Р.А.АГЕЕВА
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ИМЕН РЕН
И ОЗЕР
ИЗДАТЕЛЬСТВО НАУКА-
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Серия «Человек и окружающая среда»
Р. А. АГЕЕВА
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ИМЕН РЕК
И ОЗЕР
Ответственный редактор
доктор географических наук
Э. М. МУРЗАЕВ
е
МОСКВА
«НАУК А»
1985
A 23 Агеева P. А. Происхождение имен рек и озер.— М.: Наука,
1085— 144 с., ил.— (Серия «Человек и окружающая сре-
да»).
В книге рассказывается о рождении, развитии и значе-
нии гидронимов — названий всех водных объектов Земли:
рек, озер, морей и т. д. Вопросы гидронимики до сих пор
не освещались специально в научно-популярной литературе.
Между тем изучение их важно для широкого круга специа-
листов как в естественных науках, так и в гуманитарных.
Практическую ценность гидронимика представляет для гео-
логов и географов, применяющих ее данные при палеогео-
графических реконструкциях, геоморфологических исследо-
ваниях, разведке месторождений полезных ископаемых,
а также для историков, лингвистов, этнографов.
46.2
Рецензенты:
А. В. СУПЕРАНСКАЯ
Е. А. ХЕЛИМСКИЙ
На обложке — река Алдан в среднем течении
(фото В. М. Моралева)
4602000000-332
А 054(02)85	95-85 НП
©Издательство «Наука», 1985 г.
ОТ РЕДАКТОРА
Происхождение и смысл географических названий
давно интересовали человека. Истоки такого интереса
уходят в античное время. Однако строго научного их
изучения не было в течение многих столетий. Лишь в
XIX в. появились публикации, в которых делались по-
пытки выявить некоторые общие закономерности форми-
рования всей совокупности географических имен на
какой-либо территории. В России впервые такую попыт-
ку предпринял академик А. X. Востоков (1781—1864),
который в 1812 г. напечатал статью «Задача любителям
этимологии». Он обратил внимание на сходство устой-
чиво повторяющихся окончаний в названиях русских рек
и озер. Такое сходство не должно быть случайным. Он
писал: «Сии одинаковые, значительные звуки суть: 1) в
названиях рек и озер северной России га, также ва, ба,
ма\ 2) в названии некоторых больших рек не только в
России, но и далее к югу, почти по всей Европе д — н,
с какой-нибудь гласной; 3) в названии некоторых рек
юго-восточной России: к — л или г — л с какой-нибудь
гласной» (Санкт-Петербургский вестник. СПб., 1812,
с. 204—215). По мнению ученого, подобные финальные
элементы (ныне их называют формантами) на разных
языках обозначали воду, реку, поток или указывали на
усеченное прилагательное.
Сколько загадок, не получивших объяснений, таят
географические названия рек и озер, т. е. гидронимы?
Из всех топонимических групп — имен населенных мест,
гор, улиц и т. д.— самыми трудными для выяснения
этимологий оказываются названия рек. Они менее под-
вержены эрозии времени, нередко имеют большой воз-
раст, а потому и нелегко восстановить их первичную
форму и содержание. Эти особенности гидронимии делают
ее исключительно интересной для историка, лингвиста
и географа, поскольку позволяют заглянуть в то далекое
прошлое, о котором письменные источники молчат.
Среди множества научно-популярных публикаций,
рассказывающих о происхождении географических на-
3
званий, изданных в последнее десятилетие в нашей стране,
нет ни одной, посвященной специально гидронимам. Кни-
га Р» А. Агеевой — первый такой опыт. В увлекательной
форме она раскрывает многие темы. Прежде всего пока-
зывает тесную зависимость называния рек от природных
условий: животного и растительного мира, наличия по-
лезных ископаемых, их добычи древним человеком.
Очень увлекательным оказалось повествование о возмож-
ности, которая открывается перед исследователем — исто-
риком или лингвистом,— при помощи изучения названий
рек пролить свет на сложные и противоречивые вопросы
происхождения и миграции народов, их распространения
на заре истории. С большим мастерством автор расска-
зывает о поисках родины индоевропейцев, к которым
в нашей стране относятся славгне (русские, украинцы,
белорусы), балты (литовцы, латыши), молдаване, армяне,
таджики, осетины и некоторые другие народы. Выясня-
ются древние балто-славянские связи, что получило отра-
жение в гидронимии в бассейнах Днепра и Оки и что
хорошо показано в книге.
Реки всегда играли большую роль в хозяйстве и куль-
туре народов. В прошлом они оказывались наиболее
оживленными транспортными артериями, а в некоторых
районах Европы, изобилующих болотами, иных путей
сообщения в летнее время и не было вовсе. Другие места,
где речная вода использовалась для орошения земле-
дельческих оазисов, становились центрами самобытной
культуры. Еще в прошлом веке русский ученый Л. И.
Мечников (1838—1888), сотрудничавший с известным
французским географом Э. Реклю, был страстным пропа-
гандистом идеи об определяющем значении рек в развитии
древнего общества. Он явно переоценивал влияние гео-
графического фактора на развитие общества. Но его
книга «Цивилизация и великие исторические реки», издан-
ная посмертно (1889), содержит богатейший географи-
ческий и исторический материал и сегодня читается с
большим интересом.
Р. А. Агеева, используя новые достижения этногра-
фии, фольклористики и мифологии, смогла показать куль-
турно-историческое значение названий рек и озер, их
истинную роль в хозяйстве, обычаях, верованиях, сим-
волике.
Весьма любопытные данные приводит автор книги,
рассказывая о второй жизни гидронимов, когда собствен-
ные имена рек переходят в названия других объектов:
4
река Москва — город Москва, река Омь — город Омск,
река Нил — мужское имя Нил, река Селенга — мон-
гольское имя Сэлэнгэ, река Мезень — фамилия Мезен-
цев, Волга — Волгин, озеро Севан — минеральная вода
«Севан» и т. д.
Насколько труден анализ какой-то суммы названий
водных объектов или одинокого гидронима, видно из
раздела, где автор пытается раскрыть происхождение
имени известной сибирской реки Алдан — многоводного
притока Лены. Для критического осмысления сущест-
вующих гипотез автор привлек лингвистические свиде-
тельства из тюркских, тунгусо-маньчжурских, палеоази-
атских, монгольских языков. Осторожно и скрупулезно
Р. А. Агеева пробирается через дебри фонетических и
семантических разночтений и разиопониманий, через
сложности истории, археологии и этногенеза народов,
населяющих Восточную Сибирь. В заключение своего
рассказа об этимологии имени Алдан автор книги пишет:
«Правда, пока не удалось окончательно объяснить смысл
гидронима Алдан. Этимология — капризная наука, до-
пускающая иногда и два, и три, и больше решений».
Добавлю — и не в этом главное. Многие гидронимы в
мире не имеют надежных и однозначных объяснений.
Возможно, они так и останутся темными. Важно другое.
Этот раздел — яркая иллюстрация к утверждению о мно-
готрудном пути исследователя, работающего в области
гидронимии. Кроме того, читатель здесь ясно видит ла-
бораторию ученого. Вот почему рассказ об Алдане имеет
важное методическое значение.
Следует также отметить корректный стиль изложения
дискуссионных вопросов, эрудицию автора, знание разно-
образных литературных источников: лингвистических,
исторических, географических, этнографических, топо-
нимических. На примере данной работы можно еще раз
подтвердить положение о том, что строго научное изло-
жение материала не противоречит его доступности для
большого круга читателей, неравнодушных к познанию
своей Родины, ее природы, истории, этнографии.
Э. Мурзаев
Реки текут, исполняют великую роль —
они как бы переплет величайших веч-
ных культур.
В» Шкловский
ГИДРОНИМЫ: ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ
Мы живем в мире слов. Каждое слово непременно
что-нибудь означает. Например, озеро — это «естествен-
ный, замкнутый в берегах водоем». Говоря об озерах
вообще, мы включаем любое озеро в класс однородных
объектов — предметов нашей мысли.
А что такое Москва, Волга, Кавказ, Латвия, Антарк-
тика и др.? Это тоже слова языка — топонимы. Но в
отличие от других они являются всего лишь знаками-
ориентирами, привязанными к определенным географи-
ческим объектам. Ясно, что эти слова принадлежат к
классу собственных имен, в котором, помимо топонимов,
есть личные имена, фамилии людей, клички животных,
названия планет, звезд и т. д., а также индивидуальные
названия, присваиваемые отдельному предмету, сорту
или виду фирменных изделий, внутригородскому объек-
ту, произведению искусства: вишня «Краса Севера», ал-
маз «Шах», картина В. М. Васнецова «Аленушка», кино-
театр «Рубин», магазин «Людмила», мыло «Лесная нимфа».
Правда, фирменные знаки, названия предметов серийного
производства — уже не собственные имена, например
слова жигули, форд или ситроен (марки автомобилей)
стали нарицательными.
Раскрытие значения собственного имени предполагает
поиск такого нарицательного слова, от которого собст-
венное имя образовано. Если, конечно, смысл названия
не затемнен и если мы знаем язык, из которого происходит
имя. Так, раскрывая значение названия английского го-
рода Оксфорд, мы устанавливаем, что оно происходит
из двух слов: ох — «бык» и ford — «брод». Таким обра-
зом, имя старинного университетского города Англии,
одного из крупнейших в стране, означает в переводе
«Бычий брод». Не особенно поэтическое название, но
оно дышит историей: легко можно себе представить,
с чего когда-то начинался город Оксфорд.
Среди географических объектов Земли огромную долю
составляют моря и океаны, реки и ручьи, озера, водо-
хранилища, колодцы, пруды. И все эти природные или
6
искусственно созданные человеком объекты, как правило,
носят названия. Безымянных вод гораздо меньше. Скорее
одна и та же река, одно и то же озеро или море могут
иметь несколько названий: либо они, данные разными
народами, племенами или даже жителями соседних де-
ревень, живут и сосуществуют одновременно, либо один
и тот же народ менял названия в разные исторические
периоды. Так, Черное море называлось в русских лето-
писях Понтъ море, Понетьское море, Русское море;
древние греки звали его Понт Эвксинский («Гостеприим-
ное море»), иранцы — Ахшаена («Темное»), турки— Кара-
Дениз («Черное море») [Никонов, 1966]. Что же касается
Каспийского моря (современное русское название напо-
минает о народе каспи, жившем в Закавказье в древности),
то оно имело в разные времена в общей сложности более
70 названий. Как только его ни называли: Хазарское,
Хвалынское, Хорасанское, Мезандеранское, Абескун-
ское, Гирканское...
Таким образом, общее количество «водных» названий,
или гидронимов (от греческого слова «вода»), благодаря
наличию вариантов, вероятно, больше, чем количество
самих водных объектов. Одна и та же река при этом
может носить неодинаковые названия на разных участ-
ках своего течения. Например, река Сырдарья образует-
ся слиянием рек Нарын и Карадарья; река Яркенд в
своих верховьях носит название Раскем; верховье Инди-
гирки в XVI в. называлось Оймякон (впоследствии это
имя было перенесено на окружающую местность). А ру-
кава рек? Они тоже могут иметь особые названия. На-
пример, рукав Волги, протянувшийся на сотни километров
в нижнем течении могучей русской реки,— Ахтуба.
Если же учесть и названия, употребляющиеся в тру-
дах по гидрогеологии, то количество гидронимов воз-
растет еще больше. Ученые составляют специальные
палеогидрогеологические карты, на которых бывает по-
казан древний облик какой-либо реки, озера, моря; про-
слеживается их развитие, изменение во времени, их воз-
никновение или уничтожение в ходе геологических про-
цессов. Поэтому на карте появляются такие обозначения,
как Днепровско-Донецкая река, протекавшая в палеозое
и продолжавшая существовать в послекарбоновый период
[Обедиентова, 1983]; мезозойское Урало-Эмбенское море,
располагавшееся в низовьях реки Урал и полностью
осушенное к концу триаса; река Подмосковная юрского
периода; Ергень-река в миоцене, наследником которой
7
стал Палео-Дон; Балаханское пресноводное озеро; Да-
гестанское море. И хотя все эти названия реконструиро-
ванных древних водных объектов живут лишь на палео-
гидрогеологических картах, тем не менее они обрели
реальность в современной терминологии.
Итак, мы знаем, что такое гидронимы. Какую из них
можно извлечь информацию, кому и каким образом она
оказывает неоценимую помощь?
Информация эта обширна и разнообразна. Интерес
к собственным именам в паше время велик. Раскрывая
свой смысл, они могут многое сказать специалистам са-
мых различных областей. Мы не будем перегружать чи-
тателя специальными сведениями по теории собственных
имен, расскажем лишь о некоторых важных аспектах
гидронимики.
Несколько слов о терминах. Под гидронимом пони-
мается название любого водного объекта. Гидронимия —
это совокупность названий водных объектов, а гидрони-
мика — отрасль ономастики (науки о собственных име-
нах), изучающая гидронимы. Объектом изучения для
гидронимики могут быть гидронимы в целом как специ-
фический вид собственных имен, гидронимы определен-
ной территории (региональная гидронимика) и отдельные
водные названия.
Названия крупных водных объектов, как правило,
существуют с глубокой древности. В большинстве слу-
чаев они древнее названий населенных пунктов, возник-
ших на берегах рек и озер в более позднее время: имена
городов и сел появились в письменно засвидетельство-
ванную эпоху. Так, имя города (вначале поселения)
Москвы известно в летописях с 1147 г., хотя на месте
Москвы, как предполагают историки, поселение сущест-
вовало и раньше. Между тем Москва-река, давшая свое
имя городу, несомненно, уже была известна под этим
названием племенам, проживавшим ранее на территории
нынешней Московской области.
Из какого языка возникло имя Москвы-реки — это
уже другой вопрос. До сих пор ведется дискуссия о
предполагаемой этимологии1 этого гидронима. Одни
лингвисты производят название из языка восточносла-
вянского племени вятичей, другие склонны объяснять
1 Этимология — происхождение и история слова или его значи-
мой составной части — морфемы. Выяснить этимологию слова —
значит найти его этимон, т. е. первоначальную, исходную форму
слова.
В
его из финно-угорских языков, третьи — из балтийских.
Действительно, в древности Подмосковье было заселено
и славянами, и финно-уграми, и балтами, длительное
время жившими по соседству друг с другом, поэтому
какая из указанных гипотез победит в конце концов,
покажет будущее.
Бывают и такие случаи, когда название реки вторично
и образовано от названия населенного пункта. Например,
доктор географических наук Э. М. Мурзаев [1974] от-
мечал, что особенностью топонимии Синьцзяна и отчасти
Средней Азии является наименование рек от имен горо-
дов, населенных пунктов: реки Яркенд, Хотан, Кашгар-
дарья, Ташкурган. Обратное наименование характерно
для более позднего времени: поселки или города Урумчи,
Дзиньхо и др. На Русской же равнине многие древние
города названы по рекам: кроме уже упоминавшейся
выше Москвы, еще и Свияжск, Луга, Дубна, Вологда
и др. В результате движения русских людей на восток
в Сибири появились имена городов, также названных
по рекам: Иркутск, Томск, Нижнеудинск, Ишим и др.
Э. М. Мурзаев объясняет это различие между гидрони-
мией разных территорий тем, что в равнинных местностях
происходил процесс расселения и установления торговых
связей вдоль водных путей. Напротив, в горных условиях
реки не использовались для транспорта и связи: этого не
позволяли режим рек и их гидрографические особенности.
Связаны бывают не только гидронимы с названиям !
населенных пунктов (река Пскова — город Псков, озеро
Ладожское — город Старая Ладога, река Алдан — город
Алдан), но и водные имена между собой: река Дон — ее
приток Северский Донец, река Нева — озеро Нево (ста-
рое название Ладожского озера), река Очка — правый
приток реки Оки и т. д.
Таким образом, гидронимы включаются в определен-
ную систему, причем название притока, производное от
названия большей реки, явно выдает себя своей формой:
в русском языке гидронимы с уменьшительными суффик-
сами -ец, -ица, -ка и др. могут обозначать именно приток
одноименной большей реки.
Эта связь водных названий между собой помогает при
расшифровке смысла многих гидронимов. В озеро Иль-
мень впадает с юга большая река Пола. Языковед из ФРГ
М. Фасмер считал, что это название происходит из славян-
ских языков, от слов полый (полая вода), половодье.
В русских говорах слово пола обозначает не покрытую
а
льдом реку, открытый участок воды среди льдин в море.
Казалось бы, очень простое и естественное объяснение для
имени новгородской реки, если бы в Полу справа не
впадала река Полометь. Вроде бы и созвучное, похожее
название у последней, да не все в нем ясно. Первая часть
названия Полометь соотносит его с Полой, а что означает
вторая часть? На почве славянских языков она не находит
объяснения, а для лингвиста это уже немаловажный
факт! Тем более что в разных источниках имя реки
Полометь имеет другие, столь же непонятные варианты:
Поломедь, Полымять, Поломять, Поломода.
В Литовской ССР протекает река Пала, название кото-
рой совпадает с именем новгородской Полы. Название
литовской речки возводится к древнему индоевропейско-
му корню *ра1- 2 в значении «болото, трясина, топь».
Корень *ра1- часто присутствует в названиях европейских
рок. Несмотря на физико-географическое различие между
текучими и стоячими водами, в древности одно и то же
слово могло обозначать и те и другие объекты. (Вспомним,;
кстати, что реки могут меандрировать, образовывать
старицы, заболачиваться и т. д.)
Если имена новгородской и литовской рек родственны
и возводятся к общему индоевропейскому источнику, то
естественно предположить, что и название Поломети мож-
но объяснить таким же образом. Тогда, возможно, оты-
щется и объяснение второй части названия. Действитель-
но, слово Полометь (или Поломода, Поломедь) можно
считать сложением из двух корней, причем вторая часть
представляет собой индоевропейское слово со значением
«середина» (в греческом языке цеха, в албанском mjet).
В древнеиллирийской области (Среднее Подунавье)
протекали реки с названиями Метапа, Метаурус, Медма,
Медуакус, Медуна; эти названия означали нечто вроде
«срединной реки». Между прочим географическое поло-
жение Поломети как нельзя лучше подтверждает эту
этимологию: река Пола принимает Полометь как раз
в своем среднем течении.
Относительно того, как попали в русский Озерный
край такие древние названия, мы расскажем немного позже.
* Индоевропейская семья языков — языковая общность, устано-
вленная сравнительно-историческим языкознанием. К индоев-
ропейским языкам относятся индоиранские, славянские, бал-
тийские, кельтские, германские, романские и ряд других.
Звездочка — принятое в лингвистике обозначение для рекон-
струированных форм слов.
10
Названия вод помогают языковеду объяснять имена
многих других географических объектов. Помимо этого,
они позволяют иногда восстанавливать древние слова
языка, которые сохранились до нашего времени только
в диалектах, а иногда и вообще не зафиксированы совре-
менными говорами. Известный исследователь гидронимии
бассейна Оки Г. П. Смолицкая реконструировала целый
пласт такой лексики русского языка ранних веков. Воз-
можно, эти слова и существовали в том русском языке,
на котором говорили наши предки (до XVIII в.), но по
каким-то причинам не попали в памятники письменности.
Частично эти слова были зафиксированы в говорах
XIX—XX вв. или же имеют соответствия в других сла-
вянских языках.
В Москве протекает река Чечора, правый приток
Яузы. Подобные названия широко известны в бассейнах
других рек. Г. П. Смолицкая [1981] восстановила древ-
нерусское слово чечора («старое русло реки»), основы-
ваясь, в частности, на том факте, что в современных
говорах Воронежской области есть слово чечора со зна-
чением «старое русло реки, ставшее болотистым оврагом;
непроходимое топкое болото». Аналогичным образом
были реконструированы слова верейка («возвышенное
сухое место на пойме»), вертеба («яма на поверхности
земли или в реке»), заваль («затопленный пойменный лес»),
обалъ («овраг») и многие другие.
Давно вышло из употребления древнерусское слово
чермъныи — «красный», «багряный». Оно сохранилось
лишь в некоторых русских говорах — слова черёмный,
чермный. Однако многие географические имена содержат
это слово: озера и реки Череменецкое, Череменка, Черем-
ница, Черменец, Чермно. Подобные названия часто пре-
терпевают изменения: так, Чермный ручей (приток Чуд-
ского озера) со временем превратился в реку Черму (или
Черьму). Это произошло потому, что смысл слова черм-
ный уже давно стал непонятен местному населению.
Характерно, что местные жители путают слова чермный
и черный, не видя между ними разницы. Например, в де-
ревне Малое Чернево Гдовского района Псковской об-
ласти смысл названия реки Черьмы объясняют так:
Черьма — от слова «черный»; лес Черемско — поскольку
в нем черная земля и ландыш растет.
Гидронимы иногда позволяют восстановить и древние
имена или прозвища людей, не зафиксированные истори-
ческими источниками. Чаще такие прозвища и имена co-
lt
держатся в названиях деревень и сел, а от них переходят
в названия близлежащих речек, ручьев, озер, колодцев.
Но бывают случаи, когда эти прозвища сохраняются
только в гидронимах. По имени человека, жившего
поблизости от реки, или удившего в ней рыбу, или еще
каким-то образом имевшего к ней отношение, река и
получала свое название.
Псковские и новгородские водные названия позволили,
например, узнать о существовавшем прозвище Базло
(по речке Базловке; отчество Базлов зафиксировано
в письменных источниках). Это прозвище, вероятно, было
дано плаксивому, крикливому человеку: в русских гово-
рах базёл означает «ревун, плакса», а базло — «пасть,
горло» (в современном просторечии и в говорах базлатъ—
«громко кричать, орать»). Еще одно прозвище приоткры-
вает нам река Костыговка: Костыга значило «наглец».
Впрочем, прозвище могло возникнуть и от более нейтраль-
ных слов: костыга — «жесткая кора растений, годных
для пряжи льна, конопли» или костыг — «крюк для лап-
тей».
В гидронимах сохранились следы таких личных имен,
которые могли быть не зафиксированы имеющимися
историческими документами по северо-западным землям.
Например, название ручья Мирохновский позволяет уста-
новить бытование имени Мирохно— из Мирон. Умень-
шительные формы на -хно были характерны для польских
имен, позже получили распространение в восточнославян-
ской области, особенно на Украине и русском Северо-
Западе. Ср. также гидроним Радошка — от уменьшитель-
ной формы (Радоша, Радош) имен с первым компонентом
Рад(о)- (Радомир, Радомысл, Радогость и др.). Таким
образом, гидронимы представляют собой материал для
изучения истории языка.
Какими же источниками пользуется специалист, за-
давшийся целью изучить водные имена какой-нибудь
определенной территории? Источники богаты и разнооб-
разны, и прежде всего это полевая работа самого исследо-
вателя.
Крупнейший ученый XIX в. М. А. Кастрен (1813 —
1852) собрал огромный топонимический материал в ходе
изучения языков и этнографии народов русского Севера
и Сибири. Для этого ему пришлось объехать Лапландию
и Карелию, самоедские (ненецкие) тундры, пересечь Ураль-
ский хребет, достигнув Тобольска, Березова и Обдорска,
исследовать бассейны Иртыша, Оби и Енисея, а также
12
Ачинскую и Минусинскую степи, Саянские горы, При-
байкалье. Научный подвиг этого ученого огромен: его
наследие, обработанное после его смерти академиком
А. А. Шифнером, составляет 12 томов.
В наше время полевой работой топонимических экс-
педиций занимаются не только отдельные исследователи,
но и крупные научные коллективы. Например, филологи-
ческий факультет Уральского государственного универси-
тета в течение многих лет собирает севернорусскую топо-
нимию.
Тысячи названий, представляющих интерес для науки,
содержатся в письменных документах различных истори-
ческих периодов. Кропотлива работа ученого, изучающе-
го летописи, писцовые книги, планы Генерального меже-
вания России конца XVIII в., списки населенных мест,
старинные карты и атласы и многие другие документы.
Старые планы, особенно XVIII в., обычно бывают раз-
мещены на больших полустертых от времени ветхих ли-
стах. Читать названия трудно, к тому же многие буквы
на чертежах и в рукописях XVIII в. писались одинаково.
Необходимо тщательно проверять названия по всевозмож-
ным источникам, сопоставлять, выявлять варианты.
В результате такого многолетнего труда был опубликован,
например, каталог водных названий Поочья. Исследуя
гидрографическую сеть бассейна Оки по планам и руко-
писным материалам Генерального межевания, по писцо-
вым и межевым книгам XVI—XVII вв., по актовому мате-
риалу, летописям, спискам населенных мест, словарям и
т. п., Г. П. Смолицкая [1976] собрала свыше 30 тыс. на-
именований для более чем 25 тыс. водных объектов.
В настоящее время этот гидронимический каталог широко
используется специалистами как самый полный из имею-
щихся по территории центрального района Русской
равнины гидронимических источников.
Несмотря на трудности работы со старинными картами,
доктор географических наук Е. М. Поспелов, всесторонне
изучающий картографические источники топонимики,
считает, что они имеют преимущество перед литературны-
ми и актовыми памятниками. Благодаря наличию графи-
ческого изображения можно опознавать названия даже
в тех случаях, когда формы, зафиксированные различны-
ми картами, весьма далеки друг от друга.
Однако идентифицировать названия по отношению
к обозначаемым ими объектам бывает довольно затрудни-
тельно. Так, в ходе анализа карты Идриси 1154 г. акаде-
<3
мик Б. А. Рыбаков установил, что обозначенная на ней
река Атиль (=Итиль) не соответствует ни одной современ-
ной реке, а представляет в своих истоках Белую (Белая
Воложка русских летописей XVI в.), в среднем течении
Каму, а от камского устья до моря Волгу. Точно так же
под Борисфеном античные авторы понимали Березину и
Днепр от устья Березины до моря. Поэтому, предостере-
гает Е. М. Поспелов, необходимо помнить об условности
отождествления гидронимов Волга и Итиль, Днепр и
Борисфен [Поспелов, 1971]. Кроме того, следует заметить,
что с древности существуют гидрографические пробле-
мы: не всегда географам бывает ясно, какую реку счи-
тать главной, а какую притоком, что именно принимать
за исток реки и т. п.
Итак, мы получили представление об источниках гид-
ронимического исследования. Они многочисленны и
разнообразны. Гидронимия территории Советского Союза
включает миллионы названий. Из них собрана и изучена
в топонимическом отношении лишь ничтожная доля. Все
остальное хранится в архивах, на крупномасштабных
картах, в старинных документах, в памяти жителей
деревень и сел и ждет своего исследователя.
ЗЕРКАЛО МИРА ПРИРОДЫ:
ГИДРОНИМИКА И ЕСТЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
Биология живых существ предполагает приспособле-
ние к разнообразию внешней среды, в том числе хорошую
ориентацию в пространстве. У животных существует своя
система ориентации, выработанная веками в процессе
развития жизни на Земле. Аналогичная система имеется
и у человека. Однако у него есть еще и другой, уникаль-
ный инструмент познания — слово.
Как уже говорилось, топонимы — слова языка, слова-
знаки, слова-ориентиры. Давая имя географическому
объекту и употребляя это имя в речи в процессе коммуни-
кации, мы вызываем в сознании образ объекта, соотнося
его с определенными пространственными параметрами,;
т. е. локализуем объект.
Но у каждого географического объекта имеются и оп-
ределенные признаки, свойства, присущие ему и отличаю-
щие его от других. Какой смысл, например, называть все
речки данной местности одинаково? Как их в таком слу-
14
чае различать? Тогда названия вообще не нужны, можно
обойтись и без них? Будем различать речки по номерам:
Первая Речка, Вторая Речка, Третья... (кстати, неясно:
с какой реки начинать нумерацию?). Но ведь это уже опять
получаются названия, они разные, и мы можем ориенти-
роваться с их помощью.
Воды Земли — проточные и непроточные, озера и бо-
лота, родники и ручьи, реки и моря — чрезвычайно раз-
нообразны по своим физико-географическим, химическим
и другим характеристикам. Люди, дававшие наименова-
ние водному объекту, сознательно или бессознательно вы-
бирали его наиболее бросающиеся в глаза признаки. Та-
кие названия, как правило, не возникали случайно: они
отражали особенности окружающей среды.
Этим, конечно, не исчерпываются способы гидроними-
ческой номинации: ведь есть и мемориальные названия,
данные в честь какого-либо события или человека, имена,
перенесенные с названий населенных пунктов, и т. п. Но
именно в гидронимии подавляющее число названий связано
прежде всего с обозначением характерных признаков ок-
ружающей природной среды. Названия вод могут служить
зеркалом мира природы.
Различные физико-географические характеристики
рек и озер нашли свое выражение в их названиях. В по-
следних раскрываются особенности течения реки, цвет
и вкус, запах воды, характер русла реки или ее поймы, осо-
бенности почвы, наличие тех или иных видов раститель-
ности по берегам, видов животных и рыб, обитающих в
водоемах или в окружающей местности. Можно без пре-
увеличения сказать, что водные названия служат энци-
клопедическим справочником для географа, гидролога, гео-
химика, почвоведа, ботаника, зоолога.
В самом деле, гидронимы, содержащие в своем составе
так называемые местные географические термины и дру-
гую нарицательную лексику,— это названия-индикаторы,
довольно точно характеризующие основные особенности
водного объекта. Река Гверстянец может в своих наносах
содержать гверсту —- крупный песок; ложе реки Камен-
ки наверняка каменистое, в долине реки Опочинки сле-
дует ожидать выходов опоки — мелового известняка,
в озере Троено растет треста или траста — камыш.
Если вода в реке черного или коричневого цвета, то,
скорее всего, она содержит растворенное органическое
вещество гумусового ряда. Геохимики уже обратили вни-
мание на те реки и озера, которые называются Черными.
15
Их много; например, в лесных районах нашей страны они
характерны для лесисто-болотистых низменностей, а в
Восточной Сибири, где распространена вечная мерзлота,
коричневые реки текут и в горных районах. В реках бас-
сейна Амазонки в Южной Америке содержание раство-
ренного органического вещества достигает 70% общего
количества растворенных соединений; ср. название
крупнейшего притока Амазонки Риу-Негру — «Черная
река» [Перельман., 1982].
Озеро Розовый Порсугель на полуострове Челекен
(Каспийское море), занимающее сопочный кратер древне-
го грязевого вулкана, названо так из-за розовой окраски
своих вод, которая, в свою очередь, объясняется присут-
ствием в них пурпурных серобактерий [Сулин, 1935].
Казахское имя озера Сасык-коль в переводе означает
«Вонючее озеро». Как сообщает Н. И. Баяндин [1949],
это название удачно отражает анаэробный процесс, про-
исходящий по берегам и дну этого озера с выделением га-
за метана.
Знание местных географических терминов, т. е. диа-
лектных слов, обозначающих разные виды географических
объектов и их особенности, совершенно обязательно для
топонимиста. Слова эти, как правило, широко употреби-
тельны в говорах определенных территорий. Насколько
легче, например, расшифровывать смысл многих казах-
ских гидронимов, точно представляя себе характер водно-
го объекта, если знать, что слова кол, жалтыр или жал-
пау обозначают обширные озера с необозримой водной
поверхностью, а слова сор, балкаш — озера с топким
дном. Заболоченное озеро с большим выходом грунтовых
вод, с трясинами и зыбунами обозначается словом томар\
мелководное озеро, пересыхающее летом и образующее
голые солонцы,— это такыр, а соленое или горько-соле-
ное озеро, источник добычи соли — туз (буквально «соль»)
или ащы [Попова, 1970]. Если в составе какого-нибудь
казахского названия встретится одно из перечисленных
слов, какую богатую информацию мы сразу же получаем,
еще не прибегая к помощи специальной литературы!
Рождение новых названий происходит иногда прямо
па наших глазах, и тогда смысл этих названий совершен-
но понятен, причина именования ясна. В 1969 г. из-за боль-
шого паводка реки Сырдарьи пришлось сбросить лишнюю
воду из Чардаринского водохранилища в Арнасайскую
впадину. В результате более 20 млрд, м3 воды разлилось
на огромном пространстве пустыни Кызылкум, затопив
16
солончак Айдар и озеро Тузкан (туз — соль; слово кан
обозначает в Средней Азии прорытый канал, реку, воду),
поэтому вода, пришедшая из водохранилища, стала соло-
новатой. И совершенно очевидно, что именно по этой причи-
не новое озеро стали называть Соленым [Зиманенко, 1977].
Обзор местности также обычно подтверждает пра-
вильность смысла многих названий, объясняемых топони-
мистами. Описывая долину реки Монни на Чукотке, из-
вестный вулканолог Е. К. Устиев сообщал, что она по-
крыта окаменевшей лавой. В переводе с эвенкийского имя
Монни означает «Каменная река».
Слово дребъ широко известно в русских говорах со
значением «болотистое, кочковатое место»; оно нашло
свое отражение в гидронимах типа Дребенка, Дребна
и т. п. В псковских говорах дребъ чаще выступает в значении
«кустарник», «осинник». Здесь наблюдается закономер-
ный сдвиг значения по схеме «болото» —» «болото, порос-
шее мелким кустарником»—> «кустарник». В окрестностях
деревни Старый Изборск Печорского района Псковской
области был обследован большой водоем под названием
Дреб, который представляет собой старицу в пойме
реки Смолки, в прошлом узкий, извилистый меандр этой
реки. Окружающий рельеф — низинный, заболоченный,
но берега самой старицы крутые, поросшие мелким, труд-
нопроходимым кустарником. Население окрестных дере-
вень употребляет название Дреб для обозначения как са-
мого болотистого водоема, так и окружающих берегов,
псрэсших кустарником.
Специалисты изучали топонимию междуречья Камы
и Чусовой в связи с проводившимися там карстологиче-
скими исследованиями [Бутырина, 1968]. В названиях
карстовых озер, речек и некоторых форм рельефа отраже-
ны внешний облик объектов, водный и ледовый режим
водоемов, химические свойства воды, а также время образо-
вания и особые происшествия, случающиеся при форми-
ровании карстовых провалов. Например, некоторые реки
называются Сухая, Сухая Мутная, Сухой Лог. Летом
из-за ухода поверхностных вод в подземные карстовые по-
лости эти речки полностью или на отдельных участках
русла лишены водотока.
Башкиры называют Капову пещеру, соседнюю дерев-
ню и речку, протекающую близ нее, Шулган, что в перево-
де означает «провал, исчезновение». Речка Шулган дей-
ствительно около одноименной деревни, проваливаясь в
карстовую воронку, исчезает. Она течет под землей на
17
протяжении 3—4 км и затем появляется на поверхности
у входа в Капову пещеру. Изучение реки Шулган помог-
ло выяснить происхождение и самой Каповой пещеры
(Вахрушев, 1965].
Горнотаежное озеро Лицевое в северо-восточной части
Кузнецкого Алатау свое название получило благодаря
населяющей его рыбе — линю [Зыков, 1951]. В свою оче-
редь, соседнее озеро, связанное речкой с Линевым, полу-
чило от местного населения название Пустое ввиду полного
отсутствия в нем рыбы. Неоднократно делались попыт-
ки развести в этом озере рыбу, но она почти сразу же по-
гибала, вероятно, из-за сильноминерализованной воды.
Подобные сведения, добываемые топонимистами и
краеведами, представляют большую ценность. Они свя-
зывают название с физико-географическими реалиями,
позволяя установить так называемый топонимический
ландшафт, т. е. «реконструируемый по топонимам тип
природного комплекса определенной местности» [Миль-
ков, 1978]. Тем самым топонимы оказывают практическую
помощь специалистам во многих областях народного хо-
зяйства.
Не последнюю роль играют гидронимы и при различ-
ного рода палеогеографических реконструкциях. Совет-
ские географы выполнили ряд работ по восстановлению
ландшафтов прошлого, широко используя данные науки
о собственных именах. Этой теме, а также применению то-
понимики в исторической географии в целом посвящен
специальный научный сборник Московского филиала Гео-
графического общества СССР под заглавием «Топоними-
ка на службе географии» (М.: Мысль, 1979). В Белорус-
сии, в районе Верхнего Понеманья, С. Б. Холеву с по-
мощью географических названий удалось восстановить
былые болотные и лесные массивы. Оказалось, что болота
занимали в прошлом не такие обширные площади, как ле-
са, и были приурочены в основном к долинам Немана и
его притоков, по восточному склону Новогрудской воз-
вышенности. В настоящее время многие болота осушены,
леса сведены.
Известный геоботаник и топонимист Е. Л. Любимова
много занималась реконструкцией ландшафтов Северо-
Запада СССР по данным топонимики, в том числе гидро-
нимики. Ей удалось восстановить древние ландшафты
благодаря использованию названий с основами «озеро»,
«гора», «мох», «болото» и др., а также реконструировать
былые ареалы отдельных видов растений и животных,
18
Где жили бобры и джейраны?
Распространение различных видов животных и расте-
ний довольно хорошо известно современной науке. Однако
в силу изменения климата и развития хозяйственной дея-
тельности человека меняются (сокращаются или расши-
ряются) ареалы отдельных видов в природе. Иногда же
какое-нибудь растение или животное исчезает полностью
или находится на грани исчезновения, если условия для
его существования становятся крайне неблагоприятными.
Известно, что количество видов животных и растений»
заносимых в Красную книгу, постоянно возрастает. Поэ-
тому особенно важно знать былые ареалы того или иного
вида: ведь расселение этого вида будет успешно проводить-
ся главным образом в тех областях, в которых издавна
существуют естественные благоприятные условия для его
обитания.
И вот здесь топонимика опять приходит на йомощь.
Если несколько веков назад были вырублены дубовые
рощи, истреблены лоси или джейраны, в реках перестали
водиться ракушки-жемчужницы и прекратилась добыча
жемчуга,— память о прошлом не исчезает совершенно:
об этом можно прочесть в исторических документах, ус-
лышать от старожилов. Но самыми надежными свидетеля-
ми прошлого являются географические названия.
В европейской части нашей страны когда-то повсюду
обитали бобры, которые к началу нашего столетия были
истреблены почти повсеместно, за исключением немногих
мест в Белоруссии, Украинском Полесье и воронежской
лесостепи [Кириков, 1966]. В документах, относящихся^
например, к Белоруссии XVIII в., упоминаются бобры,
живущие по разным рекам, в том числе по Бобровой (Бы-
ховский уезд Могилевской губернии) и по Бобру (Бори-
совский уезд Минской губернии).
После того как бобры были взяты под охрану, их рас-
селение стало производиться как естественным, так и ис-
кусственным путем. При создании Лапландского заповед-
ника на Кольском полуострове были учтены данные
гидронимики; названий, напоминающих о бобрах, насчиты-
вается в этой области не менее 20. Причем принимались
во внимание как русские, так и саамские названия, обо-
значающие бобра. Например, по сообщению известного ис-
следователя топонимии Мурманской области и Карелии
А. А. Минкина [1976], на Кольском полуострове сущест-
19
вуют такие названия, как Маийявруай («Ручей Боброво-
го озера»), Верхний, Средний и Нижний Бобровые ручьи,
впадающие в реку Чуну, Майвальтйок («Река бобрового
владения») и др.
К 80~м годам XIX в. были истреблены последние боб-
ры на Кольском полуострове [Семенов-Тян-Шанский,
4975] — в бассейнах рек Мончи, Ены и Туломы, а ведь
в XVI—XVII вв. на многих речках существовали «боб-
ровые гоны» и «ловища». Вновь стали разводить бобров
в этих местах лишь с 1934 г. При переселении бобров из
Воронежской области в Лапландский заповедник бобры
самостоятельно разыскали одну из «бобровых» рек (не
зря ее так назвали когда-то: видимо, там были прекрас-
ные условия для обитания этих цепных животных). Одна
бобровая семья прожила на речке целых 13 лет и ушла
оттуда, как только на реке построили новую плотину.
Аналогичные особенности реакклиматизации бобров
отмечались и в других районах Советского Союза. На
Алтае, где прежде в большом количестве обитали бобры
(об этом говорят и названия рек), они вновь были выпуще-
ны в 60-х годах и широко расселились по разным рекам,
в том числе и по реке Бобровке, вблизи Барнаула [Мурза-
ев, 1979]. В лесничестве Суск на реке Бобровке Касто-
польского района Ровенской области в 1935 г. было вы-
пущено шесть канадских бобров, которые хорошо аккли-
матизировались, и по учету 1939 г. их насчитывалось
уже около 60 особей [Арсеньев, Бородина, 1948].
И в Грузии бобры тоже когда-то были широко распро-
странены, в настоящее же время они здесь не водятся.
Названия вод, а также другие топонимы сохранили память
о бобрах: например, в Южной Грузии, в районе Самцхе,
одно из озер называется Сатахве — «место обитания боб-
ров» [Хорнаули, 1979].
Ну а другие животные? Давно исчез горный тур на
Русской равнине и в соседних европейских странах, а на-
званий, напоминающих об этом животном, очень много.
Например, в бассейне Савы их семь, в бассейне Днепра —
восемь (река Турья, правый приток Припяти, озеро Тур-
ское Волынской области и др.).
Азербайджанские топонимисты Р. М. Юзбашев и
Э. Б. Нуриев [1979] реконструировали былые ареалы оби-
тания джейранов вдоль северного (Ширванского) побе-
режья реки Куры. Ряд названий, в том числе и некоторые
гидронимы типа Джейран булагы («Родник джейрана»),
Джейранбатангель («Озеро, где утонул джейран»), пока-
20
зывают, что в северной части Азербайджана ареал обита-
ния джейранов проходил вдоль северного побережья реки
Куры, от границы с Грузией на западе до Апшеронского
полуострова на востоке. А в настоящее время в Азербайд-
жане джейраны сохранились лишь в заповедниках.
