Author: Крузе Д.
Tags: оккультное паранормальное пси-феномен невероисповедательные формы религии мантика (гадание) масонство оккультизм (спиритизм) антропософия магия пророчества астрология
ISBN: 978-5-89059-213-2
Year: 2014
Text
Дени Крузе
НОСТРАДАМУС
Исцеление душ
эпохи Ренессанса
Перевод с французского Анастасии Захаревиг
Издательство Ивана Лимбаха
Санкт-Петербург
2014
Pro
Издание осуществлено в рамках
программы содействия издательскому делу «Пушкин»
при поддержке Французского института в России
Cet ouvrage, publie dans le cadre
du Programme d'aide a la publication Pouchkine,
a beneficie du soutien de I 'Institut franqais en Russie
Denis Crouzet
NOSTRADAMUS
UNE MEDECINE DES AMES
A la Renaissance
Editions Payot & Rivages
2011
УДК 133.52(44)« 15» = 161.1 =03.133.1
ББК 86.414.1 (4Фра) 51-021*83.3
К 84
К 84 Крузе Дени. Нострадамус: Исцеление душ эпохи Ренессанса / Пер. с фр.
А. Захаревич. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2014. — 552 с.
ISBN 978-5-89059-213-2
Исследование Дени Крузе, известного ученого, профессора уни-
верситета «Париж IV-Сорбонна», посвящено одной из самых
загадочных фигур XVI века.
Написание исторического труда о Нострадамусе было почти
неосуществимой задачей, и причиной тому — избыточность тол-
кований катренов, включенных в «Пророчества», а также скудость
материала, доступного для работы биографа.
Дени Крузе предлагает погрузиться в атмосферу переломных
событий и страхов XVI века, вводит загадочного астролога в исто-
рическое поле. Нострадамус прежде всего врач, противостоящий
чуме; он пытается также искоренить чуму, поразившую души его
современников: прорицание становится техникой, а загадочность
письма — инструментом исцеления.
Рассматривая наследие популярного астролога, которое часто
вульгаризировалось массовым интересом к мистическому и по-
тому не раз становилось предметом псевдонаучных «изысканий»,
Крузе раскрывает смысл загадочных пророческих текстов Ностра-
дамуса через призму духовного мировоззрения времени, неотрыв-
ного от религиозной веры и общественных конфликтов.
Исследование представляет интерес для специалистов в раз-
личных гуманитарных областях и читателей, увлеченных истори-
ческой наукой.
Переводы с латинского выполнены А. Ю. Беспятых
© Н. А. Теплов, дизайн обложки, 2014
© Издательство Ивана Лимбаха, 2014
© Editions Payot & Rivages, 2011
© А. Б. Захаревич, перевод, 2014
Моему отцу Франсуа Крузе, который в один пе-
чальный день нежданно прочел наизусть начало
первой песни (1-3) из «Рая» Данте:
«La gloria di colui che tutto move per I’universo
penetra,
e resplende in una parte pin e meno altrove»*.
* Лучи того, кто движет мирозданье,
Все проницают славой и струят
Где — большее, где — меньшее сиянье (итал.)
(Данте А., «Божественная комедия». «Рай», Песнь первая).
Здесь и далее фрагменты из «Божественной комедии» Данте Али-
гьери цитируются в переводе М. Л. Лозинского. Здесь и далее при-
мег. пер.
Введение
Фрагменты истории
Долгое время, в течение последних трех-четырех лет, я сожа-
лел, что взялся за исследование, посвященное «мэтру Мише-
лю де Нотрдаму» или Мишелю Нострадамусу, исследование
сложное, в некотором смысле граничащее с несуразностью
и даже искажающее действительность: с одной стороны,
дело в том, что фигура прорицателя-астролога остается
столь же загадочной, сколь редки документы и источники,
относящиеся к его персоне; с другой стороны, его проро-
чества по-прежнему непостижимы, отмечены печатью не-
определенности, отличаются своеобразным «распылени-
ем» смысла. Так что в этом аспекте история, как на нее ни
взгляни, существует лишь фрагментарно.
Что касается хронологии фактов, которые историк мо-
жет узнать о Нострадамусе, связав отдельные сохранив-
шиеся биографические сведения со значимыми событиями,
оставившими след в истории того времени, к ним читателю
предстоит обратиться в конце книги.
Он обнаружит перечисление эпизодов жизни. Но слиш-
ком мало сведений, чтобы фигура самого знаменитого
астролога в истории стала ближе. Впрочем, дело не только
в этом обстоятельстве. Для историка гораздо существеннее,
что фрагментарность отличает также и творчество, а значит,
воображение Мишеля Нострадамуса. Мысль оказывается
в тупике перед этой фрагментарностью смысла, из которой
и возникли «Пророчества». Выбирая более яркий термин,
7
Дени Крузе. Нострадамус
можно сказать, что смысл «растворяется». Каждый катрен,
включенный в одну из десяти центурий, составляющих про-
изведение, и правда можно сравнить с бездонным колодцем,
ведь все, что способно послужить опорной точной в разре-
шении загадки, предложенной Нострадамусом, распадается,
рассыпается, каждый прочитанный стих начинает колебать-
ся, вибрировать, становясь невразумительным, размытым.
Общий смысл теряется, размывается сам собой в проти-
воречиях и многозначности, а то и в нелепостях или свое-
образных лингвистических вольностях1. Так же и завора-
живающий механизм, спираль, посредством которой слова
оракула из Салона* влекут за собой читателя, — в силу пара-
доксальности и неоднозначности вопросов и ответов, на-
меренной недосказанности, в ожившем процессе «подмен
и бесконечного множества комбинаций»2, словно высту-
пает своеобразной метафорой абсурда. Абсурда, очевидно-
го вдвойне, — в той мере, в какой шарлатанство издавна
овладело сферой предсказаний, — если предположить, что
существовало развивающееся знание о созидательной силе
слов и об обманных свойствах их сочетаний. Ажиотаж, свя-
занный с улавливанием и достраиванием смысла, по-
прежнему продолжается: на волне событий настоящего по-
стоянно видоизменяются трактовки, актуальные мотивы
страхов и надежд; работая с анахронизмами, историк на-
чинает сомневаться в собственном труде, суть которого,
наоборот, в попытке с относительной деликатностью про-
никнуть в воображение прошлого и в наиболее вероятном
и хрупком виде воссоздать его возможные проявления, что-
бы их удалось рассмотреть.
Добавлю заодно, что «гуру», объявившиеся из разных
дыр и щелей, и торговцы в храмах прорицаний нынче по-
* Имеется в виду город Салон-де-Кро в Провансе.
8
Введение, фрагменты истории
всюду востребованы, как никогда, и знай — щедро плодят
иллюзии, сами в них утопая; вначале я твердо намеревался
не обращать внимания на них самих, на их эсхатологические
бредни или просто домыслы в связи с любым возможным
стечением событий, даже когда сомнения словно взяли меня
за горло. Ведь соприкасаясь с Нострадамусом и с теми ис-
кажениями, которым подвергается его образ, надо быть
рационалистом и агностиком одновременно. Пусть они
злятся, их злость заранее мне безразлична — они не знают
истории, ее методов и герменевтических принципов; лучше,
как писал гуманист, неизменно присутствующий в этой кни-
ге, «не трогать болота Камаринского, не прикасаться к это-
му ядовитому растению...»*. Я буду также глух к упрекам,
которые могут взбудоражить приверженцев истории, одно-
временно выдуманной и настоящей, ведь это люди — про-
цитируем все того же гуманиста, — «почитаемые за длин-
ную бороду и широкий плащ, которые себя одних полагают
мудрыми, всех же прочих смертных мнят блуждающими во
мраке». Немного идеализма — в марксистском смысле —
гуманитарной науке не повредит.
Для краткости и чтобы подчеркнуть ограниченный ха-
рактер моих астрологических познаний и умозаключений
относительно подлинности различных изданий «Центу-
рий», а также в стремлении сохранить специфику прошло-
го и уважить «астрофила»** из Салон-де-Кро я заставил
себя следовать постулату Альфонса Дюпрона***: «Жить и
* Дезидерий Эразм Роттердамский. «Похвала глупости». Здесь и
далее перевод П. К. Губера.
** То есть последователя астрологии. Астрофилом называл себя
Нострадамус.
*** Альфонс Дюпрон (1905-1990) — французский историк, специалист
по Средним векам и Новому времени.
9
Дени Крузе. Нострадамус
не отмеривать то, что мы проживаем, — это общая данность
бытия; история же милостью своей позволяет нам по проше-
ствии времени обозревать глубины, которые не способны
разглядеть современники, притом что ее основная роль —
в некотором смысле вести учет рождению сознания из не-
осознанного. Но нам тем не менее известно, что мы не
можем (следовало бы написать — «не должны») стремить-
ся к раскрытию тайны. Тайное описывает себя, осязает,
ищет себе место, но не объясняет — иначе перестает быть
тайным... Всякое объяснение тайны кажется нам в конечном
итоге ее отрицанием...»3 Это «тайное», в котором Альфонс
Дюпрон угадывал связующее начало «мифа», чуть позже,
как мы увидим, я попытаюсь применить к воображаемому
у Нострадамуса.
Пора к нему вернуться. При свете и в сумерках, днем и
ночью я проводил трудные нескончаемые часы, поскольку
все приходилось переосмысливать, размышлять порой над
одним словом, стихом, катреном, и я упирался в бесконеч-
ную стену или, скорее, чувствовал, что блуждаю по лабирин-
ту. Нередко я терялся в формулах наполненной символами
мысли и в поисках возможных исторических источников.
А также задавался вопросом, занят ли я исторической ра-
ботой или, быть может, потерялся в призрачных эпистемах
загадок и ребусов, в меандрах воображения, лишенного
видимой логики, изобилующего многозначностью, а то и
вовсе таящего в себе исключительно игру. При чем здесь
история, если из-за семиологического дробления и рассеива-
ния не выделить смысл? Каким образом придать деятельнос-
ти Нострадамуса историчность, если приходишь к тому, что
это искусство стилистической деконструкции4, сфокусирован-
ное на обращении к тревожному веку: «ведь милосердие
Божие не будет какое-то время на нас распространяться,
сын мой, и большая часть моих Пророчеств осуществится
ю
Введение. фр агменты истории
и будет исполнена»*. Проблема была в том, что я упорно
считал, будто Нострадамус хочет выразить нечто значимое,
и целью моих поисков стала разгадка этой сущности, об-
лаченной в слова, казавшиеся ореховой скорлупой, которую
можно разбить и открыть. Я упорно в это верил, не подо-
зревая, что сам по себе рассказ как созданная им временная
протяженность был «циклическим», вписанным в рамки
«сивиллической» поэтики, в которой сам принцип симво-
лизации имеет «ось вращения» в виде исчислений и по-
второв; речитативная поэтика хоть и проявляется в ходе
чтения, парадоксальным образом скрыта в лукавом varietas**
фактов и выражается в многочисленных разрозненных, не-
зависимых друг от друга коротких сюжетах5.
Между тем, когда я прочел их, причем не раз, мне по-
казалось, что в попытке постичь загадочный мир Ностра-
дамуса, как и в большинстве случаев, когда речь идет о ло-
гике ренессансных рассуждений, не следует поддаваться
мании интерпретирования и считать, будто у Нострадаму-
са было желание столкнуть читателя с тем знанием, которое
тот мог бы расшифровать или воспроизвести уверенно и
однозначно. Надо не столько прочесть Нострадамуса, сколь-
ко выявить сам принцип прочтения, а значит, скрытого зна-
ния6. В канве письма Нострадамуса выражается «оккультная»
философия, но это философия незнания, апорического со-
знания. Нострадамус сам указывает на это с помощью мно-
гочисленных знаков и примет, пунктиром введенных в его
тексты. Например, в последних строках «Предисловия»,
* Здесь и далее послания к сыну Сезару и к королю Генриху II пред-
ставлены в переводе В. Б. Бурбело и Е. А. Соломарской. Ими же
был выполнен подстрочный перевод катренов, цитируемых в ав-
торских примечаниях в конце книги.
** Varietas — многообразие (лат.).
11
Дени Крузе. Нострадамус
обращенного к сыну Сезару: «Хотя некоторые [из них] как
бы скрыты облаком, они будут поняты умными людьми: sed
quando sub movenda erit ignorantia*, смысл [их] станет яснее».
Нострадамус дает понять своему читателю, что нужно сме-
ло заглянуть «по ту сторону» слов. «Quod defuturis non est
determinata omnino veritas». — «Ибо что есть в будущем, ис-
тинно не определено вовсе». Возможно, путь, по которому
идет Нострадамус в своих писаниях, это путь, обозначенный
Эразмом, путь «глупости»; Жан-Клод Марголен назвал его
«ироническим самовосприятием», обратнонаправленным
языком, «механизм которого выявляет в конечном окосте-
невшем мире явлений и догм другой, бесконечно открытый
и свободный мир человека, для которого всякая правда в
нем и вне его связана с усилием поиска и углубления»7.
В конечном счете я пришел к тому, что может выступить
воссоздающей гипотезой при встрече с бесконечными ве-
роятностями пророческой мысли Нострадамуса. Ведь даже
когда катрен кажется чуть более прозрачным, полной яс-
ности он не достигает, и смысл всегда неоднозначен.
Выходит, «ночные и пророческие предвидения, состав-
ленные скорее на основе единства природного дара и поэти-
ческого вдохновения, чем следуя правилам поэтики», нуж-
но толковать как значащее расширение границ, а история
в изложении «астрофила» обретает смысл при единствен-
ном условии: если признать, что это история, которая ви-
доизменяется вне языкового поля. За пределами самих слов,
а значит, принятых форм анализа. Я начну свое исследова-
ние, опираясь на этот тезис.
* Sed quando sub movenda erit ignorantia — а когда уничтожат неве-
жество (лат.).
1.
По ту СТОРОНУ слов
Я уже задался вопросом, не будет ли разумнее оставить это
исследование, как вдруг осознал очевидное. Человек, изло-
живший в форме загадок то, что сам он определял как «про-
рочества» или «предсказания», называл себя астрофилом.
Но у его попыток постичь в звездном небе, через «небес-
ного течения ход», «а Deo, a natura»* науку протяженного
времени был и другой мотив, более глубокий по сравнению
с причинами, приведшими его к астрологии. Как и Рабле,
он прежде всего был «лекарем», врачом, исцелявшим тела
не иначе как с конца 1520-х годов или с первых лет следую-
щего десятилетия, когда завершил «блистательный курс
факультета медицины» в Монпелье. Он занимался врачева-
нием в самые тяжелые времена, в периоды наиболее опасных,
смертоносных эпидемий. 30 мая 1546 года, по его собствен-
ным словам, которые его сын Сезар позднее приводит в
своей «Истории Прованса», он был взят на должность го-
родского врача Экс-ан-Прованса и, лицом клицу столкнув-
шись с «ужасающей» чумой, которая продлилась девять
месяцев, занимался «сохранением города». Кладбища были
завалены трупами, их земель не хватало, чтобы всех погрес-
ти. На второй же день заболевшие впадали в «буйство»,
притом что их тела не покрывались пятнами, «а те, у кого
выступали пятна, тут же умирали на полуслове с устами без-
* A Deo, a natura — у Бога, у природы (лат.).
13
Дени Крузе. Нострадамус
движными, и после смерти всякий человек был в черных
пятнах; у отошедших в буйстве урина была прозрачна, как
белое вино; а после кончины половина тела становилась
цвета небесного, наполнившись фиолетовой кровью». «За-
раза свирепа и коварна была: стоило приблизиться к чумно-
му на пять шагов, как тут же болезнь поражала всех; у мно-
гих спереди и сзади россыпь углей была, и даже на ногах;
кто сзади покрывался, тому в придачу передавался зуд, зато
большинство из них спасалось; из тех же, кто спереди по-
крылся, не спасся ни один». Заболевшие жили не больше
шести дней, кровопускания и лекарства не действовали на-
прочь, так что «когда весь город обходили и за его пределы
выбрасывали тела чумных, на следующий же день их стано-
вилось больше, чем прежде». Чудовищный мир, в котором
отец отворачивался от собственного ребенка, если казалось,
что он заражен; «некоторые» усматривали в этом божест-
венное наказание, «ибо на лье вокруг здоровых не было;
весь город был охвачен заразой: стоило зараженному бро-
сить взгляд, как тотчас зараза другому передавалась». Не-
которые больные предпочитали броситься в колодец или
выброситься из окна. Нострадамус видел женщину, которая
сшила саван и, надев его, стала ждать смерти; беременные
непроизвольно выкидывали свои чада и умирали спустя
четыре дня, а новорождённые отходили тут же, и тела их
становились фиолетовыми, «как будто кровь по всем членам
разлилась». Нострадамус изготовил порошок на основе
прованского ириса и столбиков гвоздики, а через год, уже
в Лионе, практиковал свое ремесло в борьбе с другой эпи-
демией чумы или, что более вероятно, коклюша1.
Рабле, как отмечает Майкл Скрич*, разумеется, тоже
«раздавал лекарства и снадобья, облегчающие страдания
* Скрич Майкл Эндрю (род. в 1926) — британский исследователь,
историк литературы, специалист по эпохе Возрождения.
14
1. По ту сторону слов
тела, души и духа». Сочинительство сродни врачебной прак-
тике: у них общая цель. Мэтр Алькофрибас Назье, подписав-
шийся анаграммой собственного имени и более известный
как создатель образов Панурга и брата Жана, пользовался
таким инструментом, как смех: во-первых, чтобы смешить,
а заодно и посмеяться над собой; но еще — и в первую оче-
редь — чтобы высмеять остальных христиан, которые на
его глазах грязнут в невежестве и также по-своему больны,
ведь готовы даже лишить жизни, уничтожить ближнего,
если тот думает иначе, чем они. Он видел, как поражающий
христиан недуг подтачивает в них волю к сохранению су-
щества своего, которое Бог создал по собственному образу
и подобию, дабы воздавали ему славу и почести с верой и
любовью к ближнему. «Это было получше, чем костер»2.
Смех, безусловно проистекавший из карнавальных обря-
дов, прежде всего рассматривался Рабле как средство, при-
званное очистить человека от страстей, отвратить от всего
худшего. Впрочем, не исключал он и насилия: Жерар Дефо*
подчеркивает невероятную агрессивность, переданную в
образе брата Жана, давая понять, что сочинительство было
для Рабле «тем же, чем было оно для ветхозаветного про-
рока: оружием и неприкрытой яростью, одновременно ме-
чом, хлыстом и палкой, орудием проклятия и гнева, нака-
зания и мести; но также... ликования, свободы...»3. В это же
самое время, но придерживаясь совсем иного подхода, вра-
чевал души и Нострадамус. Он хотел отстраниться от окру-
жающего опасного мира, от разрастающихся иллюзий и
страхов, которые только упрочивали питавшее их искуси-
тельное зло. Именно в контексте исцеления душ я и пред-
лагаю прочесть сложные произведения Нострадамуса, про-
* Дефо Жерар (1937-2004) — американский литературовед-романист
французского происхождения, также специализировавшийся на
эпохе Возрождения.
15
Дени Крузе. Нострадамус
следить полную загадок механику его письма; загадки для
него были тем же, чем смех для Рабле, — средством обра-
щения христианина к Логосу, ведь в загадке, в том, что в
ней скрыто, через это скрытое, дается толчок к понима-
нию Писания.
В XVI веке, познавшем наиболее серьезные распри,
было два пути исцеления душ от эгоцентризма и самолю-
бования, от всего того, что ведет к вопиющим жестокостям
и зверствам: один — через безудержный смех — избрал Раб-
ле, рассказывая о приключениях великанов; другой — путь
скрытого устрашения через загадочное — был выбран Но-
страдамусом. С одной стороны, Эразм во втором псалме
усматривал «пророческий первообраз сатирического сме-
ха, обращенного Христом к дурным людям»4. Ветхозавет-
ный Бог-насмешник и в Новом Завете проявляется через
Христову иронию. Смех над шутами и дураками — подра-
жание Всевышнему. Однако, с другой стороны, возникал
жесткий и суровый образ Бога, мстящего за хулу и глупость
человеческую, Бога, чумой, войной и голодом карающего
Израиль за неверность. Слова этого величественного, траги-
ческого Бога звучат у Нострадамуса в пророческих текстах,
которые он наполняет ужасными, чудовищными видениями.
И сам пишет, что страх выводит людей из летаргического
сна, из забытья, в котором утратились божественные запо-
веди. Так, один из его катренов предвещает: в двадцатом
градусе Тельца случится такое сильное землетрясение, что
разрушится большой театр, полный людей. Потемнеют воз-
дух, небо и земля, наступит мрак. И «неверные», поддав-
шись страху, станут наконец молиться Богу и святым5. Та-
ковы страх и вера в theatrum mundi*, за которым наблюдает
ревнивый Бог.
* Theatrum mundi — человеческий театр (лат.).
16
1. По ту сторону слов
Но как бы ни выражался темперамент всевышнего — в
грозной хуле или в сарказме, в гневе или в смехе, цель всегда
одна: пробудить души для встречи с Богом, заставить их про-
снуться перед лицом человеческого неразумия, скупости,
сладострастия, честолюбия, преступных деяний и обратить
их к Писанию. Сначала Нострадамус предвидит грядущее
воцарение мира среди христиан под знаком «совершенно-
го божественного глагола» и присоединение Испании к
Франции, но тотчас же следует предсказание близкой мас-
штабной катастрофы, которая будет сопровождаться же-
сточайшей битвой. И содрогнутся тогда самые отважные
сердца6. Разве не желает автор передать этот страх читате-
лю, вызвать в нем оторопь, чтобы не пошел он по неверным
мирским дорогам, навлекая на людей подобные кары? Раз-
ве не хочет исцелить человека от болезни, из-за которой
тот словно позабыл, что в земной жизни ничто не вечно,
что за счастьем неминуемо следуют страдания и беды? От
болезни, которая побуждает цепляться за надежды и блага
на этом свете, заставляет нападать на ближнего, убивать
его, терзать, мучить? Разве нет здесь вывода о том, что земля
полна горестей, и лишь сосредоточив все свои надежды в
Боге, можно обрести покой и подготовить душу к загробной
жизни? В большом человеческом театре Нострадамус иссле-
дует сердца людей с их тягой к разрушению, побуждает их
обратиться к самим себе, converters*. И дело не только в том,
чтобы, как писал Монтень в «Опытах», «в образах, появ-
ляющихся пред нами в театре, познать подлинную трагедию
человеческих судеб»**7; главное, что умножение зла в биб-
лейском смысле отражает пробуждение. Пробуждение
* Convertere — здесь: обратиться в веру (лат.).
** Мишель Монтень. «Опыты». Книга III, гл. XII. Перевод Н. Я. Ры-
ковой.
17
Дени Крузе. Нострадамус
единственно во имя славы того, над кем люди глумятся в
своей ярости и жестокости, того, кого они изгнали из сво-
его мира и кто тем не менее принес себя в жертву, чтобы
искупить их грех, — во имя Христа. Они должны пробудить-
ся, то есть очнуться ото сна, ведь, как утверждает Жак Гре-
вен в своей «Краткой речи в пользу питающего разум теат-
ра», опубликованной в 1561 году, и повторяет Жан де Ла Тай*
в «Искусстве трагедии», задача трагедии — взволновать8,
а Нострадамус — пророк, освещающий трагичность чело-
веческого существования. Жюль Сезар Скалигер (ум. в 1558)
в аристотелевской манере заявляет об этом в своей «Поэти-
ке»**, посмертно опубликованной в 1561 году...
Глубина текстов, описывающих человечество, погру-
женное в бездну ужаса, и чувства, которые должна внушить
читателю эта картина, сближают Нострадамуса с Саулом, в
устрашающих озарениях осознавшим силу божественного
гнева:
Я — смертный, потому Его гневил,
А он, жестокосердный, все простил***9.
Более того, необходимо соотнести понятие, стоящее за
словом «предсказание», с сутью гиппократовской медици-
ны. Нострадамус — «лекарь», выучившийся в университе-
* Гревен Жак (1538-1570) — французский медик, драматург, поэт,
дружный с представителями Плеяды; Де ла Тай Жан (ок. 1540-
ок. 1511) — французский поэт и драматург, также принадлежав-
ший к Плеяде.
** Жюль Сезар (Юлий Цезарь) Скалигер (1484-1558) — итальянский
астролог, врач, философ, поэт эпохи Возрождения, автор трак-
тата «Семь книг поэтики».
*** Жан де ла Тай. «Неистовый Саул» {Saul lefurieux-, 1562).
18
1. По ту сторону слов
те Монпелье и одновременно с блужданиями по тропам
пророческих откровений выхаживавший больных. Он воспри-
нимает человека на всем протяжении времени от рождения
до смерти как тело со своими недомоганиями, болезнями,
живущее страданиями и страхами, подчиненное естествен-
ным и сверхъестественным влияниям, в большей или мень-
шей степени губительным, и в таком ракурсе пытается по-
добрать средства к исцелению. В этом ключевой принцип
пророческого видения Нострадамуса на фоне эпохи, в ко-
торой обрел размах «новый стиль гиппократовского мыш-
ления»: Гиппократа объявляют «образчиком для практи-
кующих лекарей», хвалят «лаконичность его афоризмов,
манеру изложения при анализе различных случаев в «Эпи-
демиях», а также ясность и краткость его наставлений от-
носительно роли врача и прогнозирования»10. Суть ме-
дицины Гиппократа в том, чтобы, наблюдая за телом и
его недугами, стремиться предвосхитить будущее. Из его
наставлений сформировалось учение. Все говорит о том,
что Нострадамус — последователь гиппократовского или
псевдогиппократовского метода упреждения, и, конечно
же, он обращается к трудам Жюля Сезара Скалигера, «че-
ловека знающего и ученого, второго Марсилио Фичино* в
платоновской философии», который в 1538-1539 годах пуб-
ликует в Лионе у издателя Себастьяна Грифа книгу «Hippocra-
tis liber de somniis»** с комментариями11; особые отношения
у него также с врачом Луи Серром, которого именовали
«новым Гиппократом». Как назвать то, что Нострадамус
доносит до нас в своих «Пророчествах», по ту сторону слов,
* Фичино Марсилио (1433-1499) — итальянский философ, астро-
лог, основатель флорентийской Платоновской академии.
** «Hippocratis liber de somniis» — «Сочинение Гиппократа о снах»
(л«пг.).
19
Дени Крузе. Нострадамус
если не совокупностью знаний, эпистемой?* По крайней
мере, именно это я хочу показать в своей книге, выдвигая
гипотезу действующей системы символического перенесе-
ния, реализуемой в текстах. Soli Deo**.
Пророческая форма у Нострадамуса не случайно так
часто воплощается в предзнаменованиях. В сборнике изре-
чений «Соаса praesagia»***12, как и в «Prognostica», или в
prorheticora****, Гиппократ выступает создателем теории те-
лесной семиотики, тождественной «прогнозированию»:
через обращение к прошлому тела анализируются симпто-
мы или непосредственные признаки, дается углубленный
прогноз на будущее, чтобы лечение больного оказалось на-
дежным и наиболее эффективным; пациенту также рас-
сказывают об улучшениях и грядущем исцелении. «Озноб,
сопровождаемый дрожью, закатыванием глаз, жаром и боль-
шой тревожностью, смертельно опасен; сон в таких случаях
неспокойный...» В целом Гиппократова медицина отталки-
вается от анамнестических сведений, от анализа признаков,
из которых выводится диагноз и, наконец, делается прогноз:
он и является основной целью, поскольку угадывает, что
может произойти с пациентом. Задача — не допустить, что-
бы прогноз оправдался. То есть будущее тела не есть первая
забота врача, ведь выхаживает он больного в настоящем и
работает с телом как оно есть13.
* Эпистема (от грее. елютт]цг] — знание) — понятие, введенное
Мишелем Фуко: совокупность априорных явлений, определяю-
щая формы культуры и знания определенной эпохи. Отчасти
перекликается с понятием парадигмы, но не подменяет его.
** Soli Deo — единому Богу {лат.).
*** «Соаса praesagia» — «Косские прогнозы» {лат.).
**** «prognostica», prorheticora — «Предсказания» {лат. плат, от
zpez.).
20
1. По ту сторону слов
Сам Нострадамус использовал понятие «particularise!»
(«детализировать, описывать в подробностях»), под кото-
рым может подразумеваться применение к человеческой
природе догматических постулатов Косской школы: вос-
создается прошлое, предшествовавшее некоему моменту
человеческой жизни, восстанавливается фактология, непо-
средственно данная в ощущении, а читателю остается по-
нять и интерпретировать «прогноз» или, если точнее,
«предзнаменование». Так же как при изучении человече-
ского тела можно, по примеру Франциско Валлериолы, уста-
новить Loci medicinae communes (Лион, 1562), «Центурии»
вытекают из loci communes* человеческой земной жизни, и
с этими законами мы встречаемся как в альманахах, так и в
предсказаниях14. Астрофил и пророк, Нострадамус — также
и врач, который переносит свои познания и применяет их
для понимания земной жизни человека в попытке найти
способ исцеления для своих современников, борющихся с
собственным будущим. Его метод реализуется в парадигме
афоризмов, сентенций, пословиц и пророческих загадок15.
Избрав библейский способ выражения, Нострадамус одно-
временно использует характерную технику письма, которая
обнаруживает его знания и медицинский опыт, а также позво-
ляет учитывать стилистическую структуру его изречений.
Первое издание «Центурий», опубликованное Масе Бо-
номом 4 мая 1555 года в Лионе, — видимо, в параллель с
авиньонским изданием Пьера Ру, — озаглавлено «Проро-
чества мэтра Мишеля Нострадамуса», и в этом вполне мож-
но усмотреть отсылку к Praesagia Гиппократа, а значит, к
семиологическому методу, используемому, чтобы очертить
прошлое, настоящее и будущее в их неразрывной связи,
«Loci medicinae communes» — «Общие места медицины» (лат.);
loci communes — общие места (лат.).
21
Дени Крузе. Нострадамус
построить предположения и приблизиться к истине, к ordo
inventionis*. Все это — применительно к человеческому су-
ществу, которое воспринимается и осмысляется как тело,
исследуемое через призму loci communes, в качестве которых
выступают катрены, чтобы затем исцелить его от болезни,
от незнания самого себя, близкого к безумию. В этом есть
своя логика, ведь надо вспомнить, что medicus — это minister
naturae**16, а природа для Франциско Валлериолы — «творец
всего, и врач — ее посланник».
Астрофил Нострадамус, борясь со злом путем врачева-
ния душ, претендовал на роль божественного коадъютора.
В этом, очевидно, и проявляется присущий ему этос — ко-
нечно, в том же смысле, в каком «говорящее „я“ подчиня-
ется дискурсу»17. Нострадамус обращается к давней хри-
стианской традиции, которая позволяет ему осуществлять
свое призвание врачевателя душ одновременно с врачева-
нием тел. К дионисийской традиции, последовательно пере-
смотренной Николаем Кузанским***, а затем Марсилио Фичи-
но, который, опираясь на сознательное умножение образов,
воспринимаемых «в силу божественной всеименности»,
связывал очевидную их чудовищность с пробуждением в
верующих способности к «осознанию неизрекаемого»18.
Исцеление душ происходит через устрашение не случайно,
ведь эпистемологические процессы формируются «через
жестокий натиск» и сотворение образов, представляющих
собой «лишь несовершенные гипотезы, туманные загадки
истины»19. Сочинения Нострадамуса — обширная аллего-
рия, включенная в многосложную аллегорическую после-
* Ordo inventionis — здесь: к открытию (лат.).
** Medicus — врач, minister naturae — служитель природы (лат.).
*** Кузанский Николай (1401-1464) — выдающийся немецкий мысли-
тель XV века, философ, теолог, кардинал.
22
1. По ту сторону слов
довательность. Это аллегория, потому что в ней скрыта и
выражается в виде словесной загадки истина, которая может
проявиться только завуалировано. Истина с большой буквы,
к которой тот, в ком есть вера, должен прийти новообра-
щенным. Отсюда форма письменного текста — «медиум
Трансцендентности», повторяя великолепное определение
Яна Миерновски*; ведь «понять» означает отказаться от
понимания. Исцелить душу — значит подвести ее к осозна-
нию собственной абсолютной конечности и отстранить от
всех ужасов мира.
Нострадамус — и мы это увидим — пишет загадками,
которые не предполагают решения или понимания, потому
что их нельзя ни решить, ни понять: они обращаются к он-
тологическому cogito, как Маргарита Наваррская в «Зер-
цале грешной души» или в «Гептамероне»: «Литературный
дискурс, воспринятый в свете негативной метафизики, дол-
жен умножать противоречия, поскольку они относятся лишь
к уровню человеческого разума и растворяются в идеальной
гармонии на более высоком онтологическом уровне; он
должен распасться, поскольку именно в этом и есть признак
исчезновения „я“, которое как нельзя лучше повторяет жерт-
ву божественной всеохватности, превратившейся в Ничто
из любви к людям»20. Нострадамус пишет «слогом туман-
ным», чтобы читатель проникся ощущением неясного и,
вглядевшись в тайное, узрел Таинство.
Миерновски Ян — современный американский ученый, специалист
по литературе XVI в.
2.
Слово, СЕБЯ ОТРИЦАЮЩЕЕ
По правде говоря, трудно найти иную отправную точку,
нежели слово, которое ничего не выражает, отрицает само
себя и является, можно сказать, необусловленным, посколь-
ку, казалось бы, не поддается таксономии и отвергает любые
нормы и правила. При почти полном отсутствии место-
имений и сочинительных союзов, а порой и глаголов в
«Пророчествах», конечно, рассыпается не только синтак-
сический порядок — возникает также вопрос о нужности
тех или иных слов; в пророческих катренах происходит ме-
тафорическая игра со знанием, как будто они — отражение
когнитивной иллюзии, которая таким образом яснее про-
сматривается.
La grand’estoille par sept jours bruslera,
Nuee fera deux soleils apparoir:
Le gros mastin toute nuict hurlera,
Quand grand pontife changera de terroir.
Большой звезде семь долгих дней пылать,
Мгла, расточась, два новых солнца явит,
И будет пес ночами завывать,
Когда Понтифик прежний дом оставит*.
* Здесь и далее стихотворный перевод катренов, входящих в «Цен-
турии» Нострадамуса, выполнен М. 3. Квятковской.
24
2. Слово, себя отрицающее
Нострадамус использует здесь известный источник,
черпая в нем вдохновение и одновременно перефразируя,
изменяя его. Хотя причина этой отсылки так и не ясна1. Речь
идет о «Книге чудес»*. Обращаясь непосредственно к пе-
риодам консульского правления Марка Антония и Долабел-
лы**, Юлий Обсеквенс действительно рассказывает о звезде
необычайной величины, сиявшей целую неделю. Если Но-
страдамус упоминает ту самую nova Stella***, то это странно:
ведь он в таком случае делает поправку, поскольку у рим-
ского историка сияли три солнца, а перед домом великого
понтифика Лепида**** всю ночь выли собаки, после того как
самую большую из них разорвали остальные. Здесь несколь-
ко собак превращаются в одного свирепого пса. Как отметил
Пьер Бренд’Амур*****, эти знаки предвещали гражданскую
войну между Цезарем и Антонием. Трудно, однако, понять,
призван ли этот exemplum****** прорицания в слегка изме-
ненной и, видимо, приспособленной к поэтическому слогу
форме лишь перечислить чудеса времен конца Римской рес-
публики (и тем самым определить парадигму поворота к
гражданской войне?), или он повторяется в другой истори-
* «Prodigiorum Libellus» или «De prodigiis» — труд, припи-
сываемый Юлию Обсеквенсу, римскому автору, жившему
ориентировочно в IV в. н. э., и посвященный событиям и про-
рочествам в Риме между 249 и 12 гг. до н. э. Впервые был опуб-
ликован в XVI в.
** Имеется в виду Публий Корнелий Долабелла (70-43 гг. до н. э.) —
римский военачальник, консул-суффект 44 г. до н. э.
*** Nova Stella — новая звезда (лат.).
****Марк Эмилий Лепид (89-13 гг. до н. э.) — римский патриций и
политик, Великий понтифик.
***** Бренд’Амур Пьер Родриг (1941 -1995) — канадский филолог, про-
фессор университета Оттавы.
****** Exemplum — здесь: образчик (лат.).
25
Дени Крузе. Нострадамус
ческой протяженности; ведь большой пес («mastin») вновь
фигурирует в пятой центурии, в свою очередь «из города
изгнанный». Это уже не лающий в ночи пес, ведомый пред-
вестническим инстинктом, а персонаж, недовольный «ино-
странным» альянсом, и охотники на оленя — здесь это волк
и медведь — утратят друг к другу доверие!
Такое впечатление, что Нострадамус играет с длитель-
ностью времени, что катрен не столько предсказывает недоб-
рое будущее Лепиду, сколько распространяется на времена
Великого раскола («неаполитанским оленем» называли
антипапу Иоанна XXIII) или на другой, неопределенный
исторический момент (разве Папа не есть servus servorum
Christi ? *) и даже на эсхатологическое измерение, посколь-
ку оленя также можно соотнести с Христом. Все, что под-
дается точному историческому засвидетельствованию, за-
тем искажает или уводит в сторону творческая фантазия, а
значит, следует избегать ловушек, связанных с отождест-
влением. Перед нами поэтика, проявляющаяся в коллажах
из повествовательных элементов, причем зачастую бесфор-
менных и искаженных, и сами эти метаморфозы делают
относительной любую попытку обращения к событию из
прошлого, которое могло бы повториться в будущем2. Что
бы ни говорили, Нострадамус не историк, он строит свои
предсказания именно на принципе придания шаткости как
прошлому, так и будущему, на принципе соотнесения состоя-
ний, способных характеризовать временную протяженность3.
Цель — обозначить то, что непосредственно является он-
тологией человеческого существа, показать неизменное
несовершенство разума. В переворачивании смысла, во внут-
реннем «разупорядочивании» всего, что в нем заложено,
заключается процесс письма: в таком ракурсе мир «при-
* Servus servorum Christi — слуга слуги Христова (лат.).
26
2. Слово, себя отрицающее
близится к последнему сроку», когда Сатурн запоздало
«возвратится назад»4. Таким же образом за время этого
цикла, который продлится триста пятьдесят четыре года и
четыре месяца, Империя будет передана «нации броддов» —
возможно, жителей Савойи, — а в Нарбонне ястреб выклю-
ет глаз5. Инцидент с ястребом, выклевавшим глаз, точно
есть у Юлия Обсеквенса, но только он имел место совсем
не в Нарбонне! И что есть «глаз» — какое-то лицо, прави-
тель, божество? Ни время, ни пространство, ни персоны,
ни их атрибуты для Нострадамуса не являются незыблемой
данностью. Он преображает их в своих пророческих тек-
стах — произвольно и вместе с тем осмысленно.
Конечно же, особенно трудным и путаным делают вос-
приятие катренов внешние проявления ordo neglectus*, ко-
торый как бы организует их и в котором есть видимость
царящего многообразия в силу постоянных необусловлен-
ных отступлений, вольностей, семиологических расхождений
и сближений. Первый пример: безобразный новорождён-
ный уродец задушен будет в городе великого царя. Суровый
эдикт, касающийся заключенных, отменят, а гром и град
невиданной силы обрушатся на город Кондом6. В этом ка-
трене трудно проследить хотя бы минимальную логику.
Только если изначально утверждать, будто обстоятельство,
что рождение уродца или его умерщвление совпало с от-
меной эдикта, есть знамение, предвещающее невиданную
бурю, которая обрушится на Кондом! Второй пример: «не-
счастный» умрет от «скорби», а победивший его справит
похороны. Составлен будет эдикт, возрождающий старин-
ный франкский закон, а на седьмой день, субботний день в
Сатурне, на правителя обрушится стена7. Здесь также усло-
вие пророческого вйдения будущего соблюдается в соеди-
* Ordo neglectus — нарушенный канон (лат.).
27
Дени Крузе. Нострадамус
нении двух, казалось бы, совершенно несходных фактов:
побежденный умирает от тоски, тяготясь своей злосчастной
судьбой, и вновь вступает в силу эдикт, то есть закон, кото-
рый давно не применялся. Вйдение будущего обусловлено
страхом перед совпадением случайных фактов, между ко-
торыми, казалось бы, нет причинно-следственной связи.
Более того, заметим, что в разных случаях одни и те же при-
чины (смерть уродца и «несчастного») не влекут одинако-
вых последствий: эдикт отменен в одном случае и вновь
действует в другом.
Так что Нострадамус предлагает скорее ключи к языку
будущего, который, очевидно, опирается на совпадение раз-
личий и бессмысленность индуктивной и дедуктивной логи-
ки знания и при этом все же применим к взаимозаменяемым
фактическим данным. А вот и третий пример: «прельсти-
тельная святость показная лить речи будет, устали не зная».
Видимо, поспешив внять этим речам, Чивитавеккья и Пар-
ма поддадутся обольщению, а Флоренция и Сиена тем вре-
менем «больше» опустеют, а может, и опустеют вовсе, по-
скольку их жители также будут прельщены8. Все словно
вращается вокруг воздействия слов, и само их изобилие в
системе обратных соответствий становится знаком, пред-
вещающим безлюдие и тишину двух больших тосканских
городов. Если с одной стороны что-то прибывает в этом
пространстве противоречий, значит, убывает с другой. По-
лучается, что для Нострадамуса в одном из грамматических
правил пророческого прочтения будущего заложено про-
тиворечие. Противоречие между обилием и скудостью,
между словом и молчанием. Продолжить можно четвертым
примером: тот, кто рожден под покровом теней в день, став-
ший ночью, будет царствовать, проявляя монаршую добро-
ту, и возродит свою кровь из «античной урны», повторив
золотой век вместо бронзового9. Личность, которая по фак-
28
2. Слово, себя отрицающее
ту своего рождения могла бы воплощать мрак и несчастье,
наоборот, становится носителем света и счастья.
Но правило значимой антиномии действует не каждый
раз. Оно не срабатывает в других типических ситуациях.
«Тотже самый» может оказаться «другим»: узаконивает-
ся принцип подобия. Это касается рожденного в заливе и в
городе отпрыска безвестных и загадочных родителей. Он
захочет уничтожить почитаемую власть великого короля,
прибегнув к помощи Руана и Эвре10. Темное его происхож-
дение принесет миру только зло и мрак. Другой пример, а
значит, другое логическое построение, — и неясность вновь
означает грядущее несчастье: когда обнаружат надпись
D. М. {Deis manibus*) — то есть «стражам мертвых», — и
древнюю подземную гробницу исследуют при свете лам-
пады, закон о браках короля и принца Ульпиана будет опро-
бован или пересмотрен, поскольку королева и герцог, под
полотном шатра находясь, совершили тайно то, что, веро-
ятно, является адюльтером11. Здесь снова действует прави-
ло уподобления: как будто Нострадамус хочет сказать, что
обнаружение тайного места — пророческая метафора дея-
ния, являющегося адюльтером и тайно совершенного в ша-
тре. И снова это напоминает знак, предвещающий «изме-
нение империи», отражая изменчивость человеческой
жизни, обусловившую «случайсверхъестественный»: «рав-
нина» будет «сдвинута» — попросту говоря, случится зем-
летрясение. Но теллурические толчки упоминаются здесь
только потому, что знаменуют другой великий сдвиг, trans-
latio imperii**. Действительно, Нострадамус добавляет: пор-
фирный пест (обелиск) будет перенесен на «rocher noilleux»
(«бугристую скалу» — ?), указывая, что переместилась сто-
* Deis manibus — божественным душам {лат.).
** Translatio imperii — здесь: смена империи {лат.).
29
Дени Крузе. Нострадамус
лица Рима. Он словно напоминает, как Константин выбрал
Византию после поражения Лициния, стремившегося со-
хранить Восток языческим: новая столица освящена именем
Богородицы 11 мая 330 года. Порфирный пест перенесли в
Египет и водрузили на форуме, где на возвышении стояла
статуя императора, голова которой служила, чтобы скрыть
гвозди Распятия. «Случай сверхъестественный» здесь —
nova Roma*12.
С другой стороны, буря на воде дает повод предсказать
попытки свержения власти в городе, деяния людей. Поток,
принесенный морской бурей, символизирует изгнание и
нашествие: большой город будут терзать воды, обрушив-
шиеся на его главы и три разделенных рукава. Вельмож от-
правят в ссылку, а Византии станут серьезно угрожать пер-
сы (те, что с синими головами13). Другой пример: такая же
опасность придет в год, когда Сатурн «скинет путы» и тер-
риторию франков затопит вода. Троянская кровь смешение
«свое» начнет, но испанцы очертят ей границу14. По принци-
пу сходства вода, скрывшая землю, здесь синоним измены —
тайной, поскольку не выходит наружу. И еще: в Люксем-
бургской земле, там, где берет свое начало Маас, покажутся
Сатурн и три другие планеты в созвездии Водолея, и случит-
ся потоп в горах и на равнине, в городах, городищах и по-
селениях Лотарингии; подстрекательство к измене начнет-
ся среди бела дня15. Или: на равнинах, где протекает Рона,
христиане почти все объединятся (?), две звезды, Марс и
Солнце, встретятся в Рыбах, и немало душ захлестнет раз-
лив вод16. Но порой за дело берется человек и своей жесто-
кой волей вмешивается в природу, как в этом примере:
страшная война готовиться будет на Востоке, и на следую-
щий год наступит мор, такой беспощадный и страшный,
* Nova Roma — новый Рим (лат.').
30
2. Слово, себя отрицающее
что ни молодые, ни старики, ни скот не выживут; кровь и
огонь во Франции, когда Меркурий, Марс и Юпитер соеди-
нятся17.
Два принципа — различия и сходства — могут также
объединяться. Например: прибудет человек, чье появление
окажется внезапным и породит сильный страх, отчего глав-
ные зачинщики «дела» — не иначе как заговора — скроют-
ся. Впоследствии Венера пламенеть не будет; это знак, что
постепенно вельможи придут в негодование18. С одной сто-
роны, налицо антиномия явленного и скрытого, существова-
ния и небытия; с другой, наоборот, из начальной антитезы
как будто вытекает тождество: когда светило любви, Вене-
ра, засияет, согласию придет конец, поскольку разлад на-
ступит среди вельмож, а заговор, возможно, затевали имен-
но они. И наконец: изгнанники, отправленные на острова,
умерщвлены будут, когда более жестокий монарх обретет
власть; двоих отправят на костер за то, что говорили, не
таясь19. То есть смерть уготована одновременно и тем, кто
не может говорить, и тем, кто говорит.
В любом случае канву «почерка» Нострадамуса задает
именно ordo neglectus, умножение вариантов, их влияние и
противоречия, то, что можно назвать языковой анархией,
или, скорее, полной свободой, предоставленной словам на
стыке загадок и фактов. Но в десятисложных стихах, обра-
зующих катрены, есть и нечто большее. Свойством проро-
ческого стиля Нострадамуса, безусловно, можно назвать
несоответствие грамматике, в силу того что правила, кото-
рым он, казалось бы, подчиняется, подразумевают, что одно
и то же может оказаться разным. И все же иногда требуется
«сконструировать» текст, в котором прослеживаются ду-
ховные мотивы, в направлении, отчасти близком к emblemata,
то есть книгам эмблем того времени. К тому, что как будто
соединяет прошлое с будущим, а значит, содержит в себе
31
Дени Крузе. Нострадамус
предвидение, смежное с заклинаниями, которые в некото-
ром смысле отвергают дурной прогноз как выражение от-
рицательной постоянной человеческого бытия. Таков, на-
пример, рассказ о том, как в полночь полководец бежит,
обрекая своих солдат на печальную участь, а главное, бро-
сает их внезапно. Семь лет спустя, по-прежнему незапятнан-
ный, он объявится снова, и все скажут, что о том событии
никогда не слышали20. Нострадамус словно идет в обход
собственной пророческой мысли, чтобы отречься от нее
ради вневременной истины, которая гласит, что время сти-
рает все — величие и ничтожество, силу и слабость — и что
людям недоступна прямота суждений так же, как память о
событиях прошлого. В любом случае, здесь речь идет не о
будущем. Человеческое непостоянство — вот что, очевидно,
выступает как символ непостоянства смысла; в конечном
счете именно оно должно указать читателю на его бессилие
в поисках знания. Таким же способом утверждается, что
триремы* будут наполнены пленниками всех возрастов и
что погода будет располагать к беде, ибо у человеколюбия
горький вкус. Моряки, довольные добычей, захотят поскорее
вернуться в порт, не думая о подстерегающих их опасностях.
Они будут так спешить, что окажутся легкой добычей вар-
варов, жаждущих увидеть, как «жалуется ветру перо»21.
Мораль, прямо скажем, не чуждая тому, кто полагает, что по-
гоню за богатствами пора остановить, когда есть угроза все
потерять. А кто самонадеян, сам пропадет и все потеряет.
В том же скорее пророческом, нежели провербиальном
и даже символическом ключе можно было бы и дальше до-
капываться до смысла — как и положено тому, кто думает,
будто нашел его. По словам Нострадамуса, случится так,
что праведника понапрасну публичной и чрезмерно жесто-
Тип античного боевого судна.
32
2. Слово, себя отрицающее
кой подвергнут казни, но за казнью кара последует для со-
творивших несправедливость, ибо великая чума «в том мес-
те» вспыхнет, и тем, кто в судилище участвовал, придется
прочь бежать22. Кто сеет смерть, увидит ее скоро лицом к
лицу или сам умрет. Кто судит, судим будет. Кто полагает,
будто владеет истиной, в ее же попадет ловушку и будет на
месте того, кого приговорил. С другой стороны, герцог за-
хочет истребить своих и самых сильных пошлет в чужие
земли, выступив тираном, чтобы разрушить Пизу и Лукку.
Варвары затем начнут сбор винограда без вина, и это означа-
ет, что им останется завладеть землями, не проливая крови23.
В этом катрене видны признаки поговорки или пословицы,
поскольку утверждается, что жажда власти уничтожает саму
себя, а человек, страстями ослепленный, способен понять
последствия своих деяний не более, чем направление мыс-
ли. Таков и другой катрен, который, казалось бы, говорит
о грядущем императорском перемещении в «небольшое
местечко», которое быстро разрастется и превратится в
графство весьма скромных, впрочем, размеров, а в центре
его утвердится императорская власть («по центру скипетр
вонзить явйтся свой»24). То есть не следует верить своим
глазам: в самом неприметном месте может возникнуть самая
могущественная сила. Эта мысль звучит и в третьем катре-
не, где утверждается, что на западном краю Европы ребенок
родится у родителей бедных. Но словом своим привлечет
он «большое войско», и слава его умножится в Восточной
империи25. В этом катрене все явно и символически как буд-
то показывает читателю слабость тех, кто верит в собствен-
ные силы: Маргарита Наваррская называла это «самоупо-
ванием» или гордыней самонадеянности.
Жизнь, увы, несправедлива — таков главный лейтмотив
у Нострадамуса; она презрительно отвергает добродетель
или выставляет ее в нелепом «затуманенном» свете. Не-
33
Дени Крузе. Нострадамус
справедливость сосредоточена в этой гномической форме,
в катренах, близких к афоризмам. Неблагодарность — та же
несправедливость. Тридцать членов ордена квиритов будут
изгнаны, а их имущество соперникам отдадут. Все их пре-
красные деяния тут же расценят как недостойные, а флот
будет «рассеян, отдан корсарам»26. И еще: за несогласие на
развод, законность которого будет опровергнута, короля
островов вскоре свергнут, у нового же самодержца облик
будет не королевским27. Или еще: на сцену выйдут общества
и силы, которым признательность и милосердие неведомы,
а ведома лишь ненависть: «великий сенат» дарует триумф
тому, кто вскоре будет побежден и в отместку изгнан. Его
соратников начнут преследовать как врагов, в охотничьи
трубы трубя, имущество их конфискуют и распродадут28.
Все представлено таким образом, будто земная жизнь сво-
дится к усвоенному правилу: то, что хорошо начиналось,
всегда плохо заканчивается, — и справят «они» горькую
свадьбу, в радости великой начнут, но финал действительно
будет горьким, ибо муж и мать его презрят новобрачную
(«1а йоге»), а когда скончается ее «Phybe» (Феба), будет ее
еще жальче29. Мораль: человеку нет снисхождения, ему не
избежать людской жестокости, где бы и кем бы он ни был,
пусть он хоть дикарь, отшельник или беглец: того, кто спря-
чется под Сен-Поль-де-Мозолем в пещере, где держат коз,
поймают и за бороду вытащат; пленного поведут, как бе-
шеного пса, как лютого зверя, и люди из Бигорра доставят
его до самого Тарба30. Не иначе, как собираясь устроить там
публичное осмеяние! А то и суд! История словно напоми-
нает: опасен этот мир. Кто стремится жить отшельником
вдали от людей, рискует, что они обойдутся с ним, как с
хищною злобной тварью. Бесчеловечно. Так что самое ди-
кое из дикарств, примером которому служит одичавший,
обросший человек, заложено не там, где его видят!
34
2. Слово, себя отрицающее
Так, не довольствуясь ordo neglectus, который не под-
дается всякому логическому осмыслению, Нострадамус
идет дальше: он деконструирует собственное письмо, при-
дает ему символическую направленность, утверждая, что
слова не несут истины, что ищущий истину в словах обречен
на провал, то есть обрекает себя на жизнь в заблуждении.
Договоренность о сдаче не спасает от последовавшей за ней
резни: вход в город в первую голову будет закрыт для войска,
его осадившего. Но «командир» проникнет внутрь, поль-
зуясь силой убеждения (persuasion) и, как можно предпо-
ложить, посулив милосердие. Вскоре к ненадежным воротам
армия неслышно приблизится, и подожгут солдаты город,
неся смерть и кровопролитие31. Язык здесь — обманное
средство, инструмент греха и зла. Отсюда следует, что у всех
катренов эмблематическая, иносказательная функция: они
описывают человеческие поступки и предупреждают об
опасностях, присущих страстям, предостерегают от лице-
мерия, лжи, неблагодарности, притворства, алчности, завис-
ти, злобы, даже если налицо обратный пример благодушия
завоевателя: у большого «моста» — широкого моря — и
посреди просторной равнины большой лев станет штурмо-
вать город, двери которого от страха ему откроют32. Тому,
кто силится это понять, тем самым сообщено, что движет-
ся он не к сути, а от нее; нелепо полагать, будто загадка че-
ловеческого мира постижима.
В подтверждение этого у Нострадамуса особенно мно-
го ложных топических ходов. Так, побежденная великая
королева пустится в бегство на лошади: она «проявит верх
мужской отваги», нагой переберется через реку, но даль-
нейшие события «меч направит», ибо она себя умертвит33.
Перед нами типичный пример «ретуширования», к кото-
рому любит прибегать Нострадамус, чтобы отчасти сбить
с толку читателя. В основе этого катрена, несомненно, исто-
35
Дени Крузе. Нострадамус
рия Клелии, отданной в заложницы этрусскому царю Пор-
сенне и бежавшей вплавь — мотив, взятый из «De mulieribus
claris»* Боккаччо; но история изменена, ведь Клелия не по-
кончила с собой, совершив героический шаг! Ретуширо-
вание имеет место в том смысле, что множество катренов,
по сути, описывают различные «случаи», а значит, склады-
ваются из ряда фактических событий, выражая не логику
неизменности, как было до этого, а логику случая. Разно-
образие против повторяемости, своеобразие против по-
стоянства. Отражением служат образ женщины, которая
умрет в ту счастливую минуту, когда вернется ее сын, или
яд, скрытый в письме, которое несет гонец34. Или процессия
в праздник тела Господня, в которую ударит молния. Ее
действительно поразит с неба «божественный глагол», да
так, что участники не смогут двигаться дальше. При этом
тайна рассказчика останется надежно скрытой, и мы все
время будем ходить вокруг да около35. Пьер Бренд’Амур
определил возможный источник таинственной истории, в
которой говорится, что ночью в двух домах займется огонь.
Многие умрут от удушья и ожогов, когда соединятся Козе-
рог, Стрелец и Солнце. Драма разыграется «вблизи двух
рек». Речь может идти о пожаре, который вспыхнул в Лио-
не, между Соной и Роной, на рю де ла Гренетт, в ноябре
1500 года36. Другой пример — бедняк становится богатым,
когда отправляется на поиски глины и находит золото: множе-
ство статуй Дианы и Меркурия будут выловлены в «извест-
ном» озере, и «1е figulier» (горшечник), искавший свежую
глину, а также его семейство золотом будут завалены37. Мо-
жет, здесь стоит расширить перспективу, усмотрев в частном
событии аллегорию: настоящее богатство беднякам не дает-
ся? Или, скорее, смысл в том, что истинное богатство при-
* «De mulieribus Claris» — «О знаменитых женщинах» (лат.).
Зб
2. Слово, себя отрицающее
ходит не к ищущему его, а пассивно принимается в дар?
Казалось бы, самые загадочные вещи оказываются гораздо
более простыми и сводятся к заурядной житейской ситуа-
ции, взятой из провинциальной судебной хроники, при этом
всегда видоизменяясь или становясь из большого малым:
Jardin du monde au pres du cite neufve,
Dans le chemin des montaignes cavees
Sera saisi et plonge dans la Cuve,
Beuvant par force eaux soulfre envenimees.
У града нового, в Саду Вселенной,
Где источили горный склон пещеры,
В чан с кислотою будет ввергнут пленный,
Испив насильно растворенной серы.
«Сад Вселенной», расположенный возле «града ново-
го» (очевидно, это Вильнев-лез-Авиньон), мог бы оказать-
ся графством Конта-Венессен* и даже Провансом. Некто
был схвачен, когда шел по дороге в горах, источенных пе-
щерами, где укрываются беглецы или добывается руда.
Можно догадаться, что речь идет о персонаже, подозревае-
мом в изготовлении фальшивых денег, и он подвергнется
наказанию, применяемому в старину к фальшивомонетчи-
кам: егоокунутв «чан» и заставят выпить ядовитой, обжигаю-
щей серной воды38. Еще одна из многих житейских историй.
Их изобилие, несомненно, отражает copia** гуманистической
эпохи, но также — мы это еще увидим — возможное стрем-
ление продемонстрировать ученость и даже игру с целью
* Историческая область на юге Франции, вокруг Авиньона, который
при этом никогда не входил в ее состав.
** Copia — здесь: богатство, разнообразие (лат.).
37
Дени Крузе. Нострадамус
проверить эрудированность читателя, предложив ему очер-
тить систему координат автора и даже осознать, что его
читательская ученость сама превращается в ничто, посколь-
ку в этой системе он заведомо высмеян посредством непо-
нятных коллажей или аллегорий, отражающих ограничен-
ность любого человеческого знания.
Получается, что тексты Нострадамуса, его композиции,
похожие на загадки, и не требуют, чтобы им придавали
смысл; они почти майевтическим образом, исподволь, вну-
шают: стремиться к понимаю не следует, секрет человече-
ского знания в незнании, а мнящие себя знатоками погру-
жаются на дно невежества и влекут человечество в бездну
горя и бед, поскольку в этом грешном мире есть только
многообразие, данное в ощущении. Мысль Нострадамуса
вырисовывается как сомнение и подвергает сомнению зна-
ние, противоречит любым попыткам футурологического
подхода, который с конца XVI века пытается подчинить ее
постоянно обновляющимся и все более невероятным сию-
минутным целям. Этому есть много причин, но главная в
том, что не нужно ограничиваться позитивистскими гори-
зонтами, чтобы распознать энергию слова оракула из Са-
лона, прочно вписывающегося в гносеологические рамки
своего времени. Это рамки желания, исполненного веры,
или, скорее, фидеизм, требующий самопознания через от-
рицание и воспринимающий человека в абсолютной не-
способности к спонтанному осознанию самого себя, в гре-
ховности, ничтожестве, невежестве перед лицом Господа.
Об этом Господь не устает повторять, избавляя его от гор-
дыни, указывая путь к себе через деяния и злодеяния, ха-
рактеризующие земное время, через знаки как в небесах,
так и на земле. Если не принять этот постулат, историческая
картина начнет распадаться и, следовательно, в постоянной
текучести слов и смыслов, наводняющих тут и там проро-
38
2. Слово, себя отрицающее
ческие труды, будут рождаться анахронизмы. Пророк пре-
жде всего говорит о том, что есть; а есть божественное все-
могущество, противоречащее безграничной слабости
человека, особенно во времена кризиса веры.
В этом ракурсе остается привести некоторые выбран-
ные почти наугад катрены, не поддающиеся осмыслению,
причем цитирование может оказаться весьма долгим. Если
читать их один за другим, как будто оживает масштабный
театр жестокости. И благодаря логическому домвгсливанию
можно приоткрыть завесу над безумием человеческим.
Великая скорбь ждет галльский народ, ибо более смел все-
гда тот, у кого сердце пусто и беспечно. Не станет хлеба, соли,
воды, вина и пива. Всемогущий окажется узником, и наступят
голод, холод и нужда39.
После привала «они» направятся в сторону Египта, и
большая помощь в Антиохию подоспеет. «Черный вьющий-
ся волос» устремится в империю, но Медная Борода на вер-
теле жариться будет40.
Из-за гнева того, кто будет дожидаться воды, всю армию
буйная ярость охватит: семнадцать кораблей знатных пасса-
жиров примут и отчалят, но вестник на берег Роны поздно
прибудет41.
Верховный прелат кельтов под подозрение короля по-
падет и в ходе ночи королевство покинет. Герцогу благодаря,
Бретань останется верной великому королю; Византию Кипр
и Тунис не заподозрят42.
Нестройная труба, покрывая безумство, возвестит в Ви-
зантии о смене закона; из Египта придет человек, который
захочет, чтобы обнародован был эдикт, изменяющий монеты
и пробы43.
Широкий ковер сложен будет так, чтобы едва видна была
половина «большей части истории». Жестокосердный, кто
39
Дени Крузе. Нострадамус
изгнан будет из королевства, объявится поодаль, и всякий
в конце концов поверит в реальность его боевых похож-
дений44.
На пустынных просторах, свободных и диких, племянник
великого Понтифика [папы?] блуждать станет. И убьют его
«всемером» ударом тяжелых вил те, кто затем займет таин-
ственное место под названием «cyphe»45.
Граждане междуречья, на друзей вы пойдете из Тарра-
гоны: усыпят людей игры, веселье, застолья. Викарий брошен
будет в Рону, и город возьмут те, кто пришел из Осона*.
Огненное свечение озарит Лион и исчезнет вдруг, когда
захвачена будет Мальта. На Сардинии мавр обманные пере-
говоры вести будет, и в Женеве истоки окажутся заговора,
устроенного против петуха [короля Франции?] в Лондоне46.
Наместник на пороге у входа порешит вельможу из Пер-
пиньяна. Вообразив, что укрыться можно в Монпертюи, ба-
стард из Лузиньяна будет убит47.
Я не хочу сказать, что любой текст Нострадамуса в силу
«хаотичности»48 синтаксиса и «распыления» на множе-
ственные языковые единицы, в которых так много вопро-
сов, не поддается пониманию; я лишь указываю на то, что
часто текст — это ребус, в некотором смысле заводящий в
тупик своей структурой. Когда он кажется или оказывается
читабельным, это вовсе не противоречит принципу непонят-
ного, поскольку такая «понятность» искусственна. Смысл
«рассыпается» по мере умножения предсказаний, чтобы в
дальнейшем все было непонятно. Дискурс внушает страх,
ужас, он в некотором смысле нигилистичен — настолько
страх овладевает читателем, впечатленным вариациями,
одна из которых мрачнее другой: я процитирую здесь фраг-
* Осон — область в Бургундии, ныне — коммуна.
40
2. Слово, себя отрицающее
мент послания, предназначенного «invictissime»* королю
Генриху II:
...После этого бесплодная дама, более могущественная, чем
вторая, будет принята двумя народами, первым, оказываю-
щим сопротивление тому, который имеет власть над всеми,
вторым и третьим, который распространит свое влияние до
окружности Восточной Европы к паннонам, затем будет слом-
лен и падет, покажет мощь своего флота в Адриатическом
Тринакри и будет окончательно повержен Мирмидонянами
и Германцами, и будет Варварская секта окончательно раз-
громлена и изгнана Латинянами. Затем в Атиле зародится
великая империя Антихриста, и зерсы спустятся в великом
и неисчислимом количестве, так что приход Святого Духа,
который начнется с 48-го градуса, вызовет великое пересе-
ление людей, спасающихся от ужасов Антихриста, воююще-
го против человека Королевской крови, который станет ве-
ликим Викарием Иисуса Христа, и против его Церкви и его
царства в течение длительного времени и используя благо-
приятный момент; и будет этому предшествовать затмение
Солнца, самое темное и непроглядное со времен сотворения
мира и до смерти и страстей Иисуса Христа вплоть до на-
стоящего времени, а в октябре месяце свершится столь вели-
кое изменение, что подумают, будто сила тяжести Земли по-
теряла свое естественное направление, и погрузится она в
постоянный мрак, и будут этому предшествовать весенние
события, и затем последуют чрезвычайные перемены, смена
царствований, великие землетрясения, размножение нового
Вавилона, злосчастный отпрыск разрастется после первой
искупительной жертвы, и будет это продолжаться лишь семь-
десят три года и семь месяцев, а затем пустит побеги та, ко-
* Invictissime — непобедимому (лат.).
41
Дени Крузе. Нострадамус
торая так долго была бесплодной, начиная с пятидесятого
градуса, и которая обновит всю Христианскую Церковь.
И будут установлены великий мир, союз и согласие между
одним из детей и заблудшими и разделенными различными
королевствами сторонами, и установится такой мир, который
будет основан на величайшем обмане и подстрекательстве
воинственной группы из-за различий между священнослужи-
телями, и будет объединено королевство Яростного (Рабье),
который притворится мудрым. Страны, города и веси, коро-
левства и провинции сойдут со своего изначального пути,
чтобы стать свободными, еще глубже погрязнут в рабстве и
будут втайне недовольны своей свободой, и так как совер-
шенная религия будет утеряна, начнут бить по левой стороне,
чтобы повернуть вправо, и отвергнут поверженную святую
с ее изначальным писанием, и после большого пса выйдет
самый крупный, который станет разрушением всего, даже
того, что было совершено ранее; как в первое время будут
восстановлены храмы, и священнослужитель восстановлен
в своем прежнем чине, и начнет развратничать и предавать-
ся блуду и совершит тысячу злодеяний. И, приблизившись
к новому опустошению и в самый его разгар, восстанут мо-
гущественные суверенные государства и военные силы и
отнимут у него оба меча, оставив лишь знамена, и будет ис-
кать окольный путь, хотя народ заставит его идти прямо, но
не пожелает снизойти до него и другой стороной устремлен-
ной руки достанет до земли, и будут настаивать до тех пор,
пока из одной ветви бесплодной не родится тот, который
освободит народ вселенной от этого безобидного и добро-
вольного рабства, отдав себя под покровительство Марса и
отняв у Юпитера все его почести и чины для свободного
города, и обустроится и поместится в другой небольшой
Месопотамии. И будет предводитель и властелин сброшен
со средины и вознесен в небесные сферы, не зная о заговоре
42
2. Слово, себя отрицающее
во главе со вторым Трасибулусом, который давно его гото-
вил: тогда нечистоты и ужасы будут с позором выставлены
на всеобщее обозрение во мраке и при затемненном освеще-
нии, и прекратятся в конце изменения в его царстве, и отцы
Церкви будут недостойны Божественной любви, и многие
из них отрекутся от истинного пути, и та из трех религий,
которая пребудет посередине, деяниями приверженцев двух
других будет немного ослаблена. Первая распространится
по всей Европе и большей части Африки и будет уничтоже-
на третьей с помощью скудоумных, и неразумные избранни-
ки будут прелюбодействовать среди самого разнузданного
разврата. Простолюдины поднимутся в ее поддержку и про-
гонят сторонников законодателей, и похоже будет на то, что
из-за того, что королевства ослаблены Востоком, наш Соз-
датель Господь Бог выпустит Сатану из адских темниц, что-
бы породить великого Дога и Догама, которые создадут столь
многочисленную секту противников Церкви, что ни красные,
ни белые, и без глаз, и без рук не смогут ни о чем судить.
И будет у них отнято их могущество. И тогда Церковь под-
вергнется большим гонениям, чем когда-либо ранее. Во вре-
мя этих событий придет столь ужасная чума, что три части
света пострадают больше, чем две. Так что не будет больше
различий между обитателями полей и домов, на улицах горо-
дов трава вырастет выше колен. Священнослужители будут
угнетены, а военные узурпируют то, что будет возвращено
из города Солнца Мелиты и Стешадских островов, и будет
открыта большая цепь порта, который назван именем морско-
го быка. И будет совершен новый набег на морское побережье,
чтобы освободить Кастуланские горы (леса, ущелья) от Ма-
гометанской власти. И отнюдь не будут напрасными атаки,
и то место, где некогда было жилище Авраама, подвергнется
нападению почитателей Юпитера. И город Аахен будет окру-
жен и осажден со всех сторон очень мощной и многочислен-
43
Дени Крузе. Нострадамус
ной армией. Их морские силы будут ослаблены Западом.
И будет нанесен этому царству большой ущерб, и самые боль-
шие города станут безлюдными, а те, кто их займет, подвер-
гнутся мести Божественного гнева. И будет пребывать гробни-
ца в великом почитании в течение длительного времени под
ясным взором вселенских очей Неба, Солнца и Луны, и будет
превращено святое место в пристанище стада малого и боль-
шого и приспособлено для мирских нужд. О, в какой горести
и печали будут в то время пребывать беременные женщины,
и тогда подвергнется нападению главного Восточного вла-
дыки большая часть Северных и Западных сил, и будут они
преданы смерти и уничтожены, а остальные обращены в бег-
ство, и дети многих женщин брошены в тюрьмы, и тогда
свершится пророчество Королевского Пророка: «Пусть
услышит стоны закованных в кандалы и вознаградит сыновей
убийц». Как сильно подавлены будут в это время Принцы и
правители Королевств и морскими, и Восточными государ-
ствами, и их языки смешаются с языками большого общества,
через Пуническую связь смешаются языки Латинян и Арабов,
и будут все Восточные Короли изгнаны, истреблены, уничто-
жены, но не силами Северных Королей, но благодаря близо-
сти нашего века к тайному союзу трех, стремящихся к гибе-
ли, которые будут устраивать друг другу засады и ловушки,
и будет длиться обновление Триумвирата семь лет, так что
влияние той религии распространится на весь мир, и будет
почитаться жертвоприношение святой и непорочной Жерт-
вы, и будут два Правителя Северными победителями Востока,
и будет ими поднят столь великий шум и бряцание оружием,
что весь Восток задрожит от страха перед этими братьями,
но не Северными братьями...
Я мог бы продолжать и привел бы один за другим боль-
шую часть катренов и прозаических текстов, не обнаружив
44
2. Слово, себя отрицающее
в них ничего нового, кроме еще большего погружения в
смутное и неопределенное, что собственно и следует по-
нимать как структуру мысли астрофила. Читать Нострада-
муса — значит принять то, что текст обладает отрицающей
и самоотрицающей силой, стремящейся завести в тупик
читателя, который пытается его истолковать. Силой, вну-
шающей, что не следует исходить из собственного понима-
ния, из разумения слабого греховного существа, что нужно
безвольно отдаться Носителю знания, Христу, явленному
в Глаголе, чтобы тот завладел им и принес ему весть о спа-
сении. Не потому ли гончар, ищущий глину, чтобы лепить
горшки, находит золото, аллегорию истины, хотя истину
как раз не искал? Не тому ли открывается Истина, кто на
нее не притязает, не считает, что может ею обладать? В осно-
ве пророческого механизма у Нострадамуса лежит желание
освободить текст от сиюминутной ясности, ибо милость —
дарованная милость — рождается из апории; и невысказан-
ность смысла открывает проповедующему путь к цели, Sola
fide*, позволяет осознать, что Бог есть Все. В этой сердце-
вине укрыто то, что являет собой сокровище под дубом...
Sola fide — одной лишь верой (лат.).
3.
Сокровище под дубом
Как я пришел к убеждению, практически перечеркивающе-
му месяцы раздумий и дни колебаний между смыслом и
бессмыслицей, будто всякое изречение внушает читателю,
что он не должен думать, не должен понимать? Мысль, на
которую наводит манера изложения Нострадамуса, — это
мысль о том, что не поддается осмыслению. По правде го-
воря, к этому убеждению привел меня сам Нострадамус,
беспорядочно, словно вехи, расставивший по своему тексту
знаки, предостережения, напоминания, призванные сбить
с пути того, кто не может и не должен понять, что истина
истин для человека — это принятие своего неразумия, сво-
его незнания. Я уже перечислял некоторые из этих знаков,
смысл которых как раз в том, чтобы сказать: смысла нет.
Но следует пойти дальше. Я опирался на четверостишие, в
котором за буквально понимаемой и, возможно, нравоучи-
тельной историей недвусмысленно и своеобразно рассказы-
вается о гибельных свойствах, присущих человеку, и прежде
всего о любопытстве, рождающем в нем вечное стремление
узнать тайны, к которым не должно даже подступаться. Речь
идет об impia curiositas*, которое для Нострадамуса лежит
в основе человеческих бед. Это impia curiositas подвергает-
ся в «Пророчествах» испытанию игрой неразрешимого и
непостижимого и подпитывается ими:
* Impia curiositas — нечестивое любопытство (лат.).
46
3. Сокровище под дубом
Dessous de chaine Guien du Ciel frappe,
Non loing de la, cache le thresor,
Qui par long siecle auoit este grappe,
Trouue mourra, 1’oeil creue de ressort.
Под Дубом и Омелою таится
Заговоренный клад в глуши пустынной.
Его нашедший с жизнью распростится,
Пронзен сквозь око спущенной пружиной*.
Прозаический пересказ, который можно предложить с
известной долей осторожности, таков: под дубом, на кото-
ром растет омела и который притягивает молнии, зарыты
сокровища, копившиеся там не одно столетие. Кто найдет
эти сокровища, тому пружина зарытого сундука проткнет
глаз, — очевидно, в том случае, если нашедший попытается
силой открыть сундук или сломать замок. Омела — символ
вечности и изобилия, тогда как дуб, притягивающий мол-
нии, символизирует могущество Бога. Спрятанное сокрови-
ще, по-видимому, — это не клад с драгоценными металлами
и украшениями; речь идет не о лихорадочной алчности кладо-
искателя и незамедлительном его наказании, но скорее о не-
кой форме безумия, оскверняющего божественную славу.
Здесь я понял, что необходимо выйти за пределы бук-
вального смысла этой маленькой истории, нравоучительной
по сути, ибо она обличает жажду земных богатств: ведь
человек, пытаясь открыть или сломать сундук, по-видимому,
желает его присвоить. Пружиной сундука, в котором хра-
нятся сокровища, будет проткнут глаз кладоискателя. Как
писал Андреа Альчиато*, тень, отбрасываемая листвой дуба,
* Альчиато Джованни Андреа (1492-1550) — один из основополож-
ников итальянского юридического гуманизма. Наиболее известен
47
Дени Крузе. Нострадамус
это Божья благодать, весть Истины. Сокровище символи-
зирует Евангелие, данное человеку божественной любовью.
Но Нострадамус хочет аллегорически показать, что чело-
веку пред лицом Слова Божия не должно домогаться по-
знания Истины во всей ее полноте, не должно силой вы-
рывать смысл. Опасность для человека заключается в вере
в себя, в собственные способности, тогда как на нем лежит
неизбывная тяжесть греха, отделяющая его от Бога. А ста-
ло быть, именно высокомерие карается Богом, так как сле-
пота в этом четверостишии — предостережение: она угро-
жает тому, кто захочет увидеть больше, чем может видеть,
чем дозволено Словом Божиим; тому, кто в своей алчности
не признает, что истинное сокровище — это Царствие Не-
бесное, таинство Искупления. Уж не хочет ли Нострадамус
сказать, что тот, кто желает видеть, в действительности
слеп? Ведь в послании Павла к Колоссянам Христос есть
таинство Бога, таинство, в котором «сокрыты все сокро-
вища премудрости и ведения»2. И это сокровище — вера.
В Евангелии от Матфея сокровища земли изъедены молью
и ржой и раскрадены ворами3. С небесными же сокровища-
ми все иначе: «Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце
ваше». И тогда проткнутый глаз искателя клада — указание
на то, что выбран темный путь, следуя по которому человек
покушается на божественную мудрость, лежащую за преде-
лами его понимания: «Светильник для тела есть око. Итак,
если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если
же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак,
если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?»
Не пересказывает ли здесь Нострадамус историю о пер-
вородном грехе, столь актуальную в догматических дебатах
как автор «Книги эмблем» (Emblemata), изданной в Аугсбурге в
1531 г. и содержащей гравюры нравственно-аллегорического ха-
рактера.
48
3. Сокровище под дубом
того времени, превращая библейскую смоковницу в свя-
щенный дуб, яблоко Адама и Евы в зарытый сундук, тогда
как змей под пером прорицателя становится пружиной,
ослепляющей того, кто решит, что собственными силами
может проникнуть в тайны знания? Тайны, которые принад-
лежат только Христу и к которым, следовательно, греховный
человек может прикоснуться лишь благодаря первому дару
божественного милосердия? Тогда искусство Нострадаму-
са — это искусство иносказательного стиля, подражающе-
го Слову, дабы заставить читающего понять, что любопыт-
ство — тщета и что перед тайнами веры он не более чем
«истукан», «глина»: в своем ученом невежестве Творение
говорит Богу, что Он есть все и что оно есть небытие. Наш
астрофил, уже начиная с «Предисловия», адресованного
сыну Сезару, располагает свои четверостишия в определен-
ном порядке, призывая читателя оценить, как «по воле до-
брого Духа [...] теплота и мощь прорицания приближаются
к нам: как приходят к нам лучи солнца, которое оказывает
влияние на элементарные и неэлементарные тела». Затем
Нострадамус возвращается к идее о том, что человеческие
существа не могут, в силу природных способностей к по-
знанию и устройства их разума, постичь «скрытые тайны
Бога Создателя: Quia non est nostrum noscere tempora, пес
momenta*».
He перефразирует ли и здесь Нострадамус библейские
предостережения, воспроизводя их в иной форме и сообщая
о том, что ищущий в глубинах «загадочное сокровище»
найдет останки триумвира? И тогда своего рода безумие
охватит окрестных жителей, которые потеряют покой, пы-
таясь рыть мрамор и «металлический свинец». Рыть самое
твердое, не поддающееся рытью, то есть рыть тщетно. Та-
* Quia non est nostrum noscere tempora, nec momenta — Ибо не дано
нам познать ни времени, ни причины (лат.).
49
Дени Крузе. Нострадамус
ким образом подчеркивается безумие возомнивших о себе,
будто они могут постичь тайны Бога, божественные таин-
ства, и проявивших тем самым «филавтию»*, не думая ни
о ком, кроме себя. Не стоит ли здесь вновь вспомнить Еван-
гелие от Матфея как контрпарадигму этого слабоумия, кото-
рое заставляет человека жить только ради мирских благ4:
«Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на
поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет
и продает все, что имеет, и покупает поле то»? Истинное
сокровище, не есть ли оно сокровище внутреннее, сокро-
вище веры в Искупление, обретенной благодаря «бесче-
стию» Христа, «сокровище более великое, чем богатства
Египта», сокровище Евангелия, которое может быть обре-
тено лишь принесением в жертву неотъемлемого челове-
ческого свойства — самомнения?5 Желание знать — великая
опасность; Нострадамус повторяет это в иной форме, когда
описывает свое видение: некий человек соберется пере-
смотреть «топографию»; и в открытых памятниках обна-
ружатся кувшины. И тогда расплодятся школы мнимой
философии, «для белых, черных и древних зеленых»6.
Пьер Ронсар сравнит священные таинства, раскрытые
«толпе», с букетами цветов «рассеянных в воздухе, запах
которых уносится первым же ветерком». Зато букеты, ле-
жащие в надежно запертом «сундуке», обладают способ-
ностью долго сохранять свой аромат7. Не дает ли Ностра-
дамус в этом четверостишии вариант аллегории, которую
Джакопо Садолето** привел в своей работе «Phaedrus sive
de laudibus philosophiae»*** (1538), утверждая, что Бог со-
* Филавтия — самолюбие, любовь к себе (от др.-гр. philautia).
** Садолето Джакопо (1477-1547) — итальянский богослов и поэт.
*** «Phaedrus sive de laudibus philosophiae» — «Федр, или О восхва-
лениях философии» {лат.).
50
3. Сокровище под дубом
знательно скрыл от людей некоторые тайны природы и неба,
дабы они оставались неведомы: я имею в виду притчу о
философе Фалесе, который свалился в колодец, так как
упорно смотрел на небо и был наказан за желание видеть
то, что не может быть видимым?8 Как не вспомнить здесь о
появившемся в «Альманахе» Нострадамуса на 1554 год
предсказании, навеянном сообщением о трагическом про-
исшествии, случившемся с одним мыслителем-гуманистом:
некий «ученый муж» в последнюю четверть ноябрьской
луны будет прогуливаться по одному из берегов Истра (Ду-
ная); внезапно земля под его ногами расступится, и воды
поглотят его, словно подтверждая: даже самая глубокая уче-
ность — ничто перед силами природы, а сама природа суть
и творение Бога, и сам Бог9. Ученость — это незнание, ибо
она inflat* того, кто вообразил, будто обладает ею. Природа
тут как тут, дабы напомнить об этом; также и пружина сун-
дука наглядно растолковывает, что чем больше человек ве-
рит в возможности познания, тем более он слеп к истине и
не способен постичь подлинное.
Вернемся к четверостишию: изобличение охоты за со-
кровищами ради сокровищ — не есть ли решение загадки,
которую Нострадамус предложил самой манерой своего
пророческого сочинения? Не в нем ли суть пророческого
слова, тогда как апории, обусловленные неотъемлемым
свойством любых пророчеств — загадочностью, вторичны
по отношению к этой сути и должны привести читателя к
осознанию своей обреченности на бессилие? Не в том ли
дело, что сама система изложения умышленно «подорвана»
изнутри, что цель игры воображаемого пророчества — отпра-
вить христианина по пути, смысл которого — лишь заста-
вить человека увериться в собственной несостоятельности,
Inflat — здесь: делает надменным (лат.).
51
Дени Крузе. Нострадамус
осознать свою неспособность подступиться к знанию? Не
считал ли в конечном счете Нострадамус необходимым
привести читателя к признанию его, читателя, бессилия и
внушить, что подлинное сокровище — не то, которое по-
рождает соблазн толкования, поскольку сокровище следу-
ет искать там, где его нет: оно в признании человеческого
неразумия, подтверждающего, что лишь через таинство
веры в Христа можно прикоснуться к Истине? Через «зна-
ние в загадке», то есть через отречение от самого себя?
Разве некоторые знаки на земле и на небе не символизиру-
ют эту неизбежность отречения, своего рода уничтожения
себя? Среди этих знаков разрушающая все на своем пути
вода представляется символическим призывом к возрож-
дению себя в небытии. Действительно, Нострадамус пишет
о том, что мосты и мельницы будут уничтожены в декабре,
так как Гаронна поднимется «в столь возвышенной мест-
ности». Стены и здания Тулузы будут разрушены настоль-
ко, что жители не признают места родные10. Отныне город
станет для них чужим. Конечно, подъем воды в Гаронне —
это предупреждение свыше и призыв к покаянию, но, коль
скоро люди теряют ориентиры, а прошлое словно выкорче-
вывается, не символизирует ли это наводнение необходи-
мость отречения от знания, отречения, кое предшествует
покаянию? Ведь подлинное знание, по-видимому, заключа-
ется в том, чтобы разувериться, будто что-то знаешь, в при-
нятии апорий? Божественный знак — не аллегория ли он
vanitas* знаков, vanitas vanitatum'i**
Есть и другие признаки, отражающие эту направлен-
ность. Под пером Нострадамуса тема спрятанных сокровищ
периодически повторяется и прочитывается в том же клю-
* Vanitas — здесь: тщета {лат.)
** Vanitas vanitatum — суета сует {лат.)
52
3. Сокровище под дубом
че, когда описываются представители рода человеческого,
охваченные жаждой золота: в Тулузе, неподалеку от Бель-
везера, при рытье глубокого колодца для «дворца представ-
лений» найдут сокровище; каждый будет упорно перело-
пачивать землю и в двух местах, и совсем рядом с «del
vasacle» (Базаклем* “). Как будто всевышний Дух пребыва-
ет в земле, в погребенных древних писаниях! Вот еще один
из способов иносказательного письма, удостоверяющего
безумство тех, кто полагает, будто воля Бога может быть
прочитана как нечто имеющее плоть, тогда как она — не
что иное, как Дух. Это утверждал и Эразм Роттердамский,
провозгласив, что неблагоразумно для человека говорить
о возвышенных тайнах божественной природы. Во всяком
случае, не позволено говорить о них абы с кем, абы перед
кем, абы где и абы какими словами12. Наконец, сходная фи-
гура речи, удостоверяющая опасность подхода к скрытым
предметам или местам, встречается в катрене, предостере-
гающем того, кто откроет обнаруженный памятник и тотчас
не закроет его обратно; зло (несчастье) подстерегает того
открывателя, и не ясно, лучше ли для него быть королем
Бретани, чем Нормандии13, то есть быть никем — лучше ли
это, чем ничего, то есть жить или не жить... Посему ад ожи-
дает того, кто не понял, что Христос пришел на землю, дабы
привести человека от плотского к духовному, и что идти к
священным таинствам без помощи Христа — это идти к не-
бытию, к смерти.
Здесь следует подвести некоторые итоги: Нострада-
мус — пророк в том, что говорит он об исходящем от чело-
* Природно-историческая достопримечательность Тулузы — ста-
ринный мост, дамба и мельницы, построенные на реке Гаронна, на
месте брода, по которому городские жители изначально переправ-
лялись через реку.
53
Дени Крузе. Нострадамус
века, «о человеческом», и, доводя до абсурда возможные
толкования, не устает повторять, что в гордыне знания за-
ложена опасность, что у человека перед Богом есть долг —
не упорствовать в желании преодолеть свои возможности,
ибо Бог навечно скрыл то, что человек не способен постичь
сам. Манера изложения Нострадамуса по сути тавтологич-
на: она темна, так как призвана символизировать темноту,
характеризующую адресата, то есть темноту существа, об-
реченного на греховность и смерть, неспособного своими
силами познать Бога. Эта темнота перерастает в неизвест-
ность, так как необходимо осознать (Нострадамус говорит
об этом уже в первых строках «Предисловия», обращаясь
к Сезару), что «будущее человека неясно». «Пророчества»,
сами по себе и в своих загадках, — это учение о невежествен-
ности и бессилии человека. Тот, кто думает, что sponte sua*
может постичь божественные таинства, теряет самого себя;
он становится слеп перед Богом и навлекает на себя гнев
Всевышнего. Те, кто полагают, будто можно заработать спа-
сение молитвами и только ими, кажется, также обречены.
Именно об этом, по-видимому, и говорится в столь искусно
составленном четверостишии: обилием слез, пролитых
сверху вниз и снизу вверх, жизнь будет погублена из-за
слишком большой веры в себя («par jeu de trop grand foy»);
притом что слезы как следствие гордыни и безумия урав-
нивают землю и небо, жизнь телесную и жизнь духовную,
так как льются они и «вниз» и «вверх». Их ждет смерть,
ибо люди умрут от жажды из-за «обильного недостатка»14.
Ритуальное раскаяние не приведет к спасению, оно тщетно.
В сочиненном Франсуа Рабле мире великанов засуха, пред-
шествующая рождению Пантагрюэля, это засуха мира, ли-
шенного Слова Божия и изнемогающего от жажды, так как
Sponte sua — по своей воле (лат.).
54
3. Сокровище под дубом
ничто из предложенного ему для утоления этой жажды —
ни крестные ходы, ни молитвы, ни покаяния и т. п. — не дает
результата. Это четверостишие — иносказание о заблужде-
нии людей, которые верят, что молитв и покаяний доста-
точно для обретения спасения, тогда как они порождены
верой в себя, высокомерной убежденностью в том, что мож-
но познать Бога во плоти. Умереть — это умереть в Боге:
не идет ли здесь речь о жажде Евангелия, высшего по от-
ношению ко всем творениям рук человеческих; Евангелия,
без которого человека ожидает духовная смерть? Не слиш-
ком обобщая, я сказал бы, что Нострадамус здесь становит-
ся преемником Эразма Роттердамского в том, что касает-
ся прославления Христа и отрицании благоразумности и
мудрости человека:
...Не доказывает ли это, что все смертные — глупцы, в том
числе — и благочестивейшие из смертных? Сам Христос,
хотя в нем воплотилась мудрость отца, стал тем не менее не-
которым образом глупым, дабы помочь глупости людей: усво-
ив человеческую природу, он и характером сделался подобен
человеку. Равным образом стал он грешником, чтобы увра-
чевать грех, и уврачевал он его не чем иным, как юродством
креста при помощи невежественных глупцов — апостолов.
Последним он усердно проповедовал неразумие и предосте-
регал против мудрости, указуя им в виде примера на детей,
лилии, горчичные зерна и маленьких птичек — то есть нечто
глупое, чуждое здравого смысла, живущее по внушениям
одной природы, без всяких забот и без всяких хитростей.
Далее он не велел своим ученикам обдумывать речи, которые
они будут держать перед властями и правителями, не дозво-
лял испытывать времена и сроки, очевидно для того, чтобы
они ни в чем не полагались на собственное свое суждение,
но единственно на него одного уповали всею душою. В том
55
Дени Крузе. Нострадамус
же смысле разуметь должно и то, что Бог, сотворив мир, за-
претил вкушать от древа познания добра и зла, словно по-
знание — смертельный яд для блаженства. Также и Павел
открыто хулит знание, как вещь пагубную и ведущую к над-
менности. Я полагаю, что по его примеру св. Бернард назвал
гору, на которой засел Люцифер, Горою Познания15.
Отмечу только, что Эразм считает Христа целителем,
врачевателем, и я уверен, что Нострадамус, которого я опи-
сываю, использует его слова как лекарство, предназначен-
ное для исцеления людей от гордыни, для их освобожде-
ния...
Незнание, смиренное, принятое на веру и сообразован-
ное с учением Христа, — это условие получения Божьей
милости в отличие, по мнению Эразма, от религиозных об-
рядов, соблюдаемых теми, кто любит лишения, бдения,
«плачи», «испытания» и «оскорбления» и верит, что по-
стигает таким образом Бога, возомнив, будто знает Его.
Подлинная набожность есть простота, простота души, ис-
полненной веры в надежде на спасение.
Комментируя изречение «В начале было слово», Эразм
говорит:
Но наиболее глубокое знание о божественной природе при-
бережено для будущего, для тех, кто в этом мире благочести-
востью непорочной жизни очистил глаза от разума. «Кто есть
Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает
никтоу кроме Сына, и кому Сын хочет открыть*». И потому
человеческим разумением пытаться постичь божественную
природу — безрассудство; говорить о том, что не может быть
выражено словами, — слабоумие; пытаться дать этому опре-
*Лк10, 22.
56
3. Сокровище под дубом
деление — святотатство. Если нам дано созерцать из этого
мира какую-то сторону Божественного, то лишь благодаря
искренней вере, а не человеческой мудрости. Дабы обрести
вечное спасение, сейчас достаточно верить в то, что Бог в
один великий день сам дал нам в откровении в Священном
Писании через избранных Им людей, вдохновленных Духом
Его; в то, что он, будучи на земле, открыл ученикам Его, и,
наконец, в то, что Он соблаговолил раскрыть чрез посредство
Святого Духа тем же избранным ученикам. Не отступать от
этих истин в искренней вере и есть христианская философия;
чтить их в чистоте сердца — вот истинная религия...16
Незнание — это философия Христа, ибо он сам возже-
лал его.
Я перейду здесь, не меняя темы, от Эразма к Корнелию
Агриппе*, напомнив главу С из «De incertitudine et vanitate
scientiarum»** (1525), в которой он рассуждает о Слове Бо-
жием, указав сначала на тщетность схоластического, ис-
толковывающего и пророческого богословия. Подлинное
богословие — это Святое Писание. Любопытным образом
и очень кстати вдруг возникает тема сокровищ:
Сейчас вы мало понимаете, насколько все науки исполнены
неоднозначности, двусмысленности, неопределенны, опасны
и двойственны, так что мы можем надеяться на них, мы вы-
нуждены не знать, где именно кроется истина, даже в теоло-
гии, если только у кого-нибудь нет ключа к знанию и пости-
жению (ибо комната истины заперта, окутана тайнами даже
* Генрих Корнелиус (Агриппа Неттесгеймский, или Корнелий
Агриппа; 1486-1535) — алхимик, астролог, врач, ученый.
** «De incertitudine et vanitate scientiarum» — «О недостоверности
и тщете наук» (лат.).
57
Дени Крузе. Нострадамус
для святых и мудрых), и этим ключом нам будет открыто
столь великое и непостижимое сокровище. Однако ключ
этот — Слово Божие, и нет никакого иного, который под-
ходил бы ко всякому существу и слову, обнаруживая среди
них образчики софистической изворотливости, создающей
лишь видимость правды, а не ее саму17.
Единственная истина, Слово, «источник истины», в его
непреоборимой силе и величии, и все, что находится до или
за пределами этой Истины, идет от лживого человека и яв-
ляется грехом, историей, арифметикой, геометрией, музы-
кой, астрологией, медициной, философией, теологией. Для
врача, которого Рабле именует Гер Триппа, тот, кто выучил
все, кто все знает, живет в тщете: он ничего не выучил, ни-
чего не знает, так как знание лежит за пределами учений,
распространенных среди людей; тот, кто желает не оши-
биться, не заплутать, должен идти к Слову Божию, которое
есть «правило, цель и „яблоко", в которое надо попасть»18.
Тот, кто считает себя ученым, находится во власти времени:
он живет и умрет, и вместе с ним умрет его знание, тогда
как Слово Божие вечно и является достоянием не только
теологов, но должно доходить до «каждого» дабы, «каж-
дый» носил его в сердце всю свою жизнь. Существует про-
тиворечие между Христом и знанием, или, по крайней мере,
притязанием на знание, которое в настоящее время и явля-
ется источником потрясений, затронувших христианскую
доктрину. Корнелий Агриппа подчеркивает, что притязание
на знание — трагедия его эпохи, ибо порождает в людях
упорство, ослепляющее их и делающее глухими к Истине,
ведь они не унимаются, пока не измыслят себе некую прав-
ду: «Они до такой степени увлечены и скованы, настолько
полагаются на свои разум и понимание, что ни в коей мере
не следуют истине и не желают признать ее, если она не
58
3. Сокровище под дубом
подтверждена доказательствами и диалектическими рас-
суждениями, и они насмехаются и презирают все, что не
могут ухватить, найти, уразуметь с помощью своего мастер-
ства или своих способностей»19. Их знание тщетно, ибо
Христос скрыл свою Истину от разумных и мудрых, дабы
приберечь ее для тех, кто чист от «всякой скверны наук»,
чей разум девственен, как белый лист, — младенцы, ни-
щие духом, смиренные, коим уготовано Царствие Небес-
ное, «ослы», для которых иносказания, загадки и «тайны
за семью печатями» просты и очевидны20. Не утверждал ли
Нострадамус, что его предсказания «яснее дня»?21
Прежде чем мы попытаемся более подробно рассмот-
реть, в чем проявляется дальновидная благоразумность авто-
ра, призванная уберечь человека от соблазна отвлечься от
«реальности вечной, невидимой, духовной», мне представ-
ляется необходимым показать (в виде своего рода экскурса),
что даже неясность религиозной мысли Нострадамуса мо-
жет иметь объяснение. Эта неясность становится тем более
очевидной, что ее следует связать с успехом, который име-
ли его пророчества. Были те, кто их понял, как, например,
лионский гуманист Жан де Возель, названный «братом и
лучшим другом, коий есть у меня в этом мире, истинно рев-
ностный Кавалер», так как постиг то, что было замаскиро-
вано «словами тайными и темными». Были и те, кто рьяно
старался их понять (уж верно, под скептическим взглядом
астролога, который говорил, что не обращается кумам низ-
ким), кто воображал, будто за этими словами действитель-
но скрыт буквальный смысл. Так рьяно, возможно, что Но-
страдамус попадал у них в свою собственную ловушку!
4.
АсТРОфИЛ В СВЕТЕ ГИПОТЕЗ
Свидетельства высочайшей благосклонности, которая была
дарована мэтру Мишелю де Нострадамусу, проявляются и
становятся определенными довольно рано: в 1555 (1556?) го-
ду он был принят при дворе Генриха II, а во время путеше-
ствия по Франции Екатерина Медичи и ее сын Карл IX в
ноябре 1564 года приехали к нему в Салон за советом. Очевид-
но, его влияние, проявившееся в ответ и вопреки нападкам,
которые обрушились на него со стороны кальвинистов —
и не только, — было таково, что, дабы развеять ходившие
по королевству панические слухи относительно здоровья
Карла IX, королева-мать написала коннетаблю Анну де Мон-
моранси, что астрофил из Салон-де-Кро посулил королю,
«будто проживет он столько же, сколько и Вы, и говорит,
что будет Вам перед смертью девяносто лет» Нострадамус
и сам оправдывал признание современников, указывая на
то, что его слова сбываются: с 1555 года он без стесне-
ния утверждал: «Издавна и не раз предсказывал я многое
загодя из того, что потом происходило»2. Но разве в его
предсказаниях не отражено как раз то, что он обличал и
против чего предлагал в своих текстах средство, а именно
все возрастающий драматизм, чрезмерность человеческих
страстей? Не следует ли всегда и везде помнить о том, что
нельзя доверять словам, которые, не переставая, играют
собственной неоднозначностью и по сути своей двусмыс-
ленны?
6о
4. Астрофил в свете гипотез
Прежде всего речь идет о трагической гибели Генри-
ха II*, которая потрясла современников: и у папистов, и у
протестантов она породила чувство невосполнимой пусто-
ты. Как обнаружилось позже, Нострадамус предсказал эту
утрату в одном из своих катренов3.35-й катрен, включенный
в первую центурию в первом же издании «Пророчеств»,
то есть в 1555 году, не сразу привлек внимание.
Le lyon jeune le vieux surmontera.
En champ bellique par singulier duelle,
Dans caige d’or les yeux luy crevera:
Deux classes une, puis mourir, mort cruelle.
Седого льва осилит юный лев.
В златую клетку попадет слабейший.
Ему зеницы вырвет вражий гнев,
И быть ему добычей смерти злейшей4.
И все же на тот момент современники, кажется, чаще
обращались к «Альманаху на 1557 год». Действительно,
суля Екатерине Медичи великие блага, Нострадамус также
пишет: «Диофан вел расчеты с 1556 по 1558 годы, включая
настоящий [год 1557], и вышло, что в этот срок Монархию
ждут перемены, причем они коснутся не закона, а Государя,
и даже всей верховной иерархии, но как бы ни сложилось,
будем уповать на безграничную силу Господню»5. В отно-
шении июня месяца 1559 года предсказание повторяется,
но весьма неоднозначно: «В тот месяц Франции беда грозит
от нескольких чужеземных государей, от смерти нежданной
* Генрих II погиб в 1559 г. во время рыцарского турнира, по случай-
ности, во время поединка с Габриэлем де Лоржем, графом де Монт-
гомери.
61
Дени Крузе. Нострадамус
и чужого языка, на которые много сетовать придется. Из
еженедельных хроник Демокрита следует — sub ariete*-, Зо-
роастр же указывает на 1559 год, а после — благоденствие».
Не следует, однако, попадаться в языковую ловушку, ведь
в катрене (III, 55) упоминание о «grand de Bloys» («великий
из Блуа»), который убьет друга, очевидно, было исправле-
но автором (или печатником) с «обратным знаком» — на
«grain de Bloys» (буквально: «крупица из Блуа»), чтобы
явственнее был намек на Габриэля де Лоржа, графа де Монт-
гомери, нанесшего смертельный удар копьем.
Как бы то ни было, драма, случившаяся в июле 1559 года,
вероятно, помогла формированию фигуры Нострадамуса
как предсказателя будущего и стала источником соблазна
для астрофила, который в своих коннотативных текстах
мало отличался от современников-астрологов: он подражал
им или сам становился образчиком для подражания. На-
столько, что появлялись пародии на него, «параллельные»
издания; но самое интересное — в 1560 году, когда религиоз-
ный и политический раскол, казалось, приближал неотвра-
тимое, Ронсар воспел того, кто предсказывал Историю:
О, Франция, в тебе — источник бед твоих,
О том тебя не раз предупреждал мой стих,
Но ты же ни во что советчиков не ставишь.
Красней, беспечная — ты столь бездумно правишь!
Пророки для тебя смешны, но их Господь
Избрал из чад твоих, дабы преобороть
Чреду грядущих бед предупрежденьем вещим;
Оно тебя смешит, а мы пред ним трепещем.
Иль тайны вечности не сам Господь открыл
Для Нострадамуса, чей дух Он просветил?
Но как узнать — добро иль зло они вещают?
* Sub ariete — в Овне (лат.).
62
4. Астрофил в свете гипотез
Иль душу чуткую природа извещает,
И, вознося ее на крыльях в небеса,
Ему грядущих дней открыла чудеса?
Иль скорбный дух его, провидящий печали,
Невероятные ему являет дали?
Ну, словом, он таков, каким его мы зрим, —
Пророк, двусмысленным пророчеством томим;
Вослед Оракулам Эллады, по наитью
Провозглашает он грядущие событья,
И сам страшился бы прозренья своего,
Когда б не верил в то, что небо — за него*6.
Этот панегирик подсказан Ронсару пророчеством, ко-
торое он сам же переработал: «Умер в разгар удовольствий
наш государь...»7. Мы к этому еще вернемся, ведь описанное
куда важнее, чем кажется. Этот нюанс как будто искажает
смысл труда Нострадамуса, или, скорее, облекает его в иную
форму, которой астролог, очевидно, не сопротивлялся, по-
скольку сам сгущал вокруг своей персоны ауру сверхъестест-
венности в те времена, когда не мог оставаться безразлич-
ным к опасностям, надвигавшимся со всех сторон и даже
грозившим ему лично как со стороны папистов, так и про-
тестантов. Защитную ауру, которую, судя по всему, он наме-
ренно поддерживал и оберегал, поскольку она обеспечи-
вала ему милость сильных мира сего, но при этом служила
одной из вырастающих перед историком преград, пределом
видимости, за которым затуманивается исторический анализ.
Тем более что в одном из катренов он пишет о предчувствии
опасности, в которой может оказаться всякий, кто разделя-
ет гуманистические идеалы. Следовательно, и сам автор?8
Не он ли пишет загадочные слова о том, что снискавшие
признание и возвысившиеся благодаря знаниям будут при
* Перевод М. 3. Квятковской.
63
Дени Крузе. Нострадамус
смене короля обездолены? Что некоторые окажутся в из-
гнании, поскольку лишившиеся поддержки и оставшиеся
без золота ученые и ученость мало будут цениться? А глав-
ное, не он ли описывает грядущие новые гонения на «тех,
кто глубже всех постиг науку небесных фактов», на астро-
логов, которые будут страдать от неблагодарных государей,
ведь те начнут издавать указы против предсказателей и, вме-
няя им в вину преступные деяния, предавать их смерти «на
месте» ?9 Эта угроза повторится вместе с известием о том,
что число астрономов значительно умножится и станут их
преследовать, и изгонять, и запрещать их книги!10
Обеспокоенный за свою судьбу Нострадамус, похоже,
привлекает к себе больше внимания, чем другие астроло-
ги — такие, как Клод Фабри (годы жизни неизвестны), Лука
Гаурико (1476-1558), Сиприен Леовиц (ок. 1514-1574)...11
Повсеместная очарованность его фигурой проявляется во
множестве признаков, раскрывающих более широкий фено-
мен коллективной страсти к языку звезд12. Эта очарован-
ность — в депешах итальянских послов, которые, как извест-
но, черпают информацию в первую очередь из придворных
слухов. Так венецианец Микеле Суриано 10 ноября 1560 года,
сообщая о болезни короля Франциска II, передает, что, «по
словам многих, недуг силен», что в мыслях у всех придвор-
ных — гороскоп, предсказывающий, будто король не дожи-
вет и до восемнадцати лет, и что затем последуют роковые
события, но не говорится, указывает ли на них гороскоп,
или о них известно из случайного пророчества: «полная
перемена религии в королевстве» в регентство одного из
королей Наварры, пораженного той же чумой ереси, что и
большая часть народа13.
За два дня до смерти молодого короля, 3 декабря 1560 го-
да, флорентиец Никколо Торнабуони информирует Косме
де Медичи о мрачных настроениях, царящих при француз-
ском дворе, о предчувствии, что сбудутся астрологические
64
4. Л строф ил в свете гипотез
фантазии, которые на этот раз недвусмысленно приписы-
ваются Нострадамусу: «Здоровье короля по-прежнему шат-
ко». Если Франциск II умрет, все рискует рухнуть, а точнее,
все рухнет, поскольку его гибель, как предсказано, станет
также гибелью королевства. «Вот что говорят; и это, по
всей видимости, предсказывает Нострадамус, который в
своих пророчествах в нынешнем месяце говорит, что млад-
ший сын погубит монархию из-за внезапного недуга»14.
В предчувствии невыносимых тягот при нестабильности
движения вперед, при mutatio temporum* или в конце Вре-
мен, религиозная война уже началась в умах, уверившихся,
что они свидетели наступившего перелома, и полагающих,
будто его страшная суть известна им наперед. Пророчествам
дарована такая презумпция объективности, что практика
предвосхищения событий начинает напоминать одержи-
мость. Около 1560 года воображаемое в скрытом обретает
статус достоверности, и на его поверхности реальность сли-
вается с вымыслом или отстраняется от него на ничтожное
расстояние. Скрытое позволяет увидеть, что пророк из Сало-
на (как пишет он сам в «Предисловии», обращенном к сыну
Сезару) предполагал в преддверии всемирного пожара —
«много потопов и больших наводнений, почти не будет
местности, которая не покроется водой: и это будет про-
должаться так долго, что, кроме описаний суши и моря, поч-
ти все погибнет». Временной цикл завершится под водой,
затем в огне, ниспосланном с небес, под раскаленным кам-
непадом, который все истребит, прежде чем наступит «по-
следний пожар». И тогда начнется новый планетарный цикл.
Отсюда «анарагонический переворот», неизбежный, по-
скольку мир находится в конце седьмой тысячи, «в седьмом
числе тысячи, которая завершает все, и приближаемся к
восьмому, где расположена твердь восьмой сферы, находящая-
* Mutatio temporum — здесь: смена времен {лат.).
65
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
ся на исчислении широты, [там], где всемогущий Господь
закончит круг (оборот): тогда небесные созвездия (картины,
образы) вновь придут в движение, и [это будет] высшее
движение, которое придает силу и прочность земле: и не
зайдут они, во веки веков, до тех пор, пока Его воля не будет
исполнена, но никак не иначе»15. Данность в том, что земля
недвижима — и вечна, вовеки «непоколебима», как изрек
царь Давид, — но эта данность может посеять страх.
В перспективе будущего под знаком оружия и крови не
только двор поддался мрачным чарам, ассоциировавшимся
с Нострадамусом, — и вот неразрешимая проблема: как
оценить влияние Нострадамуса на эту разнонаправленную
волну страха? Когда в 1572 году на фоне драматических собы-
тий каноник Габриель де Саконе будет работать над книгой
«Древо и гибель гугенотов и открытие кальвинизма, вклю-
чая краткий очерк истории волнений, вызванных во Фран-
ции вышеназванными гугенотами», он не без смятения
вспомнит, как за два года до начала волнений был приглашен
на ужин уважаемым семейством в Лионе, и там был Ностра-
дамус, который, встав у окна, мог созерцать почти весь го-
род. Когда же попросили его сказать, чем заняты его мысли,
ответ был таков: «Я созерцаю прекрасную церковь Свято-
го Иоанна, гибель которой предрешена: хотя божественную
службу справляют там по всем канонам веры, и потому Все-
вышний ее оберегает, от нее не останется и камня на камне»16.
Иллюстрируя мифичность или мифологичность фигуры
Нострадамуса, можно также привести пример волнений,
случившихся в Тулузе 15 февраля 1563 года, пользуясь чем
«Церковная история»* обличает «этих мерзких прорицате-
* Имеется в виду труд швейцарского реформатора Теодора Беза
(1519-1605) «Histoire ecclesiastique des Eglises reformees au Royaume
de France» («История реформации во Франции»),
66
4. Астрофил в свете гипотез
лей и вещунов, заслуживших наказания по праву божествен-
ному и человеческому». Теодор Беза действительно заяв-
ляет, что Нострадамус в ответе за переживания, овладевшие
в то время католическим населением. Он, мол, рассылал «кое-
кому» послания, в которых сообщал, что город в опасности
и ближайшей ночью его внезапно могут осадить; всю ночь
«чернь — католики — с оружием в руках вела себя так не-
спокойно [...], что еще немного, и город бы разорили»17.
Но главным образом сообщения о зловещем будущем
мира в том виде, в котором Нострадамус, казалось бы, нам
его представляет, распространяются через альманахи. «Днев-
ник» Жиля де Губервиля* — показательный пример расту-
щей притягательности астрологии, которая была свойствен-
на предшествовавшим войне годам и неразрывно связана с
текстами врача из Салона, притягательности астрометеоро-
логического прогнозирования по сравнению с пророческими
высказываниями: до 1556 года дворянин из Ле Мениль-о-Валя
как будто не демонстрирует ни знаний, ни какого-либо ин-
тереса в том, что касается астрономии; но затем вдруг, в
1557 году, определив, что в понедельник 14 декабря будет
«солнцестояние», в результате не выходит в этот день из
дома — видимо, во избежание опасностей, связанных с
данным явлением. Затем — аналогичная заметка по поводу
12 декабря следующего года. На такое развитие событий
могло повлиять обращение к альманахам Нострадмуса, на
которые 29 октября 1558 года автор записи прямо ссылает-
ся как на руководство при ведении сельских работ: «Я велел
приступать к севу пшеницы. Нострадамус в своем альманахе
говорил, что этот день благоприятен для работ». В ноябре
* Губервиль Жиль де, он же Жиль Пико (1521-1578) — француз-
ский дворянин, автор упомянутого «Дневника», или «Семейной
книги».
67
Дени Крузе. Нострадамус
1560 года в Байе верный Гиллемет покупает Губервилю
альманах за восемь денье. Упоминает Губервиль и о том, ка-
ким способом расходились пророческие издания, а 10 нояб-
ря 1562 года, по его же словам, в присутствии нотариуса он
получает назад «предсказательный труд Нострадамуса»,
который прежде одолжил лейтенанту Франкетеру, а «ему
вернул расписку, им же составленную»18.
И все же миф о Нострадамусе проистекает из церковных
стен и сложился совсем иначе. Еще в 1562 году католический
священник Клод Атон приписывает Ронсару, будто тот вну-
шил Екатерине Медичи — да еще в прозе! — что к проро-
ческим изречениям астрофила следует относиться более
серьезно, чем было принято, и соотносить их с многочис-
ленными тревожными знаками, возникающими на земле и
в небе. Мол, то, что раньше должным образом не принима-
лось всерьез, нужно срочно пересмотреть теперь, когда
война, чума и оскудение богатств земли добавят свое к «от-
казу от истинной апостольской римской религии»:
Какие бы знаки ни смущали Вас, мадам, напоминаю и прошу
принять во внимание тексты мэтра Мишеля Нострадамуса,
доктора медицины и великого математика, который в своих
альманахах и пророчествах, сотворенных за последние две-
надцать лет, предсказал Вам прошлые несчастья, а также еще
предстоящие во время Вашего правления — конечно, если
Вы сами не прислушаетесь в особенности к тем из них, ко-
торые он сочинил и посвятил Вашему Величеству; за это сей
Нострадамус оклеветан был завистливыми врагами всякой
истины, назвавшими его лжепророком и обманщиком за
предсказания событий, которые, однако, в большинстве сво-
ем таки случились: посему враги клеветать перестанут и при-
знают его истинным пророком от Бога, избранным в нынеш-
ние времена, чтобы предсказывать наши несчастья. И, стало
68
4. Л с т р о ф и л в свете гипотез
быть, мадам, исполнившись волнений перед необычайными
событиями и подчиняясь бремени своему, порядок Вы на-
ведете во всем, что богопочитания касается и поддержания
его в Католической церкви, наследования добрых нравов
предков и пользы королю и королевству19.
Нострадамус воспет как обладатель и проводник ора-
кульного знания; не случайно после его смерти, начиная с
1570 года, стали появляться Архидамусы, Мишели Нострада-
мусы-младшие, Антуаны Креспены Нострадамусы, публико-
вавшие альманахи и предсказания, намеренно написанные в
едином стиле. Хотя придется ждать последних лет XVI века,
чтобы миф обрел исключительную значимость и все уве-
рились, что царствование Генриха IV стало тем более неиз-
бежным и счастливым оттого, что он был «напророченным»
королем...
Но славу Нострадамуса определило и то, что он оказал-
ся мишенью клеветнических произведений, выходивших
как из-под парижских, так и из-под авиньонских печатных
прессов; в ответ он также резко высказывался в своих пу-
бликациях. Клеймили его неоднократно, и он не раз на это
намекает, защищаясь от тех, кто дурно отзывался о его на-
уке. Как на латыни в «Пророчествах»:
Предупреждение под видом закона
против безмозглых критиков.
Любой, кто этот стих прочтет, пусть мыслит здраво;
В толпу невежд непосвященных не вливаясь,
А все астрологи, невежды и варвары подальше
пусть держатся;
Но кто иначе себя проявит, да будет по обряду благословен20.
69
Дени Крузе. Нострадамус
Нападки исходили от католических кругов, и с весны
1555 года, безусловно, связаны с деятельностью доминикан-
ца Эспри Ротье, опубликовавшего в Тулузе свои «In praefa-
tores prognosticosque futurorum eventuum divinatricemque
astrologiam libri duo»*, направленные против астрофилов;
а также с работами Антуана Куйяра, который примерно в
1555 году в Париже написал свои «Контрэдикты», опубли-
кованные, правда, только в 1560-м. В этом труде Нострада-
мус изображен карикатурным безумцем, и подобная точка
зрения может отражать как «политический и религиозный
консерватизм», так и, с некоторыми оговорками, фило-
кальвинизм21: он и ему подобные обесценивали возрожде-
ние «высоких писаний»**. Господин дю Павийон говорит,
что пеняет на астролога прежде всего из-за чувства страха,
которое он распространяет, «очаровывающего сомнения
в том, что мир может столько существовать». От науки о
звездах, которой он якобы владеет и раскрывает ее другим,
исходит тревога, она отдаляет человека от постижения Бога,
к которому ему следует стремиться всем своим существом
в любую минуту, и склоняет к плотскому началу: «Это за-
ставляет несмелых неизменно трепетать в невероятном
страхе, опасаясь за будущее, и погружает их в пучину и смуту
неотступных страстей»22. Три «секты», на взгляд Антуана
Куйяра, в свое время способствовали разрастанию зла: уче-
ные, которые недолжным образом применяют свои знания
и вмешиваются в трактование Писания, невежды, клевещу-
щие на то, что со столь давних пор одобрялось братством
* «Inpraefatores prognosticosque futurorum eventuum divinatricemque
astrologiam libri duo» — «Двумя книгами против прорицателей и
предсказаний будущих событий, а также предсказательной астро-
логии» (лат.).
** Имеются в виду сочинения древнегреческих и древнеримских ав-
торов.
70
4. Л строф ил в свете гипотез
правоверных, но наиболее опасные — астрологи, посколь-
ку их аудитория всегда шире, и они «хотят превратить нас
в варваров, идолопоклонников и, если удастся, сделать так,
чтобы мы поверили и приняли за истину бесчисленное мно-
жество мнимых бедствий, пророчеств и весьма мрачных
предзнаменований, а потому смеют браться за предсказание
того, что Бог хотел оставить тайным в себе самом»23.
К этому добавляется пасквиль Лорана Виделя, вероятно
свидетельствующий о консервативных религиозных чувст-
вах (хотя это может быть и не так) и написанный в 1558 году
в Авиньоне против «всякого безрассудного любопытства»,
в стремлении оградить классическую рациональную астроло-
гию от той ее разновидности, которая взята на вооружение
«колдунами» и «чародеями»: «Декларация заблуждений,
невежества и бунтарства Мишеля Нострадамуса из Салон-
де-Кро...» гласит, что предсказания астрофила возрождают
языческое мышление, умаляющее славу Господа, «так что
никакое влияние, посуленное и обозначенное нам звездами,
не может обернуться для нас добром или несчастьем, не будь
на то Его воля, ибо Ему дано менять вектор любых моций и
в угоду Себе направлять их против естественного хода...»
Но как писал Оливье Милле, если Нострадамус попал
под перекрестный огонь, значит, он мешал. И прочитывать
его можно неоднозначно, поскольку его высказывания спо-
собны одновременно взволновать и приверженцев Римской
церкви, и последователей Евангелия. В самом деле, встре-
чаются откровенно кальвинистские тексты, скрыто или явно
обвиняющие астролога: «Неистовый Савл» Жана де ла Тая
в 1557-1558 годах, «Первое обличение Монстрадамуса го-
сподином Эркюлем Ле Франсуа, переведенное с латыни» в
1558-м; они также в сатирическом ключе указывают на фан-
тастичность измышлений астрофила. Наконец, надо упомя-
нуть «Труд о зловредном чудовище, изначально написанный
на латыни мэтром Жаном де ла Дагниером...», парижское
71
Дени Крузе. Нос г р а даму с
издание 1557 года, которое не только обесценивает роль
астролога, взятую на себя Нострадамусом, и высмеивает
итог его калькуляций, лишающих всемогущего Бога небес-
ной власти, но главное — бичует туманный стиль «поэта,
достойного шляпы из чертополоха»24. Этот «прохвост» и
«творец лживых окаянных суеверий» дошел до того, что
полагает, будто познал Бога, и «не скреплено печатью страха
перед ним» его сердце25. Как и Люсьен де Самосат, Ностра-
дамус, по словам его обвинителя, действует, создавая двух
тиранов, которых поселяет в умах современников: страх и
надежду... Неслыханное преступление Нострадамуса в том,
что он пошел наперекор Всевышнему и, конечно, виновен
в посягательстве на божественное всемогущество и на зна-
ние, принадлежащее только Ему, но также он виновен в
сотворении другого Бога, отличного от Бога истинного:
Когда бы болтовня его имела силу,
Пришлось бы всем принять закон иной,
Ведь он измыслил нам другого Бога26.
Будущее, которое было описано, не наступило; речи
Нострадамуса низведены до уровня «невежества и глупо-
сти», над цитатами из него смеются: «К маковому отвару
прибегнет город, сатрапии тиранической подвластный...»;
а вот ответ: «И всего-то? По мне, так это лакомое угощенье,
способствующее здоровью христианской религии. Кому
лестно это слышать, пусть похвалятся тем, что выбелили
какого-нибудь Мавра, умыв его»27. Не реже, чем тема оскорб-
ления Господа, выделяется тема безумия, ведь словесные
загадки Нострадамуса подсказаны всего лишь «погремуш-
кой шута или безумцем в смирительной робе»28, вообразив-
шим, будто он может похитить небеса у всевышней силы.
Хотя Оливье Милле ограничивает фразеологию сочинения
72
4. Лстрофил в свете гипотез
«О зловредном чудовище» евангелическими, галльскими
и реформистскими категориями, и при этом ему кажется,
что догматичные кальвинистские утверждения здесь не зву-
чат, вполне возможно также, что текст, напротив, создан
протестантом, продолжающим кальвинистское обличение
астрологии, но под иным углом зрения. Это мог быть про-
тестант, который прикрылся постулатами гуманизма, чтобы
ловчее развенчать того, кто тянет «Господа с небес за боро-
ду», и, словно намеренно подмигивая читателю, принци-
пиально пользуется приемом «вуалирования», характерным
как раз для текстов его противника. Отчего бы, наблюдая за
оппонентами, интеллектуалам Ренессанса не проникнуться
этой игрой? Действительно, нападки против Нострадамуса
характерно направлены на то, что в основе его эпистемо-
логической системы, возможно, защищает и отражает бо-
жественное всемогущество, которое он, по мнению своих
хулителей, умаляет до низменного человеческого уровня!
Глобальный упрек, который все эти памфлетисты вы-
двигают пророку из Салона, состоит в том, что он посягает
на славу Божию, углубляясь в познание того, что знает один
Бог, и пользуясь при этом астрологическими знаниями, не
столько пагубными, сколько нетвердыми, отличающимися
приблизительностью и неточностью. Но разве не позволя-
ет этот «перекрестный огонь» рассматривать Нострадаму-
са как фигуру, не раскрытую с позиции веры, изменчивую?
Как другого Нострадамуса, заведомо случайного? Если крити-
ки набрасываются как со стороны новообращенных католи-
ков, так и более-менее тайных кальвинистов, то не потому
ли, что астролог из Салона пребывал в ином религиозном
пространстве, над конфессиональными, а значит, догматич-
ными установками? Словом, не стала ли источником этих
нападок эразмовская основа его метода и, как следствие,
субъективно-случайный характер изречений?
5.
Случайность пределов
СУБЪЕКТИВНОСТИ
Специалисты не всегда учитывают нюансы. По воле Ронса-
ра, который заключил пророческую данность катренов в
эсхатологическое измерение, а также с оглядкой на то, что
Жан-Эме де Шавиньи* опубликовал в конце столетия сочи-
нение «Первый лик французского Януса с кратким описа-
нием смут, гражданских войн и других памятных событий,
случившихся во Франции и не только...» (1594) и одновре-
менно «Комментарии... к «Центуриям» и предсказаниям...
(1596), долгое время предполагалось, что Нострадамус уча-
ствовал в политико-религиозных диспутах своего времени
на стороне католиков, причем высказывался довольно ра-
дикально. Пьер Бренд’Амур видел в нем праведного като-
лика, стоящего за то, чтобы нанести удар по реформатам.
Мотив религиозного рвения вкупе с прославлением
французской монархии в ряде катренов1 несколько лет назад
был вполне здраво отвергнут Жаном Дюпебом, опублико-
вавшим письма, в которых автор «Пророчеств», напротив,
кажется открытым сторонником Реформации и противо-
поставляет жестокосердных людей, сеющих зло по всему
христианнейшему королевству, «христианам», или «после-
дователям истинной веры»2. Отсюда труднооспоримое пред-
положение, будто мысли астрофила, облаченной в обман-
* Шавиньи Жан Эме де (?-1604) — ученик Нострадамуса, астролог
и алхимик.
74
5. Случайность пределов субъективности
ную форму, свойственен «евангелизм более-менее люте-
ранского толка», смешанный с неоплатонизмом; в пользу
этого суждения говорит и проклятие в адрес жестоких ка-
толиков, прозвучавшее в 1563 году в ответ на «намерение
удручающее [...] руки скотам развязать»3. Отсюда же, воз-
можно, неистовство, с которым в «Большом своде новых
предсказаний и Вещем предвидении на год М. D. LVII.» —
книге, посвященной Антуану Наваррскому, — он обруши-
вает на Италию, землю, преимущественно верную папской
религии, всяческие несчастья и катастрофы: «Столько из-
менений грандиозных, доселе невиданных и неслыханных;
и тот, за кем полагали большую надежду, станет иным, чем
раньше удручен будет, переменится, в смятение придет»4.
Между тем мысль Нострадамуса оказывается гораздо
более специфично-усложненной, будучи изменчивой и на-
меренно «текучей». Можно сказать, что на ней лежит печать
неопределенности. Вспоминается эразмовский Протей*, да
и Moria** тоже близка по духу. Словно прорицатель на себе
поверяет принцип сомнения по отношению к знанию и к
вере. Как в 1558 году в «Послании», адресованном «invictissi-
ше» Генриху II, на страницах которого Нострадамус перед
«Богом и его святыми» заверяет, что нет среди его писаний
таких, что созданы «против истинной католической веры»,
и обличает так называемое «язычество новых неверных»5.
Более того, ничто не мешает предположить, что перемены
в его взглядах определены жестокостью деяний самих каль-
* Протей — божество древнегреческой мифологии, сын Посейдо-
на, обладал способностью предсказывать будущее, а также менять
лики и форму своего тела. Фигурирует у Эразма Роттердамского
в книге «Оружие христианского воина».
