ того фонда, который составляетъ собственность
хромыхъ, слѣпыхъ, престарѣлыхъ и немощныхъ;
плѣнникъ, лежа на голой землѣ, считаетъ и пере-
считываетъ дни своихъ мученій, и томится, въ ожи-
даніи своей доли изъ этого же фонда... И принад-
лежи вы не къ ордену св. Франциска, а къ ордену
Милосердія, то, какъ я ни бѣденъ, продолжалъ я,
указываянасвой чемоданъ,—я съ великою радостью
открылъ бы его ради выкупа несчастнаго.
' Монахъ поклонился мнѣ.
— Но, заключилъя,—изо всѣхъ несчастныхъ, на-
ши соотечественники несомнѣнно имѣютъ наиболь-
шее право на помощь, а на нашемъ берегу тысячи
остались въ крайности...
Монахъ сочувственно покачалъ головою, какъ бы
желая сказать: «несомнѣнно, въ каждомъ уголкѣ
земли столько же бѣдности, какъ и въ нашемъ мо-
настырѣ».
— Но мы, добавилъ я, дотронувшись, въ отвѣтъ
на его аппеляцію, до рукава его рясы,—мы разли-
чаемъ, добрый отецъ, тѣхъ, кто желаетъ питаться
только заработаннымъ хлѣбомъ, отъ тѣхъ, кото-
рые ѣдятъ чужой хлѣбъ и не имѣютъ въ жизни
иной цѣли, какъ влачить ее въ лѣности и невѣже-
ствѣ, ради любви къБогу.
Бѣдный францисканецъ ничего не отвѣчалъ; ча-
12
хоточный румянецъ на мгновеніе появился на его
щекахъ, и исчезъ. Природа въ немъ, повидимому,
уже не обнаруживала чувства злобы: онъ ничѣмъ
его не выказалъ; ^нъ взялъ посохъ подъ мышку, и
съ чувствомъ самоотреченія прижалъ обѣ руки къ
груди, и вышелъ.
Монахъ.
Калэ.
Сердце у меня екнуло,когда за нимъ затворилась
дверь.
— Э!—съ беззаботнымъ видомъ трижды сказалъ
я себѣ.
Но это не помогло; всѣ сказанныя мною злобныя
слова толпились въ моемъ воображеніи; я поду-
малъ, что былъ въ правѣ только отказать бѣдному
францисканцу, и что такого наказанія, безъ при-
бавки жесткихъ словъ, было бы вполнѣ достаточно
для обманутаго въ своихъ ожиданіяхъ. Мнѣ вспом-
нились его сѣдые волосы; мнѣ казалось, что его
привѣтливый образъ снова входитъ и ласково спра-
шиваетъ меня: чѣмъ онъ меня обидѣлъ? и почему
я дозволилъ себѣ такъ обращаться съ нимъ? — Я
готовъ былъ заплатить двадцать фунтовъ адвокату
за совѣтъ.
— Я велъ себя весьма дурно, сказалъ я про
себя; — но я только что начинаю путешество-
вать, и въ дальнѣйшемъпути научусь лучшему обра-
щенію.
13
Ьа (ІёйоЫі^еапіе.
Калэ.
Впрочемъ, когда человѣкъ не доволенъ самимъ
собою, то отъ этого для него та выгода, что онъ
приходитъ въ прекрасное расположеніе духа для
заключенія торговой сдѣлки. Въ виду того, что по
Франціи и Италіи нельзя путешествовать безъ ко-
ляски, а равно и того, что природа вообще напра-
вляетъ насъ къ предметамъ наиболѣе для насъ при-
годнымъ,—я отправился на почтовый дворъ, чтобъ
купить пли взять на прокатъ что либо подходящее
для моей цѣли. Старая Іа <1ё8оЫі^еапіе*)^ въ
самомъ дальнемъ углу двора, сразу понравилась
мнѣ; я тотчасъ же влѣзъ въ нее, и найдя, что она
въ достаточной степени гармонируетъ съ моими
чувствами, приказалъ сторожу позвать топзіеиг
Дессеня, хозяина гостинницы. Но пюпзіепг Дессень
ушелъ къ вечернѣ, а я, не желая встрѣтиться съ
францисканцемъ, который, какъ я видѣлъ, разго-
варивалъ на другой сторонѣ двора съ дамой, толь-
ко что пріѣхавшей въ гостинницу,— закрылся отъ
него тафтяной занавѣской и, имѣя намѣреніе опи-
сать мое путешествіе, вынулъ перо и бумагу и
сталъ писать предисловіе въ іа <1ё8оЫі§еапіе.
*) Коляска, называемая такъ во Франціи потому, что въ ней
можно помѣститься только одному.
Авт.
14
Предисловіе.
Въ Іа ЛёзбЫідеапіе.
Не одинъ перипатетическій философъ долженъ бы
замѣтить, что природа своей непререкаемой властью
положила извѣстные предѣлы и преграды ради ог-
раниченія человѣческаго недовольства. Она дости-
гаетъ своей цѣли самымъ спокойнымъ и легкимъ
образомъ, налагая на человѣка почти непреодоли-
мыя обязательства трудиться ради собственнаго
спокойствія п переносить свои страданія въ своемъ
отечествѣ. Только тутъ снабжаетъ она его наиболѣе
подходящими лицами, принимающими участіе въ
его благополучіи и несущими часть того бремени,
которое, всюду и во всѣ времена, оказывалось слиш-
комъ тяжкимъ для одной пары плечъ. Правда, мы
одарены не весьма совершенной способностью рас-
пространять свое благополучіе за указанные ею
предѣлы; но порядокъ вещей таковъ, что вслѣд-
ствіе незнанія языковъ, отсутствія сношеній и свя-
зей, а равно въ силу различія въ воспитаніи, въ
нравахъ и обычаяхъ, мы встрѣчаемъ множество
препятствій въ обнаруженіи нашихъ чувствованій
внѣ собственной сферы, и эти препятствія часто
переходятъ въ полную невозможность.
Отсюда непремѣнно слѣдуетъ, что балансъ ум-
ственнаго общенія всегда оказывается не въ поль-
зу удалившагося изъ отечества искателя приклю-
ченій; то, въ чемъ онъ мало нуждается, ему прихо-
дится покупать по чужой цѣнѣ: предлагаемое же
15
имъ рѣдко идетъ въ обмѣнъ безъ большого учета;
при этомъ, замѣтимъ мимоходомъ, онъ попадаетъ
въ руки самыхъ честныхъ маклеровъ, на какихъ
только наткнется, а потому не требуется особаго
духа предвидѣнія, чтобъ угадать, въ какомъ онъ
очутится обществѣ.
Это приводитъ меня къ предмету моего разсу-
ждепія и естественно ведетъ меня (насколько то
дозволятъ покачиванія экипажа) къ изложенію
дѣйствующихъ, а равно и конечныхъ причинъ пу-
тешествій.
Праздные люди, оставляющіе родину, ѣдутъ загра-
ницу по одному или многимъ резонамъ, которые мо-
гутъ проистекать изъ слѣдующихъ общихъ причинъ:
Телѣсная немощь,
Умственное безсиліе,
или же
Неотложная необходимость.
Первые два отдѣла заключаютъ въ себѣ всѣхъ,
кто путешествуетъ по сушѣ или по морю, страдая
гордостью, любопытствомъ, тщеславіемъ или спли-
номъ; они подраздѣляются и сочетаются іп іпГі-
нііпш.
Третій отдѣлъ содержитъ въ себѣ цѣлую армію
странствующихъ мучениковъ; особенно же тѣхъ
путешественниковъ, которые пускаются въ дорогу,
за исключеніемъ въ пользу духовенства*), или въ
качествѣ преступниковъ, путешествующихъ подъ
*) Вепейі оГ сіег^у. Такъ назывался старинный законъ,
по которому духовенство не подлежало свѣтскому суду.
Пѳр.
16
руководствомъ надзирателей, рекомендованныхъ
судомъ, или же въ качествѣ молодыхъ джентльме-
новъ, пересылаемыхъ, благодаря жестокости сво-
ихъ родителей и опекуновъ, и путешествующихъ
подъ руководствомъ наставниковъ-надзирателей,
рекомендованныхъ Оксфордскимъ, Абердинскимъ и
Глазговскимъ университетами.
Есть еще четвертый классъ, но столь малочислен-
ный, что не заслуживалъ бы упоминанія, еслибъ
въ сочиненіи подобнаго рода не требовалось соблю-
дать величайшихъ точности и аккуратности, дабы
избѣжать смѣшенія въ отличительныхъ признакахъ.
Люди, о которыхъ я говорю, переплываютъ моря и
пребываютъ въ иностранныхъ земляхъ, имѣя въ ви-
ду, по разнымъ причинамъ и подъ разными предло-
гами, сбереженіе денегъ; въ виду того, что они мог-
ли бы оберечь и себя и другихъ отъ множества без-
полезныхъ мученій, сберегая свои деньги дома, а
равно потому, что причины для ихъ путешествій
менѣе сложны, чѣмъ другихъ странниковъ, я обо-
значаю этихъ джентльменовъ именемъ
Простыхъ путешественниковъ.
Такимъ образомъ, полный циклъ путешествен-
никовъ можетъ быть подведенъ подъ слѣдующія
рубрики:
Праздные путешественники,
Любознательные путешественники,
Лгущіе путешественники,
Гордые путешественники,
Тщеславные путешественники,
Путешеественники, страдающіе сплиномъ;
17
за симъ слѣдуютъ:
Путешественники по необходимости,
Путешественники по причинѣ проступковъ и престу-
пленій,
Несчастные и невинные путешественники,
Простые путешественники,
и наконецъ, послѣ всѣхъ (если вамъ угодно)
Сентиментальный путешественникъ
(тутъ я разумѣю самого себя), который предпри-
нялъ путешествіе, о коемъ я теперь намѣреваюсь
дать отчетъ,—на столько же понеобходи мости
и раг Ьезоін (іе ѵоуа^ег, какъ и любой изъ это-
го отдѣла.
Въ то же время я прекрасно знаю, что въ виду
того, что и мои путешествія, и мои наблюденія бу-
дутъ совсѣмъ въ иномъ родѣ, чѣмъ любого изъ мо-
ихъ предшественниковъ, я могъ бы потребовать
для себя цѣлаго особаго отдѣла; но желать обратить
на себя вниманіе, пока не окажется для того лучшихъ
основаній, чѣмъ простая новость моегоэки-
пажа, — значило бы вторгаться въ область тще-
славнаго путешественника.
Читателю, если только онъ самъ путешество-
валъ, вышеизложеннаго достаточно, чтобъ онъ, при
помощи изученія и размышленія, былъ въ состоя-
ніи опредѣлить собственные мѣсто и рангъ въ ка-
талогѣ; такимъ образомъ, онъ сдѣлаетъ шагъ къ
познанію самого себя, ибо имѣется большая вѣ-
роятность, что онъ до настоящаго часа сохранилъ
нѣкоторый оттѣнокъ или подобіе того, что гдѣ ни-
будь поглотилъ или откуда нибудь вывезъ.
л. стѳрпъ. 2
18
Человѣкъ, впервые пересадившій бургонскую ло-
зу на Мысъ Доброй Надежды (замѣтьте: тб былъ
голландецъ), никогда не мечталъ о томъ, что онъ
на Мысѣ будетъ пить то же вино, какое даетъ та
же лоза на склонахъ французскихъ горъ, — для
этого онъ былъ черезчуръ флегматиченъ, — но,
несомнѣнно, онъ надѣялся пить какую нибудь вин-
ную жидкость; онъ зналъ, впрочемъ, достаточно
свѣтъ, чтобъ понимать, что будетъ ли вино хорошо,
дурно или средняго качества, зависитъ не отъ его вы-
бора, а отъ того успѣха, какой даруетъ ему нѣчто,
обыкновенно именуемое случаемъ; однако, онъ на-
дѣялся на лучшее. И въ такой надеждѣ, при увѣрен-
ности въ крѣпости своей головы и глубинѣ своего су-
жденія, мингееръ имѣлъ возможность потерять и
то, и другое въ своемъ вертоградѣ и, открывъ свою
наготу, стать посмѣшищемъ для своихъ домочадцевъ.
То же случается и съ бѣднымъ путешественни-
комъ, который идетъ подъ парусами и скачетъ на
почтовыхъ по самымъ просвѣщеннымъ королев-
ствамъ земного шара, въ погоню за знаніями и усо-
вершенствованіями.
Знанія и усовершенствованія могутъ быть, ко-
нечно, пріобрѣтены, когда съ этой цѣлью идешь
подъ парусами и скачешь на почтовыхъ; но будутъ
ли то полезныя знанія и дѣйствительныя усовер-
шенствованія—чистая лотерея; даже когда искате-
ля приключеній будетъ сопровождать удача, то для
извлеченія нѣкоторой пользы, придется съ осто-
рожностью и умѣренностью обращаться съ пріобрѣ-
теннымъ капиталомъ; но въ виду того, что какъ
19
при пріобрѣтеніи, такъ и при приложеніи, случай-
ности камимъ-то чудомъ идутъ совершенно по дру-
гой дорогѣ, я держусь мнѣнія, что тотъ, кто пре-
возможетъ себя и спокойно проживетъ безъ ино-
странныхъ знаній и безъ иностранныхъ усовершен-
ствованій, — поступитъ умно, особенно, если онъ
живетъ въ странѣ, которая не нуждается нивъ тѣхъ,
ни въ другихъ.
Въ саломъ дѣлѣ, часто и много разъ испытывалъ
я сердечное сокрушеніе, наблюдая сколько шаговъ
приходилось отмѣривать по лужамъ любознатель-
ному путешественнику, ради того, чтобъ взглянуть
на видъ, или посмотрѣть на какое нибудь изобрѣ-
теніе, когда все это онъ могъ видѣть дома и не про-
мачивая ногъ, какъ говорилъ Санчо Панса Донъ-
Кихоту. Нашъ вѣкъ такъ просвѣщенъ, что изъ ка-
кой бы страны или уголка Европы ни исходилъ
свѣтъ, его лучи перекрещиваются и смѣшиваются
съ другими. Знаніе, въ большинствѣ своихъ отра-
слей и въ большинствѣ случаевъ, все равно что му-
зыка на итальянскихъ улицахъ, гдѣ ею можно поль-
зоваться безплатно.—Но нѣтъ народа подъ небеса-
ми,—и мнѣ свидѣтель Богъ (передъ чьимъ судили-
щемъ я долженъ буду предстать и дать отчетъ за
эту книгу), что я говорю безъ хвастовства, — но
нѣтъ подъ небесами парода, столь богатаго самыми
разнообразными знаніями, гдѣ бы за наукой уха-
живали болѣе достодолжнымъ образомъ и болѣе
вѣрнымъ способомъ пріобрѣтали ее, какъ у насъ;
гдѣ искусство покровительствуется и скоро достиг-
нетъ высокаго развитія; гдѣ природу (беря ее цѣ-
2*
20
ликомъ) ни въ чемъ нельзя упрекнуть и, въ заклю-
ченіе, гдѣ больше остроумія и разнообразія въ ха-
рактерахъ, способныхъ питать разумъ:
— Куда же вы стремитесь, дорогіе соотечествен-
ники?
— Мы просто хотѣли посмотрѣть коляску, отвѣ-
чали они.
— Вашъ покорнѣйшій слуга, сказалъ я, выска-
кивая изъ Іа (іё8оЫі§еапіе и снимая шляпу.
. — Мы удивлялись, сказалъ одинъ изъ нихъ, кото-
раго я призналъ за любознательнаго путеше-
ственника, что—могло быть причиной ея движенія.
— То было волненіе при писаніи предисловія,
холодно отвѣчалъ я.
— Я никогда не слыхалъ, сказалъ другой, про-
стой путешественникъ,—чтобъ предисловія писа-
лись въ Іа (ІёзоЫі^еапіе.
— Лучше бы писать ихъ въ ѵіз-а-ѵіз*), отвѣ-
чалъ я.
Но англичанинъ путешествуетъ не для
того, чтобъ видѣть англичанъ, а потому я
ушелъ въ свою комнату.
Калэ.
Идя въ свою комнату, я замѣтилъ, что кто-то,
сверхъ меня, затемняетъ корридоръ; дѣйствитель-
но, то былъ ш-г Дессень, хозяинъ гостинницы; онъ
♦) Особаго рода двухмѣстная коляска, гдѣ сѣдоки помѣща-
лись другъ противъ друга.
21
пришелъ отъ вечерни и весьма обязательно, со шля-
пой подъ мышкой, слѣдовалъ за мною, чтобъ на-
помнить мнѣ о томъ, что мнѣ требуется. Я дописал-
ся до того, что почувствовалъ отвращеніе къ Іа
бёзоЫіёеапіе; и когда ш-г Дессень сталъ мнѣ го-
ворить о ней, пожимая плечами, какъ о вещи для
меня вовсе не подходящей, то мнѣ немедленно при-
шло въ голову, что она принадлежала какому ни-
будь невинному путешественнику, который,
возвратясь домой, поручилъ ее попеченію ш-г
Дессеня, дабы извлечь изъ нея возможную вы-
году. Четыре мѣсяца прошло съ тѣхъ поръ, какъ
она окончила свое странствіе по Европѣ въ углу
двора ш-г Дессеня; и въ первый-то разъ она съѣха-
ла съ него въ починенномъ видѣ и хотя затѣмъ и
была дважды сломана въ дребезги на Монъ-Сени,
но немного выиграла отъ такого обстоятельства,—
впрочемъ, ничуть не меньше, чѣмъ отъ стоянки
безъ призора въ теченіе многихъ мѣсяцевъ въ углу
двора ш-г Дессеня. Многаго, конечно, нельзя было
сказать въ ея пользу, но кое-что все-таки было мож-
но. А когда нѣсколько словъ могутъ избавить не-
счастнаго отъ крайности, то я возненавижу чело-
вѣка, который поскупится на нихъ.
— Будь я хозяиномъ этой гостинницы, ска-
залъ я, дотрогиваясь концомъ указательнаго паль-
ца до груди ш-г Дессеня, — я неизбѣжно счелъ бы
для себя за роіві й’іюппепг избавиться отъ этого
несчастнаго экипажа; всякій разъ, какъ вы прохо-
дите мимо, онъ своимъ качаніемъ какъ бы упре-
каетъ васъ.
22
— Моп Ріеи! сказалъ т-г Дессень. — Это ни-
сколько не касается моего интереса.
— Кромѣ того интереса, сказалъ я,—который лю-
ди съ извѣстнымъ складомъ ума, т-г Дессень, почер-
паютъ въ своихъ собственныхъ чувствахъ... Я увѣ-
ренъ, что у человѣка, который,какъ вы, принимаетъ
къ сердцу чужія страданія, какъ свои собственныя, во
всякую дождливую ночь,—какъ бы вы этого ни скры-
вали,—не можетъ быть спокойно па душѣ... Вы стра-
даете, ш-г Дессень такъ же, какъ и этотъ экипажъ...
Я замѣчалъ, что когда въ комплиментѣ столько
же горечи,сколько сладости,то англичанинъ вѣч-
но теряется и не знаетъ, принять ли его или отверг-
нуть; французъ же никогда: т-г Дессень отвѣсилъ
мнѣ поклонъ.
— С’езі Ьіеп ѵгаі,сказалъонъ.—Но въ такомъ
случаѣ, я только промѣнялъ бы одно безпокойство
на другое и притомъ съ убыткомъ. Вообразите се-
бѣ, что я далъ бы вамъ коляску, которая развали-
лась бы въ дребезги раньше, чѣмъ вы проѣдете по-
ловину дороги до Парижа,—вообразите себѣ, какъ
бы я долженъ былъ страдать отъ того, что оставилъ
по себѣ дурное мнѣніе въ умѣ честнаго человѣка и
когда мнѣ несомнѣнно пришлось бы просить поща-
ды у нн ІіошшеіГезргіі.
Доза была какъ-разъ по моему рецепту; и мнѣ
пришлось проглотить ее и въ свою очередь отвѣ-
сить поклонъ ш-г Дессешо. Не вступая въ даль-
нѣйшія пререканія, мы вмѣстѣ направились къ
каретному сараю, чтобъ осмотрѣть складъ коля-
сокъ.
23
На улицѣ.
Калэ.
Надо полагать, что тотъ міръ весьма склоненъ
къ враждѣ, гдѣ покупатель (хотя бы жалкой до-
рожной коляски) не можетъ выйти для улаженія
торга съ продавцомъ на улицу безъ того, чтобъ не
впасть въ то же расположеніе духа и не смотрѣть
на вступающаго съ нимъ въ договоръ такими же
глазами, какъ еслибъ онъ пробирался съ нимъ въ
какой нибудь уголокъ Гайдъ-парка ради того, чтобъ
драться на дуэли. Что касается меня, то, будучи
плохимъ фехтовальщикомъ и никоимъ образомъ не
соперникомъ т-г Дессеня,—я чувствовалъ, что во
мнѣ зашевелились всѣ волненія, какія являются
въ подобныхъ случаяхъ. Я присматривался къ т-г
Дессеню; пока мы шли, я взглядывалъ на него въ
профиль, потомъ еп Гасе; онъ мнѣ казался то жи-
домъ, то туркой; мнѣ не нравился его парикъ; я
проклиналъ его всѣми моими богами; я посылалъ
его къ чорту!..
И неужели все это загорѣлось въ моемъ сердцѣ
изъ-за какихъ пибудь несчастныхъ трехъ, четы-
рехъ луидоровъ, на которые онъ можетъ надуть
меня?
— Низкая страсть! сказалъ я, оборачиваясь, какъ
тб естественно дѣлаетъ всякій при внезапномъ пово-
ротѣ мыслей.—Низкая, жестокая страсть! Твоя ру-
ка подъята на всѣхъ людей, и рука всякаго подъята
на тебя!
24
— Избавп Боже! сказала она, поднося свою руку
ко лбу, потому что я повернулся лицомъ прямо къ
дамѣ, которую видѣлъ, какъ она разговаривала съ
монахомъ. Она незамѣтно шла за нами.
— Въ самомъ дѣлѣ, избави Боже! сказалъ я, по-
давая ей руку.
У нея на рукахъ были черныя шелковыя пер-
чатки, съ открытымъ большимъ пальцемъ, сред-
нимъ и указательнымъ. Она, не колеблясь, приня-
ла мою руку, и я довелъ ее до дверей каретнаго са-
рая.
М-г Дессень разъ пятьдесятъ послалъ къ чорту
ключъ, пока не замѣтилъ, что взялъ не тотъ; мы
такъ же нетерпѣливо, какъ и онъ, ждали, скоро ли
отопрется замокъ; мы были такъ поглощены пре-
пятствіемъ, что я, почти не сознавая того, продол-
жалъ держать ее за руку. Мы такъ и остались, дер-
жа другъ друга за руку и, оборотясь лицомъ къ
воротамъ каретнаго сарая, когда ш-г Дессень
ушелъ, сказавъ, что вернется черезъ пять минутъ.
Въ подобномъ положеніи разговоръ въ пять ми-
нутъ стоитъ разговора въ теченіе столькихъ же
вѣковъ, когда ваши лица обращены къ улицѣ. Въ
послѣднемъ случаѣ предметъ для бесѣды можно из-
влечь изъ внѣшнихъ предметовъ и обстоятельствъ:
когда же ваши глаза устремлены на мертвое пу-
стое мѣсто, то вамъ приходится черпать изъ само-
го себя. Промолчать всего секунду по уходѣ ш-г Дес-
сеня было бы дѣломъ роковымъ въ такомъ положе-
ніи; дама неминуемо бы ушла, а потому я тотчасъ
же заговорилъ.
25
Но каковы были мои искушенія (я вѣдь пишу не
ради того, чтобы оправдывать свои сердечныя сла-
бости во время этого путешествія, а для того, чтобъ
дать въ нихъ отчетъ),—я опишу съ тою же просто-
тою, съ какой ихъ чувствовалъ.
У каретнаго сарая.
Калэ.
Сказавъ читателю, что я не хотѣлъ выходить изъ
Іа <1ё8оЫі§еапіе потому, что увидѣлъ монаха въ
тайномъ совѣщаніи съ дамой, только что пріѣхав-
шей въ гостинницу,— я сказалъ правду, но я ска-
залъ ее не вполнѣ, потому что былъ настолько же
задержанъ появленіемъ и наружностью самой да-
мы, съ которой онъ говорилъ. Въ моей головѣ про-
мелькнуло сомнѣніе и подсказало мнѣ, что онъ
разсказываетъ ей о томъ, что произошло между
нами; внутри я почувствовалъ какой-то разладъ
и пожелалъ, чтобъ монахъ былъ въ своемъ мона-
стырѣ.
Когда сердце опережаетъ пониманіе, то оно спа-
саетъ нашъ умъ отъ гибели мученій. Я былъ увѣ-
ренъ, что она принадлежитъ къ высшему разряду
существъ; впрочемъ, я больше о ней не думалъ и,
удалясь, сталъ писать предисловіе.
Впечатлѣніе возобновилось, когда я встрѣтилъ
ее на улицѣ; сдержанная свобода обращенія, съ ка-
кой она подала мнѣ руку, по-моему свидѣтельство-
валаобъеяхорошемъ воспитаніи и здравомъ разсду-
кѣ; ведя ее за руку, я чувствовалъ вокругъ нея ат-
26
мосферу увлекательности, которая исполняла меня
спокойствіемъ.
— Боже мой! какъ хорошо бы обойти весь міръ,
держа за руку такое существо!
Я еще не видѣлъ ея. лица,—но то было не суще-
ственно: очеркъ былъ уже наброшенъ; гораздо рань-
ше, чѣмъ мы дошли до воротъ каретнаго сарая,
влюбчивая Мечтательность уже дорисовала ея го-
ловку, и такъ радовалась, признавъ ее за свою бо-
гиню, какъ еслибъ ради этого ей пришлось нырнуть
на дно Тибра. Но ты — плутовка: ты увлекаешь и
увлекаешься; и хотя ты по семи разъ въ день об-
манываешь насъ своими картипами и образами, все
же ты рисуешь ихъ съ такою прелестью и укра-
шаешь ихъ такимъ множествомъ ликовъ свѣтлыхъ
ангеловъ, что было бы стыдомъ разссориться съ то-
бою.
Когда мы дошли до воротъ каретнаго сарая, она
отняла руку отъ лба и дозволила мнѣ увидѣть ори-
гиналъ: то было лицо лѣтъ двадцати шести, слегка
смуглое и прозрачное, безъ всякихъ прикрасъ, безъ
румянъ и пудры; разбирая критически, оно не было
красиво, но въ немъ было нѣчто, привлекавшее
меня болѣе въ моемъ тогдашнемъ положеніи,—оно
было интересно. Мнѣ виднѣлись въ немъ признаки
вдовства, и именно въ тотъ періодъ, когда два пер-
вые пароксизма горя уже прошли, и оно начинаетъ
спокойно примиряться съ утратой; но тысячи дру-
гихъ несчастій могли провести тѣ же черты; мнѣ
хотѣлось узнать, что это были за несчастія, и я го-
товъ былъ спросить ее (еслибъ было позволительно
27
употреблять тотъ же разговорный Ь о п і о п, какъ
во дни Ездры): «Что съ тобою? что опечалило тебя?
и отчего смутился твой разумъ?» Словомъ,я почув-
ствовалъ къ ней расположеніе и рѣшилъ, тѣмъ или
инымъ способомъ,предложить ей лепту,если не сво-
ихъ услугъ, то вѣжливости.
Таковы были мои искушенія. П именно въ то
время, какъ я былъ расположенъ дать имъ ходъ,
я и остался наединѣ съ дамой, держа ее за руку,
причемъ наши лица были ближе къ воротамъ карет-
наго сарая, чѣмъ то было абсолютно необходимо.
У каретнаго сарая.
Калэ.
— Конечно, прекрасная дама, сказалъ я, нѣ-
сколько приподымая ея руку при началѣ рѣчи,—ко-
нечно, это одна изъ причудъ Фортуны: заставить
взяться за руки двухъ незнакомыхъ лицъ, раз-
наго пола и, быть можетъ, съ разныхъ концовъ
земли, — и вдругъ поставить ихъ въ такое сердеч-
ное положеніе, какое едва ли удалось бы устроить
для нихъ и дружбѣ, думай опа надъ этимъ цѣ-
лый мѣсяцъ...
— 11 ваше разсужденіе, шопзіеиг, доказываетъ,
въ какое затрудненіе она васъ поставила, благода-
ря этому... Когда положеніе совпадаетъ съ нашимъ
желаніемъ, то вовсе не своевременно намекать на
обстоятельства, которыя его породили... Вы бла-
годарите Фортуну, продолжала она,—и вы правы;
сердце чувствовало это и было довольно; но кто же
28
кромѣ англійскаго философа, довелъ бы объ этомъ до
свѣдѣнія разсудка, чтобъ онъ отмѣнилъ рѣшеніе
сердца?
И говоря это, она отняла свою руку съ такимъ
взглядомъ, который я почелъ достаточнымъ ком-
ментаріемъ къ тексту.
Я даю, конечно, жалкое понятіе о слабости мо-
его сердца, сознаваясь, что оно почувствовало при
этомъ такую боль, какой въ немъ не вызывали бо-
лѣе важныя обстоятельства. Я былъ огорченъ тѣмъ,
что она отняла руку, и то, какимъ образомъ это
случилось, не проливало ни вина, ни елея на мою
рану.Яникогда въ жизни не страдалъ такъ жесто-
ко отъ застѣнчивости.
Но чистое женское сердце никогда долго не тор-
жествуетъ подобныхъ побѣдъ. Прошло весьма не-
много секундъ и она дотронулась рукою до обшла-
га моего кафтана, въ намѣреніи докончить свой от-
вѣтъ; такъ или иначе, Богъ знаетъ какъ, я вновь
занялъ прежнюю позицію.
Ей нечего было прибавлять.
Я тѣмъ временемъ сталъ искать другого предме-
та для разговора, заключая по духу и нравоученію
предыдущаго, что ошибся насчетъ характера да-
мы; но когда она повернулась лицомъ ко мнѣ, то
духъ, оживотворявшій ея отвѣтъ, исчезъ; мускулы
осунулись и я увидѣлъ то же безпомощное выра-
женіе скорби, которое заставило меня заинтресо-
ваться ею. Какъ печально видѣть, когда живость
смѣняется тоской! Я отъ души пожалѣлъ ее, и
хотя это можетъ показаться смѣшнымъ для чер-
29
стваго сердца, я готовъ былъ, не краснѣя, обнять
и приласкать ее, хотя дѣло и происходило на улицѣ.
Біеніе артерій въ моихъ пальцахъ, когда я по-
жалъ ей руку, объяснило ей, что происходило въ
моей душѣ. Она опустила глаза; нѣсколько мгнове-
ній мы молчали.
Опасаюсь, что въ этотъ промежутокъ я сдѣлалъ
небольшое усиліе, чтобъ крѣпче сжать ея руку; я
сужу объ этомъ по тому тонкому движенію, кото-
рое почувствовалъ на моей ладони: не то, чтобъ
она хотѣла высвободить свою руку, но она какъ
будто подумала объ этомъ. Я неминуемо вновь ли-
шился бы ея руки, еслибъ скорѣй инстинктъ, чѣмъ
разумъ не заставилъ меня прибѣгнуть къ крайне-
му средству въ подобныхъ опасныхъ случаяхъ:—я
сталъ держать ее свободно, точно готовъ былъ вся-
кую минуту самъ выпустить ее. И она не отыма-
ла своей руки, пока не явился ш-г Дессень съ
ключемъ; между тѣмъ я сталъ обдумывать, какъ
бы разсѣять то дурное впечатлѣніе, которое долж-
но было запасть ей на душу въ случаѣ, если бѣд-
ный монахъ разсказалъ ей о нашемъ столкновеніи.
Табакерка.
Калэ.
Бѣдный старикъ-монахъ былъ въ шести шагахъ
отъ насъ въ то мгновеніе, какъ мысль о немъ мельк-
нула въ моей головѣ;, онъ приближался къ намъ,
но не по совсѣмъ прямой линіи, какъ бы сомнѣ-
ваясь: слѣдуетъ ли ему подойти, или нѣтъ. Впро-
30
чемъ, близко подойдя, онъ остановился съ выра-
женіемъ полнаго благодушія; у него въ рукахъ бы-
ла роговая табакерка и, открывъ, онъ протянулъ ее
ко мнѣ.
— А вы попробуйте моего, сказалъ я, доставая
небольшую черепаховую табакерку и передавая ее
ему.
— Табакъ превосходный, сказалъ монахъ.
— Въ такомъ случаѣ, отвѣчалъ я,—сдѣлайте мнѣ
одолженіе и возьмите себѣ табакерку. И когда вы
будете брать изъ нея табакъ, то вспоминайте по-
рою, что она дана вамъ въ знакъ примиренія съ че-
ловѣкомъ, который когда-то грубо обошелся съ ва-
ми, но не по сердечной злобѣ.
Бѣдный монахъ такъ и вспыхнулъ.
— МопВіеи! сказалъ онъ, сжимая руки,—вы ни-
когда со мной не обходились грубо.
— Это на него непохоже, сказала дама.
Я покраснѣлъ въ свою очередь; по отчего, предо-
ставляю судить тѣмъ немногимъ, кто способенъ къ
анализу.
— Виноватъ, шабаше, возразилъ я,—но я обо-
шелся съ пимъ очень грубо и безо всякаго повода
съ его стороны.
— Невозможно, сказала дама.
— Боже мой! вскричалъ монахъ съ такимъ, по-
чти клятвеннымъ жаромъ, какого у него нельзя
было и предполагать, — виновенъ былъ я самъ и
моя неумѣренная ревность. *
Дама не согласилась съ пимъ, и я сталъ ее под-
держивать, утверждая, что невозможно, чтобъ та-
31
кой воздержный, какъ онъ, человѣкъ могъ кого ни-
будь оскорбить.
Я не зналъ, что споръ можетъ производить та-
кое сладостное и пріятное впечатлѣніе на нервы,
какое я ощущалъ тогда. Мы замолчали п пе чув-
ствовали той глупой тоски, какая нападаетъ, ко-
гда, при подобныхъ обстоятельствахъ, приходится,
пе говоря ни слова, смотрѣть другъ на друга въ
теченіе десяти минутъ. Пока это длилось, монахъ
теръ свою табакерку о рукавъ рясы; когда отъ тре-
нія она пріобрѣла нѣкоторый блескъ, онъ низко
поклонился и сказалъ, что теперь уже поздно рѣ-
шать, что вовлекло насъ въ споръ: слабость или
доброта нашихъ характеровъ; но какъ бы то ни бы-
ло, онъ проситъ меня помѣняться съ нимъ таба-
керками. Говоря это, онъ одной рукой поднесъ
мнѣ свою, а другою взялъ отъ меня мою и, поцѣ-
ловавъ ее, съ прекраснодушными слезами въ очахъ
спряталъ ее на груди,—и простился съ нами.
Я храню его табакерку, какъ хранилъ бы внѣшніе
символы моей религіи, ради того, чтобъ направлять
свою душу къ лучшему. Я рѣдко выхожу безъ нея; и
часто, и много разъ въ житейскихъ столкновеніяхъ
я взывалъ къ вѣжливому духу ея владѣльца, дабы
призвать къ порядку свойсобственный. Эти-то столк-
новенія, какъ я узналъ изъ его исторіи, наполняли
его жизнь лѣтъ до сорока пяти, когда, будучи дурно
вознагражденъ за военную службу и въ то же время
обманутъ въ нѣжнѣйшей изъ страстей, онъ покинулъ
и мечъ, и прекрасный полъ, и затворился не столько
въ обители, какъ въ самомъ себѣ.
32
Я чувствую, какъ у меня холодѣетъ сердце, до-
бавляя, что при послѣднемъ моемъ проѣздѣ черезъ
Калэ, на вопросъ объ отцѣ Лоренцо, я услышалъ,
что онъ уже около трехъ мѣсяцевъ какъ умеръ и
погребенъ, согласно его желанію, не въ монасты-
рѣ, а на небольшомъ принадлежащемъ къ нему
кладбищѣ, въ двухъ лье разстоянія. Мнѣ страшно
захотѣлось увидѣть, гдѣ его положили, — и ко-
гда, вынувъ его маленькую роговую табакерку, я
присѣлъ у его могилы и сорвалъ съ нея крапи-
ву, другую, которой не къ чему было тамъ ро-
сти,—то все это такъ сильно подѣйствовало на мои
чувства, что я разрыдался... Но яслабъ,какъ женщи-
на, и прошу другихъ не смѣяться, но пожалѣть мепя.
У каретнаго сарая.