В Казахстане есть реки, в названия которых входят
слова булан, кандагай («лось»). Например, имя одной из
рек юго-западной части Казахского мелкопесочника Бу-
ланты означает «Лосиная река» [Сатимбеков, 1982]. В на-
стоящее время лоси в этой местности не водятся: здесь полу-
пустынная зона. Но прежде по берегам этой реки рос-
ли речные уремные лесные заросли. По сообщению Махму-
да Кашгарского (XI в.), а также историков XIV в., лоси
встречались на территории Казахстана и на них охотились.
А название реки Текели означает по-казахски «Козлиные
места». Действительно, прежде в этом районе Джунгарско-
го Алатау в большом количестве водились дикие горные
козлы, которые затем перекочевали на восток, в трудно-
доступные высокогорные районы [Байкенев, 1972].
Но гидронимы часто указывают не только на былые
места обитания животных. На основании значения многих
гидронимов можно изучать и современную зоогеогра-
фию — ареалы расселения того или иного вида. Так, на-
звания, встречающиеся в бассейнах рек Нижней и Под-
каменной Тунгуски, свидетельствуют о богатом живот-
ном мире Эвенкийского национального округа [Юргин,
1970]: реки Дюкунда («Выдренная»), Чипкаматкит («Со-
болиная»), Хороки («Глухариная»), Джелинда («Тайме-
невая»), Хаканангда («Большая Щучья»). Интересно за-
метить, что последний гидроним в переводе на русский
язык следует понимать не как название большой реки
(известное противопоставление «большой» — «малый» в
названиях рек в зависимости от размера одноименных
объектов), а как название реки, в которой водятся боль-
шие щуки (по-эвенкпйски слово хаканан означает именно
«большая щука»). Поэтому название Хаканангда, на наш
взгляд, точнее было бы перевести как «Река больших
щук». Есть и название Гуткачар («Река мелких щук») от
слова гуткэчэн — «маленькая щука». Для эвенкийских
гидронимов вообще характерно крайне точное, детализи-
рованное указание на биологические особенности промыс-
ловых животных и рыб. Это свойство и самого эвенкийско-
го языка, и многих других языков народов Севера: так
подробно обозначать все то, что играло важную роль в
жизни охотника и рыболова, кочевника тайги и тундры.
21
И в гидронимии других стран прекрасно представлена
местная фауна. По данным О. А. Леоновича [1981], в Се-
верной Америке многие гидронимы напоминают о диких
животных, когда-либо обитавших на этой территории:
Deer — «олень», Buffalo — «бизон», Beaver — «бобр», An-
telope — «антилопа», Elk — «лось», Grizzly — «медведь-
гризли», Racoon — «енот», Rabbit — «кролик», Otter —
«выдра», Possum — «опоссум», Skunk — «скунс», Wild-
cat — «дикая кошка», Wolf — «волк» и др. В другой ра-
боте О. А. Леонович [1974] упоминает хорошо известный
в топонимике факт: названия, указывающие на какое-то
животное, часто встречаются не в центре района его оби-
тания, а на окраине, в пограничной зоне. Так, Alligator
River («Река аллигаторов») в американском штате Северс-
кая Каролина находится на крайней северной границе
былого распространения аллигаторов.
Но не все так просто при анализе географических на-
званий. Не всякий гидроним, содержащий корень или сло-
во, обозначающие животное или растение, действительно
отражает былое распространение данного вида р какой-то
местности. Об этом следует предупредить читателя и пре-
достеречь его от возможных ошибок, если он вздумает на
досуге заняться этимологизированием названий, не имея
специальной лингвистической подготовки.
Предположим, мы встречаем в Псковской области озе-
ро Волкове. Это название совершенно не обязательно
возникло благодаря наличию волков в окружающих ле-
сах, хотя волки, несомненно, там обитают. (По признаку
наличия волков можно было бы ожидать названия типа
Волчье и т. п.) Название озера, скорее всего, своей фор-
мой (суффикс -о#, употребляющийся в фамилиях) обязано
населенному пункту. И действительно, оказывается, что
близ озера расположена одноименная деревня Волкове,
а последнее название, в свою очередь, происходит от фа-
милии Волков. Личное имя Волк, от которого образована
фамилия, и другие «зоологические» имена (Медведь, Ба-
ран, Кот) были обычны в древности на Руси.
Названия насекомых крайне редко присутствуют в
русских топонимах. Поэтому, если мы встретим, напри-
мер, речку Таракановку, не следует думать, что ее берега
кишели тараканами или в деревне Тараканово на берегу
речки было особенно много этих насекомых. А вот про-
звище и личное имя Таракан в Древней Руси было. Безус-
ловно, оба названия — Таракановка и Тараканово —
происходят от соответствующей фамилии Тараканов.
22
Другой пример: речка Муравейка с деревней Муравьи.
Конечно, название реки по форме производно от имени
деревни. Но почему последняя была так названа? Здесь
могло быть несколько причин. Во-первых, в окрестностях
деревни действительно могли быть приметные муравей-
ники. Во-вторых, многие жители деревни могли носить
фамилию Муравьевы, а сокращенное прозвище от этой
фамилии — Муравьи. Кроме того, название жителей
могло возникнуть в соседних деревнях чисто метафори-
ческим путем, тоже от прозвища — например, если жите-
ли данной деревни были трудолюбивы, как муравьи, ит. п,
И наконец, и само название деревни могло все же быть
усечением названия реки, с соответствующим переосмыс-
лением. Речка Муравейка могла быть названа так в том
случае, если ее пойма низменная, с богатой луговой расти-
тельностью, с высокими травами. В фольклоре употреб-
ляется выражение трава-мурава: в русских говорах слова
мурава и мур означают сочную луговую траву, дерн
(кстати, древнерусское слово моровии, родственное обо-
значениям муравья в других индоевропейских языках,
превратилось в муравей под влиянием слова мурава] хотя
оба слова совершенно не связаны этимологически, сбли-
жению форм помогла действительность: муравьи живут
в траве-мураве). Вспомним также поэму «Страну Муравию»
А. Т. Твардовского, который создал близкий к фоль-
клорному образ богатой и изобильной родной земли —
мечты крестьянина:
Была Муравская страна,
И нету таковой.
Пропала, заросла она
Травою-муравой г.
Таким образом, мотивы присвоения названия геогра-
фическому объекту могут быть разными. Интересный при-
мер «множественной мотивации» одного и того же назва-
ния приводит американский топонимист Дж. Стюарт [Ste-
wart, 1975]. Топонимисты много усилий тратят на то,
чтобы найти единственно возможное объяснение названию.
Однако исторические факты часто говорят о двух или не-
скольких причинах появления названия. Так, в отчете о
путешествии Р. Хокинса в 1594 г. хронист описал причи-
ну наименования Crabby Cove, маленькой бухты в проли-
1 Твардовский А. Т. Страна Муравия.—Собр. соя.: В 6-ти т. М.:
Ху дож. лит., 1976, т. 1, с. 313.
23
ве Магеллана, следующим образом: «Имя это проистекает
от двух причин; во-первых, вода кишела мелкими красны-
ми крабами [crabs]; во-вторых, над водой бухты нависали,
теснясь, скалы [crabbed mountains]; в-третьих, можно
добавить, бухта эта доставила нам сомнительное удо-
вольствие [crabbed entertainment]» [Stewart, 1975, р. 80].
Здесь следует заметить, что английское название бухты
Crabby Cove можно перевести на русский язык только как
«Крабовая бухта», или «Крабья», так как crabby означает
именно «изобилующий крабами». Множественная моти-
вация и игра слов никак бы не ощущались в английском
названии, если бы не сохранившийся документ.
Много возможных ходов предлагает нам номинация,
т. е. именование географических объектов; разными путя-
ми возникают названия, ив каждом отдельном случае сле-
дует обращаться к письменным источникам, а также к дан-
ным, добытым в ходе полевой работы.
Не всегда, однако, это бывает осуществимо на практи-
ке. И тем не менее специалисты научились выделять те
гидронимы, которые бесспорно отражают былое или совре-
менное распространение фауны и флоры.
По данным топонимии, в том числе и гидронимии,
Е. Л. Любимова установила былые ареалы следующих
животных и птиц на Русской равнине: тура, зубра, кабана,
бобра, соболя, росомахи, медведя, волка, лисицы, зайца,
барсука, лося, оленя, хомяка, сурка, лебедя, гуся, гага-
ры, журавля, орла, тетерева и др. Правда, учет названий
производился Е. Л. Любимовой по мелкомасштабной кар-
те, и данные по областям могут значительно дополнить
ее материалы. Однако общую картину исследование
Е. Л. Любимовой создает. Например, лебеди, в прошлом
промысловый вид, были широко распространены на Севере,
где они встречаются и в настоящее время; кроме того, они
обитали в поймах ряда рек, где сейчас их нет. Большое
количество гидронимов типа озеро Лебяжье, озеро Лебе-
диное, Лебяжье болото, болото Лебяжий мох, ручей Лебе-
диха и т. д., а также названий населенных пунктов ус-
танавливает ареал лебедя: бассейн Северной Двины, бас-
сейн Онеги, Среднерусская возвышенность, пойма Волги,
бассейн реки Ветлуги, Украина и другие территории.
Специалист по славянской гидронимии Т. И. Вендина
[1971] на материале водных имен проделала большую ра-
боту по восстановлению ареалов животных и растений на
территории всех славянских стран. Были изучены назва-
ния бассейнов шести крупных европейских рек: Днепра,
24
Дона, Вислы, Савы, Дравы, Грона. Среди названий, от-
ражающих фауну территории, как оказалось, 38% про-
изведены от названий диких животных, 30 — от домашних
животных, 29 — от диких птиц, 3% — от домашних. В ко-
личественном отношении среди первой группы первенство
принадлежит бобру (это понятно, так как бобр — речное
животное), волку и медведю; во второй группе лидируют
свинья, кобыла и коза.
Нельзя сказать, что абсолютно все эти зоогидронимы
возникли именно как отражение фауны. Мы говорили вы-
ше о названиях, происшедших от фамилий и личных имен.
Помимо этого, можно предположить тотемистическое про-
исхождение некоторых названий (но это уже вопрос, от-
носящийся к духовной культуре). В целом же зоогидро-
нимы отражают, как правило, реальные природные осо-
бенности фауны Земли.
«Тополиные» реки: проблемы фитогидронимии
По данным гидронимии в целом ряде случаев можно
изучать и фитогеографию — распространение комплексов
и видов растительности. С учетом всего того, что говори-
лось о зоогидронимах, попробуем установить, какие де-
ревья, кустарники и травянистые растения отражены, на-
пример, в гидронимии Псковской и Новгородской об-
ластей. По названиям рек Алешня (или Ольшанка), Бе-
резна, Дубенка, Крапивна, Линна, Ореховня, Сосенка,
озер Вяз, Ельня, Осовец, Осотня, Хвошно, Яблонец
и др. нетрудно определить состав господствующих древес-
ных и кустарниковых пород. Это ольха, береза, вяз, дуб,
сосна, ель, липа, орех, осина, яблоня. Из травянистых
растений — осот, хвощ, крапива.
Кроме указанных видов растительности, присутствуют
еще треста (или троста) и сита — ив большом коли-
честве. Что же это за растения? И вот тут мы вступаем в
дебри русской диалектологии, в увлекательный мир «слов
и вещей», мало похожий на мир строгой научной система-
тики растений и научной терминологии.
Прежде всего о словах трость, троста, треста. Они
оэозначают «тростник». В словаре В. И. Даля эти слова с
пометкой «северное, псковское» толкуются как «болотное,
коленчатое растение Arundo, Digraphis, Phalaris, камыш,
растущий дудкою, но есть и сплошные виды. У нас растет
один вид тростника или камыша, Arundo Phragmites,
который ошибочно зовут очеретом и бочарной травой,
25
и наоборот: растения сит, ситовник, очерет, кушур, что-
лочь и др. ошибочно зовут тростником» 2.
Далее выясняется, что, в свою очередь, словом ситник
называют камыш (Scirpus), рогоз (Typha), слова сит,
ситъ или сита — растение Scboenus (или веревочник,
куга). Словом же камыш (заимствование из тюркских язы-
ков, ср. озеро Сарыкамыш в Туркмении) в южнорусских
говорах называют как собственно камыш, так и трост-
ник.
Таким образом, по одним лишь названиям рек Ситна,
Тростянка трудно установить, какие именно растения да-
ли рекам свое имя: требуется обследование на местности.
Ведь слова сита, троста обозначают не просто растения
разных видов, но даже растения, принадлежащие к раз-
ным семействам! Тростник (Phragmites) — растение из
семейства злаков (род Arundo), он распространен по всей
нашей стране, на юге образует огромные заросли в плав-
нях. Рогоз (как широколистный, таки узколистный, Typ-
ha latifoliaи Typha angustifolia) тоже растет повсеместно,
в южных районах образует обширные заросли. Он отно-
сится к семейству рогозовых (Typhaceae). Что касается
камыша (Scirpus), то он принадлежит к семейству осоко-
вых; в СССР около 25 видов его. Например, камыш озер-
ный (Scirpus lacustris) уже своим названием показывает,
что он облюбовал реки и озера, где часто образует за-
росли.
Характерно, что слово камыш ни разу не встречается
в гидронимии Новгородской и Псковской областей, меж-
ду тем как в более южных районах оно вполне обычно.
Так, в Донецкой области есть река Камышеватка, впа-
дающая в Азовское море, а в Ворошиловградской области
протекает река Камышная (ср. и город Камышин на
Волге).
А ведь камыш растет и на Северо-Западе, но здесь он
скрывается за словами ситан троста (треста). Этот при-
мер наглядно демонстрирует, насколько осторожен дол-
жен быть исследователь, пытающийся по названиям рек
установить ареалы определенных растений. Зато для диа-
лектологии русского языка факт отсутствия слова камыш
в гидронимии Северо-Запада интересен: ведь помимо фи-
тогеографии и всякой другой географии есть еще и геогра-
фия лингвистическая!
2 Даль В. И. Толковый словарь живрго великорусского языка:
В 4-х т. М.: ГИС, 1956, т. 4, с. 435.
26
Специальную работу об ареалах лексем трость, сита,
рогоз опубликовала Г. П. Смолицкая [1974]. Использо-
вав данные гидронимии, она выявила различия в употреб-
лении этих лексем на разных славяноязычных террито-
риях. Правда, данные, приведенные исследовательницей,
неполны: материалы русской диалектологии ограничены
лишь ареалами Окского бассейна и бассейнов Днепра и
Дона. Тем не менее в работе сделан ряд ценных наблюде-
ний, в частности вывод о том, что ареалы лексем сита,
трость, а также рогоз и камыш указывают на особенности
расселения народов и межъязыковые контакты, а не па
географическое распространение соответствующих видов
растений.
Растительность Восточной Европы хорошо отражена
в гидронимах. И физико-географические условия опреде-
ленных территорий диктуют распространение тех или
иных гидронимических основ. Прежде всего подчеркнем,
что в основах гидронимов повсюду доминируют названия
древесных пород; кустарниковых пород и травянистых
растений гораздо меньше. У западных славян (поляков,
чехов) и у восточных славян (русских, украинцев, бело-
русов) предпочтение в фитогидронимах отдается березе,
ольхе, липе, вербе, калине, дубу. Однако у западных
славян, а тем более у южных гораздо чаще, чем у восточ-
ных, употребляются названия граба, бука. Т. И. Бенди-
на [1971] отмечает любопытный факт почти полного сов-
падения основ названий рек бассейна Днепра и Вислы.
На этих территориях излюбленными оказались исходные
апеллятивы (нарицательные слова) «береза» и «ольха»,
затем идут «верба» и «дуб». Между тем соседние восточно-
славянские территории — бассейны Днепра и Дона —
не дают такого совпадения: в гидронимах бассейна Дона,
а также Днестра и Южного Буга на первом месте стоит
«ольха», затем идут «береза» и «дуб». Т. И. Вендина со-
вершенно правильно отмечает внутренний, локальный
характер различий, обусловленных географическим поло-
жением бассейнов данных рек. Различия эти никак не оп-
ровергают связей восточных и западных славян.
Со своей стороны мы могли бы добавить, что особая
близость гидронимии бассейнов Вислы и Днепра далеко
не случайна и дело не только в более северном располо-
жении их бассейнов (хотя Нижнее Поднепровье находит-
ся уже на одних широтах с бассейнами Днестра, Южного
Буга и Дона). Речь идет об определенной исторической
общности, существовавшей у всех северных славян как
27
в этнографическом, так и в языковом отношении. Под-
тверждение тому — ряд изоглосс 3, объединяющих язык
кривичей и ильменских славян с языком западнославян-
ских племен, материалы археологии по бассейну Вислы
и Верхнему Поднепровью, наконец, наличие общего бал-
тийского субстрата 4 для данных территорий и т.п. Неда-
ром многие ученые в свое время выдвигали концепцию
славянской прародины на территории между Вислой и
Днепром. Отмечаются также и исторически более позд-
ние тесные контакты между обеими территориями.
Но это лишь попутные замечания по поводу лингво-
географии. Безусловно, по одним лишь фитогидронимам
нельзя судить о прародине славян, здесь нужно привле-
кать значительно более широкие ономастические данные,
не говоря уже о других фактах лингвистики, истории, эт-
нографии, антропологии.
Скорректировать выводы по материалам гидронимии
помогают, в частности, названия населенных пунктов —
ойконимы. Так, Е. Л. Любимова и Э. М. Мурзаев [1964]
прослеживают по ойконимам распространение граба. Ука-
занный вид деревьев в настоящее время встречается толь-
ко на западе Литвы и Белоруссии, в Калининградской об-
ласти и на юго-западе Украины; на территории Русской
равнины он сравнительно редок. Однако географические
названия, подкрепленные данными палинологического
анализа, свидетельствуют: в прошлом граб рос под Ле-
нинградом, в Московской, Ивановской и Калининской
областях, на Ловатской низменности, в Липецкой и Ор-
ловской областях, в Донбассе, в районе Гомеля и Брян-
ска. В Полесье, где сохранился граб, такие названия
обычны.
Вот и получается, что в гидронимии бассейнов рек се-
веро-западных и центральных областей СССР граба почти
нет, а в ойконимии он есть. И тогда несколько меняется
о5щая картина сопоставления реконструированных ланд-
шафтов разных славянских территорий. Тем более, если
ы будем привлекать не только собственно славянские
названия, указывающие на виды флоры, но и оставшиеся
ji расшифрованные лингвистами субстратные названия на
а Изоглосса — линия, нанесенная на лингвистическую карту
н показывающая территориальное распространение того или ино-
го языкового явления.
* Субстрат — термин, употребляемый в археологии и языкознании.
Код субстратом понимаются следы, оставленные предшествую-
щим (вытесненным) этносом в материальной и духовной (в том
числе в языке) культуре населения определенной территории,
2»
территории Европы: балтийские, кельтские, иллирий-
ские, фракийские и др. Сколько новых данных получит
наука о былых ареалах отдельных видов растительности,
если она будет учитывать весь обширный топонимический
материал!
Приведем еще несколько примеров фитогидронимиче-
ского районирования. В Якутской АССР много рек с наз-
ванием Тирехтях — «Тополиная река» (от якутского ти-
рэх — «тополь»). Как указывает писатель А. С. Панков
[1979], прошедший па байдарке большую часть реки Ин-
дигирки, начиная от ее верховьев, нигде в мире на подоб-
ных широтах нет таких зарослей тополя, как на Инди-
гирке. Тополь растет в долинах рек и за Полярным кру-
гом, почти до самой границы с тундрой.
Тополь растет и в других местах нашей Родины. Во
всех тюркских языках, как и в якутском, название топо-
ля звучит похоже: тарак. терек. терак. Но есть и другие
слова, обозначающие разновидности тополя. Это отража-
ется и в гидронимах. Казахский топонимист Г. К. Кон-
кашпаев указывает некоторые примеры из казахских гео-
графических имен. В названии озера Торангыкара при-
сутствуй основа ту ранга — «разнолистный тополь». Имя
реки Уласты переводится как «Тополевая» или «Осиновая
река»: Г. К. Конкашпаев [1963] считает его заимствован-
ным из монгольского языка (ср. монгольское улиас —
«осина», улиангар — «тополь»).
Э. М. Мурзаев [1981] приводит такие характерные
для определенных территорий названия, как река Арчалы
(бассейн Нарына, в горах Тянь-Шаня) — из тюркского
арча — «можжевельник»; река Бадам в бассейне Сыр-
дарьи — из тюркского бадам — «миндаль» (иранское за-
имствование); река и гора Кара-Агаш на Алтае. Любо-
пытно, что последнее название опять содержит многознач-
ное слово карагач. По-русски карагач — синоним слов
еяз. ильм. Оно происходит из тюркского кара + агач —
«верное дерево». По-казахски кара агаш означает уже оль-
ху, а в татарском языке кара агач — «лиственница».
Эта многозначность характерна для многих обозначе-
ний деревьев. Уже упоминавшееся слово тирэх в якут-
ском языке означает не только тополь, но и пихту. В тун-
гусо-маньчжурских языках различные формы названия
осины (ула. хулу, пулу и др.), родственные монгольскому
улиас. могут означать осину, тополь, ясень, черную оль-
ху [Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских язы-
ков, т. 2].
29
Ну и, наконец, нелишним будет заметить, что в геогра-
фических именах с терек, улу могут отражаться и тюрк-
ские родоплеменные названия (ср. Беш-Терек, Кара-
Терек и др.), т. е. топонимы могут быть не связаны непо-
средственно с обозначениями растительности.
Как важно исследователю флоры хорошо знать не
только фитогеографию района и даже его географические
названия, но и те конкретные языки, из которых назва-
ния происходят!
Флористические названия водных и других географи-
ческих объектов отражают уже известные ботаникам фак-
ты и могут предсказать, в каких районах следует искать
еще неизвестные ученым те или иные виды растений. В осо-
бенности это важно при поисках растений, употребляемых
в медицине, промышленности и других областях.
Дикий чеснок (Allium obliquum L.) — одно из таких
ценных растений, богатых витаминами. При изучении
ареала топонимов, связанных с диким чесноком, в Башки-
рии было выявлено 13 таких названий, в том числе водные:
Os'koh йылБаЬы — «река Ускун» (по-башкирски дикий чес-
нок, или лук косой, называется одной или унсын [Хай-
ретдинов, 1981]. В Башкирии до того времени не проводи-
лось специального изучения ареалов и запасов данного
полезного растения, а поскольку чеснок всегда растет не-
большими зарослями, даже опытным ботаникам бывает
нелегко его обнаружить. Географические названия под-
сказывают ботаникам, в каких, хотя бы приблизительно,
местах следует искать растение. Результаты экспедиций
полностью подтвердили предположения топонимистов.
Таким образом, фитотопонимы в полном смысле слова
названия-индикаторы.
В поисках полезных ископаемых
Общеизвестна та роль, которую играют топонимы в
поисках месторождений полезных ископаемых: о ней пи-
сали и лингвисты, и географы, и геологи. Отдельные
заметки и примеры связи топонимии с природными осо-
бенностями встречаются в статьях и книгах многих исследо-
вателей. Пожалуй, больше всех уделил внимание
связям топонимии и геологии известный украинский язы-
ковед А. С. Стрыжак [1966, 1967]. Но обобщающих работ
на эту тему пока, к сожалению, не было. Между тем если
собрать все известные нам сведения о том, как названия
географических объектов соотносятся с наличием место-
30
рождений полезных ископаемых, то получится своеобраз-
ный «спектр» топонимов, на который будет очень интерес-
но взглянуть специалистам в области геологических наук,
особенно геологам-поисковикам и минералогам. Гидро-
нимы занимают в этом «спектре» не последнее место.
Конечно, есть названия, определенно присвоенные
речкам и озерам самими геологами в ходе разведочных
работ. Пионеры тайги и тундры, первооткрыватели руд-
ных богатств недр Земли, они нередко становятся перед
необходимостью дать наименование мелкому объекту, еще
безымянному. Потом это название может стать широко из-
вестным. Кстати, о том, как иногда дают название безы-
мянным объектам геологи, пишут В. Н. Болдырев и
К. Б. Ивановская: «На склонах Северо-Анюйского хреб-
та, в бассейне реки Раучуа, в долине Кепэивеема геологи
открыли ... золотую россыпь. Они окрестили эту
речку Гремучей, потому что она прогремела на всю
Чукотку» 5.
Как видим, в основу номинации был положен довольно
необычный признак объекта. А ведь если такое название
войдет в обиход и появится на карте, то, не зная его про-
исхождения, трудно догадаться, откуда оно. Ведь прила-
гательное гремучий по отношению к воде ассоциируется
исключительно с другим ее признаком — шумным течением.
По сообщению Е. К. Устиева [1977], река у Анадыр-
ского залива называется Золотой; в свое время там велись
разработки россыпей золота американскими золотоиска-
телями с Аляски. Один из левых притоков Среднекана гео-
логи нарекли Золотистым: здесь была обнаружена рос-
сыпь золота. Правда, лингвист сразу же обнаружил бы
неточность: ведь слово золотистый обозначает цвет (подоб-
ный цвету золота), а не указывает на наличие самого золота*
Говоря о поиске самых дорогих, благородных метал-
лов, приведем еще некоторые примеры. В отчетах о своих
путешествиях академик И. И. Лепехин сообщал: «По со-
держанию древних изустных преданий народа здешних
стран, достигнувших даже до нынешнего времени, на
Новой Земле, в окрестностях Губы Серебрянки, новгород-
цы добывали чистое серебро» 6.
6 Болдырев В. Н., Ивановская К. Б. Золотая дуга. М.: Мысль, 1970,
с. 129.
6 Лепехин И, И. Дневные записки путешествия Академии наук
адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского
государства. СПб., 1805. Ч. 4. Путешествие Академика Ивана
Лепехина в 1772 г., с. 150.
31
Ручей Золотой, приток Уса (город Усинск бывшей Ени-
сейской губернии), еще до революции получил это назва-
ние» так как здесь работали промышленники-золотоиска-
тели [Штильмарк, 1972]. Ряд названий рек на Украине
действительно отражает наличие месторождений золота,
что подтверждается геологическими данными (река Зо-
лотая Быстрица, правый приток Днестра, и др.) [Стрижак,
1967]. Левый приток реки Якокут носит название Золо-
той Ключ — он находится в Якутии.
Но с золотом и серебром в географических названиях
следует быть осторожнее. Часто гидронимы этого типа
указывают на прозрачность и чистоту воды, на ее цвет,
сверкание, красоту места. Ведь недаром эпитеты «золо-
той», «серебряный» в фольклоре и языке многих народов
передают понятия «прекрасный», «милый», «дорогой»,
«любимый». У академика И. Е. Фишера читаем о реке
Серебрянке, притоке Чусовой: «Названо так для чистой
своей, уподобляющейся серебру, воды» 7.
Любят употреблять слово золото в гидронимах тюрки
и иранцы. В большинстве случаев эти названия носят
именно метафорический характер. Но о золоте мы расска-
жем более подробно в следующем разделе книги.
Итак, названия полезных ископаемых звучат в гидро-
нимах благодаря геологам, но еще больше этих имен дано
самим народом. Даже такое «ученое» название, как имя
реки Хризолитовки, по-видимому, было дано местными
уральскими жителями, хорошо знакомыми с тайнами
«Малахитовой шкатулки».
Не следует, впрочем, думать, что все народные «гео-
логические» названия так прямо и указывают геологу на
соответствующий минерал. Ведь названия минералов в
народной речи не менее разнообразны, чем научная геоло-
гическая номенклатура, и знание этих народных назва-
ний обязательно.
Внимательный геолог заметит и такие местные назва-
ния, в которых отражены косвенные признаки наличия
полезных ископаемых. Например, ручей Актасты (по-ка-
захски — «Белокаменный») на южных склонах гор Бур-
хансарытау пробивает себе путь через Усекскую анти-
клиналь, сложенную белыми мраморами, мраморизован-
ными известняками и карбонатными брекчиями [Байке-
нев, 1972]. Так что не зря казахи назвали этот ручей Бе-
локаменным.
7 Фишер И, Е. Сибирская история. СПб., 1774, с. 119.
32
Большое распространение в гидронимии получили наз-
вания, связанные с болотными железными рудами,— реч-
ки Рудня, Рудница, Ржавец, Железница. Цвет воды в та-
ких реках обычно бурый или красноватый — как раз тот,
что дают соединения железа. Целый ареал «железных»
гидронимов и названий населенных пунктов в районе
Кременчугской магнитной аномалии выявил и картогра-
фировал А. С. Стрыжак [1966]. Большие запасы железа
в этом районе были разведаны в 1926 г.: эти залежи тя-
нутся полосой шириной 4 км и длиной 50 км вдоль левого
берега реки Псел от Кременчуга. Но местному населению
о наличии железа, по всей вероятности, было известно
и раньше, о чем свидетельствуют, например, названия ре-
ки Зал1зко (железо по-украински — залгзо), притока Ка-
гамлыка, села и речки Зал1зняк в бассейне Пела.
Ареал топонимов с основой железо самым непосредст-
венным образом отражает локализацию района железно-
го оруденения: от Кременчуга эти названия компактно
расширяются на север, северо-восток и северо-запад, осо-
бенно по Пслу. Ареал названий с основой железо на Ле-
вобережной Украине перекрывается ареалом названий
со словом ржа (ржавцы — ручьи, вода которых ржавая,
содержит соединения железа), и оба они перекрываются
ареалом гидронимов с основой руд-, который, начиная
к северу от Харькова, охватывает всю украинскую тер-
риторию севернее 48-й параллели и выходит в Прикар-
патье, Молдавию, Польшу, Белоруссию и западные облас-
ти РСФСР.
Впечатляющую картину создает для геолога исследо-
вание А. С. Стрыжака. Ведь при работе с гидронимами,
указывающими на наличие железа, речь может идти не
только об отдельных находках этого металла, но и о круп-
ных залежах промышленного значения. Таким важным
свидетельством гидронимии ни в коем случае не следует
пренебрегать.
Названия вод могут рассказать и о наличии меди, свин-
ца, олова, ртути, слюды, сурика, драгоценных и поделоч-
ных камней: изумруда, нефрита, сердолика... Кто не знает,
например, Сердоликовой бухты в Крыму, в районе Карада-
га, где до сих пор находят эти окатанные морем прекрас-
ные камни, широко применяющиеся с древности для раз-
личных поделок: гемм, бус, браслетов, колец.
Известный писатель и палеонтолог И. А. Ефремов
всегда интересовался топонимикой. В его произведениях
мы встречаем много топонимов (реальных или вымышлен-
33
ных), связанных с полезными ископаемыми. Например,
Ртутное озеро в рассказе «Озеро горных духов». В рассказе
«Обсерватория Нур-и-Дешт» И. А. Ефремов писал:
«Древнее название этой речки, сохранившееся в лето-
писях,—Экик, что значит «сердолик». И в гальках русла
иногда попадаются красные камешки» 8. Узбекский топо-
пимист С. К. Караев, с которым мы консультировались
по поводу последнего названия, сообщил, что ему не
встречалось название реки Экик в исторических докумен-
тах. Однако это название все же отражает, хотя и не
совсем точно, узбекское слово акик — «сердолик».
Не всегда правильно, однако, толкуются некоторые
названия, в которых хочется видеть намек на минералы.
Иногда к «янтарным» названиям относят имя болгарской
реки Янтры. Но эта река, крупный приток Дуная, ника-
кого отношения к янтарю не имеет: ее название произво-
дится из давно исчезнувшего фракийского языка и озна-
чает «быстрая, буйная». Верхнее течение реки Янтры до
сих пор называется Етър, что точно соответствует ее ла-
тинскому названию leterus (у Плиния, I в. н. э.), lalrus
(у Иордана, VI в. н. э.). Имя этой реки было известно
в V в. до н. э. еще Геродоту [Георгиев, 1958].
И наконец, подобно «Золотым» и «Серебряным» рекам,
реки «Жемчужные» далеко не всегда свидетельствуют
о жемчуге. Достоверно известно, например, что многие
реки русского Севера и Северо-Запада (Кольский полу-
остров, Карелия, Урал, Архангельске я, Новгородская,
Вологодская и Ярославская области) действительно яв-
лялись источниками жемчужного промысла. Но если мы
обратим свой взгляд на Восток, то в его «Жемчужных»
реках и ручьях явственно ощущаются поэтические эпите-
ты. Иранское название Сырдарьи в древности было Яхша
арта («Превосходная жемчужина»), а китайское — Чжень-
чжу-хэ («Жемчужная река»). Эти имена являются перево-
дом тюркского названия Сырдарьи Йенчу-Угуз (с тем же
значением), зафиксированного в орхоно-енисейских текс-
тах [Умурзаков, 1978]. Ясно, что название большой ре-
ки — колыбели народов Средней Азии — отражает почте-
ние и любовь к ней, орошающей пустынную землю, даю-
щей жизнь.
Если же мы встречаем такое имя, как Маржанбулак,—
название возвышенности близ Самарканда, то как объяс-
8 Ефремов И, А, Обсерватория Нур-и-Дешт.— В кв.: Бухта ра-
дужных струй. М.: Сов. писатель, 1959, с. 68.
34
нить, почему она называется «Жемчужный родник» 9?
Дело в том, что па обоих склонах Маржанбулака из зем-
ли бьют родники, обычно пересыхающие в летний период
[Хашимов, 1966]. Вот и получила местность свое имя от
слишком драгоценной, как жемчуг, редкой и нужной лю-
дям воды....
Не менее нужна людям всегда была соль. Многочис-
ленные названия рек, а также деревень и городов сохрани-
ли память о месторождениях соли, древних солеваренных
промыслах. Но в этих названиях уже нет никаких поэтичес-
ких эпитетов: они и на самом деле указывают на соленый
вкус воды или на месторождения соли, находящие-
ся поблизости от источника. Исторические документы на-
дежно свидетельствуют в пользу достоверности подобных
названий. Многочисленные реки Усолка, Рассольная
и т. п. есть и в районе Соли Вычегодской (современный
Сольвычегодск), и в Сибири, и в других местах России.
«Древнее и подлинное имя сей реки есть Манза. Россиане
назвали ее Усолкою, понеже на берегу сей реки нашли два
соляные ключа»,— сообщает И. Е. Фишер 10 11.
А вот сведения из «Списка с чертежа Сибирския земли»
1672 г.: «А выше того огня, по Вилюе ходу 2 дни с левой
стороны пала речка Росольная, а подле ее из земли ключ
кипит и проливается в ту речку; а из. того ключа соль са-
дится на всякой год, и то место высыхает, где садится,
а соль бела как снег, а розсыпается как вареная соль,
а столь солка, как росолу того канет на кожу какую капля,
и то место будто от огня сволочет, а в ядь прикусна зело
и человеку не вредит» и.
Точность народных названий «Соленых» рек и озер,
объясняемых из других языков, также подтверждается
данными современных научных исследований. Вода тад-
жикской реки Шурдарьи («Соленая река») горько-солоно-
ватая на вкус, что объясняется широким распространением
в ее водосборной части соленосных гипсов [Халимов, 1966].
Аналогичным образом объясняется название самосадочно-
го озера Тузколь в Таласс-Чуйской впадине: рапа этого
озера по преобладающим ионам может быть названа хло-
ридной магниево-натриевой [Посохов, 1975].
9 В литературном узбекском языке слово маржой означает «ко-
ралл».
10 Фишер И. Е. Указ, соч., с. 340.
11 Титов А. А. Сибирь в XVII веке: Сб. старинных русских статей
о Сибири и прилежащих к ней землях. М., 1890, с. 53.
35
«Соленые» озера и нефть:
гидронимика и геологическая теория
До сих пор мы говорили о сравнительно простых наз-
ваниях, прямо указывающих па наличие того или иного
полезного ископаемого. Безусловно, такие названия, если
они, конечно, правильно интерпретированы, могут ока-
зать ученым большую поддержку в поисках месторожде-
ний и послужить ключом к разгадке тайны земных недр.
Более сложный случай использования данных гидро-
нимики специалистами-геологами описан Г. В. Метель-
ским:
«В 1934 году геолог Николай Александрович Гедройц
шел по тундре в низовьях Енисея. Он остановился лагерем
на берегу озера, развел костер и вскипятил в котелке
воду на чай. Вода оказалась соленой. Тут он вспомнил,
что некоторые озера и реки в этом краю долганы называют
Солеными. Гедройц задумался: что бы это могло значить?
Наступила зима, и геолог пролетел на самолете над од-
ним из таких озер. Сверху он увидел странную картину:
молодой лед был исчерчен светлыми полосами, протянув-
шимися на километры. Гедройц предположил, что это не
что иное, как следы газовых струек, поднимающихся со
дна озера. Предположение подтвердилось. Больше того,
анализ показал, что газ не был обычным для болот мета-
ном, а состоял из более тяжелых углеводородов. Нечто
похожее случилось и на Большом Хетском озере около
Дудинки. Однажды рыбаки прорубили лунку во льду
и оттуда, шипя, вырвался поток газа. Его подожгли, и он
долго горел жарким пламенем» 12. Позже начались буровые
работы, и первая скважина в районе Малой Хеты (Таймыр),
там, где Н. А. Гедройц заметил светлые полосы на льду
озера, дала первый газ Сибири.
В этом рассказе не все понятно неспециалисту. При чем
здесь соленая вода и озеро с названием Соленое, если речь
идет о поиске природного газа? Какое отношение к газу
имеет в данном случае гидронимия? Остановимся немного
подробнее на этом примере и заглянем в труды геологов,
работавших в Сибири в 30-х годах.
В 1931 г. в Ленинграде состоялась Вторая Всесоюзная
газовая конференция, которая призвала работников на-
родного хозяйства к расширению геологоразведочных ра-
12 Метельский Г. В, По кромке двух океанов. М.; Мысль, 1978,
с. 82,
36
бот и увеличению добычи природного газа. На конферен-
ции, в частности, выступили академики В. И. Вернадский
с докладом «Классификация природных газов», А. Е. Фер-
сман, рассказавший о газовых месторождениях Советского
Союза, И. М. Губкин с докладом «Взаимоотношения неф-
тяных и газовых месторождений» и др. После этой конфе-
ренции развернулись поиски новых месторождений нефти
и газа по всем перспективным областям СССР. И для
этих поисков оказалось чрезвычайно важным дальнейшее
развитие геологической теории.
Геолог Н. А. Гедройц работал во многих районах Си-
бири. В частности, он считал необходимым исследовать
на нефтеносность Таймырскую и Вилюйскую впадины на
Сибирской платформе: по его мнению, они были перспек-
тивны в отношении нефти, как и все кембрий-силурийское
поле в целом. В своих работах ученый обращал большое
внимание на второстепенные признаки нефтеносности:
битуминозные известняки, асфальт, горючие газы, серо-
водородные и соленые источники, залежи каменной соли
(галита).
Профессор П. И. Преображенский [1938] указывал,
что связь нефти и соли — это известный науке эмпириче-
ский факт, часто встречаемый в природе, но теоретически
не получивший обоснования.
Н. А. Гедройц и его сотрудники аргументировали воз-
можную нефтеносность района Таймырского полуострова
следующим образом: в низовьях Енисея наблюдается одно-
временное и совместное нахождение горючих газов с со-
держанием тяжелых, углеводородов, а также соленых ис-
точников с содержанием хлор-кальциевых солей, которые
типичны для вод нефтяных месторождений и, кроме пос-
ледних, встречаются в природе довольно редко. При этом
авторы сочли возможным выдвинуть проблему соленоснос-
ти и связанной с ней нефтеносности палеозойских толщ
Сибири.
Исходя из данной теории, Н. А. Гедройц и его коллеги
в поисках месторождений газа и нефти обращали большое
внимание на соленосные структуры и учитывали соответ-
ствующие названия поверхностных вод: соленых источ-
ников, рек и озер. Так, они упоминают город на Ангаре
Усолье, к северу-западу от которого, в Туманшетском
районе бассейна Бирюсы, существует крупная соляная
промышленность; реку Усолку в районе города Канска;
выходы соленых ключей по реке Туманшет (левый приток
Бирюсы), по самой Бирюсе и по Солянке — ее правому
37
притоку; реку Солянку (правый приток Лены), образуе-
мую солеными источниками (там есть солеваренный за-
вод), реку Соляной Травец (правый приток Лены). В вер-
ховьях Подкаменной Тунгуски соленые источники распо-
лагаются по левому берегу устья речки Рассолки (Туру-
ки). Эти источники ранее обследовал член-корреспондент
АН СССР С. В. Обручев, который считал, что соль здесь
связана с нижним силуром или кембрием и вода поступает
по трещинам, пересекающим тунгусскую свиту.
Характерно то внимание, которое геологи уделяют гид-
ронимии, например, при описании района Нижней Тун-
гуски: «На всем указанном протяжении Н. Тунгуски и по
ее правым и левым притокам уже с давних пор известны
многочисленные, и притом высокодебитные, соленые
и горько-соленые источники, в некоторых случаях с за-
пахом сероводорода. На обилие их здесь указывают часто
повторяющиеся местные названия речек и даже хребтов,
как то: Усолка, Рассольный (-ая), Солонцовая и т. д.» 13.
Вернемся к соленым озерам Таймыра, о которых шла
речь. Безусловно, между соленым вкусом воды в озере
и обнаруженным впоследствии в этом районе месторожде-
нием природного газа нет прямой причинно-следственной
связи. Соленый вкус воды в озере мог объясняться совер-
шенно разными причинами. Озеро могло быть реликтом
морского бассейна, и первичный состав его вод мог опре-
деляться составом морской воды. Повышенная соленость
воды в озере могла образоваться за счет растворимых со-
лей, выщелачиваемых из горных пород и вносимых в озе-
ро его притоками. Наконец, первичный состав вод озера
мог образоваться за счет поступающих в него разными пу-
тями глубинных источников, которые несли с собой и кон-
центрированные рассолы, характерные, в частности, для
вод нефтяных месторождений [Сулин, 1935].
