НАТУРАЛИСТЪ
НА
АМАЗОНСКОЙ РѢКѢ.
НАТУРАЛИСТЪ
НА
АМАЗОНСКОЙ РЪКЪ.
РАЗСКАЗЪ О ПУТЕВЫХЪ ПРИКЛЮЧЕНІЯХЪ АВТОРА И НРАВАХЪ ЖИВОТНЫХЪ, ОЧЕРКИ ЖИЗНИ БРАЗИЛЬЦЕВЪ И ИНДѢЙЦЕВЪ, И КАРТИНЫ ПРИРОДЫ ПОДЪ ЭКВАТОРОМЪ, ИЗЪ ОДИННАДЦАТИЛѢТНЯГО ПУТЕШЕСТВІЯ
ГЕНРИХА ВАЛЬТЕРА БЭТСА.
ИЗДАНІЕ ПЕРЕВОДЧИЦЪ.
С. ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія А. Годовачова
(Вознесенскій проспектъ, д. 81).
1865.
ПРЕДИСЛОВІЕ
къ
ПЕРВОМУ ИЗДАНІЮ.
Осенью 1847 года, г. А. Р. Уэллесъ, который впослѣдствіи пріобрѣлъ большую извѣстность по поводу дарвиновской теоріи естественнаго подбора родичей, предложилъ мнѣ присоединиться къ экспедиціи на Амазонскую рѣку, для изслѣдованія ея береговъ въ естественно-историческомъ отношеніи. Планъ нашъ состоялъ въ томъ, чтобъ собрать коллекцію для насъ самихъ, послать дублеты въ Лондонъ для покрытія издержекъ, и собрать факты для рѣшенія вопроса о происхожденіи видовъ, какъ выразился г. Уэллесъ въ одномъ изъ своихъ писемъ, предметѣ, о которомъ мы много бесѣдовали и переписывались. Мы съѣхались въ Лондонѣ въ началѣ слѣдующаго года, чтобы изучить южно-американскихъ животныхъ и растенія по главнѣйшимъ коллекціямъ; въ апрѣлѣ^ отпра
вились въ наше путешествіе. Мой товарищъ оставилъ Южную Америку, пробывши въ ней около четырехъ лѣтъ, и, по прибытіи въ Англію, издалъ разсказъ о своемъ путешествіи подъ заглавіемъ: „Путешествія по Амазонкѣ и Ріо-Негро“. Я же оставался тамъ еще семь лѣтъ и возвратился въ іюлѣ 1859 года; а такъ какъ послѣ первыхъ двухъ лѣтъ, я разстался съ моимъ другомъ и поѣхалъ по другому направленію, то мнѣ кажется, что разсказъ о моихъ собственно путешествіяхъ не будетъ лишнимъ для публики. Когда я только что прибылъ въ Англію съ разстроеннымъ здоровьемъ и тяжелымъ настроеніемъ духа, послѣ одиннадцатилѣтняго пребыванія въ предѣлахъ четырехъ градусовъ подъ экваторомъ, проведя послѣдніе три года въ дикой странѣ за 1400 миль (2100 верстъ) отъ морскаго берега, я видѣлъ мало надежды когда либо издать въ свѣтъ мой разсказъ. Дѣйствительно, черезъ два года, я совсѣмъ было оставилъ свое намѣреніе. Въ это время я познакомился съ г. Дарвиномъ; онъ, имѣя очень лестное мнѣніе о моей способности къ дѣлу, серьозно уговаривалъ меня написать книгу, и напомнилъ о томъ еще разъ, когда, нѣсколько мѣсяцевъ спустя, я чуть не оставилъ начатаго дѣла. Такимъ образомъ ободряемый имъ, я наконецъ кончилъ трудную работу. Мнѣ казалось необходимымъ дать это объясненіе, потому что тогда станетъ понятнымъ, почему прошло такъ много времени между моимъ прибытіемъ въ Англію и изданіемъ книги.
Коллекціи, которыя я собиралъ въ теченіе всѣхъ одиннадцати лѣтъ, отсылались на промежуткѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ одна за другою, за исключеніемъ извѣстнаго количества видовъ для собственнаго изученія, остававшихся при мнѣ, и постоянно сопровождавшихъ меня въ моихъ длинныхъ переѣздахъ. За исключеніемъ немногихъ живыхъ растеній, и обращиковъ, важныхъ
для хозяйственной и медицинской ботаники, коллекціи мои состояли только изъ зоологическихъ произведеній страны. Вотъ приблизительное исчисленіе полнаго собранія видовъ разныхъ классовъ, пріобрѣтенныхъ мною:
Млекопитающихъ Птицъ .	52 360
Пресмыкающихся	140
Рыбъ	120
Насѣкомыхъ	14,000
Моллюсковъ	35
Зоофитовъ.	5
	14,712
Часть амазонской области, гдѣ я всего дольше прожилъ, не была еще изслѣдована естествоиспытателями, и потому не менѣе 8000 изъ упомянутыхъ видовъ были новостью для науки, и теперь въ разныхъ частяхъ Европы многіе ученые заняты ихъ описаніемъ. Немногія новыя млекопитающія изучаются докторомъ Грейемъ; птицы — докторомъ Склатеромъ; зоофиты — докторомъ Вауербенкомъ; а болѣе многочисленные виды пресмыкающихся и рыбъ издаются теперь докторомъ Гюнтеромъ.
Здѣсь кстати сказать нѣсколько словъ о томъ, куда дѣвались эти обширныя коллекціи. Быть можетъ многіе пожалѣютъ, что нигдѣ не сохранено полнаго собранія видовъ, по которому можно было бы прослѣдить всю фауну этой страны, куда вѣроятно не скоро опять заглянутъ естествоиспытатели. Ограниченныя средства частнаго человѣка не дозволяють е у держать большой коллекціи для одной только научной цѣли. Изъ высланныхъ мною экземпляровъ значительное количество поступило въ Британскій музей, такъ что, послѣ моей соб
ственной коллекціи, въ немъ и находится самое большое собраніе; однакожъ оно обнимаетъ меньше половины всего числа добытыхъ мною видовъ.
Моя собственная очень полная коллекція насѣкомыхъ почти всѣхъ порядковъ, имѣла цѣну въ особенности потому, что въ ней содержались разнообразныя переходныя разновидности, и притомъ каждый экземпляръ былъ снабженъ билетикомъ, съ точнымъ обозначеніемъ мѣстности, откуда онъ взятъ, съ цѣлью объяснить образованіе расъ; эта коллекція не существуетъ уже болѣе во всей цѣлости, потому что нѣсколько большихъ отдѣловъ находятся въ рукахъ ученыхъ, въ разныхъ частяхъ Европы.
Что касается до картинокъ въ моей книгѣ, то должно сказать, что по естественной исторіи предметы сняты большею частію съ экземпляровъ коллекціи; другіе же сдѣланы искусными художниками съ моихъ эскизовъ. Почти всѣ большія картинки сдѣланы г. г. Вольфомъ и Цвекеромъ, и даютъ точное понятіе о представленныхъ на нихъ предметахъ и сценахъ. Небольшія же, съ изображеніями напримѣръ рыбъ, пресмыкающихся, насѣкомыхъ, рисованы очень тщательно г. Робинсономъ.
Лестеръ. Январь 1863 г.
ПРЕДИСЛОВІЕ
ко
ВТОРОМУ ИЗДАНІЮ.
Многіе просили меня сдѣлать новое изданіе этого сочиненія болѣе доступнымъ для большаго круга читателей, и потому я призналъ нужнымъ нѣсколько сократить тѣ мѣста, которыя требуютъ болѣе короткаго знакомства съ естественной исторіей, чѣмъ авторъ въ правѣ ожидать отъ каждаго изъ своихъ читателей. Разсказъ о личныхъ приключеніяхъ остался безъ измѣненій, со всѣми описательными подробностями о гро-мадцой рѣкѣ и странѣ, ею орошаемой, объ ея климатѣ, естественныхъ произведеніяхъ и жителяхъ, — которые могутъ интересовать всѣ классы людей, и стараго и молодаго.
Должно надѣяться, что старанія бразильскаго и перуанскаго правительствъ колонизовать эту плодородную, но мало населенную страну, дадутъ ей впослѣдствіи большее противъ нынѣшняго значеніе въ глазахъ сѣверно-европейскихъ народовъ. Тогда мы лучше поймемъ эпитетъ „самая большая рѣка въ мірѣ“, который еще на школьныхъ скамьяхъ мы привыкли давать Амазонской рѣкѣ, не имѣя впрочемъ яснаго представленія о ея размѣрахъ. Можетъ быть для многихъ будетъ новостью, что по благородному этому потоку, отъ его устья при Парѣ, пароходы недавно ходили вверхъ на разстояніи 2200 географ. миль (болѣе 3800 верстъ), то есть вдвое далѣе; чѣмъ по самой большой рѣкѣ стараго свѣта, Янгцекіангу. До того мѣста, гдѣ оканчивается навигація, глубина Амазонской рѣки, въ сухое время года, доходитъ до 7 сажень. Бразильцы въ Парѣ называютъ ее „Средиземнымъ моремъ Южной Америки"; но поводомъ къ этому послужила не длина главнаго русла, а сѣть протоковъ и озеръ, повсюду сопровождающихъ рѣку и прибавляющихъ къ главному потоку и ея притокамъ еще нѣсколько тысячъ миль удобнаго для плаванія пути внутри страны. Перуанцы, судя по послѣднимъ письмамъ; очень заняты тѣмъ, чтобы утвердить за собою выгоды, соединенныя съ обладаніемъ верховьями этой рѣки. Изъ Англіи пришли въ Пару большіе корабли съ матеріалами для устройства корабельныхъ верфей въ мѣстности, находящейся на разстояніи 2,000 миль отъ устья рѣки. Въ настоящее время перуанскіе пароходы начали ходить отъ Андовъ къ Атлантическому океану, и этимъ путемъ въ первый разъ доставлено въ Европу черезъ Пару большое количество хлопка, ихъ богатой и здоровой страны, омываемой верхней Амазогкой. Вѣроятно въ Англіи обра-
XI
тятъ теперь особенное вниманіе на этотъ позабытый до сихъ поръ край, и это уже само по себѣ можетъ считаться достаточнымъ поводомъ къ тому, чтобы дать каждому читателю возможность узнать физіономію его природы и нынѣшнее положеніе.
Лондонъ. Январь 1864 г.
ОГЛАВЛЕНІЕ.
ГЛАВА I.
Пара.
Стр.
Пріѣздъ.—Видъ страны.—Рѣка Пара.—Первая прогулка въ окрестностяхъ. — Птицы, ящерицы и насѣкомыя. — Муравьи носящіе листья. — Очеркъ климата, исторія и настоящее положеніе Пары	1
ГЛАВА II.
Пара.
Болотистые лѣса Пары. — Португальскій землевладѣлецъ. — Дача въ Назаретѣ.—Жизнь естествоиспытателя подъ экваторомъ.—Сухіе, первобытные лѣса. — Магоари. — Отдаленные заливы. — Первобытные жители	22
ГЛАВА III.
Пара.
Религіозные праздники.—Мартышки.—Змѣи.—Насѣкомыя
43
ГЛАВА IV.
Токантинсъ и Камѳта.
Стр.
Приготовленіе къ путешествію. — Заливъ Гоахара. — Роща вѣерныхъ пальмъ.—Нижній Токантинсъ.—Описаніе рѣки.—Виста-алегре.— Баяо.— Быстрины.—Поѣздка на лодкѣ къ водопаду Гуариба — Жизнь на Токантинсѣ.--Вторая поѣздка въ Камету	56
ГЛАВА V.
Карипи и заливъ Марахо.
Рѣка Пара и заливъ Марахо. — Путешествіе къ Карипи.— Праздникъ Рождества Христова у негровъ.— Нѣмецкое семейство. — Летучія мыши. — Муравьеѣды. — Колибри. — Поѣздка къ Муру-купи. — Домашная жизнь жителей. — Охота съ индѣйцами. — Бѣлые муравьи .	88
ГЛАВА VI.
Нижняя Амазонка.—Отъ Пары до Обидоса.
Способъ путешествія по Амазонкѣ.—Историческій обзоръ первыхъ изслѣдованій страны. — Приготовленія къ путешествію. — Образъ жизни на большомъ купеческомъ суднѣ.—Узкіе протоки, соединяющіе рѣку Пару съ Амазонкой. — Первый взглядъ на большую рѣку. — Гурупа. — Большая мель. — Столовыя горы. — Сантаремъ.—Обидосъ .	112
ГЛАВА VII.
Нижняя Амазонка. — Отъ Обидоса до Манаоса, или Барры на Ріо-Нѳгро.
Отъѣздъ изъ Обидоса.—Берега рѣки и побочные каналы.—Плантаторы какао.—Образъ жизни на нашемъ суднѣ.—Сильная буря.—Песчаные острова и птицы на нихъ.—Парентинская гора.—Торговецъ негръ и пндѣйцы племени маугё.—Вилья-Нова, ея жители, лѣса и животныя. — Карарауку.—Сельскій праздникъ.— Озеро Кара-рауку. — Мухи мотука. — Серпа. —Праздники на Рождествѣ.— Рѣка Мадейра. — Фермеръ-мамелюкосъ. — Индѣйцы мура.— Ріо-Негро.—Описаніе Барры.—Путешествіе внизъ по рѣкѣ до Пары.— Желтая горячка	137
XV
ГЛАВА VIII.
Сантаремъ.
Стр.
Мѣстоположеніе Сантарема.— Нравы и обычаи жителей.— Климатъ. — Травяные кампо и лѣса. — Эскурсіи на Мапири, Магика и Ируру, и очерки ихъ естественныхъ произведеній. — Пальмы, дикія фруктовыя деревья. -Осы-землекопы.—Осы-каменыцицы. — Пчелы и лѣнивцы	184
ГЛАВА IX.
Путешествіе вверхъ по Тапахосу.
Приготовленія къ путешествію. — Первый день плаванія. — Потеря лодки. — Альтаръ до Чао. — Средства доставать рыбу. — Затрудненія съ командой. — Пріѣздъ въ Авейросъ. — Поѣздки въ окрестности.—Бѣлые сапажу, привычки и нравы этихъ обезьянъ.— Ручной попугай. — Мпссіонерское поселеніе. — Въѣздъ въ рѣку Купари. — Приключеніе съ апакондомъ (водяной удавъ). — Копченая обезьяна. — Удавъ. — Деревня индѣйцевъ мундуруку. — Набѣгъ дикаго племени. — Купарскіе водопады. — Гіацинтовый арасъ. — Опять на широкомъ Тапахосѣ. — Поѣздка внизъ по рѣкѣ до Сантарема	214
ГЛАВА X.
Верхняя Амазонка.—Путешествіе въ Эгу.
Отъѣздъ изъ Барры.—Первыя сутки на верхней Амазонкѣ.— Печальный видъ рѣки во время полноводья.—Индѣйцы кукама. — Умственное состояніе индѣйцевъ.—Шквалы. — Морскія коровы.— Лѣса. — Пемза текущая съ Андовъ.—Обрушивающіеся берега.— Эга и ея жители.— Жизнь натуралиста въ Эгѣ.—Четыре времени года на верхней Амазонкѣ	263
ГЛАВА XI.
Экскурсіи въ окрестности Эги.
Рѣка Теффё.—Прогулка по берегу въ рощамъ. — Поѣздка къ жилищу главы племени пассё. — Характеръ и обычаи племени пассё. — Первая экскурсія на песчаные островки Солпмоэнса. — Нравы болыпыхъ рѣчныхъ черепахъ.—Вторая экскурсія.—Ловля черепахъ во внутреннихъ озерахъ.—Третья экскурсія.—Охота съ туземцами въ лѣсу.—Возвращеніе въ Эгу	305
ГЛАВА XII.
Животныя въ окрестности Эги.
Стр.
Краснолицыя обезьяны. — Обезьяны парауаку. — Ночныя обезьяны съ совиными лицами. — Игрунки. — Хупура. — Летучія мышп.— Птицы.—Туканъ Кювье.—Туканъ съ кудрявымъ хохломъ. — Насѣкомыя. — Висячіе коконы. — Муравьи-фуражиры. — Слѣпые муравьи	356
ГЛАВА XIII.
Экскурсіи за Эгой,
Путешествіе по Амазонкѣ на пароходѣ.— Пассажиры.— Тунантинсъ.— Пндѣйцы каишйна,—хутахи,—сапд.— Индѣйцы марауа.— Фонте-Боа. — Поѣздка въ С. Пауло. — Индѣйцы тукуна.—Болѣзнь.— Поѣздка внизъ, въ Пару. — Перемѣны въ Парѣ» — Отъѣздъ въ Англію	390
НАТУРАЛИСТЪ НА АМАЗОНСКОЙ РЫСЬ
ГЛАВА I.
Пара.
Пріѣздъ.—Видъ страны.—Рѣка Пара.—Первая прогулка въ окрестностяхъ.— Птицы, ящерицы и насѣкомыя.—Муравьи носящіе листья.—Очеркъ климата, исторія и настоящее положеніе Пары.
Мистеръ Уэллесъ (АѴаІІасе) и я отправились изъ Ливерпуля 26-го апрѣля 1848 года, на маленькомъ купеческомъ суднѣ и 26-го мая прибыли на экваторъ въ Салинасъ. Это морская станція, гдѣ берутъ лоцмановъ для кораблей, отплывающихъ въ Пару, и единственная гавань для входа въ обширную страну, орошаемую Амазонской рѣкой. Станція эта, маленькая деревушка основанная іезуитскими миссіонерами, въ нѣсколькихъ миляхъ къ востоку отъ рѣки Пары. Здѣсь корабль бросилъ якорь въ открытомъ морѣ, въ шести миляхъ отъ берега, потому что мелководье при устьѣ большой рѣки не дозволяетъ подходить ближе, не подвергаясь опасности; тутъ подняли сигналъ для высылки намъ лоцмана. Съ глубочайшимъ вниманіемъ товарищъ мой и я, оба въ первый разъ ставшіе лицомъ къ лицу съ красотами тропической страны, взглянули па страну, гдѣ мнѣ случайно пришлось провести одинадцать самыхъ лучшихъ лѣтъ моей жизни. Къ востоку страна не привлекательна; мѣстность слегка волниста, съ голыми песчаными пригорками и разбросаными деревьями, но къ западу, въ зрительную трубу капитана, мы могли видѣть длинную полосу лѣса, какъ бы
выходившую изъ воды. Полоса эта представлялась сначала сплошной массой высокихъ деревьевъ, далѣе виднѣлись ихъ разбросанныя группы, и наконецъ она терялась въ дала одинокими деревьями. Это была окраина большаго первобытнаго лѣса, полнаго столькихъ чудесъ и дающаго физіономію странѣ: начиная отъ этихъ мѣстъ вся ея поверхность покрыта имъ вплоть до подножія Андовъ, на двѣ тысячи миль (3 т. верстъ). Слѣдующій день и ночь мы плыли, при легкомъ вѣтрѣ и отчасти съ помощью прилива вверхъ по рѣкѣ Парѣ. Вечеромъ проѣхали двѣ рыбацкія деревни, Вигіа и Коларесъ и видѣли много туземныхъ лодокъ, которыя казались игрушками подъ высокими стѣнами темнаго лѣса. Воздухъ былъ чрезвычайно душенъ, небо пасмурно, на горизонтѣ почти безпрерывно блистала молнія,—самая приличная встрѣча на первыхъ шагахъ подъ экваторомъ! Вечеръ былъ тихій; въ эту пору не бываетъ сильныхъ вѣтровъ; мы скользили безъ шума, это составляло пріятную противоположность съ постоянной качкою, которой мы подвергались на Атлантическомъ океанѣ. Насъ поразила ширина рѣки: иногда мы шли въ восьми или девяти миляхъ отъ восточнаго берега (болѣе 13 верстъ) и противуположпаго берега нигдѣ не было видно. Рѣка Пара при устьѣ разливается на тридцать шесть миль въ ширину (54 версты); у города Пары, лежащаго въ семидесяти миляхъ отъ моря, ширина ея только двадцать миль (30 верстъ), а съ этого мѣста начинается рядъ острововъ, которые противъ гавани стѣсняютъ рѣку.
Утромъ, 28-го мая, мы достигли цѣли нашего плаванія. Городъ при восходѣ солнца былъ въ высшей степени красивъ; онъ построенъ на плоскомъ мѣстѣ, только съ южной стороны виднѣется небольшая скалистая возвышенность, и городъ не подымается террасой. Но бѣлыя строенія, съ кровлями изъ красной черепицы, безчисленныя башни, купола церквей п монастырей, вершины пальмъ, поднимающихся выше зданій, все это рѣзко очерчиваясь на ясномъ голубомъ небѣ, составляетъ веселую картину. Сплошной лѣсъ кругомъ опоясываетъ городъ; по окрестностямъ разбросаны живописныя дачи, которыя тонутъ въ роскошной зелени. Гавань была полна туземными лодками и судами всѣхъ размѣровъ. Звонъ колоколовъ и хлопанье ракетъ означали, что начался какой-то католическій праздникъ и что жители уже всѣ на ногахъ не смотря на раннюю пору.
Мы скоро вышли на берегъ; г. Миллеръ, къ которому были адресованы привезенные нами товары, встрѣтилъ насъ радушно и
просилъ остановиться въ его домѣ, до пріисканія нами удобной квартиры. На берегу горячій, сырой и затхлый воздухъ, охватившій насъ и выходившій какъ бы изъ земли и стѣнъ, напомнилъ намъ атмосферу тропическихъ оранжерей въ Кью-Гарденѣ. Въ полдень пошелъ сильный дождь, а вечеромъ, когда воздухъ освѣжился, мы пошли за городъ, къ одному американцу, знакомому нашего хозяина.
Впечатлѣнія этой прогулки никогда не изгладятся изъ моей памяти. Мы пошли 'гаванью по улицамъ, застроеннымъ мрачными, похожими на монастыри зданіями, въ которыхъ живутъ большею частію купцы и лавочники. Намъ встрѣчались лѣнивые солдаты, въ изношенныхъ мундирахъ, небрежно державшіе ружья, священники, негритянки съ красными кувшинами съ водой на головахъ, задумчивыя индіянки съ голыми дѣтьми, сидящими у нихъ верхомъ на бедрахъ съ боку, и другіе разноцвѣтные образцы мѣстнаго населенія. По длинной, узкой улицѣ, мы вышли наконецъ за городъ, потомъ выгономъ, поросшимъ травою, вошли въ живописную аллею, которая привела насъ къ дѣвственному лѣсу. Въ этой длинной немощеной улицѣ, покрытой глубокимъ пескомъ и обитаемой бѣдными людьми, дома были одноэтажные, невзрачные, съ выпуклыми рѣшетками въ окнахъ вмѣсто стеколъ. Жители, сидя у дверей домовъ, наслаждались вечерней прохладой. Тутъ были люди всѣхъ оттѣнковъ: европейцы, негры, индѣйцы, и въ особенности помѣси всѣхъ цвѣтовъ. Между ними попадались красивыя женщины, хотя неопрятно одѣтыя, босыя или въ туфляхъ,—но въ богатыхъ серьгахъ и съ крупными золотыми бусами на шеѣ. Здѣшнія женщины отличаются темными выразительными глазами и замѣчательнымъ богатствомъ волосъ. Мнѣ пришло въ голову, что эта смѣсь неопрятности, роскоши и красоты гармонировала съ остальною картиною: такъ поразительно было сочетаніе богатой природы съ человѣческою иищетою. Дома почти всѣ полуразрушены, повсюду видна лѣнь и безпечность. Деревянные заборы, которыми окружены сады, заглушенные сорными травами, свиньи, козлы и голодныя куры бродили взадъ и впередъ, черезъ изломанные плетни. И въ тоже время, какъ бы въ замѣнъ всѣхъ этихъ недостатковъ, представлялась поразительная роскошь растительности. Между домами возвышались массивныя, темныя вершины тѣнистыхъ манлифсрій и душистыя, цвѣтущія апельсинныя, лимонныя и другія тропическія фруктовыя деревья, иныя въ цвѣтахъ, другія съ плодами въ разныхъ степеняхъ зрѣлости. Тамъ и сямъ подымались надъ высокими темными деревьями гладкіе стволы пальмъ съ великолѣп-
выми шатрами изящно вырѣзанныхъ листьевъ. Между пальмами особенно поразительна стройная ассай (раіта Аззаі); она ростетъ группами изъ четырехъ или пяти деревьевъ вмѣстѣ; ея гладкій и слегка изгибающійся стволъ въ 20 или 30 футовъ высоты, оканчивается перистыми листьями, съ удивительно легкими и изящными очертаніями. На вѣтвяхъ другихъ высокихъ деревьевъ росли пучками паразитныя растенія съ листьями странной формы. Тонкія многолиственныя ліаны фестонами висѣли съ вѣтьвей или спускались въ видѣ веревокъ и лентъ, а роскошныя ползучія растенія покрывали стволы деревьевъ, кровли и стѣны домовъ, или перебрасывались черезъ заборы густою зеленью. Великолѣпный (бананъ, (муза райская, Мпза рагайізіаса), который всегда описываютъ какъ одно изъ лучшихъ украшеній тропической флоры, ростетъ здѣсь необыкновенно роскошно; его лоснящіеся бархатно-зеленые листья, въ 12 футъ длиною, перегибаются черезъ кровли легкихъ верандъ *) позади каждаго дома, форма банановыхъ листьевъ, разнообразные . оттѣнки, которыми они переливаются когда ихъ тихо колышетъ вѣтеръ, и въ особенности контрастъ ихъ свѣтлой зелени съ болѣе темной зеленью другихъ деревьевъ, могутъ дать нѣкоторое понятіе объ этомъ прелестномъ растеніи. Вообще необыкновенныя формы растительности на каждомъ шагу останавливали на себѣ наше вниманіе: разные роды бромелій или ананасныхъ растеній, съ ихъ длинными, жесткими, мечеобразными листьями, изъ которыхъ нѣкоторые на концѣ зубчаты,—хлѣбное дерево, правда не туземное, а ввезенное сюда, замѣчательное по своей исторіи, съ широкими лоснящимися, темно-зелеными лапчатыми листьями и множество другихъ растеній съ причудливыми листьями и стеблями. Эта роскошная природа тѣмъ сильнѣе поразила насъ, что мы пріѣхали изъ Англіи: прощаясь съ нею мы видѣли только тощую зелень торфянаго поля въ слякотное, холодное апрѣльское утро, въ графствѣ Дерби.
Мы еще гуляли, когда насъ застали здѣшніе короткіе сумерки. Въ зеленой чащѣ кругомъ насъ проснулась жизнь и понеслись разнообразные звуки и голоса; зажужжали цикады **), пронзительно затрещали полевые сверчки и кузнечики; каждое живое существо заговорило своимъ голосомъ, древесныя лягушки подняли свои пла
*) Открытая галерея съ наружной стороны дома.
**) Кобылки, насѣкомое.
чевные крики, и все это сливалось въ одинъ неумолкаемый звенящій шумъ, и громко говорило о громадномъ богатствѣ природы. Съ приближеніемъ ночи, лягушки и жабы на сосѣднихъ болотахъ присоединились къ общему хору: ничего до сихъ поръ я не слыхалъ пронзительнѣе ихъ криковъ и кваканья. Всѣ эти звуки обратились наконецъ въ оглушающій гулъ. Въ послѣдствіи я узналъ, что эта суматоха жизни никогда не умолкаетъ совершенно ни днемъ ни ночью, и привыкъ къ ней какъ всѣ тамошніе жители, потому что она составляетъ одну изъ особенностей бразильской природы. Когда я воротился въ Англію, мертвая тишина лѣтняго дня въ деревнѣ казалась мнѣ такой же -странной, какъ и оглушительный шумъ, слышанный впервые въ Парѣ. Навѣстивъ американца, мы воротплись въ городъ. Множество свѣтляковъ летало по темному лѣсу и даже по люднымъ улицамъ. Мы леглп въ хаммаки, довольные всѣмъ видѣннымъ, и воображеніе рисовало уже намъ все богатство естественныхъ произведеній, которыя мы пріѣхали изучать.
Въ первые дни мы выгружали на берегъ товары и приводили въ порядокъ наши инструменты. Мы согласились на предложеніе г. Миллера занять находящуюся въ окрестностяхъ его дачу, покуда окончательно пріищемъ себѣ квартиры. Тутъ въ первый разъ обзавелись мы хозяйствомъ, купили хаммаки изъ бумажной ткани, служащіе здѣсь постелью, посуду и утварь для кухни и наняли свободнаго негра Изидора, въ качествѣ слуги п поцара. Первыя наши прогулки были по ближайшимъ окрестностямъ Пары. Городъ лежитъ въ углу, составленномъ соединеніемъ рѣкъ Гуамы и Пары. Какъ я уже сказалъ, лѣсъ, которымъ покрыта вся страна, доходитъ почти до улпцъ города; да и самый городъ построенъ на лѣсной почвѣ, такъ что городское начальство должно безпрестанно заботиться объ очищеніи улицъ отъ растительности. Хотя мѣстность повсюду низменна, но все таки она слегка волниста, такъ что сухія мѣста смѣняются болотистыми, а потому виды растеній и животныхъ на нихъ совершенно различны. Мы жили на краю города, у рѣки Гуамы, возлѣ одного изъ низкихъ болотистыхъ мѣстъ, которыя здѣсь покрываютъ предмѣстье. Мѣстность эта пересѣчена хорошими шоссе, изъ которыхъ главное Эстрада-дасъ-Монгубейрасъ (дорога въМонгуба); это шоссе идетъ почти на.милю, и представляетъ собою великолѣпную аллею изъ громадныхъ шелковистыхъ хлопчатниковъ (ВотЬах топ^нЬаз и В. сеіЬа), стволы которыхъ быстро заво-стряются къ верху, и цвѣты въ почкахъ похожи на красные шары. Эта красивая дорога устроена при графѣ Аркосѣ, около 1812 года
Подъ прямыми углами отъ нея, идутъ узкія аллеи и вся низкая мѣстность кругомъ высушена маленькими канавами и рвами, въ которые вливается вода во время прилива и потомъ ими же стекаетъ. До моего отъѣзда на родпну ни другіе предпріимчивые правители проложили дорогу Монгуба далѣе и подѣлали множество аллей, обса-женыхъ кокосовыми, миндальными и другими деревьями въ болѣе возвышенной п сухой мѣстности на сѣверо-восточной сторонѣ города. На высокихъ мѣстахъ растительность совершенно другая, чѣмъ въ болотистыхъ. Въ самомъ дѣлѣ, за исключеніемъ пальмъ, окрестности тутъ похожи на луга въ Англіи. Здѣсь почва песчаная и выгоны покрыты невысокою травою и мелкпмъ кустарникомъ. Подалѣе, земля опять болотиста и въ сырыхъ ея углубленіяхъ находятся общественные колодцы. Въ этихъ мѣстахъ толпа шумныхъ негритянокъ моетъ бѣлье со всего города, и водовозы наполняютъ водою свои крашенные боченки, на телѣгахъ, запряженныхъ бычками. Рано утромъ, когда солнце свѣтитъ сквозь легкій туманъ и вся природа напоена влагой, эта часть города чрезвый-чайно оживлена. Негры и гальегосы *), развозящіе воду, сходятся, кричатъ, бранятся, болтаютъ неумолчно и пьютъ въ неопрятныхъ винныхъ лавочкахъ утреннюю чарку.
Въ первые дни мы нашли много интереснаго по этимъ красивымъ дорогамъ. Въ Бразиліи животныя и растенія въ окрестностяхъ городовъ и на открытыхъ солнечныхъ мѣстахъ, весьма различны отъ тѣхъ, которыя водятся въ ея густыхъ первобытныхъ лѣсахъ. Сначала разскажу сдѣланныя нами наблюденія надъ животными въ ближайшихъ окрестностяхъ Пары.
На первый разъ количество и красота птицъ и насѣкомыхъ не соотвѣтствовали нашимъ ожиданіямъ. Большая часть птицъ, которыхъ мы видѣли, были у и темнаго цвѣта, и вообще походили на виды, водящіеся въ Англіи. Иногда стая маленькихъ, зеленыхъ попугаевъ съ желтымъ пятномъ на лбу, прилетала рано утромъ къ окраинѣ лѣса. Они спокойно ѣли, иногда тихо щелкали, но когда ихъ спугивали, то улетали прочь съ рѣзкимъ крикомъ. Въ это время мы не видѣли колибри, которые появляются потомъ сотнями, когда цвѣтутъ извѣстныя породы деревьевъ. Коршуновъ мы только видѣли издалека, какъ они носились на большой высотѣ,
*) Туземцы Галиціи, въ Испаніи, также занимаются развозомъ воды въ Лиссабонѣ и Опорто.
надъ публичными бойнями. Въ окрестностяхъ водится много мухоловокъ, зябликовъ и муравьиныхъ дроздовъ и разрядъ ярко блестящихъ птицъ, по строенію занимающихъ средипу между мухоловками и дроздами. Крикъ ихъ, раздающійся изъ густой чащи, гдѣ онп скрываются, поражаетъ путешественника своими необыкновенными звуками. Попадались также и кардиналы (Тапа&гез) и другія маленькія птицы. Всѣ онѣ пѣли непріятно, исключая маленькаго коричневаго крапивника (Тго^іоіуіез йігѵпз), голосъ и мелодія котораго сходны съ пѣніемъ англійскаго реполова (ВоЬіп). Онъ прыгаетъ и летаетъ по деревьямъ, стѣнамъ и кровлямъ домовъ. Пѣніе его всего чаще слышно въ дождливое время, когда опадаютъ листья съ деревьевъ монгуба. Въ это время Эстрада-дасъ-Монгубейрасъ представляетъ необыкновенную картину для тропической страны. Ея деревья принадлежатъ къ одному изъ немногихъ видовъ въ амазонскомъ краѣ, съ которыхъ листья падаютъ, прежде чѣмъ распустятся новыя почки. Голыя вѣтьви, дернъ, покрытый сухими листьями, сѣрый туманъ застилающій всю окружающую растительность, свѣжая атмосфера при восходѣ солнца, все это напоминаетъ осеннее утро въ Англіи. Минутная иллюзія наконецъ овладѣетъ вполнѣ, когда бродишь полузабывшись, думая о родинѣ и слушая пѣніе крапивника. Множество кардиналовъ (Тапа^га) жило въ нашемъ саду на фруктовыхъ и другихъ деревьяхъ. Особенно два вида поразили насъ, хакапа или тангаръ серебристо-клювый (ЕЬат-рЬосоеІпз ]асара) и тангаръ-архіепископъ (Тапа^га ерізсорпз). Самки этихъ видовъ темнаго цвѣта, но у самца хакапа великолѣпныя бархатисто-лиловыя и черныя перья и почти бѣлый клювъ, у самца же Ерізсорпз перья блѣдно-голубаго цвѣта, съ бѣлыми пятнами на крыльяхъ. Нравами они похожи на обыкновенныхъ нашихъ домашнихъ воробьевъ, которыхъ нѣтъ въ южной Америкѣ, и кардиналы въ нѣкоторомъ родѣ занимаютъ ихъ мѣсто. Они также живы, хлопотливы и осторожны, хотя небоязливы, щебечутъ не гармонически и повидимому также любятъ человѣка, но не вьютъ гнѣздъ на домахъ.
Изъ другихъ обыкновенныхъ птицъ замѣчателенъ хапимъ, изъ вида кассикусъ (С. ісіегопоіпз). Онъ принадлежитъ къ тому же семейству какъ наши зяблики, сороки и грачи; у него густыя, бархатныя, желтыя и черныя перья. Голова его похожа на голову сороки съ такими же свѣтло-сѣрыми луі&выми глазами. Они обще-жительны и вьютъ гнѣзда, какъ англійскіе грачи, на деревьяхъ подлѣ человѣческихъ жилищъ. Но ихъ гнѣзда устроены совершен
но иначе; они длиною въ 2 фута, формой походятъ на коіпелекъ съ отверстіемъ внизу для входа: этими гнѣздами кругомъ увѣшаны тонкія вѣтви вокругъ ствола. Въ Парѣ хапимъ любимая птица бразильцевъ, она суетится, безпрестанно снуетъ взадъ и впередъ, щебечетъ съ товарищами и голосомъ подражаетъ другимъ птицамъ, и въ особенности курамъ. Когда то въ Парѣ издавалась еженедѣльная газета подъ названіемъ Хапимъ; надо полагать что названіе это заимствовано отъ имени птицы, по склонности ея къ болтовнѣ. Яйца ея почти круглы и голубовато-бѣлаго цвѣта съ коричневыми пятнами.
За исключеніемъ ящерицъ, другихъ позвоночныхъ животныхъ здѣсь попадается не много. Всѣхъ пріѣзжающихъ изъ сѣверной Европы онѣ поражаютъ своимъ необыкновеннымъ видомъ, многочисленностью и разнообразіемъ породъ. Виды, ползающіе по стѣнамъ зданій въ городѣ, отличны отъ тѣхъ, которые живутъ въ лѣсахъ или внутри домовъ. Это непріятныя животныя, одного цвѣта съ разсыпавшимися каменьями и глиняными стѣнами, на которыхъ ихъ находятъ. Домовыя ящерицы принадлежатъ къ особому семейству гекко (бгеско), и водятся въ самыхъ лучшихъ квартирахъ, гдѣ онѣ прицѣпляясь къ стѣнамъ и потолкамъ, остаются неподвижными въ теченіе дня и оживляются только ночыо. Цвѣта они пепельнаго или сѣраго съ пятнами. Устройство ихъ ногъ отлично приспособлено для того, чтобы бѣгать и цѣпляться по гладкимъ поверхностямъ; нижняя часть ихъ пятокъ растягивается на подобіе подушекъ, образуя изъ складокъ рядъ гибкихъ вогнутыхъ тарелокъ. Съ помощью такого снаряда онѣ могутъ ходить пли бѣгать по гладкому потолку, вверхъ ногами: вогнутыя подошвы, въ слѣдствіе быстраго движенія мускуловъ, поперемѣнно то наполнены воздухомъ, то вовсе лишены его. Гекко отвратительны на видъ. Бразильцы называютъ ихъ осгасъ и твердо увѣрены, что онѣ ядовиты, тогда какъ онѣ совершенно безвредны. Живущія въ домахъ ящерицы не велики, но въ лѣсу въ разсѣлинахъ деревьевъ попадаются большія. Иногда находятъ гекко съ вилкообразными хвостами; это происходитъ отъ того, что съ боку первоначальнаго хвоста, въ случаѣ его поврежденія выростаетъ другой хвостъ. Отъ самаго легкаго удара у нихъ хвосты ломаются, и выростаютъ новые, которые такимъ образомъ вознаграждаютъ потерю прежнихъ. Повидимому хвосты ящерицъ Лзполезны имъ. Часто, отдыхая на верандѣ нашего дома во время полуденнаго жара, я забавлялся наблюденіями надъ разнообразными земляными ящерицами разныхъ
цвѣтовъ, зелеными, коричневыми и желтыми. Онѣ проворно бѣгали взадъ и впередъ, и передними ногами и рыльцами подкапывали корни травъ, отъискивая тамъ личинки насѣкомыхъ. При малѣйшемъ шумѣ онѣ быстро убѣгали, неловко подымая къ верху хвосты, которые очевидно мѣшаютъ имъ на бѣгу.
Послѣ птицъ и ящерицъ заслуживаютъ вниманіе насѣкомыя окрестностей Пары. Виды, встрѣчающіеся на открытыхъ и поросшихъ сорными травами мѣстахъ, какъ мы уже сказали, отличны отъ тѣхъ, которые живутъ въ тѣни лѣсовъ. Въ садахъ попадается много прекрасныхъ яркихъ бабочекъ; было два вида одинаковаго цвѣта съ англійскими бабочками махаонъ, піерида или бѣлянка, (Р. Моппзіе) и два, три вида желтаго и оранжеваго цвѣта, которые впрочемъ не изъ того рода, къ которому принадлежатъ виды нашихъ бабочекъ. Въ заглохшихъ мѣстахъ, часто попадается прелестная бабочка, съ пятнами на крыльяхъ въ родѣ глазъ, юнона лавпнія, единственный видъ на Амазонкѣ, который близокъ нашимъ ванессамъ, бабочкамъ адмиральской и павлинпой. Мы познакомились также съ двумя самыми прекрасными произведеніями природы въ этомъ родѣ; а именно геликопіей, купидономъ и Эндиміономъ. Не далеко отъ нашего дома, съ дороги Монгуба, свертываетъ одна изъ узкихъ тропинокъ, уже описанныхъ мною; она пролегаетъ между оградами, обвѣшанными гирляндами ползучихъ растеній, покрытыми великолѣпными цвѣтами, и спускается къ влажной пе-іцерѣ, гдѣ былъ публичный колодецъ; этотъ живописный уголокъ прятался въ густой зелени пальмъ мукаха (Мпса]’а). Всѣ стѣны, заборы, стволы деревьевъ, покрыты множествомъ ползучихъ по-тосовъ (РоіЬоз),. съ большими лоснящимися сердцеобразными листьями. На эти растенія часто слетаются помянутые два вида прекрасныхъ нѣжныхъ бабочекъ; мы набрали ихъ здѣсь большое число экземпляровъ. Крылья ихъ сливочнаго цвѣта, а задняя пара, исподняя сторона которой усѣяна какъ бы серебромъ, имѣетъ хвостообразные придатки. Онѣ летаютъ тихо и плавно; ищутъ защиты подъ листьями, и когда отдыхаютъ, складываютъ на спину крылья, открывая такимъ образомъ ихъ блестящую изпанку.
Я не буду говорить о многихъ другихъ видахъ и семействахъ насѣкомыхъ, но сейчасъ же перейду къ муравьямъ. Здѣсь они многочисленны, но я упомяну только о уцзухъ видахъ. Всего болѣе васъ поразили большіе муравьи, длпнЯо въ РД дюймъ, которые тянутся по лѣсу длинною нитью, гуськомъ. Они принадлежатъ къ виду называемому Біпоропега ^гапсііз, и устроиваютъ свои колоніи,
состоящія изъ неболыиаго числа особей, вокругъ корней тонкихъ деревьевъ. Они* жалятъ, но не такъ больно, какъ нѣкоторые меньшіе виды. Нравы этого муравья великана не представляли ничего замѣчательнаго и особенно интереснаго. Другой видъ гораздо интереснѣе, называется сауба, походный муравей (Оесойота серЬаІоіез). Эти муравьи повсюду водятся въ окрестностяхъ Пары, и переходятъ взадъ и впередъ широкими колоннами. Это бичъ бразильцевъ, потому что онп поѣдаютъ листья самыхъ цѣнныхъ деревьевъ. Въ нѣкоторыхъ областяхъ они такъ многочисленны, что почти невозможно обрабатывать растенія, и всѣ горько жалуются на 6ту ужасную язву.
Работники этого вида дѣлятся на три разряда, и бываютъ величиной отъ 2 до 7 линій; они изображены на приложенной картинкѣ. Собственно рабочій классъ колоніи состоитъ изъ муравьевъ
Сауба или походный муравей. — 1) Малый рабочій; — 2) Большой рабочій; — 3) Подземный рабочій.
меньшаго размѣра: маленькіе работники, какъ ихъ здѣсь называютъ. У двухъ, другихъ разрядовъ, которыхъ назначеніе, какъ увидимъ. далѣе, вполнѣ еще неизвѣстно, огромныя, разпухшія, массивныя головы; у одного, она имѣетъ блестящій лоскъ, а у другаго тусклая и покрыта волосками. Маленькіе работники весьма различны по величинѣ, одни бываютъ вдвое больше другихъ. Все тѣло очень твердо и блѣдно бураго цвѣта. Грудь или средняя часть вооружена тремя парами острыхъ шиповъ; у головы, подобные же шипы выходятъ изъ-за щекъ.
Въ первыя наши прогаки по плантаціямъ и лѣсамъ насъ удивили разбросанныя но нимъ большія кучки земли, другаго цвѣта, чѣмъ окружающая почва. Нѣкоторыя изъ нихъ были очень велики; до 40 ярдовъ (болѣе 50 аршинъ) въ окружности, при вышинѣ не
болѣе двухъ футовъ. Мы скоро удостовѣрились, что это работа саубы; они строятъ наружныя укрѣпленія или куполы, покрывающіе и защищающіе входы въ ихъ огромныя, подземныя галереи. Смотря поближе, я увидѣлъ, что земля, изъ которой сдѣланы эти укрѣпленія, состоитъ изъ мелкихъ зернышекъ, соединенныхъ безъ цемента и образующихъ множество рядовъ маленькихъ возвышенностей и башенокъ. Эти кучки не одного цвѣта съ окружающей почвой, потому что онѣ сдѣланы изъ земли лежащей на значительной глубинѣ и поднятой на поверхность. На этихъ возвышенностяхъ очень рѣдко можно замѣтить работающихъ муравьевъ, и вообще входы въ жилище закрыты; иногда только, когда производится какая нибудь особенная работа, открываютъ галереи.
Входы не велики, но ихъ много; въ большихъ кучкахъ земли нужно было бы рыть довольно глубоко, чтобы дойти до главныхъ галерей; но мнѣ удалось снять часть купола съ меньшаго холмика и тогда я увидѣлъ, что маленькіе входы, на глубинѣ почти двухъ футъ сходятся въ одну широкую, тщательно устроенную галерею, или шахту, діаметромъ въ четыре или пять дюймовъ. Уже давно естествоиспытатели разсказывали объ обычаѣ муравьевъ са-уба, подтачивать и уносить огромное количество листьевъ. Если взглянуть на шествіе ихъ, когда онп заняты этимъ дѣломъ, то кажется, будто сами собой движутся одушевленные листья. Мнѣ попадались иногда кучи такихъ листьевъ, обточеныхъ кружками, величиною съ сикспенсъ (около гривенника), онѣ лежали на дорожкѣ, далеко отъ муравейниковъ. Если на другой день придти на это мѣсто, то увидишь, что кучи уже снесены. Впослѣдствіи я часто имѣлъ случай наблюдать муравьевъ за работой. Всѣ меньшіе работники толпами поднимаются на дерево. Каждый изъ нихъ становится на листъ, и своими острыми, имѣющими видъ ножницъ челюстями, дѣлаетъ па верхнемъ краѣ листа почти полукруглый разрѣзъ; потомъ захватываетъ челюстями концы отдѣленной части листа, дергаетъ ихъ и конецъ листа отрывается окончательно. Иногда они сбрасываютъ листья на землю, гдѣ накопляются кучки, которыя уносятъ другіе рабочіе; но обыкновенно каждый самъ тащитъ свой листокъ, и такъ какъ всѣ идутъ къ колоніи по одной дорожкѣ, то въ короткое время они такъ утончатъ ее, что она дѣлается гладкой, точно будто по травѣ проѣхала телѣга. Очень интересно смотрѣть на огромную толі^маленькихъ работниковъ, занятыхъ этимъ дѣломъ. Къ несчастію они часто выбираютъ культурныя деревья. Этотъ муравей весьма обыкновененъ въ тропической
Америкѣ, какъ вообще весь родъ, къ которому онъ принадлежитъ, и иногда они совершенно обгладываютъ молодыя деревья, дикорастущія въ здѣшнихъ лѣсахъ; но повидимому предпочитаютъ привозные виды растеній, напримѣръ кофейныя и апельсинныя деревья. До сихъ поръ еще положительно не было извѣстно, для чего имъ служатъ эти листья. Послѣ долгихъ изслѣдованій мнѣ удалось узнать, что они употребляются на покрышку куполовъ, закрывающихъ входы въ ихъ подземныя жилища для предохраненія дѣтенышей въ гнѣздахъ отъ проливныхъ дождей. Чтобы разсмотрѣть внутренность ихъ жилищъ, не многіе бы рѣшились снять верхнія покрышки съ большихъ холмиковъ. Гораздо удобнѣе изслѣдовать маленькія кучки, защищающія входы, которые ведутъ къ той же системѣ внутреннихъ корридоровъ и комнатъ; эти кучки покрыты листьями, смѣшанными съ маленькими шариками изъ земли. Тяжело нагруженные работники, каждый съ своимъ отрѣзкомъ листа, который онъ несетъ вертикально, держа его въ челюсти за нижній край, приходятъ толпами и бросаютъ свою ношу на холмикъ; другіе же раскладываютъ листья по мѣстамъ и потомъ покрываютъ ихъ слоемъ земляныхъ шариковъ, принесенныхъ одинъ по одному изъ нижняго слоя почвы.
Подземныя жилища этого удивительнаго муравья очень обширны. Пасторъ Кларкъ говоритъ, что живущій въ Ріо де Жа-нейро видъ муравьевъ сауба, очень схожій съ нашими муравьями, прорылъ подземный ходъ _подъ русломъ рѣки Парагиба, въ томъ мѣстѣ, гдѣ она шириною съ Темзу, у лондонскаго моста. У ма-гоарскихъ рисовыхъ мельницъ, около Пары, эти муравьи прорыли разъ у большаго резервуара плотину, и прежде чѣмъ успѣли исправить поврежденіе, большая часть воды вытекла. Въ ботаническихъ садахъ Пары, одинъ предпріимчивый французскій садовникъ испробовалъ всѣ средства къ истребленію сауба. Онъ зажигалъ огонь надъ нѣкоторыми главными входами ихъ колоніи и мѣхами вдувалъ пары сѣры въ галереи. Я видѣлъ какъ дымъ выходилъ изъ множества отверстій въ землѣ, и въ одномъ мѣстѣ онъ шелъ на разстояніи 7-0 ярдовъ (почти 90 аршинъ) отъ того мѣста гдѣ раздували мѣха. Это доказываетъ, на какое обширное пространство развѣтвляются ихъ подземныя галереп.
Муравьи сауба не тоЖо вредятъ молодымъ деревьямъ лишая ихъ листьевъ, но безпокоятъ и людей; по ночамъ они таскаютъ изъ домовъ съѣстные припасы, такъ какъ вообще ночью они дѣ
ятельнѣе чѣмъ днемъ. Сперва я не вѣрилъ разсказамъ, что эти муравьи входятъ въ жилища и по рернышку уносятъ весь хлѣбъ, называемый фариною или маніокой, изъ которой бѣдный классъ бразильцевъ печетъ хлѣбъ. Но наконецъ я удостовѣрился въ истинѣ этихъ разсказовъ, проживъ нѣсколько времени въ одной индійской деревнѣ, на Тапахосѣ. Разъ ночью, слуга мой разбудилъ меня за три или за четыре часа до восхода солнца, съ криками, что крысы истребляютъ наши корзинки съ фариною, которая тогда была и рѣдка и дорога. Я всталъ, началъ прислушиваться, но не нашелъ, чтобы шумъ этотъ походилъ на шумъ, причиняемый крысами. Я взялъ свѣчу и пошелъ въ чуланъ, который былъ возлѣ моей спальни. Тамъ я увпдѣлъ нѣсколько тысячъ муравьевъ сауба; они работали изо всѣхъ силъ, и ходили широкими колоннами взадъ и впередъ между дверью и драгоцѣнными корзинами. Тѣ, которые уходили прочь, уносили съ собой зерна фарпны; иное зерно было больше муравья и въ нѣсколько разъ тяжелѣе. Фарина состоитъ изъ зернышекъ, какъ и маніочная крупа, продаваемая въ нашихъ лавкахъ; обѣ крупы получаются изъ одного и того же корня; маніочная мука состоитъ изъ чистаго крахмала, а фарина изъ крахмала съ примѣсью древесныхъ волоконъ, отъ которыхъ она получаетъ желтоватый цвѣтъ. Очень забавно было смотрѣть на маленькихъ разбойниковъ, какъ они шли шатаясь, совершенно закрытые своей ношей. Корзинки стояли на высокомъ столѣ, и были покрыты муравьями; сотни челюстей рѣзали сухіе листья, которыми были обложены корзины. Это-то именно и произвело шумъ, разбудившій насъ. Слуга сказалъ мнѣ, что если мы ихъ не прогонимъ, то въ теченіе ночи они унесутъ всю крупу (около двухъ четвериковъ), и мы начали убивать ихъ нашими деревянными башмаками; но не было возможности предупредить новыя толпы, которыя все врывались въ комнату. Они возвратились на другую ночь и я принужденъ былъ посыпать по ихъ пути порохъ и взрывать ихъ на воздухъ. Этимъ только мы ихъ устрашили, и то не прежде какъ повторивъ этотъ воинственный способъ нѣсколько разъ, такъ что они уже болѣе не являлись въ остальное время моего пребыванія здѣсь. Я никогда не могъ узнать и придумать, что они дѣлали съ твердыми и сухими зернами маніоки. Эта крупа не содержитъ клея и потому не можетъ служить цементомъ. Въ ней содержится только незначительное количество крахмала, и если ее смѣшать съ водою, она распускается какъ земля. Можетъ быть она служитъ пищею ихъ подземнымъ рабочимъ, но не личин
камъ или дѣтенышамъ, потому что они обыкновенно питаются соками, отдѣляющимися отъ ихъ «рабочихъ кормилицъ.
Какъ извѣстно, каждый видъ муравьевъ состоитъ изъ трехъ разрядовъ или половъ: пменно мужскаго, женскаго и рабочаго; послѣдній составляютъ неразвитыя самки. Какъ только половыя особи достигаютъ полнаго развитія, у нихъ выростаютъ крылья, онѣ однѣ продолжаютъ породу, улетая передѣ оплодотвореніемъ изъ гнѣздъ, въ которыхъ воспитывались. Образованіе крыльевъ у вполнѣ развившихся муравьевъ, мужскаго и женскаго цола, и обычай ихъ улетать передъ оплодотвореніемъ, весьма важенъ для улучшенія породы, потому что они перекрещиваются съ особями другихъ отдаленныхъ колоній, что чрезвычайно важно въ физіологическомъ отношеніи при развитіи всѣхъ животныхъ. У многихъ муравьевъ, особенно у муравьевъ тропическихъ странъ, работники опять дѣлятся на два класса, организація и обязанности которыхъ весьма различны; у нѣкоторыхъ видовъ они удивительно разнятся другъ отъ друга, и составляютъ двѣ ясно-обозначенныя формы рабочихъ. У другихъ же между двумя крайними формами рабочихъ существуетъ постепенный переходъ. Замѣчательная разница въ нравахъ и строеніи тѣла этихъ двухъ разрядовъ представляютъ весьма занимательный, но чрезвычайно трудный предметъ для изученія. Главная особенность впда сауба заключается въ томъ, что у ппхъ три, класса рабочихъ. Разскажу свои наблюденія и изслѣдованія, хотя они далеко не полны.
Подтачиванье листьевъ, переноска зеренъ и другія работы производятся двумя классами рабочихъ, тѣло которыхъ не имѣетъ рѣзкихъ различій, такъ какъ между ними встрѣчаются среднія особи. Вся работа однакоже производится муравьями съ маленькими головками, между тѣмъ какъ муравьи съ большими головами, большіе работники, только расхаживаютъ взадъ и впередъ. Я никакъ не могъ дознаться, чѣмъ занимаются эти большіе работники. Онп не солдаты, не защитники рабочаго класса общины, какъ вооруженный классъ термитовъ или бѣлыхъ муравьевъ, потому что они никогда не дерутся. У нихъ нѣтъ жала и они не защищаются когда ихъ тревожатъ. Я сначала думалъ, что они надзираютъ за рабочими, но это совершенно безполезно тамъ, гдѣ всѣ работаютъ съ точностью и правильностью машины; и наконецъ пришелъ къ заключенію, что у нихъ нѣтъ опредѣленнаго занятія. Все таки они не могутъ быть совершенно безполезны для общества, потому что было бы слишкомъ тяжело рабочимъ кормить цѣлый классъ такихъ
непроизводительныхъ членовъ. Надо полагать, что опп служатъ какъ бы пассивными орудіями защиты для настоящихъ рабочихъ, отстраняя своею огромной, твердой, неразрушимой' головой нападенія насѣкомо-ядныхъ. Если это такъ, то они въ нѣкоторомъ родѣ <ріёсеь Де гёзізіапсе», оборона для главныхъ рабочихъ.
Интереснѣе всѣхъ третій классъ рабочихъ. Если снять верхъ съ маленькаго холмика ихъ жилища, въ то время когда они покрываютъ его листьями, то на глубинѣ двухъ футовъ откроется широкая, цилиндрическая шахта. Если просунуть туда палку на глубину трехъ или четырехъ футовъ, не дотрогиваясь до дна, то небольшой отрядъ колосальныхъ муравьевъ (фиг. 3-я) начнетъ по-» тпхоньку подниматься по гладкимъ стѣнамъ шахты. У нихъ головы такой же величины какъ у большихъ работниковъ (фиг. 2-я), но не гладкія, а покрытыя волосами, и въ серединѣ лба помѣщенъ двойной глазокъ (осеіінз), т. е. простои глазъ, совершенно другаго строенія, чѣмъ обыкновенные сложные глаза по сторонамъ головы. Этого лобнаго глаза нѣтъ ни у другихъ рабочихъ, ни у какой другой породы муравьевъ. Появленіе этихъ странныхъ существъ изъ внутренности шахты напомнило мнѣ циклоповъ Гомера. Сперва я думалъ, что они должны больно кусаться, но потомъ увидѣлъ, что ихъ безъ всякаго вреда можно брать въ, рукп. Никогда я ихъ не видалъ при другихъ обстоятельствахъ, и не могу догадаться, чѣмъ они занимаются.
Все устройство муравейника и всѣ занятія его обитателей имѣютъ одну главную цѣль: продолженіе и распространеніе породы. Все дѣлается для сохраненія и благосостоянія маленькихъ безсплыіыхъ куколокъ. Настоящія самки не способны самп уха-
Муравей сауба. — Самка.
живать за дѣтьми; вся забота воспитанія лежитъ на бѣдныхъ, безплодныхъ рабочихъ, у которыхъ нѣтъ другихъ наслажденій. Рабочіе также являются главными дѣятелями при эмиграціи му
равьевъ изъ колоній. Успѣшный дебютъ крылатыхъ молодыхъ самцовъ и самокъ зависитъ отъ рабочихъ; забавно видѣть дѣятельность и тревогу ихъ въ муравейникѣ при выходѣ крылатыхъ особей. Они расчищаютъ дороги къ выходамъ и принимаютъ самое живое участіе въ отлетѣ своихъ питомцевъ, не смотря на то, что почти навѣрное они ужъ не вернутся больше въ ту же колонію. Крылатые самцы и самки муравьевъ сауба улетаютъ въ январѣ и февралѣ, т. е. въ началѣ дождливаго времени. По вечерамъ они вылетаютъ толпами и подымаютъ шумъ по улицамъ и аллеямъ. Муравьи эти* очень велики; самки величиной не меньше двухъ съ четвертью дюймовъ съ распущенными крыльями; самецъ же почти вполовину меньше. Тутъ насѣкомо-ядныя животныя ихъ пожираютъ въ такомъ множествѣ, что на слѣдующее утро не видно почти ни одного муравья; только нѣсколько оплодотворенныхъ самокъ избѣгаютъ этой бойни и учреждаютъ новыя колоніи.
Когда мы пріѣхали въ Бразилію, въ городѣ Парѣ еще не изгладились слѣды революцій, порожденныхъ ненавистью бразильцевъ къ португальцамъ: изъ нихъ первые наконецъ призвали на помощь индѣйскія и смѣшанныя туземныя племена. Эти безпорядки были причиною того, что число жителей, доходившее въ 1819 г. до 24,500 уменьшилось въ 1848 г. до 15,000. Не смотря наѵто, что уже за 12 лѣтъ до нашего пріѣзда, миръ былъ возстановленъ, по довѣріе еще не возвращалось и португальскіе купцы и ремесленники не рѣшались жить за городомъ на своихъ великолѣпныхъ дачахъ (госіпЬа), съ роскошными тѣнистыми садами. Всѣ въ прежнее время обработанныя окрестности города поросли снова лѣсомъ, доходившимъ до самыхъ улицъ. Замѣтно, что городъ знавалъ лучшія времена. Общественныя зданія, дворцы президента и епископа, ка-федральпый соборъ п главныя церкви и монастыри были слишкомъ роскошны для настоящаго положенія города. Великолѣпные частные дома итальянской архитактуры стояли запущенные; маленькія деревца и сорныя травы покрывали трещины стѣнъ. Большія площади поросли травой и сдѣлались непроходимыми отъ болотъ. Впрочемъ торговля уже начинала оживляться и передъ моимъ отъѣздомъ многое было исправлено, о чемъ скажу въ послѣдствіи.
Провинція, которой Пара была столицей, была въ то время, о которомъ я говорю, самой обширной провинціей Бразильской имперіи. Опа простиралась около 1,560 миль въ длину отъ востока къ западу и въ ширину почти на 600 миль. Въ это время именно въ 1853 году опа была раздѣлена па двѣ области — изъ верхней
Амазонки образовали отдѣльную провинцію. Прежде она составляла часть португальской колоніи, въ которой жилъ губернаторъ. Сначала область эта была довольно хорошо населена индѣйцами, на весьма различныхъ степеняхъ общественныхъ условій, смотря по племени, но съ общимъ всѣмъ краснокожимъ американцамъ физическимъ характеромъ, съ тѣми особенностямп, которыя сообщило ему продолжительное пребываніе въ лѣсистой странѣ на экваторѣ. Теперь большая часть племенъ вымерла и забыта, по крайней мѣрѣ тѣ, которыя въ началѣ жили по берегамъ главной рѣки, и смѣшались съ переселившимися къ нимъ бѣлыми и неграми *). Впрочемъ на верховьяхъ Амазонской рѣки и ея притокахъ, существуютъ еще 'многія племена въ первобытномъ состояніи. Потому въ этой провинціи индѣйцы гораздо многочпсленнѣе, чѣмъ въ остальной части Бразиліи, и можно утвердительно сказать, что индѣйскій элементъ преобладаетъ въ этой помѣси племенъ, гдѣ негровъ гораздо меньше, чѣмъ въ южной Бразиліи.
Городъ построенъ на мѣстѣ чрезвычайно выгодномъ для порта, при входѣ въ Амазонскую страну, и со временемъ сдѣлается навѣрное главнымъ складочнымъ мѣстомъ. Только на сѣверномъ берегу главной рѣки можно было бы основать другую столицу, но берегъ этотъ трудно доступенъ для кораблей и притомъ лежитъ въ нездоровой мѣстности. Не смотря на то, что городъ такъ близокъ къ экватору (1°28' ю. шир.) климатъ здѣсь не крайне жаркій. Въ три года температура только разъ достигала 95° Фаренгейта (28 Р.). Самый сильный жаръ бываетъ около 2-хъ часовъ дня, большею частію между 89° и 94° Ф. (25х/4° Р.—27 Ѵ20 Р.); но за то температура никогда не понижается ниже 73°(18° Р.), такимъ образомъ средняя температура въ году составляетъ 81° Ф. (22°—Р). Жители Сѣверпой Америки говорятъ, что здѣсь жаръ не такъ душенъ, какъ лѣтомъ въ Нью-Іоркѣ и Филадельфіи. Сырость конечно велика, но дожди не такъ сильны и безпрерывны, какъ во мно
*) Помѣси расъ, составляющія вѣроятно большую часть нынѣшняго населенія Бразиліи, носятъ различныя названія: Мамелюкосами называютъ дѣтей бѣлыхъ, прижитыхъ съ индѣйцами, Мулатами — бѣлыхъ съ неграми, Кафузо—индѣйцевъ съ неграми, Курибоко—кафузовъ съ индѣйцами, Кси-баро—кафузовъ съ неграми. Впрочемъ эти племена не всегда рѣзко очерчены, попадаются всякіе оттѣнки; вообще названія даны только приблизительно. Креолами называютъ тОлысо негровъ здѣсь родившихся. Образованныхъ индѣйцевъ называютъ Та и у го или Кабокло.
гихъ другихъ тропическихъ странахъ. Этотъ край давно славился своимъ здоровымъ климатомъ. Послѣ оспы 1819 года, которая въ особенности свирѣпствовала между индѣйцами, не было никакихъ серьезныхъ эпидемій. Насъ удивило, что здѣсь невредно жить въ низкихъ болотистыхъ мѣстахъ и что вліяніе ночнаго воздуха не опасно. Цвѣтъ лица англійскихъ поселенцевъ, прожившихъ здѣсь уже 20 или 30 лѣтъ, такъ свѣжъ, какъ будто они никогда не покидали родины. Туземныя женщины кажется до старости сохраняютъ красоту. Въ Бразиліи я не замѣчалъ такого ранняго увяданія женской красоты, какое свойственно женщинамъ Сѣверной Америки. Здоровый климатъ въ Парѣ до 1848 года былъ поразителенъ для города, лежащаго на дельтѣ большой рѣки, между тропиками и въ болотистой мѣстности. Но съ тѣхъ поръ стали появляться въ ней эпидеміи. Въ 1850 году желтая лихорадка въ первый разъ появилась въ провинціи и истребила въ нѣсколько недѣль болѣе четырехъ процентовъ населенія. Болѣзни слѣдовали одна за другой, и въ 1855 г. явилась холера, которая страшно опустошила страну. Съ того времени климатъ опять поправился, и край этотъ возстановилъ свою прежнюю хорошую славу. Въ Парѣ нѣтъ серьезныхъ эндемическихъ болѣзней (т. е. свойственныхъ странѣ), поэтому туда пріѣзжаютъ больные изъ Нью-Іорка и Массачусетса. Страна эта одно изъ пріятнѣйшихъ мѣстъ на земномъ шарѣ, по своей постоянной температурѣ, вѣчной зелени, умѣренности періодическихъ дождей и свѣжести сухаго времени года, когда зной его смягчается сильными морскими вѣтрами.
Эта провинція, какъ и всѣ другія въ имперіи, управляется президентомъ, имѣющимъ гражданскую власть. Когда мы туда пріѣхали, президенту временно подчинено было и войско. Президентъ, начальникъ полицейской администраціи и судьи назначаются центральнымъ правительствомъ въ Ріо-де-Іанейро. Провинціальное собраніе, избираемое пародомъ, завѣдываетъ городскимъ и внутреннимъ хозяйствомъ. Каждая деревня или мѣстечко въ провинціи имѣетъ также муниципальный совѣтъ, а въ мало населенныхъ областяхъ, жители, каждые четыре года, избираютъ мироваго судыо, который разрѣшаетъ споры между сосѣдями. По здѣшней системѣ народнаго образованія въ каждой деревнѣ есть своя первоначальная школа; правительство платитъ учителямъ жалованье до 70 ф. стерл. (455 р.), то же содержаніе получаютъ священники. Кромѣ народныхъ школъ, въ Парѣ содержится отличная классическая семинарія, въ которой получаютъ окончательное воспитаніе сыновья
плантаторовъ и ремесленниковъ. Провинціи каждые четыре года доставляютъ также извѣстное число депутатовъ въ нижній и верхній парламенты. Каждый собственникъ имѣетъ право голоса. Судъ присяжныхъ избирается изъ собственниковъ безъ различія племени и цвѣта кожи; я видѣлъ сидящихъ рядомъ купца изъ бѣлыхъ, негра землепашца, мамелюкоса, мулата и индѣйца. Вообще правительство въ Бразиліи кажется успѣшно соединяетъ мѣстное самоуправленіе съ централизаціею, и для полнаго процвѣтанія народа нужно только умственное развитіе и нравственное образованіе.
Провинція Пара, или лучше сказать двѣ области Пары и Амазонской рѣки, имѣютъ 800,000 квадратныхъ миль съ населеніемъ въ 230,000 человѣкъ, или по одному жителю почти на четыре квадратныя мили. Вся страна покрыта лѣсами и почва необыкновенно плодородна, даже и для тропической страны. Она пересѣчена широкими и глубокими судоходными рѣками. Жители Пары съ гордостію называютъ Амазонскую рѣку Средиземнымъ моремъ Южной Америки. Эта коллосальная рѣка заслуживаетъ такото прозванія, не только по огромному протяженію главной рѣки и ея обширныхъ притоковъ, омывающихъ громадное пространство земли, но и но системѣ естественныхъ каналовъ, сообщающихся съ главной рѣкой узкими протоками, соединяющими цѣлые ряды озеръ въ 15, 20 и 30 миль длины. Вся Амазонская долина покрыта сѣтью судоходныхъ водъ, образующихъ не рѣку, а лучше сказать цѣлое внутреннее море прѣсной воды съ безконечными развѣтвленіями.
Городъ Пара основанъ въ 1615 году, и въ концѣ XVIII столѣтія былъ довольно значительнымъ городомъ, подъ управленіемъ брата знаменитаго португальскаго министра Помбаля. Эта провинція отложилась послѣдняя отъ своей метрополіи, и признала власть перваго императора Донъ Педро. Это случилось благодаря многочисленности и вліянію жившихъ въ ней португальцевъ. Послѣдствіями этого событія было то, что раздраженные туземцы, по провозглашеніи независимости въ 1823 году, возстали противъ тамош-нпхъ португальцевъ, взбили сотни людей и породили непримиримую ненависть. Борьба продолжалась нѣсколько лѣтъ; народъ возставалъ, когда ему казалось, что губернаторы, посылаемые изъ столицы имперіп, оказывали предпочтеніе португальцамъ. Наконецъ въ 1835 году вся провинція возстала; началось съ убійства президента и главныхъ правительственныхъ лицъ. Борьба была ожесточенная, и къ несчастію, туземная партія призвала къ себѣ на помощь невѣжественную и фанатическую партію смѣшаннаго и
индѣйскаго населенія. Убивали не только португальцевъ, но и членовъ масонскаго братства, къ которому въ то время принадлежала большая часть бѣлыхъ жителей. Побѣдившая туземная партія хотѣла образовать новое правительство. Послѣ шести - мѣсячныхъ безпорядковъ, они приняли однако президента изъ Ріо-де-Іанейро, который опять раздражилъ ихъ, захвативъ любимаго ихъ предводителя Винагре. Мщеніе туземцевъ было ужасно. У отдаленной бухты за Парою собралась огромная толпа полудикихъ цвѣтныхъ людей и въ назначенный день, послѣ трехъ безуспѣшныхъ депутацій къ президенту отъ брата Винагре, объ освобожденіи ихъ предводителя, всѣ вошли въ городъ по темнымъ тропинкамъ окружающаго лѣса. Девять дней жестоко бились на улицахъ; англійскій, французскій и португальскій военные карабли съ рѣки помогали законному правительству, но оно вынуждено было со всей своей партіей удалиться на островъ, лежащій въ нѣсколькихъ миляхъ отъ мѣста битвы. Въ городѣ и провинціи воцарилась анархія; обрадованные побѣдою цвѣтные объявили смерть всѣмъ бѣлымъ, за исключеніемъ англичанъ, французовъ и американцевъ. Предводителп, породившіе всю эту племенную вражду, принуждены были бѣжать. Сторонники законнаго правительства, вмѣстѣ съ приверженными племенами индѣйцевъ, негровъ и мулатовъ сосредо-чились въ укрѣпленныхъ мѣстахъ, и тамъ защищались, пока послѣ десяти мѣсячной анархіи въ 1836 году снова не взяли столицы и другихъ большихъ городовъ съ помощію военныхъ силъ, присланныхъ изъ Ріо-де-Іаиейро и другихъ городовъ.
Нѣсколько лѣтъ примирительной политики, урокъ данной туземной партіи, умѣренность португальцевъ, при безпечности и пассивности всего вообще населенія Пары, только передъ нашимъ пріѣздомъ начинали благотворно дѣйствовать на устройство страны, хотя жизнь людей уже давно была въ безопасности; главныхъ вождей! возстанія сослали или заключили въ тюрьмы, прочихъ помиловали, и они опять обратились въ тихихъ и мирныхъ гражданъ.
Живши въ Парѣ я дѣлалъ поѣздки во внутренность страны, такъ что собственно въ городѣ прожилъ всего только полтора года; въ это время я успѣлъ познакомиться съ столицею Амазонскаго края и ея жителями. Въ 1851 году 6-го ноября я отправился къ рѣкѣ Топахосу и къ верховьямъ Амазонки, гдѣ пробылъ семь съ половиной лѣтъ.
Мнѣ всегда говорили, что Пара лучшая изъ всѣхъ бразильскихъ Гаваней. Опа опрятнѣе другихъ городовъ, окрестности ея
живописны и богаты великолѣпной растительностію. Народъ кротокъ, простодушенъ и дружелюбенъ; убійства, которыми славятся южныя провинціи, здѣсь почти неизвѣстны. Но въ то же время жители Пары не такъ энергичны и промышленны, какъ южные бразильцы. Въ этомъ городѣ квартиры и жизненные припасы дешевы, люди не требовательны и довольствуются такою пищею и помѣщеніемъ, которыя не удовлетворили бы и нищаго въ Англіп. Здѣсь большую часть времени народъ проводитъ въ чувственныхъ наслажденіяхъ и забавахъ, которыя доставляетъ ему даромъ правительство и богатые граждане. Оптовая и мелочная торговля производится португальцами, которыхъ здѣсь до 2,500 человѣкъ. Цвѣтные мулаты, мамелюкосы, свободные негры и индѣйцы, занимаются разными ремеслами. Высшій классъ бразильцевъ не любитъ вести мелкой торговли, и потому, если они не могутъ быть оптовыми купцами, то предпочитаютъ быть плантаторами, какъ бы незначительно ни было имѣніе и доходъ съ него. Негры составляютъ классъ земледѣльцевъ и носильщиковъ; индѣйцы — лодочниковъ, и служатъ на безчисленныхъ судахъ, которыя перевозятъ товары между Парою и внутренними городами. Образованные бразильцы, изъ которыхъ не многіе принадлежатъ къ чистому кавказскому племени, потому что уже много лѣтъ изъ Европы пріѣзжаютъ исключительно мущины португальцы — любезны, живы и развиты. Они мало по малу отстали отъ невѣжественныхъ изувѣрныхъ понятій своихъ португальскихъ предковъ, въ особенности относительно взгляда па женщину. Прежде португальцы не позволяли своимъ женамъ бывать въ обществѣ, а дочерямъ учиться грамотѣ. Въ 1848 г., бразильскія женщины только что начали понемногу выходить изъ такого подчиненнаго положенія, и отцы стали понимать пользу воспитанія дочерей. Такого рода измѣненія въ нравахъ происходятъ медленно. Въ этомъ унизительномъ положеніи женщины можетъ быть и надо отчасти искать причину того, что отношенія между мущинами н женщинами всегда были и теперь еще продолжаютъ быть такъ неудовлетворительны, и что вообще Бразилія стоить па низкой степени нравственности. Теперь кажется это начало измѣняться въ Парѣ, но прежде нельзя было похвастаться чистотою нравовъ, потому что интриги и волокитство составляли самое главное запятіе большинства. Я не вѣрю, чтобы это было слѣдствіемъ климата и учрежденій, потому что въ маленькихъ городахъ внутри страны, гдѣ я жплъ, нравы также чисты, какъ въ деревняхъ и маленькихъ городкахъ Англіи.
ГЛАВА II.
Болотистые лѣса Пары. — Португальскій землевладѣлецъ. — Дача въ Назаретѣ. — Жизнь естествоиспытателя подъ экваторомъ. — Сухіе, первобытные лѣса. —Магоари. — Отдаленные заливы. — Первобытные жители.
Проживъ почти двѣ недѣли на дачѣ г. Миллера, мы узнали, что въ деревнѣ Назаретѣ отдается такая же дача, даже еще болѣе удобная для насъ, на разстояніи полуторы мили отъ города и возлѣ самаго лѣса. Хозяинъ этой дачи, старый португалецъ, по имени Данинъ, жилъ на своемъ черепичномъ заводѣ при устьѣ Уны, маленькой рѣчки, лежащей двумя милями ниже Пары. Мы рѣшились идти къ нему лѣсомъ, что составляло три мили пути, не смотря на сдѣланное намъ предостереженіе, что дорога черезъ .лѣсъ почти непроходима въ это время года, и что удобнѣе отправиться туда водою. Но мы были рады случаю поскорѣе познакомиться съ роскошнымъ болотистымъ лѣсомъ, которымъ любовались съ палубы корабля; и, собравъ необходимыя свѣдѣнія насчетъ дороги, въ одно ясное утро, въ 11 часовъ, отправились въ путь. Эта часть лѣса впослѣдствіи сдѣлалась любимымъ мѣстомъ мопхъ экскурсій. Я разскажу приключенія этой прогулки, первыя впечатлѣнія, которыя тутъ получилъ, и сдѣлаіо нѣсколько замѣчаній о здѣшней чудесной растительности. Лѣса въ низменныхъ мѣстахъ повсюду одинаковы, и потому описавъ одинъ, познакомимся со всѣми.
Вышедши изъ города, мы пошли по прямой возвышенной дорогѣ. По обѣимъ сторонамъ шла низкая болотистая почва, на которой однакожъ въ густой зелени были построены обширныя дачи.
Мпновавъ ихъ, мы пришли къ мѣсту, гдѣ въ разстояніи 5 или 6-ти ярдъ (15 или 18 футъ) отъ края дороги, стѣной подымается лѣсъ, футовъ во сто вышины. Стволы деревьевъ едва проглядывали сквозь густую зелень ползучихъ растеній, обвивавшихъ ихъ снизу до верху самыми яркими зелеными гирляндами; цвѣтовъ было очень мало, но въ нѣкоторыхъ мѣстахъ росъ одинокій страстецвѣтникъ, какъ яркая звѣзда на зеленомъ фонѣ. Низкая земля по краямъ лѣса и. дороги была вся покрыта кустарникомъ, между которымъ было множество колючихъ мимозъ, застилавшихъ другіе кустарники, подобно англійской ежевикѣ. Другія маленькія мимозы лежали съ краю дороги и съеживались при легкомъ прикосновеніи ногой. Низкія деревья состояли большею частію изъ кассій съ ихъ красивыми желтыми цвѣтами и изящными перистыми листьями, а кругомъ болотистыхъ ямъ группами росли древесные ароиды (Агшп). Неизвѣстныя намъ ярко-цвѣтныя бабочки порхали повсюду; однѣ всѣ сплошь оранжевыя или желтыя (СаШАгуаз), другія черныя съ голубыми, красными и желтыми пятнами (Неіі-сопіі), съ чрезвычайно широко растянутыми крыльями, горизонтально плавали въ воздухѣ. Насъ въ особенности поразилъ видъ бабочекъ зеленаго цвѣта (Саіаепіз Бісіо). Около самой земли толпилось множество другихъ меньшихъ видовъ, очень сходныхъ съ нашими; ихъ привлекали сюда цвѣтки .многочисленныхъ бобовыхъ и другихъ кустарниковъ. Другихъ насѣкомыхъ кромѣ бабочекъ было немного, за исключеніемъ стрекозъ, похожихъ на англійскихъ, но отличавшихся отъ послѣднихъ огненнымъ краснымъ цвѣтомъ.
Мы безпрестанно останавливались, чтобы любоваться природою. Лишь толоко дорога слегка возвышалась, почва и растительность тотчасъ же перемѣняли характеръ. Разстилавшаяся по землѣ растительность состояла изъ травъ, низкой осоки и другихъ растеній съ болѣе узкими листьями, сравнительно съ породами ростущими на сырой почвѣ. Лѣсъ состоялъ изъ деревьевъ, имѣющихъ общій видъ нашихъ лавровыхъ и другихъ вѣчно зеленыхъ деревьевъ, съ лоснящимися темнозелеными листьями. Нѣкоторые были покрыты волосками и изящными жилками (черноустникп, Меіазіюшае). Тамъ и сямъ были разбросаны деревья съ мелкими листьями (мирты), но онп не измѣняли общаго характера растительности. Погода стояла чудесная, небо безоблачное. Солнце уже начинало сильно припекать и мы шли медленно. Это былъ дѣйствительно одинъ изъ тѣхъ великолѣпныхъ дней, какими всегда начинается сухое время года; отраженіе тепла отъ почвы было замѣтно по дрожанію воз
духа надъ ней: не видать было и не слыхать птицъ и звѣрей, только нѣсколько коровъ изъ какой-то деревни стояли подъ большими тѣнистыми деревьями. Земля горѣла подъ нашими ногами, мы торопились къ лѣсу, который былъ у насъ въ виду. Наконецъ мы вошли туда, и что это было за наслажденіе! Тутъ мы пошли по довольно широкой тропинкѣ, надъ которой переплетались вѣтви деревьевъ и давали отрадную тѣнь. Вначалѣ лѣсъ былъ густъ и непроходимъ. Земля вмѣсто травы и кустарниковъ, какъ въ Европѣ, была покрыта плаунами и мхами, похожими на папоротникъ. Мало по малу картина измѣнилась. Съ возвышенной, сухой и песчаной мѣстностп мы незамѣтно спустились на низкую болотистую почву; здѣсь на насъ пахнуло свѣжимъ воздухомъ и обдало запахомъ гніющихъ растеній. Теперь деревья стали подыматься выше, подлѣсокъ росъ ужъ не такъ густо, и мы могли со всѣхъ сторонъ смотрѣть въ самую дремучую чащу первобытнаго лѣса. Густолиственныя верхушки деревьевъ, изъ которыхъ не увидишь рядомъ двухъ одного рода, сплелись густымъ сводомъ высоко надъ нами, будто еще новый лѣсъ; кое гдѣ просвѣчивало ясное голубое небо и только въ этихъ просвѣтахъ мы могли различать очертаніе листьевъ. Тутъ были и большіе, широкіе, лапчатые листья, по- * хожіе на раскрытую ладонь и тонкіе, перистые, подобно листьямъ мимозъ. Внизу стволы деревьевъ были связаны между собой обвивающими ихъ ползучими растеніями. Древесные гибкіе стебли вьющихся и ползучихъ деревьевъ поднимались до самыхъ вершинъ лѣса, то перевивались они на подобіе каната, то вдругъ какъ змѣи обвивалп сучья, то висѣли петлями, или свертывались спиралью и зигзагами бѣжали вверхъ на ужасную высоту.
Я узналъ послѣ, что эти ползучія деревья не составляютъ отдѣльнаго семейства, но что обстоятельства какъ бы вынудили нѣ -которые виды растеній ползать и виться. Попадался даже и видъ ползучихъ пальмъ (Пезшопсиз) называемыхъ на тунійскомъ нарѣчіи туземцами схаситара». Ихъ стебли, тонкіе и гибкіе, обвивающіеся вокругъ неимовѣрно высокихъ деревьевъ, снабжены толстыми колючками. Листья насажены какъ перья, что составляетъ характеристическую черту этого семейства; они на длинныхъ промежуткахъ идутъ вдоль стеблей, а не соединяются въ густой пучекъ на верхушкѣ. Каждый листъ оканчивается нитью, на которой спдятъ длинныя загнутыя колючки. Такое расположеніе колючекъ отлично помогаетъ растенію цѣпляться, но за то сильно безпокоитъ пѣшехода, потому что часто свѣшиваясь надъ тропинкой, они
пальма
стаскиваютъ съ головы шляпу и рвутъ одежду. Разнообразныя ползучія растенія американскихъ лѣсовъ интересны, если взглянуть на это всвязи съ тѣмъ фактомъ, что и у животныхъ этихъ лѣсовъ вообще замѣтна наклонность быть лазунами.
Всѣ амазонскія, да впрочемъ и всѣ южноамериканскія обезьяны, лазуны; ни одинъ видъ не живетъ на землѣ, какъ павіаны стараго свѣта живущіе на землѣ. Куриная порода пгицъ этой страны, которая замѣняетъ здѣсь куръ и фазановъ Азіи и Африки, можетъ, судя по строенію пальцевъ на ихъ ногахъ, лазить по деревьямъ и всегда живетъ на большой высотѣ. Одинъ родъ изъ стопоходящихъ плотоядныхъ (Ріапй^гайа сагпіѵога), изъ семейства медвѣжьихъ (кинкажу, Сегсо-Іеріез), встрѣчающійся только въ амазонскихъ лѣсахъ, вполнѣ древесный и имѣетъ длинный гибкій хвостъ, какъ у нѣкоторыхъ обезьянъ. Много бы можно представить такихъ примѣровъ, но я назову еще только здѣшнихъ плотоядныхъ, земляныхъ жуковъ(СгеосІерЬа^а), большая часть которыхъ по строенію ногъ можетъ жить исключительно на вѣтвяхъ и листьяхъ деревьевъ.
Ползучая
(Пезтопсиз).
Многія изъ древесныхъ ліанъ не принадлежатъ къ растеніямъ ползучимъ, это воздушные корни эппфитныхъ растеній (Агоійеаѳ), которыя сидятъ на самыхъ толстыхъ вѣтвяхъ и оттуда свѣшиваются внизъ совершенно отвѣсно, по одиночкѣ или цѣлыми группами; иныя не достигаютъ на половину земли, другія же спускаются совсѣмъ до низу и пускаютъ въ землѣ корни. Подлѣсокъ въ этой части лѣса отчасти состоитъ изъ молодыхъ деревьевъ тѣхъ же ви-
довъ, какъ п высокіе ихъ сосѣди, отчасти изъ нѣкоторыхъ видовъ пальмъ, изъ которыхъ одинъ достигаетъ футовъ 20-ти или ЗО-ти въ вышину, другіе же еще меньше и нѣжнѣе съ стволами не толще пальца. Эти послѣдніе (разныя породы бактрисъ, Васігіз), имѣютъ маленькіе пучки красныхъ или черныхъ плодовъ, содержащихъ сладкій сокъ въ родѣ винограднаго.
Далѣе почва становится еще болотистѣе, такъ что мы могли съ трудомъ пробираться. Тутъ начали показываться дикіе бананы (Цгапіа Атагоніса), и такъ какъ всѣ они росли массами, то картина получила здѣсь другой видъ. Листья этого великолѣпнаго растенія, формой похожіе на клинокъ шпаги, шириною въ 1 футъ и длиною въ 8 футовъ; они торчатъ вверхъ изъ верхушки ствола 5-тп или 6-ти футъ вышины. Многочисленныя породы растеній съ листьями похожими по виду на листья банана’ только мелкіе, стлались по землѣ. Между ними были виды маранты (Магапіасеае), нѣкоторые изъ нихъ съ широкими, лоснящимися листьями на длинныхъ черешкахъ, выходившихъ изъ колѣнъ ствола, похожаго на тростникъ. Стволы деревьевъ были покрыты ползучими папоротниками и потосами (Роіііоз) съ широкими, мясистыми, сердце-вид-ными листьями. Бамбуки и другіе высокіе тростники и травы перекрещивали дорогу. Видъ этой части лѣса былъ такъ необыкновененъ, что трудно его описать. Кто былъ въ Кыо-гарденѣ и видѣлъ большую оранжерею пальмъ, пусть представитъ себѣ такую растительность, но на огромномъ болотистомъ пространствѣ, между огромными столѣтними деревьями, какъ наши дубы и вязы; деревья обвѣшаны ползучими и паразитными растеніями, земля завалена гніющими стволами, вѣтвями и листьями. Все это, среди влажной атмосферы, освѣщено палящими вертикальными лучами солнца.
Наконецъ мы вышли изъ лѣсу къ берегамъ Уны, около ея устья. Здѣсь рѣка была шириною въ 100 ярдовъ (143 сажепи). На противоположномъ берегу стояла дача сеньора Данина., Это было большое зданіе, съ выбѣленными стѣнами и красной черепичной кровлей, построенное, по здѣшнему обычаю, на деревянныхъ сваяхъ въ сырой мѣстности. Семейство жило во второмъ этажѣ, окруженномъ открытою верандою, па которой работали мущины и женщины. Внизу множество негровъ носили на головахъ глину. Мы кликнули лодку, и одинъ изъ негровъ переѣхалъ на нашу сторону, чтобы перевезти насъ. Данинъ принялъ насъ съ обыкновенною церемонною вѣжливостію португальца; онъ говорилъ хо
рошо по англійски, и, порѣшивъ дѣло, мы еще долго оставались у него и болтали съ нимъ о многомъ, касающемся страны. Какъ всѣ тамошніе хозяева, онъ жаловался на недостатокъ рабочихъ. Повидимому онъ очень много хлопоталъ, чтобы ввести бѣлыхъ рабочихъ. Но это ему не удалось; онъ вызвалъ множество рабочихъ изъ Португаліи и другихъ странъ и заключилъ съ ними условія. Но вскорѣ послѣ пріѣзда, онп одинъ за другимъ оставили его. Обиліе свободной земли, существующая здѣсь свобода, порядокъ вещей сложившійся полудикой, привольной жизнью на судахъ, соблазняютъ даже самыхъ лучшихъ людей; при первомъ удобномъ случаѣ они бросаютъ тяжелую работу, зная, что легкимъ трудомъ можно пріобрѣсти средства къ жизни. Онъ также жаловался на дороговизну невольниковъ, зависѣвшую отъ прекращенія торговли ими съ Африкою, и говорилъ, что прежде можно было купить невольника за сто двадцать долларовъ, а теперь съ трудомъ достанешь и за четыреста.
Г. Данинъ разсказалъ намъ, что онъ ѣздилъ въ Англію и Соединенные Штаты, и что его два сына кончаютъ тамъ свое воспитаніе. Я послѣ часто встрѣчалъ предпріимчивыхъ португальцевъ и бразильцевъ въ родѣ Данина; ихъ честолюбіе состоитъ только въ томъ, чтобъ путешествовать. по Европѣ или сѣверной Америкѣ, и воспитывать тамъ своихъ сыновей. Онъ намъ сказалъ, что почва, на которой стоитъ его заводъ, насыпана на болотѣ; одно крыло дома выстроено на выдающемся въ рѣку мысѣ, и съ этой стороны изъ оконъ былъ отличный видъ на городъ и рѣку. Прежде на этомъ мѣстѣ былъ большой скотный дворъ съ обширнымъ открытымъ лугомъ, въ родѣ парка.
По воскресеньямъ, веселыя общества изъ 40 или 50-ти человѣкъ пріѣзжали въ каретахъ или на лодкахъ, провести день у гостепріимнаго хозяина. Послѣ политическихъ волненій, о которыхъ я уже говорилъ, это большое ’ заведеніе разрушилось, какъ и всѣ другія. Обработанная земля и ведущія къ ней дороги поросли лѣсомъ. Г. Данинъ далъ намъ лодку и двухъ негровъ, и мы возвратились домой уже вечеромъ; этотъ день не пропалъ у насъ даромъ, мы узнали очень много новаго.
Вскорѣ мы переѣхали въ наше новое жилище. Домъ былъ построенъ на квадратной площадкѣ, окруженной садикомъ; въ немъ было четыре комнаты одинаковой величины; черепичная кровля выдавалась впередъ, и образовывала прохладную галлерею, гдѣ было очень пріятно сидѣть и работать. Обработанная земля каза
лась недавно очищенною отъ лѣса, на ней были посажены фруктовыя деревья и сдѣланы маленькія клумбы съ кофеемъ и ман-діокой. Къ намъ на дачу надо было въѣзжать чрезъ желѣзныя рѣшетчатыя ворота, пройдя скверъ, кругомъ котораго стояло нѣсколько домовъ и хижинъ, покрытыхъ пальмовыми листьями: изъ этихъ-то строеній и состояла въ это время деревня. Самое главное зданіе была часовая Назаретской Божіей Матери, противъ нашего дома. Она была очень чтима жителями Пары, которые приписывали ей много чудесъ. Изображеніе Божіей Матери стояло па алтарѣ. Это была прекрасная статуя, вышиною въ 4 фута, съ серебрянымъ вѣнкомъ на головѣ, въ голубомъ шелковомъ платьѣ, осыпанномъ золотыми звѣздами. Въ часовнѣ и кругомъ ея хранились приношенія, какъ доказательства сдѣланыхъ Богородицею чудесъ. Тамъ были слѣпки съ ногъ, рукъ, грудей и т. п., ею исцѣленныхъ. Всего любопытнѣе была поставленная тамъ командой португальскаго корабля лодочка; самъ корабль потонулъ отъ шквала около Каенны, за годъ или за два до нашего пріѣзда, и только часть людей успѣла спастись на этой лодкѣ, призвавъ на помощь Пресвятую Дѣву. Годовой праздникъ въ честь Назаретской Божіей Матери почитается самымъ важнымъ въ Парѣ, къ нему приходитъ много народа за 300 миль, изъ города Марангама. Однажды президентъ приказалъ пріостановить почтовый пароходъ на два дня, для удобства богомольцевъ. Популярности этого праздника способствуетъ отчасти и то, что онъ приходится въ прекрасную погоду, которая стоитъ до полнолунія въ октябрѣ и ноябрѣ. Тогда Пара въ полномъ блескѣ: погода не слишкомъ суха, потому что больше трехъ недѣль пе проходитъ безъ ливня, можно наслаждаться и яснымъ небомъ и всею прелестью свѣжей зелени и цвѣтовъ. Лунныя ночи тогда особенно великолѣпны; атмосфера чрезвычайно прозрачна, и легкій морской.вѣтеръ Пріятно освѣжаетъ.
Мы рѣшились посвятить нѣсколько мѣсяцевъ сряду на правильныя занятія. Лѣсъ окружалъ насъ съ трехъ сторонъ; дождливое время кончилось; большая часть птицъ уже вылиняла .и съ каждымъ днемъ возрастало число разнообразныхъ насѣкомыхъ. Послѣ нѣсколькихъ прогулокъ, я открылъ за нашей дачей множество тропинокъ черезъ лѣсъ, которыя вели къ дорогѣ Уна, гдѣ въ 1819 году жили знаменитые путешественники Сппксъ п Мар-ціусъ. Теперь домъ, гдѣ они жили, развалплся и плантаціи поросли кустарниками. Очень пріятно было бродить по этимъ тѣнистымъ тропинкамъ, богатымъ насѣкомыми. Отъ самыхъ нашихъ дверей
начиналась большая дорога черезъ лѣсъ. Двумъ верховымъ можно было ѣхать по ней рядомъ; она развѣтвляется на три направленія, главная дорога идетъ къ деревнѣ У ремъ, лежащей отъ насъ въ 50 миляхъ. Прежде по этой дорогѣ можно было проѣхать въ Ма-рангамъ, но по ней долго не ѣздили и она заросла такъ, что теперь была почти непроходима между Парой и Уремой.
Каждый день по всѣмъ направленіямъ ходили мы по этимъ дорогамъ и всегда находили много новыхъ интересныхъ видовъ. Дѣла было довольно, нужно было собирать коллекціи, приготовлять чу-челы и записывать свои наблюденія. Одинъ день проходилъ какъ другой, такъ что, узнавъ употребленіе времени одного дня, можно составить себѣ точное понятіе о томъ, какъ естествоиспытатель проводитъ время подъ экваторомъ.
Мы вставалп вскорѣ послѣ разсвѣта, и Изидоръ, подавъ намъ кофе, отправлялся въ городъ за свѣжими съѣстными припасами. До. завтрака два часа мы занимались орнитологіей. Въ эту раннюю пору, небо постоянно безоблачно (термометръ показывалъ 72° или 73° Фаренгейта, до 18° по Реомюру); слѣды сильной росы или дождя предъидущей ночи скоро исчезали на зелени подъ яркимъ солнцемъ, которое поднималось прямо съ востока и чрезвычайно быстро достигало зенита. Вся природа была свѣжа, вездѣ распускались почки и цвѣты. Иногда, тамъ, гдѣ вечеромъ была одна однообразная масса зелени, на слѣдующее утро какъ бы волшебствомъ дерево красовалось все въ цвѣтахъ. Птички уже просыпались; изъ дикихъ фруктовыхъ деревьевъ слышались пронзительные крики остроклювыхъ тукановъ или перцеядцовъ (ВатрЬазіоз ѵііеіііпиз). Небольшія стаи попугаевъ, рѣзко очерчиваясь на голубомъ сводѣ, обыкновенію рано поутру летали на большой высотѣ, всегда парами, каждая на извѣстномъ разстояніи одна отъ другой, и ве-? село перекликались; по яркихъ цвѣтовъ ихъ перьевъ на такой высотѣ нельзя было различить. Послѣ завтрака, отъ 10 до 2 или 3-хъ часовъ, мы занимались энтомологіей, потому что наблюдать насѣкомыхъ въ лѣсахъ удобнѣе передъ сильнымъ дневнымъ жаромъ.
Жаръ быстро усиливался къ 2-мъ часамъ (92° или 93° Фарен-гейта, около 26° и 27° Реомюра), и тогда всѣ птицы и млекопитающія замолкаютъ; только отъ времени до времени слышится въ деревьяхъ пронзительный трескъ кобылокъ. Влажные и свѣжіе отъ утренней росы листья теперь опускаются п висятъ, — съ цвѣтовъ опадаютъ лепестки. Когда, уставши отъ прогулки, мы возвраща
лись домой, наши сосѣди индѣйцы и мулаты спали въ хаммакахъ подъ навѣсами, или сидѣли въ тѣни на цыновкахъ и отъ изнеможенія не могли выговорить ни слова. Въ іюнѣ и іюлѣ обыкновенно почти каждый день около полудня идетъ проливной дождь, который очень освѣжаетъ воздухъ. Послѣ, однообразнаго состоянія погоды всегда было очень интересно наблюдать появленіе дождевыхъ тучъ. Начинается съ того, что часовъ въ десять утра подымается свѣжій морской вѣтеръ; онъ крѣпчаетъ по мѣрѣ усиливающагося солнечнаго жара; за тѣмъ ослабѣваетъ, и наконецъ совсѣмъ затихаетъ. Тогда жаръ и электрическое напряженіе атмосферы становятся почти невыносимы. Всѣ люди и лѣсныя животныя изнемогаютъ и томятся. Съ востока находятъ и собираются громады большихъ бѣлыхъ тучъ; нижнія окраины ихъ постепенно чернѣютъ. Горизонтъ на востокѣ почти вдругъ темнѣетъ, тучи заволакиваютъ все небо и наконецъ скрываютъ совершенно солнце. Тогда быстро пробѣгаетъ по лѣсу порывъ сильнаго вѣтра, наклоняя вершины деревьевъ, засверкаютъ яркія молніи, загремитъ громъ и наконецъ разражается ливень. Такія бури скоро проходятъ, но до ночи остаются на небѣ неподвижныя, синевато-черныя тучи. Природа освѣжается, но подъ деревьями лежатъ цѣлыя груды сорванныхъ лепестковъ, цвѣтовъ и листьевъ. Къ вечеру все снова оживляется, въ кустарникахъ и деревьяхъ слышится обычный шумъ. На слѣдующее утро солнце восходитъ па безоблачномъ небѣ, и такимъ образомъ, на тропикахъ въ одинъ день какъ бы совершаются три времени года: весна, лѣто и осень. Вообще въ этой странѣ всѣ дни похожи одинъ на другой. Между сухимъ и дождливымъ временемъ года не бываетъ большой разницы; обыкновенно и въ сухое время, продолжающееся отъ іюля до декабря, бываютъ проливные дожди, а въ сырое время, отъ января до іюня перепадаютъ солнечные дни. Отъ того періодическія жизненныя отправленія растеній и животныхъ не совершаются, какъ въ умѣренныхъ странахъ, одновременно у всѣхъ видовъ, или у всѣхъ особей одного вида. Разумѣется здѣсь нѣтъ зимней спячки, и какъ сухое время не очень знойно, то не бываетъ и лѣтней спячки, какъ въ нѣкоторыхъ другихъ тропическихъ странахъ. Не всѣ растенія распускаются и лишаются листьевъ въ одно время, какъ п не всѣ птицы линяютъ и высиживаютъ птенцовъ въ опредѣленное время года. Въ Европѣ лѣсъ измѣняется по четыремъ временамъ года, но подъ экваторомъ онъ остается всегда почти въ одномъ видѣ. Каждый день, безпрерывно у однихъ видовъ распускаются листья и
цвѣты, у другихъ зрѣютъ плоды или падаютъ листья. Дѣятельность птицъ и насѣкомыхъ продолжается безпрерывно. Напримѣръ, рои осъ не вымираютъ ежегодно, какъ въ холодныхъ климатахъ, оставляя однѣхъ царицъ, но безпрерывно замѣняются постепенно новыми поколѣніями. Времена года не слѣдуютъ одно за другимъ, не бываетъ по порядку весны, лѣта, осени, но каждый день соединяетъ въ себѣ всѣ три времени года. Какъ величественна въ своей простотѣ и полномъ равновѣсіи природа подъ экваторомъ, гдѣ день и ночь всегда равны, гдѣ атмосферныя перемѣны и волненія устанавливаются передъ каждымъ утромъ, гдѣ солнце доходитъ до зенита и температура, за исключеніемъ разности въ 2° или 3°, почти одинакова цѣлый годъ!
По вечерамъ мы пересматривали наши коллекціи и вели записки. Обѣдали мы въ 4 часа и около семи пили чай. Иногда мы ходили'въ городъ, чтобы познакомиться съ бразильскою жизнью и побывать въ гостяхъ у европейцевъ и американцевъ. Такъ шло время отъ 15-го іюня до 26-го августа, въ теченіе котораго- мы два раза ходили смотрѣть магоарскія рисовыя фабрики и древопильныя мельницы, которыя принадлежали американцу Уптону и находились на берегахъ маленькой бухты, среди лѣса, въ 12-ти миляхъ отъ Пары. Я разскажу приключенія нашихъ странствованій и наблюденія, сдѣланныя нами надъ жителями и надъ природой внутри лѣсовъ и по заливамъ.
Пе^ый разъ мы отправились туда сухимъ путемъ. Бухта Ири-тпрп, на которой построены мельницы, сообщается также съ рѣкою Парою посредствомъ пролива Магоари, такъ что можно туда ѣхать водою, но для этого нужно сдѣлать 20 миль кругу. Мы отправились на восходѣ солнца и взялп съ собою Изидора. За Назаретомъ дорога сейчасъ же углублялась въ лѣсъ и мы шли въ густой тѣни. Первобытный лѣсъ около города былъ когда-то срубленъ, но это мѣсто опять заросло густой, почти непроходимой чащей молодыхъ деревьевъ и колючихъ кустарниковъ, переплетенныхъ ползучими растеніями. Густая чаща кишѣла муравьиными дроздами; мы замѣтили одинъ видъ маленькихъ птицъ съ вздутымъ горломъ, которыя иногда перелетали черезъ дорогу и производили, надо полагать крыльями, странный звукъ, похожій на шумъ маленькой деревянной трещотки.
За милю или полторы дальше, характеръ растительности совершенно измѣнился, потому что мы уже вошли въ первобытный лѣсъ. Видъ здѣшней мѣстности вовсе не походилъ на описанную уже
мною болотистую дорогу. Здѣсь земля била болѣе возвышенна и волниста; не было разнообразныхъ болотныхъ растеній съ ихъ длинными, широкими листьями; подлѣску было меньше, хотя деревья росли дальше другъ отъ друга. Сквозь эту дремучую чащу, дорога идетъ на 7 или на 8 миль. Намъ сказали, что такой же лѣсъ тянется по всей дорогѣ къ городу Марангаму, и по другимъ направленіямъ на 300 миль къ востоку и югу отъ Пары. Почти во всѣхъ углубленныхъ мѣстахъ струились маленькіе ручейки, черезъ которые переброшены были стволы деревьевъ, служившіе мостами. Земля, какъ обыкновенно, была устлана плаунами (Ьусоро-йіит), по ее покрывали, кромѣ того, массы остатковъ растеній и толстый слой сухихъ листьевъ. Плоды разныхъ породъ валялись по землѣ; между ними было нѣсколько сортовъ бобовъ, попадались стручья длиною въ ф]тъ, иные гладкіе и плоскіе съ кожистой тканью, другіе твердые какъ камень. Въ одномъ мѣстѣ валялось множество большихъ, пустыхъ деревянныхъ чашекъ, которыя, какъ сказалъ намъ Изидоръ, падаютъ съ дерева сапукая (Зарисауа). Ихъ называютъ кубками обезьянъ (Сиуаз сіе Масасо), снѣ содержатъ орѣхи, которые продаются подъ этимъ же названіемъ въ Англіи на рынкѣ Ковентъ-Гардена. На верхушкѣ чашки находится круглое отверстіе съ естественной, аккуратно подходящей къ нему крышкой. Когда орѣхи созрѣютъ, крышка эта отдѣляется и тяжелая чашка падаетъ съ шумомъ, а орѣхи разсыпаются по землѣ. Это дерево (чердынецъ, ЬесуіЫз оііагіа) огромной высоты. 0^ очень похоже на бразильское орѣховое дерево (ВегШоІІеііа ехсеіза), сѣмена котораго также содержатся въ большихъ деревянныхъ чашкахъ; но его чашка не имѣетъ крышки, и падаетъ на землю цѣльная. Вотъ почему одни орѣхи гораздо дороже другихъ; оба дерева одинаково плодоносны, во орѣхи сапукая падая разсыпаются п ихъ поѣдаютъ дикіе звѣри, между тѣмъ какъ неразбпвающіяся отъ паденія чашки бразильскихъ орѣховъ собираются туземцами.
Насъ всего болѣе поразила колоссальность деревьевъ; стволы вообще были не особенно толсты, но самая замѣчательная черта въ нихъ состоитъ не въ толщинѣ стволовъ, а въ томъ, что вѣтви у нихъ начинаются только на огромной высотѣ. Но эти великаны подымаются точно башни почти на версту другъ отъ друга. Только одпнъ такой гигантъ можетъ жить на извѣстномъ пространствѣ земли; опъ исключительно завладѣваетъ цѣлымъ участкомъ и только деревья, которыя гораздо ниже его, могутъ рости по сосѣдству. Цилиндрическіе стволы самыхъ большихъ деревьевъ обыкно
венно имѣютъ около 20 или 25 футовъ въ окружности. Марціусъ говоритъ, что въ области Пара онъ измѣрялъ деревья разныхъ видовъ симфоніи (Зутрѣопіа соссіпеа), чердынецъ (ЬесуіЬіз зр.) и костякъ настоящій (Сгаіаеѵа Таріа), которыя были отъ 50 до 60 футовъ въ окружности, на томъ мѣстѣ, гдѣ они начинаютъ округляться. Высота ихъ колонно-образныхъ стволовъ не меньше 100 футовъ отъ земли до первой вѣтви. Г« Девенсъ, который жилъ у пильныхъ мельницъ, говорилъ мнѣ, что часто изъ деревьевъ пао д’арко и массарандубы выпиливаютъ бревна во,100 футовъ длины. Примѣрно можно предположить, что стволъ ихъ вмѣстѣ съ вершиной достигаетъ отъ 180 до 200 футовъ (болѣе 19 сажень). Гдѣ ртоитъ одно изъ такихъ деревьевъ, широкая куполообразная его вершина поднимается надъ другими деревьями какъ кафе-дральный соборъ надъ другими зданіями въ городѣ.
Всего замѣчательнѣе, что вокругъ нижней части ствола этихъ деревьевъ выростаютъ отростки, такъ что составляютъ какъ бы тонкія деревянныя перегородки, а пространства между ними образуютъ обширныя помѣщенія, на подобіе стойлъ въ конюшнѣ, куда могутъ войти до шести человѣкъ. Они очевидно необходимы деревьямъ какъ подпоры и свойственны всѣмъ видамъ большихъ деревьевъ. Характеръ ихъ и способъ образованія объясняются при наблюденіи молодыхъ деревьевъ разныхъ возрастовъ. Тогда видно, что это корни, поднявшіеся изъ земли; они постепенно ростутъ все выше, потому что возрастающая вышина дерева требуетъ усиленія подпоръ. Ясно, что они служатъ подпорами массивнымъ вершинамъ и стволамъ деревьевъ въ этихъ густыхъ лѣсахъ, гдѣ корни не могутъ разростаться въ’ землѣ въ стороны, за многочисленностію другихъ вытѣсняющихъ растеній.
Изъ другихъ величественныхъ деревьевъ, мѣстныя названія которыхъ мы узнали, были: моиратинга (бѣлое или королевское дерево), вѣроятно тоже самое, что и Мога ехсеіза или близкое ему, которое открылъ Робертъ Шомбургъ въ англійской Гвіанѣ; самаима пуходревникъ (Егіосіешігоп Затаита) и массарапдуба или коровье дерево: послѣднее самое замѣчательное. Намъ уже говорили объ этомъ деревѣ, котораго кора даетъ большое количество молока, такаго же пріятнаго, какъ коровье, а бревна идутъ на строевой лѣсъ и очень долго не гніютъ въ водѣ. Плоды его мы уже ѣли въ Парѣ, гдѣ негритянки продаютъ ихъ на улицахъ. Мы очень были рады видѣть это удивительное дерево на его родной почвѣ. Оно одно изъ самыхъ большихъ властелиновъ лѣса и
отличается красной, шероховатой, съ глубокими трещинами корой. Отваръ коры употребляется для окраски матерій въ красный цвѣтъ. Мы пили его молоко, извлеченное изъ сухихъ бревенъ, уже пролежавшихъ нѣсколько дней подъ яркимъ солнцемъ на лѣсопильнѣ. Это молоко вкусно съ кофеемъ, но одно—непріятно и горько; оно скоро обращается въ чрезвычайно вязкій клей и часто употребляется на склейку посуды. Говорятъ, что много его пить вредно: недавно какой-то невольникъ выпилъ лишнее, и едва не умеръ.
Здѣсь только мѣстами росло много папоротниковъ, но на ма-ранганской дорогѣ они гораздо многочисленнѣе; особенно въ одномъ мѣстѣ цѣлая прогалина въ лѣсу совершенно поросла ими; почва была покрыта наземными видами, и стволы деревьевъ покрылись ползучими и эпифитными породами. Я не видѣлъ въ Парѣ древесныхъ папоротниковъ: они принадлежатъ гористымъ мѣстамъ; нѣкоторые однако попадаются на верхней Амазонкѣ.
Таковъ общій видъ растительности этихъ дремучихъ лѣсовъ; но гдѣ же цвѣты? Къ великому нашему огорченію мы не видѣли ихъ, а если и попадались цвѣты, то очень незначительные. Орхидеи очень рѣдки въ густыхъ лѣсахъ низкихъ мѣстъ. Теперь, я полагаю, достаточно дознано, что у большей частп лѣсныхъ деревьевъ въ экваторіальной Бразиліи, маленькіе и неособенно красивые цвѣты. Въ лѣсахъ также рѣдки насѣкомыя, живущія на цвѣтахъ; и это весьма естественно, потому что тамъ нѣтъ ихъ любимой пищи. Я всегда замѣчалъ, что даже и въ тѣхъ мѣстахъ въ лѣсу, гдѣ попадались цвѣты, на нихъ видно было чрезвычайно мало насѣкомыхъ, или вовсе ихъ не было. Въ мѣстахъ же обнаженныхъ, санта-ремскихъ кампосахъ на нижней Амазонкѣ, цвѣтущіе деревья и кустарники многочисленнѣе, и привлекаютъ къ себѣ огромное количество цвѣточныхъ насѣкомыхъ. Лѣсныя пчелы южной Америки, принадлежащія къ родамъ медокладовъ (Меіірона) и длинногубокъ (Еи^іозза), большею частію кормятся не цвѣтами, а сладкимъ сокомъ, выдѣляющимся изъ деревьевъ, или пометомъ птицъ, который остается на листьяхъ. Намъ было тоже очень досадно, что мы не встрѣтили въ лѣсу ни одного изъ большихъ животныхъ. Не было слышно ни оживленнаго движенія, шума, который бы показывалъ жизнь. Мы не слыхали и не видали по дорогѣ обезьянъ, не встрѣтили ни тапира, ни ягуара. Птицы были также очень рѣдки. Иногда слышался глубокій жалобный звукъ пнамбу, птицы въ родѣ куропатки, тинама сѣраго (Сгуріигиз сіпегеиз), а изъ открытыхъ мѣстъ, по берегамъ ручейковъ раздавалось пѣніе другихъ птицъ,
которыя казалось призывали другъ друга и летали парами по вершинамъ деревьевъ. Эти звуки разносились въ пустынномъ лѣсу. Какая-то одинокая птичка, вѣроятно принадлежащая къ роду дроздовъ, пѣла очень нѣжно и грустно; пѣснь ея состояла изъ однихъ плачевныхъ звуковъ, которые въ началѣ были громки, и постепенно гармонически затихали. Всѣ эти птичьи звуки очень своеобразны и характеризуютъ лѣсъ.
Послѣ узналъ я, что сдѣланное мной, по первому впечатлѣнію, заключеніе о немногочисленности животныхъ въ амазонскихъ лѣсахъ, было несправедливо. Здѣсь напротивъ водится множество млекопитающихъ, птицъ и пресмыкающихся, но они разбросаны по огромному пространству лѣса и очень боятся человѣка. Страна эта такъ обширна, и лѣса, покрывающіе ея поверхность, такъ однообразны, что только черезъ большіе промежутки встрѣчается много животныхъ, если напасть на извѣстное мѣсто, которое по чему бы то ни было привлекаетъ ихъ больше другихѣ мѣстъ. Вообще въ Бразиліи не много млекопитающихъ, живущихъ на землѣ, и виды ихъ не большаго размѣра, а потому они и не составляютъ отличительной черты этихъ лѣсовъ. Охотникъ не долженъ ожидать, что онъ встрѣтитъ здѣсь стада животныхъ, какъ напримѣръ въ Сѣверной Америкѣ стада буйволовъ, или въ Южной Африкѣ стада сайгъ и неуклюжихъ толстокожихъ. Самая большая и самая интересная часть бразильской* звѣриной фауны, какъ было уже упомянуто, принадлежитъ къ древеснымъ родамъ. Изо всѣхъ на свѣтѣ древесныхъ животныхъ, самыя исключительно древесныя — это южн о-американскія обезьяны изъ семейства цебовъ, многія изъ нихъ имѣютъ какъ бы пятую руку въ своемъ цѣпкомъ хвостѣ, который сильно развитъ, и имѣетъ голую площадку на концѣ, а потому очень помогаетъ имъ лазить. Это показываетъ, что южноамериканская фауна медленно приспособлялась къ лѣсной жпзни, и, слѣдовательно, что эти обширные лѣса вѣроятно существуютъ съ того времени, какъ впервые появились въ странѣ млекопитающія. Въ послѣдствіи я опять вернусь къ этому предмету и поговорю объ обезьянахъ, которыхъ насчитывается 38 видовъ въ Амазонскомъ краѣ.
Въ описаніяхъ путешествій, мы много читали о безмолвіи и мракѣ бразильскихъ лѣсовъ, и въ самомъ дѣлѣ они таковы. Производимое ими впечатлѣніе становится все глубже по мѣрѣ ближайшаго знакомства съ ними. Рѣдкіе, грустные и таинственные крики птицъ не оживляютъ лѣса и не веселятъ сердца, но какъ бы еще
усиливаютъ окружающее безмолвіе. Вдругъ раздастся среди тишины рѣзкій звукъ,—это отчаянный крикъ беззащитнаго плодояднаго въ когтяхъ тигровой кошки, или въ объятіяхъ удава. По утрамъ и по вечерамъ страшны^ и, жалобные вопли обезьянъ наводятъ невольную тоску. Грустное чувство, порождаемое дикой глушью, еще усиливается отъ этихъ страшныхъ звуковъ. Часто въ тихіе часы полудня раздается вдругъ глухой трескъ падающей вѣтки, или цѣлаго дерева. Слышится здѣсь еще много другихъ звуковъ, необъяснимыхъ даже для туземцевъ. То раздастся шумъ, похожій на глухіе удары желѣзной полосы о кору ідуплистаго дерева, то ка-кой-то непонятный крикъ разнесется вдругъ въ воздухѣ. Звуки эти не повторяются, и наступающее за ними безмолвіе еще болѣе усиливаетъ тяжелое впечатлѣніе. Туземцы увѣряютъ, что этотъ шумъ производитъ дикій лѣсной духъ Курупира. Вотъ, къ какимъ баснословнымъ объясненіямъ естественныхъ явленій природы прибѣгаетъ младенческое невѣжество человѣка. Курупира, по мнѣнію туземцевъ, есть таинственное существо, обладающее разнообразными качествами, смотря по мѣстностямъ. Иные представляютъ его орангутангомъ, съ длинною и жесткою шерстью, который живетъ въ дуплахъ. Другіе говорятъ, что у него раздвоенныя копыта и ярко-красное лицо, что онъ женатъ, имѣетъ дѣтей и бродитъ около домовъ или плантацій, чтобы красть маніоку. У меня когда-то былъ слуга, молодой маыелюкосъ, который слѣпо вѣрилъ всѣмъ мѣстнымъ легендамъ. Онъ сопровождалъ меня въ лѣсъ, хотя одинъ ни за что не пошелъ-бы туда, и когда раздавались эти странные звуки, то онъ дрожалъ какъ листъ отъ страха и, присѣвъ на землю, умолялъ меня возвратиться. Страхъ его проходилъ только тогда, когда онъ дѣлалъ заклинанья для защиты себя отъ Курупира. Онъ бралъ свѣжій пальмовый листъ, свертывалъ его въ кольцо и вѣшалъ на вѣтку по дорогѣ.
Наконецъ, послѣ 6-ти часовой ходьбы, прошедши одну или двѣ мили молодою рощею, мы пришли къ мельницамъ, построеннымъ на открытой красивой мѣстности, окруженной лѣсомъ. Смотритель мельницъ, г. Девенсъ, принялъ насъ очень дружески, показалъ все что было здѣсь замѣчательнаго, пошелъ съ нами въ лѣсъ, и показалъ самыя лучшія мѣста въ окрестностяхъ, гдѣ мы могли наловить птицъ и насѣкомыхъ. Эти мельницы уже давно были построены какимъ-то богатымъ бразильцемъ. Въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ онѣ принадлежали г. Уптону. Мнѣ говорили, что когда темнокожіе революціонеры намѣревались произвести напа-

деніе на Пару, то они стояли здѣсь лагеремъ, однакожъ не раз-зорили ни машинъ, ни строеній. Предводители ихъ объявили, что они враждебны только португальцамъ и ихъ партіи, а не другимъ иностранцамъ.
Бухта Иритири у мельницъ имѣетъ не больше нѣсколькихъ сажень ширины; нѣкоторое время она и^етъ между двумя высокими стѣнами лѣса, потомъ расширяется, и далѣе соединяется съ Магоари. Здѣсь еще много протоковъ и заливовъ, ведущихъ къ отдаленнымъ деревнямъ и разбросаннымъ домикамъ, обитаемымъ смѣшаннымъ населеніемъ бѣлыхъ, индѣйцевъ и потомками негровъ. Многіе изъ нихъ имѣли дѣла съ г. Левенсомъ, такъ какъ они привозили на продажу рисъ и строевой лѣсъ. Любопытно видѣть ихъ въ маленькихъ, тяжело нагруженныхъ лодкахъ, называемыхъ здѣсь монтаріа; часто лодкой управляетъ молодой, красивый, здоровый парень. Одежда гребца состоитъ изъ соломенной шляпы, бѣлой рубашки и синихъ, до колѣнъ поднятыхъ, панталонъ. Они гребли, управляли рулемъ и «верехео», т. е. шли на баграхъ, съ большой граціей и ловкостью. Мы сдѣлали нѣсколько поѣздокъ по Иритири и видѣли много подобныхъ заливовъ. Кромѣ того, во второй разъ мы поѣхали на мельницу водой. Магоари—великолѣпный протокъ съ безчисленными притоками, образующими лабиринтъ воды среди низменной мѣстности. Всѣ эти маленькія рѣчки въ дельтѣ Пары похожи на залЦвы. Здѣсь земля такъ ровна, что коротенькія мѣстныя рѣки не имѣютъ ни истоковъ, ни теченія внизъ, какъ рѣки въ томъ смыслѣ, какъ мы обыкновенно ихъ понимаемъ. Онѣ служатъ для осушенія земли; не имѣя теченія постоянно въ одномъ какомъ нибудь направленіи, онѣ подвержены правильному приливу и отливу вмѣстѣ съ моремъ. Туземцы называютъ ихъ на языкѣ Тупи стропинки для лодокъ»—«игарапесы». Безчисленные игарапесы, «фуросы» или протоки въ этой большой дельтѣ, характеризуютъ страну. Земля всюду покрыта непроходимыми лѣсами; всѣ дома и деревни построены по берегамъ, и все сообщеніе производится водою. Полуводяная жизнь здѣшнихъ жителей составляетъ отличительную черту этого края. Вообще по рѣкамъ для рыбной ловли и короткихъ поѣздокъ употребляютъ маленькую лодку, называемую монтаріа. Она построена изъ пяти досокъ, дно сдѣлано изъ одной широкой доски, которую выгибаютъ посредствомъ дѣйствія тепла; бока состоятъ изъ двухъ узкихъ досокъ, а носъ и корма изъ двухъ маленькихъ треугольныхъ досочекъ. Руля нѣтъ, а правятъ п подвигаютъ впередъ лодку весломъ. Такая лодка замѣняетъ здѣсь ло
шадей, муловъ и верблюдовъ другихъ странъ. Кромѣ одной или нѣсколькихъ небольшихъ монтарій, почти каждое семейство имѣетъ большую лодку, называемую <игарите>. У пей двѣ мачты, руль, киль и наметъ или каюта около кормы, сдѣланная изъ гибкихъ ліанъ, и покрытая пальмовыми листьями. Въ пгаритѣ они ѣздятъ даже въ бурное время по рѣкамъ въ 15 или 20 миль шириной (22 или’ 30 верстъ). Всѣ туземцы умѣютъ строить лодки, и по замѣчанію бѣлыхъ, — индѣйцы какъ бы инстиктивно природные плотники и строители кораблей. Удивительно, въ какихъ ветхихъ лодкахъ они рискуютъ жизнью,. Мнѣ случалось видѣть, какъ индѣйцы переѣзжаютъ чрезъ рѣку въ монтаріяхъ, которыя текли; съ удивительнымъ искусствомъ они умѣютъ удерживать равновѣсіе, и благополучно достигаютъ другаго берега, тогда какъ при малѣйшей неосторожности лодка должна опрокинуться. Они особенно осторожны, когда перевозятъ иностранцевъ; бразильскіе и португальскіе путешественники вполнѣ ввѣряются ихъ умѣнью управлять лодкой. Когда же они ѣздятъ одни, то очень неосторожны, и часто должны спасаться вплавь. Если поднимется шквалъ во время переѣзда ихъ черезъ рѣку въ тяжело нагруженной лодкѣ, то они всѣ бросаются въ воду и плывутъ, а когда вѣтеръ стихнетъ, то опять садятся въ лодку.
Здѣсь кстати упомянуть о первобытныхъ жителяхъ дельты Пары. На берегахъ Пары первоначально жило множество отдѣльныхъ племенъ, нравы которыхъ были схожи съ нравами туземцевъ, жившихъ на морскомъ берегу отъ Марангама до Багіи. Говорятъ, что одно большое племя, Тупинамба (ТиріпашЪа) переселилось изъ Пернамбуко въ Амазонскую страну. Теперь положительно извѣстно, что племена, живущія по морскимъ берегамъ, гораздо образованнѣе и кротче, чѣмъ дикари внутреннихъ странъ Бразиліи. Первые жили въ деревняхъ и занимались земледѣліемъ. Они ѣздили по рѣкамъ въ большихъ лодкахъ, называемыхъ <уба>, выдолбленныхъ изъ огромныхъ древесныхъ стволовъ. Въ этихъ лодкахъ они совершали военныя экспедиціи, возили съ собой трофеи и трещотки, сдѣланныя изъ тыквы, которыхъ шумъ долженъ былъ устрашать враговъ. Они миролюбивы, и дружелюбно приняли первыхъ португальскихъ переселенцевъ. Дикіе внутри страны, напротивъ, вели и до сихъ поръ ведутъ бродяжническую жизнь. Они иногда обкрадываютъ плантаціи жителей береговыхъ племенъ, съ которыми всегда враждуютъ.
Первоначальныя индѣйскія племена этой области теперь или
сдѣлались образованнѣе, или смѣшались съ бѣлыми неграми. Ихъ особенныя племенныя имена уже давно забыты, и вся порода теперь называется тапуіо (Тарпуоз), кажется это одно изъ названій древнихъ тупинамбовъ. Бразильцы называютъ индѣйцевъ внутренней страны, до сихъ поръ оставшихся дикарями, ипдіосами илп гентіосами (язычниками). Всѣ полуцивилизованные тапуіо деревень и отдаленныхъ мѣстъ вообще говорятъ на языкѣ (Ьіпдоа ^егаі), который былъ выработанъ іезуитскими миссіонерами изъ первоначальнаго нарѣчія тупинамбовъ. Языкъ племени Гуаранисъ (бгпагапіз), живущаго на берегахъ Парагвая, есть относящееся сюда же'нарѣчіе, и отъ того филологи называютъ этотъ языкъ Тупи-Гуарани (Тирі-Опагапі). Грамматики этого языка всегда продаются въ Парѣ у всѣхъ книгопродавцевъ. Фактъ, что однимъ и тѣмъ же языкомъ говорятъ па такомъ громадномъ протяженіи отъ Амазонской рѣки до Парагвая, представляется совершенно одинокимъ въ этой странѣ, и указываетъ на значительныя переселенія индѣйскихъ племенъ въ прежнія времена. Теперь же племена, по берегамъ внутреннихъ рѣкъ, говорятъ на совершенно различныхъ языкахъ; на Хуруа, напримѣръ, разбросанныя партіи одного и того же племени не понимаютъ другъ друга.
Въ Парѣ образованные тапуіо ни въ нравственномъ, нп въ физическомъ отношеніяхъ существенно не отличаются отъ индѣйцевъ, живущихъ внутри страны. Они крѣпче сложены п спльнѣе ихъ, потому что ѣдятъ лучшую пищу. Но въ этомъ отношеніи вообще существуютъ большія различія по племенамъ. Они имѣютъ всѣ главные, отличительные признаки американскихъ красно-кожихъ: мѣдно-коричневый цвѣтъ кожи, крупныя черты лица, п густые, черные гладкіе волосы. Онп обыкновенно тучны и средняго роста, съ широкою, сильною грудью, хорошо сложенными, но толстоватыми руками и ногамп, и маленькими кистями и стопами. Скуловыя кости вообще не выдаются впередъ; глаза черные и рѣдко бываютъ косые, какъ у татарскихъ породъ восточной Азіи, которыя, какъ предполагаютъ, одного происхожденія съ красными американцами. Черты лица неподвижны и невыразительны; это происходитъ отъ чрезвычайной апатичности и скрытности характера всей расы. Они никогда не обнаруживаютъ нп сильной радости, ни горя, ни удовольствія, ни страха и т. д.; ничѣмъ ихъ не приведешь въ восторгъ, но онп сильно привязываются къ своимъ семействамъ. Бѣлые и негры увѣряютъ, что тапуіо неблагодарны. Бразильскія хозяйки, которыя отлично'знаютъ индѣйцевъ, охотно разсказываютъ путешественникамъ множество примѣровъ ихъ низкой неблагодарности.
Въ самомъ дѣлѣ, они кажется не считаютъ нужнымъ помнить сдѣланное имъ добро, вѣроятно потому, что не цѣнятъ непрошенныхъ благодѣяній со стороны тѣхъ, которые хотятъ быть ихъ властителями. Я знаю примѣры привязанности и вѣрности индѣйцевъ къ своимъ хозяевамъ, но это исключительные случаи. По всему видно, что они всего болѣе желаютъ, чтобы ихъ оставили въ покоѣ. Они привязаны къ своимъ жилищамъ, тихой, однообразной жизни въ лѣсахъ и на рѣкахъ; любятъ иногда приходить въ города, чтобы насмотрѣться диковинокъ, сдѣланныхъ бѣлыми людьми, но ненавидятъ жить въ толпѣ; они предпочитаютъ ремесла земледѣлію, и въ особенности не любятъ связываться наемною работою. Они тихи и боязливы съ незнакомыми, и если послѣдніе посѣщаютъ ихъ жилища, то они принимаютъ ихъ очень хорошо, потому что въ нихъ укоренилось чувство гостепріимства; они горды, церемонны и вѣжливы по природѣ, и принимаютъ гостей съ большимъ достоинствомъ. Индѣйцы оставляютъ города, какъ только туда начинаетъ проникать цивилизація. Когда мы пріѣхали въ Пару, тамъ жило много индѣйскихъ семействъ, и въ то время она скорѣе походила на большую деревню, чѣмъ на городъ; но какъ только завелись параходы и больше стала проявляться общественная дѣятельность, они начали постепенно удаляться.
Эти отличительные признаки индѣйцевъ въ Парѣ конечно относятся въ нѣкоторой степени къ мамелюкосамъ, которые теперь составляютъ большую часть населенія. Упрямый характеръ индѣйцевъ и неспособность ихъ свыкаться съ новыми порядками, неминуемо заставятъ ихъ исчезнуть; тѣмъ болѣе, что увеличивается число эмигрантовъ съ болѣе податливымъ характеромъ, и цивилизація подвигается впередъ въ Амазонской странѣ. Эти племена смѣшиваются съ бѣлыми, и дѣти ихъ часто дѣлаются знатными бразильскими гражданами; почему и нѣтъ причины сожалѣть о судьбѣ индѣйской породы. Прежде съ индѣйцами обращались очень дурно, чтб бываетъ и до сихъ поръ во многихъ областяхъ, внутри страны. Но, по законамъ Бразиліи, они свободны, имѣютъ одинаковыя права съ бѣлыми, и строго запрещено обращаться съ ними грубо, или обращать ихъ въ рабство. Жители внутреннихъ странъ слишкомъ эгоистичны и заражены племенною ненавистью, чтобы понять, почему законъ имъ воспрещаетъ принуждать къ работѣ индѣйцевъ, противъ ихъ воли. Борьба европейцевъ съ болѣе • слабыми туземцами неминуемо уничтожитъ послѣднихъ. Въ области Пары освободили индѣйцевъ, но у нихъ отняли землю, и,
какъ мнѣ говорилъ одинъ дѣльный человѣкъ, они горько жалуются на это. Не въ точно ли такихъ отношеніяхъ находятся теперь англійскіе колонисты въ Новой Зеландіи къ тамошнимъ туземцамъ, маорисамъ (Маогіз)? Очень интересно читать о распряхъ, длившихся съ 1570 до 1759 г. между португальскими переселенцами въ Бразиліи—и іезуитами и другими миссіонерами. Эти распри похожи на тѣ, что происходили недавно въ южной Африкѣ, между Боэрами и англійскими миссіонерами, но еще значительнѣе тѣхъ. На сколько я могъ судить по преданіямъ и исторіи, іезуиты дѣйствовали съ тою же цѣлію, какъ наши миссіонеры, и повидимому также довольно успѣшно поучали простыхъ туземцевъ чистымъ и возвышеннымъ христіанскимъ истинамъ. Напрасно было бы защищать слабую расу въ ея борьбѣ съ сильными врагами; въ 1759 году бѣлые колонисты окончательно взяли верхъ, и іезуиты вынуждены были оставить страну, почему 51 счастливыхъ миссіонерскихъ селеній пришло въ разрушеніе. Съ тѣхъ поръ первобытная раса постепенно гасла, и теперь, какъ я уже сказалъ, она взята центральнымъ правительствомъ подъ защиту закона.
Второй разъ мы оставались у мельницъ десять дней. Возлѣ нихъ есть также обширный резервуаръ и озеро, поверхность которыхъ покрыта водяными растеніями, которыхъ листья плавали на водѣ; хотя ихъ листья и цвѣты подобны нашимъ водянымъ лиліямъ, но не такъ красивы, какъ нашъ кувшинникъ ^ушрЬэеа). На берегахъ этихъ прудовъ ростетъ множество пальмъ съ вѣеро-образными листьями (Сагала), со стеблями покрытыми толстыми колючками. Я бралъ иногда монтарію и ѣздилъ одинъ по заливу. Разъ лодка опрокинулась, и я долженъ былъ вскочить на покрытый травою откосъ берега, ведущій къ старой плантаціи, по которой я бѣгалъ раздѣтый, пока моя одежда сушилась на кустарникахъ. Заливъ Иритири не такъ живописенъ, какъ многіе другіе, которые я узналъ послѣ. У Магоари окраина берега покрыта корнепусковыми кустарниками, и подъ ними кишитъ раками вязкій берегъ, куда длинные корни, свѣшивающіеся съ плодовъ, пока они на вѣткѣ, пускаютъ свои волокиа. На нижнихъ вѣтвяхъ попадается великолѣпная птичка, павлинка пестрая (АгЛеа-ЬеІіаз): эта птичка, изъ рода маленькихъ цаплей, чрезвычайно мила и граціозна; перья ея усѣяны разноцвѣтными пятнышками, какъ крылья нѣкоторыхъ ночныхъ бабочекъ. Трудно найти эту птичку въ лѣсахъ, потому что она темнаго цвѣта, и живетъ въ тѣнистыхъ мѣстахъ, но тихій долгій свистъ ея часто указываетъ, гдѣ она скрывается. Индѣйцы говорили
мнѣ, что она очень искусно строитъ свои гнѣзда изъ глины на деревьяхъ. Это любимая птица бразильцевъ, они называютъ ее павлиномъ (Раѵао, произносится Раѵаоп^). Я часто имѣлъ случай наблюдать ея нравы, она скоро дѣлается ручною, ходптъ на свободѣ по комнатамъ, подбираетъ на полу крошки и ловитъ насѣкомыхъ, къ которымъ она подкрадывается и протыкаетъ ихъ своимъ длиннымъ тонкимъ клювомъ. Опа позволяетъ дѣтямъ играть съ собою, бѣжитъ на зовъ: «Павао! Павао!» и беретъ осторожно изъ рукъ мухъ и таракановъ.
Въ этихъ прогулкахъ по сушѣ и водѣ, наши коллекціи значительно обогатились. Мы уговорплись ѣхать вмѣстѣ съ г. Девенсомъ на рѣку Токантинсъ; ему хотѣлось удостовѣриться въ справедливости слуха о многочисленныхъ кедрахъ, растущихъ будто-бы между катарактомъ и устьями Арагуая. Когда мы были у мельницъ, одинъ португальскій ремесленикъ привезъ множество объѣденныхъ червями кедровыхъ бревенъ, которыя онъ выбралъ между другими деревьями, уносимыми теченіемъ по Амазонской рѣкѣ. Это дерево называется кедромъ, потому что его запахъ похожъ на запахъ настоящаго кедра; оно конечно не принадлежитъ къ хвойнымъ деревьямъ, потому что ни одного дерева этого класса не встрѣчается въ экваторіальной Америкѣ, по крайней мѣрѣ въ Амазонской странѣ. По мнѣнію Марціуса, это дерево кедренникъ душистый (Сесігеіа ойога-іа) принадлежитъ къ роду краснаго дерева. Оно легко, и потому, когда падаетъ въ воду, уносптся теченіемъ. Эти кедры вѣроятно ростутъ въ большомъ количествѣ гдѣ нибудь во внутренности страны, если судить по количеству, уносимому ежегодно въ море. Дерево это очень драгоцѣнно для издѣлій и постройки лодокъ, и потому очень важно знать, откуда его можно постоянно добывать. Мы съ удовольствіемъ согласились на эту поѣздку съ г. Девенсомъ, который зналъ туземный языкъ и былъ опытный плаватель по рѣкамъ. И такъ мы возвратились въ Пару, чтобы отправить наши коллекціи въ Англію, и приготовиться къ путешествію по незнакомой намъ странѣ.
ГЛАВА III.
Пара.
Религіозные праздники. — Мартышки. — Змѣи. — Насѣкомыя.
Нельзя оставить Пару, гдѣ я прожилъ, какъ уже сказано, 18 мѣсяцевъ, не описавъ подробнѣе нравовъ народа и естественныхъ произведеній окрестностей, о которыхъ я упомянулъ только вкратцѣ. О торговлѣ и объ улучшеніяхъ г. Пары въ 1859 году, я поговорю въ концѣ этой книги.
На первыхъ порахъ нашего пребыванія здѣсь, случилось много религіозныхъ праздниковъ, которые очень занимали народъ и отнимали у него много времени. По улицамъ ходили великолѣпныя процессіи, за которыми шли тысячи народа; пышныя церковныя службы сопровождались военными смотрами, фейерверками и военной музыкой. Для тѣхъ, которые видѣли подобныя религіозныя церемоніи въ южныхъ странахъ Европы, онѣ поразительны развѣ только тѣмъ, что происходятъ средп великолѣпной тропической природы, но для меня онѣ были совершенно новы и интересны тѣмъ, что тутъ выступали болѣе отличительныя черты народнаго характера. Эти праздники устроены для прославленія дѣяній святыхъ, и важныхъ событій изъ жизни Іисуса Христа. Къ этому присоединилось со времени независимости нѣсколько празднествъ, связанныхъ съ событіями національной бразильской исторіи. Но послѣднія всѣ имѣютъ полу-рели-гіозный характеръ. Праздники эти наконецъ сдѣлались такъ многочисленны, что служили помѣхою торговлѣ и занятіямъ, и въ 1852
году бразильское правительство вынуждено было просить въ Римѣ позволенія сократить нѣкоторые менѣе важные изъ нихъ.
Въ послѣдствіи, когда явились пароходы, и народъ предался торговлѣ, перестали праздновать и болѣе важные праздники; но во время нашего пріѣзда въ Пару, они были во всей славѣ. Ихъ устроивалп слѣдующимъ образомъ: ежегодно въ ризницѣ церкви кидали жребій и выбирали распорядителя, «хуица» (Іпіг) для всякаго праздника. Ему выдавали для распоряженій слѣдующіе къ торжеству священные предметы: образъ святаго, хоругви, серебряные вѣнцы и прочее. Онъ посылалъ людей по всему приходу, чтобы собирать подаянія на уплату издержекъ. Народъ въ своемъ невѣжествѣ думалъ, что чѣмъ болѣе онъ расточитъ денегъ на восковыя свѣчи, фейерверки, музыку, тѣмъ болѣе онъ почтетъ святаго. Если хуип^ь былъ богатъ, то онъ рѣдко прибѣгалъ къ сбору податей, а самъ платилъ за все, иногда нѣсколько сотенъ фунтовъ стерлинговъ. Каждый праздникъ продолжался 9 дней (ноѵена), и часто каждый вечеръ давали народу угощенія. Въ маленькихъ городахъ, въ продолженіи новены давалось два или три бала, а въ послѣдній день большой обѣдъ. Само собою разумѣется, что священникамъ платили очень щедро, въ особенности за проповѣдь въ послѣдній день праздника, потому что проповѣди говорятся въ Бразиліи только въ исключительныхъ случаяхъ.
Праздничныя церемоніи устроиваются въ столицѣ совершенно иначе, чѣмъ во внутреннихъ городахъ и деревняхъ, но вездѣ работа прерывается, и онѣ очень развращаютъ народъ. Очевидно, что для жителей Пары религія не есть серіозное дѣло, а просто забава. Большая часть изъ нихъ вѣритъ, что торжества эти дѣлаются именно въ честь деревяннаго изображенія, находящагося въ церкви. По моему мнѣнію, необразованные португальскіе переселенцы имѣли очень грубое понятіе о религіи. Мнѣ часто случалось путешествовать съ этими вывезенными изъ Европы блестящими образчиками нашей цивилизаціи. Они обыкновенно возятъ съ собой въ сундукахъ маленькій образъ любимаго святаго, и когда предстоитъ шквалъ или друтая опасность, они прежде всего бросаются въ каюту, вынимаютъ образъ и горячо цѣлуютъ его, моля о защитѣ. Негры и мулаты въ этомъ отношеніи похожи на низшій классъ португальцевъ; но, по моему, ихъ набожное чувство чище, и мнѣ всегда казалось, что взглядъ ихъ на религію разумнѣе, чѣмъ у этого класса португальцевъ. Что касается до индѣйцевъ, то, исключая болѣе образованныя семейства, живущія вблизи большихъ
городовъ, они вовсе не обнаруживаютъ религіознаго чувства. У нихъ есть свой патронъ, святой <Томе», котораго они ежегодно чествуютъ, по католически, потому что очень любятъ соблюдать всѣ обряды; и для нихъ пиршество столько же важно, какъ церковная служба. Въ иные праздники бываютъ маскерады, и тутъ индѣйцы являются въ полномъ блескѣ. Они отлично подражаютъ дикимъ звѣрямъ, наряжаются баснословными существами лѣсовъ, и очень ловко поддерживаютъ свою роль. Всѣ хозяева уже впередъ знаютъ, что для праздника Томе рабочіе перепьются. Вообще говоря, индѣйцы боязливы и не просятъ прямо на ромъ, но въ этотъ праздникъ они очень смѣлы и требуютъ на мѣрку, называемую фраско, содержащую 2^2 бутылки, и при объясненіи съ ними говорятъ, что хотятъ выпить въ честь Томе.
Правительство въ Парѣ очень старается придать большое великолѣпіе религіознымъ праздникамъ въ городѣ. Процессіи вообще состоятъ въ томъ, что по главнымъ улицамъ носятъ образъ чествуемаго святаго и другіе образа, той же церкви, второстепенныхъ святителей. Почтенные купцы несутъ ихъ добровольно на плечахъ, и иногда видишь, какъ добродушный торговецъ или столяръ кряхтитъ подъ тяжестью. Священники съ причтомъ и свитою идутъ впереди, подъ зонтиками, въ праздничныхъ вышитыхъ ризахъ. Зонтики здѣсь очень кстати, потому что жаръ томителенъ, если солнце не закрыто облаками. Съ обѣихъ сторонъ процессію сопровождаютъ горожане въ красныхъ шелковыхъ плащахъ съ большими восковыми зажженными свѣчами; потомъ идутъ одинъ или два пѣшихъ полка съ музыкою, а за ними толпы народа. Цвѣтные люди- одѣты чисто и выступаютъ очень важно. Роскошные черные волосы женщинъ убраны жасминами, бѣлыми орхидеями и другими тропическими цвѣтами. Онѣ одѣты въ обыкновенныя праздничныя платья, въ газовыхъ рубашкахъ и черныхъ шелковыхъ юбкахъ; шеи увѣшаны нитями золотыхъ бусъ; если такія бусы бываютъ видны на невольницахъ, то это собственность ихъ госпожъ, которыя такимъ образомъ любятъ выказать свое богатство.
Ночью, такія гулянья на лугахъ вокругъ загородныхъ церквей дѣйствительно поразительны. Тутъ всего лучше можно познакомиться съ обычаями и жизнью народа. Бѣлая церковь великолѣпно освѣщена; музыка, хотя и не очень торжественная, раздается изъ открытыхъ оконъ и дверей. Молодыя нарядныя негритянки толпами стоятъ на дорогѣ, ведущей къ церковной двери, и продаютъ ликеры, сладости и сигареты. Въ нѣкоторомъ отдаленіи^лышенъ шумъ
рулетки или стакана для игральныхъ костей у открытыхъ игорныхъ столовъ. Лунное освѣщеніе придаетъ особенный характеръ всей этой сценѣ, поразительной для пріѣзжаго иностранца. Вокругъ луга группами возвышаются высокія пальмы; за ними, изъ за освѣщенныхъ домовъ, подымаются густыя рощи манглиферій, откуда всегда несется неумолкаемый шумъ насѣкомыхъ. Мягкое тропическое лунное освѣщеніе сообщаетъ всей картинѣ невыразимую прелесть. Жители, въ своихъ самыхъ лучшихъ нарядахъ высыпаютъ на улицы. Люди высшаго класса сидятъ на стульяхъ у дверей своихъ знакомыхъ, п наслаждаются прекрасной погодой и общимъ веселіемъ. Нѣтъ буйнаго веселія, повсюду видно спокойное удовольствіе, и между всѣми цвѣтами и классами общества господствуетъ самая деликатная вѣжливость. Разъ я впдѣлъ, какъ великолѣпно одѣтый полковникъ, изъ свиты президента, подошелъ къ мулату и вѣжливо попросилъ позволенія закурить у него сигару. Когда церковная служба окончена, звонятъ во всѣ колокола и пускаютъ множество ракетъ; музыка играетъ въ палаткахъ; цвѣтные люди начинаютъ свои танцы. Въ 10 часовъ играютъ національный гимнъ, и всѣ тихо и чпнно расходятся по домамъ.
Праздникъ Согрпз СЬгізіі праздновался очень мило. Обширный лугъ Тринидаде былъ весь иллюминованъ; на одной сторонѣ была раскинута прекрасная палатка со столбами изъ настоящихъ вѣерныхъ пальмъ, которыя были пересажены изъ лѣса. Палатка была подбита бѣлымъ и краснымъ сукномъ, и освѣщена разноцвѣтными фонарями. Въ ней сидѣли дамы, не всѣ чистой кавказской крови, представительницы красоты и избраннаго общества въ Парѣ.
Праздникъ Назаретской Божьей матери—самый величественный, и празднуется, кажется, въ одной Парѣ. Какъ я уже сказалъ, онъ приходится во вторую четверть луны самаго сухаго времени, то есть въ октябрѣ или ноябрѣ,—и продолжается 9 дней, какъ и всѣ другіе праздники. На первый день бываетъ большая процессія; она начинается отъ кафедральнаго собора, куда за нѣсколько дней привозятъ образъ Богоматери, и кончается у назаретской часовни, или, какъ она называется, «эрмитажа», въ разстояніи 2 миль. Все населеніе на ногахъ. Линейное войско и національная гвардія, каждый баталіонъ съ музыкантами, впереди президентъ; всѣ гражданскіе чины, знатные граждане и иностранцы участвуютъ въ процессіи, Офицеры и бразильскіе моряки несутъ па плечахъ, за образомъ Святой Дѣвы, лодочку потонувшаго португальскаго судна, и за нею слѣдуютъ другіе символы сдѣланныхъ ею чудесъ. Процессія начи
нается вскорѣ послѣ сильнаго полуденнаго жара, то есть около 4-хъ часовъ. Когда образъ принесенъ въ часовню, то, по мнѣнію народа, праздникъ начался и каждый вечеръ въ деревнѣ, гдѣ находится часовня, бываетъ церковная служба, а потомъ бываетъ гулянье. Тогда праздникъ походитъ на ярмар^; но здѣсь нѣтъ такого юмору и шутокъ, какъ на подобныхъ праздникахъ въ Англіи, за то нѣтъ и такой грубости и гвалта, какъ тамъ. Къ панорамамъ и другимъ представленіямъ народъ допускается даромъ. Каждый вечеръ бываютъ фейерверки, и все устроивается по заранѣе издаваемымъ программамъ.
Церковныя процессіи во время поста производятъ, по моему мнѣнію, болѣе сильное впечатлѣніе, и нѣкоторыя изъ нихъ были чрезвычайно хорошо устроены. Народъ, исполнители и вмѣстѣ съ тѣмъ зрители въ этихъ случаяхъ ведутъ себя еще достойнѣе, и гуляній не бываетъ. Въ церквахъ или на улицахъ представляютъ послѣднія событія земной жизни Христа, которыя напоминаютъ прежнія представленія «мистерій». Нѣсколько дней до страстной пятницы, ночью, процессія съ факелами идетъ изъ одной церкви въ другую, неся съ собою большой деревянный образъ Христа, со-гненнаго подъ тяжестію креста. Главные правительственные чины участвуютъ въ процессіи,’ которая тихо подвигается при звукахъ завернутыхъ барабановъ. Нѣсколькими днями раньше страстной пятницы бываетъ двойная процессія; несутъ образъ Божіей Матери въ одну, а Христа въ другую сторону. Эти два образа встрѣчаются въ одной изъ самыхъ великолѣпныхъ церквей, которая уже биткомъ набита народомъ, желающимъ видѣть трогательную картину встрѣчи святой Матери съ божественнымъ Сыномъ за нѣсколько дней до распятія. Въ серединѣ церкви ставятъ образа одинъ противъ другаго, толпа падаетъ на колѣни, и съ кафедры говорится трогательная проповѣдь. Эта церемонія, какъ и многія другія, чрезвычайно эфектна и хорошо расчитана на то, чтобы возбудить религіозныя чувства въ народѣ, хотя разумѣется на время. На страстную пятницу не звонятъ въ колокола, музыка прекращается, и стоящіе у дверей церкви негры возвѣщаютъ часы глухимъ боемъ деревянныхъ колотушекъ. Въ каждой церкви говорятъ проповѣдь, и внезапно по серединѣ ея развертываютъ съ кафедры свертокъ съ изображеніемъ умирающаго, окровавленнаго Христа, при чемъ раздаются громкіе стоны. Для этого нанимаютъ людей съ сильною грудью, п скрываютъ ихъ въ ризницѣ. Самъ священникъ очень взволнованъ, иногда даже плачетъ. Разъ я пробрался черезъ толпу, и наблюдалъ,
какое это дѣлаетъ впечатлѣніе на слушателей. Старики португальцы и бразильскія женщины были очень растроганы, плакали, били себя въ грудь и перебирали четки. Негры держали себя очень прилично, но ихъ болѣе всего поражали пышность, позолота и блескъ одеждъ. Нѣкоторые туземцы хладнокровно смотрѣли на эту сцену. Одинъ старикъ Индѣецъ, стоявшій возлѣ меня, сказалъ насмѣшливо, когда кончилась проповѣдь: «Это все очень хорошо, лучше нельзя >.	*
Негры въ Парѣ очень богомольны. Они мало по малу выстроили на свой счетъ прекрасную церковь, которая называется Хозза ЗепЬога Ло Еозагіо. Въ первыя недѣли нашего пребыванія въ Парѣ, я часто видѣлъ поздно по вечерамъ множество негровъ и негритянокъ, которые рядами ходили по улицамъ и пѣли хоромъ. Каждый изъ нихъ несъ на головѣ матеріалъ для постройки: камни, кирпичи, цементъ или доски. Я узналъ, что это были преимущественно невольники, которые послѣ трудной дневной работы приносили, кто что могъ, для постройки своей церкви: матеріалы эти были ими куплены на сбереженныя деньги. Внутреннюю отдѣлку кончили годъ спустя послѣ нашего пріѣзда. Церковь эта, по моему мнѣнію, украшена такъ-же великолѣпно, какъ и другія, построенныя съ гораздо большими средствами различными монашескими орденами за сто лѣтъ до этого. У негровъ ежегодно очень чествуется праздникъ Ыозза ЗепЬога (іо Возагіо.
