В.Л.Деглин
Лекции
о функциональной
асимметрии мозга
человека
Ассоциация Психиатров Украины
mmmgeneva initiative^msmssmtm
Амстердам - Киев 1996

ISBN 90-72657-12-8
ББК 28.991.77
УДК 612.82
Д26
Редактор Ольга Чечулина
Компьютерное макетирование — Татьяна Иванько
Ответственный за выпуск Игорь Гильбо
РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ БЕСПЛАТНО
© Женевская инициатива в психиатрии,
Ассоциация психиатров Украины, 1996

Оглавление
Предисловие 4
Лекция 1
Нейрофизиологический анализ билатеральной
и унилатеральной ЭСТ и перспективы правосторонней
и левосторонней ЭСТ при психозах 6
Лекция 2
Сравнительная характеристика моделей изучения
функциональной асимметрии мозга человека. Достоинства
и ограничения метода унилатеральных
электросудорожных припадков 20
Лекция 3
Функциональная асимметрия мозга и эмоциональная сфера 27
Лекция 4
Функциональная асимметрия мозга и психотропные
препараты 38
Лекция 5
Функциональная асимметрия мозга и константность
восприятия размеров 47
Лекция 6
Дальнее и ближнее пространство и функциональная
асимметрия мозга 63
Лекция 7
Стереоскопичность зрительного восприятия
и функциональная асимметрия мозга 80
Лекция 8
Функциональная асимметрия мозга и химеры сознания
(попытка нейросемиотического анализа) 98
Лекция 9
Язык и мозг 124
Лекция 10
Семиотическое дублирование как основной принцип
функциональной асимметрии мозга человека 134
Литература 147

ПРЕДИСЛОВИЕ
Тема межполушарных отношений привлекает все большее внима-
ние исследователей. Старые, давно устоявшиеся представления в
отношении деятельности мозга, выглядят теперь в новом свете. За
последнюю четверть века появилось множество исследований, связы-
вающих эмоции, когнитивные процессы, восприятие окружающей
среды, способность к адаптации и множество других психических
функций с тем или иным полушарием. Перед физиологами, психо-
логами, невропатологами, психиатрами открылись новые волнующие
перспективы, однако, как часто бывает в подобных случаях, возникла
мода на исследование межполушарных взаимоотношений и на трак-
товку различных явлений с позиции «левого-правого мозга». Как
всегда в этих случаях, в научной, научно-популярной и околонаучной
литературе появилось множество проверхностных, претенциозных и
попросту спекулятивных публикаций, посвященных этой теме —
своего рода пена, которая всегда образуется вокруг каждого значимого
нового явления в науке.
На этом фоне публикация глубокой фундаментальной работы
Вадима Львовича Деглина «Лекции о функциональной асимметрии
мозга человека» представляется особенно необходимой. Но прежде
всего, следует сообщить некоторые сведения об авторе и о самой
книге.
Вадим Львович Деглин является одним из пионеров изучения в
нашей и не только в нашей стране межполушарных отношений. Им
было предложено использовать унилатеральные электросудорожные
припадки не только для терапии психических расстройств, но и для
исследования функции каждого из полушарий: унилатеральный при-
падок приводит к угнетению функций одного полушария и, соответ-
ственно, к активации функций другого. Используя этот метод, В.Л Дег-
лин и его коллеги смогли исследовать роль каждого полушария в
формировании эмоций, процессов мышления, восприятия простран-
ства. В этих исследованиях участвовали физиологи, психиатры, лин-
гвисты, математики. Установилась связь с такими выдающимися
учеными, как Ю.М.Лотман, Вяч.Вс.Иванов, Б.В.Раушенбах. В течение
четверти века В.И.Деглин упорно изучал различные аспекты межпо-
лушарных взаимоотношений, стремясь постичь глубинное значение
этих явлений. Он не торопился с публикацией своих исследований,
хотя их список достаточно внушителен, поскольку все свое время и
энергию он тратил на получение новых данных. К сожалению, он все
время откладывал написание обобщающей монографии В 1992 г.
В.Л.Деглин был приглашен для чтения лекций в Университетах

ПРЕДИСЛОВИЕ
5
результаттах своих многолетних исследований. Эти лекции сохрани-
лись в черновиках, и лишь после того, как у В.Л.Деглина обнаружи-
лось тяжелое и опасное заболевание, он, несмотря на мучительные
боли и все ухудшающееся состояние, начал перерабатывать их для
печати. К сожалению, он не смог завершить эту работу, и лекции
были подготовлены к печати его сотрудниками.
Предлагаемая книга имеет ряд особенностей, обусловленных тем,
что каждая глава представляет сосбой отдельную лекцию, иногда
прочитенную в другой аудитории, и поэтому недостаточно тесно
связанную с предыдущей. Все это обуславливает некоторую фрагмен-
тарность изложения, повторы, которые по-возможности, были устра-
нены, и иногда разговорный стиль от первого лица.
В этих лекциях затронуты не все проблемы межполушарных от-
ношений, а только несколько ключевых областей, в которых автор и
его коллектив получили наиболее интересные и значимые результаты.
Книга ВЛ.Деглина не является легким чтением. Каждая из лекций
предельно насыщена фактическим материалом, для понимания кото-
рого часто требуются знания в смежных областях* В то же время
из-за жанра лекций материал не перегружен сложным математичес-
ким аппаратом. Как уже указывалось, каждая из глав представляет
собой самостоятельный интерес. В них найдут важные для себя
данные специалисты разных областей: от психиатра до филолога и
искусствоведа. Для врачей-психиатров особенно интересно, что ряд
проявлений изолированной деятельности одного из полушарий напо-
минает психопатологические нарушения, свойственные некоторым
психическим заболеваниям.
Однако, наиболее ценной особенностью книги является взвешен-
ный подход к межполушарным взаимоотношениям: деятельность каж-
дого полушария обладает определенными особенностями, иногда ис-
кажающими картину реального мира, и только их взаимодействие,
их сбалансированность обеспечивают нормальное протекание психи-
ческих процессов. Иначе говоря, не существует как такового доми-
нирования одного из полушарий, а имеется их взаимодополнение.
Это особенно наглядно продемонстрировано в описании роли левого
и правого полушарий в восприятии пространства и в процессах
мышления.
В предисловии нет необходимости излагать содержание книги —
читатель сам прочтет и оценит ее. Главное, что эта монография явится
важной ступенью науки о мозге, открывающей для исследований во
многих областях науки новые заманчивые перспективы.
Профессор Ю.Л.Нуллер,
Сашст -Петербург

Лекция 1
НЕЙРОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
БИЛАТЕРАЛЬНОЙ И УНИЛАТЕРАЛЬНОЙ ЭСТ
И ПЕРСПЕКТИВЫ ПРАВОСТОРОННЕЙ
И ЛЕВОСТОРОННЕЙ ЭСТ ПРИ ПСИХОЗАХ
Я начну свою лекцию с перечисления тех вопросов, о которых не
буду говорить. Я не буду говорить об истории ЭСТ и истории
унилатеральной ЭСТ в частности. Я не буду обсуждать проблему
лечебной эффективности ЭСТ и сравнительной эффективности би-
латеральной и унилатеральной ЭСТ. По этому вопросу имеется много
исследований и, несмотря на почти тридцатилетнюю историю дис-
куссии, она продолжается до сих пор. Я буду исходить из того, что
в настоящее время используются две модификации ЭСТ: билатераль-
ная, когда припадок вызывается стимуляцией через электроды, рас-
положенные с двух сторон головы, и унилатеральная, когда припадок
вызывается стимуляцией через электроды, приложенные к одной
половине головы справа или слева.
Для выбора того или иного метода проведения ЭСТ нужно пред-
ставить себе, какие структуры мозга вовлекаются в судорожный
процесс в каждом случае и чем отличается состояние мозга после
унилатерального и билатерального припадков. Я буду опираться при
этом на наблюдения и исследования нашей лаборатории, которая
использует унилатеральную ЭСТ свыше 25 лет. За это время курс
ЭСТ прошли многие сотни больных.
Как правило, мы не применяли премедикацию — наркоз и мио-
релаксацию, Для этого есть свои причины. Главная из них та, что
наша медицина очень бедна, необходимые современные препараты
отсутствуют, анестезиологическая служба в психиатрических больни-
цах не предусмотрена. Поэтому проводился тщательный отбор боль-
ных для ЭСТ, лечение назначалось психически больным без каких-
либо соматических заболеваний.
Мы использовали пять позиций раздражающих электродов: била-
теральную; височную правостороннюю; височную левостороннюю;
лобную правостороннюю; лобную левостороннюю.
На рис. 1-1 схематически представлены позы тонической фазы
припадка при разных позициях раздражающих электродов — билате-
ральной и унилатеральной. В тонической фазе билатералького припад-

Лекция 1
7
ка все позы, как правило, симмет-
ричны, т.к. в судороги одновремен-
но вовлекается мускулатура обеих
половин тела. В тонической фазе
билатерального припадка встреча-
ются три позы (они показаны на
рисунке). Все эти позы представ-
ляют собой тонические постураль-
ные реакции, которые можно наб-
людать в условиях децеребрации
разного уровня. Тоническая фаза
конкретного припадка может сос-
тоять из двух-трех поз, последова-
тельно сменяющих друг друга, но
она всегда оканчивается третьей по-
зой — децеребрационной ригидно-
сти. Для децеребрационной ригид-
ности характерен низкий уровень
децеребрации — это наиболее древ-
няя и низкорасположенная посту-
ральная реакция.
Клонические судороги в била-
теральном припадке также всегда
симметричны. Они одновременно
начинаются и оканчиваются справа
и слева.
Унилатеральный припадок всег-
да начинается с поворота головы и
глаз в сторону, противоположную
стимулируемой.
Хорошо известно, что адверсия
является признаком фокального
припадка, начала судорожной ак-
тивности в структурах соответству-
ющего полушария. Вслед за тем
развивается поза тонического шей-
ного рефлекса Магнуса. Эта поза
схематически показана на рисун-
ке — экстензия конечностей на той стороне, куда повернута голова,
и флексия на противоположной стороне. Нередко поза Магнуса в
течение тонической фазы сменяется на противоположную, и это
создает впечатление, что судорожная активность сначала развивается
Рис.1-1
Унилатеральное и билатеральное
расположение раздражающих
электродов и позы тонических
судорог при электросудорожных
припадках.
Позы тонического рефлекса Магнуса:
А — билатеральный припадок:
1 — при запрокидывании головы, 2 —
при сгибании головы, 3 — поза деце-
ребрационной ригидности,
Б — унилатеральный правосторонний
припадок:
4 — поза тонического рефлекса Магну-
са при повороте головы влево;
В — унилатеральный левосторонний
припадок:
5 — поза тонического рефлекса Магну-
са при повороте головы вправо
Точки на схемах — позиции электро-

8
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
в раздражающемся полушарии, а затем вторично — в интактном. Об
этом же говорит картина клонических судорог. Они раньше начина-
ются и раньше заканчиваются в контралатеральных конечностях, и
позже — в ипсилатеральных. Таким образом, клиническая картина
припадка свидетельствует о том, что при билатеральном раздражении
судорожная активность одновременно охватывает обе половины мозга,
причем первичным источником судорожной активности являются
структуры ствола мозга. При унилатеральном раздражении судорож-
ная активность первично развивается в раздражающемся полушарии,
а затем распространяется на стволовые структуры и второе полуша-
рие. Об этом же свидетельствуют и данные ЭЭГ.
На рис. 1-2 представлены усредненные результаты частотного ана-
лиза ЭЭГ во время билатерального и унилатерального припадков
(данные получены Н.Н.Николаенко). Я хочу показать, что судорожная
активность при билатеральном припадке развивается синхронно в
обоих полушариях, а при унилатеральном — раньше развивается в
раздражающемся, а позже — в интактном полушарии.
"**»»«*^^
60
50
40
30
20
10
А
- /Ч
ffl'^r ^ "^ \
. ^^*N4njV \ ^
-у ^чЬ$
1 1 1 1 1 1 1
v \Д(<0 0+а *
A(s) /
0+а А'
ш. * I .»а/^у^У^-У^У\Г
I I—I I I I U
50
40
30
20
10
■ г \
^""Nw V.
-/f^Vx
// \\
/ >s> A
1 1 1 1 1 1 1 1 «_
б 8
10
6 8
10
Рис. 1-2. Судорожная активность по данным частотного анализатора.
По оси абсцисс — 5-секундные эпохи анализа во время тонико-клонических судорог
припадка; по оси ординат — усредненные данные анализатора (в мм отклонения пера
интегратора). А — БП; Б — УП, раздражавшееся полушарие, В — УП, нераздражавшееся
полушарие; d — результаты анализа височных отведений правого полушария, s — то
же левого полушария. Сплошная линия — активность в диапазоне дельта-частот,
• прерывистая — в диапазонах альфа- и тета-частот. На Б, В — фрагменты ЭЭГ во время
тонических, тонико-клонических и клонических судорог на ЭЭГ раздражавшегося и
нераздражавшегося полушарий. Калибровка: 200 мкВ, 1 с.
Послеприпадочный период
Мы проводили подробное протоколирование восстановления раз-
личных реакций и поведения больных после билатерального (БП) и
унилатерального (УП) припадков. Статистическому анализу подверг-
лись протоколы свыше 1000 БП и УП у двухсот больных. Известно,

Лекция 1
9
что сразу после окончания судорог наблюдается кома, угнетены не-
которые стволовые рефлексы, отсутствует сознание. Разница между
УП и БП вкратце сводится к следующему. Кома после окончания
БП глубже, а восстановление мозговой деятельности происходит
медленнее, чем после УП. Если условно считать, что начало восста-
новления сознания — это появление реакции на оклик по имени, а
окончание — восстановление ориентировки в пространстве и времени,
то при БП после окончания судорог сознание начинает восстанавли-
ваться в среднем через 5 минут, а заканчивается через 60 минут.
После УП начало восстановления сознания происходит в среднем
через 2 минуты, окончание — через 26 минут. Существует разница
между левосторонними и правосторонними УП. Темп восстановления
после правостороннего УП существенно быстрее, чем после левосто-
ронних УП. Иногда (в 15% всех правосторонних УП) сознание
восстанавливается мгновенно. Сразу после окончания судорог возни-
кает полная ориентировка в пространстве и времени и восстановление
речи. В течение пяти минут после правосторонних УП полное вос-
становление сознания наблюдается более чем в трети всех случаев.
После левосторонних УП мгновенного восстановления сознания не
наблюдается. В среднем, после правосторонних УП восстановление
ориентировки занимает 15-20 минут, после левосторонних УП —
25-40 минут. Естественно, восстановление мозговой деятельности не
заканчивается появлением ориентировки в пространстве и времени;
чем сложнее психическая деятельность, которую вы исследуете, тем
позже может быть выявлен дефицит функций.
Моторика
Анализ восстановления двигательной сферы показал, что после
БП имеет место глубокое двустороннее угнетение двигательных ре-
акций, по существу — тетраплегия. После УП угнетение двигательной
сферы менее глубоко. Сегментарные реакции не прослеживаются. Но
самое главное отличие состоит в преходящей гемиплегии и гемипарезе,
в асимметрии сухожильных рефлексов, в ослаблении мышечной силы
в контрлатеральных раздражавшемуся полушарию конечностях. Уг-
нетение двигательных структур мозга после УП и менее глубоко и
менее длительно, чем после БП, и прослеживается преимущественно
на стороне, подвергавшейся раздражению.
ээг
Существует много исследований восстановления ЭЭГ после элек-
тросудорожных припадков. Они начали проводиться практически
одновременно с введением ЭЭГ в психиатрическую практику. Если
отвлечься от частностей, то данные всех авторов однотипны.
2 — Деглин

10
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
На рисунке 1-3 представлены стадии восстановления ЭЭГ (из
диссертации Н.Н.Николаенко). А — сразу после восстановления су-
дорог на ЭЭГ регистрируется резидуальная судорожная активность,
которая сменяется уплощением ЭЭГ, Б — наблюдается стадия низ-
коамплитудной полиморфной активности, В-Г — развивается высо-
коамплитудный мономорфный дельта-ритм, охватывающий весь кон-
векс, Д — мономорфный дельта-ритм сменяется синхронизированным
альфа-ритмом, также охватывающим все отведения.
50 Мсв1
1 сек
Рис. 1-3. Стадии востановления ЭЭГ после электросудорожного припадка
А •— резидуальная судорожная активность и уплощенная ЭЭГ; Б — низкоамплитудная
полиморфная дизритмия, В, Г — мономорфный дельта-ритм; Д — синхронизированный
альфа-ритм Отведения Т — височное, F — переднелобное, Р — прецентральное, О —
затылочное; d — правостороннее, s — левостороннее. Калибровка: 50 мкВ, 1 с.
Главные отличия восстановления ЭЭГ после БП и УП сводятся
к следующему.
1. Изменения ЭЭГ после БП выражены гораздо сильнее, они
генерализованы и охватывают отведения с двух сторон. Восстановле-
ние протекает гораздо медленнее, чем после У П.
2. После УП изменения не столь грубы и выражены. Может
отсутствовать стадия уплощения ЭЭГ, мономорфный дельта-ритм
также выражен не так сильно: возникают лишь отдельные его вспыш-
ки, и восстановление происходит быстрее.
3. Самое главное различие асимметрии: темп восстановления ЭЭГ
в раздражавшемся полушарии медленнее, чем в интактном. Иногда в
йнтактном полушарии с самого начала регистрируется альфа-актив-
ность, когда в раздражавшемся доминирует медленная дельта- и
тета-активность.
На рис. 1-4 приведены небольшие фрагменты ЭЭГ одной и той
же больной до ЭСТ, после БП, после правостороннего УП и после
левостороннего УП. Видно, что изменения ЭЭГ более выражены на
стороне раздражавшегося полушария.
Сенсорная сфера
Перейдем к сенсорным функциям. Многочисленные исследования
абсолютных порогов слуха при локальных поражениях мозга разного

Лекция 1
ii
Рис. 1-4. Изменения ЭЭГ после БП и УП у больной И.
А — ЭЭГ до припадка, Б — на 2-й мин. после БП, В — на 2-й мин после правосто-
роннего УП, Г-на 4-й мин. после левостороннего УП. Калибровка: 50 мкВ, 1 с.
т—-—
1 —
I s~
1
.__.-jfc-.LI
т
^--""r^Li
TN
ч 1
ш
\ .
г^
"ttt
-rg^b|^L
-10
о
10
20
30
Щ250 500
1000 2000 4000
1500 3000 6000
щ 250 500
1000 2000 4000
1500 3000 6000
1 2
Рис. 1-5. Влияние билатеральных (А), унилатеральных левосторонних (Б)
и правосторонних (В) электросудорожных припадков на пороги слышимости
тональных сигналов.
2*

12
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
уровня показали, что повышение порогов обнаружения сигналов наблю-
дается, как правило, при поражениях стволовых звеньев слуховой систе-
мы. Чем выше уровень поражения, тем меньше страдают пороги. При
чисто кортикальных поражениях большинство исследователей, как пра-
вило, серьезных нарушений тональной аудиограммы не находят.
На рис. 1-5 представлены результаты исследования абсолютных
порогов слуха девяти больных после БП, после правосторонних и
левосторонних унилатеральных припадков. По горизонтали — частота
тона в Гц, по вертикали — потеря слуха, в дБ. На схемах показано
состояние больных. Заштриховано полушарие, подвергавшееся разд-
ражению. Стрелка) показывает, на каком ухе проводились измерения.
Сплошная линия — до припадка, прерывистая — после. Видно, что
после БП существенно повышены пороги обнаружения тональных
сигналов разной частоты. После право- и левосторонних УП сущес-
твенных изменений нет ни на ипсилатеральном, ни на контрлатераль-
ном ухе. Это свидетельствует о том, что после БП временно угнетены
субкортикальные стволовые звенья слуховой системы. После УП, как
право-, так и левосторонних, субкортикальные отделы слуховой систе-
мы не страдают.
Известно, что пороги обнаружения коротких тональных посылок
тем выше, чем короче тональная посылка. Кроме того, в экспериментах
на животных и на больных с локальными поражениями установлено,
что обнаружение коротких тойальных посылок связано со слуховой
зоной коры. При локальных поражениях височной коры повышаются
пороги обнаружения коротких тональных посылок.
Исследование порогов обнаружения тональных посылок разной
длительности проведено у десяти больных, у каждого после БП,
правосторонних и левосторонних УП. На рисунке 1-6 сплошной
линией обозначены изменения до припадков, пунктирной — после.
По горизонтали — длительность посылок в мсек (от 2 мсек до 300
мсек). По вертикали — абсолютные пороги обнаружения звука в дБ.
За нуль принят порог обнаружения тональной посылки длительностью
300 мсек до припадка. Видна общая закономерность: чем короче
посылка, тем выше порог ее обнаружения. После БП наблюдается
двустороннее повышение порогов во всем диапазоне длительностей.
После УП пороги повышаются только на контрлатеральном ухе и
только для коротких посылок (короче 50 мсек), причем после левос-
тороннего УП — на правом ухе, а после правостороннего УП — на
левом ухе.
Эти данные очень убедительно говорят о том, что после БП
угнетены и субкортикальные, и кортикальные отделы слуховой систе-
мы с двух сторон. А после УП угнет&ш только кортикальные отделы

Лекция 1
13
70
60
50
40
30
20
10
ч
\\
^
^~
60
50
40
30
20
10
z
\
1 \
\ \
■ \
1 1 t _S
50 ЮОЗООмсегс 2 5 10
1 2 3
50 100 300 мое к.
Рис. 1-6.
Динамика изменений порогов слышимости
тональных сигналов (1000 Гц) различной
длительности после унилатерального
электросудорожного припадка.
А — повышение порогов слышимости корот-
ких сигналов на ухе, контрлатеральном инак-
тивированному полушарию, и их снижение на
ухе ипсилатеральном;
Б — преходящее двустороннее повышение по-
рогов слышимости коротких сигналов;
В — преходящее повышение порогов слыши-
мости сигналов всех длительностей, подводи-
мых к уху, контрлатеральному инактивирован-
ному полушарию.
слуховой системы и только на
одной стороне — т.е., в том по-
лушарии, которое подвергалось
раздражению. Я не буду подроб-
но останавливаться на времен-
ной дискриминации коротких
тональных посылок. Видно, что
после УП она страдает только
на контрлатеральном ухе, что
также свидетельствует об угне-
тении слуховой коры раздра-
жавшегося полушария.
ПССА (постстимуляционная
слуховая адаптация)
Известно, что после громко-
го звука, после звуковой на-
грузки повышаются абсолют-
ные пороги слуха, или, иначе
говоря, происходит временное
угнетение слуха, временная по-
теря слуха. Это свойство слухо-
вой системы — ПССА — харак-
теризуется двумя параметрами:
величиной потери слуха и ее
длительностью. Еще в 1960-е
годы в нашей лаборатории бы-
ло показано, что уровень слу-
ховой адаптации — величина и
длительность потери слуха —
регулируется неспецифически-
ми активирующими системами
ствола, и поэтому адаптация
может служить для измерения
уровня активации высших от-
делов мозга.
Мы исследовали адаптацию у 11 больных, у каждого после БП,
правостороннего и левостороннего УП. Я не буду тратить время на
описание методики (Рис. 1-7). Здесь по вертикали — потеря слуха
в дБ после звуковой нагрузки, а по горизонтали — время после
окончания звуковой нагрузки в минутах. Как видите, после БП

14
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
адаптация отсутствует. Звуковая нагрузка не изменяет абсолютных
порогов слуха. Это свидетельствует о двустороннем подавлении не-
специфической активации. После УП адаптация исчезает или снижа-
ется только на стороне раздражавшегося полушария, что свидетельс-
твует о подавлении активации этого полушария. Таким образом, по
величине адаптации при раздельном измерении на каждом ухе можно
судить о степени активированное™ каждого полушария.
Чтобы не создавалось впечат-
ление, что после УП страдают
только слуховые функции, при-
веду данные, касающиеся зри-
тельной системы. Известно, что
зрительное воздействие оставля-
ет после исчезновения преходя-
щее ощущение — зрительный по-
следовательный образ. В 1960-е
годы в нашей лаборатории было
показано, что длительность, яр-
кость, пороги появления после-
довательных зрительных образов
также регулируются неспецифи-
ческими активирующими систе-
мами, и поэтому пороги зритель-
ных последовательных образов
отражают степень активации по-
лушарий (Балонов, 1971). Если
зрительный стимул предъявлять
унилатерально в одно поле зре-
ния, то возникают так называ-
емые однополушарные последо-
вательные образы в этом поле
зрения. Можно измерить пороги последовательных образов в каждом
поле зрения, т.е. минимальную экспозицию стимула, достаточную для
появления последовательного образа.
Сразу после УП последовательные образы вообще не возникают.
Вначале они появляются в поле зрения, ипсилатеральном интактному
полушарию, позже — в поле зрения ипсилатеральном раздражавше-
муся полушарию. Когда они уже могут быть вызваны в каждом поле
зрения, обнаруживается значительная асимметрия: пороги в поле
зрения на стороне раздражавшегося полушария гораздо выше, что
говорит об инактивации этого полушария.
1/2 1 2 345мин 1/2 1 2 345мим
1 2
Рис. 1-7.
Влияние билатеральных (А) и унилате-
ральных левосторонних (Б) и правосто- /
роннйх (В) электросудорожных
припадков на постостимуляционную
слуховую адаптацию.
Измерение до (1) и после (2) припадка.

Лекция 1
15
Таким образом, изучение сенсорных функций показало, что после
билатерального припадка имеет место тотальное угнетение сенсорных
структур (субкортикальных и кортикальных) и неспецифических ак-
тивирующих структур. После УП наблюдается одностороннее угнете-
ние кортикальных проекций афферентных систем и неспецифических
структур. Более того, после УП угнетение сенсорных функций раздра-
жавшегося полушария сопровождается облегчением сенсорных функ-
ций интактного полушария. Итак, все факты, о которых я говорил,
свидетельствуют о том, что имеется принципиальное различие в ха-
рактере воздействия на мозг билатерального и унилатерального раздра-
жения. Билатеральное раздражение адресуется стволовым структурам
и ведет в послеприпадочном периоде к тотальному угнетению мозго-
вой деятельности. Унилатеральное раздражение адресуется структу-
рам одного полушария и ведет к избирательному угнетению деятель-
ности этого полушария. При этом функции ствола мозга и интактного
полушария оказываются относительно сохранными. Более того, ин-
тактное полушарие может реципрокно активироваться при угнетении
раздражавшегося полушария, и его функции оказываются облегчен-
ными. Таким образом, после УП складывается уникальная ситуация,
когда одно полушарие сохраняет свои функции или даже активиро-
вано, а другое — подавлено и не способно к полноценному функцио-
нированию. Этим объясняется щадящий характер УП по сравнению
с БП. Это же позволяет использовать УП как модель для изучения
функциональной асимметрии мозга человека. Имеются данные и о
различиях между лобными и височными У П. Они весьма существенны
и свидетельствуют о том, что после УП наиболее угнетены зоны,
находящиеся вблизи раздражающих электродов. Поэтому УП позво-
ляют исследовать функции правого и левого полушарий не только
глобально, но и более дифференцированно — функции передних и
задних отделов каждого полушария.
В качестве аргументов я привел данные, касающиеся относительно
элементарных моторных и сенсорных функций каждого полушария.
Но применяя УП, мы постоянно наблюдаем все сложные синдромы
нарушения высших функций, которые имеют место щш локальных
поражениях каждого полушария, а именно: речевые, в том числе
афатические; пространственные, в том числе геми-игнорирование, и
т.д. Собственно, именно исследование роли каждого полушария в
организации гностических, мнестических, когнитивных функций яв-
лялось нашей задачей на протяжении 25 лет. Но сейчас я хочу сказать
несколько слов о другом. Мы проводим унилатеральную ЭСТ больным
с разнообразной симптоматикой. Наши наблюдения показывают, что
разные патологические симптомы неодинаково изменяются при раз-

16
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
ной локализации воздействия. Иными словами, лечить можно направ-
ленно, используя для каждого клинического симптомокомплекса
определенную локализацию раздражающих электродов. Я хочу пре-
дупредить, что, поскольку цели нашей работы были и остаются
иными, речь пойдет не о специальном исследовании, требующем
соблюдения ряда правил, а о впечатлениях, нуждающихся в строгой
проверке. Наибольший опыт накоплен нами при лечении аффектив-
ных расстройств. Можно с уверенностью утверждать, что депрессии
следует лечить правосторонними височными УП. С помощью первых
же правосторонних УП значительно редуцируется меланхолическая
симптоматика и тесно связанные с ней патологические переживания:
тревога, суицидные тенденции, идеи самоуничижения и неполноцен-
ности. Особенно полно и быстро реагирует на правосторонние УП
тревожно-депрессивная симптоматика. Медленнее, но достаточно хо-
рошо исчезает депрессивно-ипохондрическая симптоматика.
При депрессивно-параноидном синдроме правосторонние УП эф-
фективно устраняют депрессивные формы бреда: самообвинение, ни-
гилистический бред, бред громадности (Котара). Медленнее и хуже
действуют правосторонние УП на идеи преследования в составе
депрессивного синдрома, особенно если они приобрели систематизиро-
ванный характер. Левосторонние позиции при депрессии использовать
не следует. Они обостряют в послеприпадочном периоде депрессивную
симптоматику и очень затягивают лечение.
Маниакальные состояния следует лечить левосторонними У П. Я
не могу сказать, что наш опыт велик, но он однозначен. Во всех
случаях выраженные маниакальные состояния с психомоторным и
речевым возбуждением, скачкой идей, идеями величия эффективно
купируются левосторонними У П. При выраженном маниакальном
возбуждении первые сеансы левосторонних УП имеет смысл прово-
дить ежедневно.
Сказанное относится к депрессивным и маниакальным состояниям
не только в рамках маниакально-депрессивного психоза, но и в рамках
других психозов, в том числе шизоаффективных. Хорошо реагируют
на правосторонние ЭСТ нейролептические депрессии. Мы также
наблюдали хорошие результаты при лечении затяжной алкогольной
депрессии. Левосторонние позиции эффективны не только при ма-
ниакальных состояниях в рамках шизофрении, но и при экстатических
состояниях. Если в структуре маниакальных и экстатических состо-
яний преобладает речевое и двигательное возбуждение, то лучшие
результаты достигаются при левосторонней лобной позиции. При
галлюцинаторно-параноидном синдроме выбор позиции электродов
зависит от конкретной клинической картины. Вербальные галлюци-

Лекция 1
17
нации лучше реагируют на левосторонние УП. Уже после первых
левосторонних УП вербальные галлюцинации становятся «дальше»,
«тише», «вежливее», реже возникают и утрачивают императивный
характер. Если галлюцинации определяют поведение больного, в
частности импульсивные поступки, то левосторонние УП, устраняя
вербальные галлюцинации, устраняют и все связанные с ними пато-
логические формы поведения. Левосторонние УП очень эффективны
и для устранения группы симптомов, получивших в европейской
психиатрии название психических автоматизмов: чувства овладения
чужой волей, идей воздействия, открытости и «сделанности» мыслей.
Если в структуре этого симптомокомплекса наблюдаются речедвига-
тельные автоматизмы, то предпочтительнее левосторонняя лобная
позиция. Правосторонние УП при вербальном галлюцинозе и психи-
ческих автоматизмах менее эффективны и могут приводить к обост-
рению этих феноменов.
Систематизированные, эмоционально насыщенные бредовые пере-
живания с преобладанием идей отношения и преследования лучше
реагируют на правосторонние височные У П. С первых же УП бред
утрачивает актуальность, больные становятся мягче и доступнее кон-
такту, бредовая система распадается. Левосторонние же УП могут
обострять и провоцировать бредовую симптоматику.
Указанные позиции электродов можно рекомендовать и для лече-
ния галлюцинаторно-паранойдных синдромов при алкогольных психо-
зах. Упорные вербальные алкогольные галлюцинозы лучше поддаются
левосторонним УП; алкогольные параноиды, в том числе алкогольный
бред ревности, — правосторонним височным УП.
Кататонический ступор очень эффективно лечится правосторон-
ними УП. Нередко достаточно одного-трех сеансов, чтобы полностью
устранить всю ступорозную симптоматику, включая мутизм и нега-
тивизм. Левосторонние УП могут спровоцировать кататоническую
симптоматику или углубить ее.
При онейроидной кататонии и любых онейроидных состояниях
эффективны правосторонние УП. У нас не очень много наблюдений,
но во всех случаях онейроидной кататонии при лечении правосто-
ронними УП отмечалась быстрая и эффективная редукция онейро-
идно-кататонической симптоматики. Наши данные свидетельствуют
о том, что даже при лечении таких стойких состояний давней шизо-
френии, как шизофазия, паралогия и речевая бессвязность, имеет
смысл применять левосторонние и лобные УП. Как правило, эффект
бывает нестойким, но мы наблюдали и поразительные случаи стойкого
исчезновения шизофазии, длившейся много лет.
3 — Деглин

18
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Таблица 1
Психопатологические состояния,
при которых рекомендуется проведение
правосторонних и левосторонних электросудорожных припадков
Правосторонние УП
Депрессия
Тревога
Кататонический ступор
Онейроидный синдром
Параноидный синдром
Ипохондрический синдром
Левосторонние УП
Мания
Экстатическое состояние
Вербальный галлюциноз
Психические автоматизмы
Следует учитывать, что в рамках одного синдрома могут встре-
титься симптомы, реагирующие на противоположную локализацию
электродов. Так, в рамках галлюцинаторно-параноидного синдрома
сочетаются вербальный галлюциноз, открытость мыслей, идеи воз-
действия, реагирующие на левосторонние У П, и систематизированные,
аффективно насыщенные бредовые идеи и кататоническая симптома-
тика, реагирующие на правосторонние УГТ. Очевидно тактика выбора
позиций в таких случаях должна быть гибкой. Необходим тщательный
анализ удельного веса и остроты разных симптомов. Начинать лечение
нужно с попытки устранить наиболее острые и актуальные образо-
вания. Не следует в таких случаях неуклонно придерживаться однаж-
ды избранной жесткой тактики В процессе курса лечения по мере
трансформации состояния и редукции одних симптомов может наб-
людаться актуализация других. Так, если в патологической картине
на первый план выступает вербальный галлюциноз, то курс имеет
смысл начинать с левосторонних У П. Однако по мере их повторения
может появиться депрессивная симптоматика или усилиться бредовое
Настроение, В некоторых случаях имеет смысл чередовать право- и
левосторонние УП.
Наш опыт свидетельствует о том, что в случае полиморфных
синдромов гибкая тактика маневрирования унилатеральными пози-
циями гораздо эффективнее, чем использование одной унилатераль-
ной позиции и чем использование билатеральной позиции.
В заключение я хочу сказать, что возможности унилатеральной
ЭСТ еще далеко не исчерпаны. Я уверен, что унилатеральная ЭСТ —
качественно новый своеобразный метод лечения, метод прицельный,
направленный на определенные патологические симптомы. Это тера-
пия психозов более эффективная, чем терапия глобально действую-
щими на мозг билатеральными припадками (Деглин В.Л. и др. Ме-
тодические рекомендации).