Современная геология допускает связь месторождений
нефти и соли в том случае, если и те и другие приурочены
к тектоническим разломам, а соленосный пласт, например,,
залегает над ловушкой нефти или газа. Месторождения
соли в данном месте может и не быть, но подземные воды
все равно несут с собой рассолы, образовавшиеся другими,
и очень сложными, путями. В любом случае при наличии
трещин по ним вверх может просачиваться соленая вода
из глубинного водного резервуара, связанного с нефтяным
-3 Вологдин А. Г,, Гедройц Н. А., Смирнов Л. П. Нефтеносность
Сибири: Сводка данных по нефтеносности и солсноспости нижнего
палеозоя Средней Сибири. Л.; М.: ОНТИ, 1938, с. 59.
38
месторождением. Одновременно могут отмечаться и выхо-
ды природного газа. На анализе состава подземных вод,
омывающих залежи полезных ископаемых, основан, на-
пример, гидрогеохимический метод поиска полезных ис-
копаемых.
Соленые озера на Таймыре и открытие месторождений
природного газа и нефти — это пример, свидетельствую-
щий о том, как хорошее знание теории в сочетании с ин-
туицией ученого может принести большую пользу науке
и народному хозяйству.
И здесь гидронимика тоже внесла свою скромную леп-
ту в геологическую теорию и практику. Любопытно, что
связь нефти и соли была хорошо известна уже нашим пред-
кам, что, например, нашло свое отражение в ряде славян-
ских языков. Мы имеем в виду слово рапа (pond).
В говорах русского языка это слово означает по пре-
имуществу рассол; ср. у В. И. Даля:
«РАПА ж. астрахан., новорос. pond, природный туз-
лук, рассол на соляных озерах, паточная вода, круто про-
питанная солью; густая солянка, на самосадочных соля-
ных озерах» 14. Примерно то же значение слова pond от-
мечено в пермских говорах, но там сохранилось и старое
его значение — «сукровица, дурной гной».
А в современном украинском языке сохранились оба
указанных значения слова pond, т. е. «рассол» и по гово-
рам «сукровица», «гной», но к этим значениям добавляется
еще одно — «нефть». А. С. Стрыжак пишет [1967], что у
славян нефть (само это слово пришло из арабского языка)
называлась «горючей водою густою», «земляным дегтем
и смолой», «ропой». В западных областях Украины, осо-
бенно в Поднестровье, слово pond обозначает нефть, ро-
пище — место, где добывают нефть, а ргпник — это неф-
тяник, работник нефтепромысла. И в топонимии западных
областей Украины сохранилась основа Pon- (Pin-). Так,
с нефтяной, или «соленой», ропой А. С. Стрыжак связы-
вает название речки (и одноименного села) Роны, притока
Гнилой, которая протекает вблизи Трускавца в бассейне
Стрыя.
Основа роп- сохранилась и в западнославянских лите-
ратурных языках. По-польски нефть называется гора
naftowa. Слово гора имеет также значения «гной»,
«горная смола». А в чешском языке слово гора — лишь
технический термин: «(сырая) нефть».
14 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка:
В 4-х т. М.: ГИС, 1956, т. 4, с. 59, 103.
39
Таким образом, в нескольких славянских языках по-
разному отразились значения слова ропа. Безусловно од-
но: первоначальным значением этого слова было «гнойная
жидкость», «сукровица», «то, что течет, натекает». Впо-
следствии, видимо, словом ропа стали называть и натеч-
ную соленую воду, и нефть, смолу, которую можно пред-
ставить себе как «гной земли». Таково было образное,
и очень точное, мышление далеких предков славян. К то-
му же, сами не зная того, наши предки придерживались
органогенной теории происхождения нефти!
Не все то золото... (О названии реки Алдан)
Разными путями может идти исследователь, занимаю-
щийся выяснением происхождения названий рек и озер.
Чем крупнее водный объект, чем больше веков насчиты-
вает история его имени, тем труднее бывает установить
достоверную этимологию названия. Покажем на одном
примере, каковы маршруты топонимического исследова-
ния, к каким неожиданным результатам можно иногда
прийти в ходе научного анализа.
О том, как тесно названия водных объектов бывают свя-
заны с наличием месторождений полезных ископаемых,
в предыдущих разделах говорилось немало, но речь шла
о бесспорных, этимологически ясных названиях.
Таким же ясным, не вызывающим у многих топонимис-
тов сомнения казалось и имя могучей сибирской реки Ал-
дан, крупнейшего притока Лены. В научной литературе
укоренилось мнение, что это гидроним тюрко-монгольско-
го происхождения, связанный со словом алтан, алтын —
«золото». Высказывалась также гипотеза о связи названий
Алдан и Алтай (последнее также объяснялось как «Золо-
тые горы»).
Приведем некоторые из объяснений гидронима Алдан.
Специалист по бурятской топонимике М. Н. Мельхеев
[1961] считает, что Алдан — русская искаженная форма
от тюрко-монгольского алтан, т. е. в переводе «Золотая,
золотоносная река». По мнению М. Н. Мельхеева [1969],
названия типа Алтачи, Алтачей, Усть-Алтан, а также Ал-
дан указывают на очаги древней металлургии. К это-
му мнению присоединяется и горьковский топонимист
Л. Л. Трубе, который пишет: «Интересно отметить, что
по одному из этих названий — Алдан — золото было вто-
рично открыто старателями в 20-х годах нашего века, ос-
новавшими здесь поселок Незаметный, который затем
40
превратился в город Алдан — центр золотопромышлен-
ного района Якутии» 15. К сожалению, автор не приводит
источника сведений о том, что именно значение гидронима
Алдан было учтено открывателями золота в этом районе
в 20-х годах нашего столетия.
Значение «золото» приписывается Алдану и в том слу-
чае, если исследователи производят это название из эвен-
кийского языка [Василевич, 1971; Мельхеев, 1969]. Есть
и другие мнения по этому поводу: «Алдан, как топоним#
скорее произошел от эвенкийского слова алдун. По слова-
рю Г. М. Василевич оно означает «каменистое место».
Река Алдан и ее притоки действительно каменисты и имеют
золото. Фонетическая трансформация эвенкийского алду^
в якутский Алдан ~ Аллан вполне закономерна» 16.
Для всех вышеприведенных рассуждений характерно
следующее. Во-первых, многие исследователи волей-нево-
лей оказываются в плену у того непреложного факта, что
золото на Алдане действительно есть. Но ведь золото есть
и на многих других реках, а далеко не каждая из них на-
зывается Золотой. И кроме того, когда именно и кем на Ал-
дане было впервые открыто золото?
Во-вторых, хотя ученых и смущает неполное совпаде-
ние формы Алдан и слова алтан, данный факт объясняет-
ся искажением звучания гидронима в русском языке.
Но почему, собственно говоря, искажение? И если иска-
жение, то закономерно оно или нет, где и когда оно была
впервые зафиксировано? Каковы формы слов со значе-
нием «золото» в алтайских языках? Короче говоря, в ли-
тературе практически отсутствует какая-либо лингвисти-
ческая аргументация по поводу Алдана.
И наконец, в-третьих,— что самое важное — никто^
судя по опубликованным работам, не занимался всерьез
связями названия Алдан с другими гидронимами Сибири,
не ставил вопроса, какие вообще народы (или племена)
и в какую историческую эпоху могли оставить указанное
название. А в зависимости от этого можно было бы и фор-
мулировать проблемы, выдвигать соответствующие ги-
потезы. Ведь примеров случайного совпадения звучания
форм собственных имен со словами в разных языках мож-
15 Трубе Л. Л. Топонимика и историческая экономическая геогра-
фия.— Вопр. географии, 1979, сб. 110, с. 45.
16 Иванов И. Е. Топонимы Якутии в труде О. Н. Бетлингка «О язы-
ке якутов».— В кн.: О. Н. Бетлингк и его труд «О языке якутов»*
Якутск, 1973, с. 212.
41
но привести много. Равным образом велико число ложных
этимологий собственных имен. Чем больше и значительнее
водный объект (большая река, озеро, море), тем древнее
история его названия, тем более велика вероятность сме-
ны названий с изменением этнического состава населения,
возможность какого-то древнего языкового субстрата
и т. д.
Все эти соображения заставили автора настоящей кни-
ги привлечь большой материал, касающийся целого комп-
лекса проблем. Не все из них могут быть достаточно пол-
но раскрыты в рамках настоящей работы, и не об одном
Алдане в ней речь, хотя ему, пожалуй, здесь уделено не-
много больше внимания, чем названиям других водных
объектов. На конкретном примере лучше видно, с какой
степенью детальности исследования сталкивается каждый
топонимист, занимающийся изучением названия какой-
либо крупной реки или озера. Образцом такого комплекс-
ного и многогранного изучения отдельного гидронима мо-
жет служить книга С. А. Гурулева «Что в имени твоем,
Байкал?» (Новосибирск: Наука, 1982).
Для начала попробуем выяснить, когда золото впер-
вые стало известно народам Восточной Сибири и были
ли его месторождения в долине Алдана. Приведем некото-
рые исторические сведения.
Населению Восточной Сибири металлы стали известны
давно — с эпохи неолита. Изделия из металла стали про-
никать в бассейн Лены, в Якутию к племенам с культу-
рой, близкой к прибайкальской, во II тыс. до н. э. Эти из-
делия поступали от южных соседей, знакомых с бронзо-
вой металлургией [История Сибири..., 1968, т. 1]. Архео-
логи считают, что первыми рудознатцами были кочевые
племена скотоводов, а также земледельцы; гораздо реже
использовали металл охотники и рыболовы [Черных,
1972]. Обработка металла, в том числе золота и меди, от-
мечается в основном в Западной и Южной Сибири в пе-
риод бронзового века у племен афанасьевской, окуневской,
андроповской, карасукской, тагарской культур. К охот-
никам и рыболовам восточносибирской тайги с XVIII в.
до н. э. медь и бронза проникали в основном из Прибай-
калья (глазковская культура). Якутия была также свя-
зана с Забайкальем, Центральной Азией и Минусинским
краем.
Позже, в железном веке, в исторически зафиксирован-
ное время, изделия из золота, меди, железа поступали
в Якутию из крупных центров металлургии Сибири —
42
от тюркских племен: уйгуров, енисейских кыргызов (VI—
X вв.), из Тувы (XIII—XVI вв.). Известно, что и предки
бурят умели добывать и обрабатывать металл. Они вели
широкий обмен товарами с другими народами, в основном
с эвенками и тувинцами. Другой путь проникновения ме-
таллов на север шел из Приамурья. Еще в XVII в., на-
пример, охотские тунгусы получали серебро с юга [Ого-
родников, 1922].
Но и в самой Якутии люди уже в эпоху бронзы умели
плавить металл и изготовлять из него изделия. Так, бы-
ла обнаружена литейная мастерская раннего бронзового
века в местности Сиктээх, в низовьях Лены, около побе-
режья Северного Ледовитого океана [История Сибири...,
1968, т. 1]. Академик А. П. Окладников [История Яку-
тии, 1949] называл много древних месторождений само-
родной меди на Средней Лене, в долине реки Амги, рудо-
носный район всего правого берега Алдана в его нижнем
течении, обширную область к северу от Алдана до вер-
ховьев Яны. И железо было известно населению Якутии
задолго до появления там тюрков.
Тунгусские племена, расселившиеся по территории
Якутии еще в глубокой древности, уже были знакомы с ме-
таллами, в том числе с золотом. Название золота у тунгу-
сов общее с монголами и тюрками, а названия меди и же-
леза — свои.
Археологи не указывают конкретных месторождений
золота в районе Алдана, известных древнему абориген-
ному (тунгусскому и дотунгусскому) населению. Можно,
конечно, предположить, что там, где было местное произ-
водство меди и железа, ковали и золото. Во всяком слу-
чае, самородки золота могли находить в россыпях в доли-
нах рек и ручьев кочующие тунгусы, а также охотники
и рыболовы — предки юкагиров и близких к ним племен.
Якуты — относительно поздние пришельцы в ту стра-
ну, которой они дали свое имя. Якуты ведут свое проис-
хождение от племени курыкан, вышедших из более юж-
ных районов Прибайкалья. Якутский язык — единствен-
ный из тюркских языков, в котором слово алтан означает
не золото, а медь, хотя в древности, как полагал А. П. Ок-
ладников [История Якутии, 1949], южные предки якутов
были бесспорно знакомы с золотом. В старых народных
песнях и преданиях слово алтан еще может употребляться
в прямом и переносном значении — «золотой».
Что же произошло с якутским языком, в котором за
словом алтан прочно закрепилось значение «медь»? Не за-
43
были ли якуты о золоте, переселившись с юга в Лено-Ал-
данское междуречье? Значит ли это, что в новых местах
обитания якутов была медь, а золото не было известно
или не была развита его обработка?
Такую точку зрения как будто бы косвенно подтвержда-
ют сведения известного русского этнографа конца XIX в.
В. Л. Серошевского, создавшего капитальный труд по ис-
тории и этнографии якутов. Перечисляя металлы, извест-
ные якутам, ученый располагает их в порядке убывания
степени известности: железо, медь, бронза, серебро, оло-
во, свинец, золото. Как видим, золото занимает последнее
место. В. Л. Серошевский замечает, что якуты — пре-
красные медники и серебряники: хотя они плавят и льют
также и золото, но любимый их металл для украшений —
серебро, золота они не любят. «„Что в нем красивого,—
та же медь!..“ — говорили мне колымские якуты, когда
я им показывал никогда ими не виданные золотые кольца
и цепочки...» 17. В то же время, желая выразить высшую
степень красоты, якуты говорят: «как серебро». Золото
же они называют «красным серебром». И В. Л. Серошев-
ский делает решительный вывод: до прихода русских яку-
ты определенно знали только железо, медь и серебро.
Возможно, именно по этой причине словом алтан
в якутском языке стали называть медь. Якуты были осед-
лым народом на Лене и Алдане, занимались скотовод-
ством. Иное дело охотники-тунгусы. Именно они, кочуя
по долинам рек и ручьев, знали о золотоносных районах.
В XVII в. русские получали сведения о золоте от тунгу-
сов. Ленский золотоносный район был открыт в 40-х го-
дах XIX в. Первые сообщения о золоте получил купец
Трапезников от тунгусов-охотников, которые указали ему
на присутствие россыпного золота в бассейне реки Жуй
(Левченко, Мозесон, 1978]. А русская золотопромыш-
ленность развивалась медленно. Открытие золота в Вос-
точной Сибири относится к середине XIX в. Что же каса-
ется Алданского золотоносного района, то лишь срав-
нительно недавно, в 1923 г., его открыл золотоискатель
В. П. Бертин, после чего там развернула широкие работы
экспедиция Ю. А. Билибина.
Такова вкратце предыстория алданского золота. Из
сказанного следует, что народы Восточной Сибири, по
крайней мере предки тунгусов, монголов, якутов (часть
17 Серошевский В. Л. Якуты. СПб., 1896, т. 1. Опыт этнографиче-
ского исследования, с. 393.
44
бурятских родов тоже переселилась на Среднюю Лену
и приняла участие в этногенезе якутского народа), были
хорошо знакомы с этим благородным металлом, а возмож-
но, и знали о некоторых месторождениях россыпного или
жильного золота в районе Алдана. Так что теоретически —
и пока только теоретически — любой из этих народов мог
назвать Алдан Золотой рекой, хотя остается неизвестным
следующее: где именно находили золото на Алдане и в ка-
ком месте своего течения эта река получила такое назва-
ние. Ведь это имя могло возникнуть в верховьях, в устье,-
в среднем течении, распространившись затем на всю реку.
А может быть, на разных участках своего течения Алдан
имел разные названия, из которых до нас дошло только
одно? Увы, бесписьменная история ненадежна, ее лето-
пись молчит о многом. Что же в таком случае говорят дан-
ные лингвистики?
В тюркских языках, кроме якутского, слова алтын,,
алтун, алдын и др. обозначают «золото» [Севортян, 1974^
т. 1]. Древняя форма, реконструируемая для этих слов,—
алтун — зафиксирована в тюркских рунических памят-
никах. Якутское слово алтан (возможно, заимствованное
из монгольского) по говорам не изменяет своей формы,,
обозначая либо «медь», либо «красный цвет» [Диалектоло-
гический словарь якутского языка, 1976], что вполне со-
гласуется с этимологией этого древнетюркского, слова:
алтун из ал «алый» и тун (тон) «медь», т. е. «красная медь»
(значит, медь стала известна тюркам, как, видимо, и почти
всем народам мира, раньше, чем золото).
В монгольских диалектах золото называется алт или
алтан, в бурятском языке — алтан. Если считать, что
название Алдан не было искажено в русской передаче,
то мог ли какой-нибудь из тюркских или монгольских
языков быть источником этого гидронима? Думается, что
нет, и вот почему.
В отношении состава гласных («а» в обоих слогах)
источником названия Алдан могли быть монгольский, бу-
рятский и якутский. Более показателен согласный «д»
в середине слова Алдан. В тюркских и монгольских сло-
вах, обозначающих золото, «д» встречается только в ту-
винском и чувашском языках, а также в тофаларском. В ту-
винском языке в положении между гласными и после «л»
на месте общетюркского «т» возможен только звонкий сог-
ласный «д» [Щербак, 1970]; его появление могло быть свя-
зано с влиянием языкового субстрата — самодийских язы-
ков. Что касается языка тофаларов (или карагасов), то это
45
единственный из тюркских языков, в котором форма сло-
ва алдан полностью совпадает с названием реки. Перво-
начально тофаларский язык, видимо, представлял собой
диалект тувинского языка; для тофаларского языка озвон-
чение «т» в позиции между гласными характерно так же,
как и для тувинского.
В якутском языке, вообще говоря, общетюркская ва-
риантность д/т в середине слова существует. Однако озвон-
чение «т» происходит лишь между гласными; в положении
же между согласным «л» и гласными «т» остается глухим
[Щербак, 1970]. Вообще сочетание «лд» для якутского язы-
ка нехарактерно. Лишь в современном якутском языке
под влиянием русского, эвенкийского и эвенского языков
появились новые сочетания согласных, которые раньше
считались необычными, в том числе стали произносить на-
звания рек Алдан и Амга вместо традиционных якутских
Аллан и Амма [Барашков, 1970].
Таким образом, слово алтан — «золото» (или «медь»)
не могло, по всей вероятности, стать основой гидронима
Алдан, если речь идет о том, что Алдан получил свое наз-
вание от носителей какого-либо из тюркских или монголь-
ских языков. Тувинские и тофаларские данные не могут,
на наш взгляд, существенно изменить картину. Озвонче-
ние «т» в слове алтан для этих языков — позднее диалект-
ное явление, связанное с влиянием самодийского субстра-
та. Тувинцы и тофалары, а также самодийские народы ни-
когда, по-видимому, не заходили севернее или восточнее
Иркутской области. Что касается курыкан — предпола-
гаемых предков якутов, то они, скорее всего, не смеши-
вались с самодийцами, живя в стороне от них, в Прибай-
калье, по крайней мере с VI в. Позже они продвинулись
в бассейн Лены и постоянно находились в тесном контакте
с монголоязычными и тунгусоязычными народами. Ду-
мается, что из всех тюркских и монгольских народов к про-
блеме Алдана имеют непосредственное отношение лишь
якуты и буряты; однако, как мы видим, сопоставить гид-
роним Алдан с названием золота в этих языках не удается.
Какую же картину дают нам в этом отношении тунгу-
со-маньчжурские языки? Ведь обозначение золота у них
родственно соответствующим тюркским и монгольским наз-
ваниям. Эвенкийские слова алтама и алтан означают
«золотой», «золото» в баргузинском и других диалектах
Прибайкалья [Сравнительный словарь тунгусо-маньчжур-
ских языков, 1975, т. 1]. Эти же слова имеют значение
«медный», «медь» в верхнеалданско-зейском и некоторых
46
других диалектах и говорах эвенкийского языка. Третье
значение этих слов — «жестяной», «жесть». Только в од-
ном словаре [Титов, 19261 зафиксировано произношение
слова «золото» как алдун, «золотой» — алдума. Другие
диалектологические словари этих форм не приводят {Ро-
манова, Мыреева, 19681.
В эвенском языке описательное обозначение золота —
хуланя мэнгэн, т. е. «красное серебро» [Цинциус, Ришес,
1952}. В других тунгусо-маньчжурских языках слова ал-
та, алтан означают либо «золото», либо «медь» или
«жесть». Распределение значений по диалектам и говорам
тунгусо-маньчжурских языков показывает, что в районе
наиболее близких контактов эвенков с якутами и в неги-
дальском языке слово алтан означает «медь» [Бугаева^
Цинциус, 1975]. В южноэвенкийских говорах и в солон-
ском языке, тяготеющих к Прибайкалью, прослеживается
монгольское влияние: там это слово значит «золото».
В тунгусо-маньчжурских языках Приамурья (нанайском,,
ульчском и удэгейском) алта(н) — «жесть», «оцинкован-
ное железо», в орочском — акта(н) из более древней фор-
мы алтан — «жесть». Маньчжурская форма названия зо-
лота — айсин. В языке чжурчженей золото называлось
анчун из более древней формы алчун, которая, как пред-
полагают, сохранилась в маньчжурском языке в гидрони-
ме Алчука (наименование речки близ Мукдена). По-рус-
ски эта речка называлась Золотинка: в ней находили зо-
лотой песок [Бугаева, Цинциус, 1975].
Таким образом, весь бассейн Алдана находится в зоне
эвенкийских диалектов, употребляющих слово алтан
в смысле «медь».
Якутское ли это влияние? Авторы монографии «Взаимо-
влияние эвенкийского и якутского языков» А. В. Рома-
нова и др. [1975] помещают слово алтама в перечне якут-
ских слов (из якутского алтан), заимствованных в говорах
эвенков Якутии (с. 180). Однако в этой же работе (с. 4, 5)
авторы отмечают, что не все элементы относятся к заимст-
вованиям. Наиболее древний пласт, который можно про-
следить в современных эвенкийском и якутском языках,)
сохраняется от эпохи алтайской языковой общности.
В лексику этого пласта входит и эвенкийское слово ал-
тан — «золото», «медь».
По-видимому, о каких-либо заимствованиях можно
в этом случае говорить лишь с очень большой осторож-
ностью. Равным образом не совсем понятно, кто же и у
кого заимствовал и какое значение — «медь» или «золо-
47
то» — было первичным. Вероятно, древнее алтайское сло-
во имело первоначальное значение «медь» и именно это
древнее значение сохранилось в языке юго-восточных
эвенков. Это согласуется и с этимологией тюркского ал-
тун — «золото» = «красная медь». Якуты же, попав в
тунгусоязычную среду Лено-Алданского междуречья, под
влиянием последней вернулись к исходным позициям: в их
языке лексема алтан прочно «забыла» значение «золото».
Все это не снимает, однако, вопроса о том, не могли ли
назвать Алдан «Золотой» или «Медной» рекой эвенки или
другие тунгусоязычные народы Якутии и Приамурья.
Нам кажется это маловероятным по тем же причинам, по
каким была отклонена тюрко-монгольская этимология:
фонетический облик слова алтан устойчиво сохраняется
но всем тунгусо-маньчжурским языкам и диалектам. Меж-
ду тем сочетание «лд» в середине слова как раз чрезвычай-
но характерно для этой группы языков. Более того, в них
есть целый ряд слов, которые имеют начальное сочетание
алд-, и даже есть такие слова, которые полностью совпада-
ют по форме с именем Алдана, например алда — «маховая
сажень», алдан — «наледь», алдун— «каменистое место».
Возможность происхождения гидронима Алдан из тун-
гусо-маньчжурских языков, таким образом, не исключа-
ется. Но это уже не имеет ни малейшего отношения к про-
блеме «Золотых» рек.
Как же осваивались тюркские и монгольские заимст-
вования русским языком, не могло ли быть в нем искаже-
но название Алдан? Ведь нельзя исключать и такую воз-
можность. Совершенно-правы те исследователи (А. А. Ро-
манов, Ф. К. Комаров), которые подчеркивают, что на
старых картах Якутии географические названия могли
искажаться до неузнаваемости [Комаров, 1981]. Однако
во всех русских документах по Якутии XVII в. мы встре-
чаем совершенно одинаковое написание названия реки
Алдан. В современном эвенкийском языке произношение
этого имени тоже сохранилось. Вот что писал, например,
М. Н. Мельхеев о бурятской топонимии: «Искажения,
разумеется, были неизбежны. Но такие случаи очень ред-
ки. В основном записи XVII—XVI11 вв. были правиль-
ными и легли в основу современной топонимии» 18.
Тюркизмы и монголизмы приходили в русский язык
разными путями начиная уже с древнерусского периода.
18 Мельхеев М, И. Топонимика Бурятии, Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-
во, 1969, с. 46.
48
История русского языка тесным образом связана с тюрк-
скими заимствованиями. В зависимости от исторической
эпохи, от конкретного тюркского языка, входившего в со-
прикосновение с русским, в зависимости от особенностей
развития самого воспринимающего языка — русского —
тюркские заимствования проходили сложный путь проник-
новения в русскую лексику. При этом звуковой облик слов
мог значительно изменяться. В связи с Алданом нас, ра-
зумеется, интересует передача в русском языке звуковых
комплексов «лт» и «лд» в середине слова. Изучение под-
робного словаря Е. Н. Шиповой [1976] позволяет сделать
одно общее замечание: «д» и «т» в тюркских заимствова-
ниях, как правило, передаются адекватно, хотя изредка
могут быть и некоторые колебания (озвончение согласного
в позиции после «л»). Так, тюркским оригиналам соответ-
ствуют русские слова алдыром (пить алдыром — «пить
жадно, хлебать»); алтын (старинная русская монета
в шесть денег) и др. Но слово балда — «большой топор» —
пример озвончения согласного (тюркское болта). Оглу-
шение согласного «д» после «л» как будто бы не наблюда-
ется, хотя есть случаи, когда «т» в заимствованном русском
слове (култук «угол») соответствует вариантам «т» и «д»
в разных языках (култык-кулдык). Здесь важно точно
знать, из какого именно языка заимствовано слово, а это
не всегда возможно.
Несомненно, история и фонетическая адаптация тюрк-
ских слов древнерусским языком значительно сложнее,
чем у более поздних заимствований. Русские поселенцы
в Сибири с самого начала жили среди местного, иноязыч-
ного населения. В условиях постоянного контакта с ним
и двуязычия многие русские люди должны были хорошо
знать местные языки для того, чтобы общаться с соседями.
Так, общеалтайское слово алда{н)— «маховая сажень» —-
вошло в русские говоры Иркутской губернии из бурятско-
го языка, сохранив свой фонетический облик и то же зна-
чение [Романова Г. Я., 1975].
От кого же русские впервые услышали об Алдане
и могло ли в русском языке произойти озвончение пред-
полагаемого названия Алтан — «Золото», «Золотая река»
(или «Медная»)? С якутами русские землепроходцы позна-
комились довольно поздно: мангазейские казаки впервые
услышали о якутах на Лене от тунгусов в 1620 г. [Фишер,
1774]. Вряд ли название Алдана было заимствовано рус-
скими от якутов, тем более что в якутском языке оно
звучало как Аллан (с характерной для якутского язы-
49
ка ассимиляцией сочетания «лд») [Пекарский, 1959,
т. 1].
Зато с тунгусами русские были уже хорошо знакомы
в начале XVII в. Впервые же русские люди узнали о тун-
гусах еще в XVI в. от землепроходца Петра Вислоухова,
а с XVII в. регулярные сообщения о них поступали в рус-
ские официальные документы [Василевич, 1968]. К 1610 г.
русские обосновались на Оби и Енисее, а затем на вос-
точном берегу Енисея встретились с тунгусами (эвенками),
именем которых были названы три Тунгуски — большие
притоки Енисея [Магидович, 1957]. Освоение Якутии осу-
ществлялось с двух сторон — мангазейскими 19 и енисей-
скими служилыми и промышленными людьми. Лена была
открыта в 1620—1623 гг. русским землепроходцем Пен-
дой, который доплыл по ней, возможно, до какого-то пунк-
та выше впадения Алдана. Докладывая в Москве в 1632 г.
о своем плавании, Пенда упоминает Алдан [Бахрушин,
1955]. До Алдана доходили отряды А. Добрынского и
М. Васильева (конец 1620-х годов), В. Бугра (1628—1630),
атамана И. Галкина (1631). Мангазейский отряд Корыто-
ва первым из известных нам землепроходцев поднялся
в 1633 г. по Алдану и Амге.
Название Алдан сразу же (очень редко писали и Ол-
дан) вошло в русские официальные документы [Материалы
по истории Якутии, 1970], и позже, когда русские лучше
освоили край, не было никаких указаний на искажение
этого имени. По всей вероятности, русские заимствовали
гидроним (так же, как и названия Енисея, Лены) от мест-
ного тунгусского (эвенкийского) населения, и именно
в той форме, в которой он существует до сих пор в совре-
менном эвенкийском языке. Так, в учурском, майском
и тоттинском говорах преобладают неассимилированные
сочетания «нд» и «лд» — особенность, характерная для го-
воров потомков ангарских тунгусов XVII в. [Романова,
Мыреева, 1964]. Русские должны были впервые познако-
миться с эвенками — носителями сымского, илимпийско-
го, северобайкальского и некоторых говоров подкаменно-
тунгусского диалекта, для которых эта особенность также
была характерна. Может быть, именно от этих охотников-
эвенков русские и узнали о существовании Алдана. Впро-
10 Мавгазея — русский юрод, существовавший в 1601—1672 гг.
в Западной Сибири на правом берегу реки Таз. Был опустошен
пожарами и перенесен па место Туруханска. До 1780 г. Туру-
ханск носил прежнее имя — Мавгазея, которое происходит от
названия местного племени ненцев.
50
чем, сам по себе Алдан и его крупный приток Мая, вероят-
но, не слишком интересовали первых землепроходцев,
которых больше всего привлекал поиск путей к Охотско-
му побережью и на Амур. По крайней мере такое впечат-
ление складывается при чтении исторических документов.
К сожалению, название Алдан не фигурирует в письмен-
ных источниках соседних народов, и мы ничего не знаем
о нем ранее XVII в. Северные реки Сибири, по-видимому,
не были известны восточным и европейским писателям н
путешественникам. Поэтому мы вынуждены довольс1во-
ваться косвенными свидетельствами. Так, например, в ис-
торических преданиях эвенков географические названия,
так же как названия родов и личные имена, соответствуют
современным [Василевич, 1966]. Алдан всегда выступает
в них в своем собственном «обличье».
В ряду тюркских и монгольских гидронимов типа
казахской реки Алтын-су — «Золотая вода», притока Оби
Алтын Игай — «Золотая река» (игай — из хантыйского
языка), реки Алтан (Ари-Алтан) и озера Алтан в Монго-
лии название реки Алдан выглядит изолированным, а его
связь с золотом — неубедительной.
Приведем по этому поводу и мнение авторитетного
специалиста по гидронимии Якутии К. Ф. Гриценко, ко-
торая пишет: «Приведенная предположительно в данном
словаре [В. А. Никонов, 1966.— Прим, авт.] этимология
гидронима Алдан, п. пр. р. Лена (тюрк, и монг. алтан
«золото»), заманчива и типична с точки зрения семантики:
гидроним указывает на месторождение золота. Но необ-
ходимо иметь в виду, что устная форма этого гидронима у
местного якутского населения звучит (и звучала ранее
по данным словаря Э. К. Пекарского, стлб. 78) Аллан.
Кроме того, на территории Якутии есть несколько наиме-
нований рек и озер со словом алтан. Небольшая река
Алтан есть почти рядом с р. Алдан на юго-восток от Якут-
ской АССР (л. пр. р. Бол. Аим)» 20. Кстати, название
озера Алтан в Якутии переводится как «Медное».
Так, может быть, и настала пора отказаться от тюрко-
монгольской «золотой» гипотезы происхождения имени
Алдан?
Оставим пока в стороне упомянутые выше тунгусо-
маньчжурские слова, сходные с названием Алдан, и по-
смотрим, какие другие народы, кроме тунгусов и якутов,
обитали в Восточной Сибири в древности.
20 Гриценко К. Ф. Названия рек и озер Якутии: Дис. ... капд. фи-
лол. наук. Томск, 1967, с. 127. Машинопись.
51
До прихода тунгусоязычных племен на территорию
Якутии она была заселена древними племенами охотников
и рыболовов, которые условно называются палеоазиат-
скими племенами. О древнем расселении палеоазиатов в
Северной Евразии и Америке писал известный русский
этнограф В. Г. Богораз-Тан [1927]. Этнограф и фолькло-
рист Г. М. Василевич [1949] устанавливает пять групп
древних палеоазиатов Сибири, в том числе: 1) современ-
ная чукотско-корякская группа (бассейн нижнего тече-
ния Колымы, Смол она, Анадыря, Северная Камчатка);
2) енисейская группа (бассейн Нижней и Подкаменной
Тунгуски, Хатанги, Анабара, Верхнего Вилюя); 3) сред-
неленская группа (нижнее течение Вилюя, среднее —
Лены, нижнее — Оленека, Алдана и Амги); 4) нижнелен-
ская группа (нижнее течение Лены и Оленека, бассейн
левых притоков Яны); 5) приморская группа (нижнее
течение Амура, бассейн Уссури).
Интересующая нас в данном случае среднеленская
группа палеоазиатов была впоследствии ассимилирована
тунгусскими племенами, что отразилось и в языке послед-
них. Г. М. Василевич предполагает, что ассимилирован-
ные тунгусами среднеленские племена по языку были
близки к юкагирским. Археологические материалы ака-
демика А. П. Окладникова также свидетельствуют о на-
личии в неолите бассейна среднего и нижнего течения
Лены двух групп населения — охотников и рыболовов,
культура которых сопоставляется с юкагирской.
«Палеоазиатскую» гипотезу критически оценивает, но
в целом считает интересной антрополог М. Г. Левин
[1958]. Исследования Я. Я. Рогинского, М. Г. Левина,
И. С. Гурвича и др. показали, что в физическом типе тунд-
ровых юкагиров в наибольшей степени сохранились приз-
наки древнего антропологического типа палеоазиатских
племен Восточной Сибири; в целом же юкагиры относятся
к байкальскому типу и по Комплексам признаков близки к
северо-восточным эвенам [Гурвич, 1975].
По данным «Историко-этнографического атласа Сиби-
ри» [1961], в этнографических особенностях населения
Алданского края наличие древнего субстрата подтвержда-
ется, о чем свидетельствуют типы оленного транспорта,
жилища, верхней одежды, орнамента. Этот древний субстрат
не мог не сохраниться в языках и в топонимии Восточ-
ной Сибири. Исследуя тунгусскую топонимию данной
территории, Г. М. Василевич [1958] отмечала, в частности,
что, хотя в районе верхних притоков Алдана тунгусские
52
топонимы преобладают (по сравнению с якутскими), для
более крупных притоков сохраняются какие-то древние
названия.
Наличие самого древнего субстрата в современных
языках и топонимии разных народов не должно удивлять,
Многие специалисты считают, что в исторически обозри-
мый период времени языковой субстрат вообще не может
исчезнуть, не оставив отчетливых следов.
Даже по историческим документам известно, что юка-
гиры, несомненно, обитали в бассейне Алдана. Есть сведе-
ния, например, о том, что тугочерский род юкагиров еще
до XVII в. перешел на Индигирку с Алдана. Юкагиры
хорошо знали всю территорию к югу от мест их позд-
нейшего расселения. «Достойно удивления,— пишет
Б. О. Долгих,— что юкагиры, кочевавшие по Хроме, Омо-
лою и между низовьями Яны и Лены, дали довольно под-
робные сведения об Амуре (Нероге) и нанайцах (наттах)»21.
Так, может быть, стоит поискать следы гидронима Ал-
дан в древнем языковом субстрате Восточной Сибири,
а также в современном юкагирском языке, хотя он, вероят-
но, сильно изменился по сравнению с неизвестным нам
древнеюкагирским?
До сих пор мы рассматривали название Алдан без
учета его возможной сложной структуры. Ведь тюрко-
монгольская гипотеза предполагает полное совпадение
формы Алдан с лексемой алтан. которая в современных
языках морфологически неразложима. Теперь же стоит
вспомнить о так называемом формантном методе в топо-
нимике. Определение целых рядов, пластов топонимов
часто основывается на структуре названий: имеется в
виду наличие четко выделяемого элемента, который на
самом деле может указывать на целое слово из какого-
либо живого или исчезнувшего языка, обычно на местный
географический термин.
Первым, по-видимому, выделил элемент дон в названиях
рек Восточной Сибири языковед В. Б. Шостакович [1926],
который отнес к этому типу и юкагирские реки Коркодон,
Лавдон, Кедон. В. Б. Шостакович предположил, что эле-
мент дон имел значение «вода», «река». Эту гипотезу впос-
ледствии развил специалист по языкам Сибири А. П. Дуль-
зон [1964], отнесший элемент дон к субстратным языкам
Сибири. Им были обнаружены два замкнутых ареала с
21 Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в
XVII в. М.: Изд-во АН СССР, 1960, с. 389-390.
53
элементом дон, дан в гидронимии Сибири: в Кемеровской
области и в местах расселения юкагиров в бассейне Колы-
мы (названия у юкагиров: Арадан, Чадан, Худан, Тай-
дон и др.). Элемент дон (с вариантом дан), по мысли
А. П. Дульзона, был заимствован юкагирами у их южных
соседей, индоевропейских (а именно индоиранских) пле-
мен, в тот период, когда предки юкагиров проживали в
Присаянье, к юго-востоку от теперешнего Красноярска.
В вопросе о южной родине юкагиров А. П. Дульзон ссыла-
ется на языковеда Е. А. Крейновича [1958], который
выявил много общего у юкагирского языка с языками
коттов, восточных тюрков и монголов.
Заметим, что гипотеза Е. А. Крейновича была осно-
вана на представлении о юкагирско-самодийских контак-
тах и возможном генетическом родстве. Позже, однако,
Е. А. Крейнович [1982] изменил свою точку зрения: но-
вые материалы показали, что некоторые морфологические
и лексические элементы объединяют юкагирский язык с
финно-угорскими. Таким образом, устанавливается гене-
тическая принадлежность юкагирского языка к ураль-
ской языковой семье.
Возможно, Алдан относится к этому же типу названий
на -дон, -дан? В этом случае гидроним объяснялся бы как
состоящий из двух элементов — Ал + дан, а первую
часть можно было бы объяснить тоже из юкагирского язы-
ка: ал по-юкагирски означает «низ», «под» (послелог).
Алдан — «Нижняя река»? Было бы очень заманчиво
объяснить Алдан таким образом. «Нижней рекой» могли
назвать Алдан, например, жители его верхних притоков.
Вспоминается и Нижняя Тунгуска, последний крупный
приток Енисея в его нижнем течении, и пространственная
ориентация народов Сибири по течению реки. Но языко-
вые факты свидетельствуют против такого допущения.
Элемент дон не сохранился в современном юкагирском
языке в значении «вода», «река». Смысл названий типа
Арадан, Чадан и др. остается непонятным. В юкагирском
языке значение «река» передается словами онунг, унунг,
эну, энунг и т. п.; «вода» по-юкагирски — лавъенг. Все это
позволило К. Ф. Гриценко [1967] усомниться в том, что
элемент дон представляет собой юкагирское общее назва-
ние реки, и с этим трудно не согласиться.
В самом деле, в тех юкагирских названиях, смысл ко-
торых ясен, «д» в последнем элементе имеет совершенно
другое происхождение. Как нам кажется, примером этого
может послужить юкагирское название реки Алазеи —
54
Тямадэну (в фольклоре иногда Чамадан), которое в пере-
воде означает «Большая река», т. е. тямонъ — «большой»-)-
+ эну или энунг — «большая река». Е. А. Крейнович
[1958] отмечает наличие разделительного согласного «д»,
появляющегося иногда между двумя гласными при образо-
вании сложных слов или словосочетаний из прилагатель-
ного и существительного.
Что же касается слова ал — «низ», то оно у юкагиров
общее с алтайскими народами (ал, алпг, в тувинском языке
алд). Сочетание звуков ал настолько часто встречается в
самых разных языках, что здесь трудно делать определен-
ные выводы-. Если же членить Алдан на Алд + ан, то
вторая часть остается без объяснения.
Правда, А. П. Дульзон [I960] выделяет некий суб-
стратный корень Ал- в гидронимах Западной Сибири:
Алзас, Алеет, Алтат (вторые части этих гидронимов пред-
ставляют собой общее название реки в кетских языках)»
Но значение корня Ал- остается неизвестным.
Справедливости ради здесь следует сказать, что спе-
циалистов (Е. А. Хелимского, Э. М. Мурзаева и др.),
с которыми автору довелось обсуждать проблему Алдана,
юкагирская гипотеза заинтересовала. Хотя и нет такого
юкагирского слова дон, дан — «река», а «д» представляет
собой разделительный согласный, это тем не менее не
исключает юкагирского происхождения некоторых по-
добных названий. Так, кроме реки Тяма-д-эну, есть еще
названия Са-д-ану-йа — «Лесной реки гора» и Лабунме-
д-эну — «Река Куропатки». Но в этом случае гидроним
Алдан должен был когда-то звучать только как Аладан
(Аладэну), что, к сожалению, сейчас нет никакой воз-
можности проверить.