Теперь я сдѣлаю еще нѣсколько замѣчаній, касающихся естественной исторіи, и потомъ оставлю на время Пару и ея окрестности. Я уже сказалъ, что обезьяны рѣдки вблизи самой Пары. Я видѣлъ только три вида въ лѣсахъ близь города; онѣ очень боязливы и удаляются отъ городовъ, потому что жители убиваютъ ихъ и ѣдятъ. Мпѣ чаще всего попадался родъ маленькихъ тамариндовъ (Місіаз игзиіиз), изъ семейства игрунковыхъ, которое свойственпо тропической Америкѣ, и существенными чертами отличается отъ всѣхъ цругихъ обезьянъ по строенію тѣла и по нравамъ. Они малы п лазятъ по деревьямъ быстрѣе бѣлокъ. За исключеніемъ большихъ пальцевъ на заднихъ оконечностяхъ, ногти у нихъ длинны и когте-эбразны какъ у бѣлокъ, а большіе пальцы на переднихъ рукахъ яе могутъ противуполагаться другимъ пальцамъ. Я не хочу этимъ жазать, чтобы они были совершенно сходны съ бѣлками принадлежа-цими къ грызунамъ (Войепіз), низшему разряду млекопитающихъ. Сходство между этими двумя животными весьма поверхностно. У іихъ въ каждой челюсти двумя коренными зубами менѣе, чѣмъ у
сапажу (СеЪійае), другаго семейства американскихъ обезьянъ, однакоже онѣ сходны съ ними по боковому положенію ноздрей, что отличаетъ обѣ эти группы обезьянъ отъ обезьянъ стараго свѣта. Тѣло длинно и тонко, покрыто мягкою шерстью, а хвостъ не цѣпкій, и почти въ два раза длиннѣе тѣла. Заднія оконечности гораздо больше переднихъ. Тамаринды (Мійаз игзиіиз) не живутъ большими стадами: больше трехъ или четырехъ обезьянъ не бываетъ видно вмѣстѣ. Онѣ по видимому меньше боятся человѣка, чѣмъ другія обезьяны. Иногда попадались онѣ мнѣ въ окрестныхъ лѣсахъ, и разъ я видѣлъ двухъ въ рощѣ за домомъ англійскаго консула въ Назаретѣ. Ихъ движенія на толстыхъ вѣтвяхъ высокихъ деревьевъ очень напоминаютъ бѣлокъ; онѣ не взбираются на тонкія вѣтки и не дѣлаютъ такихъ удивительныхъ скачковъ какъ цебы, которые способны на это при своихъ цѣпкихъ хвостахъ и гибкихъ рукахъ. Онѣ живутъ только на большихъ вѣтвяхъ и на стволахъ деревьевъ; ихъ длинные ногти очень помогаютъ имъ цѣпляться за кору, и часто можно видѣть, какъ онѣ быстро бѣгаютъ вокругъ перпендикулярныхъ, цилиндрическихъ стволовъ. Эти живыя, безпокойныя и боязливыя существа очень любопытны, и если кто либо проходитъ мимо деревьевъ, по которымъ онѣ бѣгаютъ, то онѣ всегда останавливаются и смотрятъ. Въ Парѣ Мійаз игзиіиз часто -дѣлается ручнымъ и живетъ въ домахъ. Тѣло ихъ обыкновенно длиною 9, а хвостъ 15 дюймовъ. У нихъ черная густая шерсть съ краснокоричневою полосою на спинѣ. Когда ихъ поймаютъ и привяжутъ, то вначалѣ онѣ бываютъ боязливы, раздражительны, никого не подпускаютъ къ себѣ, и пятятся, когда ихъ хотятъ приласкать. Онѣ задорны и издаютъ жалобные крики. Ихъ темные, недовѣрчивые глаза слѣдятъ за малѣйшими движеніями окружающихъ. Но еслп хорошо обращаться съ ними, что обыкновенно и дѣлаютъ туземцы, то онѣ становятся очень ласковыми. Разъ я видѣлъ одну изъ нихъ, игривую какъ кошка; она бѣгала по дому съ дѣтьми негровъ, которыя душили ее ласками. Но съ незнакомыми она обходилась иначе: не любила, чтобы кто чужой садился на хаммаки, висящіе въ комнатахъ, и подпрыгивала, стараясь укусить. Ее вообще кормятъ сладкими фруктами, какъ напримѣръ бананой, но она также очень любитъ насѣкомыхъ, въ особенности мягкотѣлыхъ, пауковъ и кузнечиковъ, которыхъ она ловко схватываетъ. У этихъ обезьянокъ умное, пріятное выраженіе, это происходитъ отчасти отъ значительнаго лицеваго угла въ 60°, но быстрое движеніе головы, которую онѣ*
склоняютъ на бокъ, когда возбуждено ихъ любопытство, придаетъ имъ плутовское выраженіе.
Разъ я видѣлъ на верхней Амазонкѣ ручную обезьянку Мійаз Іеоніпиз, вида, который впервые былъ описанъ Гумбольдтомъ; она была еще понятливѣе и игривѣе, чѣмъ Мійаз игзиіиз. Эта рѣдкая и прелестная обезьянка длиною только въ 7 дюймовъ, за исключеніемъ хвоста. Она называется Іеопіпиз, потому что у ней длинная, коричневая грива, которая начинается у шеи, и дѣлаетъ ее похожей на маленькаго львенка. Въ домѣ, гдѣ ее держали, она ласкалась ко всѣмъ, и повидимому 1 находила особенное удовольствіе въ томъ, чтобы карабкаться на всякого, кто входилъ въ комнату. Когда я въ первый разъ пришелъ туда, она пробѣжала черезъ комнату, подошла ко мнѣ и усѣлась на плечо, тамъ повернулась, посмотрѣла мнѣ въ лицо, оскалила свои маленкіе зубки и болтала, будто хотѣла сказать: ну, а какъ ваше здоровье? Съ своимъ хозяиномъ она была ласковѣе, чѣмъ съ незнакомыми, лазила къ нему на голову по крайней мѣрѣ разъ двѣнадцать въ одинъ часъ, и тамъ какъ будто искала извѣстныхъ микроскопическихъ животныхъ. Изидоръ Жофруа де-Сентъ Илеръ разсказываетъ, что одинъ видъ этихъ обезьянъ умѣетъ различать фигуры на картинкахъ. Г. Оду-енъ показалъ одной изъ нихъ изображеніе кошки и осы: увидя ихъ, она испугалась; а когда ей показывали кузнечика или таракана, она бросалась къ рисунку, какъ бы желая схватить нарисованныхъ на немъ, насѣкомыхъ.
Теперь не много встрѣчается дикихъ обезьянъ въ окрестностяхъ Пары, но много полуручныхъ живетъ въ городѣ. Бразильцы любятъ домашнихъ животныхъ. Однако здѣсь неизвѣстно, чтобы въ неволѣ обезьяны производили маленькихъ. Разъ, ходя по улицамъ Пары, я насчиталъ 13 различныхъ видовъ обезьянъ у дверей и оконъ домовъ или въ лодкахъ. Двухъ изъ нихъ болѣе я нигдѣ не встрѣчалъ. Одна была извѣстная игрунка обыкновенная (Нараіе ІассЬиз), маленькое созданьице, похожее на кошечку, съ черными и сѣрыми полосами на тѣлѣ и хвостѣ, а вокругъ ушей съ висящими въ видѣ бахромы длинными, бѣлыми волосами. Обезьяна эта сидѣла на плечѣ молодой мулатки, шедшей по улицѣ, и мнѣ сказали, что ее поймали на островѣ Марахо. Другая была одинъ изъ видовъ це-бовъ, съ замѣчательно большою головою; шерсть у нея красновато-коричневая, на лицѣ блѣднѣе, а на лбу ростетъ пучекъ черной шерсти.
Въ дождливое время встрѣчается много змѣй въ окрестностяхъ
Пары. Разъ, утромъ въ апрѣлѣ 1849 г., послѣ сильнаго, ночнаго ливня, фонарщикъ, обходя городъ, чтобы гасить фонари, постучался ко мнѣ въ дверь, чтобы показать мнѣ удава, котораго онъ убилъ на улицѣ св. Антоніо, возлѣ моего дома. Онъ большимъ ножомъ перерѣзалъ его почти на двое, когда тотъ ползъ посреди песчаной улицы. Случается, что туземные охотники ловятъ живыхъ удавовъ въ лѣсахъ около города. Мы купили одного изъ нихъ, и долго держали его въ большомъ ящикѣ подъ нашей верандой. Однако это не самый большой и опасный изъ змѣй, находимыхъ на Амазонкѣ; въ этомъ отношеніи онъ стоитъ гораздо ниже ужаснаго анаконда (Сгисипци) или водяного удава (Еипесіез тигіпиз), который иногда нападаетъ на человѣка; но я поговорю объ этомъ въ послѣдствіи.
Часто случалось, что когда я проходилъ черезъ густой кустарникъ, вдругъ съ вѣтвей падала змѣя прямо къ моимъ норамъ. Разъ одна очень тоненькая змѣя изъ рода БгуосІЬіз, длиною въ футъ и въ самомъ широкомъ мѣстѣ тѣла не болѣе 1/я дюйма въ діаметрѣ, обвилась вокругъ меня такъ, что я съ трудомъ отъ пея освободился. Большая часть здѣшнихъ змѣй безвредны. Но разъ я наступилъ на хвостъ ядовитой молодой змѣи изъ вида Дагагаса (СгазрейосерЬа-1и8 аігох). Она повернулась и укусила мои панталоны; молодой индѣецъ, стоявшій за мною, проворно перерѣзалъ ее ножомъ. Змѣи здѣсь иногда такъ многочисленны, что надо удивлятсья рѣдкости несчастныхъ случаевъ отъ укушеній.
Самая замѣчательная змѣя, водящаяся здѣсь, это кольчатая ящерица (АшрЬізЪаепе), родъ близкій къ нашей мѣдяницѣ. Въ Парѣ водится ее нѣсколько видовъ. Тѣ, которыхъ я видѣлъ, были обыкновенно не больше фута длины. Онѣ цилиндрической формы,
Кольчатая ящерица (АтрЪізЪаепа).
у нихъ собственно нѣтъ шеи, и тупой хвостъ, всего въ дюймъ длины, совершенно такой же формы, какъ голова. Эта особенная форма ихъ тѣла и привычка ползать взадъ и впередъ послужили поводомъ къ сказкѣ, что у нихъ двѣ головы, по одной на каждомъ концѣ. Двигаются онѣ очень лѣниво, и покрыты чешуей *
состоящей изъ соединенныхъ между собою пластинокъ, расположенныхъ кольцами вокругъ всего тѣла. Глаза ихъ такъ малы, что почти непримѣтны. Онѣ обыкновенно живутъ въ подземныхъ жилищахъ муравьевъ сауба (ЗайЬа), и выходятъ только ночью. Туземцы называютъ ихъ Маі (іаз ЗайЪаз, т. е. матерями муравьевъ сауба, и считаютъ пхъ ядовитыми, тогда какъ онѣ совершенно безвредны. Это странное пресмыкающееся сдѣлалось мифическпмъ существомъ туземныхъ народныхъ сказокъ. Говорятъ, что муравьи живутъ съ нпми очень дружно, и если взять змѣю изъ пхъ гнѣзда, то они его покидаютъ. Разъ мнѣ случилось вынуть пзъ тѣла описанной мною ядовитой змѣи харарака, цѣлую кольчатую яще-рпцу. Тѣло первой было такъ раздуто, что кожа растянулась, какъ тонкая плева. Къ несчастію, я не могъ открыть, какое существуетъ отношеніе между этими странными змѣямц и муравьями Сауба. Мнѣ кажется, что онѣ ѣдятъ муравьевъ, потому что я разъ нашелъ остатки пхъ въ желудкѣ одной змѣи. Ихъ особенное движеніе, нерасширяющіяся челюсти, крошечные глаза и странный чешуйчатый покровъ тѣла отличаютъ ихъ отъ всѣхъ другихъ змѣй. Очевидно, этп свойства имѣютъ нѣкоторое отношеніе къ ихъ жизни въ подземныхъ жплпщахъ муравьевъ. Въ настоящее время дознано, что только нѣкоторыя пзъ самыхъ неправильныхъ формъ жесткокрылыхъ насѣкомыхъ псключптельно жпвутъ въ гнѣздахъ муравьевъ; и любопытно, что тамъ же, въ обществѣ этихъ насѣкомыхъ, встрѣчается ненормальная форма змѣй.
Окрестности Пары богаты насѣкомыми. Я не говорю о числѣ особей, которыя, за исключеніемъ муравьевъ и термитовъ, вѣроятно въ лѣтнее время также многочисленны и въ умѣренныхъ поясахъ, но о разнообразіи и множествѣ видовъ. Чтобы дать понятіе объ этомъ разнообразіи, я скажу, что на разстояніи часовой ходьбы отъ города, встрѣтишь до 700 видовъ бабочекъ; а въ Англіи ихъ всего 66, и во всей Европѣ только 321. Нѣкоторые пзъ-самыхъ красивыхъ видовъ, какъ напримѣръ, бабочки съ хвостиками, какъ у ласточекъ Раріііо Роіусаоп, ТЬоаз, Тогдиаіиз, и другія, летаютъ по улицамъ п садамъ; иногда онѣ влетаютъ въ окна, привлеченныя въ комнаты цвѣтами. Самые характеристическіе впды бабочекъ этой страны, отличающіеся своими бархатно - черными, зелеными и розовыми цвѣтами, которыхъ Линней въ своей изящной номенклатурѣ называетъ именами троянъ, героевъ греческой мифологіп, никогда не вылетаютъ изъ лѣса. Прелестныя металлическаго голубаго цвѣта бабочки морфо, изъ которыхъ нѣ-
— 53 —
которыя величиною съ развернутыми крыльями въ 7 дюймовъ, почти всегда живутъ въ тѣнистыхъ мѣстахъ лѣса. Иногда только онѣ вылетаютъ на солнце.
Когда мы въ первый разъ ходили въ Назаретъ, смотрѣть свою квартпру, мы видѣли на верандѣ бабочку МогрЬо Мепеіаиз, изъ самыхъ красивѣйшихъ видовъ, которая размахивала своими огромными крыльями, какъ птичка. Но она ничего не значитъ въ сравненіи съ родственною ей МогрЬо ВЬеіепог. Крылья у ВЬеіепог на верхней сторонѣ, ослѣпительнаго блеска; обыкновенно онѣ предпочитаютъ широкія, солнечныя тропинки въ лѣсу,- поймать ихъ почти невозможно, потому что онѣ въ лѣсахъ летаютъ очень высоко, и рѣдко спускаются ниже 20 футовъ. Носясь по воздуху, онѣ по временамъ размахиваютъ крыльями; голубой цвѣтъ ярко сверкаетъ на солнцѣ, и тогда онѣ видны на разстояніи мили. Есть другой видъ этого рода, атласный бѣлый МогрЬо Ѵгапеіз; ихъ также очень трудно ловить; но только самецъ имѣетъ атласный блескъ, самка же блѣдно лиловаго цвѣта. Бабочки бываютъ всего многочисленнѣе въ самый разгаръ сухаго времени, особенно когда перепадаютъ черезъ нѣсколько дней сильные дожди. Въ такое время въ лѣсахъ встрѣчается безконечное количество интересныхъ и рѣдкихъ видовъ, весьма различныхъ между собой по нравамъ, по манерѣ летать, по цвѣту и пятнышкамъ: иныя желтаго цвѣта, другія краснаго, зеленаго, пурпуроваго и голубаго, и многія окаймлены и усѣяны какъ бы металлическими и золотыми блестками и полосками. У иныхъ крылья прозрачны, какъ стекло; въ особенности красивы онѣ у эсмеральды (Неіаіга Езшегаісіа): у нея на крыльяхъ лпшь одно непрозрачное мѣстечко фіолетоваго или розоваго цвѣта, которое одно только и видно, когда онѣ порхаютъ надъ сухими листьями въ густой тѣни, гдѣ только и можно ихъ найти, и тогда онѣ похожи на живой цвѣточный лепестокъ.
Около Пары пчелы и осы не многочисленны, о нихъ я поговорю въ послѣдствіи. Въ песчаныхъ мѣстахъ Назарета встрѣчается много видовъ огромныхъ волосистыхъ пауковъ мигалъ (Му&аіе), величиною съ пол-фута, которые такъ изумляютъ пасъ въ музеумахъ. Нравы разныхъ породъ пхъ весьма различны: одни ткутъ на кровляхъ, домовъ въ соломѣ или между череппцамп, свою плотную паутину, ткань которой похожа на тонкую кисею. Также можно часто видѣть, какъ они цѣпляются по стѣнамъ въ комнатахъ. Другіе строятъ подобныя-же гнѣзда на деревьяхъ, и нападаютъ на птицъ. Одинъ сильный паукъ, Му^аіе Біопсіи, прорываетъ землю
и дѣлаетъ- широкую косую'галлерею въ два фута длиною, стѣны которой онъ великолѣпно обтягиваетъ шелкомъ. Это ночной паукъ, онъ бываетъ видимъ передъ самымъ закатомъ солнца, сидящимъ у отверстія своей норы, но если заслышитъ шаги около своей за-Ясады, тотчасъ-же исчезаетъ. Иногда встрѣчалось замѣчательно много яркихъ разноцвѣтныхъ пауковъ. Иные возлѣ листоваго стебелька свертываются на подобіе цвѣточной почки, чтобы обмануть насѣкомыхъ, служащихъ имъ пищею. Самые замѣчательные пауки здѣсь пзъ вида акрозома (Асгозоша), съ двумя дугообразными колючками бронзоваго цвѣта въ полтора дюйма длины, — выходящими прямо изъ живота. Они ткутъ большія паутины, причемъ эти чудовищные придатки вѣроятно не мѣшаютъ имъ работать, хотя я не знаю, къ чему они имъ служатъ.
Мы сперва думали, что жесткокрылыя на-Мигалъ (Асговоша агси- сѣкомыя или жуки здѣсь какъ и вообще въ аіиш). другихъ странахъ подъ экваторомъ, рѣдки, потому что солнечный жаръ не позволяетъ имъ жить въ открытыхъ мѣстахъ, какъ въ Европѣ. Но если ихъ искать терпѣливо въ тѣнистыхъ мѣстахъ, то можно открыть нѣсколько сотенъ видовъ изъ различныхъ семействъ. Напрасно было-бы здѣсь искать подъ камнями или въ солнечныхъ мѣстахъ мясоѣдныхъ жуковъ (беойе-рЬа^а). Земляные виды этого занимательнаго семейства, которые вообще такъ многочисленны въ Англіи и другихъ умѣренныхъ странахъ, очень рѣдки въ окрестностяхъ Пары;, и въ самомъ дѣлѣ, мнѣ попалось только 4 или 5 видовъ, между тѣмъ чисто древесныя породы были гораздо многочисленнѣе. Совершенно противоположное мы видимъ въ сѣверныхъ шпротахъ, гдѣ большинство видовъ и родовъ исключите'льно земляные. Древесныя формы отличаются устройствомъ ногъ, которыя имѣютъ широкія зубчатыя подошвы, что даетъ имъ возможность взбираться по деревьямъ и цѣпляться за вѣтви и листья. По всей вѣроятности надо приписать замѣчательный недостатокъ земляныхъ жуковъ огромному количеству муравьевъ и термитовъ, которые населяютъ каждый вершокъ земли въ тѣнистыхъ мѣстахъ, и которые конечно бы поѣли личинки этихъ жесткокрылыхъ. Впрочемъ эти трудолюбивыя насѣкомыя имѣютъ такое же назначеніе, какъ жесткокрылыя, и
потому дѣлаютъ ихъ существованіе излишнимъ. Большая часть лазящихъ формъ мясоѣдныхъ жуковъ — фактъ интересный: онъ представляетъ еще разъ примѣръ того, какъ въ экваторіальномъ поясѣ Америки всѣ животныя формы стремятся къ древесному характеру, обстоятельство, указывающее на медленное приспособленіе фауны къ жизни въ лѣсной странѣ, въ теченіе огромныхъ геологическихъ періодовъ.
ГЛАВА IV.
Токантинсъ и Камета.
Приготовленіе къ путешествію.—Заливъ Гоахара.—Роща вѣерныхъ пальмъ.— Нижній Токантинсъ. — Описаніе рѣки Виста-алегре. —Дд^яо. — Быстрины. — Поѣздка на лодкѣ къ водопаду Гариба. — Жизнь на іЖантинсѣ. — Вторая поѣздка въ Камету.
26-го августа 1848 г. — Г. Уэллесъ и я отправились сегодня, въ сопровожденіи г. Девенса, вверхъ по рѣкѣ Токантинсу, устье котораго разливается на 45 миль (67Ѵг верстъ) по прямой линіи, и на 80 миль (120 верстъ) съ изгибами къ юго-западной сторонѣ Пары. Рѣка эта, какъ уже сказано, протекаетъ 1600 миль (2400 верстъ), она. по величинѣ третья изъ притоковъ Амазонской рѣки. Мы долго и заботливо приготовлялись къ этому путешествію. Для этого мы наняли двухмачтовое судно, называемое вигиллинга, въ 27 футовъ длины, съ плоскимъ носомъ и широкимъ бимсомъ, способное ходить по большимъ морямъ. Хотя мы предпринимали плаваніе по рѣкѣ, но мѣстами здѣсь рѣки разливаются какъ моря. Вмѣсто палубы, были два намета изъ ивовыхъ прутьевъ, покрытые пальмовыми листьями. Мы собирались ѣхать на три мѣсяца, слѣдовательно надо было взять съ собою съѣстные припасы, до-, стать пашпорты и нанять команду. Девенсъ, уже опытный въ этпхъ дѣлахъ, все устроилъ. Онъ взялъ съ собою съ рисовыхъ мельницъ двухъ индѣйцевъ, а они уговорили еще одного ѣхать съ нами. Съ своей стороны мы взяли повара нашего Изидора и молодаго индѣйца Антоніо, который очень полюбилъ насъ во вре
мя нашего пребыванія въ Назаретѣ. Главный изъ нашихъ спутниковъ былъ один$ изъ индѣйцевъ Девенса, Александръ, весьма умный и милый молодой тапуіо, искусный матросъ и неутомимый охотникъ. Только благодаря ему мы могли привести въ исполненіе нѣкоторыя намѣренія этой поѣздки. Александръ, уроженецъ одного изъ округовъ столицы, былъ цивилизованный тапуіо, и такой-же свободный гражданиъ, какъ и бѣлые его сосѣди. Онъ говорилъ только по португальски; былъ худощавъ, средняго роста, съ тонкими правильными чертами лица, и, что необыкновенно у индѣйцевъ, носилъ усы. Тремя годами позже, я видѣлъ его въ Парѣ, въ мундирѣ національной гвардіи; онъ часто говорилъ со мною о прошедшемъ, и я его любилъ какъ скромнаго и прекраснаго молодаго человѣка.
Мы отправились вечеромъ, прождавъ напрасно нѣсколько часовъ одного матроса изъ нашей команды. Немного погодя стемнѣло, вѣтеръ былъ свѣжій, быстрое теченіе понесло насъ мимо множества судовъ, стоявшихъ въ гавани. Лодку сильно качало, но послѣ 5 или 6 миль, теченіе измѣнилось, и мы принуждены были бросить якоіж Вскорѣ мы всѣ трое улеглись на одной цыновкѣ подъ нашиЖ наметомъ и заснули. Проснувшись на слѣдующее утро, съ восходомъ солнца, мы увидѣли, что ѣдемъ съ приливомъ по бахіи, т. е. бухтѣ Гоахарѣ. Бухта эта шириною почти въ 4 мили, и находится между материкомъ и островами, которые простираются далеко за городомъ. Три большія рѣки, именно: Гама, Акара и Моху, втекаютъ въ нее, такъ что она образуетъ нѣчто въ родѣ прибавочной дельты къ большой дельтѣ Пары. Лѣвый берегъ, по которому мы ѣхали, былъ чрезвычайно живописенъ; нигдѣ даже не просвѣчивала земля; прямо отъ воды подымалась сплошная стѣна богатаго и разнообразнаго лѣса, какъ-бы покоящагося на поверхности воды. Этотъ лѣсъ великолѣпно окаймлялъ водяную картину. Большія закругленныя куполо-образныя верхушки громадныхъ деревьевъ составляли фонъ картины, по которому богатыми узорами рисовались безконечно разнообразныя формы широколиственныхъ гелпконій (Неіісопіае) и пальмъ; каждая порода съ особенными стволами, вершинами и листьями. Утро было тихо и безоблачно; косвенные лучи ранняго солнца ударяли прямо въ окраину лѣса и великолѣпно освѣщали ее. Повсюду царствовало безмолвіе, изрѣдка только раздавался крикъ серракуры, родъ дикой водяной куріщы (Сгаіііпиіа Сауепепзіз), потомъ опять все впадало въ такую глубокую тишину, что мы ясно могли слы
шать голоса лодочниковъ, проѣзжавшихъ по рѣкѣ на разстояніи одной или двухъ миль отъ насъ. Скоро солнце начало сильно припекать надъ водой, и жаръ былъ бы невыносимъ, еслибы вмѣстѣ съ тѣмъ не усиливался освѣжающій морской вѣтеръ. Мы до-ѣхалп до конца залива Гоахара около полудня, и потомъ въі^али въ узкій протокъ Моху, по которому шли до утра 28 августа, то на веслахъ, то на парусахъ, между такими же лѣсами.
29-ю августа. Притокъ Моху не много менѣе Темзы; онъ соединяется, въ 20-ти миляхъ отъ устья, небольшимъ искуственнымъ каналомъ съ маленькою рѣчкою Игарапе-миримъ, текущею по про-тивуположному направленію въ водную систему Токантинса. Маленькія суда, въ родѣ нашихъ, не ѣздятъ по бурной главной рѣкѣ, а выбираютъ эту дорогу, не смотря на то, что она гораздо длиннѣе. Вчера мы проѣхали каналъ и сегодня проходили чрезъ цѣлый лабиринтъ узкихъ каналовъ, покрытыхъ по берегамъ великолѣпными лѣсами, среди которыхъ тамъ и сямъ живописно разбросаны дачи плантаторовъ и переселенцевъ. Попадались и большія строенія, и одна хорошенькая деревушка Санта-Анна. Всѣ эти каналы промываются приливомъ, а отливъ бываетъ черезъ маленькій^саналъ, идущій къ Токантинсу. Вода тепловата (77° ф., или 20° р.}^ повсюду сильная растительность какъ бы дышетъ влагою. Впрочемъ, намъ говорили, что эти мѣста очень здоровы. Нѣкоторые дома построены на деревянныхъ сваяхъ въ болотистой грязи.
Къ полудню мы доѣхали до конца послѣдняго канала Муру-типуку, который идетъ на нѣсколько миль между двумя рядами вѣерныхъ пальмъ, составляющихъ гигантскую рѣшетку своими вертикально подымающимися стволами. Обогнувъ уголокъ земли, мы наконецъ увидѣли Токантинсъ во всемъ его блескѣ. Одинъ изъ индѣйцевъ, стоявшій на носу судна, объявилъ это намъ восклицаніями: «Смотрите, вотъ большая рѣка!» (Ьа езіа о Рагапа сиаззй’). Намъ представилась великолѣпная картина: громадное пространство темной воды, которую весело и игриво рябилъ вѣтеръ, только на горизонтѣ, въ разстояніи нѣсколькихъ миль, синѣла узкая полоса противуположнаго берега.
Мы пристали къ одному острову, покрытому пальмами, развели тамъ огонь и начали кипятить воду для чая. Я пошелъ бродить по внутренности острова- и былъ пораженъ видомъ мѣстности. Земля лежитъ ниже уровня ежедневнаго прилива, такъ что почва гола и безъ подлѣску. Деревья были почтй всѣ одного видц—огромныя вѣеролистныя гибкія мавриціи (Маигійа Пехиоза), и только
на окраинахъ попадалась другая не менѣе знаменитая пальма убуссу (ІЛЬпззи, Мапісагіа зассИега). У нея неразрѣзные подымающіеся отвѣсно листья въ 25 футовъ длины п въ 6 футовъ ширины; всѣ они расположены на длинномъ стеблѣ въ 4 фута вокругъ вершины ствола, такъ что образуютъ будто перья колоссальнаго волана. У вѣерныхъ пальмъ, которыми покрытъ почти весь островъ, огромные, круглые, гладкіе стволы въ 3 фута въ діаметрѣ и почти во 100 футовъ высоты. Вершины ихъ состоятъ изъ огромныхъ пучковъ вѣеро-образныхъ листьевъ; одни листовые черешки ихъ имѣютъ отъ 7 до 10 футовъ длины. Ничего въ растительномъ мірѣ пѣтъ величественнѣе пальмовой рощи. Такъ какъ тутъ не было молодаго -подлѣску, то открывалась длинная перспектива исполинскихъ колоннъ. Густыя вершины деревьевъ сливались на огромной высотѣ въ сплошную массу, сквозь которую не проникали лучи солнечные. Какъ торжественный храмъ стоялъ лѣсъ въ глубокомъ безмолвіи, и только мы одни нарушали мрачное уединеніе и тишину. По землѣ были разбросаны плоды этихъ двухъ породъ пальмъ. Плоды убуссу-пальмы, сплоченные по два, по три вмѣстѣ, им^№ шероховатую, коричневаго цвѣта скорлупу, а плоды мавридЯгнапротивъ — ярко-краснаго цвѣта и покрыты кожицей съ глубокими перекрестными линіями, такъ что они похожи на стеганный мячикъ.
Около полуночи, пользуясь приливомъ и сильнымъ вѣтромъ, мы отправились въ путь, и, проѣхавъ наискось по, рѣкѣ 16 миль (24 версты), прибыли на слѣдующее утро въ 8 часовъ въ г. Ка-мету. Это, довольно важный городъ, построеньи въ прекрасной высокой мѣстности на лѣвомъ берегу Токантинса. Я послѣ подробнѣе опишу это мѣсто. Здѣсь еще одинъ изъ нашихъ спутниковъ оставилъ насъ; онъ напился пьянъ съ товарищами, и мы должны были отправиться только съ двумя индѣйцами, также не очень то довольными предстоящими трудностями поѣздки вверхъ по рѣкѣ.
Изъ города Каметы, построеннаго, какъ уже сказано, на возвышенности, что рѣдко встрѣчается въ этомъ плоскомъ краѣ, видъ рѣки величественъ. Огромное пространство темно-зеленыхъ водъ усѣяно низенькими островами, покрытыми пальмами; но внизъ по рѣкѣ видъ открытъ до далекаго горизонта, и, какъ въ морѣ, видны только пебо п вода. Песчаный берегъ омывается волнами, которыя вѣтеръ загоняетъ въ маленькіе заливчики и бухты. Принцъ прусскій Адальбертъ, проѣзжая въ 1846 году по устью Токантинса, говорилъ, что рѣка эта похожа на Гангъ. У устья она въ 10
миль (15 верстъ) шириною, а у Каметы въ 5 миль (7х/г верстъ). За нѣсколько лѣтъ до нашего пріѣзда, знаменитый англійскій путешественникъ Берчэль изъ внутреннихъ областей Бразиліи спустился внизъ по Токантинсу. Къ несчастію, многочисленные катаракты сильно затрудняютъ плаваніе по этому великолѣпному притоку; они начинаются въ 120 миляхъ выше Каметы, какъ мы увидимъ въ послѣдствіи.
30-го августа. Сегодня мы съ португальскимъ купцомъ, сеньоромъ Ларокъ, прибыли въ Виста Алегре, образцовое въ здѣшнемъ краю плантаторское заведеніе въ 15 миляхъ выше Каметы, принадлежащее плантатору Антонію Феррейра Гомецъ. Оно занимало большое пространство земли; помѣщенія для семейства и для конторы были въ разныхъ зданіяхъ, построенныхъ на низкой землѣ, подверженной наводненіямъ, и соединялись длиннымъ деревяннымъ мостомъ. Отъ конторы и комнатъ, опредѣленныхъ для гостей, шла къ рѣкѣ деревяннная пристань. Всѣ зданія поставлены на сваяхъ, выше уровня самой высокой воды. На мельницѣ работали быки, выжимая сахарный тростникъ, изъ сока котораго выдѣлывается одинъ только кашаса, т. е. ромъ. За зданіями^Ь^ большомъ расчищенномъ клочкѣ земли, были посажены апеЯІинныя и лпмон-ныя деревья, генипапа (^епірара), гуявы (^оуаѵе) и другія. Далѣе, чрезъ -запущенную плантацію кофе и какао, широкая тропинка вела къ большимъ сараямъ, гдѣ изготовлялась маніока. Плантаціи маніоки всегда разбросаны по лѣсу п по островамъ. Земли много, но такъ какъ здѣсь плугъ п всѣ другія земледѣльческія орудія незнакомы, то однѣ и тѣ-же полосы земли рѣдко обработываются три года сряду: каждые два года очищаютъ новый участокъ, а прежній опять заростаетъ густымъ лѣсомъ.
Мы пробыли здѣсь два дня, и ночевали на берегу въ комнатахъ, назначенныхъ для пріѣзжающихъ. По обычаю бразильцевъ средняго класса, насъ не представили женщинамъ, и на самомъ дѣлѣ мы ихъ видѣли только издалека. Въ сосѣднихъ лѣсахъ и рощахъ мы собрали довольно много птицъ и насѣкомыхъ, которыхъ нѣтъ въ Парѣ. Здѣсь я въ первый разъ видѣлъ птичку болтуна, голубаго цвѣта, котингу лазоревую (Атреііз соііп^а); она сидѣла на самой высокой вѣтви огромнаго дерева, и ее невозможно было подстрѣлить обыкновеннымъ ружьемъ; но и на такомъ разстояніи совершенно ясно были видны ея великолѣпныя свѣтло-голубыя перья. Птица эта спокойная и лѣнивая. Гораздо чаще попадается видъ циганокъ (Сі^апа, ОрізШосотиз егізіаіиз). Эта птичка изъ
тогоже самаго порядка куриныхъ, къ которому принадлежатъ наши домашнія куры; величиной она съ фазана, перья ея темно-коричневыя, перемѣшанныя съ красными, и голова украшена хохломъ изъ длинныхъ перьевъ. Она замѣчательна во многихъ отношеніяхъ. Задній палецъ не ростетъ выше другихъ, какъ обыкновенно у куръ, но наравнѣ съ другими; форма ногъ приспособлена къ вполнѣ древесному образу жизни этой птицы, и способствуетъ ей крѣпко цѣпляться за кору и вѣтви. Это отличительное свойство всѣхъ птицъ экваторіальной Америки, которыя занимаютъ здѣсь мѣсто куръ и фазановъ стараго свѣта, и представляютъ еще доказательство примѣненія всей фауны къ лѣсной странѣ. Птицы эти живутъ стаями на низкихъ деревьяхъ и кустарникахъ, по берегамъ притоковъ и лагунъ, и питаются различными плодами, но въ особенности кислыми плодами гуявы (Рзісііит зр). Туземцы говорятъ, что онѣ ѣдятъ плоды древеснаго ароиднаго растенія (Саіайіиш агЬогезсепз), которое растетъ густыми массами вокругъ болотистыхъ береговъ лагунъ. Ихъ голосъ грубъ и крикливъ; когда проѣзжающія мимо суда тревожатъ ихъ, то онѣ принимаются свистѣть и піппѣть, и тяж|^кперелетаютъ съ дерева на дерево. Между ними существуетъ полшгамія, какъ и у другихъ членовъ того же порядка, пи въ какомъ случаѣ онѣ не спускаются на землю, и нигдѣ не сдѣланы домашними. Мясо ихъ пе съѣдобно, оно имѣетъ непріятный запахъ мускуса и сырой кожи; бразильцы называютъ этотъ запахъ катинга. Если мясо это также не по вкусу животнымъ, то не удивительно, что онѣ здѣсь такъ многочисленны.
Здѣсь еще одинъ матросъ оставилъ насъ; и такъ, въ самомъ началѣ путешествія, намъ угрожала опасность вернуться назадъ, единственно за недостаткомъ лодочниковъ. Хоао Августъ Коррея, бразилецъ, занимавшій важное мѣсто въ Парѣ, далъ намъ рекомендательное письмо къ г. Гомецу, который тщетно уговаривалъ людей изъ окрестностей идти къ намъ въ услуженіе. Эти люди и за деньги не хотятъ работать; они по природѣ лѣнивы, и сверхъ того каждый имѣетъ свою’ маленькую плантацію, которая даетъ ему средство жить независимо. Здѣсь всегда затруднительно нанять людей, особенно для иностранцевъ, потому что народъ въ невѣжествѣ своемъ думаетъ, что у нихъ странные обычаи. Наконецъ хозяинъ рѣшился дать намъ двухъ своихъ невольниковъ, чтобы доѣхать по крайней мѣрѣ до слѣдующей станціи, деревнп Баяо, гдѣ мы надѣялись, что военный начальникъ области поможетъ намъ въ нашей нуждѣ.
2-ю сентября. Разстояніе отъ Виста Алегре до Баяо около 25-ти миль. Наши люди должны были грести большую часть дороги, потому, что не было вѣтра. Весла у такихъ лодокъ, какъ наша, состоятъ изъ крѣпкой лопатки, которую привязываютъ ліанами къ концу длиннаго шеста. Люди стоятъ на высокой палубѣ, устроенной изъ нѣсколькихъ грубыхъ досокъ, насланныхъ сводомъ въ передней части судна, такъ что люди гребутъ стоя спиною къ кормѣ. Мы отправились въ 6 часовъ утра и при закатѣ солнца достигли мѣста, гдѣ западный рукавъ рѣки, по которому мы ѣхали изъ Каметы, слпваеіся съ широкимъ среднимъ рукавомъ, и вмѣстѣ съ нимъ образуетъ огромное пространство воды. Здѣсь острова лежатъ
двумя прямыми рядами и раздѣляютъ рѣку на три рукава. Мы .ѣхали медленно, такъ что могли высаживаться съ судна въ монтаріи, подъѣзжали къ берегу, и повременимъ выходили къ домамъ, которые довольно были многочисленны ио берегу и на большихъ островахъ. Въ низменныхъ мѣстностяхъ они казались недостроенными, это были просто срубы, поднятые на деревянныя сваи и покрытые листьями пальмы убуссу. Прп постройкѣ ихъ также часто употребляется другая пальма, именно ассай (Еиіегре оіегасеа). Наружная часть ствола этого послѣдняго вида крѣпка и жестка, какъ рогъ; ихъ раскалываютъ на узкія доски, изъ которыхъ дѣлаютъ стѣны и полы. Здѣшніе жители говорили, что западный рукавъ рѣки, въ самое сухое время, высыхаетъ; но въ апрѣлѣ и маѣ, въ полноводіе, вода подымается наравнѣ съ полами домовъ. Дно рѣки песчано и страна совершенно здорова. Народъ кажется довольнымъ, счастливымъ, однакожъ повсюду были замѣтны признаки : лѣни и бѣдности. Повидимому они равно-душны къ наводненіямъ, достигающимъ ихъ жилища. Они сдѣлались почти земноводными,	о х
х	ѵ Пальма ассаи (Еиіегре
имъ все равно быть на землѣ пли на водѣ. оіегасеа)
Страшно смотрѣть, какъ мужчины, женщины и дѣти переѣзжаютъ эти широкія рѣки, въ тяжело нагруженныхъ маленькихъ лодкахъ, и притомъ «еще • съ течью. Многіе имѣютъ дома на материкѣ, и живутъ только въ сухое время въ прохладныхъ пальмовыхъ болотахъ на островахъ Игапо. Большею частію они питаются рыбой и моллюсками, между которыми попадаются большіе виды сулейницы (Атриіагіае), мясо которыхъ я нашолъ очень жесткимъ, неизбѣжной фариной и плодами, въ особенности пальмъ. Самый употребительный плодъ — пальмы ассай, распространенный по всему краю. Плодъ этотъ совершенно круглый, величиною съ вишню, содержитъ немного мякоти между кожей и твердымъ ядромъ; смѣшивая мякоть съ водой, приготовляютъ густой напитокъ" фіолетоваго цвѣта, который пачкаетъ губы, какъ ежевика. Плоды мирити (Мігііі), также повсюду употребляются въ ппщу, несмотря на то, что мякоть кисла и невкусна, по крайней мѣрѣ для европейцевъ. Ихъ варятъ и ѣдятъ съ фарпной. Тукума (Азігосагупш іи-сита) и мукуя (Асгосотіа ІазіозраіЬа) ростутъ только на материкѣ. Плоды ихъ даютъ желтоватую, волокнистую мякоть, которую туземцы ѣдятъ такж^вареною съ фарпной. Въ нихъ такъ много маслянистаго веще^та, что собаки и коршуны ѣдятъ ихъ съ удовольствіемъ.
Рано утромъ 3-го сентября мы прибыли къ правому или восточному берегу, поднимающемуся здѣсь отъ 40 до 60 футовъ въ вышину. Дома построены крѣпче, нежели тѣ, которые мы видѣли до сихъ поръ. Мы купили маленькую черепаху; жители содержатъ ихъ въ небольшихъ загородкахъ изъ кольевъ. Все населеніе состояло изъ мамелюкосовъ. Онп были очень вѣжливы; но мы не могли достать у нихъ довольно свѣжей пищи, и это кажется потому, что ихъ запасы разсчитаны только на собственное потребленіе. Въ этихъ округахъ, гдѣ населеніе зависитъ, относительно животной пищи, исключительно отъ рыболовства, бываетъ такое время въ году, когда ему приходится голодать, такъ что онп высоко цѣнятъ свои небольшіе запасы, если они бываютъ у нихъ. Намъ отвѣчали всегда отрицательно, когда мы показывали деньги п спрашивали, нѣтъ ли куръ, черепахъ или яицъ. Отвѣтъ обыкновенно былъ: «у насъ нѣтъ», или: «жаль что немогу вамъ помочь», пли наконецъ: «ничего нѣтъ, сердце мое!» (ХаоЬа, зіпіо диепао роззо Ше зег Ьош, или №ао Ьа, теи согасао)».
Отъ 3-го до 7-го сентября. Въ 8 часовъ утра мы пріѣхали въ Баяо; деревня эта стоитъ на очень высокомъ берегу; въ ней
400 жителей. Чтобы взойти въ деревню, надо было подняться по лѣстницѣ, устроенной въ горѣ. Въ деревнѣ намъ была приготовлена комната по приказанію коменданта Сейксаса. Самъ онъ уѣхалъ на свою дачу, и долженъ былъ вернуться не раньше слѣдующаго дня. Теперь мы совершенно зависѣли отъ него; мы могли продолжать наше путешествіе смотря по тому, дастъ ли онъ намъ людей или нѣтъ, и потому поневолѣ должны были дожидаться его возвращенія. Мѣстоположеніе и характеръ окрестныхъ лѣсовъ обѣщалъ много новыхъ птицъ и насѣкомыхъ, и такъ мы не имѣли причины жалѣть о замедлѣніи, и, выгрузивъ изъ лодки наши сундуки и аппараты, принялись за дѣло.
* Намъ очень нравилась беззаботная, лѣнивая жизнь народа. Въ послѣдствіи я имѣлъ довольно времени привыкнуть къ этой свободной, безпечной жизни въ тропической деревнѣ, но европейцу сразу трудно свыкнуться съ ней. Только что мы устроились въ нашей комнатѣ, какъ множество праздношатающихся молодыхъ парней пришли поглазѣть на насъ; они дѣлали разныя замѣчанія, и намъ пришлось отвѣчать на всевозможные вопросы. Всѣ окна и двери домовъ выходятъ на улицу, и гуляфціе безъ церемоніи всюду входятъ и выходятъ; но во всѣхъ домахъ есть болѣе удаленныя комнаты, гдѣ помѣщаются женщины. Такой фамильярностью никто не думаетъ дѣлать оскорбленія, напротивъ этимъ хотятъ показать вниманіе и вѣжливость .Одинъ гражданскій чиновникъ, по имени Соаресъ, изъ мамелюкосовъ, повелъ меня къ себѣ, чтобы показать свою библіотеку, въ которой съ удивленіемъ нашелъ я много древнихъ латинскихъ классиковъ: Виргилія, Теренція, Цицерона и Ливія. Въ это время я мало зналъ по португальски, и слѣдовательно не могъ объясниться съ Соаресомъ, чтобы узнать, на что ему эти книги; но я никакъ не ожидалъ на берегахъ Токантинса, въ мазанкѣ, слѣпленной изъ глины и покрытой пальмовыми листьями, найти латинскихъ классиковъ.
Изъ деревни былъ великолѣпный видъ на зеленые лѣсистые острова п вдаль на сѣрую полосу лѣса противуположнаго берега Токантинса. Теперь мы совсѣмъ выѣхали изъ низкой наносной почвы собственно Амазонской рѣки, и климатъ здѣсь очевидно гораздо суше, чѣмъ вблизи Пары. Здѣсь уже нѣсколько недѣль не было дождя, туманъ разстилался по горизонту, такъ что передъ закатомъ солнце казалось кровавымъ шаромъ. Въ Парѣ этого никогда не бываетъ; тамъ звѣзды и солнце такъ-же ясны и свѣтлы, когда они только показываются надъ отдаленными вершинами де-
рѣзко очерчивался на западѣ, на самой тѣмъ какъ въ тоже самое время съ во-Эти два огромныя свѣтила были видны переходъ отъ лунной ночи къ дневному
ревьевъ, какъ и въ зенитѣ. Эта удивительная прозрачность воздуха происходитъ вѣроятно отъ того, что влажность атмосферы повсюду одинакова. Я никогда не забуду великолѣпнаго восхода солнца, во время одной изъ моихъ поѣздокъ по рѣкѣ Парѣ. Мы неслись па большой шкунѣ подъ сильнымъ вѣтромъ, подымавшимъ на водѣ бѣлую пѣну. На разсвѣтѣ воздухъ былъ такъ чистъ, что нижній кпай полной луны еще линіи горизонта, между стока восходило солнце.
въ одно и тоже время, и
свѣту такъ незамѣтенъ, что просто кажется будто только прояснилась погода. — Лѣса, окружающіе Баяо, выросли вновь, прежде на пхъ мѣстѣ земля была обработана. Между прочимъ лѣсомъ росло множество кофейныхъ и бумажныхъ деревьевъ. Прелестная лѣсная тропинка вилась на нѣсколько миль по высокому волнистому берегу, и шла отъ дома до дома по краю утеса. Я входилъ во многіе дома и разговаривалъ съ жителями. Это все бѣдный народъ: мужчины занимаются рыбною ловлею, и уходятъ далеко на промыслы; женщины сажаютъ ^аніоку, приготовляютъ фарину, прядутъ и ткутъ бумагу, изготовляютъ мыло изъ жженой какаовой шелухи и изъ масла андиробы, и исправляютъ другія домашнія работы. Я спрашивалъ почему они такъ запускаютъ свои плантаціи, они говорятъ, что не стоитъ тутъ ничего сажать; муравьи сауба поѣдаютъ молодыя кофейныя деревья, и всѣ попытки противъ этого общаго врага ни къ чему не ведутъ. Страна на нѣсколько миль по берегамъ Токантинса кажется хорошо заселена. Почти все населеніе состоитъ изъ смуглобѣлыхъ мамелюкосовъ; однако я встрѣчалъ много мулатовъ, но очень мало негровъ и индѣйцевъ, и не видалъ ни одного человѣка, котораго бы можно было назвать чистымъ бѣлымъ.
Когда г. Сейксасъ пріѣхалъ, онъ принялъ насъ очень хорошо, сейчасъ же далъ намъ двухъ матросовъ п приказалъ убить быка въ нашу честь, однимъ словомъ былъ чрезвычайно любезенъ. Но однако онъ не представилъ насъ своему семейству; я разъ мелькомъ увидалъ его жену, хорошенькую женщину изъ мамелюкосовъ, когда она проходила по заднему двору съ молодою дѣвушкою, вѣроятно своею дочерью. На нихъ были надѣты длинные пестрые ситцевые шлафроки, и во рту онѣ держали длинныя деревянныя трубки. Наша спальня служила прежде чуланомъ для какао, и ночью я не могъ спать отъ крысъ и таракановъ. Послѣдніе бѣгали по стѣнамъ; иногда падали мнѣ на лицо, и когда я хотѣлъ ихъ сбросить, то они
залѣзали подъ рубашку. Между тѣмъ крысы гонялись всю ночь по полу, по панелямъ дверей и по балкамъ открытой кровли.
7-го сентября. Рано утромъ мы оставили Баяо. Одинъ изъ лодочниковъ, которыхъ намъ дали, Хозе, былъ веселый и добродушный мулатъ, а друтой, Мануэль, угрюмый индѣецъ, по видимому не охотно служившій намъ. Когда мы отъѣзжали, Сейксасъ прислалъ па судно множество свѣжихъ съѣстныхъ припасовъ. Въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Баяо каналъ мельчаетъ, мы нѣсколько разъ садились на мель, и люди должны были выходить изъ лодкп, чтобы сталкивать ее съ мели. Александръ настрѣлялъ здѣсь изъ лука много красивыхъ рыбокъ; я въ первый разъ видѣлъ, какъ такимъ способомъ ловятъ рыбу. Стрѣла дѣлается изъ тростника съ зубчатымъ стальнымъ наконечникомъ, который втыкаютъ въ дырочку на концѣ и прикрѣпленъ только бичевкой изъ волоконъ ананасныхъ листьевъ. Стрѣлять рыбу такимъ способомъ можно только въ самой свѣтлой водѣ, все искуство состоитъ здѣсь въ томъ, чтобы, прицѣливаясь, вѣрно оцѣнить преломленіе лучей.
На слѣдующее утро, до восхода солнца, поднялся сильный вѣтеръ, люди проснулись и поставили паруса. Цѣлый^день мы ѣхали по рукавамъ рѣки среди острововъ, гдѣ по низкимъ песчанымъ, бѣлымъ берегамъ отъ времени до времени показывались водяныя и голенастыя птицы. Лѣсъ не высокъ, сухой и суровый' на видъ. Намъ встрѣчались незнакомыя пальмы. На низкихъ кустарникахъ, около воды, порхали и чирикали, точно наши воробьи, множество красивыхъ красноголовыхъ кардиналовъ (Тапа^га ^піагіз). Въ четыре часа, мы остановились у устья залива съ обширнымъ песчанымъ прибрежьемъ. Вѣтеръ взбороздилъ песокъ пригорками и холмиками; по влажнымъ мѣстамъ бѣгали взадъ и впередъ цѣлыя стаи морскихъ куликовъ. Я съ Александромъ пошелъ гулять, и мы долго бродили по волнистой равнинѣ. Прогулка эта была для насъ чрезвычайно пріятнымъ развлеченіемъ послѣ однообразной лѣсной картины, которая въ продолженіе долгаго пути, все время была у насъ передъ глазами. Александръ показалъ мнѣ на пескѣ слѣды огромнаго ягуара. Здѣсь мы въ первый разъ нашли гнѣздо черепахи, и достали изъ него 120 яицъ: они положены въ землѣ на глубинѣ почти 2-хъ футовъ. Самки вырываютъ ямы и засыпаютъ ихъ пескомъ. Найти гнѣздо можно только по слѣдамъ, оставляемымъ черепахою, когда она выходитъ изъ воды. Здѣсь, также въ первый разъ, я увидѣлъ аллигатора, который высунулъ голову и часть спины изъ воды, въ томъ
мѣстѣ, гдѣ я только что выкупался. Ночь была тиха и безоблачна, мы долго не ложились спать и удили при лунномъ свѣтѣ.
10-ю сентября мы пріѣхали къ маленькому селенію Патосъ, состоящему изъ нѣсколькихъ домовъ, построенныхъ на высокомъ утесѣ восточнаго берега. Утесъ этотъ состоитъ изъ того же самаго узловатаго конгломерата, который встрѣчается такъ часто отъ самаго моря на 600 миль вверхъ по Амазонкѣ. Здѣсь Девенсъ еще разъ пытался нанять людей, но безуспѣшно; никто, ни за какія деньги, не хотѣлъ ѣхать съ нами къ Арагауѣ. Толки о существованіи здѣсь кедра были очень неопредѣленны. Всѣ говорили, что гдѣ-то оні; очень многочисленны, но никто не могъ указать гдѣ именно. Я думаю, что кедры, какъ и всѣ другія лѣсныя деревья, разсѣяны по лѣсамъ, а не ростутъ гдѣ нибудь въ одномъ мѣстѣ сплошной массой. То, что это дерево въ такомъ большомъ количествѣ уносится по теченію Амазонки, объясняется его легкостью, сравнительно съ большей частью другихъ деревьевъ. Когда вода нахлынетъ на берега, въ рѣку валятся всякія деревья; самыя тяжелыя, которыя вмѣстѣ съ тѣмъ и самыя многочисленныя, тонутъ, и только легкія, какъ напримѣръ кедры, одни и несутся въ море.
Девенсъ слышалъ, что кедры ростутъ на противуположномъ берегу рѣки въ Трокара, около хорошенькихъ пригорковъ, покрытыхъ лѣсомъ, которые были видны изъ Патоса. Мы отправились туда. Тамъ мы нашли нѣсколько семействъ, расположившихся таборомъ на этомъ прелестномъ мѣстѣ. Отлогій берегъ постепенно спускался къ водѣ, и нѣсколько деревьевъ широко покрывали его своей тѣнью. Подлѣску не было. Множество хаммаковъ висѣло между стволами деревьевъ, а на землѣ лежали пожитки большой семьи. Пожилыя и молодыя женщины, изъ которыхъ между послѣдними было много красивыхъ, множество дѣтей, и наконецъ домашнія животныя, оживляли картину. Это были полудикіе люди, простые и добродушные; они намъ сказали, что настоящее ихъ жительство въ Каметѣ, и что они переселились сюда, такъ далеко, за 80 миль, на лѣтніе мѣсяцы. Они только и могли объяснить, что уѣзжаютъ изъ города оттого, что «въ городѣ такъ жарко во время верао (лѣта) и что они такъ любятъ свѣжую рыбу.» Имъ нипочемъ бросить всѣ дѣла и оставить свои дома, чтобы провести три мѣсяца на свободѣ. По всей провинціи, въ этомъ классѣ народа существуетъ обычай уходить, на нѣсколько лѣтнихъ мѣсяцевъ, куда нибудь въ глушь. Они берутъ съ собою сколько могутъ собрать фарины, потому что это единственная пища, которою надо запастись; для ежедневныхъ
потребностей мужчины ходятъ на охоту и ловятъ рыбу, иногда они собираютъ немного резины, сассапарили или копайскаго масла для продажи по возвращеніи въ городъ; женщины помогаютъ грести на лодкахъ, стряйаютъ, а иногда также ловятъ рыбу на удочку. Погода все время стоитъ отличная, и весело проходитъ недѣля за недѣлей.
Одинъ изъ этихъ людей вызвался пойти съ нами въ лѣсъ, и показать намъ нѣсколько кедровыхъ деревьевъ. Пройдя около двухъ миль по колючей чащѣ, мы наконецъ пришли къ берегу рѣчки Трокары, бѣгущей по каменистому ложу; за милю выше своего устья она падаетъ съ груды камней, и образуетъ прехорошенькій водопадъ. Въ окрестностяхъ мы нашли множество экземпляровъ интереснаго землянаго моллюска, большую плоскую улитку съ лабиринтовиднымъ отверстіемъ (Апазіота). Послѣ узнали мы, что это былъ видъ, открытый, за нѣсколько лѣтъ тому назадъ, ботаникомъ Гарднеромъ на верховьяхъ Токантинса.
Здѣсь въ первый разъ мы увидали великолѣпнаго гіацинтоваго длиннохвостаго попугая, араса лазореваго (Масгосегсиз ЬуасіпіЬіпиз, ЬаіЬ, по туземному Араруна); это одинъ изъ самыхъ рѣдкихъ и красивѣйшихъ видовъ изъ семейства попугаевъ. Онъ встрѣчается только внутри Бразиліи, отъ 16° южной широты, до южной границы Амазонскаго бассейна. Птица, отъ клюва до конца хвоста, имѣетъ 3 фута длины и вся нѣжнаго гіацинтоваго голубаго цвѣта, только вокругъ глазъ кожа голая и бѣлая. Они летаютъ парами и ѣдятъ твердые орѣхи различныхъ пальмъ, въ особенности мукуха (Асгосошіа ІазіобраіЪа). Орѣхи эти съ трудомъ раскалываются тяжелымъ молоткомъ, а длиннохвостому попугаю, своимъ сильнымъ клювомъ, ничего не стоитъ расплющить такой орѣхъ.
Девенсъ былъ очень недоволенъ жителями Патоса. Двое пріѣхали сюда, повидимому съ Намѣреніемъ ѣхать съ нами и потомъ отказались. Инспекторъ или начальникъ этого мѣста былъ каж’ется очень двуличный господинъ; онъ едва-ли не отговаривалъ людей отъ поѣздки съ нами, и въ тоже время дѣлалъ видъ, будто усердно хлопочетъ за насъ. Эти отдаленныя деревушки служатъ притономъ многимъ негодяямъ. Время было праздничное, народъ напивался кашири, крѣпкимъ напиткомъ, изобрѣтеннымъ индѣйцами. Его приготовляютъ, размачивая маніочные хлѣбы въ водѣ, пока не начнется броженіе; вкусомъ онъ похожъ на молодое пиво.
Мы не могли нанять людей, и потому Девенсъ принужденъ былъ оставить намѣреніе подняться по рѣкѣ до Арагуап, но онъ
уступилъ нашимъ просьбамъ, и согласился ѣхать до пороговъ, близь Арроіоса. Итакъ мы отправились изъ Патоса съ болѣе опредѣленной цѣлью, нежели ѣхали до сихъ поръ. Рѣка становиласі все живописнѣе, по мѣрѣ того, какъ мы подвигались впередъ. Водг была очень мелка, потому что теперь стояла самая жаркая порг сухаго времени. Здѣсь острова меньше тѣхъ, которые мы видѣли ниже по рѣкѣ, и нѣкоторые высоки и утесисты. Покрытыя лѣсомъ крутизны смѣло выдвигались надъ рѣкой; берега повсюду были окаймлены полосой блестящаго бѣлаго песку. Съ одной стороны рѣки раскидывалась обширная равнина, поросшая травой, или кампо; мѣстами разбросаны были на ней одинокія группы деревьевъ, 14-го и слѣдующій день мы нѣсколько разъ останавливались, чтобы походить по берегамъ. Самая дальняя экскурсія была за двѣ мили, по кампосу къ большой мелкой лагунѣ, заросшей водяными растеніями; чтобы проѣхать въ Арроіосъ, мы наняли лоцмана въ мѣстечкѣ Хукерапуа, а черезъ нѣсколько миль доѣхали до такаго мѣста, гдѣ въ нашемъ большомъ суднѣ дальше нельзя уже былс ѣхать, по причинѣ быстринъ.
16-го сентября. Въ 6 часовъ утра оставивъ нашу вигилингу на якорѣ у скалистаго островка Санта-Анна, мы пересѣли на большую монтарію, которую намъ далъ сеньоръ Сейксасъ для этой части нашего путешествія. При суднѣ остался Изидоръ, и къ сожалѣнію намъ пришлось оставить и нашего мулата Хозе, который заболѣлъ вскорѣ послѣ того, какъ мы оставили Баяо. У насъ остались только Александръ, Маноэль и нашъ лоцманъ, сильный тапуіо Хоакимъ. Команда эта едва-ли была достаточна для борьбы съ быстрымъ теченіемъ.
Въ 10 часовъ утра, мы достигли первой быстрины, называемой Тапаюнакуара. Рѣка, которая въ этомъ мѣстѣ имѣетъ милю въ ширину, завалена большими каменьями; цѣлый утесистый хребетъ лежитъ поперегъ рѣки. Между разбросанными грудами камней, вода стремится съ ужасной быстротой, крутится вихремъ и образуетъ страшный водоворотъ. По временамъ мы должны были выходить изъ лодки и перебираться съ камня на камень, между тѣмъ какъ наши люди тащили ее между утесами. За Тапаюнакуарой рѣка снова расширяется и дѣлается глубокой, окрестности ея въ высшей степени живописны. Вода прозрачна и голубовато-зеленаго цвѣта. По обѣимъ сторонамъ рѣки тянутся покрытые лѣсомъ холмы, а на серединѣ рисуются живописные островки; они своей яркой зеленью, своими пальмами, выдвигаются на первый планъ въ перспективѣ темныхъ холмовъ, теряющихся въ дали сѣрой полосой.
Хоакимъ указывалъ намъ на берегу рощу за рощей бразильскихъ орѣховыхъ деревьевъ (ВегШоІІеііа ехсеіза). Здѣсь одна изъ тѣхъ мѣстностей, гдѣ всего больше собирается орѣховъ. Орѣховое дерево принадлежитъ къ самымъ высокимъ лѣснымъ деревьямъ; оно высоко поднимается надъ всѣми своими товарищами. Съ рѣки мы видѣли его деревянистые плоды, большіе и круглые какъ пушечное ядро. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ теченіе было очень сильно, такъ что большею частію мы ѣхали, держась берега и подвигаясь на длинныхъ шестахъ.
Послѣ трудной десятичасовой ѣзды мы пріѣхали въ Арроіосъ, въ четыре часа пополудни. Это мѣстечко, стоящее на высокомъ берегу, состоитъ всего изъ нѣсколькихъ домовъ. Тутъ станція лодочниковъ, ѣдущпхъ изъ внутреннихъ, богатыхъ рудниками, бразильскихъ областей. Здѣсь они отдыхаютъ послѣ или передъ трудной переправой черезъ быстрины и страшные пороги Гуарибаса, находящіеся въ двухъ миляхъ выше. Отобѣдавъ на берегу, вечеромъ мы поѣхали смотрѣть водопады. Наши люди съ удивительной силой и ловкостью боролись съ быстриной. Ложе рѣки, въ этомъ мѣстѣ около мили въ ширину (Р/2 версты), покрыто камнями разныхъ величинъ, которые разбросаны самымъ неправильнымъ образомъ, и между ними вода прорывается болѣе или менѣе быстрыми потоками. Съ хорошимъ знаніемъ мѣстности и умѣя хорошо править, можно въ маленькой лодкѣ достигнуть водопадовъ по менѣе опаснымъ каналамъ. Главный водопадъ шириной около четверти мили; мы взошли на возвышенность, съ которой открывался передъ нами великолѣпный видъ водопада. Масса воды падаетъ съ ужасною силой по крутому склону, кипитъ и цѣнится съ оглушающимъ шумомъ и ревомъ, крутясь между большими валунами, пресѣкающими ей путь. Дикость этой картины производитъ сильное впечатлѣніе. Вся окрестность, на сколько можетъ видѣть глазъ, состоитъ изъ цѣлыхъ рядовъ холмовъ, покрытыхъ великолѣпными дикими лѣсами, въ которыхъ живутъ только остатки племенъ дикихъ индѣйцевъ. Среди этой суровой пустыни, музыка ревущаго водопада приходилась какъ нельзя болѣе кстати.
17-го сентября. Рано утромъ мы отправились въ обратный путь, внизъ по рѣкѣ. Арроіосъ лежитъ почтп подъ 4° 10' южной широты, слѣдовательно въ 130 миляхъ отъ устья Токантинса. 15-ть миль выше Гуарибаса есть другой водопадъ во всю ширину рѣки, похожій на этотъ, называемый Табокасъ. Намъ сказали, что между Арроіосомъ и устьемъ Арагуаи, 15 водопадовъ останавливаютъ
плаваніе по рѣкѣ. Самый опасный Инферно и за нимъ Гуарибасъ. Здѣсь погибаетъ много лодокъ и людей; эти несчастія происходятъ оттого, что суда разбиваются о громадную кубическую массу скалъ, называемую Гуарибинха, которую мы въ маленькой лодкѣ благополучно проѣхали почти на разстояніи Ѵ* мили ниже главнаго водопада. Впрочемъ это было въ сухое время; но во время полноводья, вокругъ этихъ скалъ образуется опасная быстрина. Мы быстро спускались по рѣкѣ, и насъ очень занимало увлекавшее лодку сильное теченіе. Наши люди теперь нарочно выбирали быстрины; они съ пѣснями гребли чтд было силы, и каждый разъ какъ лодка погружалась внизъ, обдавали насъ цѣлыми облаками брызговъ. Мы остановились въ устьѣ рѣчкп Каганха, чтобы немного отдохнуть. Лоцманъ сказалъ намъ, что въ руслѣ этой рѣчки было найдено золото, и мы изъ любопытства прошли нѣсколько сотъ шаговъ въ холодной, какъ ледъ, водѣ, чтобы поискать драгоцѣннаго металла. Особенно интересовался этимъ Левенсъ; онъ подбиралъ всѣ, какіе только ему попадались на днѣ, блестящіе камушкп, въ надеждѣ найти также алмазы. Дѣйствительно, нѣтъ ничего невозможнаго найти въ этомъ мѣстѣ и золото и алмазы, потому что здѣшнія горы, составляютъ продолженіе тѣхъ горъ внутреннихъ областей Бразиліи, въ которыхъ заключаются рудники, а рѣчки протекаютъ по узкимъ долипамъ между ними.
Возвратившись къ тому мѣсту, гдѣ мы оставили нашу лодку, мы узнали, что бѣдному мулату Хозе сдѣлалось хуже, такъ что мы принуждены были поспѣшить въ Хукерапуа, чтобы ему помочь. Одна старушка взялась ухаживать за нимъ: она дѣлала припарки изъ мякоти дикихъ плодовъ, давала ему освѣжительные напитки изъ травъ, однимъ словомъ отлично за нимъ ходила. Мы остались здѣсь всю ночь п часть слѣдующаго дня, и я вдоволь нагулялся по прелестной тропинкѣ, которая шла лѣсомъ, мили на двѣ или на три, съ пригорка на пригорокъ. Меня удивило множество и разнообразіе яркихъ бабочекъ; всѣ онѣ были маленькія, и на каждомъ шагу вылеталп изъ кустарниковъ по обѣимъ сторонамъ дороги. Здѣсь я въ первый разъ слышалъ звуки трогона; онъ сидѣлъ одинъ на вѣткѣ, не очень высоко; это — великолѣпная птичка съ лоснящейся зеленой сппной п розовой грудыо (вѣроятно Тго^оп шеіапигиз). По временамъ она издавала жалобный звукъ, похожій на слово: <куакуаІ» Эта лѣнивая, вялая птица не торопится улетать прочь, когда къ ней подходятъ. Однако въ этомъ отношеніи тро-гоны все-таки не то, что хакамаръ, который по глупости не уле
таетъ съ низкихъ вѣтвей, гдѣ онъ сидитъ въ самой густой чащѣ лѣса; это тѣмъ болѣе замѣчательно въ странѣ, гдѣ всѣ другія птицы чрезвычайно осторожны. Здѣсь часто попадается одинъ видъ хакамара, иволга зеленая (6-аІЪнІа ѵігісііз). Я видѣлъ пхъ иногда по двое или по трое вмѣстѣ сидящими, на тонкой вѣткѣ, безмолвно и неподвижно, кромѣ легкаго движенія головкой. Когда какое нибудь насѣкомое пролетало недалеко отъ нихъ, то одна изъ птицъ бросалась, схватывала его и потомъ садилась на прежнее мѣсто. Трогоны попадаются подъ тропиками на обоихъ полушаріяхъ, ха-комары же, имѣющіе самыя великолѣпныя перья золотобронз ваго и стальнаго цвѣта, свойствены только тропической Америкѣ.
Я провелъ ночь на берегу, что было весьма пріятно послѣ долгаго заключенія въ лодкѣ; Хоакимъ позволилъ мнѣ подъ своей кровлей повѣсить мой хаммакъ. Домъ его, какъ и всѣ другіе дома въ этихъ заброшенныхъ въ глуши мѣстахъ, состоялъ изъ обширнаго открытаго сарая съ крышей, крытой' пальмовыми листьями; одна часть его была отдѣлена перегородкою, также изъ пальмовыхъ листьевъ, въ видѣ особой комнаты. Въ общемъ отдѣленіи держали домашнюю утварь, глиняные кувшины и горшки, котлы, приборы для охоты и для рыбной ловли, луки и стрѣлы, гарпуны, весла и лр. Два или три деревянныхъ ящика служили для того, чтобы въ нихъ держать праздничные наряды женщинъ. Мебель состояла всего изъ нѣсколькихъ скамеекъ и хаммаковъ, которые замѣняютъ здѣсь стулья и диваны. Когда приходитъ гость, его приглашаютъ сѣсть въ хаммакъ; люди близкіе между собой садятся въ одинъ хаммакъ, одинъ съ одной стороны, другой съ другой, ч^го очень удобно для дружескихъ бесѣдъ. Ни столовъ, ни стульевъ нѣтъ въ заводѣ, скатерть настилается на цыновки и гости сидятъ на полу, какъ кому вздумается. Здѣшній народъ не сердеченъ, но тѣмъ не менѣе въ ихъ обращеніи съ гостями выказывается тонкое пониманіе долга гостепріимства. Эти полудикіе мамелюкосы очень церемонны, что перешло къ нимъ главнымъ образомъ, по наслѣдству, отъ ихъ предковъ индѣйцевъ, а также отчасти позаимствовано ими и отъ португальцевъ.
Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ дома, стояли открытые навѣсы, въ которыхъ изготовляется фарийа для всего поселенія. Въ центрѣ каждаго навѣса устроены печи, на нихъ становятся мелкія гли няныя 4 сковороды, въ которыхъ поджариваютъ фарину. Особенной формы длинный гибкій цилиндръ, сплетенный изъ марантовой коры, повѣшенъ на перекладинѣ; въ немъ выжпмаютъ мякоть маніоки,
внизу же стоятъ сосуды, въ которые стекаетъ сокъ, въ высшей степени ядовитаго свойства, между тѣмъ какъ мякоть составляетъ здоровую пищу; обыкновенно передъ выжимкой сока мякоть складываютъ въ деревянное корыто, которое и стоитъ тутъ на землѣ,— а на слолбахъ висятъ длинныя корзины изъ ивовыхъ прутьевъ, по туземному атурасы, въ которыхъ женщины носятъ коренья съ плантаціи. Широкій ремень пзъ луба монгубы привязанъ къ краямъ корзины и надѣвается на лобъ, для облегченія тяжести, когда носильщицы несутъ на спинѣ тяжелыя корзины. Вокругъ навѣса насажено было множество банановъ и другихъ фруктовыхъ деревьевъ, между ними были и неизбѣжные, нарядные какъ разукрашенная ёлка на Рождествѣ, кустарники стручковаго перца, съ своими огненно - красными плодами, и лимонныя деревья. Одно даетъ жгучесть, другое кислоту, необходимыя нриправы постоянно рыбной пищѣ. Въ этихъ мѣстахъ нигдѣ и слѣдовъ нѣтъ тщательной обработки, пи цвѣточныхъ, ни фруктовыхъ садовъ; вокругъ полезныхъ деревьевъ ростутъ негодные травы и кустарники, и сейчасъ же за ними возвышается вѣчный лѣсъ.
У г. Хоакима, кромѣ меня, собрались еще другіе путешественники: мулаты, мамелюкосы и индѣйцы, однимъ словомъ довольно большое общество. Жилища разбросаны въ этой дикой странѣ на большихъ разстояніяхъ, и потому здѣсь очень радушно принимаютъ рѣдкихъ путешественниковъ. Послѣ скромнаго ужина развели большой огонь середи навѣса, и усѣвшись въ своихъ хаммакахъ, мы принялись разговаривать. Вскорѣ нѣкоторые уснули; другіе же сидѣли до поздней ночи и разсказывали разныя исторіи, — одни о своихъ приключеніяхъ на охотѣ или рыбной ловлѣ, другіе говорили о курупири и другихъ лѣсныхъ духахъ. Разсказы эти были тутъ кстати потому, что по временамъ, въ ночномъ мракѣ окружающаго лѣса раздавались крики и завыванья. Одинъ старикъ съ лицомъ въ родѣ пергамента, и съ кожею цвѣта краснаго дерева, былъ, должно быть, отличный разсказчикъ, и я сожалѣлъ, что по незнанію языка не могъ слѣдить за всѣми подробностями его разсказа. Между другими вещами, онъ разсказалъ приключеніе свое съ ягуаромъ. Говоря, онъ вскочилъ съ хаммака, чтобы жестами еще усилить эффектъ разсказа; схватилъ лукъ и большую стрѣлу такуара, чтобы показать какъ опъ убилъ звѣря, подражалъ его хрипѣнію, и прыгалъ вокругъ огня, какъ демонъ.
Спускаясь г,низъ по рѣкѣ, мы часто выходили па берегъ, и г. Уэллесъ и я пользовались всякимъ случаемъ, чтобы умножить
наши коллекціи; къ концу дня мы набрали значительное количество птицъ, насѣкомыхъ и раковинъ, преимущественно однакожъ въ низменныхъ мѣстахъ. Оставивъ Баяо мы простились съ прозрачной водой и разнообразными видами верховьевъ рѣки; опять мы были въ плоской сырой Амазонской долинѣ. На обратномъ пути мы ѣхали не тѣмъ каналомъ, которымъ подымались вверхъ, но другимъ, и часто приставали къ низкимъ островкамъ посереди рѣки. Въ сырое время, какъ уже сказано, они покрыты водою; но теперь, когда уже три мѣсяца стояла хорошая погода, были совершенно сухи и подымались отъ уровня рѣки на четыре или на пять футовъ. Они покрыты роскошнымъ лѣсомъ, въ которомъ много резиновыхъ деревьевъ. Здѣсь мы нашли множество людей, которые прибыли сюда для сбора и приготовленія резины, и такимъ образомъ имѣли случай познакомиться съ этимъ производствомъ.
Дерево, которое даетъ эту драгоцѣнную смолу, называется Зірѣопіа еіазііса, одинъ изъ членовъ порядка ЕпрЬогЪіасеиз, молочайныхъ; слѣдовательно оно принадлежитъ къ группѣ растеній, совершенно отличныхъ отъ тѣхъ, которыя даютъ ост-индскій и африканскій каучукъ. Послѣдній есть произведеніе разныхъ видовъ Гіспз, и кажется въ торговлѣ пцетъ ниже царской резины ЗірЬопіа еіазііса, которая ростетъ только въ низкихъ мѣстахъ Амазонскаго бассейна. До сихъ поръ резину преимущественно собирали на островахъ и болотистыхъ мѣстахъ, на разстояніи отъ 50 до 100 миль къ западу отъ Пары; но еще есть много нетронутыхъ резиновыхъ рощей въ пустыняхъ Тапахоса, Мадейры, Хуруа и Хауари, на разстояніи 1800 миль отъ Атлантическаго океана. Дерево это на видъ не замѣчательно, кора и листья походятъ на европейскій ясень; но голый стволъ, какъ у всѣхъ лѣсныхъ деревьевъ, возвышается на огромную высоту, и тамъ только развѣтвляется. Эти рощи кажется здѣсь никому не принадлежатъ. Люди, которыхъ мы встрѣтили, говорили, что они пріѣзжаютъ каждый годъ къ этимъ островамъ, чтобы собирать резину, какъ только спадаетъ вода, то есть въ августѣ, и остаются до января или февраля. Способъ сбора очень простъ. Каждое утро, мужчины или женщины, на долю которыхъ приходится извѣстное, количество деревьевъ, обходятъ ихъ всѣхъ съ большимъ сосудомъ и собираютъ молочную смолу, которая вытекаетъ изъ надрѣзовъ, сдѣланныхъ наканунѣ вечеромъ въ корѣ, и накопляется въ маленькія глиняныя чашки или раковины, прилѣпленныя подъ ранами. Смола сперва имѣетъ густоту сливокъ,
но вскорѣ густѣетъ. У каждаго изъ работающихъ есть большой запасъ деревянныхъ болвановъ, разныхъ формъ, смотря по употребленію, къ которому резина, назначается. Возвратившись изъ лѣса въ таборъ, они опускаютъ эти формы въ собранную жидкость, что повторяется нѣсколько дней сряду, и такимъ образомъ резина отлагается на нихъ слой за слоемъ. Послѣ этого жидкость дѣлается бѣлой и твердой, и, чтобы дать ей нужный цвѣтъ и густоту, ее прокапчиваютъ въ густомъ черномъ дымѣ, сжигая орѣхи извѣстныхъ пальмъ. Вотъ весь процессъ ея приготовленія, и въ такомъ видѣ она идетъ въ продажу. Во всей провинціи резина извѣстна только подъ названіемъ «серинга»: это португальское слово означаетъ шпринцовку. Такъ называется резина потому, что первые португальскіе поселенцы видѣли ее у туземцевъ единственно въ формѣ шпринцовокъ. Говорятъ, что индѣйцы впервые научились дѣлать эти шпринцовки изъ. резины, видя, какъ смола, вытекающая сама по себѣ изъ коры, образуетъ природныя трубочки вокругъ облѣпляемыхъ ею вѣтвей. И теперь еще, всѣ классы бразильцевъ, употребляютъ шпринцовки изъ резины для вспрыскиваній, играющихъ очень важную роль въ мѣстной системѣ леченій; для. этого дѣлаются изъ резины грушевидныя бутылки, и въ длинные горлышки вставляется поршень.
24-го сентября. Противъ Каметы, всѣ острова засажены какаовыми деревьями, дающими шеколадные орѣхи. Лѣсъ для этого не вырубается, но почти какъ придется, тамъ и сямъ сажаютъ какаовыя растенія между другими деревьями. На берегахъ рѣки построено много домовъ, поднятыхъ надъ болотомъ на деревянныхъ сваяхъ; въ нижній этажъ, подымаются по широкой лѣстницѣ. Проѣзжая мимо, въ лодкѣ, мы могли видѣть людей за работой на открытыхъ верандахъ. Въ одномъ домѣ при дневномъ свѣтѣ давали балъ; гитары и скрыпки работали изо всей мочи, и много молодыхъ танцоровъ въ бѣлыхъ рубашкахъ и панталонахъ отплясывали съ нарядными смуглянками въ яркихъ ситцевыхъ платьяхъ. Какаовое дерево- производитъ странное впечатлѣніе, потому что цвѣты и плоды выростаютъ прямо изъ ствола и вѣтвей. Здѣсь есть и цѣлая группа дикихъ фруктовыхъ деревьевъ съ этой особенностью. Собирать плоды какаовыхъ деревьевъ* въ чащахъ, гдѣ они разсажены, чрезвычайно опасно, потому что тамъ водится много ядовитыхъ змѣй. Разъ, мы тащили вдоль берега нашу монтарію, выбирая мѣсто, гдѣ можно бы было выйти на берегъ, какъ вдругъ увидѣли, надъ собой въ чащѣ, большую змѣю; но къ счастію мы
успѣли во время остановиться, Девенсъ выстрѣлилъ и свалилъ пресмыкающееся на землю.
26-ю сентября. Наконецъ мы миновали всѣ острова и опять передъ намп устье Токантинса разливалось точно море. Рѣка была на самой низкой точкѣ убыли, и множество прѣсноводныхъ дельфиновъ валялось на отмеляхъ. Здѣсь водятся ихъ два вида, изъ которыхъ одинъ былъ вовсе неизвѣстенъ въ наукѣ, когда я выслалъ экземпляры его въ Англію; онъ называется тукухи (8іепо іліснхі, по Грею). Когда онъ появляется на поверхность воды, что бы дышать, то подымается горизонтально, выставляя сперва свои спинной плавникъ; втянувъ въ себя воздухъ, онъ тихо погружается головою внизъ.' Этотъ способъ отличаетъ тукухи отъ другаго вида, называемаго туземцами буто, или морская свинья (Іпіа 6-еоіГгоуі, но Демарету). Эти поднимаются головою вверхъ, потомъ сильно вдыхаютъ воздухъ, и, вслѣдъ за тѣмъ, сейчасъ же погружаются головой внизъ, выгибая при этомъ спину, которая показывается на водѣ постепенно, во всю длину съ своимъ плавникомъ. Такимъ образомъ выходитъ, будто они кувыркаются, не показывая однако хвостоваго, плавника. Кромѣ этого характернаго движенія, они отличаются отъ тукухи своимъ обычаемъ плавать попарно. Оба вида очень многочисленны въ Амазонской рѣкѣ и ея большихъ притокахъ, но всего болѣе ихъ водится въ мелкой водѣ у устьевъ Токантинса, въ особенности въ сухое время. На верхней Амазонкѣ попадается очень часто и третій видъ, съ блѣдно краснымъ цвѣтомъ кожи (БеІрЬіпиз раііійиз, по Жерве). За исключеніемъ еще одного вида, водящагося въ Гангѣ, всѣ другіе дельфины живутъ исключительно въ моряхъ. Въ самыхъ широкихъ мѣстахъ Амазонки даже въ 1,500 миляхъ (2,250 верстъ) вверхъ отъ устья, всегда можно слышать сильное дыханіе, храпъ и фырканье какого нибудь дельфина изъ этихъ трехъ видовъ, особенно же ночью. Звуки эти усиливаютъ впечатлѣніе,которое дѣлаетъ на путешественника обширная и печальая водяная пустыня. Дельфины въ водѣ, а морскія ласточкц въ воздухѣ, характеризуютъ нижнюю часть Токантинса. Въ послѣдніе дни нашего путешествія, цѣлыя стаи послѣднихъ реялп по воздуху на огромной высотѣ. Къ ночи мы должны были бросить якорь па серединѣ рѣки, чтобы выждать отлива. Вѣтеръ дулъ очень сильный противъ теченія, и рѣка такъ взволновалась, что невозможно было спать. Судно качало и бросало съ носу на корму такъ, что каждая косточка болѣла отъ толчковъ, и всѣ мы болѣе или менѣе страдали морской болѣзнью. На слѣдующій день мы вошли въ
Анапу и 30-го сентября, проѣхавъ опять лабиринтъ каналовъ между Токантинсомъ и Моху, прибыли въ Пару.
Теперь я скажу нѣсколько словъ о Каметѣ, главномъ изъ городовъ, лежащихъ по берегамъ Токантинса, гдѣ я былъ во второй разъ въ іюнѣ 1849 года. Зъ это же самое время г. Уэллесъ выѣхалъ изъ Пары, чтобы изслѣдовать рѣки Гуаму п Капимъ. Я же отправился пассажиромъ на купеческомъ суднѣ 8і. ДоЬп, малень-кой шкунѣ въ тридцать тоннъ. Теперь уже я понялъ, что длядо-стиженія цѣлей моего путешествія необходимо привыкать къ образу жизни низшихъ классовъ туземцевъ. Путешественникъ на Амазонской рѣкѣ не много выиграетъ отъ рекомендательныхъ писемъ къ знатнымъ лицамъ, потому что въ здѣшней громадной пустынѣ внутреннихъ лѣсовъ и рѣкъ, лодочники дѣлаютъ все что хотятъ; правительство не можетъ принудить ихъ перевозить путешественниковъ пли наниматься къ нимъ работниками, и слѣдовательно иностранецъ зависитъ отъ нихъ вполнѣ, и долженъ съ ними полюбовно уговариваться во всѣхъ своихъ нуждахъ. Я вполнѣ наслаждался поѣздкой въ Камету, погода опять была великолѣпная. 8-го іюня, мы, на восходѣ солнца, отправились изъ Пары, и 10-го выѣхали изъ узкихъ каналовъ Анапу въ широкій Токантинсъ. Судно было такъ нагружено, что въ каютѣ не было мѣста спать, и мы проводили ночи на палубѣ. Капитанъ, по португальски кабо, былъ пріятный, веселый мамелюкосъ Маноэль; онъ во все время трех-дневпаго путешествія, былъ непринужденно любезенъ. Лоцманъ Джонъ Мендецъ былъ также мамелюкосъ, красивый и веселый молодой человѣкъ. У него на кораблѣ была проволочная гитара или ѵіоіа, какъ ее здѣсь называютъ, и въ тихія лунныя ночи, когда мы иной разъ по цѣлымъ часамъ стоялп на якорѣ, ожидая прилива, онъ веселплъ всѣхъ насъ пѣснями и музыкой. Онъ былъ очень друженъ съ капитаномъ, оба спали въ одномъ хам-макѣ висѣвшемъ между мачтами, а я спалъ на кровлѣ каюты, закутавшись въ старый парусъ. Команда состояла изъ пяти человѣкъ индѣйцевъ и цвѣтныхъ, и очень забавно фамильярничила съ своими двумя начальниками; но, не смотря на то, я никогда не ѣзжалъ на суднѣ лучше управляемомъ, какъ наше 8і. ДоЬп.
Переѣзжая рѣку къ Каметѣ, мы должны были ждать прилива въ каналѣ, называемомъ Энтрэ-асъ-Ильясъ, между двумя островами, посерединѣ рѣки. Джонъ Мендецъ былъ въ голосѣ и спѣлъ намъ импровизированную пѣсню, состоявшую изъ множества куплетовъ. Команда разлеглась на палубѣ и слушала, и всѣ соста
вили хоръ. Нѣкоторыя строфы относились ко мнѣ, въ нихъ было разсказано, какъ я пріѣхалъ изъ «Инглатерра», чтобы снимать кожу съ обезьянъ и птицъ, и ловить насѣкомыхъ; послѣднее занятіе конечно очень забавляло ихъ и вызывало безконечныя шутки. Послѣ этого онъ пѣлъ о политическихъ партіяхъ въ Каметѣ, и такъ какъ слушатели были тамошніе жители, то они понимали всю соль колкихъ намековъ, и всѣ громко смѣялись, иные хохотали просто до упаду. Борьба партій въ Каметѣ очень сильна, и касаетцд не только мѣстныхъ вопросовъ, но и общихъ политическихъ, какъ напримѣръ выбора членовъ въ императорскій парламентъ и проч. Въ послѣднемъ отношеніи замѣчательна упорная борьба по поводу всегдашняго выбора одного жителя Каметы, Дра Ангело Кустодіо Коррея, кандидатомъ въ депутаты провинціи. Мнѣ кажется, что у этихъ лукавыхъ лодочниковъ много здраваго смысла и они хорошо понимали всѣ нелѣпости мѣстныхъ споровъ, а потому и подсмѣивались надъ ними; но повидимому они были приверженцы Дра Ангело.
Братъ Ангело, Хоао Аугусто Коррея, значительный купецъ, былъ дѣятельный собиратель голосовъ. Партія братьевъ Коррея была либеральная партія, или какъ ее называютъ повсюду въ Бразиліи, партія ' Санта Луціа; противная же сторона, во главѣ которой стоялъ нѣкто Педро Мораэсъ, была консервативная или Са-куаремская партія. Я записалъ одну строфу этой пѣсни, впрочемъ не важной по содержанію, вотъ она:
Ога рапа, Іапа рапй, рапй іапй, Іоао Ап^изіо Ьё Ъопііо е Ьотет рітрао, Маз Ре(1го Ьё Геіо е Ьит ^гапйе Іайгао, (Хоръ) Ога рапй еіс.
Иванъ Августъ красавецъ и какъ быть долженъ человѣкъ. А Петръ уродъ и большой воръ.
(Хоръ) Ога рапй еѣс.
У лодочниковъ Амазонской рѣки много пѣсень съ хорами, которыми они оживляютъ безмолвное однообразіе своихъ путешествій; пѣсни эти извѣстны во всей странѣ. Хоры состоятъ изъ простыхъ звуковъ, такъ часто повторяемыхъ, что наводятъ скуку; вообще ихъ поютъ унисономъ, но иногда придаютъ и нѣкоторую гармонію.
Въ этихъ дпкихъ и грустныхъ пѣсняхъ отражается вся жизнь лодочниковъ и окружающая ихъ природа: несущееся по каналамъ эхо, безконечные мрачные лѣса, торжественныя ночи, суровыя кар
тины широко разлившихся бурныхъ водъ въ утесистыхъ берегахъ. Трудно опредѣлить: сложены ли этп пѣсни индѣйцами, или внесены сюда португальцами, потому что многіе обычаи низшихъ классовъ португальцевъ такъ похожи на индѣйскіе, что совершенно перемѣшались между собой. Одна изъ самыхъ обычныхъ пѣсенъ очень мелодична, хотя и дика, съ припѣвомъ: «Маі, Маі,» (мать, мать) съ долгимъ удареніемъ на второмъ словѣ. Куплеты этой пѣсни очень разнообразны. Лихой острякъ затягиваетъ пѣсню и вставляетъ свои импровизаціи, а прочіе составляютъ хоръ. Во всѣхъ пѣсняхъ отзывается одинокая рѣчная жизнь и приключенія на пути: вѣтры, отмели, ночлеги и проч. Звучныя туземныя названія мѣстъ: Гоахара, Тукумандуба и проч. увеличиваютъ прелесть дикой гармоніи. Иногда поютъ о звѣздахъ, какъ напр.:
А Іиа езій заЪіпйо, Маі, таі!
А Іиа езій заЬіпйо, Маі, таі!
Аз веіе езігеііаз езіад сЪогапйо, Маі, таі!
Рог в’асЬагет (іезатрагайов, Маі, Маі!
Луна восходитъ, Мать, мать!
Луна восходитъ, Мать, мать!
Семь звѣздъ (плеяды) плачутъ, Мать, мать!
Что ихъ покинули, Мать, мать!
Я заснулъ около десяти часовъ, но въ четыре часа утра, Мен-децъ разбудилъ меня, чтобы дать полюбоваться какъ наша маленькая шкуна рѣзвилась на волнахъ, передъ сильнымъ вѣтромъ. Ночь была прозрачно-ясная и почти холодная, луна рѣзко очерчивалась на темно-голубомъ небѣ, и струя пѣны, которая вилась за судномъ, обозначала нашъ путь. Люди развели огонь, чтобы заварить чай изъ кислой, травы называемой <егѵа сісігеіга», которой они много набрали на берегу, при послѣднемъ привалѣ; и отъ разгорѣвшагося пламени летѣли искры. Въ такое время чрезвы
чайно пріятно плавать по Амазонской рѣкѣ, п тутъ поймешь эту любовь туземцевъ и иностранцевъ къ бродячей жизни. Маленькая шкуна наша быстро неслась на всѣхъ парусахъ. На разсвѣтѣ, мы уже въѣхали въ гавань Каметы п бросили якорь.
Я пробылъ въ Каметѣ до 16-го іюля, и собралъ довольно большую коллекцію въ окрестностяхъ. Говорили въ 1849 году, что въ городѣ около 5000 жителей, а во всемъ округѣ, гдѣ Камета главный городъ, число жителей простиралось до 20,000, включая впрочемъ сюда же всѣ низовыя земли Токантинса, то есть самую населенную часть провинціи Пары. Произведенія этой области: какао, резина и бразильскіе орѣхи. Самая замѣчательная черта здѣшняго населенія, это его смѣшанность; сліяніе бѣлой и индѣйской расъ здѣсь совершилось вполнѣ. Первобытные жители края были очень многочисленны на западномъ берегу Токантинса; главное племя называлось Камутасъ, отъ него и получилъ свое названіе городъ. Это было наиболѣе развитое племя, земледѣльческое, осѣдлое; они съ радостью встрѣтили бѣлыхъ эмигрантовъ, привлеченныхъ сюда красотою мѣстности, здоровымъ климатомъ и плодородіемъ почвы. Переселившіеся португальцы были большею частію все мужчины, а индіянки всѣ красивы и отличныя жены, такъ что въ теченіе двухъ столѣтій расы совершенно слплись. Однакоже теперь есть и значительная прпмѣсь черной кровп, потому что въ послѣдніе 70 лѣтъ, сюда привезено пзь Африки нѣсколько сотенъ невольниковъ негровъ. Немногіе бѣлые, живущіе здѣсь, почти всѣ португальцы, но есть два или три бразильскія семейства, чисто европейскаго происхожденія. Городъ состоитъ пзъ трехъ длинныхъ улицъ, идущихъ паралельно рѣкѣ, и пересѣченныхъ подъ прямыми углами нѣсколькими короткими улицами. Дома не затѣйливы, они состоятъ, какъ обыкновенно дѣлается здѣсь, изъ крѣпкаго сруба, наполненнаго въ промежуткахъ иломъ и покрытаго бѣлою подмазкой. Есть дома и въ два и три этажа. Здѣсь три церкви и маленькій театръ; въ то время, когда я былъ въ городѣ, труппа туземныхъ актеровъ давала представленія; они съ замѣчательнымъ искуствомъ и тактомъ разыгрывали легкія португальскія піесы. Здѣшнее населеніе славится по всей провинціи своею энергіею и настойчивостію ; говорятъ, что въ торговлѣ они также ловки, какъ португальцы.' Низшіе классы лѣнивы и чувственны, какъ и въ другпхъ частяхъ области, что впрочемъ и не удивительно въ «такой странѣ, гдѣ царствуетъ безпрерывное лѣто, и гдѣ такъ легко удовлетворить всѣмъ потребностямъ жизни. Но
въ тоже время люди эти веселы, остроумны, сообщительны и гостепріимны. Здѣсь я встрѣтилъ одного туземнаго поэта, написавшаго нѣсколько очень хорошенькихъ стиховъ, которые доказывали, что онъ умѣлъ цѣнить красоты здѣшней природы. Мнѣ говорили, что архіепископъ Багіи, примасъ всей Бразиліи, уроженецъ Каметы. То, что мамелюкосы талантливы и предпріимчивы, интересно какъ доказательство того, что вырожденіе не есть неизбѣжный результатъ помѣси бѣлыхъ съ индѣйцами. Жители Каметы имѣютъ право гордиться, что изъ всѣхъ большихъ городовъ, только они успѣшно противились анархистамъ въ большомъ возстаніп 1835 и 1836 годовъ. Между ѵ тѣмъ, какъ бѣлые жители Пары покорились полудикимъ бунтовщикамъ, мамелюкосы Каметы возстали подъ предводительствомъ храбраго священника Пруден-ціо, взялись за оружіе, укрѣпили городъ, и отражали сильныя войска, посланныя противъ нихъ инсургентами изъ Пары. Камета сдѣлалась не только прибѣжищемъ всѣхъ вѣрныхъ подданныхъ, но она была и центромъ, изъ котораго многочисленныя партіи волонтеровъ безпрестанно нападали на укрѣпленія анархистовъ.
За Каметой, лѣсъ пересѣкаетъ нѣсколько широкихъ дорогъ, которыя ведутъ на нѣсколько миль во внутренность страны. Онѣ идутъ большею частію подъ тѣнью деревьевъ, мѣстами черезъ кофейныя и апельсинныя рощи, черезъ ароматныя плантаціи какао, или по полосамъ вновь выросшаго лѣса. Только узкія долины, омываемыя ручьями, покрыты еще первобытнымъ лѣсомъ, покрайней мѣрѣ вблизи города. Дома по этимъ великолѣпнимъ дорогамъ принадлежатъ преимущественно семействамъ мамелюкосовъ, мулатовъ и индѣйцевъ ; у каждаго есть своя маленькая плантація. Очень немногіе плантаторы имѣютъ большія фермы, рѣдко у кого больше двѣнадцати невольниковъ. Кромѣ главныхъ дорогъ, безконечное количество боковыхъ тропинокъ пересѣкаютъ лѣсъ и ведутъ къ уединеннымъ жилищамъ. Здѣсь путешественникъ можетъ бродить цѣлые дни, не выходя изъ тѣни, и повсюду встрѣтитъ радушныхъ, простыхъ и гостепріимныхъ людей.
Вскорѣ послѣ моего пріѣзда въ Камету, меня представили извѣстному гражданину Дра Анжело Коррея, о которомъ я уже упомянулъ. Этотъ превосходный человѣкъ былъ образчикомъ, говорившимъ въ пользу высшаго класса мѣстныхъ бразильцевъ. Онъ получилъ воспитаніе въ Европѣ, былъ теперь членомъ бразильскаго парламента, и два раза занималъ должность начальника своей родной пппвпнпіи. Въ обпаигепіи онъ былъ пностъ. и его лобоота была
какъ-то естественнѣе, чѣмъ вообще у бразильцевъ. Онъ былъ любимъ и извѣстенъ по всей Амазонкѣ, какъ я не разъ имѣлъ случай въ этомъ убѣдиться. Въ послѣдствіи, когда холера опустошала Камету въ 1855 году, онъ поплатился жизью за своихъ согражданъ. Когда все бѣжало изъ города, онъ съ нѣсколькими безстрашными людьми остался, чтобы помогать больнымъ и хоронить умершихъ. Сдѣлавъ все что могъ, онъ поѣхалъ въ Пару, но тутъ самъ заболѣлъ холерою и умеръ на пароходѣ, не доѣхавъ до города. Г. Анжело принялъ меня съ обычной любезностью, съ какой онъ встрѣчалъ всякаго иностранца; безъ всякой просьбы съ моей стороны, онъ предложилъ мнѣ даромъ прелестную дачу, нанялъ мнѣ слугу изъ мулатовъ, и такимъ образомъ избавилъ отъ непріятностей и затрудненій при первомъ пріѣздѣ въ такой далекій городъ, гдѣ неизвѣстно даже, что значитъ цостинница. Дача, которая была мнѣ дана, принадлежала другу Дра Анжело, сеньору Хозе Раймундо Фуртадо, плотному румяному господину, похожему на тѣхъ господъ, какіе часто встрѣчаются въ провинціальныхъ городкахъ Англіи. Ему также я былъ во многомъ весьма обязанъ.
Моя дача стояла около широкой дороги, заросшей травою, съ лѣсомъ по обѣимъ сторонамъ. Она вела изъ Каметы въ Альдейа, деревеньку въ двухъ миляхъ отсюда. Первыя мои прогулки были по этой дорогѣ. Отъ нея въ сторону идетъ еще болѣе живописная дорога къ двумъ небольшимъ селеніямъ Курима и Пакаха, въ самой серединѣ лѣса, въ нѣсколькихъ миляхъ разстоянія. Дорога къ Курима красива въ высшей степенп. Въ полъ мили отъ моего дома, она шла по живописному длинному деревянному мосту черезъ ручей, текущій въ глубокомъ оврагѣ. Дѣвственный лѣсъ здѣсь еще не тронутъ: многочисленныя группы тонкихъ пальмъ, рядомъ съ высокими деревьями, покрытыми ползучими и паразитными растеніями, покрываютъ тѣнистый оврагъ, и, перекидываясь- аркою черезъ мостъ, представляютъ одну изъ самыхъ живописныхъ картинъ, какую только можно себѣ представить. Пройдя немного, за мостомъ ростетъ обширная роща апельсинныхъ и другихъ деревьевъ, гдѣ я много поживился для своихъ коллекцій. Дорога къ Альдейа тянется паралельно съ рѣкою; почва отъ края дороги до извилистаго берега Токантинса образуетъ длинный склонъ, также заросшій роскошною растительностію; онъ пересѣкается множествомъ тѣнистыхъ тропинокъ, и въ изобиліи населенъ великолѣпными насѣкомыми и птицами. Съ противуположнаго или южнаго конца города, широкая дорога Эстрада-да-Вакарія, пролегаетъ по берегу Токантинса, въ
нѣкоторомъ разстояніи -отъ рѣки, и потомъ почти на пятнадцать миль идетъ по горамъ и оврагамъ, черезъ бамбуковыя чащи и пальмовыя топи.
Въ Каметѣ я имѣлъ случай удостовѣриться въ истинѣ разсказовъ о большомъ волосистомъ паукѣ, изъ рода мигаловъ. Это стоитъ того, чтобы разсказать. Паукъ мигалъ птицеядецъ (М. аѵіси-Іагіа), или очень близкій ему видъ имѣлъ тѣло почти въ 2 дюйма длины, а ноги 7 дюймовъ, и весь былъ покрытъ голубыми, сѣрыми и красноватыми волосами. Я случайно замѣтилъ это чудовище по движеніямъ его на древесномъ стволѣ; онъ сидѣлъ возлѣ глубокой щели, черезъ которую была натянута толстая бѣлая паутина. Нижняя часть ея была разорвана и два маленькіе зяблика запутались въ ней; птички были величиной сѣ англійскаго чижика, и кажется самецъ и самка. Одна былъ уже мертвая, а другая лежала полуживая подъ тѣломъ паука, покрытая отвратительною слизью или слюною, испускаемой этимъ чудовищемъ. Я отогналъ паука и взялъ обѣихъ птичекъ, но вскорѣ и вторая умерла. О томъ, что пауки эти выходятъ ночью, поднимаются по деревьямъ и сосутъ яйца и маленкихъ колибри, уже давно было разсказано г-жею Меріанъ и г. Палисо-де-Бовуа, но какъ разскащики сами этого не видали, а говорили со словъ туземцевъ, то и не было полнаго удостовѣренія въ справедливости этого факта. Графъ Лангсдорфъ въ своей «Поѣздкѣ во внутрь Бразиліи» говоритъ, что онъ вовсе не вѣритъ этому разсказу. Впрочемъ я узналъ, что это была новость и для здѣшнихъ жителей. Мигалы здѣсь очень обыкновенны; нѣкоторые виды устраиваютъ свои норы подъ камнями, другіе артистически прорываютъ подземные ходы, а иные дѣлаютъ свои западни на кровляхъ домовъ. Туземцы называютъ ихъ пауками, раками или АгапЬаз саган^иецеігаз. Волосы, которыми они покрыты, пристаютъ къ рукамъ, когда ихъ трогаешь, и производятъ странное, почти невыносимое раздраженіе. Перваго паука, котораго я убплъ, я трогалъ неосторожно, и потомъ цѣлыхъ три дня ужасно страдалъ. Я не думаю, чтобы волосы эти содержали какой либо ядъ, но они коротки и жестки, и потому входятъ въ тонкія бороздки кожи. Бываютъ мигалы огромныхъ размѣровъ. Разъ я видѣлъ, какъ дѣти индѣйскаго семейства, которое собирало для меня насѣкомыхъ, водили по дому, какъ щенка, одного изъ этихъ чудовищъ, привязывая его за веревку вокругъ тѣла.
Изъ обезьянъ я видѣлъ въ Каметѣ только большой видъ сакисъ (РіШесіа Заіапаз), покрытый длинной темно-коричневой шерстью, *
и крошечнаго тамаринда, Мійаз аг^епШиз.- У сакиса густой пушистый хвостъ, волосы на головѣ какъ будто старательно причесаны и похожи на парикъ. Онъ живетъ только на материкѣ въ самыхъ уединенныхъ лѣсахъ; я не успѣлъ сдѣлать наблюденій надъ его нравами. Маленькій Мійаз аг^епіаіиз одна изъ самыхъ рѣдкихъ обезьянъ; я не слыхалъ, чтобы она водилась гдѣ либо, кромѣ окрестностей Каметы. Тутъ я разъ видѣлъ трехъ обезьянокъ, которыя какъ бѣленькіе котята, бѣгали по вѣтвямъ въ какаовой рощѣ, движенія ихъ похожи на описанную уже Місіаз игзиіиз. Я потомъ видѣлъ также одну ручную обезьяну изъ этого вида, и мнѣ говорили, что ихъ часто держатъ въ домахъ и берегутъ какъ сокровище; та, которую я видѣлъ, была уже взрослая, и всего только 7-ми дюймовъ въ длину. У нея длинная, бѣлая, шелковистая шерстъ и черноватый хвостикъ, а мордочка точно совсѣмъ голая и красная. Это чрезвычайно боязливое и чувствительное маленькое созданице. Женщина, которой принадлежала Ьбезьянка, постоянно носила ее на груди, и не разсталась бы съ ней ни за какія деньгп; она называла ее Мико, и кормила изъ своихъ губъ. Мико только ей одной позволяла себя ласкать, другимъ же не давала дотронуться до себя. Если кто посторонній хотѣлъ ее приласкать, она свертывалась, дрожала всѣмъ тѣломъ и щелкала зубами, издавая жалобные звуки. Выраженіемъ лица она похожа на Місіаз пгзиіиз, ея черные глаза, любопытные и недовѣрчивые, всегда устремлялись на того, кто хотѣлъ къ ней подойти.
Въ апельсинныхъ рощахъ и другихъ мѣстахъ, колибри многочисленны, но я замѣтилъ не больше трехъ видовъ. Разъ я увидѣлъ птичку пигмея, изъ рода фаэтоновъ (РЬаеШогиіз), въ то время какъ она купалась въ ручейкѣ, сидя на тоненькой вѣткѣ, одинъ конецъ которой былъ подъ водой. Она погружалась въ воду, потомъ махала крылушками, чистила перья и казалось вполнѣ наслаждалась одна въ тѣнистомъ уголкѣ, подъ широкими листьями папоротника и геликоній. Любуясь на нее, я думалъ, что не для чего поэтамъ создавать въ воображеніи разныхъ ельфовъ и гномовъ, когда природа въ дѣйствительности даритъ намъ такія удивительныя созданія.
На возвратномъ пути въ Пару, со мной было нѣсколько приключеній, характеризующихъ путешествія поАмазонкѣ. Я оставилъ Камету 16-го іюня; багажъ мой снесли утромъ на Санта-Роза, судно называемое по здѣшнему «куберта», то есть крытую лодку,— весьма употребительную на здѣшнихъ рѣкахъ. На ней нѣтъ па
лубы, но спереди обѣ стороны подняты сводомъ, такъ что грузъ можно складывать гораздо выше ватерлиніи. На *кормѣ устроена опрятная квадратная каюта, также поднятая, и между этой каютой и крытой передней частью судна, находится узкое также крытое мѣсто, гдѣ помѣщается кухня. Это называется квартеръ-декомъ или «томбадилья», и если лодка тяжело нагружена, то квартеръ-декъ погружается въ воду, когда вѣтеръ накрениваетъ судно. Ку-берта имѣетъ двѣ мачты, съ переднимъ и заднимъ парусомъ. У фокъ-мачты (передней) бываютъ два паруса (фокъ и марсель). Передняя часть покрыта досками, и отсюда команда правитъ судномъ, подвигая его впередъ, когда нѣтъ вѣтра, на длинныхъ веслахъ, уже описанныхъ мною.
Какъ я уже сказалъ, багажъ мой былъ снесенъ на судно утромъ, и когда мнѣ объявили, что мы отправимся въ полденъ съ отливомъ, то полагая, что успѣю проститься сь Др. Анжело Коррея и другими знакомыми, которые свози чрезвычайной добротой и любезностью сдѣлали мнѣ такъ пріятнымъ пребываніе въ Каметѣ, я пошелъ къ нимъ. Каково же было мое изумленіе, когда, послѣ обѣда, по обычаю заведенному у Коррея, гости вышли на прохладную галлерею, съ которой открывался видъ на рѣку, и мы увидѣли Санта Роза, въ нѣсколькихъ миляхъ отъ берега; опа уже неслась съ попутнымъ вѣтромъ и казалась точкою въ открытомъ пространствѣ рѣки. Я рѣшительно не зналъ что дѣлать! догонять судно въ монтаріи нечего было и думать, да и рѣка была, слишкомъ не спокойна для маленькой лодочки. Тутъ только сказали мнѣ, что я долженъ бы быть на суднѣ за нѣсколько часовъ до отъѣзда, потому что здѣсь суда при, первомъ попутномъ вѣтрѣ тотчасъ отплываютъ, чтобы воспользоваться приливомъ, который потомъ уже ослабѣваетъ. Все мое имущество: одежда и мои драгоцѣнныя коллекціи, увезены на кораблѣ, а мнѣ необходимо было быть на мѣстѣ при выгрузкѣ вещей. Я пробовалъ нанять монта-рію и людей, но разумѣется никто не соглашался, и говорили, что было бы сумашествіемъ при этомъ вѣтрѣ переѣзжать рѣку въ маленькой лодкѣ. Нечего было дѣлать, и я отправился къ моему доброму знакомому г. Лароку, гдѣ случайно нашелъ средство выйти изъ затрудненія. У него встрѣтился я съ однимъ англичаниномъ, г. Патчетомъ, жителемъ Пернамбуко, который передъ отъѣздомъ въ Англію, пріѣхалъ посмотрѣть Пару и ея окрестности. Онъ хотѣлъ вернуться въ городъ въ небольшой четырехъ-весельной лодкѣ, которая должна была отплыть въ полночь, и любезно предложилъ
мнѣ ѣхать съ нимъ вмѣстѣ. Вечеръ отъ семи до десяти часовъ былъ очень бурный. Около семи часовъ сдѣлалась ужасная темнота, страшными порывами вѣтра срывало черепицы; за тѣмъ разразилась гроза, начала сверкать молнія ,и почти въ ту же секунду раздавались грозные удары грома. Въ прошедшій мѣсяцъ было много такихъ сильныхъ, но не продолжительныхъ бурь. Въ полночь, когда мы сѣли на судно, уже все было тихо, какъ будто никогда ни малѣйшій вѣтерокъ не тревожилъ ни воздуха, ни лѣса, ни рѣки. Лодка неслась какъ стрѣла подъ мѣрные удары веселъ. Четыре гребца, молодые сильные индѣйцы, оживляли поѣздку своими дикими пѣснями. Г. Патчетъ и я старались заснуть, но каюта была такъ мала и заставлена по всѣмъ угламъ такимъ множествомъ ящиковъ, что нечего было объ этомъ и думать. Только что я немного вздремнулъ, какъ стало разсвѣтать, и, открывъ глаза, первое что я увпдѣлъ, была Санта Роза, на якорѣ у зеленаго островка по срединѣ рѣки. Предпочитая продолжатъ свою поѣздку вмѣстѣ Съ своими коллекціями, я простился съ г. Патчетомъ. Меня принялъ владѣлецъ ванта Розы, Хасинто Макадо, котораго я еще не видалъ, и принялся извиняться, что выѣхалъ недождавшись меня. Онъ былъ бѣлый плантаторъ, и везъ въ Пару годовую выручку какао, около 20 тоннъ. Лодка была очень тяжело нагружена и я со страхомъ замѣтилъ, что она вездѣ текла. Вся команда, стоя въ водѣ, искала щелей, и замазывала ихъ глиной и затыкала тряпьемъ, а старый негръ выкачивалъ воду изъ трюма. Пріятная перспектива для трехъ дневнаго путешествія! Макадо смотрѣлъ на это, какъ на самую обыкновенную вещь,—онъ говорилъ: «что мудренаго, что судно течетъ! оно такое старое, что ужъ было брошено на берегъ; за то я очень дешево его купилъ».
Когда кое-какъ были законопачены щели, мы продолжали путь и ночью достигли устья Анапу. Я окутался въ старый парусъ и заснулъ на палубѣ. На слѣдующій день мы проѣхали каналъ Ига-рапи-миримъ и 19-го ч. спустились внизъ по Моху. Между тѣмъ мы съ Макадо сдѣлались хорошими пріятелями, и у каждаго интереснаго мѣста, на берегахъ Моху, онъ снаряжалъ маленькую лодку и возилъ меня на берегъ. На этой рѣкѣ настроено много большихъ домовъ, принадлежавшихъ прежде обширнымъ и цвѣтущимъ плантаціямъ, которыя съ революціи 1835—36 годовъ пришли въ совершенный упадокъ. Два самыя большія зданія построены іезуитами въ началѣ прошедшаго столѣтія. Мы слышали, что на берегахъ Моху было прежде одиннадцать большихъ сахарныхъ за
водовъ, а теперь осталось только’ три. Въ Бурухуба есть развалили большаго монастыря, впрочемъ въ одной части зданія еще живетъ одно бразильское семейство. Стѣны въ четыре фута толщины. Длинные темные коридоры и мрачные переходы какъ то вовсе не идутъ къ этой молодой и блестящей природѣ. Они были бы болѣе на мѣстѣ на какомъ нибудь обнаженномъ торфяномъ полѣ сѣверной Европы, чѣмъ здѣсь среди вѣчнаго лѣта. За слѣдующимъ поворотомъ рѣки, ниже Бурухуба, показался городъ Пара. Теперь вѣтеръ сдѣлался противнымъ, и мы должны были лавировать. Къ вечеру онъ усилился, судно сильно накренивалось, и Макадо въ первый разъ побоялся за свой грузъ. Судно опять начало течь, а намъ еще оставалось цѣлыхъ двѣ мяли до берега. Онъ приказалъ поднять еще одинъ парусъ, чтобы скорѣе добраться до гавани, но вскорѣ неожиданный сильный шквалъ ужасно наклонилъ наше старое судно, съ трескомъ сломилъ мачту, сорвалъ парусъ и покрылъ насъ обломками. Мы должны были взяться за весла, п какъ только начали приближаться къ берегу, опасаясь, что мы не достигнемъ гавани, я просилъ Макадо, отправить меня на берегъ въ лодкѣ съ болѣе драгоцѣнными изъ моихъ коллекцій.
ГЛАВА V.
Карипи и заливъ Марахо.
Рѣка Пара и заливъ Марахо.—Путешествіе къ Карипи.—Праздникъ Рождества Христова у негровъ.—Нѣмецкое семейство. — Летучія мыши. — Муравьеѣды. — Колибри. — Поѣздка къ Мурукупи. — Домашная жизнь жителей. — Охота съ Индѣйцами. — Бѣлые муравьи.
Часть рѣки Пары, которая лежитъ противъ города, образуетъ, какъ я уже сказалъ, узкій рукавъ, который отдѣленъ отъ главныхъ водъ дельты кучей острововъ. Рукавъ этотъ, около двухъ миль ширины, составляетъ часть меньшей дельты Гоахары, въ которую вливаются три рѣки: Гама, Моху и Акара. Главный рукавъ рѣки Пары лежитъ въ 10-ти миляхъ отъ города, перекрещиваясь подъ прямымъ угломъ съ этимъ рукавомъ; здѣсь кончаются острова, и открывается огромное пространство воды, въ 10 и 12 миль ширины (отъ 15 до 18 верстъ), такъ что противуположный берегъ—островъ Марахо только въ свѣтлую погоду едва видѣнъ, какъ тонкая полоса лѣса на горизонтѣ. Немного выше къ юго-западу, па правой или восточной сторонѣ Пары, показывается материкъ, называемый Карнапихо. Онъ утесистъ, покрытъ безконечнымъ лѣсомъ, и окаймленъ широкимъ песчанымъ прибрежьемъ. Берегъ описываетъ слегка кривую линію, и широкій плесъ рѣки Пары, ограниченный этой линіей, называется Багіа или заливъ Марахо. Берегъ и внутренность страны населены цивилизованными индѣйцами и мамелю-косами, съ смѣсью свободныхъ негровъ и мулатовъ. Они бѣдны,
потому что здѣсь мало рыбы, и благосостояніе ихъ вполнѣ зависитъ отъ маленькихъ плантацій и скуднаго запаса дичи изъ окрестныхъ лѣсовъ. Область эта была первоначально населена разными племенами индѣйцевъ, изъ которыхъ главныя были тупимамбы и ненгамбы. Какъ всѣ племена, живущія по берегамъ Амазонки или на морскихъ берегахъ между Парою и Багіей, они гораздо цивилизованнѣе чѣмъ племена, разбросанныя во внутренности страны, изъ которыхъ иныя, между Амазонкою и Платою, находятся еще въ совершенно дикомъ состояніи. На берегу Карнапихо лежатъ три деревни и нѣсколько плантаторскихъ домовъ, которые прежде были центрами богатыхъ фермъ, поросшихъ теперь лѣсомъ, потому что работъ почти нѣтъ, и предпріятія уменьшились. Одна изъ самыхъ большихъ фермъ называется Карипи: въ то время, о которомъ я говорю, она принадлежала одному шотландцу, г. Калтбелку, который былъ женатъ на дочери бразильскаго землевладѣльца. Большая часть англійскихъ и американскихъ путешественниковъ, проѣзжавшихъ черезъ Пару, останавливались на нѣсколько времени, въ Карипи, и мѣсто это славится красотой и обиліемъ птицъ и насѣкомыхъ; потому я и просилъ позволенія пожить тамъ два, три мѣсяца. Оно находилось на разстояніи 23 миль отъ Пары, въ объѣздъ по сѣверной оконечности острова тигровъ (ПЬа сіаз оп^аз), лежащаго противъ города. Я уговорился съ капитаномъ маленькаго купеческаго судна, которое должно было проѣзжать мимо этого мѣста, и отправился 7-го декабря 1848 года.
Насъ было на кораблѣ 13 человѣкъ: капитанъ, его хорошенькая жена мулатка, лоцманъ, пять лодочниковъ индѣйцевъ, .три молодые мамелюкоса, (портные подмастерья, ксторые отправлялись на праздникъ въ Камету), кромѣ того одинъ бѣглый невольникъ въ тяжелыхъ .цѣпяхъ, и я. Мамелюкосы были хорошіе, скромные молодые люди; они знали грамотѣ, и часто во время путешествія одинъ изъ нихъ читалъ въ слухъ описанія чужихъ ст{ анъ, а двое другихъ слушали со вниманіемъ. За тигровымъ, островомъ, у маленькаго островка, Упрапиранга, мы должны были остановиться на короткое время возлѣ сахарнаго завода, чтобы принять на судно нѣсколько пипъ (бочка въ 38-мъ вед.) туземнаго напитка кашаса. Для этого капитанъ выслалъ въ монтаріи двухъ матросовъ, которые скатили бочки въ воду. Бочки эти плыли по водѣ и матросы, обвивъ ихъ веревками, буксировали по рѣкѣ. Здѣсь мы ночевали, а на слѣдующее утро, продолжая путешествіе, вошли въ узкій протокъ, пересѣкающій Карнапиху. Въ два часа утра изъ этого нро-
тока, называемаго Аититуба или Аррозалъ, мы въѣхали въ широкій заливъ; и тогда увидѣли въ двухъ или трехъ миляхъ въ лѣво, красную черепичную кровлю большаго зданія Карипи, прятавшагося въ лѣсу на берегу очаровательнаго заливчика.
Вода возлѣ берега очень мелка, но при вѣтрѣ бываетъ весьма сильное волненіе. За нѣсколько лѣтъ, какой то англичанинъ г. Грейемъ, натуралистъ диллетантъ, потонулъ здѣсь съ женой и ребенкомъ, при переѣздѣ съ берега къ судну на тяжело нагруженной монтаріи. Вспомнивъ о ихъ судьбѣ, я съ ужасомъ увидалъ, что мнѣ также придется за-разъ перевезти на берегъ весь мой багажъ въ маленькой лодкѣ, которая текла. Отъ тяжестп ящиковъ, двухъ индѣйцевъ и меня самаго, лодка погрузилась почти на равнѣ съ краями. Я все время вынужденъ былъ отливать воду. Индѣйцы управляютъ такими лодками съ удивительною ловкостью. Они мастерски соблюдаютъ равновѣсіе, и гребутъ такъ тихо, что лодка скользитъ не колыхаясь. При выходѣ на берегъ, старая не-гританка, по имени Флорин да, фейтора, то есть экономка фермы, (которая теперь состояла только изъ птичьяго двора и больницы для невольниковъ), дала мнѣ ключи, и я тотчасъ же поселился въ отведенныхъ мнѣ комнатахъ.
Я пробылъ здѣсь девять недѣль, то есть до 12-го февраля 1849 г. Домъ былъ большой, прочной постройки, но одно-этажный. Мнѣ сказали, что его построили іезуиты болѣе ста лѣтъ тому назадъ. Передъ домомъ не было веранды, двери выходили на слегка возвышенную террасу, почти въ ста ярдахъ отъ широкаго песчанаго прибрежья. Вокругъ дома лѣсъ былъ вырубленъ на два или на три акра, и на этомъ мѣстѣ разведены фруктовыя деревья. Протоптанныя въ лѣсу дорожки вели къ небольшимъ колоніямъ туземцевъ, разбросаннымъ во внутренности страны, по берегамъ отдаленныхъ заливовъ и ручейковъ. Здѣсь я велъ уединенную, но пріятную жизнь, находя много прелести въ безмолвіи этихъ лѣсовъ. Волны, безпрерывно ударяющіяся о покатый берегъ, производили неумолкаемый однообразный шумъ, который убаюкивалъ меня по ночамъ и нѣжилъ слухъ въ полдень, когда вся природа замирала отъ зноя подъ отвѣсными лучами солнца. Здѣсь я въ первый разъ провелъ Рождество Христово далеко отъ родины. Этотъ праздникъ празднуется неграми по ихъ собственному желанію, и чрезвычайно милымъ образомъ: возлѣ той комнаты, которую я выбралъ для себя, была часовня; въ ней устроенъ былъ маленькій алтарь, очень красиво убранный, и въ комнатѣ стоялъ еше мѣдный кан
делябръ. Въ сочельникъ мужчины, женщины и дѣти цѣлый день работали въ часовнѣ, украшая алтарь цвѣтами и покрывая полъ апельсинными листьями. Они пригласили сосѣдеіі къ вечернѣ и, за часъ до полуночи, часовня была биткомъ набита народомъ. По неимѣнію священнива не было обѣдни, служба состояла только изъ продолжительной литаніи и нѣсколькихъ гимновъ. На алтарь поставленъ былъ маленькій образъ младенца Христа, или, какъ они говорятъ, Бога Младенца «Мепіпо Беоз», съ длинной лентой, висѣвшей съ пояса. Старый, сѣдовласый негръ читалъ лптанію, и присутствующіе повторяли вмѣстѣ слова отвѣтовъ. По окончаніи службы, всѣ подходили къ алтарю и цѣловали концы ленты. Замѣчательно, съ какой важностью и серьезностью всѣ держали себя во время службы. Нѣкоторые гимны просты и мелодичны, въ особенности одинъ, начинающійся «Ѵіг&ет зоЪегапа»; я всегда припоминаю его напѣвъ, когда думаю о тихомъ уедененіи Карипи.
* На другой день по моемъ пріѣздѣ, подошли ко мнѣ два рыженькіе мальчика съ голубыми глазами, и заговорпли по англійски, за ними вскорѣ явился и ихъ отецъ. Это было нѣмецкое семейство, по фамиліи Петцель, жившее въ лѣсу какъ индѣйцы, въ милѣ отъ Карипи. Петцель разсказалъ мнѣ, какъ онъ сюда попалъ. Онъ уже тридцать лѣтъ, какъ пріѣхалъ въ Бразилію съ другими своими соотечественниками; завербовавшись въ бразильскую армію и прослуживъ назначенное время, онъ отправился въ Пару, чтобы ознакомиться со страной, но побродивъ здѣсь нѣсколько мѣсяцевъ, переселился въ Соединенные Штаты. Тамъ онъ женился, поѣхалъ въ Илинуа и снялъ ферму близь С. Людовика. Онъ жилъ на- этой фермѣ семь или восемь лѣтъ, и имѣлъ пятерыхъ дѣтей. Однако воспоминаніе свободной прибрежной жизни и вѣчнаго лѣта береговъ Амазонки такъ сильно запечатлѣлись въ его памяти, что онъ уговорилъ жену покинуть Сѣверную Америку, и переселиться въ Пару. Трудно представить себѣ множество затрудненій, испытанныхъ этимъ бѣднымъ человѣкомъ для достиженія возлюбленной страны. Сперва, въ увѣренности, что можно ѣхать въ Пару черезъ Ныо-Орлеанъ, онъ спустился по Миссисипи. Тамъ узналъ, что единственная гавань въ сѣверной Америкѣ, откуда можно достигнутъ Пары, это Ныо-Іоркъ. Отправившись туда, онъ не нашелъ тамъ ни одного корабля, отходящаго прямо въ Пару, и принужденъ былъ ѣхать въ Демерару, чтобы по крайней мѣрѣ приблизиться къ желанной землѣ. Здѣсь тоже не было средствъ къ переѣзду въ Пару, и онъ вынужденъ былъ остаться здѣсь со всѣмъ семействомъ на четыре
или на пять мѣсяцевъ, и впродолженіе этого времени всѣ они заболѣли желтой лихорадкой, отъ которой одинъ ребенокъ умеръ. Услыхавъ за тѣмъ о маленькомъ каботажномъ суднѣ, отправлявшимся въ Каіену, онъ сѣлъ на него, и такимъ образомъ еще не много приблизился къ цѣли своего странствованія. Наконецъ пріѣхавъ въ Каіену, онъ вскорѣ пересѣлъ на шкуну, отплывавшую за грузомъ скота въ Пару, или точнѣе сказать къ острову Марахо. Теперь, послѣ всѣхъ своихъ странствованій, онъ поселился въ здоровомъ и плодородномъ уголкѣ, на берегу ручейка возлѣ Карипи, построилъ себѣ бревенчатую хижину, и насадилъ .большое количество маніоки и маиса. Онъ казался совершенно счастливымъ, но жена его очень жаловалась на недостатокъ здоровой пищи, мяса и пшеничнаго хлѣба. Я спросилъ дѣтей: любятъ ли они эту страну? но они, качая головою, отвѣчали, что предпочли бы жить въ Или-нуа. Петцель сказалъ мнѣ, что онъ живетъ въ большой дружбѣ съ своими сосѣдями индѣйцами, и что они во многомъ ему помогали, и каждый день ходили къ нему въ гости. Онъ имѣлъ очень высокое мнѣніе о племени Татіо, и говорилъ. «Если вы хорошо съ нимп обходитесь, то они готовы идти въ огонь, чтобы услужить вамъ».
Петцель и его семейство отлично умѣли собирать насѣкомыхъ, и они дѣлали это для меня во все время моего пребыванія въ Карипи. Время здѣсь проходило однообразно. Я вставалъ съ разсвѣтомъ, пилъ кофе, и потомъ отправлялся искать птицъ. Въ 10 часовъ завтракалъ, и отъ 10 до 3-хъ занимался энтомологіею. Вечеръ я посвящалъ приведенію въ порядокъ моихъ коллекцій. Иногда мы съ Петцелемъ предпринимали дальнія экскурсіи па цѣлый день. Сосѣди наши приносили мнѣ всѣхъ попадавшихся имъ четвероногихъ, птицъ, пресмыкающихся и раковипъ, такъ что я наконецъ собралъ здѣсь порядочную коллекцію.
Первыя ночи меня очень безпокоили летучія мыши. Комната, въ которой я спалъ, до меня оставалась незанятой нѣсколько мѣсяцевъ; изъ нея видны были балки и черепичная крыша. Первую ночь я крѣпко спалъ и не замѣтилъ ничего необыкновеннаго, но на слѣдующую, около полуночи, разбудилъ меня ужасный шумъ, поднятый огромною толпою летучихъ мышей, которыя наполняли всю комнату. Онѣ такъ быстро летали, что погасили лампу; когда же я снова засвѣтилъ ее, то комната казалась черною, отъ множества этихъ чертенятъ. Я взялъ палку и началъ махать ею, и черезъ нѣсколько минутъ онѣ скрылись въ черепицахъ, но когда все затихло, снова возвратились и опять загасили лампу. Не обра
щая больше на нихъ вниманія, я заснулъ. На слѣдующую ночь много летучихъ мышей залетало въ мой хаммакъ; я хваталъ ихъ, когда они ползали по мнѣ, и бросалъ объ стѣну. Утромъ увидѣлъ я у себя на боку рану, очевидно отъ укушенія мыши. Положеніе это было крайне непріятно, и я съ помощію нѣсколькихъ негровъ старался извести мышей. Я подстрѣлилъ множество ихъ, висѣвшихъ на балкахъ, а негры со двора влѣзли по лѣстницамъ на кровлю, и выгнали изъ подъ желобовъ нѣсколько сотенъ летучихъ мышей, вмѣстѣ съ маленькими дѣтенышами. Ихъ всего было четыре вида— два принадлежатъ къ роду курносокъ (Бузорез), одинъ къ листо-ротамъ (РЬуІІозіота), и четвертый къ (тіоззорііа^а. Большая часть принадлежала къ виду курносокъ Бузорез регоііз, съ очень большими ушами, и величиной въ два фута отъ конца одного крыла до конца другаго. Листороты (РЬуІІозіота) были маленькой породы темно-сѣраго цвѣта съ бѣлыми полосами на спинѣ, и мясистымъ листообразнымъ расширеніемъ на концѣ носа. Это былъ единственный случай, что на меня напали летучія мыши. Фактъ, что онѣ сосутъ кровь у спящихъ, изъ ранъ, которыя онѣ дѣлаютъ на пальцахъ ногъ, теперь всѣмъ извѣстенъ; но только не многіе подвергаются этому кровопусканію. Негры говорятъ, что изъ всѣхъ породъ одинъ вампиръ нападаетъ на человѣка. Тѣ, которыхъ я поймалъ въ то время какъ онѣ лазали по мнѣ, были курноски, и мнѣ кажется, что много разныхъ породъ летучихъ мышей имѣютъ эту наклонность.
Разъ я искалъ насѣкомыхъ въ корѣ упавшаго дерева, вдругъ увидѣлъ, что подходитъ какое-то большое четвероногое, похожее на кошку. Звѣрь замѣтилъ меня только тогда, когда приблизился на разстояніи двѣнадцати ярдовъ. Со мной былъ только старый ножъ, и я уже приготовился къ защитѣ, въ случаѣ если бы онъ на меня бросился, но онъ проворно повернулся и ушелъ. Я не могъ разсмотрѣть его хорошенько, но замѣтилъ, что цвѣтомъ онъ походилъ на американскаго льва или пума, хотя былъ слишкомъ малъ для этого вида. Пума не часто встрѣчается въ амазонскихъ лѣсахъ. Мнѣ у туземцевъ не случилось видѣть болѣе дюжины ихъ шкуръ. Цвѣтомъ они похожи на оленя, часто встрѣчаемаго въ здѣшнихъ лѣсахъ, вотъ почему туземцы называютъ ихъ ложными оленями сассу-арана *), то есть животнымъ, которое при первомъ взглядѣ
*) Старый зоологъ Маркгрэвъ называетъ луму Си&игасиагапа, (с произносится мягко), неправильно написанное названіе сассу-арана; отсюда произошло употребляемое французскими зоологами, въ большей части книгъ по естественной исторіи, слово Соидоиат.
обманываетъ своимъ наружнымъ сходствомъ съ оленемъ. Охотники вовсе ихъ не боятся и всегда съ презрѣніемъ отзываются объ ихъ смѣлости. Не то говорятъ они про ягуара.
Изъ обезъянъ я встрѣтилъ въ Карипи только темную маленькую Мійаз, которая, какъ уже сказано, попадается возлѣ Пары. Большой муравьеѣдъ, называемый туземцами тамандуа (Мугше-сорЬа^а іиЬаіа), встрѣчается здѣсь довольно часто. Въ нѣсколько недѣль мои свѣжіе съѣстные припасы истощились. Окрестные жители уже перепродавали мнѣ всѣхъ куръ, какія только у нихъ были: а я еще не привыкъ къ сухой, мочалистой соленой рыбѣ, обыкновенной здѣшней пищѣ, и нѣсколько дней ѣлъ только рисо-1 выя лепешки, жаренные бананы и фарину. Флоринда спросила меня, могу ли я ѣсть тамандуа; я ей отвѣчалъ, что былъ бы радъ всякому мясу; въ тотъ же день она пошла съ старымъ негромъ Антоніо и съ собаками, и вечеромъ принесла одного изъ этихъ звѣрьковъ. Вареное мясо его очень понравилось мнѣ, вкусомъ оно нѣсколько напоминаетъ гуся. Жители Карипи не дотрогивались до этого мяса, говоря, что здѣсь не принято его ѣсть; однако, я читалъ, что его употребляютъ въ пищу въ другихъ странахъ Южной Америки. Въ теченіе двухъ или трехъ слѣдующихъ недѣль, когда истощался нашъ запасъ свѣжаго мяса, Антоніо всегда охотно за весьма умѣренную плату доставалъ мнѣ тамандуа; но разъ онъ пришелъ ко мнѣ сильно опечаленный, съ извѣстіемъ, что муравьеѣдъ схватилъ Антревидо, его любимую собаку, и убилъ ее. Мы поспѣшили туда, и увидѣли что собака еще жива, но сильно изранена когтями животнаго, которое, также смертельно раненное, уже ослабѣвало и выпустило изъ когтей собаку.
Нравы большаго муравьеѣда въ настоящее время хорошо извѣстны. Онъ попадается въ сухихъ лѣсахъ Амазонской долины, но кажется не встрѣчается въ игапосахъ, или наводняемыхъ мѣстностяхъ. Бразильцы называютъ его тамандуа-бандейра, что значитъ муравьеѣдъ-знаменосецъ. Это названіе дано ему потому, что у него по обѣимъ сторонамъ тѣла идетъ полоса, на половину сѣрая, на половину черная, что даетъ животному видъ геральдическаго знамени. У него чрезвычайно длинная, тонкая морда и червеобразный расширяющійся языкъ. Челюсти безъ зубовъ, очень длинные когти и неловкая походка. Онъ живетъ на землѣ, питается бѣлыми муравьями, или термитами; длинные когти служатъ ему для того, чтобы разбивать твердые холмики, воздвигаемые этими насѣкомыми, а длиннымъ гибкимъ языкомъ онъ достаетъ муравьевъ изъ
щелей. Всѣ другіе виды этихъ странныхъ животныхъ живутъ на деревьяхъ. Я встрѣтилъ всего четыре вида. Одинъ былъ меньшой муравьеѣдъ МугшесорЬа^а іеігайасіуіа, два другіе болѣе интересные, но менѣе извѣстные, очень маленькій породы называются тамандуа. Обѣ онѣ одинаковой величины — десяти дюймовъ въ длин), исключая хвоста, и у обѣихъ одинаковое число когтей, по два не ровной длины на переднихъ ногахъ, и по четыре на заднихъ. Одинъ пзъ этихъ видовъ покрытъ шелковистой шерстью сѣровато-желтаго цвѣта; онъ попадается рѣдко. У другаго шерсть темно-коричневая безъ шелковистаго блеска. Въ Карипи мнѣ принесли одного этакого звѣрька живаго, его взялъ индѣецъ изъ древеснаго дупла, къ которому онъ прицѣпился, и висѣлъ неподвижно. Я сутки держалъ его въ домѣ. Рыльцо у .него было умѣренной длины, загнуто къ низу, и чрезвычайно маленькіе глаза. Почти все время онъ оставался недвижимъ, только когда его дразнили, онъ поднимался на заднія лапки, прицѣплялся къ спинкѣ стула, а передними лапками царапался какъ кошка. Обычай его зацлѣпяться когтями и медленныя движенія придавали ему большое сходство съ тихоходомъ. Онъ не издавалъ никакого звука, и оставался всю почь неподвижно на томъ мѣстѣ, гдѣ я его оставилъ утромъ. На слѣдующій день я отнесъ его на дерево, а ночью онъ убѣжалъ. Эти маленькія тамандуа—ночныя животныя, и питаются тѣми видами термитовъ, что строятъ земляныя гнѣзда, которыя смотрятъ будто уродливые наросты на стволахъ и на вѣтвяхъ деревьевъ. Разныя породы муравьеѣдовъ такимъ образомъ приспособлены къ различнымъ родамъ жизни, и на землѣ, и на деревьяхъ. Древесныя опять бываютъ и дневные и ночные,—меньшаго муравьеѣда можно видѣть днемъ, на верхнихъ вѣтвяхъ деревьевъ. Изъ близкаго къ нимъ семейства тихоходовъ, которые еще исключительнѣе свойственны Южной Америкѣ, чѣмъ муравьеѣдъ, теперь встрѣчаются одни древесные виды: но нѣкогда существовали и земляные виды тихохода, какъ на примѣръ мегатеріумъ (Ме§аіЬегіпш), образъ жизни котораго, такъ какъ по своимъ громаднымъ размѣрамъ онъ не могъ- жить на деревьяхъ, былъ загадкой, покуда Оэнъ не доказалъ, какимъ способомъ опъ могъ на землѣ доставать себѣ пищу.
Въ январѣ апельсинныя деревья покрыты цвѣтами, — то есть лучше сказать въ это время на нихъ больше цвѣтовъ, чѣмъ обыкновенно, потому что цвѣтутъ они здѣсь почти круглый годъ. И цвѣты привлекаютъ множество колибри. Каждое утро въ прохладное время, и вечеромъ, отъ четырехъ до шести часовъ, можно видѣть, какъ
онѣ стаями порхаютъ около деревьевъ: движенія ихъ совершенно не похожи на движенія всѣхъ другихъ птицъ. Онѣ летаютъ взадъ и впередъ такъ быстро, что глазъ едва ли можетъ слѣдить за ними, и останавливаются передъ цвѣткомъ только на нѣсколько мгновеній. На мѣстѣ онѣ держатся не твердо, крылья ихъ движутся съ непостижимой быстротой; онѣ только сунутся носикомъ въ цвѣтокъ, и сейчасъ же улетаютъ на другой конецъ дерева. Колибри не перебираютъ одинъ цвѣтокъ за другимъ методически, какъ пчелы, но перелетаютъ съ одного конца дерева на другой самымъ причудливымъ образомъ. Иногда сцѣпятся два самца и поднимутъ драку; въ схваткѣ они взлетаютъ вверхъ, какъ это дѣлаютъ насѣкомыя, когда дерутся, потомъ поспѣшно разлетаются, и снова бросаются къ своей работѣ. Отъ времени до времени они отдыхаютъ; садятся на голыя вѣточки, откуда они могутъ достать цвѣтокъ, не двигаясь съ мѣста. Въ то время, когда колибри порхаютъ, нельзя различить ихъ яркихъ цвѣтовъ, также какъ нельзя и распознать различныхъ видовъ, исключая тѣхъ случаевъ, когда въ ихъ покровѣ есть бѣлыя перья, какъ напримѣръ у НеІіоіЬгіх аигііиз, которая снизу вся бѣлая, а сверху блестящая зеленая, и у бѣлохвостой Г1огі§и^а теі-Ііѵога. Въ однообразныхъ лѣсахъ Амазонской области виды колибри не такъ многочисленны, какъ въ разнообразныхъ долинахъ Андовъ, которыя лежатъ подъ тѣми же паралелями. Семейство раздѣляется на двѣ группы, различныя по формѣ и по нравамъ; виды одной живутъ постоянно въ тѣни, лѣсовъ, а виды другой предпочитаютъ открытыя солнечныя мѣста. Лѣсные виды Колибри (РЬе-Шогпіпае) рѣдко порхаютъ около цвѣтовъ, потому что въ тѣнистыхъ мѣстахъ, гдѣ онѣ живутъ, цвѣты очень рѣдки; онѣ ищутъ насѣкомыхъ на . листьяхъ, порхаютъ по кустарникамъ, облетая каждый листикъ снизу и сверху съ удивительной быстротой. Колибри другой группы колибріевой (ТгосЬіІіпае) не постоянно живутъ въ открытыхъ солнечныхъ мѣстахъ, а летаютъ и по лѣсу, вездѣ гдѣ цвѣтутъ деревья, не залетая однакоже въ самыя густыя чащп. Въ высокихъ лѣсахъ и въ сумрачной тѣни низменностей и острововъ ихъ почти никогда не встрѣчаютъ. Я старательно искалъ въ Карипи видъ ЬорЬогпіз ОоиШіі, который, какъ мнѣ сказали, здѣсь попадается. Это самая великолѣпная изъ всѣхъ колибри, вокругъ шеи у нея ожерелье изъ длинныхъ бѣлыхъ перьевъ съ золотисто-зелеными кончиками. Однако мнѣ не посчастливплось найти ее.
Нѣсколько разъ я нечаянно убивалъ вмѣсто колибри одну суме
речную бабочку. Бабочка эта (Масго^іозза Тііап) нѣсколько меньше чѣмъ обыкновенно бываютъ колибри, но она летаетъ точно также какъ колибри, и точно также останавливается передъ цвѣтами* чтобы своимъ хоботкомъ высасывать изъ нихъ сокъ. Только чрезъ
Колибри и колибри-бабочка.
нѣсколько дней, присмотрѣвшись къ нимъ, я могъ различать одну отъ другой на лету. Сходство это поражаетъ туземцевъ; они всѣ, и даже образованные бѣлые, вполнѣ увѣрены, что одна превращается въ другую. Они подмѣтили превращеніе червяка въ бабочку, и думаютъ, что значитъ нѣтъ ничего мудренаго и ночной бабочкѣ сдѣлаться птичкой. Въ самомъ дѣлѣ, сходство между сумеречною бабочкою и колибри поразительно, и удивляетъ даже тогда, когда сравниваешь ихъ, держа обѣихъ вмѣстѣ въ рукахъ. Если смотрѣть на нихъ съ боку, форма головы и положеніе глазъ у бабочки и у птички кажутся почти совсѣмъ одинаковы; вытянутый хоботокъ занимаетъ мѣсто длиннаго клюва. У бабочки тѣло оканчивается пучкомъ длинныхъ волосъ, похожихъ на перья, и когда они распущены, то кажутся совершенно хвостомъ птички. Но конечно сходство это только поверхностное. Негры и индѣйцы старались меня убѣдить, что обѣ принадлежатъ одному виду. Они говорили: «посмотрите на ихъ перья, да и глаза одинаковы, и хвосты также». Убѣжденіе это такъ въ нихъ укоренилось, что не стоило и разсуждать съ ними объ этомъ предметѣ. Бабочки Масго^іозза встрѣчаются почти во всѣхъ странахъ, и вездѣ имѣютъ одинаковые нравы; одинъ хорошо извѣстный видъ попадается въ Англіи. Г. Гульдъ разсказываетъ, что разъ у него былъ горячій споръ съ
однимъ англичаниномъ, который увѣрялъ, что колибри есть и въ Англіи, потому что онъ разъ видѣлъ одну изъ нихъ на лету въ Девонширѣ; это была бабочка Масго^іозза зіеііаіагшп, которую онъ принялъ за колибри. Аналогія между этими двумя созданіями вѣроятно произошла отъ сходства ихъ нравовъ, потому что нѣтъ никакихъ признаковъ, чтобы внѣшній видъ одного соотвѣтствовалъ другому.
Уже давно замѣчено, что колибри по своимъ психическимъ качествамъ не похожи на другихъ птицъ, но что въ этомъ отношеніи онѣ приближаются" болѣе къ насѣкомымъ, чѣмъ къ теплокровнымъ позвоночнымъ животнымъ. Отсутствіе выраженія въ глазахъ, малая степень разнообразія въ ихъ дѣйствіяхъ, быстрота и точность движеній, — все это даетъ имъ сходство съ насѣкомыми. Часто случалось, что гуляешь по лѣснымъ тропинкамъ, вдругъ РЬае-іЬогніз перелетитъ черезъ дорожку, внезапно остановится и остается неподвижно въ воздухѣ, чуть не надъ самой головой. Число особей РЬаеіогпіпае въ Амазонской странѣ конечно больше, чѣмъ ТгосЬіІі-пае. Онѣ вьютъ сваи гнѣзда на концахъ пальмовыхъ листьевъ, съ нпжней стороны изъ тонкихъ растительныхъ волоконъ п лишаевъ, которые опѣ плотно переплетаютъ вмѣстѣ и густо подкладываютъ шелковистымъ хлопкомъ пзъ плодовъ дерева семо-юма (Егіойепйгоп заташпа). Гнѣзда эти длинны и кошелькообразпы. У птенчиковъ клювъ гораздо короче, чѣмъ у взрослыхъ птичекъ. Единственные виды ТгосЬіІіпае, найденные мной въ Карипи, были: маленькій мѣдно-зеленый Роіуітиз ѵігійіззітиз, сафирный и изумрудный Наіпгапіа Гпгсаіа и большой съ серповидными крыльями, Сатруіоріегпз оЬзспгпз.
Змѣи очень многочисленны въ Карипи; многіе безвредные виды попадались около дома, а иногда случалось, что они приползали и въ комнаты. Разъ я бродилъ между зелеными кустарниками гуа-хары, растеніе которое даетъ ягоды, сливы американскія (СЬгізо-Ьаіаппз ісасо), похожія на виноградъ, п ростетъ по всѣмъ песчанымъ берегамъ, вдругъ впжу что-то, будто оживленная гибкая вѣтвь ползучаго растенія медленно скользитъ по листьямъ и вѣткамъ. Вышло, что эта живая ліана было нпчто пное, какъ свѣтло-зеленая змѣя БгіорЬіз йіі^ісіа. Все тѣло ея зеленаго цвѣта, п потому ея нельзя различить въ зелени кустарниковъ гуахары, гдѣ она выжидаетъ свою добычу: древесныхъ лягушекъ и ящерицъ. Передняя часть ея головы вытягивается въ тонкій острый клювъ, а длиной она шести футовъ.
Въ кустарникахъ на окраинахъ лѣса попадается и другая змѣя, подходящая очень близко къ ней, но гораздо тоньше, именно БгуорЫз асшпіпаіа. Длина ея 4 фута и 8 дюймовъ, одинъ хвостъ въ 22 дюйма; но діаметръ самой толстой части тѣла не болѣе четверти дюйма. Онѣ похожи на бичевку свѣтлокоричневаго цвѣта съ радужными оттѣнками п темными полосками. У одной особи этого вида, пойманной мною, была около середины тѣла выпуклость. Разрѣзавъ ее, я нашелъ въ пей полу-свареную ящерицу, гораздо толще самой змѣи. Другая порода змѣй, встрѣчаемыхъ здѣсь, видъ Неіісорз, имѣетъ земноводные нравы. Въ дождливое время я видѣлъ ихъ множество на берегахъ и какъ только подходилъ къ нимъ, онѣ мгновенно устремлялись въ воду п плавали очень проворно и граціозно. Разъ, удпвъ рыбу, Флорпнда поймала одну Неіісорз, которая проглотила крючекъ вмѣстѣ съ прикормкой. Она и многіе другіе говорили мнѣ, что эти водяныя змѣи питаются маленькими рыбкамп, но я не имѣлъ случая самъ въ этомъ убѣдиться. Въ лѣсахъ безпрестанно попадаются змѣи, впрочемъ я рѣдко встрѣчалъ ядовитыхъ. Кромѣ двухъ упомянутыхъ видовъ, здѣсь еще много древесныхъ породъ змѣй. Сколько разъ я пугался; иногда ищешь насѣкомыхъ на стволахъ деревьевъ, и, обходя вокругъ дерева, вдругъ надъ самой головой унпдпшь пару блестящихъ глазъ п раздвоенное жало. Послѣдняя порода, которую мнѣ осталось еще назвать, коралловая змѣя; она великолѣпна когда лежитъ свернувшись на черной почвѣ въ лѣсу. На той, которую я здѣсь впдѣлъ, были черныя п красныя полосы, п на каждой черной полосѣ по два свѣтлыхъ бѣлыхъ кольца. Экземпляры, сохраняемые въ спиртѣ, не могутъ дать полнаго понятія о яркпхъ цвѣтахъ, украшающихъ живую коралловую змѣю.
Петцель п я, какъ уже было говорено, дѣлали дальнія экскурсіи въ сосѣдній лѣсъ. Мы иногда ходили въ Мурукупп, заливъ пересѣкающій лѣсъ почтп въ четырехъ миляхъ за Карипи; по берегамъ его живутъ индѣйцы п помѣсп племенъ, которые поселились здѣсь съ давнихъ временъ въ совершенномъ уединеніи отъ всего остальнаго міра, въ этомъ мало кому извѣстномъ захолустьѣ. Отъ Каршіп ведетъ къ залпву тропинка чрезъ мрачный дѣвственный лѣсъ, гдѣ деревья ростутъ почти сплошною массою, такъ что подъ нпмп въ вѣчной тѣни, ничего не видно кромѣ гніющпхъ грибовъ и остатковъ растительности. За то, когда выйдешь пзъ этой непріязненной пустыни на берега Мурукупп, представляется совсѣмъ другая, прелестная картпна. Чудесная растительность, подымающаяся на
страшную высоту, покрываетъ берега широкаго залива, омывающаго большое пространство полуобработанной земли, а внизу огромныя массы разнообразной зелени освѣщены палящимъ солнцемъ. Открытые навѣсы изъ пальмовыхъ листьевъ выглядываютъ тамъ и сямъ въ рощахъ банановъ, манго, хлопчатника, дынныхъ деревьевъ и пальмъ. Въ первую нашу прогулку, мы пошли по берегу рѣки, и очутились противъ дома, который былъ выстроенъ нѣсколько лучше другихъ, съ красной черепичной кровлей, съ мазанными выбѣленными стѣнами. Онъ былъ, кажется, биткомъ набитъ ребятами, и кромѣ того картину оживляли красивыя мамелюкоски, которыя весело работали, мыли, пряли и дѣлали фарину. Двѣ женщины сидѣли на цыновкѣ на открытой верандѣ и шили платья къ предстоящему празднику, въ сосѣдней деревнѣ Болкаремѣ за 8 миль отъ Муру-купи, куда онѣ намѣревались отправиться къ обѣднѣ, помолиться и показать свои наряды. Къ намъ переѣхалъ въ маленькой мон-таріи мальчуганъ лѣтъ семи, совсѣмъ голый, чтобы перевезти насъ на ту сторону. Приняли насъ тамъ необыкновенно радушно и просили остаться отобѣдать. Получивъ наше согласіе, убили двухъ курицъ и поставили варить здоровое кушанье изъ рису съ курицей. Въ этихъ отдаленныхъ мѣстахъ, женщины рѣдко знакомятся съ иностранцами; но это семейство долго жило въ столпцѣ, и потому оно было цивилизованнѣе своихъ сосѣдей. Отецъ ихъ былъ зажиточный торговецъ, и далъ имъ самое лучшее воспитаніе, какое только можно здѣсь дать. Послѣ его смерти, вдова съ нѣсколькими замужними и незамужними дочерьми переселилась въ это уединенное мѣсто, служившее имъ, уже много лѣтъ, фермой или дачей. Одна изъ дочерей была замужемъ за красивымъ молодымъ мулатомъ, который былъ у нихъ во время нашего посѣщенія, и пѣлъ намъ хорошенькія пѣсни, акомпанируя себѣ на гитарѣ.
Послѣ обѣда я сказалъ, что хотѣлъ бы еще дальше видѣть заливъ, и одинъ живой и услужливый старикъ, кажется ихъ сосѣдъ, предложилъ быть путеводителемъ. Мы сѣли въ маленькую мопта-рію и катались мили три или четыре взадъ и впередъ по рѣкѣ. Не смотря на то, что я уже нѣсколько привыкъ къ великолѣпной растительности, здѣсь она снова возбудила во мнѣ горячій восторгъ. Заливъ былъ ярдовъ во сто ширины, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ уже. Оба берега прятались за высокими стѣнами зеленаго лѣса, кое гдѣ только виднѣлись просвѣты, и тамъ, сквозь переплетенныя арки деревьевъ, выглядывали крытые пальмовыми листьями домики поселенцевъ. Въ нѣкотооыхъ мѣстахъ высокія лепевья пазстилали
до середины залива свои вѣтви, увѣшанныя природными вѣнками и фестонами; окраины воды покрывались безконечно-разнообразными ползучими растеніями, изъ которыхъ иныя, въ особенности Ві^попіа, были украшены большими яркими цвѣтами. Никакое искусство не было бы въ состояніи подобрать всѣ эти великолѣпныя растительныя формы съ такой гармоніей, какъ это здѣсь сдѣлала сама природа. По обыкновенію большая часть низкихъ деревьевъ состояла изъ пальмъ; нѣкоторыя однако подымали свои тонкіе стволы на высоту 60-ти футовъ илп болѣе, и цѣлыя кучи колыхающихся перьевъ качались между нами и небомъ. Одна порода пальмъ,пашіуба (Ігіагіеа ехогЬіга), которая здѣсь гораздо многочисленнѣе, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ, была особенно привлекательна. Она не изъ высокихъ, потому что даже взрослыя деревья не достигаютъ болѣе 40 футовъ высоты; листья этой пальмы не такъ свѣшиваются, а молодые листочки гораздо шире чѣмъ у другихъ видовъ, такъ что она не имѣетъ перистаго впда, какъ нѣкоторыя другія пальмы, но тѣмъ не менѣе у нея есть своя особенная красота. Мой спутникъ высадилъ меня на берегъ въ одномъ мѣстѣ, чтобы показать мнѣ корни пашіубы. Они ростутъ надъ землей, и спускаются лучеобразно отъ ствола, нѣсколько футовъ выше поверхности почвы, такъ что кажется, будто дерево поддерживается на подпорахъ* у старыхъ деревьевъ они такъ велики, что человѣкъ можетъ прямо стать между корнями, и перпендикулярный стволъ будетъ какъ разъ надъ его головой. Странность этихъ корней еще увеличивается ихъ формой: они состоятъ изъ прямыхъ шестовъ и покрыты толстыми колючками, между тѣмъ какъ стволъ самаго дерева совершенно гладкій. Цѣль этого необыкновеннаго устройства корней невидимому та же; какъ и у прежде описанныхъ мною деревьевъ съ подпорами, именно: корни выростаютъ поверхъ земли, такъ какъ за густотою окружающей растительности они не могутъ распространяться подъ землей. Сильная сырость атмосферы и содержащіяся въ ней частицы, должно быть, также способствуютъ такого рода расположенію корней.