** Латинское название книги «Похвала глупости» — «Moriae Encomi-
um» (от zpez. Mcopiag eyKtopiov).
75
Дени Крузе. Нострадамус
винистов во время первой религиозной войны. «Альманах
на 1563 год» представляется более откровенным и призы-
вает к ответу тех, кто хочет уничтожить святую мессу, «дом
Иисуса Христа», и кому «недолго быть осталось». Их фан-
тазии, — добавляет Нострадамус, — больше похожи «на
иудаизм, чем на истинное христианство»! И все же кажется,
что слова подбирались им в зависимости от собеседников
и их вероисповедания: адресатами писем, обнаруженных
Жаном Дюпебом, были лютеране; больше того, они зака-
зывают и оплачивают ему гороскопы конфиденциального
свойства — не потому ли Нострадамус в писаниях своих
недвусмысленно изобличает католиков как творцов зла?
Есть и другие признаки, которые в начале смутных вре-
мен, казалось бы, напротив, говорят о переходе на анти-
кальвинистские позиции или, по крайней мере, указывают,
что одновременно с ужесточением конфессионального ан-
тагонизма и после возможного искушения лютеранством
или временного обращения к нему Нострадамус отдаляет-
ся от Реформации: в «Предсказаниях» за 1560 год есть не-
посредственный выпад против клеветника из Женевы, ко-
торый даже не вставил в свой альманах список святых6;
«Эфемериды» за 1562 год посвящаются Папе Пию IV (мо-
жет, дабы заручиться его покровительством в период, ко-
гда католическая чернь в Салоне рвалась прямо к автору в
дом?7), восхваляются «праведный закон и высочайшая уме-
ренность» понтифика8. Новое посвящение, датированное
20 июня 1562 года, когда религиозное насилие достигло апо-
гея, в альманахе на 1563 год адресовано Франческо Фабрицио
Сербеллони, кузену Папы, капитану и представителю влас-
тей, посланному в Авиньон во имя «спасения» жителей, ко-
торым угрожали гугеноты, и завершается словами надежды,
что Господь дарует ему победу «полную и чаянную»9. Будет
воззвание против тех, кто дурную астрологию практикует
7б
5. Случайность пределов субъективности
и утверждает, будто святой престол апостольский «не вечен
будет»: безгранично их заблуждение. В 1563 году обвинения
обращены ко «многим заблудшим», которые в ереси своей
евреям уподобились — но о кальвинистах ли здесь речь?10
И как мы уже видели, есть то обстоятельство, что некоторые
кальвинисты с крайней воинственностью и неприязнью
превращают его астрологические труды в мишень для хулы,
которая хоть и близка к сатире, но не меньше наполнена
теологическими доводами. Наконец, надо учесть, что в за-
вещании Нострадамус велел предать его земле в церкви
монастыря Святого Франциска в Салон-де-Кро".
В любом случае Нострадамус пребывает под огнем ре-
лигиозных противников, которые беспрестанно чернят его.
И все же, учитывая противоречия, которые при чтении
«Центурий» становятся только заметнее, не лучше ли огра-
ничиться «минималистской» гипотезой о теоцентричности
его веры, до конца не оформленной (поскольку в ней от-
вергается все явное, а значит, принадлежность к норме)
или, возможно, «неполной», по выражению Тьерри Ванегфе-
лена*12, происходящей не только из созерцания неба челове-
ком, величающим себя астрофилом13, и из индивидуальной
философии божественной имманентности («Бог, созидаю-
щий механизм миросозидания», как в альманахе на 1563 год,
вероятной реминисценции книги Гермеса Трисмегиста**
* Ванегфелен Тьерри (1965-2009) — французский историк, изучал
историю раннего Нового времени, в том числе в политическом и
религиозном аспектах, преподавал в Сорбонне и в Университете
Блеза Паскаля.
** Гермес Трисмегист — мифический персонаж, считающийся осно-
воположником одного из теософских учений — герметизма. Его
прообразами являются египетский бог мудрости и письма Тот и
греческий бог Гермес. Считается автором ряда религиозно-фило-
софских сочинений.
Т!
Дени Крузе. Нострадамус
Когё Kosmou* или трактата Платона «Тимей»), но также
связанной с мифами о возвращении «погребенных высоких
писаний»?14 Быть может, на первом этапе исследования
лучше не столько говорить о «неконфессиональности» Но-
страдамуса, сколько подчеркнуть, что видит он себя вне
словесных уз, а значит, и вне догм, в уверенности, что еван-
гельское «сокровище» должно пребывать во Христе, в са-
мом его таинстве, которое есть таинство животворящей
веры?15 Почему не предположить, что пребыванию «промеж
двух» конфессий он предпочел признать «неизреченность»
собственной веры, а значит, сохранить ее субъективность?
Что, если он сознательно пошел по пути своеобразного
«смывания ориентиров» для тех, к кому обращается? Или,
скорее, создания неопределенности, неясности, субъектив-
ной свободы. Почему бы не предположить, что, поперемен-
но погружаясь в сферу каждого из противоборствующих
символов веры, дабы уберечь себя и продолжить провид-
ческий труд, он мог занять место вне догматических границ,
в надконфессиональном фидеизме, посылки которого сле-
дует заново свести друг с другом?
Потому надо упомянуть письмо от 13 мая 1562 года16,
адресованное уроженцу Померании Лоренцу Туббе, где
сформулирована не столько готовность разделить негодо-
вание его лютеранского собеседника, сколько страх перед
христианами, намеревающимися продвигать свою веру же-
стокостью и гонениями, то есть путем, по которому направ-
ляют их человеческая природа, грех и филавтия, заставляя
полагать, будто они владеют Истиной17, а евангелическое
сокровище может открыться кому угодно! Разве не зло объ-
единяло в глазах Нострадамуса всех тех, кто инициировал
* От грех. корг| костцои. Название книги известно как «Дева мира».
Возможный перевод — «Зрачок мира».
78
5. Случайность пределов субъективности
гонения, чтобы силой насадить свою веру, совершая наси-
лие, — кем бы они ни были и какие догмы и истины ни стре-
мились бы защищать или распространять? На фоне событий
настоящего слова, относимые к папистам, перекликаются
с высказываниями из пророчеств и альманахов: «неслыхан-
ная жестокость», варварская беспощадность, притеснение
свободы и христиан, сожженные дома и города, кровопро-
литие, коснувшееся даже женщин и детей, неотвратимая
гражданская война, «меч», нависший «над головами луч-
ших», гордыня, воцарением своим гневящая Немесиду, кото-
рая вот-вот явится во всей своей необузданной решимости.
Те же, кто под пером Нострадамуса к «папистам»-гонителям
не относятся, и есть истинные «христиане»18.
Письмо Лоренцу Туббе существенно не столько из-за
сквозящей в нем симпатии к евангелистам, сколько из-за
отражения уверенности, что мир вступает в новую эпоху,
которая только начинается и не станет божественным вре-
менем, что бы ни говорили воители, ссылающиеся на волю
Божью: «Не достигли мы еще конца горестей наших и не
коснулись дна...». Это как будто слова Эразма: «Жестокость,
столь неслыханная, беспощадность столь варварская, ночью
тайной негодование глубокое во мне будят. По справедли-
вости вспомните вы предсказание Адрастеи Немесиде: „Бо-
гиня, от которой скрыться нельзя, Юпитера дочь является;
узри, как поступала она, когда случалось подобное: от лица
богов преследует она всех виновных без исключения". Пре-
зирая происходящее в бренном мире, повелительница и
судия всех вещей особо гневается на гордыню; меч завис
над головами лучших, тогда как преступники покровитель-
ством пользуются. Свобода попрана, религиозные чувства
извращены, война заставляет молчать законы, страх царит».
У всех, чья религия под подозрением, и кто в бегство пу-
стился, чтобы жизнь свою спасти, имущество отобрали.
79
Дени Крузе. Нострадамус
«Оставшихся преследуют яростно и неистово: дома их сжи-
гают и города, не щадя ни женщин, ни детей. Я один пре-
бываю на месте со всей семьей; мы ждем, как Господь рас-
порядится нами и всем Провансом. Сделай же, всемогущий
Христос в доброте своей, чтобы мир вернулся сюда и со-
хранился надолго». Ясно, что Нострадамус описывает муки,
сносимые теми, кто заподозрен был в «христианской вере»,
и, разумеется, упоминает об опасностях, ему и его близким
знакомых; рассказывает он о вылазке беспощадного Дюра-
на де Понтевеса, повелителя Флассана, перед которым фран-
цисканец нес распятие, в Провансе, в феврале 1562 года, и
о последствиях, которые возымели эти первые кровавые
столкновения для его семьи, но важнее для него обличить
закон насилия, распространяемый по миру от имени Бога
и свидетельствующий о том, что люди ничего не усвоили
из расшифровки зловещих смыслов, которой уже более
десяти лет он непрестанно занимался, дабы возмолили они
Господа избавить их от насилия19. Дабы признали, что ис-
тина вся в Боге, осознали, что слепы они и ослеплены и в
слепоте веруют, будто насилием можно служить религии.
Он пророк, но стремится вывести герменевтику божествен-
ной воли из сферы догм в иное пространство божественных
знаков, которые несет в себе вселенная. Божественное зна-
ние в его понимании черпается не только из Слова. В «Аль-
манахе на 1562 год» Нострадамус упоминает те несчастья,
которые сулят ему астрономические познания о «всеобщей
механике небес», «о мученичестве нашем, нужде, скорби
и гибели...».
Вместе с тем внутри дискурса у Нострадамуса, с его не-
однозначностью, нужно выделить некоторые пророчества,
описывающие некую призрачную мировую империю, уста-
новление которой якобы будет связано с тройным перело-
мом: с падением Габсбургов, турка (султана) и Папы. Преж-
8о
5. Случайность пределов субъективности
де всего они связаны с символическим персонажем, чье
имя встречается в вариантах «великий Кир», великий «Хи-
рен», или еще «Огмий»20. Править миром будет великий
Кир; он воцарится «дальше предела» (девиз Карла V, ко-
торым он вооружится), за чертой столбов геркулесовых,
вслед за тем, кого любили, боялись, страшились [то есть
самого Карла V?]: слава его и признание распространятся
выше небес, но он одним титулом «victeur» (победитель)
доволен будет21. Великий Хирен овладеет Авиньоном, и по-
слания медовые из Рима будут приходить, исполненные
горечи22. Огмию отдано будет царство великого Селина
[Турка], которого также ждет поражение. На Италию он
владычество распространит, а слушаться будет человека
осторожного и безобразного с виду23. В Италии же Геркулес
войну вести будет против «пятого» [Карла?]: иначе говоря,
пятый великий Геркулес «храм» откроет, воинствуя, и ко-
нец настанет миру. Некие Клемент, Юлий и Асканий отсту-
пят; клинок [божественный меч в руках короля Франции],
ключ Святого Петра и орел столь мощного столкновения
доселе знать не будут24. Есть также Геркулес, который станет
королем Римским и Датским и прозван будет «поводырем»
трех Галлий. Заставит он Италию дрожать, и венецианскую
лагуну, и будет превозносим как первый среди монархов25.
В довершение тяжких перипетий появляется еще одна фи-
гура. В год тысяча девятьсот девяносто девятый, как семь
месяцев пройдет, господство обретет в небе великий и ужас-
ный царь [Сатурн], который воскресит великого короля
дАнгумуа [государя из рода Валуа-Ангулемских?], и тот,
когда круг Марса завершится, правление счастливое нач-
нет26. Этому правителю, меняющему лица и имена, противо-
поставляется другой персонаж, македонец, в котором можно
угадать либо Карла V, либо Филиппа II27. Во время траура,
когда монарх Селин будет вести войну против «молодого
81
Дени Крузе. Нострадамус
эматийца», Галлии трудно придется, и лодка святого Петра
едва не погибнет28. Особый случай — столкновение с Гер-
кулесом галльским29: в течение семи лет фортуна благо-
склонна будет к Филиппу, который за это время ослабит
мощь арабов. Затем, в расцвете лет своих, с «делом наобо-
рот» не справится, пойдет оно не так, и молодой Огмий
силу его отнимет30.
Нострадамус дает понять: несмотря на все превратно-
сти, должен прийти «великий монарх», который после по-
мазания «мир на долгое время земле принесет»31. Быть ему
императором, эсхатологическим «великим монархом», и
окажется он выходцем из Галлии. Не о Генрихе II ли идет
речь, которого специалисты узнали по имени Хирен — воз-
можной анаграмме от «Генрих» ?32 О Генрихе II или другом,
будущем Генрихе, который, помимо того, что победит Ис-
панца33 и Турка и дойдет, может статься, до Вавилона34, ста-
нет всеобщим монархом, ведя борьбу с Папой и церковной
иерархией:
Le roy Gauloys par la Celtique dextre,
Voiant discorde de la grand Monarchic:
Sus les trois pars fera florir son sceptre,
Contre la cappe de la grand Hierarchic
Владыка Галлов, кельтских сил десница,
Свой скипетр над Империей подъяв,
Над тройственным союзом воцарится,
Плащ высшей Иерархии поправ35.
Предсказание повторяется в сообщении о том, что
«римский скипетр повержен будет Петухом»36, или в воз-
звании к Риму: «О, Рим огромный, близится твое опусто-
шение...»37. К этому добавляется еще один катрен, описы-
8г
5. Случайность пределов субъективности
вающий великие потрясения, когда «служители церкви во
всех чинах» обернутся «жрецами Юпитера и Квирина»,
фламинами, и перестанут поклоняться истинному Богу, ибо
почитать будут бога языческого. Тогда «король француз-
ский», служителем войны выступая, «сделает вулканиче-
ским» положение церковное, вероятно повергнув духовен-
ство в Вулканов огонь38. Некто «суровый» — этот персонаж
мог бы оказаться Папой — через письма свои столь ужасным
«вепрем» и гонителем станет, что острый клинок во все
тела вонзится по самую рукоятку39. Не будем обобщать, но
эти отдельные знаки заставляют предположить, будто Но-
страдамус — ярый противник католицизма и грезит мисси-
ей, возложенной на французского короля: побороть силы
богоотступнического папства. Его надконфессиональный
фидеизм с какой-то пророческой пронзительностью слов-
но дополняется прославлением французской монархии,
ради которой он будет преображать Историю — в пику ин-
ституту Церкви и в русле обличения тирании, которому он
подспудно следует в письмах своим немецким корреспон-
дентам. Греза повторяется, когда Нострадамус наблюдает
смерть, приближающуюся к Тибру, или предсказывает, что
«главный» на корабле, святой Петр, попадет в плен и будет
«в трюм брошен» ...40 Кажется, что эпоха мирного мессианст-
ва переживает ослабление папства. От видения к устремле-
нию? Как бы то ни было, надконфессиональный и антика-
толический фидеизм присутствуют здесь в равной мере!
Анна Карлштедт* любопытно высказалась о «меланхо-
лии Нострадамуса», на которую прежде всего указывает
одержимость идеей зла41. Однако я бы назвал Нострадамуса
кем угодно, только не меланхоликом, ведь в одной из пара-
* Карлштедт Анна (род. в 1971 г.) — шведская исследовательница,
историк, специалист по трудам Нострадамуса.
83
Дени Крузе. Нострадамус
дигм, определяющих его личность, словно отобразилась
фигура Иова, который не поддается отчаянию, даже если
не понимает, почему на него обрушиваются невзгоды, и не
впадает в уныние, усматривая в отчаянии и унынии боже-
ственное испытание, проявление Бога. Выходит, зло и не-
счастья, наводняющие тексты астрофила, следует признать
божественными знаками, ниспосланными как для него са-
мого, так и для всех добрых христиан, ради которых, из чув-
ства долга, он эти знаки и повторяет. Гонения, устроенные
папистами и описанные Лоренцем Туббе, — один из при-
знаков ослепления людей, поддавшихся собственным страс-
тям и не замечающих предвестия бед, которые умножает
Господь, призывая к религиозному обращению. И если в
«Центуриях», как мы увидим, описаны другие гонения, за
которыми незримо стоят реформаты, уничтожители обра-
зов и осквернители священных алтарей, то это потому, что
для Нострадамуса кто бы ни был зачинщиком — зло есть
зло, это иллюзия убежденности, в отличие от тайны, при-
сущей Слову Божию. Не бывает хорошего и плохого зла.
Зло едино. Всякий, кто думает, будто истина — в нем, и пы-
тается навязать ее ближнему, будь то уничтожитель образов
и храмов или гонитель, жгущий тела своих врагов, пребы-
вает во зле и, стремясь укоренить свою истину, творит зло.
Так что предсказания Нострадамуса следует читать как некий
словарь божественных символов, которые люди должны
усвоить, чтобы уберечь себя или исцелиться от самодо-
вольства, от заблуждения, будто они в силах познать непо-
знаваемое в собственном небытии. Так что если «Альманах
на 1664 год» извещает о новолунии в апреле, во время ко-
торого чудовища родятся, в коих «как человеческое будет,
так и звериное, и придут с ними большие беды», то одно-
временно утверждается, что при «ладном и правильном
84
5. Случайность пределов субъективности
исполнении» родов угрозы, означенные звездами, возмож-
но, и не случатся. То есть астрофил говорит божественным
языком в том смысле, что объявляет о грехе человеческом,
совершенном во всей полноте — в прошлом, будущем и на-
стоящем. О грехе онтологическом, прежде всего неотрыв-
ном от человека. Нострадамус несет весть о Боге. Следует
избежать буквального прочтения42 этой категоризации зла
настоящего, находящегося не в людях, будь то католики или
кальвинисты, но в их деяниях, отмеченных насилием и рас-
крывающих их непонимание самих себя перед Богом.
В аспекте пагубной жестокости и бесчеловечности, который
присущ видениям астрофила, следует различить тлетворные
последствия, если, преступая онтологические пределы, чело-
век притязает на знание, которое есть у Господа, вульгаризи-
руя сферу таинства веры и действуя против Всевышнего.
Пророчество есть исцеление перед лицом наступающе-
го со всех сторон зла. Если во Франции середины XVI века
и был «феномен Нострадамуса», то, по выражению Энеи
Бальмаса*, важнее всего надежда, которую астролог хотел
воплотить для тех, кто понимал его внесмысловой язык,
мысль о «господстве глубинных сфер, в которых продол-
жается зримый мир. Здесь нельзя не улыбнуться, ведь уви-
деть волнующее рвение мысли, мнящей себя способной
преодолеть порог таинства, все-таки сложнее». Но не этим
таинством овладевают воины божии — паписты или гуге-
ноты, — оспаривая друг перед другом право на обладание
Истиной: это таинство божественной любви, насыщенной
по природе своей. Таинство иного Глагола Божия. Словно
подчеркивая это, Энеа Бальмас, выбравший метод аналити-
* Бальмас Энеа (1924-1994) — итальянский литературовед-рома-
нист.
85
Дени Крузе. Нострадамус
ческой истории, соглашается с вынужденным расширением
границ в том, что касается концептуализации воображения:
«Следует обратить внимание на то, что способствовало
этому удивительному возрожденческому синкретизму, в
котором Аристотель и Платон сосуществуют без всякого
отторжения, теология и теософия смешиваются, рассудок
и прозорливость равнозначны, а магия не отрицает, но воз-
величивает интеллектуальный труд»43.
Что бы ни утверждали горячие головы от астрологии —
той, которую Нострадамус практиковал в действительности
или в их представлении, — божественный язык выражается
в звездах: очевидное не было очевидностью для Нострада-
муса, для французов и, больше того, для всех христиан и
для всех людей — как в данном случае «Илиада зол», от-
крывшаяся ему «астрономически», в лукавом соединении
Сатурна и Марса. И потому, замечает он, то, что дописано
было 20 апреля 1561 года как введение к «Новому Альма-
наху на 1562 год», не приняли должным образом. Разве не
Нострадамус сообщил Папе, что благодаря «познаниям»
астрономическим заранее был он осведомлен о «смутах,
войнах, убийствах, резне... и другой пагубе несказанной,
над нашими головами нависшей на одном всего волоске...» ?
Не напоминал ли он о грехах, совершенных народом в те-
чение предыдущих лет, и не цитировал ли «сентенцию»
Валерия Максима: « Tarde ad vindictam sui divinaprocedit ira,
tardivitatem suppliciigravitate compensat» — «Долго гнев Бо-
жий за него отмщает и суровостью восполняет медленность
кары»44? Не завершил ли он при этом свое посвящение
ссылкой на «неизреченную милость и доброту Бога все-
сильного, Создателя всех вещей, который никогда не дает
нам терпеть и страдать больше, чем человеческая наша глу-
пость может снести»? И разве «человеческая наша глу-
пость», «глупость» человеческого существа, онтологически
86
5. Случайность пределов субъективности
понимаемая как слепота и следствие первородного греха,
не лежит в основе всего?
Скажем яснее: вера Нострадамуса представляется одно-
временно изменчивой, неопределенной, неописуемой, не-
именованной, поскольку его Бог — безусловно, такой же
неименованный — говорит с ним «из нутра»; это Бог люб-
ви, который не может в одном конфессиональном лагере
присутствовать больше, чем в другом, — даже если явный
антикатолицизм астрофила заметен, пунктирно или кос-
венно. Не именующий себя Бог может быть не иначе как
вездесущим и нигде не явленным, а люди должны славить
его прежде всего в таинстве. Не занимая при этом его места,
не дерзая верить в собственные силы, ибо они существа под
знаком конечности. Славить Господа верой в дарованную
им милость, в мирской оглашенности, стремящейся к со-
стоянию «блаженному»45. Бог Нострадамуса — в точности
Бог Эразма, Бог христианской философии, Бог в себе, по-
клоняются которому «нутром», опираясь на чтение Писа-
ния и молитву, Бог, изображенный в проповедях святого
Павла, с которым «духовный человек судит обо всем, но
сам никем не судим». Герой книги Эразма «Религиозный
пир» произносит эти слова, возможно позволяющие лучше
понять веру, свободную от уставов, догм и обрядов, ожив-
ляемую духом Христовым:46 «Совершенен тот человек, кто,
победив плотские потребности, повинуется только движе-
нию божественного духа [...], и негоже, верно, применять
к такому человеку законы человеческие, но оставить его
следует в распоряжение Учителя, нутро его направляюще-
го. [...] Надо ли налагать законы на человека, деяния кото-
рого, по своей воле совершенные, лучше того, что уставы
человеческие велят?»
Даже астрология заражена злом. В «Альманахе», опуб-
ликованном на 1566 год, Нострадамус говорит, что не хочет
87
Дени Крузе. Нострадамус
обучать науке о звездах своих детей, пусть даже один из них
(несомненно, Сезар) кажется ему одаренным. Слишком ча-
сто заблуждаются астрологи и потому, он уверен, в ответе
будут они за неизбежный («отнюдь не временный») запрет
астрологии. Он, несомненно, намекает на тех, кто в звезд-
ном небе разгадывает предупреждения Бога гневного и ка-
рающего и кого королевская власть полагает пособниками
в подстрекательстве воинствующих католиков, пробуждаю-
щими в них трагическое стремление искоренить всех гуге-
нотов. Бог негодных астрологов и есть Бог насилия, Бог
Страшного суда, и сила его — устрашающая в том плане,
что от нее зарождаются кровавые устремления. Не только
теология может быть опасной. Есть также хорошая и плохая
астрология. Плохая проявляет себя, питая в изуверах жаж-
ду насилия, порожденную их конфессиональной принад-
лежностью. Удивителен факт, что клеймившие астрофила
из Салона претендуют на роль поборников традиционного
представления о предсказательной астрологии.
Неопределенный и изменчивый Нострадамус, не заяв-
ляющий о себе, ибо его Бог глубоко внутри его, ведет исто-
рика во внутренний мир, на поиски того, что в эпоху Ренес-
санса определялось как cogito* через Евангелие.
* Cogito — мыслю {лат.). Приводится в знаменитом выражении
Рене Декарта: Cogito ergo sum, «Мыслю, следовательно, сущест-
вую».
6.
Cogito через Евангелие
Не буду повторяться и говорить о шарлатанстве, которое,
пользуясь возможностями Интернета, настойчиво и даже
сверхактивно продолжает заявлять о себе. «Грешно смеять-
ся над убогими», — хочется съязвить, хотя сам Нострадамус,
пожалуй, развивал свои идеи в парадигме юродства! Тем не
менее историки — видимо, как раз в силу комплекса случай-
ностей, не дающего включить тексты астролога непосред-
ственно в «разнопластный» религиозный массив, — про-
должают испытывать огромное недоверие по отношению к
астрофилу из Салона. Чаще всего о Нострадамусе умал-
чивают: заманчиво оставить «в глубинах» истории все не-
удобное, противоречащее телеологическим принципам «со-
временности». Или же эта фигура рассматривается как
«гипоисточник» XVI века. И упоминается в контексте незна-
чительного, второстепенного. Хоть автор «Пророчеств»
и удостоился трех небольших колонок в «Истории и слова-
ре религиозных войн» (1998), справедлив и тот факт, что,
помимо неточностей, статья отличается явной упрощенно-
стью и завершается в «неисторичном» аспекте: «В скрытых
смыслах его катренов любители предсказаний еще долго
будут находить для себя благодатную почву»! Получается,
что Нострадамус как будто и не был явлением в истории
XVI века (значение придается разве что двум его встречам
с Екатериной Медичи) и обнаруживает главным образом
те качества, которые еще с подачи Жана-Эме де Шавиньи в
89
Дени Крузе. Нострадамус
«Первом лике французского Януса» перенесли его в фан-
тасмагорическое пространство футурологических домыс-
лов, снискавших-таки право попасть в категорию предметов
изучения историографии.
Другой уклон периодически заметен в ярко и увлека-
тельно написанной книге «Нострадамус. Вечное возвраще-
ние» Эрве Древийона и Пьера Лагранжа (2003), которая
скорее посвящена исторической судьбе «Центурий», чем
является попыткой вписать астрофила в контекст достовер-
ного и субъективно-недостоверного знания 1540-1560 го-
дов. Роль Нострадамуса при этом сужается: он не более
чем отражение своего времени; в некотором смысле он
предвосхитил развитие Истории и ферментировал страхи
и смятение перед воображаемым, поскольку, «описывая
триумф смерти и хаоса, реки крови, [...] оказался одним из
самых преданных свидетелей эпохи, пораженной события-
ми, кульминацией которых стала резня Варфоломеевской
ночи». Стало быть, его видения и кошмары — свидетельства
потрясений, совершавшихся в сфере мнимого. На этом я
остановлюсь, подчеркнув, что мотив отражения наваждений
эпохи повторяется в литературном анализе1. Прослеживать
ретроспективную генеалогию Нострадамуса бесполезно;
но, как и Люсьену Февру*, мне хочется думать, что «тот,
кому ничего другого не нужно, кроме как увековечить за-
тверженную, безжизненную, пустую историю, никогда не
почувствует (здесь я заимствую свои и его слова у Поля
Валери) «неопределенность при встрече с неизвестным —
великое ощущение, дарованное великим людям...»2. Люсьен
Февр видел за этим чувством желание «беспрерывно смот-
реть этот сон, губительный во всех смысла слова: внушать
живым закон, якобы назначенный мертвыми»3.
* Февр Люсьен (1878-1956) — французский историк, автор ряда за-
метных исследований, относящихся к периоду XVI в.
90
6. Cogito через Евангелие
Изучая Нострадамуса, можно попасть в ловушку мето-
да, почти автоматически ведущего к хронологическим не-
точностям, анахронизмам; почему же, во избежание пози-
тивистских «подводных камней» в виде конфессиональной
таксономии либо проявлений маргинализации или исто-
рических спекуляций, не выдвинуть гипотезу о том, что в
эпоху, когда размывалось и теряло ориентиры восприятие
понятия времени, астролог взял на себя в некотором смыс-
ле целительную миссию? Почему, говоря о Нострадамусе
(который, возможно, отражает недуг своей эпохи, а значит,
позволяет «увидеть» реальность), не повторить, что конеч-
ная, «подтекстная» цель его сочинений — уверить совре-
менников именно в их неспособности видеть и принимать
истинное? Чтобы избежать навязчивого возвращения к
анахронизмам, надо поставить герменевтическое условие:
не рассматривать высказывания астрофила в аспекте проб-
лемы одновременного восприятия и приятия, не сводить
их, в зависимости от наполнения фактами, к «пророчест-
вам» в современном понимании слова. И следовательно,
делать ставку на возможное, на опыт вхождения в необыч-
ность, на то, что можно назвать интроспективной имита-
цией, поиском за словами созидательного, субъективного
импульса, посвящающего читателя в суть божественного
послания.
По-прежнему стремясь избегать анахронизмов, я хотел
бы подчеркнуть один момент. Диапазон между сферами
литературы и истории — по сути ретроспективная струк-
тура, таксономический инструмент анализа, и ничто не
должно мешать историку «историфицировать» письменные
свидетельства эпохи «высоких писаний», пользуясь прин-
ципом эвристической редупликации. Жорж Пуле* настаивал
на том, что «высокие писания» — это прежде всего «жи-
* Пуле Жорж (1902-1991) — бельгийский литературный критик.
91
Дени Крузе. Нострадамус
вое присутствие — многообразное, но беспорядочное, где
не хватало как раз определенного порядка, и она [литера-
тура] хотела, чтобы я ей этот порядок придал»4. То есть
«произведение» — суть «мелодическая протяженность»,
«внутренний порыв», и в этом приближении «критика есть
миметическое усиление мыслительного акта...»; «повто-
рить в глубине себя cogito писателя или философа — значит
перенять его образ чувств и мыслей, проследить его рож-
дение и становление, препятствия, с которыми он встреча-
ется; это значит вновь узреть смысл жизни, складывающий-
ся на основе сознания, которое эта жизнь черпает в себе
[...]; причем мыслительный порядок, создаваемый писате-
лем, должен стать порядком, который, в свою очередь, на-
блюдает критик»5. Разве нельзя вместо подходов, связан-
ных с усилиями по поискам буквального смысла, перейти
на критически новый уровень, «к истоку», к тому, что Жорж
Пуле называет cogito, здесь — к cogito автора «Пророчеств»,
к его самосознанию (учитывая, конечно, что речь идет не
о рассмотрении вероятностных вариантов, заложенных в
прошлом, не об интеллектуализации)? В то же время пред-
полагается, что субъект в эпоху Ренессанса тем значимее
присутствует в текстах, чем меньше прямо указывает на
свою своеобычность, скрываясь за тем, что, казалось бы,
им самим не продумано и все же в силу неизбежной связи
между непродуманным и продуманным оказывается его
самосознанием! Как если бы оставаться в тени означало
заявить о себе. А показывая реальность, мы бы заявляли,
что она не есть сущее, онтологическое.
И все же применительно к Нострадамусу нелегко осу-
ществить данный эксперимент, ибо историк сталкивается
с замкнутостью пророческой мысли. Не только дистанциро-
ванность от семиологических систем XVI века расширяет
возводимую самими словами преграду, но и язык опирает-
92
6. Cogito через Евангелие
ся на соблюдение особых правил синтаксиса и грамматики,
призванных обусловить логическое смещение. Историче-
ский путь Нострадамуса следует воспринимать как «про-
изведение» в литературном смысле слова, который Жан-
Пьер Ришар определил в преамбуле к книге «Поэзия и
глубина» (1955) как «искание» — или «шедевр», — и мы
должны смиренно пытаться узреть его «основополагающий
замысел», главную цель, а значит, «внутреннюю связ-
ность» : «Между различными планами опыта возникает эхо,
обнаруживаются совпадения. А читать — значит создавать
это эхо, улавливать новые связи, соединять сходящиеся по-
токи». Читать — значит прежде всего придерживаться точ-
ки зрения текста, как настаивал Жан-Пьер Ришар: «Усилия
при чтении не могут, разумеется, привести к полному овла-
дению истиной. Каждое прочтение — это лишь один из воз-
можных путей, другие всегда остаются открытыми. Так что
шедевр — произведение, открытое всем ветрам, любым
случайностям, по которому можно двигаться во все сторо-
ны». Тем не менее существует своего рода потребность
пойти дальше открытия смысла, угадать «наваждение» в
каждой жизни или в каждом творении. Наваждение, или,
если придерживаться языка историков, миф, основопола-
гающее «слово», скользящее по меандрам дискурса, пря-
чась за лексемами и в лексемах. Разумеется, в таком ключе
вместо исторического определительного анализа предпо-
лагается «несвязанное участие», о котором говорил Жан
Старобинский* и благодаря которому можно претендовать
на приобщение к «окончательному знанию, на взгляд, ни-
спадающий с высот, где преображается огонь разума, пре-
вращаясь в чистый свет»6.
* Старобинский Жан (род. 1920) — швейцарский филолог, историк
культуры Нового времени.
93
Дени Крузе. Нострадамус
Теперь нам предстоит показать, что произвольность
интроспективной имитации, или критических виртуаль-
ностей, позволяет ученому рассматривать фигуру Ностра-
дамуса как историческую — с его сознательным отчуждени-
ем от всего, что касается конфессиональных споров, или,
скорее, с его старанием обойти их, предупреждая стих за
стихом, катрен за катреном, центурия за центурией о буду-
щем, исполненном огня, крови и смерти. При таком «пере-
устройстве» протестантский оптимизм 1520-1530-х годов
превращается в риторику страха и греха или, скорее, винов-
ности (хотя бы внешне) в той мере, в которой — как уже
говорилось и будет показано далее — гиперболизация че-
ловеческого зла не является конечной задачей, заложенной
в тексте. И также в той мере, в которой Нострадамус, ис-
пользуя иные, чем раньше, средства — раблезианский смех,
интроспективный мистицизм Маргариты Наваррской, —
прежде всего стремится наверстать ритмы Истории, отдаляю-
щей греховное человечество от всемогущего и вселюбяще-
го Бога. Взгляд с позиции литературной критики помогает
историку не впасть в анахроническое заблуждение и пока-
зать историческую фигуру не такой, какой она могла бы быть,
а как символическое явление, выражающее или сосредото-
чившее в себе драматизм веры в определенный момент исто-
рии XVI века, переходное время от Эразма к Монтеню...
Из сказанного следует, что Нострадамус пишет свои
пророческие катрены и объединяет их в центурии не для
того, чтобы сообщить — или же напомнить — о прошлом
и будущем; он составляет их, чтобы читатель мог выйти за
пределы видимого настоящего, прозрачной сиюминутно-
сти, выраженного значения слов, чтобы открыть мудрость
в себе самом и передать ее затем современникам. Скрытые
истины души должны проявиться в затейливых фигурах
речи, поскольку речь соединяет то, что связано только за-
коном единства Творения, замысленного Господом. И тогда
94
6. Cogito через Евангелие
язык может привести к самоотрицанию, обусловленному
приобщением к божественным Истинам. Не надо забывать,
что чем более непрозрачен язык в эпоху Ренессанса, тем
чаще его представляют средоточием смысла. Чем больше
в нем значимости, тем меньше значащего. Чем больше воз-
можностей для буквального прочтения, тем более противо-
речивым нужно его воспринимать, исходя из того, что его
конечная суть есть собственная противоположность. Осо-
бенно в свете гуманистского стремления сделать так, чтобы
знание требовало труда над собой, необходимого для со-
вершенствования души, которой оно открывается, будучи
доступным не каждому. В трактовке Жана Дюпеба речь идет
об anima mundi*, «принципе единства форм Творения»,
которым пронизаны тексты «Центурий» и навстречу ко-
торой Нострадамус ведет душу человека, дабы она смогла
наконец возвыситься над собой и над всеобщим, казалось
бы, спудом зла, о разрушительной силе которого свидетель-
ствуют сами события настоящего. Но астрофил стремится
также перенести читателя во времена пророчеств народа
Израилева, чтобы яснее показать: времена эти выходят за
рамки протяженности и представляют собой осуществляю-
щееся настоящее. В связи с этим можно процитировать
Андре Неера**, который утверждает, что «пророчество —
это предвосхищение лишь косвенного свойства. Провйдение
не обязательно связано с будущим, в нем есть собственная,
сиюминутная значимость. Высказанное не есть предсказа-
ние»7. Даже в будущем времени описывается то, что есть в
настоящем... Отсюда гипотеза, согласно которой Ностра-
дамус говорит о настоящем моменте, не столько, впрочем,
связанном с людьми, сколько со стремлением каждого от-
* Anima mundi — мировая душа {лат.).
** Неер Андре (1914-1988) — религиозный философ, теолог, писа-
тель; жил во Франции и в Израиле.
95
Дени Крузе. Нострадамус
дельного человека жить в божественной мудрости, а она —
прежде всего очищение от греха, онтологическое настоя-
щее; по крайней мере, так он пишет:
О, Господь Бог Всевышний, Отец, Сын и Святой Дух, в сей
ночной час, в данную минуту воскресенья XI марта 1565 года,
когда Солнце достигло первой точки Овна, направляю тебе,
сложив руки, трепетную мольбу, дабы ты милосердно про-
стил меня и распахнул мой разум, память и рассудок; и чтобы
я верно мог объяснить предзнаменования и приметы насто-
ящего года 1566-го, дай мне приблизиться к совершенству в
суждении о звездах и даруй мне способность к чистому и
ясному их осмыслению, далекому от всякого земного раз-
говора, и душу, очищенную от непристойности и скверны
греха, чтобы, следуя прямой дорогой истины, мог я раскрыть
народу французскому смысл того, что звезды предвещают
нам в настоящий год.
Cogito Нострадамуса есть cogito человека признатель-
ного и раскрывающего обе свои ипостаси — греховную и
искупительную. Через cogito выражена антропология им-
плицитного сознания, в котором мог активно присутство-
вать эразмовский импульс. Пророчествовать — значит рас-
крывать онтологию cogito, строго соотнесенного с верой,
чтобы нести опыт исполнения священной миссии милосер-
дия «на общее благо человеческое». К этому призывал и
Эразм: «Пусть никто не старается только для себя, но пусть
каждый посильно направит на всех то, что получил от Бога,
чтобы все потекло туда, откуда проистекло, то есть от
Главы»...*8
Перевод А. Тарасова.
7.
«На общее благо
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ»
Что же такое пророчествование в середине XVI века? Разуме-
ется, задавшись этим вопросом, нужно не раз перечесть
«Предисловие Мишеля Нострадамуса, предпосланное его
пророчествам — Сезару, сыну Нострадамуса, с пожеланием
счастья и долгой жизни». Время для пророческого труда
определено в нем как существенный мотив — это ночь, про-
водимая в «бдениях» «на общее благо человеческое», дабы
передать людям то, «с чем познакомила [его] божественная
сущность с помощью астрономических круговращений».
«Пророчества» адресованы сыну Сезару, их цель — самим
изложением, «духом» своим способствовать после смерти
отца сохранению памяти о его особом знании. То есть, по
замыслу Нострадамуса, книга отчасти должна была выпол-
нять функцию передачи знаний в сугубо частном послании.
Но не только, ведь существует еще «тайного пророчества
слово наследуемое», которое есть и останется «в животе
моем запертым» — замкнутым в устах, — ибо не может
передаваться на письме. То есть писаный текст и его тень.
Важно здесь обращение к принципу «изначального дара»,
врожденной склонности, доставшейся Нострадамусу, как
можно предположить, благодаря родству с народом Израи-
левым1. «Природный дар... от пращуров унаследованный»2,
«древних прародителей чувствование». Будучи наследни-
ком неофитов и потому, безусловно, считая неофитом себя,
он видит в себе также хранителя благости, дарованной по
97
Дени Крузе. Нострадамус
крови, благости in corpore*, прибавляющейся к благости in
spiritu**, даруемой одним лишь Христом. То есть он дважды
избран говорить истину — во плоти и в духе. Подчеркивая
обретенную способность к предсказыванию, проявлявшую-
ся «прежде, и не раз, задолго до того, как все случится», он
связывает ее с «добродетелью и вдохновением божествен-
ным». Но в обращении, адресованном к сыну, Нострадамус
заявляет, что не хочет больше изъясняться буквально, со-
храняя определенную «непроницаемость» для «простолю-
динного»3 понимания, и оправдывает это словами самого
Христа: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга
вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами
своими и, обратившись, не растерзали вас». С самого на-
чала он руководствуется «заветом истинного Спасителя»4.
И предсказательное мастерство отходит на второй план5.
«Пророчества» пронизывает мотив заданности скры-
того, — поясняет он в послании королю Генриху II, — хоть
это и не сразу соотносится с «разлитым в них затемнением
значения, подобно сентенции одного из тысячи двух Про-
роков, пребывавших на земле со времен сотворения мира,
а также вычислениям и Пунической хронике Иоиля: „Effun-
dam spiritum meum super omnem carnem et prophetabunt filli
vestri et fliae vestrae***"». У этой заданности, возможно, по-
является объяснение: люди, с опаской и разочарованием
наблюдавшие за догматическими спорами, в которых хри-
стианский народ делился на «секты» или обособленные
конфессии, возможно, осознали, что религиозное разоб-
* In corpore — во плоти (лат.).
** In spiritu — в духе (лат.).
*** Effundam spiritum meum super omnem carnem et prophetabunt filli
vestri et fliae vestrae — Излию от Духа Моего на всякую плоть, и бу-
дут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши (лат.; Иоил 2,28).
98
7. «На общее благо человеческое»
щение было как раз следствием слишком большой непри-
нужденности верующих в обращении со Словом Божиим.
Сам Эразм в 1525 году испытал ощутимый внутренний кри-
зис, видя, как его великая надежда на то, что философию
Христа примет весь божий люд, оборачивается кошмаром
все более глубокого раскола, ставя под сомнение сам смысл
трудов мыслителя. Быть может, опасаясь эффекта маят-
ника, когда худшее из зол будет порождено сочинением,
возвращающим к Евангелию, Нострадамус был вынужден
прибегнуть к энигматическому письму, которое не следует
воспринимать упрощенно?6 В ответ профанному Логосу,
заставляющему одних людей восставать против других (хотя
заложена в нем весть о любви), гуманисты-протестанты
пытались сохранить тайны верования средствами симво-
лического языка, непостижимого для того, кто оказался не
наделен даром истинной веры и не жил во власти Христа,
«учителя», в нас пребывающего. Это был их язык. И Но-
страдамуса надо рассматривать через призму зашифрован-
ного языка, пытающегося возродить надежду для всех, кто
верит в единого Бога, любящего и милосердного7.
При этом следует понимать, что Нострадамуса, несомнен-
но, вдохновляло чтение Марсилио Фичино и его коммента-
риев к «Пиру» Платона, но, судя по всему, он также весьма
внимательно прочел, например, «Revelatio de tribulationibus
nostrorum temporum» или «Compendium revelationum»*
(1495) Джироламо Савонаролы, или, по крайней мере, то,
что сохранилось в «Mirabilis Liber»**; так что направление
* «Revelatio de tribulationibus nostrorum temporum» — «Откровение
о терзаниях наших времен»; «Compendium revelationum» — «Крат-
кое изложение откровений» (лат.).
** «Mirabilis Liber» — «Книга чудес» (лат.). Свод пророчеств рели-
гиозного свойства, популярный в XVI в.
99
Дени Крузе. Нострадамус
его мысли формировалось вокруг мотива умножения тер-
заний, предшествующих каре, flagellum Dei*8. Более того,
именно в продолжение труда Compendium и зачастую слов-
но его перефразируя, Нострадамус рассуждает об уподобле-
нии пророчества ясновидению. Недаром Савонарола цити-
ровал Первую книгу Царств — «Quipropheta dicitur hodie:
vocabatur olim videns» — и утверждал затем: «Ше propheta
proprie dicitur: qui res a naturali cognitione cuiuscunque crea-
ture remotas videt**9 [„Тот пророком по праву зовется, кто
в знании природном видит вещи, от взора смертных со-
крытые"]».
В то же время многие толкователи настойчиво указыва-
ли на «аполлоновское» вдохновляющее начало, ведь Ностра-
дамус сам рассказывает, как по ночам предавался «науке
тайной» и «в одиночестве на бронзовый стул опустив-
шись» пророчествовал. Вот, сидя на треножнике...
La verge en main mise au milieu de branches,
De 1’onde il moulle et le limbe et le pied:
Un peur & voix fremissent par les manches:
Splendeur divine le divin pres s’assied.
Из многих веток он берет одну,
Дабы и лимб, и стопы окроплять.
Громовый глас бросает в дрожь волну:
Наитие. Мощь Бога. Благодать***.
* Flagellum Dei — бич Господний (лат.).
** Ille propheta proprie dicitur: qui res a naturali cognitione cuiuscunque
creature remotas videt — Ибо тот, кого называют ныне пророком,
прежде назывался прозорливцем (лат.; 1 Цар 9, 9).
*** т з
100
7. «На общее благо человеческое»
Над ним властен один из двух источников вдохновения,
описанных Корнелием Агриппой {super aeneam sellam*) в
«De occulta Philosophia»**10. По мнению Пьера Беара, пер-
вые два катрена первой центурии связаны между собой и
не случайно заканчиваются словами о благодати, возвещая,
как в учении сирийского философа Ямвлиха***, что Бог от-
ныне явлен, и следующие катрены передавать будут Его
слова. Если с этой мысли начинается откровение, то не сле-
дует ее искажать. Поддавшись вдохновению аполлоновско-
го — дельфийского или дидимейского — свойства, которое
символизирует треножник, установленный над разверзшей-
ся бездной, Нострадамус, конечно, мог бы обратиться к
ритуалу чистой магии, дабы обрести способность к предви-
дению, но не пожелал этого делать. Неправильно было бы
думать иначе. Он просто стремился как гуманист затронуть
чувства и вместить свой опыт пророчествования в систему
священных символов, в процесс, связанный не с пифийской
«трансгрессией», но с принципом «познай самого себя».
Слово будто участвует здесь в зачинании ритуала, сочета-
ется с формой гуманистической стратагемы, призванной
указать, что логическая работа лежит в русле renovatio**** вы-
соких писаний и поиска путей совершенствования челове-
ка. Словно задача — сразу подчеркнуть, что «Пророчества»,
являясь «предсказываниями», должны подталкивать чита-
теля к субъективной эвристике, к задействованию cogito.
* Super aeneam sellam — на бронзовом стуле {лат.).
** «De occulta Philosophia» — «О тайной философии» {лат.}.
*** Ямвлих (245/280-325/330) — античный философ, сириец по про-
исхождению, возглавлял школу неоплатонизма в Апамее, на се-
вере Сирии.
**** Renovatio — здесь: возрождение {лат.).
101
Дени Крузе. Нострадамус
Я бы сказал больше: Нострадамус стремится внушить,
что написанные им катрены не следует воспринимать в их
кажущемся виде — как загадки человеческой бренности;
напротив, это языковая игра, в которой мнящий себя уче-
ным постигнет не то, что следует постичь. Иными словами,
те, кто, вооружившись собственной ученостью, пытается
раскрыть тайну слов, погрязнут в vanitas vanitatum, в при-
ливах и отливах vana scientia*. Истинный смысл пророческих
текстов не в том, в чем он видится изначально. В аполло-
новском образе астрофила на треножнике есть намек на
игру, некая насмешка, предостережение, адресованное тем,
кто мог бы подумать, будто Нострадамус черпает вдохно-
вение, возрождая языческие практики пророчествования.
Под словами «благодать снисходит на него» имеется в виду,
что божественное начало имеет лексическое выражение, но
в последующих катренах его светом будут заполнены смыс-
ловые «зияния». Таким образом увеличивается значимость
используемой дискурсивной формы, задача которой — по-
казать, что написанное есть аллегория, иносказание. Коди-
рование в «Пророчествах» совершается на символическом
уровне — в ориентации на аполлоновское начало, которая,
впрочем, оказывается обманной. Это ключевой момент, в
который с 1555 года, читая «Центурии», упирались толко-
ватели сочинений Нострадамуса, буквально воспринимая
то, что в них описано и определено. Они предпочли букву
духу, тогда как в первых же двух катренах автор настаивает
на необходимости символического прочтения. Им пред-
ставлялся Нострадамус-волхв, или «новоязыческий» кол-
дун, который в галлюцинаторном свечении погружается в
религиозный транс!
Гуманисты любили подобные метаморфозы. Рисовать
Бога в облике Юпитера — не значит верить в существование
* Vana scientia — тщетная наука {лат.).
102
7. «На общее благо человеческое»
богов античного язычества. Подражание платоновскому
пиру не говорит о том, что его участники вообразили себя
хранителями душ Сократа, Алкивиада или Платона! Образ
астрофила на треножнике, с лавровым венцом на голове,
не означает, будто он черпает вдохновение в трансцендент-
ном, вдыхая серные пары, поднимающиеся из глубин земных.
Так же «furor*» поэта — это не транс, а метафора сози-
дательного целеполагания, проявляющегося через мотив
воодушевления. Ронсар сравнивает поэзию с «огнем, ис-
пепеляющим / в пожаре возлюбленного разум...». Поэзия
обжигает, как обжигает солнце-Феб:
Но Господь, что отражает
Все во всем, певцам велит
Петь о том, что угрожает
И погибель нам сулит.
Толковать богов заветы
Свыше призваны поэты,
Ибо за молений жар
Им послал Всевышний дар —
То не злата блеск прелестный,
Вечный смертному искус:
Дивное искусство Муз,
Благодати знак небесный** ".
Труд «Poetices libri septem»*** (1560) Жюля Сезара
Скалигера в этом смысле представляет особый интерес,
поскольку у него направителем творца становится рассу-
док. Это блистательно показано в исследовании Энеи Баль-
* Furor — здесь: страсть, экстаз (лат.).
** Перевод М. 3. Квятковской.
*** «Poetices libri septem» — «Семь книг поэтики» (лат.).
103
Дени Крузе. Нострадамус
маса: «Божественная искра порою превращает [человека]
в „vates“ [пророка], но ждать не приходится, когда она упадет
на нас: скорее нужно высвободить ее, отыскать внутри самих
себя посредством рационального по сути изучения, словом,
прибегнув к помощи разума. Между поэзией и знанием,
между озарением и рассудком диалектическая связь, в ко-
торой — сущность поэтического акта; поэт остается ,,vates“
при условии, что передает высшую мудрость»12. Затем по-
явится «язык пламени», спускающийся с неба и посвящаю-
щий астрофила в «тайны грядущего... как и прошлого» и
несущий «божественный дух», и это явление не должно
пониматься через буквальное описание и прочтение — как
овладение космическом огнем, исходящим из огромной
небесной сферы, когда прорицание рождается в яростном
исступлении. Как раз наоборот: здесь заложено предупре-
ждение, желание направить читателя по иному пути — вос-
произведения евангелического cogito. В письме от 27 авгус-
та 1562 года, адресованном Франсуа Берару, Нострадамус
описывает композицию ритуальных атрибутов, символи-
зирующих священнодействие, при котором перстень улав-
ливает благоприятные астральные флюиды: «Девять ночей
подряд, с полуночи сидя почти до четырех часов, лавровым
венцом виски закрыв, и с камнем синим на пальце, откро-
вения эти вашим перстнем я у доброго гения выхватывал,
словно доставал из треножника. Схватившись за лебединое
перо — ведь целых три раза отвергал он перо гусиное, — я
под его диктовку, в неистовстве поэтическом словно себя
забыв, разразился такими стихами...»13 «Словно» здесь
является ключевым словом.
Я подхожу, а точнее, возвращаюсь к главному. Конечно,
есть «язык пламени, из пустоты вырвавшийся», но вопрос:
как понять, что оно символизирует, и прежде всего, что
символизирует его источник — свет, Солнце? Бог есть солн-
104
7. «На общее благо человеческое»
це, распространяющее свет в пространстве, но также и «луч
божественного духа». Здесь следует обратиться к глубинам
неоплатонического мистицизма. Для Иегуды Абрабанеля*
значимая связь солнца с Богом проявляется благодаря пла-
тоновской теории вйдения: глаз не только воспринимает
внешний свет, но также и отражает световой луч на объект,
который видит14. Метафоризация солнца все переворачива-
ет. В переводе труда «Dialoghi d’amore»**, созданном Дени
Соважем*** в 1551 году, Иегуда Абрабанель утверждает, что
глаз видит, «посылая на предмет лучи». Освещающая и
одновременно зрительная функция солнца охватывает семь
планет, которые «зерцалами Господа и Святого Духа на-
званы, ибо зрячи они...». Таким образом, солнце — это
«глаз», а семь планет — «очи солнца, и очи его небесные
зрят и одновременно освещают; и, умея видеть, понимают
и знают все о мире телесном и о его преображениях».
«Солнце-светоч, факел небесный и, вслед за Богом миро-
властным, в астрологических понятьях — времени носитель,
великий Дух небесный, ибо оживляет знаки, что сами в себе
бытуют»15. Солнце есть божественное сознание, и Ностра-
дамус подчеркивает, что, как ни странно, именно ночью он
бывает причастен к этому высшему разумному началу, ко-
торое подобно своеобычному жару, «эфемерному огнен-
ному духу». Именно жаром рождены его видения — жаром,
который овладевает его душой, превращая ее во вместили-
ще души мировой, чрево для самой тайны жизни Творения.
Так что вовсе не таинство вдохновения дельфийской пифии
* Абрабанель Иегуда (ок. 1460?-1521?) — философ-неоплатоник,
врач, литератор; старший сын дона Ицхака Абрабанеля.
** «Диалоги о любви» (ит.).
*** Соваж Дени (1520?-1587?) — французский историк, переводчик,
издатель, историограф Генриха II.
105
Дени Крузе. Нострадамус
или кумской сивиллы воссоздал астрофил, выступая как
маг в «возмущении Гираклианском», ибо «запах души-
стый», наполнявший время ночное, проведенное в «длин-
ных расчетах», с фимиамом курящимся не роднится, зато
указует на то, что ночные штудии, которыми увлечен Но-
страдамус, ароматны, благоуханны, упоительно сладки. Ци-
тируя Паоло Кортези16, скажем, что Бог — единственный
«лучезарный» носитель пророческого видения, с которым
сверяется Нострадамус «как смертный, столь же далекий
от смысла Небесного, сколь от ног, землю попирающих».
В поэтической, а значит, метафорической форме Ностра-
дамус пытается показать, что через взгляд, посланный в
ночь звездам, очам Бога, носителям света небесного, имен-
но он сумел проникнуть в тайны космоса, а значит, времени,
ибо свет этот дарит знание, божественную мудрость. Даже
если Нострадамус лукаво ссылается на Ямвлиха и его про-
рочество в изложении Корнелия Агриппы, его пророческая
ученость от этого не становится магией, но как будто при-
ближается к определенному рационализму. Углубляясь в
анализ используемого метафорического языка, типичного
для гуманистов, Нострадамус в том же письме к Франсуа
Берару говорит, что обратился к своему «ангелу-храните-
лю», доброму гению, с мольбой ниспослать ему откровение
от Луны и Марса, а затем Христа, Девы Марии и «арханге-
ла Михаила, моего непобедимого покровителя». Вера дару-
ет и рихтует ось видения, причем Нострадамус снова гово-
рит о том, что вверил суть будущего «туманным и путаным
сентенциям». То есть его пророчества — это сентенции,
суждения, притчи, афоризмы, пословицы, смысл которых
не может быть буквальным, поскольку, как он сам говорит,
«написанное форму имеет туманную, в высшей мере про-
роческую». Пророчество в его понимании — загадка, как
тот непосредственный дар, который Христос некогда пре-
1Об
7. «На общее благо человеческое»
поднес нищим, смиренным, «а также Пророкам: трудами
Бога бессмертного и Ангелов добрых обрели они разум
провидческий, и видят явления далекие, и предсказывать
берутся события будущие». Дар этот обусловлен тем, что
в мире сем все совершается только вмешательством Божи-
им, а природный разум бессилен познать тайны божествен-
ные; он есть приближение к «жару и мощи пророческой»,
сравниваемой с лучами Солнца, «которые свое влияние
ниспосылают телам примитивным и не примитивным».
Если и существует «тонкий дух огня, тот, кто иногда взвол-
нованным рассудком наблюдает самое высокое из Светил»,
то все произносимое исходит не от человека, но от «вели-
кого Бога бессмертного в силе всевышней, источника вся-
кого блага».
Соответственно, Нострадамус недвусмысленно отка-
зывается от того, чтобы именоваться пророком. Можно
предположить — вполне уверенно, поскольку намек исходит
от него самого, — что делает он так, дабы отвратить подо-
зрение и осуждение со стороны Церкви; но есть в этом и
обязательное для провидца проявление смирения, наличе-
ствующее в самих отношениях с божественным: «Хотя,
сын мой, если будут тебе говорить, что я Пророк, я не хочу
в настоящее время себе приписывать столь высокий титул:
propheta dicitur ho die, olim vocabatur videns*', так как Проро-
ком, сын мой, можно, собственно говоря, назвать того, кто
видит вещи, скрытые от знания обычного человека»17.
Именно на этом следует остановиться и обратиться к Пер-
вой книге Царств18. Библейский источник здесь, несомнен-
но, более важен, чем слова самого Нострадамуса. События,
описываемые в цитате, касаются странствия Саула в землю
* Propheta dicitur hodie, olim vocabatur videos — кого называют ныне
пророком, прежде назывался прозорливцем {лат.).
107
Дени Крузе. Нострадамус
Цуф — где жил Самуил — по наущению отца его Киса, в
поисках ослиц, заблудших вдали от земель Вениаминовых.
Когда Саул уже собирается повернуть назад, слуга сообща-
ет ему, что в городе ближнем есть «человек Божий, человек
уважаемый; все, что он ни скажет, сбывается»19.
Слуга предлагает Саулу пойти и спросить, где «путь
наш, по которому нам идти». Он хочет испросить не о бу-
дущем, а об истинном. То есть пророк из земли Цуф —
«прозорливец», поселившийся на холме, — не даст ожида-
емого ответа, ибо Господь накануне прихода Саула объявил
ему, что из земель Вениаминовых прибудет человек, кото-
рого помазанником народа Израилева сделать надобно, и
спасет он народ сей от филистимлян. В откровении, ниспос-
ланном Яхве, предсказатель узрел то, о чем Саул не подо-
зревал, занятый поиском ослиц и дороги, которая вернет
его в землю отцовскую. Зато не увидел того, о чем вопро-
шал Саул; открывшееся ему будущее оказалось не таким,
как ожидалось. Ясновидение не отвечает на вопросы, про-
тиворечит ожиданиям, направлено против чаяний — и это
главное. Видеть — значит зреть не только то, что не угады-
вается обычным человеческим пониманием, но и то, что
открывает взору только Бог, а затем поделиться даром «ви-
дения»: через некоторое время Саул почувствует перемены
в своем сердце и начнет пророчествовать среди пророков.
В пророчестве, понимаемом как ясновидение, то есть
как выход за пределы обычного знания, было сообщено о
том, что есть, и о том, чему должно произойти, но не о том,
что будет: то есть о том, что Саул есть и должен стать царем
Израиля. Надо еще раз отметить, что, обосновывая свое
пророческое призвание в концепции «ясновидения», Но-
страдамус отходит от понимания в библейском контексте,
которого придерживаются проповедники строгого католи-
цизма, заявляющие, что именно они выступают в роли «по-
ю8
7. «На общее благо человеческое»
сланников» Божиих, наделенных священным virtus*, вдох-
новением непосредственно от Бога, превращающим их в
Его «уста» и «трубы». Это, например, Франсуа Ле Пикар,
Жан де Анс или Симон Вигор**, которые решительно вы-
ступили против политиков, властей предержащих, обвиняя
их в том, что они правят вопреки божественному Закону.
Нострадамус же готов лишь описывать увиденное благо-
даря свету, который есть «глаза» Господа, хочет быть «ме-
диатором», своими текстами побуждающим христиан само-
стоятельно стремиться к пониманию, которое может дать
только Бог. Это человек «зрящий», а не nabi, человек,
«вдохновленный Богом», ha-nabi isch ha-ruah20. Он ограни-
чивается тем, что средствами языка творит загадки. Чтобы
жестокое и непонятное могло слиться с ослепительной мо-
щью небесного света. Истинное откровение придет к каж-
дому, кто в согласии с милостью божией способен будет к
пониманию. А называющий себя «videns»*** тем более про-
рочествами своими заражать должен того, к кому обраща-
ется, вводить в тайну божественного языка и дарить спо-
собность к его принятию...
В послании королю Генриху II Нострадамус говорит о
так называемой «тьме кромешной», которая, по его пред-
ставлению, мешает вдохновению, даримому Святым Духом.
Он по-прежнему отказывается быть пророком в ветхоза-
ветном смысле, поскольку в основе его пророчеств нет
«предугадывания». Все, что он увидел, происходит от Бога:
«За это приношу Ему вечную хвалу и благодарение, но все
идет от Бога и от природы и сопровождается движением
* Virtus — здесь: талант, дарование (лат.).
** Ле Пикар Франсуа (1504?-1556?), Анс Жан де (XVI в.), Вигор Си-
мон (1515-1575) — теологи и толкователи религиозных догм.
*** Videos — прозорливец (лат.).
109
Дени Крузе. Нострадамус
небесного течения, так что становятся видны как в пылаю-
щем зерцале, как в затуманенном видении великие собы-
тия — грустные, чудесные и ужасные бедствия, которые
приближаются благодаря главным деятелям. Во-первых, из
Божьих храмов, во-вторых, из-за тех, кто получит земную
поддержку, наступит великий упадок с тысячей других бед-
ствий, о приходе которых узнают с течением времени».
И как дает понять автор, вдохновение, пришедшее к нему
от Бога через взгляд, обращенный к звездам, есть Слово; а
увиденное в небе — не что иное, как апокалиптические кар-
тины, словно ожившие и заново прорисованные согласно
планетным знакам. Небо — своеобразное удвоение Логоса
или посредник, актуализующий его.
Нострадамус, следуя хронологии, начинает перечислять
близящиеся эсхатологические смуты, упоминая «знатную
даму», ставшую бесплодной (возможно, это приходящая в
упадок Церковь, а может, и народ богоизбранный), «боль-
шое царство Антихриста», солнечное затмение, самое тем-
ное и беспросветное от начала мира «до смерти и страстей
Христовых», разрастание нового Вавилона.
Гнет, истребление, скорбь и разорение, и великий кардинал
будет возвращен в свое изначальное положение, но затем
будет совсем покинут, и случится так, что Sancta Sanctorum
[Святая Святых, возможно, часовня Святого Лаврентия Лю-
теранского] будет разрушена язычеством, а Ветхий и Новый
Завет будут изгнаны и сожжены, и затем Антихрист станет
адским принцем, и еще в последний раз будут трепетать все
Королевства Христианского мира, а также неверные на про-
тяжении двадцати пяти лет, и разразятся самые страшные
войны и сражения, а малые и большие города, замки и другие
здания будут сожжены, разорены, разрушены, прольется
кровь девственниц и замужних женщин, над вдовами над-
110
7. «На общее благо человеческое»
ругаются, грудным детям разобьют головы о городские сте-
ны, и столько злодеяний совершится с помощью Сатаны,
принца тьмы, что почти весь мир будет разбит и опустошен;
и перед этими событиями необыкновенные птицы будут кри-
чать в воздухе «Уи, уи (Сегодня, сегодня)» и через некоторое
время исчезнут. И после этого длительного периода разру-
шения восстановится другое царство Сатурна, Золотой век.
И заговорит Всевышний создатель, слыша стенания своего
народа, Сатана будет связан и заманен в глубокую пропасть;
и тогда установится между Богом и людьми всеобщий мир,
и [Сатана] будет связан на протяжении тысячи лет, и Церковь
обретет свое наибольшее могущество, а потом [он] освобо-
дится. То, что все эти знаки точно соответствуют божествен-
ным писаниям и видимым небесным светилам, а именно Са-
турну, Юпитеру и Марсу, соединенным с другими, можно
будет ясно увидеть с помощью некоторых квадрантов. Я мог
бы еще глубже вычислить и согласовать одни с другими.
На этом примере можно убедиться, что предсказатель-
ный текст, как уже отмечалось, представляет собой рит-
мическую игру, круговорот повторов, перечислений, ва-
риаций.
Чтобы продвинуться в анализе видения, ставшего свое-
образной проекцией библейской эсхатологии, скажем, что
астрологическое воображаемое, созданное Нострадамусом
и развертывающееся по канве речевого мимезиса Слова с
использованием иносказаний и парафраз для передачи того,
что доверили ему «глаза» Господа, проецируется в образе
зеркала21. «Пылающего зерцала».
8.
«Пылающее зерцало»
Итак, Нострадамус описывает, как увидел в «движении не-
бесных сфер» «пылающее зерцало». Небеса — это зеркало,
излучающее яркий, пламенный свет. Полыхание в астроло-
гическом небе и есть источник пророческого видения. Это
весьма существенный мотив в рамках попытки распознать
скрытый мир астрофила и знаки, которые он шлет своим
читателям, чтобы они в этот мир вошли; нам придется про-
следить взаимозависимости, на которых все зиждется.
Начиная с 1531 года печатник Симон Дюбуа действи-
тельно издает в Алансоне «Зерцало грешной души: в коем
она узнает свои заблуждения и грехи, а также милости и
благодеяния, совершенные ею по воле супруга ея Иисуса
Христа. Маргарита, знатная и благородная, вверила себя
тем, кто устремлен к Нему с чистым сердцем»1. За «Зерца-
лом» следует работа «Разлад, творимый в человеке по при-
нуждению рассудка и плоти; и покой через жизнь духовную.
Заметки к окончанию главы 7-й и началу 8-й Послания Свя-
того Павла к Римлянам», а также три сборника молитв. Важ-
ный вопрос, разумеется, связан с тем, какой смысл Марга-
рита Наваррская хотела вложить в книгу, которую назвала
«Зерцало грешной души» и которая проникнута мотивом
греховного покаяния и мольбы в духе пророка Давида: «Го-
сподь БОГ, сердце мое укрепи». Псалом L (LI), открываю-
щий книгу, сразу же определяет ее контекст, связанный с
устремленностью к высшему свершению; это обращение
112
8. «Пылающее зерцало»
к Господу: пусть Святой Дух не оставит грешную душу, дабы
она могла донести божественную волю до тех, кто по не-
вежеству ее преступает.
Вернувшись ближе к началу XVI века, следует вспомнить
Жака Лефевра из Этапля*: в 1526 году выходит в свет труд
«Commentarii initiatorii in quatuor evangelia»**, в котором
речь идет об очищении души, о приобщении к жизни, угод-
ной Христу: смертной жизни во Христе ради воскрешения
в Нем2. Ибо настал срок, когда одно время сменяется дру-
гим, возникает метафора света, сменяющего сумрак под
бдительным оком Христовым. Ранее в «Посланиях и Еван-
гелиях на пятьдесят две недели... для хождения в епархии
Мо» Лефевр рассматривает «Послание к Римлянам» (XIII),
в котором отмечалось приближение «прощенного дня»:
пора «ото сна себя пробудить», выйти из-под указа смерти
и шагнуть навстречу жизни, точно зная, что будет прощение.
Настал момент, — утверждал Лефевр, — когда всякий дол-
жен совершить то, что апостол Павел наказывал каждому
правоверному, — в вере и надежде возвыситься к Господу:
«Воспылайте и зажгитесь все Его любовью и вооружитесь
всеми милостями Его»3. Момент духовного единения, в ко-
тором осуществляется наказ Павла и который, помимо воз-
рождения Слова, то есть света, приближает будущее всеоб-
щее поклонение Евангелию4. В любом случае, для него
зеркало не только отражает свет, но и распространяет его,
оно пылающее в том смысле, что его пламя-светоч дается
свыше, а значит, оно есть абсолютный парадокс, ибо по-
казывает не то, что существо представляет собой кактако-
* Фабер Якоб, или Жак Лефевр из Этапля (ок. 1460-1536) — француз-
ский гуманист, теолог, философ, теоретик музыки, математик.
** «Commentarii initiatorii in quatuor evangelia» — «Вводные ком-
ментарии к четырем Евангелиям» (лат.).
ИЗ
Дени Крузе. Нострадамус
вое, в своей негативной природе, но позволяет видеть свет —
небесный, сверкающий, слепящий; свет, в котором себя не
узреть. Это и есть Господь, затмевающий все видимое све-
том своего Откровения и предстающий перед очами того,
кто верует в его любовь.
При обращении к аспекту времени, подвластного воле
Христовой, существует традиция, в которой зеркало ста-
новится атрибутом писания, так что вполне возможно, что
Нострадамус играет на неоднозначности, на метаморфозе
пророческого взгляда под влиянием звезд, которые при этом
остаются лишь метафорой усвоения Слова Божия. Катрены
следовало бы прочитывать как миметические отображения
божественного Глагола. Вполне очевидно, впрочем, что зер-
кало в средневековой среде является метафорой: оно рас-
пространяет свет, высвечивает высшую истину, невидимую
для человека, который не знает, как ее узреть5. Из анализа
Реньи Салминен следует, что сам Гийом Брисонне* в пись-
ме от 11 ноября 1521 года привлек внимание Маргариты
Наваррской к образу зеркального Христа, который есть
«жемчужина и камень живой, отражающий свет, то есть
зерцало незамутненное, и ничто от него не укроется. Ибо
зрит оно все, и каковым перед ним предстанешь, таковым
себя и найдешь: кто пред зеркалом предстанет, доброты
всевышней исполненный и сметенный любовью своей, тот
им любим будет»6. Зеркало может также означать «совокуп-
ность» и обращаться к всеобъемлющему знанию, тотально-
му сиянию, позволяющему через восприятие трансцендет-
ности вне строгих ограничений немощного языка установить
* Брисонне Гийом (1470-1534) — французский священнослужитель,
деятельно проявивший себя на раннем этапе Реформации; сын
кардинала Гийома Брисонне (1445-1514); в 1489-1515 гг. епископ
Лодева, в 1516-1534 гг. — епископ Мо.
114
8. «Пылающее зерцало»
связь с Богом7. Но зеркало подсказывает также библейский
смысл, раскрываемый в Первом послании к коринфянам,
которое Маргарита Наваррская цитирует сама и в котором
присутствует весьма важное упоминание о зеркальном зна-
нии как о знании лишь частичном, «гадательном»8. Второе
послание к Коринфянам призывает правоверных размыш-
лять, созерцать с «открытым лицем», как в зеркале, славу
Господа и не противиться собственному переходу в тот в
образ, который они видят9. Чтобы возникли черты Христо-
вы, заданные мотивом зеркала, чтобы осуществилась конеч-
ная цель. Кто смотрит в зеркало, становится не таким, каким
был, соединяется с Иным, при этом в сущности не видя его,
поскольку способность видеть приходит как ослепление.
Следует учесть, что Маргарита Наваррская дает своему
произведению название «Зерцало» в свете учения святого
Павла, истолкованного Николаем Кузанским: «Зерцало» —
это тоже загадка; конечно, книга предлагает читателям
инструмент овладения знанием, но с убежденностью, что
это знание гораздо шире собственных пределов, поскольку
не до конца раскрывается. Кузанский пишет: «...speculum
et aenigma subjiciam, quo se infirmus cujusque intellectus, in
ultimo scibilium juvet et dirigat» («дам я вам зеркало и тайну,
и с ними самый некрепкий разум свободно странствовать
будет по дальним сферам познания»). То есть «Зерцало
грешной души» мыслится как текст, внушающий любовь к
Богу — неизреченную и обусловленную мотивом света,
ослепляющего и возвращающегося к человеку его отражен-
ной противоположностью, трансцендентной формой: в
конце такого текста остается лишь загадка, недосказанность,
обусловленная самим божественным всемогуществом, по-
скольку не по силам существу, отмеченному грехом, загля-
нуть в потусторонее, и секреты божественного наставления
должны остаться с Господом. В этой божественной недо-
И5
Дени Крузе. Нострадамус
сказанности человек также получает послание, извещающее,
что он есть свет и должен принадлежать Богу. Существует
«загадка грешной души», и замысел сочинения Маргариты
Наваррской в том, чтобы направить душу читателя к этой
загадке, чтобы он нашел на нее ответ лишь с божественной
помощью. Познать Бога означает признать, что в самом
познании есть тайна, таинство, которое как прежде, так и
теперь является таинством веры. Незримый Бог, по Ни-
колаю Кузанскому, постигается «в атмосфере тайны и ти-
шины».
Мне кажется, что путь посвящения, предложенный Мар-
гаритой Наваррской, словно вырисовывается в череде катре-
нов. В таинстве пророческого знания выражается переход
христианина из мрака к свету, от смерти к жизни. Маргари-
та Наваррская открывает его через ряд апорий, рассужде-
ний о том, что нет на свете иной непреложности, кроме
Искупления, ждущего тех, кто полагается не на себя, а на
Христа. Каждый катрен может прочитываться как сверкаю-
щий осколок зерцала грешной души. И это оправдывает
предыдущую трактовку образов. Кроме того, в изложении
Маргариты Наваррской, конечно же, можно увидеть суть
пророческого дара, на который претендует Нострадамус:
это дар света, который отражает неосознаваемое и потому
внушает астрологу загадочный, «туманный» слог; рушит-
ся сам порядок человеческого языка, и в уста людей вкла-
дывается выражение тайн природы, в каждый миг всецело
охваченной взглядом господним. Выражение-Логос. Свя-
зующим звеном здесь служит топическая антиномия: ночь
становится светлым моментом, а свет уже не означает для
человека возможность лицезреть себя — наоборот, он сим-
волизирует, что можно себя не видеть, поскольку не ви-
деть — значит узреть Истину и изречь ее; так тексты Ностра-
дамуса принимают новые очертания: зеркальный свет,
и6
8. «II ы л а ю тц е е зерцало»
позволяющий говорить загадками, равнозначен милости,
дару милости, который получает человек, смотрящий на
мир и в твердой вере ищущий в нем Бога, находя открове-
ние в Слове Божием. Решающим в тексте становится то,
что скрыто Нострадамусом, его крипто-евангелизм, благо-
даря которому светила озаряют душу астролога посланием,
являющим собой нечто иное, как божественный Глагол.
Речь идет о крипто-сознании или, скорее, об осознании
того, что истинно.
Возвращаясь назад, заметим, что «Зерцало» Маргари-
ты Наваррской начинается с признания души, охваченной
мраком, лишенной «ясности и света», то есть лишенной
зеркала; эта душа пребывает в плену у собственного не-
счастья, обездвижена путами вожделения и не в силах са-
мостоятельно освободиться или призвать на помощь. Све-
та нет в том, что устроено по человеческой воле, способно
рождать только грех, поскольку взращено «гордыней». Зло
есть склонность только к дурным деяниям, а жизнь стано-
вится адом, неосознанным бегством прочь от Бога, способ-
ностью к забвению. Это сумрачный мир человека, живуще-
го в «слепоте». Маргарита Наваррская же демонстрирует
дар божественной милости, которой человек не может до-
биться своими достоинствами и творениями и которая раз-
рывает мрак; то есть милость — это «свет», она переносит
из адских сумеречных сфер в сферы света и раскрывает в
сознании читателя первичный смысл зеркала. Пользуясь
даром любви, благодаря которому Господь прощает гре-
хи, — говорит Маргарита Наваррская, — он обходится с
душой, как «с матерью, с дочерью и с супругой». Тайна
грешной души в том, что ей мало убежденности в существо-
вании связующих нитей, заставляющих ее обращаться к
Господу, называя его «мой брат, Отец, Дитя и супруг», что-
бы возблагодарить и сказать, что она отдает ему всю свою
И7
Дени Крузе. Нострадамус
веру. Она упорно не желает довольствоваться обещанием
искупления и сама делает шаг навстречу Богу — как и Он
из любви шагнул навстречу людям, принеся в жертву Сына.
Это уверенный шаг к бескорыстному милосердию. Sola fide.
И Soli Deo*, можно было бы добавить.
Когда душа признает зло в себе и наполняется верой,
любовь превращает ее в настоящую обитель Христа и все
шире распространяется от одного божественного удоволь-
ствия. Обладание подобным даром душа должна восприни-
мать сдержанно и осторожно. За пределами настоящего
зеркало остается загадкой, поскольку присутствие Христа
в сердце необъяснимо, непостижимо посредством языка.
По крайней мере, буквального. Не случайно «Зерцало» за-
вершается на той «невысказанности», которую провозгла-
шают и славят «Молитвы». Чтобы объяснить, как в этой
невысказанности Все овладевает небытием, Маргарита На-
варрская использует метафору солнца: достаточно «единст-
венной зарницы», чтобы солнце ослепило око; и ослеплен-
ный, конечно, скажет, что принял на себя весь солнечный
свет, но он солжет, поскольку ослеплен был только «света
частицей», ибо не может он «узреть весь свет великий вку-
пе». В таком же положении душа перед любовью Госпо-
да: от простой искры этой любви она ощущает на себе ее
«полымя», столь безмерное и в то же время умеренное,
что после и не выразить, «что это за любовь». Это ли не
новое средство, чтобы описать пламя, сошедшее с небес и
озарившее Нострадамуса, который недаром сидел на тре-
ножнике?
Мы видим, что, вводя в конструкцию своего текста мо-
тивы пылающего зеркала, то есть астрального неба, и пла-
мени, охватывающего или изничтожающего душу, Ностра-
* Soli Deo — единому Богу (лат.).
118
8. «Пылающее зерцало»
дамус намеренно ориентируется на мотив принесенной в
дар всеобщей милости, обретя которую христианин волен
сам прийти к божественной любви. Через эту милость он
ощущает себя пророком, она равнозначна вере и открыва-
ет ему доступ к тайнам мироздания, которые суть лишь за-
гадки евангелической свободы. Чуть дальше в «Предисло-
вии», адресованном сыну Сезару, Нострадамус уточняет
свою позицию, заявляя, что отказался от практической ма-
гии и астрологических предсказаний, и не через них стал
он «videns». Необходимо «божественное вдохновение»,
чтобы достичь «совершенства в постижении важных при-
чин» — «...ибо всякое пророческое откровение исходит от
Создателя, а также зависит от судьбы и от природы. А по-
сему вещи, как случившиеся, так и еще не случившиеся,
могут быть предвидены». Отсюда следует, что разум, ко-
торый не в силах самостоятельно прийти к пониманию
скрытых вещей, не может сделать это, «если не будет в по-
мощь ему» «голос, исходящий с лимба [зодиака], подобно
языку пламени, в котором содержатся все будущие при-
чины». «Язык пламени», называемый также «огненным
посланием», «откроет человеческим чувствам и даже на-
шим глазам причины будущего предсказания, указывающие
на явление будущего, которое должно открыться предска-
зателю».
Взгляд, направленный в небеса, потому позволяет при-
общиться к «оккультной философии», что импульс дан ему
божественным «вдохновением» и «откровением», и послан
он «высшей волей», несущей знание о будущем, «опреде-
лив, в частности, те места, в которых сверхъестественное
Божие откровение обращается к небесным конфигурациям;
место и время определены добродетелью, оккультным мо-
гуществом, волею господней, присутствием которой токи
времени вливаются в вечность, ибо ход [светил] зависит от
И9
Дени Крузе. Нострадамус
причины прошлой, настоящей и будущей: quia omnia sunt
nuda, et aperta*»w.
Этот момент анализа требует особого внимания, по-
скольку в цитировании Послания к Евреям есть намек; при-
знание Слова Божия «живым и действенным» повторяется,
ибо Слово «острее всякого меча обоюдоострого, оно прони-
кает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит
помышления и намерения сердечные»11. Текст откровенно
евангелического характера12. Известно, что в 1517-1518 го-
дах Лютер сделал комментарий к Посланию, обнаружив в
нем обличение «тщетных порывов», от которых Иисус Хри-
стос очищает души. Искупительное деяние свершается без
участия грешника, и вера есть «огонь поядающий», уверен-
ность в божественных обещаниях и в их осуществлении13.
В этом контексте таинство рукоположения для Лютера —
плод воображения католиков, ибо Христос — единствен-
ный пастырь, и ему не нужны другие заступники (святые
или Богоматерь), единственный арбитр — это Он, Эло-
хим, достаточный и вечный. «И нет твари, сокровенной от
Него, но все обнажено и открыто перед очами Его: Ему
дадим отчет».
Потому Маргарита Наваррская — вернемся к ней —
много говорит о неопределенном cogito Нострадамуса и
оставляет некоторые ключи к воображаемому, «вскормлен-
ному» Библией14. Сестра Франциска I усматривает в текстах
скрытый смысл, следуя эвристическому подходу Лефевра
из Этапля, который также перенимает Гийом Брисонне. Все
обращается вокруг метафоры зрения; «есть два заведомых
пути: один — ложный, он для тех, кто видит и воспринима-
ет божественное только через плоть и ощущения; другой,
* Quia omnia sunt nuda, et aperta — которые все открыты понима-
нию {лат.).
120
8. «Пылающее зерцало»
истинный, — для тех, кто зрит, кто озарен»15. Вопрос в том,
как можно «уразуметь» Писание и тайны, которые в нем
скрыты. Тот, кто видит и в ком есть свет, кто «зряч», тому
дан был разум. Так разве нельзя сказать, что Нострадамус,
выражая то, что он описывает как дарованное пламя, сим-
волизирует мотив озарения Святым Духом, христологиче-
ского по сути своей? Однако астрологу в его духовных тру-
дах прежде всего свойственно движение «от обратного»:
он не пускается на поиски духовных смыслов Слова Божье-
го, а отображает само это Слово, облекая таковым смыслом
события человеческого порядка, узреть которые загадоч-
ным образом ему позволяют звезды. У читателя, столкнув-
шегося с проблемой неразрешимости, это в конечном ито-
ге должно породить реакцию «теопатического», скажем
так, свойства. Когда Нострадамус предречет исчезновение
радуги на сорок лет, как не предположить, что читатель,
придя вместе с астрофилом к пониманию евангелического
характера катрена, увидит образ исчезнувшего Христа, чье
появление предвосхитил Ноев ковчег?* Маргарита Наварр-
ская объяснила это в «Комедии пустыни»:
...То радуга, что мир с небес лиет
И горечь желчи претворяет в мед,
Смягчает Божий гнев и Божий суд.
Мы, грешные, лишь ею спасены
И Богом чрез нее одарены:
Игру Предвечного познайте тут.
Он — ваш ковчег, Он тонущих спасет,
По разъяренным водам пронесет,
Дабы избегнуть гибели могли вы;
* Здесь игра слов: во французском языке «агс-en-ciel» — «радуга»,
«агсЬе» — «ковчег».
121
Дени Крузе. Нострадамус
И кроткий голубь с ветвию оливы
Укажет, что земля уже близка
Для избранных, чья вера велика* 16.
При написании «Пророчеств» Нострадамус выбирает
туманный и загадочный стиль не столько ради изложения
предсказаний, сколько для того, чтобы бренный мир постиг
присутствие Христа через знание звезд, владеть которым
астрофилу позволяет вера. Так он соединяется с незримым
Богом, которого славит и который, по его утверждению,
возложил на него миссию говорить о насущности Боже-
ственного Глагола, как это следует из альманаха на 1566 год:
«Не стану говорить о том, что переменчива судьба и неот-
вратна, что осязаемому дано влекомым быть, а миру — увле-
кать; кто может небо [знать], как не познавший его дары?
Больше того: могущество божественного духа [мир] ведет,
во вдохновении святом Бог дышит и правит согласно тай-
ному замыслу».
Следует повторить, что основным здесь является во-
прос дистанции — в первую очередь дистанции между ска-
занным и его содержанием. В XVI веке выразительные сред-
ства, различные «языки», несмотря на внешнюю несхожесть,
пересекаются, рождаются один из другого, один в другом
растворяются и сливаются.
Перевод М. 3. Квятковской.
9.
Божественный свет
Чтобы дальше продвинуться «по следам» ренессансной
символики, которая проявляется в динамичности текстов
Нострадамуса, приведу в пример исследование Синтии
Шкенази, посвященное поэмам «Делия» (1544) и «Микро-
косм» (1562) Мориса Сэва*: в нем сделан вывод о присут-
ствии в «петрарко-платоновских» текстах второго плана —
посланий Павла. С одной стороны, между строк «Делии»
как будто прослеживается духовное устремление, вектора-
ми которого можно было бы назвать религиозное Обраще-
ние, «рьяность», Веру, Надежду и Милосердие: за смертью,
отображенной в мирской любви, скрыта смерть как таковая,
ведущая к Искуплению, дарованному Христом. Язык лю-
бовный и язык религиозный могут заменять друг друга, и
потому слова становятся обманными и скрывают в «Делии»
подражательный образ Христа, который, следуя воле своей
жить в ближнем, живет в фигуре возлюбленной, а значит,
сам умирает1. С другой стороны, в «Микрокосме» изна-
чальный акт Творения описан как выплеск светящейся энер-
гии, рождающей вселенную. То есть Бог — это чистый свет,
точка, из которой проистекает, раскрываясь, пространство
вселенной:
* Сэв Морис (ок. 1501 -ок. 1560) — французский поэт, глава Лионской
поэтической школы.
123
Дени Крузе. Нострадамус
...Усеяв там и тут божественную высь,
Неисчислимые светильники зажглись,
В сиянье воспарив на всем пространстве сиром,
Воздвигли огненный алтарь над нижним Миром,
Украшены четой великих двух светил...*2
Красота Делии — лишь отражение абсолютного света,
излучаемого сущностью в себе, незримой бесконечностью;
действительно, с восходом солнца влюбленный поэт поки-
дает мир своих тяжких ночных раздумий и может лицезреть
ту, в ком видит собственную жизнь, ту, чьи глаза хранят и
источают ясный свет, даже когда заходит солнце. Делия сама
есть свет, озаряющий того, кто на нее смотрит: «Ты, по-
сылавшая всегда мне/ Свет и жизнь». Делия с ее красотой
действительно может олицетворять источник религиозно-
го обращения, а поэма — рассказывать о мистическом яв-
лении священной любви. Это сплетение смыслов тем более
несет в себе знание о том, что непосредственно связано с
энергетикой воображаемого у Нострадамуса. Речь идет о
любви мирской и любви священной. О Христе и профанных
посланиях3.
Через середину XVI века проходит период новой поэзии,
время поэтов, помышлявших о всеохватном Боге, который
одновременно есть начало и центр, предшествование кру-
га, — время тех, на ком сказалось влияние неопифагоризма
и неоплатонизма. В когнитивной системе Прокла центр
есть причина круга, а круг — «то, чему он причиной», в то
время как для Плотина** «центр — отец круга»4. Для авторов
Ренессанса поэзия должна быть «побуждающей», как писал
* Перевод М. 3. Квятковской.
** Прокл Диадох (412-485) — античный философ-неоплатоник; Пло-
тин (204(205)-270) — философ-идеалист, основоположник неопла-
тонизма.
124
9. Божественный свет
Жорж Пуле: «Это поэзия, повторяющая ход мысли, при
котором суждения вытекают одно из другого так же, как
физические явления обусловливают друг друга под воздей-
ствием созидательной или эманирующей божественной
силы. Движение поэтической мысли повторяет движение
природы: у них один и тот же источник. Природа и воспе-
вающая ее поэзия распространяются из одной исходной
точки, по одним направлениям. У космического и поэтиче-
ского генезиса общее начало и развитие»5. Всеохватный
Бог у Нострадамуса — это Бог-начало, конец и середина
Всего, возникающий в словах катрена, как вселенная воз-
никла из исходной точки и стала шириться (или, лучше ска-
зать, лучиться), ведь в бесконечности любая точка — центр.
Всякий микрокосм есть макрокосм, и через значимый бес-
порядок слов, через ощущение значимости бесконечного,
которое они способны внушить, в итоге должна проявить-
ся всеохватность. Явное обнаруживается только в скрытом.
Как и профанное может означать святое.
Дойдя до этого этапа исследования, я должен открыто
поставить вопрос, которого до сих пор избегал: Нострада-
мус не раз пишет о божественном «вдохновении, данном
как откровение», выдавая его за астрономическое движение,
которое, как он сам утверждает, лежит в основе его эври-
стических исканий и знаки которого он перефразирует, —
так не является ли оно Словом Божиим, питающим живи-
тельной силой провидческий дар астрофила при создании
его метафорического подобия? Не это ли точка, из которой
все вышло и в которую возвращается? Или оно, подобно
зеркалу, позволяет постичь это вечное движение? Не ощу-
щал ли Нострадамус флюиды Слова, сочиняя «книги про-
рочеств, по сто катренов астрономических в каждой», ко-
торые представляют собой «прорицания, нескончаемые
отныне до года 3797-го» ? Ведь Слово — как «сверхъестест-
венный свет», проясняющий понимание каждому, чье «дол-
125
Дени Крузе. Нострадамус
гое меланхолическое вдохновение предрасполагает к вос-
приятию» и к пророчествованию, то есть к предсказыванию
«веления звезд». Следовательно, Слово Божие может быть
скрыто под покровом слов и их буквальных смыслов? Но-
страдамус в своем «Предисловии» как будто зашифровы-
вает таким образом евангельскую эпистему: «А посему то,
что он предсказывает, есть истина, ибо в Нем его источник
и причина; и этот свет и слабое пламя действенны и при-
ходят с той же высоты». Эпитет «действенный» здесь опи-
сывает летучее пламя, а в Послании к Евреям — божествен-
ное Слово и его очистительную роль! И снова глагол — это
«свет истинный, Который посещает всякого человека»6.
Исцеляя слепого от рождения, Иисус заявляет, что он «свет
миру»7, тогда как при Преображении Христовом «просия-
ло лице Его как солнце, одежды же Его сделались белыми
как свет»8.
Если это тайнопись, то она должна обнаруживаться
именно в связи с Евангелием, не раскрывая, что Логос вы-
ступает как начало и конец астрологического ясновидения
и что небо, в которое во время ночных бдений вглядывает-
ся наблюдатель-Нострадамус, обретает смысл в свете Слова
Божия, а значит, Святого Духа, то есть источника и импуль-
са, рождающего ясность, и в этом возможно пересечение с
неоплатонизмом. Действительно, пламя anima дела-
ет астрологическое пророчество непосредственным вопло-
щением света, идущего извне и овладевающего человеком,
дабы озарен он был «ангельских духом» и пророчествовал
«по астрономическим расчетам». Божественное пламя при-
надлежит мировой душе и может как всколыхнуть «поверх-
ность воображения различными ночными явлениями», так
и нести «определенность, дню присущую».
Напомним, что в сентябре 1521 года Маргарита Алан-
сонская (тогда она носила такое имя) получает письмо от
126
9. Божественный свет
своего духовного наставника Гийома Брисонне. Написав,
что Церковь «обезвожена и иссушена», он уточняет: «Увы,
мадам, вижу я в этом мире только чумное бесчувствие: боль-
шинство христиан — точно статуя или образ Иисуса Христа,
что в церкви помещен, они словно холодны, не видят, не
слышат, не говорят, не ведают вкуса и запаха, и все равно
хранят облик и имя Христовы»9. Немного позже, 22 декаб-
ря, Брисонне впервые напишет, что упадок Церкви — след-
ствие отхода от Евангелия. Благотворительность чахнет,
священники больше не раздают еду. Среди христиан воца-
рился холод. На его взгляд, срочно пора разжечь «огонь
насыщающий», который очистит и озарит души, «огонь
жгущий и не обжигающий, и прохладой всеоблающий, и
все же неугасимый в себе, хоть он и не жжет, узнаваемый,
хотя незнакомый, всеми зримый, хоть и невидимый...»10.
В этом письме Брисонне подчеркивает, что такой огонь —
«наивысокость» огня духовного, огня Иисуса Христа, на
землю явившегося, Христа, живого в Слове.
Обращение к этой «наивысокости», соотнесенной с
астрономическим небом, чуждой эйфории и одержимости,
позволяет Нострадамусу написать, что в тот самый момент,
когда он обращается к сыну, он обнаруживает «в своих рас-
четах, которые согласуются с вдохновенными озарениями:
смертельный меч приближается к нам сейчас, с чумой, с
войной более ужасной, чем была когда-либо при жизни трех
людей, и с голодом, который падет на землю и часто будет
возвращаться так, как светила согласны в своих движениях».
Нострадамус подражает библейскому слову о гневе Божи-
ем, возвещая, что явится Он с огненным жезлом и будет
карать творящих беззаконие и разить нечестивцев за бого-
хульство. Не успеет Милосердие всевышнее распростра-
ниться, как «большая часть моих Пророчеств осуществит-
ся и будет исполнена». Таково видение гневного Бога, каким
127
Дени Крузе. Нострадамус
он предстает в псалме LXXXIX (LXXXVIII), обещая, что
если «сыновья» его отвернутся от установленного им За-
кона, не будут придерживаться заповедей, нарушат уставы,
не последуют повелениям, то беззаконие их накажет Он
«жезлом и ударами — неправду их»11; таков Бог, карающий
тех, кто говорит дурное, кто своими словами искажает волю
Его; а еще видение времени, помраченного «зловещими
бурями», и, когда наступит оно, Господь снова и снова по-
вторит волю свою беспощадным быть ко всем, кто Завет
Его нарушит. И разумение явится к тем, кто был глух и слеп,
и невежество низвергнуто будет. Напомним, что этот пса-
лом — один из величайших источников евангелической на-
дежды, благоговения в евангелическом ожидании, позво-
ляющего правоверному, воспевающему милости Яхве и
сокрушающему всех врагов, сносить гонения и ждать мо-
мента эсхатологического откровения:
Доколе, Господи, будешь скрываться непрестанно,
будет пылать ярость Твоя, как огонь? [...]
Где прежние милости Твои, Господи?
Ты клялся Давиду истиною Твоею*.
Итак, помимо описанных кровопролитий и зверств, в
миметических текстах Нострадамуса присутствует надежда,
ибо есть в них желание приблизить внимающего к откры-
тию Благой Вести. И все это — в следовании логике шиф-
рования, поскольку звезды несут в себе код Глагола, код
всеохватного в единосущном. Зашифрованная мысль Но-
страдамуса реализуется специфично, через «паноптиче-
ское» построение и герменевтику всеохватности.
* Пс 88, 47 и 88, 50. Здесь и далее разбиение текста Библии на стро-
ки выполнено в соответствии с оригинальным изданием.
10.
ОТ ВСЕОХВАТНОГО
к Единосущному
В то же время у Нострадамуса заметно стремление опреде-
лить основы мудрости, философии и веры, связующие его
с тенденциями Возрождения. А точнее — эпистему, о чем
уже говорилось. Ничего удивительного в этом нет. Так
Эразм в своей книге «Пословицы» попытался составить
тезаурус различных высказываний — знаменитых или при-
мечательных в силу «неожиданного характера (novitate
insigne*)». В «Первых шести книгах афоризмов» 1531 года,
переводы которых на французский язык появились в Па-
риже в 1539 году, нидерландский гуманист собрал знамени-
тые изречения, помогающие встать на путь добродетели,
без которой вера христианского рыцаря становится безо-
ружной1. Запастись мудростью означало прочесть все кни-
ги, которые содержали моральные наставления или описы-
вали античную историю. Эразм подчеркивает, что одному
человеку это сделать невозможно или слишком сложно и
«Афоризмы» должны стать компендиумом, открывающим
путь всеохватного познания, «паноптического» прибли-
жения ко всему, чему учит античная мудрость и что по-
зволит добродетельному человеку идти вперед при любых
обстоятельствах, в любой момент жизни, совершенствуя
свое бытие и следуя сократовскому принципу «познай са-
мого себя»; таковы, например, рассуждения «О том, что
* Novitate insigne — буквально: «яркой новизны» (лат.).
129
Дени Крузе. Нострадамус
злые люди не меняются» или «Да не обидят пусть самого
слабого».
Путь к мудрости мыслится как усвоение банальных ис-
тин благодаря наставлениям, которые должны позволить
человеку одержать верх над злом, бушующим в других, а в
нем затаившимся2, и таким образом убедиться, что истин-
ного достоинства больше внутри, а не на виду, что «благой
разум» лучше преходящих благ, а истинное великодушие
неотъемлемо от справедливости, и «негоже человеку рас-
суждать о силе и доблести, коли сам он их вовсе не прояв-
лял». То, что эта мораль выражена Эразмом в форме катре-
на, безусловно, не случайно: ведь Нострадамус выбирает
столь необычную форму намеренно, руководствуясь неким
замыслом, и хочет, чтобы читатели его поняли. Ссылаясь на
исследования Франсиса Гойе, скажем, что для Ренессанса
свойственно «возвышение» банальных истин — в той мере,
в какой все эти loci communes*, вместе взятые, не преподно-
ся всеохватное как исчерпывающее, побуждают душу со-
вершенствоваться в обретении простой скромной мудрости,
а главное — оставаться такой, как она есть, какой пожелал
ее видеть Бог, сохранять humanitas**-, то есть быть такой,
какой она описана в Слове Его. У лиры Орфея было девять
струн, они символизируют девять муз, которые, танцуя в
хороводе, «передают струну из рук в руки», как описывал
в 1522 году Гийом Бюде в книге «De studio literarum»***; это
аллегорически изображало целостность знания, в котором
каждая наука связана с другими, со всеми остальными, и
если не будет одной, то и других не станет3. Энциклопедия —
и это главное, на чем нужно остановиться, — не приводит
к постижению всего познанного и познаваемого в сопо-
* Loci communes — общие места, банальные истины (лат.).
** Humanitas — человеческая природа (лат.).
*** «De studio literarum» — «Об изучении литературы» (лат.).
130
10. От всеохватного к единосущному
ставлении, открывающем единственно возможный путь для
объективации универсального и окончательного знания,
но она задает «регламент» познания, который образует
основу когнитивной модели духовного совершенствования,
а значит, придает процессу динамику: это orbiculata discipli-
narum scientia*.
Всеохватное в эпоху Ренессанса воспринимается через
идею выборности или компилирования частностей, вслед-
ствие чего каждый элемент системы вращается вокруг
стержневой оси — этического принципа начального пости-
жения божественной мудрости. В связи с этим Жан-Марк
Шатлен цитирует финал труда «De asse»**, в котором Гийом
Бюде сравнивает фигуру царя Соломона с образом челове-
ка, сумевшего овладеть кругом наук, ведь тот в одном из
стихов книги Екклезиаста утверждал, что в поисках мудро-
сти прошел через все: «Птицы, устремляющиеся к верши-
не обрыва, чтобы добраться до нее, летят не прямо: много
легче им подниматься кругами». «Так и человеческий ум,
стремясь к более свободному и ясному лицезрению мудро-
сти, восходит по изгибам избранного метода, а не сокраща-
ет срок учения, переносясь напрямик с низшего уровня зна-
ния к высшему и нарушая последовательность его этапов.
Потому Соломон и внушает, что прошел по всей энцикло-
педии творений разума человеческого, и словно увещевает
нас не бояться, собирая из всех мирских и древних фило-
софских систем следы мудрости»4. Стремительному поле-
ту следует предпочесть полет по спирали, кружение, пока-
чивание на небесных волнах, уносящих в других направле-
* Orbiculata disciplinarum scientia — здесь: сфера научного знания
(лат.).
** «De asse» — «Об ассе» (лат.); асе — название древнеримской
медной монеты. Трактат Гийома Бюде посвящен экономике и
нумизматике.
131
Дени Крузе. Нострадамус
ниях — к другим дисциплинам, — пока не будет достигнута
божественная мудрость. В этом — герменевтика, то есть
когнитивный процесс, воспетый в XIII главе первого из-
дания «Пантагрюэля» в 1532 году, где Таумаст признается,
что Панург открыл перед ним «истинный кладезь и бездну
энциклопедических знаний»*, имея в виду бескрайний, без-
донный мир5. И возможно, игра: в книге Пьера Кусто «Пег-
ма»** (1555) Демокриту приписывается изречение о том,
что истина «скрыта на дне колодца» и человек напрасно
пытается ее оттуда извлечь...6 То есть идею возрожденческо-
го энциклопедизма зачастую приходится связывать с содер-
жащим в себе сомнение тезисом, будто обладать всем озна-
чает не что иное, как проникнуться осознанием небытия.
Вместе с тем, эта весьма относительная истина служит
ориентиром для одного из выдающихся вдохновителей Но-
страдамуса — Пьетро Кринито*** в книге «De honesta discipli-
na libri XXV»**** 1504 года (в 1520 году она также привлекала
внимание Иоанна Равизия Текстора*****, автора труда «Offi-
cina vel naturae historia per locos» ******7); список из трехсот за-
* Здесь и далее прозаические фрагменты из романа Ф. Рабле
«Гаргантюа и Пантагрюэль» — в переводе Н. М. Любимова.
** От грег. — полки для книг, а также подвижные подмостки,
преимущественно театральные, служащие для появления пер-
сонажей словно из-под земли.
*** Кринито Пьетро (1465-ок. 1504) — итальянский гуманист и
поэт.
**** «De honesta disciplina libri XXV» — «Книги о честной науке.
КнигаXXV» (лат.).
***** Равизий Текстор Иоанн (1480-1524) — французский ученый и
гуманист.
****** «Officina vel naturae historia per locos» — «Мастерская, или Ис-
следование природы разных мест» (лат.).
132
10. От всеохватного к единосущному
главий кажется бесконечным: читатель словно заходит в
лавку, где перед ним разложены понятия, ситуации, события
и факты из мира природы, из мира людей, из истории, ли-
тературы, религии и физики8. Длинная череда явлений, при-
сутствующих в содержании катренов...
Энциклопедизм может быть и всеохватным, и узким.
Конрад Вольфхарт, прозванный Ликосфеном*, в книге
«Prodigiorum ас ostentorum chronicon»** избрал предме-
том для классификации res mirabiles***. В 1553 году Жан де
Турн и Гийом Газо публикуют издание «Prodigiorum liber,
ab urbe condita usque ad Augustum Caesarem, cujus tantum
extabat Fragmentum, nunc demum Historiarum beneficio»****,
до этого вышедшее в Базеле у Опорена9; публикации пред-
назначались для того, чтобы на основе сведений, которые
можно почерпнуть у Тита Ливия, Дионисия Галикарнасско-
го, Евтропия и Орозия*****, восполнить пробелы, возникшие
из-за утраты первой части произведения Юлия Обсеквенса,
* Ликосфен Конрад (рожд. Конрад Вольфхарт; 1518-1561) —
ученый, гуманист, популяризатор наук, эльзасец по происхожде-
нию; Ликосфен — греческая форма его же имени, означающе-
го «сильный, как волк».
**«Prodigiorum ас ostentorum chronicon» — «Хроники чудес и
знамений» (лат.).
*** Res mirabiles — здесь: чудесное (лат.).
**** «Prodigiorum liber, ab urbe condita usque ad Augustum Caesarem,
cujus tantum extabat Fragmentum, nunc demum Historiarum benefi-
cio» — «Книга чудес от основания города до Августа Цезаря, от
коей сохранился только фрагмент, теперь же благодаря изыскани-
ям Конрада Ликосфена в целости своей восстановленная» (лат.).
***** Дионисий Галикарнасский — греческий историк I в. до н. э.; Фла-
вий Евтропий — римский историк и политический деятель
IV в., консул 387 г.; Павел Орозий (ок. 385-420) — историк и
христианский теолог из Галикии (современной Галисии).
133
Дени Крузе. Нострадамус
чтобы получить своеобразный словарь земных и небесных
знаков и их проявлений в природе. В эпоху Возрождения
очевидно стремление расширить по той или иной оси уче-
ности общие знания, формирующиеся по принципу нако-
пления и «нагнетания», распространить живые круги про-
свещения, вовлекаясь в которые человек двигался бы по
пути оформляющейся мудрости при всей ее относитель-
ности. Так появляются «De Inventoribus rerum libri tres»
Полидора Вергилия*, опубликованные в Венеции в 1499 году
и начинающиеся главами о происхождении богов, о перво-
основе вещей, о рождении первого человека и об истоках
разнообразия языков...; так же автор «Оружия христиан-
ского воина» собирает греческие и латинские пословицы
и максимы: в 1500 году Эразм составляет «Adagiorum Col-
lectanea»**, в 1508-м расширяет сборник, а в 1513-м издатель
Иоганн Фробен публикует его третий сборник пословиц
«Adagiorum chiliades tres»; затем появляются «Historiaplan-
tarum»*** 1541 года и «Pandectarum... libri XXI»**** 1548 года,
составленные Конрадом Геснером*****, «Herbarum vivae
eicones ad naturae imitationem******* Отто Брунфельса*******
* «De Inventoribus rerum libri tres» — «Три книги о создателях
вещей» (лат.); Полидор Вергилий (1470-1455) — гуманист
и историк итальянского происхождения.
** «Adagiorum Collectanea» — «Собрания пословиц», или «По-
словицы» (лат.).
*** «Historia plantarum» — «История растений» (лат.).
**** «Pandectarum... libriXXI» — «Пандектов... книгаXXI» (лат.).
***** Геснер Конрад (1516-1565) — швейцарский ученый-энци-
клопедист.
****** «Herbarum vivae eicones ad naturae imitationem» — «Живые
изображения растений» (лат.).
******* Брунфельс Отто (1488?-1534) — немецкий богослов и ботаник.
134
10. От всеохватного к единосущному
в 1530-1531 годах. Отсюда калейдоскопические видения
вроде «Магдебургских центурий» Флациуса Иллирийского*,
отражающие историю учения с момента рождения Христа
до его inclinatio или «заката» («Каталог свидетелей истины,
протестовавших против папы в прежние времена», 155610),
или «Cosmographiae universalis Libri VI»** Себастиана Мюнс-
тера***, изданное в Базеле в 1544 году11.
В качестве примера можно было бы также привести
книгу «De Subtilitate»****, опубликованную в 1550 году Дже-
роламо Кардано*****, но прежде всего — «Театр исправных
механизмов» Гийома де Ла Перьера******: понятие «театр»
заставляет вспомнить уже рассмотренную идею «панопти-
ческого» вйдения12. При знакомстве с изданием 1544 года
следует отметить показательный момент: в нем приве-
дены иллюстрации ста моральных аллегорий, сопровожда-
емых десятистишиями декларативного и иллюстратив-
ного свойства; сто — совершенное число... Оно выражает
целостность. И снова дидактический замысел: приобще-
ние к мудрости становится возможным через образ. Не
должно ли, например, загадочное изображение персона-
жа, сидящего в античных одеждах и пожирающего собст-
* Маттиас Флациус Иллирийский (1520-1575) — лютеранский
богослов.
** «Cosmographiae universalis Libri VI» — «Всеобщее мироопи-
сание, книга VI» (лат.).
*** Мюнстер Себастиан (1489-1552) — средневековый немецкий
ученый.
**** «De Subtilitate rerum» — «О тонкости сущностей» (лат.).
***** Кардано Джероламо (1501-1576) — итальянский астролог, алхи-
мик, мистик.
****** де ла перьер Гийом (1499( 1503?)-1565) — французский гуманист
и ученый.
135
Дени Крузе. Нострадамус
венное сердце, напомнить о Пифагоре, который запре-
щал человеку съедать свое сердце, метафорически донося
мысль о том, что следует остерегаться гнева и соблазна ме-
сти, а все тяготы преодолевать, не впадая в меланхолию и
не страдая:
Великим простофилей прослывет
Тот, кто себя снедает средь забот
И не стремится облегчить мученья,
Зане — тягчайший в нашей жизни гнет:
Злосчастия, убытки, огорченья* |3.
Затем следуют предостережения, связанные с ношени-
ем масок: это явление стало столь популярным, что каждый
готов скрыть лицо под непроницаемой маской, то есть при-
нять фальшивый облик, жить в фальши, супротив себя, в
притворстве и хитрости; далее читатель призывается не
раздражать и не сердить других людей, как-либо подогревая
их гнев, — лучше приветливыми словами внушать им дру-
жеское расположение14. По сути ренессансная энциклопе-
дия — антиномия энциклопедии современной; как писал
Жан Сеар, она остается незавершенной, ведь, по замыслу,
воплощает целостность, которая не станет устойчивой или
полностью охваченной: «Ведь для человека Ренессанса эн-
циклопедия — не столько круговая ограда знания, сколько
усилия, которыми знание организуется в круг, труд, кото-
рый каждому надлежит выполнять для себя, который не
прекращается и которому нельзя дать название, даже вре-
менное»15. Выходит, что всеохватность — противополож-
Здесь и далее стихотворный перевод произведений Гийома де
Ла Перьера выполнен М. 3. Квятковской.
136
10. От всеохватного к единосущному
ность мудрости, поскольку свойственна только таинству
Слова Божия.
В 1552 году публикуются «Рассуждения о четырех ми-
рах, среди коих: Божественный, Ангельский, Небесный и
Осязаемый, в четырех центуриях, из катренов состоящих
и вобравших изыски Божественной и Человеческой Фило-
софии»16. В этом труде Гийом да Ла Перьер создает фило-
софский компендиум на основе четырех центурий по сто
катренов в каждой, в простых вариациях повторяющих по-
рой одну и ту же тему. Например, вариация, раскрывающая
парадокс восприятия через образы видящего, который не
видит себя, или думающего, неспособного к самопостиже-
нию. Это наставление каждому из людей, дабы не питали
они иллюзий относительно своей способности к познанию;
и посвящение в суть опасности самодовольства, поучитель-
ный урок: кто думает, что он зрит, незряч, кто думает, что
знает, несведущ; а также призыв к ученому неведению, ко-
торое ставит преграду перед наносной убежденностью, ме-
шающей добраться до истины.
У ока есть способность разглядеть
Все то, что на земле и в небе зримо,
Но не дано ему себя узреть —
Напрасный труд: сие неисполнимо17.
Как тут не провести параллель с метафорой спрятанно-
го сокровища и пружины в замке сундука, выкалывающей
глаз тому, кто дерзновенно возжелал узнать, что находится
внутри? Центурия и катрен становятся особым простран-
ством энциклопедического анализа, дискурсивным сред-
ством, позволяющим воспринять относительную целост-
ность, которую подразумевают гуманисты, ориентируясь,
137
Дени Крузе. Нострадамус
возможно, на гностические «Центурии» Эвагрия Понтий-
ского* или «Собеседования» Кассиана**, где в виде кратких
афоризмов представлены сокровища христианской «фило-
софии». Видимо, и Нострадамус не случайно использовал
парную форму «центурия — катрен», составляя пророче-
ский тезаурус или указатель и не уставая многозначительно
повторять, как слаб человеческий разум.
«Пророчества» — тезаурус или свод «подвохов» знания
и выражения зол человеческих! Стезя, на которую надлежит
ориентироваться. Гийом де Ла Перьер в 1553 году также
выступает еще с одной книгой, «Морософия»***, опублико-
ванной в Лионе Масе Бономом. И снова автор хочет показать
то самое ценное, что позволяет читателю ориентироваться
на пути к мудрости или к «философии». «Морософия», в
продолжение основного мотива «Похвалы глупости» Эраз-
ма, описывает «безумие мудреца», и Ла Перьер спешит
сослаться на Платона, заявляя, что часто из слывущих безум-
ными уст исходят мудрые речи: «Ибо неистовство сие, хама-
ми и невеждами безумием называемое, часто пророчеству
служит». В свою очередь, Диоген Синопский всю жизнь про-
вел в бочке, и современники считали его душевнобольным,
одержимым, умалишенным; но на Александра он повлиял
больше, чем «множество невежд вместе взятых»18. Однако
основным ориентиром для Гийома де ла Перьера стал Ни-
колай Кузанский с его представлением об ученом невеже-
* Эвагрий Понтийский (346-399) — византийский богослов и фи-
лософ.
** Иоанн Кассиан (ок.360-435) — монах, теоретик, один из осно-
вателей монашества в Галлии.
*** Род душевной болезни, проявляющейся в мрачном настроении
и отупелости.
138
10. От всеохватного к единосущному
стве idiota* и философия противоположностей, отражаю-
щих антиномическое устройство сотворенного мира. Нет
повторений под небесным сводом. Эпистемологический
постулат, которым руководствовался автор «Морософии»,
впоследствии признан средством, ориентирующим чело-
веческую природу: мирская мудрость — безумие в глазах
Господа, а филавтия греков — опасность, подстерегающая
человека: Гийом де ла Перьер считает, что надо следовать
за философом-стоиком, который сказал, что «не может
человек истинно мудрым слыть, пока безумцем не прослы-
вет. И наоборот, если прослыл он мудрым, значит, совсем
утратил разум».
Примечательна в этой «мудрости безумия» роль гипо-
тетического слова; развитие мысли Нострадамуса действи-
тельно перекликается (хотя, конечно, косвенно) с темой
«иного», или «отрицающего», мышления, с весьма самобыт-
ным эвристическим поиском, свойственным некоторому
числу его современников. Можно было бы сделать вывод,
что разбиение «Пророчеств» на катрены, собранные в цен-
турии, преследует некую конечную цель: теряется смысл,
а значит, становится неочевидным и знание, которое мог
бы приписать себе читатель. Тогда предсказывать или «опи-
сывать в подробностях» означало бы для Нострадамуса в
некотором смысле отвергнуть собственные провидческие
опыты как средство познания и внушить читателю сомне-
ние, заставив его признать, что знание есть только в незна-
нии, в отказе от посягательства на знание. Таким образом
астрофил принадлежит веку условного сомнения с его «пу-
стотелым», отрицающим cogito. Но разве сомнение не есть
познание? Мы к этому еще вернемся19, причем Нострадамус
Idiota — профан (лат.).
139
Дени Крузе. Нострадамус
явно намеренно — ведь это катрен из первой центурии —
иронизирует даже над собственными предсказаниями.
L’oyseau de proye volant a la senestre,
Avant conflict faict aux Francoys pareure,
L’un bon prendra, 1’un ambigu sinistre,
La partie foyole tiendra par bon augure.
Орел, кружащий с левой стороны,
Французам перед битвой — верный щит.
Но двойственны приметы и темны:
Поверив знаку, слабый устоит20.
Перед тем как французы выступят в поход, их ждет по-
явление хищной птицы, которая будет летать слева от них.
В этом углядят либо доброе предзнаменование, либо дву-
смысленное и зловещее, и, наконец, одна сторона — зага-
дочно названная «слабой» — решит, что это к добру. Скла-
дывается впечатление, что в мире знаков и их трактовок
ничему нельзя верить! Как будто в одном угаданном смыс-
ле надо угадать второй!
К этому подводят и другие примеры: у Гийома де Ла
Перьера в «Морософии» используется символический ме-
ханизм. Действительно, книга состоит из ста иллюстраций
морального содержания, и каждая сопровождается двумя
двустишиями: одно описывает изображение, другое пере-
дает аллегорически-нравственный смысл. Четыре латинских
четверостишия становятся во французском языке десяти-
сложным катреном, напоминая о требовании краткости,
образчиком которой названа «Илиада», поскольку «считает-
ся, что вещи чудесные и человеку недоступные заключает
в себе и, подобно скорлупе ореха, хранит, о чем столько хо-
140
10. От всеохватного к единосущному
роших авторов ведают, и среди них Плиний и Солин*. Крат-
кость подобную Валерий [Максим]** привил мне, говоря,
что немалого мастерства стоит облечь великую суть в малое
слов число»21. Катрен мыслится как приоритетная форма
благодаря средоточию вложенных в него смыслов и «глав-
ному смыслу», который его отличает. Например, следующее
четверостишие соответствует иллюстрации, изображаю-
щей лесной пейзаж, над которым на горе возвышается го-
род, а внизу кабан слепо бросается на охотника и двух его
псов и натыкается на охотничью пику:
Как ты впадаешь в раж, алкая мщенья,
Так вепрь взъяренный гибнет смертью злой;
И человек пред битвой — воплощенье
Неукротимой ярости самой.
Надо учесть, что читатель должен все же проделать опре-
деленную работу, прослеживая переход от тетрастиха к ка-
трену и наоборот, что дает возможность для расширения
смысла в контексте событий начала 50-х годов XVI века:
Кто пребывает во гневе, тот лютой смерти подвержен,
Дикому вепрю подобный, он налетит на клинок;
Кто свою ярость обрушит на ближних, будет наказан:
Глупая ждет его смерть — дурной голове поделом22.
В этом также может прочитываться «сверхаллегория»,
то есть аллегория в аллегории, проявляющаяся в контексте
* Солин Гай Юлий (III в. н. э.) — римский писатель, автор трудов
по географии и истории.
** Валерий Максим (I в. н. э.) — римский писатель и историк.
141
Дени Крузе. Нострадамус
характерных для гуманизмауосо seria*: ведь на первом пла-
не, перед охотником и кабаном, изображен ствол дерева,
спиленного почти вровень с землей, — и это, возможно,
символ забвения, которому предано таинство Искупления.
Иллюстрация как будто предупреждает, что не следует че-
ловеку ввязываться в войны своего времени, и смысл этого
послания в том, что поддавшийся безумству мира, неис-
товству времени, впадает в безумие перед лицом Господа и
рубит древо жизни, которое должно было направлять его
в «град небесный». Смертельная опасность — это риск
утраты собственной души, ожидающей каждого, кто пола-
гает, будто сможет собственными силами одолеть то, что
только один Господь способен приостановить; опасность
уронить крест, который каждый человек должен нести в
себе. Такая же «сверхаллегория» — в изображения короля
с короной на голове и в мантии, капюшон которой весьма
напоминает шутовской колпак. Персонаж смотрит на людей,
дерущихся посреди горящего города. Катрен сообщает, что
город, построенный без укреплений и окруженный только
плоской равниной, становится добычей врагов. На первый
взгляд перед нами аллегорический образ короля, который
затыкает уши, не желая слушать советы древних, что зача-
стую приводит королевство к краху.
Когда король советников лишится,
И нет стены, чтоб град оборонить,
То короля и град (коль так случится)
Ничтожной силой можно сокрушить23.
Но это и апология государя, который правит, прибегая
к советам мудрецов, — такое прочтение подсказывает чита-
* Joco seria — здесь: серьезных шуток (лат.).
142
К). От всеохватного к единосущному
телю Гийом де Ла Перьер. Но помимо выражения первой
или простейшей мудрости, не метафора ли это, отображаю-
щая то, что чувствует внутри себя живущий в мирском безу-
мии — в ком словно оживают картины войн и пожаров,
охвативших город? Может, это новое предостережение про-
тив кровавых распрей настоящего? Не основана ли симво-
лика де Ла Перьера на двойной герменевтической игре? Не
выведен ли в этой игре первичный смысловой пласт, чтобы
читатель, для которого предназначена «Морософия», сам
его актуализировал, нет ли здесь подтекстного и подтекстно-
визуального обращения, повторяемого, как молитва? Об-
ращения, утверждающего, что тому, кто хочет спасти свою
душу, надлежит быть безумцем в безумии мирском, а значит,
не ступать на путь, ведущий христианина к пропасти этого
губительного, чаще всего, безумия. Выходит, что символи-
ческий дискурс, безусловно, распространяется на все сто
трудноразрешимых ситуаций, с которыми человек может
столкнуться на своем земном пути, охватывает все когни-
тивное пространство, но так, чтобы оно в конечном счете
сводилось к единственному рассматриваемому откровению.
В чем всемогущество всесильного Бога, о месте которого
человеку и помышлять не должно, чтобы не уподобиться
тому королю, чья мантия, признак власти, как будто симво-
лизирует безумие? Какова цель обращения в веру? Ее надо
искать между ученым невежеством и vana scientia. Всеохват-
ность же непосредственно является символом того, что есть
только Он, как единство единств, и только на Него человек
должен ориентироваться. В конечном счете разве связь все-
охватного с единосущным не прослеживается во всех вы-
сказываниях Нострадамуса? Только на другом когнитивном
уровне...
Нельзя ли в этом случае предположить, что выбор деся-
тисложного катрена, который Корнелий Агриппа связыва-
143
Дени Крузе. Нострадамус
ет, с одной стороны, с квадратом — изначальной формой и
божественной вершиной всего четверичного, а с другой
стороны, с декадой — концом и началом всех чисел, то есть
с монадой, свидетельствует о стремлении к проникновению
в божественное, о желании, чтобы текст тянулся к боже-
ственному Глаголу? В этом случае «затуманенность» или
таинство текста дополняют выбранную форму, которая в
катрене раскрывает выразительные средства для посвяще-
ния в тайну, в высоком смысле «знаменованную», и рас-
крывает читателю тысячи тайн Творения, усмиряя его гор-
дыню знанием и побуждая вверить себя одному Богу. Самой
своей формой «Пророчества» несут Божественное слово
в майевтическом импульсе всеохватного, сводящегося к
единосущному.
11.
Языком ТВОРЕНИЯ
Нострадамус намеренно «сталкивает» временные планы:
прошлое настолько выпукло в его текстах, что об авторе
можно даже говорить как об астрологе-историке. Возвра-
щаясь назад, вспомним, что в «Пророчествах» мы про-
слеживали попытку собрать более или менее узнаваемые
исторические факты. Однако это лишь иллюзия, созданная
ретроспекцией; Нострадамус следует за Эразмом в том, что
касается принципов систематизации и категоризации того
или иного exemplum*. Конечно, автор трактата «De lingua»**
советует черпать у авторов древности, как языческой, так
и христианской, а особенно у отцов Церкви примеры, от-
части заимствованные из истории. Но примеры эти, вы-
мышленные (fabulosa) или реальные (historical, «он по-
своему переиначивает, перефразирует, расширяет или
сужает как ему вздумается, почти всегда обновляя то, что
прочел». История перестает быть историей, она видоизме-
няется, а насыщенный и обработанный таким образом
exemplum становится exemplum fabulosum***'. «Историче-
ское» неизменно растворяется: астрофил заново перекла-
дывает, смешивает и разделяет события, ничего не оставляя
от истории как таковой. Попытки отыскать историческую
* Exemplum — пример (лат.).
** «De lingua» — «О языке» (лат.).
*** Exemplum fabulosum — вымышленный пример (лат.).
145
Дени Крузе. Нострадамус
правду в катренах обречены на провал, ведь Нострадамус
вслед за Эразмом создает коллаж, пользуется добавлениями,
изменяет, корректирует...
Начнем с третьего катрена первой центурии, а если
учесть, что два первых являются характерной для гуманис-
тов преамбулой, то он окажется первым. В нем описаны
носилки, перевернутые вихрем, а затем лица, прикрытые или
спрятанные под плащами, — и это попросту могло означать,
что мы оказались в эпохе двуличья, притворства, поскольку
вскоре республику «тревожить люди новые начнут», и вско-
лыхнется она, когда homines novi* ради собственных устрем-
лений нарушат стабильность традиционного социально-
политического порядка. В таком контексте, по мнению
Пьера Бренд’Амура, носилки есть намек на события две-
надцатого года, когда юноша, изображавший Викторию,
упал с носилок, на которых его несли. Тогда шла борьба
между Октавианом и сторонниками Брута; во всяком слу-
чае, в финале катрена подчеркивается, что «белых будет не
отличить от красных», а значит, наступит момент, когда не
останется справедливости — только бесправие будет тво-
риться: обе стороны начнут вершить справедливость, но
видеть ее будут по-разному. Помимо вопроса, связанного
с более чем сомнительной исторической отсылкой, возни-
кает следующий: почему катрену отведена открывающая,
вводная роль?
Бесспорно, выбор Нострадамуса не мог быть необду-
манным; таким образом астрофил подает читателю первый
знак, который сразу должен пояснить, что прочитанное
следует понимать скорее в филологическом, то есть в эти-
ческом, а не в историческом смысле. Во всяком случае,
участники сцены переворота-потрясения остаются «под
* Homines novi — новые люди (лат.).
146
11. Языком творения
масками», и таким образом Нострадамус, возможно, пытал-
ся по-своему, символически, передать мотив изменчивости,
которой отличается Fortuna, внезапно ввергая общество в
пучину бед, предвещая наступление смуты и, как следствие,
несправедливости, убийств, насилия? В этом катрене нет
отсылки к конкретному историческому событию, зато от-
ражен жизненный принцип человеческого существования,
когда нестабильность времен порождает жестокость, и мир
летит в тартарары, нивелируются принципы права и спра-
ведливости. О своем непостоянстве природа предупрежда-
ет людей свойственным ей языком — вихрем яростной
силы; непостоянством обусловлены внезапные перевороты,
происходящие в мире людей. Так что сцены, описанные
Нострадамусом, не приглашают к узнаванию трагических
моментов прошлого. Полагать это было бы абсурдно; они
значимы как exemplum, а точнее, как предупреждение про-
тив гордыни и самоуверенности.
Катрен призывает человека не мнить себя властелином
собственной судьбы. Она в любой момент может обрушить
на него несчастья, поскольку над ним есть высшая сила,
и ей подчиняется человеческое бытие; безликая сила, о
пробуждении которой возвещает природа, или «вихрь».
Вновь читатель сталкивается с иносказательным текстом.