Поэтому юкагирская гипотеза пока остается пусть и са-
мой интересной, но вместе с тем и самой дискуссионной
и, безусловно, нуждается в дальнейшей разработке и серь-
езном изучении юкагирской и другой субстратной гидро-
нимии Севера.
Итак, поиски этимологии всего-навсего одного названия
реки напоминают сложный и запутанный роман, так ска-
зать «гидронимический детектив» 80-х годов XX в., увле-
кающий нас в дебри неизвестных времен и народов.
Однако не все так у:к безнадежно в отношении Алдана.
Ведь мы последовательно исключили тюрко-монгольскую
и тунгусо-маньчжурскую «золотую» гипотезу (как гово-
рится, «не все то золото, что блестит»), отклонили пред-
положение об объяснении названия из юкагирского языка.
55
Основные пути исследования имени Алдан все-таки,
как нам кажется, ведут к тунгусоязычным народам*
И здесь на помощь приходит самое обыкновенное для то-
понимиста дело — взгляд на географическую карту.
В самом деле, какие сходные с Алданом названия встре-
чаются в регионе Восточной Сибири? Ведь одно из основ-
ных положений топонимики гласит: нельзя рассматри-
вать название изолированно, придумывая для него этимо-
логии с помощью более или менее подходящих по звуча-
нию и смыслу слов разных языков. Географическое назва-
ние необходимо изучать в системе, сопоставляя его прежде
всего с другими названиями соответствующего региона.
Как же обстоит дело в этом отношении с Алданом?
Сразу же придется признать: в той единственной фор-
ме (за исключением ее другого варианта Аллан), в которой
название зафиксировано, оно не имеет полных соответ-
ствий в гидронимии Восточной Сибири. Факт очень су-
щественный, и его следует учесть. Однако сходно звуча-
щие названия все-таки имеются. Прежде всего реки в са-
мом бассейне Алдана: Алдынкан, приток Маи (с эвен-
кийским уменьшительным суффиксом -кан (-кэн. -кон).
Алдыкит, приток Алдана (-кит — эвенкийский суффикс
со значением места, где происходит действие), Аллах-
Юнь (первая часть — из Алдах); по Лене выше впадения
Алдана есть также приток Аллах. Следует обратить вни-
мание и на реку Большой Алдык, приток Тунгира, а в
более отдаленных районах — Алдобь (бассейн Ангары),
Альдикон (в бассейне Селемджи Амурской области) и
особенно Алдома (в русских старых документах — Алда-
ма, Аладама, Аладома, Аллыма), впадающая в Охотское
море. Есть и сходные названия рек с начальным «о»:
Олдон (левый приток реки Нюи), Олдансо (приток Олек-
мы), Олдондо (правый приток реки Мархи) и др. Некото-
рые из них уже имеют надежно установленные этимологии.
Так, многочисленные названия рек типа Олдондо,
Оллонгро, Олдонгдо, Оллондро, Оллонгно, Оллонгнакон,
Оллочи, Оллдомокит и др. объясняются как «Рыбные»
реки из эвенкийского слова олдо. олро, олло (варианты
в разных, диалектах) с разными суффиксами [Гриценко,
1967; Юргин, 1974]. Это слово в негидальском языке мо-
жет произноситься как оллб. алло благодаря слабой
степени различения «о» и «а» в этом языке (так же, как
и в ламутском, т. е. эвенском). Могут быть и названия,
связанные с эвенским языком, ср. в говорах олды —
«рыба».
56
В нашем списке есть и река Олдон, название которой
сопоставляется с эвенкийским словом олдон — «бок, край,
ребро» [Гриценко, 1967], т. е. Олдон — «Боковая река»,
что естественно для названия притока другой реки. Слово
«бок, сторона» звучит в эвенкийском языке как олдон,
в негидальском — олдон, в солонском — олдсР, в эвенсксм
— олдан [Цинциус, 1949].
Не хотелось бы выдвигать слишком поспешные или
необоснованные предположения, хотя название Алдана
вполне можно объяснить одним из двух указанных выше
способов. Этимология имени такой крупной реки должна
быть гораздо лучше и основательнее разработана. Можно
ведь привлечь и другие объяснения (мы говорили о сло-
вах алда, алдан, алдун), но каждое объяснение должно
быть совершенно безупречным лингвистически для того,
чтобы получить право на существование.
Пока мы можем лишь предположительно говорить о
сходстве гидронима Алдан с некоторыми другими назва-
ниями Якутии и прилегающих к ней областей. Однако
наиболее разительный факт такого сходства устанавлива-
ется чисто географическим путем, но для этого нам при-
дется еще раз, и более внимательно, взглянуть на физико-
географическую карту.
Якутская АССР и Амурская область разделяются Ста-
новым хребтом. С этого хребта берут начало как реки
Якутии и Хабаровского края, текущие на север, так и
реки Приамурья, текущие на юг. Многие названия рек
удивительным образом повторяются к северу и к югу от
этого главного водораздела. Так, есть река Мая — при-
ток Алдана и река Мая (Половинная) — приток Уды, впа-
дающей в Удскую губу Охотского моря. Есть река Амга —
левый приток Алдана и река Амгунь — левый приток
Амура. К северу течет река Дес Хабаровского края, а к
югу — Дес Амурской области (кстати, оба имени означа-
ют по-эвенкийски «медь», «медная»). Есть и другие совпа-
дения, например река Аим в бассейне Алдана, река Аюм-
кан (Аимкан) в бассейне Амура и т. д.
Перевалив Становой хребет к югу от истоков Алдана,
мы оказываемся в Приамурье, где примерно на долготе
Алдана берет начало (с хребта Чернышева) один из круп-
ных левых притоков Амура — Большой Ольдой (в послед-
ний впадает Малый Ольдой). Эта река по-разному назы-
вается в разных источниках. Видный русский ученый и
путешественник XIX в. А. Ф. Миддендорф [1860, ч. I] па
карте показывает ее как Олдо, этнограф Л. И. Шренк
57
[1883, т. I] пишет Олдой. Принятое современное написа-
ние этого названия на картах, в словарях и в справочни-
ках — Ольдой.
Возникает закономерное предположение о связи обоих
названий — Алдан и Ольдой. Между прочим, специалис-
ты объясняют последнее название из эвенкийского язы-
ка — «Рыбная река» [Комаров, 1967].
Не все пока ясно в отношении форм и значений этих
двух имен; вероятно, дальнейшее исследование прояснит
и этот вопрос.
Пока существенно другое: с точки зрения этнической
истории сходство гидронимии Якутии и Приамурья оправ-
данно и закономерно. Это связано с формированием и пу-
тями миграции тунгусо-маньчжурских племен. В науке
существует полемика по поводу первоначальной террито-
рии сложения тунгусского этноса, и мы не будем вдавать-
ся сейчас в эту сложную проблему, хотя она имеет не-
посредственное отношение к Алдану. Нам очень важно
было бы выяснить, в каком направлении шла миграция тун-
гусских племен через Становой хребет, т. е. переносились
ли названия рек с севера на юг, или, наоборот, из Приа-
мурья в Якутию. Пока ясно лишь одно: перенос названий
осуществлялся кочующими родами эвенков. Этнографи-
ческая карта Приамурья XVII в. показывает, что эвен-
кийские роды (манагиры и др.) занимали всю территорию
Верхнего Амура по его левым притокам. В XIX в. эта
территория еще больше расширилась.
Тунгусы — по-видимому, более поздние пришельцы
в Приамурье — ассимилировали часть местных приамур-
ских племен. Поэтому не следует упускать из виду, что
перенесенные через Становой хребет (в разных направле-
ниях) названия рек могли быть и наследием древнего суб-
страта, освоенного тунгусами. Бассейн Алдана, напри-
мер, как думает археолог Ю. А. Мочанов [1966], был за-
селен человеком уже в глубокой древности — не менее
15 тыс. лет назад. При бесспорной культурной близости
Алдана и Средней Лены алданские материалы раннего
неолита представляются значительно более древними —
10. А. Мочанов датирует их второй половиной V—IV тыс.
до н. э. В раннем железном веке (середина I тыс. до н. э.)
отмечаются связи, существовавшие между населением Ал-
дана и Амгуни: керамика этого времени отражает рас-
селение тунгусских племен. 10. А. Мочанов [1970] по-
лагает, что расселение тунгусов шло в северном направле-
нии, из бассейна Амура в Якутию,
58
Но ость и целый ряд свидетельств об обратном движе-
нии тунгусских племен, с севера на юг — в бассейн При-
амурья (история некоторых негидальских родов, данные
этнографии, фольклора и т. н.).
Итак, исследователю этимологии названия Алдан
предоставляется широкое поле деятельности. Даже, по-
жалуй, слишком широкое; хотелось бы его несколько су-
зить, что мы и попытались сделать, насколько это было
возможно. Правда, пока не удалось окончательно объяс-
нить смысл гидронима Алдан. Этимология — капризная
паука, допускающая иногда и два, и три, и больше ре-
шений.
Многие гипотезы в топонимике нередко так и оста-
ются гипотезами, и лишь некоторые из них с течением
времени все же обретают силу доказательства.
Как видим, название реки Алдан увлекло нас совсем в
сторону от геологии. Оно оказалось совершенно не свя-
занным с месторождениями золота, меди и других полез-
ных ископаемых. Но ведь и отрицательные примеры бы-
вают полезны и поучительны. Зато Алдан помогает нам
самым естественным образом перейти к теме следующего
раздела, повествующего о роли гидронимов в историчес-
ких исследованиях.
ЧТО РАССКАЗЫВАЮТ ГИДРОНИМЫ
О ПРОШЛОМ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Человек издревле селился на берегах больших водоемов.
Где вода — там и жизнь. Плодородная долина Нила в
Египте, долины Тигра и Евфрата в Месопотамии, Хуанхэ
в Китае, Инда в Индии являлись очагами самых крупных
древних цивилизаций. Роль рек и других водных объек-
тов — озер и морей — в истории культуры была давно
отмечена географами и историками. Некоторые из них
даже придерживались ошибочной точки зрения, согласно
которой географическая среда — это главный фактор прог-
ресса и социального развития. При этом недооценивалось
определяющее влияние социально-экономических факто-
ров развития общества. Географическую теорию прогрес-
са, в частности, поддерживал в конце XIX в. русский
ученый Л. И. Мечников (брат известного биолога
И. И, Мечникова), который утверждал; «С нашей точки
59
врения, основной причиной зарождения и развития циви-
лизации являются реки» Ч
Несмотря на очевидное преувеличение роли географи-
ческого фактора, следует все же отметить, что бассейны
больших рек действительно сыграли определенную роль
в концентрации населения, в развитии ирригации и гем-
леделия. Реки были и путями сообщения; продвижение
по ним обеспечивало возможность освоения новых тер-
риторий.
Названия самых больших водных объектов, известных
людям с доисторических времен, нередко означают просто
«вода», «река». Имя реки Инд происходит из санскритско-
го слова синдху — «река», в искаженной форме оно приш-
ло в Европу через греков и римлян. В названиях боль-
ших европейских рек Дон, Дунай, Днепр, Днестр также
содержится ираноязычный корень, означающий реку,
поток. В современном осетинском языке до сих пор сохра-
нилось слово дон в этом же значении, а владыка вод в
осетинском нартскохм эпосе именуется Донбетром (этот
персонаж играет большую роль в осетинской мифологии;
кроме того, его дочь Дзерасса стала родоначальницей
нартов). Китайцы называют реку Янцзы Янцзы-цзян, или
Чан-цзян, — «Длинная река», но прежде она звалась
просто Цзян — «Река». Народы Приамурья называют
Амур словом Мамцу «Большая река» (правда, не очень
ясно, какое из обозначений было первичным; возможно,
название Амура было перенесено на всякую большую реку).
Название нашей реки Оки ученые производят из разных
языков: либо из финского joki — «река», либо из индоев-
ропейского слова, родственного латинскому aqua— «вода».
Исследователи вскрывают общие корни с тем же зна-
чением «вода, река» и в названиях некоторых крупных
рек Сибири. Так, имена Лены (по-эвенкийски Елюенэ,
Лена, Линэ), Енисея и Яны объясняются из эвенкийского
языка: слово йэнэ (йонэ) в эвенкийском фольклоре и не-
которых говорах означает «очень большая река». Йэнэ —
эвенкийское название реки Яны. Якуты называют Лену
Орюсь («Большая река») [Митрошкина, 1980]. Это назва-
ние может применяться колымскими якутами для Колымы,
вилюйскими — для Вилюя [Серошевский, 1896].
Большие озера в то же время, судя по некоторым назва-
ниям, ассоциируются у ряда народов с морем. Озеро Бай-
4 Мечников Л. И, Цивилизация и великие исторические реки:
(Географическая теория прогресса и социального развития).
М.: Голос труда, 1924, с. 159.
60
кал, как полагает G. А. Гурулев [1982], обязано своим
названием якутскому языку — от слова со значением
«большая вода, озеро, море» (по-эвенкийски Байкал на-
зывается Ламу — «Море»). Следует заметить, что в древ-
ности море, озеро, река могли не различаться; менялась
и сама гидрография. До сих пор мы зовем морями Араль-
ское и Каспийское моря, хотя из географии точно извест-
но, что эти водоемы на самом деле представляют собой озе-
ра. Есть ведь и Московское море (водохранилище), и
Красноярское море, и «Калужское море» (так в шутку на-
зывают жители Калуги искусственно созданное озеро в
долине реки Яченки, близ Соснового Бора).
Немного истории
Исстари реки и озера были важнейшими путями сообще-
ния. Не потеряли они своего значения и в наше время.
В Северной и Северо-Западной России, в Озерном крае,
гидрографическая сеть настолько густая, что можно легко
попасть в соседнюю речную систему. Сейчас реки и озера
соединяют между собой каналами, в древности же тянули
суда волоком по водоразделу между реками. Память о
волоках сохранилась в названиях речек, огер, населенных
пунктов. В верхнем течении Волги, например, находился
известный волок в районе реки Ламы. Город Волоколамск
получил название именно по этому признаку — волок на
реке Ламе. В том же районе есть две маленькие и мелковод-
ные речки — обе с названием Волошин. Как полагает
Ф. И. Иванов [1962], изучавший топонимию водных пу-
тей бассейна Волги, речки так названы из-за своей мелко-
водности: по ним приходилось не плыть, а главным обра-
зом волочить груженые суда. Ф. И. Иванов приводит и
другие примеры названий рек, которые давно интересова-
ли русских историков и географов: Сьежа, Сходня. Пер-
вое из них образовано от глагола съезжать (с горы),
второе — от сходить (с возвышенности). Одно из толкова-
ний гидронимов объясняет, почему для названий выбра-
но только одно грузовое направление: съезжать и сходить,
но не въезжать и восходить. Река Сьежа входила в трас-
су древнего водного пути, по которому новгородцы с
XII в. доставляли в Новгород продовольствие. В обмен на
продовольствие они везли вверх по р. Сьеже импортные
товары для меновой торговли. Товаров было немного, и
новгородцам не составляло труда поднимать вверх по ре-
ке почти пустые лодки. Но зато когда они возвращались
61
обратно с полным грузом, то плыли по течению реки и та-
ким образом отдыхали после утомительной дороги. Мо-
жет быть, отсюда и получила река Сьежа свое название.
Для названия реки Сходни русский историк И. Е. Забе-
лин [1905] выдвинул другое объяснение. В древности она
была многоводнее и называлась Всходней. В IX—XII вв.
она стала частью водно-волокового пути из Москвы во
Владимиро-ХЗуздальское княжество. По Всходне подни-
мались вверх по течению («всходили») до волока на реке
Клязьме, а затем плыли по Клязьме к Оке и Волге.
Историко-географы, исследуя водные пути на различ-
ных этапах их хозяйственного использования, обращают
большое внимание на географические имена. Так, бело-
русский ученый В. А. Жучкевич [1977] в своих историко-
географических очерках о дорогах и водно-транспортных
путях Белоруссии фиксирует топонимы, непосредственно
связанные с древними сухопутными дорогами, водными
путями и волоками. Больше всего таких имен среди назва-
ний населенных пунктов типа Волок, Заволочье, Мыто,
Мытище, Накло, Переходцы, Конотоп и др. {мыто и накло—
плата, сбор с проезжающих; термин конотоп обозначал
трудные для преодоления участки пути, топи на дорогах).,
Есть и соответствующие названия рек и озер, составляю-
щих часть водно-транспортных путей, например озеро
Бродно (от слова брод) в Россонском районе. По мнению
В. А. Жучкевича [1977], названия реки Беседь (левый
приток Днепра) и приречных деревень Беседы, Беседови-
чи и т. п. связаны со словом беседы*, так назывались спе-
циальные сигнальные устройства, укрытия, сооружавшие-
ся на берегах рек еще с IX—XI вв. 2
Многие названия древних водно-волоковых путей на
севере европейской части СССР объяснил топонимист
А. П. Афанасьев [1979]. Эти названия происходят из рус-
ского, коми и других языков. Например, в бассейне Мезе-
ни, видимо, существовали волоки по линиям рек: Мезень —
Пёза — Рочуга — ручей Волоковой — волок 10 км —
озера Волоковые — Рубиха — Чирка — Цильма — Пе-
чора; Вашка — Евва — волок — ручей Ыджыд-Мосерь-
ёль (в переводе с коми языка «Большой волоковой ру-
чей») — Мезень и др. Эти древние водно-волоковые пути
восстановлены А. П. Афанасьевым исключительно по
8 ДРУГИС исследователи [Топоров, Трубачев, 1962] считают сбли-
жение гидронима Беседь со словом беседа результатом народной
этимологии и сопоставляют его с названиями типа Бестань и др.,
имеющими соответствия в балтийских землях,
62
данным топонимики, но их реальность, как правило, под-
тверждается либо историческими источниками, либо све-
дениями, полученными от местных жителей, например
путь из Явзоры через ручей Волоковой на Курмыш.
Реконструкция древних водно-волоковых путей по то-
понимическим данным, как с полным основанием считает
А. П. Афанасьев [1984], может оказать большую пользу
специалистам при создании проекта Единой водной систе-
мы европейского региона СССР. Технико-экономическое
обоснование переброски части стока северных рек в бас-
сейн Волги (оно разработано в 1979 г. Союзгипроводхозом,
Гидропроектом и Институтом водных проблем АН СССР)
показывает, что проектируемые гидроузлы и каналы переб-
роски воды через водоразделы совпадают с древними воло-
ками. Безусловно, выявление как можно большего коли-
чества древних водно-волоковых путей очень важно; часто
это бывает осуществимо только средствами топонимики.
Названия водных объектов, так же как и названия посе-
лений, отражают определенную историческую эпоху. Прав-
да, с гидронимами дело обстоит немного сложнее: в них
труднее выявить такие элементы, которые указывали бы
на достаточно узкий, ограниченный во времени историчес-
кий период, в который было дано название.
Иногда время возникновения гидронима определяется
с помощью одноименного населенного пункта. Так, назва-
ние озера Осечно в Новгородской области происходит от
названия деревни Осечно, расположенной близ негоЛ
В свою очередь, деревня получила свое наименование по
слову осек — тан называли в Древней Руси засеку, устраи-
вавшуюся на границах в целях обороны. Этим же словом
могли обозначать изгородь в лесу из срубленных и на-
валенных друг на друга деревьев. Название деревни и озе-
ра могло возникнуть еще в древнерусскую эпоху, но, ско-
рее всего, оно было дано в период интенсивного освоения
новгородских земель в XIV—XVI вв.: писцовые книги
XVI в. уже фиксируют оба имени.
Хозяйственная деятельность человека на всех этапах
истории общества, развитие промышленности и земледе-
лия, различные трудовые процессы нашли свое отражение
в топонимии, в первую очередь в названиях населенных
пунктов. Но и в гидронимах такие имена экономико-
географического цикла составляют значительный пласт.
В болоте или озере Мочило вымачивали лен, в речке
Лубенке мочили луб — кору дерева, лыко; река Теребеш-
ка, скорее всего, протекает по местности, расчищенной от
63
зарослей (теребить в псковских говорах значит «дергать,
рвать, драть», тереб в северных говорах — «росчисть
из-под кустарника, зарослей»); река Дорка связана со сло-
вом дор в том ясе значении (от драть) — «росчисть, чи-
щоба». Если мы встречаем такие названия, как Теребешка
и Дорка, это означает, что некогда в данной местности
практиковалось подсечное земледелие (т. е. примитивная
система земледелия, основанная на вырубке леса и выра-
щивании сельскохозяйственных культур с использова-
нием естественного плодородия почвы).
Для исторической экономической географии интересны
такие названия, как Рудня, Гута, Буда, Майдан... Изу-
чение подобных названий позволило Л. Л. Трубе [1979]
довольно точно датировать их появление на территории
Горьковской области — бывшей Нижегородской губернии.
Дело в том, что эти названия были связаны с раз-
витием в России поташного производства, особенно в
XVII— XVIII вв. Поташ, т. е. углекислый калий, с дав-
них времен использовался в мыловаренном и стекольном
производстве. В XVII в. в связи с бурным развитием этих
отраслей промышленности потребность в поташе резко
возросла. Поташ настолько ценился, что им рассчитыва-
лись как валютой за привозимые из-за границы товары.
Исторические документы свидетельствуют о том, что по-
ташный промысел был принесен на нижегородскую землю
белорусскими переселенцами (а в Белоруссию — из Поль-
ши). Имя реки Рудня, на которой стоит село Починки —
крупный центр поташного производства в России, связано
с белорусскими словами рудня, рудница — «небольшое
предприятие, выплавлявшее железо из руды».
В Белоруссии и на Украине много рек типа Буда — от
названия места для производства поташа [Стрижак, 1967].
Корень этого слова такой же, как в русском слове будка,
в украинских словах будинок — «здание», будувати —
«строить». Устаревшее русское, украинское и белорусское
слово гута означало «стекольный завод» (ср. современное
польское huta — «металлургический завод»), поэтому реч-
ки типа Гута, Гутянка и др. связаны с местами распрост-
ранения стекольной промышленности.
Историки и топонимисты стараются датировать возник-
новение тех или иных географических названий, устано-
вить последовательность появления различных топоними-
ческих пластов. Это можно сделать в том случае, если уче-
ный располагает историческими документами. Но и сами по
себе названия могут нести отпечаток определенной эпохи*
<4
Белорусский топонимист В. А. Жучкевич пишет:
«Каждое название —- своего рода исторический документ
или памятник, своеобразие которого состоит в том, что
он узнается нами сквозь призму языка» 3. Каждая истори-
ческая эпоха, по мысли исследователя, характеризуется
своим «топонимическим словарем», так как для каждого
исторического этапа развития общества характерны свои
особенности материальной и духовной культуры. Напри-
мер, различия в способах ведения хозяйства влияли на
смысл названий, даваемых рекам. Если какой-либо народ
использовал реки прежде всего как пути сообщения, то
типичными гидронимами были слова со значениями «Ти-
хая река», «Правая», «Левая» и т. д. Если же население за-
нималось рыболовством, то существенными становились
другие названия: «Рыбная», «Безрыбная», «Щучья»...
В. А. Жучкевич попытался проследить этапы станов-
ления топонимии центра и запада европейской части СССР,
которая складывалась в течение нескольких тысячелетий.
Так, на самом раннем этапе возникли многочисленные
гидронимы: этому способствовали лесистый и заболочен-
ный характер местности, отсутствие дорог и потребность
в путях сообщения, недостаток естественных ориентиров
(положительных форм рельефа) и довольно густая речная
сеть. В дальнейшем, с ростом поселений, роль гидронимов
стала падать, так как главными ориентирами стали назва-
ния крупных селений; по ним начали называть и многие
небольшие речки.
Интересное исследование исторической топонимии Во-
ронежского края принадлежит В. П. Загоровскому [1973],
который проследил с точностью до нескольких десятиле-
тий время возникновения многих названий в разных райо-
нах. Конечно, точность датировок возрастает от столетия
к столетию по мере увеличения числа исторических доку-
ментов. Что касается гидронимов, то наиболее древние из
них — неславянские — принадлежали носителям иран-
ских, тюркских, финно-угорских языков. Датировать эти
названия можно лишь приблизительно, учитывая время
проживания в Подонье скифо-сарматских племен, аланов,
булгаро-тюрков,половцев, мордвы. В массе географических
названий прошлого встречаются и русские: такие гидрони-
мы, как Доможирово озерко, реки Излегоща, Острогоща,—
явно наследие древнерусской эпохи. Они происходят от
8 Жучкевич В. А. Общая топонимика. 2-е изд. Минск: Вышэйш.
шк., 1968, с. 56.
65
славянских двуосновных имен Доможир, Злыгость, Остро-
гость. Название типа Доможирово озерко могло появить-
ся только до основания города Воронежа (1585 г.) и сос-
тавления Дозорной книги 1615 г. (подробного описания
Воронежского уезда): к тому времени имя Доможир уже
вышло из употребления на Руси.
В XVI в. начинается новый период освоения Воронеж-
ского края, проходивший в четыре этапа. Каждый этап
имел свои характерные особенности, и в соответствии с
этим складывалась топонимическая система Воронежско-
го края. Так, в течение первого этапа (начиная с середи-
ны XVI в. до 1585 г.) организуется регулярная стороже-
вая служба на новых рубежах России. Служилые люди,
а также казаки беглые вольные люди и рязанские кресть-
яне, распространившие свою хозяйственную деятельность
вниз по течению Воронежа, осваивают край, его реки,
озера, леса, перенимают географические названия от мест-
ного иноязычного населения; отдельным, неизвестным им,
географическим объектам присваивают новые имена.
В дальнейшем новые жители дали названия не только
крупным, но и совсем мелким объектам: ручьям, рощам,
оврагам, лесным полянам. Так образовался большой пласт
русской микротопонимии. В XVIII в. широко распростра-
няются названия по фамилиям помещиков.
История отдельных частей Воронежского края демон-
стрирует последовательность возникновения названий и
освоения территории. В восточной части, в бассейне реки
Хопра, мелкие реки, ручьи, озера имеют русские имена
(Терновка, Вязовка, Грязнуха, Ильмень, Лебяжье), а на-
звания крупных рек — иноязычные (Хопер, Карачан, Са-
вала, Кардаил). Объяснить это явление можно тем, что
крупные реки, сведения о которых доходят даже до от-
даленных местностей, были известны русским (например,
жителям Рязанской земли) еще в эпоху господства в при-
донских степях половцев и татар. А малые реки и озера
были переименованы или названы вновь, так как они были
неизвестны широкому населению. Названия небольшим
речкам и озерам присваивались до возникновения постоян-
ных поселений, поэтому они в основном отражали при-
родные условия и не связывались с определенными лица-
ми или владельцами земельных участков. Чаще всего наз-
вания речек переносились на те поселения, которые позже
появлялись на их берегах.
Картина возникновения исторических слоев гидрони-
мии Воронежского края оказывается типичной в том слу-
66
чае, если мы станем изучать историю и ход освоения мно-
гих других земель. Обратимся, например, к территории
бассейна реки Майн в ФРГ. Географические названия этой
области были исследованы специалистом по истории немец-
кого языка В. В. Кузиковым [1977], который различает
несколько этапов в истории формирования топонимии
в зависимости от истории развития общества. На пер-
вом, доисторическом этапе основой номинации были сло-
ва, обозначавшие водное пространство и его свойства,
причем в гидронимах древнеевропейского происхождения
различаются хронологически самый древний тип и типы,
близкие к последующим славянскому и балтийскому гид-
ронимическим слоям. Затем следует эпоха существования
германских племенных диалектов (I в. до н. э,— V в.>
н. э.). Географические названия преимущественно отра-
жают флору и фауну майнских земель. В раннефеодальное
время (VI в.— середина XI в.) топонимия свидетельствует
о расчистке территории, появлении частного землевла-
дения, установлении границ между феодальными вла-
дениями, а также о христианизации Германии. Свои осо-
бенности имеет и топонимия, возникшая в эпоху развитого
феодализма (XI—XV вв.), децентрализации примайн-
ских земель (XVI— XVIII вв.), в новейшую эпоху
(XIX—XX вв.). С ходом общественного развития все
более убывает количество названий, данных по природ-
ным особенностям географического объекта, и возрастает
роль общественно-исторического фактора.
Следует отметить, что связь развития топонимии и раз-
вития общества не так прямолинейна, как об этом иногда
пишут исследователи. Эта связь опосредована и системой
языка, и топонимической системой данной территории,
традициями в присвоении названий, и культурой отноше-
ния к именам.
Как можно заключить из всего того, что было сказано
в данном разделе, названия наиболее значительных вод-
ных объектов сложились на самых ранних этапах заселе-
ния какой-либо территории. Поэтому в дальнейшем нас
будут интересовать самые древние названия, уходящие
своими корнями в глубь истории.
67
Племена и реки
В отличие от названий населенных пунктов гидронимы
в массе своей более устойчиво сохраняются во времени.
Поэтому свидетельства гидронимии представляют собой
неоспоримую ценность для истории, Имена озер, крупных
рек и их притоков рассказывают об этническом составе
древнего населения, обитавшего по их берегам, о племен-
ных территориях и тотемах, о миграциях и путях мигра-
ций древних племен, о сменах населения на одной и той
же территории. Так, не случайно обилие балтийских гид-
ронимов в Польше: там жили ныне исчезнувшие балтий-
ские народы — ятвяги, прусы и др. Река Волга в зависи-
мости от языка проживающих на ней народов имеет мно-
го названий: в тюркских языках Итиль (в современном
чувашском сохранились названия Этел, Атал), в марий-
ском Йул, а наиболее древнее название этой реки — Ра
(которое упоминал еще Птолемей) —- сохранилось до сих
пор в мордовских языках.
Устойчивость гидронимии вовсе не означает, что одно
и то же название не изменяется во времени. Порой оно
изменяется до неузнаваемости. Так, имя французской
реки Роны (теперь Rhone) в латинских источниках писа-
лось Rhodanus — видимо, таким было и произношение в
древности.
А как только ни писалось в русских источниках назва-
ние большой реки Шелони, впадающей с запада в озеро
Ильмень! Только на протяжении последних трех веков ее
обозначали в документах и на картах как Шалонь, Шо-
лонь, Шолона, Сцелон, Шелонь. Видимо, был разнобой
и в произношении. Что же говорить о более древних вре-
менах, когда ильменские словене и кривичи осваивали
Озерный край? Как звучало это, по-видимому, субстратное,
название в устах местного населения (финно-угров или
балтов), уже невозможно проверить: в данной области в
течение многих веков живет только русское население.
Тем не менее сопоставление названий водных объектов
на разных территориях и метод реконструкции позволя-
ют восстановить исходные формы гидронимов.
Многие названия водных объектов связаны с этнони-
мами, т. е. именованиями этнических групп, племен, на-
родностей, наций. Эти две категории имен — гидронимы
и этнонимы — имеют большое значение для этногенетичес-
ких исследований. Под этногенезом понимаются происхож-
дение какого-либо народа, начальные этапы его возник-
68
новения и дальнейшее формирование его этнографических,
лингвистических и антропологияэских особенностей. Уче-
ные полагают, что наиболее древними собственными име-
нами в период этногенеза можно считать названия круп-
ных рек и озер и названия племенных группировок.
Имена крупных водных объектов, сохранившиеся
в течение веков и тысячелетий, с трудом поддаются объ-
яснению: как правило, они допускают несколько этимоло-
гий. Их ценность для этногенетических исследований по-
этому носит сравнительно ограниченный характер, назва-
ния более мелких водных объектов легче объясняются
из определенных языков. В то же время именно анализ
названий крупных географических объектов (вспомним
то, что говорилось в предыдущем разделе об Алдане)
позволяет говорить о далеком прошлом, выяснять осо-
бенности этногенеза, древних контактов и миграций
народов.
Этнонимы тесно связаны с топонимией. Они могут
быть вторичными образованиями от территориальных обо-
значений; в других случаях этнонимы, наоборот, являют-
ся основой наименований племенных территорий.
Многие названия славянских, в том числе древнерус-
ских, племен произошли от гидронимов. Полочане жили
по реке Полоте, бужане — по Бугу, полабы — по Лабе
(Эльбе). Название еисляне относилось к одному из западно-
славянских племен по месту его обитания на верхней
Висле. Член-корреспондент АН СССР О. Н. Трубачев
[1983] связывает с Вислой и этноним иллирийцы (Illyrii)
из реконструированной формы *uisluri. Эти древние
«висляне» были венетами, прародина их находилась
именно в низовьях Вислы, а позже они приняли имя
«иллирийцы» и перенесли его с собой в ходе миграции на
юг, в Паннонию и Далмацию.
О. Н. Трубачев [1974], изучая типы славянских эт-
нонимов и их связь с гидронимами, отмечает, что есть пря-
мое соотношение между этническими особенностями раз-
ных народов и способами образования этнонимов. Уже
немецкий филолог XIX в. Я. Гримм заметил, что ни одно
древнегерманское племя не было названо по крупной реке
(Эльба, Рейн), так как германские народы были склонны
к миграциям. Совсем другая картина наблюдается у сла-
вян, кельтов, иллирийцев, фракийцев.
У славян многие этнонимы обязаны своим возникнове-
нием рекам — по месту обитания племен и реже по про-
исхождению. Последний случай наблюдается в названии
69
племени ободриты, которое означает «жители по реке
Одеру»; на самом же деле этноним относится к племени,
исторически засвидетельствованному в стороне от Одера.
Параллели из этнонимии кельтов, иллирийцев, фра-
кийцев многочисленны: Ambisontes — «племя по обе
стороны реки Изонты», Narensioi — «жители по реке
Нарон», Ambarri — «племя по обе стороны реки Арар».
Такая близость в способах образования кельтских, илли-
рийских, фракийских и славянских этнонимов позволила
О. Н. Трубачеву утверждать, что соответствующие наро-
ды жили на сопредельных территориях, причем славяне,
вероятно, занимали срединное, промежуточное положе-
ние между иллирийцами и дако-фракийцами. Славянская
прародина, таким образом, была не замкнута в своих гра-
ницах и представляла собой подвижный ареал.
В другой работе О. Н. Трубачев приводит еще один,
очень интересный и более сложный, пример связи этнони-
ма и гидронима. В античных источниках упоминается пле-
мя иксоматы, проживавшее на берегах Танаиса—Дона.
О. Н. Трубачев, сторонник концепции продвижения индо-
арийских племен в Индию из района Северного Причер-
номорья, сопоставляет название иксоматы с древнеин-
дийским именем реки Икщумати (Iksumati), притока
Ганга, а также реки Ичамати в бассейне Брахмапутры*
Предположительно арийские племена принесли эти назва-
ния с запада на восток в ходе освоения Индии. «Это про-
зрачное суффиксальное производное от др.-инд. iksu-
„сахарный тростник", — пишет автор, — откуда Iksu-
mati значит „тростниковая или богатая сахарным трост-
ником"» 4. Географические реалии, как полагает О. Н.Тру-
бачев, подтверждают обилие тростника и камыша на Дону,
но автор приводит и еще один, чрезвычайно важный,
чисто лингвистический, аргумент. Оказывается, что на
римской карте мира по другую сторону Танаиса, т. е. на
его левом берегу, где жили иксоматы, имелась надпись
Cannate, которую можно прочесть только как латинское
Cannatae — «тростниковые». Это название является, по-
видимому, буквальным переводом индоарийского этно-
нима иксоматы, и, таким образом, значение этнонима
О. Н. Трубачев считает доказанным.
Но можно высказать и некоторые сомнения по поводу
того объяснения, которое предложил О. Н< Трубачев*
4 Трубачев О. Н. Indoarica в Северном Причерноморье: Источники.
Интерпретация. Реконструкция.— Вопр. языкознания, 1981,
№ 2, с. 6.
70
Во-первых, этноним иксоматы сопоставлялся непосред-
ственно с гидронимом, который притом весьма удален гео-
графически от Подонья. Сравнение в первую очередь
с другими этнонимами Причерноморья, возможно,
вскрыло бы иные (ираноязычные?) связи названия иксо-
маты, хотя автор и считает такие попытки безуспешными.
Кроме того, сопоставление с гидронимией имело бы боль-
шую доказательную силу, если бы в гидронимии самого
бассейна Дона были найдены подобные названия.
И еще один, дополнительный, вопрос возникает по это-
му поводу. Слово iksuh в санскрите означает «сахарный
тростник». Но сахарный тростник — тропическое расте-
ние, которое не растет на территории СССР вообще,
в Подонье в частности. Тростник, растущий на Дону,
и сахарный тростник тропиков — совершенно разные
растения, принадлежащие даже к разным родам и имею-
щие лишь отдаленное сходство друг с другом.
Если древние индийцы принесли с собой из Северного
Причерноморья слово iksuh, то могло ли оно означать не-
когда просто «тростник», а затем быть перенесено на «са-
харный тростник»? Такой перенос в принципе возможен,
но в данном случае проблематичен. Ведь в санскрите
имеется совершенно другое слово — nadah (najah) для
обозначения обыкновенного тростника.
Слово iksuh в древнеиндийском языке — неясного про-
исхождения, изолировано, его этимологические связи
неизвестны [Mayrhofer, 1956, Bd. 1]. Оно могло появить-
ся в речи ариев, пришедших в Индию, и как заимствова-
ние из местных (дравидийских) языков Индии, хотя этот
вопрос не исследован. В самом деле, сахарный тростник
был новым растением для пришельцев в Индию; вряд ли
в их языке могло раньше существовать его название.
Обозначение же обыкновенного тростника или камыша
индоарии, что вполне естественно, могли принести с собой
со своей старой родины. Известный языковед из ФРГ
М. Майрхофер [Mayrhofer, 1963, Bd. 2] в своем этимо-
логическом словаре древнеиндийского языка приводит
большое количество материала по поводу слова nadah —
«тростник, камыш». Родство его с иранским корнем
*nada- (в том же значении) несомненно. Более далекие
сопоставления показывают, что родственные индоиран-
скому слову корни присутствуют в литовском и армянском
языках. Таким образом, налицо индоевропейское проис-
хождение названия обыкновенного тростника в древне-
индийском языке.
71
Как нам кажется, географические и ботанические реа-
лии, не говоря уже о лингвистических данных, заставляют
считать гипотезу о родстве этнонима иксоматы с назва-
нием индийской реки Икщумати недостаточно убедитель-
ной: она нуждается в дальнейшем развитии и обосновании,
хотя у нее есть и сильный аргумент — надпись Cannate
на римской карте.
Приведем другие примеры связи этнонимии и гидрони-
мии — наименование водного объекта по названию пле-
мени или народа, обитавшего по его берегам. Чудское озе-
ро (по-эстонски Пейпси-ярв) было названо русскими людь-
ми Чудским в знак того, что к западу от него обитал народ
чудь — так в Древней Руси именовались различные фин-
но-угорские племена, в первую очередь эсты.
Сложный этнический состав населения Татарии отра-
зился в так называемых этногидронимах: болото Чир-
меш сазы — «Черемисское болото» (черемисами называют
марийцев), Мукшы куле — «Мокшинское озеро» (мокша —
название части мордовского народа) [Саттаров, 1977].
У селькупов — самодийского народа, проживающего
в Западной Сибири,—существовала родовая органи-
зация, которая была изучена в XIX в. М. А. Кастреном,
в 20-х годах нашего века Г. Н. Прокофьевым. Селькупы
прежде делились на два рода, носящие имена Лимпыл
пелекыл тамдыр («Орла половинный род») и Косыл пеле-
кыл тамдыр («Кедровки половинный род»). Это названия
древних тотемов, т. е. таких животных и птиц, рыб, рас-
тений и т. д., которые считались мифическими предками
данного рода или фратрии. Примечательно, что тотеми-
ческие названия переносились и на реки. Ведь каждый
род имел свою родовую территорию, считавшуюся его
собственной: границы ее были строго очерчены. Реки и
озера также входили в родовую территорию, как и охот-
ничьи промысловые участки.
У селькупов есть реки с названиями, означающими
в переводе «Река Орла», «Река Кедровки». Видимо, если
не все такие гидронимы, то по крайней мере часть из них
отражает названия указанных селькупских родов. Из-
вестно, например, что во время шаманских обрядов топо-
графия шаманской дороги распадается на путь по Реке
Кедровки и на путь по Реке Орла, что явно связано с де-
лением селькупов на две фратрии [Золотарев, 1964].
В местностях, заселенных селькупами, встречались реки
с названиями Сангель-кы («Глухариная река»), Кула-кы
(«Воронья река»), Караль-кы («Журавлиная река») и
72
др. — по названиям родов [Бояршинова, 1960]. У коми-
пермяков есть река Сюзь — в переводе «Филин». Это тоже
тотемическое название, связанное с наименованием рода
Сюзь [Кривощекова-Гантман, 1968].
А ведь если не знать этих этнографических фактов,
такие названия можно было бы принять за зоогидронимы,
подобные тем, о которых рассказывалось во втором
раздел?.
Древнейшие топонимы и этнонимы далеко не всегда
позволяют однозначно решить вопрос, что же именно было
первичным, а что вторичным. Было ли названо племя
ижора по одноименной реке Ижора и всей Ижорской земле
(Inkerimaa), или же, наоборот, этноним послужил источ-
ником возникновения географических названий? То же
самое касается, с одной стороны, балтийского племени
и племенной территории Дайнава, с другой — одноимен-
ных рек и озер в Литве.
По всей вероятности, в древности одним и тем же сло-
вом могли обозначать племя, закрепленную за ним тер-
риторию и главную реку, протекающую по этой терри-
тории. В качестве примера можно привести название реки
Камы. Специалист по коми-пермяцкой топонимии А. С.