Возвратившись домой, я узналъ, что Петцель все жаркое время дня усердно занимался собираніемъ насѣкомыхъ въ расчищенныхъ отъ лѣсу мѣстахъ около дома. Наши добрые хозяева напоили насъ въ пять часовъ кофеемъ, и за тѣмъ мы отправились домой. Послѣднюю милю нашей прогулки мы шли въ темнотѣ. Здѣсь лѣсъ мраченъ даже днемъ, но я никакъ не ожидалъ очутиться въ такой черной тьмѣ, какая была здѣсь въ этотъ вечеръ; мы не
видѣли другъ друга, не смотря па то, что шли рядомъ. Впрочемъ ничего опаснаго съ нами не случилось, только по временамъ слышался неожиданный шумъ въ деревьяхъ, и однажды поразилъ насъ печальный крикъ. Петцель обо что-то споткнулся и растянулся во весь ростъ на землю. Кромѣ этого ничего не было; мы держались все время тропинки, и вскорѣ пришли благополучно въ Карипи.
Одинъ сосѣдъ мой въ Мурукупи, по имени Раймундъ, былъ извѣстный охотникъ въ этомъ краю. Это былъ цивилизованный индѣецъ, женатый и осѣдлый; онъ по временамъ ходилъ охотиться въ какія-то ему одному извѣстныя мѣста, чтобы доставать свѣжіе припасы для своего семейства. Теперь я уже убѣдился, что мясо также необходимо въ этомъ климатѣ, какъ и въ сѣверной Европѣ. Напрасно я старался питаться одной растительной пищей, и ѣсть отвратительную соленую рыбу, употребляемую бразильцами: я,не могъ. Нѣсколько дней я не ѣлъ никакого мяса и ничего ужъ больше нельзя было достать въ Карипп, я и просилъ у Раймунда какъ мплости, чтобъ онъ позволилъ мнѣ пойти съ нимъ на охоту настрѣлять себѣ немного дичи въ его завѣтныхъ мѣстахъ. Онъ согласился, и назначилъ день когда я долженъ былъ придти къ нему ночевать, чтобы быть готовымъ отплыть съ отливомъ вскорѣ послѣ полуночи.
Мѣсто, куда намъ надо было ѣхать, лежало около оконечностп мыса Карнаппхо, тамъ гдѣ онъ выдается къ сѣверу, въ середину Парскоп дельты, и раздробляется на множество острововъ. Послѣ полудня 11-го января 1849 г. я пошелъ по лѣсу къ дому Раймунда, взявъ съ собою только двухствольное ружье, нѣсколько съѣстныхъ прппасовъ, снаряды и на всякій случай ящпкъ для насѣкомыхъ. Раймундъ былъ плотникъ, и кажется весьма трудолюбивый человѣкъ; онъ держалъ двухъ работниковъ, индѣйцевъ, какъ онъ самъ—одппъ пзъ ппхъ былъ мальчикъ, а другой уже молодой человѣкъ лѣтъ двадцати. Жена была также одной съ нимъ расы. Индѣйскія женщины не всегда молчаливы, какъ пхъ мужья. Сеньора Доминга была большая болтунья; къ пей прпшла еще въ гостп одна старуха индіянка, и онѣ обѣ безъ умолку говорили цѣлый вечеръ на языкѣ тупи. Раймундъ п его работники былп заняты постройкой лодки. Не смотря па его дѣятельность, онъ былъ, кажется, очень бѣденъ, какъ почти всѣ жптелп береговъ Мурукупи. Тѣмъ не менѣе у нихъ есть довольно значительныя плантаціи маніоки п маиса, кромѣ небольшихъ плантацій хлопка, кофе п сахарнаго тростинка; почва очень плодоносна, опп не платятъ по
земельныхъ денегъ, и у нихъ нѣтъ прямыхъ налоговъ. Сверхъ того, въ Парѣ, за двадцать миль отъ нихъ, постоянно бываютъ ярмарки, гдѣ они могутъ продавать избытки своихъ произведеній, тѣмъ болѣе, что сообщеніе съ ними весьма удобно водою.
Вечеромъ пришли еще гости. Раздались звуки флейты и тамбурина, и затѣмъ на тропинкѣ, идущей по маніочнымъ полямъ, показалась процессія деревенскихъ жителей. Они отправлялись на богомолье къ св. Томе, покровителю индѣйцевъ и мамелюкосовъ. Одинъ изъ нихъ несъ знамя, на которомъ былъ грубо нарисованъ св. Томе съ сіяніемъ вокругъ головы. Флейта и тамбуринъ были самаго незатѣйливаго устройства: флейта,—просто тростникъ съ четырьмя дырочками, посредствомъ которыхъ производится нѣсколько весьма некрасивыхъ звуковъ, а тамбуринъ—широкій обручъ, обтянутый съ обѣихъ сторонъ кожей. Какой-то молодой калѣка игралъ па обоихъ инструментахъ. Раймундъ принялъ ихъ съ той спокойной вѣжливостью, которая такъ идетъ къ индѣйцу, когда онъ играетъ роль хозяина. Гостей, пришедшихъ за пять миль изъ виллы де Конде, пригласили отдохнуть. Раймундъ взялъ образъ св. Томе и поставилъ его возлѣ образа Божіей Матери въ свой кивотъ, состоящій пзъ маленькаго красиваго ящика, въ которомъ каждое семейство держитъ свои образа; потомъ засвѣтилъ двѣ восковыя свѣчи, и поставилъ пхъ передъ образомъ. Немного погодя постлали скатерть на цыновкѣ, и просили гостей ужинать. Кушанья были очень простыя: вареная курица съ рисомъ, кусокъ жаренаго пи-раруку, фарпна и бананы. Гости ѣли весьма умѣренно, нѣкоторые молодые люди довольствовались одной тарелкой риса. Одинъ изъ работниковъ стоялъ сзади съ чашей воды и полотенцемъ, а послѣ ужина всѣ гости мыли руки и полоскали ротъ. Они ночевали въ большомъ открытомъ сараѣ, гдѣ были развѣшены хаммаки отъ шеста къ шесту; и, отправляясь спать, Раймундъ распорядился, чтобы утромъ имъ былъ готовъ завтракъ.
Раймундъ позвалъ меня въ два часа почи, и мы (онъ самъ, его старшій работникъ Хоакимъ, п я) сѣлп въ лодку въ тѣнистомъ мѣстѣ, гдѣ была такая темнота, что я не видѣлъ ни лодки, ни воды; и взяли съ собою пять собакъ. Мы скользили внизъ по извилистому заливу, гдѣ огромныя деревья наклонялись надъ нашими головами своими густыми вершинами, и скоро въѣхали въ Муру-купи. Проѣхавъ еще нѣсколько ярдовъ, мы вошли въ болѣе широкій протокъ, Айтитуба, и переѣхавъ его поперекъ, очутились въ другой узкой бухтѣ на противуположной сторонѣ. Здѣсь отливъ шелъ
противъ насъ, и мы съ трудомъ подвигались впередъ. Цѣлыя двѣ мили намъ пришлось бороться съ сильнымъ теченіемъ, наконецъ мы достигли мѣста, гдѣ отливъ шелъ въ противуположномъ направленіи,—-это значило, что мы пересѣкли водораздѣлъ. Приливъ идетъ въ эту бухту съ обоихъ концовъ одновременно и встрѣчается на серединѣ, хотя повидимому нѣтъ разницы въ уровнѣ воды, и ширина бухты одинакова. Приливы чрезвычайно перепутываются въ безконечныхъ протокахъ и заливахъ, пересѣкающихъ Амазонскую дельту. Между тѣмъ вышла луна и освѣтила стволы колоссальныхъ деревьевъ и листья чудовищно—огромныхъ пальмъ Лираѣі, которыя сводомъ перебрасывались черезъ заливъ, и группы древесныхъ ароидовъ, которые стояли будто привидѣнія по берегамъ залива. Отъ времени до времени мы могли заглянуть мелькомъ въ черную глубину лѣса, гдѣ все было тихо, кромѣ пискливаго скрипа лѣсныхъ сверчковъ. Насъ пугалъ иногда шумъ отъ неожиданнаго паденія чего-то въ воду, — это падалъ съ деревьевъ тяжелый плодъ, или какое нибудь ночное животное. Здѣсь индѣйцы оставили весла и предоставили лодку теченію. Изъ лѣсу вѣяло на насъ чудеснымъ благоуханіемъ; Раймундъ объяснилъ, что этотъ ароматъ несется съ полей сахарнаго тростника. Онъ говорилъ мнѣ, что вся эта земля принадлежитъ богатымъ землевладѣльцамъ Пары, которые получили ее отъ правительства въ награду за политическія заслуги. Раймундъ былъ на этотъ разъ въ разговорчивомъ расположеніи духа, онъ разсказалъ мнѣ множество приключеній изъ времени «Кабанагемъ,» какъ называются здѣсь въ народѣ революціонные года 1855 — 6-й. Онъ говорилъ, что его также подозрѣвали тогда въ участіи въ мятежѣ, но онъ увѣрялъ меня, что это подозрѣніе было неосновательно. Онъ жаловался на бѣлыхъ только потому, что они забирали себѣ земли, не имѣя намѣренія или возможности ихъ воздѣлывать. Его согнали съ мѣста, гдѣ онъ поселился и уже значительную часть земли расчистилъ отъ лѣса. Мнѣ кажется, что въ это время законъ въ Бразиліи предоставлялъ землю во владѣніе тому, кто очищалъ ее отъ лѣса и обработывалъ, если, черезъ извѣстное число лѣтъ, никто не являлся оспаривать его права на владѣніе этой землей, и не предъявлялъ своихъ правъ. Теперь законъ этотъ уничтоженъ, и принятъ другой, основанный на примѣрѣ Соединенныхъ Штатовъ. Раймундъ, говоря о своемъ племени, называлъ ихъ краснокожими, «реііе ѵегшеІЬо»; они хорошо расположены къ бѣлымъ и только просятъ о томъ, чтобы ихъ оставляли въ покоѣ. «Богъ,
говорилъ Раймундъ, далъ довольно мѣста для всѣхъ>. Пріятно было слушать умную и добродушную рѣчь этого человѣка. Товарищъ нашъ Хоакимъ заснулъ; ночной воздухъ былъ прохладенъ, и луна освѣщала лицо Раймунда, оживленное большимъ выраженіемъ, чѣмъ вообще бываетъ видно на лицахъ индѣйцевъ. Я всегда замѣчалъ, что индѣйцы веселѣе въ путешествіи, особенно въ прохладные часы ночи и утра, чѣмъ на берегу. Что нибудь да есть въ ихъ организмѣ, чтд въ знойное время приводить ихъ въ уныніе, особенно у себя дома. Кожа ихъ всегда горяча. Конечно они далеко не такъ хорошо выносятъ жары своего собственнаго климата, какъ бѣлые; на негровъ же напротивъ полуденный жаръ имѣетъ очень мало вліянія, и они нелюбятъ холодныхъ ночей на рѣкахъ.
Мы пріѣхали на мѣсто охоты около половины пятаго. Здѣсь протокъ былъ шире и имѣлъ нѣсколько рукавовъ. Оставалось еще полтора часа до разсвѣта, такъ что Раймундъ совѣтовалъ мнѣ немного вздремнуть. Мы оба растянулись на скамейкахъ въ лодкѣ и заснули, предоставивъ лодку теченію, которое теперь было очень тихо. Я спалъ хорошо, не смотря на жосткое ложе, и уже разсвѣтало, когда я проснулся на половинѣ сна, который перенесъ меня на родину. Моя одежда была совсѣмъ мокрая отъ росы. Птички просыпались, цикады начали свою музыку, и надъ вершинами де-вьевъ стаями поднялись Ціапіа Ьеііиз, золотыя бабочки съ необыкновеннымъ великолѣпнымъ хвостикомъ. Раймундъ воскликнулъ: «Сіагеіао Ліа»!—День проясняется! Быстро все перемѣнилось: на востокѣ небо вдругъ окрасилось прелестнымъ лазоревымъ цвѣтомъ, и на немъ рисовались тонкія полоски бѣлыхъ облаковъ. Въ такія минуты дѣйствительно чувствуешь, какъ прекрасна земля! Притокъ, по которому неслась наша лодочка, былъ въ 200 ярдъ ширины; другіе притоки текли вправо и влѣво, омывая группу пустынныхъ острововъ, которыми заканчивается земля Карнапихо. Со всѣхъ сторонъ лѣсъ составлялъ сплошную высокую изгородь: внизу росли корнепусковые кустарники, маленькіе листья которыхъ представляли контрастъ съ большими лоснящимися листьями высокихъ деревьевъ, или съ перистыми и вѣеро-образными листьями пальмъ.
Достигнувъ теперь назначеннаго мѣста, Раймундъ засучилъ панталоны и рукава рубашки, взялъ свой длинный охотничій ножъ и вспрыгнулъ на берегъ съ собаками. Онъ долженъ былъ прорубить отверстіе въ чащѣ зелени, чтобы можно было войти въ лѣсъ. Мы думали здѣсь найти Раса и Сиііа. Ихъ ловятъ слѣдующимъ обра
зомъ: въ эту раннюю пору, они обыкновенно ѣдятъ упавшіе съ деревьевъ фрукты, но едва услышатъ шумъ, быстро убѣгаютъ, и зкрываются въ своихъ норахъ. Тогда Раймундъ долженъ былъ со-5аками заставить ихъ выйти изъ норъ, а Хоакпмъ и я оставаться въ лодкѣ съ свопми ружьями, на готовѣ стрѣлять по всѣмъ, которые прибѣгутъ къ окраинѣ протока, потому что оба эти звѣрька, когда ихъ сильно преслѣдуютъ, обыкновенно бросаются въ воду. Намъ ае пришлось долго ждать. Прежде явился Раса, красноватый, почти безхвостый грызунъ съ бѣлыми пятнами на бокахъ, по виду и по размѣрамъ занимающій середину между свиньей и зайцемъ. Первый мой выстрѣлъ былъ неудаченъ; животное нырнуло въ воду а болѣе не показывалось. Втораго убплъ мой товарищъ, подъ кор-яепусковымъ кустарникомъ. Скоро появился и Сиііа, это также грызунъ, въ трое меньше предъидущаго. Онъ плаваетъ, но не ныряетъ, и мнѣ удалось его подстрѣлить. Такимъ же способомъ добыли мы еще двухъ Раса и другаго Сиііа. Въ теченіи всего этого времени собаки не переставали лаять въ лѣсу. Вскорѣ явился Раймундъ и велѣлъ грести къ другой сторонѣ острова. Пріѣхавши туда, мы вышли на берегъ и стали готовить завтракъ. Мѣстечко было очень хорошенькое; чистое, бѣлое, песчаное прибрежье покрыто было гѣпью широко раскинувшихся деревьевъ. Хоакимъ принялся разводить огонь; сначала онъ настругалъ стружекъ пзъ листа пальмы ВасаЬа, и собралъ пхъ въ кучку на сухомъ мѣстѣ, потомъ вынулъ свою бамбуковую трутницу и высѣкъ огонь посредствомъ кусочка старой пилы и кремня. Трутъ состоялъ изъ войлочнаго мягкаго вещества, приготовляемаго однимъ муравьемъ (РоІугЬасЬіо Ьізріпо-5іі8). Онъ сталъ тихонько раздувать огонь, стружки загорѣлись, зажгли сухія вѣтви, которыя были на нихъ навалены въ кучу, и черезъ нѣсколько минутъ ярко разгорѣлся нашъ костеръ. Тогда онъ опалилъ и приготовилъ одного изъ убитыхъ животныхъ, наконецъ вздѣлъ его на вертелъ и укрѣпилъ одинъ конецъ палки въ землю въ косвенномъ положеніи надъ огнемъ. Мы привезли съ собой мѣшокъ фарпны, чапіку съ лимоннымъ сокомъ, дюжины двѣ краснаго стручковаго перцу и немножко солп. Когда мясо изжарилось, мы усердно принялись за завтракъ, и запивали его изъ тыквы чистой рѣчной водой.
Послѣ завтрака собаки нашли другаго Сиііа, спрятавшагося въ своей норѣ, на два или нд три фута подъ корнями большаго дерева, и Раймундъ почти часъ не могъ его вытащить оттуда. Скоро потомъ мы оставили это мѣсто, переѣхали притокъ, и, проѣзжая
мимо двухъ острововъ, видѣли мелькомъ текущую между ними широкую рѣку съ длинной песчаной отмелью, на которой стояло нѣсколько ярко красныхъ караваекъ и бѣлоснѣжныхъ цаплей. Одинъ изъ острововъ былъ низкій и песчаный, и на половину заросъ исполинскими древесными ароидами, часто упоминаемымъ Саіайіит агЪогезсепз, представляющимъ странный видъ. Почти всѣмъ знакомъ водящійся въ Великобританіи небольшой видъ ихъ, называемый аороновой бородкой (Агаш шасиіаіит), ростущій около изгородей, и вѣроятно многіе любовались большими породами этого растенія въ оранжереяхъ; по этому можно составить себѣ понятіе о лѣсѣ ароидовъ. На этомъ островкѣ деревянистые стволы этихъ растеній были внизу отъ 8 до 10 дюймовъ въ діаметрѣ, п деревья отъ 12 до 15 футовъ высоты; они росли такъ близко другъ къ другу, что только одинъ человѣкъ могъ свободно пройти между ними. На берегу острова стояла лодка; въ ней сидѣли мужчина и женщина; мужчина изо всей силы кричалъ и звалъ кого-то. Когда мы проѣзжали мимо, онъ намъ сказалъ, что ихъ сынъ заблудился въ «апиигалѣ» (рощѣ ароидовъ). Онъ отсталъ отъ нихъ, гуляя на берегу, и прошло уже съ часъ времени, какъ отецъ напрасно звалъ его.
Около часа по полудни, мы опять остановились у устья маленькаго залива. Теперь стало чрезвычайно жарко. Раймундъ сказалъ, что здѣсь попадаются оленп; онъ попросилъ у меня ружье, какъ оружіе болѣе дѣйствительное, чѣмъ жалкое лазарино, которое у него было, и которое употребляется всѣми туземными охотниками. Ружья эти продаются въ Парѣ по семп плп по восьми шиллинговъ. Раймундъ и Хоакимъ раздѣлись до нага и отправились въ лѣсъ по разнымъ направленіямъ. Раздѣлись они для того, чтобы ходя по сухимъ листьямъ не дѣлать никакого шума, и дѣйствительно, онп ступали такъ тихо, что не было слышно ни малѣйшаго шороха. Собаки оставались въ лодкѣ, а я часа два занимался собираніемъ насѣкомыхъ. Къ концу этого времени мои товарищи вернулись, но безъ дпчп.
Теперь мы поѣхали въ обратный путь. Раймундъ срѣзалъ двѣ тонкія палки, одну для мачты, а другую для шпринтова. Къ нимъ онъ прицѣпилъ парусъ, взятый намп съ собою, потому что назадъ мы хотѣли ѣхать по открытой рѣкѣ и надѣялись, что попутный вѣтеръ принесетъ насъ въКарипп. Какъ только мы выѣхали пзъ притока, сейчасъ же почувствовали вѣтеръ, морской бризъ, дующій съ Атлантическаго океана. Наша лодка была очень мала и тяжело нагру
жена; и когда, объѣхавъ мысъ, я увидѣлъ пространство въ 7 миль (болѣе 10 верстъ), которое мы должны были проѣхать, то невольно подумалъ о безразсудствѣ пускаться на такой переѣздъ въ маленькой лодченкѣ. Волны высоко подымались, руля не было, Раймундъ правилъ весломъ, и намъ оставалось только положиться вполнѣ на его силу и умѣнье. Въ лодкѣ было ровно столько мѣста, чтобы помѣстить насъ троихъ, нашихъ собакъ и убитую дичь, и когда наша скорлупка исчезала среди высокихъ хребтовъ волнъ, гибель наша, казалось, была неизбѣжна; отъ времени до времени вода конечно зачерпывалась въ лодку, и Хоакимъ своимъ весломъ помогалъ удерживать равновѣсіе, а я все время выкачивалъ воду и смотрѣлъ за собаками, которыя всѣ толпились па носу лодки и лаяли отъ страха; то одна, то другая собака свѣшивалась черезъ бортъ, и, карабкаясь назадъ, сильно качала лодку. За мысомъ былъ рядъ скалъ, о которыя бѣшено разбивались волны. Раймундъ сидѣлъ у кормы, суровый и молчаливый; во все время онъ глазъ не спускалъ съ носа лодки. Право стоило рѣшиться на страшный переѣздъ, чтобы только видѣть исскуство Индѣйца управляться съ моремъ. Лодочка наша неслась великолѣпно, подымаясь съ каждой волной, и въ полтора часа мы пріѣхали въ Карипи, совершенно изнеможенные и мокрые до костей.
16-го января сухое время внезапно прекратилось. Морской вѣтеръ, который нѣсколько дней сряду все усиливался, вдругъ стихъ, и атмосфера сдѣлалась туманной. Наконецъ тежелыя тучи совершенно заволокли голубое небо, которымъ мы любовались нѣсколько недѣль, и пошли сильные дожди; первый ливень продолжался безъ перерыву цѣлыя сутки. Это какъ будто дало новый толчекъ животной жизни. На первую ночь поднялась страшная суматоха: древесныя лягушки, козодои и совы соединились всѣ вмѣстѣ и начали оглушительный концертъ. Одинъ изъ видовъ козодоя, черезъ небольшіе промежутки, цѣлую ночь повторялъ одну и ту же фразу, похожую на португальскія слова: «Іоао согіа рао» (Иванъ руби дрова). Этой фразой Бразильцы и называютъ птицу. Сова на деревьяхъ Сгепірара бормотала по временамъ нѣсколько слоговъ, точно слово «МигисиіиійЬ Иногда жабы и лягушки выли и квакали такъ громко, что мы въ комнатахъ не могли слышать другъ друга. Тучи стрекозъ показывались днемъ у лужъ, скопившихся отъ дождя, и выходили огромными массами муравьи и термиты съ образовавшимися уже крыльями. Я замѣтилъ, что крылатые термиты или бѣлые муравьи, которые сотнями прилетали по
вечерамъ къ лампамъ, горѣвшимъ на столѣ, часто произвольнымъ движеніемъ сбрасывали свои крылья. Наблюдая ихъ точнѣе, я удостовѣрился, что крылья не отпадаютъ съ корнями, и основанія ихъ остаются прикрѣпленными къ груди. Переломъ бываетъ всегда по прямой линіи, по природному шву, пересѣкающему крыло у
1—8. Воины разныхъ видовъ бѣлыхъ муравьевъ. — 9. Обыкновенная форма работниковъ. — 10 Крылатый классъ.
корня, и въ этомъ мѣстѣ длинное крыло отпадаетъ само собой или сбрасывается насѣкомымъ, когда оно уже болѣе не нуждается въ крыльяхъ. Бѣлый муравей имѣетъ крылья только для того, чтобы улетать изъ колоніи, обитаемой его безкрылыми товарищами, и совокупляться съ особями этой же самой или какой нибудь другой колоніи, и такимъ образомъ сохранять и распространять свою породу. Крылатыя особи бываютъ самцы и самки, а большая часть ихъ безкрылыхъ братьевъ не имѣютъ пола; они бываютъ двухъ разрядовъ: солдаты и работники, и назначеніе ихъ ограничивается тѣмъ, чтобы строить гнѣзда, кормить и защищать маленькихъ. Муравьи совокупляются на землѣ, когда крылья пхъ уже сброшены; и потомъ тѣ сочетавшіяся пары, которыя успѣваютъ спастись отъ своихъ многочисленныхъ враговъ, начинаютъ основывать новыя колоніи. Въ образѣ жизни муравьевъ и бѣлыхъ муравьевъ весьма много общаго, не смотря на то, что они принадлежатъ къ двумъ совершенно отдѣльнымъ разрядамъ насѣкомыхъ, весьма различныхъ между собой по строенію и по способу роста.
Я собралъ въ Карипи большую коллекцію великолѣпныхъ интересныхъ насѣкомыхъ, всего до 1,200 видовъ. Число жесткокрылыхъ (Соіеоріега) было здѣсь замѣчательно велико въ сравненіи съ небольшимъ количествомъ представителей этого порядка насѣкомыхъ около Пары. Я приписываю ихъ многочисленность здѣсь тому, что туземцы вырубили и расчистили много новыхъ мѣстъ въ дѣвственномъ лѣсу. Срубленныя деревья привлекаютъ древоядныхъ насѣкомыхъ, которыя въ свою очередь влекутъ за собою хищныхъ насѣкомыхъ различныхъ семействъ. Вообще здѣсь виды были меньше и не имѣли тѣхъ яркихъ цвѣтовъ, какъ въ Мексикѣ и Южной Бразиліи. Виды также хотя, и многочисленны, но не представляютъ большаго числа особей. Насѣкомыя эти здѣсь необыкновенно проворны, и поэтому ловить ихъ гораздо труднѣе, чѣмъ насѣкомыхъ того же самаго порядка въ умѣренныхъ климатахъ. Хищные жуки въ Карйпи, какъ и въ Парѣ, были большею частію древесные. Строеніе ногъ многихъ изъ нихъ отлично приспособлено, чтобы держаться и бѣгать по гладкимъ поверхностямъ, какъ напримѣръ по листьямъ. Ноги ихъ широки и снабжены снизу щеткой изъ короткихъ, жесткихъ волосъ; между тѣмъ какъ когти зубчаты въ видѣ гребня, что даетъ имъ возможность прицѣпляться къ гладкимъ краямъ листьевъ, потому что суставъ погп, предшествующій когтю, раздвоенъ п даетъ ему полную свободу хвататься. Обыкновенные навозные жуки въ Карипи, которые повсюду летаютъ вечеромъ, какъ у насъ въ Англіи извѣстные дубляки (Сгеоіш-рез) съ сонливымъ жужжаньемъ, были колоссальныхъ размѣровъ и прекрасныхъ цвѣтовъ. Одинъ видъ имѣлъ длинный прямой острый рогъ, выходящій изъ макушки головы, это фаней копьеносный (РЬапаеиз ІапсіГег). Когда такой господинъ задѣнетъ кого на своемъ тяжеломъ лету, такъ нельзя сказать, чтобы это было особенно пріятно. Всѣ разряды жуковъ, которые питаются растительными веществами, свѣжими или пришедшими уже въ разрушеніе, были очень многочисленны. Самые прекрасные изъ нихъ, но не самые обыкновенные, были длиннорогіе (Ьонрсотез), граціозныя насѣкомыя съ тоненькимъ тѣломъ и длинными рожками, часто украшенными бахрамой и пучками волосъ. Они попадались на цвѣтахъ, на стволахъ деревьевъ, или летали въ мѣстахъ, гдѣ недавно былъ вырубленъ лѣсъ. Одинъ маленькій видъ Согетіа Ьігіірез, имѣетъ пучекъ волосъ на заднихъ ногахъ, между тѣмъ какъ многіе другіе виды того же рода имѣютъ подобное же украшеніе на рожкахъ. Невольно призадумаешься, когда видишь украшеніе, на подобіе пера грена
дерской шапки, на одной части тѣла у жука извѣстнаго вида, и такое же точно украшеніе совсѣмъ на другомъ мѣстѣ у вида очень близкаго къ нему. Я напрасно старался узнать, на что служатъ имъ эти странныя украшенія въ видѣ щетки.
Петцель нашелъ на стволѣ несрубленнаго стручковаго дерева большое количество очень рѣдкаго и красиваго вида жуковъ (Ріаіуз-іегпиз ЬеЬгаеиз). Они широки тѣломъ, цвѣта охры, но съ черными пятнами и полосами, точно домино. На упавшихъ стволахъ деревьевъ попадались стаи золотистыхъ зеленыхъ длиннорогихъ жуковъ маленькаго размѣра (СЬгузоргазіз), похожихъ на миніатюрныхъ мускусъ-жуковъ. И дѣйствительно они находятся въ близкомъ родствѣ съ этими хорошо извѣстными въ Европѣ насѣкомыми.
Наконецъ 12 февраля я оставилъ Карипи. Сосѣди мои негры и индѣйцы проводили меня съ горячими «айеоз». Я провелъ тамъ время чрезвычайно пріятно, несмотря на частый недостатокъ въ пищѣ. Теперь уже наступало сырое время, скоро острова и низменности должны были ежедневно болѣе и болѣе наводняться прибывающей водой, и добываніе свѣжихъ припасовъ должно было сдѣлаться еще труднѣе. Поэтому я рѣшилъ провести три слѣдующіе мѣсяца въ Парѣ, въ окрестностяхъ которой можно еще было много сдѣлать въ промежуткахъ хорошей погоды, и за тѣмъ опять пуститься въ другую экскурсію во внутренность страны.
ГЛАВА VI.
Нижняя Амазонка.—Пара до Обидоса.
Какъ путешествуютъ по Амазонкѣ.—Историческій очеркъ первыхъ изслѣдованій рѣки. — Приготовленія къ путешествію. — Образъ жизни на большомъ купеческомъ суднѣ.—Узкіе каналы, соединяющіе рѣку Пару съ Амазонкой.— Первый взглядъ на большую рѣку. — Гурупа. — Большая мель. — Столовыя горы.—Сантаремъ.—Обидосъ.
Во время моего перваго путешествія по Амазонкѣ — то есть въ 1849 году, сообщёніе съ внутренними областями производилось почти исключительно посредствомъ маленькихъ купеческихъ судовъ, принадлежащихъ торговцамъ, которые жпли въ отдаленныхъ городахъ и деревняхъ, рѣдко сами пріѣзжали въ Пару, но довѣряли свои суда и грузъ туземцамъ или португальскимъ шкиперамъ. Иногда даже они рисковали такъ, что отдавали все на руки индѣйцамъ, поручая должность судоваго прикащика лоцману, который вмѣстѣ съ тѣмъ былъ и рулевымъ. Иногда португальскіе и бразильскіе купцы въ Парѣ отдавали товаръ молодымъ португальцамъ, и отправляли ихъ во внутренность страны, для мѣновой торговли съ разбросаннымъ туземнымъ населеніемъ. Средства сообщенія съ верхними частями Амазонки сдѣлались очень плохи одно время, по причинѣ увеличившихся затрудненій въ пріисканіи матросовъ на суда. Прежде, когда правительство посылало во внутреннія области важнаго чиновника, напримѣръ судью или коменданта, оно снаряжало быстрый на ходу парусный галліотъ съ 10 или 12 индѣйцами. Среднимъ числомъ эти галліоты уходили въ
одинъ день больше, чѣмъ обыкновенное парусное судно можетъ пройти въ три дня. Теперь же почти нельзя было достать индѣйцевъ гребцовъ, и правительственныя лица должны были отправляться къ мѣстамъ своего назначенія, пассажирами на купеческихъ судахъ. Такаго рода путешествія чрезвычайно скучны и медленны. Когда дуетъ постоянный восточный вѣтеръ «ѵепіо^егаі», или пассатный вѣтеръ Амазонки, парусныя суда могутъ идти очень хорошо; но когда его нѣтъ, они должны бросать якорь у береговъ, и иногда стоять нѣсколько дней сряду, или съ большимъ трудомъ подвигаться впередъ посредствомъ «эспія>. Этотъ родъ путешествія дѣлается слѣдующимъ порядкомъ. Монтарія, съ 20-ю или 30-ю саженнымъ канатомъ, одинъ копецъ котораго привязанъ къ передней мачтѣ, отправляется впередъ съ двумя матросами, которые прикрѣпляютъ другой конецъ каната къ стволу дерева или къ крѣпкой вѣтви, и потомъ команда тянетъ судно до привязаннаго конца. За тѣмъ канатъ опять убираютъ въ лодку, гребутъ впередъ и снова повторяютъ тоже самое. Въ сухое время — отъ августа до декабря, когда обычный пассатъ силенъ и теченія слабы, шкуна можетъ достигнуть устья Ріо Негро, на тысячу миль (1,500 верстъ) отъ Пары, почти въ 40 дней; но въ сырое время — отъ января до іюля, — когда уже нѣтъ восточнаго вѣтра и Амазонка разливаетъ свои широкія воды, наводняя берега, и получаетъ стремительное теченіе,—на тоже самое путешествіе надо три мѣсяца. Учрежденіе пароходства въ 1853 году было большимъ благодѣяніемъ .для жителей, и путешествіе это легко и удобно во всякое время года можно сдѣлать въ восемь дней.
Можетъ быть не всѣмъ извѣстно, что португальцамъ еще въ 1710 году была довольно хорошо знакома Амазонка, но свѣдѣнія, собираемыя правительствомъ посредствомъ разныхъ экспедицій, предпринимаемыхъ въ большихъ размѣрахъ, долго оставались тайною, по завистливой политикѣ, руководившей дѣлами колоніи. Отъ основанія Пары Кальдейромъ, въ 1615 г., до установленія границъ между испанскими и португальскими владѣніями Перу и Бразиліею, въ теченіе 1781—91 г., одна за другой предпринималось большое число экспедицій. Самая обширная изъ нихъ, подъ руководствомъ Педро Техейра въ 1637—9 г., подымалась вверхъ по рѣкѣ до Квито, по притоку Напо, на разстояніе почти въ 2,800 миль (4,200 верстъ) съ 45-ю лодками и 900 человѣками, и вернулась въ Пару безъ большихъ неудачъ, по той же дорогѣ. Успѣхъ этого замѣчательнаго предпріятія, даже въ ту отдаленную эпоху, вполнѣ дока
зываетъ легкость п удобство навигаціи по здѣшнимъ рѣкамъ, и мирныя наклонности первоначальныхъ жителей. Испанцы однако первые открыли эту рѣку, и Пинзонъ въ 1500 году посѣтилъ ея устье, а въ 1541—2 Орельана проѣхалъ почти по всему протяженію рѣки. Путешествіе послѣдняго одно изъ самыхъ замѣчательныхъ. Орельана былъ помощникомъ Гонзало Пизарро, губернатора Квито, и отправился съ нимъ на опасныя розыскапія, которыя онъ предпринималъ чрезъ восточную часть Андовъ, въ душную долину Напо, для поисковъ земли Эль-Дорадо или Золотаго Короля. Они отправились съ 300 солдатами и 4,000 индѣйскими носильщиками; но, прибывъ на берега одного изъ притоковъ Напо, потеряли отъ болѣзни и голода такъ много людей, и тѣ которые уцѣлѣли были такъ слабы, что Пизарро долженъ былъ послать Орельана съ 50-ю людьми на суднѣ, построенномъ ими въ Напо, чтобы добыть съѣстныхъ припасовъ. Тотъ, кто знакомъ съ Амазонскою страной, можетъ себѣ представить, какъ безполезно было подобное порученіе въ дикихъ пустынныхъ лѣсахъ, гдѣ очутились Орельана и его люди, когда они достигли Напо, и какъ сильно имъ не хотѣлось ворочаться назадъ противъ теченій п быстринъ, по которымъ они спускались. Тогда пришло имъ на мысль нестись по теченію, не смотря на то, что они незнали, куда оно ихъ поведетъ. Такъ они п отправились. Проѣхавъ рѣку Напо, они въѣхали въ главную Амазонку, и, послѣ множества разнообразныхъ приключеній на ея берегахъ съ индѣйцами, достигли Атлантическаго океана, черезъ восемь мѣсяцевъ послѣ того, какъ вошли въ большую рѣку *).
Другое замѣчательное путешествіе выполнено подобнымъ же образомъ испанцемъ Лопецомъ д’Агуирре, отъ Куско въ Перу, и внизъ по Укаяли, притоку Амазонки, текущей съ юга, и слѣдовательно по противоположному направленію Напо. Д’Агуирра послалъ въ письмѣ къ испанскому королю описаніе этого путешествія, откуда Гумбольдтъ приводитъ выписку въ своемъ разсказѣ. Такъ какъ это описаніе можетъ служить любопытнымъ образчи-юмъ странности слога и сбивчивости разсказовъ этихъ первыхъ повѣствователей похожденій въ Южной Америкѣ, то я приведу его
*) Говорятъ, что во время этого путешествія они встрѣтили племя воинственныхъ женщинъ, почему португальцы и назвали эту рѣку Амазонкой. Теперь всѣмъ извѣстно, что это просто вымыселъ, порожденный любовью къ чудесному, отличающей первыхъ испанскихъ искателей приключеній, и вредящей достовѣрности ихъ разсказовъ.
въ переводѣ: <Мы выстроили паромы доставивъ нашихъ лошадей и багажъ на берегу, поѣхали на парусахъ внизъ по рѣкѣ (Укаяли), съ большимъ рискомъ, покуда не очутились въ безпредѣльномъ пространствѣ прѣсной воды. По этой рѣкѣ-морю (Мараньонъ), мы ѣхали болѣе десяти съ половиною мѣсяцевъ до ея устья, гдѣ она впадаетъ въ море. Мы были въ пути сто дней, и проѣхали 1,500 лигъ. Эта большая и страшная рѣка имѣетъ 80 лигъ прѣсной воды у устья, огромныя мели и 800 лигъ пустынной необитаемой земли *), какъ ваше величество увидитъ изъ вѣрнаго и точнаго разсказа о сдѣланномъ нами путешествіи. Рѣка эта имѣетъ болѣе 6,000 острововъ. Богъ знаетъ какъ мы вышли изъ этого страшнаго моря!> Много экспедицій было предпринято въ теченіи 18-го столѣтія; въ самомъ дѣлѣ, переѣздъ континента отъ Тихаго океана до Атлантическаго по Амазонкѣ, кажется былъ въ это время самымъ обыкновеннымъ дѣломъ. Въ научномъ отношеніи самое замѣчательное путешествіе сдѣлано французскимъ астрономомъ Да Кон-дамипемъ въ 1743—4 г. До сихъ поръ самое полное описаніе рѣки сдѣлано Марціусомъ, въ третьемъ томѣ «Путешестій Сппкса и Марціуса». Эти замѣчательные путешественники провели здѣсь одинадцать мѣсяцевъ, отъ іюля 1819 до іюня 1820 г., и проѣхали вверхъ по рѣкѣ до границъ Бразиліи. Описанія ихъ, касающіяся географіи, этнографіи, ботаники, исторіи и статистики амазонскаго бассейна, заключаютъ самыя полныя свѣдѣнія изъ всѣхъ, какія только есть у насъ объ этомъ предметѣ. Ихъ путешествіе не было напечатано до 1831 года. Къ сожалѣнію оно было мнѣ недоступно въ то время, когда я самъ былъ въ этой странѣ.
Когда я собирался въ путешествіе, къ моему счастію случилось, что родственникъ Дра Анжело Кустодіо, молодой человѣкъ Хоао да Кунха Коррея отправлялся туда же, по торговымъ дѣламъ, на своей шкунѣ въ 40 тоннъ. Я досталъ мѣсто на его суднѣ черезъ Дра Анжело, и мы отплыли 5 сентября 1849 г. У меня было намѣреніе остановиться въ какой нибудь деревнѣ на сѣверномъ берегу Нижней Амазонки, гдѣ интересно было собрать коллекціи, чтобы показать отношенія здѣшней фауны къ фаунѣ Пары п береговъ Гвіаны. Такъ какъ я долженъ былъ нанимать домъ
*) Описаніе это не согласно съ разсказомъ исторіографа- экспедиціи Те-хейра-Акуниы, который сопутствовалъ ему въ 1639 г., въ его обратномъ путешествіи изъ Квито. Акунна говоритъ о многочисленности населенія по берегамъ Амазонки.
или избу вездѣ, гдѣ бы ни останавливался, то я взялъ съ собой всѣ хозяйственныя принадлежности — кухонную утварь, посуду и проч. Сверхъ того запасся тѣми съѣстными припасамп, которыхъ трудно было бы достать во внутренности страны; взялъ одежду, ящики для припасовъ, нѣсколько книгъ по естественной исторіи и мѣдныя деньги. Съ трудомъ нанялъ я молодаго мамелюкоса, чтобы ѣхать со мной въ качествѣ слуги — это былъ низенькій, тучный, желтолицый парень, по имени Люко, который уже служилъ у меня въ Парѣ, при собираніи коллекціи. Мы снялись съ якоря ночью, и на слѣдующій день скользили по темно-бурой водѣ Моху.
Хоао да Кунха, какъ большая часть туземцевъ, смотрѣлъ на все очень легко. Онъ ѣхалъ во внутренность страны на нѣсколько лѣтъ, и потому намѣревался свернуть съ дороги, чтобы побывать у себя на родинѣ въ Каметѣ, и провести тамъ нѣсколько дней съ своими друзьями. Казалось, ему все было ни почемъ, онъ п не думалъ о томъ, что имѣя у себя грузъ товаровъ, судно и команду въ двѣнадцать человѣкъ, нужно было тратить время весьма экономно. «Сперва веселье, потомъ дѣло> было повидимому его правиломъ. Мы стояли въ Каметѣ двѣнадцать дней. Главная причина, почему мы оставались тамъ такъ долго, былъ праздникъ въ Аль-деѣ за двѣ мили ниже Каметы, который начинался 21-го числа, и пріятель могі Кунха хотѣлъ въ пемъ участвовать. Въ день праздника наша шкуна бросила якорь немного поодаль отъ Альдеи, и хозяинъ п команда принялись пировать. Вечеромъ поднялся сильный вѣтеръ, и дано было приказаніе сѣсть на шкуну. Мы въ темнотѣ стали спускаться по берегу, карабкаясь сквозь чащу какаовыхъ, апельсинныхъ и кофейныхъ деревьевъ, которые покрывали высокій берегъ, и съ опасностію утонуть на взволнованной рѣкѣ въ обремененной народомъ монтаріи; въ девять часовъ сѣли на судно. Когда мы отплывали, къ намъ летѣли съ берега громкіе <айео8» индѣйцевъ и мулатовъ, и, съ приливомъ и попутнымъ вѣтромъ, вскорѣ мы были уже далеко.
Команда наша состояла, какъ уже сказано, пзъ двѣнадцати человѣкъ. Одинъ былъ молодой португалецъ изъ провинціи Тразъ-осъ-Монтесъ, хорошій образчпкъ переселенцевъ, которыхъ Португалія высылаетъ въ Бразилію. Ему было 22 или 23 года, и. онъ жилъ здѣсь уже почти два года, одѣвался какъ индѣецъ, велъ такой же образъ жизни какъ они, но конечно уступалъ пмъ въ нравственномъ отношеніи. Онъ не умѣлъ ни читать ни писать, между тѣмъ какъ, покрайнеіі мѣрѣ, одинъ изъ нашихъ тапуіо звалъ то
и другое. У него былъ маленькій деревянный образъ Божіей Матери, который онъ пряталъ въ свой деревянный платяной ящикъ, и къ этому образу онъ всегда прибѣгалъ, когда насъ настигалъ шквалъ или когда мы попадали на мель. Другой изъ нашихъ матросовъ былъ полу бѣлый изъ Каметы; остальные были индѣйцы, исключая повара кафузо (смѣсь индѣйца и негра). Говорятъ, что этотъ классъ изъ всѣхъ многочисленныхъ помѣсей,'населяющихъ Бразилію, хуже всѣхъ расположенъ къ европейцамъ; но Луизъ былъ простой, добросердечный малый, всегда готовый оказать услугу. Лоцманъ былъ старый тапуіо изъ Пары, съ правильнымъ продолговатымъ лицомъ и правильными чертами. Я удивлялся тому, что онъ могъ выдерживать. Ни днемъ, ни ночью не оставлялъ онъ руля, за исключеніемъ двухъ или трехъ часовъ въ утро. Другіе индѣйцы приносили ему кофе и кутанье, и послѣ завтрака кто нибудь изъ нихъ занималъ его мѣсто, а онъ ложился на квартердекѣ и спалъ часа два. Индѣйцы на передней части судна дѣлали почти все, что хотѣли. Не было никакого опредѣленнаго порядка въ караулѣ; когда кому вздумается спать, тотъ ложился на палубѣ и спалъ; но всегда между ними существуетъ чувство товарищества. Одинъ изъ нихъ былъ прекрасный образчикъ индѣйской расы: мужчина росту не много менѣе шести футовъ, съ замѣчательно широкими плечами и сильной, мускулистой грудью. Товарищи звали его комендантомъ, потому что онъ былъ однимъ изъ революціонныхъ предводителей при взятіи индѣйцами п другими Сантарема въ 1835 г. Они разсказывали объ немъ, что когда законныя власти подошли на вооруженной флотиліи чтобы отнять у нихъ городъ, онъ покинулъ его однимъ изъ послѣднихъ, оставаясь въ маленькой крѣпости, которая господствовала надъ мѣстомъ, для того чтобы дѣлать видъ будто заряжаются ружья, между тѣмъ какъ всѣ снаряды уже давно были истощены. Вотъ какіе были наши дорожные товарищи. Мы жили почти какъ на кораблѣ. Кушанье готовилось на суднѣ, но при всякой возможности и во время нашихъ частыхъ остановокъ, люди отправлялись въ монтаріи ловить рыбу возлѣ береговъ, такъ что нашъ завтракъ и обѣдъ изъ соленаго пираруку иногда разнообразился свѣжей пищей.
24-го сентября. Вчера съ утреннимъ приливомъ мы прошли Энтре-асъ-Ильясъ и переѣхали на восточный берегъ—мѣсто, откуда отплываютъ всѣ суда, которымъ надо переплывать широкое устье Токантинса, идя на западъ. Сегодня рано утромъ, мы начали переѣздъ. Плаваніе это опасно по причинѣ обширныхъ мелей на се
рединѣ рѣки, которыя въ это время мало покрыты водой. Сильный вѣтеръ бросалъ и качалъ нашу шкуну, какъ корабль на морѣ. Переѣздъ былъ почти въ 15 миль (227з версты). На срединѣ видъ рѣки чрезвычайно величественъ. Къ сѣверо-востоку вода сливается съ далекой чертой горизонта, а къ юго-западу разливается тоже безграничное водяное’ пространство, по его оживляютъ острова, покрытые вѣерными пальмами, которыя впрочемъ виднѣлись только отдѣльными группами колонадъ съ мохнатыми вершинами, какъ будто выходя тамъ и сямъ изъ огромной водяной равнины. Въ полдень мы обогнули самую крайнюю западную оконечность; земля, состоящая не изъ твердаго материка, а просто изъ группы большихъ острововъ, образующихъ часть токантпнской дельты, была отъ насъ на разстояніи около трехъ миль.
На слѣдующій день, 25 сентября — мы направились къ западу по верхней части дельты Пары, которая простирается на 70 миль (105 верстъ) за устьемъ Токантинса. Ширина ея мѣняется отъ трехъ до пяти миль (4^2 и 7х/г верстъ), но къ копцу она быстро расширяется до восьми и девяти миль (14 верстъ). Сѣверный берегъ образуется островомъ Марахо, и нѣсколько возвышенъ а мѣстами утесистъ. Рядъ острововъ затеривалъ южный берегъ, почти во все время плаванія. Вся земля — материкъ п острова, покрыты лѣсомъ. Цѣлый день мы пользовались хорошимъ вѣтромъ, и около 7 часовъ утра въѣхали въ узкую рѣку Бревесъ, которой внезапно начинается обширный лабиринтъ притоковъ, соединяющихъ Пару съ Амазонкой. Замѣчательно, что Пара вдругъ оканчивается въ такомъ широкомъ мѣстѣ своего разлива, но тутъ опа почти вездѣ мелководна. Я замѣтилъ, какъ въ этотъ разъ, такъ и другіе три раза, когда имѣлъ случай проѣзжать по этому мѣсту вверхъ и внизъ по рѣкѣ, что съ востока теченіе прилива по дельтѣ такъ же какъ и вверхъ по рѣкѣ Бревесъ, очень сильно. Это, какъ кажется, можетъ служить достаточнымъ доказательствомъ, что только незначительное количество воды протекаетъ этимъ путемъ изъ Амазонки въ Пару, и что мнѣніе географовъ, утверждающихъ, будто Пара одинъ изъ рукавовъ большой рѣки, не вѣрно. Есть однакоже еще протокъ, соединяющій эти двѣ рѣки: онъ вливается въ Пару, въ шести миляхъ къ югу отъ Бревеса. Нижняя часть этого протока, на восемнадцать миль, образуетъ большую и независимую рѣку Уанапу, текущую съ юга. Туземцы говорятъ, что движеніе прилива производитъ весьма малое, — или вовсе никакого теченія по этой рѣкѣ,—фактъ кажется подтверждающій высказанное нами заключеніе.
Мы проѣхали деревню Бревесъ въ 3 часа пополудни 26 го сентября. Она состоитъ домовъ изъ сорока, большею частью занятыхъ португальскими купцами. Здѣсь живетъ нѣсколько и индѣйскихъ семействъ, которыя занимаются производствомъ глиняной посуды и крашенныхъ чашекъ, называемыхъ «куйясы», которыя ѵ они продаютъ торговцамъ или проѣзжимъ путешественникамъ. Куйясы—чашки дѣлаются изъ тыковника и бываютъ иногда раскрашены съ большимъ вкусомъ. Богатая черная краска для грунта приготовляется изъ вещества, добываемаго изъ коры дерева кома-теу, смолистое свойство котораго сообщаетъ краскѣ прекрасный лоскъ. Желтая дѣлаетея йзъ табатинговой глины; красная, изъ сѣмянъ УВуку, или растенія апаНо, а голубая изъ индиго, которое разводится вокругъ домовъ. Это самостоятельное пскуство амазонскихъ индѣйцевъ, но пмъ занимаются одни осѣдлыя, земледѣльческія племена тупіпскаго происхожденія.
Отъ 27-ю до 30-го сентября. Проѣхавъ деревню Бревесъ, мы иеторопясь продолжали нашъ путь по протоку, пли лучше сказать по ряду протоковъ'различной ширины. Утромъ 27-го числа дулъ попутный вѣтеръ; ширина протока измѣнялась отъ 150 до 400 ярдовъ (отъ 65 до 171 сажень). Около полудня мы проѣхали съ западной стороны устье Атуріацала, черезъ который, по причинѣ.его быстраго теченія, проходятъ суда, спускающіяся изъ Амазонки въ Пару. Вскорѣ мы въѣхали въ узкій протокъ Хабуру, лежащій въ двадцати миляхъ выше устья Бревеса; здѣсь мѣстность начинаетъ принимать оригинальный видъ этой удивительной страны. Мы очутились въ узкомъ, почти прямомъ каналѣ, отъ восьмидесяти до ста ярдовъ ширины (43 саж.), замкнутые съ обѣихъ сторонъ двумя стѣнами лѣса, который совсѣмъ перпендикулярно подымался изъ воды на вышину семидесяти или восьмидесяти футовъ. Вода была вездѣ равно глубока, даже у самыхъ береговъ. Мы находились какъ бы въ глубокомъ ущельи, и необыкновенное впечатленіе, производимое этимъ мѣстомъ, усиливалось глухимъ эхомъ голосовъ нашихъ индѣйцевъ и всплесками веселъ. Лѣсъ былъ чрезвычайно разнообразенъ. Нѣкоторыя деревья, великаны бобоваго и хлопчатниковаго порядковъ, подымали свои куполообразныя вершины высоко надъ зелеными стѣнами. Между другимъ лѣсомъ, мѣстами одиноко подымались вѣерныя пальмы мирити, п стройныя колонны ихъ возвышались надъ другими деревьями. Граціозныя пальмы ассаи росли маленькими группами, картинно отдѣляясь своими перистыми листьями на фонѣ круглой листвы массы. Пальма убуссу,
которая ниже другихъ, показывала только свою вершину въ видѣ громаднаго волана изъ огромныхъ неразрѣзныхъ листьевъ; эта пальма своей яркой, свѣтлой зеленью отдѣлялась отъ темнаго цвѣта окружающей растительности. Здѣсь было очень много пальмъ убуссу. Столько же замѣчательная пальма хупатп (КЬарЫа Іаесіі^ега), которая, какъ и убуссу, исключительно свойственна этой области, попадалась рѣже: ея длинные мохнатые листья, отъ сорока до пятидесяти футовъ длины, широкими арками перекидывались черезъ каналъ. Безконечно разнообразныя меньшія пальмы украшали окраины берега, такъ напримѣръ мараха — і, (Васігіз многіе виды), убимъ (Оеопота) и мѣстами великолѣпныя бакаба (Оепосагрпз ВасаЪа). Форма послѣдней пальмы чрезвычайно изящна, потому что размѣръ верхушки вполнѣ соразмѣренъ съ длиннымъ, гладкимъ стволомъ. Ея листья, до самаго основанія лоснящагося черешка, чудеснаго темнозеленаго цвѣта и безъ колючекъ. «Лѣсная стѣна,)) — я выписываю изъ своего журнала,— «подъ которой мы теперь идемъ, состоитъ, кромѣ пальмъ, изъ разнообразныхъ обыкновенныхъ лѣсныхъ деревьевъ. Съ самыхъ высокихъ вѣтвей до самыхъ низкихъ, вплоть до воды вися'іъ гденты ползучихъ рае-теній съ самыми разнообразными и красивыми листьями. Выонкп (сопѵоіѵціі) и другія ползучія растенія пробираются по ліанамъ и висячимъ воздушнымъ корнямъ, какъ по лѣстницамъ. Тамъ и сямъ покажутся мимозы или другое дерево съ такой же тонкой перистой листвой, и кругомъ воды ростутъ густыя массы бобовниковъ (Лп§а), съ вѣтвей которыхъ висятъ длинные бобы разной формы и величины, смотря по виду, нѣкоторые длиною въ ярдъ (3 фута.) Цвѣтовъ очень мало. Я вижу иногда, что темныя верхушки деревьевъ украшены пышными красными цвѣтами на длинныхъ стебляхъ. Полагаю, что они принадлежатъ ползучему растенію млекосѣдниковыхъ (СоіпЪгеіасеоиз). Попадаются и желтыя и фіолетовыя биньоніи (Ві^попіа). Цвѣты бобовниковъ (Лп§’а), хотя не бросаются въ глаза, по это чрезвычайно нѣжные, прелестные цвѣты. Окраина лѣса повсюду такъ густа, что ниоткуда нельвя проглянуть во глубипу дремучей чащи.»
Каналъ Хабуру около 35 миль длины; начиная съ середины до. сѣвернаго конца своего теченія, онъ представляетъ множество внезапныхъ поворотовъ. Три дня съ половиной мы шли по этой части канала. Берега съ обѣихъ сторонъ повидимому состоятъ пзъ плотнаго рѣчнаго ила, покрытаго густымъ слоемъ чернозема, происшедшаго изъ гніющихъ остатковъ растительности, такъ что, по
моему мнѣнію, вся область эта первоначально образовалась постепеннымъ накопленіемъ наносовъ, черезъ которые вода безконечными лабиринтами пролагала себѣ путь глубокими и узкими руслами. По мѣрѣ того какъ мы плыли къ сѣверу, приливъ помогалъ намъ все меньше, такъ какъ онъ имѣетъ очень слабое теченіе вверхъ. Здѣсь уже чувствуется давленіе отъ водъ Амазонки; а такъ какъ далѣе внизу этого уже не замѣтно, то я полагаю, что теченіе отвлекается въ многочисленные протоки, пересѣкающіе сѣверозападную часть Марахо, которые остались у насъ справа. Вечеромъ 29-го числа мы достигли мѣста, гдѣ съ сѣверо-востока другой протокъ соединяется съ Хабуру. Приливъ шелъ черезъ него въ это время; мы поворотили къ западу, и такимъ образомъ встрѣтились съ теченіемъ Амазонки. На этомъ мѣстѣ лодочники исполняютъ странный суевѣрный обрядъ. Они говорятъ, что его посѣщаетъ ,Пахе, индѣйскій чародѣй, и если путешественникъ хочетъ безвредно возвратиться изъ «зеіѣао, т. е. изъ внутренности страны, то, чтобы умилостивить его, непремѣнно надо оставить на этомъ мѣстѣ какую-нибудь вещь. Всѣ деревья кругомъ были обвѣшаны такими приношеніями: тутъ были лоскутья, рубашки, соломенныя шляпы, связки фруктовъ и пр. Хотя это повѣрье безъ сомнѣнія туземнаго происхожденія, но я замѣчалъ, въ оба мои путешествія, что только одни португальцы и необразованные бразильцы оставляли тутъ что ипбудь. Природные же индѣйцы ничего не давали и смотрѣли на всю эту исторію какъ на глупость: послѣдніе были всѣ цивилизованные тапуіо.
30-го числа, въ 9 часовъ утра, мы достигли широкаго протока, называемаго Макако, и оставили темный Хабуру съ его эхомъ. Макако посылаетъ свои рукава къ сѣверо-западному берегу Марахо. Онп составляютъ только проходы между кучею острововъ, и кое-гдѣ между ними проглядываютъ широкія воды главной Амазонки. Свѣжій вѣтеръ быстро пронесъ насъ мимо однообразной картины, и рано утромъ 1-го октября мы достигли устья Уйтукуары или пещеры вѣтровъ, находящейся въ 15-ти миляхъ отъ конца Хабуру. Это также извилистый протокъ въ 35 миль длины, текущій между группою острововъ, но гораздо уже Макако.
Выѣхавъ изъ Уйтукуары 2-го числа, мы всѣ вышли на берегъ-люди для того чтобы наловить рыбы въ маленькомъ заливѣ, Хоао да Кунха и я настрѣлять птицъ. Мы видѣли стаи красныхъ и голубыхъ попугаевъ ара (Масгоссгспз Масао), которые ѣли плоды пальмы бакаба и походили на кучи флаговъ подъ ея темпо-зеле
ною вершиною. Мы вышли на берегъ въ пятидесяти ярдахъ отъ этого мѣста, и осторожно пробирались черезъ лѣсъ, чтобы не разогнать попугаевъ, но прежде, чѣмъ мы успѣли приблизиться, они разлетались съ громкими, рѣзкими криками. У одного дикаго фруктоваго дерева намъ было больше успѣха, товарищъ мой застрѣлилъ попугая анака (Вегоіурпз согопаіиз), самаго великолѣпнаго изъ всего семейства попугаевъ. Онъ зеленаго цвѣта, и на затылкѣ у него надѣтъ уборъ изъ красныхъ перьевъ съ голубыми каемками, которыя онъ по произволу поднимаетъ пли опускаетъ. Анака единственный попугай новаго свѣта, который близко подходитъ къ австралійскому какаду. Онъ встрѣчается повсюду въ низменныхъ мѣстахъ амазонскаго бассейна, но вообще говоря это рѣдкая птица. Ее трудно сдѣлать ручною, и я никогда невидалъ, чтобы ее учили говорить. Все таки туземцы очень любятъ этого попугая, и держатъ его въ домахъ для того только, чтобы любоваться, какъ это раздражительное созданіе распускаетъ свои великолѣпныя перья, а для этого только стоитъ его разсердить. Люди наши вернулись и принесли множество рыбы. Я былъ удивленъ разнообразіемъ видовъ; преобладающей породой былъ одинъ пзъ видовъ кольчагъ (Ьогісагіа): рыба эта длиною въ футъ и совершенно покрыта костистой бронею. Ее очень много попадается въ
Рыба акари '(Ьогісагіа (ішхіесітаііз).
извѣстное время года въ мелкой водѣ; она суха, но тѣмъ не менѣе очень вкусна. Они принесли также и маленькаго аллигатора, называя его хакаре-куруа, и увѣряли, что эта порода попадается только въ мелкихъ заливахъ. Онъ былъ не больше двухъ футъ въ длину, хотя, по словамъ индѣйцевъ, достигъ ужещолнаго возраста.
Индѣйцы называли его «шаі сі’оѵоз» или матерью яицъ, потому что нашли цѣлое гнѣздо съ яйцами подлѣ воды. Яйца были немного больше куриныхъ, правильной овальной формы съ шероховатой грубой скорлупой. Къ сожалѣнію, когда мы вернулись къ шкунѣ, аллигатора уже разрѣзали и приготовили жарить, такъ что я не могъ записать его признаковъ. Куски мяса продѣвали на вертелъ и жарили надъ огнемъ; каждый былъ самъ себѣ поваромъ. Потомъ я не встрѣчалъ уже болѣе никогда этого вида аллигатора.
3-го октября.—Около полуночи задулъ столь долго ожидаемый нами вѣтеръ; мы подняли якорь, и вскорѣ уже неслись по Амазонкѣ. Я всталъ гораздо раньше разсвѣта, чтобы взглянуть на большую рѣку, при лунномъ свѣтѣ. Дулъ хорошій вѣтеръ и весело гналъ судно по водѣ. Притокъ, по которому мы ѣхали, былъ только узкій рукавъ рѣки, около двухъ миль ширины; вся же ширина рѣки у этого мѣста болѣе 20 миль (30 верстъ). Она раздѣлена на три рукава рядами большихъ острововъ. Не смотря па такое стѣсненіе русла рѣки, она все таки величественна. Хотя она и не имѣетъ вида озера, какъ рѣки Пара и Токантинсъ, но тѣмъ не менѣе представляется вполнѣ могучей рѣкой. Мутныя воды цвѣта охры также составляютъ рѣзкій контрастъ съ рѣками, принадлежащими къ системѣ Пары. Рукавъ этотъ образуетъ великолѣпную широкую полосу воды, которая тянется отъ юго-запада къ сѣверо-востоку, и по всему горизонту сливается съ небомъ. Въ 11 часовъ утра, мы пріѣхали въ Гурупа, маленькую деревню, построенную на утесистой возвышенности, въ 30 или 40 футъ высоты. Здѣсь мы вышли па берегъ, и я имѣлъ случай побродить по сосѣднимъ лѣсамъ, которые пересѣчены множествомъ тропинокъ, устланы плаунами (Ьусоросііа), поднимавшимися до 8 или 10 дюймовъ, п оживлены роями блестящихъ голубыхъ бабочекъ изъ семейства ТЬесІісІае. — Въ пять часовъ утра мы опять пустились въ путь. Вскорѣ послѣ заката солнца, когда мы переѣзжали устье Хпнгу, перваго изъ большихъ притоковъ Амазонки, въ 1,200 миль длины, съ сѣверо-востока вдругъ поднялась черная туча. Хоао да Кунга приказалъ спустить всѣ паруса, и сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ набѣжалъ бѣшеный шквалъ, вспѣнившій всю рѣку, и поднявшій страшную тревогу въ сосѣднихъ лѣсахъ. За этимъ хлынулъ проливной дождь; но черезъ полчаса все опять было тихо и полная луна плыла по безоблачному небу.
Отъ устья Хпнгу суда идутъ прямо черезъ рѣку, въ этомъ мѣстѣ 10 миль ширины. Около полуночи вѣтеръ упалъ, именно
тогда, когда мы приближались къ большой мели, называемой Банхо Грандо. Здѣсь мы въ сильный зной заштилѣли на два дня, и когда, съ появленніемъ луны, возобновился пассатный вѣтеръ, въ десять часовъ вечера 6-го числа, мы находились на подвѣтренномъ берегу. Несмотря на всѣ усилія нашего лоцмана, судно сѣло на мель. Къ счастію, дно состояло единственно изъ мягкаго ила, такъ что забрасывая якорь впередъ и тянувшись на него воротомъ, которымъ дѣйствовала вся команда п пассажиры, мы наконецъ высвободились съ мели, проведя непріятную ночь. Объѣхавъ оконечность отмели, при двухъ саженяхъ глубины, мы повернули судно къ западу, и на восходѣ солнца, веселые, мы уже на всѣхъ парусахъ мчались впередъ съ установившимся вѣтромъ.
Нѣсколько дней погода стояла превосходная, воздухъ былъ прозрачно-чистъ, дулъ свѣжій, живительный вѣтеръ. На разсвѣтѣ 6-го числа показалась вдали, на сѣверномъ берегу рѣки, цѣпь голубыхъ горъ Серра де Альмейримъ. Видъ горъ былъ большой радостью послѣ долгаго пребыванія въ плоской странѣ. Мы держались южнаго берега, и проѣхали въ теченіе дня устья Уруку-рикая и Акики, двухъ протоковъ, имѣющихъ сообщеніе съ Хингу. Весь этотъ южный берегъ, отсюда до Сантарема на протяженіи 130 миль, низменный и совершенно необитаемъ. Онъ пересѣченъ мелкими рукавами Амазонки, которые называются на языкѣ тупи «Наранамиримсъ», то есть маленькія рѣчки. Проѣзжая ими на маленькихъ лодкахъ, можно по большей части избѣжать безпокойную ілавную рѣку. Берегъ повсюду имѣетъ самый пустынный видъ: лѣсъ не такъ разнообразенъ, какъ на возвышенной землѣ, и окраина воды, лишенная зеленаго покрова ползучихъ растеній, которыя въ другихъ, мѣстахъ даютъ такое богатое украшеніе, вездѣ была завалена грудами упавшихъ деревьевъ, гдѣ поселились бѣлые че-пуры, аисты, похожіе на привидѣнія, и одинокія цапли. Вечеромъ мы проѣхали Альмейримъ. Марціусъ, который здѣсь выходилъ на берегъ, говоритъ, что здѣсь горы достигаютъ до 800 футъ надъ поверхностію рѣки, и что онѣ до вершинъ покрыты густымъ лѣсомъ. Горы этиг начинаются съ востока нѣсколькими незначительными, одинокими и закругленными возвышенностями; подальше на западъ отъ деревни принимаютъ видъ растянутыхъ утесовъ, .вершины которыхъ какъ будто срѣзаны какой-то внѣшней силой. На слѣдующій день мы проѣхали мимо ряда подобныхъ горъ съ плоскими вершинами. Однѣ стояли одиноко, какъ усѣченныя пирамиды, другія растягивались па нѣсколько миль въ длину. Между этими

горами и цѣпью Альмейрпма лежитъ низменность въ 25 миль, потомъ вдругъ начинается Серра де Марауакуа, за которой такимъ же образомъ слѣдуютъ цѣпи Велья Побре, Серра де Тапюна-Куара и Серра Парауа-Куара. Всѣ эти горы рѣзко отличаются отъ Альмейрпмскихъ тѣмъ, что на нихъ вовсе нѣтъ лѣса. Скатъ ихъ крутой, неровный, и повидимому покрытъ короткою травой, но мѣстами видны голыя бѣлыя лысины. Вся длина ихъ около 40 миль. Позади этихъ горъ по направленію внутрь страны, идутъ другія цѣпи, которыя сообщаются съ центральною горною цѣпью Гвіаны, отдѣляющей Бразилію отъ Каіенны.
Когда мы ѣхали вдоль южнаго берега 6-го и два слѣдующіе дня, плоскія вершины горъ на противоположной сторонѣ занимали насъ больше всего. Рѣка отъ четырехъ до пяти миль (болѣе 7 верстъ) ширины, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ по серединъ ея лежатъ длинные, низкіе острова, которые своей нѣжной и яркой зеленью какъ-то особенно хорошо выдавались на первый планъ великолѣпной картины широкой рѣки и сѣрыхъ горъ. Въ 90 миляхъ за Альмейри-момъ находится деревня Монте Алегре; она построена почти на вершинѣ послѣдней видимой горы этой цѣпи. Здѣсь рѣка слегка отклоняется къ югу, и гористая страна удаляется отъ ея береговъ, но далѣе, миль за сто на западъ, снова подходитъ къ ней у Оби-доса, но уже значительно ниже.
Мы переѣхали рѣку три раза между Монте Алегре и слѣдующимъ городомъ, Сантаремомъ. На серединѣ рѣки волны были очень сильны, судно страшно качалось, и все, что не было укрѣплено, перекатывалось съ одной стороны палубы на другую. Утромъ 9-го октября, тихій вѣтеръ понесъ насъ по <гепіап80>, тцхой водѣ около южнаго берега. Эти пространства тихой воды часто бываютъ между изгибами береговъ рѣки, и происходятъ отъ встрѣчныхъ теченій, которыя образуются вслѣдствіе быстраго теченія центральнаго потока рѣки. Въ девять часовъ утра мы проѣхали устье Парана-ми-римъ, называемое Махпка, и тутъ нашли внезапную перемѣну въ цвѣтѣ воды и въ видѣ береговъ. Вмѣсто низкаго и болотистаго прибрежья, которое господствовало отъ устья Хингу, мы увидѣли передъ собой широкій и покатый берегъ изъ бѣлаго песка. Лѣсъ не представлялъ, какъ до сихъ поръ, перепутанную массу неправильной и могучей растительности, но рисовался мягкими округленными контурами, и дѣлалъ тихое, пріятное впечатленіе. Теперь мы дѣйствительно приближались къ устью Тапахоса, потому что ужо ѣха іи по его чистой оливково-зеленой водѣ, смѣнившей мут
ное теченіе, противъ котораго мы такъ долго боролись. Не смотря на то, что это очень большая рѣка — въ 1000 миль длины, а въ послѣднихъ восьмидесяти миляхъ отъ 4 до 10 миль ширины, эта масса воды на серединѣ не замѣтна въ Амазонкѣ. Бѣлая мутная вода главной рѣки течетъ горделиво, занимая всю ея ширину; между тѣмъ, какъ болѣе темная вода ея притока какъ будто крадется около берега, и уже не замѣ'іна въ 4-хъ или б-ти миляхъ отъ своего устья.
Мы достигли Сантарема въ 11 часовъ утра. Съ рѣки городъ имѣетъ опрятный и веселый видъ. Онъ состоитъ изъ трехъ длинныхъ улицъ, съ нѣсколькими коротенькими, пересѣкающими пхъ йодъ прямыми углами, и въ немъ около 2,500 жителей. Городи лежитъ у самаго устья Тапахоса, и раздѣленъ на двѣ части, собственно городъ и альдею, или деревню. Дома бѣлыхъ и торговыхъ классовъ прочно построены, многіе въ два или три этажа, и всѣ выбѣлены'И крыты черепицами. Альдея, занятая индѣйской частью ‘населенія, по крайней мѣрѣ въ прежпія времена, состояла большею частію изъ глиняныхъ мазанокъ, покрытыхъ пальмовыми листьями. Мѣстоположеніе города чудесное. Земля, хотя только слегка возвышенна, но собственно говоря не принадлежитъ намывной почвѣ равнины Амазонки, а скорѣе составляетъ сѣверное продолженіе бразильскаго материка; она не лѣсиста, и по направленію внутрь страны состоитъ изъ волнистыхъ камповъ, сообщающихся съ рядомъ холмовъ, которые тянутся на сколько можетъ видѣть глазъ. Впослѣдствіи я прожилъ цѣлыхъ три года въ этомъ мѣстѣ, и потому описаніе его окрестностей оставляю до слѣдующей главы. Съ перваго взгляда поражаетъ выгодное мѣстоположеніе Сантарема. Хотя онъ въ разстояніи 400 миль отъ моря, но къ нему могутъ приходить съ тяжелымъ грузомъ большія суда прямо изъ Атлантическаго океана. Рѣка имѣетъ только два легкіе изгиба между этой гаванью и океаномъ, и въ теченіе пяти или шести мѣсяцевъ амазонскій пассатный вѣтеръ дуетъ почти безпрерывно, такъ что парусныя суда, пріѣзжающія изъ чужихъ краевъ, могутъ легко приходить сюда. Мы сами проѣхали 200 миль, или половину разстоянія города отъ океана, въ дурно оснащенномъ суднѣ, въ 3 дня съ половиною. Хотя земля непосредственно возлѣ города можетъ быть и не совсѣмъ удобна для воздѣлыванія, но за то на противоположномъ берегу рѣки стелется огромное пространство богатой почвы съ лѣсами и лугами, а Тапахосъ ведетъ въ центръ рудныхъ провинцій Бразиліи. Но откуда взять людей, которые
могли бы разработать богатства этой великолѣпной страны? Въ настоящее время, область въ радіусѣ въ 25 миль содержитъ едва 6,500 жителей; за городомъ, по направленію внутрь, страна вовсе необитаема, и ночью, по крайней мѣрѣ въ дождливое время, ягуары бродятъ почти въ самыхъ предмѣстьяхъ города.
Собравъ здѣсь свѣдѣнія, я рѣшился остановиться на нѣсколько недѣль въ ближайшемъ городѣ — Обидосѣ, потому что мнѣ сказали, что это лучшее мѣсто для изслѣдованія природы сѣверной стороны низовьевъ Амазонки. Мы отплыли съ восходомъ солнца 10-го числа, вѣтеръ и погода продолжалп намъ благопріятствовать, переѣздъ былъ самый пріятный, и мы достигли въ полночь Обидоса, а онъ отстоитъ почти на 59 миль отъ Сантарема. Мы ѣхали цѣлый день вблизи южнаго берега, на немъ тамъ и сямъ стояли дома переселенцевъ, каждый окруженный плантаціей какао, главнымъ произведеніемъ округа. Этотъ берегъ имѣетъ дурную славу, онъ извѣстенъ бурями и москитами, но мы счастливо взбѣжали и того п другаго. Замѣчательно, что во все время нашего путешествія, только одну ночь безпокоили насъ москиты, и то немного.
Я вышелъ на берегъ Обидоса на слѣдующее утро, и простился съ моимъ добрымъ другомъ Хоао да Кунха, который, выславши мой багажъ на берегъ, поднялъ якорь и поѣхалъ дальше. Въ городѣ около 1,200 жителей; онъ построенъ на высокомъ утесѣ въ 90 или 100 футъ выше уровня рѣки. На двѣ или на три мили отсюда на западъ, берегъ обрывистъ. Утесы состоятъ изъ пестрой глины или табатипги, которая такъ часто встрѣчается вездѣ по амазонскому бассейну; во время полноводья сильное теченіе рѣки бьетъ прямо въ нихъ, и ежегодно уноситъ большое количество глины. Въ иныхъ мѣстахъ она имѣетъ поперемѣнно розовые и желтые слои, розовые слои толще и гораздо тверже чѣмъ другіе. Когда я ѣхалъ внизъ по рѣкѣ въ 1859 г., одинъ нѣмецкій инженеръ, посланный отъ правительства, говорилъ мнѣ, что онъ нашелъ известковые слои, густо покрытые морскими раковинами и перемѣшанные съ слоями этой глины. Поверхъ табатинги лежптъ слой песку, мѣстами въ нѣсколько футъ толщины, и все это на слоѣ песчаника, который видѣнъ только при самой низкой водѣ. За городомъ высится прекрасная, округленная гора, и рядъ подобныхъ возвышеній тянется на шесть миль къ западу, оканчиваясь у устья Тромбетаса, большой рѣки, текущей черезъ Гвіану. Горы и низменности покрыты темнымъ лѣсомъ. Рѣка съуживается
такъ, что пожалуй не будетъ и мили въ ширину, и вся масса ея воды, приносимая 20-ю могучими потоками, течетъ черезъ проливъ съ ужасною быстротою. Надо замѣтить впрочемъ, что самая долина рѣки не съуживается, потому что противуположный берегъ состоитъ не изъ твердой земли, а изъ наносной низменности, болѣе или менѣе подверженной наводненіямъ въ дождливое время. За этою низменностію находится обширное озеро, называемое Лаго Гранде да Вилья Франка, имѣющее сообщеніе съ Амазонкой выше и пнже Обидоса, и слѣдовательно оно можетъ быть разсматриваемо какъ старый разлившійся рукавъ рѣки. Озеро это почти 35-ти миль (52 версты) въ длину, йотъ 4 до 10 (отъ 6 до 19 верстъ) ширины, по вода не глубока, и въ знойное время оно сильно высыхаетъ и уменьшается. Въ немъ не замѣтно теченія, и слѣдовательно оно не отвлекаетъ воды отъ главнаго потока Амазонки за Обидосомъ.
Я остался въ Обидосѣ отъ 11-го октября до 19-го ноября. Здѣсь я провелъ также три недѣли въ 1859 году, когда этотъ край уже очень измѣнился въ слѣдствіе наплыва португальскихъ переселенцевъ, а также отъ постройки крѣпости на вершинѣ утеса. Это одинъ изъ красивѣйшихъ городовъ на Амазонкѣ. Дома всѣ съ черепичными кровлями, и большею частію прочной постройки. Жители, по крайней мѣрѣ въ то время когда я пріѣхалъ сюда въ первый разъ, были простодушны, добры и общежительны.Хижинъ, крутыхъ пальмовыми листьями, почти совсѣмъ не видно, потому-что въ настоящее время здѣсь живетъ очень немного индѣйцевъ. Это одно изъ самыхъ первыхъ поселеній португальцевъ, и высшій классъ состоитъ изъ поселившихся съ давняго времени бѣлыхъ семействъ, между которыми однако встрѣчаются слѣды помѣсей съ индѣйцами и неграми. Въ послѣдніе восемьдесятъ лѣтъ въ Сантаремъ п Обидосъ было ввезено значительное количество рабовъ негровъ; до того же времени существовала жестокая торговля индѣйцами, для той же самой цѣли — насильственнаго рабства; но индѣйское населеніе постепенно исчезало, и теперь они составляютъ весьма незначительную часть областнаго населенія. Большая часть жителей города Обидоса имѣютъ какаовыя плантаціи въ окрестностяхъ по низменностямъ. Иные владѣютъ большими стадами и большими лугами въ нѣсколько квадратныхъ лигъ, которые тянутся по кампо или травянымъ пространствамъ по берегамъ Лаго Гранде, и другихъ внутреннихъ озеръ, близь деревень Фаро и.Алемкеръ. Эти кампо даютъ питательную траву, но въ извѣстныя времена года, когда въ полноводье Амазонка подымается выше обыкновеннаго
уровня, они покрываются водой, и тогда большія стада полудикаго скота гибнутъ, утопая или умирая съ голода и дѣлаясь добычею аллигатора. И скотоводство, и воздѣлываніе какао, ведется по самой жалкой первобытной методѣ, вслѣдствіе чего владѣльцы вообще бѣдны. Нѣкоторымъ однако удалось разбогатѣть при неболыпемъ стараніи и умѣньи управлять своимъ хозяйствомъ. Говорили, что въ окрестностяхъ есть много наслѣдницъ, богатство которыхъ состоитъ изъ баковъ и рабовъ: здѣсь нѣсколько дюжинъ рабовъ и нѣсколько сотъ штукъ скота считаются большимъ богатствомъ. Нѣкоторыя изъ этих^ь наслѣдницъ уже были невѣстами предпріимчивыхъ ‘молодыхъ людей, которые пріѣхали изъ Пары и Марай гама поискать счастія въ здѣшнемъ краю.
Нѣсколько недѣль, которыя я здѣсь прожилъ, прошли очень пріятно. Вечера я обыкновенно проводилъ вт обществѣ городскихъ жителей, которые сходились (противъ обыкновенія бразильцевъ) по европейски; нѣсколько семействъ собирались другъ у друга, чтобы вмѣстѣ повеселиться; холостые не исключались изъ общаго кружка, и вся компанія: женатые и холостые, замужнія и незамужнія, соединялись въ простыхъ играхъ. Собирались обыкновенно въ гостиныхъ; а не въ открытыхъ верандахъ — обычай, принятой волей-неволей, по милости москитовъ.
Впрочемъ* вечера здѣсь очень прохладны, и жара въ комнатахъ не такъ чувствительна какъ въ Парѣ. Воскресный день строго наблюдался въ Обидосѣ; покрайней мѣрѣ всѣ лавки были заперты и почти все населеніе отправлялось въ церковь. Викарій, отецъ Рай-мундо до Санхезъ Брито, былъ отличный старикъ, и мнѣ кажется, что добрымъ своимъ примѣромъ онъ имѣлъ большое вліяніе на чистоту нравовъ и добродушіе народа въ Обидосѣ.
Надо полагать, что въ лѣсахъ близь Обидоса много обезьянъ, потому что почти дня не проходило, чтобы я не видѣлъ ихъ по нѣсколько штукъ. Я замѣтилъ четыре вида: квату (Аіеіез рапіз-снз), СЬгізоіЬгіх зсіигенз, сагуина (СаШіЬгіх іогдиаіиз), и нашего стараго парскаго друга, тамаринда (Місіаз нгзиіиз). Квата, большая черная обезьяна, покрыта жесткими волосами, съ выпуклыми частями лица п смуглымъ краснымъ цвѣтомъ кожи. По росту это самая большая изъ амазонскихъ обезьянъ, по мягкошерстъ Гумбольдтовъ (Ьа^оШгіх НитЪоІсІііі), па Верхней Амазонкѣ, превосходитъ ее въ объёмѣ. Она попадается вездѣ па низкихъ мѣстахъ на Нижней и Верхней Амазонкѣ, но далѣе къ югу, за границею рѣчныхъ долинъ, не встрѣчается. Въ этпхъ мѣстахъ ее замѣняетъ близкій къ ней
видъ — квата съ бѣлыми бакенбардами (Аіеіез ілаг^іпаіиз). Зоологи называютъ квату обсзьянами-пауками, потому что у нихъ длинное и тонкое тѣло и конечности. У этихъ обезьянъ хвостъ достигаетъ высокой степени совершенства, и потому можетъ быть было бы правильно считать квату за самый развитой типъ американскихъ обезьянъ. Сколько намъ извѣстно, по живымъ и ископаемымъ видамъ, новый міръ не произвелъ, въ порядкѣ четверорукихъ, ни одной формы выше этой обезьяны. Природа здѣсь ио видимому просто старалась усовершенствовать тѣ органы, которые болѣе и болѣе приспособляютъ виды къ чисто» древесной жизни; по она вовсе не создавала болѣе' развитыхъ человѣкоподобныхъ формъ обезьянъ, находимыхъ единственно въ старомъ свѣтѣ. Въ этомъ краѣ туземцы почитаютъ мясо обезьяны кваты вкуснымъ, и военный комендантъ Обидоса, маіоръ Гама, посылалъ каждую недѣлю негра-охотника доставать квату для своего стола. Однажды пошелъ я поохотиться на эту обезьяну, взявъ въ провожатые принадлежавшаго одному изъ моихъ друзей невольника негра. Мы были въ самомъ глубокомъ оврагѣ, какъ вдругъ услышали надъ головой шорохъ въ деревьяхъ, и Маноэль показалъ мнѣ квату. Было что то похожее на человѣка въ этомъ худощавомъ, темномъ, шершавомъ существѣ, когда оно спокойно ходило по вѣтвямъ на большой высотѣ. Я выстрѣлилъ, но по несчастію только ранилъ ее въ животъ. Она съ шумомъ повалилась съ высоты двадцати или тридцати футъ, п, ухватившись хвостомъ за первую попавшуюся вѣтвь, обвила ее и повисла на воздухѣ. Я не успѣлъ еще вновь зарядить ружья, какъ обезьяна уже быстро поднялась на самую высокую вѣтвь внѣ выстрѣла охотничьяго ружья. Мы могли только видѣть, какъ бѣдное животное должно быть ощупывало свою рану пальцами. Кваты дѣлаются ручными чаще всѣхъ другихъ обезьянъ. Индѣйцы ручными очень ихъ любятъ, и маленькихъ женщины не рѣдко кормятъ своей грудыо. Онѣ привязываются къ своимъ хозяевамъ и часто сопровождаютъ ихъ пѣшкомъ на значительныя разстоянія. Мнѣ случилось видѣть однажды преуморительную ручную квату. Это была старая самка, которая сопровождала сЬоего хозяина, торговца, по рѣкамъ во всѣхъ его путешествіяхъ. Чтобы показать образчикъ ея ума и чувствительности, владѣлецъ началъ ее сильно бранпть, называлъ негоднпцеп, воровкой и т. д., не пропустивъ ни однаго браннаго слова изъ богатаго въ этомъ отношеніи португальскаго словаря. Бѣдная обезьяна, тихо сидѣвшая на землѣ, казалось была очень огорчена такимъ гнѣвомъ. Сперва она при
стально посмотрѣла на него, потомъ завизжала и начала покачиваться тревожна взадъ и впередъ, жалостно плача и безпрестанно прикладывая свои длинныя сухощавыя руки ко лбу. Это было ея всегдашней привычкой, когда она бывала встревожена, вслѣдствіе чего передняя часть ея головы сдѣлалась совершенно лысая. Наконецъ хозяинъ перемѣнилъ тонъ: «Все это вздоръ, моя старуха, ты ангелъ, цвѣточекъ, доброе и любезное старое созданіе», и т. д. Въ туже минуту обезьяна перестала плакать и скоро подошла къ нему. Характеръ кваты чрезвычайно тихій. У нея нѣтъ той болѣзненной, тревожной живости, какъ у ея родственницы сапажу (СеЪі); нѣтъ и слѣда угрюмаго, неукротимаго'характера еще болѣе близкихъ ей алуатовъ или ревуновъ (Мусеіез). Впрочемъ она записная воровка и довольно хитро таскаетъ лоскутки матерій и прячетъ ихъ тамъ, гдѣ спитъ. Туземцы Верхней Амазонки достаютъ взрослыхъ кватъ, подстрѣливая ихъ изъ духовой трубки отравленными стрѣлами, и потомъ оживляютъ, сунувъ въ ротъ немного соли (противуядіе урари, которымъ отравляютъ стрѣлы). Животныя, пойманныя такимъ образомъ, тотчасъ дѣлаются ручными. Въ ^г(1іп йез Ріапіез въ Парижѣ, били двѣ самки, и Жофруа де С. Илеръ разсказываетъ, что онѣ почти никогда не разставались, почти все время сидѣли обнявшись, обхватывая другъ друга хвостами. Онѣ вмѣстѣ ѣли; и даже тутъ, когда дружба животныхъ подвергается такому тяжелому испытанію, замѣчено, что онѣ никогда не ссорились и не отнимали другъ у друга любимыхъ плодовъ.
Окрестности Обидоса богаты также насѣкомыми. Въ широкихъ аллеяхъ лѣса каждый день можно было видѣть, какъ порхала на высотѣ двадцати и болѣе футовъ отъ земли, великолѣпная бабочка отъ шести до восьми дюймовъ величины, МогрЬо НссиЬа. Между низкими деревьями и кустарниками было множество породъ гелпконіи, группы бабочекъ свойственной тропической Америкѣ, съ длинными и узкими крыльями. Самый обыкновенный фонъ крыльевъ у нихъ густаго чернаго цвѣта, и по немъ выведены красныя, бѣлыя и ярко-желтыя пятна и полоски съ различными узорами, смотря по виду, къ которому принадлежитъ бабочка. Ихъ изящныя формы, яркіе цвѣта и тихій, плавный полетъ чрезвычайно привлекательны, и ихъ такое множество, что онѣ даютъ характеристическую физіономію лѣсу, и вознаграждаютъ его за недостатокъ цвѣтовъ. Послѣ геликоніи больше всего было видно катаграммовъ (С. азіагіе и С. регізіега). Эти бабочки имѣютъ быстрый и порывистый по
лётъ—онѣ часто остановливаются и долго сидятъ на стволахъ деревьевъ. Крылья ихъ алыя съ чернымъ, съ чудесной бархатистой поверхностью. Этотъ родъ обязанъ своимъ, греческимъ названіемъ катаграмма, что значитъ «письмо внизу)), замѣчательнымъ знакамъ на нижней сторонѣ крыльевъ, которые походятъ на арабскія цифры. Виды и разновидности ихъ доходятъ почти до безконечнаго раз-
Неіісопіив ТЬеІхіоре.
Неіісопіиз Меіротепе.
нообразія, но большинство живетъ въ жаркихъ долинахъ восточныхъ частей Андовъ. Другая бабочка, близкая къ нимъ, СаІИШеа Ьергіеигіі, была здѣсь также очень многочислена на болотахъ около уже упомянутаго озера. Крылья ихъ превосходнаго темно-синяго цвѣта, съ широкой серебристо-зеленой каймой. Эта двѣ группы СаІІііЬеа и Саіа^гатша попадаются только въ тропической Америкѣ, преимущественно возлѣ экватора, и конечно ихъ можно поставить въ рядъ самыхъ великолѣпныхъ произведеній страны, гдѣ природа кажется съ особенной любовью дала животнымъ и ра
стеніямъ самыя чудныя формы. Эти прекрасные лѣса украшало еще множество другихъ великолѣпныхъ и интересныхъ насѣкомыхъ. Иныя изъ нихъ собирались только въ открытыхъ мѣстахъ на солнцѣ. Когда отливъ воды обнажалъ прибрежье, огромное количество сѣрожелтыхъ и оранжевыхъ бабочекъ собиралось на сыромъ пескѣ. Большая часть ихъ принадлежала роду Саііійгуаз. Онѣ соединялись густыми массами, иногда въ два или три ярда (9 футъ) въ окружности, всѣ съ поднятыми къ верху крыльями, такъ что берегъ казался покрытымъ клумбами съ шафраномъ. Саііісігуасіез кажется принадлежатъ къ насѣкомымъ переселяющимся, и обладаютъ большими средствами къ распространенію. Въ два послѣдніе дня нашего путешествія, вниманіе наше привлечено было большимъ количествомъ этихъ бабочекъ, перелетавшихъ черезъ рѣку. Всѣ онѣ летѣли по одному направленію, отъ сѣвера къ югу, и эта исторія не прерывалась отъ ранняго утра до заката солнца. Всѣ особи, которыя летаютъ по песчанымъ прибрежьямъ около воды, самцы. Самки гораздо рѣже, и встрѣчаются только на окраинахъ лѣса; тамъ онѣ летаютъ отъ одного дерева къ другому, и кладутъ свои яйца на низкихъ, растущихъ въ тѣни мимозахъ. Переселяющіяся стаи, на сколько я могъ узнать, сотоятъ только изъ сам-цевъ, и по этому, я полагаю, путешествія ихъ не распространяются очень далеко.
Въ здѣшнихъ окрестностяхъ водится странный видъ лѣсныхъ сверчковъ, самцы которыхъ производятъ громкій и не непріятный звукъ, потирая другъ о друга своимп надкрыльями: Звуки эти—самые громкіе и самые необыкновеные изъ всѣхъ звуковъ, какіе производятъ прямокрылыя насѣкомыя. Туземцы называютъ ихъ танана, по сходству пхъ рѣзкаго и звонкаго звука со слогами: та-на-на— та-на-на, которые они повторяютъ почти безостановочно. Кажется они здѣсь довольно рѣдки. Когда туземцы поймаютъ такого сверчка, то держатъ его въ ивовой клѣткѣ, чтобы слушать его пѣніе. Одинъ изъ мрихъ знакомыхъ держалъ одного сверчка шесть дней. Онъ пѣлъ только два или три дня, и тогда его громкіе звуки разносились по всей деревнѣ. Когда сверчокъ умеръ, знакомый мой отдалъ его мнѣ: это былъ единственный экземпляръ, который я могъ достать. Сверчокъ этотъ принадлежитъ къ семейству кузнечиковъ (Ьоснзіісіае), группѣ, занимающей средину между сверчками АсЬеіісІае) и саранчей (Асгісііісіае). Вся длина ихъ тѣла въ два съ четвертью дюйма; когда крылья свернуты, насѣкомое имѣетъ видъ надутаго пузыря, что происходитъ отъ большой выпуклости
тонкихъ, но твердыхъ пергаментныхъ надкрылій блѣдно-зеленаго цвѣта. Органъ, которымъ танана производитъ свой звукъ, устроенъ замѣчательнымъ образомъ изъ обыкновенныхъ нервовъ надкрылій. Въ каждомъ надкрыльѣ внутренній конецъ, у основанія надкрылья, имѣетъ роговое расширеніе или лопасть; на одномъ крылѣ (Ь), эта лопасть имѣетъ острые поднятые края; на другомъ (а) крутые
Сверчокъ музыкантъ (СЫогосоеІиз Тапапа.)
а. Ь. Лопасти крыльевъ превращенныя въ музыкальный инструментъ.
нервы, которые проходятъ по нижней сторонѣ лопасти, и пересѣчены большимъ количествомъ тоненькихъ острыхъ бороздокъ, въ родѣ пилы. Когда насѣкомое быстро двигаетъ своими крыльями, пила одной лопасти крѣпко трется о роговой край другой, и такимъ образомъ производить звуки; пергаментныя надкрылья и пустое барабано-образное пространство, которое они обтягиваютъ, .еще усиливаютъ звуки. По выдающимся частямъ обоихъ надкрылій идутъ такіе же крупные нервы, но только одно изъ нихъ зубчато, какъ пила, другое же совершенно гладкое. Другіе виды семейства, къ которому принадлежитъ танана, имѣютъ такіе же звуковые органы, но ни въ одномъ они не получили такого сильнаго развитія, какъ у этого насѣкомаго; они бываютъ всегда только у самцовъ, у са
мокъ же края надкрылій совсѣмъ прямые, простые. Многіе естествоиспытатели занимались вопросомъ, какъ производятся эти звуки, и для чего они служатъ у нѣкоторыхъ европейскихъ видовъ. Самцы этпмъ призываютъ самокъ. Наблюдая за обыкновеннымъ нашимъ полевымъ сверчкомъ замѣтили, что самецъ становится вечеромъ у входа своей норки и кричитъ, покуда не приблизится самка: тогда громкіе звуки смѣняются болѣе мягкими, и музыкантъ ласкаетъ своими рожками подругу, побѣжденную его искусствомъ. Кому это интересно, тотъ можетъ все это наблюдать у простаго домашняго сверчка. Звукъ и цѣль его у этихъ насѣкомыхъ болѣе общи у всѣхъ, чѣмъ строеніе и положеніе органа, которымъ онъ производится. Въ каждомъ изъ трехъ упомянутыхъ близкихъ другъ къ другу семействъ, этотъ органъ различенъ. У сверчковъ надкрылья расположены спметрическп; оба имѣютъ прямые края и остро-зазубренный аппаратъ, посредствомъ котораго производится звукъ. Слѣдовательно отъ ихъ краевъ не идетъ отдѣльной части, которая бы составляла аппаратъ, производящій звукъ. У этого семейства надкрылья лежатъ плоско на спинѣ насѣкомаго и прикрываютъ другъ друга на значительной долѣ своего хтротяженія. У семейства кузнечиковъ эти самые члены какъ-бы скатываются съ каждой стороны тѣла, и только немного прикрываютъ другъ друга у самаго основанія; здѣсь на этомъ небольшомъ пространствѣ заключается звуковой органъ. У большей части видовъ звуку даетъ большую силу тоненькая прозрачная бляха, покрытая перепонкою въ центрѣ накрывающихъ другъ друга лопастей. У саранчи (Асгійіійае) надкрылья сходятся по прямому шву, и треніе извѣстной части ихъ краевъ становится невозможнымъ. Но прпрода здѣсь, какъ и вездѣ, доказала неистощимость своихъ средствъ, и инымъ способомъ устроивъ самцу музыкальный органъ для произведенія призывныхъ звуковъ, указываетъ, какое большое значеніе она придаетъ этому отправленію. Музыка самцовъ саранчи производится треніемъ длинныхъ заднихъ бедръ о наружные роговые нервы надкрылій, а барабанообразная пустая полость, находящаяся около мѣста, гдѣ начинаются бедра, усиливаетъ звучность.
Я пріобрѣлъ очень мало птицъ въ Обидосѣ. Собственно не было недостатка въ птицахъ, но онѣ всѣ были слишкомъ обыкновенные каіепскіе виды. Рано по утрамъ лѣсъ возлѣ моего дома бывалъ оживленъ ихъ пѣніемъ,—явленіе не обыкновенное въ этощ странѣ. Здѣсь я въ первый разъ слышалъ пріятные дикіе звуки «карапіуе,» видъ дрозда вѣроятно Міпіиз Ііѵісіиз орнитологовъ. Послѣ я узналъ,
что это — птица обыкновенная въ лѣсахъ, разбросанныхъ по луговой области близъ Сантарема. Птица эта гораздо меньше, и цвѣта ея перьевъ проще, чѣмъ у нашего дрозда, а пѣніе не такъ громко, разнообразно и продолжительно; но звуки нѣжны и жалобны, и хорошо гармонируютъ съ дикими и безмолвными лѣсами, гдѣ они одни раздаются рано утромъ и по вечерамъ, послѣ душнаго тропическаго дня. Въ послѣдствіи, пѣніе этого скромнаго дрозда точно такъ же волновало мнѣ душу, какъ бывало на родинѣ пѣніе его болѣе талантливыхъ братьевъ. Въ Бразиліи водится ихъ нѣсколько близкихъ другъ къ другу видовъ; въ южныхъ провинціяхъ называютъ ихъ сабія. Бразильцы не остаются равнодушны къ своему лучшему пѣвцу, я часто слышалъ, какъ молодые люди пѣли, съ акомпаниментомъ гитары, очень хорошенькіе стихи въ честь сабіи. Я часто находилъ гнѣзда карашуе, которыя строятся изъ сухой травы и тоненькихъ вѣточекъ, и вымазаны внутри глиной. Яйца ихъ такого же цвѣта и съ такими же крапинками, какъ у нашего чернаго дрозда, но значительно меньше. Мнѣ очень понравилась блестящая маленькая птичка съ красной головой, которую я здѣсь застрѣлилъ,—манакинъ (Рірга согпиіа). Три самца сидѣли на низкой вѣткѣ и медленно прыгали взадъ и впередъ, будто танцовали. За городомъ въ чудесныхъ, веселыхъ лѣсахъ, окружающихъ песчаные берега озера, былъ очень обыкновененъ желтобрюхій трогонъ золото-зеленый (Тго^оп ѵігійіз). Спина его блестящаго металлическаго зеленаго цвѣта, а грудь голубовато-стальнаго. Туземцы называютъ ихъ трогонъ наводняемыхъ мѣстъ, въ противуположность красногрудому виду, который называется Зигицпа (іа Іегга йгта. Я часто видѣлъ какъ они компаніей, штукъ по шести, тихо сиживали па нижнихъ вѣтвяхъ деревьевъ. Они остаются почти неподвижно цѣлый часъ или часа два сряду, иногда только повертывая головкой, слѣдя за пролетающими мимо насѣкомыми, или, что кажется бываетъ чаще, высматривая плоды на окружающихъ деревьяхъ; по временамъ, черезъ долгіе промежутки они бросаются, чтобы схватить насѣкомое или плодъ, и всегда возвращаются тотчасъ же па прежнюю вѣтку.
ГЛАВА VII.
Нижняя Амазонка. Отъ Обидоса до Манаоса или Барры на Ріо-Негро.
Отъѣздъизъ Обидоса.—Берега рѣки и побочные ея рукава.—Плантаторы какао.— Образъ жизни на нашемъ суднѣ. —Сильная буря.—Песчаный островъ и его птицы.—Парентинская гора.—Торговецъ негръ и индѣйцы племени Маугесъ.— Вилья-Нова, ея жители, лѣса и животныя. — Карарауку. — Мухи мотука. — Серпа.—Праздникъ Рождества Христова.—Рѣка Мадейра. — Фермеръ мамелю-косъ.—Индѣйцы племени Мура.—Ріо-Негро.—Описаніе Барры.—Путешествіе внизъ по рѣкѣ до Пары. — Желтая горячка.
Обидосскій торговецъ Пенна отправлялся вверхъ по рѣкѣ до Ріо-Негро на кубертѣ, нагруженной товарами, намѣреваясь часто останавливаться дорогой, и я сговорился съ нимъ въ цѣнѣ за проѣздъ. Онъ уступилъ мнѣ часть тольдо, нѣчто въ родѣ передней каюты; тутъ повѣсплъ я свой хаммакъ, уставилъ ящики, чтобы имѣть возможность работать во время путешествія. Остановки же на пути я считалъ для себя весьма выгодными, такъ какъ онѣ давали мнѣ возможность по пути собирать въ лѣсахъ коллекціи, и такимъ образомъ познакомиться съ произведеніями многихъ мѣстностей по рѣкѣ, что было бы невозможно при прямомъ переѣздѣ. Я сдѣлалъ запасъ пряностей на два мѣсяца и послѣ обыкновенныхъ, совершенно лишнихъ хлопотъ и проволочекъ со стороны хозяина судна, наконецъ цыѣхалп 19-го ноября. Пенна взялъ съ собою и свое семейство: жену, хорошенькую, веселую ма-мелючку по имени Катарину, которую мы называли сеньора Катита, и двоихъ дѣтей. Команда состоя іа всего изъ трехъ человѣкъ: одинъ былъ здоровый и сильный индѣецъ, другой кафузо, крест-
никъ Пенны, и наконецъ третій нашъ лучшій работникъ, степенный и добродушный мулатъ, Хоакимъ. Мой мальчикъ Люко долженъ былъ помогать имъ грести и вообще раздѣлять ихъ труды. Самъ Пенна былъ смирный человѣкъ среднихъ лѣтъ, бѣлый съ легкимъ оттѣнкомъ индѣйскаго происхожденія; когда случалось, что онъ бывалъ угрюмъ или упрямъ, всегда просилъ меня простить ему тапуйскую кровь, текущую въ его жилахъ. Съ нимъ было достаточное количество съѣстныхъ припасовъ и напитковъ, и такъ какъ онъ старался, на сколько позволяли обстоятельства, окружать меня всевозможными удобствами, то я, повидимому, могъ разсчитывать на пріятное путешествіе.
Выйдя изъ обидосской гавани, мы переправились черезъ рѣку къ правому берегу, и весь день шлп подъ парусами, при слабомъ вѣтрѣ, проѣзжая множество домовъ, которые всѣ были окружены какаовыми рощами. 20-го мы немного подвинулись впередъ. За гористою мѣстностью, при устьѣ рѣки Тромбетасъ, оба берега рѣки становятся низменны, грунтъ ихъ глинистый пли землянистый (еагіЬу). Около этого мѣста ширина рѣки измѣняется отъ двухъ съ половиною до трехъ миль, но ни тотъ ни другой берегъ не составляютъ настоящей твердой земли (іегга Гігта). Къ сѣверу длинный естественный каналъ проникаетъ далеко внутрь страны, соединяясь съ обширнымъ озеромъ Фаро; къ югу же три такихъ канала ведутъ къ большому прѣсноводному озеру Вилья-Франга. Каналы эти отчасти ничто иное, какъ рукава рѣки, такъ что земля, которую они окружаютъ, состоитъ, собственно говоря, изъ острововъ. Когда подобнаго рода земля не состоитъ исключительно изъ наносовъ рѣчнаго ила, какъ это иногда бываетъ, и когда она подымается надъ уровнемъ рѣки, даже при ея полноводіи, то она называется игапо-альто, и туземцы отличаютъ ее и отъ настоящихъ острововъ, лежащихъ по срединѣ рѣки, и отъ материка. Мы пристали у одной изъ какаовыхъ плантацій. Домъ ея владѣльца былъ крѣпкой постройки; стѣны были сдѣланы изъ толстыхъ бревенъ, поставленныхъ стойкомъ, переплетенныхъ прутьями и штукатуренныхъ глиною, а крыша крыта черепицею. Хозяева были маме-люкосы и, казалось, принадлежали къ бѣднѣйшему классу* плантаторовъ какао. Они всѣ ходили босикомъ и въ широкой удобной одеждѣ. Вдоль одной изъ стѣнъ дома, гдѣ вмѣсто настоящаго пола, была просто хорошо утоптанная земля, шла широкая веранда; тутъ между ея подпорами висѣло нѣсколько хаммаковъ, и на полу была разостлана большая тростниковая цыновка; на пей сидѣла
полная и почтенная хозяйка дома, и шила вмѣстѣ съ двумя хорошенькими маленькими мулаточками, а на плечѣ у нея сидѣлъ ручной попугай. Хозяинъ въ прохладномъ костюмѣ, панталонахъ п рубашкѣ съ разстегнутымъ воротомъ, лежалъ въ своемъ хаммакѣ и курилъ изъ длинной нарядно-раскрашенной деревянной трубки. Домашняя утварь, глиняные кувшины, горшки и кострюли лежали на другомъ концѣ веранды, гдѣ былъ разведенъ огонь, и всегда готовый кофе /ютихоньку кипѣлъ въ кофейникѣ, на глиняномъ таганѣ. Недалеко отъ дома, въ рощѣ банановыхъ, дынныхъ и ман-гиферовыхъ деревьевъ, стоялъ большой навѣсъ; подъ нимъ находились печи, корыта, рѣшета, и прочіе снаряды, употребляемые при приготовленіи маніоки. Около дома земля была расчищена всего на нѣсколько ярдовъ; за нею, по берегу рѣки и по обѣ стороны дома, простирались какаовыя плантаціи. Черезъ лѣсъ шла тропинка къ маніоковымъ полямъ и на нѣсколько миль далѣе, къ другимъ домамъ, расположеннымъ по берегамъ внутренняго канала. Насъ приняли очень ласково, какъ это всегда бываетъ, когда кто нибудь посѣщаетъ жилища, лежащія, подобно этому, всторонѣ отъ дороги, тѣмъ болѣе, что здѣсь народъ вообще вѣжливъ и гостепріименъ. Мы поболтали съ хозяевами, напились кофе, и когда собрались уѣзжать, одна изъ дочерей прислала намъ на дорогу цѣлую корзину апельсиновъ.
Въ обидосской области, стоимость какаовой плантаціи равняется 240 рейсамъ или шести пенсамъ (около 17 к. с.) съ дерева, что гораздо дороже цѣнъ въ Каметѣ, гдѣ, я думаю, и доходъ съ нихъ не такъ великъ. Зцѣсь лѣсъ расчищаютъ для разведенія плантацій, и сажаютъ деревья рядами. Всѣ мелкіе плантаторы очень бѣдны. Работы не много; обыкновенно каждое семейство само обработываетъ свою небольшую плантацію, изъ 10,000 или 15,000 деревьевъ; но во время сбора плодовъ сосѣди всегда помогаютъ другъ другу. Жизнь ихъ, какъ мнѣ показалось, должна быть самая легкая и самая пріятная; всѣ работы производятся въ тѣни и продолжаются всего нѣсколько недѣль въ году. Только неисправимая безпечность и лѣнь этихъ людей мѣшаетъ имъ окружить себя всею роскошью тропической страны. Вмѣсто того, чтобы довольствоваться скудными доходами съ своихъ маленькихъ плантацій и круглый годъ сидѣть на рыбѣ и фаринѣ, онп могли бы разводить около своихъ домовъ фруктовые сады съ лучшими сортами деревьевъ, сѣять маисъ и разводить рогатый скотъ и свиней, что конечно сдѣлалъ бы всякій разумный европейскій перссе-
ленецъ. Приготовляя какао, они не умѣютъ хорошо отдѣлять зерна отъ мякоти и правильно высушивать ихъ; вслѣдствіе этого, приготовленный ими какао, хотя въ сущности и хорошаго качества, плѣснѣетъ прежде чѣмъ поступитъ въ торговлю, такъ что за него даютъ вдвое меньше противъ той цѣны, которую платятъ за какао, воздѣлываемый въ другихъ частяхъ тропической Америки. Бассейнъ Амазонской рѣки—первобытная родина главнаго вида шеколаднаго дерева, ТЬеоЬгота сасао, который въ изобиліи дюстетъ въ лѣсахъ, по верховьямъ рѣки. Съ посаженныхъ деревьевъ бываетъ кажется сомнительный урожай, вѣроятно отъ того, что о нихъ очень мало заботятся, даже рѣдко вырываютъ около нихъ негодныя травы. Плантаціи большею частію уже стары и разведены на низменностяхъ, у самой рѣки, такъ что ихъ заливаетъ водой всякій разъ, какъ она поднимается на нѣсколько дюймовъ выше обыкновеннаго уровня. Конечно, нѣсколько выше и дальше отъ воды, очень много земли столько же годной для этого дерева, но она не расчищена, и отъ недостатка труда и предпріимчивости не разводится новыхъ плантацій.
Мы миновалп послѣдніе дома обпдосскаго округа 20-го .числа, и берега рѣки снова приняли свойственный имъ дикій и пустынный характеръ, который до сихъ поръ хотя въ нѣкоторой степени смягчался разбросанными кое гдѣ человѣческими жилпщами. Вскорѣ образъ жизни, на нашемъ маленькомъ ковчегѣ, принялъ правильный характеръ. Пенна всегда останавливался на ночь, и дѣйствительно наша маленькая команда, утомленная дневною работою, нуждалась въ отдыхѣ; къ тому же ночью рѣдко бываетъ вѣтеръ. Мы обыкновенно привязывали нашу куберту къ дереву, отпуская канатъ какъ можно длиннѣе, чтобы ночевать въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега и такимъ образомъ избавляться отъ москитовъ, которые хотя и кишатъ въ лѣсу, но рѣдко вылетаютъ на рѣку въ это время года. Сильное теченіе въ тридцати или сорока ярдахъ отъ берега удерживало куберту на этомъ разстояніи и не давало тащить насъ къ берегу. Спалп мы всѣ на открытомъ воздухѣ, потому что, въ началѣ ночи, въ каютахъ была невыносимая жара: Пенна, сеньора Катита и я вѣшали свои хаммаки треугольникомъ между гротъ-мачтою п двумя толстыми шестами, укрѣпленными на верхней палубѣ. Сверхъ обыкновенной одежды ничѣмъ ненужно было покрываться кромѣ одной простыни, потому что на Амазонкѣ пониженіе температуры воздуха ночью никогда не бываетъ очень сильно, пмъ можно только наслаждаться послѣ удушливаго
дневнаго жара. Какъ только первые лучи утренней зари показывались изъ-за темнаго лѣса, мы вставали. Платье наше и хаммаки бывали обыкновенно насквозь промочены росой, но это насъ не безпокоило. Индѣецъ Маноэль начиналъ свой день тѣмъ, что погружался въ рѣку подъ носомъ судна, чтобы освѣжиться. Вообще всѣ индѣйцы, какъ мужчины, такъ и женщины, имѣютъ обыкновеніе купаться рано утромъ; иногда даже они дѣлаютъ это для того, чтобы согрѣться, такъ какъ температура воды часто значительно выше температуры воздуха. Пенна и я валялись въ своихъ хам-макахъ, пока Катита приготовляла намъ неизбѣжную чашку крѣпкаго кофе, что дѣлала она съ удивительной быстротой, куря въ тоже время свою утреннюю трубку. Щедрые хозяева рѣчныхъ судовъ даютъ командѣ кофе, подслащенный патокой, или порцію кашаса; Пенна давалъ своей командѣ кофе. Напившись принимались за работу. Рано утромъ рѣдко бывалъ вѣтеръ, такъ что мы обыкновенно нѣсколько времени шли на веслахъ, если около берега было довольно глубоко; въ противномъ же случаѣ, не было другаго средства подвигаться впередъ, какъ посредствомъ эспіа. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ теченіе было очень сильно, даже около самыхъ береговъ, особенно тамъ, гдѣ они образуютъ длинныя, врѣзывающіяся внутрь материка бухты, называемыя епзеайаз; тогда мы очень медленно подвигались впередъ. Въ подобныхъ мѣстахъ берега рѣки состоятъ изъ рыхлой почвы богатаго чернозема, на которомъ въ изобиліи ростётъ роскошнѣйшій лѣсъ. Постоянно подмываемые водою берега эти почти ежедневно обрываются огромными глыбами, такъ что рѣка, на нѣсколько ярдовъ отъ берега, загромождена повалившимися деревьями, вѣтви которыхъ дрожатъ въ потокѣ рѣки. Когда намъ встрѣчались небольшія выдающіяся массы, то наша немногочисленная команда не въ силахъ была грести противъ теченія, часто образующаго настоящіе водовороты около мысовъ. Въ такихъ случаяхъ мы должны были пересѣкать рѣку, при чемъ иногда сносило насъ теченіемъ на одну или двѣ мили внизъ къ противоположному берегу. Днемъ, нѣсколько позднѣе, обыкновенно поднпмался небольшой вѣтеръ, и тогда мы снимали ?,вои хаммаки, поднимали всѣ паруса и весело неслись впередъ. Въ случаѣ же малаго вѣтра или совершеннаго безвѣтрія, Пенна предпочиталъ готовить обѣдъ на берегу и. тогда около полудня, высматривали мы гдѣ нибудь въ лѣсу хорошенькій тѣнистый уголокъ, гдѣ было бы довольно свободнаго мѣста, чтобы разложить эгонь. Тутъ мнѣ удавалось побродить часокъ въ лѣсной чащѣ, и
всегда я имѣлъ удовольствіе встрѣтить какіе нибудь новые виды. Впрочемъ, въ продолженіе большей части путешествія, мы останавливались въ домѣ какого нибудь поселенца. Передъ самымъ обѣдомъ мы обыкновенно купались въ рѣкѣ, потомъ, по обычаю принятому всѣми и вѣроятно весьма полезному на Амазонкѣ при постоянномъ употребленіи непитательной рыбной пищи, всѣ выпивали по полчашкѣ чистаго кашаса для «абре» или какъ у насъ говорится, «для закуски>,—и потомъ садились за обѣдъ, состоявшій изъ душеныхъ пираруку, бобовъ и ветчины. Разъ или два въ недѣлю бывала дичь и рисъ, а на ужинъ, послѣ заката солнца, часто подавалась только что передъ этимъ пойманная свѣжая рыба. Утромъ, до полудня, всегда бывало прохладно и пріятно; но позже жаръ становился почти невыносимымъ, особенно въ ясную и вѣтряную погоду, какая большею частію стояла все время. Эти томительные часы удушливаго жара мы проводили, лежа въ тѣни парусовъ, или сходили въ каюты къ своимъ хаммакамъ, предпочитая задыхаться отъ недостатка воздуха, чѣуъ подвергаться, на палубѣ, изнуряющему и вредному дѣйствію солнечныхъ лучей. Обыкновенно мы останавливались часовъ въ десять для ночлега, выбирая мѣсто, гдѣ бы было удобно привязать куберту на ночь. Прохладные вечера были восхитительны; только что яркое солнце скрывалось за горизонтомъ, стаи свистящихъ утокъ (Апаз аиішппа-Из), попугаевъ и арасовъ съ ихъ крикомъ похожимъ на ржаніе, пара за парой летѣли на ночлегъ. Тогда начинались короткіе вечерніе хоры животныхъ, въ которыхъ главными исполнителями бывали обезьяны ревуны; страшный точно неземной ревъ еще болѣе усиливалъ и безъ того тяжелое чувство одиночества, которое все болѣе и болѣе давило меня по мѣрѣ того, какъ наступала темнота. Вслѣдъ за тѣмъ множество разнородныхъ свѣтящихся мухъ начинало порхать вокругъ деревьевъ. По мѣрѣ того, какъ ночь подвигалась впередъ, все утихало-въ лѣсу, и изрѣдка только раздавалось кваканье древесныхъ лягушекъ или однообразное чириканье кузнечиковъ и лѣсныхъ сверчковъ.
20-го, и слѣдующіе два дня мы мало подвинулись впередъ по случаю перемѣнчиваго вѣтра. Въ этомъ году, сухое время было очень непродолжительно; обыкновенно оно длится въ этой части Амазонки съ іюля до января, съ короткимъ промежуткамъ дождливой погоды въ ноябрѣ. Вода въ рѣкѣ должна убывать на тридцать или на тридцать пять футовъ противъ своего высшаго уровня; въ этомъ же году она убыла всего на двадцать пять футовъ,
и ноябрьскіе дожди обѣщали быть продолжительными. Чѣмъ лучше погода, тѣмъ сильнѣе будетъ восточный вѣтеръ; теперь же, его или вовсе не было, или онъ очень слабо дулъ въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ, да и то лишь послѣ полудня. До сихъ поръ я зйалъ только свѣтлую сторону великой рѣки, но мнѣ вскорѣ предстояло испытать, какова она бываетъ во время бури.
Вечеромъ 22-го; мѣсяцъ вышелъ, окруженный туманнымъ кольцомъ. Когда мы ложились спать, дулъ свѣжій сырой вѣтеръ, а впереди насъ, вверхъ по рѣкѣ, на небѣ собирались черныя тучи, шедшія противъ вѣтра. Я думалъ, что все это предвѣщаетъ не болѣе какъ сильный дождь, который прогонитъ насъ въ каюты. Наша команда привязала куберту къ дереву, возлѣ твердаго, глинистаго берега, и вскорѣ послѣ ужина, всѣ ужъ почти спали, размѣстившись на верхней палубѣ. Часовъ около одпнадцати, меня разбудилъ страшный свистъ внезапно налетѣвшаго на насъ съ про-тивуположнаго берега, шквала. Куберту сильно швырнуло къ глинистому берегу. Пенна вскочивъ на ноги закричалъ, что на насъ палетѣлъ ігоѵоасіа сіе сіта, или шквалъ съ верховьевъ рѣки. Мы сняли свои хаммаки и всѣ должны были приняться за работу, чтобы не дать нашему судну разбиться въ дребезги. Луна скрылась, и черный покровъ тучъ легъ надъ темнымъ лѣсомъ и рѣкой. Вдругъ надъ нашими головами разразился ужасный ударъ грома и затѣмъ полилъ страшный дождь. Хоакимъ прыгнулъ на берегъ, и сквозь брызги оглушительно ревѣвшихъ волнъ, вооруженный крѣпкимъ багромъ, пытался протащить нашу куберту за маленькій выдающійся мысокъ, между тѣмъ какъ мы всѣ помогали ему съ палубы, стараясь, отпуская канатъ, держаться дальше отъ берега. Нашъ маневръ удался п судно было спасено, попавъ въ сильное теченіе дальше отъ берега; Хоакимъ-же проворно, и съ удивительной ловкостью, при помощи бугшприта, вспрыгнулъ обратно на палубу, въ ту минуту, какъ мы проходили мимо мыса. Къ счастію нашему, мы находились во время буріі около покатаго глинистаго берега, такъ что не было опасности отъ упавшихъ деревьевъ; а всего на нѣсколько ярдовъ дальше, берегъ былъ отвѣсный и состоялъ изъ рыхлой земли, цѣлыя глыбы которой, подмытыя водой, всею массою ростущаго на нихъ лѣса падали въ рѣку, п шумъ, производимый ихъ паденіемъ, еще увеличивалъ ужасы бури.
Черезъ часъ вѣтеръ нѣсколько утихъ, но до трехъ часовъ утра шелъ проливной дождь, небо озарялось ежеминутно сверкавшей
молніей, и со всѣхъ сторонъ раздавались почти безпрерывные раскаты грома. Наша одежда, хаммаки и вещи были насквозь промочены струившимися сквозь доски палубы потоками воды. Къ утру все утихло; но небо было покрыто сплошною массою черныхъ, будто свинцовыхъ тучъ, которыя придавали такой мрачный колоритъ и безъ того уже дикому ландшафту, что онъ просто наводилъ уныніе. Въ среднихъ частяхъ нижней амазонской области шквалы эти, налетающіе съ запада, вещь весьма обыкновенная въ концѣ сухаго времени года. Они всегда бываютъ въ началѣ февраля; значитъ, въ этомъ году начались значительно ранѣе своего срока. Въ этой части страны почва и климатъ гораздо суше, чѣмъ въ частяхъ, лежащихъ4 дальше на западъ, гдѣ, вслѣдствіе болѣе густыхъ лѣсовъ и глинистой сырой почвы, температура воздуха значительно холоднѣе. Слѣдовательно, причину этихъ бурь можно приписать порывамъ сыраго и холоднаго воздуха съ верховьевъ рѣки, когда противудѣйствующій имъ правильный, пасатный вѣтеръ съ моря ослабѣваетъ или сбвершенно прекращается.
26-го, мы пришли къ большой песчаной мели, соединяющейся съ островомъ, лежащимъ по срединѣ рѣки противъ пролива, называемаго Марака-уассу. Тутъ мы бросили якорь и провели полдня на берегу. Пенна остановился только для того, чтобы погулять съ дѣтьми по пескамъ и дать ‘сеньорѣ Катитѣ случай вымыть бѣльё. Теперь полноводіе уже почти затоппло мель, но въ половинѣ сухаго времени года она имѣетъ около мили длины и иол-мили ширины. Кто постоянно ѣздитъ по рѣкѣ, для того наслажденіе подобныя открытыя мѣста: тутъ пріятно отдыхать отъ однообразія лѣсовъ, повсюду покрывающихъ берега рѣки. Далѣе къ западу, такія мѣста встрѣчаются чаще и становятся обширнѣе. Обыкновенно они лежатъ на верхнихъ концахъ острововъ; послѣдніе же произошли изъ накопленія растительныхъ веществъ, которыя образовались изъ растеній и деревьевъ, покрывавшихъ прежде какую нибудь мель. Островъ, о которомъ я говорю, заросъ преимущественно цекропіевыми деревьями (Сесгоріа реіѣаѣа), съ полымъ стволомъ и гладкой свѣтлой корой. Листья его формой похожи на листья лошадинаго каштана, только несравненно больше; нижняя поверхность ихъ бѣлая, и когда дуетъ желанный пасатный вѣтеръ, они показываютъ свою серебристую подкладку, — хорошій знакъ для утомленнаго плавателя. Дерево это ростетъ очень страннымъ образомъ: вѣтви его образуютъ почти прямые углы со стволомъ, меньшія вѣтки точно также относятся къ большимъ, ча т. д., а
листья растутъ на оконечностяхъ .ихъ, такъ что все дерево имѣетъ видъ громаднаго канделабра. Цекропіевы деревья различныхъ видовъ составляютъ характеристическую черту лѣснаго ландшафта въ Бразиліи. Та порода, о которой я говорю, ростетъ въ большомъ количествѣ на берегахъ Амазонской рѣки вездѣ, гдѣ только мѣстность низменна. Въ такихъ же мѣстностяхъ очень многочисленно замѣчательное дерево монгуба (ВотЬах-сеіЬа), отличающееся своей темно-зеленой съ сѣрыми полосами корой/ покрывающей его огромный коническій стволъ. Изъ пальмовыхъ деревьевъ, ростущихъ на низменныхъ мѣстахъ, всего замѣчательнѣе пальма Азігуосагіит Іаиагі, стволъ которой покрытъ множествомъ иглъ, и достигаетъ огромной вышины. На берегахъ острова б:.ли большія пространства, поросшія стрѣльчатой травою (Оупегіпт зассЬагоійез), на которой, какъ на тростникѣ, бываютъ большіе перистые пучки красивыхъ цвѣтовъ. Трава эта достигаетъ 20 футовъ вышины, а листья ея расположены въ видѣ вѣера около середины стебля. Я былъ очень удивленъ, увидавъ на высокихъ частяхъ мели столь знакомую зелень ивы (8а1іх НитЬоМііапа); это малорослый, видъ, ростущій кустами; листья ивы, какъ и въ Англіи, были усѣяны множествомъ маленькихъ букашекъ. Многое здѣсь напоминало мнѣ морской берегъ. Вверху носились стаи бѣлыхъ чаекъ, громкій крикъ которыхъ былъ мнѣ такъ хорошо знакомъ; по водѣ, у самаго берега, ходили морскіе кулики, тамъ и сямъ гордо выступали голенастыя птицы. Одна изъ нихъ, американская каравайка (Жз теіапоріз), взлетѣла, тихонько кудахтая; за ней скоро послѣдовала другая птица, ангима рогатая (Раіатесіеа согпиіа), которую я спугнулъ въ кустахъ; громкій крикъ послѣдней, похожій на крикъ осла, но еще пронзительнѣе, непріятно нарушалъ окружную тишину. На ивовыхъ кустахъ сидѣли цѣлыя стаи хорошенькихъ птичекъ изъ семейства дроздовъ, съ роскошнымп перьями чернаго и шафранно-желтаго цвѣта. Нѣсколько времени я наблюдалъ также за стаею птицъ, сидѣвшихъ на цекропіевыхъ деревьяхъ. Туземцы называютъ ихъ тамбури-пара. Это Мопаза пі^гіГгопз орнитологовъ, у нея перья аспиднаго цвѣта и оранжевый клювъ. Она принадлежитъ къ семейству бородастиковъ, представители котораго большею частію отличаются мрачнымъ и лѣнивымъ характеромъ. Тѣ виды, которыхъ орнитологп причисляютъ къ роду бородастика (Виссо), -называются индѣйцами, на языкѣ тупи, тап-ассу-уира, что значитъ свиньи-птицы. Онѣ иногда по цѣлымъ часамъ сидятъ въ тѣни, на низкихъ вѣткахъ деревьевъ, въ совершенномъ бездѣй-
ствіи; выводитъ ихъ изъ этого положенія только желаніе поймать какое-нибудь мимо-летящее насѣкомое. Но стая тамбури-пара, которыхъ я видѣлъ въ эту минуту, были далеко не лѣнивы; напротивъ того онѣ весело летали и гонялись другъ за другомъ между вѣтвями деревьевъ. Летая, каждая издавала нѣсколько отрывыстыхъ, но мелодичныхъ звуковъ, составлявшихъ въ общей сложности звучный и гармоническій хоръ, которымъ я былъ очень удивленъ.
27-го мы достигли возвышеннаго, поросшаго лѣсомъ мыса, называемаго Парентинсъ, который теперь составляетъ границу между провинціями Парой и Амазонкой. Тутъ мы встрѣтили небольшую лодку, спускавшуюся къ Сантарему. Хозяинъ ея былъ свободный негръ, по имени Лима; онъ, съ женой своей, отправлялся внизъ по рѣкѣ для того, чтобы обмѣнять свой годовой сборъ табаку на европейскіе товары. Длинная, но не глубокая лодка была такъ нагружена, что края ея были почти наравнѣ съ водой. Лима жилъ на берегу рѣки Абакахи, впадающей въ Каному, широкій внутренній каналъ, идущій отъ рѣки Мадейры къ Парентинсу, на протяженій 180 миль. Пенна предложилъ ему выгодныя условія, они сторговались, такимъ образомъ онъ избѣжалъ длиннаго путешествія. Негръ этотъ казался откровеннымъ и добродушнымъ малымъ, и собственно былъ уроженецъ Пернамбуко, но уже много лѣтъ тому назадъ поселился въ этомъ краѣ. Съ нимъ была маленькая дѣвочка индіанка изъ племени маугесъ, первоначально жившаго позади Каномы, между Мадейрой и Тапахосомъ. Маугесъ, мнѣ кажется, совершенно справедливо считаютъ за отрасль великаго народа мундуруку; но они, подобно многимъ другимъ бразильскимъ туземцамъ, отдѣлились отъ мундуруку уже въ очень отдаленный періодъ времени и, вслѣдствіе долгаго разобщенія, пріобрѣли свои особенные обычаи и совершенно особенный языкъ. Мундуруку кажется болѣе чѣмъ маугесъ сохранили характеристическія черты ихъ общаго кореннаго племени тупи. Лима говорилъ мнѣ, что въ языкахъ двухъ племенъ едва-ли найдется два одинаковыхъ слова, между тѣмъ какъ п въ томъ и другомъ множество словъ близкихъ къ языку тупи; впослѣдствіи я самъ имѣлъ случай въ этомъ убѣдиться. Въ наружности маленькой дѣвочки н$ было ни одной черты, которая бы указывала на ея происхожденіе. У нея были тонкія и даже изящныя черты лица, вовсе не выдающіяся скулы, тонкія губы и вся наружность открытая и веселая. Она только нѣсколько недѣль тому назадъ была привезена изъ отдаленнаго поселенія ея племени на берегахъ Абакахи, и не знала еще и пяти словъ по пор
тугальски. Вообще индѣйцы очень кротки й послушны, пока они маленькіе, но всѣ жалуются, что они становятся чрезвычайно безпокойны и недовольны, какъ только достигаютъ возмужалости. Тогда въ нихъ проявляется положительная ненависть къ какому-бы то ни было принужденію, и самое лучшее обращеніе не можетъ удержать ихъ отъ побѣга. Но они не возвращаются къ своимъ племенамъ, а большею частью присоединяются къ партіямъ людей, занимающихся звѣриною и рыбною ловлею, и ведутъ кочующій полудикій образъ жизни.
Мы всю ночь простояли около Серра досъ Парентинсъ. На другой день рано утромъ верхушки деревьевъ были закрыты прозрачнымъ туманомъ, а въ лѣсу раздавался визгъ обезьянъ уайяпу-сай. Я отправился на берегъ съ ружьемъ и мелькомъ видѣлъ цѣлое стадо этихъ небольшихъ, покрытыхъ длинною сѣрою шерстью обезьянъ, но мнѣ не удалось добыть нп одной. Это вѣроятно были сагуины (СаІІііЪгіх (іопасорііііиз). Скала, образующая парентинскую возвышенность, состоитъ изъ того-же дикаго, скрѣпл’еннаго желѣзнымъ цементомъ, твердаго конгломерата, который попадается около Пары и въ другихъ мѣстахъ, о чемъ я уже не разъ упоминалъ. Множество отдѣльныхъ глыбъ его было разбросано вокругъ. Лѣсъ былъ въ высшей степени разнообразенъ; страшно перепутанныя вьющіяся растенія перебрасывались съ дерева на дерево; кучи кактусовъ покрывали скалы и древесные пни, и столько тутъ росло самыхъ разнообразныхъ прелестныхъ мелкихъ папоротниковъ, мховъ и грибовъ, что лѣсъ былъ точно музей тайнобрачныхъ растеній. Я также нашелъ въ немъ двѣ великолѣпныя породы длиннорогихъ жучковъ и крупный видъ кузнечика (РіегосЬгога): большія переднія крылья этого насѣкомаго, похожія на лцстья растенія, придаютъ ему совершенно другой видъ, и вполнѣ скрываютъ его когда сложены; заднія-же крылья украшены множествомъ яркихъ, круглыхъ крапинъ, похожихъ на глаза.
Негръ разстался съ нами, повернувъ въ узкій каналъ, называемый Парана - миримъ досъ Рамосъ (маленькая рѣчка съ множествомъ развѣтвленій) и направился къ себѣ домой, куда ему оставалось еще 130 миль. Мы также продолжали свое путешествіе. Вечеромъ мы пришли въ Вилья-Нову, деревню, состоящую изъ семидесяти разбросанныхъ домовъ, изъ которыхъ многіе почти не заслуживаютъ этого названія, это просто мазанки, крытыя пальмовыми листьями. Мы пробыли четыре дня въ этомъ селеніи; оно построено на скалистомъ берегу, состоящемъ изъ того
же твердаго конгломерата, о которомъ я уже часто говорплъ. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на немъ лежитъ слой табатинговой глины. Грунтъ земли, въ окрестностяхъ песчаный, а лѣсъ, выросшій, какъ кажется, во второй разъ, пересѣченъ широкими аллеями, которыя къ югу и востоку оканчиваются на берегахъ прудовъ и озеръ, протягивающихся цѣпыо по внутренности страны. Какъ только мы бросили якорь, я съ Люко отправился осматривать окрестности Вилья-Новы. Мы прошли околи, мили по мергелистому берегу, густо поросшему цвѣтущими кустарниками, оживленными множествомъ разнообразныхъ п прелестныхъ маленькихъ бабочекъ, и потомъ, по руслу высохшаго потока, вошли въ лѣсъ. Пройдя по немъ около одной восьмой мили, мы пришли къ большому стоячему ПРУДУ; его берега, покрытые травою самаго нѣжно-зеленаго цвѣта, подымались постепенно отъ воды къ сплошной стѣнѣ лѣса. На пруду этомъ я видѣлъ множество водяныхъ птицъ; около береговъ рядами стояли бѣлоснѣжныя хохлатыя и темно-полосатыя цапли и аисты различныхъ родовъ. Арасн летали маленькими стаями по верхушкамъ деревьевъ. Длинноногіе хаканы (Рагга ]*асапа) расхаживали по водянымъ растеніямъ, покрывавшимъ поверхность пруда, а въ кустахъ, по берегамъ сидѣло множество птичекъ въ родѣ канареекъ (Зусаііз Ьгазіііепзіз) зеленовато-желтаго цвѣта, но отрывистое пѣніе пхъ не было особенно пріятно. Сдѣлавши еще нѣсколько шаговъ, мы спугнули пару бучанъ (Мусіегіа Атегісапа), большихъ птицъ изъ семейства апстовъ, четырехъ съ половиною футовъ вышины; онѣ взлетѣли и спугнули всѣхъ остальныхъ, такъ что мнѣ удалось убить одну только птицу изъ всей шумной стаи, пролетѣвшей надъ нашими головами. Пройдя къ другому концу пруда, я увидѣлъ, на поверхности воды множество большихъ круглыхъ листьевъ съ завороченными краями; они принадлежали водяной лиліи Викторіи. Лпстья только что начинали распускаться (3-го декабря).; нѣкоторые были еще подъ водою, а самые крупные изъ тѣхъ, которые вышли на поверхность ея, были почти трехъ футовъ въ діаметрѣ. Мы нашли здѣсь монтарію съ весломъ, вытащенную на берегъ; я позволилъ себѣ воспользоваться ею и Люко каталъ меня между листьями благороднаго растенія. Мы хотѣли найти его цвѣты, но это не удалось; впослѣдствіи я узналъ, что растеніе это встрѣчается во всѣхъ окрестныхъ озерахъ. Туземцы называютъ его Епгпо До Ріозоса, или печь хакана, потому что форма листьевъ похожа на печп, на которыхъ поджариваютъ ма-ніочную муку. Тутъ же мы видѣли нѣсколько породъ ястребовъ и
орловъ, одинъ изъ которыхъ черный каракара-и (Мі1ѵа§о ппсіісоіііз) сидѣлъ на верху большаго обнаженнаго пня, издавая свойственные ему визгливые звуки. Индѣйцы считаютъ орловъ этой породы зловѣщими птицами; они часто сидятъ на верхушкахъ деревьевъ около хижинъ и, говорятъ, предвѣщаютъ тамъ смерть кому нибудь изъ семейства. Другіе-же говорятъ, что они такъ кричатъ съ цѣлью привлечь къ себѣ другихъ беззащитныхъ птичекъ. Маленькія смѣлыя мухоловки бемъ-ти-ви (ЗаигорЬа&из зиІрЬигаіиз), по четыре или по пяти вмѣстѣ, храбро нападаютъ на нихъ и прогоняютъ ихъ съ мѣстъ, гдѣ они сидѣли бы иначе по цѣлымъ часамъ. Я убилъ трехъ ястребовъ различныхъ видовъ; они, да американскій аистъ (Ма&оагу), два чудесные золотисто-зеленые хакамара (бгаІЬиІа сЬаІсосерЬаІа) и съ полдюжины листьевъ Викторіи, составили довольно тяжелую ношу, съ которою мы и поплелись обратно къ нашей лодкѣ.
Нѣсколько лѣтъ спустя, а именно въ 1854 — 5 г., я провелъ восемь мѣсяцевъ въ Вилья-Новѣ. Округъ, въ которомъ она считается главнымъ городовъ, чрезвычайно обширенъ, такъ какъ онъ простирается на сорокъ миль по берегу рѣки; но на всемъ этомъ пространствѣ не болѣе 4,000 жителей. Болѣе половины ихъ составляютъ индѣйцы чистой крови, живущіе въ полу-цпвилизованномъ состояніи по берегамъ многочисленныхъ каналовъ и озеръ. Главные предметы торговли округа каучукъ, копайскій бальзамъ (собираемые по берегамъ рѣки Мадейры и многочисленныхъ притоковъ Каномы), и соленая рыба, приготовляемая недалеко отъ жилищъ въ сухое время года. Предметы эти отправляютъ въ Пару для обмѣна на европейскіе товары. Немногія семейства индѣйцевъ и метисовъ, живущія въ городѣ, стоятъ въ отношеніи личныхъ качествъ и общественнаго устройства, несравненно ниже тѣхъ, между которыми мнѣ случалось жить около Пары и Каметы. Они живутъ въ бѣдныхъ полуразрушенныхъ мазанкахъ; женщины обработыватотъ небольшіе участки маніоки, мужчины же большею частью занимаются рыбною ловлею и ненужную имъ самимъ рыбу продаютъ, а деньги пропиваютъ.
Въ эту вторую поѣздку въ Вилья-Нову, я собралъ большую коллекцію естественныхъ произведеній ея окрестностей. Достаточно будетъ упомянуть о самыхъ интересныхъ изъ нихъ. Лѣса здѣсь имѣютъ совершенно другой характеръ, чѣмъ около Пары и вообще въ сырыхъ областяхъ по берегамъ всей Амазонской рѣки. Банановыя и марантовыя растенія встрѣчаются здѣсь также рѣдко, какъ около
Обидоса. Низменныя, покрытыя лѣсомъ пространства, или игапо, чередующіяся здѣсь съ болѣе возвышенными мѣстностями, не производятъ той роскошной растительности, какой отличается амазонская дельта. Въ продолженіе трехъ или четырехъ мѣсяцевъ въ году, игапо затоплены водою, а когда она наконецъ сходитъ, то почва, -у. которая отъ тонкаго слоя наносной земли не дѣлается плодородною,—остается или совершенно обнаженною, или бываетъ покрыта густымъ слоемъ желтыхъ листьевъ до слѣдующаго наводненія. Эти мѣста имѣютъ тогда видъ безплодной пустыни; пни и нижнія вѣтви деревьевъ облѣплены засохшимъ иломъ и обезображены круглыми массами прѣсноводныхъ губокъ которыя, темныя, съ своими длинными роговидными отростками сидятъ точно ежи. Въ сухое время года, почти единственную живую зелень, въ подобныхъ мѣстахъ, составляютъ густые пучки жесткой и колючей травы, называемой тиририка. Можетъ быть густая тѣнь, большой промежутокъ времени, въ продолженіе котораго земля остается подъ водою, и чрезвычайно быстрое осушеніе, послѣ того какъ уйдетъ вода, все способствуетъ безплодію этихъ игапо. Въ мѣстахъ болѣе возвышенныхъ и сухихъ, грунтъ земли песчаный, а по краямъ широкихъ просѣкъ, прорубленныхъ въ лѣсахъ, выросшихъ вторымъ разомъ, ростетъ высокая и жесткая трава. Подобныя мѣстности кишатъ бараньими клещами (сагараіоз), принадлежащими къ роду Іхосіез; они обыкновенно сидятъ на стебляхъ травы, и пристаютъ къ платью прохожихъ. Они страшно досаждали намъ. Каждый, день, возвратясь съ прогулки, я долженъ былъ употреблять по крайней мѣрѣ цѣлый часъ на то, чтобы вытаскивать всѣхъ клещей, впивавшихся мнѣ въ тѣло. Ихъ два вида; оба очень плоской формы, у того и у другаго четыре пары ногъ, толстый короткій хоботокъ и роговая оболочка. Они обыкновенно пристаютъ къ кожѣ, впиваясь въ нее своимъ хоботкомъ, и сосутъ кровь до тѣхъ^поръ, пока ихъ плоское тѣло не получитъ круглую форму. Впрочемъ они насыщаются очень медленно, иногда въ продолженіе нѣсколькихъ дней. Отъ укушенія ихъ не чувствуется ни боли, ни зуду, но если вд время ихъ не отнять, то могутъ пройзоти опасныя раны, если хоботокъ сломается и останется въ тѣлѣ. Чтобы заставить ихъ отпасть употребляютъ табачный сокъ. Они не при цѣпляются къ кожѣ ногами, хотя у нихъ на каждой ногѣ по парѣ тонкихъ и острыхъ когтей, соединенныхъ съ кончикомъ этого члена гибкими волосками. Когда они сидятъ на верху тонкихъ стеблей травы или краешковъ листьевъ, то держатся только переднйми
Пальма пеуририма (Васігіз).
ногами, остальныя-же три пары вытянуты, ими-то они и прицѣпляются къ проходящимъ мимо животнымъ и людямъ. Меньшій изъ этихъ двухъ видовъ желтоватаго цвѣта; эти клещи самые многочисленные, и нападаютъ иногда цѣлыми десятками разомъ. Величиной они, когда раздуются, съ дробинку № 8; клещи же большей породы, которые къ счастію нападаютъ всегда въ одиночку, не больше горошины.
Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ внутри страны, почва’состоитъ изъ крупнаго песку и мелкихъ обломковъ кварца; въ подобныхъ мѣстахъ вовсе нѣтъ деревьевъ. Я былъ съ тамошнимъ священникомъ, отцомъ Торквато, на одномъ изъ такихъ безлѣсныхъ пространствъ, -или кампо, миляхъ въ пяти отъ деревни. Дорога туда шла черезъ великолѣпный лѣсъ,
гдѣ было много гигантскихъ деревьевъ. Я замѣтилъ отсутствіе пальмъ ассай, мириты, пахіубы и другихъ, росту-щихъ только на тучной сырой почвѣ; но намъ довольно часто попадалась благородная пальма бакаба, и .множество разнообразныхъ маленькихъ видовъ пальмы мараха (Васігіз), одна изъ которыхъ, называемая пеуририма, чрезвычайно изящная, подымается футовъ на двѣнадцать или пятнадцать, а стволъ ея не толще пальца. Когда мы дошли до кампо, лѣсъ вдругъ прекратился, и передъ нами открылась овальная площадь въ три или четыре мили въ окружности, и на всемъ этомъ пространствѣ не рогло даже самаго крошечнаго кустарника. Виднѣлась только мѣстами низкая косматая трава. Эта пустынная равнина была точно заборомъ со всѣхъ сторонъ окружена лѣсомъ; опушка ёго состояла преимущественно изъ деревьевъ, не рос-
тущихъ въ густыхъ дѣвственныхъ лѣсахъ; такъ напримѣръ тутъ было множество густыхъ кустистыхъ черноустниковыхъ растеній (Меіавіо-
таз) низкихъ мальпигіевыхъ деревьевъ Вугзотіпа, миртовыхъ и лаковыхъ деревьевъ (Ьасгеітеез), изъ ягодъ которыхъ высачивается, въ видѣ шариковъ, воскъ, похожій на гумми-гутъ. По краямъ кампо росло также множество дикихъ ананасовъ. Плоды ихъ точно такой-же формы, какъ и у воздѣланныхъ сортовъ, но гораздо меньше, не болѣе яблока средней величины. Мы сорвали нѣсколько совсѣмъ спѣлыхъ ананасовъ; они были очень вкусны, съ настоящимъ ананаснымъ запахомъ, но содержали много совершенно спѣлыхъ сѣмянъ и лишь весьма небольшое количество съѣдомой мякоти. За этимъ кампо ужъ не идетъ ни одной тропинки; дѣйствительно страна, лежащая за нимъ, іегга іп-со&нііа для жителей Вплья-Новы.
Единственное интересное млекопитающее, видѣнное мною въ Вилья-Новѣ, былъ одинъ новый для меня видъ обезьянъ; впрочемъ она была не здѣшняя; ее привезъ какой-то купецъ съ береговъ рѣки Мадейры, за нѣсколько миль выше Борба. Это былъ ревунъ, вѣроятно Мусеіез зігатіпеиз Жофруа Сентъ-Илера. Изъ всѣхъ породъ обезьянъ, ревуны единственныя, .которыхъ туземцамъ не удалось сдѣлать ручными. Ихъ часто ловятъ, но онѣ не выносятъ неволи, и умираютъ черезъ нѣсколько недѣль. Обезьяна, о которой я говорю, еще не достигла полнаго роста. Она была шестнадцати дюймовъ длины, кромѣ хвоста; все ея тѣло было покрыто довольно длинными и блестящими грязно-бѣлыми волосами, только усы и борода были темнобураго цвѣта. Ее держали въ домѣ вмѣстѣ съ двумя другими обезьянами: кватой и каярарой (СеЬиз аІЬіГгопз). Послѣднія двѣ, по природѣ веселыя, казалось, желали привлечь на себя всеобщее вниманіе, ревунъ же, напротивъ, всегда прятался, когда кто нибудь къ нему подходилъ. Когда его только что привезли, то иногда, рано утромъ онъ испускалъ сердитый сдержанный ревъ. Низкій, густой звукъ голоса ревуновъ происходитъ, какъ извѣстно, отъ барабановиднаго расширенія ихъ гортани. Преинтересно слѣдить за этимъ животнымъ, когда оно издаетъ свой глухой, будто выходящій изъ подземелья ревъ, и наблюдать, какъ мало при этомъ надо ему усилія мышцъ. Когда встрѣчаешь ревуновъ въ лѣсу, то обыкновенно они сидятъ на самыхъ высокихъ вѣтвяхъ дерева по три и по четыре вмѣстѣ. Раздирающій ревъ ихъ кажется не всегда вызывается внезапнымъ испугомъ; по крайней мѣрѣ этого нельзя сказать о пойманныхъ обезьянахъ. Но весьма вѣроятно, что онъ служитъ имъ для устрашенія враговъ. По Амазонской рѣкѣ, я нигдѣ больше не встрѣчалъ Мусеіез зігатіпеиз; околы Пары преобладаетъ видъ красно
ватаго цвѣта (М. ВеІгеЬиіЬ); въ узкихъ каналахъ около Бревеса мнѣ случилось застрѣлить большаго ревуна совершенно черной породы; другой желторукій видъ, по словамъ туземцевъ, водится на островѣ Макахо, это вѣроятно М. Йаѵітаппз Куля; на нѣкоторомъ разстояніи вверхъ по Тапахосу попадается всего одинъ видъ ревуновъ коричневато-чернаго цвѣта, а на верхней Амазонкѣ единственный видъ, это Мусеіез нгзіпиз, яркаго желтовато-краснаго цвѣта.
Въ сухихъ лѣсахъ Вилья-Новы, я въ первый разъ видѣлъ гремучую змѣю. Разъ я шелъ домой по узкой дорожкѣ, вдругъ услыхалъ какой-то гремящій шумъ. Тутъ стояла высокая пальма, верхушка которой была обременена паразитными растеніями, и я подумалъ, что шумъ этотъ вѣрно былъ .предвѣстникомъ того, что она сейчасъ упадетъ. Но, когда вѣтеръ утихъ на нѣсколько минутъ, я убѣдился, что шумъ этотъ, слышался съ земли. Я взглянулъ въ ту сторону, вдругъ чей-то внезапный прыжокъ заставилъ меня вздрогнуть, и по тяжелому скользящему движенію я узналъ большую змѣю, уползавшую изъ подъ самыхъ моихъ ногъ. Земля всегда такъ завалена гнилыми листьями и сломанными вѣтками, что змѣю можно только тогда замѣтить, когда она поползетъ. Въ Вилья-Новѣ никто не хотѣлъ вѣрить, что я видѣлъ гремучую змѣю въ ихъ лѣсу, и дѣйствительно, въ лѣсахъ онѣ вовсе не попадаются, ихъ мѣсто открытые кампо, гдѣ я убилъ ихъ нѣсколько штукъ, около Сантарема. Когда я во второй разъ былъ въ Вилья-Новѣ, то опять видѣлъ такую змѣю. У меня тогда была маленькая собачка, Діаманте, она всегда сопровождала меня во многихъ прогулкахъ. Разъ она вдругъ кинулась въ кустарникъ и неподвижно уставилась надъ большой змѣей, голова которой виднѣлась изъ-за травы. Безумное маленькое животное подошло совсѣмъ близко къ ней, тогда змѣя потихоньку поднялась на своемъ хвостѣ, и затрясла своими страшными кольцами. Прошло нѣсколько мпнутъ пока мнѣ удалось отогнать собаку; этотъ случай, и тотъ что, я разсказалъ выше, показываютъ, какъ это пресмыкающее медленно собирается сдѣлать свой роковой прыжокъ.
Мнѣ ужасно надоѣдали и вмѣстѣ съ тѣмъ забавляли коршуны урубу. Португальцы называютъ ихъ согѵоз, т. е. вороны; своимъ общимъ видомъ и цвѣтомъ они нѣсколько походятъ на грачей, но гораздо больше, и на лицѣ и на шеѣ у нихъ голая, черная и сморщенная кожа. Въ концѣ дождливаго времени года, они цѣлыми стаями собираются по деревнямъ, и въ это время страшно
прожорливы. По случаю ихъ воровскихъ наклонностей, поваръ мой, пока готовилъ обѣдъ, не могъ ни на минуту уйти изъ открытой кухни, находившейся позади дома. Постоянно нѣсколько этихъ коршуновъ шаталось около дома, выжидая удобнаго случая, и какъ только выдавалась минута, что въ кухнѣ никого не было, смѣлые мародёры входили туда, клювами снимали крышки съ кострюль и уносили все, что тамъ было. Деревенскіе мальчики подкарауливаютъ ихъ и убиваютъ изъ лука, и коршуны такъ боятся этого оружія, что часто, чтобы ихъ прогнать достаточно повѣсить лукъ на балки въ кухнѣ. Когда наступаетъ сухая погода, они сопровождаютъ рыбаковъ на озера, и тамъ объѣдаются выбрасываемыми остатками тони. Къ февралю они снова возвращаются въ деревни, но тогда они уже.не такъ прожорливы, какъ въ свое нашествіе передъ лѣтомъ.