Лекция 1
19
Все, о чем я говорил, — внутренний опыт, впечатления. В одних
случаях они основаны на большом количестве наблюдений и сомнений
не вызывают, в других случаях — наблюдений немного, но они очень
однозначны. В третьих случаях у меня самого есть сомнения. Нами
не соблюдались традиционные правила оценки эффективности, подбор
однородных групп и контрольных групп больных, формализация
оценки по специальным шкалам, слепой метод оценки независимыми
экспертами и т.д. Такая работа, естественно, не под силу одному
небольшому коллективу, а требует усилий многих психиатров, накоп-
ления наблюдений за большим контингентом больных и соблюдения
ряда обязательных условий оценки эффективности. Моя задача в этой
лекции была гораздо скромнее — привлечь интерес к возможностям
направленного лечения унилатеральными припадками и стимулиро-
вать усилия в этом направлении.

Лекция 2
СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА МОДЕЛЕЙ
ИЗУЧЕНИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ
МОЗГА ЧЕЛОВЕКА.
ДОСТОИНСТВА И ОГРАНИЧЕНИЯ МЕТОДА
УНИЛАТЕРАЛЬНЫХ ЭЛЕКТРОСУДОРОЖНЫХ
ПРИПАДКОВ
Расцвет учения о функциональной асимметрии мозга в значитель-
ной степени определился появлением новых моделей для ее изучения.
Если до середины нашего века существовала только одна модель —
очаговые поражения правого и левого полушарий, то уже к концу
1960-х годов исследователи располагали их обширным набором: экс-
тирпации различных областей правого и левого полушарий, локальные
электрические раздражения различных зон коры, комиссуротомия,
проба Вада, неинвазивные методы исследования здоровых испытуе-
мых. В ряду новых моделей находится и предложенный нами в 1967
году метод унилатеральных электросудорожных припадков (УП) —
метод, которым выполнено данное исследование.
В основе метода УП лежит известный с начала XIX века феномен
так называемого Тоддовского паралича: нервная структура, в которой
возникает судорожный разряд, угнетена после прекращения разряда
сильнее и длительнее, чем структуры, на которые разряд распростра-
нялся вторично (обзор соответствующих данных см. Деглин, 1963).
В первой лекции было показано, что УП протекает как очаговый
судорожный припадок, причем очагом первичного разряда являются
кортикальные зоны, находящиеся под раздражающими электродами.
Были проведены клинические, экспериментальные и ЭЭГ исследова-
ния, свидетельствующие, что эти зоны после окончания судорог
избирательно сильно угнетены и восстанавливают свою деятельность
медленнее, чем остальные зоны. Об этом же свидетельствуют много-
численные факты, которые приведены в последующих разделах ра-
боты. Было показано, что варьируя позиции электродов, можно менять
расположение зоны максимального угнетения в пределах одного по-
лушария, вызывая преимущественное угнетение его височных или
лобных отделов. Было показано также, что угнетению структур раз-
дражавшегося полушария на определенных этапах послеприпадочного
периода соответствует реципрокная активация структур интактного

Лекция 2
21
полушария. Это проявляется в облегчении функций интактного по-
лушария.
Таким образом, УП можно рассматривать как способ острого
угнетения структур одного полушария и одновременной активации
структур другого полушария. Длительность такого угнетения колеб-
лется от 15-20 минут до 1 часа и более, составляя обычно 30-50
минут. Что же добавляет эта модель к уже существующим?
Традиционной моделью для исследования функциональной асим-
метрии являются органические поражения одного из полушарий.
Однако исследование больных с очаговыми поражениями сталкива-
ется с рядом серьезных затруднений. Органическая патология отлича-
ется огромной пестротой и вариабельностью, а возникающие при этом
нарушения психических функций зависят не только от топики очага,
но и от многих других факторов: этиологии заболевания, его остроты,
давности процесса и возраста больного, соотношения локальных и
общемозговых, острых и хронических нарушений, степени компенса-
ции выпавших функций, степени вторичного вовлечения в процесс
других мозговых образований, распространенности очага вглубь и
вширь и многого другого. Самое главное — у каждого данного больного
очаг является односторонним, и остается неизвестным, какие нару-
шения возникли бы у него при локализации очага в другом полушарии.
Перечисленные затруднения исчезают при использовании метода
УП. Всегда известен исходный уровень возможностей больного. Че-
редование право- и левосторонних УП в курсе ЭСТ позволяет срав-
нивать между собой эффекты угнетения правого и левого полушарий
у одного и того же человека, а также сравнивать эффект угнетения
одного полушария с обычным состоянием, когда оба полушария
активны. Используется одинаковое воздействие на правое и левое
полушария, что делает нарушения сопоставимыми. В течение одного
сеанса ЭСТ на ограниченном отрезке времени можно наблюдать
реституцию нарушенной функции — от полного выпадения до тонких,
едва уловимых расстройств и увидеть широкую гамму изменений той
или иной функции, связанной с данным полушарием.
Есть еще одна особенность органических поражений, которой не
уделялось достаточно внимания. Известно, что очаг деструкции нерв-
ной ткани оказывает мощное воздействие на интактную нервную
ткань. Одним из проявлений такого воздействия является формиро-
вание зеркальных очагов в интактном полушарии. Поэтому наруше-
ния, возникающие при очаговом поражении, отражают не только (а
иногда и не столько) выпадение функций зоны деструкции, но и
дезорганизацию связанных с этой зоной других нервных структур.
Это, в первую'очередь, относится к очагам в левом полушарии в силу

22
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
его особой организации (см. обсуждение особенностей организации
доминантного полушария ниже). В связи с этим обращает на себя
внимание противоречие, до сих пор не нашедшее достаточно убеди-
тельного объяснения в литературе. Органические поражения опреде-
ленных зон левого полушария приводят к тотальной дезорганизации
речевой деятельности, причем страдают все уровни и все компоненты
языка. В то же время исследования, проведенные на иных моделях
(в том числе и методом УП), обнаружили значительный вклад правого
полушария в организацию речи и языка. Мы полагаем, что афазия,
развивающаяся при поражении левого полушария, является комби-
нацией дезорганизации функций как левого, так и правого полушарий.
Внимательный анализ симптоматики афазий может вскрыть правопо-
лушарные компоненты в любом афатическом синдроме. Это относится
не только к афазиям. Знакомоство с литературой, описывающей
синдромологию органических поражений кортикальных структур, по-
казывает, что все те нарушения, которые, как теперь известно, связаны
с правым полушарием, могут быть обнаружены при очаговых пора-
жениях левого полушария. Это наглядно демонстрируют классические
руководства по нейропсихологии А.РЛурия (1962, 1973). Именно
этой особенностью органической патологии объясняется, мы думаем,
столетнее господство концепции доминантности левого полушария.
Далеко не случайно, что крушение этой концепции совпало с появ-
лением новых моделей изучения функциональной асимметрии мозга.
Таким образом, органические поражения не могут рассматриваться
как эталонная модель изучения функциональной асимметрии. Это
очень своеобразная модель: органические поражения нарушают ту
или иную функцию целиком, включая как право- так и левополу-
шарные ее компоненты. В отличие от этого УП, вызывающие острые
угнетения одного и активацию другого полушария, позволяют вы-
членить право- и левополушарные компоненты каждой психической
функции. Однако органическая патология имеет одно несравнимое
преимущество перед другими моделями — локальность поражений
внутри одного полушария. Выявление роли различных, порой очень
ограниченных, зон правого и левого полушарий может осуществлять-
ся, в первую очередь, на больных с очаговыми поражениями. Есть
* С нашей точки зрения, повышение речевой активности при сен-
сорной афазии (логоррея) отражает дисфункцию височных структур пра-
вого полушария. Об этом же говорит выраженное снижение денотативной
соотнесенности речи при сенсорной афазии. Мы полагаем, что симпто-
матика семантической афазии в значительной степени определяется со-
путствующим вовлечением в патологический процесс правого полушария.
На это указывают грубые нарушения топографической ориентировки и
пространственных представлений, лежащие по мнению А.Р.Лурия, в ос-
нове семантической афазии.

Лекция 2
23
еще одна особенность органической патологии, выгодная для изуче-
ния функциональной асимметрии. Как показали исследования
Т.А.Доброхотовой и Н.Н.Брагиной (1977, 1986), огромную информа-
цию несет анализ продуктивной психотической симптоматики при
очаговых поражениях правого и левого полушарий. УП сопровожда-
ется преимущественно дефицитарной симптоматикой и в этом отно-
шении как метод не может соперничать с органической патологией.
Изучение функциональной асимметрии проводится также на боль-
ных, перенесших экстирпацию отдельных кортикальных зон правого
и левого полушарий. В этих случаях точно известны локализация и
размеры поражения, что облегчает клинико-анатомические корреля-
ции. В остальном все те ограничения, о которых шла речь при обсуж-
дении органической патологии, в разной степени присущи экстирпа-
циям. Для изучения асимметрии могут быть привлечены данные,
полученные при локальных электрических раздражениях открытого
мозга во время операций, и данные раздражения различных структур
мозга хронически вживленными электродами. Образцом таких иссле-
дований являются работы В.Пенфилда с сотрудниками (Пенфилд, Ро-
берте, 1964) и Н.П.Бехтеревой (Бехтерева, 1980). Следует, однако, учесть,
что локальные электрические раздражения обычно вызывают элемен-
тарные сенсорные и моторные реакции; они не могут воспроизвести
сложные формы поведения. Поэтому для изучения функциональной
асимметрии эти методы могут носить вспомогательный характер.
Революционную роль в изучении функциональной асимметрии
мозга сыграли работы Р.Сперри и его ближайших сотрудников М.Газ-
заниги, Дж.Богена и др., выполненные на комиссуротомированных
больных. Расщепленный мозг впервые позволил сравнить функции
правого и левого полушарий у одного и того же человека. Но и эта
модель имеет свои ограничения. Комиссуротомия производится толь-
ко больным с давней и тяжело протекающей очаговой эпилепсией,
т.е. больным с грубой органической патологией. Такая патология
всегда сопровождается изменениями, о которых говорилось выше. К
тому же, классические работы Р.Сперри и его сотрудников выполнены
на очень небольшой группе больных (Sperry, 1967). Естественно, вклад
индивидуальных особенностей больного и его патологии в результаты
исследований оказывается непомерно великим. Все это побудило
М.Газзанигу, одного из первых исследователей расщепленного мозга,
поставить под сомнение факты и выводы классических исследований
комиссуротомии и даже отречься от своих ранних работ (Gazzaniga,
Le Doux, Wilson, 1977). (Следует также отметить, что комиссуротомия
является редкой операцией, у нас в стране она не производится. В
силу этого расщепленный мозг остается малодоступным объектом

24
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
исследования.) И все же трудно согласиться с той оценкой модели
расщепленного мозга, которую дал ей М.Газзанига. Сам факт совпа-
дения данных, полученных на расщепленном мозге и на других
моделях, показывает пригодность расщепленного мозга для изучения
асимметрии. Следует также отметить, что это единственная модель,
где полностью исключен межполушарный обмен информацией (если
отвлечься от экстракаллозального проведения). В этом отношении
преимущества модели расщепленного мозга бесспорны.
УП также позволяет сравнивать функции правого и левого полуша-
рий у одного и того же человека, что сближает эту модель с расщеп-
ленным мозгом Больные, которым показана ЭСТ, не имеют грубых
органических поражений. ЭСТ является обычным лечебным методом,
и круг лиц, проходящих эту терапию, практически не ограничен.
Ближе всего метод УП к пробе Вада, при которой вызывается
фармакологическое выключение одного полушария с помощью бар-
бамила (Wada, Rasmussen, 1960). Однако надо учесть, что проба Вада
проводится обычно перед нейрохирургическим вмешательством, т.е.
больным с тяжелым органическим заболеванием мозга. Производится
проба, как правило, однократно — обычно слева, и лишь в исключи-
тельных случаях — и слева, и справа. Показания к ее проведению
ограничены. Главный недостаток пробы как модели изучения асим-
метрии — кратковременность действия барбамила: подавление дея-
тельности полушария длится от 1 до 4-5 минут. Поскольку после
УП длительность угнетения составляет десятки минут, можно про-
водить гораздо более сложные и разнообразные исследования. Кроме
того, при пробе Вада угнетение равномерно охватывает все структуры
полушария, а при проведении УП можно смещать зону максимального
угнетения и более дифференцировано изучать функции полушария.
В настоящее время все больший размах приобретают исследования
неинвазивными методами — монолатеральное, дихотическое, дихоп-
тическое и дигаптическое тестирование. Существенным ограничением
указанных методов является то, что с их помощью исследуются только
сенсорные функции, а не целостные формы поведения. Следует также
учесть, что при использовании неинвазивных методов суждения стро-
ятся на основании статистического накопления очень небольших
различий реакций на стимулы, предъявляемые правым и левым рецеп-
торным полям. При этом результаты исследований очень чувствитель-
ны к малейшим вариациям методических приемов, что часто приводит
к неоднозначным и даже противоречивым выводам. Метод УП лишен
этих недостатков и позволяет решать гораздо более широкий круг
задач. Однако неинвазивные методы имеют уникальное преимущество
перед всеми другими методами — они пригодны для исследования

Лекция 2
25
здоровых испытуемых. Только этими методами можно изучать функ-
циональную асимметрию мозга, не измененного патологией.
К неинвазивным методам относится также регистрация изменений
биоэлектрической активности правого и левого полушарий при вы-
полнении различных заданий или предъявлении различных стимулов.
Существенным ограничением этого подхода является то обстоятель-
ство, что изменения биоэлектрических показателей носят сложный
характер и часто бывают двусторонними. Это затрудняет их интер-
претацию. Кроме того, ЭЭГ изменения являются косвенными пока-
зателями деятельности полушарий, и не всегда ясно, что они отражают.
Однако есть одна область, где их использование незаменимо, — это
исследование в тех случаях, когда отсутствует сотрудничество испы-
туемого и экспериментатора. В частности, только ЭЭГ исследование
позволяет изучать функциональную асимметрию на самых ранних
стадиях онтогенеза.
При обсуждении метода УП как модели изучения функциональной
асимметрии мы считаем важным обратить внимание на одну его
специфическую особенность. Курс ЭСТ проводится больным с разно-
образной психопатологией. Изменяя сторону наложения электродов
и их локализацию в пределах полушария, можно наблюдать, какие
патологические феномены редуцируются, а какие обостряются. Тем
самым УП позволяет выяснить, как связаны те или иные психоти-
ческие симптомы с нарушением функций разных зон каждого полу-
шария Это открывает новые перспективы для изучения генеза пси-
хических заболеваний и топики психопатологических расстройств. В
данной лекции я не привожу соответствующих материалов, так как
цель ее была иная. Относящиеся к этой проблеме наблюдения час-
тично будут рассмотрены в следующей лекции. Они освещены и в
нашей коллективной монографии (Балонов и др., 1979).
Сравнивая метод УП с другими моделями, мы стремимся подчерк-
нуть его преимущества, но считаем нужным остановиться и на огра-
ничениях метода. Выше подчеркивалось, что ЭСТ используется для
лечения больных, у которых отсутствует грубая органическая пато-
логия. Однако это не значит, что мозг душевнобольного идентичен
мозгу здорового человека. В настоящее время накопилось немало
сведений о перестройках межполушарных отношений, сопровождаю-
щих психические заболевания (Брагина, Доброхотова, 1986; Деглин,
1973; Кауфман, 1979; Калинин, 1989; Николаенко, Егоров, 1991; Dav-
ison, 1991; Flor-Henry, 1983; Otto и др., 1987 и др.) Этот фактор
должен учитываться при работе методом УП. Обойти указанные
затруднения помогает подбор больных с разной психопатологией для
решения определенной задачи. Однозначность результатов в сборной
4 — Деглин

26
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
группе свидетельствует о том, что выявленные закономерности не
зависят от конкретной психопатологии. Кроме того, в курсе ЭСТ по
мере улучшения состояния происходит нормализация межполушар-
ных отношений.
Послеприпадочный период часто сопровождается снижением уров-
ня бодрствования — оглушением. Поэтому к нарушениям психических
функций, обусловленным угнетением полушария, могут присоединить-
ся расстройства, связанные с оглушением. Кроме того, на ранних
стадиях послеприпадочного периода имеет место и некоторое угнете-
ние деятельности интактного полушария Поэтому суждения о связи
тех или иных нарушений с угнетением данного полушария могут быть
вынесены лишь при сравнении эффектов право- и левостороннего УП
у каждого больного. Любые заключения на основании исследования
только право- или левостороннего УП могут оказаться ошибочными.
Сниженный уровень бодрствования вносит еще одно ограничение.
Выполнение слишком сложных заданий может оказаться непосиль-
ным, особенно на ранних стадиях послеприпадочного периода, поэтому
для решения вопроса надо выбирать наиболее простые варианты
заданий, а иногда упрощать задачу во время исследования. Надо иметь
в виду также, что послеприпадочные состояния динамичны — угне-
тение неуклонно рассеивается. Поэтому выполнение любого задания
должно укладываться в сжатые сроки Сразу после УП такие сроки
составляют 5—10 минут, позже — 15-20 минут, но не более 30 минут.
Наконец, использование УП как экспериментального приема требует
опыта в проведении ЭСТ. Без соответствующих навыков и подготовки
исследование может оказаться малоинформативным, а сам метод
скомпрометированным.
Мы проанализировали особенности метода УП как модели изуче-
ния функциональной асимметрии мозга и сравнили его с другими
методами. В ряду существующих моделей он относится к наиболее
информативным, объединяя достоинства многих и будучи свободным
от их недостатков. Мы надеемся, что материалы, полученные этим
методом и представленные в последующих лекциях, подтвердят такую
характеристику. В то же время, как и любая другая модель, УП имеет
свои недостатки и ограничения. В заключение хочется подчеркнуть,
что ни одна из существующих сегодня моделей не может претендовать
на универсальность и заменять другую. Только использование всех
возможных подходов, методов и моделей может способствовать ус-
пешному познанию функциональной асимметрии мозга.

Лекция 3
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА
И ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ СФЕРА
Значение функциональной асимметрии мозга для регуляции эмо-
ций — проблема, привлекающая внимание многих специалистов. За
последние 25-30 лет появилась огромная и труднообозримая лите-
ратура на эту тему. Я не буду излагать ни историю вопроса, ни
суммировать имеющиеся по этой проблеме концепции, теории, гипо-
тезы и точки зрения. Я просто расскажу о тех материалах, которые
накопились за долгие годы работы в нашей лаборатории.
Для изучения роли функциональной асимметрии мозга в органи-
зации эмоциональной сферы существует несколько путей.
• Мы можем исследовать изменения эмоционального состояния
испытуемых, когда изменено состояние одного из полушарий. Это
хорошо известный и многократно испытанный путь исследования
больных с локальными поражениями правого и левого полушарий,
при очаговой эпилепсии, это исследование изменений эмоцио-
нального состояния при пробе Вада (интракаротидном введении
барбамила) или после унилатерального припадка (УП).
• Другой, прямо противоположный путь исследования — это
тестирование функционального состояния каждого полушария при
отчетливо выраженных эмоциональных состояниях — очень
плохом (депрессивном) или патологически повышенном (маниа-
кальном).
• Есть еще один путь — посмотреть, как изменяется деятельность
. каждого полушария при направленной модификации эмоциональ-
ного состояния под влиянием психотропных препаратов. Этому
будет посвящена специальная лекция.
Анализ эмоциональных изменений
после унилатеральных электросудорожных припадков
Как я говорил, первый путь — изучение эмоциональных изменений,
когда изменено состояние одного из полушарий. Удобной моделью
является анализ эмоциональных изменений после УП, которые вы-
зывают преходящее угнетение одного полушария. Анализ проведен
на больных, у которых чередовались левосторонние и правосторонние
УП в течение одного курса ЭСТ. У части больных, кроме того,
применялись и билатеральные электрошоки. Наиболее часто мы ис-
4*

28
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
пользовали височную унилатеральную позицию электродов (80%),
реже — лобную позицию (20%).
Речь пойдет об изменениях настроения, которые становятся явны-
ми после восстановления сознания. Нас интересовало не само по себе
эмоциональное состояние, а его изменение по сравнению с доприпа-
дочным, т.е. эмоциональный сдвиг.
На рис. 3-1 на круговых диаграммах представлена частота эмоци-
ональных сдвигов. Заметно, что эмоциональные сдвиги развиваются
в половине всех случаев. При билатеральных припадках положитель-
ные и отрицательные сдвиги одинаково часты. После УП знак сдвига
связан со стороной воздействия. После правосторонних УП в основном
наблюдаются позитивные сдвиги, улучшение настроения. Снижение
настроения происходит очень редко, в единичных случаях. После
левосторонних УП возникает противоположная картина: в основном
наблюдается отрицательный эмоциональный сдвиг и лишь в единич-
ных случаях — положительный. У больных с инвертированной до-
минантностью связь знака эмоций и стороны воздействия отутствует.
И после правосторонних, и после левосторонних УП положительные
и отрицательные сдвиги встречаются одинаково часто. Частота эмо-
циональных сдвигов зависит от нозологии. При депрессиях они наблю-
даются вдвое чаще, чем при шизофрении (60% и 30% соответственно).
У больных с шизофреническим дефектом и эмоциональным обедне-
нием эмоциональные сдвиги встречаются крайне редко (8%).
Ф Ф Ф
■■■ отрицательный эмоциональный фон
Е222Я положительный эмоциональный фон
czzi без эмоциональных изменений
Рис. 3-1.
Частота эмоциональных сдвигов после электросудорожных припадков.
Внизу на схемах показано угнетенное полушарие (полушария).

Лекция 3
29
Наиболее развернутая картина эмоциональных сдвигов наблюда-
ется после височных УП (Деглин, Николаенко, 1975). Клиника за-
висит от исходных состояний и синдрома. У депрессивных больных
после правосторонних УП смягчается или исчезает меланхолическая
симптоматика — тоска, чувство вины, суицидные мысли. Тревожные
больные успокаиваются, у ипохондричных больных редуцируются
неприятные ощущения. Такое улучшение отражается не только в
высказываниях больных, но и в двигательной активности, позе, ми-
мике. Сдвиг может не ограничиваться смягчением исходной симпто-
матики, но иногда развивается даже гипоманиакальное состояние со
всеми типичными его признаками.
У больных шизофренией положительный эмоциональный сдвиг пос-
ле правосторонних УП также проявляется смягчением исходной симп-
томатики — исчезает бредовая настороженность, подозрительность,
улучшается контакт, больные перестают скрывать патологические
переживания. И у больных шизофренией наблюдается чрезмерный
подъем настроения, но в этом случае он часто имеет мориоподобный
гебефренический характер.
Отрицательный эмоциональный сдвиг после левосторонних УП
также зависит от исходной симптоматики. У депрессивных больных
усиливается меланхолия, суицидные мысли становятся настойчивее,
тревога нарастает вплоть до ажитации. Больные шизофренией после
левостороннего УП становятся более злобными, подозрительными,
нарастает негативизм. Наиболее типичным эффектом левосторонних
УП является чувство общего дискомфорта.
Эмоциональные сдвиги после лобных УП сходны по клинике с
височными, хотя все проявления менее выражены. Но после лобных
УП наблюдается еще один эффект, который практически не наблю-
дается после височных УП. Это острый эмоциональный паралич,
остро наступающая эмоциональная индифферентность, тупость. Этот
эффект наблюдается примерно в 25% всех случаев одинаково часто
после правосторонних и левосторонних УП.
Примечательной особенностью сдвигов является их динамика. Они
становятся явными после прояснения сознания. Максимальной вы-
раженности достигают постепенно и сглаживаются также постепенно.
Чаще всего эмоциональные сдвиги сохраняются в течение 5-7 часов
после процедуры, но нередко длятся сутки и более. Я хочу подчерк-
нуть, что своей длительностью эмоциональные сдвиги отличаются от
всех других эффектов УП, которые сглаживаются обычно в течение
1 часа. Более того, после абортивных припадков, когда сознание, речь,
моторика и другие психические функции восстанавливаются мгно-

30
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
венно, эмоциональные сдвиги могут развиваться столь же ярко, как
после развернутых судорог и сохраняться столь же долго.
Главный факт, таким образом, заключается в том, что угнетение
правого полушария сопровождается положительным эмоциональным
сдвигом, а угнетение левого полушария — ухудшением настроения,
отрицательным эмоциональным сдвигом.
Однако, как я говорил, эмоциональные сдвиги развиваются после
УП примерно в половине случаев. Мы попытались выяснить, почему
одностороннее воздействие не всегда вызывает эмоциональное изме-
нение (Деглин, Николаенко, 1975). С этой целью у 40 больных была
проведена регистрация ЭЭГ в течение всего послеприпадочного перио-
да. В послешоковом периоде наблюдалась межполушарная асиммет-
рия — в раздражавшемся полушарии доминирует высокоамплитудная
дельта-активность (2-4 колебания в секунду), а альфа-ритм хотя и
регистрируется, но редуцирован. В интактном полушарии доминирует
альфа-ритм, иногда гиперсинхронный, а дельта-ритм менее выражен,
чем в раздражавшемся. Мы сопоставили ЭЭГ и эмоциональные из-
менения после УП. Оказалось, что существует высокодостоверная
статистическая связь между возникновением эмоционального сдвига
после электрошока и наличием межполушарной асимметрии ЭЭГ.
Иными словами, эмоциональный сдвиг развивается в тех случаях,
когда вследствие УП изменяются межполушарные отношения и раз-
дражавшееся полушарие оказывается менее активным, чем интактное.
В тех случаях, когда УП не вызывает достаточно выраженного из-
менения межполушарных отношений, вероятность возникновения
эмоциональных сдвигов невелика.
Далее мы рассмотрели, как соотносится эмоциональный сдвиг с
выраженностью дельта- и альфа-ритма в каждом полушарии, и тут
нас ждал сюрприз. Оказалось, что положительный эмоциональный
сдвиг после правостороннего УП связан не с угнетением правого
полушария, а с реципрокной активацией левого полушария. После
левосторонних УП ухудшение настроения наблюдается, когда актив-
ность левого полушария снижена, а правого — повышена. Таким
образом, эмоциональные сдвиги зависят в первую очередь от степени
активации левого полушария. ч
Подведем краткий итог. При изучении эффектов право- и левосто-
ронних УП мы столкнулись с латерализацией эмоциональных меха-
низмов: угнетение правого полушария сопровождается улучшением
настроения, угнетение левого полушария сопровождается ухудшением
настроения. Анализ послеприпадочных ЭЭГ показал, что важным
условием возникновения эмоциональных сдвигов служит появление
межполушарной асимметрии биоэлектрической активности, то есть

Лекция 3
31
дисбаланс активации полушарий, причем главную роль в этом играет
левое полушарие. Положительный эмоциональный сдвиг при угнете-
нии правого полушария оказывается следствием реципрокной акти-
вации левого полушария. Отрицательный эмоциональный сдвиг при
угнетении левого полушария оказывается следствием его угнетения.
Однако я высказываю эти соображения в виде гипотезы, так как,
естественно, имело бы смысл повторить исследование данного вопроса
на более совершенном техническом уровне и более тщательно.
Обнаруженные эмоциональные сдвиги независимы от других нару-
шений, возникающих в послешоковом периоде: изменения настроения
развиваются и достигают максимума, когда речевые, гностические и
двигательные нарушения уже отсутствуют. Более того, эмоциональные
сдвиги происходят и после абортивных припадков, когда иные нарушения
высших функций вообще не возникают или когда они мимолетны. Иначе
говоря, изменения настроения являются самостоятельным феноменом,
связанным с изменением межполушарных взаимоотношений, и не могут
рассматриваться как следствие других нарушений.
Для лобных УП наиболее характерным феноменом является воз-
никновение эмоциональной индифферентности, острый эмоциональ-
ный паралич. По-видимому, сохранность лобных структур необходима
для поддержания эмоционального потенциала. Я допускаю, что лобные
структуры имеют особое отношение к регуляции межполушарных
отношений и дефицит их функций может привести к ригидности
межполушарных взаимоотношений. Если согласиться с тем, что ри-
гидность межполушарных отношений является важным условием
регуляции эмоциональной сферы, то ригидность межполушарных
взаимоотношений должна сопровождаться эмоциональным оскудени-
ем и уплощением. Еще старые авторы много раз отмечали недоста-
точность лобных структур в далеко зашедших случаях шизофрении.
Не в этом ли причина основного проявления шизофренического
дефекта — эмоциональной тупости?
Последнее, что я хочу отметить в этом разделе лекции, — это
длительность эмоциональных сдвигов: до суток и более. Никакие
другие послеприпадочные феномены не могут сравниться с эмоцио-
нальными по их длительности. Очевидно, одностороннее электрошо-
ковое воздействие лишь запускает цепь реакций. Вероятно, перестрой-
ка межполушарных взаимоотношений — лишь начальный момент
такой цепи реакций.
Асимметрия полушарий мозга при эмоциональной патологии
Второй, прямо противоположный путь изучения роли функцио-
нальной активности мозга в регуляции эмоций — это тестирование

32
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
функционального состояния каждого полушария в случаях, когда
сильно выражено то или иное эмоциональное состояние. Естественно,
удобной моделью таких выраженных эмоциональных состояний яв-
ляются стойкие патологические изменения настроения — депрессии
и маниакальные состояния.
Наиболее сложной проблемой при таком изучении является ме-
тодическая Как охарактеризовать функциональное состояние или
степень активации каждого полушария? Традиционно эта проблема
решалась с помощью ЭЭГ исследований. Мы отказались от электро-
физиологических методов. С их помощью было проведено немало
исследований, а разброс фактических данных и их интерпретаций
оказался достаточно велик. В такой ситуации имело смысл искать
новые, не базирующиеся на анализе биоэлектрической активности
методы исследования Мы остановились на измерении некоторых
параметров слуховых и зрительных функций, которые отражают сте-
пень активированности каждого полушария. Первой методикой стало
измерение постстимуляционной слуховой адаптации (ПССА). Извес-
тно, что после сильной звуковой нагрузки, громкого звука наблюдается
потеря слуха — преходящее повышение абсолютных слуховых порогов.
В нашей лаборатории были исследованы механизмы слуховой адап-
тации и было показано, что она регулируется неспецифичными ак-
тивирующими влияниями стволовых структур (Балонов, Деглин, Ка-
уфман, 1975). Чем выше активация — тем сильнее и длительнее
потеря слуха после звуковой нагрузки, чем ниже активация — тем
слабее и короче потеря слуха. В исследовании ПССА после УП мы
показали, что такая активация раздельна для каждого полушария
Моноауральное измерение слуховой адаптации позволяет судить о
степени активированности ипсилатерального полушария. Таким об-
разом, измерение адаптации оказалось достаточно простым способом
тестирования каждого полушария в отдельности.
Измерение ПССА проводится следующим образом. Определяется
абсолютный порог слуха на частоте 1000 Гц, затем на это ухо дается
дозированная слуховая нагрузка — тот же тон 1000 Гц — 90 дБ над
порогом в течение 1,5 минут, и сразу после окончания нагрузки
несколько раз измеряется абсолютный порог для этого же тона.
Разница в величине абсолютных порогов до и после нагрузки пока-
зывает величину потери слуха, а время возвращения к первоначаль-
ному порогу — ее длительность. Оба эти параметра характеризуют
слуховую адаптацию, а значит и уровень активации ипсилатерального
полушария.
Второй метод оценки функционального состояния полушария ба-
зируется на измерении порогов зрительных последовательных образов.