Калэ,
Все это время я не выпускалъ руки дамы пзъ
своей, и держалъ ее такъ долго, что было бы непри-
лично, выпуская ее, не приложиться къ ней устами;
въ ея лицѣ пе было ни кровинки, ни жизни, но при
этомъ онѣ появились вновь.
Случилось, что въ эту критическую минуту тѣ
два путешественника, что говорили со мною на дво-
рѣ, проходили мимо,и увидѣвъ наше обоюдное об-
ращеніе, естественно забрали себѣ въ голову, что
мы по крайней мѣрѣ м у жъ и жена. Подойдя къ
воротамъ каретнаго сарая, одинъ изъ нихъ, имен-
но любознательный путешественникъ, спро-
33
силъ насъ, не отправляемся ли мы завтра въ Па-
рижъ?
— Я могу отвѣчать только за себя, сказалъ я, а
дама добавила, что она ѣдетъ въ Амьенъ.
— Мы вчера тамъ обѣдали, сказалъ простой
путешественникъ.
— Вы проѣдете черезъ этотъ городъ по дорогѣ
въ Парнасъ, добавилъ другой.
Я хотѣлъ было тысячу разъ поблагодарить его за
сообщеніе, что Амьенъ лежитъ на Парижской
д о р о г ѣ, но, вынимая небольшую роговую табакерку
бѣднаго монаха, чтобъ взять понюшку, я только
просто поклонился имъ и пожелалъ обоимъ счастли-
ваго переѣзда въ Дувръ. Опи оставили насъ вдвоемъ.
— А какая будетъ бѣда, сказалъ я самому себѣ,—
если я попрошу эту несчастную даму занять мѣ-
сто въ моей коляскѣ? пли какой вредъ можетъ про-
изойти отъ этого?
Всѣ грязныя страстишки и всѣ дрянныя наклон-
ности моей натуры забили тревогу, едва я выра-
зилъ такое предположеніе.
— Вамъ придется брать три лошади, сказала
Скупость,—а за нихъ придется приплатить двад-
цать ливровъ изъ кармана.
— Вы не знаете, кто она такая, сказала Осто-
рожностъ.
— И въ какія чрезъ то попадете затрудненія,
шепнула Трусость.
— Подумайте, Йорикъ! сказала Скромность,
вѣдь скажутъ, что вы уѣхали съ любовницей; что у
васъ съэтой цѣлью было назначено свиданіе въ Калэ.
Л. СТЭРНЪ. 3
34
— Послѣ этого вамъ нельзя будетъ показаться
въ свѣтъ! громко вскричало Лицемѣріе.
— Ни войти въ церковь, замѣтила Низость.
— И вы въ ней навсегда останетесь только пар-
шивымъ пребендаріемъ! сказала Гордость.
— Но это вопросъ вѣжливости, сказалъ я.
Я обыкновенно дѣйствую по первому побужде-
нію, и вслѣдствіе этого рѣдко слушаю подобные
наговоры, которые ведутъ только къ тому, чтобъ
окружить сердце алмазной стѣной, — а потому я
тотчасъ же повернулся къ дамѣ.
Но въ то время, какъ происходили сказанныя
пренія, она незамѣтно отошла, и пока я принялъ
наконецъ рѣшеніе, уже успѣла сдѣлать по улицѣ
десять, двѣнадцать шаговъ. И я бросился за нею,
чтобъ высказать свое предложеніе самымъ наилуч-
шимъ, какимъ только съумѣю, образомъ; но ко-
гда я увидѣлъ, что она ходитъ, подперши щеку ру-
кою, въ задумчивости, медленными и небольшими
шагами, опустивъ глаза въ землю,—то мнѣ вдругъ
пришло въ голову, что она сама обдумываетъ то
же дѣло.
— Помоги ей Боже! сказалъя,ей такъже,какъ и
мнѣ, приходится совѣтоваться объ этомъ дѣлѣ съ
какой нибудь свекровью, или теткой съ тартюф-
скими наклонностями, или же со старой дурой. П
не желая прерывать ея размышленій, полагая, что
учтивѣе, если она сдастся на капитуляцію, чѣмъ
взять ее приступомъ, я воротился, и раза два про-
шелся передъ воротами сарая, пока она ходила,раз-
думывая въ отдаленіи.
35
На улицѣ.
Калэ.
При первомъ взглядѣ на даму я рѣшилъ въ мо-
емъ воображеніи, что «она принадлежитъ къ выс-
шему разряду существъ»; затѣмъ, высказавъ вто-
рую аксіому, столь же неоспоримую, какъ и первая,
именно, что она вдова и носитъ на себѣ признаки
несчастія,—я уже не пускался въ дальнѣйшія изы-
сканія; у меня было достаточно почвы для занятія
соотвѣтствующаго положенія, и пробудь она подлѣ
меня до полуночи, я оставался бы вѣренъ своей
гипотезѣ, и продолжалъ бы разсматривать ее толь-
ко съ этой общей точки зрѣнія.
Едва она отошла отъ меня на двадцать шаговъ,
какъ во мнѣ зашевелилась потребность болѣе точ-
наго изслѣдованія; это привело меня къ мысли о
будущей разлукѣ: быть можетъ, я никогда больше
не увижу ее. Сердцу всегда хочется сохранить что
только можно, а у меня не было даже слѣдовъ, по
которымъ мои желанія могли бы добраться до нея,
въ случаѣ еслибъ я лично очутился навсегда въ не-
возможности ее увидѣть. Словомъ, мнѣ захотѣлось
узнать ея имя, ея фамилію, ея состояніе; я зналъ
уже, куда она теперь ѣдетъ, и желалъ знать, отку-
да опа. Но всѣ эти свѣдѣнія были для меня недо-
ступны; сотни деликатныхъ соображеній загоражи-
вали мнѣ дорогу. Я составлялъ двадцать плановъ.
Нельзя же было мужчинѣ прямо обратиться къ ней
съ разспросами; это невозможное дѣло!
36
Простодушный французскій капитанъ, шедшій
подпрыгивая по улицѣ, доказалъ мнѣ, что это са-
мое легкое въ свѣтѣ дѣло. Пролетѣвъ стрѣлой ме-
наду нами, какъ-разъ въ то время, когда дама воз-
вращалась къ дверямъ каретнаго сарая, онъ отре-
комендовался мнѣ самъ, и раньше чѣмъ вполнѣ воз-
вѣстилъ о себѣ, попросилъ меня, чтобъ я сдѣлалъ
ему честь и представилъ его дамѣ.
— Но я самъ ей не представленъ...
И, повернувшись къ дамѣ, капитанъ нашелся и
самъ ей представился, прямо спросивъ ее: «не изъ
Парижа ли она пріѣхала?» Она отвѣчала, что нѣтъ,
но что ѣдетъ по дорогѣ въ Парижъ.
— Ѵопз п’ёіез раз бе Ьопйгез?
Она отвѣчала отрицательно.
— Въ такомъ случаѣ вы ѣхали черезъ Фландрію.
Аррагетшепі ѵопз ёіез Гіашапйе? спросилъ
французскій капитанъ.
Дама отвѣчала утвердительно.
— Реиі-ёіге (Іе Ьізіе? прибавилъ онъ.
Она отвѣчала, что не изъ Лиля.
— Или изъ Арраса? изъ Камбрэ? не изъ Гента
ли? не изъ Брюсселя ли?
Она отвѣчала, что изъ Брюсселя.
Онъ сказалъ, что имѣлъ честь быть при бом-
бардировкѣ этого города въ послѣднюю войну, и
что онъ удивительно расположенъ ропг се Іа; и
въ немъ много дворянства, когда имперіалисты
были прогнаны французами... (Дама слегка при-
сѣла)... И опъ разсказалъ ей о дѣлѣ, и о томъ,
какое участіе самъ принималъ въ немъ; затѣмъ
37
попросилъ о чести узнать ея фамилію, и затѣмъ от-
кланялся.
— Еі шабаше а зон шагі? спросилъ онъ,
сдѣлавъ два шага и оглядываясь назадъ.
И, не дождавшись ея отвѣта, запрыгалъ дальше
по улицѣ.
Обучайся я семь лѣтъ хорошему обращенію, и
тогда бы я не съумѣлъ сдѣлать этого.
Каретный сарай.
Калэ.
Когда маленькій французскій капитанъ ушелъ,
явился т-г Дессень съ ключомъ въ рукахъ и впу-
стилъ насъ въ каретный сарай.
Первое, что мнѣ попалось въ глаза, едва ш-г Дес-
сень отворилъ ворота сарая, была старая оборван-
ная (ІёзоЫіееанІе и не смотря на то, что она бы-
ла совершеннымъ подобіемъ той, которая такъ плѣ-
нила мое воображеніе на дворѣ всего часъ назадъ,—
теперь самый видъ ея шевельнулъ во мнѣ непріят-
ныя чувства. И я подумалъ, какая грубая скотина
былъ тотъ, кому впервые пришла въ голову мысль
построить такой экипажъ; столь же безпощадно от-
несся я и къ тому, кому онъ могъ понадобиться.
Я замѣтилъ, что дамѣ онъ понравился не боль-
ше моего; и ш-г Дессень подвелъ насъ къ парѣ
стоявшихъ рядомъ колясокъ, и, расхваливая ихъ,
сказалъ, что они были куплены милордомъ А. и Б.
ронг 1е §ган(1 іонг, но доѣзжали только до Пари-
жа, а потому во всѣхъ отношеніяхъ были все рав-
38
но что новыя. Коляски были слишкомъ хороши, а
потому я перешелъ къ третьей, которая стояла сза-
ди, и тотчасъ сталъ торговаться.
— Но въ ней двумъ будетъ тѣсно, сказалъ я и,
отворивъ дверцы, влѣзъ въ коляску.
— Будьте добры, сударыня, войдите и вы, ска-
залъ ш-г Дессень, предлагая ей руку.
Дама поколебалась съ полъ-секунды и вошла;
въ это время сторожъ кивнулъ ш-г Дессеню, что
ему нужно сказать что-то, и тотъ, захлопнувъ за
нами дверцы коляски, ушелъ.
Каретный сарай,
Калэ.
— С’езі Ьіеп сошідпе, это пресмѣшно, ска-
зала дама, улыбаясь при мысли, что вотъ уже во вто-
рой разъ мы остались наединѣ вслѣдствіе скопленія
нелѣпыхъ случайностей.—С’езі Ьіеп сошідпе.
— Чтобъ оно стало вполнѣ комично, сказалъ
я,—недостаетъ только комическаго приложенія, ко-
торое пристегнула бы къ нему любезность любого
француза: въ первый же моментъ объясниться въ
любви, а во второй—предложить самого себя...
— С’езі іепг іогі, отвѣчала дама.
— По крайной мѣрѣ всѣ того мнѣнія. Право
не знаю, какъ это могло случиться, продолжалъ
я,—но за ними утвердилась та слава, будто они
и понимаютъ въ любви больше, и любятъ лучше,
чѣмъ всѣ другіе народы на землѣ; впрочемъ, что
касается меня, то я считаю ихъ за простыхъ шело-
39
паевъ п самыхъ плохихъ стрѣлковъ, какіе только
истощали терпѣніе Амура... И вздумается же объ-
ясняться въ любви при помощи чувствъ!.. Это
было бы все равно, еслибъ вздумалось сшить изящ-
ную пару платья изъ обрѣзковъ. Приступить такъ—
трахъ!—съ перваго взгляда къ объясненію значи-
ло бы подвергнуть и свое предложеніе, и самого се-
бя, со всѣми Іезропгиіезсопіге, разбору холод-
наго ума.
Дама молчала, какъ будто ожидая продолженія
моей рѣчи.
— Примите въ соображеніе, шайате, продол-
жалъ я, кладя свою руку на ея.—
«Что степенные люди ненавидятъ любовь ра-
ди имени;
«Что себялюбивые ненавидятъ ее ради самихъ
себя;
«Ханжи—ради небесъ,
«И что всѣ мы, и старые, и молодые, въ десять
разъ больше боимся молвы, чѣмъ самаго зла, то ка-
кой же недостатокъ знанія обнаруживаетъ въ этой
отрасли человчѣескихъ отношеній тотъ, кто дозво-
ляетъ сказать себѣ слово раньше, чѣмъ пройдетъ
часъ, другой съ тѣхъ поръ, какъ его молчаніе об-
этомъ предметѣ станетъ мучительнымъ! Цѣлый
рядъ небольшихъ, спокойныхъ услугъ, не па столь-
ко скрытныхъ, чтобъ остаться незамѣчепнымп; отъ
времени до времени нѣжный взглядъ, нѣсколько
словъ или даже полное молчаніена счетъ самаго глав-
наго,—все это предостявляетъвашу возлюбленную
природѣ п она все это при мѣнптъ по-своему...
40
— Въ такомъ случаѣ, покраснѣвъ, сказала дама,
я торжественно объявляю, что все это время вы
мнѣ объяснялись въ любви.
Каретный сарай.
Калэ.
М-г Дессень явился, чтобъ выпустить насъ изъ
коляски, и сообщилъ дамѣ, что ея братъ, графъ
де-Л., только что прибылъ въ гостинницу. Хотя я
безконечно желалъ дамѣ всего хорошаго, но не мо-
гу сказать, что это извѣстіе сердечно обрадовало
меня; я не удержался и высказалъ ей это, добавивъ,
что оно оказалось роковымъ для того предложенія,
которое я желалъ ей сдѣлать.
— Вамъ не зачѣмъ говорить, въ чемъ состояло
бы это предложеніе, отвѣчала опа, и положила свою
руку въ обѣ мои, какъ бы желая прервать меня. —
Мужчинѣ рѣдко удается сдѣлать любезное предло-
женіе женщинѣ, о чемъ бы она не догадывалась за
нѣсколько мгновеній...
— Природа, сказалъ я,—одарила ее этимъ оружі-
емъ для непосредственнаго предохраненія...
— Но полагаю, сказала она, глядя мнѣвъ лицо,—
мнѣ бояться было нечего, и, говоря откровенно, я
уже рѣшила принять его. Въ такомъ случаѣ (она
остановилась па мгновеніе), вся опасность состоя-
ла бы въ томъ, что вапіе расположеніе заставило
бы меня разсказать вамъ исторію, которая вызвала
бы состраданіе...
41
И, говоря это, она дозволила мнѣ дважды поцѣло-
вать свою руку, и съ сочувствіемъ!! сожалѣніемъ во
взглядѣ вышла изъ коляски и простилась со мною.
На улицѣ.
Калэ.
Никогда я не кончалъ столь поспѣшно торга въ
двѣнадцать гиней. Какъ только дама ушла, время
потянулось для меня, и зная, что каждая минута
будетъ мнѣ казаться за двѣ, пока я не отправлюсь,
я тотчасъ же приказалъ, чтобъ привели почтовыхъ,
и пошелъ въ гостинницу.
Боже мой! сказалъ я, услышавъ, какъ городскіе
часы пробили четыре, и вспомнивъ, что я всего съ
часъ въ Калэ.
Какой огромный томъ приключеній въ теченіе
такого небольшого кусочка нашей жизни можетъ
насбирать тотъ, кто сердечно всѣмъ интересуется;
тотъ, у кого есть глаза, чтобъ видѣть все то, что
время и случай безпрерывно предлагаютъ ему по
дорогѣ, и кто не упускаетъ ничего, что честнымъ
образомъ можетъ присвоить себѣ.
Если изъ этого ничего не выйдетъ, то выйдетъ
въ другой разъ; нѣтъ нужды. Я изслѣдую человѣ-
ческую природу; за мои старанія мнѣ награда мой
трудъ, и этого довольно. Удовольствіе, которое мнѣ
доставлялъ опытъ, возбуждало мои чувства и луч-
шую часть моей крови, все же грубое во мнѣ спало.
Я сожалѣю человѣка, который, проѣіавдцггъДа-
па доВирсавіп, восклицаетъ: «какъ^рв^Ич^ціо».
IеЯіЛИОТЕКА^
I ИМ«МИ /
\ а. и. Ленина :
42
И дѣйствительно, безплодно, но таковъ и весь міръ
для того, кто не хочетъ возращать предлагаемыхъ
ему плодовъ.
— Я объявляю, вскричалъ я, весело всплескивая
руками, что, будь я въ пустынѣ, и тамъ бы я оты-
скалъ, чѣмъ вызвать наружу чувство. За неимѣні-
емъ лучшаго я привязался бы сердцемъ къ благоу-
ханному мирту или печальному кипарису; я бы уха-
живалъ за ихъ тѣнью и нѣжно благодарилъ ихъ за
защиту; я вырѣзалъ бы на нихъ мое имя и поклял-
ся,что они прекраснѣйшія деревья во всей пустынѣ;
я привыкъ бы грустить, когда увядаютъ ихъ листья,
и оживлялся бы, когда они начинаютъ оживать.
Ученый Смельфунгусъ проѣхалъ отъ Булони до
Парижа, изъ Парижа въ Римъ, и такъ далѣе; но
онъ отправился путешествовать со сплиномъ и
желтухой, и все, мимо чего онъ ни проѣзжалъ, ка-
залось ему безцвѣтнымъ или безобразнымъ. Онъ
сдѣлалъ описаніе своего путешествія, но то про-
стое описаніе самыхъ жалкихъ чувствъ.
Я встрѣтилъ Смельфунгуса подъ большимъ пор-
тикомъ Пантеона; онъ выходилъ изъ храма.
— Огромная арена для пѣтушиныхъ
боевъ, сказалъ онъ”).
— Надѣюсь, вы не хуже отозвались о Медицей-
ской Венерѣ, отвѣчалъ я, ибо проѣздомъ черезъ Фло-
ренцію слышалъ, что онъ безстыдно набросился на
богиню и обошелся съ нею хуже, чѣмъ съ уличной
патаскушкой, и притомъ безо всякаго повода.
*) Ѵісіе Путешествія С. (Смоллета). Авт.
43
Я снова столкнулся съСмельфунгусомъвъ Тури-
нѣ, когда онъ уже возвращался на родину; и горь-
кую повѣсть о грустныхъ приключеніяхъ разсказалъ
онъ мнѣ, «гдѣ говорилось о трогательныхъ случаяхъ
на сушѣ и водѣ, и о канибалахъ, пожирающихъ другъ
друга: объ антропофагахъ» *). Всюду, гдѣ онъ ни
останавливался, съ него съ живого сдирали кожу,
его терзали и мучили хуже, чѣмъ св. Варѳоломея.
— Я разскажу объ этомъ міру! кричалъ Смель-
фунгусъ.
— Лучше скажите объ этомъ своему доктору,
сказалъ я.
Мундунгусъ, человѣкъ съ огромнымъ состяні-
емъ, совершилъ большое путешествіе; онъ проѣ-
халъ изъ Рима въ Неаполь, изъ Неаполя въ Вене-
цію, изъ Венеціи въ Вѣну, въ Дрезденъ и Берлинъ,
и не могъ разсказать ни объ одномъ великодуш-
номъ поступкѣ, ни одного забавнаго анекдота; но
онъ ѣхалъ все прямо, не глядя ни направо, ни на-
лѣво, изъ опасенія, что Любовь или Состраданіе со-
бьютъ съ пути.
Да будетъ міръ съ ними, если они только съумѣ-
ютъ найти его; но и само небо, если только туда
можно попасть съ такими характерами, не угодило
бы на нихъ: кроткіе ангелы на крыльяхъ любви по-
летѣли бы на встрѣчу при вѣсти о ихъ прибытіи,
и душамъ СмельфунгусаиМундунгуса пришлось бы
слышать только новые радостные антифоны, только
*) Слова въ ковычкахъ взяты изъ рѣчи Отелло передъ сенатомъ.
Пѳр.
44
новые восторги любви, да новыя поздравленія съ об-
щимъ счастіемъ!—Я сердечно сожалѣю о нихъ, они
не принесутъ съ собою способности наслаждаться
этимъ, и если на долю Смельфунгуса и Мундунгуса
выпадутъ самыя счастливыя обители на небесахъ, то
тогда они будутъ настолько далеки отъ блаженст-
ва, что души Смельфунгуса и Мундунгуса будутъ
предаваться тамъ вѣчному раскаянію.
Монтрэль.
Мой чемоданъ свалился съ коляски, и мнѣ дваж-
ды приходилось вылѣзать въ дождь, при чемъ разъ по
колѣни въ грязь, чтобъ помочь почтарю привязать
его,а я все-таки не догадывался, чего мнѣ недостаетъ.
И только пріѣхавъ въ Монтрэль, при вопросѣ хозяи-
на гостинницы, не нуженъ ли мнѣ слуга, я понялъ,
что его-то мнѣ п недоставало.
— Слуга! да мнѣ въ немъ горькая нужда, ска-
залъ я.
— Ау насъ, сударь, сказалъ хозяинъ,—есть лов-
кій молодой парень, который станетъ гордиться
тѣмъ,что будетъ имѣть честь служить у англичанина.
— Почему же именно у англичанина, а ни у кого
нибудь другого?
— Они такіе щедрые господа, отвѣчалъ хозяинъ.
— Пусть меня разстрѣляютъ, если сегодня же
вечеромъ мнѣ не придется вынуть лишній ливръ
изъ кармана, сказалъ я про себя.
— Лесть имъ изъ чего быть щедрыми, добавилъ
онъ.
45
За это еще ливръ, подумалъ я.
— И не дальше какъ вчера, сказалъ хозяинъ,—
дп’ип туіогб ап§1аіз ргёзепіаіі ипёсиаіа
Гіііе <Іе сЬашЬге.
— Тапі різ роиг шабетоізеііе Іеаппеіоп,
сказалъ я.
Жаннетонъ была дочерью хозяина, и онъ, считая
меня новичкомъ во французскомъ языкѣ, возымѣлъ
смѣлость замѣтить, что слѣдовало бы сказать не
іапі різ, а іапі шіепх..
— Тапі шіепх іоп]опг8, шопзіеп г, сказалъ
онъ, когда есть какая нибудь выгода, и іапі різ—
когда ея нѣтъ.
— Это выходитъ на одно, сказалъ я.
— Рагйоппег-шоі, сказалъ хозяинъ.
У меня не будетъ лучшаго случая для замѣчанія
разъ на всегда, что въ виду того, что і а п і р і 8 и і а п і
шіепх суть два главныхъ шарнира, на которыхъ
вертится французскій разговоръ, иностранцу слѣ-
дуетъ до пріѣзда въ Парижъ хорошенько освоиться
съ употребленіемъ этихъ реченій.
Проворный французскій маркизъ, за обѣдомъ у
пашего посланника, спросилъ мистера Юма, не
поэтъ ли онъ Юмъ?
— Нѣтъ, кротко отвѣчалъ мистеръ Юмъ.
— Тапі різ, возразилъ маркизъ.
Кто-то замѣтилъ, что это Юмъ историкъ.
— Тапі шіепх, отвѣчалъ маркизъ.
И мистеръ Юмъ, человѣкъ съ превосходнымъ серд-
цемъ, поблагодарилъ за оба отзыва.
Наставивъ меня на этотъ счетъ, хозяинъ гостип-
46
ницы позвалъ Лафлера,—такъ звали молодого чеда-
вѣка,,о которомъ онъ говорилъ,—первоначально за-
мѣтивъ, что насчетъ его талантовъ онъ не осмѣли-
вается ничего говорить: вѣдь топзіенг можетъ
самъ лучше разсудить, что именно ему требуется;
но что касается вѣрности Лафлера, то онъ готовъ
ручаться за него всѣмъ своимъ состояніемъ.
Хозяинъ высказалъ это такъ, что я немедленно
рѣшился; и Лафлеръ, стоявшій все это время за
дверью, въ бездыханнымъ ожиданіи, которое всѣ
мы, дѣти природы, испытывали въ свою очередь,
вошелъ въ комнату.’
Монтрэль.
Я способенъ съ перваго взгляда увлекаться вся-
каго рода людьми; особенно же въ тѣхъ случаяхъ,
когда бѣднякъ является съ предложеніемъ услугъ
такому бѣдняку, какъ я; зная за собой такую сла-
бость, я всегда предоставляю разсудку сдѣлать из-
вѣстную скидку съ этого счета, большую, или мень-
шую, смотря по случаю и по наличному расположе-
нію моего духа, а равно, прибавлю, по полу того
лица, господиномъ котораго я становлюсь.
Когда вошелъ Лафлеръ, то послѣ всѣхъ выче-
товъ въ пользу недовѣрчивости, его открытый
взглядъ и видъ сразу рѣшили дѣло въ его пользу;
я сперва нанялъ его, а потомъ спросилъ, что онъ
умѣетъ дѣлать.
— Впрочемъ,подумалъя,—яузнаю его способно-
\ 47
\
сти по мѣрѣ того, какъ буду нуждаться въ нихъ:
притомъ, французъ годится на всякое дѣло.
Іѣдный Лафлеръ, однако, умѣлъ только бараба-
нить да играть на флейтѣ маршъ, другой. Я рѣшилъ,
что эти таланты пригодятся, и никогда еще моей
слабости не доставалось такъ отъ моей мудрости,
какъ при этой попыткѣ.
Ліфлеръ рано вступилъ на житейское поприще
столь же храбро, какъ большинство французовъ;
онъ пробылъ нѣсколько лѣтъ въ военной службѣ
и, удовлетворивъ свое самолюбіе, сверхъ того за-
мѣтилъ, что честь быть барабанщикомъ заключа-
етъ въ самой себѣ свою награду и не открываетъ
иныхъ путей къ славѣ, а потому удалился азез
іеггези жилъ сошше іі ріаізаіі аВіеп,то есть
безъ копѣйки.
— И такъ, сказала Мудрость,—вы наняли бара-
банщика для услугъ во время вашего путешествія
по Франціи и Италіи.
— Ба! отвѣчалъ я, развѣ половина нашего дво-
рянства не совершаетъ того же пути въ сопрово-
жденіи тараторящагосотрадной бе ѵоуа^е, да
сверхъ того платитъ и флейтщику, и чорту, и дья-
волу.
Кто съумѣстъ при помощи экивока выпутаться
изъ такого неравнаго спора, тотъ выпутается не
дурно.
— Но вы умѣете дѣлать еще что нибудь, Ла-
флеръ? спросилъ я.
— ОЙ! дп’опі.
Опъ умѣлъ дѣлать камаши и пемного игралъ па
скрипкѣ.
48
.— Браво! сказала Мудрость.
— Что-жъ, я самъ играю на контрабасѣ, ска-
залъ я,—и мы отлично поладимъ. А умѣете левы
брить и убирать парикъ?
Онъ изъявилъ готовность дѣлать все на свѣтѣ
— Длянебаэтого достаточно, сказалъ я,—преры-
вая его, и я долженъ довольствоваться тѣмъ же.
Пришло время ужина, и у меня оказались п« од-
ну сторону стула рѣзвая англійская болонка, а по
другую французскій слуга съ такой веселостью въ
лицѣ, какой природа не наводила сильнѣе ни на
чьемъ другомъ лицѣ. И я до полноты сердечной
былъ доволенъ своимъ достояніемъ; еслибъ и мо-
нархи знали, чего они желаютъ, то и они были бы
также довольны, какъ я.
Монтрэль.
Лафлеръ объѣхалъ со мною всю Францію и Ита-
лію и часто будетъ появляться на сценѣ, а пото-
му, чтобъ заинтересовать читателя въ его пользу, я
скажу, что въ томъ, что я послѣдовалъ первому по-
бужденію, никогда мнѣ не приходилось менѣе рас-
каиваться, какъ по отношенію къ этому молодцу.
То была самая вѣрная, любящая и простая душа,
какой когда либо приходилось идти по стопамъ фи-
лософа; не взирая на его таланты, выбивать дробь
на барабанѣ и дѣлать камаши, таланты, сами по
себѣ прекрасные, но которыми мнѣ не пришлось
особенно пользоваться, его веселость ежечастно
приносила мнѣ пользу. Она возмѣщала всѣ его не-
49
достатки; въ его взглядахъ я постоянно находилъ
утѣшеніе во всѣхъ моихъ затрудненіяхъ и огорче-
ніяхъ, я чуть было не прибавилъ и въ его собствен-
ныхъ, но Лафлера ничто не могло обезпокоить. Что
бы ни приходилось переносить Лаф.іеру во время
нашихъ странствованій, голодъ, или жажду, хо-
лодъ или недостатокъ въ одеждѣ, или безсонныя
ночи, или иныя превратности судьбы, это ничуть
не отражалось на его лицѣ: оно вѣчно оставалось
тѣмъ же. П хотя я нѣсколько философъ, о чемъ отъ
времени до времени твердитъ мнѣ сатана, по гор-
дость такого сознанія постоянно умаляется при
мысли, сколько я обязанъ вполнѣ природной фило-
софіи этого бѣднаго малаго, и я стыжусь, что моя
философія не лучшаго сорта. Со всѣмъ тѣмъ Ла-
флеръ имѣлъ склонность къ франтовству, но болѣе
природную, чѣмъ искусственную; впрочемъ,' рань-
ше, чѣмъ я пробылъ съ нимъ три дня въ Парижѣ,
онъ мнѣ вовсе не казался франтомъ.
Монтрэль.
На другое утро Лафлеръ вступилъ въ исполненіе
своихъ обязанностей, и я передалъ ему ключъ отъ
чемодана съ инвентаремъ полъ-дюжины рубашекъ
и пары черныхъ шелковыхъ панталонъ и прика-
залъ ему привязать все это къ верху коляски,а
равно велѣть закладывать и сказать хозяину го-
стинницы, чтобъ онъ явился со счетомъ.
— С’езі на §аг?оп йе Ьоппе Гогіппе» ска-
залъ хозяинъ, указывая въ окно на полъ-дюжины дѣ-
л. стэрпъ. 4
50
вушекъ, которыя окружали Лафлера и очень нѣжно
прощались съ нимъ, пока почтарь закладывалъ ло-
шадей. Лафлеръ поочередно и по нѣсколькоразъ цѣ-
ловалъ имъ руки, и трижды отиралъ глаза, и триж-
ды обѣщалъ привести всѣмъ индульгенціи изъРима.
— Весь городъ любитъ этого молодого человѣка,
сказалъ хозяинъ.—Врядъ ли есть уголокъ въМонт-
рэлѣ, гдѣ не почувствуютъ, что онъ уѣхалъ. У него
только одно несчастіе, добавилъ онъ:—онъ вѣчно
влюбленъ.
— Сердечно тому радъ, сказалъ я;—это избавитъ
меня отъ труда прятать каждую ночь панталоны
подъ подушку.
Говоря это, я воздалъ хвалу не столько Лафлеру,
сколько самому себѣ, потому что всю мою жизнь
былъ влюбленъ то въ ту, то въ другую принцессу
и надуюсь, что такъ оно и будетъ продолжаться
до самой моей смерти, — ибо я твердо убѣжденъ,
что если я когда либо сдѣлаю низость, то именно
въ промежуткѣ между двумя страстными увлече-
ніями; во все время подобнаго междуцарствія, я
чувствую, что у меня сердце заперто на ключъ, —
и почти не расположено пожертвовать шесть пен-
совъ на бѣдность. Поэтому, я всегда стараюсь
какъ можно скорѣе выйти изъ подобнаго состоя-
нія и, лишь во мнѣ вновь возгорится пламя стра-
сти, я вновь становлюсь самимъ великодушіемъ,
самимъ благожелательствомъ и готовъ тогда сдѣ-
лать все для кого угодно или съ кѣмъ угодно, если
только мнѣ будетъ доказано, что тутъ нѣтъ грѣха.
Говоря это, я, однако, хвалю пе самого себя, а
страсть.
51
Отрывокъ.
...Городъ Абдера, не взирая на то, что въ немъ
жилъ Демокритъ и истощалъ всю силу ироніи и смѣ-
ха, дабы исправить въ немъ нравы,—былъ наигад-
чайшимъ и распутнѣйшимъ городомъ во всей Ѳра-
кіи. Благодаря отравленіямъ, заговорамъ и убій-
ствамъ, а равно ругательствамъ, пасквилямъ и
бунтамъ, въ немъ не было проходу днемъ; ночью
было еще хуже.
И вотъ, когда положеніе вещей ухудшилось до
крайности, случилось, что въ Абдерѣ было дано
представленіе Андромеды Эврипида; жители были
въ восторгѣ, но изо всѣхъ рѣчей, которыя восхи-
щали ихъ, ничто такъ не подѣйствовало на ихъ во-
ображеніе, какъ тѣ нѣжныя и полныя естествен-
ности черты, которыя поэтъ изобразилъ въ пате-
тическомъ монологѣ Персея: «О, Эротъ, царь бо-
говъ и людей» и т. д. На слѣдующее утро почти
всѣ заговорили чистыми ямбами, и ни о чемъ не
было рѣчи, какъ только о патетическомъ восклица-
ніе Персея.
На всѣхъ улицахъ, во всякомъ домѣ только и
слышалось: «О, Эротъ, царь боговъ и людей!» Изо
всѣхъ устъ, какъ естественныя ноты нѣжной мело-
діи, которыя, хочешь ли ты, или не хочешь, выры-
ваются сами собою: «О, Эротъ! Эротъ!» Словомъ,
ничего иного, кромѣ: «О, Эротъ! царь боговъ и лю-
дей!» Вспыхнуло,—и весь городъ, какъ одно серд-
це, открылся для любви.
4‘
52
Ни одинъ москательщикъ не продалъ и грана
бѣлены; пи одинъ оружейникъ не имѣлъ духа ко-
вать смертоносное оружіе: Дружба и Добродѣтель
встрѣтились и облобызались на улицѣ; воротился
золотой вѣкъ и воцарился въ городѣ Абдерѣ; всѣ
абдериты взялись за свирѣли изъ овсяныхъ стеб-
лей, и всѣ абдеритянки, бросивъ пурпурныя ткани,
скромно сидѣли и внимали пѣснѣ.
«Совершить это», сказано въ отрывкѣ, «былъвъ
силахъ только богъ, чья власть простирается отъ
неба до земли и даже до глубинъ моря».
Монтрэль.
Когда все готово, когда послѣ пререканій запла-
чено по всѣмъ статьямъ счета, то,—если вы огор-
чены такимъ приключеніемъ, — передъ тѣмъ какъ
садиться въ коляску, у дверей гостинницы, прихо-
дится устроить еще одно дѣльце, именно съ сына-
ми и дочерьми бѣдности, которые окружатъ васъ.
Да никто пе говоритъ: «Пусть убираются къ дьяво-
лу!» Къ чему отправлять въ такое жестокое путе-
шествіе бѣдняковъ, у которыхъ и безъ того до-
вольно горя? Я всегда думалъ, что лучше взять нѣ-
сколько су въ руку, и всякому кроткому путеше-
ственнику совѣтую поступать также. Нечего быть
точнымъ п исчислять мотивы для раздачи этихъ
су,—они будутъ сочтены въ иномъ мѣстѣ.
Что касается до меня, то я подаю меньше дру-
гихъ, потому что у немногихъ, насколько мнѣ из-
вѣстно, меньше денегъ для раздачи; но тутъ мнѣ
53
приходилось въ первый разъ публично проявлять
благотворительность во Франціи, а потому я и об-
ратилъ на это большее вниманіе.
— Чистая бѣда! сказалъ я, показывая имъ, сколь-
ко у меня денегъ въ рукѣ,—у меня всего восемь су,
а тутъ восемь мужчинъ и восемь женщинъ!
Бѣдный оборванецъ безъ рубашки тотчасъ же
взялъ назадъ свою претензію, выступивъ на два
шага изъ круга, и поклонился въ знакъ отказа.
Еслибъ весь партеръ въ голосъ закричалъ: Ріасе
аих йапіез! то онъ ивъ половину не выразилъ
бы такъ ясно уступчивости въ пользу прекраснаго
пола.
Праведное небо! по какимъ мудрымъ причинамъ
ты такъ устроило, что нищенство и вѣжливость,
столь между собою враждебныя въ другихъ стра-
нахъ, тутъ находятъ средство быть въ союзѣ?
Я настоялъ, чтобъ онъ получилъ су чисто за
вѣжливость.
Маленькій живой карликъ, стоявшій въ кругу
прямо противъ меня, сначала сунулъ подъ мышку
нѣчто, бывшее нѣкогда шляпой, и затѣмъ, вынувъ
изъ кармана табакерку, великодушно предложилъ
сосѣдямъ по понюшкѣ табаку; то было предложе-
ніе черезчуръ щедрое, и оно было скромно от-
клонено. Бѣдный карликъ съ привѣтливымъ покло-
номъ настаивалъ на своемъ. «Ргепехеп,ргепеЪ,
говоритъ онъ, глядя въ другую сторону, и они взя-
ли по понюшкѣ.
— Жаль, если въ его табакеркѣ когда нибудь
не окажется табаку, сказалъ я самъ себѣ, и поло-
54
жилъ ему въ табакерку пару су, предварительно
взявъ понюшку, дабы тѣмъ возвысить цѣнность
денегъ. Онъ почувствовалъ значеніе второго одол-
женія болѣе чѣмъ перваго: вѣдь имъ я оказалъ ему
честь, а первое была простая милостыня. И онъ от-
вѣсилъ мнѣ поклонъ до земли.