Через иносказание выражена эфемерность существования,
зависящего от капризов изменчивых времен. Нострадамус
же пытается предложить словарь знаков природы, который
позволил бы человеку обрести понимание своего земного
бытия через непосредственное знание языка природы. Бог
у него — созидатель, который оживил свое Творение благо-
даря системе загадочных знаков, призванных помочь чело-
веку продвигаться по отведенному ему времени жизни, под-
чинять свой земной путь моральным нормам; и эта система
знаков становится «оккультным» откровением.
147
Дени Крузе. Нострадамус
Видимо, не случайно около 1545-1547 годов Нострада-
мус посвятил принцессе Жанне Наваррской* переведенное
на французский язык рукописное толкование «Иероглифи-
ки Гораполлона» — «Хора Аполлона, сына Осириса, царя
Египта на Ниле, толкование иероглифов... на ритм стихо-
творный переложенное произведение немыслимой и вос-
хитительной учености и древности» — с посвящением в
виде акростиха. Две книги, составленные в V веке и припи-
сываемые Гору, сыну Осириса, царя Египта, были обнаруже-
ны в 1419 году на острове Андрос Кристофором Буондел-
монти, затем привезены во Флоренцию, а позже, в 1505 году,
в Венеции у Альда Мануса вышло издание на греческом, с
которым и работал Нострадамус. После этого последовали
переводы на латынь: в 1517 году в Болонье, в 1515 году
в Аугсбурге, в 1515 году в Париже, в 1521 году в Париже
и в Базеле... и в 1542 году в Лионе у Себастьяна Грифа2.
В 1543 году добавилась публикация «О значении иеро-
глифических надписей египтян», за которой в 1553 году
последовал изданный Жаком Керве еще один перевод на
французский — его автором считается Жан Мартен: «Са-
кральные скульптуры и рельефы Хора Аполлона». Учитывая
это, трудно понять, почему перевод труда Хора Аполлона
(или Гораполлона), выполненный Нострадамусом, остался
рукописным3. Он был адресован дочери Маргариты На-
варрской, известной своей ролью в распространении нео-
платонизма Фичино во Франции. Манускрипт с иллюстра-
циями, видимо, предназначался для частных целей. Важно,
что Нострадамус выбрал для сакрального послания стихо-
творную форму: вероятно, чтобы подчеркнуть аспект, вдох-
* ЖаннадАльбре (Иоанна III; 1528-1572) — королева Наварры, дочь
короля Генриха II д’Альбре (Наваррского) и Маргариты Наварр-
ской, мать короля Генриха IV Наваррского.
148
11. Языком творения
новленный «глубинным таинством» Творения, «природы
мудрой, матери симпатии», к чьим загадкам позволяет при-
близиться только поэзия. В онтологическом понимании
речь идет о филологической интерпретации «событий тай-
ных» или чудес, существующих в природе: египетские жре-
цы первыми описали свою систему символов и составили
их свод.
В основе перевода — мысль о необходимости выявить
и воспроизвести язык образов, взятых древними египтяна-
ми из природы, божественно созданной и постигаемой в
качестве носительницы тайн, а значит, сакрального смысла.
Природа, «мать симпатии», которая «любые вещи изме-
няет антипатией, / В согласии радостном душу встречает, /
А после разладом ее разрушает»*, во всех своих проявле-
ниях представляет собой сакральную криптографию; древ-
ние египтяне позволяют расшифровать ее смысл4. И в этом
perpetuum mobile**, от бытия к небытию, от жизни к смерти,
от начала к концу, от конца к новому началу, от единичного
к множественному, распахивается особый эсхатологический
план, связанный с циклическим движением от порядка к
хаосу, от позитивного к негативному и от негативного к
позитивному; у Хора Аполлона ясно истолкован символи-
ческий смысл Звезды, что позволяет Нострадамусу под-
черкнуть мысль о вечной повторяемости мира, об умирании
и возрождении жизни5. Небесная вечность передана в пен-
таграмме, символизирующей мир, в котором единое всеох-
ватно, а всеохватное едино.
* Здесь и далее, если не указано иное, тексты «Иероглифики Гор-
аполлона» цитируются в переводах Д. В. Морозова, опубликован-
ных на странице http://nostradamu.narod.ru/Tekct/Gorapollon.html.
** Perpetuum mobile — вечный двигатель {лат.).
149
Дени Крузе. Нострадамус
Что они обозначали при помощи звезд
Обозначая бога иль судьбу,
Иль неизбежный фатум, или цифру «пять»,
Они звезду изображали, принимая ее за божество.
Как и звезда, божественное Провиденье
Своею тенью всех укроет.
Мир наш существовать не может
Без фатума: рок — главный средь божеств.
Никто из смертных не способен оказать
Сопротивленья власти звезд и их движенью.
Чисто же «пять» нетрудно объяснить:
На небе светят мириады звезд,
Но только пять из них своим движеньем вечным
Определяют судьбы мира и людей.
Ценность «Иероглифики Гораполлона» в том, что она
привносит в неоплатонизм пифагорейский аспект: фигура
Христа, символизируемого цифрой «пять» по числу ран,
обозначена пятиконечной звездой, пентаграммой, выра-
жающей космическую гармонию, созданную вечным дви-
жением от единого к множественному и наоборот6. В пен-
таграмме — смысл гармонии, поскольку сам Господь придал
ей движение. В том, как мировой порядок вписывается в
концепцию «переворота», и состоит «глубинное таинство»,
в котором человек, следуя земным указаниям или противясь
им, должен пытаться самостоятельно приблизиться к Един-
ству, к Единосущности. Так что направление астрально-
астрономическому творчеству Нострадамуса было задано
очень рано — вероятно, еще до того, как возник замысел
первого альманаха 1550 года. У Нострадамуса своя эсхато-
логия, и строится она на основе циклического, а не линей-
ного принципа.
150
11. Языком творения
В процессах творения, видим мы это или нет, существу-
ют «опорные оси». Даже если форма и содержание меня-
ются, а герменевтические цезуры выглядят или задуманы
как оправданные, сам текст порождает систему многочис-
ленных отзвуков. Главное для историка — погружение в
поиск, который иногда теряет направление или идет вразрез
с позитивистским принципом смысловой линейности; важ-
на попытка воссоздать связи в том, что являет собой гер-
меневтическую логику языка, инструментом которого слу-
жит тайное, недосказанное, неясное или завуалированное,
двусмысленное. Не случайно Пико делла Мирандола* писал,
что искусство речи для мистагога** было искусством го-
ворить загадками, словами, «оглашенными и неоглашен-
ными», editos esse et non editos. А цель — отвлечь души от
внешнего «наносного» и обратить их к сокровенной Еди-
носущности7. Для понимания Нострадамуса перевод, вы-
полненный в 1541 году, становится ключевым, поскольку
раскрывает суть приобщения к доктрине души, вставшей
на путь очищения, допуская восхваление Бога, одновремен-
но многоименного и безымянного. Бога-творца приро-
ды, которая в эпоху Ренессанса становится «мощным источ-
ником осознанной и неосознанной внутренней духовной
энергии»8.
Множеством вопросов задается человеческий разум
перед лицом окружающей природы, — сообщает Ностра-
дамус Жанне д’Альбре, — и не может найти им объяснения:
почему разъяренный слон застывает на месте и обмякает
перед овцой, а услышав визг поросенка, тут же пугается?
Почему дикий бык становится смирным, если привязать
* Пико делла Мирандола Джованни (1463-1494) — итальянский
мыслитель, выразитель идей раннего гуманизма.
** В Древней Греции: жрец, проводивший мистерии.
151
Дени Крузе. Нострадамус
его к смоковнице?9 Почему лев боится петуха и бежит от
страха, заслышав его пение? Почему летучая мышь, гнез-
дящаяся в скалах, умирает, вдохнув аромат поросшего плю-
щом леса? Почему змея не может жить «если ее рукой кос-
нуться» или если покрыть ее дубовыми листьями? Почему
черепаха, когда больна, ест мясо змеи, а здоровье обретает
благодаря лечебным свойствам душицы? «Многомудрая»
природа сама по себе — наука; мудрость, обращающаяся
к филологии, позволяющей понять божественный замы-
сел, которым она обременена. Творящая или божественная
мудрость.
Спасаясь от мышей летучих, аист
Гнездо свое платановыми листьями устелет.
А ласточки, чтоб защититься от напастей хищных,
В болотах взятый сельдерей несут себе в гнездо.
Лесная пара: голубь и голубка
Кладут в свое гнездо дикий латук.
Летучей мыши нужен плющ, чтоб защитить своих питомцев,
А ворон гнезда чистой шерстью устилает.
Удод кладет туда горного льна частицы
И ест случайно залетевших к нему птиц.
Не упускает случая ворона
Поесть вербены. Жаворонок же
Для своего гнезда такие ищет травы,
Которые от колик служат средством...
Так Нострадамус стремится показать, что природа таит
в себе знание и сама есть знание, ибо на то дана божествен-
ная воля, словно вписанная в исконный провидческий замы-
сел. Иероглифы древних египтян передают это знание, и в
знаках оно становится частью «чудесных» событий. В чуде-
сах природы изначально заложено откровение, и каждое
152
И. Языком творения
сотворенное звено есть фрагментарный элемент ее языка,
prisca theologia*. Так, в василиске, который закрывает «хво-
стом своим предлинным / в кольцо свернувшееся тело...»,
египтяне видели знак вечности, aevum. Принцип вечности
воплощается в круге, образованном небольшой рептилией,
принявшей форму кольца, а раз так, значит, это Бог пожелал
подать людям знак, раскрывающий то, что уготовил Он для
верных душ. Орел [ястреб], плодовитая и долго живущая
птица, символизирует существование Бога, поскольку несет
знак «Солнца-Государя» и выше всех других птиц поднима-
ется, чтобы солнце видеть; а солнечные лучи «в глазах его
сверкают». Превосходит он остальных птиц тем, что из всех
жидкостей пьет только кровь. Фигура орла для египтян так-
же была выражением существования и бессмертия души:
Знак ястреба употребляли и на то, чтоб душу обозначить —
К этому приводит толкованье
Слова «байет», которым ястреб по-египетски зовется.
Ведь если это слово разделить, то мы получим
«бай» — что значит душу, и второе — «ет» — что значит
сердце.
Душа хранится в сердце, по причине этой
звук «ет» звучит в устах их так,
Что сразу ясно — сердце связано с душой.
С природой связан ястреб
И с душой, которая не умирает никогда.
Пьет только кровь, не трогая воды.
Так и душа живет, питаясь только кровью.
Так древние египтяне скрепили связь филологии и транс-
цендентности, определившую теологическую поэтику, что-
* Prisca theologia — древняя теология (лат.).
153
Дени Крузе. Нострадамус
бы категоризовать, раскрыть и выразить божественные
таинства, которые хранит в себе природа, мистическим об-
разом сообщая человеку о нем же самом, о его сознании.
Или, скорее, пробуждая в нем сознание. Чтобы рассказать
об этих таинствах, они избрали не пунктирный алфавит, а
изображения растений и животных, представлявшихся бо-
лее сильными и могущественными, чем сами имена, потому
что, как учил Марсилио Фичино, Бог «обладает знанием о
вещах не в многосторонности их замысла, но в чистой и
прочной форме самой вещи»10. Познать само это знание
означает влиться с ту движущую энергию, которая позво-
ляет утвердить Бога в себе. Но чтобы обрести Бога в себе,
разве не следует сохранить частицу таинства, которой Все-
вышний пожелал наделись вселенную, признать основопо-
лагающее всемогущество, применив особый язык, самой
своей загадочностью подчеркивающий Таинство боже-
ственное? Не следует ли, как Нострадамус, подчиниться
евангелическому принципу, обобщенному Фичино: «свя-
щенные таинства толпе преподносятся в покровах, и толь-
ко избранным ученикам — в откровении» ?и Каждое суще-
ство, каждая частица природы отсылает к Богу, и труд Хора
Аполлона прочитан глазами Нострадамуса как первая эн-
циклопедия тайных уз, которым и должно оставаться тако-
выми, чтобы люди трудились, их истолковывая. Как писал
Андре Шастель*, метаморфозы и происшествия в природе
похожи на то, что испытывает человеческое тело. Марсилио
Фичино, пользуясь языковой палитрой Платона, раскрыл
тему «абстрактного соответствия микрокосма и макрокос-
ма» в «анимизме»12, который — добавим — является ис-
точником единомыслия, сокровенной симпатии, однако в
* Шастель Андре (1912-1990) — известный французский историк,
специалист по итальянскому Возрождению.
154
11. Языком творения
рациональном, филологическом, семиологическом аспекте
может вызывать страх.
Встречаются также различные изображения льва: что-
бы продемонстрировать гнев, храбрость или ярость, егип-
тяне наделяли это животное «весьма большой» головой,
его зрачки словно были наполнены языками пламени, а
вздыбленная шерсть походила на лучи солнца. Чтобы пере-
дать силу, изображали льва с непропорционально большой
грудной клеткой, в то время как бдительного человека по-
казывали, рисуя голову бодрствующего льва с закрытыми
глазами или спящего с открытыми. Число 1095 означало
склонность к молчанию13, в то время как заяц выражал со-
бой «вещь очевидную». Поскольку аист — птица, служащая
Меркурию, то он изображал сердце. Злого, исполненного
ненависти человека символизирует рыба, ведь она беспо-
щадна к себе подобным. Грех означала «тварь зловредная»,
птица с длинными лапами и таким же длинным, массивным
клювом, которая вопит при луне так, что небо озаряется, и
глаз своих не показывает. Тварь эта, по природе склонная
творить дурное, «тысячу раз порочная и злая», ведома ин-
стинктом, который наставляет ее против разума. Крыса изо-
бражала смерть, муха — неосторожного человека, гиппо-
потам — несправедливого и неблагодарного...
На этом «аналоговая филология» не заканчивается:
«Как обозначали они жену, что мужа люто ненавидит»;
«Как обозначали они слепца»; «Как обозначали они того,
кто самому себе вред чинит»; «Как обозначали того, кто
собой не владеет»; «Как обозначали отвергшего от бедно-
сти детей своих»; «Как обозначали того, кто стал всему
врагом»; бестиарий, в свою очередь, включает зверей от
угря и верблюда, лягушки и курицы до ящерицы и гадюки,
быка или крокодила. Словом, природа — второй божествен-
ный глас.
155
Дени Крузе. Нострадамус
Что касается учения или доктрины Творения, то в под-
ходе египетских жрецов или «сакралов» делалось различие
между теми, кто мог ее воспринять, и теми, кто по натуре
был не способен к ее постижению. Знание утверждалось
как сфера для посвященных, в то время как понимание не-
вежества складывалось через «раздельные» изображения
огня и воды:
Как с неба каплет влага, рисовали,
Ведь нежели прольется дождь на землю,
То все, на что ему случится лечь,
Коль тонкостью природной обладает,
Впитать сумеет дар в себя сполна,
Но бесполезен он созданьям грубым.
Так и ученье всякому дано,
Однако разум чуткий его воспримет,
А закостенелый и примитивный
Не должен даже браться:
он ни капли от знанья не вберет*.
Муравей также символизировал у египтян знание, по-
скольку получил от природы дар, которым в столь щедрой
мере не наделено ни одно животное: это способность пред-
чувствовать приближение зимы, чтобы «в нору прямиком
отправиться и там пировать». Кроме того, под землей при-
рода приготовила «места, где можно устроить ночлег». Та-
ким образом, определились две составляющие знания: не-
однозначность и предвосхищение, и именно они служат
ориентиром для понимания творящей мысли Нострадаму-
са. В том смысле, в каком работу, связанную с написанием
«Центурий», как раз и следует сравнивать с трудом муравья,
Перевод мой.
156
И. Языком творения
признавая связь между «необузданностью» синтаксических
правил и пророческой машинерией. Показательная «не-
формальность» выражает таким образом логику, прояв-
ляющуюся при овладении языком тайн Творения, непо-
средственным знаком соединения с божественной волей в
своеобразной бесконечной диалектике перехода от неясно-
го к осмысленному и снова к неясному. В этом стремление
астролога во всей полноте воссоздать божественное таинст-
во, ведь Бог есть Все и ничто, начало и конец. То, что Мари-
Люс Демоне* называет синтаксическими преломлениями,
безотносительной метафоризацией, лексическими флукта-
циями, навязчивыми латинизмами, именной исторической
или географической избыточностью, свидетельствует, судя
по всему, о стремлении постичь иероглифический язык,
скрытый в алфавитно-лингвистической системе местного
наречия: это стремление реконструировать тайнопись свя-
щенного языка, который для нас является «иным»14.
Используемый юной Жанной д’Альбре перевод Ностра-
дамуса выявляет не только значимость чистоты, относящей-
ся к сиюминутно-зыбким категориям Творения, но также
и семиотическое ядро, вербализовав которое можно прий-
ти к исконному языку таинства вещей, скрытых со времен
сотворения мира. Вслед за египтянами Нострадамус при-
писывает «друидам» знание этого языка и умение с ним
обращаться — языка знаков, который Марсилио Фичино
описал следующим образом: поскольку Бог «не познает
вещи через многообразие связанных с предметом мыслей,
а видит суть в простой и устойчивой форме», египетские
жрецы подражали божественному видению и рисовали
«божественные тайны не в тщательном начертании букв,
* Демоне Мари-Люс — современная французская исследовательни-
ца, специалист по литературе Ренессанса.
157
Дени Крузе. Нострадамус
но через цельные изображения растений, деревьев и жи-
вотных»15.
При попытке продвинуться по пути выделения когни-
тивного механизма, задействованного в «Центуриях», по-
мимо прочих соответствий, которые Нострадамус описы-
вает в тексте «Иероглифики», внимание привлекает тезис
о том, «как обозначали они человека мистического». Небе-
зынтересно обратить внимание на пояснение Хора Апол-
лона о том, что кузнечик дал древним египтянам повод
рассматривать себя как символ мистического человека из-
за «гармоничного стрекота», исходящего от «рамен» и
брюшка и вызванного «жгучейжарой»; в «стрекоте» этом
«как будто согласными звуками глас вещает». Мистический
глас в таком аспекте — это, собственно, и не голос, он мни-
мый, но исходит из нутра существа как своеобразный ре-
читатив, чистая и свободная молитва. У Нострадамуса эта
молитва превратится в дискурс, подводя читателя к преде-
лам, связывающим означаемое и означающее, мыслимое и
немыслимое, знание и незнание, сказанное и несказанное.
Возможно, все дело в том, что постичь Бога — значит по-
стичь Непостижимое, то есть Единосущное, принять в себе
эту непостижимость как герменевтический путь.
Что касается человека знающего, «сведущего в делах
небесных», то жрецы обозначали его в виде журавля, ко-
торый летит высоко в небе, почти касаясь туч. Именно в
разъединенности с землей и всем мирским видит отличие
ученого Хор Аполлон: журавли летают так высоко, что ис-
чезают из виду, избегая бурь, ведь «летать в спокойствии
надобно». Природа же — учитель и наставник ученого: она
подсказывает суть его роли или, скорее, обязывает как но-
сителя знания держаться в стороне от смут бренного мира;
ведь владеющему знанием секретов небесных должно не
только скрывать его в «подземелье» подобно муравью, а
158
И. Языком творения
значит, делать его тайным, но также отстраняться от явле-
ний, порожденных незнанием тех же тайн. Взять, например,
образ разъяренного борова, символизирующий человека
«злобного и опасного, / Как боров голодный». Или же кро-
та, который живет в свое удовольствие под землей, в тем-
ноте, поскольку природа скрыла от него солнечный свет,
огонь и небо... Ясно, что образ природы, начертанный жре-
цами древнего Египта, описанный в переводе текстов Хора
Аполлона и преподнесенный в том виде, в каком Нострада-
мус предлагает усвоить его дочери Маргариты Наваррской,
содержит урок о добре и зле; природа велит человеку про-
никнуться духом своих тайн, понять, что есть грех, а что —
добродетель, что приближает к Богу, а что отдаляет от него,
разлучает. В ней раскрывается таинство человеческого бы-
тия. Суть таинства — в природе, и через нее говорит Бог.
Для Нострадамуса, у которого много общего с неопла-
тониками, книга Хора Аполлона, безусловно, связана с тем,
что Андре Шастель назвал «органической практичностью
природы», замысленной как «сплетение множественных
соответствий, связанных чувствительной нитью». У внут-
ренней связи этих соответствий есть исполнитель, ratio*,
позволяющее распознать «ощущение полноты, concordia
discors**, единство множественного, составляющее суть гар-
монии»16.
Интресно будет вернуться к мотиву скрытого, уже про-
звучавшему в связи с символикой муравья. Хочу заметить,
что, прежде чем Нострадамус обращается к тому, «как они
обозначали человека во власти похотливого сластолюбия»,
он говорит о «человеке, алчущем прекрасного» и пото-
му терпящем нападки и унижения со стороны современ-
* Ratio — мышление {лат.).
** Concordia discors — единство разнообразия {лат.).
159
Дени Крузе. Нострадамус
ников: его рисовали в виде каракатицы — рыбы, которая
не способна быстро передвигаться, но, поняв, что ее могут
поймать, выпускает из «живота» «черную влагу», оставляя
рыбаков ни с чем. После этого она «в камни глубоко зары-
вается», воспользовавшись тем, что в мутной воде ей лег-
че было уйти. В этом своеобразный ключ к тексту, секрет
науки исчезания и лукавства. Кто стремится постичь бо-
жественный смысл Творения, смысл anima mundi, напол-
няющей все Творение от небесных сфер до самых мелких
тварей, а значит, желает жить, как повелел Господь, исполь-
зовавший мистический язык земных существ, тот обязан
пребывать в тени. Движение к знанию, то есть к познанию
Бога, — это движение во тьму, символизируемую чернила-
ми каракатицы, ослепляющей тех, кто хочет ее поймать.
Астрофил словно самой типографской краской, которой
напечатаны буквы, превозносит высшую созидательную
силу. Величайшая божественная загадка есть приглашение
к сокровенности и одновременно к прославлению и при-
знанию безусловности божественных творений; к религии
тайного, не только предназначенной для посвященных, но
прежде всего не называющей себя, приближающей к Не-
выразимому через невыразимость. В этом не только посту-
лат веры, но и утверждение веры в незримом Боге, тем боль-
ше проявляющем себя, чем меньше он присутствует среди
простых смертных — ибо он неназываем. При первом про-
чтении кажется, что «Центурии» описывают мир людей,
словно забытый Богом, — настолько им овладело зло...
Между тем система воображаемого, своейственная пись-
му Нострадамуса, в каком-то смысле «самооформляется»
именно в переводе 1541 года, где автор одновременно струк-
турировал, осмыслил и зашифровал свои бытийные иска-
ния. И метафора каракатицы, уходящей от опасности с по-
мощью чернил, тем более иллюстрирует то, как мудрец
16о
11. Языком творения
находит свое место в Творении, где небытие наполняется
высшей Сущностью. Или персонифицирует путь к едине-
нию с этой Сущностью. Онтология опирается на гомоло-
гию*. В мотиве чернил каракатицы Нострадаус воспроиз-
водит и иллюстрирует собственный пророческий язык, свои
praesagia**. Чтобы в озаренной милосердием бесконечности
нести божественное, следует говорить загадками, вуалиро-
вать истину, уводить ее в тень. То есть делать смысл «об-
ратным», что составляет один из ключевых принципов
письма в зашифрованном языке. Выражающийся букваль-
но ослепляет самого себя и тех, к кому обращается. Буква —
плоть. Для нас важнейший отправной момент проявляется
в том, что астрофил Нострадамус, посвященный — в том
числе через иероглифы Гораполлона — в онтологию рели-
гиозного обращения, постижимую через понимание, что
Логос является в неявном, а Бог открывается человеку в
небытии17, впоследствии сам выстроил свое произведение
по модели Творения, чудесные явления которого его заво-
раживали и которое даже в небытии подчинялось божест-
венной власти. Он воспитан на возрожденческой крипто-
графии, которую Акилле Бокки*** наглядно иллюстрирует
в своих «Symbolicae Questiones»**** 1555 года, в аллегориче-
ском изображении Меркурия-мистагога, стоящего с огром-
* От zpez. opoXoyia — согласие, соответствие. Сходство важней-
ших свойств, отражающих сущность предметов и явлений при
их возможном внешнем различии.
** Praesagia — предсказания {лат.).
*** Бокки Акилле (1488-1562) — итальянский гуманист, профессор
права в университете Болоньи.
**** «Symbolicae Questiones» — «Вопросы символов» {лат.)-, другое
название книги: «Symbolicarum quaestionum de universo gene-
re», — «Вопросы всеобщих символов».
161
Дени Крузе. Нострадамус
ной менорой из горящей люцерны в руках; ниже — такие
два изречения18:
Silentio Deum Cole
Monas manet in se.
Saepe loqui nocuit
Numquam nocuit tacuisse*.
Следуя «завету молчания», Гермес прикладывает палец
к губам, говоря тем самым, что стремящийся душой возвы-
ситься к Богу и отмежевавшийся от презренных хамов, кои
живут лишь ощущениями плоти, непременно должен вы-
брать молчание, дабы не подвергаться злобным напад-
кам, а если будет говорить, то пусть не взирает на пределы
языковых смыслов и усваивает иную речь — речь своей
души, речь человека духовного, живущего в целомудрии.
В 1541 году Нострадамус представляет выбранный им об-
разчик иносказательной теологии, побуждающей его гово-
рить о собственной вере в Бога, чье слово — молчание и
по образу Которого должен творить себя христианин. Это
знание, понимаемое как вход в темноту, которая на самом
деле есть свет. Отсюда вывод, что в «туманной» стилизации
Нострадамуса отражено обращение в веру, навеянноеprisca
theologia («древней теологией»), в которой молчание вы-
ражает Слово, заложенное в сердце и скрепляющее новый
союз — союз с Христом для возведения незримого храма,
спрятанного в глубинах сердца. Нострадамус говорит об
* Чти Бога молчанием,
Единое остается в себе.
Речистость приносит вред,
Молчание — никогда (лат.).
162
11. Языком творения
этом, объясняя, «какони обозначали рот»: египтяне изоб-
ражали рот в виде змеи, говоря тем самым, что «из зева
идущее — все нам во вред», хоть над другими членами оно
и не властно...
На этом месте исследования я все же хотел бы задаться
вопросом: кто он, Бог Нострадамуса? Каков его Бог? Бог,
замысливший свое Творение в языковых категориях, вез-
десущий в своем Творении, в природе, которую люди на-
блюдают и испытывают. Не близок ли он к Божеству у Пли-
ния, которое во второй книге «Естественной истории»
описано как «мир, огромный и вечный, без начала и кон-
ца»19. Подобно другим деятелям Возрождения, не рисует
ли Нострадамус воображаемый «апофеоз природы»? Не
следует ли сменить тональность и трактовать его фигуру в
более радикальном ключе? Не связать ли его как с Эразмом,
так и с духовными вольнодумцами, питающими веру в духов-
ного Христа, под чьим началом христианин живет, не нуж-
даясь в поисках истины, вокруг которых бурлили заговор-
щические страсти эпохи?20 Где Дух, там свобода. Быть может,
перед нами Нострадамус, который, храня молчание души,
выбирает особый путь, видимо близкий тем людям, кото-
рых жестоко клеймил Кальвин, поскольку они «на том стоят,
что только дух Божий есть и жив во всяком существе, [...]
один дух всеохватный, и все твари живые, движеньем и чув-
ствами наделенные, всего лишь частицы оного, от него они
происходят и к нему возвращаются. [...] Говорят они, что
вместо душ Бог в нас живет и силу придает телам нашим;
опора он нам, и всякое жизни действие в нас им соверша-
ется» ?21 Вопрос этот допустим, но я не стану искать на него
ответ и в этом направлении двигаться дальше не буду.
12.
ЭПИСТЕМА РАЗУМА
Углубившись в исследование эпистемы Нострадамуса, надо
остановиться на работе, которая, безусловно, была самой
ранней у астрофила из Салона, хоть и увидела свет толь-
ко в 1557 году в Лионе у Антуана де Росна: «Истолкование
К. Галеном речи Менодота* к очерку об искусствах полез-
ных, среди коих медицина: с латыни на французский пере-
ведено Мишелем де Нострадамусом». Этот текст можно
было бы отнести к четвертому десятилетию XVI века, а зна-
чит, перед нами автор, увлеченный гуманизмом в его ста-
новлении, потеснивший латинский перевод Эразма, чтобы
представить апологию искусств — «наивысочайших из
Искусств»1; начинание это сочетается с этическим прин-
ципом умеренности и с априорным порицанием людей, пре-
зирающих Искусства, ибо поклоняются они фортуне «слу-
чайностной» и посему отрицают, что человеческий разум
может служить поводырем на жизненном пути. Образу жен-
щины, руками держащейся за корабельную мачту, а ногами
попирающей сферу, — той, в чье могущество верят люди
неученые и жалостные, — Гален противопоставлял Мерку-
рия, «Разума повелителя и Искусств творца», изображае-
* Гален (Клавдий (?) Гален) (129 или 131 г.-ок. 200 или 210 г.) —
античный медик и философ; Менодот Никомедийский (кон. I или
и. и. II в. н. э.) — врач и философ школы скептиков, считается од-
ним из первых последователей эмпирического метода.
164
12. Эн истома разума
мого в облике прекрасного отрока, чей лик озарен мужества
добродетелью: «Ибо лик этот радостен, и всевидящи очи
его». Кто ему поклоняется, радости преисполнен, зато по-
следователей Фортуны лишь неизбывная ложная надежда
ведет: устремляются они за богиней, даже если сама она в
бегство пустилась, «и все равно не могут за нею угнаться...
ибо много среди них Трибунов, и путаны есть, и разврат-
ницы, и такие, кто друзей предал; много также убийц, и
разорителей памятников, и алчных немало, и еще большее
число тех, кто привык на богов хулу нещадную в святотат-
стве возводить...»
За фигурой, которую Нострадамус называет Фортуной,
изображены те, кто живет в соблазнах и суете мирской, не
ведая, что в непостоянстве смысл уготованной им судьбы;
и в то же время некоторые живут в ясности, и не бывает,
чтобы шумели они или бранились: это «люди скромные и
Искусств мастеровые», на их стороне Бог, «и не желают
они оставлять место, каждому Всевышним определенное,
и ближе к Нему те, кто искусствами выверенными его окру-
жает, среди коих Геометрия, Арифметика, Философия, Ме-
дицина, Астрономия и Грамматика; в следующем ряду сле-
дуют Художники, Ваятели и Гончары, Писатели, Золотых
и Серебряных дел мастера, Архитекторы и Камнерезы».
В третьем ряду представлены остальные искусства, и все
божественным заповедям подчиняются, а в четвертом ока-
зались те личности, которых жалует Гермес, приближая к
себе более прочих и предпочтение им оказывая: присут-
ствуют среди них Сократ, Гомер, Гиппократ, Платон. Истин-
ное достоинство не передается по наследованию крови; о
нем помышлял Фемистокл, утверждая, что он кровей своих
родоначальник — также как истинная красота — не внешняя,
и настоящее богатство напоказ не выставляется. Вспомним
третий катрен первой центурии и носилки, перевернутые
165
Дени Крузе. Нострадамус
вихрем как знак, что на мир человеческий обрушится сму-
та, а люди познают непостоянство, которое фортуна несет...
Знакомо, не так ли?
Гален описывает один характерный случай, который
пересказан у Нострадамуса: однажды Диогена пригласил на
пир некто, утверждавший, будто щедро Фортуна его ода-
рила; Диоген, «плевательницы при себе не имевший», удер-
жал слюну во рту и стал искать, где бы сплюнуть. Не нашел
и плюнул в хозяина дома. Тот, негодуя, потребовал у Диоге-
на объяснить, что это значит, а гость ответил, что не нашел
ничего грязнее в доме, где стены украшены приятнейшими
глазу росписями, пол сделан из мозаики с изображением
богов, где посуда вся вычищена, а постели и покрывала от-
личаются красотой и богатством. Истинное богатство при-
обретается через ученость, дарующую «высшие блага», то
есть блага души; при этом лучшим и высочайшим из ис-
кусств выступает медицина.
Текст Галена обретает потенциальный контекстный
смысл главным образом в критике физической силы, в об-
разах атлетов, чьи тела дряхлеют, хотя часто не успевают
состариться. В качестве красноречивого примера расска-
зывается о Милоне Кротонском, исполине силы несравнен-
ной, который способен был, даже не участив дыхания, с
быком на плечах преодолеть по стадиону в Олимпии шесть-
сот ступней*, а затем швырнуть животное оземь, умертвить
ударом кулака меж рогов и съесть без остатка. Но смертно-
го, обладавшего величайшей силой, постигла трагическая
участь, отраженная в символичной истине: кто держится за
славу мирскую и оружия не выпускает, обречен на кончину
* Считалось, что окружность стадиона в Олимпии, где упражнялся
Милон, составляла шестьсот ступней; по некоторым версиям -
шестьсот ступней Геракла.
166
12. Э п ис тема разума
жалкую, ибо Милона дни завершились печально. Увидев
подростка, пытавшегося с помощью клиньев надвое раз-
ломать древесный ствол, он решил, что справится только
силою рук — и они застряли в дереве, которое сдавило их
и переломало. В ту ночь сделался зять Пифагора легкой до-
бычей волков, и плачевно закончилась его жизнь. Вновь мы
видим, как развенчиваются заблуждения поверхностного
ума и раскрываются связанные с ними опасности; но это
также и заблуждения человека дерзкого, верящего в мощь
своих человеческих сил, символизирующих, возможно, его
способность к познанию...
Руководствуясь принципом, что направление, заданное
в тексте Нострадамуса, ориентировано на внутреннюю сим-
волизацию, следовало бы особо отметить своеобразное
«наставление» или предупреждение, адресованное Поле-
ну де ла Гарду*, которому посвящен текст: мирской язык
опирается на богатство, знатность, силу, красоту, это не
есть язык истины; через образ Милона нужно осознать, что
душа, полагающая, будто она при любых обстоятельствах
человеческой жизни способна найти решение одной лишь
грубой силой, «себя не разумея»2, обречена. Лишь искусст-
ва следует пестовать, к ним одним обращаться, а значит,
знание единственное позволяет человеку держаться Бога и
именно оно отвергает насилие — то есть вмешательство
действием в споры и разногласия мира людей. Поэтому че-
рез перевод текста, входящего в свод «высоких писаний»
и привлекшего внимание Эразма, Нострадамус во второй
раз выкристаллизовывает принцип, лежащий в основе того,
что, очевидно, и составляет его зашифрованное вообра-
* Антуан дез Эсален де Эмар по прозвищу Полей де ла Гард (букваль-
но: «гвардейский жеребенок»; 1498-1578) — французский морской
офицер и пират, служивший Франциску I и Генриху II.
167
Дени Крузе. Нострадамус
жаемое. Это своего рода «принципиальное заявление»:
несчастье всегда сопровождает тех, кто вверяет себя ка-
призам фортуны, не помышляя о том, чтобы на практике
усвоить филологическую культуру, с которой в человека
проникает Бог. В этом характерное для гуманистов осуж-
дение настоящего, обреченного на культ богатства, «са-
моупования», силы, преследования; осуждение, подменив-
шее собой божественное провидение и метафорически
отображенное в культе самого себя, осужденном свыше.
Это выбор евангелической риторики — иносказательной,
хотя вымысел в ней используется, только чтобы показать
«пагубность» древних писаний, оставляющих человеку ил-
люзию, будто можно жить своими силами и волей, будто в
Духе — источник жизни, сообразной воле Божественной.
Еще более примечателен «Блистательный и большой
пользы опус, необходимый всем, кто знать желает многие
чудесные средства, и на две части поделенный». Речь идет
о тексте, датированном 1552 годом, два первых издания ко-
торого относятся к 1554 и 1555 годам. В первой части гово-
рится об «истинном и совершенном украшении наружно-
сти, о сотворении лика возвышеной белизны, о сбережении
всех членов, с приведением многих средств тайных и же-
ланных, доселе невиданных».
Казалось бы, парадокс: вопреки тезисам, которые рас-
сматривались ранее, Нострадамус воспевает внешнее. Рас-
точает похвалы искусственным прикрасам, чтобы еще более
выпукло подчеркнуть суть природы как истины — а точнее,
Истины с большой буквы. Старость напоминает о себе в
проявляющихся на коже пятнах или «изъянах», а румяна и
«белила для лица» возвращают женщине пятидесяти пяти
лет лоб и щеки, какие у нее были в двенадцать: «Столь пре-
восходны румяна эти, что стоит поднести их к лицу, как на
168
12. Эпистема разума
себя уже смотришь и узнать не можешь, а если женщина
четыре или пять дней белилами природными пользовалась,
то и родня ее едва узнает...» Но не только за восстановление
увядшего с годами естества восхваляет Нострадамус эти
косметические средства. Дело также в сохранных свойствах,
ведь именно румяна мешают работе, которую совершают
года. Если накладывать румяна с пятнадцати, двадцати или
двадцати пяти лет, утверждает он, лицо женщины сохранит
первозданную красоту лет до шестидесяти по крайней мере.
Румяна не скрывают, не маскируют естество, совсем наобо-
рот — украшают его, не дают оказаться во власти коварно-
го времени, а значит, и мирской суеты. Как писал Бернар
Шевийяр3, «живительную силу в мнимом питает сущее»,
искусственность поддерживает, оберегает, возвышает есте-
ственность, сохраняет в ней сам принцип природного ла-
конизма. Нострадамус заявляет о сложной связи между при-
родой и artifex*, в которой artifex парадоксальным образом
оказывается вовсе не разрушителем или осквернителем
природы, каким он видится в морализаторском дискурсе
времени. С помощью техне** можно изготовить румяна, и
это допускается в той же мере, в какой лекарю дозволено
лишь сохранять лицо, созданное Богом, сохранять красоту,
имеющую божественный источник. Это основополагающий
момент, поскольку он задает аксиологию отношений с реаль-
ностью, предполагая, что она получает наполнение в уси-
лиях, скрывающих ее, дабы сберечь в ней истинное. А глав-
* Artifex — творец, мастер (лат.).
** От zpez. TE/vr|, «ремесло, искусство», действие, приносящее ре-
зультат. В Средневековье понятие связывалось с постижением
того, «как» осуществляются действия, с их техникой — в отличие
от более возвышенного знания о том, «почему» они совершают-
ся, об их движущих силах.
169
Дени Крузе. Нострадамус
ное — чтобы она не расходилась с божественным актом
творения, сохраняла суть согласно замыслу Божию.
И делается лицо здоровее и краше, и не лоснится нисколько,
блеск от него только естественный, глазу приятный, и розова-
тый румянец на кончике подбородка, на губах, хоть бы и блед-
ные были они, и на обеих щеках, и если девица или матрона
лицо имела землистое, точно смерть, обретет она лик радост-
ный, даже будучи в меланхолии; а коли чье лицо или другая
часть тела веснушками усыпана (если только не покрыто су-
щество это бычьей шерстью), то не станет их вскорости...
Эффект румян таков, добавляет Нострадамус, что поль-
зовалась бы ими Гекуба* — можно было бы принять ее за
Елену, и даже шрамы с ними незаметны. В этом естествен-
ном целительстве, которое прежде всего связывается с Гип-
пократом, считавшим врача «апостолом природы»4, зало-
жен основополагающий принцип: природа с ее травами,
корнями и минералами дает человеку средства, чтобы тот,
подвергаясь жестокостям и попадая в водоворот лет, а зна-
чит — времени, мог «возвысить» свое положение; причем
знание языка и правил того, чем он владеет, есть средство
сохранения собственной природы в ordo naturae**, задуман-
ном как отражение божественного замысла. То есть это
божественный дар, которым человеку должно уметь поль-
зоваться во благо своего тела, также как правила иерогли-
фики, переформулированные египетскими жрецами, по-
зволяют ему описать этос. Природа — сфера нескончаемых
* Описана в «Илиаде» как жена троянского царя Приама, потеряв-
шая на войне мужа и почти всех детей. Образ является олицетво-
рением скорби.
** Ordo naturae — природный порядок (лат.).
170
12. Эпистсма разума
чудес, и создана она, как мы уже успели заметить, из раз-
личных симпатий и антипатий, «нравится» и «не нравит-
ся», и поэтому во всем своем разнообразии может быть
прочитана как обширный источник знания, которое следу-
ет освоить, чтобы совершенствовать и беречь творение
Божие, коим является человек. Роль целителя и аптекаря в
этом естественном побуждении — помогать людям на пути
к совершенствованию и сохранению: он знает, как воссо-
здать черноту или золотистость волос, изготовив краски,
ложащиеся до самых корней, создает масла, предназначен-
ные, чтобы бороться с болями в животе, а еще средства,
ароматные или вязкие, которые перебивают и изгоняют
дурные запахи, порошки для белизны зубов и дыхания све-
жего; следуя указаниям и рецептам древних, производит он
«зелья любовные». В этом «поверхностный» смысл «Кни-
ги украшательств различных», из которой в качестве при-
мера можно процитировать такой рецепт изготовления
«мыла мускатного», которое выбеливает и смягчает руки,
придавая им нежный и сладкий аромат:
Корешки алтеи возьмите, не мойте, но шкурку счистите; вы-
сушите их в тени, а как высушатся — в мелкую пудру истол-
ките; веса возьмите ПП унции, крахмала одну унцию, тонкой
пшеничной муки одну унцию, соснового семени свежего
шесть драхм, миндаля чищеного, чтоб масло из него вышло —
две унции, семян апельсиновых, хорошо очищенных — пол-
торы унции, масла винного камня и миндаля сладкого по две
унции, мускуса полдрахмы; все в мелкую пудру истолките,
чтоб распылить можно было, и на каждую унцию порошка, —
пол-унции ириса флорентийского; еще пол-ливра корешков
алтеи возьмите, вымочите их, в розовый благоуханный на-
стой поместив; и пусть они целую ночь вымачиваются; затем
корешки от воды отожмите; массу выделившуюся смешайте
171
Дени Крузе. Нострадамус
со всем остальным; в массе полученной разведите мускус;
скатайте горошины или ядра круглые и высушите; когда ис-
пользовать захотите, одну горошину положите в руку, сбрыз-
ните водой, потрите ладони — и увидите белизну, а руки
ваши мягкими станут; и не нужно вам гаэтского мыла, какое
другие делают; ведь когда выбелены им руки, становятся они
шершавыми и сухими, ибо в мыле этом составы едкие: из-
весть пепельная обычная, и сода нарбоннская, и то, из чего
стекло производят, и пепел из жженого винного камня по-
лученный; настоящее гаэтское мыло делают только из рас-
твора известкового, да из винного камня, обожженного и
прокаленного; любое мыло, однако, незачем из едких ве-
ществ с маслом оливковым делать, если руки от него только
грубеют; зато нашего мыла состав успокаивающий и при-
ятный, все в нем только мягчит: будь то руки самые мозоли-
стые и загрубелые, за два-три раза дивная мягкость к ним
придет, будто это руки барышни десятилетней5.
Таку Нострадамуса превозносится ценность телесной
наружности, ведь тело — часть природы, а природа — ве-
ликий выразитель божественного Слова, и крайне важно
раскрыть человеку тайны изготовления природных мазей,
порошков, зелий и паст, позволяющих сполна ощутить есте-
ственность бытия. Скрепленная через тело связь между
целительством и теологией незримо присутствует здесь так
же, как врач выступает связующим звеном между Богом,
сотворившим мир, и существом, которое через знание мо-
жет глубже внедриться в божественный смысл этого творе-
ния. А философия заставляет работать эту онтологическую
связь, ведь, по замыслу, в природе ничто не совершается
зря или случайно, и, следовательно, связь осуществляется
через знание. Это укладывается в концепцию Фичино и
Эразма. Природе присущ разум, она сама — разум. Быть —
172
12. Э п ис тема разума
значит достойно пребывать в собственном теле, следить за
ним с постоянной заботой, чтобы не разрушился и не иска-
зился образ Господа, воплощенный в человеческом сущест-
ве. Это значит — всю свою жизнь не отходить от смысла
Творения. Сущее говорит о сущности, это и есть сущность —
и отсюда потребность в ретуши, в дополнениях; румяна —
лишь средство сокрытия естественных проявлений старе-
ния, о чем великолепно рассуждал Бернар Шевийяр. Они
позволяют истинной сущности индивида сохраняться во
всей своей полноте и сообразности с мировой душой. Ис-
тинное существует только в диалектической связи видимо-
го и невидимого. Отсюда неумолимая логика: истинность
как сфера бытия подразумевает скрытость, завуалиро-
ванность, загадку, утаивание смысла. Существует лишь то,
что скрыто или скрывается. Отсюда роль ретуши, а значит,
текста-загадки в том, чтобы нести слово истинное. Истина
рождается из видимого, из самой ретуши. Существует
взаимосвязь между апологией «приукрашивания» и исполь-
зованием иероглифического языка. Эпистема разума заложе-
на в сердцевине Творения, и человек должен приобщиться
к разуму, несомому Богом, в некотором смысле причастить-
ся к нему, чтобы открыть истину в себе.
Если продолжить анализ этого текста с точки зрения
тайной причастности к истинному и к Истине, становится
очевидным, что вторая книга, посвященная искусству из-
готовления варений, имеет такую же направленность; с той
разницей, что предметом описания становится внутреннее
и сделана попытка придать ему смысл, ведь нутро должно
себя питать и о себе заботиться, благодаря знанию рецеп-
тов, в которых сахар — первый ингредиент6. А дары при-
роды незаменимы. Надо учитывать метафорический аспект
способов приготовления — так полагал Нострадамус, ориен-
тируясь с помощью лекаря Франциско Валлериолы на «тех-
173
Дени Крузе. Нострадамус
не» тех соответствий, при которых его собственный текст
приходится расшифровывать, углубляясь в сплетение по-
добий и антиподобий, симметрий и асимметрий. Варенье,
в основу которого берется сахар, есть преображение плодов,
улучшение их качеств, ведь благодаря сахару они обретают
целительные свойства. Преображение личности есть ее по-
ложительное изменение, и феномен варенья задает пара-
дигму преобразования — метафору слияния с мировой ду-
шой. В этом, возможно, проглядывается неотъемлемая
особенность Нострадамуса: изменение языка, нарушение
привычного порядка слов, разрыв грамматических свя-
зей — не служит ли все это исцелению душ?
Так же как в «Иероглифике Гораполлона», природа
представляет собой сотериологический язык, раскрываю-
щий человеку коды к эпистемам зла и добра, чтобы он жил
в соответствии с порядком, заданным таинством Творения,
а значит, божественным разумом, «Трактат о вареньях»
выражает семиологию природы, позволяющую человеку
через свое тело заботиться о душе. Сахар, основа при обра-
ботке фруктов и пряностей, это метафора такого же харак-
тера, что и пантагрюэлион у Рабле*, и Нострадамус дает это
понять, подсказывая читателю: «Если кто совершенным
умом постигнет мастерство благого и верного распоряже-
ния сахаром, тот любые плоды в варенье изысканное пре-
вратит». Во введении, посвященном прокурору парламен-
та Экса Жану де Нотрдаму, Нострадамус спешит обосновать
мотивы своего замысла: ведь здесь звучит все тот же мотив
* Трава, упоминаемая в четырех последних главах третьей книги
романа «Гаргантюа и Пантагрюэль». По свойствам напоминает
коноплю и используется для плетения веревок и изготовления
тканей. Некоторые исследователи усматривают в пантагрюэлионе
метафору абсолютизма — через ассоциацию с пеньковой веревкой,
служившей для повешения.
174
12. Эпистема разума
«бесконечно долгого» сохранения, на этот раз примени-
тельно к дарам природы. Процесс варения предохраняет их
от порчи и придает «сочную мягкость»7. Рецепты, конечно,
весьма подробны и сложны, но природная — естествоиспы-
тательская? — семиология Нострадамуса подводит читате-
ля к вопросу о смысле: что, если за вареньем как предметом
изготовления и преобразования, во всех своих вариан-
тах требующим владения определенной наукой, кроется
идея самосотворения и внутреннего мира? Не говорится
ли здесь о внутреннем преображении, незримом для посто-
ронних глаз, о трансформации бытия, скрытого за метафо-
рой варки? Не должен ли человек, откликаясь на божест-
венный зов, подвергнуться своеобразному превращению?
Или религиозному обращению. Возьмем, к примеру, пер-
вый рецепт, «варенья из кожуры или мякоти лимона в
сахаре».
Возьмите лимон целиком и, с учетом величины его, на шесть
или семь частей продольно плод разделите, чтобы каждая
долька толщиной была не меньше двух пальцев; когда все
лимоны разрежете, глиняную миску достаньте или другой
годный сосуд, чтобы водой был он наполнен; дольки возь-
мите, кожуру отделите от мякоти так, чтобы как можно тонь-
ше она была; но в длину как целый лимон пусть остается;
бросьте ее в миску; а если и мякоть захотите засахарить, тогда
кусочки порежьте толще, чтобы стороны были равными; как
только все очистите (чтобы мякоть и соки не портились),
воду следует слить и другой, свежей, миску наполнить; ще-
потку соли положите; смените воду через два дня; и еще два
или три раза ее сливайте; затем новую воду добавьте, оставь-
те на целый день и до девяти дней каждое утро ее меняйте;
на девятый же день на огне ее вскипятите; в первый раз ки-
пятите недолго, а потом снова, в другой воде, и до тех пор
175
Дени Крузе. Нострадамус
продолжайте, пока не поймете, что булавку можно внутрь
воткнуть. Но помните, что если мякоть варить будете с ко-
журой, то изъять ее надо после первой варки, иначе она пере-
варится; а когда уже все прокипит, но скорее сырым, чем
разваренным покамест останется, с огня снимайте; через
шумовку на белое полотенце воду осторожно слейте; и пусть
просохнет. Когда же остынет, сахара возьмите сколько будет
угодно: если два ливра у вас кожуры или мякоти, пусть будет
ливр сахара; выбирайте сахар красивый, если желаете, чтобы
варенье было красивым и вкусным; растворите сахар в воде
и воды добавляйте по его количеству: если сахар красивый,
осветлять его ни к чему; сахар или мед кипятите, пока сироп
не получится в меру проваренный; только не обожгитесь:
ведь если кто в этом деле хоть малого опыта не имеет, тот
сиропом сахарным обожжется; дайте ему остыть; а когда
остынет, добавьте сахар в сосуд, куда кожура будет выложе-
на; до следующего дня оставьте; и обнаружите, что кожура
и мякоть выделили влагу, которая была в сахаре, и сахар стал
текучим, как самый жидкий сироп; варите сахар отдельно от
кожуры, пока не превратится он в сироп хорошо проварен-
ный; поставьте его охлаждаться; а когда он станет холодным,
добавьте в емкость с кожурой; и оставьте на три дня; через
три дня, если надо, проварите еще; делайте так же, как до
сих пор; через месяц проверьте, все ли в порядке.
Учтите, что если в стеклянный сосуд вы все поместите,
сам сосуд также нужно ошпарить тщательно: тогда содержи-
мое в нем долго будет храниться. Если в глиняный сосуд ва-
ренье вы помещаете, сахарно-медовый отвар гуще должен
быть; и влаги нужно побольше, ведь глина в глазурью по-
крытом сосуде истомляется постоянно, чего со стеклом не
бывает.
Так для варенья этого и для всех остальных сахар гото-
вится.
176
12. 3 п истома разума
Кто захочет варенье сварить из апельсинов или из кожу-
ры лимона зеленого в сахаре, делать все нужно так же, как я
описал для варенья лимонного; но кто решит мед использо-
вать или вино подогретое, действовать нужно иначе, а как —
отдельно будет описано.
Пора задаться вопросом о месте еды в дискурсивной
системе Нострадамуса. Отчего искусство изготовления ва-
ренья ассоциируется с защитой и чему служит описание
румян в «симметричной» публикации? Конечно, есть основ-
ной, обобщающий мотив «рецептов». Но также подсказка
самого астрофила; особое дополнение, которое несколько
неожиданно появляется в завершении книги и преподно-
сится как перевод письма Эрмолао Барбаро*, написанного
на латыни и адресованного Пьетро Каре из Сан-Джермано-
Верчеллезе, «юрисконсульту и красноречивейшему ора-
тору» (1440-1502). Речь идет о рассказе, датированном
предположительно 1488 годом: в нем описан пир, который
дал в мае того же года господин Джан Джакомо Тривулрио
по случаю своего бракосочетания с неаполитанкой Беатри-
че д’Авалос д’Аквино, а точнее, перечисляются пятнадцать
блюд, предложенных гостям.
С того момента, когда приносят розовую воду, чтобы
собравшиеся вымыли руки, описание становится весьма
подробным: подносы с голубями, марципан, свежая спаржа;
«птичьи сердца, печень, желудки, которые наши повара
гольем называют», мясо лани жареное, головы телочек и
телят отваренные. Шестое блюдо было с каплунами, пуляр-
ками, голубями, языками телячьими, свиными окороками,
тоже отваренными и приправленными лимонным соусом8.
* Барбаро Эрмолао (1453/1454-1493) — итальянский ученый-гума-
нист, литератор и дипломат.
177
Дени Круле. Ноет р а д а м у с
Затем вынесли тушку козленка жареную, в соках, сдобрен-
ную горькой или «лавровой» вишней; за нею шли горлицы,
куропатки, фазаны, перепела, журавли, лесные жаворонки
и прочая дичь, «нежная и обжаренная старательно» с до-
бавлением олив салонских, в рассоле хранящихся. Девятое
блюдо подавалось «с сахаром, разбавленным мадерой и
розовой водой», после чего шел жареный поросенок. Один-
надцатым блюдом был жареный петух под белым соусом из
рубленой печени и пряностей. Затем настала очередь де-
сертов, среди которых был пирог шалфейный, ломтики са-
харной айвы, листья чертополоха, сосновое семя, артишо-
ки, и под конец «драже всевозможные» с кориандром, с
флорентийским укропом, с миндалем, с анисом, с гвоздич-
ными почками, с апельсином в сахаре, с корицей, а также
«мускусные драже». По окончании трапезы место дали ко-
медиантам, фарсы разыгрывавшим, фиглярам, акробатам,
жонглерам, канатоходцам, имитаторам криков звериных,
музыкантам. Как пишет Эрмолао Барбаро (и переводит Но-
страдамус), наступил момент «величавой изысканности»,
настолько восхитивший гостей, что, когда перед внесением
блюд факельщики со светильниками благоухающими во-
шли, «такая тишина была, которой в школе пифагорейцев
доселе не наблюдали».
Стоит задуматься, что заставило Нострадамуса приве-
сти этот рассказ в конце текста, посвященного приготов-
лению варенья. К чему описание гурманского празднества,
какое значение придается гастрономическому событию,
участвуя в котором человек вбирает в себя животные и
растительные дары природы, которые в «Иероглифике Гор-
аполлона» часто относятся к категории знаков, ниспослан-
ных свыше и приближающих человека к познанию самого
себя? Не виден ли в этом финал стройного диалога о телес-
ном — внешнем и внутреннем? Не стал ли пир 1488 года
178
12. ?) n и с тема разума
дополнительным звеном в своде правил ухода телесного,
при котором человек должен ориентироваться на природу?
Не использует ли Нострадамус символику поглощения зна-
ния, его «интериоризации», в аспекте «парадоксной» мыс-
ли, выраженной в иносказании, чтобы донести содержание
второго плана? Не следует ли соотнести описание пира с
побудительной силой, оживляющей раблезианский текст,
где процесс еды — метафора усвоения Слова, а значит, еван-
гелического сознания, пространство которого далеко от
буквальности? Не зовет ли возрадоваться атмосфера дру-
жеской пирушки, где слова метафорически преподносятся
под видом чудесных, незабываемых блюд, которые пере-
числяются в «Комментарии» Марсилио Фичино к «Пиру»
Платона. Блюда — внутренние знаки языка, связующего
творение с Творцом. Для Фичино «пир есть отображение
иного голода, иного праздника», обращение к Богу, кото-
рый, как сказано в исследовании Мишеля Жаннере, «един-
ственный в итоге овладевает сердцами». Тело и душа, внеш-
нее и внутреннее обретают определенное единство,
антиномии уравниваются или принципиально нивелиру-
ются в контексте симпозиума: «Только трапеза (convivium*)
охватывает все, из чего состоит человек, ибо [...] восстанав-
ливает члены, улучшает нравы, оживляет дух, возрождает
чувства, поддерживает и будит разум»9.
Парадоксальность текста акцентируется тем, что мысль,
которую автор подсказывает читателю, — это опять-таки
общепринятая истина о собственной двойственности, о
самововлечении в игру, в которой тот, кто, казалось бы,
предается мирским соблазнам (здесь — гастрономическим),
на самом деле живет в иной, параллельной сфере. Занятый
едой делает вид, что принимает пищу, но на самом деле он
* Convivium — пиршество (лат.).
179
Дени Крузе. Нострадамус
вбирает слова, поглощает язык, питающий его душу, при-
водящий ее вопреки всему и вся в гармонию с божествен-
ным порядком Творения, которому он в полной мере при-
надлежит. Пища — общность с природой, превращенной в
чувствительный организм Богом, пребывающим одновре-
менно в небытии и в сущности, Богом безымянным и все-
именующим, это принадлежность к языку Творения, к Сло-
ву. Все тот же Мишель Жаннере напоминает, что Гаргантюа
родился в разгар Масленицы, когда зарезали триста шесть-
десят семь тысяч четырнадцать волов, в период гастроно-
мического сверхизобилия, и новорождённый гигант «свы-
кается с жизнью, когда научается пить»: гурманство
заставляет выплеснуться человеческое естество «и потому
оно есть благо», а еще оно переносит в чистые времена
Сотворения мира, когда не было первородного греха. Рабле
словно распахивает написанную заново книгу Бытия.
И речь в ней идет о постижении чистого языка — языка
знаков. Вкушающий пищу подобен великанам из раблези-
анской притчи, он существует в единении с основой основ,
то есть с Богом. Гастрономическое изобилие, описанное
Нострадамусом, внушает осознание того, что в жизни сле-
дует улавливать знаки природы, воспринимать ее посыл в
том виде, в каком понимали его лекари, утверждавшие, ссы-
лаясь на Аристотеля, что таким образом возвращаются к
теориям Галена. В тексте, переосмысленном Нострадамусом,
одновременно закладываются принципы экзистенциональ-
ной эпистемологии и важнейшая критическая метафора.
Об экзистенциональной эпистемологии мы говорим,
поскольку Нострадамус склоняет читателя к мысли, что
полное самораскрытие проходит через сложную диалекти-
ку внешнего и внутреннего. Будто бы, живя в бренном мире
с его нуждами, в действительности человек может жить в
себе, в рамках шифра, построенного на лингвистической
18о
12. 3 п истома разума
игре « „блюда‘7слова» [mets и mot(s)]. Более того, это путь
к посвящению, очистительный в том же смысле, в каком
пир начинается с очищения рук. Человеческому существу
приходится принять игровой принцип, проистекающий из
особой формы раздвоения сознания: живя в данности гре-
ховных времен и превратностей, которые уготовила ему
Fortuna, человек усваивает язык природы, наполненный
божественным словом, внутренне, в молчании, как гости,
которые, умолкнув от восхищения, встречают блюда с мя-
сом и десертами. Мы наблюдаем уже обрисованные в общих
чертах действующие модели — такие, как философия, обе-
регающая индивида через постижение таинств Творения,
или зашифрованность, связанная с искусством ухода в себя,
то есть форма сокрытия, или язык, который можно назвать
языком молчания. В качестве структурирующего элемента
(о чем свидетельствует, кстати, перевод письма Эрмолао
Барбаро) здесь выступает отражающий двойственность
восприятия принцип языка, который, отвечая ожиданиям
свыше, должен быть иероглифическим, то есть во тьме,
которая есть свет, содержать спектр тайных значений, рас-
крывающихся только посвященным и вводящих в заблуж-
дение невежду, которому не отойти от буквальности, не от-
вергнуть «губительные» писания.
Отсюда следует, что желающий сегодня постичь Ностра-
дамуса не должен искать понимания в рамках, заданных сло-
вами, в рациональности ориентированного на будущее
смысла; напротив, надо стремиться выйти за пределы слов,
симультанно расположенных наподобие ширм или ловушек.
Смысл у Нострадамуса существует вне слов, ибо принадле-
жит Творению в его всеохватности и наделен божественной
силой чувствования. Текст астрофила — «парадоксный»,
и, кроме упоминания в нем «Микаэля де Нострадама», зна-
менующего обращение в веру, поскольку имя неофита свя-
181
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
зывается с образом Девы*, следовало бы обратить внимание
на возможную игру слов noster Adamus**, которая как будто
подтверждает право автора на принятую им с помощью
звезд роль открывателя языка «догреховной» природы,
языка Адама — языка первых дней мира. Выйти за непо-
средственные пределы времени как раз и позволяют «ру-
мяна». Адам, что характерно, считался первым астрологом,
создателем астрологии, понимаемой как самое древнее и
первое из свободных искусств, как наука об истоках, но-
сителями которой были затем Моисей, Иов, Давид. Если
Нострадамус славит свое время за возврат к писаниям древ-
них, то свой дар говорить истину он восхваляет отнюдь не
ради самоиронии, но, несомненно, чтобы читатель ощутил:
он владеет знанием и это знание есть знание слов. В конце
книги «Способы приготовления различных варений» дей-
ствительно двойное заключение: в родном Провансе авто-
ра окружают «грубые скоты и варвары, порядочным людям
враждебные и в высоких писаниях тем паче не сведущие»,
«смертные враги высоких писаний и выдающейся эруди-
ции». Он же, напротив, взял в качестве девиза выбитую на
мраморе надпись, которую однажды прочел: «Credis sum
Pythiovera magis tripode»***. Обращение, адресованное к са-
мому себе, внушает убежденность, что астрофил владеет
более «правильными» истинами, чем те, которые «напро-
рочествовал» треножник Пифии. Несомненно, Нострадамус
считал, что способен раскрыть секреты Адамова языка; от-
сюда призыв, перекликающийся со словами Фичино: «Да
* Имя Nostradame происходит от именования Богоматери — Notre
Dame.
** Noster Adamus — наш Адам (лат.).
*** «Credis sum Pythiovera magis tripode» — «Верю в магический тре-
ножник пифии, истину изрекающей» (лат.).
182
12. ?) н и с 1 с м а р а з у м а
соблаговолит всевышнее Солнце приобщить меня к необъ-
ятному своему величию».
Но, с другой стороны, возвращаясь к празднику чрево-
угодия и его соотнесенности с упомянутыми ранее знаками,
нельзя не учитывать пространность критической метафоры
в текстах Нострадамуса. Пир в мае 1488 года относится к
парадигме симпозиумов Возрождения. Как пишет Мишель
Жаннере, рассказ о пире ведется не просто от стороннего
лица и носит не только описательный или случайный харак-
тер. И не только с целью целительной излагается. Пир, с
дарованной ему символикой, — уникальное явление. Чело-
век на пиру не один; по крайней мере, один на один с собой
он остается только в «зашифрованных» отношениях с при-
родой и в им же порожденной игре внешнего и внутренне-
го. Он пребывает в состоянии convivere, совместного жи-
тия10. И обращается не только к самому себе, но и к другим.
Принимать пищу — значит признавать другого «как главное
действующее лицо», признавать его как условие собствен-
ного cogito, как выразителя своего сознания. Если есть озна-
чает говорить и знать, то в эпоху Ренессанса так же верно,
что еда и речь являются признаками и вехами того, что люди
называют миром, отказом от жестокости, любовью. Замы-
сел Нострадамуса возрождает задуманное Рабле; возьмем,
к примеру, эпизод с пикрохоловцами: в «Гаргантюа» ко-
роль-захватчик и его свита отказываются от лепешек и уни-
чтожают урожай винограда в знак того, что не хотят делить
пищу, не хотят есть, а значит, разговаривать. Отвергающий
человеческое «презирает хороший стол», и потому на уме
у него только война и зло, и идет он против Господа, ведь
«виноград со свежими лепешками — это воистину пища
богов»". И ретивому нутру высвобождение: «особливо
„пино“, „фьер“, „мюскадо", „бикан“ или же „фуарар“... для
людей, страдающих запором»12.
18з
Дени Крузе. II о с т р а д а м у с
Пекари не просто отказываются продать пастухам ле-
пешки по рыночной цене, а осыпают их бранью, прибавив,
что «они, мол, хороши с отрубями да с мякиной, а такие
вкусные лепешки не про них писаны». Последовавшая по-
тасовка оборачивается в пользу пастухов и пастушек, ис-
польщиков Грангузье, которые «досыта наелись лепешек
и отменного винограду, потом заиграла приятная для слуха
волынка, и они начали веселиться». Побежденные отпра-
вились жаловаться своему королю, Пикрохолу, который,
не разбираясь, тотчас же собирает всех до последнего. То
есть очевидно, что за отказом разделить пищу следует вой-
на и что война есть противоположность умиротворяющего
душу пира. Армия вступает на равнинную землю, разоряя
и опустошая ее, не щадя ни бедных, ни богатых, ни священ-
ных мест, ни мирских. Она нарушает природный порядок,
прихватывает весь скот от быков до гусят и гусаков, выры-
вает виноградники, забирает орехи и фрукты. Кажется, буд-
то отказу от трапезы вторит разрушительная сила природы,
божественных плодов и божественного языка: «Бог знает
что они творили». Бесчеловечность противопоставляется
человеческому дружелюбию. Жестокость — слову, одно-
временно средству общения и божественному глаголу. Гу-
манизм, понимаемый как божественное веление, символи-
зируется пиром, и выходит, что не случайно Нострадамус
обращается к пище в конце своего сочинения. Очевидно,
для него это означает, что зло разрушает жизнь совместную
и что изначально важна гармония между людьми, отражаю-
щая гармоничный язык природы. По ходу действия романа
«Гаргантюа и Пантагрюэль» разграбление Сейи и «опусто-
шение» на виноградниках, произведенное полчищами Пи-
крохола, встречают, как известно, отклик в аббатстве брата
Жана Зубодробителя, который, готовясь к сражению, про-
возглашает связь Господа и вина криком: «Слушайте меня,
184
12. Эпистема разума
все любители хмельного: с нами Бог, за мной». И те, кому
дорог мир, даже в начавшейся войне остаются привержен-
ными идеалу дружественного общения: «Друзья, наоборот,
умудряются умерить и исправить нанесенный оружием вред
прелестью пирушек. Они не прячутся от битв; но их при-
ветливость, вежливость, природная доброта побуждают их
праздновать чаще, чем убивать. Значительная часть войны
с пикрохоловцами разворачивается за столом Грангузье,
где либо рассказывается о стычке, либо отрабатывается
тактика, либо, лучше того, идет веселье. Понократ хотел бы
немедля выступить на врага, но у доброго короля другие
приоритеты: „Нет уж, только не сейчас, [...] нынче вечером
я намерен вас чествовать. Милости просим!" Тут подали
ужин...»13
13.
Сакральное и ничто
Иногда бывает необходимо предаться запретному удоволь-
ствию избыточной интерпретации — притом что сложное
пространство ренессансного письма, взращенного неопи-
фагоризмом, неоплатонизмом, галенизмом,рп5ся theologia —
и даже каббалой, — а также негативистской теологией, бла-
гоприятствует усложненным трактовкам.
Эдгар Уинд* в своих работах указывал, например, что
Пико делла Мирандола в речи «De hominis dignitate»** (1486)
признавал за человеком как существом изменяющимся спо-
собность «по своей воле претерпевать любые превращения,
становясь зеркалом мироздания». Даже если его символи-
зирует Протей, внутри себя, «в непредсказуемом поиске
самопреображения человек постигает мироздание так же,
как постигал бы собственную фигуру. Чем глубже эти ме-
таморфозы, тем очевиднее, что различные стадии бы-
тия всегда переходят из одной в другую, ведь все они —
отображение конечной всеохватности и раскрывают ее
отдельные аспекты». В человеке заложен дар восприятия
трансцендентного, то есть мирового единства. Пико делла
Мирандола описал эту связь множественного с Единосущ-
ным в своих «Conclusiones... de modo intelligendi hymnos
* Уинд Эдгар (1900-1971) — британский историк искусств немец-
кого происхождения, специалист по Ренессансу.
** «De hominis dignitate» — «О достоинстве человеческом» (лат.).
186
13. Сакральное н ничто
Orphei»*: «Коль Пана не привлек, Протея — и подавно».
Для человека это противоречие — онтологическое, через
него он находит свое место в мире, осознает свое «я»: Пико
и многие деятели Возрождения руководствовались «зако-
ном индивидуального противоречия, идентичным закону
индивидуальной трансцендентности»1. Наиболее вырази-
тельной фигурой в этом аспекте выступает Гермес: он бог
красноречия, но при этом прикладывает палец к губам, при-
зывая к молчанию — как у Акилле Бокки. Остальные боже-
ства также сохраняют двойственность: например, Аполлон,
бог поэтического транса, вдохновляет также процесс сти-
хосложения, требующий соблюдения размера; или Диана,
целомудренная и холодная, но такая же изменчивая, как
Луна, которую она олицетворяет; но у богов в то же время
находится противоположное начало: строгий Аполлон на
горе Парнас охлаждает пыл неистового Диониса. Единство
проявляется в множественном, а множественное, при всей
его разнородности, организуется сообразно главному мо-
тиву единства, гармонии.
Соответственно, любой дискурс требует сложной, но
неизбежной герменевтической экономии. Если боги раз-
нородны и эта разнородность бесконечна, поскольку они
друг с другом связаны, то и дискурс, зависящий от разно-
образия возможностей или герменевтических апертур, так-
же разнороден в бесконечной вариативности проявлений:
«...Мистические образы отражают промежуточное состоя-
ние», стимулирующее к дополнительному «усложнению»,
если оглядываться назад, и к избыточному «толкованию»,
если смотреть вперед. Эти образы не бывают устойчивы-
ми — как в том смысле, что их не определить буквально,
* «Conclusiones... de modointelligendi hymnosOrphei» — «Выводы...
о способе понимания гимнов Орфея» {лат.).
187
Дени Крузе. Нострадамус
сосредоточившись на некой определенной черте, так и с
позиции мистического Абсолюта, в котором размываются
все черты. Скорее, они поддерживают разум в состоянии
вечного сомнения, являя ему парадокс «сущностной транс-
цендентности». Они постоянно намекают, а не оповещают.
И «всякий персонаж стремится породить новый» в особом
изобильном буйстве, распространяющемся так же, как зна-
чащее сужение несет в себе энергию расширения2.
То есть Нострадамус пытается сказать, что во времена,
когда сам он чувствует себя в окружении варварских умов,
напоминающих «лепешечников» Пикрохола, во времена,
когда из-за религиозных распрей во Французском королев-
стве возникли гражданские волнения и кровавые химеры,
необходимо продолжать жить в единении, превосходящем
ненависть, сохранять согласие, насколько это возможно,
или, по крайней мере, добропорядочным мужчинам и жен-
щинам надо вступить в сферу молчания, оберегающего
их от тягот гнетущих, что несут только зло и несчастья.
Принимать пищу, безусловно, означает питать свое тело,
но еще, метафорически, — питать душу, утолять жажду и
«аппетит» знания, возвышающегося над ненавистью и не-
приязнью, которые вызваны мирскими страстями; это зна-
чит — пребывать в готовности постоянной говорить и вести
диалог, а также навек усвоить, что Святой Дух «живителен»
и пребывание в нем возможно в отстраненном языковом
пространстве, где обнаруживается ключ к тайнам иерогли-
фов viprisca theologia.
Нострадамус по-христиански уверовал в скрытый язык,
которым вещает природа, и, пользуясь мудреными средст-
вами, говорит «между строк» — как в знакомом ему рома-
не «Сон Полифила» (или Hypnerotomadria Poliphili, 1467),
автор перевода которого, Жан Мартен, заметил, что «за
вымыслом этим много хороших вещей скрыто, и обнару-
188
13. Сакральное и ничто
живать их не дозволено»3. Сам акт письма для астрофила
из Салона суть всеобъемлющий семиологический акт, сти-
мулирующий обращение читателя в веру, понимание, что
слышать нужно не только сказанное и следует отмежевать-
ся от «буквы», чтобы познать Дух. Проблема в том, что
принцип иероглифического кодирования позволяет в по-
зитивном ключе описывать тайны Творения, но он словно
искажается под влиянием того факта, что текст может стро-
иться на понятии иллюзорности, чтобы сохранить его смысл
недостижимым для приземленных и неповоротливых умов.
Сверхсмысл не там, где он видится. Мы снова к этому вер-
нулись. Нострадамус говорит загадками не для того, чтобы
заставить читателей разгадывать тайны, из которых состо-
ят «Пророчества»: он хочет сказать, что людям самим не
по силам взяться за их расшифровку, и указывает, что ни-
чего иного, кроме неизрекаемости Логоса, они постичь не
способны. Нет для человека другой истины, кроме Бога, и
ошибочно было бы полагать, будто смертный собственны-
ми усилиями в состоянии познать таинство нераскрытых
аспектов Творения, значение которых известно только Все-
вышнему, — таинство, заложенное в Истине. Такой дискурс
являет собой связующее звено с чистым языком Бога —
«ваятеля» мира, с Логосом, в котором должен потеряться
христианин, не поддаваясь филавтии, внушающей веру в
собственные возможности существу, отмеченному неиз-
гладимой печатью греха.
При этом текст, выражая смысл «по ту сторону смыс-
ла», берет на себя активную функцию — действенную, ибо
побуждает читателя приобщиться к принципам молчания,
сохранения, умиротворения, к внутреннему началу, которое
выше всех случайностей мира. Ложное знание предполага-
ет конечность, в то время как истинное несет в себе беско-
нечность, встречу с Богом, который есть ничто и Все одно-
189
Дени Крузе. Пост р а д а м у с
временно. Знание как таковое суть неопределенность,
бесконечное движение навстречу тому, кто сам олицетво-
ряет Бесконечность, и знать это — все равно что обнаружить
в себе знак «божественного происхождения души», неиз-
менно обращающий к тайнам веры. Здесь я хочу сослать-
ся на фундаментальное исследование Яна Миерновски:
«В своей отдельности или просто инаковости „я“ есть ни-
что. Обращение в веру прежде всего состоит в ясном вос-
приятии онтологических реальностей. Вот почему в нем
освобождение: „я“ невозможно пленить, ограничить, ибо
оно ничто. Что можно усмирить в человеке, так это его „са-
моупование“ — форму бытия, заведомо наносную, иллю-
зорную, но все же способную это „я“ подчинить». Значит,
небытие проявляется в языке и в его буквальной вербали-
зации и даже выступает как языковая ловушка или искуше-
ние: «„Слова" человеческие, имена, которые мы использу-
ем, в действительности не имена (ибо имя представляет
нечто существующее), а упразднение таковых. Разлагаемый
небытием, язык человеческий — лишь пустота, так же как
несчастье есть лишение счастья, а смерть — лишение жиз-
ни. Зато у Бога одного есть имя»4. Усвоив сполна то, что
сулят «Пророчества», люди увидят и познают суть всемо-
гущего Господа. Они узрят и узнают то, что Нострадамус
пытается донести до них словами, обремененными неумо-
лимой тяжестью небытия, выстраивая их друг за другом в
своих катренах.
Таким образом, катрены — каждый в отдельности и все
вместе — исполняют вводную, посвящающую роль, по-
скольку выражают человеческую неспособность проник-
нуть в откровение частного или общего плана, объединяя
его себе же вопреки с невысказанным словом, с молчанием,
единственно позволяющим христианину услышать Бога.
Разумеется, Нострадамус не говорит об этом прямым тек-
190
13. Сакральное и ничто
стом; сам читатель, углубляясь в провидения и предсказа-
ния, то есть в сборник «Пророчеств», должен это понять,
следуя по канве духовного истолкования, сводящей его ли-
цом к лицу с грехом — его личным и общим. Не только Но-
страдамус, но и Маргарита Наваррская или ее наставник
Гийом Брисонне, а также Рабле, Морис Сэв и многие другие
признают различие языковых планов, обоснованных и пред-
полагаемых в отношениях сочинитель-читатель. Бартелеми
Ано* в стихотворном переводе трех первых книг «Мета-
морфоз» Овидия, опубликованных в 1556 году, замечает
(как и Нострадамус годом ранее), что истину следует дер-
жать в тайне. Она должна быть скрытой, ее нельзя отдавать
во власть «толкований громоздких и невежественных», ей
надлежит обращаться к «здравым и возвышенным умам».
«Вещи сложные прекраснее всего». Нострадамус тоже ис-
ходит из постулата, что сказанное — не в том, что прозву-
чало, что читатель сам должен тянуться к божественному,
пытаясь понять то, что непостижимо буквально, и принять
заложенную в этом апорию.
Великим заблуждением, в которое может впасть исто-
рик и о котором все знают, но неохотно говорят, становит-
ся попытка проникнуться воображаемым, свойственным
времени, которое он так пристально рассматривает. Это
утопия, потому что каким бы ни было прошлое, его больше
нет, оно утрачено навсегда, и завесы, опущенные перед на-
стоящим, многочисленны и непрозрачны. Не следует оболь-
щаться. Но и отступать, вопреки всем апориям, тоже не
следует. Нельзя утверждать, будто ренессансная диалекти-
ка конечного и Бесконечности заставляет историка обра-
титься к вероятностной герменевтике, в которой также воз-
можна «относительная» апория. Как не исключается и
* Ано Бартелеми (1510-1561) — французский поэт XVI в.
191
Дени Крузе. Нострадамус
избыточная интерпретация в результате семиотического
расширения.
У Нострадамуса герменевтические обстоятельства, в
которых должен оказаться читатель, могут быть только ве-
роятностными. Николай Кузанский в книге «De docta igno-
rantia»* (ок. 1440 года) настаивал на том, что разнообразие
и богатство метаморфоз неотъемлемо от культа неимено-
ванного Бога: «Все эти имена, — писал Кузанский о много-
численных наименованиях, которые язычники давали
какому-либо божеству, — раскрывают то, что заключает в
себе единственное неизреченное имя; а коль скоро присво-
енное имя бесконечно, то оно содержит бесконечное число
имен для отдельных проявлений совершенства. Вот почему,
сколь много бы ни было вариантов, их числа и значимости
всегда будет недостаточно, чтобы к ним не могли добавить-
ся новые, поскольку любое из имен рядом с именем при-
своенным и неизреченным — все равно что конечное рядом
с бесконечным»5. Знанием обладает тот, кто пришел к при-
знанию собственного незнания, к неспособности что-либо
знать. Тогда он обретает свободу, христианскую свободу,
и возвращается во времена Адама, когда человек говорил
лишь на языке, присущем Богу, сроднился с этим языком,
которым говорила сама природа (еще до того, как древние
египтяне воспроизвели его в иероглифах). Нострадамус
зовет читателя выйти за пределы тревожной и непостоян-
ной действительности знаков, отвергнуть их мнимую яс-
ность, их двойственность или зловещую многозначность и
ограничиться одним языком — языком Логоса, Слова Бо-
жьего, Единосущного, а значит, множественного.
«Пророчества» не поддаются буквальной или одно-
значной интерпретации не потому, что изначально несут
* «De docta ignorantia» — «Об ученом невежестве» {лат.).
192
13. Сакральное и ничто
вопросительный смысл; просто их замысел и построение
должны были избавить читателя от обманного представле-
ния о том, к чему надлежало свести его единственную насущ-
ную заботу, убедить, что независимы лишь знаки, исходящие
от Бога и в избытке наделенные свойством герменевтиче-
ского расширения. Их целеполагание в том, чтобы заставить
христианина уверовать в собственное неведение, сообщить
ему, что смысл только в Логосе и что усвоить и прожить его
можно через внутреннюю обращенность; он словно живи-
тельная пища или словесный пир, на котором могут присут-
ствовать только верующие, последователи истинной рели-
гии, а значит, гуманисты. За загадками в «Центуриях» — так
же, как и у Рабле, — происходит дестабилизация процесса
чтения, а значит, и знания. Загадка Нострадамуса, помимо
умножения метафор и имплицитных знаков, являет собой
метафорическое выражение бессилия человеческих возмож-
ностей перед достижением конечного знания, и таким обра-
зом читатель вовлекается в механизм символизации, ибо Бог
есть загадка, круг и точка единовременно, конечное и беско-
нечное. Ощущая постоянное движение, создаваемое эффек-
том растущего множества, читатель должен подчиниться
ему, погрузиться в размышление о божественной силе, под-
даться и следовать за всемогущей «ненареченностью».
В этом Нострадамус выступает как косвенный после-
дователь трудов Корнелия Агриппы и его «Речи о недосто-
верности и тщете наук». И продолжает развенчивать раз-
личные сферы учености, претендующие на то, что не все в
них — неестественность и фикция. Он на практике иссле-
дует герменевтическую неустойчивость, герменевтику пу-
стоты в той мере, в какой сам предмет его пророчеств по-
зволяет понять vanitas* человеческих устремлений и воли.
Vanitas — тщетность {лат.).
193
Дени Крузе. Пос г р а д а м у с
Нострадамус не первый пошел по пути, выстроенному на
игре значений, которая «смещает» зримую цель продуман-
ного замысла; на игре, в которой сочинитель заводит соб-
ственный текст в ловушку. Если рассмотреть «стихийную
семиотику» Рабле6 и не ограничиваться выявлением в ней
«мира, где воплощаются химеры подвластного бреду во-
ображения», то получится, что и астрофил аналогичным
образом «подрывает» собственные построения. Вполне
возможно, что есть некоторое сходство между «Четвертой
книгой...»* и «Пророчествами», между мирозданием, омра-
ченным злом и бедами, и озадачивающей странностью кар-
тин, наблюдаемых великанами, — например, в эпизоде с
Постником и Колбасами, которые словно изображены с
целью помешать аллегорическому пониманию и в конечном
итоге «обнажить тревоги и несбыточные желания». Вместо
главенствующего познания мы получаем «замутненное про-
странство призраков».
У Нострадамуса (и это, пожалуй, применимо к иллю-
зорной реальности у Рабле) герменевтическая апория, ото-
браженная в текстах, в результате должна была бы оттол-
кнуть читателя, вернуть его в самое себя, внушить ему как
плотскому существу, что он полностью беззащитен перед
пагубными следствиями греха, определившего его жизнь в
мире, ужасающем своей жестокостью и только убеждаю-
щем, что от него здесь ничего не зависит: ему остается зам-
кнуться в самом себе и внутри себя обнаружить поле для
толкования. Тогда в себе же, в неизведанном пространстве
cogito, он сможет открыть истину, которая есть Истина с
большой буквы, именно потому что ускользает от него. Это
* «Четвертая книга героических деяний и речений доблестного Пан-
тагрюэля» (1552), описывающая этапы путешествия к оракулу
Божественной Бутылки.
194
13. Сакральное и ничто
обусловливает, что язык «Пророчеств», как и предсказаний
и альманахов, тяготеет к сакральности, рисует новую кар-
тину апокалипсиса, ведь его звучание истинно только в кни-
гах Святого Писания и в вере, которая из них черпается7.
Это стимул к рассуждению, учитывая, что в эпоху Ренес-
санса рассуждение мыслится как проводник творения к
Творцу, ибо не признает буквальности и возвышает обрат-
ную сторону непосредственного смысла. Пророческий дис-
курс Нострадамуса предстает формой абсолютного пара-
докса, универсальной антиномии, и это перекликается с
темой «замерзших» слов в главах LV и LVI «Четвертой кни-
ги»: при внутреннем «подтачивании» энигматического
наполнения цель в том, чтобы заморозить, сковать, отвер-
гнуть язык, вовлекающий человека в мирское, а значит, в
поиски материализации смысла, тогда как существует дру-
гой язык, необъятный, недоступный в буквальности: в гла-
зах Пантагрюэля слова этого языка «летучи, бегучи, текучи
и, следственно, одушевлены». Это антиязык, но он истин-
ный, молчащий, единственный язык, наделенный онтоло-
гической подвижностью, ибо ведет творение к Творцу.
И все же игра, которую мы наблюдаем, иная, чем у Рабле,
поскольку Рабле раскрывает шифры в забавных аллего-
рических интерпретациях, постоянно стараясь показать,
что бесконечность их вариаций не может быть иной. У Но-
страдамуса семиологические шифры раскрываются самим
фактом, что пророческое письмо соединяется с повторяю-
щейся и повторяемой неуловимостью смысла, с его неза-
вершенностью — следствием насыщенности и плотнос-
ти энигматического пространства. Очевидность создается
не изобилием, а значимым небытием, которое надо ощу-
тить и понять, чтобы читатель смог найти свободу. Узнать —
значит разучиться узнавать. Понять — значит разучиться
понимать.
195
Дени Крузе. Нострадамус
Scientia inflat* — вот стержневой для Нострадамуса прин-
цип, в этом можно не сомневаться. Поворотами пророче-
ского дискурса, отмечающего и маскирующего апориче-
скую вероятностность, он ведет читателей в мир, где они
рискуют заблудиться, если не откроют для себя посыл от-
рицания, которым вдохновляется текст. Этот мир как будто
напоминает остров Руах**, жители которого едят ветер, слов-
но это пища, и умирают, пукая, а дух испускают через «за-
дний проход». «Ветер истории человеческой», — можно
было бы сказать за Нострадамуса, пользуясь риторикой,
избыточно насыщающей язык, так что он переходит в сво-
его рода саморазрушающую парадигму. Избыточность
смысла оборачивается желанностью апорий, отказом от
когнитивных устремлений самостоятельного «я», молча-
нием. Требуется оживить огромные силы воображения,
чтобы постичь суть замысла, в котором субъект, оказавшись
у переломной черты, яснее видит путь к покаянию. Отсут-
ствие смысла ведет к Небытийности, к паулинистской***
грамматике молчания. Бог есть молчание, и живущий в
молчании не только слышит душу свою, но и проникается
самим речением божественным в Первом послании к Ко-
ринфянам: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стек-
ло, гадательно, тогда же лицем к лицу»8. От «ничто» к все-
охватному...
* Scientia inflat — знание надмевает (лат.- 1 Кор 8, 1).
** От древнеевр. Ветер. Остров описан в XLIII главе «Четвертой
книги...»
*** Т. е. присущей учению святого Павла.
14.
Энергетика мрака
Распознать и постичь энигматическую сущность смысла —
значит идти к Богу, а в традиции via negativa* Дионисия
Ареопагита** (который в молчании видел обратное, «нега-
тивное» отображение Слова и принципа расподобления,
переосмысленного Марсилио Фичино) Бог есть Невырази-
мость, лежащая по ту сторону слов, и в Его молчание необхо-
димо вслушиваться1. Бог этот берет себе имя в неименован-
ное™, использует иной язык, в котором из непроглядного
мрака рождается надежда2. Отсюда предположение, будто
мрачный мир Нострадамуса, с каждым вещим знаком и пред-
сказанием все более зловещий и облекающийся во все но-
вые слова, в гнетущей тревоге, в невозможности увидеть
будущее, которое не было бы собственным уродливым по-
вторением, и, наконец, в самом «небытии» Бога призван
нести откровение. Задача Нострадамуса — апофатическая,
поскольку обособляет дискурс, обусловливая, что реальное
знание следует из того, к чему в итоге сводятся «Центу-
рии», — из незнания, из монады.
В этой конструкции, выстроенной от множественного
к единому, от мрака к свету, нет ничего случайного. Очевид-
но, в замысле «Пророчеств» 1555-1568 годов находят от-
* Via negativa — путь отрицания {лат.).
** Дионисий Ареопагит — афинский мыслитель I в. н. э., христиан-
ский святой. По преданию, один из учеников апостола Павла.
197
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
ражение принципы нумерологии, заложенные в небесной
магии Корнелия Агриппы. Вспомним, что Нострадаус со-
брался составить свод из десяти «Центурий», объединяю-
щих тысячу катренов. Не скреплял ли он таким образом
свой текст символическими пружинами «оккультной фило-
софии»? Ведь Агриппа указывал, что десятичный порядок
является полным и всеобъемлющим, он содержит все числа
и умножает их. Число 10 циклично: сумма составляющих
его цифр приводит к изначальной единице, к монаде. Это
также завершение всех числовых рядов, их дополнение,
основа или первоисточник множества десятков: как десятич-
ный порядок возвращается в единичный, от которого произо-
шел, так и все сущее приходит к первооснове, давшей ему
жизнь и простор. Больше того, число 10 отсылает к высше-
му Закону, к Десяти заповедям. Число 100, «с которым связа-
на найденная заблудшая овца, священно, ибо рождено десят-
ком, соединившимся с самим собой». Оно означает полное
совершенство3. При написании пророчеств Нострадамус
словно следует некоей священной арифметике, математиче-
скому механизму, влекущему читателя к тайнам настолько
глубоким, что буквальному толкованию они не поддаются.
Число 100 дополняется числом 1000, «которое есть куб» для
десяти, символ «законченного» совершенства, «миллиада»
из посвящения Генриху II, символ завершения поисков.
Можно пойти еще дальше, предположив, что 353 катре-
на, которыми ограничивается издание 1555 года, также впи-
сываются в нумерологическую тайнопись. Три — истинно
священное число; оно первое из неделимых, это три боже-
ственных единства, а также градация времени: прошлое,
настоящее, будущее. 50 — число отпущения грехов, мило-
сти, воскрешения, поскольку Святой Дух сошел к апостолам,
собравшимся на вершине Сионской горы, через пятьдесят
дней после воскрешения Христа. Случайностей, как гово-
198
14. Энс p г c i и к а м р а к а
рится, не бывает: 353 катрена как будто описывают время,
когда люди жили, отмеченные sola gratia* божественного
прощения, предстоящего Искупления грехов, которое зна-
меновало бы наступление эры под знаком Святого Духа или
возвращения на круги своя — от Божественного обратно к
Божественному. Если Нострадамус порой предпочитает
говорить, что он «описывает» или «излагает подробности»
(particulariser), а не «предсказывает» (prophetiser), то имен-
но потому, что каждый из катренов является частью заклю-
ченного в нем целого, и астрофил приглашает читателя
отойти от буквального понимания к восприятию в Духе
таинств, скрытых со времен сотворения мира. В этом усло-
вие «преображения».
При этом следует учесть, что мысль Нострадамуса рож-
дается из оккультной метафизики, из «теургии», не допу-
скающей буквальности, поскольку принцип жизни миро-
здания, каким его задумал Бог, основан как раз на вечном
движении к гармонии через дисгармонию и к единству через
расширение. Представлению о протяженности как о цикле,
неотъемлемому от восприятия божественного в «revolud
fatum»**, противопоставляется своего рода циклическая
концепция смысла, инструментом которой является язык,
или, скорее, слова представляют собой инструменты. По-
скольку астролог должен говорить о тайнах вселенной, а
«мировой механизм» задумывался по принципу concordia
discors, ему также приходится использовать «деконструи-
рованный» язык, вторя самому ритму сотворенного по-
* Sola gratia — одной лишь милостью (лат.).
** Revolud fatum — здесь: круговорот судьбы (лат.). Выражение ис-
пользуется в тексте «Иероглифики Гораполлона» («Что они обо-
значали при помощи звезд», см. главу 11; в цитируемом перево-
де — «неизбежный фатум»).
199
Дени Крузе. Нос т р адам у с
рядка — божественному. Очевидно, сказанное и несказанное
по отношению к знанию играют ту же роль, что и начало и
конец в устройстве космоса, а единосущное и всеохватное —
в божественном. Более того, в эпоху Ренессанса истинное
выражается неявно, вуалируется оккультным содержанием,
и это, можно сказать, единственный путь к истине4. Необ-
ходимо повторить, что не следует рассматривать Ностра-
дамуса как «историка», изложившего события прошлого
и взявшего на себя роль летописца, пересказывающего фак-
тические события; его место — в ренессансной теургии, о
которой говорили Марсилио Фичино, Пико делла Миран-
дола или же Корнелий Агриппа. Теургия обладает особым
механизмом, поскольку предполагает действо, одновремен-
но связанное как с очищением, так и с откровением, и отвле-
кает души от внешних проявлений, обращая их к внутренней
единосущности, к Богу, которого каждый должен молить о
том, чтобы подальше отвел он грядущие мрачные события.
Язык астрофила с его значащей непрозрачностью и чер-
тами поэтической вдохновенности — ведь строится он на
принципе, что в видимом мире все есть символы, а истинно
видимое представляет собой живой гиперязык, способный
становиться из «оккультного» явным5, — это инструмент
внутреннего поиска ради возвышения души. Об этом свиде-
тельствует загадочная эпиграмма на латинском языке — с
возможным мессианским подтекстом, — которую Ностра-
дамус приводит в своем переводе текста Галена (ок. 1529-
1532), написанного как ответ лекарю Менодоту Никомедий-
скому и взятого, согласно исследованиям Лучано де Луки,
из «Inscriptiones sacrosanctae» Апиана*:
* Апиан Петер (1495-1552) — немецкий механик и астроном, автор
иллюстрированной книги «Inscriptiones sacrosanctae» — «Свя-
щенные надписи» (лат.).
200
14. Энергетика мрака
Volventur saxa litteris et ordine rectis,
Cum videas occidens orientis opes.
Ganges Indus Tagus erit mirabile visu
Merces commutabit suas uterq. Sibi.
Это может означать следующее: на мраморных плитах*
начертают правильные и ровные буквы, когда Запад узрит
богатства Востока... Восхитительным будет зрелище, когда
от Ганга до Инда и Тежу одни товары на другие начнут об-
менивать.
Отсюда вновь следует, что Нострадамус пишет свои
пророческие катрены и объединяет их в центурии не для
того, чтобы возвестить — а то и напомнить — об историче-
ском будущем: он складывает их, чтобы человек мог выйти
за пределы видимого, в себе познать опыт мудрости и пере-
дать его современникам. Глубинные истины души должны
раскрыться в ученой игре языка, поскольку язык связывает
то, что может быть связано только упорядоченностью и
единством Творения, задуманного Господом. Нострадамус
предлагает душе человеческой через его катрены повстре-
чаться с Anima mundi, «связующей основой форм Творе-
ния», чтобы обрести наконец способность возвыситься
над собой. То есть только непосредственное размышление
над языком астрофила, над его символьным устройством,
позволяет воспринимать написанные слова не как бессвяз-
ные фрагменты гипотетически предполагаемых событий,
а, наоборот, как цельный текст, который должен продол-
жаться, пока число катренов не составит тысячу. Душа же
Эпиграммы — от грег. «надпись» — очень краткий стихотворный
или прозаический текст с объяснением значения того или иного
здания, памятника, предмета культа; часто высекались на мрамор-
ных плитах.
201
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
скрывает «в себе, по мнению Марсилио Фичино, действен-
ную силу (efficax virtus), творящую сверхчувственное, ко-
торая также оказывается «чудесной способностью»
(mirabilis vis) к сотворению: чудесная она, ибо бесконечна
и открывает путь от небытия к бытию — разрыв этот пре-
одолим только бесконечной силой»6.
Это подчеркивает и Андре Шастель: в эпоху Ренессан-
са «вйдение природы осуществляется через мощные токи
осознанной и неосознанной энергии души, [...] ничто в при-
роде не бывает безжизненным и безразличным». Аналити-
ческое движение мысли в комментарии Марсилио Фичино
к диалогу «Тимей» Платона выражается через изречение:
«FecitDeus mundum viventem, animatum etintellectualem..*».
He случайно в предсказательных альманахах начало каждого
месяца обозначено катреном неясного содержания. Ностра-
дамус пытался предложить два когнитивных пути: один —
для тех, кто не может приблизиться к откровению, следуя
дремлющей в них самих высшей силе, и кому дано воспри-
нимать только гнетущее нагромождение зловещих гряду-
щих или «угадываемых» событий; их душа, словно застыв
в многогранности чувств, не может изъявлять собственную
волю и быть «самостоятельной, но хочет стать таковой и по
своей воле испытывать желания, — и так далее...»7. С другой
стороны, есть путь, пригодный для тех, кто способен мыс-
лительным усилием воспринять тайну, вокруг которой упо-
рядочиваются те же зловещие или «угадываемые» события:
тайна неумолимо возникает вновь и вновь, даже если для
нее меняются обстоятельства — места, времени, наимено-
вания. Катрены выстроены как своеобразная литания, со-
общающая о зле, которым не перестает переполняться мир.
* «Fecit Deus mundum viventem, animatum et intellectualem» — сде-
лал Бог мир живой, одушевленный и умозрительный (лат.).
202
14. Энергетика мрака
Правомерен даже вопрос, ожидал ли Нострадамус, что его
современники — например, в июле 1559 года — будут по-
трясены, обнаружив связь между одним из катренов этой
долгой литании, где постоянно упоминается revoludfatum,
неизменно настигающая судьба, или Немесида, чья роль —
карать людей неустанно, с конкретным событием — неча-
янной гибелью Генриха И. Нет ли в этом уже обозначенно-
го мною своеобразного отхода от цели, заключенной в
обращении к Богу через душу христианина, и ориентации
на поиск исторического смысла?
Будущее, заключенное в катренах, в оккультном языке,
в самой его энергетике8, не является историческим, по-
скольку будущее — это одновременно настоящее, прошлое
и грядущее, спасение души, влекомой таинствами смысла
и тянущейся к Богу. Так что текст астрофила следует прочи-
тывать как долгую проповедь, наполненную энигматиче-
скими метаморфозами и этим побуждающую к размышле-
нию и молитве. Как длинный целительный речитатив.
Прошлое, настоящее, будущее питают друг друга, нивели-
руются, не столько для того, чтобы читатель мог узнать о
предстоящих событиях, сколько ради его возвращения на-
зад, к размышлению над загадкой aevum*, над совершенной
трансцендентностью Того, Кто единственный знает, что
будет. Множество, исчисляющееся до тысячи, «миллиады»,
вполне логично должно было снова привести читателя к
Единосущности. Вопреки расхожему мнению, задача языка
«Пророчеств» в том, чтобы человек открыл для себя Не-
познаваемое, а значит, осознал свою ничтожность перед
Богом, свою низость, слабость и греховность. Расширяя
смысл слов и поддаваясь изобильному проникновению их
темной поэтики, христианин сможет лишь усвоить собствен-
* Aevum — вечность (лат.).
203
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
ную ничтожность перед всемогущим Богом, властным ка-
рать каждого, кто грешит не только из гордыни, похоти, често-
любия, но также в уверенности, что ему открыт доступ к
знанию. Будущее у Нострадамуса додумывается, дорисовы-
вается, утверждает себя, но не оно есть конечная цель. Ибо
цель — привести к Богу: так же, как длительность порож-
дает множественность и беспорядочность, которые воца-
ряются повсеместно, но закон сотворенного Мироздания
все возвращает к истоку, к Единосущности. В этом — revolud
fatum. Надо отметить, что большой интерес представляет
литературное исследование Жиля Полицци, который по-
казывает, что композицию катренов следует изучать в объек-
тиве сложносочиненных фраз, «дизъюнктивного и витие-
ватого» синтаксиса, коллажности. Интерпретационное поле
остается при этом едва ли не бесконечным, поскольку Но-
страдамус писал, сам не зная, что означают катрены. Даже
если предположить, что пророческий текст был наделен
смыслом, он его утрачивает и наполняет читателя ощущени-
ем собственного бессилия и греховности, поскольку пред-
назначен внушить, что не под силу человеку осмыслить ве-
домое одному Богу, то есть растление и грех.
В XVI веке смысл строится на сложной подчиненности
факторов, заставляя подвергнуть сомнению или пересмот-
реть возможность как непосредственного, так и опосредован-
ного достижения знания. При этом не столько происходит
раскрытие конечного смысла, сколько возникает «обрат-
ный» вопрос об осуществимости его выделения, обособле-
ния, порождая чувство, близкое к смирению, вызывая пре-
ображение души перед необъятной неопределенностью,
которую астрофил избран был описать9.
И все же смысл существует, только когда он распадает-
ся или утрачивает черты определенности, и это основной
принцип языка Нострадамуса, который можно выделить.
204
14. Энергетика мрака
В нем также взаимовлияющий/>ег/>е£гшт mobile Творения,
которое снова и снова изображает автор, и его текст вли-
вается в вечное движение, в котором все сущее перестает
существовать в неизменно подвижных и случайных формах,
в котором все непрочно10. Ведь понятное так же быстро
становится непонятным. И, задействуя этот perpetuum mo-
bile, посредством оккультного языка астрофил пытается
увлечь читателя и показать ему мировой «двигатель» —
Бога. В «Предисловии», адресованном сыну Сезару, он
пишет, что мироздание находится под влиянием «всей веч-
ности, охватывающей все время», и вечность эта неделима:
в ней прошлое, будущее и настоящее глубинно связаны, она
вписана в движение звезд, в «небесное движение», источ-
ник знания. Чтобы душа могла приобщиться к вечности и
нетленности, подчиненным всеобщему закону изменчиво-
сти и постоянного перехода противоположного в противо-
положное, она должна неизменно вдохновляться осознани-
ем, что природа, а точнее, жизнь за внешней своей стороной
представляет собой язык.
Стоит читателю погрузиться в этот замысел, как тут же
его припирает к стенке очевидность: творение Нострада-
муса — это начало поиска философского камня, и букваль-
ное наполнение его окрашено черным*. Оно черное, пото-
му что люди совершают чудовищные деяния и потому что
страдают: жалобы, слезы и громкие вопли будут слышны
близ Нарбонны, в Байонне и в графстве Фуа. Какие ужасные
перемены случатся, прежде чем Марс завершит враще-
ние»!“ Черное, ибо редким станет свет, а то и вовсе исчез-
нет: светлое великолепие не станет больше блистать для
* В алхимии, в том числе ренессансной, выделены три стадии поис-
ка философского камня: черная, белая и красная (по некоторым
источникам, красной также предшествует желтая).
205
Дени Крузе. 11 о с т р а д а м у с
радостной девы, и долго не будет неба, но будут торговцы,
сводники, волки свирепые. Все смешается, и ужас всеобщий
наступит12. Черное оно, поскольку свет предвосхитит апо-
калипсис, и появится «большая звезда», которая «семь дней
буде жечь», и туча, из которой выйдут два солнца13. Затем
проследует вещая комета14, «вечером в небе факел горя-
щий увидят»15 и «волосатая звезда» явится в зловещем об-
личье16, «большой огонь с неба три ночи будет падать»17.
Черно будет, ибо исчезнет солнце, когда «увидят чудови-
ще»18. С неба падет «смерч» колышущийся19. Затем обру-
шится «большая гора окружностью в семь стадий»20, ночь
озарится солнцем, «когда увидят поросенка-получеловека»
и когда пение, «бушевание» и звуки битвы в небе будут
услышаны21.
В последовательности событий, которые еще повторят-
ся, выражается закон времени человеческого:
Apres grant troche [misere] humain plus grand s’appreste
Le grand moteur les siecles renouvelle:
Pluye, sang, laict, famine, fer et peste,
Au ciel veu feu, courant longue estincelle.
На смену бедам — худшие грядут.
Запущен движитель веков великий.
Глад, кровь, чума, потоп, и меч, и суд,
Пожар небес и молний танец дикий22.
Во вводных фразах, задающих ритмический рисунок,
Нострадамус изъясняется более определенно: зло участву-
ет в механике астрономического вращения. Кровь, регуляр-
но затопляющая землю, — своеобразное очищение, которое
началось и закончится в огне. И снова ударит «копье с не-
бес» огненное23, и молния попадет в храм «закрытый»24, и
206
14. Энергетика мрака
птицы глас будет слышен, а появление ее означится голодом,
столь страшным и великим, «что люди людоедами сдела-
ются»25. С небес «дождь из крови и молока» прольется26,
бури принесут упадок и разрушенья, саранча захватит зем-
ли и моря27; на земле голод будет надвигаться, не успев от-
ступить. Один из ключей к катренам лежит в их простран-
ственной изменчивости: нет места от земли вавилонской
до Африки, и даже один раз упомянутой «Америги», кото-
рое бы уцелело, даже если в фокусе прежде всего оказыва-
ется Европа, а особенно Франция и Италия. Когда потуск-
неет свет Марса, «небесный огонь» попадет в «королевское
здание», и начнутся семь лет большой войны, и «люди от
порчи умрут, / но Руан и Эвре будут верны королю»28.
Во всем этом присутствует энергетика мрака. Разве сам
Марсилио Фичино не признавал, что «предельное ослабле-
ние света и его предельная яркость приводят к одинаковому
итогу: невозможности видеть»?29 В аспекте воображаемо-
го, наполненного несхожими и равновеликими противопо-
ложностями, письмо «цепляется» за библейский текст: «Ut
tenebra ejus, inquit David: ita est lumen ejus, et nox tanquam
dies illabatur*»30. Бог незнанием закрывает глаза для всяко-
го постижения знания и вводит в «Божественный мрак», в
«пресветлый мрак Безмолвия».
Настала пора задуматься, как мы познаем Бога, который ни
рассудком, ни чувствами не достижим, и ничего нет в нем от
сущего. Не истинно ли будет сказать, что Божественная при-
рода нам незнакома, ибо она шире пределов рассудка и ра-
зума и не может стать предметом нашего изучения? Не ис-
* «Ut tenebra ejus, inquit David: ita est lumen ejus, et nox tanquam dies
illabatur». — «Когда стемнело, сказал Давид: он есть свет, и ночь
как день наступает» (лат.).
207
Дени Крузе. Ностра д а м у с
тинно ли, что согласно удивительному вселенскому закону
богоустановленному, в котором сияют образы и следы бо-
жественных идей, мы путем естественным и легким идем
навстречу владыке, пока есть сил, ничего о нем не ведая и
полагая, что он причина всего? Вот почему всякая вещь о
Боге говорит, и ни одна не скажет верно; познают его в уче-
ности и одновременно в невежестве; осмыслением, разумом
и ученостью он достижим; познают его чувствами, сужде-
нием, воображением; даже имя дают; но при этом непости-
жимый он, неизречимый, и имени у него нет. Ничего нет в
нем от сущего, и ничто сущее пониманием его не постигнет,
Он есть все во всем, но и по существу ничто. Все являет его
всему, и ничто никому не показывает: речения эти, друг от
друга отличные, к Богу равно относятся, и в любых явлени-
ях можно его обнаружить через подобия, которые хоть бы и
отчасти связывают с Ним, эти реалии породившим. Но есть
также более совершенное приближение к Богу, проистекаю-
щее из возвышенного незнания и совершающееся в силу
неподдающегося осмыслению союза: когда душа, покидая
всякую вещь и самое себя забывая, погружается в волны
божественной славы и озаряется в сияющей бездне неиз-
меримой мудростью. И все же повторю, что Бога можно по-
знать через его творение; ведь, согласно Писанию, это Он
создал всякую вещь и установил нерушимые связи; Он уста-
новил и поддерживает всеобщий порядок и гармонию; Он
благополучно соединяет нижнюю оконечность высшего по-
рядка и верхнюю порядка низшего, приводя все создания к
чудесному единству и совершенному согласию.
Бог, который для Дионисия Ареопагита есть «святая
святых», — безымянный и многоименный.
Нострадамус через мозаичность вводит в «святая свя-
тых» читателя. В сочинении «О мистическом богословии»
208
14. Э и срг с । и к а м р а к а
Дионисий действительно говорит о метафоричности ми-
стического пути на примере Моисея, поднимающегося на
гору Синай, «вершину божественного восхождения», дабы
там пройти очищение.
Но и после этого общается он не Лично с Богом и созерцает
не Его Самого, поскольку Он невидим, а только место, где
Он пребывает. По моему мнению, это означает, что все самое
возвышенное и божественнейшее из созерцаемого и мыс-
лимого нами является своего рода доказательством о бытии
Того, Кто превосходит все сущее, то есть доказательством,
благодаря которому открывается истина о превосходящем
всякое разумение присутствии Того, Кто пребывает на умо-
постигаемых высотах божественнейших селений Своих.
И вот, удалившись от всех, кто видел его, и отрешившись от
всего видимого, Моисей вступает в глубину мистического
Мрака неведения, в котором у него прекращается всякая по-
знавательная деятельность, совершенно исчезает всякое чув-
ственное и зрительное восприятие, и принадлежит он уже
не себе и не чему-либо сущему, но Тому, Кто запределен все-
му сущему, и, таким образом, только после того, как, упразд-
нив всякое ведение, Моисей господствующей частью своего
разума соединяется с Тем, Кто недоступен никакому позна-
нию, в совершенном неведении обретает он сверхразумное
видение*.
Через призму фигуры Моисея язык Нострадамуса дол-
жен рассматриваться в диалектическом пространстве не-
постигаемой Умозрительности. Как отметила Мари-Люс
Демоне, язык «Центурий» сам по себе пронизан как арха-
измами, так и «модернизмами», а также синтаксическими
Перевод Л. Лутковского (http://www.sedmitza.ru/lib/text/570195/).
209
Дени Крузе. Нострадамус
ошибками и грамматическими инновациями. Это язык, ко-
торый в первую очередь «стремится отдалить смысл», при-
дать ему характер неопределенности. Не только в силу эниг-
матической избыточности, но и вследствие умножения
апокалиптических знаков Апокалипсис сам остается таин-
ством. В то же время сказывается расхожесть зловещих
предзнаменований или, скорее, их «затухание» — также,
как рано или поздно нивелируют друг друга многочислен-
ные конфликты, «превращая пророческий язык в язык вре-
мени, застывшего на месте, упраздненного»31. Если рас-
суждать сообразно этому многоцветию картин, из которых
в итоге сложится «невероятное» будущее, то разве Ностра-
дамус не использует в полной мере потенциал отрицающе-
го, апофатического письма? Повторимся: в том смысле, в
каком его пророческое видение не столько излагает буду-
щее, сколько, перенасытившись грядущими явлениями,
выплескивает его, показывая, что оно непознаваемое, что
его можно и одновременно нельзя назвать; что в этом бу-
дущем — отображение Бога, и только Богу о нем ведомо.
Отсюда явление зла, у которого словно нет границ, — зла,
надвигающегося на человечество, едва сумевшее ощутить
призрачную безмятежность, чтобы навлечь на него вели-
чайшие тяготы и бедствия. И не будет пощады, никого не
минует чаша сия.
15.
Силы ЗЛА
За редким исключением, любой из катренов в конечном
итоге сводится к одной и той же структуре: более или ме-
нее очевидная отсылка к безмятежному прошлому, кото-
рое моментально переносится в атмосферу зла и ужаса1.
Нагнетаемые ужасом человеческие страсти во всей своей
гнусности вырываются на волю, и вот уже — потоки крови,
растерзанные тела, начинается «гекатомба»... Ничего уди-
вительного в том, что здесь, как мы уже заметили, могут
упоминаться исторические события. Они преподносятся
Нострадамусом как signa temporis*, относящиеся к той ми-
ровой эпохе, которой Fatum уготовил переворот, кажущий-
ся неизбежным, но осознать который необходимо. Дело не
в том, что происходившее ранее может повториться: важнее
внушить христианину, что зло вечно, что оно участвует в
вечном движении, которое может возвысить человека над
всеми земными обстоятельствами и привести к божествен-
ной Любви. Все тот же парадокс, хоть и только кажущийся:
катрены, выстроенные в «Центуриях» в непрерывный ряд,
образуют семиотическую апорию, погружают душу в не-
бытие, которое есть небытие человеческое, и оставляют
лишь один герменевтический выход: в Боге.
Война — продолжение бесчисленных ужасов — не об-
ходит ни один большой город и прежде всего затрагивает
столицу королевства: в полях и в поселениях вокруг горо-
* Signa temporis — знаки времени (лат.).
211
Дени Крузе. Нострадамус
дища разместят солдат. Они будут штурмовать Париж по
наущению Рима, и на мосту случится большой грабеж2. Рим
снова предпримет нападение, и потому Нострадамус уве-
щевает: «Флора [Флоренция], беги, беги — римлянин ря-
дом!» Бой будет дан во Фьезоле («в Фезулане»), кровь про-
льется, и самых великих сделают пленниками «ручными»3.
Нострадамус предсказывает также неминуемое появление
огненного мешка, «великой крови», которая потечет в реку
по воле «волопасов»...4 Пугающая повторяемость видений
тем более мрачна, что синтаксис, почти лишенный глаголов,
создает своего рода эффект нагнетания:
Pleurs, crys et plaincts, hurlemens effraieur,
Coeur inhumain, cruel noir, et transy:
Leman, les isles de Gennes les maieurs,
Sang espancher, frofaim a nul mercy.
Плач, вопли, жалобы, стенанья, вой.
В бесчеловечном сердце — тьма и хлад.
На Островах и в Генуе — разбой.
Кровь, стужа, глад. Погибнет стар и млад5.
Роль повторения дополняется эффектом множества:
Je pleure Nisse, Mannego, Pize, Gennes,
Savone, Sienne, Capue, Modene, Malte:
Le dessus sang et glaive par estrennes,
Feu, trembler terre, eau, malheureuse nolte.
Я плачу над Моденой, над Вероной,
Над Генуей и Мальтой в злых руках.
На небе меч сверкает обагренный.
Землетрясенья, войны, злоба, страх6.
212
15. Силы з л а
Как и в третьем катрене: плачь, Милан, плачь, Лукка,
плачь, Флоренция, когда твой великий герцог взойдет на
колесницу войны и двинется на Венецию, чтобы «сменить
резиденцию», когда в Риме заменят колонну или когда не-
кто из рода Колонна Рим потрясет7.
В своем буквальном аспекте вйдение Нострадамуса от-
ражает всеобщую картину смерти, чумы, крушения, стра-
даний, явления антихристова — именно так восприняли ее
современники. Ивонн Белланже* обращает внимание, что
в бестиарий «Пророчеств» попадают змеи, леопарды, ка-
баны, орлы, грифоны — животные, по большей части агрес-
сивные, готовые разорвать, ранить, искусать. Люди же — это
палачи, чудовища или жертвы, которым нет покоя, или по-
кой их краток. Они всего лишь субъект и объект насилия.
Картины — «напряженные», в основном черные и красные,
связанные со смертью и кровью8. Паническая энергия дис-
курса обусловлена жестокостью образов, внушением, ис-
ходящим от них и от их внешних присущностей, но также
от невозможности непосредственного осмысления. Анна
Карлштедт одновременно замечает, что для свойственной
Нострадамусу манеры изложения с возникающими в «Цен-
туриях» бинарными оппозициями «характерно практичес-
ки полное отсутствие тем с положительной коннотацией»9.
Это время, когда возможно все — любое насилие, любые
страдания, поскольку сама поэтика дискурса рождает мно-
гозначность в сочетании, которое только подчеркивает тра-
гичность и гипертрофирует страх10. Притягательность такой
поэтики сказывается на любом реальном событии, которое
отражается в сознании индивида неопровержимой истиной
терзаемого и терзающего мира, задыхающегося в мрачной
* Белланже Ивонн — современный французский литературовед,
заслуженный профессор, специалист по XVI в.
213
Дени Крузе. Пост р а д а м у с
атмосфере возможного и реального, в роковом механиче-
ском движении навстречу Злу...
Этот дискурсивый лаконизм ужаса складывается в
1550 году. И отличается эсхатологической суггестивно-
стью — как почти библейское пророчество о том, что в
течение января месяца 1555 года «многие, под пророков
подделываясь, народ обольстят»". Более того, начиная с
1555 года Нострадамус вставляет в свои альманахи по че-
тырнадцать пророческих катренов (двенадцать — по коли-
честву месяцев в году: один иллюстрирует начало года, еще
один служит эпиграфом к тексту включенного в сборник
послания). В них и отражено время ужаса, данное для обду-
мывания и фантазирования, время, в продолжение которо-
го самые «ужасные» страхи сосредоточиваются в пугающей
коллизии слов, которые все до единого предсказывают на-
ступление божественной кары. Например, в 1555 году:
D’Esprit divin Fame presage atteinte,
Trouble famine, peste, guerre courir:
Eaux, sicrites, terre et mer de sang teinte,
Paix, treve, a naitre Prelats, Princes mourir.
Души коснулось Бога дуновенье.
Война, чума, глад, смута и разброд.
В крови земля и море, мрак, смятенье;
Мир. Тишь. Прелат родится. Принц умрет.
Это — по крайней мере, на первый взгляд, — сближа-
ет Нострадамуса с каноником Ришаром Русса, который в
1550 году публикует «Книгу состояния и изменения вре-
мен...» (Лион, Гийом Руйе*), а значит, особенности органи-
* Руйе Гийом (1518-1589) — книгоиздатель эпохи Возрождения,
работавший в Париже, а затем осевший в Лионе.
21Д
15. Силы зла
зации текста могли быть замечены астрофилом из Салона,
причем астрологические знания как будто внушают ему тот
же эсхатологический страх и предчувствия в мрачных тонах.
Нострадамус следует тенденции коллективного внутрен-
него сознания, если только в момент возникновения таин-
ства оно не «поглощается» крайне жестокой стилистикой,
которую он опробует на своих читателях и в силу которой
его дискурсивная система становится более отвлеченной и
непрозрачной по сравнению с рационалистской системой
мысли. Мы и в самом деле наблюдаем объективацию мен-
тального фантасмагорического пространства, мира, превра-
щающегося в ад, — ловушку самоотрицающего времени,
замкнутую и со всех сторон (или почти со всех) окружен-
ную злом и несчастьями12. Невинность здесь изображена
умирающей, окровавленной, растерзанной. Перед нами
устрашающий и рождающий видения универсум, берущий
начало прежде всего в насильственном обращении с языком,
с означающей логикой слов через нехарактерные ассоциа-
ции, поэтические сюрреалистические образы, внезапное
переполнение фактами, указанием мест, имен реальных и
вымышленных, метафорических, анаграммных, загадочных
или откровенно лишенных смысла, по крайней мере, для
читателя.
Даже если в «Альманахе на 1557 год» Нострадамус осме-
ливается предсказывать Екатерине Медичи на 1560 год во-
царение всеобщего мира13, семантический регистр его слов
сводится к «смуте», «перевороту»... а «Новое предска-
зание на год тысяча пятьсот пятьдесят восьмой» детали-
зирует картину, в центре которой «астрофил» различает
«блистающий» «меч Всевышнего», разящий чумой и го-
лодом, несущий смену правителей и войны14. На исходе
1558 года мор, пришедший из Африки, будет столь жестоким
и «устрашающим», что «большая часть мира сократится»,
и даже птицам не многим удастся избежать смерти. Слу-
215
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у е
чатся отдельные передышки в тяжком течении времен, но
астрологу, описавшему зиму, остается призвать читателя
к молитве Господу, дабы отвратил он влияния пагубные,
чтобы вернулся к народу мир. Впредь вечное движение по-
стоянно приносить будет землетрясения, чуму, моря крови,
смерть, разорение, «иссушение земли», ветра, «изменни-
чество», «деяния беспощадные», честолюбие неутоленное
или пресыщенное, распри, яд, «урон»; «страх» человече-
ский — одна из пророческих тем 1559 года, связанная с «ис-
кажением веры», а в июне с «градом, бурей, чумной зара-
зой, бушеванием»15.
Так Нострадамус составляет «Толкование знаков зат-
мения, которое случится 16 сентября 1559 года». Его по-
следствия скажутся в течение года 1560-го, — пишет он, —
когда Марс будет в апогее. Если Господь своей рукой не
вмешается, «предрекаю я великие и всевозможные измены,
утраты, разочарования, противозакония, тайные мятежи;
а еще секретные планы Марциев [военных] и Юпитериев
[судий] раскроются, козни будут обнаружены и пресече-
ны» |6. Целью мятежников будет королева, средством — бунт
простолюдинов. Сначала братства, секты, заговоры, ветвле-
ния, группы, затем вздорожание, великий голод, в то вре-
мя как чума кочевать будет из края в край в 1560 году. Но-
страдамус подчеркивает эсхатологическую нестабильность
ближайших времен, подпавших под закон перемен, связан-
ных с властью — от королевской до власти чинуш и воинов.
Перемен, которые приводят к «упадку». Любой сдвиг —
только к худшему. Лексика сплошь негативная: «ненависть»,
«распри», «ветреность», «вероломство» овладевают как
«людьми достойными и воцерковленными — из-за различья
сект», так и великими и самыми благородными17.
В 1560 году — «ярость», «злоба», бунт, заговор, нару-
шенный эдикт, «добросердечие мнимое, жестокосердием
обернувшееся», «преступная» зловещая комета, «жгучая
216
15. (J и л ы зла
лихорадка», чума, голод, траур, «огонь и жар нескончае-
мые». Все выстроено так, словно текст должен очертить
своеобразный замкнутый круг, в котором читатель мечется
туда-сюда, олицетворяя изменчивость всего худшего. Выска-
зывание, на которое мы наталкиваемся в феврале 1561 года,
заставляет охваченное паникой воображение раскрыться
для всех сомнений и страхов: «Зло нескончаемое этот месяц
нам уготовил»18. Умножение образов насилия прослежива-
ется в предсказаниях на 1563 год со скрытым в них намере-
нием думать только о настоящем и жестокостью, охваты-
вающей королевство и разрастающейся до уровня кошмара,
которым обернется будущее. Будущее человека есть и оста-
ется по ту сторону разгула людских страстей, природы и
неистовства бича Божия:
...Infinis meurtres, captifs, morts, prevenus
Tant d’eau et peste, [...]
Tant mortz, tant d’armes esmouvoir
Rien d’accorde, le Grand tenu captif:
Que sang humain, rage, fureur, avoir:
Tard penitent peste, guerre motif.
...Убийства, плен, мученье осужденных,
И нет конца чуме... [...]
О горы мертвецов, металла гром!
Царит раздор. Великий муж в плену.
Кровопролитье, ненависть кругом.
Раскаются, да поздно. Жди войну* |Ч.
Люди оказались в мире безграничной ярости, обрушив-
шейся на них и все расширяющейся («Отцы и матери уми-
рают от скорби безмерной»). Любого, кем бы он ни был,
* Перевод М. 3. Квятковской.
217
Дени Крузе. Пост р а д а м у с
может подхватить и увлечь поток, который кажется беско-
нечным и грозит не пощадить никого. Не только катрены,
открывающие очередной месяц, своей «оккультной фило-
софией» ускоряют движение к бесконечно худшему и свя-
зывают будущее с разрушением постижимого смысла. Если
рассматривать «Альманах на 1561 год» дальше, то еще один
наглядный пример в череде месяцев и времен года — такое
откровение:
Крепость осажденная ждать будет: но помощь придет много
позже от Львов и Крыс, война, доселе невиданная, развер-
нется... великое столкновение и рождение великой победы;
предрекаю, что враги отступят и в жертву будут принесены.
Усыпальниц древних царских и консульских найдено будет
мало: но рядом окажется тот, чья твердая линия продолжит
другую, вопрос полномочий затрагивая.
Сразу после новолунья жара и засуха придут вослед
войне.
...Все же совпадение Сатурна с Солнцем в человеческом ра-
зумении означает людям урон как от болезни, так и от прочих
губительных наимрачнейших событий, и случившееся кос-
нется братьев, сестер, родителей, друзей, детей. Странствия,
вера без веры, религия ложная, не святая, руки, локти и дру-
гие члены у одних уцелеют, у других покалечены будут...20
В ускоренном ритме движется череда гипотетических
картин — словно своеобразный вокабулярий зла, источающе-
го в самой жуткой темноте, безостановочно и нескончаемо,
почти машинально, возможные его лики; сын восстает про-
тив отца, отец отдает сына на убиение, молодой племянник
велит убить дядю-старика, а юная королева находится в за-
точении. Внутрисемейный уклад рушится, как рушится вся-
218
15. илы зла
кая политическая подчиненность, поскольку народы под-
нимают мятежи против правителей, а иноземный тиран или
варвар побеждает мирного правителя: заговоры, расправы,
предательства, страшные муки сменяют друг друга на сце-
не страха, если место еще не заняла чума, или неверный
насильник дев, или еретик, святилища оскверняющий, если
земля не устлана уже телами младенцев или церковнослу-
жителей, чья кровь струится, «словно изобильный воды
поток»21. В рисуемом пространстве и времени ничто не
противится злу и насилию: святые места, кладбища, усы-
пальницы, новорождённые, дворцы обречены на уничтоже-
ние, на разграбление, рушатся от землетрясений города,
мосты, крепости, мир все более шаток.
Страсти сменяют друг друга: сластолюбие, «похотли-
вость», адюльтер, страшная месть, немереная неблагодар-
ность, неуемная гордыня, лицемерие, жестокость, корысто-
любие, гнев, ненависть, обман, хитрость. С другой стороны,
убивают и преследуют невинных, в то время как святость
оказывается «напускной и обольстительной»22. И «скорбь»
бытует среди людей. Ни союза, ни мира надежного не за-
ключить, «все участники будут друг друга обманывать»23.