Насѣкомыя Вилья-Новы большею частью тѣ-же самыя, что и въ Сантаремѣ и на Тапахосѣ. Однакоже здѣсь есть нѣсколько такихъ видовъ изъ всѣхъ порядковъ, которые не встрѣчаются нигдѣ болѣе по Амазонкѣ, и еще нѣсколько другихъ, представляющихъ скорѣе мѣстныя разновидности тѣхъ, которые попадаются въ Парѣ, на сѣверномъ берегу Амазонки и въ другихъ частяхъ тропической Америки. Особенно много здѣсь плевистокрылыхъ насѣкомыхъ (Нутепоріега), которыми вообще изобилуютъ всѣ округи съ песчаной почвой; но я считаю болѣе умѣстнымъ сообщить собранные мною интересные факты относительно ихъ нравовъ, когда буду говорить объ этихъ-же или близкихъ имъ видахъ, живущихъ въ вышеупомянутыхъ мѣстностяхъ. Въ широкихъ аллеяхъ'лѣса весьма обыкновенны нѣсколько видовъ МогрЬо. Одна изъ этихъ бабочекъ въ близкомъ родствѣ съ МогрЬо НесиЬа, встрѣчающейся около Обидоса и о которой я уже говорилъ. Однако вилья-новская порода настолько отличается отъ НесиЬа, что ее можно считать за отдѣльный видъ, который и былъ описанъ подъ именемъ М. Сіззеіз; но ясно, что эта только мѣстная разновидность первой, такъ какъ мѣстности, гдѣ онѣ встрѣчаются, раздѣлены только шириной Амазонки. Эти колосальныя бабочки представляютъ истинно грандіозный видъ, когда, въ тихое тропическое утро, порхаютъ по двѣ и по три вмѣстѣ на огромной вышинѣ. Онѣ лишь изрѣдка взмахи-’ ваютъ крыльями; иногда я замѣчалъ, что онѣ пролетаютъ очень значительное разстояніе, не сдѣлавъ ни одного взмаха. Мускулы пхъ крыльевъ и грудь, къ которой они прикрѣплены, очень слабы сравнительно съ величиною и тяжестью этихъ крыльевъ; но боль
шое протяженіе этихъ членовъ безъ сомнѣнія способствуетъ полету насѣкомаго. МогрЬо принадлежитъ къ числу замѣчательнѣйшихъ насѣкомыхъ, свойственныхъ лѣсамъ тропической Америки и, какъ кажется, къ условіямъ ихъ жизни особенно подходятъ широкія просѣки вилья-новскихъ лѣсовъ, потому что я нашелъ ихъ здѣсь шесть -видовъ. Самые большіе экземпляры МогрЬо Сіззеіз семи съ половиною дюймовъ величины. Другая порода бабочекъ нѣсколько меньше, которыхъ я не могъ ни одной поймать, была свѣтлаго, серебристо-голубаго цвѣта, и гладкая поверхность ихъ крыльевъ блеститъ на солнцѣ какъ серебряное зеркало, когда онѣ взмахиваютъ ими, высоко поднявшись въ воздухѣ.
Но возвращаюсь къ нашему путешествію. Мы вышли изъ Вилья-Новы 4-го декабря съ легкимъ вѣтромъ, переправились 5-го числа черезъ рѣку и прошли устье Парана-миримъ до Арко или маленькой рѣчки лука, называющейся такъ потому, что это короткій рукавъ главной рѣки, который, описавъ дугу, снова соединяется съ Амазонкою нѣсколько нпже Вилья-Новы.— 6-го, пройдя мимо большаго острова, лежащаго по серединѣ рѣкп, мы пришли къ мѣсту, гдѣ рядъ отвѣсныхъ глинистыхъ утесовъ, называемыхъ Баррейросъ де Карарауку, нѣсколько отводитъ въ сторону теченіе главной рѣки, какъ мы это уже видѣли у Обидоса. Немного ниже этихъ утесовъ было нѣсколько домовъ поселенцевъ. Пенна остановился здѣсь на десять дней, для торговли, а мнѣ эта остановка была весьма выгодна, потому что я этимъ временемъ значительно увеличилъ свои коллекціи.
Въ первомъ домѣ былъ какой то праздникъ. Мы бросили якорь въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега, потому что около него было очень мелко, а рано утромъ къ намъ приплыли три лодки, нагруженныя соленою рыбою, манатовымъ масломъ, дичью и бананами, товары, которые хозяева желали промѣнять на различныя вещи, нужныя для праздника. Скоро потомъ, я отправился на берегъ. Глава дома, былъ высокій, стройный цивилизованный тапуіо по имени Марцельино. Онъ вмѣстѣ съ своей женою, худощавой, живой и уже пожилой индіанкой, удивительно хорошо исполняли роль хозяевъ. Общество состояло изъ пятидесяти или шестидесяти индѣйцевъ и мамелюкосовъ; нѣкоторые изъ нихъ знали по португальски, но между собой говорили только на языкѣ тупи. Праздникъ былъ «Зачатіе Пресвятой Богородицы», и когда тутъ узнали, что у Пенны есть статуя Божіей Матери, лучше той, какая была у нихъ, то они тотчасъ-же и отправились въ лодкѣ просить, чтобы
онъ одолжилъ имъ ее. Марцельино самъ взялъ статую, и бережно завернулъ ее въ бѣлое, съ красивой каймой, полотенце. Вышедши на берегъ, они составили процессію отъ пристани къ дому; ее салютовали нѣсколькими выстрѣлами пзъ лазарино, и потомъ статую бережно поставили въ семейную часовню. Вечеромъ, послѣ молебна и гимновъ, всѣ собрались ужинать вокругъ большой цыновки, разостланной передъ домомъ на гладкой площадкѣ въ родѣ террасы. За ужиномъ были большой, вареный пираруку, котораго собственно для ужина убили гарпуномъ въ тоже утро, душеныя и вареныя черепахи и огромное количество маніочной муки и банановъ. Старушка, съ двумя молодыми дѣвушками очень усердно прислуживали гостямъ, а Марцельино важно стоялъ подлѣ, замѣчалъ кому что нужно, и отдавалъ приказанія женѣ. Послѣ ужина подавались крѣпкіе напитки, потомъ начались танцы, и мы съ Пенною получили на нихъ приглашеніе. Изъ напитковъ большею частью подавали спиртъ, перегоняемый ими изъ маніоковыхъ лепешекъ. Танцы-же были всѣ въ одномъ родѣ, все различныя видоизмѣненія «Ьапйит’а», эротическаго танца, въ родѣ фанданго, перенятаго ими отъ португальцевъ. Музыка состояла изъ нѣсколькихъ гитаръ съ проволочными струнами, играли молодые люди, по очереди. Все шло очень тихо и мирно, если принять въ соображеніе выпптое гостями огромное количество крѣпкихъ напитковъ, и балъ продолжался до восхода солнца.
Мы побывали во всѣхъ домахъ по порядку. Одинъ изъ нихъ стоялъ на прелестномъ мѣстѣ у широкаго песчанаго прибрежья при входѣ въ каналъ Парана-миримъ до Мукамбо, ведущій къ внутреннему озеру, берега котораго населены дикими племени мура. Какъ казалось, домъ этотъ принадлежалъ трудолюбивому семейству, но изъ мужчинъ никого не было дома, они всѣ ушли на озера для соленія пираруку. Домъ, какъ и всѣ остальные, былъ простой бревенчатый срубъ, крытый пальмовыми листьями, съ грубо переплетенными стѣнами, вымазанными глиной; но онъ былъ больше и внутри гораздо чище другпхъ. Въ немъ было множество женщинъ и дѣтей, цѣлый день занятыхъ каждый своимъ дѣломъ; одни ткали хаммаки на большомъ неуклюжомъ станкѣ, на которомъ была натянута основа, а челнокъ медленно пропускался рукою взадъ и впередъ поперегъ всей ткани въ шесть футовъ ширины; другіе пряли бумагу, а остальные терли, выжимали и жарили маніоку. Семействомъ этимъ было расчищено и обработано довольно большое пространство земли, замѣчательно плодородной,
такъ какъ около дома отвѣсные берега на нѣсколько футовъ глубины покрыты тучнымъ черноземомъ. У нихъ была большая плантація табаку, кромѣ обычныхъ засѣвовъ маиса, сахарнаго тростника и маніоки, а домъ стоялъ въ рощѣ хлопчатниковыхъ, какаовыхъ, кофейныхъ и разныхъ фруктовыхъ деревьевъ. Мы двѣ ночи простояли на якорѣ въ мелкомъ мѣстѣ рѣки, въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега. Погода стояла великолѣпная, и множество дельфиновъ,- всю ночь, фыркало и кружилось вокругъ нашей лодки. •
Отсюда мы переправились черезъ рѣку и вышли въ узкій каналъ, который идетъ внутрь острова Тупинамбарана и ведетъ къ цѣлому ряду озеръ, называемыхъ озера Карарауку. Вдоль берега теченіе такъ сильно, что подмываетъ его рыхлую почву и заваливаетъ рѣку множествомъ свалившихся деревьевъ. Каналъ, около устья своего, находящагося въ двадцати-пяти миляхъ отъ Вилья-Новы, имѣетъ всего около сорока ярдовъ ширины, но нѣсколько дальше расширяется и образуетъ большое пространство воды. Въ продолженіе сутокъ, которые мы здѣсь провели, пасъ ужасно мучили насѣкомыя. Ночью невозможно было спать отъ насѣкомыхъ; они нападали на насъ цѣлыми миріадами, неожиданно, почти безъ писку, бросались прямо въ лицо, въ такомъ множествѣ точно капли дождя въ сильный ливень. Мы всѣ толпились въ каютахъ и жгли тряпки, надѣясь гнать ихъ дымомъ, но это стредство не имѣло большаго успѣха, кромѣ того, что еще мы сами задыхались отъ дыма. Днемъ являлась собирать съ насъ должную ей дань крови мотука, муха еще больше и страшнѣе, чѣмъ москитъ. Онѣ уже и прежде нѣсколько дней передъ этимъ мучили насъ, но здѣсь было, кажется, рѣшительно ихъ царство. Этотъ видъ былъ описанъ Перти, авторомъ энтомологическаго отдѣла въ путешествіи Оникса и Марціуса, подъ названіемъ «Насігиз Іерісіоѣиз». Онъ принадлежитъ къ семейству слѣпней (ТаЬапісІае), и дѣйствительно имѣетъ большое сходство съ дождевой кровопійцей Наетаіороіа ріиѵіаііз, коричневой мухой, которая лѣтомъ водится въ Англіи на лѣсныхъ опушкахъ; мотуки чернаго цвѣта съ бронзовымъ отливомъ; хоботокъ ихъ состоитъ изъ пучка роговыхъ остріевъ, которыя короче и толще, чѣмъ у другихъ насѣкомыхъ того-же семейства. Укушеніе ихъ не производитъ сильной боли, но раночка отъ него довольно велика, такъ что кровь долго идетъ изъ нея маленькими струйками. Цѣлыя сотни этихъ мухъ весь день летали вокругъ лодки, и иногда штукъ по восьми или по десяти разомъ
садились кому нибудь. на лодыжки. Но ихъ движенія очень медленны, такъ что когда онѣ сядутъ, ихъ легко убить пальцами. Пенна отправился въ монтаріп впередъ, къ рабочимъ стоянкамъ, гдѣ ловятъ пираруку на озерѣ, лежащемъ дальше внутрь; но ему не удалось туда попасть, по причинѣ длины и запутанности каналовъ, такъ что, потерявъ день, въ который впрочемъ я сдѣлалъ весьма удачную прогулку въ лѣсу,— мы снова переправились черезъ рѣку и, 16-го продолжали свое путешествіе вдоль сѣвернаго берега.	•
Глинистые утесы Карарауку тянутся на нѣсколько миль. Образующіе ихъ твердые розовые-красные слои здѣсь чрезвычайно плотны, и мѣстами представляютъ плотное каменистое строеніе. Утесы эти имѣютъ отъ тридцати до шестидесяти футовъ высоты надъ среднимъ уровнемъ рѣки. И глина лежитъ на слояхъ твердаго желѣзистаго конгломерата, о которомъ я уже столько разъ говорилъ. Большія глыбы послѣдняго были оторваны и взброшены сплою потоковъ на верхъ утесовъ, и лежали тамъ на глинистыхъ террасахъ. Самый-же верхній слой состоитъ изъ песку и чернозёма, на которомъ, до самаго края обрыва, растетъ огромный лѣсъ. Пройдя эти Ьаггеігоз, мы продолжали свое путешествіе вдоль низкаго, необитаемаго берега, покрытаго, вездѣ гдѣ онъ возвышается надъ уровнемъ рѣки въ полноводье, ярко-зеленымъ лѣсомъ, свойственнымъ мѣстностямъ игапо. Главное украшеніе этихъ лѣсовъ, великолѣпная пальма мурумуру, съ правильными широкими листьями. Вездѣ-же, гдѣ берегъ ниже уровня Амазонки въ полноводье, преобладаютъ цекропіевыя деревья, разбросанныя кое гдѣ по лугамъ, поросшимъ высокою широколистною травою, которая окружаетъ мелкіе пруды, кишащіе водяною дичью. Почти вездѣ по берегу водятся аллигаторы. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, гдѣ тинистые берега покрыты жесткою травою, мы видѣли небольшія стада морскихъ свинокъ (СаруЬага), большое животное изъ семейства грызуновъ, похожее на громадную гвинейскую морскую свинку, а тамъ и сямъ виднѣлись, стрѣлой перепрыгивающія съ дерева на дерево, ловкія и граціозныя обезьяны-векши (СЬгузоігіх зсіигенз) и живыя кая-рара (СеЬнз аІЬИгопз). 22-го мы миновали устье самаго восточнаго изъ многочисленныхъ каналовъ, ведущихъ къ большому внутреннему озеру Сарака, а 23-го прошли рядъ узкихъ протоковъ, извивающихся между островами, гдѣ мы снойа увидали человѣческія жилища, въ девяноста миляхъ отъ послѣдняго- видѣннаго нами дома въ Карарауку 24-го мы пришли въ Серпу.
Серпа — небольшая деревня домовъ изъ восьмидесяти, построенная на берегу, возвышающемся на двадцать пять футовъ надъ уровнемъ рѣки. Слои табатинговой глины, которые здѣсь перемѣшаны съ шлаковиднымъ конглойератомъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ склона пестрые; вотъ почему городъ, на языкѣ тупи, называется Ита^-Коатіара, что значитъ полосатая или выкрашенная скала. Серпа старинное поселеніе, когда-то бывшее мѣстопребываніемъ окружнаго начальства, которому была подвластна Барра наРіо-Негро. Въ 1849 г. это была жалкая деревушка, но она ожила съ тѣхъ поръ, какъ Общество Пароходства по Амазонской рѣкѣ устроило въ неп паровыя пильныя мельницы и черепичные заводы. Мы пріѣхали сюда наканунѣ Рождества, когда деревня' была оживлена множествомъ народа, собравшагося на праздникъ. Пристань была тѣсно заставлена различными судами, большими и маленькими, начиная отъ монтаріи съ ея выгнутымъ наметомъ изъ марантовыхъ листьевъ, переплетенныхъ ліанами, и кончая двухмачтовой кубертой мелочнаго торговца, прибывшаго сюда для торговли съ поселенцами, съѣзжающимися на праздники пзъ отдаленныхъ поселеній. Мы бросили якорь около одной игарите; она принадлежала одному старому индѣйцу племени хури, обезображенному широкой черной татуированной полосой по серединѣ лица, волосы его были коротко острижены и не выбриты только около лба, на который они и спускались въ видѣ бахрамы. Послѣ полудня мы вышли на берегъ. Населеніе, казалось, состояло главнымъ образомъ изъ полу-цивилизо-вапныхъ индѣйцевъ, жившихъ, какъ водится, въ полуоконченныхъ мазанкахъ. Улицы были расположены неправильно и поросли травою и кустарникомъ, гдѣ кишѣли тысячи «шосиіт», маленькіе ярко-красные клещи, которые пристаютъ къ одеждѣ проходящихъ, и, собираясь въ большомъ количествѣ на кожѣ, производятъ чрезвычайно непріятный зудъ. Немногіе живущіе здѣсь бѣлые и принадлежащіе къ высшему классу мамелюкосы живутъ въ болѣе прочныхъ домахъ, выбѣленныхъ и крытыхъ черепицею. Всѣ опп, какъ мущины такъ и женщины, показались мнѣ гораздо радушнѣе и въ тоже время рѣзче въ обращеніи, чѣмъ всѣ остальные бразильцы, съ которыми мнѣ прежде случалось встрѣчаться. Съ однимъ изъ нихъ, капитаномъ Маноэлемъ Хоакимомъ, я впослѣдствіи былъ очень долго знакомъ. Это былъ живой, умный и чрезвычайно добрый человѣкъ; онъ былъ извѣстенъ во всей странѣ своею щедростью и постояннымъ покровительствомъ, которое оказывалъ какъ поселившимся тамъ, такъ и проѣзжимъ иностранцамъ. У нѣкото
рыхъ изъ этихъ отличныхъ людей было хорошее состояніе, они владѣли торговыми судами, невольниками, имѣли обширныя какаовыя и табачныя плантаціи.
Мы пробыли въ Серпѣ пять дней. Нѣкоторые изъ соблюдаемыхъ на Рождествѣ обрядовъ интересны тѣмъ, что они остались почти въ томъ же видѣ, въ какомъ слишкомъ сто лѣтъ тому назадъ были введены миссіонерами іезуитами у туземныхъ племенъ, которыхъ они убѣдили поселиться въ этомъ мѣстѣ. Утромъ въ самое Рождество всѣ женщины и дѣвушки, въ бѣлыхъ газовыхъ рубашкахъ и яркихъ ситцевыхъ юбкахъ, идутъ процессіей въ церковь, обойдя сначала весь городъ, чтобъ собрать разныхъ «шопіотоз», то есть коммисаровъ, обязанность которыхъ состоитъ въ томъ, чтобы помогать распорядителю праздника. Каждый изъ этихъ коммисаровъ несетъ длинную бѣлую камышевку, украшенную разноцвѣтными лентами; за ними слѣдуетъ нѣсколько дѣтей, всѣ пестро разряженныя. Впереди три старыхъ индіанки; онѣ несутъ «заігё», большую полукруглую раму, обтянутую бумажной матеріей и увѣшанную разными украшеніями, кусочками зеркала и т. п. Раму эту онѣ постоянно то поднимаютъ, то опускаютъ, и все время поютъ визгливыми голосами какой-то однообразный гимнъ на языкѣ тупи, часто оборачиваясь назадъ къ слѣдующей за нимп толпѣ, останавливающейся при этомъ на нѣсколько минутъ. Мнѣ говорили, что введеніе этого заігё была хптрость, придуманная іезуитами, чтобъ привлечь дикихъ въ церковь, такъ какъ они охотно всюду слѣдовали за зеркалами, гдѣ видѣли точно волшебное отраженіе самихъ себя. Вечеромъ вездѣ началось веселье. Негры, у которыхъ есть свой собственный святой ихъ цвѣта — св. Бенедиктъ— праздновали отдѣльно отъ другихъ и всю ночь пѣли и плясали подъ музыку длиннаго барабана (гамба) и каракаша. Барабанъ состоитъ изъ выдолбленнаго чурбана, одинъ конецъ его обтянутъ кожей; музыкантъ садится на него верхомъ и барабанитъ лодыжками ; каракаша — бамбуковая трубка съ зазубринами, издающая рѣзкій трескучій звукъ, когда по нимъ проводятъ палкой. Нельзя себѣ представить ничего скучнѣе и однообразнѣе этой музыки, пѣнія и танцевъ, которымъ они съ неутомимымъ рвеніемъ предаются всю ночь. Индѣйцы не могли устроить танцевъ, потому что бѣлые и мамелюкосы пригласили на свой балъ всѣхъ хорошенькихъ индѣйскихъ дѣвушекъ, а старухи не хотѣли тан-цовать, предпочитая смотрѣть, какъ танцуютъ другіе. Мужья нѣкоторыхъ изъ нихъ присоединились къ неграмъ и очень скоро
напились пьяны. Забавно смотрѣть, какъ обыкновенно молчаливые краснокожіе становились разговорчивы подъ вліяніемъ вина. Негры и индѣйцы говорили въ извиненіе своей невоздержности, что бѣлые также напиваются на другомъ концѣ города, что было совершенно справедливо.
Мы вышли изъ Серпы 29-го декабря съ однимъ старымъ плантаторомъ, сеньоромъ Хоао (Джономъ) Тринидаде. Въ его имѣніи, противъ устья Мадейры, Пенна намѣревался провести нѣсколько дней. 29-го и 30-го мы шли по узкимъ каналамъ, между островами. 31-го мы прошли послѣдній изъ нихъ, и тогда передъ нами открылось на югѣ пространство воды подобное морю, гдѣ Мадейра, самый большой притокъ Амазонки, пробѣжавъ 2000 миль, сливаетъ свои воды съ водамп царицы рѣкъ. Я никакъ не ожидалъ увидѣть сліянія водъ въ* такихъ огромныхъ размѣрахъ какъ это, почти въ 900 мпляхъ отъ моря. Путешествуя недѣлю за недѣлей по этой, правду сказать, нѣсколько однообразной рѣкѣ, часто загроможденной множествомъ острововъ, я такъ привыкъ къ ней, что мало по малу пересталъ сознавать ея величіе; но эта чудная картина снова возбудила во мнѣ прежнее удивленіе. Въ подобныхъ мѣстахъ бываешь готовъ согласиться, что паранцы не много преувеличиваютъ, когда называютъ Амазонскую рѣку Средиземнымъ моремъ Южной Америки. За устьемъ Мадейры Амазонка протекаетъ также величественно и, повидимому, ширина ея, какъ до притока такой огромной массы воды, такъ и послѣ, совершенно одинакова. Убыль и прибыль воды въ Мадейрѣ бываетъ не одновременно съ Амазонкой: въ Мадейрѣ она прибываетъ и убываетъ двумя мѣсяцами раньше, такъ что въ настоящее время она была полнѣе главной рѣки, поэтому потокъ ея въ изобиліи изливался изъ ея устья, унося съ собой длинный рядъ пловучихъ деревьевъ и клочковъ травы, оторванныхъ отъ рыхлыхъ береговъ въ нижней части ея теченія. Но воды Мадейры не достигаютъ середины Амазонки, а протекаютъ вдоль ея ближе къ южному берегу.
Здѣсь будетъ кстати сообщить нѣкоторыя свѣдѣнія, собранныя мною о рѣкѣ Мадейрѣ: она судоходна на 480 миль (720 верстъ) отъ устья; потомъ съ небольшими промежутками, почти на 160 миль тянется рядъ пороговъ и водопадовъ, за которыми рѣка опять становится судоходна на большое протяженіе. Лодки иногда спускаются изъ Вилья-Беллы во внутренней провинціи Матто-Гроссо, но и то уже не такъ часто; подняться же до этого мѣста вверхъ по рѣкѣ, какъ я слышалъ, въ послѣдніе года рѣшались
не многіе. Португальцы изслѣдовали ее въ началѣ восемнадцатаго столѣтія. Главный, и въ настоящее время единственный городъ на берегахъ ея, Борба, въ 150 миляхъ отъ ея устья, основанъ въ 1756 г. До 1853 г. нижняя часть рѣки, миль на 100 выше Борбы, постоянно посѣщалась купцами, пріѣзжавшими изъ Вилья-Новы, Серпы и Барры за салсапарелью, копайскимъ бальзамомъ, черепаховымъ масломъ, и для торговли съ индѣйцами, съ которыми они были по большей части въ дружелюбныхъ отношеніяхъ. Въ этомъ году въ тѣ края пріѣзжали также за сборомъ резины многіе торговцы, побуждаемые къ этому хорошей цѣной (2 шил. 6 пенсовъ за фунтъ), даваемой тогда за нее въ Парѣ, но вскорѣ возмути-лпсь арары, дикое и непокорное индѣйское племя. Они нѣсколько разъ нападали на лодки, и безъ разбора убивали всѣхъ, кто на нихъ былъ, какъ бѣлыхъ купцовъ, такъ и индѣйцевъ, составлявшихъ команду. Они обыкновенно прятались въ какой-нибудь засадѣ вблизи песчаныхъ береговъ, гдѣ лодки останавливались на ночь, и потомъ, когда люди засыпали, нападали на нихъ въ рас-плохъ. Иногда также они приходили подъ предлогомъ торговли и, при первомъ удобномъ случаѣ, убивали и купца и его команду, стрѣляя въ нихъ изъ-за деревьевъ. Оружіе ихъ состояло изъ палицъ, луковъ и стрѣлъ таквары; послѣднее было страшнымъ оружіемъ. На концѣ стрѣлы насаженъ кусокъ жесткаго бамбука, имѣ-ющійформуострея копья; стрѣла бросается съ такой силой, что насквозь пронзаетъ человѣка. Бѣлые жители Борбы отплачивали имъ, призывая къ себѣ на помощь воинственныхъ мундуруку, бывшихъ въ старинной враждѣ съ арара. Такое положеніе дѣлъ продолжалось. два или три года, въ слѣдствіе чего путешествіе по Мадейрѣ сдѣлалось очень рискованнымъ предпріятіемъ, такъ какъ нападали на всѣхъ безъ разбора. Кромѣ арара и мундуруку, изъ которыхъ послѣднее племя дружески расположено къ бѣлымъ, занимается земледѣліемъ, и живетъ внутри страны между Мадейрой и Тапахосомъ и даже далѣе, еще два другихъ племени индѣйцевъ живутъ въ настоящее время въ нижней части Мадейры, именно парентинцы и мура. О первыхъ я почти ничего не слыхалъ. Мура ведутъ лѣнивый и спокойный образъ жизни по берегамъ цѣлаго лабиринта озеръ и каналовъ, пересѣкающихъ низменную страну по обѣ стороны рѣки ниже Борбы. Арара принадлежатъ къ одному изъ тѣхъ племенъ, которыя не воздѣлываютъ маніоки и въ сущности даже не имѣютъ осѣдлыхъ жилищъ. Ростомъ и вообще наружностью они очень похожи на мундуруку,
хотя въ высшей степени отличаются отъ нихъ обычаями и общественнымъ устройствомъ. Они красятъ себѣ подбородки красной краской уруку (Апайо), а по обѣимъ щекамъ, отъ рта къ вискамъ, идутъ двѣ черныя татуированныя полосы. Они еще не умѣютъ употреблять огнестрѣльнаго оружія, не имѣютъ лодокъ и всю жизнь свою бродятъ по странѣ, питаясь дичью и дикими плодами. Когда имъ нужно переправиться черезъ рѣку, они дѣлаютъ временную, лодку изъ толстой древесной коры, и чтобы придать ей форму лодки, они употребляютъ ліаны. Я слышалъ отъ одного сантаремскаго купца, котораго они едва не убили въ 1854 г., что арара насчитываютъ у себя по крайней мѣрѣ двѣ тысячи воиновъ. Но я думаю, что число это преувеличено, какъ всегда бываетъ, когда дѣло идетъ о бразильскихъ племенахъ. Мнѣ кажется, что когда индѣйцы становятся въ враждебныя отношенія къ бѣлымъ, то большей частію поводъ къ этому подаютъ сами же бѣлые, потому что первое побужденіе бразильскаго краснокожаго — уваженіе къ европейцамъ; правда, что опи съ величайшею неохотой поступаютъ къ нимъ въ услуженіе, но если иностранцы посѣщаютъ ихъ съ дружескими цѣлями, то они пхъ очень хорошо принимаютъ. Впрочемъ говорятъ, что индѣйцы, живущіе по Мадейрѣ, уже съ самаго начала враждебно смотрѣли на португальцевъ. Въ то время на путешественниковъ нападали мура и то-разе. Въ 1855 г. мнѣ случилось встрѣтиться съ однимъ чудакомъ американцемъ, г. Кемпомъ, прожившимъ много лѣтъ между индѣйцами на Мадейрѣ, близь покинутаго поселенія Крато. Онъ разсказывалъ мнѣ о своихъ сосѣдяхъ, что они были добрые и веселые люди, и что возмущеніе арара было вызвано поступкомъ одного купца изъ Барры, которому ни съ того ни съ другаго вздумалось выстрѣлить въ одно семейство изъ ихъ племени; родителей онъ убилъ, а дѣтей увезъ для того, чтобы обратить ихъ въ свою прислугу.
Мы пробыли девять дней въ имѣніи г. Хоао Тринидаде; опо расположено на высокой мѣстности игапо, возвышающейся впрочемъ всего на нѣсколько дюймовъ надъ уровнемъ рѣкп въ полноводье: она далеко тянется вдоль сѣвернаго берега; почва ея состоитъ изъ наносной земли и богатаго чернозема и необыкновенно плодородна. Подобныя земли всего скорѣе заселяются въ Америкѣ и, дѣйствительно, весь берегъ былъ на нѣсколько миль усѣянъ множествомъ такихъ-же веселенькихъ усадьбъ, какъ усадьба нашего пріятеля; это было большое заведеніе, домъ и наружныя строенія
занимали большое пространство. Трудолюбивый хозяинъ, казалось, былъ мастеръ на всѣ руки; онъ былъ и плантаторъ, и купецъ, и рыбакъ, и судостроитель; и въ настоящее время большая игарите была на стапелѣ подъ огромнымъ навѣсомъ. Съ большимъ удовольствіемъ любовался я этой процвѣтающей фермой, тѣмъ болѣе, что всѣ работы производились почти исключительно свободнымъ трудомъ, въ сущности даже однимъ семействомъ и прислугой. У Джона Тринидаде была всего одна невольница; остальные же работники были его братъ, невѣстка, два крестника, свободный негръ, одинъ или два индѣйца и семейство мура. Онъ самъ и его жена были мамелюкосы; дѣти негровъ всегда звалп ихъ отцемъ и матерью. Порядокъ, изобиліе и вообще благосостояніе, которымъ все дышало вокругъ, доказывали, какъ много можно сдѣлать въ этой странѣ трудолюбіемъ и хорошимъ управленіемъ, не прибѣгая къ невольничьему труду. Но собственно доходъ съ произведеній подобныхъ маленькихъ плантацій, за излишкомъ того, что потребляется самими хозяевами, самый ничтожный. Все что мы видѣли было устроено послѣ безпорядковъ 1835—36 годовъ, когда Джонъ Тринидаде очень пострадалъ. Онъ былъ принужденъ бѣжать, а индѣйцы мура разрушили его домъ и раззорили плантаціи. По берегу рѣки шла большая, хорошо-выполотая какаовая роща, въ которой было около 8000 деревьевъ, а дальше отъ берега простирались значительныя плантаціи табаку, маніокп, маиса, и поля, засѣянныя рисомъ, дынями и арбузами. Около дома былъ огородъ, гдѣ кромѣ множества удивительно разнообразныхъ тропическихъ овощей, росли лукъ и капуста, привезенные сюда изъ Европы. Но нечего думать, чтобы огороды эти и плантаціи были обведены заборами и содержались въ порядкѣ: этого никогда не бываетъ въ странѣ, гдѣ вообще такъ мало работаютъ; удивительно уже п то, что были посажены овощи и земля довольно чисто выполота. Вокругъ дома было посажено множество фруктовыхъ деревьевъ; нѣкоторыя изъ нихъ принадлежали къ порядку аноновыхъ растеній и давали превосходные плоды, величиною съ дѣтскую голову, наполненные сладкой молочной мякотью, которую надо ѣсть ложкой. Кромѣ того тутъ были апельсинныя и лимонныя деревья, гуявы аллигаторскія груши, ЗЬіиз (ЗсЬгаз саіпііо), генпланы и бананы, а въ тѣни ихъ роскошно росли кофейныя деревья. За столомъ часто бывала рыба; мура, занимавшій при фермѣ должность рыболова, ловилъ ее каждое утро въ нѣсколькихъ стахъ ярдахъ отъ пристани. Между ними преобладали породы:
сурубимъ, пира-пееюа и пирамутаба — три вида сомовъ (Зіінгісіае), принадлежащіе къ роду двущитокъ (Рішеіосіиз). Къ этой рыбѣ подавали совершенно незнакомый мнѣ соусъ, въ видѣ желтаго тѣста, называемый арубе; онъ приготовляется изъ ядовитаго сока маніоковаго корня, прокипяченнаго прежде, чѣмъ осядетъ заключающееся въ немъ крахмалистое вещество, и нрпправляется стручковымъ перцемъ. Его сохраняютъ въ каменныхъ бутылкахъ, и употребляютъ черезъ нѣсколько недѣль послѣ приготовленія. Соусъ этотъ составляетъ прекрасную приправу къ рыбѣ. Но внутри страны употребляютъ больше другой соусъ тукупи, также изъ маніоковаго сока. Его приготовляютъ слѣдующимъ образомъ: нѣсколько дней сряду кипятятъ пли сильно нагрѣваютъ чистый сокъ, послѣ отдѣленія изъ него крахмала, п приправляютъ его перцемъ и мелкой рыбой; когда онъ давно приготовленъ, то похожъ вкусомъ на анчоусовое масло. Онъ обыкновенно приготовляется въ жидкомъ видѣ, но племена хури и миранха, живущіе на Хапурѣ, дѣлаютъ его и въ видѣ чернаго тѣста, только я не могъ узнать способа его приготовленія въ такомъ видѣ; тогда его называютъ тукупи-пихуна, или черный тукупи. Я видѣлъ, что индѣйцы, живущіе на Тапахосѣ, гдѣ вообще мало рыбы, приправляли тукупи муравьями сауба. Тамъ его большею частью употребляютъ въ видѣ соуса къ такака, особенному кушанью изъ маніоки, состоящему изъ крахмала, сбитаго въ кипяткѣ.
Я съ истиннымъ наслажденіемъ провелъ девять дней, которые мы здѣсь пробыли. Хозяинъ нашъ и хозяйка принимали большое участіе въ моихъ занятіяхъ; мнѣ отдали одну изъ лучшихъ комнатъ въ домѣ, а молодые люди служили проводниками, въ нашихъ дальнихъ прогулкахъ по окрестнымъ лѣсамъ. Я почти не видалъ, чтобы они исполняли какія-нибудь тяжелыя работы. Всѣ вставали съ зарей и отправлялись на рѣку купаться; потомъ являлся необходимый крѣпкій прекрасный кофе, послѣ того каждый принимался за свои занятія. Въ то время когда мы тамъ были, на плантаціяхъ нечего было дѣлать; какао и табакъ еще не поспѣлп, полоть уже кончили, и единственная работа, которая тогда шла, это было приготовленіе небольшаго количества фарпвы; эту работу исполняли женщины; мужщины-же бездѣльничали, ходили на охоту, ловпли рыбу, или справляли какую-нибудь пустую работу около дома. Единственная въ году тяжелая работа на такихъ фермахъ— вырубка лѣса для разчищенія новыхъ участковъ; это бываетъ въ началѣ сухаго времени, именно отъ іюля до сентября. Но какой бы
работой здѣсь ни были люди заняты, никогда они не прекращаютъ ее въ жаркіе часы дня. Кто идетъ въ лѣсъ, беретъ съ собой обѣдъ, маленькую котомочку съ фариной и кускомъ соленой рыбы. Къ закату солнца всѣ возвращаются домой; тутъ подается умѣренный ужинъ, и около восьми часовъ, получивъ благословеніе патріархальнаго главы семейства, всѣ ложатся спать въ свои хаммаки.
Кромѣ насъ, у Джона Тринидаде былъ еще гость—негръ, онъ представилъ его мнѣ, какъ своего стариннаго и самаго дорогаго друга, спасшаго ему жизнь во время возстанія 1835 г. Къ сожалѣнію я позабылъ его имя. Онъ былъ вольный, и самъ былъ плантаторомъ; имѣніе его находилось на день пути отсюда. У него былъ тотъ же благородный видъ, который меня всегда радовалъ, когда мнѣ случалось его видѣть въ другихъ свободныхъ неграхъ, но его спокойное и серьезное обращеніе, и задумчивое и доброе выраженіе лица показывали, что онъ стоитъ выше другихъ людей своего класса. Онъ сказалъ мнѣ, что уже тридцать лѣтъ какъ находится въ тѣсной дружбѣ съ нашимъ хозяиномъ, и что ни разу во все это время не было сказано между ними ни одного фальшиваго слова. Въ началѣ безпорядковъ 1835 г. онъ узналъ о заговорѣ, затѣянномъ нѣсколькими негодяями съ цѣлью убпть его друга, котораго они ненавидѣли только потому, что были ему должны и завидовали его благосостоянію. Вотъ подобные-то люди и возбудили въ мурахъ безсмысленную и звѣрскую вражду къ бѣлымъ. Узнавъ объ ихъ намѣреніи, негръ въ темную ночь пустился одинъ въ своей монтаріи въ шестичасовое путешествіе, чтобы предупредить своего <компадре> объ томъ, что ему угрожаетъ, и такимъ образомъ далъ ему время бѣжать. Нельзя было безъ удовольствія смотрѣть на искреннюю дружбу ш на уваженіе, какое эти два старика оказывали другъ другу; иногда они по цѣлымъ часамъ сидѣли подъ навѣсомъ, откуда былъ прекрасный видъ на широкую рѣку, вмѣстѣ наслаждались прохладнымъ вѣтеркомъ и толковали о старинѣ.
Джонъ Триппдаде славился своимъ табакомъ и сигаретами, такъ какъ онъ очень тщательно приготовлялъ тауари или обертку ихъ, выдѣлываемую изъ внутренней древесной коры, раздѣляемой на тонкіе, какъ бумага, слои. На это идетъ кора многихъ деревьевъ, между прочимъ Соигаіагіа бгиіапепзіз и сапукаянскаго орѣховаго. дерева, которыя оба принадлежатъ къ одному и тому же порядку. Кора разрѣзывается на длинныя полосы такой ширины, чтобы въ нихъ было удобно завертывать табакъ; потомъ сдирается внутренній слой ея, потомъ его кипятятъ, бьютъ деревянными
молотками, п за тѣмъ на нѣсколько часовъ выставляютъ на воздухъ. Нѣкоторые сорты бываютъ красноватаго цвѣта и вяжущаго вкуса, но сортъ, приготовляемый напіимъ хозяиномъ, былъ прекраснаго атласно-бѣлаго цвѣта, и безъ всякаго вкуса. Иногда онъ изъ одной полосы коры сдиралъ шестьдесятъ, восемьдесятъ и даже до ста слоевъ. Лучшій табакъ въ Бразиліи тотъ, который воздѣлываютъ въ окрестностяхъ Борбы, на берегахъ Мадейры, гдѣ грунтъ земли состоитъ изъ тучной черной глины, но и табакъ воздѣлываемый Джономъ Тринидадомъ и его сосѣдями по берегамъ Амазонки, на подобной-же почвѣ, былъ также очень хорошаго качества.^ Его свертываютъ въ тонкія трубки съ заостренными концами, въ полтора дюйма въ діаметрѣ и въ шесть футовъ длины. Когда табачные листья собраны и отчасти высушены, изъ нихъ вырываютъ серединныя жилки, складываютъ на цыновки и свертываютъ въ какую нужно форму. Это дѣлаютъ женщины и дѣти, на нихъ же лежитъ обязанность сажать, полоть и собирать табакъ. Связывать табакъ въ трубки — долгая и трудная работа, и можетъ быть выполнена только мущинами. Употребляемыя на это веревки очень крѣпкп, ихъ дѣлаютъ изъ внутренняго слоя коры особеннаго тонкаго дерева съ свѣтлой древесиной, называемаго уаиссима; выбивая его кору, получаютъ изъ нея множество прескрасныхъ, шелковистыхъ волоконъ, въ нѣсколько футовъ длины. Вѣроятно англійскіе заводчики придумали бы имъ какое-нибудь употребленіе, еслибы могли получать ихъ въ большомъ количествѣ. Дерево это ростетъ въ изобиліи на южномъ берегу нижней Амазонки, и очень скоро выро-стаетъ; когда трубки довольно крѣпко стиснуты, ихъ еще обвязываютъ узкими, но замѣчательно гибкими и крѣпкими ремнями, вырѣзываемыми изъ коры ползучей пальмы хаситары (Безтопсиз тасгасапіЬиз), и тогда они готовы для продажи или для употребленія.
Пріятно было бродить по какаовой рощѣ нашего хозяина. Подлѣсокъ былъ весь вырубленъ, а деревья, футовъ въ тридцать вышины, давали густую тѣнь. Два вида обезьянъ дѣлали набѣги на эти деревья и, какъ мнѣ говорили, производили большія опустошенія, когда поспѣвали плоды. Однѣ изъ нихъ, сапажу хохлатыя (СеЬиз сіггЫГег?) въ высшей степени наглые воры; онѣ истребляютъ больше чѣмъ могутъ съѣсть, тѣмъ что какъ поі ало въ торо-пяхъ рвутъ, и разбиваютъ плоды и возвращаясь въ лѣсъ упосятъ съ собой столько, сколько могутъ захватить въ рукахъ и въ подмышкахъ. Обезьяны-же другаго вида,- хорошенькія маленькія
СЬгузоігіх зсінгеиз, довольствуются тѣмъ, что съѣдаютъ сколько могутъ на мѣстѣ. Гибель разнообразныхъ красивыхъ насѣкомыхъ грѣлось на листьяхъ въ мѣстахъ, куда сквозь густой свѣтло-зеленый шатеръ проникали прямые солнечные лучи, и множество прелестныхъ длинноногихъ тигровыхъ жучковъ (ОйопІосЬеіІа е&ге&іа) бѣгало и летало по травѣ.
Мы уѣхали отсюда 8-го января, а 9-го вечеромъ пришли въ Ма-тари, маленькое, бѣдное селенір индѣйцевъ мура. Здѣсь мы снова стали на якорь и вышли на берегъ. Селеніе состояло изъ какихъ нибудь двадцати кое-какъ слѣпленныхъ мазанокъ, и имѣло самый печальный и несчастный видъ, не смотря на роскошный лѣсъ позади. Партія индѣйцевъ этого племени уже давно поселилась здѣсь на мѣстѣ, гдѣ прежде жили миссіонеры. Въ послѣднее время правительство назначило надъ ними директора, который тутъ-же и жилъ, думая такимъ образомъ подчинить своей власти этихъ все еще непокорныхъ дикарей. Но врядъ-ли можно ожидать, чтобы средство это привело къ желаемому результату, скорѣе даже оно послужитъ только къ тому, чтобы заставить ихъ снова возвратиться въ ихъ прежніе уединенные притоны, на берегахъ внутренныхъ озеръ и рѣкъ, и многія семейства уже удалились. Отсутствіе обыкновенныхъ воздѣлываемыхъ деревьевъ и растеній придавало этому мѣсту пустынный и дикій характеръ. Я вошелъ въ одну изъ мазанокъ: нѣсколько женщинъ готовили кушанье. Куски какой-то большой рыбы жарились на огнѣ, разложенномъ по середи низкой комнаты, а внутренности ея валялись на полу, и тутъ же на немъ сидѣли на карточкахъ женщины съ своими дѣтьми. Лица ихъ имѣли какое-то робкое и недовѣрчивыо выраженіе, и все тѣло было вымазано черной глиной, которой они нарочно мажутся для предохраненія отъ москитовъ. Дѣти были голыя, а женщины въ ободранныхъ у подола юбкахъ, изъ грубаго холста, выкрашеннаго крапинами мурихи, краски добываемой изъ коры одного дерева. На одной изъ нихъ было ожерелье изъ зубовъ обезьянъ. Не было видно почти никакой домашней утвари, и въ комнатѣ было пусто, только въ углахъ впсѣло два грязныхъ, сплетенныхъ изъ травы хаммака. Я также не замѣтилъ здѣсь такъ обыкновенныхъ повсюду маніоковыхъ сараевъ, всегда окруженныхъ хлопчатниковыми, какаовыми, кофейными и лимонными деревьями. Двое или трое молодыхъ мура шатались около низкой открытой двери; они были крѣпкаго тѣлосложенія, но не такого пропорціональнаго, какъ обыкновенно бываютъ полу-циви-лизованные индѣйцы, на нижней Амазонкѣ. Грудь у нихъ замѣна-
тельно широка, и руки удивительно толсты и мускулисты, ноги ихъ кажутся слишкомъ короткими сравнительно съ туловищемъ, а выраженіе лица безспорно угрюмѣе и свирѣпѣе и цвѣтъ кожи темнѣе, чѣмъ у другихъ бразильскихъ краснокожихъ. Передъ тѣмъ, что мы ушли изъ хижины, туда вошли старикъ и старуха: это былъ мужъ съ женой. Онъ несъ весло, лукъ, стрѣлы и гарпунъ, а она гнулась подъ тяжестью большой корзины, наполненной пальмовыми плодами. Старикъ былъ маленькаго роста, а падавшіе ему на лобъ длинные и жесткіе волосы придавали его лицу дикое и свирѣпое выраженіе. Обѣ губы его были проколоты, какъ почти у всѣхъ старыхъ мура, встрѣчаемыхъ по рѣкѣ. Прежде они втыкали въ эти дыркп кабаньи клыки всякій разъ, какъ выходили на встрѣчу къ иностранцамъ или шли на войну съ своими врагами. Угрюмая дикость, нечистота и бѣдность жителей этого селенія произвели на меня такое тяжелое впечатлѣніе, что я былъ очень радъ возвратиться на лодку. Онп не оказали намъ ни малѣйшаго радушія, мы даже не слыхали отъ нихъ тѣхъ привѣтствій, какія говорятся всѣми полу-цивилизованными п даже многими дикими индѣйцами, при первой встрѣчѣ съ кѣмъ-бы то ни было. Всѣ они приставали къ Пеннѣ, требуя отъ него кашаса, на который они кажется смотрятъ какъ на единственную хорошую вещь изъ всего, что принесъ съ собой бѣлый человѣкъ. Но такъ какъ у нихъ нечего было взять въ промѣнъ, то Пенна отказался исполнить ихъ желаніе. Когда мы стали спускаться къ мѣсту, гдѣ стояла наша лодка, они послѣдовали за нами, и очень надоѣдали, собравшись кучей человѣкъ въ двѣнадцать. Съ ними были пустыя бутылки и онп обѣщали принести рыбы и черепахъ, если мы только сперва довѣримъ пмъ предметъ ихъ пламенныхъ желаній, или «каю-имъ«, какъ они выражались. Но Пенна былъ неумолимъ: онъ велѣлъ поднять якорь, п мы тронулись съ мѣста, провожаемые громкими криками обманутыхъ въ ожиданіи дикарей, стоявшихъ на высокомъ берегу.
Мура вообще пользуются дурной репутаціей во всемъ этомъ краю Амазонки, и полу-цивплизованные индѣйцы относятся къ нимъ съ такою-же строгостью, какъ и бѣлые поселенцы. Всѣ гово-ворятъ, что они лѣнивы, жестоки, склонны къ воровству и что вообще имъ нельзя довѣряться. Они болѣе всѣхъ другихъ индѣйцевъ показываютъ ненависть къ осѣдлой жизни, правильному труду и къ вступленію въ услуженіе къ бѣлымъ; вообще у нихъ непреодолимое отвращеніе ко всему, что хотя нѣсколько прибли
жается къ цивилизованному образу жизни. Впрочемъ нужно замѣтить, что пороки эти по большей части суть только усилившіеся до высшей степени основные недостатки характера всѣхъ бразиль скихъ краснокожихъ вообще. Но мнѣ кажется, нѣтъ никакого основанія думать, чтобы мура были различнаго происхожденія съ болѣе развитыми земледѣльческими племенами изъ народа тупи: съ нѣкоторыми изъ нихъ они въ близкомъ сосѣдствѣ, хотя поразительная противуположность ихъ характера и обычаевъ можетъ дать поводъ заключить, что они разнаго происхожденія, точно также какъ это кажется напримѣръ при сравненіи малакскихъ семанговъ съ малайцами. Просто это отрасль ихъ, нѣсколько отдѣлившихся группъ, которыя проведя можетъ быть нѣсколько столѣтій на земляхъ игапо, принужденные питаться одной рыбой и постоянно кочуя для снисканія себѣ пропитанія, мало по малу одичали и пришли въ то жалкое состояніе, въ какомъ находятся и въ настоящее время. Племена, считающіяся въ болѣе близкомъ родствѣ съ тупи, отличаются осѣдлой земледѣльческой жизыо, своимъ общественнымъ устройствомъ, * обычаемъ татуироваться, покорностью вождямъ и т. д. Они живутъ въ домахъ прочной постройки, занимаются нѣкоторымп производствами, напримѣръ дѣлаютъ раскрашенную глиняную посуду и ткутъ. Мура сдѣлались кочующими рыбаками, незнакомыми съ земледѣліемъ и разными ремеслами, давно извѣстными ихъ сосѣдямъ. Они даже не строятъ прочныхъ п постоянныхъ жилищъ, а живутъ отдѣльными семьями или небольшими группами, кочуя съ мѣста на мѣсто по берегамъ тѣхъ озеръ и рѣкъ, гдѣ больше рыбы и черепахъ. Когда они гдѣ нибудь останавливаются, то строятъ себѣ временныя хижины на самомъ берегу, и переносятъ ихъ выше или ниже; смотря по прибыли или убыли воды. Прежде они дѣлали свои лодки просто изъ толстой древесной коры, связанной древесными ліанами въ полуцилиндрическую форму. Но теперь такія лодки рѣдко попадаются, такъ какъ почти у всякой семьи есть свои монтаріп, которыя ппи крадутъ у поселенцевъ при каждомъ удобномъ случаѣ. Главная пхъ пища — рыба и черепахи, и они ихъ ловятъ очень искусно. Сосѣди ихъ говорятъ, что они иногда ныряютъ за ними и ловятъ ихъ за ноги, что весьма вѣроятно въ мелкихъ озерахъ, гдѣ въ сухое время бываютъ заперты черепахи. Рыбу они стрѣляютъ изъ лука и ѣдятъ ее только жареную, потому что не знаютъ никакаго другаго способа ея приготовленія. Но нельзя положительно сказать, чтобы все племя мура никогда не знало земледѣлія, потому
что нѣкоторыя семейства этого племени, живущія по берегамъ рѣкъ за Вилья-Новой, разводятъ маніоку, а едвали они могли этому научиться въ недавное время. Но они составляютъ исключеніе изъ общаго правила, такъ какъ единственная растительная пища, употребляемая мура—бананы и дикіе плоды. Племя это первоначально обитало на берегахъ низовьевъ Мадейры. Они кажется всегда враждебно относились къ европейскимъ поселенцамъ, грабили ихъ плантаціи, уводили у нихъ лодки и убивали всѣхъ, кто имъ попадался въ руки. Лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ, португальцамъ удалось обратить противъ этого племени воинственныя наклонности муидуруку; послѣдніе преслѣдовали ихъ въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ, чрезвычайно ослабили могущество племени и прогнали большую часть его съ береговъ Мадейры. Въ настоящее время мура живутъ отдѣльными группами, даже семействами по берегамъ Амазонки отъ Вилья-Новы до Катуи близь Эги, слѣдовательно разбросаны на пространствѣ 800 миль. Но послѣ безпорядковъ 1835—6 годовъ, когда они раззорили множество мирныхъ поселеній между Сантаремомъ и устьемъ Ріо-Негро. и когда мун-дуруки, въ союзѣ съ бразильцами, преслѣдовали и безпощадно убивали ихъ, они уже не дѣлали серьезныхъ безпокойствъ.
Но прежде, чѣмъ покончить съ этпмъ отступленіемъ, я еще упомяну объ одномъ любопытномъ обычаѣ мура, это обычай нюханія порошка съ особенными обрядами. Порошокъ, который они нюхаютъ, называется парика, и имѣетъ въ высшей степени возбуждающее свойство; его дѣлаютъ изъ сѣмянъ одного вида Ін§а изъ порядка бобовыхъ растеній. Сѣмена эти высушиваютъ на солнцѣ, толкутъ въ деревянной ступкѣ п сохраняютъ въ бамбуковыхъ трубкахъ. Когда онѣ поспѣютъ и наступаетъ время приготовленія нюхательнаго порошка, идетъ попойка и продолжается нѣсколько дней сряду; бразильцы называютъ это «куарентена». Это праздникъ полу-религіознаго характера; онъ начинается тѣмъ, что всѣ напиваются каисумой и кашпри, напитками, приготовляемыми броженіемъ изъ разныхъ фруктовъ и мапіокп. Но конечно всему этому предпочитается кашаса, т. е. ромъ, когда его можно добыть. Вскорѣ общество напивается до одуренія, и тогда начинается нюханіе парика. Всѣ расходятся по парамъ, и каждый беретъ трубочку съ небольшимъ количествомъ этого порошка, и, послѣ множества непонятныхъ обрядовъ, изо всѣхъ силъ вдуваютъ его другъ другу зъ ноздри. Порошокъ производитъ удивительное дѣйствіе на обыкновенно мрачныхъ и молчаливыхъ дикарей, они становятся чрез
вычайно разговорчивы, поютъ, кричатъ и прыгаютъ въ какомъ-то дикомъ изступленіи. Но немедленно же слѣдуетъ реакція; тогда нужно много пить, чтобы выдти изъ оцѣпененія и, такимъ образомъ, попойка идетъ нѣсколько дней сряду. Маугё также употребляютъ парика, между тѣмъ какъ сосѣдямъ ихъ мундуруку онъ неизвѣстенъ. Но послѣдніе употребляютъ его совершенно иначе, чѣмъ неопрятные мура. Они сохраняютъ его въ видѣ тѣста, п употребляютъ, главнымъ образомъ, какъ предохранительное средство отъ лихорадки, въ промежуточные мѣсяцы между сухимъ и сырымъ временемъ года, когда всего сильнѣе свирѣпствуетъ эта болѣзнь. Когда оказывается надобность въ лекарствѣ, сушатъ небольшой кусокъ этого тѣста, растираютъ его плоской раковиной, и всыпаютъ порошокъ разомъ въ обѣ ноздри, посредствомъ двухъ перьевъ коршуна, связанныхъ бумажною ниткою. Уже въ давнишнія времена путешественники видѣли употребленіе парика у ома-гуа, отрасли тупи, которые сначала жили на берегахъ верхней Амазонки, въ разстояніи тысячи миль отъ мѣста, занимаемаго мауге и мура. Эти общіе столькимъ племенамъ обычаи принадлежатъ къ числу фактовъ, подтверждающихъ мнѣніе объ общемъ происхожденіи и близкомъ родствѣ всѣхъ амазонскихъ индѣйцевъ.
Оставивъ Матари, мы продолжали наше путешествіе вдоль сѣвернаго берега. Берега рѣки были слегка возвышены, въ продолженіе нѣсколькихъ дней путешествія. Настоящій материкъ лежалъ далеко внутрь, прибрежье-же состояло или изъ низменности, или было скрыто за островами наноснаго образованія. 14-го мы миновали верхнее устье Парана-миримъ де Ева, довольно узкаго рукава рѣки, образуемаго большимъ островомъ, который тянется на десять миль паралельно ея сѣверному берегу. Пройдя западную оконечность этого острова, снова показывается твердая земля, здѣсь берегъ утесистъ, покрытъ великолѣпнымъ лѣсомъ съ круглыми очертаніями; онъ тянется отсюда на двадцать миль, до самаго устья Ріо-Негро, и образуетъ восточный берегъ этой послѣдней рѣки. Берега оживлены домами поселенцевъ, построенными на лѣсистыхъ возвышенностяхъ; одинъ изъ первыхъ предметовъ, что мы здѣсь увидѣли, была великолѣпная птица, которая до сихъ поръ еще намъ не попадалась, именно, красный и черный тангаръ (Ват-рЬосоеІиз пі§го§и1агІ8): стаи этихъ птицъ летали по деревьямъ около самой воды и своими огненными перьями освѣщали густыя, темныя масса зелени.
Съ 14-го до 18-го погода стояла ужасная; дождь иногда шелъ по двѣнадцати часовъ сряду, не сильно, а въ видѣ постоянной измороси, такъ хорошо знакомой намъ въ Англіи. Мы въ нѣсколькихъ мѣстахъ приставали къ берегу; Пенна — разумѣется для торговли, а я — чтобы побродить по лѣсу, поискать птицъ и насѣкомыхъ. Разъ мы набрели на очень живописное мѣстечко, на лѣсистомъ склонѣ. Черезъ оврагъ, пересѣкавшій высокій берегъ, бѣжалъ ручей и падалъ нѣсколькими маленькими каскадами въ широкую рѣку, а берега его были покрыты безконечно разнообразными, великолѣпными растеніями. Дикіе бананы склонялись надъ потокомъ, образуя надъ нимъ сводъ, а стволы сосѣднихъ деревьевъ были окружены папоротниками, широколиственными видами принадлежащими къ роду Ьу§о(1ішп, у котораго какъ у осмунда споровыя сумочки собраны вмѣстѣ на морщинистыхъ листьяхъ. 18-го мы пришли къ большой фацендѣ (плантація и скотный дворъ), Хатуарана. Въ этомъ мѣстѣ въ рѣку выдается скалистый мысъ и, такъ какъ мы увидѣли, что не можемъ бороться съ сильнымъ теченіемъ около него, то переправились къ южному берегу. Вообще, приближаясь къ Ріо-Негро, лодочники предпочитаютъ идти вдоль южнаго берега, потому что около него теченіе гораздо слабѣе. Но мы все таки подвигались чрезвычайно медленно, потому что правильный восточный вѣтеръ совершенно утихъ, и каждый день по нѣскольку часовъ прямо намъ въ лицо дулъ замѣнившій его, сильный ѵепіо Не сіта, верховой вѣтеръ. Воздухъ былъ тяжелъ и удушливъ, каждый день послѣ полудня поднимался шквалъ, которому мы впрочемъ былп очень рады, потому что онъ былъ попутный, такъ какъ шелъ справа и продолжался часъ пли два. Около этихъ береговъ мы познакомились съ новымъ, несноснѣйшимъ насѣкомымъ: піу-момъ. Это крошечныя мухи, длиною въ двѣ трети ^иніи. Здѣсь начинается пхъ царство, и распространяется отсюда страшнымъ бичемъ вдоль верховьевъ рѣки, то есть по Солимоэнсу до того мѣста, гдѣ прекращается судоходство по Амазонкѣ. Насѣкомыя эти вылетаютъ только дпемъ, съ величайшею точностью смѣняя москитовъ съ восходомъ солнца, и встрѣчаются только около тинистыхъ береговъ рѣки, въ лѣсахъ-же ихъ вовсе нѣтъ. Тамъ, гдѣ ихъ много, они такими густыми кучами слѣдуютъ за лодкой, что ихъ можно принять за тонкія облака дыма. Въ такомъ видѣ они и явились передъ нами въ первый-же день, послѣ того, какъ мы переправились черезъ рѣку. Я еще ничего не зналъ о ихъ присутствіи, какъ вдругъ почувствовалъ легкій зудъ на шеѣ, кистяхъ рукъ и лодыжкахъ; взглянулъ
вокругъ себя, чтобы узнать причину этого ощущенія, я увидѣлъ много приставшихъ къ кожѣ крошечныхъ насѣкомыхъ, имѣвшихъ отвратительное сходство со вшами. Такимъ образомъ, я лично познакомился съ піумами, о которыхъ прежде уже такъ много слышалъ. Если ихъ внимательно разсмотрѣть, то видно, что это крошечныя, двукрылыя насѣкомыя съ темнымъ туловищемъ и свѣтлыми ногами и крыльями; послѣднія сложены вдоль по спинѣ. Они налетаютъ совершенно незамѣтно и, собравшись въ тѣсную кучу, разомъ принимаются за дѣло: онп вытягиваютъ впередъ свои длинныя переднія ногл, которыя у нихъ въ постоянномъ движеніи и, по видимому, служатъ имъ щупальцами, и потомъ льнутъ къ кожѣ своими короткими, широкими рыльцами. Вскорѣ животъ ихъ растягивается и дѣлается краснымъ отъ крови; насытившись, они медленно улетаютъ, но иногда приходятъ въ такое отупеніе, что насилу могутъ двигаться. Пока они сосутъ, не чувствуешь боли, но послѣ каждаго укушенія остается маленькое, круглое, нѣсколько возвышенное пятнышко и непріятное чувство раздраженія, отъ чего, впрочемъ, можно почти совершенно избавиться, выдавивъ изъ пятнышекъ кровь, которая въ нихъ остается. Но возможно-ли это, когда такихъ уколовъ испытаешь нѣсколько сотъ въ продолженіе дня? Я вскрывалъ нѣсколько экземпляровъ, чтобы точно узнать, какимъ образомъ дѣйствуютъ эти маленькіе мучители. Ротъ ихъ состоитъ изъ двухъ толстыхъ мясистыхъ губъ и двухъ треугольныхъ роговыхъ остріевъ, соотвѣтствующихъ верхней губѣ и языку другихъ насѣкомыхъ. Ртомъ они льнутъ къ кожѣ, вонзаютъ въ нее острія и всасываютъ ими кровь въ пищепріемное горло; круглое пятнышко, остающееся послѣ укушенія, соотвѣтсвуетъ формѣ ихъ губъ. Черезъ нѣсколько дней красныя пятнышки подсыхаютъ, а кожа ^чернѣетъ отъ безчисленнаго множества раночекъ одна возлѣ другой. Раздраженіе отъ нихъ дѣйствуетъ на кого больше, на кого меньше. Разъ мнѣ случилось путешествовать съ однимъ португальцемъ среднихъ лѣтъ, который цѣлыя три недѣли пролежалъ отъ укушеній піума; ноги его страшно распухли, а мелкія пятнышки обратились въ большія болячки.
Рано утромъ, 22-го, подулъ свѣжій восточный вѣтеръ; тогда мы подняли всѣ паруса и направились къ устью Ріо-Негро. По направленію своему эта благородная рѣка, при впаденіи въ Амазонку, кажется прямымъ ея продолженіемъ, между тѣмъ какъ Со-лимоэнсъ, который сливается съ нею подъ угломъ и, къ тому-же нѣсколько уже своего притока, кажется вѣтвью, а не главнымъ ство
ломъ этой обширной водяной системы. Вотъ вѣроятно почему первые путешественники дали особенное названіе верхней части Амазонской рѣкп. Въ послѣднее время, бразильцы начали совершенно вѣрно называть Солимоэнсъ Аііо Атагопаз (высокая или верхняя Амазонка), и очень вѣроятно, что со временемъ это новое названіе замѣнитъ старое. Ріо-Негро значительно расширяется нѣсколько выше устья и представляетъ видъ большаго озера; его темныя воды, не имѣющія теченія, кажутся какъ будто сжатыми стремительнымъ потокомъ желтоводнаго, мутнаго Солимоэнса, который здѣсь безпрерывно извергаетъ вырванныя съ корнемъ деревья и цѣлыя груды травы, и представляетъ поразительную противуположность съ своимъ притокомъ. Переѣзжая черезъ рѣку нѣсколько дальше середины ея, мы пересѣкли линію, гдѣ сливаются воды обѣихъ рѣкъ, рѣзко отдѣляющіяся одна отъ другой. Переѣхавъ къ противуполож-ному берегу, мы увидѣли замѣчательную перемѣну. Всѣ насѣкомыя, наши мучители, исчезли точно волшебствомъ, ихъ даже не было видно и вдали; вмѣсто бурной быстрой рѣки съ отвѣсными землистыми изрытыми берегами, тихо протекала спокойная рѣка въ берегахъ изрѣзанныхъ хорошенькими заливчиками съ покатыми песчаными берегами. Низкіе берега и яркую, свѣтлую, безконечно разнообразную зелень, преобладавшую на южномъЛерегу Амазонки, смѣнила теперь гористая мѣстность, покрытая мрачнымъ лѣсомъ съ однообразными округленными очертаніями. Наше утомительное путешествіе приходило къ концу; легкій вѣтеръ тихонько несъ насъ, вдоль берега къ городу Баррѣ, построенному на берегу Ріо-Негро, въ семи или осьмп миляхъ отъ его устья. Мы съ часъ простояли въ маленькомъ, чистенькомъ заливчикѣ, чтобы выкупаться и переодѣться, прежде чѣмъ снова покажемся образованнымъ людямъ. Дно было видно на глубинѣ шести футовъ; темная, хотя и чистая вода придавала бѣлому песку коричневатый оттѣнокъ. Вечеромъ я отправился на берегъ и былъ очень ласково принятъ сеньоромъ Генрпкесомъ Антони, милымъ итальянцемъ, неизмѣннымъ другомъ всѣхъ путешественниковъ, и занимавшимъ почетное мѣсто между городскими купцами. Онъ отдалъ мнѣ въ полное распоряженіе двѣ комнаты, и въ нѣсколько часовъ я очень удобно устроился въ своемъ новомъ жилищѣ, черезъ шестьдесятъ четыре дня послѣ отъѣзда моего изъ Обидоса.
Городъ Барра стоитъ на лѣвомъ берегу Ріо-Негро, и построенъ на возвышенной, но чрезвычайно неровной мѣстности; въ 1850 г. въ немъ было около 3000 жителей. Здѣсь было неболь-
тое укрѣпленіе, основанное португальцами для прикрытія набѣговъ, дѣланныхъ ими для пріобрѣтенія невольниковъ, на многочисленныя индѣйскія племена, заселявшія берега рѣки. Самымъ замѣчательнымъ изъ нихъ и самымъ воинствоннымъ было племя манаосъ; это племя постоянно воевало съ сосѣдними племенами и обращало въ рабство всѣхъ, кто попадался имъ въ плѣнъ во время ихъ хищныхъ набѣговъ. Португальцы скрывали торговлю невольниками, подъ тѣмъ предлогомъ, что они выкупаютъ (гез^аіапсіо) плѣнныхъ; и дѣйствительно, выраженіе гез&аіаг (выкупать) до спхъ поръ еще употребляется купцами верхней Амазонки для обозначенія чрезвычайно распространеннаго,. хотя и незаконнаго, обычая покупать дѣтей дикихъ индѣйскихъ племенъ. Старожилы этого города еще помнятъ, какъ одна такая экспедиція приводила по нѣскольку сотъ плѣнныхъ. Въ 1809 г. Барра сдѣлался главнымъ городомъ округа Ріо-Нсгро; тогда сюда переселились многіе португальцы и бразильцы изъ другихъ провинцій, выстроили множество прекрасныхъ домовъ и, въ какіе-нибудь тридцать или сорокъ лѣтъ, городъ этотъ сдѣлался, послѣ Сантарема, главнымъ изъ всѣхъ поселеній на берегахъ Амазонки. Но когда я тамъ былъ, онъ приходилъ въ упадокъ въ слѣдствіе недовѣрія и усилившейся хитрости индѣйцевъ, которые прежде составляли многочисленный и единственный рабочій классъ: когда они узнали, что законъ защищаетъ ихъ отъ насильственнаго рабства, то быстро начали удаляться изъ города. Когда, въ 1852 г., была учреждена новая Амазонская провинція, Барра былъ избранъ ея главнымъ городомъ, и получилъ приличное ему названіе города Манаосъ.
По положенію своему, городъ этотъ имѣетъ много выгодныхъ условій, климатъ въ немъ здоровый, нѣтъ насѣкомыхъ, почва его плодородна и можетъ производить всевозможныя тропическія растенія (ріо-негрскій кофе напримѣръ извѣстенъ своимъ высокимъ достоинствомъ), и кромѣ того онъ стоитъ у сліянія двухъ большихъ судоходныхъ рѣкъ. Многое представляется воображенію, когда подумаешь о возможной будущности этого города, находящагося близь центра экваторіальной части Южной Америки, въ серединѣ области, величиной почти со всю Европа, гдѣ каждый дюймъ почвы баснословно плодороденъ, и кромѣ того съ одной стороны имѣющаго водяное сообщеніе съ Атлантическимъ океаномъ, а съ другой съ испанскими республиками Венецуэлой, Новой Гранадой, Экуадоромъ, Перу и Боливіею. Барра въ настоящее время главная станція пароходства, учрежденнаго въ 1853 г., и въ этомъ го
родѣ пересаживаютъ пассажировъ и перегружаютъ товары, отправляющіеся на Солимоэнсъ и Перу. Пароходы ходятъ каждыя двѣ недѣли между Парой и Баррой и каждые два мѣсяца между Баррой п Наутой, находящеюся въ перувіанскихъ владѣніяхъ. Товарищество пароходства получаетъ отъ правительства ежегодное вспомоществованіе, около 50,000 ф. ст. Прежде жить въ Баррѣ было очень пріятно, но теперь она въ самомъ печальномъ положеніи, потому что постоянно страдаетъ отъ недостатка въ самыхъ необходимыхъ съѣстныхъ припасахъ. Все вниманіе поселенцевъ было обращено на естественныя произведенія лѣсовъ и рѣкъ, земледѣліемъ поэтому никто и не думалъ заниматься, такъ что теперь въ окрестностяхъ не производится даже маніочной муки достаточно для собственнаго потребленія. Не говоря уже о предметахъ роскоши, даже самые съѣстные припасы большею частью привозятся изъ Португаліи, Англіи и Сѣверной Америки. Отъ времени до времени привозятъ нѣсколько быковъ изъ Обидоса, за 500 миль, ближайшаго мѣста гдѣ хотя сколько нибудь занимаются скотоводствомъ. Такимъ образомъ, черезъ долгіе промежутки времени, въ городѣ появляется свѣжая говядина, да и ту обыкновенно скупаютъ семейства городскихъ чиновниковъ. Въ 1859 г., когда мнѣ Опяты^лучилось быть въ этомъ городѣ, птицы, япца, свѣжая рыба, ч^Иіхи, овощи и плоды были чрезвычайно рѣдки и дороги; напр. за какую-нибудь плохую курицу просили шесть, семь шиллинговъ, а яйца были по два съ половиною пенса за штуку. Дѣйствительно, въ окрестностяхъ города почти ничего не производится; провинціальное управленіе получаетъ большую часть своихъ фондовъ изъ казначейства Пары; его собственные доходы, доходящіе до 5,600 ф. стерл., получаемыхъ съ пошлины съ произведеній вывозимыхъ изъ всей провинціи, покрываютъ не болѣе какъ одну пятую его расходовъ. По переписи, произведенной въ 1858 г., въ Амазонской провинціи считается 55.000 душъ; а въ городскомъ округѣ Барры, куда входятъ и окрестности на значительное пространство, всего 4,500 жителей. Тѣмъ не менѣе для управленія этими немногочисленными жителями въ городѣ находится огромный штатъ чиновниковъ, которымъ по большей части рѣшительно нечего дѣлать, несмотря на безчисленныя и самыя пустыя формальности, соблюдаемыя бразильцами въ самыхъ ничтожныхъ мелочахъ, касающихся администраціи. Изъ всего народа, нахлынувшаго въ Барру, послѣ учрежденія новой провинціи, никто не подумалъ заняться земледѣліемъ и снабженіемъ города съѣстными
припасами, хотя и то и другое было бы очень выгоднымъ предпріятіемъ. Португальцы, переселяющіеся въ Бразилію, предпочитаютъ мелочную торговлю благородному занятію земледѣліемъ. Еслп англичанъ называютъ націею торгашей, то чтоже сказать о португальцахъ? Я разсчиталъ, что въ Баррѣ на каждые пять домовъ приходится по магазину. Во многихъ изъ этихъ магазиновъ или Іаѵегпаз товару-то часто не больше какъ на пятьдесятъ фунтовъ стерлпнг., а хозяева пхъ португальцы, рослые, здоровые дѣтины, цѣлый день стоятъ за своими грязными прилавками, чтобы продать за нѣсколько мѣдныхъ грошей крѣпкихъ напитковъ или какихъ-нибудь мелочей. На упреки въ томъ, что опп не хотятъ заниматься земледѣліемъ, они всегда оправдываются тѣмъ, что негдѣ взять рукъ для обработыванія земли. Дѣйствительно, на индѣйцевъ нельзя расчитывать, тѣмъ болѣе, что опп быстро покидаютъ окрестности, а о ввозѣ невольниковъ-негровъ нечего и думать при настоящемъ хорошемъ направленіи бразильскихъ умовъ. И такъ, прежде чѣмъ чудная страна эта сдѣлается тѣмъ, на что ее предназначаетъ ея великолѣпный климатъ и могучее плодородіе—родиной многочисленнаго, развитаго и счастливаго народа, нужно разрѣшить вопросъ: какимъ образомъ, не прибѣгая къ невольничеству, добыть рабочій клдаиь для этой дѣвственной тропической страны.	*
Въ Баррѣ я встрѣтился съ моимъ товарищемъ, мистеромъ Уэл-лесомъ, который, послѣ общей поѣздки нашей по Токантинсу, изслѣдовалъ, отчасти съ своимъ братомъ, недавно прибывшимъ изъ Англіи, сѣверо-восточный берегъ Марахо, рѣку Капимъ (притокъ Гуамы, близь Пары) Монте-алегре и Сантаремъ. Онъ ночью объѣхалъ насъ нѣсколько ниже Серпы, когда ѣхалъ въ Барру, и такимъ образомъ пріѣхалъ тремя недѣлями раньше меня. Кромѣ насъ, здѣсь было еще человѣкъ шесть иностранцевъ: англичанъ, нѣмцевъ и американцевъ; одинъ изъ нихъ былъ собиратель коллекцій, а остальные купцы. Мы прекрасно проводили время въ ихъ обществѣ и въ семействѣ г. Генрикеса; всѣ бѣдствія во время нашихъ долгихъ рѣчныхъ странствованій скоро позабылись, и черезъ двѣ или три недѣли мы начали строить планы новыхъ поѣздокъ. Между тѣмъ почти каждый день мы бродили по сосѣднимъ лѣсамъ. По берегу, до самой воды, росъ сплошной, однообразный, темнозеленый лѣсъ, называемый индѣйцами каа-апоамъ (выпуклые лѣса), составляющій характеристическую черту береговъ Ріо-Негро. Такимъ же лѣсомъ покрыты и обширныя низменныя
пространства, заливаемыя водою въ дождливое время года. Можно думать, что оливково-коричневый цвѣтъ воды происходитъ отъ темнозеленыхъ листьевъ, которые мокнутъ въ ней во время этихъ ежегодныхъ наводненій. Рѣзкая противоположность между лѣсамп береговъ Ріо-Негро и амазонскими, въ отношеніи ихъ общаго впда п цвѣта, происходитъ отъ преобладанія въ тѣхъ и другихъ растеній совершенно различныхъ семействъ. Въ амазопскпхъ лѣсахъ массу деревьевъ составляютъ преимущественно пальмы двадцати илп тридцати различныхъ породъ, между тѣмъ какъ въ лѣсахъ ріо-негрскихъ онѣ занимаютъ второстепенное мѣсто. Въ послѣднихъ самая характеристическая порода пальмъ хара (Ьеороісііпіа риісѣга); этотъ видъ не встрѣчается на берегахъ Амазонки; его узкая верхушка состоитъ пзъ мелкихъ листьевъ такого же темнаго цвѣта, какъ и вся зелень въ лѣсу. Стволъ гладкій, около двухъ дюймовъ въ діаметрѣ и не болѣе двѣнадцати илп пятнадцати футовъ въ вышину; такимъ образомъ онѣ не выдаются пзъ общей массы дву сѣменодольныхъ деревьевъ настолько, чтобы составить отличительную черту ландшафта, какъ широколиственныя мурумуру и урукурп, гибкія ассай, высокія хауарп, п вѣеролистныя мурптп на амазонскихъ берегахъ. Кромѣ пальмъ, на главной рѣкѣ масса лѣса состоитъ изъ Ьеёитіпозэе, т. е. деревьевъ бобоваго семейства, безконечно разнообразныхъ по вышинѣ, формѣ листьевъ, цвѣтами и плодамъ, —изъ шелковистыхъ хлопчатниковъ, громадныхъ орѣховыхъ деревьевъ (Ьесуіѣійеае) п Сесгоріае. Подлѣсокъ въ лѣсу и около самой воды состоптъ большею частью изъ широколистныхъ музъ и марантъ и изъ сочныхъ травъ, — все это свѣтло-зеленаго цвѣта. Въ лѣсахъ же Ріо-Негро почти вовсе нѣтъ этихъ широколиственныхъ растеній и травъ, придающихъ такой роскошный видъ растительности; берега рѣки покрыты кустарниками или низкими деревьями, такими же мрачными и однообразными, какъ корнепускп по берегамъ маленькихъ бухтъ близь Атлантическаго океана. Масса лѣ?а пзъ дву-сѣмеподольпыхъ деревьевъ, съ однообразной мелкой но красивой листвой, преимущественно состоитъ пзъ членовъ лавроваго, миртоваго, бпньоповаго п мареноваго порядковъ. Грунтъ земли по большой части твердая глина, главная часть которой табатпнговая глина, образующая также небольшіе утесы въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на берегу, гдѣ подъ ней лежитъ слой грубаго песчаника. Подобнаго рода грунтъ п та же геологическая формація преобладаютъ, какъ мы уже видѣли, и во многихъ мѣстахъ на берегахъ Амазонки; слѣдовательно
здѣсь нельзя искать причины поразительной разницы между лѣсами, покрывающими берега обѣихъ рѣкъ.
Въ лѣсу мы дѣлали самыя пріятныя прогулки. По отлогимъ склонамъ вели въ разныя стороны широкія тропинки, проложенныя сквозь безконечную чащу вѣчно зеленыхъ кустарниковъ и оканчивались у сырыхъ овраговъ, гдѣ ключемъ били родники, или струились по чистому бѣлому песку мелкіе ручьи. Но всѣхъ прекраснѣе была дорога, шедшая сквозь самую середину лѣса къ водопаду, который жители Барры считаютъ за самый интересный и замѣчательный предметъ въ окрестностяхъ города. Воды одного изъ большихъ ручьевъ, протекающихъ по дикой чащѣ лѣса, падаютъ со скалистаго выступа футовъ съ десять вышины. Впрочемъ главную прелесть этого мѣста составляетъ не самый водопадъ, а его тихое уединеніе и чудесное разнообразіе, и богатство растущихъ кругомъ деревьевъ, ихъ листва и цвѣты. Городскіе жители обыкновенно ѣздятъ на этотъ водопадъ пикниками; мущины, а говорятъ и дамы, — въ жаркіе часы дня, купаются въ его прохладной и укрѣпляющей водѣ. Для натуралиста это классическое мѣсто, потому что оно было любимымъ мѣстомъ знаменитыхъ путешественниковъ Спикса и Марціуса во время пребыванія ихъ въ Баррѣ въ 1820 году. Фонъ-Марціусъ былъ такъ пораженъ его волшебной прелестью, что, въ память того, что тамъ былъ, онъ помѣстилъ эскизъ этого вида на заднемъ планѣ одной изъ гравюръ въ своемъ большомъ сочиненіи о пальмахъ.
Но въ этихъ прелестныхъ лѣсныхъ картинахъ недоставало птицъ п насѣкомыхъ. Мнѣ часто случалось проходить все разстояніе отъ Барры до водопада, мили двѣ лѣсомъ, не увидѣвши и не услышавши ни одной птицы, не встрѣтивъ даже десятка чешуекрылыхъ или жесткокрылыхъ насѣкомыхъ. На опушкѣ, гдѣ лѣсъ не такъ частъ, я каждый день видѣлъ множество хорошенькихъ голубыхъ и зеленыхъ пресмыкающихся, принадлежащихъ къ группѣ Баспійае, кормящихся ягодами, а въ лѣсу изрѣдка попадалось нѣсколько очень красивыхъ птичекъ. Но послѣднихъ было такъ мало, что для того, чтобы достать ихъ, мы должны были нанимать охотника туземца: иногда онъ ходилъ цѣлый день очень далеко, и приносилъ всего двухъ или трехъ птицъ. Такимъ-то образомъ я между прочимъ досталъ экземпляры Тго&оп раѵопіпиз (сурукуа-гранде туземцевъ), прелестное создапіе съ нѣжными золотисто-зелеными перьями, красной грудью, п оранжевымъ клювомъ. Еще я
досталъ Атреііз ротрасіоига, чудеснаго яркаго пурпуроваго свиристеля съ бѣлоснѣжными крыльями.
Пробывъ нѣсколько недѣль въ Баррѣ, мы составили планъ дальнѣйшаго путешествія для изслѣдованія внутренней части страны. Мистеръ Уэллесъ избралъ Ріо-Негро цѣлью своей ближайшей поѣздки, а я взялъ на свою долю Солимоэнсъ. Мой ученый товарищъ уже издалъ описаніе своего путешествія по Ріо-Негро и своей смѣлой поѣздки вверхъ по его большому притоку Уапесу. Изъ Барры я выѣхалъ 26-го марта 1850 г. и отправился въ Эгу, первый сколько-нибудь значительный городъ по Солимо-энсу. Между этими двумя городами почтп 400 миль разстоянія, и мы совершили это путешествіе въ тридцать пять дней, въ маленькой кубертѣ, управляемой десятью здоровыми индѣйцами племени кукама. Этотъ разъ я прожилъ двѣнадцать мѣсяцевъ въ верхней странѣ Амазонки, потомъ обстоятельства принудили меня вернуться въ Пару. Я снова посѣтилъ эту страну въ 1850 г., и посвятилъ три съ половиной года на болѣе точное изслѣдованіе ея естественныхъ произведеній. Результаты обоихъ путешествіи я сообщу въ послѣдующихъ главахъ этой книги, а пока буду говорить о Сантаремѣ и о рѣкѣ Тапахосѣ, окрестности которыхъ я изслѣдовалъ въ 1851—4 годахъ.
Скажу здѣсь еще. нѣсколько словъ о моей поѣздкѣ въ Пару въ 1851 г. Изъ Эги я спустился внизъ по рѣкѣ къ столицѣ, находящейся въ 1,400 миляхъ разстоянія, на тяжело нагруженной шкунѣ, принадлежавшей одному эгскому купцу. Путешествіе наше продолжалось цѣлыхъ двадцати девять дней, хотя намъ благопріятствовало сильное теченіе, всегда бывающее въ дождливое время года. Трюмъ былъ весь заставленъ большими кувшинами съ черепаховымъ масломъ, каюта завалена бразильскими орѣхами, а всю середину палубы занимала огромная груда сальсапарели, прикрытой пальмовыми листьями. Легко себУ; представить, что мы (шкиперъ и двое пассажировъ) не очень-то удобно были помѣщены; спать намъ приходилось на палубѣ и такимъ образомъ подвергаться всѣмъ невзгодамъ сырой и бурной погоды, подъ одной защитой маленькихъ навѣсовъ изъ цыновокъ, сплетенныхъ изъ марантовыхъ листьевъ и ліанъ, По утрамъ я не разъ просыпался, насквозь промоченный дождемъ. Между тѣмъ кромѣ легкой простуды вначалѣ, никогда я не былъ такъ здоровъ, какъ во время этого путешествія; когда вѣтеръ былъ верховой или съ берега, мы быстро неслись впередъ; но часто съ этихъ сторонъ шли шквалы, и тогда
было опасно поднимать паруса. Впрочемъ погода большею частію стояла тпхая, небо было покрыто неподвижною массою густыхъ, свинцовыхъ облаковъ, п на поверхности широкой рѣки не виднѣлось ни малѣйшаго волненія, кромѣ ряби отъ теченія. Когда вѣтеръ былъ низовой, мы спускались медленно; а иногда онъ былъ такъ силенъ, что шкуна, идя противъ вѣтра, качалась на волнахъ п зачерпывала бортами, такъ что вода сносила съ одной стороны палубы на другую все, что не было прикрѣплено.
Пріѣхавъ въ Пару, я нашелъ веселый въ прежнее время и здоровый городъ, опустошеннымъ двумя страшными эпидеміями. Желтая горячка, носѣіявшая городъ, въ предшествовавшемъ (1850) году въ первый разъ со времени открытія страны и истребившая около 5°/о всего населенія, все еще продолжалась, хотя и не въ сильной степени. Число пострадавшихъ отъ этой болѣзни, а именно три четверти всего населенія, показываетъ, какъ эпидемія дѣйствуетъ на всѣхъ, когда она въ первый разъ появляется гдѣ нибудь. Вслѣдъ за этой заразой появилась оспа. Желтая горячка больше поражала бѣлыхъ и мамелюкосовъ, негры-же вовсе ею не заражались; а оспа напротивъ нападала преимущественно на индѣйцевъ, негровъ и на людей смѣшаннаго происхожденія, щадя почтп всѣхъ бѣлыхъ, п въ продолженіе четырехъ мѣсяцевъ, въ которые она свирѣпствовала, потребила двадцатую часть населенія. Я слышалъ множество странныхъ разсказовъ о желтой горячкѣ. Кажется Пара былъ второй прпбрежный городъ въ Бразиліи, гдѣ показалась эта болѣзнь. Извѣстіе объ опустошеніи, произведенномъ въ Бахіѣ, пришло въ Пару всего за нѣсколько дней передъ тѣмъ, что сама болѣзнь разразилась въ городѣ. Правительство приняло противъ нея всевозможныя мѣры; между прочимъ, прпдумали странную мѣру стрѣлять пзъ пушекъ на углахъ улицъ для очищенія воздуха. Американскій консулъ, г. Норрисъ, разсказывалъ мнѣ, что первые случаи болѣзнп появились около гавани, п что она быстро п правильно распространялась, переходя изъ дома въ домъ, вдоль улицъ, идущихъ отъ берега къ предмѣстьямъ, и достигала послѣднихъ почти въ двадцать четыре часа. Иные разсказываютъ, что передъ появленіемъ горячки, нѣсколько дней сряду по вечерамъ воздухъ былъ тяжелъ и удушливъ и по улицамъ носилась масса темнаго пара, сопровождаемая сильною вонью. Этотъ подвижной паръ назвали «Маі йа ревіе» (мать или духъ чумы), и всѣ старанія разувѣрить ихъ въ томъ, что это не было предвѣщаніемъ заразы, былп тщетны. Болѣзнь распространялась очень быстро. Она
началась въ апрѣлѣ, въ половинѣ сыраго времени года. Черезъ нѣсколько дней было уже нѣсколько тысячъ больныхъ, .умирающихъ и мертвыхъ. Легко себѣ представить въ какомъ состояніи былъ городъ, пока продолжалась горячка. Въ концѣ іюня она стала утихать и въ періодъ сухой погоды, отъ іюля до декабря, было всего нѣсколько случаевъ.
Какъ я уже сказалъ выше, когда я пріѣхалъ въ городъ въ апрѣлѣ, горячка все еще продолжалась. Я надѣялся избѣжать ея, но не былъ такъ счастливъ; она казалось не щадила никого. Въ то время, когда я заболѣлъ, доктора были всѣ до одного страшно утомлены около несчастныхъ жертвъ эпидеміи, нечего было и расчитывать па ихъ помощь, такъ что я долженъ былъ самъ приняться за свое леченіе, какъ это не разъ уже случалось и прежде, когда со мною бывали сильные лихорадочные припадки. Въ 9 часовъ утра меня схватилъ ознобъ и началась рвота. Я послалъ въ городъ за лекарствомъ, а пока за нимъ ходили, завернулся въ одѣяло и сталъ скорыми шагами ходить взадъ и впередъ по верандѣ, отъ времени до времени выпивая чашку теплаго чая, изъ горькой травы, употребляемой туземцами и называемой пахемаріоба: это бобовое растеніе, имъ изобилуютъ всѣ пустырп. Съ часъ спустя я выпилъ, какъ потогонное средство, хорошую порцію отвара пзъ бузиннаго цвѣта, и потомъ безъ чувствъ повалился въ свой хаммакъ. Г. Филипсъ, англичанинъ, у котораго я тогда жилъ, пришедши вечеромъ домой, нашелъ меня крѣпко спящимъ и въ сильномъ поту. Я проснулся только около полуночи, и чувствовалъ сильную слабость и боль во всемъ тѣлѣ. Тогда я принялъ, въ видѣ слабительнаго, небольшую дозу англійской соли и манны. Черезъ сорокъ восемь часовъ горячка у меня прошла, а черезъ недѣлю послѣ перваго прппадка, я былъ въ состояніи снова приняться за свои занятія. Кромѣ этого, пока я здѣсь былъ не сіучилось ничего такого, о чемъ-бы стоило говорить. Я отправилъ всѣ своп коллекціи въ Англію, и получилъ оттуда деньги. Нѣсколько недѣль прошло въ приготовленіяхъ къ моему второму и болѣе продолжительному путешествію во внутреннюю часть страны. У меня былъ такой планъ: прежде всего, я хотѣлъ на нѣсколько времени поселиться въ Сап-таремѣ и оттуда подняться вверхъ по рѣкѣ Тапахосу, насколько это будетъ возможно. Потомъ я намѣревался снова посѣтить чудесную страну верхней Амазонки, и какъ можно старательнѣе разработать ея естественную исторію, останавливаясь въ разныхъ мѣ-стахт, отъ Эги до подошвы Андо въ.
ГЛАВА ѴШ.
Сантаремъ.
Положеніе Сантарема.—Нравы и обычаи его жителей.—Климатъ.—Травяные кампо и лѣса.—Поѣздки въ Мапири, Магику и Ируру, и очерки ихъ естественныхъ произведеній. — Пальмы, дикія фруктовыя деревья. — Осы-землекопы.—Осы-каменщицы. — Пчелы и лѣнивцы.
Я уже вкратцѣ говорилъ о величинѣ, положеніи и общемъ видѣ Сантарема. Не смотря на то, что въ немъ не болѣе 2,500 жителей, это самое цивилизованное и самое значительное изъ всѣхъ поселеній на берегахъ Амазонской рѣки, отъ Перу до Атлантическаго океана. Хорошенькій городокъ этотъ, съ рядами своихъ однообразныхъ, выбѣленныхъ и крытыхъ красною черепицею домовъ, окруженныхъ зелеными садами и рощами, стоитъ на слегка покатой мѣстности на восточномъ берегу Тапахоса, у самаго впаденія его въ Амазонку. Небольшое возвышеніе, на которомъ находится, въ настоящее время уже разрушенное, укрѣпленіе, господствуетъ надъ* городомъ и образуетъ восточную границу устья притока. У Сантарема Тапахосъ всего полторы мили ширины, вслѣдствіе накопленія низменной наносной земли, образующей родъ дельты на его западной сторонѣ, но въ пятнадцати миляхъ вверхъ отъ устья онъ является во всей своей ширинѣ, въ десять или двѣнадцать миль, и по обѣимъ его сторонамъ виднѣется великолѣпная холмистая страна, черезъ которую онъ течетъ съ юга. Эта высокая мѣстность, вѣроятно продолженій центральныхъ, высокихъ
равнинъ Бразиліи, простирается почти безпрерывно по восточному берегу рѣки вплоть до устья ея у Сантарема. Своими видами, почвою, растительностью и животными, страна эта въ высшей степени отличается отъ плоской и однообразной мѣстности, лежащей по берегамъ Амазонки, на большей части ея протяженія. Послѣ долгаго путешествія по Амазонкѣ, видъ Сантарема съ его бѣлымъ песчанымъ прибрежьемъ, прозрачныя темнозелеиыя воды, и рядъ живописныхъ холмовъ, подымающихся изъ за зеленаго лѣса, представляетъ пріятное и неожиданное зрѣлище. Когда путешествуешь по Амазонкѣ, виды вообще очень однообразны, исключая тѣхъ случаевъ, когда идешь около самаго берега: тутъ удивительное разнообразіе и красота растительности доставляютъ постоянное развлеченіе. Иначе однообразная, широкая, желтая рѣка и длинная низкая полоса лѣса, то исчезающая, то снова появляющаяся на горизонтѣ, какъ море огромной рѣки, утомляютъ своимъ однообразіемъ.
Въ мое второе путешествіе внутрь страны, я пріѣхалъ въ Сан-таремъ въ ноябрѣ 1851 г., и выбралъ его своей главной квартирой на нѣкоторое время, а случилось такъ, что я прожилъ тамъ цѣлые три года съ половиною. Въ продолженіе этого времени, согласно принятому мною плану, я предпринималъ нѣсколько поѣздокъ вверхъ по Тапахосу и въ разныя другія интересныя окрестности. Выйдя на берегъ, я тотчасъ-же безъ всякихъ затрудненій нанялъ себѣ домикъ въ предмѣстьи города. Онъ стоялъ въ прекрасномъ мѣстоположеніи у песчанаго прибрежья и недалеко отъ альдеи, т. е. индѣйской части города. Позади дома берегъ шелъ небольшой покатостью къ водѣ, а съ моей маленькой возвышенной веранды былъ видъ на великолѣпный цвѣтникъ, принадлежавшій нашимъ гостямъ, что здѣсь большая рѣдкость. Въ домѣ было всего три комнаты; въ одной полъ былъ кирпичный, а въ двухъ остальныхъ настланъ досками. Онъ былъ прочно построенъ, какъ и всѣ хорошіе дома въ Сантаремѣ, и лицевая сторона, была оштукатурена, кухня находилась по обыкновенію въ пристройкѣ, въ нѣсколькихъ ярдахъ отъ жилыхъ комнатъ. Я платилъ за все 12,000 рейсовъ или около двадцати семи шиллинговъ въ мѣсяцъ. Здѣсь на жильцовъ не налагается никакой особенной платы; домовладѣльцы платятъ дицимо или десятину въ соПесіогіа ^егаі, т. е. главное казначейство, но это конечно нисколько не касается до жильцевъ. Мнѣ также посчастливилось въ наймѣ прислуги, а именно одпнъ свободный мулатъ, трудолюбивый и честный малый, по имени Хозе,
согласился поступить ко мнѣ въ услуженіе; его семейство готовило намъ кушанье, а онъ долженъ былъ помогать мнѣ собирать коллекціи; дѣйствительно, онъ бывалъ мнѣ чрезвычайно полезенъ во время различныхъ экскурсій, предпринимаемыхъ мною. Но вообще въ Саптаремѣ почти невозможно найти какую-бы то ни было прислугу, такъ какъ вольные люди слишкомъ горды, чтобы поступать въ услуженіе, а невольниковъ очень мало, да и владѣльцы ихъ не пускаютъ въ услуженіе къ другимъ, потому что сами слишкомъ нуждаются въ нихъ. Такимъ образомъ я устроился, привелъ все въ домѣ въ порядокъ, частью купилъ, а частью занялъ, нѣсколько грубыхъ стульевъ и столъ, чтобы меблировать квартиру, и черезъ три или четыре дня былъ уже совершенно готовъ начать свои изслѣдованія въ окрестностяхъ города.
Я нашелъ, что Сантаремъ вовсе не похожъ на остальныя поселенія на Амазонкѣ. Въ Каметѣ, равно какъ и по берегамъ Ріо-Негро и верхней Амазонки, массу населенія составляютъ веселые и добродушные мамелюкосы, а поселившіеся тамъ бѣлые кажется совершенно сжились съ туземцами. Въ окрестностяхъ'же Санта-рема, индѣйцы съ самаго начала смотрѣли враждебно на португальцевъ, и сліяніе двухъ расъ очень слабо. Сантаремскіе 'жители были не тѣ веселые, свободные въ обращеніи, и нѣсколько рѣзкіе въ разговорѣ, люди, какпхъ я встрѣчалъ въ другихъ маленькихъ городкахъ внутры страны. Бѣлые, португальцы и бразильцы составляютъ здѣсь сравнительно болѣе многочисленный классъ, чѣмъ въ другихъ поселеніяхъ, и имѣютъ большія претензіи на образованность. Въ ихъ рукахъ вся мѣстная торговля; они же владѣльцы и невольниковъ, и скотныхъ дворовъ, и какаовыхъ плантацій. Къ числу главныхъ городскихъ жителей принадлежатъ гражданскіе и военные чиновники; это большею частью образованные, порядочные люди изъ другпхъ провинцій. Въ городѣ живетъ мало индѣйцевъ, онъ для нихъ слишкомъ цивилизованъ, низшій же классъ городскаго населенія состоитъ (кромѣ немногихъ невольниковъ) изъ метисовъ, въ которыхъ замѣтно преобладаніе негрской крови. Ремеслами занимаются большею частые цвѣтные люди; въ городѣ два золотыхъ дѣлъ мастера, оба мулаты, у каждаго по нѣскольку учениковъ, а кузнецы почти всѣ индѣйцы, какъ водится во всей здѣшней провинціи. Высшій классъ отличается натянутыми и чопорными манерами (въ подражаніе жителямъ Пары) и полное отсутствіе того искреннаго радушія, какое встрѣчаешь повсюду въ другихъ мѣстахъ, производитъ особенно сначала, непріятное впечатлѣніе.
Они въ высшей степени церемонны въ обращеніи какъ между собою, такъ и съ иностранцами. Лучшая комната въ домѣ предназначается для пріема гостей; мущины, являясь съ визитами, должны непремѣнно быть въ черныхъ фракахъ, не смотря на страшный жаръ, царствующій на пыльныхъ улицахъ Сантарема около полудня, когда обыкновенно дѣлаютъ визиты. Въ гостиной четыреугольникомъ разставлены лакированные камышевые съ позолотой стулья и диванъ; сюда приглашаютъ гостей садиться, и начинаютъ говориться любезности, или толкуютъ о дѣлахъ. Когда гости уходятъ, хозяинъ дома провожаетъ ихъ до дверей, съ безпрестанными поклонами. Въ высшемъ обществѣ не принято курить, но за то очень распространена привычка нюхать табакъ, и всѣ щеголяютъ другъ передъ другомъ роскошью своихъ золотыхъ и серебряныхъ табакерокъ. Всѣ мущины, да и дамы, носятъ золотыя часы и цѣпочки съ крючками. Общественныя собранія бываютъ очень рѣдко; высшія лица заняты дѣлами и семействомъ, а остальные проводятъ время въ игрѣ на бильярдѣ или въ карты, а жены ихъ и дочери сидятъ взаперти дома. Впрочемъ, иногда случается, что кто-нибудь изъ важнѣйшихъ гражданъ города даетъ балъ. На первомъ балѣ, гдѣ мнѣ случилось быть, мущпны весь вечеръ просидѣли на одномъ концѣ комнаты, а дамы на другомъ; кавалеры распредѣлялись заранѣе церемоніймейстеромъ, который раздавалъ имъ нумерованныя карточки. Но все это быстро измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ по Амазонкѣ стали ходить пароходы (въ 1853), принеся съ собой потокъ новыхъ идей и новыхъ модъ. Теперь бразильцы, хотя и очень медленно, но все таки мало по малу уже оставляютъ старинное на португальскій ладъ, варварское обращеніе съ женщинами, дѣлавшее невозможною общественную жизнь, и порождавшее въ пхъ частной жизни множество безконечныхъ золъ.
Религіозныя празднества бываютъ въ Сантаремѣ гораздо рѣже чѣмъ въ другихъ городахъ, а когда и бываютъ, то далеко не пышныя, и участіе въ нихъ принимаетъ лишь весьма небольшая часть жителей. Тутъ есть хорошенькая церковь, но священникъ ея не очень-то усердствовалъ въ исполненіи своихъ обязанностей, исключая тѣхъ дней, когда отъ времени до времени пріѣзжалъ царскій епископъ, объѣзжая епархію. Здѣшній народъ конечно любитъ всякіе праздники не менѣе жителей остальныхъ частей провинціи, но кажется все болѣе и болѣе начинаетъ входить въ обычай замѣнять прежніе смѣшные обряды и процессіи болѣе разумными увеселеніями. Вся молодежь очень любитъ музыку, а изъ музыкаль
ныхъ инструментовъ всего болѣе въ ходу флейты, скрыпки, испанскія гитары и маленькія четырехструнныя віолы, называемыя «са-ѵадиіпЬо». Когда я только что поселился въ Сантаремѣ, небольшая партія музыкантовъ, подъ предводительстомъ высокаго, худаго и оборваннаго мулата, самаго восторженнаго музыканта, часто давала серенады своимъ знакомымъ въ прохладные лунные вечера, бывающіе въ сухое время года. Они очень порядочно играли французскіе и итальянскіе марши и танцы. Какъ и въ Парѣ, любимый инструментъ саптаремскихъ жителей, какъ мущинъ такъ и женщинъ—гитара, которую теперь впрочемъ начинаетъ вытѣснять Фортепіано; баллады, которыя они поютъ съ акомпаниментомъ гитары, не выучиваются по писаннымъ или печатнымъ нотамъ, а изустно передаются другъ другу. Онѣ не называются пѣснями, а тойіпЬаз, т. е. модными припѣвами. Одинъ смѣняется другимъ, по мѣрѣ того какъ молодые люди, возвращаясь изъ столицы, вводятъ ихъ въ моду. Въ праздничное время здѣсь очень любятъ наряжаться, и тутъ всѣ, старые'и малые, бѣлые негры и индѣйцы, отъ души веселятся. Самые лучшіе маскарады бываютъ во время мясляницы, на Святой недѣлѣ и наканунѣ Иванова дня; а на Рождествѣ негры даютъ большія полудраматическія представленія на улицахъ. Самыя затѣйливыя штуки устраивали молодые бѣлые, къ которымъ часто присоединялись и цвѣтные. Они, человѣкъ тридцать или сорокъ, одѣваются кавалерами п дамами и надѣваютъ особаго рода маски изъ легкаго газа; костюмы всѣ бываютъ одного характера, придуманы съ большимъ вкусомъ. По вечерамъ взявъ съ собою музыкантовъ, они отправляются по своимъ знакомымъ, и забавляютъ разными танцами собравшееся тамъ многочисленное и разряженное общество. Увеселенія эти происходятъ въ домахъ самыхъ значительныхъ лицъ въ городѣ, и они кажется вполнѣ наслаждаются ими. Для этихъ собраній вездѣ дѣлаются большія приготовленія, и послѣ танцевъ гостей и наряженныхъ угощаютъ пивомъ и разными лакомствами. Разъ въ году индѣйцы, которымъ врожденна любовь къ такимъ танцамъ и сценическимъ представленіямъ, наряжаются въ свою очередь, и разъ, они порядочно потѣшили насъ. Они ночью сошлись изъ окрестностей и собрались за городомъ; потомъ при свѣтѣ факеловъ прошли по всѣмъ улицамъ въ кварталъ, занимаемый бѣлыми, и передъ домами важныхъ лицъ отплясывали свои охотничьи и дьявольскія пляски. Процессія состояла по крайней мѣрѣ изъ цѣлой сотни мущинъ, женщинъ и дѣтей; на многихъ изъ мущинъ были великолѣпныя
короны изъ перьевъ, туники и перевязи, изготовляемые мундуруками и надѣваемые ими въ торжественные дни. Дѣти были совершенно голые, а женщины только по поясъ, и всѣ выкрашены красной краской анаттомъ. Зачинщикъ всего этого игралъ роль тушауа, т. е. вождя и несъ скипетръ, богато украшенный оранжевыми, красными и зелеными перьями тукановъ и попугаевъ. Пахе, т. е. докторъ, шелъ пыхтя съ длинной сигарой, орудіе, которымъ онъ производитъ свои чудесныя исцѣленія. Другіе дули въ туре, рогъ, издающій рѣзкіе, нестройные звуки; онъ дѣлается пзъ длиннаго я толстаго бамбука, а въ тотъ конецъ, который берется въ ротъ, вставляютъ дудку. Это боевая труба многихъ индѣйскихъ племенъ; передовые сторожа хищной орды взлѣзали съ ней на высокое дерево и давали своимъ товарищамъ знакъ къ нападенію. Туре до сихъ поръ наводитъ ужасъ на тѣхъ изъ старожиловъ бразильцевъ, которые еще не забыли времени, когда между индѣйцами и поселенцами шли безпрестанныя войны: они помнятъ какъ бывало, среди темной ночи, раздадутся громкіе рѣзкіе звуки этого рога, часто предвѣстники нападенія кровожадныхъ мура на одинокое поселеніе. Остальныя лица въ процессіи были вооружены луками и стрѣлами^ дротиками, дубинами и веслами. Дѣти, которые были постарше, несли своихъ любимыхъ домашнихъ животныхъ: у нѣкоторыхъ на плечахъ сидѣли обезьяны или посули, а другіе несли на головѣ черепахъ. Женщины несли грудныхъ дѣтей, въ атурахъ т. е. большихъ корзинахъ, которыя висятъ у нихъ на спинѣ, и держатся широкимъ лыкомъ, надѣтымъ на лобъ. Все это очень вѣрно представляло индѣйскую жизнь и выказывало болѣе остроумія, чѣмъ обыкновенно предполагаютъ въ бразильскихъ краснокожихъ. Индѣйцы сами придумали и устроили весь этотъ маскарадъ, единственно для того, чтобы позабавить городскихъ жителей.
Общество здѣсь кажется очень хорошо сознаетъ необходимость образованія для своихъ дѣтей. Кромѣ двухъ первоначальныхъ училищъ, для дѣвочекъ и для мальчиковъ, есть еще и третье — высшаго разряда, гдѣ, кромѣ другихъ предметовъ, преподаются латинскій й французскій языки, и профессора получаютъ, какъ и школьные учителя, жалованье отъ правительства. Это приготовительное училище къ лицею и епископской семинаріи, хорошо устроеннымъ заведеніямъ въ Парѣ, куда всѣ купцы и плантаторы стараются посылатъ своихъ сыновей для окончательнаго образованія. Въ начальныхъ школахъ преподаютъ только самые первоначальные предметы, и маленькіе мальчики, какъ бѣлые такъ и цвѣтные,
удивительно скоро и хорошо выучиваются чтенію, письму и ариѳметикѣ. Но нужно замѣтить, что здѣсь это дается легче чѣмъ у насъ, потому что португальскій языкъ чрезвычайно простъ, на немъ пишутъ такъ, какъ выговариваютъ, или всегда по однимъ постояннымъ правиламъ, и принята десятичная система счисленія. Воспитанники высшаго училища должны выдержатъ экзаменъ для поступленія въ парскую коллегію, и директоры его однажды сдѣлали мнѣ честь, выбрали меня экзаменаторомъ на годовые экзамены. Юноши эти, которымъ большею частью не было еще и четырнадцати лѣтъ, оказали весьма удовлетворительныя познанія, особенно въ грамматикѣ; онп всѣ отличались быстротой соображенія, которая, я думаю, очень бы порадовала всякаго нашего школьнаго учителя. Все таки, должно быть образованіе, даваемое въ парскихъ училищахъ, весьма ограничено, такъ какъ можно рѣдко встрѣтить образованнаго параэнца, который бы имѣлъ хотя малѣйшее понятіе о естественныхъ наукахъ или даже просто о географіи, если только самъ не путешествовалъ. Всѣ молодые люди выходятъ хорі шими ораторами и юристами; каждый пзъ нихъ можетъ говорить въ судѣ почти безъ приготовленія. Опи также сильны въ статистикѣ, и Бразилія представляетъ для этого обширное поле дѣятельности, такъ какъ тамъ всѣ служащіе чиновники должны ежегодно представлять цѣлые томы сухпхъ отчетовъ. Но во всѣхъ остальныхъ предметахъ они жалкіе невѣжды; я не помню, чтобы я когда-нибудь видѣлъ въ Сантаремѣ хоть какую-нибудь географическую карту. По природѣ умные, они очень хорошо понимаютъ недостаточность своихъ познаній въ этихъ предметахъ, такъ что ихъ очень трудно вызвать на разговоръ, касающійся географіи; но разъ, одинъ человѣкъ, занимавшій важное мѣсто, выдалъ себя, спросивъ меня: «на которой сторонѣ рѣки находится Парижъ?» Вопросъ этотъ былъ возбужденъ вовсе не желаніемъ получить точныя топографическія свѣдѣнія о Сенѣ, но просто только понятіемъ, что весь міръ ничто иное, какъ большая рѣка, п что всѣ города, о которыхъ ему случалось слышать, должны непремѣнно находиться на томъ плп па другомъ берегу. То, что Амазонка есть рѣка, образующаяся изъ небольшихъ ручьевъ, что у нея есть начало и конецъ, никогда не приходило въ голову боль-шпнсту этихъ людей, которые всю свою жизнь провели на ея берегахъ.
Не смотря на скучное общество, жить въ Сантаремѣ все-таки чрезвычайно пріятно. Тамъ нѣтъ страшныхъ насѣкомыхъ моски
товъ, шумовъ, мотукъили песчаныхъ мухъ. Климатъ чудесный; цѣлые шесть мѣсяцевъ, отъ августа до февраля, почти не бываетъ дождя, и по недѣлямъ на небѣ не видно нп одного облачка, а свѣжіе бризы съ моря въ 400 миляхъ разстоянія умѣряютъ сильный жаръ. Но иногда, по нѣскольку дней сряду бываетъ такой сильный вѣтеръ, что по улицамъ насилу можно идти противъ него; онъ врывается въ открытыя окна и двери домовъ и разноситъ во всѣ стороны платье и бумаги. Вообще это мѣсто считается здоровымъ, и только при перемѣнѣ временъ года тамъ ходятъ глазныя воспаленія и сильныя простуды. Я видѣлъ трехъ англичанъ, много лѣтъ прожившихъ въ Сантаремѣ и его окрестностяхъ, и пользовавшихся цвѣтущимъ здоровьемъ; полнота и свѣжій цвѣтъ лица сантаремскихъ дамъ среднихъ лѣтъ также говорятъ въ пользу климата. Улицы Сантарема всегда чисты и сухи, даже въ сырое время года; вообще въ городѣ соблюдается порядокъ и въ немъ нѣтъ недостатка въ съѣстныхъ припасахъ. Удобства, доставляемыя Сантаремомъ, въ этомъ отношеніи, вполнѣ оцѣнить можетъ только тотъ, кто самъ испыталъ, какъ трудно даже за самую высокую цѣну достать предметы первой необходимости въ большей части селеній внутри Южной Америки. Но правду сказать, все, кромѣ мяса, было дорого и съ каждымъ годомъ становилось все дороже и дороже. Сахаръ, кофе и рисъ, которые должны-бы были въ изобиліи производиться въ окрестностяхъ города, привозятся сюда изъ другихъ провинцій и стоятъ очень дорого; сахаръ даже нѣсколько дороже чѣмъ въ Англіи. Тамъ были двѣ или три мясныя лавки, гдѣ всякій день можно было получать прекрасную говядину по два или по два съ половиною пенса за фунтъ. Скотъ не привозятъ изъ далека, какъ въ Парѣ, потому что его пастбпща на кампахъ, окружающихъ Лаго-Гранде, находящееся всего въ разстояніи одного или двухъ дней пути отъ города. Почти каждый вечеръ на пристани можно было доставать свѣжую рыбу, но ея требовалось больше, чѣмъ доставлялось, такъ что, завидѣвъ вдалекѣ рыбачью лодку, покупщикп обыкновенно опрометью пускались бѣжать къ берегу, стараясь перегнать другъ друга. Каждое утро по городу разносили очень хорошій хлѣбъ, молоко и множество разныхъ овощей и фруктовъ. Въ числѣ послѣднихъ былъ одинъ вкусный фруктъ, называемый атта, котораго я нигдѣ въ другомъ мѣстѣ не видалъ. Дерево, производящее его, принадлежитъ къ порядку аноновыхъ, и должно быть ростетъ около Сантарема въ дикомъ состояніи. Плодъ этотъ нѣсколько крупнѣе хорошей величины апельсина, а корка его, заклю
чающая богатую молочную мякоть, чешуйчатая какъ на ананасѣ; она зеленая когда плодъ спѣлъ, а внутренняя сторона ея покрыта слоемъ сахара. Перечисляя выгоды Сантарема, нельзя также не упомянуть о чудесномъ купаньѣ, въ прозрачныхъ водахъ Тапахоса. Тутъ нечего опасаться аллигаторовъ; особенно пріятно купаться, когда дуетъ восточный вѣтеръ и волны набѣгаютъ на чистый песчаный берегъ.
Въ окрестностяхъ Сантарема нѣтъ такаго высокаго густаго лѣса, какъ въ остальной части обширной сырой равнины Амазонской рѣки. Это луговая страна, почва ея нѣсколько возвышенна и волниста, а лѣсъ ростетъ только небольшими кучками или отдѣльными разбросанными деревьями. Точно такого же характера значительная часть страны по обѣ стороны Тапахоса, вытекающаго изъ огромнаго кампо внутри Бразиліи. Вотъ почему я считаю, что восточный берегъ рѣки къ устью есть сѣверное продолженіе материка, а не часть наносныхъ площадей Амазонки. Грунтъ земли состоитъ изъ крупнаго песку, смѣшаннаго съ мелкими камешками; глубокій слой почвы, видимый въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, состоитъ изъ песчанаго конгломерата, вѣроятно такой же формаціи, какъ тотъ, который находится подъ слоемъ табатинговой глины въ дру-кихъ частяхъ равнины Амазонской рѣки. Поверхность земли покрыта тонкой мохнатой травой, негодной для пастбища, ростущей на футъ вышины. Клочки лѣса представляются кустарникомъ посреди зеленыхъ луговъ; туземцы называютъ ихъ «іІЬаз йе шаіо», т. е. острова молодаго лѣса; это названіе дано имъ безъ сомнѣнія потому, что онп такъ рѣзко отдѣляются отъ гладкаго, зеленаго ковра вокругъ, что дѣйствительно даютъ имъ видъ острововъ. Они состоятъ изъ чрезвычайно разнообразныхъ деревьевъ, отягченныхъ сочными паразитами и перепутанныхъ между собою древесными ползучими растеніями, какъ и лѣсъ въ другихъ мѣстахъ. По самому берегу рѣки, параллельно съ нпмъ тянется узкая полоса густаго лѣса, похожаго по характеру на эти іІЬаз, съ такой же рѣзко очерченной окраиной. Тропинка, идущая черезъ кампо, проходитъ сквозь эту береговую полосу лѣса и на милю или на двѣ отъ города подымается нѣсколько въ гору: потомъ зеленый лугъ постепенно спускается къ широкой долинѣ, которую орошаютъ ручьи, съ берегами, покрытыми высокимъ роскошнымъ лѣсомъ. За нимъ тянутся, на сколько можетъ видѣть глазъ, рядъ холмовъ, по направленію во внутренность страны, еще дѣвственной, не тронутой человѣкомъ. Нѣкоторые изъ этихъ холмовъ образуютъ длин
ные, обнаженные или покрытые лѣсомъ хребты, а другіе вдругъ подымаются въ долинѣ одинокпмп конусамп. Самые высокіе изъ нихъ, я думаю, не больше тысячи футовъ надъ уровнемъ рѣки. Одна замѣчательная гора, Серра де Муруару, миляхъ въ пятнадцати отъ Сантарема, оканчивающая видъ на югъ, такой же формы усѣченной пирамиды, какъ рядъ горъ около Альмейрпма. Въ этой великолѣпной мѣстности повсюду царствуетъ полная тишина. Жители Сантарема ничего не знаютъ о томъ, что у нихъ внутри страны, да кажется не очень-то этимъ и интересуются. Нѣсколько тропинокъ идутъ отъ города по кампо, мили за четыре илп за пять, къ небольшимъ участкамъ разчищенной земли, принадлежащимъ бѣднѣйшимъ пзъ здѣшнихъ жителей; но кромѣ этихъ тропинокъ не видно нпкакпхъ дорогъ, п вообще ничего, что-бы сколько нибудь напоминало о близости цивилизованнаго населенія.
Кампы чрезвычайно измѣняютъ свою- наружность смотря по времени года. Они не представляютъ того грандіознаго однообразія круглый годъ, столько поразительнаго въ дѣвственномъ лѣсу, п производящаго на натуралиста впечатлѣніе все болѣе п болѣе глубокое, чѣмъ больше онъ тамъ живетъ. Въ этой части Амазонской области между временами года существуетъ рѣзкое различіе, но все-таки разница эта не такъ велика, какъ въ нѣкоторыхъ другихъ тропическихъ странахъ, гдѣ въ сухое время года, когда дуетъ сухой муссонъ, насѣкомыя и пресмыкающіяся погружаются въ лѣтнюю спячку, а съ деревьевъ вдругъ опадаютъ листья. По мѣрѣ того, какъ сухое время года подвигается впередъ (августъ и сентябрь) трава на кампо вянетъ, а кустарники около города обращаются въ желтую массу сухихъ прутьевъ. Но все-таки это не есть періодъ общаго онѣмѣнія или покоя животной и растительной жизни. Конечно, птицъ видно меньше, чѣмъ въ сырое время года, но нѣкоторыя породы остаются, п въ это время несутъ яйца, какъ напр. голуби (СЬашзереІіа). Деревья остаются все время зелеными, п даже многія цвѣтутъ въ сухіе мѣсяцы. Ящерицы не засыпаютъ, насѣкомыя встрѣчаются, какъ въ видѣ личинокъ, такъ и въ совершенно развитомъ состояніи, ясное доказательство, что сухость климата не имѣетъ общаго вліянія на развитіе видовъ. Нѣкоторыя бабочки, особенно маленькія Ьаіг-зігеакз (ТЬесІзе), гусеницы которыхъ питаются листьями деревьевъ, появляются даже только въ самый разгаръ сухаго времени. Засыпаютъ одни земляные молтоски. Булимы и улитки кучами лежатъ въ дуплахъ деревьевъ, отверстія пхъ раковипъ закрыты слизи-
стымп перепонками. Иногда хорошая погода внезапно прекращается въ началѣ февраля, и тогда часто бываютъ сильные шквалы, налетающіе съ запада, т. е. со стороны, противоположной пассатнымъ вѣтрамъ. Ихъ почти нельзя предвидѣть, и потому первый изъ нихъ большею частью застаетъ всѣхъ совершенно въ рас-плохъ. Обыкновенно онъ поднимается ночью и, врываясь прямо въ гавань, съ первымъ же порывомъ срываетъ съ якорей всѣ суда; въ нѣсколько минутъ множество лодокъ, большихъ и маленькихъ, даже шкуны тоннъ по пятидесяти, сталкиваются у берега въ страшномъ безпорядкѣ. Мнѣ очень хорошо памятны эти бури, потому что я самъ разъ попалъ въ такой шквалъ, переѣзжая черезъ рѣку въ открыто!! лодкѣ, на разстояніи дня пути отъ Сантарема. Шквалы такого рода сопровождаются страшными электрическими взрывами, сильные удары грома раздаются почти въ одно время съ блескомъ ослѣпительной молніи. За первой вспышкой, грянетъ проливной дождь; потомъ вѣтеръ постепенно стихаетъ, дождь превращается въ постоянную изморось, часто продолжающуюся и весь слѣдующій день. Черезъ недѣлю или. двѣ послѣ начала дождливой погоды, страна принимаетъ совершенно другой видъ. На изсохшей землѣ въ окрестностяхъ Сантарема быстро выступаетъ зелень; запыленныя, почти зачахшія деревья, не теряя старыхъ листьевъ, одѣваются новыми свѣтло-зелеными листочками: вездѣ показывается множество удивительно разнообразныхъ и быстро ро-стущпхъ бобовыхъ растеній, а земля, кустарники и стволы деревьевъ покрываются густыми ползучими растеніями. Это напоминаетъ быстрое наступленіе весны въ сѣверномъ климатѣ, послѣ нѣсколькихъ теплыхъ проливныхъ дождей. Для меня это было тѣмъ болѣе поразительно, что я не видалъ ничего подобнаго въ дѣвственныхъ лѣсахъ, среди которыхъ прожилъ послѣдніе четыре года. Трава на кампо возобновляется, и многія ростущія на нихъ деревья, особенно миртовыя, которыми изобилуетъ одна часть округа, начинаютъ цвѣсти и привлекаютъ своимъ благоуханіемъ множество разнообразныхъ насѣкомыхъ, въ особенности-же жесткокрылыхъ. На открытыя мѣста прилетаютъ разныя птицы, обыкновенно живущія въ лѣсу, какъ напримѣръ: попугаи, туканы и бородастики. Послѣ мѣсяца пли двухъ дождливой погоды, въ мартѣ бываетъ нѣсколько^ недѣль, которыя, сравнительно, можно назвать сухими. Самые сильные дожди идутъ въ апрѣлѣ, маѣ и іюнѣ; онп льютъ ливень за ливнемъ, а въ промежуткахъ свѣтитъ яркое солнце. Вообще жизненная дѣятельность и роскошь растительности
на кампо достигаютъ высшей точки въ іюнѣ и въ іюлѣ. Линяніе птицъ, продолжающееся отъ февраля до мая, прекращается около этого времени. Цвѣтущіе кустарники въ самомъ сильномъ цвѣту, вмѣстѣ съ чѣмъ появляется безконечное множество разныхъ породъ двукрылыхъ (Біріега) и плевистокрылыхъ (Нутеноріега) насѣкомыхъ. Это время можно считать соотвѣтствующимъ лѣту умѣреннаго климата, также какъ появленіе листьевъ въ февралѣ соотвѣтствуетъ нашей веснѣ; но подъ экваторомъ нѣтъ того одновременнаго хода животной и растительной жизни, какой мы видимъ въ большихъ широтахъ. Правда, что нѣкоторыя породы въ своихъ періодическихъ жизненныхъ отправленіяхъ находятся въ извѣстной зависимости отъ другихъ, и жизнь ихъ идетъ рука объ руку съ жизнью послѣднихъ; но все-таки физическія перемѣны временъ года дѣйствуютъ не, на всѣхъ одинаково и одновременно.
Теперь я опишу мои любпмыя мѣста въ окрестностяхъ Сантарема, гдѣ я собиралъ коллекцій, и въ то же время сообщу нѣкоторыя изъ интереснѣйшихъ наблюденій, сдѣланныхъ мною надъ естественной исторіей эти^ъ мѣстностей. Къ западу отъ города, прекрасная тропинка идетъ вдоль берега къ маленькому заливу Мапири, миляхъ въ пяти отъ устья Тапахоса. Дорога эта проходима только въ сухое время. Вода въ рѣкѣ у Сантарема прибываетъ среднимъ числомъ по тридцати футовъ, въ разные года бываетъ разница футахъ въ десяти. Такимъ образомъ, въ продолженіе четырехъ мѣсяцепъ, отъ апрѣля до іюля, вода доходитъ до края береговой полосы лѣса, о которой я уже говорилъ. Мои экскурсіи въ Мапири бывали всего удачнѣе и пріятнѣе въ то время, пока еще не устанавливались постоянные дождп, т. е. отъ генваря до марта. За городомъ песчаный берегъ пмѣетъ очень неправильное очертаніе; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, онъ образуетъ длинныя косы, объ которыя, когда дуетъ восточный вѣтеръ, разбиваются пѣнистыя волпы, а въ другихъ нѣсколько отступаетъ, и образуетъ небольшіе и тихіе заливы и пруды. Тотчасъ за городомъ разбросано нѣсколько хпжпнъ индѣйцевъ и другихъ цвѣтныхъ; онѣ очень красиво стоятъ на краю бѣлаго прибрежья, на фонѣ роскошной зелени. Хижины чистокровныхъ индѣйцевъ отличаются отъ мазанокъ свободныхъ негровъ и мулатовъ своей легкой постройкой: онѣ на половину просто на просто открытые навѣсы, гдѣ ихъ цвѣтные обитатели проводятъ цѣлые дни, валяясь въ своихъ хаммакахъ, сплетенныхъ изъ травы. Пройдя около двухъ миль по дорогѣ, приходишь къ ряду мелкихъ прудовъ, называемыхъ Ьа-*
^иіпЬоз и соединяющихся съ рѣкою въ сырое время года, но отдѣленныхъ отъ нея въ другое время высокой песчаной мелью, на верху которой ростетъ кустарникъ. Въ этомъ мѣстѣ въ лѣсу есть просѣка, такъ что вдали видна часть травянаго кампо. Когда вода въ рѣкѣ подымается до одного уровня съ прудами, тогда тутъ появляется множество голенастыхъ птицъ. Бѣлоснѣжныя хохлатыя чспуры двухъ породъ стоятъ по краямъ воды, а въ тѣни кустарниковъ виднѣются темпо-полосатыя цапли. Пруды покрыты мелкимъ сортомъ кувпіпнкп п окружены густымъ лѣсомъ. Въ числѣ прочихъ птпцъ тутъ водятся п трупіалы (Тгнріаііз Сгніаиепзіз), птица похожая по величинѣ и по нравамъ на нашего скворца, сходная съ нпмъ даже въ цвѣтѣ, за исключеніемъ чудесной розовой груди. Въ это время года вода заливаетъ широкую ровную полосу кампо, окружающую пруды, и трупіалы прилетаютъ, чтобы питаться личинками насѣкомыхъ, которыми тогда изобилуетъ сырая почва.
За Ьа^иіпЪоз’ами, дорога идетъ по плоскому берегу, покрытому великолѣпной рощей. Около апрѣля, когда вода подымается до одного уровня съ берегами, деревья бываютъ покрыты цвѣтами, особенно-же обильно цвѣтетъ одна красивая орхидея, съ большими бѣлыми цвѣтами, густо покрывающая древесные стволы. Сюда прилетаютъ также зпмородки нѣсколькихъ породъ; на небольшомъ пространстѣ я насчиталъ четыре вида: самый большой—величиной съ ворону; перья у него сѣрыя разныхъ тѣней, и огромный клювъ; самый же малый не больше воробья. Первый вьетъ свои гнѣзда въ глинистыхъ утесахъ, находящихся въ трехъ плп четырехъ миляхъ отъ этого мѣста. Но всѣ онп далеко не такихъ яркихъ цвѣтовъ, какъ нашп англійскіе виды. Цвѣты на деревьяхъ привлекаютъ также два или трп вида колпбри, изъ которыхъ всѣхъ замѣчательнѣе крупная порода съ хвостомъ какъ у ласточекъ, (Еиреіотена тасгоига), одѣтая въ перья яркаго пзумрудно-зеле-наго и синевато-стальнаго цвѣта. Я замѣтилъ, что колпбрп этп не останавливались такъ долго передъ цвѣтами, какъ другіе болѣе мелкіе впды, а чаще садплпсь, п иногда на лету ловили маленькихъ насѣкомыхъ. За рощей тянется длинная полоса песчанаго берега; почва тутъ возвышенна п скалиста, а береговая полоса лѣса гораздо шире, чѣмъ въ остальныхъ мѣстахъ. Наконецъ, за выдающейся крутизной, лежптъ залпвъ Маппрп. По впду, представляемому тутъ рѣкою, можно составить себѣ понятіе о характерѣ всего Тапахоса: берега покрыты лѣсомъ, а на противуполож-
ной сторонѣ виднѣется рядъ глинистыхъ утесовъ, за которыми подымаются холмы, покрытые ровнымъ лѣсомъ. До половины рѣки выдается длинная песчаная коса, за которой разливается масса темной воды, а дальнѣйшій берегъ Тапахоса чуть виднѣется па горизонтѣ узкой, сѣрой полосой деревьевъ. Въ сухое время года, когда дуетъ свѣжій восточный вѣтеръ, прозрачность воздуха и воды, рѣзкія очертанія холмовъ, лѣсовъ и песчаныхъ береговъ, •придаютъ особенную прелесть этому мѣсту.
Въ жаръ, отдыхая въ тѣни въ ранніе полуденные часы, я забавлялся наблюденіями надъ песчанымп осами. Около залива Мапири въ большомъ количествѣ водятся бембексы (ВешЪех сіііаіа), маленькая, свѣтло-зеленая порода. Когда онѣ работаютъ, то видишь какъ на поверхности покатаго берега постоянно сыплются песчаныя струйки. Маленькіе землекопы роютъ песокъ своимп передппмп ногами, которыя у нпхъ сильно развиты п окаймлены жесткой щетиной; онп работаютъ съ удивительной быстротой, п песокъ, выбрасываемый изъ подъ нпхъ, сыплется безпрерывной струйкой. Это одиночныя осы, каждая самка работаетъ сама по себѣ. Вырывъ галлерею въ два или три дюйма длпны, пдущую въ косвенномъ направленіи отъ поверхности, хозяйка выходитъ пзъ нея, пятясь назадъ, и нѣсколько разъ обходитъ вокругъ зданія, вѣроятно для того, чтобы посмотрѣть: хорошо-лп все сдѣлано, но еще скорѣе, я думаю, для того, чтобы хорошенько замѣтить мѣстность, чтобы потомъ снова найтп свое жилище. Покончивши съ этимъ, дѣятель-пая работница улетаетъ, п снова возвращается послѣ отсутствія, продолжающагося, смотря по обстоятельствамъ, всего нѣсколько минутъ, пли часъ, п даже больше, съ мухой въ объятіяхъ, п съ ней входитъ въ свое подземелье. Когда она снова вылетаетъ, то старательно запираетъ входъ въ него пескомъ. Въ этотъ промежутокъ времени, она кладетъ яичко на тѣлѣ мухи, которую предварительно приводитъ въ безчувственное состояніе своимъ жаломъ; эта муха должна служить пищею нѣжпой и безногой личинкѣ, которая въ скоромъ времени вылупится пзъ япца. Сколько я могъ замѣтить, бембексы вырываютъ отдѣльную ямку для каждаго яйца; по крайней мѣрѣ, въ тѣхъ двухъ пли трехъ галлереяхъ, которыя я осматривалъ, всегда было не больше, какъ по одной мухѣ.
Я сказалъ, что бембексы, улетая пзъ своихъ галлерей, замѣчаютъ мѣстность; по крайней мѣрѣ мнѣ кажется, что такпмъ образомъ можно объяснить то, что онѣ нѣсколько пріостанавлпва-
ются прежде, чѣмъ улетаютъ; даже, уже поднявшись на воздухъ, насѣкомое обыкновенно еще нѣсколько разъ облетаетъ вокругъ мѣста, и тогда только совсѣмъ удаляется. Другой, очень близкій, но болѣе крупный видъ Мопейиіа ві^паіа, который я наблюдалъ на берегахъ верхней Амазонки, вырываетъ иногда свои подземныя галлереи на лежащихъ посреди рѣки песчаныхъ отмеляхъ, когда съ нихъ только что сойдетъ вода, и также закрываютъ отверстіе, когда улетаютъ за добычей. Въ такихъ случаяхъ осѣ надо летѣть покрапней мѣрѣ за полъ-мили, чтобы достать мотуку (Най-гпз Іерійоіпз), муху, которой она запасается для своей личинки. Я часто замѣчалъ, какъ онѣ нѣсколько разъ облетятъ вокругъ мѣста, прежде чѣмъ улетѣть за добычей; прилетая-же домой, не колеблясь, летятъ прямо къ закрытому отверстію подземелья. Я убѣжденъ, что насѣкомыя замѣчаютъ положеніе своихъ гнѣздъ и направленіе, по которому отъ нихъ улетаютъ. Въ такихъ случаяхъ (я читалъ нѣчто подобное, замѣченное въ улейныхъ пчелахъ), въ этихъ маленькихъ насѣкомыхъ какъ кажется происходитъ умственный процессъ, подобный тому, который происходитъ въ насъ, когда мы замѣчаемъ и узнаемъ какую-нибудь мѣстность. Но чувства ихъ должны быть еще несравненно тоньше и умственная работа гораздо точнѣе, чѣмъ у человѣка, потому что на мой глазъ, на ровной песчаной поверхности не было рѣшительно никакого знака, которымъ онѣ могли-бы руководиться, а до лѣсу было не менѣе полумплп. Многіе конечно скажутъ, что оса дѣйствуетъ въ этомъ случаѣ инстинктивно, но кажется ясно, что инстинктъ не есть какой-нибудь таинственный и непонятный дѣятель, а такой-же умственнпый процессъ, какъ тотъ, который происходитъ въ человѣкѣ, отличаясь отъ него только своей безошибочной точностью. Разумъ насѣкомыхъ вѣроятно такого свойства, что впечатлѣніе, производимое на него внѣшними предметами илп отсутствіемъ ихъ, заставляетъ ихъ дѣйствовать съ такою точнрстью, которая намъ . кажется точностью машины, всегда двигающейся извѣстнымъ опредѣленнымъ образомъ. Я замѣчалъ въ индѣйскихъ мальчикахъ почти такую-же способность запоминать мѣстность, какъ въ песчаныхъ осахъ. Разъ я заблудился въ лѣсу въ очень глухомъ мѣстѣ, на берегу Амазонки, съ однимъ старикомъ португальцемъ и нашимъ провожатммъ, мальчикомъ лѣтъ десяти. Наше положеніе было повидимому безвыходное, а сначала памъ и въ голову не приходило посовѣтоваться съ нашимъ маленькимъ товарищемъ, который, все время пока мы охотились, игралъ своимъ
лукомъ и стрѣлой, и, казалось, не обращалъ никакаго вниманія на дорогу. Но когда мы спросили его, онъ тотчасъ-же и совершенно вѣрно указалъ направленіе, гдѣ была наша лодка. Онъ не могъ намъ объяснить, почему онъ это, зналъ; вѣроятно мальчикъ почти безсознательно замѣтилъ дорогу, по которой мы шли; слѣдовательно и про него можно сказать, что онъ дѣйствовалъ здѣсь инстинктивно.
Въ тѣхъ мѣстахъ на Амазонкѣ, гдѣ царствуютъ кровожадныя мотуки, Мопейиіа зі^паіа бываетъ хорошимъ другомъ путешественнику. Я въ первый разъ замѣтилъ, что онѣ нападаютъ на мотукъ, когда мы какъ-то пристали къ берегу, чтобы разложить огонь и пообѣдать на опушкѣ лѣса, рядомъ съ песчаной мелью. Насѣкомое это величиной съ шершня, и самой свпрѣпой наружности. Я даже нѣсколько испугался, когда одна монедула, отдѣлившись отъ кружившагося вокругъ насъ цѣлаго роя ихъ, бросилась мнѣ прямо въ лицо: она замѣтила мотуку у меня на шеѣ и хотѣла ее схватить. Монедулы не схватываютъ мухъ челюстями, а передними и средними ногами, и уносятъ ихъ, крѣпко прижавъ къ груди. Всякій разъ, какъ пристаешь къ берегу около какой-нибудь песчаной мели, путешествуя по верхней Амазонкѣ, можно смѣло расчитывать на помощь этихъ полезныхъ охотницъ на мухъ.
Заливомъ Мапири ограничивались мои однодневныя экскурсіи по берегу рѣки къ западу отъ Сантарема. Но въ сухое время года можно пройти пѣшкомъ, какъ это и дѣлаютъ индѣйцы, пятьдесятъ или шестьдесятъ миль вдоль широкихъ, чистыхъ песчаныхъ прибрежьевъ Тапахоса. Единственныя препятствія, это небольшіе ручьи, да и тѣ можно по большей части переходить въ бродъ, когда вода на убыли. Къ востоку прогулки мои простирались до береговъ маленькаго пролива Магика. Этотъ проливецъ впадаетъ въ Амазонку, тремя милями ниже Сантарема, гдѣ прозрачная вода Тапахоса начинаетъ смѣшиваться съ мутными водами главной рѣки. По берегамъ Магики простираются ровныя пространства роскошныхъ пастбищъ, окаймленныхъ прямыми высокими стѣнами лѣса. А по сторонѣ Сантарема тяпется хребетъ высокихъ холмовъ, покрытыхъ лѣсомъ. Подобнаго рода виды всегда наводили на меня грустное чувство одиночества, чего никогда я не испытывалъ въ оживленныхъ дѣвственныхъ лѣсахъ, которые подходятъ къ самой водѣ у большей частп притоковъ Амазонки. На пастбищахъ не видно нп цвѣтовъ, ни животныхъ, только изрѣдка пролетаютъ маленькія птички самыхъ простыхъ
цвѣтовъ, да иногда съ вершины какого-нибудь засохшаго дерева, на опушкѣ лѣса, раздается визгливый крикъ одинокаго орла ка-ракара. На берегахъ Магпкп настроено нѣсколько мазанокъ, крытыхъ пальмовыми листьями. Поселенцы занимаются скотоводствомъ, по конечно не въ большихъ размѣрахъ. Повидимому они всѣ страшно бѣдны. Быки, хотя и не очень большіе, лоснисты и жирны, и весь округъ много обѣщаетъ для земледѣлія и скотоводства. Въ дождливое время года, вода постепенно прибываетъ и заливаетъ луга, но повыше остается довольно сухаго мѣста, куда можно на это время переводить скотъ. Невѣжественный и лѣнивый народъ кажется совершенно неспособенъ воспользоваться преимуществами, данными ему природой. Около домовъ нѣтъ ни-садовъ, нп плантацій. Они говорятъ, что пе стоитъ ничего сажать, потому что скотппа объѣдаетъ всѣ молодые побѣги. Вообще здѣсь почти никогда не занимаются въ одно и тоже время откармливаніемъ скота и плантаціями; да кажется и не имѣютъ нп малѣйшаго понятія о томъ, чтобы огоражпвать воздѣлываемые участкп. Они говорятъ, что слишкомъ хлопотливо дѣлать загородки. Дѣйствительно, поставить прочный заборъ пе легко, потому что на это годятся только два пли трп рода деревьевъ, не подвергающихся порчѣ отъ насѣкомыхъ, да и тѣ разбросаны по лѣсу въ разныхъ мѣстахъ на огромномъ пространствѣ.
Луга представляютъ безплодную почву для натуралиста, за то на опушкахъ лѣса кипитъ жизнь: число и разнообразіе попадавшихся тутъ насѣкомыхъ всевозможныхъ порядковъ было истинно удивительно. Лѣсную*полосу пересѣкали многочисленныя тропинки, соединявшія дома поселенцевъ. Грунтъ земли тамъ сырой, но деревья не такъ высоки и макушки ихъ не такъ тѣсно сплочены, какъ въ другихъ мѣстахъ; поэтоту солнечные лучи легче проникаютъ сквозь нихъ п дѣйствуютъ на почву, такъ что подлѣсокъ состоитъ пзъ болѣе разнообразныхъ растеній, чѣмъ въ дѣвственномъ лѣсу. Я нигдѣ пе видалъ, чтобы въ одномъ мѣстѣ было такое множество различныхъ породъ малорослыхъ пальмъ, какъ здѣсь; это были хорошенькія миньятюрныя пальмочки, нѣкоторыя не болѣе пяти футовъ вышпны, съ кистями круглыхъ плодовъ пе больше хорошей вѣтки смородины. Нѣкоторыя лѣсныя деревья были такой-же величины, какъ нашп дубы, съ такими же здоровыми, спльными вѣтвями, и такой-же корой. Тутъ тоже въ изобиліи росла одпа чудесная пальма, придававшая особенный характеръ растительности всей области. Это была Оепосагриз (ІізНсЬиз,
изъ числа породъ, называемыхъ туземцами бакаба. Она подымается футовъ на сорокъ или на пятьдесятъ. Верхушка ея блестящая зеленая, странной плоской формы; листья на ней расположены почти на одной плоскости по обѣ стороны. Когда я въ первый разъ увидалъ это дерево на кампо, гдѣ по нѣскольку мѣсяцевъ сряду день и ночь дуетъ сильный восточный вѣтеръ, то подумалъ, что макушка его получаетъ эту форму отъ того, что постоянный вѣтеръ мѣшаетъ листьямъ одинаково распространяться во всѣ стороны. Но расположеніе листьевъ не всегда соотвѣтствуетъ на* направленію вѣтра, и макушки всегда той же формы и въ тѣнистыхъ лѣсахъ. Плоды этой прелестной пальмы поспѣваютъ въ концѣ года; туземцы очень уважаютъ ихъ и приготовляютъ изъ нихъ напитокъ, похожій на тотъ, который приготовляется изъ ассай, какъ было описано въ одной пзъ предъидущихъ главъ. Для этого съ орѣховъ соскабливаютъ окружающій пхъ слой мякоти, и смѣшиваютъ ее съ водой. Одна вѣтка этихъ плодовъ вѣситъ отъ тридцати до сорока фунтовъ. Напитокъ съ виду похожъ на молоко, и имѣетъ пріятный орѣховый вкусъ. Стволъ этого дерева до такой степени гладокъ, что взлѣзть па него почти невозможно, поэтому когда туземцамъ нужно достать кпсть плодовъ бекаба, то они срубаютъ ее, и такимъ образомъ губятъ дерево, которому можетъ быть уже есть десятка два илп трп лѣтъ.
Въ низменной части лѣса Магики, ростущаго ближе къ рѣкѣ, находится слой жесткой бѣлой глины, изъ которой сантаремскіе жптелп дѣлаютъ кухонную, и вообще всякую простую посуду: котлы, кастрюли, сковороды для жаренія, маніоки, кофейникп, умывальники п т. п., употребляемые бѣднымъ классомъ во всей странѣ, дѣлаются изъ этой лѣпной глины, которая, съ небольшими промежутками, встрѣчается по всему Амазонскому бассейну, начиная отъ окрестностей Пары до перуанскихъ владѣній, и составляетъ часть извѣстнаго табатпнговаго мергелистаго слоя. Для того, чтобы посуда могла выносить огонь, къ глинѣ примѣшиваютъ жженую кору одного дерева, называемаго караипе, и, это даетъ прочность посудѣ. Ка-раипе составляетъ предметъ торговли п продается въ лавкахъ почти во всѣхъ городахъ. Неглубокія ямы, вырытыя въ мергелистомъ грунтѣ около Магики, привлекаютъ много породъ пчелъ и, осъ-каменыцпцъ, строющпхъ себѣ гнѣзда пзъ глины. Въ этомъ мы видимъ еще примѣръ интересной аналогіи, существующей между пскуствами людей и насѣкомыхъ. Я иногда по цѣлымъ часамъ смотрѣлъ па нихъ, п думаю, что краткое описаніе нравовъ нѣко
торыхъ изъ этихъ дѣятельныхъ созданій будетъ не лишено инте-
реса.
Всѣхъ замѣчательнѣе крупныя желтыя съ чернымъ осы, съ замѣчательно длиннымъ и топкимъ туловищемъ, Реіораеиз йзіиіагіз. Осы этой породы собираютъ глину маленькими шариками, которые онѣ скатываютъ въ какую нужно форму, и уносятъ во рту. Онѣ съ громкимъ жужжаніемъ летятъ прямо къ ямамъ, и, не теряя ни минуты, принимаются за работу; черезъ двѣ или три минуты маленькая ноша уже обработана. Гнѣзда этихъ осъ имѣютъ форму сумки въ два дюйма длины; обыкновенно онѣ прикрѣплены къ древеснымъ вѣтвямъ или къ какимъ нибудь другимъ выдающимся предметамъ. Какъ-то разъ мы нѣсколько дней стояли на одномъ мѣстѣ и одна изъ этихъ неутомимыхъ работницъ начала строить себѣ гнѣздо на краю ящика, стоявшаго въ каютѣ моей лодки. Опа работала съ такимъ усердіемъ, что я могъ наблюдать въ увеличительное стекло за движеніями рта, пока она накладывала глину. Каждый шарикъ она несла съ торжествующими звуками, которые
превращались въ тихое, хлопотливое жужжанье, когда она спускалась и начинала работать. Маленькій шарикъ сырой глины она клала на край строющагося гнѣзда, и потомъ размазывала его кругомъ посредствомъ нижней губы, управляемой челюстями. Она садилась верхомъ на краешекъ и, послѣ всякаго прибавленія къ постройкѣ, обходила вокругъ нея, уминая глину ногами съ внутренней и съ наружной стороны, послѣ этого улетала за новымъ шарикомъ. Она работала только въ ясную солнечную погоду, и иногда одинъ слой не успѣвалъ еще хоро-
Оса, строющая гнѣздо, шенько просохнуть, какъ она уже накладывала другой. На постройку гнѣзда идетъ около недѣли. Мы двинулись въ путь прежде, чѣмъ маленькая строительница успѣла совершенно окончить свою работу, но она не послѣдовала за нашей лодкой, хотя мы шли очень медленно, и около самаго берега. Когда я вскрывалъ закрытыя гнѣзда осъ этого вида, которыхъ очень много около Магики, то всегда находилъ ихъ наполненными маленькими пауками рода СгазігасапіЪа, въ томъ полу-мертвомъ состояніи, въ какое оса-матка приводитъ насѣкомыхъ, которыя должны служить пищею ея потомству.
Кромѣ Реіораепз, я еще нашелъ тамъ три или четыре породы древесницъ (Тгурохуіоп), рода водящагося и въ Европѣ; нѣкоторые натуралисты считали его чужеяднымъ, потому что на ногахъ насѣкомыхъ этого рода нѣтъ тѣхъ жесткихъ щетинъ, которыя слу жатъ имъ для того, чтобы рыть землю, и составляютъ характеристическую черту семейства, къ которому онѣ принадлежатъ. Тѣмъ не менѣе всѣ виды Тгурохуіоп принадлежатъ къ строющимъ осамъ (Ьпіійіпе хѵазрз). Два изъ нихъ, которыхъ я наблюдалъ, (Т. аІЪі-іагзе и другой еще неописанный видъ), снабжаютъ свои гнѣзда пауками, а третій (Т. апгіГгопз), маленькими гусеницами. Нравы ихъ тѣ же, что и у Реіораепз, именно, онѣ уносятъ глину въ челюстяхъ, и совсѣмъ иначе жужжатъ, когда спѣшатъ съ своей ношей, чѣмъ въ то время, когда заняты работой. Тгурохуіоп аІЫ-іагзе—большая, черная оса въ три четверти дюйма длины, ужасно шумитъ, когда строитъ гнѣздо. Она часто выбираетъ для своихъ гнѣздъ стѣ-иы или двери, и когда двѣ или три осы работаютъ въ одномъ мѣстѣ, то громкое жужжанье ихъ раздается по всему дому. Ячейки ихъ имѣютъ трубчатую форму и около трехъ дюймовъ длины. Осы-же „ х _	.	'
т	Гнѣзда Тгурохуіоп аипГгопв.
другаго вида, Т. апгпгопз, гораздо меньше первыхъ, строятъ миленькія гнѣздушки въ впдѣ графина; по угламъ верандъ находишь цѣлые ряды такихъ гнѣздъ.
Но изъ всѣхъ этихъ артистовъ, строющихъ свои гнѣзда изъ глины, всѣхъ многочисленнѣе и интереснѣе рабочіе одного вида общежительныхъ пчелъ, Меііропа Газсіспіаіа. Въ тропической Америкѣ Меііропэе замѣняютъ настоящихъ пчелиныхъ, къ которымъ принадлежатъ европейскія улейныя пчелы, неизвѣстныя здѣсь; но онѣ по большей части гораздо меньше нашихъ пчелъ и не имѣютъ жала. М. Газсіспіаи почти на цѣлую треть меньше Аріз теііійса; колоніи ихъ состоятъ изъ безчисленнаго множества особей. Рабочія пчелы собираютъ цвѣточную пыль такимъ же образомъ, какъ и другія пчелы, но кромѣ того многія изъ нихъ заняты собираніемъ глины. Быстрота и точность ихъ движеній при этомъ—удивительны. Прежде всего онѣ челюстью наскоблятъ глины; потомъ отскобленные маленькіе кусочки очищаютъ передними лапками и передаютъ ихъ второй парѣ ланокъ, которыя, въ свою очередь, передвигаютъ ее къ большимъ листообразнымъ разширеніямъ голени заднихъ ногъ, составляющихъ принадлежность пчелъ, ипред-
назначенныхъ, какъ извѣстно, для собиранія цвѣточной пыли. По мѣрѣ накопленія глиняныхъ шариковъ, онѣ придавливаютъ пхъ
Пчелы Меііропа, собирающія глину.
средними ногамп къ заднимъ, чтобы соединить ихъ въ одну сплошную массу. Вскорѣ маленькія работницы набираютъ столько глины, сколько въ силахъ унести, и тогда улетаютъ. Я долго не могъ попять, на что нужна была пчеламъ глина, но впослѣдствіи имѣлъ множество случаевъ узнать объ этомъ. Онѣ строятъ свои сотовыя ячейки въ удобныхъ для этого древесныхъ дуплахъ и трещинахъ отвѣсныхъ береговъ, и глина имъ нужна для того, чтобы построить стѣнку, которая бы закрывала отверстіе, кромѣ маленькой дырочки для собственнаго входа и выхода. Такимъ образомъ большая часть породъ Меііропзе — каменыцицы, а вмѣстѣ съ тѣмъ и производительницы воска, и собирательницы цвѣточной пыли. Пчелки одного маленькаго вида (еще неописаннаго), имѣющія не болѣе двухъ линій длины, строятъ передъ входомъ въ свои улья хорошенькія трубчатыя галлерейки изъ глины, смѣшанной съ какимъ-то лппкпмъ веществомъ, и кромѣ того замазываютъ и отверстіе древеснаго дупла, внутри котораго находится ихъ улей. Отверстіе этой галлереи имѣетъ форму трубы, и около входа въ нее постоянно остается множество этихъ миньятюрныхъ пчелокъ, исполняющихъ вѣроятно должность караульныхъ.
Въ одномъ ульѣ Меііропа (азсісиіаіа, который я открылъ, заключалось около двухъ квартъ вкуснаго жидкаго меду. Какъ я уже говорилъ, у Меііропзе нѣтъ жала, но онѣ страшно кусаются, когда тревожатъ ихъ колонію. Индѣецъ, вынимавшій медъ изъ улья, былъ покрытъ ими съ головы до ногъ; должно быть имъ особенно понравились его волосы, потому что онѣ цѣлыми сотнями облѣпили ему голову. Въ различныхъ частяхъ страны, я нашелъ сорокъ пять видовъ этихъ пчелъ : самыя крупныя изъ нихъ въ полъ-дюйма длины; самыя мелкія чрезвычайно малы, нѣкоторыя породы
не больше одной двѣнадцатой дюйма длины. Но иногда эти маленькія насѣкомыя ужасно надоѣдаютъ въ лѣсу своей фамильярностью; они садятся на лицо, ползаютъ по немъ взадъ и впередъ, залѣзаютъ въ глаза, въ ротъ пли въ ноздри.
Большое расширеніе голени заднихъ ногъ у пчелъ служитъ нѣкоторымъ видамъ не для одной только переноски глины и цвѣточной пыли. У самки красиваго, чернаго съ золотымъ вида Еи^іозза 8и-гіпатеизіз, это расширеніе очень велико. Она строитъ своп одинокія гнѣзда также въ трещинахъ стѣнъ пли въ дуплахъ деревьевъ, но отверстія ихъ закрываетъ не глиной, а сухпми листьями и обломками прутьевъ, скрѣпленными цементомъ; она летаетъ по деревьямъ каху, собираетъ сокъ, высачивающійся пзъ ихъ стволовъ, и уноситъ его по немпожку на свопхъ заднихъ ногахъ: остальные нужные ей матерьялы она находитъ на окрестныхъ кустарникахъ, и нагрузившись такимъ образомъ, летптъ къ своему гнѣзду.
Къ югу, я не ходилъ дальше береговъ Ируры; эта рѣка беретъ свое начало въ горахъ, о которыхъ уже шла рѣчь, далѣе протекаетъ по широкой долинѣ, одѣтой лѣсомъ по берегамъ, орошающимъ ея потоки, п впадаетъ въ Тапахосъ у залива Маппри. Дальше, какъ уже было сказано, все іегга іисо^пііа для жителей Сантарема. Бразильскіе поселенцы на берегахъ Амазонки кажется вообще не очень-то любятъ сухопутныя путешествія, по крайней мѣрѣ я не могъ найти ни одного охотника, чтобы ѣхать со мной на экскурсію подальше внутрь страны. Впрочемъ, если бы даже и нашлись люди, готовые предпринять такое путешествіе, все-таки оно было бы сопряжено съ большими затрудненіями. Кромѣ того, поговаривали даже о жестокой шайкѣ бѣглыхъ негровъ, поселившейся на Серрѣ де Мурурару, такъ что было опасно пускаться въ ту сторону, иначе какъ съ большой вооруженной партіей. Все время, пока я жплъ въ Сантаремѣ, обыкновенно разъ пли два въ недѣлю я ходилъ въ богатые лѣса на берегу Ируры и на двухъ другихъ рѣчкахъ тамъ же по сосѣдству, называемыхъ одна Панема, а другая Урумари, п собралъ тамъ большія коллекціи. Я всегда восхищался этими чпстыми холодными лѣсными ручьями, бѣгущими по песчаному пли кремнистому дну въ дикпхъ тропическихъ долинахъ. Контрастъ этихъ роскошныхъ сырыхъ и прохладныхъ долинъ, съ окружавшей ихъ безплодной страной, еще болѣе заставлялъ чувствовать всю ихъ прелесть. Горы вокругъ долины изсушены вертикальными лучами солнца, и стоятъ совершенно обнаженныя,
или покрытыя рѣденькимъ лѣсомъ. Одна изъ горъ, Пико до Ирура, образуетъ почти правильный конусъ, возвышающійся на 500 или 600 футовъ надъ маленькой равниной, покрытой травою; взбираться на него чрезвычайно утомительно послѣ далекаго пути пзъ Сантарема по кампо. Я пытался разъ взбираться, но не могъ дойти до самаго верха. Со всѣхъ сторонъ крутая гора покрыта густою и жесткой травою; тамъ и сямъ торчитъ захирѣлое дерево изъ тѣхъ же породъ, что встрѣчаются внизу, въ долинѣ. Въ обнаженныхъ мѣстахъ почва красная, сухая: въ одномъ мѣстѣ скалистая масса, по моему мнѣнію, должно быть порфировая, по своей плотности и отсутствію слоистости; впрочемъ я не па столько геологъ, чтобы рѣшать подобные вопросы. Г. Уэллесъ утверждаетъ, что онъ находилъ тамъ шлаковыя части, и полагаетъ, что гора эта волканическаго образованія. Столовыя горы, которыя тянутся на югъ и на востокъ отъ этого одинокаго пика, нѣсколько выше его.