Лекция 3
33
Последовательным образом (ПО) называется быстро проходящие
зрительные ощущения после исчезновения стимула. Л.Я.Балонов по-
казал, что ПО также зависят от неспецифической активации мозга:
чем сильнее восходящие неспецифические влияния, тем легче возни-
кают, ярче и длительнее сохраняются зрительные ПО (Балонов, 1972).
Мой сотрудник А.Ю.Егоров исследовал «однополушарные» ПО, воз-
никающие при стимуляции одного поля зрения. Он показал, что чем
сильнее активировано полушарие, тем ниже порог возникновения ПО
в ипсилатеральном этому полушарию поле зрения; чем слабее акти-
вация полушария, тем выше порог возникновения ПО (Егоров, 1986).
Измерение порогов проводится следующим образом. Тахистоско-
пически в одном поле зрения предъявляется с предпороговых экспо-
зиций стимул (черная линия на белом фоне), постепенно экспозиция
увеличивается, пока после окончания стимула не появится ПО (белая
линия на черном фоне). Минимальная экспозиция в миллисекундах,
при которой появляется ПО, принимается за порог. Таким образом,
и этот метод является достаточно простым способом количественной
оценки активации каждого полушария.
Обратимся теперь к результатам, полученным при изучении акти-
вации правого и левого полушарий мозга у депрессивных и маниа-
кальных больных. Систематическое исследование этого вопроса было
проведено моей аспиранткой М.САсадовой (Асадова, 1985; 1987).
На рис. 3-2 представлены результаты измерений адаптации и
последовательных образов у больных с депрессией и маниакальным
состоянием по сравнению со здоровыми. Сперва обратимся к резуль-
татам, полученным на здоровых испытуемых. Видно, что межполушар-
ной асимметрии нет — адаптация одинакова при измерениях на обоих
ушах. Отсутствует также и асимметрия по порогам возникновения
ПО в полях зрения. Таким образом, и ПССА, и пороги возникновения
ПО свидетельствуют о том, что у здоровых испытуемых активность
обоих полушарий одинакова и хорошо сбалансирована.
У больных с выраженной депрессией имеет место значительная
асимметрия ПССА (рис. 3-2Б). При измерениях на правом ухе она
усилена — вдвое увеличилась потеря слуха, втрое ее длительность
после звуковой нагрузки. На левом ухе величина адаптации такая
же, как у здоровых. Это говорит о значительном преобладании акти-
вации правого полушария. При нормализации настроения наблюдает-
ся сглаживание асимметрии. Пороги возникновения ПО также ока-
зались асимметричными: пороги в правых полях зрения вдвое ниже,
чем в левых. Это также свидетельствует о преобладании активации
правого полушария. Другой факт состоит в общем повышении порогов
ПО. В целом, они в несколько раз выше, чем в норме. Такое общее
5 — Деглин

34 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Рис. 3-2
Постстимуляционная слуховая
адаптация (I) и пороги возникновения
последовательных образов (II) у здоровых
испытуемых (А), больных депрессией (Б)
и маниакальным состоянием (В).
По оси абсцисс — время после окончания
звуковой нагрузки (с); по оси ординат —
величина потери слуха после звуковой
нагрузки (дБ). Тонкая линия — измерения
на левом ухе; толстая — на правом.
На шкале — величина порога возникнове-
ния ПО, мс.
Заштрихованый столбик — пороги в левом
поле зрения, незаштрихованный — в правом.
повышение порогов свидетель-
ствует о значительном общем
снижении активации обоих по-
лушарий. Итак, данные изме-
рений свидетельствуют о том,
что депрессия характеризуется
общим снижением активации
обоих полушарий. При этом
наблюдается межполушарный
дисбаланс — преобладает акти-
вация правого полушария.
В отличие от депрессивных,
у маниакальных больных на-
блюдается противоположная
картина (рис. 3-2В). ПССА по-
вышена на левом ухе, то есть
преобладает активация левого
полушария. Пороги возникно-
вения ПО очень низкие в обоих
полях, но в левом поле зрения
они в пять раз ниже, чем у здо-
ровых, и в несколько десятков
раз ниже, чем у депрессивных
больных, что свидетельствует об
общей высокой активации полу-
шарий. При этом имеет место зна-
чимая асимметрия. Пороги в ле-
вом поле зрения вдвое ниже, чем
в правом. При нормализации на-
строения мы опять видим вы-
равнивание асимметрии.
Суммируя результаты измерений, мы имеем основания утверждать,
что изменения настроения сопровождаются общими изменениями
активации полушарий и дисбалансом межполушарной активации. При
депрессии наблюдается общее снижение активации полушарий, при-
чем особенно снижена активация левого полушария. При маниакаль-
ном состоянии наблюдается общее повышение активации полушарий,
причем особенно повышена активация левого полушария.
Наши старые данные, полученные при изучении УП, свидетель-
ствуют о том, что общемозговая активация в значительной степени
зависит от состояния левого полушария. При угнетении левого по-
лушария снижается общий уровень бодрствования. Есть основания

Лекция 3
35
полагать, что существует особенно тесная связь между левым полу-
шарием и активирующими структурами ствола мозга (Николаенко,
1975). С этой точки зрения, результаты данной серии исследований
могут быть интерпретированы следующим образом. Знак эмоциональ-
ного состояния — повышение или понижение настроения — опреде-
ляется межполушарным балансом активации. Если преобладает ак-
тивация правого полушария, то наблюдается плохое настроение. Если
преобладает активация левого полушария, то наблюдается хорошее
настроение. Однако сам межполушарный баланс активации зависит
от состояния левого полушария. Преобладание активности правого
полушария при депрессии является следствием снижения активации
левого полушария. В то же время преобладание активности левого
полушария при маниакальном состоянии связано с повышением его
активации.
Таким образом, по данным исследования и депрессивных, и ма-
ниакальных состояний, можно полагать, что решающую роль в регу-
ляции настроения играет левое полушарие. Избирательное повышение
или снижение его активности определяет направление эмоциональных
изменений. Ноя хочу «реабилитировать» правое полушарие и посвящу
ему последнюю часть лекции.
Правое полушарие и эмоциональная экспрессия
До сих пор я говорил об эмоциях как о субъективных состояниях.
Однако есть другой аспект характеристики эмоций, которого я не
касался, — эмоциональная экспрессия: внешнее выражение собствен-
ных эмоций и восприятие эмоциональной экспрессии окружающих.
Нужно сказать, что этой проблеме уделено много внимания в лите-
ратуре, и в этом вопросе единодушия гораздо больше, чем в остальных,
касающихся эмоций. Подавляющее большинство авторов отдает паль-
му первенства правому полушарию.
Все наши данные получены после проведения УП (Балонов, Дег-
лин, Николаенко, 1984). Уже первые наблюдения показали различный
характер изменений эмоциональной экспрессии после правосторонних
и левосторонних УП. После правосторонних УП часто наблюдается
гипомимия: утрачивается эмоциональная выразительность лица, оно
выглядит безразличным, как бы «разглаженным». Одновременно ут-
рачивается или снижается эмоциональная выразительность голоса —
речь становится монотонной, тусклой, голос перестает отражать эмо-
циональное состояние, утрачиваются эмоциональные оттенки речи.
После левосторонних УП нарушений эмоциональной экспрессии не
наблюдается, скорее может выявиться некоторая ее утрированность —
как голосовая, так и мимическая. На рис. 3-4 видно, что до УП и

36
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
после левосторонних УП нарушений ни интонационной, ни лицевой
выразительности нет. После правосторонних УП они наблюдаются в
половине всех случаев.
Для исследования опознания эмоциональных интонаций предъяв-
лялись магнитофонные записи 20 квази-фраз, состоящих из бессмыс-
ленных слов, но произнесенных с утрированной интонацией — гнева,
радости, удивления, печали, раздражения. Больные должны были
определить характер эмоции, с которой произнесена квази-фраза.
В контроле до УП приблизительно 3/4 всех ответов были правиль-
ными. В условиях угнетения правого полушария опознание зритель-
ных интонаций резко ухудшилось. Больные напряженно вслушива-
лись, пожимали плечами, жаловались, что «не разобрать», «непонятно»
и т.д. Количество правильных ответов снизилось до половины, но в
большинстве случаев ответ давался только после наводящих вопросов
(«Это похоже на радость?», «Это похоже на гнев?»), с колебаниями,
сомнениями, большим латентным периодом. После левосторонних
УП количество правильных ответов составило свыше 90% и было
значимо больше, чем у этих же больных в контроле, причем ответы
давались быстро, четко, уверенно.
Для исследования опознания эмоций по выражению лица был
использован набор фотографий лиц с утрированной эмоциональной
мимикой: радости, восторга, печали, горя, злобы, страха, ужаса, брез-
гливости, отвращения, высокомерия, удивления, изумления. В конт-
рольных исследованиях до УП правильно опознавались эмоции на
большинстве фотографий. После правосторонних УП опознание эмо-
ций по выражению лица резко ухудшалось. Правильно квалифици-
ровались меньше половины предъявленных фотографий В основном
опознавались (далеко не всегда) только наиболее выраженные степени
некоторых эмоциональных состояний (злобы, ужаса). Градации одних
и тех же эмоций не улавливались. В некоторых случаях опознание
вообще оказывалось невозможным. При предъявлении лиц даже с
сильно выраженными эмоциями больные отвечали: «обыкновенное
выражение», «ничего особенного» и т.д. После левосторонних УП
нарушения опознания отсутствовали, правильных ответов было даже
больше, чем в контроле (и причем значительно).
Таким образом, и в порождении эмоциональной экспрессии, и в
ее восприятии главную роль играет правое полушарие.
В целом, наше исследование показало, что эмоция, характеризую-
щаяся единством субъективного состояния и внешнего выражения,
может расслаиваться. Субъективное эмоциональное состояние зависит
от соотношения активности двух полушарий. Активация левого по-
лушария и сопряженное снижение активности правого полушария

Лекция Э
37
сопровождается улучшением настроения. Снижение активности ле-
вого полушария и сопряженная активация правого полушария сопро-
вождаются ухудшением настроения. Таким образом, по нашим дан-
ным, основную роль в регуляции эмоционального состояния играет
левое полушарие, в первую очередь его височные структуры. Наши
данные свидетельствуют, что лобные структуры обоих полушарий
важны для сохранения эмоционального потенциала. Возможно, их
функция заключается в регуляции эмоционального взаимодействия,
а дефицит их функций ведет к ригидности межполушарных отноше-
ний и, как следствие, к эмоциональному обеднению. Если для субъек-
тивного эмоционального состояния решающую роль играет уровень
активности левого полушария, то для эмоциональной экспрессии —
уровень активности правого полушария. Угнетение правого полуша-
рия сопровождается нарушением собственной эмоциональной экс-
прессии (мимической и голосовой) и ухудшением опознания мими-
ческой и голосовой экспрессии окружающих. Активация правого
полушария сопровождается усилением экспрессии и улучшением
опознания экспрессии других людей.
В заключение я хочу сказать, что проблема связи функциональной
асимметрии и эмоций очень сложна. Суждения, касающиеся этой
проблемы, неоднозначны. Приведенные мною факты попадают в
окружение других фактов, полученных другими авторами, и могут в
силу этого трактоваться иначе. Однако я твердо уверен в одном —
целостное эмоциональное поведение требует участия обоих полуша-
рий.

Лекция 4
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА
И ПСИХОТРОПНЫЕ ПРЕПАРАТЫ
В этой лекции я представлю данные о латерализованном действии
психотропных препаратов. Речь пойдет о том, что психотропные
препараты с различными клиническими эффектами оказывают раз-
личное воздействие на правое и левое полушария мозга. Задумывая
это исследование, мы руководствовались двумя предпосылками:
1. Психоз, как правило, сопровождается нарушением межполу шар-
ного взаимодействия. Сейчас данных об этом накопилось очень много.
Нарушения межполушарного взаимодействия при депрессиях и ма-
ниакальных состояниях были подробно описаны в предыдущей лек-
ции. Напомню, что депрессивное состояние характеризуется сниже-
нием активности левого полушария и повышением активности правого
полушария; маниакальное состояние характеризуется противополож-
ными изменениями. Нормализация настроения характеризуется нор-
мализацией межполушарного взаимодействия. Очевидно, можно ожи-
дать, что лечебный эффект психотропных препаратов связан с тем,
что они нормализуют межполушарное взаимодействие, оказывая уг-
нетающее или активирующее влияние на одно из полушарий.
2. Для первой предпосылки есть серьезные основания. В настоящее
время доказано, что распределение нейро-медиаторных и нейро-мо-
дуляторных систем в мозгу асимметрично: одни из них преобладают
в левом, другие — в правом полушарии. Действие психотропных
препаратов осуществляется через эти системы. Напрашивается логи-
ческий вывод: нейрохимическая асимметрия должна вести к асим-
метричному воздействию на мозг психотропных препаратов. Отдель-
ные факты такого рода накапливались с начала 70-х годов как в
экспериментах на животных, так и при наблюдениях в клинике.
Однако такие данные носили разрозненный характер, являлись по-
бочными находками при исследовании других проблем. Системати-
ческое изучение этой проблемы было проведено моим сотрудником
А.Ю.Егоровым (Егоров, 1989; 1990; Egorov, Nikolaenko, 1992).
Мы попытались тестировать функциональное состояние при вве-
дении препаратов с противоположными клиническими эффектами,
используя при этом единый комплекс методических приемов. Исполь-
зовалось 5 психотропных препаратов, которые условно можно разде-
лить на две группы. В первую группу вошли препараты, улучшающие

Лекция 4
39
настроение: 1) бензодиазепиновый транквилизатор седуксен (диазе-
пам), который применялся в дозе 20-30 мг; 2) трициклический анти-
депрессант мелипрамин (имипрамин) в дозе 50-75 мг; 3) барбитурат
амитал натрия в дозе 250-350 мг, который при внутривенном введении
улучшает настроение и дает растормаживающий эффект. Во вторую
группу вошли общеизвестные нейролептики: 1) аминазин (хлорпро-
мазин) в дозе 50-100 мг; 2) галоперидол в дозе 2,5-5 мг. Особенностью
нейролептиков является седативное и антипсихотическое действие; ку-
пирование маниакальных состояний и возбуждения. При длительном
применении они в качестве побочного эффекта могут вызвать депрес-
сивное состояние. Все препараты вводились внутривенно струйно.
Действие препаратов первой группы исследовалось на больных с
депрессивными состояниями. Кроме того, действие диазепама иссле-
довалось на группе, состоящей из 11 здоровых добровольцев.
Действие нейролептиков исследовалось на больных шизофренией
и на больных с маниакальным состоянием.
Количество больных в каждой группе, в которой исследовался
препарат, варьировалось от 15 до 40 человек.
Чтобы убедиться, что латерализованное действие препарата не
зависит от индивидуальных особенностей больного, мы исследовали
одних и тех же больных в разных фазах маниакально-депрессивного
психоза. Чтобы убедиться, что действие препарата не зависит от
исходного психического состояния, мы исследовали несколько боль-
ных в одном и том же состоянии при введении противоположно
дейстзующих препаратов: нейролептиков и амитала натрия. Это были
больные шизофренией, и их состояние позволяло использовать ука-
занные препараты.
Для оценки степени активации каждого полушария в отдельности
мы использовали две методики: измерение постстимуляционой слу-
ховой адаптации (ПССА) на правом и левом ухе и измерение порогов
возникновения последовательных образов (ПО) в правом и левом
полях зрения. Эти методики подробно описывались в предыдущей
лекции. Напомню, что чем выше ПССА и ниже порог возникновения
ПО, тем выше активация ипсилатерального уху и полю зрения по-
лушария.
Исследовались больные либо только что поступившие в стационар,
либо больные, которым за несколько дней до исследования отменялись
психотропные препараты. Все исследования проводились по единой
схеме: тестирование до введения препарата, затем через 5-10 минут
после его внутривенного введения, когда клинический эффект наи-
более выражен, и через 40-50 минут, когда действие препарата осла-
бевало.

40
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
15 30 45 60
JD
Рис. 4-1.
Изменение постстимуляционной слуховой
адаптации (I) и порогов возникновения
последовательных образов (II) у здоровых
испытуемых под влиянием диазепама.
А ■— измерения до введения диазепама;
Б — после введения.
Остальные обозначения как на рис. 3—2.
15 30 45 60 С
Рис. 4-2.
Изменение постстимуляционной слуховой
адаптации (I) и порогов возникновения
последовательных образов (II) у больных
депрессией под влиянием диазепама.
Остальные обозначения — как
на рис. 3-2 и 4-1.
У здоровых испытуемых до
введения диазепама величина
ПССА была практически одина-
кова на обоих ушах, не было су-
щественной асимметрии и при из-
мерении порогов ПО (рис. 4-1 А).
После введения седуксена в мо-
мент максимального повышения
настроения несколько снижалась
адаптация на правом ухе и резко
усиливалась на левом ухе, что
свидетельствовало об активации
левого полушария. Одновремен-
но появлялась асимметрия поро-
гов возникновения ПО — они
несколько повышались справа и
существенно снижались слева
(рис. 4-1 Б). Аналогично дейст-
вие этого препарата и у больных
депрессией (рис. 4-2). Здесь само
исходное состояние характеризу-
ется нарушением межполушар-
ной асимметрии, типичной для
депрессии — преобладанием ак-
тивации правого полушария —
о чем свидетельствует асиммет-
рия адаптации и порогов ПО.
После введения седуксена асим-
метрия приобрела противопо-
ложный характер — преобладала
активация левого полушария. Я
хочу обратить внимание на тот
факт, что изменение знака асим-
метрии происходит в большей
степени за счет активации лево-
го полушария, чем за счет угне-
тения правого. Изменение полу-
шарной активации под влияни-
ем мелипрамина и амитала нат-
рия было сходным с таковым у
диазепама.

Лекция 4
41
Рис 4-3.
Изменение постстимуляционной слуховой
адаптации (I) и. порогов возникновения
последовательных образов (II)
под влиянием галоперидола.
Остальные обозначения —
как на рис. 3-2 и 4-1.
Рассмотрим теперь результа-
ты исследования действия ней-
ролептиков на примере галопе-
ридола. У больных имела место
исходная асимметрия за счет пре-
обладания активности левого по-
лушария (рис. 4-3). Это отчетли-
во прослеживается по адаптации.
После введения галоперидола
ПССА на правом ухе мало из-
менилась, а на левом значитель-
но снизилась, в результате чего
асимметрия получила противо-
положный знак за счет сниже-
ния активации левого полуша-
рия. То же прослеживается и по
порогам ПО. Асимметрия воз-
никала за счет резкого увеличе-
ния порогов в левом поле зре-
ния, что также свидетельствует
о снижении активации левого
полушария.
Итак, тестирование функционального состояния полушарий при
введении различных психотропных препаратов показало, что их дей-
ствие латерализовано. Введение препаратов, повышающих настроение,
независимо от того, к какой фармакологической группе относятся эти
препараты, приводит к снижению активности правого полушария и
повышению активности левого полушария. Введение нейролептиков
приводит к противоположным изменениям баланса межполушарной
активности — снижению активности левого полушария и повышению
активности правого.
Я хочу показать, что изменение баланса межполушарной актив-
ности может быть прослежено и по другим признакам, и отражается
на достаточно сложных формах психической деятельности. Проде-
монстрирую это на результатах исследования восприятия частей про-
странства и на рисунках больных.
Для исследования восприятия частей пространства моим сотруд-
ником Н.Н.Николаенко была разработана специальная графическая
проба, которая заключалась в рисовании на неравномерном растре,
состоящем из 32 точек. Точки были получены из пересечения ряда
геометрических фигур (овала, круга, квадрата, вытянутых прямоуголь-
ников), размеченных симметрично по горизонтали, вертикали и диа-
6 — Деглин

42
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
гонали на плоскости листа обычного размера. Испытуемым предла-
галось соединить любые точки так, чтобы получилась какая-либо
геометрическая фигура. Анализировались следующие характеристики:
1) начальная точка рисунка; 2) частота использования каждой точки
растра; 3) частота соединения точек. Было показано, что в условиях
угнетения правого полушария после УП отмечалась повышенная
разработка правой части растра и игнорирование левой его части.
При угнетении левого полушария отмечалось достаточно высокое
использование всех точек растра с повышенной разработкой левой
его части (Николаенко, 1989).
I II
Рис. 4-4
Усредненные рисунки на растрах до введения (I) и после введения (II) диазепама,
А — вероятности использования точек растра. Косая штриховка — зона вероятности
использования точек 0,6-0,8; штриховка клетками — то же от 0,8 и выше.
Б — вероятности соединения точек. Тонкие линии — соединения точек
с вероятностью 0,4-0,6; толстые — то же с вероятностью от 0,6 и выше.
Н — наиболее вероятная начальная точка рисунка.
Рассмотрим, как изменялось выполнение графической пробы под
влиянием препаратов, улучшающих настроение, на примере диазепама
(рис. 4-4). До введения препарата отмечалось достаточно высокое
использование всех точек растра с некоторым преобладанием разра-
ботки левой части. Начальная точка рисунка находилась в левой

Лекция 4
43
части. Такой тип заполнения растра свидетельствует о преобладании
активации правого полушария над левым. После введения препарата
начальные точки рисунка смещались в правую часть. Отмечалась
также повышенная разработка правой части пространства растра и
игнорирование левой его части. Это свидетельствует о преобладании
активности левого полушария над правым.
I II
1 * * * 1
1 •« * * ' ■* 1
1 • /*v* 1
•'АЧ
• • { г 1
1-,-чЛ-1
1
I
.44
•
»
44 >*£
• ><
УК
\г\
• 1
L__
* * I
ШШ* -■
W
' vi
•J
ю 1
1
г 1
1
1
vAj
Рис. 4-5.
Усредненные рисунки на растрах до введения (I) и после введения (И)
галоперидола. Обозначения как на рис. 4-4.
Под влиянием нейролептиков были получены противоположные
результаты. До введения галоперидола у больных отмечался левопо-
лушарный тип заполнения растра: игнорирование левой части растра
и усиленная разработка правой; начальная точка рисунка — справа
(рис. 4-5). После введения препарата начальная точка переместилась
в левую часть, усилилась разработка как всего пространства растра,
так и левой его части. Это свидетельствует о преобладании активности
правого полушария над левым.
Обратимся теперь к рисункам больных. Ранее нами было показано,
что при угнетении правого полушария и усилении активности левого
полушария рисунки больных становились схематичными, утрачива-
лось сходство с изображаемым объектом. Больные рисовали не ви-

44
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
в
0
Рис. 4-7.
Рисунки больных с маниакальным
состоянием до введения (I)
и после введения (II) галоперидола
димый облик предметов, а то,
что они знают о предмете. При
угнетении левого полушария и
усилении активации правого по-
лушария больные стремились пе-
редать в рисунках сходство с
изображаемым объектом. Рисун-
ки становились более образными
и достоверными (Деглин, Ива-
шина, Николаенко, 1986).
Мы просили больных рисо-
вать по представлению различ-
ные сюжеты: дом, человек, дом
вблизи и дом вдали, цветок и
т.д. до и после введения психот-
ропных препаратов. На рис. 4-6
представлены изображения до-
ма и человека. Это рисунки де-
прессивного больного. Они неуме-
лые, но больной старался передать
видимый облик предмета, кото-
рый он рисовал. Обратите вни-
мание, как меняется рисунок у
этого же больного через 20 ми-
нут после введения диазепама.
Изображение человека стало более
схематичным, прорисованы не-
видимые под одеждой детали —
руки и ноги. Особенно интерес-
ная трансформация произошла
с избражением дома. Если до вве-
дения диазепама больной хоть и
примитивно, но старался пере-
дать его трехмерность, то теперь
дом распластался на плоскости.
Больной не стремился к сходст-
ву, а хотел передать свое знание
о доме и нарисовал три фасада,
что в действительности увидеть
невозможно. На рис. 4-7 пред-
ставлены рисунки больного с ма-
ниакальным состоянием. Изна-
Г~Ч 1
Рис. 4-6.
Рисунки больных депрессией до введения
(I) и после введения (II) диазепама.

Лекция 4
45
чально его изображения носили левополушарный характер — человек
схематичен, дом распластан и изображена его развертка на плоскос-
ти — три фасада. Через 20 минут после введения аминазина рисунки
этого же больного стали гораздо более живыми, более естественными,
более правополушарными.
Итак, представленные факты свидетельствуют о том, что психо-
тропные препараты влияют на межполушарное взаимодействие, из-
меняя баланс активации полушарий. Препараты, способствующие
улучшению настроения, сдвигают баланс активации в пользу левого
полушария. Антипсихотические препараты — нейролептики — сдви-
гают баланс активации в пользу правого полушария. Это может быть
прослежено по измерениям некоторых параметров сенсорных функ-
ций, отражающих степень активации каждого полушария в отдель-
ности. Это же прослеживается и по относительно сложным формам
психической деятельности, таким, как восприятие частей пространства
и изобразительная деятельность. Контрольные исследования показали,
что латерализованныи характер действия препаратов не зависит от
наличия или отсутствия психической патологии, от характера пато-
логии и от индивидуальных особенностей испытуемых.
В заключение я хочу обратить внимание на два обстоятельства.
Первое. С достаточной степенью вероятности можно утверждать, что
лечебное действие психотропных препаратов осуществляется благо-
даря их латерализованному влиянию на мозг. Как я уже говорил в
начале лекции, психическая патология связана с нарушением баланса
межполушарной активности. При депрессии имеет место преобладание
активности правого полушария. В то же время все препараты, так
или иначе улучшающие настроение, оказывают угнетающее влияние
на это полушарие и тем самым нормализуют межполушарные взаи-
моотношения. При маниакальных состояниях и некоторых формах
шизофрении имеет место преобладание активации левого полушария.
Нейролептики, как было показано, оказывают угнетающее влияние
на это полушарие и также нормализуют межполушарные взаимоот-
ношения. Таким образом, латерализованное действие психотропных
препаратов согласовано с патологическим изменением межполушар-
ных отношений при психозах, как ключ с замком. Лечебный эффект
психотропных препаратов оказывается следствием нормализации меж-
полушарных отношений.
Второе и последнее. Очень неприятным побочным эффектом дли-
тельного применения нейролептиков является развитие депрессии.
Такой депрессогенный эффект нейролептиков становится понятным
с позиций приведенных выше фактов. Это оборотная сторона лечеб-
ного действия нейролептиков. И то и другое объясняется сдвигом

46
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
баланса межполушарной активации в пользу правого полушария и
угнетающим влиянием нейролептиков на левое полушарие. Поэтому
эмпирически найденная психиатрами необходимость сочетания ней-
ролептиков с транквилизаторами и антидепрессантами имеет серьез-
ное нейрофизиологическое обоснование.

Лекция 5
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА
И КОНСТАНТНОСТЬ ВОСПРИЯТИЯ РАЗМЕРОВ
Среди проблем, которыми занимается нейропсихология, одной из
самых интригующих мне представляется та, которую я определил бы
как «Мозг и трехмерность пространства». Дело в том, что между
трехмерным миром и мозгом находится плоский двухмерный экран —
сетчатка глаза. Всю информацию о видимом мире мозг считывает с
этого экрана. Преобразование на сетчатке трехмерного пространства
в двухмерное связано с чудовищными искажениями реальных прос-
транственных отношений. Достаточно напомнить вам, что оно сопро-
вождается нестабильностью размеров всех видимых объектов. Один
и тот же предмет на разных расстояниях от плоской проекции (в
данном случае сетчатки) имеет разную величину на этой плоскости.
Появляются и другие весьма неприятные искажения, о которых я
буду говорить дальше.
И все же у нас есть основания полагать, что мы воспринимаем
мир правильно — таким, каков он есть на самом деле. Во всяком
случае нам удается выжить в этом мире и действовать в нем. Я
постараюсь показать, что важную роль в борьбе с теми искажениями,
которые возникают при проекции пространства на сетчатку, иными
словами, важную роль в восприятии трехмерности мира играет фун-
кциональная асимметрия мозга. Я даже подозреваю, что без асиммет-
рии, без различия функций полушарий с этой задачей справиться
было бы невозможно. Я планирую прочесть на эту тему три лекции,
в которых последовательно рассмотрю следующие вопросы:
1. Константность восприятия размеров и функциональная асим-
метрия мозга.
2. Дальнее и ближнее пространство и функциональная асимметрия
мозга.
3. Восприятия объема и функциональная асимметрия мозга.
В конце я постараюсь увязать между собой эти вопросы и обос-
новать гипотезу, что только межполушарная асимметрия позволяет
нам правильно воспринимать трехмерный мир.
Я только что говорил о том, что мозг борется с искажениями,
возникающими на сетчаточной проекции. Так, в разумных простран-
ственных пределах — назовем их ближним пространством — видимые
размеры предметов остаются одинаковыми на разных расстояниях.

48 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Константность не является исключительной привилегией человека,
она свойственна всем животным. Мне не известны работы, в которых
рассматривалась бы роль каждого полушария в константности. А
между тем, для понимания значения функциональной асимметрии,
для восприятия трехмерности мира это коренной вопрос.
Перспективные построения в рисунках
Наряду с собственно экспериментальным тестированием о восп-
риятии пространства многое могут сказать рисунки людей. Их можно
рассматривать как своеобразный проективный тест. Если вы априорно
не согласны со мной, я постараюсь вас убедить.
Одним из важных элементов изображения пространства на плос-
кости являются перспективные построения, отражающие зависимость
величины предметов от расстояния до плоскости проекции. Возможны
три модуса перспективных построений.
Линейная перспектива: объективно параллельные прямые, уходя
вглубь, сходятся. При изображении отдельного предмета это выра-
жается уменьшением величины удаленной от наблюдателя части
предмета. При изображении протяженного вглубь пространства —
уменьшением величины удаленных предметов. Прямая (линейная)
перспектива широко используется в европейском ренессансном и
постренессансном искусстве. Для нашего глаза она привычна по той
причине, что фотографические изображения построены по законам
прямой (линейной) перспективы.
Аксонометрия: параллельные прямые, продолженные вглубь, оста-
ются параллельными. Это выражается в сохранении величины ближ-
них и удаленных частей предмета, а равно и предметов, расположенных
вблизи и вдали. Аксонометрические построения в живописи исполь-
зуются как для изображения ближних областей пространства, так и
для изображения его удаленных областей. По существу, они воспро-
изводят зрительное восприятие размеров в условиях действия меха-
низма константности.
Обратная перспектива: объективно параллельные прямые, уходя
вглубь, несколько расходятся. В такой перспективе удаленные части
предмета и далеко расположенные предметы изображаются большими
по величине, чем ближние. Как правило, обратная перспектива ис-
пользуется при изображении отдельных предметов в неглубоких слоях
пространства. На вкус современного зрителя, воспитанного на фотог-
рафиях и образцах европейского постренессансного искусства, обрат-
ная перспектива выглядит странно и даже противоестественно. Тем
поразительнее, что в изобразительном искусстве она распространена
гораздо больше, чем «естественная» прямая перспектива. Обратная

Лекция 5
49
перспектива использовалась в европейском искусстве на протяжении
всего средневековья и является неотъемлемой чертой восточного
искусства, будь то персидское, индийское, японское или китайское.
Наиболее ярко эта странная манера перспективных построений вы-
ражена в византийском изобразительном искусстве и его блистатель-
ном ответвлении — древнерусской иконописи. Замечу, что в то время
как прямая перспектива в детских рисунках практически отсутствует,
для них типичны аксонометрия и обратная перспектива. В свете этих
фактов вопрос о том, какой модус пространственных построений
«естественнее», остается открытым.
В дальнейшем я буду исходить из уже высказанного предположе-
ния, что, независимо от мастерства, человек изображает пространст-
венные отношения так, как он их воспринимает. Более того, можно
надеяться, что чем неумелее рисунки, чем меньше в них влияния
выучки, тем ближе изображение к непосредственному восприятию.
Если согласиться с утверждением, что аксонометрия воспроизводит
зрительное восприятие в условиях действия механизма константности,
то прямая перспектива при изображении ближнего пространства
отражает аконстантное восприятие размеров. В таком случае право-
мерно предположить, что обратная перспектива свидетельствует о
гиперконстантном восприятии размеров (Раушенбах, 1975, 1980).
Исследование пространственных построений в рисунках было про-
ведено совместно с Н.Н.Николаенко (Николаенко, Деглин, 1984, Дег-
лин, Ивашина, Николаенко, 1986). Больным предлагалось нарисовать
по воображению такие предметы как стол, куб, дом и др. Два сюжета,
предлагавшиеся больным, предполагали изображение протяженного
вглубь пространства: рельсы, уходящие вдаль, и два дома — один
вблизи, другой вдали. В данной лекции я остановлюсь исключительно
на перспективных построениях. Их анализ мы провели по изображе-
ниям стола и куба. Были отобраны рисунки 37 больных, обследован-
ных во всех трех состояниях: в контроле, в условиях угнетения правого
и в условиях угнетения левого полушария. Всего проанализировано
188 рисунков: в контроле 57, при угнетении правого полушария 68,
при угнетении левого полушария 63. О типе перспективы мы судили
по соотношению длин передней и задней сторон столешницы, либо
переднего и заднего ребер верхней грани куба.
Даже беглый взгляд на рисунки обнаруживает интересную зако-
номерность — разнообразие перспективных построений наблюдается
преимущественно при изображении предметов, встречающихся в
ближнем пространстве и соотносимых с размерами тела человека.
Именно по этой причине мы избрали для анализа изображения стола
и куба. При изображении протяженного вглубь пространства (рельсы,
7 — Деглин

50
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
два дома) используется, как правило, прямая перспектива. Тем самым
подтверждается допущение, что пространственные построения в ри-
сунках отражают восприятие пространственных отношений и потому
могут быть использованы для его анализа.
Результаты анализа обобщены на рис. 5-1.
я
и
и
и
IX
I \
I \
-L-JL
1
1
it
и
Л1
I I I I L.
20
Ф
-I I I I I I L.
-J I L.
€
"I
n
u
it
JJ
40 60 80 *0 20 40 60 80 0
20
Э
-J I L__J I
40 60
80
Рис. 5-1.
Усредненные размеры изображения стола (А) и куба (Б) в разных состояниях.
Непрерывная линия — усредненные размеры передней и задней частей
изображения. Пунктирная линия — уменьшение или приращение размеров
задней части изображения. Внизу — линейка (размеры в см).
Контрольные исследования
Выше представлены усредненные размеры передней и задней сто-
рон столешницы. Видно, что построение «усредненного» стола близко
к аксонометрическому. Все же задняя сторона стола незначительно
короче передней, так что фактически «усредненный» стол оказывается
изображенным в легкой прямой перспективе. Более детальный анализ
представлен на гистограмме, показывающей распределение частот
разных перспективных построений (рис. 5-2). Видно, что в контроль-
ных рисунках встречаются все виды перспективы, однако преобладает
аксонометрическое построение (когда обе стороны столешницы оди-
наковы по величине). Реже используется прямая перспектива и еще
реже — обратная. Так что «усредненный» стол — действительно
наиболее типичный модус пространственных построений.