Кривощекова-Гантман [1968] полагает, что древние пер-
мяне (предки современных коми и удмуртов) употребляли
слово кам для обозначения главной реки и племени, про-
живавшего в ее бассейне (этноним кам, ком — теперь
коми). В произведениях коми-пермяцких писателей встре-
чаются записанные ими народные легенды о герое по име-
ни Кам, сыне доброго божества Ена; его имя в легендах
связывается с Камой. Кроме того, этноним кам, ком, ве-
роятно, в древности имел значение «человек». Таким об-
разом, одно и то же слово кам, ком в пермских языках
употреблялось вначале для обозначения человека, затем
племени, территории, главной реки и позже, возможно,
культурного героя (демиурга) преданий народа коми.
В связи с именем реки Камы следует упомянуть о том,
что в удмуртском языке есть слово кам — «большая река,
течение». Кроме того, в алтайской гидронимии много-
численны названия со словом кем, хем — «река»; как пред-
полагают, это слово может быть заимствованием из
индоевропейских языков [Мурзаев, 1984]. Этимологичес-
кие связи названия Камы еще нельзя считать оконча-
тельно выясненными.
73
Где была родина индоевропейцев?
Этимологический анализ древней гидронимии позво-
лил установить ее характер, значение лексических основ,
а также заглянуть в прошлое человечества. Через назва-
ния рек, озер, морей, смысл многих из которых ученым
удалось расшифровать, доносится к нам голос наших
далеких предков — охотников и рыболовов, скотоводов-
кочевников и земледельцев. Очень часто только благодаря
названиям, пережившим предметы материальной куль-
туры, ученые делают важные выводы о языке исчезнув-
шего народа, а следовательно (хотя отношение языка
и этноса далеко не однозначно), о том, какой именно на-
род мог обитать на данной территории.
Наибольшее распространение в мире имеют языки,
принадлежащие к так называемой индоевропейской язы-
ковой семье. В древности народы, говорящие на языках
этой семьи, занимали гораздо более ограниченную тер-
риторию, чем в настоящее время. В результате миграций
и роста населения эти народы распространились на огром-
ном пространстве Европы, а также на части Азиатского
континента, не говоря уже о более позднем заселении
Америки, Австралии и Океании, части Африки.
К древним народам, говорившим на индоевропейских
языках, условно применяют термин «индоевропейцы».
Это чисто языковое понятие, а не этническое, так как в эт-
ническом и расовом отношениях индоевропейцы были
далеко не однородны.
Для того чтобы читатель мог лучше ориентироваться
в дальнейшем изложении, нам придется дать краткую
справку о локализации индоевропейских языков древней
Европы в середине I тыс. до н. э. [Порциг, 1964]. Для
этого периода и сами древние языки, и территория их рас-
пространения могут считаться уже достаточно надежно
установленными.
На юго-востоке Италии, в Апулии и Калабрии, гово-
рили на мессапском языке, близкородственном языкам
восточного побережья Адриатического моря, в области
древней Иллирии. Восточную часть долины реки По на-
селяли венеты. Венетский язык во многом близок к ла-
тинскому, распространенному в тот период лишь на очень
небольшой территории по нижнему течению Тибра. Ла-
тинский язык, близкий к нему фалискский, а также оск-
ский (на юге) и умбрский (в Центральной Италии) отно-
сятся к так называемой италийской группе языков.
74
К северу от Альп располагалась кельтская языковая
группа: кельты жили на Рейне, по верхнему течению
Дуная и в Восточной Франции; часть кельтских племен
проникла в Испанию, другая — в Ирландию. Восточными
соседями кельтов в Тироле и по Среднему Дунаю были
иллирийцы; область иллирийского языка в этот период
охватывала территорию от западной части Балканского
полуострова почти до Балтийского моря. Не все ученые
признают такой широкий ареал иллирийцев; он был ус-
тановлен языковедом из ФРГ X. Краэ по данным гидро-
нимии. Между тем значительное число исследованных им
гидронимов может быть интерпретировано и на почве
других индоевропейских языков. Археологические данные
также свидетельствуют о спорности паниллирийской ги-
потезы. К северу от большого горного массива Централь-
ной Германии жили племена, говорившие на германских
языках (исторические источники еще их не упоминают).
В южной части Балканского полуострова с иллирий-
цами граничили носители греческого языка, которые жили
здесь уже в середине II тыс. до и. э. и ранее. Большую
территорию занимала фракийская языковая область —
восточную часть Балканского полуострова и территорию
современной Румынии; в раннеисторическую эпоху фра-
кийцы заселили и некоторые районы Малой Азии. Там же,
в Малой Азии, на Анатолийском плоскогорье, с XII в.,
до н. э. проживали носители фригийского языка, пересе-
лившиеся сюда с Балкан. С фригийской областью в Вос-
точной Анатолии граничили другие индоевропейцы —
носители армянского языка, которые только в VI в. до
н. э. продвинулись в Армению, в древнее Урарту. К во-
стоку от армянской и фракийской областей, в Северном
Причерноморье, была область иранских языков (часть
индоиранских, или арийских; на востоке в то время арий-
ская область охватывала весь современный Иран и Се-
верную Индию).
Кроме перечисленных языков, сохранились фрагмен-
тарные памятники давно исчезнувших реликтовых индо-
европейских языков, на которых в древности говорили
в различных частях Европы.
Такая картина складывается по историческим источ-
никам для середины I тыс. до н. э. Но еще ранее, в сере-
дине II тыс. до н. э., в Передней Азии были распростра-
нены другие индоевропейские языки — хеттолувийские
(или анатолийские). Споры возникают относительно
первоначальной локализации тохарского языка, носители
7S
которого мигрировали далеко на восток и в середине I тыс.
и. э. оказались на территории Южного Синьцзяна, Ал-
банский язык впервые фиксируется историческими доку-
ментами также довольно поздно, в XV в. н. э., на терри-
тории бывшей иллирийской области. Его более ранняя
локализация затруднена. И в середине I тыс. до н. э. еще
нет упоминаний о той области, которую занимали бал-
тийские и славянские языки. По данным лингвистичес-
кой географии, славянские языки должны были распо-
лагаться рядом с фракийским в районе Карпат, но первые
сведения о них относятся к тому времени, когда фракий-
ский язык уже исчез. Область же расселения тех племен,
которые позже выступают как исторические балтийские
племена, располагалась севернее славянской (письмен-
ные памятники балтийских языков появляются очень
поздно — с XV в.).
Чем более древний период развития отдельных индо-
европейских языков рассматривают языковеды, тем боль-
ше сходства и черт генетической близости обнаруживает-
ся при сравнении этих языков. Реконструкция более
древних этапов развития индоевропейских языков пока-
зала, что существовала праиндоевропейская языковая
общность, которую предположительно можно датировать
VI—IV тыс. до н. э. В этот период уже были оформлены
четыре главные группы индоевропейских языков: север-
ная, западная, центральная и южная. В III тыс. до н. э.
большинство индоевропейских языков, употребляемых
на довольно обширной территории, были уже обособлены
в отдельные языки, хотя и близкородственные между со-
бой [Георгиев, 1958].
Индоевропейцы должны были распространиться из оп-
ределенного эпицентра, в котором они сложились и офор-
мились именно как индоевропейцы. Это не означает, ко-
нечно, что эпицентр представлял собой совсем небольшую
и замкнутую территорию: территория могла быть доволь-
но значительной по масштабу. В зависимости от этапов
расселения индоевропейских племен прародин индоев-
ропейцев могло быть несколько с точки зрения хроноло-
гии — первичная, вторичная и т. д. Соответственно мигра-
циям и расселению племен происходило и членение, дроб-
ление праиндоевропейской языковой общности, которая,
как многие полагают, с самого начала обнаруживала тен-
денции к диалектной дифференциации.
Существуют различные концепции первоначальной ин-
доевропейской прародины. Каждая из них имеет свою
76
историю. В 50-х годах, например, многие специалисты
считали, что прародина находилась в бассейне Дуная,
в его восточной и центральной частях, а также частично
в Северном Причерноморье. Эта прародина была уста-
новлена в результате исследования той лексики, которая
присуща всем индоевропейским языкам: общие термины
земледелия и скотоводства, общие названия высоких
гор, равнины и моря, снега и летней жары, названия
волка и медведя, бука, березы и т. д.
Сторонниками данной концепции были как языковеды
(В. Георгиев, Т. Бэрроу, Б. В. Горнунг, В. Мерлинген),
так и археологи (В. Г. Чайлд, Я. Филип, П. Н. Третья-
ков и др.). Болгарский языковед академик В. Георгиев
[1958] полагает, что из Дунайского бассейна и Северного
Причерноморья предки индоевропейских племен распро-
странялись с юга на север в эпоху палеолита, мезолита
и неолита, осваивая обширные пространства Северной
и Средней Европы, причем движение шло главным обра-
зом вдоль водных путей. Уже во время раннего неолита
(приблизительно с VI тыс. до н. э.) индоевропейские
племена обитали в Центральной и Восточной Европе,
от Рейна и Альп до Дона. На севере они доходили до
Северного и Балтийского морей и Западной Двины. На
юге в пределы этой области входили бассейн Дуная и
Балканский полуостров.
Отчасти сходную картину рисует в работе о происхо-
ждении индоевропейцев ученый из ФРГ Л. Килиан [Ki-
lian, 1983]. В его представлении, индоевропейцы в сред-
нем неолите (4500—4000 до н. э.) обитали на территории,
включавшей Южную Швецию, область между бассейнами
Рейна и Вислы, Подунавье, бассейны среднего течения
Днепра и Дона. К северу и северо-востоку от этой зоны
жили североевразийские племена (предки будущих фин-
но-угров и других уральских народов). К югу и западу
от нее (в том числе и на Балканском полуострове) обитали
народы Средиземноморья, а еще южнее, на Африканском
побережье и в Аравии,— семито-хамитские народы.
Л. Килиан не претендует на то, чтобы считать очерчен-
ную им территорию прародины первоначальной, указы-
вая, что в палеолите индоевропейская общность могла
складываться в каком-то другом месте.
Новая концепция была выдвинута в последние годы
в трудах советских ученых Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Ива-
нова [1981], которые помещают прародину индоевропей-
цев в Переднюю Азию (Восточная Анатолия, Южный
77
Кавказ и Северная Месопотамия); хронологически для
нее устанавливается период V—IV тыс. до н. э. Историк-
востоковед И. М. Дьяконов [1982], в свою очередь, убеж-
ден в локализации прародины индоевропейцев в Европе,
в районе между Балканами и Карпатами.
Мы упомянули лишь некоторые труды лингвистов и
историков, освещающие вопросы прародины индоевропей-
цев. Как видно уже из этого краткого перечня, проблема
прародины остро дискуссионна и весьма далека от сво-
его окончательного разрешения. По-видимому, это дело
будущего.
В большинстве работ в качестве важного аргумента
используются данные ономастики, и прежде всего гидро-
нимики. Так, И. М. Дьяконов отмечает полное отсут-
ствие древних индоевропейских гидронимов в Передней
Азии. В Малой Азии индоевропейские названия есть,
что вполне естественно: эту область занимали носители
хетто-лувийских языков. Такое древнее название реки,
как Hulana (слово, родственное русскому волна и наз-
ваниям некоторых литовских рек), может быть не обще-
индоевропейским, а просто хетто-лувийским. По мнению
И. М. Дьяконова, наличие широких параллелей между
гидронимией Малой Азии и гидронимией Балканского
полуострова (иллирийской, фракийской, дакийской и
др.) не позволяет исключать Балканы из числа возмож-
ных областей первоначальной прародины индоевропей-
цев.
Широко применяют данные ономастики Т. В. Гамкре-
лидзе и В. В. Иванов. Например, наличие арийских то-
понимов в Северном Причерноморье, на Кубани и в При-
каспии дает ученым основание предполагать проникнове-
ние определенных арийских элементов с Ближнего Во-
стока через Кавказ. Для «древнеевропейских» языков
в качестве общего исходного ареала (вторичного) прини-
маются области Северного Причерноморья и приволж-
ских степей. При этом сопоставляются некоторые
ранние индоевропейские гидронимы, засвидетельство-
ванные в Северном Причерноморье и в центральноевро-
пейском ареале; ср. Солучка (из ^solgtj- и еще ранее
из *salantia) и названия рек с тем же корнем в Литве —
Salantas, в Швейцарии — Salontia и т. п.
Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов пишут: «Характер-
но, что древние индоевропейские гидронимы сохраняют-
ся за мелкими реками и притоками крупных рек, тогда
как сами крупные реки переименовываются при появле-
78
нии новых этнических элементов, ср. иранские названия
крупных рек Восточной Европы (Дон, Днепр, Днестр
и др.)»5. Это утверждение, следует заметить, прямо про-
тивоположно распространенному в ономастической ли-
тературе мнению о том, что именно названия самых круп-
ных рек наиболее устойчиво передаются от одного этноса
к другому и часто несут следы наиболее древнего языко-
вого субстрата.
О древности названий больших или малых рек пишет
также языковед из ФРГ В. Шмид [Schmid, 1981], который
решает этот вопрос компромиссно. Он считает, что пред-
ставление об устойчивости гидронимов не должно быть
абсолютным. В гидронимии есть слои разного возраста:
названия больших рек Рейн и Майн старше, чем имя речки
Мюленбах («Мельничный ручей»). В то же время назва-
ния больших рек Днепр, Днестр и Даугава (Западная
Двина) в СССР, Вардар на Балканском полуострове
более молодые, чем имена многих небольших рек в Цен-
тральной Европе. Поэтому дело не в том, большая река
или маленькая, а в том, что среди массы гидронимов со-
хранился слой хронологически более ранних названий
водных объектов. Данные названия древнее, чем те языки,j
на которых в историческое время говорило население,>
живущее по берегам этих рек и озер. Такие, самые древ-
ние, индоевропейские названия, не объясняемые из сов-
ременных и известных нам самостоятельных древних
языков, именуются в научной литературе древнеевро-
пейской гидронимией. Термин «древнеевропейский» не
особенно точен, и, по всей вероятности, его можно отож-
дествить с понятием «древнеиндоевропейский», так как
подавляющее большинство древнеевропейских гидрони-
мов объясняется на индоевропейской почве, а наличие
доиндоевропейского субстрата доказано лишь для пери-
ферийных районов Западной и Южной Европы.
Реконструкцию значительного слоя древнеевропей-
ской гидронимии, распространенной по всей Европе,,
осуществил X. Краэ. Продолжили эти исследования
X. Кун, В. Шмид, В. Георгиев и многие другие. Древне-
европейской гидронимии присущи некоторые характер-
ные черты, например наличие корней со значениями
«вода», «источник»г «течь, нестись потоком», также с обоз-
5 Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Миграции племен — носителей
индоевропейских диалектов с первоначальной территории рас-
селения на Ближнем Востоке в исторические места их обитания
в Евразии.— Вест, древней истории, 1981, № 2, с. 28.
79
н< чшиями цвета: «блестящий, белый» и т. п. Кроме того,
гидронимы имеют определенную структуру — индоев-
ропейские словообразующие элементы и флексии (окон-
чания).
Многие названия рек в Литовской ССР образованы от
корня *а1(а), который сохранился в латышском слове
aluots — «источник». Это гидронимы типа Alanga, Alanta,
Alantele, Alunta, Almaja, Alme, Almone, Almenas, Aluote,
Alovele. Названия рек с этим же корнем встречаются
и в Западной Европе: Ala в Норвегии, Aller в ФРГ,
приток Везера (древняя форма *Alara), Almo в Италии,
Aumance во Франции (из *Almantia), Alm в Голландии
и т. д.
Мы уже говорили о том, что название реки Инд в
Индии происходит от древнеиндийского слова sindhu —
«река». Это слово в европейских языках не встречается.
Но зато индоевропейский корень *sindhna сохранился
в названиях рек Sinn (правый приток Майна), Shin и
Shannon в Ирландии [Schmid, 1968]. Древнеиндийское
слово danu —«капля»у авестийское danu и осетинское
don (дон) —«вода, река» находят соответствия не только
в названии Дуная (по-немецки Donau), но и в Donwy (Се-
верный Уэльс).
Такие примеры особенно показательны. Если какое-
либо название сохранилось во всех тех областях, где
жили индоевропейцы, оно не происходит из одного
определенного языка: это название значительно старше
и относится к эпохе до образования самостоятельных
индоевропейских языков, т. е. носит наддиалектный ха-
рактер. Древнеевропейская гидронимия устанавливает
единство всех индоевропейских языков и тем самым
способствует уточнению локализации этого общего индо-
европейского языка. Это не означает, разумеется, что
в прародину индоевропейцев входили любые территории,
на которых встречаются древнеевропейские названия,
в том числе Ирландия, Индия и т. п. Вопрос о прародине
не может решаться на основе лишь одних топонимических
данных. Древнеевропейская гидронимия— это субстрат,
усвоенный различными народами от периода древнеиндо-
европейской языковой общности и сохранившийся в эпоху
более поздних передвижений отдельных народов, которые
переносили древние индоевропейские названия на новые
территории.
Известно, что в Шотландии до прихода на эту терри-
торию германцев — англосаксов и скандинавов—гово-
80
рили (и продолжают говорить до сих пор) на кельтских
языках, относящихся также к индоевропейской языковой
семье.
Поэтому такое название реки, как Farrar, теоре-
тически могло бы быть объяснено с помощью любого
из указанных языков. Однако все эти возможности от-
падают, когда мы узнаем, что название шотландской
реки было впервые упомянуто Птолемеем в 150 г. н. э.,
т. е. гораздо раньше прихода германцев и раньше за-
фиксированного историей появления в Шотландии из-
вестных нам кельтских племен. К тому же Птолемей,
описывая Британию, вероятно, пользовался какими-то
более ранними источниками, что позволяет еще более
«удревнить» этот гидроним [Nicolaisen, 1976].
Название Farrar фигурирует у Птолемея в форме
Varar. Этот гидроним можно считать докельтским —
древнеиндоевропейским. Он происходит из корня *цег-
«увлажнять» и имеет соответствия в других частях Евро-
пы: Vara (в Лигурии), Varia (во Франции; современные
названия рек Vaire и Veyre), Varantia (приток Дуная^
теперь Woernitz). По мнению английского ученого
У. Николайсена, широкие параллели названию Varar
на Европейском континенте позволяют предположит^
что Шотландия до прихода кельтов уже была заселена
индоевропейскими племенами. Тем более что название
Farrar в этом смысле не единично: в Шотландии сущест-
вует целая «сеть» гидронимов индоевропейского типа,
не объясняемых ни из кельтских, ни из германских язы-
ков.
Создатель теории древнеевропейской гидронимии
X. Краэ строил свои выводы о ее географическом распро-
странении на основе анализа материала Северной и Цен-
тральной Европы (рис. 1). Поэтому восточные границы
древнеевропейской гидронимии и древнеиндоевропейской
языковой общности им установлены без учета многих
данных: так, он привлекает балтийский материал2 но
почти не использует материала славянских языков и т. д.
В результате некоторые выводы X. Краэ, а также сто-
ронников его концепции (В. Шмид и др.) о географиче-
ской локализации древнеевропейской гидронимии носят
спорный характер. Но о балтах, славянах и особенностях
гидронимии их территорий мы расскажем в следующем
разделе.
Пока же приведем (в алфавитном порядке) названия
некоторых крупных рек Европы, которые объясняются
81
Рис. 1.
Древняя
гидронимия
Европы
(по X. Краэ
и В. В. Седову)
а — древнеевропейские
гидронимы;
б — иранские гидронимы;
в — фракийские
гидронимы;
г — догреческие
(анатолийские
и «пеласгские»)
гидронимы;
д — этрусские гидро-
нимы,
е — доиндоевропейские
гидронимы;
ж — ареал древней
финно-угорской
гидронимии
из общеиндоевропейского или из отдельных древних
индоевропейских языков 6.
АДДА — река в Северной Италии, левый приток реки
По. В римских источниках Ad(d)ua. Из индоевропейского
корня *adu- со значением «течение воды, поток» (ср. также
ОДРА).
БРАДАНО — река на юге Италии (Апулия), впадает
в Ионическое море. Древняя форма Bradanus. Из ил-
лирийского языка, означает «богатый бродами». От ин-
доевропейского корня *bhrdh-, отсюда же русское слово
брод,
БУГ — название нескольких рек: правого притока
Вислы (Западный Буг), впадающей в Черное море (Юж-
ный Буг), в Югославии. Южный Буг в древнерусском
языке назывался Богъ (по-польски Boh). Название не
имеет однозначной этимологии; кроме того, некоторые
ученые сомневаются в общности названий Западного
и Южного Буга. Одно из объяснений связывает имя Юж-
ного Буга с русским словом бег — «течение» и немецким
Bach — «ручей»; возможно также объяснение из иранских
языков. Древние греки называли Южный Буг ГИПАНИС
(впервые у Геродота, V в. до н. э.), что, возможно, связано
с индоевропейским корнем *ир- «вода».
ВАРДАР — река на Балканском полуострове (в
Югославии и Греции), впадает в Эгейское море. Из ин-
доевропейского сложного слова со значением «черная
вода». Этимология подтверждается тем, что один из при-
токов реки в настоящее время носит славянское название
Црна —«черная».
ВЁЗЕР — река в ФРГ, впадает в Северное море.
Древняя форма имени — Wisura. Название происходит
из индоевропейского корня *uis-/*ueis- со значением
«вода (река)».
ВИСЛА — река в Польше, впадает в Балтийское море.
Древние формы имени — Vistula, Vistla (у Плиния,
Помпония Мелы, Птолемея, I —II вв. н. э.). Название
происходит от того же индоевропейского корня, что
и ВЕЗЕР (см.). Высказывались также мнения о славян-
ском, кельтском и другом происхождении.
ВИТ — река в Болгарии, правый приток Дуная.
Древняя форма имени — Utus (у Плиния, I в. н. э.).
° В списке приведены наиболее, с нашей точки зрения, вероятные
этимологии названий. Более подробно см.: Никонов В. А, Крат-
кий топонимический словарь. М.: Мысль, 1966.
83
Название объясняется из фракийского языка, в котором
можно восстановить слово *uto от индоевропейского
корня *udo(r) со значением «вода». Тот же корень присут-
ствует и в русском слове выдра, а также в названиях
нескольких рек европейской части СССР — Уда, Уды,
Удыч, Удра.
ДВИНА — названия двух больших рек в европей-
ской части СССР: Западная Двина (впадает в Балтийское
море) и Северная Двина (впадает в Белое море). Возможно,
название было перенесено с Западной Двины на Север-
ную. Происхождение имени ДВИНА не может считаться
окончательно выясненным. Одна из этимологий сравнивает
имя с индоевропейским корнем *dheu----«течь, литься».
Не исключено также, что немецкое название Западной
Двины Diina позволяет сопоставить его с наименованиями
Дуная, Дона, Днепра, Днестра. Предлагались и объяс-
нения из балтийских языков. Финно-угорское происхожде-
ние названия Западной Двины, которое предполагается
некоторыми учеными, маловероятно: для финно-угор-
ских слов нехарактерно начальное сочетание согласных
дв-; по-эстонски Западная Двина называется Вейна-
йыги. Латышское название Западной Двины ДАУГАВА
в переводе означает «многоводная».
ДНЕПР — река в европейской части СССР, впадает
в Черное море. Славянское ДънЪпръ отражает более ран-
нее название Данаприс, известное по греческим источни-
кам с V в. до н. э. Название объясняли как сложное
слово иранского происхождения: *danu-apara — «задняя,
отдаленная река»; вторая часть названия иногда толкуется
как иранское арга — «водная глубь» (т. е. Днепр — «глу-
бокая река»). Другое объяснение (О. Н. Трубачева) пред-
полагает, что славяне усвоили название Днепра не от
скифов, а от фракийцев или даков, которые контактирова-
ли со скифами в районе среднего течения Днепра. Иран-
ское (скифское) слово danu — «река»— было усвоено
дакамии попало в измененной форме к славянам с добав-
лением дако-фракийского элемента *-ipr, который отра-
жен в названиях рек: Ибр в днепровском бассейне, Ибър
в Болгарии и др. (из фракийского слова со значением
«козел»). Древнее название Днепра БОРИСФЕН (у Ге-
родота) толкуется из иранских языков со значением
«широкое место, широкая область» (первоначально это
имя, вероятно, относилось к устью реки).
ДНЕСТР — река в европейской части СССР, впадает
в Черное море. Славянское ДънЪстръ, латинские формы
84
Данастер (у Иордана, VI в. н. э.), Данастиус (у Аммиана
Марцеллина, IV в. н. э.), древнегреческое Данастрис.
В противоположность Днепру толкуется некоторыми
учеными из иранских языков как «ближайшая (по эту
сторону) река» — *danu-nazdyo. Первая часть названия,
как в гидрониме ДНЕПР (см.), вторая объясняется мно-
гими как индоевропейское слово *isro-s со вставным
t между s и г от глагола «течь, стремиться». От этого
же корня образовано название подмосковной речки Истры
и древнее название нижней части Дуная— Истр (Istros).
О. Н. Трубачев объясняет гидроним Днестр как состоя-
щий из иранского и фракийского (-istr-) компонентов —
аналогично названию Днепра; славяне усвоили оба имени
от дако-фракийцев. Древнее название Днестра — Тирис
(у Геродота), Тирас (у Страбона, I в. до н. э.) — из
иранских языков (скифского) со значением «быст-
рый».
ДОН — река в европейской части СССР, впадает в
Азовское море. От индоевропейского корня danu-------
«течь», отразившегося в иранском danu — «река», в осе-
тинском дон— «вода, река». Возможно и фракийское про-
исхождение. Название родственно гидронимам ДНЕПРг
ДНЕСТР, ДУНАЙ (см.), есть другие параллели в гидро-
нимии Европы. Древняя форма ТАНАИС (у Геродота,
Страбона) отражает соответствующее иранское слове»
ДРАВА — река в Австрии и Югославии, правый при-
ток Дуная. Более ранняя форма — Dravos (у Плиния).
Иллирийское название от индоевропейского слова *dro-
uos — «течение, река».
ДУНАЙ — самая большая река в Западной Европе,
впадает в Черное море. Древние греки называли ее ИСТР
(у Гесиода, VII в. до н. э.) — из фракийского языка, см.
ДНЕСТР; позже римляне — Danuvius (Цезарь, I в.
до н. э.). Название Истра относилось к нижнему течению
Дуная. Дунай — кельтское наименование верхней и
средней частей реки, которое затем с продвижением кель-
тов на восток вытеснило Истр. Кельтская форма Danuv,
современная немецкая Donau указывают и на связь
с иранскими наименованиями, см. ДОН, а также ДНЕПР,
ДНЕСТР.
ЗА АЛЕ — река в ГДР и ФРГ, левый приток Эльбы,
а также несколько одноименных рек в бассейне Майна,
в Тюрингии и др. Современное название Saale происхо-
дит из Sala и объясняется из индоевропейского корня
*sal-, который сохранился в латинском слове salum —
85
«открытое море», прусском salus — «дождевой ручей»
и др. Некоторые объясняют от корня *sal-----«соль».
ИЗОНЦО — река в Югославии и Италии, впадает
в Адриатическое море. Современные названия (итальян-
ское Isonzo, словенское Soca) возникли из средневековых
форм Isontins и Sontius, зафиксированных в VI в. Из ил-
лирийского названия Aesontius, которое восходит к индо-
европейскому корню *eis----«бурно, быстро двигаться».
МААС — река во Франции, Бельгии и Нидерландах,
впадает в дельту Рейна. Голландское название этой реки
Маас и французское Мёз восходят к кельтскому Mosa
из индоевропейского корня *mus------«влага, сырость».
МАЙН — река в ФРГ, правый приток Рейна. Из
кельтского или иллирийского названия Moinas, которое,
возможно, восходит к индоевропейскому *moinia —
«болото».
МАРЙЦА — река на Балканском полуострове, в Юж-
ной Болгарии, впадает в Эгейское море. Название извест-
но с XII в. по византийским источникам; первоначально
так называлось устье реки Эброс, затем распространилось
на всю реку. Марица — фракийское название от слова
mari — «море, болотистая местность» (как в немецком
Marsch — «топь, болотистое место»). Родственно назва-
ниям других рек в Европе — венгерскому Марош (по-
румынски Муреш) и др. Старое имя болгарской реки —
Эброс сохранилось в названии притока Марицы Ибър
(см. Днепр).
МОЗЁЛЬ — река во Франции, Люксембурге и ФРГ,
левый приток Рейна. Из кельтского (галльского) Mosel-
1а —«маленький Мос/Маас» (см. МААС).
МОРАВА — названия нескольких рек, из которых
наиболее значительны: 1) река в Югославии, правый при-
ток Дуная; 2) река в Чехословакии, левый приток Дуная^
Эти наименования рек могут быть, вероятно, различного
происхождения. Чешский гидроним зафиксирован в фор-
ме Марус у Плиния и Тацита (I в. н. э.), его можно сопо-
ставить с МАРИЦА (см.). Река в Югославии в древности
называлась Маргос (у Страбона), Маргис (у Плиния).
Имя этой реки иллирийского или фракийского происхож-
дения, от индоевропейского корня *morgo-----«болото».>
Возможны другие объяснения. В славянском названии
могло произойти смешение *mari----«болото» и *шог----
«вода» (откуда и русское слово море),
ОДРА (немецкое название ОДЕР) — река в Европе,
протекает преимущественно в Польше, впадает в Бал-
86
тийское море. В источниках Одра впервые упоминается
в X в. в форме Odera. Название происходит из индоевропей-
ского *adu- (*adro-) со значением «течение воды, поток».
Многочисленные соответствия по всей Европе, в том чис-
ле Адда (из Адуа), приток реки По в Северной Италии;
река Адров (с вариантами имени Одров, Одровка, Одра),
правый приток Днепра, и др.
ПРУТ — река в европейской части СССР, протекаю-
щая по границе СССР и Румынии, левый приток Дуная.
Упоминание о ней впервые встречается у Геродота в фор-
мах Пбрата, Пюретос. Название иранского происхожде-
ния со значениями «широкий», «брод»; сохранилось осе-
тинское слово форд (фурд) — «большая река, море» от
этого же корня. На древних римских картах Прут обоз-
начался также как Alanus fluvius — «Аланская река»
от наименования иранского племени аланы.
РЕЙН — река в Западной Европе, протекает главным
образом в ФРГ, впадает в Северное море. У античных
авторов называлась Ренус, Ренос, по-немецки Rhein.
Из индоевропейского *reinos — «река», «поток»; возмож-
но, название пришло из кельтских языков: в галльском
языке renos, rhenus или rino означают «текущая вода,
река», также «озеро, море» и т. п.
СААР — река во Франции и ФРГ, правый приток
Мозеля. Старое название Саравус, из индоевропейского
*ser---«течь».
САВА — река в Югославии, правый приток Дуная.
Имя встречается в формах Саос, Савое в греческих источ-
никах (Птолемей, Страбон) и в форме Савус в римских
(Плиний). Название происходит из иллирийского Savos,
от индоевропейского *seu-/*sou--«течь, сочиться, сок,
влажность».
СЕРЁТ — река в европейской части СССР и в Румы-
нии (Сирет), левый приток Днестра. Имела много других
названий в древности. Современное название упоминается
впервые у Аммиана Марцеллина в форме Сарат, в визан-
тийских источниках X в.— Серетос от индоевропейского
*ser-, см. также СААР. Могло быть оставлено иранским
населением, имеет также многочисленные соответствия во
фракийской и иллирийской гидронимии.
СОНА — река в Восточной Франции, правый приток
Роны. Французское название Saone отражает более древ-
нее галльское Sauconna — «тихая, спокойная», известное
с IV в. Древнеримское название этой реки Арар — из
кельтских языков от индоевропейского *аг---«течь, те-
87
кучая вода»; название родственно одному из древних имен
Серета — Арарос.
СТРУМА (СТРИМбН) — река в Болгарии и Греции,
впадает в Эгейское море. В древнегреческих источниках
в форме Стримон (у Гесиода, VII в. до н. э.). Из индоевро-
пейского *srum-. Этот корень (со вставным t) присутствует
в русском слове струя, в немецком Strom — «течение».
ТЁМЗА — река в Великобритании, впадает в Север-
ное море. Современное английское наименование Thames,
в римских источниках Tamesis (у Цезаря), Tamesa (у Та-
цита). Возможно, из индоевропейского *ta---«течь» или
из кельтского слова со значением «темный» (т. е. Темза —
«темная вода»).
ТИБР — река в Италии, впадает в Тирренское море.
По-итальянски Tevere из латинского Tiberis. Возможно,
название связано с кельтским dubr---«вода».
ТИМОК — река на Балканском полуострове, правый
приток Дуная. В римских источниках Timachus (у Пли-
ния), фракийское название из индоевропейского *t ып-
aku а — «темная (черная) вода». Первая часть этого слова
содержит тот же корень, что и русское тьма, темный,
вторая — что и латинское aqua — «вода». Любопытно
отметить, что с этим балканским гидронимом совершенно
сходно название реки Тьмаки, притока Волги, протекаю-
щей в городе Калинине. Возможно, оба названия — Ти-
мок и Тьмака — одного происхождения.
ТИСА (ТИССА) — река в СССР, Венгрии и Югославии,
левый приток Дуная. В римских источниках Патиссус
(у Плиния), Тисас и др. у более поздних авторов. Имя
Патиссус, видимо, обозначало область (приставка
Па- та же, что и в русском Поволжье, Поднепровье),
а Тисас —- название реки, возможно, фракийского или
славянского происхождения (в славянском тис — наз-
вание дерева).
ЭЛЬБА (ЛАБА) — река в Чехословакии, ГДР и ФРГ,
впадает в Северное море. Лаба — измененная славянская
форма от немецкого Elbe. Название производят от индо-
европейского *alb----«идти, течь» или от *albho-----
«белый» (тот же корень, что и в латинском albus— «белый»).
Из приведенного сравнительно небольшого списка
названий крупных рек Европы (на самом деле число этих
имен может быть значительно умножено, если вспомнить
о других больших и второстепенных притоках) можно
сделать несколько выводов.
88
Во-первых, налицо однородность смысла всех этих
древних названий, которые обозначают в основном «воду»,
«реку», «болото» и их признаки, а также действия —
«течь», «нестись потоком» и т. п.
Во-вторых, совершенно очевидно, что названия, обра-
зованные от одного корня, в разных языках настолько
разошлись в своем звучании, что их современные формы
нельзя непосредственно сравнивать между собой. Что
общего, например, у современных названий Саар и Се-
рет, Маас и Мозель? Лишь при сопоставлении древних
форм имен выявляются общие основы, позволяющие воз-
водить названия к определенным индоевропейским кор-
ням. В исследовании гидронимии, таким образом, дейст-
вует та же методика реконструкции, которая применяется
во всем сравнительно-историческом языкознании.
И последнее. Читатель, вероятно, заметил, что в нашем
списке фигурируют преимущественно названия рек Сред-
ней и Юго-Восточной Европы. В нем очень мало или
совсем нет имен крупных рек Франции, Италии, Испании.
Индоевропейская гидронимия в этих странах, бесспорно,
имеется. Но названия самых больших рек — Сены,
Луары, Гаронны, По, Дуэро, Тахо, Эбро — вызывают
разногласия среди ученых. Многие высказываются за до-
индоевропейское, субстратное происхождение этих имен,
что согласуется с археологическими данными: западные и
южные окраины Европы были заняты народами, говорив-
шими на неиндоевропейских языках. Остатками этого
древнего населения являются современные баски; осталь-
ные народы были ассимилированы индоевропейцами,
и память о них осталась лишь в географических названиях
и частично в исторических источниках.
Нет в списке и имени самой большой реки европейской
части СССР — Волги. Современное ее название либо сла-
вянское (от влага, волглый — «сырой, влажный»), либо
финно-угорское (означает «белая, светлая» и связано
с именем Вологды). А вот древнее название этой реки —
Ра — вполне могло бы попасть в наш список, оно проис-
ходит из иранских языков и этимологически связано
с индоевропейским наименованием росы. Мордовские
названия Волги — Рав, Раво, Рава •— также заимство-
ваны из иранских языков.
Подобно Западной Европе, этническая карта России
с древних времен представляла собой конгломерат племен
и народов, оставивших более или менее значительные
следы в гидронимии.
89
Мы рассмотрим здесь лишь один вопрос: исторические
контакты древних балтов и славян на территории СССР
по данным гидронимии.
Балты и славяне на Русской равнине
по данным гидронимии
Балтийские и славянские народы говорят на языках,
относящихся к индоевропейской языковой семье. В древ-
ности балты и славяне, по-видимому, сформировались
в северо-восточной зоне индоевропейской общности. Их
происхождение, пути миграции, взаимные отношения и
формирование балтийских и славянских языков явля-
ются предметом многолетних серьезных научных дискус-
сий, в которых принимают участие лингвисты, археологи,
этнографы, антропологи. Один из главных вопросов в этих
дискуссиях — существование особо тесных связей между
балтийскими и славянскими языками, что породило про-
блему балто-славянского языкового единства.
Балтийские племена складывались на основе родствен-
ной группы скотоводческо-земледельческих племен шну-
ровой керамики и боевых топоров, расселявшихся с за-
пада на восток из Центральной Европы в конце III —
начале II тыс. до н. э. Балтийские племена сложились
в Прибалтике (их потомки — современные литовцы и ла-
тыши); кроме того, их индоевропейские предки в резуль-
тате миграций проникли на территорию Верхнего По-
днепровья (среднеднепровская культура) и в Волго-Окское
междуречье и междуречье Волги и Клязьмы (фатьянов-
ская культура). Другими племенами шнуровой керамики
были носители балановской культуры на Средней Волге.
К середине I тыс. до н. э. в Поднепровье и Пбочье сложи-
лись культуры, которые, как считают археологи, опреде-
ленно принадлежали балтам.
Формирование славян, как считают многие историки
и лингвисты, происходило в Центральной и Восточной
Европе. Известный советский археолог доктор историчес-
ких наук В. В. Седов [1979] полагает, что славяне в древ-
ности были западными или юго-западными соседями бал-
тов и жили где-то в бассейне Вислы. Начало формирова-
ния славян происходило в V—II вв. до н. э. в междуречье
Вислы и Одера в результате взаимодействия лужицкой
и поморской культур, причем лужицкая культура была
общей для части древнеевропейского населения, а помор-
ская, возможно, принадлежала балтам. В конце II в.
90
до н. э. на западе славянского ареала складывается пше-
ворская культура, а рядом с ней, в Припятском Полесье
и в прилегающих к нему среднеднепровских областях,—
зарубинецкая культура. Последняя просуществовала до
II в. н. э.; ее связывали со славянами, но В. В. Седов
считает, что целиком отождествлять племена зарубинец-
кой культуры со славянами было бы преждевременно,
так как их культура имеет связи и с балтами. Он предпо-
лагает, что язык этих племен был одинаково близок к бал-
тийским и славянским диалектам. Зарубинецкие племена
продвинулись затем на северо-восток, в области Верхнего
Поднепровья и на Оку, где уже жили местные балты в ок-
ружении финно-угорского населения.
Дальнейшая судьба славян в Восточной Европе про-
слеживается вполне отчетливо. В V—VII вв. н. э. нача-
лось широкое расселение славян в Европе; в эту эпоху
славянские языки уже достаточно различались между
собой. Складываются славянские группировки, упоминае-
мые древними авторами,— славены и анты (общее наиме-
нование славян также было венеды)-, с VIII в. формируются
средневековые племенные объединения славян.
Сложная этническая история тех территорий, на ко-
торых сформировалась древнерусская народность, не
могла не отразиться на этнографических особенностях
древнерусских племен, их языке, географических назва-
ниях их земель. В гидронимии восточнославянских тер-
риторий сохранились следы древних индоевропейских
и балтийских названий, имеющих соответствия в гидро-
нимии Литвы и Латвии. Это субстратные названия, усво-
енные славянами.
Большая заслуга в открытии огромного пласта верхне-
днепровской гидронимии балтийского происхождения
принадлежит видным советским ученым В. Н. Топорову
и О. Н. Трубачеву [1962]. Их монография «Лингвистиче-
ский анализ гидронимов Верхнего Поднепровья» явилась
блестящим образцом лингвистического анализа географи-
ческих названий и послужила мощным стимулом для даль-
нейших исследований гидронимии Поднепровья и других
соседних территорий.
К балтийским названиям в бассейне Днепра относятся
такие гидронимы, как Абеста, Ажовка, Бебря, Бержица,
Верепета, Вопь, Дегна, Лучеса, Мерея, Наровля и др*
Например, название Бержица содержит основу берж-,
означающую в балтийских языках березу (по-литовски
berzas), В гидрониме Верепета отразилось слово со зна-
91
чением «водоворот» — литовское verpetas. А правый при-
ток Днепра Вопь обязан своим наименованием балтийскому
географическому термину «река»: в литовском и латыш-
ском — пре, а в вымершем древнепрусском языке было
аре.
Это же балтийское слово звучит и в названии при-
тока Оки — реки Упы. Название же Вопь с начальным
(протетическим) «в» отражает звуковые процессы, проис-
ходившие в языке восточных славян в древнерусский
период; ср. русское восемь из осмъ.
О. Н. Трубачев [1968], продолживший исследование
гидронимии более южных областей Поднепровья, нашел
ряд балтийских гидронимов на Правобережной Украине.
Так, название реки Вересна соответствует литовскому
гидрониму Versne, который объясняется из слова vers-
тё — «исток». Есть и другие балтийские гидронимы
в этом районе, но в целом их гораздо меньше, чем в Верх-
нем Поднепровье, и они явно расположены на периферии
древней территории балтов. Кстати, в этом районе обна-
руживаются многочисленные связи местной гидронимии
с гидронимией фракийцев и иллирийцев.