Въ долинѣ лѣсъ ростетъ только по берегамъ разныхъ рѣчекъ и ручьевъ, полосой въ нѣсколько сотъ ярдовъ ширины. Тамъ, гдѣ рѣчки этп протекаютъ, у подножія холмовъ, на сторонѣ, обращенной къ водѣ, ростетъ густой лѣсъ, противоположная же сторона холма вовсе голая, или почти что такъ. Лѣсъ высокъ и чрезвычайно разнообразенъ; между прочимъ тутъ видна колоссальная бер-толеція (ВегіЬоІІеііа ехсеіза) и пикія. На послѣднемъ деревѣ бываютъ крупные съѣдомые плоды, замѣчательные тѣмъ, что въ нихъ находится пустая полость между мякотью и ядромъ, усаженная жесткими иглами, которыя могутъ сдѣлать опасныя раны, если войдутъ въ тѣло. Съѣдомая часть этого плода на мой вкусъ не лучше сыраго картофеля; но сантаремскіе жители очень любятъ его и предпринимаютъ далекія и утомительныя путешествія пѣшкомъ, чтобы набрать корзину этихъ плодовъ. Здѣсь также часто попадаются деревья, доставляющія бобы топка (Біріегух осіогаіа), употребляемые въ Европѣ для придачи хорошаго запаха нюхательному табаку. Они достигаютъ страшной вышины, плоды собираются только тогда, когда они упадутъ на землю. Они хотя и бобы, но имѣютъ округленную форму, и всего по одному сѣмячку. Изъ Сантарема ежегодно вывозится значительное количество этихъ бобовъ (отъ 1000 до 3000 фунтовъ), произведеніе всей области Тапахоса. Вообще въ этой дикой пустынѣ ростутъ безконечно разнообразные деревья и кустарники, одни съ великолѣпными цвѣтами и листьями, другіе съ странными плодами. Но перечислять ихъ всѣ было бы скучно. Больше всего меня поражало разнообра
зіе деревьевъ съ большими плодами разныхъ формъ, выходящими прямо изъ ствола или изъ вѣтвей, иногда всего въ нѣсколькихъ дюймахъ отъ земли, подобно какао. Большая часть ихъ называется туземцами «купу», и не очень высоки. На одномъ изъ этихъ деревьевъ, купу-аи, плодъ эллиптической формы темнаго землянистаго цвѣта, въ шесть или семь дюймовъ длины; на немъ тонкая деревянистая шелуха, заключающая небольшое количество сѣмянъ, свободно лежащихъ въ сочной мякоти, очень пріятной на вкусъ. Плоды эти висятъ на вѣткахъ, точно глиняныя муравьиныя гнѣзда. Другой сортъ больше похожъ на какао; его плодъ формой въ родѣ огурца, съ зеленой рубчатой кожицей, его называютъ Сасао (іе тасасо, обезьяній шеколадъ, но зерна его мельче зеренъ обыкновеннаго какао. Я раза два пробовалъ дѣлать изъ нихъ шеколадъ. Они содержатъ большое количество масла, такого же душистаго, какъ въ обыкновенныхъ какаовыхъ бобахъ, и изъ нихъ легко дѣлается тѣсто; но сваренный шеколадъ получаетъ непріятный глиняный цвѣтъ и не такъ вкусенъ.
Мои экскурсіи на Ируру всегда были чѣмъ-то въ родѣ пикниковъ. По долинѣ разбросано кое-гдѣ нѣсколько грубыхъ хижинъ, но онѣ бываютъ заняты только нѣсколько дней въ году, когда хозяева ихъ приходятъ собирать и жарить маніоку съ своихъ маленькихъ расчищенныхъ участковъ. Мы обыкновенно бралп съ собой двухъ мальчиковъ: негра и индѣйца, они несли намъ дневной запасъ провизіи: нѣсколько фунтовъ говядины или жареной рыбы, фарину и бананы, да еще тарелки и котелокъ для варки. Хозе несъ ружья п ягдташи, а я снаряды для ловли насѣкомыхъ—сѣтки, большой кожаный мѣшокъ съ отдѣленіями для пробочныхъ ящичковъ, склянки, стеклянныя трубки и т. д. Мы всегда выходили изъ дому вскорѣ послѣ восхода солнца, пока еще на небѣ нѣтъ ни одной тучки, на травѣ не обсохла роса, и прохладно и пріятно идти по кампо. Тропинки едва проложены были въ первыя наши прогулки, трудно было не сбиться съ дороги. Разъ мы совсѣмъ заблудились, и нѣсколько часовъ блуждали по изсохшей землѣ, не нападая на дорогу. На половинѣ пути по пустому мѣсту, съ небольшой возвышенностп открывается чудесный видъ. Сверху до самаго дна долины спускается большая отлогая покатость, покрытая травой, безъ деревьевъ. Передъ нами стояли, какъ на картинѣ, причудливыхъ формъ холмы, у подножія ихъ лѣсъ съ великолѣпными пальмами, направо заливъ Мапири и темныя воды Тапахоса съ его бѣлыми, сверкающими берегами. Необыкновенная
прозрачность атмосферы придаетъ такую ясность очертаній всѣмъ частямъ ландшафта, что совершенно забываешь о разстояніи, и кажется, это такъ близко, что просто рукой подать. Спустившись въ долину, нужно перейти черезъ узкій ручей, а потомъ съ полмили пдти по песчаной равнинѣ, растительность которой носитъ совершенно особенный характеръ въ слѣдствіе преобладанія на ней безстебельной пальмы куруа (АНаІеа зресіаЫІіз). Ея большіе великолѣпные перпстые, жесткіе листья, выходятъ прямо пзъ земли. Плоды этпхъ пальмъ похожи на кокосовые орѣхи, только гораздо меньше; внутри ихъ ядра, также какъ и въ кокосахъ, есть молоко.. Тутъ, да п вообще по всей дорогѣ, въ сырую погоду мы почти всякій день замѣчали слѣды ягуара, однако ни разу не повстрѣчали самаго звѣря, хотя пногда слышали въ Сантаремѣ ночью, лежа въ своихъ хаммакахъ, его громкіе «хоуу», значитъ онъ долженъ былъ бродить гдѣ нибудь около насъ.
Моимъ любимымъ мѣстомъ была одна часть долины, защищенная съ одной стороны крутою горою, со склономъ, одѣтымъ великолѣпнымъ лѣсомъ, какъ вся топкая долина у ея подножія. Для отдыха мы всегда выбирали маленькое чистое мѣстечко около самой воды, гдѣ было не слишкомъ много муравьевъ. Тутъ мы всѣ собирались съ разныхъ сторонъ послѣ утомительной утренней охоты въ лѣсу, и садились за заслуженный обѣдъ: накрытъ онъ былъ на землЬ, скатертью служили два широкіе листа дикаго банана, и потомъ отдыхали часа два во время сильнаго полуденнаго зноя. Въ этой богатой мѣстности, животныя столько-же удиви* тельно*разнообразны, какъ и растительныя формы. Я очень любилъ лежать тутъ въ самые жаркіе часы дня, когда мои люди спали, и наблюдать за движеніями животныхъ. Иногда прилетитъ одинъ по одному цѣлая стая кротофаговъ, птицъ съ блестящими черными перьями, которыя живутъ небольшими обществами въ травянистыхъ мѣстахъ: тутъ онѣ перелетаютъ съ дерева на дерево и перекликаются между собой. То безмолвный туканъ (ВЬаіирЬазІоз агіеі) запрыгаетъ или забѣгаетъ вверхъ и внизъ по вѣтвямъ, заглядывая во всякое дупло и во всякую щелочку. По временамъ изъ лѣса донесется пѣніе какой нибудь одинокой птицы. Или глядишь на угрюмаго трогона съ ярко-зеленой спиной и розовой грудью, который цѣлый часъ сидитъ не шевелясь на низкой вѣткѣ. Въ эти тихіе полуденные часы, множество большихъ жирныхъ ящерицъ въ два фута длины, изъ породы называемой туземцами
хакуару (Теіиз іееиехіт), съ шумомъ бѣгаютъ по сухимъ листьямъ, вѣроятно гоняясь другъ за другомъ. Туземцы очень цѣнятъ жиръ
Хакуару (Теіив іе^иехіт).
этихъ огромныхъ ящерицъ, и употребляютъ его въ видѣ припарокъ, чтобы вытягивать изъ тѣла пальмовыя иглы, или даже дробинки изъ ранъ. Другія ящерицы отвратительной наружности, вполнѣ развитыя около трехъ футовъ длины, плещутся и плаваютъ въ водѣ; иногда онѣ выходятъ на землю и вползаютъ въ дупла ростущихъ на берегу рѣки деревьевъ, гдѣ я разъ нашелъ самку и гнѣздо съ яицами. Медленный, плавный полетъ, высоко въ воздухѣ, большихъ голубыхъ и черныхъ бабочекъ морфо, жужжаніе насѣкомыхъ, множество неодушевленныхъ звуковъ еще болѣе усиливало впечатлѣніе, производимое этою странной пустыней. Отъ времени до времени вдругъ раздается тяжелый плескъ падающихъ въ воду фруктовъ съ верхушекъ деревьевъ, подымавшихся на страшную высоту надъ нашими головами. Вѣтерокъ, нечувствительный внизу, шевелитъ верхнія вѣтви деревьевъ, и приводитъ въ движеніе переплетенныя и спутанныя ліаны, которыя скрыпятъ и стонутъ на разные лады. Ко всѣмъ этимъ звукамъ присоединяется еще однообразное журчанье ручья, образующаго маленькіе водопады черезъ каждые двадцать или сорокъ ярдовъ.
Мы тутъ часто встрѣчались съ одной старухой индіанкой, Цециліей, имѣвшей въ лѣсу небольшой участокъ расчищенной земли. Ее считали колдуньей (Геіѣісеіга), и изъ ея разговоровъ я замѣтилъ, что она очень гордилась своими познаніями въ чернокнижіи. Ея слегка вьющіеся волосы доказывали, что она индіанка не чистой крови: я слышалъ, что отецъ ея былъ темный мулатъ. Она всегда бывала съ нами очень любезна: указывала намъ лучшія
тропинки, объясняла свойства и употребленіе различныхъ растеній и т. п. Меня очень забавляли ея разсказы объ этомъ мѣстѣ. Уединенная жизнь и лѣсной мракъ наполнили ея воображеніе суевѣрными фантазіями. Она говорила, что на днѣ ручья есть золото, а что журчанье его—голосъ <матери воды», говорящей о скрытыхъ сокровищахъ. Узкое ущелье между двухъ горъ, это — ворота, рогіао, и все, что за ними по лѣсистымъ берегамъ рѣки—заколдованная земля. Гора, у которой мы располагались — жилище волшебника, и она важно разсказывала намъ, что часто ведетъ съ нимъ длинные разговоры. Всѣ эти сказки были ея собственнаго изобрѣтенія; вотъ такимъ-то образомъ множество подобныхъ фантазій возникло въ ребяческомъ воображеніи бѣдныхъ индѣйцевъ и метисовъ, живущихъ въ различныхъ частяхъ страны. Впрочемъ нужно замѣтить, что всѣ индѣйцы становятся большими скептиками въ этомъ отношеніи, лишь только хотя на короткое время вступаютъ въ сношенія съ бѣлыми. Колдовство бѣдной Цециліи было весьма не хитрое. Оно состояло въ томъ, что она бросала въ огонь щепотки коры какого-то дерева, измельченной въ порошокъ, и другія вещества, нашептывая при этомъ заклинаніе—молитву, читавшуюся наоборотъ,—прибавляя къ ней имя человѣка, на котораго должно было дѣйствовать колдовство. Однако же продѣлки нѣкоторыхъ Геііісеігаз гораздо опаснѣе этого безвреднаго нашептыванія. Имъ знакомы многія ядовитыя растенія, и хотя онѣ рѣдко рѣшаются дать кому-нибудь смертельный пріемъ, но все-таки иногда бываютъ причиной серьозныхъ болѣзней своихъ жертвъ. Главной побудительной причиной подобныхъ поступковъ бываетъ обыкновенно женская ревность. Когда я былъ въ Сантаремѣ, въ судѣ разбирался подобный случай такъ называемаго колдовства, отъ котораго пострадала одна очень почтенная дама, бѣлая. Оказалось, что ка-кая-то Геііісеіга напрыскала ея бѣлье, въ то время какъ оно сушилось, ѣдкимъ сокомъ большаго клещинца (агит), и думали, что это и было причиной сильной сыпи, которой страдала дама.
Мнѣ рѣдко случалось встрѣчать большихъ животныхъ во время моихъ прогулокъ. На кампо мы никогда не видѣли никакихъ млекопитающихъ; однако иногда виднѣлись слѣды трехъ звѣрей кромѣ ягуара, а именно слѣды небольшихъ тигровыхъ кошекъ, ланей и двуутробокъ; всѣ эти звѣри, за исключеніемъ ланей, вѣроятно ночныя животныя, и очень рѣдки здѣсь. Разъ какъ-то мнѣ уда лось видѣть въ лѣсу небольшое стадо обезьянъ, а разъ выпалъ случай наблюдать движенія лѣнивца. Послѣдній былъ изъ породы,
называемой у Кювье Вгайурпз ігійасіуіиз, съ жесткой сѣрой шерстью. На языкѣ тупи, туземцы называютъ его аи-ибирете (по португальски Рге^иі^а йа іегга йгте) или лѣнивецъ твердой земли, въ отличіе отъ Вгайурпз іпГизсаіиз, имѣющаго длинную черную бурую полосу по самой серединѣ спины, этого называютъ аи-игапо (Рге^піда (іаз ѵаг^епз), или лѣнивецъ наводняемой земли. Нѣкоторые путешественники по Южной Америкѣ писали, что лѣнивцы очень проворны въ своихъ родныхъ лѣсахъ, и оспаривали вѣрность даннаго имъ названія. Однако же жители Амазонки, какъ индѣйцы такъ и потомки португальцевъ, придерживаются общаго мнѣнія, и считаютъ лѣнивца олицетвореніемъ лѣни. Даже упрекая другъ друга въ лѣности, туземцы часто употребляютъ выраженіе: «ВісЬо іо ЕтЪайЬа» (животное цекропіеваго дерева), потому что лѣнивцы питаются листьями цекропіевыхъ деревьевъ. Чрезвычайно любопытно наблюдать за неуклюжимъ созданіемъ, достойнымъ произведеніемъ здѣшняго безмолвнаго мрака, когда оно лѣниво переходитъ съ одной вѣтки на другую. Движенія его, впрочемъ, выражаютъ не столько лѣнь, сколько чрезвычайную осторожность. Онъ никогда не выпускаетъ одной вѣтки, пока не схватится за другую, и если не видитъ сучка, за который ему бы можно было ухватиться твердыми крюками, въ которые такъ странно превращены его лапы, то онъ приподымается на заднія ноги, и отыскиваетъ передними лапами точку опоры. Я съ полчаса смотрѣлъ на звѣря, и потомъ выстрѣлилъ въ него дробью; онъ повалился съ ужаснымъ шумомъ, но успѣлъ своими сильными когтями уцѣпиться за какой-то сучокъ, и повисъ на немъ. Нашъ мальчикъ, индѣецъ, попробовалъ было влѣзть на дерево, но сей часъ же слѣзъ назадъ, потому что его встрѣтили безчисленныя толпы кусающихъ муравьевъ; бѣдный мальчикъ былъ въ самомъ жалкомъ состояніи, и долженъ былъ выкупаться въ ручьѣ, чтобы избавиться ртъ муравьевъ. Черезъ два дня я нашелъ тѣло лѣнивца на землѣ; животное упало черезъ нѣсколько часовъ послѣ смерти, вслѣдствіе ослабленія мускуловъ. Въ одно изъ нашихъ путешествій, г-нъ Уэллесъ и я видѣли лѣнивца (В. іпГпзсаіиз), переплывавшаго черезъ рѣку въ такомъ мѣстѣ, гдѣ она была вѣроятно около 300 ярдовъ ширины. Кажется мало извѣстно, что животное это охотно ицетъ въ воду. Наши люди тогда поймали его, приготовили, и съѣли.
Иногда ночь застигала насъ на кампо, когда мы возвращались съ такихъ прогулокъ, но мы этого не боялись въ лунныя ночи,
когда не рисковали сбиться съ дороги. Въ четыре часа по полудни сильный жаръ начинаетъ спадать. Тогда понемногу появляются нѣкоторыя птицы, по каменистымъ пригоркамъ прыгаютъ голуби (утопай (іоѵез), попугаи пролетятъ надъ головой и иногда остановятся наіІЬаз; хорошенькіе маленькіе зяблики разныхъ видовъ, особенно одни съ коричневыми и желтыми полосками, нѣсколько похожіе на нашихъ золотыхъ подорожниковъ, хотя кажется не одного рода съ ними, прыгаютъ по травѣ, оживляя' окрестность своимъ мелодичнымъ пѣніемъ. Раздается также пріятное пѣніе карашуе (Мітиз), похожее на пѣніе чернаго дрозда; два, три вида колибри перепархиваютъ съ дерева на дерево; ни одинъ изъ этихъ видовъ впрочемъ не составляетъ исключительной принадлежности округа. Между тѣмъ голубыя съ желтыми полосками ящерицы, которыхъ всегда множество въ травѣ, во время палящаго полуденнаго жара теперь прячутся въ свои норы, вмѣстѣ съ дневными насѣкомыми и многочисленными луговыми бабочками. Нѣкоторыя изъ послѣднихъ очень похожи на виды, встрѣчаемые въ Англіи въ мѣстахъ, заросшихъ верескомъ, а именно перламутровая бабочка, Аг^уппіз (Еиріоіеіа) Не^езіа и еще двѣ породы поменьше этихъ, удивительно похожи на маленькихъ НетеоЬіиз Ьисіпа. Послѣ заката солнца воздухъ становится восхитительно прохладенъ и напоенъ благоуханіемъ цвѣтовъ и фруктовъ. Тутъ появляются ночныя животныя. Такъ напримѣръ, часто можно увидѣть сторожащаго входъ въ свою нору, очень обыкновеннаго здѣсь чудовищнаго мохнатаго паука, пяти дюймовъ величины, коричневаго цвѣта, съ сильными ногами въ желтоватыхъ полоскахъ; онъ живетъ въ широкихъ трубчатыхъ галлереяхъ, выложенныхъ мягкой шелковистой паутиной; показывается онъ только ночью, и, кажется, никогда не отходитъ далеко отъ своего жилища; галлереи имѣютъ около двухъ дюймовъ въ діаметрѣ и идутъ на два фута въ косвенномъ направленіи отъ поверхности земли. Только что наступитъ ночь, сейчасъ же появляются козодои и, какъ привидѣнія, быстро и безъ малѣйшаго шума, кружатся, гоняясь за ночными насѣкомыми. Они иногда садятся на низкія вѣтви деревьевъ, часто даже спускаются на тропинки совсѣмъ возлѣ человѣка, и, когда лежатъ свернувшись подъ ногами, ихъ трудно отличить отъ земли. У одной породы длинный раздвоенный хвостъ. Днемъ они прячутся въ лѣсистыхъ іІЬаз, мнѣ часто случалось ихъ видѣть въ густой тѣни, гдѣ они спали на землѣ, свернувшись клубочкомъ. Они не вьютъ гнѣзда, а кладутъ свои яйца на голую землю, въ сырое время года, и свѣжія яйца попадаются отъ декабря до іюня. Позже вечеромъ
начинаетъ раздаваться странный крикъ козодоевъ; одинъ видъ ихъ кричитъ: Куао, куао, а другой: Чекъ—ко—ко—као; звуки эти съ величайшимъ однообразіемъ повторяются отъ времепи до времени до поздней ночи. Вскорѣ послѣ заката солнца, на песчаныя троппнки выползаетъ множество жабъ. Между ними я видѣлъ одну, которую можно назвать просто великаномъ: она была дюймовъ семи въ длину и трехъ въ вышину; она никогда не сходила съ дороги, пока мы не подходили совсѣмъ близко къ ней. Когда мы сбрасывали ее съ дорожки палкой, она, по немногу пришедіпи въ себя, поворачивалась къ намъ, и дерзко и пристально смотрѣла прямо въ глаза. На пространствѣ какой пибудь полумили, я насчиталъ по крайней мѣрѣ тридцать такихъ чудовищъ.
ГЛАВА IX.
Путешествіе вверхъ по Тапахосу.
Приготовленія къ путешествію. — Первый день плаванія. — Потеря лодки. — Альтаръ до Чао. — Средства доставать рыбу. — Затруцненія съ командой. — Пріѣздъ въ Авейросъ. — Поѣздки въ окрестности.—Бѣлые сапажу, привычки и нравы этихъ обезьянъ. — Ручной попугай. — Миссіонерское поселеніе. — Въѣздъ въ рѣку Купари. — Приключеніе съ анакондомъ (водяной удавъ). — Копченая обезьяна. — Удавъ. — Деревня индѣйцевъ мундуруку. — Набѣгъ дикаго племени.—Купарскіе водопады.—Гіацинтовый арасъ.—Опять на широкомъ Тапахосѣ. — Поѣздка внизъ по рѣкѣ до Сантарема.
Іюнь 1852. — Теперь я разскажу о приключеніяхъ моей главной доѣздки вверхъ по Тапахосу, къ которой я сталъ готовиться послѣ шестимѣсячнаго пребыванія въ Сантаремѣ.
Этотъ разъ я долженъ былъ путешествовать на собственномъ суднѣ, отчасти потому, что купеческія суда, которыя были бы достаточно помѣстительны для натуралиста, очень рѣдко ходятъ между Сантаремомъ и другими мало населенными мѣстечками по рѣкѣ; отчасти же оттого, что я хотѣлъ съ полнымъ удобствомъ изслѣдовать нѣкоторыя части области, лежащія далеко отъ обыкновеннаго курса купеческихъ судовъ. Скоро нашелъ я подходящую лодку, шеститонную двухмачтовую куберту, крѣпкой постройки изъ ита-юбы или каменнаго дерева; изъ этого лѣса строятся всѣ лучшія суда на Амазонкѣ, и онъ считается прочнѣе тики. Я очень дешево нанялъ ее у одного купца, за 500 рейсовъ, т. е. около одного шиллинга и двухъ пенсовъ за день. Каюта моя, какъ обыкно
венно бываетъ въ лодкахъ этого разряда, была четырехугольная комната, съ поломъ выше уровня воды; здѣсь я устроилъ себѣ спальню и кабинетъ для занятій. Ящики съ съѣстными припасами п коробки для коллекцій я разставилъ по обѣимъ сторонамъ каюты, а надъ ними приколотилъ гвозди и полки для книгъ, ружей и ягдташей, папокъ и разныхъ снарядовъ для сдиранія кожи съ животныхъ и сохраненія ихъ, тутъ же помѣстилъ свой ботаническій прессъ, бумаги, сушильни для насѣкомыхъ и птицъ, и т. д. На полу разостлалъ камышевую цыновку, а хаммакъ свой, который долженъ былъ мнѣ служить только въ такомъ случаѣ, когда бы пришлось ночевать на берегу, я свернулъ и положилъ вмѣсто подушки. Крытый трюмъ на передней части лодки служилъ спальней для команды, и въ то же время тамъ помѣщались мои болѣе грузные ящики, запасъ соли и пряностей, и разный вздоръ, для платы, вмѣсто денегъ, дикимъ или полуцивилизованнымъ обитателямъ внутренней страны. Вещи эти были: кашаса, порохъ и дробь, нѣсколько кусковъ грубой, бумажной киперной матеріи, картинки, удочки, топоры, большіе ножи, багры, стрѣлы, зеркала, бусы, и другія мелочи. Я съ Хозе нѣсколько дней очень были заняты устройствомъ всего этого. Намъ нужно было насолить мяса, намолоть запасъ кофе, и запастись кухонной утварью, глиняной посудой, кувшинами для воды, взять нѣкоторые нужные столярные инструменты и т. д. Пряности и всѣ вообще легко портящіяся вещи мы положили въ оловянныя банки и коробки, убѣдившись, что въ этомъ климатѣ только такимъ образомъ можно сохранить ихъ отъ сырости и 'насѣкомыхъ. Когда все было на мѣстѣ, лодка наша была похожа на плывучую мастерскую.
О рѣкѣ собственно я могъ собрать очень мало свѣдѣній, кромѣ неопредѣленныхъ разсказовъ о томъ, что плаваніе по ней затруднительно, и что на берегахъ ея царствуетъ страшный голодъ. — Рѣка эта, какъ я уже сказалъ, около тысячи миль въ длину и течетъ съ юга на сѣверъ; по величинѣ, она считается шестымъ притокомъ Амазонки, однакоже дѣлается судоходной для парусныхъ судовъ только около 160 миль выше Сантарема. Болѣе всего намъ было хлопотъ съ наймомъ команды для нашей лодки. Хозе взялъ на себя должность кормчаго, и, кромѣ того, еще по крайней мѣрѣ трое людей были намъ необходимы чтобъ предпринять поѣздку. Но всѣ старанія наши достать ихъ были тщетны. Въ Сантаремѣ меньше лодочниковъ-индѣйцевъ, чѣмъ во всякомъ другомъ городѣ по рѣкѣ. Отъ бразильскаго же начальства и отъ купцовъ, къ ко
торымъ у меня были рекомендательныя письма, я убѣдился, что скорѣе можно добиться всякой другой услуги, чѣмъ помощи въ людяхъ. Но иностранцы по неволѣ должны въ этомъ зависѣть отъ нихъ, потому что невозможно отыскать индѣйца, или метиса, на котораго бы не было какихъ либо притязаній со стороны то одного, то другаго высшаго лица: то они были имъ должны деньгами, то работой. Я даже начиналъ думать, что мнѣ по этой причинѣ придется отказаться отъ своего плана. Наконецъ, послѣ многихъ отказовъ и неудачъ, Хозе удалось нанять одного человѣка, мулата, по имени Пинто, уроженца внутренной Бразиліи, который хорошо былъ знакомъ съ рѣкою: съ ними двумя я рѣшился отправиться, надѣясь, на пути, въ первой же деревнѣ найти еще людей.
Мы оставили Сантаремъ 8-го іюня. Въ то время полноводье было на высшей точкѣ, и лодка могла стоять на якорѣ возлѣ самой двери нашего дома. Утро было прохладное, и, съ помощью свѣжаго вѣтра, мы быстро пролетѣли мимо выбѣленныхъ домовъ и крытыхъ пальмовыми листьями индѣйскихъ хижинъ предмѣстья. Очаровательная маленькая бухта Мапири скоро осталась позади; сейчасъ же мы обогнули Марію-Жозефу, мысъ состоящій изъ высокихъ утесовъ табатинговой глины, покрытыхъ лѣсомъ. Здѣсь послѣдняя точка, съ которой видѣнъ Сантаремъ; и мы, въ разстояніи 7 или 8 миль, въ послѣдній разъ взглянули на городъ: онъ виднѣлся свѣтлой линіей крошечныхъ бѣлыхъ строеній, на темной водѣ. Передъ нами же лежалъ бѣлый, скалистый, необитаемый берегъ, мы уже были въ Тапахбсѣ.
Путь намъ почти на двадцать миль шелъ прямо на западъ. Вѣтеръ усилился, когда мы приблизились къ мысу Куруру, гдѣ рѣка уклоняется отъ своего сѣвернаго теченія. Здѣсь вода далеко разливается къ западу и югу, и, при сильномъ вѣтрѣ, волны бываютъ очень высоки. Въ то время, какъ мы огибали мысъ, канатъ, который велъ нашу монтарію на буксирѣ, оборвался, и мы чуть не опрокинулись, стараясь поймать лодку, безъ которой, мы знали, что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ трудно будетъ высаживаться на берегъ. Мы пробовали поворотить внизъ по рѣкѣ, но безъ теченія и при сильномъ вѣтрѣ это была напрасная попытка. Снасти лопнули, паруса разлетѣлись въ лоскутья и судно, въ которомъ, какъ оказалось, не было достаточно баласту, накренилось. Не слушая совѣтовъ Хозе, я ввелъ куберту въ маленькую бухту, думая стать тамъ на якорѣ, и ждать, пока вѣтеръ не пригонитъ къ намъ нашу лодку, но якорь волочился по гладкому плотному дну, и судно понеслось прямо на ска
листый берегъ. Нѣсколькими ловкими маневрами намъ удалось конецъ выйти изъ опасности, но судно наше потерпѣло значительныя поврежденія, такъ какъ мы кливеромъ своимъ такъ сказать обрили скалистый мысъ. Скоро насъ отнесло въ спокойную заслоненную бухту, ведущую къ живописно расположенной деревнѣ Альтаръ-до-Чао, и мы должны были отказаться отъ всякой надежды отыскать свою монтарію.
Небольшое поселеніе Альтаръ-до-Чао (алтарь земли) обязано своимъ оригинальнымъ названіемъ одной изъ тѣхъ странныхъ плосковершинныхъ горъ, такъ часто встрѣчающихся въ этой части амазонскаго бассейна, которая стоитъ при входѣ въ его гавань и похожа на главный алтарь въ римско-католическихъ церквахъ. Гора эта стоитъ совсѣмъ отдѣльно и гораздо ниже другихъ усѣченныхъ холмовъ цѣпей близь Алмейрима, п имѣетъ не болѣе 300 футовъ надъ уровнемъ рѣки. На ней нѣтъ деревьевъ, но въ нѣкоторыхъ мѣстахъ она поросла однимъ видомъ папоротника. Въ верховьѣ бухты есть внутренняя гавань, которая посредствомъ канала сообщается съ цѣлымъ рядомъ озеръ, находящихся въ долинахъ посреди горъ, и простирающихся далеко внутрь страны. Деревня вся почти населена полуобразованными индѣйцами, въ числѣ 60 или 70 семействъ; она стоитъ у подошвы высокой, богато поросшей лѣсомъ цѣпи, и разбросанные домики ея образуютъ широкія улицы.
Мнѣ такъ понравилось мѣстоположеніе этой деревни и лѣсъ, гдѣ было множество насѣкомыхъ, что на слѣдующій годъ я опять пріѣхалъ сюда, и провелъ здѣсь четыре мѣсяца, собирая коллекціи. Деревня собственно говоря очень бѣдна, и губернаторъ (капитанъ трабаль-ядоровъ, т. е. индѣйскихъ рабочихъ) былъ апатичный старикъ, метисъ, проведшій здѣсь почти всю свою жизнь. Священникъ былъ самый негодный человѣкъ, я рѣдко видалъ его трезвымъ; между тѣмъ онъ былъ изъ бѣлыхъ, и человѣкъ очень даровитый. Здѣсь кстати сказать, что нравственный и усердный священникъ — рѣдкое явленіе въ этой провинціи: во всей странѣ одинъ только парскій епископъ и эгскій викарій усердно исполняли обязанности своего званія. Дома въ деревнѣ полны гадами: летучія мыши гнѣздились въ кровляхъ, огненные муравьи (Гогші^а (іе Го^о) подъ поломъ, тараканы и пауки на стѣнахъ. Въ очень немногихъ домахъ бываютъ деревянные двери и замки. Альтаръ до Чао первоначально былъ селеніемъ туземцевъ и назывался Бурари. Индѣйцы всегда были враждебны португальцамъ, и во время безпорядковъ 1835—36 г. присоедини-
лиськъ мятежникамъ, при нападеніи ихъ на Сантаремъ. Немногіе изъ нихъ спаслись отъ рѣзни, и въ настоящее время здѣсь едва ли найдется какой старикъ или даже человѣкъ среднихъ лѣтъ. Жители находятся въ крайней бѣдности, какъ и во всѣхъ полуцивилизованныхъ деревняхъ, гдѣ отъ сближенія ^съ бѣлыми утратились свойственныя индѣйцамъ правила порядка и трудолюбія, а взамѣнъ не пріобрѣлось ничего хорошаго. Причина господствующихъ здѣсь бѣдности и голода заключается отчасти въ недостаткѣ рыбы въ окрестныхъ скалистыхъ бухтахъ. Когда мы пришли въ портъ, на наше судно набросилась толпа полунагихъ жителей, мужчинъ, женщинъ и дѣтей, всѣ они просили кусочка соленаго пирарукуради Бога. Въ сухое время года, они еще кое какъ перебиваются. Въ мелкихъ озерахъ и бухтахъ бываетъ тогда очень много рыбы, и женщины и дѣти каждую ночь отправляются колоть ее копьями при свѣтѣ факеловъ. Факелы эти дѣлаются изъ полосокъ зеленой коры пальмоваго стебля, связанныхъ въ пучки. Такимъ способомъ достаютъ много рыбъ отличныхъ сортовъ, между прочимъ пескаду, бѣлое и слоистое мясо которой, разваренное, имѣетъ видъ и вкусъ трески, и туку-наре (СісЫа іетепзіз), тоже очень красивая рыба, съ большимъ цвѣтнымъ пятномъ, въ видѣ глаза, на хвостѣ. Попадаются небольшія семги, лососи и еще родъ камбалы, называемой арамасса, плавающая по свѣтлому песчаному дну бухты. На покатомъ берегу часто попадается въ это время одинъ видъ колючаго ската, и купающимся нерѣдко достаются сильные уколы. Орудіе этой рыбы,— сильная лопасть съ зазубренными краями, около трехъ дюймовъ длины, идущая сбоку у длиннаго мясистаго хвоста. Разъ я видѣлъ женщину раненную этой рыбой во время купанья: она страшно кричала, ее должны были отнесть въ ея хаммакъ, и она пролежала цѣлую недѣлю въ большихъ страданіяхъ. Я зналъ сильныхъ мужчинъ, которые нѣсколько мѣсяцевъ хромали отъ подобнаго укола.
Здѣсь для ловли рыбы есть еще одинъ способъ, о которомъ я прежде не слыхалъ, но который, какъ я потомъ узналъ, весьма обыкновененъ па Тапахосѣ. Для этого употребляютъ ядовитую ліану, называемую тимбо (Раиіііпіа ріпаіа). Этотъ способъ пригоденъ только въ тихихъ водахъ небольшихъ озеръ и прудовъ. Нѣсколько вѣтвей, длиной въ одинъ ярдъ, размачиваютъ и выжимаютъ въ водѣ, вода быстро измѣняетъ цвѣтъ отъ дѣйствія вреднаго молочнаго сока растенія. Полъ-часа спустя, на довольно большомъ пространствѣ вокругъ этого мѣста, всѣ мелкія рыбы всплываютъ на
поверхность воды съ широко раскрытыми жабрами. Очевидно, что рыбы умираютъ задыхаясь, ядъ медленно растворяется въ водѣ и весьма малаго количества его достаточно, чтобъ привести ихъ въ одурѣніе. Меня приводило иногда въ изумленіе множество мертвой рыбы на поверхности воды въ мѣстахъ, гдѣ я наканунѣ, на нѣсколько ярдовъ кругомъ, не видѣлъ ни одной рыбы на чистомъ днѣ.
Жители большую часть года занимаются своими небольшими плантаціями маніоки. Для исполненія тяжелыхъ работъ на плантаціи каждаго семейства, какъ то: рубки и обжиганія лѣса, садки и полки, собираются всѣ сосѣди, это у нихъ называется <рисЬегиш> и похоже на другой обычай, называемый «пчела, > который принятъ въ лѣсныхъ поселеніяхъ Сѣверной Америки. Изъ этихъ ри-сЬегит дѣлаютъ настоящій праздникъ. Когда сосѣди созваны, въ домѣ готовится большое количество бродящаго напитка, называемаго въ этой краѣ тароба, изъ моченыхъ маніоковыхъ лепешекъ, и похлебка изъ маникуеры. Послѣднее есть родъ сладкой маніоки, и весьма отлично отъ перувіанской юкки и бразильской мака-шейры (МапіЬоі Аурі), такъ какъ имѣетъ продолговатые и сочные клубки, которые дѣлаются очень сладкими черезъ нѣсколько дней послѣ того какъ собраны. Этими простыми вещами хозяева плантацій угощаютъ своихъ помощниковъ. Работы разумѣется идутъ кое какъ. Всѣ допьяна напиваются тароба, и часто день кончается ссорой.
Климатъ здѣсь гораздо влажнѣе, чѣмъ въ Сантаремѣ. Я думаю, это можно приписать тому, что здѣсь окрестная страна покрыта густымъ лѣсомъ, тогда какъ тамъ кругомъ открытые кампо. Нигдѣ не наслаждался я такъ лунными ночами, какъ здѣсь въ сухое время года. По окончаніи дневныхъ занятій, я отправлялся обыкновенно внизъ къ берегу бухты, ложился гдѣ нибудь на прохладный песокъ, и въ такомъ положеніи оставался часа два или три до самой ночи. Мягкій блѣдный свѣтъ, покоящійся на широкихъ песчаныхъ отмеляхъ п на пальмовыхъ кровляхъ хижинъ, производитъ такое же впечатлѣніе, какъ зимняя картина на холодномъ сѣверѣ, когда все одѣто снѣжнымъ покровомъ. Разъ въ недѣлю бываетъ сильный ливень, и кустарники не засыхаютъ, какъ въ Сантаремѣ. Въ промежуткахъ между дождями, жаръ и засуха увеличиваются съ каждымъ днемъ: въ первый день послѣ дождя бываетъ великолѣпная погода, то ярко свѣтитъ солнце, то бродятъ тучки; слѣдующій день уже нѣсколько суше, и начинаетъ дуть восточный вѣтеръ, потомъ слѣдуютъ дни съ безоблачнымъ небомъ и уве-
личиватощимся вѣтромъ. Когда такая погода простоитъ съ недѣлю, на горизонтѣ начинаетъ подыматься легкій туманъ, сбираются тучи, слышится грохотъ грома, и вдругъ, большею частью ночью, разражается освѣжающій ливень. Внезапный холодъ, происходящій отъ этихъ дождей, производитъ часто простуду, сопровождаемую тѣми же симптомами, какъ и въ нашемъ климатѣ; за исключеніемъ этого, мѣсто вообще очень здоровое.
17-го іюня. Оба мои товарищи вернулись, не найдя монтаріи, а другой мнѣ не удалось купить здѣсь. Что же касается матросовъ, то капитанъ Томасъ могъ предложить мнѣ только одного: это былъ довольно грубый, по работящій индѣецъ, по имени Ма-ноэль. Сегодня утромъ въ восемь часовъ, онъ пришелъ къ намъ на судно, мы снялись съ якоря и снова пустились въ путь.
Въ продолженіе цѣлаго дня вѣтеръ былъ слабъ и перемѣнчивъ, и къ 7 часамъ вечера мы отплыли всего 15 миль. Берегъ представлялъ рядъ длинныхъ, мелкихъ бухтъ съ песчаными прибрежьями, о которыя волны разбивались длинной линіей буруновъ. За десять миль выше Альтаръ до Чао лежитъ рельефно выдающійся мысъ, называемый коса Кахетуба. Около полудня, когда вѣтеръ нѣсколько стихъ, мы направили свою куберту на мель, и черезъ бродъ прошли на берегъ; но лѣсъ былъ почти непроходимъ и не видать было ни одной птицы. Одно, что остановило наше вниманіе, это цѣлая куча потонувшихъ, крылатыхъ муравьевъ, вдоль всего берега; всѣ они были одного вида, страшные Гогті&а сіе ію^о (Муг-тіса заеѵіззіта). Мертвые или полумертвые муравьи эти лежали на краю берега, кучами шириною и вышиною въ одинъ или два дюйма; и рядъ такихъ кучъ безпрерывно тянулся на нѣсколько миль. Безчисленныя тысячи ихъ, вѣроятно во время перелета, были захвачены внезапнымъ шкваломъ и потоплены въ водѣ, потомъ выброшены на берегъ волнами. Въ семь часовъ мы прибыли къ устью маленькаго залива, ведущаго къ небольшому озеру по имени Арамана—і, и, такъ какъ вѣтеръ стихъ, то мы, руководствуясь огнями на берегу, бросили якорь близь дома одного поселенца Херонимо, котораго я зналъ; онъ намъ указалъ удобную маленькую гавань, гдѣ мы могли безопасно провести ночь. Въ этомъ мѣстѣ рѣка менѣе десяти миль ширины; на ней нѣтъ острововъ, а въ это время года не бываетъ и мелей. Днемъ показался противоположный берегъ, длинной узкой полосой съ туманными сѣрыми холмами вдали.
Сегодня (19-го) вѣтеръ былъ попутный и принесъ насъ къ устью одного залива, называемаго Пакіатуба, гдѣ жилъ окружной инспекторъ, сеньоръ Ципріано; у меня было къ нему письмо отъ капитана Томаса, съ приказаніемъ дать еще одного человѣка. Намъ трудно было найти мѣсто, гдѣ бы можно было выйти на берегъ. Въ этомъ мѣстѣ берегъ состоитъ изъ ровной низменности, поросшей густымъ лѣсомъ, черезъ который протекаетъ извилистый ручеекъ, или небольшой заливецъ; отъ него беретъ свое названіе небольшое поселеніе, скрывающееся въ глубинѣ лѣса, а въ двухъ или трехъ миляхъ внутрь страны начинаются горы. Большая часть лѣса была затоплена, и стволы самыхъ высокихъ деревьевъ близь устьевъ залива были на 18 футовъ покрыты водою. Мы потеряли около двухъ часовъ времени на поиски, гдѣ бы удобнѣе было пристать, и баграми прочищали себѣ дорогу черезъ затопленный лѣсъ. Куда бы только мы ни пытались пробраться, вездѣ запутывались въ лабиринтѣ кустарнпковъ; но наконецъ пѣніе пѣтуховъ указало намъ путь. На наши крики и требованія монтаріи, явился мальчикъ индѣецъ, съ лодкою, которую онъ старался провесть черезъ темную чащу; но вѣроятно увидавъ на носу судна бѣлаго человѣка въ очкахъ, онъ до того испугался, что тотчасъ же спрятался въ кустарники, и только увѣщанія Маноэля могли вызвать его изъ засады. Обрѣзая нижнія вѣтви деревьевъ, намъ удалось наконецъ съ трудомъ провести мон-тарію по мрачной тѣнистой водяной тропинкѣ, и мы вышли на берегъ. Пѣшеходная дорога, которая вела къ домамъ, была узкая песчаная аллея; по обѣимъ ея сторонамъ возвышались огромныя деревья, обвитыя ползучими растеніями, и необыкновенное множество воздушныхъ корней качалось на вѣткахъ.
Пройдя низенькую и дымную хижину, на половину утонувшую въ зелени, дорога развѣтвлялась въ разныя направленія, и такъ какъ провожатаго мальчика не было уже съ нами, то мы и заблудились. Но скоро лай собакъ привелъ насъ къ жилью. Когда мы, какъ это водится здѣсь, подходя къ какому нибудь дому, закричали: <0 іа саза»! т. е. Эй, кто тамъ въ домѣ! на нашъ зовъ пзъ за чащи кустовъ вышелъ темно-кожій туземецъ, кафузо, очень непріятной наружности, съ длиннымъ ножемъ въ рукахъ, которымъ онъ какъ будтобы обчищалъ палку. Онъ указалъ намъ, гдѣ домъ Ципріано; до него оставалось еще около мили, по другой дорогѣ, тоже лѣсомъ. Появленіе вооруженнаго кафузо, вышедшаго въ такомъ видѣ встрѣчать гостей, очень удивило обоихъ моихъ спутниковъ, они нѣсколько дней толковали объ этомъ, вездѣ куда бы мы ни заходили, такъ какъ
въ этихъ странахъ иностранцевъ обыкновенно принимаютъ безъ малѣйшаго страха и подозрѣнія. Но, по словамъ Маноэля, человѣкъ этотъ вѣроятно былъ одинъ изъ непрощенныхъ предводителей возмущенія, вѣроятно поселившихся въ этомъ мѣстѣ по взятіи Сантарема въ 1836 г., и жившихъ въ постоянномъ страхѣ, что сантаремское начальство ихъ отыщетъ. Послѣ всѣхъ нашихъ бѣдствій, мы еще и Ципріано не застали дома. Домъ его былъ очень великъ и полонъ народа; тутъ были и старики и молодые, и женщины и дѣти, все индѣйцы или мамелюкосы. Нѣсколько маленькихъ хижинъ окружали большой домъ, и кромѣ того тутъ были еще большіе открытые сараи съманіоковыми печами и деревянными мельницами для выжимки сахарнаго тростника для выдѣлки патоки. Всѣ строенія окружены были деревьями; трудно было бы отыскать болѣе уединенный уголокъ, и на всемъ лежалъ отпечатокъ довольства. Жена Ципріано, хорошенькая, молоденькая мамелюкоска, смотрѣла за упаковкой фарины; двѣ или три старухи сидѣли на цыновкахъ и плели корзины изъ узкихъ полосокъ коры пальмоваго стебля, а другія выкладывали ихъ внутри широкими листьями одного вида маранты, и потомъ наполняли фариной, которую прежде отмѣряли грубой, четвероугольной посудой. Оказалось, что Ципріано обработывалъ въ большомъ количествѣ этотъ продуктъ. Всякій годъ онъ продавалъ сантаремскимъ купцамъ 300 корзинъ, каждая вѣсомъ 60 фунтовъ. Мнѣ было жаль, что неудалось видѣть его, но ждать было бы напрасно, такъ какъ намъ сказали, что всѣ мужчины въ настоящее время заняты на «рисЬегшп,» и слѣдовательно все равно нельзя бы было Ципріану достать мнѣ рабочаго. Вечеромъ мы вернулись на судно, и, въѣхавъ въ рѣку, бросили якорь и легли спать.
20-го іюня. Цѣлый день 20-го числа дулъ легкій вѣтеръ съ берега, но когда мы сдѣлали четырнадцать или пятнадцать миль, вѣтеръ упалъ, и мы должны были бросить якорь при устьѣ узкаго канала, называемаго Тапайуна, который протекаетъ между болыппмъ островомъ и материкомъ. Около трехъ часовъ мы проѣхали деревню Боимъ, находящуюся па противоположномъ (западномъ) берегу. Въ этомъ мѣстѣ ширина рѣки доходитъ до 6 или 7 миль (отъ 9 до 11 гІ2 верстъ): деревня виднѣлась намъ только какою то неясной бѣлой массой, на высокомъ противоположномъ берегу; домовъ отдѣльно мы пе могли различить, по причинѣ большаго разстоянія. Берегъ, вдоль котораго мы плыли этотъ день, есть продолженіе низменной и наводняемой Пакіатубы.
21-го іюня. Слѣдующее утро мы шлп по каналу Тапайуна, который имѣетъ отъ 400 до 600 ярдовъ ширины. Мы подвигались медленно, потому что вѣтеръ былъ противный, и часто останавливались, чтобы бродить по берегу. Въ мѣстахъ, гдѣ грунтъ былъ песчаный, почти невозможно было ходить по причинѣ множества ужасныхъ огненныхъ муравьевъ, укушеніе которыхъ бразильцы, сравниваютъ съ уколомъ до-красна раскаленной иголки; на всемъ пространствѣ трудно было найти дюймъ земли, не покрытой ими. Около трехъ часовъ пополудни, мы вошли въ тихую тѣнистую заводь, на берегахъ которой жилъ одинъ трудолюбивый колонистъ изъ бѣлыхъ. Я рѣшился провести здѣсь остатокъ дня и всю ночь, и постараться добыть новый запасъ провизіи, такъ какъ у насъ соленое мясо до половины уже вышло. Мѣстоположеніе дома было очаровательное; маленькая бухточка была вся усѣяна водяными растеніями понтедерія (Ропіейегіае) въ полномъ цвѣту, и при нашемъ появленіи пзъ за нихъ вылетѣла, съ громкимъ крикомъ, цѣлая стая длинноногихъ водяныхъ птицъ. Владѣлецъ этого мѣстечка послалъ мальчика показать моимъ людямъ самое лучшее мѣсто въ заводи для ловли рыбы, а вечеромъ продалъ мнѣ много дичи, и, кромѣ того, нѣсколько корзинъ бобовъ и фарины. Ловлей мы пріобрѣли хорошій запасъ яндіи (Лапііа), красной рыбы силюриды (Зііигісіе) и пираньи (РіганЬа), родъ лосося. Пираньи есть нѣсколько породъ, многія изъ нихъ въ изобиліи водятся въ Тапахосѣ. При ловлѣ ихъ можно употреблять какую угодно прикормку, такъ какъ онѣ не разборчивы, и очень прожорливы. Рыбы эти часто хватаютъ за ноги купающихся близь берега, и своими крѣпкими трехугольными зубами дѣлаютъ глубокія раны. Здѣсь и въ Пакі-атубѣ я прибавилъ къ своей коллекціи около 20 видовъ мелкихъ рыбъ: однихъ я ловилъ удочкой, а другихъ, въ не глубокихъ прудахъ, въ тѣни лѣса, просто бралъ руками.
Люди мои ночевали на берегу, и когда утромъ вернулись на судно, Пинто былъ пьянъ и дерзокъ. По словамъ Хозе, который остался трезвъ и былъ очень напуганъ грубымъ поведеніемъ Пинто, этотъ послѣдній большую часть ночи провелъ съ хозяиномъ дома, и они вмѣстѣ пили агуарденте де беиху—водку, перегоняемую изъ маніоковаго корня. Мы не подумали справиться о поведеніи Пинто, когда брали его; это былъ высокій, сильный, упрямый человѣкъ, и намъ теперь стало приходить въ голову, что путешествовать съ такимъ товарищемъ, и въ такой дикой странѣ, не совсѣмъ-то безопасно. Я, рѣшился доѣхать съ нимъ какъ нибудь
до ближайшей деревни Авейроса, и тамъ прогнать его. Путь намъ лежалъ теперь вдоль высокаго скалистаго берега, не прерывавшагося на протяженіи почти 8-ми миль. Высота перпендикулярныхъ скалъ доходитъ до 100 и до 150 футовъ; въ разселинахъ ростутъ папоротники и цвѣтущіе кустарники, а на верху густой, богатый лѣсъ, какъ вездѣ по обоимъ берегамъ. Волны съ громкимъ ревомъ разбиваются о подошву негостепріимныхъ скалъ. Въ два часа пополудни, мы прошли мимо устья маленькой красивой бухты, образовавшейся проваломъ въ отвѣсномъ берегу. Здѣсь поселилось нѣсколько семействъ; мѣсто называется Ита-пуама, или «стоячая скала>, отъ одного замѣчательно уединеннаго утеса, который стоитъ прямо при входѣ въ маленькую бухту. Недалеко за Итапуамой мы очутились противъ деревни Пиньель, которая, подобно деревнѣ Боимъ пріютилась на высокомъ берегу, на западной сторонѣ рѣки. Здѣсь рѣка шести или семи миль въ ширину. Передъ Пиньелемъ простирается рядъ маленькихъ низкихъ островковъ, а нѣсколько южнѣе, почти на самой серединѣ рѣки, лежитъ довольно большой островъ Капитари.
23-го іюня. — 23-го числа утромъ, въ 10 часовъ, вѣтеръ сталъ свѣжѣть. Надъ рѣкою, на большомъ пространствѣ небо покрылось густыми, темными тучами; но буря, которую онѣ предвѣщали, не застигла насъ, такъ какъ онѣ шли съ востока на западъ; послѣдствіемъ ихъ былъ только потокъ холоднаго воздуха вверхъ по рѣкѣ, поднявшаго вѣтеръ, съ помощью котораго мы быстро понеслись впередъ. Послѣ полудня вѣтеръ сталъ крѣпчать, мы плыли съ однимъ только фокъ-зейлемъ; двое изъ моихъ людей придерживали рейку, чтобы помѣшать ей разлетѣться въ куски. Скалистый берегъ тянулся миль на 12-ть за Ита-пуамой, потомъ слѣдовала низменная болотистая земля, очевидно бывшая когда-то островомъ, но вѣроятно, каналъ соединявшій его съ материкомъ, высохъ. Островъ Капитари, и группа маленькихъ островковъ, называемыхъ Хакаре, на противуположной сторонѣ, много сокращали ширину рѣки, и въ этомъ мѣстѣ она была не шире трехъ миль; маленькая куберта словно летѣла вдоль берега, хотя не видно было теченія за обширными болотами, покрытыми густой пловучей травой. Наконецъ, когда мы обогнули одинъ низкій мысъ, снова справа показались болѣе высокіе берега, и скоро мы увидѣли деревню Авейросъ. гдѣ и бросили якорь поздно вечеромъ.
Авейросъ — небольшое селеніе, имѣющее всего четырнадцать или пятнадцать домовъ, кромѣ церкви; но здѣсь живутъ началъ-
ствующія лица большаго округа: священникъ, хуицъ де пацъ, чиновникъ полиціи, и капитанъ трабальядоровъ. Къ этому округу принадлежитъ и деревня Пиньель, мимо которой мы проѣзжали за 20 миль ниже по лѣвому берегу рѣки. Въ пяти миляхъ за Авейро-сомъ, тоже на лѣвомъ берегу, стоитъ миссіонерская деревня Санта-Круцъ, съ тридцатью или сорока семействами крещеныхъ мунду-рукскихъ индѣйцевъ; они управляются капуцинскимъ монахомъ, и нисколько не зависятъ отъ авейросскаго капитана трабальядоровъ. Отсюда къ югу видъ рѣки величественъ: шириною она отъ 2-хъ до 3-хъ миль, и покрыта зелеными островами, а по обоимъ берегамъ въ далекой перспективѣ тянется цѣпь холмовъ. Здѣсь я рѣшился остановиться на нѣсколько недѣль, чтобы собирать коллекціи. Приставъ къ берегу, первой моей заботой было отыскать домикъ или хотя комнату, чтобы не жить на суднѣ. Мнѣ скоро удалось это сдѣлать, такъ какъ начальникъ мѣста, капитанъ Антоніо, былъ заранѣе извѣщенъ о моемъ пріѣздѣ; еще до ночи, всѣ ящики и аппараты, которые мнѣ были нужны, были внесены въ домъ и приведены въ порядокъ для занятій.
Здѣсь я прогналъ Пинто: только что мы вышли на берегъ, онъ уже успѣлъ опять напиться и затѣять ссору. На другой же день, къ крайнему моему удовольствію, онъ уѣхалъ обратно съ небольшимъ купеческимъ судномъ, которое здѣсь останавливалось на пути въ Сантаремъ. Индѣецъ Маноэль тоже оставилъ насъ, такъ какъ онъ брался проводить меня только до Авейроса. Такимъ образомъ я долженъ былъ обратиться къ капитану Антоніо съ просьбой достать мнѣ людей. Капитаны трабальядоровъ поставлены бразильскимъ правительствомъ для того, чтобы изъ разсѣянныхъ индѣйскихъ земледѣльцевъ и лодочниковъ подвѣдомственныхъ имъ уѣздовъ, составлять отряды и снабжать ими путешественниковъ. Въ случаѣ надобности этимъ отрядамъ дана полувоенная организація; нѣкоторыхъ изъ самыхъ степенныхъ индѣйцевъ назначаютъ сержантами, а два раза въ годъ собираютъ ихъ всѣхъ въ главной деревнѣ округа. Но капитаны большею частью злоупотребляютъ свою власть, и забираютъ рабочихъ людей для своихъ личныхъ выгодъ, такъ что нужна большая протекція, чтобы получить отъ нихъ хоть одного лодочника. Но въ отношеніи меня, капитанъ Антоніо оказалъ большое вниманіе, и обѣщалъ мнѣ двухъ людей, когда я захочу продолжать свое путешествіе.
Въ продолженіе моего сорокадневнаго пребыванія въ Авейросѣ, не случилось почти ничего, что бы стоило разсказать. Время я
проводилъ въ спокойныхъ и правильныхъ занятіяхъ естественной исторіей, всякое утро долго бродилъ по лѣсу, который начинается отъ самыхъ дверей домовъ, а послѣобѣденное время употреблялъ на то, чтобы устроивать и изучать все собранное мною утромъ. Священникъ былъ веселый старикъ, но порядочно надоѣдалъ мнѣ тѣмъ, что кромѣ гомеопатіи, ни о чемъ почти не говорилъ, заразившись маніей къ ней во время недавней поѣздки въ Сантаремъ. У него былъ португальскій гомеопатическій лексиконъ и кожаный ящичекъ съ гомеопатическими пузырьками съ шариками, которыми онъ лечилъ всю деревню. Кажется сильная вражда существовала между женщинами его семейства и семейства капитана; а между тѣмъ изъ бѣлыхъ женщинъ только онѣ однѣ и были во всемъ поселеніи. Забавно было на нихъ смотрѣть, когда онѣ, идя въ церковь въ воскресенье, заносчиво выступали другъ передъ другомъ,' въ своихъ накрахмаленныхъ кисейныхъ платьяхъ. Тутъ я встрѣтился съ однимъ молодымъ человѣкомъ, здѣшнимъ жителемъ, уроженцемъ Гойаца, занимавшимся изслѣдованіемъ окрестности, отыскивая золото и алмазы. Онъ разсказывалъ мнѣ, что въ свою поѣздку по одному изъ притоковъ рѣки, онъ нашелъ уже одинъ алмазъ, но не могъ продолжать своихъ изслѣдованій, потому что сопровождавшіе его индѣйцы отказались оставаться долѣе. Теперь онъ ждалъ, чтобы капитанъ Антоніо далъ ему другихъ людей, обѣщая въ замѣнъ этого раздѣлить съ нимъ выгоды предпріятія. Весьма вѣроятно, что въ двухъ или трехъ дняхъ пути отъ Авей-роса по временамъ находятъ золото, но всякое сколько нибудь продолжительное отыскиваніе его дѣлается невозможнымъ отъ недостатка въ пищѣ и отъ нетерпѣнія индѣйцевъ. Они не придаютъ никакой цѣны этому металлу, а потому ненавидятъ скучное заня-ніе золотопромышленностью. А безъ нихъ нельзя обойтись, такъ какъ они служатъ гребцами на лодкахъ.
Весь іюль мѣсяцъ погода стояла великолѣпная; не было ни одной капли дождя, и рѣка быстро убывала. Въ продолженіе двухъ часовъ послѣ восхода солнца, утра были очень холодныя. Выходя изъ своихъ хаммаковъ, мы плотно завертывались въ одѣяла и скорыми шагами ходили по солнцу. Но послѣ полудня была удушливая жара, пылающее солнце ударяло прямо на рядъ выбѣленныхъ домиковъ, и вѣтеръ рѣдко умѣрялъ жгучесть его лучей. Теперь я начиналъ понимать, почему на притокахъ Амазонки климатъ такъ вреденъ, тогда какъ на главной рѣкѣ почти неизвѣстны болѣзни, происходящія отъ маларіи. Причиной этого, безъ
сомнѣнія то, что въ сухое время года, теченіе въ притокахъ очень медленно и нѣтъ амазонскаго пассатнаго вѣтра, очищающаго воздухъ на берегахъ главной рѣки. Пассатный вѣтеръ не совращается съ своего прямаго западнаго пути, такъ что притоки Амазонки, вливающіеся въ нее большею частью подъ прямыми углами, и на далекое разстояніе отъ своихъ устьевъ имѣющіе весьма тихое теченіе, предоставлены всѣмъ ужасамъ почти стоячей воды и воздуха.
Авейросъ можно назвать главной квартирой огненныхъ муравьевъ, справедливо называемыхъ бичемъ этой прекрасной рѣки. На Тапахосѣ нѣтъ многихъ насѣкомыхъ, какъ то: москитовъ, песчаныхъ мухъ, мотукъ’и иіумовъ, встрѣчающихся въ другихъ мѣстахъ, но одинъ Гогті^а сіе Го^о пожалуй будетъ хуже ихъ всѣхъ, взятыхъ вмѣстѣ. Эти муравьи встрѣчаются только на песчаномъ грунтѣ въ открытыхъ мѣстахъ, и большею частью по близости домовъ, въ деревняхъ, гдѣ много сорныхъ травъ, какъ напримѣръ въ Авейросѣ; въ лѣсахъ же, въ тѣни ихъ совсѣмъ нѣтъ. Я видалъ этихъ муравьевъ во многихъ мѣстахъ на берегахъ Амазонки; но тамъ они не такъ необыкновенны, и на нихъ почти не обращаютъ вниманія, потому что они не нападаютъ на человѣка, и кусаютъ не такъ жестоко, какъ муравьи того же вида на берегахъ Тапахоса. За нѣсколько лѣтъ до моего пріѣзда, пзъ Авейроса выѣхали почти всѣ жители по милости этихъ маленькихъ мучителей, и только очень недавно возвратились назадъ въ деревню, въ надеждѣ, что ихъ стало меньше. Это маленькій видъ красноватаго цвѣта, мало отличающійся отъ нашего обыкновеннаго краснаго муравья (Мугтіса гиЬга), кромѣ того, что боль и воспаленіе отъ его укушенія несравненно сильнѣе. Вся ..очва Авейроса подкопана ими, вся она покрыта просверленными отверстіями, ведущими *въ ихъ подземныя галлереи, а мѣстами попадаются небольшіе песочные бугорки, куда эти насѣкомыя кладутъ свопхъ дѣтенышей, погрѣться на солнце. Дома тоже наводнены ими: они оспариваютъ у жителей каждый кусочекъ пищи, и уничтожаютъ бѣлье ради крахмала. Все съѣстное должно быть спрятано отъ нихъ въ корзины, привѣшенныя къ балкамъ, на веревкахъ, напитанныхъ копайскимъ бальзамомъ: это единственное извѣстное средство помѣшать имъ влѣзть и туда. Они кажется нападаютъ на людей просто изъ злости: стоитъ только простоять нѣсколько минутъ на улицѣ, даже въ значительномъ разстояніи отъ ихъ гнѣздъ, чтобъ они тотчасъ же напали и строго наказали за это. Едва муравей коснется тѣла, тотчасъ съ помощью своихъ челюстей
и хвоста старается утвердиться на своемъ мѣстѣ, и тогда жалитъ что есть мочи. Когда по вечерамъ мы садились поболтать съ сосѣдями передъ дверямп дома, то непремѣнно должны были ставпть ноги на скамейки, ножки которыхъ, такъ же какъ и ножки стульевъ, предварительно были вымазаны бальзамомъ. Веревки хаммаковъ натпралпсь такимъ же образомъ, чтобъ помѣшать муравьямъ нападать на спящихъ.
Жители говорятъ, что этого насѣкомаго не видно было на Тапахосѣ до безпорядковъ 1835—6 годовъ, и увѣряютъ, что оно развелось изъ крови убитыхъ бунтовщиковъ, СаЬапаз. Безъ сомнѣнія число этихъ муравьевъ увеличилось съ того времени, но это произошло отъ опустошенія страны, и оттого, что земли, содержавшіяся прежде въ порядкѣ, сильно заросли дурной травой. Я уже описывалъ видѣнный мною на песчаныхъ берегахъ рѣки осадокъ изъ мертвыхъ тѣлъ крылатыхъ особей этого вида. Самцы и самки покидаютъ гнѣзда въ концѣ дождливаго періода (въ іюнѣ), и тогда цѣлые рои ихъ уносятся вѣтромъ въ воду, а потомъ волнами выбрасываются на берегъ; мнѣ говорили, что это уничтоженіе муравьевъ разомъ цѣлыми массами бываетъ каждый годъ, и что тѣ сплошныя груды мертвыхъ тѣлъ, какія я видѣлъ только въ одномъ мѣстѣ, лежатъ по берегамъ рѣки на протяженіи 12 или 15 миль.
Лѣсъ за Авейросомъ далъ мнѣ немного прибыли, кромѣ насѣкомыхъ, но въ этомъ отношеніи онъ чрезвычайно богатъ. Онъ не слишкомъ густъ, и черезъ него проходятъ отъ самой деревни до болотистаго углубленія, пгапо, лежащаго около мили внутрь, широкія, свѣтлыя дорожки, окаймленныя богатыми грядами плауновъ; онѣ привлекаютъ безчисленное множество насѣкомыхъ. Однѣхъ бабочекъ я насчиталъ до 300 видовъ, пойманныхъ или видѣнныхъ мною ежедневно въ продолженіе сорока дней на разстояніи получасоваго пути отъ деревни. Это больше, чѣмъ сколько пхъ есть во всей Европѣ. Единственную обезьяну, что я замѣтилъ, это — сагуина (СаШіЬгіх тоіосѣ): она принадлежитъ къ одной изъ породъ, называемыхъ индѣйцами уайяпу-сай. Обезьяна эта средней величины, покрыта коричневой шерстью, съ бѣлесоватымъ оттѣнкомъ на рукахъ. Хотя она близко подходитъ къ сапажу, но въ ней нѣтъ неугомонной живости послѣдней, это скучное и лѣнивое животное. Попадается она обыкновенно маленькими стадами изъ пяти или шести обезьянъ, бѣгающихъ по толстымъ вѣтвямъ деревьевъ. Одинъ изъ экземпляровъ, пріобрѣтенныхъ мной здѣсь, былъ пойманъ рано утромъ на низкомъ фруктовомъ деревѣ за
моимъ домомъ. Поймать такимъ образомъ обезьяну удается очень рѣдко, и это единственный извѣстный мнѣ случай. Дерево стояло совершенно отдѣльно, и, чтобы попасть на него изъ сосѣдняго лѣса, она должна была пройти нѣсколько по землѣ. Туземцы иногда дѣлаютъ обезьянъ этого вида ручными, но онѣ не забавны, и обыкновенно скоро умираютъ въ неволѣ.
Я слышалъ, что въ лѣсахъ, на противуположномъ берегу рѣки, водятся бѣлые сапажу Саігага Ьгапса. Этотъ родъ обезьянъ до сихъ поръ не попадался мнѣ, и мнѣ очень хотѣлось пріобрѣсть экземпляръ его. И такъ, разъ, воспользовавшись случаемъ, когда мой хозяинъ ѣхалъ на ту сторону въ большой лодкѣ, и я перебрался туда на поиски за обезьянами. Насъ всѣхъ было человѣкъ двадцать, а лодка была сильно повреждена, щели кое-какъ заткнуты паклей и смолой. Къ нашему собственному грузу прибавился еще грузъ трехъ овецъ, капитанъ Антоніо только что получилъ ихъ изъ Сантарема и переправлялъ на ту сторону для пополненія вновь заведеннаго имъ скотнаго» двора. Индѣйскіе гребцы быстро понесли насъ впередъ. Ширина рѣки была не менѣе 3-хъ миль, а теченіе едва было замѣтно. Когда переѣзжаешь черезъ Амазонскую рѣку, т. е. черезъ главный протокъ ея, то надо на полмили, по крайнѣй мѣрѣ, подыматься вверхъ по рѣкѣ, вдоль самыхъ береговъ, потому что теченіе сильно относитъ лодку, но здѣсь въ нижней части Тапахоса, этого не нужно дѣлать. На половинѣ пути, овцы какъ-то пробили дно, лодки, но пассажиры приняли это очень равнодушно, хотя вода начала быстро наполнять ее, и я боялся, что мы потонемъ. Капитанъ Антоніо снялъ съ себя носки и заткнулъ ими дыру, чтобы остановить течь, онъ посовѣтовалъ мнѣ и хуицу де пацъ, который тоже былъ съ нами, послѣдовать его примѣру, между тѣмъ какъ оба индѣйца выкачивали воду большими ку-ясами. Такимъ образомъ мы кое-какъ добрались до берега, тамъ ужъ наши гребцы починили лодку для возвратнаго пути.
Мѣсто, гдѣ мы высадились, находилось недалеко отъ маленькаго проливчика; на берегахъ его разсѣяно нѣсколько домиковъ индѣйцевъ и мамелюкосовъ, совершенно почти спрятанныхъ въ густомъ лѣсу. Тропинка къ фермѣ капитана Антоніо шла сперва лѣсомъ по болотистой полосѣ, потомъ она поднималась нѣсколько въ гору и выходила на прелестную долину, съ разбросанными по ней кое-гдѣ группами деревьевъ. Эти группы росли по большей части въ углубленныхъ мѣстахъ, въ оврагахъ, гдѣ грунтъ .земли былъ роскошнаго шеколаднаго цвѣта и торфянаго свойства. На воз-
вишенныхъ же травяныхъ мѣстахъ грунтъ былъ легче, песчанѣе. Хозе и я разсталпсь съ товарищами, и, захвативъ ружья, отправились въ глубь лѣса за обезьянами. Мы шли очень скоро, и я чуть чуть не наступилъ на гремучую змѣю, которая лежала, вытянувшись во всю свою длину, на гладкой песчаной дорожкѣ. Она не пошевельнулась съ мѣста, и я спасся отъ бѣды только тѣмъ, что во-время сдѣлалъ быстрый прыжокъ, такъ какъ при скорой ходьбѣ не былъ въ состояніи вдругъ остановиться. Мы старались раздражить лѣнивое чудовище, бросая въ него палкп и пригоршни песку, но сначала змѣя только подняла свой гадкій, роговой хвостъ, и загремѣла кольцами. Наконецъ она стала двигаться быстрѣе, и мы убили ее, сильно ударивъ по головѣ палкой; стрѣлять мы не хотѣли, чтобы не испугать обезьянъ.
Бѣлыхъ каирара такъ намъ и не удалось видѣть; однако мы встрѣтили цѣлое стадо близкихъ имъ обыкновенныхъ свѣтлокоричневыхъ обезьянъ (СеЬпз аІЫГгопз?) и убили одну для коллекціи. Одинъ житель этихъ мѣстъ сказалъ намъ, что бѣлыя сапажу водятся далѣе къ югу, за Санта-Круцомъ. Свѣтло-коричневыя же каирара довольно обыкновенны въ лѣсахъ, па ровныхъ мѣстностяхъ. Я очень часто видалъ ихъ на берегахъ верхней Амазонки; забавно было иногда смотрѣтъ, какъ цѣлое стадо ихъ прыгало по деревьямъ, потому что изъ всего обезьяньяго племени это самые ловкіе гимнастики. Стадо состоитъ изъ 30 или болѣе обезьянъ, слѣдующихъ одна за другой гуськомъ. Когда первая обезьяпа въ стадѣ достигнетъ до самой выдающейся вѣтви какого нибудь необыкновенно высокаго дерева, она нп на мигъ не задумавшись кидается въ воздухъ, и прыгаетъ на колеблющуюся вершину сосѣдняго дерева, хотя бы оно было футовъ на пятьдесятъ ниже перваго; остальныя слѣдуютъ ея примѣру. Падая, онѣ цѣпляются руками и хвостомъ, и, мигомъ оправившись, опять по вѣтвямъ и по сучьямъ кидаются на слѣдующее дерево. Имя каирара на тупій-скомъ языкѣ значитъ больше-головая (Асаіп — голова и Агага— большая;) такое названіе дано имъ потому, что голова ихъ несоразмѣрно велика, въ сравненіи съ туловищемъ. Мѣстные жители часто держатъ ихъ у себя въ домахъ для забавы. И у меня тоже почти цѣлый годъ жила одна, сопровождавшая меня во всѣхъ путешествіяхъ; она сдѣлалась до того ручной, что часто въ сырую погоду приходила ночью ко мнѣ подъ одѣяло. Эти обезьяны очень безпокойныя созданія, но не игривы, какъ большая часть американскихъ обезьянъ; неугомонность ихъ, кажется, происходитъ
отъ сильной нервной раздражительности и недовольства. Это явно проявляется въ безпокойномъ, болѣзненномъ и часто измѣняющемся выраженіи ихъ лица, и въ безцѣльныхъ движеніяхъ. Поступки ихъ похожи на поступки своенравнаго ребенка: имѣя даже въ изобиліи любимое свое лакомство—бананы, онѣ не кажутся счастливыми, и часто бросаютъ то, что ѣдятъ, чтобы выхватить кусокъ изъ рукъ товарища. Этими чертами характера онѣ не похожи на своего ближайшаго сродича (СеЬпз сіггЬИег ?), водящагося въ тѣхъ же самыхъ мѣстахъ лѣса; послѣдніе несравненно спокойнѣе ихъ и добрѣе нравомъ: они очень хитры, но и самая хитрость ихъ имѣетъ забавный характеръ.
Гдѣ есть въ дому каирара, тамъ вѣчно идетъ возня; она жалобно кричитъ, когда испугается, или если голодна, или отъ зависти; то потому, то по другому постоянно она шумитъ; иногда издаетъ какіе то звуки, похожіе на свистъ. Моя маленькая обезьяна, когда не была привязана, часто бѣгала за мною и довольно долго держалась на заднихъ ногахъ, хотя ее этому не учили. Однажды она страшно огорчила меня, убивъ въ порывѣ зависти другую обезьяну, гораздо драгоцѣннѣйшую—ночную съ совинымъ лицомъ (ХусіірИЬесиз Ігіѵіг^аіиз). Кто-то далъ фруктовъ послѣдней, та стала отнимать, и началась драка. КусІірііЬеспз сражалась только лапами, царапаясь и крича какъ кошка; другая скоро одержала верхъ надъ нею, и прежде, чѣмъ я подоспѣлъ къ нимъ, зубами раскусила своей соперницѣ черепъ. Вслѣдствіе этого происшествія, я избавился и отъ этой обезьяны.
Вечеромъ, когда мы переѣзжали рѣку, на возвратномъ пути въ Авейросъ, возлѣ самой лодки, съ большой высоты, упалъ въ воду одинъ маленькій красивый попугай, изъ стаи птицъ, кажется дравшихся на воздухѣ. Одинъ изъ индѣйцевъ поймалъ его для меня, и я очень удивился, увидавъ, что птица совершенно цѣла и невредима. У нихъ должно быть произошла изъ за самки ссора, и нашъ плѣнникъ, вѣроятно получивъ отъ своего ревниваго товарища сильный ударъ клювомъ въ голову, былъ ошеломленъ, и не могъ держаться на воздухѣ; онъ принадлежалъ къ виду Соппгиз ^иіапепзіз, называемому туземцами маракана, перья этого вида зеленыя, а подъ крыльями красныя. Я желалъ сохранить этого попугая живымъ, и пріучить его къ себѣ, но мнѣ никакъ не удавалось примирить его съ заточеніемъ; онъ ничего не ѣлъ, клевалъ всѣхъ, кто только подходилъ къ нему, и вырывалъ у себя много перьевъ, стараясь освободиться. Мои авейросскіе друзья сказали мнѣ, что эту породу попу
гаевъ нельзя сдѣлать ручною. Пробившись съ нимъ безъ толку, въ продолженіе цѣлой недѣли, я рѣшился, какъ мнѣ совѣтовали, отнесть его къ одной старухѣ индіанкѣ, которая была извѣстна въ деревнѣ искуствомъ укрощать птицъ. Черезъ два дня она принесла мнѣ его такимъ же ручнымъ, какъ и всѣ наши домашнія птицы. Попугай этотъ прожилъ у меня болѣе двухъ лѣтъ, и выучился говорить очень порядочно: всѣ смотрѣли на него какъ на диво, потому что эти попугаи рѣдко дѣлаются ручными. Я не знаю, какими средствами достигла до этого старуха; капитанъ Антоніо говорилъ, что она кормила его своими слюнями. Главная причина, я думаю, почему у туземцевъ почти всѣ животныя дѣлаются такъ удивительно ручными, та, что съ ними обращаются всегда чрезвычайно кротко, и позволяютъ бѣгать по всѣмъ комнатамъ. Мой мара-кана сопровождалъ насъ иногда въ прогулкахъ, обыкновенно кто нибудь изъ насъ несъ его на головѣ. Однажды, среди длинной лѣсной дороги онъ вдругъ исчезъ; вѣроятно онъ зацѣпилъ какую нибудь свѣсившуюся вѣтку, и скрылся въ листьяхъ, а мальчикъ, который его несъ, и не замѣтилъ, какъ это случилось. Три часа спустя на возвратномъ пути по той же дорогѣ, вдругъ мы услышали кто то говоритъ: «Маракана!» Мы оглянулись, но никого не было видно; немного погодя опять слышимъ зовутъ, и съ особеннымъ удареніемъ: «Маракана—а!» Наконецъ мы увидали маленькаго бѣглеца на деревѣ, полузакрытаго листьями. Онъ тотчасъ же слетѣлъ къ намъ, и, казалось, обрадовался намъ столько же, сколько и мы ему.
Получивъ отъ капитана Антоніо обѣщанныхъ двухъ молодыхъ и сильныхъ индѣйцевъ 17 и 18 лѣтъ, изъ которыхъ одного звали Рикардо, а другаго Альберто, я вторично съѣздилъ на западный берегъ рѣки въ своей собственой лодкѣ: мнѣ непремѣнно хотѣлось какъ нибудь достать нѣсколько экземпляровъ бѣлаго сапажу. Прежде всего мы отправились въ миссіонерскую деревню Санта-Круцъ, состоящую изъ 30 или 40 грязныхъ бѣдныхъ хижинъ, построенныхъ тремя безобразными рядами одна возлѣ другой на высокомъ и песчаномъ берегу. Она была совершенно безлюдна, и мы встрѣтили только двухъ или трехъ стариковъ и нѣсколько женщинъ и дѣтей. За деревней тянется узкая полоса лѣса, за ней возвышенный безплодный кампо съ глинистой и песчаной почвой. Къ югу береговая страна такая же: цѣпи горъ, покрытыя рѣдкимъ лѣсомъ, обнаженныя травяныя равнины, п овраги, заросшіе богатымъ лѣсомъ. Три дня ходили мы по разнымъ направленіямъ, прошли лѣсъ и кампо, и не видали не только ни одной обезьяны, но и ничего
такого, что бы могло вознаградить насъ за трудъ и потерю времени. Земля была страшно суха, а я замѣчалъ въ другихъ мѣстахъ, что въ это время года млекопитающія и птицы удаляются въ болѣе влажныя части лѣса; по этому мы рѣшились изслѣдовать внимательно низкія и отчасти болотистыя мѣста вдоль берега, къ сѣверу отъ Санта-Круцъ. Два дня провели мы такимъ образомъ, часто высаживаясь на берегъ, и проникая далеко внутрь. Хотя поиски наши были безуспѣшны .въ отношеніи бѣлаго сапажу, но я не считалъ время вполнѣ потеряннымъ, такъ какъ мнѣ удалось къ своей коллекціи прибавить нѣсколько новыхъ маленькихъ птицъ. На второй вечеръ странствованія, мы увидѣли большую стаю, штукъ изъ пятидесяти, замѣчательныхъ орловъ ВозігЬапшз Ьашаіпз, съ длиннымъ, тонкимъ и крючковатымъ клювомъ. Они сидѣли въ кустахъ, росшихъ вокругъ небольшой и мелкой лагуны, отдѣлявшейся отъ рѣки одной только полосой пловучей травы: люди мои говорили, что они питаются жабами и ящерицами, водящимися на берегахъ прудовъ. Чрезвычайно было красиво, когда они всѣ взлетѣли, и на большой высотѣ закружились въ воздухѣ. Пріобрѣли мы только одного орла.
Прежде чѣмъ возвратиться въ Авейросъ, мы еще разъ посѣтили проливецъ Хакаре, ведущій къ фермѣ капитана Антоніо, для того, чтобы еще набрать образцовъ водящихся тамъ во множествѣ красивыхъ и рѣдкихъ насѣкомыхъ; остановились мы у пристани одного колониста. Хозяина не было дома, а жена его, темная ма-мелюкоска, веселая молодая женщина, хотя съ темнымъ, но чистымъ и свѣжимъ цвѣтомъ лица и славными розовыми щечками, занималась приготовленіемъ сѣтей и удочекъ, чтобъ идти ловить рыбу къ обѣду; ей помогала другая такая же здоровая женщина, амазонка. Это было время для лова тукунаре, и сеньора Хоакина показала намъ прикормки, какія употребляются для ловли рыбы этой породы, сдѣланныя ею изъ перьевъ попугая. Леса дѣлается изъ тонкой бамбуковой трости, а удочки изъ волоконъ ананасныхъ листьевъ. Хотя всѣ индѣйскія женщины съ особеннымъ искусствомъ гребутъ веслами, и часто безъ помощи мужчинъ переправляются черезъ широкія рѣки, въ своихъ плохихъ лодкахъ, — однако, между ними и метисами довольно рѣдко можно встрѣтить такихъ, которыя подобно этимъ двумъ веселымъ барынямъ сами бы заботились о своихъ нуждахъ. Весьма вѣроятно, что цѣлыя партіи женщинъ, путешествующихъ такимъ образомъ однѣ, и дали поводъ къ баснѣ объ націи амазонокъ, сочиненной первыми испанскими
путешественниками по этой странѣ. Сеньора Хоакина пригласила меня и Хозе на обѣдъ, ѣсть тукунаре, и, вскинувъ на плеча весла и подобравши юбки, обѣ смуглолицыя рыбачки пошли внизъ къ лодкѣ. Хозе и я пошли бродить по лѣсамъ, окружавшимъ кампо, индѣйцевъ мы между тѣмъ послали за пальмовыми листьями для починки куберты, въ которой образовалась течь. Когда мы вернулись домой, то застали тамъ богатое угощеніе. Цыновка быда покрыта скатертью безукоризненной бѣлизны, для каждаго поставлена тарелка, и рядомъ положены кучки только что приготовленной душистой фарины. Скоро вынули изъ котелка и подали вареную тукупаре. Я думаю, что съ такими женами, мужья должны быть счастливы. Мамелюкоски и индіанки вообще всѣ отличныя хозяйки: онѣ трудолюбивѣе мужчинъ, и большая часть изъ нихъ сами выдѣлываютъ фарину для продажи и пользуются у купцовъ несравненно большимъ кредитомъ, чѣмъ ихъ мужья. Увидя огромное количество пойманной ими рыбы, я просто удивился: ея совершенно было достаточно, чтобъ пакормить все общество, въ томъ числѣ нѣсколькихъ дѣтей, двухъ стариковъ изъ сосѣдней хижины и моихъ индѣйцевъ. Я подарилъ добрымъ хозяйкамъ нѣсколько швейной бумаги и иголокъ, вещи, которыми тамъ очень дорожатъ, и вскорѣ послѣ того, мы отправились обратно черезъ рѣку въ Авейросъ.
2-го августа—Мы оставили Авейросъ; вмѣсто того, чтобы ѣхать впередъ по главной рѣкѣ, мы порѣшили подняться по Ку-пари, одному изъ ея притоковъ, впадающему въ Тапахосъ около восьми миль выше деревни. Я съ удовольствіемъ посѣтилъ бы поселенія племени мундуруку, находящіяся за первымъ водопадомъ Тапахоса, еслибы это не мѣшало другимъ моимъ планамъ. Но для этаго путешествія мнѣ нужно было бы имѣть другую лодку, легче моей, и покрайней мѣрѣ еще шесть или восемь человѣкъ гребцовъ, а достать все это положительно было невозможно. Къ тому же, я надѣялся увидѣть это интересное племя на Купари, такъ какъ одна партія его въ настоящее время расположилась въ верховьяхъ этой рѣки. Отъ Авейроса до послѣдняго цивилизованнаго поселенія на Тапахосѣ, Итайтубы, сорокъ миль. Скоро за нимъ начинаются пороги. Десять грозныхъ водопадовъ слѣдуютъ одинъ за другимъ на разстояніи нѣсколькихъ миль. Главнѣйшіе изъ нихъ: Коаита, Бубуре, Сальто Гранде, (около 30 футовъ высоты), и Монтана. Суда куябскихъ купцовъ, всякій годъ спускающіяся до Сантарема, должны выгружаться у каждаго изъ нихъ; кладь индѣйцы
переносятъ сухимъ путемъ на спинахъ, а пустыя суда перетаскиваются черезъ пороги на веревкахъ. Мнѣ говорили, что Купари протекаетъ по прекрасной влажной глинистой долинѣ, покрытой лѣсами, въ которыхъ множество дичи; тогда какъ берега Тапахоса за Авейросомъ безплодные песчаные кампо, кое-гдѣ замѣняемые горами, съ очень рѣдкимъ лѣсомъ. По моимъ наблюденіямъ, въ такихъ мѣстахъ, въ сухое время года, ничего нельзя найти интереснаго для естествоиспытателя.
Мы вошли въ устье Купари вечеромъ на слѣдующій день, т. е. 3-го августа; рѣка, не болѣе 100 ярдовъ ширины, очень глубока: на серединѣ мы бросили 8-ми саженный футъ-штокъ и не достали дна. Берега покрыты великолѣпнымъ лѣсомъ; въ массѣ другихъ деревьевъ я увпдѣлъ знакомую зелень какаовыхъ деревьевъ, и это напомнило мнѣ лѣса главной Амазонской рѣки. Мы проѣхали миль пять или шесть, все направляясь къ юго-востоку, хотя въ рѣкѣ много неожиданныхъ изгибовъ; на ночлегъ мы остановились у одного колониста; домъ его стоялъ на высокомъ берегу, такъ, что попасть туда можно было только взбѣжавъ по плохимъ деревяннымъ ступенькамъ, устроеннымъ на глинистой покатости. Хозяева были два брата, метисы, оба семейные люди; они жили очень просторно въ большомъ домѣ. Одинъ изъ нихъ былъ кузнецъ, и мы застали его въ кузницѣ, въ открытомъ сараѣ, гдѣ онъ съ двумя мальчиками индѣйцами работалъ подъ тѣнью мангиферъ. Отецъ ихъ былъ португальскій выходецъ, поселившійся здѣсь сорокъ лѣтъ тому назадъ и женившійся на индіанкѣ изъ племени мундуруку. Вѣроятно онъ былъ гораздо трудолюбивѣе большинства своихъ соотечественниковъ, переселяющихся въ настоящее время въ Бразилію, потому что позади дома еще видны были слѣды прежнихъ большихъ работъ въ апельсинныхъ, лимонныхъ и кофейныхъ рощахъ и въ большой плантаціи какао, подъ горой.
На другой день утромъ, одинъ изъ братьевъ принесъ мнѣ великолѣпнаго опоссума; его поймали на птичномъ дворѣ, передъ восходомъ солнца. Онъ былъ меньше крысы, покрытъ мягкою коричневой шерстью, которая снизу и на мордѣ была нѣсколько свѣтлѣе, а по обѣимъ щекамъ шло по черной полоскѣ. Это былъ третій видъ чревосумчатой крысы, что я до сихъ поръ пріобрѣлъ. Но этпхъ животныхъ очень много въ Бразиліи; тамъ они тоже, что у насъ землеройки, такъ какъ послѣднихъ, да и всѣхъ млекопитающихъ насѣкомояднаго порядка, вовсе нѣтъ въ тропической Америкѣ. Есть одна водяная порода этпхъ двуутробокъ-крысъ сгь
плавательными перепонками на ногахъ. Земляные же виды принадлежатъ къ ночнымъ животнымъ, днемъ спятъ въ дуплахъ деревьевъ, а ночью выходятъ искать добычи, нападая на птицъ въ ихъ насѣстахъ. По милости этихъ маленькихъ звѣрковъ, въ этомъ краѣ почти невозможно разводить домашнюю птицу, такъ какъ рѣдкая ночь проходитъ безъ того, чтобъ они не напали на нее.
5-го августа. Рѣка здѣсь напоминаетъ мнѣ нѣкоторыя мѣста канала Хабуру: она окаймлена съ обѣихъ сторонъ стѣнами лѣса, вышиною по крайней мѣрѣ футовъ во сто, и очертанія деревьевъ почти совершенно спрятаны густо-разросшимися ползучими растеніями. Съ каждымъ шагомъ впередъ все сильнѣе становится впечатлѣніе отъ изобилія и поразительной рогкоши растительности. Въ узкой и глубокой долинѣ Купари климатъ влажнѣе, чѣмъ на берегахъ Тапахоса. Здѣсь часто шли проливные дожди, тогда какъ въ Авейросѣ мы оставили все совершенно сгорѣвшимъ отъ засухи.
Проѣхавъ еще около восьми миль, мы остановились у дома сеньора Антоніо Малагеита, мамелюкоскаго колониста, къ которому намъ совѣтывали заѣхать. Домъ его, и всѣ окружающія строенія были очень просторны, земля хорошо выполота и вообще на всемъ лежалъ отпечатокъ покоя и довольства, что здѣсь встрѣчается весьма рѣдко. Отъ пристани, окруженной тѣнистыми деревьями до самаго дома, по слегка покатому берегу, шла дорога пзъ твердой бѣлой глины, по обѣимъ ея сторонамъ были гряды съ овощами, и (великая рѣдкость!) розы и жасмины въ полномъ цвѣту. Сеньоръ Антоніо былъ человѣкъ среднихъ лѣтъ, высокаго роста, съ лицомъ дышащимъ добротой. Только что мы успѣли бросить якорь, онъ вышелъ къ пристани намъ на встрѣчу. Я былъ ему совершенно незнакомъ, но его за ранѣе извѣстили о моемъ пріѣздѣ, и онъ кажется сдѣлалъ нѣкоторыя приготовленія, чтобы меня принять. Никогда еще не случалось мнѣ быть встрѣченнымъ съ такимъ искреннимъ радушіемъ. Когда мы вошли въ домъ, жена его, цвѣтомъ и чертами лица больше его подходившая къ индѣйскому типу, сдѣлала намъ такой же теплый, сердечный пріемъ. Сеньоръ Антоніо провелъ свою молодость въ Парѣ, и пріобрѣлъ тамъ глубокое уваженіе къ англичанамъ. Я пробылъ у него два дня, и онъ сопровождалъ меня въ моихъ прогулкахъ. Но, правду сказать, предупредительность и постоянное вниманіе, которое онъ мнѣ оказывалъ вмѣстѣ съ своей женой и кучей родственниковъ всевозможныхъ колѣнъ, составлявшихъ его семью, были мнѣ очень въ
тягость, потому что съ утра до ночи, я ни на минуту не оставался одинъ.
Съ нимъ вмѣстѣ я сдѣлалъ нѣсколько большихъ и удачныхъ прогулокъ по узкой тропинкѣ, пролегавшей черезъ лѣсъ , на протяженіи нѣсколькихъ мпль. Здѣсь я нашелъ одно новое для меня насѣкомое, такое, что здѣшніе жители должны быть благодарны за то, что оно не сильно распространено въ странѣ: это большая коричневая муха изъ семейства слѣпней (родъ пангонія) съ хобо-тикомъ въполъдюйма длины, и острѣе самой тонкой иголки Онѣ по двѣ и по три вдругъ садились къ намъ на спину и кусали сквозь толстыя бумажныя рубашки; заставляя вздрагивать и вскрикивать отъ внезапной боли. Я набралъ ихъ дюжину или двѣ для коллекціи. Чтобъ дать понятіе объ ограниченности пространства, занимаемаго нѣкоторыми видами, я долженъ сказать, что этихъ мухъ я не встрѣчалъ нигдѣ больше, какъ на протяженіи полумили отъ этой темной лѣсной дороги.
Насъ очень забавляла въ домѣ нашего хозяина одна, до нелѣпости ручная красивая индѣйка, гоккосъ (Сигаззочѵ іигкеу), свободно бѣгавшая по всѣмъ комнатамъ. Она принадлежала большому виду (Мііи ІиЬегоза), съ лоснящимися черными перьями и съ оранжевымъ клювомъ, на которомъ былъ того же цвѣта бобовидный наростъ. Она, казалось, считала себя членомъ семейства, всегда присутствовала у стола при всякой ѣдѣ, и перебѣгая отъ одного человѣка къ другому, ласкалась, терлась головою объ лицо и плечи, чтобъ ее накормили. Ночью она спала на ящикѣ, возлѣ хаммака одной изъ дѣвочекъ, которую, казалось, особенно любила, и ходила за ней слѣдомъ, куда бы та ни пошла. Эта порода гоккоса (Сигаз-зо\ѵ) очень обыкновенна и въ лѣсахъ на Купари, но на верхней Амазонкѣ встрѣчается рѣдко, тамъ по преимуществу водится другой близкій видъ, (Сгах ^ІоЬісега) имѣющій наростъ на клювѣ не бобовидный, а круглый. Эти птицы въ дикомъ состояніи никогда не сходятъ съ вершинъ самыхъ высокихъ деревьевъ, вьютъ себѣ тамъ гнѣзда и живутъ небольшими стаями. Мііи ІиЬегоза кладетъ по два бѣлыхъ яйца съ очень грубой скорлупой; величиною она съ обыкновенную индѣйку; но мясо ея, когда сварено, гораздо суше и не такъ вкусно. Странно, почему эти превосходныя птицы не разводятся нндѣйцамп для домашняго обихода. Можетъ быть причина и та, что они не плодятся иначе какъ на волѣ, привыкнувъ жпть на деревьяхъ; если препятствіе только въ этомъ, то его можно было бы устранить нѣсколькими новторен-
ными опытами; но на это ] индѣйцевъ вѣроятно не хватаетъ ни ума, ни терпѣнья. Предположить же, что они равнодушны къ достоинствамъ этой птицы, нельзя, такъ какъ они очень дорожатъ ввезенными сюда нашими обыкновенными индѣйками.
Пока мы стояли на якорѣ у пристани Антоніо Малагента, у насъ былъ очень непріятный посѣтитель. Я спалъ въ своей маленькой каютѣ, какъ вдругъ, не много послѣ полуночи, меня разбудилъ сильный ударъ о бока судна, какъ разъ у самой головы; затѣмъ я услышалъ, какъ что-то очень тяжелое упало въ воду. Я всталъ, но опять все было спокойно, слышалось только кудахтанье птицъ въ нашемъ курятникѣ, привѣшенномъ съ боку лодки, на разстояніи трехъ шаговъ отъ каюты. Я никакъ не могъ понять, что бы такое это было, и такъ какъ люди мои ночевали на берегу, я опять легъ и проспалъ до утра. Утромъ же я увидалъ, что всѣ мои куры свободно прогуливаются по лодкѣ, а на днѣ курятника, висѣвшаго на два фута отъ воды, пробита большая дыра. Сеньоръ Антоніо сказалъ мнѣ, что похитителемъ вѣроятно былъ су-куруху, (такъ называется по индѣйски анаконда,, большая водяная змѣя Еппесіез тигіпиз), которая уже больше мѣсяца показывалась въ этомъ мѣстѣ рѣки, и унесла множество утокъ и другихъ птицъ изъ нѣсколькихъ домовъ. Я сомнѣвался, чтобы змѣя могла прямо изъ воды нападать па добычу, и думалъ, что скорѣе виновникомъ кражи былъ аллигаторъ, хотя намъ еще не случалось встрѣтить на рѣкѣ аллигаторовъ. Нѣсколько дней спустя, вся мо-лодежъ изъ окрестныхъ селъ отправилась отыскивать змѣю. Они принялись за дѣло систематически, раздѣлились на двѣ партіи, каждая отправилась въ трехъ или четырехъ лодкахъ, съ разныхъ концовъ, на разстояніи нѣсколькихъ миль другъ отъ друга, съ тѣмъ, чтобы постепенно съѣзжаться, тщательно обыскивая всѣ маленькіе проливчики по обѣимъ сторонамъ рѣки. Наконецъ змѣю отыскали въ устьѣ одного грязнаго ручейка, гдѣ она грѣлась на солнцѣ, и убили баграми. Я видѣлъ ее на другой день; она была не пзъ самыхъ большихъ, всеги 18 футъ и 9 дюймовъ въ длину, и только шестнадцати дюймовъ ширины въ самой толстой частп туловища. Въ послѣдствіи, я измѣрялъ кожи анакондовъ двадцати одного фута въ длину и въ два фута въ толщину. Пресмыкающееся это отвратительно на видъ: въ серединѣ тѣло его очень толсто, а съ обоихъ концевъ быстро заостряется. Его находятъ въ большомъ количествѣ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ страны, особенно на Лаго-Гранде, близь Сантарема; тамъ часто можно, видѣть змѣю
гдѣ нибудь въ углу на скотномъ дворѣ, гдѣ она лежитъ свернувшись въ кольцо; мѣстные жители ненавидятъ ее за то, что она безпрестанно воруетъ птицъ, молодыхъ телятъ, и вообще все, что ей ни попадается.
Въ Эгѣ одна большая анаконда разъ чуть не съѣла десятилѣтняго мальчика, сына одного моего сосѣда. Ребенокъ по обыкновенію отправился съ отцемъ собирать дикіе плоды, за нѣсколько миль вверхъ по Теффе; приставъ къ покатому песчаному берегу, отецъ пошелъ въ лѣсъ, а мальчикъ остался стеречь лодку; по прибрежьямъ Теффе идутъ рощи дикихъ гуявъ и миртъ, и большую часть года онѣ почти совершенно затоплены водой. Пока мальчикъ игралъ въ водѣ, подъ тѣнью деревьевъ, огромная змѣя вдругъ крѣпко обвила его своими кольцами, онъ замѣтилъ ее только тогда, когда уже было поздно бѣжать. На крики ребенка прибѣжалъ отецъ, и смѣло схвативъ анаконда за голову, разорвалъ ее пасть пополамъ. Извѣстно, что эта ужасная змѣя достигаетъ непомѣрной величины и живетъ очень долго. Я слышалъ, что убивали змѣй въ сорокъ два фута длины, т. е. вдвое длиннѣе тѣхъ, которыхъ я самъ имѣлъ случай видѣть. Амазонскіе жители всѣ безъ исключенія вѣрятъ въ существованіе какого-то водянаго чудовища, величиною въ нѣсколько десятковъ сажень, которое будто бы показывается въ разныхъ мѣстахъ рѣки. Они называютъ его Май д’агоа, —мать или духъ воды. На эту басню, возникшую, безъ сомнѣнія, въ слѣдствіе случайныхъ появленій необыкновенно огромныхъ су-куруху, существуютъ вездѣ различные варіанты, и много дикихъ легендъ разсказывается у пылающаго костра старыми и малыми, въ уединенныхъ селеніяхъ.
6-ю и 7-го августа. Оставивъ усадьбу Антоніо Малагеита, мы продолжали свое путешествіе далѣе, но изгибамъ рѣки, большею частію въ юговосточномъ и юго-юго-восточномъ направленіи, а иногда шли п прямо на сѣверъ. Прошедши миль пятнадцать, мы остановились у одного мамелюкоскаго поселенца Пауло Кристо, съ которымъ я познакомился еще въАвейросѣ. У него мы провели ночь, и часть слѣдующаго дня; утромъ отправились въ лѣсъ въ сопровожденіи хозяина, и проработали тамъ добрыхъ пять часовъ. 7-го числа, послѣ обѣда, мы уже опять были въ пути. За усадьбой Пауло Кристо, рѣка на короткое время уклонястси въ восточно-сѣверо-восточномъ направленіи и потомъ дѣлаетъ крутой поворотъ къ юго-западу, и уже протекаетъ въ этомъ направленіи около четырехъ миль. Отсюда идетъ гористая мѣстность внутренности страны; начало ея —
покрытая великолѣпнымъ лѣсомъ крутизна, почти отвѣсно возвышающаяся надъ водою на 250 футовъ. Шпрпна рѣчки здѣсь не болѣе шестидесяти ярдовъ, и лѣсъ принимаетъ совершенно особенный видъ, отъ множества растущихъ въ немъ пальмъ урукури, вида, съ величественнымъ вѣнцомъ изъ' широкихъ листьевъ, съ расположенными на нихъ въ строгой симметріи листочками.
Вечеромъ мы пріѣхали къ дому послѣдняго изъ цивилизованнымъ поселенцевъ на рѣкѣ, сеньору Хоао (Джону) Араку, живому, дѣятельному человѣку и отличному охотнику; мнѣ очень хотѣлось съ нимъ познакомиться, и уговорить его ѣхать со мною въ деревню индѣйцевъ Мундуруку и на водопады Купари, до которыхъ было около сорока миль вверхъ по рѣкѣ.
Я пробылъ въ усадьбѣ Джона Араку до 19-го числа, и потомъ на обратномъ пути опять остановился у него на двѣ недѣли. Мѣстоположеніе было очень благопріятно для собиранія естественныхъ произведеній округа. Лѣсъ не былъ загроможденъ подлѣскомъ на нѣсколько миль, въ немъ шли тропинки въ разныхъ направленіяхъ. Такъ какъ въ моихъ прогулкахъ, два моихъ индѣйца были мнѣ совершенно безполезны, то, чтобы занять ихъ, пока Хозе и я работали въ лѣсу, я заставилъ ихъ строить моитарію, подъ надзоромъ Джона Араку. Въ первый же день они нашли дерево, годящееся для корпуса лодки, изъ породы, называемой ЛапЬа ашагеііо, желтая разновидность каменнаго дерева. Они срубили его, изъ ствола вырубили бревно въ девятнадцать футовъ длины, и вытащили его изъ лѣса съ помощью хозяйскихъ людей, сначала проложивъ себѣ дорогу изъ цилиндрическихъ кусковъ дерева, замѣнявшихъ катокъ. Отъ лѣса до дому было около полу-мили, а веревки, на которыхъ тащили эту тяжесть, были крѣпкія ліаны, срѣзанныя съ сосѣднихъ деревьевъ. На эту работу они употребили болѣе недѣли; потомъ бревно нужно было выдолбить, что они и сдѣлали съ помощью крѣпкаго долота, продолбивъ прежде бревно во всю его длину. Послѣ этого, самая трудная часть работы была кончена, оставалось только окончательно выдолбить дно, придѣлать двѣ доски съ боковъ, и столько же полукруглыхъ досокъ для обоихъ концевъ, сдѣлать скамейки, и засмолить швы.
Выдалбливаніе бревна, — очень трудная, и не всегда удачная работа; если она производится не совсѣмъ правильно, то очень легко можно испортить весь срубъ. Нужно сперва поднять его на лѣса, повернувъ разщепомъ къ разведенному подъ нимъ большому
огню и поддерживать послѣдній въ продолженіе семи или восьми часовъ, наблюдая внимательно, чтобы дерево не треснуло, и чтобы оно съ обоихъ концевъ было на одинаковомъ разстояніи отъ огня. Деревянныя рогатки изъ расколотыхъ кусковъ крѣпкаго и гибкаго дерева, связанныхъ концами, вкладываются въ разщепъ, и, по мѣрѣ того, какъ работа подвигается, рогатки увеличиваются въ объемѣ, по разумѣется не вездѣ одинаково, а соразмѣрно съ различными частями лодки. Корпусъ лодки оказался очень хорошъ; пока онъ остывалъ, что продолжалось довольно долго, его поддерживали въ надлежащей формѣ съ помощью деревянныхъ поперечинъ. Когда лодка была готова, ее спустили на воду съ большимъ торжествомъ, люди вмѣсто флаговъ вывѣсили свои разноцвѣтные носовые платки, и ѣздили въ ней взадъ и впередъ по рѣкѣ, чтобы испробовать ея достоинство. Мои люди не меньше чѣмъ я самъ испытали неудобствъ отъ потери монтаріи а поэтому день этотъ былъ одинаково радостенъ для всѣхъ насъ.
Время, которое я здѣсь провелъ, было какъ нельзя болѣе полезно относительно цѣлей моего путешествія. Я прибавилъ къ своей коллекціи около двадцати новыхъ видовъ рыбъ, и значительное число мелкихъ пресмыкающихся; что же касается до птицъ, то встрѣтилось мало такихъ, что бы сохранить. Много замѣчательнѣйшихъ насѣкомыхъ этой мѣстности были мнѣ незнакомы; оказалось, что это виды, исключптельно свойственные этой части амазонскаго бассейна. Самое интересное пріобрѣтеніе была большая красивая обезьяна, еще неизвѣстнаго мнѣ вида, квата съ бѣлыми бакенбардами или обезьяна-паукъ (Аіеіез таг&іпаіпз). Разъ я увидалъ двухъ такихъ обезьянъ, тихо перебиравшихся по вѣтвямъ высокаго дерева: я выстрѣлилъ и убилъ одну изъ нихъ; на другой день Джонъ Араку принесъ мнѣ еще одну, очень можетъ быть вчерашнюю подругу. Обезьяны этого вида съ обыкновенную черную породу, о которой я уже говорилъ въ предидущей главѣ. У нихъ такое же худощавое тѣло, съ конечностями, покрытыми грубой черной шерстью; но онѣ отличаются отъ послѣднихъ бакенбардами и бѣлымъ треугольнымъ пятномъ па темени. Вкуснѣе ихъ мяса я никогда не ѣлъ другаго; оно нѣсколько похоже на говядину, по гораздо нѣжнѣе и сочнѣе. Во время нашего пребыванія въ этой части Купари, мы почтп ничего не могли доставать кромѣ рыбы, по такъ какъ эта пища была мнѣ вредна, и я отъ пея цѣлыхъ три дпя чувствовалъ большую слабость, то я принужденъ былъ пожертвовать нашимп кватамп. Вмѣ-
сто того, чтобы посолить, мы ихъ выкоптили, раздѣливъ на части, привязали къ палкамъ, и на нѣсколько часовъ повѣсили надъ огнемъ; туземцы дѣлаютъ тоже самое и съ рыбой, чтобы сохранить ее, когда у нихъ нѣтъ соли, и называютъ способъ этотъ «мукіаръ». Въ этомъ климатѣ мясо портится менѣе чѣмъ въ сутки, и даже соль ничего не помогаетъ, если мясо не разрѣзано на тонкіе ломтики, и тотчасъ же не высушено на солнцѣ. Моихъ обезьянъ достало мнѣ почти на двѣ недѣли; послѣдняя часть, рука съ сжатымъ кулакомъ, употребляемая мною очень экономно, между скромнымъ обѣдомъ и ужиномъ, висѣла постоянно на гвоздѣ, въ моей каютѣ. Только крайняя нужда могла принудить меня къ поступку столь близкому къ людоѣдству, но намъ чрезвычайно трудно было доставать достаточное количество мясной пищи. Черезъ каждые три дня, постройка монтаріи прерывалась, всѣ люди должны были идти на охоту и на рыбную ловлю; но въ этомъ они не всегда имѣли успѣхъ, потому что хотя въ лѣсу и было множество дичи, но она была разсѣяна на слишкомъ обширномъ пространствѣ, чтобы ее легко было достать. Иногда Рикардо и Альберто приносили домой черепаху, или муравьеѣда, и это служило намъ пищей на цѣлый день. Мы здѣсь узнали много странныхъ кушаньевъ, между прочимъ одно'пзъ яицъ ящерицы игуаны; они овальной формы, длиною въ одинъ дюймъ, и имѣютъ мягкую скорлупу; ящерица эта кладетъ ихъ штукъ по сорока въ древесныя дупла. Они имѣютъ маслянистый вкусъ, и люди ѣли пхъ сырыми, взбивши съ фарпной и прибавивъ туда щепотку соли. Я не могъ пхъ ѣсть иначе какъ съ соусомъ тукупи; у насъ было его про запасъ цѣлый кувшинъ, чтобы всегда можно было приправить имъ невкусное кушанье.
Разъ, я, одинъ и безъ оружія, собиралъ насѣкомыхъ въ сухомъ игапо, гдѣ деревья росли рѣдко одно отъ другаго, а земля на девять или на десять дюймовъ была покрыта сухими листьями, и чуть было не имѣлъ стычки съ удавомъ: забравшись въ чащу за какимъ то насѣкомымъ, и въ то время какъ прокалывалъ его булавкой, я вдругъ былъ испуганъ страшнымъ шумомъ вблизи. Я взглянулъ вверхъ, полагая, что набѣжалъ шквалъ, — но верхушки деревьевъ были неподвижны. Я вышелъ изъ за кустовъ, и лицомъ къ лицу встрѣтился съ огромной змѣей, спускавшейся съ небольшаго пригорка; подъ тяжестью ея, сухія вѣтви ломались и отскакивали въ сторону. Мнѣ случилось уже прежде встрѣчаться подобнымъ образомъ съ удавами, нѣсколько меньше этого, какъ то: съ
СиНт-Ьоіа, и потому, зная изъ ихъ нравовъ, что опасности нѣтъ, твердо стоялъ на своемъ мѣстѣ. Увидя меня, удавъ вдругъ повернулъ въ другую сторону, и сталъ быстро удаляться. Желая хорошенько замѣтить его величину, цвѣтъ и пятна кожи, я пустился бѣжать за нимъ; но онъ ускорилъ свое отступленіе, и я не могъ подойти къ нему довольно близко. Въ его бѣгѣ было очень мало змѣиныхъ движеній. Быстро двигавшееся и блестящее тѣло это скорѣе походило на змѣиный потокъ, текущій чрезъ высокія гряды мертвыхъ листьевъ, чѣмъ на змѣю съ разноцвѣтной кожей. Онъ спустился въ болѣе низкую и влажную часть игапо; тутъ поперегъ дороги лежало съ корнемъ упавшее дерево. Онъ переползъ черезъ него, и вскорѣ скрылся въ густой и сырой чащѣ, куда я конечно за нимъ не послѣдовалъ.
По мѣрѣ того, какъ увеличивалась засуха и убывала рѣка, я страшно страдалъ отъ жары и москитовъ, хотя занимался всегда въ палаткѣ, сдѣланной изъ парусовъ, а ночью спалъ на открытомъ воздухѣ, вѣшая свой хаммакъ между мачтами. Но нигдѣ нельзя было найти покоя: рѣка все мельчала и лодка опускалась все глубже и глубже въ ложе рѣки, текущей между высокими глини-стами берегами. Здѣсь въ полдень, когда солнце ударяло прямо на насъ, мы были точно въ пеклѣ. Съ одиннадцати часовъ утра и до пяти пополудни, я почти не могъ выносить никакой одежды, п надѣвалъ одни только широкія и тонкія* бумажныя панталоны и легкую соломенную шляпу; оставаться же въ домѣ Джона Араку я не могъ, такъ какъ онъ былъ очень малъ и наполненъ шумливыми дѣтьми. Одну ночь разразилась страшная буря. День былъ жарче обыкновеннаго, и, во время заката, небо имѣло какой то мѣдный отблескъ; клочки темныхъ тучь, покрывавшихъ его, по временамъ освѣщались молніей. Въ эту ночь, москиты былп несноснѣе чѣмъ когда либо; усталый, измученный, только что успѣлъ я задремать, почти уже подъ утро, какъ разразилась гроза, съ страшнымъ ливнемъ, безпрестанной молніей и непрерывными раскатами грома. Она продолжалась восемь часовъ, и свѣтать начало еще посредп шума бури. Отъ бывшей сухой погоды, потолокъ въ каютѣ разсохся, вода протекала въ каюту на моп коллекціи, и мнѣ очень трудно было уберечь ихъ посреди этого смятенья. Вообще говоря, вышла самая непріятная ночь; но если припомнить все, что я перестрадалъ въ Купари отъ бурь, жары, москитовъ, голода, а подъ конецъ и болѣзни, то на повѣрку выйдетъ, что я тамъ мало видалъ спокойныхъ ночей.
За домомъ Джона Араку, въ лѣсу, протекалъ небольшой каналъ и вливался въ рѣку, въ нѣсколькихъ ярдахъ отъ мѣста, гдѣ мы стояли на якорѣ; мнѣ приходилось по два раза въ день переѣзжать его, отправляясь въ лѣсъ и возвращаясь домой. Однажды, въ началѣ сентября, я замѣтилъ, что вода была къ вечеру на два или на три дюйма выше противъ утра. Явленіе это повторилось и на другой день, и потомъ я замѣчалъ его постоянно до самыхъ тѣхъ поръ, пока въ Купари не настало совершеннаго мелководья; только съ каждымъ днемъ нѣсколько измѣнялось время означенной прибыли. Я указалъ Джону Араку на это обстоятельство, котораго онъ до сихъ поръ не замѣтилъ (онъ жилъ здѣсь всего второй годъ), и онъ согласился со мною въ томъ, что это долженъ быть приливъ. Да, приливъ! великое біеніе пульса океана чувствовалось и здѣсь, въ этомъ отдаленномъ уголкѣ, за 530 миль отъ мѣста, гдѣ оно впервые ударяетъ въ прѣсную воду, при устьѣ Амазонской рѣки. Сначала я сомнѣвался въ этомъ; но скоро убѣдился въ вѣрности моего предположенія, сообразивъ, что приливъ замѣтенъ и въ Обидосѣ, за 400 миль отъ моря, что въ сухое время года, въ полую воду, изъ Амазонской рѣки въ устье Танахоса вливается огромный потокъ, и что между послѣднимъ и рѣкою Купари очень мало разницы въ отношеніи уровня, что доказывается отсутствіемъ въ немъ теченія въ сухое время года.
Фактъ этотъ,* что приливъ замѣтенъ за 530 миль отъ устья Амазонки, что онъ переходитъ отъ главной рѣки къ одной изъ вѣтвей ея за 380 миль, а оттуда къ другой вѣтви уже третьяго разряда, доказываетъ только чрезвычайную плоскость мѣстности, въ низовьяхъ Амазонки. Плоскость эта доказывается еще широкимъ разлитіемъ воды, образующимъ родъ озеръ при устьяхъ главныхъ вѣтвей, которыя протекаютъ черезъ долину, прежде своего впаденія въ главную рѣку.
21-го августа. — Джонъ Араку согласился отправиться со мною на водопады, и взять еще одного изъ своихъ людей, чтобы поохотиться и наловить рыбы для меня. Одна изъ главныхъ моихъ цѣлей была: достать гіацинтовыхъ арасовъ, которые начинаетъ попадаться съ первыхъ пороговъ, на всѣхъ притокахъ Амазонки, протекающихъ съ юга черезъ внутреннюю Бразилію. Мы отправились 19-го; въ первый день путь нашъ шелъ большею частью на юго-западъ; 20-го же числа мы болѣе направлялись на югъ и на юго-востокъ. Сегодня утромъ (21-го августа) мы прибыли въ индѣйское селеніе, лежащее за тридцать одну милю отъ усадьбы
Джона Араку. Здѣсь рѣчки шириной отъ шестидесяти до семидесяти ярдовъ, и протекаютъ изгибами между крутыми глинистыми берегами, въ двадцать и пятнадцать футовъ вышины. Дома мун-дуруковъ, въ числѣ тридцати, разбросаны по берегамъ на протяженіи шести или семи миль. Жители, какъ будто понимая красоты природы, выбрали для своихъ домовъ самыя живописныя мѣста: то небольшія плоскости подъ горками покрытыми лѣсомъ, то маленькіе заливы съ бѣлыми песчаными прибрежьями. Большая часть строеній здѣсь состоятъ изъ коническихъ хижинъ, стѣпы оштукатурены глиной, а кровли крыты пальмовыми листьями; застрехи очень низки и спускаются до половины хижины. Нѣкоторыя хижины имѣютъ четвероугольную форму и постройкой не отличаются отъ домовъ полуобразованныхъ поселенцевъ въ другихъ мѣстахъ; а нѣкоторыя еще просто открытые сараи. Въ каждой хижинѣ помѣщается, кажется, пе больше одного или двухъ семействъ.
Въ первомъ домѣ мы узнали, что всѣ вооруженные люди только что вернулись домой, послѣ двухдневнаго преслѣдованія одной кочующей орды дикихъ, племени парарауате, пришедшей изъ внутреннихъ земель, и ограбившей по пути много плантацій. Немного дальше, мы пришли къ жилищу тушауа или начальника. Домъ его стоялъ ра верху высокаго берега, и мы должны были взбираться по деревяннымъ ступенькамъ. Около него было еще четыре хижины, и всѣ полны народомъ. Первое, что мнѣ бросилось въ глаза по своей странности — это прекрасный старикъ, все лице, плечи и грудь котораго были татуированы поперечными полосками. Мущины почти всѣ шатались безъ всякаго дѣла, илп спали въ своихъ хаммакахъ. Женщины занимались въ сосѣднемъ сараѣ выдѣлкою фарины, нѣкоторыя изъ нихъ были совсѣмъ голыя; увидавъ насъ, онѣ бѣгомъ пустились бѣжать къ хижинамъ, чтобъ накинуть на себя юбки. Приходъ нашъ разбудилъ спящаго тушауа; протеревъ себѣ глаза, онъ вышелъ къ намъ на встрѣчу, и привѣтствовалъ насъ съ самой церемонной вѣжливостью на чпстомъ португальскомъ языкѣ. Онъ былъ повидимому лѣтъ тридцати, высокій, широкоплечій, отлпчно сложенный мущина; лицо его было правильное, красивое и не татуировано, съ очень добродушнымъ п спокойнымъ выраженіемъ. Онъ нѣсколько разъ бывалъ въ Сантаремѣ, и одинъ разъ въ Парѣ, п во время этихъ поѣздокъ выучплся португальскому языку. Онъ былъ одѣтъ въ рубашку и панталоны изъ синей бумажной матеріи; пи въ его наружности, ни въ обращеніи не было ни малѣйшаго признака дикаря. Я слышалъ, что власть начальника досталась ему по наслѣд
ству, и что купарійскіе мундуруку, которыми до Нс?о управлялъ его отецъ, были прежде гораздо многочисленнѣе и въ военное время поставляли до 300 стрѣлковъ. Теперь же они насилу могли набрать ихъ сорокъ; но въ настоящее время партія эта, въ политическомъ отношеніи, уже не. такъ тѣсно связана съ главнымъ корпусомъ племени, живущимъ на берегахъ Тппахоса, въ шести дняхъ пути отъ купарійскаго селенія.,
Я провелъ здѣсь остатокъ дня; Джона Араку и людей послалъ ловить рыбу, а самъ остался толковать съ тушауа п съ народомъ. Нѣсколькихъ словъ были достаточно, чтобъ объяснить цѣль моего странствованія по рѣкѣ; они тотчасъ поняли почему мы, бѣлые, восхищаемся великолѣпными птицами и животными ихъ страны, и путешествуемъ, чтобы собирать ихъ. Ни тушауа, ни его люди, даже не заикнулись о торговлѣ, и не выказывали ни малѣйшей алчности къ привезеннымъ мною вещамъ. Онъ разсказалъ мнѣ происшествія послѣднихъ трехъ дней. Племя парарауате одно,изъ самыхъ дикихъ и необузданныхъ племенъ и мундурукамъ безпрестанно приходилось съ ними воевать. У нихъ нѣтъ постояннаго мѣстопребыванія, значитъ нѣтъ и плантацій, а живутъ они какъ дикіе звѣри, бродя въ лѣсахъ, куда покажетъ солнце; гдѣ застпгнетъ ихъ почь, тамъ онп и спятъ, привѣсивъ къ деревьямъ хаммаки, которые у нихъ но ятъ женщины. Рѣчки, попадающіяся имъ на пути, они переплываютъ въ лодкахъ, которыя тутъ же наскоро дѣлаютъ пзъ древесной коры, и потомъ бросаютъ, высадившись на противоположномъ берегу. Племя это очень многочисленно, но каждая орда повинуется только своему начальнику. Мундуруку, живущіе въ верховьяхъ Тапахоса, въ настоящее время предпринимали походъ противъ нпхъ, п тушауа думалъ, что орда, которую онъ только что выгналъ изъ свой среды, состояла изъ бѣглыхъ пзъ того края. Ихъ было человѣкъ сто, считая тутъ же женщинъ и дѣтей. Прежде чѣмъ ихъ успѣли открыть, появилась орда, голодные дикари вырвали съ корней всю макашейру, сладкій картофель (зтсееі роіаіоез) и сахарный тростникъ, заготовленные на годъ трудолюбивыми мундуруками на той сторонѣ рѣки. Какъ только они замѣтили, что ихъ открыли, тотчасъ же бросились въ бѣгство, но тушауа поспѣшилъ собрать всѣхъ молодыхъ людей своей деревни, человѣкъ тридцать, вооружилъ ихъ стрѣлами, ружьями и копьями и бросился въ погоню за дикими. Цѣлыхъ два дня они гнались за ними по лѣсу, но потеряли ихъ слѣдъ по берегу Купаратинги, притока/ текущаго съ сѣверо-востока. Разъ они было думали, что настигли
ихъ, напавъ на неугасшіе еще костры послѣдней ихъ стоянки. Слѣды ногъ начальника были еще замѣтны на пескѣ, и легко отличались отъ прочихъ слѣдовъ своей длиною и величиною шага. Единственнымъ трофеемъ этой экспедиціи было небольшое ожерелье изъ красныхъ бусъ, и тушауа подарилъ его мнѣ.
Изъ другихъ мужчинъ, мнѣ удалось видѣть немногихъ, такъ какъ все послѣобѣденное время они спали въ своихъ хижинахъ. Кромѣ старика, о которомъ я уже говорилъ, было еще два татуированныхъ человѣка; оба лежали въ открытомъ сараѣ. Одинъ изъ нихъ имѣлъ странный видъ: по серединѣ лица у него было полукруглое черное пятно, закрывавшее нижнюю часть носа и весь ротъ; грудь и спина были испещрены поіЯрёчными линіями, а руки и ноги, продольными полосами. Странно, что красивые узоры, выдѣлываемые южно-океанскими островитянами, совершенно неизвѣстны бразильскимъ краснокожимъ: послѣдніе умѣютъ татуироваться только простыми линіями или пятнами. Я нашелъ, что всего больше приближались къ изяществу рисунки тукуна верхней Амазонки; они дѣлаютъ на каждой щекѣ узоры въ видѣ спирали, начинающіеся отъ угловъ рта. Вообще въ отношеніи формы, вкусъ американскаго индѣйца гораздо менѣе развитъ, чѣмъ вкусъ жителя Таити и Новой Зеландіи.
Чтобъ позабавить тушауа, я принесъ изъ лодки два тома «Живописнаго Музея естественной исторіи > Найта (Хі&ЬѴз Рісѣогіаі Мпзеит оГ Апітаіей Хаіиге). Картинки совершенно очаровали тушауа, и онъ позвалъ своихъ ясенъ посмотрѣть на нихъ. Женъ у него было три или четыре, какъ я послѣ узналъ отъ Араку, и одна изъ нихъ была хорошенькая, молоденькая женщина въ ожерельи и браслетахъ изъ голубыхъ бусъ. Мало по малу и другія оставили свои работы, такъ что вокругъ меня образовалась толпа женщппъ и дѣтей, всѣ онѣ выказывали необыкновенное въ индѣйцахъ любопытство. Не весело было показывать имъ всю книгу, но они не давали мнѣ пропустить ни одной картинки, и заставляли перевертывать назадъ листы, если я пытался перескочить чрезъ нѣсколько страницъ. Всего болѣе ихъ удивляли слоны, верблюды, орангутанги и тигры, да и все остальное очень занимало иіъ, даже раковины и насѣкомыя. Они тртчасъ же узнавали птицъ п млекопитающихъ, которые водятся въ ихъ странѣ, такъ наир. ягуара, обезьянъ-ревуновъ, тукановъ, попугаевъ и проч. По словамъ ихъ, слонъ ничто иное, какъ большой тапиръ; впрочемъ, они дѣлали мало замѣчаній, и то на моддурукскомъ языкѣ, а я зналъ на немъ
два или три слова. Удивленіе свое они выражали, щелкая языкомъ, въ родѣ того какъ и мы дѣлаемъ, или же сдержанными восклицаніями: Гм! Гм! Къ концу книги набралось около шестидесяти человѣкъ зрителей; никто не ссорился, не толкался; взрослыя женщины охотно позволяли молодымъ дѣвочкамъ и дѣтямъ стоять впереди, и вообще всѣ вели себя очень тихо и пристойно.
Изъ всѣхъ индѣйскихъ племенъ, оставшихся еще въ Амазонской области, мундуруку можетъ быть самое многочисленное и самое сильное изо всѣхъ. Они живутъ на берегахъ Тапахоса (преимущественно на правомъ берегу), между 3° и 7° южной широты, и внутри стланы, между этой частью рѣки и Мадейрой. На одномъ ТапахосѣШіи могутъ сформировать двѣ тысячи вооруженныхъ людей, все же народонаселеніе племени доходитъ до двадцати тысячъ. О существованіи ихъ никто не зналъ до того времени, какъ они объявили войну португальскимъ колоніямъ, что случилось девяносто лѣтъ тому назадъ; орды ихъ, пройдя внутреннюю часть страны на востокъ отъ Тапахоса, нападали на поселенія бѣлыхъ, въ провинціи Мараньямъ. Въ началѣ нынѣшняго столѣтія, португальцы заключили съ ними миръ по случаю общей обоимъ этимъ народамъ непріязни къ мура. Съ тѣхъ поръ они всегда были вѣрными союзниками бѣлыхъ. Замѣчательно, какъ вѣрно и свято они хранятъ этотъ дружескій договоръ, ифкакъ они съ-умѣли передать его и самымъ отдаленнымъ изъ разсѣянныхъ партій. Гдѣ бы ни случилось бѣлому встрѣтить семейство или даже какую цибудь отдѣльную личность этого племени, ему навѣрное напомнятъ объ ихъ союзѣ. Изъ всѣхъ бразильскихъ племенъ, оно самое воинственное и, въ тоже время, самое осѣдлое и трудолюбивое; впрочемъ въ послѣднемъ отношеніи оно не превосходитъ хури и пассе верхней Амазонки, и индѣйцевъ уапе съ верховьевъ Ріо-Негро.Они имѣютъ большія плантаціи маніоки, и ежегодно продаютъ излишекъ, доходящій на Тапахосѣ отъ 3,000 до 5.000 корзинъ (въ 60 ф. каждая) купцамъ, которые между августомъ и январемъ ѣздятъ вверхъ по рѣкѣ изъ Сантарема. Они тоже въ большомъ количествѣ собираютъ въ лѣсахъ сассапарель, каучукъ и бобы. Купцы, по пріѣздѣ въ Кампинасъ, безлѣсную страну, находящуюся за порогами, гдѣ живетмь главное племя мундуруку, начинаютъ съ того, что отдаютъ свои товары—дешевыя бумажныя матеріи, желѣзные крючки, ножи, разныя мелочи и кашасу, — второстепеннымъ начальникамъ, а потомъ мѣсяца три или четыре ждутъ, чтобъ пмъ за все это уилатил^ продуктами.
Отъ частыхъ сношеній съ бѣлыми, нравы и привычки этихъ индѣйцевъ замѣтно стали пзмѣняться, и тѣ изъ нихъ, которые живутъ на берегахъ Тапахоса, рѣдко теперь татуируютъ своихъ дѣтей. Главный тушауа всего племени или народа, по имени Хоакимъ, получилъ патентъ отъ бразильскаго начальства, въ награду за оказанныя имъ, во время возмущенія 1835—6 годовъ, услуги законному правительству. Было бы несправедливо назвать дикими мундуруковъ, живущихъ на Купарп и во многихъ мѣстахъ Тапахоса; ихъ правильный образъ жизни, земледѣльческія наклонности, вѣрность вождямъ, честность въ договорахъ, и мягкость въ обращеніи, даютъ имъ право на лучшее имя. Но они не выказываютъ большой склонности къ цивилизованной городской жизни, и, подобно другимъ бразильскимъ племенамъ, кажется не способны къ дальнѣйшему развитію. Въ прежнія войны они истребили два сосѣдніе имъ народа, хума и хакаре; а теперь всякій годъ предпринимаютъ походы противъ парарауате, и еще противъ одного или двухъ другихъ дикихъ племенъ, живущихъ внутри страды, но которыхъ голодъ побуждаетъ грабить плантаціи индѣйцевъ по берегамъ большихъ рѣкъ. Эти походы начинаются въ іюлѣ и продолжаются все сухое время года; женщины сопровождаютъ своихъ мужей, и несутъ ихъ оружія, стрѣлы и копья. Въ прежнія времена у нихъ существовалъ ужасный обычай, отрѣзать головы убитыхъ враговъ, и выставлять ихъ вмѣсто трофеевъ вокругъ своихъ домовъ. Но это, равно какъ и друтія дикія привычки, совершенно вывелось пзъ употребленія съ тѣхъ поръ, какъ они часто стали приходить въ столкновеніе въ бразильцами; и я не только не видалъ, но и не слыхалъ отъ нихъ объ этомъ. Голову отрѣзали они большимъ ножомъ, сдѣланнымъ изъ бамбука, и, вынувъ мозгъ, мочили ее въ горькомъ растительномъ маслѣ (андироба), послѣ чего ставили ее на нѣсколько дней подъ солнечный припекъ, или вѣшали надъ огнемъ. Въ одной части страны между Тапахосомъ и Мадейрой, долгое время длилась смертельная борьба мундуруку съ арара. Въ Сантаремѣ мнѣ говорилъ одинъ французъ, бывавшій въ тѣхъ мѣстахъ, что всѣ тамошнія селенія имѣютъ военную организацію. Возлѣ каждой деревни построенъ открытый сарай, гдѣ спятъ воины; караульные стоятъ на часахъ, п подымаютъ тревогу, трубя въ туре при появленіи арара, нападающихъ всегда ночью.
У каждой орды мундуруку есть свой пахе, т. е. докторъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ священникъ; онъ назначаетъ время самое бла-пріятное для нападенія на враговъ; заклинаетъ злыхъ духовъ и
лечитъ больныхъ. Всякая болѣзнь, причина которой прямо не очевидна, приписывается присутствію червя въ больномъ мѣстѣ. Пахе и морочитъ всѣхъ, будто прогоняетъ оттуда червя: съ таинственнымъ видомъ дѣлаетъ онъ большую сигару, обертывая табакъ въ таурарп, и окуриваетъ ею больное мѣсто, потомъ сосетъ его, и подъ конецъ этой операціи вынимаетъ изо рта мнимаго червя. Это очень грубый и не ловкій обманъ. Одинъ разъ въ семействѣ Джона Араку захворалъ ребенокъ сильной головной болью, и къ нему позвали какого то пахе. Господинъ этотъ совершилъ при насъ свою операцію, и по окончаніи штуки вынулъ червя изо рта; но сеньору Джону удалось схватить его и это оказалось ни чѣмъ инымъ, какъ длиннымъ бѣлымъ воздушнымъ корнемъ какого-то растенія. Не даромъ онъ съ трудомъ согласился приступить къ леченію въ нашемъ присутствіи. Я вполнѣ увѣренъ, что и онъ, и другіе, занимающіеся этой профессіей, сознательно морочатъ людей, передавая изъ рода въ родъ нехитрый секретъ своихъ плутовскихъ штукъ. Учрежденіе пахе существуетъ у всѣхъ племенъ индѣйцевъ, и они за него держатся крѣпче, чѣмъ за всякое другое.
Я купилъ у тушауа два великолѣпныхъ скипетра изъ перьевъ, съ бамбуковыми футлярами. Они цилиндрической формы, футовъ трехъ въ длину и трехъ дюймовъ въ діаметрѣ; они были сдѣланы изъ красивыхъ бѣлыхъ и желтыхъ перьевъ изъ груди тукана, приклеенныхъ воскомъ къ толстымъ палкамъ; верхъ же скипетра украшенъ длинными перьями изъ хвостовъ попугаевъ, трогоновъ и другихъ птицъ. Изъ всѣхъ племенъ Южной Америки, мундуруку самые искусные въ выдѣлываніи перьевъ. Но ихъ довольно трудно убѣдить разстаться съ этими вещами, такъ какъ они имѣютъ къ нимъ какое-то суевѣрное уваженіе. Кромѣ скипетровъ, они еще дѣлаютъ головные уборы, пояса и туники; разноцвѣтныя перья бываютъ подобраны съ большимъ вкусомъ, и укрѣпляются на крѣпкой бумажной матеріи, связанной на спицахъ по извѣстному фасону. Эти уборы они надѣваютъ только по праздникамъ; послѣдніе же не бываютъ у нихъ въ опредѣленное время, и назначаются по произволу тушауа. Пляски, пѣніе, игры и пьянство — вотъ единственная цѣль этихъ случайныхъ праздниковъ. Когда день назначенъ, женщины принимаются готовить большое количество таробы, п монотонный звукъ кипѣнія продолжается день и ночь, безостановочно, пока не-поспѣетъ возбуждающій напитокъ.
Мы оставили домъ тушауа рано на другой день. Не смотря на непріятное происшествіе съ парарауат^, на меня сдѣлалъ
пріятное впечатлѣніе домашній бытъ индѣйцевъ, на который я взглянулъ въ семействѣ тушауа и въ нѣкоторыхъ другихъ домахъ. Здѣсь видишь индѣйцевъ съ самой ихъ лучшей стороны; они отстали отъ многихъ варварскихъ обычаевъ, и въ тоже время не развратились отъ слишкомъ близкаго сношенія съ низшими классами бѣлыхъ и мулатовъ цивилизованныхъ поселеній. Нравы ихъ просты; обращеніе мягче, откровеннѣе и веселѣе, чѣмъ у индѣйцевъ, живущихъ близъ городовъ. Я невольно сравнивалъ ихъ довольство, трудолюбіе и любовь къ порядку, съ бѣдностью и лѣнью полуцивилизованнаго населенія Альтаръ до Чао. Я не думаю, чтобы употребленіе водки, недавно введенное у бразильскихъ индѣйцевъ, могло испортить «ихъ нравы. Они по временамъ запиваютъ, какъ всѣ рабочіе люди другихъ странъ, и это всегда было въ ихъ привычкахъ, даже прежде появленія европейцевъ; но, отрезвись, имъ всегда бываетъ стыдно за свой проступокъ, и они потомъ долго воздерживаются отъ водки. Грубое и деспотическое обращеніе португальцевъ и ихъ потомковъ болѣе всего сдѣлало вреда индѣйцамъ. Но купаріпскіе мундуруку охранены отъ него уже нѣсколько лѣтъ. Это одна пзъ услугъ, оказанныхъ имъ миссіонерами, которые очень наблюдаютъ за тѣмъ, чтобы грубые и безнравственные купцы, пріѣзжающіе туда, уважали бразильскіе законы, охраняющіе права туземцевъ. Я думаю, ни одно индѣйское племя не можетъ быть счастливѣе этихъ простыхъ, мирныхъ и дружелюбныхъ обитателей береговъ Ку пари. Члены каждаго семейства живутъ всѣ вмѣстѣ, и кажется очень привязаны другъ къ другу; власть начальника выражается самымъ кроткимъ образомъ. Вѣчное лѣто царствуетъ въ пхъ странѣ; почва самая плодородная и немного легкаго труда доставляетъ имъ все нужное для ихъ простой жизни. Довольно трудно узнать, есть ли у нихъ какія нибудь понятія о предметахъ сколько нибудь отвлеченныхъ, но умъ индѣйца находится еще въ самомъ первобытномъ состояніи. Я полагаю, что онъ ни о чемъ не думаетъ кромѣ того, что непосредственно касается его ежедневныхъ матерьяльныхъ нуждъ. Въ немъ нѣтъ ни малѣйшей любознательности, а потому онъ мало интересуется явленіями природы и не добирается до ихъ причинъ. Онъ не имѣетъ понятія о высшемъ существѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ не зараженъ возмутительными суевѣріями; религіозныя вѣрованія его ограничиваются тѣмъ, что онъ вѣритъ въ существованіе злаго духа, котораго онъ себѣ представляетъ просто чѣмъ-то въ родѣ домоваго: этотъ злой духъ — причина всѣхъ его маленькихъ неудачъ въ
рыбной ловлѣ, охотѣ, и т. д. Понятно, что съ такой ограниченной умственной дѣятельностью, и съ страстями не слишкомъ пылкими, жизнь этого народа довольно однообразна и скучна, и добродѣтели его, собственно говоря, только отрицательныя; но пріятно видѣть ихъ безвредное, домашнее счастье, особенно если сравнить его съ состояніемъ дикихъ племенъ во многихъ другихъ странахъ міра.
Въ четыре часа утра меня разбудилъ шумъ веселъ: это мы отходили отъ пристани тушауа. Я очень удивился, увидавъ, что густой туманъ застилаетъ все кругомъ, и что воздухъ совсѣмъ холодный. Высокая стѣна лѣса, и выходящіе изъ за нея великолѣпные вѣнцы ассай-пальмъ, на пхъ стройныхъ тонкихъ стволахъ, очерчивались неясно и странно сквозь туманную завѣсу. Эта внезапная перемѣна, происшедшая вскорѣ послѣ восхода солнца, придавала всему какой то волшебный видъ: туманъ поднимался тихо, подобно газовому покрывалу на сценѣ, передъ перемѣной декораціи, и сквозь него виднѣлась чудесная зелень, сіяющая утренней красотой, вся обрызганная каплями росы. Мы пріѣхали къ водопадамъ около десяти часовъ. Здѣсь рѣка не болѣе какъ въ сорокъ ярдовъ ширины, и протекаетъ черезъ скалистый рифъ, лежащій поперегъ ея почти по прямой линіи.
Мы теперь пріѣхали къ мѣсту, гдѣ кончается плаваніе большихъ судовъ—по приблизительному исчисленію, слишкомъ въ семидесяти миляхъ отъ устья рѣки. Я разсчиталъ, что лучше всего мнѣ послать въ монтаріи Хозе и еще одного человѣка съ Джономъ Араку дальше, а самому остаться съ кубертой, и съ другимъ нашимъ человѣкомъ заняться коллекціями въ лѣсу. Здѣсь мы простояли четыре дня; всякій вечеръ одинъ изъ людей возвращался ко мнѣ въ лодкѣ съ верховья рѣки, и привозилъ съ собою то, что днемъ имъ удавалось добыть . на охотѣ. Такимъ образомъ я пріобрѣлъ шесть хорошихъ экземпляровъ гіацинтоваго араса, мпоже-жество маленькихъ птицъ, новый для меня видъ ревуна гуариба и двухъ большихъ ящерицъ. Гуариба былъ старый самецъ съ очень истертой шерстью на груди и на спинѣ; все тѣдо его было обезображено большими опухолями отъ укушенія оводовъ (Оезігиз); спина и хвостъ его были красновато-коричневаго цвѣта, а конечности и нижняя часть туловища, черныя. Люди мои поднялись до вторыхъ пороговъ, образующихъ водопадъ въ нѣсколько футовъ вышины, за пятнадцать миль отъ мѣста, гдѣ наше судно стояло на якорѣ. Арасовъ они поймали въ то время, когда тѣ небольшими стаями сидѣли на пальмахъ тукума (Азігуосагушп Тисита), они
любятъ ѣсть эти плоды, и своимъ сильнымъ клювомъ расплющиваютъ ихъ необыкновенно крѣпкіе орѣхи: я нашелъ зобы всѣхъ доставшихся Мнѣ птицъ полными кислымъ тѣстомъ, въ которое превращается крѣпкій, какъ камень, плодъ. Сдираніе кожи съ попугаевъ взяло у меня много времени; на каждаго я употребилъ по три часа; я занимался съ ними и съ другими пріобрѣтенными животными, всякій вечеръ до полуночи, окончивъ свою трудную дневную экскурсію; работалъ я на крышѣ своей каюты, съ лампой.
Мѣсто, гдѣ мы стояли* на якорѣ, была маленькая скалистая гавань, песчаный берегъ которой тянулся къ лѣсу; въ лѣсу находились развалины одной индѣйской часовни и большая плантація, заросшая сорной травою. Въ гавани было множество рыбъ, и весело было смотрѣть въ глубокую, прозрачную воду, и наблюдать за ихъ быстрыми движеніями. Особенно много было пиранья,—одинъ видъ рыбки, длиною отъ двухъ до шести дюймовъ, смотря по возрасту, отличающейся чернымъ пятномъ у основанія хвоста: онѣ скорѣе всѣхъ прочихъ ловили бросаемыя въ воду крошки. Когда я переставалъ ихъ кормить, оставались на мѣстѣ только немногія, и повернувши голову въ ту сторону, откуда получали пищу, казалось, ожидали, чтобы я снова бросилъ имъ что нибудь. Но едва падалъ въ воду какой нибудь кусочекъ, тотчасъ же ихъ являлось несмѣтное множество, такъ что вода казалась совсѣмъ черною. Тѣ, которымъ не посчастливилось получить своей доли, старались отнять ее у другихъ, что часто и удавалось. Если муха или пчела пролегали близко отъ воды, то онѣ единодушно кидались къ поверхности, какъ будто пробужденныя электрическимъ ударомъ. При появленіи же какой нибудь большой рыбы, пираньи пугались и тотчасъ же исчезали. Съ каждымъ днемъ населеніе воды измѣнялось. Однажды я увидѣлъ небольшое стадо красивыхъ рыбъ съ темными полосками на тѣлѣ, называемыхъ туземцами акара банде-ира (Мезопапіа іпзі§піз Гюнтера); онѣ скользили въ тихой водѣ, что было очень красиво. Въ другой разъ, то была уже другая рыба, игла, нѣчто въ родѣ угря, съ очень длинными жабрами п тонкими зубами; она плыла въ большомъ количествѣ, и по пути роняла свою добычу, состоявшую изъ мелкихъ рыбокъ. За нею, тихо и плавно повертываясь, слѣдовали еще третьяго рода рыбы, престранной формы, называемыя сарапо. Съ помощью удочки, употребивъ вмѣсто прикормка кусочки банана, намъ удалось поймать нѣсколько штукъ куримата (Апосіпз Атагошпп); это славная рыба
и послѣ тукунаре и пескады болѣе всѣхъ остальныхъ цѣнится у туземцевъ. .Куримата казалось предпочитала середину рѣки, гдѣ вода отъ .близости пороговъ нѣсколько быстрѣе.
Акара (Мезопаиіа іпзі^шз).
? Игла-рыба Сарапо (НетагатрЬиз). (Сагариз).
Погода теперь стояла сухая, и рѣка быстро убывала: на шесть дюймовъ каждые сутки. Въ этомъ отдаленномъ и уединенномъ мѣстѣ, мнѣ въ первый, и могу сказать, въ послѣдній разъ пришлось видѣть, до какой степени все живое въ природѣ суетится и шумитъ при закатѣ солнца. Гумбольдтъ говоритъ, что замѣчалъ это близь источниковъ Ориноко, но что на большихъ рѣкахъ о подобномъ явленіи не имѣютъ и понятія. Звуки эти начались въ то время, какъ солнце закатывалось за деревья, послѣ палящаго дня, покидая великолѣпный лазуревый небосклонъ. Два стада ревущихъ обезьянъ, одно очень близко отъ нашей лодкп, а другое нѣсколько дальше, потрясали воздухъ своими печальными воплямп. Вслѣдъ за нпми подняли крики разныя птицы, въ томъ
числѣ и гіацинтовые арасы, за которыми собственно мы пріѣхали сюда; разно
образные карканья и визги различныхъ породъ производили страшную дисгармонію. Вскорѣ къ этимъ звукамъ прибавились еще и другіе: пѣніе большихъ и странныхъ цикадъ. Ихъ было нѣсколько, онѣ сидѣли на высокихъ деревьяхъ, окружавшихъ нашу маленькую гавань, и пронзительно кричали; уже съ самаго начала ихъ пѣніе довольно непріятно и рѣзко, но оно постепенно, и очень скоро становится все рѣзче и рѣзче, и наконецъ оканчивается какимъ то неистовымъ звукомъ, похожимъ на свистъ паровой машины. Этихъ необыкновенныхъ музыкантовъ было около полъ-дюжины, и они принимали значительную долю участія въ общемъ вечернемъ концертѣ. Въ бытность мою въ Парѣ, мнѣ случалось слышать эту самую по -роду, но тамъ она не такъ обыкновенна. Здѣсь мнѣ удалось добыть одинъ образецъ ея для своей коллекціи, попавъ удачно камнемъ. Шумъ и крики звѣрей, птицъ и насѣкомыхъ продолжались очень не долго; небо быстро утратило свой густой' голубой оттѣнокъ, и наступила ночь. Тутъ древесныя лягушки подняли свои кваканья: квакъ—квакъ, друмъ—друмъ, ху—ху вмѣстѣ съ другими ночными звуками; ихъ монотонные крики длились очень долго.
Мои люди встрѣтили ягуара и чернаго тигра на берегахъ рѣки, и очень боялись попасть въ руки парарауате, такъ что, когда они наконецъ возвратились ко мнѣ на четвертый день, я не могъ больше уговорить ихъ на другое путешествіе. 26-го августа вечеромъ, мы начали спускаться по рѣкѣ. Ночью туманъ опять покрылъ лѣсъ и рѣку, и воздухъ передъ разсвѣтомъ былъ очень холоденъ. Отъ водопадовъ до дома Джона Араку есть значительное теченіе, и съ помощью его и нашихъ веселъ, мы проѣхали это пространство въ восемнадцать часовъ.
21-го сентября. — Въ пять часовъ по полудни, мы оставили узкую и удушливую ложбину, черезъ которую течетъ Купари, и вошли въ широкій Тапахосъ, и тутъ опять вздохнули свободно. Какъ я наслаждался широкимъ видомъ послѣ такого долгаго заточенія, какъ хороши были гористые берега, сѣрая даль, и темныя воды, волнуемыя освѣжающимъ вѣтеркомъ. Жара, москиты, недостатокъ и дурное качество пищи, трудныя занятія, безпокойство,— все это очень разстроило мое здоровье, и я очень желалъ какъ можно скорѣе возвратиться въ Сантаремъ.
Мы остановились въ Авейросѣ, чтобы захватить нѣкоторые оставленные тамъ ящики, и свести счеты съ капитаномъ Антоніо. Здѣсь мы нашли почти всѣхъ больными лихорадкой и рвотой, и гомеопатическіе шарики священника не оказывали тутъ никакого
дѣйствія. Послѣдніе года на Тапахосѣ не слышно было объ эпидемическихъ болѣзняхъ, хотя прежде рѣка эта считалась очень вредной для здоровья. Теперь же для нея опять наступило дурное время, и 1853 годъ (т. е. слѣдующій послѣ моего проѣзда тамъ) былъ самый роковой для жителей этого края. Появилось что-то въ родѣ гнилой лихорадки, поражавшей одинаково людей всѣхъ расъ. Въ Сантаремѣ мы получили самыя грустныя извѣстія: мои купарійскіе друзья особенно жестоко пострадали отъ эпидеміи. Джонъ Араку и все его семейство, кромѣ жены, сдѣлались ея жертвой; добрый мой другъ Антоніо Малагеита то же умеръ, и множество народа въ деревнѣ мундуруковъ.
Въ сухое время года, которое теперь уже было въ самой порѣ, спускъ по рѣкѣ Тапахосу очень опасенъ по причинѣ сильныхъ вѣтровъ, отсутствія теченія, и мелей, встрѣчаемыхъ даже на очень далекомъ разстояніи отъ береговъ. Въ концѣ сентября, вода на тридцать футовъ мельче чѣмъ въ іюнѣ; и во многихъ мѣстахъ рифы или совсѣмъ ею не покрыты, или же едва только покрыты. Мои купарійскіе друзья предостерегли мепя, но все же я не могъ составить себѣ настоящаго понятія о томъ, что мнѣ придется испытать. Спускаясь, лодки могутъ плыть только ночью, когда дуетъ легкій вѣтеръ съ восточнаго берега. Днемъ же, съ низовьевъ рѣки бываетъ сильный вѣтеръ, которому невозможно противиться, такъ какъ нѣтъ теченія; сильныя волны, разводимыя имъ на большомъ пространствѣ на мелкой водѣ, бываютъ очень опасны для небольшихъ судовъ. Берегъ большею частью не можетъ служить пристанищемъ: однако по временамъ попадаются маленькія гавани, называемыя «есперасъ» и на нихъ то обыкновенно разсчитываютъ лодочники, стараясь пригнать такъ, чтобы имъ пришлось достигнуть одной изъ нихъ, прежде чѣмъ подымется утромъ опасный вѣтеръ.
Вечеромъ 21-го сентября мы оставили Авейросъ, и тихо спускались при благопріятномъ вѣтрѣ, держась на разстояніи около мили отъ восточнаго берега. Была великолѣпная лунная ночь, и люди весело принимались грести, когда вѣтеръ упадалъ; съ берега вѣтромъ доносился къ намъ чудный запахъ, похожій на запахъ резеды. Въ полночь мы развели огонь и сварили кофе, а въ три часа утра прибыли къ жилищу одного индѣйца, по имени Андре, отца Рикардо; здѣсь мы бросили якорь и остались ночевать.
22-го сентября, — Утромъ пришелъ къ намъ на бортъ старый. Андре съ своей женою. Они принесли трехъ черепахъ тракаха, полную
корзинку ихъ яицъ, чтобы промѣнять все это на бумажную матерію и кашасу. Рикардо, въ послѣднее время бывшій очень не въ духѣ, удовлетворенный теперь свиданіемъ съ родными, охотно соглашался ѣхать со мною до Сантарема. При теперешнихъ обстоятельствахъ, потеря его была бы особенно для меня непріятна, тѣмъ болѣе, что капитанъ Антоніо былъ боленъ, и во всей окрестности не возможно было достать ни одного человѣка; еслибы мы не остановились у Андре, ничто бы не помѣшало Рикардо убѣжать при первой же возможности. Онъ былъ живой и безпокойный малый; но, хотя въ началѣ моего знакомства съ нимъ', ему и случалось иногда быть дерзкомъ и непріятнымъ, все же онъ былъ очень усердный слуга. Товарищъ его Альберто совсѣмъ не походилъ на него: это былъ человѣкъ суровый* и молчаливый, и обязанности свои исполнялъ съ самой флегматической точностью.
Мы выѣхали въ 11 часовъ утра, и едва успѣли проплыть небольшое пространство, какъ поднялся вѣтеръ съ рѣки, и принудилъ насъ опять бросить якорь. Береговой вѣтеръ начался въ 6 часбвъ вечера, и мы съ нимъ плыли долго, вдоль скалистаго берега, тянувшагося до Итапуамы. Въ 10 часовъ, когда мы были отъ берега въ разстояніи одной мили, совершенно неожиданно пале-’ тѣлъ на насъ изъ ущелья шквалъ. Онъ засталъ насъ съ подня7 тыми парусами, и чуть не опрокинулъ нашу лодку. Хозе не потерялъ присутствія духа, и поспѣшилъ опустить гротъ-мачту, а я въ то же время бросился опускать шпринтовъ фокъ-зейля; оба мои индѣйца, совершенно ошеломленные, стояли на носу лодки. Вѣтеръ этотъ называется матросами тровода секка, или бѣлый шквалъ. Въ нѣсколько минутъ вся рѣка покрылась пѣной, но черезъ полъ-часа все опять стихло; береговой вѣтеръ кончился, и мы принуждены были приблизиться къ берегу и искать удобнаго мѣста чтобы бросить якорь.