— Возьми! сказалъ я старому однорукому сол-
дату, который до смерти износился въ походахъ.
— Ѵіѵе 1е гоі! сказалъ старый служивый.
У меня осталось всего три су. Одно я подалъ
просто ронг Гатонг <1 е Ніей,—на основаніи че-
го оно и выпрашивалось: у бѣдной женщины было
вывихнуто бедро, а потому другого мотива для по-
даянія не могло и быть.
— Моп сЬегеі Ігёз-сЬагііаЫе, шопзіеиг...
Нельзя противостоять такому воззванію, сказалъ я.
— Му, Ьогй ан^іаіз,—уже самый звукъ стоилъ
подачки, и я отдалъ за него послѣднее су.
Но въ горячности раздачи, я проглядѣлъ пн
рапѵге Ьопіеих (стыдливаго нищаго), за котора-
го некому было попросить, и который, полагаю,
скорѣй бы умеръ, чѣмъ попросилъ самъ; онъ сто-
ялъ у самой коляски, нѣсколько внѣ общаго кру-
га, и утиралъ слезу на лицѣ, которое, казалось,
видало лучшіе дни. «Боже мой!» подумалъ я, «а у
меня не осталось и су, чтобъ подать ему». — Но у
тебя ихъ тысяча!» вскричали, пробуждаясь во мнѣ,
всѣ силы природы! И я подалъ ему; все равно,—
сколько; теперь мнѣ стыдно сказать, какъ много,
а тогда было стыдно подумать, какъ мало. Но
если читатель съумѣетъ отгадать мое настроеніе,
55
то имѣя въ виду двѣ указанныя данныя, онъ мо-
жетъ рѣшить сколько именно я подалъ, считая отъ
ливра до двухъ.
Остальнымъ я ничего не могъ предложить, кро-
мѣ Ніей ѵоп8 Ьеніззе.
— ЕС 1е Ьоп Ніей ѵоиз Ьепіззе епсоге, отвѣ-
чали солдатъ, карликъ и прочіе. Стыдливый нищій
ничего не могъ произнести; онъ вынулъ неболь-
шой платочекъ и, отворотясь, отиралъ лицо. Я по-
думалъ, что онъ сильнѣе всѣхъ поблагодарилъ меня.
Хе Ъійеі*).
Устроивъ всѣ эти дѣлишки, я сѣлъ въ коляску,
болѣе довольный, чѣмъ когда либо въ другой разъ
во всю мою жизнь, когда мнѣ приходилось садиться
въ коляску. А Лафлеръ, помѣстивъ одну огромную
ботфорту по одну сторону маленькаго Ьійеі, а дру-
гую по другую (ибо его ноги я не беру въ счетъ),
затрусилъ впереди короткимъ галопомъ, столько же
счастливый и держась столь же прямо, какъ какой
нибудь принцъ.
Но что такое наше счастіе! Что величіе на этой
раскрашенной жизненной сценѣ! Не успѣли мы сдѣ-
лать и лье, какъ мертвый оселъ внезапно остано-
вилъ стремленіе Лафлера. Его лошаденка никакъ
не хотѣла пройти мимо; между ними возникло пре-
ніе, и при первомъ же брыканіи бѣдный малый былъ
выброшенъ изъ ботфортъ.
*) Почтовая лошадь.
Авт.
56
Лафлсръ поступилъ, какъ французъ и христіа-
нинъ, вскрикнувъ шіболѣе, ни менѣе, какъ ВіаЬІе!
Онъ тотчасъ же поднялся и, перейдя въ наступле-
ніе, вскочилъ на лошаденку, и сталъ колотить ее
такъ, точно колотилъ по барабану.
Лошаденка бросалась съ одной стороны дороги
на другую, затѣмъ опять назадъ, затѣмъ то туда,
то сюда; кратко, повсюду, за искюченіемъ того мѣ-
ста, гдѣ лежалъ оселъ. Лафлеръ настаивалъ на
своемъ, и лошаденка сбросила его.
— Что такое случилось съ твоимъ Ьібеі, Лаф-
леръ? спросилъ я.
— Мопзіенг,отвѣчалъ онъ—с’езі нпсііеѵаііе
рінз оріпіаіге йп шопсіе.
— Что-жъ, сказалъ я, если она такая высоко-
мѣрная скотина, то дозволь ей самой выбрать до-
рогу.
II Лафлеръ, выпустивъ узду, звонко хватилъ ее,
а лошаденка, поймавъ меня на словѣ, удрала обрат-
но въ Монтрэль.
— Резіе! сказалъ Лафлеръ.
Тутъ не будетъ шаі-а-рг о роз замѣтить, что хо-
тя въ данномъ случаѣ Лафлеръ воспользовался толь-
ко двумя восклицаніями,—именно:ВіаЫеІиРезіе!
тѣмъ не менѣе во французскомъ языкѣ ихъ суще-
ствуетъ три, и они изображаютъ какъ бы положи-
тельную, сравнительную и превосходную степени, и
каждая изъ нихъ служитъ для различныхъ слу-
чаевъ, когда въ житейскихъ обстоятельствахъ ко-
сти выпадутъ неожиданнымъ образомъ.
Ье ОіаЬІе! то есть первая и положительная сте-
57
пень, вообще употребляется при обыкновенныхъ
душевныхъ волненіяхъ, когда неважныя вещи вы-
ходятъ не такъ, какъ ожидается, напримѣръ, когда
выкинешь въ костяхъ по единицѣ, или упадешь съ
лошади, какъ Лафлеръ, и тому подобное; при полу-
ченіи роговъ также и потойже причинѣ— Іе (ІіаЫе!
Но въ томъ случаѣ, когда въ неожиданности есть
нѣчто вызывающее, напримѣръ, когда почтовая ло-
шадь убѣжала и оставила Лафлера въ ботфортахъ
пѣшимъ, очередь второй степени.
Итакъ, тогда: Ре8іе!
Что касается до третьей...
Но тутъ сердце мое разрывается отъ жалости и
и сочувствія при мысли, какія песчастія должны
были выпасть на долю и какъ горько пришлось стра-
дать такому образованному народу, что онъ былъ
вынужденъ прибѣгать къ ея употребленію!..
О, вы, силы, одаряющія въ несчастій нашъ языкъ
краснорѣчіемъ! Какой бы ни выпалъ мнѣ жребій,
пошлите мнѣ для восклицанія приличныя слова, и
моя натура пойдетъ своимъ путемъ.
Но въ виду того, что такихъ словъ нельзя достать
во Франціи, я рѣшился въ тѣ минуты, когда меня по
стигпетъ несчастіе, обходиться безо всякихъ воскли-
цаній.
Однако Лафлеръ, не заключавшій съ собой подоб-
наго условія, слѣдилъ за лошадью, пока она пе скры-
лась изъ глазъ, и тутъ вы можете, если угодно,
представить себѣ, какимъ словцомъ онъ заключилъ
всю эту исторію.
Гнаться въ ботфортахъ за испуганной лошадью
58
было нельзя, а потому приходилось помѣстить Ла-
флера либо за коляской, либо внутри.
Я предпочелъ послѣднее, и черезъ полчаса мы
подъѣхали къ почтовой станціи въ Нанпонѣ.
Мертвый ооелъ,
Нанпонъ.
— А это, сказалъ онъ, кладя остатокъ хлѣбной
корки въ котомку, а это была бы твоя порція; будь ты
живъ, я раздѣлилъ бы ее съ тобой...
Судя по тону, я думалъ что онъ обращается къ
своему ребенку; онъ же обращался къ ослу, и имен-
но къ тому самому, чей трупъ мы видѣли на дорогѣ
и который былъ причиной несчастія Лафлера. Кре-
стьянинъ, казалось, сильно сокрушался по немъ, п
мнѣ тотчасъ вспомнилось, какъ Санчо плакался по
своемъ; но у этого были болѣе правдивыя и есте-
ственныя ноты.
Горюнъ сидѣлъ па каменной скамьѣ у двери, а
подлѣ него лежали сѣдло и уздечка съ осла; онъ
пхъ приподымалъ повременамъ и опять клалъ; гля-
дѣлъ на нихъ и покачивалъ головою. Затѣмъ опъ
снова вынулъ хлѣбную корку изъ котомки, точно
хотѣлъ съѣсть, но, подержавъ въ рукѣ, вложилъ въ
удила уздечки и, пристально посмотрѣвъ на то, что
устроилъ,- вздохнулъ.
Простота его горя собрала вокругъ него толпу, и
въ ней стоялъ и Лафлеръ, пока перемѣняли лоша-
дей; я не выходилъ изъ коляски и могъ все видѣть
и слышать черезъ головы.
59
Онъ разсказывалъ, что теперь возвращается изъ
Испаніи, куда попалъ съ крайнихъ предѣловъ Фран-
коніи, и вотъ ужъ сколько проѣхалъ на обратномъ
пути домой, какъ его оселъ умеръ. Всѣмъ, казалось,
было любопытно узнать, что могло заставить тако-
го бѣднаго и стараго человѣка предпринять столь
далекое путешествіе.
Онъ сказалъ, что небу было угодно благословить
его тремя сыновьями, самыми красивыми парнями
во всей Германіи; но потерявъ въ одну недѣлю
двухъ старшихъ отъ оспы, когда и младшій забо-
лѣлъ той же болѣзнью, онъ испугался, что лишит-
ся всѣхъ трехъ, и онъ далъ обѣтъ, что если небо
не возьметъ отъ него младшаго, то онъ въ благо-
дарность сходитъ на поклоненіе къ св. Яго въ Ис-
панію.
Дойдя до этого въ своемъ разсказѣ, горюнъ за-
замолчадъ, чтобъ заплатить дань природѣ, и горько
плакалъ.
Онъ сказалъ, что небо приняло его обѣтъ, и онъ
отправился изъ своей хижины съ этимъ бѣднымъ
животнымъ, которое было его терпѣливымъ дорож-
нымъ товарищемъ; оно всю дорогу ѣло съ нимъ
одинъ хлѣбъ, и было для него за друга.
Всѣ, стоявшіе вокругъ, съ участіемъ слушали
бѣднягу. Лафлеръ предложилъ ему денегъ. Горюнъ
отвѣчалъ, что ему ихъ не нужно; онъ плакалъ не
о томъ, чтб стоилъ оселъ, а о его смерти. Онъ ска-
залъ, что увѣренъ, что оселъ его любилъ, и затѣмъ
разсказалъ имъ длинную исторію о томъ, какъ, при
переходѣ черезъ Пиренейскія горы, ихъ постигла
60
бѣда, и они были въ разлукѣ три дня; все это вре-
мя оселъ разыскивалъ его такъ же точно, какъ онъ
самъ разыскивалъ осла, и что они почти не ѣли и
не пили, пока не отыскали другъ друга.
— У тебя, другъ, есть, сказалъ я, по крайней мѣ-
рѣ одно утѣшеніе въ потерѣ осла: я увѣренъ, что
ты былъ для него милостивымъ хозяиномъ.
— Ахъ! сказалъ горюнъ, я самъ такъ думалъ,
пока онъ былъ живъ; а теперь, какъ онъ умеръ, я
думаю иначе. Боюсь, что черезчуръ тяжело было
ему нести и меня, и мое горе; это-то и сократило
дни бѣдной твари, и боюсь, что мнѣ придется отвѣ-
чать за него.
— Стыдъ человѣчеству! сказалъ я про себя;
еслибъ мы всѣ любили другъ друга, какъ этотъ бѣд-
няга своего осла, то это что нибудь да значило-бъ.
Почтарь.
Наклонъ.
Печаль, въ которую меня повергла исторія бѣд-
няка, требовала нѣкоторой внимательности; но поч-
тарь не проявилъ ни малѣйшей, и пустилъ во всю
прыть по мостовой.
Существо, истомленное до крайности, въ самой
песчаной аравійской степи не такъ сильно жаждетъ
выпить чашку воды, какъ я желалъ спокойнаго и
мѣрнаго движенія, и я возымѣлъ бы высокое мнѣ-
ніе о почтарѣ, еслибъ онъ тронулся со мною, такъ
сказать, задумчивымъ шагомъ. Онъ же, напротивъ,
едва бѣдняга окончилъ свои причитанія, безжа-
61
лостно хватилъ по лошадямъ и пустился съ грохо-
томъ, точно тысяча чертей.
Я кричалъ ему, насколько могъ громко, чтобъ
онъ, ради неба, ѣхалъ потише; но чѣмъ я гром-
че кричалъ, тѣмъ онъ безжалостнѣе погонялъ ло-
шадей.
«Чтобъ чортъ его побралъ съ его рысью!» по-
думалъ я, «онъ будетъ гнать, пока пе разорветъ
моихъ нервовъ въ клочки и не доведетъ меня до
безумнаго бѣшенства, а затѣмъ ужъ поѣдетъ тихо,
чтобъ я почувствовалъ прелесть тихой ѣзды».
Почтарь выполнилъ все это въ точности; пока
онъ доѣхалъ до подножія крутого холма, въ полъ-
лье отъ Нанпона, онъ привелъ меня въ ярость про-
тивъ него, и затѣмъ я пришелъ въ ярость противъ
самого себя за то, что сердился.
Мое положеніе потребовало тогда иного леченія,
и хорошая скачка съ громомъ оказала бы мнѣ на-
стоящую услугу.
— Погоняй же, погоняй, пожалуйста, милый,
сказалъ я.
Почтарь указалъ па холмъ. Тутъ я попробовалъ
воротиться къ исторіи бѣднаго нѣмца и его осла;
но нить была потеряна, п мнѣ такъ же трудно бы-
ло пуститься за нею на поиски, какъ почтарю пу-
ститься вскачь.
— Чтобъ чортъ все побралъ! сказалъ я.—Я вотъ
тутъ сижу и искренно расположенъ, какъ никогда
не былъ человѣкъ, принимать самое худое за луч-
шее, а все идетъ мнѣ наперекоръ.
Хорошо, что есть превосходное утоляющее боль
62
средство, которое предлагаетъ намъ природа; я тот-
часъ же ухватился за него, и заснулъ; и первое,
чтб я услышалъ, просыпаясь, было: Амьенъ.
— Слава Богу! сказалъ я, протирая глаза, вотъ
и городъ, куда поѣхала моя дама.
Амьенъ.
Едва я произнесъ эти слова, какъ меня быстро
обогнала коляска графа де-Л., и въ ней сидѣла его
сестра. Она только успѣла кивнуть мнѣ, какъ зна-
комому, и притомъ особеннымъ образомъ, изъ чего
я заключилъ, что между нами не все еще кончено.
Она оказалась столь же мила, какъ ея взглядъ; не
успѣлъ я поужинать, какъ въ комнату вошелъ
слуга ея брата съ запиской, въ которой стояло, что
она позволяетъ себѣ прислать мнѣ письмо, которое
проситъ меня лично отдать г-жѣ К. — въ первое
же утро, когда мнѣ нечего будетъ дѣлать въ Пари-
жѣ. Она прибавила, что ей" очень жаль,—но умал-
чивала по какому репсЬапі,—что она не разска-
зала мнѣ своей исторіи, и что она за нее остается у
меня въ долгу. И если мой путь будетъ когда либо
лежать черезъ Брюссель, и я не забуду какъ зо-
вутъ ш-ше Ь., — то шайаше Ь. будетъ рада упла-
тить свой долгъ.
— Итакъ, я встрѣчусь съ тобой, прелестный
ангелъ, въ Брюсселѣ! сказалъ я. Вѣдь только сто-
итъ мнѣ проѣхать, на обратномъ пути изъ Италіи,
черезъ Германію въ Голландію, по Фландрской до-
рогѣ, а это крюкъ всего въ десять станцій... но
63
будь пхъ хоть десять тысячъ! Зато, какимъ нрав-
ственнымъ удовольствіемъ увѣнчается мое путе-
шествіе, когда я приму участіе въ горестныхъ слу-
чаяхъ печальной повѣсти, разсказанной такою стра-
далицей! Я увижу ее въ слезахъ, и хотя я и бу-
ду не въ силахъ изсушить ихъ источникъ, все же
я испытаю наслажденіе, утирая ихъ на щекахъ
первой и красивѣйшей изъ женщинъ! и съ плат-
комъ въ рукѣ, я молча просижу подлѣ нея цѣлый
вечеръ.
Въ этомъ чувствѣ не было ничего дурного; а
все же я немедленно упрекнулъ за него мое сердце
въ самыхъ горькихъ и язвительныхъ выраженіяхъ.
Я уже говорилъ читателю, что однимъ изъ стран-
ныхъ даровъ счастія въ моей жизни было то, что
я почти безпрерывно былъ безумно влюбленъ въ
кого нибудь;моя послѣдняя страсть вдругъ погасла
при внезапномъ поворотѣ за уголъ, отъ порыва
ревности, и я снова зажегъ ее у чистаго свѣтиль-
ника Элизы, три мѣсяца назадъ, и при этомъ по-
клялся, что оно не угаснетъ все время, пока я бу-
ду путешествовать. Но къ чему скрывать? Я по-
клялся ей въ вѣчной вѣрности; опа имѣетъ право
на все мое сердце; раздѣлить съ другой мое чув-
ство, значило бы уменьшить его; обнаружить его,
значило бы рисковать имъ, а гдѣ рискъ, такъ воз-
можна и потеря. Н какой отвѣтъ ты дашь тогда,
Йорикъ, сердцу столь вѣрному и полному довѣрія,
столь доброму, нѣжному и снисходительному?
— Нѣтъ, сказалъ я, прерывая самого себя, я не
поѣду въ Брюссель.
64
Но мое воображеніе продолжало работать. Я
вспомнилъ ея взглядъ въ тотъ мигъ нашей раз-
луки, когда ни я, ни она не могли вымолвить: про-
щай! Я взглянулъ на портретъ, который она на-
дѣла на черной лентѣ мнѣ на шею, и покраснѣлъ,
взглянувъ на него. Я готовъ былъ отдать все на
свѣтѣ, чтобъ поцѣловать его, но мнѣ было стыдно.
— П неужто этотъ нѣжный цвѣтокъ, сказалъ я,
сжимая его въ рукахъ, будетъ пораженъ до корня,
и пораженъ, Йорикъ, тобою, кто обѣщалъ сохранить
его на своей груди?
— О, вѣчный источникъ счастія! сказалъ я, опу-
скаясь на колѣни, будь мнѣ свидѣтелемъ, и всѣ
вкушающіе его чистые духи, будьте и вы также мо-
ими свидѣтелями, что я не поѣду въ Брюссель, хотя
бы эта дорога и привела меня на небо, пока Элиза
не поѣдетъ туда со мною!
Въ восторгахъ подобнаго рода, сердце, напере-
коръ уму, всегда наговоритъ слишкомъ много.
Письмо.
Амьенъ.
Счастье не улыбалось Лафлеру; ему пе было уда-
чи въ рыцарскихъ подвигахъ и не представлялось
еще ни одного повода обнаружить свою ревность на
службѣ мнѣ, съ тѣхъ поръ какъ онъ на нее посту-
пилъ, то есть въ теченіе почти сутокъ. Бѣдняга
сгорать отъ нетерпѣнія; приходъ слуги графа Л.
съ письмомъ оказался первымъ удобнымъ случаемъ
для этого, и Лафлеръ ухватился за него. Ради ока-
65
занія чести его господину, онъ увлекъ посланнаго
въ заднюю комнату въ гостинницѣ и угостилъ его
стаканчикомъ, другимъ лучшаго пикардійскаго ви-
на; слуга графа Л., въ отвѣтъ па угощеніе и ради
того, чтобъ не отстать въ вѣжливости отъ Лафлера,
пригласилъ его въ домъ своего барина. Предупре-
дительность Лафлера (его взглядъ служилъ ему пас-
портомъ) вскорѣ заставила всю прислугу въ кухнѣ
смотрѣть на него, какъ па своего человѣка; и бла-
годаря тому, что французъ, какими бы талантами
онъ пи обладалъ, ни мало не стыдится ихъ показы-
вать, не прошло и пяти минутъ, какъ Лафлеръ вы-
нулъ свою флейту и, пустясь въ плясъ съ первой
нотой, увлекъ за собой горничную, метръ-д’отеля,
повара, поваренка, словомъ, всю прислугу, и со-
бакъ, и кошекъ, и вдобавокъ старую обезьяну. По-
лагаю, что ни въ одной кухнѣ не было такъ весело
со временъ всемірнаго потопа.
Ыайаше Ь., проходя изъ комнатъ своего брата въ
свою, услышала, какъ сильно веселятся внизу,и по-
звонила горничную, чтобъ узнать о причинѣ; узнавъ,
что это слуга англійскаго джентельмена такъ раз-
веселилъ всѣхъ своей флейтой, она приказала по-
звать его наверхъ.
Нельзя же было бѣдному малому явиться съ пу-
стыми руками, а потому, подымаясь по лѣстницѣ,
онъ нагрузилъ себя тысячами поклоновъ т-те Ь.
отъ своего господина, прибавилъ къ нимъ цѣлый
рядъ апокрифическихъ вопросовъ насчетъ здоровья
ш-ше Ь. п сказалъ ей, что его господинъ ап ббзев-
ро іг, боясь, что она утомилась отъ путешествія, и
л. стэрдъ, 5
66
въ довершеніе всего, что шонзіепг получилъ пись-
мо, которое шасіате имѣла честь...
— И онъ сдѣлалъ мнѣ также честь, прервала
Лафлера ш-ше Ь., и прислалъ отвѣтъ?
Масіаше <1е-Ь. сказала это такимъ увѣреннымъ
тономъ, что Лафлеръ не посмѣлъ обмануть ея ожи-
даній; онъ затрепеталъ за мою честь, а, можетъ
быть, обезпокоился съ тѣмъ вмѣстѣ и за свою соб-
ственную, какъ человѣка, который могъ поступить
на службу къ господину, способному проступиться
еп ё§аг(І8 ѵіз-а-ѵіз (ГппеГетше! А потому, ко-
гда ш-шеЬ. спросила Лафлера, принесъ ли онъ пись-
мо, онъ отвѣчалъ:
— ОЬ! дп’опі.
И положивъ на полъ шляпу и придерживая кла-
панъ у кармана съ правой стороны лѣвою рукою,
онъ правой рукой сталъ искать письма; затѣмъ то-
же, наоборотъ. ОіаМе! Затѣмъ онъ, обыскавъ всѣ
карманы одинъ за другимъ, не забылъ и карманчи-
ка для часовъ. Резіе! Затѣмъ Лафлеръ выложилъ
все изъ кармановъ на полъ; онъ вынулъ грязный
галстухъ, носовой платокъ, гребень, наконечникъ
отъ бича, ночной колпакъ, затѣмъ заглянулъ въ
шляпу.—0,ие11е ёіопгсіегіе! Онъ забылъ письмо
въ гостинницѣ на столѣ; онъ сейчасъ сбѣгаетъ за
нимъ и вернется черезъ три минуты.
Я только что отужиналъ, какъ вошелъ Лафлеръ,
чтобъ дать отчетъ о своемъ приключеніи; онъ раз-
сказалъ всю исторію просто, какъ она случилась; и
прибавилъ только, что если шопзіепг забылъ (раг
ііазагіі) написать отвѣтъ шаііате, то обстоя-
67
тельства дозволяютъ ему исправить этотъ Ганх
раз. Если же нѣтъ, то пусть все остается попреж-
нему.
Я не былъ вполнѣ увѣренъ, какъ слѣдовало по-
ступить по правиламъ этикета: писать или не
писать; но если мнѣ слѣдовало написать, то и са-
мому чорту не за что было бы разсердиться; то была
простая служебная ревность къ моей чести со сто-
роны благорасположеннаго ко мнѣ человѣка; посту-
пая такъ, онъ могъ, конечно, попасть не на ту до-
рогу и поставить меня въ затрудненіе, но его серд-
це въ этомъ было не виновно; мнѣ не предстояло
никакой необходимости писать, и самое главное,
Лафлеръ вовсе не имѣлъ вида человѣка, поступив-
шаго дурно.
— Все это прекрасно, Лафлеръ, сказалъ я.
Этого было достаточно. Лафлеръ, какъ молнія
вылетѣлъ изъ комнаты и воротился съ перомъ, чер-
нилами и бумагой въ рукахъ; подойдя къ столу,
онъ сложилъ ихъ возлѣ меня съ такимъ восторгомъ
въ лицѣ, что я не могъ удержаться и взялся за
перо.
Я нѣсколько разъ принимался за письмо и, хотя
мнѣ нечего было ей сказать, и это «ничто» могло
быть выражено полдюжипой строкъ, я съ полдюжи-
ны разъ на разные лады начиналъ письмо и ни од-
нимъ не былъ доволенъ. .
Кратко, я былъ въ нерасположеніи писать.
Лафлеръ вышелъ и принесъ воды въ стаканѣ,
чтобъ разбавить мнѣ чернила; затѣмъ онъ сходилъ
за пескомъ и сургучемъ. Ничто не помогало; я пи-
68
садъ, и зачеркивалъ, и рвалъ, и жегъ, и снова на-
чиналъ писать.
— Ье (ІіаЫе і’ешрогіе! сказалъ я на половину
самому себѣ, я не могу написать этого проклятаго
письма.
И, говоря это, я съ отчаянія бросилъ перо.
Едва я бросилъ перо, какъ Лафлеръ самымъ по-
чтительнымъ образомъ подошелъ къ столу и, тыся-
чу разъ извиняясь въ той вольности, которую поз-
воляетъ себѣ, сказалъ, что у него есть письмо бара-
банщика ихъ полка къ женѣ капрала, которое, какъ
онъ смѣетъ думать,подойдетъ къ настоящему случаю.
Я дозволилъ бѣдному малому удовлетворить свою
фантазію.
— Пожалуйста, покажи же его, сказалъ я.
Лафлеръ немедленно вытащилъ небольшой за-
саленный бумажникъ, весь набитый письмецами и
любовными записочками въ самомъ жалкомъ со-
стояніи, и положилъ его на столъ; затѣмъ, развя-
завъ шнурокъ, чѣмъ они были связаны, пересмо-
трѣлъ ихъ одно за другимъ, пока добрался до иско-
маго письма.
— Ьа ѵоііа, сказалъ онъ, всплеснувъ рука-
ми и развернувъ письмо, положилъ передо мною,
и пока я читалъ, отступилъ на три шага отъ стола.
• Письмо.
Маёаше!
Іе зніз рёпёігё бе Іа боніепг Іа рінз ѵіѵе, еі гесініі
еп шёше іешрз ап дёзевроіг раг се геіопг ішргеѵп
69
дп сарогаЦпі геші поіге епігеѵие сіе се зоіг Іа сЬозе
Й топсіе Іа ріиз ітроззіЫе.
Маіз ѵіѵе Іа ]оіе! еі іоиіе Іа тіеппе зега бе реп-
зег а ѵопз.
Ь’атоиг п’езі гіеп запз зепіітепіз.
Еі 1е зепіітепі езі епсоге тоіпз запз атоиг.
Оп діі ди’оп пе (іоіі ]атаіз зе (Іёзезрёгег.
Оп <1іі апззі дие М. 1е сарогаі топіе Іа §аг<іе тег-
сгесіі: аіогз се зега топ іоиг.
СЬасип а зоп іопг.
Еп аііепйапі—ѵіѵе Гатоиг! еі ѵіѵе Іа Ьа§аіе1Іе.
й зпіз, Майте, аѵес іоиз Іез зепіітепіз Іез ріпз
гезресіпепх еі Іез ріпз іепёгез, іопі а ѵопз.
Іадпез Косдие*).
Стоило только замѣнить капрала графомъ, и ни-
чего не говорить относительно караула въ среду,—
и письмо оказывалось ни хорошо, ни дурно. Чтобъ
доставить удовольствіе бѣдному малому, который
дрожалъ за мою честь и за свою собственную, и за
*) Сударыня, я проникнутъ самой сильной печалью, и въ
то же время приведенъ въ отчаяніе внезапнымъ возвращеніемъ
капрала, которое превращаетъ наше свиданіе сегодня вечеромъ
въ самую невозможную на свѣтѣ вещь. Но, да здравствуетъ ра-
дость! а моя будетъ состоять въ томъ, чтобъ думать о васъ. Лю-
бовь ничто безъ чувства, а чувство безъ любви меньше. Го-
ворятъ, что никогда не слѣдуетъ отчаиваться.—Говорятъ так-
же, что г. капралъ въ среду пойдетъ въ Нараулъ; тогда наста-
нетъ мой чередѣ. У всякаго свой чередъ. Въ ожиданіи,—
да здравствуетъ любовь! и да здравствуетъ шалость!
Пребываю, съ почтительнѣйшими и нѣжнѣйшими чув-
ствами, весь вашъ Жакъ Рокъ.
70
честь своего письма, — я снялъ съ него сливки и,
взбивъ ихъ по своему, запечаталъ письмо и ото-
слалъ съ Лафлеромъ къ шасіате бе-Ь. На слѣдую-
щее утро мы отправились въ дальнѣйшій путь въ
Парижъ.
Парижъ.
Тому, кто можетъ поддержать свое достоинство
посредствомъ экипажа и расталкивать всѣхъ пе-
редъ собою при помощи полдюжины лакеевъ и па-
ры поваровъ, — тому отлично въ такомъ городѣ,
какъ Парижъ; онъ можетъ разгуливать гдѣ угодно.
Но для бѣднаго принца, у котораго слаба кава-
лерія и чья пѣхота не свыше одного человѣка, луч-
ше оставить’поле сраженія и прославиться въ сво-
емъ кабинетѣ, если только ему удастся взойти въ
него; я говорю взойти, ибо, чтб бы ни думали о
томъ многіе, нѣтъ средства опуститься перпенди-
кулярно между ними и сказать: Ме ѵоісі, шез
епГапіз,—я здѣсь.
Сознаюсь, что мои первыя ощущенія, когда я
остался наединѣ, въ своей комнатѣ въ гостинницѣ,
были далеко не столь лестнаго свойства, какъ я
предполагалъ. Я важно подошелъ къ окну въ за-
пыленномъ черномъ кафтанѣ и, глянувъ на улицу,
увидѣлъ, что всѣ, въ желтомъ, голубомъ и зеленомъ
одѣяньи, несутся па зовъ удовольствія. Старики со
сломанными копьями и въ шлемахъ съ потерянны-
ми наличниками; молодые въ блестящихъ, сіяющихъ
какъ солнце латахъ, украшенные самыми пестры-
71
ми перьями Востока,—и всѣ, всѣ, ломая копья, какъ
заколдованные рыцари старинныхъ турнировъ, ра-
ди славы и любви.
— Ахъ, бѣдный Йорикъ! вскричалъ я,—что тебѣ
тутъ дѣлать? Въ этой блестящей сумятицѣ, при пер-
вой же сшибкѣ, ты будешь превращенъ въ атомъ;
ищи, ищи какой нибудь извилистой алейки, съ вер-
тящейся рогаткой у входа, куда не заѣзжала ка-
рета, гдѣ не видали блеска факела; тамъ ты мо-
жешь отвести душу въ сладостной бесѣдѣ съ ка-
кой нибудь гризеткой, женою цирульника, и по-
пасть въ подобное же общество!..
— Нѣтъ, скорѣй я погибну, чѣмъ поступлю такъ!
сказалъ я, вынимая письмо, которое слѣдовало от-
дать шасіате <1е В.—Первымъ дѣломъ я отправлюсь
къ этой дамѣ.
И, позвавъ Лафлера, я приказалъ ему сходить
за цирульникомъ, и затѣмъ, воротясь, вычистить
мнѣ платье.
Парикъ.
Парижъ.
Цирульникъ, придя, рѣшительно отказался имѣть
какое либо дѣло съ моимъ парикомъ; онъ оказался
или выше, или ниже его искусства; мнѣ ничего не
оставалось, какъ купить новый, по его выбору.
— Но я боюсь, дружокъ, сказалъ я, что этотъ
локонъ распустится.
— Погрузите его въ океанъ, онъ и тогда не рас-
пустится, отвѣчалъ цирульникъ.
72
Однако,'подумалъ я, па какой большой аршипъ
мѣряютъ все въ этомъ городѣ! Крайній предѣлъ
идей англійскаго парикмахера не зашелъ бы далѣе:
«окуните его въ кадку съ водой!» Какая разница!
время, по сравненію съ вѣчностью!
Сознаюсь, я самъ не терплю холодныхъ размы-
шленій, а равно и пораждающихъ ихъ тщедушныхъ
идей; я самъ до того пораженъ великими явленія-
ми природы, что еслибъ то зависѣло отъ меня, я
никогда бы не бралъ для сравненія предмета ниже,
по меньшей мѣрѣ, горы. Противъ французскаго вы-
спренняго выраженія въ настоящемъ случаѣ един-
ственно можно сказать, что величіе болѣе заклю-
чается въ словѣ, чѣмъ въ самомъ предметѣ. Несо-
мнѣнно, океанъ возбуждаетъ въ насъ великія идеи;
но Парижъ лежитъ глубоко въ материкѣ, и мало
вѣроятія, чтобъ я проскакалъ сотню миль на поч-
товыхъ ради производства опыта. И такъ, слова
парижскаго цирульника ничего не значатъ.
Конечно, кадка съ водой, поставленная рядомъ
съ неизмѣримой глубиной, представляется въ рѣчи
весьма жалкой фигурой; но слѣдуетъ замѣтить, что
она имѣетъ одно преимущество, именно то, что на-
ходится въ сосѣдней котнатѣ, и въ ней правду от-
носительно локона можно испытать въ одно мгно-
веніе, безо всякихъ хлопотъ.
По чистой правдѣ, и по самомъ добросовѣстномъ
разсмотрѣніи дѣла, французское выраженіе
обѣщаетъ больше, чѣмъ въ состояніи вы-
полнить.
Мнѣ кажется, что въ подобныхъ безсмыслен-
73
ныхъ мелочахъ легче усмотрѣть точные отличи-
тельные признаки національныхъ характеровъ,
чѣмъ въ самыхъ важныхъ государственныхъ дѣ-
лахъ, гдѣ великіе люди всѣхъ народовъ колобро-
дятъ и болтаютъ до того на одинъ ладъ, что я за
выборъ между ними не дамъ и девяти пенсовъ.
Цирульникъ провозился со мною такъ долго, что
стало уже поздно и думать отправиться въ тотъ же
вечеръ съ письмомъ къ шабате <1е К.; во когда
человѣкъ одѣтъ для того, чтобъ выйти, то размы-
шленія не много значатъ, и я, записавъ въ книжкѣ
названіе гостиницы «Модена»*), гдѣ я остановил-
ся, вышелъ, самъ не зная куда пойду.
— Я объ этомъ подумаю по дорогѣ, сказалъ я.
Пульсъ.
Парижъ.
Хвала тебѣ, милая житейская привѣтливость! ты
сглаживаешь намъ путь жизни. Какъ грація и кра-
сота съ перваго взгляда зарождаютъ склонность къ
любви, такъ ты отворяешь дверь и впускаешь въ
домъ странника.
— Пожалуйста, тайаше, сказалъ я, будьте до-
бры и скажите, какъ мнѣ пройти къ Орёга-Со-
ш і д и е?
— Съ большимъ удовольствіемъ, шонзіенг, от-
вѣчала она, кладя свою работу въ сторону.
*) Въ прежней улицѣ ДасоЬ. Комическая опера помѣщалась
тогда въ улицѣ Мапсопзеіі.
74
По дорогѣ, я заглянулъ въ полдюжины лавокъ,
отыскивая лицо, которое не обезпокоилось бы отъ
такого спроса; наконецъ, это мнѣ понравилось, и я
вошелъ.
Она сидѣла на 'низенькомъ стульцѣ въ глубинѣ
лавки, напротивъ двери, и вышивала манжеты.
— Тгёз-ѵоіопііегз, съ большимъ удовольствіемъ,
сказала она и, положивъ свою работу на стулъ ря-
домъ, встала съ низенькаго стульца, на которомъ
сидѣла, съ такимъ привѣтливымъ движеніемъ и
взглядомъ, что еслибъ мнѣ пришлось издержать у
нея пятьдесятъ луидоровъ, то и тогда бы я ска-
залъ: «что за миляя женщина».
— Вамъ, шопзіепг, сказала она, подходя со мною
къ дверямъ лавки и указывая по какой дорогѣ мнѣ
слѣдуетъ идти, вамъ надо сперва повернуть налѣ-
во, шаіз ргепех §аг<іе, тамъ два поворота; пожалуй-
ста, поверните во вторую улицу; пройдя по ней не-
много, вы увидите церковь *) и, миновавъ ее, потру-
дитесь повернуть прямо направо, и вы дойдете до
Новаго моста (Ропі-НепГ), черезъ который вамъ
придется перейти, а тамъ ужъ всякій доставитъ се-
бѣ удовольствіе и укажетъ вамъ дорогу.