Балтийские названия, как и следует ожидать, густой
сетью покрывают бассейн Оки. Многие из этих названий
были изучены В. Н. Топоровым и картографированы
В. В. Седовым в сопоставлении с ареалами археологичес-
ких культур. Верхнеокские земли осваивались славяна-
ми довольно поздно. Начиная с XI в. здесь происходила
постепенная славянизация балтов. Два колонизационных
потока славян — кривичи с северо-запада и вятичи
с юго-запада — встретились в Подмосковье, причем оба
племени уже контактировали с балтийским населением
на других территориях. В. Н. Топоров [1982] выявил
около 400 гидронимов балтийского типа в самом Подмос-
ковье, а также в прилегающих районах Калужской, Смо-
ленской и Калининской областей; среди них такие именае
как Болва, Вазуза, Кубрь, Лама, Лота, Лусенка, Мо-
жайка, Нара, Отра, Руза, Сетунь, Скобра, Таруса, Угра,
Ужепа и др.
Некоторые из изученных В. Н. Топоровым названий
можно было бы объяснить иначе — на славянской почве,
но тем не менее число бесспорных балтизмов в Подмосковье
на самом деле весьма значительно. Они оставлены запад-
нобалтийским племенем голядь, упоминание о котором
(в районе реки Протвы) впервые встречается в Ипатьев-
ской летописи под 1058 г., т. е. раньше первого упомина-
82
ния о городе Москве (1147 г.). Балтийское население
в Подмосковье как самостоятельный этнос, но уже в ста-
дии двуязычия, держалось до середины, может быть и
до конца, XIII в.
Имя реки Москвы, от которого произошло наименова-
ние столицы нашей страны, естественно, явилось предме-
том изучения для дореволюционных и советских историков
и филологов. О его происхождении высказывались самые
противоречивые гипотезы [Никонов, 1966]. Слово Москва
объясняли из финно-угорских (пермских, мерянского)
и иранских языков, но эти толкования в настоящее время
отвергнуты. Из многочисленных славянских этимологий
признаны наиболее серьезными те, которые были выдвину-
ты крупными славистами: С. П. Обнорским, Г. А. Ильин-
ским, П. Я. Черных, Т. Лер-Сплавиньским и др. [Смо-
лицкая, Горбаневский, 1982]. Значение гидронима Москва
устанавливается как «топкая, болотистая, мокрая» —
от слова москы, связанного с понятием «влага». Соответст-
вие гидрониму Москва есть в других славянских землях:
река Московица (Московка) — приток Березины; ручей
Московець на Украине, реки Mozgawa или Moskawa
в Польше и в ГДР.
Близки к славянскому слову по форме и по значению
некоторые родственные слова из балтийских языков. Бал-
тийскую гипотезу происхождения имени Москва разрабо-
тал В. Н. Топоров: оно возводится к древним формам
*Mask-(u)va, *Mask-ava или *Mazg-(u)va, *Mazg-ava от
корней со значениями либо «топь, грязь», либо «извили-
стая (река)» [Топоров, 1982]. Название Москва В. Н. То-
поров анализирует с точки зрения словообразования,
ставя это имя в один ряд с другими водными именами на
-ва, типа Нигва, Смедва, Локнава, связанными с балтий-
ским гидронимическим ареалом.
По всей видимости, славянская и балтийская гипоте-
зы, о которых рассказано выше, не противоречат друг
другу, и следует думать, что название реки Москвы может
быть как балтийским, так и славянским, но принадлеж-
ность его к балтийским более вероятна, так как славян-
ское население Подмосковья, взаимодействуя с балтий-
ским и финно-угорским населением, усваивало большое
количество названий, происходивших из местных языков.
Само же нарицательное слово, лежащее в основе гидро-
нима Москва, относилось к лексике, возникшей в период
раннего интенсивного балто-славянского языкового вза-
имодействия.
93
В городе Москве сохранились и некоторые другие бал-
тийские названия, например известный приток реки Мо-
сквы Яуза (по летописи под 1156 г. — Ауза). Ранее объяс-
нения этого имени искали в славянских, финно-угорских
и тюркских языках. Русский историк И. Е. Забелин объяс-
нял имя Яуза как «узкая», сопоставляя это название с то-
понимами Вязьма, Вязема, Вазуза, Вязь, Уза, т. е.
«вязь или связь, союз одной местности с другой, хотя по
очень узкому потоку» [Забелин, 1905]. Были попытки
объяснить слово Яуза из финно-угорских языков со зна-
чениями «сосновая река» или «приток реки», из тюркских
языков — от слова яуз — «злой»; эту этимологию
с полным основанием критикует Э. М. Мурзаев
[1974].
Что касается тюркских языков, то гораздо более под-
ходящим было бы связать название Яуза (старая форма
Ауза) с тюркским географическим термином ауз, аеуз —
«рот, устье, ущелье, горный проход» [Мурзаев, 1984].
Но подобную этимологию опровергают исторические
данные. Ранние тюркские названия в Москве имеются,
например Балчуг— улица, находящаясяв непосредствен-
ной близости от Яузы: от татарского слова балчуг, бал-
чык — «влажная земля, глина, жидкая грязь, болото»
[Мурзаев, 1984]. Известно, что свое название улица (пер-
воначально урочище) Балчуг получила от татар, приез-
жавших из Золотой Орды. Но тюркские названия в Москве
вряд ли могли появиться раньше XIII в. Река же Яуза
упоминается в источниках уже в середине XII в., причем
название это, видимо, было хорошо известно и прежде.
В устье Яузы археологи открыли одно из древнейших по-
селений Москвы, предшествовавшее Кремлю Юрия Дол-
горукого [Векслер, 1968]. Кроме того (и это достаточно
убедительный аргумент), есть и другие реки с таким наз-
ванием: вторая Яуза протекает в Клинском районе Москов-
ской области и в Калининской области (правый приток
реки Ламы). От истоков же второй Яузы течет и третья
Яуза, которая впадает слева в реку Сестру. Есть и Яуза,
правый приток Гжати, в Смоленской области. Названия
этим рекам золотоордынцы дать никак не могли. Все
реки с названием Яуза протекают в области древнего
расселения балтийских и финно-угорских племен.
В. Н. Топоров сопоставил гидроним Яуза с некоторы-
ми латышскими топонимами типа Auzes, Auzupurvs,
Auzu-plava, Auzini и др.— от слова auzajs — «стебель
овса, ость, солома». На первый взгляд значение не очень
94
подходящее реке, но вспомним, что стебель растения
может виться, гнуться. «Извилистая река» — вполне
приемлемое объяснение. Кстати, в Яузу справа впадает
река Стебелька (всего в бассейне Москвы — пять рек
с таким именем)— вот и дополнительный аргумент в поль-
зу правильности этимологии. Одно название сохранилось
в балтийской форме и непонятно русскому населению,
другое, рядом — в переводе. По всей вероятности, балты
и славяне в Подмосковье жили в тесном контакте в усло-
виях длительного двуязычия: только в этом случае могли
сохраниться такие гидронимические дублеты.
Балтийские названия удалось обнаружить и в северо-
западных областях РСФСР, граничивших с историческими
тверскими землями. Прежде считалось, что существуют
лишь отдельные изолированные названия рек и озер
в Псковской области, объясняемые из балтийских языков.
После систематического обследования гидронимии
древних новгородских и псковских земель автор настоя-
щей книги установила, что на этих территориях присутст-
вует не только финно-угорская субстратная гидронимия,
но и балтийская, и притом в значительном количестве.
Можно спорить лишь о путях проникновения балтийских
гидронимов в эти земли.
Археологические данные (по В. В. Седову) не показы-
вают культур, целиком принадлежащих балтам, в Озер-
ном крае, хотя отмечаются отдельные балтийские элемен-
ты в материальной культуре древнерусских племен—кри-
вичей и новгородских словен, которые впервые появились
на Северо-Западе в V—VI вв. Пути проникновения кри-
вичей и словен в этот район также по-разному оценивались
археологами: либо племена эти пришли в Озерный край
с запада, из областей верхнего течения Немана, бассей-
нов Буга и Вислы, либо шли на север из Верхнего Подне-
провья. Не исключено, что кривичи, с одной стороны,
и словене,— с другой, заселяли свои новые территории
разными путями.
В любом случае гидронимы псковских и новгородских
земель, объясняемые из балтийских языков, чрезвычайно
близки к другим балтийским гидронимам, сохранившимся
в качестве субстрата на восточнославянских территориях,,
и имеют широкие соответствия в Латвии и Литве, а так-
же в древнепрусских землях. Конечно, мы имеем в виду
древние названия: ведь есть еще и топонимы, оставленные
в Псковской и Новгородской областях поздними пересе-
ленцами XIX в.— крестьянами из Литвы и Латвии.
S5
Впрочем, эти новые названия, как правило, принадлежат
населенным пунктам, а не рекам и озерам.
Приведем некоторые примеры из гидронимии северо-
западных областей РСФСР.
Озерный край... Так называют Валдайскую возвышен-
ность и Приильменье, которые отличаются густой гидро-
графической сетью и обилием ледниковых озер. Если мы
взглянем на карту Калининской области, то, например,
в районе озера Селигер, городов Торопец, Осташков и
Вышний Волочек обнаружим много балтийских гидрони-
мов. Название озера Допшо объясняется из литовского
слова — dubus — «глубокий». Озеро Журедайно имеет
составное название: первая часть — та же, что и в латыш-
ских словах zura, zure — «грязная вода», zuret — «течь»,
вторую часть можно обнаружить в имени озера Дайнис
в Литве. Название озера Озарон напоминает русское сло-
во озеро. Ведь нередко река называется просто Река, Реч-
ка, а озеро — Озеро, Озерное, Озеры и т. п. Действитель-
но, и здесь, в Торопецком районе, озеро именуется просто
«Озеро», но это название не русское, а балтийское. Соответ-
ствие ему находим в древнепрусских 7 областях: болото
Azara, прусское слово assaran — «озеро».
Интересное название озера обнаруживаем в Осташ-
ковском районе — Стерж. В письменных источниках
встречается вариант этого имени — Стреж, но он более
поздний, результат переделки названия в устном произно-
шении. Форма же Стерж — ранняя, что подтверждается
и названиями волости Стерж и деревни Стержа, зафикси-
рованными в новгородских писцовых книгах. По этой
причине мы не можем считать название русским и срав-
нить его с географическим термином стреж, стрежень —
«место наибольшей скорости течения реки». Правда, есть
в русском языке еще и слово стержень, этимологически
родственное словам стреж, стрежень. В словенском язы-
ке стржен имеет следующие значения: «сердцевина дере-
ва», «стержень гнойника», «стрежень течения».
Так, может быть, название озера Стерж следует сопо-
ставить с этим русским словом? Нет, не получится: ме-
шает наличие другого названия неподалеку — Стергут.
Река Стергут связывает между собой озера Стергут (Стер-
гуто) и Стерж, образуя единую водную систему. Название
7 Вымерший древнепрусский язык относится к числу балтийских.
На нем говорили прусские племена, населявшие южное побе-
режье Балтийского моря. Пруссы были завоеваны в XIII в. Тев-
тонским орденом и подверглись истреблению или ассимиляции.
96
же Стергут по форме можно сопоставить с именем прусско-
го озера Sterge (Strege) [Gerullis, 1922], хотя значение его
неизвестно; слово Стергут содержит еще и балтийский
суффикс -ut-.
Район Южного Приильменья также изобилует назва-
ниями, имеющими соответствия в балтийских землях:
реки Ловать, Явонь, Верготь, Пола, Русса, озеро Цевло
и др.
Что касается имени большой реки Ловать (или Ловоть),
впадающей в озеро Ильмень с юга, то по поводу этого наз-
вания существуют противоречивые мнения. Финский
ученый Й. Миккола реконструировал исходную форму
*Lavatjoki с предположительно финской основой.
М. Фасмер связывал это название с прибалтийско-фински-
ми топонимами Alvatti, Alvattiniemi из финскою alve —
«выводок, рыбья молодь» [Фасмер, 1967, т. 2]. Советский
топонимист А. И. Попов [1981], предполагая возможность
различных этимологий гидронима Ловать — финно-угор-
ской, славянской и балтийской, не отдал предпочтения ни
одной из них, так как есть свидетельства в пользу каждой
гипотезы; балтийская гипотеза принимается им с меньшей
степенью вероятности.
На наш взгляд, именно балтийская гипотеза имеет
серьезные шансы на достоверность. Соответствия назва-
нию Ловать есть в калужских землях — реки Ловать и
Ловатец, а также в Литве: в XVI в. на землях древнего
балтийского племени жмудь (современные жемайты)
была зарегистрирована река Ловайтис. Из этой формы
в славянской передаче закономерно могла произойти фор-
ма Ловоть. Правда, значение гидронима остается пока не-
известным. Не следует забывать и о том, что как в бассей-
не Оки, так и на части территории Литвы сохранились
следы финно-угорского субстрата. Так что финно-угорское
происхождение названия Ловать в любом случае нельзя
полностью исключить, даже если оно стало известно сла-
вянам через балтов: последние могли усвоить его, в свою
очередь, от финно-угров. Ведь рассматриваемые нами тер-
ритории отличались сложным этническим составом.
Другие названия рек Южного Приильменья можно
связать с гидронимией балтийского типа. Гидроним Вер-
готь (эта река, часть течения реки Полы, протекает в непо-
средственной близости от Ловати), хотя и неясен по про-
исхождению, возможно, содержит тот же элемент -оть
в конце слова, что и Ловоть. На русской почве -оть
в заимствованных названиях может отражать как корне-
97
вое балтийское t (ср. Сороть — закономерная передача
с русским полногласием балтийского гидронима Sarte),
так и некоторые балтийские суффиксы: -aitis, -utis. Река
Цевля, впадающая в озеро Полисто, и озеро Цевло, по
мнению русского филолога А. Л. Погодина, обязаны свои-
ми наименованиями литовскому языку: из слова kiaule—
«свинья» (ср. в Литве озеро Kiaulezeris). Название реки
Явонь (правый приток Полы) имеет точное соответствие
в Литве: река Jevonis из более ранней формы levonis.
Специалист по литовской ономастике А. П. Ванагас про-
изводит Jevonis от слова ieva (jieva) — «черемуха»
IVanagas, 1981]. Кстати, слово черемуха часто встречает-
ся и в славянской гидронимии; в Новгородской и Псков-
ской областях есть такие русские названия — Черемха,
Черемша и др.
К северу от озера Ильмень число балтийских названий
резко сокращается: там начинается область с преоблада-
нием прибалтийско-финских гидронимов — ижорских,
водских, финских, карельских. Но отдельные балтийские
гидронимы доходят до Финского залива и до бассейнов
рек Оредежа и Невы. Предположительно отнесем к ним
названия рек Тосны и даже Нарвы, озера Бебро и др.
На Северо-Западе РСФСР, в псковских и новгородских
землях, таким образом, некогда жило древнее население —
финно-угорские и балтийские племена. Вместе с тем дан-
ные археологии и гидронимии неопровержимо свидетель-
ствуют о том, что эти земли — район ранней славизации.
Восточнославянские племена — кривичи и ильменские
словене — постепенно осваивали бассейны Великой,
Луги, Шелони, Ловати, верхнего течения Западной Дви-
ны начиная уже с V в. н. э. Кроме достоверно славянских
археологических памятников (курганы словен и кривичей),
об этом свидетельствуют ранние славянские названия та-
ких крупных рек, как Великая, Желча, Кунья, Мшага,
Плюса, Пскова, Редья, Робья, Снежа и др. Например,
имена реки Редьи, левого притока Ловати (Старорусский
район), и озера Рдейского, связанного с этой рекой, по-
ьидимому, восходят к форме Ръдея из Рудея (Рудья) от
корня руд-, представленного во многих словах русского
языка: рдеть — «краснеть», руда, ржа и др. В польских
говорах сохранились параллельные формы reda и ruda
в значении «болото, мелкий сырой торф».
Ранние славянские названия представлены и многими
именами с формантами -гощ- и -л-, например река Видо-
гоща, озера Иногоща, Городолюбля, Радомле. Такие име-
98
на часта бывают вторичными, образованными от названий
населенных мест. Последние, в свою очередь, происходят
от древних славянских двуосновных имен на -гост,
-мир и т. п. Так, в основе названия Радомле лежит имя
Радомъ, краткая форма от Радомиръ, РадомЪръ с притя-
жательным суффиксом -jb. Смысл такого названия —
«поселение, принадлежащее Радомиру или основанное
Радомиром».
Интересную гипотезу о славянском происхождении
названия большой русской реки Шелони выдвинул
А. И. Попов [1981]. В летописях с начала XIII в. это
имя употребляется в формах Шолона, Шолонь. А. И. По-
пол указывает на то, что псковские говоры характеризуют-
ся особого рода шепелявостью— неразличением «с» и «и ».
Явление это называется мазуреньем, так как оно резко
выражено в польских говорах области Мазовше. В силу
этого А. И. Попов предполагает, что имя Шолона равно-
значно имени Солона, т. е. «Соленая», и в подтверждение
этой этимологии приводит географические сведения об
обилии соленых источников и озер по берегам реки
Шелони.
Отдавая должное аргументации А. И. Попова, в осо-
бенности сопоставлению языковых и географических
данных, что всегда желательно в топонимических иссле-
дованиях, заметим все же, что можно иначе интерпрети-
ровать название реки Шелонь. Во-первых, отсутствие фор-
мы Шелонь в письменных текстах XIII в. еще не означает
того, что название не имело этого варианта в устной речи
псковичей или новгородцев. Даже понятные населению
названия варьируют в речи, тем более это касается непо-
нятных иноязычных имен. Если существовали оба вариан-
та, то неизвестно, какой из них был первичным или более
правильным по отношению к первоначальной форме гид-
ронима. Может быть, это была и форма Шелонь, а форма
Шолонь возникла из Шелонь в результате фонетических
процессов по говорам. Трудно, конечно, проецировать сов-
ременные диалектные данные в прошлое, тем более ранее
XI в., когда исследователь уже не располагает письмен-
ными источниками, позволяющими изучать историческую
диалектологию. Но все-таки заметим, что в части совре-
менных псковских говоров (к северо-востоку и востоку от
Пскова, в том числе и в Порховском районе, в бассейне
Шелони) отмечается произношение о вместо е в предудар-
ном слоге после мягких согласных перед твердыми сог-
ласными: чердак ( ё— здесь обозначение звука о), пёсок,
99
зёрн5, пчола [Жуковская, 1968]. Кстати, это так называе-
мое ёканье было известно в северном наречии с XIII в.,
и переход формы Шелонь в Шолонь фонетически вполне
закономерен.
Еще одно соображение. Если говорить о шепелявом
произношении свистящих согласных (с, з) и неразличении
их с шипящими (ш, ж), то это, действительно, черта,
характерная для древних псковских говоров, хотя
с польским мазуреньем ее, возможно, не стоит отождеств-
лять. Специалист по истории псковских говоров
С. М. Глускина [1962] отмечает, что это явление было ха-
рактерно только для речи предков псковичей, а новгород-
цы его не знали. Если учесть, что бассейн Шелони в древ-
ности целиком входил в новгородские земли и по берегам
Шелони обнаружены лишь сопки — погребальные памят-
ники новгородских словен, а длинные курганы кривичей
вообще не отмечаются, то можно ли предположить, что
новгородцы могли назвать «Соленую» реку Шолоной?
Видимо, нет, это было возможно лишь в языке кривичей.
По современным диалектологическим данным, замена «с»
на «ш» отмечена главным образом на западе Псковской
области, в основном в Печорском районе. Кстати, нераз-
личение «с» и «ш» в речи кривичей С. М. Глускина объяс-
няет влиянием прибалтийско-финского субстрата, кото-
рое осуществлялось, возможно, через посредство балтов.
При этом мена согласных «с» и «ш» происходила в обоих
направлениях, т. е. если могли произносить Шолона
вместо Солона, то и обратный переход был возможен;
первоначальную же форму имени на этом основании уста-
новить невозможно. Точно так же трудно датировать
начало процесса неразличения «с» и «ш».
И наконец, даже если форма Шолона более верно от-
ражает древнее название, чем Шелонь, можно сопоставить
ее с другими названиями русского Севера. Академик
А. И. Соболевский, литовский языковед К. Буга и фин-
ский ученый Я. Калима сравнивали название Шелони
с гидронимами Шола (бассейн Шексны), Шолоность (при-
ток Ковжи), причем Я. Калима производил эти названия
от финского слова salo, карельского salo — «лесной ост-
ров».
Таким образом, мы приходим к заключению, что на-
звание реки Шелони еще нельзя считать окончательно выяс-
ненным. Помимо славянской этимологии можно допустить
и финно-угорскую. Не исключено также и балтийское про-
исхождение названия (или же передача финского гидрони-
100
Рис. 2. Гидронимия балтийского типа на территории СССР
ма через посредство балтийских языков), а также более
древнее индоевропейское происхождение, но эта тема уже
требует дальнейших углубленных исследований.
Заканчивая рассказ о балтах и славянах в Озерном
крае, уместно еще раз напомнить читателю о гидронимах
Пола, Полометь, которые мы рассматривали в первом раз-
деле. Что имелось в виду, когда названия рек Пола, По-
лометь мы относили к древним названиям, объясняемым
из индоевропейских лексических основ? Какому язы-
ку принадлежали эти названия, какой народ оста-
вил их?
По всей вероятности, эти названия относятся к слою
той гидронимии, которая условно называется древнеин-
доевропейской, причем на территории Озерного края она
может быть наследием языка тех носителей индоевропей-
101
ской речи, которые впоследствии оформились как балтий-
ский этнос, т. е. предков балтов. Таким образом, индоев-
ропейский гидроним может совпадать по форме с балтий-
ским (известно, что балтийские языки сохранили много
архаизмов, унаследованных от индоевропейской эпохи),
но отражать хронологически более ранний этап. Не всег-
да возможно на практике расчленить гидронимы индоев-
ропейские и балтийские, поэтому исследователи часто ос-
торожно называют их гидронимами балтийского типа.
Итак, с учетом всего, о чем рассказывалось в этом раз-
деле, можно определить максимальный ареал балтийских
названий восточнославянских земель (рис. 2).
И наконец, следует помнить о том, что балто-славян-
ские контакты — всего лишь фрагмент этнических процес-
сов в истории европейской части СССР. Кроме славян
и балтов, многие народы — финно-угры, тюрки, иранцы
и др.— оставили свой след в гидронимии, и это позволяет
проследить их историю.
ГИДРОНИМИЯ В ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ
Завершающий раздел книги посвящен роли водных
объектов и их названий в духовной культуре человечест-
ва. Эта тема настолько широка, что нам придется расска-
зать лишь о некоторых, наиболее интересных сведениях
из мифологии, фольклора, художественной литературы,
а также о том, как происходит обогащение словарного за-
паса языка за счет гидронимической лексики.
Для того чтобы было понятно то значение, которое по
праву приобрели многие собственные имена рек и озер
в истории мировой культуры и истории культур отдель-
ных племен и народов, сделаем небольшой экскурс в об-
ласть этнографии и посмотрим, какое место занимали вода,
река в системе народных представлений и верований,
В этой же последней, как выясняется, вода имела чрезвы-
чайно большое значение.
Культ воды и мифология водных объектов
Вода играет большую роль в жизни человека и охва-
тывает многие сферы его хозяйственной деятельности.
Для древнего земледельца культ земной воды и воды не-
бесной — дождя — самое естественное явление, Отсюда
102
и проистекает связь воды с представлениями о плодоро-
дии, о жизненных циклах растений и животных, человека
(обряды рождения, свадьбы, смерти); понятна и очисти-
тельная функция проточной воды, реки. Фантазия наших
предков населила весь мир, в том числе реки и озера, ду-
хами — хозяевами этих мест, олицетворила водные источ-
ники, создала сонм водных божеств.
Тесное взаимоотношение между культами воды и уро-
жая прослеживается в обрядах всех народов, причем за
христианскими, мусульманскими и другими верованиями
довольно явственно проглядывает их более ранняя языче-
ская основа. Зимой, в праздник богоявления, крестьяне
Македонии окунались в реках, делая для этого специаль-
ные проруби. Человек, первым пришедший утром за во-
дой, предварительно бросал в источник несколько хлеб-
ных зерен, принесенных из дому. В Восточной Сербии
при этом произносили заклинание: «Как идет вода, так
пусть идет урожай на наши нивы» [Календарные обычаи
и обряды..., 1973]. В Болгарии перед Новым годом женщи-
ны совершали очистительный магический обряд: подмета-
ли и мыли пол, чтобы избавиться от всего старого и нечис-
того; кроме того, бросали в реку золу из очага, «чтобы
плодородие протекло через весь год, как река» [Там же].
В конце XIX в. в деревнях мордвы-мокши этнографы
описали обрядовые моления «братчина» (праздновали
в пасхальную неделю всей общиной) в честь покровитель-
ницы воды и деторождения Ведявы и покровитель-
ницы урожая Норов-авы [Самородов, 1965]. Этнограф
Г. П. Снесарев [1978], рассказывая о следах культа боги-
ни воды и плодородия Ардвисуры Анахиты в Хорезме,
упоминает жертвоприношения реке Амударье, отождеств-
ляемой с Анахитой. Некогда совершались и общественные
жертвоприношения Амударье, в которую народ весной
сбрасывал тушу быка со словами: «Да будет вода, да будет
урожай, да будет достаток!».
В свадебном фольклоре широко распространен мотив
свадьбы как переправы через реку. Река мыслилась как
некая граница, рубеж, разделяющий важнейшие этапы
жизни человека. Наибольшее воплощение подобные пред-
ставления нашли, однако, в мифологическом осмыслении
смерти как переправы через реку в мрачное подземное
царство (именно поэтому в древности обряд похорон со-
вершался в лодках). В мифологии и эпосе многих народов
мы находим подробно разработанную топографию подзем-
ного мира. «Тот свет» может располагаться ниже устья
103
какой-либо большой реки, быть ориентированным на се-
вер или на запад от поселений ит. п.
Подробное описание шаманского космогонического
мифа эвенков о верхнем и нижнем мирах, сделанное
Г. М. Василевич [1969], показывает, каким образом воз-
никли представления о шаманских реках. Согласно доша-
манСким верованиям вход в нижний мир осуществлялся
через отверстия в земле, водовороты и глубокие водоемы.
По шаманской космогонии верхний мир располагался вы-
ше истоков воображаемой реки, нижний мир соответство-
вал нижнему течению этой реки. В зависимости от терри-
тории каждой данной группы эвенков и направления те-
чения главной реки нижний мир также мог находиться
в разных направлениях: на севере — для енисейских, ан-
гарских, верхнеленских эвенков, на западе — для нерчин-
ских и баргузинских эвенков и т. д. Соответственно меня-
лась ориентация погребений покойников на лабазах (так
в Сибири называют навес, помост, устраиваемый на де-
ревьях). Нижний и верхний миры соединялись воображае-
мой рекой, которая у енисейских эвенков называлась
эндекшп (от слова энде — «исчезнуть полностью», т. е.
эндекит — «место полного исчезновения»). Эта большая
река имела много притоков — долбони (в переводе бук-
вально «ночь»), принадлежавших отдельным шаманам;
в обычное время на этих притоках помещались духи — по-
мощники шаманов. Притоки были связаны с землей через
водовороты в реках, которые эвенки поэтому обходили
стороной. Ниже устья каждой шаманской реки на энде-
кит помещался мир мертвых соответствующего рода;
души покойных сюда «отвозил» шаман.
По мнению Г. М. Василевич, шаманская космогония
отразила древнее передвижение и расселение отдельных
групп населения по притокам большой реки.
У большинства народов мифы локализуют мир мерт-
вых под землей или по крайней мере у края вод Мирового
океана. Так, древние вавилоняне представляли себе зем-
лю плоской, плавающей на поверхности Великой Реки,
или Мирового океана. Считалось, что мертвые должны пе-
реплывать в потусторонний город Эрешкигаль через Ве-
ликую Реку или через «воды смерти» [Дьяконов, 1961].
В древнегреческой мифологии реки подземного мира
носят названия Стикс, Ахерон, Коцит. Стикс — это имя
не только самой реки, но и ее божества, так звали одну из
старших дочерей Океана и Тефиды. Водами священной
реки Стикс клянутся боги Олимпа, эта клятва — самая
104
страшная. Английский ученый Дж. Фрэзер [1931], опи-
сывая места в Греции, где в древности якобы происходило
непосредственное общение с потусторонним миром («ора-
кулы умерших»), указывает, что мрачные ландшафты до-
лины реки Ахерон влияли на воображение древних гре-
ков, населившее эту долину призраками.
Близок к реке смерти и образ реки забвения — древне-
греческой Леты, протекавшей в царстве Аида. Первона-
чально Летой называли дочь богини раздора — Эриды
(этот мифологический персонаж представлял собой персо-
нификацию забвения). Испив воды из Леты, души умер-
ших забывают свою прошлую жизнь. В русском же фольк-
лоре присутствует сходный с Летой образ Забыть-реки.
Вода, как и огонь, по народным верованиям, обладает
мощным очистительным действием. Омовение ребенка
при рождении для многих народов носило ритуальный ха-
рактер. У верующих индусов священная река Ганг обла-
дает такой большой очистительной силой, смывая любой
грех, что умереть на берегу этой реки считается величай-
шим счастьем.
Река, как и всякая проточная вода, смывает и уносит
болезни. Русские, украинцы и белорусы применяли сле-
дующее средство от болезней (от простуды, лихорадки
и др.): в 12 ч ночи снимали с себя сорочку и бросали ее
плыть по течению реки со следующими словами: «Возьми
мою болезнь, пошли мне здоровье». Это лишь один из спо-
собов «лечения» с помощью воды, которых существовало
множество.
В дохристианскую и христианскую эпохи в странах
Европы было принято бросать в реку детей для установле-
ния их законнорожденности, испытывать водой ведьм,
преступников. В феодальную эпоху в Западной Европе
при судебном разбирательстве применяли испытания —
так называемые «ордалии». Обвиняемых раздевали и бро-
сали в воду, причем судьи заклинали реку, чтобы она при-
няла в себя невинных людей. Понятно, что, если человек
не тонул, его виновность считалась доказанной.
Обрядовые жертвоприношения воде известны из этно-
графии у всех народов. Татары Поволжья жертвовали во-
дяному домашнюю птицу, баранов, быков и коней. Память
об этом обряде сохранилась и в гидронимии: одна из рек
так и называется — Корман елгасы — «Речка жертво-
приношения» [Татары Среднего Поволжья..., 1967]. Уль-
чи на Амуре «кормили» воду через прорубь, прося Амур
послать им больше рыбы. Эти жертвоприношения пред-
105
назначались для «людей воды», населяющих дно рек и мо-
рей [Золотарев, 1939]. Так же поступали саамы и другие
народы, занимавшиеся рыболовством.
Американские индейцы Колумбии — чибча-муиски —
в древности поклонялись священному озеру Гуатабита,
которое было воплощением божества. Ему приносились
жертвы золотом и изумрудами, а также человеческие*
В дни определенных праздников правитель собирал дра-
гоценности, плыл на лодке на середину озера и бросал их
в воду [Токарев, 1965]. В Западной Европе поклонение
рекам, озерам, источникам было весьма распространено.
По свидетельству античных писателей, близ Тулузы име-
лось озеро, которому приносили в жертву золото и сереб-
ро. Бретань, Англия, Шотландия, Ирландия изобиловали
священными колодцами и ключами. В Древней Греции по-
клонение рекам было обычным явлением. В гомеровских
поэмах в жертву реке Алфею приносят быка; Пелей по-
свящает прядь волос Ахиллеса реке Сперхею.
Уважение к почитаемым водным объектам и страх пе-
ред ними нередко приводят к табуированию их имен, к за-
прету на них. Известно, например, что якуты избегали
называть реку или озеро своим именем и величали их
эбэ — «бабушка». Происхождение подобных гидронимов
исследовала К. Ф. Гриценко [1970]. Преимущественно
имена Эбэ, Эбэчээн (~чээн — уменьшительно-ласкательный
суффикс) даются озерам, но есть и реки — Эбэке, Эбэ-
Юряге и др. Любопытно, что иногда озеро (как правило,
большое) имеет два названия, одно из которых непонятно
современному якутскому населению; второе же наимено-
вание легко объясняется из якутского языка, причем
в этих случаях часто в названии присутствует слово эбэ.
Например, в Усть-Алданском районе озеро Мадьадьа
теперь называется Эбэ, а находящиеся поблизости друг
от друга озера Дьйкэйэ и Чагдаайы имеют вторые наиме-
нования: Аччыгый Эбэ — «Малое эбэ» и Хоту Эбэ — «Се-
верное эбэ». К. Ф. Гриценко приводит высказывание
местных жителей о том, что словом эбэ называют озеро «из
уважения, если это самое большое озеро и другого боль-
шого поблизости нет». На русский язык это слово перево-
дили как «кормилица», иногда «большая вода, кормили-
ца». Почтительное именование озера и вообще появление
новых наименований, видимо, связаны с запретом на не-
которые имена. «Если человек назовет озеро его настоя-
щим именем, то он может умереть»,— говорили старые
якуты. Якуты называют почитаемые водные объекты «ба-
106
бушкой, старушкой» точно так же, как «матушкой» лас-
ково называются реки у русского (Волга-матушка) и дру-
гих народов.
Следует заметить, что запрет на настоящие имена вод-
ных объектов мог со временем приводить к полному вытес-
нению этих имен новыми. Иногда же настоящие имена со-
хранялись, по-видимому, потому, что их передавали друг
другу как тайное знание «посвященные» люди от поколе-
ния к поколению. Возможно также, что запрет на произ-
несение «настоящего» имени действовал лишь в непосредст-
венной близости от реки или озера (чтобы не разгневать
их); с удалением от водного объекта запрет снимался, и та-
ким образом многие «настоящие» имена почитаемых вод
все же сохранились до наших дней.
В факте именования водного объекта «бабушкой», «ма-
тушкой» (ср. Амур-батюшка) отразилось представление
о реках и озерах как о живых существах, воплощенных
в образе «хозяев воды».
Культ «хозяев воды» весьма характерен для народов
Северной Евразии. У юкагиров, нганасан и других йародов
существовало представление о Воде-матери, которая вхо-
дила в круг «матерей природы» (Земля-мать, Огонь-мать,
Вода-мать) [Симченко, 1976]. Вода может быть названием
той или иной фратрии, входящей в состав дуально-родовой
организации какого-либо племени. У камчадалов, напри-
мер, одной из двух фратрий была фратрия Воды (вторая —
Леса), тотемом которой (мифическим предком) был кит.
Эту фратрию символизировал идол Хантай, изображав-
шийся в виде сирены — наполовину человек, наполовину
рыба; видимо, он считался «хозяином воды» [Золотарев,
1964]. Аналогичным образом береговые индейцы Перу
поклонялись морю в форме рыбы. Одна ветвь племени
колласов вела свое происхождение от реки, другая — от
источника [Лёббок, 1896].
Буряты употребляют термин эжин — «хозяин, влады-
ка, покровитель» — для обозначения богов и духов [Ми-
хайлов, 1976]. По отношению к воде различаются цари
вод, эжины крупных рек и озер и локальные эжины. Ца-
ри, или эжины, вод имеют небесное происхождение, их
считают старцами, живущими на дне глубоких вод с боль-
шим количеством прислужников. У них буряты просили
благополучия, обилия влаги, некоторые из них покрови-
тельствуют рыбной ловле. Вторая категория эжинов —
это хозяева крупных рек и озер, стоящие на уровне ханов
и наделенные титулом нойон — «князь». Реки Иркут, Оль-
107
хон имели своих особых эжинов. Хозяин истока Ангары —
Ама сагаан нойон — одновременно считался грозным судь-
ей, который незримо присутствовал во время принесения
присяги на шаманском камне у истока Ангары. Хозяева
Лены были также покровителями военной службы. Этно-
граф Т. М. Михайлов пришел к выводу, что эжины дан-
ной категории — это души когда-то реально живших лю-
дей, которые отличались какими-то выдающимися качест-
вами. Что же касается локальных эжинов небольших рек
и озер, а также аршанов — целебных источников, то они
тоже первоначально мыслились как души умерших лю-
дей, в основном шаманов и шаманок. Масштабы их почита-
ния ограничивались пределами одного улуса, рода или
территориальной общины.
Для понимания происхождения некоторых древних
названий рек важно знать, что реки в религии разных на-
родов олицетворялись в образе лошади: эти представления
характерны для скотоводческих племен. Изучая изобра-
жения лошадей на священных скалах Якутии, в местах
культа хозяев реки Лены, академик А. П. Окладников
использовал и данные фольклора относительно хозяев Ле-
ны — «Зууллех-Нойод». Один из персонажей преданий
носит личный эпитет — «хозяин черного коня». Первона-
чально этот хозяин, вероятно, отождествлялся с тем жи-
вотным, которым он владел: здесь мы имеем дело с пере-
житками почитания реки Лены в образе лошади, начало
которого прослеживается тысячу или полторы тысячи
лет назад. Этот же мотив присутствует и в якутских пре-
даниях о прародителе якутов Эллэе. Эллэй плывет вниз
но Лене на коряге, и падающая от нее на воду тень при-
нимает вид лошади. В другом варианте легенды рассказы-
вается, что в дороге Эллэя сопровождает видение: «...в
струях воды рисуется ему жеребец с яркой блестящей
шерстью на крупе, который показывается впереди, как бы
указывая ему дорогу» Этот водяной конь олицетворяет
реку Лену.
Подобные представления прослеживаются и у древних
индийцев, которые часто сравнивали реку с кобылицей.
В одной из песен «Ригведы», в которой рассказывается о
переходе великого мудреца и подвижника Вишвамитры
через реки Випаша («Освобождающая от уз» — древнее
название реки Беас) и Шатадру («Стремящая сто пото-
ков»— древнее название реки Сетледж), об этих реках го-
1	История Якутии, Якутск: Якутквигопздат, 1949, т, 1, с. 328.
108
ворится, что они «скачут наперегонки, как две выпущен-
ные на волю кобылицы», вырываются из гор, а встречаю-
щееся в «Атхарваведе» название (или эпитет) реки asva-
vatl означает «имеющая образ кобылицы» [Порциг, 1964].
Для индоиранских народов характерен весьма разви-
тый культ воды, которая олицетворяется в виде божеств,
может служить родоначальницей племен и народов и т. п.
На этих представлениях стоит остановиться подробнее;
они, по-видимому, восходят к религиозным верованиям
древнеиндоевропейской эпохи.
«...Едва ли можно удивляться тому, что реки счита-
лись живыми существами,— писал английский естество-
испытатель и этнограф Дж. Лёббок.— Непрерывное дви-
жение, струящаяся, покрытая рябью поверхность их, ко-
лыхание тростников и других водяных растений, ропот
и журчание, чистота и прозрачность воды — все это в со-
вокупности, даже и на ум цивилизованного человека, про-
изводит какое-то особое впечатление» 2.
В древнеиндийском сказании о Раме и Сите упоминает-
ся персонифицированный образ Океана: он встает из волн
в наряде, блистающем жемчугом и золотом, окруженный
огненноликими змееподобными существами паннагами и
женами своими, богинями рек [Три великих сказания...,
1978].
Главной рекой для ведийских ариев была река Сара-
свати — так же именовалась и речная богиня. Исследо-
ватели считают, что это название было перенесено с иран-
ской реки Harahvaiti и представляло собой сакральное
обозначение Инда [Мифы народов мира, 1982, т. 2]. К ве-
дийскому божеству реки восходит образ индийской богини
мудрости и красноречия Сарасвати — аллегорическое
олицетворение речи. Кстати, связь понятий «речь» и «ре-
ка» характерна для народного сознания. В русском язы-
ке, например, эта связь отчетливо осознается в особенности
благодаря сходству звучания обоих слов (этимологиче-
ское родство слов «речь» и «река», однако, отрицается
лингвистами). Сравните у А. С. Пушкина в «Сказке о царе
Салтане»: «Сладку речь-то говорит, будто реченька жур-
чит».
В древнеиндийской мифологии известно и красочное
сказание о небесной реке Ганге, вытекающей из пальца
бога Вишну [Мифы древней Индии, 1975]. Ганга низверг-
2	Лёббок Дж. Начало цивилизации и первобытное состояние чело-
века. Умственное и общественное состояние дикарей. 2-е изд.
СПб., 1896, с. 193— 194.
109
ла свои воды с неба на землю и с тех пор протекает по зем-
ле, а затем, слившись с океаном, она уходит в подземный
мир — паталу. Индийская скульптура изображает Ган-
гу-богиню в виде прекрасной женщины, восседающей на
фантастическом морском животном, с лотосом в руках
и с сосудом, наполненным водой.
Происхождение многих народов ведется, по предани-
ям, от водной стихии. Герои осетинского нартского эпоса
Урузмаг и Сатана родились от «водной женщины» Дзе-
рассы, дочери владыки вод Донбетра. Племя донбетров
(первая часть этого имени та же, что и в названии реки Дон,
вторая — отражение имени св. Петра) живет в воде, в пе-
щерах; донбетры имеют способность путешествовать по
подземным водам. Культ дочерей Донбетра продолжает
скифский культ нимф — дочерей Борисфена. Геродот и
другие античные авторы приводят скифскую легенду о
браке Зевса с дочерью Борисфена (или Днепра), в резуль-
тате которого родился Таргитай— первый житель земли
скифов; у него же были три сына — Липоксай, Арпоксай
и Колаксай — родоначальники трех скифских племен.