23-го числа, въ полночь, мы были въ Тапайюнѣ, а утромъ 24-го пристали къ Ретиро, гдѣ встрѣтили, одного знакомаго сап-таремскаго купца Чико-Гоноріо; его лодка была гораздо больше и лучше устроена чѣмъ наша. Такъ какъ цѣлый день вѣтеръ былъ очень силенъ, то мы рѣшились здѣсь остановиться въ его обществѣ. Съ сеньоромъ Гоноріо была его жена и нѣсколько индѣй цевъ, мужчинъ и женщинъ. Мы повѣсили свои хаммаки подъ деревьями, и, разложивъ скатерть въ тѣни на песчаномъ берегу, завтракали и обѣдали всѣ вмѣстѣ. У пасъ было наловлено боль-17
іпое количество рыбы посредствомъ тимбо, которымъ мы запаслись въ Итапуамѣ. Ночью же мы опять пустплись въ путь съ береговымъ вѣтромъ. На далекое пространство отъ берега, рѣка была очень мелка, и такъ какъ лодка наша была легче другихъ, н потому сидѣла не такъ глубоко въ водѣ, то мы плыли впереди, а лотовой мой криками сообщалъ нашему спутнпку о глубинѣ. На разстояніи полу мили отъ берега, рѣка была не глубже одной сажени. На слѣдующій день, т. е. 25-го числа, мы остановились при устьѣ небольшаго залива, называемаго Пини, который какъ разъ лежитъ противъ деревни Боимъ; а ночью отплыли еще двадцать миль. Всякій разъ, какъ приходилось намъ проѣзжать мимо какого нибудь мыса, мы должны были огибать его, дѣлая очень большой крюкъ, потому что обыкновенно песчаная отмель тянется на милю или на двѣ къ серединѣ рѣки. Въ полночь береговой вѣтеръ упалъ, въ это время мы подъѣзжали къ одной эсперѣ, называемой Марай: это было устье мелкой бухты.
26-го сентября. — Меня не привлекала скучная перспектпва провести цѣлый день въ Марай, гдѣ нельзя даже было побродить по берегу, такъ какъ лѣсъ былъ непроходимъ, и мѣстность отчасти затоплена еще водою. Кромѣ того, варя себѣ кофе всякое утро, мы истощили все свое топливо, и не могли здѣсь сдѣлать новаго запаса. И такъ, пользуясь штилемъ, въ 10 часовъ утра мы вышли изъ гавани, съ тѣмъ, чтобы съ помощью веселъ постараться достигнуть Пакіатубы, до которой оставалось всего пять миль. Мы уже обогнули песчаную косу, начинавшуюся при устьѣ залива, и весело плыли черезъ бухту, во главѣ которой находилась пристань маленькаго поселенія; вдругъ, черезъ нѣсколько миль ниже по рѣкѣ, мы съ ужасомъ замѣтили признаки жестокаго дневнаго морскаго вихря, несшагося на насъ съ низу длинную, быстро подвигавшуюся полосу пѣны, п за нею потемнѣвшую воду. Напрасно люди мои старались доплыть до гаванп, вѣтеръ настигъ насъ, и мы должны были бросить якорь на трехъ саженяхъ глубины, имѣя двѣ мили мелкой воды до берега съ подвѣтренной стороны. Поднялся настоящій шквалъ: волны безпрестанно заливали наше судно, а вмѣстѣ съ тѣмъ окачивали и насъ. Я не надѣялся, что якорь нашъ будетъ держаться, однако выдалъ много канату, а самъ, стоя* на носу, ждалъ что изъ этого выйдетъ. Хозе сталъ къ рулю, а двое нашихъ людей къ кливеру и фокъ-зейлю, для того, чтобы въ случаѣ, если бы мы не стали дератьсжя на якорѣ, постараться достигнуть какъ нп-
будь прохода, ведущаго къ Марай, которая теперь почти совсѣмъ была подъ вѣтромъ. Небольшой пашъ якорь однако устоялъ на своемъ мѣстѣ, потому что, къ счастью, дно здѣсь было не такъ песчано,. какъ большая часть берега, но за то насъ сталъ сильно безпокоить нашъ слабый канатъ. Въ такомъ положеніи, п совершенно безъ пищи, провели мы цѣлый день; въ интрюмѣ все перевернулось вверхъ дномъ: ящики съ провизіей, корзпны, котлы и глиняная посуда. Къ вечеру вѣтеръ еще усилился, и солнце, закатываясь за туманныя горы западнаго берега, было огненнаго цвѣта; странное освѣщеніе увеличивало еще болѣе мрачность картины: внизу совершенно черная вода, а на небѣ яркое распаленное солнце. По временамъ волны съ такой силой ударялись объ носъ нашего судна, что оно все дрожало. Еслибъ мы въ этомъ мѣстѣ сѣли на мель, то всѣ драгоцѣнныя мои коллекціи навѣрное погибли бы; самимъ же намъ легко было бы добраться до берега и сѣсть на лодку сеньора Гоноріо, который, оставшись безъ насъ въ Пини, долженъ былъ черезъ два дня проѣхать по этому пути. Когда наступила ночь, я прплегъ, и усталый, измученный, скоро заснулъ; люди еще прежде меня сдѣлали тоже самое. Около девяти часовъ, я былъ пробужденъ шумомъ монтаріи, стукавшейся о бока судна, которое внезапно поворотилось черезъ фордевиндъ. Луна, бывшая прежде позади, теперь прямо свѣтила въ мою каюту. Вѣтеръ вдругъ упалъ, и замѣнился легкими порывами другаго вѣтра съ восточнаго берега; волны длинными валамп катились въ мелкую бухту.
Послѣ этого происшествія, я рѣшился не выходить изъ Пакі-атубы, не получивъ еще одного человѣка, и притомъ такого, который бы хорошо былъ знакомъ съ плаваніемъ по рѣкѣ въ настоящее время года. Въ 10 часовъ мы достигли мѣста, гдѣ можпо было высадиться, и бросили якорь въ самомъ устьѣ маленькаго залива. Утромъ я гулялъ въ лѣсу по великолѣпнымъ, тѣнистымъ аллеямъ, которыя въ іюнѣ были превращены въ водяныя тропинки, въ то время когда мы останавливались здѣсь, плывя вверхъ по рѣкѣ къ дому инспектора Ципріано. Послѣ страшныхъ затрудненіи, онъ согласился наконецъ на мои просьбы и обѣщалъ дать мнѣ еще одного индѣйца. Въ этомъ селеніи пхъ живетъ 30 семействъ; по самые способные изъ нихъ въ послѣднее время были потребованы правительствомъ, для участія въ военной погони за бѣглыми неграми изъ разныхъ деревень внутри страны. Сеньоръ Ципріано былъ красивый п очень вѣжливый молодой мамелюкосъ. Въ ночь па
28-е число, онъ проводилъ насъ до косы Ягуарари, въ разстояніи пяти миль внизъ по рѣкѣ; тамъ жилъ человѣкъ, котораго онъ хотѣлъ отправить со мной. Я обрадовался, увидавъ, что послѣдній былъ степенный, женатый индѣецъ среднихъ лѣтъ; одно имя его предвѣщало намъ удачу: его звали Ангело Кустодіо, т. е. ангелъ-хранитель.
Въ это время года Ягуарари есть ничто пное, какъ высокая песчаная мель, которая узкой полосой тянется па три мили почти до самой середины рѣки. Мы обогнули ее съ большимъ трудомъ въ ночь, на 29-е число, и еще до разсвѣта достигли хорошей защиты, за подобной же песчаной отмелью Акаратингари: это низкій мысъ, находившійся всего въ пяти миляхъ по прямой линіи отъ нашей послѣдней стоянки на якорѣ. Здѣсь мы пробыли весь день: люди ловили рыбу посредствомъ тимбо въ тихомъ пруду, между песчаной отмелью и берегомъ, и поймалп ея такое множество, что я могъ выбрать шесть новыхъ видовъ для своей коллекціи. Слѣдующія двѣ ночи мы плыли гораздо скорѣе, но береговой вѣтеръ съ сѣверо-востока подымался теперь только послѣ полуночи, и такимъ образомъ ограничивалъ часы, когда можно было плыть; мы часто должны были останавливаться довольно рано, изъ опасенія, чтобъ насъ не отнесло далеко назадъ.
2-го октября мы пристали къ мысу Кахетуба, и, выйдя на берегъ, очень пріятно провели тамъ весь день. Въ этомъ мѣстѣ видъ рѣки и береговъ восхитителенъ.. Внизу широкой бухты Ара-мана-и, у подошвы цѣлаго ряда горъ, покрытыхъ богатымъ лѣсомъ, разбросаны домики колонистовъ; высокая, песчаная отмель снѣжной бѣлизны идетъ крупными зигзагами отъ одной косы къ другой. Противуположные берега рѣки находятся отсюда въ разстояніи десяти или одинадцати миль, а прямо на сѣверъ виднѣется на горизонтѣ свѣтлая полоса неба и воды. Мѣстность около мыса Кахетуба очень похожа на окрестности Сантарема: именно, кампо съ разбросанными кое гдѣ деревьями. Мы здѣсь собрали множество дикихъ плодовъ: каху, умири п аапиранга. Умири (Ншпігіит йогіЬипсІит)—черная костянка, похожая на дамасскую сливу, какъ по виду такъ и вкусомъ. Аапиранга — ярко-красная ягода, съ очень жесткой кожицей и сладкой вязкой мякотыо, заключающей въ себѣ сѣмена. Между этимъ мысомъ и Альтаръ-до-Чао, идетъ длинная ііесчаная отмель, очень мало покрытая водою; наши люди поэтому, привязавъ къ лодкѣ веревку, вышли на берегъ и весело
принялись тащить ее на буксирѣ до самой деревни. Тутъ мы встрѣтили длинное, тяжело нагруженное судно, на которомъ плыли рудокопы изъ внутреннихъ провинцій. Судно управлялось десятью индѣйцами, которые приводили его въ движеніе посредствомъ длинныхъ шестовъ; по пяти съ каждой стороны, онп переходили одинъ за другимъ отъ носа къ кормѣ, по нарочно для этого сдѣланной доскѣ.
Чтобы обогнать мысъ Куруру, мы употребили двѣ ночи; здѣсь, какъ уже сказано, рѣка уклоняется отъ своего сѣвернаго теченія за Альтаръ-до-Чао. Въ этомъ мѣстѣ, во время мелководья, скалы, вдающіяся въ рѣку, едва прикрыты водою, и множество судовъ, нагруженныхъ фариною, разбиваются о нихъ. Въ первую ночь нашего плаванія, т. е. 3-го октября, насъ отнесло назадъ шкваломъ. Мы спокойно плылп подъ легкимъ береговымъ вѣтромъ и объѣзжали мель, какъ вдругъ замѣтили, что небольшая черпая тучка, возлѣ поднимавшейся луны, быстро распространилась по всему небосклону къ сѣверу; вмѣстѣ съ этимъ упалъ береговой вѣтеръ, а на рѣкѣ поднялся жестокій вихрь. Съ большимъ трудомъ удалось намъ достигнуть мыса и пріютиться тамъ. Цѣлыхъ два часа бушевалъ настоящій ураганъ, и во все это время небо надъ нами было совершенно чистое и звѣздное. Сначала мы не совсѣмъ были безопасны въ своемъ убѣжищѣ, такъ какъ вѣтеръ оборвалъ веревки парусовъ, и въ тоже время якорь нашъ не сталъ держаться на днѣ, но Ангело Кустодіо схватилъ веревку, привязанную къ передней мачтѣ, и прыгнулъ на берегъ; не сдѣлай онъ этого, насъ навѣрное отнесло бы волнами па нѣсколько миль назадъ. Когда туча прошла, поднялся обычный восточный вѣтеръ, п дальнѣйшее плаваніе наше должно было на эту ночь прекратиться. На другой день, привязавъ хорошенько лодку, мы всѣ выіплп на берегъ, и съ одиннадцати часовъ до пяти спали въ тѣни деревьевъ.
Отъ мыса Куруру до Сантарема мы доѣхали въ трп дня, постоянно встрѣчая тѣ же препятствія въ крѣпкихъ противныхъ вѣтрахъ, мелководьяхъ и скалистыхъ берегахъ. Я счелъ себя вполнѣ счастливымъ, когда благополучно добрался домой, со всѣми коллекціями, собранными со столькими лишеніями и опасностями, и которыя мнѣ удалось, сохранить, не потерявъ и не испортивъ нп одного экземпляра. Люди, выгрузивъ судно и возвратя его хозяину, пришли ко мнѣ за разсчетомъ. Онп получили его отчастп деньгами, и отчасти вещами, и въ ночь па 7-е октября, послѣ сытнаго ужина, взвалили свои котомки на плечи и отправились пѣш
комъ къ себѣ домой за восемьдесятъ миль. Я не мало удивился привязанности ко мнѣ моихъ индѣйцевъ, которую они выразили при прощаньи. Ангело Кустодіо сказалъ мнѣ, что если я захочу когда нибудь предпринять еще путешествіе по Тапахосу, онъ охотно будетъ служить мнѣ лоцманомъ. Альберто по обыкновенію былъ очень несообщптеленъ; но Рикардо, съ которымъ мы такъ часто ссорились, просто заплакалъ, подавая мнѣ руку и говоря свое послѣднее «адеосъ».
ГЛАВА X.
Верхняя Амазонка. Поѣздка въ Эгу.
Отъѣздъ изъ Бары.—Первыя сутки на верхней Амазонкѣ.—Печальный видъ рѣки во время полой воды.—Племя кукама.—Умственное состояніе индѣйцевъ.—Шквалы. — Манати. — Лѣсъ. — Плывущая пемза съ Андовъ. — Обваливающіеся берега.—Эга и ея жители.—Вседневная жизнь естествоиспытателя въ Эгѣ.— Четыре времени года на верхней Амазонкѣ.
Я долженъ повести теперь читателя изъ живописногі гористой страны Тапахоса и его темныхъ, спокойныхъ водъ, въ безграничныя лѣсныя равнины и желтыя, мутныя воды верхней Амазонки или Солимоэнса. Я буду продолжать свой разсказъ о первой моей поѣздкѣ въ Бару и Ріо Негро, прерванной въ 7-й главѣ описаніемъ Сантарема и его окрестностей.
Я отправился въ Барру 26-го марта 1850 г.; это было за три года до введенія пароходства по верхней Амазонкѣ, а потому я поѣхалъ въ одной кубертѣ, возвращающейся изъ .Сантарема, куда она отвозила кладь, состоявшую изъ глиняныхъ кувшиновъ съ черепаховымъ масломъ, въ Эгу, первый и единственный сколько нибудь замѣчательный городъ, среди обширныхъ степей Солимоэнса. Хозяинъ куберты, португалецъ Дапіэль Кардоцо, сѣдой старикъ, эгскій купецъ, находился тогда въ Баррѣ, чтобы присутствовать въ уголовномъ судѣ въ качествѣ присяжнаго,—это у нихъ общественная обязанность, не дающая никакого вознагражденія; она на цѣлыя шесть недѣль оторвала Даніэля отъ его занятій. Онъ собирался уѣзжать изъ Барры въ небольшой лодкѣ, и приглашалъ меня
ѣхать съ нимъ вмѣстѣ, а грузъ свой отправить впередъ въ кубер-тѣ. Эга лежитъ въ 370 миляхъ отъ Барры, и онъ надѣялся доѣхать въ двѣнадцать или четырнадцать дней, тогда какъ большое судно должно быть дней тридцать или сорокъ въ пути. Я предпочелъ однако ѣхать вмѣстѣ съ своей кладью, имѣя въ виду то, что по пути встрѣтится множество случаевъ выходить на берегъ и собирать коллекціи по берегамъ рѣки. Коллекціи, собранныя между Парою и Ріо Негро, я перенесъ на большой катеръ, который вскорѣ долженъ былъ отправиться въ Эгу; цѣлый день употребилъ я на то, чтобы устроить и размѣстить какъ слѣдуетъ свои ящики, наконецъ къ восьми часамъ вечера все было готово. Индѣйцы уже всѣ были на суднѣ; одного изъ нихъ товарищи принесли совсѣмъ пьяпаго, и положили на всю ночь на мокрую палубу томбадильи, чтобы онъ хорошенько отрезвился. 'Вскорѣ послѣ того мы снялись съ якоря по приказанію капитана, молодаго челокѣка, очень умнаго, изъ бѣлыхъ, по имени Эстулано Альвесъ Карнейро, который въ послѣдствіи сдѣлался земѣчательнымъ гражданиномъ новой провинціи верхней Амазонки. Люди дружно взялись за вёсла, и черезъ нѣсколько часовъ мы переѣзжали уже широкое устье Ріо Негро; ночь была свѣтлая, тихая и звѣздная, а Черная поверхность воды гладкая какъ озеро.
Когда я проснулся на другой день, мы подвигались посредствомъ еспіи вдоль лѣваго берега Солпмоэнса. Въ странѣ, черезъ которую протекаетъ великая рѣка, теперь уже наступило дождливое время года: песчаныя отмели п всѣ низкія мѣста были покрыты водою, и быстрый потокъ, мили въ двѣ или три ширины, уносилъ сплошными массами вырванныя съ корнемъ деревья и цѣлые острова пловучихъ растеній. Видъ былъ самый печальный: ни одного звука не было слышно, кромѣ скучнаго журчанья воды, и берегъ, вдоль котораго’мы плыли, весь былъ загроможденъ упавшими деревьями; нѣкоторые изъ нихъ дрожали въ струяхъ воды вокругъ выдающихся частей берега. Съ восходомъ солнца на насъ напали прежніе наши враги, мотуки. По окраинамъ рѣки было множество бѣлыхъ цаплей, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ надъ головой кружились по цвѣтамъ колибри. Грустный видъ ландшафта сдѣлался еще грустнѣе послѣ заката солнца, когда взошла луна среди густаго тумана.
Эту верхнюю рѣку, Альто-Амазонасъ пли Солпмоэнсъ, бразильцы считаютъ отдѣльной рѣкой. Это отчасти происходитъ, какъ уже было сказано, отъ направленія, которое какъ будто принимаетъ эта рѣка при устьѣ Ріо Негро, а также и потому, что образованіе
мѣстныхъ жителей слишкомъ ограничено, чтобы они могли понять всю рѣчную систему въ цѣлости. Эта часть однако имѣетъ много особенностей, отличающихъ ее отъ нижней рѣки. Пассатный вѣтеръ, доходящій въ самую сильную пору сухаго времени года до устья Рір Негро, т. е. за 900 или 1000 миль отъ Атлантическаго океана, никогда не дуетъ на верхней рѣкѣ. Слѣдовательно въ воздухѣ здѣсь больше застоя и духоты, а господствующіе вѣтры тамъ непродолжительны и неправильны. Большая часть мѣстности на нижней Амазонкѣ гористая; тамъ тоже обширныя кампо, то есть открытыя равнины, и длинныя полосы песчанаго грунта, одѣтыя рѣдкимъ лѣсомъ. Потому климатъ сравнительно сухъ, и въ лѣтнее время, въ продолженіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ, вовсе не бываетъ дождя. На Солимоэнсѣ же другое дѣло. Двѣ недѣли сухой и ясной погоды — большая рѣдкость; вся страна, черезъ которую протекаетъ рѣка и ея притоки, оставивъ крайніе восточные кряжи Андовъ, описываемыя Пёпппгомъ какъ стѣна подымающаяся на ровной мѣстности, за 240 миль отъ Тихаго океана, есть обширная равнина около 1000 миль въ длину, и отъ 500 до 600 миль въ ширину, покрытая однообразнымъ высокимъ, непроходимымъ п сырымъ лѣсомъ.» Песчаной почвы нигдѣ нѣтъ; она состоитъ изъ твердой глины или намывнаго- грунта, или же изъ чернозема. Этотъ послѣдній бываетъ футовъ въ двадцать пли тридцать въ глубину, что можно видѣть во многихъ мѣстахъ, гдѣ вода размыла разщелины въ берегахъ рѣки. Съ такимъ климатомъ и такою почвой, богатство растительности, разнообразіе и красота животныхъ формъ, столь замѣчательныя уже въ странахъ, ближайшихъ къ Атлантическому океану, еще совершеннѣе на верхней Амазонкѣ. Плоды, какъ дикіе такъ и воздѣлываемые, общіе обѣимъ этимъ странамъ, ближе къ западу постепенно увеличиваются въ объёмѣ, и нѣкоторыя деревья, цвѣтущіе въ Сантаремѣ и Парѣ только одинъ разъ въ году, въ Эгѣ круглый годъ покрыты цвѣтами и плодами. Климатъ очень здоровый, хотя живешь точно въ паровой ваннѣ. Однако я не долженъ такъ подробно описывать эту страну, пока мы стоимъ еще только у ея порога. Я жилъ и путешествовалъ по Солимо-энсу четыре съ половиной года. По берегамъ, большею частью тянется великолѣпная дикая страна, до сихъ поръ мало извѣстная цивилизованному человѣку, потому что обработанной земли между Ріо Негро и Андами не больше, какъ нѣсколько десятковъ акровъ. Да и человѣкъ, въ какомъ бы то ни было состояніи, по малочисленности населенія кажется жалкимъ посреди этой обширной пустыпп. На
до сказать, что Солимоэпсъ течетъ на протяженіи 2130 миль, если считать отъ истока такъ называемой главной рѣки (отъ озера Лаурпкочи близь Лимы); если же считать Укайали, самый значительный п судоходный притокъ верхней части, то на 2500 миль. Во всякое время года, на протяженіи 1400 миль за устьемъ Ріо Не-гро, по немъ могутъ ходить большіе пароходы.
28-го числа мы проѣхали устье Арпауу, узкаго канала, который соединяется съ Ріо Негро, начинаясь передъ самой Баррой. Быстрое и сильное теченіе Солимоэнса чуть не вогнало въ него наше судно. Нужно было привязать буксирный канатъ къ крѣпкому дереву, ярдахъ въ тридцати впереди насъ, и кромѣ того потребовались соединенныя силы всей команды и всѣхъ пассажировъ, чтобы провести судно мимо канала. 30-го мы проѣхали Гуарибу, тоже каналъ, соединяющій двѣ рѣки, а 31 го плыли мимо одного поселенія, называемаго Манакапуру, разбросаннаго по высокому скалистому берегу. Многіе изъ жителей Барры имѣютъ здѣсь свои ситіо или дачи, хотя мѣсто это, по самой близкой дорогѣ, отстоитъ отъ города на восемьдесятъ миль. За Манакапуру исчезаетъ всякій слѣдъ гористой мѣстности; на многія сотни миль оба берега представляютъ совершенную равнину, исключая нѣкоторыхъ мѣстъ, гдѣ встрѣчаются возвышенности табатинговой глины, имѣющія отъ двадцати до сорока футовъ надъ самымъ высокимъ уровнемъ рѣки. Во всей странѣ совсѣмъ пѣтъ каменистыхъ и песчаныхъ слоевъ, такъ что, путешествуя въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль, ие встрѣтишь ни одного кремня. Теперь плаваніе наше было очень скучно. Проѣхавъ послѣдній домъ въ Манакапуру, мы плыли девятнадцать дней, не видя ни одного жилья, такъ какъ немногіе колонисты живутъ по берегамъ каналовъ и озеръ, въ нѣкоторомъ разстояніи отъ главной рѣки. Разъ только мы встрѣтили одно судно, но и то ие могли салютовать другъ другу, потому что оно спускалось внизъ по середпнѣ рѣки въ двухъ миляхъ отъ берега, вдоль котораго мы съ трудомъ подымались вверхъ.
По прошествіи двухъ пли трехъ первыхъ дней, жизнь у насъ на палубѣ пошла самымъ правильнымъ образомъ. Наша команда состояла изъ десяти индѣйцевъ, племени кукама, родина котораго— берега верхней рѣки, близь Науты, въ Перу. Онп говорятъ на тупійскомъ языкѣ, но ихъ выговоръ нѣсколько рѣзче, чѣмъ у по-луцивилизованныхъ индѣйцевъ ниже Эги. Они очень умны и трудолюбивы, и пзъ всѣхъ индѣйцевъ единственные охотно и цѣлыми
7Б7 —
партіями соглашающіеся управлять купеческими судами. Лоцманъ, степенный и честный человѣкъ, по имени Виценте, сказалъ мпѣ, что онъ и его товарищи уже пятнадцать мѣсяцевъ какъ разстались съ своими женами и семьями, и что по прибытіи въ Эгу опп непремѣнно воспользуются первой оказіей, чтобъ возвратиться въ Науту. Въ наружности этихъ людей ничего не было такого, что бы отличало ихъ отъ обыкновенныхъ лодочниковъ. Нѣкоторые изъ нихъ были высокаго роста и хорошо сложены; другіе,—коренастые парни, широкоплечіе, съ чрезвычайно толстыми руками и ногами. Форма головы у всѣхъ была различная; у Виценте лицо было овальное, тонкія и правильныя черты, между тѣмъ какъ другой индѣецъ, маленькій, толстенькій человѣчекъ, служившій всѣмъ своимъ товарищамъ вмѣсто шута, былъ совершенный монголъ, съ широкими и выдающимися скулами, широкими ноздрями и косыми глазами; но два индѣйца лицемъ и вообще всей фигурой представляли двѣ крайнія противуположности. Нп одинъ изъ индѣйцевъ не былъ татуированъ, или другимъ какимъ образомъ обезображенъ, и всѣ они были почти безбородые. Кукамы извѣстны по рѣкѣ своей предусмотрительностью и бережливостью. Стремленіе къ* пріобрѣтенію собственности такая рѣдкая черта въ индѣйцѣ, что всѣ бразильцы съ удивленіемъ смотрятъ на бережливыя привычки этого племени. Спускаясь по рѣкѣ въ Бразилію, которую всѣ перувіанскіе индѣйцы считаютъ богаче своей собственной родины, первое, что кукамы стараются пріобрѣсть это—деревянный сундукъ съ замкомъ; сюда они бережно прячутъ всѣ свои заработки, обращенные въ платье, топоры, ножи, гарпуны, иголки, нитки, и т. д. Жалованья они получаютъ только четыре пли шесть пенсовъ въ день, и то его выдаютъ имъ часто не деньгами, а вещами, оцѣниваемыми на сто процентовъ дороже, чѣмъ сколько онѣ стоятъ въ Парѣ, такъ что много имъ нужно времени, чтобы наполнить свои сундуки.
Трудно было бы въ путешествіи найти людей лучшаго поведенія, чѣмъ эти бѣдные индѣйцы. Во всѣ тридцать пять дней нашего плаванія, они жили дружцо и работали всѣ вмѣстѣ чрезвычайно по товарищески. Я ни разу пе слыхалъ между ними грубаго слова. Сеньоръ Эстулано предоставилъ управленіе судна въ полное ихъ распоряженіе, и изрѣдка только, если замѣчалъ, что они расположены лѣниться, давалъ кое какія приказанія. Виценте распоряжался рабочими часами; послѣдніе измѣнялись сообразно съ темнотою ночи. Въ двѣ первыя четверти луны, они обыкновенно до полуночи тянулись еспіей или гребли веслами; въ послѣднія же,
имъ позволялось ложиться спать вскорѣ послѣ солнечнаго заката, съ тѣмъ, чтобы часа въ три или четыре утра оии снова были на работѣ. Въ холодные и дождливые дни всѣ мы помогали имъ грести или подвигаться на еспіи, плетясь по примѣру индѣйцевъ босыми ногами, гуськомъ по мокрой палубѣ подъ звуки дикаго индѣйскаго хора лодочниковъ. Изъ всѣхъ тридцати пяти дней только два дня дулъ попутный вѣтеръ, и съ нимъ мы сдѣлали около сорока миль; остальное же путешествіе мы совершили, буквально таща судно отъ одного дерева до другаго. Когда намъ случалось встрѣтить около берега «реманзо», мы нѣсколько миль весело и скоро плыли на веслахъ, но это бывало очень рѣдко. Въ свободные часы индѣйцы занимались шитьемъ. Виценте очень искусно кроилъ рубашки и панталоны, и служилъ главнымъ закройщикомъ всѣмъ своимъ товарищамъ; у каждаго былъ свой собственный толстый стальной наперстокъ и запасъ иголокъ п нитокъ. Во время нашего путешествія Виценте сшилъ мнѣ нѣсколько голубыхъ клѣтчатыхъ бумажныхъ рубашекъ.
Достоинство этихъ индѣйцевъ, равно какъ и многихъ другихъ, между которыми мнѣ приходилось жить, состоитъ скорѣе въ отсутствіи положительно дурныхъ свойствъ, чѣмъ въ обладаніи хорошими; другими словами, достоинство ихъ отрицательное. Флегматическій темпераментъ, апатичность и холодность чувствъ, отсутствіе любознательности и лѣнивый умъ—все это дѣлаетъ общество амазонскихъ индѣйцевъ до крайности неинтереснымъ. Воображеніе ихъ вяло, и они, кажется, никогда не испытываютъ сильныхъ ощущеній любви, жалости, восторга, страха: удивленія, радости, энтузіазма. И таковъ характеръ всей расы. Доброе согласіе нашихъ кукама происходило не отъ теплой симпатіи другъ къ другу, по просто отъ отсутствія придирчивости и мелочнаго эгоизма. Разъ утромъ, когда поднялся попутный вѣтеръ, оказалось, цуо не всѣ матросы были на лпцо; одинъ изъ нихъ, мальчикъ лѣтъ семнадцати, отправился въ монтаріи къ берегу, собирать дикіе плоды, и еще не возвратился. Мы тронулись, и съ натянутыми парусами быстро понеслись впередъ, предоставивъ бѣдному мальчику догонять насъ на веслахъ, противъ сильнаго теченія. Вицепте, отъ котораго вполнѣ зависѣло повременить отъѣздомъ на нѣсколько минутъ, смѣялся съ остальной командой всякій разъ, какъ заходила рѣчь о бѣдѣ ихъ товарища. Онъ догналъ пасъ наконецъ ночью, послѣ страшно утомительной работы, продолжавшейся цѣлый день, и во все это время у него по было во рту кусочка хлѣба. Взойдя на
судно, онъ только улыбнулся, и обо всемъ этомъ двухъ словъ не было сказано между нимъ и остальными матросами.
Отсутствіе любознательности доходитъ у нихъ до крайности. Одинъ разъ насъ застигла необыкновенно сильная гроза съ проливнымъ дождемъ. Матросы лежали на палубѣ, и при каждомъ ударѣ громко хохотали; шутникъ, о которомъ я говорилъ, восклицалъ при этомъ: «вотъ мой дядюшка опять охотится! >. Слова эти уже достаточно выражаютъ совершенную пустоту говоруна. Я спросилъ Виценте, что по его мнѣнію производитъ молнію и громъ? Онъ отвѣчалъ мнѣ: <Тимаа ичокуа,» т. е. не знаю. Онъ объ этомъ никогда ни минуты и не думалъ. И такъ во всемъ остальномъ. Я спросилъ его, кто создалъ солнце, звѣзды, деревья?—Онъ тоже не зналъ и не слыхалъ, чтобы въ его племени когда либо говорили объ этомъ предметѣ. На тупійскомъ языкѣ, по крайней мѣрѣ на томъ, на которомъ учили ихъ іезуиты, существуетъ слово «Тупана,» т. е. Богъ. Виценте иногда употреблялъ его, но видно было, что онъ не прилагалъ къ нему понятія о Создателѣ. Опъ скорѣе думалъ, что это означаетъ какое-то божество или видимый образъ, какъ тѣ, которымъ покланяются бѣлые въ своихъ церквахъ, видѣнныхъ имъ въ деревняхъ. Ни одно индѣйское племя на верхней Амазонкѣ не имѣетъ понятія о Высшемъ Существѣ, и, слѣдовательно на ихъ языкахъ нѣтъ и слова, выражающаго это понятіе. Виценте думалъ, что рѣка, по которой мы плыли, окружаетъ всю землю, и что весь міръ есть островъ, какъ тѣ, что иногда попадались намъ по пути, только гораздо больше ихъ. Тутъ только мелькнулъ въ умѣ индѣйца проблескъ любопытства и воображенія: чувствовалась необходимость въ теоріп земли и воды, и вотъ, теорія эта создалась. Въ отношеніи же всего, что только не касалось обыкновенныхъ потребностей жизни, умъ Виценте былъ совершенно не развитъ, и это я замѣтилъ во всѣхъ индѣйцахъ въ ихъ есте-, ственномъ состояніи. Было ли бы ЭТ9 иначе съ обществомъ людей какой-бы то ни было другой расы, еслибы они были удалены отъ другихъ на цѣлыя столѣтія, въ дикой странѣ, такъ же какъ амазонскіе индѣйцы; жили бы маленькими обществами, поглощенные мелочными заботами о насущномъ существованіи, безъ литературнаго языка, безъ незанятаго класса, который бы передавалъ пріобрѣтенныя знанія отъ одного поколѣнія другому.
Однажды, благодаря сильному шквалу, мы быстро подвинулись впередъ. Шквалъ сопровождался холоднымъ, мелкимъ, пронзитель-
пымъ дождемъ, закрывшимъ какъ будто туманомъ и безъ того печальную картину. Лѣсъ качался п шумѣлъ, стап .испуганныхъ птицъ искали убѣжища въ вершинахъ деревъ. Въ другой разъ, такой же шквалъ налетѣлъ на насъ совершенно въ расплохъ, когда мы только что собрались сушить паруса на солнцѣ; мы понеслись къ берегу, прямо на высокій кустарникъ, росшій по всей окраинѣ, но судно наше не потерпѣло никакого вреда, и только снастями запуталось въ вѣтвяхъ. Большею же частью и днемъ н ночью господствовалъ совершенный штиль; по временамъ, сверху рѣки были легкіе порывы вѣтра, всегда какъ разъ противнаго намъ. Два раза въ день мы выходили на берегъ, чтобы дать немного отдохнуть д развлечься себѣ и индѣйцамъ, и сварпть завтракъ и обѣдъ. Кромѣ меня, на нашемъ суднѣ ѣхалъ еще одинъ пассажиръ, португалецъ, человѣкъ среднихъ лѣтъ, отправлявшійся на постоянное жительство въ Эгу, гдѣ уже давно жилъ его братъ. Онъ помѣщался въ передней каютѣ, т. е. въ крытомъ трюмѣ. Я же раздѣлялъ свою каюту съ сеньоромъ Эстулано и молодымъ метисомъ Маноэлемъ, зятемъ хозяина нашего судна. Во время путешествія, я занимался съ нимъ тупійскимъ языкомъ и сдѣлалъ большіе успѣхи.
Люди по очереди отправлялись ловпть рыбу, по два человѣка вмѣстѣ, и для этого мы имѣли запасную моптарію. Вся провизія, взятая хозяпномъ изъ Барры, состояла только пзъ черстваго, соленаго пираруку — полугнилой рыбы большими заржавѣвшими пластами, — фарипы, кофе и патоки. Въ подобныхъ путешествіяхъ, пассажиры сами должны запасаться для себя провизіей, такъ какъ плата берется съ нихъ только за кладь. У португальца и у меня были взяты съ собою нѣкоторыя вещи, считаемыя роскошью, какъ-то: бобы, сахаръ, чай, сухари, и т. д.; но намъ пришлось дѣлиться съ нашими товарищами и лоцманомъ, и по этому весь запасъ истощился прежде, чѣмъ мы совершили одну треть путешествія. За то мы пользовались, всѣмъ, что приносили съ собою индѣйцы. Иногда ловля ихъ бывала неудачна, потому что во время полой воды рыба ловится очень трудно; всѣ низкія мѣста между разными протоками и безконечной цѣпью озеръ и прудовъ затапливаются водой изъ главной рѣки; и такимъ образомъ въ десять разъ увеличивается пространство, на которомъ можетъ жить рыбье населеніе. Но большею частью онп приносили • по двѣ пли по три хорошія рыбы, а разъ убили гарпуномъ манатп или морскую корову. По этому случаю мы задали настоящій пиръ: остановили судію на
шесть илп па семь часовъ, п всѣ отправились въ лѣсъ помогать сдирать кожу съ животнаго и готовить его на обѣдъ. Мясо было разрѣзано на кубическіе кусочки; каждый изъ насъ воткнулъ ихъ штукъ по двѣнадцати на длинную палку. Развели костры, воткнули вертела въ землю, прямо надъ огнемъ, и начали жарить мясо. Между тѣмъ все время шелъ мелкій дождь, и вся земля вокругъ костровъ покрылась муравьями, привлеченными, вѣроятно, запахомъ внутренностей, разбросанныхъ около насъ. Мясо вкусомъ похоже на самую грубую свинину; но жиръ, лежащій толстыми слоями между сухими частями, имѣетъ зеленоватый цвѣтъ и очень непріятный рыбный вкусъ. Животное это было очень большое, почти* десяти футовъ въ длину, и девяти въ окружности въ самой широкой части тѣла. Морская корова принадлежитъ къ числу тѣхъ немногихъ предметовъ, которые возбуждаютъ любопытство и удивленіе индѣйцевъ, несмотря на то, что она тамъ весьма обыкновенна. Ихъ поражаетъ, что животное это, водяное п похожее на рыбу, кормитъ грудью своихъ дѣтенышей. Когда я видѣлъ его лежащимъ на спинѣ, и разсмотрѣлъ его широкую круглую голову и морду, заостренное тулувище, и толстую, гладкую, свинцоваго цвѣта кожу, оно мнѣ очень напомнило египетскія гробнпцы, сдѣланныя изъ темнаго гладкаго камня въ видѣ человѣческой фигуры.
Несмотря на грубую пищу, долгое заключеніе на суднѣ, несносную погоду, частые и мелкіе дожди, смѣнявшіеся по временамъ жгучимъ солнцемъ, и грустный видъ окружающей природы,— путешествіе это вообще было мнѣ пріятно. Москиты не очень безпокоили насъ, и потому ночи мы проводили хорошо; спали на палубѣ, покрываясь одѣялами илп старымп парусами. Не такъ удобно бывало намъ, когда дождь заставлялъ насъ сходить внизъ; въ маленькой каютѣ едва доставало мѣста, чтобы троимъ лечь рядомъ, п воздухъ былъ спертъ и удушливъ до нёльзя. Въ первую же недѣлю плаванья, я совершенно привыкъ къ піумамъ. Въ продолженіе этого времени всѣ открытыя части моего тѣла до того были испещрены чернымп точками отъ ихъ укушенія, что ужъ пи одинъ маленькій кровопійца не могъ больше отыскать свободнаго мѣстечка, чтобъ напасть на меня. Бѣдный Мпгэль, португалецъ, ужасно страдалъ отъ нихъ; ноги и руки его до того опухли, что онъ по цѣлымъ недѣлямъ лежалъ въ своемъ хаммакѣ, въ крытомъ трюмѣ. Всякій разъ, какъ мы выходили па берегъ, я отправлялся бродить по лѣсу, пока наши краснокожіе разводили огонь и готовили кушанье. Результатомъ прогулки было всегда значительное
прибавленіе къ моей коллекціи насѣкомыхъ, пресмыкающихся и раковинъ. Иногда въ окрестности нашихъ точно цыганскихъ таборовъ, находился сухой и большой лѣсъ, гдѣ пріятно было побродить; но чаще случалось останавливаться среди такой дикой глуши, что невозможно было проникнуть въ нее, отъ множества упавшихъ деревьевъ, перепутанныхъ тканей чудовищныхъ вьющихся растеній, колючихъ бамбуковъ, болотъ, и разныхъ другихъ препятствій. Болѣе сухія мѣста иногда были чудо какъ хороши съ рощами пальмъ урукури (АНаІеа ехсеіза), ростущихъ тысячами подъ шатромъ высокихъ обыкновенныхъ лѣсныхъ деревьевъ. Гладкіе и прямые ихъ стволы всѣ почти одинаковой вышины (сорока или пятидесяти футовъ), а широкія тонко-перистые листья на верху переплетаются между собою и образуютъ самые причудливые и изящные своды и великолѣпные балдахины. Плоды этихъ пальмъ поспѣваютъ на верхней рѣкѣ въ апрѣлѣ, и во время нашего путешествія, въ мѣстахъ, гдѣ мы располагались таборомъ, я видѣлъ ихъ множество разбросанныхъ подъ деревьями. Величиной п формой они похожи на финики; мякоть ихъ очень сочна и душиста. Индѣйцы не ѣли пхъ; я этому очень удивился, потому что они съ жадностью бросаются на плоды другихъ пальмъ, съ кислой и волокнистой мякотью, совсѣмъ не такой вкусной. Виценте покачалъ головою, когда разъ увидѣлъ, что я ѣмъ сливы урукури. Очень можетъ быть, что они были причиною сильнаго разстройства желудка, которымъ я страдалъ нѣсколько дней послѣ того.
Пробираясь медленно вдоль безконечныхъ лѣсистыхъ береговъ, недѣля за недѣлей, я замѣтилъ, что по этой рѣкѣ поперемѣнно являлись мѣстности трехъ родовъ съ соотвѣтствующимъ имъ лѣсомъ. Во первыхъ тутъ были низкіе и очень недавніе наносы —смѣсь ила съ пескомъ, покрытая высокою широколиственною стрѣльчатой травой, уже описанной, цвѣточныгі стебель которой съ своей перистой верхушкой подымается на четырнадцать или на пятнадцать футовъ; въ такихъ мѣстахъ изъ большихъ деревьевъ ростутъ только цекропіи. Большая часть маленькихъ и новѣйшихъ островковъ принадлежала къ этому разряду. Во вторыхъ, попадались берега умѣренно, возвышенные, которые во время самой полой воды заливаются только мѣстами, п то не много. Они всѣ были покрыты великолѣпнымъ и разнообразнымъ лѣсомъ, гдѣ растительность преимущественно состояла изъ разныхъ породъ пальмъ и изъ широколиственныхъ марантъ. Вообще цвѣтъ листвы яркій, свѣтло-зеленый; окраины рѣки мѣстами покрыты разнообразною массой зе
лени; но тамъ, гдѣ теченіе слишкомъ сильно напираетъ на рыхлые, землистые берега, возвышающіеся надъ водою во время мелководья на двадцать пять и на тридцать футовъ, тамъ вода смываетъ растенія, и такимъ образомъ открывается часть лѣса, гдѣ древесные стволы, покрытые эпифитами, стоятъ массами колоннадъ. Можно смѣло сказать, что три четверти береговъ верхней Амазонки, т. е. около тысячи миль, принадлежатъ къ этому второму разряду. Третій родъ мѣстности—глинистая и самая высокая почва, съ волнистыми возвышенностями; она попадается только черезъ большіе промежутки, но иногда тянется на нѣсколько миль вдоль береговъ рѣки. Берегъ въ этпхъ мѣстахъ покатый, п состоитъ весь изъ красногі или пестрой глины. Лѣсъ тоже рѣзко отличается отъ лѣсовъ болѣе низкихъ мѣстъ: очертанія его круглѣе, а общій видъ гораздо однообразнѣе; пальмы попадаются рѣже и онѣ совершенно особенныхъ видовъ—странный видъ съ вздутымъ стеблемъ Ігіагіеа ѵепігіеоза, и тонкія бакаба-и (Оепосагриз ініиог), съ лоснистыми листьями, самыя характеристическія; да и животныя, придающія нѣсколько жизни другимъ мѣстамъ по рѣкѣ, здѣсь попадаются рѣдко. 'Эта <іегга йгше>, какъ ее называютъ, и большая часть плодоносной низменности, очень бы годилась для колоній. Нѣкоторыя мѣста первоначально были населены туземцами, но давно уже всѣ они или перевелись, или смѣшались съ бѣлыми переселенцами. Я узналъ послѣ, что отъ самаго Манакапуру и до Ку-арп, т. е.,на протяженіи 240 миль, жило не болѣе восьмнадцати пли двадцати семействъ, и деревни ихъ находились, какъ уже было замѣчено, не на берегахъ главной рѣки,- но нѣсколько въ сторонѣ, по каналамъ и озерамъ.
Рыбаки наши два раза принесли мнѣ небольшіе круглые куски очень ноздреватой пемзы; она плавала на поверхности рѣки. Меня очень интересовали эти куски, такъ какъ вѣроятно они попали сюда изъ далекихъ андскихъ волкаповъ: Котопахи, Льанганете, или Сангая, которые возвышаютъ свои коническія головы посреди небольшихъ ручьевъ, питающихъ нѣкоторые изъ раннихъ притоковъ Амазонки, каковы напримѣръ Макасъ, Пастаца и Напо. Пемза должна была проплыть около 1200 миль. Впослѣдствіп я узналъ, что она здѣсь обыкновенна: бразильцы очищаютъ ею свои ружья отъ ржавчины, и твердо убѣждены, что это ничто иное, какъ окаменѣлая рѣчная пѣна. Во время моего пребыванія въ Сантаремѣ, одинъ пзъ моихъ пріятелей принесъ мнѣ разъ болыпоіі кусокъ ея, найденнші на серединѣ рѣки за Монте-алегре, т. е. 900 миль еще
дальше внизъ по рѣкѣ. Совершивъ уже такое большое путешествіе, пемза эта очепь легко могла бы уплыть и въ море, а оттуда понестись сѣверо-западнымъ атлантическимъ теченіемъ за цѣлыя тысячи миль отъ выбросившихъ ее волкановъ. Иногда она попадалась намъ -на берегахъ, разбросанная кое-гдѣ. Когда я возвра
тился въ Англію и припомнилъ это обстоятельство, мпѣ прпшла мысль, что легко можетъ быть, что эти губчатые осколки переносятъ на себѣ сѣмена растеній, яйца насѣкомыхъ, икру рѣчныхъ рыбъ, и т. д. Ихъ круглая форма, ошлифованная водой, показываетъ ясно, что прежде, чѣмъ они попали въ водопады, а оттуда въ протоки, сообщающіеся съ Амазонской рѣкою, они долгое время перекатывались съ мѣста на мѣсто въ мелкихъ ручьяхъ и въ источникахъ, находящихся у подошвы волкановъ. Весьма вѣроятно тоже, что они выбрасывались на берегъ, а потомъ снова струей воды уносились въ рѣку; и въ этомъ случаѣ япца насѣкомыхъ и сѣмена растеній случайно могли попасть въ ихъ небольшія отверстія и сохраниться тамъ, прикрытыя частицами земли. Такъ какъ было замѣчено, что въ дождливое время года, “быстрое теченіе въ часъ уноситъ на три или на пять миль впередъ, то куски пемзы легко могутъ проплыть огромныя разстоянія прежде, чѣмъ яйца и сѣмена начнутъ портиться.
Мнѣ совѣстно сознаться въ томъ, что я не постарался на мѣстѣ же удостовѣриться: точно ли это бываетъ или нѣтъ. Естествоиспытатели только очень недавно стали обращать вниманіе на столь важный предметъ, какъ случайныя средства къ обширному распространенію родовъ животныхъ и растеній. Нѣкоторые разряды, имѣющіе очень ограниченныя средства
часто находятся на противоположныхъ концахъ земли, между тѣмъ какъ ихъ совсѣмъ нѣтъ въ промежуточныхъ странахъ; если нельзя
'Ч

Пальма со вздутымъ стеблемѣ
РазЬійЪа Ъаггі^ийо (Ігіагіеа ѵепігісоза).
для передвиженія,
доказать, что опп самп переселяются плп случайнымъ образомъ переносятся съ одной точки земли на другую,—то мы принуждены будемъ придти къ странному заключенію, что однп п тѣ же разряды были сотворены въ различныхъ странахъ міра.
Матросы верхней Амазонской рѣки живутъ подъ непрестаннымъ опасеніемъ іеггаз саѣісіаз или обваловъ земли, которые по временамъ случаются на крутыхъ берегахъ, особенно когда вода прибываетъ. Иногда большія суда даже совершенно бываютъ завалены этими лавинами земли и деревьевъ. Я бы счелъ это за преувеличеніе, если бы самому мнѣ не прпшлось однажды, во время плаванія, быть свидѣтелемъ подобнаго явленія, и притомъ въ очень большихъ размѣрахъ. Одно утро, я былъ пробужденъ еще до разсвѣта страннымъ шумомъ, похожимъ на громъ пушекъ. Я лежалъ одинъ вверху своей каюты; было очень темно, товарищи мои спали, и я сталъ прислушиваться. Звукп слышны были въ значительномъ отдаленіи, и ударъ, разбудившій меня, сопровождался другими, менѣе сильными ударами. Первое, что мнѣ пришло на умъ, это землетрясеніе; потому что, хотя ночь п была удивительно тиха, но волны были сильныя, и судно наше страшно качало. Вскорѣ раздался еще взрывъ, гораздо ближе перваго, и за нимъ послѣдовали другіе. Удары эти, похожіе на громовые, казалось, то удалялись, то опять были совершенно близко, и за внезапнымъ трескомъ иногда наступалъ долгій промежутокъ тишины или продолжительные раскаты. При второмъ взрывѣ, Виценте, спавшій у руля, проснулся и сказалъ мнѣ, что это іегга саѣісіа; но я почти не повѣрилъ ему. Это продолжалось уже около часа, когда наконецъ стало свѣтать, и мы увидали на противоположномъ берегу рѣки, въ разстояніи трехъ миль отъ насъ, продолжающееся страшное разрушеніе. Массы колоссальныхъ деревьевъ, вышиною футовъ въ 200, качались взадъ и впередъ, и одно за другимъ падали въ воду, вершиною внизъ. Послѣ каждаго обвала, произведенная имъ волна съ неистовой силой возвращалась па берегъ и уносила за собой новыя массы. Явленіе это происходило па протяженіи одной или двухъ миль, но мы не могли видѣть, гдѣ именно оно оканчивалось, потому что мѣстность эта закрыта была отъ насъ небольшимъ островомъ. Это былъ величественный видъ: каждый обвалъ производилъ цѣлое облако брызговъ; отъ сильнаго сотрясенія рушились огромныя массы землп и деревьевъ далеко отъ этого мѣста, и такимъ образомъ удары продолжались, то приближаясь, то удаляясь, и трудно было предвидѣть, когда это кончится. Два часа послѣ
восхода солнца, когда мы уплыли такъ далеко, что ничего уже не видали, разрушеніе все еще продолжалось.
22-го числа, мы прошли черезъ Парана-Миримъ, Арауана-і, одинъ изъ многочисленныхъ узкихъ рукавовъ, находящихся по сторонамъ рѣки и очень удобныхъ для судовъ тѣмъ, что избавляютъ отъ необходимости дѣлать большой крюкъ, объѣзжая попадающіеся острова или мысы. Въ продолженіе получаса, мы плыли среди велпколѣпныхъ викторій — водяныхъ лилій; бутоны ихъ только что начинали распускаться. За устьемъ канала Катуа, впадающаго въ одно изъ большихъ озеръ, такъ многочисленныхъ въ амазонскихъ равнинахъ, рѣка становится гораздо шире. Три дня мы плыли среди такого обширнаго пространства, что видѣли передъ собою какъ вверхъ, такъ и внизъ по рѣкѣ, одинъ только свѣтлый горизонтъ неба и воды: такой широкій видъ открывается тоже и оттого, что здѣсь нѣтъ острововъ; онъ снова напомнилъ о великости рѣки, за 1200 миль отъ своего устья такъ мало измѣняющейся въ ширинѣ. Далѣе къ западу начинается рядъ острововъ, которые дѣлятъ рѣку на два, а иногда на три рукава, шириною каждый около мплп. Мы держались самаго южнаго пзъ нихъ, и весь день 30-го апрѣля плыли вдоль высокаго крутаго берега'.
Вечеромъ мы пріѣхали къ узкому устью, которое всякій плаватель, незнакомый съ мѣстностью главнаго канала, непремѣнно принялъ бы за истокъ какого-нибудь незначительнаго ручья: это было устье Теффе, на берегахъ котораго лежитъ Эга, конецъ нашего путешествія. Провозившись цѣлыхъ тридцать пять дней съ чумными насѣкомыми и грязными протоками Солимоэнса, намъ было невыразимо пріятно плыть по темно-водной рѣкѣ, спокойной какъ озеро, и знать, что мы совершенно освободились отъ мотуковъ и піумовъ. Круглые контуры лѣсовъ, ихъ темная зелень и мелкая листва, будто покоящаяся на зеркальной поверхности воды, составляли пріятный контрастъ съ оживленной, свѣтлой, яркой зеленью и обрывистыми берегами, заваленными упавшими деревьями, что такъ долго было у насъ передъ глазамп па главной рѣкѣ. Люди лѣниво гребли до самой ночи, и тогда, окончивъ свою трудную дневную работу, отправились спать, отложивъ до утра дальнѣйшее плаваніе до Эги. Такъ какъ теченія не было, то онп сочли лишнимъ бросать якорь или привязывать судно къ деревьямъ. Я не ложился еще часа два, послѣ того какъ мои товарищи ушли спать, наслаждаясь торжественнымъ спокойствіемъ ночи. Вѣтерокъ не ше
лохнулся; небо было темно голубаго цвѣта, звѣзды на немъ выступали какъ-то особенно рельефно; въ лѣсахъ не слышалось никакого звука жизни; изрѣдка только раздавалась какая-нибудь грустная нота ночной птицы. Я задумался надъ своей странствующей жизнью: вотъ наконецъ совершилъ я п третью часть своего путешествія и проѣхалъ болѣе чѣмъ половину земнаго шара. По многимъ соображеніямъ мнѣ необходимо было найти мѣстность, богатую и удобную для изслѣдованій естественной исторіи, и поселиться. въ ней на многіе мѣсяцы или даже годы. Окажется ли благопріятною для этого окрестность Эги? Найду ли я, одинокій скиталецъ, привѣтъ среди ея жителей?
На другое утро, т. е. 1-го мая, съ восходомъ солнца, индѣйцы наши взялись опять зц весла, и черезъ часъ плаванія по узкому каналу, ширина котораго измѣнялась отъ 100 *до 150 ярдовъ, мы обогнули мысъ, покрытый лѣсомъ, и въѣхали въ такъ-называемое озеро Эги: огромное водяное пространство, въ пять миль ширины—самая широкая часть Теффе. Здѣсь нѣтъ ни одного острова, и рѣка разливается къ западу п югу, такъ что отсюда всю ее невозможно обнять взоромъ. На лѣво, на небольшомъ склонѣ, покрытомъ травою, тамъ гдѣ стг Теффе соединяется одинъ широкій притокъ, лежитъ небольшое поселеніе: около ста хижипъ, крытыхъ пальмовыми листьями и нѣсколько выбѣленныхъ домиковъ, съ красными, черепичными кровлями; каждый домикъ окруженъ красивымъ фруктовымъ садомъ, съ апельсинными, лимонными деревьями, бананами и гуявами. Группы пальмъ, съ ихъ тонкими стеблями п перистыми вершинами, возвышались надъ всѣми строеніями п надъ болѣе низкими деревьями. Отъ узкой полосы бѣлаго песчанаго берега шла улица, поросшая густою травою, до самой середины городка, гдѣ находилась церковь очень незатѣйливой архитектуры, что-то въ родѣ житницы, и передъ нею па лужайкѣ, посреди города, стоялъ деревянный крестъ. Передъ домами пасся скотъ; у пристани, между судами различныхъ величинъ, стоявшихъ на якоряхъ, пли привязанныхъ къ столбамъ, купалось множество темнокожихъ туземцевъ. Мы спустили ракеты и, какъ водится, салютовали городъ, въ знакъ того, что благополучію окончили свое путешествіе; а вскорѣ вышли п на берегъ.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней познакомившись съ народомъ и съ сосѣдними лѣсами, я убѣдился, чъо могу основаться здѣсь на долгое, пріятное, и исполненное дѣятельности пребываніе. Чтобы дать понятіе о людяхъ къ которымъ я попалъ, я опишу
первыя сдѣланныя мною здѣсь знакомства. Когда мы вышли па берегъ, хозяинъ судна закололъ быка въ честь моего пріѣзда, а па другой день повелъ меня въ городъ, чтобы представить главнымъ, его жителямъ. Во первыхъ мы отправились къ начальнику полиціи, сеньору Антоніо Кардоцо, о которомъ мнѣ придется говорить очень часто. Это былъ здоровый, сильный мужчина, съ крупными Чертами лица, считали его за бѣлаго, но въ немъ была примѣсь негрской крови; смѣшеніе это, однако, поити не было замѣтно, потому что цвѣтъ лица его былъ красноватый. Онъ принялъ насъ очень ласково и радушно. Впослѣдствіи мнѣ часто приходилось удивляться безграничной добротѣ этого прекраснаго человѣка: самымъ большимъ удовольствіемъ его было жертвовать собою для друзей. Онъ былъ пзъ Пары, и сперва пріѣхалъ въ Эгу въ качествѣ купца,’ но торговля не далась ему, и онъ занялся небольшими плантаціями и собраніемъ всѣхъ естественныхъ произведеній страны, нанявъ для этого человѣкъ шесть индѣйцевъ. Отъ него мы пошли къ военному начальнику, офицеру бразильской арміи, по имени Прайа. Мы застали ето за завтракомъ, вмѣстѣ со священникомъ; они были еще въ утреннемъ нарядѣ: въ халатахъ, туфляхъ, безъ галстуховъ, и сидѣли позади дома въ открытой верандѣ, съ землянымъ поломъ, у простаго деревяннаго стола.
Командиръ Ирана былъ маленькій кудрявый господинъ (тоже отчасти мулатъ), всегда веселый и-большой шутникъ. Донна Айна, жена его, нарядная сантарсмская барыня, давала тонъ всему эг-скому обществу. Священникъ, отецъ Лунцъ Гонзальво Гомецъ, былъ почти чистый индѣецъ, уроженецъ одной пзъ сосѣднихъ деревень, но воспитанный въ Мараньамѣ, на берегу Атлантическаго океана. Я послѣ очень часто видался съ нимъ, и находилъ его пріятнымъ п общежительнымъ человѣкомъ; онъ очень любилъ читать и слушать разсказы о чужихъ странахъ, и не имѣлъ предразсудковъ, свойственныхъ людямъ его званія. Но главное, онъ былъ человѣкъ вполнѣ прямой, искренній и нравственный. Изъ своего маленькаго жалованья и небольшихъ доходовъ, онъ содержалъ очень прилично старуху мать и незамужнихъ сестеръ. Мнѣ очень пріятно отзываться подобнымъ образомъ о бразильскомъ священникѣ, тѣмъ болѣе, что большинство ихъ не заслуживаетъ похвалы.
Оставивъ этихъ - пріятныхъ новыхъ знакомыхъ за завтракомъ, мы отправились къ директору хапурекпхъ индѣйцевъ, сеньору Хозе Крпзостомо Моптейро; это былъ худой, сухощавый мамелю-
*
косъ и самый предпріимчивый человѣкъ во всей колоніи. Всѣ сосѣднія рѣки, населенныя многочисленными дикими нлеменами, находятся подъ управленіемъ директора, поставленнаго правительствомъ. Въ настоящее время, въ странахъ верхней Амазонки нѣтъ миссій; и «гентіосы» (язычники, т. е. не крещеные пндѣйцы) находятся подъ управленіемъ и покровптельствомъ этихъ деспотовъ, которые подобно капитанамъ трабальядоровъ употребляютъ туземныхъ жителей для личныхъ своихъ выгодъ. Сеньоръ Кризо-стомо, напримѣръ, занималъ въ то время для своихъ работъ 200 человѣкъ хапурскихъ индѣйцевъ. Онъ самъ былъ полу-индѣецъ, но съ подчиненными своими обращался гораздо хуже, чѣмъ бѣлые. Визиты свои мы окончили домомъ одного почтеннаго туземнаго купца, Ромао де Оливейра, высокаго, полнаго, красиваго старика; онъ принялъ насъ съ наивной и совершенно оригинальной вѣжливостью. Въ молодыхъ годахъ своихъ онъ былъ трудолюбивый и предпріимчивый человѣкъ, п выстроилъ цѣлую кучу домовъ и лавокъ. Этотъ умный и способный старикъ былъ знакомъ только съ дикой страной Солимоэнса, и не слишкомъ многочисленными ея жителями; объ остальномъ же мірѣ не имѣлъ никакого понятія; несмотря на это, онъ могъ говорить очень толково, и иногда высказывалъ о вещахъ и людяхъ замѣчанія столь дѣльныя и мѣткія, что можно было думать, что онъ почерпнулъ ихъ изъ долгаго опыта, проживъ всю жизнь въ какой-нибудь европейской столицѣ. Полуобразованные индѣйцы уважали стараго Ромао, и по этому онъ имѣлъ изъ нпхъ значительное число работниковъ въ различныхъ частяхъ рѣки, а корабли его скорѣе всѣхъ другихъ нагружались продуктами. При прощаньи, онъ предоставилъ свой домъ и кладовую къ моимъ услугамъ; въ послѣдствіи я увидѣлъ, что это была чистая любезность съ его стороны, потому что, когда я захотѣлъ расчитаться съ нимъ за забранныя у него вещи, онъ отказался отъ всякой платы.
Я избралъ Эгу моей главной квартирой на все время что я оставался на верхней Амазонкѣ (четыре съ половиной года). Экскурсіи по окрестнымъ мѣстностямъ распространились иногда на 300 п 400 миль. Описаніемъ этихъ экскурсій я займусь въ послѣдующихъ главахъ. Въ промежуткахъ.между ними, моя жизпь въ поселеніи шла тихо, однообразно;' я постоянно занимался своимп изслѣдованіями такъ безмятежно, какъ это могло бы быть ивъ Европѣ съ любымъ натуралистомъ, заѣхавшимъ въ деревню. Въ продолженіе нѣсколькихъ иедѣль сряду, почти ничего пе приходилось
записывать въ свой журналъ, кромѣ замѣтокъ о моей ежедневной добычѣ. Я занималъ сухую п просторную хижину; главная комната была назначена для мастерской и кабинета; тутъ стоялъ большой столъ и грубые деревянные лари; въ нихъ на полкахъ помѣщалась моя маленькая справочная библіотека. Клѣтки для сушки разныхъ вещей, набиравшихся на экскурсіяхъ, были при-вѣшаны къ балкамъ на веревкахъ, хорошо пропитаннымъ горькимъ растительнымъ масломъ, для предохраненія отъ муравьевъ; а противъ крысъ и мышей, по серединѣ веревокъ были придѣланы опрокинутые куйясьг.
Для того, чтобы имѣть возможность сравнивать новыя пріобрѣтенія съ прежними, я постоянно имѣлъ подъ рукой большую часть моей коллекціи, въ котороіі было по парѣ всѣхъ видовъ и разновидностей. Мой хозяинъ, тамошній торговецъ, бѣлилъ стѣны моего домика снаружи и внутри почти каждый годъ; полъ былъ земляной; вентилація превосходная, потому что свѢікій воздухъ, а подъ часъ и дождь, свободно проходпли черезъ дырки у карниза, и черезъ широкія щели въ дверяхъ. Какъ ни грубо было это жилище, все таки оглядываясь на прошедшее, я съ удовольствіемъ вспоминаю счастливые мѣсяцы, проведенные тамъ. Вставалъ я обыкновенно вмѣстѣ съ солнцемъ, когда поросшія травою улицы были еще влажны отъ росы, и шелъ къ рѣкѣ купаться. Каждое утро пять или шесть часовъ посвящались на экскурсіи въ лѣсу, а лѣсъ былъ отъ моего дома всего въ пяти минутахъ ходьбы. Самое же жаркое время, между тремя и шестью часами пополудни, а также и дождлп? вые дни, были заняты препарированіемъ и наклеиваніемъ ярлычковъ, набрасываніемъ замѣтокъ, анатомированіемъ животныхъ и рисованіемъ. Часто я предпринималъ небольшія прогулки водой, въ маленькой моптаріи съ гребцомъ изъ индѣйцевъ. До самаго послѣдняго дня моего пребыванія здѣсь, окрестности открывали мнѣ безконечный рядъ новыхъ и любопытныхъ формъ въ различныхъ классахъ животнаго царства, преимущественно въ мірѣ насѣкомыхъ.
Изъ того, что уже было разсказано, видно, что я жилъ въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ съ жителями Эги.-Понятно, что здѣсь не было изысканнаго общества, но десятка два или около того порядочныхъ семействъ, составлявшихъ мѣстную аристократію, были очень сообщительны. Ихъ нравы представляли любопытную смѣсь наивной простоты съ церемонною вѣжливостію; большое желаніе казаться образованнымъ побуждало самыхъ невѣжественныхъ (а
они всѣ очень невѣжественны, хотя чрезвычайно не глупы), обращаться съ европейцами вѣжливо и привѣтлило. Въ этой глуши мнѣ никогда не досаждали тѣмъ назойливымъ любопытствомъ, па которое такъ жалуются путешественники въ другихъ странахъ. Индѣйцы и метисы, по крайней мѣрѣ тѣ изъ нихъ, коіорые обращали сколько нибудь вниманія на мои занятія, находили повидимому совершенно естественнымъ, что иностранецъ собідэаетъ и посылаетъ на свою сторону великолѣпныхъ птицъ и насѣкомыхъ ихъ родины. О бабочкахъ они обыкновенно думали, что онѣ нужны какъ образцы для набивки разноцвѣтныхъ узоровъ на матеріи. Что касается болѣе развитыхъ, то я легко могъ имъ объяснить, что въ каждой европейской столицѣ есть публичные музеумы, куда стараются собирать образчики всевозможныхъ естественныхъ произведеній минеральнаго, животнаго и растительнаго царствъ. Никакъ они не могли постигнуть, что это за охота человѣку изучать науку собственно для науки; но когда я имъ разсказалъ, что собираю для лондонскаго музея и получаю за то деньги, то это они очень хорошо поняли. Разъ, вскорѣ послѣ моего прибытія сюда, я объяс вялъ все это цѣлому кружку, собравшемуся на улицѣ поспдѣть на скамейкахъ, какъ вдругъ одинъ пзъ слушателей, значительный торговецъ, мамелюкосъ, эгскій уроженецъ, въ восторгѣ воскликнулъ: <Какъ богаты эти большіе европейскіе народы! мы бѣдные люди ничего незнаемъ. Будемъ хорошо обращаться съ этимъ чужеземцемъ, чтобы онъ оставался съ нами и училъ нашихъ дѣтей>. У насъ бывали здѣсь очень часто общественныя гулянья съ танцами п тому подобнымъ; я пе замедлю поговорить подробнѣе объ этихъ увеселеніяхъ. Дома меня также забавляли нравы индѣйскаго народонаселенія. Въ послѣднее время моего пребыванія здѣсь, прибыли сюда, одинъ за другимъ, трое странствующихъ французовъ и два итальянца, иные изъ нихъ люди довольно образованные; они спустились по Амазонкѣ отъ самыхъ Андовъ, и до того плѣнились очаровательнымъ мѣстоположеніемъ и тишиной мѣста, что были расположены поселиться здѣсь на всю жизнь. Трое изъ нихъ кончили тѣмъ, что женились на тамошнихъ уроженкахъ. Для меня общество этихъ господъ было очень пріятноіі перемѣной.
Понятно, что ко всѣмъ прелестямъ здѣшней природы примѣшивалось очень много и невыгодъ для европейца; но эти невыгоды другаго рода, нежели можетъ быть представляетъ себѣ читатель. Опасности отъ дикихъ звѣрей почти не было; что же касается до туземцевъ, то съ этой стороны даже странно было бы и говорить
— 282 —
объ опасности въ странѣ, гдѣ даже просто невѣжливость—рѣдкость въ отношеніи миролюбиваго иностранца. Однако разъ ночью намъ сдѣлалъ визитъ ягуаръ-. На это смотрѣли какъ на необыкновенное происшествіе; мущины принялись гнать его ружьями и луками, и подняли такую суматоху, что звѣрь тотчасъ же убѣжалъ, и съ тѣхъ поръ больше объ немъ не было слышно. Больше было безпокойства фъ сухое время отъ аллигаторовъ. Въ продолженіе этихъ мѣсяцевъ почти вездѣ по близости отъ купанья лежатъ онп по одному или по два, и высматриваютъ, не попадется ли какой добычи около берега: — собаки, овцы, свиньи, ребенка пли пьянаго индѣйца. Когда знали, что по близости есть такой гость, то во время купанья принимали большія предосторожности. Я слѣдовалъ примѣру туземцевъ: не отплывалъ далеко отъ берега, и пристально смотрѣлъ прямо въ глаза чудовищу, которое отвратительно кося своимп глазами, таращило ихъ вдоль поверхности воды; тѣло его погружено въ воду до уровня глазъ, такъ что всего только и видно, что верхняя часть головы, да часть спиннаго хребта. Если позади его хвоста примѣчалось маленькое движеніе, то купавшіеся должны были поскорѣе убираться. Самому мнѣ не случалось быть въ опасности, но я часто видалъ группы женщинъ п дѣтей, которыхъ аллигаторъ пугалъ во время купанья, дѣлая движеніе въ въ пхъ сторону; всеобщее бѣгство на берегъ п взрывы громкаго смѣха были обыкновенно результатами въ этихъ случаяхъ. Мущины всегда могутъ справиться съ аллигаторомъ, если захотятъ взять на себя трудъ съ баграми отправиться въ монтаріяхъ, но они дѣлаютъ это только тогда, когда какое нибудь чудовище, посмѣлѣе другихъ, угрожаетъ опасностью чьей нибудь жизни. Тогда они преслѣдуютъ врага съ величайшей настойчивостью, и наконецъ полумертваго вытаскпваютъ на берегъ, и тутъ добиваютъ его при всеобщихъ громкихъ ругательствахъ. Однако черезъ нѣсколько дней или недѣль навѣрное появится другой, н займетъ вакантное мѣсто. Кромѣ аллигаторовъ, единственное опасное животное, это ядовитыя змѣи. Онѣ конечно очень обыкновенны въ лѣсахъ, но во все время что я тамъ прожплъ, не было пи одного несчастнаго случая.
Гораздо болѣе приходилось страдать отъ неудобства сообщенія съ цивилизованнымъ міромъ; неточности въ полученіи писемъ, книгъ и періодическихъ изданій, а въ послѣднее время и отъ иездоровья, вслѣдствіе дурной и пе вполнѣ достаточной пищи. Сильно чувствовалось отсутствіе умственной среды п разнообразныхъ возбуж-
дающихъ элементовъ европейской лишни. И этотъ недостатокъ, вмѣсто того чтобы сглаживаться временемъ, напротивъ, чувствовался 'все сильнѣе и сильнѣе, пока сдѣлался наконецъ совсѣмъ невыносимымъ. Я наконецъ дошелъ до убѣжденія, что одно созерцаніе природы не можетъ удовлетворить умъ и сердце человѣка. Хорошо бывало, когда разъ въ два или четыре мѣсяца приходилъ съ пароходомъ пакетъ изъ Англіи. Зато я очень экономно распоряжался своимъ запасомъ чтенія, чтобы не кончать всего разомъ, и такимъ образомъ не остаться вовсе безъ ничего до слѣдующаго привоза. Періодическія изданія, напримѣръ Атенеумъ, я прочитывалъ въ трп пріема съ слѣдующими соображеніями: въ первый пріемъ поглощались наиболѣе интересныя статьи, затѣмъ читалось остальное, и наконецъ всѣ объявленія, съ начала до конца. Если же проходило четыре мѣсяца (два парохода) и не было ко мнѣ никакихъ посылокъ, тогда я совершенно падалъ духомъ. Всего хуже мнѣ пришлось въ первый годъ, 1850, когда прошло двѣнадцать мѣсяцевъ, н я не получалъ ни писемъ, чіп денегъ. Наконецъ вся моя одежда износилась въ лохмотья; я остался босикомъ, что весьма неудобно въ тропическихъ лѣсахъ, не смотря на увѣренія въ противномъ нѣкоторыхъ путешественниковъ; мой слуга убѣжалъ, укравъ почти всѣ, какія у меня были, мѣдныя деньги. Я былъ принужденъ спуститься въ Пару, но возвратился въ 1855 году, изслѣдовавъ среднюю часть нижней Амазонки и Тапахоса, съ мопмъ сантаремскимъ помощникомъ, и съ лучшими средствами для собиранія коллекціи на верхней рѣкѣ. Это второе посѣщеніе было сдѣлано 'для осуществленія уже упомянутаго плана, составленнаго въ Парѣ въ 1851 году: изслѣдовать въ подробностяхъ всю долину Амазонки.
Весьма естественно, что въ продолженіе такого долгаго пребыванія, на моихъ глазахъ было много перемѣнъ въ этихъ мѣстахъ. Нѣкоторые изъ добрыхъ друзей, такъ радушно принявшихъ меня въ мой первый пріѣздъ, умерли, и я проводилъ ихъ останки въ послѣднее мѣсто отдыха, на сельское кладбище у опушки сосѣдняго лѣса. Я столько времени прожилъ здѣсь, что молодое поколѣніе на моихъ глазяхъ подростало, женилось и крестило своихъ дѣтей, п, прежде чѣмъ я уѣхалъ, это уже были почтенные люди съ многочисленными семействами. Въ 1850 г. Эга была простой деревней въ зависимости отъ Пары, которая отстоитъ отъ нея на 1400 миль. Пара была главнымъ городомъ нераздѣленной еще тогда области. Въ 1852 г., съ образованіемъ новой амазонской провинціи, Эга сдѣлалась городомъ, избирала своихъ депутатовъ
въ провинціальный парламентъ въ Баррѣ, имѣла свой уголовный судъ и своихъ судей, и наконецъ сдѣлалась главнымъ городомъ комарки или уѣзда. Черезъ годъ, именно въ 1853 г., па Солимо-энсѣ введено было пароходство, и съ 1855 г. аккуратно каждые два мѣсяца ходилъ пароходъ между Ріо-Негро и Наутой въ Перу, приставая у каждой деревни, п дѣлая рейсъ въ 1200 миль вверхъ но рѣкѣ, въ восемнадцать дней. Однако ни торговля, ни народонаселеніе не увеличились отъ этихъ перемѣнъ. Народъ сдѣлался болѣе «цивилизованнымъ», то есть сталъ одѣваться по послѣдней парижской модѣ, вмѣсто того, чтобы ходить безъ чулокъ въ деревянныхъ башмакахъ и въ рубашкахъ, получилъ страсть къ пріобрѣтенію денегъ и къ чиновничеству, раздѣлился на партіи, и потерялъ часть прежней простоты нравовъ. Тѣмъ не менѣе, это мѣсто оставалось, когда я уѣхалъ оттуда въ 1859 г., почти такимъ же, какимъ я его нашелъ въ первый разъ въ 1850 г., — полупндѣйскон Деревней, по образу жизни и понятіямъ своихъ жителей скорѣе похожей на крошечный уѣздный городокъ сѣверной Европы, нежели на южно-американское поселеніе. Мѣсто это здоровое, здѣсь почти нѣтъ вредныхъ насѣкомыхъ; вокругъ него вѣчная зелень, почва удивительно плодородна даже для Бразиліи. Безчисленныя рѣки и цѣлый лабпрпнтъ рукавовъ въ изобиліи снабжаютъ его рыбою и черепахами; цѣлый флотъ могъ бы стать на якорѣ въ озерѣ, имѣющемъ непрерывное водяное сообщеніе прямо съ Атлантическимъ океаномъ. Какая богатая будущность для сонной тропической деревушки!
Послѣ того, что я назвалъ Эгу городомъ, просто смѣшно сказать, что все народонаселеніе не превышаетъ 1,200 человѣкъ.. Въ ней ровно 107 домовъ; половина пхъ самые жалкіе, крытые пальмовыми листьями. Четвертая часть народонаселенія почти не живетъ дома, запимаясь либо торговлей, либо сборомъ разныхъ продуктовъ по рѣкамъ. Окрестность Эги, на радіусѣ въ тридцать миль, съ двумя деревушками, заключаетъ вѣроятно не болѣе двухъ тысячъ жителей. Это селеніе одно изъ древнѣйшихъ въ странѣ, оно основано въ 1688 г. отц. Самуиломъ Фритцомъ, чешскимъ іезуитомъ, убѣдившимъ нѣсколько мирныхъ индѣйскихъ племенъ, разсѣянныхъ по окрестности, поселиться осѣдло на этомъ мѣстѣ. Совре-мепемъ кругомъ по склону берега вырублено было отъ 100 до 200 акровъ лѣсу; но растительность въ этой странѣ такъ могуча, что все вырубленное пространство быстро заросло бы вновь, еслибы жители старательно не истребляли молодыхъ побѣговъ. Здѣсь
существуетъ строгій законъ, по которому всякій обыватель долженъ полоть извѣстную* часть земли вокругъ своего дома. Пока я тамь жилъ, каждый мѣсяцъ инспекторъ, съ своимъ жезломъ, знакомъ своей власти, дѣлалъ объѣздъ, и бралъ штрафъ со всѣхъ, кто не соблюдалъ закона. Индѣйцы окрестной мѣстности никогда не относились враждебно къ европейскимъ поселенцамъ. Мятежникамъ Пары и нижней Амазонки не удалось въ 1835— 6 г. возбудить туземцевъ на Солимоэнсѣ противъ бѣлыхъ. Съ этой цѣлію, партія въ сорокъ человѣкъ отправилась вверхъ по рѣкѣ, но дошедши до Эги, вмѣсто того, чтобы встрѣтить, какъ въ другихъ мѣстахъ, сочувствіе, она была окружена небольшимъ отрядомъ вооруженныхъ жителей, и безжалостно растрѣляна. Военнымъ начальникомъ въ это время, и первымъ двигателемъ этого правильнаго сопротивленія анархіи, былъ храбрый и честный негръ, по имени Хозе Патриціо; я имѣлъ удовольствіе познакомиться съ нимъ въ 1858 году въ С. Паоло. Онъ былъ извѣстенъ по всей верхней Амазонкѣ своей непреклонной честностью и любовью къ порядку. Эга была главный квартирой большой ученой коммисіи, занимавшейся съ 1781 — 1791 г. опредѣленіемъ границъ между испанскими и португальскими владѣніями въ Южной Америкѣ. Главный членъ коммисіи, со стороны Испаніи, Донъ Франциско Рекена, жилъ нѣкоторое время съ своимъ семействомъ въ здѣшней деревнѣ. Только одинъ человѣкъ въ Эгѣ, мой старый другъ Ромао де Оливейра, помнилъ или покрайней мѣрѣ зналъ кое-что объ этомъ интересномъ времени, когда множество астрономовъ, землемѣровъ и чертежниковъ разъѣзжали по всей странѣ съ большими отрядами солдатъ и туземцевъ.
Болѣе половины жителей Эги мамелюкосы; чистыхъ бѣлыхъ не болѣе сорока или пятидесяти человѣкъ; негровъ и мулатовъ еще менѣе, а остальная часть народонаселенія состоитъ изъ чистой породы индѣйцевъ. Всякій домовладѣлецъ, включая сюда индѣйцевъ и свободныхъ негровъ, имѣетъ право голоса на муниципальныхъ, провинціальныхъ и императорскихъ выборахъ, и самъ подлежитъ выбору въ присяжные и въ національную гвардію. Болѣе невѣжественное цвѣтное населеніе въ настоящее время кажется еще пе цѣнитъ этихъ гражданскихъ правъ и обязанностей. Все-таки и тутъ прогрессъ постепенно беретъ свое. Передъ моимъ отъѣздомъ, здѣсь шли довольно оживленные споры о предсѣдательствѣ въ муниципальной палатѣ, и большая часть избирателей принимали въ нихъ самое живое участіе. При избраніи предста-
вптелей въ императорскій парламентъ въ Ріо-Япсйро, каждая партія сильно отстаивала своего кандидата: По поводу этого, изъ столицы былъ присланъ правительственной партіей не слишкомъ совѣстливый законовѣдъ, чтобы запугать оппозицію и заставить ее принять Назначеннаго отъ правительства кандидата. Многіе изъ метисовъ, и во главѣ ихъ мой старый другъ Джонъ да Куньа, жившій тогда въ Эгѣ, боролись храбро, но вполнѣ въ предѣлахъ законности и прплпчія, противъ этого могущественнаго вліянія. Они не имѣли успѣха, и, не смотря на множество жестокихъ и незаконныхъ поступковъ правительственнаго агента, побитая партія спокойно покорилась. Въ болѣе значительномъ городѣ, я полагаю, правительство не осмѣлилось бы такъ посягнуть на выборы. Мнѣ -кажется, опытъ даетъ мнѣ право вывести заключеніе, что механизмъ конституціоннаго правленія, со временемъ, очень хорошо привьется къ народонаселенію смѣшанныхъ индѣйцевъ, бѣлыхъ и негровъ, даже въ этомъ отдаленномъ уголкѣ бразильской имперіи. Я также присутствовалъ, до отъѣзда, на нѣсколькихъ судебныхъ митингахъ въ Эгѣ, и былъ свидѣтелемъ новаго зрѣлища: негръ, бѣлый, метисъ и индѣецъ важно засѣдали другъ возлѣ друга на скамьяхъ присяжныхъ.
Чрезвычайно интересно" видѣть общественную дѣятельность цвѣтныхъ племенъ при свободномъ гражданскомъ устройствѣ. Государственные люди Бразиліи, повидимому разстались съ мыслію, если только когда нибудь ее имѣли, сдѣлать изъ этой тропической имперіи бѣлую націю съ рабочимъ классомъ рабовъ. Самое большое затрудніе на Амазонкѣ представляютъ индѣйцы. Непреклонность характера общая этому племени, и ихъ отвращеніе къ ограниченіямъ цивилизованной жизни дѣлаютъ ихъ очень несговорчивыми подданными. Однако нѣкоторые, научившіеся читать и писать, и у которыхъ въ ранней молодости какая нибудь причина побѣдила отвращеніе къ городской жизни, дѣлаются очень хорошими гражданами. Я имѣлъ уже случай говорить о священникѣ, и этотъ примѣръ достаточно показываетъ, что можетъ сдѣлать раннее воспитаніе. Нѣтъ сомнѣнія, что еслибы бѣлые хорошо обращались и старались образовать своихъ согражданъ, покорныхъ амазонскихъ индѣйцевъ, то опи такъ не спѣшили бы покидать города и возвращаться въ свое полудикое состояніе. Непреклонность характера, хотя вѣроятно лежащая въ ихъ организмѣ, иногда можетъ быть побѣждена. Первый кузнецъ въ Эгѣ, сеньоръ Ма-цсдо, былъ также индѣецъ, и очень не глупый человѣкъ. Иногда
онъ занималъ незначительныя должности въ мѣстной администраціи. Онъ очень часто приходилъ ко мпѣ потолковать, и всегда старался пріобрѣсти основательныя свѣдѣнія о разныхъ предметахъ. Когда появилась комета Доната, онъ очень ею интересовался. Мы видѣли ее въ самомъ ея лучшемъ видѣ отъ 3-го до 10-го октября (1858): между этими числами она была видима на западномъ горизонтѣ тотчасъ послѣ солнечнаго заката. Хвостъ ея разстилался широкой дугой къ сѣверу и представлялъ великолѣпное зрѣлище. Мацедо справлялся со всѣми старыми календарями, чтобы убѣдиться: та ли это комета, что появлялась въ 1811 г., кото рую, онъ говорилъ, что очень хорошо помнилъ. Вѣроятнѣе, что прежде, чѣмъ удастся образовать массу индѣйцевъ, раса эта исчезнетъ. Но мамелюкосы представляютъ менѣе затрудненія, потому что даже при малой примѣси бѣлой крови, онп часто дѣлаются предпріимчивыми и ловкими людьми.
Большая часть эгскихъ индѣйцевъ, включая сюда всю домашнюю прислугу—дикари, приведенные съ береговъ сосѣднихъ рѣкъ: Хапуры, Иссы и Солпмоэнса. Я видѣлъ здѣсь людей по меныпей мѣрѣ шестнадцати различныхъ племенъ; большая часть изъ ппхъ были куплены еще дѣтьми у туземныхъ начальниковъ племенъ. На этотъ родъ торговли невольниками, хотя и запрещаемый бразильскими законами, правительство смотритъ сквозь пальцы, потому что иначе не было бы никакихъ средствъ доставать прислугу. Когда они выростаютъ, то дѣлаются свободными, и никогда не выказываютъ ни малѣйшей наклонности возвратиться къ прежней дпкой жизни. Мальчики только обыкновенно убѣгаютъ и уѣзжаютъ на купеческихъ судахъ; съ дѣвочками же часто очень дурно обращаются пхъ госпожи, ревнивыя, страстныя п дурно воспитанныя бразильскія женщины. Почти всѣ непріятности, случающіяся между жителями Эги и другихъ мѣстъ, возникаютъ изъ за индѣйской прислуги. Никто изъ жившихъ только въ старыхъ благоустроенныхъ странахъ, гдѣ можно за деньги имѣть прислугу, не въ состояніи вообразпть тѣхъ затрудненій и безпокойствъ, какія встрѣчаются въ краѣ, гдѣ рабочій классъ не имѣетъ понятія о цѣнности денегъ, и гдѣ нельзя достать рабочихъ иначе, какъ развѣ перема: нивъ ихъ отъ прежнихъ ихъ господъ.
Большая смертность бываетъ между бѣдными плѣнными дѣтьми, когда онп пріѣзжаютъ въ Эгу. Замѣчательно странное обстоятельство, что индѣйцы, живущіе на Хапурѣ и другихъ притокахъ, всегда заболѣваютъ, когда спускаются на Солпмоэпсъ, между тѣмъ какъ
па оборотъ, прпбрежпые жители главной рѣки никогда не избѣгаютъ перемежающейся лихорадки, когда въ первый разъ подымаются по этпмъ притокамъ, и выздоравливаютъ, возвращаясь домой. Лучшія племена дикихъ, живущія въ странѣ, недалеко отъ Эги, это хурп и пассе; но онп уже исчезаютъ, только нѣсколько семействъ осталось по берегамъ отдаленныхъ заливовъ, сообщающихся съ Теффе, и по другимъ притокамъ между Теффе и Хута-хи. Этотъ мирный, кроткій и промышленный народъ занимается земледѣліемъ и рыбной ловлей, и всегда былъ дружески расположенъ къ бѣлымъ. Я буду имѣть случай еще говорить объ пассе, которые принадлежатъ къ высшей расѣ индѣйцевъ, стройно сложены и отличаются большимъ квадратнымъ татуированнымъ пятномъ на серединѣ лица. Кажется главная причина ихъ уничтоженія есть болѣзнь, всегда появляющаяся между ними, когда въ деревню пріѣдетъ кто нибудь пзъ цивилизованныхъ поселеній,—медленная лихорадка, сопровождаемая симптомами всеобщаго ослабленія «сіё-йихо>, какъ называютъ ее бразильцы; вѣроятно она кончается полнымъ истощеніемъ. Извѣстно, что болѣзнь эта появляется между индѣйцами, тогда какъ пріѣзжіе остаются совершенно здоровы какимъ-то таинственнымъ образомъ; простаго соприкосновенія съ цивилизованнымъ міромъ достаточно, чтобъ создать ее. Болѣзнь эта обыкновенно гибельна для пассе и хури; первый вопросъ, который несчастный, страждущій индѣецъ дѣлаетъ ѣдущей лодкѣ, это: «Что, вы сІеПпхо везете»?
Мой помощникъ Хозе, въ послѣдній годъ нашего пребыванія въ Эгѣ, «ресгату» (выкупилъ, какъ здѣсь говорится для красоты слога, вмѣсто купилъ), черезъ хапурскаго купца двухъ пндѣйскпх'ь дѣтей, мальчика и дѣвочку. Мальчику было около двѣнадцати лѣтъ, и у него былъ необыкновенно темный цвѣтъ кожи; онъ имѣлъ видъ кафузо, помѣсь индѣйца и негра. Полагали, что онъ принадлежалъ къ какому нибудь совершенно дикому и бездомному племени, подобно парарауате на Тапахосѣ, какіе еще мѣстами попадаются внутри Южной Америки. Лицо его было правильной, овальной формы, но сверкающіе черные глаза смотрѣли дико, недовѣрчиво какъ у дикаго звѣря; ноги и руки его были небольшія, и деликатно сложены. Вскорѣ послѣ того, какъ его привезли, увидѣвъ, что никто изъ индѣйскихъ дѣвочекъ и мальчиковъ нашпхъ сосѣдей не понимаетъ его языка, онъ сталъ угрюмъ и сдержанъ; нельзя было добиться отъ пего ни однаго слова, какъ вдругъ черезъ нѣсколько недѣль онъ заговорилъ цѣлыми фразами по пор
тугальски. Поступивъ къ намъ, онъ доліЧ) страдалъ опухолью печени и селезенки, вслѣдствіе перемежающейся лихорадки. Намъ приходилось очень трудно его лечить, потому что у него была почти непреодолимая привычка ѣсть землю, обожженую глину, воскъ, смолу и тому подобныя вещества. Очень многія дѣти на верхней Амазонкѣ имѣютъ эту странную привычку, не только индѣйцы, но также негры и бѣлые. Слѣдовательно, это не есть особенность знаменитыхъ оринокскихъ отомаковъ, описанныхъ Гумбольтомъ, или вообще только индѣйцевъ, а вѣроятно происходитъ отъ болѣзненнаго апетита вслѣдствіе скудной пищи, рыбы, дикихъ плодовъ и ма-ніочной муки. Мы назвали своего маленькаго дикаря Себастіаномъ. Эти индѣйскія дѣти носятъ въ кувшинахъ воду изъ рѣки, топливо изъ лѣсу, стряпаютъ, помогаютъ грести на монтаріяхъ и т. п. Себастіанъ часто бывалъ мнѣ товарищемъ въ лѣсахъ: тамъ онъ становился мнѣ очень полезенъ: находилъ маленькихъ птичекъ, которыхъ я стрѣлялъ, когда онѣ падали въ самую чащу, въ массы перепутанныхъ вѣтвей и сухихъ листьевъ. Онъ съ удивительнымъ искусствомъ ловилъ руками ящерицъ и карабкался по деревьямъ. Ему ровно ни по чемъ было взлѣсть’ на самый тонкій пальмовый стволъ. Онъ бралъ нѣсколько стеблей крѣпкой, гибкой ліаны, дѣлалъ изъ нихъ короткую, переходящую петлю, чтобы поддерживать ноги, пока онъ, обнявши маленькій стволъ, взбирался по немъ. Первое время меня чрезвычайно забавляла радость и гордость, съ какими онъ приносилъ мнѣ плоды, которые онъ доставалъ съ почти неприступныхъ деревьевъ. Онъ избѣгалъ общества мальчиковъ и дѣвочекъ своего племени, и кажется очень гордился тѣмъ, что служитъ у настоящаго бѣлаго человѣка. Мы взяли его съ собой въ Пару, но на него не сдѣлали ни какого впечатленія пароходы, большіе корабли и дома, лошади и экипажи, пышныя церковныя процессіи, и другія необыкновевныя зрѣлища столицы. Онъ тутъ выказалъ обыкновенную безучастность и бѣдность мысли индѣйца: тѣмъ не менѣе онъ былъ очень понятливъ и скоро выучивался всякому механическому мастерству. Хозе, принявшійся не задолго до моего отъѣзда снова за свое старое золотыхъ дѣлъ мастерство, взялъ его въ ученики; онъ дѣлалъ быстрые успѣхи, и послѣ трехъ мѣсяцевъ ученья прищелъ разъ ко мнѣ съ сіяющимъ лицомъ, и показалъ золотое кольцо своей собственной работы.
Совершенно другая судьба ожидала маленькую дѣвочку, привезенную мѣсяцъ или два спустя послѣ Себастіана, со второй партіей дѣтей, которыя всѣ были больны перемежающейся лихорадкою. Ее
принесли къ намъ ночью, сейчасъ какъ высадились, въ мокрое время года, когда дождь лилъ потоками; она была худенькая, запуганная, насквозь пронизана дождемъ, и дрожала въ лихорадкѣ. Старикъ индѣецъ, принесшій ее къ дверямъ, отрывисто проговорилъ, «есиі епсопппепйа» (вотъ вамъ маленькая посылка), и ушелъ. Въ ней было очень мало дикаго, и она далеко не была такъ черна, какъ мальчикъ. Мы узнали что, она изъ племени мираньа, которое отличается прорѣзомъ по серединѣ каждой ноздри, куда по праздникамъ они вдѣваютъ большія пуговицы изъ жемчужныхъ рѣчныхъ раковинъ. Мы ухаживали, какъ только могли за нашей маленькой больной; нанимали самыхъ лучшихъ нянекъ въ городѣ, дѣлали ей каждый день припарки, давали хинину и самую питательную пищу; но все это ни къ чему не повело; она быстро истощилась; печень ея страшно распухла, и сдѣлалась крѣпка, какъ камень. Въ обращеніи ея было что-то необыкновенно милое; чего я еще не видалъ у индѣйцевъ. Обыкновенно они бываютъ скучны и молчаливы, она же всегда улыбалась и болтала. За ней ходила у насъ старушка изъ того же самаго племени, и она объясняла, что говорила намъ дѣвочка. Она часто просила, чтобы ее взяли на рѣку купаться, спрашивала плодовъ, или просила поиграть разными вещами, которыя она видѣла въ комнатѣ. Ее звали Орія. Послѣднюю недѣлю или двѣ она уже пе могла вставать съ постели, которую мы ей устроили въ сухомъ углу комнаты. Когда ей хотѣлось приподняться, что бывало очень часто, она никому, кромѣ меня, не позволяла помогать себѣ. Называла она меня «карива> (бѣлый человѣкъ), повидимому единственное слово, что она знала на языкѣ тупи. Невыразимо трогательно было, когда она лежа, часами повторяла стихи, которые выучила еще у себя на родинѣ съ своимп деревенскими подругами. Это было нѣсколько постоянно повторяющихся рифмованныхъ строфъ; въ нпхъ воспѣвались предметы и событія, съ которыми связана дикая жизнь ея племени. До ея смерти мы ее окрестили, и послѣ этого, не смотря на нежеланіе спѣсивой эгской знати, я настоялъ на томъ, чтобы ея тѣло было схоронено съ такими же почестями, какъ и тѣло бѣлаго дитяти, т. е. «атціпЬо» (ангельчпка), по милому мѣстному обычаю католиковъ. Мы одѣли ее въ тонкое бѣлое коленкоровое платье, руки скрестили на груди, и подъ руки.положили букетъ цвѣтовъ; на головѣ также сдѣлали вѣнокъ пзъ цвѣтовъ. Множество безпомощныхъ дѣтей умираютъ въ Эгѣ или по дорогѣ, какъ наша бѣдная Орія, но обыкновенно, во время ихъ
болѣзни никто не обращаетъ на нихъ ни малѣйшаго вниманія. Эти дѣти взяты въ безпощадныхъ набѣгахъ одной части племени мираньа на земли другой, и проданы потомъ эгскимъ купцамъ. Нападеніе на деревню дѣлается внезапно; мужчинъ и женщинъ убиваютъ или загоняютъ въ самую чащу лѣса прежде, чѣмъ кому нибудь есть возможность спасти своихъ дѣтей. Кажется нѣтъ сомнѣнія, что мираньи людоѣды, слѣдовательно торгъ плѣнными дѣтьми вѣроятно избавляетъ этихъ несчастныхъ отъ еще худшей участи. Спросъ па нихъ въ Эгѣ возбуждаетъ соревнованіе жестокихъ начальниковъ, которымъ достаются всѣ барыши отъ этихъ гибельныхъ экспедицій.
Замѣчательно, какъ дикіе разныхъ племенъ, говорящіе каждое племя на своемъ собственномъ языкѣ, повидимому совершенно различномъ одинъ отъ другаго, скоро выучиваются тупи, пріѣзжая въ Эгу, гдѣ это общеупотребительный языкъ. Вѣроятно это можетъ быть объяснено главнымъ образомъ грамматическими формами, общими для всѣхъ индѣйскихъ нарѣчій, хотя слова въ нихъ и различны. Сколько я могъ узнать, общее у всѣхъ ихъ правило—ставить предлогъ послѣ существительнаго, говоря такимъ образомъ: онъ пришелъ деревни изъ, — идите плантаціи въ, нимъ съ, и т. д.
По ограниченности сферы ихъ понятій, имъ приходится выражать очень немного идей, потому и корней словъ у нихъ чрезвычайно мало; къ тому же у всѣхъ индѣйцевъ одинъ и тотъ же образъ мыслей п одинаковые предметы разговора, слѣдовательно и это много способствуетъ легкости, съ какой они выучиваются нарѣчію другъ друга. Орды одного племени, живущія на рукавахъ одной рѣки, говорятъ на непонятныхъ другъ для друга языкахъ, напримѣръ мираньа на Хапурѣ и колыша на Хуруа, между тѣмъ какъ тупи говорится съ небольшими искаженіями по берегамъ Амазонки на протяженіи 2500 миль. Тупи сохранилъ свою чистоту благодаря частому сообщенію туземцевъ съ одного конца главной рѣки на другой. Въ какомъ же продолжительномъ и полнѣйшемъ разобщеніи должны были жить небольшія группы дикарей въ другихъ мѣстахъ, чтобы могло произойти такое полное раздѣленіе нарѣчій! Вѣроятно, что удивительная неподвижность индѣйской организаціи, какъ въ физическомъ такъ и въ умственномъ отношеніи, произошла отъ разобщенія, въ которомъ жило каждое маленькое племя, а также и отъ узкаго круга понятій, и отъ браковъ
между близкими родными въ теченіе безчисленныхъ поколѣній, — неизбѣжныхъ послѣдствій разобщенія. Отъ того браки мало плодовиты: большая рѣдкость встрѣтить семью, гдѣ было бы четверо дѣтей, а мы видѣли, какъ они подвержены болѣзнямъ и смертности при переходахъ съ мѣста на мѣсто.
Я уже говорилъ, какъ различно дѣйствуетъ климатъ въ этихъ экваторіальныхъ странахъ на индѣйца и на негра. Всякій, кому приходится долго жить между индѣйцами, бываетъ пораженъ тѣмъ,-до какой степени ихъ организмъ не терпитъ жара. Европейцы навѣрное переносятъ жаркую температуру легче, нежели природные жители страны. Покрайней мѣрѣ я могъ на солнцѣ выдерживать сильный жаръ, точно также какъ и индѣецъ, хотя природа и не приспособила меня къ экваторіальному климату. Ихъ кожа всегда очень горяча и опи мало потѣютъ. Ничѣмъ не уговоришь индѣйца, жителя Эги, провести нѣсколько дней сряду въ деревнѣ (гдѣ жаръ чувствуется сильнѣе, чѣмъ въ лѣсу или на рѣкѣ). Они купаются по нѣскольку разъ въ день, но не погружаются въ воду, а берутъ только сидячую ванну, чтобы прохлаждать нижнія части тѣла, какъ это дѣлаютъ собаки въ жаркихъ климатахъ. Дѣти и женщины, которыя часто остаются дома, пока мужчины на нѣсколько дней сряду уходятъ на рыбную ловлю, — обыкновенно находятъ какой нибудь предлогъ, чтобы въ жаркіе полуденные часы уйти въ лѣсъ подъ тѣнь. Въ хорошую сухую погоду, они бываютъ въ безпокойномъ и недовольномъ расположеніи духа, и веселы въ прохладные дни, когда дождь лпвмя льетъ на ихъ нагія спины. Когда они страдаютъ лихорадкой, только самый строгій надзоръ можетъ заставить ихъ не ходить купаться и не ѣсть въ большомъ количествѣ сочныхъ плодовъ, хотя подобная неосторожность часто бываетъ причиной смерти. Они чрезвычайно подвержены разстройству печени, кровавому поносу и другимъ болѣзнямъ, свойственныъ жаркому климату; а во время какой либо эпидеміи, они заболѣваютъ скорѣе и страдаютъ болѣе, чѣмъ негры или даже бѣлые. Какая разница съ негромъ, настоящимъ сыномъ тропиковъ! Въ мой умъ постепенно закрадывалось мнѣніе, что краснокожій индѣецъ живетъ пришельцемъ въ этихъ жаркихъ странахъ, и что его организація не была первоначально приспособлена, да и теперь еще не вполнѣ приспособилась, къ климату.
Въ народныхъ увеселеніяхъ въ Эгѣ весьма замѣтенъ индѣйскій элементъ. Всѣ католическіе праздники справляются очень весело; грубыя индѣйскія'игрища соединяются здѣсь съ церемо
ніями, введенными португальцами. Кромѣ того, туземцы празднуютъ свои собственныя, еще грубѣйшія празднества; тутъ принимаютъ участіе люди разныхъ племенъ, потому что въ главныхъ чертахъ увеселенія у всѣхъ племенъ одни и тѣ же. По понятіямъ индѣйца, праздникъ — это рядъ костровъ, процессій, переряженій, а главное, представленія разныхъ животныхъ; при всемъ этомъ гудитъ множество барабановъ и флейтъ, по цѣлымъ часамъ тянутся однообразные танцы, и кончается тѣмъ, что всѣ мало по малу напиваются пьяными. Но всему этому онъ придаетъ какое-то суевѣрное значеніе, и думаетъ, что разныя увеселенія, устраиваемыя португальцами въ католическіе праздники, также составляютъ необходимую принадлежность церковной церемоніи. Впрочемъ, въ этомъ отношеніи и необразованные бѣлые, и помѣси, ничуть не лучше бѣдныхъ непросвѣщенныхъ индѣйцевъ. Всѣ они смотрятъ на церковйый праздникъ какъ на какую-то комедію, въ которой священникъ играетъ роль распорядителя или главнаго актера.
Почти всякое происшествіе, выходящее изъ ряда обыкновенныхъ , независимо отъ дней святыхъ, служитъ достаточнымъ людямъ пзъ бѣлыхъ и мамелюкосовъ поводомъ къ празднеству, на примѣръ: похороны, крестины, свадьба, прибытіе иностранцевъ, и т. д. Также соблюдается обычай «бдѣнія» надъ умершими. Нѣсколько дней спустя, какъ я сюда пріѣхалъ, по серединѣ темной, дождливой ночи, меня разбудилъ Кардоцо, чтобы идти сидѣть съ сосѣдомъ, у котораго только что умерла жена. Я нашелъ тѣло на столѣ; въ головахъ стояло распятіе и зажженныя восковыя свѣчи; комната была биткомъ набита женщинами и дѣвочками, корчившимися на стульяхъ или просто на корточкахъ. Мущины сидѣли около отворенной настежь двери, курили, пили кофе и болтали всякій вздоръ; а мужъ, лишившійся жены, всѣми силами старался, чтобы гостямъ было весело всю ночь. Кажется жители Эги ищутъ предлога обратить ночь въ день; ночь такъ хороша, такъ прохладна, и они могутъ нѣсколько часовъ просидѣть на открытомъ воздухѣ, просто въ однихъ рубашкахъ и шароварахъ, безъ того чтобы съ нпхъ лилъ градомъ йотъ.
Патронесса города — святая Терезія, и годовой праздникъ въ ея честь продолжается, какъ и многіе другіе, десять дней. Начинается онъ очень скромно вечерней службой въ церкви, на которую собирается почти все народонаселеніе, всѣ въ опрятныхъ и нарядныхъ коленкоровыхъ и кисейныхъ платьяхъ; моло
дыя дѣвушки украшаютъ голову жасминами и другими живыми цвѣтами; ничего другаго не носятъ на головѣ женщины всѣхъ классовъ. Вечера проводятся очень мило; церковь освѣщена восковыми свѣчами и иллюминована снаружи маленькими лампочками: грубыми глиняными плошками или половинками толстыхъ корокъ отъ горькихъ апельсиновъ, которыми усѣянъ весь фасадъ. Все собраніе весьма внимательно слѣдитъ за богослуженіемъ; въ отвѣтъ на слова молитвы къ Богородицѣ, поютъ сотни свѣжихъ женскихъ голосовъ, и отрадно разносятся по всей тихой деревнѣ. Къ концу праздника начинаются увеселенія. У распорядителей праздниковъ дома на-стежъ открыты, и тутъ идетъ цѣлыхъ два дня и всю ночь почти безъ отдыха пляска, барабанный бой, брянчанье на гитарахъ и необузданное пьянство мужчинъ и женщинъ, старыхъ и молодыхъ. Народные обычаи на этихъ праздникахъ, мнѣ кажется, очень немногимъ отличаются отъ тѣхъ, что я видѣлъ по стариннымъ деревнямъ въ отдаленныхъ уголкахъ Англіи. Старики сидятъ, смотрятъ, и подъ хмелькомъ становятся очень разговорчивы; дѣтямъ снисходительно позволяется сидѣть подольше; скучные, всегда молчаливые люди дѣлаются вдругъ болтливыми, пожимаютъ другъ другу руки, хлопаютъ одинъ другаго по спинѣ; однимъ словомъ вдругъ оказывается, что всѣ они самые закадычные друзья. Сварливые ссорятся, а влюбчивые становятся необыкновенно нѣжны. Индѣецъ, всегда мрачный, дѣлается разговорчивымъ, п съ малѣйшими подробностями принимается разсказывать про ссору, которая была у него когда-то съ его хозяиномъ, и про которую всѣ давно ужъ и забыли. Вглядываясь въ эти нравы, невольно приходитъ на мысль, что человѣческая природа вездѣ одинакова, если брать въ сравненіе сословія, стоящія почти въ одинаковыхъ бытовыхъ условіяхъ и на одинаковой степени развитія.
Индѣйцы играютъ значительную роль въ увеселеніяхъ на канунѣ Иванова дня и еще въ одномъ или двухъ празднествахъ, около того же времени года — въ концѣ іюня. Въ нѣкоторыхъ обычаяхъ преобладаетъ португальскій элементъ, въ другихъ индѣйскій; но надо замѣтить, что переряжанье, речитативное пѣніе, п тому подобное,общи тому и другому на роду. Множество мужчинъ и мальчиковъ наряжаются разными животными, звѣрями, или просто представляютъ кого либо изъ знакомыхъ. Двое илп трое наряжаются великанами съ помощію ходулъ. Кто представляетъ Каипору, родъ лѣснаго божества, въ родѣ Курупирщ о которомъ я уже гс ворилъ. Вѣрованіе въ это существо кажется распространено между
всѣми племенами тупійскаго происхожденія. Судя по тому, какъ его представляютъ въ Эгѣ, это громадное, безобразное чудовище, покрытое красной кожей и длинными, жесткими рыжими волосами, висящими до половины спины. Они вѣрятъ, что у него есть подземное царство съ кампо и лѣсами, населенными оленями и паками. Онъ вовсе не составляетъ предмета обожанія или страха, развѣ только для малыхъ дѣтей, а на него больше смотрятъ какъ на домоваго. Многіе наряжаются звѣрями, быками, оленями, аистами, ягуарами, и т. п. съ помощью легкихъ болвановъ, покрытыхъ старымъ тряпьемъ, выкрашеннымъ илп разрисованнымъ и прилаженнымъ на подобіе изображаемыхъ предметовъ. Нѣкоторыя переряжанья были чрезвычайно удачны. Одинъ изобрѣтательный молодецъ устроилъ изъ куска старой парусины тапира, самъ помѣстился подъ болваномъ и ползалъ съ нимъ вмѣстѣ на четверенькахъ. Онъ придѣлалъ себѣ эластическій носъ, точь въ точь такой, какъ у тапира, и такъ хорошо представлялъ звѣря у домовъ почетныхъ жителей, что вездѣ его встрѣчали оглушительнымъ хохотомъ. Другой нарядился журавлемъ хабиру (животное около 4-хъ футовъ вышины), ходилъ особнякомъ, иудивительно вѣрно передразнивалъ походку и всѣ пріемы этой птицы. Разъ, къ большой потѣхѣ всего народа, индѣйскій мальчуганъ передразнивалъ меня. Наканунѣ онъ приходилъ ко мнѣ попросить на^время мою старую блузу и соломенную шляпу. Я былъ просто пораженъ, когда увидѣлъ его вечеромъ, одѣтаго энтомологомъ, съ сѣткой для насѣкомыхъ, охотничьей сумкой и подушечкой для булавокъ. Для окончательнаго сходства онъ выпросилъ оправу съ пары старыхъ очковъ, напялилъ ихъ себѣ на носъ, и расхаживалъ въ такомъ видѣ по городу. Отъ времени до времени ягуаръ дѣлалъ вторженіе въ толпу мальчиковъ одѣтыхъ оленями, козлами и т. и. Наряженные обыкновеннр всей гурьбой переходятъ отъ одного дома къ другому; этими представленіямп управляетъ старый музыкантъ, который, акомпанируя себѣ на гитарѣ, распѣваетъ приказанія и объясняетъ зрителямъ въ родѣ речитатива, что будетъ представляться дальше. Сами европейскіе переселенцы отчасти виноваты въ этой смѣси португальскихъ п индѣйскихъ обычаевъ; такъ какъ это были, по большей частп, люди необразованные, то вмѣсто того, чтобы стараться привить здѣсь европейскую цивилизацію, они сами снизошли до уровня индѣйской жизни, и приняли нѣкоторые изъ ихъ обычаевъ. Представленія бываютъ по вечерамъ, и продолжаются пять, шесть часовъ; по улипамъ горятъ костры,
и семейства высшаго класса сидятъ у своихъ двѣрей и смотрятъ на дикую, но полную веселья, потѣху.
Большую часть года въ Эгѣ мы питались черепахами. Большая прѣсно-водная амазонская черепаха достигаетъ въ верхнихъ частяхъ рѣки огромной величины; она въ полномъ возрастѣ бываетъ почти трехъ футовъ въ длину и двухъ въ ширину, и вѣсомъ тяжелѣе даже сильнѣйшаго индѣйца. Въ каждомъ домѣ есть на заднемъ дворѣ маленькій садокъ, называемый курраль, въ немъ держатъ черепахъ про запасъ на глухое для ловли время — дождливые мѣсяцы. Когда вода низка, тѣ, у кого есть въ услуженіи нѣсколько человѣкъ индѣйцевъ, посылаютъ ихъ на цѣлый мѣсяцъ на ловлю, а кому нёкого послать, покупаютъ сколько нужно. Купить пхъ однако довольно трудно, потому что онѣ рѣдко идутъ въ продажу. Цѣна на черепахъ, равно какъ и на другіе съѣстные припасы, значительно поднялась со времени введенія пароходства. Когда я пріѣхалъ въ 1850 г., легко можно было купить небольшую черепаху за девять пенсовъ, а когда уѣзжалъ въ 1859 г. ихъ едва-едва отдавали по восьми, девяти шиллинговъ. Обиліе черепахъ, или скорѣе возможность ихъ находить и ловить, зависитъ отъ ежегодной убыли воды. Когда рѣка убываетъ менѣе чѣмъ обыкновенно, то ловъ пхъ скуденъ, когда же напротивъ убыль воды больше, то онѣ ловятся въ изобиліи, потому что тогда заливы и неглубокія лѣсныя озера очень мелѣютъ. Мясо черепахи весьма нѣжно и здорово, но скоро* пріѣдается; рапо или поздно оно всякому опротивитъ. Въ два года я получилъ къ нему такое отвращеніе, что даже запаха его не могъ выносить, а между тѣмъ ничего другаго нельзя было достать, и я постоянно голодалъ. Здѣшнія женщины приготовляютъ черепахъ разными способами. Внутренности рубятъ, и варятъ изъ нихъ прекрасный супъ, называемый сарапатель; его варятъ обыкновенно не въ котелкѣ, а въ верхнемъ щитѣ животнаго. Очень вкусное кушанье приготовляютъ изъ нѣжной .грудины, изрубленной п изжаренной съ фаринон въ грудномъ щитѣ. Куски грудины, приготовленные съ саломъ, составляютъ также вкусное кушанье. Изъ толстокожаго желудка дѣлаются вареныя колбасы, начиненныя мелко рубленнымъ мясомъ.
Еще другой видъ кушанья составляютъ части мяса, приготовляемыя подъ соусомъ туку пи. Когда уже черепаха пріѣстся во всѣхъ видахъ, то еще можно ѣсть куски не жирнаго мяса,, изжаренные на веійелѣ, приправляя ихъ только однимъ уксусомъ. Мел-
кай порода черепахъ, тракаха, которая появляется въ главной рѣкѣ и кладетъ яйца мѣсяцемъ раньше крупнаго вида, не такъ полезна для жителей, не смотря на то, что мясо этихъ черепахъ деликатнѣе; онѣ невыгодны потому, что ихъ очень трудно сберегать живыми. Пойманная черепаха живетъ едва нѣсколько дней, хотя ее держатъ въ тѣхъ же самыхъ садкахъ, гдѣ большая черепаха можетъ прожить два или три года.
Плохо Лриходится въ Эгѣ тому, кто не можетъ самъ охотиться или Ловить рыбу, или чей желудокъ не переноситъ черепахи. Въ хорошее время года здѣсь водится въ большомъ количествѣ множество всякой рыбы, въ томъ числѣ нѣсколько чудесныхъ, крупныхъ Лососей; но всякая семья ловитъ только для себя, и не имѣетъ лишняго для продажи. Индѣецъ-рыбакъ уходитъ изъ дому ровно на столько времени, сколько ему нужно, чтобы на нѣсколько дней запастись достаточнымъ по его соображеніямъ количествомъ ппщи. Морская корова составляетъ хорошій рессурсъ въ дождливое время; она ловится баграми, что требуетъ большой ловкости, или сѣтями, которыя плетутся изъ очень толстой бичевки, и кладутся поперегъ узкихъ проливовъ. Очень не многіе европейцы могутъ ѣсть мясо этого животнаго. Хотя здѣсь въ окрестностяхъ города есть много скота, и круглый годъ обильное пастбище, но говядину только тогда можно достать, когда скотина убита случайно. Чаще всего падежъ скота бываетъ отъ отравленія сырымъ тукупи, сокомъ мандіоковаго корня. Чашки, наполненныя этимъ сокомъ, ставятся на землю подъ навѣсами, гдѣ женщины приготовляютъ фарину; вообще это дѣлается по небрежности, иногда и нарочно съ злымъ умысломъ, потому что бродящіе быки раззоряютъ плантаціи бѣдныхъ людей. Если неподалеку отъ навѣса бродитъ скотъ, то онъ навѣрное выпьетъ сокъ, и неизбѣжно за этимъ слѣдуетъ падежъ. Владѣльцы убиваютъ скотину, у которой обнаруживаются признаки отравленія, и продаютъ въ городъ. Хотя всякій знаетъ, что такое мясо не можетъ быть здорово, но его такъ мало, а между тѣмъ желаніе мясной пищи до такой степени непреодолимо, что его быстро раскупаютъ, по крайней мѣрѣ тѣ, кто пріѣзжаетъ изъ другихъ провинцій, гдѣ мясо составляетъ главную статью пищи. Дичь всякого рода водится въ очень ничтожномъ количествѣ въ ближнихъ лѣсахъ, исключая іюня и іюля; въ эти мѣсяцы появляется здѣсь большая красивая птица, туканъ Кювье или перцеядецъ (КатрЬавіоз Спѵіегі.). Она при благопріятныхъ условіяхъ является въ такомъ количествѣ, что въ каждомъ семействѣ
въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль каждый день подается лакомое блюдо душеныхъ и жареныхъ тукановъ. Гоккосы (сигаззотѵ) водятся въ изобиліи по берегамъ Солимоэнса, но только чтобы застрѣлить двѣ, три пары, -нужно проходить нѣсколько дней. Иногда охотнику посчастливится убить тапира, мясо котораго весьма вкусно и питательно. Я еще и теперь живо помню, съ какимъ наслажденіемъ я ѣлъ впродолженіе нѣсколькихъ дней свѣжее мясо тапира, послѣ физическаго, и душевнаго изнеможенія, овладѣвшаго мной вслѣдствіе того, что я цѣлый мѣсяцъ не ѣлъ ничего, кромѣ скудной порціи рыбы и фарины.
Иногда у насъ въ Эгѣ бывалъ свѣжій хлѣбъ, приготовляемый изъ американской муки, привозимой изъ Пары, но онъ продавался по девяти пенсовъ за фунтъ. Мнѣ случилось два года ие пробовать пшеничнаго хлѣба, и этому приписываю отчасти постепенное разстройство здововья, которымъ я страдалъ на южной Амазонкѣ. Маніочная мука составляетъ жалкую, слабую замѣну хлѣба; такъ какъ она бѣдна клейковиной, то изъ нея нельзя дѣлать квашенаго тѣста, п принуждены жарить ее въ зернѣ, для того чтобы сохранить нѣкоторое время. Изъ изжаренной вполовину муки пекутся короваи, но черезъ нѣсколько часовъ онп киснутъ. Въ Эгѣ высшій сортъ муки приготовляется изъ сладкаго мандіока (МапіЬоі Аурі;) ее обыкновенно дѣлаютъ съ примѣсью крахмала изъ корня, и потому этотъ сортъ даетъ болѣе здоровую пищу, нежели обыкновенный на Амазонкѣ, приготовляемый изъ мякоти, послѣ извлеченья крахмала вымачиваніемъ мякоти. Когда мы не могли достать ни хлѣба, ни сухарей, я находилъ, что тапіока съ кофеемъ составляетъ здѣсь самую лучшую замѣну хлѣба. Мы рѣдко оставались безъ коровьяго масла; каждая лодка привозила намъ по бочкѣ или по двѣ, на возвратномъ пути изъ Пары, куда оно привозится въ знач тельномъ количествѣ изъ Ливерпуля. Точно такимъ же образомъ мы получали и чай; но онъ подавался какъ самая изысканная роскошь только на свадьбахъ или на крестинахъ. Сначала здѣшніе жители не знали, какъ его и приготовлять, они кипятили его въ кострюлѣ съ сахаромъ, мѣшая ложкой. Иногда мы доставали } олоко, но это было возможно только когда телилась какая нибудь корова; здѣсь коровы даютъ очень небольшой удой, и то всего нѣсколько недѣль, хотя пастбища хороши, да и самый скотъ лоснистый и тучный.
Разные обыкновенные тропическіе плоды можно было легко получить. Я былъ пораженъ множествомъ дикпхъ сортовъ, безподоб-
нымъ вкусомъ и ароматомъ нѣкоторыхъ изъ нихъ. Многіе изъ этихъ плодовъ вовсе неизвѣстны въ странахъ, ближайшихъ къ Атлантическому океану, какъ произведенія, принадлежащія исключительно этой богатой и мало извѣстной странѣ. Нѣкоторыя породы были посажены туземцами на вырубленныхъ мѣстахъ. Лучшая порода—это хабути-пухе, или черепашья нога, чешуйчатый плодъ вѣроятно изъ порядка аноновыхъ (Апопасеопз.) Величиной онъ почти съ обыкновенное яблоко; кожица довольно тонка, когда плодъ достигаетъ зрѣлости, и содержитъ, вмѣстѣ съ сѣменами, чрезвычайно вкусную молочную мякоть. Затѣмъ слѣдуетъ кума (Соі-ІорЬога 8р.):,ихъ два сорта, свиду похожихъ на маленькія круглыя груши, во кожица у нихъ толстая, и содержитъ липкое молоко; мякоть почти такая же вкусная, какъ и у хабути-пухе. Дерево кума умѣренной высоты, и ростетъ больше на возвышенныхъ и сухихъ мѣстахъ. Третья порода—пама; плодъ съ косточкой, видомъ и цвѣтомъ онъ похожъ на вишню, но продолговатой формы. Это дерево одно изъ самыхъ высочайшихъ въ лѣсу, и никогда, мнѣ кажется, не было воздѣлываемо. Чтобы достать его фрукты, туземцы взбираются на высоту почти до ста футовъ, и срѣзаютъ обремененныя плодами вѣтви. Я уже упоминалъ объ умари и виши; оба эти дерева уже воздѣлываются въ настоящее время. Жирную, горькую мякоть, окружающую большія каменистыя сѣмячки этихъ плодовъ, ѣдятъ смѣшивая съ фариною, и она весьма питательна. Другое воздѣлываемое дерево это пурума (Рпгпта сесгоріаеГоІіа по Марціусу), его круглыя сочныя ягоды ростутъ большими кистями, и вкусомъ похожи на виноградъ. Другая порода меньше этой, называемая пурума-п, ростетъ въ дикомъ состояніи въ лѣсахъ, прилегающихъ къ Эгѣ, и еще до сихъ поръ не разводится. Самый замѣчательный пзъ всѣхъ этихъ плодовъ—это уикп: онъ пмѣетъ продолговатую форму, и ростетъ поперегъ на кончикѣ своего стебля. Когда плодъ созрѣетъ, то толстая зеленая кожица трескается по серединѣ и открываетъ продолговатое сѣ-мячко, величиной съ дамасскую сливу, по яркаго алаго цвѣта. Этотъ яркій цвѣтъ при
надлежитъ топкому слою мякоти, которая вмѣстѣ съ сѣмячкомъ придаетъ блюду жаренныхъ банановъ красивый розовый цвѣтъ, и отличный сливочный вкусъ и густоту. Мгінгау (похлебка) изъ банановъ, приправленная п подцвѣченная уики, составляетъ любимое
Плодъ уики (Пікі Ргиіі).
— зоо —
кушанье въ Эгѣ. Плодъ, какъ и многіе другіе, названные здѣсь, созрѣваетъ въ январѣ. Многіе плоды мельче этихъ, какъ напримѣръ вахуру (вѣроятно видъ АсЬгаз), величиною съ крыжовникъ, ростущій отдѣльно, и имѣющій сладкую студенистую мякоть, съ двумя большими блестящими черными сѣмячками внутри; кашипарй-арапаа—продолговатая ярко-красная ягода; два рода бакури, ба-кури-сіума и б. куруа—кислые плоды яркаго лимоннаго цвѣта, и множество другихъ плодовъ, не имѣютъ большаго значенія какъ статьи продовольствія.
Знаменитая «персиковая палъмаъ, пупунха тупійскихъ племенъ ((тиіііеіта зресіоза) — обыкновенное дерево въ Эгѣ. Я полагаю, что названіе дано по сходству цвѣта, а не по вкусу плода, потому что онъ сухъ и мучнистъ, а вкусомъ можетъ быть сравненъ съ каштанами съ сыромъ. До нихъ очень падки коршуны, и когда плоды зрѣлы, то они цѣлыми стаями и съ дракой налетаютъ на дерево. Также собаки любятъ ѣсть эти плоды; не помню, чтобы мнѣ случалось видѣть, ѣдятъ ли ихъ кошки, но онѣ охотно забираются въ лѣсъ, чтобы наѣсться тамъ тукумы, другой родъ пальмоваго плода. Дерево это составляетъ чудесное украшеніе; оно ростетъ купами около домиковъ, покрытыхъ пальмовыми же листьями; въ полномъ своемъ развитіи пупунха достигаетъ отъ пятидесяти до шестидесяти футовъ въ вышину. Кисть зрѣлыхъ плодовъ тяжело поднять сильному человѣку, а каждое дерево несетъ на себѣ по нѣскольку такихъ кистей. Нигдѣ на Амазонкѣ не ростетъ пупунха въ дикомъ состояніи. Это одно изъ немногихъ растительныхъ произведеній (включая сюда три рода мандіока и американскіе виды банана), которое индѣйцы воздѣлывали съ незапамятныхъ временъ, и перенесли съ собой въ Бразилію. И то воздѣлываніемъ его занимались только болѣе развитыя племена. Плоды его на Солимоэнсѣ замѣтно лучше тѣхъ, что родятся на нижней Амазонкѣ и около Пары. Въ Эгѣ они обыкновенно величиной съ большой персикъ, и вареные почти также мучнпсты, какъ въ Парѣ; они не больше орѣха, и имѣютъ волокнистую мякоть. И тутъ и тамъ попадаются иногда безплодные или безсѣмянные плоды. Во время созрѣванія они составляютъ главную пищу въ Эгѣ, ихъ варятъ и ѣдятъ съ патокой или солью. Штукъ двѣнадцать безсѣмянныхъ плодовъ достаточно, чтобы вполнѣ насытить взрослаго человѣка. Общее мнѣніе здѣсь то, что пупунха питательнѣе мяса морской коровы.
Времена года представляютъ нѣкоторое отличіе на верхней Амазонкѣ отъ области Пары. Вообще эти двѣ области во многихъ отношеніяхъ различны между собой, какъ мы это уже видѣли. Годъ въ Эгѣ раздѣляется сообразно съ повышеніемъ и пониженіемъ рѣки, съ которыми совпадаютъ сухой и дождливый періоды. Всѣ важнѣйшія житейскія дѣла народонаселенія опредѣляются
ід/
этими, каждый годъ повторяющимися, явленіями. Особенность верхней части заключается въ томъ, что здѣсь по два раза въ году бываетъ полноводье и убыль. Большое полноводье начинается около конца февраля, и продолжается до половины іюня; въ это время рѣки и озера, запертые въ сухое время въ своихъ ложахъ , постепенно переполняются и наводняютъ низменности. Наводненіе по немногу усиливается, и мало по малу вода проникаетъ
всюду, даже на возвышенныя мѣста въ глубинѣ лѣсовъ, за нѣсколько миль отъ берега; такъ какъ лѣса пересѣкаются безчисленными оврагами, то во время наводненія, отъ прилива воды всѣ эти овраги постепенно превращаются въ большія озера, по которымъ подъ тѣнью деревьевъ можно плавать въ небольшихъ лодкахъ. Безчисленныя стада черепахъ разныхъ видовъ оставляютъ главную рѣку и плывутъ въ эти внутреннія озера: песчаныя мели покрываются водой, стаи голенастыхъ птицъ удаляются къ сѣверу, направляясь вверхъ по притокамъ, которые бѣгутъ въ этомъ направленіи, или же на Ориноко, гдѣ въ это время небо безоблачно и стоитъ сухая погода. Рыболовы, занятые въ продолженіе предъидущихъ четырехъ или пятп мѣсяцевъ ловлей п соленьемъ пираруку и стрѣляньемъ черепахъ въ большихъ озерахъ, теперь возвращаются въ города и деревни. Временныя заведенія для рыбной ловли затопляются водой вмѣстѣ съ песчаными островками, гдѣ они были построены. Однако въ это
Пупунховая пальма (РирипЬа Раіш).
время поспѣваетъ бразильскій орѣхъ и какао, и для сбора ихъ многіе опять покидаютъ дома, и обыкновенно весь мартъ и апрѣль мѣсяцы проводятъ внѣ дома. Въ это время дожди не такъ безпрерывны; хотя по временамъ и льетъ сильный дождь, но онъ рѣдко продолжается болѣе сутокъ, и случаются промежутки ясной, солнечной погоды. Но вообще небо пасмурно, покрыто тучами и отъ времени до времени сыплетъ мелкимъ дождемъ. Около первыхъ чиселъ іюня наводненіе достигаетъ высшей степени; вода стоитъ около сорока футовъ выше сйоего самаго низкаго уровня; но эта цифра мѣняется въ разные года, и иногда вода не подымается выше пятнадцати футовъ. Тутъ уже кончается приливъ или «енченте», какъ его называютъ туземцы, смѣшивающіе это большое ежегодное движеніе воды съ морскимъ приливомъ въ устьяхъ Амазонки, и всѣ начинаютъ ждать <васанте» или отлива. Провизія, которая была заготовлена на голодное дождливое время, начинаетъ .порядкомъ истощаться; рыбу достать трудно, и тому, кто не сдѣлалъ хорошаго запаса, приходится заговѣться на плодахъ и похлебкѣ изъ фарины. \
Хорошее время года начинается великолѣпнѣйшей погодой съ жгучимъ солнцемъ и набѣгающими еще по временамъ облаками. Досужіе мужчины и женщины, утомленные скукой и затворничествомъ дождливыхъ мѣсяцевъ, возвращаясь съ утренняго купанья, восхищаются, что наводненіе кончилось: аз а^оаз езіао рагайаз, «воды остановились.» Улицы, покрытыя тиной, высыхаютъ въ нѣсколько дней: теперь молодежь сидитъ въ тѣни у хижинъ: кто дѣлаетъ стрѣлы, кто вяжетъ неводъ пзъ бичевки тукумы; другіе заняты починкой большихъ и маленькихъ лодокъ; повсюду видны приготовленія къ продолжительному «верао» или лѣту, и «переселенію», какъ тамъ называютъ, рыбъ и черепахъ, то есть времени, когда и тѣ и другія выплывутъ изъ неприступныхъ лѣсныхъ озеръ въ главную рѣку. Къ половинѣ іюня начинаютъ выглядывать изъ подъ воды песчаные островка, а вмѣстѣ съ этимъ прилетаютъ и стаи морскихъ куликовъ и чаекъ. Какъ у насъ въ Европѣ кукушка предвѣщаетъ весну, такъ и эти птицы, перелетая надъ водой къ песчаному берегу, своимъ жалобнымъ крикомъ предвѣщаютъ наступленіе хорошаго времени года. Въ лѣсахъ начинаютъ свою обычную дѣятельность яркокрылыя птицы, которыя уже перестаютъ линять къ этому времени.
Мелководье продолжается до половины октября,—но въ самое сухое время въ сентябрѣ бываетъ небольшое повышеніе воды, вазы-
ваемое «репикетъ». Вода подымается на нѣсколько дюймовъ вслѣдствіе значительнаго переполненія нѣкоторыхъ крупныхъ притоковъ вверху рѣки. Убыль воды также не всегда бываетъ одинакова, но никогда не убываетъ воды столько, чтобы дѣлалось невозможнымъ плаваніе большихъ судовъ. Чѣмъ больше убыль, тѣмъ обильнѣе добыча лѣтомъ. Когда вода низка, всѣ благоденствуютъ; неглубокіе озера и заливы кишатъ множествомъ рыбъ и черепахъ. Всѣ, и мужчины, и женщины и дѣти уходятъ изъ деревень, и самымъ веселымъ образомъ проводятъ нѣсколько недѣль: наслаждаются удивительной погодой, бродятъ по извилистымъ песчанымъ пространствамъ, по срединѣ Солимоэнса, охотятся, ловятъ рыбу, собираютъ-яйца черепахъ и ржанокъ. Жители всегда желаютъ «васанте гранде», т. е. большаго отлива.
Съ половины октября до начала января идетъ второе дождливое время года. Прибыль воды иногда не превышаетъ пятнадцати футъ, но случаются такіе года, что она бываетъ гораздо значительнѣе, и покрываетъ большіе песчаные острова прежде, чѣмъ дѣтеныши черепахъ успѣютъ вылупиться изъ яицъ. Одинъ годъ, когда я жилъ въ Эгѣ, вода въ это второе наводненіе поднялась на десять футовъ выше самаго высокаго уровня, отмѣченнаго на стволахъ деревьевъ водою.
Второе сухое время года начинается въ январѣ и продолжается весь Февраль. Иногда вода убываетъ всего на нѣсколько футовъ, но въ одинъ годъ (1856) она убыла на пять Футовъ противъ своего самаго низкаго уровня въ сентябрѣ. Это время называется лѣтомъ умарп, «верао до умарп», вь честь уже описаннаго фрукта, который созрѣваетъ въ это время. Если воды убываетъ много, ловля черепахъ очень успѣшна. Въ тотъ самый годъ, объ которомъ я уже сказалъ выше, почти всѣ жители, у кого только была лодка и кто хоть сколько нибудь владѣлъ весломъ, выѣхали на ловлю, и въ нѣсколько дней наловили около 2000 черепахъ. Надо полагать, что черепахи были задержаны въ своемъ переселеніи во внутреннія лѣсныя озера внезапной засухой водяныхъ сообщеній, и такимъ образомъ сдѣлались легкою добычею.
И такъ, въ Эгѣ годъ раздѣляется на четыре времени. Два сухихъ съ убылью воды, и два съ прибылью. Кромѣ того, здѣсь въ маѣ мѣсяцѣ бываетъ короткій промежутокъ очень холодной погоды, обстоятельство весьма странное при этомъ, вообще душно-жаркомъ, климатѣ. Это зависитъ отъ холоднаго вѣтра, к торый дуетъ съ юга, пробѣгая по сырымъ лѣсамъ, идущимъ сплошь къ
сѣверу отъ экватора до восемнадцатой парал. широты въ Боливіи. Къ несчастію, у меня не было въ Эгѣ термометра: единственный термометръ что я взялъ съ собой изъ Англіи, былъ потерянъ въ Парѣ. Температура въ это время понижается до такой степени, что въ рѣкѣ Теффе околѣваютъ рыбы, и множество ихъ валяется на берегу. Вѣтеръ не силенъ, но онъ наноситъ тучи, и продолжается отъ пяти до шести дней каждый годъ. Всѣ жители очень страдаютъ отъ холода, всякій закутывается во все, что у него есть теплаго (одѣяла здѣсь неизвѣстны), запираются въ домахъ, и жгутъ древесный уголь. Для мена эта перемѣна температуры была просто наслажденіемъ, и мнѣ пе было необходимости въ лишней одеждѣ. Однако для моихъ занятій это было очень невыгодно, потому что всѣ птицы и насѣкомыя прятались, и мнѣ нечего было дѣлать. Этотъ періодъ, въ который господствуетъ вѣтеръ, называется «іешро (іа ігіадет», холодное время. Я полагаю, что это явленіе происходитъ отъ того, что въ маѣ, въ южномъ умѣренномъ поясѣ—зима, и что потоки холоднаго воздуха, идущіе оттуда на сѣверъ къ экватору, не могутъ значительно нагрѣться, проходя черезъ громадныя пространства, частью наводняемыя и покрытыя сырыми лѣсами.
ГЛАВА XI.
Экскурсіи въ окрестности Эги.
Рѣка Теффе.—Прогулка па берегу по рощамъ. — Поѣздка къ главѣ племени пассе. — Нравы и обычаи племени пассе. — Первая экскурсія па песчаные островки Солимоэнса.—Нравы большой рѣчной черепахи.—Вторая экскурсія.— Ловля черепахъ на внутреннихъ озерахъ. — Третья экскурсія.—Охота съ туземцами въ лѣсу.—Возвращеніе въ Эгу.
Теперь буду продолжать свой разсказъ о наиболѣе интересныхъ пзъ моихъ короткихъ экскурсій въ окрестности Эги. О дальнихъ поѣздкахъ, продолжавшихся но нѣскольку мѣсяцевъ, я разскажу въ отдѣльной главѣ.
Поселеніе, какъ я уже говорилъ, построено на небольшомъ пространствѣ разчищенной земли на нижней или восточной части озера, за шесть илп за семь миль отъ главной Амазонки, съ которой озеро соединяется узкимъ протокомъ. На широкомъ пространствѣ протпвуположваго берега лежитъ деревушка, по имени Ногеира; ея домики видны изъ Эги только въ очень ясную погоду; берегъ со стороны Ногеиры высокъ, и тянется въ сѣрой дали на юго-западъ. Верхняя часть рѣки Теффе не посѣщается эгскимп жителями по причинѣ, ея чрезвычайно нездороваго воздуха и бѣдности сальсанарелыо и другими продуктами. Конечно всякій европеецъ удивится, что жители цивилизованнаго поселенія, существующаго уже 170 лѣтъ, до сихъ поръ ничего не знаютъ о рѣкѣ, на берегахъ которой стоитъ пхъ родное селеніе, важно величае-
мое ими городомъ. Одному человѣку было бы чрезвычайно трудно изслѣдовать теченіе рѣки безъ помощи индѣйскихъ гребцовъ. Я зналъ только одного человѣка, подымавшагося на значительное разстояніе по Теффе, во онъ не умѣлъ отчетливо разсказать мнѣ о рѣкѣ. Единственное извѣстное племя, живущее по ея берегамъ, это катауиіпи, которые просверливаютъ себѣ губы, и въ эти дырочки протыкаютъ ряды тоненькихъ палочекъ; территорія ихъ лежитъ между пурусами и хуруами, охватывая оба берега Теффе. Широкая судоходная рѣка, Бараруа. втекаетъ въ озеро съ запада, почти на тридцать миль выше Эги. Ширина озера значительно уменьшается пониже устья этого притока, но дальше къ югу оно опять разширяется и внезапно оканчивается тамъ, гдѣ беретъ свое начало собственно Теффе, узкая рѣка съ сильнымъ теченіемъ.
Вся страна па цѣлыя сотни верстъ покрыта живописными, но непроходимыми лѣсами; въ нихъ есть только двѣ дороги, по которымъ можно дѣлать экскурсіи изъ Эги сухимъ путемъ. Одна, эро узенькая тропинка, проложенная охотниками почти на двѣ мили въ длину, пересѣкающая лѣсъ позади поселенія. Другая—прелестная тропинка вдоль берега, идущая къ западной сторонѣ города. Эга дорога бываетъ проходима только въ сухое время года, когда прямая бѣлая полоска песчанаго прибрежья, непокрытая водой, тянется по низу высокихъ лѣсистыхъ береговъ озера; эта дорожка окаймлена деревьями, п такъ какъ тутъ нѣтъ подлѣску, то она идетъ просторной, тѣнистой аллеей. Всякій разъ, какъ возвращалось сухое время года, я каждый день въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль сряду гулялъ по этой очаровательной аллеѣ. Въ это время цвѣтетъ множество миртовыхъ деревьевъ и дикихъ гуявъ съ ихъ гладкими и желтыми стеблями, а въ прохладной тѣни тихо струятся воды озера, окаймляющаго дорогу. Это мѣсто служитъ убѣжищемъ зимородковъ, зеленыхъ и голубыхъ пищукъ, красноголовыхъ кардиналовъ и колибри. Однако, вообще птицъ здѣсь не очень много. Каждое дерево населено насѣкомыми кобылками (Сісасіае); ихъ-то пронзительныя ноты и производятъ этотъ громкій, разноголосый концертъ насѣкомыхъ, неизбѣжный въ лѣсныхъ прогулкахъ въ жаркомъ климатѣ. Очень красивъ одинъ изъ видовъ этихъ насѣкомыхъ, съ блестящими зелеными и пунцовыми крапинками на крыльяхъ: это очень обыкновенный видъ. Иногда они по три или по четыре штуки сидятъ на одномъ деревѣ , прилѣпившись обыкновенно къ вѣткамъ. Если подоити
близко къ такому дереву, то можно видѣть множество маленькихъ струекъ прозрачной жидкости, брызгающей сверху. Часто случалось, что мѣтко направленная струнка попадала мнѣ прямо въ лицо; но жидкость эта безвредна, сладковатаго вкуса и выбрасывается насѣкомымъ пзъ задняго прохода, вѣроятно для заіцпты пли отъ страха. Множество разноцвѣтныхъ бабочекъ кружится по этой дорогѣ въ солнечные дни, такъ что, казалось, воздухъ наполненъ въ этомъ мѣстѣ блестящими двигающимися кружками всевозможныхъ цвѣтовъ. Нельзя было сдѣлать нѣсколькихъ шаговъ, чтобы не согнать ихъ цѣлые рои съ влажнаго песку около воды, куда они собираются подышать прохладой. Бабочки здѣсь почти всевозможныхъ красокъ, всѣх'ь величинъ и видовъ. Я замѣтилъ восемьдесятъ видовъ, принадлежащихъ двадцати двумъ различнымъ родамъ. Странный фактъ, что за весьма малыми исключеніями, всѣ индивидуумы этихъ разнообразныхъ видовъ, играющихъ и кружащихся па солнцѣ, самцы; самки, далеко пе такъ пышно украшенныя, и далеко не такъ многочисленныя какъ самцы, прячутся въ тѣни лѣса. Я имѣлъ обыкновеніе каждый день, какъ только садилось солнце, наблюдать за этими блестящими юношами, любимцами солнечнаго свѣта, когда онп улетали въ лѣсъ, гдѣ каждый находилъ или свою возлюбленную, или жену. Послѣ обыкновенныхъ породъ сЬро-желтаго и оранжеваго цвѣта, самыя многочисленныя были Еипіса: ихъ было около двѣнадцати видовъ; это большая бабочка, она замѣтна по своимъ блестящимъ темноголубымч. и пурпуровымъ краскамъ. Великолѣпная СаПііЬеа Магкіі, съ крыльямп пзъ плотной ткани сафироваго и оранжеваго цвѣта, бываетъ здѣсь только случайной гостьей. Иногда въ очень тихую погоду, два небольшихъ золотисто-зеленыхъ вида (ЗуініпасЬіа Тгосѣіінз и Со-ІпЬгіз) буквально кишатъ въ пескѣ, распустивши блестящія крылья. Берегъ прерывается за восемь миль за Эгою, у устья маленькой рѣчки; тутъ характеръ мѣстности измѣняется, потому что берега рѣчки прячутся за низенькими островками посреди лабиринта протоковъ.
Безчисленныя экскурсіи по всѣмъ другимъ направленіямъ я дѣлалъ водой; самыя интересныя изъ экскурсій по сосѣдству были поѣздки къ индѣйцамъ, живущимтэ па берегахъ отдаленныхъ за-водій; достаточно, если я разскажу объ одной изъ этихъ поѣздокъ.
Мая 23-го 1850 г. я поѣхалъ вмѣстѣ съ Антопіо Кардоцо къ Делегаду, семейству племени пассе, жившему у верховьевъ ига-
раие, текущей съ юга, и впадающей въ Теффе, близь Иги; возлѣ города заводь, шириною болѣе четверти мили, но за нѣсколько миль внутрь материка она постепенно съуживается, и наконецъ обращается въ рѣчку, текущую по лѣсу въ широкой долинѣ. Во время прибыли, долина эта покрывается водой; тогда стволы высокихъ деревьевъ стоятъ на нѣсколько футовъ въ водѣ, и маленькія лодки могутъ проходить большія пространства подъ тѣнью деревьевъ, потому что разлившаяся вода образуетъ какъ бы водяныя аллеи между кустарниками и невысокими деревьями. Общій характеръ страны верхней Амазонки составляютъ небольшія возвышенности, внезапно заливаемыя водой, и углубленія, образующія въ сухое время года узкія долины, а въ дождливые мѣсяцы глубокія судоходныя рѣчки. В'ь отдаленныхъ закоулкахъ по берегамъ этихъ тѣнистыхъ рѣчекъ до сихъ поръ еще живутъ, почти въ своемъ первобытномъ состояніи., нѣсколько семействъ, единственные остатки нѣкогда многочисленныхъ племенъ. Въ настоящую поѣздку мы намѣревались посѣтить семейство Педро-уассу (Петръ большой или высокій Петръ), стараго вождя или тушауа племени пассе.
Мы выѣхали съ восходомъ солнца, въ маленькой игарцте, управляемой шестью молодыми индѣйцами. Проѣхавши мплп три но широкой части заводп, которая, будучи со всѣхъ сторонъ окружена лѣсомъ, скорѣе походила па большой прудъ, — мы дошли до такого мѣста, гдѣ наше плаваніе должно было повидимому остановиться передъ непроницаемой изгородью деревьевъ и кустарниковъ. Долго мы не могли найти входа, но когда наконецъ проникли въ эту чащу, передъ нашими глазами открылась удивительная картина. Мнѣ въ первый разъ пришлось пробираться по этимъ необыкновеннымъ водянымъ путямъ. Далеко передъ намп простиралась узкая, но довольно прямая водяная аллея; съ обѣихъ сторонъ се окаймляли верхушки деревьевъ и кустарниковъ; тамъ и сямъ подымались высокія деревья; они, сплетаясь надъ нашими головами, давали густую тѣнь. Гирлянды тонкихъ воздушныхъ корней н причудливыхъ ліанъ свѣшивались съ нижнихъ вѣтокъ; между большими вѣтвями и около стволовъ деревьевъ, ростущпхъ подлѣ воды, лѣпились между сухихгь массъ прѣсноводной губки букеты тплланд-сій, папоротниковъ и разныхъ травъ. Не было замѣтно никакого теченія, вода была темнаго оливково-коричневаго цвѣта, сквозь пее па большой глубинѣ очень ясно виднѣлись затопленные кустарники и стволы деревьевъ. Хотя мы порядочно торопились, но все-таки пришлось цѣлыхъ три часа плыть по этой тѣнистой
дорогѣ, потому что домъ Педро почти въ двадцати миляхъ отъ Эги. Когда гребцы отдыхали на нѣсколько минутъ, то лѣсной мракъ и тишина становились просто мучительны; голоса наши, когда мы начинали говорить, подымали глухое, печальное эхо, и страшно становилось, когда вдругъ нечаянно рыба всплеснется на поверхности воды. Прохладный, густой, сырой воздухъ обнималъ эту, незнакомую съ солнечными лучами, трущобу.
Въ началѣ лѣсистая долина имѣетъ вѣроятно болѣе полумили въ ширину, и тутъ на значительное разстояніе сквозь неправильную коллонаду деревьевъ представляется довольно открытый видъ: на право и на лѣво отъ главной* дороги, видны другія такія же дорожки,- ведущія къ разсѣяннымъ въ лѣсу индѣйскимъ хижинамъ. Къ верховью рѣчки, долина постепенно съ уживается, и лѣсъ становится гуще, водяная дорога тоже съужпвается и становится извилистѣе, потому что деревья тутъ тѣснятся ближе другъ къ другу. Надъ самой головой, невысоко отъ воды, разстилаются ихъ широкія вѣтви, облѣпленныя эпифитами. Особенно я обратилъ вниманіе на одну орхидею съ яркимъ желтымъ цвѣткомъ на длинномъ стеблѣ. Стволы нѣкоторыхъ деревьевъ, преимущественно стволы пальмъ, были почти до самыхъ верхушекъ облѣплены густой массой блестящихъ щитовидныхъ потосовъ и папоротниковъ. Тутъ мы дѣйствительно были въ самомъ сердцѣ дѣвственнаго лѣса. Въ деревьяхъ не было слышно живаго звука, и мы Видѣли всего только одну птицу, голубаго свиристеля, одиноко сидѣвшаго на высокой вѣткѣ. Мѣстами растительность была такъ густа, что дорога шла подъ зеленымъ сводомъ; вѣтви были вырублены на столько, чтобы можно было пройти маленькой лодкѣ. Эти непроходимыя чащи образуются преимущественно изъ бамбука; его нѣжная зелень и гибкіе стебли сплетаются изящными воздушными навѣсами; вокругъ нихъ густо обвиваются вьющіяся растенія; будто одаренныя энергіей одушевленнаго существа, съ силой стремятся онп вверхъ, и обхватываютъ самыя высокія вѣтви. Тутъ же тѣснятся кустарники съ своими широкими листьями, съ тонкими, нѣжными жилками; все это сплетается въ густую, непроницаемую массу зелени. Неожиданно мы попали на вырванное съ корнемъ дерево; оно лежало поперегъ дороги, но его густая верхушка еще удерживалась сильными иіггямп ліанъ, которыя связывали ее съ стоящими вокругъ деревьями. Въ такихъ случаяхъ приходится дѣлать большой объѣздъ, и иногда бываетъ трудно снова попасть на настоящую дорогу.
Наконецъ паша поѣздка стала приближаться къ концу. Мы были въ самой дремучей, мрачной части лѣса; однако по обѣимъ сторонамъ видна была земля, и справа виднѣлся просвѣтъ, — это была пристань къ туземнымъ жилищамъ. Вода была глубока вплоть до берега, и открытая дорога вела отъ самой тѣнистой пристани до строеній, отстоящихъ на одну осьмую англійской мили. Мой другъ Кардоцо былъ крестнымъ отцомъ одного изъ внучатъ Педро-уассу, дочь котораго была за мужемъ за индѣйцемъ, жившимъ въ Эгѣ. Онъ посылалъ сказать старику, что мы собираемся у него побывать, такъ что пасъ ждали.
Когда мы вышлп на берегъ, 'громкій лай собакъ возвѣстилъ о нашемъ прибытіи, и самъ Педро-уассу вышелъ къ намъ на встрѣчу. Это былъ высокій и худощавый старикъ; выраженіе его лица было строго, но вмѣстѣ съ тѣмъ привѣтливо, и въ его обращеніи было гораздо меньше робости и недовѣрія, чѣмъ обыкновенно видишь въ индѣйцѣ. На немъ была надѣта рубаха изъ грубой бумажной матеріи, выкрашенной муриши, п такіе же панталоны, подвернутые у колѣнъ. Черты его лица былп такъ рѣзки, какъ я до сихъ поръ не видалъ у индѣйца, — губы тонкія, носъ высокій п сдавленный. Широкое квадратное татуированное пятно темно-голубаго цвѣта занимало середину лица, которое, также какъ и дрз гія открытыя части его тѣла, имѣло легкій красновато-смуглый оттѣнокъ, вмѣсто обыкновеннаго у индѣйцевъ, медно-корпчпеваго. Онъ шелъ твердой, медленной походкой, и поровнявшись съ нами, поклонился Кардоцо съ такимъ выраженіемъ, которое давало понять, что онъ имѣетъ дѣло съ равнымъ себѣ. Мой другъ отрекомендовалъ ему меня; онъ привѣтствовалъ и меня точно также важно и церемонно. Повидимому ему хотѣлось о многомъ разспросить, однакоже онъ ограничился одними обыкновенными любезностями и вопросами о Филлипѣ, домовомъ хозяинѣ Кардоцо въ Эгѣ. Эта церемонная вѣжливость — черта общая всѣмъ индѣйцамъ высшихъ земледѣльческихъ племенъ. Разговоръ шелъ на тупійскомъ нарѣчіи: цѣлый день я не слышалъ другаго языка. Нужно знать, что Педро-уассу никогда не былъ въ близкихъ сношеніяхъ съ бѣлыми, и, не смотря на то, онъ, коренной индѣецъ, всегда жившій въ уединеніи, принялъ крещеніе. Обыкновенно впрочемъ природные индѣйцы исполііяюіъ этотъ обрядъ собственно для того только, чтобы быть въ хорошихъ отношеніяхъ съ бѣлыми.