Она трижды повторила свои наставленія, и въ
третій разъ съ той же добродушной терпѣливостью,
какъ и въ первый; если тонъ и манеры имѣютъ зна-
ченіе,. а они несомнѣнно имѣютъ его для всѣхъ,
кромѣ закрытыхъ для того сердецъ, то она, каза-
*) Коллегія Четырехъ Націй (СоПё^е ёее (^паіге-Маііопз) те-
перь Академія (Ь’Іпвіііиі).
75
лось, дѣйствительно интересовалась тѣмъ, чтобъ я
не сбился съ дороги.
Не хочу и думать, чтобъ въ томъ впечатлѣніи,
которое произвела на меня ея привѣтливость, уча-
ствовала женская красота, хотя она и была пре-
лестнѣйшей гризеткой, какую, кажется, мнѣ только
приходилось видѣть; я помню одно: что когда я го-
ворилъ ей, какъ много ей обязанъ, то смотрѣлъ ей
прямо въ глаза, и повторилъ свою благодарность
столько же разъ, сколько она свои наставленія.
Не успѣлъ я отойти отъ лавки и десяти шаговъ,
какъ почувствовалъ, что забылъ до послѣдней бу-
квы все, что она сказала; тогда, оглянувшись на-
задъ, и видя, что она все еще стоитъ у дверей лав-
ки, какъ бы слѣдя, пойду ли я по настоящей доро-
гѣ, или нѣтъ, я воротился, и спросилъ ее: куда слѣ-
дуетъ повернуть въ нервый разъ, направо или на-
лѣво, потому что я рѣшительно забылъ.
— Возможно ли? спросила она, полусмѣясь.
— Весьма возможно, отвѣчалъя,—когдамужчина
больше думаетъ оженщинѣ,чѣмъ о ея добромъсовѣтѣ.
То была сущая правда, и она приняла ее, какъ
женщины вообще принимаютъ должную имъ дань,
съ легкимъ поклономъ.
— Айепйег, сказала она, дотрогиваясь до моей
руки, чтобъ удержать меня и, позвавъ мальчика изъ
комнаты за лавкой, велѣла ему завернуть въ па-
кетъ перчатки.— Я только что хотѣла послать его,
сказала она,—въ тотъ кварталъ съ пакетомъ, и ес-
ли вамъ угодно подождать, то онъ будетъ готовъ
черезъ минуту и проводитъ васъ до мѣста.
76
И такъ, я вошелъ вслѣдъ за нею въ лавку, какъ
бы имѣя намѣреніе присѣсть; я взялъ манжеты,
которыя она положила на стулъ; она сѣла на свое
низенькое стульце, и я тотчасъ же сѣлъ подлѣ нея.
— Онъ будетъ готовъ черезъминуту,сказалаона.
— И въ эту минуту, отвѣчалъ я,—я весьма же-
лалъ бы отплатить какимъ нибудь вѣжливымъ по-
поступкомъ за всѣ ваши любезности. Случайно вся-
кій можетъ оказаться благожелательнымъ по отно-
шенію къ другому, но у тѣхъ, кто постоянно вы-
казываетъ благожелательность, она составляетъ
принадлежность темперамента. И конечно, доба-
вилъ я,—если та же самая кровь, которая исходитъ
изъ сердца, достигаетъ до конечностей (тутъ я
взялъ ее за запястье), то я увѣренъ, что у васъ
пульсъ бьется лучше, чѣмъ у какой другой женщи-
ны на свѣтѣ.
— Что-жъ, пощупайте его, сказала она, протя-
гивая руку.
Я положилъ шляпу на полъ, взялъ кисть ея ру-
ки въ одну руку, и наложилъ на артерію два пер-
вые пальца другой.
О, еслибъ небесамъ было угодно, мой дорогой
Евгеній, чтобъ ты проходилъ мимо, и увидалъ какъ
я сижу въ черномъ кафтанѣ и съ мрачнымъ выра-
женіемъ считаю, одно за другимъ, біенія пульса,
съ такимъ же благоговѣніемъ, какъ еслибъ я слѣ-
дилъ за ходомъ горячечнаго кризиса! Какъ бы ты
посмѣялся, и какихъ бы наговорилъ нравоученій
по поводу моего новаго занятія. А ты бы и посмѣ-
ялся, и поразглагольствовалъ!
77
— Повѣрь мнѣ, дорогой Евгеній, отвѣтилъ бы
ятебѣ,—на свѣтѣ есть занятія хуже чѣмъ щупанье
пульса у женщины.
— Но у гризетки! сказалъ бы ты,—и притомъ въ
открытой лавкѣ, Йорикъ!
— Тѣмъ лучше: ибо, Евгеній, когда мои намѣ-
ренія прямы, то мнѣ все равно, хотя бы цѣлый
свѣтъ видѣлъ какъ я щупаю пульсъ.
Мужъ.
Парижъ.
Я насчиталъ двадцать біеній, и быстро подви-
гался къ сороковому, какъ ея мужъ нежданно во-
шелъ изъ задней комнаты въ лавку, и сбилъ меня
нѣсколько со счета. Она сказала, что это только ея
мужъ, и я принялся отсчитывать новые два де-
сятка.
— Мопзіепг такъ добръ, замѣтила она, когда
тотъ проходилъ мимо насъ,—что взялъ на себя
трудъ пощупать мнѣ пульсъ.
Мужъ снялъ шляпу и, кланяясь мнѣ, сказалъ,
что я оказываю ему слишкомъ большую честь; про-
говоривъ это, онъ надѣлъ шляпу и вышелъ.
— Боже мой! сказалъ я про себя по его уходѣ,—и
этотъ человѣкъ можетъ быть мужемъ этой жен-
щины?
Пусть тѣ немногіе, кто знаетъ, каковы были ос-
нованія моего восклицанія, не посѣтуютъ на то,
что я изъясню ихъ тѣмъ, которые того не знаютъ.
Въ Лондонѣ, лавочникъ и лавочница кажутся
78
одной костью и одной плотью; по отношенію къ
различнымъ умственнымъ и тѣлеснымъ способно-
стямъ, преимущество бываетъ то у одного, то у
другой; по, вообще, они вровень другъ другу и
прилажены другъ къ другу такъ, какъ и должны
быть мужъ и жена.
Въ Парижѣ врядъ ли есть два болѣе противопо-
ложные рода существъ: законодательная и испол-
нительная власти въ лавкѣ не зависятъ отъ мужа,
а потому онъ рѣдко въ нее заглядываетъ; онъ си-
дитъ, не входя ни съ кѣмъ въ сношенія, въ ка-
комъ нибудь угрюмомъ и мрачномъ чуланѣ, въ кол-
пакѣ изъ бумажныхъ охлопковъ,—такимъ же гру-
бымъ сыномъ природы, какимъ она его создала.
Геній народа, салическій только въ монархіи*),
вполнѣ уступилъ эту отрасль, со множествомъ дру-
гихъ, женщинамъ; благодаря постояннымъ сноше-
ніямъ, съ утра до ночи, съ покупателями всякаго
чина и вида, у женщинъ, какъ у булыжниковъ, ко-
торые долго бы трясли въ мѣшкѣ, при помощи дру-
жескихъ столкновеній, стерлись всѣ шероховатости
и острые углы, и онѣ не только округлились и ста-
ли гладкими, но нѣкоторыя изъ нихъ отшлифова-
лись, какъ брилліанты. А шопзіепгіе шагі не
много лучше камня на мостовой.
Истинно, истинно, человѣкъ! не добро тебѣ си-
дѣть одному. Ты созданъ для общительности и нѣж-
ныхъ сношеній, и доказательствомъ тому служитъ
*) По салическому закону женщина не можетъ наслѣдовать
престола.
79
проистекающее отъ нихъ усовершенствованіе на-
шей природы.
— ' ?акъ же онъ бьется, шопзіепг? спросила она.
— Съ тою именно благожелательностью, съ ка-
кой я и ожидалъ, отвѣчалъ я, спокойно глядя ей
въ глаза.
Опа хотѣла въ отвѣтъ сказать мнѣ какую-то
любезность, но въ лавку вошелъ мальчикъ съ пер-
чатками.
— Аргороз, сказалъ я, и мнѣ нужна пара пер-
чатокъ.
Перчатки.
Парижъ.
При этихъ словахъ хорошенькая гризетка вста-
ла, и зайдя за прилавокъ, достала свертокъ и раз-
вязала его; я сталъ противъ нея; всѣ оказались ве-
лики. Хорошенькая гризетка мѣрила ихъ пару за
парой по моей рукѣ; но размѣръ отъ того не измѣ-
нялся. Она попросила, чтобъ я примѣрилъ пару, ко-
торая была меньше всѣхъ. Она держала перчатку
открытой; моя рука мигомъ просунулась въ нее.
— Не годится, сказалъ я, слегка покачивая го-
ловой.
— Нѣтъ, сказала она, дѣлая то же.
При обмѣнѣ взглядами порой встрѣчается такое
простоватое лукавство, въ которомъ прихотливость
и умъ, серьезность и безсмыслица смѣшиваются до
того, что, если спустить съ цѣпи всѣ языки Вави-
лонскаго столпотворенія, то и они не въ силахъ
80
его выразить; взгляды эти сообщаются и схваты-
ваются столь мгновенно, что почти нельзя рѣшать,
съ которой стороны идетъ зараза. Пусть рѣчистый
человѣкъ распространится объ этомъ па цѣлыя
страницы; пока довольно повторить, что перчатки
не годились. И мы оперлись руками о конторку; она
была узка, и между нами могла умѣститься только
пачка перчатокъ.
Хорошенькая гризетка смотрѣла на перчатки, за-
тѣмъ въ сторону въ окно, потомъ опять на перчат-
ки, и затѣмъ на мепя. Мнѣ не хотѣлось прерывать
молчанія, и я слѣдовалъ ея примѣру; такимъ обра-
зомъ, я глядѣлъ на перчатки, затѣмъ на окно, по-
томъ на перчатки, и затѣмъ на нее. П такъ далѣе,
поочередно.
Я чувствовалъ, что при всякой новой атакѣ несу
чувствительную потерю; у нее были живые черные
глаза, и она стрѣляла ими сквозь такія длинныя и
шелковистыя рѣсницы съ такой проницательно-
стью, что заглядывала мнѣ въ самое сердце и вну-
тренности. Какъ то ни покажется странно,но я дѣй-
ствительно чувствовалъ это.
— Все равно, сказалъ я, взявъ ближайшія ко
мнѣ двѣ пары, и пряча ихъ въ карманъ.
Я былъ увѣренъ, что хорошенькая гризетка за-
просила съ меня только по ливру за пару свыше
цѣны. Мнѣ хотѣлось, чтобъ она запросила еще лиш-
ній ливръ, и я ломалъ голову, какъ бы это устроить.
— Неужели выдумаете, шопсЬегтопзіепг,
сказала опа, обманываясь насчетъ моего смущенія,
—что я могу запросить лишнее су съ иностранца,при-
81
томъ съ того, кто оказалъ мнѣ честь своимъ довѣ-
ріемъ скорѣй изъ вѣжливости, чѣмъ нуждаясь въ
перчаткахъ? ЙГенсгоуег-ѵоиз сараЫе?
— О, конечно, нѣтъ, отвѣчалъ я,—но если бы вы
и были на то способны, то все равно, вы доставили
бы мнѣ удовольствіе.
И, положивъ деньги ей на ладонь, я поклонился
ей ниже, чѣмъ обыкновенно кланяются лавочницамъ,
и вышелъ; мальчикъ съ пачкой пошелъ за мною.
Переводъ.
Парижъ.
Въ ложѣ, куда меня помѣстили, сидѣлъ только
любезный старый французскій офицеръ. Я люблю
военныхъ не только потому, что уважаю человѣка,
чей нравъ смягчается отъ рода занятій, которые
способны дурного сдѣлать еще хуже, но потому еще,
что я зналъ когда-то одного... его уже нѣтъ; но по-
чему же мнѣ не защитить отъ насилія страницы,
написавъ на ней его имя и объявивъ міру, что то
былъ капитанъ Товія Шэнди, самый дорогой изъ
моихъ друзей и духовныхъ овецъ, о чьемъ человѣ-
колюбіи я не могу вспомнить и теперь, когда уже
прошло такъ много времени со дня его смерти, безъ
того, чтобъ слезы не брызнули изъ моихъ глазъ*).
*) Товія Шэнди одно изъ дѣйствующихъ лицъ въ романѣ
Стэрна; доброта капитана лучше всего характеризуется тѣмъ,
что онъ, долго прогонявшись съ прострѣленной ногой ва надоѣ-
давшей ему мухой, поймавъ, выпустилъ ее въ окно, замѣтивъ,
что въ мірѣ довольно мѣста, чтобъ имъ больше не встрѣчаться.
Пер.
Л. СТЭРНЪ. 6
82
Благодаря ему, я чувствую пристрастіе ко всему
корпусу ветерановъ; и такъ, перешагнувъ черезъ
двѣ заднія скамейки, я помѣстился возлѣ него.
Старый офицеръ въ большихъ очкахъ внима-
тельно читалъ брошюру, быть можетъ оперное ли-
бретто. Какъ только я усѣлся, онъ снялъ очки и,
спрятавъ ихъ въ футляръ, положилъ и ихъ, и книж-
ку въ карманъ. Я приподнялся и поклонился ему.
Переведите это на какой угодно образованный
языкъ, и смыслъ будетъ таковъ:
«Вотъ въ ложу вошелъ бѣдный иностранецъ;
онъ, повидимому, никого не знаетъ, и врядъ ли съ
кѣмъ познакомится, даже проживъ семь лѣтъ въ
Парижѣ, если всякій, къ кому онъ ни подойдетъ,
не сниметъ съ носа очковъ; это значило бы захлоп-
нуть прямо у него передъ носомъ дверь къ разгово-
ру, и поступить съ нимъ грубѣе нѣмца».
Французскій офицеръ могъ бы все это высказать
вслухъ, и поступи онъ такъ, я со своей стороны пе-
ревелъ бы свой поклонъ на французскій языкъ, и
сказалъ бы ему, что «я весьма тронутъ его внима-
ніемъ, и благодарю его тысячу разъ».
Ничто такъ не помогаетъ успѣхамъ общительно-
сти, какъ мастерство въ этого рода скорописи и
быстрая передача словами извѣстныхъ оборотовъ
во взглядахъ ижестахъ, со всѣми ихъ измѣненіями
и оттѣнками.' Что касается меня, то въ силу дол-
гой привычки, я дѣлаю это механически и, гуляя
по лондонскимъ улицамъ, все время занимаюсь та-
кого рода переводомъ; не разъ случалось мнѣ стоять
позади кружка людей, которые не обмѣнивались и
83
тремя словами, а я уносилъ до двадцати разгово-
ровъ, которые могъ бы прекрасно записать, и под-
твердить подъ присягой.
Разъ вечеромъ, въ Миланѣ, я отправился на кон-
цертъ Мартини, и только что хотѣлъ войти въ за-
лу, какъ маркизина ди-Ф. стремительно вышла изъ
нея; она почти наскочила па меня, раньше чѣмъ я
ее увидѣлъ, и я отскочилъ въ сторону, чтобъ про-
пустить ее. Она сдѣлала то же, и въ ту же сторону:
такимъ образомъ, мы стукнулись головами; она тот-
часъ же двинулась въ другую сторону, чтобъ прой-
ти. Со мной случилось то же несчастіе, что съ нею,
именно я отскочилъ въ ту же сторону и вновь заго-
родилъ ей проходъ. Мы оба уклонились въ другую
сторону, и затѣмъ назадъ, и такъ далѣе. Это было
смѣшно, мы оба покраснѣли до невозможности, по-
ка я наконецъ не сдѣлалъ того, съ чего слѣдовало
начать: я сталъ какъ пень, и маркизина уже не
встрѣтила препятствія. Я не могъ войти въ залу,
пока не извинился передъ нею,по крайней мѣрѣ,тѣмъ,
что подождалъ и прослѣдилъ за нею глазами до кон-
ца корридора. Она дважды оглянулась, и шла ближе
къ стѣнѣ, какъ бы желая дать проходъ тѣмъ, кото-
рые подымались по лѣстницѣ въ залу.
— Нѣтъ, сказалъ я,—мой переводъ не годится:
маркизина имѣетъ право па самое высшее извиненіе,
на какое я только способенъ, и она даетъ мнѣ къ
тому возможность.
И я побѣжалъ, и попросилъ у нея извиненія за
затрудненіе, въ которое ее поставилъ, сказавъ, что
намѣревался уступить ей дорогу. Она отвѣчала, что
6*
84
имѣла то же намѣреніе по отношенію ко мнѣ, и мы
взаимно поблагодарили другъ друга. Она стояла на
верху лѣстницы и, не видя подлѣ нея чичисбея, я
просилъ у нея позволенія проводить ее до кареты.
Мы стали спускаться, останавливаясь черезъ ка-
ждыя три ступени, чтобъ поговорить о концертѣ и
о нашемъ приключеніи.
— Честное слово, шабаше сказалъ я, подса-
живая ее въ карету,—я сторонился шесть разъ, чтобъ
дать вамъ возможность выйти изъ залы.
— А я шесть разъ, чтобъ дать вамъ возможность
войти, отвѣчала она.
— И я желаю отъ души, чтобъ вы сдѣлали то же
въ седьмой разъ, сказалъ я.
— Отъ всего сердца, сказала она, пропуская меня.
Жизнь слишкомъ коротка, чтобъ застаиваться
на формальностяхъ; я тотчасъ же влѣзъ въ карету,
и она увезла меня къ себѣ. Что касается до концер-
та, то полагаю, что св. Цецилія*), которая вѣроятно
тамъ присутствовала, знаетъ о немъ больше моего.
Что же до связи, которая возникла изъ сказан-
наго «перевода», то опа доставила мнѣ больше удо-
вольствія, чѣмъ всѣ другія, какія только я имѣлъ
честь завязать въ Италіи.
Карликъ.
Парижъ,
Я никогда въ жизни не слышалъ, чтобъ кто ни-
будь замѣтилъ это, кромѣ одного лица; кто именно
*) Покровительница музыки.
85
это замѣтилъ, вѣроятно, выяснится въ этой главѣ.
И такъ, должны быть какія нибудь основанія, что
я, взглянувъ на партеръ безо всякаго преду-
бѣжденія, былъ пораженъ необъяснимой игрой при-
роды, создавшей такое количество карликовъ. Не-
сомнѣнно, въ извѣстныя времена она забавляется
почти въ каждомъ уголкѣ вселенной; но въ Парижѣ
ея забавамъ нѣтъ конца. Богиня, повидимому, так-
же весела, какъ и умна.
Перенесясь мысленно изъ Орёга Сошідпе, я сталъ
мѣрить всѣхъ встрѣчавшихся мнѣ на улицѣ. Печаль-
ное занятіе! особенно, когда ростъ чрезмѣрно малъ,
лицо чрезмѣрно смугло, глаза живые, носъ длин-
ный, зубы бѣлы, челюсть выдается...
Видѣть такое множество несчастныхъ, выкину-
тыхъ силой обстоятельствъ изъ своего класса и от-
брошенныхъ на самый край другого, который мнѣ
тяжело назвать!... Натри человѣка одинъ пигмей!..
Одни отъ того, что голова пострадала отъ англій-
ской болѣзни и на спинѣ горбъ; другіе отъ того, что
ноги кривы; на третьихъ Природа наложила руку
и они перестали рости на шестомъ или седьмомъ
году; четвертые отлично и естественно сложены,
но похожи на карликовыя яблони: имъ съ самаго
начала и основанія не суждено быть выше.
Путешественникъ-медикъ можетъ приписать это
плохимъ бандажамъ; путешественникъ, страдаю-
щій сплиномъ—недостатку воздуха, а любознатель-
ный путешественникъ, ради подтвержденія систе-
мы, можетъ вымѣрить высоту ихъ домовъ, узкость
ихъ улицъ, а равно на сколькихъ квадратныхъ фу-
86
тахъ, въ шестомъ и седьмомъ этажѣ, ѣдятъ и спятъ
вмѣстѣ многочисленные члены буржуазнаго семей-
ства. Я, впрочемъ, вспоминаю, что мистеръ Шэнди
старшій, который все объяснялъ по-своему, завѣ-
рялъ, будто дѣтей, какъ и другихъ животныхъ,
можно выростить почти до любого роста, только бы
они явились въ должномъ видѣ на свѣтъ, но что
бѣда въ томъ, что парижане такъ сбиты въ кучу,
что у нихъ не хватаетъ мѣста для выводки дѣтей.
— По-моему, говорилъ онъ, это не значитъ выво-
дить кого нибудь; это значитъ ничего не выводить.
— Нѣтъ, продолжалъ онъ, надбавляя доказа-
тельствъ,—это хуже, чѣмъ ничего не выводить, ко-
гда послѣ двадцати или двадцати пяти лѣтъ нѣж-
нѣйшихъ заботъ и потребленія самыхъ питатель-
ныхъ веществъ, въ концѣ концовъ они все-таки
выйдутъ не выше моей ноги.
Мистеръ Шэнди былъ очень малъ ростомъ, а по-
тому выразиться сильнѣе невозможно.
Я пишу не ученое разсужденіе, а потому даю то
рѣшеніе вопроса, которое самъ встрѣтилъ, и до-
вольствуюсь единственнно правдивостью замѣча-
нія, которое подтверждается въ Парижѣ на всякой
улицѣ и во всякомъ переулкѣ. Я какъ-то шелъ по
улицѣ, которая ведетъ отъ Карусели къ Палэ-
Роялю, и замѣтилъ, въ какомъ затрудненіи нахо-
дится маленькій мальчикъ, благодаря бѣжавшему
по срединѣ ея ручью; я взялъ мальчика за руку и
помогъ ему перейти. Приподнявъ его головку, чтобъ
взглянуть ему въ лицо, я увидѣлъ, что ему около
сорока.
87
— Все равно, сказалъ я,—какая нибудь добрая
душа также поможетъ мнѣ, когда мнѣ будетъ де-
вяносто.
У меня въ душѣ есть какое-то побужденьице,
заставляющее меня сочувствовать этимъ малень-
кимъ поблеклымъ существамъ нашего рода, у ко-
торыхъ не хватаетъ ни роста, ни силы, чтобы вый-
ти въ люди. Я не могу выносить, когда вижу, что
ихъ тончатъ подъ ногами, и едва я усѣлся подлѣ
стараго французскаго офицера, какъ мое негодова-
ніе было возбуждено происшествіемъ въ этомъ ро-
дѣ какъ-разъ подъ нашей ложей.
Въ концѣ креселъ, между ними и первой боковой
ложей, есть небольшое мѣстечко, гдѣ находятъ
убѣжище зрители всякаго званія, когда театръ по-
лонъ. Хотя тутъ стоятъ такъ же, какъ въ партерѣ*),
но платится какъ за кресла. Бѣдное беззащитное
созданьице такого рода какимъ-то образомъ по-
пало въ это злополучное мѣсто; въ театрѣ было
очень жарко, а его окружали существа на два съ
половиною фута выше его. Карлику невыразимо
доставалось со всѣхъ сторонъ; но больше всего его
безпокоилъ высокій мясистый нѣмецъ ростомъ фу-
товъ въ семь; онъ стоялъ какъ-разъ между нимъ и
*) Мѣста за креслами; теперь въ Парижѣ во Французскомъ
театрѣ тутъ устроены скамьи, но въ Вѣнѣ зрители помѣща-
ются стоя, по крайней мѣрѣ такъ было лѣтъ двадцать на-
задъ. Партеромъ это мѣсто называется потому, что въ старину
тутъ не было пола. Наши «кресла» во Франціи зовутся «ор-
кестромъ >, а въ Вѣнѣ—«паркетомъ».
Пѳр.
88
возможностью видѣть сцену или актеровъ. Бѣдный
карликъ всячески старался хоть глазкомъ взгля-
нуть на то, что происходило впереди, отыскивая, то
съ той, то съ другой стороны хоть небольшого про-
межутка между руками и тѣломъ нѣмца; но нѣмецъ
твердо стоялъ въ самомъ неблагопріятномъ, какое
только можно представить, положеніи; карликъ съ
такимъ же удобствомъ могъ бы помѣститься на
днѣ глубочайшаго въ Парижѣ колодца. Карликъ
вѣжливо дотянулъ свою руку до рукава нѣмца п
сказалъ ему о своемъ горѣ. Нѣмецъ повернулъ го-
лову, взглянулъ на него, какъ Голіаѳъ на Давида,
и безчувственно сталъ въ прежнее положеніе.
Я только взялъ понюшку изъ маленькой роговой
табакерки.
— О, дорогой мой монахъ! съ какимъ бы уча-
стіемъ склонила бы свой слухъ твоя нѣжная и
благосклонная душа, столь привыкшая все сносить
п выносить, къ просьбѣ этого бѣдняжки.
Старый французскій офицеръ, видя, съ какимъ
волненіемъ поднялъ я глаза при этомъ воззваніи,
спросилъ меня въ чемъ дѣло. Я разсказалъ ему все
въ трехъ словахъ, и прибавилъ:
— Какъ это безчеловѣчно!
Тѣмъ временемъ карликъ былъ доведенъ до
крайности, и въ первомъ порывѣ, который обыкно-
венно бываетъ безразсуденъ, сказалъ нѣмцу, что
онъ отрѣжетъ ему ножомъ его длинный хвостъ.
Нѣмецъ холодно оглянулся и отвѣчалъ, что же-
лаетъ ему успѣха, если только онъ дотянется.
Несправедливость, усиленная обидой, кому бы
89
она ни была нанесена, заставляетъ всякаго чело-
вѣка съ сердцемъ стать на сторону обиженнаго; я
готовъ былъ выскочить изъ ложи, чтобъ добиться
удовлетворенія въ данномъ случаѣ. Старый фран-
цузскій офицеръ сдѣлалъ то же съ меньшимъ без-
порядкомъ; онъ нѣсколько высунулся изъ ложи п
кивнулъ часовому, указывая ему въ то же время
пальцемъ на карлика; часовой подошелъ. Тутъ не
къ чему было излагать жалобы, само происшествіе
говорило за себя; поэтому, быстро оттолкнувъ нѣм-
ца мушкетомъ, часовой взялъ карлика за руку и
поставилъ его впереди.
— Какъ это благородно! вскричалъ я, всхлопы-
вая руками.
— И однако, сказалъ старый офицеръ, вы не поз-
волили бы сдѣлать этого въ Англіи.
— Въ Англіи, сказалъ я, мы всѣ удобно помѣ-
щаемся.
Въ случаѣ, еслибъ я былъ въ разладѣ съ самимъ
собою, то старый французскій офицеръ примирилъ
бы меня, сказавъ, что это Ьоп піоі. А въ виду то-
го, что Ьоп шоі всегда что нибудь да стоитъ въ
Парижѣ, онъ предложилъ мнѣ пошошку табаку.
Роза.
Парижъ.
Насталъ и мой чередъ спросить стараго француз-
скаго офицера: — Въ чемъ дѣло? — потому что
крикъ: — Напззег Іез шаіпз, шопзіепг ГаЬЬб,
раздавшійся изъ двѣнадцати разныхъ мѣстъ въ
90
партерѣ, былъ для меня столь же не вразумите-
ленъ, какъ для него мое воззваніе къ монаху.
Онъ сказалъ, что вѣроятно какой нибудь бѣдный
аббатъ, желая видѣть оперу, сидѣлъ въ одной изъ
верхнихъ ложъ, притаясь за парой гризетокъ, и
что партеръ, замѣтивъ его, требовалъ, что онъ во
время представленія держалъ руки поднявъ кверху.
— Но развѣ можно предположить, сказалъ я, —
что духовное лицо залѣзетъ въ карманъ въ гри-
зеткѣ?
Старый французскій офицеръ улыбнулся, и го-
воря мнѣ на ухо, сообщилъ мнѣ свѣдѣніе, котораго
я и не предполагалъ.
— Более мой, сказалъ я, блѣднѣя отъ изумленія,
возмолено ли, чтобъ народъ, столь гордящійся чув-
ствами, былъ въ то же время столь нечистопло-
тенъ, и такъ мало похожъ на самого себя!.. Цпеііе
ё'гоззіёгеіё! прибавилъ я.
Французскій офицеръ сказалъ мнѣ, что это не-
благородная выходка противъ церкви, ведущая свое
начало въ театрѣ съ того времени, какъ въ немъ
былъ данъ Тартюфъ Мольера; но мало-по-малу
это исчезаетъ вмѣстѣ съ другими остатками готи-
ческихъ нравовъ.
— У всѣхъ народовъ, сказалъ онъ, — есть свои
утонченности и грубости, въ которыхъ они по оче-
5едно первенствуютъ и теряютъ свое первенство.—
нъ былъ во многихъ странахъ, и всюду находилъ
извѣстную утонченность въ нравахъ, которой не
доставало другимъ.—Ье ропг еі,1е сопіге зе
ігопѵепі еп сЬадне паііон. Всюду есть извѣст-
91
ный балансъ добра и зла, сказалъ онъ, — и только
знаніе его можетъ освободить одну половину міра
отъ предразсудковъ, которые она питаетъ относи-
тельно другой; выгода путешествія, по отношенію
къ 1е заѵоіг-ѵіѵге, состоитъ въ томъ, что видишь
множество и людей, и нравовъ; это насъ научаетъ
взаимной терпимости, а взаимная терпимость, за-
ключилъ онъ, поклонясь мнѣ, — научаетъ насъ
взаимной любви.
Старый французскій офицеръ высказалъ все это
со скромностью и здравомысліемъ, которые согла-
совались съ первымъ благопріятнымъ впечатлѣ-
ніемъ, которое онъ произвелъ на меня. Мнѣ каза-
лось, что я полюбилъ его; но я (ошибался,—я лю-
билъ просто свой собственный взглядъ на вещи;
разница въ томъ, что я самъ не съумѣлъ бы выра-
зить его и на половину такъ хорошо.
И для всадника, и для лошади равно тягостно,
когда послѣдняя всю дорогу идетъ, настороживъ
уши и тараща глаза на всякій невиданный ею пред-
метъ. Я столь же мало подверженъ такимъ стра-
даніямъ, какъ и любое живое существо; но я откро-
венно сознаюсь, что множество вещей причиняли
мнѣ мученія и я въ первый мѣсяцъ краснѣлъ отъ
многихъ словъ, которыя во второй мнѣ казались
безразличными и вполнѣ невинными.
Маёаше де-Рамбулье, послѣ полугодового зна-
комства со мною, сдѣлала мнѣ честь и взяла меня
съ собой въ карету, чтобъ съѣздить за два лье отъ
города. Изо всѣхъ женщинъ, ш-ше де-Рамбулье
самая безупречная, и я не думаю, что увижу жен-
92
щипу болѣе добродѣтельную и съ болѣе чистымъ
сердцемъ. На обратномъ пути, ш-ше де-Рамбулье
попросила меня дернуть за шнурокъ. Я спросилъ,
не нужно ли ей чего нибудь. — Віеп цпе р....г,
отвѣчала ш-ше де-Рамбулье.
Не печалься,нѣжный путешественникъ, что ш-ше
де-Рамбулье п....А вы, прелестныя и таинствен-
ныя нимфы, сорвите каждая по розѣ и разсыпьте
пхъ на своемъ пути, потому что ш-ше <1е Рамбулье
больше ничего не дѣлаетъ. Я подалъ руку ш-ше
де-Рамбулье, чтобъ помочь ей выйти изъ кареты,
и будь я жрецомъ чистой Касталіи, я служилъ бы
у ея источника ничуть не съ болѣе почтительнымъ
благоприличіемъ.
Горничная.
Парижъ.
То, что старый французскій офицеръ говорилъ
насчетъ путешествія,- напомнило мнѣ совѣты Поло-
нія сыну по тому же поводу; отсюда я перешелъ
къ Гамлету, а отъ Гамлета къ остальнымъ произ-
веденіямъ Шекспира и, возвращаясь домой, оста-
новился на набережной Копти, чтобъ купить себѣ
его сочиненія.
Книгопродавецъ отвѣчалъ, что у него нѣтъ ни
одного экземпляра.
— Сотшепі! сказалъ я, беря одинъ изъ то-
мовъ полнаго экземпляра, лежавшаго на прилавкѣ.
Онъ отвѣчалъ, что книги были присланы къ не-
му только для переплета, и что завтра же утромъ
93
онъ долженъ отправить ихъ обратно въ Версаль,
графу де-Б.
— Развѣ графъ де-Б. читаетъ Шекспира? спро-
силъ я.
— С’езі нп езргіі Гогі, отвѣчалъ книгопрода-
вецъ. Онъ любитъ англійскія книги и, что еще бо-
лѣе дѣлаетъ ему чести, топзіенг,—онъ любитъ ан-
гличанъ.
— Вы выражаетесь такъ любезно, сказалъ я,—
что одно это обстоятельство уже обязываетъ ан-
гличанина истратить луидоръ-другой въ вашей
лавкѣ.
Книгопродавецъ отвѣсилъ мнѣ поклонъ и хо-
тѣлъ что-то сказать, какъ въ лавку вошла скром-
ная дѣвушка лѣтъ двадцати, которая по виду и
одеждѣ, казалось, была горничной какой нибудь
знатной ханжи, и спросила Ьез Ё^агешепіа ёп
соепг еі де Гезргіі. Книгопродавецъ тотчасъ же
подалъ ей книги: она вынула небольшой зеленый
атласный кошелекъ, обвязанный такой же лен-
той и, опустивъ въ него два пальца, вынула мо-
нету и заплатила. Мнѣ больше было не зачѣмъ
оставаться въ лавкѣ и, такимъ образомъ, мы вы-
шли вмѣстѣ.
— Что вы, моя милая, сказалъ я,—будете дѣлать
съ Заблужденіями сердца? вѣдь вы почти и не
знаете, что у васъ самихъ есть сердце. И вы увѣ-
ритесь въ томъ, что оно у васъ есть, только тогда,
когда вамъ о томъ скажетъ любовь или когда его
заставитъ страдать какой нибудь невѣрный пасту-
шокъ.
94
— Ыеп ш’еп &аг(1 е! сказала дѣвушка.
— Ваша правда, сказалъ я; если оно у васъ до-
брое, то будетъ жаль, если его украдутъ; для тебя
оно сокровище и краситъ тебя лучше, чѣмъ жем-
чужный уборъ.
Дѣвушка слушала съ покорнымъ вниманіемъ,
держа все время атласный кошелекъ въ рукѣ за
ленточку.
— Кошелекъ небольшой, сказалъ я, дотронув-
шись до его нижняго конца, причемъ она мнѣ его
протянула,—и въ немъ немного денегъ, моя милая;
но будь только такъ же добра, какъ ты красива, и
небеса наполнятъ его.
У меня въ рукѣ была горсть экю, которые я хо-
тѣлъ заплатить за Шекспира; она совсѣмъ уже вы-
пустила кошелекъ изъ рукъ и я положилъ въ него
одно экю и, завязавъ ленту бантомъ, возвратилъ
ей кошелекъ.
Дѣвушка поклонилась не такъ низко, какъ по-
чтительно. То былъ одинъ изъ тѣхъ тихихъ, благо-
дарственныхъ поклоновъ, когда кланяется сама ду-
ша, а тѣло только передаетъ поклонъ. Я никогда
въ жизни не дарилъ экю дѣвушкѣ и на половину съ
такимъ удовольствіемъ.’
— Мой совѣтъ, моя милая, сказалъ я,—былъ бы
для васъ не дороже булавки, еслибъ я съ тѣмъ вмѣ-
стѣ не подарилъ вамъ этого; теперь же, взглянувъ
на экю, вы вспомните и его; а потому не тратьте
его на ленты.
— Даю вамъ слово, шопзіепг, что я на это не-
способна, серьезно отвѣчала дѣвушка и, говоря
95
это, она подала мнѣ руку, какъ то въ обычаѣ при
небольшихъ сдѣлкахъ на честное слово.—Еп ѵё-
гііё, шопзіеиг,]е теіігаі сеі аггелѣ а рагі.
Когда между мужчиной и женщиной завязывают-
ся чистыя отношенія, то они освящаютъ ихъ са-
мыя уединенныя прогулки; такъ, не смотря на тем-
ноту, мы совершенно спокойно пошли вмѣстѣ по
набережной Конти, потому что намъ было по до-
рогѣ.
Передъ тѣмъ какъ мы тронулись, она еще разъ
присѣла мнѣ, и не успѣли мы сдѣлать двадцати ша-
говъ, какъ она, точно думая, что и этого не доволь-
но, остановилась на минуту и повторила, что она
благодаритъ меня.