Кстати, имя Арпоксай трактуется известным иранистом
В. И. Абаевым [1949] как «Владыка Днепра» или «Днепр-
царь»; Арпоксай — олицетворение Днепра. Историк
Д. С. Раевский [1977], реконструируя систему скифской
мифологии, описывает образ богини Апи как богини зем-
ли и воды, нижнего мира. Апи — порождающее начало,
дочь водного потока (Борисфена, по другим версиям —
Аракса), обитает в пещере, имеет змеиную природу (по-
добно греческой Ехидне). Таким образом, древнейший пле-
менной культ скифов связан с водной (и земной) стихией.
Фантазия древних греков также населила океан и ре-
ки божествами, причем древние мифы предвосхитили позд-
нейшие научные теории о происхождении жизни на земле
из океана. В поэмах Гомера Океан — это морское божест-
во, прародитель всех богов и титанов. Одновременно
Океан представляет собой огромную реку, обтекающую
всю землю; эта река омывает землю на крайнем западе,
на границе между мирами жизни и смерти [Мифы народов
мира, 1982, т. 2].
Реально существующие реки в Греции — Алфей,
Ахелой, Асоп, Скамандр, Симоис, Сперхий и многие дру-
гпе — имели каждая свое божество. Этот речной бог мыс-
лился одновременно как тождественный с рекой и как ан-
тропоморфное существо, обитающее в ней. С речными бо-
жествами связаны многочисленные мифы.
110
И у других народов древности существовали представ-
ления о речных божествах. В Древнем Египте был чрез-
вычайно развит культ Нила. Согласно египетской мифоло-
гии существует небесный Нил (небо считалось водной по-
верхностью), по которому днем солнце обтекает землю.
Ночью же, спустившись за горизонт, солнце плывет по
подземному Нилу. Тот же Нил, который протекает на
земле, олицетворялся в образе бога Хапи, подателя вла-
ги и урожая. Центр культа Хапи находился в ущелье
Гебель-Сильсиле, где, как полагали египтяне, из подзем-
ного царства выходят «ключи Нила» [Мифы народов мира,
1980-1982, т. 1, 2].
Среди памятников древнеегипетской литературы ши-
рокой известностью пользуется «Славословие Нилу». До-
шедшие до нас списки этого гимна датируются концом
XIV — началом XII в. до н. э., но само произведение,
вероятно, возникло еще в конце эпохи Древнего Царства
(около XXIV в. до н. э.). Река Нил в гимне называется
богом, властителем рыб, создателем пшеницы и скота,
покровителем всего живого:
«Ты несешь изобилье, о Нил,
Наделяешь хлебом людей,
Ты — создатель всего прекрасного,
Ты — владыка величия,
Все, что делаешь ты, совершенно,
Ты — отец плодородия!»3.
Эллины, пришедшие в Египет, и римляне восприняли
культ Нила, и скульптурные изображения этого речного
бога (он так и называется — Нил, а не Хапи) дошли до
наших дней. Сохранились сведения о том, что еще в VI в.
н. э. якобы видели этого бога, когда он, в гигантском че-
ловеческом образе, выступал по пояс из вод своей реки
[Тэйлор, 1939].
Олицетворенные реки воспринимались как живые су-
щества, которых можно напугать, победить: сильные и
дерзкие люди осмеливались вызывать их на борьбу или
наказывать. Именно поэтому в исторических преданиях
могущественные цари наказывают воду. Геродот приводит
легенду о том, как персидский царь Кир разгневался на
реку Гинду (возможно, современная Дияла в Иране и
Ираке) за то, что в реке утонула одна из его лошадей,
3 Фараон Хуфу и чародеи.— В кп.: Сказки, повести, поучения
Древнего Египта. М.: Гослитиздат, 1958, с. 251.
Ш
воды Гинды по приказу Кира были отведены и рассея-
ны [Геродот, 1972, гл. 1, 189]. Наказывают воду и цари
в русских исторических преданиях. Царь Иван Грозный
во время похода на Казань велел палачу высечь Волгу
кнутом, чтобы она не мешала переправе войска [Соколова,
1970]. В других преданиях рассказывается о том, как
царь Петр I велел наказать Ладожское и Плещеево озера.
Сухман-река и «вода Елена»:
гидронимы в фольклоре восточных славян
Приведем часть тех богатых сведений о реках и озерах,
которые содержатся в русских былинах, сказках, песнях,
заговорах и других жанрах устного народного творчества.
Верования в духов вод были чрезвычайно распрост-
ранены у восточных славян. В фольклоре русского Севе-
ра сохранились разнообразные обозначения для повели-
телей вод: водяной царь, царь Водяник и царица Водяни-
ца, Водян-царь, дед морской, царь донской или поддон-
ный царь. Некоторые цари-хозяева вод могут иметь уз-
кую локализацию: царь Пинежский, царь Двинской [Че-
репанова, 1983].
Об обожествлении и олицетворении рек писал выдаю-
щийся русский филолог А. Н. Афанасьев, который при-
вел много соответствующих примеров из былин и сказа-
ний восточнославянских народов. А. Н. Афанасьев полага-
ет, что народный русский эпос олицетворяет большие реки
в виде богатырей старого времени, так как богатырь, по-
добно божественным существам, наделен «необычайными
силами и великанскими размерами, приличными грозным
стихиям природы» 4.
Широкое распространение в русских былинах полу-
чило имя реки Дунай. Это слово употребляется и как на-
рицательное в русских, украинских, польских, литовских
говорах, обозначая всякую большую воду, реку. В были-
не же «Дунай» ее главный персонаж богатырь Дунай Ива-
нович женится на Настасье-королевичне и из-за своей не-
разумной удали губит жену и дитя и сам кончает с собой.
От пролитой крови богатыря и его жены потекли Дунай-
река и Настасья-река.
Мотив происхождения реки от крови богатыря мы ви-
дим и в былине о Сухмане (варианты имени: Сухмантий,
Сухматий, Сухан). Здесь действует Непре-река (или Неп-
4 Афанасьев А. Н, Древо жизни. М.: Современник, 1983, с. 202.
112
pa —женская форма имени Днепр), которая разговари-
вает с героем человеческим голосом. Сражаясь с татара-
ми, пришедшими на Непру-реку, Сухмантий погибает от
кровавых ран, приговаривая: «Потеки Сухман-река, от
моя от крови от горючия, от горючия крови, от напрас-
ный» 5. Таким образом, реки русских былин Настасья-
река, Сухман-река представляют собой вымышленные об-
разы, и их названия употребляются исключительно в
фольклоре.
Яркие примеры олицетворения рек содержатся в цикле
новгородских былин о Садке. Попав в морское царство, нов-
городский купец Садко женится на девушке этого царст-
ва, а утром оказывается на берегу реки Чернавы или реки
Волхова. Девушку зовут Чернава, но это имя, по всей ве-
роятности, вытеснило женскую форму имени Волхов —
Волхова. Образ девушки в былине— олицетворение реки
Волхова. Кстати, по мотивам былипы «Садко» создана из-
вестная картина М. А. Врубеля «Царевна Волхова», в
которой дочь морского царя изображена в виде девушки
удивительной одухотворенной красоты.
В этом же цикле известна и былина «Садко — бога-
тый гость». Садко, захотев побывать в Новгороде, «кор-
мит» Волгу хлебом-солью. Волга посылает его к своему
брату Ильмень-озеру, который выступает в облике уда-
лого доброго молодца. Волга и Ильмень-озеро говорят
человеческим голосом, передают друг другу привет; Иль-
мень-озеро помогает Садку разбогатеть: рыба, выловлен-
ная в озере, превращается в червонцы. Исследователи нов-
городских былин Ю. И. Смирнов и В. Г. Смолицкий пи-
шут по этому поводу: «В тексте Кирши Данилова персони-
фицируются, выступают как люди река Волга и ее брат
Ильмень-озеро. Такая персонификация, с нашей точки
зрения, выглядит эволюционно более ранним явлением,
нежели образ водяного, уже вполне отделившийся от вод-
ной стихии, которая стала для него только средой обита-
ния, а не его подлинной сущностью и первой ипостасью»6.
Интересно и предание о Черном ручье, впадающем в озеро
Ильмень: этот ручей фигурирует в облике человека, оде-
того во все черное; он посылает челобитье Ильмень-озе-
ру. Последнее же олицетворяется в виде высокого плот-
ного мужчины в синем кафтане со сборами, в широких си-
них шароварах и с высокой синей шапкой. Посредником
ь Былипы. Л.: Сов. писатель, 1957, с. 175.
6 Новгородские былины. М.: Наука, 1978, с. 403,
ИЗ
между Черным ручьем и Ильмень-озером служит один
новгородец, которому в благодарность за помощь Черный
ручей указывает хорошее место для рыбной ловли.
В русском фольклоре известны и предания о Волге и
Вазузе, о Днепре, Волге и Западной Двине. Эти реки
везде выступают как живые существа. Аналогичное от-
ношение к рекам мы видим в старинных русских народных
песнях, где есть и Дунаюшка, и Тихий Дон Иванович,
и Волга матушка-река, и мать Камышенка-река близ
Саратова. Вот что рассказывает предание о реках Днеп-
ре, Волге и Двине: «...реки эти были прежде людьми,
Днепр был брат, а Волга и Двина — его сестры. Оста-
лись они сиротами, натерпелись всякой нужды и приду-
мали наконец пойти по белу свету и разыскать для себя
такие места, где бы можно было разлиться большими ре-
ками; ходили три года, разыскали места и приостанови-
лись все трое ночевать в болотах. Но сестры были хитрее
брата; едва Днепр уснул, они встали потихоньку, заняли
самые лучшие, отлогие местности и потекли реками. Про-
снулся поутру брат, смотрит — далеко его сестры; раздра-
женный, ударился он о сыру землю и в погоню за ними по-
несся шумным потоком по рвами буеракам и, чем дальше
бежал, тем больше злился и рыл крутые берега. За не-
сколько верст до впадения гнев его утих, и он спокойно
вступил в морские пучины; а две сестры его, укрываясь от
погони, разбежались в разные стороны. Вот отчего Днепр
течет быстрее Двины и Волги, вот почему у него много ру-
кавов и порогов» 7.
Это предание относится к кругу так называемых этио-
логических рассказов (мифы, предания, легенды), т. е.
таких, которые с помощью олицетворения отражают про-
исхождение тех или иных явлений природы и социальной
жизни. Этиологические рассказы наглядно свидетельст-
вуют о попытках человека объяснить и познать окружаю-
щую его среду; в приведенном выше предании о реках объ-
ясняется направление течений трех крупных рек Русской
равнины, характер течения, наличие порогов и т. п.
Еще один пример. В качестве объяснения того, почему
речка пересохла,, в деревне Хоромск Брестской области
рассказывают: «Протекала у нас речка из Пересухи Г6-
риня, она впадала в Ветлицу (в Орлах), и был когда-то
богатый человек, знахарь. Ехал его сын по речке и уто-
пился. Батька проклял речку: «Чтоб ты высохла!».
7 Афанасьев Л, Я, Указ, соч., с. 205,
114
И Гориня пересохла». Предания и легенды этого рода,
связанные с реками и озерами, имеются и у других наро-
дов. Так, в известной бурятской легенде о старике Байка-
ле и его дочери красавице Ангаре содержится попытка
объяснить, почему Ангара «убежала» от Байкала и впада-
ет в Енисей. Упоминаются в легенде и 336 сыновей Байка-
ла — они соответствуют большим и малым рекам, впадаю-
щим в озеро.
К этиологическим рассказам, по сути дела, относятся
и те топонимические предания, которые объясняют, поче-
му географический объект получил то или иное название,
причем реальные исторические события и фантастические
легенды переплетаются иногда самым причудливым обра-
зом. Достаточно, например, привести такое «объяснение»
происхождения названия подмосковной реки Яхромы:
сопровождая на охоте князя Юрия Долгорукого, княги-
ня, его жена, оступилась при переправе через реку и вос-
кликнула: «Я хрома!». После этого происшествия за ре-
кой будто бы закрепилось это название — Яхрома. На
самом же деле гидроним Яхрома может быть сопоставлен
с другими названиями в областях к северу от Москвы:!
Ягра, Яхра, Яхробол, Яхреньга и др.
Известный топопимист В. А. Никонов [1966] предпо-
лагает связь этих названий с диалектным севернорусским
словом ягра ~ «низкая коса, заливаемая речным разли-
вом или морским приливом» (по В. И. Далю, ягра— «мел-
кое песчаное дно реки, озера, моря»). В свою очередь, не-
которые исследователи (М. Фасмер, А. К. Матвеев) воз-
водят этот термин к прибалтийско-финской и саамской
основе со значением «озеро»: саамское явр, эстонское
яре и т. д. Если эти сопоставления правильны, то тогда на-
звание Яхрома может переводиться как «Озерная река»
(остается невыясненным происхождение форманта -ма,
присутствующего во многих гидронимах русского Севера
и Центра). И уж, конечно, анекдотическое объяснение на-
звания Яхромы не имеет никакого отношения к научному
анализу этого имени: оно представляет собой типичное то-
понимическое предание, возникшее как попытка объяс-
нить происхождение названия.
Выше рассказывалось о причинах персонификации
водных объектов в мифах и фольклоре разных народов..
Происхождение некоторых необычных гидронимов связа-
но именно с подобной персонификацией. Особый интерес,
например, вызывают гидронимы, которые совпадают с
формами мужских и женских личных имен. Примечатель-
115
но географическое описание рек бассейна Днепра в од-
ном из белорусских заговоров от сглаза (уроку): «...реч-
ка Чарнолутка! Откуль ты цекла: с усходу на заход,
ис-подлунных зорь, с-под жаркаго сонца и с-под яснаго
месика, —што ты вымывала крутыя беряги, жовтыя пяс-
кп, сырое кореньня, белое каменьня, чорное кременьня.
И вымывай жа ты з раба божия уроцы... Вымывай жа ты на
Чарнолутку ряку, а Чарнолутка ряка у Беседзь-Аксюту,
а Беседзь-Аксюта у Сож-Максим, а Сож-Максим у Непр,
а Лепр у моря, а моря у к1ян-моря» 8. Уже составитель
сборника белорусских заговоров Е. Р. Романов обратил
внимание на тот факт, что река Беседь называется в то рым,
женским, именем — Аксюта, а Сож — мужским именем
Максим (он сделал примечание в этом месте: «Замечатель-
ное олицетворение!»).
Причины возникновения таких гидронимов, названия
которых без всяких изменений повторяют формы мужских
и женских личных имен, исследовал языковед Е. С. Отин
[1979]. Такие имена могут, в частности, возникать «кон-
тактным» способом: на реку или озеро переносится назва-
ние близлежащего населенного пункта, а последнее,
в свою очередь, произошло в результате прямого переноса
имени одного из первых жителей на название населенного
пункта. Иногда же происходит утрата суффикса названия
или переосмысление местного географического термина.
Например, название реки Олег в бассейне Северского Дон-
ца восходит к местному географическому термину олех —
«ольха, ольшаник», что подтверждается историческими
документами. Другие же варианты имени — Ольгов ко-
лодезь, Олега — возникли позже, когда произошло пере-
осмысление перешедшего в гидроним слова олех.
Занимаясь изучением представлений о воде в Белорус-
ском Полесье, мы неоднократно встречали упоминание о
«воде Елене» или «воде Ульяне». Эти имена всегда встре-
чаются в заговорах и других текстах в связи со святой во-
дой вообще, с какими-либо особо почитаемыми за свое
целебное действие родниками или речками. Женские име-
на Елена и Ульяна в применении к воде встречаются и
на других, русских и украинских территориях. Так, в
Горьковской области были записаны следующие выраже-
ния: «...Матерь Елена (Мать Елена), Матушка Елена
(родник). На Матерь Елену служить ходили... Говорят,
8 Романов Е. Р, Белорусский сборник: Заговоры, апокрифы и
духовные стихи. Витебск, 1891, вып. 5, с. 150.
116
туда божья мать явилась. Пошли на Мать Елену. Ходили
на Матушку Елену» [Климкова, 1980].
В украинских заговорах и молитвах встречалось обра-
щение: «Добрыдень, вода Уляна, и ты, земле, Тетяиа!».
Вообще, явная приуроченность имен Елена и Ульяна к
текстам заклинаний заставляет думать о связи подобных
обозначений воды и водных источников не с какими-либо
реально существующими лицами, а с кругом языческих
и христианских представлений и верований. Святая вода,
река, якобы вытекающая с Сионской горы, в заговорах
либо безымянна, либо носит женские имена. У украинцев
это, как правило, вода Ульяна. В Подольской губернии в
XIX в. крестьяне употребляли выражение «вода Елена»,
утверждая, что «так называют особый род непочатой во
ды — по имени ее изобретательницы» 9. В Белоруссии
«царица-водица» в единичных случаях носила имена Ка-
терина, Марина, чаще Ульляница, а также вода Ярданица
(т. е. иорданская вода). Но имя Елена встречается чаще
всего и относится также к определенным «святым» род-
никам.
Имена Елена и Ульяна разного происхождения, но в
произношении бывают созвучны. Причину именования веды
женскими именами Елена и Ульяна в настоящее время
установить нелегко: ведь вообще употребление имел в
фольклорных текстах — особая и сложная тема для иссле-
дования. Например, в заговорах Еленой неоднократно
называют и царицу змей. Возможно также сближение имен
Елена, Ульяна через форму Ульляница со словом волна;
ср. в текстах «вода Ярданица, твоя матка волняница»*
И наконец, употребление по крайней мере выражения «во-
да Елена» может быть связано с христианским культом
св. Елены. Однако решить вопрос о том, какое из двух:
имен — Елена или Ульяна — первоначально применялось
к целебной воде, пока затруднительно.
От Днепра Словутича до «незримых Ладог»
Образы рек и озер, названия водных объектов нашли
отражение не только в фольклоре: они естественным обра-
зом занимают большое место в художественной литерату-
ре и в искусстве. Вот отрывок из рассказа К. Г. Паустов-
ского «Речка Вертушинка»: «У нас в России так много чу-
9 Ефименко П. С. Сборник малороссийских заклинаний. М., 1874,
с. 29.
117
десных названий рек, озер, сел и городов, что можно
прийти в восхищение. Одно из самых точных и поэтиче-
ских названий принадлежит крошечной реке Вертушинке,
вьющейся по дну лесистых оврагов в Московской области
невдалеке от города Рузы. Вертушинка все время вер-
тится, как егоза, шныряет, журчит, бормочет, звенит и пе-
нится около каждого камня или упавшего ствола березы,
тихонько напевает, разговаривает сама с собой, пришепе-
тывает и несет по хрящеватому дну очень прозрачную
воду» 10.
В русской и советской художественной литературе
создание образов рек и озер имеет давнюю традицию.
Она восходит еще к древнерусскому периоду — к «Слову
о полку Игореве». В этом выдающемся произведении об-
разы рек близки к фольклорным: реки олицетворены,
они совершают поступки, к ним обращаются, как к лю-
дям. В «Слове» Дон «кличет», зовет князей к победе над
половцами. Ярославна рыдает в Путивле, обращаясь
к Днепру: «О, Днепр мой, Словутич! Ты пробился и сквозь
каменные горы, через землю Половецкую, ты, лелея, нес
на себе корабли Святослава на сраженья с Кобяком, —
нрилелей, государь, моего ладу ко мне, дабы не слала
к нему слез, на зорях, к морю!, л11.
В этом отрывке из «Слова о полку Игореве» привлекает
внимание почтительное обращение к Днепру по имени-
отчеству: Днепр Словутич. Отчество Словутич восходит
к древнерусскому имени Словута (от этого имени позже
образовалась фамилия Славутин и т. п.). Между тем в
фольклоре употребляется другое отчество — Иванович
по отношению к рекам Дон, Дунай. Вероятно, это отчест-
во стало употребляться в применении к рекам гораздо поз-
же, чем Словутич. Бассейн Днепра был колыбелью вос-
точных славян, и Днепр был им ближе, роднее, известнее,
а потому и был олицетворен и воспет в устной народной
поэзии и литературе еще в древнерусский период.
Князь Игорь после побега от половцев приезжает к бе-
регу Донца и разговаривает с рекой: «Тут сказал Донец:
„О Игорь-князь! А и немало тебе хвалы, а Кончаку —
злой досады, а Русской земле — веселия!44. Игорь в от-
вет: «Донец ты мой! А немало и тебе славы, кто лелеял
князя на волнах, постилал ему зеленую постель на се-
ребряном своем бреге, одевал его теплыми туманами под
30 Паустовский К, Г, Книга скитаний. М.: Сов. Россия, 1964,
с. 236.
11 Слово о полку Игореве. М.: Моск, рабочий, 1970, с. 108.
118
сенью зелена древа, стерег его гоголем на воде, чайками —
на ветрах, чернядьми—на струях! Не такова, — ска-
зал, — река Стугна: тощую струю имела, а пожрала
чужие ручьи и струи — и погубила юного в пасти: юно-
шу — князя Ростислава предала!» 12.
Для русской литературы XIX и XX вв. также харак-
терно употребление персонифицированных образов рек и
озер, в основе которого лежат восприятие неодушевлен-
ных предметов, явлений природы как одушевленных, ме-
тафорические сравнения и т. п.
Образ реки Невы, неразрывно связанной со столицей
России Петербургом, разумеется, занял большое место в
творчестве многих русских писателей. Наиболее яркий
пример — поэзия великого А. С. Пушкина. Вспомним
хотя бы начало первой части поэмы «Медный всадник»:
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом.
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
В своей постеле беспокойной 13.
Другие русские поэты посвящали Неве проникновенные
строки. Одно из стихотворений В. Я. Брюсова так и назы-
вается — «Нева». А. А. Ахматова в поэме «1913 год» срав-
нивает Неву с рекой забвения Летой.
И матушка-Волга, «царица великая рек» (как назвал
ее В. Я. Брюсов), вдохновляла многих писателей, вспом-
ним некрасовское «О Волга! Колыбель моя! Любил ли
кто тебя, как я?».
Широкую историческую перспективу рисует В. Я* Брю-
сов, подчеркивая связь многих рек с крупными события-
ми истории:
У каждого свой тайный демон.
Влечет неумолимо он
Наполеона через Неман
И Цезаря чрез Рубикон... 14.
12 Там же, с. 109—110. Река Стугна — правый приток Днепра;
в 1093 г. в ней утонул князь Ростислав, сын великого князя Все-
волода I, когда русские войска потерпели поражение от половцев.
13 Пушкин А. С. Медный всадник.— Собр. соч.: В 10-ти т. 4-о изд.
Л.: Наука, 1977, т. 4, с. 277.
14 Брюсов В. Я. Наш демон.— Стихотворения. Л,; Сов. писатель,
1959, с. 284.
119
Дикая и прекрасная природа Кавказа оставила свой
неизгладимый отпечаток в творчестве М. Ю. Лермонтова.
В одном из его ранних стихотворений — «Дары Терека» Те-
рек и Каспий (Каспийское море) одушевлены. В «Демоне»
Терек описывается как «львица с косматой гривой на хреб-
те». В поэме «Мцыри» есть образы Арагвы и Куры; эти ре-
ки сливаются, «обнявшись, будто две сестры». («Сестрой
Днепра» называет также В. Я. Брюсов реку Десну — при-
ток Днепра.) В стихотворении «Валерик» М. Ю. Лермон-
тов вкладывает двойной смысл в это название. Валерик
(Валарик) — речка в Чечне, приток Сунжи; имя происхо-
дит от чеченского слова баллариг — «мертвый». В день
кровавого сражения на этой реке она действительно оправ-
дала свое название «речка смерти».
В русской прозе образы рек и озер также нашли свое
достойное воплощение. Настоящий гимн Днепру находим
в повести Н. В. Гоголя «Страшная месть»: «Чуден Днепр
при тихой погоде», «он — как голубая зеркальная дорога»,
«нет ему равной реки в мире», «ночью он держит звезды в
темном лоне своем».
Эпически величавый образ большой реки создан в ро-
мане М. А. Шолохова «Тихий Дон». Эпитет «тихий» часто
употребляется в народных песнях: «тихий Дон» или «ти-
хий Дон Иванович». Название романа подчеркивает ши-
рокие рамки его действия, народные истоки творчества
М. А. Шолохова.
Исследователи творчества М. А. Шолохова отмечают
эпический параллелизм в романе «Тихий Дон». События и
явления человеческой жизни часто сравниваются с те-
чением реки [Якименко, 1958]. В одной из глав романа
Шолохов пишет: «Выметываясь из русла, разбивается
жизнь на множество рукавов. Трудно предопределить, по
какому из них устремит она свой вероломный и лукавый
ход. Там, где нынче мельчает жизнь, как речка на пере-
кате, мельчает настолько, что видно поганенькую ее рос-
сыпь,— завтра идет ohi полноводная, богатая» 15.
Помимо реальных водных объектов, в художественной
литературе часто выступают вымышленные; при этом пи-
сатели присваивают им имена, имеющие символическое
значение и приобретающие определенную смысловую на-
грузку. Собственные имена становятся таким образом од-
ним из важнейших стилистических средств, которыми поль-
зуется автор произведения.
ЗБ Шолохов М. А. Тихий Дон.— Собр. соч.: В 8-ми i. М.: Гослит-
издат, 1957, т. 2, с. 362.
120
Н. А. Некрасов совместно с А. Я. Панаевой (ее лите-
ратурный псевдоним — Н. Станицкий) написал и опублико-
вал в журнале «Современник» в 1851 г. роман «Мертвое
озеро», в котором создан образ Мертвого озера, символи-
зирующего жизнь и общество, изображенные авторами.
В комментариях А. Н. Лурье к роману говорится:
«В этом обществе, как в Мертвом озере, одни очень скоро
погибают, другие медленно тонут в засасывающей тине
пошлости» 16.
Настоящим действующим лицом является Угрюм-река
в одноименном романе В. Я. Шишкова; прообразом ее
стала Нижняя Тунгуска (по другим сведениям — Витим,
но писатель использовал Витим скорее для изображения
золотых приисков в романе). Угрюм-река — образ, взя-
тый из народных казачьих песен о Яике, Тереке, Доне,
символизирует собой человеческую жизнь.
Представление о реке как о времени, управляющем на-
шей жизнью, характерно для мифологического мышления:
оно встречается и в мифах народов мира, и в философии с
космогонии античных авторов. Недаром же Гераклит,
размышляя о течении воды, открыл закон диалектики: все
течет, все изменяется, нельзя дважды войти в одну и ту
же реку. Образ реки-времени характерен и для художест-
венного творчества. У Г. Р. Державина есть такие строки:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей 17.
Собственные имена реально существующих или мифо-
логических водных объектов в произведениях художест-
венной литературы могут выступать и как нарица-
тельные, наделяться определенными смысловыми ас-
социациями, обобщаться до аллегорий. Например, в сти-
хотворении А. А. Ахматовой «Cinque» обобщение образа
достигается с помощью употребления имени Ладожского
озера во множественном числе: «незримых Ладог».
Нарицательными словами со значением «много, боль-
шое количество» стали имена Нил, Дон в одном из стихо-
творений Л. Н. Мартынова. Особый поэтический эффект воз-
никает и благодаря созвучию «Дон имен», «Нил чернил».
Темой специального исследования может служить
отражение образов рек и озер в музыкальном искусстве:
симфоническая поэма А. Дворжака «Влтава», опера
16 Некрасов Н. А. Мертвое озеро. Казань: Таткнигоиздат, 1957,
с. 768.
17 Державин Г. Р, Стихотворения. Л.; Сов. писатель, 1957, с. 360.
121
Р. Вагнера «Золото Рейна» и др. И в изобразительном ис-
кусстве гидронимы живут своей особой жизнью. В ка-
честве примера можно сослаться на творчество народного
художника СССР Н. М. Ромадина, создавшего такие
картины, как «Керженец», «Волхов», «Голубой Нил»,
«Река Пахра», «Озеро Донское», «Волга — русская река»,
«Белая ночь на Черной реке» и др.
А знаменитая ромадинская «Река Царевна»? Где же на-
ходится эта река и почему ей было дано такое название?
Как рассказывает сам Н. М. Ромадин, река называется
Царева — это левый приток Сухоны в Вологодской об-
ласти, но местные жители зовут ее Царевной, и вот почему.
Петр I искал выхода к Белому морю водным путем. В то
время, когда рыли канал в месте притока Сухоны, у царя
родилась дочь Елизавета, будущая русская императрица.
В ее честь речку и назвали Царевной. Конечно, это типич-
ное топонимическое предание, и выяснить настоящее про-
исхождение гидронима — дело будущего.
В скульптуре «водные» образы также получили широкое
распространение: индийская Ганга, греческие боги —
Посейдон, Нил, речные нимфы и др.
В русской скульптуре XVIII в. стали обычными ал-
легорические изображения рек. Много их в Ленинграде:
на Ростральных и Александровской колоннах, на здани-
ях Биржи и Адмиралтейства. Так, у подножия каждой
из Ростральных колопн на Васильевском острове находят-
ся статуи старика и женщины. Старик правой рукой сжи-
мает весло, а левая лежит на сосуде, из которого струит-
ся вода. Старик у второй колонны опирается левой рукой на
лот. Женщины изображены с мореходными атрибутами;
одна из них также держит рог изобилия, наполненный фрук-
тами. Исследователи предполагают, что эти скульпту-
ры символизируют реки России: Волгу, Днепр, Волхов
и Неву [Лисаевич, Бетхер-Остренко, 1965]. На здании
Биржи со стороны Невы в центре одной из скульптурных
групп изображен бог моря Нептун на колеснице из чет-
верки морских коней, по обе стороны от Нептуна фигуры
женщины и старца, вероятно символизирующие собой
реки Неву и Волхов, по которым в древности проходили
основные торговые пути Северо-Запада. На барельефе
Александровской колонны, обращенном в сторону Зим-
него дворца, симметрично располагаются фигуры, оли-
цетворяющие реки Вислу и Неман (в память о форсиро-
вании этих рек русской армией во время преследования
Наполеона),
122
На здании Адмиралтейства также были скульптуры,
олицетворяющие Неву, Днепр, Енисей, Лену, Волгу,
Дон, однако в 1860 г. по настойчивому требованию духо-
венства они были уничтожены, как принадлежащие «к
языческой мифологии».
Вторая жизнь гидронимов
Теперь нам предстоит затронуть еще одну тему, свя-
занную с той ролью, которую гидронимы играют в истории
культуры и языка,— это обогащение словарного состава
языка за счет гидронимов. Ведь язык каждого народа —
неотъемлемая часть его духовной культуры.
Прежде всего гидронимы способствуют расширению
самой ономастической лексики, т. е. сферы собственных
имен. От гидронимов образуются многие названия насе-
ленных мест и улиц, имена и фамилии людей, клички жи-
вотных и т. д.
В особенности широк круг собственно топонимов, об-
разованных на базе имен рек и озер. Среди них такие наз-
вания городов СССР, как Москва, Донецк, Нарва, Во-
ронеж, Старая Русса, Волгоград, Уральск, Омск, Ени-
сейск, Иркутсц, Томск, Уссурийск и др. Более мелкие
населенные пункты — поселки городского типа, села, де-
ревни, железнодорожные станции и др.— сплошь и рядом
называются по близлежащим рекам и озерам.
В названиях улиц и других внутригородских объектов
сохраняется память о гидронимах, даже если соответствую-
щие речки, озера или пруды уже не существуют. Так, в
Москве были засыпаны или заключены в трубы многие
гидрообъекты, но остались названия улиц: Неглинная
улица (по реке Неглинной, или Неглинке, заключенной
в 1817—1819 гг. в трубу), Золоторожские переулки и
набережная (по притоку Яузы — ручью Золотой Рожок,
заключенному в коллектор), две Синичкины улицы (по
бывшему Синичкину пруду и речке Синичке, левому
притоку Яузы), Балканские Большой и Малый пере-
улки (по существовавшему до 1866 г. Балканскому пру-
ДУ) и др.
Некоторые улицы Москвы получили свои наименования
по рекам, существующим не только в ней (Яузские улица
и бульвар, Пехорская и Чермянская улицы), но и за ее
пределами. Например, Иртышские 1-й и 2-й проезды по-
лучили в 1965 г. свое название в честь великой сибирской
реки [Имена московских улиц, 1975L Более конкретную
123
приуроченность названий к определенным историческим
событиям отражает имя Волховского переулка в Москве.
Его старое название — Немецкий переулок (расположен
в бывшей Немецкой слободе). В 1942 г., в дни Великой
Отечественной войны с немецко-фашистскими захватчи-
ками, переулок был переименован по просьбе бойцов и
командиров Волховского фронта в память боев
1941—1942 гг. на реке Волхове [Там же].
И в других городах наблюдается такая же связь назва-
ний улиц с именами существующих или бывших гидрообъ-
ектов. Например, в Киеве о гидронимах напоминают име-
на улиц: Почайнинская, Кловская, Глубочицкая, Днеп-
ровая, Днепровский спуск, Кловский спуск и др.
Неисчерпаемым источником являются гидронимы для
образования имен и фамилий людей. Эвенкийское муж-
ское личное имя Аим образовано от названия реки Малый
Аим, левого притока Маи. В традиционном именнике
калмыков были особенно популярны имена, образованные
от гидронимов, прежде всего от названий больших п ма-
лых рек, реже — озер. Среди таких имен встречаются Мапц
(женское имя — Манца), Маныч, Ижл (женское имя —
Ижля, также Ижелина), Волга, Эмба, Овата, Бурата,
Нугра, Яшкул, Эльтон [Пюрбеев, 1976].
Широкое употребление подобных имен связано с по-
читанием водоемов и поклонением им у калмыков и дру-
гих монгольских народов. Названия рек легли в основу
монгольских личных имен: Сэлэнгэ, Туул, Онон, Хэрлэн.
Такие имена давались детям по той причине, что монголь-
ские народы верили в сверхъестественную силу «хозяев»
водоемов и надеялись на их покровительство.
Имена, присвоенные людям по названиям местностей и
народов, были характерны для древних греков: в гомеров-
ском эпосе от гидронимов образованы имена Скамандриос,
Симоэйсиос, Сперхейос, Сатниос.
У русских также есть имена, образованные от гидро-
нимов. Например, имя Нил (от названия главной реки
Египта) употреблялось уже в древнегреческую эпоху,
а от греков перешло в состав русских личных имен. Пере-
нос водных наименований в сферу личных имен наблю-
дается и в наше время (известно, например, женское имя
Ангара).
Еще больше известны русские фамилии, отража-
ющие происхождение человека или его предков из
определенной местности. Часты такие фамилии на Урале
и в Сибири: Лузин, Чусовитинов, Мезенев, Вагин и др.
124
Иногда встречаются фамилии, происхождение которых не-
ясно: то ли от названий рек, то ли от одноименных названий
городов (Москвин, Вяткин, Самарин, Костромин, Ка-
ширин). Фамилии, образованные от гидронимов, могут по
форме совершенно не отличаться от последних: Волга, Нар-
ва, Терек, Буг, Дунай, Кама, Сура [Суперанская, Сус-
лова, 1981]. Однако чаще фамилии образуются с помощью
обычных для русской антропонимии суффиксов -ов (-ев),
-ин, -ский (~цкий)\ Волгин, Свирский, Донской, Яиц-
ки!.
«Речные» имена (например, мальчик Иртыш у А. Гай-
дара) и фамилии получают герои известных в русской
литературе произведений. Исследователи давно уже
заметили «перекличку» фамилий Онегин — Печорин —
Волгин в романах А. С. Пушкина «Евгений Онегин»,
М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» и Н. Г. Чер-
нышевского «Пролог». Самаркандский языковед Э. Б. Ма-
газайик [1978] показал неслучайный характер подобной
«переклички»: все эти персонажи, и каждый в отдель-
ности, являются «героями своего времени». Первоначально
фамилия Онегин была дана Пушкиным ради благозвучия
и аристократизма; фамилия Ленский была подобрана,
по-видимому, уже сознательно. «Речные» фамилии и объ-
единяют героев (противопоставляя их окружению —
Петушковым, Свистуновым, Пустяковым), и в то же вре-
мя разделяют их: «очень далека Лена от Онеги».
М. Ю. Лермонтов, создавая образ Печорина, выбрал для
него фамилию, прямо указывающую на близость Печорина
к пушкинскому герою. «Несходство их между собой го-
раздо меньше расстояния между Онегой и Печорой, —
писал В. Г. Белинский.— Иногда в самом имени, которое
истинный поэт дает своему герою, есть разумная необхо-
димость, хотя, может быть, и невидимая самим поэтом» 18.
Что же касается Волгина, то это «тоже „герой нашего
времени4*, но уже герой — демократ, „шестидесятник4*,
и фамилия его произведена — в противоположность
Онегину, Печорину — не от названия окраинной реки,
а от названия всероссийской народной кормилицы —
18 Белинский В. Г. «Герой нашего времени» М. Лермонтова,— Собр.
соч.: В 9-ти т. М.: Худож. лит., 1978, т. 3, с. 146.
Есть и другие объяснения фамилий героев Пушкина и Лер-
монтова. В частности, указывали, что Ленский может быть усе-
чением от фамилии Оболенский; по поводу фамилии Печорина
приводилось диалектное севернорусское слово печорный в зна-
чении «печальный, разочарованный» и т. д.
125
Волги. При всей внутренней противоречивости этой эста-
феты есть у нее и некое простое единство: во всех трех
случаях главные герои соответствующих произведений
мыслятся как „герои эпохи“» [Магазаник, 1978, с. 75—76].
Можно добавить, что одним из псевдонимов Г. В. Пле-
ханова был А. Волгин. Для пропагандиста марксизма
и народника было естественным обращение к произведе-
ниям писателей — революционных демократов: видимо,
данный псевдоним был заимствован от фамилии героя
Н. Г. Чернышевского, так же как и другой псевдоним
Г. В. Плеханова — Бельтов заимствован непосредственно
из романа А. И. Герцена «Кто виноват?».
Вообще, многие из известных псевдонимов обществен-
ных деятелей и писателей происходят от географических
имен; автор книги «Скрывшие свое имя» В. Г. Дмитриев
[1970] приводит большое количество подобных примеров.
Так, вторая часть 4амилии писателя С. Н. Сергеева-Цен-
ского представляет собой литературный псевдоним: пи-
сатель родился и в детстве жил в Тамбове, на берегах
реки Цны. Настоящее имя литовской поэтессы Саломеи
Нерис — Саломея Бачинскайте-Бутене, а Нерис — это
литовское название реки Вилии. Многие писатели Укра-
ины брали себе псевдонимы, связанные с именем Днепра,
например Днгпрова Чайка — псевдоним Л. Василевской;
писатели Сибири — связанные с сибирскими реками и
озерами: псевдонимы Амурский, Байкальский, Забай-
кальский, Енисейский. Псевдоним грузинского поэта
Шио Дедабришвили — Арагвиспирели (он родом с бе-
регов реки Арагви).
И в звездные просторы Вселенной проникли гидрони-
мы. Об этом рассказано в книге филолога Ю. А. Карпенко
«Названия звездного неба» [1981]. Астрономы называют
космические объекты, следуя определенной системе но-
минации: когда возможности античной мифологии были
уже исчерпаны, стали употреблять имена людей и гео-
графические названия. Гидронимы применяют преиму-
щественно для обозначения астероидов. Старинные наз-
вания рек тина Гарумна (=Гаронна')во Франции и Дану-
бия (=Дунай) употреблялись очень редко. В XIX—XX вв.
астероидам были присвоены имена Амазонка, Амур, Волга,
Нева, Кама, Лимпопо, Потомак.
И в другие области ономастики успешно проникают
гидронимы. Существует, например, целая группа кличек
охотничьих собак, в которой гидронимы стали чрезвы-
чайно популярны: Аргунь, Амур, Байкал, Волга, Висла,
126
Десна, Дон, Двина, Дунай, Иртыш, Кама, Лаба, Свирь,
Тобол, Урал, Эльба. Известны лошади с именами Рейн,
Рур в московском спортивном обществе «Урожай». По-
лучают отгидронимические имена и различные внутри-
городские объекты: московские кинотеатры «Ангара»,
«Волга», «Енисей», «Нева»; кафе «Бирюса», «Печора»,
«Сенеж», «Яуза»; рестораны «Арагви», «Волга», «Днепр»,
«Чистые пруды». Особенно «повезло» в Москве ленин-
градской Ладоге: именем этого озера названы сразу ки-
нотеатр, клуб и кафе. Между прочим, есть в столице
и Ладожские улица и тупик, но это название имеет более
сложное происхождение: оно возникло еще в XVIII в.
и было дано по фамилии домовладелицы Новоладожской,
в доме которой был кабак «Ладуга» [Имена московских
улиц, 1975].
Если гидронимы так широко проникли в сферу других
собственных имен, то их применение для образования
имен нарицательных открывает еще более грандиозную
картину. Многие разряды слов русского и других языков
пополнились за счет образования новой отгидроними-
ческой лексики, которая входит в общелитературный
язык, а еще чаще — в научную терминологию.
Образование новых слов языка за счет топонимов уже
давно интересует ученых. Специально этой теме посвяще-
на книга Д. С. Мгеладзе и Н. П. Колесникова [1965] «Сло-
ва топонимического происхождения (топономы) в русском
языке». Была издана и популярная книга для учащихся
Л. А. Введенской и Н. П. Колесникова [1981] «От соб-
ственных имен к нарицательным». Есть большой раздел
о таких словах в научно-популярной книге Э. М* Мурза-
ева [1982] «География в названиях».
Отгидронимическая лексика обширна и разнообразна*
Многие названия минералов образованы от гидронимов
и вошли в международную научную номенклатуру. Эти
обозначения различных полезных ископаемых дают точ-
ный адрес месторождений, найденных по берегам рек
и озер.