Когда мы подошли къ дому, насъ встрѣтила жена Педро, худощавая, морщинистая старуха, точно также татуированная, какъ и
ея мужъ. У нея были также рѣзкія черты, но манеры гораздо проще и живѣе чѣмъ у мужа: она говорила много и съ разными интонаціями, между тѣмъ какъ старикъ говорилъ протяжнымъ и жалобнымъ тономъ. На ней была надѣта длинная юбка изъ грубой бумажной матеріи, и очень коротенькая рубашка, не доходящая до пояса. Меня просто поразилъ порядокъ, въ какомъ содержались земли около дома: ничего подобнаго мнѣ не случалось видѣть нигдѣ на верхней Амазонкѣ, даже .въ цивилизованныхъ селеніяхъ: тутъ всякой домашней утвари было больше, все хозяйство глядѣло исправнѣе, па всемъ лежалъ отпечатокъ довольства и правильнаго труда, что не всегда встрѣтишь на фермахъ цивилизованныхъ индѣйцевъ и бѣлыхъ. Постройка домовъ была такая же, какъ и во всѣхъ другихъ незначительныхъ здѣшнихъ колоніяхъ. Семейство занимало большой продолговатой навѣсъ, устроенный подъ тѣнью деревьевъ. Два другихъ строенія, отдѣльныхъ отъ этого навѣса, съ мазаночными стѣнами, служили повидимому спальней для разныхъ членовъ семьи. Подъ отдѣльнымъ навѣсомъ помѣщалась небольшая мельница съ двумя зубчатыми цилиндрами изъ крѣпкаго дерева, для выжиманія сахарнаго тростника, деревянныя корыта, котелки для варки гу арапа (тростниковаго соку) и для выѵГ»-лыванія патоки, подлѣ него еще была мазанка для домашнихъ птицъ. Въ небольшомъ разстояніи стоялъ еще другой домикъ п навѣсъ, занимаемые семействомъ, состоящимъ въ зависимости отъ Педро; узенькая дорожка черезъ роскошный лѣсъ вела къ другимъ такимъ же строеніямъ. Вокругъ въ изобиліи росли плодовыя деревья, въ томъ числѣ неистощимый бананъ, съ своими длинными широкими, свѣтло-зелеными листьями, группы пупупхп, илп перспковой пальмы, и много кофейныхъ деревьевъ и хлопчатника. Между домашней утварью я замѣтилъ корзинки разныхъ формъ, сплетенныя изъ стеблей маранты и раскрашенныя разными краскамп. Искусство дѣлать эти корзинки приписывается исключительно племени пассе, но я полагаю, что и другія племена занимаются этимъ, потому что мнѣ случалось видѣть такія корзины въ домахъ полу-цивплизоваипыхъ индѣйцевъ па Тапахосѣ.
Кромѣ стариковъ, въ домѣ было только три человѣка, остальныхъ не было дома; нѣкоторые однако заходили домой въ продолженіе дня. Дома были: дочь Педро, съ татуированнымъ овальнымъ пятномъ надъ губами, потомъ молодой внукъ Педро, п зять изъ Эги, кумъ Кардоцо. Когда мы вошли, старуха была занята перегонкой сока кара, съѣдобнаго корпя, похожаго на картофель.
Получаемая жидкость имѣетъ красноватый цвѣтъ, но не совсѣмъ пріятна на вкусъ. Однако послѣ такого длиннаго пути мы не прочь были выпить чашку этого питья, еще теплаго послѣ перегонки. Кардоцо, который любиЛ> этотъ напитокъ, выпилъ чашку, и налилъ еще. Старушка была очень разговорчива, и изо всѣхъ силъ хлопотала, чтобы угодить гостямъ. Мы лежали въ хаммакахъ, повѣшенныхъ между столбами навѣса. Молодая женщина съ голубымъ ртомъ, застѣнчивая какъ самая молоденькая дѣвушка, несмотря на то, что была замужняя, занялась приготовленіями къ обѣду, принялась щипать и варить птицъ у огня, разведеннаго на землѣ по другую сторону навѣса. У зятя, Педро и Кардоцо завязался длинный разговоръ объ умершей женѣ, дочери п кумѣ. Кажется она умерла отъ чахотки — «тизики», какъ они ее называютъ, слово заимствованное индѣйцами съ португальскаго. Вдовецъ по нѣскольку разъ повторялъ, все въ однихъ и тѣхъ же выраженіяхъ, разсказъ объ ея болѣзни, Педро вторилъ ему какъ хоръ, а Кардоцо наставлялъ и утѣшалъ обоихъ. Я думаю, что каримъ, (грогъ) у всѣхъ троихъ игралъ не послѣднюю роль въ этомъ потокѣ рѣчей п нѣжныхъ чувствъ; вдовецъ пилъ и плакалъ до тѣхъ поръ, пока окончательно не охмѣлѣлъ, и не заснулъ.
Я оставилъ ихъ въ пріятной бесѣдѣ, а самъ пошелъ прогуляться по лѣсу. Педро далъ мнѣ своего внука, веселаго хорошенькаго мальчика лѣтъ четырнадцати, чтобы онъ мнѣ указывалъ дорогу. Мой товарищъ взялъ съ собой свою царабатану, или духовое ружье. Оружіе это употребляется у всѣхъ индѣйскихъ племенъ на верхней Амазонкѣ. Оно бываетъ обыкновенно девяти или десяти футовъ длины, и дѣлается изъ двухъ длинныхъ палокъ; каждая выдалбливается, такъ чтобы составить половину трубки. Эта работа требуетъ громаднаго терпѣнія, труда, и кромѣ того большаго навыка, тѣмъ болѣе, что единственный инструментъ, употребляемый при работѣ, — это передніе зубы паки и кутіи. Когда обѣ половины трубки сдѣланы, ихъ складываютъ и крѣпко на крѣпко обвязываютъ, спирально обматывая крѣпкимъ ремнемъ, который дѣлается изъ длинныхъ плоскихъ полосъ дерева ползучей пальмы хаситары; потомъ все это смазывается чернымъ воскомъ, вы-дѣлываемымъ пчелой медокадкой (Меіірона). Къ отверстію трубка за-вострена, а къ широкому концу придѣланъ въ видѣ чашки дереван ный мундштукъ. Большая царабатана очень тяжела, п ею можетъ владѣть только взрослый индѣецъ, уже набившій руку. Мальчики учатся стрѣлять изъ маленькихъ и легкихъ трубокъ. Когда въ
Баррѣ мы съ г. Уэллесомъ брали уроки стрѣльбы изъ духоваго ружья у Хуліо, индѣйца изъ племени хури, который въ то время былъ въ услуженіи у англичанина г. Гауксвелля, собиравшаго коллекціи птицъ, мы съ большимъ трудомъ могли твердо держать длинную трубку. Стрѣлы дѣлаются изъ крѣпкой коры, сдираемой съ листовыхъ черешковъ нѣкоторыхъ пальмъ; она рѣжется тонкими полоскамп, и потомъ обтачивается ножомъ или зубомъ какого нибудь животнаго до того, что дѣлается остра какъ иголка. На одномъ концѣ стрѣлы намотано, въ видѣ грушеобразной шишечки, немного шелку самаумы, выдѣлываемаго изъ сѣменныхъ сосудовъ шелковисто-бумажнаго дерева (Егіосіепсігоп заташна), потому что
Духовое ружье, колчапъ п стрѣла.
бумага была бы для этого слишкомъ тяжела. Эта шишечка должна быть плотно прилажена къ отверстію ружья; тогда стрѣла отъ дыханія вылетаетъ съ такой силой, что издаетъ громкій звукъ какъ хлопушка. Мой маленькій товарищъ былъ вооруженъ колчаномъ, наполненнымъ этими маленькими стрѣлами; нѣсколько штукъ изъ нпхъ, сколько нужно на одинъ день, были на кончикахъ намазаны смертельнымъ ядомъ урари. Колчанъ былъ чрезвычайно красивъ, на широкомъ копцѣ его была богатая нарѣзка изъ хорошо отполированнаго дерева, чудеснаго вишнево-краснаго цвѣта (моира-ппранга, или хапурское красное дерево). Самый колчаігь былъ сдѣланъ пзъ красиво сплетенныхъ стеблей маранты, а перевязь, на которой онъ надѣвается, украшена бумажной бахрамой съ кистями.
Мы исходили мили двѣ по хорошо протоптаннымъ тропинкамъ, между высокими каапоейра (лѣсъ, выросшій второй разъ). Между деревьями очень много было черноустнпковыхъ (Меіаяіоша) съ желтыми волосистыми плодами, величиною и вкусомъ похожими на нашъ крыжовникъ. Однако въ это время пора ихъ уже проходила. По обѣимъ сторонамъ дороги густо росли изящныя плауны. Еслибы нарочно разставить кусты п деревья, то наврядъ-ли бы вышло что нибудь лучше этой аллеи, устроенной самой при
родой. Наконецъ тропинка кончалась у плантаціи мандіока, самой болыпоп, какую я только видѣлъ съ тѣхъ поръ, какъ оставилъ Пару. Опа занимала вѣроятно акровъ десять разчищенной земли, часть которой была засѣяна маисомъ, арбузами и сахарнымъ тростникомъ. За этимъ полемъ шли уже едва протоптанныя тропинки внутрь страны. Мой товарищъ говорилъ, что онъ никогда не слыхивалъ, что бы тамъ (на югѣ) были какіе нибудь жители. Отсюда мы еще прошли лѣсомъ къ другой небольшой просѣкѣ,.и наконецъ повернули домой; намъ надо было пройти мили двѣ каапо-ейрой разныхъ возрастовъ; прежде на этихъ мѣстахъ были плантаціи. Единственными плодами нашей прогулки было нѣсколько рѣдкихъ насѣкомыхъ и хану (Саззіспз сгізіаіиз), хорошенькая птичка съ перьями каштановаго и шафраннаго цвѣта, которая большими стаями летаетъ ио верхушкамъ деревьевъ. Мой маленькій спутникъ сшибъ мнѣ ее съ вышины, я думаю, не меньше тридцати ярдовъ; но опытный и взрослый индѣецъ, съ своимъ духовымъ ружьемъ въ рукахъ, такъ мѣтко и сильно пускаетъ стрѣлу, что можетъ убить на пятидесяти и шестидесяти ярдахъ вышины. Вѣрнѣе попадаютъ въ цѣль, если держать трубку вертикально. Въ лѣсу это оружіе гораздо полезнѣе ружья, потому что огнестрѣльное оружіе однимъ выстрѣломъ спугнетъ съ дерева цѣлую стаю птицъ илп обезьянъ, между тѣмъ какъ ядовитая стрѣла безъ шуму сшибетъ ихъ всѣхъ ио одиночкѣ, пока у охотника пе истощится наконецъ весь смертоносный запасъ. Въ совершенствѣ владѣть имъ можетъ только индѣецъ съ своей необыкновенной ловкостью подкрадываться тайкомъ. Чтобы убить немсд-ленно, ядъ, которымъ намазываются стрѣлы, долженъ быть совсѣмъ свѣжій; онъ получается только отъ индѣйцевъ, живущихъ за порогами рѣкъ, текущихъ съ сѣвера, преимущественно Ріо-Негро и Хапуры. Его главная составная часть дерево отъ «Зігусйпоз ІохіГега», дерева, не ростущаго въ сырыхъ лѣсахъ прирѣчныхъ равнинъ. Болѣе подробное описаніе урари и экспедиціи для изслѣдованія этого дерева въ Гвіанѣ сдѣлано сэромъ Робертомъ Шомбургомъ. *)
Когда мы возвратились домой послѣ полудня, Кардоцо все еще потягивалъ кауимъ, и былъ необыкновенно веселъ. Жара была страшная: молодецъ сидѣлъ въ своемъ хаммакѣ съ полной чашкой грогу въ рукахъ; его широкое честное лицо пылало, незастегпу-тая рубашка сползла съ широкихъ плечъ, н по открытой груди
*) хУшіаІь аікі Ма^азіпг оі ХаПігаІ Нізіогу, Ѵоі. VII. р. 411.
градомъ лился потъ. Ііедро-уассу не пилъ много; какъ я потомъ узналъ, опъ былъ извѣстенъ своей воздержностью. Но онъ быль въ томъ же самомъ положеніи, какъ я его оставилъ за два часа передъ тѣмъ, и тѣмъ же самымъ монотоннымъ голосомъ разговаривалъ съ Кардоцо; разговоръ, повидимому, все время не истощался. Никогда я не слыхалъ, чтобы индѣецъ такъ много говорилъ. Вдовецъ спалъ; старушка съ дочерью, хлопотавшія по хозяйству, готовили обѣдъ. Вскорѣ послѣ моего прихода обѣдъ былъ готовъ; онъ состоялъ изъ вареныхъ домашнихъ птицъ съ рисомъ, приправленныхъ перцомъ и лимоннымъ сокомъ, съ горстями свѣжей, ду шистой фарины п сырыми бананами. Кушанье подавали на тарелкахъ англійскаго произведенія, и ставили на тупё илп бодьшія плетеныя изъ тростника цыновки, которыя дѣлаются туземцами почти па всей Амазонкѣ. Вошлп еще трое или четверо индѣйцевъ, мужчинъ и женщинъ среднихъ лѣтъ. Всѣ мы усѣлись кружкомъ на полу: женщины, по обычаю, не начинали ѣсть до тѣхъ поръ пока не кончали мущины. Когда мы усаживались, хозяинъ нашъ, съ своимъ обычнымъ спокойствіемъ и вѣжливостью, сталъ извиняться, что нѣтъ ножей п вилокъ; мы съ Кардоцо ѣли деревянными ложками, а индѣйцы просто пальцами. Старикъ только тогда началъ ѣсть, когда уже всѣмъ было подано. Послѣ обѣда одна изъ женщинъ принесла намъ въ разрисованной глиняной чашкѣ, индѣйскаго издѣлія, воды и чистое, но очень грубое бумажное полотенце, чтобы намъ вымыть руки.
Племя пассё, котораго Педро-уассу былъ тушауа, то. есть вождемъ, состояло теперь всего изъ нѣсколькихъ семействъ. Во-лѣзнь, о которой я говорилъ въ предпдущей главѣ, сдѣлала между нимп большія опустошенія въ нѣсколькихъ поколѣніяхъ; многіе также поступили въ услуженіе къ бѣлымъ въ Эгѣ», а въ послѣдніе годы стали весьма часты и браки между ними и бѣлыми, метисами и цивилизованными индѣйцами. Старикъ со слезами на глазахъ сѣтовалъ па судьбу своего племенп. «Мое племя», говорилъ онъ, «всегда жило дружно съ кари вами (бѣлыми), а прежде чѣмъ моп внуки -доживутъ до моихъ лѣтъ, позабудется и имя-то пассе». Конечно нѣтъ большой причины сожалѣть о томъ, что пассе, смѣшиваясь съ европейскими переселенцами пли съ ихъ потомками, становятся цивилизованными бразильскими гражданами, и постепенно уничтожаются какъ нація; но нельзя безъ сожалѣнія подумать, сколько изъ нихъ преждевременно умираютъ отъ болѣзни, появляющейся между ними какъ будто отъ одного дыханія бѣлыхъ.
Первоначальная территорія этого племени должно быть была весьма обширна, потому что, какъ извѣстно, пассе были найдены первыми португальскими колонистами на Ріо-Негро; старинное поселеніе на этой рѣкѣ, Барцеллосъ, съ самаго своего основанія было населено ими; они также составляли часть первоначальнаго народонаселенія въ Фонте-Боа на Солимоэнсѣ. Слѣдовательно, ихъ племя распространялось на 400 миль въ длину съ востока на западъ. Впрочемъ, очень можетъ быть и то, что колонисты смѣшивали ихъ съ другими сосѣдними племенами, которыя татуируютъ лицо точно также какъ пассе. Погасшее племя іурпмауа или соримоа, отъ котораго получила свое названіе рѣка Солимоэнсъ, по преданіямъ, сохранившимся въ Эгѣ, было похоже на пассе по своему маленькому росту и миролюбивому характеру. Эти племена (и другія лежащія между ними) населяли, берега главной рѣки и ея притоковъ отъ устья Ріо-Негро до Перу. Настоящіе пассе существовали въ своемъ первобытномъ состояніи по берегамъ Иссы, 240 миль на западъ къ Эгѣ, еще на памяти современниковъ. Единственный, сохранившійся еще нѣсколько, значительный остатокъ ихъ въ 300 или 400 человѣкъ, какъ я слышалъ, живетъ на Хапурѣ за 150 миль отъ Эги. Я считаю весьма вѣр<^-ятнымъ, что нпжняя часть Хапуры и ея пространная дельта были настоящей родиной этого кроткаго племени индѣйцевъ.
Пассе считаются здѣсь за самое развитое племя пзъ всѣхъ индѣйскихъ племенъ на Амазонкѣ. Трудно сказать, вслѣдствіе какого вліянія это племя такъ сильно отличается отъ другихъ въ умственномъ, общественномъ и физическомъ отношеніи. Трудолюбіе, честность, мягкость характера племени пассе, ихъ кротость и, надо прибавить, ихъ личная красота, особенно дѣтей и женщинъ, привлекли къ нимъ съ самаго начала португальскихъ колонистовъ. Вслѣдствіе этого пхъ переманивали изъ деревень и привозили въ Барру и другія поселенія бѣлыхъ, жены губернаторовъ и офицеровъ пзъ европейцевъ старались пріобрѣтать дѣтей этого племени себѣ въ услуженіе; дѣвочекъ учили шить, стряпать, ткать хаммаки, плести кружева и т. и. Съ ними обращались всегда очень хорошо, особенно въ образованныхъ семействахъ. Съ большимъ удовольствіемъ могу сказать, что я никогда не слышалъ нп объ одномъ случаѣ жестокости нп съ той, ни съ другой стороны въ сношеніяхъ европейцевъ съ этимъ благороднымъ племенемъ дикарей.
Мало что извѣстно о первоначальныхъ обычаяхъ пассе. Образъ жизни нашего хозяина Педро-уассу по много чѣмъ отлпчал
ся о.тъ образа жизпи цивилизованныхъ мамелюкосовъ, по онъ и его народъ показывали больше наклонности къ труду, были откровеннѣе, прямодушнѣе и честнѣе многихъ метисовъ. Правленіе Педро, какъ и вообще вождей, было кротко. Эти вожди повидимому могутъ располагать своими подданными, потому что доставляютъ людей по востребованію бразильскихъ властей; но ни одинъ пзъ нихъ, даже въ наиболѣе развитыхъ племенахъ, не употребляетъ этой властп для умноженія собственности; они требуютъ людей больше во время войны. Еслибы честолюбіе вождей этихъ способныхъ племенъ направлено было къ пріобрѣтенію богатствъ, то вѣроятно мы бы увидѣли туземную цивилизацію въ сердцѣ Америки, подобную той, которую нашли въ Андахъ, въ Перу и Мексикѣ. Весьма вѣроятно, что пассе съ самаго начала усвоили до нѣкоторой степени обычаи бѣлыхъ. Рибейро, португальскій чиновникъ, путешествовавшій по этому краю въ 1774-5 годахъ, и описавшій свои похожденія, разсказываетъ, что они хоронятъ тѣла умершихъ въ большихъ глиняныхъ сосудахъ, (обычай, еще до спхъ поръ сохранившійся у другихъ племенъ па верхней Амазонкѣ); объ пхъ бракахъ разсказываетъ, что молодые люди покоряли сердца своихъ невѣстъ храбростью на войнѣ. Онъ также утверждаетъ, что у нихъ была космогонія, въ которой преобладающей чертой было понятіе о солнцѣ, какъ неподвижномъ тѣлѣ съ двигающейся вокругъ него землей. Кромѣ того, онъ говоритъ, что они вѣровали въ Создателя міра, въ будущую жизнь съ наградой и наказаніемъ, и такъ далѣе. Всѣ эти понятія такъ далеко ушли впередъ отъ понятій всѣхъ другихъ индѣйскихъ племенъ, и такъ мало вѣроятія, чтобы опи могли быть выработаны народомъ, не имѣющимъ ни письменнаго языка, нп нерабочаго класса, что мы должны предполагать, что они были заимствованы мирными пассе отъ какого нибудь первоначальнаго миссіонера или путешественника. Я никогда пе находилъ въ пассе ни большей любознательности, нп большей дѣятельности чѣмъ у другихъ индѣйцевъ. И тѣни понятія о будущей жизни не существуетъ между индѣйцами, пе имѣвшими большаго сообщенія съ цивилизованными поселенцами; даже между тѣми, которые и имѣли съ ними разныя сношенія, только самые даровитые нѣсколько интересовались этимъ предметомъ. Ихъ лѣнивый, неподвижный умъ кажется не способенъ созиаватъ пли чувствовать потребность извѣстной теоріи души или отношеній человѣка къ остальной природѣ и къ Создателю. Да вѣдь пе то же ли самое мы видимъ и у совершенно пеобразованыхъ и одиноко
поставлепиыхъ пародовъ, даже самыхъ цивилизованныхъ частей свѣта? Хорошія качества пассе заключаются въ моральной сторонѣ ихъ характера: они не честолюбивы, ведутъ довольную, мирную жизнь, пхъ спокойная, правильная домашняя жизнь только п разнообразится праздничными попойками, да лѣтними промыслами. Они не такъ проницательны, энергичны и способны какъ мундуруку, но пхъ гораздо легче учить, потому что они податливѣе мундуруку пли всякого другаго племени.
Въ половпнѣ пятаго мы начали собираться въ обратный путь въ Эгу. Щедрые хозяева осыпали насъ подарками. Намъ едва оставалось мѣста въ лодкѣ, такъ какъ они наложили памъ туда десять большихъ связокъ сахарнаго тростника, четыре корзины фарины, три кедровыя доски, корзиночку съ кофеемъ и двѣ большія кисти банановъ. Когда мы сѣли въ лодку, старая леди принесла мнѣ прошальный подарокъ — большую чашку горячей банановой похлёбки. Это я долженъ былъ ѣсть дорогой, «чтобы согрѣть желудокъ». Старушка и ея мужъ стояли оба на берегу какъ мы отчаливали, н посылали намъ свои прощальныя привѣтствія «Ікнаиа Тирана еігііт» (ступайте съ Богомъ): обычная фраза, которой ихъ научилъ старый іезуитскій миссіонеръ. Наше обратное плаваніе было въ высшей степени неудобно, потому что Кардоцо былъ совершенно пьянъ и не обращалъ никакого вниманія на грузъ нашей лодки. Кладь и безъ того положили слишкомъ напередъ, а мой тяжелый другъ еще вздумалъ поправить дѣло — присталъ, чтобы ему дали сѣсть верхомъ на кладь, вмѣсто того, чтобы сидѣть на мѣстѣ у кормы; сидитъ себѣ преспокойно на своей нашести и поетъ самую неприличную любовную пѣсню, ему и горя мало, что почти каждую минуту надо было нагибаться йодъ вѣтвями и висячими ліанами. Въ лодкѣ показалась течь, но сначала не было опасности. Еще задолго до заката начало темнѣть въ этой дремучей глуши, и нашему рулевому трудно было избѣжать, чтобы иовремепамъ лодка не врѣзывалась въ самую чащу зелени. Въ первый разъ какъ это случилось, сломалась доска поперегъ носа (гойеііа); второй разъ мы засѣли между двумя деревьями. Вслѣдъ за этпмъ послѣднимъ происшествіемъ, такъ какъ я сидѣлъ на кормѣ, и ноги у меня стояли иа днѣ лодки, я вдругъ почувствовалъ холодную воду уже выше ступни. Еще нѣсколько минутъ, и мы пошли бы ко дну, потому что подъ связками сахарнаго тростника открылась сильная течь. Двое изъ насъ принялись отливать; мы всѣми силами старались держаться на водѣ, не выбра
сывая за бортъ нашей поклажи. Индѣйцы принуждены были грести какъ можно тппіе, чтобы петакъ набиралась вода, такъ какъ конецъ носа былъ почти наровнѣ съ водой; но зато теперь убѣдили Кардоцо перемѣнить мѣсто. Солнце сѣло, прошли непродолжительные сумерки, и вслѣдъ затѣмъ сквозь густой лиственный сводъ засвѣтилъ мѣсяцъ. Признаюсь, не очень-то была пріятна перспектива утонуть въ этой ужасной пустынѣ, хотя я и разсчитывалъ доплыть до какого-нибудь дерева п пріютиться между двумя большими вѣтвями, чтобы провести такимъ образомъ ночь. Наконецъ, послѣ четырехъ часовъ медленныхъ усилій, мы вдругъ выплыли въ открытый протокъ, по тихой водѣ котораго скользили лучи мѣсяца. Теперь нужно было сильнѣе налечь на весла. Индѣйцы гребли необыкновенно аккуратно; свѣтлыя точки въ Эгѣ (лампы въ домахъ) вскорѣ стали показываться изъ за темной стѣны лѣса, и наконецъ мы благополучно вышли на берегъ.
Нѣсколько мѣсяцевъ спустя послѣ только что описанной экскурсіи, я нѣсколько разъ сопровождалъ Кардоцо въ его поѣздкахъ на Солпмоэпсъ; въ эти поѣздки мы ходили па <праіа> (песчаные островки), на черепашьи озера въ лѣсахъ и па притоки п заводья большой пустынной рѣки. Онъ дѣлалъ эти поѣздки главнымъ образомъ для того, чтобы наблюдать за выкапываніемъ черепашьихъ яицъ по песчанымъ берегамъ, такъ какъ онъ былъ выбранъ эгскпмъ муниципальнымъ совѣтомъ на этотъ годъ начальникомъ <праіа реаль» (царскаго песчанаго острова) ПІнмуни, самаго ближняго къ Эгѣ. Въ эгской области четыре такихъ царскихъ праіи (на разстояніи 150 миль отъ города). Сюда каждый годъ собираются эгскіе жители для сбора яицъ и для выдѣлки масла пзъ яичнаго желтка. При каждомъ островѣ есть начальникъ; обязанность его состоитъ въ томъ, чтобы обезпечить всѣмъ жителямъ одинаковыя права при сборѣ яицъ. Для этого ставятъ караульныхъ, чтобы наблюдать за черепахами въ то время, какъ онѣ кладутъ-яйца. Въ іюлѣ и августѣ, пока еще не высохли выходы, черепахи, которыя должны нестись, опускаются изъ внутреннихъ озеръ въ главную рѣку, и идутъ отыскивать тогда, безчисленными стаями, свои любимые песчаные островки, потому что только нѣсколько извѣстныхъ праіа выбираются ими пзъ множества другихъ. Молодыя черепахи остаются въ озерахъ на все сухое время. Въ то время, какъ черепахи кладутъ яйца, отмели эти лежатъ отъ двадцати до тридцати или болѣе футовъ выше уровня рѣки, и доступны тогда только, когда проложена къ нимъ дорога черезъ глухой лѣсъ.
Въ нашу первую поѣздку мы оставили Эгу, чтобы побывать у караульныхъ, пока черепахи еще неслись, 26-го сентября паша лодка была крѣпкая игаритё для десяти гребцовъ съ просторнымъ навѣсомъ (ЧоМо) надъ кормой, гдѣ трое человѣкъ могли спать довольно удобно. Выйдя изъ Теффе, мы шибко стали спускаться по быстрому теченію Солимоэнса къ юго-восточной или нижней сторонѣ лѣсистаго острова Баріи, который въ этомъ мѣстѣ раздѣляетъ рѣку на два большихъ рукава. Потомъ мы поѣхали на Шимунп, лежащій по серединѣ сѣверо-восточнваго рукава, и достигли острова за часъ до солнечнаго 'заката. Собственно островъ простирается на три мили въ длину п па пол-мплп въ ширину: лѣсъ, которымъ онъ покрытъ, подымается на громадную высоту, и со всѣхъ сторонъ представляетъ сплошную, непроходимую стѣну. Тамъ и сямъ подымается странное дерево называемое Рао шиІаНо (мулатское дерево), съ блестящимъ темнозеленымъ стволомъ; оно такъ и отличается въ массѣ растительности. Песчаный берегъ верхней стороны острова тянется на нѣсколько миль и представляетъ неправильную, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ заливаемую водой, поверхность, съ возвышепоостями и глубокими пещерами. Когда стоишь па немъ, то кажется, что попалъ въ безконечную песчаную степь: потому что на юго-востокъ, гдѣ даль не заканчивается лѣсомъ, бѣлая, широкая равнина сливается съ горизонтомъ. Сѣверо-восточный рукавъ рѣки между песками и дальнѣйшимъ берегомъ рѣки имѣетъ по крайней мѣрѣ двѣ мили въ ширину; другой рукавъ между двумя островами,, Шп-мунп и Варіей, также не меньше мили.
Мы застали обоихъ караульныхъ на краю отмели, гдѣ она примыкаетъ къ опушкѣ высокаго лѣса; они устроили себѣ маленькій шалашъ па кольяхъ, покрытый пальмовыми листьями. Надо принимать большія предосторожности, чтобы не помѣшать чуткимъ черепахамъ, которыя прежде чѣмъ вползти на берегъ, чтобы нестись, собираются большими кучамп на песчаной отмелп. Караульные стараются не показываться въ это время и удаляютъ всякого, кто подходитъ къ берегу. Огонь для себя они разводятъ въ глубокихъ ямахъ около окраины лѣса, такъ чтобы пе было видно дыму. Если случится пройти лодкѣ по мелкому мѣсту, гдѣ собираются эти животныя, или если они увидятъ человѣка или огонь па пескѣ, въ ту ночь уже не выйдутъ изъ воды, чтобы класть яйца; а если такая тревога повторится еще разъ или два, онѣ и совсѣмъ оставятъ праіа п станутъ искать болѣе спокойнаго мѣста. Вскорѣ
послѣ нашего пріѣзда, мы послали людей съ сѣтями за рыбой къ ужину. Черезъ полчаса принесли намъ четыре или пять большихъ корзинъ акари. Когда поспѣлъ нашъ ужинъ, солнце уже сѣло; тутъ мы должны были погасить огонь и перетащить ужинъ на то мѣсто, гдѣ предполагался нашъ ночлегъ, за цѣлую милю оттуда; эта мѣра оказалась необходимой по причинѣ цѣлыхъ тучъ москитовъ, летающихъ по ночамъ около лѣса.
Одинъ изъ караульныхъ былъ мрачный, угрюмый, но трезвый и честный индѣецъ, Даніэль; другой знаменитая особа въ Эгѣ, маленькій живчикъ, мамелюкосъ, по имени Карепира (рыбный ястребъ); онъ былъ извѣстенъ своми проказами, жестокимъ пьянствомъ и еще тѣмъ, что всегда былъ долженъ эгскимъ купцамъ. Оба безстрашные рыбаки и охотники, и оба, гдѣ бы то ни было, въ этихъ страшныхъ пространствахъ воды и лѣса, всегда какъ дома. Съ Ка-репиромъ былъ его сынъ — тихій мальчикъ лѣтъ девяти. Они въ нѣсколько минутъ на четырехъ прямыхъ кольяхъ устроили маленькій навѣсъ изъ пальмовыхъ листьевъ и стрѣльчатой травы, а Мы съ Кардоцо повѣсили подъ ними наши хаммакп. Однако мы не пошли спать раньше полуночи; потому что, отъужинавши, легли на песокъ съ фляжкой рому подъ рукой, и въ тишинѣ не замѣтно пробѣжали часы подъ разсказы Карепира.
Я всталъ на разсвѣтѣ, дрожа отъ холода; праіа, вслѣдствіе сильнаго испусканіяночью горячихъ лучей изъ песку, къ утру дѣлается самымъ холоднымъ мѣстомъ, какое только можно найти въ этомъ климатѣ. Кардоцо съ караульными уже стерегли черепахъ. Для этого караульные строятъ подмостки около пятидесяти футовъ вышины, на высокомъ деревѣ подлѣ того мѣста, куда собираются животныя; взбираться туда надо было по грубой лѣстницѣ, сдѣланной изъ ліанъ. Они обязаны съ своей обсерваторіи наблюдать за черепахами, и расчитывать время, когда онѣ кладутъ яйца, чтобы такимъ образомъ указать начальнику праіи, когда ему можно созвать всѣхъ жителей изъ Эги. Черепахи кладутъ яйца ночью, выходя изъ воды, если имъ ничто не помѣшаетъ, большими стадами, и ползутъ на середину, то есть самую возвышенную часть праіи. Натурально, что эти мѣста послѣднія покрываются водой, когда въ необыкновенно дождливое время рѣка разливается прежде, чѣмъ зародыши разовьются въ яйцахъ подъ вліяніемъ высокой температуры песка. Иной пожалуй заключитъ пзъ этого, что въ подобномъ случаѣ животныя показываютъ предусмотрительность въ выборѣ мѣста; но это просто одинъ изъ того множества примѣровъ
въ жизни животныхъ, гдѣ безсознательная привычка приводитъ къ тѣмъ же самымъ результатамъ, какъ и разумное предвидѣніе. Время между полуночью и разсвѣтомъ самбе дѣятельное. Черепахи вырываютъ своими широкими перепончатыми лапами глубокія ямы въ мягкомъ пескѣ: первая вырываетъ яму въ три фута глубины и кладетъ свои яйца (штукъ до 120), и потомъ накрываетъ ихъ сверху тонкимъ слоемъ песку; другая кладетъ свои сверху тѣхъ, что были положены ея предшественницей, и такъ далѣе, пока не будутъ наполнены всѣ ямы. Все стадо черепахъ, посѣщающее праію, перестаетъ класть яйца не раньше, какъ черезъ четырнадцать или пятнадцать дней, даже если имъ не встрѣчалось никакого препятствія. Когда онѣ кончаютъ нестись, то площадь, называемая бразильцами таболеиро, изрытая ихъ ямами, отличается отъ остальной праіи только едва замѣтными слѣдами на пескѣ.
Вставши, я присоединился къ моимъ товарищамъ. Не многія изъ моихъ прогулокъ на Амазонкѣ оставили во мнѣ такое живое и пріятное воспоминаніе, какъ прогулка по бѣлому песчаному морю въ то прохладное утро. Небо стояло безоблачное; только что взошедшее солнце пряталось за темной массой лѣсовъ на Шимуни, а къ западу длинная полоса лѣса на Баріи, съ своими роскошными декораціями великолѣпныхъ пальмъ, освѣщалась горизонтальными, золотистыми лучами. Изъ лѣсу долеталъ по водѣ далекій хоръ птицъ; стаи чаекъ п ржанокъ съ жалобными криками летали надъ берегами праіи: онѣ оставляютъ свои яйца въ гнѣздахъ, свитыхъ ими въ маленькихъ углубленіяхъ въ пескѣ. Слѣды бродящихъ черепахъ виднѣлись на гладкой бѣлой поверхности праіи. Животныя, которыя отстанутъ какъ нибудь отъ главнаго стада, дѣлаются законной добычей караульныхъ; на этотъ разъ они до восхода солнца иоймали двухъ черепахъ; одна изъ нихъ пошла намъ на обѣдъ. Во время прогулки я спугнулъ нѣсколько наръ дикихъ гусей (Апзег ]иЬа1из) шоколаднаго и сѣраго цвѣта, и они принялись бѣжать по окраинѣ воды. Удовольствіе бродить по этимъ свободнымъ, открытымъ пространствамъ, конечно еще увеличивается новизной вида послѣ однообразія лѣспыхъ ландшафтовъ, которые только и видишь повсюду.
Подошедши къ окраинѣ лѣса, я взлѣзъ на подмостки караульныхъ, какъ разъ во время, чтобы видѣть, какъ на противоположной сторонѣ отмели, черепахи, положивъ яйца, уходили назадъ въ воду. Зрѣлище стоило того, чтобы лѣзть по шаткой лѣстницѣ. Передовыя партіи уже отошли на милю, а поверхность отмели все еще чер
нѣлась отъ множества черепахъ, которыя еще ковыляли къ рѣкѣ; рѣчной берегъ былъ нѣсколько крутъ, и онѣ бросались въ воду головой внизъ.
Утро 27-го сентября я провелъ въ собираніи насѣкомыхъ въ лѣсахъ Шимуни; потомъ послѣ полудня помогалъ Кардоцо бить воду въ большомъ прудѣ для ловли черепахъ, называемыхъ тракаха, потому что онъ хотѣлъ достать ихъ себѣ на обѣдъ дома. Прудъ былъ почти въ милю длины, и лежалъ на одной сторонѣ острова между лѣсомъ и песчаной отмелью. Чрезвычайно лыбопытно, какимъ образомъ скучивается песокъ около этихъ уединеныхъ полосъ воды; въ настоящемъ случаѣ песокъ образовалъ круто-наклонную насыпь, отъ пяти до восьми футовъ вышины. Я не могу себѣ представить, какая бы могла быть причина этихъ формацій. Въ прудахъ этихъ всегда много оставшейся тутъ въ засадѣ рыбы, черепахъ, тракахъ (Тгаса]а) и айюса (Аіупзза *). Черепахи и ай-юсы выползаютъ въ теченіе нѣсколькихъ дней, и уходятъ на волю въ большую рѣку, но тракахи остаются легкою добычею туземцевъ. Обыкновеннно ихъ ловятъ слѣдующимъ образомъ: по нѣскольку часовъ въ день въ разныхъ мѣстахъ бьютъ по водѣ палками; это дѣлается для того, чтобы выгнать животныхъ изъ воды. Однако онѣ не выходятѣ раньше ночи, слѣдующей за битьемъ. Нашп индѣйцы нѣсколько часовъ были за этой работой, а когда наступила ночь, то они, да еще караульные, размѣстились на нѣкоторомъ разстояніи другъ отъ друга вдоль окраинъ воды, на готовѣ завладѣть бѣглецами. Послѣ ужина п мы съ Кардоцо заняли мѣста съ одной стороны пруда.
Однако намъ не удалось, не смотря на всѣ наши хлопоты, наловить тракахъ. Причиной этому была во первыхъ тьма кромѣшная, а потомъ безъ сомнѣнія и то, что караульные до этого уже истощили прудъ, хотя и увѣряли, что никогда этого не дѣлали. Чтобы ждать животныхъ, необходима, само собою разумѣется, полнѣйшая тишина: не очень-то весело провести всю ночь, разговаривая только шопотомъ, и при томъ быть безъ огня въ такомъ мѣстѣ, куда очень легко можетъ забрести ягуаръ. Мы съ Кардоцо сидѣли на песчаномъ скатѣ, съ заряженными ружьями подъ бокомъ, но такая была темень, что мы чуть-чуть видѣли другъ друга. Къ полночи начала собираться буря. Легкій вѣтерокъ, ко
*) Образцы этихъ видовъ черепахи въ коллекціи британскаго музея названы Ройоспешіз схрапза.
торый дулъ съ самаго заката, пересталъ; черныя тучи скоплялись все гуще и гуще, пока не заслонили собой всѣ звѣзды, и наконецъ въ темныхъ массахъ сверкнула молнія. Я сталъ убѣждать Кардоцо, что довольно ужъ съ насъ караулить, и не худо бы закурить си-гаретту. Въ эту самую минуту послышалось быстрое движеніе на пескѣ, и, схвативши ружья, мы вскочили на ноги. Что-то такое пробѣжало мимо насъ, и, спустя нѣсколько минутъ, намъ, показалось, въ другомъ направленіи, на противоположномъ скатѣ песчанаго оврага, гдѣ мы лежали, что двигается какое-то темное тѣло. Мы приготовились стрѣлять, но къ счастію имѣли осторожность прежде чѣмъ выстрѣлить, окликнуться: «(^пет ѵаі Іа?» (Кто идетъ?) Вышло, что это былъ угрюмый караульный Даніэль; онъ спросилъ насъ, слышали ли мы, какъ пробѣжала мимо'«рапоза». Рапоза, это родъ дикой собаки, съ очень длинной конической мордой, и шерстью, испещренной бѣлыми и черными пятнами. Даніэль могъ отличить въ темнотѣ какое угодно животное по слѣду. Между тѣмъ загремѣлъ громъ, и наше положеніе становилось неудобно. Даніэль никого не видалъ изъ прочихъ индѣйцевъ, и полагалъ, что безполезно дольше дожидаться тракахъ; мы его послали созвать всю компанію, и какъ можно скорѣе отправились къ своей лодкѣ. Остатокъ ночи я провелъ самымъ жалкимъ образомъ, какъ впрочемъ и всѣ почти ночи, что мнѣ прпходплось проводить на Солимоэнсѣ. На насъ набѣжалъ сильный шквалъ; вѣтеръ сдулъ одежды и цыновки, которыя мы развѣсили съ боковъ навѣса на нашей лодкѣ, чтобы хоть сколько нибудь защитить себя отъ вихря, дождь такъ и хлесталъ въ то мѣсто, гдѣ мы лежали. Кардоцо и я, промокшіе до костей, жались другъ къ другу и ждали утра.
Рано утромъ насъ нѣсколько освѣжила чашка крѣпкаго, горячаго кофе: мелкій частый дождь продолжалъ идти. Люди воз-ратились съ пруда всего съ четырьмя тракахами. Такъ какъ Кардоцо покопчилъ дѣло, по которому сюда пріѣхалъ, то мы отправились обратно въ Эгу, и караульные остались снова одни на своемъ песчаномъ островѣ. Въ обратный путь мы поѣхали по рѣдко проѣзжаемому сѣверо-восточному рукаву Солимоэнса, въ который вливается часть его большаго притока, Хапуры. Пять часовъ ѣхали мы мимо пустынныхъ, неправильныхъ, поросшихъ высокимъ лѣсомъ береговъ Баріи. Рукавъ очень широкъ, противу-положный берегъ виднѣется на горизонтѣ въ видѣ далекой каймы лѣса. Въ три час^ по полудни мы обогнули верхній конецъ острова, и потомъ по широкому поперечному рукаву, текущему
между Варіей и другимъ островомъ, Куанару, вошли въ устье Теффе. Къ сѣверо-западу отъ Баріи лежитъ еще маленькая песчаная отмель, Хакаре; тутъ мы остановились, чтобы пообѣдать, а потомъ ловили рыбу сѣтями. Все еще шелъ мелкій дождь, и намъ удался богатый ловъ: съ трехъ тоней мы наловили столько рыбы, что наша лодка едва могла ее вмѣстить. Рыбы были только двухъ родовъ, сурубимъ и пираепіеюа (виды двущитки, Ріівеіойиз),
йигиЪіш (Рітеіосіиз іі^гіпиз).
очень красивыя рыбы, четырехъ футовъ въ длину, съ плоской головой, похожей на ложку, и съ кожицей, покрытой красивыми крапинками и полосками.
На дорогѣ изъ Хакаре въ устье Теффе, у насъ случилось маленькое происшествіе съ чернымъ тигромъ или ягуаромъ. Мы быстро гребли, проѣзжая мимо длинной полосы высохшаго ила, какъ вдругъ индѣйцы взволновались и принялись кричать: «Есиі ІаиагеІД Іаиагіріхипа!» (Смотрите ягуаръ, черный ягуаръ!) Мы посмотрѣли впередъ, п въ самомъ дѣлѣ увидѣли ягуара, который преспокойно пилъ у края воды. Кардоцо велѣлъ рулевому сейчасъ же пустить лодку къ берегу. Пока мы причаливали, ягуаръ насъ увидѣлъ, и пошелъ назадъ въ лѣсъ. Сгоряча, вовсе недумая о томъ, что мы дѣлаемъ, мы взяли ружья (мое было двухствольное, съ однимъ зарядомъ ВВ и другимъ съ мелкою дробью), и бросились преслѣдовать его. Звѣрь прибавилъ шагу, п, добѣжавши до лѣсу, скрылся въ густой массѣ зелени. Мы прокрались въ раздвинутую имъ чащу, но такъ какъ этимъ временемъ храбрость наша поостыла, мы рѣшили, что будетъ не совсѣмъ-то благоразумно пускаться за ппмъ въ эту непроходимую гущину. Въ окрестности Эги, кажется больше водится черный тигръ, нежели пестрый ягуаръ. Самый лучшій способъ найти этого звѣря—охотиться съ толпой индѣйцевъ: они съ криками гонятъ его, и загоняютъ наконецъ въ рестингу,
т. е. какой нпбудь тѣсный уголокъ лѣса, залитой со всѣхъ сторонъ водою въ сезонъ наводненія.—Мы пріѣхали въ Эгу въ восемь часовъ вечера.
Шестаго октября мы отправились изъ Эги на вторую экскурсію; на этотъ разъ Кардоцо хотѣлъ побывать въ лѣсу и отыскать тамъ знакомые ему пруды, чтобы наловить молодыхъ черепахъ. Только самые опытные охотники знаютъ, гдѣ находятся эти затаенные пруды; мы взяли съ собой изъ Эги одного изъ такихъ людей, мамелюкоса, по имени Педро, а по дорогѣ захватили еще въ Шимуни Даніэля, чтобы онъ также помогъ намъ въ нашихъ розыскахъ. Съ праіи мы уѣхали съ разсвѣтомъ 7-го октября въ двухъ лодкахъ; въ нихъ помѣщалось двадцать три человѣка, девятнадцать изъ которыхъ были индѣйцы. Утро было пасмурное и прохладное; съ рѣки дулъ свѣжій вѣтеръ, и противъ него намъ нужно было грести, изо всѣхъ силъ налегая на весла, не смотря на то, что мы ѣхали по теченію; лодка очень непріятно качалась и зачерпывала очень много воды. У нижняго края Шщіуни передъ нами открылось на’ юго-востокъ обширное, великолѣпное пространство воды, не стѣсненное островами. Страна, лежащая по лѣвому берегу, состоитъ однако не изъ твердаго материка (іегга Тепла), а образуется слоями наносной земли, которые составляютъ обширную и запутанную дельту Хапуры. Она наводняется каждый тодъ во время полноЬодья, и пересѣкается множествомъ узкихъ, но глубокихъ протоковъ, бѣгущихъ въ Хапуру, или соединяющихся съ ней посредствомъ внутренней водной системы Купіо. Эта негостепріимная полоса земли тянется на нѣсколько сотенъ миль; внутри ея таится безчисленное множество озеръ и прудовъ, богатыхъ черепахами, рыбами, аллигаторами й водяными змѣями. Цѣль нашей настоящей поѣздки была посѣтить одно мѣсто на этомъ берегу, находящееся въ двадцати миляхъ ниже Шимуни, и не далеко отъ устья Анапы, одного пзъ тѣхъ протоковъ, которые сообщаются, какъ сказано, съ Хапурою. Проплывши три часа по серединѣ рѣки, мы пристали къ крутому берегу; грунтъ земли былъ сыпучій, и берегъ подымался уступами — это слѣды, которые оставляетъ по себѣ вода Хапуры, въ разные періоды своего убыванія. Береговая линія тянулась на нѣсколько миль почти прямо, и берегъ возвышался около тридцати футовъ надъ настоящимъ уровнемъ рѣки: на вершинѣ его подымалась сплошная стѣна лѣса. Въ голову никому не придетъ, что могутъ существовать пруды на этомъ высокомъ берегу. По низу его шло узкое

зокъ, какъ про буто; но, по всей вѣроятности, происхожденіе этихъ сказокъ не индѣйское, а скорѣе португальское. Прошло нѣсколько лѣтъ прежде, чѣмъ я могъ уговорить одного рыбака поймать мнѣ дельфина, потому что здѣсь никто нарочно не убьетъ это животное, хотя извѣстно, что изъ его жиру выдѣлывается превосходное ламповое масло. Въ народѣ существуетъ повѣріе, что тотъ, кто будетъ жечь это масло, непремѣнно ослѣпнетъ. Едва удалось мнѣ поладить съ Кареппромъ; разъ когда его денежныя дѣла были очень плохи, я посулилъ ему большую цѣну; но потомъ онъ сильно раскаявался въ своемъ поступкѣ, и говорилъ, что съ того самаго дня у него во всемъ пошла неудача.
На слѣдующее утро мы опять били воду въ прудѣ. Но на этотъ разъ безъ большаго успѣха, хотя мы навѣрно знали, что тамъ осталось еще много черепахъ. Старики индѣйцы говорили намъ, что это оттого, что черепахи «ладпно» (хитрятъ), и на другой день не обращаютъ вниманія на шумъ. Когда неводъ стянули въ кругъ, и люди попрыгали туда, тамъ оказался аллигаторъ. Никто и не тюдумалъ испугаться, только одного п боялись, чтобы онъ не разорвалъ сѣть. Одинъ закричалъ: <я тронулъ его голову»; другой—<онъ царапнулъ мнѣ ногу.» Одинъ Мираньа упалъ, и конца не было хохоту. Наконецъ я съ берегу закричалъ одному мальчику лѣтъ четырнадцати, чтобы онъ взялъ его за хвостъ и держалъ покрѣпче; онъ сейчасъ же это исполнилъ, и послѣ недолгаго сопротивленія вытащилъ чудовище на берегъ. Открыли неводъ, и мальчикъ тихонько потащилъ опасное, но трусливое животное по берегу, ярдовъ на сто отъ воды. Между тѣмъ я срубилъ съ дерева толстую палку, и какъ только что бросили аллигатора на землю, со всего размаху ударилъ его по темени; онъ тутъ же и околѣлъ. Это былъ большой экземпляръ; челюсть его была больше фута, и такая, что ей нипочемъ было перекусить пополамъ человѣческую ногу. Онъ принадлежалъ къ виду большихъ каймановъ, хакаре-уассу, какъ его называютъ амазонскіе индѣйцы (Іасаге пі&га).
На третій день мы послали людей съ неводомъ за черепахами въ болѣе обширный прудъ, еще миль за пять по рѣкѣ, а на четвертый вернулись въ Эгу.
Кстати здѣсь можно разсказать кое-что о большомъ кайманѣ, чтобы дать понятіе о хитрости, трусливости и хищности этого пресмыкающагося.
До сихъ поръ мнѣ почти не случалось говорить объ аллигаторахъ, между тѣмъ какъ они миріадами кишатъ во всей верхней Амазонкѣ. Туземцы насчитываютъ ихъ нѣсколько видовъ. Я видѣлъ только три, и изъ этихъ трехъ—преобладающихъ только два: одинъ, хакаре-тинга, маленькій видъ (въ полномъ возрастѣ пяти футовъ), съ длинной тонкой мордой и съ черными полосами на хвостѣ; другой, хакаре-уассу,—къ нему-то больше всего и относятся мои замѣчанія,—и третій хакаре-куруа, о, которомъ говорилось въ предыдущей главѣ. Хакаре-уассу, или ббльшой кайманъ достигаетъ до восемьнадцати и двадцати футовъ длины, и чрезвычайно тяжелъ. Аллигаторы, также какъ и черепахи, дѣлаютъ ежегодныя переселенія; въ дождливое время года они удаляются во внутреннія озера и наводненные лѣса, а въ сухое время уходятъ въ главную рѣку; за то во время полноводья не увидишь здѣсь ни одного аллигатора. Въ средней части нижней Амазонки, около Обидоса и Вилья-Новы, гдѣ многіе пруды и каналы высыхаютъ въ лѣтнее время, аллигаторы прячутся въ илъ, и все время до дождей проводятъ въ спячкѣ. На верхней ,же Амазонкѣ, гдѣ сухое время никогда не бываетъ особенно рѣзко, они не имѣютъ эюй привычки, и живутъ круглый годъ. Почти безъ преувеличенія можно сказать, что въ сухое время Солимоэнсъ также кишитъ большими аллигаторами, какъ лѣтомъ въ Англіи какая нибудь канава лягушками. Разъ въ ноябрѣ мѣсяцѣ мнѣ случилось ѣхать пять дней сряду на пароходѣ по верхней Амазонкѣ; въ теченіе всего этого времени, около берега чуть не на каждомъ шагу видны были аллигаторы, и пассажиры съ утра до ночи забавлялись стрѣльбой по нимъ изъ ружей. Особенно ихъ было много въ тихихъ заливахъ; когда пароходъ проходплъ мимо, они бросались въ сторону, лѣзли другъ на дружку, причемъ ихъ чешуя издавала громкій трескъ.
Туземцы не любятъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ боятся большаго каймана. Я прожилъ разъ мѣсяцъ въ Каисарѣ, это небольшая деревушка полу-цивилизованныхъ индѣйцевъ, въ двадцати миляхъ на западъ отъ Эги. Мой хозяинъ, единственный бѣлый во всей деревнѣ, и одинъ пзъ моихъ лучшихъ друзей, сеньоръ Инноценціо Альвесъ Фаріа, предложилъ какъ-то поѣхать на рыбную ловлю на озеро,—это озеро образовалось вслѣдствіе разлива рѣки, на которой стоитъ деревня. Мы отправились въ лодкѣ; съ нами было шесть индѣйцевъ и двое дѣтей Инноценціо. Вода была такъ не глубока, что на серединѣ индѣйцы могли забросить неводъ, и первая тоня вытащила на берегъ двухъ аллигаторовъ средней ве
личины. Ихъ высвободили изъ невода, и съ полнѣйшимъ равнодушіемъ выпустили назадъ въ воду, несмотря на то, что за нѣсколько шаговъ въ водѣ играли два ребенка. Мы съ Инноценціо продолжали помогать ловлѣ, и намъ безпрестанно попадались аллигаторы разныхъ возрастовъ и разныхъ размѣровъ. Наловивши огромное количество рыбы, мы стали собираться домой, и я попросилъ индѣйцевъ взять съ собой одного аллигатора, съ тѣмъ, чтобы въ деревнѣ напустить на него стаю собакъ. Выбрали аллигатора восьми футовъ длины; одинъ держалъ его за голову, другой за хвостъ, а третій скрутилъ ему ліанами пасть и ноги. Въ такомъ безопасномъ видѣ его положили поперегъ скамеекъ, на которыхъ намъ нужно было просидѣть въ продолженіе полуторачасоваго переѣзда до дому. Хотя мы и были нѣсколько стѣснены, но нашъ любезный пассажиръ не безпокоилъ насъ во все время плаванія. Пріѣхавши въ деревню, мы принесли животное на лужокъ противъ церкви, гдѣ было много собакъ, п тутъ выпустили его на волю; двое изъ насъ вооружились длинными палкамп, чтобы загораживать ему дорогу, еслибы онъ вздумалъ идти къ водѣ, а другіе принялись уськать собакъ. Аллигаторъ пришелъ въ ужасъ, хотя собакъ нельзя было заставить дажё подойти къ нему близко, и что есть силъ пустился къ водѣ, переваливаясь съ боку на бокъ какъ утка. Мы старались не пускать его, но онъ разъярился, схватилъ зубами конецъ палки, которую я держалъ, и чуть не вырвалъ ее у меня изъ рукъ. Кончилось тѣмъ, что мы убили его, чтобы онъ не ушелъ.
Изъ этихъ разсказовъ видно, до какой степени смиренъ аллигаторъ, или лучше сказать трусливъ. Онъ никогда не нападаетъ на человѣка, когда тотъ на сторожѣ, но на столько хитеръ, что знаетъ, когда можетъ сдѣлать свое дѣло безнаказанно; мы могли убѣдиться въ этомъ, нѣсколько дней спустя, въ Каисарѣ же. Вода въ рѣкѣ была чрезвычайно низка, такъ что мѣсто купанья и пристань приходились теперь у подошвы высокаго крутаго берега, вдругъ въ мутной мелкой водѣ показался аллигаторъ. Намъ нужно было очень осторожно купаться; нѣкоторые даже пе входили въ воду, а стоя съ краю, просто обливались, употребляя для этого тыкву. Въ это время здѣсь стояла большая торговая лодка барр-скаго купца Соареса, и индѣйцы по обыкновенію, какъ только вошли въ портъ, загуляли и запьянствовали на берегу. Одинъ изъ нихъ въ пьяномъ видѣ вздумалъ пдти одинъ купаться въ самый знойный полуденный жаръ, когда всякій радъ былъ заснуть гдѣ нибудь въ тѣни. Его видѣлъ только хуйцъ де пацъ, больной старикъ, ко
торый лежалъ въ хаммакѣ на верандѣ позади дома; онъ съ берега кричалъ пьяному индѣйцу, чтобъ онъ остерегся аллигатора; но прежде, чѣмъ онъ успѣлъ еще разъ повторить предостереженіе, тотъ споткнулся, и пара разинутыхъ челюстей схватила его и потащила на дно. Отчаянный крпкъ: «Ай! Іисусе Христе,» былъ послѣднимъ знакомъ жизни несчастной жертвы. Вся деревня поднялась на ноги; молодежь съ баграми бросилась къ рѣкѣ; но ужъ конечно было поздно, видпѣлись только слѣды крови на водѣ. Однако они рѣшились отомстить чудовищу: сѣли въ монтарію и скоро напали на слѣдъ; немного погодя чудовище вынырнуло, чтобы подышать, и одна нога несчастнаго человѣка еще торчала у него изъ пасти,—тутъ его схватили и убили съ ужасными проклятіями,
Послѣднюю изъ этихъ маленькихъ экскурсій, о которой я теперь разскажу, я предпринялъ (опять вмѣстѣ съ Кардоцо и еще съ его хозяйкой, сеньорой Фелиппой) въ то время, когда все народонаселеніе деревень уходитъ на праіи, песчаныя отмели, гулять и собирать черепашьи яйца. Въ Эгѣ прибиты были объявленія, извѣщающія, что въ Шимуни сборъ начнется 17-го октября, а въ Ка-туѣ, шестьдесятъ миль ниже Шимуни, 25-го. Шестнадцатаго мы выѣхали въ нашей пгарпте съ отличными гребцами, и вездѣ по дорогѣ встрѣчали множество народу; мужчины, женщины, дѣти, всѣ во всевозможныхъ лодкахъ стремились туда, какъ на большой праздникъ. Къ утру 17-го четыреста человѣкъ собралось на берегу песчанаго острова; для защиты отъ солнца и дождя, каждое семейство устропваетъ себѣ временной навѣсъ изъ кольевъ, покрытыхъ пальмовыми листьями. По всему берегу въ это время были разсѣяны большіе мѣдные котлы для выдѣлки масла, и сотни красныхъ глиняныхъ кувшиновъ.
Сборъ яицъ и выдѣлка масла занимаютъ четыре дня. Все это дѣлалось по системѣ, заведенной старыми португальскими губернаторами, вѣроятно лѣтъ за сто тому назадъ. Во первыхъ начальникъ праіи составилъ списокъ всѣхъ домохозяевъ, и сколько откуда жильцовъ намѣреваются идти на сборъ; далѣе, онъ собралъ плату 140 рейсовъ (около четырехъ пенсовъ) съ головы,— это идетъ не покрытіе издержекъ на караульныхъ и пр. Тогд і уже всѣхъ допустили на таболепро. Всѣ стали въ кругъ, каждый вооружился весломъ, которое должно было ему служить лопатой, потомъ, послѣ даннаго начальникомъ острова сигнала барабаннымъ боемъ,—принялись рыть песокъ. Картина была самая оживленная: каждый въ этомъ широкомъ кругѣ соперниковъ рылъ, взбрасывая
тучи песку своими энергическими усиліями. Работали, постепенно приближаясь къ центру круга. Въ полдень, во время самаго сильнаго жара, отдохкули немного, а вечеромъ убрали яйца въ шалаши, въ корзинахъ. На второй день къ вечеру весь таболеиро былъ раскопанъ: около каждаго шалаша возвышались большія кучи яицъ, нѣкоторыя были отъ четырехъ до пяти футовъ вышины; это результатъ труда цѣлой семьи.
При раскопкѣ пропускаются второпяхъ нѣкоторыя болѣе глубокія ямы; для того, чтобы отыскать эти пропущенныя гнѣзда, отправляются съ длиннымъ стальнымъ или деревяннымъ щупомъ; мѣста, гдѣ есть яйца узнаются по легкости, съ какой проходитъ туда щупъ. Когда наконецъ уже всѣ яйца, вырыты, начинается приготовленіе масла. Надо замѣтить, что яйцо имѣетъ мягкую, кожистую скорлупу; оно совершенн круглое, и немного больше куринаго яйпа. Всю кучу яицъ бросаютъ въ порожнюю лодку и’ мѣшаютъ деревянными вилами; по иногда голые индѣйцы и дѣти прыгаютъ въ эту массу и топчутъ ее ногами; при этомъ они конечно всѣ выпачкаются желткомъ, и выходитъ самая грязная картина, какую только можно себѣ вообразить. Потомъ въ лодку наливается вода, и въ такомъ видѣ жирная масса оставляется на нѣсколько часовъ на солнцѣ; отъ жару масло отдѣляется и всплываетъ наверхъ; его снимаютъ длинными ложками, которыя дѣлаются изъ привязанныхъ къ палкѣ бо.ьшихъ улитковыхъ раковинъ, и наконецъ очищается черезъ огонь въ мѣдныхъ котлахъ.
Каждый годъ такимъ образомъ истребляется громадное количество черепашьихъ яицъ. По крайней мѣрѣ 6,000 кувшиновъ, мѣрой каждый въ три галлона, вывозится каждый годъ масла изъ верхней Амазонки и Мадейры въ Пару, гдѣ оно идетъ на освѣщеніе, жареніе рыбы и на другія потребности. Кромѣ того жителями деревень, расположенныхъ по рѣкѣ, потребляется приблизительно 2,000 кувшиновъ. Между тѣмъ расточительная система выдѣлыванія масла требуетъ по меньшей мѣрѣ двѣнадцать корзинъ яицъ, около 6,000 штукъ, для выдѣлки одного кувшина; слѣдовательно итогъ истребляемыхъ ежегодно яицъ простирается до 48,000,000. Такъ какъ каждая черепаха кладетъ около 120 яицъ, то среднимъ числомъ истребляется поколѣніе 400,000 черепахъ. Все-таки остается еще большое количество нетронутыхъ яицъ, и вѣроятно этого количества было бы достаточно, чтобы поддерживалась порода, еслибы не опустошительный ловъ только что вылупившихся изъ яйца дѣтенышей; пхъ собираютъ тысячами для пищи, пхъ нѣж
ное мясо и остатки желтка во внутренностяхъ считаются очень деликатнымъ кушаньемъ. Самые злые естественные враги черепахъ, это коршуны и аллигаторы: онп истребляютъ дѣтеныпей, когда тѣ, только что вылупившись изъ яицъ, ползутъ къ водѣ. Конечно, прежде эти враги должны были истреблять ихъ несравненно больше, чѣмъ теперь, когда европейскіе поселенцы стали пользоваться яйцами. Едва ли эти естественные истребители вредили меньше размноженію черепахъ, чѣмъ теперешнее искуственное истребленіе. Однако, если вѣрить разсказамъ индѣйцевъ, то выходитъ не такъ; потому что они говорятъ, что въ прежнія времена черепахъ въ водѣ было столько же, сколько москитовъ въ воздухѣ. Общее мнѣніе поселенцевъ верхней Амазонки то, что черепахъ стало гораздо меньше, и что онѣ убываютъ съ каждымъ годомъ.
Мы уѣхали съ Шимуни 20-го съ цѣлой флотиліей лодокъ, и направились внизъ по рѣкѣ на Катую, въ разстояніи одиннадцати часовъ ѣзды на веслахъ и притомъ по теченію. Катуя имѣетъ около шести миль въ длину, и почти кругомъ опоясана отмелью. Мѣсто, выбранное черепахами на песчаномъ берегу для кладки яицъ, возвышалось по крайней мѣрѣ на двадцать футовъ надъ теперешнимъ уровнемъ рѣки; чтобы добраться до мѣста, имъ надо было всползать на покатость. Когда мы подъѣхали къ острову, то въ небольшомъ мелкомъ заливчикѣ увидѣли множество черепахъ, которыя выплывали на поверхность воды, чтобы подышать. У кого были легкія монтаріп, сейчасъ же бросились съ луками и стрѣлами. Впереди всѣхъ былъ Карепира: онъ взялъ у Кардоцо маленькую лодку, и въ ней поѣхалъ вмѣстѣ съ своимъ сынкомъ. Поймавши пару черепахъ, онъ тащилъ уже третью, какъ гвдругъ потерялъ равновѣсіе; лодка опрокинулась, и ему п ребенку, чтобы спасти жизнь, нужно было, за милю отъ берега, плыть посреди кучи аллигаторовъ. Послѣ этого происшествія, бѣдному старику нѣсколько дней не было покою отъ насмѣшекъ. Подобныя приключенія вызываютъ только смѣхъ у этого почти земноводнаго народа.
На Катуѣ собралось еще больше народу, чѣмъ на Шимуни, потому что сюда приходятъ еще береговые жители съ сосѣднихъ озеръ. На цѣлыя полъ-мили тянулся рядъ навѣсовъ п шалашей, и нѣсколько порядочныхъ парусныхъ судовъ стояло на якорѣ. Коммен-даптомъ здѣсь былъ индѣецъ сеньоръ Мацедо, кузнецъ пзъ Эги, о которомъ мы уже говорили; въ продолженіе всѣхъ четырнадцати дней, въ которые происходилъ сборъ яицъ и выдѣлка масла, онъ отличію умѣлъ поддерживать порядокъ на островѣ. Здѣсь было
также много природныхъ индѣйцевъ съ береговъ ближайшихъ рѣкъ, между прочимъ одно семейство пзъ добраго, дружелюбнаго племени тумана съ нижней Хапуры. Всѣ онп былп татуированы голубой краской; голубая черта шла вокругъ рта, и потомъ по обѣимъ щекамъ доходила до ушей. Хотя пхъ черты и пе былп такъ тонки, какъ пассе въ семействѣ Педро-уассу, но все-таки они почти па столько же отличались отъ обыкновеннаго индѣйскаго типа, какъ п пассе. Особенно замѣтна была разница въ сравнительно небольшомъ ртѣ, остромъ подбородкѣ, тонкихъ губахъ и узкомъ прямомъ носѣ. Одна изъ дочерей, дѣвушка лѣтъ семнадцати, была просіо красавица. Цвѣть ея кожи подходилъ къ смугловатому цвѣту маме-люкскихъ женщинъ, черты лица были почти безукоризненно хороши; голубой ротъ, вмѣсто того чтобы портить, придавалъ ей какую-то особенную прелесть. На шеѣ, на рукахъ и на ногахъ былп у нея надѣты пити голубыхъ бусъ. Но она была чрезвычайно застѣнчива, никакъ не могла рѣшиться посмотрѣть чужому человѣку въ лицо, п ни на минуту пе отходила отъ своихъ родителей. Ихъ самымъ безсовѣстнымъ образомъ надулъ какой то мошенникъ купецъ на другой ираіи; когда мы сюда пріѣхали, онп пришли жаловаться сеньору Кардоцо, такъ какъ онъ былъ полицейскій чиновникъ въ здѣшнемъ округѣ. Старикъ съ перваго взгляда расположилъ пасъ въ свою пользу тѣмъ, что безъ гнѣва, спокойно передалъ Кардоцо свою жалобу на неправильномъ тупійскомъ нарѣчіи. Но. Кардоцо не могъ его удовлетворить, однако же онъ пригласилъ его разбить ранчо возлѣ пасъ, и потомъ заплатилъ ему самую дорогую цѣну за новое пхъ масло.
На Катуѣ не все время шло въ работѣ; сказать правду, больше веселились, чѣмъ работали. Народъ дѣлаетъ пзъ этихъ дпей нѣчто въ родѣ праздниковъ. Каждую хорошую4 ночь молодежь собирается па песчаномъ берегу, и тутъ много часовъ сряду идутъ танцы и разныя игры. Но веселье возбуждается не иначе, какъ хорошей порціей рому, выпиваемой передъ играми. Дѣвпцы такъ застѣнчивы, что кавалерамъ пе съ кѣмъ бы было и танцевать, еслибы они не устраивали подписки па нѣсколько фляжекъ необходимаго кашаса. Холодность и стыдливость молодыхъ дѣвушекъ индіанокъ и мамелюкосокъ всегда проходитъ съ первыми глотками этого крѣпкаго напитка, п удивительно, какъ много онѣ могутъ выпить въ одпнь вечеръ. Стыдливость здѣшнихъ женщинъ не всегда бываетъ признакомъ невинности, потому что большинство жепщпнъ пзъ разныхъ смѣшанныхъ племенъ па верхней Амазонкѣ ведутъ
— 338 — не особенно добродѣтельную жизнь до замужества и устройства участи; и замѣчательно, что мужчина не ставитъ своей невѣстѣ въ норокъ, если у нея до замужества уже были одинъ пли два ребенка отъ разныхъ отцовъ. Женщина не падаетъ въ глазахъ общества до тѣхъ норъ, пока она уже совершенно не развратится; въ такомъ случаѣ общественное мнѣніе осуждаетъ ее довольно строго. Развратъ здѣсь впрочемъ не силенъ, потому что каждая женщина требуетъ, чтобъ ея болѣе пли менѣе добивались прежде, чѣмъ она будетъ побѣждена. Я не замѣтилъ (хотя былъ въ очень близкихъ отношеніяхъ съ молодежью), чтобы нарушали чыо нибудь собственность на праіи. Забавы устраивались близь ранчовъ; тутъ самые степенные эгскіе граждане, отцы съ женами п дочерьми, лежа въ хаммакахъ, и важно покуривая изъ длинныхъ трубокъ, смотрѣли на забавы. Иногда около полуночи вдругъ раздавался, посреди смѣха и шутокъ, хриплый ревъ ягуаровъ, бродящихъ гдѣ-нибудь въ кустарникахъ въ серединѣ праіи. Въ числѣ молодыхъ людей было нѣсколько гитаристовъ и одинъ неутомимый скрипачъ, такъ что въ музыкѣ .не было недостатка.
Любимой игрой была инра-пурасейя, пли рыбій танецъ, одна изъ оригинальныхъ индѣйскихъ игръ , хотя въ настоящее время вѣроятно она уже нѣсколько измѣнилась. Молодые мужчины и женщины становятся всѣ въ кругъ , а кто нибудь одинъ остается въ серединѣ и представляетъ какую нибудь рыбу. Потомъ всѣ ходятъ въ кругъ, индѣйской шеренгой, музыканты перемѣшиваются съ нрочпмп и поютъ монотонный, но недурной хоръ, слова котораго сочиняются обыкновенно по извѣстной формѣ тѣмъ, кто предводительствуетъ танцами. Когда пѣніе кончается, всѣ берутся за руки, и всякій спрашиваетъ стоящаго въ серединѣ, какой ему, илп ей, быть рыбой. На каждый вопросъ онъ долженъ давать отвѣтъ. Игра кончается тѣмъ, что опъ прорывается сквозь круга, а тотъ, кто его пропустилъ, занимаетъ мѣсто въ серединѣ; снова начинается хожденье и хоры, и такъ игра длится по нѣскольку часовъ. Говорили и пѣли преимущественно па языкѣ тупи, но иногда и по-португальски. Игра часто варьировалась; напримѣръ, вмѣсто названій рыбъ, давались имена какихъ нибудь животныхъ, илп цвѣтовъ, и тому подобное. Тутъ открывалось широкое поле для остроумія при выдумываніи прозвищъ; каждый особенно удачный намекъ встрѣчался громкимъ взрывомъ хохота. Такъ напримѣръ, одного очень худощаваго молодаго человѣка

назвали сѣримъ журавлемъ; другаго, съ слезливыми сѣрыми глазами и уморительнымъ профилемъ, напоминавшимъ рыбу, окрестили въ хараки (одна порода рыбы); эта остроумная выходка заслужила общее одобреніе; маленькая дѣвочка мамелюкоска, со свѣтлыми глазками и темными волосами, получила изящное названіе — роза-бранка, бѣлая роза. Молодой человѣкъ, который недавно спалилъ себѣ брови взрывомъ фейерверка, былъ прозванъ Ііедро-кепмадо, Петръ-обжога. Однимъ словомъ, всякому было свое прозвище, сейчасъ же оно включалось въ слова хора, и хороводъ шелъ далѣе.
У насъ былъ просторный ранчо; онъ стоялъ въ одной линіи съ прочими, па самомъ краю песчанаго берега, круто спускавшагося къ водѣ. Первые дни насъ очень безпокоили аллигаторы. Съ полдюжины самыхъ огромныхъ такъ постоянно и дежурили на ираіи, плавая взадъ и впередъ ио едва колыхавшейся тинистой водѣ. Съ тѣхъ поръ, какъ мы уѣхали съ Шпмупи, погода сдѣлалась еще суше, и въ полдень была невыносимая жара. Между тѣмъ нельзя было сойти внизъ купаться безъ того, чтобы не наткнуться на одно изъ этихъ голодныхъ чудовищъ. Такъ какъ въ рѣку бросалось много всякой дряни, то это разумѣется и привлекало пхъ сюда. Разъ я взялъ полную корзину разныхъ остатковъ отъ обѣда, и, за линіей ранчовъ, приманивалъ къ себѣ аллигаторовъ, бросая имъ объѣдки. Онп вели себя точь въ точь какъ собаки, когда ихъ кормятъ; ловили кости, которыя я бросалъ въ пхъ широкую пасть, съ каждой подачкой подходили все ближе и ближе, и съ возрастающей жадностью хватали бросаемые куски. Ихъ огромная разинутая пасть съ кроваво-красной подкладкой и длинной бахрамой зубовъ и все безобразное тѣло дѣлали самое отвратительное впечатлѣніе. Я раза два пустилъ въ нихъ сильный зарядъ, цѣлясь въ единственное уязвимое мѣсто позади глазъ, но это имъ было ни по чемъ; опи только встряхивались, хрипло ревѣлп, и немедленно же возвращались, чтобы поймать кость, которую я брошу.
Съ каждымъ днемъ этп посѣтители становились смѣлѣе; наконецъ они дошли до нестерпимой наглости. У Кардоцо былъ пудель Карлито; ему прислалъ его изъ Ріо-Япейро, въ знакъ благодарности, одинъ путешествепни' ъ, съ которымъ онъ тамъ подружился. Кардоцо очень дорожилъ этой собакой; всегда она была выстрижена, вымыта мыломъ, такъ что шерсть па ней была бѣла, какъ снѣгъ. Мы спали въ нашемъ ранчо въ хаммакахъ, привѣшенныхъ
къ переднимъ кольямъ; по серсдинЬ былъ разведенъ большой костеръ (пзъ одной породы дерева, которымъ изобилуютъ берега рѣки п которое зажигаютъ на всю ночь); подлѣ спалъ Карлпто на маленькой цыновкѣ. Только разъ, ночью, меня разбудила ужасная суматоха. Оказалось, что это Кардоцо съ громкими проклятіями бросаетъ горящія головни въ огромнаго каймана; опъ вылѣзъ изъ воды, подползъ подъ мой хаммакъ (самый ближній къ водѣ) и направлялся къ тому мѣсту, гдѣ лежалъ Карлпто. Но собака успѣла во время поднять тревогу; пресмыкающееся повернуло назадъ п заковыляло по берегу къ водѣ, только искры сыпались отъ летѣвшихъ въ слѣдъ ему головпей, которыя отскакивали отъ его роговаго туловища. Къ величайшему нашему удавленію, на слѣдующую же ночь аллигаторъ (какъ намъ показалось, тотъ же самый) повторилъ свой визитъ; на этотъ разъ онъ обошелъ съ другой стороны нашего навѣса. Кардоцо проснулся и бросилъ въ него багромъ, но не сдѣлалъ ему нпкакого вреда. Послѣ этихъ приключеній, нужно было подумать о мѣрахъ противъ аллигаторовъ; вслѣдствіе этого, мы убѣдилп нѣсколькихъ человѣкъ снарядить моптаріи и посвятить одпнь день на истребленіе пхъ.
Въ теченіе четырнадцати дней, что мы простояли на Катуѣ, молодежь нѣсколько разъ охотилась, п такъ какъ я принималъ участіе во всѣхъ пхъ удовольствіяхъ, то п здѣсь обыкновенію не отставалъ отъ нпхъ. Притомъ же это былъ единственный случай, гдѣ я могъ па этихъ безплодныхъ пескахъ прибавить что нибудь къ моимъ коллекціямъ. Изъ всѣхъ охотъ было только двѣ, которыя стоптъ разсказать.
Первая, во внутрь лѣсистаго острова Катуи, была не особенно счастлива. Насъ было двѣнадцать человѣкъ, всѣ мы былп вооружены длпннымп охотничьими ножами п ружьями. Еще задолго до восхода солнца меня подняли мои товарищи съ хаммака, въ которомъ я спалъ, но обыкновенію не раздѣваясь; выпивши по чашкѣ кашаса съ инбпремъ, что на песчаныхъ отмѣляхъ обыкновенно дѣлается рано утромъ, мы пустились въ путь. Въ свѣтлыхъ облакахъ еще плылъ блѣдный мѣсяцъ, и глубокая тишина обнимала спящій таборъ, рѣку п лѣсъ. Вдоль ряда рапчовъ мерцали огоньки, — это сушились у каждой партіи черепашьи япца; для этой цѣли пхъ раскладываютъ на маленькихъ деревянныхъ полочкахъ п ставятъ надъ дымомъ. Отъ насъ до лѣсу было около двухъ миль, что составляло почти всю длину отмелп, идущей въ ширину так
же очень далеко; самая возвышенная часть ея, густо покрытая малорослымъ ивнякомъ, мимозой и стрѣльчатой травой, прилегала къ рапчамъ. Мы замѣшкались на дорогѣ, п ужъ начинало свѣтать, а мы все еще были въ пути; песокъ въ эту раннюю пору такъ холоденъ, что наши босыя ноги совсѣмъ прозябли. Только чго сдѣлалось возможно различать предметы, мы увидѣли, что вся поверхность праіп усѣяна, точно черными точками, какими то маленькими черными предметами. Это были вылупившіяся изъ яицъ черепахи ай юса, онѣ тянулись прямой линіей къ водѣ, когорая была не ближе, какъ въ разстояніи полумили. Дѣтенышей этой породы можно отличить отъ породъ большихъ черепахъ и тракаха тѣмъ, что у нихъ съ каждой стороны приподняты концы груднаго щита, такъ что, когда онѣ ползутъ, то позади себя оставляютъ на пескѣ двѣ параллельныхъ линіи. Рты у этихъ маленькихъ созданій были набиты пескомъ, отъ того что они, вылупясь пзъ яйца, должны прокусывать себѣ дорогу сквозь слой песку въ нѣсколько дюймовъ толщины, въ которомъ зарыты яйца. Чрезвычайно было занимательно наблюдать, какъ упорно онѣ снова повертывались къ отдаленной рѣкѣ, когда пхъ брали руками и повертывали головой въ противоположную сторону. Намъ также попалось нѣсколько засыианныхъ пескомъ скелетовъ большихъ каймановъ (у нѣкоторыхъ почти совершенію сохранилась твердая роговая кожа): они мнѣ напоминали остатки ихтіозауровъ, вырытые изъ слоевъ твердаго ліаса; такъ и эти — засыпаны мелкимъ пескомъ, вмѣсто того, чтобы лежать въ голубомъ рѣчномъ илѣ. Я замѣтилъ мѣсто, гдѣ лежалъ одинъ скелетъ съ хорошо сохранившимся черепомъ, и на другой день вернулся на это мѣсто, чтобы взять его. Этотъ экземпляръ находится теперь въ британскомъ музеѣ. На пескѣ видно было много слѣдовъ ягуаровъ.
Мы вошли въ лѣсъ въ то самое время, когда солнышко уже выглядывало изъ за верхушекъ деревьевъ, далеко внизъ но рѣкѣ. Скоро потомъ партія раздѣлилась; я остался съ тѣми, которыми предводительствовалъ Бенто, плотникъ пзъ Эги, отличный лѣсной охотникъ. Побродивши нѣсколько времени, мы наткнулись па берега прелестнаго маленькаго озерка, окаймленнаго густой травой; на его чистой темной водѣ плавали густые иучкп водяныхъ лилій. Мы перебрались черезъ тинистый заливецъ, вдающійся въ озеро, и очутились па рестппгѣ, т. е. па узкой полоскѣ земли меледу двухъ водъ. Не спуская глазъ съ той или другой, намъ нечего было бояться сбиться съ дороги, и потому всѣ другія предосторожности
становились лишними. Можно было довольно свободно пробираться по лѣсу, потому что мелкій подлѣсокъ не росъ слишкомъ густо. Мы прошли еще немного, какъ вдругъ послышался въ деревьяхъ тихій протяжный свистъ, доказывавшій присутствіе гоккосовъ (Сп-газзохѵ). Верхушкп деревьевъ на сто, а можетъ и больше, футовъ надъ нашими головами переплелись такъ густо, что трудно было разглядѣть тамъ птицъ: однакоже опытный глазъ Бенто разглядѣлъ ихъ, и тогда изъ стаи птицъ подстрѣлили красиваго самца; остальные полетѣли прочь и опустились недалеко оттуда. Это былъ тотъ видъ, у котораго на клювѣ у самца бываетъ круглый красный шарикъ (Сгах ^ІоЪісега). Преслѣдованіе прочей стаи завлекло насъ далеко внутрь острова; въ этомъ направленіи мы шли часа съ три; озеро всегда оставалось у насъ по правую руку
Наконецъ, мы дошли до конца озера; тутъ Бенто взялъ влѣво по рестпнгѣ, и скоро мы были на открытомъ мѣстѣ, гдѣ ие росло ни одного дерева; оно поросло высокой травой, вѣроятно это было высохшее ложе другаго озера. Нашъ вожатый принужденъ былъ взлѣсть на дерево, чтобы осмотрѣться, и увидѣлъ, что это была часть небольшаго залива, черезъ устье котораго мы проходили ниже. По берегамъ росли невысокія деревья, почти всѣ одного и того же вида пзъ породы гуявъ (Рзиііиш), а земля устлана нѣжной мелкой травой, которая въ настоящее время была въ цвѣту. Множество малиновыхъ и красныхъ бабочекъ (Саи^гатпта Регізіега, самцевъ и самокъ), садилось на нѣжные бѣлые стволы этихъ деревьевъ. Здѣсь мнѣ посчастливилось въ первый разъ увидѣть рѣдкую и интересную зонтичную птицу (СерЬаІорІегпз огпа-Іпз); величиною, цвѣтомъ и видомъ она похожа на нашу обыкновенную ворону, но украшена гребнемъ пзъ длинныхъ, согнутыхъ дугою, волосистыхъ перьевъ па длинномъ голомъ стеблѣ; когда птица распускаетъ пхъ, то опи развертываются па головѣ въ’ видѣ зонтика, обшитаго бахрамоп. Съ шеи также свѣшивается странное украшеніе въ родѣ пелеринки; оно состоитъ изъ густыхъ пучковъ лоснящихся синевато-стальныхъ перьевъ, покрывающихъ длинный мясистый наростъ. Этотъ наростъ находится въ связи (какъ я открылъ, снимая кожу) съ необыкновеннымъ развитіемъ дыхательнаго горла и голосовыхъ органовъ, отчего безъ сомнѣнія и происходитъ тотъ странный, глубокій, громкій и долгій флейтовый звукъ, который издаетъ эта птица. Индѣйское названіе этого интереснаго созданія — уира
мпмбеу, т. е. дудка-птпца *), по сходству ея голосятъ "звукомъ флейты. Мы притихли на нѣсколько времени, и намъ удалось услышать этотъ звукъ. Птица вытянулс сь на своей вѣткѣ, широко распустила зои-
Зонтпчпая птица.
тпчпый гребень, зашевелила и замахала блестящими грудными перьями, и наконецъ, выпустивъ громкую свистящую ноту, слегка наклонила голову впередъ. Мы пріобрѣли пару, самца и самку: самка имѣетъ только зачатки гребня и груднаго нароста, и ея перья не такъ ярки, какъ у самца. Порода этихъ птицъ, повидимому, водится только въ долинахъ верхней Амазонки (преимущественно въ лѣсахъ игапо); на востокъ отъ Ріо-Негро она уже пе встрѣчается.
Бенто и прочіе товаварищи, съ горя, что не попадалось больше гоккосовъ, или хотя какой нибудь другой дичп, рѣшились вернуться. У окраины лѣса мы присѣли въ тѣнь, чтобы пообѣдать; у каждаго
*) Мпмбеу, это ипдѣііское названіе грубаго инструмента въ родѣ флейты, употребляемаго каптанами и другими племенами.
изъ насъ бкГіа взята съ собой сумка съ нѣсколькими горстями фарпны и кускомъ жареной рыбы пли черепахи. Мы поджидали товарищей отдѣлившейся партіи, такъ какъ у пасъ было условлено сойтись въ полдень; но мы прождали до втораго часу, а ихъ и слѣда не было; потомъ оказалось, что опи еще двумя часами раньше воротились домой; наконецъ мы пошли къ табору черезъ праію. Но тутъ представилось препятствіе, котораго мы не имѣли въ виду. Цѣлый день солнце палило съ безоблачнаго неба, ни малѣйшій вѣтерокъ не освѣжалъ воздуха, и песокъ до того раскалился, что идти по немъ босыми ногами не было никакой возможности. Даже тѣ, у которыхъ были самыя загрубѣлыя подошвы, не могли выносить этой палящей почвы. Мы дѣлали разныя попытки; пробовали бѣгать, обвертывать ноги холодными листьями гелпкопіп, но никакимъ способомъ пе моглп пройти больше нѣсколькихъ ярдовъ. Раньше ночи нельзя было вернуться въ таборъ, иначе какъ обойдя вокругъ праіи, что составляло кругъ въ четыре мили, и идти нужно было въ водѣ или по мокрому песку. Отъ того мѣста, гдѣ мы находились, пройти къ берегу было пе трудно, потому что съ этой стороны отмель поросла густымъ цвѣтущимъ кустарникомъ, называемымъ тпнтарапа: настой его листьевъ даетъ черную краску. Измученные, съ израненными ногами, обремененные ружьями, мы должны были пройти нѣсколько миль въ тепловатой хМелкой водѣ, подъ отвѣспо-паліівпінмъ солнцемъ; можно себѣ вообразить, какая это была пріятная прогулка. Однако я потомъ не чувствовалъ никакихъ послѣдствій. Во все время этой свободной и дикой жпзнп на рѣкахъ, мы всѣ наслаждались самымъ лучшимъ здоровьемъ.
На другую охоту, о которой.Я упоминалъ, я ходплъ съ тремя молодыми метисами. Двое изъ нихъ были братья, пхъ звали Хоао (Джонъ) п Зефпрпно Хабутп: Хабутп, то есть черепаха, прозвище, данное нхъ отцу за его медленную походку,—по здѣшнему обычаю оно перешло въ фамилію всему семейству. Третій былъ Хозе Фрацаок племянникъ сеньора Крпзостома изъ Эгн, дѣятельный и свѣдущій юноша; котораго я очень уважалъ. Онъ былъ почти бѣлый, отецъ его былъ португалецъ, а мать мамелюкоска. Насъ сопровождалъ индѣецъ Лино и мальчикъ мулатъ, послѣдній долженъ былъ нести дичь.
Мѣсто, куда па этотъ разъ мы собрались охотиться, лежало по ту сторону рѣки миль за пятнадцать. Въ четыре часа утра мы сѣли въ маленькую монтарію, оставивъ нашъ таборъ, также
какъ п въ первый разъ, еще погруженнымъ въ сонъ, н быстро поплыли вверхъ по сѣверному рукаву Солпмоэнса, то есть по тому, что идетъ между островомъ Катуа п лѣвымъ берегомъ рѣки. Сѣверный берегъ острова опоясывается широкой песчаной каймой, которая тянется до западнаго края. Мы прибыли къ мѣсту нашего назначенія вскорѣ послѣ разсвѣта; это были берега Кара-паиатубы *), канала ярдовъ въ полтораста ширины, имѣющаго, подобно вышеупомянутому Анана, сообщеніе съ Купіо. Чтобы достичь этого мѣста, мы должны былп переплыть рѣку, которая въ этомъ мѣстѣ имѣетъ около двухъ миль ширины. На разсвѣтѣ мы видѣли, какъ одинъ кайманъ схватилъ близь поверхности воды большую рыбу, тамбакн; казалось, ему было очень трудно справиться съ своей добычей, потому что онъ метался по водѣ, тряся рыбу въ своей пасти, п страшно взволновалъ воду кругомъ. Я былъ также пораженъ страннымъ видомъ нѣкоторыхъ нырковъ съ очень длинной извилистой шеи (Ріоінз Апінп^а). Вдругъ змѣевидная фигура покажется фута на полтора надъ гладкой водяной поверхностью, п завьется какъ змѣя; сходство до того обманчиво, что сначала я просто не хотѣлъ вѣрить, что это шея птицы; долго опа не остается на водѣ, а скоро ныряетъ назадъ въ рѣку.
Мы вышли на берегъ въ уединенномъ н мрачномъ мѣстѣ на низкой н песчаной отмели, покрытой кустарниками, привязали мовтарію къ дереву, и потомъ, послѣ очень скуднаго завтрака изъ. мапіочной муки п рыбы, засучивъ панталоны, пустились въ густой лѣсъ, который здѣсь, также какъ п вездѣ, подымался высокою зеленою стѣною возлѣ узенькой береговой тропинки. Мы прямо направились въ середину лѣса. Джонъ Хабути шелъ, впередъ, надламывая черезъ нѣсколько шаговъ вѣтви невысокпхт деревьевъ, чтобы на о'ратномъ пути можно было, найти дорогу. Эта мѣстность была совершенно незнакома моимъ товарищами, а такъ какъ берегъ этотъ миль на 300 совершенно необитаемъ, то заблудиться здѣсь значило бы погибнуть безвозвратно. Еще я въ то время пе подумалъ объ опасности, которой мы подвергались, еслибы бы индѣйцы украли нашу лодку. Даже вь деревнѣ, у пристани, лодка, оставленная безъ надзора, никогда не останется цѣла; индѣйцы повидимому считаютъ пхъ общественною собственностію, и крадутъ пхъ безъ зазрѣнія совѣсти. Но никакое дурное пред-
'') На языкѣ гуни ого слово озпачасіъ рѣку множества москитовъ, оіт каравана, москитъ, и нтуба, множество.
чувствіе не смущало хорошаго расположенія нашего духа, и мы весело шли впередъ, съ полной надеждой па славную охоту.
Мы были въ лѣсу пгапо, гдѣ возвышенныя мѣстности во время разлитія рѣкъ заливаются водою не болѣе, какъ на нѣсколько дюймовъ. Лѣсъ этотъ состоялъ изъ поразительно-разнообразныхъ, огромныхъ и великолѣпныхъ деревьевъ, вокругъ нихъ снизу до верху опутывались ползучія растенія, сочныя съ деревянистыми стеблями; онп перекручивались какъ канаты, сплетались въ гирлянды, перекидывались фестонами безконечно разнообразныхъ узоровъ-Изъ пальмъ господствующая была высокая Азігуосагунт Даііагі; ея упавшія иглы валялись по землѣ п заставляли насъ съ величайшею осторожностію выбирать дорогу, потому что мы шли босикомъ. Молодаго подлѣску было не много, кромѣ тѣхъ мѣстъ, гдѣ росъ бамбукъ; за то онъ разростался въ непроходимыя чащи; намъ пе разъ пришлось обходить колючіе колѣнчатые стволы. Кое-гдѣ валялись по землѣ гніющіе фрукты, гигантскіе бобы, листья, вѣтви, древесные пни; это было кладбище и вмѣстѣ съ тѣмъ колыбель роскошнаго растительнаго міра надъ нашими головами. Нѣкоторыя деревья были ужасной высоты. Мы проходили мимо многихъ образцовъ моратинйи, не смѣю навѣрное сказать сколько футовъ въ окружности его цилиндрическаго ствола, который подымается какъ башня до верхушекъ болѣе низкихъ деревьевъ, такъ что иногда его нижнія вѣтви теряются въ ихъ густой зелени. Другое большое п замѣчательное дерево было ассаку, птпцеловникъ (8а-ріпт аисирагіит). Каждому путешественнику по Амазонкѣ навѣрное придется услышать въ народѣ много толковъ про ядовитыя свойства сока этого дерева. Если надрѣзать его кожу ножемъ, оно выпускаетъ пзъ себя молочный сокъ,, который не только отравляетъ принятый внутрь, но даже еслп снаружи попадетъ на кожу, производитъ неизлѣчимыя язвы. Всякій разъ, какъ встрѣчалось ассаку, мои товарищи далеко обходили его. И по наружности оно оправдываетъ свою дурную славу, кора его темнаго оливковаго цвѣта, и вся утыкана коротенькими, острыми, ядовитыми иглами. Пройдя около мили, мы достигли русла высохшаго протока; тутъ мы сперва увидѣли старые слѣды тапира, п немного далѣе напали на свѣжій слѣдъ ягуара около краевъ странной круглой ямы, наполненной тинистой водою. Едва сдѣлали мы это открытіе, какъ на крутомъ противу-положпымъ склонѣ послышался въ кустахчэ шумъ. Мы бросились туда; но уже было поздно, звѣрь мигомъ скрылся изъ виду. Было очевидно, что мы помѣшали ягуару въ то время, какъ онъ пилъ
воду изъ ямы. Немпого дальше мы наткнулись на разодранные остатки аллигатора (хакаретинга). Уцѣлѣла только голова, переднія лапы и остовъ; но мясо было совсѣмъ свѣжее, и кругомъ виднѣлись слѣды ягуара; безъ сомнѣнія, это были остатки сытнаго завтрака. Мои товарищи стали искать гнѣздо аллигатора, потому что присутствіе пресмыкающагося, такъ далеко отъ воды, могло быть объяснено только материнской заботой самки .объ япцахъ. Дѣйствительно, въ нѣсколькихъ шагахъ мы нашли гнѣздо. Оио было сдѣлано изъ сухихъ листьевъ, конусомъ, на серединѣ лежало двадцать яицъ. Они эллиптической формы, значительно больше утиныхь яицъ, скорлупа у нихъ твердая, точно фарфоровая, но очень шершавая снаружи. При треніи одно объ другое они издаютъ громкій звукъ, и говорятъ, что такимъ образомъ въ лѣсахъ игапо легко приманить самку аллигатора, такъ какъ она постоянно находится вблизи гнѣзда и сейчасъ идетъ на звукъ.
Я спряталъ въ сумку шесть яицъ для коллекціи, и мы пошли дальше. Вдругъ Лино, который теперь шелъ впереди, отскочилъ назадъ и закричалъ: <харарака!» Харарака — это ядовитая змѣя; туземцы боятся ее гораздо больше аллигатора и ягуара. Та, которую увидѣлъ Лино, лежала свернувшись подъ деревомъ, и ее едва можно было разглядѣть, потому что она одного цвѣта съ упавшими листьями. Змѣя прдняла свою отвратительную, плоскую треугольную голову, соединенную съ туловищемъ тонкой шеей, и повернула ее въ нашу сторону: Фрацао застрѣлилъ ее, и къ сожалѣнію раздробилъ ей голову пулей, такъ что она пропала для моей коллекціи. По поводу этого происшествія у насъ завязался разговоръ объ хараракѣ, и каждый готовъ былъ поклясться, что эта змѣя нападаетъ на человѣка безъ всякаго повода, прыгая на него еще издали. При моихъ ежедневныхъ прогулкахъ въ лѣсу, я встрѣчалъ много хараракъ, и раза два чуть пе наступилъ на нее, по никогда пе замѣчалъ, чтобы онѣ прыгали. Во многомъ показанія туземцевъ не имѣютъ совершенію никакого значенія. Укушеніе хараракп обыкновенно смертельно. Я зналъ пять илп шесть смертныхъ случаевъ, и только одинъ счастливый случай выздоровленія; ио и то этотъ человѣкъ остался хромымъ па всю жизнь.
Мы прошли съ милю по нѣсколько возвышенному сухому грунту, и потомъ спустились (всего на три или на четыре фута) кь высохшему ложу другаго залива. Оно было точно также, какъ и первое, проточено круглыми ямами, наполненными тинистой водою. Такія ямы встрѣчались черезъ нѣсколько ярдовъ одна отъ другой, и
34Н
были вырытія какъ будто человѣческими руками. Самыя малыя имѣли около двухъ футовъ въ діаметрѣ, самыя большія семь пли восемь. Когда мы подошли къ самымъ большимъ, я съ удивленіемъ замѣтилъ, что пзъ воды выглядываетъ множество большихъ головъ, похожихъ на змѣиныя. Оказалось, что это электрическій угорь, и теперь-то мнѣ пришло въ голову, что эти круглыя ямы вырываются никѣмъ другимъ, лакъ этимъ животнымъ, которое постоянно дѣлаетъ кругообразное движеніе въ сырой болотистой почвѣ. Глубиной своей (нѣкоторыя были по крайней мѣрѣ восьми футовъ глубины), онѣ также безъ сомнѣнія обязаны движенію угря въ мягкой почвѣ; отъ этого же онѣ и не высыхаютъ въ сухое время года вмѣстѣ съ остальнымъ заливомъ. И такъ, когда аллигаторы и черепахи этой обширной, ежегодно наводняемой лѣсистой страны, удаляются въ сухой періодъ въ большіе пруды, электрическіе угри вырываютъ себѣ маленькіе прудки, и въ нпхъ проводятъ все время засухи.
Товарищи мои срубили по хорошей палкѣ, п начали выбрасывать угрей, для того, чтобы добраться до другихъ рыбъ, которыхъ, какъ они замѣтили, было много въ прудкахъ. Я очень ихгь позабавилъ, показавъ, какъ электрическій ударъ отъ угря переходитъ отъ одного человѣка къ другому. Мы всѣ встали рядомъ, взявшись за руки, и я копчикомъ своего охотничьяго ножа тронулъ голову самаго толстаго, только что вынутаго изъ воды, животнаго. Мы замѣтили, что этотъ опытъ удавался только три раза съ однимъ и тЬмъ же угремъ: когда онъ былъ вынутъ изъ воды на четвертый разъ, ударъ былъ едва чувствителенъ. Всѣ рыбы, найденныя въ прудѣ (кромѣ угрей), принадлежали къ одному виду пзъ маленькой породы акарп, пли кольчагъ (Ьогісагіа), имѣющихъ полный костяной покровъ. Лино съ мальчикомъ связали, пхъ, продѣвъ черезъ жабры тонкія ліаны, и развѣсили но деревьямъ, чтобы оставить пхъ тутъ, и потомъ взять съ собой на обратномъ пути.
Отъ высохшаго залива мы пошли дальше, все по прежнему направляясь въ глубину страны; руководились мы солнцемъ, которое теперь сіяло сквозь густые верхи деревьевъ. Было около одиннадцати часовъ, какъ мы замѣтили впереди просвѣтъ между деревьями; прніпедши туда, мы очутилась па берегу большой водяной поверхности. Это было одно пзъ внутреннихъ озеръ, которыхъ въ этой мѣстности очень много. Берега его былп невысоки и покаты; грунтъ земли около самой воды былъ сухой и твердый, и весь покрытъ кустарникомъ. Мы кругомъ обошли вбе озеро, и
нашли, что по осрегамъ па верхушкахъ деревьевъ есть гоккосы,—г по обыкновенію онп выдали себя своимъ особеннымъ звукомъ. Товарищи мои подстрѣлили двухъ изъ нихъ. Отъ дальняго края озера идетъ глубокій протокъ; пройдя съ полъ-мили по берегу его, мы дошли до того мѣста, гдѣ онъ впадаетъ, въ другое меньшее озеро. Въ этомъ озерѣ очевидно была гибель черепахъ, потому пто множество рыльцевъ высовывалось на поверхность воды. В'ь первомъ, большомъ озерѣ, ихъ не было замѣтно, можетъ быть онѣ п были тамъ, да притаились, потому что мы, подойдя къ берегу озера, слишкомъ шумно обрадовались такому открытію. Товарищи мои распорядились такъ, чтобы по окончаніи сбора яицъ на Ка-туѣ, воротиться къ этому озеру.
Дорогой отъ одного озера къ другому мы слышали въ верхуш-ках'ь деревьевъ визгъ обезьянъ. Довольно долго мы гнались за ппмп; наконецъ Хозе удалось выстрѣлить по одной обезьянѣ, которая была помѣшкотнѣе другихъ въ стадѣ, и пуля ранила ее. Опа еще довольно проворно полѣзла въ болѣе густое мѣсто па деревѣ, второй п третій выстрѣлъ пе свалили ее на землю. Несчастное, изувѣченное животное опять потащилось вверхъ, и дотащилось до одной изъ самыхъ верхнихъ вѣтокъ; скоро мы разглядѣли ее там’ь, и увидѣли раздирающую душу картину: несчастная обезьяна вырывала себѣ внутренности изъ раны въ животѣ. Отъ земли до вѣтки, на которой опа сидѣла было никакъ ие меньше ста пяти-д тяти футовъ, и, чтобы ее видѣть, надо было встать подъ самое дерево и совсѣмъ опрокинуть голову. Наконецъ-то мы ее убили, зарядивъ наше лучшее ружье какъ можно тщательнѣе, и упоровъ его стволомъ къ дереву, чтобы вѣрнѣе прицѣлиться. Нѣсколько пуль попало еп въ подбородокъ, и опа съ страшнымъ визгомъ полетѣла вверхъ ногами па землю. Хотя окончательный ударъ бы.ть мой, но это животное пе досталось на мою долю, когда послѣ охоты раздѣлили добычу. Теперь я весьма сожалѣю, что не оставилъ у себя шкуру этой обезьяны: опа принадлежала къ очень большому виду сапажу, и потомъ мпѣ уже не случилось встрѣчать этого вида.
Было уже около часу пополудни, когда мы снова пришли къ тому самому мѣсту, откуда въ первый разъ завидѣли берега большаго озера. Охота до спх’ь поръ шла неудачно; пообѣдавши остатками жареной рыбы и фарпны, мы закурили сигары, — у нагь всегда въ такихъ экскурсіяхъ была съ собой бамбуковая трутница, кремень и огниво, чтобы высѣкать огонь. Теперь мы пошли но дру-
тому направленію, па западъ, попытаться: не будутъ ли тѣ мѣста счастливѣе для охоты. Напились мы послѣ обѣда пзъ озера, и, къ моему удивленію, вода въ немъ была совершенно чистая. Очень натурально, что по временамъ вода въ этихъ озерахъ вз'алтываст-ся движеніями аллигаторовъ п другихъ животныхъ, которыя живучъ въ топкомъ плѣ, осѣвшемъ на днѣ, но никогда не замѣчалъ я пн пѣны отъ водорослей, ни плавающаго на водѣ жиру, что сложитъ признакомъ разложенія какого ни удь животнаго, п никогда не слышалъ ни малѣйшаго гнилаго запаха. Все пространство этой ровной мѣстности, вмѣсто того, чтобы быть покрытымъ нездоровыми топями, заражающими воздухъ маларіеп, напротивъ въ сухое время года (и въ сырое также) представляетъ сам}іо здоровую мѣстность. Какова же должна быть дѣятельность естественныхъ процессовъ самоочищенія въ этихъ видахъ, такъ богатыхъ животной жизнью!
На нашемъ новомъ ну іи мы принуждены были вырубать себѣ дорогу сквозь длинную полосу бамбуковаго подлѣску; я не такъ осторожно смотрѣлъ себѣ подъ ноги, какъ мои товарищи, за то то н дѣло наступалъ на колючія иглы, которыя падаютъ съ кустовъ и валяются но землѣ. Кончилось тѣмъ, что одна игла глубоко взошла мнѣ въ подошву, и я сталъ сильно хромать. Были принуждены меня оставить позади; со мной остался индѣецъ Лино. Этотъ услужливый человѣкъ вымылъ мои раны своей слюной, приложилъ къ нимъ иски (ізса) (вещество похоже па войлокъ, вырабатываемое муравьями), чтобы остановить кровь, и обмоталъ мнѣ ноги крѣпкимъ лыкомъ, которое мы отодрали отъ монгубоваго ствола, такъ что я былъ точно въ лаптяхъ. Все это онъ дѣлалъ очень усердно и съ большимъ искусствомъ, но только такъ былъ скупъ на слова, что я насилу добивался отъ него отвѣта на какой нибудь вопросъ. Когда онъ кончилъ свою операцію, я могъ довольно скоро ходить. Если индѣецъ оказываетъ услугу такого рода, онъ никогда не думаетъ о вознагражденіи. Я не встрѣчалъ такого безкорыстія въ черныхъ невольникахъ пли помѣсяхъ. Намъ оставалось еще два часа ждать возвращенія нашихъ товарищей; большую часть этого времени я оставался совсѣмъ одинъ; Лино побѣжалъ въ молодой подлѣсокъ за таясуномъ (родъ дикой свиньи), который подошелъ было близко къ мѣсту, гдѣ мы сидѣли, но увидавъ насъ, захрюкалъ и бросился въ чащу. Наконецъ показались наши друзья съ полными руками дичи; застрѣлили двѣнадцать гоккосовъ и двухъ марелей свистуновъ (Репеіоре Рірііе); иослѣд-
пяя — красивая черная птица съ бѣлой головой; опа живетъ на деревьяхъ, какъ п другіе виды этой группы куриныхъ, живущіе въ лѣсахъ Южной Америки. Они наткнулись еще на третье озеро, обильное черепахами. Между тѣмъ вернулся п Лино; таясуна оігь упустилъ, по зато застрѣлилъ куанду, дикобраза. Мальчикъ мулатъ поймалъ на озерѣ живую прелестную водяную птичку (изъ вида гагары). Она немного больше голубя, клювъ у нея остроконечный, и па ногахъ кожа образуетъ множество весьма сложныхъ складокъ, что служитъ ей вмѣсто плавательныхъ перьевъ, и очень напоминаетъ лапы ящерицъ гекко. Птичку эту сдѣлали ручной, и она долго потомъ жила у Хабути въ Эгѣ; ее пріучили плавать просто въ тазу съ водой, и она стала общей любимицей.
Мы пошли въ обратный путь къ рѣкѣ, значитъ намъ предстояло пять пли шесть миль утомительной ходьбы. Въ половинѣ шестаго, то есть немного раньше заката, мы пришли къ нашимъ лодкамъ. Всѣ на Катуѣ говорили, что намъ необыкновенно посчастливилось въ этотъ день. Дѣйствительно, я никогда не видѣлъ, чтобы маленькая партія настрѣляла столько дичи въ этихъ лѣсахъ, гдѣ животныя разсѣяны въ одиночку по такому обширному пространству. Мои товарищи очень гордились успѣхомъ п, приближаясь къ табору, шумно подымали весла, чтобы возвѣстить о нашемъ благополучномъ возвращеніи, и во все горло пѣли одинъ изъ дикихъ хоровъ амазонскихъ гребцовъ.
Когда кончился “сборъ яицъ и выдѣлка масла, мы уѣхали съ Катуи 3-го ноября. Карепира, который былъ въ партіи Кардоцо, открылъ, въ одну изъ прогулокъ на рыбную ловлю, еще одно озеро, богатое черепахами, и мой пріятель рѣшилъ до отъѣзда въ Эгу идти туда съ своимъ неводомъ п закинуть его, какъ мы это прежде дѣлали въ Апипгалѣ. Нѣсколько маленькихъ семействъ изъ Эги напросились къ намъ въ компанію, чтобы вмѣстѣ раздѣлить труды и добычу; семейство тумана также присоединилось къ намъ, таігь что насъ составилась большая компанія; мы поѣхали въ восьми лодкахъ, и всего насъ было пятьдесятъ человѣкъ.
Лѣтнее время уже іюдходпло къ концу; рѣка прибывала; небо почти постоянно было пасмурно п часто шелъ дождь. Москиты, которыхъ мы пе знали, пока стояли на песчаной отмели, стали теперь пася» безпокоить. Мы ѣхали вверхч» пц сѣверозаиадіюму рукаву, и въ девять часовъ вечера пристали къ берегу недалеко отъ верхняго конца Катуи. Здѣсь была очень широкая мель бѣлаго песку безо всякихъ па немъ слѣдовъ, которая врѣзывалась въ
самый лѣсъ; тутъ же песокъ былъ изрытъ ямами, и мѣстами былъ скученъ въ маленькія горки, точно будто песчаныя насыпи, покрытыя особеннаго рода растительностью: жесткимъ тростникомъ, низкими деревцами, переплетепымп ліанами, и малорослыми колючими паль мамп изъ рода Васігіз. На ночь мы расположились па пескѣ, и на наше счастье тучъ не было москптовъ. Вся паша компанія раздѣлилась на маленькія партіи, ’п каждая сдѣлала для себя палатку пзъ навѣсовъ, взятыхъ съ лодокъ, укрѣпивъ копцы пхъ въ пескѣ. Но кажется никто не намѣревался спать, п послѣ ужина мы всѣ сидѣли илп лежалп около большихъ костровъ, н весело болтали. Между памп былъ и скрипачъ, а-въ антрактахъ между его отчаянной игрой, время бѣжало въ обычной забавѣ — разсказахъ: какъ кто на волоскѣ успѣлъ спастись отъ ягуара, аллигатора, и т. п. Съ нами тутъ были отецъ съ сыномъ, которымъ въ прошломъ году самимъ пришлось быть дѣйствующими лицами въ происшествіи съ аллигаторомъ, на берегу только что оставленной нами праіи. Сынъ купался, вдругъ аллигаторъ схватилъ его за ногу и потащилъ въ воду; онъ успѣлъ только вскрикнуть, отецъ съ берега бросился въ воду, нырнулъ слѣдомъ за хищнымъ чудовищемъ, которое подъ водой уносило свою жертву. Просто невѣроятно, чтобы человѣкъ могъ догнать п одолѣть большаго каймана въ его природной стихіи, однако ‘именно въ этомъ случаѣ было такъ. Отецъ догналъ чудовище, сунулъ большой палецъ ему въ глазъ, и заставилъ его выпустить добычу. Сынъ показывалъ намъ слѣды отъ зубовъ аллигатора па своемъ бедрѣ. Мы просидѣли за. полночь, слушая эти разсказы, и помогали потоку рѣчей частымъ подчиваньемъ джонкой. Въ большое мелкое блюдо наливался ромъ и его зажигали: давши ему погорѣть нѣсколько минутъ, огонь тушили, птутъ ужъ каждый бралъ, сколько ему нужно, чанной чашкой пзъ сосуда.
Одинъ за другимъ всѣ угомонились и уснули; тогда тихій говоръ нѣсколькихъ человѣкъ, которые еще не спали, прерывался ревомъ ягуаровъ въ молодомъ подлѣскѣ, на разстояніи одной восьмой мили (менше 100 саженъ). Тутъ былъ не одинъ ягуаръ, но пхь собралось нѣсколько. Старики тревожились, н подкладывали въ огонь вѣтви, чтобы костры горѣли ярче вокругъ нашего-табора. Я читалъ въ путешествіяхъ, что тигры приходятъ грѣться къ бивачнымъ огнямъ, п мнѣ сильно хотѣлось видѣть что нибудь подобное въ эту ночь. Однако мое желаніе не исполнилось, хотя я уснулъ послѣдній, и постелью мнѣ служилъ голый песокъ подъ
маленькимъ навѣсомъ, открытымъ съ обѣихъ сторонъ. Тѣмъ не менѣе должно быть ночью ягуары подходили очень близко, потому что въ нѣсколькихъ ярдахъ отъ мѣста, гдѣ мы спали, видно было очень много ихъ слѣдовъ. Утромъ я пошелъ вдоль молодой чащи, и весь песокъ у окраины былъ истоптанъ ихъ слѣдами, стоявшими совершенно рядомъ.
Мы оставались здѣсь четыре дня, и намъ удалось наловить нѣсколько сотъ черепахъ, но двѣ ночи мы вынуждены были ночевать на каналѣ Карапанатубѣ. Первая ночь прошла очень пріятно: была прекрасная погода, мы расположились въ лѣсу, разложили костры и повѣсили хаммаки между деревьями. Вторая же была одна пзъ самыхъ злополучныхъ ночей, какія я когда либо проводилъ. Воздухъ былъ душный, въ полночь пошелъ дождь и лилъ до утра. Сначала мы думали переждать его подъ деревьями. Разложили нѣсколько большихъ костровъ, и пхъ широкое красное пламя освѣщало роскошную зелень темнаго лѣса, окружавшаго нашъ маленькій таборъ. Жаръ отъ огня и дымъ производили желаемое дѣйствіе, — москитосы не могли насъ слишкомъ безпокоить, но за то дождь лилъ такъ, что мы наскозь промокли, и ничего больше не оставалось дѣлать, какъ идти къ лодкамъ съ нашими промокшими хаммаками и платьями. Лодки не могли вмѣстить въ себѣ столько народа въ лежку, и въ добавокъ еще ночь была такая, что зги не было видно, и въ такой темнотѣ и суматохѣ не было ни малѣйшей возможности перемѣнить одежду. Такъ мы и улеглись, кто какъ могъ, тѣсно прижавшись другъ къ другу, изнеможенные отъ усталости и раздраженные до безпамятства тучами москитовъ. Я лежалъ на скамейкѣ, п покрылся парусомъ; измокшая одежда прилипла къ тѣлу, и вдобавокъ ко всему этому, сзади меня лежала, прижавшись къ моей спинѣ, индіанка, одна изъ служанокъ Кардоцо, вся обезображенная чернымп болячками съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ мы выѣхали изъ Эги (восемыіадцать дней), ея толстая одежда ни разу не была мыта, и отъ нея отвратительно воняло.
Ночь на 7-е ноября мы провели пріятно на гладкомъ пескѣ; ягуары снова дали намъ ночную серенаду, а на слѣдующее утро мы отправились въ обратный путь въ Эгу. Сначала мы обогнули верхній край острова Катуи, а потомъ направились къ правому берегу Солимоэнса. Въ этомъ мѣстѣ рѣка была громадной ширины, а на серединѣ теченіе было такъ сильно,, что гребцы на
прягали всѣ силы, чтобы насъ не относило въ сторону на нѣсколько миль. Къ ночи мы поровнялпсь съ Хутекоп, маленькой рѣчкой, которая вливается въ Солимоэнсъ такимъ узенькимъ ручейкомъ, что можно черезъ него перескочить; но черезъ нѣсколько саженей дальше разливается очень хорошенькимъ озеромъ въ нѣсколько мпль въ окружности. Ночевали мы опять въ лѣсу, и опять насъ мучили москиты и дождь; но теперь я и Кардоцо предпочли лучше остаться на мѣстѣ, чѣмъ идтп въ лодку и дышать спертымъ воздухомъ. Взошла сѣрая заря, а дождь все еще упорно лилъ, небо кругомъ было точно свинцемъ обложено, но за то воздухъ былъ восхитительно прохладенъ. Мы бросили сѣть въ озеро, п вытащили хорошій запасъ превосходной рыбы къ завтраку. На верхнемъ концѣ озера я впдѣлъ дико ростущій здѣшній природный рисъ.
Погода разгулялась къ десяти часамъ. Къ тремъ часамъ мы подъѣхали къ устью Каіамбе, другаго большаго притока, гораздо больше Хатеки. При впаденіи въ Солимоэнсъ, онъ также былъ очень узокъ, но дальше рѣка расширяется на огромное пространство: она образуетъ озеро (смѣло могу сказать) въ нѣсколько десятковъ миль въ окружности. Хотя я и былъ приготовленъ къ такимъ диковинамъ, но на этотъ разъ я былъ просто ошеломленъ. Цѣлый день греблп мы вдоль однообразнаго берега, имѣя передъ глазами скучный Солимоэпсъ, шириною въ этомъ мѣстѣ отъ трехъ до четырехъ мпль, быстро несущій свои мутныя волны. Видимъ мы маленькое углубленіе въ берегу, оказалось, что оно узенькій проливецъ, осѣненный по обѣимъ сторонамъ стѣнами лѣса. Мы вошли въ этотъ пролпвецъ, п не проѣхалп двухъ или трехъ сотъ ярдовъ, какъ увидали передъ собою открытую великолѣпную водяную поверхность. Видъ Каіамбе чрезвычайно живописенъ. Берегъ съ двухъ видимыхъ сторонъ высокъ и одѣтъ темнымъ лѣсомъ; изъ темной зелени тамъ и сямъ вдругъ выглянетъ бѣленькій домикъ, стоящій посереди зеленыхъ плантацій колонистовъ. Поразительный контрастъ съ этими дремучими лѣсами, опоясывающими озеро, составляетъ живая, яркая веселая зелень лѣса на маленькихъ островахъ, которые стоятъ па озерѣ будто водяные сады. Стаи утокъ, журавлей и бѣло-снѣжныхъ цаплей населяютъ эти островки, и, проѣзжая мимо ихъ, мы слышали щелканье попугаевъ вмѣстѣ съ шумными хорами тамбури-пара. Весело слышать эти лѣсные звуки послѣ подавляющей тишины и отсутствія жизни въ лѣсахъ по берегамъ большой рѣки.
Я съ Кардоцо въ маленькой лодочкѣ переѣхали озеро, чтобы побывать у одного колониста. На возвратномъ пути оттуда, въ то самое время, какъ мы были на серединѣ озера, вдругъ поднялся шквалъ по тому направленію, куда мы ѣхали; цѣлый часъ мы были въ большой опасности. Вѣтеръ унесъ навѣсъ и цыновки съ лодкп, вода кппѣла пѣной, волны высоко подымались. Къ счастію, наша лодка была отлично построена, легко подымалась носомъ, и хорошо управляя рулемъ мы подымались вмѣстѣ съ валомъ, и опускались, не зачерпывая много воды. Мы пріѣхали къ пашей пгарптё уже на закатѣ, л поторопились ѣхать поскорѣе въ Курубару, за пятнадцать миль отсюда, чтобы расположиться для ночлега на отмели. Къ ней мы пріѣхали въ десять часовъ. Вода подымалась уже значительно на покатую отмель, и когда на слѣдующее утро мы закинули неводъ, оказалось, что рыба уже начала рѣдѣть. Кардоцо съ своими пріятелями уныло толковали за завтракомъ, что проходитъ веселое верао, п скоро придетъ скучная, голодная зима.
Въ девять часовъ утра 10-го ноября, подулъ съ низу рѣки легкій вѣтеръ, и всѣ, у кого только были паруса, поспѣшили поднять ихъ. Во всю поѣздку это случилось въ первый разъ, что мы моглп идти па парусахъ, такъ постоянно затишье на верхней рѣкѣ. Весело мы ѣхали подъ вѣтеркомъ, п скоро вошли въ широкій рукавъ между Варіей и материкомъ южнаго берега. Вѣтеръ прям.о принесъ насъ въ устье Теффе, и въ четыре часа пополудни мы бросили якорь въ эгскомъ портѣ.
ГЛАВА ХП.
Животныя въ окрестностяхъ Эги.
Краснолицыя обезьяны. — Обезьяны парауаку. — Ночныя обезьяны съ совиными лицами. — Игрунки. — Хупура. — Летучія мыши. — Птицы.—Туканъ Кювье. — Туканъ съ кудрявымъ хохломъ. — Насѣкомыя. — Висячіе коконы. —
Муравьи-фуражиры. — Слѣпые муравьи.
Изъ всего, что до сихъ поръ разсказано, можно видѣть, что окрестности Эги представляютъ натуралисту богатое поле для экскурсій. О животныхъ этой страны въ Европѣ знали только по небольшимъ коллекціямъ, собраннымъ Ониксомъ и Марціусомъ и графомъ Кастельнау въ ихъ кратковременное пребываніе здѣсь; коллекціи этп были выставлены въ публичныхъ музеяхъ Мюнхена и Парижа; поэтому коллекціи, которыя я имѣлъ средства собрать и послать въ Европу, обратили на себя общее вниманіе. Дѣйствительно, илія моей любимой деревни Эги сдѣлалось самымъ употребительнымъ словомъ у многихъ натуралпстовъ пе только въ Англіи, но и въдругпхъ странахъ, потому что имъ пришлось описать огромное количество новыхъ видовъ, болѣе 3000, собранныхъ въ окрестностяхъ Эги. Открытіе новыхъ видовъ однакоже имѣетъ совершенно второстепенное значеніе при изученіи жизни животныхъ. Строеніе, нравы, инстинкты и географическое распредѣленіе нѣкоторыхъ уже давно извѣстныхъ формъ представляютъ неисчерпаемый источникъ для размышленія. Нѣкоторыя замѣчанія, которыя я хочу сдѣлать о животныхъ въ Эгѣ, относятся къ мле-
копитагощпмъ, птицамъ п насѣкомымъ; онп будутъ иногда касаться и вообще всей области верхней Амазонки. Начнемъ съ обезьянъ, самыхъ интересныхъ, послѣ человѣка, пзъ всѣхъ животныхъ.
Краснолицыя обезьяны. — Однажды рано утромъ въ Эгѣ, въ 1855 г., я увидѣлъ на улицѣ нѣсколько индѣйцевъ, несшихъ на плечахъ, къ гавани, для отправленія съ верхне-амазонскимъ пароходомъ, большую клѣтку, изъ крѣпкихъ ліанъ, футовъ въ двѣнадцать въ длину и пять въ вышину; въ клѣткѣ сидѣло съ дюжину обезьянъ самой забавной наружности. Тѣло ихъ около восемнадцати дюймовъ длины, исключая конечностей, было покрыто отъ шеи до хвоста очень длинной, блестящей бѣловатой шерстью, головы были почти лысыя и покрыты рѣдкими сѣрыми волосами, а лица горѣли самой яркой красной краской. Къ этой замѣчательной наружности надо еще прибавить густые бакенбарды песочнаго цвѣта, соединяющіеся подъ подбородкомъ, и изкрасна-желтые глаза. Этп краснолицыя обезьяны принадлежатъ къ виду, называемому индѣйцами уакари, очень обыкновенному въ эгской области. Клѣтка съ ними посылалась въ Ріо-Янейро въ подарокъ одному правительственному лицу отъ сеньора Кризостомо, директора хапур-скихъ индѣйцевъ, въ благодарность за то, что его произвели въ полковники новой національной гвардіи. Обезьянъ поймали съ большимъ трудомъ въ лѣсахъ, покрывающихъ низменности, у главнаго устья Хапуры, миль за тридцать отъ Эги. Тутъ я въ первый разъ увидѣлъ эту самую интересную пзъ всѣхъ южноамериканскихъ обезьянъ, какъ кажется не описанную Спнксомѣ и Марціусомъ. Впослѣдствіи я ходилъ по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ онѣ водятся, но мнѣ не удалось достать ни одного экземпляра для коллекціи; однакоже до отъѣзда отсюда я пріобрѣлъ двухъ, и одна изъ нихъ жила у меня нѣсколько недѣль.
Краснолицая обезьяна принадлежитъ по всѣмъ существеннымъ чертамъ организма къ тому же семейству (сапажу), къ которому принадлежатъ и всѣ другіе виды большихъ американскихъ обезьянъ; но она отличается отъ всѣхъ прочихъ тѣмъ, что у нея только зачатки хвоста, между тѣмъ какъ онъ, у нѣкоторыхъ близкихъ ей породъ, достигаетъ самой высокой степени развитія, какая только извѣстна въ этомъ порядкѣ животныхъ. Когда первые экземпляры этой обезьяны были привезены въ Европу, то натура--листы думали, что хвостъ искусственно укороченъ,—такъ непривычна была для нихъ американская почти безхвостая обезьяна
Тѣмъ не менѣе уакари не стоитъ совершенно отдѣльно отъ родственныхъ ей видовъ того же самаго семейства, такъ какъ нѣсколько другихъ породъ, также находящихся на Амазонкѣ, составляютъ постепенный переходъ междѵ крайними Нормами въ отношеніи хвоста. Этотъ членъ достигаетъ своего полнаго развитія въ тѣхъ родахъ (у ревуновъ, мягкошерстовъ и обезьянъ-пауковъ, Зрійег шопкеуз), у которыхъ онъ имѣетъ съ нижней стороны, близко къ кончику, голую поверхность, какъ бы ладонь: она дѣлаетъ хвостъ чувствительнымъ и полезнымъ при лазаніи, будто пятую руку. У остальныхъ обезьянъ изъ рода сапажу (числомъ семь, съ тридцатью восемью видами), хвостъ меньше развитъ, весь покрытъ шерстью, и весьма мало полезенъ, а иногда и вовсе безполезенъ при лазаніи; у нѣкоторыхъ видовъ, очень близкихъ къ нашему уакари, опъ гораздо короче обыкновеннаго. Всѣ сапажу, какъ длинно-хвостые, такъ и коротко-хвостые, живутъ на деревьяхъ. Краснолицыя обезьяны жпвутъ въ лѣсахъ, большую часть года наводненныхъ, и никогда не сходятъ на землю; слѣдовательно короткій хвостъ ихъ не есть признакъ привычки жить на землѣ, какъ у мартышекъ и павіановъ стараго свѣта. Онѣ отличаются нѣсколько отъ типическихъ сапажу зубами, рѣзцы у нихъ косые и въ верхней челюсти сходящіеся, такъ что остается промежутокъ между передними и глазными зубами. Также какъ и остальныя обезьяны этого семейства, опѣ отличаются отъ обезьянъ стараго свѣта и отъ человѣка, добавочнымъ кореннымъ зубомъ (ргешоіаг) на каждой сторонѣ въ обѣихъ челюстяхъ, такъ что полное число ихъ зубовъ не тридцать два, а тридцать шесть.
Бѣлая уакари (ВгасЬуигиз саіѵиз) кажется не встрѣчается нигдѣ въ Америкѣ, кромѣ только что названной мѣстности, береговъ Хапуры, близь ея главнаго устья; и тутъ даже она ограничивается, сколько я могъ узнать, западнымъ берегомъ рѣки. Онѣ живутъ небольшими группами на верхушкахъ высокихъ деревьевъ, іГ питаются разнаго рода фруктами. Охотники говорятъ, что эта обезьяна довольно проворна, но не любитъ прыгать, а предпочитаетъ перебѣгать внизъ и вверхъ по широкимъ вѣтвямъ, переходя съ одного дерева па другое. Самка, какъ и въ другихъ видахъ обезьянъ, носитъ, дѣтенышей на спинѣ. Чтобы достать обезьянъ живыхъ, въ нихъ стрѣляютъ изъ духовыхъ трубокъ стрѣлами, у которыхъ концы намазаны разведеннымъ ядомъ урари. Раненыя, оиѣ еще бѣгутъ довольно далеко, и только опытный охотникъ можетъ услѣдить за ними. Кто въ состояніи бѣжать наравнѣ съ
раненой обезьяной, и подхватить ее на руки, когда наконецъ въ изнеможеніи она упадетъ, считается самымъ искуснымъ охотникомъ. Потомъ ей суютъ въ ротъ щепотку соли, противуядіе урарп, и животное оживаетъ. Видъ этотъ рѣдокъ даже въ той ограниченной мѣстности, гдѣ онъ водится. Сеньоръ Крпзостомо послалъ шесть самыхъ искусныхъ индѣйцевъ, и они три недѣли бродили по лѣсамъ, чтобы достать двѣнадцать обезьянъ, которыя одни и составили его богатый подарокъ. Если частный человѣкъ поймаетъ такую обезьяну, то продаетъ ее очень дорого (отъ тридцати до сорока мильреисовъ) *) потому что на нихъ большой спросъ для подарковъ вліятельнымъ лицамъ внизу рѣки.
Взрослыя уакари, пойманныя сейчасъ описаннымъ способомъ, очень рѣдко дѣлаются ручными. Онѣ угрюмы и сердиты, ни за что не даютъ себя приласкать, и кусаютъ того, кто подойдетъ близко. У нихъ нѣтъ особеннаго крика даже на волѣ въ родномъ лѣсу; въ неволѣ же онѣ совершенно безмолвны. Черезъ нѣсколько дней или недѣль, если не заботиться объ нихъ особенно тщательно, онѣ впадаютъ въ апатію, отказываются оіъ пищи, и умираютъ. Многія умираютъ отъ болѣзни; по симптомамъ я думаю это должно быть воспаленіе въ груди илп легкихъ. У меня была такая ручная обезьяна; она умерла отъ этой болѣзни, проживши у меня около трехъ недѣль. Въ нѣсколько дней она потеряла аппетитъ, несмотря на то, что содержалась въ открытой верандѣ; ея шерсть, оть природы длинная, мягкая и лоснистая, превратилась въ рѣденькую и жесткую, какую мы видимъ у обезьянъ въ музеяхъ, и яркій красный цвѣтъ лица потемнѣлъ. Эта краспота въ нормальномъ состояніи обезьяны распространяется по всему ея лицу до самыхъ корней волосъ на лбу и вискахъ, п внизъ до шеи, покрывая и обвислыя щеки, свѣшивающіяся ниже челюстей. Въ такомъ видѣ она кажется издали намазанною толстымъ слоемъ румянъ. Моя обезьяна умпрала медленно; послѣднія сутки опа лекала, дыханіе было быстрое и грудь высоко подымалась; краска на лицѣ постепенно блѣднѣла, но все-такп оставалась даже по-злѣ смерти. Изъ того, что краска эта не исчезла совсѣмъ раньше какъ черезъ два или три часа послѣ смерти животнаго, я заключаю, что она зависѣла не исключительно отъ крови, но частію )тъ красящаго вещества подъ кожей, которое вѣроятно на корот
*) Отъ трехъ фунт. стерл. и семи шиллинговъ до четырехъ фунт. три-іадцати шиллинговъ.
кое время еще удерживаетъ свой цвѣтъ, послѣ того, какъ кровообращеніе уже прекратилось.
Зная хорошо угрюмый нравъ уакари, я былъ не мало удивленъ, встрѣтивъ въ одномъ знакомомъ домѣ чрезвычайно живую и сообщительную обезьяну этого вида. Она выбѣжала изъ другой комнаты прямо ко мнѣ, и какъ только я сѣдъ на стулъ, вскарабкалась по моимъ ногамъ, усѣлась ко мнѣ на руки, держалась и смотрѣла во всѣ стороны съ обыкновенной веселой обезьяньей ужимкой. Это была молодая обезьяна; ее отняли отъ матери, которая была застрѣлена отравленной стрѣлой; у нея еще не было всѣхъ зубовъ, и лицо было блѣдное и пестрое; горячій красный румянецъ не выступаетъ у нихъ раньше полнаго развитія; у нея также висѣло нѣсколько длинныхъ черныхъ волосковъ на бровяхъ и губахъ. Рѣзвый маленькій звѣрекъ подросталъ вмѣстѣ съ дѣтьми; ему давали полную свободу бѣгать по всему дому, и онъ ѣлъ вмѣстѣ со всѣмъ семействомъ. Очень не много такихъ животныхъ, которыхъ бразильцамъ не удается сдѣлать ручными. Я видѣлъ даже молодыхъ ручныхъ ягуаровъ, свободно бѣгавшихъ по комнатамъ. Звѣри, которыхъ я имѣлъ, какъ бы долго ни оставались у меня, рѣдко приручались, безъ сомнѣнія оттого, что я ихъ всегда держалъ на привязи.
Уакарп одинъ пзъ многихъ видовъ животныхъ, причисляемыхъ бразильцами къ разряду «тогіаі», т. е. деликатнаго сложенія, въ противуположность другимъ, называемымъ «<1иго», т. е. грубыми. Большая часть экземпляровъ, посылаемыхъ изъ Эги, умираютъ не доѣхавши до Пары, и едва одинъ изъ дюжины достигаетъ въ живыхъ Ріо-Янейро. Что они такъ трудно свыкаются съ перемѣной условій, вѣроятно до нѣкоторой степени зависитъ отъ слишкомъ ограниченнаго участка, въ которомъ заключенъ каждый видъ въ его естественномъ состояніи; родная сфера каждаго ограничивается площадью болотистыхъ лѣсовъ, не больше какъ въ шестьдесятъ квадратныхъ миль, хотя нѣтъ никакой преграды, препятствующей распространенію ихъ на болѣе обширное пространство, исключая только по направленію къ югу. Когда въ 1859 г. я спустился внизъ по рѣкѣ, съ нами была ручная взрослая уакари; ей позволяли гулять по шкунѣ. Когда мы пріѣхали въ устье Ріо-Негро, намъ нужно было ждать четыре дня, пока таможенные чиновники въ Баррѣ, за десять миль, выправятъ паспорты нашего экипажа, и въ продолженіе этого времени шкуна стояла у самаго берега, такъ, что ея бугшпритъ былъ привязанъ къ деревьямъ на берегу. Только
въ одно утро пропала наша красная рожица, убѣжала въ лѣсъ. Послали людей искать ее, но посланные послѣ нѣсколькихъ часовъ ходьбы вернулись, не найдя никакихъ слѣдовъ бѣглянки. Мы такъ и считали обезьяну пропавшей, какъ вдругъ на другой день она появилась у опушки лѣса, и преспокойно пошла себѣ по бугшприту на свое обычное мѣсто, на палубѣ. Очевидно, она нашла, что ріо-негрскіе лѣса не похожи на лѣса хапурской дельты, и предпочла неволю свободной жизни, въ мѣстѣ, гдѣ она не всгрѣтила ничего роднаго.
Обезьяна парауаку. Другая эгская обезьяна, очень близкая къ уакари, это парауаку (РіШесіа Ьігзиіа) кроткое безобидное созданіе; шерсть ея похожа на медвѣжью, жесткая, съ сѣрыми крапинами. Длинная шерсть свѣшивается съ головы, и почти на половину скрываетъ миловидную мордочку, и покрываетъ также хвостъ до самаго конца; этотъ членъ хорошо развитъ, восемнадцати дюймовъ длины, то есть длиннѣе тѣла. Парауаку водится на материкѣ, «іегга Гегта», по сѣверному берегу Солимоэнса отъ Ту-нантинса до Перу. Она также водится и на южной сторонѣ рѣки, а именно по берегамъ Теффе, въ измѣненной формѣ, отличаясь отъ своего типа цвѣтомъ. Эта форма была описана докторомъ Греемъ, какъ отдѣльный видъ, подъ именемъ РіШесіа аІЫсапз. Парауаку также очень деликатное животное, она рѣдко можетъ выжить нѣсколько недѣль въ неволѣ; но если кому удастся сберечь ее въ живыхъ мѣсяцъ или два, тотъ пріобрѣтаетъ въ ней самаго преданнаго друга. Одинъ пзъ образцовъ РіШесіа аІЬісапз, находящійся теперь въ британскомъ музеѣ, когда былъ въ живыхъ, принадлежалъ молодому французу, моему сосѣду въ Эгѣ. Обезьяна эта сдѣлалась до такой степени ручной въ теченіе нѣсколькихъ недѣль, что ходила за нимъ всюду по улицамъ, какъ собака. Мой сосѣдъ былъ портной, и маленькій звѣрекъ большую часть дня проводилъ у него на плечѣ, пока тотъ спдѣлъ за своей работой. Несмотря на то, она дичилась чужихъ, и изъ всего семейства ни съ кѣмъ, кромѣ самаго хозяина, не была въ хорошихъ отношеніяхъ. Никогда я не видалъ обезьяны, которая бы показывала такую сильную привязанность, какъ это милое, кроткое, молчаливое маленькое созданьице. Горячая и страстная сапажу кажется превосходитъ всѣхъ южно-американскпхъ обезьянъ умомъ и переимчивостью; квата,. можетъ быть, самаго кроткаго и впечатлительнаго нрава, но парауаку, хотя угрюмая п мрачная, превосходитъ ихъ всѣхъ способностью привязываться къ людямъ. И притомъ она
умна и добра; намъ это очень хорошо доказалъ разъ одинъ поступокъ нашей маленькой любимицы. Какъ-то утромъ сосѣдъ мой ушелъ изъ дому, не взявъ съ собой парауаку; маленькое созданьице, не находя своего друга дома, подумала, должно быть, что онъ пошелъ ко мнѣ, такъ какъ они вдвоемъ безпрестанно ко мнѣ заходили, н прямо прибѣжала къ моему дому, обѣжавъ короткой дорогой садами, черезъ деревья и кусты, чтобы не дѣлать круга улицей по настоящей дорогѣ. Никогда прежде она этого не дѣлала, и мы узнали, что она бѣжала по этой дорогѣ только отъ сосѣда, который наблюдалъ за ней. Прибѣжавши ко мнѣ, и не найдя здѣсь своего хозяина, она влѣзла ко мнѣ на столъ, и съ видомъ спокойной рѣшимости осталась тутъ дожидаться его. Немного погодя пріятель мой дѣйствительно вошелъ, и тутъ обрадованная обезьяна вспрыгнула на свое обычное мѣсто къ нему на плечо.
Ночныя обезьяны съ совиными лицами. — Третій интересный родъ обезьянъ, около Эги, дурукулп (ХусііріШесі), или ночныя обезьяны; индѣйцы называютъ пхъ еп-а. Этихъ обезьянъ я нашелъ два вида, близкихъ другъ къ другу, но тѣмъ не менѣе совершенно различныхъ. Оба вида живутъ въ однихъ и тѣхъ же лѣсахъ, именно въ лѣсахъ возвышенныхъ п сухихъ мѣстностей, но никогда не перемѣшиваются другъ съ другомъ. Весь день онѣ спятъ въ пустыхъ древесныхъ стволахъ, и только ночью выходятъ искать себѣ пищи — насѣкомыхъ и фруктовъ. Онѣ невелики; тѣло длиной не болыпо фута, а хвостъ четырнадцати дюймовъ, покрытъ густой мягкой сѣрой и коричневой шерстью, похожей на шерсть кролика. Ихъ физіономія напоминаетъ сову или тигровую кошку: лицо круглое и кругомъ окаймлено бѣловатой шерстью; морда вовсе не выдающаяся впередъ; ротъ и подбородокъ малы; уши очень коротки, и едва высовываются изъ подъ волосъ на головѣ; глаза большіе и желтоватые, что придаетъ имъ неподвижное выраженіе взгляда ночныхъ хищныхъ звѣрей. Лобъ бѣловатый, украшенный тремя черными полосками, которыя въ одномъ изъ видовъ (Хусіірійіесиз ігіѵіг^аіиз) идутъ до темени, а въ другомъ (ХусііріШесиз' Геііпиз) встрѣчаются на верху лба. X. ігіѵіг^аіиз въ первый разъ былъ описанъ Гумбольдтомъ, открывшимъ его на берегахъ Кассикіары, не далеко отъ главнаго истока Ріо-Негро.
У меня нѣсколько мѣсяцевъ жилъ молодой ручной X. ігіѵігда-іиз; мнѣ его далъ индѣецъ, мой кумъ, въ подарокъ отъ моего ново
рожденнаго крестника. Обезьяны эти хотя и спятъ днемъ, но просыпаются при самомъ малѣйшемъ шорохѣ; такъ ч го'если случится пройти мимо дерева, гдѣ засѣло ихъ нѣсколько штукъ, то вдругъ бываетъ пораженъ внезапнымъ появленіемъ цѣлой группы маленькихъ полосатыхъ личиковъ, снующихъ туда и сюда въ дуплѣ дерева. Такимъ-то именно образомъ, мой кумъ открылъ ихъ цѣлую колонію, откуда и была взята моя обезьянка. Я былъ принужденъ держать е.е на привязи, вслѣдствіе чего она никогда не могла сдѣлаться совершенно ручной. Однако, я видѣлъ разъ обезьяну изъ другаго вида (X. Геііпиз), которая, ставши ручной, сдѣлалась чрезвычайно забавна. Она была весела и жива какъ сапажу, но не такая задорная, и гораздо болѣе довѣрчиваго характера; она очень любила, чтобы ее ласкали. Но ея владѣлецъ, эгскій муниципальный судья, докторъ Карлосъ Маріана, нѣсколько недѣль сряду обращался съ ней съ величайшей добротой, позволялъ ей спать съ собой въ хаммакѣ, и нѣсколько часовъ въ день, пока читалъ лежа, держалъ ее у себя за пазухой. Это была большая фаворитка всего дома; всѣ ее любили за опрятность и за миловидную наружность и манеры. Свою же я держалъ въ ящикѣ, куда былъ поставленъ кувшинъ съ широкимъ горлышкомъ; въ этотъ кувшинъ она ныряла, головой впередъ, всякій разъ, какъ кто входилъ въ комнату, и вертѣлась внутри; черезъ минуту она высовывала свое вопрошающее личико, и пристально глядѣла на неожиданнаго гостя. Ночью она бывала очень дѣятельна; черезъ небольшіе промежутки вдругъ хрипло вскрикивала голосомъ, похожимъ на сдержанный собачій лай, и бѣгала по комнатѣ, сколько это позволяла ея веревка, за тараканами и за пауками. Лазая между ящикомъ и стѣной, она упиралась на ладони и на кончики пальцевъ, протянутыхъ острымъ угломъ, и такимъ образомъ очень легко вскарабкивалась на самый верхъ ящика. Хотя по видимому опа предпочитала насѣкомыхъ, но ѣла всякаго рода фрукты, только никогда не дотрогивалась ни до какого кушанья, п очень рѣдко пила. Мнѣ говорили люди, которые держали этихъ обезьянъ на свободѣ у себя дома, что онѣ очищаютъ домъ отъ летучихъ мышей и отъ личинокъ насѣкомыхъ. Если подойдешь тихонько, моя еп-а позволяла себя ласкать; но если вдругъ возмешь ее на руки, она всегда взбунтуется, начнетъ больно кусаться, протянетъ впередъ свои маленькія руки, и шипитъ какъ кошка. Какъ я уже разсказывать, мою обезьянку убила другая ревнивая обезьяна, кайарара, жившая у меня въ одно время съ нею.
Обезьяны барригуды. — Кромѣ уже упомянутыхъ видовъ было найдено еще ’ десять видовъ обезьянъ въ лѣсахъ верхней Амазонки. Всѣ онѣ исключительно древесныя и дневныя, живутъ стадами, переходя съ дерева на дерево, самки таскаютъ дѣтенышей на свопхъ спинахъ; въ сущности онѣ ведутъ жизнь такую же, какъ индѣйцы племени парарауате, и также какъ они, при случаѣ, раззоряютъ плантаціи, лежащія по ихъ пути. Нѣкоторыя пзъ нихъ были также найдены на нижней Амазонкѣ, и объ нихъ говорилось въ предъидущихъ главахъ. Изъ остальныхъ самая замѣчательная МасасоВаггі^и(Іо(Ье^-Ье11іе(і топкеу) или обезьяна португальскихъ колонистовъ, видъ мягкошерста(Ьа&оіЬгіх). Этотъ родъ въ самомъ близкомъ родствѣ съ кватамп, или обезьянами-пауками; подобно имъ, у него чрезвычайно сильный и гибкій хвостъ, на которомъ снизу есть голая площадка точно ладонь, чтобы обхватывать вѣтвп. Однако барригуда очень большое животное, между тѣмъ какъ квата замѣчательна малыми размѣрами туловища и конечностей. Я пріобрѣлъ экземпляры обезьянъ, причисляемыхъ къ двумъ различнымъ видамъ, одинъ Ь. оііѵасеиз по Ониксу?), съ головой, покрытой сѣрой шерстью, другой (Ь. НшпЬоІсШі) черный. Оба вида живутъ вмѣстѣ въ однихъ и тѣхъ же мѣстностяхъ, и по всей вѣроятности это особи одного и того же вида, различающіяся только по цвѣту. Я послалъ въ Европу очень большаго самца одного изъ этихъ видовъ; его туловище двадцати семи дюймовъ длины, а хвостъ двадцати шести; это была самая большая обезьяна, какую мнѣ случилось видѣть въ Америкѣ, исключая чернаго ревуна, который былъ вышиной двадцати восьми дюймовъ. Кожа на лицѣ барригуды черная и морщинистая, лобъ низкій, съ выдающимися впередъ бровями; однимъ словомъ, всѣ черты его лица поразительно похожи на стараго негра. Въ лѣсу, барригуда не особенно живое животное; питается она исключительно фруктами; ее очень преслѣдуютъ индѣйцы, потому что ея мясо очень вкусно. По свѣдѣніямъ, которыя я получилъ отъ служившаго у меня коллектора птицъ и млекопитающихъ, долгое время жившаго между индѣйцами племени тукуна близь Табатпнги, я разсчиталъ, что одна орда этого племени въ 200 человѣкъ ежегодно истребляетъ 1,200 этихъ обезьянъ для пищи. Видъ этотъ очень многочисленъ въ лѣсахъ возвышенныхъ мѣстностей, но вслѣдствіе постояннаго преслѣдованія, онъ уже рѣдко встрѣчается въ окрестностяхъ большихъ деревень. На нижней Амазонкѣ его вовсе нѣтъ. Въ неволѣ манеры этой обезьяны важны, а характеръ ея кротокъ и довѣр
чивъ, какъ у кваты. Благодаря этимъ чертамъ, барригудой очень дорожатъ, чтобы дѣлать ее ручной; но она не такъ крѣпка здоровьемъ какъ квата, и рѣдко переживаетъ переѣздъ внизъ по рѣкѣ въ Пару.
Игрунки. — Теперь остается сказать только о игрункахъ, которыя составляютъ второе семейство американскихъ обезьнъ. Наша старая нарекая и нижне-амазонская пріятельница Місіаз нгзиіиз не встрѣчается на верхней рѣкѣ, но вмѣсто ея мы находимъ близко родственный ей видъ, который кажется есть Мійаз гиГопі^ег Жерве, съ длинными бѣлыми волосами вокругъ рта. Нравы этихъ обезьянъ тѣже самые, что и М. игзиінз, да и весьма вѣроятно, что это форма или раса одного рода, измѣнившаяся вслѣдствіе перемѣны мѣстныхъ условій, въ которыхъ онѣ живутъ здѣсь. Разъ я шелъ въ лѣсу по маленькой тропинкѣ, и вдругъ увидѣлъ, какъ оступилась одна изъ этихъ живыхъ маленькихъ обезъяночекъ, перебѣгая вмѣстѣ съ цѣлой группой пхъ съ одного дерева на другое. Она полетѣла головой внизъ съ вышины покрайней мѣрѣ пятидесяти футовъ, но такъ искусно принаровплась упасть, что встала на ноги на тропинку; быстро повернувшись, она пристально посмотрѣла на меня нѣсколько секундъ, потомъ весело подпрыгнула и полѣзла на другое дерево. Въ Тунантпнсѣ я подстрѣлилъ пару изъ очень красиваго вида игрунковыхъ, называемаго зоологами кажется М. гийѵепіег. Шерсть его очень блестящая и мягкая; на спинѣ темно-коричневаго цвѣта, а на исподней части туловища чернаго и красноватаго оттѣнка. Третій видъ (найденный въ Та-батингѣ, за 200 миль къ западу) густаго чернаго цвѣта, за исключеніемъ клочка бѣлыхъ волосъ вокругъ рта. Издали кажется, будто маленькій звѣрекъ держитъ въ зубахъ клубочекъ бѣлой какъ снѣгъ хлопчатой бумаги. Теперь упомяну о послѣднемъ видѣ, игрункѣ пигмеѣ (Нараіе ру^тжиз), одной изъ самыхъ малыхъ формъ въ порядкѣ обезьянъ; трп взрослыхъ образца ихъ, всего по семи дюймовъ длины въ туловищѣ, пріобрѣтены были мною близь С. Паоло. Хорошенькое лиллппутское личико окаймлено длинными коричневыми бакенбардами, которые закидываются назадъ выше ушей. Обыкновенный цвѣтъ этого животнаго темно-бурый, только на хвостѣ красивыя черныя полоски. По моемъ возвращеніи въ Англію, я былъ очень удивленъ, когда изъ образцовъ британскаго музея узналъ, что игрунка-пигмеп была также найдена въ Мексикѣ, потому что неизвѣстно, чтобы какая нибудь другая амазонская обезьянка уходила далеко изъ обширной долины рѣки. Та
кимъ образомъ, самый маленькій и, повидимому, самый слабый видъ изъ всего порядка почему-то распространился на самое широкое пространство.
Хупура. — Теперь еще можно назвать интересное животное, извѣстное натуралистамъ подъ именемъ кинкажу, но называемое амазонскими индѣйцами хупура, и причисляемое ими къ обезьянамъ. Это Сегсоіеріез сашііѵоіѵпз зоологовъ, и многіе смотрѣли на него какъ на переходную форму между семействомъ лемуровъ и стопоходящими плотоядными, пли семействомъ медвѣдей. Оно не представляетъ очевиднаго родства ни съ одной изъ группъ американскихъ обезьянъ, такъ какъ у него въ каждой челюсти по шести рѣзцовъ, и вмѣсто ногтей длинные когти, а конечности имѣютъ обыкновенный ъидъ лапъ, а пе рукъ. Морда его коническая и заостренная, какъ у многихъ лемуровъ ша Мадагаскарѣ; наружность, нравы и образъ дѣйствій также во всемъ очень похожи на лемуровъ. Конецъ его хвоста очень гибокъ къ кончику, и служитъ для того, чтобы обхватывать имъ вѣтки при лазаніи. Живя на нижней Амазонкѣ, я не видѣлъ этого звѣря, и даже ничего не слышалъ объ пемъ, но на берегахъ верхней рѣки, отъ Теффе ло Перу, онъ кажется очень обыкновененъ. Это ночное животное какъ сово-лпцыя обезьяны, хотя отличается оіъ них'ь блестящими черными глазами. Разъ я видѣлъ ихъ въ большомъ числѣ, на экскурсіи съ однимъ индѣйцемъ вдоль низменныхъ береговъ Теффе, мпль за двадцать выше Эги. Мы ночевали одну ночь въ индѣйскомъ семействѣ, жившемъ въ самой глубинѣ лѣса; въ домѣ былъ праздникъ, и потому, но причинѣ множества гостей, подъ навѣсомъ не было мѣста повѣсить наши хаммаки, и мы легли на цыновкахъ подъ открытымъ небомъ, не далеко отъ навѣса, стоявшаго посереди аллеи фруктовыхъ деревьевъ и пупунховыхъ пальмъ. За-полночь, когда все смолкло послѣ шумнаго праздника, и я лежалъ, прислушиваясь къ глухому шуму, производимому крыльями летучихъ мышей-вампировъ, которыя роями летаютъ около деревьевъ каху, въ лѣсу послышался шорохъ, и вдругъ при ясномъ свѣтѣ мѣсяца показалась группа маленькихъ длиннохвостыхъ звѣрьковъ; онп проворно перепрыгивали съ вѣтки на вѣтку. Многіе пзъ нпхъ останавливались на пупунховыхъ пальмахъ; толкотня, визгъ и шумъ, вмѣстѣ звяканьемъ падающихъ фруктовъ, ясно говорили, чѣмъ они тамъ заняты. Сначала я принялъ ихъ за дурукули, но потомъ узналъ, что это были хупуры, потому что хозяинъ дома на другой день рано утромъ поймалъ одного дѣте
ныша, и подарилъ мнѣ. Я нѣсколько недѣль держалъ его, какъ домашнее животное, и кормплъ бананами и маніочной мукой съ патокой. Въ самомъ непродолжительномъ времени онъ сдѣлался ручнымъ, давалъ себя ласкать, но пе ко всѣмъ показывалъ такое довѣріе, какъ ко мнѣ. Къ сожалѣнію, его у меня разорвала сосѣдняя собака, зашедшая какъ-то въ ту комнату, гдѣ онъ содержался. Пріобрѣсти это животное живымъ чрезвычайно трудно, потому что здѣшніе жители не знаютъ, гдѣ они скрываются днемъ; такъ мнѣ и не удалось больше достать другаго живаго экземпляра.
Летучія мыши. — Изъ остальныхъ млекопитающихъ, я назову только летучихъ мышей; онѣ здѣсь весьма многочисленны и разнообразны, какъ въ лѣсахъ, такъ и въ домахъ по деревнямъ. Много маленькихъ и любопытныхъ видовъ, живущихъ въ лѣсахъ, днемъ прячутся подъ широкіе листья гелпконіи и другихъ деревьевъ, ростущихъ въ тѣнистыхъ мѣстахъ; другія лѣпятся къ стволамъ деревьевъ. Когда днемъ гуляешь въ лѣсу, а особенно гдѣ нибудь въ темномъ оврагѣ, ужъ непремѣнно спугнешь нѣсколькихъ летучихъ мышей съ мѣстъ, гдѣ онѣ пріютились спать; а ночью часто видишь, какъ онѣ большими стаями летаютъ около деревьевъ по тѣнистымъ берегамъ узкихъ каналовъ. Всего я поймалъ, не обращая особеннаго вниманія на летучихъ мышей, шестнадцать различныхъ видовъ въ Эгѣ.