Лекция 5
51
%Г
50Ь
30h
10U
ft
1 2 3
1 2 3
±±э
1 2 3
%|
50L
ЗОН
10Ь
±
ф
€
Э
Рис. 5-2.
Частота (в %) перспективных построении в изображении стола (наверху)
и куба (внизу). 1 — аксонометрия; 2 — прямая (линейная) перспектива;
3 — обратная перспектива.
Угнетение левого полушария
Построение «усредненной» столешницы, как и в контроле, близко
к аксонометрическому. Однако, как показано на рис. 5-1, в отличие
от контроля, длина задней стороны столешницы несколько превышает
7*

52 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
длину передней стороны, о чем свидетельствует отрицательный знак
приращения размера. Таким образом, реконструкция обнаруживает
легкую обратную перспективу. Действительно, гистограмма показы-
вает, что наиболее часто в этом состоянии используется обратная
перспектива и существенно реже — прямая.
Угнетение правого полушария
«Усредненная» столешница оказывается изображенной в явно пря-
мой перспективе. Сокращение размера задней стороны, как показано
здесь, гораздо интенсивнее, чем в контроле. Из гистограммы видно,
что абсолютно преобладающим типом пространственных построений
становится прямая перспектива; намного реже используется аксоно-
метрия; обратная перспектива практически исчезает (рис. 5-2).
Я не останавливаюсь на изображениях куба: здесь налицо полное
сходство данных анализа обоих сюжетов, что видно при сравнении
верхней и нижней половин на рис. 5-1. Отмечу лишь очень высокую
частоту совпадений типов перспективных построений стола и куба у
одних и тех же больных, примем наибольшая степень совпадений
наблюдается при угнетении одного из полушарий. Такое сходство
свидетельствует, что тип пространственных построений не связан с
какими-то особенностями конкретных сюжетов, а отражает модус
восприятия размеров в разных состояниях.
Таким образом, применительно к изображению предметов в ближ-
нем пространстве, для обычного «двуполушарного» состояния харак-
терны аксонометрические построения, для относительно изолирован-
ного функционирования левого полушария — построения в прямой
перспективе, а для относительно изолированного функционирования
правого полушария — построения в обратной перспективе.
До сих пор я приводил обобщенные данные и оперировал статис-
тическими величинами. А вот как выглядят конкретные рисунки
(рис. 5-3). Это избражения столов: по горизонтали — рисунки одного
больного в разных состояниях. Хочу обратить внимание на то, что в
условиях угнетения правого полушария перспективные построения
принимают утрированный, карикатурный характер, причем такие
изображения делают разные больные. Сомневаюсь, чтобы в обычном
состоянии кто-нибудь мог увидеть стол в столь сильной прямой
перспективе. В то же время, при угнетении левого полушария стол,
изображенный в явной прямой перспективе, выглядит вполне досто-
верно и убедительно. Создается впечатление, что сами того не замечая,
мы вблизи воспринимаем предметы не только в аксонометрии, но,
возможно, и в обратной перспективе.

Лекция 5
53
W !
tm
<ь
fnV
1-х- Z7"\
fcnJ
л
d 1
FT^
^— ^г
pf
fffT
1)
Рис. 5-3.
Рисунки столов, сделанные больными в разных состояниях.
в контроле; после правостороннего припадка; после левостороннего припадка.
Я уже говорил, что механизмы константности действуют только
вблизи. Поэтому уменьшение размеров на больших расстояниях явля-
ется естественным. И все же различия пространственных построений,
характерные для разных полушарий, выявляются и при изображении
протяженного вглубь пространства. Это изображение рельсов, уходя-
щих вдаль (рис. 5-4), усредненные рисунки 18 больных. Заметно, что
сближение параллельных прямых усиливается при угнетении правого
и ослабляется при угнетении левого полушария. Та же закономерность
прослеживается и при изображении двух домов, один из которых
находится вблизи, а другой — вдали. В условиях угнетения правого
полушария происходит усиление, а в условиях угнетения левого
полушария — ослабление прямой перспективы (рис. 5-5).

54
В. Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Ф
Э
С
80
60
[АО
20
Lb
I II III
Рис. 5-4.
Усредненные изображения «рельсов, уходящих вдаль», сделанные
в разных состояниях: А — в контроле; Б — после правостороннего припадка;
В — после левостороннего припадка.
Справа: частота (в %) использования вертикального, горизонтального положения
рельсов: 1) диагональное, 2) вертикальное, 3) горизонтальное положение рельсов.

5
Рис. 5-5.
Рисунки «Два дома, один вблизи, один вдали»,
сделанные больными в разных состояниях.
1
ф
J-
Рис. 5-6.
Рисунок «Два дома, один вблизи, один вдали»,
сделанный пациенткой в разных состояниях.

56
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Напомню, что для таких сюжетов характерна только прямая пер-
спектива. Тем знаменательнее исключения. Вот уже знакомые изобра-
жения двух домов (рис. 5-6). В условиях угнетения правого полу-
шария больная использует прямую перспективу, что естественно. Она
даже провела прямые линии от одного дома к другому, объяснив, что
это необходимо «для уменьшения дальнего дома». Та же больная в
условиях угнетения левого полушария рисует дальний дом значи-
тельно больших размеров, чем ближний. Возникает эффект обратной
перспективы, в данном сюжете неуместный и противоестественный.
Приведенный пример подчеркивает, сколь велика тяга правого полу-
шария к обратной перспективе.
Копирование изображения трехмерной фигуры
Поразительно, но типичные для разных состояний построения
выявляются не только в рисунках по воображению, но и в копиях,
когда перед глазами испытуемого находится образец. Я приведу данные
Н.Н.Николаенко (Николаенко, 1983; Меншуткин, Николаенко, 1987).
Больным предлагалось копировать рисунок удлиненного параллелепи-
педа, изображенного в аксонометрии, т.е. со строго параллельными
ребрами. Здесь приведены реконструкции параллелепипеда по копиям
(рис. 5-7). Непрерывные линии — средние арифметические размеров
переднего и заднего ребер в копиях. В обычном состоянии больные
с равной вероятностью преувеличивали и преуменьшали размеры
заднего ребра, что видно из гистограммы. В среднем переднее и заднее
ребро оказывались равными, т.е. «усредненный» параллелепипед, по-
добно образцу, получился аксонометрическим. В условиях угнетения
правого полушария те же больные регулярно уменьшали в копиях
величину заднего ребра. В результате «усредненный» параллелепипед
оказался изображенным в прямой перспективе. В условиях угнетения
левого полушария те же больные регулярно увеличивали в копиях
величину заднего ребра. Поэтому «усредненный» параллелепипед
оказался изображенным в сильной обратной перспективе.
Итак, анализ пространственных построений в рисунках больных,
а также в копиях изображения трехмерной фигуры позволяет выска-
зать предварительные соображения. Левое полушарие воспринимает
размеры аконстантно даже в ближнем к человеку пространстве. Правое,
полушарие склонно к гиперконстантности восприятия размеров. Не-
зависимость видимых размеров от расстояний в обычном состоянии,
возможно, является компромиссом между аконстантным и гиперкон-
стантным восприятием, свойственным разным полушариям.
Я высказал предварительные соображения. Ведь рисунки все же
тестировались до УП и служат косвенным свидетельством особенно-

Лекция 5
57
Рис 5-7
Соотношение размеров передней и задней граней параллелепипеда в разных
состояниях. Вверху — гистограммы распределения: по оси ординат — количество
(п) рисунков-копий; по оси абсцисс — разности размеров задней и передней граней.
Внизу — реконструкция скопированных параллелепипедов в разных состояниях
(непрерывные линии — средние арифметические размеров передней
и задней граней в копиях параллелепипеда).
стей восприятия. Необходимы прямые доказательства, непосредствен-
ные измерения видимых размеров. Такие прямые измерения были
проведены в двух сериях экспериментов.
Оценка величины плоской фигуры
Первое время в литературе исследование роли каждого полушария
в константности восприятия было проведено Н.Н.Николаенко (Мен-
шуткин, Николаенко, 1987). На расстоянии 1 м и 4 м больным в
случайном порядке предъявлялись квадраты черного цвета. Набор
включал 25 квадратов, длина стороны которых варьировалась от 15
до 80 мм. Идентичный набор квадратов, расположенных в порядке
увеличения размеров, находился перед испытуемым. От испытуемого
требовалось выбрать из этого набора тот квадрат, который по разме-
рам совпадал с предъявленным. Исследование было проведено на 16
больных, каждый из которых тестировался до УП, после правосто-
роннего и после левостороннего УП.
8 — Деглин

58
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
На рис. 5-8 представлены данные анализа систематических ошибок
опознания размеров. Контуром показаны размеры предъявляемых
квадратов, пунктиром — видимые размеры; передняя грань — данные
восприятия на расстоянии 1 м, задняя — на расстоянии 4 м; по
вертикали сгруппированы квадраты разных размеров; внизу — уже
знакомые схемы, обозначающие состояние больных. Мы видим, что
в обычном состоянии на расстоянии 4 м больные преувеличивают
размеры и по сравнению с предъявляемыми, и по сравнению с
видимыми размерами вблизи. Аналогичная картина наблюдается при
угнетении левого полушария и сохранной деятельности правого по-
лушария, особенно в отношении квадратов средней и малой величины.
Совсем иная картина имеет место при угнетении правого и сохранной
деятельности левого полушария — все видимые размеры системати-
чески уменьшаются по сравнению с предъявляемыми.
Таким образом, мы сталкиваемся с уже знакомой закономер-
ностью — правое полушарие преувеличивает размеры, а левое их
преуменьшает по мере удаления от наблюдателя. Иными словами,
исследование восприятия реальных размеров в реальном пространстве
показало, что левое полушарие воспринимает размеры аконстантно,
Размер
предмета
<30 мм
30-60 мм
>60 мм
о
ительный \Kj
т
Irl
ЕГ>'
Действительный
размер предмета
Кажущийся
размер предмета
а
4м
1 м
Расстояние
от испытуемого
до предмета
Рис. 5-8.
Соотношение видимых (пунктир) и действительных (контур) размеров предметов
на расстояниях 1 и 4 м в разных состояниях. Цифры слева — размеры предмета;
1 — контроль, 2 — угнетение правого полушария; 3 — угнетение левого полушария.

Лекция 5
59
правое — гиперконстантно. В данном эксперименте гиперконстант-
ность выявилась и в обычном состоянии. Я хочу напомнить, что
обсуждая рисунки, я предполагал, что мы, сами того не сознавая, в
ближнем пространстве видим предметы в обратной перспективе. Ре-
зультаты приведенного эксперимента подтвердили это предположение
и показали, что такое видение связано с активностью правого полу-
шария.
Оценка линейных размеров
Перейдем к следующему эксперименту. Речь пойдет о данных,
полученных А.Пахомовой (Пахомова, 1993, 1994). В условиях полного
затемнения на белом экране вспыхивали две красные точки, обозна-
чавшие концы горизонтальных отрезков разной длины: 20, 30 и 40 см.
Отрезки предъявлялись на расстояниях 1,3 м, 2,6 м, 4,1 м, 5,6 м от
испытуемого (рис. 5-9). Перед испытуемым находилась линейка дли-
ной 45 см, на которой с помощью подвижной ручки можно было
выставить видимый размер предъявляемого отрезка. Линейка пред-
ставляла собой реостат, соединенный с цифровым вольтметром, табло
которого показывало выставленный на линейке размер в см. Иссле-
довано 11 больных, каждый до УП, после правостороннего и после
м
5 6
о
о
см
1 Si
5.6
5
о
о
со
1 3
Ь6
2
и
о
-*
1 Я
0
1
5
*
|1
1'
|l
1*
i \
■ ■
)
,\
\
, \
, \
, \
■ i
1
1*
|1
|1
• *
i i
10 15 20 25 30 35
• Ч
t If
| |;
• »i
■ t
• 1
i ■ i i i
0 5 10 15 20
1
■| 1
■l I
If I
* 1
1 1
! 1
i i i i
25 30 35 0
.1
5
1
10
j!
*
|\
11
I \
1 *
i \
i \
. \
1 *
. *
i i i i i
15 20 25 30 35
CD
€
Э
Рис. 5-9.
Усредненные величины ответов испытуемых на предъявление различных размеров
на ближнем (1,3 м) и дальнем (5,6 м) расстоянии. По оси абсцисс — линейка.
По оси ординат — величина субъективного размера в см.

60 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
о
0^_
левостороннего УП. Прежде чем я представлю результаты, хочу
отметить, что обычно все больные на всех расстояниях во всех
состояниях уменьшали видимые размеры по сравнению с предъявля-
емыми. Сейчас меня интересует только соотношение видимых раз-
меров на разных расстояниях, поэтому я не буду останавливаться на
анализе этого факта.
Контрольные исследования
На рисунке вверху слева изображена схема эксперимента. Здесь
представлена усредненная величина каждого отрезка на двух расстоя-
ниях от испытуемого — самом ближнем (1,3 м) и самом дальнем
(5,6 м). Как видите, один и тот же отрезок (это 20, 30, 40 см) вдали
в среднем воспринимается в меньшем размере, чем вблизи. На кривых
показано приращение размеров
(в %) на всех расстояниях по
сравнению с видимым размером
на самом близком расстоянии.
Видно, что все приращения име-
ют отрицательную величину,
т.е. видимый размер (рис. 5-10)
уменьшается, и тем сильнее, чем
дальше находится отрезок. Ана-
лиз распределения больных по
типу восприятия показал, что
подавляющее большинство боль-
ных воспринимало размеры акон-
стантно — уменьшающимися по
мере удаления. С этим, собствен-
но, и связано уменьшение вдали
усредненного отрезка. Лишь еди-
ничные больные в контроле вос-
принимали размеры константно
(равными вблизи и вдали) и ги-
перконстантно (увеличивающими-
ся при удалении). На рис. 5-10
представлен специальный коэффи-
циент константности. Я сейчас
не буду объяснять, как он вы-
числяется. Важно, что усреднен-
ный коэффициент имеет отри*
цательный знак, который свиде-
тельствует об аконстантности
восприятия. Его величина ха-
рактеризует степень аконстант-
70 г
о^
70
Ф.
ft О-
4.1
5,6
Рис. 5-10.
Зависимость субъективной величины
предъявляемого размера (ордината, в %)
от расстояния до объекта (абсцисса, м)
при различных состояниях.
А - 20 см, Б - 30 см, В - 40 см.

Лекция 5
61
%
2Г
-2К-
ности. Таким образом, для контроля характерно восприятие линейных
размеров как бы в прямой перспективе — они уменьшаются по мере
удаления.
Угнетение правого полушария
Как видите, здесь картина похожа на контроль, но аконстантность
выражена сильнее. Видно, что разница между усредненными отрез-
ками вдали и вблизи больше, чем в контроле. Об этом же говорят и
кривые, отражающие потерю величины при удалении. Гистограмма
свидетельствует, что практически все больные в этом состоянии
воспринимают размеры аконстантно. Коэффициент константности
сохраняет отрицательный знак, но его величина достоверно больше,
чем в контроле, что говорит об увеличении акостантности. Таким
образом, для изолированного функционирования левого полушария
характерно восприятие размеров в более сильной прямой перспективе,
чем в обычном состоянии.
Угнетение левого полушария
В эксперименте участвовали те
же самые испытуемые, но картина
здесь противоположная. Усреднен-
ные видимые размеры вдали не-
сколько превышают видимые разме-
ры вблизи. Это же демонстрируют
кривые — приращение размера
имеет положительную величину.
Обратите внимание на гистограм-
му. Количество больных с аконс-
тантным восприятием существенно
уменьшается и по сравнению с кон-
тролем, и тем более по сравнению
с угнетением правого полушария.
Количество больных с гиперконс-
тантным восприятием существен-
но увеличивается и по сравнению
с контролем, и по сравнению с
угнетением правого полушария и
составляет теперь большинство.
Коэффициент константности из-
меняет знак и становится положи-
тельным, что говорит о гиперкон-
стантности (рис. 5~11).
-to
ФЭС
Рис. 5-11.
Величина коэффициента константности
восприятия размеров при различных
состояниях испытуемых.

62
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Сравнение 1-й и 2-й серий экспериментов показывает, что в
интересующем нас вопросе имеется полное совпадение: в условиях
изолированного функционирования правого полушария теми же людь-
ми те же размеры тех же объектов воспринимаются гиперконстантно.
Итак, и рисунки по воображению, и копирование нарисованной
трехмерной фигуры, и измерения восприятия реальных размеров в
реальном пространстве обнаружили поразительное совпадение дан-
ных. Сегодня можно с уверенностью сделать следующие выводы:
1. Левое полушарие видит размеры аконстантно и в этом отношении
следует за сетчаточной проекцией.
2. Правое полушарие видит размеры гиперконстантно, т.е. трансфор-
мирует сетчаточную проекцию таким образом, что растягивает раз-
меры по мере удаления объекта.
3. Феномен константности размеров следует рассматривать не как
присущий одному из полушарий, а как следствие суперпозиции акон-
стантности и гиперконстантности. Таким образом, константность
определяется межполушарным взаимодействием.

Лекция 6
ДАЛЬНЕЕ И БЛИЖНЕЕ ПРОСТРАНСТВО
И ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА
Сегодня я хочу обратиться к проблеме, которая в литературе, по
существу, еще не рассматривалась и даже не была поставлена. Это
отношение каждого полушария к разным областям пространства —
ближнему и дальнему. Для понимания того, как мозг решает задачу
восприятия трехмерности пространства, — это ключевая проблема.
Но прежде чем перейти к фактическому материалу, я должен
сказать несколько слов о терминах. Мы употребляем термин «прост-
ранство», но какой смысл мы вкладываем в это слово? По-видимому,
следует четко различать три значения понятия «пространство». Пер-
вое — это реальное физическое пространство, то, которое объективно
существует и не зависит от присутствия человека. Второе — концеп-
туальное пространство. Это наши теоретические, научные представ-
ления о пространстве. Когда мы говорим, что пространство изотропно,
непрерывно и равномерно, то мы имеем в виду вполне определенную
концепцию — эвклидово пространство. Когда мы говорим, что прост-
ранство искривлено, мы имеем в виду концептуальное пространство,
но иное — Лобачевского, Риманна, Эйнштейна. Наконец, третье значе-
ние термина, имеющее непосредственное отношение к нам, нейропси-
хологам, — это перцептивное пространство. Под ним подразумевается
чувственный образ пространства, представление о пространстве, свя-
занное с восприятием. Перцептивное пространство, в отличие от
эвклидова, анизотропно, содержит выделенные области: верх, низ,
правое, левое, ближнее, дальнее. При этом разные области перцептив-
ного пространства имеют разные эмоциональные и ценностные харак-
теристики, что закреплено даже в языке. И в английском, и в русском
языках слово «правый» обозначает не только область пространства,
но имеет значение правильности и положительности. В русском языке
слово «левый» имеет значение нелигитимности и даже криминально-
сти. Различные ценностные характеристики имеют также слова «верх»
и «низ». Сегодня речь пойдет о ближнем и дальнем пространстве.
Ближнее и дальнее пространство в рисунках
Как и в прошлый раз я начну с рисунков. В любом рисунке, если
в нем представлен видимый мир, обязательно содержатся указания
на то, какое пространство изображено — ближнее или дальнее. Это

64
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
не связано с квалификацией художника, а часто и с его сознательным
намерением. Есть несколько групп таких признаков.
Во-первых, это перспективные построения, уже рассмотренные в
прошлой лекции.
Во-вторых, это композиционные признаки — взаимное расположе-
ние изображенных объектов, положение их на картинной плоскости
(в нашем случае — на листе бумаги).
В-третьих, это способ изображения самих объектов. Рассмотрим
эти признаки последовательно.
Перспективные построения
В прошлой лекции я анализировал перспективные построения с
точки зрения константности восприятия размеров. Но мы можем
изменить точку зрения. Ведь разный модус восприятия размеров
(константность, аконстантность, гиперконстантность) свойственен раз-
ным областям пространства. В таком случае само перспективное
построение свидетельствует о том, какое пространство художник
изображает. Так, константнбе восприятие характерно для ближнего
или очень отдаленного пространства. Соответственно, аксонометри-
ческое перспективное построение может указывать и на ближнее, и
на дальнее пространство, т.е. не дает четких указаний на изображаемую
область пространства. Как мы видели в прошлой лекции, аксонометрия
одинаково часто встречается и в обычном состоянии, и при угнетении
правого, и при угнетении левого полушарий. Аконстантное восприятие
характерно для удаленных от наблюдателя областей пространства.
Соответственно прямая перспектива указывает, что художник изоб-
ражает дальнее пространство. Как мы видели, прямую перспективу
по преимуществу использует левое полушарие. Гиперконстантное
восприятие характерно для самого ближнего к наблюдателю слоя
пространства. Соответственно, обратная перспектива указывает на
стремление изобразить ближнее пространство. Как мы видели, обрат-
ную перспективу использует практически только правое полушарие.
Таким образом, судя по перспективным построениям, левое полушарие
тяготеет к изображению дальнего, а правое — ближнего.
Композиционные признаки
На двухмерной проекции трехмерного пространства удаление
объекта передается его поднятием к линии горизонта. Из двух раз-
ноудаленных предметов дальний изображается выше ближнего. Это
объективное свойство двухмерной проекции, построенной по оптико-
геометрическим законам, что хорошо иллюстрируется фотографией.
Кроме того, в рисунках удаление часто передается сдвигом вправо:
чем дальше предмет, тем правее он располагается на листе, чем

Лекция 6
65
ближе — тем левее. Это свойство перцептивного пространства получит
объяснение далее. Суммирование двух указанных тенденций — рас-
полагать более удаленный объект выше и правее — приводит к тому,
что глубина пространства на плоскости изображения композционно
оформляется с помощью диагонали, идущей из нижнего левого в
верхний правый угол.
На рис. 6-1 представлены
усредненные характеристики
изображений двух домов. Эти
данные получены у нескольких
десятков больных, каждый из ко-
торых рисовал этот сюжет в кон-
троле, при угнетении правого и
при угнетении левого полуша-
рия. Усреднялось положение до-
мов на листе и их площади. Ря-
дом представлены результаты
анализа этих усредненных рисун-
ков (данные получены Н.Н.Ни-
колаенко). Вначале я хочу обра-
тить внимание на общие черты,
роднящие все три состояния.
Всюду присутствует диагональ,
о которой я только что гово-
рил, — дальний дом располагает-
ся выше и правее ближнего. Всю-
ду используется более или менее
выраженная прямая перспекти-
ва, поскольку сюжет предпола-
гает изображение достаточно
протяженного вглубь простран-
ства. На этом сходство кончает-
ся и начинаются различия.
На рис. 6-1 внизу видно, что
при угнетении правого полуша-
рия, когда активно левое, облас-
ти, занимаемые домами, сущест-
венно уменьшаются и смещают-
ся вправо и нижняя граница
областей оказывается выше. При угнетении левого полушария (сред-
няя часть рис. 6-1), когда активно правое полушарие, области смеща-
ются влево, а верхние границы областей оказывается ниже. Указанные
u с
Рис. 6-1.
Усредненные характеристики изображений
двух домов, выполненные пациентами
в различных состояниях.
9 — Деглин

66
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
сдвиги областей связаны с тем, что при активации левого полушария
ближний дом смещается вдаль, а при активации правого полушария —
дальний дом смещается ближе.
Об этом говорит и членение пространства листа на усредненных
рисунках (рис. 6-2). Прямые проведены точно через середины рас-
стояний между домами. В точках пересечений, являющихся центрами
композиций, помещены схемы состояний. Видно, что при активации
левого полушария центр смещается вверх и вправо, а при активации
правого полушария — вниз и влево. Интересно, что все центры
расположены точно по диагонали. При изменении активности полу-
шарий композиционный центр рисунка скользит по этой диагонали,
отражая смещения домов дальше или ближе.
г
■Ф
т
<►-
?
Рис 6-2.
Схема членения пространства листа на усредненных изображениях двух домов,
выполненных в различных состояниях. Пояснения в тексте
На рис. 6-3 наложены позиции каждого дома при угнетении пра-
вого и левого полушарий. Это позволяет точнее проанализировать,
за счет чего происходят сдвиги. Оказывается, при угнетении правого
полушария, когда активно левое, дальний дом остается на месте, а
ближний, смещаясь вверх и вправо, приближается к нему. Когда

Лекция б
67
угнетено левое полушарие и активно правое, ближний дом остается
на месте, а дальний, смещаясь вниз и влево, приближается к нему.
Поэтому при наложении ближний дом левого полушария и дальний
дом правого полушария занимают на листе одну и ту же позицию.
Вследствие сближения домов (в одном случае вблизи, в другом вдали)
расстояние между ними при угнетении любого полушария сокраща-
ется (см. рис. 6-3).
Рис. 6-3.
Схема усредненных позиций каждого дома
при угнетении правого и левого полушарий.
О
о
Рис. 6-4.
Схема площадей ближнего (внутри) и дальнего (снаружи) домов.
На рис. 6-4 наложены площади ближнего и дальнего домов в
каждом из исследованных состояний. Видно, что при активации левого
9*

68
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
полушария существенно сокращается площадь ближнего дома, кото-
рый смещается вдаль, в то время как площадь дальнего дома по
сравнению с контролем не изменяется. При активации правого по-
лушария существенно увеличивается площадь дальнего дома, который
смещается ближе, в то время как площадь ближнего дома остается
такой же, как в контроле. В результате разница между площадями
домов в любом случае уменьшается, что ведет к ослаблению прямой
перспективы. Я уже говорил, что аксонометрия характерна для ближ-
них и очень отдаленных областей пространства.
Итак, и положение домов на плоскости листа, и членение простран-
ства листа, и расстояния между домами, и площади домов — все
говорит об одном и том же. Если в контроле, когда активны оба
полушария, задание выполняется адекватно — один из домов изоб-
ражается вблизи, а другой вдали, то в «однополушарном» состоянии
оба дома оказываются в одном пространственном локусе: когда ак-
тивно левое полушарие — вдали, когда активно правое — вблизи.
Напрашивается вывод, что левое полушарие каким-то образом «за-
интересовано» в дальнем, а правое — в ближнем пространстве.
Теперь можно понять, почему удаление предмета изображается на
плоскости сдвигом вправо. Правое пространство, сканируемое левым
полушарием, по-видимому, ассоциируется с дальним пространством.
Левое пространство, сканируемое правым полушарием, по-видимому
ассоциируется с ближним пространством. Этот вывод подкрепляется
следующим фактом. Было подсчитано количество рисунков, в которых
дальний дом находился правее ближнего, над ближним или левее
ближнего. Оказалось, что при угнетении левого полушария существен-
но уменьшается количество рисунков, в которых дальний дом распо-
ложен правее ближнего и соответственно увеличивается количество
рисунков, в которых дальний дом расположен над ближним или левее
ближнего. Происходит как бы поворот диагонали против часовой
стрелки, что свидетельствует об ослаблении глубины пространства в
рисунке.
До сих пор я оперировал усредненными рисунками. Покажу теперь
конкретные рисунки больных.
На рис. 5-4 усреднены рисунки 18 больных, рисовавших «рельсы,
уходящие вдаль» во всех трех состояниях. Не буду останавливаться
на перспективных построениях, обращу внимание только на направ-
ление рельсов, сопоставленное на этом рисунке. Каждая линия про-
ведена через середины отрезков, соединяющих ближние и дальние
концы усредненных рельсов и отражает их положение на листе. Видно,
что при угнетении левого полушария, когда избирательно активно
правое полушарие, происходит поворот против часовой стрелки —

Лекция 6
69
рельсы занимают более вертикальное положение. На гистограммах
представлено распределение положения рельсов на листе. Видно, что
при угнетении левого полушария диагональное расположение рельсов
встречается реже, чем в контроле и при угнетении правого полушария,
а вертикальное положение — существенно чаще. «Вертикализация»
рельсов свидетельствует об уменьшении глубины изображаемого про
странства. Об этом же говорит и уменьшение длины рельсов в
условиях угнетения левого полушария (см. рис. 6-6). Перейдем опять
от усреднения к конкретным рисункам.
Способ изображения объектов
Рассмотрим последнюю группу признаков. Здесь я буду опериро-
вать только индивидуальными рисунками.
Столы (рис. 6—5). По горизонтали расположены рисунки одного
и того же больного в разных состояниях. Когда избирательно активно
правое полушарие, столы изображаются так, как они видны с близкого
расстояния: они объемны, индивидуализированы; видна конструкция
стола, материал, из "которого он сделан. У этих же больных, когда
избирательно активно левое полушарие, столы утрачивают достовер-
ность, становятся умозрительными, столами «вообще».
1$
ф
Рис. 6-5
Изображения столов, выполненные в разных состояниях.

70
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Дома (рис. 5-5). То же можно сказать и об изображениях домов.
Когда активно правое полушарие, дома достоверны, конкретны, объем-
ны, просматривается фактура. У тех же больных, когда активно левое
полушарие, дома превращаются в бесплотные силуэты, как будто они
рассматриваются издали.
Рельсы (рис. 6-6). Когда активно правое полушарие, рельсы
находятся перед глазами наблюдателя, виден профиль куска рельсов.
Кроме того, они обрываются здесь же в зоне ясного видения, т.е.
около зрителя, и никуда не ведут. Когда активно левое полушарие,
рельсы дематериализованы, это простые линии — знаки рельсов,
указывающие лишь направление вдаль.
Рис. 6-6.
Рисунки «рельсы, уходящие вдаль», выполненные в разных состояниях.