Именно это Нострадамус назвал «вечного рокового по-
рядка цепью», которая «порядком новым начнет вращать-
ся»24. Порядком бесчеловечным и обесчеловечивающим,
действие которого ничто не остановит. Катрен за катреном
подробно рассматриваются сцены, происходящие на этом
свете, обернувшемся адом — обмирщенным адом для чело-
века, погруженного в иллюзии настоящего и неспособного
сполна отдаться милосердию всесильного Бога. Некоторые
страдания напоминают муки грешников в преисподней —
например, участь врагов, обосновавшихся на горе, тридцать
из которых будут «насажены на вертел»25, как это проис-
ходит в сцене Страшного суда на фронтоне паломнической
церкви Сент-Фуа в Конке.
219
Дени Kpy.te. 11 о с т р ядам у с
Но возможно, этот устрашающий ад в конечной меж-
текстуальной перспективе должен сподвигнуть читателя на
славословие — настолько отсутствие всяческой человече-
ской мудрости утверждается в этом средоточии терзаний
и безумия; не прочитывается ли в этом подспудно, от кат-
рена к катрену, Книга Иова, славящая Господа, который
«приводит советников в необдуманность»*, лишает рас-
судка судей, свободы — царей, если свободны они, и осво-
бождает, если пленены, свергает властителей, выводит из
ума стариков, заставляет расти народы и губит их?
[Он] умножает народы, и истребляет их; [...]
Отнимает ум у глав народа земли,
и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути.
Ощупью ходят они во тьме, без света;
и шатаются как пьяные26.
В этом мире, черном от пронизывающих его злобы и
зависти, рождающем только скорбь, текст не должен вос-
приниматься как пророческий только в том смысле, что он
обрисовывает и воспроизводит варианты будущего людей.
Скорее, он действительно таков настолько, насколько воз-
действием текстуального импульса задает вектор прибли-
жения к библейской памяти. Решающим здесь, очевидно,
выступает свойство, дающее возможность такого прибли-
жения. Если попытаться вникнуть в этот механизм, то вот
вопрос: разве назначение самого текста не в том, чтобы
снова и снова направлять читателя, скорбящего при виде
инфернализации мира, в котором он живет, к выходу в сфе-
ру внутреннего, божественного — подобно Иову, который,
увидев, что облегчения страданий не дано, и погрузившись
во всю безмерность напастей, жертвой которых стал, может
* Иов 12,17.
220
15. Силы зла
взывать только к Богу? Проблема смысла у Нострадамуса
в том, что его понимание должно быть динамичным, что
слова предсказаний не ограничиваются самими собой, а
суть всегда обращена в потусторонность. Эта потусторон-
ность — Бог, нацелившийся на Иова:
Предал меня Бог беззаконнику,
и в руки нечестивым бросил меня.
Я был спокоен; но Он поряс меня;
взял меня за шею и избил меня,
и поставил меня целию для Себя.
Окружили меня стрельцы Его;
Он рассекает внутренности мои, и не щадит;
пролил на землю желчь мою.
Пробивает во мне пролом за проломом;
Бежит на меня, как ратоборец*.
Перед таким Богом-ратником или лучником христиа-
нину остается «вретище сшить на кожу свою»** в знак тра-
ура и скорби и втоптать в прах символ его гордыни — его
«голову», и побагровеет лицо его от плача, и ляжет на веки
тень27. Продолжая эту мысль, можно сказать, что Ностра-
дамуса скрыто преследует «человеческий» образ Иова, и
он «между строк» побуждает читателя, чтобы тот отождест-
влял себя с ним. Он говорит о пылающем гневе Господа,
который клеймит грехи человеческие, но также и о том, что
самый праведный из людей будет страдать, прежде чем на
него снизойдет благословление. Утешение приходит через
осознание: Иов понимает, что ему явился Бог, что его «гла-
за» увидели Господа, и объявляет, что ему не осталось ни-
* Иов 16,11-14.
** Иов 16,15. «Вретище сшил я на кожу мою и в прах положил голову
мою».
221
Дени Крузе. Ное г р ядам у с
чего иного, как предаться раскаянию «в прахе и пепле»2**.
Тогда к гонимому возвращаются богатство, счастье в об-
новленной семье и долгая жизнь до ста сорока лет. Обратим
внимание: подобное подтекстное или интертекстуальное
присутствие образа Иова в самих связях между текстом и
его прочтением принципиально. Можно сказать, что через
него осуществляется абсолютная дарованность спасения,
принесенного Всевышним, явившим себя как Бог любви и
не требующим, чтобы человек далее оправдывался перед
Ним, когда приходит конец долгого и скорбного пути, но
также и терпения29. У предсказаний, отягощающих сознание
читателя видением мрака земной жизни, цель — донес-
ти, что беды не должны давать повод для сомнений и от-
чаяния; напротив, должна возникать уверенность, что... «и
ныне, вот, на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в
вышних!»30
В этом и есть ренессансный «пессимизм», парадоксаль-
ным образом управляемый и манипулируемый Нострада-
мусом: так же он проиллюстрирован в «Страшном суде»
Микеланджело, который рассматривает Андре Шастель31.
Эта отсылка здесь не случайна, ведь она позволяет глубже
проникнуть в чуждую и семиологически чудовищную ат-
мосферу «Центурий». Читателя неминуемо затягивает
своеобразный вихрь, из которого ему не выбраться, по-
скольку перед ним возникают все возможные картины зла
и бедствий, накладывающихся друг на друга словно для
того, чтобы стиснуть человечество в путах ужаса перед соб-
ственным грехом. Земная жизнь проходит под абсолютным
господством зла. Нострадамус в предвестническом возбуж-
дении описывает человека, призванного жить во зле, так
же как Иероним Босх изображает человечество, погрязшее
в безумии, слепоте, глупости, скаредности, человечество,
ставшее себе худшим врагом. Человек против человека...
16.
Человек против человека
В «Новых пророчествах и вещих предсказаниях на год 1555»
Нострадамус отнес эти слова к весне: «solus homo sibi insi-
diatur», человек сам на себя нападает*. Зло изображается
через библейский парафраз. Так в апокалиптическую кар-
тину проникает мотив голода, которого «чувствую я при-
ближенье, [...] / отступать он будет порой, но после настиг-
нет всех»: голод окажется повсеместным и столь долгим,
что люди питаться начнут корнями деревьев, а детей отры-
вать от материнской груди1. Еще больше определенности в
катрене, рассказывающем, что во время великого царство-
вания короля великого королевства король и полководец,
действуя заодно, силой оружия заставят открыть медные
ворота, разрушат порт и потопят корабли в ясный день2.
Пророческому письму свойственна интертекстуальность,
но при первом прочтении текст выглядит как простое опи-
сание исторического события. Рассказ здесь действительно
составлен исходя из связности событий: взят город, окру-
женный крепостными стенами, разрушен его порт и уни-
чтожен корабельный флот. И все же возникает характерный
мотив закрытости-«запертости» за медными воротами,
что явно отсылает к псалму 106, где говорится о тех, кто,
нарушив заповеди Божии, жил в цепях и оковах города, став-
шего тюрьмой, в «тени смертной» собственной скорби, «и
* Буквально: выслеживает, ждет в засаде {лат.).
223
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
не было помогающего» у них. Господа должно славить за
любовь, которая помогла расторгнуть узы, удерживавшие
людей в плену забвения Закона, а также за чудо, приведшее
к спасению тех, кто был лишен символической свободы
света и истины: «Ибо сокрушил он врата медные и вереи
железные сломил». Врата — суть врата смерти, которые
взламывают король и его военачальник, врата земного го-
рода, живущего во грехе и не ведающего о Господе. Таким
образом, предсказание не замыкается само на себе, его вто-
рой посыл не высказан, и читателю необходимо вспомнить
хвалу, воспетую псалмотворцем: тогда король и полководец
становятся выразителями божественного всемогущества,
испокон веков направленного на борьбу с силами Смерти,
чтобы заступаться за тех, кто в нужде своей к небесам воз-
нес молитвы и кому он...
...послал слово Свое и исцелил их,
и избавил их от могил их.
Да славят Господа за милость Его
и за чудные дела Его для сынов человеческих!
Да приносят Ему жертву хвалы
и да возвещают о делах Его с пением!’
«Оккультная философия» для Нострадамуса — это не
столько буквальное нарративное содержание, интригующее
читателя своей непрозрачностью, сколько индуктивный
подтекст, подсказывающий возможное означающее: это не
будущее как таковое, а сам читающий человек и его раскры-
вающееся сознание. Одним словом, «Центурии» — образ-
чик интроспективного письма, которое, добавим, побуж-
дает верующего увидеть грех в себе, поскольку устои мира
человеческого беспрестанно грехом подтачиваются. Город,
запертый в себе самом и, несомненно, гордящийся своей
224
16. Человек против человека
морской мощью, возможно, является аллегорией челове-
ческой души, закрытой для Истины, греховной и верующей
в могучесть своих «нефов»*, символизирующих надежность
творений рук человеческих. Это аллегория души, закрытой
для Истины. Не случайно значительная часть катренов изоб-
ражает зло, снедающее великих, которые своими подлыми
бесчинствами обрекают лишь на нищету и страдания людей
неприметных и простых.
Бог «изливает бесчестие на князей
и оставляет их блуждать в пустыне, где нет путей»**.
Когда король войдет в новую землю, и подданные (до-
бром) его встретят: коварство, — пишет Нострадамус, —
будет таково, что останутся горожане без праздников и
приемов4.
Не следует ли воспринимать эту практически инстин-
ктивную склонность к злодейству, отличающую правителей,
их советников, графов, герцогов и «вождей», как библей-
ский код, поддающийся расшифровке через мотив ослепле-
ния, в котором Бог держит тех, кто не принимает Его запо-
веди, ибо уверенность придают им деспотичность, гордыня
или алчность, неотъемлемые от борьбы за власть? Не на
разорение ли, подобное описанному в пророчестве, Слово
Божие обрекает греховные города — как, например, Нине-
вию? То, что в «Пророчествах», казалось бы, составляет
последовательность или совокупность множественных фак-
тов, глубинная поэтика словно преобразует в дискурсивную
категорию, завуалированную сплетениями «оккультной
философии», через описание неумолимого погружения
* Название средневековых парусных судов.
** Псалом 106, 40.
225
Дени Kpy.te. 11 о с г р а д а м у с
человечества во мрак преступлений и зла, которому люди
могут противостоять с осознанием, что спасение дано sola
fide, sola scriptura*. «Осознание» здесь ключевое слово. По-
явление других «программных» знаков в «Пророчествах»
будет нерегулярным. Случится мощное извержение «боль-
шой горы, что стадиев семь в круге»; когда лава затопит
древние улицы и здания, придет конец мирному времени,
за которым последуют война, голод, наводнения5. Кажется,
что прошлое будет поглощено, окутано, спрятано от по-
сторонних глаз, и его сокрытие положит начало трагической
череде событий. Несчастье как будто символизируется двой-
ным мотивом завуалированности и перевоплощения.
Наваждение перед скрытым, оккультным или, скорее,
завуалированным то и дело сквозит в пророческом дискур-
се Нострадамуса. Причем, как мы уже видели, не только
потому, что скрытое и оккультное характеризует язык зна-
ков, приоткрыв смысл которых людям удастся избежать
подстерегающей их беды6. Главное — в большом числе сю-
жетов описаны совсем не те существа, за которых они себя
выдают: их облик — игра. Вольная и невольная. Так, вдали
от своих земель примет бой «сам» король. Вскоре он обра-
тится в бегство, но за ним погонится и возьмет в плен его
же сопровождающий — «следующий», — слуга, заручив-
шийся полным доверием и, не колеблясь, изменивший. По-
следствия поражения не замедлят сказаться: оно перево-
рачивает, нарушает сплетение смыслов и иерархических
обязательств, поскольку находящийся «под» сувереном,
низший, слуга, как раз и приведет его в плен. Наивеликий,
могущество свое утратив, тут же отдает себя на милость
более слабого. Измена всегда грозит тому, кто силен: другой
* Sola fide, sola scriptura — одной лишь верой, одним лишь Писани-
ем (лат.).
226
16. Человек про г и в чел о в с к а
король, как сообщается, должен быть предан смерти заго-
ворщиками после бегства по Роне7. А еще, укрыв лицо и
защитившись «поверх» золотой кольчугой, отличающей
знатных и благородных, некто «темный», безвестный и
невежественный, в некотором смысле социально незнача-
щий, будет схвачен, а врага «под одеждой мнимой», то есть
переодевшегося, внезапно настигнут8. Когда Марс положит
начало войне, Арль не выстоит, и ночью солдат застанут
врасплох: черных и белых одновременно — видимо, потому,
что будут они в серой одежде, чтобы незаметнее казать-
ся во мраке ночи; словно индийцев, ловко спрятавшихся
в земле, «вы» предателей углядите под обманной тенью9.
В 1554 году некий город будет предан проповедником.
В «Предсказаниях на год 1555» указано, что в марте тот,
кого называть будут Крокодилом, выйдет из водной стихии,
где прятался, «и радостные дни печальными станут». Зло-
вещий персонаж тоже обманет: «Много будет обещано того,
чего нет». Одна измена может предвещать другую: напри-
мер, принца, вышедшего из своих кельтских земель, предаст
толмач, а Руан и Рошель в порту Блая будут обмануты людь-
ми из Бретани, монахом и священником10. Хотя от монаха
и священника можно было бы ожидать чистосердечных слов
и поступков. Сквозь время и пространство проходят такие
персонажи, как некто «с бледным лицом и кинжалом, спря-
танным на груди»1 *, — и блуждают, желая довести до конца
свои преступные цели. Нелегка и смерть «во предательст-
ве»: «за измену» будет «он» розгами забит до смерти12.
Под пером Нострадамуса возникает также персонаж,
который должен был повиноваться и восстал. Ярость под-
нимет солдат на бунт, и ночью блеснут их клинки над голо-
вой полководца. Враг Альбы в сопровождении разъяренной
армии явится унизить Рим и прельстить его правителей13.
Больше того, будущее выворачивается наизнанку, если всем
227
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
правят недоумие и речи бессмысленные: порабощенный
народ будет распевать песни и гимны, выдвигать требова-
ния, а знать и государей засадят в темницы. И будто боже-
ственные молитвы, восприняты будут слова «безголовых
болванов»14.
Человечество у Нострадамуса творит аллегорию из все-
го, чем живет, создавая губительный искусственный мир,
где есть два сценических плана: видимый и реальный, кажу-
щийся и существующий. Прежде всего аллегорией стано-
вится языковая игра, в которой у слов и сюжетов существу-
ет изнанка. Возникает вопрос: не нарочно ли придуманы
эти небольшие последовательные истории? Тот ли в них
смысл, какой, казалось бы, внушает их загадочный стиль?
И не повторяется ли в них из раза в раз: существующее не
есть то, что существует на самом деле, любые имена отвер-
гаются, а человек должен предавать сомнению все, что вос-
принимает, слышит, узнает, в том числе и собственное «я» ?
Человек есть зло и потому обречен на иллюзии, разочаро-
вание, озлобленность... Не призывает ли Нострадамус к
неизменному дистанцированию от мирового порядка, не
говорит ли вслед за Корнелием Агриппой о тщете и зыбко-
сти представлений индивида, который мнит, будто может
обладать твердым и верным знанием и потому, разбираясь
в людях и вещах, обретет опору в грешном мире, где неумо-
лимо распространяется зло? Что еще хочет донести до нас
астрофил, когда пишет, что «под дном» гробницы найден
будет принц, который победит город Нюрнберг? Или когда
сообщает, что испанский король в Козероге будет обманут
и предан «великим» из Виттенберга?15 Быть может, он на-
поминает нам о Карле V и о его разногласиях с Лютером,
но разве ему не важнее снова сказать о вездесущности за-
блуждений грешного мира, лжи и способности к сотворе-
нию иллюзий, к двуличию, которое свойственно всякому
228
16. Чело в ск и р о г ив чело в е к а
существу или стоит у него на пути? Не о притягательности
ли греха здесь речь? Вездесущность измены олицетворяет
фигура Ганнибала, который в катрене, относящемся к сен-
тябрю 1555 года, «пускается на хитрости», в то время как
море готовится вызвать «слезы неба». Измену порой за-
мышляют и организуют загодя: триста заключат тайный
пакт, обязывающий их довести заговор до конца; двадцать
месяцев пройдет, и предадут они короля, скрыв, что нена-
висть их притворна16. В другой композиции изгнанники,
побуждаемые гневом и гражданской ненавистью, задумают
против короля масштабный заговор. Врагов проведут, усло-
вившись тайно, но вскоре возникнет распря: они и их сторон-
ники против стариков, верных суверену17. В таком ракурсе
кажется, что Нострадамус заново излагает под собствен-
ным именем сюжет про Улисса и его спутников, пошедших
на хитрость, чтобы сбежать от циклопа Полифема: укрыв-
шись среди пасущихся коров, солдаты с их помощью про-
никнут в сердце поросшего травой поселения и принесут
с собой звон оружия, которое «близ Антиполиса в деле
проверят».
Катрен от августа 1555 года продолжает тему измены,
выделяя женскую роль:
6, 12,13, 20, parlera la Dame,
L’aisne sera par femme corrumpu.
DYION, Guienne, gresle, fouldre 1’entame
L’insatiable de sang et vin repeu.
6 и 12. Слово знатной Даме.
13,20. Старший совращен.
В Дижоне и в Гиени — молний пламя.
Тиран вином и кровью упоен.
229
Д е н и Круз в. 11 < > с т р а д а м у с
Коварство людей усугубляет коварство Сатурна, кото-
рому Ришар Русса как раз приписывал власть над ненави-
стью, злобой, скупостью, изменничеством, двуличием, и в
связи с этим важно заметить, что начиная с утраченного
предсказания на 1550 год, очевидно изданного в Лионе в
1549 году и сохранившегося во фрагментах, собранных ста-
раниями Жана-Эме де Шавиньи в сборнике «Прозаические
предсказания Мишеля де Нострадама, при жизни — совет-
ника короля христианнейшего, имя которому Карл IX, и
простого лекаря его величества»18, у Нострадамуса звучит
мысль, что человечество в опасности; не может оно ни сей-
час, ни впредь, где бы то ни было избегнуть грозного на-
тиска: «Превосходящие в силе войска великим пролитием
крови угрожают с двух концов Европы, с запада и с востока,
а центр в страхе смятенном пребудет». Бедствие это пока-
зывает, что зло человеческое пребывает одновременно в
человеке и вне его, а сущность его — в «изменчивости фор-
туны», что заставляет думать, будто «вернулся век Суллы
и Мария, и до завершения далек он». Нострадамус добав-
ляет, что повезет тому, кто будет держаться подальше от
«крови своей», то есть от родной земли, которую, надо
думать, охватят ужасы гражданской войны. Последнее заме-
чание не следует упускать из виду, поскольку оно позволяет
предположить, что уже тогда, еще до того, как политико-ре-
лигиозная ситуация во Французском королевстве накали-
лась, он видит войну единственным исходом.
Предсказание на год 1552 строится по той же канве19:
«О как разрушителен и губителен шлейф времени!» «По
осени достигнут правители соглашения, и недолгое время
в силе будет оно, [...] однако не прекратят они разорять друг
друга». Если виновник — Марс, угроза куда опаснее: роко-
вая или лукавая планета грозит «нам» «своей воинственной
силой»; семьдесят раз прольет она кровь человеческую —
230
16. Человек против человека
возможно, потому, что в главе X Книги Бытия семьдесят
народов земли были разметены, когда разрушилась Вави-
лонская башня20. И вновь — приглашение обратиться к биб-
лейским реминисценциям, которые здесь наводят читателя
на мысль о всеобщности грядущей смерти, от которой ни
один народ не убережется. А может, это попытка обозначить
в памяти пророчество Иеремии о семидесяти годах вави-
лонского плена? Как бы то ни было, очевидно, что катрен
пророчит мировую кару, которая коснется всей земли и
человечества, повсеместно сталкивающегося с войной; но
у господства Марса есть также другая цель: он станет сви-
детелем возвышения и падения «Церковнослужителя», а
заодно и тех, кто не станет ему внимать. Марс снова появ-
ляется еще в одном катрене: стенания, плачи, крики и воп-
ли великие слышны будут близ Нарбонны, и в Байонне, и
в графстве Фуа. «О какие ужасные бедствия и перемены;
пока век Марса по нескольким кругам не пройдет»21. Что
касается иноземного Народа (с большой буквы), то он до-
бычу поделит, когда Сатурн займет место в роковой оппо-
зиции к Марсу. Страшная резня затронет тосканцев и жи-
телей Лация («латинов») из-за греков, жаждущих удар
нанести22. Так, в год 1555...
...узники, предназначенные для обмена, тешиться будут тщет-
ной надеждой; в плен попадет тот, на кого никто бы и не по-
думал, а когда выкупят другого, он зла сотворит больше преж-
него; вновь пришедший мнимым окажется другом, а на
деле — смертным врагом и коварным традитором; из-за лжи-
вости его и притворства невинные кровь прольют, умрут от
болезней, а от кровопролития и ужасов многих злость на-
полнит; смерть двоих сочтут скорее желанной, чем прискорб-
ной; но, по правде сказать, много будет причин очевидных,
чтобы утрата, для врагов не менее тяжкая, для нас также па-
231
Дени Kpy.ie. Ноет р а д а м у с
губной оказалась. Недолго до смерти других оставалось, ко-
гда пожелали они сделать то, что противники их совершили.
Кровь праведная требует искупления. Мутная атмосфера зла
светлой, чистой, спокойной и безмятежной станет от вне-
запной такой перемены: кто вдруг возвысится, тому длинная
рука неожиданно принесет перемены. О, infelix, infelix*, осме-
люсь я произнесть: земли и жители пострадают из-за него
как на севере и на западе, так и на юге.
Все нестабильно и неопределенно в пророчествах, или
в «Центуриях», которые трактуются как изложение вариа-
ций игры Фортуны и несчастья: Нострадамус обращается
к читателю, посылая ему предупреждение. Когда под солн-
цем и луной все благополучно, когда всего в избытке, сле-
дует знать, что крах уже близок. Фортуна с небес вознаме-
рилась отнять или разметать «твое» имущество, чтобы
стало оно таким же, как седьмая скала23. Она седьмая, воз-
можно, потому, что семь в Апокалипсисе — цифра, указы-
вающая на конец временного периода, но главное здесь,
несомненно, напоминание о Тарпейской скале на Капито-
лийском холме, седьмом холме Рима, откуда сбрасывали
преступников. Символика падения. Несчастье не может
долго существовать отдельно от людей и их жизни. Оно к
ним возвращается. Даже самый могущественный оказыва-
ется ему подчинен. Достаточно рассмотреть уровень нрав-
ственного exemplum, и уже можно понять, что довольно
часто отсюда следует урок: Фортуна низвергает на дно са-
мых великих. Нострадамус таинственно сообщает, что, ко-
гда увянут цветы, мир станет меньше и на незаселенных
землях надолго воцарится покой. Без опаски можно будет
* Infelix — несчастный (лат.).
232
16. Человек против человека
«ходить» по небу, по земле, по морю и волнам, а потом
вновь начнутся войны, и ни одно существо не будет знать
покоя24.
Кажется, что пророк, как и раньше, иносказательно по-
вторяет Ветхий Завет, а именно псалом 89,6: «...утром цве-
тет и зеленеет, вечером подсекается и засыхает»; конечно,
он хочет показать эфемерный характер человеческой жиз-
ни, страшную очевидность: жизнь может быстро закон-
читься; ему, безусловно, хочется сказать, что слава на жиз-
ненном пути недолговечна; но прежде всего он заявляет о
неизбывности человеческой истории: заканчивается один
цикл — начинается другой, и мир вновь предшествует вой-
не, которая всегда неумолимо повторяется. Время не мо-
жет остановиться, и зло человеческое постоянно при деле.
Это позволяет говорить о том, что «фортуна» Нострада-
муса скрывает неумолимую истину: всемогущество Бога,
несомненно, запечатлено среди звезд, но оно же непрелож-
но творит и развенчивает великих — в настоящем, в буду-
щем, а также в прошлом избранного народа. Люди зажиточ-
ные — или, точнее сказать, спесивцы в библейском смысле,
противопоставляющем их бедным, то есть к смиренным, —
внезапно все потеряют, станут никем, и одновременно мир
будет ввергнут в большую смуту тремя братьями: это воз-
можная аллегория трех бедствий Апокалипсиса — мора,
войны и голода. Враги овладеют «городом морским», кото-
рый дважды познает голод, огонь, кровь и мор, ибо произой-
дет «удвоение всех зол»25. Майское новолунье года 1554
принесет «ликование» людям, но продлится недолго и для
некоторых земель обернется кошмаром, кровь разольется
до Африки, и вдоль берегов средиземноморских будут «коз-
ни, грабежи, набеги». И вновь стенания и ужас перед по-
руганной невинностью — «О страшная, горькая мука» — в
233
Дени Крупе. Ноет р а д а м у с
образах трех пьяных палачей, истязающих трех праведни-
ков, которых им отдадут: «подозрительная рыба», неради-
вая стража, измена...26
Чудо помогает глубже проникнуть в видение мира, ко-
торый целиком поглощен бедами и в котором не осталось
порядка, а значит, нет человечности. Чудо рождения ребен-
ка без ног и рук — мотив, возможно, заимствованный у Кон-
рада Ликосфена, который приводит аналогичный случай,
произошедший в древнем Пицене*. Нострадамус добавляет,
что новорождённого, помимо отсутствия ног и рук, будут
отличать крепкий единственный зуб и шишка на лбу27. Двой-
ной символ алчности и гордыни. В пророчестве предсказы-
вается также, что некто, названный вероломным, устроит-
ся у дверей, и в сиянии луны малый будет унесен большим.
Снова и снова — тема сокрытия, связанная с беспомощно-
стью и слабостью перед проявлением силы. Не есть ли это
аллегория первородного греха, затаившегося в остове че-
ловеческом, чтобы в любой момент подточить его изнутри
или снаружи? Тематика вновь повторяется в истории семи
королевских детей, запертых в железной клетке со змеями.
Предки и отцы выйдут из глубин ада, чтобы оплакивать
отпрысков крови своей, видя, как погибает их «плод»28.
Катрен несет сильный символический посыл, и не надо ис-
правлять в нем орфографию, как это сделал Пьер Бренд’Амур.
Задача Нострадамуса — указать на то, как часто невинность
становится жертвой в бренном мире, как она страдает29.
Цифра семь, возможно, также играет свою роль в утриро-
вании «долористского» вйдения. Не символизируют ли
семеро детей невинность, встретившуюся со змием, добро-
детель, на которую напал дьявол? Не аллегория ли это сути
человеческой истории, которая есть владычество зла?30
* Область на территории старинной Италии. Сегодня носит название
Марке.
234
16. Человек против человека
Ришар Русса останавливается на значении семерки как
числа, которое он называет чудотворным, главным образом
ориентируясь на картину Апокалипсиса от Иоанна, который
говорит о «семи Церквях, семи золотых подсвечниках, семи
звездах, семи ангелах, семи духах, семи светильниках, о кни-
ге за семью печатями, агнце с семью глазами и семью рога-
ми, с семикратной силой и честью, ему дарованными». Се-
мерка также — знак покоя и блаженства, соответственно
семи агницам, знаменовавшим мир между Авраамом и Ави-
мелехом. Отсюда вновь следует вопрос: не попытался ли
Нострадамус аллегорически изобразить эпизод первород-
ного греха, потери невинности человеческой, оставаясь в
земном временном измерении? Не проникает ли он одновре-
менно в пифагорейскую сферу, где число «семь» есть «но-
ситель и проводник человеческой жизни»?31 И главное, не
напоминает ли о божественном всемогуществе библейской
формой — притчей? «Однажды сказал Бог, и дважды слы-
шал я это»32. Притом что библейское слово многозначно,
поскольку несет в себе Невыразимое и сосредоточивает
внутри бесконечность. Бог многое может сказать одним
словом. Не этим ли объясняется гневная критика, которую
Жюль Сезар Скалигер обрушил на своего прежнего друга,
и запоздало опубликованная в его посмертном сборнике
«Poemata»* 1584 года: он не без «задней мысли» связыва-
ет пророческий статус, взятый на себя Нострадамусом, и
то обстоятельство, что астрофил называл себя «ortum
a Benjaminprophetis»** и осуждал «furor»***, порожденное
«arte ludea»?****33
* «Poemata» — «Стихотворения» (лат.).
** Ortum a Benjamin prophetis — здесь: пророка Вениамина отпрыс-
ком (лат.).
*** Furor — неистовство (лат.).
**** Arte ludea — здесь: ловкостью иудейской (лат.).
235
Дени Крузе. Пос г р а д а м у с
Несчастье некоторых людей, как великих, так и более
простых, в представлении Нострадамуса связано также с
прохождением комет. Например — когда к северу, недалеко
от созвездия Рака, появится волосатая звезда, над Сузой,
Сиеной, Боэцией и Эретрией. Свет ее развеет ночь, и вели-
кий из Рима, — возможно, Папа, — умрет34. Небесное про-
странство вновь перечеркнет «копье», и разговаривавшие
люди умрут: великая будет резня. Камни окажутся в дере-
вьях, «гордые люди вернутся, / гомон людской, чистка чудо-
вищная и искупление»35. С другой стороны, вождь англичан
слишком долго будет пребывать в Ниме, а потом направит-
ся в Испанию на помощь Рыжебородому. Многие умрут
из-за влияния Марса, и война начнется, когда в Артуа упадет
звезда «с бородой»36. Пока комета, «волосатая звезда»,
будет появляться, «Три великих принца сделаются врага-
ми. / Пораженные с неба, мир, земля дрожат, / По, Тибр
разольются, на берег выбросит змею».
Если согласиться с Пьером Бренд’Амуром, то речь идет
о «большой звезде», гривастой комете, появившейся в со-
звездии Большой Медведицы в год, когда Октавиан объявил
себя наследником Юлианского племени и вступил в Рим.
Начались «там частые землетрясения», ураган свалил ста-
тую Цицерона, установленную в храме Минервы, а в свя-
тилище богини Опы с корнем вырывало деревья. Река По
вышла из берегов, а когда отступила, оставила после себя
гадюк. Комета предвещает гражданскую войну, но также
обновление времен в главном катрене: после периода яро-
сти промеж людей, ярость еще большая зреет. В этом «ве-
ликий двигатель веков», который самообновляется в ат-
мосфере апокалипсиса, где «кровавый дождь, молоко, голод,
железо и чума», а в небе «виден будет огонь, долгим тяну-
щийся всполохом»37.
17.
Все грехи мира
Все обстоятельства человеческие подвержены переменам,
и в намерениях Нострадамуса, вероятно, была попытка учесть
разнообразные явления нестабильности и погрязания во
зле и несчастьях — сопровождаемые и не сопровождаемые
астрологическими или чудесными знаками, — чтобы чита-
телям явственнее открылась неопределенность любой жиз-
ни. Прежде всего непродолжительно мирное время, хотя
нам сообщается, что, когда некий государь будет править,
мир объявят повсюду; но ненадолго, и вскоре наступит пе-
риод грабежей и бунтов, треть миллиона мужчин умрут или
попадут в плен, и «воспротестовав, в городе, на земле и на
море все всколыхнется» *. Некто посмеется над собственны-
ми обещаниями и надеждами, которые внушил своими обета-
ми: под видом «мнимой» отмены рабства, которое установ-
лено будет, он у людей и у города отнимет свободу. Из-за
обмана молодой путаны станет только хуже, и один, «в
поле» брошенный, «читать будет лживый пролог»2. С опас-
ностью сопряжены и события в другом катрене, который
косвенно призывает к осторожности, сообщая, что флот,
вышедший в море на самом западе Англии, где находится
«предводитель» Британских островов, прибудет и войдет
в Жиронду, минуя Блай: в бочках, которые должны были
наполняться вином и солью, спрятана будет взрывчатка, что
говорит о намерениях губительных3. Соль и вино — два
очевидных предмета торгового обмена, часто фигурирую-
237
Д е н и Kpy.te. Ностра д а м у с
щие вместе, но изображающие также две стороны человече-
ской жизни, подчиненной божественной силе: соль Господь
шлет своей волей, чтобы обесплодить земли, так что она
есть несчастье; вино, символ удовольствия, получено на
Господнем винограднике, который являет собой его народ
и воплощает счастье. В следующем катрене слова незначи-
мы, поскольку суть прежде всего в персонаже, который,
пустившись в странствие, проедет «через Германию вели-
кую», Брабант и Фландрию, через Гент, Брюгге и Булонь.
Великий армянский князь, еще один персонаж, чей титул
заставляет вспомнить либо о Византийской империи, либо
о Крестовых походах, притворившись, что готов к переми-
рию, придет приступом брать Вену и Кельн4. В словах язы-
ка человеческого словно скрыта иллюзия!
Союзы недолговечны, если сталкиваются с личными
интересами: Нострадамус приводит в пример «союз при-
творный», про который сказано, что будет он короток, ибо
те, кто волю свою изменить один раз согласятся, снова ее
изменят5. Никто с уверенностью не знает ни жизни своей,
ни смерти: в конце 1554 года объявится монарх, который
со смертью встретиться пожелает и за самоуверенность
будет наказан, ибо судьба его обернется не так, как он пред-
ставлял: «Принять он ее хотел, как Александр [завоевате-
лем], но умрет, как Марий или Помпей [участвуя в граждан-
ской войне]». В январе буря разрушит дома, государства
ослабнут, и тот, кто был в низах общества, «возвысится»,
а кто наверху, «принижен» будет. Тема у Нострадамуса по-
стоянная: «возвысившийся», то есть тот, кто поднялся
выше прежнего положения, достойным скипетра (правле-
ния) себя не проявит и возненавидит юных детей — отпры-
сков тех, кто над ним был прежде. Невиданными будут ко-
варство его и жестокость, «за их жен» смерти предаст он
«черного»6. Другой персонаж, скорее мясник, чем англий-
238
17. Все грехи мира
ский король, происхождения будет темного и силой получит
власть. Трус без веры окропит землю кровью. «Время его
наступает, так близко оно, что вздыхаю я»7.
Нострадамус обобщает свое видение infelixfortuna*, на-
мечая «силовые линии» 1558 года; он ясно и всеобъемлю-
ще выражает свое представление о человеческой истории:
О сколь непостоянно, сколь бесконечно изменчиво проис-
ходящее! Великий, могущественный, благородный, сильный
и доблестный воин повержен будет хамом трусливым и без-
головым, которому с женщинами в самый раз договаривать-
ся, а не с людьми ратными. Плохое подчинит хорошее. Истин-
ное правосудие воинское не послужит справедливости и
великодушию, и полягут под рукой самоуправной все до по-
следнего храбрые командиры8.
Ни одному человеческому начинанию нет заведомого
завершения: достаточно между 11 и 13 августа 1554 года
пройти дождю, и «тот», кто победителем себя полагал, ока-
жется неспособным достичь цели. Но и наоборот: плохому
может прийти конец. Отступление от правила связано со
«странными известиями», которые принесет полнолуние
в мае 1554 года. Впрочем, может статься, что известие воз-
родит чудовище из прошлого: «новые Нероны или Тиберии
расплодятся, и снова гнет будет повсюду», так что их совре-
менники бросятся на поиски «нового Гармодия или Аристо-
гитона»**, тираноубийцы, чтобы покончить с ними. А по-
* Infelix fortuna — несчастная судьба (лат.).
** Гармодий и Аристогитон — легендарные афиняне, устроившие
заговор против тирана Гиппия и поплатившиеся за это жизнью.
Впоследствии стали почитаться как национальные герои древней
Греции. Их парная статуя была установлена на Акрополе.
239
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
скольку ничто не вечно под солнцем и луной, «то и его
ярость будет недолгой».
Уверенность человеческая не выдерживает перед над-
менностью, властолюбием, сладострастием и алчностью;
она условна, и факты неизбежно оказываются против нее:
не из Испании, а из старинной Франциии родом будет тот,
кому доверят утлый челн Церкви. Папа вселит веру в не-
друга, чьи поступки при его владычестве и вопреки ожида-
ниям, как чума, будут жестоки9. Мотив цикличности, неумо-
лимо ведущей от добра ко злу, неизменно повторяется как
одна из основных тем, предупреждая, что совсем скоро не-
счастья умножатся донельзя: действительно, те, кто раньше
подавал милостыню, вынуждены будут «брать», то есть
воровать или грабить, силой овладевая всем, что необхо-
димо для выживания. Голые, голодные, жаждущие, замерз-
шие, люди начнут собираться в банды, перейдут через горы
и учинят великое разорение на полуострове10. Доминирует
образ времени, в ходе которого человек тоже меняется, по-
скольку в онтологическом смысле сам представляет источ-
ник обмана: так, тщедушная на вид «бестия» поднимется
«из низов наверх», чтобы править Вероной, и, едва заполу-
чив власть, проявит «тотчас вероломство и ненадежность» н.
Возможно, это напоминание о гибеллине Эццелино да Ро-
мано (1194-1259) и о том, как он обрел власть в Вероне, но,
как уже не раз говорилось, фактический аспект под пером
Нострадамуса не настолько значим, это лишь средство, что-
бы описать грандиозность обмана, который ведет к воца-
рению зла и бесконечно множит свои формы, отчего вся
человеческая история нередко сводится к нисхождению от
лучшего к худшему, а от худшего к абсолютному злу. В «ве-
ликую империю» явится другой персонаж, доброты чуждый
также, как «счастья»; он станет служить тому, кто родился
от девки («потаскухи») и много бед принесет королев-
240
17. Все грехи мира
ствам12. Враг не сдержит клятвы, данной врагу, и пленников
не освободят. Первый смерти будет предан, а остальных
узников лишат всего имущества и осудят за сопротивление1
Кажется, что ложь правит человеческой жизнью. Следует
также обратить внимание на катрен, в котором избыточная
уверенность отождествляется с неведением, быстро про-
никающим в реальность. Сюжет касается Аравийского по-
луострова: когда король с острова Сук (Сокотра) заговорит
о войне, Гармотический остров (Ормуз?)* презрит его и
угрозы вниманием не удостоит, верно, потому, что в мощи
своей будет уверен. Затем несколько лет грабежей и набегов
заставят остров всерьез взглянуть на «тиранию», угрожаю-
щую его могуществу и безопасности14. Катрен — на грани
афоризма, говорящего о сиюминутности и тщетности того,
в чем мы не сомневаемся и во что верим.
Уязвимость человека перед злом может объясняться
астрологическими детерминантами, когда люди проникают-
ся чувством опасности даже перед иллюзорной силой. Обна-
родование «сладострастного» эдикта вольет в гражданское
устройство яд. «Закон» будет извращен. Подразумевается,
что люди получат свободу, противоречащую старому по-
рядку, и она окажется опасной. Не кивок ли это в сторону
Венеры, планеты плоти и чувственности, чьи поступки бу-
дут столь добродетельными, что она введет людей в заблуж-
дение и в результате глубоко оскорбит закон Солнца — то
есть Божественный Закон?15 К чему относится оракул, гла-
сящий, что клятвы на берегу озера Леман** приведут к таким
распрям, что «дни превратятся в недели, / в месяцы, а после
* Сокорта — архипелаг в Индийском океане. Ормуз — остров в
Ормузском проливе, соединяющем Османский и Персидский
заливы.
** Женевское озеро.
2Д1
Дени Крузе. Нострадамус
и в годы». В таком представлении переворачивается виде-
ние конца времен, при котором день становится неделей,
затем месяцем и, наконец, годом16: все жители умрут, и судьям
не придется больше вершить закон, ведь в этом не останется
смысла, поскольку исчезнет все сообщество людей («Магист-
раты свои никчемные законы проклянут»17). Попытавшись
рассмотреть такое отрицание людей и их будущего через
призму символизации, невольно убеждаешься, что Ностра-
дамусу важно заявить о соотнесенности земных несчастий
с людской самонадеянностью. Никакие чаяния людей и их
расчеты в отношении собственной судьбы не сбываются.
Если человек сам не грешит, а значит, не погрязает во зле,
он все равно подвержен влиянию планет, а точнее, их соеди-
нениям. То есть перемены неотвратимы. Пьер Бренд’Амур
объясняет второй катрен шестой центурии схождением пла-
нет, которое произойдет в году «пятьсот восьмидесятом
примерно» и, «небо тому свидетель», начало положит
«веку очень странному». В год семьсот третий многие ко-
ролевства увидят превращение «одного в пять»|8. Под воз-
действием Луны большие походы будут также вести «люди
с Востока», и «почти» покорится им в 1700 году «Аквилон-
ский край», север мира. Но главное — Юпитер и Сатурн,
соединившись в апогее Ариеса (Овна), вмешаются и от-
кроют эру несчастий, чумы, голода и войн:
...Dieu eternel quelles mutations!
Puis par long siecle son mating temps retourne
Gaule et Italie, quelles esmotions!
...О, всемогущий, что за перемены!
И смута вновь на долгие века,
Покой в Италии и Галлии неверный!* 19
* Перевод мой.
242
17. Все грехи мира
Влияние планеты утраивается, если она оказалась в зна-
ке своей же стихии. Так, из «водного триединства» родит-
ся «тот», кто «четверг своим праздником сделает»20. Его
имя, слава, правление и могущество только умножатся, ко-
гда придет «с востока буря на сушу и на море». Не идет ли
здесь речь о «великом Юпитерии», который должен явить-
ся, когда прошлое и настоящее словно перемешаются, и
будет властвовать над миром, издавая враждебные духовен-
ству законы?21
В череде катренов возникают и другие зловещие соче-
тания планет. Когда Сатурн-косдрь, то есть несущий косу,
и Марс соединятся во Льве, будет захвачена Испания. Близ
Мальты остров Гередда возьмет ливийский полководец,
выигравший спор, а тем временем на римского понтифика
набросится петух — уж не король ли французский?22 Когда
«два хитреца», Марс и Сатурн, встретятся друг с другом в
Скорпионе, великий Господин будет убит в своем дворце.
А с новым вице-королем чума начнет терзать святую Цер-
ковь на юге Европы и на Севере23. Как только Марс и Юпи-
тер («скипетр») соединятся в Раке, разразится опустоши-
тельная война. Но вскоре новый король пройдет помазание
и надолго мир установит на земле24.
Когда одно за другим случатся два затмения, лунное и
солнечное, наступят холод и засуха, возникнут угрозы на
границах — даже там, где «берет свое начало оракул»25. Дру-
гое двойное затмение произойдет между апрелем и мартом:
после него надо ждать дороговизны, но на помощь придут
«две щедрые души, / по суше и по морю все, что нужно,
принеся». Еще одно затмение скажется на севере, где дева
«мужеская» силы приложит, чтобы Европу и весь мир пе-
ревернуть. Пьер Бренд’Амур полагает, что ее возможный
прообраз — Изабелла Ягеллонка, дочь польского короля
Сигизмунда I, супруга короля Яноша Запольяи, смерть кото-
рого в июле 1540 года привела к спору за власть. Изабелле
243
Дени Крузе. Нострадамус
пришлось противостоять советнику своего супруга, реген-
ту Трансильвании Георгу Мартинуцци, который заручился
поддержкой Фердинанда I Габсбурга и просил о помощи
султана Сулеймана, предпринявшего ряд военных походов
в среднем течении Дуная26. Но кто знает...
Нострадамус скрыто обобщает знаки, указывающие
людям на угрозу витающего вокруг них коварства; их не
предвосхитить, поскольку смертные живут иллюзиями зри-
мого и не замечают могущественных сил, обрекающих че-
ловечество на зло и беды. Пророческое внушение осущест-
вляется через аллегорию нестабильности времен. Хочу
рассмотреть один весьма красноречивый, на мой взгляд,
пример: когда рыба, обитающая в пресной и в морской воде,
приливом будет вынесена на берег и там останется, ее не-
обычный вид, пугающий и красивый, укажет, что совсем
скоро с моря к стенам незаметно приблизятся враги, гото-
вясь к внезапному штурму27. Рыба — «странная» и потому
изображает некую «инакость»; ее облик неоднозначен —
он и отталкивающий, и искусительный, морская тварь впита-
ла и соленое, и пресное, горечь и насыщенность вкусом — и
это не может не указывать на двойственность самой иллю-
зии, которой живут обитатели города: ведь пленяющая ил-
люзия может обернуться кошмаром, если не помнить, что
все преходяще, а благоприятное легко становится неблаго-
приятным. Рыба предстает символом судьбы, которая уго-
тована душе, обреченной таить опасность в себе самой, в
отведенном ей времени. Душа эта обречена на двойную зем-
ную жизнь: из мира безмятежности она того и гляди низ-
вергнется в мир насилия. А потому не следует ли также — и
в первую очередь — искать врага в человеке, подобно тому
как воображение часто рисует христианскую личность в
образе города или крепости, обороняемых добродетелями
244
17. Все грехи мира
и осаждаемых пороками? Метафорой человеческой жизни
нередко становится мотив плавания:
La nef estrange par le tourment marin
Abourdera pres de port incogneu,
Nonobstant signes du rameau palmerin,
Apres mort, pille, bon auis tard venu.
К неведомой земле корабль пристанет,
Куда матросов буря занесет.
Им пальмовая ветвь щитом не станет,
От грабежа и смерти не спасет.
Это означает, что корабль, пришедший из чужих краев,
гонимый бурей, причалит неподалеку от безымянной гава-
ни. Несмотря на мирные знаки, поданные пальмовыми вет-
вями, моряков ждут захват и гибель: поздно дойдет до них
предупреждение28. И снова, кажется, всплывает мотив ил-
люзорности знаков, скрывающих самые ужасные намере-
ния. Достигнув порта, который спасительным полагают те,
чьим жизням угрожала буря, можно встретить опасности
и похуже. Одно зло скрывает в себе другое, особенно когда
человек решает, что тревоги позади. Так что этот катрен
можно рассматривать как призыв к осторожности, который
должен разбудить христианскую душу: жизнь — это стран-
ствие по бурному морю, но спасительный порт может быть
еще опаснее для того, кто не бережется обманных знаков.
И окажется адом. Не хочет ли Нострадамус показать, что
смерть духовная ожидает того, кто слишком легко полага-
ется на «знаки» и поддается призрачной уверенности? Вы-
ходит, что сами знаки — не иначе как роковые, тем более
что мы уже видели, сколь губительны в восприятии Ностра-
245
Дени Круле. 11 о с г р а д а м у с
дамуса слова человеческого языка, поскольку порождают
обман и заблуждения. Неужели только сомнение спасает
человека и от самого себя, и от других людей? Особенно
когда исповедание диктует христианам истинное представ-
ление о вере, спасении и догме.
Выходит, вновь в основе всего лежит то обстоятельство,
что Нострадамус, изображая в загадках своих катренов зло
людское через призму как Ветхого Завета, так и августини-
анства, на самом деле говорит о единственной истине, под-
разумевающей бытие в незнании, в отказе от просвещен-
ности? То есть в ученом невежестве? Очень похожий катрен
описывает вольный город на берегу «большого Селиново-
го моря», на Балтике, откуда берется янтарь («которое еще
в утробе камень носит») и куда «под моросящим дождем»
прибудет английский флот, чтобы забрать какую-то ветвь.
Тогда «великий» войну объявит29. Действительно, после
заключения мира начнется война — без объявления, а зна-
чит, нежданно. Это придает драматическое звучание мысли
о том, что жизнь всегда есть иллюзия, мираж, дурной сон.
Все нестабильно, и если люди воображают, будто им удалось
сдержать или остановить свое историческое время и угро-
зы столкновений и войн их минуют, оно тотчас перенаправ-
ляет свой ход и предстает как есть — неизмеримой траге-
дией и от людей идущим, сокрытым в глубинах их нутра
стремлением ко злу. Словно все усилия человеческие тщет-
ны и ничтожны против насилия и бед; или, точнее, против
ноши, которую человек уже держит внутри себя или на ко-
торую себя обрекает. Проникнувшись волнообразным рит-
мом текста, надо повторить, что в этой литании нет значи-
мых слов: перед победителем появятся солнце и созвездие
Орла. Побежденные услышат от него пустые обещания,
ведь ни звук рога, ни крики не остановят оружие; и миру
обещанному и клятвами скрепленному конец наступит в
246
17. Все грехи мира
сече, начатой ради мести30. Внешнее всегда обманчиво: не-
кто «Ренад» (Renad) будет избран, хотя не произнес ни
слова (его имя — не анаграмма ли от Андре (Andre) или по-
просту от «лиса» (renard), который в искусстве притво-
ряться, по словам Ришара Русса, — мастер «подлогов, лжец
и коварен, как Скорпион» ?); на людях он будет изображать
святого и питаться ячменным хлебом, но после вдруг сде-
лается тираном и будет попирать своей стопой великих31.
Отметим, что ячменем кормят животных, и, поедая ячмен-
ный хлеб, человек показывает свое смирение — смиренным
притворяется и Ренад. Ячменный хлеб Господь также под-
катывает к шатру мадианитян, чтобы он стал орудием по-
беды Гедеона, символизируя божественное могущество,
только в немощи проявляющееся32.
Заключен будет мир и объявлена передышка, но жители
Барселоны хитростью захватят флот33. В сентябре 1554 года
возобновят союз два великих государя, которые, будучи
«непримиримыми» врагами, выступят на сей раз, «в цвета
мнимой дружбы рядясь». Между тем все обещания что с
одной, что с другой стороны законности иметь не будут.
Насилие и зло во внушаемой Нострадамусом системе во-
ображаемого не прекращают свою работу. И даже во сне
изображенные в «Альманахе на 1555-й год» принцы и ко-
роли обдумывают, какие интриги и жестокие меры могут
они пустить в ход друг против друга. У них даже времени на
еду не останется! Действует своеобразный принцип бес-
прерывного перетекания. Если в одной части света времен-
но устанавливается мир, в другой в ту же минуту возникает
угроза войны. Когда Марс достигнет апогея, савояры по-
кинут Францию (которую до этого, видимо, захватили). Но
в это же время ломабрдцам предстоит познать величайший
страх, ибо грозить им будут из Священной империи те, кто
окажется под влиянием Весов34. Королевство попадет в тот
247
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
же дрейф. Нострадамус предполагает, что мир придет с
одной стороны, а война — с другой. В этом контексте не-
виданный прежде размах обретут гонения, вызывая стена-
ния мужчин и женщин, и «кровь невинных прольется на
землю»35.
Если насилие распространяется в одной среде, то его
последствия могут стать всеобщими: так в «изнаночном
Вавилонском краю» случится большое кровопролитие, от-
чего небо, земля, море и воздух станут враждебными. «Сек-
ты» и королевства уничтожат чума, голод и смута36. Когда
в глубинах Азии затрясется земля, в Коринф и Эфес придут
большие волнения. Но прежде должны соединиться Мер-
курий, Марс и Луна, и на Юге воцарится нестерпимая за-
суха37. Надежда становится иллюзорной перед недобрыми
намерениями человеческими, ибо некто с бритой головой
(монах) овладеет «сатрапией» — морским городом, данью
обложенным: не покарает он «презренного», а, напро-
тив, станет тираном на четырнадцать лет3*. Выходит, что и
стремление к власти естественно для зла: кто ее захватыва-
ет, чтобы порочному укладу конец положить, сам порочен!
Нострадамус не перестает это повторять: у границ Вара
преобразится держава, когда на берегу родятся три чудес-
ных младенца (?), но горе ждет народ, когда прибавится им
лет, и «власть в королевстве перестанет меняться и расши-
ряться»39. Зло торжествует (точнее, торжествует, пока не
настигла его кара изменчивой фортуны), и того, кто его со-
творил, возносит на вершину славы, как будто это единст-
венный путь к возвышению. Некто, выросший в королевст-
ве и носивший кардинальскую шапку,« близкую к иерархии »,
неумолимый и жестокий, всем такой страх внушит, что зай-
мет место священной монархии (папства)40.
Составляя «Предсказания на 1555 год», Нострадамус
находится под непосредственным влиянием «Emblematum
248
17. Все грехи мира
Libellus»* Андреа Альчиато (1546), а именно 124-й иллюст-
рации под названием «Ех damno alterius, alterius utilitas»**,
на которой изображена яростная схватка гордого льва и
дикого кабана; за схваткой следит алчуший гриф: он точ-
но знает, что один из двух соперников в итоге будет убит и
труп станет его добычей. В переводе, изданном Гийомом
Руйе в 1549 году в Лионе, Альчиато отмечал, что речь идет
о схватке христианских правителей, раздирающих Европу
на глазах у Султана, готового вкусить «плод их гибели»41.
Нострадамус действительно его перефразирует:
Главные города Франции из-за поборов начнут роптать на
своих правителей; во Франции — разорение, в Италии —
смута, в Германии — бунт, Испания начеку, Турция — в на-
дежде, Ex damno alterius utilitas. Господь милостью своей же-
лает, чтобы картина последнего дня Марта оказалась
истинной, и тот, кто с государем, Королем или иным монар-
хом станет говорить, да придет с миром, установившимся в
полной мере; но указывает Он и на то, что препятствует все-
му прежде явленному: по прошествии времени на свет по-
явится чудище, и потому, очевидно, содрогнется земля, но-
вый знак будет в небе, суша и море побагровеют, правителей
обманут и подведут неумелые зодчие42.
Военачальник, будь то король или принц, полководец
или император, часто творит лишь насилие и зло. Текст
Нострадамуса обращен в первую очередь к сильным мира
* «Emblematum Libellus» — «Книжица эмблем» (лат.). Продолже-
ние знаменитой «Книги эмблем» («Emblemata») того же соста-
вителя, вышедшее в 1534 г.
** «Ех damno alterius, alterius utilitas» — где теряет один, обретает
другой (лат.).
249
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
сего и описывает превратности их бытия в поворотах от
величия к падению, от могущества к смерти43.
De nuict dans lict le supresme estrangle
Pour trop avoir subjourne, blond esleu,
Par troys 1’empire subroge, exancle
A mort mettra: carte, pacquet ne leu
Удавят повелителя на ложе,
Зане — красавцев возвышать не след;
И три преемника погибнут тоже;
Нечитаным останется пакет41.
Простые персонажи появляются редко или рассматри-
ваются как часть массы, страдающей от жестокости и на-
силия, — как, например, около миллиона пленных, убитых
во время волнений, охвативших Марсель, Нарбонну, Тулу-
зу и Бордо45. Когда разбили армию и убили солдат, капита-
ну все же удается бежать. С точки зрения Нострадамуса, все
происходит так, словно политическая или военная власть
осуществляется исключительно под знаком зла, насилия,
разрушения и ярости. Как будто одно из средоточий насилия
и зла находится в сердцевине мира, который они всколых-
нули. Великий монарх присоединится к двум королям, свя-
занным дружбой. «О тяжкий вздох!» Он соберет большое
войско к великому горю детей в окрестностях Нарбонны46.
Рожденный от монахини сразит отца железом, «и кровь
Горгоны там выльется», а на чужбине он заставит всех мол-
чать и сам в конце концов сгорит, и отпрыск вместе с ним47.
Трагическая участь ждет того, кто совершил зло или был
тираном.
Анна Карлштедт также проследила, как повторяется
мотив невежества в образах государей, которые преследу-
250
17. Все грехи мира
ют людей ученых и правят без зазрения совести. То есть
власть чаще всего неправедна и преступна, даже если это
власть «римского короля», в котором, пожалуй, — но толь-
ко гипотетически — можно усмотреть фигуру Карла V, ка-
рающего жителей Гента: в великом гневе варварскую армию
он приведет, чтобы Бельгию наказать. Зубами от ярости
скрежеща, погонит народ ливийский от Паннонии* до самых
геркулесовых столбов!48 Другой император однажды родит-
ся на подступах к Италии, и на империю ляжет тяжкое бре-
мя. Под влиянием союзников он окажется скорее мясником,
нежели государем49. Смена власти также всегда происходит
под знаком ухудшения: упоминается убогая и злосчастная
республика — ее опустошит новый магистрат, которому
она себя вверит.
Вдумавшись, в этом легко обнаружить влияние поли-
тического августинианства, проповедуемое Корнелием
Агриппой и ставящее во главу угла триумф силы, которую
применяют «правители, скрывающие свою скупость и же-
стокость мечом правосудия...»50. Корнелий Агриппа посвя-
тил главу LV «охранителям и правительствам городов и
республ[ик]». И обращается в ней к критике всей полити-
ческой философии: на его взгляд, нет режима, который был
бы лучше других. Демократия, смешанное правление или
королевская власть одинаково плохи.
Римляне, также пройдя через разнообразие режимов и форм
правления, покорили большую часть собственной империи
при государстве народном, как никогда плохо распоряжались
своими делами при царях, были орудиями в руках самых вы-
дающихся и сильных из них, а когда бразды правления взяли
императоры, стало и того хуже: своими деяниями они подо-
* Римская провинция в Центральной Европе.
251
Дени Крузе. Н «страдам у с
рвали и разрушили всю державу. И сделали это руками под-
данных, которыми распоряжались по своему разумению, а
порой и в свое удовольствие, злоупотребляя властью, Богом
дарованною им над людьми, облагая горожан мздой, деревен-
ских податью и работами яремными, одних взысканиями, дру-
гих платежами и пошлинами, что наваливаются друг за другом,
не зная конца и меры. А если некоторые из этих правителей
более кроткими и скромными покажутся, облегчение народу
дадут и передышку, то уж, верно, сделают они это не ради об-
щего блага, но во имя собственного удобства, немного радости
народу принеся, чтобы и самим ее испытать, чтобы было от-
чего порадоваться, если будет желание. И чтобы слух пустить,
будто справедливы они, указы издают дельные, а законы при-
нимают строгие и жесткие, дабы скупость свою и жестокость
клинком правосудия вооружить, карая тех, кто поперек зако-
нов пойдет, наказаниями суровыми, муками беспредельны-
ми и реквизициями: в этом похожи они на тиранов, ибо хотят,
чтобы больше преступали, нарушали их эдикты, ведь на этом
возможна выгода. Как в злобе законопреступников — сила
тирана, так в нарушеньях — богатства государей...51
Нострадамус не первым стал изображать историю, ро-
ковым образом зависящую от коварства государей и силь-
ных мира сего. В негативном свете она рассматривалась
прежде, чем он сам помыслил вознегодовать. Приведем
пример, показывающий, сколь обманчиво воспроизведение
подобий: от старого полководца родится существо «мало-
умное» и не преуспеет ни в знаниях, ни во владении клин-
ком. Короля Франции опасаться будет сестра. Поля разделят
и отдадут солдатам52. Сильным мира сего только война до-
рога, и Нострадамус цитирует одну из пословиц Эразма,
определяющую эту воинственную склонность, которая в
1555 году навлечет на христианский мир большие беды:
252
17. Все грехи мира
О сколько будет в народе варварском ярости, невиданной
со времен Тамерлана. Глубокую рану получит христианство,
война окажется небывало жестокой и неистовой: но в обеих
сторонах света, к Югу и к Северу, урон будет столь значитель-
ным, что большинство пожелает склониться перед правите-
лем галльским, другая же часть предпочтет сделать так, как
поступили в Сагунте, прежде чем Галлии покориться; даром
что весной, когда Солнце с Меркурием соединятся, несколь-
ко посланников и легатов во Франции попытаются как-нибудь
заключить договор о мире, но Annosa vulpes non capiturlaqueo*.
Ни одно положение не утвердится, какое бы большинство с
ним ни соглашалось53.
Как не уловить в этом словно эхо войны, мотивы «Жа-
лобы мира», или «Querella pads undique gentium eiectae
profligataeque»** Эразма, который перечислил «мотивы по-
стыдные или фривольные», подталкивающие государей,
чтобы те заставляли свои народы браться за оружие? Уста-
ревший закон в некоей земле, невыполненное условие до-
говора, обида, вызванная насмешкой или отказом жениху,
намерение обобрать несчастный народ, живущий в согла-
сии... Война между государями гнусна, и злейшее из зол, по
мнению Эразма, в том, что епископы и папы «не стесняют-
ся развязать войну, Христу столь ненавистную»54. Мудрость
Христова осуждает войну, и текст, иллюстрируя ее ужасы
на пространном полотне, изобилующем сценами престу-
* Annosa vulpes non capitur laqueo — матерый лис не ловится в силок
(лат.). По некоторым источникам, фраза приведена у Михаила
Апостолия (ок. 1420-1474 или 1486), греческого переписчика,
автора ряда трактатов, составителя сборника пословиц и учителя.
** «Querella pacis undique gentium eiectae profligataeque» — «Жалоба
мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного» (лат.).
253
Дени Крупе. Ност р а д а м у с
плений и кар, несет мысль, что осуждение необходимо. Че-
рез футурологию грядущих войн он стремится уврачевать
недуг воинственности. Как отмечает Анна Карлштедт, вой-
на в «Пророчествах» неумолимо ведет к другой войне55.
Насилие порой тем ужаснее, что совершается не «опозна-
ваемым исполнителем», а развертывается с анонимными
участниками — убийцами и жертвами, — и кровь течет всю-
ду, и Бога не узреть в извилистом русле катренов:
La grand cite sera bien desolee:
Des habitans un seul ny demourra:
Mur, sexe, temple et vierge violee:
Par fer, feu, peste, canon, peuple mourra.
В великом граде — горе и разор.
Погибнут люди все до одного.
Стена, блуд, храм, кровь, девичий позор,
Огня, чумы и пушек торжество56.
По мнению Нострадамуса, не следует априорно пола-
гать, будто человек способен постоянно быть одним и тем
же — по личному выбору или по происхождению. В онто-
логическом смысле он часто разрывается между двумя воз-
можностями57. Больше того: каким бы ни представал он
одномоментно, впредь это будет уже не он; из-за такой из-
менчивости, полагает Нострадамус, жизни человеческой
свойственна непрочность, непостоянство, а значит, тра-
гизм58: девять лет кряду «худой» будет жить мирно, но затем
не станет в нем ни веры, ни закона, и «такая кровожад-
ность» в нем поселится, что будет он обрекать на смерть
великий народ, пока не убьет тирана тот, кто его намного
добросердечнее. Как мы видим, судьба каждого лишь ил-
люзорно зависит от воли. Источником трагической цепи
254
17. Все грехи мира
событий может быть не только внешняя склонность ко
злу — как будто человек так или иначе лишен возможности
пребывать во благе: недаром божественное зло (очевидно,
эпилепсия) овладеет великим государем сразу после свадь-
бы. Это немало подорвет его славу и влияние, и главный его
советник умрет из-за бритых (монахов)59. Безумие подсте-
регает людей и может довести до отцеубийства: тот, кто
будет жить, лишившись разума, смерти предаст собствен-
ный «черенок», его на свет породивший60. Больше того,
при осознанном «классифицировании» Нострадамусом
всех аспектов зла человек подводится к совершению того,
о чем он никогда и не помышлял. Сама его гуманная нату-
ра тяготеет к бесчеловечности. Так что монарх запозда-
ло раскается, что не лишил жизни соперника. Изначаль-
ная слабость, переродившаяся в благодушие, приведет к
непротивлению или покорности перед большей жестоко-
стью, и ему придется смириться, что «крови лишится он в
смерти»61. Угрызения совести в этом контексте — исклю-
чение62. Скорее, кровь в библейском смысле порождает
кровь63.
Даже если изначально человек не был плохим, он не-
минуемо становится злодеем — худшим из злодеев, каких
только можно представить. Но то, что он поступает дурно,
вовсе не означает, что его ждут страдания, и в этом еще одна
составляющая трагической картины человечества, которую
подробно описывает Нострадамус. Напротив, злодей не
всегда обречен на наказание за свое злодейство. Но все же
несчастья обрушиваются и на них — ненадежно они уберег-
лись. Наказание также подпадает под авторское «мерило»
в соответствии с библейской темой: грешника настигают
его же бесчинства. Поджигателя достанет пламя, которое
он пустил, и будет виден огонь в небе над Каркассонном и
Комменжем64.
255
Дени Крузе. Ностра д а м у с
Итак, мотив изменчивости времен и живущих в нем
существ выстраивается вокруг темы развращения душ, но
также и общественного разложения. Потому Нострадамус
возвещает, что скоро «все упорядочится», то есть завер-
шится цикл: наступает довольно мрачный век65. Грядут боль-
шие перемены, которые коснутся положения «масок» или
«тех, кто в масках» (прелатов66) и «одиночек» (монахов);
не многие пожелают остаться в их рядах. Будет король, пра-
вящий наизворот. Он передаст власть тем, кто изгнан из
родных краев, то есть чужеземцам, целомудренное рыцар-
ство искупает в крови, и надолго займет престол, установив
порядок, чуждый справедливому правлению67. Тема по-
прания законов, действующих с незапамятных времен, или
порядка, который должен был оставаться нерушимым, по-
скольку относился ко всему мировому порядку, словно вла-
деет умом Нострадамуса. На трон поднимется великий мо-
нарх, который примет бразды от упокоившегося короля и
позволит подданным жить «неправедно и разнузданно»,
потакать он будет всем и во всем, так что под конец забу-
дется салический закон*68. Внезапно обрывающийся сюжет
может рассматриваться как история Церкви: католическая
резиденция, Рим, сначала будет под оккупацией, которая
продлится семнадцать лет. Затем в такой же период пять
пап друг за другом придут («сменятся»), пока не будет из-
бран и не воцарится «на тот же срок» Папа, «который не
будет считаться с римлянами»69. Цифра 17 может указывать
на семнадцать лет жизни Иакова в земле Египетской70, сем-
надцать лет царствования Ровоама в Иерусалиме71 и т. д.
* Правовой кодекс одной из ветвей франкского народа, утвержден-
ный в конце V- начале VI в. Этим названием также обозначен прин-
цип престолонаследия по мужской линии, сложившийся в XIV в.
256
17. Все грехи мира
Никто не убережен, даже если находится на вершине общест-
венного здания. Событию предшествует множество катаст-
роф. Пустившись в плавание, Папа попадет в плен. Приго-
товления окажутся напрасными, а чиновники затеют смуту.
Второго изберут в его отсутствие, и он обнаружит, что все
его богатства «поделены» (изъяты), а любимец-бастард
убит72. На море пираты также захватят кардинала, и тем
самым будет нарушен мир. Гнев и скупость... Папская армия
удвоится73.
Ужасы войны прослеживаются в описании разгромно-
го поражения в окрестностях Перуджи и жестокостей, про-
исходящих близ Равенны во время проведения священного
праздника. Конь победителя будет есть овес побежденного.
Не прослеживается ли в этом намек на битву при Равенне,
под стенами города, в пасхальный день 1512 года? Перево-
рот судеб символически и почти иронично изображен под
видом овса, который был предназначен для коней побеж-
денных, но едят его кони победителей74. Война тем более
пагубна, что являет собой противоречие: она настраивает
человека против небес и заставляет смотреть только в землю.
В весьма своеобычной центурии выделено то, что Ностра-
дамус, очевидно, воспринимает как нонсенс, когда сообща-
ет, что вслед за великим раздором протрубит труба войны.
Нарушен будет договор, и бросит она вызов Небесам, по-
скольку призовет к битве. Тогда кровавый человеческий
рот будет плавать в крови, а лицо, молоком и медом умас-
ленное, между тем на земле окажется75. Есть повод предпо-
ложить, что Нострадамус изобличает войну в той мере, в
которой она заставляет человека обращать взор к земле и
рассуждать только о крови, а еще довольствоваться наслаж-
дениями земной жизни, как будто в ней — земля обетован-
ная и новый Ханаан.
257
Дени Крузе. 11 о с т р а д а м у с
Кажется, что Нострадамус пишет, продолжая эразмов-
скую традицию обличения бесчеловечных ужасов войны,
гиперболизируя их посредством повторений. Незадолго до
захода солнца развернется битва, и неизвестно, что при-
несет она «большому» народу. Морской порт не даст благо-
приятного ответа побежденным, пустившимся в бегство.
Море станет склепом в двух местах чужеземных76. На войне
торжествует не только смерть: описывая кровопролитные
походы, опустошающие Европу, Нострадамус утверждает,
что все «эти» из Лериды дойдут до Мозеля, предав смерти
«тех» от Луары до Сены. Помощь с моря придет под От-
вилем — «высоким городом», — когда испанец обагрит все
кровью77. Не случайно свирепость овладевает человечески-
ми существами — ведь войну, как и в античные времена,
предвещали дикие звери: гонимые голодом, начнут пере-
правляться через реки; главная битва произойдет близ Ду-
ная (Истра). Затем в железную клетку затащат «великого»,
пока дитя Германии за другой большой рекой, Рейном, за-
гадочно будет наблюдать78. Волку — зверю, который может
укусить и порвать, — тем более положено стать символом
войны во всей ее чудовищности: если он вошел в город,
значит, враги где-то рядом; иноземное войско разрушит
затем равнинную страну, а дружеские отряды перейдут че-
рез альпийские горы79.
Животные — не только знаковые существа, они создают
аллегорию бесчеловечности, которая выражается в пре-
ступлениях, совершаемых из-за людской жестокости: пе-
тухи, псы и коты пресытятся кровью из раны найденного
мертвым тирана. Другой, кто не побоялся умереть жестокой
смертью, будет в его постели со сломанными руками и но-
гами80. Возможно, Нострадамус обыгрывает историческое
прошлое — набеги англичан на Аквитанию или долину Лу-
ары, — чтобы акцентировать самопорождаемость насилия.
258
17. Все грехи мира
Он, несомненно, ориентируется на Фруассара*, выявляя
связь между бедствием от сильных ливней и града и напа-
дениями, которым подвергнется «порт Селин», не иначе
как Бордо81. Городу Туру рекомендовано остерегаться «гря-
дущего разорения»82. Некто «черный» свою кровожадность
и жестокость покажет «огнем, железом и натянутым луком»
(не воспоминание ли это о битве при Пуатье?), и весь народ
проникнется страхом великим при виде сильных мира сего,
за шею повешенных или за ноги83. Перед нами картины из-
ломанных, растерзанных тел, висящих головой вверх или
вниз... Но также образы воинов, перед которыми содрога-
ются сами природные стихии: Тур, Орлеан, Блуа, Анже,
Реймс и Нант перемена внезапная ждет — увидят они у стен
своих шатры, натянутые людьми, говорящими на чужезем-
ных наречиях, и тогда реки песком заметет, всколыхнутся
суша и море84.
Судьбы подвластны принципу низвержения, который
могли предвещать чудесные знаки. Действительно, в «Кни-
ге чудес» Юлия Обсеквенса описан случай, произошедший
в 649 году в городе Требула Мутуска перед началом игр,
когда флейтист настраивал инструмент. Черные змеи окру-
жили алтарь. Нострадамус описывает этот эпизод и под-
черкивает особую связь с военным событием:
Lors que serpens viendront circuire Fare,
Le sang Troyen vexe par les Espaignes:
Par eulx grand nombre en sera faicte tare.
Chef fuit, cache aux mares dans les saignes.
* Фруассар Жан (1333(37)-ок. 1405) — один из наиболее известных
авторов средневековых хроник, оставивший, в частности, подроб-
ные свидетельства о первой половине Столетней войны.
259
Дени Крузе. Нострадамус
Испанцы кровь троянскую прольют,
Когда святыню змеи окружат.
Людей ужасные потери ждут;
Их вождь бежит, скрываясь в топи блат.
Речь идет о разгромном поражении, которое римская
армия и потомки Энея и его спутников потерпели от Лузи-
тании. Юлий Обсеквенс уточняет, что на следующий день
змеи вновь вернулись и были убиты, а когда открылись две-
ри храма, деревянную статую бога Марса нашли перевер-
нутой вниз головой. Эти подробности Нострадамус опуска-
ет и ограничивается словами, что римляне потеряли много
людей, а главное, что римскому полководцу пришлось
укрыться в болотах среди тростников. А ведь тростник —
символ хрупкости человеческой жизни... «И поразит Го-
сподь Израиля, и будет он, как тростник, колеблемый в воде,
и извергнет Израильтян из этой доброй земли, которую дал
отцам их, и развеет их за реку, за то, что они сделали у себя
идолов, раздражая Господа»85. Как мы видим, обращение к
чудесам древности преследует одну цель: внушить читателю
понимание, что все происходящее говорит о божественном
всемогуществе, отсылает к Слову и выражает шаткость чело-
веческого бытия, сполна подчиненного божественной воле,
встречающего только зло и несчастья, когда люди полага-
ются на себя и тем более вовлекаются в полные опасностей
войны. Война приносит мучения и порождает мучителей,
поскольку вызвана властолюбием, гордыней, жестокостью...
Тростник податлив ветрам, он гнется при первом же по-
рыве и являет собой плотский дух, исполненный гордыни,
покорный изменчивости вещей и людей и пустой внутри,
ибо ничего в нем нет. «Трость ветром колеблемая», как
говорил Христос86.
18.
Отвратительное
К ОТВРАТИ ТЕЛЬНОМУ
Все преходяще и недолговечно в этом бренном мире. За
согласием неминуемо следуют распри1.
Мало извлечь из катренов моральный урок, ведь можно
предположить — и теперь с еще большим основанием, —
что преследующая Нострадамуса мысль о непостоянстве
судеб связана с убежденностью в бессилии человеческого
существа перед его создателем. Создатель волен распоря-
жаться как слабыми, так и сильными, пользуясь тем, что
ожесточенность людей в любой момент может обернуться
злом. А человеческая свобода без конца терпит посягатель-
ства и попытки ее изничтожить2. Если свобода, попранная
в большинстве описанных у Нострадамуса эпизодов, вновь
обретается человеческим существом, она, как ни парадок-
сально, сама немало способствует проявлению самых же-
стоких зверств3. Подход к рассмотрению фантазийного
строя, организующего текст, не остается постоянным: ко-
нечную задачу, которую выполняют загадки, можно назвать
плеонастической. Загадка — пусть даже в ней есть попытка
осмысленной композиции — ведет к пониманию, что чело-
веческая жизнь сама должна восприниматься как нечто за-
гадочное, являть собой самоотрицание, осознание собствен-
ного «несуществования» перед абсолютным могуществом
Бога. «Несуществование» свойственно тому, кого Ностра-
дамус в «Альманахе на 1554 год» называет «человеком в
оболочке животной», падшим существом.
261
Дени Крузе. Пос г р а д а м у с
История, в которой злодей чаще всего торжествует и
удостаивается наивысших почестей в результате своих пре-
ступлений, парадоксальна: ведь это также свидетельствует,
что одно преступление влечет за собой другое и что зло —
это непрерывная цепь деяний, через которые совершивший
его попадает в лоно смерти. Таким образом Нострадамус
обрисовывает очертания темпоральности, в которой слов-
но происходит бесконечное движение к худшему. Молодой
Нерон в три печи живьем велит бросить слуг и сжечь. Счаст-
лив будет тот, кто окажется далеко от этих событий, ибо
трое родственников подстроят его гибель4, — таков времен-
ный вывод пророка. Что касается персонажа, названного
«бесчеловечным тираном», то ему придется дорого запла-
тить за совершенное зло: ведь он обречен умереть «сотню
раз», в то время как его место займет правитель ученый и
благодушный. Но ничто не спутает карты зла, которое не-
умолимо возрождается: если «Сенат» начнет править всем,
поперек него выступит некто дерзкий и злонамеренный5.
Искушение злом не знает пределов, оно овладевает тем,
кого преклонный возраст, казалось бы, должен сделать му-
дрее, но главное — этот персонаж определит ритм истории,
ведь тот, кто придет следом за ним, окажется еще большим
злодеем6.
Отвратительное стремится к отвратительному, даже
если рядится в одежды законности, когда смерти преда-
ют тирана. Во имя правосудия или свободы оскверняются
священные сооружения. Так будет с древним городом, ко-
торый был основан Антенором*, а позднее перерос в Падую:
впредь не потерпит он тирана, который им правил. Некто
без руки («однорукий») перережет ему горло в священном
* Антенор — один из старейшин троянцев, участник событий, свя-
занных с Троянской войной.
2б2
18. Отвратительное к отвратительному
храме, и над своими народ начнет расправу7. Орудием зло-
деяния может быть яд. Двух новоприбывших поймают на
кухне великого принца при попытке его подлить. За делом
их обоих застанет «чумазый», и схватят того, кто намере-
вался предать смерти «старшего»*. Злоба, окружающая
людей, присутствующая как в прошлом, так и в настоящем,
меняет их, заставляет совершать неправедные деяния, и они
сами становятся неправедными9. Еще одна корреляция:
показательное устрашение связано с жестокостью, а цель —
не дать людям сойти с пути смирения. Нострадамус пока-
зывает это, описывая, как на глазах у отца будет убит ребе-
нок, которого затем свяжут тростниковыми веревками.
В генуэзцах пробудится добродетель, когда они увидят сво-
его главу (дожа?), который посреди города встал, точно
ствол древесный10.
В механизме, предполагающем неистовый гнет и наси-
лие, игра страстей есть и остается основой основ. Ностра-
дамус изображает, как страсти влекут человека к смерти
или заставляют сеять смерть. Младшего сына царя охватит
столь жгучий любовный пыл, что он, желая обладать своей
двоюродной сестрой, смело проникнет в храм Артемиды
(Эфесской?) в женской одежде, где будет умерщвлен не-
знакомцем «с Марна» (Черного моря?)". Даму в отсутствие
ее достославного полководца вице-король станет просить
о любви. Лживое обещание и злосчастный подарок попадут
в руки великому князю де Бару: Нострадамус не раскрыва-
ет читателю, чем обернется этот эпизод, но можно предпо-
ложить, что финал будет печальным12. Честь становится
бесчестьем. Обилье злата и избыток серебра ослепят до-
стойного, который проникнется плотской страстью. Но
«адюльтера оскорбление» предадут огласке, и ждет его
большое бесчестье13. Следующий образ наводит на мысль,
что зло, которое совершит персонаж, порождено своего
263
Дени Круле. Пос т р а д а м у с
рода чувственной одержимостью, поскольку его бесчислен-
ные прелюбодеяния запятнаны убийствами и делают его
заклятым врагом человеческого рода; поступать он будет
хуже своих предков, дядей и отцов, клинок, огонь и вода
сделают его кровожадным и бесчеловечным14. Но обида на
немилость также влечет за собой зло и объясняет изменниче-
ство; по злопамятству праведный становится неправедным15.
И наоборот, праведник, не пошедший по неправедному
пути, дорого заплатит за свою смелость — как просвещен-
ный наместник короля, который не подчинится королевско-
му приказу и станет жертвой мести: флотилия из Мелильи,
невзирая на встречный ветер, к коварнейшему врагу его
доставит16.
Перерождение касается не только людей, которые пре-
вращаются в хищников подобно принцам из альманаха на
1554 год, поступающим совсем не так, как положено госу-
дарям: им бы быть справедливыми и защищать своих под-
данных, но вместо этого они будут «гневливы, безжалост-
ны, дерзки, неустрашимы, бесстыдны, свирепы; воровать
станут, грабить, преступать клятвы, похищать людей, все-
возможные жестокости практиковать на своих подданных,
обрекая многих на смерть суровыми приговорами». Это не
только перенесение в ту эпоху, когда невежество одержит
верх над знанием, высокие письмена отойдут в тень, а те,
кого почитали в королевстве за ученость, при смене прави-
теля обеднеют. Некоторые отправятся в изгнание, лишатся
поддержки и золота, а писания окажутся не в чести17. Вы-
сокое низвергается, низменное возносится1К. Другой аспект
перерождения — отцеубийство или братоубийство. Из семи
ветвей «они» сократятся до трех, самых старших настигнет
смерть. «Двоих» ждет искушение братоубийством, заго-
ворщики будут убиты во сне19. Братоубийство — апогей
трагической ситуации. Сначала великий король попадет в
264
18. () г в р а т и т сл ь п о с к отвратительном у
руки к «юнцу», а ближе к Пасхе, после удара ножом («ле-
мехом»), вспыхнет смута. Пленных затем навечно бросят в
темницу, а в мачту ударит молния: при таких обстоятельст-
вах оскорбят друг друга три брата и умертвят21’.
Отцеубийство в будущем у Нострадамуса также распро-
странено: отягощенному бременем лет и мучимому жаждой
герцогу, отцу-старику своему, в час кончины сын не подаст
кувшин воды, чтобы тот напился, и бросит его, полуживо-
го, прямо в колодец. Сенат же впоследствии отцеубийцу
предаст «долгой и легкой» смерти (возможно, на дыбе)!21
В трагической системе наваждений описаны четыре случая
детоубийства; например, сердечное влечение сподвигнет
любовника, воспылавшего запретным чувством, похитить
даму у реки. Она же склонность к плотскому греху скрыть
не сумеет, и отец обоих умертвит22. С другой стороны, тяж-
кая обида в результате адюльтера без удара клинка ранит
героя (?), который убьет жену и сына: едва жена без чувств
упадет, он свое дитя до смерти задушит. Наконец, в месте,
названном «Дрю», король решит отдохнуть и попытается
отменить закон анафемы. В это время небеса разразятся
громом, чтобы его нечестивое намерение изобличить, и он
собственноручно убьет детей своих, юных совсем, оттого,
вероятно, что впали они в ересь23. Жестокие преступления
внутри семей принимают все возможные формы. Кроме
инцеста, совершенного мачехой24, следует упомянуть ко-
ролевского отпрыска, грубого и непослушного, который,
мать презирая, изранит ей глаз и ноги. Но на сей раз воин-
ствующая непочтительность станет предвестием еще более
драматичных зол: странную и весьма горькую новость по-
лучит дама о том, что более пятисот людей, ее окружавших,
убиты25.
В довершение этого перечня различных примеров, когда
отвергаются фундаментальные запреты, звучит предупреж-
265
Дени Крузе. Н о с г р адам у с
дение, которое Нострадамус адресует «королю галльско-
му», советуя ему опасаться племянника: он сделает так, что
«твоего» единственного сына убьют, пока предаваться он
будет любовным утехам, — ночью сопровождать его будут
только три или шесть человек26. Похожая судьба ждет галла,
который захватит войной империю, но предан будет еще
несовершеннолетним свояком. Протащит его норовистый
резвый конь, и преступника за его злодеяние надолго воз-
ненавидят27. А еще друг перестает быть другом: самый боль-
шой парусник выйдет из порта Задар и у берегов Византии
миссию свою исполнит, нанеся урон сопернику: друг впредь
перестанет быть другом, и третий исполин учинит двум
другим грабеж и на том поживится28.
Земля получает совсем не то, чего жаждет, и это еще
одна иллюстрация перерождения: с июля 1554 года тридцать
шесть месяцев продлится засуха — цифра связана с четвер-
тичным и девятеричным исчислениями, — причем за неиме-
нием воды, которая в дефиците, почва увлажнится кровью!
А то и сама вода, основа жизни, станет цвета крови, знаме-
нующей смерть! Даже реки меняют русло и оказываются в
других местах, как «кельтская река» Рейн, которая обретет
другие берега и впредь не будет протекать через Кельн. Пер-
турбации — во всем, кроме старого языка, с Сатурном,
Львом, Марсом и Скорпионом будет связан «грабеж»29. От
прошлого ничего не останется, кроме того, что может рас-
сматриваться как Божественное Слово!
Перерождение проявляется в том, что живущий не спо-
собен продолжать свою жизнь, ведь ее основы подрывают-
ся злом, которое, несмотря на достаток пищи, при полном
процветании, изнуряет его голодом и распахивает перед
ним ворота смерти. Ни одного христианина не минует боже-
ственный гнев, который в библейском контексте направлен
на богачей, а значит — спесивцев. На это указывает Ностра-
266
18. Отвратительное к отвратительному
дамус, утверждая, что люди начнут умирать не от бедности,
но оттого, что, будучи богатыми, утратят способность при-
нимать пищу. В «Альманахе на 1554 год» есть загадочные
слова о том, что «в наш край по Дюрансу* явится некто
буйный и странный, обреченный на жизнь человеческую».
Чудо произойдет близ Авиньона. Зато потом, в конце лета
еще одно «совсем новое зло» придет, а точнее, болезнь со
всеми признаками res mirabilis: многие умрут от голода, хотя
жить будут в роскоши, при состоянии изобильном, — не
способны они окажутся принимать пропитание. Здесь, по-
жалуй, можно обратиться к теме божественного гнева: «от
всякой пищи отвращалась душа их, и они приближались ко
вратам смерти»30 или «и жизнь его отвращается от хлеба и
душа его от любимой пищи»31. Даже если сравнивать с изоб-
ражением эпидемии анорексии, разве не более яркое впе-
чатление оставляет у Нострадамуса фигура Господа, караю-
щего спесивцев, отнимая у них, по аналогии, само желание,
сам вкус пищи, которой является спасительное слово, в
предрешенной смерти, равной обреченности на вечное про-
клятие?
Не только мужчины вольно или невольно попадают в
ловушку и становятся пленниками притягательного зла и
приумножения всего отвратительного. Женщина также мо-
жет стать источником жестокости, будоражащей сильных
и губящей невинных. Солдат-варвар бесчестно поразит ве-
ликого короля, возможно не поделив с ним добычу (?), од-
нако тот не умрет. Причиной всему станет скупость матери;
королевство и заговорщик премного будут раскаиваться
(сокрушаться)32. Измена также бывает с женским лицом: к
озеру Леман приведет «ее» чужеземная «девка», задумав-
шая город предать. Прежде чем ее убьют в Аугсбурге, место
* Река на юго-востоке Франции.
267
Дени Крузе. Пост р а д а м у с
захватит большая армия и люди с Рейна3’. Измена — это
также неверность, заставляющая государя прибегнуть к
кровавой каре: «дама», терзаясь прелюбодейской страстью,
перед Господином будет свою вину отрицать. Но вскоре о
ее «бесчестье» станет известно, и семнадцать человек под-
вергнутся пытке34. Семнадцать — роковое число, которое
в античности служило символом исключительного несча-
стья, приносимого женщиной. Чувство мести, с одной сто-
роны, не дает покоя мужским сердцам, но оно способно
вселиться и в женскую персону: как и мужчина, женщина
зависит от взлетов и падений, происходящих по прихоти
судьбы, когда вернется она к власти после изгнания. Ее вра-
гов объявят заговорщиками. В свое время ждет ее небыва-
лый триумф: семьдесят три соперника будут преданы смер-
ти бесповоротно35. Но Нострадамус часто видит женщину
в трагическом аспекте. Едва захватят королевство, король
затеет заговор, даму возьмут под стражу, и на смерть об-
рекут ее «судьи по жребию». Сына королевы в живых не
оставят, и «любовница», живущая с господином соперни-
ца, возвысится над «кликой», то есть семьей36. А греческая
дама, красивая, как куртизанка Лаиса, не будет знать отбоя
от бесчисленных воздыхателей. Но все преходяще, и по при-
чине, которую Нострадамус не объясняет, ее сошлют в да-
лекое Испанское королевство; там она будет содержаться
в плену и смертью подлой умрет37. В этом символ хрупкости
человеческих судеб, как и красоты мирской.
Такое представление складывается из опыта, подтверж-
дающего, что история не линейна, что самое мрачное про-
шлое, словно сговорившись с настоящим, может вернуться,
и кошмар обретет безграничный размах. Например — в
возрождении язычества и традиции жертвоприношений,
совпавших с великими гонениями38. Кто не подчинится —
подвергнется пыткам; монахи, аббаты и послушники будут
268
18. Отвратительное к отвратительному
гибнуть. И тогда «дороже воска сделается мед», что могло
бы означать — наступит время, и плоть возобладает над
Духом; не зря Дионисий Ареопагит видел в символике меда
учение Господне, очищающее и сладостное, тогда как воск —
символ жизни земной39. Время, пока мед будет дороже вос-
ка, станет периодом гонений для тех, кто не пожелает из-
менить своей вере. Речь здесь не только об упомянутом
неоязычестве, которое трудно однозначно назвать метафо-
рой горестей настоящего — времени религиозной смуты.
В городе Фертсод произойдет убийство, и пожертвуют мно-
гих быков, как пахотных, так и откормочных. Люди возродят
культ Артемиды, начнут воздавать ей почести и принесут в
жертву невинных, а мертвые тела похоронят, даровав их
Вулкану, богу огня, то есть сожгут. Следует отметить, что
в названии загадочного города Фертсод повторяются три
первые буквы от «Содом»40. Нет ли в этих невинных жерт-
вах определенных аналогий, которые проводили религиоз-
ные отступники, сравнивая гонения с жертвами, приноси-
мыми Римско-католической церковью в дань богу, Молоху
или Баалу, в то время как полемисты-паписты называли
своих соперников новыми филистимлянами или амалики-
тянами? Кроме того, Нострадамус предвидит время, когда
страшный человек оживит инфернальных богов Ганнибала,
и ужас великий ждет людей: это аллюзия на культ Баала и
предполагаемые жертвоприношения детей пунийцами —
считается, что их совершали жители Карфагена41.
Будут дни невиданного прежде ужаса, который «из Ва-
вилона к римлянам» придет. Астролог дважды подчерки-
вает отправное событие — толчок для поворота вспять, вы-
разившегося в отметании запретов и подрыве порядка. Речь
идет об обнаружении человеческих костей. Сначала кости,
найденные на дне колодца, предскажут кровосмешение,
которое совершит мачеха42. Поскольку в государстве слу-
269
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
чились «перемены», «мы» будем затем искать славы и при-
знания, и восходящим светилом станет для «нас» Марс, что
означает войну. Второе стечение обстоятельств: кости «ве-
ликого римлянина» найдут, когда будет основана «новая
секта». Гробница вдруг предстанет в мраморе. Когда в апре-
ле задрожит земля, откроются трупы тех, кого с небрежно-
стью похоронили43. Как символ смерти, то есть Господнего
забвения. Откровение может быть только в том, что знать
ничего не дано. Пророк говорит, что говорить не о чем —
разве что о ничтожестве людском, — ведь в отведенное че-
ловеку время он, как можно видеть, все больше предается
искушению злом и дурными поступками. А еще о том, что
человеческие беды — от представления, будто людям дана
способность знать божественные тайны. И тем более — от
намерения насилием решать вопросы веры.
19.
Скорбь и вера
В мире бесконечных потрясений религия становится одно-
временно субъектным и объектным началом для выражения
скорби. Нострадамус не раз повторяет, что христианской
вере грозят большие опасности, причем самые трагические
конфликты происходят из-за самих христиан. Что, как не
поклонение материальным благам, развенчивается в упо-
минании о великом народе, которому суждено подвергнуть-
ся надругательствам; святой закон ждет уничтожение, и все
христианство попадет под власть других «законов», ко-
гда откроют новую золотую и серебряную шахту. Людская
алчность, скупость, ослепление драгоценными металлами,
очевидно, свидетельствуют здесь о связи с подлунным ми-
ром. Отвергается и традиционная вера: храмы, освященные
на «исконный римский манер», откажутся от пышных обря-
дов и ритуалов, истоки которых в земных законах. «Поклон-
ничества» (очевидно, обобщающее понятие для различных
форм поклонения святым) будут забыты, но не в полной
мере1. Еще один пример — характерный катрен, из которо-
го вслед за Пьером Бренд’Амуром не следует делать вывод
о привязанности Нострадамуса к католической вере, но мож-
но говорить об убежденном предвидении грядущих скор-
бей, которые будут ужасны и распространятся на Церковь2.
Из глубин Святой земли раздастся глас, подражающий голо-
су души, и речь человеческую как божественную воспримут
(надо думать, голос сам к этому призовет), кровью монахов
окропится земля, а святые храмы разрушат нечистые3.
271
Дени Крузе. Нос г р а д а м у с
Ouy soubs terre saincte d’ame voix fainte
Humaine flanime pour divine voir luire
Fera les seuls de leur sang terre tainte
Et les saincts temples pour les impurs destruire.
В святых местах глаголет глас лукавый.
Людской огонь божественным сочтут.
Ждет иноков честных конец кровавый.
Соборы, словно капища, снесут*.
С другой стороны, в священных храмах будут творить-
ся бесчинства, возведенные до уровня почестей и прослав-
лений. Персонажа, чье лицо будут чеканить на золотых и
серебряных медалях, ждет кончина в престранных муках4.
Дробления случатся в лоне Церкви, поскольку красные шля-
пы, то есть кардиналы, будут заняты внутренними распря-
ми и новыми расколами, когда изберут Папу, сабинянина
по происхождению. Против него напридумывают остро-
умных софизмов, а на Рим тем временем нападут люди из
Альбы (испанцы?)5.
Появятся и будут распространятся новые « секты ». Снова
святые храмы осквернит и разграбит Сенат Тулузы (парла-
мент, консулат?). Затем, когда Сатурн совершит три круга,
в апреле и в мае, появятся люди новой закваски6. Возможно,
это намек на закваску саддукеев, не разумеющих Слова Божия
и не познавших Бога Всемогущего7. Или фарисеев, которые
дополняли заповедями и традициями Слово Божие. Истинная
Церковь — это тесто, а новая закваска — грех. Вероятно, на
явлении сектантства сделан акцент в одном из самых непо-
нятных катренов, составляющих «Пророчества», — непоня-
тен он настолько, что предложенное прочтение ориенти-
рованно на правку, выполненную в типографии.
* IV, 24.
272
19. Скорбь и вера
Le dix Kalendes d’Apuril de faict Gotique,
Resuscite encor par gens malins
Le feu estainct, assemblee diabolique,
Cherchant les os du d’Amant & Pselyn.
В день первого Апреля явлен знак.
Воскреснет Некто волей злых людей.
Слет сатанинских сил, соитья, мрак.
Там ищут кости двух святых мужей*.
Быть может, надо прислушаться к Пьеру Бренд’Амуру,
который еще у Пьетро Кринито и в отсылках к античной
демонологии видел «предмет гностический» ?х В день деся-
тый апрельских календ, когда Иисуса Христа водрузили на
крест, гностики якобы взяли в обычай собираться вместе,
чтобы совершать жертвоприношения и, потушив все огни,
совокупляться с юными девами. То есть Нострадамусу при-
виделся возрожденный ритуал, в котором смутно угадыва-
лась атмосфера первых тайных сборищ кальвинистов. Хо-
дили слухи, будто после причащения там задували свечи по
велению пастора, который предлагал присутствующим со-
единиться в плоти! Отсюда еще одна поправка: «кости»**
Оригена, прозванного Адамантий, и Пселла*** превратились
в «пакости», то есть развратные деяния, вероятно совершав-
шиеся, когда участники дьявольского сборища гасили огни!
* I, 42.
* В значении: «останки, мощи».
* Ориген (185-254) — греческий христианский теолог, основатель
библейской филологии. Прозвище Адамантий в переводе с латы-
ни означает «Алмазный»; Пселл Михаил (1018-1078) — визан-
тийский монах-ученый, предвосхитивший расцвет неоплатониз-
ма в эпоху Возрождения. Их имена фигурируют в оригинальном
тексте катрена.
273
Дени Крузе. Нострадамус
Конечно же, следует оставить «кости». Надо уточнить, что
слухи эти в 1555 году не так настойчивы. Особенно они были
популярны около 1533 года и в период анабаптистского кри-
зиса в Мюнстере. Ностардамус ограничивается предсказани-
ем, что в сентябре 1554 года распространится новая секта,
и коснется это прежде всего «народов звероподобных».
Христианству также угрожают наступающие со всех
сторон мусульмане — оно то терпит поражение, то получа-
ет передышку. Некто, находящийся у Черного моря, явится
из Персии, чтобы занять Трапезунд: Фарос и Меделин (Ми-
тилена) содрогнутся, а солнце всю свою радость выплеснет
при виде того, как Адриатика затянется арабской кровью9.
Буда, Вена, Эморра (Кормано) и Сакарбанса (Скарабантия)
затеют передачу Паннонии варварам «пикой и огнем», и
начнется «великое» насилие. Заговорщиков разоблачит
матрона"’. Но произойдет нечто доселе невиданное. Герольд,
пришедший из Буды, предупредит, что под Шорбином (Шо-
проном) не избежать вторжения Паннонии. Владыка ви-
зантийский, покинув Склавонию, придет обращать «их»
в ислам, закон «арабский» “. Угроза со стороны мусульман
станет более явной, когда Фесское царство завоюет коро-
левства Европы: огонь охватит города, а клинки пойдут
рубить тела. Тогда великий азиат, возвысившись над сушей
и морем с большим войском, смертельную охоту начнет как
на «синих и сине-зеленых», так и на христиан12. В другом
фрагменте будет провозглашена победа над сыном боль-
шого полумесяца, турком, и римляне станут воспевать Орла
(императора). Тичино, Милан и Генуя не присоединятся к
ликованию, а затем призовут великого «басилевса» — ко-
роля Франции?13 Все из Барселоны, Генуи, Венеции и «из
чумного Моне» объединятся и решат ответно напасть на
варварский флот: «Варвар, подальше греби, до Туниса»14.
В «Испаниях» объявится сильный король, подчинив себе
274
19. С к о р б ь и в с р а
с моря и с суши «юг». «Зло ослабит полумесяц (ислам)»,
и «пятничным», то есть мусульманам, придется опустить
крылья ls. От троянской крови родится германское сердце
такой недюжинной силы, что прогонит прочь чуждый араб-
ский народ и Церкви вернет былое превосходство16. Словно
грифон, король Европы придет с эскортом северян. Боль-
шое войско поведет красных и белых (испанцев и францу-
зов?), и выступят все в поход против царя вавилонского17.
Уставы Церкви и насилие не исключают друг друга: на-
против, в глазах пророка они так или иначе тесно связаны.
Человеческая склонность к греху не миновала духовенство
и активно проявляется на всех уровнях иерархии. Даже Папу
не обошли пророчества Нострадамуса. Римское духовенство
в год 1609-й, 1 января, приступит к выборам лица, проис-
ходящего из сообщества серых и черных — члена Бенедик-
тинского ордена? — и большого лукавства исполненного18.
Еще одни выборы станут поводом для действий, которые в
самом сердце христианства, в Сикстинской капелле, обер-
нутся симонией* и злодеянием. Казалось бы, в этом смысл
катрена, упоминающего о лживом известии, которое разно-
сится по городу: будто бы факты таковы, что итог выборов
был искажен, а заключенный договор нарушен; голоса за-
тем купят, капелла окрасится кровью, и другому пожалуют
властвование19. Если папский титул дарован или получен
честным, законным путем, не приведшим к возмутительным
войнам, он становится предметом презрения и нападок, что
приводит к расколу20. Насилие не обойдет и священников, и
причастен к нему будет тот, кто из простого солдата выбьет-
ся в полководцы, из коротких одежд возвысится до длинных,
* Распространенная в Еврое в Средние века практика покупки и
продажи духовных должностей — по имени Симона, пытавшегося
купить у апостолов их дар сотворения чудес.
275
Дени Крузе. Нострадамус
храбр будет, за оружие в церкви взявшись, и, «хуже того»
(зато с более существенными последствиями), — священ-
ников станет выдавливать, как воду из губки21.
Настанет очередь Рима, которому суждено оказаться
жертвой наивысшей жестокости: «О, Рим разоренный,
близка твоя гибель — не стенам, а плоти и крови грозит!»
Некто «алчный» (можно предположить, что имеется в виду
Папа) в письмах гнуснейшим «вепрем» себя покажет, и
острый клинок во все тела вонзится по самую рукоять22. Во
время событий, напоминающих Страшный суд, духовенство
исполнит особую роль, не приняв сторону того, кто будет
олицетворять правосудие — несомненно, божественное.
Нострадамус выражает это недвусмысленно, рисуя фигуру
«великого Юпитерия», схожую с Христом, — ибо этот пер-
сонаж начнет судить времена настоящие одновременно с
прошлыми. Суд состоится в поздний час, но будет в опреде-
ленном смысле отвергнут «духовенством», которое при-
своит судейскую миссию и поведет себя вероломно23. То
есть клирики тайно примут сторону Антихриста! А Юпите-
рию можно отвести роль великого законодателя, благодаря
которому у священной помпы (Церкви) укоротятся крылья,
то есть поумерится гордыня; возвысит смиренников он и
преследовать будет строптивцев. Явление это доселе неви-
данным будет на свете, — заканчивает Нострадамус24.
Клирики толкают к насилию, из-за них в империи нач-
нутся великие распри. Юный принц под влиянием церков-
ников откажется от миротворного королевского скипетра25.
Над Авентинским холмом ночью вспыхнет огонь, и небо-
свод озарится, в то время как лунное затмение мраком покро-
ет небо Фландрии. За этим последуют два события: король
прогонит племянника, и «люди церковные бучу учинят»26.
С другой стороны, избрание монаха, по мнению Нострада-
муса, станет негодным решением, поскольку этот персонаж
276
19. Скорбь и вера
будет исполнен гордыни. Властвовать примется неистово
и яростно, через огонь и кровь смерти придавать будет как
мужчин, так и женщин27. К тому же Папа может стать гроз-
ным воинствующим владыкой, как тот великий понтифик,
чье могущество распространится от Марена до дунайских
границ. Добычу огромную он соберет и множество пленных,
и железом изгонит имперских, носящих кресты28.
Но для Церкви естественно нахождение под постоянной
угрозой многочисленных врагов. Среди этих врагов — не-
верные, «варвары», которые в ноябре 1555 года продолжат
наступление на христианство: «Безмерным окажется зло,
пленные и та кровь, что ради неправедной жертвы прине-
сена, к правосудию призовут монархов Иисуса Христа».
Среди варваров — мусульмане: когда Марс, Солнце и Вене-
ра соединятся в созвездии Льва, из-за «принца арабского»
Церковь со стороны моря падет. Около миллиона воинов,
пришедших из Персии под знаменем со свернувшейся в
кольцо змеей, захватят Византию и Египет. Среди врагов —
«сатурнисты», над которыми властна коварная и унылая
планета, — возможно, евреи29. И когда царство и закон Ве-
неры распространятся в высях, а Сатурн станет «повелевать
Юпитером», закон и царство, Солнцем утвержденные (Хрис-
тос), познают от «сатурнистов» злейшее из зол»30. Трак-
товка, связанная с сатурнистами, в определенном смысле
двояка: они могут оказаться скорее католиками, нежели
евреями, и даже теологами-папистами — не зря Ришар Рус-
са вслед за Авраамом бен Меиром* делает вывод, что Сатурн
«символизирует народ иудейский, и учение его, и его воз-
величивание над царством», но при этом пишет, что Хрис-
тос был царем иудейским и что философы утверждают,
* Авраам бен Меир ибн Эзра (1092-1167) — еврейский мыслитель,
толкователь Ветхого Завета.
277
Дени Крупе. Нос т р а д а м у с
будто «Сатурн в Весах правит Римом, который есть царство
Идумейское, а значит христианское». Вместе с тем все го-
раздо сложнее, по мнению Иегуды Абрабанеля: поскольку
Сатурн «тяготеет к земному, то он — искусный изобрета-
тель многих вещей, к сельскому хозяйству принадлежащих,
но также медлителен и меланхоличен на манер Земли». Са-
турн распространяет свое влияние на меланхоликов, на тех,
кто трудится на земле, — на это указывает коса у него в ру-
ках. И еще, «помимо смекалки немалой, дарит он размыш-
ление глубокое, ученость истинную, советы правильные
и упорство неизменное»...31 То есть под «сатурнистами»
могли подразумеваться те, кто трудится на земле, но это
не исключает аллюзию на крестьянские бунты. Кто знает!
Нострадамус также предвидит, что установится владычест-
во всеобщего монарха. Но мир окажется недолгим, и его
царствие быстро завершится. После этого «пропадет» лод-
ка Церкви, поскольку управлять ею будут на верную поги-
бель32. Привлекает внимание еще одно предсказание. Храмы
в скором времени покрасят, смешав белые краски с черны-
ми, — то есть в серый цвет, несущий в себе аллюзию на
пепел, а значит, и на огонь, который обожжет стены. «Крас-
ные» и «желтые» удалят свои цвета из святилищ. Драма-
тизм нарастает, и будет кровь на земле, чума, голод, огонь и
бушующие воды33. Кровь Церкви разольется, словно обиль-
но выплеснутая вода, и долго течь не перестанет. Горе, горе, —
повторяет астролог, — разорение и страдание клиру!34
Во времена, когда множатся «секты проклятущие, ереси
и суеверия», когда при дворе самого короля Франции со-
ветники отрицают одновременно бессмертие души и «все-
вышнее могущество Господа», Нострадамус снова сулит
преследование Церкви Господней и разграбление священ-
ных храмов. Преступается божественное Слово — заповедь
из Книги Левит не открывать наготы ни отца, ни матери.
278
19. Скорбь и вера
«Она мать твоя, не открывай наготы ее»35. Рисуя привидев-
шуюся ему картину святотатственных времен, Нострадамус
изображает дитя, которое до исподнего мать обнажит; и
тогда арабы с поляками вступят в союз1'1. Не олицетворяет
ли эта мать Церковь, разрушенную и оскверненную соб-
ственными детьми, христианами37? Или же этот ребенок —
Антихрист (ведь в Апокалипсисе Церковь представлена в
образе матери, рождающей мессию)? Всеобщие гонения
могут начаться также по чудодейственной воле, когда в не-
бесах раздастся лязг и звон оружия; это будет означать, что
в тот же год враги Господа попытаются неправедно развен-
чать святые законы. В огне и в битве «многие верующие
погибнут»3*.
Нашествие неверных символизирует то обстоятельство,
что цена на «Аравийскую слезу», фимиам, взлетит как ни-
когда, и курить его будут, только когда придется хоронить
«плоть человеческую». А значит, затруднительно станет
молиться за спасение души. Те, кто носит крест, на египет-
ский остров Фарос принесут в ответ смуту, а на Родосе по-
явится «суровый призрак»39.
В изображенной проекции будущего, зачастую окра-
шенного в апокалиптические тона, можно обособить один
катрен. Когда сойдет на нет и исчезнет то, что Нострадамус
называет словом «limes», подразумевая скорее пашни или
лицемеров, чем сорт небольших лимонов40, погонщикам
ослов придется сменить одежды, то есть бросить свое за-
нятие; их жизнь незаметно изменится, поскольку не станет
ни ослов, чтобы их погонять, ни зерна, чтобы возить на мель-
ницы, ни верующих, которых можно взгреть41. А скорее,
они откажутся от своей веры и обратятся в новую, бросив
почитавшихся ими идолов, как сделали жители Вефиля
в ответ на призыв Иакова очиститься42. «Сатурнистов»,
будь то евреев или участников Сатурналий, колдунов или
279
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
крестьян, начнут выжигать мельники — причина, надо ду-
мать, будет в том, что на мельницах не станет зерна, и, ока-
завшись в нужде, примутся они искать козлов отпущения.
Но большинство из тех, кто мог стать их жертвой, избегнут
смерти, поскольку их не обнаружат. Перед нами сельский
мир, который в буквальном смысле летит в голодную про-
пасть и в котором мельники мстят за отсутствие зерна,
сжигая, по обычаю, на который словно намекает Ностра-
дамус, назначенных к ответу жертв43. Между тем погонщи-
ки, чья роль — направлять ослов, упорствующих невежд,
уподобляются своим подопечным. Этот сюжет можно было
бы воспринять как метафору, говорящую о великом кризи-
се Церкви, пострадавшей от бегства последователей. По-
гонщиками ослов могут выступать священники, которые,
утратив прихожан, вынуждены оставить служение; в этом
случае мельники, преобразующие зерно в муку, играют роль
богословов, чья миссия — нести Слово Божие: они-то и
развязывают гонения44. Мельники, которых Рабле иронич-
но сопоставляет с разбойниками!
Кровь невинную прольют и вдова, и дева — много зла
совершит великий «Рож». Святые образа в расплавленный
воск окунут, вызвав такое смятение и ужас, что никто не
сдвинется с места45. Этот катрен выделяется в силу своей
двусмысленности. Кем может быть великий «Рож»? Огра-
ничиваясь фонетическим прочтением, не следует все же
видеть в его имени значение «красный»*, то есть фигуру
кардинала. Скорее речь идет о страшном огне, поедающем
человеческую плоть, и в этом можно прочесть аллюзию на
Папу — не столько из-за того, что для него вешают над ог-
* Употреблявшееся в старофранцузском языке слово «roge» пере-
шло в современное «rouge» («красный»).
280
19. Скорбь и вера
нем «папский котелок»*, сколько потому, что он сам вку-
шает и дает вкушать другим от тела Христова во время евха-
ристического причастия, уподобленного каннибальской
трапезе. Тогда кровью невинных становится кровь верую-
щих, отказавшихся идти за ним, а после и тех, кто в страхе
веру свою скрывал. Когда Нострадамус пишет, что святые
образа погрузят в горячий воск, не имеет ли он в виду, что
будет преследоваться культ святых (это отражено в мета-
форе статуй, горящих, словно свечи) и от страха последо-
ватели Евангелия умолкнут? Гонения возможны и после
того, как «худородная синагога», плодов не приносящая,
будет принята неверными из Вавилона. Дочь несчастного
и унылого гонителя подрежет ей крылья46. Бесплодная си-
нагога — пример интертекста, отсылка к словам Исаии:
«Возвеселись, неплодная, нерождающая**». А выражение
«подрезать крылья» в этом случае, вероятно, говорит о
том, что народ божий не сможет больше молиться своему
Богу, не дадут ему веру исповедовать и почести Господу
прилюдно воздавать. Быть может, это связано с инквизи-
цией, если предположить, что Нострадамус имеет в виду
некую организацию. Но надо сказать, что бесплодная сина-
гога символизирует не только еврейский народ, но и все
верующее сообщество, соединенное с Богом через Закон в
Ветхом Завете и через Христа в Новом. Казалось бы, катрен
говорит об эсхатологическом времени гонения на избран-
ных, и Вавилон, возможно, метафорически отображает не-
кую нечестивую землю, а синагога — незримую Церковь в
* Отсылка к распространенному в то время сатирическому образу,
представлявшему Римскую церковь в виде котелка, в котором
варятся все христианские ценности.
** Ис 54, 1.
281
Дени Крузе. Нострадамус
той мере, в какой эту Церковь может являть собой бесплод-
ная женщина: «...Воскликни и возгласи, немучившаяся рода-
ми; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели
у имеющей мужа...»47. На самом деле катрен полисемичен,
и гонения могут происходить по-разному. О каком духовном
сообществе идет речь? Можно подумать, что здесь гово-
рится обо всех, кто живет в истинной евангелической вере,
кто рожден в обетовании воскрешения, о сынах женщины
свободной. О тех, кто един, хоть и рассеян по свету, кто
терпит мученичества, храня в себе надежду на грядущее
рождение. Но прямых указаний на Вавилон Нострадамус
не дает, и, очевидно, не случайно. Мне представляются на-
прасными попытки с абсолютной точностью определить
предмет гонений, гораздо важнее разглядеть в них символ
насилия, направленного против «добрых верующих», не
дающего им приобщиться к христианской свободе; ска-
жем даже — символ того, что последователи Истины встре-
чаются на земле со злом, равнозначным нетерпимости
и понуждению. Сами же они живут надеждой и Святым
Духом.
В самом деле, если избранные призваны терпеть вели-
кие скорби и терзания, то причина, как видится Нострада-
мусу, в том, что среди них будут страдать мученики. Кровь
разольется перед народом Божиим, но не заставит его от-
вернуться от «выси небесной»48. И правда, приближается
конец седьмого тысячелетия, и с его наступлением выплес-
нется скорбь веры.
Perdu trouve cache de si long siecle,
Sera pasteur demy Dieu honnore:
Ains que la lune acheve son grand cycle,
Par autres vents sera deshonnore.
282
19. Скорбь и вера
То, что в веках затеряно, найдется.
Все полубогом Пастыря сочтут.
Когда Луна, свершив свой цикл, вернется,
Иные ветры власть его сметут19.
Эти четыре строки могут означать, что потерявшийся,
найденный, а затем скрывавшийся в течение долгих веков
пастырь будет почитаем, как полубог. Но прежде чем Луна
завершит свой цикл, круг седьмого тысячелетия, его опоро-
чат попытками навязать иные культы. То есть ложью, если
продолжать поиск библейской интертекстуальности50. По
мнению Пьера Бренд’Амура, над седьмым тысячелетием
властвует Луна, тогда как в восьмом случится возвращение
Солнца. Астролог Ришар Русса тоже считал, что царство
Луны наступило в год 1533-й и четвертый месяц и что царст-
во Солнца придет вслед за ним51. Следует знать, что для про-
тестантов год 1553-й был связан с предчувствием и прожит
как год нового пришествия Христа и воцарения Слова, на-
конец возвращенного человечеству; несомненно, именно
эту надежду, вскоре подвергнутую сомнению, имеет в виду
Нострадамус, добавляя, что прежде, чем завершится цар-
ствие Луны, случится великая драма и ложь одержит верх
над Истиной. Он словно вторит сочувствующему евангели-
ческим настроениям поэту Шарлю Фонтену*, который в
«Новой балладе, созданной в канун духова дня тысяча пять-
сот тридцать третьего года» пишет, что неминуемость боже-
ственной кары распространяется и на сферу вымысла, и
изображает, по его же словам, «самое неоднозначное вре-
мя»; «неоднозначное» в смысле — нестабильное, темное.
* Фонтен Шарль (1513-1588) — французский поэт, выходец из семьи
торговца. Учился поэзии у Клемана Маро, сформировался под
влиянием Пьера де Ронсара и Жоашена дю Белле.
283
Дени Крузе. Нострадамус
Год 1533-й был полон тревог, поскольку многие обсуждали
«дела небесные» и усматривали в них разные «треволне-
ния», то есть опасности, тревоги: либо предвестие гроз и
бурь, что на «нас» обрушатся, либо предсказания нескон-
чаемых несчастий, которые начнутся «в короткий срок»52.
Вместе с тем год 1533-й выделялся и как переломный —
например, в «Эфемеридах» Иоганна Штефлера*, переиз-
данных тогда в Париже: в книге прослеживалось порядка
двадцати шести соединений Луны с Марсом и Сатурном,
планетами «вредоносными», влекущими изменения в
религиях и королевствах, и появление лжепророков между
6 января и 28 декабря 1533 года. Рассматривались также
губительные последствия defectio lunae** 4 августа 1533 года
как символа смерти53. Одновременно в альманахе Пьера Тюр-
реля*** извещалось о том, что в Германии объявится лжепро-
рок, начнутся болезни, а затем пояснялось, как скажется
влияние кометы, которая будет видна в небе между 28 сентяб-
ря и 3 ноября 1532 года: сначала «разор, поругания, болез-
ни, терзания, потрясения», затем неправедность и тирания
на Востоке, кончина государей и знати, «кровопролитие,
смертность... ветра, засухи» на Западе. Комета предвещала,
что изменятся королевства; прежде всего она должна была
досадить сильным мира сего54. В своем труде «Significatio
cometae» Иоганнес Вегелин**** пошел дальше, настаивая на
* Штефлер Иоганн (1452-1531) — немецкий математик, астроном,
астролог и священник.
** Defectio lunae — лунное затмение (мт.).
*** Французский астролог XVI в.
**** Вегелин Иоганнес (1500-1549) — профессор математики и астро-
номии, работал в Вене, автор труда «Significatio cometae, qui
anno 1532 apparuit», — «Толкования к появлению кометы в
1532 году» (лат.).
284
19. Скорбь и вера
том, что комета, появившаяся в 1532 году, означает прибли-
жение времен, описанных в Апокалипсисе от Иоанна: так,
писал он, падет великая блудница, опьяненная кровью святых
и муками Иисуса Христа, блудница по имени Вавилон, с кото-
рой многочисленные цари и землеторговцы блудили. Падет
она в устрашающее небытие, словно жерновой камень, анге-
лом ввысь заброшенный и в море рухнувший. И тогда, —
добавлял он, перефразируя библейские слова, — цари зем-
ные слезами обольются: кто с ней развратничать будет и
жизнь проживет в наслаждениях, увидев, как высок вавилон-
ский костер, надолго застынут от страха, испытанного перед
лицом подобного бедствия...55 Далее следовало рассуждение
об эсхатологической природе турецкой угрозы...
Как мы видим, Нострадамус держит в памяти все опас-
ности, подстерегающие или подстерегавшие тех, кто хра-
нит Евангелие в своем сердце и живет верой в обетованное
спасение.
20.
ОТ АЛЬфЫ ДО ОМЕГИ
Пророк есть пророк в том смысле, что раскрывает челове-
ку весть спектр видения от альфы до омеги, временной пе-
риод, по прошествии которого завершается цикл, чтобы
затем все могло начаться с чистого листа. Не будущее брен-
ного мира дает он познать на самом деле, а Любовь, всемо-
гущество Христа Искупителя, единственное убежище, к
которому должна переметнуть читателя спираль зла, чтобы
он не погряз в притягательном содержимом людских бед.
Нострадамус снова и снова пытается повторить мысль о
том, что жизнь человеческая в своих нюансах, как и в своей
полноте, — это угроза, представляемая самим человеком,
отражение зла внутри его; она несет лишь зло, а значит —
беду. Осознать, что не это есть жизнь души, которой надле-
жит обособиться, чтобы во всей полноте веры вручить себя
Христу, — значит ступить на путь оккультной философии,
искомый внутри себя: она оккультная в том смысле, что каж-
дый хранит ее в себе, тайно, и она не является мерилом для
всех, поскольку постичь ее могут только осознавшие собст-
венное ничтожество. Оккультная, потому что образ Христа
скрыто присутствует в русле катренов и должен проявить-
ся в сознании того, кто не предается страху, не проникает-
ся ужасом, не следует за поверхностным содержанием слов
и описанием ужасных картин — то есть за видимостью.
Перед нами пример семиотической и эвристической
игры, которой нередко предавались гуманисты. Андре Шас-
тель писал об этом так:
286
20. От альфы до омеги
Как и Синьорелли в 1500 году, он [Микеланджело] создает
картины жизни и смерти, застывшие над головами встре-
воженного поколения. Но... акцент одновременно перено-
сится и на всеобщность трагедии — отсюда «космическая»
структура произведения, — и на индивидуальные движения
души, все аспекты которых будут отражены, от оцепенения
до исступления. Архитектурный остов Сикстинской ка-
пеллы растворяется: фигуры устремлены в пустое, лишен-
ное глубины пространство; они вовлечены в громадный
круговорот с Христом в центре. Форма движения задает-
ся стихией вихревого потока. В непрерывное вращение
вовлечены массивные формы, которые словно утяжеляют-
ся мертвенными красками и лаконичными контрастами
фрески.
В катренах раскрыто то, чего в них как будто бы и нет,
но прослеживается в сцене Страшного суда: «мотив воз-
несения, избавления от бремени обретает всю свою поэти-
ческую емкость, развиваясь до fortissimo, как в хоральных
песнопениях, до максимальной звучности. В левой части
человек укрывается от злых сил, обитающих в центральной
пещере, в нижней части фрески...»1.
Если продолжить следование ритму изложенной Ностра-
дамусом хроники, внимание привлечет 1562 год, стержне-
вым мотивом для которого отныне становится страх: то
есть Нострадамус не ограничивается описанием прошлого,
настоящего и будущего мира, в котором множатся горести
и смерти, он также предвещает явление страха:
Страх нечаянный и нежданный настанет, охватит людей, при-
чину его не ведающих, и побудит их к греху, и столько будет
страстей и волнений, что одни начнут притеснять и травить
других, и прежде, чем кончится весна, появятся в небе знаки
устрашения великого, и кометы, и увидят все, как пылающие
287
Дени Круле. Нос г р а д а м у с
факелы в высях летят, и случится от них землетрясение, и
воды к концу весны выйдут из берегов2...
Это своего рода апокалиптический круг, в котором день
грядущий принесет повторение горестей и смертей в про-
должение лета, ибо случатся лихорадки огненные, набеги,
совершаемые варварским флотом, от которых ночью и днем
такой страх наступит, что «отцы и матери детей в кроват-
ки и колыбели положат и умертвят во спасение, чтобы не
стали они добычей варваров бесчеловечных и в руки к
ним не попали». Затем, помимо войн между богатыми
и бедными, — дороговизна, заговоры, зарницы в небе, а
«со стороны арабской (из аравийских земель) ветер задует
такой горячий, что зной и жар иссушат и едва не сожгут все,
что найдется на земле зеленого или сухого, а кто из тени
выйдет и ступит под жаркое солнце, те почти сгорят и ис-
пепелятся, а еще, дабы отомстить за дела многие и разные,
и гнев за старое давно храня, некоторые дома поджигать
примутся».
Осень выдастся тяжелой: и одни и другие в волнение
придут без всякой причины, и молния храмы поразит, то-
гда как «внутри» они разграблению и осквернению под-
вергнутся: «прихожане храмов будут в постоянном страхе,
что их сбережения и добро отнимут, и сами они окажутся
в большой беде, а потому многим из церковников, чтобы в
руки врага не попасть, земли и края свои придется покинуть
и отправиться в изгнание, чтобы не дотянулись до них те,
кто к их братству и религии холоден». На собраниях людей
Церкви (церковных соборах?) согласия будет не достичь.
При таком нагнетании зол Нострадамус учит положиться
«во всем на безграничное могущество Создателя, которого
молю я, дабы усмирил он живущих на земле и происки их
прочел (пресек); да будет угодно ему к миру, согласию и
288
20. О'г альфы до омеги
святой вере привести исконное христианство». В течение
зимы, помимо зловещих событий — проливных дождей,
буйства морей, паводков, обильных снегов и льдов, падежа
скота, — разграбление и осквернение многих храмов, пред-
назначенных для культа божественного и замаранных чело-
веческой кровью3. Также в течение зимы писатели, врачи
и все, кто «ремесло Меркурия» практикует, окажутся в
ссоре с Юпитериями. Встретив такие беды, нужно «вверить
все Господу Богу и не стоять на том, что людьми сказано.
Ибо все они лживы, и только Господь знает все и сам сотво-
рил небеса и землю, и только к Нему надлежит обращаться».
Как и прежде, SoliDeo\
Определить смысл усиления риторического механизма
страха можно в сравнении с Данте: особенно это касается
прохождения через Ад, через кошмары и ужасы его девяти
кругов. Ад раскрывает не только топографию наказания,
начинающуюся с «лимба» и заканчивающуюся центром
земли, где Люцифер перемалывает в своей пасти Иуду, Кас-
сия и Брута; это не только обзор типологии грехов, совер-
шаемых супротив Бога; ведь ад есть угроза в себе, и жесто-
кость, которую наблюдает Данте, — это допустимость зла,
которое, как он знает, укоренилось и в нем, и в любом дру-
гом существе:
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
Так горек он, что смерть едва ль не слаще...
289
Дени Крузе. Нос г р адам у с
Подобно Данте, Нострадамус, очевидно, также творит
продолжение Святого Писания, но в загробный мир не спу-
скается. Да и зачем, если этот мир перед ним, в сердце каж-
дого человека, выведенного на сцену theatrum mundiV Так
он создает форму своеобразного теолого-космографического
словаря, в котором буквально растушевываются очертания
времени, одновременно застывшего и изменяющегося в
аспектах прошлого, настоящего и будущего. Можно сказать,
что чуть ли не каждый катрен задуман по образу дантевско-
го рва, поскольку одни и те же грехи неизменно повторя-
ются, и читатель может ощутить, как его, подобно Вергилию
и Данте, преследуют злые силы. Внешнее размывается от-
того, что сводится к повторению различий и множеств.
«Скорбные толпы», кишащие в катренах, как в дантевском
аду, замкнуты в себе так же, как изображаемые «гибельные
перипетии». Нострадамус описывает не столько простран-
ство и время, в которых над людьми навис меч проклятия,
сколько душу человеческую, ее наполнение и предмет тя-
гости — то есть грех, зло... Человеческая душа живет в чер-
ноте, ибо, кажется, не ведает Бога. А потому гнев Божий с
годами все сильнее и яростнее... Не случайно эсхатологиче-
ская подоплека рисуемой Нострадамусом картины просту-
пает тем явственнее, чем дальше идет вперед век. Астролог
неизменно ожесточает лицо зла, поскольку констатирует,
что человечество движется к худшему, а Богу остается лишь
умножать свой гнев. Вергилий выступает как наставник
Нострадамуса, что весьма заметно не только в восклицаниях,
передающих ужас, предполагаемый при виде божественных
знаков, но в нарочитой инфернализации человеческой жиз-
ни. Уж не велит ли он предпочесть Гомеру падуанца?*
* Имеется в виду Тит Ливий (59 г. до н. э.-17 г. н. э.), родившийся в
городе Патавии (ныне Падуя).