— Это небольшая дань, сказалъ я,—которой я не
могъ не заплатить добродѣтели и ни за цѣлый міръ
я не желалъ бы ошибиться въ той, которой я при-
несъ ее; но на вашемъ лицѣ я вижу невинность,
моя милая, — и да падетъ стыдъ на того, кто раз-
ставитъ ей сѣти!
Дѣвушка, по той или другой причинѣ, повидимо-
му, была тронута моими словами; она подавила
вздохъ, и я подумалъ, что не имѣю права справлять-
ся о его причинѣ; а потому не говорилъ ни слова,
пока не дошелъ до угла улицы Неверъ, гдѣ намъ
приходилось разстаться.
— Но пройду ли я здѣсь, моя милая, къ гостин-
ницѣ «Модена»? спросилъ я.
Она отвѣчала, что пройду; но что я могу также
свернуть и въ слѣдующую улицу Генегб.
— Въ такомъ случаѣ, моя милая, сказалъ я,—я
96
пойду по улицѣ Гепегб и по двумъ причинамъ: во-
первыхъ, мнѣ самому будетъ пріятнѣе, а во-вто-
рыхъ, я буду вашимъ защитникомъ насколько мож-
но дольше.
Дѣвушка оцѣнила мою вѣжливость и сказала, что
желала бы, чтобъ Моденская гостинница была въ
улицѣ Святыхъ Отцовъ.
— А вы тамъ живете? спросилъ я.
Она отвѣчала, что она горничная ш-ше В.
— Боже мой! сказалъ я,—да это та самая дама,
къ которой я привезъ письмо изъ Амьена.
Дѣвушка отвѣчала, что, кажется, ш-шо В. ждетъ
иностранца съ письмомъ и желаетъ поскорѣе его
увидѣть. II я попросилъ дѣвушку поклониться отъ
меня ш-ше В. и передать ей, что, конечно, я буду
у нея завтра же утромъ.
Пока это происходило, мы все стояли на углу
улицы Неверъ. Затѣмъ мы опять остановились на
минутку, пока она укладывала Без Ё§агешепіз
<1п соепг, которые неудобно было нести въ рукахъ;
они были въ двухъ томахъ, а потому я подержалъ
второй, пока она. укладывала первый въ карманъ,
а затѣмъ она придерживала карманъ, а я уложилъ
въ него второй.
Какъ пріятно чувствовать, какими тонкими ни-
тями связываются паши чувства.
Мы снова пошли и на третьемъ шагу дѣвушка
взяла меня подъ-руку. Я самъ хотѣлъ было пред-
ложить ей, но она сама сдѣлала это съ необдуман-
ной простотою, показывавшею, что у пея вылетѣло
изъ головы, что раньше она никогда меня не вида-
97
да. Съ своей стороны, я былъ до того убѣжденъ въ
нашемъ сходствѣ, что не могъ удержаться и взгля-
нулъ ей въ лино, ища въ немъ чертъ родственнаго
сходства.
— Э! сказалъ я, — развѣ мы всѣ не родствен-
ники?
Когда мы дошли до поворота въ улицу Генегб, я
остановился, чтобъ вполнѣ проститься съ нею; дѣ-
вушка снова поблагодарила меня за компанію и за
доброту. Она дважды сказала мнѣ «прощайте» и я
столько же разъ. И наше прощанье было столь сер-
дечно, что, будь дѣло гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ,
я не увѣренъ, что не запечатлѣлъ бы его мирнымъ
поцѣлуемъ, столь же теплымъ и святымъ, какъ по-
цѣлуй апостола.
Но въ Парижѣ цѣлуются только мужчины, и я
сдѣлалъ то же, но иначе: я молилъ Бога благосло-
вить ее.
Паспортъ.
Парижъ.
Когда я возвратился въ гостинницу, Лафлеръ
сказалъ мнѣ, что меня спрашивалъ полицейскій по-
ручикъ.
— Чортъ его побери! сказалъ я, — я знаю за-
чѣмъ.
Время и читателю узнать о томъ; я не разска-
залъ объ этомъ случаѣ, когда онъ произошелъ;
не потому, чтобы онъ вылетѣлъ у меня изъ го-
ловы, но потому, что, разскажи я его тогда, о немъ
Л. СТВРНЪ. 7
98
бы теперь уже забыли. А теперь онъ мнѣ необхо-
димъ.
Я выѣхалъ изъ Лондона съ такой поспѣшностью,
что мнѣ не пришло па умъ, что у насъ война съ
Франціей; и только, когда я пріѣхалъ въ Дувръ и
посмотрѣлъ въ подзорную трубу на холмы около
Булони, то вспомнилъ объ этомъ, а слѣдомъ и о
томъ, что нельзя ѣхать безъ паспорта. Но стоитъ
мнѣ дойти до конца улицы и я уже чувствую смер-
тельное отвращеніе возвращаться не умнѣе, чѣмъ
вышелъ; въ настоящемъ же случаѣ, я сдѣлалъ од-
но изъ сильнѣйшихъ усилій для пріобрѣтенія зна-
ній, а потому не могъ вынести и мысли о возвра-
щеніи назадъ. Услышавъ, что графъ Б. нанялъ па-
кеботъ, я обратился къ нему съ просьбой, чтобъ
онъ взялъ меня въ свою свиту. Графъ нѣсколько
зналъ меня, а потому затрудненія почти не оказа-
лось. Впрочемъ, онъ сказалъ мнѣ, что желаніе ока-
зать мнѣ услугу не можетъ простираться далѣе Ка-
лэ, потому что онъ возвращается въ Парижъ че-
резъ Брюссель; что, впрочемъ, переѣхавъ въ Ка-
лэ, я могу безпрепятственно добраться до Парижа,
но что въ Парижѣ мнѣ придется отыскать друзей
и самому вывернуться изъ затруднительнаго поло-
женія.
— Только бы мнѣ доѣхать до Парижа, графъ,
сказалъ я,—и все будетъ ладно.
Такимъ образомъ я сѣлъ на пакеботъ и больше
уже не думалъ объ этомъ дѣлѣ.
Когда Лафлеръ сказалъ мнѣ, что обо мнѣ освѣ-
домлялся полицейскій поручикъ,—я вспомнилъ все
99
это; въ то время, какъ Лафлеръ говорилъ мнѣ,
въ комнату вошелъ хозяинъ гостинницы, чтобы
объявить о томъ же, съ прибавленіемъ, что особен-
но освѣдомлялись о моемъ паспортѣ; хозяинъ го-
стинницы добавилъ, что онъ надѣется, что у меня
есть паспортъ.
— Конечно, нѣтъ, отвѣчалъ я.
Хозяинъ гостинницы, едва я объявилъ это, от-
ступилъ отъ меня, какъ отъ зачумленнаго, на три
шага; а бѣдный Лафлеръ сдѣлалъ три шага по на-
правленію ко мнѣ и съ такимъ видомъ, съ какимъ
добрая душа спѣшитъ на помощь человѣку въ ну-
ждѣ. Я за это полюбилъ его и по одной этой чертѣ
я такъ хорошо узналъ его характеръ итакъ твердо
могъ на него положиться, какъ еслибъ онъ вѣрой
служилъ мнѣ семь лѣтъ.
— Монзеі^пеиг! вскричалъ хозяинъ гостинни-
цы, но, опомнившись въ то время какъ произносилъ
это восклицаніе, мигомъ перемѣнилъ тонъ...—Если
у шопзіепг нѣтъ (аррагешшепі) паспорта, то у
него, по всей вѣроятности, есть друзья, которые по-
могутъ ему достать его.
— Насколько мнѣ извѣстно, нѣтъ, отвѣчалъ я
равнодушно.
— Въ такомъ случаѣ, возразилъ онъ,—васъ по-
садятъ въ Бастилію или въ Шатлэ, ан шоіпз.
— Ну, сказалъ я,—французскій король человѣкъ
добрый и никому не станетъ дѣлать эла.
— Сеіа н’ешрбсЬе раз, сказалъ онъ, — васъ,
конечно, завтра же утромъ свезутъ въ Бастилію.
— Но я нанялъ у васъ помѣщеніе на мѣсяцъ, от-
г
100
вѣчалъ я, — и не намѣренъ ради всѣхъ француз-
скихъ королей выѣзжать и днемъ раньше.
Лафлеръ шепнулъ мнѣ на ухо, что никто не мо-
жетъ воспротивиться французскому королю.
— Рагйі, сказалъ хозяинъ, — сез шеззіеигз
ап§1аіз зопі Іез ^епз ігёз ехігаогдінаігез!
И сказавъ это, и побожившись въ томъ, онъ вы-
шелъ.
Паспортъ.
Гостинница въ Парижѣ.
V меня не хватило духа мучить Лафлера серьез-
нымъ разсмотрѣніемъ моихъ затруднительныхъ об-
стоятельствъ, а потому-то я и говорилъ о нихъ
такъ свысока; чтобъ показать ему, какъ легко от-
ношусь я къ этому дѣлу, я пересталъ вовсе зани-
маться имъ. И пока онъ прислуживалъ мнѣ за ужи-
номъ, я говорилъ съ нимъ съ большей, чѣмъ обык-
новенно, веселостью о Парижѣ и объ Орёга-Со-
шідпе. Лафлеръ также былъ тамъ и слѣдовалъ за
мной по улицамъ до лавки книгопродавца; увидѣвъ,
что я вышелъ оттуда съ молоденькой горничной и
что мы пошли вмѣстѣ вдоль набережной Копти, Лаф-
леръ почелъ ненужнымъ слѣдовать и на шагъ за
мною. Размышляя объ этомъ, онъ пошелъ кратчай-
шимъ путемъ и явился въ гостинницу какъ-разъ
во-время, чтобъ до моего прихода освѣдомиться о
полицейской справкѣ.
Какъ только честный малый собралъ со стола и
101
пошелъ внизъ ужинать, я сталъ серьезно раздумы-
вать о своемъ положеніи.
Тутъ, Евгеній, я знаю, что ты улыбаешься,
вспомнивъ о небольшомъ разговорѣ между нами
какъ-разъ передъ моимъ отъѣздомъ. Надо разска-
зать о немъ.
Евгеній, зная, что я столь же мало обремененъ
деньгами, какъ и заботливостью, отозвалъ меня въ
сторону и спросилъ: много ли я беру съ собой. Ко-
гда я назвалъ точную сумму, то Евгеній покачалъ
головой п сказалъ, что этого не хватитъ; слѣдомъ,
онъ вынулъ свой кошелекъ, чтобъ опорожнить его
въ мой.
— По совѣсти, Евгеній, съ меня довольно, ска-
залъ я.
— Право, Йорикъ, мало, возразилъ Евгеній,— я
лучше вашего знаю Францію п Италію.
— Но, Евгеній, вы не принимаете того въ со-
ображеніе, сказалъ я, отвергая его предложеніе,—
что не пробуду я и трехъ дней въ Парижѣ, какъ
скажу или сдѣлаю что нибудь такое, за что меня
упрячутъ въ Бастилію, и я проживу тамъ съ пол-
года вполнѣ насчетъ французскаго короля.
— Извините, сухо отвѣчалъ Евгеній,— я совер-
шенно забылъ о такомъ ресурсѣ.
Теперь то, надъ чѣмъ я шутилъ, не шутя угро-
жало мнѣ.
Не знаю, вслѣдствіе глупости, беззаботливости,
философіи, или упрямства, или чего другого, но
послѣ всего, когда Лафлеръ ушелъ внизъ и я остал-
ся одинешенекъ, — я не могъ думать объ этомъ
102 .
иначе, какъ въ томъ же тонѣ, какимъ говорилъ съ
Евгеніемъ.
— Что касается Бастиліи, — то весь страхъ въ
словѣ. Преувеличивайте, какъ угодно, разсуждалъ
я съ самимъ съ собою,—а Бастилія значитъ то же,
что и тюрьма, а тюрьма но болѣе какъ названіе до-
ма, откуда нельзя выйти. Помилуй, Господи, по-
дагриковъ! они дважды въ годъ бываютъ въ такомъ
положеніи... Но съ девятью ливрами въ день, съ
перомъ, чернилами, бумагой и терпѣніемъ, хотя
бы человѣку и нельзя было выходить, все же мож-
но удобно просидѣть, по крайней мѣрѣ, мѣсяцъ
или шесть недѣль. А въ концѣ этого времени, если
онъ безвредный малый, его невинность обнару-
жится и онъ выйдетъ и лучше, и умнѣе, чѣмъ во-
шелъ.
Пока я предавался этимъ вычисленіямъ, мнѣ по-
чему-то понадобилось (зачѣмъ, я забылъ) выйти
на дворъ; и я помню, что, спускаясь съ лѣстницы,
я пе мало торжествовалъ, что пришелъ къ такому
заключенію.
— Проклятіе мрачнымъ живописцамъ! надмен-
но воскликнулъ я.— Я вовсе не завидую способно-
сти рисовать житейское зло въ такомъ жестокомъ
и мертвенномъ свѣтѣ. Умъ ужасается предметамъ,
которые онъ же самъ и преувеличилъ, и очернилъ;
возвратите имъ настоящую величину и цвѣтъ, и
умъ и не замѣтитъ ихъ. Правда, сказалъ я, дѣ-
лая поправку,—Бастилія такое зло, которымъ пре-
небрегать нельзя. Но отымите отъ нея башни, за-
сыпьте ровъ, снимите запоры съ дверей, — зовите
103
ее просто мѣстомъ заключенія, вообразите, что васъ
держитъ въ заперти тиранія не человѣка, а болѣз-
ни, — и зло исчезнетъ и остальное вы перенесете
безъ жалобъ.
Въ разгарѣ этого монологаменяпрервалъ голосъ,
который я принялъ за дѣтскій; онъ жаловался,
что не можетъ выйти. Я посмотрѣлъ по корридору
въ обѣ стороны и, не видя пи мужчины, ни женщи-
ны, ни дитяти, не обратилъ на него особаго вниманія.
Проходя назадъ по корридору, я услышалъ, что
кто-то повторилъ тѣ же слова дважды и, взглянувъ
вверхъ, увидѣлъ скворца въ клѣткѣ.
— I сапЧ^еі опі, I сапЧ §еі опі*), говорилъ скво-
рецъ.
Я остановился и сталъ смотрѣть па птицу; когда
кто нибудь проходилъ по корридору, она, махая
крыльями, бросалась въ ту сторону, откуда онъ
шелъ, съ той же жалобой на свой плѣнъ.
— Выйти не могу! говорилъ скворецъ.
— Помоги тебѣ Боже! сказалъ Я,—чего бы то пи
стоило, а тебя выпущу.
П я сталъ поворачивать клѣтку, отыскивая двер-
цу; она была плотно обвита, и притомъ дважды, про-
волокой, и ее нельзя было открыть, не сломавъ
клѣтки въ куски. Я сталъ работать обѣими руками.
Птица подпорхнула къ тому мѣсту, гдѣ я тру-
дился ради ея освобожденія, и, просунувъ головку
сквозь рѣшетку, она какъ бы въ нетерпѣніи при-
жалась къ ней грудью.
*) То есть: «Выйти не могу, выйти не могу».
104
— Боюсь, бѣдное созданіе, что мнѣ не удастся
выпустить тебя на свободу, сказалъ я.
— Нѣтъ, заговорилъ скворецъ,—я выйти не мо-
гу, выйти не могу.
Сознаюсь, что никогда мои чувства не были воз-
буждены такъ нѣжно; я не помню ни одного случая
въ моей жизни, когда бы разрозненные духи, для
которыхъ мой умъ служитъ игралищемъ, былистолі
же быстро созваны домой. Какъ ни механичны эти
ноты, онѣ звучали въ такомъ вѣрномъ природѣ
тонѣ, что въ одинъ мигъ ниспровергли всѣ мои си-
стематическія размышленія насчетъ Бастиліи. II я
сталъ тяжело подыматься по лѣстницѣ, отказы-
ваясь отъ каждаго слова, сказаннаго мною въ то
время, какъ я спускался по ней.
— Переряживайся во что хочешь, Рабство, ска-
залъ я,—все же ты горькая чаша! И хотя во всѣ
вѣка тысячи пили отъ тебя, ты не стала оттого ме-
нѣе горькой. Ты же, трижды сладкая и привѣтливая
богиня, продолжЖлъя, обращаясь къ Свободѣ,—ты,
кого всѣ обожаютъ и окрыто, и тайно, ты пріятна
для всякаго вкуса, и вѣчно останешься такой, по-
ка не измѣнится сама природа. Никакое грязное сло-
во не можетъ запачкать твоей бѣлоснѣжной мантіи,
никакая химическая сила не обратитъ твоего ски-
петра въ желѣзо. Пастухъ,питающійся коркой хлѣба,
только-бъ ты улыбалась ему, счастливѣе монарха,
отъ двора котораго ты изгнана. Милосердое небо!
воскликнулъ я, опускаясь на колѣни на предпослѣд-
ней кверху ступенькѣ лѣстницы,—даруй мнѣ, ве-
ликій Раздаватель, только здоровье, и съ нимъ эту
105
прекрасную богиню въ подруги, и расточай, если
то покажется за благо твоему божественному Про-
видѣнію, мирты на головы тѣхъ, кто скорбитъ по
нихъ.
Плѣнникъ.
Парижъ.
Птица въ клѣткѣ преслѣдовала меня и въ комна-
тѣ. Я сѣлъ около стола и, опершись головой о руку,
началъ представлять себѣ всѣ горести заключенія.
Я былъ весьма расположенъ къ этому, и далъ пол-
ную волю воображенію.
Я началъ съ милліоновъ такихъ же какъ я созда-
ній, которыя отъ рожденія получили въ наслѣдство
только рабство; но какъ ни трогательна была такая
картина, я не могъ приблизить ее къ себѣ, и мно-
жество печальныхъ группъ, ее составлявшихъ, толь-
ко развлекали меня.
Я избралъ одного заключеннаго; заключивъ его
сперва въ тюрьму, я затѣмъ сталъ разсматривать
его сквозь полумракъ рѣшетчатой двери, въ намѣ-
реніи нарисовать его изображеніе.
Я увидѣлъ, что его тѣло наполовину истощено
отъ долгаго ожиданія и заключенія, и почувство-
валъ въ чемъ состоитъ сердечная болѣзнь, проис-
ходящая отъ неисполняющейся надежды. Вгляды-
ваясь ближе, я увидѣлъ, что лицо у него блѣдное и
лихорадочное: тридцать лѣтъ западный вѣтеръ ни
разу не освѣжилъ его крови; за все это время для
него не существовали ни солнце, ни луна; не про-
106
звучалъ сквозь рѣшетку ни голосъ друга или род-
ственника; его дѣти...
Но здѣсь мое сердце стало исходить кровью, и
былъ принужденъ запяться другой частью его
портрета.
Въ дальнемъ углу темницы, онъ сидѣлъ на полу,
на піалкой соломенной подстилкѣ, которая поочеред-
но служила для него и кресломъ, и постелью; въ го-
ловахъ лежалъ календарикъ изъ небольшихъ соло-
минокъ, зазубренныхъ въ память объ угрюмыхъ
дняхъ и ночахъ, которые онъ провелъ; одна изъ со-
ломинокъ была у него въ рукѣ, и онъ тупымъ ног-
темъ намѣчалъ на ней еще день, чтобъ сложить и
его въ кучу. Я нѣсколько затемнилъ тотъ слабый
свѣтъ, который попадалъ къ нему, и онъ поднялъ
безнадежный взоръ къ двери, и снова опустилъ его;
покачалъ головой и продолжалъ свое печальное за-
нятіе. Я слышалъ, какъ звякнула цѣпь у него на но-
гахъ, когда онъ повернулся, чтобъ положить соло-
мпнкувъкучу.Опъглубоковздохнулъ.Явидѣлъ,какъ
желѣзо вошло ему въ душу. Я зарыдалъ; я не могъ
вынести этой картины заключенія, нарисованной мо-
имъ воображеніемъ. Я вскочилъ съ кресла и, позвавъ
Лафлера, приказалъ ему нанять карету и, чтобъ она
завтра въ девять часовъ была у дверей гостпннппы.
— Я самъ прямо отправлюсь къ герцогу Шуазе-
лю, сказалъ я.
Лафлеръ хотѣлъ уложить меня въ постель;но не же-
лая, чтобъ честный малый замѣтилъ у меня на лицѣ
что нпбудь, отчего заскорбѣло бы его сердце, я ска-
залъ ему, что лягу самъ, и велѣлъ ему сдѣлать то же.
107
Скворецъ.
Дорога въ Версаль.
Я сѣлъ въ карету въ назначенный часъ, Лафлеръ
помѣстился сзади, и я приказалъ кучеру ѣхатъ какъ
можно скорѣе въ Версаль.
По дорогѣ не встрѣтилось ничего, по крайней мѣ-
рѣ ничего такого, чего я ищу во время путешествія;
и я ничѣмъ не могу лучше наполнить небольшой про-
бѣлъ, какъ краткой исторіей той самой птицы, кото-
рая послужила предметомъ для предыдущей главы.
Достопочтенному мистеру Б. Б. пришлось ждать
въ Дуврѣ попутнаго вѣтра, и мальчикъ-англича-
нинъ, служившій у него грумомъ, поймалъ на ска-
лахъ скворца, который еще не умѣлъ летать; маль-
чикъ не хотѣлъ его убивать и принесъ за пазухой
на пакеботъ; взявъ его подъ свое покровительство
и прокормивъ его день, другой, мальчикъ полюбилъ
скворца и привезъ его въ цѣлости въ Парижъ.
Въ Парижѣ мальчикъ истратилъ ливръ на клѣтку
для скворца; въ теченіе пяти мѣсяцевъ, которые его
баринъ прожплъвъПарижѣ, мальчику не было иного
дѣла, а потому онъ и выучилъ скворца говорить па
своемъ родномъ языкѣ четыре простыя слова (и не
болѣе того), за которыя я такъ много ему обязанъ.
Уѣзжая съ бариномъ въ Италію, мальчикъ пода-
рилъ птицу хозяину гостинницы. Но она пѣла о сво-
бодѣ на неизвѣстномъ въ Парижѣ языкѣ, а пото-
му на нее мало обращали вниманія, и Лафлеръ вы-
108
мѣнялъ ее для меня вмѣстѣ съ клѣткой за бутыл-
ку бургонскаго.
По возвращеніи изъ Италіи, я привезъ ее съ со-
бой въ ту страну, на языкѣ которой она выучилась
говорится разсказалъ ея исторію лорду А., и лордъ А.
выпросилъ у меня птицу. Черезъ недѣлю лордъ А.
подарилъ ее лорду В., а лордъ В. поднесъ ее въ по-
дарокъ лорду С. Камердинеръ лорда С. продалъ ее
за шиллингъ камердинеру лорда В., лордъ В. пода-
рилъ ее лорду Е. и такъ далѣе, до половины алфави-
та. Изъверхнеіі палаты онъ перешелъ въ нижнюю и
побывалъ въ рукахъ у многихъ изъ членовъ отъ об-
щинъ. Но всѣмъ имъ требовалось попасть*), а мо-
ему скворцу выйти, а потому на него ивъ Лондонѣ
обращали столь же мало вниманія, какъ и въ Парижѣ.
Невозможно,чтобъ многіе,изъ моихъ читателей не
слышали о немъ, и если есть такіе, что случайно его
видѣли, то съ ихъ позволенія я докладываю имъ, что
это моя птица, или какая нибудь плохая копія съ нея.
Мнѣ остается прибавить, что съ тѣхъ поръ я по-
мѣстилъ скворца въ щитъ моего герба. И пусть ге-
рольдмейстеры сломятъ ему шею, если смѣютъ!
Прошеніе.
Версаль.
Не желалъ бы я, чтобъ врагъ загадывалъ мнѣ
въ душу, когда я отправлюсь къ кому нибудь про-
сить покровительства; поэтому, я вообще стараюсь
*) Подразумѣняется: въ палату.
109
самъ себѣ покровительствовать; но я отправился къ
герцогу де-Шуазелю по-неволѣ; отправься я къ нему
по доброй волѣ, то, полагаю, я справился бы съ
этимъ дѣломъ, какъ и другіе.
Сколько низкихъ плановъ, униженныхъ просьбъ
составляло мое рабское сердце въ теченіе всей до-
роги! за каждый изъ нихъ меня стоило бы поса-
дить въ Бастилію.
Когда Версаль сталъ уже виденъ, то я ничего не
могъ дѣлать, какъ складывать въ умѣ слова и фра-
зы, и придумывать положенія и тонъ рѣчи, кото-
рые могли бы заслужить благосклонность герцога
де-Шуазеля.
— Это подѣйствуетъ, сказалъ я.—Совершенно
такъ же, возразилъ я самому себѣ,какъ кафтанъ, ко-
торый преподнесъ бы ему портной, не снявъ съ не-
го предварительно мѣрки! Дуракъ! продолжалъ я,—
ты сперва взгляни герцогу въ лицо, постарайся раз-
гадать по нему его характеръ, обрати вниманіе на
позу, въ которой онъ станетъ тебя слушать; замѣть
всѣ обороты и выраженія его туловища и конечно-
стей; что же до тона, то тебѣ его дастъ первое сло-
во, которое сойдетъ съ его устъ. И на основаніи всего
этого въ совокупности, ты сразу, па мѣстѣ, соста-
вишь прошеніе, которое не можетъ не понравиться
герцогу: вѣдь всѣ составныя части просьбы будутъ
взяты у него же, и вѣроятно придутся ему по вкусу.
— Чудесно! сказалъ я,—а хорошо бы, еслибъ все
уже было сдѣлано. О, трусъ! но если человѣкъ ра-
венъ другому па всей поверхности земного шара,
если онъ равенъ ему на полѣ, то почему же не въ
110
кабинетѣ, лицомъ къ лицу? И повѣрь мнѣ, Йорикъ,
что въ томъ случаѣ, когда этого не бываетъ, чело-
вѣкъ самъ у себя десять разъ отымаетъ средства
къ спасенію, а природа всего разъ. Явись къ герцо-
гу со страхомъ Бастиліи въ глазахъ, и я ручаюсь
головой, что ты будешь черезъ полчаса отосланъ
назадъ въ Парижъ подъ конвоемъ.
— Я увѣренъ въ этомъ, сказалъ я.—А потому,
клянусь небомъ! я войду къ герцогу съ самымъ ве-
селымъ и беззаботнымъ видомъ.
— И тутъ ты ошибаешься опять, возразилъ я.—
Когда на сердцѣ легко, Йорикъ, то опо не вдается
ни въ какія крайности; оно остается въ равновѣсіи.
— Ладно, ладно! восклицалъ я, когда кучеръ по-
вернулъ въ ворота,—я чувствую, что все уладится.
И пока онъ проѣзжалъ по двору и подвезъ меня
къ подъѣзду, я почувствовалъ, что данный мной
самому себѣ урокъ пошелъ впрокъ, и я сталъ поды-
маться по лѣстницѣ не какъ жертва правосудія, кото-
рой на верхней площадкѣ придется проститься съ
жизнью, но и не такъ, какъ я лечу навстрѣчу жизни
къ тебѣ, Элиза! перепрыгивая черезъ двѣ ступеньки.
Когда я вошелъ въ залу, то меня встрѣтила осо-
ба, которая могла быть и дворецкимъ, но болѣе по-
ходила на помощника секретаря, п она объявила
мнѣ, что герцогъ занятъ.
— Мнѣ совершенно не извѣстно, сказалъ я, —
какія формальности слѣдуетъ исполнить для полу-
ченія аудіенціи, потому что я иностранецъ, и вдо-
бавокъ, — что при нынѣшнихъ обстоятельствахъ
хуже всего,—англичанинъ.
111
Онъ отвѣчалъ, что это не усилитъ затрудненія.
Я слегка поклонился ему, и сказалъ, что мнѣ надо
сообщить герцогу нѣчто важное. Секретарь посмо-
трѣлъ по направленію къ лѣстницѣ, какъ будто
хотѣлъ пойти и сообщить объ этомъ кому нибудь.
— Но я пе хочу вводить васъ въ заблужденіе,
сказалъ я,—то, что я имѣю сказать, не важно для
герцога, но весьма важно для меня самого.
— С’ееі ипе аніге аГГаіге отвѣчалъ онъ.
— Но не для благороднаго человѣка, отвѣчалъ
я.—Но скажите пожалуста, топ сЬег топзіепг,когда
же иностранцу позволительно надѣяться на пріемъ?
— Не раньше какъ черезъ два часа, отвѣчалъ
онъ, посмотрѣвъ на часы.
Число экипажей во дворѣ, повидимому, подтвер-
ждало этотъ разсчетъ и не подавало надежды на
болѣе скорый пріемъ. Но ходить взадъ и впередъ
по залѣ, не имѣя ни души съ кѣмъ поговорить,
стоило заключенія въ Бастиліи, а потому я мигомъ
воротился въ карету и приказалъ кучеру везти ме-
ня въ Согсіоп В1 еи, то есть въ ближайшую гостин-
ницу.
Я полагаю, что тутъ было нѣчто роковое; я рѣд-
ко попадаю въ то мѣсто, куда отправляюсь.
Ье раѣіззіег.
Версаль.
Раньше, чѣмъ я проѣхалъ половину дороги, я уже
перемѣнилъ намѣреніе. Я попалъ въ Версаль,—по-
думалъ я, а потому не дурно осмотрѣть городъ. И,
112
дернувъ за шнурокъ, я приказалъ кучеру проѣхать
по главнымъ улицамъ.
— Городъ, кажется, не очень великъ, сказалъ я.
Кучеръ извинился, что долженъ поправить меня, и
объявилъ, что городъ великолѣпный, и что у многихъ
изъ первѣйшихъ герцоговъ, маркизовъ и графовъ
тутъ есть свои дворцы. Мнѣ тотчасъ же вспомнился
графъ де-Б., о которомъ такъ прекрасно отзывался
вчера вечеромъ книгопродавецъ.
— А почему бы мнѣ не отправиться къ графу
де-Б., подумалъ я;—онъ такого высокаго мнѣнія и
и объ англійскихъ книгахъ, и объ англичанахъ.
Почему мнѣ не разсказать ему моего приключенія?
И я во второй разъ перемѣнилъ намѣреніе. Въсущ-
ности,уже въ третій: ибо я намѣревался быть сегодня
у ш-ше К. въ улицѣ Святыхъ Отцовъ, и благоговѣйно
просилъ ея горничную передать ей, что я сегодня на-
вѣрно явлюсь къ ней. Но мною управляютъ обстоя-
тельства, а я не могу управлять ими. И такъ, уви-
дѣвъ, что по другую сторону улицы стоитъ человѣкъ
съ корзиной, точно продаетъ что-то, я приказалъ
Лафлеру пойти и спросить у него, гдѣ дворецъ графа.
Лафлеръ воротился, слегка поблѣднѣвъ, и ска-
залъ мнѣ, что то кавалеръ ордена Св. Людовика
продаетъ пирожки.
— Не можетъ быть, Лафлеръ, сказалъ я.
Лафлеръ не лучше моего могъ объяснить такое
явленіе, но настаивалъ на томъ, что видѣлъ крестъ,
оправленный въ золото, и красную ленточку: а так-
же, что, заглянувъ въ корзинку, онъ видѣлъ пирож-
ки, которые продавалъ кавалеръ; такимъ образомъ,
ошибки быть не могло.
113
Подобный переворотъ въ жизни человѣка возбу-
ждаетъ чувство болѣе высокое, чѣмъ любопытство;
я не могъ удержаться, чтобъ не смотрѣть на него
въ продолженіе извѣстнаго времени изъ кареты,
гдѣ я сидѣлъ. Чѣмъ я больше глядѣлъ на него,
тѣмъ сильнѣе его крестъ и корзинка путались у ме-
ня въ мозгу. Я вышелъ изъ кареты и подошелъ къ
нему.
Онъ былъ подвязанъ чпстымъ полотнянымъ пе-
редникомъ, который ниспадалъ ниже колѣнъ; до
половины его грудь была закрыта чѣмъ-то въ ро-
дѣ дѣтскаго нагрудника. Вверху нагрудника, нѣ-
сколько ниже рубца, висѣлъ крестъ. Корзинка съ
маленькими пирожками была покрыта бѣлымъ кам-
чатнымъ полотенцемъ, а другое, такое же, было
постелено на днѣ; все это было такъ чисто и опрят-
но, что можно было покупать у него пирожки не
только изъ сочувствія, но и вслѣдствіе аппетита.
Онъ никому ихъ не предлагалъ, но спокойно
стоялъ на углу и ждалъ покупателей, которые по-
дойдутъ безъ зазыва.
Ему было около сорока восьми; онъ глядѣлъ
степенно, даже почти важно. Я тому не удивился.
Я подошелъ скорѣй къ корзинкѣ, чѣмъ къ нему, и,
приподнявъ салфетку, взялъ одинъ пирожокъ и по-
просилъ, чтобъ онъ объяснилъ мнѣ тронувшія ме-
ня обстоятельства.
Онъ въ нѣсколькихъ словахъ разсказалъ, что
лучшую часть жизни провелъ въ военной службѣ;
что, проживъ небольшое имѣнье, онъ получилъ роту
и вмѣстѣ съ нею крестъ; но что при заключеніи по-
Л. СТЭРНЪ. 8
114
с.тѣдняго мира, ихъ полкъ былъ расформированъ, и
цѣлый отрядъ, вмѣстѣ съ нѣкоторыми ротами дру-
гихъ полковъ, остался безо всякихъ средствъ. Онъ
очутился въ широкомъ мірѣ безъ друзей и безъ де-
негъ; въ самомъ дѣлѣ, безъ ничего, кромѣ этого;
говоря это, онъ указалъ на крестъ. Бѣдный кава-
леръ возбудилъ во мнѣ жалость, а въ концѣ сцены
и уваженіе.
Король, по его словамъ, великодушнѣйшій го-
сударь, но его щедрость не можетъ ни помочь всѣмъ,
ни вознаградить всѣхъ, и ужъ его несчастіе, что
онъ не попалъ въ число избранныхъ. У него, гово-
рилъ опъ, есть милая жена, которую онъ любитъ;
она умѣетъ печь пирожки... И онъ прибавилъ, что
не чувствуетъ безчестья въ томъ, что принужденъ
защищать и ее, и себя отъ нужды такимъ спосо-
бомъ, —пока Провидѣніе не даруетъ ему лучшаго.
Было бы жестоко лишать удовольствія добрыя
сердца, умолчавъ о томъ, что случилось мѣсяцевъ
черезъ девять съ этимъ бѣднымъ кавалеромъ орде-
на Св. Людовика.
Кажется, что онъ обыкновенно стоялъ у желѣз-
ныхъ воротъ, которые ведутъ ко дворцу; на его
крестъ многіе обратили вниманіе, и многіе, подобно
мнѣ, распрашивали его. Онъ разсказывалъ ту же
исторію, и постоянно съ такой скромностью и благо-
разуміемъ, что она дошла наконецъ до ушей короля;
узнавъ, что кавалеръ былъ храбрый офицеръ, и что
весь полкъ уважалъ его какъ человѣка чести и непод-
купной честности, король прекратилъ его торговлю,
назпичивъ ему пенсію въ полторы тысячи ливровъ.
115
Я разсказалъ эту исторію ради удовольствія чи-
тателя; да будетъ же мнѣ дозволено разсказать
другую ради собственнаго удовольствія, хотя она
тутъ и неумѣстна; обѣ исторіи дополняютъ другъ
друга, и было бы жаль разлучать ихъ.
Шпага.
Реннъ.
Если и у штатовъ, и имперій есть періоды упад-
ка, и они въ свою очередь испытываютъ, что зна-
чатъ бѣдствіе и бѣдность, то не зачѣмъ мнѣ умал-
чивать о причинахъ, которыя привели къ упадку
домъ сГЕ. въ Бретани. Маркизъ <ГЕ. съ великой
твердостью боролся со своимъ положеніемъ; онъ
желалъ сохранить и явить міру нѣкоторые остатки
того, чѣмъ были его предки, но ихъ же безразсуд-
ство отняло у него къ тому возможность. Осталось
довольно для скромнаго существованія въ тѣни, но
у него было два сына, которые желали быть на ви-
ду, и онъ полагалъ, что они того заслуживаютъ.
Онъ взялся за шпагу, но она не могла проложить
ему дороги; ея оправа стоила черезчуръ дорого,
и одной экономіи въ этомъ случаѣ было недоста-
точно; оставалось одно средство—торговля.
Во всякой другой французской провинціи, кромѣ
Бретани, это значило бы навсегда срѣзать подъ ко-
рень то деревцо, процвѣтанія котораго желали и
его гордость, и его сердце. Но въ Бретани есть для
этого средство, и онъ имъ воспользовался; дождав-
шись случая, когда областные чипы собрались въ
8*
116
Реннѣ, маркизъ, въ сопровожденіи обоихъ сыно-
вей, явился въ засѣданіе. Потребовавъ исполненія
стариннаго закона герцогства, который, по его сло-
вамъ, хотя рѣдко прилагался, но тѣмъ не менѣе не
потерялъ силы,—онъ снялъ шпагу.