Лекция 6
71
Таким образом, правое полушарие изображает предметы так, как
они видны в ближнем пространстве, непосредственно примыкающем
к человеку. Оно строит на плоскости наглядно-чувственную картину
мира. Предметы, которые изображает левое полушарие, обезличены,
«силуэтны», призрачны, лишены деталей. Картина мира утрачивает
наглядность, и возникает так называемая перспектива деталей (Рок,
1980, т.1.), характерная для восприятия отдаленных областей прост-
ранства.
Итак, все три группы признаков, о которых говорилось в начале
лекции: перспективные построения, композиционные признаки, спо-
соб изображения объектов — свидетельствуют об одном и том же.
1. Правое полушарие в любом сюжете стремится изобразить ближ-
нее пространство. Это стремление так велико, что даже сюжетам, в
которых должно присутствовать дальнее пространство, придаются
признаки ближнего. Оно стремится все, даже отдаленные, объекты
приблизить к наблюдателю. Правомерно сделать вывод об особой
«заинтересованности» правого полушария в ближнем пространстве,
об особой ценности, значимости для него ближнего пространства.
2. Левое полушарие в любом сюжете стремится изобразить дальнее
пространство. Даже сюжетам, требующим изображения ближнего
пространства, оно придает признаки дальнего. Левое полушарие как
бы старается распахнуть пространство, отдалить его от человека.
Правомерно сделать вывод об особой «заинтересованности» левого
полушария в дальнем пространстве, об особой ценности, значимости
для него дальнего пространства.
В целом, анализ рисунков позволил вскрыть ценностные характе-
ристики перцептивного пространства — различную значимость для
каждого из полушарий разных областей пространства. Но рисунки
не могут ответить на вопрос о модусе восприятия каждым из полу-
шарий пространственных локусов разной отдаленности, или проще —
восприятии глубины каждым полушарием. Мы не знаем, стоят ли за
ценностными характеристиками различия в восприятии разных по
удаленности областей пространства. Обратимся к эксперименту.
Точность опознания размера
Испытуемым предъявлялись квадраты разной величины на рас-
стояниях 1 и 4 метра, а они должны были выбрать квадрат того же
размера из комплекта, который находился перед ними. В прошлой
лекции я приводил данные о систематических ошибках восприятия.
Сегодня я приведу данные о точности восприятия. На рис. 6-7 высота
столбика — количество (в %) правильно опознанных размеров, ближ-
ние столбики — на расстоянии 1 м, дальние — 4 м. Видно, что в

72
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
контрольных исследованиях точность восприятия зависит от рассто-
яния — вблизи она существенно выше, чем вдали. Практически то
же самое наблюдается, когда угнетено правое и активно левое полу-
шарие. В условиях же угнетения правого полушария точность опозна-
ния уменьшается вблизи и становится такой же, как вдали. Право-
мерно сделать вывод, что точность восприятия размеров в ближнем
пространстве обеспечивается правым полушарием. Аналогичные дан-
ные были получены в работе А.Пахомовой при исследовании воспри-
ятия размеров линейных отрезков. Уже эти эксперименты показывают
специальную вовлеченность правого полушария в восприятие ближ-
него пространства.
%г
40
20
I I I I I
%
40
20
г-
1*1
1*1
//
*
*
—
1*1
/У
•
Г 1
t
*
,<У
f
*
*
•
Ф С Э
Рис. 6-7.
Частота (в %) правильного опознания размеров предметов
на расстояниях 1 и 4 м в разных состояниях. Пояснения в тексте.
Однако более интересным в этом плане мне представляется сле-
дующий эксперимент, проведенный Н.Пинхасиком.
Членение пространства в глубину
Для решения интересующего нас вопроса мы использовали метод
членения пространства. Перед сидящим на стуле испытуемым уста-
навливалась на полу уходящая вдаль линейка длиной 3 м. Передний
край линейки находился на расстоянии 2,5 м от испытуемого. Начало
и конец линейки были обозначены постоянно светящимися точками
(светодиодами). Между ними находились 5 точечных стимулов (ана-
логичных светодиодов), которые предъявлялись испытуемым на ко-

Лекция 6
73
роткое время. Среди этих 5 стимулов один являлся геометрической
серединой, другие отстояли от него на 25 и 50 см в разные стороны.
Исследование проводилось в полной темноте. Испытуемый должен
был сказать, является ли предъявленный стимул серединой, находится
он ближе или дальше середины. Тем самым выяснялось положение
каждого стимула относительно перцептивной середины. С помощью
специально разработанного математического аппарата рассчитывалась
вероятность восприятия каждого стимула как середины (с учетом
ответов «дальше», «ближе») и положение перцептивной середины по
отношению к геометрической. Было исследовано 10 больных (6 муж-
чин и 4 женщины) с депрессиями или шизофренией. Каждый из
больных исследовался до УП (контрольные исследования), после
правостороннего и левостороннего УП. В контрольных исследованиях
у большинства больных перцептивный центр располагался несколько
ближе к переднему краю линейки по сравнению с геометрическим
центром. Соответственно, усредненная перцептивная середина оказа-
лась несколько сдвинутой ближе. Как показано, здесь отношение
перцептивно равных отрезков — ближнего к дальнему — равно 0,9.
В условиях угнетения правого полушария, когда активно левое, у
всех без исключения больных перцептивный центр смещался к даль-
нему краю линейки и в большинстве случаев оказывался дальше
геометрической середины. Отношение перцептивно равных отрез-
ков — ближнего к дальнему — теперь уже превысило единицу и
составило 1,2.
В условиях угнетения левого полушария, когда активно правое, у
большинства больных перцептивный центр смещался к переднему
краю линейки и лишь у одного не изменил своего положения. В
большинстве случаев он оказывался ближе геометрической середины
и ближе перцептивной середины. В результате отношение перцептивно
равных отрезков — ближнего к дальнему — уменьшилось по сравнению
с контролем и составило 0,8.
На рис. 6-8, по данным измерений у всех больных, построены
усредненные зависимости вероятности восприятия каждого стимула
как перцептивной середины. Кривые, характеризующие угнетение
правого и левого полушарий, расположены симметрично относительно
перцептивной середины контрольных измерений (координаты Хк) и
пересечение этих кривых находится на указанной координате. Судя
по форме и расположению кривых, можно предположить, что кривая,
характеризующая контрольные измерения представляет собой приб-
лиженную полусумму кривых, характеризующих угнетение правого
и левого полушарий.
10 — Деглин

74
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Рис. 6-8
Усредненная по всей группе вероятность восприятия /-стимула как середины
линейки. 1С — положение усредненной перцептивной середины в контрольных
исследованиях. По оси абсцисс — номера стимулов; по оси ординат — значения
приведенной вероятности. Тонкая линия — контрольные измерения,
жирная линия — измерения в условиях угнетения правого полушария,
пунктир — измерения в условиях угнетения левого полушария.
Итак, правое и левое полушарие решают задачу членения простран-
ства различным образом. В условиях относительно изолированной
активности левого полушария перцептивная середина находится даль-
ше геометрической. Иначе говоря, объективно больший ближний отре-
зок воспринимается равным объективно меньшему дальнему отрезку.
Из этого следует, что левое полушарие переоценивает дальний отрезок.
Поскольку членение пространства отражает модус его восприятия, то
можно сделать вывод, что левому полушарию свойственна переоценка
дальнего пространства по сравнению с ближним. В условиях относи-
тельно изолированного функционирования правого полушария пер-
цептивная середина находится ближе, чем геометрическая. Иначе

Лекция 6
75
говоря, объективно меньший ближний отрезок приравнен к объектив-
но большему дальнему отрезку. Применяя то же рассуждение, что было
приведено выше, можно утверждать, что правому полушарию свой-
ственна переоценка ближнего пространства по сравнению с дальним.
Членение пространства в условиях изолированной активности од-
ного из полушарий можно представить как следствие деформации
перцептивного пространства. Перцептивное пространство избиратель-
но активного левого полушария характеризуется сжатием дальнего и
растяжением ближнего. Перцептивное пространство избирательно ак-
тивного правого полушария, очевидно, характеризуется противопо-
ложно направленной деформацией — сжатием ближнего и растяже-
нием дальнего пространства.
В обычном состоянии, когда активны оба полушария, перцептивная
середина находится между перцепетивными серединами обоих полу-
шарий не только при усреднении результатов, но и, что очень важно,
у каждого испытуемого. Я только что говорил о том, что усредненная
вероятностная кривая контроля может рассматриваться как полусумма
усредненных кривых правого и левого полушарий. На этом основании
можно полагать, что в обычном состоянии в членении пространства
участвуют оба полушария, а отсутствие (или меньшая выраженность)
деформаций перцептивного пространства в контроле является след-
ствием компромисса между обоими полушариями.
К вопросу о компромиссе я еще вернусь в следующей лекции, а
сейчас — еще один эксперимент, который также нацелен на исследо-
вание отношения каждого полушария к удаленности.
Абсолютные суждения об удаленности
Сидящему на стуле испытуемому предъявлялись точечные стиму-
лы (светодиоды). Стимулы располагались по средней линии на уровне
глаз испытуемого и на разной от него удаленности — 2,5, 3,5 и 4,5 м.
Стимулы предъявлялись на короткое время в случайном порядке по
10 раз каждый. Исследование проводилось в полной темноте, так что
сопоставить положение стимулов с какими-либо предметами в комнате
было невозможно. Испытуемый должен был сказать, на каком рас-
стоянии (в метрах) находился предъявленный стимул. В эксперименте
участвовало 6 больных (все женщины), проходивших курс ЭСТ по
поводу депрессии или шизофрении. Как обычно, каждый больной
был исследован до УП (контроль), после правостороннего и после
левостороннего У П.
Прежде чем рассказать о данных исследования в разных состо-
яниях, следует отметить некоторые общие особенности решения по-
ставленной задачи.
Ю*

76 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
1. Все испытуемые, во всех состояниях, отчетливо воспринимали
разную удаленность стимулов и никогда не путали их относительного
расположения.
2. В то же время задача оценить абсолютную удаленность в опре-
деленных единицах оказалась чрезвычайно трудной. Все без исклю-
чения испытуемые жаловались на невозможность указать расстояние,
иногда даже отказывались от выполнения задания. Оценки расстояния
до того или иного стимула чрезвычайно варьировались как у разных
испытуемых, так и у одного и того же испытуемого при повторных
пробах.
3. Во всех трех состояниях удаленность стимулЬв сильно преуве-
личивалась. Они, как правило, казались расположенными дальше, чем
в действительности. Следует отметить, что иллюзия значительной
удаленности возникала и у здоровых испытуемых, хорошо знавших
истинную удаленность стимулов. Оказалось, что в контрольных ис-
следованиях все стимулы воспринимались сдвинутыми вдаль, причем
сдвиг был достаточно равномерным. По мере удаления стимула прира-
щение слегка увеличивалось, и перцептивное расстояние между край-
ними стимулами становилось приблизительно равным истинному
расстоянию между ними. Средний перцептивный стимул находился
точно посредине между крайними перцептивными стимулами (отно-
шение ближнего перцептивного расстояния к дальнему было рав-
но 1,0), что также соответствовало реальному положению стимулов.
Таким образом, в контрольных исследованиях все отличия перцеп-
тивного положения от истинного сводились к сдвигу всего паттерна
стимулов вдаль.
В условиях угнетения правого полушария и активации левого
изменения оказались неожиданными. Перцептивные расстояния, как
и в контроле, были сильно преувеличены, однако очень неравномерно.
Самый ближний стимул сдвигался сильнее, чем самый дальний,
в силу чего перцептивное расстояние между крайними стимулами
становилось намного меньше, чем истинное и перцептивное рассто-
яние в контроле. Но самое интересное заключается в том, что средний
стимул сдвигался гораздо значительнее, чем крайние. В результате
он настолько приближался к дальнему, что их перцептивные позиции
становились неразличимыми. Отношение ближнего отрезка к даль-
нему многократно возрастало и составляло 7.
В условиях угнетения левого полушария и активации правого
также наблюдались неравномерные сдвиги, но не столь драматичные,
как при угнетении правого полушария. Перцептивное расстояние
между крайними стимулами еще точнее соответствовало реальному,
чем в контроле, но средний стимул сдвигался меньше, чем крайние,

Лекция 6
77
в силу чего перцептивное расстояние между ближним и средним
стимулом становилось меньше, чем между средним и дальним. От-
ношение ближнего отрезка к дальнему теперь стало уже меньше
единицы и составило 0,9.
Я думаю, слушатели уже заметили сходство результатов предыду-
щего и данного экспериментов. Хотя в этом случае задание испыту-
емым давалось совсем иное, да и испытуемые были другими, они
решали задачу оценки расстояний как задачу членения пространства.
И в том и в другом эксперименте главные результаты определялись
изменением положения среднего стимула. Правомерно считать, что
средний стимул делит Перцептивное пространство на две области:
ближнюю и дальнюю. В таком случае перцептивное пространство
левого полушария оказывается резко деформированным. Дальнее
пространство настолько спрессовано, что оно практически исчезает,
коллабирует, превращаеся в черную дыру. Ближнее пространство,
наоборот, растягивается. В целом, все перцептивное пространство
левого полушария оказывается сжатым и отнесенным вдаль по срав-
нению с контролем. Перцептивное пространство правого полушария
также деформировано, но значительно меньше. У него оказывается
несколько сжатым ближнее и несколько растянутым дальнее про-
странство. В контроле ближнее и дальнее пространство строго сим-
метричны.
Выше я отметил, что сжатое пространство переоценивается, а
растянутое — недооценивается. Таким образом, и эксперимент с
абсолютными суждениями свидетельствует о том, что левое полушарие
переоценивает дальнее пространство, а правое — ближнее. Обычное
восприятие пространства опять оказывается компромиссом между
двумя полушариями.
Итак, самые разные эксперименты свидетельствуют о неодинако-
вом отношении правого и левого полушарий к разным областям
пространства — дальнему и ближнему. Правое полушарие обеспечи-
вает точность восприятия размеров в ближнем пространстве. В задачах
членения пространства и оценки расстояний до разноудаленных объек-
тов оно переоценивает ближнее и недооценивает дальнее пространство.
Левое полушарие непричастно к точности восприятия размеров в
ближнем пространстве. В задачах членения пространства и оценки
расстояний оно переоценивает дальнее и недооценивает ближнее
пространство. Очевидно, каждое полушарие имеет свою модель третье-
го измерения — глубины пространства.
Сказанное позволяет нетрадиционно взглянуть на проблему роли
каждого полушария в восприятии глубины. Экспериментальное изу-
чение этой проблемы восходит к работам Д.Кимуры начала 1960-х

78
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
годов. К литературе, относящейся к этой проблеме, я обращусь в
следующей лекции. Сейчас только отмечу неоднозначность результа-
тов, полученных разными авторами. Факты, приведенные в этой
лекции, свидетельствуют о том, что если под третьим измерением
подразумевать пространство как таковое, протяженность в глубину,
то нет оснований говорить о преимуществе того или иного полушария
в его восприятии. С моей точки зрения, асимметрия функций полу-
шарий заключается не в том, что одно из полушарий доминирует при
решении этой задачи, а в том, что решается эта задача правым и
левым полушариями по-разному. Очевидно, в норме оба полушария
принимают равнозначное участие в восприятии глубины, а суждение
о глубине обычно оказывается следствием суперпозиции суждений
или, точнее, моделей каждого полушария.
Приводя экспериментальные данные, я оперировал словами «не-
дооценка», «переоценка», «сжатие», «растяжение» той или иной об-
ласти пространства. Но что кроется за этими словами? Или поставим
вопрос иначе: как относится человек к сжатому или растянутому
пространству, как его оценивает? Для ответа на эти вопросы могут
быть привлечены рисунки больных. Хотя нет прямых доказательств
связи разного эмоционального отношения к дальнему и ближнему
пространству в рисунках и различной геометрии перцептивного прос-
транства, обнаруженной в экспериментах, трудно отказаться от мысли,
что они взаимосвязаны и взаимообусловлены. Я буду исходить из
этой гипотезы.
Как вы помните, правое полушарие проявляет в рисунках особую
«заинтересованность» в ближнем пространстве — оно стремится изоб-
ражать только ближнее пространство, поместить в это пространство
все изображаемые объекты и опустошить дальнее пространство. В
экспериментах обнаружилось, что ближнее пространство у правого
полушария сжато, а дальнее растянуто. Левое полушарие проявляет
в рисунках особую «заинтересованность» в дальнем пространстве —
оно стремится изображать только дальнее пространство, поместить в
это пространство все изображаемые объекты и опустошить ближнее
пространство. В экспериментах обнаружилось, что дальнее простран-
ство у левого полушария сжато, а ближнее — растянуто. Очевидно,
наиболее важным, актуальным, ценным для человека является сжатая
область перцептивного пространства и меньшую ценность, меньшую
значимость имеет растянутая область перцептивного пространства.
Забегая вперед, могу сказать, что аналогичные деформации имеют
место и в право-левых областях пространства, что проливает допол-
нительный свет на синдром игнорирования. Я надеюсь прочесть
специальную лекцию на эту тему.

Лекция 6
79
Хотелось бы отметить, что модель третьего измерений у каждого
полушария связана с другими, в том числе непространственными
функциями. Несколько вульгаризируя, можно сказать, что правое
полушарие является носителем эмпирического, конкретного, практи-
ческого начала менталитета, а левое полушарие — теоретического,
абстрактного, концептуального. Сейчас я не буду останавливаться на
обосновании этого положения, оно достаточно распространено даже
в популярной литературе. Сейчас я хочу сказать следующее. Правое
полушарие обнаружило особую «заинтересованность» в ближнем
пространстве и особый модус его восприятия. Но ведь это простран-
ство непосредственной практической деятельности человека, прост-
ранство наличной манипуляторной деятельности. Левое полушарие
обнаружило особую «заинтересованность» в дальнем пространстве и
особый модус его восприятия. Но отдаленные области пространства
не являются средой непосредственной деятельности человека. Это
пространство потенциальной, вероятной деятельности — пространство,
которое должно учитываться при планировании и программировании
деятельности, но которое для наличной практической деятельности
безразлично. Я подозреваю, что характер функций каждого полушария,
его ментальность или, шире, сама функциональная специализация
больших полушарий мозга вытекают из пространственной модели,
свойственной каждому полушарию, и ею обусловлены. Вопрос же о
том, почему мозг строит две противоположные перцептивные модели
пространства, будет рассмотрен в следующей лекции.
Эту лекцию я начал с рассуждения о словах, терминах. Этим же
я хочу ее закончить. Хотя в лекции приведены вполне конкретные
факты и достоверные экспериментальные результаты, я использовал
непривычную для точных и естественных наук терминологию —
«заинтересованность» в том или ином локусе пространства, значи-
мость, актуальность пространства, его недооценка или переоценка, его
сжатие или растяжение. Такая лексика нетерм инологична, неточна и
имеет образно-метафорический оттенок. Но дело в том, что чем глубже
мы проникаем в нервную организацию психики человека, чем более
высокие этажи психической деятельности мы осваиваем, тем острее
ощущается дефицит языковых средств для описания обнаруженных
фактов и для их обобщения, тем острее дефицит терминологии. Я
надеюсь, что по мере продвижения в лабиринтах изучения нашего
предмета, по мере накопления новых знаний о мозге и психике будет
выработана адекватная терминология.

Лекция 7
СТЕРЕОСКОПИЧНОСТЬ ЗРИТЕЛЬНОГО
ВОСПРИЯТИЯ И ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ
АСИММЕТРИЯ МОЗГА
В предыдущих лекциях был рассмотрен ряд вопросов, связанных
с восприятием трехмерного пространства, — значение функциональ-
ной асимметрии мозга для константности восприятия размеров и для
членения пространства в глубину. Однако, я не затрагивал основную
проблему — значение функциональной асимметрии мозга для стерео-
скопичности восприятия внешнего мира. Если предыдущие вопросы
были поставлены впервые, и литература по ним отсутствовала, то
данный вопрос неоднократно ставился исследователями, и литература,
может быть не очень большая, касающаяся роли каждого полушария
в стереоскопичности зрения, существует. Я остановлюсь на ее обзоре
кратко.
Нарушения стереовосприятия отмечались клиницистами очень
давно. Так, еще в 1919 году Holmes и Ноггах описали больного с
утратой стереозрения. Это был больной с поражением обоих полу-
шарий. Уже в наше время Hecain, Angelengues (1978) на основании
изучения 215 больных с локальными поражениями мозга пришли к
аналогичному выводу, что стереозрение страдает при поражении лю-
бого из полушарий. Так, Zanguill в 1951 г. обследовал 4 больных с
поражением правого полушария и у всех нашел нарушения стерео-
зрения. В то же время Cogan в 1960 г. описал больного с левосторонним
теменным поражением, у которого были нарушения восприятия глу-
бины.
Таким образом, клинические наблюдения не дали четких указаний
на «заинтересованность» одного из полушарий в стереовосприятии.
Эта коллизия сохраняется до настоящего времени, несмотря на экспе-
риментальное изучение проблемы. Поскольку существует довольно
серьезные методические трудности при экспериментальном изучении
стереоскопического восприятия, большинство таких исследований бази-
руется на искусственном воссоздании, моделировании трехмерности.
Наиболее распространенный методический прием — моделирова-
ние одного из бинокулярных признаков глубины — диспаратности, с
помощью плоских изображений — стереограмм. Это известные мето-
дики Юлеша и Титмуса. При оптическом совмещении таких плоских
изображений с помощью стереоскопа возникает иллюзия трехмерное-

Лекция 7
81
ти. Большинство авторов, использующих этот метод (Zeman и др.,
1975; Danta и др., 1978; Порк, 1985; Ptito, Lattore, 1988) нашли, что
стереовосприятие нарушается при двухсторонних поражениях мозга,
либо при поражениях любого из двух полушарий. Некоторые авторы
(Carmon, Bechold, 1969; Benton, Hecain, 1970; Hamsher,1978) отмечают,
что нарушения стереовосприятия связаны с поражением правого
полушария. Есть авторы, которые нашли, что стереовосприятие на-
рушено только при поражениях левого полушария (Rotstein, Sachs,
1972).
Другой экспериментальный прием — галоскопия — также основан
на моделировании диспаратности. В этом случае с помощью опти-
ческой системы производится совмещение двух светящихся в темноте
точек и возникает иллюзорный фузионный образ, видимый в глубине.
Две работы (Danta и др.1, 1972; Hamsher, 1978), выполненные этим
методом, также не внесли ясности.
Очень мало исследований стереовосприятия проведено в реальном
пространстве. Это метод так называемых «падающих шариков», ко-
торый также тестирует только диспаратность, но уже реальную. Этим
методом работали уже упоминавшиеся авторы (Danta и др., 1978;
Hamsher, 1978, Birkmayer, 1951), но ясности этот метод не прибавил.
Мне известны только две работы, выполненные на здоровых испы-
туемых. Они базируются на раздельном предъявлении стимулов в
разные поля зрения. В одной из этих работ использовались плоские
стереограммы (Richards, 1970), и было найдено преимущество правого
поля зрения, т.е. ведущая роль левого полушария. В другой работе
(Kimura, Daunfors, 1971), наряду со стереограммами, использовалось
тахистоскопическое предъявление стержней на разном расстоянии
(метод, близкий к методу «падающих шариков»). В этой работе
найдено преимущество левого поля зрения, т.е. ведущая роль в сте-
реовосприятии правого полушария.
Таким образом, подобно клиническим наблюдениям, эксперимен-
тальные работы, проведенные как на больных с очаговыми пораже-
ниями, так и на здоровых испытуемых, не дали четких указаний на
заинтересованность одного из полушарий в восприятии трехмерности,
хотя чаще все же фигурирует правое полушарие.
В связи со сказанным, я хочу отметить два обстоятельства.
1. Ограниченность методических приемов. Из многих моно- и
бинокулярных признаков глубины исследовался только один биноку-
лярный признак — диспаратность. При этом в подавляющем большин-
стве работ исследовалась не реальная диспаратность, а искусственно
созданная с помощью плоских изображений. Восприятие реальных
11 — Деглин

82
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
трехмерных объектов в реальном трехмерном пространстве фактичес-
ки не исследовалось.
2. Многие авторы отмечают, что экспериментально обнаруженное
нарушение стереовосприятия у очаговых больных никак не сказыва-
ется в повседневной жизни. Из этого следует, что либо исследовалось
не то, что надлежало исследовать, и обнаружение диспаратности
большой роли в восприятии трехмерности не играет, либо экспери-
ментально выявляемые нарушения столь минимальны, что в обычных
условиях не выявляют себя. Тогда вряд ли стоит тратить усилия на
их исследование.
Единственный выход, который можно сделать, — необходимо рас-
ширить методическую базу, найти новые приемы исследования сте-
реовосприятия.
Наиболее адекватным и эффективным приемом исследования зри-
тельного гнозиса является тахистоскопическое предъявление тесто-
вого материала. Этот прием был предложен еще Гельмгольцем в
прошлом веке. За прошедшие более чем 100 лет тахистоскопический
метод был очень усовершенствован — теперь тахистоскопы электрон-
ные, многоканальные, многопрограммные. Однако, основной принцип
остался изначальным — предъявляются только плоские, двухмерные
изображения.
Для наших целей необходимо предъявлять в тахистоскопическом
режиме трехмерные объекты и трехмерные сцены. Однако, имеется
ряд технических трудностей. Невозможно или очень трудно создать
безинерционный затвор с большой апертурой. Проще всего было бы
на мгновение осветить нужный объект или сцену, находящиеся в
полной темноте. Но процессы световой адаптации на много порядков
длительнее, чем экспозиция объекта.
Я пошел по другому пути и решил тахистоскопически предъявлять
голографические изображения. Ведь голограмма сохраняет все призна-
ки пространства, в том числе и трехмерность. Исследование про-
водилось при рассеянном освещении, поскольку в этих условиях
голографическое изображение отсутствует, и в то же время снимается
проблема световой адаптации глаза. Восстановление голографического
образа производится направленным пучком белого^или — лучше —
когерентного света, которые легко дозируются по времени. Я назвал
этот метод голографической тахистоскопией. Насколько мне известно,
до сих пор голографическую тахистоскопию никто не использовал.
Этот метод позволяет значительно расширить проблематику исследо-
ваний восприятия реального трехмерного пространства. Метод позво-
ляет исследовать роль различных бинокулярных и монокулярных
признаков глубины и, что очень важно, он делает доступным тестиро-

Лекция 7
83
вание каждого полушария у здоровых испытуемых, т.к. голографи-
ческое изображение можно предъявлять унилатерально в то или иное
поле зрения.
Сегодня я расскажу о самых первых экспериментах по изучению
роли каждого полушария в стереовосприятии.
Стимулы и условия экспериментов
В качестве стимульного материала использовались голофаммы
сферических поверхностей разного радиуса кривизны. Кривизна из-
менялась по определенному закону от плоской поверхности (нулевая
кривизна) до полусферы. Использовалась также голофамма сфери-
ческой поверхности отрицательной кривизны (вогнутая). Голофаммы
восстанавливались направленным пучком белого некогерентного све-
та. Длительность экспозиции составляла 120-150 мсек. Исследования
проводились при рассеяном освещении в слегка затемненном поме-
щении. Голофаммы располагались фронтально на расстоянии 60 см
от сидящего на стуле испытуемого, ценф голофаммы находился на
уровне глаз испытуемого.
Было проведено две серии исследований, каждая в двух вариантах:
на больных, проходивших курс унилатеральной элекфосудорожной
терапии, и на здоровых испытуемых, при унилатеральном предъяв-
лении в разные поля зрения. Каждая голофамма предъявлялась в
правое и левое поля зрения.
Первая серия. Порог стереовосприятия
В первой серии исследований ставилась задача определить чувст-
вительность каждого полушария к трехмерности объектов. С этой
целью больного просили сразу после предъявления экспозиции ска-
зать, какой объект показывали — вогнутый, плоский или выпуклый
(Деглин, Пинхасик, 1989).
Вначале о данных, полученных при обследовании больных испы-
туемых. Было исследовано 7 больных, каждый до ЭСТ (конфоль),
после правостороннего У П (в условиях угнетения правого полушария)
и после левостороннего УП (в условиях угнетения левого полушария).
В этом варианте эксперимента предъявлялись 4 голофаммы — плоская
поверхность и фи выпуклых нарастающей кривизны.
Результаты эксперимента — на рис. 7-1. По горизонтали — услов-
ные номера голофамм, а под каждым номером схематическое изобра-
жение поверхности в боковом повороте и в разрезе. № 2 — плоская
поверхность, № 3 — минимально выпуклая и т.д. По вертикали —
вероятность правильного ответа. В данном случае допускалось два
ответа — плоская или выпуклая поверхность. Схемы справа показыва-
ют состояние больных. Жирная линия — конфоль, тонкая линия —
И*

84
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
угнетение правого полушария, пунктир — угнетение левого полуша-
рия. Сначала я хочу обратить внимание на общие для всех состояний
закономерности: наибольшие затруднения вызывает стимул № 3 —
поверхность с минимальной кривизной. Очень трудно было опреде-
лить, плоская или выпуклая это поверхность. Правильные ответы
всегда давались на стимул № 4 — поверхность с хорошо выраженной
кривизной — явно выпуклая поверхность. Таким образом, критиче-
ским является стимул № 3 — заметил или не заметил человек, что
это уже не плоскость, а выпуклое тело. Как показывают кривые на
рис. 7-1, вероятность правильного ответа была наименьшей при угне-
тении правого полушария. Даже стимул № 4 иногда называли плоским.
v| 1 1 1 J + N
2 3 4 5
D D D D
Рис. 7-1.
Детекция объема в условиях угнетения одного из полушарий мозга.
Пояснения в тексте.
При угнетении левого полушария — когда активно правое —
вероятность правильного ответа была максимальной. Гораздо чаще
стимул № 2 определялся как выпуклый, стимул Jsfe 4 всегда воспри-
нимался правильно. Таким образом, на основании этого исследования
можно сказать, что правое полушарие чувствительнее к трехмерности,
к объему, чем левое. Порог обнаружения трехмерности у него ниже.

Лекция 7
85
Аналогичным образом обследовано 15 здоровых испытуемых. По
сигналу экспериментатора испытуемый должен был фиксировать
взгляд на центральной точке экрана, после чего справа или слева от
центральной точки появлялось голографическое изображение. В дан-
ной серии исследований использовалась также голограмма слегка
вогнутой поверхности, и испытуемый должен был определить, какую
поверхность ему показали — плоскую, выпуклую или вогнутую.
У12 испытуемых были отмечены более точные ответы при предъяв-
лении стимулов в левое поле зрения, у двух точность ответов была
одинакова в правом и левом полях зрения, и у одного испытуемого
точность была выше в правом поле зрения.
На рис. 7-2 представлены усредненные данные по всем испытуе-
мым. По горизонтали — номера стимулов: слегка вогнутый, плоский,
слегка выпуклый и явно выпуклый. По вертикали — вероятность
правильного ответа. Сплошная линия — результаты предъявления в
левое поле зрения (ЛПЗ), прерывистая — то же в правое поле зрения
(ППЗ).
4
1,0
0.5
0
i
;^/^
/
- ^ /
—i 1 1 1—
А/
I U D D
Рис. 7-2.
Детекция объема здоровыми испытуемыми в левом (ЛПЗ) и правом (ППЗ)
полях зрения. Пояснения в тексте.