290
20. От альфы до омеги
В «Альманахе на 1563 год», созданном в то время, ко-
гда королевство оказалось на грани крушения, вереницей
следуют катастрофы и грозные предзнаменования, касаясь
всех и отражая «великий страх». Ни на миг не останавли-
вается и не прерывается круговорот терзаний, который су-
лят звезды. Время бедствий не замедляется, оно устроено
как литаническая непрерывность, болезненная в своей по-
этике. Конечное охвачено бесконечностью Зла, которое
постоянно совершает над ним свою работу и даже стано-
вится для человека назидательным началом. Если речь за-
ходит о «Добре», то тут же звучит мысль о том, что оно
обернется «злом». Сказано, что октябрь — «месяц, в кото-
рый опасаться надо многих зол»: 5-го числа снесены будут
здания, 6-го — «заперт двор», 8-е станет днем «horrendum
dictu*», 14-е — «о, безутешность!», 17-го город разрушат,
и т. д. На ноябрь пророчится возобновление войны5.
Иногда, усиливая напряжение, астролог так и оставляет
недосказанное в «подвешенном состоянии», сообщая, что
сам процесс письма для него неисполним и он не станет до
конца углубляться в будущее, прочитанное по звездам, не
имея на это сил: «По наступлении года нынешнего Сулла
и Марий словно воскресли: такие страхи и смуты близятся,
что, по вычислении сего, перо опуститься спешит, чтобы
не запечатлевать на письме то, что звезды предсказывают
о грядущих войнах — звериных больше, чем человечьих, о
голоде, о море, о нежданных вторжениях, что в одночасье
случатся»6. Перед нами все более пугающий мир, осью ко-
торого служит идея отверженности человечества, «дегума-
низации» человека, и в этом акте через смерть и боль, через
насилие гражданских войн, повторяющих гражданские вой-
ны республиканского Рима, люди сами гибнут в непрерывном
* Horrendum dictu — здесь: что и сказать страшно (лат.).
291
Дени Крузе. Нострадамус
потоке бед, обрушившихся на них и ими же порожденных.
А может быть, гибнет и весь мир. В астрологии Нострада-
муса, обусловленной библейским по сути своей светом
астрального неба, выделяется эсхатологическая тема, пред-
видение исхода, к которому ведет на всем своем протяжении
отмеченное адским ритмом время. Автор сам признается
читателю, что отпрянул, узрев подсказанный звездами рас-
чет. Его фигура на сцене долористична, в ней — ужас знания.
«Horresco...»* — восклицает он.
Складывающийся пророческий текст не просто несет
в себе скорбящее начало, а становится выражением страха
и страхом переполняется. Астролог говорит, что ему претит
описанное зрелище, и предлагает читателю вместе с ним
ощутить мгновенно нахлынувшее отчаяние, «поскольку
гибель близится полная, всеохватная: нигде от нее будет не
укрыться. Restat adhuc caelum**»7. Он повторяет слова из
«Энеиды»: «О сколько ужасных, если не сказать — ошелом-
ляющих событий: Quis erit taliafando temperet a lacrymisl***8
В этот час, сразу после полуночи 20 марта 1562 года, дела-
ется данное вычисление, и, несомненно, раздумываю я, не
оставить ли все. Ведь, делая немало расчетов денно и нощ-
но, все сомненья утратил я в том, что вернулся железный
век и всеобщий хаос и что свету приходит конец, если дол-
жен быть конец у вещей, имевших начало, quia Finis ab ori-
ginependet****»4. Смерть предначертана нам от рождения, это
* Horresco — трепещу (лат.).
** Restat adhuc caelum — остается только небо (лат.).
*** «Кто [...] о них повествуя, мог бы слезы сдержать?» (лат.; пер.
С. Ошерова).
**** Quia Finis ab origine pendet — поскольку начало определяет исход
(лат.).
292
20. От альфы до омеги
переменная revolud. fatum. Все существующее обречено на
небытие. Трагизм мира объясняется властью планеты Са-
турн, и если Нострадамус признает, что предсказывает толь-
ко «зло» — в чем как раз обвиняли его хулители, — то его
воображение тут ни при чем; зло приходит «в наказание»,
и мир, продолжая совершать жизненный цикл, начавшийся
детством, будет плавно двигаться к финалу, предопределен-
ному самим его существованием.
Нострадамус стремится известить о привидевшемся
ему и ныне близком конце времен. «О, что за горькая драма
готовится, доселе невиданная, нет ее в рассказах о памятных
прошлых событиях! Если Господь не ниспошлет нам добро-
го ангела во спасение, то не думаю я, что долго ждать нам
придется последних дней». Во времена, когда человечество
ввергается в ужас и страх, живя под влиянием знаков, выде-
ляется один год. Возможно, как реминисценция предсказа-
ния драматических событий, сделанного Иоганном Лихтен-
бергером* |(|, 1567 год видится Нострадамусу как период,
который принесет немало чудес, но, воззвав к милости Бо-
жией, астрофил видит, что его текст сковывается или изни-
чтожается слогом, перефразирующим Апокалипсис: здесь
и там отвергаются фрагменты, схожие с евангелическими
пророчествами; в апреле «множество несметное народов
потонет, сгинет, уйдет под воду, почву под ногами утратив
[...]. После предстоящих больших, безмерных кровопро-
литий земля станет изобильной, в воздухе и в небе будет
смрад». Наступает Время гнева светил из-за грехов чело-
веческих, гнева Божьего, вестником которого выступает
* Лихтенбергер Иоганн (?-1503) — немецкий астролог; по некото-
рым сведениям, в начале 70-х годов XV в. был придворным астро-
логом германского короля Фридриха III.
293
Дени Kpy.te. Пос г р а д а м у с
астролог: «Если не отречемся мы от дел скверных, непра-
ведных, то, опасаюсь, вопреки нашей воле к хаосу придем,
к финалу мира презренного».
В 1565 году, когда были напечатаны мрачные «Пред-
сказания, или Небесный цикл с описанием знамений...»",
в этом труде снова утверждалось, что «временем недавним»
люди наблюдали знаки, похожие на те, что предшествовали
разрушению Иерусалима. Нострадамус предупреждал, что
в течение октября месяца среди протестантов случатся воз-
мущения, «и тотчас — оружие, и пленным, насмерть по-
раженным, погибель»; а в четверг, 22 ноября, «скопление
народное» и «разольется кровь».
Ключевой поворот, не единожды объявленный в год
1567-й, в последнем тексте, который относится к перу Но-
страдамуса и был напечатан в 1566 году, незадолго до его
кончины, отодвинут еще на двенадцать месяцев: «Чудесное
пророчество, которое берет начало в год настоящий и прод-
лится до Года великого умирания, коим назван будет год
високосный MDLXVIII (1568)». В этом чувствуется неко-
торое развитие аспекта воображаемого у астролога как от-
ражение хода мысли, внешне облаченной в «катастрофи-
ческую» риторику. Развитие по отношению к циклической
концепции времени, характерной для античной астрологии.
Звезды расположил в небе Бог, чтобы человек мог измерять
продолжительность лет и дней — так же, как и времени в
целом. Таким образом, светила вторят пророческим откро-
вениям, встречающимся в 21-й главе Евангелия от Луки, в
3-й главе Книги пророка Иоиля, в 13-й главе Книги пророка
Исаии и в 23-й главе Книги пророка Иеремии; откровения
эти связаны с появлением в последние дни знаков на Солн-
це, на Луне и среди звезд. Теперь пророчествование Ностра-
дамуса явно повторяет библейское слово, призывающее к
обращению и покаянию. Небесная наука сообщила ему выс-
294
20. От альфы до омеги
шую волю, и астролог вынужден стать непосредственным
выразителем послания Божия: «по велению которого каж-
дого молю к Нему обратиться: ибо первые знаки уже явля-
лись нам, являются и явятся снова, как мы еще убедимся».
Это важный момент, поскольку через него отчасти проли-
вается свет на криптографию текста. Словно астрофил спол-
на овладел ею в королевстве, больше подверженном анта-
гонистической нетерпимости, чем стремлению обратиться
в евангелизм, и как будто хочет расширить для наиболее
чуткого читателя возможность воспринять его евангеличе-
ский посыл.
Мир находится в момент перехода по другую сторону
эсхатологического порога, в conclusio temporum*. Соедине-
ние Сатурна и Венеры 1 августа 1565 года приведет к новому
расколу Церкви, который, как и в 1561 и 1562 годах, обернет-
ся разорением многих храмов и монастырей, ужасающими
войнами и смертями, и это предсказание только усиливает
ощущение конца и заставляет пророка бичевать своих со-
временников:
К выводу я прихожу, что в годы вышеназванные следует
ждать несчастий, о коих в Книге откровений святого Иоан-
на, в главе шестнадцатой Апокалипсиса упоминается и срок
которых уже совсем близок, а значит, и пришествие сына
Господня, чтобы судить живущих и умерших, будучи высшим
Судией по Отцову указанию, ибо не спустит он совершен-
ное никому и каждому воздаст сообразно тому, что будет за
ним хорошего или дурного. Потому каждый грешник дол-
жен вздыхать и оплакивать [...] постыдность и низость дел
своих неправедных.
* Conclusio temporum — завершение времен (лат.}.
295
Дени Kpy.te. 11 о с г р и д а м у е
Последнее воззвание является ключевым, поскольку
подтверждает установку на религиозное обращение в дис-
курсе астрофила. Действительно, Нострадамус приходит к
абсолютно сакральному дискурсу, сложившемуся, вероят-
но, вне той работы, которая совершалась им ранее в альма-
нахах, предсказаниях и «Пророчествах». Он напоминает о
волнующем взаимодействии иконоборчества еретиков и
учения Даниила, «который для нас (прежде всего из-за пре-
зренных богохульников и ересей, их сердцами правящих) —
предвестник величайших терзаний и скорбей, что в землю
христианскую придут и коих от сотворения мира не видели.
Ибо мерзость и запустение святого места, предсказанные
пророком Даниилом в главе девятой, нынче так распростра-
нились среди людей, что и добавить тут нечего»|2.
По мере продвижения вперед, то есть в отмеряемой от
года к году хронологии, чернота будущего нагнетается, сгу-
щается, словно неопределенность настоящего отражается
в пророческом слоге, который сам по себе лишь предраспо-
лагает читателей к жизни в ожидании апогея времен неста-
бильности и агрессии. Циклическая импликация дискурса
остается заметной, хотя Нострадамус и оставляет за всемо-
гущим Богом абсолютную власть над изменением хода ве-
щей: Бог «один правит этой неизмеримой махиной»13, это
Deus temperans* Сенеки, но также Бог, отображающий ми-
роздание, то есть «неизмеримую доброту», и которому
надлежит бесконечно молиться. В библейском, паулинист-
ском понимании «Бог есть над всем»14, он — «воля един-
ственная», подчиняясь которой может «вдруг совершить
поворот бренная фортуна». Бог также проявляется в реми-
нисценции оккультных законов как «великий правитель
мира, астрологический фактор времени, великий Дух не-
* Deus temperans — Бог воздержный (лат.).
296
20. От альфы до омеги
бесный» '5. Это Бог, который могуществом своим, с неопла-
тоновской точки зрения, может править и повелевать как
созданиями, живущими в «низменном мире», так и «высши-
ми телами небесными». Бог вездесущий и всемогущий — не
зря в конце своего предсказания на год 1562-й астрофил не
преминул отметить, что, хоть и ужасно будущее, которое
прочитывается им в небесах, завершить свое наблюдение он
может призывом к читателю: «Вверить надобно все Госпо-
ду Богу и повторять об этом людям непрестанно16. Ибо все
они лживы, и Господу одному все ведомо, он сотворил все
в небесах и на земле, и во всем следует к нему обращаться».
Назвать божественное для Нострадамуса означает напра-
вить душу по пути, изначально заданному поэтикой нега-
тивного умножения, выплеска «зловещих событий», и этот
путь ведет к признанию Единосущности, единственной
силы, несущей милосердие и любовь, к признанию Господа,
который ведает вечностью и которому все подвластно, кто
добр и кому всю свою веру принести надлежит. Это поэти-
ка парадокса, полной антиномии, противопоставляющая
грешника, бессильного перед самим собой, Богу, который
есть «Все». Поэтика, в которой человек отходит на второй
план, представ перед Богом внутри себя, но она требует зна-
ков, бытующих в мире.
Парадокс в том, что, лишь осознав собственную сла-
бость, человек может обрести силу. А осознание слабос-
ти заставляет христианина не доверять своему разуму — из-
начальной смерти, которой отмечено его существо как
наружно, так и в своей сокровенности. По мнению Ми-
шеля де л’Опиталя*, на которого необходимо здесь сослать-
ся, применение эпистемологии к себе всегда обнажает тще-
* Мишель де л’Опиталь (ок. 1504/1507-1573) — французский го-
сударственный деятель, поэт, гуманист.
297
Дени Крузе. Ноет р а д а м у с
ту предмета. Должно быть, это злосчастная наука, поскольку
обнаруживает, что человеческая душа рождена под знаком
беды. Отсюда следует, что мысль должна быть «парадокс-
ной», и только будучи по сути парадоксальной, она находит
место в истинном экзистенциальном движении к знанию17.
Полезно также оглянуться на Эразма и Томаса Мора, чтобы
понять природу такого подхода, вписывающегося в струк-
туру евангельского учения и ведущего к системной декон-
струкции с определенным уклоном в релятивизм18. Види-
мость опасна, фигура Христа заключает в себе парадокс, и,
следовательно, тот, кто верит, должен всегда отвергать оче-
видное, признанное как абсолют, не позволять себе оста-
ваться на поверхности знания. Помимо критики doxa*, про-
слеживающейся в отдельных текстах Гераклита или в
«Paradoxa Stoicorum»** Цицерона, жить в вере означает
усвоить смысл Крестной Жертвы, определенный Павлом,
который ссылается на пророка Исаию в качестве примера
парадоксального и «парадоксного» проявления божест-
венного безумия, подавляющего знание человеческое19:
«...Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отверг-
ну...»20. В таком аспекте если Христос есть парадокс, то и
парадокс собственного бытия означает не что иное, как со-
причастность к Христу, которую оправдание верой вдох-
новляет и наполняет жизнью. До картезианского сомнения,
по выражению Мишеля Симонена***, был «век парадокса»,
который во Франции — в том числе через Мишеля де л’Опи-
таля21, а чуть позднее через Мишеля де Монтеня22 — стал
* От др.-грег. 5б£а — мнение — термин древнегреческой ритори-
ки, которым обозначается общепринятое мнение.
** «Paradoxa Stoicorum» — «Парадоксы стоиков» (лат.).
*** Симонен Мишель (1947-2000) — французский лингвист и литера-
туровед.
298
20. От альфы до омеги
фоном религиозной одиссеи тех, кто, принадлежа Церкви,
оказывался вне ее лона23. «Потому что немудрое Божие
премудрее человеков, и немощное Божие сильнее челове-
ков»24. «Парадоксный» разум на практике есть своего рода
форма автономизации сознания через потребность в посто-
янном критическом раздвоении самого существа, которое
словно должно беспрерывно лицезреть себя в очах Христа;
потребность в том, в чем проявился его отказ от всего воз-
вышавшего установленные истины, а с ними — уверенность
в том, что есть вокруг, и в себе25.
Человек сталкивается именно с res mirabiles, через кото-
рые Бог раскрывает заложенное в нем зло, утверждая, что
на его будущем неизбежно лежит та же печать. Эти res mirabi-
les играют первостепенную роль в cogito Нострадамуса26.
21.
филология СТРАХА
Следуя по неровному руслу «Центурий», мы встречаем-
ся с чудовищами и чудесными явлениями. Так, например,
Нострадамус предупреждает, что на песчаном берегу после
ужаснейшего потопа найдут чудище морское, приплывшее
из чужих морей1. В Севилье чудеса будут случаться одно за
другим; первое — «пламя истинное», которое поглотит
даму, намеревавшуюся сжечь невинных. Второе — армия,
которую перед началом штурма охватит огонь, после того
как в Севилье «чудовище в обличье бычьем» увидят2. На
этот раз двойное событие представляет собой своеобразную
значащую редупликацию. Первое чудо — в Нанте: над ноч-
ным городом появится радуга. Это будет предвестие силь-
ного дождя. Второе чудо — в Саксонии, где монстр родится
от союза медведя и свиньи; хотя остается неясным, как этот
противоестественный союз связан с морским эпизодом в
Аравийском заливе, где потонет огромный флот3. Еще один
необычный катрен начинается с того, что будет пойман при-
влеченный голодом волк: и это значит, что напавшего боль-
шие невзгоды ждут4. Второе чудо заключается в том, что
перед смертью великого, который «в разгар сумятицы» не
сумеет бежать, родится дитя, у которого задняя часть тела
окажется передней. Такая же двухчастная структура в катре-
не, который предсказывает, что «magna vaqua»* (что можно
* Буквально может быть переведено как «большая безмужняя жен-
щина» (лат.).
Зоо
21. филология страха
прочесть как Магнавакка, место в устье реки По, название
которого означает «ешь корову»5) вызовет сильные волнения
в городе Равенна, когда явятся люди под предводительством
«пятнадцати», прятавшиеся прежде на островке Форназе.
И одновременно — исключительный по своей драматич-
ности эпизод: в Риме родятся два чудовища о двух головах,
и будет «кровь, огонь, потоп, каких не видел мир»6.
Мертвецы в видениях Нострадамуса также творят чу-
деса. Погребенный выйдет из могилы7, а затем сделает так,
чтобы «цепями форт сковали на мосту»8. Особо выделяет-
ся фигура заживо погребенного: его найдут после того, как
он съест собственные руки. И это знак, что целый город
приговорит к смерти еретика, изменив, «коль им так глянет-
ся», законы9. То есть законы в этом случае отождествляют-
ся с руками, а город — с телом. Есть уже упоминавшийся
притворный голос дамы, который донесется из-под священ-
ной кладбищенской земли10. Люди примут вдохновение (го-
рение) земное за божественное. Это значит, что монахи
окропят землю своею кровью, а алтари святые разрушат
«нечистые»11. Кометы и засуха могут заявлять о себе одно-
временно12: от Кампании до Тосканы, Сиены и Флоренции
не выпадет ни капли влаги в течение — что явно символич-
но — шести месяцев и девяти дней. Тем временем комета —
«язык диковинный» — промчится в Далмации, опустошая
землю. Еще возникнет волосатая звезда на севере, вблизи
созвездия Рака, в июне, и ночью умрет великий римлянин
(очевидно, Папа), а повлияет на его кончину не что иное,
как чудесный свет13. Незадолго до того, как над монархом
будет учинена расправа, заметят «Кастора с Поллуксом на
корабле» и волосатую комету14. К этому добавляется по-
явление метеорита, упавшего с небес, в катрене шестой
центурии15: на сорок пятом градусе воспламенится небо.
Огонь дотянется до большого и нового города — верно, Неа-
поля. И «рваное» пламя метнется в тот же миг, когда по-
301
Дени Kpy.ie. 11 о с т р а д а м у с
просят гарантий у норманнов16. Чудеса часто происходят в
городах: например, в большом городе у Океана морского
(в Антверпене — ?), окруженном хрустальными болотами.
Когда случится зимнее солнцестояние, достигнет его ветер
«ужасающий»|7.
При описании чудесных событий возникает проблема
непонимания истинного смысла, неверной интерпретации
содержания божественного послания, присутствующего в
земных и небесных знаках и изложенного Нострадамусом
средствами эллиптического языка. Об этом свидетельству-
ет один из катренов, подтверждающий, что «Пророчества»,
как уже говорилось, это не столько угадывание будущего,
сколько наставление о божественном всемогуществе, и двух
мнений тут быть не может. Так, при затмении солнца среди
бела дня объявится чудовище, — сообщает Нострадамус, —
и случится, что люди истолкуют это не так, как должно18.
Они не уловят скрытый смысл, связывающий временное
исчезновение света с тератологическим явлением. А значит,
не подготовятся, не сделают запасов провизии, как следо-
вало бы перед неминуемым наступлением дороговизны.
Сама дороговизна может быть синонимом цены, которую
придется заплатить за несоблюдение божественной воли,
за жизнь не под божественным светом. За это люди и постра-
дают. В «тератологических» катренах смысл «Пророчеств»
очевиден: астрофил задается целью предупредить читате-
лей, что им предложен сложный язык, в котором он опреде-
ляет и грамматику, и лексику, но главное — истолковывает
требуемые зависимости и связи. Он — однозначно — за-
действует принципы естественной филологии, основы ко-
торой описаны в том числе у Гораполлона. Внимание Ностра-
дамуса к чудесам, происходящим на небе, на земле, в море
и в облаках, в определенном смысле оправдывает проявле-
ние в «Пророчествах» характерной для него оккультной
302
21. филология страха
культуры: чудеса суть иероглифы и должны передавать всю
определенность божественного учения. Они не только со-
общают о Божьем гневе через буйство природы и зачастую
его катастрофические последствия, но служат людям сред-
ством предвосхищения мудрости Всевышнего, передавая
Его наставническую волю. Бог-наставник непреклонен в
своем желании вести людей к евангелическому Слову, к
Сыну Своему.
Некоторые чудеса небесные связываются с земными
знаками: например, люди вообразят, будто в течение ночи
наблюдали солнце, когда покажется «полувепрь, получело-
век»19. Несомненно, перед нами новая отсылка к «Prodigio-
rum libellus» Юлия Обсеквенса — книге, переведенной в
1552 году Конрадом Ликосфеном20, в которой трижды го-
ворится о рождении свиней с человеческими ногами и ру-
ками — в Тарквинии, в Синуэссе и в Жере. Впрочем, еще в
163 году до н. э., при консулах Тиберии Гракхе и Марке
Ювентии, ночное видение солнца в Капуе и в Пизауре со-
провождалось рождением полусвиньи, получеловека, а на
Кефалинии слышали поющий в небе хор. Таким образом,
составляя свои пророчества, Нострадамус связывает не-
сколько временных периодов21, поскольку далее, по поводу
134 года до н. э., Юлий Обсеквенс сообщит, что в Аминтер-
не среди ночи на время показалось солнце, а бык заговорил;
в Капитолии же птица до утра издавала стоны, похожие на
человеческие, и это совпадает с последней десятисложной
строкой катрена: «Речь диких тварей станет вдруг слышна».
Следует учитывать, что чудодейственные знаки не только
отсылают к «Книге чудес», но и говорят о наступлении вре-
мени, когда человеческая жизнь «вывернется наизнанку»:
люди станут прислушиваться к существам, лишенным разу-
ма, будут прельщаться ими из чувственного побуждения.
Но здесь, на мой взгляд, принципиально важно понять, что
зоз
Дени Круле. Пост р а д а м у с
этим существам нет строгого определения: искусство Но-
страдамуса состоит в том, чтобы не придавать им однознач-
ных черт и ясно показать, что это обезличенные фигуры,
воплотившие все формы забвения той воли к миру и любви,
которую изъявляет возвысившийся «над всем».
Чудеса сами создают структуру пророчества, поскольку
основаны на инверсии: Солнце восходит ночью, человек
превращается в животное, небо оживает от песнопений и
битв, которые обычно бывают на земле. Изначально Бог
создал Солнце, чтобы освещать день, а не ночь:
Твой день и Твоя ночь:
Ты уготовал светила и солнце22.
В этом катрене Носрадамус предлагает читателю осо-
знать, что пришло или в будущем придет время, когда ложь
овладеет умами людей настолько, что они начнут внимать
и верить фигурам безличным, которые вводят их в заблуж-
дение. Предупреждение, звучащее как библейский парафраз
и дающее понять, что авторское письмо устроено наподо-
бие своеобразной мозаики или ребуса, которые должны
пробудить читателя для встречи со Словом Божиим, вну-
шить ему, что сверхъестественное в природе есть язык Бога,
оно несет в себе божественное послание, могущее помочь
человеку приобщиться к Слову — возможно, через отголос-
ки предостережений, изреченных ветхозаветными проро-
ками23. Нитью, позволяющей добраться до герменевтиче-
ской сути катрена, в конечном счете можно было бы назвать
Первое послание к коринфянам24. «Посему не судите никак
прежде времени, пока не придет Господь, Который и осве-
тит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения,
и тогда каждому будет похвала от Бога». Пророческий ка-
трен учит не поддаваться разрушительным иллюзиям и об-
304
21. филология стр а х а
ращен против обольстителей, которые их проповедуют.
Один только Бог — источник Истины, поскольку он один
есть начало языка res mirabiles.
Но филология диковинного и чудесного как будто за-
ставляет Нострадамуса вести свой рассказ по канве библей-
ских реминисценций. И это создает почву для того, чтобы
Слово Божие словно раздвоилось, то есть обрело свойства
зеркала, как мы уже говорили. Действительно, Нострадамус
очень выразительно описывает лунное затмение25. Светило
омрачится «глубокой тьмой», а его «брат», Солнце, потуск-
неет, став «цвета ржавого». Чудо — как с первого взгляда,
так и потом, когда воссоздается его буквальное содержа-
ние, — знаменует грядущее преступление: исчезновение
светила совпадет с появлением «великого», который по-
грузит свой меч в «рану кровавую». Нострадамус будто
пользуется приемами семантики, изначально заданными в
Деяниях апостолов26. «И покажу чудеса на небе вверху и
знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
Солнце превратится во тьму, и луна — в кровь, прежде неже-
ли наступит день Господень, великий и славный. И будет:
всякий, кто призовет имя Господне, спасется». В катрене
возвращается мотив инверсии, поскольку Луна погружает-
ся во мрак, а Солнце становится кровавым, но для Ностра-
дамуса важно сообщить, что чудо живет столько же, сколь-
ко проявляет себя божественное всемогущество, сколько
длится эсхатологический миг губительной ярости, которой,
впрочем, не следует страшиться. В эту минуту христиане
снова и снова должны будут взывать к Спасителю. Здесь
можно также усмотреть определенный парафраз описания
космических катастроф, предвосхищающих явление Сына
Человеческого: «Но в те дни, после скорби той солнце по-
меркнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба,
и силы небесные поколеблются»27.
305
Дени Крузе. Нострадамус
Те же языковые свойства обнаруживаются в другом ка-
трене, в котором по-прежнему фигурирует небо. Сначала
птиц прогонит от дворца другая птица28. Хоть и будет пре-
дупрежден «государь» и врага за реку отбросят, стрела с
перьями все равно его нагонит. Как пишет Пьер Бренд’Амур,
«хищная птица, что на жертву набрасывается, изображает
стрелу, в государя летящую», «стрелу с птичьим пером».
И снова Нострадамус создает коллаж из событий, на кото-
рые указывает Юлий Обсеквенс, сообщая, что в царство-
вание Тарквиния Гордого под крышей дворца нашли при-
станище орлы и стали вить там гнезда: грифы же тотчас
принялись нападать на орлят и рвать их на части, что было
расценено как предвестие неминуемой беды, тем более что
случилась война с рутулами и осада Ардеи. Нострадамус
только добавляет, что «государя» ждет смерть, с которой
резонно отождествляется стрела-птица. Этот мотив про-
должен в следующем катрене29: голос «причудливой» пти-
цы донесется из печной трубы, из «дымохода», и известит
она о таком вздорожании буасо* пшеницы, что люди пре-
вратятся в каннибалов. У этой птицы («avis ignota»** у
Юлия Обсеквенса) — вероятно, ночной, привыкшей к оди-
ночеству и живущей вдали от небесных сфер, представляю-
щих ее жизненное пространство, прослеживается связь с
людьми, которые, оказавшись во власти голода, перестали
быть собой и начали есть других людей. Вновь — пророче-
ство, с мирской точки зрения предвещающее ужасающую
перемену под влиянием птицы (кстати, не обязательно со-
общающей правду) и написанное, чтобы предупредить лю-
дей о страшном грядущем. Птица может также символизи-
* Старинная мера сыпучих тел, равная 12,5 л.
** Avis ignota — птица неведомая (лат.).
Зоб
21. филология страха
ровать дурную сторону человеческой натуры. В сущности
Нострадамус берет на себя роль того, кто обращается к оби-
тателям мира сего, к неверующим, дабы усвоили они, что в
любой момент в своих мирских заботах могут утратить
Бога, и, напротив, прониклись Его мудростью. Он описыва-
ет человеческую судьбу, и катрены в беспорядочно выстро-
енных вариациях объединяются в своеобразную псалмодию
о Божественной мудрости, в которой есть и молитва, и вос-
хваление, и осуждение, и проклятие, есть предостережение,
мольба и даже плач. Не следует скрывать и пародийное на-
чало. Складывается впечатление, будто Нострадамус пуска-
ет в ход важные мотивы, прослеживающиеся в прокля-
тии, произнесенном пророком Иезекиилем30: «И выкину
тебя на землю, на открытом поле брошу тебя, и будут са-
диться на тебя всякие небесные птицы, и насыщаться то-
бою звери всей земли».
Еще в одном катрене второй центурии описано чудо, в
котором возникает орел: он кружится над военным лагерем,
но будет отогнан другими птицами31. И это значит, что гро-
хот цимбал, труб и колоколов, вторящих ритму прибли-
жающейся армии, вразумит «даму», утратившую рассудок.
Не напоминает ли эта громогласная военная какофония о
библейских полководцах, которые вслед за Давидом «под
руководством отца своего пели в доме Господнем с ким-
валами, псалтирями и цитрами в служении в доме Бо-
жием» ?* Разве нет метафоры в том, что спасительное Сло-
во, вразумляющее люд Божий, одновременно славит Бога?
И не олицетворяет ли Дама позабывшую о своей миссии и
о долге Церковь... а то и, в более широком смысле, — хри-
стианство? Не должно ли стечение чудес прочитываться
* 1 Пар 25,6.
307
Дени Крузе. Нострадамус
здесь как грядущее освобождение для всех тех, кто про-
шел через познание гнетущей, сумрачной Истины? Более
того, если рассматривать Книгу Ездры, то можно выявить
параллель с возведением Храма при Иисусе Навине и его
собратьях:
Когда строители положили основание храму Господню, тогда
поставили священников в облачении их с трубами и левитов,
сыновей Асафовых, с кимвалами, чтобы славить Господа по
уставу Давида, царя Израилева. И начали они попеременно
петь: «хвалите» и: «славьте Господа», «ибо — благ, ибо во-
век милость Его к Израилю». И весь народ восклицал гро-
могласно, славя Господа за то, что положено основание дома
Господня. Впрочем, многие из священников и левитов и глав
поколений, старики, которые видели прежний храм, при
основании этого храма пред глазами их, плакали громко, но
многие и восклицали от радости громогласно. И не мог на-
род распознать восклицаний радости от воплей плача народ-
ного, потому что народ восклицал громко, и голос слышен
был далеко32.
Серая птица кружиться будет долго — и одновремен-
но? — в небе Доля и Тосканы, в клюве держа зеленую ветвь;
между тем умрет Великий и завершится война33. Если
вспомнить голубку, чье появление перед Ноем ознамено-
вало конец Потопа, то, может быть, и это — завершение
гнева Божия? Еще более однозначен, пожалуй, образ цар-
ственной птицы — орла, который семь месяцев подряд бу-
дет являться божественным ночным предвестником, рисуя
круги над солнечным градом — не над Римом ли? Пророче-
ство сулит гром, молнии, падение восточной городской сте-
ны, но главное — спустя неделю враг явится к воротам «в
урочный час»34.
308
21. филология страха
В тератологических* сценах мотив кары выходит на пер-
вый план. Заявляет о себе ветхозаветный Бог, как уже было
в 1555 году при описании бурь в финале «Предисловия» с
посвящением Сезару: «И тогда много раз во время грозных
бурь Conteram ergo, — скажет Господь, — et confringam et
non miserebor» (я уничтожаю и ломаю, и никого не про-
щаю)35; [...] тысячи других нежданных событий случатся
из-за вод и беспрерывных дождей, кои полнее описывал я
на бумаге в прежних своих пророчествах, составленных
подробно, in soluta oratione**, с указанием мест, времен и
срока назначенного, чтобы люди, которые позже придут,
распознали грядущие неизбежные перипетии, что описаны
нами под видом событий иных словами более ясными: даже
в облачении туманном таинство их будет понятно; sed quan-
do submovenda erit ignorantia***, прибавится ясности во
всем». Res mirabilesучаствуют в изъявлении гнева Божьего,
но христиане должны правильно воспринимать этот гнев.
Ведь проявляется он, чтобы их испытать; так что понимать
его надо как побуждение разглядеть свое «я», заглянуть в
себя. Принять мир как собственное отражение...
Внизу, под небом, — море. На катрены о чудесном вновь
словно ложится тень Книги Иова, так что они становятся ее
своеобразным парафразом — отстраненным, призванным
вновь и вновь учить христиан, что Бог всемогущ, и настав-
лять их на путь покаяния36. Открыть чудесное в небе, на зем-
ле или на море не равносильно ли для Нострадамуса прежде
* Тератология - наука, изучающая природные неправильности и
врожденные уродства, а также стиль средневековой графики с
использованием фантастических образов.
** In soluta oratione — в прозаическом изложении (лат.).
'** Sed quando submovenda erit ignorantia — когда невежество изни-
чтожится (лат.).
309
Дени Крузе. Нострадамус
всего открытию Бога, который, конечно, внушает страх, но
и волнует души, показывая, что это Он творит чудеса?
И от сего трепещет сердце мое и подвиглось с места своего.
Слушайте, слушайте голос Его и гром, исходящий из уст Его.
Под всем небом раскат Его, и блистание Его — до краев земли.
За Ним гремит глас; гремит Он гласом величества Своего и
не останавливает его, когда голос Его услышан.
Дивно гремит Бог гласом Своим, делает дела великие, для
нас непостижимые.
Ибо снегу Он говорит: будь на земле; равно мелкий дождь и
большой дождь в Его власти.
Он полагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди
знали дело Его.
Тогда зверь уходит в убежище и остается в своих логовищах.
От юга приходит буря, от севера — стужа.
От дуновения Божия происходит лед, и поверхность воды
сжимается.
Также влагою Он наполняет тучи, и облака сыплют свет Его,
и они направляются по намерениям Его, чтоб исполнить то,
что Он повелит им на лице обитаемой земли.
Он повелевает им идти или для наказания, или в благоволе-
ние, или для помилования.
Внимай сему, Иов; стой и разумевай чудные дела Божии.
В контексте сверхъестественного, который Нострада-
мус выткал, стремясь прежде всего говорить о «чудесах
Божиих», «возвышенных Его силой», явление жары, вы-
званной палящим солнцем, повторится вновь, и вода на-
греется так, что в ней наполовину сварится рыба вокруг
Негропонта, то есть острова Эвбея37. Жители будут питать-
ся этой рыбой, когда перестанет приходить провизия с Ро-
доса и из Генуи38. Или ограничатся ею, по крайней мере,
Зю
21. филология страха
потому, что ждать перестанут и утратят терпение. Ностра-
дамус перестраивает логику чудесного, снова и снова вдох-
новляясь трудами Юлия Обсеквенса: при консулах Марке
Эмилии и Луции Аврелии, в год 628 до н. э., когда изверглась
Этна, море вокруг острова Липари закипело, и загорелись
корабли. Во многих местах на побережье в большом коли-
честве выбросило мертвую рыбу, которую ели жители. Мно-
гие от этого умерли. При осмыслении наличествующей
здесь связи возникает вопрос: что, если люди, которые едят
полусырую рыбу и не ждут спасительной пищи, — это ме-
тафора? Не потому ли они умирают, что мертвы для Бога в
том смысле, что не хранили веру, которой должны были
проникнуться, ибо она сулила спасение, и бросились к пище
несовершенной, сиюминутной, к ложному чуду, к пище hie
et пипс*, к вбиранию несовершенной веры, символами ко-
торой могут выступать обваренные рыбы? Этот Бог — «спа-
ситель наш, упование всех концов земли и находящихся
в море далеко»39. Бог-кормилец, от которого любой дар
спасения нужно ждать без самодовольства, в молитве отстра-
нившись от всего, что есть в мире обманного. В псалме 5840
«грехом уст» характерно названо слово из уст нечестивых,
произнесенное теми, кто «пострадал от гордыни своей, и
кого Бог не прощает».
Для последователей евангелизма первой половины
XVI века слово Божие есть пища, съедаемая «сырой», осо-
бое духовное поглощение в противоположность уже «раз-
жеванному» слову, которое узурпировало духовенство и
раздает верующим, заставляя покорно его принимать. Го-
воря коротко — не заложен ли в семиотической системе
катрена обманный механизм? Не содержит ли видимое
смысл, подразумевающий буквальность голода, не позво-
* Hie et nunc — здесь и сейчас (лат.).
311
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
ляющего медлить и заставляющего набрасываться на пищу,
которая мнится ниспосланной свыше, но не является тако-
вой, поскольку несет смерть? Не следует ли признать про-
роческой или «темной» семантику, требующую поиска в
катренах притчевой конструкции, которая самой своей за-
гадочностью должна ориентировать читателя на евангели-
ческие течения?41 Нет ли в этом метафоры несдержанности
людей, которые питаются искушениями земной жизни и
не могут терпеливо дождаться пищи, подготавливающей к
вечности, к загробной жизни, к Слову Божиему? Потому и
настигает их кара Господня — смерть через отравление,
аллегорический мотив вечных мук. Не скрыто ли в коротком
рассказе о чудесах иносказание, и, следовательно, не осмыс-
ливается ли он по подобию Слова Христова? Как рассказ-
откровение? Не вовлекается ли читатель в процесс интер-
претации, свойственный для протестантов 1520-1550 годов,
связанный с внутренним усвоением Слова Божиего, опреде-
ляющего осознание ими самих себя?42 Ведь жизнь — только
в терпении, и Бог шлет испытания тем, кто на его стороне.
Что можно тогда сказать о другом катрене, предсказываю-
щем, что на сорок восьмом градусе «климатическом», в
конце времени Рака, случится такая сильная засуха, что рыба
и в море, и в реках начнет медленно вариться?43 А Беарн и
Бигорр ощутят губительное действие небесного огня...
Как в таком аспекте воспринимать уже упомянутый кат-
рен, сообщающий, что у побережья Адриатического моря
из «Крустамина»44 на крючке вытащат из воды ужасную
рыбу с человеческой головой и плавниковым хвостом?45 На
какие мысли наводит ужас перед подобным мутантом, ко-
торый в «Альманахе на 1554 год» описан как «большой,
устрашающий монстр-нереида», то есть морское чудовище
с чертами сирены, — притом что катрен в целом просто
описывает необыкновенные события?46 Как трактовать об-
312
21. филология страха
стоятельство, что тварь вытащили из морских глубин про-
стым орудием — рыболовным крючком? Именно на крючок
нужно обратить внимание. Если взять Первую книгу про-
рока Аввакума, то небезынтересно будет прочесть обраще-
ние к Всевышнему, карающему народ свой и попирающему
халдеев47: «Для чего же Ты смотришь на злодеев и безмолвст-
вуешь, когда нечестивец поглощает того, кто праведнее его,
и оставляешь людей как рыбу в море, как пресмыкающихся,
у которых нет властителя? Всех их таскает удою, захваты-
вает в сеть свою и забирает их в неводы свои, и оттого
радуется и торжествует. За то приносит жертвы сети своей
и кадит неводу своему, потому что от них тучна часть его и
роскошна пища его. Неужели для этого он должен опорож-
нять свою сеть и непрестанно избивать народы без поща-
ды?» Еврейский народ в «речи, видение коей Аввакуму
пророку явлено было», словно попадает на крючок или в
невод к халдеям, « народу свирепому и буйному», как рыбы
к тому, кто их ловит. Бог оставил евреев во власти врагов,
лишив своей защиты и любви, и, казалось бы, перестал быть
их царем. Не может ли чудовище — получеловек, полуры-
ба — выступать аллегорией этого народа, плененного, по-
павшегося на коварные уловки злодеев, то есть по Всевыш-
ней воле подвергшегося испытаниям? Народа, который не
хранил верность своему Богу. Не служит ли катрен раскры-
тию этой драмы? Не прослеживается ли в библейском интер-
тексте поучение, адресованное читателю, дабы он покаянно
обратился к Господу, вопия о своем смятении в страданиях
претерпленных, о жестокости, которой подвергся, посколь-
ку грехами своими был пленен?48
Затем Нострадамус неоднократно останавливается на
описаниях странных новорождённых: сначала среди людей,
свезенных «на острова», на свет явится ребенок с «двумя
зубами в горле». Зубы символизируют здесь процесс еды,
313
Дени Крузе. Нострадамус
ненасытность, а поскольку выросли они во рту новорож-
дённого раньше срока, то в катрене предрекают страшный
голод, во время которого надо ждать смертей, а деревья
будут «обглоданы» алчущими49. То есть люди будут вести
себя подобно скоту — настолько они оголодают. Но есть
существенное дополнение: для сосланных на этом все не
закончится, ибо на трон поднимется новый король и обна-
родует эдикт о помиловании. В другом аспекте семантики
чудесного за этим вновь прочитывается тема милосердия,
проявленного после нестерпимо долгих страданий, тягот,
несчастий. Милосердие нисходит на тех, кто сохранил стой-
кость и не отчаялся, и голод может выступать аллегорией
препятствования полноценной жизни в вере, то есть вре-
мени гонений, цель которых — отнять у верующего пищу
в виде Евангелия. А новый король, поворачивающий ход
истории, быть может, — преходящий судья, олицетворение
Христа: Того, чье Слово — хлеб насущный, а милосердие
безгранично? В этом случае, возможно, чудесное рождение
дает Нострадамусу повод повторить, умножая, а значит,
рассеивая выразительные средства, что Бог есть Все, и толь-
ко на Его милосердие надлежит полагаться, и в Него одного
под угрозой смерти, препятствующей вкушению Бога, не-
зыблема вера прорицателя. Нет ли связи между космогра-
фической обособленностью и фидеистической обращен-
ностью в себя, которую катрен как будто пытается выразить?
Не в ней ли один из ключей к пророческой машинерии?
В данном случае — не в написании ли текста, предназначен-
ного, чтобы помочь читателю пребывать в вере, дарящей
надежду, в ответ и вопреки всем скорбям, в том числе голо-
ду, недосыщению Богом и Словом Божиим? Не вспомнить
ли здесь проклятие, обращенное к лиходеям: «Боже! со-
круши зубы их в устах их!»?50 Не следует ли отсюда вывод,
что ребенок воплощает первородный грех, поскольку его
314
21. филология страха
зубы наполнены змеиным ядом, грехом, который, овладев
человеком, мешает ему познать Бога? В «Четвертой книге»
Рабле описание путешествия к островам — это каталог
уродств земной жизни, отдаляющих человека от пути ис-
тинного, а в катрене Нострадамуса остров — тем более жут-
кое место временной смерти, символизирующей смерть
духовную. Но особо астрофил хочет подчеркнуть, что в серд-
цевине этой обители смерти и кар таится надежда на про-
видение, которое в любой момент может прервать историю
злосчастий. Ведь, как он пишет, Бог существует «над всем»,
все свершается по принципу «Soli Deo». Божественная
кара — знак, скрытый в других знаках, в том смысле, что он
несет людям испытание, и если они останутся тверды и про-
должат хранить веру, на них снизойдет милосердие Божие.
В том же смысле, в каком Христос царствует в простых
смертных через евангельское Слово. Отсюда следует, что
мир Нострадамуса — черный, мрачный, безнадежный, чу-
довищный — очевидно, есть средство постижения через
воображаемое его противоположности — надежды, ведь
надежда есть Христос.
Важность темы наказания подтверждена в катрене, рас-
сказывающем, что после рождения гермафродита наступит
потоп и разольется кровь человеческая51.
Trop le ciel pleure 1’Androgin ргосгёе,
Pres du ciel sang humain respandu,
Par mort trop tard grand people recree,
Tard et tost vient le secours attendu.
Плачь, Небо! Плод принес Гермафродит.
Святая кровь прольется в искупленье.
Лишь смерть народ великий возродит.
Но рано ль, поздно ль, а придет спасенье.
315
Дени Крузе. Нострадамус
Рождение монстра предвещает несчастья и смерто-
убийства. Это первый смысл, на который указывает Ностра-
дамус, продолжая традицию Юлия Обсеквенса. Но учтем и
то, что добавлено далее: через смерть, слишком долго не
наступавшую, «народ великий» наконец воскреснет, и
непременно восстановятся для него правосудие и мир.
А значит, «рано ль, поздно ль», то есть по земным пред-
ставлениям — непредсказуемо впредь будет распростра-
няться и распространяется милосердие Божие. По сему
снова и снова спасение — в надежде и в терпении. Верую-
щие должны проникнуться лишь одним устремлением: мо-
лить Господа, дабы положил он конец гневу своему; Госпо-
да, который один ведает о тайнах предстоящего в мире
людей, а сам человек, сосуд неправедности, в них темен.
Господа, в высшей степени справедливого к христианину,
который, в свою очередь, отождествляется с Иовом, скор-
бящим, но неизменно покаянным. Так, проследив за рас-
сказом о вулканическом извержении, внезапно грянувшем
и концу света подобном, читатель узнает, что когда минуют
мир, война, голод, наводнение, «большая гора семи стадий
в круге» «покатится далеко», беспощадно погребая под
собой «развалины грандиозные» и мощные фундаменты
античных времен52. Божественный гнев может быть все-
разрушающим — это, несомненно, и пытается передать
Нострадамус в вольном пересказе Откровения Иоанна Бо-
гослова53: «Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора,
пылающая огнем, низверглась в море». Нострадамус не
устает повторять, что несчастье, проявляясь как сверхъ-
естественный знак, то и дело подстерегает человечество, а
когда обрушивается на него, ему остается только молитва.
Так, чума и голод воцарятся у ворот и за стенами двух го-
родов: невиданного размаха будет это зло. Кроме того,
316
21. филология страха
«прочь людей изгонят», и останется им возносить молитвы
«великому Богу бессмертному»54. Вновь и вновь Бог есть
«Все». Soli Deo.
Еще явственнее восприятие чудесного может переда-
ваться через череду невероятных событий, более непосредст-
венным образом указывающих на приобщенность Церкви
к предостережению свыше — например, в катрене, который
начинается предсказанием дождя из молока, крови и лягу-
шек в Далмации55. Как и у Юлия Обсеквенса, здесь мы стал-
киваемся с предсказанием гнева Господня — войны и чумы
«недалеко от Баленны»56 и страха, который охватит Скла-
вонию. Но главным образом Нострадамус соотносит этот
страх с рождением монстра под Равенной или в ее стенах,
который не может не напомнить читателю гермафродитное
чудовище, появившееся на свет 6 марта 1512 года, чье тело
было одновременным напоминанием о грехах Италии и
Церкви, божественным предостережением, призванным
внушить осознание того, что мир погрязает в пороках и до-
волен этим. Образ этот распространился в Европе и во
франции, дав повод к расшифровке пороков мира, погружен-
ного во зло. Гордыня символизировалась рогом на лбу, не-
твердость духа — крыльями, растущими на спине, эгоизм —
отсутствием руки, алчность — когтистым завершением
ноги, привязанность к земным вещам — глазом на колене,
смотрящим в землю, тогда как вторая нога была покрыта
рыбьей чешуей и заканчивалась перепончатой ступней; два
причинных места означали силу сладострастия, доходяще-
го до содомии. В то же время на груди и ниже на уродливом
теле были вырезаны полумесяц, крест и буква Y как указа-
ние на то, что должно направлять христианина в его желании
обрести божественное прощение, а именно приобщение к
искупительному мученичеству и следование «всевышней
317
Дени Крузе. Нострадамус
силе», ведь Y — это первая буква Тетраграмматона57. Впро-
чем, есть здесь и пифагорейская символика: два расходя-
щихся пути — добродетель и порок, Добро и Зло58.
Есть также зашифрованное Нострадамусом в соответ-
ствии с логикой дискурса, по правилам которого уродливое
тело олицетворяет грех, описание новорождённого без ног
и рук, но с острым и крепким зубом и шишкой на лбу59. При
таких чертах монстр с его большим единственным зубом,
символом лжи, и фронтальным наростом, говорящем о гор-
дыне, призван также, за неимением ног и рук, изображать
человечество без прикрас — живущим в отсутствии мило-
сердия и веры. Нострадамус прочитывает в этом предве-
стие, согласно которому при свете Луны предатель откроет
ворота города или крепости, и все от мала до велика будут
уведены в плен. В той мере, в какой христианство по-прежне-
му сравнивается с городом, осажденным пороками, в этом
вновь можно угадать аллюзию на вавилонский плен в на-
стоящем или в ближайшем будущем. Такое прочтение по-
прежнему может создать в воображении читателя ощущение
непосредственной причастности ко временам горьких ис-
пытаний для избранного народа. Еще один ребенок также
родится с двумя зубами в рту, и его появление на свет будет
сопровождаться дождями из камней в Тоскане60. «Через
несколько лет ни ячмень, ни пшеница / не взрастут: нечем
будет ослабших насытить». Зло словно составляет сущность
голода, в котором оживает мотив неутоленности Господом,
препятствия, поставленного на пути к Слову Божию. В дру-
гом месте, в Бургундии, гром раздастся после «шестой не-
бесной вспышки ясной», которая будет предшествовать
рождению «монстра от твари безобразной», предвещая на
март, апрель, май и июнь большие распри и резню61.
Божественный гнев повторяется в предсказании вто-
рого потопа, который в Кампании скроет все поля до Капуи.
318
21. филология страха
Долгим будет дождь, пока «в прошлое не канет»62. Кроме
деревьев, другой зелени на поверхности не останется. Един-
ственное напоминание о живом — деревья, как связующее
звено с небом, отсылают к первому псалму, который при-
зывает человека учить Закон и хвалит, что не последовал
он злому совету:
И будет он как дерево, посаженное при потоках вод,
которое приносит плод свой во время свое,
и лист которого не вянет...
Злонамеренные души, наоборот, не выстоят на суде и
потеряют голос. Зеленеющие деревья символизируют так-
же Крест, к которому должны быть обращены все помыслы
праведников, и говорят о вере в благодать и Воскресение,
преодолевающей мирские испытания. Но страх, рождаемый
сверхъестественными явлениями, относится к тому, что я
бы назвал парадоксом ужаса.
22.
Парадокс ужаса
Восприняв панический порыв, вызванный загадочными
текстами астрофила из Салона и переходящий в решимость
обращения к Богу, которому греховный человек должен
отдать всю свою веру и избавиться от «самоупования» и
пагубных страстей, следует определить место Нострадаму-
са в главном направлении, которое приняла французская
герменевтика после 1520 года, когда обозначился кризис в
связи с проблемой семиотической неоднозначности, смещаю-
щей или нарушающей переход к пониманию. Как писал Ми-
шель Жаннере: «Кажется, будто смысл обретает текучесть
и зависит от воли воспринимающего. О кризисе свидетель-
ствует и другой признак: вымысел становится средством,
годным для рассуждения над вопросами герменевтики. Об-
ращаясь к рассмотрению проблем и задач теории толкова-
ния, Рабле и Маргарита Наваррская выбирают повествова-
тельный, игровой дискурс с его парадоксами и воображаемы-
ми событиями...»1. Отчего же не сказать, что Нострадамус,
которому также свойственно стремление вверить читателя
поводырю-Христу, в свою очередь хитроумно пользуется
формой пророческого катрена и его панической наполнен-
ностью, раскрывая эвристику божественного? Тем более
что неопределенность смысла, характерная для каждого
стиха, задавая своеобразную бесконечность вероятностей
во времени и зачастую в пространстве, не может не подвес-
ти читателя к постижению собственного ничтожества и,
320
22. Парадокс ужаса
как мы уже говорили, понуждает его в связи с этим искать
защиты у милосердного всемогущего Господа.
Вновь мы обнаруживаем — и еще обнаружим — у Ностра-
дамуса тот же мотив, который повторяется у гуманистов-
евангелистов. Так, Бартелеми Ано, размышляя над перево-
дом трех первых книг «Метаморфоз», полагал, что «истина...
должна оставаться тайной, дабы избежать „толкований гро-
моздких и невежественных", и, напротив, она стимулирует
воображение „здравых и возвышенных умов", ибо „вещи
сложные прекраснее всего"»2. Тайное — в безмолвии. Са-
мые большие протестантские надежды, угадывавшиеся в
«Гаргантюа и Пантагрюэле», ныне умерли, пришло время
конфессиональной замкнутости, гонений и избиений. Мрач-
ная картина мира — не отражение его погруженности в ре-
лигиозное противоборство, это инструмент, призванный
исправить историю, внушив людям понимание, что ими
избран худший из путей — путь страстей и бед. Но Христос
все равно остается рядом с верующими и через них прояв-
ляет себя.
«Пророчества» становятся средством, подталкиваю-
щим читателя самостоятельно отойти от временного, мир-
ского и стать ближе к Богу; сама их символика, сочетаю-
щаяся с идеей «подмены» царств и веков или поисками
perpetuum mobile, описанного в виде «подвижного знака»3,
должна рассматриваться в перспективе неоплатонизма. Для
Марсилио Фичино Единосущность — «столь совершенный
и столь загадочный абсолют, что, подобно Богу мистиков,
она не поддается никаким логическим определениям и про-
тивостоит означающей силе слов. Суть его улавливается
интуитивно, но говорить о нем приходится в косвенном
ключе, прибегая к парадоксам, промежуточным фигурам,
или посредством знаков». Можно сказать, что катрены сами
выступают в качестве таких «знаков». «Будучи носителями
321
Дени Крузе. Нострадамус
туманной истины, они остаются лишь несовершенными
субститутами, тем более уместными в силу своей двусмыс-
ленности и непрозрачности»4. Терзаемый мир Нострада-
муса гораздо больше, чем это можно представить, начинает
напоминать мир Рабле с колдовством гер Триппы, энназина-
ми, ябедниками, жителями острова Руах, которые обжира-
ются ветром и умирают, пукая... Рабле рисует мир похожде-
ний великанов, насыщенный смыслами и странностями, из
которых трудно вычленить суть — настолько обширно и
непонятно все необычное и настолько изобильна бессмыс-
лица. Но так же как в катренах Нострадамуса нагроможда-
ются сцены человеческого мира, охваченного злом, в Чет-
вертой книге, описывающей приключения великанов, «из
мифических знаков проистекают жестокие образы, возни-
кает картина человечества, принявшего звериный облик и
отбросившего все запреты»5.
Если в Четвертой книге встречи, подобные тем, какие
происходят с папоманами или ябедниками, способствуют
«исторической расшифровке», другие эпизоды окружены
ореолом загадочности. Встречаются раблезианские тексты
оккультного звучания — например, такие, где появляются
Колбасы, мессер Гастер и «многие другие: благодаря им
там и здесь раскрываются аллюзии времени, но в то же вре-
мя остаются белые пятна, которые ни эрудицией, ни лов-
костью ума не восполнить»: Мишель Жаннере называет
все это «принципом семантической разнородности». Тол-
кование Рабле становится в наивысшей степени сложным,
когда он описывает странности жителей Руаха, остановки
в портах островов Медамоти и Энназина, — кто знает, фарс
ли это или аллегория для посвященных? Все формы тради-
ционного символизма словно смешиваются, и Четвертая
книга отчасти «нострадамизируется», внушая, что «любые
предположения возможны, а вопрос смысла остается не-
322
22. Парадокс ужаса
разрешимым». Это и существенно, и освобождает Ностра-
дамуса от одиночества оккультного пророка. Раблезианская
семантическая неопределенность подхватывает ускользаю-
щий смысл, который задает строй его мысли и отводит ве-
рующему человеку место в безмолвном cogito. Это можно
было бы назвать парадоксом странствия великанов, кото-
рый в терзаемом мире Нострадамуса превращается в пара-
докс ужаса, ведущий к погружению в себя.
Разве цель «Пророчеств» не в том, чтобы показать: Бог
по ту сторону слов, даже если сами слова, будучи в большей
или меньшей мере насыщены тайным, описывают будущее
мира в сетях превратностей фортуны? И разве Гийом Бри-
сонне, следуя августинианской традиции, не учил Марга-
риту Наваррскую, что познание Бога трансцендентно по
отношению к человеческому слову и с позиций онтологии
должно происходить в безмолвии? Тогда пророческая за-
гадочность воспринимается как знак преодоления пределов,
к которому может и должен стремиться человек; как напи-
сал Роберт Д. Коттрел: «Всякий язык, будь он вербальным
буквально или метафорически, вмещается в Божественном
глаголе, который существует вне лингвистических явлений
и должен представляться как „слышимое" безмолвие»6. Ино-
сказательное письмо в сущности призвано к выражению
одного только смысла, и он в том, что всякий смысл отходит
на второй план ради единственной Истины, связанной с
Богом, которого надо любить без тени страха, навеянного
картинами мрачного будущего. Сама суть катренов в том,
чтобы лишить пророчество значимого содержания, посколь-
ку текст поглотится всеохватным Глаголом, а индивиду пред-
стоит понять, что отныне его удел — самозабвение, «не-
мыслие», растворение в Боге7. В словах выражено не то,
что они означают. При этом катрены сохраняют существен-
ную долю «темных мест», которые Мари-Мадлен Фонтен
323
Дени Крузе. 11 о с т р а д а м у с
относит на счет «пространной учености», о которой гово-
рит в связи с Бартелеми Ано и парадоксами, свидетельствую-
щими о весьма усложненной культуре, более щедрой, чем
любой ренессансный cornucopia*8, вопреки всему, что ри-
сует воображение толкователей.
Вопрос в том, почему же двух врачевателей, получивших
образование в университете Монпелье, — Рабле и Ностра-
дамуса — объединили принципы «неозначающего» дис-
курса? Уместно вспомнить, что Четвертая книга фактически
была написана в 1547-1548 годах, и ее первое издание в Лио-
не датируется 1552 годом. В этом есть определенное совпа-
дение с первыми астрологическими публикациями Ностра-
дамуса, безошибочно узнаваемыми начиная с 1550 года.
Мишель Жаннере задумывается, чего больше в Четвертой
книге — чудачества или герметизма, мистификации или
тайны, но главное для него — смещение к понятию стран-
ного, сближение с «Пророчествами» Нострадамуса даже
при разной драматической составляющей и, казалось бы,
отстраненности от эсхатологических наваждений: «Углу-
бляясь в свое произведение, Рабле все шире раскрывает
категорию странного. Нелепые персонажи, бесформенные
существа, странные поступки наполняют пространство пове-
ствования. Как будто во главе всего оказалось воображение,
которое, невзирая на общепринятые законы, высвобожда-
ет невысказанное из рационального дискурса. Чудовищные
фигуры, существа из сновидений именно в Четвертой кни-
ге создают волнующие картины, словно открывающие
брешь в темном содержимом подсознания. Одно верно: что-
бы отмести то, что слишком просто и очевидно, Рабле вы-
бирает другую логику — возможно, фантасмагорическую и
в любом случае отходящую от законов привычного чтения.
* Cornucopia — рог изобилия (лат.).
324
22. Парадокс ужаса
Изображаемое им может быть равноценно знаку; смысл
есть, но он не поддается анализу. Рассказанное — неправда,
но это и не ложь; в нем нет ни серьезности, ни пустоты; оно
ирреально, но все же существует. Читатель осажден симво-
лами с очень сильным эмоциональным зарядом и попадает
в кишение возможных значений, причем все это выходит
за рамки обычного повествования и самой своей избыточ-
ностью мешает точному толкованию»9. Происходит импло-
зия реальности, как будто читателю снова и снова внуша-
ется, что на этом свете все обманчиво как никогда и только
Бог в Слове Своем есть Истина. Бог есть Все. Он над Всем —
паулинистский Бог в Первом послании к коринфянам10: «Да
будет Бог все во всем». Панический модус ведет к осозна-
нию божественного величия и милосердия. Он парадокса-
лен, ведь его роль в тексте подразумевает переход к относи-
тельному успокоению, к безмятежности души, пребывающей
во Христе. Нострадамус повторяет свое предостережение:
человек рискует не заметить, что Бог шлет ему предупре-
ждения, часто он слеп и глух перед Всевышним. В этом ве-
ликая драма, преодолевая которую он напрягает все силы.
Один из катренов в этом аспекте надо исследовать с особым
вниманием.
Quand i’animal a I’homme domestique,
Apres grands peines et sauts viendra parler,
Le fouldre a vierge sera si malefique,
De terre prinse et suspendue en Fair.
Когда немая тварь заговорит,
Желая людям возвестить дурное,
Отроковицу молния сразит,
Подвесив между небом и землею.
325
Дени Крузе. Нострадамус
Нострадамус пишет о домашнем животном, которое
заговорит с человеком, чтобы таким образом предупредить
об опасностях неминуемых бурь. А коль скоро на собаку,
наделенную предвестническим чутьем, не обратят внима-
ния, молния, атрибут Юпитера и проявление всемогущей
божественной силы, окажется губительной для «отроко-
вицы», которая утратит почву под ногами и повиснет «меж-
ду небом и землею»11. Символическое прочтение, которое
можно в этом случае предложить, подтвердит впечатле-
ние — не будь оно очевидным, — что у катренов есть «выс-
ший смысл», по крайней мере, у некоторых. Пес символи-
зирует верность, то есть веру. Кто не внимает призывам
веры, не ведает, что она есть дар, тот не знает о божествен-
ном всемогуществе и обрекает себя на суд. Как не вспомнить
протестантскую логику, которая прослеживается в V главе
издания «Гаргантюа» 1542 года, «Беседа во хмелю»*: уста-
ми божьих пьянчуг Рабле говорит, что жажда приобщает
их к творящей божественной силе. Жажда Господа, равно-
значная вере в дарованность спасения, которая должна быть
неугасимой, сравнивается с бегом за собакой:
— Господь Бог сотворил твердь, а вот мы уже на ногах не
тверды. / — У меня на устах слово Господа: Sitio. / — Не столь
несокрушим камень, асбестом именуемый, сколь неутолима
жажда, которую сейчас испытывает мое высокопреподо-
бие. / — «Аппетит приходит во время еды», сказал Анже
Манский; жажда проходит во время пития. / — Есть средство
от жажды? / — Есть, но только противоположное тому, какое
помогает от укуса собаки: если вы будете бежать позади со-
* Пер. Н. М. Любимова. (В оригинале глава называется «Les propos
des bienyvres», что буквально можно перевести как «Разговоры
блаженнопьяных ».)
326
22. Парадокс ужаса
баки, она вас никогда не укусит; если вы будете пить до жаж-
ды, она у вас никогда не появится. / — Ловлю тебя на слове,
виночерпий! Будь же неисчерпаем! Еще черепушечку! Про-
ворней, не будь черепахой! Аргусу, чтобы видеть, нужно
было сто глаз, а виночерпию, как Бриарею, нужно сто рук,
чтобы все подливать да подливать*.
Рабле на этом не останавливается и в прологе «От авто-
ра» отождествляет собаку с тем, кто существует по ту сто-
рону видимого и готов углубиться в меандры философии
Христовой.
По примеру вышеупомянутой собаки вам надлежит быть
мудрыми, дабы унюхать, почуять и оценить эти превосход-
ные, эти лакомые книги, быть стремительными в гоне и
бесстрашными в хватке. Затем, после прилежного чтения
и долгих размышлений, вам надлежит разгрызть кость и
высосать оттуда мозговую субстанцию, то есть то, что я ра-
зумею под этим пифагорейским символом, и вы можете
быть совершенно уверены, что станете от этого чтения и
отважнее и умнее, ибо в книге моей вы обнаружите совсем
особый дух и некое, доступное лишь избранным, учение,
которое откроет вам величайшие таинства и страшные тай-
ны, касающиеся нашей религии, равно как политики и домо-
водства.
Скажем больше: все говорит о том, что Нострадамус в
очередной раз облек свою мысль в форму иносказания и
что собака соотносится со Словом Божиим: обращенное к
человеку, который внимает ему нутром своим, оно позволя-
* Sitio — жажду (лат.); Анже Манский — Иероним Анже, епископ
Манский, автор книги «О причинах» (1515).
327
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м v с
ет в превратностях жестокого, беспощадного мира находить
путь к спасительным вратам.
В таком случае несомненно, что катрены, из которых
составлены «Центурии», надлежит читать в раблезианском
ключе, то есть следуя методу Эразма. Христос в глазах Эраз-
ма был «восхитительным Силеном». «Если рассматривать
наружное обличье этого Силена — что может быть более
низменным и презренным по общему разумению? Роду он
темного и безвестного, жилище его невзрачное; сам он бе-
ден и учеников имел мало, да и то бедных совсем, не из двор-
цов сильных мира сего явившихся и не с кафедр фарисей-
ских, не из школ философских, но из мытарей и рыбаков.
Да и после жизнь его всяким удовольствиям была чужда!
В голоде, изнурении, хуле и унижении нашел он кончину
свою на кресте»*. Затем Эразм цитирует пророка Исаию,
вновь представляя Христа в образе Силена12: «Именно та-
ким созерцал его святой пророк, когда описывал словами:
„Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было
в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. [...] Он был
презираем, и мы ни во что ставили Его...“, и много всего
другого за этими словами последовало».
Силен — существо, «расшифровывать» которое сле-
дует, руководствуясь принципом «от внешнего к внутрен-
нему», он являет собой форму юродства по отношению к
реальности, ибо тот, кто внушает лишь насмешку, безраз-
личие, презрение, обладает наибольшим богатством, наи-
высшей Истиной в себе. Отсюда версия, что собака — су-
щество, хоть и лишенное умения мыслить и дара речи, но
подающее знаки и тем самым сходное с Силеном, который
уподоблен Христу. Не обращать на нее внимания, как деви-
ца, пораженная молнией, — значит отвергать Истину, отка-
* Эразм Роттердамский. «Алкивиэдовы силены» (1515).
328
22. Парадокс ужаса
заться от самого акта христианской юродивости, состоя-
щего в принятии того, что немыслимое может быть ее
вестником. «Вот бы нам повезло на этого Силена, как он
покажется, взглянуть поближе, когда б снизошел он явить-
ся пред чистые очи души, Боже правый! Что за сокровище
неописуемое мы бы нашли: в эдаком ничтожестве — сущая
драгоценность; в низости — возвышенное; в полной нище-
те — богатства; в слабости — сила невозможная; в уничи-
жении — слава; а в стольких трудах — наиполнейшее отдох-
новение». Эразм определяет взгляд на «незримое» как
единственный принцип, который может привести человека
к осмыслению божественных тайн. Видимое связано с опас-
ностью, поскольку отвращает земное существо от логики
смысла, заложенного в Творении, и влечет его в сферу ил-
люзий, годных лишь к тому, чтобы воспрепятствовать его
спасению; это сфера суеверий и практик, противоречащих
простоте Слова. В конечном счете Рабле подходит к при-
роде как к языку, отражающему связь видимое-невидимое
и мало отдаленному от языка, который демонстрирует Но-
страдамус в переводе Гораполлона.
Означаемое не есть самоцель, ибо в нем может быть и
«высший смысл»; означаемое должно вызывать в человеке
потребность добраться до «сверхосмысляемого» иерогли-
фического знака, до пифагорейской «мозговой субстан-
ции», о которой говорит Рабле, ведь христианин сам должен
сделаться «извлекателем квинтэссенции», как если бы, по-
знавая какую-либо вещь, прибег к дистилляции. И снова
текст Эразма:
Деревья, цветы и листва ласкают взор; их масса сама себя
выпячивает. Но семя, в котором все обретает силу, нечто
мельчайшее — оно ведь скрыто, лишено всяческого прель-
щения для взора, не знает бахвальства! Природа заключила
329
Дени Крузе. Нострадамус
золото и драгоценные камни в глубинных тайниках земли.
А в так называемых природных стихиях чем выше, тем мень-
ше их ощущаешь: таковы огонь и воздух... Если о евангель-
ских притчах судить только по наружной скорлупе, кто бы
тогда не вынес вердикт, что исходят они от невежды? Но если
разбить орех, то верно найдется в нем таинственная и поис-
тине божественная мудрость и нечто в полной мере подобное
самому Христу.
Представим, что таким же детальным образом осмыс-
ливаются катрены, и их языком как раз говорит природа,
скрывающая самое ценное и насущное. Тогда по ту сторону
слов возник бы смысл, сравнимый с семенем, дающим цве-
ты, которых без него не существует. И видимо, не случай-
но наряду с собакой, наделенной инстинктом предвосхище-
ния, Нострадамус решил изобразить достойную осуждения
беспечность девицы, повисшей в воздухе из-за молнии. Ведь
в книге «Разговоры запросто»* мы также видим Катарину,
которой ненавистен брак, или покаянную деву.
Точнее говоря, Нострадамус призывает своего читате-
ля осознать эсхатологический посыл высокого смысла бо-
жественных чудес. И позволяет расколоть «орешек» своих
предсказаний. Бог говорит не только для того, чтобы вести
человека через жизненные страдания, чтобы помочь ему не
остаться в юдоли грешников и объяснить, что наказание он
терпит за свой грех. Словом своим Всевышний сообщает,
что он здесь, рядом, и надо подготовиться к Его явлению.
Нострадамус же предвидит, что после гигантской человече-
ской бойни случится другая, еще большего охвата: и тогда
* Книга Эразма Роттердамского. Первое издание вышло в 1522 г.
Однако работа продолжалась до 1535 г. На русском языке впервые
опубликована в 1969 г. в переводе Шимона Маркиша.
330
22. Парадокс ужаса
«великий источник», Бог13, вновь начнет отсчет веков, и воля
Его будет зрима в кроваво-молочном дожде, голоде, войнах
и чуме, тогда как в небе появится «огонь и длинных молний
росчерк» '4. В другом катрене риторика расшифровки знаков
охватывает еще одно событие — когда станет слышно, как в
небе бьются войска15. В том же году враги Господа попыта-
ются неправедно оспорить святые законы. В огне и в войне
«правоверных смерти предадут». Что это за «правовер-
ные», не поясняется, но разве не можем мы предположить
здесь аллюзию, связанную с гонениями на тех, кто сохранит
веру в Бога, причем в эсхатологическом контексте? Как опи-
сывал и Юлий Обсеквенс, в небе будут непрерывно разда-
ваться отзвуки стенаний, плачей, криков и свирепых воплей,
и случится это близ Нарбонны, в Байонне и в графстве де
Фуа16. Это также знамение происходящего переворота, по-
скольку Нострадамус восклицает: «О как ужасны бедствия
и перемены», которые наступят, прежде чем эра Марса «не-
сколько кругов пройдет». Здесь надо вспомнить, что меж-
ду 1525-м и 1533 годом произошел переход от рокового цик-
ла Марса к позитивному циклу Луны, и стоит задуматься, не
указывает ли катрен на этот начавшийся наконец период.
Пример res mirabilis словно возвращает настоящее вглубь
времен, к египетскому плену, но также в Рим Юлия Обсеквен-
са17. Дважды объявляется саранча. В первый раз ее приносит
попутный ветер. Это говорит о том, что Фрежюс и Антиб,
города в окрестностях Ниццы, будут оружием разорены, а
люди попадут в плен, и их предадут смерти, презирая за-
коны войны18. В широкую и плодородную Авзонийскую*
* Авзония — древнее название Италии, по имени Авзона, мифиче-
ского прародителя авзонов (авсонов), считавшегося, по некоторым
версиям, сыном Одиссея и нимфы Калипсо. Упоминается у Верги-
лия в «Энеиде».
331
Дени Крузе. Нострадамус
равнину также вторгнутся слепни и многочисленная саран-
ча, которая все поест. Солнечный свет станет «пасмурным»,
закроется дымкой. После этого вторжения случится великая
чума, и это как будто вторит одному из предсказаний у Юлия
Обсеквенса, описавшего эпидемию, занесенную саранчой
в Кирену19. В другом же месте, по пути из Лозанны, «отку-
да ни возьмись» возникнет сильнейшее зловоние. Запах
символизирует, что из города будут выдворены иностранцы.
И тогда «огонь заметят в небе», и чужеземец будет побеж-
ден20. Напомним, что в Апокалипсисе, прежде чем саранча
распространилась по всей земле, из «кладязя бездны» вы-
шел дым, такой же, как «дым из большой печи», и омрачил
солнце и воздух21.
Когда умрет таинственный персонаж, названный Ма-
бюс22, — уж не двойник ли Магога и Агенобарба*? — случит-
ся ужасное избиение людей и зверей23. А потом внезапно
наступит возмездие, означенное и предзнаменованное про-
хождением «известной» кометы: тем временем жажда и
голод, а также «сторукий» и его собратья, покинувшие бе-
рега туманного Тартара, чтобы прийти с войной, разорят
земли. Небо наполнится устрашающими знаками, как те
огни, что предвещают захват власти тиранами в Неаполе,
Палермо и Сиракузах. Или пылающий метеорит, который
упадет, и море «окаменеет», то есть иссохнет и сделается
безжизненным. Две антиномические ситуации можно объ-
* Магог — легендарный внук Ноя, прародитель одного из двух на-
родов (Гог и Магог), которых, согласно Откровению святого Иоан-
на Богослова, незадолго до прихода Мессии будет «обольщать»
Дьявол; Агенобарб — от лат. Ahenobarbus: меднобородый или
рыжебородый — древнеримский конгомен рода Домициев (то есть
наименование, прозвище, обозначавшее семейную ветвь). Имеет-
ся в виду Гней Домиций Агенобарб (17 г. до н. э.-40 г. н. э.), консул
32 г., отец императора Нерона.
332
22. Парадокс ужаса
яснить, вновь выведя на сцену Церковь и мирскую власть.
Так в течение ночи будет видно, как пылает Авентинский
холм, зато во Фландрии небо, наоборот, внезапно почерне-
ет — возможно, по причине затмения24. Огонь на одном из
римских холмов, где некогда располагался храмJuno Regina*,
означает, что «тогда церковники бесчинства учинят»; Солн-
це тем временем скроется, предвещая, что монарх прогонит
племянника25. Небесное пламя упадет на копья беглецов,
и вороны, дерущиеся в небе, известят, что близится вой-
на26. Речь идет о всевышних предостережениях, которые
служат тому, чтобы заставить устрашившихся немедля про-
сить прощения у Бога. Ведь только когда войска окажутся
у стен города, люди возденут руки к небу и решатся при-
звать на помощь милосердие небесное27. Оно им срочно
понадобилось.
Не все рассказы о чудесах легко объяснить пробужде-
нием перед божественной волей — как, например, катрен,
рассказывающий, что земля много ночей будет дрожать, а
затем, в начале весны, случатся два толчка28. Тогда Коринф
и Эфес окажутся в водах «двух морей», а между двумя доб-
лестными воинами начнется война. В риторике Нострадаму-
са по-настоящему важен особый эффект множественности
без географической привязки апокалиптических знаков, а
также значащей выраженной неопределенности, через кото-
рую становится очевидным, что человеку не дано в полной
мере познать божественный язык, разгадать его. Следуя
неумолимой логике, мир, картину которого рисует пророк,
повсеместно должен изобиловать сходными чудесами, пока-
зывая близость всевышнего суда. Рассеивание или рассыпа-
ние эсхатологических событий подтверждает неизбывность
Христа и даже претворение Его, знаменующее встречу лю-
* Juno Regina — царица Юнона (Юнона Регина; лат.).
333
Дени Крузе. Нострадамус
дей с Евангелием. В другом катрене расположенный неда-
леко от Мортары город Павия ждет землетрясение, и напо-
ловину обрушится «остов» церкви Святого Георгия. Хоть
и царил мир, возобновится война, когда в церкви на Пасху
разверзнется бездна29. Разве не прочитывается в этом эпи-
зод с отворением «кладязя бездны», описанный в Апока-
липсисе, который именно в церкви мог бы произойти?30 Не
из Бездны ли выйдет в конце времен Зверь, и начнет войну,
и истреблять будет тех, кто о вере своей заявит? Когда Са-
турн будет в Козероге, а Юпитер и Меркурий в Тельце, зем-
ля задрожит; затем сильный град случится в Анноне, где
градины попадают размером больше яйца31.
Можно также вспомнить о молнии, которая вспыхнет
в Бургундии, неся зловещее предзнаменование, которое
разум человеческий сам по себе вообразить бы не мог32.
Когда подойдет к концу цикл Марса, молния попадет в ко-
ролевский дворец. За этим последуют семь месяцев войны,
людей коварная смерть, а Руан и Эвре «не покорятся коро-
лю»33. В сфере чудесного молния и наводнения — категории
одного порядка. Случится так, что закрытую церковь пробь-
ет молния, и горожане, находящиеся внутри, немало постра-
дают. Вода поднимется в рост лошадей, быков, людей и на
высоту стен. Самые слабые станут жертвами голода и жаж-
ды34. Чума, гром, град обрушатся в конце марта месяца на
Монтобан, Ним, Авиньон и Безье. За этим последует паде-
ние моста в Париже и обрушение стен в Лионе и в Монпелье,
«к шестистам семи двадцать три части добавятся»35. Как
мы видим, Нострадамус рассеивает эсхатологические знаки
в пространстве и — еще шире — во времени.
То же сверхъестественное явление — высокий паводок
в «Sardon nemans» («в С ар дон-Немане» или «в Сардоне и
Немане»), причем такой, как будто снова наступил потоп.
Речь идет о сильнейшем наводнении в Ниме, когда Гар вый-
334
22. Парадокс ужаса
дет из берегов и большинство жителей найдут убежище «в
колоссе», то есть в амфитеатре. «Огонь потухший в скле-
пе Весты запылает», то есть все увидят, как в усыпальнице
вспыхнет угасший огонь36. Поскольку историческая тра-
диция требует, чтобы храм Весты строился в виде Дома с
квадратным основанием, огонь, который должен был под-
держиваться с помощью чистой воды, может являться сим-
волом возрождения человеческой чистоты. В связи с этим
небезынтересно вспомнить, что весталок, утративших це-
ломудрие, живьем замуровывали в гробнице, и именно там
священное пламя алтаря Весты вспыхнет вновь. Нет ли
здесь символической аллюзии на жертвенную подоплеку
девственности весталок, в силу которой они вынуждены
вечно хранить невинность и искупать людскую порочность?
А вновь обретенный огонь — не символ ли огня вновь об-
ретенной и чистой веры?.. Это наводит на мысль, что эсха-
тология Нострадамуса отражает не столько ужас перед бо-
жественным гневом, сколько воображаемое наполнение
веры, которую каждый должен носить в себе и которая лю-
бого христианина ведет к Господу и заставляет жить на-
деждой на спасение. Внутренняя эсхатология словно узна-
ется в тени эсхатологии ужаса. И вновь утверждает любовь,
которую земное существо дарит своему Создателю.
23.
ЭсХАТОЛОГИЗМ РАДУГИ
Один из завершающих катренов раскрывает картину вели-
кого замерзания вод, которое случится на земле и в небе,
когда придет время чтить четверг, Jovis dies*, можно ска-
зать — день Божий1. Произойдет то, с чем ни одно зрелище
не сможет сравниться по красоте, и со всех концов света
придут народы, чтобы ему поклониться.
La terre et 1’air gelleront si grand eau,
Lors qu’on viendra pour jeudy venerer,
Ce qui sera jamais ne feut si beau,
Des quatre pars le viendront honnorer.
Земля и воздух обратятся в лед.
В четверг стекутся толпы на поклон.
И тот, что всех прекрасней, к ним сойдет.
Его восславят с четырех сторон.
Нострадамус семантически обыгрывает изображение
Страшного суда в Евангелии от Марка2: «И тогда Он пошлет
Ангелов Своих и соберет избранных Своих от четырех вет-
ров, от края земли до края неба». При интерпретации это-
го катрена возникает несколько проблем. Почему с четвер-
гом, который стал культовым днем, совпало чудо, связанное
* Jovis dies — день Юпитера (лат.).
ЗЗб
23. Эсхатологизм радуги
с сильным холодом? Словно для астрофила из Салона хо-
лод — это средство, чтобы призвать к безграничному вос-
хвалению божественного величия; в то же время в Книге
Даниила приводится молитва: «Благословите, лед и мороз,
Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите,
иней и снег, Господа, пойте и превозносите Его во веки3».
И все же необычайный холод, от которого оледенеет все
на земле, связан с более наглядной символикой: возмож-
но, это охлаждение веры, продолжение того, о чем в начале
1520 годов в переписке с Маргаритой Наваррской заявлял
Гийом Брисонне, клеймя состояние Церкви «иссохшей и бес-
плодной» : «Увы, мадам, в этом мире вижу я лишь заразную
бесчувственность: большинство христиан — что статуя или
образ Иисуса Христа; статую помещают в церковь, и там
она, бесчувственная, не зрит, не слышит, безмолвствует, не
чувствует вкусов и запахов, но все же несет в себе сходство
с Христом и имя Его4». Впервые 22 декабря 1521 года епи-
скоп Мо в письме относил упадок Церкви к тому, что людям
не хватает Евангелия. Благотворительность в упадке, свя-
щеннослужители больше не раздают пищу. Холод царит
среди христиан. По мнению Брисонне, надобно срочно раз-
жечь «огонь насыщающий», очищающий души и озаряю-
щий их, «без пламени испепеляющий, в свежести все погло-
щающий; при этом он неугасимый, но не испепеляет, всеми
знаем, но не познаваем, всеми зрим, но невидимым остает-
ся...»5. Брисонне подчеркивал также в своем послании, что
в огне этом — «вознесенность» духовного огня Иисуса Хрис-
та, на землю явившегося.
Черствость, равнозначная холоду в отношении веры, и
образ мира, охваченного холодом, у Нострадамуса — пере-
секающиеся явления. Для астрофила четверг станет чтимым
днем вопреки утрате Бога, и не исключено, что в почитание
четверга он закладывает глубокий эсхатологический смысл.
337
Дени Крузе. Нострадамус
С точки зрения символики великое оледенение представ-
ляется чудом, которое предвосхитит день культового покло-
нения, принятого в священный четверг, день Тайной вечери
Христа и Его учеников, когда Он дал ученикам тело и кровь
Свои, дабы они могли ими питаться и вкусили плоть, под
видом хлеба даденную. Чтить четверг — значит чтить Христа
в эсхатологическом предвосхищении жертвы, принесен-
ной на Распятии: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое»*.
В четверг верующие поклоняются спасительным Страстям,
которые принял на себя Христос, — хотя Страсти Христовы
еще не завершились. Церемония причащения важна тем,
что погружает верующего в саму жертву Христа, в сущность
акта жертвенности, по собственной воле совершенного Им
ради Искупления. Обещанная облатка позволяет верующе-
му проникнуть в Тело Христово, приобщиться к Страстям
Его, впускает под власть Искупления.
Смысл, который вкладывает Нострадамус, снова и сно-
ва остается неизменным: diesjovis настал или может настать,
и тогда над Телом Христовым, перед которым благоговеют
верующие, родится великая эсхатологическая надежда. Чудо
не в том, что прописано в тексте: как отмечал Тьерри Ванег-
фелен, оно в возвращении живого Христа, в почитании при-
частия, стержневого момента евангелического поклонения.
Это возвращение в сердца. Когда человечество избавится
от холодности по отношению к искупительной любви, да-
рованной всем божественной жертвой, вернется истинная
вера; и мир, представленный «четырьмя сторонами» в на-
поминание о четырех реках Книги Бытия, стечется, чтобы
влиться в эсхатологическое царство, которым будет править
Глагол, вновь обретенный и торжествующий. Зримым и
проживаемым станет Незримое, ибо Бог воцарится в серд-
* Мф 26,26.
338
23. Э с х а т о л о г и з м радуги
цах, как чаяла того Маргарита Наваррская. Отсюда гипотеза,
отчасти вторящая выводам Тьерри Ванегфелена, о вооб-
ражаемом как наполнении веры, основанной на поклонении
таинству распятия; и, словно радуга, возвысившейся над
представлением о порочности человека перед всеобъемлю-
щей божественной чистотой: «Таковыми представляются
два элемента, спаивающие воедино евхаристическое благо-
честие и утверждение абсолютной дарованности спасе-
ния»6. Давайте же в непрерывном ряду катренов рассмот-
рим главный7.
Par quarante ans I’lris n’apparoistra,
Par quarante ans tous les jours sera veu:
La terre aride en siccite croistra,
Et grands deluges quand sera apperceu.
Ирида скроется на сорок лет,
И через сорок лет вернется к нам.
Пребудет сушь, пока Ириды нет:
Вернется — и великим лить дождям.
Выражаясь фигурально, «разрифмовать» его можно
следующим образом: в течение сорока лет не будет радуги,
затем еще сорок лет она будет видна каждый день; в первые
сорок лет безводная земля будет становиться все суше, но
когда радуга наконец покажется, начнутся сильные ливни.
В катрене прослеживаются множественные библейские от-
сылки, прежде всего к Апокалипсису8 и к Ангелу, сидящему
на престоле из яшмы и сардоникса, окутанному радугой, по-
хожей на изумруд*; а еще к таким словам: «И видел я дру-
* «Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и ра-
дуга вокруг престола, видом подобная смарагду» (Откр 4, 3).
339
Дени Крузе. Нострадамус
того Ангела сильного, облеченного небом; над головою его
была радуга, и лице его как солнце*», послание несущее.
Но все побуждает на этом не останавливаться и углу-
бляться дальше. Радуга в библейском смысле — это связь
между небом и землей; она возникает, призывая к союзу с
Богом, как в Книге Бытия: «И будет радуга в облаке, и
Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом и между
всякою душею живою во всякой плоти, которая на земле»9.
Если она не показывается, значит, люди порвали божествен-
ные узы, и Бог словно безмолвствует. Если Он зрим, то явля-
ет конец периода испытаний и знаменует надежду, преодо-
левшую все страхи и ужасы, — например, символизируя
конец бури, пережитой Мишелем де л’Опиталем на реке
По10. Нострадамус прибегает к значимой инверсии, которую
мы у него уже встречали: радуга возникает после Потопа,
скрепляя вечный Союз, которому препятствовали сорок
дней и сорок ночей ливня, а в авторском видении ее отсут-
ствие означает период безмолвия и безбожия, которым ста-
ли сорок лет засухи, своеобразного умирания жизни. Напро-
тив, возвращение Бога выражается в появлении радуги еще
на сорок лет и в благодатном проливном дожде. Нострада-
мус прибегает здесь к «парадоксному» письму, но пользует-
ся библейской символикой, из которой выстраивает свою
систему скрытых знаков. Число сорок, с одной стороны,
отображает срок испытания и покаяния — того покаяния,
которое сорок дней и ночей совершал Моисей на горе Си-
най, войдя в облака, чтобы Господь сберег его народу
жизнь11; сорок дней, во время которых Иисус, приняв креще-
ние, молился и постился в пустыне с дикими зверьми, про-
тивясь сатанинскому искушению12. Но, с другой стороны,
сорок означает и дарованную защиту: «вкруг сорока лет»
* Откр 10,1.
340
23. Эсхатологиям р а дуги
после исхода из Египта Бог «питал» свой народ в пустыне13.
Через сорок дней после Пасхи происходит Вознесение —
момент, когда Христос вознесся на Небеса, когда верую-
щий постигает Откровение, преображается, проникнув-
шись Христом и Его вестью надежды и милосердия. Тогда
очищается сердце и обретается дар веры. Воскреснув, Хрис-
тос в течение сорока дней до Вознесения являлся своим
ученикам.
И вновь приблизить нас к понимаю этого необычного
катрена, перефразирующего Слово Божие таким образом,
что водная стихия символизирует теперь не испытание,
а радость, единение и веру, мог бы Рабле. Нострадамус и
Рабле, пользуясь разными методами письма, обращаются
к аллегоризации христианской жизни, знакомой им в на-
стоящем на примере тех, кто черпает жизненные силы в
Евангелии. Вслед за Эдвином Дювалем* следует напомнить,
что рождение Пантагрюэля, «короля дипсодов, сына вели-
кого великана Гаргантюа», происходит под конец сильной
засухи, превосходящей ту, которую Яхве в ответ на мольбу
Илии на три года установил на земле. Великаны страдали
от жажды.
...Ибо на всей земле не осталось ни единого деревца, на ко-
тором сохранился хотя бы один-единственный листик или
цветок. Трава пожелтела, реки обезводели, источники ис-
сякли; несчастные рыбы, коих покинула родная стихия, би-
лись на земле и страшно кричали; из-за отсутствия росы
птицы падали наземь; волки, лисицы, олени, кабаны, лани,
зайцы, кролики, ласки, куницы-белодушки, барсуки и другие
животные валялись на полях мертвые, с разинутыми пастя-
* Дюваль Эдвин — профессор Йельского университета, специалист
по литературе французского Возрождения.
341
Дени Крузе. Нострадамус
ми. На людей жалко было смотреть. Они бродили, высунув
язык, точно борзые после шестичасовой охоты; иные бро-
сались в колодцы, иные в поисках тени залезали в брюхо
коровы, — Гомер называет таких людей алибантами. [...]
Нельзя было без жалости смотреть на тщетные усилия лю-
дей, пытавшихся принять меры против этой ужасающей жаж-
ды. Больших трудов стоило, например, уберечь в церквах
святую воду, чтобы ее всю сразу не извели. На совете, кото-
рый господа кардиналы держали со святейшим отцом, было
постановлено, чтобы больше одного раза никому святой воды
не давать. В церкви, однако ж, всегда можно было видеть не-
сколько десятков несчастных жаждущих, обступивших того,
кто раздавал воду, и раскрывавших рты в надежде, что им,
как злому богачу из притчи о Лазаре, достанется хоть капель-
ка, иначе, мол, эта капелька пропадет зря.
Сушь в мире великанов, напоминающая засуху, действи-
тельно случившуюся в год 1532-й, символизирует мир, жаж-
дущий Слова Божия, которое ему не несут и не проповеду-
ют. Отсутствие радуги в катрене Нострадамуса напоминает
об утрате Истины, скрытой от христиан, о человечестве, ли-
шенном надежды на спасение, ибо не дано ему то, что свя-
зывало бы его с Богом, позволяло бы жить в Боге и утолять
жажду Его. Далее следуют знаки и чудеса, возвещающие о
рождении Пантагрюэля: из разогретой земли выступают
капли «сильной испарины» — как аллюзия на пророчество
Эритрейской сивиллы, возвестившей о пришествии Царя
Небесного*. И во время пятничного служения и молитвы о
милосердии Божием «стало явственно видно, что из земли
проступают крупные капли влаги», но после того, как хри-
* Пророчество описано в книге Августина Блаженного «О граде
Божьем» (книга 18, глава 23).
342
23. Эсхатологизм радуги
стиане собрали их в кубки, оказалось «что это рассол, и
притом еще хуже и солонее морской воды». Событие это
знаменует бесполезность церковных обрядов и их несоот-
ветствие философии Христа, но все тотчас же компенси-
руется появлением новорождённого, которому отец дает
имя Пантагрюэль, «ибо „панта“ по-гречески означает „все",
а „грюэль" на языке агарян означает „жаждущий", и пони-
мать это надо было, во-первых, так, что в день его рождения
весь мир испытывал жажду, а во-вторых, что отец в про-
роческом озарении уже провидел тот день, когда его сын
станет владыкою жаждущих». Эдвин Дюваль усматривает
параллель между рождениями великана и Христа, которому
предстояло избавить свой народ от грехов. И вот, пока пови-
вальные бабки ждали, когда появится младенец, из утробы
его матери, Бадбек, вышли сначала, помимо шестидесяти
восьми погонщиков мулов, навьюченных солью, «девять
дромадеров, тащивших ветчину и копченые бычьи языки,
потом семь верблюдов с грузом угрей, [...] двадцать пять
возов с луком-пореем, чесноком и зеленым луком», то есть
всем тем, отчего «колется испить вина», — эта игра слов
знаменует и конец жажды, и одновременно жажду боже-
ственного*. Наступил конец засухи и возврат к временам
изобильной еды и возлияний, поскольку рождение Панта-
У Рабле употреблено выражение «aiguillons de vin», в котором «de
vin» следует понимать как «вино» или «относящееся к вину», а
слово «aiguillon» (здесь — aiguillons — во множественном числе)
имеет двоякое значение: «шип, колючка, жало», а также «побуж-
дение, стимул». В религиозно-философских текстах встречается
выражение «aiguillons divins» (например, в переводе на француз-
ский язык «Размышлений» (Meditationes) Святого Августина), где
«divin» означает «божественный». Игра слов проявляется в фо-
нетической схожести выражений «aiguillons de vin» и «aiguillons
divins».
343
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
грюэля есть аллегория нового пришествия Христа, Слова
и Истины. И хотя Гаргантюа скорбел о смерти Бадбек и
«ревел коровой», он все же потребовал выпить: «Хо-хо,
уж и выпьем же мы! Прочь, тоска-злодейка! А ну, принеси-
те вина получше, сполосните стаканы...»
Переходя от Рабле к Нострадамусу, скажем, что моти-
вом засухи, за которой следует проливное изобилие, заяв-
лено, что мир, изголодавшийся и жаждущий Бога, метнул-
ся навстречу пище и питию, явленным в виде Евангелия;
возможно, Нострадамус хотел сказать о вере, жившей в нем
самом, в глубине его души, о вере в полноту присутствия
живого Христа, в радость от узнавания себя, словно он очи-
стился от греха божественной благодатью. И радуга симво-
лизирует, что христиане прониклись вестью о любви, ко-
торую несет Евангелие. Она есть чудо из чудес.
Я должен уделить некоторое внимание катрену, пред-
сказывающему преображение стен, которые пятьдесят семь
мирных лет будут стоять сложенными из мраморных кир-
пичей, и радоваться станут люди, и акведук вновь построят.
И будет здоровье, изобилие и время медовое14. В катрене
есть мессианский подтекст, поскольку он связывает чело-
веческое счастье не только с монументальным каменным
окружением, напоминающим о красоте Иерусалима послед-
них времен, но и с восстановлением работы акведука —
сооружения, по которому проходит вода, синоним жизни;
воду Бог дарует в Библии, чтобы возродить жизнь иссушен-
ной земли, суть — души правоверных. С медовым временем
в Библии связана ласка Господня. Вода — метафора Истины.
«Но вы не вспоминаете прежнего, — изрекает он, — и о
древнем не помышляете. Вот, Я делаю новое; ныне же оно
явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу до-
рогу в степи, реки в пустыне [...], чтобы поить избранный
народ Мой. Этот народ Я образовал для Себя; он будет воз-
344
23. Эсхатологиям радуги
вещать славу Мою»15. До посвящения вокруг язычников
была лишь бесплодная пустыня; Глагол среди них еще не
появился, Святой Дух их не напоил. Это Он, Всевышний,
проторил новый путь благочестия и справедливости, он
выплеснул реки, чтобы Святой Дух изобильно разлился по
земле, следуя обещанию пророков, что в последние дни он
распространится по всей земной поверхности. Зато трактов-
ка пятидесяти семи лет остается загадкой. Полнота Христо-
ва присутствия должна была осуществиться внутри каждого
из «правоверных». Эта внутренняя обращенность отраже-
на также в метафоре молока:
Profonde argille blanche nourrir rocher
Qui d'vn abysme у stra lacticineuse:
En vain troubles ne 1’oseront toucher,
Ignorans estre au fond terre argilleus.
Утесы глина белая питает,
Насытив бездну млечной белизной;
Больной напрасно к ней не припадает,
Не зная, сколь целебен пласт земной16.
Я предлагаю такое истолкование: скала будет вскорм-
лена белой глиной, которая поднимется со дна бездны и
будет похожа на молоко. Напрасно люди убоятся и не по-
смеют тронуть ее руками, не ведая, что на самом деле это
суглинок. Пьер Бренд’Амур полагает, что имеются в виду
известковые отложения, которые скапливаются в глубинах
пещер и провалов. Обращает на себя внимание возможность
иероглифического прочтения. В Ветхом Завете, а точнее, в
псалме 17, Яхве назван «твердыня моя», «избавитель мой»,
он щит и «рог спасения» для правоверного, Бог, по своему
суду поступающий с тем, кто Его возлюбил, и воздающий
345
Дени Крузе. Нострадамус
«по чистоте рук» его: «...избавил меня, ибо Он благоволит
ко мне». Твердыня означает верное спасение для того, кто
до конца верит в милосердие, дарованное абсолютным
божественным всемогуществом. Устраивающие «дом ду-
ховный» сравнимы также с «живыми камнями»17. Глина
питает эту уверенность, о чем свидетельствует чудо, совер-
шенное Христом, который исцелил слепого из Вифсаида18.
Она названа «млечной белизной, потому что символизи-
рует учение Господне, сравниваемое в Библии с молоком,
Слово Божие. Очевидно, перед нами еще один основопо-
лагающий катрен, шифрующий мотив дарованности спасе-
ния тому, кто из невежества не боится Бога, но навстречу
Слову Его идет с полным доверием, становясь «храмом»
Божиим. «Ужасаются» же те, кто предпочел не внимать
спасительной вести, которую дал им Господь, дабы укрепить
их веру. В самом деле: святой Павел сравнивает учение,
которое он несет существам «плотским», с молоком, слов-
но это «младенцы во Христе»: «Я питал вас молоком, а не
твердою пищею, ибо вы были еще не в силах»19. Нострада-
мус изобличает тех, кто живет ложными убеждениями, в
ком нет стойкости или воли прийти к евангелическому Богу.
А прийти к Богу означает открыть ему душу, идти внутрен-
не свободными.
Для лучшего понимания — снова Рабле. В евангеличе-
ском ракурсе миф о Телеме — это очевидно — выходит на
первый план. Ему посвящены главы «Гаргантюа» с L по
LVI. Майкл Скрич отмечает, что соответствующее звуча-
ние задано уже самим наименованием здания, подаренного
брату Жану в награду за его службу в войне с Пикрохолом:
понятие «телема» означает проявление воли и фигурирует
прежде всего в Новом Завете. «Это аббатство — обитель
„воли"; это также монастырь наоборот, поскольку посвя-
346
23. Эсхатологиям радуги
щен он правильному распоряжению свободой»20. Речь идет
о воле Божией и о свободе человеческой, ведь «христиан-
ская свобода стала кличем к сбору для всех, кто вместе с
Павлом верил, что Христос избавил человека от подчине-
ния закону», а в аббатстве сама собой исключалась система
обычаев и обрядов, расцениваемых как пережитки времен
Моисея.
Из этой взаимосвязи, в которой христианская свобода
была превыше соблюдения ритуалов, воображение Рабле
рождает перевернутый мир, где обет бедности сменяет бо-
гатство — о нем свидетельствуют фонтаны, библиотеки,
статуи, украшающие здание, а также одежды, в которые на-
ряжаются его обитатели. Мир этот перевернут еще и по-
тому, что в нем речи нет о целомудрии. Третий обет также
принципиально переориентирован, ибо вместо послушания
в Телеме провозглашают: «Делай, что хочешь». Свобода, по
замыслу Рабле, обусловлена тем, что телемитов, кои все «от
добрых родителей», «сама природа наделяет инстинктом
и побуждающей силой, чтобы постоянно наставлять их на
добрые дела и отвлекать от порока, и сила эта зовется у них
честью»21. Она избавляет от греха, позволяя человеку свобод-
но следовать «порывам души, исполняя волю Божию».
Но как отмечает Франсуа Билласуа*, Телем — это мир,
где нет икон, крестов, Церкви, монастырских стен, мир сугу-
бой обращенности в себя, где интерьеры украшены сценами
из античной истории, светской и религиозной, а библиоте-
ки заполнены трудами на всех языках22. Аббатство — откры-
тое, лишенное оградительной стены, хоть и шестиугольное
в плане и шестиэтажное — воплощает неоплатоновский
* Билласуа Франсуа (род. в 1934 г.) — современный французский
историк, специалист по периоду XVI-XVII вв.
347
Дени Крузе. Нострадамус
образ совершенства, образ Творения, обитель всего абсо-
лютного, малый мир в мире, а значит — образ самого чело-
века, достигшего мудрости и проникшегося идеей свободы
в вере, дарованной Богом. Вероятный центр этого мира рас-
положен посреди внутреннего двора — именно там обнару-
живаются три алебастровые грации, у которых вода льется
«из сосков, рта, ушей, глаз и прочих отверстий». Речь идет
о Целомудрии, Красоте и Неге, свите Любви, и эта триада,
изображающая войско Венеры23, призывает к владычеству
внутренней гармонии, позволяющей преодолевать внешние
случайные обстоятельства. Да и вовсе о них забывать.
Подобная сокровенная любовь дается через Евангелие,
это евангелическая любовь, которая превыше всех тревог.
Описание мира телемитов, рассматриваемого как аллегория
cogito в вере, действительно заканчивается воззванием о
противлении гонениям — и это воззвание принимает фор-
му «интеризованной» метафоры. Однако неужели все так
просто? Не играет ли Рабле с читателем, чтобы раскрыть
ему как раз то, что находится за пределами его собственно-
го дискурса и воплощаемого мифа? Антиаббатство не есть
ли сущая противоположность тому, о чем может мечтать
протестант? Если для мира Нострадамуса, трагически пере-
насыщенного бедами и страхами, смысл можно было бы
усмотреть в наставлении христианина на путь духовного
опыта, связанного с обращением ко всемогуществу Бога
через жизнь в Его Слове, то не допустимо ли предположить,
что с аббатством связана микрокосмная символика? Не
представляет ли собой Телем герменевтическую иллюзию,
созданную с целью подвести читателя, вольного все пони-
мать как заблагорассудится, к умиротворенному порядку,
обусловленному душевным покоем и христианской свобо-
дой? Во времена, когда лжепророков все больше, а «толпи-
ща» «глупы», когда люди утрачивают веру или умирают за
348
23. Эсхатологизм радуги
нее, покуда другие грезят только насилием и кровью, к по-
рядку этому тяготеет тот, кто не дает себя поколебать окру-
жающей земной жизни, не уступает плотским страстям,
превращающим ее в одержимость и грозящим ввести в от-
чаяние или сомнение, если излишне им поддаться. В те годы,
с 1533-го по 1535-й, жизнь сама словно указывала на то, что
убежище надо искать внутри себя, в Слове, дарованном
каждому прежде, чем Евангелие окончательно восторже-
ствует ubique*, если будет на то воля Божья. Тогда миф, оче-
видно, представляет собой отображение связи евангель-
ского учения и истории, власти Господа, который должен
непрестанно присутствовать в мыслях человека, храняще-
го веру, в его самоумерщвлении24.
...Итак, за лучшими идите вслед,
Трудитесь что есть сил, не бойтесь бед,
Святая воля Божия не раз
Воздаст вам по заслугам в добрый час.
И вы узрите в мудром просветленье
Бесценный плод усердья и терпенья,
Зане — кто боле испытал невзгод,
Тот больше доброй славы обретет.
Достоин наивысшего венца
Тот, кто пребудет верен до конца**25.
Для Рабле, как и для Нострадамуса, говорить — значит
внушать читателю понимание, что именно оно, это пони-
мание, есть противоположность сущему. И от мира следует
отвернуться, поскольку реализуется он только в иллюзиях
и страхах, ведь это старческий мир.
* Ubique — повсеместно {лат.).
** Перевод М. 3. Квятковской.
349
Дени Крузе. Нострадамус
Такую же одухотворяющую форму принимает катрен,
который отчасти как будто выражает суть того, что Нострада-
мус хочет привить своему читателю в качестве инстинкта.
Les oz des piedz et des mains enserres
Par bruit maison longtemps inhabitee:
Seront par songes concavant deterres,
Maison salubre et sans bruyt habitee.
Придавленные кости рук и ног;
Дом после грохота безлюдным станет.
Засыпанных отроют в должный срок,
И в тихом доме снова жизнь воспрянет26.
Первый символический пласт очевиден: это временное
упразднение законов смерти и возвращение людей к миру,
своего рода глоток воздуха в апокалиптическом аду челове-
ческой жизни. Здесь определенно проглядываются и моти-
вы истории, описанной Плинием Младшим, который рас-
сказал, как в Афинах дом освободили от духа, закованного
в цепи. Но следующему пласту присуще предостерегающее
звучание, которое астрофил передает в тексте: необжитой
дом — не есть ли мир людей, отвернувшихся от Бога, без-
вольно бредущих на звук, которым отмечена человеческая
жизнь, словно источник их бытия — жуткое клацанье бол-
тающихся рук и ног, вывернутых, как и слова в катренах,
предсказывающих будущее, но бессильных придать ему
смысл? Вот шумный и пахнущий смертью дом старика!
А «тихий дом», избавленный от химер и призраков, — раз-
ве не дом молчания, который не заполнен словами и обра-
щен только к Богу? Конечно, надо добавить, что молчание
у Нострадамуса может связываться с состоянием неофита,
с «дихотомным» сознанием верующего, хранящего в глу-
350
23. Эсхатологизм радуги
бинах памяти воспоминания о гонениях, которым подвер-
глись его предки, как это было с Хуаном Луисом Вивесом*
в начале 1520-х годов, когда его семья в Валенсии испытала
на себе преследования и гонения инквизиции: «Говорите,
и вас тотчас назовут еретиком». После 1526 года презрение
к тем, кто «заявляет, что все им неведомое есть ересь»,
только усиливается: «Тот лучше всех докажет, что он хри-
стианин, кто в ереси уличит весь мир». По сему все для
Вивеса ненадежно, ни в чем нет «радости»: «Говорить опас-
но, молчать — тем более»27. Но Нострадамус видит совсем
иначе. Ведь для него надежное и радостное — внутри. Он
занимается исцелением души, секреты которой хочет пере-
дать тем, в ком есть вера.
* Вивес Хуан Луис (1492-1540) — испанский гуманист, выходец из
иудейской семьи, обратившийся в христианство. Из-за преследо-
ваний инквизиции покинул Испанию, жил во Франции, в Англии,
а затем, до конца жизни, — во Фландрии, в Брюгге.
24.
Онтологический поворот
В самом начале этой книги я подчеркивал, что Нострада-
мус — врач, и эсхатология в создаваемой им системе вооб-
ражаемого есть исцеление душ; она должна пробуждать для
встречи с Богом, выводить из бесчувствия, освобождать от
тревог. Мне кажется, что в разгадывании путей, по которым
идет процесс исцеления, надо пойти еще дальше.
В «Предисловии» к «Пророчествам», которое в 1555 го-
ду астрофил посвятил сыну Сезару, он рассказывает, что
действительно узнал, будто до наступления всеобщего ка-
таклизма мир падет жертвой «многих потопов, таких боль-
ших, что вряд ли останутся области, незатронутые водой»1.
В близящемся к завершению русле времени он выделяет
эпизод, описывающий бушевание водной стихии, которое
может начаться в любой момент и повлечь за собой ливень
огня и раскаленных камней, «и это случится за краткое вре-
мя, и до последнего пожара». То есть мир подходит к кон-
цу под властью Сатурна, когда три кары из божественного
пророчества становятся явью: война, мор, голод. Соверша-
ется «анарагонический оборот», этимологически — пово-
рот, совершаемый через разрыв и предвещающий возмож-
ное возрождение, но только после того, как мир полностью
рухнет и сгорит. Тем самым, словно продолжая научения
Региомонтана*, Нострадамус подспудно напоминает про
* Региомонтан (настоящее имя Иоганн Мюллер; 1436-1476) — не-
мецкий астролог, астроном, математик.
352
24. Онтологический поворот
предполагаемое в 1584 году противостояние планет, Сатур-
на и Юпитера, в знаке Рыб и на вхождение Сатурна в знак
Овна. Обещанное пророками ожидание богоявленного вре-
мени подразумевает обращение к пророческому сознанию
через слова, которые стоит здесь повторить: «Послушай
же, сын мой, то, что я нахожу в своих расчетах [...]: смер-
тельный меч приближается к нам сейчас, с чумой, с войной
более ужасной, чем была когда-либо при жизни троих лю-
дей, и с голодом, который падет на землю и часто будет
возвращаться»... И тогда время пойдет на новый круг, и на-
станет пора примирения, и чистоты, и надежды.
Что сказать про 3797 год, который Нострадамус назовет
решающим и заставит ученых строить догадки относитель-
но точной даты финального катаклизма в мировой истории?
Тем самым драма как будто изначально сводится на нет2.
Действительно, вдумавшись хоть немного, приходишь к
выводу, что простой нумерологический анализ помогает
разрешить вопрос. 9 и 7 обозначают девятеричный и семе-
ричный порядки. 9, вероятнее всего, относится к категории
небесного, — как, например, в «Божественной комедии», —
но также к финалу, который есть начало, поскольку это по-
следняя из цифр — альфа и омега одновременно; на девятом
часу Христос испустил дух. 7 — аллюзия на семь планет и
их движение, но также на семь дней Сотворения мира, семь
ангелов у престола Господня, седьмой день, то есть день
Господень. На седьмой день Христос упокоился во гробе.
Зато 3 — первое неделимое число, как указывал Корнелий
Агриппа, и оно могло бы символизировать Троицу. Смысл
удвоения семерки, возможно, в том, чтобы подчеркнуть:
заканчивается один временной цикл и начинается другой —
и тогда число 3797 символически выражает слово, цель ко-
торого — произнести непроизносимое. 3797 год невозмо-
жен — или в нем попросту зашифрована вечность. А значит,
для верующего, который очищается от греха, вверяя себя
353
Дени Крузе. Нострадамус
божественной милости и черпая пищу в утешительной ве-
сти о спасении, время переходит во «вневременность».
«Анарагонический оборот» произойдет в самом человеке...
который покорится... осознав, что бренный мир высвобож-
дает страсти, а всех прельстившихся его соблазнами эти
страсти губят. Зато осознать бесконечность зла можно
прежде всего в молитвах Господу, выражающих всю полно-
ту веры в его милосердие — веры, проникающей в самые
глубины души. 3797 год — дата, обыгрывающая парадокс,
символ вневременности, наступающей вслед за обраще-
нием в веру, когда христианин в самом себе словно зами-
рает, пойманный неким моментом вечности, настигнутый
Словом Божьим, питающим его и преисполненным Свя-
тым Духом.
То есть через объектив тайнописи выражено признание
Нострадамуса в том, что он не в силах определить дату кон-
ца света, да и не интересна она ему, и знает ее только всемо-
гущий Всевышний. И все же на этом не заканчивается его
собственная астрология — та, что велит звездам нести Ло-
гос. Перед нами эсхатология неопределенности, выходящая
за пределы циклической концепции, которая отчасти может
быть подсказана каббалой3 и отражает картину мира, все
глубже погружающегося в пучину катастроф и упадка. Но
это и миметическая апокалиптическая эсхатология, значи-
мая только в иллюзорности, поскольку призвана очищать
верующего через осознание греха, которое позволит узреть
«язык пламени» веры. 3797 — квинтэссенция cogito верую-
щего. В послании королю Генриху II, датированном 1558 го-
дом, прямым текстом говорится о неминуемом возвышении
Антихриста, о массовом отступничестве, возмущениях в
народе, гонениях на Церковь Христову и священников. Это
явная аллюзия на Апокалипсис4:
354
24. Онтологический поворот
Ветхий и Новый Завет будут изгнаны и сожжены, и затем
Антихрист станет адским принцем, и еще в последний раз
будут трепать все Королевства Христианского мира, а также
неверные на протяжении двадцати пяти лет, и разразятся
самые страшные войны и сражения, а малые и большие го-
рода, замки и другие здания будут сожжены, разорены, раз-
рушены, прольется кровь девственниц и замужних женщин,
над вдовами надругаются, грудным детям разобьют головы
о городские стены, и столько злодеяний совершится с по-
мощью Сатаны, принца тьмы, что почти весь мир будет раз-
бит и опустошен: и перед этими событиями необыкновенные
птицы будут кричать в воздухе: «Уи, уи (Сегодня, сегодня)»
и через некоторое время исчезнут5.
Но разве Нострадамус не желает подготовить христиа-
нина к вхождению в сферу cogito веры? Во вневремен-
ность, рожденную Христом, который жив внутри его?
Играя собственным текстом, Нострадамус представляет
мирское пребывание в предельно черных красках, иниции-
руя акт возврата в себя, внутренней обращенности созна-
ния. Он — глашатай Всевышнего. Он не проповедует Боже-
ственное, а утверждает силу Его Истины, благословения и
неизбывности6.
В загадочных «Целительных безделках», с которых на-
чинается «Гаргантюа», Рабле многосложным энигматич-
ным языком призывал читателя побороть все невзгоды и
участвовать в наступлении нового времени, «накрепко свя-
зать все горести»; а конец горестям наступит после того,
как кончится год, который «самострелом, дном котла пу-
стого / И прялками отмечен будет» — может быть, год
МСССССХХХ*, если использовать написание римскими
* 1530.
355
Дени Крузе. Нострадамус
цифрами. Затем должны прийти «радость» и удовольствия,
некогда обещанные всем избранным («насельникам не-
бес»). А покуда Марс будет закован в цепи, явится...
...прекраснейший меж всеми
Великий муж с веселием в очах...
Надо учесть, что «муж» этот сопроводит свое появле-
ние трапезой. Можно предположить, что имеется в виду
Христос, приносящий Свои тело и кровь в жертву. И нач-
нется, — загадочно продолжает Рабле, — духовное царствие
Христа, начало которого неуклонно будет близиться, по-
буждая людей возвысить собственные сердца:
...отдавший душу Богу,
Как ни жалеет он о прошлых днях,
Назад не может отыскать дорогу.
Нечто похожее Шарль Фонтен в тот же самый период
описывал как царствие «могучего слова», которым «чуди-
ще, младенцев отторгающее», будет сражено...7 Четвертая
книга, которую мы только что упомянули, целиком опира-
ется на идею надежды, ставшей, пожалуй, более прочной,
чем была прежде: уже в «Предисловии автора, мэтра Фран-
суа Рабле, к четвертой книге героических деяний и речений
Пантагрюэля», «благосклонным читателям» и другим «доб-
рым людям» объявляется, что Евангелие, связанное в пан-
тагрюэлизмом, являющим собой «жизнерадостность, пред
которой все преходящее бессильно», есть источник здравия,
позволяющий вере находить поддержку и распространять-
ся. Смех дистанцирован от мирских явлений, и потому через
него человек может получить «святое благовествование»,
через него говорит Господь8. Раблезианский язык, как и
356
24. Онтологический поворот
ученая риторика Мишеля де л’Опиталя в его «Carmina»*, а
также речи и трактаты, служат Евангелие, всячески внушая
«добрым людям», что, выбрав жизнь здоровую, созда-
ваемую евангелическими книгами, они оказываются на по-
роге «неявного» времени, которое становится реальным
и может относиться как к индивиду, так и ко многим людям
сразу. Цель — впечатлить народ, ведь текст подкреплен ве-
рой в действенность божественного слова. Прежде чем
перейти к рассказу о Шулятрисе**, Рабле такими словами
выражает уверенность, что добронравные люди в будущем
сойдутся вместе «с помощью благословенного Спасителя»,
и это будущее возможно, а значит, будучи неявным, пред-
стает одновременно близким и далеким:
Я надеюсь, что Господь, видя, с какой глубокой верой мы к
Нему прибегаем, услышит наши молитвы и желание наше
исполнит, тем паче что желание это умеренное. Умеренность
древними мудрецами была названа златою, то есть драгоцен-
ною, всехвальною, везде одинаково отрадною. Обратитесь
к Священному Писанию: вы удостоверитесь, что молитвы
тех, кто в чаяниях своих соблюдал умеренность, отвергнуты
не бывали. Примером может служить малорослый Закхей
(мусафи из Сент-И, что близ Орлеана, хвалятся, что мощи
его и останки покоятся у них, и называют его святым Силь-
веном)9. Единственно, чего желал Закхей, это увидеть благо-
словенного Спасителя нашего при входе Его в Иерусалим.
Желание умеренное, оно могло бы явиться у каждого. Но он
был слишком мал и за народом ничего не видел. Уж он и с
* «Carmina» — «Стихотворения» (лат.).
** У Рабле этот персонаж носит имя Couillatris — очевидно, от слова
couille («тестикула»), которое используется во многих фразеоло-
гических оборотах.
357
Дени Крузе. Нострадамус
ноги на ногу переступает, и на цыпочки становится, и изо
всех сил тянется, забегает вперед и взбирается на смоковни-
цу. Всеблагий Господь угадал искреннее его и умеренное
желание. Он открылся его взору, предоставил ему возмож-
ность не только видеть, но и слышать Себя, посетил дом его
и благословил его семью.
«Предисловие» завершается изобличением тех, кто
рвется рассуждать и спорить «о могуществе Бога и о Его
предопределении», вместо того чтобы смиренно склонить-
ся перед Ним, признать свою слабость, ощутить, как жалки
они. «Умеренность»* определяет христианина, знающего
меру, а главное — раз он знает меру, прося у Бога «пожи-
вы», то и живет надеждой на будущее, угодное Богу, и не
будет для него ничего невозможного, когда появится раду-
га10; будущее это точным сроком не определено, сполна от-
крыто, неизбежно и в то же время отдалено, совершенно
подвижно и оттого досягаемо: «На этом-то, подагрики, и
основываются мои надежды, и я твердо верю, что, если Го-
сподь Бог захочет, Он пошлет вам здоровья, но только, кро-
ме здоровья, вы у Него ничего сейчас не просите. Подож-
дите еще немного, еще только на пол-унции терпения!»
То есть от Рабле с его «наивысшим смыслом» к Ностра-
дамусу все та же философия тайного обусловливает поворот
мира, омраченного и источающего мрак, простирающего-
ся под знаком зла, к внутреннему умиротворенному поряд-
ку, в котором рядом с христианской душой восседает Бог,
наполняя происходящее смыслом. Однако на того, кто узрел
* Рабле использует слово mediocrite, значения которого — действи-
тельно «умеренность» или «срединное положение»; в совре-
менном языке оно чаще означает «посредственность, ограни-
ченность».
358
24. Он т «логический по в о р о т
всю полноту бескорыстного дара веры, Бог возлагает мис-
сию, которую надлежит исполнить: по мере сил и данными
ему способами, помня о противлении и враждебности, он
должен содействовать спасению, пытаясь донести смысл
таинства. И участвовать в скрытом пасторстве, использую-
щем языковые уловки, стремясь показать, что Бог есть Все
и Он над всем". Нострадамус изображает исполненное тер-
заний будущее не для того, чтобы погрузить утративших
почву под ногами христиан 1550-1560 годов в страх или,
по крайней мере, внушить им интенцию, в которой ожива-
ла бы сакральность пророчествования. Он стремился дать
толчок для cogito, инициировать обращение к благам и ра-
достям христианской свободы, послужить исцелению гре-
ховной души. Надо думать, что, когда Нострадамус пишет:
«Уж близок век перерожденья»12, когда утверждает, что
грядет великое обновление веков, возвещает, что «дух бо-
жественный наполнит душу счастьем, / когда зрим будет в
вечности глагол»13, и даже представляет «Мир от креста,
свершенный божественным глаголом»14, он идет тем же
путем, что и Рабле, не выделяя как таковую эру Милленария,
которая должна наступить вслед за чередой устрашающих
катаклизмов: бедствий, свидетельствующих о неминуемо-
сти конца времен, — таких, как засухи и потопы, всеобщий
голод15, усиление сект — например, магометанских16, но
прежде всего тех, которые «в Германии родятся»17, а еще
явление Антихриста18, бесчисленные гонения на Церковь,
кровь, кровь и снова кровь. Надо думать, что для астрофи-
ла тысячелетнее счастье видится не иначе как в принятии
«божественного глагола», который заложен в каждом: «Гла-
гол божественный собою живую сущность наделит»19. Цар-
ство Божие может быть царством каждого.
Как я уже пытался показать, астрофил из Салона вовсе
не был медиумом, несущим знание, предвосхищающее
359
Дени Крузе. Нострадамус
определенный временной этап: напротив, он понимал про-
рочествование как рассказ о том, что есть, и вйдение того,
что зримо и что следует видеть. Видеть, смотря в себя. Смот-
реть в себя, чтобы себя познать; познать себя, чтобы знать
одного Бога. А значит, прежде всего описать и показать
крайне губительную для души завороженность человече-
ской историей, отмеченной нестираемой печатью неуклон-
но расширяющего свою власть греха. А затем побудить ког-
нитивное движение, определяющее присутствие в себе
живого Бога, Логоса, раскрывшегося в существе, одаренном
божественным языком, и жить в этой неизбывной любви,
во вневременности, возвысившейся над житейскими слу-
чайностями. Нострадамус принадлежал к христианам, стре-
мившимся найти Бога, который чудесным образом продол-
жал бы жить в собственном Слове, обращенном к ним. Бога,
который не признавал бы конфессиональных разладов и
смут, кажущихся тем более грозными и безудержными от-
того, что он Бог любви, в качестве кары тем, кто не по пра-
ву себя возвышал, посылает беды. Нострадамус был из хри-
стиан, предпочитавших видеть в Слове Божием отражение
необъятной спасительной любви, исходящей от «божест-
венной сущности».
В одном из катренов первой центурии астрофил свиде-
тельствует о том, что близится череда бесконечных жесто-
костей. Рано или поздно, но совершенно неизвестно, когда
именно, «перемены большие случатся на ваших глазах»,
«зверства непомерные» и отмщения, и если луну направ-
лять будет ангел ее, «небо того и гляди наклонится»*. В де-
сятой центурии описано, как в последний год «великого
числа семь», в июле, незадолго до того, как начнется «ве-
ликий тысячный век», восьмое тысячелетие, случится не-
* 1,56.
Збо
24. Онтологический поворот
что, напоминающее день Воскрешения из мертвых20: «Ко-
гда из могил погребенные выйдут». Последним перед
концом света наступит царствие солнца21. Слова «рано или
поздно» отсылают к правосудию, вершимому Богом, кото-
рый благословляет праведника, что бы при этом ни казалось
и что бы ни происходило: «Можно поручиться*, что по-
рочный не останется ненаказанным; семя же праведных
спасется»22.
Ибо пятьсот лет люди не будут замечать того, кто собой
украсил время. Затем вдруг великое просветление наступит,
«и станут они этим веком вполне довольны»23. Не пришест-
вие ли Христа зажгло этот свет?
Во французском переводе текст Притч начинается словами tot ои
tard, «рано или поздно».
25.
Свобода во Христе
Глубинный характер мотива христианской свободы под-
тверждается катреном, анализ которого предложен ниже1;
Нострадамус пишет, что миновали двадцать лет царствия
Луны, а значит, первая центурия была написана в 1553 году.
По-прежнему следуя за Ришаром Русса, как показывает нам
Пьер Бренд’Амур, астрофил утверждает, что в истории мира
«монархия» Луны продлится больше семи тысяч лет. Ко-
гда в оставшиеся дни воцарится Солнце, свершится пред-
сказание: «иссякнет мое пророчество». Но прежде чем
такой порядок вещей установится, тех, кто тверд в вере,
ждут новые и новые гонения, предвещая, что Христово зна-
мение повторится; Клод Блюм* пришел к выводу, что этот
мотив характерен для последователей евангелизма2. Сле-
дует также обратить внимание на характерный катрен, в
котором говорится о жертве Спасителя и о забвении заве-
та Его до тех пор, пока некий глас не изречет вновь слова
откровения.
Devant le peuple sang sera respandu,
Que du haut ciel ne viendra esloigner:
Mais d’un long temps ne sera entendu:
L’esprit d’un seul le viendra tesmoigner.
* Блюм Клод — профессор Сорбонны, специалист по французской
литературе.
Зб2
25. Свобода во Христе
Перед толпой прольется кровь святая,
Но от небес Его не отлучит.
Мир будет глух, о жертве той не зная,
Доколе глас о ней не возвестит3.
То есть перед народом прольется кровь, принадлежащая
тем, кто будет близок к Богу, живя помыслами не о земном,
а о небесном, Потустороннем. Христиане должны уверить-
ся, что Истину донесет Дух единственного истинного Бога.
Но донесет мысленно, обращаясь через душу каждого.
То, как истинный Бог говорит и живет в верующем,
Нострадамус раскрывает в катрене, указывающем на при-
верженность пророка евхаристическому глубинному благо-
честию:
Le divin verbe donra a la sustance,
Comprins ciel terre, occult au fait mystique,
Corps, ame, esprit, aiant toute puissance
Tant sous ses pieds, comme au siege celique.
Божественный Глагол всему даст плоть:
Земле и небу, млеку тайн священных;
Плоть, мысль, душа все смогут обороть
У стоп Его, в чертогах ли блаженных4.