— Вотъ, возьмите ее, сказалъ онъ, — и будьте
ея вѣрными хранителями, пока для меня не наста-
нутъ лучшія времена и я не буду въ состояніи по-
требовать ее обратно.
Президентъ принялъ шпагу отъ маркиза; онъ по-
медлилъ нѣсколько минутъ, чтобъ посмотрѣть,
какъ ее сложатъ въ его родовой архивъ, и ушелъ.
На слѣдующій день маркизъ со всѣмъ семей-
ствомъ отправился на кораблѣ на Мартинику; по-
слѣ девятнадцати или двадцатилѣтней успѣшной
торговли, при помощи нѣкоторыхъ непредвидѣн-
ныхъ наслѣдствъ отъ дальныхъ вѣтвей ихъ рода,
онъ воротился домой и потребовалъ возвращенія
дворянства.
По счастливой случайности,какія выпадаютъ на
долю только сентиментальнаго путешественника, я
былъ въ Реннѣ во время этого торжественнаго воз-
становленія правъ. Я назвалъ его торжественнымъ;
таково оно было для меня.
Маркизъ вошелъ въ засѣданіе со всѣмъ семей-
ствомъ; онъ велъ подъ руку жену, а старшій его
сынъ свою сестру; младшій былъ на другомъ край-
немъ концѣ линіи, подлѣ матери. Маркизъ дважды
подносилъ платокъ къ лицу.
Царствовало мертвое молчаніе. Когда маркизъ
приблизился на шесть шаговъ къ трибуналу, онъ
117
передалъ маркизу младшему сыну и, выступа на
три шага впередъ отъ семейства, потребовалъ воз-
вращенія шпаги. Шпага была возвращена ему; въ
ту минуту, какъ онъ взялъ ее въ руки, онъ почти
всю ее вытащилъ изъ ноженъ; то было блестящее
лицо друга, отъ котораго онъ нѣкогда отказался.
Маркизъ внимательно осмотрѣлъ во всю длину
шпагу, начиная съ рукоятки, какъ бы желая убѣ-
диться, что она та самая; замѣтивъ небольшое ржа-
вое пятнышко близъ острія, онъ близко поднесъ
шпагу къ глазамъ и склонился надъ ней головой.Мнѣ
показалось, что я видѣлъ какъ слеза капнула на пят-
нышко; послѣдующее доказало, что я не ошибся.
— Я найду другое средство смыть его, ска-
залъ онъ.
Съ этими словами, маркизъ вложилъ шпагу въ
ножны, поклонился ея хранителямъ, и вышелъ въ
сопровожденіи жены, дочери и обоихъ сыновей.
О, какъ я завидовалъ его чувствамъ!
Паспортъ.
Версаль.
Графъ де-Б. принялъ меня безо всякихъ затруд-
неній. Экземпляръ Шекспира лежалъ на столѣ и онъ
перелистывалъ его. Я подошелъ близко къ столу и,
сперва взглянувъ на книги такимъ образомъ, чтобъ
дать ему понять, что я ихъ знаю,—я сказалъ, что
явился безо всякой рекомендаціи, увѣренный, что
встрѣчусь въ его кабинетѣ съ другомъ, который,
надѣюсь, представитъ меня ему.
118
— И этотъ другъ, — мой великій соотечествен-
никъ Шекспиръ, сказалъ я, указывая на его со-
чиненія^ взывая къ его духу, я прибавилъ:—Еі
ауег Іа Ьоиіб, сЬег аші, бе ше іаіге сеі
Іюппепг-Іа.
Графъ улыбнулся такой странной рекомендаціи
и, замѣтивъ, что у меня лицо нѣсколько блѣдное
и болѣзненное, настоялъ, чтобъ я сѣлъ въ кресло;
я усѣлся и, чтобъ не заставлять его теряться въ
догадкахъ на счетъ визита внѣ обычныхъ правилъ,
я просто разсказалъ ему о случаѣ въ книжной лав-
кѣ, и какъ это заставило меня въ нѣсколько за-
труднительномъ положеніи, въ которомъ я очутил-
ся, обратиться охотнѣе къ нему, чѣмъ къ кому ли-
бо иному во всей Франціи.
— А въ чемъ ваше затруднительное положеніе,
разскажите, сказалъ графъ.
П я разсказалъ ему всю исторію точно такъ, какъ
читателю.
— И хозяинъ гостинницы, сказалъ я въ заклю-
ченіе,—увѣряетъ, топзіепг Іе сотіе, что меня не-
премѣнно посадятъ въ Бастилію. Но я не боюсь,
продолжалъ я, — потому что, имѣя дѣло съ самымъ
образованнымъ въ свѣтѣ народомъ и будучи увѣ-
ренъ, что я честный человѣкъ и пріѣхалъ не ради
того, чтобъ соглядать наготу страны*), я почти не
допускаю мысли, что я въ его полной власти. Фран-
*) Библейское выраженіе. <И сказалъ Іосифъ; вы соглядатаи;
вы ирпшли высмотрѣть наготу (слабыя мѣста) земли сей>
Быт. 42, ст. 9.
119
цузской храбрости, іпонзіепг 1е сошіе, сказалъ я,—
не прилично проявляться противъ инвалидовъ.
При этихъ словахъ, щеки графа де-Б. вспыхнули
живымъ румянцемъ.
— Не сгаЦіпег гіеп, не бойтесь, сказалъ онъ.
— Я и не боюсь, подхватилъ я,—притомъ,—сле-
гка игриво продолжалъ я,—смѣясь я проѣхалъ всю
дорогу отъ Лондона до Парижа, и я не думаю, чтобъ
герцогъ де-Шуазель былъ настолько врагомъ ве-
селости, чтобъ за мои вины отправилъ меня обрат-
но въ слезахъ. Моя просьба къ вамъ, топвіепг 1е
сошіе бе В. (я отвѣсилъ ему низкій поклонъ) и со-
стоитъ въ томъ, чтобъ онъ этого не сдѣлалъ.
Графъ выслушалъ меня съ большой благосклон-
ностью, — иначе я бы не сказалъ и половины — и
разъ, или два проговорилъ:
—С’езі Ьіеп біі.
Я этимъ и закончилъ свою просьбу, и рѣшилъ
болѣе не говорить о ней.
Графъ завязалъ разговоръ; мы заговорили о дру-
гихъ вещахъ, о книгахъ и мужчинахъ, и наконецъ
о женщинахъ.
— Да благословитъ ихъ всѣхъ Господь! сказалъ
я послѣ долгаго разговора о нихъ.—Нѣтъ на землѣ
человѣка, который любилъ бы ихъ больше моего.
Послѣ всѣхъ слабостей, какія я замѣчалъ въ нихъ,
послѣ всѣхъ сатиръ, которыя я читалъ на нихъ, я
все-таки ихъ люблю, будучи твердо убѣжденъ, что
мужчина, у котораго нѣтъ нѣкотораго влеченія ко
всему ихъ полу, вовсе не способенъ полюбить ни
одной какъ слѣдуетъ.
120
— Еіі Ьіеп! топзіенг Гап§1аі8, весело сказалъ
графъ,—я вѣрю, что вы пріѣхали не затѣмъ чтобъ
соглядать наготу нашей страны, и смѣю прибавить,
не затѣмъ также, чтобъ видѣть таковую нашихъ
женщинъ; но позвольте мнѣ сдѣлать предположе-
ніе: если, раг Ьазагй, онѣ попадутся вамъ по до-
рогѣ, то такая перспектива вѣдь не опечалитъ васъ?
Во мнѣ есть нѣчто, почему я не могу выносить
ни малѣйшаго неприличнаго намека: въ бѣглой бол-
товнѣ я часто усиливался переломить себя въ этомъ
отношеніи и отваживался съ великими мученіями
въ присутствіи дюжины женщинъ говорить множе-
ство такихъ вещей, изъ которыхъ и малѣйшей не
посмѣю сказать наединѣ, хоть бы тѣмъ заслужилъ
спасеніе.
— Извините меня, топзіепг Іе сотіе, сказалъ
я;—что касается наготы вашей страны, то, замѣ-
тивъ ее, я со слезами опущу глаза; что же касает-
ся до таковой вашихъ женщинъ (я покраснѣлъ
отъ мысли, которую онъ возбудилъ во мнѣ), то въ
этомъ отношеніи я держусь такихъ евангельскихъ
взглядовъ и питаю такое сочувствіе ко всѣмъ ихъ
слабостямъ, что покрою ее одеждой, если только
съумѣю надѣть ее;но я желалъ бы, продолжалъ я,—
соглядать наготу ихъ сердецъ и подъ различными
покровами нравовъ, климатовъ и религіи отыскать
то, что въ нихъ хорошо, дабы образовать на та-
комъ основаніи свое собственное сердце. И вотъ за
чѣмъ я пріѣхалъ.
— По этой-то причинѣ, шонзіенг Іе сошіе, про-
должалъ я,—я не видѣлъ ни Пале-Ройяля, ни Лю-
121
ксенбурга, ни фасада Лувра и не дѣлалъ попытки
увеличивать числа имѣющихся уже каталоговъ
картинъ, статуй и церквей. Я смотрю на всякую
красавицу какъ на храмъ и охотнѣе пошелъ бы въ
него ради осмотра оригинальныхъ рисунковъ и воль-
ныхъ набросковъ, которые висятъ въ немъ, чѣмъ
сталъ бы смотрѣть даже на само Преображеніе
Рафаэля.
— Жажда этого, продолжалъ я, — столь же не-
терпѣливая, какъ та, что горитъ въ груди знатока,
привела меня изъ моего отечества во Францію, а
изъ Франціи повлечетъ меня въ Италію. Это тихое
путешествіе сердца въ поискахъ за Натурой и за
возбуждаемыми ею ощущеніями, которыя заста-
вляютъ насъ любить другъ друга и свѣтъ больше,
чѣмъ мы любимъ.
Графъ по этому поводу наговорилъ мнѣ множе-
ство любезностей и весьма вѣжливо добавилъ, что
онъ очень благодаренъ Шекспиру за знакомство со
мною.
— Но, а-ргороз, сказалъ онъ,— Шекспиръ по-
лонъ великихъ вещей, но онъ забылъ исполнить
небольшую формальность и не сообщилъ мнѣ ва-
шего имени. И вамъ самимъ приходится сдѣлать это.
Паспортъ.
Версаль.
Для меня нѣтъ дѣла болѣе затруднительнаго,
какъ объявить кому бы то ни было, кто я таковъ,—
потому что врядъ ли есть человѣкъ, о которомъ я
122
не могъ бы дать лучшій отчетъ, чѣмъ о самомъ се-
бѣ; ц я часто желалъ имѣть возможность отдѣлать-
ся' отъ этого однимъ словомъ и тѣмъ покончить.
Мнѣ представлялся теперь единственный въ жизни
случай сдѣлать это кстати: на столѣ лежалъ Шекс-
пиръ и, вспомнивъ, что моя фамилія есть въ его
сочиненіяхъ, я взялъ Гамлета и тотчасъ же, оты-
скавъ сцену съ могильщиками въ пятомъ актѣ, я
наложилъ палецъ на Йорика и, держа палецъ на его
имени, поднесъ книгу графу.
— Меѵоісі! сказалъ я.
Потому ли, что мысль о черепѣ бѣднаго Йорика
за наличностью моего собственнаго выскочила у
графа изъ головы, или онъ какимъ нибудь волшеб-
ствомъ перескочилъ черезъ періодъ въ семьсотъ,
восемьсотъ лѣтъ,— не важно для настоящаго раз-
сказа; извѣстно, что французы лучше понимаютъ,
чѣмъ соображаютъ. Я ничему не удивляюсь въ
этомъ мірѣ, а этому меньше всего; тѣмъ болѣе, что
одно изъ первенствующихъ лицъ нашей церкви, къ
чистосердечію и отеческимъ чувствамъ котораго я
питаю высочайшее уваженіе, впалъ въ такую же
ошибку и по тому же поводу. Опъ объявилъ, что «не
въ силахъ заглянуть въ проповѣди, сочиненныя
шутомъ Датскаго короля».
— Добрый милордъ, сказалъ я, — но вѣдь есть
два Йорика. Йорикъ, о которомъ думаетъ ваше пре-
освященство, умеръ и погребенъ восемьсотъ лѣтъ
назадъ; онъ процвѣталъ при дворѣ Горвендилла.
Другой же Йорикъ—я самъ, и я не процвѣталъ ни
при чьемъ дворѣ.
123
Онъ покачалъ головой.
— Боже милостивый! сказалъ я,—даваше прео-
священство послѣ этого смѣшаете Александра Ма-
кедонскаго съ Александромъ мѣдникомъ!
— Это все равно, отвѣчалъ онъ.
— Если-бъ Александръ, царь Македонскій, могъ
перевести ваше преосвященство въ другую епархію,
то вы навѣрно не сказали бы этого.
Бѣдный графъ де-Б. впалъ въ ту же ошибку.
— Еі,шоп8Іеиг,е8і іі У о гіск? вскричалъ онъ.
— Яе 1е 8ПІ8, отвѣчалъ онъ.
— Ѵопз?
— Моі шёше дпіаі 1’Ьоппепгде ѵопз рагіег,
топзіепг 1е сотіе.
— Моп Эіеп! сказалъ онъ, обнимая меня,—Ѵопз
ёіез Уогіск!’)
Графъ мгновенно сунулъ Шекспира въ карманъ,
и оставилъ меня одного въ комнатѣ.
Паспортъ.
Версаль.
Я не могъ понять, зачѣмъ графъ де-Б. такъ внезапно
вышелъ изъ комнаты, ни того, зачѣмъ онъ сунулъ
Шекспира въ карманъ. Но тай|ны, которыя разъ-
яснятся сами собою, пе стоятътраты време-
ни, потребнаго на ихъ разгадываніе. Лучше
было читать Шекспира. Я взялъ Много шуму изъ
*) ,И вы Йорикъ!*) **— Да.— ,Вы?“ —Я, тотъ самый, что
имѣетъ честь говорить съ вами.—„Боже мой! вы Йорикъ!**.
124
ничего, и мгновенно съ кресла, на которомъ сидѣлъ,
перенесся въ Мессину въ Сициліи, и до того занял-
ся Донъ-Педро, п Бенедиктомъ, и Беатриче, что за-
былъ и думать о Версали, графѣ и паспортѣ.
О, сладкая подвижность человѣческаго духа, ты
сразу можешь подчиниться иллюзіямъ, которыя об-
манываютъ скучныя минуты ожиданія и горя! Да-
вно, давно бы уже вы исчислили дни мои, еслибъ
большую часть ихъ я не проводилъ на этой очаро-
ванной почвѣ Когда дорога становится черезчуръ
тяжела для моихъ ногъ, пли слишкомъ крута для
моихъ силъ, то я сворачиваю на какую нибудь глад-
кую бархатистую тропинку, которую мечта усыпа-
ла пучками розъ всяческихъ утѣхъ; и, сдѣлавъ
по ней нѣсколько туровъ, я возвращаюсь укрѣплен-
нымъ и освѣженнымъ. Когда зло сильно гнететъ ме-
ня, и нѣтъ отъ него на землѣ убѣжища, то я пред-
принимаю иное странствіе: я оставляю землю, и въ
виду того, что у меня болѣе ясное представленіе объ
Елисейскихъ поляхъ, чѣмъ о небесахъ, я, какъ Эней,
вламываюсь туда силой; я вижу, какъ онъ встрѣ-
чаетъ задумчивую тѣнь оставленной имъ Дпдоны и
хочетъ узнать ее; я вижу, какъ ея оскорбленный
духъ качаетъ головой и молча отворачивается отъ
виновника ея несчастій и безчествія; я забываю въ
ея горѣ свое и теряюсь въ чувствахъ, которыя за-
ставляли меня плакать о ней, когда я былъ въ
школѣ.
По-истинѣ, то не блужданіе суетной тѣнью, и не
напрасно человѣкъ безпокоится объ этомъ; онъ ча-
ще поступаетъ такимъ образомъ, ввѣряя исходъ
125
своихъ волненій одному разуму. Я могу навѣрно
сказать о самомъ себѣ, что я ничѣмъ не былъ въ
состояніи такъ рѣшительно побѣдить какое нибудь
дурное ощущеніе въ сердцѣ, какъ призывая на по-
мощь для борьбы съ нимъ, на его же собственной
почвѣ, какъ можно скорѣе, какое нибудь милое й
нѣжное ощущеніе.
Когда я дочиталъ до конца третьяго акта, во-
шелъ графъ де Б. съ моимъ паспортомъ въ рукахь.
— Герцогъ де-Шуазель, сказалъ графъ,—такой
же, смѣю сказать, отличный пророкъ, какъ и госу-
дарственный человѣкъ. Бпіютше диігіі, ска-
залъ герцогъ,—не зегаіатаіз (Іап^егеих”). П
еслибъ паспортъ требовался не для королевскаго
шута, то я его не добылъ бы и въ два часа.
— Раг<1оппе2-тоі,топ8іепг1есош(;е, сказалъ
я,—я вовсе не королевскій шутъ.
— Ѵопз ріаізапіег?
Я отвѣчалъ, что я дѣйствительно шучу, но не по-
лучаю зато жалованья;я шучу вполнѣ паевой счетъ.
— У насъ при дворѣ нѣтъ шутовъ, шонзіенг Іе
сошіе, сказалъ я:—послѣдній былъ въ распущен-
ныя времена Карла II; но съ тѣхъ поръ, нравы по-
стоянно. утончались и теперь нашъ дворъ такъ по-
лонъ патріотовъ, которые ничего не желаютъ,
кромѣ чести и благоденствія отечества, и наши да-
мы такъ чисты, незапятнаны, добры и богомольны,
что шуту не надъ чѣмъ шутить.
— Ѵоііайп рег8іПа§е! вскричалъ графъ.
*) Кто смѣется, тотъ не опасенъ.
126-
Паспортъ,
Версаль,
Паспортъ предписывалъ всѣмъ намѣстникамъ,
губернаторамъ и городскимъ комендантамъ, коман-
дующимъ войсками, судебнымъ властямъ и чинамъ,
чинить безпрепятственный проѣздъ г.иорику, ко-
ролевскому шуту, съ кладыо при немъ, и я созна-
юсь, что радость о полученіи паспорта не была ни
мало омрачена ролью, которую мнѣ приходилось
разыгрывать. Но на свѣтѣ ничего не бываетъ безъ
нѣкоторой примѣси, и нѣкоторые изъ серьезнѣй-
шихъ богослововъ нашихъ даже доходили до утвер-
жденія, что всякое наслажденіе сопровождается
равнымъ вздохомъ, и что величайшее, какое они
только знаютъ, оканчивается, вообще, не луч-
шимъ, какъ судоргой.
Я вспоминаю, что важный и ученый Беворискі-
усъ, въ своемъ комментаріи относительно поколѣ-
ній отъ Адама, весьма естественно прерываетъ его
въ серединѣ примѣчанія, дабы повѣдать міру о па-
рѣ воробьевъ на внѣшнемъ краѣ окна, которые без-
покоили его все время, пока онъ писалъ, и нако-
нецъ совершенно отвлекли его отъ генеалогіи.
« Странно, пишетъ Беворискіусъ,—но факты несо-
мнѣнны, потому что я отмѣчалъ ихъ перомъ одинъ за
другимъ; воробей, вътеченіетого недолгаго времени,
покая оканчивалъ вторую половину настоящаго при-
мѣчанія, дѣйствительно прерывалъ меня повторе-
ніемъ своихъ ласкъ двадцать три съ половиною раза».
127
«Какъ милосердо небо, прибавляетъ Беворискі-
усъ, —къ своимъ созданіямъ».
Злосчастный норикъ! серьезнѣйшій изъ твоихъ’
братьевъ былъ способенъ написать это въ поуче-
ніе міру, а ты краснѣешь только переписывая это
въ своемъ кабинетѣ.
Но это не относится къ моему путешествію; а по-
тому я дважды, дважды прошу извиненія.
Характеръ.
Версаль.
— А какъ вы находите французовъ? спросилъ
графъ де-Б., отдавъ мнѣ паспортъ.
Читателю легко представить, что, послѣ такого
обязательнаго доказательства вѣжливости, мнѣ
было не трудно сказать нѣчто пріятное въ отвѣтъ.
— Маіз разве ропг сеіа, будьте откровенны,
сказалъ онъ,—находите ли вы у французовъ ту
вѣжливость, въ которой весь свѣтъ отдаетъ намъ
честь?
— Все, что я видѣлъ, сказалъ я,—подтверждаетъ
такое мнѣніе...
— Ѵгаішепі, сказалъ графъ,—Іеа Ргансаіз
80ПІ роИз.
— До излишества, подтвердилъ я.
Графъ обратилъ вниманіе на слово излишество;
и подумалъ, что я предполагалъ болѣе, чѣмъ вы-
сказалъ. Я долго, насколько умѣлъ, защищался
противъ этого; онъ настаивалъ, что у меня была
128
задняя мысль, и просилъ меня откровенно выска-
зать свое мнѣніе.
— Я полагаю, шопзіенг 1е сошіе, сказалъ я,—
что у человѣка, какъ у инструмента, есть извѣст-
ный предѣлъ, и что общественныя и другія потреб-
ности имѣютъ надобность поочередно въ различ-
ныхъ его ключахъ; такимъ образомъ, если вы нач-
нете съ очень высокой или со слишкомъ низкой но-
ты, то либо въ верхней, либо въ нижней части ока-
жется недостатокъ для восполненія системы гар-
моніи.
Графъ де-Б. не зналъ музыки, а потому поже-
лалъ иного объясненія.
— Вѣжливая нація, любезный графъ, сказалъ
я,—ставитъ всякаго въ число своихъ должниковъ;
притомъ же сама вѣжливость, подобно прекрасно-
му полу, обладаетъ столькими прелестями, что серд-
цу противно сознаться, будто отъ нея можетъ про-
изойти какое либо зло; но все-таки я полагаю, что
для человѣка, взявъ его въ цѣломъ, существуетъ
извѣстный предѣлъ совершенства, до котораго онъ
въ состояніи достигнуть; и перейдя его, онъ скорѣе
промѣниваетъ, чѣмъ пріобрѣтаетъ качества. Я не
претендую на то, чтобъ рѣшить, насколько это по-
дѣйствовало на французовъ въ томъ случаѣ, о ко-
торомъ у насъ рѣчь; но достигни англичане въ хо-
дѣ усовершенствованія нравовъ, такой же вѣжли-
вости, какою такъ отличаются французы, то мы,
еслибъ и не потерялиіа роіііеззебесоеиг, рас-
полагающей болѣе къ человѣчнымъ, чѣмъ къ вѣ-
жливымъ поступкамъ, все же лишились бы по край-
129
н сй мѣрѣ того разнообразія и оригинальность и въ
характерахъ, которое отличаетъ насъ не только
другъ отъ друга, но и ото всего остального міра.
У меня было въ карманѣ нѣсколько шиллинговъ
царствованія короля Вильгельма, и я, предвидя, что
они могутъ послужить для разъясненія моей гипо-
тезы, взялъ ихъ въ руку при слѣдующихъ словахъ.
— Взгляните, шопзіепг 1е сошіе, сказалъ я,
вставая и кладя ихъ передъ нимъ на столъ,—звякая
и отираясь другъ о друга то въ одномъ, то въ дру-
гомъ карманѣ въ теченіе семидесяти лѣтъ, они
такъ стали похожи одинъ на другого, что ихъ по-
чти нельзя отличить.
— Англичане же похожи на старинныя медали:
они держатся особнякомъ и проходятъ черезъ не-
многія руки, а потому сохраняютъ ту первичную
рѣзкость очертаній, которую придала имъ искус-
ная рука природы; они не такъ пріятны на ощупь,
по зато на нихъ до того сохранилась чеканка, что
съ перваго взгляда вы различите, чьи на лихъ об-
разъ и надпись. Но французы, шопзіепг 1е сотіе,
прибавилъ я, желая смягчить то, что высказалъ,—
обладаютъ столькими совершенствами, что могутъ
обойтись безъ итого; они самый вѣрный, храбрый,
великодушный, остроумный-и добрый народъ подъ
небесами. Если у нихъ и есть недостатокъ, то тотъ,
что они слишкомъ серьезны...
— Моп Віеп! вскрикнулъ графъ, подымаясь съ
кресла.— Маіз ѵопз ріаізапіег, сказалъ онъ,
дѣлая поправку къ своему восклицанію.
Я приложилъ руку къ груди и съ серьезной важ-
л. стѳрнъ. 9
130
ностыо увѣрилъ его, что таково мое установившее-
ся мнѣніе.
Графъ сказалъ, что онъ чувствуетъ себя уби-
тымъ, не имѣя времени выслушать мои доводы, по-
тому что долженъ сейчасъ же ѣхать на обѣдъ къ
герцогу де-Шуазелю.
— Но если вамъ не покажется далеко пріѣхать
въ Версаль, чтобъ откушать со мной, то пожалуй-
ста, раньше вашего отъѣзда изъ Франціи, доставь-
те мнѣ удовольствіе узнать: откажетесь ли вы отъ
своего мнѣнія, или чѣмъ вы станете его поддержи-
вать. Но если вы его станете поддерживать, шоп-
зіенг ГАи§1аіз, добавилъ онъ,—то вамъ придется
папрячь всѣ свои силы, потому что противъ васъ
весь свѣтъ.
Я обѣщалъ графу имѣть честь отобѣдать съ нимъ
передъ отъѣздомъ въ Италію и затѣмъ откланялся.
Искушеніе,
Парижъ.
Когда я подъѣхалъ къ гостинницѣ, привратникъ
сказалъ мнѣ, что меня только что спрашивала мо-
лодая женщина съ корзинкой въ рукахъ.
— Не знаю, ушла ли она, или еще здѣсь, ска-
залъ привратникъ.
Я взялъ у него ключъ отъ комнаты и сталъ по-
дыматься вверхъ; не дойдя десяти ступенекъ до
площадки передъ моей дверью, я встрѣтилъ ее; она
потихоньку спускалась.
То была хорошенькая горничная, съ которой я
131
шелъ по набережной Конти. Майате сіе В. послала
ее съ какимъ-то порученіемъ въ модный магазинъ,
въ двухъ шагахъ отъ гостинницы; въ виду того, что
я не пришелъ къ ней сегодня, она норучила гор-
ничной узнать, не уѣхалъ ли я изъ Парижа, и если
да, то не оставилъ ли письма къ ней.
Хорошенькая горничная не далеко отошла отъ
моей двери, а потому воротилась и вошла со мной
въ комнату, чтобъ подождать минуту, другую, пока
я напишу записку.
Былъ чудный тихій вечеръ въ самомъ концѣ мая;
кармазинныя занавѣски у оконъ (одинаковаго цвѣ-
та съ занавѣсками у кровати) были спущены; солн-
це садилось и, проходя сквозь нихъ, отражалось
такимъ теплымъ свѣтомъ на лицѣ хорошенькой гор-
ничной, что я подумалъ, будто она покраснѣла; отъ
этой мысли я покраснѣлъ самъ; мы были совершен-
но одни, и у меня на лицѣ снова вспыхнулъ румя-
нецъ, раньше чѣмъ сошелъ первый.
Есть особаго рода пріятный, но полу-грѣховный
румянецъ, въ которомъ виновна болѣе кровь, чѣмъ
человѣкъ; кровь при этомъ несдержимо бросается
изъ сердца и вслѣдъ за нею устремляется и добро-
дѣтель, но не ради того, чтобъ воротить ее, а для
того, чтобъ ощущенье стало еще восхитительнѣе
для нервъ: онѣ обѣ въ заговорѣ.
Но я не стану описывать... Я сначала почувство-
валъ внутри себя нѣчто, не вполнѣ согласное съ
урокомъ нравственности, который я преподалъ ей
вчера вечеромъ; я пять минутъ проискалъ карточ-
ку, хотя и зналъ, что у меня нѣтъ пи одной. Я взялъ
9*
132
перо и опять положилъ; руки у меня дрожали; въ
меня вселился дьяволъ.
Я знаю не хуже другихъ, что этотъ противникъ,
когда мы оказываемъ ему сопротивленіе, убѣгаетъ
отъ насъ; но я рѣдко оказываю ему какое либо про-
тивленіе изъ страха, что даже въ случаѣ моей по-
бѣды, я все же буду раненъ въ борьбѣ; поэтому я
предпочитаю безопасность побѣдѣ, и вмѣсто того,
чтобъ обращать его въ бѣгство, обыкновенно самъ
бѣгу отъ него.
Хорошенькая горничная близко подошла къ бю-
ро, гдѣ я искалъ карточку; она сперва подняла пе-
ро, которое я уронилъ, и затѣмъ предложила мнѣ
подержать чернильницу; она предлагала такъ ми-
ло, что я хотѣлъ было согласиться, но не посмѣлъ.
— Мнѣ не на чемъ написать, моя милая, ска-
залъ я.
— Напишите, просто отвѣчала она, — на чемъ
придется.
Я чуть не крикнулъ, что напишу на ея губ-
кахъ!
— Если я это сдѣлаю, то погибну, сказалъ я про
себя.
П взявъ ее за руку, я довелъ ее до двери и по-
просилъ ее не забывать моего урока. Она отвѣча-
ла, что не забудетъ, и, съ нѣкоторой важностью
произнеся эти слова, обернулась и положила обѣ
свои сложенныя ручки въ мою; въ такомъ положе-
ніи нельзя было не пожать ихъ. Я хотѣлъ выпу-
стить ихъ и все время, пока ихъ держалъ, въ душѣ
упрекалъ себя за это. Черезъ двѣ минуты я поду-
133
малъ, что мнѣ приходится начинать всю борьбу съ
начала и при этой мысли почувствовалъ, что у ме-
ня трясутся и ноги, и все тѣло.
Край кровати приходился въ полутора ярдахъ
отъ того мѣста, гдѣ мы стояли. Я все еще держалъ
ее за руки, и какъ то случилось, я не знаю, но я
пе просилъ ее, я не увлекалъ ее, я и не подумалъ
о кровати; но какъ-то случилось, что мы оба сѣли.
— Я вамъ покажу сейчасъ, сказала хорошень-
кая горничная, — небольшой кошелекъ, который
сшила сегодня для вашего экю.
И она опустила руку въ правый карманъ, кото-
рый приходился съ моей стороны, и поискала въ
немъ, затѣмъ въ лѣвомъ. «Она его потеряла». Мнѣ
никогда не приходилось переносить испытанія
такъ спокойно; наконецъ кошелекъ отыскался въ
правомъ карманѣ; она его вынула; онъ былъ изъ
зеленой тафты со стеганной подкладкой изъ бѣ-
лаго атласа и какъ-разъ такой величины, чтобъ
помѣстить одно экю. Она положила мнѣ его па
руку;опъ былъ прелестенъ; я продержалъ его десять
минутъ, причемъ тылъ моей руки упирался о ея колѣ-
но; я взглядывалъ то на кошелекъ, то въ сторону.
У меня въ складкахъ галстуха лопнула стяжка,
другая; хорошенькая горничная, не говоря ни сло-
ва, вынула свой несессеръ, вдернула нитку въ игол-
ку и стала зашивать. Я предвидѣлъ, что рискую
славой нынѣшняго дня, и въ то время, когда она
при шитьѣ двигала туда и сюда рукой около моей
шеи, я чувствовалъ какъ на моей головѣ колеблют-
ся лавры, которыми ихъ увѣнчало воображеніе.
134
Побѣда.
О, вы, чьи оледенѣлыя головы и чуть-теплень-
кія сердца могутъ разсужденіемъ побѣждать стра-
сти или замаскировывать ихъ, — скажите, какой
грѣхъ обладать ими? и въ чемъ человѣческая душа
отвѣтственна передъ отцомъ духовъ, кромѣ дѣй-
ствій, которыя совершаетъ подъ ихъ вліяніемъ?
Если природа въ своемъ милосердіи такъ соткала
ткань, что въ нее припуталось нѣсколько нитей
любви и желанія,—то неужто ради того, чтобъ вы-
тащить ихъ, слѣдуетъ разрывать всю ткань?
— О, бичуй такихъ стоиковъ, великій Правитель
природы! сказалъ я самому себѣ; — куда бы Твое
провидѣніе ни помѣстило меня ради испытанія мо-
ей добродѣтели; какая бы ни грозила мнѣ опас-
ность, каково бы ни было мое положеніе,—дозволь
мнѣ испытать тѣ волненія, которыя проистекаютъ
отъ нихъ и составляютъ мою принадлежность какъ
человѣка, — и если я справлюсь съ ними какъ до-
брый человѣкъ, то всѣ послѣдствія я ввѣряю Твоей
справедливости: не мы создали самихъ себя, но Ты
создалъ насъ.
Окончивъ воззваніе, я вывелъ ее изъ комна-
ты; она стояла , подлѣ меня, пока я не заперъ две-
ри и не спряталъ ключа въ карманъ,—и тогда,—
ибо побѣда была вполнѣ рѣшительная — только
тогда я прижался губами къ ея щекѣ и, взявъ ее
за руку, благополучно проводилъ до дверей гостин-
ницы.
135
Тайна.
Парижъ.
Кто знаетъ человѣческое сердце, тотъ пойметъ,
что для меня было невозможно тотчасъ же воро-
титься въ комнату; это значило при помощи бе-
моли на терціи перейти въ холодный тонъ послѣ
музыкальной пьесы, возбудившей всѣ мои чувства;
поэтому, опустивъ руку хорошенькой горничной,
я нѣкоторое время простоялъ у дверей гостинни-
цы, глядя на всѣхъ прохожихъ и дѣлая на ихъ
счетъ предположенія, пока мое вниманіе не обрати-
лось на субъекта, который сосредоточилъ на себѣ
всѣ мои мысли.
То былъ высокій мужчина съ философскимъ се-
рьезнымъ и угрюмымъ лицомъ; онъ степенно хо-
дилъ взадъ и впередъ по улицѣ, дѣлая около ше-
стидесяти шаговъ въ каждую сторону отъ дверей
гостинницы. Ему было около пятидесяти двухъ;
подъ мышкой у него была небольшая трость; онъ
былъ одѣтъ въ темные каштановаго цвѣта каф-
танъ, камзолъ и брюки, которые, повидимому, слу-
жили уже нѣсколько лѣтъ; впрочемъ, они были еще
чисты и, вообще, онъ имѣлъ видъ бережливой опрят-
ности. По тому, какъ онъ снималъ шляпу и под-
ходилъ ко многимъ встрѣчнымъ, я догадался, что
онъ проситъ подаянія; и я вынулъ изъ кармана
су, или два, чтобъ подать ему, когда онъ поров-
няется со мною. Но онъ прошелъ мимо, не обра-
тясь ко мнѣ съ просьбой, а не дальше какъ за
136
пять шаговъ ранѣе онъ просилъ милостыню у
дамы. А изъ пасъ двухъ, я болѣе походилъ на че-
ловѣка, расположеннаго подать. Едва покончивъ
съ одной дамой, онъ приподнялъ шляпу передъ
другой, которая шла въ ту же сторону. Тихо про-
шелъ старый джентльменъ, а за нимъ молодой ще-
голь. Онъ пропустилъ обоихъ и не попросилъ у нихъ.
Я простоялъ около получаса, наблюдая за нимъ;
за это время онъ прошелъ разъ двѣнадцать взадъ
и впередъ,и я замѣтилъ, что онъ неизмѣнно слѣдо-
валъ тому же плану.
Въ этомъ были двѣ весьма странныя вещи, надъ
которыми я ломалъ голову, но безъ результа-
та; первое, почему этотъ человѣкъ обращается съ
просьбою только къ прекрасному полу; во-вто-
рыхъ, въ чемъ состоитъ это обращеніе и какого рода
было его краснорѣчіе, что оно, смягчая женскія серд-
ца, не дѣйствовало, какъ онъ зналъ, на мужчинъ.
Были еще два другія обстоятельства, которыя
припутывались къ этой тайнѣ. Одно, что онъ то, что
желалъ сказать, говорилъ каждой женщинѣ не ина-
че, какъ па ухо и такимъ образомъ, что казалось,
будто онъ обращается не съ просьбой, а сообщаетъ
ей секретъ; второе,—что его всегда сопровождалъ
успѣхъ; всякая, кого онъ останавливалъ, вынимала
кошелекъ и немедленно подавала ему что нибудь.
Я не могъ составить никакой системы для объяс-
ненія этого явленія.
У меня оказалась загадка для развлеченія на
весь остальной вечеръ и я поднялся по лѣстницѣ
въ свою комнату.