86
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Как видим, при хорошо выраженной трехмерности, явной кривизне
точность ответов одинакова в обоих полях зрения. А при малой
кривизне (положительной или отрицательной) или при отсутствии
кривизны (то есть при слабовыраженной трехмерности или ее отсут-
ствии) ответы существенно точнее в левом поле зрения. Иначе говоря,
с этой задачей правое полушарие справляется лучше. Таким образом,
и исследования на больных в условиях преходящего угнетения одного
полушария, и исследования на здоровых испытуемых при раздельном
предъявлении стимулов в разные поля зрения показали одно и то
же. Чувствительность к трехмерности у правого полушария выше,
чем у левого. Или, иначе говоря, порог обнаружения трехмерности у
правого полушария ниже.
Достаточно ли этих данных для вывода о том, что стереовосприя-
тие — функция правого полушария? Я не уверен в этом, поэтому
исследования были продолжены, а эксперимент модифицирован.
Вторая серия. Точность стереовосприятия
В следующей серии экспериментов мы попйтались выяснить,
насколько точно соответствует стереовосприятие реальной трехмер-
ности. Был использован метод выбора.
Над экраном с голограммами в одной плоскости с ними находились
хорошо освещенные реальные формы, реальные сферические поверх-
ности, которые служили моделями для голограмм.
Эти формы располагались в порядке нарастания кривизны повер-
хности, начиная с плоской (вогнутая поверхность в этой серии экспе-
риментов не использовалась). Испытуемый должен был сразу после
тахистоскопического предъявления голограммы (с экспозицией 120—
150 мс) показать ту форму, ту поверхность, которая служила моделью
данной голограммы. Учитывались не только количество правильных
и ошибочных ответов, но и характер ошибок. Испытуемый ошибочно
мог указывать на более выпуклую форму — такие ошибки мы будем
называть положительными. Он мог ошибочно указывать на менее
выпуклую форму — такие ошибки мы будем называть отрицательны-
ми. Как и в предыдущей серии, обследовались и больные, проходив-
шие электросудорожную терапию, и здоровые при раздельной стиму-
ляции полей зрения.
Начнем с результатов обследования 10 больных, проведенного
Н.Е.Пинхасиком и А.С.Пахомовой с использованием пяти голограмм,
включая голограмму плоской поверхности.
На рис. 7~3 представлены усредненные данные. Вверху (рис. 7-ЗА)
на круговых диаграммах представлено суммарное распределение пра-
вильных и ошибочных ответов на все стимулы, на все голограммы.
Белый сектор — правильные ответы. В контроле (см. схему внизу)

Лекция 7
87
количество правильных ответов составляет несколько меньше поло-
вины. В условиях угнетения правого полушария количество правиль-
ных ответов несколько снижается, а в условиях угнетения левого
полушария несущественно увеличивается. Если сравнить два «одно-
полушарных» состояния (рис. 7-ЗБ), то различия в количестве пра-
вильных ответов оказываются значимыми, что, по-видимому, говорит о
большей точности стереовосприятия правым полушарием. Кривые под
диаграммами характеризуют точность восприятия более детально —
при предъявлении каждого стимула. Кривые имеют V-образную фор-
му. Это известная психофизическая закономерность — крайние члены
ряда воспринимаются точнее средних. Если отвлечься от частных
различий формы кривых, то видна закономерность: при угнетении
правого полушария кривая располагается ниже, чем при угнетении
левого, то есть почти каждый из стимулов при угнетении левого
полушария оценивается точнее, чем при угнетении правого.
Наиболее интересными мне представляются изменения характера
ошибок (см. круговые диаграммы). В контроле почти в 2 раза больше
положительных ошибок, чем отрицательных.
При угнетении правого полушария происходит перераспределение
ошибочных ответов: отрицательных ошибок становится больше, чем
положительных. Противоположный характер носят изменения при угне-
тении левого полушария. Количество положительных ошибок остается
таким, как в контроле, но резко падает количество отрицательных
ошибок — теперь их втрое меньше, чем положительных. Иными
словами, при угнетении правого полушария появляется стремление
выбирать более плоские поверхности по сравнению с предъявленной.
В третьем ряду (рис. 7-ЗВ) представлен более детальный анализ
ошибочных ответов применительно к каждому стимулу. Кривая от-
рицательных ошибок более подвижна, чем кривая положительных.
На столбиковых диаграммах показана средняя величина положитель-
ной и отрицательной ошибки в разных состояниях. Видно, что при
угнетении правого полушария отрицательные ошибки становятся гру-
бее, чем положительные, а при угнетении левого — наоборот: грубее
положительные ошибки.
Таким образом, угнетение одного полушария вызывает драмати-
ческие изменения: при угнетении правого полушария наблюдается
увеличение количества и выраженности отрицательных ошибок, а при
угнетении левого полушария снижение количества и выраженности
отрицательных ошибок.
Изменение стереовосприятия в суммарном виде хорошо видны на
функциях отображения (рис. 7-ЗГ). По горизонтали представлена
объективная трехмерность — номера предъявляемых голограмм; по
вертикали — субъективная трехмерность — усредненный номер вы-

88
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
бранной голограммы. Таким образом, кривая как бы отражает усред-
ненную стереоскопичность восприятия. Я не буду останавливаться на
анализе формы кривых. Отмечу, лишь, что при угнетении правого
полушария кривая во всех точках, т.е. целиком, лежит ниже кривой,
характеризующей угнетение левого полушария, т.е. «усредненная сте-
реоскопичность» при угнетении правого полушария ниже, чем при
угнетении левого полушария.
^ i1 * S 1 h i1 S S \ W i i I
DDDDD DDDDD DDDDD
Ф Э С
ФЭС ФОС
Рис. 7-3.
Точность восприятия объема больными испытуемыми в условиях угнетения одного
из полушарий. Белый сектор — правильные ответы. Заштрихованный — положи-
тельные ошибки. Черный сектор — отрицательные ошибки. Пояснения в тексте.

Лекция 7
89
В целом из описанного эксперимента можно извлечь два вывода.
1. Обнаружено некоторое превосходство правого полушария в
точности стереовосприятия. Я не знаю, достаточно ли этого превос-
ходства для признания за правым полушарием ведущей роли в стерео-
восприятия.
2. Более важным и интересным мне представляется другой факт.
Правое полушарие склонно видеть мир более трехмерным, более
объемным, чем он есть в действительности. Левое полушарие склонно
видеть мир менее объемным, менее трехмерным, чем он есть в
действительности.
Посмотрим теперь, что дало исследование точности восприятия
трехмерности на здоровых испытуемых.
Это исследование провела А.Р.Филова. Стимульный материал и
процедура исследования были те же, что в предыдущем исследовании
на больных. Различия заключались в том, что здоровым испытуемым
голограммы предъявлялись в правое и левое поля зрения. Всего
исследовано 68 испытуемых в возрасте от 22 до 45 лет (31 мужчина
и 37 женщин). Часть из этих испытуемых (51 человек: 22 мужчины
и 29 женщин) была исследована также при предъявлении голограмм
в центральное поле зрения. Другая часть испытуемых (17 человек:
9 мужчин и 8 женщин) была исследована не только бинокулярно, но
и монокулярно, при раздельном предъявлении голограмм в каждое
поле зрения правого и левого глаза. Исследованная группа испытуе-
мых состояла из врачей, медсестер, лаборантов и научных сотрудников
Рассмотрим полученные результаты на рис. 7-4. Здесь (рис. 7-4А)
на круговых диаграммах представлено распределение правильных и
ошибочных ответов в процентах. Левый полукруг — данные тестиро-
вания левого поля зрения, правый — правого поля зрения (на схемах
внизу исследуемые поля зрения — белого цвета). Круг — исследования
в центральном поле зрения. Белый сектор — правильные ответы.
Заштрихованный сектор — положительные ошибки; черный сектор —
отрицательные ответы.
На верхней диаграмме — суммарные данные всех испытуемых.
Эти данные выглядят обескураживающими. Количество правильных
ответов одинаково в левом и правом полях зрения. Трудно объяснить
и распределение ошибок. В левом поле зрения количество положи-
тельных и отрицательных ошибок одинаково, в правом — преобладают
положительные ошибки. Эти данные трудно объяснимы и никак не
согласуются с предыдущими. Я предположил, что объединять всех
испытуемых в одну группу некорректно. Уже в период исследования
было очевидно, что здоровые испытуемые представляют собой по
крайней мере смесь двух популяций: с ведущим левым полем зрения
12 — Деглин

90
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
и с ведущим правым полем зрения, т.е. с более точным восприятием
при предъявлении в левое поле зрения и с более точным восприятием
при предъявлении в правое поле зрения. На столбиковой (рис. 7-4Б)
Рис. 7-4
Точность восприятия объема здоровыми испытуемыми. Пояснения в тексте.

Лекция 7
91
диаграмме приведено количество тех и других в исследованной группе,
причем несколько больше группа с преобладанием левого поля. Здесь
на круговых диаграммах — распределение ответов в каждой группе.
Вот первая, более многочисленная группа. Видно, что количество
правильных ответов существенно (р<0,001) преобладает в левом поле
зрения. Но вот на что я хочу обратить ваше внимание: положительные
ошибки намного чаще, чем отрицательные, встречаются в любом поле
зрения (р>0,001). Вот вторая группа с преобладанием правого поля
зрения. Существенно больше правильных ответов в правом поле
зрения. Однако теперь отрицательные ошибки встречаются чаще
положительных — в левом поле зрения их количество существенно
больше; в правом поле зрения они распределены равномерно.
Как я говорил, интегрирующую характеристику модуса видения
дает функция отображения — она показывает «усредненную» стерео-
скопичность видения (рис. 7-4В). Здесь сопоставлены функции отоб-
ражения 1-й и 2-й групп при предъявлении в левое поле зрения,
здесь — в правое поле. В обоих случаях кривая, характеризующая
вторую группу, располагается во всех точках ниже первой. Иными
словами, усредненная стереоскопичность во второй группе ниже, чем
в первой.
Но видение боковыми полями зрения — ситуация исключительная,
лабораторная. В реальной жизни мы всегда фиксируем взгляд на
объекте, т.е. рассматриваем его в центральном поле зрения. На кру-
говых диаграммах содержатся данные предъявления стимулов в цент-
ральное поле зрения в каждой из групп. Как следует из диаграмм,
точность стерео восприятия в каждой группе одинакова — количество
правильных ответов равное. Однако распределение ошибок совершен-
но различное. В 1-й группе преобладают положительные ошибки
(р<0,001). Таким образом, в естественных условиях в центральном
поле при равной точности стереовосприятия в 1-й группе стереоско-
пичность видения выше, чем во второй. Иными словами, человечество
состоит из двух приблизительно одинаковых по численности попу-
ляций. У одних ведущим в стереовосприятии является правое полу-
шарие. Эти люди видят мир более стереоскопичным, более объемным,
более выпуклым. У других ведущим является левое полушарие — эти
люди видят мир менее стереоскопичным, менее объемным.
В свете этих данных можно интерпретировать результаты экспе-
римента на больных испытуемых. После унилатерального припадка
мы сталкиваемся с искусственным изменением баланса межполушар-
ной активности. После левостороннего припадка преобладает актив-
ность правого полушария — в этом случае превалируют положитель-
ные ошибки. После правостороннего припадка преобладает активность
12*

92
В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
левого полушария — в этом случае доминируют отрицательные ошиб-
ки. Как мы видели, именно эти сдвиги в распределении ошибок
наиболее эффектны после унилатерального припадка, в то время как
изменения точности восприятия маловыразительны.
Еще один факт, который представляет интерес, — это различия в
стереовосприятии между мужчинами и женщинами.
Как мы видим на круговых диаграммах (рис. 7~5Б), количество
правильных ответов у мужчин и женщин примерно одинаковое, однако
распределение ошибок различное. У мужчин преобладают положи-
тельные ошибки в обоих полях зрения, у женщин в левом поле
преобладают отрицательные ошибки, в правом — положительные. В
центральном поле у мужчин одинаковое количество ошибок, у женщин
больше отрицательных. Почему существует такое различие? На стол-
биковой (рис. 7-5А) диаграмме видно, что среди мужчин абсолютно
преобладают представители первой группы с ведущим правым полу-
шарием; среди женщин преобладание не столь разительное, но все
же большинство представителей второй группы — с ведущим левым
полушарием. Следовательно, среди мужчин и женщин рассмотренные
выше популяции распределены неравномерно.
Рис. 7-5
Восприятие объема в зависимости от пола испытуемых
Белый сектор — правильные ответы. Заштрихованный — положительные ошибки.
Черный — отрицательные ошибки. Пояснения в тексте

Лекция 7
93
Интересно в этом отношении сравнить две гистограммы: распре-
деление исследованных мужчин и женщин по коэффициенту преоб-
ладания левого поля (рис. 7-5В). Этот коэффициент, аналогичный
используемому при дихотическом тестировании. Его знак говорит о
преобладании поля («+» обозначает ведущее левое поле, «—» обозна-
чает ведущее правое поле), а абсолютная величина говорит о степени
преобладания соответствующего поля зрения.
Распределение мужчин сдвинуто вправо в сторону положительных
коэффициентов — мода приходится на положительную величину
коэффициента 10-20%. Иная картина в распределении женщин: мода
в области нуля, распределение вытянуто влево, т.е. в область отри-
цательных значений. Таким образом, женщины в основном воспри-
нимают мир более плоским, менее стереоскопичным, чем мужчины.
И последний факт, не имеющий прямого отношения к теме, но
важный в методическом плане.
Было проведено обследование при бинокулярном и монокулярном
предъявлениях. Стимулы предъявлялись правому и левому глазу, и
бинокулярно в разные поля зрения Результаты при бинокулярном и
монокулярном предъявлении оказались абсолютно идентичными.
Иными словами, бинокулярная диспаратность в такой форме стерео-
восприятия роли не играет. Я не хочу дискредитировать диспаратность
как признак глубины Но его значение, возможно, сильно преувели-
чено. Во всяком случае, сосредоточенность исследователей именно на
этом признаке кажется неправомерной
В целом, исследование показало, что проблема не в том, какое
полушарие является «главным», «ведущим» в стереовосприятии. Оба
полушария приблизительно одинаково справляются с этой задачей
Но модус стереовосприятия различен у разных полушарий. Правое
полушарие воспринимает мир более стереоскопичным, более трехмер-
ным, чем он есть в действительности, а левое — менее стереоскопич-
ным, менее трехмерным, чем он есть в действительности. Я думаю,
этим объясняются данные первой серии экспериментов, показавшие
более высокий порог стереовосприятия у левого полушария и низкий
порог стереовосприятия у правого полушария. Действительно, если
правое полушарие завышает трехмерность, то оно должно обнаружить
даже небольшое приращение третьего измерения. Если левое полу-
шарие занижает трехмерность, то оно должно оказаться менее чув-
ствительным к небольшим ее изменениям.
С точки зрения стереовосприятия, человечество можно рассмат-
ривать как совокупность двух популяций. Одна — с ведущим правым
полушарием. Эти люди склонны видеть мир более объемным и
стереоскопичным, более «трехмерным >. Они чувствительнее к трех-

94
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
мерности, у них ниже порог ее обнаружения. Другая популяция — с
ведущим левым полушарием. Эти люди склонны видеть мир менее
объемным, менее трехмерным. Они менее чувствительны к трехмер-
ности, у них выше порог ее обнаружения. Среди мужчин преобладает
первая популяция, среди женщин — вторая.
В целом, стереоскопичность восприятия не может быть приписана
одному из полушарий. Правильное восприятие трехмерности мира
является компромиссом между полушариями — правым, видящим
мир гиперстереоскопичным, и левым, видящим мир гипостереоско-
пичным.
Заключение
Итак, я изложил три цикла исследований восприятия трехмерного
пространства.
Первый цикл концентрировался вокруг константности восприятия
размеров. Мы обнаружили, что правое полушарие воспринимает раз-
меры гиперконстантно, а левое — аконстантно. Иными словами,
константность Не является функцией одного из полушарий. Ее скорее
следует рассматривать как межполушарный феномен — результат
взаимодействия двух полушарий, компромисс между ними.
Второй цикл исследований концентрировался вокруг восприятия
глубины, членения пространства в глубину. Мы обнаружили, что оба
полушария воспринимают третье измерение искаженно: правое полу-
шарие «сжимает» ближнее и «растягивает» дальнее пространство,
левое полушарие «сжимает» дальнее и «растягивает» ближнее про-
странство. Таким образом, и в этом случае мы не выявили ведущего,
«главного» для восприятия глубины полушария. Правильное воспри-
ятие глубины также оказалось межполушарным феноменом, компро-
миссным соглашением между противоположными модусами видения
глубины.
Наконец, третий цикл исследований затронул проблему стереовос-
приятия. Отказавшись от традиционного приема исследования путем
моделирования одного из признаков глубины, мы провели исследо-
вание восприятия реальной трехмерности методом голографической
тахистоскопии. И в этом случае мы не нашли преимущества одного
из полушарий, но убедились, что каждое полушарие искажает трех-
мерность мира.
Таким образом, какой бы аспект восприятия трехмерности мы не
исследовали, мы сталкиваемся с одним и тем же: каждое полушарие
видит пространство искаженно, но эти искажения зеркальны по от-
ношению друг к другу. Правильное видение возникает при одновре-

Лекция 7
95
менном функционировании обоих полушарий, является следствием
суммации, суперпозиции двух «неправильных» модусов видения.
В чем причина этого? Почему функциональная асимметрия мозга
выступает в столь странной форме? Почему природа распорядилась
так нерационально?
Очевидно, в основе этого феномена должны лежать какие-то фун-
даментальные законы. Я начинал цикл лекций с напоминания о том,
что мы лишены возможности воспринять трехмерный мир непосред-
ственно, нам доступна только его двухмерная проекция на сетчатке.
Чтобы понять следствия, вытекающие из этого факта, надо обратиться
к проективной геометрии — к той ее области, которая рассматривает
взаимные трансформации трехмерного и двухмерного пространств, а
также различных двухмерных пространств. Эта область проективной
геометрии в последние годы была разработана российским математи-
ком Б.Раушенбахом.
Я уже говорил, что оптико-геометрическая проекция трехмерного
пространства, которую мы получаем на сетчатке, очень сильно иска-
жает реальные пространственные отношения. Одним из наиболее
известных искажений является неконстантность проективных разме-
ров объектов: размер одного и того же объекта на проекции зависит
от расстояния до плоскости проекции. Однако есть и другое очень
неприятное искажение. Членение пространства в глубину на двухмер-
ной оптико-геометрической проекции не соответствует реальному
членению. На такой проекции средний план сдвинут к заднему, в
результате чего ближнее пространство растягивается, а дальнее сжи-
мается. Но именно такими искажениями пространственных отноше-
ний характеризуется картина мира левого полушария. Очевидно, это
полушарие руководствуется сетчаточным образом.
Можно ли избавиться от искажений, и если можно, то как? Теория
допускает исправление отдельных искажений, т.е. трансформацию
одного двухмерного пространства в другое, например, оптико-геомет-
рическую проекцию можно трансформировать таким образом, чтобы
проективные размеры объектов сохранялись постоянными или даже
менялись в обратную сторону при изменении расстояния до плоскости
проекции. Последняя трансформация интересует нас в первую очередь,
так как с ней мы сталкивались, когда анализировали восприятие
правого полушария.
Однако, проективная геометрия утверждает, что безнаказанно ис-
правлять те или иные искажения нельзя. Когда исправляется одно
искажение, на проекции обязательно появляется другое. Как бы вы
ни трансформировали проекции, общая сумма искажений остается
постоянной. Искажения можно лишь перераспределять, перенося их

96
В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
с 'одних элементов на другие. Так, стабилизация или гиперстабили-
зация размеров на двухмерной проекции приводит к изменению
членения пространства в глубину, ближнее пространство оказывается
сжатым, а дальнее растянутым. Но именно такие искажения харак-
теризуют картину мира правого полушария. Это цена константности
или гиперконстантности.
Теоретически можно показать, что в деформированном простран-
стве должны появиться искажения трехмерности объектов. Так, в
растянутом пространстве третье измерение будет сокращаться, пре-
уменьшаться. Напомню, что на сетчаточной проекции, которой руко-
водствуется левое полушарие, ближнее пространство растянуто. Как
показал эксперимент, левое полушарие занижает стереоскопичность
объектов, находящихся в ближнем пространстве. Теоретически можно
показать, что в сжатом пространстве будет происходить прирост
третьего измерения. Напомню, что правое полушарие «сжимает»
ближнее пространство. Как показал эксперимент, правое полушарие
при этом завышает стереоскопичность объектов, находящихся в ближ-
нем пространстве.
Итак, каждое полушарие руководствуется двухмерными проекция-
ми, искажающими истинную картину трехмерного пространства. За-
мечательным свойством этих проекций является зеркальная симмет-
рия искажений, позволяющая им при суммации компенсироваться.
И в этом пункте мы сталкиваемся с чрезвычайно остроумным реше-
нием казалось бы неразрешимой задачи. Проследим логику природы.
(Или Творца?)
Мы существуем в среде некогерентного освещения. При таком
освещении нельзя создать на плоскости проекцию трехмерного про-
странства, сохраняющую все три его координаты. Поэтому мозг может
получить информацию о трехмерном мире только после преобразо-
вания его в глазной камере в двухмерный мир. Но двухмерная
проекция обязательно будет искажать истинные пространственные
отношения. Таким образом, фундаментальные законы природы вы-
нуждают мозг пользоваться «плохой» картиной мира. Но эти законы
не запрещают пользоваться двумя «плохими» картинами. И эволюция
реализует блестящую идею: она создает два механизма восприятия
пространства — правое и левое полушария, — вооружая их двумя
двухмерными дубликатами мира. Но такими дубликатами, пороки
которых строго симметричны и при встрече могут нейтрализоваться.
Функциональная асимметрия выступает, таким образом, как прин-
цип, помогающий преодолеть запреты, налагаемые природой на вос-
приятие. Я полагаю, что одним из оснований возникновения функ-
циональной асимметрии мозга является необходимость существовать

Лекция 7
97
циональной асимметрии мозга является необходимость существовать
в трехмерном мире, правильно воспринимая все его параметры. Таким
образом, мы имеем дело с длинной цепью событий, начальным звеном
которой является некогерентность солнечного света, а конечным —
функциональная асимметрия мозга.
13 — Деглин

Лекция 8
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АСИММЕТРИЯ МОЗГА
И ХИМЕРЫ СОЗНАНИЯ
(попытка нейросемиотического анализа)
Но, две души живут во мне,
И обе не в ладах друг с другом.
Одна, как страсть любви, пылка
И жадно льнет к земле всецело,
Другая вся за облака
Так и рванулась бы из тела.
Гете. «Фауст»
(перевод Б.Пастернака)
Парадоксальный менталитет,
или феномен подпоручика Киже и подпоручика Синюхаева
Существует загадочное свойство человеческого сознания — при-
нимать фикции за реальность, а реальности игнорировать и относиться
к ним как к фикциям. Пожалуй, наиболее рельефно это свойство
сознания проступает в фабуле известного рассказа Ю.Ты нянова
«Подпоручик Киже». Бурная событиями жизнь, блистательная карье-
ра бестелесного подпоручика Киже и превращение в призрак, анни-
гиляция реально существующего поручика Синюаева исчерпывающе
обрисовывают феноменологию парадоксального менталитета.
Тыняновскую фантасмагорию хотелось бы считать остроумным
гротеском, доставляющим удовольствие ценителям хорошей литера-
туры, но трагический опыт XX века вынуждает нас выйти за рамки
эстетических суждений и пристальнее рассмотреть феномен удачли-
вого подпоручика и несчастного поручика. Сегодня мы знаем, какими
страшными жертвами обернулось у нас, в сопредельных с нами странах
или в довоенной Германии игнорирование реальности и поклонение
фикциям — идеологическим, классовым, расовым. Впрочем, употреб-
ление прошедшего времени вряд ли здесь уместно. И ныне, каждый
раз, когда мы сталкиваемся с «невозможностью поступиться прин-
ципами», мы вступаем все в ту же призрачную сферу парадоксального
сознания, в которой торжествуют фикции и испаряется реальность.
Среди сил, подталкивающих сейчас страну к катастрофе, парадок-
сальный менталитет занимает отнюдь не последнее место, а по труд-
ности его преодоления, вероятно, первое.

Лекция 8
99
Исторический опыт свидетельствует, что такой менталитет скла-
дывается под воздействием определенной политической ситуации как
форма психологической защиты, как единственная возможность со-
хранить душевный комфорт в условиях грандиозного обмана и жес-
точайшего террора. Однако, меня — психиатра и нейропсихолога —
интересуют не социальные истоки массового конформизма, в общем
очевидные, а нервные механизмы, составляющие фундамент парадок-
сального сознания. Я ищу ответ на вопрос, как возникает психическая
аберрация, позволяющая замещать действительность химерами. Я
руководствуюсь в анализе этого феномена презумпцией его невинов-
ности. Как любая психологическая защита, парадоксальный ментали-
тет не был и не является осознанным лицемерием. Его парадоксаль-
ность заключается еще и в том, что человек, обманываясь и обманывая,
остается искренним.
Далее я приведу факты, позволяющие увидеть те особенности
устройства и работы мозга, которые при определенных условиях могут
породить парадоксальную ментальность. Я попытаюсь показать, что
немалую роль при этом играют нервные механизмы правого и левого
полушарий мозга, обеспечивающие функционирование языковой сис-
темы.
Для понимания дальнейшего необходимо кратко охарактеризовать
процедуру проводившихся исследований. На протяжении почти чет-
верти века наш коллектив — Лаборатория функциональной асиммет-
рии мозга человека — занимается изучением роли правого и левого
полушарий мозга в осуществлении высших форм психической дея-
тельности, таких, как порождение и восприятие речи, когнитивные
процессы, отображение пространства и времени, изобразительная дея-
тельность. Исследования проводятся в психиатрической клинике в
процессе электросудорожной терапии. В исследованиях, о которых
речь пойдет далее, помимо автора принимали участие Л.Я.Балонов,
Д.А.Кауфман, О.П.Траченко, Т.В.Черниговская.
Мозг и два модуса мышления (решение силлогизмов
в условиях преходящего угнетения одного полушария).
В литературе, посвященной функциональной асимметрии мозга,
стали привычными характеристики левого полушария как «логичес-
кого» или «абстрактного», правого — как «образного» или «конкрет-
ного». Если отвлечься от обобщенности и размытости таких харак-
теристик, то с ними можно согласиться. Как правило, они базируются
на исследованиях — сенсорных, мнестических, языковых функций
каждого полушария. Однако обратившись к огромному материалу,
накопленному на сегодня изучением функциональной асимметрии
13*

100 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
мозга, мы столкнулись с обескураживающим фактом: все выводы о
логических возможностях (или ограничениях) того или иного полу-
шария вытекают из косвенных данных. В необозримой литературе,
касающейся функций полушарий, нет ни одной работы, прямо направ-
ленной на исследование логических способностей правого или левого
полушарий. Такое исследование, по-видимому, впервые было прове-
дено нами (Черниговская, Деглин, 1986; Деглин, Черниговская, 1990).
В экспериментальной психологии, в первую очередь в онтогене-
тических и межкультурных исследованиях, для изучения абстрактных
форм мышления часто привлекается решение силлогизмов (см. обзор
П.Тульвисте, 1988). Решение силлогизмов предполагает выведение
умозаключения из двух суждений (посылок) и поэтому служит прос-
тым и удобным приемом тестирования способностей к дедукции.
Классический пример сгуиюгизма из Аристотеля, который приводится
во всех учебниках логики:
«Все люди смертны», «Кай — человек» — это посылки. И вывод —
умозаключение: «Кай смертен».
В нашем исследовании использовано 10 силлогизмов*:
1. Во всех реках, где ставят сети, водится рыба.
На реке Неве ставят сети.
Водится в Неве рыба или нет?
2. У каждого государства есть флаг.
Замбия — государство.
Есть у Замбии флаг или нет?
3. Таня и Оля всегда вместе пьют чай.
Таня пьет чай в 3 часа дня.
Пьет ли Оля чай в 3 часа дня?
4. Все драгоценные металлы не ржавеют.
Молибден — драгоценный металл.
Ржавеет молибден или нет?
5. Каждый художник умеет нарисовать зайца.
Дюрер — художник.
Умеет ли Дюрер нарисовать зайца или нет.
6. У всех квадратов стороны одинаковые.
Девочка нарисовала на доске квадрат.
У этого квадрата стороны одинаковые или нет?
* Мы благодарны П.Тульвисте, который любезно предоставил нам силло-
гизмы, составленные им для межкультурных исследований. Содержание
посылок части силлогизмов модифицировано нами применительно к
опыту ленинградцев.

Лекция 8
101
7. Летом на широте Ленинграда белые ночи.
Город Приморск находится на этой широте.
Летом в Приморске белые ночи или нет?
8. Все числа, которые кончаются на 5, делятся на 5 без остатка.
Число 705 кончается на 5.
Делится число 705 на 5 без остатка или нет?
9. Все млекопитающие кормят своих детей молоком.
Кенгуру — млекопитающее.
Кормит кенгуру своих детей молоком или нет?
Каждый силлогизм предъявлялся больным на отдельной карточке.
Содержание части силлогизмов соотносилось с опытом наших боль-
ных, так что ответ на вопрос был им априорно известен (например,
силлогизм № 1). Другие силлогизмы не были соотнесены с опытом
больных, так что ответ мог быть дан только на основе логического
вывода (например, силлогизм № 2). Нас интересовала не только и
не столько правильность ответов, сколько их обоснование. Поэтому
после ответа на вопрос (независимо от того, положительный он или
отрицательный) больной обязательно должен был объяснить «почему
он так думает». Предметом анализа, собственно, являлись обоснования
ответов.
В исследованиях участвовало 14 больных, проходивших курс уни-
латеральной электросудорожной терапии. Каждый больной исследо-
вался трижды: до унилатеральных припадков (УП) (контрольное
исследование), после правостороннего УП (те. в условиях преходя-
щего угнетения правого полушария) после левостороннего УП (т.е.
в условиях преходящего угнетения левого полушария). Таким образом,
сопоставление логических возможностей правого или левого полуша-
рия производилось у одних и тех же людей.
В контрольных исследованиях до электрошоков больные в подав-
ляющем большинстве случаев давали правильные ответы, причем
чаще всего встречались логические обоснования: «Здесь сказано, что
у каждого государства есть флаг, и сказано, что Замбия — государство.
Значит у Замбии есть флаг» (силлогизм № 2). Такие ответы, моти-
вированные дедукцией из посылок, квалифицировались как теорети-
ческие. Гораздо реже встречались ответы, основанные на сведениях,
известных больным априорно из собственного опыта. В этих случаях
ссылались на личные наблюдения, аналогии со знакомыми ситуаци-
ями, общеизвестные факты и нормы поведения: «Конечно в Неве
водится рыба, я много раз видел, как ее ловят» (силлогизм № 1) или
«Нет, не пьет. Чай надо пить утром» (силлогизм № 3). Такие ответы,

102 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
мотивированные обращением к реальному положению вещей, квали-
фицировались как эмпирические. К эмпирическим ответам были
отнесены случаи отказа дать ответ из-за незнания реалий и отсутствия
личного опыта: «Я в Замбии не был. Как я могу знать, есть ли там
флаг» (силлогизм № 2) или « Я про Дюрера никогда не слышал. Я
не знаю, что он рисовал» (силлогизм № 5).
После правосторонних УП, т.е. в условиях относительно изолиро-
ванного функционирования левого полушария, тенденция к теоретиче-
ским обоснованиям ответов не только сохранялась, но и усиливалась.
Интересно отметить одно обстоятельство. Если при предъявлении сил-
логизмов, соотнесенных с опытом больных, могли отмечаться единич-
ные эмпирические ответы, то при предъявлении силлогизмов с незна-
комым для больных содержанием ни одного эмпирического ответа не
было — больные во всех случаях делали формально-логический вывод
из посылок. Отличительной чертой рассматриваемого состояния было
стремление эксплицировать процесс решейия силлогизма. Не дожи-
даясь вопросов исследователя, больные спонтанно ссылались на по-
сылки силлогизма, нередко предваряя их риторическим вопросом:
«Умеет. Но почему? Тут сказано, что каждый художник умеет нари-
совать зайца, а Дюрер, сказано, художник» (силлогизм № 5).
Совершенно иначе вели себя те же больные после левосторонних
УП, т.е, в условиях относительно изолированного функционирования
правого полушария. Драматически увеличивалось количество эмпи-
рических ответов. Напомним, что после правосторонних УП эмпири-
ческие обоснования ответов встречались лишь у единичных больных
и только при предъявлении силлогизмов, соотнесенных с опытом
больных. После левосторонних УП эмпирические обоснования ответов
появились практически у всех больных, а у некоторых из них все
ответы в этом состоянии имели эмпирические обоснования. Впечат-
ляет тот факт, что эмпирические обоснования наблюдались не только
при предъявлении силлогизмов, соотнесенных с опытом больных, но
и при предъявлении силлогизмов с незнакомым содержанием. Не-
безынтересно, что сами ответы стали более распространенными и
обогатились деталями. Больные пытались сообщить все, что им из-
вестно по данной теме: «Раньше в Неве разная рыба была, а теперь
Неву отравили, вся рыба сдохла» (силлогизм № 1) или «Я слышала,
кенгуру носят детенышей в сумке на животе. Кенгурята маленькие,
детки молоко любят» (силлогизм № 10). Типичным для этого состо-
яния оказалось также настойчивое желание выяснить или уточнить
как можно больше реалий, связанных с содержанием силлогизма.
Прежде, чем дать тот или иной ответ, больные расспрашивали иссле-

Лекция S
103
дователя: «А разве есть такое государство Замбия? Где оно находится?
Кто там живет?» и т.п.
В посылках одного из силлогизмов содержался признак делимости
на 5 (силлогизм № 8). При угнетении правого и относительно
изолированном функционировании левого полушария все больные
давали теоретические ответы, т.е. делали формально-логический вывод
из посылок. При угнетении левого и относительно изолированном
функционировании правого полушария те же больные часто пытались
дать ответ эмпирическим путем — делили 705 на 5. Один наш больной,
студент последнего курса политехнического института, при предъяв-
лении ему этого силлогизма после левостороннего УП воскликнул:
«Ха! Не верю!» — и также занялся делением. К этому «не верю» мы
еще вернемся.
Итак, наше исследование показало, что в разных состояниях одни
и те же лица одну и ту же задачу решают различным образом — либо
теоретически, либо эмпирически. Основные различия теоретического
и эмпирического способов решения рассмотрены в капитальной моно-
графии П.Тульвисте (1988) на материале межкультурных и возраст-
ных исследований. Все дальнейшие рассуждения, изложенные в этом
разделе, опираются на проведенный им анализ.
Силлогистическое, или дедуктивное умозаключение предполагает
обращение исключительно к данным, содержащимся в самой задаче,
в посылках силлогизма. Оно предполагает также обращение к знаниям
о правильном или неправильном мышлении (независимо от формы
существования этих знаний). Решая силлогизм формально-логиче-
ским способом, человек осознает ход решения задачи и контролирует
его на основании своих знаний о правильности и последовательности
мыслительных операций. При этом он не должен сверяться с дейст-
вительностью. Единственным критерием истинности вывода является
его логическая правильность. Силлогизм требует, чтобы человек «ос-
тавался внутри задачи и соотносил одни ее составные части с другими,
вместо того, чтобы обратиться к реальности, о которой идет речь в
задаче» (Тульвисте, 1988, с. 247). Преимущество теоретического мыш-
ления заключается в том, что оно позволяет решать задачи независимо
«ни от знаний испытуемого о соответствующей реальности, ни от его
доверия или недоверия к посылкам и выводу» (там же, с. 244). Но
в этом и есть ограниченность теоретического мышления — истинность
решения верифицируется только мыслительными операциями, но не
соответствием действительности.
Иное дело — эмпирический ответ. В этом случае посылки воспри-
нимаются как не связанные между собой сообщения. Для решения
задачи человек непосредственно обращается к той реальности, о