Здесь можно согласиться с интерпретацией Пьера
Бренд’Амура, считавшего, что Божественный глагол есть
сын Божий, который, таинством оккультным превратив
хлеб в плоть, а вино в кровь, вселит в евхаристическую сущ-
ность тело свое и душу, поскольку Святой Дух всевластен
на земле, как на престоле небесном. Христос явится во пло-
ти, когда небо и земля соединятся через скрытое золото, то
есть «мистическое явление» («fait mystique»), — если ис-
Збз
Дени Крузе. Нострадамус
править всего одну букву, получаем «мистическое молоко»
(«lait mystique»)*, — и божественные наущения повсюду
будут услышаны5. Тогда Дух обретет всю власть над телами
и душами как в бренном мире, так и в небесах. Такова кар-
тина благодатного времени, которое опять же не следует
изображать исключительно как время Второго пришествия:
скорее оно должно вырисовываться в деталях мотива ми-
стического молока — синонима Слова. «Как новорождён-
ные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы
от него возрасти вам во спасение»6. Люсьен Февр в книге
«Любовь мирская, любовь священная» в эразмовской ма-
нере характеризует евангелическую веру как безумие, про-
тивопоставленное мудрости человеческой, приводя свиде-
тельство Жана Мореля, печатника-подмастерья: «Вера моя
основана на учении пророков и апостолов. И хоть я не слиш-
ком сведущ в Святом Писании, из оного почерпнуть могу
то, что для моего спасения необходимо, а места, которые
сложными нахожу, повторяю, пока Господу не станет угод-
но открыть мне способ к их пониманию. И так пью молоко,
которое в Слове Божьем обретаю». Не является ли мисти-
ческое молоко или «явление» у Нострадамуса тем самым
Словом Божиим, которым христианин, кем бы он ни был,
безотносительно долга своего и обязанностей в отношении
веры, наложенных духовной иерархией, может свободно
черпать пищу для себя в напряженном сплавлении бренно-
го и Потустороннего, в тяготении к эсхатологической ин-
териоризации? Не играет ли молоко туже роль, что и вино
для великанов Рабле: не метафора ли это Логоса, через ко-
торый верующий преодолевает все мирские обстоятельства
и живет в безмятежности?
Дело не в приверженности Нострадамуса так называе-
мой ортодоксии или католической ортопраксии, но в том,
* В переводе — «млеко тайн священных».
Зб4
25. Свобода во Христе
что Тьерри Ванегфелен назвал «настоятельностью тайны»7,
а Жерар Руссель* проиллюстрировал емкими примерами,
выделяя связь между жизнью в святости и духовным опы-
том, основанным на абсолютной вере в слова, определенные
для Евхаристии. «В 1561 году Клод д’Эспанс** на симпозиу-
ме в Пуасси настаивает на одном: надо верить в реальность
тела и крови Христовых в Евхаристии, „потому что, — пи-
шет он, — слово и обет Божии, на которых зиждется наша
вера, создают обетованное и делают его данностью"». Этот
катрен можно было бы воспринять как символ веры в обе-
товании духовного присутствия Христа.
Но возможно, христианскую веру Нострадамуса следу-
ет осмысливать иначе. Действительно, Пьер Шоню*** пред-
ложил способ прочтения Эразма и его «Enchiridion militis
christiani»****, труда, который, на взгляд исследователя, по-
родил изменения в пользу медитативного подхода к религии,
почти «пиетистского, но в то же время особо взыскатель-
ного к экзегезе»: «Не упустите главное, ибо с „Enchiridion"
мы миновали полосу безмятежности и в главном перешли
от осмысления к практике, к одному из основных обретений
XVI века. Через вдумчивое повседневное чтение Нового
Завета достигается единение с Христом, единение в про-
* Руссель Жерар (1500-1550) — французский проповедник, ду-
ховник Маргариты Наваррской, один из наиболее известных
деятелей протестантизма, принявший при этом католический
епископский сан.
* * Д’ Эспанс Клод (1511-1571) — французский теолог, приверженец
католической доктрины.
*** Шоню Пьер (1923-2009) — французский историк, специалист по
истории Европы, особенно Франции XVI-XVII вв., а также Ла-
тинской Америки.
**** «Enchiridion militis christiani» — «Оружие христианского вои-
на» (лат.).
Зб5
Дени Крузе. Н о с т р а д а м у с
странстве и времени, с культурно-историческим л оку сом, в
котором Бог присутствует среди нас. Эта форма Евхари-
стии — другая, отличная, но на деле такая же верная, хоть
и, возможно, менее выраженная, точная, страстная, насы-
щенная, чем воссоединение с Телом Христовым через со-
зерцание или съедание просфоры»8. В чтении Писания,
уподобленном вкушению, происходит евхаристическое пре-
существление; через эту пищу христианский воин мыслен-
но входит в единение с Христом9.
В том же ключе написан и другой катрен: иногда в нем
усматривают связь с событиями Великого раскола (что не-
убедительно), но в не меньшей мере он превозносит имен-
но евхаристическую веру, которая возвышается даже над
папским авторитетом:
Par la puissance des trois rois temporelz,
En autre lieu sera mis le saint siege:
Ou la substance de I’esprit corporel,
Sera remys et receu pour vray siege.
Три короля земных могучей властью
Святой престол в далекий край сошлют,
И сущность Духа, став телесной частью,
Там утвердит свой истинный приют10.
То есть Святой престол заново должны учредить три
царя, вероятно олицетворяющие волхвов, которые, по мне-
нию Тертуллиана*, символизируют три добродетели,^^,
* Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160-ок. 220(240); одно-
значных сведений о датах жизни нет) — раннехристианский писа-
тель и теолог, живший в Карфагене и первым сформулировавший
концепцию Троицы.
366
25. Свобода во Христе
spes et caritas*, и станет он обителью для царствования «сущ-
ности Духа», Евхаристии, напоминая о вере, сосредоточен-
ной на таинствах Искупления и Воскресения. В любом слу-
чае сердцем этого пророческого пространства становится
Евангелие. А «далекий край», который заменит Рим, — не
то ли, что существует всюду и нигде, не сердце ли это каж-
дого христианина? Место, наполненное светом — еванге-
лическим? И не тот ли это свет, который шлет Нострадаму-
су астральное небо в виде языка пламени? Cogito веры?
Царство божественного Глагола в каждом верующем? Ка-
жется, что Нострадамус здесь не столько пророчествует,
сколько молит, чтобы это новое царствие наступило. Но
будет оно внутри — святое царствие в душе верующего, о
чем словно свидетельствует следующий катрен:
Le corps sans ame plus n’estre en sacrifice,
Jour de la mort mis en nativite.
L’esprit divin fera Fame felice,
Vbyant le verbe en son eternite.
Плоть без души не сгинет смертью злой,
День смерти обернется днем рожденья,
Овеет душу счастьем Дух Святой,
Раскрыв пред нею Слово откровенья".
Это может означать, что когда тело, преисполненное
греха, перестанет испытывать страдания, лишившись Бога,
день смерти уже не будет таковым и станет днем Искупле-
ния, нового рождения, и в этот день душа обретет счастье
через всевышний Дух. А когда на смену старому человеку
придет новый, умиротворенный тем, что познал Христа в
* Fides, spes et caritas — вера, надежда и любовь (лат.).
367
Дени Крузе. Нострадамус
себе милостью, открывающей тайну «рождества», душа
внутренне узрит Глагол — Христа в его неизбывной славе;
деепричастие «видя» является важным, поскольку определя-
ет миг внутренней обращенности, когда Глагол проникает
в христианина, подводя его к christiformitas* — если исполь-
зовать выражение Лефевра из Этапля. Как писал Тьерри Ва-
негфелен на заключительной странице своей диссертации:
«Что есть обращение в веру, если не погружение во всеох-
ватное единство? Что есть единство, если не Бог?»12 Не
имеет ли в виду Нострадамус, что своего рода неизбежным
продолжением религиозного обращения становятся гоне-
ния, когда пишет, что в мае 1554 года, с одной стороны,
проявится милосердие, как воздух чистый, а с другой —
людское жестокосердие, «горькое, терпкое и суровое» ? Не
представляет ли чистый воздух аллегорию чистоты Боже-
ственного глагола, чистоты внутреннего мира, Глаголом
питаемого? В противоположность миру людей, беспощад-
ному и жестокому — внешней стороне человеческих стра-
стей? С этой точки зрения эсхатология Нострадамуса уходит
корнями в Овидиевы сочинения — возможно, чтобы пока-
зать: тот, кто будет созерцать Христа в вечности, перене-
сется туда, где нет мирской злобы и ужаса, превозможет
всякий страх и смятение, даже столкнувшись с жесточай-
шими преследованиями: «сладкая манна» просыплется на
всех, и псам нечего будет сторожить, ибо «в конце» волк,
лев, вол и осел и даже дикая лань будут жить в гармонии с
«псами» («mastins»)13.
Человеческий ум, даже если ему помогают чувства, вла-
стью греха может быть ввергнут во множественные заблуж-
дения и обманут ложной видимостью вещей, а когда пыта-
ется он постичь вещи, недоступные глазу (pculis impervid),
* Christiformitas — здесь: уподобление Христу (лат.).
368
25. Свобода во Христе
то походит на затупленное оружие, брошенное в прочней-
ший из предметов. Этого надо остерегаться и беречься. Что
идет от Бога, не может идти от человека с его ограничен-
ными возможностями, которые держат его в низких сферах,
откуда он не способен вырваться по собственной воле. Ми-
шелю де л’Опиталю словно не дает покоя метафора полета
или воспарения, отражающая его веру, устремленную
внутрь, свободную от страхов и груза мирского. В пара-
фразе, носящем одновременно платоновский и вергилиев-
ский характер, он обращается к Богу, прося высвободить
его ум из тяжеловесного тела (corpore crasso) и подарить ему
«гений (ingenium) проницательный, плодовитый, открытый
всем человеческим искусствам», «чистый», «лишенный
всякой отягощенности», которая есть отягощенность зем-
ная; тогда этот «гений», легкий и воздушный, «в устрем-
ленном вверх порыве» (volubile) не будет удерживаться на
земле: он воспарит из низменных сфер и, возносясь все
выше, «вверит себя распахнутым небесам и очертит и Луну,
и Солнце, и звездные диски...».
Но идея чистоты жизни, обращенной внутрь и отданной
христианской любви, в системе воображаемого у Нострада-
муса дополняется восприятием царства Христова как царст-
ва тишины, безмолвия, одиночества в каждом верующем:
Sur le milieu du grand monde la rose,
Pour nouveaux faicts sang public espandu:
A dire vray on aura bouche close,
Lors au besoing viendra tard 1’attendu.
В средине Мира — Розы чистота.
Грядут событья, люди кровь прольют.
Глас Истины — сквозь сжатые уста.
Промедлит тот, кого столь долго ждут14.
Зб9
Дени Крузе. Нострадамус
Следует ли за розой в этом стихе видеть образ Иисуса,
истинную розу, о которой говорится в Писании и которую
Лютер представил как белую: «Был я в точь роза, посаже-
ная в Иерихоне, — белая роза святого чистосердечия и алая
от крови, им пролитой»? Розу славит также Святой Авгу-
стин: «Как роза выдает себя своим ароматом, прежде чем
к ней приблизишься; так и незрячий издалека ощутил аро-
мат божественности ее. Есть, о да, есть, братья мои, в саду
Господа не только роза страдальцев, но и лилия дев, плющ
супругов и фиалка вдов. Нет, возлюбленные мои, такого
положения в роду человеческом, чтобы от судьбы своей
отчаяться. Христос за всех принял муку, и истинно говорит
Писание: Бог „хочет, чтобы все люди спаслись и достигли
познания истины"»15. Тогда розу Нострадамуса можно рас-
сматривать как послание Христа, Откровение, проявив-
шееся в сердце мира, Иерусалиме, и кажется, что катрен
пронизан апокалиптическими реминисценциями. Не связа-
на ли кровь, которая принародно прольется из-за грядущих
«событий», с голосом, говорящим, что обитель Господа
созидается среди людей и все новое будет творимо сидя-
щим на престоле — тем, кто есть альфа и омега, Начало и
Конец?16 Отсюда пророчество о том, что, пока Логос будет
пребывать в большом мире, пока будет возвращен людям,
из-за новых «событий» принародно прольется кровь. Так,
под знаком мук и гонений, осуществится конец времен и
Второе пришествие Христа17. Верующие будут безмолвство-
вать в ожидании и уверенности, что Мессия явится запозда-
ло, и молчание сохранят, чтобы лучше слышать Спасителя.
Тишина, выбранная ими, значима. В связи с указанием, что
«промедлит» тот, кого ждут, надо вспомнить Евангелие от
Марка18: «Итак бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет
хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов,
или поутру». Но особенно важны в этом катрене, который
370
25. Свобода во Христе
нами уже рассматривался, слова: «Устами сомкнутыми ис-
тина произнесется»; назначение их в том, чтобы подчер-
кнуть: в благие времена, когда Христос объявил, что явит-
ся, дабы быть среди людей и утирать все слезы с их глаз, те,
кто верит в него, должны молчать, не оглашать прилюдно
Истину, радости которой им дано испытать. Вера и надеж-
да им еще понадобятся, а хранить их людям предстоит в
себе, со всем терпением19.
Последний из рассматриваемых катренов позволяет
уловить то, что еще мог попытаться выразить Нострадамус,
отображая внутреннее царствие Духа, когда писал, что ле-
кари, неспособные выходить великого короля, покинут его
больным; и тогда божественным провидением, а не искус-
ством еврея — медициной или магией — жизнь его будет
сохранена. Он и род его до вершин царственных возвысят-
ся; да будет по желанию Христа милость подарена всякому
существу: «Милость дарована тем, кто желанен Христу»20.
Жизнь, понимаемая как «высшее царство», спасение, долж-
на восприниматься как милость, подаренная свыше тому,
кто любит Бога и выражает Ему свою любовь, доверяясь
не возможностям человеческим, которые символизирует
здесь врачеватель, но только милосердию божественному.
Sola gratia, sola fide*. He связывается ли господство Духа с
идеей «глубинного и тайного» откровения, которое Бри-
сонне раскрыл Маргарите Наваррской? Откровения, под-
вигающего раствориться в Боге и доходящего «до одних,
как молоко, до других — как жесткое мясо», «до третьих —
как вершина учения, их способностям сообразная, или вода
очистительная, или озарение, или совершенство». Откро-
вения, раскрывающего Бога, которому христианин, встав-
* Sola gratia, sola fide — одной лишь милостью, одной лишь верой
(лат.).
371
Дени Крузе. Нострадамус
ший на путь Закона, не может дать определения, когда сумел
преодолеть земной порядок и проникнуть в сферы небес-
ные, покинув «свои пределы» благодаря «восхитительной
и чудесной благодати»: «Не сможет боле назвать его, созер-
цая молча, сердцем, исполненным чувств и проникнутым
любовью, не говоря, не видя его в затухании света, оза-
ряющего мрак, которым... разум его замутнен, поглощен и
утоплен...»
Так, в аспекте августинианского усмирения гордыни
через тайное, складывается via negativa или апофатическая*
идея. Знание может родиться лишь из незнания, Свет воз-
никнет только из непроглядной тьмы — это была безуслов-
ная истина в воображаемом Ренессанса, сложившаяся под
влиянием псевдо-Дионисия и его труда «De Divinis nomini-
bus»**, акцентировавшего надсубстанциальную природу
и необъятную доброту Бога, которого человек не способен
назвать, но которому все имена присваиваемы21.
С другой стороны, теология присваивает Богу всяческие
наименования; представляет Его о Себе говорящим: Я есмь
Сущий; Я жизнь, свет, Господь и истина. Она чтит его как
творца; описывая множество его деяний, называет его доб-
рым, прекрасным, мудрым и возлюбленным; она называет
Его Бог богов, Владыка владык, Святая святых, Всевышний,
Он, Отец небесный; называет творцом жизни, мудрости,
* Via negativa — путь отрицания (лат.). Апофатический — от грех.
apophatikos (apo — прочь, phatizo — говорю, именую). Апофатизм
в средневековой философии — метод осознания Божественно-
го через признание невозможности его рационального опреде-
ления.
** Дионисий Ареопагит. «De Divinis nominibus» — «Об именах Бо-
жественных» (лат.).
372
25. Свобода во Христе
разума, Глагола. Ему знакомы и пребывают в Его власти все
сокровища науки; Он всесилен и всемогущ; Он Царь царей
и Ветхий днями; не знает Он старости и происшествий; Он
спасение, справедливость, освящение и искупление; Он все
превосходит своим величием; и несет Его южный ветер. Он
живет в сердцах, в умах и телах, в небесах и на земле; всегда
неизменный Он в мире, вкруг мира, в надмирном, в надне-
бесном, в надсущностном; Он солнце, звезда, огонь и вода,
ветер, роса и облако, краеугольный камень и скала; Он есть
все сущее, и нет ничего в Нем от сущего.
Может быть, Нострадамуса просто надо прочитывать
в свете идей одного из его учителей? Следуя в размышле-
ниях за Эразмом, он также не раз избирает поводырем Кор-
нелия Агриппу. Возможно, в этом все кроется. Как не соот-
нести его «неученость», заставляющую вновь обратиться
к Христу в Писании, и этот библейский фундаментализм,
на который, невзирая на богословов («празднословов»,
обличаемых Рабле), претендует Корнелий Агриппа: «Сколь-
ко всего есть от Бога, только собственное слово его назо-
вет». А свет, который для Святого Августина есть желание
Бога, Корнелий Агриппа видит как отправную точку, чтобы
дальше идти за светом мирским. Корнелий Агриппа, охва-
ченный безмерной скорбью о несчастьях эпохи, которая
из-за того, что люди возомнили себя учеными, погрязает в
жестокости: от мелкого народа, ставшего «вершителем и
властелином собственных заблуждений и дурных обычаев»,
до правителей, чья власть есть «плата» за преступление и
торжество насилия. Корнелий Агриппа, возвещающий о
славе Христа, который «устами ослов своих — недалеких,
неотесанных, грубых учеников и Апостолов низверг всех
философов языческих, еврейских толкователей Торы, и все
знание людей о божественном перевернул». Корнелий
373
Дени Крузе. Нострадамус
Агриппа также был лекарем и также склонялся к фидеизму,
утверждая, что больше блага и пользы в том, чтобы «быть
глупцом, и не знать ничего, и мыслить в Вере, с любовью к
ближнему, и близко быть к Богу, чем познанием премудро-
стей кичиться и от гордыни пасть под власть змея»22. От
лекаря, в Неттесгейме рожденного*, Господь служения же-
лает духовного и истинного: «Взгляд также направляет он
вглубь, где дух и вера, где все, что есть в человеке сокровен-
ного; проверяет он сердца и помыслы, в глубине души скры-
тые...; нет ничего любезнее, чем верить в Иисуса Христа и
подражать пламенному милосердию его, жить твердой на-
деждой на спасение и награду, им обетованную»12. Выступая
против тех, кто разъединяет христианскую Церковь и Тело
Христово ради «вещей малой значимости», то есть ритуаль-
но-догматических дефиниций, Корнелий Агриппа писал,
что они совершили «недоброе дело». Важна вера, которую
каждый христианин хранит и лелеет в себе, в духе своем:
«так Господь наш Иисус Христос корил фарисеев, оцежи-
вавших комара, а верблюда поглощающих**: этим настоль-
ко мы покой Церкви тревожим, что грозит ей раздор, тем
паче губительный, что пользы не будет в устремлении ис-
править это или улучшить. Папы пресекли бы воистину
много зол и Церковь сохранили бы в покое и целости, коли
смирились бы с закваской греческой и потиром богемским:
ибо эти вещи не важнее, чем упомянутое у Вольтеррано***
позволение народам норвежским от Иннокентия VIII собо-
ровать с потиром без вина»24.
* Корнелий Агриппа родился с местечке Неттесгейм недалеко от
Кельна.
** Мф 23, 24.
*** Рафаэлло Маффеи, прозванный Волатеррийским, или Вольтерра-
но (1451-1522), — итальянский гуманист, историк и теолог.
374
25. Свобода во Христе
«Астрономические пророческие катрены» на последних
страницах отражают не столько аспекты футурологии,
сколько проблематику личных убеждений и их становления
на протяжении века, когда верить могло быть опасно, а ду-
мать — рискованно. «Пророческий дух», руководивший
Нострадамусом, видимо, есть зарождающееся сознание,
творящее свою работу в христианской свободе, особенно
выраженно проявившейся в свободе, отведенной словам,
и в их значащей неоднозначности. В этом — возможность
понимания и раскрытия бесконечных тайн «оккультной
философии». По крайней мере одна из возможностей.
Послесловие.
Почему Нострадамус?
И вот теперь, когда предложенное вниманию читателей ис-
следование подошло к концу, меня стал мучать вопрос: по-
чему Нострадамус, зачем понадобилась книга о Нострада-
мусе? В том ли дело, что, хоть мы и привыкли роднить его
творения либо с игрой фантазии, либо с навязчивой «ирра-
циональностью», этот персонаж все равно как будто оста-
ется «на полях» Истории, у тех рубежей, к которым лучше
не приближаться? Признаться, я совершенно, напрочь за-
был, что именно вдруг пробудило во мне интерес к астро-
филу из Салон-де-Кро. Не иначе как некий импульс заставил
меня заглянуть по ту сторону загадочной бессвязности слов
в «Пророчествах», и я в свою очередь попал в этот чарую-
щий и непреодолимый порочный круг, заданный гипотети-
ческим дискурсом. И все же, размышляя теперь об этом, я
прихожу к мысли, что случайностей не бывает, что Ностра-
дамус возник, потому что через него я сумел ответить на
вопросы, которые остались без ответа в моих предыдущих
исследованиях. В истории золотая середина часто оказыва-
ется там, где она менее всего заметна. И нам приходится
повторять пройденное.
Мои исследования, начиная с магистерской диссертации
по истории Нового времени, которую я защитил в Сорбон-
не в июне 1975 года, почти исключительно относились к
долгому XVI веку и оказались в одном ряду с работами, вы-
полненными двумя выдающимися учителями, на которых
376
Послесловие. Почему Нострадамус?
я равнялся. Пьеру Шоню я обязан усвоенным принципом:
если рассматривать жестокости и конфликты, упорно твер-
дя о размывании христианского мифа и не соотнося их с
религиозным началом, а значит, с воображаемым в идее
Спасения, можно зайти в тупик. Сталкиваясь с тем, что ав-
тор работ «Севилья и Атлантика» и «Время реформ» на-
зывал «бесхребетной антропологией», он проповедовал,
что нужно неизменно придерживаться макроисторическо-
го подхода или вырабатывать «систему целого». Это был
человек, обладавший одновременно «паноптическим» и
диахроническим видением, зачинатель исторической нау-
ки с позиции взаимосвязей и правил, относящихся к тому,
что «всегда увлеченно описывалось в настоящем време-
ни»1. Дени Рише я обязан тем, что с первых шагов проник-
ся ощущением, будто История сравнима с замысловатыми
фрагментами пазла, который историк должен постараться
воссоздать через постоянное взаимодополнение макро- и
микрофактологии. Он также отвергал «измельчение» исто-
рии и говорил, что принимает ее только «всеобъемлю-
щей»2. К этому добавился принцип живой преемственно-
сти историков прошлого и настоящего, обязующий не
приносить в жертву господствующему тройному импера-
тиву в виде научной эрудиции, герменевтического сомнения
и пытливого взгляда, направленного в другие пространства
и временные протяженности, ничего, кроме пространства
и времени Франции периода Новой истории. Принцип, за-
крепленный благодаря тому, что рядом были мой отец Фран-
суа Крузе, Элизабет Крузе-Паван, а затем и моя дочь Гийе-
мет. Все они, ныне здравствующие и ушедшие, незримо
присутствуют в этой книге, определяя причины и принци-
пы, по которым она была выстроена и обрела форму иссле-
дования, предмет коего я назвал «исцелением души эпохи
Ренессанса».
377
Дени Крузе. Нострадамус
В дальнейшем меня увлекли, пожалуй, три личности,
обращавшиеся — каждая по-своему — к междисциплинар-
ному методу и одновременно к эмпиризму как основам исто-
рической герменевтики. Это прежде всего Анри Пиренн: я
рано прочел его книгу «Магомет и Карл Великий» и благо-
даря ему усвоил принцип, который назову аксиомой кон-
структивной истории. Затем — Люсьен Февр, поскольку он
теоретически обосновал отказ от истории в виде «уснув-
шего некрополя, где проплывают лишенные плоти тени»,
и таким же образом в теории изобличил позитивизм, рассмат-
ривающий прошлое как «спящую красавицу», застывшую
и потому «настоящую», «реальную». Наконец (и, вероят-
но, в особенности), это Альфонс Дюпрон, ведь он историк
«знаковых пертурбаций», «надвременности» мифов, исто-
рик, чей вопрос — история отношений с Трансцендентным,
священных блужданий и незыблемостей, а значит, средств
выражения внутреннего, но при этом — историк, выбрав-
ший феноменологический подход, определяемый как неиз-
менно «парциальный» или случайный.
Отсюда и XVI век, который мало-помалу, пока я зани-
мался изысканиями для диссертации, словно переменил
вектор, развернулся на сто восемьдесят градусов. У меня
сложилось впечатление, что вместо относительной ясности,
которую историческая «вульгата» обретала в десятилетиях
пламенной веры, предшествовавшей «феномену» Лютера
и внезапному движению христианства к разрыву собствен-
ного единства, пришла пора говорить о все возрастающей
подвижности сферы воображаемого, которая может воспри-
ниматься как зыбкая, текучая «магма», плывущая между
сознанием и подсознанием, неизменно творя и воссоздавая
формы, фигуры, символы, знаки. Воображаемое предстает
также безличной движущей силой, которая проявляется
через чувства и желания индивидов, пропуская через себя
378
Послесловие. Почему Нострадамус?
то, из чего формируется «реальность», предстающая в фан-
тазийном облачении, скроенная и перекроенная, снова и
снова актуализуемая в позитивном или негативном ключе,
зависящем, наверное, от каждой экзистенциальной лично-
сти. Я решил выделить тот факт, что начиная с 1480-х годов
Французское королевство, подобно другим христианским
землям, но в собственном темпе, постепенно охватывала
волна эсхатологического страха. Она заметна в Италии, в
Испании, в Священной Римской империи, но во Франции
наблюдается в течение долгого времени; можно сказать,
что она является «структурным» историческим фактором,
вокруг которого История складывается и распадается в те-
чение времени, превышающего и без того протяженный
век. Она знаковым образом прослеживается в различных
печатных изданиях: в книгах с апокалиптическими или хи-
лиастическими (в духе Иоахима Флорского) пророчествами,
в частых тогда публикациях, описывавших знаки, предве-
щающие «Ira Dei»*, в астрологических альманахах, преду-
преждающих о неминуемости Высшего суда, в пророче-
ствах, доносивших до всеобщего сведения, что Бог вот-вот
обрушит свою ярость на человечество, сверх меры испол-
нившееся греха. В проповедях также отражается проклятый
Богом мир. С течением лет нагнетание страха становится
все ощутимее, и в этом процессе выделяются два этапа:
1524-1525 годы, когда проходит слух, будто большое соеди-
нение планет в знаке Рыб вызовет второй потоп, а также
1533 год, по прошествии полутора тысяч лет после Страстей
Христовых.
И тут, под воздействием печатных и рукописных тек-
стов, мое видение Истории, можно сказать, перевернулось.
С тех пор «прекрасный» XVI век до 1560 года существует
* Ira Dei — гнев Божий (лат.).
379
Дени Крузе. Нострадамус
лишь как поверхностное явление; за его призраком оказа-
лось скрыто мрачное и полное все более неизбывных тревог
столетие. Немало примет позволяют воссоздать канву ци-
вилизации в предчувствии Божественного суда: так, напри-
мер, нормандские крестьяне во время сильной вечерней
грозы 1542 года пережили настоящий конец света. В созна-
нии людей — не меньше, пожалуй, чем в подсознании, —
религиозная война началась задолго до 1562 года, с всеоб-
щего осознания пароксизма человеческой греховности, с
появления образа Бога-судии, непримиримого, готового
поразить человечество своим мечом: против этого страха
представление о Чистилище как средство успокоения пере-
стает быть действенным — настолько обостряется само-
внушаемое чувство вины и ужаса перед вечным прокляти-
ем. Вопреки сложившемуся мнению историков, XVI век как
«Новое время» (термин, впрочем, не бесспорный) начина-
ется с обширного и глубинного страха перед божественным
правосудием и с ощущения, что нельзя ничего исправить и
сделать так, чтобы Бог пришел к верующим. Задумываясь
о причинах возникновения подобных страхов в последние
десятилетия XV века, приходится задать следующий вопрос:
не мог ли один из основных векторов поворота к «Новому
времени» — книгопечатание (казалось бы, прежде всего —
потрясающий множитель информации) послужить источ-
ником для столь акцентированного осознания человеческой
виновности? Разве «Новое время», если это не историче-
ская иллюзия, воображенная историками, не должно было
полностью противоречить всему, что несет Писание, «объ-
явившись вдруг в недрах западных обществ» (Люсьен Февр
и Анри-Жан Мартен)? И тогда мне пришла в голову мысль,
что активные процессы Истории обусловлены не столько
разламывающими и созидающими силами, сколько конти-
нуумом или механизмом постоянного саморазрешения кон-
380
Послесловие. Почему Нострадамус?
фликтов за счет процессов перенесения, преображения или
аккомодации.
Получается, что состояние страха, обостряемое рас-
шифровкой языка божественных знаков, явилось фактором,
организующим кризисный исторический процесс. Мое ис-
следование («Воины Божии. Насилие и жестокость во вре-
мена религиозных волнений ок. 1525-1610 гг.») привело к
созданию модели действия встречных импульсов вообра-
жаемого, приводящих в движение Историю. В предложен-
ной мною гипотезе сфера воображаемого — это не только
конгломерат различных представлений, она также должна
обладать свойством автономности, благодаря чему оказы-
вается в центре процессов исторического развития. Это
своего рода «действующая сила», порождающая диалог
между тем, что нарушает ее покой, рождает тревогу и, наобо-
рот, возникает как жизненно важная сущность; сила в резуль-
тате предлагающая иной способ для обретения устойчиво-
сти, изгнания страха. Вопреки социально-экономическим
или политическим объяснениям или же узко религиозным,
реформаторским, я обнаружил в различных теологических
формах — протестантско-эразмовской, лютеранской, но
прежде всего в кальвинистской — более или менее закон-
ченные проявления реакции на эсхатологическое насыще-
ние, на ощущение нестерпимой тяжести, которое могли
испытывать христиане, столкнувшиеся с явлением Греха.
«Антиязык» Кальвина, несомненно, обладал более сильным
и заметным потенциалом внушения и притягательности:
под видом богословской критики, направленной против
тех, кто поклоняется «богу из теста», он предлагал систему
«дезесхатологизации» мира. Устрашающая фигура Христа
и апокалиптический огонь словно дистанцировались — ведь
отмеченное первородным грехом создание скорее возьмет
на себя роль Бога, нежели примется вычислять, когда насту-
381
Дени Крузе. Нострадамус
пит конец времен. Казалось — особенно после 1545 года, —
что жаждавшие увидеть, как рождается золотой век «ново-
го мира», сообразный, наконец, настояниям Евангелия,
проникаются великой мечтой о преодолении «наважденно-
го» круга вины или эсхатологических переживаний. Кальви-
нистская теология с ее идеей всемогущества отстраненного,
всеведущего и милосердного Бога несла в себе символику
высвобождения, дабы отвлечь верующего от бремени гнету-
щего страха. В истории великого кризиса XVI века случайно-
стей не больше, чем неизбежностей. К 1480 году начинает
действовать своеобразный механизм субъективированного
ужаса, который определяет встречную силу в сфере вооб-
ражаемого. Или, в диалектическом смысле, комбинации
встречных сил.
Такова одна из гипотез, постепенно возникшая у меня
из чтения различных источников в рамках исторического
материала, который может оставаться сугубо «виртуаль-
ным» в той мере, в какой непрозрачность прошлого позво-
ляет рассматривать лишь возможности при попытке по-
стижения внутреннего мира. Но он также «виртуален»,
потому что возрожденческая мысль словно бежит от самой
себя, часто прикрываясь парадоксом. Однако на этом оста-
навливаться не следовало, ведь диалог, который устанавли-
вается в глубинах воображения, толкая одних во власть все
обостряющегося чувства вины, а других — к вере в возвра-
щение евангельских времен, требовал, в моем понимании,
все более драматичного звучания. Так, проповедники и бо-
гословы, принадлежавшие к Римской католической церкви,
в самом начале десятилетия 1520-х годов, и впоследствии
все охотнее объединяют эсхатологические фантазмы, выде-
ленные при фокусировании собственного понимания знаков
божественного гнева на одном характерном явлении — речь
идет о «ереси», которая все шире распространяется с те-
382
Послесловие. Почему Нострадамус?
чениемлет, «пятная» славу Божию. «Ересь, — сокрушают-
ся они, — толкает людей во грех и подвергает всех христи-
ан неминуемой божественной каре». Не в исправлении и
покаянии ищут ныне верующие божественную любовь, а в
жестоком истреблении тех, кто выступает в роли новых
хананеев, новых филистимлян и кого немедля и беспощад-
но следует предать смерти. Кровавое воображение овладе-
вает и кальвинистами, также грезящими о том, чтобы силой
очистить королевство от «профанации»: икон, священни-
ков, монахов, месс. Воображаемое словно получило интер-
локутивное — или внутреннее — развитие, которое на фоне
безмолвия индивидов и сообществ дает представление о
двух формах обращения в воинствующее христианство: для
непримиримых католиков это обращение к мифологии Кре-
стовых походов, вписанной в апокалиптическую хроноло-
гию, а для кальвинистов — обращение к мифологии креста,
которая должна перенести в настоящее благословенные
времена первообразной Церкви. Воображаемое есть дис-
курс, и христиане Французского королевства оказались в
некотором смысле скованы развитием нового языка, обла-
давшего своими «медийными» каналами. Анализ «поясни-
тельного шаблона» к нему я детализировал в двух работах,
разделенных десятком лет — «Зарождение французской
Реформации» и «Бог в царствиях своих. История религиоз-
ных войн», — все больше настаивая на связи между распро-
странением страха и избавлением от него.
Заметно отойдя от позитивистских позиций, главенст-
вовавших в 1980-е годы, я действительно попытался прове-
рить этот шаблон, заявив, что воображаемое в божественных
знаках, призывающих к исправлению и насилию, должно
было зависеть от активации символики человеческих зна-
ков, ориентированных на трансцендентность, и что следует
прибегнуть к семиологическому методу. Вновь — эмпири-
383
Дени Крузе. Нострадамус
ческая посылка, согласно которой понимание исторической
динамики проходит через выявление интерлокутивных си-
туаций, развивающихся по путям символизации, но на этот
раз внешне выраженных, ритуализованных. Начиная с
1560-1562 годов Франция переживает долгий период выс-
шей межконфессиональной жестокости; конец этого вре-
мени — несколько произвольно, поскольку в истории нет
определенных границ, — можно обозначить 1610 годом,
когда произошло убийство Генриха IV. Я высказал мнение,
что в выпадах, связанных с коллективной жестокостью,
проецируется воображаемое, балансирующее между стра-
хом и избавлением от него, что это знаки, созданные языком
воображения. Акт жестокости, будь он «папистским» или
«гугенотским», воспринимался как дискурс, сообщающий
о распространении жестокости и о необходимости религиоз-
ного обращения. Ситуация диалога продолжает символиче-
ски прослеживаться даже во время ужасов резни и насилия.
Отсюда вторая гипотеза, согласно которой невозможно рас-
сматривать формы католического противостояния ереси,
не принимая во внимание воображаемое, связанное с кон-
цом времен. Действительно, гугеноты подвергаются насилию
начиная с 1560 года, ведь их существование одновременно
символизирует эсхатологический гнев Божий по отноше-
нию к человечеству, зависимому от плоти, и открывают
людям путь возвращения к Богу. Насилие достигает апогея,
и творящие его проникают в пророческие сферы Страшного
суда; они мистически соединяются с Богом в насилии, ко-
торое, как Он пророчествовал, должно свершиться над Его
врагами. Моя точка зрения была детерминистской, если не
«идеалистической». В моем понимании, насилие проис-
ходит не из неизведанных глубин «инстинкта», который я
не признаю, но из противоречий, которые могут возникнуть
в сфере воображаемого, а значит, и в микрокосме, заклю-
чающем в себе аффекты и знания личности.
384
Послесловие. Почему Нострадамус?
Как я уже показал, знак свершившегося пророчества,
отметивший растерзанные тела «скверны», принимает раз-
личные формы, обнажающие дьявольскую истину, испове-
дуемую неверными. Жестокость католицизма укореняется
в пророческом сознании, коллективном по сути, и ее эсха-
тологическая функция вытекает из обрядов, инсценирую-
щих изобличение грехов и широко проводившихся «рели-
жионерами»*. Это затем проявится в искажении черт и
изображении признаков животных, свидетельствующих,
что именно еретики, по предсказанию Господнему, отвра-
тятся от Него, желая удовлетворить свою плоть, и что, буду-
чи «мертвыми тварями», отныне утрачивают общность с
существом, созданным Богом по своему подобию. Еще одно
выражение пророческой жестокости раскрывается через
инфернализацию тела еретика и начертание на нем знаков,
напоминающих о карах, которым бесы будут подвергать
грешников в аду. Проявляется жестокость и тогда, когда
символизирует время пришествия Господня, разделяющее
тех, кто был верен Ему, и тех, кто повиновался апокалип-
тическому зверю. Акты насилия носят священный характер,
через них происходит единение человека с Христом, вер-
шащим порядок времен. Они несут сотериологический
смысл. В то же время, если говорить о кальвинистах, иконо-
борчество заявляет о себе как обязательный ритуал возвра-
та к чистоте первозданной Церкви. Протестантское наси-
лие обусловливалось евангелическим сознанием и каждый
раз методично планировалось — во имя наивысшей славы
Господа в соблюдении заповедей, полученных Моисеем на
вершине горы Синай. Оно должно было донести знание о
* Гугенотов во Франции называли также «religionnaires» (особенно
с XVII в.), поскольку официально о них часто говорили не как о
последователях протестантизма, а как о приверженцах «реформи-
рованной религии».
385
Дени Крузе. Нострадамус
Славе Божией до каждого, в русле свободной от страха мыс-
ли, содержащей мечту, чтобы сила вновь открытой Истины,
наконец показанная людям, неизбежно повлияла на «па-
пистские» заблуждения с их культом икон и владычеством
католического Антихриста. Через крайности резни и взаим-
ного уничтожения католики и протестанты вели диалог
между страхом и успокоением. Они выводили на сцену то,
что подтолкнуло как одних, так и других к насилию. И за
ними стоял главный действующий персонаж — Божест-
венное видение, живой Бог, участвующий в происходящем
через деяния и слова верующих. Или же, если более явно
придерживаться принципов рационализма в самой оценке
истории, в которой человеческий фактор противоречит
фактору Нового времени, — персонаж, представлявший со-
бой воображаемого Бога. Затем я интуитивно увидел брешь,
обозначившуюся в пароксизме жестокости во время Вар-
фоломеевской резни, которая отнюдь не усмирила страхи
ревностных католиков, а, наоборот, словно разбудила их,
посулив, что если в королевстве еще остаются кальвинисты,
то значит перед Богом окажутся грешны не только еретики,
но будет виновен и весь его народ; потому жестокость об-
ращается на себя, и начинаются покаянные акты. Насилие
больше проявляется в словах, чем на деле, даже во времена
мистического расцвета Католической лиги. Кризис коллек-
тивного насилия последовал за общим кризисом насилия
на фоне подавленности, характерной для периода после
Варфоломеевской ночи.
И действительно, распространяется явление переноса
импульса, порождающего физическое насилие, в иную фор-
му борьбы, которая, развертываясь, даже выходит на перед-
ний план в возникшем воображаемом театре, где соперники
сражаются на сцене посредством слов. Никому не укрыть-
ся от обмена воображаемыми ударами, которые члены Лиги,
386
П о с л с с л о в и с. Почему И о с т р а д а м v с?
политики и гугеноты то и дело наносят друг другу в памфле-
тах, пасквилях, афишах, рисунках, проповедях. Словесная
война переносит жестокость во внутренний мир верующих.
Она косвенно ослабляет, изнашивает и подтачивает като-
лическое чувство, объединявшее людей в поисках общего
спасения через причастность каждого к физической борьбе
со Злом. Лига — это прежде всего коллективное несение
креста, «дабы шли мы за полководцем нашим Иисусом Хри-
стом». Когда случится неминуемое пришествие Христово,
в ней через покаяние можно будет ощутить причастность
к Страстям господним. Она замыкает жестокость в себе,
скристаллизовываясь вокруг «короля земного, смертного
[...] неверного в отношении Бога и своего народа» и изоб-
личенного в качестве виновника гнева Господнего. Таким
образом игра воображения определяет изменчивость фигу-
ры зла. Убийца Генриха III, отождествляемый с Антихри-
стом, словно становится причастным к тому, что эсхатологи-
ческий конфликт сосредоточивается вокруг короля, смерть
которого представлялась высшей ступенью перед наступ-
лением царствия Христова в конце времен.
Последний вопрос, требовавший ответа во избежание
противоречий при описании истории изменений картины
воображаемого, которая в итоге сложилась, касался рассеи-
вания эсхатологического страха, образовывавшего канву
исторического развития XVI века. Конец религиозных войн,
в соответствии с принципами систематизации, которые мне
удалось сформулировать, зависел от складывания цельной
идеологической системы отрицания страха, подтверждав-
шей гипотезу о том, что движущим началом для вообра-
жаемого является двойственность. Роялистская пропаган-
да увидела в неостоицизме особый инструмент борьбы с
Лигой и эсхатологическими страхами, служившими ей опо-
рой. Французам было предложено достичь примирения в
387
Дени Крузе. Нострадамус
своих отношениях со временем и утешиться мыслью, что
даже несчастья обусловлены божественно-всеохватным по-
рядком мира. С этой точки зрения человек, предавшийся
страху, обвинялся в подверженности страстям, ибо не ведал:
все происходящее подчинено бесконечной мудрости и пра-
воте Господней, а сам он против порядка, установленного
Провидением, ничего сделать не может. В политическом
плане подчинение законному королю, Наваррскому,
теоретики-роялисты называли естественным приобщением
к божественному порядку, «добродетелью» христианина.
Послушание королю — это сопричастность к власти, угод-
ной Богу, разумной, потому что Бог есть «высший разум»,
а великий порядок «всеохватного» означает, что королев-
ская власть «разумна», поскольку согласуется с «общим
законом» Творения. Генрих Наваррский предстает как ко-
роль перерождающегося мира, золотого века, который
вновь наступит по завершении хаотического цикла. Он
король-повелитель времени, король-бог, через которого
осуществится божественный порядок времен. После краха
попыток освободиться от религиозного страха, ознаменован-
ных Реформацией, и краха католического устрашения, вос-
принимавшегося в сотериологическом контексте, достичь
цели помог политический резон. В роялистском дискурсе
возникает основополагающее слово: «счастье» — ведь мир
позволит богопомазанному монарху своей охраняющей вла-
стью устроить на земле общество, «застылость» которого
обеспечит гармонию с незыблемым порядком мироздания.
То есть переход к Новому времени обусловлен не забвением
эсхатологии, а ее обмирщением, а значит, освобождением
от драматизма.
Выходит, воображаемое словно подчинено прежде все-
го изменчивой игре сотворения символов. И значит, Исте-
рия познается не в ясности прочтения, которую она может
388
Послесловие. Почему Нострадамус?
предложить историкам, отдающим преимущество причин-
ным и фактологическим объяснениям, а отсылает к «энер-
гетике мифа», эсхатологического мифа, который все еще
формируется, по мнению Альфонса Дюпрона. Сделав этот
шаг в долгий XVI век, я продолжал свои исследования око-
ло двадцати лет, главным образом с целью подкрепить пред-
ложенную систему толкования. И обратился в своих раз-
мышлениях к другому аспекту воображаемого. В книге
«Воины Божии» воображаемое проявляется в действиях,
а также в религиозных или общинных обрядах. Творившие
насилие погружались в него настолько, что примеры заго-
ворщической насильственной практики повторялись и обу-
словливались общим языком, а также фантазмами и аф-
фектами. Я решил рассмотреть индивида, оказавшегося во
власти этого «символьного вихря». Какова была его реакция,
какие отношения можно было предположить между инди-
видом и воображаемым? Какая связь прослеживалась меж-
ду незримым исполнителем — воображением, и «зримым»
исполнителем Истории, в качестве которого выступает
историческая persona*, выдвинутая на передний историче-
ский план собственной ролью и действиями в определенном
контексте?
Мне пришлось заранее отвергнуть все предубеждения
по отношению к биографии, заставлявшие меня восприни-
мать соответствующий подход как нулевой уровень исто-
рического дискурса в силу ведущей роли, отведенной лич-
ности в Истории и, больше того, приоритета, который при
наблюдении за личностью в исторической протяженности
отводится не только линеарному принципу движения от
рождения к смерти, но также к холистическому, который,
подчиняясь «великой» позитивистской иллюзии, утверж-
* Persona — здесь: личность (лат.).
389
Дени Крузе. 11 о с г р а д а м у с
дает способность историка через сопоставление информа-
ции составить исчерпывающее представление о том, кем
были и чего хотели некоторые мыслящие и действующие
персоналии прошлого. Предубеждения эти были тем более
явными, поскольку в юности я прочел выдающиеся тексты
Люсьена Февра, отвергавшего метод, построенный на вопро-
се «Правда ли, что?..», а также работы Бернара Броделя,
развенчивающие «видную роль в формировании Истории,
которую решили отвести нескольким напористым личнос-
тям». Наиболее сложным моментом представлялась мне
идеализированная оценка своеобычной свободы этих пер-
сонажей, которые в их непрерывном и бесконечном ряду
как будто сами себя сделали добровольными и решитель-
ными участниками великих исторических сдвигов. В ответ
я сначала высказал мнение, что через раскрытие индивиду-
ально-личностного начала в пластах коллективного вообра-
жаемого можно прийти к вычленению некоего шаблона, в
котором складывался конфликт, нарушавший единство
веры: им был эсхатологический страх, осознанный или
неосознанный, который, судя по всему, предшествовал ре-
лигиозным размежеваниям 1525-1560 годов. Между тем
литературная критика позволила мне заложить основы ме-
тодического подхода к отношениям между индивидом и
историей воображаемого. Размышляя о некоторых исто-
рических персоналиях, я стал прослеживать их жизнь как
«произведение» в литературном понимании, определение
которому дал Жан-Пьер Ришар; «произведение», в котором
надо было попытаться найти «основополагающий замы-
сел», главную линию, а значит, «внутреннюю цельность».
Я решил выяснить, что именно Жан-Пьер Ришар называет
«одержимостью». История Христофора Колумба показа-
лась мне уникальным примером эсхатологической движу-
щей силы в вынашиваемой мною картине конца XV века и
390
Послесловие. Почему Нострадамус?
ее частного проявления («Христофор Колумб. Вестник апо-
калипсиса»). Колумб выступает в роли проводника, носи-
теля вести о Христе, исполнителя миссии по наставлению
в истинную веру народов, не знающих ее: самим своим
странствием по морям ему суждено было продекларировать
мессианское возвращение Христа на землю. Будучи «вскорм-
ленным» библейскими пророчествами, до мозга костей
впитав идеи иоахимизма*, проникнувшись мифом о неотвра-
тимом конце времен, он одержим мыслью, что находится
на пороге исторического момента и избран Богом, чтобы
осуществить «великий почин»: Индийский путь через «море-
океан» ведет его в Китай и другие новые земли orbis terra-
rum**, и он уверен, что, как только все народы земли примут
христианство, наступит конец времен; народы символиче-
ски сойдутся там, где расположен umbilicus mundi***, Иеруса-
лим, и Христос воцарится затем на тысячу лет. Христофор
Колумб — пророк Бога в конце времен, в его судовом жур-
нале, как и в письмах, говорится об «апокалипсисе», о явле-
нии людям всех скрытых сокровищ творения вкупе, то есть
о неизбежности воцарения всемогущей силы. Чтобы понять
суть «gran viaje»****, нужно рассмотреть его через призму
мятущегося эсхатологического воображения, которое реали-
зуется только в модусах библейских взаимосвязей.
Колумб глубоко убежден, что грядущая эпоха явит на-
ступление на земле периода всеобщего обращения в веру,
что Иерусалим будет освобожден тогда же, когда распро-
* Учение Иоахима Флорского (1132-1202), изложенное глав-
ным образом в его «Комментариях к откровениям Иоанна Бо-
гослова».
** Orbis terrarum — круг земной (лат.).
*** Umbilicus mundi — пуп земли (лат.).
**** Gran viaje — здесь: грандиозное странствие (исп.).
391
Дени Крузе. Нострадамус
странится повсеместно. И если он цитирует в «Книге про-
рочеств» псалом, возвещающий о том, что «все племена
народов различных перед Ним ниц падут», его точно так
же не отпускает пророческое предчувствие, что непосредст-
венным знаком к началу мессианской эры станет миг, когда
благодаря такому «всевидящему мореплавателю», как он,
в сотворенном мире станут исчезать границы и тайны, а все
несметные чудеса, сотворенные по промыслу Божию, обна-
жатся. Знание orbis terrarum, представление о бесконечной
красоте земли, о разноликости как ее жителей, так и пейза-
жей, для него — свидетельство поступательности эсхато-
логического свершения. На одной из страниц «Географии»
Птолемея он записывает стихи псалма, воспевающего Бога,
царя Мироздания: «Mirabilis elationes maris. Mirabilis Domi-
nus in altis» — «Дивны вздымания мятежных волн. Дивен
Господь в своих глубинах». Генуэзец видит безграничную
красоту моря-океана, который словно помогает ему преодо-
левать окружающие горести людские, за что он беспрерыв-
но благодарит Бога.
Плавание — одновременное движение как по пути ду-
ховной любви, так и сквозь очередность времен. Во время
своего первого путешествия он как будто предвкушает вос-
хищение, очарование миром, открытие которого становится
«откровением» в библейском, апокалиптическом смысле.
Поэтому не случайно первый остров, который после тридца-
ти трех дней пути, начатого от Канарских островов, возника-
ет на горизонте, получает название Сан-Сальвадор. Колумб
хочет таким образом обозначить исконный смысл того, что
произойдет в грядущем времени с наступлением царствия
Христова. Не случайно мыс на восточной оконечности Кубы,
который он принял тогда за Китай, через несколько недель
будет назван мысом Альфы и Омеги: в самой географии
земли мореплаватель запечатлевает то, о чем апокалипти-
392
Послесловие. Почему Нострадамус?
ческий голос возвестил евангелисту Иоанну: «И смерти не
будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо
прежнее прошло»*. В силу того, что здесь, на краю света,
который он считает Азией, начало и конец познанного неот-
личимы, время становится временем всеобщего царствия
Христова. Неизбежно само обращение в веру жителей Ки-
тая, страны Великого Хана, который некогда ходатайствовал
перед Папой о приезде «целителей в нашей Святой Вере,
дабы ей учиться». Однако не только мир призван стать кни-
гой божественного могущества, в которое верит Колумб.
Прежде чем предстать перед Изабеллой Кастильской и Фер-
динандом Арагонским с планом своей «Индийской экспе-
диции», которая после взятия Гранады и изгнания евреев
должна была оживить процесс Крестового похода за веру,
он, конечно же, читал книги и изучал труды по космографии
и истории, хроники и философские тексты, а также «другие
искусства», но он и не претендует на звание «ученого в
писаниях мужа». О чем заявляет, ссылаясь на Евангелие от
Матфея: «О, Господь, пожелавший столько таинств от уче-
ных мужей сокрыть, сколько раскрыл Ты несведущим». Он
последователь францисканского «ученого невежества».
Лишь Библия, принятая и прочитанная в вере и озарении
Святым Духом, вдохновила его, смиренного христианина,
отправиться куда глаза глядят по «глубоким водам». Все
мысли и знания были продиктованы ему свыше: это ему
Бог «дал осознать и будто ощутить заставил, что можно,
отважившись, плавание совершить из этих мест в Индию».
Ничего бы не осуществилось без божественного вдохнове-
ния, если бы Господь изнутри не вселил в него «волю к сему
свершению». Такое мистическое овладение — тоже «горе-
ние», которое под его пером становится «светом», от Свя-
*Откр21,4.
393
Дени Крузе. Нострадамус
того Духа идущим, и поддерживается в нем «лучами див-
ной чистоты».
Фигура Колумба словно иллюстрирует, как в эпоху Воз-
рождения люди ощущали в себе «дух священного знания»,
как проникались «словом о Боге», которое в них начинало
звучать. Отсюда, в зависимости от изменения ракурса, фо-
кусировавшего мои искания, связанные с этим персона-
жем, — желание избежать линейного подхода при изучении
личности. Я выработал принцип, который, будучи «абио-
графичным», когда предмет не существует сам по себе, при
этом допускает существование своего рода активной пара-
дигмы внутри системы векторов, которую представляет
собой воображаемое. Я предположил, что поскольку жиз-
ненный путь Колумба брал направление и отмечался веха-
ми в беспрестанно изменчивом сопоставлении его мечтаний
с реальностью, внутреннего духовного света с противодей-
ствием людей, то он словно прокладывал и проходил его в
озарении Святым Писанием; он черпал в нем свет, пытаясь
осмыслить некую истину в незнакомых водах и землях,
встречая скорби и несчастья, в мессианскую, как он верил,
эпоху, которая привела его к самому беспощадному насилию
по отношению к встреченным туземным племенам. Так
Колумб представал в моем исследовании носителем зна-
ния, олицетворением парадигмы высшего вдохновения; его
абсолютная вера в божественное озарение сама по себе свя-
зывала откровение с практикой священного насилия, по-
скольку Бог в его глазах был Всем и любое противление не-
терпимо было перед лицом Его. Эта фигура призвана была
обрести немало воплощений в период религиозных расп-
рей... Она возвещала о грядущем времени вдохновенных
предсказателей, принимавших на себя роль «труб» Христо-
вых и призывавших волей Божией, во имя и ради Него, пре-
давать смерти лжепророков и тех, кто их слушал. Так в дру-
394
Послесловие. Почему Нострадамус?
гие периоды времени и в других пространствах Религиозная
война уже разворачивалась полным ходом — раньше, чем
претворилась в физических столкновениях.
С другой стороны, мое внимание привлек коннетабль
Шарль де Бурбон, и я вновь вернулся к гипотезе «абиогра-
фичного» изложения, в котором похождения историче-
ской persona сродни палимпсесту; для понимания личности
они значат не больше (а то и меньше), чем для представ-
ления о сфере воображаемого в обществе, которому она
принадлежала («Шарль де Бурбон, коннетабль Франции»).
В 1523 году Бурбон становится изменником, посчитав, что
его честь осмеяна королем, Франциском I: предательству
предшествовала целая комбинация знаков, призывавших
государя не демонстрировать более свою немилость и не-
любовь. То есть честь понимается знатью эпохи Возрожде-
ния как священная добродетель, а у Бурбона это осознание
обострено до предела. Честь превосходит все обстоятель-
ства политического и общественного порядка, и, руковод-
ствуясь ее принципами, коннетабль Франции долго шлет
красноречивые знаки, буквальные и «от обратного», но в
конце концов делает выбор: отказывается от унижения, а
значит, и от службы императору. Этот выбор заставит его
встать на путь священной ненависти, пароксизм которой
наблюдается в двух эпизодах: в битве при Павии, но осо-
бенно во время взятия Рима в мае 1527 года. Это событие,
в моем представлении, можно рассматривать как свидетель-
ство, указывающее на то, что для человека военного Исто-
рия с большой буквы проявляется как самопожертвование
и представляет собой пространство и время, в которых запе-
чатлевается язык чести, то есть устремленность к Божест-
венному. Решив вести армию до самых стен Рима, живого
сердца христианства, нового Иерусалима, коннетабль, не-
сомненно, бросал вызов Папе именем императора, но преж-
395
Дени Крузе. Нострадамус
де всего совершал поступок, которым собирался оставить
след в Истории и превзойти того, кто задел его честь, —
короля Франциска I. Живым или мертвым воин сохранял
положение превосходства — и оставался в вечности. Значи-
мым для него было лишь увековечение славы, которая, по
его представлениям, не только позволяла ему соединиться
с вечностью, но также помышлять о спасении, предавшись
божественной воле. Поскольку война, спасение и честь в
его жертвенном опыте представлялись связанными, я сде-
лал вывод, что Итальянские войны носили религиозный
характер, являлись источником священной чести для знати,
и таким образом запускался некий определяющий механизм.
Такова была сотериологическая мечта, в которой характер-
но проявилась двойная драма: история коннетабля Бурбона
и разграбление Рима. Видимо, Итальянские и религиозные
войны были неразрывны, чему бы ни учила историография.
А подтвердить это могла бы семиологическая история.
Разрушив мечту заключением Като-Камбрезийского
мира, Генрих II уничтожил потенциал скрытой в ней энер-
гии, и договоры, на мой взгляд, повлекли за собой своего
рода «перекомпоновку сил», в которой честолюбивая
утопия превратилась в неизбежность гражданской войны.
В этом случае история ненависти Бурбона к своему королю
дает повод для антагонизма между сильными мира сего и
знатью во времена религиозных войн. Целью присоедине-
ния аристократов к эксклюзивистскому католицизму или к
новой религии было восполнение экзистенциальной пусто-
ты, означенной прекращением войны с Габсбургами; пере-
ориентация приняла форму Крестового похода папистов,
пришивавших на шляпы кресты, либо борьбы — для тех
последователей Евангелия, которые совершали свои про-
фанные обряды под пение псалмов. Предчувствие такой пе-
реориентации уже посещало меня, когда я знакомился с
396
Послесловие. Почему Нострадамус?
фигурой Баярда на материале жизнеописательного романа,
напечатанного в 1527 году и воспевавшего отношения ры-
царя с Богом, установившиеся в результате жертвенного
воинского деяния (Симфорьен Шампье, «Деяния доблест-
ного шевалье Баярда на протяжении всей его жизни»). Для
понимания религиозных войн в аспекте воображаемого
требуется учесть «археологию» желания встречи с Богом
и кризиса этого желания. И снова, чтобы привести Историю
в действие, воображаемое реализуется через переносы и
корректирование. Интерес к персонажу исторического про-
шлого предполагал, что нужно вырвать его из рамок обыч-
ного линейного жизнеописания и поместить в активное
символическое пространство, позволяющее лучше осветить
развитие истории в целом.
Следовательно, через личность Баярда я пытался по-
нять, как происходит возрождение рыцаря, формулу кото-
рого стремился вывести Симфорьен Шампье, описывая
последствия разгрома Павии, причем одновременно с ним
взялся за свой труд и «верный слуга» Жак де Май*. Пона-
чалу мне показалось, что в произведении Шампье Баярд
действует как вымышленный герой, поскольку автор рас-
сказывал о его жизни, выстраивая последовательность эпизо-
дов, в которых рыцарь без страха и упрека повторял стере-
отипные поступки из средневековых «шансон де жест»**.
* Май Жак де (1475( ?)—1540) — французский рыцарь и сочинитель,
почти четверть века служивший оруженосцем Пьера де Баярда,
вплоть до его гибели в 1524 г. Анонимно опубликовал биографию
полководца за подписью «Верный слуга» — «Приятнейшая, за-
бавная и отдохновительная история доброго рыцаря без страха
и упрека, славного сеньора Баярда...».
** Буквально: «песнь о деяниях». Жанр средневековой литературы,
описание героических подвигов. Классический пример — «Песнь
о Роланде».
397
Дени Крузе. Нострадамус
Его жизнь как таковая не представляла интереса и воссозда-
валась, чтобы вывести идеальный типаж доброго рыцаря,
своего рода абстракцию, но меня, на самом деле, заворожи-
ло другое открытие: биографический ракурс, при наличии
фигуры Баярда и вопреки речам самого автора, в результа-
те словно нарушался изнутри. Рыцарь без судьбы... Баярд
говорил не о себе, но воплощал рыцарскую утопию в том
виде, в каком ей предстояло овладеть воображением ноби-
литета после 1527 года. Его персонаж в созданной таким
образом биографической аллюзии существовал как пред-
лог; он привел меня, хоть и во вторую очередь, к попытке
проанализировать смысл идеального героического искания
в начале XVI века, которое я воспринял как теофаническое,
когда воин отправлялся в странствие, желая встретить Бога,
дарителя чести, во имя которого он готов принести себя в
жертву, представая перед лицом смерти и отвергая тем са-
мым любую связь с суетностью мирской. Война как акт веры
в обетованное спасение затрагивает любого верующего,
предпочитающего блаженство на том свете заблуждениям
бренного мира, и война в Италии обретает символически-
религиозный характер еще до начала религиозных войн.
Разве в этом тексте — не попытка кодировать и передать
идею войны знати как сотериологическое явление, погру-
жающее в оккультность или возвышающее тревожный мир
пылкого благочестия; войны, признанной источником еди-
нения, будучи спасительной? Так что был ли добрый рыцарь
действительно безупречным, значения не имело, зато, на
мой взгляд, существенным представлялось то, каким он был
и стал под пером Симфорьена Шампье, воплощая волю к
жизни благородной, которая не должна была ослабевать, —
к жизни, в которой поклонение Богу и насилие, творимое
на службе у государя, были неразрывно связаны. Не оттого
ли Баярд стал настоящим символом Итальянских войн, ре-
398
Послесловие. Почему Нострадамус?
ЛИГИОЗНЫХ по сути, что открывал людям возможность во
встрече с Господом достичь спасения? Добиться его, все
дальше продвигаясь в поисках чести, которую Бог мог да-
ровать, только если рыцарь, полностью презрев смерть,
вверит себя Провидению.
То есть на Баярда была возложена роль «правоина»
Божьего в контексте воображаемого, которое Шампье «сри-
совал» с него в романе, и сам роман также становился «пра-
текстом» большого анонимного текста, над которым я тру-
дился при написании «Воинов Божиих». «Пратекстом»,
повторюсь, в том смысле, что существовал этот персонаж
не сам по себе, не как реальная сущность, но был символи-
ческой фигурой сакрального устремления — со всеми вы-
текающими для такого символизма последствиями. Книга
о его жизни оказалась «историей, которая еще не произо-
шла». Подвиги, совершенные им на жизненном пути, на
мой взгляд, определяли «приоритет „переломности“ об-
раза над его историчностью», то есть уход в религиозную
войну. Это была судьба, окруженная молчанием, но молча-
ние зачастую было важнее, чем рассказы о неспокойном
рыцарском бытии, потому что через него сквозил смутный,
почти неосознанный на фоне наважденной идеи подвига,
которая должна была отличать рыцаря в тексте Симфорье-
на Шампье, эсхатологический страх. Фигура первого из ры-
царей как раз и выводилась на сцену, чтобы непрестанно
бороться с этим страхом на своем пути к славе и чести, ко-
торая, очевидно, и была истинным предметом «как бы био-
графического» повествования, оказавшегося в поле моего
внимания.
Так, через образ героя-призрака Баярда, описанный,
чтобы объяснить смысл сотериологических устремлений
нобилитета, я сумел, как мне сегодня кажется, продвинуть-
ся немного вперед по меандру апории, обозначенной в моей
399
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
диссертации. В данном случае все строилось на связи меж-
ду коллективным воображаемым и похождениями инди-
вида. Если я сосредоточил свое исследование на субъектной
личности и ее «похождениях», имеющих «виртуальную»
подоплеку, и в результате высказал некоторые критичес-
кие замечания, не слишком снисходительные и благостные,
то причина тому в желании наделить смыслом каждую из
жизненных ипостасей, которые мне хотелось рассмотреть,
но остаться в положении читателя, на котором настаивал
Жан-Пьер Ришар: «Читательские усилия, разумеется, не
могут привести к полному охвату истины. Любое прочте-
ние — это лишь один из возможных путей, остальные по-
прежнему остаются открытыми. Шедевр — это как раз про-
изведение, открытое «всем ветрам» и капризам случая, и
странствовать по нему можно во всех направлениях».
Мой концепт, связанный с похождением или странстви-
ем, претерпел уточнения, когда я писал книгу о Жане Каль-
вине. То есть при выделении другой парадигмы («Жан
Кальвин и его параллельные жизни»). Вопреки историогра-
фической «бестелесности» реформатора, проистекающей
из его нежелания говорить о себе, я выдвинул постулат о
том, что весь свод кальвинистских сочинений, начиная с
«Наставления в христианской вере», следует рассматривать
как автобиографический текст или, если точнее, как рассказ
о любви к ближнему, в который Кальвин вкладывал собст-
венный опыт существа, пребывавшего во власти страха,
описывая обретение спокойствия души, ознаменованное
его обращением к Евангелию. В эпоху Возрождения не гово-
рить о себе — значит сказать все. За абсолютным теоцентриз-
мом может быть скрыт антропоцентризм. Самоотрешен-
ность маскирует самодостаточность. У Кальвина холодность
может, напротив, свидетельствовать об огромной челове-
ческой теплоте (что отражено в прениях церковного сове-
400
II осле ело в ис. Почему Нострадамус?
та, когда реформатор, столкнувшись с мужчиной или жен-
щиной, вернувшимися к католическим предрассудкам,
негодует: он должен желчным выпадом разбудить нечестив-
ца и наставить его на праведный путь учений Господних, а
гнев в этом случае скрывает любовь, в нем — человеколю-
бивое устремление). Я попытался разъять то, что, казалось
бы, представляло собой жизнь-глыбу, массивно и цельно
изваянную в подтверждение якобы неколебимости или ме-
тодичности Кальвина, задав развитие параллельным исто-
риям, чтобы он мог отождествлять себя с библейскими пер-
сонажами — для самовыражения или сокрытия собственной
масштабной фигуры, в которой печаль и смятение беспре-
станно сменяются едва пробивающимся светом, а затем
вступлением в священную борьбу, свидетельствующую
прежде всего о добродетели человеколюбия. В качестве
иллюстрации к своей мысли скажу, что, описывая и обличая
людей, не ведающих о божественном всемогуществе и вы-
бирающих поперечные пути продажной веры, проповедуе-
мой Римской церковью, постоянно возвращаясь к этому в
своих проповедях, Кальвин с неистовством человека, кото-
рый познал страдание и продолжает хранить его в себе, то
и дело намечал очертания собственного прошлого. То есть
реформатор не переставал воспроизводить воспоминания
о страхе, долгое время причинявшем ему боль, и ощущал
необходимость вспоминать о нем, не только чтобы изгнать
из себя, но и приобщить своих слушателей или читателей
к началу или продолжению несущего свободу процесса его
conversio subita*.
История Кальвина — это история одержимости милосер-
дием или любовью, история расширяющейся субъективно-
сти, стремящейся сообщить о своем опыте освобождения.
* Conversio subita — внезапное обращение (лат.).
401
Дени Крузе. Нострадамус
На исходе 1530-х годов Кальвин, очевидно, был мнительным,
охваченным страхами существом, бегущим от самого себя,
постоянно стремящимся заполнить пустоту — его бегство
и поиск задали предельно трагический аспект его религи-
озного сознания. Уверившись, что Рим развратил и сделал
продажной Церковь, и не сомневаясь, что его деятельное
участие в распространении Истины признано свыше, Каль-
вин потому стал «кальвинистом», что под конец трудного
внутреннего пути, несомненно сопровождавшегося страха-
ми и запутанного, ему удалось найти верный способ, чтобы
избавиться от ощущения трагизма. Этот способ позволял
ему порвать с терзавшим его исконным страхом. Потому я
описал не столько умиротворенного христианина, сколько
человека, жившего в уверенности, что испытание страда-
нием есть часть его жизни, и рассказывавшего своим со-
временникам об этом испытании, чтобы скорее вовлечь их
в процесс обращения, пережитый им самим. Таким образом,
весь опыт веры реформатора вмещался в парадигму про-
явлений воображаемого в описанном мною виде: как диалог
страха и сил, избавляющих от него. Как своего рода конфир-
мация. Сам материал страха и его преображение в добро-
детель человеколюбия можно было бы назвать движущей
силой распространения кальвинизма.
Мы видим, что метод, использованный на примере Каль-
вина, в каком-то смысле продолжал противоречивую линию
религиозной атрибуции в середине XVI века. Путь Кальви-
на открывался для понимания как особый образчик субъек-
тивного пути. Мне казалось, что в этом отчасти был ответ
на вопрос об отношении индивидуального/коллективно-
го воображаемого: оказавшись средством избавления от
страха, религиозное обращение представлялось делом ис-
ключительно индивидуального свойства. Один вопрос,
разумеется, остается без ответа: как в этих иллюзорных
402
Послесловие. Почему Нострадамус?
обстоятельствах понять, осознанно или неосознанно выра-
жает себя Кальвин. Я склонился к выбору в пользу осознан-
ности, памятуя «необычайное восхищение самим собой»,
ведь он полагал себя вместилищем божественной боли, но
восхищение это сублимировалось в человеколюбие, состояв-
шее в передаче сотериологического опыта религиозного об-
ращения. Через образ Кальвина, испытывающего душевный
разлад, вновь и вновь проживающего полное страхов про-
шлое, я вернулся к гипотезе о том, что силой, двигавшей впе-
ред XVI столетие, был большой страх, связанный с мыслью
о спасении и вызванный боязнью оказаться от Бога дальше,
чем от порочного мира людей. Начало XVI века оказалось
временем, когда, несмотря на исключительный механизм,
позволяющий христианам подготовиться к эсхатологиче-
ской встрече, несмотря на многочисленные средства успо-
коения, верующим становилось все труднее разобраться,
как по-настоящему любить Бога и также быть Им любимы-
ми, чувствовать, любит их Бог или нет, угадывать, присут-
ствует ли Он рядом с ними или отдаляется, слышит ли их
или остается глух к их молитвам, воспринимает ли достой-
ные их дела с сочувственным взглядом, или с неудовольст-
вием, или же по-прежнему полагает их недостаточными.
Поклонение обретает характер «саспенса», если исполь-
зовать выражение Пьера Шоню, наступает век трагизма, в
большей или меньшей степени явного или скрытого в зави-
симости от личностей, перед лицом неминуемого Страшно-
го суда. Как человек, Кальвин также был подвержен этому
болезненному страху, но, я думаю, постепенное складыва-
ние иной сотериологической доктрины являлось своего
рода ответом, предназначенным дать избавление от эсхато-
логического страха. Жан Кальвин, как Баярд или л’Опиталь
в другой модальности выражения, в другой риторической
системе, выступал не как самостоятельная фигура, а снова
403
Дени Крузе. Нострадамус
и снова воспринимался в моих глазах как противоположность
символу — а затем и контрсимвол — сдерживания коллек-
тивного воображения, пронизанного сильнейшим ощуще-
нием греховности и слабости перед Богом, все более рев-
нивым и суровым.
Тем не менее подобный путь мог завести меня в ловуш-
ку, ограничивающую историю воображаемого столкнове-
нием двух противоположных сил. Убедить меня, что между
устрашением и избавлением от страха есть другая действу-
ющая сила воображения, смогло появление еще трех пара-
дигм. Возник основной протагонист, чьи усилия также были
направлены на подавление страха, но с другой целью и ины-
ми средствами. Помимо позиций «папистов» и «гугено-
тов», которые занимали передний план мирового театра,
поскольку терзали друг друга мечом, огнем и словом, воз-
ник герменевтический постулат, также обусловленный мо-
дусом изменений вектора воображаемого. В отличие от
доктрины Кальвина, этот постулат, не отвергая, конечно,
эсхатологию, переосмысливал ее в позитивном ключе, что-
бы избавить христиан от помыслов об истребляющем на-
силии. Путь к успокоению виделся либо через временный
субститут: к концу религиозное единство должно было бы
восстановиться — как и союз с Богом — либо через скорей-
шее наступление золотого века, благодаря осмысленно-
сти и волшебству монархической политики одновременно,
или же через интериоризацию фигуры Христа, чтобы хри-
стианин мог подняться в микрокосме своего сознания над
убожеством и суетностью мирской. Грядущие времена свя-
зывались уже не с божественным гневом, а с благословле-
нием и милосердием; греховное существо должно было
довольствоваться тем, чтобы вверить себя божественно-
му провидению. Спокойствие души становилось дости-
жимым непосредственно в ходе земной жизни, и это мож-
404
Послесловие. Почему Нос г р а д а м у с?
но рассматривать как начальную попытку обмирщения
эсхатологии.
В первом случае парадигму олицетворяет Мишель де
л’Опиталь, и рассматривал я ее в книге, которая была оза-
главлена «Мудрость и злосчастье», но скорее могла бы на-
зываться «Мудрость злосчастья». Я говорил о том, что,
став канцлером сразу после амбуазского заговора, он преж-
де всего оставался христианином, чья политика примире-
ния была формой приношения Богу, которого он считал
милосердным; Богу, который дарит спасение, призывая к
встречным шагам индивида, осознающего, что несчастья
настоящего есть знак, посланный человечеству, чтобы оно
покаялось. Политика «усреднения» или «гражданского со-
гласия» была не «реальной политикой», а актом веры с
целью противопоставить эразмовскую мудростьphilosophia
Christi* страстям людей, питающих дерзкие иллюзии, будто
им, греховным созданиям, дано заменить Бога и, полагаясь
на собственные силы, волей своей остановить религиозный
кризис. В ответ на жестокость «гугенотов» и «папистов»
гуманист Мишель де л’Опиталь предположил, что возмож-
но религиозное сосуществование, гарантированное коро-
левским законом и делающее суверена обладателем власти,
не связанной конфессиональными антагонизмами, возвы-
шающейся над ними и при этом абсолютной, чтобы он мог
исполнить свой долг. Как хранитель гражданского мира, ко-
роль должен был нести свою миссию безотносительно по-
литической самостоятельности, но вверяя Богу решение в
смутах, порожденных религиозным размежеванием. Для
Мишеля де л’Опиталя, каким я его изображал, религиозный
раскол был божественной карой, посланной людям в нака-
зание за грехи, которым они предавались со времен прав-
* Philosophia Christi — философия Христова (лат.).
405
Дени Крузе. Постр а д а м у с
ления Людовика XII, — за любовь к роскоши, сладострастие,
властолюбие, гордыню... Так Бог призывал к покаянию.
Желание нейтрализовать раскол силой, насилием над людь-
ми оскорбляло Господа попыткой занять Его место. Оно
означало, что страстям и насилию дана полная свобода, ко-
торая неизбежно приведет к новым грехам и новым карам
небесным. Означало противление воле Божией. Желанный
для л’Опиталя гражданский мир должен был стать переход-
ным временем, «субститутом», позволив христианам жить
в религиозном сосуществовании и в успокоении просить
прощения у Господа. Милосердное провидение Его в один
прекрасный день, наступление которого лишь Он и ука-
жет, объединит тех, кто был разобщен. До «политиков»*,
до Нантского эдикта канцлер Франции позволил мне впи-
сать в канву воображаемого потребность в гражданском
мире, инициатором, вдохновителем которого обязана была
выступить политическая власть.
Погружаясь в гуманистическую латынь Мишеля де
л’Опиталя и его «Carmina», я проникся надеждой, которая
может показаться преувеличенной и даже восторженной.
Я, конечно же, помнил, что нужно быть начеку, опасаясь хро-
нологических неточностей, и ругал художественный вы-
мысел за его политическую отстраненность, которая очень
уж легко сочеталась с воззрениями людей, отказавшихся в
период 1560-1600 годов от метода религиозного насилия; я
критиковал представление, будто юридическая культура,
принятая за рациональное начало в сравнении с религиозным
«иррациональным», выдвинула Мишеля де л’Опиталя в
число великих деятелей и новаторов в вопросе отмежевания
* Идеологическая группа, поддерживавшая идею веротерпимости
во имя интересов государства и возглавлявшаяся Мишелем де
л’Опиталем.
406
Послесловие. Почему Н о с т р а д а м у с?
от политики, а значит, и от абсолютизма, неуклонно продол-
жавшего свое шествие. Я имел в виду в том числе признание
в вере в работах Альфонса Дюпрона, когда утверждал:
...История должна и может раствориться в словах и предме-
тах прошлого, должна и может стремиться к движению непо-
средственно из настоящего в прошлое в эвристике, которая
допускает и полностью поддерживает идею непреодолимости
расстояния, утверждая в то же время, что расстояние таит в
себе и в самой своей неизбежности некоторую инородность
искомого предмета. То есть движение обладает одновремен-
но нисходящим и восходящим потенциалом, а память, как
будто по волшебству и в силу того, что прошлое — это тоже
лишь память и ничего другого в прошлом быть не может,
всплывает в тексте автора, углубившегося в былое, потому
что отчасти она лежит в нем самом спящей или дремлющей
массой. Природа памяти словно воздействует на историка,
приводя его к абсолютной «безысторичности», к полной
алогичности, чтобы он мог проследить утраченные доводы
и мотивы. Или, по крайней мере, сделать вид, а то и вообра-
зить, будто это ему удалось...
В итоге «деструктурированная» биография, или «абио-
графия», стала поводом для постановки задачи: читая и
расшифровывая Carmina и речи л’Опиталя, я рассматривал
не столько своего персонажа, сколько опыт интериоризации
системы воображаемого, которой исполнилось четыре сто-
летия, — постевангелизма, расценивавшегося мною как
«цицеронианство» и облекавшего надежду человечества
риторикой, представлявшей единственное средство борьбы
за воцарение Христа в человеке вопреки его страстям.
Вторая парадигма воображаемого в аспекте примирения
связана с Екатериной Медичи. Еще в книге, рассказываю-
407
Дени Крузе. 11 о с т р ядам у с
щей о резне Варфоломеевской ночи, я описывал вдову Ген-
риха II как личность, которая несла миротворческое начало
и внушала своим сыновьям неоплатонический идеал («Вар-
фоломеевская ночь. Утраченные мечтания Ренессанса»).
Государь, по мнению вдовствующей королевы, вдохновлен-
ной чтением Марсилио Фичино, должен быть королем-
философом, чье призвание — поддерживать на земле ту же
гармонию, какая царит в космосе. Король проповедует вы-
сокую любовь и не позволяет своим подданным предавать-
ся страстям, дабы не обагрить кровью королевство, однако
совершает преступление, решив расправиться с предво-
дителями гугенотов, прибывшими на празднование свадь-
бы Маргариты де Валуа и правителя Наварры. На примере
исторического пути Екатерины Медичи я попытался опре-
делить «отправные точки» ее миротворческого труда при
составлении январского эдикта 1562 года, то есть когда ей
пришла мысль о конфессиональном сосуществовании, что
до тех пор было из области немыслимого («Возвышенное
сердце» Екатерины Медичи. История политического инте-
реса во время Варфоломеевской ночи»). Это неоплатонизм,
идеи Эразма, но также осознание того, что Екатерина Ме-
дичи называла «потребностью эпох»: данность, следуя ко-
торой правитель, сообразно событиям, должен соглашать-
ся на изменение законов с единственной целью — не дать
человеческой жестокости столкнуть королевство в ужасное
варварство резни.
Опираясь на опыт, Екатерина Медичи, характеризовала
политику как процесс учения и практическое усвоение раз-
личий, как работу над меняющимся миром, над «коварст-
вом времен», как способность постоянно переосмысливать
решения с учетом момента и его возможностей. Вообра-
жаемое в действии, помимо того, что должно служить про-
славлению Бога-миротворца, является еще и искусством
до8
Послесловие. Почему Нострадамус?
приспособления к обстоятельствам, к «случаям», искусст-
вом «гибкости правителя перед лицом обстоятельств и лю-
дей, ибо сохранение мира превыше всего». Череду случай-
ных факторов, отталкивающую тех, кому доступна лишь
«поверхность вещей», можно обрисовать и иным способом,
обращаясь «ко времени явленному», к сегодняшней реаль-
ности, не совпадающей со вчерашней, к реальности, защи-
титься в которой можно, сообразовавшись с ней, представ
силой, будто бы способной изменить мысли и желания дру-
гих, — однако изменяя порой добродетели. То есть, как пи-
шет в 1562 году королева-мать, курс надо менять «по сезо-
ну». Пришлось же ей обратиться к политическим доводам
другого порядка! К которым обращаются лишь «в редких
случаях», под давлением обстоятельств, и которые, как ни
печально, вынуждают «многое скрывать из того, что в иное
время было бы не снести». С самого начала религиозных
столкновений королева-миротворица была «одержима»
одним лишь чаянием — пыталась воспрепятствовать раз-
гулу страстей трудами по установлению мира и согласия
между противоположными политико-религиозными груп-
пировками, что отражает надежду, возлагавшуюся ею на
умиротворяющую силу риторики, которой она пользова-
лась с величайшим искусством.
Но в ходе развернувшихся событий ответная позиция
королевы-матери изменилась. В период, последовавший за
«сюрпризом в Мо»* и особенно после сражения в Сен-Дени,
она, безусловно, поддалась искушению радикального свой-
ства; это искушение заставило ее на миг представить, что
солдаты гугенотов могут быть уничтожены силой — а они
были для нее мятежниками, врагами, поскольку свели на
нет ее труды, предпринятые во славу Божию и во имя братст-
* Попытка гугенотов в 1567 г. захватить короля Карла IX.
409
Дени Крузе. Нострадаму с
ва людей. Когда оборвано слово, которое она сама выиски-
вала как средство усмирения человеческих страстей, когда
новые отношения с позиции силы приводят к окончатель-
ному уничтожению «пространства риторического обще-
ния», остается лишь насильственное решение, и королева-
мать выбрала его, на этот раз, судя по всему, без особых
колебаний. 7 декабря 1567 года она призналась месье де Фур-
кево*: «Пришла пора судить, примем ли мы поводы сии
близко к сердцу, чтобы сначала самих себя, а потом и все
христианство избавить от этой гадины». К идее преступле-
ния во имя любви и согласия, цель которого — «обходны-
ми» методами, от магии до насилия, защитить мир в коро-
левстве, я бы добавил — преступление по «необходимости»,
чтобы попытаться лучше разглядеть пружины обратного
механизма, запущенного решением о расправе над вождями
гугенотов ранним утром 24 августа 1572 года. В итоге я прак-
тически увидел, как в «возвышенном сердце» Екатерины
Медичи оформляется и обретает четкость мысль о полити-
ческом, насущном интересе Франции — о «тайных государ-
ственных нуждах», как сказано в памфлете 1576 года, ко-
торый возвращает к причинам Варфоломеевской ночи, —
об интересе, представление о котором королева постигала
с 1560 по 1572 годы и который, видимо, стал в ее действиях
как положительного, так и отрицательного свойства одним
из инструментов так называемой «безболезненности». То
есть я узнал признаки «парадоксного» сознания, свойствен-
ного воображаемому, отвергающему религиозную кон-
фликтность. «Парадоксного» сознания, которое, будучи
«одержимым» идеей мира, готово было в качестве элемен-
та воображаемого в неоплатоновской монархии Любви при-
нять насилие.
* В то время — посланник короля Карла IX в Испании.
410
11 о с л с с л о в и с. По ч с му Но с т р а д а м у с?
Возвращаясь к тяжелым для истории XVI века временам,
отмеченным событиями Варфоломеевской ночи, несомнен-
но, следует отметить, что развитие Истории и мечта о воз-
врате к прошлому внезапно пресекаются покушением на
Колиньи 22 августа, через четыре дня после заключения
брака, соединившего кальвиниста Генриха Наваррского и
католическую принцессу Маргариту де Валуа, сестру коро-
ля Карла IX, символически устанавливая сосуществование
в обществе конфессиональных различий. Сомнительно, что
покушение было совершено с королевской подачи, как пред-
полагали многие историки, считавшие, что Екатерина Ме-
дичи хотела помешать вождю гугенотов самостоятельно, в
сопровождении гугенотской знати, отправиться на под-
держку восставших в Нидерландах. Ведь, будь адмирал жив
или мертв, покушение оставалось бессмысленным и пере-
черкивало труды по возведению здания мира, как показала
дальнейшая история. За стрелявшим из засады Морвером,
похоже, стояли обеспечившие «логистику» сего предпри-
ятия солидарные семейственные силы принцев лотаринг-
ских, прежде всего в лице герцога д’Омаля. Была ли это
просто «благородная» вендетта, или же здесь надо усматри-
вать политический заговор? Подробности от нас сокрыты
и вряд ли когда-нибудь откроются. «Тем лучше» и «ничего
не поделаешь» — хочется сказать одновременно! С исто-
рической точки зрения важно, что подозрения тотчас же
пали на Гизов, а монархия, помимо того, что почувствовала
угрозу, поскольку ее в любой момент могли также заподо-
зрить в сообщничестве, внезапно еще и столкнулась с си-
туацией, в высшей степени нестабильной.
В самом деле, ее словно взяли в тиски: она обязана была
ответить на вполне справедливые требования гугенотов.
Реформаторские заговорщики действительно хотели вос-
пользоваться покушением, чтобы поправить свое полити-
411
Дени Крузе. 11 о с т р а д а м у с
ческое положение, добившись наказания для виновных в
заговоре, а поскольку все указывало на то, что назовут Гизов,
это могло нанести решительный удар по ультракатоличес-
кой группировке. Не учесть то, о чем с 1567 по 1570 годы без
конца повторялось в памфлетах, означало для политической
власти ослабить тиранию и утратить законность, спровоци-
ровать войну со стороны тех, кто не добился правосудия.
И все указывает на то, что как раз правосудие монархия
обеспечить не могла: наказать Гизов — значит оказаться
под «колпаком» мятежников-протестантов, «подставить-
ся» под возможную угрозу папской анафемы, а главное,
получить ситуацию, в которой против монархического Го-
сударства поднимутся экстремистские католические силы:
так или иначе в качестве исхода заговора рисовалась граж-
данская война. Одним выстрелом золотой век, едва начав-
шийся благодаря союзу Венеры и Марса, превратился бы в
железный. Требования гугенотов, которые, судя по всему,
становились, или формально выглядели, или казались все
более настойчивыми и даже угрожающими в течение дня
23 августа, неминуемо вели к кризису, который монархии
не удалось бы встретить в сильной позиции. Если бы она
подчинилась требованиям, король рисковал бы поднять
против себя все католическое общество, в глазах которого
дом Гизов был последним оплотом противостояния Рефор-
мации, а насилие, совершенное над еретиком, обеспечивало
невиновность и славу тому, кто его содеял, — невиновность
и славу, неподвластные человеческому правосудию.
Именно в этом был политический тупик, и здесь следует
рассмотреть аспект воображаемого, чтобы выделить исто-
рическую составляющую. Можно было представить, что
королевство ждет неминуемое, всепоглощающее насилие.
В контексте слабеющего авторитета монархии нельзя не-
доучитывать жестокость первых волнений — в перспекти-
412
Послесловие. Почему Нострадамус?
ве того, что могло начаться, если бы гражданская война
возобновилась, перейдя во всеобщее противостояние, в
борьбу, которая велась бы не во имя Общественного блага,
как прежде, а ради правосудия. По крайней мере, о такой
перспективе пришлось думать Карлу IX и его матери в часы,
когда развеивались чары празднества, действовавшие в те-
чение предыдущих дней, прежде чем допустить возмож-
ность «покарания». Что касается монархической политики,
даже во время вспышки насилия она не подверглась слому.
И это существенно. Гуманистский союз сердец — согласие
или политика под знаком любви — по-прежнему кажется
предметом первостепенным, независимо от примененных
насильственно-«инвазивных» методов. Вероятно, вечером
23 августа такое насилие не воспринималось как противо-
речие продолжению царствия, несущего согласие, посколь-
ку изначально предполагалось, что Гизы, заручившись либо
прощением, либо согласием на вендетту, совершить кото-
рую они мечтали, возьмут на себя ответственность за смерть
Колиньи и вождей реформистов. Их «личная месть» по-
зволила бы королевской власти остаться незапятнанной и
рассчитывать, что скоро или относительно скоро можно
будет снова творить чудеса примирения. Весна королевства
оставалась на повестке дня, пока хранилась тайна.
Гуманизм — это прежде всего, в глобальном смысле,
вера в совершенство человеческого мира благодаря вновь
открытым знаниям античности и их этическим, философ-
ским или научным посылам, а политика момента в Варфоло-
меевскую ночь была политикой борьбы как с католически-
ми, так и с гугенотскими страстями, грозившими охватить
мир людей, заставить его вернуться в хаос вопреки работе,
начатой королевской властью много лет назад. История в
том виде, в каком она была сложена, чтобы не нарушить
согласие, похожа на относительно умелый монтаж. При этом
413
Дени Крузе. Нострадамус
Варфоломеевская ночь должна пониматься как наименьшее
зло для монархии, «гуманистическое преступление» в тра-
диции преступлений и наказаний итальянского ренессансно-
го государства, как средство, предназначенное восстановить
возможность мира, который был ее единственной целью.
Резня явилась преступлением, задуманным против предста-
вителей военных сил гугенотов не по принципу религиозной
принадлежности, а исходя из мирной стратегии. Потенциаль-
но за событием могло стоять следующее: было принято
решение пресечь развитие гражданской войны, сделав став-
ку на повторный обманный ход.
Очевидно, вначале решено было расправиться с огра-
ниченным числом военных вождей протестантов, что при-
вело бы к обезглавливанию Реформации как военной силы,
и она таким образом лишилась бы возможности успешно
вести войну в последующие месяцы и годы. Затем был «кон-
тракт» или договоренность с Гизами: им доверяли «кара-
тельные действия», если они, в свою очередь, возьмут на
себя ответственность за кровавую месть, актуальность кото-
рой развела их с адмиралом после смерти герцога Франсуа*
под стенами Орлеана. Королевская власть соблюдала усло-
вия два дня, а потому сама никак не могла быть причастна
к явно спланированному акту насилия, что должно было по-
зволить ей впоследствии заново сформулировать стратегию
согласия между мятежными группировками. Этим объяс-
няется, почему де Гизы пустились из Парижа в погоню за
командирами, жившими в предместье Сен-Жермен: путь к
успеху операции лежал через устранение военачальников
Реформации. В этом смысле выходит, что Варфоломеевская
ночь действительно была преступлением эпохи гуманизма,
* Имеется в виду Франсуа де Гиз, или Франсуа I Лотарингский (1519-
1563), погибший в ходе Первой гугенотской войны.
414
Послесловие. Почему Нострадамус?
жертвами которого оказались гугеноты, убийством в нео-
платоновском духе, тайно оправданным во имя доброты и
гуманности политики, стремившейся к одному: помешать
возобновлению войны и ее ужасов, не позволить бесчело-
вечности и варварству вновь набрать силу в королевстве, и
все это ценой убийства с заданными рамками, закамуфлиро-
ванного под католическую месть. Существенная проблема,
из-за которой мечта о преступлении во имя любви и согла-
сия потерпела крах, оказалась в следующем: убив адмирала,
Гизы направились по Парижу в предместье Сен-Жермен,
требуя, чтобы их пропустили по приказу короля; их клич
явно поспешили истолковать как приказ о всеобщем ис-
треблении гугенотов в столице, тем более что, едва ушли
солдаты принцев лотарингских, швейцарцы и французская
гвардия, участвовавшие в первых расправах, принялись гра-
бить трупы, подавая своими действиями пример одновремен-
но парижскому ополчению и городским «пролетариям».
Так, к семи или восьми часам утра началась народная
резня: труп Колиньи, который тащили по городу дети, ин-
терпретировали как чудо, как суд, свершенный Господом,
который тем самым призывал к насилию над остальными
еретиками. Более того, тем же утром, в восемь (хотя в при-
нятой историографии ошибочно указана иная хронология),
произошло сверхъестественное: на кладбище Невинных
чудесным образом вдруг зацвел сухой боярышник, исто-
чая кровь и воплощая присутствие Христа посреди города,
призванного свыше очиститься от всех еретиков. «Божест-
венное» преступление последовало за политическим: «па-
рижский народ» смог поверить, что Господу угодно истреб-
ление тех, кто в течение долгих лет оскорблял славу и честь
его. Другой потенциальный мотив следует из размаха, ко-
торый обретает насилие. Столица, где воцарился Христос,
словно впала в транс, смерть умножала смерть, и всем ка-
415
Дени Крузе. Нострадамус
залось, будто Бог здесь, рядом. Структура симулякра была
изменена чаянием возбужденной воинствующей парижской
толпы, и в этих обстоятельствах гуманистской монархии
Карла IX пришлось выступить с другой инициативой, все
также во имя дела гуманности, которое должен был испол-
нять государь. Тогда Историей овладела неопределенность.
Нужно было прервать круг насилия, которое, казалось бы,
ничто не может остановить и которое категорически про-
тиворечило идее «высокой любви» и согласия, желанной
для Карла IX и парадоксальным образом подогревавшей
решимость расправиться с военачальниками кальвинистов.
Во имя этой любви словно была принесена истинная коро-
левская жертва, которую неоплатоновская идеология требо-
вала сохранить в тайне, чтобы не обнаружилась изначальная
неоднородность, двоякость в проявлении насилия; король,
по-прежнему соблюдая рамки идеологии «необходимого»,
принял решение взять на себя ответственность за резню в
целом, чтобы остановить ее, ссылаясь на то же провидение
свыше, ниспослание которого воинствующие католики Па-
рижа восприняли как знак, обусловивший их собственные
жестокие деяния.
Именно тогда произошел «большой разворот»: 26 авгус-
та король выступил перед Парламентом с речью, и резня
обрела объединяющий характер. Король заявил, что жела-
ет покарать всех гугенотов за непосредственное участие
или сообщничество в заговоре против его персоны. Вслед-
ствие этого выступления две Варфоломеевские ночи соеди-
нились в одну, под его началом. Ситуация требовала такого
поворота; ведь в самом деле существовала опасность то-
тального погрома, который не только привел бы к полному
уничтожению запертых в Париже протестантов, но про-
должился бы также в городах провинции. В Орлеане уже
имела место неслыханная по своей жестокости резня —
416
Послесловие. Почему Нострадамус?
опять же под эгидой так называемого королевского предпи-
сания об уничтожении «ереси». В перспективе надвигающе-
гося кошмара король поспешил заявить перед Парламентом,
что правосудие над заговорщиками свершилось и резню
следует прекратить, ибо наказание исполнено.
Тем самым он остановил развитие агрессивных настро-
ений среди католиков, они ослабли, а 30 августа сошли на
нет и, что главное, проявились лишь в отдельных из много-
численных городов провинции, где гугеноты также попали
в западню. Этим поворотом цель действительно была до-
стигнута, поскольку насилие, постепенно идя на спад, вскоре
прекратилось. Я бы сказал, что королевская власть пара-
доксальным образом спасла Реформацию от того, что могло
перерасти в тотальное уничтожение и еще проявит свой
потенциал в череде побоищ в провинции, которые с конца
августа до начала октября 1572 года понемногу давали о себе
знать во всех частях королевства. Но мрак, покрывший эту
тайну, был столь непроницаем, что история, которая не
могла раскрыться в истинном свете, не стала Историей и
растворилась в недостоверности.
Отвлекаясь от резни, ставшей действительно болезнен-
ным событием, скажу, что мне кажется невозможным на-
писать «классическую» биографию Екатерины Медичи с
точки зрения ее замыслов и поступков, как мирных, так
и жестоких, поскольку фигура правительницы, постоянно
использующей такие инструменты, как притворство и уклон-
чивость, строящей мнимые и тайные модели, склоняющей-
ся перед так называемой «необходимостью», остается «не-
прозрачной» при любой попытке линейного подхода. Это
наглядный пример правления, осуществляемого без види-
мой системы, и его «расплывчатость» вынуждает истори-
ка предлагать вариант из собственного воображения. Начав
работу над этой книгой, я изучал период 1578-1579 годов в
417
Дени Крузе. Нострадамус
жизни Екатерины Медичи и увидел примеры других кор-
ректив, предпринятых ею исходя из того же принципа под-
вижности политического интереса, который я до этого рас-
сматривал. А еще исходя из миротворческого характера
миссии, которую королева-мать также называла для себя
богоданной, — ради сохранения гражданского мира и не-
допущения, чтобы зло переполнило королевство, королем
которого был ее сын. Мотив королевы-матери был укоренен
в глубинах неколебимой веры, в этом сомнений быть не
может. Это была жертвенная неколебимость. В этом, как
писала она в 1579 году, была сила, идущая от Господа и по-
зволившая ей несколькими месяцами раньше победить «зло»
враждебных миру, ориентированных на войну устремлений;
это была милость, которая, как ей представлялось, благо-
приятствовала ее начинаниям; она как будто не сомневалась,
что эта данность исходит от Бога, который по-прежнему к
ней благоволит, ибо слышит ее молитвы. Она уже написала
об этом в пятницу 31 октября 1578 года и приняла ношу,
доверенную ее сыном, чтобы трудиться во достижение мира,
поскольку желала «ничего не жалеть ради хранимой мною
надежды в то, что это наилучший способ служения Богу...».
И говорила, что молитвы произносит «с благоговением,
чтобы сумели мы путем ровным к согласию прийти во ис-
полнение и утверждение воли вашей».
В этом можно скорее увидеть Историю без историче-
ского сюжета, разъятую до великих наважденных идей,
субъективных и межсубъективных, в той мере, в какой все
вращается вокруг расплывчатого, текучего, рыхлого, неочер-
чиваемого, но емкого понятия — воображаемого. Тем самым
я высказался против нынешнего возврата к фактологиче-
ской истории, предполагающей, что накопление знаний, их
совершенствование через разделение и умножение форм
научного анализа может стать путем будущего. Периодиче-
418
11 о с л с с л о в и е. П о ч с м у Нос т р а д а м у с?
ски возникающий миф о прогрессе знания, как мне кажется,
представляет опасность, которой нужно что-то противопо-
ставить в той степени, в какой он ведет к принижению роли
герменевтики, а значит, истолковывающего пробабилизма.
Следующая моя книга, «Бог в царствиях своих», стала
попыткой отразить процесс обострения, затем кульмина-
цию и, наконец, угасание религиозного кризиса во Франции
через все, что в нем есть невыразимого, неявного или же
неосознанного, воображаемого. То есть показать приливы
и отливы волн воображения, воспринимаемого как матри-
ца, бесконечно развивающаяся в частных проявлениях. Мне
пришлось вернуться к исследованию, проведенному в кни-
ге «Воины Божии», чтобы правильно формализовать или
категоризовать ее на основе взаимодействия по принци-
пу эсхатологизации/дезесхатологизации мира, то есть пу-
ститься на поиски «магмы» — зыбкой, подвижной, текучей,
в которой создаются, исчезают и снова создаются формы,
фигуры, символы. Для Корнелиуса Касториадиса* «отобра-
жение есть постоянное изображение, бесконечный прилив,
в котором и через который дается что бы то ни было. Оно не
принадлежит субъекту — для начала, оно само есть субъект.
Именно благодаря ему это «мы» никогда не замкнется в
самом себе, благодаря ему оно сквозит со всех сторон, по-
стоянно становится словно не таким, как «есть», находит
свое положение в положении других фигур — или через
него — и выступает за пределы всякой данной фигуры»3.
Воображаемое — действующая сила Истории в том смысле,
что оно как будто представляет ее тайный язык, основанный
на механизмах символизации, находящийся в постоянном
* Касториадис Корнелиус (1922-1997) — французский философ,
экономист, один из идеологов группы «Социализм или варвар-
ство».
419
Дени Крузе. Нострадамус
созидательном и обновляющем движении; в нем — кодиро-
ванный смысл, скрытый под прочным фундаментом собы-
тий, на которые естественно стремится обратить свой взгляд
историк, словно завороженный их нарративным содержа-
нием и, должно быть, значащей композицией, которая со-
единяет одну за другой все фактологические единицы и в
которой обязательно надо искать причинную связь или
практическое следствие. Прибегая к новому рассмотрению
конфликтных ситуаций вокруг фигуры Бога, я настойчиво
придерживался гипотезы о том, что сознательное и бессо-
знательное не разрознены и всегда находятся в активном
взаимодействии, которое делает воображаемое живой струк-
турой, говорящей и ведущей диалог, филологической, если
угодно, которую следует рассматривать в филологическом
аспекте, то есть одновременно с критических и гипотети-
ческих позиций.
Заканчивая это описание личного опыта, следует напо-
мнить, что я также совершил экскурс за пределы XVI века,
опубликовав в 2004 году книгу-диалог с Натали Земон Дэвис
(«История: пламя страсти»). Экскурс получился, можно ска-
зать, «относительным»: обсуждались темы, которые хоть и
склоняли этого выдающегося американского историка к раз-
говору о ее семье, о политических взглядах, об историографи-
ческом пути, об этических и гражданских представлениях,
об этике исторического ремесла, но внушали ей неподдель-
ную радость, когда приближались к следам прошлого и в
том числе коснулись истории XVI века. Как бы то ни было,
я скорее горжусь тем разговором — пусть нестройным, по-
скольку передо мной стояла задача дать высказаться иссле-
довательнице, открывшей историю Мартена Герра, — по
одной простой причине: мне кажется, что сегодня историки
пишут книги, чрезмерно дистанцируясь от предмета, можно
сказать — с холодной головой. Если перефразировать Рабле,
420
11 о с л с ело в и е. Почему Нострадамус?
то они пишут, прибегая к «замерзшим словам», чтобы соз-
дать впечатление объективности или подкрепить иллюзию,
которая бы ей соответствовала. У Натали Земон Дэвис, даже
если она рассказывает о драмах и трагедиях, История пишет-
ся в «радости» и надежде. Меня впечатлило ее стремление
поделиться тем, что она называет в себе «восхищением» и
что заставило меня увидеть более тесную, чем я думал, связь
между этикой и Историей — связь, подразумевающую от-
ветственность. Связь, которая, как мне представляется, на-
правляла меня в исследовании, посвященном Нострадаму-
су, как будто я решил украсть астрофила у тех, кто заточил
его в плену своих «околопророческих» фантазий! Процити-
рую ее последнее высказывание из этого диалога:
Я действительно чувствую порой, что мои исторические ис-
следования преподносятся мне как дар — дар людей из про-
шлого и других историков, скончавшихся или живущих. Это
накладывает на меня обязательство рассказать об их жизни
и об их мире, испытывая в себе чувство ответственности, —
и рассказать не так, как это сделали бы они сами, но с вни-
манием к их рассказам и настояниям. Для меня такая ответ-
ственность подразумевает историческое описание, в котором
нет явных уроков, — все за семью печатями, — но которое
способное переместить как самого историка, так и читате-
лей. Такая история требует сопереживания и отстраненно-
сти; то, что утверждается в связи с прошлым, она совмеща-
ет с уверенностью, что эти утверждения можно пересмотреть
и изменить. Эта история раскрывает вероятные события
прошлого — восхитительные, волнующие, досадные, удиви-
тельные — и в таком качестве заставляет нас осмысливать,
какие события вероятны в настоящем и в будущем. На мой
взгляд, вероятные события прошлого призывают к человече-
скому участию и дарят свет надежды в будущем.
421
Ден и Крузе. Пост р а д а м у с
Я также начал размышлять о том, что входит для меня
в понятие «XVI век Люсьена Февра», — возможно, чтобы
в последующие годы написать еще один очерк. XVI век был
жизненно важен в его концепции обновления Истории,
потому что прежде всего воплощался в фигурах Эразма и
Рабле. Оба протестантских гуманиста отличались живым
восприятием терзаемого и злосчастного XVI века, но они
также уповали на то, что бедам их эпохи, гонениям, нена-
висти, ужасам однажды наступит конец. Люсьен Февр хра-
нил надежду, что страшные драмы XX века, которые ему
пришлось пережить, также сойдут на нет, а новая история
станет вехой, которой следует держаться, чтобы сохранить
веру в будущее. Он жил и размышлял, сопереживая време-
ни гуманистических парадоксов настолько, что совершил
непоправимое, исключив имя Марка Блока из «Анналов»*,
чтобы они не попали под нацистскую цензуру и новая исто-
рия могла продолжать свое дело. При работе над книгой
«Проблема неверия в XVI веке» он задумывал труд о Рабле
как послание надежды, объявление свободы перед лицом
угнетения, как свидетельство того, что век свободы доль-
ше века бед и что есть «дух», пребывающий в постоянной
борьбе с гордыней или «самоупованием». Если вдуматься,
возможно, тем самым он объясняет мне мой собственный
интерес к XVI веку? К XVI веку вероятностей, а значит, за-
мыслов, в которых перо историка обретает свободу. И полу-
чает шанс найти связь между печальными, часто жестокими
перипетиями прошлого и постоянно переосмысливаемы-
* Блок Марк (1886-1944) — французский историк еврейского про-
исхождения. В годы Второй мировой войны участвовал в движе-
нии Сопротивления, был арестован гестапо и расстрелян. «Анна-
лы» — журнал, основанный им совместно с Люсьеном Февром в
1929 г.
422
11 о с л е с л о в и е. Почему II о с т р а д а м у с?
ми событиями настоящего, а для этого нужно попытаться
понять их и воссоздать.
Но я должен вернуться к заданному вопросу: почему
Нострадамус? Зачем понадобилась книга о Нострадамусе?
Мне кажется, подумав, я смогу дать примерный ответ.
Нострадамус увлек меня в сферу, очертания которой я уга-
дывал, изучая Мишеля де л’Опиталя, в сферу интроспекции
и заимствованных у XVI века путей для изучения и открытия
сознания. Не того сознания, о зарождении которого спорят
протестанты и католики, — которое формируется через
«вслушивание» в себя, через препарирование, через меру
и оценку, постоянно к себе применяемые4. Опыт, который
Нострадамус пережил раньше, чем Монтень, слышавший
«разноголосицу» в себе, несомненно, передает восприятие
сознания, тождественное самопроявлению в отражении
«недоброты» человеческой. Авторское cogito реализуется
перед лицом зла, которое охватывает мир и о котором мир
говорит; оно возлагает на себя препятствование внутренней
угрозе, существование которой в мире подтверждается во
все новых формах. Работа по самопознанию протекает в
субъективном русле и выражается в слове, которое снова
и снова в аллегории доносит мысль о том, что зло существу-
ет в нас, и в других, и в огромном театре, которым являет-
ся мир, и призывает в мыслях и надеждах противостоять
несправедливости, силе и агрессии.
Ужасы XVI века, определившие обращение к языку за-
гадок и вопросов, свидетельствующему об отказе как от
насилия, так и от покаяния, в качестве ответной реакции
привели к актуализации воображаемого в сознании. В созна-
нии, которое оберегает душу в минуты тревоги или уверен-
ности в себе и непосредственное наполнение которого Мон-
тень попытается отобразить словами5: «Ценность души
определяется не способностью высоко возноситься, но спо-
423
Дени Крузе. Нос т р а д а м у с
собностью быть упорядоченной всегда и во всем»*. Более
того, я скажу, что, как и другие, Нострадамус допускает под-
ход к Истории с точки зрения, основанной на принципе
свободного выбора. Его язык, не знающий норм и грамма-
тических правил, слова, обоюдно утрачивающие смысл в
результате простого соседства друг с другом, комбинато-
рика загадочного и в итоге неразрешимого, возможный по-
иск Бога, которого он воспринимал как Неназываемое, то
есть он сам, очевидно, олицетворяет метафору поиска, ко-
торый ведет историк, обращаясь к прошлому: он постига-
ет понятие свободы...
9 ноября 2010 года, близ Гармотического острова.
Благодарю Анну Беспятых, Светлану Клейнер, Людмилу Все-
володовну Евдокимову и автора этой книги, Дени Крузе, за
неоценимую помощь в работе над переводом.
А. 3.
Перевод А. С. Бобовича.
Примечания
Введение. Фрагменты истории
1 Приведу лишь один пример подобного заведомого «бегства» в
полисемию, а значит, запутывания трактовки: это «красные»,
чьи образы повторяются в катренах постоянно. По мнению
Пьера Бренд’Амура (Pierre Brind’Amour, Nostradamus astrophile.
Les astres et I’astrologie dans la vie et I’oeuvre de Nostradamus, Ottawa-
Paris, 1993), «красными» часто называются кардиналы, иногда
члены Парламента или античные сенаторы; но что касается кат-
рена IX, 58, если следовать выводу Шанталь Лиарутзо (Chantal
Liaroutzos, «Les propheties de Nostradamus : suivez le guide», in:
Bulletin de 1’Association d’etudes sur 1’humanisme, la Reforme et la
Renaissance, № 23,198, p. 35-40), ответ можно обнаружить в «Пу-
теводителе по дорогам Франции», опубликованном в 1552 году
Шарлем Этьенном: в нем говорится, что «левее от местечка Ви-
три» «трое французских красных» будут «стоять на страже» —
имеется в виду топоним «Rouges maisons», «Красные дома»,
место, следующее сразу за Витри по маршруту «через графства
Перш и Мэн и герцогство Анжуйское» (с. 38). О знаменитом
катрене IX, 20, упоминающем «черного монаха в сером из Ва-
ренны», который навеял немало бредовых идей в связи с арестом
Людовика XVI и Марии-Антуанетты в Варение и отсылает к раз-
нообразным современным топонимам в департаменте Луар и
Шер, автор высказался следующими словами: «Характерная для
поэтики Нострадамуса полисемия, которая не может не обыгры-
ваться в бесконечности вариантов толкования».
2 Я цитирую здесь Ann Moss, Les Recueils de lieux communs. Apprendre
apenser ala Renaissance, Geneve, 2002, p. 194.
425
Дени Крузе. Н о с т р а д а м у с
3 Alphonse Dupront, Le Mythe de croisade, 4 vol., Paris, 1997,1.1,
p. 22.
4 Cm.: Claude-Gilbert Dubois: «L’invention predictive dans les Prophe-
ties de Nostradamus», in Esoterismes, gnoses & imaginaire symboli-
que, Melanges offerts a Antoine Faivre, Richard Caron, Joscelyn
Godwin, Wouter Hanegraaff et Jean-Louis Vieillard-Baron ed.,
Louvain, 2001.
5 Это показывает Анна Карлштедт (Anna Carlstedt, La Poesie oracu-
laire de Nostradamus, Paris, 2005, p. 163).
6 To есть отойти от массово тиражируемых трактовок катре-
нов. О подобных толкованиях в современном исполнении см.:
Michel Chomarat et Jean-Paul Laroche, Bibliographie Nostradamus
XVI e-XVII e-XVIII e siecles, Baden-Baden et Bouxwiller, 1989. Надо
также исходить из вопроса об аутентичности изданий (для срав-
нения: Nostradamus, Propheties, Bruno Petey-Girard ed., Paris,
2003, где опубликованы только с I по VIII центурии, и Robert
Benazra, Repertoire chronologique nostradamique 1545-1589, Paris,
1990, а также скрупулезные исследования Жака Албронна).
А еще — отказаться от попыток воссоздать методы и астрологи-
ческие источники Нострадамуса, как это весьма показательно
сделал Пьер Бренд’Амур.
7 Jean-Claude Margolin, Erasmepar lui-тёте, Paris, 1965, p. 50.
1. По ту сторону слов
1 См.: Louis Dufour, Contribution a 1’histoire de la medecine. Nostra-
damus astrologue et medecin 1503-1566, Lyon, 1924, p. 21-22.
2 Michael Andrew Screech, Le Rire au pied de la croix. De la Bible a
Rabelais, Paris, 2002, p. 446-447.
3 Жерар Дефо (Gerard Defaux, Rabelais Agonistes: du rieur au pro-
phete. Etudes sur Pantagruel, Gargantua, le Quart Livre, Geneve,
1997, p. 572), на c. 513 также добавляет, комментируя эпизод с
физетером, что «чудовища есть проекция, зримое отображение
обличаемого им греха, неприкрытое лицо ложных богов, которых
он судит». {«Четвертая книга героических деяний и речений доб-
лестного Пантагрюэля», главы XXXIII-XXXV).
4 М. A. Screech, Le Rire aupied de la croix, p. 93.
426
Примечания
5 Michel Nostradamus, Les Propheties, Lyon, 1568, Michel Chomarat
ed., Lyon, 2000, IX, 83.
6IV, 5.
7 Michel de Montaigne, Essais, III, 12.
8 Cm. Raymond Lebegue, La Tragedie religieuse en France. Les debuts
(1514-1573), Paris, 1939, p. 408-409.
9 Цит. no: ibid., p. 415.
10 Ian Maclean, Le Monde et les hommes selon les medecins de la Renais-
sance, Paris, 2006, p. 51-52.
11 На нее ссылается Рабле.
12 Или Соасае praenotiones, Sentences coaques.
13 См. [Гиппократ], Aphorismorum lib. VIII. Ejudem Praesagiorum
lib. III. Item De natura humana lib. IPreterea De ratione victus in morbis
acutis lib. III. Postremo GaleniArs medicinalis, Graece etLatine, Bale,
Henri Pierre, 1543. Aphorismes nArs medicinalis вышли в переводе
Никколо Леоничено, которого цитирует Нострадамус.
14 Francois Valleriola, Loci medicine communes, tribus libris digesti.
Quibus accessit appendix, universa complectens ea, que ad totius operis
integritatem deesse videbantur. Cum triplici indice, videlicet capi-
tum totius operis, dibiorum, seu quaestionum medicinalium, et demum
eorum, quae toto opere notatu digniora habentur, Lyon, Sebastien
Gryphe, 1562.
,s Об аналогичных методах с медицинской точки зрения: Ian Mac-
lean, Logic Signs and Nature in the Renaissance: the Case of Learned
Medicine, Cambridge, 2001.
16 Слова приписываются Гиппократу in: Ian Maclean, Le Monde et
les hommes..., p. 21
17 Jean Lecointe, «Les consignes ethiques des manuels d’art epistolaire
au XVI e siecle et leurs implications litteraires», in Ethos et pathos.
Le statut du sujet rhetorique. Actes du colloque international de Saint-
Denis (19-21 juin 1997), Francois Cornilliat et Richard Lockwood
ed., Paris, 2000, p. 350.
18 Я придерживаюсь здесь выводов Яна Миерновски (Jan Miernows-
ki, «Signes dissimilaires». La quete des noms divins dans lapoesiefran-
gaise de la Renaissance, Geneve, 1997, p. 23). Хочу также вскользь
заметить, что мотив зол времени, возможно, навеян трудами
поздних неоплатоников, в том числе Прокла (см. Henri D. Saffrey,
Le Neoplatonisme apres Plotin, Paris, 2000, p. 207-217).
427
Дени Крузе. Нострадамус
|9/Ш,р. 25.
20 Ibid., р. 257.
2. Слово, себя отрицающее
1 II, 41. Примеры «избыточной» и абсолютно произвольной интер-
претации через поиск исторических отсылок см. in: Roger Prevost,
Nostradamus, Le mythe et la realite. Un historien au temps des astrolo-
gues, Paris, 1999, а также: Jean-Paul Clebert, Nostradamus mode
d’emploi. La cle des «Propheties», Paris, 1981. Для ознакомления с
другой работой, выстроенной на понятии «ключа», см.: Louis
Boulanger, Les Cles astrologiques des «Centuries» de Nostradamus,
Paris, 1998.
2II, 41 и V, 4, где появляется «большой пес».
3 В этом я полностью согласен с Анной Карлштедт (Anna Carlstedt,
La Poesie oraculaire de Nostradamus, p. 123): «Надо только вслед
за ним [за Прево] указать, что исторические аллюзии являются
важным элементом поэзии Нострадамуса. Мы как раз не рассма-
триваем исторический мотив как „изотопное отображение", но
видим в нем составляющую трио прошлое-настоящее-будущее,
образующего стержневой концепт времени. Отсюда решение
придерживаться концепта „чудесного"».
4 Сатурн действительно ведет за собой строй планет, а Солнце и
Луна были созданы в первый момент того дня, когда он воцарил-
ся. Следовательно, после Сатурна очередь царствовать на не-
сколько месяцев сначала переходит к Венере, затем к Юпитеру,
к Меркурию и к Марсу (при нем, в конце первого Миростояния,
продлившегося 1750 лет, случился всемирный Потоп). После
Марса царствует Луна, а затем Солнце предвосхищает очередной
цикл, возобновляющийся с царствования Сатурна. Таким об-
разом, все эти планеты по очереди царствуют в течение 354 лет
и 4 месяцев от Сотворения мира.
5III, 92. По мнению П. Бренд Амура, речь идет о заимствовании
у астролога Ришара Русса.
6 V, 97.
7V, 181.
8 VI, 48.
428
Примечания
9V, 41.
10 V, 84.
11 VIII, 66.
12IV, 25. Несомненно, то же правило касается наблюдения за все
более заметными небесными телами, в результате чего люди,
напротив, погружаются в сферу телесного, а зачит, слабеет их
вера: «Corps sublimes sans fin a 1’ceil visibles: / Obnubiler viendront
par ces raisons: / Corps, front comprins, sens chief et invisibles, I
Diminuant les sacrees oraisons». «Небесные (возвышенные) тела
все время будут видны глазу, / Они придут их затемнить по этим
причинам / Тела, головы, лбы, чувства будут невидимы, / Ослаб-
нут святые молитвы».
13 V, 86.
14 V, 87.
|5Х, 51.
16 VIII, 91.
17IX, 55.
18 V, 65.
191, 59.
20 X, 4.
21 X, 97.
22IX, 11.
23IX, 79.
24 1,32 — можно предположить, что речь здесь идет о перемещении
папского престола в Авиньон.
25III, 35 — отсылка к Крестовому походу детей (П. Бренд’Амур)
представляется весьма неубедительной.
26 X, 77.
27 X, 22.
28 X, 76.
29 X, 55.
30 X, 28.
31IX, 96: слово «persuasion», несомненно, употреблено в значении
persuadere, «быть убедительным, полным решимости».
32 1, 33.
33 1, 86.
341,41.
35II, 27.
429
Дени Крузе. Нострадамус
36II, 35. Еще один сюжет: в сундуке королевы найдут письма без
подписи или имени автора. Стража все домыслы утаит, так что
имени возлюбленного никто не узнает (VIII, 23)! Затем появля-
ется королева Эргаста (?), на глазах у которой побледнеет дочь
от «сожаления», заключенного под грудью, — то есть эта особа
беременна; горестные возгласы раздадутся в Ангулеме, и бракосо-
четание с «1е germain» (кузеном или немцем?) отменят (X, 17).
37 IX, 12; вот также иллюстрация, возможно скрытого здесь биб-
лейского мотива, связанного с горшечником: «Изделие скажет
ли сделавшему его: „зачем ты меня так сделал?" Не властен ли
горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один со-
суд для почетного употребления, а другой для низкого?» (Рим 9,
20-21). Это означает, что когда человек думает, будто он способен
сполна и самостоятельно постичь божественную мысль, он по-
кидает место, отведенное ему пред Создателем. Он, словно сосуд,
споривший с горшечником. И еще, из книги пророка Иеремии
(18, 1-6): «...Встань и сойди в дом горшечника, и там Я возвещу
тебе слова Мои. И сошел я в дом горшечника, и вот, он работал
свою работу на кружале. И сосуд, который горшечник делал из
глины, развалился в руке его; и он снова сделал из него другой
сосуд, какой горшечнику вздумалось сделать. И было слово Го-
сподне ко мне: не могу ли Я поступить с вами, дом Израилев,
подобно горшечнику сему? говорит Господь. Вот, что глина в
руке горшечника, то вы в Моей руке, дом Израилев». Еще в одном
катрене (VIII, 28) приводится аллюзия, связанная с обнару-
жением образов: поскольку после взятия города выбросили че-
канные золотые и серебряные образа, «они» удивлены и смуще-
ны будут, когда их обнаружат и истолкуют надписи, высеченные
на мраморе.
38 X, 49. Обратимся к Откровениям Иоанна Богослова (6, 15): ко-
гда снята была шестая печать, страх воцарился, и цари земные,
вельможи, тысяченачальники, богатые, сильные, все рабы и люди
свободные скрылись в пещерах и в ущельях гор, которые в ре-
зультате стали убежищем для недругов Божьих. А когда пятый
знак проявился, третий Ангел воскликнул, что возлюбивший
Зверя и образ его «будет пить вино ярости Божией, вино цель-
ное, приготовленное в чаше гнева Его, и будет мучим в огне и
сере» (14,10). Затем, при шестом знаке, ангел обрезал виноград
430
Примечания
на земле и «бросил в великое точило гнева Божия. И истоптаны
ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до
узд конских, на тысячу шестьсот стадий» (14,19-20).
39 VII, 34, в тексте катрена «venin» (яд) читать как vinum — вино-
град, вино (лат.).
40 1, 74.
41 V,71.
42 VI, 53
43 1, 40.
44 VI, 61. По мнению Гийома Бюде, «ковер» может пониматься как
«язык»: «Язык человеческий как ковер тонкотканый узорча-
тый», поскольку риторика служила «развертыванию речи, что-
бы все ее нюансы были на виду», — как считает Оливия Розенталь
(Olivia Rosenthal, Donner a voir: ecritures de Vintage dans Vart de
poesie au XVI e siecle, Paris, 1998), доказывая, что эмблематический
знак мыслится как средство рассуждения и аргументации и дает
повод для работы мысли.
45 VI, 82.
46 VIII, 6.
47 VIII, 24. См. также: Отец и сын вместе будут убиты, как и граф в
своем шатре. У матери в Туре живот набухнет сыном, а бабочка
спрячется в зеленой листве (VIII, 75). Патерно делла Базиликата,
услышишь ты крик Сицилии, когда звуки приготовлений в Си-
цилийском заливе разнесутся до самой Тринакрии [Сицилии];
беги от множества парусов, от страшной чумы беги (VIII, 84).
Бегите, оставьте Тулузу, красные [главы парламента?], чтобы
искупить совершенную вами жертву. Повелитель зла объявится
под сенью тыкв, «Mort estrangler carne omination» [«Смерть,
удушение, плоть, предзнаменование»] (IX, 46).
48 Bertrand Chevillard, Presages de Nostradamus. Presages en vers
155S-1S67. Presages en prose 1SSO-1559, Paris, 1999, p. 78.
3. Сокровище под дубом
1 I, 27. Разумеется, некоторые толкователи фантазируют, будто
дуб — это гиеньский дуб, растущий в районе Пиренеев, и даже —
что речь идет о горной цепи в Гиени! [Во французском языке
431
Дени Крузе. Нострадамус
слова «chene», «дуб», и «chaine», «цепь», являются омофонами.
Примег. пер.] О символике дуба см.: Andre Alciat, Emblemes d’Alciat
de nouveau Translatez en Francois vers pour vers jouxte les Latins,
Ordonnez en lieux communs, avec briesves exposition et Figures nouvelles
appropriees aux derniers Emblemes, A Lyon, chez Guillaume Rouille,
1549, p. 250: «Le chesne sert premier de gland, puys d’ombre, / «De
Jupiter 1’arbre ha des biens sans nombre». [«Дуб желуди дает, a
также тень, / а от Юпитера для древа благ не счесть».] Коммен-
тарий: «Пока не открыли зерно, жили древние [промыслом]
желудей дубовых, а потом в тени под ними отдыхали и потому
называли дуб древом священным верховного бога Юпитера, да-
рившего им с высей пищу и покой. Сие означает таковую благость
божественную, что, когда плоды ее приняты, дает она нам еще
сень и память, как Моисея закон и послания Пророков — Еван-
гелию».
2 Кол 2, 3.
3 Мф 6, 19-20.
4 Мф 13, 44.
5 Евр 11, 26.
6 VII, 14.
7 Речь к месье Шевирни, цит. по: Henri Weber, «Y a-t-il une herme-
neutique du XVI e siecle en France?», in: Cahiers de ^Association
internationale des etudes frangaises, 1963, vol. 15, p. 41-58.
8 In: Henri Busson, Le Rationalisme dans la litteraure frangaise de la
Renaissance (1S33-1601), Paris, 1957, p. 101.
9 См. также: Emblemes dAlciatde nouveau Translatez..., p. 127; «Кто
тянется к вещам высоким, часто падает низко»: охотник пыта-
ется запускать стрелы в летящих журавлей и случайно наступает
на змею; «не нужно стремиться к вещам высоким, если вер-
ной и скорой встречи с фортуной не замечаешь». Б. Шевийяр
(В. Chevillard, Presages de Nostradamus, p. 216) связывает этот
эпизод с фрагментом, который содержит Excellent et moult utile
Opuscule a touts necessaire, qui desirent..., в данном случае — с пре-
дисловием, датированным 1552 годом и напоминающим поэти-
ческие строки, сочиненные Гаспаром Урсинусом Веллиусом,
«советником в Вене и Австрии, который по берегу Дуная про-
гуливался, когда земля треснула, и упал он, и утонул».
10IX, 37.
432
П р и м с ч а н и я
11 VIII, 30.
12 Erasme, «Lepredicateur. Ecclesiastes», in: (Euvres choisies, Jacques
Chomarat ed., Paris, 1991, p. 1020.
13IX, 7.