137
Дѣло совѣсти.
Парижъ.
Слѣдомъ за мной шелъ хозяинъ гостинницы, ко-
торый, войдя за мной въ комнату, объявилъ, чтобъ
я искалъ себѣ другую квартиру.
— Это почему же, дружокъ? спросилъ я.
Онъ отвѣчалъ, что сегодня вечеромъ, въ продол-
женіе двухъ часовъ, у меня пробыла молодая жен-
щина, и что это противно правиламъ гостинницы.
— Прекрасно, сказалъ я, — въ такомъ случаѣ,
мы разстанемся друзьями: дѣвушка оттого не стала
хуже и я также не сталъ хуже, а вы останетесь та-
кимъ же, какимъ я васъ узналъ.
Онъ замѣтилъ, что этого достаточно для того,
чтобъ разрушить довѣріе къ его гостинницѣ.
Я попросилъ его отправиться на покой съ ми-
ромъ, что я и самъ располагалъ сдѣлать и приба-
вилъ, что за завтракомъ разочтусь съ нимъ.
— Я и слова не сказалъ бы, шопзіепг, сказалъ
онъ,—приди къ вамъ двадцать дѣвушекъ...
— Противъ моего счета, вы прибавили ровно два
десятка, замѣтилъ я, прерывая его.
— Но только, чтобъ днемъ, добавилъ онъ.
— А развѣ разница въ часахъ дня производитъ
въ Парижѣ разницу и въ грѣхѣ?
— Разница въ скандалѣ, сказалъ онъ.
Я всѣмъ сердцемъ люблю всякія различенія и
не могу сказать, чтобъ чрезмѣрно разсердился на
хозяина.
138
— Я согласенъ, продолжалъ онъ,—иностранцу
въ Парижѣ необходимо, чтобъ ему представлялись
случаи для покупки кружевъ, піелковыхъ чулковъ
и манжетъ, еНопі се Іа,—и нѣтъ бѣды, если при-
детъ женщина съ картонкой...
— Свидѣтельствуюсь совѣстью, сказалъ я,—и
у нея была картонка, только я не заглянулъ въ нее.
— Въ такомъ случаѣ, вы ничего не купили?..
— Ровно ничего, отвѣчалъ я.
— А я, сказалъ онъ,—могъ бы рекомендовать
вамъ продавщицу, которая обошлась бы съ вами по
совѣсти.
— Пусть она явится, но сегодня же вечеромъ,
сказалъ я.
Онъ отвѣсилъ мнѣ низкій поклонъ и вышелъ.
— И такъ, я восторжествую надъ хозяиномъ го-
стинницы, вскричалъя,—а что-жъ затѣмъ? Затѣмъ
я покажу ему, что знаю, что онъ дрянь. Ну, а за-
тѣмъ что? Что затѣмъ!.. Я слишкомъ близокъ са-
мому себѣ и не могъ сказать, что дѣлаю это въ ин-
тересѣ другихъ... У меня не было въ запасѣ добра-
го отвѣта. Въ моемъ проектѣ было больше злобы,
чѣмъ нравственной основы, и онъ опротивѣлъ мнѣ
раньше исполненія.
Черезъ нѣсколько минутъ вошла гризетка съ кар-
тонкой съ кружевами.
— А я все-таки ничего не куплю, сказалъ я са-
мому себѣ.
Гризеткажелала мнѣ показать все. Но на меня бы-
ло трудно угодить; она, повидимому, не замѣчала это-
го. Она открыла свой маленькій магазинъ и выложи-
139
ла передо мной, одно за другимъ, всѣ кружева; опа
ихъ свертывала и развертывала, одно за другимъ, съ
самой терпѣливой кротостью. Куплю ли я или нѣтъ,—
она желала продать мнѣ все по той цѣнѣ, которую я
самъ назначу; бѣдняжка, казалось, сгорала отъ не-
терпѣйія заработать хоть су; она во что бы то ни стало
хотѣла заманить меня п я чувствовалъ въ ея обраще-
ніи скорѣй простоту и ласку, чѣмъ искусственность.
Если человѣкъ не обладаетъ честной довѣрчи-
востью, то тѣмъ для него хуже; мое сердце смягчи-
лось, и я столь же спокойно отказался отъ второго
моего рѣшенія, какъ и отъ перваго. Зачѣмъ мнѣ
наказывать одного за проступокъ другого?
— Если ты данница этого тирана-хозяина, по-
думалъ я, глядя ей въ лицо,—то тѣмъ труднѣй те-
бѣ добывать хлѣбъ.
Въ моемъ кошелькѣ было не болѣе четырехъ луи-
доровъ, и я не могъ встать и указать ей па дверь,
пока не выложилъ трехъ изъ нихъ за пару манжетъ.
Хозяинъ раздѣлитъ съ ней барышъ,—все равно...
Въ такомъ случаѣ, я просто поплачусь, какъ не одинъ
бѣднякъ платился до меня,запоступокъ,котораго онъ
не могъ совершить, и о которомъ и думать не могъ.
Загадка.
Парижъ.
Лафлеръ пришелъ прислуживать мнѣ за ужиномъ
и объявилъ, что хозяину гостинницы очень досад-
но, что онъ оскорбилъ меня предложеніемъ съѣхать
съ квартиры.
140
Человѣкѣ, которому дорогъ ночной покой, если
только для него то возможно, не ляжетъ спать со
злобой въ. сердцѣ. И я велѣлъ Лафлеру передать
хозяину, что мнѣ со своей стороны досадно, что я
подалъ поводъ къ тому.
— И если хотите, можете сказать ему, Лафлеръ,
добавилъ я, — что если молодая жепщина придетъ
въ другой разъ, то я пе приму ее.
То было жертвоприношеніе, — по не ему, а ради
самого себя. Избѣжавъ съ такимъ трудомъ опасно-
сти, я рѣшилъ болѣе не подвергать себя риску, по,
если возможно, уѣхать изъ Парижа столь же цѣло-
мудреннымъ, какъ въѣхалъ въ него.
— С’езі (Іёгоёег а Іа поЫеззе, топзіопг*),
сказалъ Лафлеръ, отвѣшивая мнѣ при этихъ сло-
вахъ поклонъ до земли. — Еі епсоге, шопзіепг
можетъ измѣнить свое рѣшеніе, сказалъ онъ — и
если ему (раг Ьазагй) вздумается позабавиться...
— Я не вижу въ этомъ никакой забавы, сказалъ
я, перебивая его.
— Моп Оіеп, сказалъ Лафлеръ, — и былъ та-
ковъ.
Черезъ часъ опъ пришелъ раздѣвать меня, и
былъ офиціознѣе, чѣмъ обыкновенно; что-то вер-
тѣлось у него на губахъ, опъ хотѣлъ что-то ска-
зать или спросить о чемъ-то, но не смѣлъ; я не
могъ себѣ представить, о чемъ именно; говоря прав-
ду, я не очень и раздумывалъ объ этомъ; у меня не
выходила изъ головы другая, болѣе меня иптере-
♦) Это значитъ отказываться отъ правъ дворянства.
141
совавшая загадка о человѣкѣ, просившемъ мило-
стыню у дверей гостинницы. Я отдалъ бы все,
чтобъ разрѣшить ее, и вовсе пе изъ любопытства,—
оно вообще столь низкая причина для изслѣдова-
нія, что ради его удовлетворенія я не далъ бы и
двухъ су, — но я полагалъ, что секретъ, который
такъ скоро и такъ навѣрняка умягчаетъ сердце
всякой встрѣчной женщины, по крайней мѣрѣ, ра-
венъ тайнѣ философскаго камня; владѣй я обѣими
Индіями, я отдалъ бы одну, чтобъ узнать его.
Я почти всю ночь вертѣлъ и переворачивалъ его
въ мозгу, но безо всякаго успѣха; и, проснувшись
по утру, я нашелъ, что мой духъ былъ такъ же сму-
щенъ снами, какъ нѣкогда духъ царя вавилонска-
го, и я, но колеблясь, утверждаю, что ихъ разъяс-
неніе столь же затруднило бы парижскихъ мудре-
цовъ, какъ нѣкогда халдейскихъ.
Ьѳ ДішапсЬѳ.
Парижъ.
Было воскресенье; Лафлеръ, вошедъ по утру съ
кофеемъ, булкой и масломъ, оказался такимъ фран-
томъ, что я едва узналъ его.
Я условился съ нимъ въ Монтрэлѣ, что, по прі-
ѣздѣ въ Парижъ, подарю ему шляпу съ серебряной
пуговицей и галуномъ, и четыре луидора ронг
з’айопізег, и бѣдный малый, надо отдать ему
справедливость, на эти деньги сдѣлалъ чудеса.
Онъ купилъ блестящій, чистый, отличный, крас-
наго цвѣта кафтанъ и пару такихъ же брюкъ.
142
— Оттого, что онѣ поношенныя, онѣ и на экю
не стали хуже, сказалъ онъ.
Я пожелалъ, чтобъ его повѣсили за эти слова;
платье на видъ было какъ новое, и хотя я и зналъ,
что этого быть не можетъ, но лучше заставилъ бы
себя вообразить, что купилъ для него новое платье,
только бы не знать, что оно изъ Іа гне де Іа Егі-
регіе*).
Такая разборчивость не заставляетъ въ Парижѣ
страдать сердца.
Онъ, сверхъ того, купилъ хорошій атласный си-
ній камзолъ, вышитый довольно причудливо; онъ
былъ уже довольно подержанный, но пятна были
выведены на чисто. Золото было вычищено, и во-
обще блестѣло; синій цвѣтъ былъ не ярокъ, а по-
тому отлично подходилъ къ кафтану и брюкамъ;
онъ выгадалъ себѣ изч» тѣхъ же денегъ новый ко-
шелекъ и зоіііаіге, и выторговалъ у старьевщика
пару золотыхъ подвязокъ къ брюкамъ. За четыре
ливра изъ своихъ собственныхъ денегъ, онъ ку-
пилъ пару муслиновыхъ манжетъ ЬіепЬгодёез,
•и за пять еще пару бѣлыхъ шелковыхъ чулокъ; въ
довершеніе всего, природа даровала ему красивую
фигуру, не взявъ съ него за то ни гроша.
Въ такомъ нарядѣ онъ вошелъ въ комнату, при-
чесанный по послѣднему вкусу и съ красивымъ
букетомъ на груди. Словомъ, все на немъ глядѣло
по праздничному, такъ что мнѣ сразу вспомнилось,
что сегодня воскресенье; принявъ во вниманіе и
*) Съ толкучаго рынка, илп изъ ветошнаго ряда.
143
то, и другое, я сразу догадался, что вчера вечеромъ
онъ хотѣлъ просить у меня позволенія провести
этотъ день какъ всѣ проводятъ его въ Парижѣ.
Едва я сообразилъ это, какъ Лафлеръ съ безконеч-
ной почтительностью, но съ довѣрчивостью во
взглядѣ, что я не откажу ему, попросилъ меня от-
пустить его на сегодня ронг Гаіге 1е ^аіапі ѵів-
а-ѵіз йе за таіігеззе.
Я самъ предполагалъ сдѣлать то же самое по от-
ношенію къ шабаше бе В. Я заказалъ для этого
карету, и моя суетность не была бы опечалена тѣмъ,
что на запяткахъ стоялъ бы слуга такъ же хорошо
одѣтый, какъ Лафлеръ; никогда мнѣ не было труд-
нѣе обойтись безъ него.
Но въ подобныхъ затрудненіяхъ слѣдуетъ не
разсуждать, а чувствовать; при наймѣ, сыны и
дочери службы разстаются со своей свободой, но
не со своей природой! у нихъ есть плоть и кровь;
у нихъ, въ ихъ неволѣ, есть свои небольшія сует-
ности и желанія такъ же, какъ у ихъ работодателей;
безъ сомнѣнія, они оцѣнили свое отреченіе, и ихъ
ожиданія такъ не разумны, что мнѣ часто хотѣлось
обмануть ихъ, еслибъ ихъ положеніе не предоста-
вляло мнѣ для этого слишкомі> много власти.
Взгляни, взгляни, я рабъ твой!., это въ одно
мгновеніе лишаетъ меня всей господской власти.
— Можешь идти, Лафлеръ, сказалъ я.—Но гдѣ
ты могъ добыть въ такое короткое время возлюб-
ленную въ Парижѣ?
Лафлеръ приложилъ руку къ груди и сказалъ,
что она ипе реіііе йешоізеііе въдомѣ графаде-Б.
144
У Лафлера сердце было создано для общества и,
говоря правду, онъ такъ же, какъ и его господинъ,
не упускалъ случая, — и тѣмъ, или другимъ обра-
зомъ,—Богъ его знаетъ, какъ именно, — но завя-
залъ связь съ (іетоі8еНе на площадкѣ у дверей,
въ то время, какъ я хлопоталъ о паспортѣ; и если
для меня времени оказалось достаточно, чтобъ рас-
положить графа въ свою пользу, то и Лафлеръ
съумѣлъ распорядиться такъ, что и у него хватило
времени на то, чтобъ расположить дѣвушку въ
свою. Повидимому, все семейство располагало се-
годня быть въ Парижѣ, и онъ условился съ нею, и
еще съ двумя, или тремя изъ графской прислуги,
погулять по бульварамъ.
Счастливый народъ! они по крайней мѣрѣ хотя
разъ въ недѣлю увѣрены, что отложатъ всѣ свои
заботы, и потанцуютъ, и попоютъ и, забавляясь,
сбросятъ съ себя бремя печали, которое сгибаетъ до
земли духъ другихъ націй.
Отрывокъ.
Парижъ.
Лафлеръ оставилъ мнѣ нѣчто, чѣмъ я могъ раз-
влечься цѣлый день сильнѣе, чѣмъ разсчитывалъ,
или чѣмъ то приходило ему или мнѣ въ голову.
Онъ принесъ кружокъ масла на смородинномъ
листѣ; но утро было жаркое, а нести было’довольно
далеко, а потому онъ выпросилъ листъ ненужной
бумаги, чтобъ помѣстить его между смородиннымъ
листомъ и ладонью. Такого блюдечка было вполнѣ
145
достаточно, а потому я приказалъ ему положить на
столъ все, какъ было; разсчитывая остаться цѣлый
день дома, я велѣлъ ему зайти къ 1е ігаііепг рас-
порядиться на счетъ моего обѣда, сказавъ, что я
позавтракаю безъ него.
Съѣвъ масло, я выкинулъ смородинный листъ за
окно и хотѣлъ сдѣлать тоже и съ ненужной бума-
гой; но остановился, чтобъ сперва прочесть строчку,
а это понудило меня прочесть и вторую, и третью;
я подумалъ, что бумага заслуживаетъ лучшей уча-
стьи, затворивъ окно и пододвинувъ къ нему стулъ,
присѣлъ, чтобъ прочесть ее.
Она была написана на старинномъ французскомъ
языкѣ временъ Раблэ и, насколько я понимаю, мо-
гла быть написана имъ самимъ; сверхъ того, она
была написана готическимъ почеркомъ, но до того
вылиняла и стерлась отъ сырости и времени, что
мнѣ стоило невѣроятныхъ трудовъ извлечь изъ нея
что нибудь. Я отбросилъ ес и написалъ затѣмъ
письмо Евгенію; затѣмъ, я опять заглянулъ въ нее,
и снова она истощила мое терпѣніе, и я, ради исцѣ-
ленія отъ нея, написалъ письмо Элизѣ. Но она не
отставала отъ меня, и трудность ея пониманія толь-
ко усиливала желаніе.
Я пообѣдалъ и, просвѣтивъ умъ бутылкой бур-
гонскаго, вновь принялся за нее; и просидѣвъ,
склонясь, надъ нею два или три часа, почти съ та-
кимъ же вниманіемъ, съ какимъ когда либо си-
дѣли Третеръ или Яковъ Спонъ надъ непонятной
надписью, я подумалъ, что понялъ ее. Но ради то-
го, чтобъ убѣдиться въ этомъ, по-моему, самое
С. Л. СТЭРНЪ. 10
146
лучшее было перевести ее по-англійски и посмо-
трѣть, что тогда выйдетъ. И я досужливо при-
нялся за работу, какъ то дѣлаютъ порой празд-
ные люди, записывая «мысли»; затѣмъ, раза два
прохаживался по комнатѣ, затѣмъ глядѣлъ въ
окошко, что дѣлается на свѣтѣ; такимъ образомъ,
я кончилъ работу въ девять часовъ, и затѣмъ я
сталъ читать нижеслѣдующее:
Отрывокъ.
Парижъ.
Въ виду того, что жена нотаріуса слишкомъ го-
рячо оспаривала этотъ пунктъ.
— Желалъ бы я, сказалъ нотаріусъ, бросая пер-
гаментъ,—чтобъ тутъ былъ другой нотаріусъ, дабы
записать и засвидѣтельствовать все это.
— А что бы вы стали дѣлать затѣмъ, шопзіепг?
сказала она, быстро вставая.
Жена нотаріуса была маленькая вспыльчивая
женщина, и нотаріусъ полагалъ, что лучше преду-
предить бурю кроткимъ отвѣтомъ.
— Я вошелъ бы спать, отвѣчалъ нотаріусъ.
— Можете отправляться къ дьяволу! отвѣчала
жена нотаріуса.
Случилось однако, что въ домѣ была всего од-
на кровать, ибо двѣ другія комнаты стояли безъ
мебели, какъ то въ обычаѣ въ Парижѣ, и нота-
ріусъ, не желая лежать на одной и той же кро-
вати съ женщиной, которая ни съ того, ни съ сего
147
только что отправила его къ дьяволу, — вышелъ
въ шляпѣ, съ палкой и въ короткомъ плащѣ,—ибо
па дворѣ была ночь и сильный вѣтеръ, — и не
въ духѣ отправился по направленію къ 1е Ропі-
ИеиГ.
Всѣ проходившіе по Іе Ропі-Пепі должны со-
знаться, что изо всѣхъ мостовъ, когда либо построен-
ныхъ на свѣтѣ, онъ самый благородный, самый
изящный, самый величествепный, самый легкій,
самый длинный и самый широкій, какой когда ли-
бо соединялъ два берега на поверхности земного
шара.
Изъэтого можнозаключить,что авторъ от-
рывка будто и не былъ французомъ.
Величайшій его недостатокъ, на который могутъ
указать богословы и доктора Сорбонны, состоитъ
въ томъ, что въ то время, когда въ Парижѣ или
его окрестностяхъ вѣтра полная шапка, — ни-
гдѣ, ни на одномъ открытомъ мѣстѣ въ цѣломъ го-
родѣ, столько пе кощунствуютъ и не васге-Піеп-
ствуютъ, какъ на немъ,—и по уважительной и убѣ-
дительной причинѣ, шеззіепгв; ибо вѣтеръ нале-
таетъ на васъ, не крича ^агсіег-ѵоив, и такими
непредвиденными порывами, что въ числѣ немно-
гихъ, которые переходятъ черезъ мостъ въ шля-
пахъ, нѣтъ и одного изъ пятидесяти, кто не риско-
валъ бы двумя съ половиною ливрами, составляю-
щими полную стоимость шляпы.
Бѣдный нотаріусъ, проходя какъ-разъ мимо ча-
сового, инстинктивно приложилъ палку къ своей
головѣ; но, подымая палку, опъ концомъ ея задѣлъ
ю*
148
за край шляпы часового и сбросилъ ее черезъ рога-
тины балюстрады прямо въ Сену.
— Скверенътотъвѣтсръ,который не на-
дуетъ никому ничего добраго, сказалъ, под-
хватывая ее, лодочникъ.
Часовой, будучи гасконцемъ, немедленно вздер-
нулъ усами и прицѣлился изъ аркебуза.
Но въ тѣ дни изъ аркебузовъ стрѣляли при по-
мощи фитилей; а фитиль часового взяла на подер-
жаніе старуха, чтобъ засвѣтить бумажный фонарь,
который задуло у нея на концѣ моста; отъ этого
проистекло промедленіе, при чемъ кровь гасконца
охладилась, и все происшествіе обратилось въ вя-
щую его пользу.
— Скверенъ тотъ вѣтеръ, сказалъ онъ, сдер-
гивая съ головы у нотаріуса поярковую шляпу и
узаконивая грабежъ при помощи присловья лодоч-
ника.
Бѣдный нотаріусъ перешелъ черезъ мостъ и, про-
ходя по улицѣ Дофина въ С.-Жерменское предмѣ-
стье, плакался на ходу слѣдующимъ образомъ:
— Несчастный я человѣкъ! говорилъ нотаріусъ,
всю мою жизнь я былъ игралищемъ бурь! я родился
на то, чтобы выносить грозныя рѣчи противъ себя
и своего занятія всюду, куда ни явлюсь: подъ стра-
хомъ грома церкви принужденъ я былъ жениться
па бурливой женщинѣ! я изгнанъ изъ дома домаш-
ними вѣтрами и лишенъ шляпы вѣтрами мостовы-
ми! и вотъ я здѣсь въ вѣтреную ночь съ непо-
крытой головой оставленъ на произволъ прили-
вовъ и отливовъ случайныхъ обстоятельствъ!.. Гдѣ
149
я преклоню свою голову?.. Несчастный человѣкъ!
Который же изъ тридцати двухъ вѣтровъ компаса
падуетъ и тебѣ что нибудь доброе, какъ и другимъ,
подобнымъ тебѣ, созданіямъ?
Когда нотаріусъ, плачась такимъ образомъ, про-
ходилъ мимо темной аллеи, то чей-то голосъ клик-
нулъ дѣвушку, чтобъ она сбѣгала за ближайшимъ
нотаріусомъ. Нашъ нотаріусъ былъ самый ближай-
шій и, пользуясь своимъ положеніемъ, прошелъ по
аллеѣ къ двери и, миновавъ что-то въ родѣ старин-
ной залы, былъ введенъ въ обширную комнату,
гдѣ не было ничего, кромѣ длиннаго боевого копья,
кирасы, стараго ржаваго меча и перевязи, которые
были развѣшены на стѣнѣ въ равномъ другъ отъ
друга разстояніи.
Старикъ, бывшій нѣкогда дворяниномъ, и нынѣ
дворянинъ, если только потеря состоянія не раз-
благораживаетъ крови, опершись головою на руку,
лежалъ на кровати; какъ-разъ подлѣ нея стоялъ
столъ, и на немъ горѣла витая восковая свѣчка, а
подлѣ стола былъ поставленъ стулъ; нотаріусъ
сѣлъ на него и, вынувъ чернильницу и листъ, дру-
гой бумаги, которая была у него въ карманѣ, раз-
ложилъ ихъ передъ собою и, обмакнувъ перо въ
чернила и прислонясь грудью къ столу, пригото-
вился вполнѣ къ составленію послѣдней воли и за-
вѣщанія дворянина.
— Ахъ! шопзіепг Іе поіаіге! сказалъ, нѣсколько
приподнимаясь, дворянинъ, мнѣ нечего завѣщать,
что оплатило бы издержки по завѣщанію, кромѣ
моей собственной исторіи, а не оставивъ ея въ на-
150
слѣдство міру, я не могу умереть спокойно; выго-
ды, которыя проистекутъ отъ тогол я завѣщаю
вамъ за труды по ея написанію. Это до того не-
обыкновенная исторія, что ее долженъ прочесть весь
родъ человѣческій; она принесетъ счастіе вашему
дому.
Нотаріусъ погрузилъ перо въ чернилицу.
— Всемогущій Направитель всѣхъ событій моей
жизни! сказалъ старый дворянинъ, сосредоточенно
глядя вверхъ и поднявъ руки къ небесамъ. Ты, чья
десница, чрезъ лабиринтъ странныхъ переходовъ,
привела меня къ этой скорбной сценѣ, помоги сла-
бѣющей памяти хилаго старика съ разбитымъ серд-
цемъ!.. Да руководитъ духъ Твоей вѣчной правды
моими устами, дабы этотъ посторонній человѣкъ не
написалъ ничего, что не стоитъ въ той книгѣ, по
свидѣтельству которой,—сказалъ онъ, всплескивая
руками, я буду осужденъ, или помилованъ!
Нотаріусъ подержалъ кончикъ пера между гла-
зомъ и восковой свѣчкой.
— Эта исторія, шопзіепг 1е поіаіге, сказалъ дво-
рянинъ,—возбудить всѣ естественныя чувства; она
убьетъ людей гуманныхъ и исполнитъ жалостью
сердце самой жестокости...
Нотаріусъ сгоралъ отъ нетерпѣнія и въ третій
разъ опустилъ перо въ чернилицу. И старый дворя-
нинъ, повернувшись нѣсколько къ нотаріусу, сталъ
диктовать свою исторію въ слѣдующихъ выраже-
ніяхъ...
— А гдѣ же конецъ, Лафлеръ? спросилъ я; онъ
какъ-разъ въ это время вошелъ въ комнату.
151
Отрывокъ и букетъ.
Парижъ.
Когда Лафлеръ подошелъ къ столу и я объяс-
нилъ ему, чего не хватаетъ, онъ сказалъ, что было
еще только два листа, въ которые онъ и завернулъ
букетъ, чтобъ тотъ не развалился; букетъ же онъ
поднесъ на бульварѣ 4 е т о і 8 е 11 е.
— Въ такомъ случаѣ, пожалуйста, Лафлеръ,
сказалъ я,—сбѣгай къ ней, въ домъ графа де-Б., и
попытайся, нельзя ли добыть ихъ.
— Безъ сомнѣнія, сказалъ Лафлеръ и убѣжалъ.
Весьма скоро бѣдный малый, едва дыша, воро-
тился назадъ, съ болѣе глубокими признаками раз-
очарованія во взорахъ, чѣмъ то могло произойти
вслѣдствіе простой невозможности отыскать отры-
вокъ. I и 8 і е с і е 1! не прошло и двухъ минутъ, какъ
бѣдняга простился съ ней, а невѣрная любовница
уже подарила его §а§е сГашоиг, завернутый въ
мой отрывокъ, одному изъ графскихъ лакеевъ, ла-
кей молоденькой швейкѣ, а швейка скрипачу. На-
ши несчастія были завернуты вмѣстѣ. Я вздохнулъ,
и вздохъ Лафлера, какъ эхо, отразился въ моемъ ухѣ.
— Какое коварство! вскричалъ Лафлеръ.
— Какое несчастіе! сказалъ я.
— Я не былъ бы такъ убитъ, шопзіепг, еслибъ
она его потеряла, сказалъ Лафлеръ.
— И я также, Лафлеръ, еслибъ я нашелъ его,
сказалъ я.
Нашелъ ли я его, или нѣтъ, окажется впослѣдствіи.
152
Благотвореніе.
Парижъ.
Человѣкъ, который считаетъ ниже своего досто-
инства или боится войти въ темное мѣсто, можетъ
быть отлично добрымъ человѣкомъ и способнымъ
на сотни вещей; но изъ него не выйдетъ хорошаго
сентиментальнаго путешественника. Я счи-
таю за пустяки многое, что происходитъ среди бѣ-
лаго дня на широкихъ и большихъ улицахъ. При-
рода застѣнчива и не любитъ проявляться передъ
зрителями; но въ одномъ изъ такихъ укромныхъ
уголковъ порой вы можете увидѣть, какъ она разы-
граетъ коротенькую сценку, которая стоитъ всѣхъ
чувствъ дюжины сложенныхъ вмѣстѣ французскихъ
піесъ, и тѣмъ не менѣе онѣ абсолютно превосход-
ны. И всякій разъ, когда мнѣ предстоитъ болѣе
блестящая, чѣмъ обыкновенно служба, то въ виду
того, что онѣ равно годны какъ для проповѣдника,
такъ и для героя, я обыкновенно заимствую изъ
нихъ проповѣдь; что касается до текста, то «Кап-
падокія, Понтъ, Фригія и Памфилія» столь же хо-
рошъ, какъ и любой въ Библіи.
Есть длинный мрачный пассажъ, ведущій отъ
Орёга-Сотідие въ узкую улицу; по немъ отправля-
ются немногіе, желающіе скромно обождать фіакръ*)
или потихоньку уйти пѣшкомъ по окончаніи оперы.
Со стороны, ближайшей къ театру, онъ освѣщается
*) Извозчичья карета.
153
сальнымъ огаркомъ, свѣтъ котораго почти исчеза-
етъ раньше, чѣмъ вы пройдете половину пути; но у
дверей онъ становится скорѣе украшеніемъ, чѣмъ
полезной вещью; вамъ онъ представляется непо-
движной звѣздой мельчайшей величины; онъ горитъ,
но міру, насколько намъ извѣстно, добра не при-
носитъ.
Возвращаясь по этому пассажу и не доходя пя-
ти, шести шаговъ до двери, я усмотрѣлъ двухъ
дамъ, которыя, прислонясь къ стѣнѣ, стояли, дер-
жась за руки, и ждали, какъ я вообразилъ себѣ,
фіакра; онѣ были ближе моего къ двери, а потому
я подумалъ, что за ними право первенства; я про-
брался бочкомъ и тихо сталъ въ ярдѣ или немно-
го дальше отъ нихъ. Я былъ въ черномъ, и меня
было трудно замѣтить.
Ближайшая ко мнѣ дама была высокая и худо-
щавая женщина лѣтъ тридцати; другая, такого же
роста и сложенія, лѣтъ сорока; не было ни единаго
признака ни въ той ни въ другой, что онѣ замуж-
нія или вдовы; онѣ казались двумя истинными
сестрами-весталками, не тронутыми ласками, уцѣ-
лѣвшими отъ нѣжныхъ поцѣлуевъ; я могъ бы по-
желать осчастливить ихъ, но было суждено, что
счастье придетъ къ нимъ въ этотъ вечеръ съ дру-
гой стороны.
Между ними раздался низкій голосъ, весьма вы-
разительный, съ пріятной каденціей; онъ, ради не-
бесной любви, выпрашивалъ у пихъ монету въ двѣ-
надцать су. Мнѣ показалось страннымъ, что нищій
назначаетъ сумму подаянія и что она въ двѣнад-
154
цать разъ превышаетъ то, что обыкновенно подает-
ся въ темнотѣ. Онѣ обѣ были, повидимому, удивле-
ны не меньше моего.
— Двѣнадцать су! сказала одна.
— Монету въ двѣнадцать су! сказала другая.
И онѣ не отвѣчали ему.
Нищій сказалъ, что онъ не понимаетъ, какъ мож-
но меньше просить у такихъ знатныхъ женщинъ!
И онъ до земли склонилъ голову.
— О! отвѣчали онѣ,—у насъ нѣтъ денегъ.
Нищій помолчалъ секунду, другую и возобновилъ
просьбу.
— Не закрывайте, прелестныя молодыя дамы,
отъ меня своихъ добродѣтельныхъ ушей.
— Честное слово, милый человѣкъ, сказала млад-
шая,—у насъ нѣтъ мелочи.
— Пусть же Господь благословитъ васъ, сказалъ
нищій, — и умножитъ тѣ радости, которыя вы мо-
жете дать другимъ и безъ мелкихъ денегъ.
Я замѣтилъ, что старшая сестра опустила руку
въ карманъ.
— Я посмотрю, нѣтъ ли у меня су, сказала она.
— Су! дайте двѣнадцать, сказалъ проситель; —
природа была щедра къ вамъ, будьте же щедры от-
носительно бѣдняка.
— Будь у меня деньги, я подала бы ото всего
сердца, сказала младшая.
— Милосердая красавица! сказалъ онъ, обра-
щаясь къ старшей.—Чѣмъ же такъ сладостно бле-
стятъ ваши очи, замѣняя свѣтъ дневной даже въ
этомъ мрачномъ пассажѣ, какъ не добротой и чело-
155
вѣколюбіемъ? и что же заставило маркиза де-Сан-
терра и его брата, когда они проходили мимо, такъ
много говорить о васъ?
Обѣ дамы, казалось, были сильно взволнованы; и
въ то же время, точно по какому-то побужденію,
обѣ опустили руки въ карманъ, и каждая вынула
монету въ двѣнадцать су.
Споръ между ними и бѣднымъ просителемъ пре-
кратился; опъ продолжался только меясду ними дву-
мя: которая изъ нихъ должна подать милостыню въ
двѣнадцать су. И для прекращенія спора, онѣ обѣ
подали ее сразу, и нищій ушелъ.
Разгадка.
Парижъ.
Я спѣшно бросился за нимъ; то былъ тотъ са-
мый мужчина, чей успѣхъ въ выпрашиваніи по-
даянія у женщинъ близъ гостинницы такъ изу-
милъ меня. Я сразу разгадалъ его секретъ или, но
крайней мѣрѣ, его основу; онъ заключался въ ле-
сти.
Сладостная эссенція! какъ ты освѣжающе дѣй-
ствуешь на природу! какъ ревностно становятся на
твою сторону всѣ ея силы и всѣ ея слабости! какъ
сладостно ты смѣшиваешься съ кровью и помо-
гаешь ей достигать до сердца по самымъ труднымъ
и извилистымъ проходамъ!
Нищій, которому нечего было скупиться на вре-
мя, въ данномъ случаѣ преподнесъ ее въ боль-
шой дозѣ; несомнѣнно, во множествѣ спѣшныхъ
156
случаевъ, которые встрѣчались ему на улицѣ, онъ
обладалъ способомъ преподносить ее въ маломъ
объемѣ; но я не ыучалъ ума вопросомъ, какъ ему
удавалось ее видоизмѣнять, подслащать, сгущать л
умѣрять; достаточно, что нищій получилъ двѣ мо-
неты въ двѣнадцать су, и тѣ, кто получалъ при ея
помощи гораздо больше, могутъ лучше разсказать
объ остальномъ.
Парижъ.
Мы преуспѣваемъ въ свѣтѣ не столько оказы-
вая услуги, сколько принимая ихъ; вы берете за-
вялую вѣтку и сажаете ее въ землю, и затѣмъ на-
чинаете поливать ее, потому что посадили сами.
Графч> де-Б., единственно потому, что оказалъ
мнѣ любезность въ дѣлѣ о моемъ паспортѣ, во вре-
мя своего недолгаго пребыванія въ Парижѣ, поже-
лалъ идти по той же дорогѣ и оказать мнѣ другую,
познакомивъ меня съ нѣсколькими знатными ли-
цами, а они должны были представить меня другимъ,
и такъ далѣе.
Я овладѣлъ секретомъ какъ-разъ во-время,
чтобъ обратить въ пользу нѣкоторыя изъ этихъ по-
честей; иначе, при обыкновенномъ положеніи дѣлъ,
я на-кругъ былъ бы приглашенъ па обѣдъ или на
ужинъ разъ или два; и затѣмъ, переведя француз-
скіе взгляды и жесты на простой англійскій языкъ,
я вскорѣ увидѣлъ бы, что занималъ приборъ какого
нибудь болѣе занимательнаго гостя, а потому по-
степенно долженъ былъ бы отказаться отъ всѣхъ
157
единственно по той причинѣ, что не могъ бы за-
нимать ихъ. Но какъ дѣло обстояло, оно обстояло
ае слишкомъ дурно.
Я имѣлъ честь быть представленнымъ старому
маркизу де-Б. Во дни бны, онъ отличился нѣкото-
рыми неважными рыцарскими подвигами а Іасопг
(Гашопг и съ тѣхъ поръ носился съ мыслью
о сшибкахъ и турнирахъ. Маркизъ де-Б. желалъ
всѣхъ увѣрить, что дѣло происходило гдѣ-то внѣ
его мозга. «Ему хотѣлось бы прокатиться въ Ан-
глію» и онъ разспрашивалъ меня объ англійскихъ
дамахъ.
— Умоляю васъ, шопзіепгіе шагдпіз,оставайтесь
па мѣстѣ, сказалъ я. — Ьев шеззіепгз ап^іаік
едва могутъ добиться, чтобъ онѣ любезно на нихъ
взглянули.
Маркизъ пригласилъ меня на ужинъ.
Мопзіепг. Р., откупщикъ податей, столь же инте-
ресовался нашими налогами. Онъ слышалъ, что они
весьма значительны.
— Только-бъ мы съумѣли собрать ихъ, отвѣчалъ
я ему, отвѣшивая низкій поклонъ.
Никогда, ни при какихъ другихъ условіяхъ, я
не получилъ бы приглашенія на концерты шоп-
зіенг Р.
Меня ошибочно рекомендовали таёате де О.
какъ пп Ьеі езргіі. Мадате бе 0. сама была пп
Ьеі езргіі; она сгорала отъ нетерпѣнія увидѣть и
услышать меня. Но успѣлъ я присѣсть, какъ уви-
дѣлъ, что она и на су не интересуется тѣмъ, есть
ли у меня умъ или нѣтъ. Она меня приняла за-
158!
тѣмъ, чтобъ убѣдить меня въ своемъ умѣ. Призы-
ваю небеса во свидѣтели,что я ни разу не открылъ
дверей устъ моихъ.