104 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
которой в задаче идет речь. При эмпирическом способе решения
испытуемый выходит за рамки силлогизма и апеллирует к действи-
тельности, точнее к своим знаниям о ней. Истинность ответа гаран-
тируется соотнесением с реаль ным положением дел. Ответ правилен
потому, что он подтверждается практикой, жизненным опытом, зна-
нием реальности. В эт м преимущество эмпирического способа мыш-
ления, но в этом и его ограниченность — мышление вращается в
пределах уже известного. На базе эмпирического мышления нельзя
получить новое знание.
Обсуждение разных способов решения силлогизмов подводит нас
к одной из фундаментальных проблем психологии — гетерогенности
мышления. В современном виде эта проблема восходит к работе
ЛЛеви-Брюля (Леви-Брюль, 1930), который описал «дологическое»
или «пралогическое» мышление, свойственное представителям «низ-
ших» обществ. Последующая психологическая, этнологическая, исто-
рико-культурная литература изобилует параллелями между первобыт-
ным или мифологическим мышлением, которое реконструировано по
сохранившимся текстам и памятникам, мышлением людей из совре-
менных традициональных обществ и мышлением детей (Лотман,
Успенский, 1973; Иванов Вяч., 1978; Лурия, 1982; Выготский, 1983;
Пиаже, 1932; Леви-Строс, 1985). Вопрос заключается в том, вытес-
няются или сохраняются дологические (а теперь мы бы сказали —
эмпирические) формы мышления в процессе культурно-исторического
или онтогенетического (применительно к отдельному человеку) раз-
вития. Иными словами, однородно или гетерогенно мышление? Еще
в начале века Л.Леви-Брюль утверждал, что дологическое мышление
сохраняется и активно используется современными людьми. Идею
сосуществования различных модусов мышления — незрелых («ком-
плексных» по его терминологии) и высших («научных») горячо
отстаивал Л.С.Выготский (1982).
Нам представляется правомерной позиция П.Тульвисте, который
рассматривает различные модусы мышления с точки зрения функций,
выполняемых ими. По его представлениям мышление гетерогенно,
поскольку разные сферы человеческой деятельности облуживаются
специфическими для этих сфер формами мышления — обыденным,
научным, религиозным, поэтическим и т.п. В силу этого неправомерно
говорить о низших и высших формах мышления, можно лишь обсуж-
дать адекватность того или иного модуса мышления соответствующей
деятельности. Эмпирическое мышление является необходимым инст-
рументом обыденной жизни в любые эпохи и в любых обществах. В
этом смысле его «можно считать универсалией человеческого мыш-
ления» (Тульвисте, 1988, с. 243). Формально-логический модус мыш-

Лекция 8
105
ления обслуживает очень важную, но достаточно узкую сферу дея-
тельности в обществах современного типа, а именно — научную
деятельность. Поэтому им обладают представители тех обществ, в
которых модусы мышления развиваются не спонтанно, а усваиваются
из социального окружения, т.е. имеют своим источником культуру.
Эмпирическое мышление усваивается ребенком естественным путем
в обыденной жизни. Теоретическое мышление развивается под вли-
янием обучения в школе европейского типа, специально нацеленной
на развитие этой формы мышления.
Анализ литературы показывает, что идея гетерогенности имеет два
источника. Один — концептуальный: соображения общего характера,
вытекающие из тех или иных постулатов. Одним из наиболее мощных
источников такого рода является деятельностный подход, связанный
с именами С.Л.Рубинштейна (1958), А.НЛеонтьева (1972), Л.С.Вы-
готского (1982). Другой — эмпирический: наблюдения над способом
решения задач в различных ситуациях. Здесь наиболее убедительны
онтогенетические исследования на том этапе развития, когда один и
тот же испытуемый в зависимости от содержания задачи (знакомое
оно или незнакомое) использует для ее решения различные модусы
мышления. И все же, как нам кажется, идее гетерогенности не хватает
полновесной экспериментальной аргументации. У современного чело-
века разные модусы мышления — эмпирический и теоретический —
тесно переплетены и маскируют друг друга. Вычленить любой из них
в первозданном виде у взрослого здорового человека невозможно.
Мы полагаем, что наше исследование дает дополнительную аргу-
ментацию идее гетерогенности мышления. Во-первых, оно наглядно
продемонстрировало сохранность и возможность использования эм-
пирического способа решения задач у людей, в полной мере владе-
ющих формально-логическим способом*. Во-вторых, оно показало,
что разные типы мышления территориально раздельны: теоретическое
мышление базируется на деятельности структур левого полушария
мозга, эмпирическое — правого. Собственно, благодаря этому обсто-
ятельству, нам удалось расслоить оба типа мышления и продемон-
стрировать каждый из них в чистом виде.
Как было сказано выше, деятельностный подход дает достаточно
обоснованное объяснение причин гетерогенности мышления — необ-
ходимость решать задачи, относящиеся к разным сферам деятельности.
И все же остается не до конца ясным, почему теоретическое мышление,
* Я хочу обратить внимание на то обстоятельство, что для предъяв-
ленных нами задач — силлогизмов — эмпирическое решение неадекватно,
т.е. возможны ситуации, когда эмпирическое мышление приобретает при-
нудительный характер, что еще раз подчеркивает его самостоятельность
и отдельность.
14 — Деглин

106 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
коль скоро оно появилось, не берет на себя функции решения задач
обыденной жизни, почему эмпирическое мышление в этом случае
сохраняет свою суверенность. Ведь формальная логика — достаточно
мощный инструмент, которому подвластно решение как новых задач,
так и задач, с которыми человек уже сталкивался и в отношении
которых имеет опыт.
Мы уже цитировали одно из высказываний П.Тульвисте, в котором
он замечает, что при формально-логическом способе решения задачи
не имеет значения «доверие или недоверие к посылкам и выводу».
К сожалению, эта мысль далее автором не развивается. В то же время
случайное наблюдение при проведении экспериментов показало, что
в одном из предъявлявшихся нами силлогизмов (силлогизм № 4)
была ложная посылка — в ней утверждалось, что молибден — драго-
ценный металл (это был наш недосмотр при подготовке тестового
материала). Однажды, в условиях угнетения правого полушария боль-
ная сказала: «Я не уверена, что молибден драгоценный металл, но
судя по этой карточке, он не ржавеет». Это наблюдение натолкнуло
нас на мысль провести новую серию исследований.
Как рождаются химеры сознания (решение силлогизмов с ложными
посылками в условиях преходящего угнетения одного полушария)
Насколько мне известно, попытки исследовать решение силлогиз-
мов с ложными посылками до сих пор не предпринимались. Как
поведут себя испытуемые в этой двусмысленной, если не сказать,
конфликтной ситуации? По-видимому, именно такая задача может
прояснить проблему доверия к исходным данным. Мы составили 5
силлогизмов, в которых одна из посылок была явно ложной.
11. Всякое дерево тонет в воде.
Бальза — дерево.
Тонет бальза в воде или нет?
12. Все драгоценные металлы блестят.
Медь — драгоценный металл.
Блестит медь или нет?
13. В Африке часто бывает северное сияние.
Уганда в Африке.
Бывает в Уганде северное сияние или нет?
14. В тропических странах зима холодная.
Эквадор — тропическая страна.
Зимой в Эквадоре холодно или нет?
15. Обезьяны хорошо прыгают по деревьям.
Дикобраз — обезьяна.
Прыгает дикобраз по деревьям или нет?

Лекция 8
107
Эти «ложные» силлогизмы перемежвались с силлогизмами, в ко-
торых посылки были истинными. Процедура тестирования ничем не
отличалась от процедуры, описанной в предыдущем разделе. У всех
больных проверялся запас соответствующих сведений: знают ли они,
что такое северное сияние и где оно бывает, как выглядит дикобраз,
какой климат в тропиках, какие металлы относятся к драгоценным.
В исследовании участвовало 10 (уже других) больных, проходивших
курс лечения унилатеральными припадками.
В контрольных исследованиях, как можно было ожидать, мы
столкнулись с двумя типами ответов. Во-первых, неприятие ложной
посылки и отказ от решения силлогизма: «Нет, дерево в воде не тонет.
Если бальза — дерево, оно не утонет», «Неправильно, в тропических
странах зимы не бывает» и т.п. Ответы этого типа встречались
наиболее часто. Такие ответы по аналогии с соответствующими от-
ветами в предыдущем исследовании правомерно квалифицировать
как эмпирические: испытуемые выходят за рамки силлогизма и апел-
лируют к реальности. Второй тип ответов — формально-логический
вывод из посылок, когда несоответствие посылки действительности
не принимается во внимание: «Да, в Эквадоре зимой холодно, потому
что это тропическая страна», «Да, бальза тонет в воде, так как бальза —
дерево, а все деревья тонут в воде» и т.п. Ответы такого типа
встречались реже эмпириеских, хотя и достаточно часто. Их можно
было бы квалифицировать как теоретические, ибо испытуемые оста-
вались в рамках силлогизма и строго следовали правилам дедукции.
Однако такие ответы, противоречащие истине, но правильные с про-
цедурной, операциональной точки зрения, адекватнее, по-видимому,
квалифицировать как формальные.
Иногда больные испытывали затруднения, так как не знали, какому
ответу отдать предпочтение: формально-логическому, но неистинному
умозаключению, или следовать истине, отказавшись от вывода. В таких
случаях ответ носил амбивалентыный характер: «По структуре напи-
санного вроде бы должен быть положительный ответ, но я думаю, не
бывает в Африке северное сияния, никогда об этом не слышала»
(силлогизм № 13) или «Надо говорить, как здесь написано? Тогда
дикобраз прыгает по деревьям. Но он не прыгает, он не обезьяна».
В этих случаях выяснялось, какую альтернативу больной считает
предпочтительной. Как формальные, так и эмпирические ответы встре-
чались в контрольных исследованиях почти у всех больных. Однако,
у большинства из них формальные ответы были редки.
После левосторонних УП неприятие ложных посылок усиливалось.
Если в контроле эмпирические ответы составляли две трети всех
ответов, то в условиях угнетения левого и относительно изолирован-
14*

108 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
ного функционирования правого полушария их количество прибли-
зилось к 90%. У нескольких больных формальные ответы полностью
исчезли, у остальных они отмечались лишь в единичных случаях.
При этом создавалось впечатление, что формальные ответы (в тех
редких случаях, когда они появлялись) связаны скорее с рассеяннос-
тью и недостаточной собранностью больных. Стоило обратить вни-
мание больного на ложную посылку, как он спохватывался и отка-
зывался от формального решения. Примечательно, что отношение к
ложным посылкам стало эмоциональным, больные с необычной для
них экспрессией восклицали: «Здесь ложь!», «Это чушь!», «Ерунда!».
По сравнению с контролем опровержения ложных посылок стали
более мотивированными и распространенными. Иногда они прини-
мали характер спонтанных монологов: «Бальза? Что такое бальза?
Нет, не тонет бальза, не всякое дерево тонет в воде. Деревья плавают,
а не тонут. А бальзу я не знаю. Не тонет бальза, деревья не тонут»
(силлогизм № 11), «Здесь ложь! В Африке не бывает северного
сияния. Оно на Северном полюсе бывает. Хотя, может быть на юге
Африки, возле Антарктиды оно и есть» (силлогизм № 3).
После правосторонних УП характер ответов у тех же больных
разительно менялся. В условиях угнетения правого и относительно
изолированного функционирования левого полушария в несколько
раз снизилось количество эмпирических ответов и соответственно
возросло количество формальных ответов. У некоторых больных
совершенно исчезли эмпирические ответы и абсолютно все силлогиз-
мы решались ими формальным способом. У остальных больных
эмпирические ответы стали единичными. Двое из наших испытуемых
после левосторонних УП давали исключительно эмпирические, а
после правосторонних УП — исключительно формальные ответы. Те
же больные, которые после левосторонних УП очень эмоционально
реагировали на ложные посылки, теперь спокойно и уверенно про-
изводили формально-логические операции, нисколько не смущаясь
нелепостью сообщаемых в посылках сведений. Но самое поразительное
заключалось в том, что даже многократное привлечение внимания
больных к ложности посылок не меняло их позиции. Прекрасно
осознавая ложность посылок, больные предпочитали логический вы-
вод эмпирическому решению. При попытке выяснить обоснование
столь твердой позиции мы неизменно слышали однотипный аргумент:
«Здесь так написано», «здесь так сказано».
Не будем голословными. Приведем выписки из протоколов иссле-
дований, в которых сопоставлены ответы одних и тех же больных
при предъявлении одних и тех же силлогизмов в разных состояниях.

Лекция 8
109
Выписки из протоколов исследования больной Ф.
Контрольное исследование до УП:
— Прочтите, что здесь написано и ответьте на вопрос (предъяв-
лен силлогизм № 14)
— Наверное нет.
— Почему Вы так думаете?
— По структуре здесь написанного должен быть положитель-
ный ответ. Но я думаю, что Эквадор в Африке, а там всегда
тепло.
Исследование после левостороннего УП (предъявлен тот же сил-
логизм, пожимает плечами, перечитывает):
— В тропических странах зима не холодная! Это ложь!
Исследования после правостороннего УП (предъявлен тот же
силлогизм. Быстро прочитала и сразу ответила):
— В Эквадоре зимой холодно, так как Эквадор — тропическая
* страна.
— Разве в тропических странах зима холодная ?
— Думаю, да. Зима там холодная, а лето теплое.
— Вы в этом уверены?
— Нет, не уверена.
— Если Эквадор тропическая страна, в нем может быть холодно?
— Нет, не может быть, раз тропическая страна.
(Продолжение через 5 минут.)
— В Эквадоре зимой холодно?
— Нет, Эквадор — тропическая страна.
(Предъявлен тот же силлогизм.)
— В Эквадоре зимой холодно, так как Эквадор — тропическая
страна.
— Вы же знаете, что это не так.
— Но здесь же написано.
Выписки из протокола исследований больной С.
Контрольное исследование (предъявлен силлогизм № 13):
— В Уганде бывает северное сияние, так как Уганда в Африке.
Исследование после левостороннего УП (предъявлен тот же сил-
логизм):
— Ой! Что за ерунда какая?! Что эго — Уганда? Нет такой страны!

110 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
— В Африке есть такая страна.
— Все равно не может быть в Уганде северного сияния. В Аф-
рике северного сияния не бывает.
Исследование после правостороннего УП (предъявлен тот же сил-
логизм):
— Бывает, так как Уганда в Африке.
— Вы знаете, где бывают северные сияния?
— Знаю, на Северном полюсе.
— А в Африке бывают?
— Наверное нет.
(Повторно предъявлен силлогизм.)
— В Африке бывает северное сияние, раз на карточке написано.
Выписки из протоколов исследования больной К
Контрольное исследование (предъявлен силлогизм № 15):
— Не прыгает* дикобраз по земле бегает.
— А как он выглядит?
— Он колючий.
— Он похож на обезьяну?
— Нет, не похож.
Исследование после левостороннего УП (предъявлен тот же сил-
логизм):
— Дикобраз? Разве он может прыгать по деревьям? Он не
обезьяна. Он колючий, как ежик. Здесь неправильно.
Исследование после правостороннего УП (предъявлен тот же сил-
логизм):
— Прыгает дикобраз по деревьям, раз он обезьяна.
— Разве дикобраз обезьяна?
— Нет, дикобраз колючий, такой как ежик.
— Может он прыгать по деревьям?
— Нет не может, по деревьям не может.
(Повторно предъявлен силлогизм.)
— Раз дикобраз обезьяна, то прыгает по деревьям.
— Вы же знаете, что дикобраз не обезьяна.
— На карточке так написано.
В предыдущем разделе, обсуждая статус эмпирического и теоре-
тического мышления, мы солидаризовались с деятельностным подхо-

Лекция S
111
дом. Такой подход предполагает, что каждый модус мышления об-
служивает свою сферу деятельности и решает задачи, типичные для
этой деятельности. Эмпирическое мышление обслуживает обыденную
деятельность и решает задачи обыденной жизни. Однако мы пред-
положили, что функции эмпирического мышления не исчерпываются
сказанным. Исследование решения силлогизмов с ложными посыл-
ками показало, что эмпирическое мышление выполняет чрезвычайно
важную задачу, выходящую за рамки обыденной жизни и обыденной
деятельности. Оно обеспечивает проверку постулатов, которыми опе-
рирует теоретическое мышление. Вспомним «Ха! Не верю!» нашего
студента, когда после левостороннего УП он прочел о признаке
делимости на 5. Иными словами, эмпирическое мышление предохра-
няет нас от сомнительных выводов, построенных на шатких основа-
ниях Пока функционирует правое полушарие — носитель эмпири-
ческого мышления — мы сверяемся с реальностью. Таким образом,
поставленный в предыдущем разделе вопрос о доверии или недоверии
к данным, исходным для мыслительной деятельности, однозначно
решается в пользу правого полушария.
Но проведенное исследование ответило и на вопрос, с обсуждения
которого начиналась лекция и который вынесен в заглавие: откуда
берутся химеры сознания, каким образом фикции могут заместить
реальность, где источник парадоксальной ментальности, почему воз-
можен феномен подпоручика Киже. Вспомним, как спокойно прини-
мались ложные постулаты после правостороннего УП. Вспомним, как
уверенно делались выводы о холодах в Эквадоре, северных сияниях
в Уганде, прыгающих по деревьям дикобразах. Вспомним, что больные
сознавали нелепость посылок и неистинность выводов, но игнориро-
вали эти факты. Вспомним, наконец, решающий аргумент — «здесь
так написано». Не забудем искренность и убежденность больных в
своей правоте И мы получим завершенную картину парадоксального
менталитета. Теперь мы знаем, какая мозговая ситуация лежит в
основе такого менталитета — изолированное функционирование ле-
вого полушария, мышление в условиях бездействия правого полуша-
рия. Как видим, ментальность, в которой фикции замещают реаль-
ность, потенциально присуща каждому человеку. Мы сталкиваемся с
ней, когда теоретическое левополушарное мышление не коррегируется
эмпирическим правополушарным.
Факты, полученные при исследовании решения силлогизмов с
ложными посылками, позволяют предположить, что в мозгу человека
формируются два самостоятельных механизма, обеспечивающих мыс-
лительную деятельность. Функцией одного из них является чисто
процедурный операциональный аспект мыслительной деятельности.

112 в.л .Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Такой механизм отвечает за правильность и последовательность мыс-
лительных операций. И только. Он безразличен к материалу, которым
оперирует мысль. Этот механизм располагается на территории левого
полушария. Мозг обладает также механизмом, следящим за доброт-
ностью того материала, которым оперирует мысль, — механизмом,
обеспечивающим соответствие мысли действительности. Но он не
способен к развитию мысли. Этот механизм расположен на террито-
рии правого полушария.
Но пойдем дальше. Поставим вопрос, почему эти механизмы
раздельны и занимают разные территории. Обратимся опять к экс-
периментальному материалу, но уже иного плана.
Языковой знак и два полушария мозга
Рассмотрим отношение к языковому знаку каждого полушария
или, что то же самое, статус слова в языковом сознании каждого
полушария. Мы будем опираться на исследования, проводившиеся
нами на протяжении двадцати лет. Для суждения о функциях каждого
полушария, кроме основного приема — исследования больных: после
УП, — использовались исследования здоровых испытуемых так на-
зываемыми неинвазивными методами. В частности, использовался
метод монолатерального тестирования — регистрация времени вос-
приятия слов, предъявленных раздельно каждому уху*.
Начнем со звуковой материи языка, с фонетического слова. Ис-
следования методом монолатерального тестирования показали, что
восприятие слов успешно осуществляется обоими полушариями —
различия в скорости восприятия слов, предъявленных правому и
левому уху, незначительны и несущественны. Однако, если предъяв-
лять не слова, а квазислова — бессмысленные речеподобные звуковые
последовательности, то такие различия становятся существенными, и
скорость восприятия квазислов, предъявленных правому уху, оказы-
вается намного выше. Очевидно левое полушарие лучше справляется
с восприятием бессмысленных звуковых последовательностей, чем
правое (Кауфман, Траченко 1985; Траченко, 1986).
Не вызывает сомнений, что восприятие лишенных смысла речепо-
добных звуковых комплексов предъявляет особо жесткие требования
к фонологоческому анализу. Обширная серия исследований воспри-
ятия звуков речи в условиях преходящего угнетения одного полуша-
рия, проведенная нами в начале 1970 годов, убедительно продемон-
стрировала, что функционирование фонологической системы связано
с левым полушарием. Этим исчерпывающе объясняется преимущество
* Чем меньше времени воспринимаются слова, предъявленные данному
уху, тем большее участие в восприятии этих слов принимает противопо-
ложное полушарие.

Лекция 8
113
левого полушария в восприятии квазислов. Но тогда надо согласиться
с тем, что правое полушарие воспринимает слова, обходя фонологи-
ческий анализ, иным путем. Каким же? Вероятно оно схватывает
звуковой рисунок слова целиком, как некий нерасчлененный звуковой
гештальт. Аргументом в пользу такого предположения могут служить
исследования звуковых суперсегментных средств языка (в первую
очередь, восприятие интонаций) в условиях преходящего угнетения
одного полушария (Балонов, Деглин, 1976). Было показано, что супер-
сегментные (просодические) характеристики речи связаны с деятель-
ностью правого полушария. Но этим характеристикам принадлежит
огромная роль в формировании звукового облика единиц речевого
потока. Именно суперсегментные средства сплачивают меньшие ре-
чевые сегменты в сегменты высшего порядка — отдельные звуки речи
в фонетическое слово, отдельные слова в синтагмы. Связь просоди-
ческих характеристик с правым полушарием делает очень вероятным
предположение, что это полушарие распознает слова не путем поэле-
ментного анализа, а путем идентификации целостного звукового геш-
тальта. Собственно, тот факт, что опознание слов может обходится
без полного фонологического анализа (а в речевом потоке обычно и
обходится) лингвистам давно известен (Бондарко, 1981).
Итак, для левого полушария экспонента слова членима на мини-
мальные звуковые сегменты, представляет собой последовательность
дискретных единиц — фонем. Для правого полушария экспонента
слова — глобальный звуковой гештальт, непосредственно соотнесен-
ный с референтом. На это обстоятельство обратил внимание Р.Якобсон
при обсуждении наших экспериментальных данных (Jakobson, Waugh,
1979). Он отмечает, что основное различие между полушариями
заключается в том, что звуковые средства языка, контролируемые
левым полушарием, «сами по себе не обладают какой-либо опреде-
ленной референцией» (Jakobson, 1980, р.17), в то время как «главной
способностью правого полушария в плане обработки объектов слухо-
вой перцепции является прямая замена их на простое, конкретное
представление, лежащее собственно вне языка» (там же, с.28). Это
первое различие статуса языкового знака в сознании правого и левого
полушарий.
Обратимся к морфологии. В условиях преходящего угнетения
одного полушария мы проводили свободный ассоциативный экспе-
римент (Деглин, Балонов, Долинина, 1983; Балонов, Деглин, Черни-
говская, 1985). В ассоциативном эксперименте испытуемым предла-
гается в ответ на какое-либо слово, называемое «стимул», быстро, не
задумываясь, отвечать другими словами. В свободном ассоциативном
эксперименте испытуемые могут отвечать любым количеством любых
15 — Деглин

114 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
слов без всяких ограничений. Среди различных типов ответов можно
выделить словоизменительные и словообразовательные ассоциаты —
морфологические дериваты слова-стимула. Например, к слову «дом»
дается ассоциат «домик» или «домашний», к слову «купаться» —
«купаюсь» или «купальник» и т.д. В контрольных исследованиях
такие ответы встречались редко. В условиях угнетения левого и
относительно изолированного функционирования правого полушария
ассоциаты морфологическими дериватами слова-стимула практически
исчезают. В условиях угнетения правого и относительно изолирован-
ного функционирования левого полушария их количество чрезвычай-
но возрастает. Нередко ответ на слово-стимул в этом состоянии
представляют собой целую серию морфологических дериватов, порой
весьма изощренных. Так, на слово «свистеть» больная после правос-
торонннего УП без пауз и передышки ответила: «свистят, свистун,
свистящий, свисток, свист, насвистывать, высвистывать». Другая
больная в этом состоянии на слово «цветок» так же легко и быстро
ответила: «цвести, цветик, цветы, цветущий, цветут, цветение, цвето-
чек, расцвет». Создалось впечатление, что игра словоформами в усло-
виях угнетения правого полушария становилась самоцелью и приоб-
ретала навязчивый характер.
Сам по себе этот факт свидетельствует о том, что языковые
механизмы словоизменения и словообразования связаны с левым полу-
шарием. Но я хочу обратить внимание на другую сторону вопроса.
Левое полушарие осознает и использует морфологическую членимость
слова. Комбинируя и перекомбинируя морфемы, пользуясь ими как
типовыми блоками в строительстве, оно создает из одних слов другие.
Но это возможно, когда слово выступает как созданный, искусственно
сотворенный объект, который может быть отделен от денотата пред-
мета. Для правого полушария слово морфологически нечленимо и
поэтому уникально. Сколько денотатов — столько слов. Превращение
одних слов в другие невозможно. Иначе говоря, слово принадлежит
только своему денотату и не связано с другими словами. Рискну
сказать, что идеалом лексикона правого полушария являются имена
собственные.
Идиоматичность номинации для правого полушария и членимость
для левого очень рельефно выявляются, если обратиться к пониманию
фразеологизмов (Черниговская, Деглин, 1986). Мы предъявляли боль-
ным несколько наборов из трех карточек. В каждый набор входила
карточка с идиомой, карточка с ее толкованием и карточка со слово-
сочетанием, включадощим слова из идиомы. (Напомню, что идиома —
это такое устойчивое словосочетание, которое употребляется как
целостная речевая единица.) Например: 1. Лезть в бутылку. 2. Сер-

Лекция 8
115
диться. 3. Лезть в окно. Или: 1: Дырявая голова. 2. Плохая память.
3. Дырявое платье. Больных просили выбрать из трех карточек две,
которые «подходят к друг другу», при этом смысл выражения «под-
ходят» не раскрывался. В обычном состоянии больные объединяли
идиому и ее толкование, т.е. создавали пары типа «лезть в бутылку —
сердиться», «дырявая голова — плохая память». Эта тенденция уси-
ливалась в условиях угнетения левого полушария. Иная картина
наблюдалась у тех же больных в условиях угнетения правого полу-
шария: резко снижалось количество пар, объединяющих идиому и ее
толкование, и, соответственно, увеличилось количество пар, объеди-
няющих формально сходные выражения: «лезть в бутылку — лезть
в окно», «дырявая голова — дырявое платье и т.п.
Очевидно, правое полушарие воспринимает фразеологизм как еди-
ное целое и непосредственно соотносит его со значением. Левое
полушарие ориентируется на отдельные элементы, отдельные слова,
составляющие идиому. Склонность к членению и опора на элементы
в данном случае оказывают левому полушарию плохую услугу — оно
лишается возможности понять идиому. Таким образом, левое полу-
шарие видит в языковом знаке конструкцию из элементов (для слов —
из морфем, для фразеологизмов — из слов), которые можно комби-
нировать по присущим им правилам. Эти конструкции могут вести
существование самостоятельное и независимое от денотатов. Правое
полушарие видит в языковом знаке целостное и уникальное образо-
вание, тесно спаянное с денотатом. Это еще одно различие статуса
языкового знака в сознании правого и левого полушарий.
Попытаемся выяснить отношение каждого полушария к слову как
элементу синтаксической конструкции. С этой точки зрения мы
проанализировали результаты ассоциативного эксперимента (Деглин,
Балонов, Долинина, 1983; Балонов, Деглин, Черниговская, 1985). Уже
простой подсчет длины ассоциатов (среднее количество слов в ответ
на одно слово-стимул) обнаружил любопытную закономерность: угне-
тение левого полушария сопровождается сокращением длины ответов,
угнетение правого полушария — ее увеличением (рис. 8-1). Различия
в объеме высказываний с максимальной отчетливостью демонстрирует
рисунок 8-2, где в виде полей совмещены количественные характе-
ристики высказываний, полученных после право- и левосторонних
У П. Видно, что поля этих текстов занимают на диаграмме разное
положение — после левосторонних У П поле текстов смещено в область
малых объемов, после правосторонних УП — в область высоких
объемов. Еще более любопытные результаты были получены при
анализе степени синтаксической структурированности ассоциатов. В
условиях угнетения левого полушария резко увеличивается количе-
15*

116 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
ство асинтаксических ответов (отдельными словами — одним или
несколькими) и почти исчезают ответы предложениями. Собственно,
укорочение длины ассоциатов и отразило деградацию синтаксиса. В
условиях угнетения правого полушария количество асинтаксических
ответов значительно снижалось, а количество предложений увеличи-
валось (рис. 8-2). Такое улучшение синтаксической оформленности
ответов и вызвало удлинение ассоциатов.
Приведенные данные недву-
смысленно свидетельствуют о
том, что синтаксические меха-
низмы языка связаны с левым
полушарием. Но мы хотим обра-
тить внимание на другую сторо-
ну вопроса. Если рассматривать
ассоциаты как образцы речевой
продукции, то поражает инкап-
сулированность, инертность слов
в ситуации изолированного функ-
ционирования правого полуша-
рия: слова не взаимодействуют
друг с другом, а просто рядопо-
лагаются. В ответах же левого
полушария слова активно взаи-
модействуют друг с другом, всту-
пают в разнообразные и сложные
отношения.
Синтаксическая активность
слов хорошо отражается в синтаг-
матических ассоциациях, когда в
качестве ассоциатов выступают
слова, заполняющие валентности
слова-стимула: к имени суще-
ствительному присоединяется ат-
рибут или предикат (например, к
стимулу «луна» — ответ «круглая
луна» или «луна светит»), к гла-
голу — его актанты (например,
к стимулу «спать» — ответ «че-
ловек спит», «спать на кровати»
и т.д.) (рис. 8-3). Из приведен-
синтагматические ассоциаты являются
Рис 8-1
Количественная характеристика высказыва-
ний после УЛ. А — распределение длин
высказываний; по оси абсцисс — количест-
во слов на один стимул, по оси ординат —
Частота высказываний данной длины (в %);
Б — средняя длина высказываний (коли-
чество слов в ответах на один стимул);
В — распределение длин слов: по оси абс-
цисс — количество слогов на одно слово,
по оси ординат — частота слов данной
длины (в %); Г — средняя длина слов
(количество слогов в слове). Сплошная
линия — результаты контрольных исследо-
ваний, прерывистая — то же, после левосто-
ронних припадков; пунктирная — то же,
после правосторонних припадков
На схеме заштриховано полушарие,
функции которого подавлены.
ных примеров следует, что
следствием актуализации механизмов построения связного текста.