14 VIII, 100. Следует отметить, что, по свидетельству Лорана Ви-
дели, Нострадамус в октябре 1553 года пишет, будто «сражен
болезнью, несущей горячение столь великое, что чем больше
пьешь, тем жажда и жар сильнее».
15 Erasme, Eloge de la Folie, in: (Euvres choisies, J. Chomarrat ed.,
p. 218-219.
167Wd.,c.612.
17 Ibid., c. 501-502.
18 Ibid., c. 509.
197Wd.,c.516.
20 Ibid., c. 523.
21 B. Chevillard, Presages de Nostradamus, p. 52.
4. Астрофил в аспекте гипотез
1 Catherine de Medicis, Lettres, 1.10, supplement 1537-1589, H. de La
Ferriere — B. de Puchesse ed., 1909, p. 145. Об астрологах Екате-
рины Медичи см.: Е. Defrance, Catherine deMedicis, ses astrologues
et ses magiciens envoiiteurs. Documents inedits sur la diplomatie et les
sciences occultes du XVI e siecle, Paris, 1911.
2 Цит. по: E. Leoni, Nostradamus and his Propheties, New York, 1982,
p. 120.
3 По свидетельству его сына Сезара де Нотрдама, op. cit., р. 781. По
некоторым данным, в феврале 1556 года или немного позже
смерть короля предсказал Лука Гаурико, дополнив гороскоп, со-
ставленный за год до этого, несомненно, в рукописной форме.
См. «Histoire particuliere de la Court du Roy Henri II», in: Archives
curieuses de I’Histoire de France, Cimber et Anjou ed., Paris, 1835,
1 re serie, t. III.
4 Cm.: Patrice Guinard, «Le deces du roi Henri II deux fois presage par
Nostradamus», на: http://cura.free.fr/dico8art/703Ahen.html, cor-
pus nostradamus 51.
5 Имеется в виду Диофан Никейский.
433
Дени Крузе. Нострадамус
6 Poemes de Pierre de Ronsard, Gentilhomme Vandomois («Стихотво-
рения Пьера де Ронсара, Вандомского дворянина»), напечатано
в 1560 г. в Париже у Габриеля Бюона.
7 F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostradamus», in: Bulletin du
Bibliophile, 1860, p. 1699-1721; 1861, p. 68-94, 241-268, 383-412,
657-691; 1862, p. 761-785; 1863, p. 449-473, 513-530, 577-588. Bee
это опровергает изначальные выводы Роже Прево (Roger Prevost,
Nostradamus. Le mythe et la realite, p. 19-20), который на основе
центурии I, 35, ссылаясь на Ивана Клуласа (Ivan Cloulas HenriII,
Paris, 1985), утверждает, что смерть Генриха II была соотнесе-
на с катреном «Le Lyon jeune le vieux surmontera...» только в
1656 году Этьеном Жобером в книге «Пояснения к подлинным
катренам мэтра Мишеля Нострадамуса» (Etienne Jaubert, fclaircis-
sements des veritables quatrains de Maitre Michel Nostradamus, s. 1.).
8 VI, 6.
9IV, 18.
10 VIII, 71: В год 1607-й будет «скомкано» «коронование», так что
все усомнятся, что присутствовали при священном обряде.
11 Например: Predictions des choses plus memorabies qui sont a advenir
depuis Гап 1564.Jusqud Van mil six cens et sept, prise tant des eclipses
et grosses Ephemerides de Cyprian Leovitie, que des predictions de
Samuel Syderocrate, s.l., 1565.
12 До самой Англии, где были переведены альманахи: Е. F. Bosanquet,
English Printed Almanacks and Prognostications. A Bibliographical
History to the Year 1600, Londres, 1917, № 48 et 49.
13 Despatches of Michel Suriano and MarcAntonio Barbaro, Venetian
Ambassadors at the Court of France. 1560-1561 [The Publications of
the Huguenot Society of London], Lymington, 1891, t. 6,10 novemb-
re 1560.
14 A. Desjardins, Negotiations diplomatiques de la France avec la Toscane,
Paris, 1865, t. Ill, p. 423-428.
15 Для Паоло Кортези (Paolo Cortesi, La filosofia di Nostradamus,
Parme, 1994, p. 65-66) эта цитата могла бы стать доказательством,
что Нострадамус придерживался геоцентрической теории. Пса-
лом CIV, 5 (Псалом 103), «Qui fundasti terram super stabilitatem
suam: / non inclinabitur in saeculum saeculi. / Abyssus sicut vestimen-
tum amictus ejus / super montes stabunt aquae». «Ты поставил
землю на твердых основах: / не поколеблется она во веки и веки. /
434
П р и м с ч а н и я
Бездною, как одеянием, покрыл Ты ее, / на горах стоят воды».
Нострадамус обращается к принципу «вогнутости луны», расска-
зывая о «свойствах сферы, вогнутой так, что луна входит в нее
как в оправу: сфера эта состоит из хрустального эфира, который
не описать словами, и движется, а с ней движется и светило».
16 Лион, 1572. Цит. по: F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostra-
damus», 1861, p. 89.
17 Theodore de Beze, Histoire ecclesiastique des eglises reformees au
Royaume de France, en la quelle est descrite au vray la renaissance et
accroissement d’icelles depuis Гап M.D.XXL jusques en Гаппёе
M.D.LXIIL leur reiglement ou discipline, Synodes, persecutions tant
generates queparticuliers, noms et labeurs de ceux qui ont heureusement
travaille, villes et lieux ой elles ont este dressees, avec le discours des
premiers troubles ou guerres civiles, desquelles la vraye cause est aussi
declaree, De ITmprimerie de Jean Remy, A Anvers, 5 vol., 1580, t. Ill,
p. 51. Об одном эпизоде также рассказывает историк Лансело
Вуазен, господин де Ла Попелиньер (Lancelot Voisin, sieur de La
Popeliniere, L’histoire de France, enrichie des plus notables occurrances
survenues ezprovinces de I’Europe etpays voisins, depuis Van 1550jus-
ques a ces temps, [La Rochelle] de 1’imprimerie par Abraham H., 1581,
t. I, p. 317), речь идет о смерти полководца Пенса: «Настолько
дразним он был думами о чести, всегдашней спутнице проявле-
ний нрава его, что воображал для себя завоевания великие и
радости земные; и очень уж не терпелось ему знать, что за удачи
и свершения ему суждены». Наш герой обратился за советом к
Нострадамусу, «который в заблуждение его ввел или пророче-
ствовал неправильно (отчего все больше проникался он верой в
честь и высокий долг. Но представлял, как над всеми, с кем был
на равных, возвысится. Так что замыслом неким или усилием
необычайным должен был показать, что достоин звания, ему по-
жалованного), и к тому его это склонило (словно супротив воли,
однако), чтобы в грянувших войнах гражданских командовать:
видя, что пошли за ним молодые большим числом, и милость
высоких особ обретя усмирением Тулузы, [...] уверился, будто
случай настал представить атаку сию лишь его одного заслу-
гой...». Он был убит во время осады Лиму в 1562 г.
1» Gilles de Gouberville, Le journal du sire de Gouberville. Publie sur la
copie du manuscrit original faite par M. l’Abbe Tollemer, avec une
435
Дени Крузе. Нострадамус
introduction et ип appendice par М. Е, de Robillard de Beaurepaire,
Caen-Rouen-Paris, 1892, p. 209-210 et 584.
19 Claude Haton, Memoires, Laurent Bourquin ed., CTHS, Paris, 2001,
1.1, p. 408.
20 Пьер Бренд’Амур, «Нострадамус, первые „Центурии" или „Про-
рочества"», Женева, 1996. Legis cantio contra ineptos criticos. / Qui
legent hosce versus maturem censunto: / Profanum vulgus, et inscium
ne attrestato / Omnesque Astrologi, Blenni, Barbariprocul sunto, / Qui
aliterfacit, is ritem, sacer esto.
21 Судя по всему, Антуан Куйяр некоторое время был в ленной за-
висимости у герцогини Феррары и Колиньи. Его приверженность
сторонникам Папы подчеркивает, однако, Оливье Милле (Oli-
vier Millet, «Feux croises sur Nostradamus au XVI e siecle», in:
Divination et controverse religieuse en France au XVI e siecle, Cahiers
V. L. Saulnier, 4, Paris, 1987, p. 103-121, p. 114).
22 Antoine Couillard, Les Contredicts du Seigneur du Pavilion lez Lorriz,
en Gastinois, aux faulses et abusifespropheties de Nostradamus, et autres
astrologues. Adjouste quelques oeuvres de Michel Marot, A Paris, Par
Charles L’Angelier, 1560, p. 2-5.
23 Ibid,, *ii.
24 O. Millet, «Feux croises...», p. Ill, sur LeMonstre d’abus Compose
premierement en latin par Maistre Jean de la Dagueniere, docteur en
medecine, et matematicien des landes d’anniere. Et despuis traduit et
mis en nostre langue frangoysepar le More du Vergier, recteur extraor-
dinaire de I’universite de Mateslon, etprotecteur des gondz de la Haiou-
len, A Paris, Pour Barbe Regnault, 1558.
25 Ibid,, p. 116-117.
26 Ibid,, p. 121.
27 Le Monstre d’abus,.., Eli и F. Buget, «Etude sur les Propheties de
Nostradamus», p. 247.
™ Ibid., CI.
5. Случайность пределов субъективности
1 В. Сарр, Astrology and the Popular Press. English Almanacs 1S00-1800,
Londres et Boston, 1979, p. 69.
436
Прим сч а п и я
2 Nostradamus, Lettres inedites, Jean Dupebe ed., Geneve, 1983,
p. 20-21.
3 Id., «Almanach pour Гап M.D.LXIII. Avec les presages, calcule et
explique par M. Michel Nostradamus, Docteur en medicine, Astrophi-
le de Salon de Craux en Prouvence», цит. no: F. Buget, «Etude sur
les Propheties de Nostradamus», 1861, p. 672.
4 Id., La GrandPronostication Nouvelle avec Portenteuse prediction pour
I’anM. D. LVII. Composeepar..., A Paris, Par Jaques Kerver, 1557.
5 Id., Les Propheties de M. Michel Nostradamus. Dont Uy en a trois cents
qui nont jamais este Imprimees. Ajoutees de nouveau par I’Auteur.
Imprimees par les soins du Fr. Jean Vallier du couvent de Salon des Mi-
neurs conventuels de saint Francois, A Lyon, Par Pierre Rigaud, 1566,
Res. p. 112.
6 Id., La Pronostication nouvelle pour Mil cinq cens soixante..., A Lyon,
Par Jean Brotot et Antoine Volant, n.p
7 F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostradamus», 1861, p. 657.
Almanach nouveau pour ГАп. 1562, Par Guillaume le Noir et Jehan
Bonfons. Нострадамус говорит, что сделал расчеты до 1570 года
и сообщил результаты «королеве-матери, регентше французской,
правительнице благодушия несравненного».
8 Id., «Almanach pour ГАп M.C.LXIII», in: «Etude sur les Propheties
de Nostradamus», 1861, p. 674-675, «доброе правление и высо-
чайшая умеренность его святейшества, чье имя Папа Пий IV...»,
а также: F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostradamus», p. 328,
«Непобедимому всемогущественному и всехристианскому Ген-
риху II, королю Франции: Мишель Нострадамус, смиреннейший
и покорнейший слуга и подданный, Победа и Счастие»,... «за-
являя перед Богом и всеми Святыми, что ни единого слова не
написано мной в настоящем Послании против истинной католи-
ческой веры...». Fac. sim. de Almanachpour Van M.D.LXIIIAvec les
presages, calcule et explique par M. Michel Nostradamus, Docteur en
medicine, Astrophile de Salon de Craux en Prouvence, Imprime en
Avignon par Pierre Roux, Marienbourg, 1905.
9 Ibid., p. 665.
10 Ibid., p. 674.
11 Цит. по: E. Leoni, Nostradamus and his Propheties, p. 772-776, a
также: D. Ruzo, Le Testament de Nostradamus, Monaco, 1982.
437
Ден и Крузе. II о с т р а д а м у с
12 Ihierry Wanegffelen, Ni Rome ni Geneve. Desfideles entre deux chaires
en France au XVIe siecle, Paris, 1997, p. XIV-XX.
13 Gerard Morisse, Nostradamus humaniste, s.d., 2001, p. 15.
14 Отражение этих мифов проявляется во «Введении» к Excellent
et moult utile Opuscule a tous necessaire..., A4. Cm. Andre J. Festugiere,
La Revelation d'Hermes Trismegiste, Paris, 2006 и Hermes Trismegiste,
Les trois revelations, Poimandres, Asclepius, Fille (ou pupille) du monde,
Paris, 1998.
15 Th. Wanegffelen, Ni Rome ni Geneve, p. 95. Тьерри Ванегфелен на-
зывал «отвергнутым выбором» позицию «никодемитов» или,
точнее, «медлителей». В данном случае можно говорить о вере
«неконфессионального» типа, основанной на поклонении таин-
ству распятия при возношении даров; и на убежденности в том,
что человек порочен рядом с совершенной божественной чисто-
той: «Таковы два элемента, смыкающие евхаристическое благо-
честие с утверждением абсолютной дарованности спасения».
16 См. также письмо от 15 ноября 1561 года, написанное Лоренцом
Туббе, который раскрывает недавние события в Париже и париж-
ский народ — «неистовый» и «тщетным суеверием ослеплен-
ный». «Так оборачиваются события, едва какой-нибудь бог
заставит уступить власть Адрастее» (цит. по: Robert Amadou,
LAstrologie de Nostradamus. Dossier, Poissy, s.d., p. 124).
17 Можно также упомянуть письмо от 15 июля 1561 года, адресо-
ванное тому же корреспонденту и обличающее францисканца,
который начал настоящую охоту на еретиков. Нострадамус рас-
сказывает, что его самого причислили к «лютеранам» и он был
вынужден на два месяца покинуть свой дом в Эксе (в: Jean Dupebe,
Lettres..., р. 85-88).
18 Р. Cortesi, La filosofia di Nostradamus, p. 61.
19 Письмо опубликовано Жаном Дюпебом (J. Dupebe, Lettres...,
p. 131-135) и переведено на французский язык; in: Robert Amadou,
LAstrologie de Nostradamus, p. 139-141.
20 «Огмий», или «Огний», — имя, которым Эразм называл Герак-
ла галльского: тот вел за собой смертных, уши которых были
скованы цепями, выходившими из его уст как символ власти не-
превзойденного красноречия над властью силы.
21 VI, 70. Катрены, упоминающие монарха, который придет и воз-
родит золотой век: V, 41, V, 53.
438
Примечания
22 IX, 41. Посольство, доставляющее письмо, отравится из Ша-
виньона в Пикардию, а Карпантрас тем временем будет захвачен
черным герцогом с красным пером; слова «Фокейцев прельстить
с Западом разговором» (X, 58. — Примег. пер.) могут означать,
что фокейцев, жителей Марселя, призовут начать переговоры с
Западом.
23 VI, 42.
24 X, 27.
25IX, 33.
26 X, 72.
27 IX, 64: L’Aemathien passera les montagnes pyreneennes / et en mars
Narbonne ne fera pas de resistance. / En terre et sur mer, il fera si
grande menee / que le Capitaine n’aura aucune terre sure pour у
demeurer. [Эматиец (Фессалиец) (Балканец) перейдет Пиреней-
ские горы. / В марте Нарбонна не будет сопротивляться. / На
море и на земле будет столь яростная схватка, / Что капитан (кар-
динал?) не найдет надежного места для пристанища.] X, 7: слу-
чится также серьезный конфликт, который будет подготовлен в
Нанси, и скажет эматиец: все подчиняю себе; британский остров
ждут тяготы из-за вина и соли. «Hem.mi deux Phi.long temps ne
tiendra Metz». [«Гем. между двух Фи. долго не удержит Мец».]
Упоминается также новая империя полюса аквилонского (Се-
верного), которую ждет опустошение, а с Сицилии волна расправ
придет, всколыхнув владения, подчиненные Филиппу (VIII, 81).
28 X, 58.
29 Другие сражения с Испанцем: VI, 56, X, 11. Кто он, этот великий
государь, который явится и выставит свой флот возле самой Ниц-
цы? Турок? Испанец? X, 87: «Великую империю оденет в око-
вы смерти», поселится в Антибе («в Антиполисе») и в море
грабежом все разорит (по всем указанным пунктам см. также:
Paolo Cortesi, Stelle е impero. Il mito del monarcha universale nelle
profezie di Nostradamus, Carmagnola, 1990).
30IX, 89.
31 VI, 24.
32 Так же, как Мендосус — это Антуан де Бурбон, герцог де Вандом,
а Норларис — Лотарингия!
33 Испанец может также отождествляться с Ганнибалом, «гневом
Ганнибала» (III, 93), даже если «1а foy punicque en Orient rompue»
439
Дени Крузе. Нострадамус
[«пуническая война на Востоке прервется»] (II, 60), а катрен 1,9
пророчит: «De 1’Orient viendra le coeur Punique / Fascher Hadrie
& les hoirs Romulides, / Acompagne de la classe Libycque, / Temples
Mellites & proches isles vuides». [«С Востока придет Пуническое
(коварное) сердце, / Рассердит Адрия (Адриатику) и наследников
Ромула, / С ним придет ливийский флот, / Опустеет храм Мели-
ты и соседние Острова».]
34 X, 86: «Точно грифон, придет король Европы» в окружении
аквилонян (повелителей Севера) и приведет за собой большое
войско красных и белых (испанцев и французов), и «на Вавилон-
ского пойдут они царя». В одном из вариантов империя разме-
щается в Англии: X, 100, великая империя будет в Англии, и без-
граничное могущество ее продлится больше трехсот лет (как
лунный цикл). Большие армии придут по суше и по морю, жи-
тели Лузитании будут этим недовольны.
35II , 69, см. анализ, предложенный Паоло Кортези (Р. Cortesi, Stelle е
impero, р. 84-86. А также V, 6).
36 V, 14.
37 X, 65.
38 V, 77.
39 X, 65.
40 II, 93; безусловно, катрен можно рассматривать как аллюзию на
разграбление Рима — но через призму будущего, несущего сво-
боду.
41 A. Carlstedt, La Poesie oraculaire de Nostradamus, p. 167-170 и
«Nostradamus melancolique: un poete deguise en prophete?», in:
Nouvelle Revue du Seizieme siecle, 22.2, 2004.
42 Пример скептической критики футуризма Нострадамуса: James
Randi, The Mask of Nostradamus, New York, 199.
43 Enea Balmas, La Renaissance IL 1548-1570, in Litterature frangaise,
Claude Pichois ed., Paris, 1974, p. 140.
44 Слова Валерия Максима приводятся в несколько измененном
виде.
45 Pierre Mesnard, Erasme ои la christianisme critique, Paris, 1969,
p. 63.
46 Цит. no: J.-C. Margolin, Erasme,.., p. 70-71.
440
Примечания
6. Cogito через Евангелие
1 См. авторов, исследовавшихся Анной Карлштедт (A. Carlstedt,
La Poesie oraculaire de Nostradamus, p. 112).
2 Lucien Febvre, «Vivre 1’Histoire. Propos d’initiation», in: Combats
pour I’Histoire, Paris, 1992, p. 24.
3 Ibid., p. 27.
4 G. Poulet, La Conscience critique, Paris, 1971, p. 301.
5 Ibid., p. 307.
6 Ibid., p. 259.
7 Andre Neher, L’essence du prophetisme, Paris, 1972, p. 62.
8 Erasme, Lepoignard du chevalier chretien, in: Erasme, (Euvres, p. 86.
7. «На общее благо человеческое»
1 Паоло Кортези (Р. Cortesi, Stelle е impero, р. 35) приводит письмо
своему корреспонденту Розенбергу от 9 сентября 1561 года:
«Revolutiones autem duplici confectae sunt calculo Babylonica et
meorum avorum» [Я рассчитал круговороты по двум методам —
вавилонскому и методу моих предков], и говорит о планисфере:
«abavi mei materni Magistri IO. Sanremigii», то есть она принад-
лежала его прадеду [по материнской линии, магистру] Жану де
Сен-Реми. Вероятно, речь идет о древних астрономических та-
блицах, о которых Нострадамус сообщает: они достались «ех
antiquissimis mei» («от моих предков») и в письме от 15 октября
утверждает, что пользовался ими, чтобы составить гороскоп.
2 Robert Benazra «Une influence de la Kabbale dans 1’oeuvre de Nostra-
damus?», на: http://cura.free.fr/xxv/22benaz3.html. Впрочем, на
гербе семьи Нострадамус можно увидеть своеобразный сим-
вол разрыва с иудаизмом: «разбитое колесо», напоминающее
круг, который евреи в средневековой Франции должны были
носить на одежде как отличительный знак, но есть также девиз
SOLI DEO, свидетельство веры в единого Бога и ключевое по-
нятие главной еврейской молитвы, которая начинается словами,
взятыми из Второзакония (VI, 4): ADOCHEM EKHAD, «Бог
единый».
3 Мф 7, 6.
441
Дени Крузе. Нострадамус
4 «Nolite sanctum dare canibus, пес mittatis margaritas ante pore os, ne
conculcentpedibus et conversidisrumpant vos». [«He давайте святы-
ни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы
они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерза-
ли вас».] Анализ см: Patrice Guinard, http://cura.free.fr/dico2pro/
609Ccesar.html [Corpus Nostradamus 33], «La lettre de Nostradmus
a Cesar (transcription, explication, commentaire)»; Патрис Гинар
подчеркивает, что Нострадамус использует цитату из Compendium
с отсылкой к Мф 7, 6.
5 Отсюда «ошибки» и неточности в астрологических знаниях,
обнаруженные Пьером Бренд’Амуром!
6 По примеру Делио Кантимори в его выдающейся книге: Delio
Cantimori, Eretici italiani del Cinquecento. Ricerche st or ice, Florence,
1939), например, c. 134.
7 Благодарю Натали Шешх (Nathalie Szezsch), которая привлекала
мое внимание к этому важному моменту. Об эразмовском кри-
зисе 1525 года см. подробную диссертацию Мари Барраль-Барон
(Marie Barral-Baron, L’Enfer d’Erasme: Thumaniste chretien face a
I’histoire, Geneve, 2011).
8 Revelatio de tribulationibus nostrorum temporum [Compendium revela-
tionum], attribue a Savonarole, Florentiae, impressit F. Bonacoursius,
1495. Первым исследователем, отметившим возможное авторство
Савонаролы, является Анри Торне-Шавиньи (Henri Torne-Chavig-
ny, Nostradamus et I’astrologie. Nouvelle lettre du grand Prophete d’apres
Vhistoire predite et jugee par Nostradamus et TApocalypse interpretee
par le meme auteur, Saint-Denis, 1872, p. 12).
9 Trad. La Bible, 1.1, L’Ancien Testament, vol. 1, ed. Edouard Dhorme,
Paris, Gallimard, 1962, p. 837. I Цар 9,9, там же: «...Тайны Творца
непостижимы, и Его сила находится в весьма отдаленной связи
со сферой человеческого познания, истоки же этого коренятся
в свободной воле. Именно это приводит к появлению скрытых
причин, которые сами по себе не привлекают внимания и пото-
му не замечаются и не осознаются гадателями, ускользают от
познания и от иной добродетели на протяжении всей вечности,
охватывающей все время. И только через эту неделимую вечность
и посредством Гераклова эпилептического возбуждения небес-
ные силы открывают нам эти причины» [пер. А. Бубелло и Е. Со-
ломарской]; in: Patrice Guinard, «La lettre de Nostradamus a Cesar
442
Примечания
(transcription, traduction, explication», in: http://cura.free.fr/
dico2pro/609Ccesar.html: Нострадамус по-прежнему верен тези-
су Савонаролы — A cognitione autem naturali cuiuslibet creature
procul recedunt futura contingentia: maxime que a libero arbitrio
dependent: que in seipsis neque ab hominibus neque ab alia creature,
sciri possunt. Soli enim trinitari temptus omne complectenti presentia
sunt. [«Тайны Божественные непостижимы, и действенная сила,
подчиненная исключительно природному знанию и берущая не-
посредственное начало в свободной воле, выявляет вещи, кото-
рые сами по себе познать нельзя ни прозорливостью человече-
ской, ни иной оккультной мочью в этом бренном мире. Ибо
только вечность охватывает время во всей полноте».] (Compen-
dium, f. A3v), и в этих словах, в свою очередь, продолжена пла-
тоновская тема: временность вписана в вечность; настоящее,
прошлое и будущее в ней сосуществуют. «...Временность про-
живает душа. Вечность характеризует „неделимую сущность",
постоянную, бестелесную; временность — „делимую сущность",
меняющуюся, материальную. Время есть то, в чем проявляется
вечность. Ее посредник, иллюзия души, это „подвижный образ
вечности". Планетные циклы и неподвижная сфера служат для
ориентирования во времени, ибо „время рождается в небесах".
Время — сфера проявления души, а „небо" мерит ее в своих
преображениях и состояниях. Время, душа и движение сосуще-
ствуют. Время есть психоментальное отображение планетных
циклов, начертанных в душе, — скажут астрологи постплатонов-
ского толка».
10 Пьер Беар (Pierre Behar, Les Langues occultes de la Renaissance. Essai
sur la crise intellectuelle de I’Europe au XVI e siecle, Paris, 1996,
p. 128-130) оригинально объясняет следующий катрен (I, 2): /
«La verge en main mise au milieu des Branches, / De londe il moulle
et le limbe et le pied. / Un peur et voix fremissent par les manches /
Splendeur divine. Le divin pres s’assied». / [Из множества Ветвей
он выбирает ту, что станет жезлом, / И ноги человека, и край
звезды (лимб) он равно омывает волной. / Его взволнованный
голос дрожит над рукавами рек. / Божественное величие. Благо-
дать снисходит на него.] / «Речь, безусловно, идет о Бранхе
[Branchus] (в латинском варианте — Branchos), по версии ле-
генды, которую приводит Стаций в своей «Фивиаде» (III, 478;
443
Дени Крузе. Нострадамус
VIII, 198) и комментирует Лактанций». Бранх считался «воз-
любленным сыном Аполлона, которому тот вручил свой жезл и
прорицательский венец и обучил искусству предсказывать буду-
щее. Великолепный храм в честь Бранха и Аполлона Филесия
возвели в Дидимах, где этот бог творил пророчества, слава кото-
рых была такова, что уступало это прорицалище только Дельфий-
скому...» По мнению Пьера Беара, Нострадамус повторяет Корне-
лия Агриппу. Очевидно, имеет место игра слов: «branches» [ветви]
должно ассоциироваться с «branches» в значении «опоры тре-
ножника». Что касается символической интерпретации, см. ком-
ментарий Луи Кристиани (Louis Cristiani, Nostradamus, Malachie
et Cie, Paris, 1955, p. 7) в связи с утверждением Филострата, что
Аполлоний Тианский носил «треножник» у себя «в груди».
11 Ronsard, «Bocage. A son lut», in: Les quatrepremiers livres des odes,
ensemble son bocage (1550), in: (Euvres completes, Gustave Cohen ed.,
2 vol., Paris, 1938, t. II, p. 725-727.
12 Enea Balmas, La Renaissance, II: 1548-1570, in: Litteraturefrangaise,
Claude Pichois «ed., Paris, 1974, p. 99. Тему неистовства рассматри-
вал Шарль Коньек (Charles A. Koniec, Nostradamus, medecin, magi-
cien, astrologue etprophete. La fureurprophetique, Aubenas, 2000).
13 Пьер Беар (P. Behar, LesLangues occultes..., p. 134) сгущает краски,
изображая неистовство Нострадамуса: «Во время сеансов про-
рочествования он пытался следовать образу действий сивилл,
вдохновлявшихся духом Аполлона, на что иносказательно ука-
зывает треножник. Нострадамус опоясывается лавром, который
Агриппа называет солнечным растением; пользуется лебединым
пером — лебедя Агриппа называл солнечной птицей».
14Zfod.,p. 136-140.
15 Pronostication nouvelle Pour Гап mil cinq cens soixante deux, A Paris,
pour la veuve Barbe Regnault (в Париже для вдовы Барб Реньо).
16 Р. Cortesi, Stelle е impero..., р. 22.
17 «Olim in Israhel sic loquebatur unusquisque vadens consulere Deum
venite et eamus ad videntem qui enimpropheta dicitur hodie vocabatur
olim videns» [1 Цар 9-10]. «Прежде у Израиля, когда кто-нибудь
шел вопрошать Бога, говорили так: «Пойдем к прозорливцу»;
ибо тот, кого называют ныне пророком, прежде назывался про-
зорливцем».
18 1 Цар 9, 9.
444
Примечания
19 Роль Тетраграмматона в пророческой мысли рассматривается
в книге Клода Тремонтана (Claude Tresmontant, Le Prophetisme
hebreu, Paris, 1982): «Пророк — человек, созданный Богом, что-
бы выполнять эту службу: в зародышевом или эмбриональном
пространстве, которое олицетворяет еврейский народ, нести
человечеству созидательную весть, от Бога исходящую» (с. 19).
На примере Саула, с. 27-28. «Порок есть вглядывающийся
в Бога». Очевидно, имеется в виду помазание, совершенное
Самуилом, являвшимся пророком: его деяниями на Саула сни-
зошел божественный дух.
20 Ос 9, 7.
21 Точка зрения Эразма на иносказание описана в его сочинении De
Duplici copia verborum ас rerum [«О двояком изобилии слов и пред-
метов»].
8. Пылающее зерцало
1 Написано, вероятно, между 1530 и 1531 годами, поскольку глос-
сы на полях приведены по примеру Библии Лефевра из Этапля
1530 года.
2 См. исследование Жана Дажана (Jean Dagens, «Humanisme et
evangelisme chez Lefevre d’Etaples», in: Courants religieux et huma-
nisme a la fin du XV e et au debut du XVI e siecle, Colloque de Strasbourg
9-11 mai 1957, Paris, 1959, p. 121-134).
3 Цит. no: Denis Crouzet, La Genese de la Reformefrangaise 1520-1562,
1996, p. 158-159.
4 Commentarii не следует рассматривать безотносительно индиви-
дуализированного эсхатологического сознания: в них обозначе-
на близость третьего отречения и прихода Антихриста. Лефевр
еще до Рабле осудил астрологические гипотезы, но он все же
признает признаки неминуемости божественного гнева: по его
мнению, первый Зверь уже явился в облике Магомета, чья кон-
чина, впрочем, неизбежна. После отречения и падения римской
монархии явится второй Зверь, овладевший силой знаков. Тогда
познают блаженство те, кто существует in fide Christi tarn vita
quam confessione — во Христовой вере как жизнью, так и испове-
данием (лат.). В этой неизбежности Евангелие надо проповедо-
445
Дени Крузе. Нострадамус
вать всюду, начиная с Нового Света, поскольку Бог творит в тех,
кому знакомы Истина и вера, Им дарованные. Добрым людям
царствие Христово станет наградой.
5 Об этом см: Marie-Madeleine Martinet, LeMiroir de I’esprit dans le
theatre elisabethain, Paris, 1981, p. 23-25.
6 Цит. no: Renja Salminen, LeMiroir de I’amepecheresse. Edition critique
et commentaires suivis de la traduction faite par la princesse Elisabeth
future reine d’Angleterr e: «The Glasse of the Synnefull Soule», in:
Annales Academiae scientiarum fennicae, Helsinki, 1993, p. 44.
7 О невозможности говорить божественным языком см.: Ro-
bert D. Cottrell, La Grammaire du silence, une lecture de la poesie de
Marguerite de Navarre, Paris, 1996, p. 81. Использование зеркала
отражает низменное положение человека. «В озарении, дозво-
ленном Святым Духом, происходит полное переопределение
основных понятий. Человек перестает существовать в реально-
сти, образ которой отражает зеркало/текст. Источник есть Бог,
а человек, ставший христоподобным под действием Глагола,
ныне — образ, производность, отражение. В той мере, в какой
человек причастен к Воплощению, он рассматривается как отоб-
ражение Христа».
8 1 Кор 13, 12.
9 2 Кор 3, 18.
10 Евр 4, 13: «И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено
и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет».
11 Евр 4,12.
12 Близкая тональность — в «Альманахе на 1563 год» (Almanach
pour ГАп 1563..., A Paris, Pour Barbe Regnault), который представ-
ляет собой подражание текстам Нострадамуса.
13 О Боге, знающем мысли людей, самые тайные их желания, ска-
зано в Книге Иова (И, 6): ...И открыл тебе тайны премудрости.
По сему надо твердо верить, что Бог правит и распоряжается не
только явлениями природы, но также и деяниями человеческими.
См. также Псалом 93, 7-9: ...И говорят: «не увидит Господь, и
не узнает Бог Иаковлев». Образумьтесь, бессмысленные люди!
когда вы будете умны, невежды? Насадивший ухо не услышит
ли? и образовавший глаз не увидит ли?
14 Выражение цит. по: Barbara Marczuk-Szwed, «Marguerite de Navar-
re a la recherche du sens spirituel de la Bible», in: Bulletin de I’Associa-
446
Примечания
tion d’etude sur I’humanisme, la Reforme et la Renaissance, № 33,1991,
p. 31-42, p. 31.
15 Цит. no: Guy Bedouelle, Lefevre d’Etaples et I’intelligence desEcritures,
Geneve, 1975, p. 27.
16 B. Marczuk-Szwed, «Marguerite de Navarre...»h, p. 40.
9. Божественный свет
1 Cynthia Skenazi, Maurice Sceve et lapensee chretienne, Geneve, 1992.
Maurice Sceve, Delie: object de plus haulte vertu, Lyon, S. Sabon, 1544
и Microcosme, A Lion par Jean de Tournes, 1562.
2 1,47-51. Цит. no: Hans Staub, «Le theme de la lumiere chez Maurice
Sceve», in: Cahiers de I’Association internationale des etudesfrangaises,
1968, № 20, p. 125-136, p. 135.
3 Marie-Madeleine de La Garanderie, Christianisme et lettresprofanes
(1515-1535). Essai sur les mentalites des milieux intellectuelsparisiens
et sur la pensee de Guillaume Bude, Lille III, 1976.
4 Georges Poulet, «Poesie du cercle de la sphere», in: Cahiers de I’Asso-
ciation internationale des etudesfrangaises, 1958, № 10, p. 44-57, p. 46.
5 Ibid., p. 47-48.
6 Ин 1, 9.
7 Ин 9, 5.
8 Мф 17, 2.
9 Veissiere, Michel, L’Eveque Guillaume Brigonnet (1470-1534). Cont-
ribution a la connaissance de la Reforme catholique a la veille du concile
de Trente, Provins, 1986, p. 211.
10 Guillaume Brigonnet, Marguerite d’Angouleme, Correspondance
(1521-1524), I, Annees 1521-1522, Christine Martineau-Michel Veis-
siere et Henry Heller ed., Geneve, Droz, 1975,1.1, p. 97.
11 Пс 88, 31-33.
10. От всеохватного к единосущному
1 Шесть первых книг впервые опубликованы на французском язы-
ке в Париже вдовой Шеваллон в 1539 году. Обратите внимание
на издание Les troys derniers Livres des Apophtegmes, c ’est a dire brieves
447
Дени Крузе. Нострадамус
et subtiles rencontres recueillies par Erasme, a Paris, Chez Estienne
Groulleau, 1553, а также на Les deux premiers Livres des Apophtegmes
d’Erasme. Colligez et tirez deplusieurs autheurs tant Grecs que Latins:
Traduits par quatrains en rime frangoise par Gabriel Pot Parisien. Le
tout au proufit et utilite de la jeunesse Frangoise et de ntous amateurs
de vertu, A Lyon, Par Benoist Riguad, 1574 с посвящением монсе-
ньору Карлу Эммануилу Савойскому, правителю Пьемонта.
2 См.: Ann Moss, Les Recueils de lieux communs..., p. 208, о Меланхто-
не: «Универсум, в котором общие места рубрицированы, [...] и
который содержит ряд понятий, связанных моральными отно-
шениями».
3 Цит. по: Jean-Marc Chatelain, «Du Pamasse a I’Amerique: 1’imaginaire
de 1’encyclopedie a la Renaissance et a 1’age classique», in: Tous lessa-
voirs du monde. Encyclopedies et bibliotheques, de Sumer au XXI e siecle,
Roland Schazer ed., Paris, 1996, p. 156.
4 Ibid., p. 157, цит. по: M.-M. de la Garanderie, Christianisme et lettres
profanes..., t. II, p. 133. О средневековой концепции см.: L’enciclo-
pedismo medievale, Michelangelo Picone ed., Ravenne, 1994.
5 См. Мириам Марраш-Гуро (Myriam Marrache-Gouraud, «Hors
toute intimidation», Panurge ou la parole singuliere, Geneve, 2003),
которая говорит о парадоксальности речи Панурга (с. 392) и об
отваге, которую воплощает его образ, созданный в 1532 году.
6 Le Pegme de Pierre Cousteau, avec les Narrations Philosophiques, Mis
de Latin en Frangoys par Lanteaume de Romieu gentilhome d’Arles,
A Lyon: Par Mace Bonhome [sic] 1560; Valerie Hayaert, «Pierre
Coustau’sLcPcgznc (1555): Emblematics and Legal Humanism», in:
Emblematica. An Interdisciplinary Journal for Emblem Studies, 14,
2005, p. 55-99 и Mens emblematica et humanismejuridique. Le cas du
Pegma cum narrationibus philosophicis de Pierre Cousteau (1555),
Geneve, 2008.
7 Издание выходит у Себастьена Грифа (Sebastien Gryphe) в 1551 го-
ду в Лионе; Жан Сеар (Jean Ceard, «Encyclopedic et encyclopedisme
a la Renaissance», in: L’Encyclopedisme. Actes du colloque de Caen
12-16 janvier 1987, Annie Baeck ed., Paris, 1991, p. 168) настаивает
на понятии «скопления» применительно к методу общих мест:
«Сегодняшний читатель мог бы посмеяться над произведени-
ем, автор которого предлагает начать со списка персонажей, по-
кончивших с собой, затем втискивает списки родителей, убив-
448
Примечания
ших своих детей, списки детей, убивших родителей, личностей,
убивших своих братьев или сестер, жен, убивших своих мужей,
а также мужей, убивших жен и т. д. Если читатель не захлоп-
нет книгу, то сможет также узнать, кто умер от утопления; кто
погиб, упав с лошади; кто был укушен или смертельно ранен
змеей, кабаном, львом или псом; кого ударила молния; а кто умер
со смеху...»
8 См. Alfredo Serrai, Storia della bibliographia II. Le enciclopedie
rinascimentali. (II). Bibliografi universali, Maria Cochetti ed., Rome,
1991, p. 155.
9 http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigioruml.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum2.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum3.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum4.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum5.html.
10 Flacius Illyricus, Ecclesiastica Historia, integram Ecclesiae Christi ideam,
quantum ad Locum, Propagationem, Persecutionem, Tranquillitatem,
Doctrinam, Hcereses, Ceremonias, Gubernationem, Schismata, Synodos,
Personas, Miracula, Martyria, Religiones extra Ecclesiam, et statum
Imperiipoliticum attinet, secundum singulas Centurias, perspicuo ordine
complectens: singulari diligentia etfide ex vetustissimis & optimis histori-
cis, patribus, et aliis scriptoribus congesta, Per aliquot studiosos etpios
viros in urbe Magdeburgica, 13 vol., Bale, 1559-1574
11 Cm.: Gerald Strauss, «А sixteenth-century Encyclopedia: Sebastian
Munster’s Cosmography and its Editions», in: From the Renaissance
to the Counter-Reformation. Essays inHonor of Garrett Mattingly, New
York, 1965, p. 145-163.
12 Первая неполная версия текста была представлена Гийомом де
Ла Перьером Маргарите Наваррской во время ее визита в Тулу-
зу в 1535 году; затем, в 1536 году, труд был завершен и издавался
Дени Жано в Париже в 1540 и в 1544 годах (если только не сущест-
вует более раннего неизвестного лионского издания). Многие лион-
ские оттиски выполнены Жаном де Турном в 1545 и в 1549 годах.
См.: Alison Adams, Stephen Rawles et Alison Saunders, A bibliography
of French Emblem Books, Geneve, 1999-2002,2 vol. См. также пере-
издание, на которое указывает Элисон Саундерс (Alison Saunders,
Le theatre des bons engins: La morosophie de G. de La Perriere, Aider-
shot, Scoler press, 1993). В посвящении Маргарите Наваррской
449
Дени Крузе. Нострадамус
Ла Перьер настаивает на том, что «от начала мира» эмблемы
«признают, ценят и почитают особо». Он отсылает к культурным
основам мысли Нострадамуса: «Ибо египтяне, кои слывут пер-
выми людьми, обществом жившими, до пользования буквами
писали фигурами и изображениями людей, зверей и птиц, рыб,
а также змей и оным свои замыслы выражали, как рассказывают
старинные авторы Шеремон, Гораполлон и им подобные, кто
старательно и увлеченно трудился над описанием и приданием
значений описанным фигурам иероглифическим, упоминаемым
у Лукана в его «Фарсалии», а в наше время — у автора Полифи-
ла в описании его сна, у Селина Родижьена в комментариях к
древним сочинениям, тогда как Альчиато ныне некоторые Эмбле-
мы собрал и стихами латинскими проиллюстрировал».
13 Ibid., edition de Denys Janot, 1539, embleme VIII.
14 Ibid., эмблема VII, «Лошадь бегущую погоняют рьяно / лишь от
безумства».
15 Jean Ceard, «Del’encyclopedie au commentaire,du commentaire
al’encyclopedie: le temps de la Renaissance», in: Tous les savoirs du
monde. Encyclopedie..., p. 164.
16 Посвящается господам Пьеру, Жаку и Мишелю дю Форам. В «Мо-
рософии» есть также посвящение герцогу де Вандому, Антуану
де Бурбону.
17 Рассуждение XXVI, которое повторяется в рассуждении 27, fol.
219-220: «Le luc fait son, et rend douce harmonie, / Et sa douceur peut
tout homme noter: / Mais iol est sourd, homme n est qui le nie: / Son
propre son il ne peut escouter». [Лютня звук создает и рождает гар-
монию, / мелодичность ее любому заметна. / Но петух глух, чело-
веку о том известно: / собственный голос услышать он не может.]
18 Гийом де Ла Перьер продолжает развивать тему безумства, ко-
торое кажется таковым лишь невеждам; эту же тему, в свою оче-
редь, рассматривает Нострадамус в обращении к сыну Сезару,
но под иным углом. «Росций, великий декламатор комедий в
Риме, больше ценил добрую славу, которую Цицерон и Помпей
за ним признавали, нежели известность всеобщую и всеохватную
среди народа римского вместе взятого. По сему, когда случалось,
что Цицерон и Помпей приходили в театр, он тотчас декламиро-
вать начинал, пусть народ еще не собрался. И, напротив, когда
народ был, декламировать соизволял лишь в присутствии Цице-
450
Примечания
рона или Помпея. Больше того, что бы ни говорили обо мне раз-
ные цензоры, нет у меня сомнения, что среди многих безумств
моих найдется сколько-нибудь мудрости, среди многих шипов
будет немного роз, седи многих раковин — немного жемчужин,
а среди стольких вымыслов — немного истины...».
19 Это ставит вопрос об оригенизме и гностицизме в мыслительной
работе Нострадамуса, выраженных в идее очищения души в ходе
земной жизни.
20 1, 34.
21 Валерий Максим. «Достопамятные деяния и изречения», Книга
IV, 1,12: «Понимаю, что значили высказывания и деяния этих
мужей, и понимаю, что облек рассказы о них в узкий круг речи.
Хотел бы я в кратком виде изложить многочисленные рассказы
о величии, но перо мое в окружении нескончаемого количества
людей и дел не в состоянии представить и то и другое. А потому
я ограничусь лишь записями». (Пер. с лат. С. Ю. Трохачева, СПб.:
Изд-во СПбГУ, 2008.)
22 Речь идет об эмблеме на странице F7r.
23 Ibid., G5r.
11. Языком творения
1 См.: FranzBierlaire, «L’exemplumchez Erasme: theorieetpratique»,
in: Melanges de VEcolefrangaise de Rome. Italie et Mediterranee, annee
1995, vol. 107, № 2, p. 525-549, p. 544.
2 Cm.: Patrice Guinard, «Le systeme de codage de 1’Orus apollon
(1541)», in: Espace Nostradamus, 146, http://cura.free.fr/mndamus.
html. Cm. Claude-Fran^oise Brunon, «Signe, figure, langage: les
Hieroglyphica d’Horapollon», in: L'Embleme a la Renaissance, Yves
Giraud ed., Paris, 1982 и Robert Aulotte, «D’Egypte en France par
ГItalie: Horapollon au XVI e siecle» in: Melanges a la memoire de
Franco Simone. France et Italie dans la culture europeenne, Geneve,
vol. 1, 1980.
3 Библиотечный шифр: BNF ms. Fr. 2594.
4 R. Aulotte, «D’Egypte en France par 1’Italie...».
5 Cm.: Interpretation desHieroglyphes deHorapollo, P. Roullet ed., Rap-
hele-les-Arles, s.d.
451
Дени Крузе. Нострадамус
6 В «Блистательном и большой пользы опусе, полезном всем...»
(I’Excellent et moult utile opuscule a tous necessaire..., «Proeeme»,
p. 10) Нострадамус приводит пример перехода «души Пифагора»
к Цельсу. О божественной Пентаграмме: Пьер Беар (Pierre Behar,
Les Langues occultes..., p. 16-21), который цитирует Рейхлина
(Reuchlin, De verbo mirifico), чтобы показать, что Тетраграмматон
воплотился в Пентаграмме, «Глагол стал плотью: в доказатель-
ство, что человек по имени Иисус был воплощением Бога».
7 Цит. по: Edgar Wind, Му steres pdiens de la Renaissance, Paris, 1980,
p. 22-23.
8 Andre Chastel, «La nature», in: Art ethumanisme a Florence au temps
de Laurent le Magnifique. Etudes sur la Renaissance et I’humanisme
platonicien, Paris, 1959, p. 211.
9 Об этом см. главу LXII «Четвертой книги», где смоковница успо-
каивает диких быков, а лавр предохраняет от молнии: Рабле скеп-
тически относился к оккультизму (в: Н. Busson, Le Rationalisme...,
р. 253).
10 Цит. по: Denis L. Drysdall, «Alciat et le modele de I’embleme», in:
LeModele a la Renaissance, Claudie Balavoine, Jean Lafond et Pierre
Laurens, ed., Paris, 1986, p. 169 sq. Говоря о воздействии визуальной
иероглифической символики, Эрнст Г. Гомбрих (Ernst Н. Gomb-
rich, «leones symbolicae. L’image visible dans la pensee neo-platoni-
cienne», in: Symboles de la Renaissance, Daniel Arasse et G. Brunel
ed., Paris, 1976, p. 12-29) подчеривает, что Марсилио Фичино за-
являл о родстве, которое ощущал с Плотином и Ямвлихом.
11 См. исследование Жана Дюпеба (Jean Dupebe, Nostradamus ои le
savoir transmis, Michel Chomarat, Jean Dupebe et Gilles Polizzi ed.,
Lyon, 1997, p. 29-44, p. 33): «Флорентийский неоплатонизм бла-
гоприятствовал научным дерзновениям: он внушал мыслителям
мистическое благочестие... чуждое ритуалам и догмам...».
12 A. Chastel, «La science de Leonard et la reaction anti-platonicienne»,
in: Art et humanisme..., p. 416.
13 «Молчание числом обозначали, / и если приравнять его ко дням, /
срок выходил трехлетний, ибо подсчитали, / что триста шесть-
десят пять дней в году, / и к трем годам ребенок начинает гово-
рить, / тогда как раньше языком владеть не может».
14 Marie-Luce Demonet, Les Voix du signe. Nature et origine du langage
a la Renaissance (1480-1580), Paris, 1982, p. 482-485.
452
11 р и м с ч а п и я
15 См.: Е. Wind, Mysterespaiens de la Renaissance, p. 222.
16 A. Chastel, «La metaphysique du Beau et les artistes», in: Art et hu-
manisme..., p. 284-285.
17 Цит. no: Pascale Hummel, «La parole voilee: tradition renaissante
du discours parabolique», in: L’Enigmatique a la Renaissance: formes,
significations, esthetiques. Actes du colloque organise par I’association
Renaissance, Humanisme, Reformes (Lyon, 7-10 septembre 2005), Da-
niel Martin, Pierre Servet et Andre Tournon ed., Paris, 2008, p. 41-63.
18 Anne Rolet, «Une enigme hieroglyphique. Le Mercure a la Meno-
rah dans les Symbolicae Quaestiones d’Achille Bocchi (1555)», in:
L’Enigmatique..., p. 230-260. Надо добавить, что Бокки перено-
сит на Гермеса образ Гарпократа в «Метаморфозах» Овидия
(книга IX, 692).
19 Цитируется Анри Бюссоном (Н. Busson, Le Rationalisme..., р. 39-
40), который обращает внимание, что известны 38 изданий, вы-
ходивших с 1469 по 1532 годы.
20 См. Aspects du libertinisme au XVI e siecle. Actes du Colloque internatio-
nal de Som mieres, Paris, 1974, в том числе Charles Bene, «Erasme
et le libertinisme», p. 37-49 и Marcel Bataillon, «Juan de Valdes
nicodemite», p. 93-103.
21 Jean Calvin, Contre la secte phantastique et furieuse des Libertins qui
se nomment spirituelz, Geneve, 1545.
12. Эпистема разума
1 «Не подумай, друг читатель, что речь сия Галена издана без тру-
да: знай, что прежде чем опус свой публиковать, представил я
его на одобрение лиц сведущих, Мано и Жана Гилемов, Антуана
Торкатюса, не последних в философии и риторике, и в языке
французском, а еще латинистов искусных, как Антуан Лоран,
Ролан Берангаримо, Пихмахелий и Оноре дю Шастель, и [знай],
что следовал я мудрым советам гуманиста весьма ученого Фран-
циско Валлериолы, а также мнению брата прославленного мое-
го Жана де Нотрдама».
2 История Милона и его смерти рассказывается различными ав-
торами, среди них Павсаний (VI, XIV, 5-8) и Валерий Максим
(IX, XII, 9).
453
Дени Крузе. Нострадамус
3 Bernard Chevillard, «Introduction», in: Presages de Nostradamus,
p. 26-27.
4 Цит. no: Ian Maclean, LeMonde..., p. 24-25, о сугубой двойствен-
ности идеи природы: «С одной стороны, природа — активный
и независимый творец, но, с другой, это произведение, подчи-
ненное высшим силам, как звезды или вещественная данность;
кроме того, это вечный процесс, обнаруживающий себя только
в ходе свершения. Природа, как мать, или ,,opifex“, или начало,
определяет всякое существо в момент его зарождения. Природа
существа в самой себе обладает факторами созидательными:
силой, способностями, внутренним принципом движения и по-
коя. Иначе говоря, индивидуальная природа есть, forma informans“,
„формирующая форма" (лат.) — активная, связанная с пассивной
материей. Но в то же время эта природа подчинена необходимо-
сти — материальной или иной, — которая ею управляет и может
противиться ее замыслам. Мы признаем, что „многие вещи, при-
родой не определенные, происходят по необходимости". Больше
того, природа не есть стабильная сущность: это процесс, связан-
ный с временем и с траекторией, ведущей от рождения к смерти.
Конечно, функции тела выражают замысел природы и включают
в себя ее деятельность; но врачи признают, что этот замысел по-
рой искажается, и в результате рождаются уродцы или случают-
ся болезни».
5 Excellent et moult utile Opuscule a tous necessaire..., p. 76.
6 О сахаре при лечении методами Галена см. Claude Galien, De bono
et malo sued, Liber unus, a Sebastiano Serosa, in Latinum conversus,
multis que in locis castigatus et explicates: ad loannem Calceium
Mecoenatem suum, Lugduni, Apud Paulum Mirallietum, sub effigie
Divi Pauli, 1574.
7 Окрестности Валенсии в Испании славились тем, что там гото-
вили лучшее варенье, тем более что сахар там стоил меньше, чем
в Галлии.
8 Жирное мясо, считавшееся «влажным», следовало жарить, то-
гда как сухое мясо отваривали.
9 Michel Jeanneret, «L’humanisme en fete», in: Des mets et des mots,
Paris, 1989, p. 20-21: «Принципами античной медицины утверж-
дается, что органические функции и психологические потреб-
ности взаимосвязаны, так что пища воздействует не только на
454
Примечания
тело, но влияет также на деятельность ума. Следовательно, пир-
шество оживляет все жизненные процессы, осуществляя слияние
и равновесную гармонию возможностей человеческих; в той же
классической модели поощряется музыкальное сопровожде-
ние — эхо небесной гармонии, которая, покуда тело восстанав-
ливается, наполняет дух, им несомый».
w Ibid., р. 28-29.
11 Ibid., р. 30.
12 «Гаргантюа», гл. XXV: «От этого кушанья их так несет, что они
иной раз не успевают донести до отхожего места, — вот почему
их зовут недоносками».
13 «Гаргантюа», гл. XXXVI.
13. Сакральное и ничто
1 Е. Wind, Му steres paiens de la Renaissance, p. 205-211.
2 Ibid., p. 223.
3 Речь идет об издании 1546 года, на которое ссылается Мишель Жан-
нере (Michel Jeanneret, «Commentaire et fiction», in: LeDefi des
signes. Rabelais et la crise de Гinterpretation a la Renaissance, Orleans,
1994, p. 37).
4 Jan Miernowski, «Signes dissimilaires», p. 54-55.
5 E. Wind, My steres paiens de la Renaissance, p. 233.
6 Cm.: Michel Jeanneret, «Le defi de letrange», in: Le Deft des signes...,
p. 44-45.
7 Ibid., p. 45-46: «Один из эпизодов иллюстрирует размах пере-
движений. Пантагрюэль рекомендует поставленному в тупик
Панургу „гадания по Вергилию": текст Вергилия открывается
наугад, и выпавший фрагмент трактуется как знак, предсказы-
вающий будущее. Следуя методу, опробованному с античных
времен, мы трактуем миф как аллегорию, видим в нем мораль,
хотя не только извлекаем из него полезный урок, но и растуше-
вываем вольности и странности упрощенного повествования.
Что же при этом происходит? Вместо того чтобы переносить
миф в сферу справедливого и благого, истолкование — как и в
этом случае — обнажает нелепости и выпускает на свет череду
невероятных безобразий и сексуальных извращений. Действи-
455
Дени Крузе. Нос т р адам у с
тельно, Вергилий мудрец, пророк, рассказывает о богах и богинях,
превратившихся в животных, о Юпитере, которого вскармлива-
ют коза и свинья; он изображает Минерву в образе воинственной,
мужеподобной женщины; упоминает о Вулкане и гигантах —
персонажах уродливых, символизирующих грубую силу; нако-
нец, он описывает две истории инцеста, два случая кастрации
и один эпизод, связанный с каннибализмом! Признаки мифа
высвобождают дикарские черты, раскрывают картину челове-
чества, погрязшего в скотстве и отвергшего все запреты. Так
выглядит мир странностей: непонятные образы, знаки, говоря-
щие о дикости, отвержении установленных законов, препятству-
ют трактовке. За этим есть расчет: Рабле выстраивает явления,
которые своей тревожной странностью задевают читателя; они
непроницаемы и вместе с тем всепоглощающи. Таким образом
он выворачивает наизнанку принятые герменевтические моде-
ли: внешний и мысленный миры насыщены содержанием, но
нет системы, которая позволила бы ими овладеть или объеди-
нить их...».
8 1 Кор 13, 12.
14. Энергетика мрака
1 R. D. Cottrel, La Grammaire du silence,,., p. 20-21: «Всякий язык,
будь он буквальным или метафорически-вербальным, замыка-
ется в Глаголе, который возносится над лингвистическими яв-
лениями и должен восприниматься как «услышанное» молчание.
См.: Denys I’Areopagite, La hierarchic celeste, Maurice de Gandillac
ed., Paris, 1970, где приводится в пример Моисей: «избавленный
от предметов и даже органов созерцания, он проникает в истин-
но мистический Нимбус незнания и потому закрывает глаза на
все постижимое знанием». И на с. 154: «Для всех существ, вос-
принимающих свет, Бог есть озаряющее начало — естественное,
реально существующее и высшее, ибо Он — субстанция света и
причина бытия...».
2 Isabelle Pantin, «Ficin, I’allegorie et les lumineux secrets du monde»,
in: L’Allegorie de I’Antiquite a la Renaissance, Brigitte Perez-Jean et
Patricia Eichel-Lojkine ed, Paris, 2004, p. 533-547.
456
Прим е ч а н ия
3 Henricus Cornelius Agrippa, La magie celeste, in: De occultaphilosophia
(1510,1 reed. 1531-1533). Trad. fr. Jean Servier: Les trois livres de la
philosophic occulte ou magie, Paris, Berg, 1981-1982,31.: 1.1: La magie
naturelle; t. 2: La magie celeste; t. 3: La magie ceremonielle. Вот
пример употребления термина «particulariser» («описывать в под-
робностях»): «Поскольку разум человеческий не может возвы-
ситься до небес, нам удалось недавно проникнуть в эти сферы с
помощью древних таблиц небесных вращений и некоторых про-
чих тайных знаний; однако я не смею объяснять все, что неизбеж-
но должно произойти в течение нынешнего месяца, а уж тем более
то, что случится в три ближайших; а мысль о двух следующих за-
ставляет меня выронить перо, чтобы пределы заданные не престу-
пить, ведь тот, кто станет в такие подробности вдаваться, задуман-
ное довершить не сможет, сколько бы усилий он ни потратил».
4 См.: Е. Wind, Mysterespaiens de la Renaissance, p. 20, Эдгар Уинд
ссылается на «Эннеады» Плотина, VI, IX, 3-4, касаясь вопроса
невыразимости Бога и в то же время необходимости говорить о
нем: «Кто хочет говорить, соблюдая точность, — писал Пло-
тин, — да не назовет [Высшую единосущность] каким-либо име-
нем; мы же, с позволения сказать, можем лишь обогнуть ее со
всех сторон, пытаясь передать в словах обретенный опыт, то на-
стигая цель, то разочаровываясь в собственных усилиях из-за
противоречий, которые мы в ней находим. Наивысшее противо-
речие проявляется в том, что разум, у нас имеющийся, ...обуслов-
лен тем, что превыше любого знания... Потому Учитель [Платон]
говорит, что он выше слов и письма. Однако же мы говорим и
пишем, стараясь помочь путнику в его странствии».
5 A. Chastel, «La nature», in: Art et humanisme..., p. 299.
6 Thierry Gontier, «Noetique et poiesis: L’idea dans la Theologiapla-
tonica de Marsile Ficin», in: Archives de Philosophic, 2004/ 1, t. 67,
p. 5-22, p. 18.
7 «Seipsam vult..., et vult se velle, et rursus vult quod velit, similiter dein-
ceps»*, cf. Lheologie platonicienne. De Vimmortalite de Vame, текст
составлен и переведен Реймоном Марселем (Raymond Marcel),
Paris, t. I (Livres I-VIII), 1964; t. II (Livres IX-XIV), 1964; t. Ill
(Livres XV-XVIII), 1970. Commentaire sur le Banquet de Platon [Ком-
ментарий к «Пиру» Платона], представленный и переведенный
Р. Марселем (R. Marcel, Paris, 1956).
457
Дени Крузе. Нострадамус
8 Марсилио Фичино: «Египетские жрецы, обозначая божествен-
ные предметы, пользовались не буквами, а полноценными изоб-
ражениями растений, деревьев и зверей, ибо у Бога, вне всякого
сомнения, знание вещей не есть сложная, облаченная в слова
мысль, но, можно сказать, простая и непосредственная ее форма.
Например, ощущение груза времени многообразно и подвижно,
в нем улавливается как «утекание», так и возвращение «на кру-
ги своя», когда начало соединяется с концом: время рождает
бесконечное множество вещей и разрушает их одну за другой.
Египтяне заключали все это в единый образ — изображение кры-
латого змея, заглатывающего собственный хвост. Другие явления
представлены аналогичными изображениями, которые описы-
вает Гор». (Письмо цит. по: Andre Chastel, Marsile Ficin et I’Art,
Geneve, Droz, 1954, p. 82.)
9 «L’ordre fatal sempiternel par chaisne, / Viendra tourner par ordre
consequent» [Вечный роковой порядок цепью / Оборотится (при-
дет крутить) в последовательном порядке...] (III, 79). «L’arbre
questoit par long temps mort seche, / Dans une nuict viendra a re-
verdir» [Дерево, которое долгое время было мертвым, засох-
шим, / В одну ночь вновь зазеленеет.] (III, 91).
10 Об этом см. исследования Жиля Полицци (Gilles Polizzi), обоб-
щенные в издании «Au sanguinaire le nombre raconte. Le theme
millenariste dans les Propheties de Nostradamus», in: Formes du
millenarisme en Europe а ГаиЬе des temps modernes. Actes du Colloque
international de VAssociation Renaissance, Humanisme, Reforme
(Marseille, 10-12 septembre 1998), Jean-Raymond Anlo et Andre Tour-
non ed., Paris, 2001, p. 429-453. «Ж. Дюмезиль, который, вне вся-
ких сомнений, первым выделил гипотекст в группе катренов,
считает, что автор „лукавит", частично относя прошлое к бу-
дущему, „эрудиту ничего не стоит облегчить ношу ясновидца".
Пьера Бренд Амура, основные труды которого, как известно,
пополнили список заимствований Нострадамуса из Римской
истории, а также из других источников, подобное узнавание не
смущает, поскольку в письме к Сезару автор признается, что
соединяет будущее и прошлое. Но тогда приходится не обращать
внимания на то, что, ссылаясь на Светония и упоминая о пяти-
десяти семи годах мирного правления Августа, он делает это в
будущем времени, и в этом точно так же есть уловка. Со своей
458
Примечания
стороны, на нескольких примерах мы предложили другую трак-
товку явления. Нам показалось целесообразным рассмотреть не
только момент проникновения гипотекста в один или несколько
катренов, соответственно, его образующих, но также рассеяние
его синтагм по всей совокупности четверостиший, пока их «пер-
вичный» смысл не растворится в комбинаторных формах данной
«материи». Для письма Нострадамуса действительно характер-
ны повторения, кажущиеся нам результатом механического, слу-
чайного распределения синтагм в метрической форме, где идет
процесс выплавки катренов, композицию которых, как известно,
определяет паратаксический принцип, то есть, будем считать,
коллажный. В этом можно проследить процесс проникновения
и рассеяния гипотекста, который, распадаясь на фрагменты и
периодически повторяясь, имитирует развитие истории, причем
весьма убедительно, — и в этом гений автора, — чтобы наделить
означающие, ни к чему не привязанные, без означаемых, про-
роческими свойствами».
11 IX, 63.
12 X, 98.
13II, 41.
14II, 62: «Mabus puis tost alors mourra, viendra, / De gens et bestes
une horrible defaite: / Puis tout a coup la vengeance on verra, / Cent,
main, soif, faim, quand courra la comete». [Мабюс скоро умрет,
тогда совершится / Ужасное истребление людей и зверей. / По-
том вдруг придет возмездие. / Сто, рука, жажда, голод, когда
промчится комета.]
15II, 96.
16II, 43.
171, 46.
18III, 34.
191, 57.
20 1, 69; возможно, это парафраз: «И небо скрылось, свившись
как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих»
(Откр 6, 14).
21 I, 64.
22II, 46.
23II, 70.
24III, 6
459
Дени Крузе. Нострадамус
25II, 75.
26III, 19.
27111,81.
28IV, 100. Несколько последующих катренов описывают священ-
ные храмы, в которых случатся «бесчинства», в то время как
«В странных муках кончина придет» (VI, 9). Вскоре стены хра-
мов снова покроются «...De Ыапс et noir des deux entremeslee: /
Rouges et jaunes leur embleront les leurs / Sang, terre, peste, faim,
feu, deau affollee» [...белым и черным вперемешку, / Красный с
желтым цвета те похитят, / Кровь, голод и чума, воды в огне обе-
зумеют.] (VI, 10).
29 Isabelle Pantin, art. cit., p. 545.
30 «...Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день: как тьма,
так и свет» (Псалом 138, 12).
31 Marie-Luce Demonet, Les Voix du signe, p. 484. См. также: Jan Mier-
novski, «La „rencontre d’alllusion“ dans le „Rond plein de Secretz“:
theologie negative et poetique chez le Fevre», in: Poesie encyclopediste
et kabbale chretienne. Onze etudes sur Guy le Fevre de la Boderie,
Francois Roudaut ed., Paris, 1999.
15. Силы зла
1 IV, 61. «Le vieulxmocque et prive de sa place, / Par lestrangier qui
le subornera: / Mains de son filz mangees de van t sa face, / Le frere a
Chartres, Orl. Rouan trahyra». [Старик осмеян и прогнан со свое-
го места / Иностранцем, который его подчинит себе, / Но его сына
съедят перед его лицом (?), / Брат в Шартре предаст Орлеан и
Руан (Орлеан предаст Руан).]
2V,30.
3 Два города — Флоренция, на которую снова нападут, и Фаэнца —
лишатся богатств и одновременно жителей. Несчастье случится
оттого, что некто, выросший в доме у горы Монте Реале и став-
ший тираном, соберет войско в миланский поход (VII, 32); воз-
можно, это будет близ коммуны Ронко-Скривия (провинция Ге-
нуя). Тридцать человек не смогут избежать смерти: их «насадят
на вертел» во время штурма, предпринятого в отношении врагов,
укрывшихся на горе и взятых в кольцо огня.
460
Примечания
4 VII, 30. В прочно укрепленном и недоступном месте будет по-
беждена армия трех львов, и это даст повод для «событий ужас-
ных и страшных» (VII, 16). Ужас придет в большой город Таре,
который будет разрушен (VI, 85). И охватит жителей Женевы,
которых призовут покинуть город, поскольку царство Сатурна
из века золотого превратится для них в век железный, и «всех
врагов уничтожит Рейпоз»... (IX, 44).
5 VI, 81.
6 X, 60.
7 X, 64. Сравним с описаниями смертельной угрозы, которой пе-
риодически подвергается провансальский берег: великий король
встанет на якорь возле Ниццы и «1е grand empire de la mort si
enfera» («смертельной опасности подвергнет великую импе-
рию»?); он обоснуется в Антибе («aux Antipolles») и на море
грабежом все разорит (X, 87). Кроме того, определенно в той же
местности, подверженной опасности нападения, высадившаяся
с моря армия встанет перед «тем самым» городом, а затем уйдет,
надолго не задержавшись. На берегу захватит многих горожан,
а флот вернется и «большой захват предпримет» (X, 68).
8 Yvonne Bellanger, «Nostradamus prophete ou poete», in: Devins et
charlatans au temps de la Renaissance, Marie-Therese Jones-Davis ed.,
Institut de recherches sur les civilisations de 1’Occident moderne,
universite Paris-Sorbonne, p. 94.
9 A. Carlstedt, La Poesie oraculaire de Nostradamus, p. 113.
10 Jean-Claude Margolin, «Aspects du surrealisme au XVI e siecle:
Fonction allegorique et vision anamorphotique», in: B.H.R., 1977,
p. 503 et suiv.; противопоставление прямой речи и «поэтиче-
ского, многообразного, полисемичного высказывания, кото-
рое [...] позволяет в озарении увидеть действенное воплощение
истины».
11 F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostradamus», 1861, p. 261.
12 Cm.: Francois Crouzet, Nostradamuspoetefrangais, Paris, 1973, p. 41.
13 AlmanachPourVAn 1557. Compose par Maistre Michel de Nostradamus,
Docteur en Medecine, de Salon de Craux en Provence, Par Jaques Ker-
ver, A Paris, date de janvier 1557 (1556).
14 Pronostication nouvelle, pour ГАп Mil cinq cens cinquante et huict.
Composeepa..., A Paris, Par Guillaume le Noir (mai 1557), A3.
15 E. Leoni, Nostradamus and his Propheties, p. 460-466.
461
Дени Крузе. Нострадамус
16 Les significations de I’Eclipse, qui sera le 16. Septembre 1559. Laquelle
sera la maligne extension inclusivement,jusques а Гап 1560. diligemment
observees par maistre Michel Nostradamus, docteuren medecine de Salon
de Craux en Provence. Avec une sommaire responce a ses detracteurs,
A Paris, Par Guillaume Le Noir, A. Texte date du 14 aout 1558.
17 Ibid., Нострадамус предвещает период новых бедствий на 1605 год.
Обратите внимание, что понятие «секта» Корнелий Агриппа,
например, применяет к монахам: глава LXII книги «О недосто-
верности и тщете наук», озаглавлена «О монашеских сектах» и
не случайно предшествует главе LXIII, «О блудницах».
18 Е. Leoni, Nostradamus and his Propheties, p. 474.
19Zto/.,p. 480-482.
20 Almanachpour Van 1561, A Paris, Par Guillaume le Noir, [58].
21 VIII, 93.
22 VI, 48.
23 VI, 64.
24 III, 79.
25 VII, 28.
26 Иов 12, 13-25.
27 Там же, 16,7-17.
28 Там же, 42, 3-9.
29 См.: Henri de Ternay, AvecJob. De I’epreuve a la conversion, Bruxelles,
2007.
30 Иов 16, 19-20.
31 A. Chastel, «La gloire des maitres et le choix des academies», in: Art
etHumanisme..., p. 507.
16. Человек против человека
11, 67.
2X, 80.
3 Псалом 106, 20, 31, 22.
4 VIII, 74.
51, 69; стадий как единица измерения составляет 600 ступней, то
есть 177,60 метра.
6 Так, в апреле 1554 года: «При этой новой Луне родятся чудища
многие среди людей, как среди животных, которые на великие
462
Примечания
несчастья укажут: ежели с тщанием и знанием дела их появление
истолковать, то можно избежать того, чем грозят нам звезды».
7V, 17.
8 VI, 14.
9 VII, 2.
10 VI, 60. В варианте VI, 73 снова встречается монах: в большом
городе у городских стен с воротами будут жить монах и ремес-
ленник. Тайно действовать люди станут против Модены, при-
зывая быть «начеку», но преданы будут в начинании своем, ко-
торое совершиться должно было, «под помолвку рисуясь».
Другая версия с аббатом — в катрене VIII, 12: близ Буффалоры,
в Ломбардии, объявится некто величавый и рода старинного —
перед тем, как войти в Милан. Аббат из Фуа в сопровождении
собратьев из Сен-Мориса обман совершит, одевшись простолю-
дином.
11 V, 28.
12 VI, 32.
13 VI, 68.
141, 14.
15 VI, 15.
16 V, 37.
171 , 13, П. Бред’Амур видит в этом мотив заговора/м0гш$сШ [«лю-
дей вне закона» (ит.)].
18 Цит. по: Patrice Guinard, cura.free.fr/dico-a/602A corpus nostra-
damique 2.
19 Цит. no: Patrice Guinard, cura.free.fr/dico-a/602Acorpusnostrada-
mique 4.
20 I, 15; П. Бред’Амур усматривает в этом параллель с 70 сидериче-
скими обращениями Марса, что соответствует 137 годам.
21 IX, 53.
22 1, 83.
23 V, 32.
24 1,63: «Всякая плоть — трава, и вся красота ее — как цвет полевой.
Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Го-
спода,... [...] а слово Бога нашего пребудет вечно» (Ис 40, 6-8).
25 VIII, 17. В послании к сыну Сезару речь идет о войне, «страшнее
которой никому пережить не случалось, и начнется она из-за
трех людей и от голода...».
4бз
Дени Крузе. Нострадамус
гб I, 68.
2^ П, 58.
281, 10.
29 «И сделай к нему семь лампад и поставь на него лампады его,
чтобы светили на переднюю сторону его» (Исх 25, 37). «И Ан-
гелу Сардийской церкви напиши: так говорит Имеющий семь
духов Божиих и семь звезд: знаю твои дела; ты носишь имя, буд-
то жив, но ты мертв» (Откр 3,1).
30 Я дистанцируюсь от исследования Жиля Полицци, рассматри-
вавшего вопросы истории в «Ценутриях» в книге Nostradamus
ou le savoir transmis, Michel Chomarat, Jean Dupebe et Gilles Polizzi,
Lyon, 1997, p. 45-80, p. 62, а также эстетику загадочного и связь
загадочного с историческими заимствованиями: «Они состав-
ляют прошлое в виде разбитого (и мутного) зеркала, фрагменты
которого отражают непознаваемое будущее».
31 Говоря о свойствах цифры 7, по всем трем моментам Ришар Рус-
са повторяет Корнелия Агриппу, La magie celeste.
32 Пс61,12.
33 В «Чудесных предсказаниях на год 1557» автор, очевидно, имеет
в виду Скалигера: «Тот, кого я знаю, не заговорит, и горько мне,
что до истечения года беда к нему придет». О непримиримых
отношениях гуманистов см. Н. Busson, Le Rationalisme..., р. 110,
где цитируется письмо Рабле к Эразму, в котором Скалигер на-
зван «законченным безбожником, каких свет не видывал». Оче-
видно, Анри Бюссон относит Скалигера к аверроистам. Обратим
внимание, что подобные нападки лежат в русле анти-цицеронов-
ского спора, который вел Эразм в ответ на возражения Скали-
гера, высказанные после 1528 года. См.: Jules-Cesar Scaliger, Ora-
tiones duae contra Erasmum. Textes presentes, etablis, traduits et
annotes par Michel Magnien, Geneve, 1999 и рецензию Женевьев
Демерсон (Genevieve Demerson, Bulletin de I’Association d’etude sur
I’humanisme, la Reforme et la Renaissance, 2000, vol. 50, p. 169-171).
34 VI, 6.
35II, 70.
36 V, 59.
37II, 46.
464
Примечания
17. Все грехи мира
1 I, 92.
2V, 5.
3 V, 34.
4 V, 94.
5 VI, 20.
6 X, 57.
7 VIII, 76.
8 Цит. по: В. Chevillard, Presages de Nostradamus, p. 288.
9 V, 49.
10 VI, 69.
11 I, 12.
12 VI, 67.
13 X, 1: «Mettreen chemise» или «mettreen pourpoint» [буквально:
«облечь в рубаху» или «в камзол»] означает «обречь на ни-
щету».
14 X, 36.
15 V, 72.
16 П. Бренд’Амур ссылается на пророчество сивилл в «Liber mira-
culis», «Книге чудес» (лат.): «Годы, короткие, как месяцы».
171, 47.
18 VI, 2.
191 , 51. По мнению П. Бренд’Амура, Нострадамус вновь ориенти-
руется на Ришара Русса, который, в свою очередь, находился под
влиянием астролога Леопольда Австрийского.
20 1, 50, П. Бренд’Амур говорил о водном триединстве под властью
Скорпиона.
21 X, 73. «Le temps present avecques le passe, I Sera juge par grand
Jovialiste, / Le monde tard luy sera lasse, I Et desloyal par le clerge
juriste». Настоящее время вместе с прошлым / Будет судить вели-
кий Юпитерианец (Юпитерий). / Поздно мир будет ему оставлен
(устанет от него) (впадет в нищету). / Поведет себя бесчестно
по (из-за) отношению / к юристам-священнослужителям (за-
конодателям...).
22 V, 14.
231, 52. См. также: Когда Сатурн («серп») и Юпитер («пруд») соеди-
нятся возле Стрельца, когда он будет в самой высокой точке вос-
4б5
Дени Крузе. Нострадамус
хождения, придут чума, голод, смерть от рук людей военных,
будут знаки, что близится век обновления (I, 16). На большом
рынке, который мошенническим называют, в устье Илиссоса, на
юге Аттики, «их» застанут врасплох «легкие конники» и албан-
цы, Марс будучи во Льве, Сатурн — в Аквариусе [в Водолее]
(V, 91). Когда Сатурн и Марс будут сиять на небе с равной силой,
их долгая орбита иссушит воздух. «Широкое место» поглотит
жар тайных огней, и редким будет дождь, горячим — ветер, вой-
ны, вторжения... (IV, 67).
24 VI, 24.
25III, 4 и III, 5.
26 VIII, 15.
27 1, 29.
28 1, 30. Нелепо видеть в этом катрене аллюзию на путешествие
Колумба, исследовавшего побережье Кубы в мае 1494 года, о чем
Нострадамус мог узнать из труда «Novus orbis regionum ас insu-
larum veteribus incognitarum», «Новый круг (знаний) об областях
и островах, неизвестных древним» (лат.), опубликованного в
Париже в 1532 году! Мы имеем дело с избыточной интерпрета-
цией, как и в случае с другими катренами, которые якобы каса-
ются Нового Света.
29 V, 35.
30 1, 38.
31 VIII, 41.
32 Суд 7.
33 VI, 64.
34 V, 42.
35IX, 52. См. также: В другом катрене изображена обратная схе-
ма — все начинается с описания сопровождаемой дождем и го-
лодом бесконечной войны в Персии. Излишняя доверчивость
ослабит монарха. Не успев окончиться в тех краях, война начнет-
ся в Галлии, «тайное предвестие» послано будет кому-то, чтобы
«Паркой» он стал (1,70.)
36 1, 55.
37III, 3. См. также: К «великому арабу» судьба будет благосклонна,
пока его не предадут византийцы. Древний Родос поднимет-
ся против него, и много зла причинит ему суровый паннониец
(V, 47). Душевное спокойствие приводит правителя к утрате мо-
466
Примечания
гущества. Герцог, названный «chalme» — спокойный в значении
«безмятежный», — забавляясь ловлей морских губок, заметит
вдруг появившийся арабский парус: это из Триполи, с Хиоса и
из Трапезунда чужаки нагрянут; герцог попадет в плен, а затем
«1а marnegro» (Mar negro, Черное море) и город будут опусто-
шены — можно предположить, в результате этого нападения
(VI, 55).
38 VII, 13.
39 VIII, 97.
40 VI, 57.
41 Emblemes d’Alciat de nouveau Translatez en Frangois vers pour vers
jouxte les Latins, Ordonnez en lieux communs, avec briesves exposition
et Figures nouvelles appropriees aux derniers Emblemes, A Lyon, chez
Guill. Rouille, 1549, p. 155, изображения, расказывающие о деяни-
ях Фортуны. В этом же тексте Нострадамус цитирует Мф 23,29,
24,19-20: «Vae vobis, scribae et pharisaei hypocritae, qui aedificatis...
Vae autem praegnantibus et nutrientibus in illis diebus! Orate autem,
ut non fiat fuga vestra hieme vel...» [Горе вам, книжники и фарисеи,
лицемеры, что строите... Горе же беременным и питающим со-
сцами в те дни! Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зи-
мою...] Он также пересказывает VII книгу «Фарсалии» Лукана:
«Quis furor, о caeci, scelerum?», «Что за безумье, слепцы, вас
влечет к злодеяньям?» (лат.), и заявляет: «Quis furor б Reges,
ut vos ob vile lucellum, Rixas & bellum solicitatis atrox?» «Что за
безумье, Цари, ради ничтожного барыша ссоры и жестокую вой-
ну затевать?» (лат.).
42 Эразм, «Пословицы» 1, 10, 17: «Annosa vulpes haud capitur la-
queo». «Матерый лис не ловится в силок» (лат.). Затем цитата
из Вергилия (из второй книги «Энеиды»): «П1е haec deposita tan-
dem formidine fatur» [«Он же, отбросив страх, о себе наконец нам
поведал» (пер. С. Ошерова)]; о французском дворе говорится:
«При высоком французском дворе, в присутствии самоличном не-
отразимейшего короля, несколько сеньоров не дерзнут раскрыть
рта, чтобы произнесть слова оскорбительные, коими один дру-
гого оклеветал: ненависть и гнев будут велики, но затем понемно-
гу их усмирит всеобщее ликование, новые вести, игры, перегово-
ры военные, потери будут подсчитывать, мертвых оплакивать и
добрых людей оговаривать. Судивший о дерзости предприятия
467
Дени Крузе. Нострадамус
отойдет в тень, и время его будет сумрачным и непроглядным,
но после прояснеет, и он внезапно объявится. In latebris delituit,
diu etnersit — в затмение скрывался, днем выходил (лат.). Подарок,
который король недостойному преподнесет, он после семи назад
отозвать пожелает: большие новости, письма, пакеты будут следо-
вать почти друг за другом и доставляться королевской короне».
43 Есть все же некоторые исключения. V, 56: после кончины очень
старого понтифика Папой будет выбран римлянин зрелый; хоть
и скажут, что из-за его возраста папский престол ждет ослабле-
ние, продержится он долго, и будут «колкими» дела его. X, 42:
правление человеколюбивое, берущее начало в поколении ан-
глийском (если «anglique» не подразумевает «ангельский»),
жизнь мирную и единение принесет в королевство, война же
взаперти будет, в полуплену. Надолго мир сохранится. X, 85: ста-
рого тирбуна, охваченного дрожью, будут склонять к тому, что-
бы пленного он не выдал. Старик же волю собственную не пре-
минет огласить и, речь поведя кроткую, друзьям его передаст по
справедливости. VIII, 53: в Болонье он захочет очиститься от
прегрешений и не сможет отправиться в Рим. Возвысится, со-
вершая деяния столь грандиозные, что среди церковных чинов
равных ему не припомнят.
44 1, 39.
45 1,72. См. также: «Вождь», который далеко от родного неба уведет
бесчисленный народ, от нравов и языка чужого, бегством спасет-
ся, укрывшись в амбаре прибрежном (в пещере); но прежде пять
тысяч его людей встретят смерть на Крите и в Фессалии (I, 98).
46 1, 99.
47 VIII, 79. См. также: Когда Гент и Брюссель выступят против Ант-
верпена, лондонский Сенат смерти предаст своего короля. Соль
и вино (торговцы) будут против него, ведь за время своего прав-
ления он доведет их до отчаяния (IX, 49). Новый назначенец по-
ведет армию «proche арате» (на грани изнеможения) до самого
берега; от «миланской элиты» помощи ожидая, глаз предводи-
тель лишится в клетке железной в Милане (IX, 95).
48 V, 13. Карл V действовал так против Гента; а еще, быть может,
речь идет об Алжирской экспедиции?
49 1,60; см. также: Одновременно толпа изгнанных вынудит швабов
отречься от заключенного союза (1,61). Великий может опусто-
468
Примечания
шить все вокруг: на открытом пространстве поставит он свой
шатер, а в городе остановиться не пожелает. В Эксе, в Карпант-
расе, в Воклюзе, в Мон Кавайоне — повсюду уничтожит за собой
следы (V, 66) — очевидно, потому, что все разрушит.
50 Цит. по: Andree Comparet, Augustinisme et aristotelisme de Sebon d
Montaigne, Paris, s.d., p. 160.
51 Henricus Cornelius Agrippa, Declamation sur Vincertitude, vanite, et
abus des sciences, Par Jean Durand, 1582, p. 222-223.
321, 78.
53 Prognostication nouvelle, et prediction portenteuse, pour Lan M.D.LV.
Composee par masitre Michel Nostradamus, docteur en medecine, de
Salon de Craux en Provence, nominee par Ammianus Marcelinus
Saluvium, A Lyon, chez Jean Bro tot.
34 J.-C. Margolin, «Aspects du surrealisme...», p. 101.
33 A. Carlstedt, La Poesie oraculaire de Nostradamus, p. 116-117.
56 III, 84.
37 Для сравнения: X, 14. «Урнел Вауцил» [от urnallis vacillus, бук-
вально: качающаяся ваза], разум свой утратив, дерзкий и робкий,
страхом сломленный, узником сделается. Сопровождать его бу-
дет множество блудниц мертвенно-бледных, в Барселоне заклю-
ченных в картезианском монастыре.
S8 II, 9: Луций Клодий Макр, пропретор Африки, при Нероне вос-
стал, но был обуздан Гальбой после нескончаемых жестокостей,
как сказано в «Жизни двенадцати цезарей». Но о каком великом
народе при этом идет речь?
39 1, 88.
60 1, 22; мотив льда прослеживается, например, в катрене VI, 52:
вместо великого, который будет осужден, в тюрьму бросят его
друга. Через полгода надежда троянская мертворожденной ока-
жется, а когда Солнце будет в Водолее, реки скует лед.
611, 36.
62 VIII, 87: смерть уготованная предстанет в полном своем обличье,
когда будет дан приказ выступить в опасный путь. Крах ждет того,
кто был избран, создан, принят своими. Кровь невинности станет
для него источником угрызений.
63 IX, 17: первый из трех поступать будет хуже Нерона, объявится
доблестный мститель, который кровь человеческую прольет: он
прикажет построить forneron (форт Нерона — ?). Золотой век,
469
Депи Крузе. I I о с т р а д а м у с
смерть, новый король, большое несчастье. VIII, 85: со стороны
Байонны и Сен-Жан-де-Люз возведут Марсов мыс. У Северных
подступов некто по имени «Нанар», отнимет свет, а после за-
душен будет в собственной постели и помощи не получит.
64 V, 100 См. также: в июле 1555, «задумавшего предпринять гран-
диозное покушение против королевского Величества застанут
врасплох, коварный заговор не осуществится, лишь обернется
сильным смятением и крахом». В том же месяце королю следует
опасаться одного или нескольких придворных, «которые такие
цели преследуют, которые я на письме изложить не осмелюсь
(на это указывают звезды в соединении с философией)».
«Великий», в свою очередь, средь бела дня будет сражен уда-
рившей его молнией, как предскажет «ходатайствующий предъ-
явитель» — человек, подавший ходатайство, которое, вероятно,
будет отклонено; последуют конфликты в Реймсе и в Лондоне,
а Тоскану опустошит чума (I, 26). «Великий» будет задушен —
что характерно, ночью: излишне пользовался он благами зем-
ными. «Избранным» станет блондин, три соперника начнут
оспаривать империю, он же их «смерти предаст». «Карточка
и связка» писем останутся непрочитанными (I, 39). «Тот са-
мый» король будет смущен ответом «дамы», и послы не станут
бояться за свою жизнь. «Старший» не без колебаний высту-
пит против братьев, которых двое убийц предадут смерти: гнев,
ненависть, зависть (I, 85). «Главному» в Фоссано горло пере-
режет псарь, преступление совершится при покровительстве
римлян — «с Тарпейской скалы» — когда Сатурн будет во Льве,
13 февраля.
65II, 10.
66 Можно предположить, что маски — это представители церковной
иерархии, поскольку как «волк под маской» у протестантов опи-
сывался Папа...
67 V, 52.
68 V, 38.
69 V, 92.
70 Быт 47, 28.
71 2 Пар 12, 13.
72 V, 15.
73 V, 44.
470
Примечания
74 VIII, 72.
73 I, 57, вероятная аллюзия на гражданское противостояние в Риме
между Цезарем и Помпеем, возможно, позаимствованная у Пьет-
ро Кринито.
76 1, 37.
77 1, 89.
78II, 24. Атмосферу загадочности необходимо поддерживать и не
следует заниматься выстраиванием исторических домыслов. Сле-
дующий катрен показывает, насколько разнородна его конструк-
ция: в нем допустима аллюзия на возможные сражения в Венгрии
против турок, близкие к тому времени, и даже на Крестовый
поход Сигизмунда Венгерского, но эпизод с Великим, которого
волочат за решеткой, следовало бы отнести к 1402 году, когда в
Анатолии Тамерлан разбил Баязида I и выставил его напоказ,
протащив в клетке...
79III, 33; та же тема в V, 69: не придется Великому больше жить, не
зная настоящего сна, тревога уляжется. Выставит он фалангу
золотую, лазурную и алую, чтобы Африку покорить и обглодать
ее до костей.
80II, 42. Невозможно с уверенностью утверждать, что речь идет о
событиях 1495 года в Перудже, связанных с соперничеством двух
семей — Одди и Бальони!
81 II, 1.
82IV, 46, возможно, памятуя о деяниях, которые совершал Черный
Принц!
83IV, 47. П. Бренд Амур видит в этом аллюзию на большое кресть-
янское восстание!
84 1, 20.
83 3 Цар 14, 15.
86 Лк 7, 24.
18. Отвратительное к отвратительному
1 X, 78. Внезапная радость обернется печалью в Риме, пока три
грации будут сплетать объятия (образ, означающий мир). Траур,
возгласы, плач, слезы, кровь подавят ликование. Отряды про-
тивников будут схвачены и «связаны».
471
Дени Крузе. Н о с т р а д а м у с
2 V, 29. Вопреки ожиданиям, скажут мужам, чтобы не возвращали
они себе былую свободу, которую некто, названный «черным,
надменным, подлым, преступным», у них отнимет. В довершенье
всего, когда закончат мост, Венецианской республике начнут
грозить силы, пришедшие с Дуная.
3 V, 33. «Управители» города, взбунтовавшись, объединят силы,
чтобы вернуть свободу; мужам головы поотрубают, не в их поль-
зу окажется исход схватки, жалобные крики и вопли звучать бу-
дут в Нанте.
4IX, 53.
5 X, 90.
6 VIII, 65. Старик, долго обманывавшийся в своих надеждах, до-
стигнет вершин власти. Двадцать месяцев крепко он будет дер-
жать «бразды правления», станет жестоким тираном и, больше
того, трон оставит тому, кто еще хуже окажется.
7 VI, 76.
8 VII, 42. Еще один пример, связанный с темой яда, VIII, 82: некто
«с червоточиной», притворяясь добрым слугой, под конец будет
отослан. Его арестуют с ядом в руках и письмами, спрятанными
в воротнике, когда он решит, что «опасности избежал».
9 X, 44. Наступят прекраснейшие времена безмерной королевской
доброты, но вскоре им придет конец из-за нежданной ошибки:
ведь король слишком легко поверит в ложь, которая будет ка-
саться его верной супруги, и предаст ее смерти за добродушную
наивность.
10 X, 92.
11 X, 35, возможная аллюзия на эпоху последних представителей
династии Птолемеев.
12 VII, 9.
13 VIII, 14.
14 X, 10.
15 «Тот самый» праведник будет отправлен в изгнание во времена
чумы в пределах «Нонсеггла». «Ответ красному» позволит его
подкупить, заставив короля порвать с Лягушкой и Орлом, VI, 46.
Существуют и другие примеры, затрагивающие тему милости и
немилости: VI, 53, великий кельтский прелат окажется под подо-
зрением короля и должен будет ночью спешно покинуть королев-
ство. VI, 71: Когда предстать придется перед великим Королем,
472
Примечания
пока душа его не отлетела, тот, кто менее других о нем терзаться
будет, львам и орлам продаст корону и крест. VII, 33: Хитростью
чужой сил охранительных лишится королевство, флот окажется
в блокаде, шпионы будут контролировать пути. Два лжедруга
придут соединиться и усыпленную когда-то ненависть разбудят.
16 VI, 45.
17 VI, 8.
18 IX, 66. Наступят мир и единение, случатся перемены в государ-
стве и в богослужении: низшего возвысят, а высшего низвергнут.
Предпринятое странствие как муку воспримет «ранний плод»;
война окончится, сменившись судом и следствием.
19 VI, 11.
20IX, 36. Еще одна вариация, связанная с мотивом «молодого»
человека, VIII, 68: Старого кардинала низложит молодой: старик
не сможет помешать своему отстранению. В Арле увидят чудови-
ще двойное, «корабль герцога» и забальзамированного принца.
21 X, 15. Будет также младший сын, который короля-отца своего
бесчестно умертвит во время ссоры. Подозрение, которое вы-
зовет найденный документ, заставит убийцу раскаяться, когда
он узнает, что загнанный волк разляжется на кушетке (IX, 8).
22 VIII, 25.
23IX, 57. Чтобы не попасть в руки дяди, который ради короны уни-
чтожит своих детей, он призовет народ, чтобы «Peloncle (дядю?)
попрать»: будет тот приговорен к смерти, и кони в латах его по-
волокут (VIII, 89).
24 VI, 50.
25 VII, 11.
26 VIII, 32.
27 X, 34.
28 VIII, 83.
29 VI, 4.
30 Пс 106, 18.
31 Иов 33, 20.
32 VIII, 73.
33 V, 12.
34 VI, 59; женщина, символизирующая человеческую изменчивость,
появляется в катрене X, 19: Однажды поклон пошлет ему коро-
лева, и на следующий день, после спасительной молитвы. Счеты
473
Дени Крузе. Нострадамус
поможет свести разум и «правильность»; а та, что смиренной
была, горделивой сделается, как никогда.
35 VI, 74.
36IX, 77. Значение «любовница» имеет словоpellex. Другой катрен,
где прослеживается тема любовницы — X, 53: «Три любовницы
будут враждовать друг с другом издалека, самой важной внима-
ния достанется меньше всех. „Наместник Луны" не станет этому
потакать, „скажет: огонь, белый ячмень, дорога"».
37IX, 78. Laydique (Лаидика) — это Лаиса, любовница Алкивиада.
38 О возврате к язычеству см. «Предсказания на 1555 год», относя-
щиеся к Германии: некоторые местности и регионы пожелают
вернуться к «первичному закону христианскому», когда пре-
сытятся «новой своей религией». Но при этом «будет в главных
их городах, где первые мятежники объявятся, больше язычества,
чем христианства».
39 1, 44.
40IX, 74.
41 II, 30.
42 VI, 50.
43 VI, 66. Другая отсылка к мотиву обнаруженных человеческих
останков — в катрене VIII, 26: останки Катона найдут в Барсело-
не, среди руин. Правитель Памплоны от нее откажется. В аббат-
стве Монсеррат изморось. VIII, 29: После землетрясения и по-
топа возникнет расселина, под свинцовым (сатурническим)
зданием найдут урну, наполненную золотом, которое было укра-
дено «Цепионом» и возвращено.
19. Скорбь и вера
1 II, 8.
2IV, 23.
3 Следует обратить внимание на два эпизода явления потусторон-
них голосов — в Лионе и в Орлеане, между 1525 и 1534 года-
ми. Большое театрализованное действо в Орлеане в конце 1533
(1532?) или в начале 1534 (1533?) года, после смерти Луизы де
Маро, жены городского прево, которая — вероятно, имея не-
которые знания о евангельской Истине, как свидетельствует
474
Примечания
Теодор Беза, — повелела похоронить себя в усыпальнице своих
предков, в монастыре кордельеров, «без всякой помпы и трат,
принятых по такому случаю». Получив смехотворную сумму в
шесть экю за отпевание, кордельеры в ответ заявляют, что усопшая
будет навеки проклята. «Акция» проходит в несколько этапов.
Первый — клятвы, произнесенные братом Этьеном Аррасским
(или Пьером Аррасским), который рассказывает слушателям о
пребывании душ в Чистилище и о том, что души способны воз-
вращаться в мир в виде призраков, чтобы поведать о своих стра-
даниях на том свете. Затем, на втором этапе, который начинает-
ся 22 февраля, в первое воскресенье Поста, кордельеры занялись
настоящими мистификациями, спрятав в церкви послушника,
который во время заутрени производил «сильный грохот». Ко-
гда к нему обратился экзорцист, «призрак» преподал урок «тео-
логии наоборот»: «Сначала спрашивают его, не из тех ли он, кто
здесь похоронен, и имена многих, кто предан земле, перечисля-
ют по порядку, дойдя наконец до жены прево: тут подал он знак,
что он — ее дух. Спрашивают, не проклят ли он и за какую провин-
ность, за распутство, за гордыню или непроявление милосердия,
или за новую ересь Лютера; и не хочет ли он грохотанием этим
сказать, что тело его следует откопать и вынести за пределы свя-
той земли. Оказалось, что на все вопросы отвечал он знаками,
отрицая или подтверждая сказанное». Но главная причина, как
выяснилось, в ереси: явившаяся в виде призрака просила, чтобы
ее тело не оставалось в священном месте. Много дней подряд
взывания повторялись, пока кордельеры не рассудили, что цер-
ковь их осквернена присутствием тела проклятой, и решили пре-
кратить там богослужения. За то, что они посягнули на честь
покойной, вдовец, прево Сен-Мемена, привлек кордельеров к
суду, и трех братьев заточили. Королю пришлось поручить совет-
никам в парижском парламенте, чтобы они расследовали то, что
в «Церковной истории» назовут «плутовством», и кордельеры
были наказаны: тех, кто больше других был виновен, пригово-
рили к солидному штрафу и двум годам тюрьмы. Вышло пове-
ление «эпитафию сделать о том, что названная де Маро умерла
христианкой, и за нее надлежит молиться». Важно, что после
этих событий, в которых рьяных гонителей протестантства жда-
ло поражение, начинают заявлять о себе хранители традиций,
475
Дени Крузе. Нострадамус
активизируясь на протяжении всего этого времени. См.: Th. de
Beze, Histoire ecclesiastique..., 1.1, p. 19 и: Yvonne Bongert, «L’affaire
des cordeliers d’Orleans», in: Marie-Therese Jones-Davies ed., Devins
et charlatans au temps de la Renaissance, Paris, Centre de recherches
sur la Renaissance, 1979, p. 159-169.
4 VI, 9.
5V, 46.
6IX, 72.
7 Мф 16, 5-12; 22, 23-33 и Деян 4, 1-2; 23, 8.
8 Livre vii, chap. 4.
9V, 27.
10 X,61.
11 X, 62.
12 VI, 80. См. также: Варварская стычка случится в черном Корнеро
на юге Анконы, и Далмация содрогнется от разлившейся крови.
Великий Исмаил впереди позицию займет, «Ран задрожит, по-
мощь — от Лузитании» (IX, 60). Византиец (турок), вновь за-
хватив Кордову, совершит приношение Богу. После долгой до-
роги он устроит привал («pamplation»), а при переходе по морю
«добычу захватит Колонья» (la Cologna; геркулесов столб?; VIII,
51). Поскольку закон Солнца и закон Венеры (Духа и плоти?)
противоречат друг другу и в каждом якобы заложен пророческий
дар, соблюдаться ни один из них не будет. «Солнце» все же по-
служит опорой закону великого Мессии (V, 53). В Фуа войдет
царь в сизом тюрбане, но правление его будет короче, чем круг
Сатурна (29 лет и 167 дней). Царь в белом тюрбане, «изгнанник
с византийским сердцем», Солнце, Марс и Меркурий пребывать
будут вблизи Аквариуса. (Водолея. — А. 3.) (IX, 73).
13 VI, 78.
14IX, 42.
15 X, 95.
16 X, 91.
17 X, 86.
18 X, 91.
19 VIII, 20.
20 X, 13; Под Гербиполисом, очевидно, подразумевается Вюрцбург!
См. также: VIII, 93.
21 VIII, 57.
476
Примечания
22 X, 65.
23 X, 73.
24 V, 79.
25 VI, 3.
26 III, 17.
27 V, 60.
28 VI, 49. См. также: в то же время Папа может вести развратную
жизнь или спровоцировать раскол: на земле большого священ-
ного храма «племянник» в Лондоне будет убит, заключив мни-
мый мир. На корабле Святого Петра схизма случится и будут
крики неистовые за «свободу святую» (VI, 22). Великий кельт
войдет в Рим с отрядом изгнанных и отверженных. Великий пас-
тор смерти предаст всякого, кто вступит в союз с петухом (с
Францией?) (VI, 28). Воспитанный в «том самом» королевстве
кардинал, носящий красную шапку, суров будет и жесток и, страх
внушив, папский престол унаследует (VI, 57).
29 См.: Eric Zafran, «Saturn and the Jews», Journal of the Warburg
and Courtauld Institutes, 1979, vol. 42, p. 16-27 et p. 6. О Сатурне:
Raymond Klibansky, Erwin Panofsky et Fritz SaxI, Saturne et la
melancolie. Etudes historiques et philosophiques : nature, religion,
medecine et art, Paris, Gallimard, 1989. «La roue de la Fortune», в
издании: Martin Van Landsberg, Almanach, 1490: описывается
эпизод, когда еврей принял облик Сатурна. См.: Tacite, Histoires,
Livre V (5,2-8): «Поскольку в дальнейшем нам предстоит описать
гибель этого достославного города, сейчас будет уместно рас-
сказать о его происхождении. Одно из преданий гласит, что иудеи
бежали с острова Крит и расселились на дальних окраинах Ливии
еще в те времена, когда Сатурн, побежденный Юпитером, оста-
вил свое царство. [...] Говорят, они и отдыхать любят в седьмой
день, потому что на седьмой день кончились их муки; со време-
нем безделье стало казаться им все более привлекательным, и
теперь они проводят в праздности каждый седьмой год. Некото-
рые, правда, полагают, будто этот обычай они ввели у себя во
славу Сатурна — то ли потому, что вера их и народ пошли от
иудеев, удалившихся в изгнание вслед за Сатурном, но, может
быть, дело в том, что из семи звезд, правящих судьбами смерт-
ных, самая высокая и самая могучая — звезда, называемая Сатур-
новой, а путь, проходимый многими небесными светилами, и
477
Дени Крузе. Нострадамус
время, за которое они этот путь совершают, выражаются числа-
ми, кратными семи» (пер. Г. С. Кнабё; Корнелий Тацит. Сочине-
ния в двух томах. Том II. «История». Науч.-изд. центр «Ладо-
мир», М., 1993. Репринт издания 1969 г.).
30 V, 24.
31 Об этом: Е. Panofsky R. Klibansky, F. Saxl, Saturne etla melancolie...,
которые цитируют Leon ГНёЬгеи, Dialoghi d’amore, Venise, 1541
(позднее переведено Понтюсом де Тиаром).
321 , 4.
33 VI, 10.
34 VIII, 98.
35 Лев 18, 7.
36 V, 73.
37 Joseph С. Plumpe, Mater Ecclesia. An Inquiry into the Concept of the
Church as Mother in Early Christianity, Washington, 1943, где при-
водится в пример Церковь, уподобленная матери в Enarrationes
inpsalmos («Толкованиях на псалмы») Святого Августина. По-
хожим языком говорит Лютер в «БольшомКатехизисе»: «...Вне
христианства, где нет Евангелия, нет также никакого прощения,
как не может там быть и никакой святости. [...] Церковь [...] есть
мать, каждого христианина рождающая и растящая посредством
слова Божия» (перевод с немецкого Андрея А. Никитина; Из-
дание Финляндской Церкви Лютеранского Исповедания STLK
Rajakatu7, 15100 Lahti, Финляндия 1996).
38IV, 43.
39 V, 16. См. также: Другая угроза осуществится, когда королевство
Фес захватит Европу (VI, 80), и покуда огонь будет распростра-
няться по городам, меч станет рубить тела. Великий азиат по
суше и морю поведет большое войско, как синее, так и цвета
морской волны, и преследовать будет тех, кто носит крест, хри-
стиан, им на гибель. Монахи либо подвергнутся гонениям, либо
начнут воевать между собой. Одежда монашеская будет запре-
щена, глаза закрыты и зреть будут только то, что создано древним
воображением. Великий монарх безумство их покарает, храмы
у них на глазах разорив (II, 12). Когда святая вдова новость услы-
шит, что дети ее терпят страх и беды, тот, кого назначат утихоми-
рить распри, пустится преследовать всех пострижеников (VI, 29).
Но «серых» и тех, кто в коричневых ходит одеждах, в полу-объ-
478
Примечания
явленной войне ночью ждут осада и грабеж. Коричневый в плен
будет взят и окажется в застенке, когда его храм откроют двое в
зарешеченных доспехах (VI, 65).
40 Под «limes» может подразумеваться выражение «lime sourde»,
что означает «притворщик, лицемер»; например, у Рабле в «Гар-
гантюа...», главаXXV, в значении «пролаза»: «Просьбу пастухов
пекари не соизволили удовлетворить, — более того, они начали
изрыгать на них самую зазорную брань: обозвали их беззубыми
поганцами, рыжими красными — людьми опасными, ерниками,
за...рями, прощелыгами, пролазами, лежебоками, сластенами,
пентюхами, бахвалами, негодяями, дубинами, выжигами, побируш-
ками, задирами, франтами — коровьи ножки, шутами гороховы-
ми, байбаками, ублюдками, балбесами, оболдуями, обормотами,
пересмешниками, спесивцами, голодранцами, с...ними пастуха-
ми, г...ными сторожами, присовокупив к этому и другие оскор-
бительные названия и прибавив, что они, мол, хороши с отрубя-
ми да с мякиной, а такие вкусные лепешки не про них писаны».
41 VI, 17. Возможная отсылка к Быт 44,13 «И разодрали они одеж-
ды свои, и, возложив каждый на осла своего ношу, возвратились
в город».
42 Быт 35. Отдали Иакову всех богов чужих, и закопал их Иаков под
дубом, который близ Сихема. И отправился из Сихема, и никто
не осмелился его преследовать. И пришел Иаков в Вефиль, и
устроил там жертвенник, и тут явился ему Бог и повторил обе-
щание защищать и умножать народ его нескончаемо (Dictionnaire
historique, critique, chronologique, geographique et littered de la Bible,
parleR. P. Dom Augustin Calmet... Auteur: Calmet, Augustin (1672-
1757) Editeur: Emery (Paris) Date d’edition: 1722-1728 Type: mono-
graphic imprimee).
43 Выражение, которое буквально переводится «гнать осла на мель-
ницу», в XVI веке употреблялось в качестве метонимии в значе-
нии «заниматься мельничьим делом»; о глупости осла, упрямстве
и несносности погонщика см. Bohdana Librova, «L’ane dans les
expressions metaphoriques de 1’ancien fran^ais», Studia minora
facultatisphilosophicaeuniversitatisbrunensis, 19, 1998, p. 17-18.
44 Мф 3.
45 VIII, 80.
46 VIII, 96.
479
Дени Крузе. Нострадамус
47 Ис 54, 1: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и
возгласи, не мучившаяся родами; потому что у оставленной го-
раздо более детей, нежели у имеющей мужа, говорит Господь».
См. Псалом 112:9: «Кто, как Господь... неплодную вселяет в дом
матерью, радующеюся о детях? Аллилуия!» См. также Послание
Апостола Павла к галатам, 4, 26-31: «...А вышний Иерусалим
свободен: он — матерь всем нам. Ибо написано: возвеселись,
неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, не мучившаяся
родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели
у имеющей мужа. Мы, братия, дети обетования по Исааку. Но,
как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу, так и
ныне. Что же говорит Писание? Изгони рабу и сына ее, ибо сын
рабы не будет наследником вместе с сыном свободной. Итак,
братия, мы дети не рабы, но свободной».
48IV, 49.
49 1, 25 и 1,48: «Vingt ans du regne de la Lune passez, / Sept mille ans
autre tiendra sa monarchic: / Quand le Soleil prendra ses jours lassez I
Lors accomplir mine prophetic». [Пройдет (когда пройдет...) два-
дцать лет царствования Луны, / Потом еще семь тысяч лет прод-
лится ее власть (Семь тысяч лет другой будет держать свою мо-
нархию), / Когда она устанет и ее сменит Солнце (Когда Солнце
возьмет ее усталые дни), / Тогда, должно быть, свершится мое
пророчество].
50 См. пословицу: «Celui qui s’appuie sur des mensonges se repait de
vents et il court apres des oiseaux qui volent» («Кто полагается на
ложь, питается ветром и бежит за летящими птицами». — А. 3.).
51 R. Roussat, Livre de VEstat et mutation des Temps, Prouvantpar autho-
rithez de I’Escripture saincte et par raisons astrologales, la fin du monde
estreprochaine, A Lyon, Chez Guillaume Rouille, 1550: «Идет год
1548-й, ровно 13 лет и 8 месяцев Марс ведет свое царствование
(или цикл). Евсевий Кесарийский в своей книге «De temporibus»,
«О временах» (лат.), напротив, говорит, что 15 лет и 8 месяцев
Миром правит Луна» вместе с архангелом Гавриилом, символи-
зирующим также могущество Господа. Ришар Русса поясняет,
что может означать «век луны»: он подчеркивает, что с момен-
та Сотворения мира светила правили поочередно, по 354 года и
4 месяца. Выявление такой хронологии приписывается Аврааму
480
Приме ч а и и я
бен Меиру. Дата Сотворения мира была определена 5200 годом
до Рождества Христова, Сатурн тогда был основным господствовав-
шим светилом. Затем последовали Венера, Юпитер, Меркурий,
Марс, Луна, Солнце и, следуя циклу, снова Сатурн... Ришар Русса
указывает, что Луна вошла в свой третий цикл в 1533 году. Если
год 5200-й посчитать отправным и вычесть нулевой год, которого
не существовало, то Луна действительно должна была бы начать
свой цикл по истечении четвертого месяца 1533 года. Такая хроно-
логия повторяет хронологию Евсевия. См.: Roussat, Des Elements
etprincipes dAstronomie, avec les universelzjugements d’icelle. Item un
traicte tres exquis et recreatif, des Elections de choses a faire, ou desiree
a faire; D’avantage, plusieurs chapitres servants a lAstronomie, etprin-
cipalement aux Nativitez, et pour dresser celestes figures, par diverses
manieres. Le tout de nouveau mis en lumiere..., A Paris, De rimprimerie
de Nicolas Chestien, 1552.
52 Cm.: Raffaele Scalamandre, Unpoeta dellapreriforma: Charles Fon-
taine. Epitres, Chantz royaulx, Ballades, Rondeaulx et dixains faitz a
I’homme de Dieu, Rome, 1970, p. 118-119 et 212-213.
53 Joannes Stoefler, Ephemerides... a capite anni redemptoris christi
M. D. XXXII. in aliosXXproximi subsequentes..., Paris, Galiot du Pre,
1533. Я не смог обратиться к книге Prognosticatio Лихтенбергера,
которая напечатана в Париже у G. Morrhy, apud collegium Sorbonae,
и цитируется под литерой G 718 g 56 в Shortitle Catalogue of Books
printed in France and of French Books printed in other Countries from
1460 to 1600 in the British Museum, Oxford, 1966.
54 Gaudetpatientia duris — долготерпение торжествует (лат.). Таков
будет под влиянием светил год настоящий ССССС. XXXIII [533-й].
Составлено мэтром Пьером Тюррелем, астрофилом из города
Дижона. С толкованием затмения луны. И описанием явления
кометы в год тысяча пятьсот тридцать второй.
5S Joannes Vogelin, Significatio cometae qui anno M.D.XXVII. (XXXII)
Apparuit cumpassionibus ejus..., in: Tadeus Haiek, Dialexis de nova
et prius incognitae stellae, Francfort, 1574, p. 166, где воспроизво-
дится текст, напечатанный в 1532 году.
481
Дени Крузе. Нострадамус
20. От альфы до омеги
1 Ibid., р. 509 et р. 435; мотив мира во власти яростных стихий у
Микеланджело: «Один из знаменитейших текстов, оставленных
Леонардо, это манускрипт «Кодекс Арунделя», в котором упо-
минается битва стихий; шторм при северном ветре, извержение
вулкана, который выбрасывает землю и камни, «выпуская на
волю стихию, которая ему больше не принадлежит, изрыгая ее
и отсылая в ее родную сферу...»
2 Pronostication nouvelle Pour Van mil cinq cens soixante deux, A Pa-
ris, Pour la veuve Barbe Regnault, s.d., В. [«Новое пророчество на
1562 год»].
3 Ibid., Aiiii.
4 О тексте Данте как продолжении Писания см.: Aude Mairey,
«Pratiques de lallegorie dans la poesie anglaise du XIVe siecle», в
издании: Gilbert Dahan et Richard Goulet ed., Allegoric des poetes.
Allegoric des philosophes. Etudes sur la poetique et Vhermeneutique de
I’allegorie de VAntiquite a la Reforme, Paris, 2005, p. 285.
5 F. Buget, «Etude sur les Propheties de Nostradamus», 1861, p. 661-
662.
6 Ibid., p. 670-671.
7 Вероятное заимствование из «Poemata», «Стихотворений» (лат.)
австрийского гуманиста Каспара Урсинуса Велиуса, который вел
переписку с Эразмом и был историографом Фердинанда Ара-
гонского.
8 «Энеида», II, 200: «Conticuere omnes, intentique ora tenebant; Inde
torro pater Aeneas sic orsus ab alto: / «Infandum, regina,jubes renovare
dolorem, / Trojanas ut opes et lamentabile regnum / Eruerint Danai;
quceque ipse miserrima vidi, / Et quorum pars magnafui. Quis talia
fando / Myrmidonum Dolorumve, aut duri miles Ulyssei / Temperet a
lacrymis ?» [Смолкли все, co вниманьем к нему лицом обратив-
шись. Начал родитель Эней, приподнявшись на ложе высоком: /
«Боль несказанную вновь испытать велишь мне, царица! Видел
воочию я, как мощь Троянской державы — / Царства, достойно-
го слез, / — сокрушило коварство данайцев; Бедственных битв
я участником был; / кто, о них повествуя, / Будь он даже долоп,
мирмидонец иль воин Улисса, / Мог бы слезы сдержать?» (Пере-
вод С. Ошерова).]
482
Примечания
9 Цитата взята из Марка Манилия, «Astronomica», «Астроно-
мика», (лат.), книга IV, и символизирует вечность: все, что име-
ет начало, конечно, «fata regunt orbem, certa stant omnia lege
longaque per certos signantur tempora casus, nascentes morimur,
finique ab originependet». («Миром правит Судьба, законы ее не-
зыблемы, ход событий предопределен на долгие времена, рож-
денные — смертны, начало решает исход»; пер. Е. М. Штаер-
ман. — А. 3.).
10 В. Сарр, Astrology and the Popular Press..., p. 165.
11 Prognostication ou Revolution, Avec les Presages, Pour Гап Mil cinq
cens Soixante cinq. A Monseigneur le Due d’Anjou, tres-illustre Prince
royal. Par Mi. de Nostradamus calcule sur Г Orizon de la tres-triumphante
tres-magnifique, tres-renommee, tres-antique et Royale ville de Paris,
Capitale de France, 1565, AIII.
12 Prophetic merveilleuse commengant cestepresente Annee et durejusques
en ГАп de grand Mortalite, que Von dira M.d. LXVIIIAn de Bissexte,
A Paris, Par Guillaume de Nyverd, Avec privilege du Roy [vers 1565],
BIII-CIII.
13 La grande Pronostication nouvellepour ГАп Mil cinq cens soixante...;
A Lyon, Par Jean Brotot et Antoine Volant, AIII. Cm. Seneque, Lettres
a Lucilius [Сенека. Письма к Луцилию. М: Наука, 1993 г.; пер.
С. А. Ошерова], Livre VIII, LXXI «Что избавлено от опасности
перемены? Ни земля, ни небо, ни даже совокупность всех вещей,
хотя и движимая и направляемая богом! Не всегда сохранится в
ней нынешний порядок, и какой-нибудь день собьет ее с нынеш-
него пути. Всему свое время, все должно родиться, вырасти, угас-
нуть. Все, что ты видишь, что вращается над нами, окружает нас,
на чем мы стоим как на прочнейшем основании, — все убывает
и сходит на нет. У всего есть своя старость, все природа приво-
дит, хоть и в разные сроки, но к одному рубежу. Что есть, того
не будет, оно не погибнет, но распадется. А для нас такой распад
означает гибель: ведь мы смотрим только на ближайшее, а что
дальше, того не прозревает слабый дух, подчинивший себя пло-
ти, — не то бы он мужественнее перенес неизбежность кончины
и своей, и близких, если бы надеялся, что все проходит своим
чередом через жизнь и смерть и что возникшее распадается, а
распавшееся возникает, ибо в этом труде и состоит вечное ис-
кусство божества — устроителя Вселенной».
483
Дени Крузе. Нострадамус
14 Возможная отсылка к образу Иисуса Христа, «который есть все
во всем», Кол 1, 15 и 3, 15, Еф 1, 23.
15 Pronostication nouvelle Pour Van mil cinq cens soixante deux, A Paris,
Pour la veuve Barbe Regnault, Aiii. Здесь, несомненно, обращение
к Le Pimandre и к Mercurii Trismegisti liber de sapientia et potestate
dei. Asclepius... Parisiis in officina Henrici Stephani M.D.V. Calendis
aprilis,fol. 28r-29v.
161 Тим 2, 1.
17 Jean-Claude Margolin, «Le paradoxe est-il une figure de rhetorique?»,
Nouvelle Revue du Seizieme siecle, № 6,1988, p. 5-14, где Moria рас-
сматривается как «бытийный парадокс»: «Когда христианские
гуманисты Возрождения для оттачивания мастерства речи при-
бегают к парадоксу в процессе диалога или в атмосфере веселья,
он становится действенным инструментом внушения, динамич-
ного знания, служит открытию двойственности человека или
загадок вселенной». Об Эразме см. также: Jean Lebeau, «Le para-
doxe chez Erasme, Luther et Sebastien Franck», in: Marie-Therese
Jones-Davies ed., Le Paradoxe au temps de la Renaissance, Paris,
Centre de recherches sur la Renaissance, Universite de Paris-Sorbon-
ne, 1982, p. 143-154. См. также Walter Kaiser, Praisers of Folly: Eras-
mus, Rabelais, Shakespeare, Cambridge, 1963 и Albert Rabil, Erasmus
and the New Testament: the Mind of a Christian Humanist, San Antonio,
1972. Труды Корнелия Агриппы параллельно исследуются в кни-
ге: Barbara С. Bowen, «Cornelius Agrippas De Vanitate: polemic or
paradox?», В. H. R., t. XXXIV, 1972, p. 249-256.
18 В описании Мора, адресованном Ульриху фон Гуттену, Эразм
подчеркивает, что «в юности он находил большое удовольствие,
упражняясь в декламации и темы выбирая среди прочих пара-
доксальные...»; цитируется Жан-Клодом Марголеном (Jean-Clau-
de Margolin, «Le paradoxe, pierre de touche des ,Jocoseria“ humanis-
tes», in: LeParadoxe..., p. 59-84, p. 67), который при этом говорит
о «парадоксном» дискурсе, то есть «о дискурсе, все структурные
элементы которого состоят из парадоксов, в отличие от парадок-
сального дискурса, который при беглом восприятии не выдавал
бы своих дискурсивных свойств...»).
19 Ис 29, 14.
201 Кор 1,19. Ален Мишель (Alain Michel, «Rhetorique, philosophic,
christianisme: le paradoxe de la Renaissance devant les grands cou-
484
Примечания
rants de la pensee antique», in: Le Paradoxe..., p. 47-58) обращает-
ся также к Нагорной проповеди, напоминая, что в библейском
понимании Христос противостоит «мудрости мира сего»: «Вы
слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага
твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте
проклинающих вас».
21 Учитывая совокупность этих причин, предположение, будто Ми-
шель де л’Опиталь принадлежал к течению интеллектуалов-
скептиков, является непродуктивным.
22 Yvonne Bellenger, «Paradoxe et Ironie dans les Essais de 1580», in:
Le Paradoxe..., p. 9-22, p. 12: «В целом настрой мой таков, что из
всех представлений о человеке, которыми пользовалась древ-
ность, к тем я охотнее тяготею и за те держусь, в которых мы
больше всего презренны, низки и уничижаемы... Кажется мне,
что мать питает в нас самые неправильные воззреня, ибо и
на людях, и приватно мы о себе слишком высокого мнения»
(II, 17/13).
23 Мишель Симонен (Michel Simonin, «Autourdu Traicte paradoxique
en dialogue de Benigne Poissenot: Dialogue, foi et paradoxe dans les
annees 1580», in: Leparadoxe..., p. 23-39, p. 24) обращает внимание
на моду, сложившуюся после публикации Paradossi Ландо, а во
Франции — после того, как в 1553 году «Парадоксы» были на-
печатаны Шарлем Этьеном.
24 1 Кор 1, 25.
23 Мари-Клод Руссо (Marie-Claude Rousseau, «Thomas More, enigme
et paradoxe Non sum CEdipus, sedMorus», in: Le Paradoxe..., p. 87-
ЮЗ), по мысли Мора, рассматривает парадокс как сознание. Разу-
меется, это открывает для Нострадамуса главную перспективу,
которая позже будет продолжена.
26 О чудесах: Jean Ceard, La Nature et les prodiges, I’insolite au XVI e
siecle, en France, Geneve, 1977.
21. Филология страха
1 V, 88.
2 VI, 19.
3 VI, 44.
485
Дени Крузе. Нострадамус
4II, 82: с волком может быть связан и другой смысл — угроза
вторжения в город врага; см. катрен III, 33, в котором упоми-
нается город, «куда зайдет волк, / и рядом с ним будут враги».
Чужеземное войско опустошит страну; и тогда из-за высоких
альпийских стен придут друзья. В катрене II, 24 близкая тема:
когда дикие звери, гонимые голодом к реке, перейдут ее, это
предвосхитит продвижение большей части армии к Дунаю.
5 Речь идет о современном Порто Эрколе. Остров Форназе суще-
ствовал в устье реки По.
6IX, 3 и VIII, 68, где упоминается «двойное чудовище» в Арле.
Сезар де Нотрдам рассказывает, что его отец несколько раз видел
двухголового ребенка — тот родился в Сенасе 31 января 1554 года
и был привезен в Салон к концу февраля месяца: «Не знаю уж
по какому печальному и злосчастному стечению обстоятельств
год пятьдесят четвертый в самом начале, да и позже не раз озна-
менован был существами безобразными и сверхъестественными.
Не успел кончиться январь, как в Сенасе родился и сделал первый
вздох ребенок-чудище о двух головах, к которому взор нельзя
было обратить без доли ужаса: незадолго до этого его рождение
предсказывалось теми, кто сведущ в соединении явлений гряду-
щих, если все прочее этому не препятствует; ребенка принесли
к моему отцу, и многие осматривали его, находя странным и не
к добру появившимся». Затем к Нострадамусу пришли с козлен-
ком, родившимся в Ороне: «А еще месяц и две недели спустя
принесли из местечка Орон, что в одном лье от наших стен, су-
щество совсем иного рода, но не менее безобразное: это был
черно-белый козленок, передняя половина черная, а задняя белее
хлопка; тварь и правда была на удивление неправильной и имела
при цельном теле две головы козлячьи, два рыла, одно от друго-
го обособленные, у каждой головы было два глаза, один зев, язык
и два уха, правильных, без изъянов, только у макушки — там, где
растут рога, — видно было, что к разделившимся головам доба-
вилось еще по уху слева и справа, так что их получилось по два,
причем все были аккуратные и сохраняли естественные пропор-
ции ширины и длины. В целом обе головы вполне совершенно
и гармонично смотрелись на общей шее, и если бы было позво-
лено сравнивать звериных чудовищ с человеческими, то при-
шлось бы сказать, что он ничуть не был похож на младенца из
486
Примечания
Сенаса, будучи в остальном обычным, здоровым козленком; разве
что задние ноги у него были непривычной длины и не без урод-
ства». «В то время в качестве первого консула Салоном управлял
Паламедее де Марк, господин де Шатонеф, один из блистатель-
нейших и почтеннейших дворян в нашем городе, близкий друг
моего отца (в чьи руки этого козлика, как и младенца, поспеши-
ли вверить, сгорая от любопытства; полагаясь на собственные
суждения, а также на мнение особо благородных и видных граж-
дан, он счел правильным показать его правителю Прованса, кото-
рый с бароном де ла Гардом и командором де Бейнесом, а также
многими другими баронами и дворянами, случайно оказавши-
мися в Салоне, собрался крестить в Сен-Реми отпрыска де Гран-
виля. Так и было сделано: уродца, отнесенного в тот же вечер,
рассмотрели и изучили с таким восхищением, что за ужином
консул почти все время говорил со мной об отвратительных чу-
довищах, о неминуемых бедах и распрях, которые они всегда
сулят, и о кровавом расколе и религиозных войнах, которые вско-
ре последуют: ведь появляются такие экземпляры вопреки за-
конам и мастерству природы и, хотя сами по себе, конечно, не
могут быть причиной печальных и роковых событий, знаки эти
существуют, они сверхъестественны и верны». Возможно, этот
козленок и есть чудовище из «Пророчеств», родившееся близ
Оргона (I, 90).
7 VII, 24.
8 VII, 24.
9III, 36.
10IV, 24.
11 П. Бренд’Амур поспешил с выводами, увидев картину спиритиче-
ского сеанса в описании голоса, который душа подает из-под «свя-
той земли», что следовало бы понимать как «из-под кладбищен-
ской земли». Думается, что, в крайнем случае, речь может идти
о бесприютной душе, чей голос звучит как напоминание о том,
что существует Чистилище. Так же поспешны выводы касатель-
но катрена IV, 25, который связывается с увлечением алхимией.
12II, 84.
13 VI, 6.
14II, 15: общественную казну растащат с суши и с моря, и на горо-
да Пиза, Асти, Феррара, Турин будет наложен папский запрет.