Мабаше бе (}. увѣряла всѣхъ, кого встрѣчала,
будто «опа никогда и ни съ кѣмъ не вела такой
просвѣщенной бесѣды».
Въ царствованіи всякой француженки имѣются
три эпохи; она бываетъ кокеткой, затѣмъ деист-
кой и затѣмъ бёѵоіе (ханжей); она ни разу не ли-
шается власти въ теченіе этихъ трехъ періодовъ,
а только перемѣняетъ подданныхъ; когда тридцать
пять или свыше лѣтъ уничтожатъ въ ея владѣ-
ніяхъ рабовъ любви, она ихъ населяетъ рабами
невѣрія, а затѣмъ рабами церкви.
Ма<1ате <1е 0,. колебалась между двумя первыми
эпохами; розовый цвѣтъ быстро увядалъ; ей слѣ-
довало сдѣлаться деисткой пятью годами раньше
того дня, когда я имѣлъ честь явиться къ ней съ
первымъ визитомъ.
Ради ближайшаго разсмотрѣнія религіознаго во-
проса, она посадила меня на одну софу съ собою.
Кратко шабаше бе и. объявила мнѣ, что ни во
что не вѣритъ. Я отвѣчалъ шасіаше <іе 0,., что, мо-
жетъ быть, таковы ея убѣжденія; но что не въ ея
интересахъ разрушать наружныя укрѣпленія, безъ
которыхъ я не могу представить себѣ защиты та-
кой, какъ ея, цитадели; что для красавицы нѣтъ
большей опасности, какъ быть деисткой; что я по-
читаю дѣломъ совѣсти не скрывать этого отъ нея;
что я не просидѣлъ съ ней на софѣ и пяти ми-
нутъ, а уже началъ составлять планы,—и что же
159
можетъ задержать ихъ стремленіе, кромѣ религіозна-
го чувства и увѣренности, что оно живо въ ея груди?
— Мы не адаманты, сказалъ я, взявъ ее за ру-
ку,—и для насъ необходимы всяческія препятствія,
пока не подкрадется старость и не наложитъ ихъ
па насъ. Но, милая моя дама, еще слишкомъ... слиш-
комъ рано.
Объявляю, что во всемъ Парижѣ утверждали,
будто я наставилъ шайате <1е Ц. на путь истины.
Она увѣряла г. Д. и аббата М., что я въ полчаса
сказалъ въ пользу откровенной религіи болѣе, чѣмъ
вся ихъ энциклопедія противъ нея. Я былъ тот-
часъ же внесенъ въ списки котеріи шайате йе О,.,
и она отложила еще на два года періодъ деизма.
Помню, что. именно въ этой котеріи, посреди раз-
говора, въ которомъ я доказывалъ необходимость
первичной причины, графъ де-Фенеанъ отвелъ
меня въ самый дальній уголъ комнаты, чтобъ ска-
зать мнѣ, что мой солитеръ былъ пришпиленъ
слишкомъ близко къ шеѣ.
— Надо, чтобъ онъ былъ рІпзЬайіпапі, ска-
залъ онъ, глядя на свой. — Но для умнаго, шоп-
зіепг Уогіск, достаточно слова...
— Умнаго человѣка, съ поклономъ отвѣ-
чалъ я.
Графъ де-Фенеанъ обнялъ меня горячѣе, чѣмъ
когда либо другой смертный.
Три недѣли кряду я раздѣлялъ мнѣнія тѣхъ, съ
кѣмъ встрѣчался.
— Рагйі се шопзіеиг Уогіск а апіапі сі’ез-
ргіі чпе поиз аиігез.
160
— II гаізоппс Ьіеп, говорилъ другой.
— С’езі пп Ьоп епіапі, говорилъ третій.
И за эту цѣну я могъ бы въ Парижѣ и ѣсть, и
пить, и веселиться во всѣ дни моей жизни; но то
былъ безчестный заработокъ; я устыдился его. То
былъ заработокъ раба, и всѣ честныя чувства воз-
стали противъ него; чѣмъ я болѣе возвышался,
тѣмъ сильнѣе я былъ принужденъ слѣдовать си-
стемѣ нищаго; чѣмъ лучше была котерія, тѣмъ
искусственнѣе были ея члены. Я затосковалъ по
дѣтямъ природы, п разъ вечеромъ, послѣ самой
гнуспой самопродажности дюжинѣ разныхъ лицъ,
я заболѣлъ и легъ въ постель, и приказалъ Ла-
флеру заказать на завтрашнее утро лошадей для
слѣдованія въ Италію.
Марія.
Му ленъ.
Досолѣ я не чувствовалъ ни подъ какимъ видомъ
что такое значитъ избытокъ богатствъ. И вотъ мнѣ
предстояло увидѣть его проѣздомъ черезъ Бурбонэ,
лучшую провинцію Франціи, въ разгаръ сбора ви-
нограда, когда природа сыплетъ изобиліе во всѣ
подолы и глаза у всѣхъ подняты кверху; путеше-
ствовать, когда на всякомъ шагу музыка бьетъ
темпъ работѣ и всѣ ея дѣти радостно несутъ гроз-
дья винограда, и проѣзжать мимо всего этого, ко-
гда мои чувства возгорались и воспламенялись отъ
каждой встрѣчной группы, и каждая изъ нихъ бы-
ла полна приключеній...
161
Праведное небо! да этимъ можно наполнить двад-
цать томовъ; по увы! въ этомъ томѣ остается все-
го нѣсколько небольшихъ страничекъ, куда я дол-
женъ все это втиснуть, — и половина ихъ должна
быть посвящена бѣдной Маріи, которую мой другъ
мистеръ Шэнди встрѣтилъ близъ Мулена.
Разсказанная имъ исторія этой помѣшанной дѣ-
вушки не мало тронула меня при чтеніи; когда же
я очутился по близости тѣхъ мѣстъ, гдѣ опа жила,
то она вновь такъ живо возникла въ моемъ умѣ,
что я не могъ противостоять побужденію, заста-
влявшему меня свернуть полъ-лье съ дороги, въ
деревню, гдѣ жили ея родители, чтобъ разспросить
о ней.
Сознаюсь, это значило, подобно рыцарю Печаль-
наго образа, отправляться на поиски за скорбными
приключеніями; не знаю какъ то происходитъ,
только я никогда не бываю такъ убѣжденъ, что во
мнѣ есть душа, какъ въ то время, когда запутаюсь
въ нихъ.
Старуха мать вышла къ дверямъ; ея глаза раз-
сказали мнѣ исторію раньше, чѣмъ она открыла
ротъ. Она лишилась мужа; онъ умеръ, по ея сло-
вамъ, мѣсяцъ назадъ съ тоски, что Марія потеря-
ла разсудокъ. Она прибавила, что сначала испуга-
лась, какъ бы Марія не лишилась и послѣднихъ
остатковъ ума; но, напротивъ, это привело ее не-
много въ чувство, только она не знаетъ покоя. Она
сказала, что ея бѣдная дочь бродитъ гдѣ нибудь,
плача, близъ дороги.
Отчего мой пульсъ такъ томно бьется, когда я
С. Л. СТВРНЪ.
162
пишу это? и что заставило Лафлера, чье сердце, ка-
залось, было склонно только къ радости, провести
дважды тыломъ руки передъ глазами, пока женщина,
стоя, разсказывала намъ это? Я кивнулъ почтарю,
чтобъ онъ своротилъ опять на большую дорогу.
Когда до Мулепа оставалось съ полъ-лье, то на
перекресткѣ дороги, ведшей въ лѣсъ, я увидѣлъ
Марію; она сидѣла подъ тополемъ. Опа сидѣла опер-
шись локтемъ о колѣно и склонивъ голову па ру-
ку и свѣсивъ ее въ сторону; близъ дерева бѣжалъ
небольшой ручей.
Я приказалъ почтарю ѣхать въ Муленъ, а Ла-
флеру заказать мнѣ ужинъ, прибавивъ, что самъ
пройдусь пѣшкомъ.
Она была одѣта въ бѣломъ, и такова, какъ ее
описалъ мой другъ; только волосы, убранные пре-
жде подъ шелковую сѣтку, теперь падали на пле-
чи. Опа прибавила также къ своему корсажу блѣд-
нозеленую ленту, которая черезъ плечо ниспадала
до таліи; на копцѣ ея висѣла свирѣль. Ея козликъ
оказался такъ же невѣренъ, какъ и возлюбленный,
и она достала вмѣсто него собачку, которая была
привязана на шнуркѣ къ ея поясу. Когда я взгля-
нулъ на ея собачку, она притянула ее къ себѣ за
шнурокъ.
— Ты вѣдь не бросишь меня, Сильвіо, сказала
она.
Я взглянулъ въ глаза Маріи и увидѣлъ, что она
больше думаетъ объ отцѣ, чѣмъ о возлюбленномъ
или о козликѣ; потому что когда опа произносила
эти слова, то слезы потекли по ея щекамъ.
163
Я сѣлъ близко подлѣ нея, и Марія позволила мнѣ
утирать платкомъ слезы по мѣрѣ того, какъ онѣ
лились. Затѣмъ я смочилъ его своими, и опять ея,
и опять своими, и затѣмъ снова отеръ ея слезы. И
дѣлая это, я чувствовалъ въ груди такое неописуе-
мое волненіе, — что увѣренъ, что его невозможно
объяснить никакими комбинаціями матеріи и дви-
женія.
Я убѣжденъ, что у меня есть душа; и всѣ книги,
которыми матеріалисты очумили міръ, никогда не
будутъ въ состояніи убѣдить меня въ противномъ.
Марія.
Когда Марія нѣсколько пришла въ себя, я спро-
силъ ее, помнитъ ли она худощаваго бѣднаго чело-
вѣка, который, около двухъ лѣтъ тому, сидѣлъ ме-
жду нею и ея козликомъ? Она отвѣчала, что въ то
время была очень разстроена,но помнитъ объ этомъ
по двумъ причинамъ: что какъ она ни была больна,
она видѣла, что онъ жалѣетъ о ней, и еще потому,
что козликъ укралъ у него платокъ, и она побила
его за воровство; она прибавила, что платокъ она
вымыла въ ручьѣ и съ тѣхъ поръ держитъ его въ
карманѣ, чтобъ возвратить ему, если вновь когда
либо увидитъ его; а онъ, по ея словамъ, полуобѣ-
щалъ это. И, говоря это, она вынула платокъ изъ
кармана, чтобъ показать мнѣ; онъ былъ опрятно
завернутъ въ два виноградные листа и перевязанъ
вѣточкой. Открывъ его, я увидѣлъ въ одномъ изъ
узловъ мѣтку «8».
164
Она разсказала мнѣ, что съ тѣхъ поръ побывала
въ Римѣ и осмотрѣла храмъ св. Петра й воротилась
назадъ; что она перешла одна черезъ Апеннины,
прошла всю Ломбардію безъ денегъ и безъ башма-
ковъ по кремнистымъ дорогамъ Савойи; какъ опа
все это вынесла и чѣмъ жила, она не умѣла сказать.
— Для стриженной овечки, сказала Марія, —
Богъ умѣряетъ вѣтеръ.
— И вправду, стриженной! и до живого мяса,
сказалъ я.—И будь ты па моей родинѣ, гдѣ у меня
есть домъ, я взялъ бы тебя и пріютилъ въ немъ;
ты ѣла бы мой хлѣбъ и пила бы изъ моей чаши, и
я былъ бы добръ къ твоему Сильвіо; во всѣхъ тво-
ихъ слабостяхъ и блужданіяхъ, я ухаживалъ бы
за тобой и приводилъ бы тебя обратно домой; на
закатѣ солнца, я читалъ бы молитвы, а затѣмъ ты
играла бы па свирѣли свою вечернюю пѣсенку, и
ѳиміамъ моей жертвы не былъ бы принятъ хуже
отъ того, что восходилъ бы па небо вмѣстѣ съ ѳи-
міамомъ разбитаго сердца.
Когда я говорилъ это, природа размягчилась во
мнѣ, и Марія, видя, что я вынимаю платокъ, кото-
рый былъ уже черезчуръ смоченъ и потому не
годился для употребленія, во что бы то ни стало хо-
тѣла вымыть его въ ручьѣ.
— А гдѣ же вы высушите его, Марія? спросилъ я.
— Я высушу его на моей груди, сказала она,—
и мнѣ отъ этого станетъ легче.
— А развѣ у васъ все такое же горячее сердце,
Марія? спросилъ я.
Я дотронулся до струны, съ которой соприкаса-
165
лись всѣ ея скорби; она нѣкоторое время съ болѣз-
ненной внимательностью смотрѣла мнѣ въ лицо, и
затѣмъ, ничего не сказавъ, взяла свирѣль и съиг-
рала на ней пѣснь Богоматери. Струна, до которой
я дотронулся, перестала дрожать; черезъ секунду
или двѣ Марія пришла въ себя, выпустила свирѣль
изъ рукъ и встала.
— Куда вы идете, Марія? спросилъ я.
Она отвѣчала, что въ Муленъ.
— Пойдемте вмѣстѣ, сказалъ я.
Марія взяла меня подъ руку и опустила подлин-
нѣе веревочку, чтобъ собачкѣ было удобнѣе бѣжать;
такимъ образомъ мы вошли въ Муленъ.
Марія.
Муленъ.
Хотя я не терплю привѣтствій и поклоновъ на
рыночной площади, все же, когда мы дошли до се-
редины ея, я остановился, чтобъ въ послѣдній разъ
взглянуть на Марію и проститься съ ней.
Марія, хотя была и не высока ростомъ, тѣмъ не
менѣе обладала перворазрядными изящными фор-
мами; скорбь придала ея взглядамъ нѣчто почти не-
земное, но все же она была женственна, и въ ней
было такъ много того, что сердце желаетъ и глазъ
ищетъ въ женщинѣ,—что еслибъ слѣды прошлаго
могли изгладиться въ ея мозгу, а черты Элизы въ
моемъ, то Марія не только стала бы ѣсть мой хлѣбъ
и пить изъ моей чаши, но она спала бы па груди
моей и была бы мнѣ какъ дочь.
166
Прощай, бѣдная, несчастная дѣвушка! пусть ра-
ны твои впитаютъ въ себя елей и вино сострада-
нія, которые странникъ, идущій своею дорогой, про-
ливаетъ въ нихъ; только существо, дважды пора-
зившее тебя, можетъ закрыть ихъ на вѣки.
Бурбона.
Ни отъ чего я не ждалъ для себя такого радост-
наго пиршества ощущеній, какъ отъ путешествія
по этой части Франціи во время сбора винограда;
но войдя въ нее чрезъ эти скорбныя ворота,я, бла-
годаря страданіямъ, сталъ вовсе неспособенъ къ
нему; во всякой радостной сценѣ я въ глубинѣ кар-
тины видѣлъ Марію: она въ задумчивости сидѣла
подъ тополемъ. И я почти доѣхалъ до Ліона, а все
ея образъ пе затемнился для меня.
О, милая чувствительность! неистощимый ключъ
всего драгоцѣннаго въ нашихъ радостяхъ и всего
достойнаго въ нашихъ скорбяхъ! ты приковываешь
своего ученика къ соломенной постели и ты же
возносишь его къ небесамъ!.. Вѣчный источникъ
нашихъ чувствъ! здѣсь я иду по твоимъ слѣдамъ,—
и ты то «божество, которое движется во мнѣ»,—
не потому, что въ иныя горькія и болѣзненныя
мгновенія «моя душа сжимается и корчится и со-
дрогается при мысли о разрушеніи»*)—что. за пу-
стой наборъ словъ! — но потому, что я и внѣ себя
*) Слова въ ковычкахъ взяты изъ Катона Адпссопа, дѣй-
ствіе V, сцена I.
167
чувствую великодушныя радости и великодушныя
заботы. Все исходитъ отъ тебя, великій, великій
зепзогіпш міра! въ тебѣ отражается даже то, ко-
гда волосъ падаетъ съ нашей головы на землю въ
отдаленнѣйшей пустынѣ твоего созданія. Трону-
тый тобою, Евгеній опускаетъ занавѣски, когда я
боленъ, выслушиваетъ разсказъ о признакахъ мо-
ей болѣзни и бранитъ погоду за то, что у него раз-
строены нервы. Порою, ты удѣляешь часть ея са-
мому грубому мужику, который переходитъ самыя
открытыя для вѣтровъ горы; онъ натыкается па за-
рѣзаннаго ягненка изъ чужого стада. Я' видѣлъ,
какъ въ это мгновеніе онт>, опершись головой о по-
сохъ, съ видомъ сочувствія склонился надъ нимъ!
«О, приди я минутою раньше!» Ягненокъ смертель-
но исходитъ кровью, и его нѣжное сердце также ис-
ходитъ кровью!
Да будетъ миръ съ тобою, великодушный па-
стухъ! я вижу, какъ ты уходишь въ тоскѣ, — но
твои радости уравновѣсятъ ее, ибо счастлива твоя
хижина, и счастлива раздѣляющая ее съ тобой, и
счастливы прыгающіе вокругъ васъ ягнята!
Ужинъ.
На передней ногѣ у коренной лошади, въ началѣ
подъема на гору Тараръ, расхлябалась подкова; по-
чтарь слѣзъ съ козелъ, оторвалъ ее и спряталъ
въ карманъ; предстоялъ подъемъ въ пять, шесть
лье, и на эту лошадь возлагалась самая большая
надежда, а потому я сталъ настаивать, чтобъ под-
168
кову прикрѣпили какъ придется; но почтарь выбро-
силъ гвозди, а безъ нихъ молотокъ въ кузовѣ ко-
ляски не могъ помочь горю, а потому пришлось
ѣхать дальше.
Не поднялись мы и на полъ-лье выше, какъ въ
началѣ кремнистой дороги бѣдная лошадь потеря-
ла вторую подкову и опять съ передней ноги. То-
гда я самымъ серьезнымъ образомъ вылѣзъ изъ ко-
ляски и, увидѣвъ въ четверти лье разстоянія домъ,
уговорилъ почтаря, хотя и съ великимъ трудомъ,
свернуть къ нему. Видъ дома и всего, что его окру-
жало, когда мы приблизились къ нему, скоро при-
мирилъ меня съ несчастіемъ. То былъ небольшой
фермерскій домъ, окруженный акрами двадцатью
виноградника и хлѣбнымъ полемъ такой же величи-
ны; съ одной стороны, у самаго дома, на полутора
акрахъ былъ разбитъ огородъ, гдѣ было все, что мо-
жетъ принести изобиліе въ домъ французскаго кре-
стьянина; съ другой стороны былъ небольшой лѣ-
сокъ, доставлявшій дрова для стряпни овощей. Было
около восьми часовъ, когда я добрался до дома; пре-
доставивъ почтарю справиться, какъ онъ съумѣетъ,
со своимъ дѣломъ, я тотчасъ же вошелъ въ домъ.
Семья состояла изъ сѣдовласаго старика и его
жены, изъ пяти, шести сыновей и зятьевъ съ ихъ
женами и веселымъ поколѣніемъ отъ нихъ.
Всѣ они сидѣли за чечевичной похлебкой; посре-
ди стола лежалъ большой пшеничный хлѣбъ, а на
каждомъ концѣ стояло по кружкѣ вина, что обѣща-
ло веселье въ промежуткахъ между ѣдой. То была
трапеза любви.
169
Старикъ всталъ мнѣ на встрѣчу и съ сердечной
почтительностью пригласилъ меня сѣсть за столъ;
мое сердце уже сѣло съ ними, какъ только я во-
шелъ въ комнату, и я усѣлся между ними, какъ
членъ семьи; чтобъ какъ можно скорѣе войти въ
роль, я тотчасъ же попросилъ у старика ножъ и,
взявъ хлѣбъ, отрѣзалъ себѣ кусокъ по-сердцу; когда
я сдѣлалъ это, то въ глазахъ у всѣхъ увидѣлъ не
только признаки того, что я желанный гость, но и
благодарности за то, что я въ этомъ не сомнѣваюсь.
Отъ этого ли,—или скалки мнѣ, природа, отъ че-
го другого, — только кусокъ показался мнѣ очень
вкусенъ; и какимъ волшебствомъ, питье, которое
я налилъ себѣ изъ ихъ кружки, оказалось до того
восхитительнымъ, что у меня до сихъ поръ сохра-
нился на нёбѣ вкусъ и того, и другого?
Но если ужинъ пришелся мнѣ но вкусу, то бла-
годарственная молитва послѣ него еще больше.
Благодарственная молитва.
Когда ужинъ окончился, старикъ ручкой ножа
постучалъ по столу,— чтобъ всѣ приготовились къ
пляскѣ. Какъ только былъ данъ сигналъ, женщи-
ны и дѣвушки бросились гурьбой въ заднюю ком-
нату, чтобъ подвязать волосы, а молодые люди къ
дверямъ, чтобъ умыть лицо и снять деревянные
башмаки; черезъ три минуты всѣ были готовы для
пляски на небольшой площадкѣ передъ домомъ. Ста-
рикъ и старуха вышли послѣдними и, посадивъ меня
между собою, усѣлись на дерновой скамьѣ у двери.
170
Старикъ лѣтъ пятьдесятъ назадъ недурно игралъ
на рыляхъ*), и для своихъ лѣтъ довольно хорошо
справлялся съ ними и теперь. Его жена повреме-
памъ подпѣвала; затѣмъ умолкала и опять подпѣ-
вала старику, а дѣти и внуки тѣмъ временемъ пля-
сали передъ ними.
Только въ серединѣ второй пляски, когда они,
при перерывахъ въ движеніи, казалось, обращали
взоръ къ небу, мпѣ подумалось, что я подмѣтилъ
подъемъ духа, отличный отъ того, который бываетъ
причиной или послѣдствіемъ простой веселости.
Словомъ, я подмѣтилъ, что къ пляскѣ примѣши-
вается религіозное чувство; но я раньше никогда
не видалъ подобнаго проявленія этого чувства, а
потому почелъ бы его и теперь за иллюзію вообра-
женія, которое вѣчно вовлекаетъ меня въ заблу-
жденіе, — если бы старикъ по окончаніи пляски
не сказалъ мнѣ, что у пихъ ужъ такой обычай
и что въ теченіе всей жизни онъ постановилъ за
правило сзывать семью послѣ ужина для пляски и
веселья; полагаю, прибавилъ онъ, что веселый идо-
вольный духъ — лучшее благодареніе, которое не-
просвѣщенный крестьянинъ можетъ принести небу.
— II даже ученый прелатъ, сказалъ я.
Деликатное дѣло.
Когда вы достигнете вершины горы Тароръ, то
станете спускаться къ Ліону, — и затѣмъ прости-
') Струнный инструментъ.
171
тесь съ быстрымъ движеніемъ! Начинается осто-
рожное путешествіе и для чувствъ лучше, что не
приходится торопиться; поэтому я нанялъ ветури-
на, чтобъ онъ ѣхалъ съ какой ему угодно скоростью
на парѣ муловъ, но доставилъ бы меня здравымъ и
невредимымъ черезъ Савойю въ Туринъ въ моей
собственной коляскѣ.
Бѣдный, терпѣливый, спокойный, честный на-
родъ! не бойся ничего; свѣтъ не позавидуетъ твоей
бѣдности и сокровищу твоихъ простыхъ добродѣ-
телей и не овладѣетъ насильственно твоими доли-
нами. Природа! посреди твоихъ неустройствъ, ты
все же дружелюбна къ созданной тобою скудо-
сти; не взирая на великія созданія вокругъ, ты
здѣсь мало дала па долю косы и серпа, но это-
му малому ты обезпечила безопасность и покрови-
тельство, и счастливы жилища, обладающія такой
защитой!
Пусть разбитый дорогой путешественникъ изли-
ваетъ жалобы на твои крутые повороты и опасныя
дороги, на твои скаты и пропасти, на трудные подъ-
емы, на ужасные спуски, на неприступныя горы и
водопады, которые сносятъ съ ихъ вершинъ гро-
мадные камни и повергаютъ ихъ по серединѣ до-
роги. Крестьяне работали цѣлый день надъ тѣмъ,
чтобъ удалить подобнаго рода обломки между О.
Мишелемъ и Моданой; и когда мой извозчикъ до-
ѣхалъ до этого мѣста, то требовалось еще прора-
ботать цѣлыхъ два часа, чтобъ продѣлать проѣздъ;
приходилось терпѣливо ждать,—а ночь была дождли-
вая и бурная; по этой причинѣ, а равно и по слу-
172
чаю задержки, ветуринъ былъ вынужденъ остано-
виться за пять миль не доѣзжая до назначенной
станціи у небольшой, впрочемъ, приличной харчев-
ни, стоявшей около дороги.
Я мгновенно завладѣлъ спальней, приказалъ раз-
вести огонь посильнѣй, заказалъ ужинъ и возбла-
годарилъ небо, что дѣла обстоятъ не хуже, какъ
подъѣхала карета съ дамой и горничной.
Другой спальни въ домѣ не было, а потому хо-
зяйка, безъ особой щепетильности, ввела ихъ въ
мою, объявивъ, когда онѣ вошли, что тутъ никого
нѣтъ, кромѣ англійскаго джентельмена; что въ
комнатѣ двѣ хорошія постели и еще одпа въ со-
сѣднемъ чуланѣ. Тонъ, которымъ она говорила о
третьей постели, не располагалъ въ ея пользу;
впрочемъ, сказала она, имѣется три постели и все-
го три человѣка, и она посмѣла прибавить, что джен-
тельменъ сдѣлаетъ все возможное, чтобъ уладить
дѣло. Я не оставилъ даму и на мгновеніе въ сомнѣ-
ніи на этотъ счетъ и немедленно объявилъ ей, что
сдѣлаю все, что только въ моей власти.
Я не дошелъ до абсолютной уступки спальни,
а потому чувствовалъ себя въ ней еще настоль-
ко хозяиномъ, чтобъ имѣть право принять даму;
я попросилъ ее садиться, уговорилъ ее сѣсть тамъ,
гдѣ потеплѣе, приказалъ принести еще дровъ, вы-
разилъ желаніе, чтобъ хозяйка прибавила кое-что
къ ужину и угостила насъ самымъ лучшимъ ви-
номъ.
Дама, погрѣвшись минутъ пять у огня, стала
оборачиваться и посматривать на кровати; и чѣмъ
173
чаще опа обращала свои взоры въ эту сторону,
тѣмъ они становились безпокойнѣе. Я страдалъ за
нее и за себя; черезъ нѣсколько минутъ, благодаря,
какъ ея взглядамъ, такъ и самому положенію ве-
щей, я почувствовалъ себя въ такомъ же смущеніи,
въ какомъ могла быть и она.
Уже того, что кровати, на которыхъ приходилось
спать, стояли въ одной и той же комнатѣ, было
достаточно для приведенія насъ въ смущеніе; но
ихъ положеніе — онѣ стояли параллельно и между
ними могъ помѣститься только небольшой иво-
вый стулъ — еще сильнѣе отягощало дѣло; при-
томъ, онѣ были установлены ближе къ огню и вы-
ступъ камина съ одной стороны и широкій брусъ,
проходившій черезъ всю комнату, съ другой,—об-
разовали родъ ниши, которая нисколько не благо-
пріятствовала деликатности нашихъ чувствъ; къ
этому можно еще прибавить, что обѣ кровати бы-
ли слишкомъ узки, а потому не допускали и мы-
сли, что дама и дѣвушка могутъ лечь вмѣстѣ;
еслибъ одна изъ нихъ представляла къ тому удоб-
ство, то хотя мое спанье подлѣ и не стало бы отъ
того желательно, но все же не заключало бы въ
себѣ ничего столь страшнаго, через'ь что вообра-
женіе не могло бы переступить безъ особаго за-
трудненія.
Сосѣдняя комната не обѣщала для насъ ничего
утѣшительнаго; то былъ холодный сырой чуланъ
съ полуоторванной ставней, и въ окнѣ, для удер-
жанія ночной непогоды, не было ни стекла, ни про-
масленной бумаги. Я не старался заглушать каш-
174
ля, когда дама заглянула туда; такимъ образомъ,
являлась альтернатива: либо дама должна была по-
жертвовать, ради деликатности, здоровьемъ, и от-
правиться спать въ чуланъ, а кровать подлѣ моей
предоставить горничной, либо горничная должна
была лечь въ чуланѣ, и такъ далѣе, п такъ далѣе.
Дама была изъ Пьемонта, лѣтъ тридцати; щеки
ея такъ и пылали здоровьемъ. Дѣвушка была изъ
Ліона, лѣтъ двадцати, такая живая и подвижная,
какъ ни одна французская дѣвушка. Предстояли
всяческія затрудненія, и камень на дорогѣ, при-
чинившій всю бѣду, какъ опъ ни казался великъ,
когда крестьяне работали, чтобъ сдвинуть его въ
сторону,—былъ просто булыжникомъ передъ тѣмъ,
что теперь легъ намъ поперекъ дороги. Мнѣ остает-
ся прибавить, что тягость, которую мы чувствовали
па сердцѣ, нисколько не уменьшалась отъ того об-
стоятельства, что оба мы были слишкомъ деликат-
ны и не могли изъяснить другъ другу своихъ чувствъ
по этому поводу.
Мы сѣли ужинать; и не будь у насъ лучшаго ви-
на, чѣмъ то, которое можно достать въ савойской
харчевнѣ, наши языки не'развязались бы, пока са-
ма необходимость не дала бы имъ воли; но у дамы
въ каретѣ оказалось нѣсколько бутылокъ бургон-
скаго, и она приказала горничной принести паро-
чку; такимъобразомъ,кътому времени,какъ собра-
ли со стола и мы остались вдвоемъ, мы почувство-
вали достаточный приливъ душевныхъ силъ, чтобъ
по крайней мѣрѣ заговорить безъ недомолвокъ о
нашемъ положеніи. Мы переворачивали его на всѣ
175
лады и вели пренія, и въ теченіе двухчасовой кон-
ференціи разсматривали его при всякомъ свѣтѣ; въ
концѣ, мы окончательно установили и обусловили
извѣстные пункты, въ формѣ и по образу мирныхъ
договоровъ,— и полагаю съ такой же добросовѣст-
ностью и чистосердечіемъ съ обѣихъ сторонъ,
какъ и въ любомъ трактатѣ, который доселѣ имѣлъ
честь быть переданнымъ потомству.
Пункты были слѣдующіе:
1. Въ виду того, что право на комнату принадле-
житъ шопзіепг и онъ полагаетъ, что постель, бли-
жайшая къ камину, теплѣе, — онъ настаиваетъ на
уступкѣ со стороны дамы, именно чтобъ она заня-
ла эту кровать.
Со стороны тасіаше выражено согласіе; но подъ
условіемъ, чтобъ, въ виду того, что занавѣски у
этой кровати изъ тонкой и прозрачной бумажной
матеріи, и, повидимому, довольно узки и не сходят-
ся,— горничная либо сколола ихъ при помощи
шпилекъ, либо сшила при помощи иглы и нитки,
такимъ образомъ, что они образуютъ достаточную
преграду со стороны шопзіепг.
2. Потребовано съ стороны шайаше, чтобъ шоп-
зіѳпг спалъ всю ночь въ шлафрокѣ.
Отвергнуто въ виду того, что у шопзіепг но
имѣется шлафрока; у него въ чемоданѣ всего шесть
рубашекъ и пара шелковыхъ панталонъ.
Упоминаніе о шелковыхъ панталонахъ повлек-
ло за собою полное измѣненіе пункта; панталоны
были признаны равноцѣнными шлафроку; было
176
условлено и постановлено, что я всю ночь буду
спать въ шелковыхъ панталонахъ.
3. Со стороны дамы было потребовано и услов-
лено, что послѣ того, какъ шопзіепг ляжетъ въ по-
стель, свѣча будетъ потушена и огонь погашенъ,
то шопзіепг во всю ночь не произнесетъ ни едина-
го слова.
Принято; съ тѣмъ условіемъ, чтобы произнесе-
ніе шопзіепг молитвъ не было сочтено за наруше-
ніе договора.
Одинъ только пунктъ былъ опущенъ въ догово-
рѣ, а именно, какимъ образомъ дама и я должны
будемъ раздѣться и лечь въ постель; существовалъ
только одинъ способъ, какъ это устроить, и я пре-
доставляю его догадливости читателя, протестуя
заранѣе, что если онъ окажется не самымъ дели-
катнымъ въ свѣтѣ, то по винѣ его воображенія, —
противъ чего мнѣ приходится жаловаться не въ
первый разъ.
Когда мы улеглись, то не знаю, отъ новизны ли
положенія, или отъ чего другого, только я никакъ
пе могъ сомкнуть глазъ; я пробовалъ на одной сто-
ронѣ, и на другой; я вертѣлся и переворачивался
до часу по полуночи; наконецъ истощились и при-
рода и терпѣніе.
— О, Боже! сказалъ я.
— Вы нарушили договоръ, шопзіепг, сказала да-
ма, которой спалось не больше моего.
Я попросилъ тысячу разъ извинить меня, но на-
стаивалъ на томъ, что то было не болѣе, какъ мо-
литвенное восклицаніе; она поддерживала, что до-
177
Говоръ нарушенъ вполнѣ. Я поддерживалъ, что
это предвидѣно примѣчаніемъ къ третьему пункту.
— Даю честное слово, шасіате, сказалъ я, про-
тягивая руку въ знакъ клятвеннаго утвержденія.
Я хотѣлъ прибавить, что ни за цѣлый міръ, я
не желалъ ни малѣйшимъ образомъ проступиться
противъ благопристойности.
Но горничная, услышавъ, что мы разговариваемъ,
и опасаясь, чтобъ затѣмъ не послѣдовали враждеб-
ныя дѣйствія, потихоньку выползла изъ чулана и,
благодаря совершенной темнотѣ, прокралась такъ
близко къ кроватямъ, что очутилась въ узкомъ
проходѣ между ними и подвинулась въ немъ на
столько, что была какъ-разъ между мною и своей
госпожой.
Такимъ образомъ, когда я протянулъ руку, то
схватилъ горничную за....*)
*) На этомъ прерывается «Сентиментально*Путешествіе»
Оно осталось неоконченнымъ за смертью автора.
Пер.
2007341166
2 8 2.14 1944
ИЗДАНІЯ А. 0. СУВОРИНА
Зъ книжныхъ магазинахъ „Новаго Времени" (А. С. Суворі ча
въ Петербургѣ, Москвѣ, Харьковѣ и Одессѣ.
ДЕШЕВАЯ БИБЛІОТЕКА
,Аблесимовъ.
Анекдоты и остроумныя нареченія.
Байронъ.
Бальзакъ.
Бернарденъ де-Сенъ-Пьеръ.
Богдановичъ, И.
Бомарше.
Бѣжецкій, А. Н.
Во дни Ьны (Бепъ-Гуръ).
Веневитиновъ.
Гете. Фаустъ.
Герои и героини грѳческ. трагедій.
Грибоѣдовъ, А. С
Гюго В.
Давыдовъ, Д. В.
Данилевскій, Г.
Дельвигъ, баронъ А.
Диккенсъ, Ч.
Дмитріевъ, И. И.
Долгорукая, Н. Б., княгиня.
Достоевскій, Ѳ.
Еврипидъ.
Екатерина II, императрица.
Епиктетъ.
Зандъ, Жоржъ.
Капнистъ, В.
Карамзинъ, Н. М.
Нвитко-Основьяненко, Гр. Ѳ.
Козловъ, И.
Корноль.
Котляревскій, И.
Кохановская.
Ксавье-де-Местръ.
Кукольникъ, Н. В.
Ламартинъ А.
Лермонтовъ, М. Ю.
Изящные переплеты отъ 20 до
Цѣны и подробныя оглавленія см. въ каталогѣ въ концѣ книги.
Ломоносовъ, М. В.
Львова, А.
Лѣсковъ, Н. С.
Марлинскій, А. (А. А. Бестужевъ)
Мерзляковъ и Цыгановъ.
Мольеръ.
Мордовцевъ, Д. Л.
Нарѣжный.
Немировичъ-Данченко, В. И.
Одоевскій, В. Ѳ.
Озеровъ, В.
Перваноглу.
Плутархъ.
Полевой, Н. А.
Погорельскій, А.
Походъ Аргонавтовъ.
Пушкинъ, А. С.
Райдеръ Гоггардъ.
Соллогубъ, В. А., графъ.
Софоклъ.
Стернъ.
Терпигоревъ, С. (Атава).
Трескинъ. Н.
Тьерри.
Фарраръ.
Фламмаріонъ, К.
Флоберъ, Г.
Фонвизинъ, Д.
Хемницеръ, И.
Чеховъ, Ант.
Шекспиръ, В.
Шиллеръ, Ф.
Эзопъ.
Эліотъ, Джорджъ.
Эсхилъ.
50 к. за томикъ, папни по 8 к.