Для геологов такие наименования дают ценную,
информацию о географии месторождений полезных иско-
паемых. Некоторые из них — единственные в мире, на-
пример красивый черный минерал вилюит (разновид-
ность везувиана) найден в бассейне реки Ахтаранды,
притока Вилюя. В Якутии же, па реке Чаре, в начале
70-х годов было найдено уникальное месторождение ми-
нерала сиреневого или фиолетового цвета, который был
127
назван чароитом. Этот минерал нашел широкое примене-
ние как поделочный камень. Интересно, что его название
вызывает у многих людей представление о чем-то краси-
вом благодаря созвучию со словами «чары», «чарующий».
Автор книги «Рассказы о поделочном камне» В. П. Пет-
ров так и пишет: «...и дополнительный смысл его назва-
ния также справедлив: камень зачаровывает своей кра-
сотой» 19.
От имен рек происходят названия следующих минера-
лов: амазонит, ангарит, белоречит, долоресит, доманик,
киткаит, себоллит, тунгусит, уссурит, хатангит, хуанг-
хоит. От названий озер получили свое наименование
атабаскаит, байкалит, балхашит, имандрит, ловозерит,
сунгулит. По-разному объясняют происхождение тер-
мина индерит: либо от названия озера Индер, либо от
названия Индерских гор в Казахстане. Некоторые из
минералов были названы еще в древности: полудраго-
ценный камень агат, читаем в «Словаре Академии рос-
сийской» (1806), свое «название получил... от Сицилий-
ской реки Ахаты, ныне Дриллою называемый, на берегах
коея он впервые был найден».
Д. С. Мгеладзе и Н. П. Колесников [1965] составили
подробную классификацию 700 слов русского языка, про-
исшедших от топонимов (на самом деле их должно быть
больше). Классификация охватывает разные группы лек-
сики: помимо названий минералов, здесь представлены
слова, относящиеся к химическим элементам и веществам,
краскам, растениям, животным и птицам, тканям, одеж-
де и обуви, напиткам и минеральным водам, средствам
передвижения, явлениям общественной и политической
жизни и т. д. Например, известны такие сорта вин, как
рейнвейн (виноградное вино — буквально «рейнское ви-
но» — с берегов Рейна), донское — его изготовляют на
Дону. Сорт винограда ванджи происходит из долины
реки Ванч. Минеральная вода «Севан», источник которой
находится в Армении, названа по самому большому озе-
ру в этой республике. Некоторые породы рыб могут
называться по месту их улова, причем часто без всякого
изменения формы гидронима: двина, мезенъ, печера, умба
(Отин, 1972].
Лучшая порода вятских лошадей обвинки была вы-
ведена в Пермской губернии, в имениях Строгановых
19 Петров В. П. Рассказы и поделочном камне. М.: Наука, 1982,
с. 106.
128
по реке Обве. Многие считают также, что порода ломовых
лошадей битюги ведет свое происхождение с берегов
реки Битюг в Воронежской области. Е. С. Отин [1972]
показал, однако, что это не так. Дело в том, что русское
слово битюг (или битюк) происходит из тюркского
bitiik — «рослый, крепкий». С другой стороны, название
реки в Воронежской области могло произойти тоже из
тюркского источника — от такого же слова со значением
«высокий, великий» (у реки крутой правый берег).
Е. С. Отин предполагает, что гидроним был заимствован
в IV—X вв. от племен булгарской группы на Дону и
перешел в язык древнерусских племен — северян, вя-
тичей.
Так что в результате сдвига в процессе именования
нарицательное слово битюг послужило основой гидрони-
ма Битюг, и последний попал в «анимальный» (от живот-
ных) ряд речных названий (ср. Жеребец, Бык, Бобр,
Волк).
Почти все народные названия ветров происходят от
гидронимов. Шелоник или шалоник — юго-западный ветер
на озере Ильмень — дует со стороны впадения в Ильмень
реки Шелони. Ветры на Байкале носят различные назва-
ния в зависимости от их направления со стороны рек,
связанных с Байкалом: восточный ветер — селенга, се-
верный — ангара, а северо-восточный ветер — знамени-
тый баргузин, упоминающийся в известной песне «Слав-
ное море—священный Байкал». Баргузин дует только в
средней части озера: он начинается в Баргузинской доли-
не, по которой протекает одноименная река, впадающая
в Байкал [Введенская, Колесников, 1981].
Образование новых нарицательных слов от гидрони-
мов происходит различными, нередко довольно сложными
путями.
Е. С. Отин исследовал употребление гидронима
Амур в русских и украинских говорах. Название этой
реки воспринималось в XIX — начале XX в. как си-
ноним «весьма отдаленного места». Говорили: «На амуру
загонили его», «Ну, ушел в амуры». Амурами в прошлом
иногда называли далекие уголки, окраины населенных
пунктов. Так, неофициальным названием одного из лево-
бережных районов города Днепропетровска было Амур
[Отш, 1978]. В этом явлении наблюдается своеобразный
перенос имени реальной реки Амур в сферу нарицатель-
ной лексики. Слово амур наделяется значением, свиде-
тельствующим о метафорической образности, и в даль-
129
нейшем употребляется в топонимии уже для тех объек-
тов, которые соответствуют условиям, соотносимым со
значением нарицательного слова, т. е. для какого-нибудь
отдаленного места. Аналогичный путь проделало слово
Камчатка (школьники говорят: «сидеть на Камчатке»,
т. е. на задней парте; есть также в ряде деревень концы
под названием Камчатка).
Как видим, в языке происходит постоянный и актив-
ный процесс образования новых слов от географических
названий. В результате обогащается лексика нашего язы-
ка, что приводит ко все более совершенному отображению
языком явлений действительности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как межотраслевая область, находящаяся на стыке
различных дисциплин, гидронимика предоставляет цен-
ный исследовательский материал специалистам самых
различных профилей. С помощью данных гидронимики
часто удается установить современные и реконструиро-
вать былые ареалы животных и растений. Использование
гидронимических сведений с полным основанием может
быть включено в индикационные методы поисков полез-
ных ископаемых. В исторических и историко-этнографи-
ческих исследованиях гидронимика помогает установить
древние пути сообщения, способы и особенности ведения
хозяйства на изучаемой территории, этнический состав
ее населения. Сохранившиеся наиболее ранние названия
рек и озер нередко позволяют проверить исторические
гипотезы о прародине, этногенезе и миграциях отдельных
народов, о сменах населения на данной территории. Изу-
чив же более поздние названия, можно проследить ста-
новление и развитие общественно-исторических отноше-
ний на всех этапах этнической истории. С точки зрения
отражения гидронимии в мифологии, фольклоре и ху-
дожественной литературе, искусстве эта наука включает-
ся и в широкую сферу семиотических исследований.
Большую роль играют гидронимы в создании новых
слов языка. Значительная часть словарного запаса со-
временного русского языка создана и непрерывно попол-
няется за счет гидронимов. Диапазон употребления гидро-
нимов как базы для образования новых слов чрезвычайно
широк: это и все другие разряды собственных имен, и
большое количество нарицательных имен, принадлежа-
щих к самым разнообразным лексико-семантическим груп-
пам.
В небольшой книге невозможно рассказать о всех
аспектах гидронимики — научной дисциплины, которая
к настоящему времени достаточно разработана. Акцен-
тируя внимание читателей на происхождении названий
рек и озер, важно было подчеркнуть практическое зна-
чение гидронимических данных для различных областей
131
науки и народного хозяйства. Однако немалую роль
гидронимика играет и в собственно лингвистических ис-
следованиях.
Как часть ономастики гидронимика полностью входит
в сферу языкознания. «Доминирует в ономастике линг-
вистический компонент не только потому, что каждое
имя — это слово, развивающееся по законам языка, но
и потому, что информация каждого имени «добывается»
с помощью лингвистических средств» Изучение оно-
мастической лексики позволяет языковеду исследовать
историю языка на всех его уровнях: историческую фоне-
тику, морфологию и словообразование, синтаксис, лек-
сикологию, семантику. Современная так называемая
лингвистика текста — часть семиотики — многие свои
выводы строит на анализе собственных имен.
В гидронимике, как и в ономастике в целом, приме-
няют все методы и приемы лингвистического исследова-
ния. Прежде всего это сравнительно-исторический и
ареальный методы. Сравнительно-историческое изучение
гидронимов с применением этимологического анализа,
приемов реконструкции и т. д. обеспечивает надежную
историко-лингвистическую базу для исследования этого
разряда лексики языка; с помощью ареального метода
названия получают пространственную локализацию. Есть,
однако, своя специфика у так называемых макрогидрони-
мов, т. е. названий наиболее крупных водных объектов,
известных, как правило, с глубокой древности. Субстрат-
ные макрогидронимы обычно имеют более чем одну эти-
мологию. Но ведь и многие нарицательные слова в эти-
мологических словарях толкуются по-разному, хотя го-
раздо легче бывает прослеживать их смысловые и фор-
мальные связи и сопоставлять их с другими словами
изучаемого и родственных ему языков. Что же говорить
о древнем гидрониме: часто бывает неизвестно, какому
языку вообще он принадлежит,— мы видели это на при-
мере анализа названия реки Алдан. И таких названий
сотни и тысячи, в том числе не только макрогидронимы,
но и имена более мелких водных объектов. Изолированные
названия вообще трудно поддаются этимологизированию;
положенные на карту и изучаемые в системе, они приобре-
тают преимущества в отношении этимологического ана-
лиза.
1 С упер анская А. В, Общая теория имени собственного. М.: Наука,
1973, с. 7.
132
Специфика работы топонимиста заключается в том,
что для установления достоверной этимологии каждого
без исключения названия требуется специальное и очень
тщательное историческое и лингвистическое исследова-
ние. Естественно, что подобный идеальный анализ почти
недостижим на практике, и лишь те названия становятся
достоянием науки, которые по каким-то причинам попали
в сферу научных интересов специалистов.
Мы уже упоминали о названии реки Царевна в Воло-
годской области. Если кто-нибудь всерьез займется од-
ним лишь этим именем, ему предстоит очень большая
работа. Прежде всего — проверить по всем известным
историческим источникам, как называлась эта река в
разные периоды, как склонялось название, какие были
у него варианты. Сразу же возникнут многочисленные
вопросы. Например, если форма Царева — притяжатель-
ное прилагательное, т. е. означает «принадлежащая ца-
рю», то почему в списках населенных мест Вологодской
губернии середины прошлого века пишется: «на реке
Царевне», а не «на реке Царевой»? Какое отношение
имеет река Царева бывшего Тотемского уезда к деревням
Царево и Царевская того же уезда (находящимся при
других речках) и Царева Гора, Царево, Цареконстан-
тиновское, Царица соседних уездов? Некоторые из этих
деревень были в удельном владении, но кому принадле-
жали и в какое время? Какое отношение имели к Петру!,
действительно ли Петр I был на реке Цареве и когда,
велись ли там какие-нибудь работы? Не связано ли наз-
вание с фамилией Царев, были ли в Тотемском уезде
землевладельцы с такой фамилией, крестьянские семьи
(ведь фамилия Царев — от прозвища Царь, а его могли
дать кому угодно!)?
Каково отношение названия реки Царевы к вологод-
ским гидронимам прибалтийско-финского происхожде-
ния типа Сора, Сорица или Сарбалка (и деревня Сарбал-
ка). Ведь и Царское Село под Ленинградом — не «Цар-
ское», а «Сарское» — переосмысление от эстонского наз-
вания мызы Саари — «островная, верхняя» [Никонов,
1965]. В Белозерье же географические названия сохра-
нили вепсский апеллятив сара — «развилина, разветвле-
ние», и на русской почве также могло возникнуть пере-
осмысление.
И наконец, после изучения всех возможных истори-
ческих источников желательно, чтобы исследователь вы-
ехал в Вологодскую область и побывал во всех деревнях,
133
находящихся близ реки Царевы, по обоим ее берегам.
Необходимо выяснить, каково современное произношение
и употребление этого названия в разных местностях,
какие существуют другие варианты имени, параллель-
ные названия, а заодно и проверить известное уже нам
предание, связанное с рекой, по возможности точнее
записать его от разных информантов и вообще поинтере-
соваться местным фольклором. Только тогда можно бу-
дет считать, что данное название обработано и имеет
ценность для науки.
Естественно, что лишь ничтожная доля всех геогра-
фических имен может быть подвергнута такой всесторон-
ней и тщательной обработке. На конкретном примере,
который мы привели, видно, что всерьез изучением гидро-
нимии и вообще всех географических названий могут
заниматься лишь специалисты, обладающие разносто-
ронней профессиональной подготовкой. В противном слу-
чае возникают скороспелые выводы и фантастические
гипотезы, которые никакого отношения к науке не имеют.
Но грамотно собирать названия на местах, помогать то-
понимистам в их работе может каждый.
Географические имена — это наше богатство, это часть
нашего культурного наследия, тесно связанного со сре-
дой вокруг нас. И если читатель, закрывая эту книгу,
заинтересовался названиями рек и озер и получил для
себя новую дополнительную информацию об окружаю-
щем нас мире, автор будет считать, что скромная задача,
поставленная им в этой работе, выполнена,
ЛИТЕРАТУРА
Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М.; Л.: Изд-во АН
СССР, 1949. Т. 1. 601 с.
Арсеньев В. А., Бородина М. Н. Расселение и численность речного
бобра в СССР.— Охрана природы, 1948, сб. 4, с. 44—64.
Афанасьев А. П, Исторические, географические и топонимические
аспекты изучения древних водно-волоковых путей.— Вопр.
географии, 1979, сб. 110, с. 56—63.
Афанасьев А. П. Роль топонимики в создании проекта Единой вод-
ной системы европейского региона СССР.— В кн.: Топонимика
в региональных географических исследованиях. М., 1984,
с. 41—44.
Байкенев Ш. А. Топонимы Джунгарского Алатау.— Изв. АН
КазССР. Сер. геол., 1972, № 3, с. 54—57.
Барашков П. П. О новых тенденциях в развитии фонетики якутско-
го литературного языка.— В кн.: Вопросы филологии. Якутск,
1970, с. 88-92.
Бахрушин С. В. Научные труды. М.: Изд-во АН СССР, 1955. Т. 3.
Избранные работы по истории Сибири XVI—XVII вв. Ч. 1.
Вопросы русской колонизации Сибири в XVI—XVII вв. 376 с.
Баяндин Я. И. О некоторых казахских географических названиях
Восточного и Центрального Казахстана.— Вести. АН КазССР,
1949, № 4, с. 88—91.
Богораз-Тан В. Г. Древние переселения народов в Северной Евра-
зии и в Америке.— Сб. Музея антропологии и этнографии,
1927, т. 6, с. 37-62.
Бояршинова 3. Я. Население Западной Сибири до начала русской
колонизации. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1960. 151 с.
Бугаева Т. Г., Цинциус В. И. О названиях некоторых металлов
в алтайских языках.— В кн.: Проблемы алтаистики и монго-
ловедения. Вып. 2. Сер. лингвистики. М., 1975, с. 69—91.
Бутырина К. Г, Из наблюдений над топонимией междуречья Камы
и Чусовой. — В кн.: Географические названия Прикамья.
Пермь, 1968, с. 115—120.
Василевич Г. М. К вопросу о палеоазиатах Сибири.— Крат, сообщ.
Ин-та этнографии, 1949, т. 8, с. 48—52.
Василевич Г. М. Топонимика Восточной Сибири.— Изв. ВГО,
1958, т. 90, вып. 4, с. 324—335.
Василевич Г. М. Исторический фольклор эвенков. Л.: Наука, 1966.
399 с.
Василевич Г. М. Эвенки: (К проблеме этногенеза тунгусов и этни-
ческих процессов у эвенков). Л.: Наука. 1968. 67 с.
Василевич Г. М. Эвенки: Историко-этнографические очерки (XVIII—
начало XX в.). Л.: Наука, 1969. 304 с.
Василевич Г. М. Топонимы тунгусского происхождения.— В кн.:
Этнография имен. М., 1971, с. 160—171.
Вахрушев Г. В. Значение топонимики в познании недр Башкирии.—
В кн.: Всесоюз. конф, по топонимике. Ленинград, 28.1 —
2.2.1965. Тез. докл. и сообщ. Л., 1965, с. 11Q—114.
135
Введенская Л. А., Колесников И. П. От собственных имен к нарица-
тельным. М.: Просвещение, 1981. 144 с.
Векслер А. Г. Москва в Москве. М.: Моск, рабочий, 1968. 120 с.
Вендина Т. И. Гидронимы фитонимического и зоонимического про-
исхождения.— В кн.: Топонимика. М., 1971, вып. 5. с. 20—
22. (Материалы Моск. фил. Геогр. о-ва СССР).
Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В. Миграции племен — носителей
индоевропейских диалектов с первоначальной территории рас-
селения на Ближнем Востоке в исторические места их обитания
в Евразии.— Вести, древней истории, 1981, № 2, с. 11—33.
Георгиев В. И. Исследования по сравнительно-историческому языко-
знанию. М.: Изд-во иностр, лит., 1958. 318 с.
Геродот, История в девяти книгах. Л.: Наука, 1972. 600 с.
Глускина С. М. Морфонологические наблюдения над звуком [ch]
в псковских говорах.— В кн.: Псковские говоры. I. Псков,
1962, с. 28—57.
Гриценко К. Ф. Названия рек и озер Якутии: Дис. ... канд. филол.
наук/Томск. гос. пед. ин-т. Томск, 1967. 350 с. Машинопись.
Гриценко К. Ф. К вопросу о семантике якутских гидронимов со
словом «эбэ».— В кн.: Языки и топонимия Сибири. II. Томск,
1970, с. 39—48.
Гурвич И. С, Изучение этногенеза народов Севера в советский
период: (Состояние, проблемы, задачи и перспективы).— В кн.:
Этногенез и этническая история народов Севера. М., 1975,
с. 5—42.
Гурулев С, А, Что в имени твоем, Байкал? Новосибирск: Наука,
1982. 111 с.
Диалектологический словарь якутского языка. М.: Наука, 1976.
392 с.
Дмитриев В. Г, Скрывшие свое имя: Из истории псевдонимов и
анонимов. М.: Наука, 1970. 254 с.
Дульзон А. П. Этнический состав древнего населения Сибири по
данным топонимики. М.: Наука, 1960. 10 с.
Дулъзон А. П. Древние топонимы Южной Сибири индоевропейско-
го происхождения. М.: Наука, 1964. 5 с.
Дьяконов И. М. Эпос о Гильгамеше.— В кн.: Эпос о Гильгамеше:
(«О все видавшем»). М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961, с. 91 — 143.
Дьяконов И. М. О прародине носителей индоевропейских диалек-
тов,— Вести, древней истории, 1982, № 3, с. 3—30; № 4,
с. 11-25.
Жуковская 3. В. Об особенностях безударного вокализма в говорах
к северо-востоку и востоку от Пскова.— В кн.: Псковские
говоры. II. Псков, 1968, с. 5—19.
Жучкевич В. А, Дороги и водные пути Белоруссии: Историко-гео-
графические очерки. Минск: Изд-во Белорус, ун-та, 1977. 143 с.
Забелин И, Е. История города Москвы. 2-е изд. М., 1905.
Загоровский В. П. Историческая топонимика Воронежского края.
Воронеж.: Изд-во Воронеж, ун-та, 1973. 136 с.
Зиманенко В. Озеро, которого нет еще на карте.— Рыбоводство и
рыболовство, 1977, № 4, с. 29—30.
Золотарев А. М, Родовой строй и религия ульчей. Хабаровск:
Дальгиз, 1939. 206 с.
Золотарев А. М. Родовой строй и первобытная мифология. М.:
Наука, 1964. 328 с.
Зыков И. В. Местные озера как объекты охраны природы, —Охрана
природы, 1951, сб. 13, с. 102—114.
136
Иванов Ф, И. Значение топонимики при изучении древних водных
путей верхней Волги,— Вопр. географии, 1962, сб. 58, с. 100 —
108.
Имена московских улиц. М.: Моск, рабочий, 1975. 536 с.
Историко-этнографический атлас Сибири. М.: Изд-во АН СССР,
1961. 496 с.
История Сибири с древнейших времен до наших дней: В 5-ти т.
Т. 1. Древняя Сибирь. Л.: Наука, 1968. 454 с.
История Якутии. Якутск: Якуткнигоиздат, 1949. Т. 1. Оклад-
ников А. П. Прошлое Якутии до присоединения к Русскому
государству. 440 с.
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы,
XIX—начало XX в.: Зимние праздники. М.: Наука, 1973, 349 с.
Карпенко Ю. А. Названия звездного неба. М.: Наука, 1981. 184 с.
Кириков С. В. Промысловые животные, природная среда и человек.
М.: Наука, 1966. 348 с.
Климкова Л. А. Изучение топонимии южных районов Горьковской
области и проблемы составления микротопонимического сло-
варя.— В кн.: Диалекты и топонимия Поволжья. Чебоксары:
Чувашгосиздат, 1980, с. 62—94.
Комаров Ф. К. Словарь русской транскрипции эвенкийских и эвен-
ских терминов и слов, встречающихся в географических назва-
ниях Сибири и Дальнего Востока. М.; ГУ ГК М-ва геологии
СССР. ЦНИИГАИК, 1967. 100 с.
Комаров Ф. К. О русской передаче географических названий Якут-
ской АССР.— В кн.: Прикладная топонимика: Сб. науч. тр.
ЦНИИГАИК: М., 1981, вып. 230, с. 45—50.
Конкашпаев Г. К. Словарь казахских географических названий.
Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1963. 185 с.
Крейнович Е. А. Юкагирский язык. М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1958. 288 с.
Крейнович Е. А. Исследования и материалы по юкагирскому языку.
Л.: Наука, 1982. 304 с.
Кривощекова-Гантман А. С. Гидронимия коми-пермяцкого проис-
хождения в Прикамье.—В кн.: Географические названия При-
камья. Пермь, 1968, с. 16—51.
Кузиков В. В. Социолингвистическая характеристика географиче-
ских названий бассейна реки Майн: Автореф. дис. ... канд.
филол. наук/Моск. гос. пед. ин-т иностр, яз. им. М. Тореза. М<,
1977, 23 с.
Левин М. Г, Этническая антропология и проблема этногенеза наро-
дов Дальнего Востока. М.: Изд-во АН СССР, 1958. 259 с.
Левченко С. В., Мозесон Д. Л. За рудами в Сибирь. М.: Наука,
1978. 143 с.
Леонович О. А. К вопросу об основах американских топонимов.—
В кн.: Лексикология и стилистика английского языка. Пяти-
горск, 1974, с. 28—40.
Леонович О. А. Структурно-семантические особенности американ-
ских гидронимов.— В кн.: Проблемы синхронного и диахрон-
ного описания германских языков. Пятигорск, 1981, с. 68—76.
Лёббок Дж. Начало цивилизации и первобытное состояние челове-
ка. Умственное и общественное состояние дикарей. 2-е изд.
СПб., 1896. 370 с.
Лисаевич И. И., Бетхер-Остренко И. Ю. Скульптура Ленинграда.
2-е изд. Л.; М.: Искусство, 1965. 216 с.
137
Любимова Е. Л., Мурзаев Э. М. Топонимические свидетельства
географических условий прошлого Русской равнины.— В кн.:
Современные проблемы географии. М., 1964, с. 303—309.
Магазаник Э. Б. Ономапоэтика или «говорящие имена» в литерату-
ре. Ташкент: Фан, 1978. 146 с.
Магидович И. П. Очерки по истории географических открытий.
М.: Учпедгиз, 1957. 752 с.
Материалы по истории Якутии XVII века: В 3-х ч. М.: Наука,
1970. 1268 с.
Мгеладзе Д. С., Колесников Н. П. Слова топонимического происхож-
дения (топономы) в русском языке. Тбилиси: Изд-во Тбил.
ун-та, 1965. 128 с.
Мелъхеев М. Н. Географические имена: Топонимический словарь.
М.: Учпедгиз, 1961. 99 с.
Мелъхеев М. Н. Топонимика Бурятии: История, система и проис-
хождение географических названий. Улан-Удэ: Бурят, кн.
изд-во, 1969. 186 с.
Миддендорф А. Ф. Путешествие на север и восток Сибири. СПб.,
I860. Ч. 1. Северная и Восточная Сибирь в естественно-исто-
рическом отношении. Отд. I. География и гидрография. IX,
188, XI с.
Милъков Ф. Н. Топонимический ландшафт Известнякового Севера.—
В кн.: Известняковый Север Среднерусской возвышенности.
Воронеж, 1978, с. 151—153.
Минкин А. А. Топонимы Мурмана. Мурманск: Кн. изд-во, 1976,
208 с.
Митрошкина А. Г. К этимологии гидронима Лена,— В кн.: Оно-
мастика Востока. М., 1980, с. 130—131.
Мифы древней Индии/Лит. излож. В. Г. Эрмана, Э. Н. Темкина.
М.: Наука, 1975. 240 с.
Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х т. М.: Сов. энциклопедия,
Т. 1. 1980. 671 с.; Т. 2. 1982. 718 с.
Михайлов Т. М. Анимистические представления бурят.— В кн.:
Природа и человек в религиозных представлениях народов
Сибири и Севера (вторая половина XIX — начало XX в.).
Л., 1976, с. 292-319.
Мочанов Ю. А. Ранний неолит Алдана.— Сов. археология, 1966,
№ 2, с. 126—136.
Мочанов Ю. А. Археологическая разведка по реке Амгуни и Чук-
чагирскому озеру: (К вопросу о юго-восточной границе ареала
при ленских культур).— В кн.: По следам древних культур
Якутии. Якутск, 1970, с. 154—182.
Мурзаев Э. М. Очерки топонимики. М.: Мысль, 1974. 382 с.
Мурзаев Э. М. Топонимика и ландшафты прошлого.— Вопр. гео-
графии, 1979, сб. 110, с. 11 — 18.
Мурзаев Э. М. Тюрко-монгольские фитотопонимы.— В кн.: Топо-
нимика зарубежных стран. М., 1981, с. 5—17.
Мурзаев Э. М. География в названиях. 2-е изд. М.: Наука, 1982.
176 с.
Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М.:
Мысль. 1984. 653 с.
Никонов В. А. Введение в топонимику. М.: Наука, 1965. 180 с.
Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. М.: Мысль, 1966.
509 с.
Обедиентова Г. В. Века и реки. М,: Недра, 1983. 120 с,
138
Огородников В. И. Из истории покорения Сибири: Покорение Юка-
гирской земли. Чита, 1922. 104 с. (Тр. Гос. ун-та нар. образо-
вания в Чите; Кн. 1).
Отин Е. С. Из этимологических исследований донской гидронимии:
(К вопросу о первичном звене в коррелятивной паре битюг//
Битюг).—- В кн.: Этимология, 1970. М., 1972, с. 230—241*
OmiH 6. С. Конотативна ономастична лексика.— Мовознавство,
1978, № 6, с. 46-52.
Отин Е. С. Непереоформленные личные имена в гидронимии Дона.—
В кн.: Восточнославянская ономастика: Исследования и мате-
риалы. М., 1979. с. 131 — 154.
Панков А. С. Оймяконский меридиан. М.: Мысль, 1979. 176 с.
Пекарский Э. К. Словарь якутского языка: В 3-х т. 2-е изд. [М]:
Изд-во АН СССР, 1958. Т. 1. XIX с., 1280 стб.; Т. 2. 1281—
2508 стб.; Т. 3. 2509-3858 стб., VIII с.
Перельман А. И. Геохимия природных boil М.: Наука, 1982. 152 с.
Попов А. И. Следы времен минувших. Л.: Наука, 1981. 207 с.
Попова В. Н. Информационная роль местных географических тер-
минов в составе топонимов.— Вопр. географии, 1970, сб. 81,
с. 179—184.
Порциг В. Членение индоевропейской языковой области. М.: Про-
гресс, 1964. 332 с.
Посохов Е. В. Общая гидрогеохимия. Л.: Недра, 1975. 208 с.
Поспелов Е. М. Топонимика и картография. М.: Мысль, 1971. 256 с.
Преображенский П. И. Предисловие.— В кн.: Вологдин А. Г.,
Гедройц Н. А., Смирнов Л. П. Нефтеносность Сибири: Свод-
ка данных по нефтеносности и соленосности нижнего палеозоя
Средней Сибири. Л.; М.: ОНТИ, 1938, с. 3—4.
Пюрбеев Г. Ц. Личные имена калмыков из топонимов и этнони-
мов.— В кн.: Ономастика Поволжья. Саранск, 1976, вып. 4,
с. 100—102.
Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М.: На-
ука, 1977. 216 с.
Романова А. В., Мыреева А. Н, Очерки учурского, майского и тот-
тинского говоров. М.; Л.: Наука, 1964. 170 с.
Романова А. В., Мыреева А. Н. Диалектологический словарь эвен-
кийского языка: Материалы говоров эвенков Якутии. Л.: Нау-
ка, 1968. 215 с.
Романова А. В., Мыреева А. Я., Барашков П. П. Взаимовлияние
эвенкийского и якутского языков. Л.: Наука, 1975. 211 с.
Романова Г. Я. Наименование мер длины в русском языке. М.:
Наука, 1975. 176 с.
Самородов К. Т. О связи мордовского народа с другими народами
по материалам обрядового фольклора.— В кн.: Этногенез мор-
довского народа. Саранск, 1965, с. 315—322.
Сатимбеков Р. С. Топонимические свидетельства изменения ареа-
лов некоторых млекопитающих Казахстана.— Изв. АН СССР.
Сер. геогр., 1982, № 3, с. 79—84.
Саттаров Г. Ф. Этнонимы в топонимии и антропонимии Татарии.—
В кн.: Исследования по татарскому языку. Казань, 1977, с. 20—
63.
Севортян Э. В. Этимологический словарь тюркских языков. М.:
Наука, 1974. Т. 1. Общетюркские и межтюркские основы.
767 с.
Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М.: Наука,
1979. 157 с.
139
Семенов-Тян-Шанский О. И. Лапландский государственный запо-
ведник. Мурманск: Кн. изд-во, 1975. 244 с.
Серошевский В. Л. Якуты: Опыт этнографического исследования.
СПб.: РГО, 1896, Т. 1. [4]. XII, 720 с.
Симченко Ю. Б. Культура охотников на оленей Северной Евразии.
М.: Наука, 1976. 311 с.
Смолицкая Г. П. Некоторые лексические ареалы; (По данным гид-
ронимии).— В кн.: Вопросы исторической лексикологии и лек-
сикографии восточнославянских языков. М., 1974, с. 171—179.
Смолицкая Г. П. Гидронимия бассейна Оки: (Список рек и озер).
М.: Наука, 1976. 403 с.
Смолицкая Г. П. Гидронимия бассейна Оки в ее отношении к ис-
тории словарного состава русского языка: (Проблема реконст-
рукции). Автореф. дис. ... д-ра филол. наук/AH СССР, Ин-т
рус. яз. М., 1981, 34 с.
Смолицкая Г. П., Горбаневский М. В. Топонимия Москвы. М.:
Наука, 1982. 176 с.
Снесарев Г. П. По следам Анахиты.— В кн.: Этнографы рассказы-
вают. М., 1978, с. 95—112.
Соколова В. К» Русские исторические предания. М.: Наука, 1970.
288 с.
Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: Материалы
к этимологическому словарю. В 2-х т. Л.: Наука, Т. 1. 1975.
672 с.; Т. 2. 1977. 992 с.
Стрижак О. С. TononiMiKa i географ!я корисних копалин.— В кн.:
Сучаст проблеми географ1чно!* науки в Укра!нськш РСР.
Ки!в, 1966, с. 293—298.
Стрижак О. С. Назви розпов!дають. Кшв: Знания, 1967. 39 с.
Сулин В. А. Воды нефтяных месторождений СССР. М.; Л.: ОНТИ,
1935. 367 с.
Суперанская А. В., Суслова А. В. Современные русские фамилии.
М.: Наука, 1981. 176 с.
Татары Среднего Поволжья и Приуралья. М.: Наука, 1967. 538 с.
Титов Е. И. Тунгусско-русский словарь. Иркутск, 1926. [267 c.J
(Читин. краеведч. гос. музей им. А. К. Кузнецова).
Токарев С. А. Религия в истории народов мира. 2-е изд. М.: Полит-
издат, 1965. 623 с.
Топоров В. Н. Древняя Москва в балтийской перспективе.— В кн.:
Балтославянские исследования, 1981. М., 1982, с. 3—61.
Топоров В. И., Трубачев О. Н. Лингвистический анализ гидрони-
мов Верхнего Поднепровья. М.: Изд-во АН СССР, 1962. 270 с.
Три великих сказания древней Индии/Лит. излож. и предисл.
Э. Н. Темкина, В. Г. Эрмана. М.: Наука, 1978. 576 с.
Трубачев О. Н. Названия рек Правобережной Украины: Словооб-
разование, этимология, этническая интерпретация. М.: Наука,
1968. 289 с.
Трубачев О. Н. Ранние славянские этнонимы — свидетели мигра-
ции славян.— Вопр. языкознания, 1974, № 6, с. 48—67.
Трубачев О. Н. Illyrica.— В кн.: Славянское и балканское языко-
знание. М., 1983, с. 49—53.
Трубе Л. Л. Топонимика и историческая экономическая геогра-
фия.— Вопр. географии, 1979, сб. 110, с. 38—50.
Тэйлор Э. Первобытная культура. М.: Соцэкгиз, 1939. 567 с.
Умурзаков С. У. К исторической топонимии Киргизии.— В кн.:
Ономастика Средней Азии. М., 1978, с. 53—57.
Устиев Е. В. У истоков Золотой реки. 2-е изд. М.: Мысль, 1977.138 с,
140
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. М.:
Прогресс. Т. 1. 1964. 562 с.; Т. 2. 1967. 671 с.; Т. 3. 1971. 828 с.;
Т. 4. 1973. 852 с.
Фишер И. Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до за-
воевания сей земли Российским оружием. СПб., 1774. [2]. 631с.
Фрэзер Дж. Дж. Фольклор в Ветхом завете. М.; Л.: Соцэкгиз,
1931. 437 с.
Хайретдинов С. С. О возможности применения топонимических
данных в изучении распространения полезных растений (на
примере лука косого).— В кн.: Вопросы башкирской топони-
мики. Уфа, 1981, с. 68—72.
Халимов Р. X. Топонимика восточной (горной) части бассейна реки
Кашкадарьи.— Геогр. сб., Казань, 1966, № 1, с. 79—88.
Хашимов Ж. А. Топонимика Нуратинских гор.— Геогр. сб., Ка-
зань, 1966, № 1, с. 75—79.
Хорнаули Г. И. Топонимические свидетельства измерения природы
высокогорных районов Грузии.— Вопр. географии, 1979, сб.
110, с. 28-31.
Цинциус В. И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских
языков. Л.: Учпедгиз, 1949. 343 с.
Цинциус В. И., Ришес Л. Д. Русско-эвенский словарь. М.: ГИС,
1952. 779 с.
Черепанова О. А. Мифологическая лексика русского Севера. Л.:
Изд-во ЛГУ, 1983. 169 с.
Черных Е. Н. Металл — человек — время. М.: Наука, 1972. 208 с.
Шипова Е. В. Словарь тюркизмов в русском языке. Алма-Ата:
Наука, 1976. 444 с.
Шостакович В. В. Историко-географическое значение названий
рек Сибири.— В кн.: Очерки по землеведению Восточной
Сибири. Иркутск, 1926, вып. 2, с. 115—130.
Шренк Л. И. Об инородцах Амурского края. СПб., 1883. Т. 1. Час-
ти географическо-историческая и антропо-этнологическая. XII,
323 с.
Штильмарк Ф. Р. Таежные дали: (Очерки биолога-охотоведа).
М.: Мысль, 1972. 240 с.
Щербак А. М. Сравнительная фонетика тюркских языков. Л.: Нау-
ка, 1970. 204 с.
Юзбашев Р. М., Нуриев Э. Б. Топонимическая реконструкция
ландшафтов Азербайджана.— Вопр. географии, 1979, сб. 110,
с. 25-28.
Юргин К. И. Отражение фито- и зоогеографии в эвенкийских гео-
графических названиях.— В кн.: Языки и топонимия Сибири.
II. Томск, 1970, с. 49—57.
Юргин К. И. Эвенкийские гидронимы: Дис. . . . канд. филол. на-
ук/Том. гос. пед. ин-т. Томск, 1974. 195 с. Машинопись.
Якименко Л. Г. «Тихий Дон» М. Шолохова: О мастерстве писате-
ля. 2-е изд. М.: Сов. писатель, 1958. 555 с.
Gerullis G. Die altpreussischen Ortsnamen.- Berlin; Leipzig: De Gruy-
ter, 1922. 286 S.
Kilian L. Zum Ursprung der Indogermanen: Forschungen aus Lin-
guistik, Prahistorie und Anthropologie. Bonn: Habelt, 1983.
178 S.
Mayrhojer M. Kurzgefa£tes etymologisches Wortcrbuch des Altindi-
schen: Bd. 1—4. Heidelberg: Winter, 1956—1980. Bd. 1. 1953—
1956. 570 S.; Bd. 2. 1963. 699 S.; Bd. 3. 1964-1976. 808 S.;
Bd. 4. 1978-1980. 320 S.
141
Nicolaiscn W. F. H. Scottish place-names: Their study and significan-
ce. L.: В. T. Batsford Ltd, 1976. 210 p.
Schmid W. P- Alteuropaisch und Indogermanisch. Wiesbaden, 1968.
18 S. (Akad. Wiss. und Lit., Abh. Geistes- und Sozialwiss. KL,
Jg. 1968; N 6).
Schmid W. P. Die alteuropaische Hydronymie: Stand und Aufgaben
ihrer Erforschung.— Beitr. Namenforsch., 1981, Bd. 16, H. 1,
S. 1—12.
Stewart G. R. Names on the globe. N. Y.: Oxford Univ, press, 1975.
IX, 411 p.
Vanagas A. Lietuviu hidronimu etimologinis zodynas. Vilnius: Moks-
las, 1981. 116 p.
СОДЕРЖАНИЕ
От редактора.......*.................................. 3
Гидронимы: общие сведения............................. 6
Зеркало мира природы: гидронимика и естественные
науки..............................................   14
Где жили бобры и джейраны?........................... 19
«Тополиные» реки: проблемы фитогидронимии • . «	25
В поисках полезных ископаемых........................ 30
«Соленые» озера и нефть: гидронимика и геологическая
теория............................................... 36
Не все то золото... (О названии реки Алдан) ....	40
Что рассказывают гидронимы о прошлом человечества 59
Немного истории...................................... 61
Племена и реки....................................... 68
Где была родина индоевропейцев?...................... 74
Балты и славяне на Русской равнине по данным гидро-
нимии ............................................... 90
Гидронимия в истории культуры......................... 102
Культ воды и мифология водных объектов................ 102
Сухман-река и «вода Елена»: гидронимы в фольклоре
восточных славян.................................... 112
От Днепра Словутича до «незримых Ладог»............... 117
Вторая жизнь гидронимов............................... 123
Заключение............................................ 131
Литература............................................ 135
Руфь Александровна Агеева
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ИМЕН
РЕК И ОЗЕР
Утверждено к печати Редколлегией
серии научно-популярной литературы
Академии наук СССР
Редактор издательства Л. И. Приходько
Художник Б. М. Котляр
Художественный редактор Н.А. Фильчагина
Технический редактор И. В. Бочарова
Корректоры Р . С. Алимова, Л. И. Кириллова
ИБ № 28964
Сдано в набор 27.02.85
Подписано к печати 3.06.85.
Т-00882. Формат 84x108732.
Бумага типографская № 2.
Гарнитура обыкновенная новая
Печать высокая
Усл. печ. л. 7,56. Усл. кр. отт. 7,88. Уч.-изд. л. 8,4.
Тираж 71 000 экз. Тип. зак. 1197.
Цена 65 к.
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука»
117864, ГСП-7, Москва, В-485,
Профсоюзная ул., 90
2-я типография издательства «Наука»
121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6
РУДИЧ К. Н. Тепло и холод
Севера. 1985. 4,5 л. 30 к.
В книге рассматриваются вопро-
сы истории и освоения во мно-
гом уникального края нашей
страны—Крайнего Северо-Во-
стока. Природа его богата и раз-
нообразна — обширные горные
хребты и протяженные реки,
огнедышащие вулканы и мощные
ледники. Огромные пространства
занимает вечная мерзлота. Но
этот «холод» таит в себе «теп-
ло» — газ, нефть, каменный
уголь, горячие источники. Спе-
циальный раздел книги посвящен
землепроходцам, открывшим се-
веро-восточные земли в XVII в.,
Л исследователям XX в.
Для читателей, интересую-
щихся вопросами освоения при-
родных богатств нашей Родины.
Заказы просим направлять по одному из
перечисленных адресов магазинов «Кни-
га — почтой» «Академкнига»:
480091 Алма-Ата, 91, ул. Фурманова, 91/
97; 370005 Баку, 5, ул, Джапаридзе, 13;
320093 Днепропетровск, проспект Ю. Га-
гарина, 24; 734001 Душанбе, проспект Ле-
нина, 95; 252030 Киев, ул. Пирогова, 4;
277012 Кишинев, проспект Ленина, 148;
443002 Куйбышев, проспект Ленина, 2;
197345 Ленинград, Петрозаводская ул.,
7; 220012 Минск, Ленинский проспект, 72;
117192 Москва, В-192, Мичуринский про-
спект, 12; 630090 Новосибирск, Академ-
городок, Морской проспект, 22, 620151
Свердловск, ул. Мамина-Сибиряка, 137;
700187 Ташкент, ул. Дружбы народов, 6;
450059 Уфа, 59, ул. Р. Зорге, 10; 720001
Фрунзе, бульвар Дзержинского, 42;
310078 Харьков, ул. Чернышевского, 87.