487
Дени Крузе. Нострадамус
15 VI, 97.
16 Описание этого чуда перекликается с содержанием печатного
листа на немецком, авторство которого приписывается Ностра-
дамусу, Ein Erschreckich ипе Wunderbarlich Zeychen, so am Samstag
fur Judica den zehenden tagMartii zwischen siben uund acht urhn in
des stadt Schalon inFranckreych von vielen leuten gesehen worden [Ужа-
сающее и чудесное знамение в субботу, а именно, иудейский огонь
в десятый день марта, между семью и восемью часами, в городе
Шалон во Франции (нем.)]; он создан не ранее 1554-1555 годов
и содержит перевод письма Нострадамуса графу Тандскому, до-
полненного изображением луны, изрыгающей язык пламени.
Большой огонь пришел в Салон 10 марта, между 7 и 8 часами
вечера, когда луна находилась в первой четверти; огонь был «seh
gross» [«весьма велик» (нем.)] и напоминал огненный жезл, во-
круг которого с «immensum fragorem» — с мощным треском
(лат.) — полыхают искры. Зрелище было устрашающим и, как
пишет Нострадамус, лучше бы его и вовсе не было, поскольку
оно навело его на мысль, что в Провансе и в других приморских
землях случится нежданное и непредвиденное бедствие.
17IX, 48.
18III, 34.
191, 64.
20 lulii Obsequentis Prodigiorum liber, ab urbe condita usque adAugustum
Caesarem, cujustantumextabat Fragmentum, nunc demum Historiarum
beneficio, per Conradum Lycos- thenem Rubeaquensem, integrati suae
restitutus. Basilae, ex off. loannis Oporinii, Anno Salutis humanae,
M. D. LIL Mense Martio.
21 Жан-Мари Ле Галь (Jean-Marie Le Gall, Les Moines au temps des
reformes. France (1480-1560), Seyssel, 2001) упоминает эпизод рож-
дения в Париже в 1502 году младенца с поросячьей мордой, о чем
писал в своих хрониках Жеан Буше (Jehan Bouchet, р. 146).
22 Пс 73, 16.
23 Затмение, связанное с голодом, в катрене III, 5: затмение двух
больших светил, солнца и луны, между апрелем и мартом. «Какая
дороговизна!», но два щедрых сердца «по суше и по морю» по-
мощь доставят «всюду».
241 Кор 4, 5.
2SI, 84.
26 Деян 2, 19-21.
488
Примечания
27 Мк13, 24-25.
28II, 23.
29II, 75.
30 Иез 32, 4.
31 II, 44.
32 1 Ездр 3,10-13.
33 1, 100.
34 V, 81.
35 Иез 13, 14.
36 Иов 37, 1-13.
37II, 3.
38 R. Prevost, Nostradamus, Le mythe et la realite, p. 48, приводит не-
сколько «притянутую за уши» интерпретацию, связанную с
1453 годом, превращая «Negrepont» в Черный мост, то есть в
Константинополь!
39 Пс 64, 6.
40 Пс 58, 13-18.
41 Иер 13,12-14. Продолжено в Мф 13, 35: «Все сие Иисус говорил
народу притчами, и без притчи не говорил им, да сбудется ре-
ченное через пророка, который говорит: отверзу в притчах уста
Мои; изреку сокровенное от создания мира».
Мф 13,1-13: Сидя у моря, Иисус стал рассказывать притчи и
отвечал ученикам своим, зачем он притчами говорит: «Для того,
что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо
кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у
того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами,
что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют». Для
них свершается пророчество Исаии, который говорит:
«...Слухом услышите — и не уразумеете, и очами смотреть буде-
те — и не увидите.
Ибо огрубело сердце народа сего,
и ушами с трудом слышат,
и очи свои сомкнули,
да не узрят очами,
и не услышат ушами,
и не уразумеют сердцем,
и не обратятся,
чтобы Я исцелил их».
489
Дени Крузе. Нострадамус
42 См.: Магу Jane Barnett, «Erasmus and hermeneutic of linguistic
Praxis. The failures of representation versus the confidence of linguis-
tic Praxis», Renaissance Quarterly, 49, 1991, p. 542-572.
43 V, 98
44 Вероятно, речь идет об устье реки Крустумин или Крустамин;
название упоминается в «Естественной истории» Плиния.
4SIII, 21.
46 «Альманах на 1554 год»: в мае 1554 г. «в Адриатическом море
объявится в этой четверти луны огромное и ужасное чудовище-
нереида с чертами рыбы».
47Авв 1, 13-17.
48 Нет ли здесь другого возможного интертекста: «Можешь ли ты
удою вытащить левиафана?» (Иов 40, 20)?
49II, 7.
30 Пс 57, 7.
31II, 45.
321, 69.
33 Откр 8, 8.
S4 II, 6.
53II, 32 и V, 62, где упоминается кровавый дождь, пролившийся на
скалы. Близ Оргона — война, большое зло в Риме, затоплены
корабли и взят Тридентал.
36 От Балины?
37 Andrea Martignoni, «Era nato un monstro, cossa horrendissima»,
«Monstres et teratologie a Venise dans les Diari de Marino Sanudo
(1493-1533)», Revue historique, 2004/1, p. 49-80. См. Также: Les
avertissemens en trois estats du monde selon la signification de ung
monstre ne Van mille.V.ce[n]s et. XIL Par lequel onpourra prendre avis
a soy regir a tousioursmais, A Valence, 1513.
38 Cm.: Marcel Detienne, «Heracles comme heros pythagoricien», Revue
de Vhistoire des religions, vol. 158, № 158/1, 1960, p. 19-53.
39II, 58.
60II, 47, где упоминаются дожди из камней.
611, 80.
6211,31.
490
Примечания
22. Парадокс ужаса
1 М. Jeanneret, LeDefi..., р. 27-28.
2 М. Jeanneret, «Commentaire et fiction», in: LeDefi..., p. 39.
31, 54.
4 M. Jeanneret, «Le defi de I’etrange», in: Le Deft..., p. 39, где автор
добавляет: «Отсюда — два последствия. Поскольку препятствие,
мешающее дальнейшему движению, недостижимо, знаки
непрерывно-бесконечным образом перенаправляют нас друг к
другу: одно слово становится аллюзией на другое, одно явление
влечет за собой другое, и ни в одном высказывании или предме-
те не улавливается конечной истины, только обрывки и отблески,
которые приходится дополнять снова и снова».
5 Ibid., р. 98-99. См. также: «Rabelais, les monstres et Interpretation
des signes {Quart Livre, 18-42)», p. 101-112.
6 Robert D. Cottrel, La Grammaire du silence.,,, p. 21.
7 Ibid., p. 27.
8 Marie-Madeleine Fontaine ed., «Introduction», in: Barthelemy
Aneau, Alector ou le Coq, Histoire fabuleuse, 2 vol., Geneve, Droz,
1996,1.1, XC.
9 Michel Jeanneret, «Debordements rabelaisiens», in: LeDefi..., p. 200.
101 Kop 15, 28.
11 III, 44.
12 Ис 53, 2-3.
13 Jean Dorat, «Au гоу» [Жан Дора, «Королю». — A. 3.], «Le grand
moteur du tout, meut le ciel qui ne erre, / Le ciel meut les esprits, et
les terrestres corps...». [«Великий источник силы для всего, даю-
щий движение небесам застылым,/ Небеса в движение умы при-
водят и тела земные...»].
14II, 46; катрен III, 19 описывает кроваво-молочный дождь в Лукке
незадолго до смены претора. Великая чума, война, голод и жаж-
да будут в далеком месте, где умрет их государь и вождь. В катре-
не III, 18 говорится о довольно долгом молочном дожде и о мол-
нии, ударившей в нескольких местах близ Реймса. Это станет
знаком замышляющегося кровавого убийства. Отец и сын коро-
ля приблизиться не посмеют.
15IV, 43.
16IX, 63.
491
Дени Крузе. Нострадамус
17 В окрестностях Капуи бесчисленным множеством саранчи по-
крылись все поля. В Риети родился жеребенок о пяти ногах.
В Ананьи в небе сначала показались два разрозненных огня, а
затем яркое пламя. Во Фрозиноне заметили, что вокруг солнца
возник тонкий контур. В Африке объявилось сверхъестественное
полчище саранчи, которую ветрами сдувало в море, а затем вы-
брасывало волнами, так что из-за нее в Кирене распространился
невыносимый запах и смертоносные испарения, отчего случил-
ся сильный падеж скота; сообщают, что от этого погибли также
восемь тысяч человек. Нострадамус продолжает мотив невыно-
симого запаха в катрене VIII, 10, говоря о Лозанне, но без упо-
минания саранчи:
«Puanteur grande sortira de Lausanne,
Qu on ne seura Forigine du fait.
Lon mettra hors toute la gent loingtaine,
Feu veu au ciel, peuple estranger deffait».
[Из Лозанны изойдет ужасное зловоние,
Но не узнают причину этого явления.
Выгонят прочь всех чужестранцев.
На Небе увидят огонь, будет разбит чужеземный народ.]
18III, 82.
19IV, 48.
20 VIII, 10.
21 Откр 9,2-11.
22 Возможно, житель города Мобежа.
23II, 62.
24 Авентинский холм присутствует и в другом катрене. IX, 2; с вер-
шины Авентинского холма раздастся голос: «Бегите, бегите с
двух сторон». Кровью красных умиротворится гнев, и род Ко-
лонна будет изгнан из Римини и из Прато (или — когда их изго-
нят из Римини, Прато и Колонны).
25III, 17.
26 Покуда Секстий, трибун народный, невзирая на отвращение сво-
их собратьев, упорно предлагал закон земельный, два ворона с
таким остервенением стали драться над головами этого собранья,
что клювами и острыми когтями друг друга изорвали.
492
Примечания
27 III, 7.
28II, 52.
29IX, 31.
30 Откр 9, 1-2.
31 X, 67. См. также: Еще один мощный толчок должен произойти в
двадцатом градусе Тельца: рухнет огромный театр, полный зри-
телей, — эта катастрофа уже упоминалась. Вокруг все потемнеет,
содрогнутся небо и земля — тогда неверный вернется на путь
покаяния и молитвы и обратится к «Богу с его святыми» (IX, 83).
Но обрушения — это также результат действий людей, посколь-
ку в другом катрене Нострадамус говорит о реконструкции еще
одного большого театра, которая как раз завершится: как только
соорудят своды и натянут сети, аркбутаны, давно треснувшие,
уронят первый свод, и тот разобьется (III, 40).
32II, 76.
33IV, 100. Конец цикла, как указывает Ришар Русса, должен был бы
наступить в 1533 году.
34III, 6.
35III, 56; Пьер Бренд’Амур пишет: «В последнем стихе загадка
чисел остается для меня непостижимой». См. также: Предвиде-
ние разрушений, связанных с наводнением, возникает поз-
же: «Огонь небесный вижу», который охватил Кондон, Ош и
Миранду. Когда Солнце и Марс соединятся во Льве, молния и
сильный град обрушатся на Марманд, и рухнет стена в Гаронну
(VIII, 2). Будет это в мае, так что, с другой стороны, можно ожи-
дать сильного землетрясения, ведь Сатурн, Козерог, Юпитер и
Меркурий соединятся в созвездии Тельца. Венера и Марс окажут-
ся в Раке; в Анноне градины попадают размером больше яйца
(X, 67). В декабре месяце мосты и мельницы будут разрушены,
поскольку Гаронна поднимется «в таком высоком месте». Стены
и здания Тулузы будут разрушены настолько, что «Матрона» не
признает родных мест (IX, 37). А может, речь идет о черной Ма-
донне, почитаемой в базилике Дорад, которую разрушит под-
нявшаяся вода?
36 X, 6.
493
Дени Крузе. Нострадамус
23. Эсхатологизм радуги
1 X, 71.
2 Мк 13, 27.
3 Дан 3,72-73.
4 М. Veissiere, L’Eveque Guillaume Brifonnet, p. 211.
5 Guillaume Brigonnet, Marguerite d’Angouleme, Correspondance,
1.1, p. 97.
6 Ibid., p. 95.
71,17.
8 Откр 4, 2-3.
9 Быт 9, 16.
10 Рассказ об этом эпизоде, изложенный будущим канцлером, при-
водится в книге: Denis Crouzet, La Sagesse et le malheur. Michel de
L’Hospital chancelier de France, Seyssel, 1998, p. 28-29.
11 Втор 9,25.
12 Мк 1,12-13.
13 Деян 13,18.
14 X, 89.
15 Ис 43, 18-21.
161,21.
171 Пет 2, 5.
18 Мк 8, 22-26.
191 Кор 3, 2.
20 М. A. Screech, Rabelais, Paris, 1992, р. 251.
21 Ibid., р. 254.
22 Francois Billacois, «Iheleme dans 1’espace et en son temps», Etudes
rabelaisiennes, t. XV, 1980, p. 97-15.
23 E. Wind, Mysteres patens de la Renaissance, p. 206, где цитируется
Пико делла Мирандола.
24 Все эти вопросы освещены в книге: Claude Blum, La Representation
de la mort dans la litteraturefrangaise de la Renaissance, I, D’Helinant
de Froidmont a Ronsard, Paris, 1987,1.1.
25 Rabelais, Gargantua, Gerard Defaux ed., p. 483.
» VII, 41.
27 Maurice Kriegel, «Le parcours de Juan Luis Vives: du milieu judai'sant
a 1’option erasmienne», Revue de I’histoire des religions, t. 215, № 2,
1998, p. 249-81, p. 272 et p. 250-251.
494
Примечания
24. Онтологический поворот
1 Е. Leoni, Nostradamus and his Propheties, p. 128, «Ad Caesarem
NostradamumfiliumVie et felicite». [«Цезарю (Сеару) сыну Ностра-
дамуса, счастья и долгой жизни желаю».]
2 Вопрос датировки освещен в книге: Michel Chomarrat, «De quel-
ques dates clairement exprimees par Michel Nostradamus dans ses
Propheties », Prophetes etpropheties au XVI e siecle, Paris, Cahiers V. L.
Saulnier 15, 1998, p. 83-98.
3 P. Behar, LesLangues occultes..., p. 159.
4 Откр 19, 17-19.
5 E. Leoni, Nostradamus and his Propheties, p. 344, epitre...; и снова
хилиастическая перспектива, очевидно, указывает на искушение
проповеднической миссией, характерное для Нострадамуса при-
мерно в 1550-1559 годах: «Время это будет длиться долго, а по-
сле почти повторится еще одно царство Сатурна и золотой век;
скажет Бог Создатель, услышав, как печалится его народ: «Са-
тана связан будет и окажется в пропасти пучинной, на дне глу-
бокой ямы; и тогда наступит промеж Бога и людей всеобщий
мцр, и обнимет мир на тысячу лет, и обернется наибольшей сво-
ей силой, и мощью Церкви, после чего объятья разомкнет».
6 Для сравнения с Рабле см. «Пантагрюэлево предсказание, верное,
истинное и непреложное на всякий год, сочиненное недавно на
пользу и употребление природным сумасбродам и бездельникам
мэтром Алькофрибасом, главным стольником сказанного Пан-
тагрюэля». В предсказании настойчиво утверждалось, что лучше
не вникать в божественное знание: «...даже не думайте, что на-
шим общим миром в этот год станет править некто иной, неже-
ли Бог-Творец, который словом своим божественным направ-
ляет и усмиряет все и вся: через него всякая вещь обретает
естество, и свойство, и назначенье, а без участия и наставления
его в единый миг все вещи превратятся в ничто, так же, как из
ничего им были произведены, чтобы существовать. Ибо от него
происходит, в нем существует и через него завершается всякое
бытие и благо, всякая жизнь и движение: о том возвещает еван-
гельская труба, его преосвященство Святой Павел».
7 См.: R. Scalamandre, Unpoeta dellapreriforma..., p. 247.
8 Этот аспект рассматривают: Майкл Скрич (М. Screech, LeRire...),
который настойчиво говорит о «реактивном» (как реакция на
495
Дени Крузе. Нострадамус
безумие нового времени) возрождении древних представлений
о смехе, в том числе (как следование Эразму) о том, что Библия
изображет Бога, смеющегося над грешниками, а также о Лукиа-
новой сатире, о Платоне (Сократ в диалоге «Филеб» заявляет,
что смех рождается от agnoia [от грех. dyvoia, «незнание» — прим,
перев.]-, и Даниель Манаже (Daniel Menager, La Renaissance et le
rire, Paris, 1995), цитирующий псалом 51, 8.
9 Закхей — мытарь, о котором говорится в Евангелие от Луки
(19,1-10); будучи мал ростом, он забрался на дерево, чтобы уви-
деть проходящего Христа, который обратил его в веру. Упомяну-
тое аббатство — это аббатство Вуазен, расположенное в Сент-Е.
10 Еще один пример поразительного совпадения с поэзией Жоаше-
на дю Белле in: Lf Olive, СVII (цит. по: Josiane Rieu, L’Esthetique de
DuBellay, Paris, 1995, p. 186-187): поэт обращается к своей душе,
чтобы она могла созерцать «истинной любви Апофеоз»:
Взлети, моя душа, раскрой зеницы,
Зри истинной любви Апофеоз:
Вот Он, кто мне спасение принес,
И верь: мне первородный грех простится.
Что с высшим состраданием сравнится?
Взлети, мой стих, прочь от юдоли слез,
Неси моления в святой наос*,
Лишь в верном сердце храм, где Бог таится.
И если Он столь грешных возлюбил,
Мои грехи своею кровью смыл
И смерть приял для моего спасенья,
И горечь бед моих испил, любя, —
Восплачьте, очи, лишь о том скорбя,
Что столь бесплодно ваших слез теченье.
[Перевод М. 3. Квятковской]
* Наос (грег. «корабль») — внутренняя часть храма, где стоит изобра-
жение божества.
496
Примечания
И тогда, изображая, как уносятся в полете его стихи, верую-
щий представляет, что его «верное сердце» достигает «святого
храма» Божия.
11 Конечно, возникает вопрос, нет ли в этом реминисценций, ука-
зывающих на Эразма. Во «Введении» («Ргоеете») к сочинению
L’Excellent et moult utile opuscule..., p. 11 -13, встречается рассужде-
ние об отношении практической деятельности к письменному
труду: «Обратимся к нашему времени, к Эразму, который вмес-
те с Альдом Мануцием, большим другом Маркоса Мусуроса и
Амброзиуса Леона де Нолле, совершал путь из Венеции обрат-
но во Францию; проезжая через Феррару, он говорил с Нико-
ласом Леониценусом, человеком ученым и сведущим во всех
науках, который беспрестанно переводил и сочинял труды по
дисциплине медицинской, и спросил его, почему тот, имея
столько познаний в названной дисциплине, не ведет практику и
не посещает больных; и тот отвечал, по обычаю своему, скром-
но, что приносит много больше пользы и выгоды, за чтением
учась у других, чем на практике, и меньше неудовольствия; ибо
невозможно, чтобы тот, кому надо посетить много больных,
мог бы осваивать науки и писать; и в самом деле, тем, кто мно-
го писал по любой дисциплине, иную работу выполнять не
приходилось, поскольку ум того, кто создает тексты, требует
лишь покоя; или же пришлось бы поступать подобно Юлию
Цезарю, который писал по ночам, а дела творил днем...». Сре-
ди выдающихся людей своего времени Нострадамус также
называет Жюля Сезара Скалигера, Марсилио Фичино, Фран-
циско Валлериолу (Commentarii in sex Galeni libros de morbis et
symptomatic, Francisco Valleriola medico autore, Venetiis ex Officina
Erasmiana, 1548).
121,16.
13II, 13.
14IV, 5.
151, 17 и I, 67.
16 V, 55, например: когда завоевана будет Гранада, в счастливой
арабской стране родится властелин, который будет соблюдать
закон Магомета. Он нападет на Испанию, подчинит Гранаду, а
по жителям Лигурии ударит с моря.
17III, 76.
497
Дени Крузе. Нострадамус
18 VIII, 77. «Трое» скоро будут уничтожены Антихристом. Двадцать
семь лет продлится война. Еретиков поубивают, отправят в плен
или в изгнание, и вода, покраснев от крови, что вылилась из че-
ловеческих тел, градом падет на землю; VIII, 70: «он» проявит
себя коварным, злобным и бесчестным, станет тираном между-
речья (Месопотамии?), у друзей душа неверной, ужасающей ока-
жется, и будут черными лица.
19III, 2.
20 X, 74: «во время игр Гекатомбы», то есть в ходе Панафинейских
игр, после принесения в жертву ста быков.
21 См.: Richard Roussat, Livre...: «Солнце с Михаилом: то есть дом
Божий. Что за восхитительное вместилище, произведение вели-
кого мастера и зримого сына (как называют его Мудрецы) не-
зримого Бога — немного еще о нем хочу рассказать. Во-первых,
Философом подтверждено, что все небесные тела черпают в нем
свой свет, а потому прозвано оно Царем планет и находится сре-
ди них в центре.
В нашем порядке оно также на четвертой позиции (средин-
ной), поскольку три планеты ему предшествуют (Сатурн, Юпи-
тер и Марс) и три «планеты» идут следом (Венера, Меркурий и
Луна), а оно олицетворяет сына единого Бога. Ему также отве-
дено править в четвертой сфере вместе с Ангелом Михаилом,
чьим внушением построен был Дом или храм Соломона, который
также восстановят, прежде чем наступит последний период это-
го Мира; ибо откуда пришел свет нашей веры, туда он и вернет-
ся, то есть в восточную часть Леванта, называемую правой рукой
Мира учеными и людьми вдохновенными.
Произойдет это до Второго пришествия Иисуса Христа, ко-
гда жители Востока примут нашу Веру, Закон и Евангелие, что
вполне ясно описано в нашей «Церковной истории». Атрибутом
его среди птиц назначен Петух, нареченный греками Алектрио-
ном, потому что он с Солнцем связан, то есть находится под его
влиянием, и жилище — небесный лев; земной же лев порой при-
ходит в восхищение при виде петуха Алектриона.
Ибо в порядке Солнца низший восхищается высшим, в по-
рядке Сатурна низший желает покоиться с высшим, а в порядке
Марса низший опасается и страшится высшего».
22 Притч. 11,21.
23III, 94.
49«
Примечания
25. Свобода во Христе
1 I, 48: Vingt ans du regne de la Lune passez,
Sept mille ans autre tiendra sa monarchie:
Quand le Soleil prendra ses iours lassez,
Lors accomplir et mine ma prophetie.
[Пройдет (когда пройдет...) двадцать лет царствования Луны,
Потом еще семь тысяч лет продлится ее власть
(Семь тысяч лет другой будет держать свою монархию),
Когда она устанет и ее сменит Солнце
(Когда Солнце возьмет ее усталые дни),
Тогда, должно быть, свершится мое пророчество.]
2 См.: С. Blum, La Representation de la mort..., 1.1, p. 250, где цити-
руются «Послания и Евангелия» (Epistres etEvangiles) Лефевра
из Этапля: «Умертвил он нас, ввел во грех и погреб: потому мы
с ним во славе воскресли, в новом человеке, духовном, небесном,
который разумом своим более не живет, ни духом древнего Ада-
ма, но живет духом Иисуса Христа... По сему не должны мы впредь
возвращаться к греху, как и грех не должен впредь господство,
власть и силу над нами иметь. Все происходившее пусть с нами
больше не случится и от нас не исходит; однако, если будет в нас
дух веры, который есть дух Иисуса Христа, нет для него невоз-
можного, и умерщвлению предаст он грешника и грех внутри
нас; не умрем мы больше в грехе и потому подобны будем Иису-
су Христу в этом мире, а в мире ином слава его откроется нам и
предстанет явственно».
3IV, 49.
4 III, 2.
51 Кор 3,1-2. «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовны-
ми, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас
молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах...»
61 Пет 2, 2.
7 Thierry Wanegffelen, Une difficilefidelite. Catholiques malgrele concile
de Trente en France : XVI e-XVII e siecle, Paris, 1999, p. 123-124.
8 Pierre Chaunu, Eglise, culture et societe. Essais sur reforme et contre-
reforme, 1517-1620, Paris, 1981, p. 113.
9 Ibid., p. 121.
10 VIII, 99.
499
Дени Крузе. Нострадамус
11 II, 13. Если слова «Тело, в котором нет души, в жертву принесе-
но не будет» могли бы рассматриваться как вероятная аллюзия
на прекращения жертвоприношений животных язычниками,
символизируя религиозную обрядовость и торжество евангели-
ческой Истины в Страстях Христовых, искупающих грехи чело-
веческие и дающих второе рождение, то разве не упоминается о
«плоти закланной» в Первом послании к коринфянам? А значит,
«день смерти рождением станет», знаменуя торжество акта Ис-
купления и осуществление обетованного вечного спасения...
12 Ih. Wanegffelen, NiRome..., p. 561.
13 X, 99.
14 V, 96.
15 Святой Августин: проповеди CCCIV, 3 и CCCXLIX, 5. О мотиве
розы — см. цветок, который показывает Беатриче Данте, когда
тот достигает последнего круга в раю. Райская любовь есть серд-
цевина розы. «In forma dunque di Candida rosa mi si mostrava la
milizia santa che nel suo sangue Cristo fece sposa» (Par. 31, 1-3)
[«Как белой розой, чей венец раскрылся, / Являлась мне святая
рать высот, / С которой агнец кровью обручился»]. Такова дан-
товская rosa Candida, белая роза (лат.), сердце розы, воплощаю-
щей райскую любовь.
16 Откр 21, 3-8.
17 Ин 15,18-21: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде
вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы
свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому нена-
видит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не боль-
ше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если
Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. Но все то сдела-
ют вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня».
18 Мк 13, 35.
19 Прочесть евангелический катрен можно было бы следующим
образом: в мире воцарится невинность, но разольется кровь; все
будут безмолвствовать и ждать запоздалого явления Спасителя.
Петух, возвещающий переход от мрака к свету, есть символ Хрис-
та. Петр трижды отрекся от Христа, прежде чем пропел путех...
Углубляясь в символику розы, следует принять во внимание, что
здесь может присутствовать лютеранский мотив. В письме, да-
тированном 1530 годом, Лютер пишет, что роза — символ его
учения. «Крест сначала является черным, и в сердце исконный
500
Примечания
цвет его проникает, напоминая мне, что спасает нас вера в Рас-
пятие. Ибо тот, кто всем сердцем верит, будет прощен. Пусть
крест этот черный, сулящий смерть и боль, он цвет сердца хранит,
не изменяя природы. Ведь и в самом деле крест не убивает, но
сохраняет жизнь. Сердце пребывает в центре белой розы, чтобы
показать: вера приносит радость, утешение и мир. Потому роза
белая, а не красная, ибо белый — это цвет бестелесных сил и всех
ангелов. Роза эта — на заднем плане цвета небесного, ибо радость
в духе и в вере — начало будущей радости небесной, уже постиг-
нутой через представление о ней и Надежду, но еще не проявив-
шейся. В глубинах этих хранится золотое кольцо, которое суще-
ствует вечно, и нет ему конца, как нескончаема святость небесная,
и нет его ценнее среди руд, поскольку вечность ценнее всяческой
радости и благ любых», в издании: Martin Luther, Dr. Martin
Luthers Sdmmtliche Werke. Briefwechsel Funster Band, Calw et Stutt-
gart, Ernst Ludwig Enders ed., 1893, t. V, № 1628.
20 VI, 18.
21 Denys 1’Areopagite, La Hierarchic celeste, XXXIII.
22 A. Comparot, Augustinisme et aristotelisme..., p. 171-172, где цити-
руется заключение De vanitate...
23 Henry Cornelius Agrippa, De I’incertitude, vanite et abus..., p. 248-249.
24 Ibid., p. 253-254.
Послесловие. Почему Нострадамус?
1 Pierre Chaunu, Ёglise, culture et societe..., p. 14.
2 Denis Richet, De la Reforme a la Revolution. Etudes sur la France
moderne, Paris, 1991, p. 10 w La France moderne, Vesprit des institutions,
Paris, 1973.
3 Cornelius Castoriadis, «Entretien»; интервью Корнелиуса Касто-
риадиса во время проведения коллоквиума 1990 года в Серизи;
in: Carrefours du labyrinthe, t. VI, Paris, 1999.
4 В связи с этим см. весьма оригинальную диссертацию Мари-
Клер Лагре (Marie-Clarte Lagree, «С’estтоу quejepeins». Recherches
sur les figures de soi a I’automne de la Renaissance, опубликованную
в 2011 г. в PUPS.
5 Montaigne, Essais, III, chap. II.
Хронология
1410: родился Давин де Каркассон, сын Виталя де Каркас-
сона и Астрюжи.
1453-1454: Давин, прадед Нострадамуса по отцовской ли-
нии, торговец зерном, маслом и вином, принимает хри-
стианство и при крещении получает имя Арнотон де Ве-
лорг. Его жена Ванжессон отказывается менять веру и
умирает в 1468 году после того, как супруг расторг с ней
брак1. Давин вновь женится на некой Мари — возможно,
как и он, новообращенной...
1456: выступления против еврейских семей в Кавайоне.
1459,12 июня: убийство шестидесяти евреев в Карпантра-
се, инициированное нотариусом Мартини.
1459-1460 (?): обращение в христианство сына Давина и
Ванжессон, Крескаса де Каркассона, получившего имя
Пьер де Нотрдам. Он торговал зерном и жил сначала в
Карпантрасе, а затем в Малосене; в мае 1448 года он же-
нится на Стелле, дочери Исаака Крескаса де Кастелло из
Систерона.
1463: Пьер де Нотрдам отрекается от своей второй супруги,
Бенаструджи (что означает «рожденная под счастливой
звездой»), дочери Жосса Гассоне из Монте, который не-
когда крестился и получил имя Рико. Брат Рико, Видон
Гассоне из Карпантраса, также прошел крещение и по-
лучил имя Пьер де Нотрдам около 1454-1455 годов.
1464, 8 декабря: Пьер де Нотрдам, дед Нострадамуса по
отцовской линии, обручается с Бланш де Сент-Мари из
502
X р О II о л о г и я
Экса, дочерью Пьера де Сент-Мари, лекаря и, несомнен-
но, астролога, ученого-гебраиста и эллиниста, который
вел медицинскую практику в Арле до 1469-1471 годов, а
затем, около 1476 года, поселился в Авиньоне. «Рядом с
ними достойное место займет Пьер де Нотрдам, знамени-
тый и ученый лекарь, сведущий в языках, предок Мише-
ля, поставленный тогда на службу к герцогу Калабрийско-
му, который с тех пор держал его при себе, как потом и
Добрый Рене*. А поскольку для герба своего выбрал он
разомкнутое серебряное колесо на красном фоне с деви-
зом Soli Deo, потомки его как в Сен-Реми, так и в Салоне
передавали эмблему от отца к сыну до нынешних вре-
мен». В браке родились несколько детей: Жом, Франсуа,
Пьер, Маргарита.
1470: вероятно, родился Жом (Жак), отец Нострадамуса.
Около 1473: смерть Давина-Арнотона.
1481: смерть Карла III, графа Прованса; Прованс переходит
к королю Франции.
1483,10 ноября: родился Мартин Лютер.
1484: умер Пьер де Сент-Мари. Погромы в Арле.
1485: погромы в Авиньоне и Кавайоне. Смерть Пьера де
Нотрдама.
1495: Жом де НотрДам, сначала суконщик, а затем нотари-
ус из Сен-Реми, женится на Рене или Реиньере (Реибье-
ре), дочери Рене де Сен-Реми и Беатрис Туррель и внучке
Жана де Сен-Реми, лекаря и казначея в городе, название
которого отражено в его фамилии.
1498: Карл VIII изгоняет евреев из Прованса.
1500,23 мая: Людовик XII подтверждает, что евреи должны
быть изгнаны из Прованса.
* Имеется в виду Рене Добрый (1409-1480) — герцог Лотарингии,
герцог Анжуйский, титулярный король Неаполя, Иерусалима, граф
де Гиз.
503
Дени Крузе. Н о с т р а д а м у с
1503,14 декабря: в Сен-Реми-де-Прованс родился Мишель
де Нотрдам или Микаэлис де Ностра Домина (Michaelis
de Nostra Domina). В последующие пятнадцать лет среди
прочих появятся на свет: Эктор, Бертран, Луи, Пьер, Жан,
Антуан, Дельфина...
1509,10 июля: родился Жан Кальвин.
1515,1 января: восшествие на престол Франциска I.
1517, 31 октября: Лютер вывешивает на двери Замковой
церкви в Виттенберге 95 тезисов против продажи ин-
дульгенций, которые жаловал папа Лев X.
1520,15 июня: осуждение Лютера папской властью (булла
Exsurge Domine*).
1521: Мишель де Нотрдам получает степень магистра ис-
кусств в Авиньонском университете. Поступает на ме-
дицинский факультет университета в Монпелье.
8 мая: Лютер подвергается имперской опале** по эдикту
Вормсского рейхстага.
1523-1524 (?): становится бакалавром медицины, «посвятив
большую часть своих молодых лет... фармацевтическому
делу, а также познанию и изучению лекарственных трав
в разных землях и краях с 1521 года по 1529-й, непрестан-
но стремясь узнавать и выяснять, где растут и откуда
происходят растения и прочие целебные травы». Начало
врачебной практики.
1524, февраль: по Парижу и дальше по всему королевству
проходит слух о всемирном потопе, неминуемом при
большом соединении планет в знаке Рыб.
1525: эпидемия чумы в Монпелье и на юге.
1528,17 апреля: казнь Луи де Беркена, приверженца Эразма.
* Восстань, Господи (лат.).
** Имперская опала — объявление вне закона государственного пре-
ступника в Священной Римской империи.
504
Хронология
2 [?] июня: в Париже повреждена статуя Богоматери.
1529,23 октября: имя Нострадамуса вписано в Liber ргоси-
ratorum studiosorum* университета Монпелье. Наставни-
ком он выбирает Антуана Ромье.
1529-1532: Нострадамус получает звание лицензиата, а за-
тем и доктора медицины. В этот период он, вероятно,
выполняет перевод «Истолкования К. Галеном речи Ме-
нодота к очерку об искусствах полезных...»
1530: Франсуа Рабле принят в университет Монпелье.
1531: публикация «Зерцала грешной души», книги, напи-
санной сестрой короля, Маргаритой Наваррской.
1532: публикация «Пантагрюэля» Франсуа Рабле,
сентябрь: Вальденский синод в Шанфоране.
1533: Нострадамус в Тулузе.
1534: Нострадамус селится под Аженом, в Пор-Сент-Мари:
«Я тогда вел практику... в окрестностях Ажена, почти
повсеместно, и в самом городе». Видимо, первая женить-
ба. Общение с Жюлем Сезарм Скалигером.
17 октября: на дверях спальни короля появляются листов-
ки, изобличающие «Бога из теста»; первое дело о листов-
ках, за которым в январе 1535 года последовало второе.
1536, март: в Базеле публикуется Institutio religionis christia-
niae** Кальвина.
1537-1538: дело лекаря (?) Филибера Сарразена, сторонни-
ка идей Эразма, наставника колледжа в Ажене, который
якобы выступал против бытующих церковных обрядов.
В феврале 1538 года в Ажен приезжает инквизитор Ро-
шетто. Нострадамус, несомненно, обеспокоен из-за сво-
их связей с некоторыми религиозными «диссидентами».
Вероятная кончина его первой жены и двоих детей.
* Здесь: реестр учащихся {лат.).
** Наставление в христианской вере {лат.).
505
Дени Крузе. Н о с т р а д а м у с
1539: Нострадамус находится в Бордо; «прежде я занимал-
ся практикой в городах Бордо, Тулузе, Нарбонне и Кар-
касоне»; затем он, очевидно, пребывает в долине Роны
(во Вьене ?). Период странствий по Лангедоку.
1541,13 сентября: возвращение Кальвина в Женеву.
20 ноября: принятие «Ордонансов», дарующих «консти-
туцию» Женевской церкви.
1541: первое французское издание «Наставления в христи-
анской вере».
1544: Нострадамус активно трудится в Марселе во время
эпидемии чумы вместе с Луи де Серром.
1545,15 апреля - 4 мая: резня в вальденской общине в Лю-
бероне, учиненная войсками барона д’Оппеда, королев-
ского наместника в Провансе, и Полена де ла Гарда.
1545-1547: работа над переводом «Хора Аполлона, сына
Осириса, царя Египта на Ниле, толкование иероглифов...
на ритм стихотворный переложенное произведение не-
мыслимой и восхитительной учености и древности».
Рукописный текст посвящен Жанне д’Альбре.
1546,18 февраля: смерть Лютера.
30 мая: чума в Экс-ан-Провансе. Город приглашает Ностра-
дамуса для лечения населения: «...верно, что в год тыся-
ча пятьсот сорок шестой был я избран и нанят Экс-ан-
Провансом, так что по велению Сената и народа спасал
и сохранял город, в котором чума приняла столь великий
и ужасающий размах, что, начавшись в минувшем мае,
продлилась аж девять месяцев».
1546-1547: смерть Жома де Нотрдама.
1547,31 марта: смерть Франциска I. Восшествие на престол
Генриха II.
апрель: Нострадамус участвует в борьбе с чумой в Лионе;
«Несравненный город Лион в недавнем времени был вве-
рен заботам лица благородного и непревзойденными зна-
506
X р о н о л о г и я
ниями обладающего, имя которому Филибер Саразен и
который привил мне главные принципы, мною отстаи-
ваемые; прослышал я, что он удалился в Вильфранш; ИИ
пес invido* кажется мне, что при воззрениях его не сле-
довало ему туда отправляться, ибо их влияние недолгим
будет».
8 октября: учреждение в Парижском парламенте палаты,
ведающей исключительно вопросами ереси, так называе-
мой «Огненной палаты». Начало активных гонений.
ноябрь: Нострадамус вступает во второй брак с Анн Пон-
сард, вдовой из Салон-де-Кро (сегодня Салон-де-Про-
ванс).
1548-1549: путешествие по неясному маршруту в северную
Италию — в Савону, в Геную, а возможно, и дальше.
1549: «Трактат или предостережение против астрологии...»
Кальвина.
1550: вероятно, первое «Предсказание» на 1550 год.
1551: вероятно, «Предсказание» на 1551 год.
1551,11 октября: церковный собор принимает доктрину,
подтверждающую действительное присутствие Христа
в человеке.
1552: Нострадамус выпускает первое издание работы «Ис-
тинное и совершенное приукрашивание лица и способ
изготовления варений», которая позже опубликована
под названием «Блистательный и большой пользы опус,
необходимый всем...»
1553: рождение Сезара де Нотрдама, его первого сына,
ноябрь: «Предсказание» на 1554 год.
Около 1555: «Ein erschrecklich und wunderbarlich zeychen,
so am Sambstag fur Judica den zehenden tag Marti) zwischen
siben und acht uhrn in der Stadt Schalon in Franckreych von
* ...без всякого недоброжелательства (лат.).
507
Дени Крузе. Нострадамус
vielen leuten gesehen worden...», Datum in franckreych zu
Schalon in der Proventz 19 Martij 1554... Michael De Nostre
Dame, s.l. «Ужасающее и чудесное знамение в субботу, а
именно, иудейский огонь в десятый день марта, между
семью и восемью часами, в городе Шалон во Франции,
увиденный многими людьми...», создано во Франции, в
Шалоне, в Провансе и датировано 19 марта 1554, Мишель
де Нотр Дам (нем.).
1555: «Новое предсказание и вещее предвидение на год
M.D.L.V.», издано в Лионе Жаном Брото с посланием от
27 января 1555 года (1554-й по старому стилю), адресован-
ным прево Кавайона Жозефу де Паниссу.
«Блистательный и большой пользы опус, необходи-
мый всем, кто знать желает многие чудесные средства, и
на две части поделенный. В первой говорится о различ-
ных видах румян и ароматов, чтобы блеск и красоту лицу
придавать. Вторая раскрывает способ и манер приготов-
ления разных сортов варенья, как в меду, так и в сахаре
или в горячем вине, с разделением на главы, на что прост-
ранное содержание указывает. В обновленном виде состав-
лено мэтром Мишелем де Нотрдамом, доктором медици-
ны из города Салон-де-Кро в Провансе, и снова явлено
ко всеобщему вниманию», Лион, Антуан Волан, 1555.
В Париже строится, очевидно, первая из французских
церквей, «возведенных» по женевскому прообразу. В том
же году волнения охватывают Мо, Анже, Пуатье, Луден...
Король Наваррский Антуан де Бурбон по примеру су-
пруги Жанны д’Альбре склоняется к Реформации, как и
адмирал Гаспар де Колиньи, и прежде всего Людовик де
Конде (вероятно, обратившийся в новую веру в середи-
не 50-х годов XVI века).
4мая: «Пророчествам. Мишеля Нострадамуса». Издано в
Лионе Масе Бономом. «Предисловие к Сезару», дати-
508
Хронология
рованное 1 марта, и 353 катрена, составляющие четыре
центурии. Вероятно, издание в Авиньоне у Пьера Ру:
«Чудесные предсказания м. Мишеля Нострадамуса. Раз-
делено на четыре центурии. В оных представлена часть
происходящего ныне как во Франции, в Испании и в Анг-
лии, так и в других частях света».
май-июль: пребывание Нострадамуса в Лионе.
1556, лето (?): Нострадамус при французском дворе. Сезар
де Нотрдам приводит восторженное описание в «Исто-
рии и хронике Прованса, написанной Сезаром де Нотр-
дамом, провансальским дворянином», Лион, 1614: «В сущ-
ности не столько „Пророчества" обрели известность,
хоть и являют собой туманные стихи сивиллического
свойства (ибо не должны подобные вещи опрощению
профанному подвергаться), сколько имя его все чаще на
слуху, и всюду им восхищаются больше, чем мне о том
писать приличествует. Скажу лишь, что Королева, про-
знав о нем, тотчас спешно шлет письма графу Клоду,
чтобы тот прислал этого индивида, которого желает ви-
деть король. Потому, когда испытывавший к нему любовь
и уважение наместник повеление Ее Величества до него
доносит, он, будучи пятидесяти трех лет от роду, немед-
ля покидает свой дом четырнадцатого числа июля меся-
ца и прибывает к стенам Парижа пятнадцатого числа ав-
густа месяца, в день успения Богородицы, имя которой
сам же носит, и ступает на землю у ворот Святого Ми-
хаила, чтобы счастливое предзнаменование в полной
мере осуществилось. Господин коннетабль, узнав об
этом, милостью, восхищения достойной, принимает его
в своих покоях и представляет королю, который распоря-
жается поселить его у кардинала Санса: нежданная по-
дагра удерживает его на месте в течение десяти, а то и
двенадцати дней, в то время как Его Величество присы-
509
Дени Крузе. Нострадамус
лает ему сто экю золотом в бархатном кошельке, и почти
столько же шлет королева; но не столько это избавило
его от сильных болей, сколько срочный приказ короля:
держать путь в Блуа, чтобы повидать детей Франции, —
что он и исполнил с превеликой радостью. Что до поче-
стей, трат королевских, а также украшений и великолеп-
ных подарков, которые он получает от Их Величеств, от
принцев и высочайших лиц при дворе, то я лучше удержу
это на конце своего пера, чем выскажу, тщеславием изо-
щренным излишествуя, ибо опасаюсь оказаться красно-
речивее, чем того требует скромность».
1556: рождение Шарля де Нотрдама, второго сына. Антуан
Куйяр публикует «Пророчества господина дю Павийон-
ле-Лориса...», издано в Париже Антуаном ле Клерком и
Жаном Далье, 1556.
1557: «Чудесные предсказания на год 1557», содержащие
послание Генриху II, датированное 13 января 1557 года
(1556-й по старому стилю). «Новое пророчество на год
тысяча пятьсот пятьдесят восьмой», издано в Лионе у
Жана Брото и Жена Воллана. «Альманах на 1557 год»,
издано в Париже Жаком Керве, с посвящением Екатери-
не Медичи от 13 января 1557 года (1556-й по старому сти-
лю). «Истолкование К. Галеном речи Менодота об ис-
кусствах полезных, среди коих медицина: с латыни на
французский переведено Мишелем де Нострадамусом»,
издано в Лионе у Антуана дю Рона, 1557, с посланием
Полену де ла Гарду, написанным в Салоне и датирован-
ным 17 февраля 1557 года. «Первая инвектива господина
Геркулеса Французского против Нострадамуса (именно
так), переведенная с латыни», издано в Лионе. «Альманах
на 1557 год. Составлено мэтром Мишелем Нострадаму-
сом, доктором медицины из Салон-де-Кро в Провансе...
Против тех, кто столько раз нес мне смерть... «Большой
5Ю
Хронология
свод новых предсказаний и вещее предвидение на год
1557-й. Составлено мэтром Мишелем Нострадамусом, док-
тором медицины из Салон-де-Кро в Провансе. Против
тех, кто столько раз нес мне смерть...» Издано в Париже
Жаком Керве, 1557. «Пророчествам. Мишеля Нострада-
муса. Коих там (именно так) числом триста, ранее не пе-
чатавшихся», опубликовано в Лионе у Антуана дю Рона
в 1557 году. «Слово о зле, невежестве и вольнодумст-
ве Мишеля Нострадамуса...», издано в Авиньоне Пье-
ром Ру и Жаном Трамбле.
4 сентября: в Париже на улице Фобур Сен-Жак обнаруже-
но собрание протестантов. 130 человек арестовывают,
среди них дамы благородного происхождения.
1558: рождение Анн де Нотрдам, его первой дочери. «Боль-
шой свод новых предсказаний и подробное описание со-
бытий на год M.D.LIX, составлено Мишелем Нострада-
мусом, с картинами климатическими четырех времен
года — 47, 48, 49, и 50», сопровождается посвящением
Гийому де Гаданю. «Альманах на 1558 год. Новое проро-
чество на 1558 год. Составлено мэтром Мишелем Ностра-
дамусом из Салон-де-Кро в Провансе, доктором медици-
ны...» Издано в Париже Гийомом ле Нуаром. «Первая
инвектива господина Геркулеса Франциского против
Нострадамуса (именно так), переведенная с латыни и
отпечатанная в то же время», издано в Лионе Мишелем
Жувом и в Париже в типографии Симона Кальварена.
Лоран Видель: «Слово о зле, невежестве и вольнодумстве
Мишеля Нострадамуса из Салон-де-Кро в Провансе...»,
Авиньон, Пьер Ру и Жан Трамбле.« „Монстрадабус“*. Изна-
чально написано на латыни мэтром Жаном де ла Даге-
* См.: Пензенский А. А. Нострадамус. М.: Молодая гвардия, 2008
(серия «ЖЗЛ»).
511
Дени Крузе. Нострадамус
ньером..», издано Барб Реньо в Париже. «Толкование
знаков затмения, которое случится 16 сентября 1559 года
и пагубным влиянием своим охватит год 1560-й, под бди-
тельным оком мэтра Мишеля Нострадамуса, доктора
медицины из Салон-де-Кро в Провансе. С ответом всем
его клеветникам», издано в Париже Гийомом ле Нуаром,
1558. Предварено посланием «Второму Генриху, королю
Франции», «Пророчествам. Мишеля Нострадамуса. Цен-
турии VIII. IX. X. Ранее не печатавшиеся».
13-16 мая: манифестация на Пре-о-Клер в Париже. 4000 гу-
генотов собираются каждый вечер и поют псалмы.
1559: «Большой свод новых предсказаний и подробное
описание событий на год 1559...», издано в Лионе Жа-
ном Брото.
3 апреля: договор о Като-Камбрезийском мире ставит точ-
ку в войне между Испанией и Францией и фиксирует
отказ от притязаний Франции в Италии.
26 мая: в Париже тайно проводится синод реформаторских
церквей Франции. Принимаются принципы вероиспо-
ведания и устав по женевскому образцу.
2 июня: Экуанский эдикт предписывает слугам короля за-
нимать соответствующую позицию по отношению к но-
вой религии, которая подлежит искоренению: кара огнем
или изгнание всех гугенотов.
10 июня: король присутствует на судейском заседании Па-
рижского парламента. Советник Анн дю Бур, публично
защищавший тех, кто обличал бесчестие Рима и желал
реформации Церкви, арестован вместе с Луи дю Фором.
10 июля: смерть Генриха II, который ранен на турнире Га-
бриэлем де Монтгомери (30 июня). Восшествие на пре-
стол Франциска II. Братья Гиз, племянницей которых
была Мария Стюарт, супруга короля, играют ведущую
роль во власти.
512
Хронология
август: расправа над протестантом Антуаном де Мованом
в Драгиньяне.
21 декабря: в Париже сожжен Анн дю Бур.
23 декабря: декларация Виллер-Котре предписывает снести
дома, где проводят свои собрания протестанты.
1560: «Альманах на 1560 год, составленный мэтром Ми-
шелем Нострадамусом, доктором медицины из Салон-
де-Кро в Провансе...», издано в Париже у Гийома ле Ну-
ара, с посвящением Клоду Савойскому, графу де Танду,
правителю Прованса. «Большой свод новых предсказа-
ний на год 1560», издано в Лионе Жаном Брото и Антуа-
ном Воланом. «Монсеньору де Савиньи, королевскому
генерал-лейтенанту в Лионской провинции...». Антуан
Куйяр, «Опровержение господином дю Павийоном ле
Лоррисом де Гастинуа лживых и злонамеренных проро-
честв Нострадамуса и других астрологов...», издано в
Париже для Шарля л’Анжелье. «Альманах на 1561 год.
Составлено мэтром Нострадамусом, доктором медицины
из Салон-де-Кро в Провансе». Париж, Гийом ле Нуар, с
посвящением Маргарите, герцогине Савойской. «Альма-
нах на 1561 год. Составлено мэтром Мишелем Нострадаму-
сом, доктором медицины из Салон-де-Кро в Провансе»,
издано в Париже для Барб Реньо; «Прославленнейше-
му, героическому и благородному господину, монсеньо-
ру герцогу д’Оперта, великому правителю Восточно-
го моря».
1 февраля: собрание тайной ассамблеи в Нанте. Подго-
товка плана с целью помешать влиянию Гизов на ко-
роля Франциска II, под руководством Габриеля де ла Ре-
ноди, возможно действовавшего в интересах принца
де Конде.
12 февраля: Полон де Мован избран главой протестантов
Прованса в Мериндоле.
513
Дени Крузе. Нострадамус
15-19 марта: волнения в Амбуазе; арест и казнь вождей
гугенотов, участвовавших в заговоре, но также и ве-
рующих, явившихся заявить королю о своем вероиспо-
ведании.
1 апреля: Екатерина де Медичи назначает Мишеля де
л’Опиталя канцлером.
1-5 мая: мятеж «бушлатов», сельских жителей Салона и
окрестностей, против «лютеров» под предводительством
Луи Виллермена-Кюрнье и против Антуана де ла Марка
Трипполи, бывшего в близких отношениях с Нострада-
мусом: «Поскольку прошлые обиды сделали их вражду
непримиримой, ведь один был из благородных, а другой
из народа, случилось так, что второго июля, в первый
день нон, посвященный Посещению Пресвятой Девы
Марии, между семью и восемью часами вечера Виллер-
мен был сражен пулей из аркебузы... и в результате скон-
чался час спустя. Тотчас же рождается, распространяет-
ся и облетает весь город слух, переходящий от ушей к
ушам, из уст в уста, будоражащую новость, донося о том,
что первый консул был ранен и умер, и учинили это лю-
теране, чтобы овладеть городом. Тотчас «бушлаты» под-
нимаются, еще более яростно и дерзко, чем прежде; и
идут, словно дикие ревущие звери, все в пене, как кабаны,
с оружием, с криками подлыми, угрожая кровопролити-
ем, намереваясь смести дома лютеран и на шпагу нани-
зать всех подозрительных... Бьют в набат во всех церквях
и о тревоге возвещают со всех колоколен, как будто огнем
уже охвачен город, под стены которого успели пролезть
враги». Сезар де Нотрдам видит, как его отец остается
один на один с «людьми, что носят мешки и веревки, с
кровавыми мясниками и подлыми „бушлатами"», кото-
рые обращаются с ним «крайне возмутительно при его
умениях и состоянии».
514
Хронология
21 августа: ассамблея в Фонтенбло принимает решение о
созыве Генеральных штатов.
4-5 сентября: провал попытки гугенотов овладеть Лионом.
26 ноября: Людовик де Конде приговорен к смерти.
5 декабря: смерь Франциска II. Восшествие на престол Кар-
ла IX в возрасте 11 лет. В последующие недели Екатери-
на Медичи фактически берет управление королевством
в свои руки, даруя принцу крови Антуану Наваррскому
звание королевского лейтенанта, а затем генерал-лейте-
нанта королевства (27 марта 1561 года).
13 декабря: созыв Генеральных штатов Орлеана. Речь де
л’Опиталя: «Прекратим дьявольские убийства, заговоры,
мятежи, остановим лютеран»...
1561: рождение Дианы де Нотрдам, его второй дочери. Переиз-
дание «Трактата о притираниях...», «Нового альманаха на
1562 год, составленного мэтром Мишелем Нострадамусом,
доктором медицины из Салон-де-Кро в Провансе», изда-
но в Париже Гийомом ле Нуаром и Жаном Бофоном и по-
священием от 17марта 1561 года «Пию IV, Pontifice Мах*».
Право на опубликование датируется 1 февраля 1560 года
(1561 по новому стилю). Другие издания в Лионе.
31 января: закрытие Генеральных штатов. Обнародование
Орлеанского ордонанса, изданного для реформирования
королевства, статья 26 которого гласит: «Поскольку те,
кто берется предсказывать грядущие явления, публикуя
свои альманахи и пророчества, выходят за границы астро-
логии супротив строгой заповеди Божией, терпеть по-
добное христианским правителям не должно: потому
запрещаем мы всем печатникам и книготорговцам под
страхом тюрьмы и штрафа назначенного печатать или
выставлять на продажу любые альманахи и пророчества,
* Верховному понтифику (лат.).
515
Дени Крузе. Нострадамус
с которыми прежде не ознакомили архиепископа или
епископа, или тех, на кого оныё укажут. Тот, кто будет
писать или составлять указанные альманахи, под особое
решение наших судей подпадет и подвергнется и телес-
ному наказанию».
февраль: начало движения за распространение кальвинист-
ского культа в Лангедоке путем занятия церквей и ико-
ноборчества.
8 марта: постановлением Тайного совета Конде объявлен
невиновным.
14 апреля: Нострадамус, вероятно, бежит в Авиньон.
13 июля: эдикт, угрожающий конфискацией имущества тем,
кто будет устраивать любые незаконные собрания, будь то
частные или общественные, а также запрещающий «сло-
вом или делом вредить религии под страхом повешения».
июль: поднимается волна активных иконоборческих на-
строений на юге.
9 сентября: начало диспута в Пуасси в поисках возможно-
стей примирения между последователями реформист-
ского и католического учений. Двенадцать министров,
среди которых Теодор Беза, собираются обсудить по-
зиции, отстаиваемые прелатами и отцами Церкви.
октябрь: Нострадамус работает над гороскопом Карла IX.
14-18 октября: завершение диспута в Пуасси: «И те и дру-
гие вернулись с той же мудростью и знаниями, с которы-
ми пришли» (Паскье*).
1562: «Свод новых предсказаний на 1562 год. Составлено
мэтром Мишелем Нострадамусом, доктором медицины
из Салон-де-Кро в Провансе». Издано в Париже вдовой
Барб Реньо.
* Паскье Этьенн (1529-1615) — французский юрист, историк, гума-
нист и поэт.
516
X р О II ОАО Г и я
январь: эдикт, дарующий протестантам свободу отправле-
ния культа за пределами городов, в присутствии коро-
левских представителей.
1 марта: резня в Масси, учиненная герцогом де Гизом и его
свитой над протестантами, которые, вопреки январско-
му эдикту, проводили службу прямо в городе.
6 марта: взятие Баржоля солдатами-протестантами графа
де Танда и графа де Крюссоля. Резня и разграбление.
10 марта: Конде рассылает во все церкви королевства преду-
преждение, равнозначное приказу о мобилизации.
16 марта: Франсуа де Гиз входит в Париж.
22-24 марта: Конде рассылает по реформистским церквям
приказ о мобилизации во имя сохранения государства,
свободы короля и соблюдение эдиктов.
27 марта: триумвиры вынуждают Екатерину Медичи по-
кинуть Фонтенбло и следовать за ними в Париж.
2 апреля: взятие Орлеана Конде.
15 апреля: Руан попадает в руки протестантов.
20 апреля: разгул иконоборчества в Орлеане. Начало второй
большой иконоборческой волны.
29 апреля: убийство в Балансе главы католиков Луи де ла
Мотт Гондрена.
11-12 мая: провал гугенотского восстания в Тулузе.
6 июня: разгром протестантов в Оранже войсками Фабри-
цио Сербеллони с криками: «Мсти за Баржоль».
5 июля: взятие Морнаса протестантскими войсками Мон-
брена; разгром гарнизона сопровождался кличем: «Мсти
за Оранж! Убивай! Убивай!»
4-5 сентября: после долгого сопротивления протестанты
оставляют Систерон.
19 декабря: битва при Дре, закончившаяся в пользу армии
католиков. Смерть маршала де Сент-Андре. Конде по-
падает в плен.
517
Дени Крузе. Нострадамус
1563: «Альманах на год M.D.L.X.III с предсказаниями, вы-
численными и истолкованными Мишелем Нострадаму-
сом, доктором медицины, астрофилом из Салон-де-Кро
в Провансе, посвящается блистательнейшему господину
и прекраснейшему капитану Франсуа Фабрису Сербел-
лону...», отпечатано в Авиньоне Пьером Ру, а также в
Париже у Барб Реньо.
18 февраля: у осажденного Орлеана Полтро де Мере смер-
тельно ранит Франсуа де Гиза, который скончался спустя
шесть дней.
19 марта: конец Первой религиозной войны. Амбуазский
мир гарантировал гугенотам свободу вероисповедания.
Протестантские богослужения разрешается проводить
только в домах знатных особ с участием членов их семей
и их подданных, а также в феодах их владельцам и членам
их семей. Свободное отправление культа в городе допусти-
мо только с разрешения судьи, сенешаля или правителя
с судебными полномочиями, на территории предместий.
В Париже богослужения запрещены. Начинается вторая
попытка введения умеренной политики.
17 августа: Карл IX объявлен совершеннолетним в парла-
менте Руана.
4 декабря: закрытие Тридентского собора.
1564: «Альманах на год M.D.L.XV, с подробнейшими ис-
толкованиями и предсказаниями на каждый месяц, со-
ставлено м. Мишелем Нотрдамом, доктором медицины,
королевским лекарем и астрофилом из Салон-де-Кро в
Провансе», издано в Лионе Бенуа Одо, 1565. Посвящение
адресовано королю Карлу IX и датировано 1 мая. «Пред-
сказания, или Небесный цикл с описанием знамений на
год тысяча пятьсот шестьдесят пятый», издано в Лионе
Бенуа Риго, посвящается «монсеньору герцогу Анжуй-
скому» (13 июня).
518
Хронология
24 января: начало поездки Екатерины Медичи и Карла IX
по Франции. Путешествие продлится двадцать семь ме-
сяцев.
27 мая: смерть Кальвина.
сентябрь: чума в Салоне.
23 сентября: прибытие Карла IX в Авиньон.
17 октября: королевский кортеж останавливается в Салоне.
Нострадамус от лица горожан составил приветственные
надписи на латинском языке. Встреча Нострадамуса с
королевой-матерью и Карлом IX описана его сыном Се-
заром де Нотрдамом: «Консулы <...> в почтенном сопро-
вождении городской высшей знати и наиболее видных
буржуа обратились с настойчивым прошением к Мише-
лю де Нотрдаму, чье имя говорит само за себя, предлагая
присоединиться к ним и говорить с Ее Величеством во
время приема, ибо они сочли неслучайным ее особое
желание его лицезреть»2. Екатерина Медичи написала
затем коннетаблю Монморанси, что Нострадамус обе-
щал королю «многие блага... будто проживет он столько
же, сколько и вы, и говорит, что будет вам перед смертью
девяносто лет. Я молю Господа, чтобы правдивыми ока-
зались его слова».
ноябрь: из-за разлива Роны двор проводит в Арле три неде-
ли, до 7 декабря. «Во время своего пребывания [король]
пожелал продолжить общение с моим отцом и специаль-
но послал за ним, а затем, после многих бесед, зная пре-
красно, что король-светоч Генрих II в воспоминаниях о
своем наихрабрейшем отце особо его выделял и одарил
почестями, когда тот поездку по Франции совершил, теперь
и сам поспешил вручить ему в подарок двести экю золо-
том, и еще половину от этой суммы, пожалованную ко-
ролевой, а также патенты советника и постоянного вра-
ча, с принятой оплатой, привилегиями и положением».
519
Дени Крузе. Нострадамус
1565: «Альманах на год M.D.LXVI, с подробными истол-
кованиями и пояснениями, составлено мэтром Мишелем
де Нотрдамом, доктором медицины, советником и по-
стоянным королевским врачом из Салон-де-Кро в Про-
вансе», издано в Лионе Антуаном Воланом и Пьером
Бро, с посвящением «монсеньору, почтеннейшему мес-
сиру Савойскому, графу де Танду». Разрешение на опуб-
ликование выдано 13 ноября 1656 года в Лионе.
1566: «Альманах на 1567 год. Составлено светочем, мэтром
Мишелем де Нотрдамом, доктором медицины, советни-
ком и постоянным королевским врачом...», издано в Ли-
оне Бенуа Одо с посвящением «монсеньору де Бирагу»,
написанным в Салон-де-Кро (15 июня 1566 года), и
«Principi Amanuel Philiberto*» (22 апреля 1566 года).
17 июня: Нострадамус составляет завещание: «Когда душа
его отделится от тела, да перенесут его в усыпальницу в
церкви монастыря Святого Франциска в названном Са-
лоне, между главными дверьми и алтарем Святой Марты,
где он пожелал обрести могилу или памятник у стены»3.
2 июля: смерть Нострадамуса.
1567,26-28 сентября: Сюрприз в Мо** и начало Второй ре-
лигиозной войны.
1568: «Пророчества м. Мишеля Нострадамуса. Коих там
числом триста, ранее не печатавшихся. С добавлением
новых указанного автора», изданы в Лионе у Антуана дю
Рона, 1568.
* Здесь: «Принцу Эммануилу Филиберту» (ит.).
** Эпизод, связанный с попыткой гугенотов захватить Карла IX, пла-
нировавшейся в замке Монсо близ города Мо, где в это время
вместе со свитой находился сам король и королева-мать Екатери-
на Медичи.
520
X р о н о л о г и я
Примечания
1 http://cura.free.fr/xv/12benaz.html, «Предки Мишеля Нострада-
муса» («Les ascendants de Michel Nostradamus») Робера Бенарцы
(Robert Benazra), который ссылается на статью Эдгара Леруа
«Происхождение Нострадамуса (1503-1566; Edgar Leroy, «Les
origines de Nostradamus (1503-1566)») in: Memoires de Ulnstitut
historique de Provence, t. XVIII, 1941, p. 3-38. См. также существен-
ное дополнение в статье Э. Лежа «Предки Мишеля де Нотрдама
по отцовской линии» (Е. Lhez, «L’ascendance paternelle de Michel
de Nostredame») in: ProvenceHistorique, t. XVIII, octobre-decembre
1968, p. 385-423, а также: Edgar Leroy, Nostradamus, ses origines, sa
vie, son oeuvre, Bergerac, 1972.
2 Цитируется в кн.: Isabelle Luciani, «Carjefus de la partie,,. Ecriture
de 1’histoire et surgissement de soi chez Cesar de Nostredame (1553-
1629)», in: Individu, Recit, Histoire, colloque international, Aix-en-
Provence, 19-21 octobre 2006, Aix-en-Provence, Maison mediterra-
neenne des sciences de 1’homme, 2008, p. 53-76.
3 In: Robert Benazra, Repertoire chronologique nostradamique, p. 73;
фундаментальный труд, на который я ориентировался при со-
ставлении данной хронологии, уточняя сведения об изданиях.
Источники
И БИБЛИОГРАФИЯ
Adams (Alison), Rawles (Stephen) et Saunders (Alison), A Biblio-
graphy of French Emblem Books, Geneve, 1999-2002,2 vol.
Agrippa (Heinrich Cornelius), La Magie celeste, in De occulta philo-
sophia (1510, Ire ed. 1531-1533). Trad. fr. Jean Servier: Les Trois
livres de la philosophic occulte ou magie, Paris, Berg, 1981-1982,
3 tomes: t. 1: La Magie naturelie-, t. 2: La Magie celeste-, t. 3: La
Magie ceremonielle.
Declamation sur I’incertitude, vanite, et abus des sciences, Par Jean
Durand, 1582.
Alciat (Andre), Emblemes d’Alciat de nouveau Translatez en Francois
vers pour versjouxte les Latins, Ordonnez en lieux communs, avec
briesves exposition et Figures nouvelles appropriees aux derniers
Emblemes, A Lyon, chez Guillaume Rouille, 1549.
Amadou (Robert), L’Astrologie de Nostradamus. Dossier, Poissy, s.d.
Aneau (Barthelemy), Alector ou le Coq. Histoire fabuleuse, Marie-Ma-
deleine Fontaine ed., 2 vol., Geneve, Droz, 1996.
Aspects du libertinisme au XVIe siecle. Actes du Colloque international
de Sommieres, Paris, J. Vrin, 1974.
Aulotte (Robert), «D’Egypte en France par Г Italie: Horapollon au
XVIe siecle», in Melanges a la memoire de Franco Simone. France
et Italie dans la culture europeenne, Geneve, Slatkine, vol. 1,1980.
Balmas (Enea), La Renaissance II. 1548-1570, in Litteraturefrangai-
se, Claude Pichois ed., Paris, Arthaud, 1974.
Barnett (Mary Jane), «Erasmus and hermeneutic of linguistic Praxis.
The failures of representation versus the confidence of linguistic
Praxis», Renaissance Quarterly, 49,1991, p. 542-572.
522
Источники и библиография
Barral-Baron (Marie), L’Enfer d’Erasme: rhumaniste chretien face a
Vhistoire, Geneve, Droz, 2011.
Bataillon (Marcel), «Juan de Valdes nicodemite», in Aspects du liber-
tinisme auXVIe siecle. Actes du Colloque international de Sommieres,
Paris, J. Vrin, 1974, p. 93-103.
Bedouelle (Guy), Lefevre d’Etaples et Vintelligence des Ecritures, Ge-
neve, Droz, 1975.
Behar (Pierre), Les Langues occultes de la Renaissance, Essai sur la
crise intellectuelle de I’Europe auXVIe siecle, Paris, Desjonqueres,
1996.
Bellenger (Yvonne), «Nostradamus prophete ou poete», in Marie-
Therese Jones-Davies ed., Devins et charlatans au temps de la
Renaissance, Paris, Institut de recherches sur les civilisations de
TOccident moderne, universite de Paris-Sorbonne, 1979.
«Paradoxe et Ironie dans les Essais de 1580», in Marie-Therese
Jones-Davies ed., Le Paradoxe au temps de la Renaissance, Paris,
Centre de recherches sur la Renaissance, universite de Paris-Sor-
bonne, 1982, p. 9-22.
Benazra (Robert) «Une influence de la Kabbale dans Toeuvre de
Nostradamus?», in http://cura.free.fr/xxv/22benaz3.html.
«Les Ascendants de Michel Nostradamus» in http://cura.free.
fr/xv/12benaz.html.
Repertoire chronologique nostradamique 1545-1989, Paris, ed. La
Grande Conjonction, 1990.
Bene (Charles), «Erasme et le libertinisme», in Aspects du libertinis-
me au XVIe siecle. Actes du Colloque international de Sommieres,
Paris, 1974, p. 37-49.
Beze (Theodore de), Histoire ecclesiastique des eglises reformees au
Royaume de France, en la quelle est descrite au vray la renaissance
et accroissement d’icelles depuis Van M.D.XXL jusques en Vannee
M.D.LXIIL leur reiglement ou discipline, Synodes, persecutions
tant generates queparticuliers, noms et labeurs de ceux qui ont heu-
reusement travaille, villes et lieux ой elles ont este dressees, avec le
discours des premiers troubles ouguerres civiles, desquelles la vraye
523
Дени Крузе. Нострадамус
cause est aussi declaree, De 1’Imprimerie de Jean Remy, A Anvers,
1580,5 vol.
Bierlaire (Franz), «L exemplum chez Erasme: theorie et pratique»,
Melanges de ГEcole frangaise de Rome. Italic et Mediterranee, an-
nee 1995, vol. 107, № 2, p. 525-549.
Billacois (Francois), «Theleme dans 1’espace et en son temps», Etu-
des rabelaisiennes, t. XV, 1980, p. 97-115.
Blum (Claude), La Representation de la mort dans la litterature fran-
faise de la Renaissance, I, D’Helinant de Froidmont a Ronsard,
Paris, H. Champion, 1987.
Bongert (Yvonne), «L’affaire des cordeliers d’Orleans», in Marie-
Therese Jones-Davies ed., Devins et charlatans au temps de la Re-
naissance, Paris, Centre de recherches sur la Renaissance, univer-
site de Paris-Sorbonne, 1979, p. 159-169.
Bosanquet (Eustache F.), English Printed Almanacks and Prognosti-
cations. A Bibliographical History to the Year 1600, Londres, the
Bibliographical Society et the Chiswick Press, 1917.
Boulanger (Louis), Les Cles astrologiques des Centuries de Nostrada-
mus, Villeselve, Ramuel, 1998.
Bowen (Barbara C.), «Cornelius Agrippa’s De Vanitate: polemic or
paradox?», B.H.R., t. XXXIV, 1972, p. 249-256.
Bri^onnet (Guillaume) et Marguerite d’Angouleme, Correspondance
(1521-1524), I, Annees 1521-1522, Christine Martineau, Michel
Veissiere, Henry Heller ed., Geneve, Droz, 1975.
Brind’Amour (Pierre), Nostradamus astrophile. Les astres et Vastro-
logie dans Ima vie et l’n>uvre de Nostradamus, Ottawa-Paris, Les
Presses universitaires d’Ottawa, 1993.
Nostradamus, les premieres Centuries ou Propheties, Geneve, Droz,
1996.
Brunon (Claude-Fran^oise), «Signe, figure, langage: lesHieroglyphi-
ca d Horapollon», in Yves Giraud ed., L’Embleme a la Renaissance,
Paris, SEDES, 1982.
Buget (F.), «Etude sur les Propheties de Nostradamus», in Bulletin
du Bibliophile, 1860, p. 1699-1721,1861, p. 68-94, 241-268, 383-
524
Источники и библиография
412, 657-691, 1862, р. 761-785, 1863, р. 449-473, 513-530,
577-588.
Busson (Henri), Le Rationalisme dans la litteraurefrangaise de la Re-
naissance (1533-1601), Paris, J. Vrin, 1957.
Calvin (Jean), Contre la secte phantastique etfurieuse des Libertins
quisenommentspirituelz, Geneve, 1545.
Cantimori (Delio), Eretici Italiani del Cinqucento. Ricerche storice,
Florence, G. C. Sansoni, 1939
Capp (Bernard Stuart.), Astrology and the Popular Press. English
Almanacs, 1500-1800, Londres et Boston, Mass., Faber & Faber,
1979.
Carlstedt (Anna), La Poesie oraculaire de Nostradamus, Paris, 2005.
«Nostradamus melancolique: un poete deguise en prophete?»,
Nouvelle Revue du Seizieme Siecle, 22.2.2004.
Castoriadis (Cornelius), «Entretien», donne lors de la Decade de
Cerisy de 1990, in Carrefours du labyrinthe, t. VI, Paris, Le Seuil,
1999.
Catherine de Medicis, Lettres, t. 10, supplement 1537-1589, H. de
La Ferriere — B. de Puchesse ed., 1909.
Ceard (Jean) et Margolin (Jean-Claude), Les Rebus de la Renaissance,
Paris, Maisonneuve et Larose, 1986.
Ceard (Jean), «DeI’encyclopedie au commentaire, ducommentaire
a I’encyclopedie: le temps de la Renaissance», in Roland Schazer
ed., Tous les savoirs du monde. Encyclopedic et bibliotheques, de
SumerauXXIe siecle, Paris, BNF/ Flammarion, 1996.
«Encyclopedic et encyclopedisme a la Renaissance», in Annie
Baeck ed., L3Encyclopedisme. Actes du colloque de Caen 12-16jan-
vier 1987, Paris, Aux amateurs de livres, 1991.
La Nature et les prodiges, Vinsolite au XVIe siecle, en France, Ge-
neve, Droz, 1977.
Chastel (Andre), Art et humanisme a Florence au temps de Laurent Le
Magnifique. Etudes sur la Renaissance et VHumanismeplatonicien,
Paris, PUF, 1959.
Marsile Ficin et VArt, Geneve, Droz, 1954, p. 82.
525
Дени Крузе. Нострадамус
Chatelain (Jean-Marc), «Du Parnasse a I’Amerique: Fimaginaire de
Fencyclopedie a la Renaissance et a Page classique», in Roland
Schazer ed., Tous les savoirs du monde.
Encyclopedic etbibliotheques, de Sumer auXXIe siecle, Paris, BNF/
Flammarion, 1996.
Chaunu (Pierre), Eglise, culture etsociete. Essais sur Reforme et Cont-
re-reforme 1517-1620, Paris, SEDES, 1981.
Chevillard (Bertrand), Presages de Nostradamus. Presages en vers
1555-1567. Presages enprose 1550-1559, Paris, Le Seuil, 1999.
Chomarat (Michel) et Laroche (Jean-Paul), Bibliographic Nostrada-
mus XVIe-XVIIe-XVIIIe siecles, Baden-Baden, V. Koerner, 1989.
Chomarat (Michel), «De quelques dates clairement exprimees par
Michel Nostradamus dans ses Propheties», Prophetes etpropheties
auXVIesiecle, Cahiers V. L. Saulnier 15, Paris, 1998, p. 83-98.
Clebert (Jean-Paul), Nostradamus mode d’emploi. La cle des Prop-
heties, Paris, JC Lattes, 1981.
Cloulas (Ivan), Henri II, Paris, Fayard, 1985.
Comparot (Andree), Augustinisme et aristotelisme de Sebon a Mon-
taigne, these, Paris, s.d.
Cortesi (Paolo), La Filosofia di Nostradamus, Parme, 1996.
Stelle e impero. Il mito del Monarcha Universale nelle profezie di
Nostradamus, Carmagnola, Arktos, 1990.
Cottrell (Robert D.), La Grammaire du silence, une lecture de la poe-
sie de Marguerite de Navarre, Paris, H. Champion, 1996.
Couillard (Antoine), Les contredicts du Seigneur du Pavilion, lez
Lorriz, en Gastinois, aux faulses et abusivespropheties de Nostrada-
mus, et autres astrologues. Adjouste quelques H>uvres de Michel Ma-
rot, A Paris, Par Charles L’Angelier.
Cousteau (Pierre), Le Pegme de Pierre Cousteau, avec les Narrations
Philosophiques, Mis de Latin en FrangoysparLanteaume de Romieu
gentilhome dArles, A Lyon, Par Mace Bonhome [sic] 1560.
Cristiani (Louis), Nostradamus, Malachie et Cie, Paris, Le Centurion,
1955.
526
Источники и библиография
Crouzet (Denis), La Genese de la Reformefrangaise 1520-1562, Paris,
SEDES, 1996.
La Sagesse et le malheur. Michel de L’Hospital chancelier de France,
Seyssel, Champ Vallon, 1998.
Crouzet (Francois), Nostradamuspoete frangais, Paris, Julliard, 1973.
Dagens (Jean), «Humanisme et evangelisme chez Lefevre d’Eta-
ples», in Courants religieux et humanisme a la fin du XVe et au
debut du XVI f siecle, Colloque de Strasbourg 9-11 mai 1957, Paris,
PUF, 1959, p. 121-134.
Defaux (Gerard), Rabelais Agonistes: du rieur auprophete. Etudes sur
Pantagruel, Gargantua, le Quart Livre, Geneve, Droz, 1997.
Defrance (Eugene), Catherine de Medicis, ses astrologues et ses magi-
ciens envouteurs. Documents inedits sur la diplomatie et les sciences
occultes du XVIe siecle, Paris, Mercure de France, 1911.
Demonet (Marie-Luce), Les Voix du signe. Nature et origine du lan-
gage a la Renaissance (1480-1580), Paris, H. Champion, 1982.
Denys L’Areopagite, La Hierarchic celeste, Maurice de Gandillac ed.,
Paris, Le Cerf, 1970.
Desjardins (Abel), Negotiations diplomatiques de la France avec la
Toscane, Paris, Imprimerie nationale, 1865, t. III.
Despatches of Michel Suriano and Marc’Antonio Barbaro Venetian
Ambassadors at the Court of France. 1560-1561, [The Publications
of the Huguenot Society of London], Lymington, 1891, t. 6.
Detienne (Marcel), «Heracles comme heros pythagoricien», Revue
de I’histoire des religions, vol. 158, № 158/1,1960, p. 19-53.
Drysdall (Denis L.), «Alciat et le modele de I’embleme», in Claudie
Balavoine, Jean Lafond et Pierre Laurens, ed., Le Modele a la
Renaissance, Paris, J. Vrin, 1986.
Dubois (Claude-Gilbert), «L’invention predictive dans les Prophe-
ties de Nostradamus», in Esoterismes, gnoses & imaginairesymbo-
lique, Melanges offerts a Antoine Faivre, Richard Caron, Joscelyn
Godwin, Wouter Hanegraaff et Jean-Louis Vieillard-Baron ed.,
Louvain, Peeters, 2001.
527
Дени Крузе. Нострадамус
Dufour (Louis), Contribution a I’histoire de la medecine. Nostradamus
astrologue et medecin 1503-1566, Lyon, 1924.
Dupront (Alphonse), LeMythe de croisade, 4 vol., Paris, Gallimard,
1997.
Erasme, fbuvres choisies, Jacques Chomarat ed, Paris, 1991, Livre de
poche, p. 1020.
Les deux premiers Livres des Apophtegmes d’Erasme. Colligez et
tirez deplusieurs autheurs tant Grecs que Latins: Traduitspar quat-
rains en rime frangoise par Gabriel Pot Parisien. Le tout au prou-
fit et utilite de la jeunesse Frangoise et de ntous amateurs de vertu,
A Lyon, Par Benoist Riguad, 1574.
Les troys derniers Livres des Apophtegmes, c’est a dire brieves et
subtiles rencontres recueillies par Erasme, a Paris, Chez Estienne
Groulleau, 1553.
Febvre (Lucien), «Vivre I’histoire. Propos d initiation», in Combats
pour I’histoire, Paris, Les Belles Lettres, Armand Colin, 1992.
Festugiere (Andre J.), La Revelation d’Hermes Trismegiste, Paris, 2006
et Hermes Trismegiste, Les trois revelations, Poimandres, Ascle-
pius, Fille (oupupille) du monde, Paris, Les Belles Lettres, 1998.
Ficin (Marsile), Commentaire sur le Banquet de Platon, presente et
traduit par Raymond Marcel, Paris, Les Belles Lettres, 1956.
Theologie platonicienne. De I’immortalite de I’dme, texte etabli et
traduit par Raymond Marcel, Paris, Les Belles Lettres, 1.1 (Liv-
res I-VIII), 1964; t. II (Livres IX-XIV), 1964; t. Ill (Livres XV-
XVIII), 1970.
Galien (Claude), De bono et malo sued, Liber unus, a Sebastiano
Serosa, in Latinum conversus, multis que in locis castigatus et ex-
plicatus: ad loannem Calceium Meabnatem suum, Lugduni, Apud
Paulum Mirallietum, sub effigie Divi Pauli, 1574.
«Gaudet patientia duris». C’est ce que sera par les influences celes-
tes present lan mil. CCCCC. XXXIII. Compose par maistre Pierre
Turret Astrophile en la ville de Dijon. Avec la signification de leclip-
se de la lune. C’est aussi la Comette vehue ceste annee mil cinq cens
trentedeux, s.l.n.d. [Dijon, 1532].
528
Источники и библиография
Gombrich (Ernst Н.), «leones symbolicae. L’image visible dans la
pensee neo-platonicienne», in Symboles de la Renaissance, Daniel
Arasse et Georges Brunel ed., Paris, Presses de TENS, 1976,
p. 12-29.
Gontier (Thierry), «Noetique et poiesis: L’idea dans la Theologia
platonica de Marsile Ficin», Archives de Philosophic, 2004/1,
tome 67, p. 5-22, 18.
Gouberville (Gilles de), Le journal du sire de Gouberville. Publie
sur la copie du manuscrit original faite par M. l’Abbe Tollemer,
avec une introduction et un appendice par M. E. de Robillard de
Beaurepaire, Caen-Rouen-Paris, 1892.
Guinard (Patrice), «La lettre de Nostradmus a Cesar (transcrip-
tion, explication, commentaire)», in http://cura.free.fr/dico2pro/
609Ccesar.html [Corpus Nostradamus 33].
«Le deces du roi Henri II deux fois presage par Nostradamus»,
in http://cura.free.fr/dico8art/703Ahen.html, corpus nostrada-
mus 51.
«Le systeme de codage de VOrus apollon (1541)», in Espace No-
stradamus, 146, http://cura.free.fr/mndamus.html.
Hallyn (Fernand), «Le theme de I’anamorphose», in G. Mathieu-
Castellani et J.-M. Place ed, La Metamorphose dans la poesie ba-
roque frangaise et anglaise: variations et resurgences, Tiibingen-
Paris, 1980.
«Hieroglyphes, langages chiffres, sens mysterieux», RevueXVIIe
siecle, № 158, janv.-mars 1988.
Haton (Claude), Memoires, Laurent Bourquin ed., Paris, CTHS,
2001, 1.1.
Hayaert (Valerie), «Pierre Coustau’sLf Pegme (1555): Emblematics
and Legal Humanism», Emblematica. An Interdisciplinary Jour-
nal for Emblem Studies, 14, 2005, p. 55-99.
Mens emblematica et humanismejuridique. Le cos du Pegma cum nar-
rationibusphilosophicis de Pierre Cousteau (1555), Geneve, 1555.
Hippocrate, Aphorismorum lib. VIII. Ejudem Praesagiorum lib. III.
Item De natura humana lib. I Preterea De ratione victus in morbis
529
Дени Крузе. Нострадамус
acutis lib. III. Postremo Galeni Ars medicinalis, Graece et Latine,
Bale, Henri Pierre, 1543.
Histoire et secret a la Renaissance, F. Laroque ed., Paris, Presse de
la Sorbonne nouvelle, 1997.
Hue (Denis), «Rhetorique et testaments: formes anterieures de Euto-
pic? (Ire partie)», in Thierry Wanegffelen, Une difficile fidelite.
Catholiques malgre le concile de Trente en France; XVIe-XVIIe siecle,
Paris, PUF, 1999.
Hummel (Pascale), «La parole voilee: tradition renaissante du dis-
cours parabolique », in Daniel Martin, Pierre Servet et Andre Tour-
non ed., L’Enigmatique a la Renaissance: formes, significations, es-
thetiques. Actes du colloque organise par Vassociation Renaissance,
Humanisme, Reformes (Lyon, 7-10 septembre 2005), Paris, 2008,
H. Champion, p. 41-63.
Illyricus (Flacius), Ecclesiastica Historia, integram Ecclesiae Christi
ideam, quantum ad Locum, Propagationem, Persecutionem, Tran-
quillitatem, Doctrinam, Hcereses, Ceremonias, Gubemationem, Schis-
mata, Synodos, Personas, Miracula, Martyria, Religiones extra
Ecclesiam, & statum Imperii politicum attinet, secundum singulas
Centurias, perspicuo ordine complectens: singulari diligentia & fide
ex vetustissimis & optimis historicis, patribus, & aliis scriptoribus
congesta, Per aliquot studiosos &pios viros in urbe Magdeburgica,
13 vol., Bale, 1559-1574.
Jacques-Chaquin (Nicole) et Houdard (Sophie), Curiosite et libido
sciendi de la Renaissance aux lumieres, Fontenay-aux-Roses, ENS
ed., Paris, 1998.
Jeanneret (Michel), Des mets et des mots, Paris, Librairie J. Corti, 1989.
Le Defi des signes. Rabelais et la crise de Vinterpretation a la Re-
naissance, Orleans, Paradigme, 1994.
Kaiser (Walter), Praisers of Folly: Erasmus, Rabelais, Shakespeare,
Cambridge, Harvard University Press, 1963.
Klibansky (Raymond), Panofsky (Erwin) et Saxl (Fritz), Saturne et
la melancolie: etudes historiques et philosophiques: nature, reli-
gion, medecine et art, Paris, Gallimard, 1989.
530
Источники и библиография
Koniec (Charles A.), Nostradamus, medecin, magicien, astrologue et
prophete. Lafureurprophetique, Aubenas, Credel, 2000.
Kriegel (Maurice), «Le parcours de Juan Luis Vives: du milieu ju-
dai’sant a 1’option erasmienne», Revue de I’histoire des religions,
t. 215, № 2,1998. p. 249-281.
L’enciclopedismo medievale, Michelangelo Picone ed., Ravenne,
Longe, 1994.
La Curiosite a la Renaissance, Actes de la journee d’etude de la
S.F.D.S., Jean Ceard ed., 1981, Paris, SEDES, 1986.
La Garanderie (Marie-Madeleine de), Christianisme et lettres profa-
nes (1515-1535). Essai sur les mentalites des milieux intellectuels
parisiens et sur la pensee de Guillaume Bude, Lille III, 1976.
La Perriere (Guillaume de), Le Theatre des bons engins: La morosop-
hie, with Introduction by Alison Saunders, Aidershot, Scolar Press,
1993.
La Popeliniere (Lancelot Voisin, sieur de), L’histoire de France, enric-
hie des plus notables occurrances survenues ez provinces de I’Europe
etpays voisins, depuis Van ISSOjusques a ces temps, [La Rochelle]
de I’imprimerie par Abraham H., 1581,1.1.
Lagree (Marie-Clarte), «C’est moy quejepeins», Recherches sur lesfi-
gures de soi a I’automne de la Renaissance, a paraitre en 2011.
Laurens (Pierre), «Les logogriphes de J.-C. Scaliger», in Acta Scali-
gerana, Agen, 1986.
Le Gall (Jean-Marie), Les Moines au temps des reformes. France
(1480-1560), Seyssel, Champ-Vallon, 2001.
Le Monstre d’abus Compose premierement en latin par Maistre
Jean de la Dagueniere, docteur en medecine, et matematicien des
landes d’anniere. Et despuis traduit et mis en nostre langue fran-
goyse par le More du Vergier, recteur extraordinaire de V univer site
de Mateslon, et protecteur des gondz de la Haioulen, A Paris, Pour
Barbe Regnault, 1558.
Lebeau (Jean), «Le paradoxe chez Erasme, Luther et Sebastien
Franck», in Marie-Therese Jones-Davies ed., Le Paradoxe au
temps de la Renaissance, Paris, Centre de recherches sur la Re-
531
Дени Крузе. Нострадамус
naissance, universite de Paris-Sorbonne, Paris, J. Touzet, 1982,
p. 143-154.
Lebegue (Raymond), La Tragedie religieuse en France. Les debuts
(1514-1573), Paris, H. Champion, 1929.
Lecercle (Francois), «Enigme et poesie a Lyon au milieu du seizieme
siecle», in Ph. Ford, G. Jondorf ed., Intellectual Life in Renaissance
Lyon colloquium, Cambridge, 1991.
«L imagination infectee — semantique energetique et ethique de
la brievete chez les enigmatistes des XVIe et XVIIe siecle», in La
Forme breve, Actes du colloque franco-polonais, Lyon, 1996, Paris-
Fiesole, 1996.
Lecointe (Jean), «Les consignee ethiques des manuels d’art episto-
laire au XVIe siecle et leurs implications litteraires», in Francois
Cornilliat et Richard Lockwood ed., Ethos et pathos. Le statut du
sujet rhetorique. Actes du colloque international de Saint-Denis
(19-21 juin 1997), Paris, H. Champion, 2000, p. 350.
Leoni (Edgar.), Nostradamus and his Propheties, New York, Bell, 1982.
Leroy (Edgar), «Les origines de Nostradamus (1503-1566)» \nMe-
moires de Vlnstitut historique de Provence, t. XVIII, 1941, p. 3-38.
Nostradamus, ses origines, sa vie, son oeuvre, Bergerac, Trillaud,
1972.
Les avertissemens es trois estatz du monde selon la signification de
ung monstre ne Van mille.V.ce[n]s et. XII. Par lequelz on pourra
prendre avis a soy regir a tousioursmais, Valence, imp. de J. Belon,
1513.
Lhez (E.), «L’ascendance paternelle de Michel de Nostredame»,
Provence historique, t. XVIII, octobre-decembre 1968, p. 385-
423.
Liaroutzos (Chantal), «Les propheties de Nostradamus: suivez le
guide», Bulletin de ^Association d’etudes sur Vhumanisme, la Re-
forme et la Renaissance, № 23, 198, p. 35-40.
Librova (Bohdana), «L’ane dans les expressions metaphoriques de
1’ancien francjais», in Studia minora facultatis philoso phicae uni-
versitatis brunensis, 1998, 19, p. 17-18.
532
Источники и библиография
Luther (Martin), Dr. Martin Luthers Sammtliche Werke. Briefwechsel
Funster Band, Ernst Ludwig Enders ed., Calw et Stuttgart, 1893,
t.V.
Lycosthene (Conrad), Prodigiorum ac ostentorum chronicon, Bale,
1557, in-.
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigioruml.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum2.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum3.html;
http://www.propheties.it/ nostradamus/prodigiorum/prodigiorum4.html;
http://www.propheties.it/nostradamus/prodigiorum/prodigiorum5.html.
Maclean (Ian), Le Monde et les hommes selon les medecins de la Re-
naissance, Paris, CNRS, 2006.
Logic signs and nature in the Renaissance: the Case of Learned Me-
dicine, Cambridge, Cambridge University Press, 2001.
Mairey (Aude), «Pratiques de I’allegorie dans la poesie anglaise du
XlVe siecle», in Gilbert Dahan et Richard Goulet dd., Allegoric
des poetes. Allegoric des philosophes. Etudes sur la poetique et I’her-
meneutique de I’allegorie de I’Antiquite a la Reforme, Paris, J. Vrin,
2005.
Marczuk-Szwed (Barbara), «Marguerite de Navarre a la recherche
du sens spirituel de la Bible», Bulletin de I’Association d etude sur
I’humanisme, la Reforme et la Renaissance, № 33, 1991, p. 31-42,
p. 31.
Margolin (Jean-Claude), «Aspects du surrealisme au XVIe siecle:
Fonction allegorique et vision anamorphotique», B.H.R., 1977.
«Le paradoxe estil une figure de rhetorique?», NouvelleRevue du
Seizieme siecle, № 6,1988, p. 5-14.
«Le paradoxe, pierre de touche des ,,’Jocoseria“ humanistes»,
in Marie-Therese Jones-Davies ed., Le Paradoxe au temps de la
Renaissance, Paris, Centre de recherches sur la Renaissance, uni-
versite de Paris-Sorbonne, Paris, J. Touzot, 1982, p. 59-84.
Erasmepar luimeme, Paris, Editions du Seuil, 1965.
Marrache-Gouraud (Myriam), «Hors de toute intimidation». Panurge
ou la parole singuliere, Geneve, Droz, 2003.
533
Дени Крузе. Нострадамус
Martignoni (Andrea), «„Eranato unmonstro, cossahorrendissima“,
Monstres et teratologie a Venise dans les Diari de Marino Sanudo
(1493-1533)», Revue historique, 2004/1, p. 49-80.
Martinet (Marie-Madeleine), Le Miroir de Vesprit dans le theatre eli-
sabethain, Paris, Didier, 1981.
Mesnard (Pierre), Erasme ou le christianisme critique, Paris, Seghers,
1969.
Michel (Alain), «Rhetorique, philosophic, christianisme: le parado-
xe de la Renaissance devant les grands courants de la pensee an-
tique», in Marie-Therese Jones-Davies ed., Le Paradoxe au temps
de la Renaissance, Paris, Centre de recherches sur la Renaissance,
universite de Paris-Sorbonne, 1982, Paris, J. Touzot, p. 47-58.
Miernovski (Jan), «La „rencontre d’alllusion“ dans le „Rond plein
de Secretz“: theologie negative et poetique chez le Fevre», in
Francois Roudaut ed., Poesie encyclopediste et kabbale chretienne.
Onze etudes sur Guy le Fevre de la Boderie, Paris, H. Champion, 1999.
«Signes dissimilaires». La quete des noms divins dans la poesie
frangaise de la Renaissance, Geneve, Droz, 1997.
Millet (Olivier), «Feux croises sur Nostradamus au XVIe siecle»,
in Divination et controverse religieuse en France au XVIe siecle,
Cahiers V. L. Saulnier, 4, p. 103-121, p. 114.
Morisse (Gerard), Nostradamus, cet humaniste, in Nostradamus, Les
Propheties [Lyon, Antoine du Rosne, 1557, facsimile de 1 exem-
plaire de Budapest], [Budapest], Kossuth, 2004.
Moss (Ann), Les Recueils de lieux communs. Apprendre a penser a la
Renaissance, Geneve, Droz, 2002.
Mugnier (Francois), «La vie et les poesies de Jean de Boyssonne,
professeur de droit a Toulouse et a Grenoble, conseiller au Par-
lement de Chambery», Memoires et documents de la societe savoi-
sienne d’histoire et d’archeologie, t. 36,1897, p. 5-346.
Nostradamus ou le savoir transmis, Michel Chomarat, Jean Du-
pebe et Gilles Polizzi ed., Lyon, 1997.
Nostradamus: «Repertoire chronologique Nostradamus»: www.
propheties.it/bibliotheque/1539-1567/index.html.
534
Источники и библиография
Nostradamus, Almanach nouveaupourl’an 1562 Compose par Maistre
Michel Nostradamus, Docteur en Medecine, de Salon de Craux, en
Provence,,,, A Paris, Par Guillaume le Noir et Jehans Bonfons.
Almanach Pour ГАп 1557, Compose par Maistre Michel de Nostra-
damus, Docteur en Medecine, de Salon de Craux en Provence, Par
Jaques Kerver, A Paris, date de janvier 1557 (1556).
Almanach pour Van 1561, Compose par Maistre Nostradamus, Doc-
teur en Medicine, de Salon de Craux en Provence, Paris, Guillaume
le Noir.
Almanach pour Van M, D. LXIII Avec les presages, calcule et expli-
que par M, Michel Nostradamus, Docteur en medicine, Astrophile
de Salon de Craux en Prouvence, Imprime en Avignon par Pierre
Roux, reedition Marienbourg, 1905.
Almanach pour Van M.D.LXIII, avec les presages, calcule et explique
par M, Michel Nostradamus, Docteur en medicine, Astrophile de
Salon de Craux en Prouvence, cite in F. Buget, op, cit,, 1861, p. 672.
Ein Erschreckich une Wunderbarlich Zeychen, so am Samstagfur
Judica den zehenden tag Martii zwischen siben uund acht urhn in
des stadt Schalon in Franckreych von vielen leuten gesehen worden,
vers 1555.
Excellent & moult utile Opuscule a touts necessaire, qui desirent
avoir cognoissance de plusieurs exquises Receptes, divise en deux
parties. La premiere traicte de diverses fagons de Fardemens &
Senteurs pour illustrer & embellir la face. La seconde nous monstre
la fagon & maniere, de faire confitures de plusieurs sortes, tant en
miel, que succre, & vin cuict, le tout mis par chapitres, comme est
fait ample mention en la Table, Nouvellement compose par mais-
tre Michel de Nostredame docteur en Medicine de la ville de Salon
de Craux en Provence, & de nouveau mis en lumiere, A Lyon, Par
Antoine Volant, 1556.
Interpretation des Hieroglyphes de Horapollo, P. Roullet ed., Rap-
hele-les-Arles, s.d.
La Grand"pronostication nouvellepour Van 1560, A Lyon par Jean
Brotot et Antoine Volant.
535
Дени Крузе. Нострадамус
La Grand’Pronostication Nouvelle avec Portenteuse prediction
pour Гап M. D. LVIL Composee pan.,,A Paris, Par Jaques Kerver,
1557.
La Pronostication nouvelle pour Mil cinq cens soixante., A Lyon,
Par Jean Brotot et Antoine Volant.
Les Propheties de M. Michel Nostradamus. Dont Uy en a trois cents
qui nont jamais este Imprimees. Ajoutees de nouveau par I’Auteur.
Imprimees par les soins du Fr. Jean Vallier du couvent de Salon des
Mineurs conventuels de saint Francois, A Lyon, Par Pierre Rigaud,
1566.
Les Propheties, Lyon, 1568, Michel Chomarat ed., Lyon, 2000.
Les significations de I’Eclipse, qui sera le 16. Septembre 1559. La-
quelle sera la maligne extension inclusivement, jusques а Гап 1560.
diligemment observeespar maistre Michel Nostradamus, docteur en
medecine de Salon de Craux en Provence. Avec une sommaire res-
ponce a ses detracteurs, A Paris, Par Guillaume Le Noir.
Lettres inedites, Jean Dupebe ed., Geneve, Droz, 1983.
Prognostication nouvelle, et prediction portenteuse, pour Lan M.D.LV.
Composee par masitre Michel Nostradamus, docteur en medecine,
de Salon de Craux en Provence, nommeeparAmmianus Marcelinus
Saluvium, A Lyon, chez Jean Brotot.
Prognostication ou Revolution, Avec les Presages, Pour Гап Mil
cinq cens Soixante cinq. A Monseigneur le Due d’Anjou, tres-illus-
tre Prince royal. Par Mi. de Nostradamus calcule sur I’Orizon de
la tres-triumphante tres-magnifique, tres-renommee, tres-antique et
Roy ale ville de Paris, Capitale de France, 1565.
Pronostication nouvelle Pour Г an mil cinq cens soixante deux,
A Paris, pour la veuve Barbe Regnault.
Pronostication nouvelle pour Г an 1562. Composee par Maistre Mi-
chel Nostradamus, Docteur en Medecine, de Salon de Craux en Pro-
vence. A Paris, Par la Veuve Barbe Regnault.
Pronostication nouvelle, pour Гап 1558. Composeepar Maistre Mi-
chel Nostradamus, de Salon de Craux en Provence, docteur en me-
decine... A Paris, Par Guillaume le Noir.
536
Источники и библиография
Pronostication pour Гап 1551, in Guinard (Patrice), cura.free.fr/
dico-a/602A corpus nostradamique 2.
Prophetic merveilleuse commengant ceste presente Annee et dure
jusques en ГАп de grand Mortalite, que Гоп dira M.d. LXVIIlAn de
Bissexte, A Paris, Par Guillaume de Nyverd, Avec privilege du Roy.
Propheties, Bruno Petey-Girard ed.. Paris, Flammarion, 2003.
Histoire et Chronique de Provence, Imprime a Lyon, Chez Simon
Rigaud, 1614.
Obsequens (Julius), lulii ObsequentisProdigiorum liber, ab urbe condita
usque adAugustum Caesarem, cujus tantum extabat Fragmentum,
nunc demum Historiarum beneficio, per Conradum Lycosthenem
Rubeaquensem, integrati suae restitutus. Basilae, ex off. loannis
Oporinii, Anno Salutis humanae, M.D.LII. Mense Martio.
Pantin (Isabelle), «Ficin, I’allegorie et les lumineux secrets du mon-
de», in Brigitte Perez-Jean et Patricia Eichel-Lojkine ed, L’Alle-
gorie de I’Antiquite a la Renaissance, Paris, H. Champion, 2004,
p. 533-547.
Plumpe (Joseph C.), Mater Ecclesia. An Inquiry into the Concept of
the Church as Mother in Early Christianity, Washington, The Cat-
holic University of America Press, 1943.
Polizzi (Gilles), «Au sanguinaire le nombre raconte. Le theme mille-
nariste dans les Propheties de Nostradamus», in Jean-Raymond
Anlo et Andre Tournon ed., Formes du millenarisme en Europe
а ГаиЬе des temps modernes. Actes du Colloque international
de lAssociation Renaissance, Humanisme, Reforme (Marseille, 10-
12 septembre 1998), Paris, H. Champion, 2001, p. 429-453.
«L’enigme au XVIe siecle, Orientations bibliographiques», in
Bulletin de lAssociation d’etude sur l’humanisme, la Reforme et la
Renaissance, № 59, 2004, p. 63-72.
Poulet (Georges), «Poesie du cercle de la sphere», Cahiers de I’Asso-
ciation internationale des etudes frangaises, 1958, № 10, p. 44-57.
La Conscience critique, Paris, J. Corti, 1971.
Predictions des choses plus memorabies qui sont a advenir depuis
Гап 1564. Jusqu’d Гап mil six cens et sept, prise tant des eclipses
537
Дени Крузе. Нострадамус
et grosses Ephemerides de Cyprian Leovitie, que des predictions de
Samuel Syderonate, 1565.
Prenostication frere Tybaut, in Montaiglon (Anatole de), Recueil
de poesies frangaises des XVe et XVIe siecles morales, facetieuses, his-
toriques, 14 vol., Paris, 1855-1876, vol. XIII, Paris, 1878.
Prevost (Roger), Nostradamus. Le my the et la realite. Un historien au
temps des astrologues, Paris, Le Grand Livre du Mois, 1999.
Randi (James), The Mask ofNostradamus, New York, Scribner, 1993.
Richet (Denis), De la Reforme a la Revolution. Etudes sur la France
moderne, Paris, Aubier, 1973.
Rieu (Josiane), L’Esthetique de Du Bellay, Paris, SEDES, 1995.
Rolet (Anne), «Une enigme hieroglyphique. Le Mercure a la Meno-
rah dans les Symbolicae Quaestiones d’Achille Bocchi (1555)», in
Daniel Martin, Pierre Servet et Andre Tournon ed., L’Enigmatique
a la Renaissance: formes, significations, esthetiques. Actes du colloque
organisepar I’association Renaissance, Humanisme, Reformes (Lyon,
7-10 septembre 2005), Paris, 2008, H. Champion, p. 230-260.
Ronsard (Pierre de), Les Quatre Premiers livres des odes, ensemble
son bocage (1550), in Ibuvres completes, Gustave Cohen ed., 2 vol.,
Paris, 1938, t. II.
Poemes de Pierre de Ronsard, Gentilhomme Vandomois, imprimes
en 1560 a Paris chez Gabriel Buon.
Rosenthal (Olivia), Donner a voir: ecritures de Vintage dans Part de
poesie au XVIe siecle, Paris, H. Champion, 1998.
Roussat (Richard), Des Elements et principes d’Astronomic, avec les
universelz jugements d’icelie. Item un traicte tres exquis et recrea-
tif, des Elections de choses a faire, ou desiree a faire; D’avantage,
plusieurs chapitres servants a I’Astronomie, et principalement aux
Nativitez, et pour dresser celestes figures, par diverses manieres.
Le tout de nouveau mis en lumiere. A Paris, De 1 imprimerie de
Nicolas Chestien, 1552.
Livre de VEstat et mutation des Temps, Prouvant par authorithez
de Г Escripture saincte et par raisons astrologales, la fin du monde
estreprochaine, A Lyon, Chez Guillaume Rouille, 1550.
538
Источники и библиография
Rousseau (Marie-Claude), «Thomas More, enigme et paradoxeNon
sum (Edipus, sedMorus», in Marie-Therese Jones- Davies ed., Le
Paradoxe au temps de la Renaissance, Paris, Centre de recherches
sur la Renaissance, universite de Paris-Sorbonne, 1982, Paris,
J. Touzot, p. 87-103.
Ruzo (Daniel), Le Testament de Nostradamus, Monaco, Editions du
Rocher, 1982.
Saffrey (Henri-D.), Le Neoplatonisme apres Plotin, Paris, J. Vrin,
2000.
Salminen (Renja), Le Miroir de Tame pecheresse. Edition critique et
commentaires suivis de la traduction faitepar la princesse Elisabeth
future reine dAngleterre: «The Glasse of the Synnefull Soule», in
Annales Academiae scientiarumfennicae, Helsinki, 1993.
Scalamandre (Raffaele), Unpoeta dellaprerforma: Charles Fontaine.
Epitres,Chantzroyaulx,Ballades,RondeaulxetdixainsfaitzaThom-
me deDieu, Rome, Edizioni di storia e letteratura, 1970, p. 118-
119 et p. 212-213.
Scaliger (Jules-Cesar), Orationes duae contra Erasmum. Textes pre-
sentes, etablis, traduits et annotes par Michel Magnien, Geneve,
Droz, 1999.
Sceve (Maurice), Microcosme, A Lion par Jean de Tournes, 1562.
Schmidt (Albert-Marie), La poesie scientifique en France au XVIe sie-
cle, Paris, Albin Michel, 1938.
Screech (Michael Andrew), Rabelais, Paris, Gallimard, 1992.
Le Rire au pied de la croix. De la Bible a Rabelais, Paris, Bayard,
2002.
Serrai (Alfredo), Storia della bibliographia IL Le enciclopedie rinas-
cimentali. (II). Bibliografi universali, Maria Cochetti ed., Rome,
1991, p. 155.
Simonin (Michel), «Autour du Traicte paradoxique en dialogue de
Benigne Poissenot: Dialogue, foi et paradoxe dans les annees
1580», in Marie-Therese Jones-Davies ed., Le Paradoxe au temps
de la Renaissance, Paris, Centre de recherches sur la Renaissance,
universite de Paris-Sorbonne, Paris, J. Touzot, 1982.
539
Дени Крузе. Нострадамус
Skenazi (Cynthia), Maurice Sceve et la pensee chretienne, Geneve,
Droz, 1992.
Staub (Hans), «Le theme de la lumiere chez Maurice Sceve», in
Cahiers de lAssociation internationale des etudes frangaises, № 20,
1968, p. 125-136.
Stoefler (Joannes), Ephemerides... a capite anni redemptoris christi
M. D. XXXII in alios XX proximi subsequentes, Paris, Galiot du
Pre, 1533.
Strauss (Gerald), «A sixteenth-century Encyclopedia: Sebastian Mun-
ster’s Cosmography and its Editions», in From the Renaissance to
the Counter-Reformation. Essays in Honor of Garrett Mattingly,
New York, Random House, 1965, p. 145-163.
Ternay (Henri de), AvecJob. De Vepreuve a la conversion, Bruxelles,
Lumen Vitae, 2007.
Torne-Chavigny (Henri), Nostradamus et I’astrologie. Nouvelle lettre
du grand Prophet e d’apresl’histoirepredite etjugee par Nostradamus
et VApocalypse interpretee par le meme auteur, Saint-Denis, 1872.
Tresmontant (Claude), Le Prophetisme hebreu, Paris, J. Gabalda,
1982.
Valleriola (Francois), Commentarii in sex Galeni libros de morbis
et symptomatis, Francisco Valleriola medico autore, Venetiis ex
Ofiicina Erasmiana, 1548. Loci medicine communes, tribus libris
digesti. Quibus accessit appendix, universa complectens ea, que ad
totius operis integritatem deesse videbantur. Cum triplici indice, vi-
delicet capitum totius operis, dibiorum, seu quaestionum medicina-
lium, et demum eorum, quae toto opere notatu digniora habentur,
Lyon, Sebastien Gryphe, 1562.
Veissiere (Michel), L’Eveque Guillaume Brigonnet (1470-1534). Cont-
ribution a la connaissance de la Reforme catholique a la veille du
Concile de Trente, Provins, Societe d histoire et d archeologie,
1986.
Vogelin (Joannes), Significatio cometae qui anno M. D. XXVII (XXXII)
Apparuit cumpassionibus ejus., in Tadeus Haiek, Dialexis de nova
etprius incognitae stellae, Francfort, 1574.
540
Источники и библиография
Wanegffelen (Thierry), Ni Rome ni Geneve. Des fideles entre deux
chaires en France au XVIe siecle, Paris, H. Champion, 1997.
Weber (Henri), «Y a-t-il une hermeneutique du XVIe siecle en
France?», Cahiers de I’Association internationale des etudes fran-
faises, vol. 15,1963, p. 41-58.
Wind (Edgar), Mysteres paiens de la Renaissance [1980], Paris, Gal-
limard, 1992.
Zafran (Eric), «Saturn and the Jews», Journal of the Warburg and
Courtauld Institutes, vol. 42,1979, p. 16-27.
Указатель
имен
Абрабанель Иегуда 105, 278
Авалос д’Аквино Беатриче де 177
Аввакум 313
Августин, св. 370, 373, 478, 500
Агенобарб 332
Агриппа Неттесгеймский (настоя-
щее имя Генрих Корнелиус) 57,
58, 101, 106, 143, 193, 198, 200,
228,251, 353,373, 374,444,462,
464, 484
Александр Великий 138, 238
Алкивиад 103, 474
Альбре Жанна де 148, 151, 157,
506, 508
Альчиато Андреа 47, 249, 450
Ано Бартелеми 191, 321, 324
Анс Жан де 109
Антоний 25
Апиан Петер 200
Аристогитон 239
Аристотель 86, 180
Архидамус 69
Атон Клод 68
Бальмас Энеа 85, 103
Барбаро Эрмолао 177, 178, 181
Баярд Пьер де 396-399, 403
Беар Пьер 101,443, 444,452
Беза Теодор 67, 475, 516
Берар Франсуа 104, 106
Беркен Луи де 504
Билласуа Франсуа 347
Бираг Рене де 520
Блок Марк 422
Блюм Клод 362
Боккаччо Джованни 36
Бокки Акилле 161, 187, 453
Боном Масе 21, 138, 508
Босх Иероним 222
Бренд’Амур Пьер 25, 36, 74, 146,
234, 236,242, 243, 271, 273, 283,
306, 345, 362, 363,425,426,428,
429,436,442,458,463,465,471,
487,493
Брисонне Гийом 114,120,127,191,
323, 337, 371
Бродель Бернар 390
Брунфельс Отто 134
Брут 146, 289
Буонделмонти Кристофор 148
Бур Анн дю 512, 513
Бурбон Антуан де, король Навар-
ры 75, 439, 450, 508,515
Бурбон Людовик де, Принц де
Конде 515, 516
Бурбон Шарль де, коннетабль
395, 396
Бюде Гийом 130, 131,431
Бюссон Анри 453, 464
Валери Поль 90
Валерий Максим 86,141,440,451,
453
Валлериола Франциско 21,22,173,
453, 497
Ванегфелен Тьерри 77, 338, 339,
365, 368, 438
542
Указатель имен
Вегелин Иоганнес 284
Велорг Арнотон де (Давин де Кар-
кассон) 502, 503
Велорг Ванжессон де 502
Вергилий Полидор 134,290, 331,
455, 456, 467
Вивес Хуан Луис 351
Вигор Симон 109
Видель Лоран 71, 433, 511
Виллермен Луи 514
Возель Жан де 59
Вольтеррано, см. Маффеи Рафа-
элло
Вольфхарт Конрад (Ликосфен)
133
Гадань Гийом де 511
Газо Гийом 133
Гален Клавдий 164,166,180,200,
453, 454, 505,510
Ганнибал 229, 269, 439
Гармодий 239
Гассоне Видон 502
Гассоне Жосс 502
Гаурико Лука 64, 133
Генрих II41,60,61,75,82,98,105,
109,148,198, 203, 354, 396,408,
434, 437, 506,510,512,519
Генрих III 387
Генрих IV 69, 148, 384, 388, 411
Гераклит 298
Герр Мартен 420
Геснер Конрад 134
Гиз Франсуа де 414, 517, 518
Гизы 413-415
Гиппий 239
Гиппократ 19-21, 165, 170, 427
Гойе Франсис 130
Гомер 165, 291, 342
Гораполлон (Хор Аполлон) 148—
150, 158,159, 161,175, 179, 303,
329, 450, 506
Гракх Тиберий 303
Гревен Жак 18
Гриф Себастьян 19, 148
Губервиль Жиль де 67
Дагеньер Жан де ла 511
Данте 5, 289, 290, 482, 500
Декарт Рене 88
Демокрит 62, 132
Демоне Мари-Люс 157, 209
Дефо Жерар 15,426
Диоген Синопский 138, 166
Дионисий Ареопагит 197, 208,
209, 269, 372
Дионисий Галикарнасский 133
Диофан Никейский 433
Долабелла Публий Корнелий 25
Древийон Эрве 90
Дэвис Натали Земон 420, 421
Дюбуа Симон 112
Дюваль Эдвин 341, 343
Дюпеб Жан 74, 76, 95, 438, 452
Дюпрон Альфонс 9, 10, 378, 389,
407
Евтропий Флавий 133
Екатерина Медичи 60, 61, 68, 89,
215, 407, 408, 410, 411, 417,
418,433, 510, 514, 515, 517, 519,
520
Жаннере Мишель 179, 180, 183,
320, 322, 324,455
543
Дени Крузе. Нострадамус
Запольяи Янош 1243
Изабелла Кастильская 393
Иллирийский Маттиас Флациус
135
Иннокентий VIII 374
Иоанн XXIII 26
Иоахим Флорский 379, 391
Кальвин Жан 163, 381, 400-404,
504-507, 519
Кардано Джероламо 135
Каре Пьетро 177
Каркассон Астрюжи де 502
Каркассон Виталь де 502
Карл III 503
КарлУ 81, 228, 251,468
Карл VIII 503
Карл IX 60,230,411,413,416,515,
516, 518-520
Карлштедт Анна 83,213,250,255,
426, 428, 441
Кассиан Иоанн 138
Кассий 289
Касториадис Корнелиус 419, 501
Кир 81
Колиньи Гаспар де 411, 413, 415,
436, 508
Колумб Христофор 390-394,466
Конде де, принц, см. Бурбон Лю-
довик
Константин 30
Кортези Паоло 106, 440, 441
Коттрел Роберт Д. 322
Крескас де Кастелло Исаак 502
Крескас де Кастелло Стелла 502
Креспен Нострадамус Антуан
69
Кринито Пьетро 132, 273, 471
Крузе Франсуа 5, 377
Крузе-Паван Элизабет 377
Куйяр Антуан 70, 436, 510, 513
Кусто Пьер 132
Лагранж Пьер 90
Лев X 504
Леовиц Сиприен 64
Лепид Марк Эмилий 25, 26, 311
Лефевр Жак 113, 120, 368, 445,
499
Ликосфен Конрад 234, 303
Лихтенбергер Иоганн 293
Лорж Габриэль де, граф де Монт-
гомери 61, 62, 512
Лука Лучано де 200
Луций Аврелий 311
Людовик XII406, 503
Лютер Мартин 120,228, 370, 378,
474, 478, 500, 503, 504, 506
Май Жак де 397
Манус Альд 148
Маргарита Наваррская (де Ва-
луа) 23, 33, 94, 112, 114-118,
120,121,126,148,159,191, 320,
322, 337, 339, 371,408,411,449,
505
Маргарита Савойская 513
Марий 230, 238, 291
Мария Стюарт 512
Марк Антуан де ла 514
Мартен Анри-Жан 148, 188, 380
Мартинуцци Георг 244
Маффеи Рафаэлло 374
Медичи Косме де 64
Меир Авраам бен 277
544
Указатель имен
Менодот Никомедийский 164,
200, 505, 510
Миерновски Ян 23, 190, 427
Микеланджело 222, 287, 482
Милле Оливье 71, 72, 436
Милон Кротонский 166, 167
Мирандола Пико делла 151, 186,
187, 200, 494
Мован Антуан де 513
Мован Полон де 513
Монморанси Анн де 60, 519
Монтень Мишель де 17, 94, 299,
423
Мор Томас 298, 485
Морвер Шарль де Лувье, месье
де 411
Морель Жан 364
Мотт Гондрен Луи де ла 517
Мюнстер Себастиан 135
Неер Андре 95
Нерон 239, 262, 332, 469
Николай Кузанский 22, 115, 116,
138, 192
Нострадамус-младший Мишель
7-12, 14-29, 31-33, 35, 38, 40,
45, 46, 48-56, 59-80, 82-102,
104-112,114,116-130,132,138,
139,143,145-152,154,156-170,
172-175,177-184,188-206,208-
216,219,221-230,232-240,244-
250, 252, 254-263, 265-269,
271,273-276,278-283,285-287,
289-290,292-297,299-307, 309,
313-318,320-327,329-331,333-
338,340-342,344,346,348-355,
358-360,362-365,367-371,373,
375-376,421,423-428,433-438,
440-444,446,450-452,458,459,
462, 465-467, 485, 486, 488,
492, 493, 495, 497, 501-516,
518-521
Нотрдам Анн де 511
Нотрдам Диана де 515
Нотрдам Жан де 174, 453
Нотрдам Жом де 503, 506
Нотрдам Пьер де 502, 503
Нотрдам Сезар де 12-13, 49, 54,
65,87,97,119,205,309,352,433,
450,458,463,486,495, 507-509,
514,519
Обсеквенс Юлий 25, Т1У133,259,
260,303, 306, 311, 316, 317, 331,
332
Овидий 191, 453
Октавиан Август 146, 236
Опиталь Мишель де л’ 297-298,
340, 357, 369,403,405-407,423,
485,514,515
Оппед Жан де Майнье, месье де
506
Ориген (Адамантий) 273
Орозий Павел 133
Панисс Жозеф де 508
Перьер Гийом де ла 135-140,143,
449, 450
Пий IV 76, 437,515
Пикар Франсуа ле 109
Пиренн Анри 378
Пифагор 136, 167, 452
Платон 78, 86, 99, 103, 138, 154,
165, 179, 202, 457, 496
Плиний Младший 141, 163, 350,
490
545
Дени Крузе. Нострадамус
Плотин 124, 452, 457
Полей де ла Гард, см. Эсален де
Эмар Антуан дез
Полицци Жиль 204, 458, 464
Помпей 238, 450, 451,471
Понсард Анн 507
Понтевес Дюран де 80
Прокл Диад ох 124, 427
Пселл Михаил 273
Птолемей 392
Пуле Жорж 91, 92, 125
Рабле Франсуа 13-16, 54, 58,132,
174,180,183,191,193-195,280,
315, 320, 322, 324, 326, 327, 329,
341,343,344, 346-349,355-359,
364, 373, 420,422, 427, 445, 452,
456, 464, 479, 495, 505
Равизий Текстор Иоанн 132
Региомонтан Иоганн Мюллер
352
Реноди Габриель де ла 513
Ришар Жан-Пьер 93, 390, 400
Рише Дени 377
Романо Эццелино да 240
Ромье Антуан 505
Ронсар Пьер де 50, 62, 63, 68, 74,
103, 434
Росн Анмуан де 164
Ротье Эспри 70
Руйе Гийом 214, 249
Русса Ришар 214, 230, 235, 247,
277, 283, 362,428,464,465,480,
481,493
Руссель Жерар 365
Савойский Клод де, граф де Тенд
513, 520
Савонарола Джироламо 99, 100,
442, 443
Садолето Джакопо 50
Саконе Габриель де 66
Салминен Ренья 114
Самосат Люсьен де 72
Сан-Джермано-Верчеллезе Пьет-
ро Кара ди 177
Сарразен Филибер 505, 507
СеарЖан 136, 448
Сенека 296
Сен-Реми Жан де 441, 503
Сен-Реми Реиньера де 503
Сен-Реми Рене де 503
Сент-Андре Жак дАльбон, мар-
шал 517
Сент-Мари Бланш де 502
Сент-Мари Пьер де 503
Сербеллони Франческо Фабри-
цио (Франсуа Фабрис) 76, 517,
518
Серр Луи 19, 506
Сигизмунд I Ягеллон 243, 471
Симонен Мишель 298, 485
Скалигер Жюль Сезар 18,19,109,
235, 464, 497, 505
Скрич Майкл Э. 14, 346, 495
Соваж Дени 105
Сократ 103, 165, 496
Солин Гай Юлий 141
Старобинский Жан 93
Сулейман II Великолепный 244
Сулла 230, 291
Суриано Микеле 64
Сэв Морис 123,191
Тай Жан де ла 18, 71
Тамерлан 252,471
54б
Указатель имен
Тарквиний Гордый 306
Тертуллиан Квинт Септимый Фло-
ренс 366
Тит Ливий 133
Торнабуони Никколо 64
Тривулрио Джан Джакомо 177
Туббе Лоренц 78, 79, 84, 438
Туррель Беатрис 503
Тюррель Пьер 284
Уинд Эдгар 186, 457
Фабри Клод 64
Февр Люсьен 90, 364, 378, 380,
390, 422
Фемистокл 165
Фердинанд I Габсбург 244
Фердинанд Арагонский 393, 482
Филипп II 81
Фичино Марсилио 19,22,99,148,
154,157, 172, 179,182,197, 200,
202, 207, 321, 408, 452, 458, 497
Фонтен Мари-Мадлен 323
Фонтен Шарль 283, 356
Фор Луи дю 512
Франсуа I, см. Гиз Франсуа де
Франциск! 120,395,396,504,506,
513
Франциск II64, 65, 512, 515
Фридрих III 293
Фуко Мишель 20
Цезарь Август 133, 471, 497
Цицерон 236, 298, 450, 451
Шавиньи Жан-Эме де 74, 89, 230
Шампье Симфорьен 397-399
Шастель Андре 154,159,202,222,
287
Шатлен Жан-Марк 131
Шевийяр Бернар 169, 173, 432
Шкенази Синтия 123
Шоню Пьер 365, 377, 403
Штефлер Иоганн 284
Эвагрий Понтийский 138
Эммануил Филиберт Савойский
448, 520
Эразм (Роттердамский) 9,12,16,
53, 55-57, 75, 79, 87, 94, 96, 99,
129,130,134,138,145,146, 163,
164,167,172, 252, 253, 298, 328,
329, 365, 373, 408,422, 438, 445,
464,467,482, 484,496,497, 504,
505
Эсален де Эмар Антуан дез 167,
487, 506, 510
Эспанс Клод де 365
Ювентий Марк 303
Ягеллонка Изабелла 243
Ямвлих 101, 106, 452
Содержание
Введение. Фрагменты истории..................... 7
1. По ту сторону слов.......................... 13
2. Слово, себя отрицающее ..................... 24
3. Сокровище под дубом......................... 46
4. Астрофил в свете гипотез ................... 60
5. Случайность пределов субъективности......... 74
6. Cogito через Евангелие...................... 89
7. «На общее благо человеческое»............... 97
8. «Пылающее зерцало»......................... 112
9. Божественный свет.......................... 123
10. От всеохватного к единосущному............ 129
11. Языком творения........................... 145
12. Эпистема разума........................... 164
13. Сакральное и ничто........................ 186
14. Энергетика мрака.......................... 197
15. Силы зла ................................. 211
16. Человек против человека................... 223
17. Все грехи мира............................ 237
18. Отвратительное к отвратительному.......... 261
19. Скорбь и вера............................. 271
20. От альфы до омеги......................... 286
21. Филология страха.......................... 300
22. Парадокс ужаса............................ 320
23. Эсхатологизм радуги....................... 336
24. Онтологический поворот.................... 352
25. Свобода во Христе......................... 362
Послесловие. Почему Нострадамус?.............. 376
Примечания.................................... 425
Хронология.................................... 502
Источники и библиография...................... 522
Указатель имен................................ 542
Дени Крузе
НОСТРАДАМУС
Исцеление душ эпохи Ренессанса
16+
Редактор И. Г. Кравцова
Корректор Л. А. Самойлова
Компьютерная верстка Н. Ю. Травкин
Подписано к печати 05.08.2014 г. Формат 60х90716.
Печать офсетная. Бумага офсетная.
Тираж 2000 экз. Заказ № 5501.
Издательство Ивана Лимбаха.
197342, Санкт-Петербург, ул. Белоостровская, 28А.
E-mail: limbakh@limbakh.ru
www.limbakh.ru
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
a -Ur
.VU«»4.
ио. fajaramw.
/SK><auterrft«awHm<a >^.-
mafaihtta (Oitmraha.-. i^S\
LA 4‘:tean«r.8(oj
к z}XlSI:puis.pifas.
fuiirfh jita rrinitiu
Ж Daflmnnantaftmun
na.^tptmtiwnana;' .k-
Vwfluani«5X;gS .fl
мяа.бтггашй<гх^^£
DmmZntnafaiHiia лХС5
fonjpim(omteona№i>.<s
ai«ns.n«jD.rap«ro»in$.
SSL limrfagita (tfirca niaana
‘ itra(hnmtna.a«lnirana /-
Дени Крузе
Нострадамус
Исцеление душ эпохи Ренессанса
Denis Crouzet
Nostradamus
UNE MEDECINE DES AMES A LA RENAISSANCE