Летучая мышъ-вампиръ. — Маленькій сѣрый кровососъ РЬуІ-Іозіота, о которомъ я разсказывалъ въ одной изъ предъидущихъ главъ, какъ я нашелъ его въ Карипи у себя въ комнатѣ, былъ не рѣдокъ въ Эгѣ; здѣсь существуетъ повѣрье, что онъ ночью нападаетъ на спящихъ людей и ослѣпляетъ ихъ. Изъ всего семейства листоносыхъ летучихъ мышей, самый многочисленный былъ здѣсь вампиръ. Это самый большой изъ всѣхъ южно-американскихъ видовъ, двадцати восьми дюймовъ съ распущенными крыльями. Во в'.емъ царствѣ животныхъ нѣтъ физіогноміи отвратительнѣе п страшнѣе физіономіи этого созданія, если смотрѣть на него съ лица; широкія, будто кожаныя уши, торчащія по обѣимъ сторонамъ макушки, прямой, въ видѣ копья наростъ на кончикѣ носа, смѣющіеся блестящіе черные глаза, — все это вмѣстѣ составляетъ фигуру, похожую на какого-то насмѣшливаго дьяволенка, объ ка-. кихъ разсказываютъ въ сказкахъ. Не мудрено, что въ воображеніи народа такое безобразное животное надѣляется дьяволіскими пп-стпнктами. Тѣмъ не менѣе вампиръ самая безвредная изъ всѣхъ летучихъ мышей, и это очень хорошо извѣстно амазонскимъ жите
лямъ. Я нашелъ ихъ два различныхъ вида: одинъ, съ черноватой шерстью, другой съ красноватой; я удостовѣрился, что оба питаются преимущественно фруктами. Церковь въ Эгѣ была главнымъ сборищемъ обѣихъ породъ; обыкновенно я наблюдалъ за ними, сидя въ короткіе сумерки у дверей моего дома, когда онѣ десятками вылетали изъ раствореннаго окна за алтаремъ; отсюда онѣ съ веселыми криками летали въ лѣсъ. Иногда случается, что онѣ залетаютъ въ дома. Когда я въ первый разъ увидѣлъ вампира въ своей комнатѣ, я принялъ его за ручнаго голубя, улетѣвшаго изъ сосѣдней голубятни. Я разрѣзывалъ желудкп нѣсколькихъ изъ этихъ летучихъ мышей, и находилъ въ нихъ массы фруктовой мякоти и сѣмянъ, вмѣстѣ съ остатками насѣкомыхъ. Туземцы говорятъ, что онѣ ѣдятъ зрѣлые каху и гуявы на садовыхъ деревьяхъ; но сравнивая сѣмяна, находимыя въ ихъ желудкахъ, съ сѣмянами обработай ыхъ фруктовыхъ деревьевъ въ Эгѣ, я не нашелъ въ нихъ сходства ни съ одними изъ этихъ послѣднихъ; поэтому вѣроятнѣе, что онѣ обыкновенно отправляются въ лѣсъ искать себѣ пропитанія, а спать утромъ возвращаются въ селеніе, находя это мѣсто безопаснѣе отъ хищныхъ зцѣрей, чѣмъ ихъ естественное жилище — лѣсъ.
Птицы. — Я уже имѣлъ случай упомянутъ объ нѣкоторыхъ наиболѣе интересныхъ птицахъ эгской области. Первое, что поражаетъ въ лѣсахъ верхней Амазонки всякого новопріѣзжаго, это повсемѣстная бѣдность въ птицахъ; дѣйствительно, случалось иногда, что въ цѣлый день я не видалъ нп одной птицы, между тѣмъ какъ ходилъ по самымъ богатымъ и разнообразнымъ частямъ лѣса. Тѣмъ не менѣе, въ странѣ этой живетъ нѣсколько сотенъ видовъ: многіе изъ нихъ въ дѣйствительности многочисленны, и нѣкоторые отличаются яркими красками перьевъ. Причина пхъ кажущейся рѣдкости заключается въ однородности и густотѣ лѣсовъ, которые, на протяженіи цѣлыхъ тысячъ милъ, составляютъ ихъ жилище. Птицы этой страны вообще живутъ стаями, покрай-ней мѣрѣ въ то время года, когда ихъ особенно легко находить; но плодоядныя породы попадаются тогда только, когда созрѣваютъ извѣстные дикіе плоды, а чтобы знать положительно, гдѣ именно ростутъ эти деревья, нужно нѣсколько мѣсяцевъ опыта. Никто не подумаетъ, чтобы насѣкомоядныя птицы были въ то же время стайными, однако это такъ; множество различныхъ видовъ изъ разныхъ семействъ составляютъ союзъ для охоты, то-есть для
добыванія пищи. Образъ дѣйствій этихъ союзныхъ охотниковъ на насѣкомыхъ такъ любопытенъ, что стоитъ поговорить объ этомъ.
Охотясь по узенькимъ лѣснымъ тропинкамъ не вдалекѣ отъ жилья и деревень, можно проходить нѣсколько дней сряду и не видѣть птицъ; но отъ времени до времени окружающій кустарникъ и деревья вдругъ закишатъ ими. Десятки, можетъ быть сотни птицъ, дятлы иБеп-йгосоіарѣісіае (виды, одинъ не больше воробья, другой съ ворону), кружатся съ величайшей быстротой, подымаясь къ верху древесныхъ стволовъ; а кардиналы, муравьиные дрозды, колибри, мухоловки и бородастики летаютъ около листьевъ и нижнихъ вѣтокъ. Суетливая стая не теряетъ времени понапрасну, и, не смотря на то, что всѣ кружатся вмѣстѣ, каждая птичка высматриваетъ для себя или кору, или листъ, или вѣтку. Бородастики заглянутъ по пути въ каждое глиняное гнѣздо термитовъ на деревьяхъ. Черезъ нѣсколько минутъ стая улетаетъ, и лѣсная тропинка становится пустынной и безмолвной, какъ была. Впослѣдствіи я ужъ такъ при-наровился къ этой привычкѣ птицъ въ лѣсахъ, окружающихъ Эгу, что когда бы ни захотѣлъ, всегда могъ напасть на стаю союзныхъ ^грабителей. Какъ кажется, въ каждомъ небольшомъ участкѣ была только одна такая стая; и такъ какъ она большею частію пролетала черезъ ограниченную полосу лѣса, выросшаго во второй разъ, то я пробовалъ пускаться по разнымъ тропинкамъ, пока наконецъ не нападалъ на ту, гдѣ собиралась стая.
Индѣйцы обратили вниманіе на эти разнородныя охотничьи стаи птицъ, но повидимому не замѣтили, что онѣ заняты отыскиваньемъ насѣкомыхъ. Недостатокъ знанія у нихъ замѣняется, какъ это всегда бываетъ у полу-цивилизованныхъ пародовъ, теоріей, перешедшей въ миѳъ: говорили, что кружащіяся стаи летятъ подъ предводительствомъ маленькой сѣрой нтпчкп , которую зовутъ уира-пара; будто она привораживаетъ всѣхъ остальныхъ птицъ и заставляетъ ихъ вслѣдъ за собой кружиться въ утомительной пляскѣ. Конечно въ этомъ объясненіи есть какъ будто нѣкоторая доля правды; иной разъ одинокія птицы, попадающіяся па пути этой стаѣ, примыкаютъ къ ней, и даже часто травоядныя птпцы попадаютъ туда, будто приманенныя какимъ нибудь блуждающимъ огонькомъ. Туземныя женщины, даже бѣлыя метиски, горожанки, придаютъ суевѣрное значеніе кожѣ и перьямъ уира-пары; онѣ вѣ-вѣрятъ, что если постоянно носить ихъ на груди, то этотъ талисманъ привлечетъ счастливой обладательницѣ его толпу обожателей и поклонниковъ. Поэтому въ нѣкоторыхъ мѣстахъ бываетъ на
этихъ птичекъ большой спросъ, и охотники продаютъ ихъ очень "дорого глупимъ дѣвушкамъ, которыя высушиваютъ ихъ на солнцѣ. Ни разу не случилось мнѣ въ лѣсу видѣть знаменитую птичку. Разъ я послалъ индѣйцевъ, чтобы они достали мнѣ ее; но послѣ того, что одинъ и тотъ же человѣкъ (извѣстный охотникъ) приносилъ мнѣ въ разныя времена три различныхъ вида птицъ, выдавая ихъ за уира-пара, я пришелъ къ тому заключенію, что все это одинъ обманъ. Самое простое объясненіе кажется то, что инстинктъ самосохраненія заставляетъ птицъ собираться стаей, потому что тогда онѣ не такъ легко могутъ сдѣлаться добычей ястребовъ, змѣй и другихъ своихъ враговъ, какъ еслибы каждая въ одиночку искала себѣ пропитанія.
Туканы. — Туканъ Кювье. — Въ эгскихъ лѣсахъ встрѣчается пять видовъ изъ этого семейства птицъ, столько замѣчательныхъ по величинѣ и мягкости клюва, и столько характерическихъ для лѣсовъ тропической Америки. Самый обыкновенный, это туканъ Кювье, большая птица, отличающаяся отъ ближайшихъ къ ней породъ тѣмъ, что у нея внизу спины перья шафраннаго цвѣта, а не краснаго. Онъ встрѣчается болѣе пли менѣе круглый годъ, потому что выводитъ своихъ птенцевъ въ окрестности; яйца кладутся въ древесныя дупла очень высоко отъ земли. Большую часть мѣсяцевъ въ году, туканы попадаются или по одиночкѣ, или маленькими стаями, и тогда птицы чрезвычайно осторожны. Иногда видишь, какъ такая маленькая стая изъ четырехъ, пяти птицъ, по нѣскольку часовъ сряду сидитъ на самыхъ высокихъ вѣтвяхъ высочайшихъ деревьевъ, издавая свой замѣчательно громкій, пронзительный, рѣзкій крикъ; одна изъ птпцъ сидитъ выше всѣхъ: повидимому, это запѣвало нескладнаго хора; но часто кричатъ и двѣ поперемѣнно, и въ разные тоны. Крикъ этотъ какъ будто имѣетъ сходство съ слогами Токано, Токано, оть чего индѣйцы и прозвали такъ этотъ родъ птицъ. Въ это время трудно подстрѣлить тукана, потому что тутъ они такъ чутки, что слышатъ охотника прежде, чѣмъ онъ подойдетъ къ дереву, на которомъ они сидятъ, несмотря на то, что онъ почти совсѣмъ спрятался въ подлѣскѣ, на разстояніи ста пядидесяти футовъ ниже ихъ. Птица протягиваетъ шею внизъ, чтобы посмотрѣть на землю, и только что завидитъ малѣйшее движеніе въ травѣ или кустахъ, тотчасъ же улетаетъ, въ болѣе недоступное мѣсто лѣса. Въ это же время года встрѣчаются и одинокіе туканы; они молча прыгаютъ взадъ и впередъ по большимъ вѣтвямъ, и заглядываютъ въ дупла. Они
линяютъ отъ марта до іюля, одни раньше, другіе позднѣе. Когда пройдетъ это время принужденнаго спокойствія, они внезапно большими стаями появляются въ сухихъ лѣсахъ около Эги: по всей вѣроятности эти стаи птицъ собираются изъ сосѣднихъ лѣсовъ игапо, которые въ это время бываютъ наводнены и прохладны. Птицы въ это время дѣлаются чрезвычайно смирны, имъ тяжело летать, и стая съ трудомъ перелетаетъ съ вѣтки на вѣтку между низкими деревьями. Такимъ образомъ они легко достаются охотникамъ, и у кого только въ Эгѣ есть какое нибудь ружье и нѣсколько зарядовъ пороху и дроби, или духовая трубка, всѣ идутъ въ лѣсъ, и каждый день приносятъ нѣсколько паръ на обѣдъ. Какъ мы уже говорили, жители Эги въ продолженіе всего іюня и іюля питаются почти исключительно душеными и жареными туканами; въ эти мѣсяцы птицы очень жирны, и мясо ихъ чрезвычайно сладко и нѣжно.
При видѣ тукана непремѣнно всякому придетъ на мысль: къ чему служитъ огромный клювъ, у нѣкоторыхъ видовъ доходящій въ длину до семи дюймовъ, и въ ширину болѣе двухъ. По этому поводу можно сдѣлать здѣсь нѣсколько замѣчаній. Самые первые натуралисты, обративъ вниманіе только па клювъ тукана, принимаемый виртуозами XVI и XVII вѣка за чудо, заключили, что птица должна принадлежать къ водяному и перепончатолапому порядку, такъ какъ въ немъ много видовъ съ замѣчательноразвитымъ клювомъ, приспособленнымъ хватать рыбу. Нѣкоторые путешественники разсказывали также сказочныя исторіи, будто туканъ ловитъ рыбу по берегамъ рѣкъ, что тоже служило подтвержденіемъ ложнаго взгляда на нравы этой птицы, и взглядъ этотъ держался очень долго. Однако въ настоящее время уже положительно извѣстно, что туканы древесныя птицы, п принадлежатъ къ группѣ (вмѣстѣ съ трогонами, попугаями и бородастиками *), члены которой всѣ питаются плодами. На Амазонкѣ, гдѣ эти птицы весьма обыкновенны, никто не скажетъ, что когда нп-будь въ лѣсу видѣлъ ихъ на землѣ, а тѣмъ менѣе, чтобы это были плавающія или голенастыя птицы. Профессоръ Оуэнъ, анатомируя тукановъ, нашелъ, что зобъ ихъ. не въ такой степени одаренъ способностью растирать пищу, какъ у другихъ травоядныхъ, п заключилъ изъ этого, (такъ какъ Бродерипъ дѣлалъ наблюденія надъ ручной птицей, и нашелъ, что она жуетъ жвачку), что большой зубчатый клювъ служитъ на то, чтобы держать пищу и пережевывать се.
*) Сарііопіпае, Г. Р. Грей.
Нельзя даже сказать, чтобы клрвъ былъ особенно ловко приспособленъ для того, чтобы хватать и давить маленькихъ птичекъ, или чтобы вытаскивать ихъ изъ гнѣздъ въ разщемлинахъ деревьевъ, между тѣмъ эти свойства приписывались тукану нѣкоторыми писателями. Выдолбленное клѣтчатое строеніе внутренней стороны клюва, его изогнутый и неуклюжій наружный видъ и недостатокъ силы и вѣрности, когда онъ хочетъ схватить имъ какой нибудь предметъ, достаточно доказываютъ, что органъ вовсе не приспособленъ къ этому отправленію. Но плоды, безъ сомнѣнія, составляютъ главную пищу тукана, и относительно добыванія пхъ, и объясняется полезность страннаго клюва.
Цвѣты и плоды на верхушкахъ большихъ деревьевъ южно-американскихъ лѣсовъ сидятъ преимущественно на кончикахъ тонкихъ вѣтокъ, которыя не могутъ выдерживать большой тяжести; слѣдовательно всѣ животныя, питающіяся фруктами или насѣкомыми, содержащимися въ цвѣтахъ, естественно должны имѣть какой нибудь способъ доставать кончики вѣтокъ на нѣкоторомъ разстояніи. Обезьяны достаютъ пищу, протягивая свои длинныя руки, и въ нѣкоторыхъ случахъ хвосты, чтобы приблизить плодъ ко рту. Колибри одарены въ высшей степени совершенными летательными органами, и соотвѣтствующимъ развитіемъ мускуловъ, что даетъ имъ возможность держаться на крыльяхъ надъ цвѣткомъ, пока не добудутъ изъ него, что имъ нужно. Однакоже и эти летуньи, хотя и могутъ подлетать къ самому цвѣтку, остаются на вѣточкахъ и, не трогаясь съ мѣста, отыскиваютъ насѣкомыхъ въ серединѣ цвѣтовъ. У трогона крылья слабы, и они угрюмаго и лѣниваго темперамента. Достаютъ они пищу такимъ образомъ: спО’ койно сидя на низкихъ вѣтвяхъ, въ глухихъ тѣнистыхъ мѣстахъ лѣса, высматриваютъ плоды на окружающихъ деревьяхъ, и какъ будто съ усиліемъ бросаются на нихъ, наберутъ полный ротъ, и снова возвращаются на прежнее мѣсто. У бородастиковъ (Сарііо-піпае), повидимому, нѣтъ ни въ привычкахъ, ни въ устройствѣ ничего, что бы могло имъ облегчить схватываніе фруктовъ; въ этомъ отношеніи они похожи на тукановъ: если оставить въ сторонѣ клювъ, у той и другой породы тѣло тяжелое, съ слабыми летательными органами, слѣдовательно они не могутъ доставать пищу, держась на крыльяхъ. Вотъ тутъ-то и становится очевиднымъ назначеніе огромнаго клюва. Посредствомъ его туканъ можетъ доставать и ѣсть плоды, не трогаясь съ мѣста, гдѣ онъ сидитъ, и такимъ образомъ уравновѣшивается невыгода, которая бы предста-
влилась ему въ соперничествѣ съ союзными стаями при его тяжеломъ тѣлѣ и прожорливости. Отношеніе необыкновенно удлиненнаго клюва тукановъ къ пхъ способу добыванія пищи слѣдовательно тоже самое, какое имѣетъ длинная шея жирафа къ способу этого животнаго обгладывать листья. Клювъ тукана едва ли можно считать вполнѣ совершеннымъ инструментомъ для выполняемой имъ роли; но природа не придумываетъ сразу органовъ для отправленій, къ которымъ они приспособлены; она пользуется то тѣми, то другими изъ существующихъ уже особенностей строенія пли инстинкта, годными для извѣстной цѣли, если является необходимость ихъ дальнѣйшаго развитія.
Одинъ день, гуляя но главной тропинкѣ въ лѣсу около Эги, я увидѣлъ тукана: онъ важно сидѣлъ на низкой вѣткѣ подлѣ самой дороги; конечно я безъ всякаго затрудненія схватилъ его рукой. Оказалось, что это улетѣвшая ручная птица; однако я нѣсколько мѣсяцевъ держалъ ее у себя, и никто за ней не являлся. Птица была истощена голодомъ и больна, но черезъ нѣсколько дней она совершенно поправилась и стала самымъ забавнымъ созданіемъ, какое только можно себѣ вообразитъ. Много было написано прекрасныхъ разсказовъ о нравахъ ручнаго тукана, слѣдовательно я могу не вдаваться въ подробности; но, сколько я помню, мнѣ не случалось читать ничего о понятливости и довѣрчивости этихъ птицъ, когда онѣ дѣлаются домашними; мой туканъ этими качествами равнялся попугаю; я давалъ ему ходить по всему дому, чего я обыкновенію не допускалъ ни съ однимъ домашнимъ животнымъ; онъ никогда пе взлеталъ на мой письменный столъ, послѣ легкаго наказанія, которое ему досталось, когда онъ сдѣлалъ это въ первый разъ. Спалъ онъ обыкновенно на крышкѣ сундука въ углу комнаты, въ обыкновенномъ положеніи этихъ птицъ, именно, поднявши длинный хвостъ на сипну съ правой стороны, и уткнувшись клювомъ подъ крылья, ѣлъ онъ то же самое, что ѣли мы сами: говядину, черепахъ, рыбу, фарпну, плоды, и ужъ всегда присутствовалъ у нашего стола, ему даже была постлана салфетка на цыновкѣ. Аппетитъ у него былъ ненасытный, и замѣчательная сила пищеваренія. Онъ какъ нельзя лучше зналъ часы обѣда и завтрака, и сначала намъ очень трудно было прогонять его изъ столовой, а между тѣмъ онъ намъ надоѣдалъ п становился ужъ слишкомъ дерзокъ. Мы пробовали запирать его на заднемъ дворѣ, отдѣлявшемся высокимъ заборомъ отъ улицы, па которую выходило наше крыльцо, но онъ влѣзетъ на заборъ, сдѣлаетъ большой об
ходъ, и, какъ только кушанье на столѣ, онъ ужъ тутъ какъ тутъ въ столовой. Потомъ ему понравилось гулять по улицѣ около нашего дома, и разъ его украли, такъ мы и считали его пропащимъ. Но черёзъ два дня, во время обѣда, вдругъ онъ вошелъ въ открытую дверь, и явился снова съ своей старой походкой и лукавымъ выраженіемъ; онъ убѣжалъ изъ дому того человѣка, который его ] кралъ, а домъ стоялъ на другомъ концѣ деревни.
Туканъ съ курчавымъ хохломъ (Ріего^іоззиз ВеаиЬагпаізіі). — Изъ четырехъ, небольшихъ тукановъ, или Агаззагі, встрѣчающихся около Эги, Ріего&іоззнз Яаѵігояігіз самый красивый: вся его грудь украшена широкими полосками чернаго и чудеснаго малиноваго цвѣта; но самый любопытный видъ, это туканъ съ курчавымъ хохломъ, ВеаиЬагпаіз Тоисап. Перья на головѣ этой странной птицы превращены въ тонкія роговыя пластинки, блестящаго чернаго цвѣта, завитыя на копчикахъ, имѣющихъ видъ стружекъ изъ стали или чернаго дерева: кудрявый хохолъ расположенъ на маковкѣ, и имѣетъ форму крыла. Г. Уэллесъ и я въ первый разъ встрѣтили этотъ видъ, подымаясь вверхъ по Амазонкѣ, у устья Солимоэнса;
Туканъ съ курчавымъ хохломъ.
отсюда онъ уже дѣлается обыкновеннымъ, по крайней мѣрѣ по южной сторонѣ.рѣки, доФонте Боа, но я не слыхалъ, чтобы онъ встрѣчался дальше на западъ. Онъ появляется большими стаями въ лѣсахъ, окружающихъ Эгу, въ маѣ и іюнѣ, кончивши линять. Я не замѣчалъ, чтобы эти стаи собирались на фруктовыхъ деревьяхъ, но онѣ мнѣ попадались всегда бродящими по лѣсу, перескакивая съ вѣтки на вѣтку на низкихъ деревьяхъ, скрываясь въ зелени. Сколько мнѣ извѣстію, ни одинъ из'і Агаззагі не имѣетъ рѣзка-

го звука, свойственнаго большимъ туканамъ (ВатрЬазіоз); крикъ курчаваго тукана чрезвычайно страненъ; онъ похожъ на кваканье лягушки. Разъ со мной случилось презабавное приключеніе съ этими птицами. Съ высокаго дерева въ глуши лѣса я подстрѣлилъ тукана, и вошелъ въ чащу, чтобы подобрать птицу. Она была только ранена, и когда я протянулъ руку чтобы схватить ее, громко вскрикнула. Вдругъ въ одну секунду, какъ будто какимъ волшебствомъ, темный уголокъ лѣса ожилъ, и со всѣхъ сторонъ налетѣли туканы; между тѣмъ, когда я входилъ въ чащу, ни одного небыло видно. Прыгая съ вѣтки на вѣтку, они спустились ко мнѣ, нѣкоторые качались на петляхъ и спущенныхъ нитяхъ древесныхъ ліанъ; всѣ онп кричали и махали крыльями, точно маленькія фуріи. Еслибы у меня была въ рукяхъ длинная палка, я бы могъ много ихъ сбить на землю. Убивши раненую птицу, я приготовился запастись еще нѣсколькими, и наказать героевъ за отвагу; но какъ только прекратились крики ихъ товарища, они снова поднялись на деревья, и прежде, чѣмъ я успѣлъ зарядитъ ружье, всѣ исчезли.
Насѣкомыя.—Больше 7,000 видовъ насѣкомыхъ найдено было въ окрестностяхъ Эги. Я долженъ здѣсь ограничиться нѣсколькими замѣчаніями о порядкѣ чешуекрылыхъ и о муравьяхъ, многія породы которыхъ, находимыя преимущественно на верхней Амазонкѣ, обнаруживаютъ необыкновенные инстинкты.
Я нашелъ въ Эгѣ около 550 различныхъ видовъ бабочекъ. Тотъ, кто хотя немного знакомъ съ энтомологіей, можетъ составить себѣ нѣкоторое понятіе о богатствѣ этого мѣста изъ того, что въ десяти ми нутахъ, ходьбы отъ дому, я встрѣтилъ восемьнадцать видовъ настоящаго Раріііо (съ хвостомъ, какъ у ласточки). Достаточно этого факта, чтобы судпть объ удивительномъ богатствѣ растительности, разнообразныхъ свойствахъ почвы и постоянномъ теплѣ и влажности климата. Но никакое оппсаніе не передастъ вѣрно красоты и разнообразія формъ и цвѣтовъ этого класса насѣкомыхъ въ Эгѣ. Я обратилъ на нихъ особенное вниманіе, потому что нахожу, что этотъ классъ можетъ больше, чѣмъ какая либо другая группа животныхъ илп растеній, доставить доказательствъ въ пользу измѣненія, которому подвергаются въ природѣ всѣ виды, при измѣненіи мѣстныхъ условій. Это случайное превосходство частію происходитъ отъ простоты и отчетливости характеристическихъ признаковъ насѣкомыхъ, частію же отъ легкости, съ какой можетъ быть собрано обильное количество экземпляровъ, и поставлено ря
домъ для сравненія. Отчетливость характеристическихъ признаковъ зависитъ вѣроятно отъ того, что всѣ наружные признаки измѣненія въ организаціи очень рѣзки и бросаются въ глаза, касаясь сѣтки, окраски и формы крыльевъ, которыя, какъ думаютъ многіе, составляютъ увеличенное продолженіе кожи, окружающей дыхательныя грудныя отверстія насѣкомыхъ. Это продолженіе покрыто мелкими пе-рушками или чешуйками, окрашенными извѣстнымъ образомъ, измѣняющимся при малѣйшемъ измѣненіи условій, въ какія поставленъ видъ.
И такъ можно сказать, что на этихъ растянутыхъ перепонкахъ, природа записываетъ какъ на таблицѣ, исторію всѣхъ измѣненій вида: такъ вѣрно отмѣчаются на нихъ всѣ перемѣны въ организаціи. Сверхъ того, одинаковость рисунковъ крыльевъ обыкновенно очень точно, показываетъ степени кровнаго родства видовъ. Такъ какъ для всѣхъ созданій законы при
роды должны быть одинаковы, выводы, данные этой группой насѣкомыхъ, должны быть примѣнимы ко всему органическому міру; поэтому изученіе бабочекъ — символа вѣтренности и суэтности, вмѣсто того, чтобы быть въ пренебреженіи, когда нибудь оцѣнится какъ самая важная отрасль біологической науки.
Прежде, чѣмъ продолжать разсказъ о муравьяхъ, можно сдѣлать нѣсколько замѣчаній о странныхъ чехлахъ и коконахъ, которые ткутъ гусепицы нѣкоторыхъ ночныхъ бабочекъ въ Эгѣ. Прежде всего мы упомянемъ о самомъ великолѣп
номъ примѣрѣ, какой я когда либо видѣлъ изъ Висячій коконъ произведеній насѣкомыхъ. Это коконъ, величиной нотнои бабочкп-съ воробьиное яйцо, сотканный гусеницей большими
петлями изъ свѣтложелтаго или розоваго шелку; его часто можно видѣть въ узкихъ лѣсныхъ тропинкахъ; онъ свѣшивается на крѣп-
кой шелковой нити дюймовъ пяти или шести длины, съ самаго кончика выдающагося впередъ листка. Вися такимъ образомъ на воздухѣ, онъ очень замѣтенъ. Его блестящія нити крѣпки, и ткань не можетъ быть разорвана клювами насѣкомоядныхъ птицъ, между тѣмъ какъ висячее положеніе вдвойнѣ обезпечиваетъ его безопасность отъ ихъ нападеній, потому что когда птица клюнетъ коконъ своимъ клювомъ, онъ отлетаетъ въ сторону; У каждаго конца яйцевидной сумочки есть маленькое отверстіе, для выхода бабочки, когда она перестанетъ быть куколкой, тихо спящей въ своей воздушной колыбелькѣ. Бабочка темнаго цвѣта аспидной доски, и принадлежитъ къ группѣ ЬіШозіісІае семейства шелковичныхъ червей (ВошЪусісІае). Когда гусеница начинаетъ свою работу, она спускается
Гусеница мѣшконоса (ЗассорЪога).
съ кончика выбраннаго ею листка, посредствомъ выдѣляемой ею шелковой нити, которая становится толще по мѣрѣ того, какъ насѣкомое спускается ниже. Когда веревочка получитъ надлежащую длину, гусеница принимается за тканье своего изящнаго мѣшечка; сама она помѣщается въ центрѣ, и начинаетъ вязать шелковыя кольца на извѣстномъ разстояніи одно отъ другаго, связывая ихъ въ тоже время поперечными нитями, такъ что когда все кончено, образуется рѣдкая ткань изъ квадратныхъ петлей,вездѣ почти одинаковой величины. Она
требуетъ почти четырехдневнаго труда: когда коконъ оконченъ, гусеница остается заключенной въ немъ и засыпаетъ; кожица на ней сморщивается и трескается; остается неподвижная маленькая куколка, прижавшаяся къ стѣнкамъ своей шелковой постельки.
Есть много другихъ породъ въ Эгѣ, принадлежащихъ къ тому же самому семейству, ткущему коконы, но нѣкоторыя отличаются тѣмъ, что ихъ гусеницы владѣютъ искусствомъ строить свои клѣточки изъ кусочковъ дерева или листьевъ, гдѣ онѣ живутъ во все время своего питанія и роста, въ полной безопасности отъ всѣхъ враговъ. Я видѣлъ нѣсколько родовъ этихъ коконовъ; одни сдѣланы трубочкой изъ крошечныхъ палочекъ, перевязанныхъ тонкимъ шелкомъ, какъ у червяковъ саскіісе чѵогтз; другія (ЗассорЬога) для той же самой цѣли выбираютъ листья, и дѣлаютъ изъ нихъ изящные длинные мѣшечки съ отверстіемъ съ обоихъ концовъ, и внутри застилаютъ ихъ плотной* тканью. Трубочка вполнѣ развившейся гусеницы ЗассорЬога двухъ дюймовъ длины, и обыкновенно я ихъ видѣлъ въ этой степени возраста. Онѣ питаются листьями черноустни-ковъ (Меіазіоріае), и такъ какъ подъ тяжестью такого большаго зданія, ползать червячку было бы слишкомъ трудно, то онъ привязываетъ свой домикъ одной или нѣсколькими нитями къ листу или вѣткѣ, возлѣ которой ищетъ себѣ пищу.
Муравъи-фураэісиръг.—Много сбивчивыхъ показаній печаталось въ путешествіяхъ и потомъ пересказывалось въ сочиненіяхъ по естественной исторіи объ этпхъ муравьяхъ, которыхъ, кажется, смѣшивали съ муравьями сауба, очеркъ нравовъ которыхъ былъ сдѣланъ въ первой главѣ этого сочиненія. Сауба питаются растительной пищей, и не нападаютъ на другихъ животныхъ; разсказы о плотоядныхъ муравьяхъ, отправляющихся на охотуцѣлыми арміями, вселяющихъ вездѣ ужасъ своимъ появленіемъ, могутъ относиться только къ эситонамъ или муравьямъ-фуражирамъ, совершенно особенной группѣ этого разряда насѣкомыхъ. Индѣйцы называютъ этихъ муравьевъ тауока, и всегда, когда проходятъ черезъ лѣсъ, высматриваютъ ихъ войска, чтобы избѣжать нападенія. Я нашелъ ихъ десять различныхъ видовъ, и почти каждый изъ нихъ имѣетъ свою особенную систему походовъ; восемь видовъ были неизвѣстны въ наукѣ, когда я послалъ ихъ въ Англію. Нѣкоторые виды обыкновенны во всей странѣ, а одинъ свойственъ открытымъ сантаремскимъ кампо, но такъ какъ всѣ виды вмѣстѣ встрѣчаются въ Эгѣ, гдѣ лѣса кишатъ ихъ арміями, то я и отло
жилъ описаніе нравовъ всего рода до этой части моего разсказа. Нравы эситоновъ похожи на походныхъ муравьевъ тропической Африки; но по строенію они не стоятъ въ близкомъ родствѣ съ ними, и въ сущности принадлежатъ къ совершенно другому подраздѣленію муравьинаго порядка.
Подобно многимъ другимъ муравьямъ, общины эситбновъ состоятъ, кромѣ самцовъ и самокъ, изъ двухъ классовъ рабочихъ, большеголоваго (большіе работники) и малоголоваго (маленькіе работники); у большеголовыхъ въ нѣкоторыхъ видахъ, челюсти бываютъ часто очень удлиненныя, у малоголовыхъ же онѣ всегда обыкновенной величины; но оба класса не имѣютъ рѣзкихъ отличій ни въ строеніи, ни въ обязанностяхъ, исключая только два вида. У всѣхъ есть нѣкоторая разница между рабочими относительно величины головы; въ нѣкоторыхъ видахъ эта разница не такъ значительна, чтобы раздѣлять ихъ на классы съ раздѣленіемъ труда; въ другихъ же, у большихъ работниковъ челюсти до такой степени чудовищно удлиннены, что опи не способны принимать участія въ тѣхъ работахъ, которыя исполняютъ маленькіе работники; и наконецъ въ иныхъ разница такъ велика, что является полное раздѣленіе классовъ, одинъ играетъ роль солдатъ, другой — рабочихъ. Отличительная черта въ нравахъ рода эситоновъ—ихъ походы за добычей правильными арміями. Это главнымъ образомъ и отличаетъ ихъ отъ рода обыкновенныхъ красныхъ кусающихся муравьевъ, водящихся въ Англіи: послѣдніе ищутъ себѣ пищу просто въ разсыпную. Всѣ эситопы охотятся большими правильно организованными обществами, но почти каждый видъ имѣетъ свой особенный способъ охоты.
Есгіоѣ гарах. — Одинъ изъ фуражировъ, Есііоп гарах, гигантъ въ своемъ родѣ: его большіе работники имѣютъ полъ-дюйма въ длину; охотятся эти муравьи одной длинной нитью по лѣсу. У. нихъ рабочіе не раздѣляются на классы, хотя между ними большая разница въ- величинѣ, одни вдвое меньше другихъ. Но голова и челюсти у тѣхъ и у другихъ всегда одинаковой формы, и только измѣняются въ величинѣ, отъ самыхъ большихъ до самыхъ маленькихъ, такъ что всѣ способны принимать участіе въ общественныхъ работахъ колоніи. Повидимому, главное занятіе этого вида состоитъ въ томъ, чтобы раззорять гнѣзда большаго, но беззащитнаго муравья другаго рода (Гогтіса); я часто видѣлъ, когда побѣдители удалялись, разрозненные отряды этого послѣд
няго у нихъ въ плѣну. Арміи Есііоп гарах никогда не бываютъ очень многочисленны.
Есііоп Іедіопіз. — Другой видъ, Есііоп Іе^іопіз, сходится съ предъидущимъ въ томъ, что у него работники также не раздѣляются рѣзко на два класса; но онъ гораздо меныпе, п въ этомъ отношеніи не многимъ отличается отъ обыкновеннаго англійскаго краснаго муравья (Мштпіса гнЬга), и цвѣтомъ также похожъ на него. Есііоп Іе§іопі8 живетъ на открытыхъ солнечныхъ мѣстахъ, п водится только въ песчаныхъ сантаремскихъ кампо. Поэтому ихъ движенія гораздо легче наблюдать, чѣмъ всѣхъ другихъ породъ, живущихъ только въ самыхъ густыхъ мѣстахъ; онп кусаются также не такъ больно, какъ другіе виды. Войска Есііоп 1е§і-опІ8 состоятъ изъ нѣсколькихъ тысячь особей, и идутъ широкими колоннами. Когда имъ что нибудь помѣшаетъ на пути, они точно также, какъ и другіе фуражиры, быстро разрываютъ линію, п яростно бросаются на препятствующій предметъ. Видъ этотъ одинъ изъ рѣдкихъ, и мнѣ не часто представлялся случай наблюдать его нравы. Въ первый разъ увидѣлъ я ихъ войско вечеромъ около заката. Колонна состояла изъ двухъ рядовъ муравьевъ, двигавшихся въ противоположныхъ направленіяхъ, одинъ рядъ безъ всякой ноши, другой, нагруженный разными остатками насѣкомыхъ, преимущественно личинками и куколками другихъ муравьевъ. Я безъ затрудненія нашелъ слѣдъ къ мѣсту, откуда онп таскали свою добычу: это была низкая чаща; эситоны проворно бѣгали вокругъ кучи сухихъ листьевъ; но такъ какъ короткіе тропическіе сумерки быстро подвигались, и я не имѣлъ желанія ночевать на пустомъ кампо, то и отложилъ дальнѣйшія наблюденія до слѣдующаго дня.
На другое утро, нельзя было найти и слѣдовъ муравьевъ возлѣ того мѣста, гдѣ я ихъ видѣлъ наканунѣ, точно также какь небыло видно въ чащѣ и другихъ насѣкомыхъ; но на разстояніи восьмидесяти или ста ярдовъ, я напалъ на вчерашнее войско, занятое очевидно подобнаго же рода грабежемъ, какъ и наканунѣ; но настоящее дѣло требовало отъ ихъ инстинкта другихъ средствъ, соотвѣтственно характеру почвы. Они усердно работали снаружи наклоненной насыпи рыхлой земли, проводя мины, посредствомъ которыхъ изъ глубины восьми или десяти дюймовъ, вытаскивали тѣла муравьевъ огромнаго вида пзъ рода Гоппіса. Любопытно было смотрѣть, какъ они толпились около отверстій минъ, одни
помогали товарищамъ поднимать на верхъ тѣла Гогшіса, другіе рвали ихъ на части, потому что цѣлое тѣло было бы слишкомъ тяжело для однаго фуражира; множество носильщиковъ схватывало каждый кусочекъ, и тащили его внизъ по склону насыпи. Разрывъ маленькой лопаточкой землю у входа минъ, я нашелъ гнѣзда Гонпіса съ коконами и куколками, на которыхъ нападали фуражиры на глубпнѣ около восьми дюймовъ отъ поверхности. Какъ только я разрылъ гнѣзда, разбойники бросились туда, и вырывали у меня изъ пальцевъ муравьевъ, когда я ихъ накалывалъ на булавку, такъ что я съ трудомъ могъ уберечь въ цѣлости нѣсколько экземпляровъ. Прорывая многочисленныя мины, чтобы добраться до добычи, маленькіе эситоны повидимому раздѣлялись на партіи, одни рыли, другіе уносили прочь вырываемыя частицы земли. Когда шахта становится достаточно глубока, работники-землекопы должны были бы, чтобы выбрасывать землю, для каждаго комочка взбираться на самый верхъ; но здѣсь работу ихъ облегчали товарищи, становившіеся на краю шахты: они освобождали тѣхъ отъ ноши, и, что привело меня въ большое изумленіе, какъ будто изъ предусмотрительности уносили эти земляные шарики подальше отъ края ямки, чтобы они не могли опять скатиться внизъ. Такимъ образомъ вся работа производилась разумнымъ содѣйствіемъ другъ другу толпы дѣятельныхъ маленькихъ созданій; но все-таки у нихъ не было строгаго раздѣленія труда, потому что нѣкоторые изъ тѣхъ, надъ которыми я наблюдалъ, то исполняли должность носильщиковъ, то землекоповъ, а потомъ немного погодя, онп же уносили добычу.
Въ какихъ нибудь два часа, всѣ гнѣзда Гогшіса были почти совсѣмъ разграблены, и я началъ слѣдить за арміей эситоновъ, уносившей изувѣченные остатки Гогшіса. По склону насыпи онп спускались нѣсколькими отдѣльными отрядами, но отойдя немного, всѣ соединились въ одну сомкнутую широкую колонну, занимавшую пространство шестидесяти или семидесяти ярдовъ, и кончавшуюся у одного изъ большихъ муравейниковъ пли холмиковъ бѣлыхъ муравьевъ, построенныхъ изъ матеріаловъ, скрѣпленныхъ цементомъ такъ крѣпко, что онп тверды какъ камень. Широкая сплошная колонна, какъ быстрый потокъ, двигалась по крутымъ бокамъ холмика; многіе, до сихъ поръ ничего не тащившіе, теперь помогали своимъ товарищамъ тащить тяжелую ношу, и всѣ спустились въ обширную галлерею или мпну, выходящую на верхушку муравейника. Я не пытался достигнуть до гнѣзда, которое,
какъ я предполагалъ, должно было находиться на днѣ широкой мины, стало быть въ серединѣ основанія каменистаго холмика.
Есііоп дгерапоркога. — Самые обыкновенные виды муравьевъ-фуражировъ, Есгіоп Ьатаіа и Е. йгерапорЬога, двѣ породы- до того похожія одна на другую, что отличить ихъ можно только, если разсматривать очень внимательно; однакоже ихъ арміи ни-
Муравьи фуражиры (Есііоп (ігерапоріюга).
когда не перемѣшиваются между собой, хотя и движутся въ однихъ и тѣхъ же мѣстахъ, и часто пересѣкаютъ дорогу другъ другу. Оба класса рабочихъ съ перваго взгляда кажутся совершенно различны, вслѣдствіе рѣзкой разницы меледу большими особями одного класса и маленькими другаго. Между ними есть карлики не больше одной пятой дюйма въ длину, съ маленькими головками и челюстями, и великаны длиною въ полъ-дюйма, съ чудовищно развитыми головами и челюстями, между тѣмъ и тѣ и другіе принадлежатъ одному выводку. Однакоже нѣтъ рѣзкаго отдѣленія классовъ, потому что существуютъ особи, соединяющія двѣ крайности. Эти фуражиры встрѣчаются по всему берегу Амазонки; они путешествуютъ по всѣмъ лѣснымъ тропинкамъ густыми колоннами, состоящими изъ безчисленныхъ тысячъ. Гуляя въ лѣсу, ужъ навѣрно встрѣтишь одну изъ этихъ колоннъ; вѣроятно къ нимъ-то и относятся разсказы, которые мы читаемъ въ путешествіяхъ по Южной Америкѣ, про муравьевъ, очищающихъ дома отъ разныхъ гадовъ, хотя я ни разу не слышалъ, чтобы они входили въ дома: они ограничиваются грабежемъ въ самыхъ глухихъ частяхъ лѣса.
Если на встрѣчу пѣшеходу идетъ армія этихъ муравьевъ, то первый признакъ этого даютъ ему небольшія стаи одноцвѣтныхъ маленькихъ птичекъ (муравьиныхъ дроздовъ); онѣ съ громкимъ чириканьемъ быстро кружатся въ густой зелени; если онъ не обратитъ вниманія на это предостереженіе, черезъ нѣсколько шаговъ далѣе онъ попадетъ въ бѣду, въ одинъ мигъ на него накинутся тысячи свирѣпыхъ маленькихъ созданій. Онп взберутся по его ногамъ съ невѣроятной быстротой, и каждый вонзится въ его кожу своими щипцевидными челюстями, и, завладѣвъ такимъ образомъ добычей, начнетъ кусать что есть мочп. Одно средство спастись отъ бѣды, бѣжать. Если туземцы завидятъ ихъ въ лѣсу, то всегда поднимаютъ тревогу криками «тауока!» и изо всѣхъ силъ бѣгутъ всторону отъ муравьинаго войска. Неотвязныхъ насѣкомыхъ, приставшихъ къ ногамъ, надо отнимать поодиночкѣ одного за другимъ, и рѣдко удается это сдѣлать такъ, чтобы не разорвать ихъ пополамъ, такъ что голова съ челюстями остается въ ранкахъ.
Точно также, какъ и у Есііоп Іе^іопіз, назначеніе этихъ огромныхъ муравьиныхъ армій — грабежъ; но такъ какъ дѣйствія ихъ всегда сосредоточены въ самыхъ густыхъ частяхъ лѣса, то ихъ наблюдать не такъ удобно, какъ муравьевъ того вида. Гдѣ бы они ни проходили, все животное царство приходитъ въ смятеніе, и все живое старается поскорѣе убираться прочь съ ихъ пути. Но больше всего достается разнымъ безкрылымъ насѣкомымъ, какъ напримѣръ: тяжело-тѣлымъ паукамъ, муравьямъ другихъ видовъ, червякамъ, гусеницамъ, личинкамъ таракановъ и такъ далѣе, однимъ словомъ всѣмъ, кто живетъ подъ упавшпмплистьямп пли гнилыми деревьями. Фуражиры не заползаютъ высоко на деревья, по этому птичьи гнѣзда не подвергаются опасности. Образъ дѣйствій этихъ армій, что удалось мнѣ узнать только послѣ долгихъ 'наблюденій, слѣдующій: главная колонна, отъ четырехъ до шести въ рядъ, идетъ впередъ, очищая дорогу отъ всего, что па ней попадается живаго или мертваго; отъ времени до времени, она высылаетъ отъ себя небольшой отрядъ, чтобы дѣйствовать на флангахъ главной арміи, и, покончивши свою работу, снова примкнуть къ ней. Если не далеко отъ ихъ пути встрѣчается какое нибудь особенно богатое мѣсто, напримѣръ: большое гнилое дерево, гдѣ много личинокъ насѣкомыхъ, то они останавливаются, и сюда наряжается сильный отрядъ. Маленькія созданія, разгорячившись, обыскиваютъ каждую щелку и разрываютъ на куски всѣ большія куколки, ко
торыя они вытаскиваютъ на свѣтъ. Любопытно смотрѣть, какъ они нападаютъ на осиныя гнѣзда, построенныя иногда на низкихъ кустарникахъ. Они разгрызаютъ тонкую оболочку, чтобы достать личинокъ, куколокъ и только что вылупившихся осъ, рвутъ все на кусочки, не обращая никакого вниманія на разъяренныхъ хозяевъ, летающихъ вокругъ нихъ. Уносятъ добычу по маленькимъ кусочкамъ, и справедливо раздѣляютъ ношу смотря по силамъ носильщиковъ: маленькіе берутъ маленькіе же и кусочки, а ихъ сильные товарищи съ маленькими головами получаютъ болѣе тяжелыя доли. Иногда два муравья вмѣстѣ тащутъ одинъ кусочекъ, только большіе работники съ ихъ неуклюжими искривленными челюстями неспособны принимать участіе ни въ какой работѣ. Арміи эти никогда не идутъ далеко по протоптанной тропинкѣ, но предпочитаютъ глухія непроходимыя мѣста, куда рѣдко можно слѣдовать за ними. Иногда я на полъ-мили, и даже больше, шелъ по слѣдамъ муравьиной арміи, но ни разу не напалъ на такую, которая окончила бы свой дневной походъ и возвращалась домой къ муравейнику. Да я никогда и не встрѣчалъ муравейника; гдѣ бы фуражиры ни были видны, всегда они были въ походѣ.
Въ Вилья Новѣ разъ я подумалъ, что встрѣтилъ переселяющуюся колонію этихъ неутомимыхъ муравьевъ. Это Гыло на открытомъ мѣстѣ возлѣ рѣки, у самой лѣсной опушки; оно было окружено утесами и кустарникомъ. Густая колонна фуражировъ виднѣлась отъ утесовъ на одной сторонѣ маленькой гавани, она проходила открытое пространство и поднималась на противупо-ложный склонъ. Вся процессія растягивалась на шестьдесятъ или семьдесятъ ярдовъ, а между тѣмъ не было видно ни передняго ни задняго отряда. Всѣ двигались по одному направленію, исключая нѣсколькихъ особей съ наружной стороны колонны; эти послѣдніе бѣгали назадъ: немного пробѣгутъ, и потомъ снова повертываются, и слѣдуютъ по тому же направленію, какъ и главная армія. Эти отступательныя движенія постоянно происходили съ одного конца линіи на другой, и очевидно, что всѣ члены арміи понимаютъ другъ друга, потому что отступавшіе муравьи часто останавливались на минутку и трогали усиками своихъ товарищей, шедшихъ впередъ; это же самое было замѣчено и у другихъ муравьевъ, и надо предполагать, что это ихъ способъ передавать другъ другу все, что нужно. Когда я вмѣшивался въ колонну или прогонялъ изъ нея одного члена, то вѣсть о тревогѣ быстро раз
носилась на пространствѣ нѣсколькихъ ярдовъ къ заднимъ отрядамъ, п онп начинали отступать. Всѣ мало-головые работники несли въ челюстяхъ маленькую кучку бѣлыхъ червяковъ, которыхъ одно время я принималъ за молодыя личинки пхъ собственной колоніи, но потомъ убѣдился, что это были куколки какого нпбудь другаго вида муравьевъ, раззореиныхъ ими, потому что гораздо вѣроятнѣе, что это была экспедиція съ цѣлію грабежа, а не переселяющаяся колонія.
Роль болыие-головыхъ муравьевъ въ походной арміи очень любопытна. Этихъ необыкновенныхъ муравьевъ приходилось по одному на два десятка маленькихъ; ни одинъ изъ нихъ ничего не несъ во рту, всѣ онп шли безъ всякой ноши съ наружной стороны колонны, на ровномъ разстояніи одинъ отъ другаго, точь въ точь какъ офицеры въ отрядѣ солдатъ. Наблюденія эти могли быть достаточно точны, потому что этихъ муравьевъ отличаютъ отъ остальныхъ блестящія бѣлыя головы, качающіяся вверхъ п внизъ когда колонна проходитъ по какому нибудь неровному мѣсту. Я не видѣлъ, чтобы онп перемѣняли положеніе или бы обращали какое нибудь вниманіе на своихъ мало-головыхъ товарищей, идущихъ въ колоннѣ, и когда я разстрой валъ линію, онп не отскакивали всторону и не принимали воинственнаго впда, такъ горячо, какъ другіе. Этихъ больше-головыхъ членовъ общины нѣкоторые писатели считали за классъ воиновъ подобно такимъ же образомъ вооруженному классу у термитовъ; но я не могъ подтвердить такого взгляда, по крайней мѣрѣ для этого вида, такъ какъ вообще онп не такъ воинственны, какъ меньшіе работники, п искривленныя пхъ челюсти пе позволяютъ имъ хвататься за плоскую поверхность, какова напримѣръ кожа аттакуемаго животнаго. Однакоже надо думать, что они все таки, хотя косвеннымъ образомъ, составляютъ защитниковъ общипы, именно какъ пеудо-босварпмая пища для стай муравьиныхъ дроздовъ, самыхъ злыхъ враговъ для муравьевъ, всегда слѣдящихъ за походными арміями этихъ фуражировъ. Весьма вѣроятно, что загнутыя крючкомъ челюсти больше-головаго класса оказываются очень безпокойными вещами, когда пройдутъ въ зобъ пли желудокъ этихъ птицъ, но къ сожалѣнію я упустилъ пзъ виду удостовѣриться, дѣйствительно ли это такъ на самомъ дѣлѣ.
Но не вся жизнь эсптоновъ проходитъ въ работѣ: часто я видѣлъ, какъ они проводили время точно отдыхая. Это всегда
бывало въ какомъ нибудь солнечномъ уголку лѣса. Главная колонна арміи и ея отдѣльные отряды были расположены точно также, какъ обыкновенно, но вмѣсто того, чтобы стремиться впередъ н опустошать все направо и налѣво, на всѣхъ пхъ точно нападалъ вдругъ припадокъ лѣни. Одни потихоньку прохаживались взадъ и впередъ, другіе чистили свои усики передними ланками; но всего смѣшнѣе было смотрѣть, какъ они чистили другъ друга. То тутъ, то тамъ, какой нибудь муравей протягиваетъ одному пли нѣсколькимъ товарищамъ сперва одну лапку, потомъ другую, чтобы они вычистили пли вымыли ему ее: они исполняютъ это, взявъ лапку между челюстями и языкомъ, и кончаютъ тѣмъ, что дружески потреплютъ по усикамъ. Это была очень любопытная картина, способная въ особенности удивить сходствомъ между инстинктивными дѣйствіями муравьевъ и поступками разумныхъ существъ: сходство это должно было произойти отъ двухъ различныхъ процессовъ въ развитіи первоначальныхъ душевныхъ свойствъ. Дѣйствія этихъ муравьевъ казались просто забавой. Одарены ли эти маленькія созданія избыткомъ силы противъ того, сколько необходимо нужно для благосостоянія пхъ вида, п тратятъ ли они этотъ избытокъ просто въ играхъ, какъ маленькіе ягнята илп котята, или это праздная ирпхоть, какъ у разумныхъ существъ? Вѣроятно, что эти часы отдыха и чистки необходимы пмъ для того, чтобы быть въ состояніи исполнять ихъ трудныя работы, но когда смотришь на нихъ, невольно подумаешь, что муравьи эти просто на-просто забавляются игрой.
Есііоп ргаесіаіог. — Это маленькій темно - красноватый видъ, очень похожій на обыкновеннаго краснаго кусающагося муравья Англіи. Отъ всѣхъ другпхъ фуражировъ онъ отличается своимъ способомъ охотиться — не колоннами, а густымп фалангами, состоящими пзъ миріады особей; въ первый разъ онъ попался мнѣ въ Эгѣ, гдѣ онъ очень обыкновененъ. Ни одно пзъ движеній насѣкомыхъ такъ не поражаетъ, какъ быстрый ходъ этихъ огромныхъ густыхъ массъ муравьевъ. Гдѣ онп только ни проходятъ, все животное царство приходитъ въ волненіе. Они разливаются по землѣ, какъ рѣка, вползаютъ на верхушки всѣхіэ низкихъ деревьевъ, обыскиваютъ самымъ тщательнымъ образомъ каждый листокъ до верхушки дерева; а если найдутъ груду гніющей растительности, гдѣ для нихъ много добычи, то сосредоточиваютъ тамъ всѣ свои силы, какъ другіе фуражпры, и густая
фаланга блестящихъ, проворно двигающихся тѣлъ разливается по поверхности земли темно-краснымъ потокомъ. Въ скоромъ времени онп проникнутъ въ каждое мѣстечко наваленной кучи, потомъ опять всѣ собираются въ походный порядокъ, и трогаются впередъ. Всѣ мягкотѣлыя п остающіяся въ бездѣйствіи насѣкомыя легко дѣлаются пхъ добычей, и также, какъ другіе фуражиры, они разрываютъ свои жертвы на куски, для болѣе удобной переноски. Фаланга атого вида муравьевъ, проходя по ровному мѣсту, занимаетъ пространство отъ четырехъ до шести квадратныхъ ярдовъ; если слѣдить за ними пристально, то можно замѣтить, что они не все время идутъ прямо впередъ, но нѣсколько смежныхъ колоннъ, разсыпанныхъ въ различныхъ направленіяхъ, то отдѣляются нѣсколько отъ главной массы, то снова примыкаютъ кь пей. По временамъ края фаланги растягиваются въ сторону, какъ бываетъ въ арміи, когда пзъ фланга вылетитъ туча застрѣльщиковъ. Я нп разу не могъ напасть на жилище этого вида.
Слѣпые фуражиры. — Теперь скажу нѣсколько словъ о слѣпомъ видѣ фуражировъ. Нп у одной пзъ предъидущихъ породъ нѣтъ граненыхъ или сложныхъ глазъ, какіе обыкновенно бываютъ у насѣкомыхъ, и которыми снабжены обыкновенные муравьи (Еог-тіса), но всѣ они имѣютъ зрительные органы, состоящіе каждый изъ одного хрусталика. Между ними и совершенно слѣпыми видами этого рода, есть средній видъ съ очень сильными ногами, Е. сгаззісогпіз, глаза котораго лежатъ въ глубокихъ впадинахъ. И эти муравьи предпринимаютъ походы съ цѣлью грабежа, какъ и все пхъ племя, и нападаютъ даже на гнѣзда другихъ кусающихся муравьевъ (Муппіса), но онп избѣгаютъ свѣта, п всегда ходятъ тапкомъ подъ листьями и упавшими вѣтвями. Если ихъ колоннамъ надо пройти открытое пространство, муравьи строятъ временныя крытыя дороги пзъ земляныхъ зернышекъ, сложенныхъ аркой п держащихся механически; подъ этимъ сводомъ муравьиная процессія проходитъ секретно, и какъ только гдѣ нибудь въ галлереп покажется проломъ, неутомимыя созданія сейчасъ же принимаются его исправлять.
За ними слѣдуетъ Есііюп ѵазЫюг; у него нѣтъ глазъ, хотя и хорошо видны спавшіяся впадины; и наконецъ послѣдній, ЕсИоп еггаііса, у котораго уже исчезаютъ и впадины и глаза, п остается только слабый знакъ — кружокъ на томъ мѣстѣ, гдѣ они Обыкпо-
—	—•
венно расположены. Арміп Е. ѵазіаіог и Е. еггаііса движутся, сколько я могъ узнать, все время подъ крытыми дорогами; муравьи быстро строятъ пхъ по мѣрѣ того, какъ подвигаются впередъ. Колонна фуражировъ подвигается шагъ за шагомъ подъ прикрытіемъ этихъ крытыхъ переходовъ, черезъ густой лѣсъ, и, достигши какого нибудь гнилаго пня илп другаго мѣста, обѣщающаго обильную охоту, разсыпаются по всѣмъ щелямъ искать добычи. Разъ мнѣ случилось пройти вдоль ихъ арки на протяженіи отъ сга до двухъ сотъ ярдовъ; зернышки земли берутся съ самой дороги,
Фуражиры (Есііоп еітаііса) за постройкой крытой дороги — солдаты дѣлаютъ вылазку, чтобы отстранять препятствія.
по которой проходитъ коллона, п прилаживаются одно къ другому безъ цемента. Эта послѣдняя черта и отличаетъ пхъ арки отъ подобныхъ же крытыхъ дорогъ термитовъ: тѣ, чтобы скрѣпить зер-нушки, употребляютъ свою липкую слюну. Слѣпые эситоны, работая большимъ обществомъ, выводятъ стѣнки своихъ выпуклыхъ арокч, и въ тоже время ухитряются класть на нихъ замочный камень, не давая развалиться не скрѣпленному цементомъ строенію. Въ этомъ слѣпомъ видѣ было очень замѣтное раздѣленіе рабочихъ на классы. Хотя у больше-головаго класса челюсти не такъ длинны, какъ у большихъ работниковъ Е. Ьатаіа и Е. йгерапорЬога, но онъ рѣ^ко отличается по строенію отъ мало-головаго класса; онъ играетъ миль солдатъ п защищаетъ общину работниковъ (какъ солдаты термитовъ) противъ всякаго встрѣчнаго. Когда я проламывалъ
гдѣ нибудь ихъ крытую галерею, всѣ муравьи подъ пей приходили въ волненіе, только работппкп-землекоиы оставались на мѣстѣ поправлять проломъ, между тѣмъ, какъ болыпе-головые выходили наружу съ самымъ угрожающимъ видомъ, сердито трясли головами и шевелили челюстями.
ГЛАВА ХШ.
Экскурсіи за Эгой.
Путешествіе по Амазонкѣ на пароходѣ.—Пассажиры.—Тунантинсъ.—Индѣйцы кантона,—хутахи,—сапд.—Индѣйцы марауа.—Фонте-Боа.—Поѣздка въ С. Пауло.—Индѣйцы тукуна.—Болѣзнь.—Поѣздка внизъ, въ Пару.— Перемѣны въ Парѣ.—Отъѣздъ въ Англію.
1-го ноября 1856 года.—На верхне-амазонскомъ параходѣ «Та-батинга» я отправился на экскурсію въ Тунантинсъ, маленькое по-лу-индѣйское поселеніе въ 240 миляхъ за Эгой. «Табатпнга», желѣзный пароходъ въ 170 тоннъ и въ пятьдесятъ силъ построенъ на Ріо-де-Іанейро. Зала съ копками по обѣимъ сторонамъ, на двадцать пассажировъ, устроена на палубѣ, и съ обоихъ концовъ открыта, чтобы туда могъ свободно проходить свѣжій воздухъ. Капитанъ пли «комманданте», лейтенантъ бразильскаго флота, какъ истый морякъ былъ чрезвычайно вѣжливъ и строго соблюдалъ дисциплину; звали его сеньоръ Нунесъ Мельо Кардоцо. Какъ водится, я долженъ былъ взять съ собой запасъ всякой провизіи, кромѣ мяса и рыбы, на все время, что намѣревался пропутешествовать (три мѣсяца); мой багажъ, съ хаммакамп да съ разной домашней утварью, посудой и т. п. составилъ пятнадцать большихъ тюковъ. Въ одномъ была палатка отъ москитовъ; эту вещь мнѣ еще не случалось употреблять на рѣкѣ, но во всякой поѣздкѣ за Эгу она становится необходимой. Всякому, и мужчинѣ, и женщинѣ, и ребенку
нужно имѣть съ собой такую палатку, иначе просто жпгь нельзя. Моя палттка была около 8 футовъ въ длину и 5 въ ширину, пзъ грубаго коленкора; она продолговатой формы, съ рукавами по обѣимъ сторонамъ, чтобы черезъ нихъ продергивать веревки хам-мака. Подъ такой палаткой, которая раскидывается каждый вечеръ передъ солнечнымъ закатомъ, всякій можетъ и читать и писать, или качаться въ своемъ хаммакѣ до самой ночи. Удовольствіе, ощущаемое отъ этого комфорта, особенно пріятно когда подумаешь, что перехитрилъ-таки жадныхъ москитовъ, тучами летающихъ по комнатѣ.
Мы были въ дорогѣ четыре дня. Лоцманъ, эгскій мамелюкосъ, очень хорошо извѣстный мнѣ, выказалъ удивительное знаніе рѣки и огромное терпѣніе. Все время онъ не отходилъ отъ своего поста, исключая трехъ или четырехъ часовъ въ серединѣ дня; тогда его смѣнялъ молодой человѣкъ, служившій ученикомъ и знавшій ширину и извилины канала, и протяженіе всѣхъ рано заливаемыхъ мелей отъ Ріо-Негро до Лорето, т. е. па разстояніи слишкомъ тысячи миль. Мы и на ночь не убавляли хода, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда налеталъ короткій, но жестокій штормъ; тогда лейтенантъ Нунесъ давалъ приказаніе останавливать машину, иногда противъ желанія лоцмана. Часто ночи бывали такія темныя, что мы, пассажиры на корацЬ, не могли различить высокаго человѣка намосту, но пароходъ летѣлъ на всемъ ходу; люди были поставлены на носу? чтобы высматривать пловучій лѣсъ, и одинъ дежурный передавалъ приказанія рулевому: въ продолженіе всего перехода только разъ киль задѣлъ о песчаную отмель.
Пассажиры были по большей части перувіанцы, все худощавые безпокойные люди, очень похожіе на янки. Они возвращались къ себѣ домой, въ города Мойобамбу и Чачапойасъ, на Андахъ, послѣ поѣздки съ торговой цѣлью въ бразильскіе города по берегамъ Атлантическаго океана, куда они поѣхалп шесть мѣсяцевъ тому назадъ, съ грузомъ панамскихъ шляпъ для обмѣна па европейскіе товары. Шляпы эти дѣлаютъ пзъ молодыхъ листочковъ одного пальмоваго дерева индѣйцы и метисы, живущіе въ восточныхъ частяхъ Перу. Это почти единственный предметъ, вывозимый изъ Перу черезъ Амазонку, но за него выручается много денегъ, сравнительно съ количествомъ товара, потому что шляпы всегда очень высокаго достоинства, и стоятъ отъ двѣнадцати шиллинговъ до шести фунтовъ стерлинговъ за штуку; иной купецъ увозитъ съ собой двѣ, три тысячи фунтовъ стерлинговъ. На об
ратномъ пути грузъ ихъ составляютъ мелкіе желѣзные товары, глиняная посуда, стекло, и другіе громоздкіе и тяжелые товары, но не платье, потому что оно во своей легкости можетъ быть доставлено черезъ Анды изъ портовъ Тихаго океана въ восточныя части Перу. Всякій сортъ европейскаго платья можно получать этимъ путемъ гораздо дешевле, чѣмъ по прямой дорогѣ по Амазонкѣ, такъ какъ ввозныя пошлины въ Перу, какъ я слышалъ, гораздо ниже бразильскихъ, п по легкости товара издержки за провозъ черезъ Апды на перевѣшиваютъ этой разницы.
У насъ на пароходѣ не было недостатка въ удовольствіяхъ. Обѣдъ былъ всегда хорошій, потому что на здѣшнихъ пароходахъ держатъ ученыхъ поваровъ, и всегда есть въ запасѣ свѣжая провизія— живые бычки и птицы, что добывается гдѣ только есть случай по дорогѣ. Виды тутъ такіе же, какіе были уже описаны между Ріо-Негро и Эгой: тѣ же двѣ низкія ровныя линіи лѣса, иногда смѣняющіяся утесами красной глины; бывалп дни, что и вверхъ и внизъ по рѣкѣ вода сходилась съ небомъ. Однако мы ѣхали все около берега, и, что касается до’ меня, то я наглядѣться не могъ на живописныя группы и на разнообразіе деревьевъ, на красивый покровъ ползучихъ растеній, куда ни взглянешь, вездѣ одѣвающій зеленую лѣсную стѣну. На всемъ пространствѣ мы не видѣли пи однаго человѣческаго жилья, кромѣ маленькой деревушки Фонте-Боа, отдаленной отъ главной рѣки; мы тамъ останавливались за дровами; я скоро поговорю объ этомъ мѣстечкѣ. По утрамъ было восхитительно прохладно; при восходѣ солнца подавали коффе, а въ десять часовъ обильный завтракъ; съ этого часу жаръ начиналъ быстро усиливаться, и наконецъ становился почти нестерпимъ; рѣшительно непонятно, какъ могутъ его выносить машинисты и кочегары; онъ послѣ четырехъ часовъ немного спадалъ, около этого времени звонили къ обѣду; вечера всегда бывали очень пріятны.
Отъ 11-го до 30-го ноября.— Тупаитппсъ лѣнивая рѣка съ черной водой; она идетъ мпль на шестьдесятъ въ длину, и .у устья имѣетъ отъ 100 до 200 ярдовъ ширины. Растительность по ея берегамъ Такая же, какъ и по Ріо-Иегро, деревья съ мелкой листвой темнаго цвѣта, и массы зелени также покоятся на поверхности чернильной воды. Деревня расположена па лѣвомъ берегу, на разстояніи около мили отъ устья рѣки; въ ней двадцать домовъ, преимущественно просто мазанки, состоящія изъ переплета, покрытаго глпной. Маленькія улицы послѣ дождя ^становятся непроходимы
отъ множества лужъ; всѣ онѣ заросли сорными травами, — бобовыми кустарниками и чертовой бородой съ ярко-красными цвѣтами. Атмосфера въ такомъ мѣстѣ, замкнутомъ какъ здѣсь высокимъ лѣсомъ, и окруженномъ болотами, всегда душная, теплая, и полная испареній; отъ жужжанія и чириканья насѣкомыхъ и птпцъ стоитъ въ воздухѣ вѣчный шумъ. Небольшое мѣстечко около деревни, заросшее сорными травами, кишитъ ржанками, морскими куликами, полосатыми цаплями и мухоловками съ раздвоенными хвостиками; на рѣкѣ передъ самымп домами лѣниво плаваютъ аллигаторы.
Вышедпіп на берегъ, я представился сеньору Пауло Битанкуру, добродушному метису, директору индѣйцевъ на сосѣдней рѣкѣ Иссѣ; онъ тотчасъ же велѣлъ очистить мнѣ домъ. Это забавное помѣщеніе заключало въ себѣ всего одну комнату; стѣны въ ней былп обезображены болыппми гадкими комками грязи, работы бѣлыхъ муравьевъ. Полъ былъ просто голая земля, грязная и мокрая; жалкая комнатёнка была еще затемнѣна коленкоровой простыней, которой были завѣшены окна; этотъ способъ принятъ здѣсь для изгнанія піумовъ, летающихъ въ тѣни какъ легкія облака дыма, и отравляющіе днемъ всякій покой всюду, куда только могутъ проникнуть. Мой багажъ скоро былъ снесенъ па берегъ, и прежде, чѣмъ пароходъ успѣлъ отчалить, я взялъ ружье, сѣтку для насѣкомыхъ, охотничью, сумку, и .пошелъ сдѣлать предварительное изслѣдованіе моего новаго мѣстопребыванія.
Я пробылъ здѣсь девятнадцать дней, и для такого короткаго срока, собралъ весьма хорошую коллекцію обезьянъ, птицъ и насѣкомыхъ. Значительное число видовъ (особенно насѣкомыхъ) былп отличны отъ тѣхъ, что я собралъ въ другихъ четырехъ станціяхъ на южной сторонѣ Солимоэнса, и такъ какъ многіе изъ нихъ были «представительныя формы» *) другихъ находимыхъ па противуположноп сторонѣ великой рѣки, то я заключилъ, что между двумя берегами не могло существовать никакого сообщенія сухимъ путемъ, по крайней мѣрѣ въ теченіе новѣйшаго геологическаго періода. Заключеніе это подтверждаютъ обезьяны уакари, описанныя въ предъидущей главѣ. Всѣ этп сильно измѣненныя мѣстныя расы насѣкомыхъ, заключенныя на одной сторонѣ Солимоэнса (подобно уакари), такого рода, что опи не способны перейти такое обширное безлѣсное пространство, какъ рѣка. Особенно я былъ доволенъ однимъ пріобрѣтеніемъ:
*) Виды или расы, замѣняющіе другіе близкіе виды или расы.
новымъ видомъ бабочки (Саіа^гатпіа); потомъ она была названа С. ехсеізіог, потому что величиной и красотой превосходитъ всѣ извѣстные до сихъ поръ виды своего необыкновенно великолѣпнаго рода. Верхняя поверхность ея крыльевъ самаго роскошнаго голубаго цвѣта, переливающагося на солнцѣ разными тѣнями: а съ каждой стороны идетъ дугой широкая оранжевая полоса. У нея очень сильный полётъ, и, какъ я потомъ узналъ, она не ограничивается сѣверной стороной рѣки, потому что разъ я видѣлъ ее въ числѣ яркихъ бабочекъ, летавшихъ па палубѣ парохода, когда мы уже ушли пзъ Фонтс-Боа, и стояли на якорѣ за 200 миль ниже по рѣкѣ.
Кромѣ трехъ семействъ мамелюкосбвъ и заѣзжаго португальскаго купца, всѣ жители деревни и окрестностей полуцивилилован-ные индѣйцы племенъ тумана и пассе. Но въ тунаптинскихъ лѣсахъ живетъ дикое племя индѣйцевъ, называемое каипіана; нравами п общественнымъ устройствомъ, они очень похожи па павшее племя мура на нижней Амазонкѣ, и также какъ послѣдніе не способны къ цивилизованной жизни въ какой бы то ни было формѣ. Ихъ хижины начинаются на часъ ходьбы отъ деревни, по темной узкой лѣсной дорожкѣ. Мое первое и единственное посѣщеніе одного жилища каптана было совершенно случайное. Разъ, гуляя, я зашелъ дальше обыкновеннаго, и все шелъ по лѣсной дорожкѣ, пока наконецъ она не обратилась просто въ тікада, т. е. охотничью тропинку; вдругъ я вышелъ на хорошо утоптанную дорожку, окаймленную съ обѣихъ сторонъ плаунами самыхъ изящныхъ формъ; кончики листьевъ разстилались усикамп по маленькому склону, который, шелъ по сторонамъ тропинки. Дорожка эта была хотя гладкая, но узкая и темная, и во многпхъ мѣстахъ завалена пнями срубленныхъ деревьевъ; вѣроятно робкіе индѣйцы нарочно бросили ихъ сюда, чтобы загородить дорогу къ своему жилью. Я прошелъ по этой тѣнистой дорогѣ съ полъ-мили, п вышелъ па открытое мѣстечко на берегу какого то ручья или заводи; тутъ стояла коническая хижина съ очень низенькой дверцей. Тутъ же былъ открытый сарай съ подмостками изъ расколотыхъ пальмовыхъ стволовъ, и много большихъ деревянныхъ корытъ. Въ сараѣ я увидѣлъ двухъ пли трехъ темнокожихъ дѣтей, съ мужчиной и женщиной; по едва только они завидѣли меня, всѣ бросились бѣжать къ хижинѣ, и совались къ крошечной двери точно дикіе звѣри, которыхъ спугнули съ ихъ норы. Спустя нѣсколько минутъ, мужчина высунулъ голову^ п недовѣрчиво осматривался кругомъ; но
я принялся дѣлать самыя дружескіе знаки, какіе только могъ при-думать, и онъ вышелъ вмѣстѣ съ дѣтьми. Всѣ они были вымазаны черной глиной и раскрашены; па старшихъ вся одежда состояла изъ чего то въ родѣ передника изъ впутреннней коры сапукайскаго дерева, а дикая наружность мужчины казалась еще страшнѣе отъ волосъ, висѣвшихъ по всему лбу и падавшихъ на глаза. Я пробылъ около этого мѣста часа два, по столько внушилъ довѣрія дѣтямъ, что они пошли помогать мнѣ ловить насѣкомыхъ. Каишана употребляютъ только одно оружіе—духовую трубку, и она служитъ имъ для стрѣлянія животныхъ для пищи. Они народъ не воинственный, какъ большая часть сосѣднихъ племенъ на Хапурѣ и Иссѣ.
Все племя каишана не составляетъ болѣе 400 душъ. Между нпмп нѣтъ ни -одного крещенаго индѣйца, и онп не живутъ въ деревняхъ, какъ другіе болѣе развитыя отрасли тупійскаго рода: каждая семья живетъ отдѣльно въ своей одинокой хижинѣ. Это чрезвычайно смирный народъ; они пе татуируются, не просверливаютъ себѣ ни ушей, пн носа. Племя это представляетъ самый низкій тппъ общественнаго устройства, съ которымъ дѣйствительно оно недалеко ушло отъ дикихъ звѣрей, населяющихъ тѣ же самые лѣса. Повидимому оно не повинуется одному вождю, и я не могъ дознаться, есть ли у нихъ пахе, то есть доктора, эти представители грубаго начала сословія жрецовъ. Каишанамъ неизвѣстны ни символическіе или замаскированные танцы, ни церемоніи въ честь ху-рупари, т. о. демона, обычаи, соблюдаемые всѣми сосѣдними племенами. Есть у нихъ что-то въ родѣ праздника, но все заключается въ питьѣ пива кашири, и перебродившихъ напитковъ изъ маиса, банановъ и т. п. Но и это даже у нихъ не имѣетъ полной силы, потому что они не напиваются допьяна, и оргіи не продолжаются по нѣскольку дней и ночей сряду, какъ у хури, пассе и тукуна. У мужчинъ есть музыкальный инструментъ, сдѣланный изъ кусочковъ стебля стрѣльчатой травы разной длины, устроенныхъ какъ свирѣль Пана. Въ игрѣ на немъ они убиваютъ цѣлые часы, валяясь въ ободранныхъ мочальныхъ хаммакахъ, которые висятъ въ пхъ темныхъ, дымныхъ хижинахъ. Тунантппцы говорятъ, что каишаны до такой степени преслѣдовали дикихъ звѣрей и птицъ около своего поселенія, что теперь ихъ совсѣмъ тамъ нѣтъ, и они терпятъ большой недостатокъ въ животной пищѣ. Когда у нихъ удастся кому нибудь убить тукана, то это считается важнымъ событіемъ, и птица дѣлится человѣкъ на двадцать, если еще не больше. Онп кипятятъ мясо въ глиняномъ котелкѣ, наполненномъ соусомъ ту-
купи, и ѣдятъ его съ беиху, пли маніочнымп хлѣбцами. Женщинамъ не дадутъ даже и попробовать кушанья; опѣ должны довольствоваться тѣмъ, что могутъ обмакивать въ жидкость кусочки хлѣба.
ЗО-го ноября, — Я уѣхалъ изъ Тупаптинса на восьмидесятптонной торговой шкунѣ, принадлежавшей сеньору Батальда, эгскому купцу, который на все лѣто уѣзжалъ собирать разныя произведенія, по порученію одного моего хорошаго пріятеля, молодаго параэпца, по пмени Франциско Райоль. Мы пріѣхали, 3-го декабря, къ устью Хутахп, значительной рѣкп, почти въ милю ширины, съ очень медленнымъ теченіемъ. Это одна изъ числа шести рѣкъ, отъ 400 до 1,000 миль длины, протекающихъ съ юго-запада черезъ неизвѣстныя земли, лежащія между Боливіей и верхней Амазонкой, и впадающихъ въ эту послѣднюю рѣку между Мадейрой пУкайялп. Мы простояли четыре дня на якорѣ въ устьѣ Сапо, маленькаго притока Хутахи, текущаго съ юго-востока, потому что сеньору Райолю нужно было послать игарпте за грузомъ соленой рыбы на Купатану, большой притокъ нѣсколько миль дальше вверхъ по рѣкѣ. Въ этотъ промежутокъ времени мы сдѣлали нѣсколько экскурсій въ монта-ріи въ разныя сосѣднія мѣста. Самая дальняя поѣздка была къ нѣкоторымъ индѣйскимъ домамъ, мпль за пятнадцать или за во-семьнадцать вверхъ по Сапо; мы туда ѣздили съ однимъ гребцомъ пзъ индѣйцевъ, и употребили на эту поѣздку цѣлый день. Рѣка не больше сорока пли пятидесяти ярдовъ ширины, и вода въ ней темнѣе чѣмъ въ Хутахп; какъ вообще всѣ маленькія рѣчки, она протекаетъ мѣстами подъ тѣнью двухъ высокихъ стѣнъ лѣса. Подымаясь вверхъ, мы прошли мимо семи строеній; почти всѣ онп прятались въ роскошцой зелени; что тутъ есть жилье, можно было угадать только по маленькимъ просвѣтамъ въ сплошной лѣсной стѣнѣ, или по лодкамъ, привязаннымъ у маленькихъ тѣнистыхъ пристаней. Жители все большею частію индѣйцы племени марауа, первоначальная территорія которыхъ обнимала вс;ѣ маленькіе притоки между Хутахи и Хуруа, вблизи устьевъ обоихъ большихъ притоковъ. Они живутъ отдѣльными семьями или маленькими группами; у нихъ нѣтъ одного общаго вождя; это племя не расположено къ цивилизаціи, и не хорошо смотрптъ на бѣлыхъ. Одинъ пзъ домовъ принадлежалъ семейству хури; мы видѣли самаго хозяина, стройнаго, благообразнаго старика; по обычаю его племени, по серединѣ лица у него было большое татуированное пятно. Онъ у своей пристани удилъ рыбу подъ тѣнью колоссальнаго де
рева, и, когда мы проѣзжали мимо, поклонился намъ важно и вѣжливо по всегдашней манерѣ болѣе развитыхъ индѣйцевъ.
Около.десяти часовъ мы дошли до послѣдняго дома, или лучше сказать двухъ послѣдппхъ домовъ; здѣсь мы остановились на нѣсколько часовъ, чтобы провести самое жаркое полуденное время. Дома, стоявшіе на высокомъ глинистомъ берегу, были квадратной формы, нѣкоторыя части пхъ были открыты какъ у простыхъ навѣсовъ, а другія обнесены грубыми глиняными стѣнами, образующими одну или нѣсколько комнатъ. Жители, нѣсколько семействъ марауа, человѣкъ до тридцати, приняли насъ радушно и весело. Сеньора Раполя всегда встрѣчали какъ стараго знакомаго, и, повидимому, какъ общаго любимца. Никто изъ нихъ не былъ татуированъ; у мужчинъ только были проткнуты большія дырки въ ушахъ: сюда втыкаются деревянныя палочки; также и на губахъ просверлены маленькія дырочки. Одинъ пзъ молодежи, стройный мужчина, ростомъ почти въ шесть футовъ, съ большимъ орлинымъ носомъ, оказывавшій мнѣ особенно дружеское расположеніе, объяснилъ мнѣ назначеніе этихъ дырочекъ въ губахъ: онъ натыкалъ въ ппхъ множество маленькихъ бѣлыхъ палочекъ, потомъ скривилъ ротъ, п иантоминами выражалъ какъ будто страхъ въ присутствіи врага. Почти весь народъ былъ обезображенъ темными прыщами на кожѣ, слѣдствіе одной накожной болѣзни, которая ходитъ въ этой части страны. У одного старика Все лицо было почернѣвшее, точно его кто вымазалъ тушью, оттого что прыщи слились и составили одно большое пятно. У другихъ была просто сыпь; черныя пятна тверды и шершавы, по не лупятся; вокругъ шіхъ бываетъ ободокъ свѣтлѣе чѣмъ обыкновенный цвѣтъ кожи. Я видалъ въ такихъ прыщахъ многихъ индѣйцевъ и нѣсколькихъ метисовъ въ Тунантинсѣ и потомъ въ Фонте-Боа. Болѣзнь кажется заразительна; я слышалъ, что одинъ португальскій купецъ былъ обезображенъ ею, проживши нѣсколько лѣтъ въ связп съ индіанкой. Замѣчательно, что не смотря на то, что болѣзнь ходитъ почти по всему Солпмоэнсу, въ Эгѣ ни у одного человѣка нѣтъ и признаковъ ея: первые изслѣдователи страны, встрѣчая очень часто въ извѣстныхъ мѣстностяхъ индѣйцевъ съ колеей, покрытой пятнами, думали, что это свойственно нѣкоторымъ индѣйскимъ племенамъ. Ту-іъ въ домахъ на Сапо, у маленькихъ дѣтей не было пятенъ; у двопхъ илп у троихъ только, лѣтъ десяти, показывались* признаки болѣзни, потому что па кожѣ впдны были круглыя желтоватыя пятна. Эти двое дѣтей казались вялыми и болѣзненными, но у взрослыхъ людей эта болѣзнь, калеется, не
оказываетъ вліянія па общее состояніе здоровья. Въ Фонте-Воа, мнѣ говорилъ одинъ метисъ, человѣкъ среднихъ лѣтъ, что онъ вылечился отъ болѣзни большими пріемами сальсапарели. Отъ пятенъ у него вылѣзли всѣ волосы на бровяхъ и на бородѣ, но, послѣ этого леченья, опять выросли.
Когда моп высокій другъ увидѣлъ, какъ послѣ обѣда я сталъ собирать насѣкомыхъ по тропинкамъ около домовъ, онъ подошелъ ко мнѣ, взялъ меня за руку, и повелъ къ маніочному сараю; такъ какъ онъ очень мало зналъ по тупи, то все дѣлалъ мнѣ знаки, что хочетъ показать что-то очень интересное. Я былъ не мало удивленъ, когда, взлѣвши на гнрао, т. е. подмостки изъ расколотыхъ пальмовыхъ стволовъ, и снявши 'что-то приколотое къ косяку, онъ осторожно, съ таинственнымъ видомъ, подалъ мнѣ въ руки большую куколку, висѣвшую на листѣ, и сказалъ: <Пана — пана кури» (що тупійскп: со временемъ бабочка). Значитъ превращенія насѣкомыхъ извѣстны этимъ дикарямъ; но такъ какъ я по умѣлъ объясняться съ моимъ новымъ знакомымъ, то и не могъ хорошенько узнать, какое представленіе имѣютъ они объ этомъ явленіи. Все время, что я здѣсь пробылъ, добрякъ ни на минуту не отходилъ отъ меня. Онъ кажется думалъ, что я пріѣхалъ сюда собирать разныя справки, и изо всѣхъ силъ старался показать мнѣ все что могъ; опъ наготовилъ огромное количество гппаду, то есть кокоаваго порошка, чтобы я какъ слѣдуетъ впдѣлъ весь процессъ его приготовленія: онъ дѣлалъ это съ такими хлопотами и церемоніями, точно колдунъ, собирающійся показывать какую нибудь чудесную штуку.
Мы Ііростились съ этимъ дружелюбнымъ народомъ въ четыре часа пополудни, .и поѣхали дальше внизъ по тѣнистой рѣкѣ; почти на полъ-путп, мы остановились у другаго дома, выстроениаго въ одномъ пзъ самыхъ прелестнѣйшихъ мѣстоположеній во всей странѣ. Отъ пристани къ дому вела чистая, узенькая песчаная дорожка, сквозь невообразимо-роскошный лѣсъ. Строенія стояли на возвышенности по срединѣ разчищеннаго пространства. Вокругъ нихъ образовывалась терраса пзъ твердой песчаной почвы, гладкой какь полъ. Хозяинъ былъ полу-цивилизованный индѣецъ, по имени Мапоэ.іь, мрачный, угрюмый человѣкъ; кажется и онъ, ижепа его, и дѣти, очень были недовольны, что нарушаютъ ихъ уединеніе. Должно быть семья эта была весьма трудолюбива; у нея были большія плантаціи, гдѣ по немногу росли почти всѣ породы воздѣ
лываемыхъ тропическихъ растеній: фруктовыя деревья, овощи, и даже цвѣты. Молчаливый старикъ, какъ видно, хорошо понималъ красоты природы, потому что съ выбраннаго имъ мѣста открывался поразительно великолѣпный видъ надъ вершинами лѣса. Чтобы картина была окончательно хороша, онъ впереди насадилъ множество банановыхъ деревьевъ; такимъ образомъ были скрыты высохшіе и гнилые пни, которые бы иначе портили красоту разлившагося кругомъ моря зелени. Все, что я могъ узнать отъ Ма-ноэля, это, что во время созрѣванія плодовъ, сюда прилетаютъ стаи птицъ яркихъ цвѣтовъ, и портятъ его деревья. Солнце ушло за вершины лѣса прежде, чѣмъ мы оставили этотъ маленькій рай; остальная часть путешествія прошла тихо п пріятно, подъ тѣнью деревьевъ и при лунномъ свѣтѣ.
7-го декабря.—Пріѣхали въ Фонте-Боа; это желтая, грязная, вѣтхая деревушка, стоящая при устьѣ узкаго притока, называемаго Кайхіаръ—хай, протекающаго такъ прямо между деревней и главной Амазонкой, точно искуственный каналъ. Здѣсь характеръ растительности и почвы былъ другой, чѣмъ въ тѣхъ мѣстностяхъ, которыя я до сихъ поръ изучалъ; по этому случаю я рѣшился остаться здѣсь шесть недѣль. Мнѣ уже былъ приготовленъ домъ, такъ какъ заранѣе еще я писалъ о своемъ пріѣздѣ одному изъ главныхъ жителей, сеньору Венансіо: единственной рекомендаціей дома было то, что онъ прохладенъ. Въ сущности же онъ былъ скорѣе сырой; зеленая плесень покрывала штукатуренныя стѣны, изъ подъ чернаго грязнаго пола лѣзла вязкая тина; комнаты, хотя довольно большія, освѣщались жалкими дырочками вмѣсто оконъ. Деревня построена на глинистой площадкѣ, и разрушенные дома стоятъ вокругъ большаго сквера, до того заросшаго перепутанными кустарниками, что онъ совсѣмъ непроходимъ: лѣнивый народъ далъ прекрасному открытому мѣсту зарости молодымъ лѣскомъ. Вязкій склонъ до самой рѣки прорѣзанъ глубокими ложбинами, и въ дождливую погоду такъ скользко взбираться по немъ отъ п н-стани, что просто приходится ползти на четверенькахъ. Позади деревни большое пространство земли не поросло лѣсомъ, но оно, точно такъ же какъ и улицы и сады, покрыто густымъ плотнымъ ковромъ кустарниковъ, такихъ же запутанныхъ и цѣпкихъ, какъ обыкновенно бываетъ нашъ кустарникъ. Подъ этимъ обманчивымъ ковромъ, земля вездѣ сырая и мягкая, а въ сырое время года все это превращается въ вязкое грязное болото. На одномъ концѣ сквера стоитъ очень хорошенькая церковь, но въ дождливые мѣ
сяцы года (девять изъ двѣнадцати), она недоступна для жителей, по причинѣ грязи; попасть къ ней можно развѣ только карабкаясь какъ нибудь по сторонкамъ, около самыхъ стѣнъ, и то съ трудомъ.
Въ этомъ миломъ мѣстѣ я пробылъ до 25-го января 1857 г. Кромѣ всѣхъ своихъ прелестей, Фонте-Боа слыветъ еще во всей странѣ царствомъ москитовъ, п вполнѣ заслуживаетъ это названіе. Въ домахъ они больше надоѣдаютъ днемъ, нежели ночью; они летаютъ безчисленными роями въ темныхъ и сырыхъ комнатахъ; днемъ держатся они больше около пола, и десятками садятся на ноги. Ночью, коленкоровая палатка служитъ порядочной защитой отъ нихъ; но ее всегда надо складывать на утро, и вечеромъ снова раскладывать; тутъ нужна большая осторожность, чтобы не дать какъ-нибудь закрасться хоть одному или двумъ мучителямъ: они такъ кровожадны п такъ больно кусаютъ, что этого было бы довольно, чтобы разрушить весь покой.
Въ лѣсу эта язва еще злѣе; но лѣсной москитъ принадлежитъ къ другому виду, чѣмъ городской; тотъ гораздо больше, и крылья у него прозрачныя. Когда гуляешь по лѣсу, онп на каждомъ шагу попадаются, какъ маленькія тучи, и такъ громко жужжатъ, что заглушаютъ пѣніе птицъ. У городскаго москита, крылья пе прозрачны, въ крапинахъ; кусаетъ онъ не такъ больно, и работаетъ безъ шума. Городскіе жители должны сказать спасибо его огромному шумливому брату, что онъ никогда не выходитъ изъ лѣса. Въ награду за множество москитовъ, въ Фонте-Боа нѣтъ піумовъ; хоть на улицѣ днемъ могъ, быть какой-нибудь покои; но опять-таки передъ домомъ рѣшительно негдѣ было ни сѣсть, ни пройтись, потому что на нашей сторонѣ сквера дорога была всего въ два фута ширины, а идти за границу ея, образуемую скользкими пальмовыми стволами, значило по колѣна увязнуть въ топкомъ болотѣ.
Несмотря однако на сырость и москитовъ, я былъ какъ нельзя больше здоровъ, и очень весело провелъ время въ Фонте-Боа. Вообще на Амазонкѣ, болотистыя и поросшія сорными травами мѣста здоровѣе сухихъ, вѣроятно потому, что въ первыхъ земля не испускаетъ изъ себя столько тепла. Лѣсъ былъ въ высшей степени богатъ и живописенъ, хотя почва вездѣ глинистая и холодная; широкія тропинки опоясывали его па нѣсколько миль, пробѣгая по холмамъ и долинамъ. Въ каждомъ оврагѣ сверкали, какъ хрусталь, никогда ие высыхающіе ручьи. Берега этихъ ручьевъ
былп точно какіе-нибудь волшебные сады, такъ хороша была на ппхъ древесная листва и травы; самой поразительной чертой пхъ было разнообразіе папоротниковъ съ громадными листьями; тутъ были и наземные виды, и ползучіе, поднимавшіеся па деревья, п покрайней ъгЬрѣ два древесныхъ. Я впдѣлъ здѣсь высочайшія деревья, какія мпѣ до сихъ поръ случалось видѣть; особенно замѣчателенъ былъ одинъ кедръ: стволъ его подымался больше чѣмъ на сто футовъ, прямо какъ стрѣла. Я п не впдѣлъ его верхушки; снпзу она терялась изъ глазъ за вершинами другихъ, менѣе высокихъ деревьевъ вокругъ него. Въ этомъ роскошномъ лѣсу было много итпцъ и обезьянъ; изъ послѣднихъ самая замѣчательная была, похожая на медвѣдя саки (РіѣЪесіа Ііігзиіа), а самыя великолѣпныя пзъ птицъ—зонтичная и туканъ съ курчавымъ хохломъ. По берегамъ ручьевъ индѣйцы п метисы развели маленькія плантаціи и настроили дачъ, чтобы переѣздить сюда на лѣто. Обыкновенно мои прогулки кончались то у одной, то у другой пзъ этихъ дачъ. Хозяева всегда принимали весело и радушію, и кажется бывали очень рады, когда я оставался у ппхъ обѣдать, дополняя пхъ обѣдъ провизіей, которая случалась у мепя въ сумкѣ, и садился вмѣстѣ съ ними на цыновку.
Прежде деревня эта была довольно значительнымъ мѣстомъ, не то что теперь. Въ ней жили индѣйцы самыхъ трудолюбивыхъ племенъ, шумана, пассе и камбева; они приняли обычаи цивилизованной жизни, занимались ремеслами подъ- руководствомъ нѣсколькихъ бѣлыхъ, людей предпріимчивыхъ и вмѣстѣ съ тѣмъ гуманныхъ. Одинъ пзъ нихъ, сеньоръ Геррейро, хорошо образованный параэнецъ, еще торговалъ на Амазонкѣ, когда я уѣзжалъ оттуда въ 1859 году; онъ разсказывалъ мнѣ, что сорокъ лѣтъ тому назадъ жить въ Фонте-Боа было чрезвычайно пріятно. Около деревни лѣсъ былъ разчпщенъ, москитовъ почти вовсе не было, и индѣйцы жили порядочно, трудолюбиво и счастливо. Что прпвело селеніе въ упадокъ, это то, что сюда пріѣхало нѣсколько португальскихъ и бразильскихъ купцовъ, людей низшаго класса, которые, въ своей жадности па разныя афферы, научили податливыхъ на это индѣйцевъ всевозможнымъ плутовствамъ и испортили ихъ нравственность. Они сманили и мужчинъ и женщинъ отъ ихъ старыхъ хозяевъ, и такимъ образомъ разстроили большія заведенія, принудивъ хозяевъ перевести капиталы въ другія мѣста. Когда я былъ въ Фопте-Боа, тамъ было всего нѣсколько человѣкъ индѣйцевъ чистой кнови. п ни одного настоящаго бѣлаго. Кажется, всѣ
жители были мамелюкосы, вольный, грубый, откровенный н невѣжественный пародъ. На 150 миль кругомъ не было ни священника, ни учителя, н это продолжалось нѣсколько лѣтъ; надъ пародомъ, кажется, не было никакаго управленія, но тѣмъ не менѣе, преступленія и случаи жестокости былп весьма рѣдки. Первымъ лицомъ въ деревнѣ былъ нѣкто сеньоръ Хусто, высокій, грубый, но энергическій человѣкъ. Онъ былъ полицейскій чиновникъ и единственный купецъ, владѣвшій большимъ кораблемъ, дѣлавшимъ рейсы прямо меледу Фонте-Боа и Парой. Незадолго передъ тѣмъ онъ построилъ большой домъ во вкусѣ городскихъ домовъ людей средняго класса, именно съ кирпичнымъ поломъ и черепичной крышей; черепицы и кирпичъ былп привезены изъ Пары, за 1500 миль; это самое близкое мѣсто, гдѣ они производятся въ достаточномъ количествѣ. Когда сеньоръ Хусто былъ у меня въ гостяхъ, его очень поразили картинки въ «Иллюстрированной лондонской газетѣ», лежавшей на моемъ столѣ. Невозможно было устоять противъ его просьбъ, дать ему нѣсколько картинокъ «чтобъ посмотрѣть на нихъ>, и разъ онъ унесъ съ собой нѣсколько газетъ на подержаніе. Черезъ двѣ недѣли я пошелъ къ нему, чтобы спросить ихъ назадъ, и чтоже увидѣлъ: всѣ картинки были вырѣзаны и развѣшены въ его комнатѣ по новымъ выбѣленнымъ стѣнамъ; многія висѣли вверхъ ногами. Онъ разсчитывалъ, что комната, украшенная иностранными видами, еще увеличитъ его значеніе въ глазахъ сосѣдей. Когда я позволилъ ему оставить пхъ у себя, то конца пе было благодарностямъ, и кончилось тѣмъ, что онъ прислалъ мнѣ въ Эгу цѣлую лодку черепахъ.
У этихъ заброшенныхъ и грубыхъ деревенскихъ жителей еще сохранилось много религіозныхъ обрядовъ, которымъ ихъ научили прежніе миссіонеры и священники. Церемонія, бывшая у нпхъ вт> Рождество, подобно уже описанной въ одной пзъ главъ церемонія негровъ, была чрезвычайно привлекательна по своей простотѣ и искренности чувства, съ какпмъ все исполнялось. За нѣсколько дней до рождественскаго сочельника, церковь открыли, сушили, провѣтривали, мыли, а утромъ въ сочельникъ деревенскія дѣти и женщины убирали ее гирляндами изъ листьевъ и цвѣтовъ. Къ полночи церковь освѣтили внутри п снаружи маленькими масляными лампочками, сдѣланными изъ глины; статую «Мепіно Бенз», т. е. Младенца-Бога, въ колыбели поставили у алтаря, освѣщеннаго рядами восковыхъ свѣчей, правда, очень топепыгихъ, но за то самыхъ лучшихъ, какія только могъ достать бѣдный пародъ.
За тѣмъ собралась вся деревня, всѣ въ своихъ самыхъ лучшихъ нарядахъ, женщины съ цвѣтами въ волосахъ; весь народъ сталъ на колѣни и пропѣлъ нѣсколько простыхъ гимновъ, совсѣмъ не относящихся къ празднику, но вѣроятно это были единственные, которые они знали; одинъ старикъ, метисъ, съ лицомъ, испорченнымъ черными пятнами, начальствовалъ надъ хоромъ. Потомъ всѣ поднялпсь и стали ходить въ одну линію другъ за другомъ, съ одной стороны церкви на другую; при этомъ они пѣли очень хорошенькій хоръ, и каждый, подойдя къ статуѣ, останавливался и цало-валъ кончикъ надѣтой на пей лепты. Если взять въ соображеніе, что вся церемонія устраивалась совершенно добровольно и при томъ же съ значительными издержками, то я думаю, это много говоритъ въ пользу искренности и чистоты сердца этого бѣднаго, заброшеннаго народа.
Я уѣхалъ изъ Фонте-Боа въ Эгу 25-го января; весь переѣздъ па пароходѣ, по серединѣ рѣки, продолжался шестнадцать часовъ. Видъ чистенькаго и хорошенькаго городка, сЪ его открытой мѣстностью, широкимъ озеромъ п бѣлыми песчаными берегами, дѣлалъ чрезвычайно веселое впечатлѣніе, послѣ путешествія по самымъ дикимъ мѣстамъ въ странѣ. Дѣйствительно, область между Эгой и Лоретой, первой перувіанской деревней на рѣкѣ, самая отдаленная, рѣже всѣхъ заселенная и самая варварская, на всемъ протяженіи Амазонки отъ одного океана до другаго. За Лоретой, слѣды цивилизаціи становятся замѣтными со стороны Тихаго, а внизъ отъ Эги, со стороны Атлантическаго океана.
5-іо сентября 1857 г. Опять отправился на «Табатингѣ»; этотъ раз'ь моя экскурсія должна была быть дальше послѣдней, именно въ с. Пауло-де-Олпвенса. Деревня эта лежитъ выше всѣхъ, какія я до сохъ поръ посѣщалъ; до нея отъ Эги, по прямой линіи, 260 миль, а если ѣхать по изгибамъ рѣки, то будетъ 400 миль.
Вода была теперь на самой низкой точкѣ убыли; но это ни днемъ, нп ночью не имѣло вліянія на быстроту хода. Многія изъ парана-мпрпмъ, то-есть маленькихъ рѣчекъ, по которымъ во время полноводья идетъ пароходъ, чтобы выиграть пространство, теперь высохли, п ихъ пустыя русла были похожи на глубокіе, песчаные овраги въ густомъ лѣсу. Большіе песчаные острова и песчаныя прибрежья, на протяженіи нѣсколькихъ миль, стояли также обнаженные; па нихъ видно было множество большихъ водяныхъ птицъ: журавлей, цапель, утокъ, голенастыхъ птицъ и колпиковъ: въ нѣкоторыхъ мѣстахъ оии какъ цѣпью опоясывали прибрежья, и *
придавали рѣкѣ больше жизни и разнообразія, чѣмъ бываетъ па ней видно во время ^разлитія воды. Около береговъ лѣниво плавали огромные аллигаторы, пе обращая никакого вниманія на пароходъ, когда онъ проходилъ мпмо пхъ. Пассажиры забавлялись тѣмъ, что стрѣляли по нимъ изъ двухствольнаго ружья, случившагося па пароходѣ. Когда чудовище получало смертельный ударъ, то вдругъ переворачивалось навзничь, п оставалось па водѣ своимъ бѣлымъ брюхомъ вверхъ. Лейтенанту Нунесъ захотѣлось взять на пароходъ одного пзъ убитыхъ аллигаторовъ, для того, чтобы вынуть п уь его желудка, если это будетъ самецъ, одну часть, которая съ большой вѣрой употребляется бразильцами, какъ <гетес!іо», чары или лекарства. Пароходъ остановили, п послали лодку съ четырьмя сильными людьми, чтобы подвезти животное; однако тѣло чудовища оказалось слишкомъ тяжелымъ, чтобы поднять его въ.лодку; надо было обвязать вокругъ него канатъ, и тащить страшнаго звѣря па буксирѣ, а на палубу подняли его посредствомъ крапа, который приладили собственно для этого. Въ немъ еще остались признаки жизни, и когда стали его рѣзать, онъ хлеснулъ хвостомъ и разинулъ свою огромную пасть, такъ что окружающіе разбѣжались прочь во всѣ стороны. Наконецъ ударъ топоромъ по головѣ усмирилъ его навсегда. Длина животнаго была пятнадцать футовъ; по эта цифра можетъ дать только приблизительное понятіе объ его объемѣ и тяжести. Насъ также очень развлекали толпы черепахъ, плававшихъ въ мелкихъ заливчикахъ, мимо которыхъ мы проходили. Онѣ кучамп толпились впереди, и высовывали свои мордочки надъ поверхностью воды; когда пароходъ приближался, онѣ только поворачивались и смотрѣли, но не теряли довѣрія, пока онъ не проходилъ совсѣмъ подлѣ; тогда онѣ вдругъ пугались, и ныряли подъ воду, какъ утки.
Въ числѣ пассажировъ былъ одинъ индѣецъ среднихъ лѣтъ, пзъ племени хурн, низенькій коренастый человѣкъ, съ чертами лица, очень напоминавшими покойнаго Даніэля О’Коннеля. Звали его Каракара-и (черный орелъ); его лицо было постоянно искривлено какой-то странной улыбкой, казавшейся еще страннѣе отъ татуированной голубой полосы кругомъ рта съ діагольнымп линіями отъ угловъ губъ къ ушамъ. Онъ былъ одѣтъ по европейски — въ черной шляпѣ, сюртукѣ п папталонахъ — что очень его стѣсняло при той страшной жарѣ, какая въ полдень, бывала на пароходѣ, подъ вертикальными лучами солнца. Этотъ индѣецъ былъ человѣкъ твердый въ своихъ намѣреніяхъ, честолюбивый и иред-
пріимчивый, весьма рѣдкіе качества въ его расѣ, потому что нерѣшительность одинъ изъ основныхъ недостатковъ пндѣйскаго характера. Онъ возвращался теперь домой на берега Иссы пзъ Пары, куда ѣздилъ продавать большое количество сальсапарелп, собранной имъ съ помощью многихъ индѣйцевъ, которыхъ онъ частію уговорилъ, частію принудилъ работать па себя. Конечно, всякому интересно будетъ звать, какой образъ мыслей сложплся у такого удачнаго образчика индѣйской расы, послѣ продолжительныхъ и близкихъ столкновеній съ цивилизованной жизнью. Поговоривши съ моимъ дорожнымъ товарищемъ, я сильно разочаровался въ немъ; ничего онъ пе видѣлъ, нп объ чемъ не думалъ, кромѣ того, что касалось его маленькихъ торговыхъ спекуляцій; пи одна изъ великихъ, человѣческихъ идей не коснулась его ума. Какъ'вообще вездѣ пошлые люди, индѣйцы самые скучные собесѣдники, по своему ограниченному, узкому, практическому взгляду на вещи, отсутствію любознательности и неподвижности мысли, кажется органически связаннымъ съ пхъ характеромъ, до нѣкоторой степени впрочемъ способнымъ къ развитію. Въ Тунаптинсѣ, Каракара-и сошелъ съ парохода съ своимъ грузомъ, состоявшимъ изъ значительнаго количества тюковъ съ европейскими товарами.
Видъ рѣки около устья Хапуры чрезвычайно грандіозенъ, и вызвалъ много замѣчаній меледу пассажирами. По мнѣнію лейтенапта Нунеса, могучая рѣка ничего не теряла ни въ величіи ни въ ширинѣ, здѣсь, на разстояніи 1,500 миль отъ Атлантическаго океана; мы не могли видѣть обоихъ береговъ рѣки за-разъ; ряды острововъ или полосы наносной земли ст> протоками позади, заслоняли сѣверный материкъ, а въ иныхъ мѣстахъ и южный. Однако за Иссой, рѣка очевидно становится уже, п доходитъ всего до одной мплп ширины; дальше уже кончаются великолѣпные виды съ безпредѣльнымъ горизонтомъ, встрѣчающіеся внизъ по рѣкѣ. Пройця Тунантинсъ, намъ досталось провести темную дождливую ночь; пассажиры всѣ жаловались па поспѣшность, съ какой мы ѣхали; мы шлп двѣнадцать миль въ- часъ, и при этомъ каждая доска дрожала отъ сильнаго движенія машины. Многіе не могли спать, въ томъ числѣ и я. Наконецъ, немного позднѣе полночи, мы всѣ былп поражены внезапнымъ крикомъ «осади». Въ одну секунду лоцмані былъ у руля, но черезъ нѣсколько минутъ мы почувствовали, какъ нашъ пароходъ кожухомъ обтерся о стѣну лѣса, на которую мы чуть-было не налетѣли стремглавъ. Къ счастію вода была глубока до самаго берега. Рано утромъ 10-го сентября мы бросили якорь въ
пристани С. Пауло, послѣ пяти дней поспѣшнаго путешествія изъ Эги.
С. Пауло лежитъ на высокой горѣ, на южномъ берегу рѣки. Гора состоитъ изъ той же табатинговой глины, которая мѣстами попадается по всему амазонскому бассейну, но она нигдѣ не достигаетъ такой вышины, какъ здѣсь; здѣсь она возвышается футовъ па сто надъ среднимъ уровнемъ рѣки. Подъемъ отъ пристани крутъ и скользокъ; надѣланы ступеньки и мѣста для отдыха, иначе деревня была бы почти неприступна, особенно для носильщиковъ клади; нѣтъ никакого средства обойти какой нибудь другой дорогой, потому что гора вездѣ крута, и со всѣхъ сторонъ окружена густымп лѣсами и болотами. Мѣстечко содержитъ около 500 жителей, преимущественно метисовъ, и индѣйцевъ племенъ тукуна и кольппа, мало отставшихъ отъ своего первобытнаго состоянія. Улицы узки, и въ дождливую погоду покрыты глубокой грязью; многіе дома прочной постройкп, но въ жалкомъ состояніи, и вообще по наружности всего этого мѣста видно; какъ и въ Фонте Боа, что оно видало лучшія времена. Нечего и говорить, что нельзя и думать найти какіе нибудь признаки торговли, какіе видишь въ Эгѣ, въ этомъ отдаленномъ мѣстѣ, за 1,800 миль, или за семь мѣсяцевъ пути на парусномъ суднѣ, отъ Пары, ближайшаго рынка для сбыта пропзведеніп. Въ самое короткое время можно было видѣть, что народная нравственность здѣсь въ глубокомъ упадкѣ; немногіе португальцы п другіе переселенцы, вмѣсто того; чтобы развить промышленность, сами втянулись въ лѣнивую жизнь индѣйцевъ, украсивъ ее еще нѣсколькими свопмп собственными сильными порокамп.
Самый главный житель деревнп, сеньоръ Антоніо Рибейро, на половину бѣлый, на половину тукуна, приготовилъ мнѣ домъ когда мы пришли въ деревню, п познакомилъ меня съ главными жителями. Верхушка горы, поросшая травою плащадка, величиной акровъ въ двѣсти или въ триста. Почва состоитъ не исключительно изъ глины, но частію п изъ песку и дресвы;- однако собственно деревня стоитъ преимущественно па глинѣ, и поэтому, послѣ проливныхъ дождей, на улицахъ пѣтъ проходу отъ грязныхъ лужъ. Въ сырыя ночи, отъ хоровъ лягушекъ и жабъ, кишащихъ на сорныхъ заднихъ дворахъ, подымается такой оглушительный шумъ, что въ комнатахъ нельзя разговаривать ппаче, какъ крича во все горло. Мой здѣшній домъ 'былъ еще сырѣе того, что я занималъ въ Фонте-Боа, и мнѣ очень было трудно
уберечь коллекціи отъ плесени. Вообще атмосфера въ этой части рѣки очевидно сырѣе, чѣмъ ниже по рѣкѣ; сырость постепенно увеличивается отъ Атлантическаго океана къ Андамъ. Въ С. Пауло невозможно было держать соль впродолженіе нѣсколькихъ дней въ твердомъ состояніи, между тѣмъ какъ въ Эгѣ она держится очень хороню, если корзины съ ней тщательно завернуты въ листья. На шесть градусовъ дальше на западъ, именно у подошвы Андовъ, сырость климата Амазонской лѣсной страны кажется достигаетъ своей высшей степени, потому что Пёппигъ говоритъ, что въ Чинчао въ нѣсколько дней самый крѣпкій сахаръ растаиваетъ въ сиропъ, и самый лучшій порохъ, если онъ даже лежитъ въ жестяныхъ коробкахъ, превращается въ жидкость. Въ С. Пауло въ жестянкахъ можпо еще было довольно хорошо сберегать сахаръ-рафинадъ, и порохъ я также безъ затрудненія держалъ въ коробкахъ, ночружье, заряженное наканунѣ, очень рѣдко не давало осѣчки на. другой день утромъ.
Главные жители С. Пауло были: священникъ, бѣлый изъ Пары, проводившій всѣ дни, а часто и ночи, въ игрѣ и пьянствѣ, развращавшій молодежъ п дававшій самый дурной примѣръ индѣйцамъ; полицейскій делегадо, откровенный, прямодушный, честный негръ, объ которомъ я уже говорплъ, сеньоръ Хозе Патриціи; хуицъ де пацъ, метисъ, по имени Геральдо, и, наконецъ, сепьоръ Антоніо Рибейро, директоръ индѣйцевъ. Геральдо п Рибейро были моими близкими сосѣдями, но черезъ нѣсколько дней они вошли на меня въ обпду за то, что я не хотѣлъ участвовать въ ихъ попойкахъ, бывавшихъ каждые три дня. Попойка начиналась обыкновенно рано утромъ съ кашаса съ толченомъ имбиремъ; этотъ крѣпкій напитокъ разгорячаетъ пхъ просто до сумасшествія.Сосѣдя. Геральдо, послѣ этой утренней порціи, встанетъ бывало напротивъ моего дома, начнетъ кричать всякій вздоръ про иностранцевъ, и цѣлый часъ дѣлаетъ мнѣ угрожающіе жесты. Вечеромъ, протрезвившись, опъ всегда приходилъ ко мнѣ съ самыми смиренными извиненіями; но, я думаю, это его заставляла дѣлать его жена, а самъ онъ нисколько не сознавалъ неприличія своихъ поступковъ. Одпако женыс. паульскпхъ добродѣтельныхъ мужей вообще такъ же хороши, какъ пхъ супруги; почти всѣ женщины страшныя пьяницы и развратны до послѣдней степени. Понятно, что при такомъ порядкѣ вещей, битьё женъ процвѣтаетъ во всей силѣ*. Я находилъ, что самое лучшее, послѣ заката солнца, запираться у себя дома, и ужъ не обращать вниманія на драки и крики, которые всю ночь
слышатся то въ одномъ, то въ другомъ концѣ деревни, особенно по праздникамъ.
Кромѣ Хозе Патриціо, бывшаго въ отсутствіи большую часть времени, что я тамъ прожилъ, единстенный человѣкъ, съ кѣмъ можно было пріятно проводить время, былъ одинъ негръ, деревенскій портной, высокій, худощавый, серьёзный молодой человѣкъ; звали его местре Чико (мастеръ Франкъ); я съ нимъ познакомился еще за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ въ Парѣ. По рожденію онъ былъ свободный негръ, но ему посчастливилось въ дѣтствѣ видѣть доброе обращеніе; его воспитывалъ одинъ очень умный и гуманный человѣкъ, капитанъ Базиліо, изъ Пернамбуко, ето падрпньо, крестный отецъ. Никогда онъ не пилъ, не курилъ, не игралъ, п его до-нельзя возмущала испорченность всѣхъ классовъ жителей этого жалкаго маленькаго поселенія, п онъ намѣревался оставить его при первой возможности. Когда онъ приходилъ ко мнѣ по вечерамъ, то всегда стучался въ ставень условленнымъ .образомъ; эту предосторожность, необходимо было принимать, чтобы не впустить какихъ нибудь пьяныхъ сосѣдей. Я проводилъ съ нимъ длинные вечера очень пріятно, мы съ нимъ работали и бесѣдовали. Обращеніе его было вѣжливо, п разговоръ всегда доставлялъ удовольствіе своимъ остроуміемъ и здравымъ смысломъ. Въ первый разъ я встрѣтилъ местре Чико въ Парѣ, у одной старой негритянки, Тіп Руфины (тетушки Руфины), которая всегда берегла мое имущество, когда я куда нибудь уѣзжалъ; здѣсь кстати я воспользуюсь случаемъ,, чтобы еще показать нѣсколько примѣровъ превосходныхъ качествъ свободныхъ негровъ въ такой странѣ, гдѣ гордость и эгоизмъ бѣлой расы не ставятъ пхъ въ вполнѣ унизительное положеніе. Старая женщина родилась рабой, но, какъ многія другія въ большихъ бразильскихъ городахъ, получила позволеніе торговать собственно для себя, какъ рыночная торговка, съ платой своему хозяину ежедневно извѣстной суммы; все, что она получала сверхъ этпхъ денегъ, оставалось въ ея пользу. Въ нѣсколько лѣтъ она скопила столько, что могла выкупить иа волю себя и своего взрослаго сына. Послѣ этого, старушка изо всѣхъ силъ тянулась скопить столько денегъ, чтобы выстроить себѣ домикъ, и наконецъ-такп достигла и этого: опа стала жить въ собственномъ своемъ домѣ на одной пзъ главпыхъ улицъ. Когда я вернулся въ Пару послѣ семилѣтняго путешествія внутрь страны, ея состояніе все увиличивалось, единственно благодаря собственнымъ трудамъ (она была вдова), при помощи сына, продолжай-
піаго, съ самой строгой исправностью, свое кузпечиос ремесло; опа уже начинала строить нѣсколько небольшихъ домпковъ на пустопорожней землѣ, принадлежавшей къ ея дому. Я нашелъ, что эта. мать съ сыномъ и многіе другіе свободные негры очень честный народъ; меня всегда приводило въ восхищеніе ихъ посто-янсто въ дружбѣ, п кроткое п веселое обращеніе другъ съ другомъ. Въ сношеніяхъ со мной онп выказывали большое безкорыстіе, я видѣлъ отъ нпхъ много разныхъ услугъ безъ малѣйшаго намёка о вознагражденіи; но можетъ быть отчасти я былъ этому обязанъ имени англичанина, потому что великодушіе нашей націи къ африканской расѣ очень хорошо извѣстно всѣмъ бразильскимъ неграмъ.
Я прожилъ въ С. Пауло пять мѣсяцевъ; пяти лѣтъ было бы мало, чтобы исчерпать всѣ сокровища его окрестностей по зоологіи и ботаникѣ. Хотя теперь я былъ лѣсной странникъ уже съ десятью годами опытности позади, но лѣсъ, окружавшій это селеніе, далъ мнѣ такъ много наслажденія, какъ будто я только что въ первый разъ вступилъ въ тропическую страну. Площадь, на которой построена деревня, съ одной стороны простирается почти на милю въ лѣсъ, а съ другой стороны спускъ внизъ идетъ отъ самыхъ улицъ; гора круто спускается къ топкому лугу, опоясанному лѣсомъ; черезъ лѣсъ узенькая извилистая тропинка идетъ дальше внизъ въ прохладную тѣнистую долину, гдѣ внизу бѣжитъ холодный какъ ледъ ручей. Въ полдень солнце заглядываетъ въ дремучую глубь этого поэтическаго мѣста, и освѣщаетъ огороженные высокимъ лѣсомъ берега ручья п его чистыя песчаныя окраины, гдѣ кружатся въ отвѣсныхъ солнечныхъ лучахъ яркія разноцвѣтныя бабочки, черные, зеленые и ярко-красные кардиналы. Журчащіе ручейки, маленькіе и большіе, пересѣкаютъ великолѣпный лѣсъ почти во всѣхъ направленіяхъ; куда нп пойдешь, ужъ непремѣнно набредешь пли на рѣзвую струйку воды, или на журчащій родипкъ, такъ ихъ много въ этой щедро орошенной странѣ. Нѣкоторые изъ ручьевъ бѣгутъ по песчаному и кремнистому ложу, а берега всѣхъ одѣты самой роскошной растительностью, какую только можно вообразить. Въ моихъ одинокихъ прогулкахъ, я привыкъ почти каждый день отдыхать у чистаго берега котораго-нпбудь изъ этихъ быстрыхъ ручьевъ, п купаться цѣлый часъ сряду въ живительной водѣ; п теперь эти часы остались въ числѣ самыхъ моихъ милыхъ воспоминаній. Большая лѣсная дорога, какъ мнѣ говорили, идетъ на разстояніе нѣсколькихъ дней пути внутрь страны, населенной индѣйцами тукуна и другихъ племенъ, живущихъ въ раз
бросанныхъ хижинахъ и деревняхъ, почти въ первобытномъ состояніи; первая деревня лежитъ миляхъ въ шести отъ С. Пауло. Разсѣянныя семейства тукуна выбрали себѣ самые прохладные и самые тѣнистые уголки; по берегамъ всѣхъ ручьевъ разсыпаны пхъ крытыя пальмовыми листьями жилища, которыя стоятъ, притаившись въ густой листвѣ дремучаго лѣса.
По сосѣдству этихъ хижинъ я часто слышалъ птпцу «реалехо», или органника (Суріюгіііпиз сапіапз), самаго знаменитаго пѣвца амазонскихъ лѣсовъ. Когда услышишь въ первый разъ странное пѣніе этой птицы, то нельзя не подумать, что это человѣческій голосъ. Невольно прпдетъ въ голову, что какой нибудь мальчикъ— пѣвецъ собираетъ плоды въ лѣсной чащѣ, и поетъ, чтобы пе было скучно. Звуки постепенно становятся печальнѣе и похожи на звуки флейты, потомъ переходятъ въ звуки флажолета, п въ эту минуту бываешь просто убѣжденъ, что кто нибудь играетъ на этомъ инструментѣ, несмотря на всю невозможность подобной вещи. Какъ внимательно ни разсматривать деревья и кусты вокругъ, не видно ни какой птицы, между тѣмъ изъ деревьевъ голосъ раздается надъ самымъ ухомъ. Конецъ пѣнія приводитъ къ разочарованію. Оно начинается нѣсколькими очень тихими п мягкими нотой, слѣдующими одна за другой, какъ будто начало какой нибудь аріп: слушаешь и ждешь, что вотъ польется настоящая пѣсня, по тутъ вдругъ звуки внезапно прерываются, п пѣсня замолкаетъ послѣ нѣсколькихъ крикливыхъ нестройныхъ звуковъ. Я никогда не слыхалъ этой птицы на нижней Амазонкѣ, и даже въ Эгѣ слышалъ очень рѣдко; это единственный пѣвецъ, который дѣлаетъ впечатлѣніе на туземцевъ; иногда, проѣзжая въ своихъ маленькихъ челнокахъ по тѣнистымъ рѣкамъ, они оставляютъ весла, и прислушиваются, будто пораженные какими-то таинственными звуками.
Племя тукуна своей наружностью и обычаями очень похоже на тумана, пассе, хури и маухе. Подобно имъ оно ведетъ осѣдлую земледѣльческую жизнь, каждая орда повинуется вождю, болѣе или менѣе вліятельному, смотря по тому, насколько опъ гордъ и честолюбивъ, и у каждой есть свой пахе или докторъ, поддерживающій въ народѣ его суевѣрія; но оно гораздо лѣнивѣе и испорченнѣе всѣхъ другихъ индѣйцевъ изъ развитыхъ племенъ. Это племя не такъ воинственно и храбро, какъ мундуруку, хотя п походитъ на ппхъ во многихъ отношеніяхъ; точно также оно не отличается стройнымъ ростомъ, достоинствомъ въ выраженіи лица и кроткимъ нравомъ пассе; впрочемъ нельзя сказать, чтобы между
нимъ и этимъ самымъ высшимъ изъ всѣхъ племенъ, была слишкомъ рѣзкая разница. И мужчины и женщины татуируются; рисунокъ состоитъ иногда изъ завитка на каждой щекѣ, но обыкновенно изъ рядовъ коротенькихъ прямыхъ линій. Кто постарше, носитъ браслеты на рукахъ и на лодыжкахъ и подвязки изъ тапировой шкуры или пзъ гибкой коры; исключая праздниковъ, они дома ничего кромѣ этого не носятъ, по праздникамъ же наряжаются въ костюмы изъ перьевъ пли пзъ внутренней коры нѣкоторыхъ деревьевъ. Когда я въ первые разы бывалъ въ пхъ лѣсныхъ жилищахъ, они приходили въ большое замѣшательство, и при моемъ приближеніи всѣ убѣгали въ глубь лѣса; на слѣдующіе дни они сдѣлались смѣлѣе и я нашелъ, что они смирный, добродушный народъ.
Большая часть орды живетъ въ первой малокѣ, то есть деревнѣ, гдѣ живутъ всѣ вмѣстѣ въ одномъ общемъ жилищѣ; это большая продолговатая хижина, построенная и убранная внутри съ такимъ полнѣйшимъ отсутствіемъ симметріи, что кажется, будто ее строило множество людей, и каждый работалъ независимо одинъ отъ другого, клалъ балку и настилалъ крышу гдѣ и какр вздумается, безъ всякого вниманія къ тому, что дѣлаетъ его товарищъ рядомъ съ нимъ. Стѣны, также какъ и крыша, покрыты пальмовыми листьями; покрышка дѣлается такимъ образомъ: каждая часть состоитъ изъ листочковъ, переплетенныхъ между собой и прикрѣпленныхъ въ рядъ къ рѣшеткѣ въ нѣсколько футовъ длины. Крѣпкіе прямые столбы поддерживаютъ крышу; между столбами повѣшены хаммаки, на такомъ разстояніи, чтобы по серединѣ оставалось мѣсто для прохода п для костровъ, а съ одной стороны стоятъ высокіе подмостки (гпрао), сдѣланные пзъ расколотыхъ пальмовыхъ стволовъ. Тукупа искуснѣе всѣхъ другихъ племенъ въ издѣліи посуды. Опи дѣлаютъ кувшины съ широкими горлышками для соуса ту-купп, кайсума или маніочиаго пива; въ нихъ входитъ по двадцати и болѣе галлоновъ; снаружи онп раскрашиваютъ ихъ крестъ па крестъ разноцвѣтными полосками. Главное украшеніе всякой хижины составляютъ эти кувшины, кухонные горшки, кувшинчики для воды, духовыя трубки, колчаны, мѣшки изъ матпри *), на
*) Эти мѣшки вяжутся па палочкахъ изъ очень красивыхъ веревокъ, свитыхъ изъ бромеліевыхъ волоконъ; изъ нихъ же вяжется, только плотнѣе, ручка па верху мѣшка, чтобы его вѣшать. Эти мѣшки представляютъ хорошій образчикъ способности индѣйцевъ къ ремесламъ. Тукуна также мастера дѣлать чу челки птицъ; они много продаютъ хорошенькихъ породъ проѣзжимъ путешественникамъ.
полненные всякой всячиной, корзинками, звѣриными шкурами, и т. д. Тѣла умершихъ вождей хоронятъ съ ногами пригнутыми къ животу, въ большихъ кувшинахъ ПОДЪ НОЛОМЪ пхъ хижинъ.
Полу-релпгіозныя пляски и попойки, которыя въ ходу у осѣдлыхъ племенъ амазонскихъ индѣйцевъ, доходятъ у тукуна еще до большей крайности, чѣмъ у всякаго -другаго племени. Хурупарп, пли демонъ—единственное высшее существо, о которомъ они имѣютъ какое нибудь представленіе, и его имя замѣшивается во всѣхъ церемоніяхъ, но очень трудно добиться, какую собственно онп приписываютъ ему роль. Кажется, опп считаютъ его просто злымъ чертенкомъ; случится какая бѣда, и причина ея не прямо очевидна для пхъ неразвитаго ума, то это непремѣнно его дѣло. Напрасный трудъ стараться добиться чего нибудь объ этомъ предметѣ отъ туку па; произнося это имя, они принимаютъ таинственный видъ, и на всѣ вопросы даютъ очень неясные отвѣты: однакоже ясно, что у нихъ не существуетъ понятія о благодѣтельномъ духѣ, какъ Богѣ или Творцѣ міра. Ихъ церемоніи и маскарады всѣ на одинъ ладъ, будь это свадьба, или праздникъ въ честь какого нибудь идола, п обрѣзыванія волосъ съ головы у дѣтей, плп такъ просто праздникъ, чтобъ повеселиться. Нѣкоторые въ эти дни украшаютъ себя яркими перьями попугаевъ п арасовъ. Вожди надѣваютъ головной уборъ изъ грудныхъ нервовъ тукана, укрѣпленныхъ па ткани изъ бромеліевыхъ нитей, съ торчащими изъ середины перьями изъ хвоста араса; повязки на рукахъ п ногахъ также украшаются въ этихъ случаяхъ пучками перьевъ. Другіе наряжаются въ разные костюмы: это длинныя покрывала ниже колѣнъ, онп дѣлаются изъ толстой бѣловатой внутренней коры одного дерева; нити его такъ правильно сплетены, что похожи на искусственную ткань. Покрывало надѣвается на голову, для глазъ прорѣзаются двѣ дырки, большой круглый кусокъ чего нибудь натягивается на рамку изъ гибкаго дерева, и пристегивается къ каждой сторонѣ въ видѣ ушей, а спереди разрисовываются черты лица въ огромныхъ размѣрахъ желтой, красной н черной краской. Одежда шьется нитками, которыя дѣлаются пзъ внутренней коры дерева упассима-Иногда надѣваютъ опн по праздникамъ разныя маекп, изображающія обезьянъ и другихъ звѣрей; пхъ дѣлаютъ, натягивая кусокъ холста плп какой нибудь кожи па сплетеннаго, какъ плетутъ корзины, болвана. Самая большая и безобразнѣйшая маска представляетъ хурупарп. Въ этихъ праздничныхъ нарядахъ тукуна проводятъ время въ однообразномъ шатаньи взадъ и впередъ, и въ

вытаптываньи своихъ плясокъ; сопровождаемыхъ пѣснями и барабаннымъ боемъ; часто потѣха идетъ трое, четверо сутокъ сряду; тутъ онп выпиваютъ громадное количество капсумы, курятъ табакъ и нюхаютъ порошокъ парика.
Я не могъ найти, чтобы въ этпхъ маскарадныхъ танцахъ скрывалось какое нибудь глубокое символическое значеніе, или чтобы онп водились въ память какого нибудь историческаго событія племени. Нѣкоторые пзъ нпхъ какъ будто имѣютъ какое-то, весьма впрочемъ неопредѣленное, назначеніе — умилостивленіе хурупарп, но маски, представляющія демона, иногда преисправно напиваются вмѣстѣ съ другими, п въ обращеніи съ ними незамѣтно нпкакого особеннаго уваженія. Изъ всего, что я могъ узнать, у этпхъ индѣйцевъ не сохранилось никакихъ историческихъ воспоминаній дальше того, что было при пхъ отцахъ, пли развѣ дѣдахъ. Почти каждое веселое событіе служитъ поводомъ къ празднику; между прочимъ разумѣется свадьба. Если молодой человѣкъ хочетъ жениться на дѣвушкѣ тукупа, онъ долженъ просить ея руки у ея родителей; онп уже улаживаютъ все остальное п назначаютъ день свадьбы. Когда я былъ въ С. Пауло, тамъ случилась свадьба на Рождествѣ, и справлялась съ большимъ весельемъ дня три пли четыре сряду; веселье стихало во время полуденнаго жара, а къ вечеру снова разгоралось во всей силѣ. Въ продолженіе всего этого времени, невѣста, вся покрытая украшеніями изъ перьевъ, была на попеченіи пожилыхъ индіанокъ, .обязанность которыхъ состоитъ кажется въ томъ, чтобы какъ можно усерднѣе держать жениха на почтительномъ разстояніи отъ невѣсты во все время плясокъ и попоекъ. У тукуновъ есть странный обычай, также какъ и у колышовъ п маухе, въ отношеніи молодыхъ дѣвушекъ, когда у нпхъ появляются первые признаки полнаго физическаго развитія: тутъ съ ними обращаются такъ, какъ будто онѣ сдѣлали какое-нибудь преступленіе. Ихъ прогоняютъ на верхъ на гирао, подъ дымную отвратительную крышу, и тамъ чуть не морятъ голодомъ, иногда цѣлый мѣсяцъ. Я слышалъ, что одна бѣдная дѣвушка умерла отъ такого обращенія.
Единственное другое племя по сосѣдству, объ которомъ я узналъ кое-что, было махерона; пхъ территорія обнимаетъ нѣсколько соіъ миль по западному берегу рѣки Хауарп, притока Солимоэнса, за 120 миль за С. Пауло. Это гордый, неукротимый, враждебный пародъ, подобно арара па рѣкѣ Мадейрѣ; опи также людоѣды. II.іа-
вапіе по Хауари почти невозможно, потому что махероны сидятъ въ засадѣ по берегамъ, чтобы захватывать и убивать всѣхъ путешественниковъ, особенно бѣлыхъ.
За четыре мѣсяца до моего прибытія въ С. Пауло, двое молодыхъ людей метисовъ (почти бѣлые) отправились пзъ деревни торговать на Хауари, такъ какъ уже прошло года два, что махероны унялись со своею ненавистью. Только ято они успѣли уѣхать, какъ лодка ихъ вернулась назадъ съ извѣстіемъ, что дикіе застрѣлили молодыхъ людей стрѣлами, изжарили и съѣли. Хозе Патриціи, съ своей всегдашней дѣятельностью въ исполненіи закона и порядка, послалъ туда вооруженный отрядъ изъ національной гвардіи, чтобы изслѣдовать дѣло, и наказать дикихъ, если онп не были вызваны на убійство. Когда отрядъ достигъ селенія орды, съѣвшей молодыхъ людей, то увидалъ его оставленнымъ; они тамъ нашли только одну дѣвочку, которая была въ лѣсу въ то время, какъ ея народъ пустился въ бѣгство; они привезли эту дѣвочку съ собой въ С. Пауло. Отъ нея и отъ другихъ индѣйцевъ на Хауари узнали, что молодые люди сами были- виноваты въ постигшей ихъ участи, потому что оскорбляли женщинъ махерона: когда дѣвочку привезли въ С. Пауло, сеньоръ Хозе Патриціо взялъ ее па свое попеченіе, крестилъ ее подъ именемъ Маріи, и выучилъ но португальски. Я ее очень хорошо зналъ, потому что мой другъ Хозе присылалъ ее ко мнѣ каждый день принести мнѣ воды въ кувшины, развести огонь, и такъ далѣе. Я заслужилъ ея расположеніе тѣмъ, что вынулъ у нея пзъ спины куколку овода, и избавилъ ее этимъ отъ опухоли, производящей большое страданіе. Я еще никогда не встрѣчалъ никого изъ ея расы съ такимъ хорошимъ характеромъ и такимъ добрымъ сердцемъ, какъ у нея. Она была высокаго роста и очень стройна; цвѣтъ кожи былъ у нея гораздо свѣтлѣе, чѣмъ обыкновенно у индѣйцевъ; по всѣмъ свопмъ -манерамъ, она скорѣе походила на беззаботную, веселую деревенскую дѣвочку, какую легко встрѣтить въ рабочемъ классѣ въ любой деревнѣ у насъ въ Англіи, а вовсе не на людоѣдку. Я слышалъ, какъ эта простая дѣвушка разсказывала, такъ спокойно какъ только можно себѣ представить, какъ она ѣла свою долю изъ тѣхъ молодыхъ людей, которыхъ зажарили индѣйцы ея племени. Но что еще увеличивало возмутительность этого происшествія, это то, что во время разсказа, тутъ случилась молодая вдова одной изъ жертвъ, и она смѣялась надъ ошибками, какія дѣлала дѣвочка, разсказывая по португальски страшную исторію.
На четвертый мѣсяцъ моего пребыванія въ С. Пауло я серьезно захворалъ здѣшней лихорадкой «вігоепз»; она оставила меня съ потрясеннымъ здоровьемъ и охладила мое рвеніе, такъ что я долженъ былъ отказаться отъ составленнаго мной плана ѣхать дальше въ перувіанскіе города Пебасъ пМойобамбу, за 250 и 600 миль дальше на западъ, и такимъ образомъ вполнѣ изслѣдовать амазонскій бассейнъ въ естественно-историческомъ отношеніи до подошвы Андовъ. Въ С. Пауло я собралъ очень большую коллекцію, и на нѣсколько мѣсяцевъ посылалъ еще коллектора па Та-батингу и на берега Хауарп,. такъ что я пріобрѣлъ превосходныя свѣдѣнія о произведеніяхъ страны по берегамъ Амазонки до конца бразильскихъ владѣній, на протяженіи 1900 миль оть Атлантическаго океана у устья Пары; но я видѣлъ, что теперь былъ не въ силахъ ѣхать за перувіанскія границы. Моя лихорадка была кажется окончательнымъ развитіемъ постепеннаго разстройства здоровья, происходившаго въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ. Я слишкомъ много бывалъ на солнцѣ, работалъ съ напряженіемъ всѣхъ своихъ» силъ шесть дней въ недѣли, и кромѣ того очень много страдалъ отъ дурной и недостаточной пищи. Въ С. Пауло не было лихорадки, но весьма вѣроятно, что человѣку, уже слабому отъ другихъ причинъ, довольно нечистоты и сырости этой деревни, чтобы получитъ болѣзнь. Вся страна по берегамъ Солимоэнса очень здорова; разумѣется есть нѣсколько эндемическихъ болѣзней, но онѣ не смертельны, а эпидеміи, опустошавшія нижнюю Амазонку отъ Пары до Ріо-Негро, никогда не доходили до этой благодатной страны. Лихорадка извѣстна только по берегамъ тѣхъ притоковъ, у которыхъ темная вода.
У меня всегда были съ собой въ запасѣ лекарства; и въ этомъ случаѣ оказалась очень кстати небольшая склянка хинины, купленная мной въ Парѣ въ 1851 году, но до сихъ поръ остававшаяся безъ употребленія. Для каждаго пріема я бралъ ея столько, сколько можетъ помѣститься на кончикѣ перочиннаго ножика, и пилъ съ теплой ромашкой. Первые дни послѣ перваго приступа я не могъ пошевельнуться, и былъ въ бреду во время лихорадочнаго пароксизма; ио когда прошелъ самый тяжелый пароксизмъ, я сдѣлалъ надъ собой .усиліе и всталъ, зная, что въ здѣшнемъ краѣ послѣдствіемъ лихорадки бываетъ неизлечпмое разстройство печени и селезёнки, если слишкомъ поддаваться чувству усталости. И такъ, каждое утро я вскидывалъ на плечо либо ружье, либо сѣтку для насѣкомыхъ, и шелъ на свою обычную прогулку въ лѣсъ. Часто случа
лось, что лихорадка начнетъ меня трясти прежде, чѣмъ я успѣю вернуться домой: тогда я стоялъ не трогаясь съ мѣста, и пережидалъ припадокъ. Когда въ 1858 пришелъ сюда въ генварѣ пароходъ, то лейтенантъ Нунесъ былъ пораженъ перемѣной во мнѣ, и сильно совѣтовалъ мнѣ немедленно же воротиться вь Эгу. Я послѣдовалъ его совѣту, п отправился съ нимъ, когда на возвратномъ пути онъ остановился у С. Пауло 2-го февраля. Я все еще надѣялся, что буду въ состояніи опять заглянутъ въ эту сторону, па западъ, чтобы воспользоваться еще певпдѣппымп сокровищами чудесныхъ странъ, лежащихъ между Табатпнгою п склонами Ан-довъ; но хотя послѣ неболыпаго отдыха въ Эгѣ, лихорадка п оставила меня, но вообще здоровье мое было слишкомъ слабо, чтобы я могъ разсчитывать на предпріятіе еще дальнѣйшаго путешествія. Наконецъ я разстался съ Эгой 3-го февраля 1859 года и отправился въ путь-дорогу въ Англію.
Я прибылъ въ Пару 17-го марта, послѣ семи съ половино лѣтъ пребыванія внутри страны. Мои старинные друзья, англичане, американцы и бразильцы, едва узнали меня, но всѣ привѣтствовали очень горячо, особенно г. Г. Р. Броклехёрстъ (изъ фирмы Р. Син-глехёрстъ икомп., главныхъ иностранныхъ купцовъ, бывшпхъ моимп корреспондентами); опъ предложилъ мнѣ свой домъ, и былъ въ высшей степени добръ и любезенъ. Я былъ просто удивленъ горячимъ сочувствіемъ, какое выказывали многіе изъ главныхъ жю телеп къ моимъ трудамъ; впрочемъ, дѣйствительно, внутренность страны до спхъ поръ еще «сертао» (дикая пустыня),—іегга інсо-#пііа для большей части жителей приморскаго города, — и человѣкъ, который провелъ тамъ семь съ половиной лѣтъ, изслѣдуя страну единственно для научныхъ цѣлей—былъ какая то диковинка. Я нашелъ въ Парѣ большія перемѣны къ лучшему. Это уже было не то мѣсто, заросшее сорными травами, полуразрушенное, похожее па деревню, какпмъ оно являлось, когда я въ первый разъ его узналъ въ 1848 году. Народонаселеніе увеличилось, (до 20,000) въ слѣдствіе наплыва португальскихъ, мадейрскпхъ и нѣмецкихъ поселенцевъ, а за послѣдніе нѣсколько лѣтъ провинціальное правительство издержало значительныя суммы пзъ своихъ доходовъ на украшеніе города. Улицы, прежде немощенныя или усѣянныя разбросанными кое-гдѣ каменьямии и пескомъ, теперь въ самомъ лучшемъ видѣ были вымощены, бутомъ; всѣ выдающіяся впередъ мазанки и дома неправильной постройки были снесены, и строенія получили болѣе однообразный характеръ. Во многихъ
мѣстахъ старые развалившіеся домишки замѣнились хорошенькими новыми строеніями съ изящными балконами въ первомъ этажѣ, начинающемся на нѣсколько футовъ надъ землей. Большіе, сырые скверы были высушены, выполоты, насажены миндальными и казуариновыми деревьями, такъ что теперь они составляли прекрасное украшеніе города, а не торчали точно бѣльмо на глазу, какъ бывало прежде. Моя любимая дорога, монгубская аллея, была возобновлена и соединена съ многими другими великолѣпными дорогами; ихъ окаймляли деревья, которыя въ какихъ нибудь нѣсколько лѣтъ достигли такой высоты, что уже давали пріятную тѣнь ; изъ этихъ дорогъ эстрада де Сао-Хозе была обсажена кокосовыми пальмами. Теперь по улицамъ Пары разъѣзжало шестьдесятъ общественныхъ экипажей, легкіе кабріолеты (нѣкоторые были здѣшней работы), и это еще больше оживляло великолѣпные скверы, улицы и бульвары.
Въ нравахъ жителей я также нашелъ значительную перемѣну. Многіе изъ старинныхъ религіозныхъ праздниковъ потеряли свое прежнее значеніе, и уступили мѣсто свѣтскимъ удовольствіямъ: поѣздкамъ цѣлыми обществами, баламъ, музыкѣ, бильярду п т. д. Стремленіе къ удовольствіямъ осталось въ такой же точно силѣ, какъ и прежде, но ойи получили болѣе разумное направленіе; въ настоящее время параэнцы подражаютъ скорѣе сѣвернымъ европейскимъ націямъ, нежели своей метрополіи, Португалліи. Я былъ радъ увидѣть нѣсколько новыхъ книжныхъ лавокъ, и также прекрасное зданіе, назначенное для библіотеки для чтенія, снабженной періодическими изданіями, глобусами п географическими картами. Здѣсь было теперь много типографій, и четыре ежедневныхъ газеты. Въ отношеніи здоровья, это мѣсто очень поправилось съ 1850 года, когда была желтая горячка, и теперь Пара уже не считалась больше опасной для пріѣзжихъ.
Вотъ улучшенія, которыя я нашелъ здѣсь; теперь посмотримъ на темную сторону картины. Расходы на жизнь увеличились почти что въ четверо: весьма естественное послѣдствіе усилившагося спроса на трудъ и на естественныя произведенія всѣхъ родовъ, вслѣдствіе наплыва непроизводительныхъ жителей и значительнаго ввоза денегъ черезъ пароходную компанію и иностранныхъ купцовъ. Пара въ 1848 году была однимъ изъ самыхъ дешевыхъ мѣстъ на всемъ американскомъ континентѣ, теперь же опа стала одипмъ пзъ самыхъ дорогихъ. Привозныя статьи пищи, одежды и мебели, несмотря
на пошлину отъ 18 до 80 процентовъ на сто, не говоря уже о провозѣ п большихъ барышахъ, гораздо дешевле предметовъ, производимыхъ здѣсь же въ окрестностяхъ. Соленая треска была двумя пепсамп на фунтъ дешевле, чѣмъ дрянная соленая пираруку. Апельсины, которые бывало можно было имѣть просто даромъ, продавались теперь на улицахъ по пеннп *) за три штуки; большой бананъ стоплъ пеннп; красныя томаты были отъ двухъ до трехъ пенсовъ за штуку, и всѣ другіе фрукты, здѣсь, въ этой странѣ плодовъ, возвысились въ подобныхъ же размѣрахъ. Маніочная мука, здѣшній хлѣбъ, такъ вздорожала и стала такъ дурна, что бѣдные люди терпѣлп голодъ, и всѣ, кто былъ въ состояніи, должны были ѣсть пшеничный хлѣбъ по четыре и по пяти пенсовъ за фунтъ; этотъ хлѣбъ дѣлался изъ американской муки; ее истреблялось ежемѣсячно 1200 бочекъ, стало быть это составляло теперь значительную статью ежедневнаго расхода для всѣхъ, кромѣ ужъ очень богатыхъ людей. Квартиры были страшно дороги; дрянная квартира изъ двухъ комнатъ безъ мебели и рѣшительно безо всякихъ удобствъ, просто однѣ бѣлыя стѣны, стоила восемьнадцать фунтовъ стерлинговъ **) въ годъ. Наконецъ, прислуга сдѣлалась совершенно недоступна для людей съ умѣреннымп средствами: какого нибудь лѣнтяя повара пли носильщика нельзя было имѣть меньше какъ за три, четыре шиллинга***) въ день, не считая того, что стоитъ его прокормить, да еще того, что онъ украдетъ. Маленькая лодка съ однимъ человѣкомъ, чтобы перевезти мои вещи съ парохода па разстояніи ста ярдовъ, стоила мнѣ полъ-кроны ****).
Бродя по моимъ старымъ мѣстамъ въ окрестныхъ лѣсахъ, я увидѣлъ большія перемѣны, для меня перемѣны къ худшему. Гдѣ прежде/когда городскія предмѣстья не знали, что значитъ топоръ п лопата, зеленый покровъ ползучихъ растеній и кустарника раскидывался по окраинамъ лѣса свободно, широко и роскошно, то ровной лентой, то густыми массами,—тамъ все было вырублено, и теперь еще толпа работниковъ прорубала гадкія грязныя дорожкп для телегъ и скота,, черезъ лѣса, бывало чистые и уединенные. По обѣпмъ сторонамъ этихъ дорогъ настроили домовъ п мельницъ.
*) Около 3 коп. сер.
♦*) Около 126 р. сер.
***) 1 р.—1 р. 40 коп. сер.
♦***) Полъ-кронъ—2Ѵа шиллинга, т. е. около 80 коп. сер.
Благородныя деревья были порублены п пхъ обнаженные, полуоб-горѣлые пни стояли посреди золы, грязныхъ лужъ и грудъ обломанныхъ вѣтвей. Я принужденъ былъ нанять мальчика негра, чтобы онъ провелъ меня къ любимой моей тропинкѣ близь Уны, описанной во второй главѣ этого разсказа, потому что новыя просѣкп совсѣмъ сгладили старыя дороги въ лѣсахъ. Только нѣсколько акровъ роскошнаго лѣса возлѣ Уны осталось въ своемъ прежнемъ впдѣ. На другой сторонѣ города, возлѣ старой дороги къ рисовымъ мельнпцамъ, множество рабочихъ, нанятыхъ отъ правительства, прорубали сквозь лѣсъ широкую проѣзжую дорогу на Марангамъ, главный городъ сосѣдней провинціи, въ 250 миляхъ отъ Пары, и это совершенно разрушило прелесть пустынной величественной старой лѣсной дороги. Но въ теченіе немногихъ лѣтъ наростутъ новыя ползучія растенія и закроютъ обнаженные пни по сторонамъ этой дороги, и роскошный кустарникъ разростется зеленой кай?юй: тогда это будетъ такая же великолѣпная лѣсная дорога, какъ была старая. Теперь уже натуралисту надо пдтп дальше за городъ, чтобы видѣть великолѣпныя лѣсныя картины, которыя въ 1848 году можно было иайтп такъ близко, п ему придется работать больше, чѣмъ пужпо было прежде, чтобы собрать такія большія коллекціи, какія собрали г. Уэллесъ и я въ окрестностяхъ Пары.
Іюня 2-го 1859. — Наконецъ, втораго іюня, я оставилъ Пару, вѣроятно навсегда; я поѣхалъ на сѣверо-американскомъ купеческомъ кораблѣ «Фредерикъ Деммингъ,» на Ныо-Іоркъ, потому что дорога на Соединенные Штаты — самая скорая и самая пріятная, чтобы ѣхать въ Англію. Мои обширныя частныя коллекціи были раздѣлены на три части и посланы съ тремя разными кораблями, чтобы въ случаѣ несчастія не потерять всего. Вечеромъ третьяго іюня, я въ послѣдній разъ взглянулъ на великолѣпный лѣсъ, который я такъ сильно любилъ п на изученіе котораго посвятилъ столько лѣтъ. Самыя грустныя минуты, какія я только запомню, были тѣ, когда нашъ лоцманъ вывелъ насъ изъ мелей, п земля скрылась изъ виду, хотя мы былп еще въ устьѣ рѣкп и ждалп на якорѣ вѣтра: я почувствовалъ, что теперь порвано послѣднее звено, связывавщее меня съ землей, гдѣ я оставилъ столько чудесныхъ воспоминаній. Параэнцы,которые очень хоро іпо знаютъ, какъ привлекательна ихъ страна, имѣютъ па это пословицу: «(^иет ѵаі рага (о) Рага рага,> (кто ѣдетъ въ Пару тому тамъ и оставаться), и я часто думалъ, что мое имя прибавится къ числу дру
гихъ, оправдавшихъ поговорку. Однакоже желаніе видѣть родныхъ и снова испытать удовольствіе образованнаго общества одержало верхъ надъ привлекательностью страны, кггорую вполнѣ справедливо можпо назвать раемъ натуралиста. Въ эту послѣднюю ночь на рѣкѣ Парѣ, толпа непривычныхъ мыслей тѣснилась въ моей головѣ. Воспоминанія объ Англіи, ея климатѣ, видахъ, жизни, проснулись во мнѣ такъ живо, какъ ни разу этого не случилось въ теченіе одинадцатилѣтняго путешествія. Съ поразительной ясностью встали передъ мной картины унылой зимы, долгихъ сѣрыхъ сумерекъ, туманной атмосферы, длинныхъ тѣней, холодной весны и сѣренькаго лѣта; вспомнился мнѣ дымъ фабричныхъ трубъ, толпы угрюмыхъ рабочихъ, сзываемыхъ чуть свѣтъ на работу фабричнымъ колоколомъ, рабочіе дома, тѣсныя комнаты, искусственныя заботы и рабскія условія. Чтобы опять жить среди этой печальной обстановки, я покидалъ страну вѣчнаго лѣта, гдѣ я велъ жизнь, какъ проводятъ ее три четверти человѣчества, по цыгански, на безконечныхъ рѣкахъ или въ безпредѣльныхъ лѣсахъ. Я оставлялъ экваторъ, гдѣ уравновѣшенныя силы природы дѣлаютъ землю и климатъ типомъ земной красоты и порядка, и уѣзжалъ къ сѣверному полюсу, гдѣ лежитъ моя родина подъ пасмурнымъ небомъ, гдѣ-то почти подъ пятьдесятъ вторымъ градусомъ широты. Очень понятно смутиться при мысли о такой большой перемѣнѣ, но теперь, проживши уже опять три года въ Англіи, я вижу, какъ жизнь въ образованномъ обществѣ, гдѣ чувства, вкусы и умъ находятъ обильную пишу, выше умственной нищеты полу-дикаго существованія, хотя бы оно проходило въ самомъ райскомъ саду. Что меня сильнѣе всего поразило, это неизмѣримо большее разнообразіе п интересъ людскихъ характеровъ и общественныхъ условій въ одной только цивилизованной націи, чѣмъ въ экваторіальной Южной-Америкѣ, гдѣ живутъ вмѣстѣ три различныя расы. Тѣмъ не менѣе, превосходство холоднаго сѣвера передъ тропическими странами заключается только въ его общественномъ устройствѣ: я держусь того мнѣнія, что хотя человѣчество можетъ развиваться только въ борьбѣ съ суровою природой въ высокихъ широтахъ, но все же только подъ экваторомъ совершенная раса будущаго поколѣнія достигнетъ полнаго владѣнія великолѣпнымъ наслѣдствомъ человѣка, землей.
На слѣдующій день, не дождавшись вѣтра, мы вышли изъ устья Пары по теченію прѣсной воды, изливающейся изъ устья рѣки, и въ сутки подвинулись такимъ образомъ на семьдесятъ миль. 6-го
іюня, когда мы были въ 7о55’ с. ш. и 52оЗО’ з. долг., стало быть около 400 миль отъ устья главной Амазонки, мы прошли мимо множества кучъ пловучей травы, перемѣшанной съ древесными стволами и засохшими листьями. Между этими массами я замѣтилъ много плодовъ особенно свойственнаго Амазонкѣ дерева, пальмы убуссу; это было послѣднее, что я видѣлъ съ великой рѣки.
КОНЕЦЪ.
ОПЕЧАТКИ.
Напечатано.	Читай.
Стран.	Стр.		
6	-	4	ни другіе	другіе
7	—	6	(Тапа^гез)	Тапа^га
258	-	40	дератьсжя	держаться
281	-	27	дома	долго
294	-	35	на роду	народу
296	—	39	вершсіелѣ	вертелѣ
,/Іитогр Е Гогенфельдеиъ и К*
С^ероМлнакаіі	іфрплг.н
/&&съ