Лекция S
117
16k
14h
12
10
8
6
4
.'A
, >A
&
-L
_L
_U_
J_
-L
_L
2.2
2.8
3.0
2.4 2.6
Рис. 8-2.
Объем высказываний после УП. По оси абсцисс — длина слов (количество слогов
на слово); по оси ординат — длина высказываний (количество слов на стимул).
Каждая точка — объем высказываний в одном исследовании;
по крайним точкам объединены области, характеризующие объем высказываний
в контрольных исследованиях (черные кружки), после лево- (светлые кружки)
и правосторонних (треугольники) У П.
Анализ обнаружил, что в условиях угнетения левого полушария
количество синтагматических ассоциаций стремительно снижается, а
в условиях угнетения правого полушария — увеличивается. В ситуа-
ции изолированного функционирования левого полушария появля-
ются ответы, в которых прямо указываются валентности слова-сти-
мула, без какого-либо конкретного лексического заполнения. Так, на
стимул «цветок» больной отвечает «какой-то цветок», на стимул
«забота» — ответ «забота о ком-то», «забота о чем-то», на стимул
«спать» — «кто-то спит», «спать на чем-то», «спать с кем-то». Такие
ответы делают очевидным то, что ассоциаты левого полушария ори-
ентированы не столько на референт слова-стимула, сколько на по-
тенциальную способность слов выстраиваться в организованный сук-
цессивный ряд.
Итак, языковой знак правого полушария инертен, не склонен к
агрегации с другими знаками. Языковой знак левого полушария
активен, легко вступает в связь с другими знаками, что и проявляется
в способности этого полушария порождать (и понимать) связные

118 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
высказывания любой сложности и любой длины. В этом также разли-
чие статуса языкового знака в сознании правого и левого полушарий.
Различное отношение право-
го и левого полушарий к слову
отчетливо выступает в метаязы-
ковых операциях. Мы предлагали
нашим больным классифици-
ровать восемь прилагательных:
хороший, нехороший, плохой, не-
плохой, умный, неумный, глупый,
неглупый. Каждое слово было на-
печатано на отдельной карточке
и больных просили расклассифи-
цировать эти слова любым спо-
собом. В эксперименте участво-
вало много больных, а затем был
произведен статистический ана-
лиз силы связи разных слов меж-
ду собой (Деглин, Черниговская,
Меншуткин, 1985).
В условиях угнетения левого
и относительно изолированной
активности правого полушария
больные обычно создавали две
группы. В одну попадали слова
«хороший, неплохой, умный,
неглупый», в другую — «плохой,
нехороший, глупый, неумный».
Как видим, правое полушарие
конструирует из предложенных
слов две характеристики, два
«портрета» — положительного и
отрицательного героя. Скажем
иначе — правое полушарие обра-
щается со словом как с денота-
том. Знак слит с денотатом. В
условиях угнетения правого и
относительно изолированной
активности левого полушария те
Рис 8-3.
Синтаксическая характеристика
высказываний после УП.
А — типы синтаксической организации
высказываний* по оси абсцисс — одно-
словные ответы (1), ответы словосочета-
ниями (2), ответы предложениями (3);
по оси ординат — частота ответов (в %).
Б — примеры графов синтаксических
конструкций разной глубины,
НИ — уровни графов.
В — распределение глубин синтаксических
конструкций: по оси абсцисс — количество
уровней в предложении, по оси ординат —
частота конструкций данной глубины (в %).
Г — среднее число уровней синтаксических
конструкций. Остальные обозначения те же,
что на рис. 8—1.
же больные с теми же словами поступают иным образом: создается
несколько групп, в которых слова объединены по принципу синонимии
и антонимии. Группа, как правило, состоит из двух слов: «хороший —

Лекция 8
119
плохой», «умный — неумный», «нехороший — неплохой» и т.п. (рис.
8-4). Но синонимия и антонимия принадлежат не вещному миру, а
миру знаков — в мире вещей антонимов и синонимов нет. Левое
полушарие, как видим, ориентируется на системные отношения в
языке. Таким образом, слово левого полушария не только открыто
для синтагматических связей и ищет партнеров для объединения в
линейную последовательность, оно живет также в системе парадиг-
матических связей и ощущает себя элементом этой системы, узлом
отношений. Но это возможно лишь тогда, когда слово осознается как
сущность, отдельная от денотата, имеющая независимое от денотата
существование.
®ч§ @>-<5> ©-<§> 2>-@
w . i / >
g) © © ® @--@ ($@-©
Р; Р2НА1 A2MA2A1NP2NP1 NP1 At AM; Я/ Р2 А2НА2НР2
1.0
0.8|-
О.бГ
f
0.4
0.2
t t t
OL
///
ф
SL
о
P,P2 AMfNfe ^ ^ WP,/VP2
у и u u
О
Рис. 8- 4.
Классификация слов: -«хороший» (PI), «плохой» (А1), «нехороший» (NP1),
«неплохой» (NA1), «умный» (Р2), «глупый» (А2), «неумный» (NP2), «неглупый» (NA2)
в полях зрения. I — графы связей (сплошные линии — коэффициент коллигации
больше 0,3; штриховые линии — от 0,15 до 0,3); II — дендрограммы сходства
(по вертикали — коэффициент коллигации); III — состояние, в котором проводилось
исследование (зачеркнуто угнетенное полушарие).
Итак, при классификации языковых знаков правое полушаие ру-
ководствуется законами вещного мира, сочетаемостью денотатов, а
левое полушарие — законами знаковой системы, сочетаемостью знаков
по правилам данной системы. Это еще одно различие статуса языко-
вого знака в сознании правого и левого полушарий.

120 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Мы попытались непосредственно выяснить отношение каждого
полушария к языковому знаку. Больным задавался вопос, почему тот
или иной предмет называется определенным именем, можно ли его
переименовать, назвать другим известным или неизвестным словом*.
Например, почему хлеб называется «хлебом», можно ли его назвать
«мясом» или неведомым словом «бат»; или почему брат называется
«братом», можно ли назвать его «сестрой» или неизвестным словом
«ран». В условиях угнетения правого полушария, как и следовало
ожидать больные прекрасно осознавали конвенциональность и про-
извольность языкового знака. Обычно они отвечали: «Так принято
называть», «Так сложились», «Можно назвать иначе, но это непри-
вычно, неудобно». Ответы тех же больных в условиях угнетения
левого полушария звучали совершенно иначе: «Хлеб называется хле-
бом, так как он мягкий, вкусный. Хлеб сытость дает. Как же его иначе
назвать?», «Брат, он родная кровь, потому он и брат. Иначе нельзя».
Итак, правое полушарие не осознает произвольности, конвенцио-
нальное™ языкового знака. Возникает предположение, что для пра-
вого полушария слово неотторжимо от предмета, является его частью,
таким же признаком как форма, цвет, запах. Эти данные также
свидетельствуют о разном статусе языкового знака в сознании каждого
из полушарий.
Подведем итоги.
В языковом сознании левого полушария:
1. Отчетливо различаются слово и денотат.
2. Слово осознается как конвенциональный, произвольный, искус-
ственно сотворенный объект.
3. В слове на первый план выступают потенциальные связи (син-
тагматические и парадигматические) с другими словами.
В целом, в языковом сознании левого полушария особенно акту-
альным является синтаксический аспект семиозиса — отношения
между заиками. В то же время предельно ослаблен семантический
аспект семиозиса.
В языковом сознании правого полушария:
1. Слово и денотат не раличаются. Более того, слово отождеств-
ляется с денотатом.
2. Не осознается конвенциональность и произвольность слова. Оно
выступает как естественная часть, естественный признак вещи.
3. Слово существует вне связей (синтагматических и парадигма-
тических) с другими словами. Оно принадлежит неязыковой системе,
а только вещам.
* Собственно, исследовалась сохранность «номинального реализма», опи-
санного Ж. Пиаже.

Лекция S
121
В целом, в языковом сознании правого полушария особенно ак-
туальным является семантический аспект семиозиса — отношение
знаков к денотатам. В то же время предельно ослаблен синтаксический
аспект семиозиса.
Таким образом, правое полушарие обеспечивает денотативную
семантику. Но при этом оно вынуждено поступиться синтактикой —
свободой комбинирования знаков. В вещном мире существуют жест-
кие ограничения на комбинации. Языковой знак правого полушария
инертен. Левое полушарие обеспечивает синтактику. Языковой знак
этого полушария подвижен. Но за синтактику левое полушарие платит
семантикой. Как только сквозь знаки начинают просвечивать дено-
таты, знаки тяжелеют и утрачивают активность. Из сказанного следует,
что языковой знак как левого, так и правого полу шария редуцирован,
вырожден: в одном случае он асемантичен, в другом — асинтаксичен.
Одно полушарие — будь то левое или правое — не в состоянии
осуществить полноценный семиозис.
Редуцированнный языковый знак ->-
основа парадоксального менталитета
При обсуждении экспериментов с силлогизмами было высказано
несколько соображений. Я предположил, что мыслительная деятель-
ность человека есть результат одновременной работы двух самостоя-
тельных механизмов, расположенных на территории разных полуша-
рий. Механизм, который находится на территории левого полушария,
отвечает за процедурный, операциональный аспект мыслительной
деятельности, за правильность и последовательность мыслительных
операций. Этот механизм безразличен к материалу, которым опери-
рует мысль. Но операциональный механизм — это механизм синтак-
сический, осуществляющий комбинации и перекомбинации языковых
знаков, независмо от их отношения к внеязыковой действительности.
Формальную логику можно рассматривать как рафинированную син-
тактику (Моррис, 1983). Все логические операции представимы фор-
мулами, в которые входят не имеющие вещной семантики символы.
Поэтому полноценно функционировать левополушарный механизм
может, манипулируя редуцированными асемантическими знаками.
Я предположил, что механизм, расположенный на территории
правого полушария, следит за «добротностью» материала, которым
оперирует мысль — устанавливает соответствие содержания мысли и
реальности. По существу, это механизм семантический, обеспечива-
ющий соотнесенность знака с внеязыковым фрагментом действитель-
ности. Но такой механизм плохо приспособлен к логическому разви-
тию мысли. Знаки, которые имеются в его распоряжении, также
16 — Деглин

122 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
редуцированы-— они утратили способность к взаимодействию друг
с другом.
Выше была высказана мысль о несовместимости двух аспектов
семиозиса — синтактики и семантики. По этой причине, мы полагаем,
оказываются редуцированными знаки, которыми оперируют разные
полушария. Такая несовместимость двух аспектов семиозиса (выра-
жющаяся редукцией «однополушариных» знаков) оборачивается не-
совместимостью свободного логического развития мысли и соответ-
ствия мысли действительности. Возможно, в этой несовместимости
кроется одна из причин территориального размежевания мозговых
механизмов мышления. Тем самым природа остроумно решила до-
вольно трудную задачу: территориальное разделение синтаксического
и семантического механизмов позволяет им функционировать одно-
временно, не чиня помех друг другу. Сопряженная работа этих ме-
ханизмов позволяет мысли воспарить сколь угодно высоко, подчиня-
ясь, однако, земному притяжению.
Но если по какой-то причине устраняется правополушарный ме-
ханизм и в распоряжении мозга остается вырожденный знак, не
отягощенный денотатом, земное притяжение перестает действовать.
Исчезают те ограничения, которые накладывает действительность, а
мысль попадает в такие сферы, в которых все возможно, в которых
нет грани между реальным и фиктивным, в сферы, населенные при-
зраками. Иначе говоря, в удачно найденном принципе разделения
функций между полушариями мозга таится потенциальная опасность.
Стоит по той или иной причине нарушиться межполушарному рав-
новесию и чаше весов склониться влево, как орудием мысли оказы-
вается асемантичный редуцированный знак. В этом случае мы и
сталкиваемся с феноменом подпоручика Киже: реальный поручикк
уходит в небытие, фиктивный подпорудчик делает блистательную
карьеру. Таким образом, экспериментальные факты показывают, что
нарушение гармоничного сотрудничества двух полушарий мозга, осво-
бождение левого полушария из-под контроля правого приводит к
торжеству фикций над реальностью.
В начале лекции я уже упоминал о трагическом опыте XX века,
свидетельствующем о том, что парадоксальный менталитет отнюдь
не так безобиден, как это представлено в рассказе Ю.Тынянова.
Распространяясь на огромные массы, он творит историю не в лучшем
ее варианте. Я надеюсь, что читатель не усмотрит в моих рассуждениях
попытку объяснить социальные катаклизмы нейропсихологическими
причинами. Истинной причиной парадоксальной ментальное™ (как
формы психологической защиты) является парадоксальное бытие. К
сожалению, мы очень мало знаем о конкретных нейрофизиологических

Лекция S
123
процессах, которые приводят к однополушарному мышлению. Я по-
пытался лишь обрисовать нейросемиотическую ситуацию, которая
составляет фундамент парадоксального менталитета, показать, что
путь от парадоксальнго бытия к парадоксальному сознанию пролегает
через редукцию языковых знаков.
Мне кажется уместным заключить лекцию словами современного
философа, нашего соотечественника: «...сознание фундаментально
двоично. В Зазеркалье же, где меняются местами левое и правое, все
смыслы переворачиваются и начинается разрушение человеческого
сознания. Аномальное знаковое пространство затягивает в себя все,
что с ним соприкасается» (Мамардашвили, 1989, с. 330).
16*

Лекция 9
ЯЗЫК И МОЗГ
Проблема связи языка и мозга впервые была осознана и стала
предметом изучения после открытия французского хирурга и антро-
полога П. Брока (Вгоса, 1865) в 60-е годы XIX века. Он обнаружил,
что поражение определенной зоны левого полушария мозга ведет к
потере возможности говорить. Спустя десятилетие немецкий невролог
К.Вернике (Wernike, 1874) обнаружил, что поражение другой зоны
левого полушария ведет к потере возможности понимать речь. На
базе этих открытий сформулировалась концепция доминантности
левого полушария для речи. Считалось, что речевая деятельность
целиком и полностью контролируется левым полушарием, а правое
полушарие никакого отношения к речи не имеет. Однако спустя
столетие после Брока положение резко изменилось. С конца 50^х —
начала 60-х годов нашего века начался взлет учения о функциональной
асимметрии мозга. Этот взлет был связан с появлением новых моделей
изучения асимметрии. В первую очередь это работы выдающегося
американского психолога Сперри (Sperry, Gazzaniga, Bogen, 1967;
Sperry, Vogel, Bogen, 1967;). Исследуя больных с так называемым
расщепленным мозгом, Сперри показал, что правое полушарие спо-
собно к пониманию речи и в какой-то степени к ее порождению.
Традиционная система представлений рухнула, настало очевидным,
что надо строить новую теорию связи мозга и языка, нужно изучить
вклад каждого полушария в организацию речевой деятельности. В
настоящее время этой проблемой занимаются многие исследователи,
занимаются широко и на многих моделях. С конца 1960-х годов этой
проблемой занимается и наша лаборатория. В этой лекции я попы-
таюсь рассмотреть проблему мозгового обеспечения речевой деятель-
ности на материале работ нашей лаборатории. Мы использовали
собственную модель для изучения функциональной асимметрии моз-
га — унилатеральные электросудорожные припадки (УП), которые
подробно описаны в первой лекции. Сейчас я не буду останавливаться
на подробном описании методических приемов, статистической обра-
ботке и остальных атрибутах экспериментальной работы. Это все
содержится в специальных публикациях. Все выводы базируются на
статистически достоверных экспериментальных данных. Моя лекция
будет носить обзорный характер.

Лекция 9
125
ЯЗЫК И ЛЕВОЕ ПОЛУШАРИЕ
Фонологический уровень языка
Мы исследовали восприятие звуков речи — как отдельных звуков
(гласных и согласных), так и более длинных сегментов — слогов и
слов. Использовались естественные звуки речи и синтетические. В
целом эти исследования показали, что при угнетении левого полу-
шария происходит нейтрализация фонемных оппозиций, т.е. переста-
ют различаться фонемы, противопоставленные по одному из диффе-
ренциальных признаков. Например, звонкость — глухость: ба-па, ва-фа.
Равным образом, в этом состоянии нарушен правильный выбор звуков
в собственной речи. Появляются звуковые замены, которые характе-
ризуются теми же закономерностями. Иными словами, при угнетении
левого полушария деградирует фонологическая система языка. Таким
образом, фонологическое кодирование и декодирование звуковой речи
является функцией левого полушария. Левое полушарие «одевает»
мысль в звуковую одежду и «раздевает» ее. Угнетение правого полу-
шария не только не ухудшает, но Даже улучшает функционирование
фонологической системы.
Морфологический уровень языка
Тщательный анализ большого количества высказываний больных
показал, что осознание морфологической членимости слова, а также
языковые механизмы словоизменения и словообразования связаны с
деятельностью левого полушария. Таким образом, морфологиический
уровень языка также обеспечивается левым полушарием (Балонов и
др., 1979).
Синтаксический уровень языка
Анализ большого количества текстов, высказываний, пересказов
рассказов при угнетении каждого из полушарий, анализ глубины
грамматических конструкций показал, что синтаксическое структури-
рование речи, построение связных высказываний также обеспечива-
ется левым полушарием. При угнетении этого полушария больные
предпочитают самые простые конструкции: в основном двухсловные
сочетания или высказывания отдельными словами, синтаксически
между собой не связанными. При угнетении правого полушария
синтаксические высказывания больных усложняются даже по сравне-
нию с обычным их состоянием. Увеличивается количество распрост-
раненных, т.е. наиболее сложно синтаксически организованных пред-
ложений (рис. 9-1). То же относится и к пониманию синтаксических
конструкций. Таким образом, и построение синтаксических конструк-
ций любой сложности, и понимание конструкций любой сложности —

126 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
функция левого полушария. Анализ высказываний больных показал
также, что при угнетении одного из полушарий изменяется таксоно-
мический состав слов*. Так, при угнетении левого полушария досто-
верно снижается удельный вес служебных слов (предлогов, союзов,
частиц), местоимений и глаголов, которые не имеют лексического
вещественного значения и несут в предложении формально-грамма-
тические функции, т.е. страдает абстрактная лексика и лексика, не-
обходимая для построения сложных синтаксических конструкций
(рис. 9-2) (Балонов и др., 1979).
50
40
30
20
10
_ N.
v \J—" \. х
icr^Nfc^
1 1 1 —L
□ 1
■ 2
.--1-^=^
12 3 4 5 6
Рис. 9-1.
Таксономическая характеристика высказываний после УП.
А — соотношение знаменательных (1) и служебных (2) слов, цифры — их частота
(в %); Б — распределение знаменательных слов по частям речи;
по оси абсцисс: 1 — существительные, 2 — прилагательные, 3 — глаголы,
4 — наречия, 5 — местоимения, 6 — остальные части речи,
по оси ординат — их частота.
* Таксономия
частям речи.
это классификация слов по принадлежности к разным

Лекция 9
127
(£h^y®h
1.0
0.8
//0.6
0.4
0.21-
0L
A3 Л/ А4 Б2 Б$ Б4 Б) Ац
А2А3А4А1 Б2Б3Б4Б)
ип
Щ]
о
SHSMSK5)
(л)
to
дг> гл3
S, 64 Аг Аз *1 Ц Вз Бг
♦ ♦ ♦ ♦ • ♦
О
Рис. 9-2
Классификация утвердительных конструкций «Ваня побил Петю» (А1),
«Петю побил Ваня» (А2), «Петя побит Ваней» (A3), «Ваней побит Петя» (А4),
«Петя побил Ваню» (Б1), «Ваню побил Петя» (Б2), «Ваня побит Петей» (БЗ),
«Петей побит Ваня» (Б4) Обозначения те же, что на рис. 8-4
Семантический уровень
Анализ ответов больных в свободном ассоциативном эксперименте
показал, что при угнетении левого полушария исчезают, а при угне-
тении правого полушария достоверно увеличиваются логические суж-
дения и метаязыковые высказывания по поводу слова-стимула. В
ответах больных преобладают аксиоматические утверждения и мета-
языковые высказывания, имеющие предельно абстрактное содержание.
В ответах левого полушария, как правило, отражаются априорные
логические постулаты, стоящие за словом стимулом. Но в ассоциа-
тивном эксперименте левое полушарие старается не выходить в пред-
метный мир, в мир внеязыковых реалий, стоящих за словом-стимулом.
Семантика ответов левого полушария либо остается в рамках самого
языка и суждений о языке, либо носит предельно абстрактный ха-
рактер (Балонов и др., 1979).
Для характеристики семантических пристрастий левого полушария
я еще раз приведу эксперимент с классификацией прилагательных
(лекция 8). Левое полушарие в основном классифицирует эти слова
по принципу синонимии и антонимии, т.е. избирает чисто языковой

128 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
принцип классификации (рис. 8-4). В предметном мире антонимов
и синонимов нет (Деглин и др., 1985).
Таким образом, левое полушарие в семантике не выходит за рамки
самого языка. А если выходит, то в область абстрактных постулатов
и суждений, в область чистой логики. Подведем итог языковым
функциям левого полушария. Оно ведает фонологической системой,
морфологическими механизмами словоизменения и словообразова-
ния, что необходимо для построения связных высказываний. Это
полушарие свободно распоряжается всеми способами синтаксического
структурирования высказываний. С левым полушарием связан тот
слой лексики, который носит концептуальный характер, необходимый
для создания сложных синтаксических конструкций. Все перечислен-
ное — это языковые средства для эксплицитного, явного, понятного
окружающим выражения мысли.
Если обратиться к генеративным моделям, то можно сказать, что
левое полушарие ответственно за поверхностно-языковые структуры.
Я имею в виду в данном случае не какую-то конкретную' модель,
скажем, Хомского или его последователей. Скорее я пользуюсь теми
понятиями и терминами генеративистики, которые асиммилировала
психология. Я хочу сказать, что именно левое полушарие отливает
мысль в окончательную языковую форму и предоставляет мысли все
средства, чтобы предстать в явном виде.
Мы видели, что с функциями левого полушария связаны абстракт-
ность и логическая расчлененность мысли, концептуальность выска-
зываний. В лекции 8 я приводил экспериментальные данные, дока-
зывающие, что формально-логические операции связаны с левым
полушарием. Но абстрактная логизирующая мысль может явиться
только в достаточно сложной языковой форме. Иными словами,
логическая мысль может осуществляться только в поверхностной
структуре языка. Я хочу сказать, что языковые функции левого
полушария и его ментальные функции тесно связаны между собой.
Одно предполагает другое.
ЯЗЫК И ПРАВОЕ ПОЛУШАРИЕ
Фонетический уровень
Правое полушарие в течение столетий было дискриминировано и
считалось неречевым. В настоящее время многими исследователями,
в том числе и у нас в лаборатории, показано, что правое полушарие
способно понимать звуковую речь. Есть основание полагать, что правое
полушарие при этом использует глобальный звуковой образ слова,
минуя фонологическое декодирование. Измерение времени реакции
показало, что такое глобальное опознание происходит быстрее, чем

Лекция 9
129
фонологическое декодирование. (Deglin et. al, 1987), т.е. «правополу-
шарный» тип опознания более экономичен. Но он и менее совершенен,
так как малознакомые слова не могут быть опознаны таким способом.
Но есть фонетические функции, в которых правое полушарие оказы-
вается ведущим. Еще в начале 70-х годов нами было показано, что
опознание интонаций, узнавание голоса знакомых людей, различение
мужского и женского голоса — все это функции правого полушария.
Наряду с восприятием от правого полушария зависит и регуляция
голоса и интонаций в собственной речи. При его угнетении развива-
ется афония и дисфония, голос становится тусклым, речь монотонной
(Балонов, Деглин, 1976).
Всем известна важная смысловая роль интонационно-голосовых
(просодических) характеристик речи. Но я хочу обратить внимание
на то обстоятельство, что интонация является одним из главных
средств актуального членения речи, выделения топик и коммент
(Ковтунова, 1976). К этому я еще вернусь, характеризуя синтакси-
ческие функции правого полушария.
Морфологический уровень
К словоизменению и словообразованию правое полушарие отно-
шения не имеет. Анализ показывает, что правое полушарие воспро-
изводит в речи готовые формы слова, пользуется ими как целостными,
нечлененными единицами. И это относится не только к словам, но
и к идиомам (лекция 8). Я бы сказал, что правое полушарие обеспе-
чивает целостность номинаций.
Синтаксический уровень
Если говорить о поверхностном синтаксисе то функции правого
полушария следует охарактеризовать отрицательно. Об этом уже
говорилось. Но у правого полушария есть 'свой синтаксис. Я опишу
эксперимент. Мы взяли две фразы: «Ваня побил Петю» и «Петя
побил Ваню». На основании этих двух фраз было построено 8 сино-
нимичных высказываний в активе и пассиве (по 4 на каждую фразу).
Ваня побил Петю Петя побил Ваню
Петю побил Ваня Ваню побил Петя
Петя побит Ваней Ваня побит Петей
Ваней побит Петя Петей побит Ваня
Каждая фраза была напечатана на отдельной карточке. Мы просили
больных расклассифицировать их любым способом. Статистический
анализ показал, что левое полушарие классифицирует все эти фразы
по их значению. В одну группу попадают все фразы, где агрессором
17 — Деглин

130 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
является Ваня, в другую группу — Петя. Это подтверждает синтак-
сические способности левого полушария. Но особенно интересно
поведение правого полушария. Оно также создает две группы. В одну
попадают все фразы, начинающиеся с имени Ваня, независимо от
того, агрессор он или жертва, в другую группу попадают все фразы,
начинающиеся с имени Петя (рис. 9-2). Анализ этой классификации
показывает, что здесь на первый план выдвинуто актуальное членение.
По правилам актуального членения топик всегда предшествует ком-
менту. Правое полушарие пользуется принципом: «Все про Ваню» и
«Все про Петю». Таким образом, актуальное членение является функ-
цией правого полушария. Напомню, что я уже говорил об этом, когда
рассказывал о фонетических функциях правого полушария.
Анализ высказываний и ответов в ассоциативном эксперименте
показывает, что в речевой продукции правого полушария преобладают
существительные и прилагательные, т.е. те слова, которые имеют
референтом внеязыковые реалии (рис. 9-1). Я хочу напомнить экс-
перимент с классификацией слов (лекция 8). Правое полушарие
создает из этих слов две группы: в одну попадают все слова, которые
характеризуют человека с положительной стороны, в другую — с
отрицательной. Иначе говоря, правое полушарие при классификации
слов опирается на их референты (рис. 8-4) (Деглин и др., 1985). Оно,
по существу, классифицирует не слова, а референты. Можно сказать,
что семантические функции правого полушария заключаются в от-
ражении в речи вещного мира и чувственных впечатлений.
Подведем теперь итог речевым функциям правого полушария. Это
полушарие осуществляет анализ интонационно-голосовых характе-
ристик речи собеседника и контролирует эти характеристики в соб-
ственной речи. Оно ответственно за целостность и воспроизводимость
номинации. Правое полушарие определяет коммуникативный замысел
высказывания, осуществляя актуальное членение, выделяет новую и
важную часть информации в высказывании. С функциями правого
полушария связана лексика, обозначающая вещный мир и его свой-
ства. К функциям правого полушария относится наполнение выска-
зываний конкретным содержанием, ориентированность высказываний
на внеязыковую действительность и на личный опыт. В то же время
правое полушарие безразлично к логической структурированности,
концептуальное™, равно как и к языковой упорядоченности выска-
зываний. Нетрудно заметить, что все перечисленные черты присущи
неразвернутой мысли — мысли «для себя», но не для других. Эти
черты роднят речевые функции правого полушария с глубинной
структурой языка.

Лекция 9
131
Под глубинной структурой понимается в данном случае семанти-
ческий замысел, семантическое ядро высказывания в виде чувствен-
ного образа ситуации. Это семантическое ядро существует в самой
упрощенной, неразработанной языковой форме. Таким образом, если
попытаться в самой общей форме определить языковые функции
правого и левого полушарий, то можно сказать, что у истоков выска-
зывания стоит правое полушарие, оно формирует его глубинную
структуру; а у завершенной формы высказывания стоит левое полу-
шарие, оно формирует его поверхностную структуру.
Можно сказать, что такое разделение языковых функций между
полушариями является продолжением семиотической специализации
полушарий. Оно связано с тем, что правое полушарие оперирует
иконическими, а левое — символическими знаковыми системами.
Можно показать, что начальные этапы речепорождения представлены
иконическими знаками, а конечные — символическими. Точнее, что
язык становится символической знаковой системой только на уровне
поверхностной структуры. Но это особая тема, которая требует спе-
циального доклада.
В заключение я хочу остановиться кратко на том, какие следствия
вытекают из положения, что правое полушарие обеспечивает глубин-
ную структуру языка, а левое — поверхностную. Здесь уместно
вспомнить гениальный афоризм Выготского «Мысль, превращаясь в
речь, перестраивается и видоизменяется... Мысль не выражается, но
совершается в слове». Путь от глубинной структуры языка к поверх-
ностной — это путь превращения мысли «для себя» в мысль «для
других», это путь языковых преобразований мысли. Но одновременно
преобразования и самой мысли — путь ее расчленения, углубления,
уточнения, короче говоря — формирования. Это путь от конкретного
образа предметной ситуации к теоретическому постижению мира,
путь от конкретного к абстрактному. Такое движение мысли, естест-
венно только и может совершаться параллельно с формированием
языковой формы, параллельно с построением развитой граммати-
ческой структуры. Сегодня мы еще не знаем конкретных физиологи-
ческих механизмов, которые стоят за этим движением. Но мы уже
можем уже указать на тот мозговой субстрат, в котором, по выражению
Выготского, разыгрывается «драма слова и мысли». Она начинается
в правом и заканчивается в левом полушарии.
По моему мнению, имеющиеся факты в какой-то степени касаются
и чрезвычайно сложной проблемы осознанного и неосознанного.
Мысль правого полушария — это образ. Такая мысль может служить
основой догадки, интуиции. Но эта мысль не только глобальная,
нерасчлененная, смутная. Не имея соответствующего языкового оформ-
17»

132 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
ления, она скрыта не только для других, но и для себя. Пройдя путь
от правого полушария к левому, она становится годной не только
для сообщения другому, но и раскрывается для себя. Но одновременно
она изменяется, становится логизирующей. На этом пути теряются
догадка и интуиция, но появляются суждение и умозаключение,
которые всегда эксплицитны, всегда освещены прожектором осознан-
ности. Я хочу сказать, что коллизия осознанного и неосознанного —
это тоже проблема движения от глубинной структуры языка к по-
верхностной, движения от правого полушария к левому.
Я не могу останавливаться на эволюционных аспектах проблемы
и ограничусь очень кратким замечанием. Если суммировать все, что
известно о речевом развитии ребенка, то можно утверждать, что тот
путь, который проходить мысль взрослого человека за мгновения,
занимает долгие годы онтогенеза. Речь детей на ранних этапах фор-
мирования и фонетически, и грамматически, и по содержанию пора-
зительно близка к речевым функциям правого полушария. Лишь к
10-12 годам завершается речевое развитие, и язык приобретает те
черты, которые свойственны взрослым, т.е. черты, характерные для
речевых функций левого полушария.
Но я позволю себе пойти дальше. Тот путь, который у современного
человека занимает мгновения, у ребенка — более 10 лет, у человечества
занял многие и многие тысячелетия. Анализ архаического мышления
обнаруживает уже знакомые черты, роднящие его с детским мышле-
нием и мышлением человека при угнетении левого полушария: об-
разность, конкретность, превалирование чувственных впечатлений,
отсутствие логически построенных понятий, предельная упрощен-
ность языковой формы. Я говорю об этом не для того, чтобы еще раз
повторить банальную мысль о том, что древность — детство челове-
чества. Я хочу сказать, что когда мы обращаемся к собеседнику,
высказываем какую-то мысль, мы каждый раз преодолеваем то не-
большое расстояние, которое пролегает между правым и левым по-
лушариями, расстояние, которое каждый человек долго преодолевал
в детстве и которое люди еще длительнее преодолевали в своем
культурном развитии. Образ и слово всегда совместно преодолевают
это расстояние. На этом пути чувственный образ, вобравший в себя
все цвета, формы и звуки окружающего мира, превращается в бесте-
лесную мысль, а глобальное слово — в расчлененное предложение.
На этом пути неосознанное превращается в осознанное, человек
познает себя, его мысль постепенно высвечивается для него самого
и становится доступной для других. Это путь достижений и потерь —
путь от мифа к рациональной картине мира.

Лекция 9
133
Возвращаясь к экспериментальному материалу, я хочу очень кратко
сформулировать те положения, которые кажутся мне наиболее важ-
ными. Языковые и неязыковые функции каждого полушария тесно
увязаны между собой. Порождение и восприятие речи происходит с
участием физиологических механизмов обоих полушарий, причем эти
механизмы обеспечивают разные стороны речевой деятельности, а не
дублируют друг друга. Правое полушарие не только осуществляет
рецепцию внешнего мира и строит чувственный образ, иконическую
модель мира, но и включает этот образ в цепь речевых процессов.
Левое полушарие не только владеет совершенным аппаратом для
коммуникации — языком, но благодаря этому аппарату способно к
построению рациональной модели мира. Элиминирование любого
механизма — как право-, так и левополушарного — приводит к грубой
неполноценности речевой и мыслительной деятельности, однако сами
дефекты при этом грубо различаются. Такое двойное обеспечение
речевой деятельности осуществляется благодаря постоянному взаи-
модействию обоих полушарий.

Лекция 10
СЕМИОТИЧЕСКОЕ ДУБЛИРОВАНИЕ
КАК ОСНОВНОЙ ПРИНЦИП
ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АСИММЕТРИИ
МОЗГА ЧЕЛОВЕКА
Фундаментальные вопросы проблемы функциональной асиммет-
рии мозга человека — это вопрос о том, какая закономерность лежит
в основе разделения функций между двумя полушариями; вопрос о
том, какая закономерность объединяет функции, сконцентрированные
в одном полушарии; вопрос о том, как возникла функциональная
асимметрия; наконец, вопрос об адаптивном значении этой особен-
ности организации мозга.
Попытка-ответить на эти вопросы поставила меня перед пробле-
мами, далеко выходящими за рамки собственно функциональной
асимметрии мозга: это отличие психической деятельности человека
и животных, эволюции психической деятельности человека, и пробле-
ма философская — что есть психическая деятельность человека. При
всей очевидности фактов, относящихся к упомянутым проблемам, ответ
на поставленные вопросы отнюдь не лежит на поверхности. В этой
лекции я рассмотрю два сопряженных, с моей точки зрения, вопроса:
закономерности функциональной асимметрии мозга человека и пути
эволюции психической деятельности человека. Я отчетливо осознаю,
что ответы, которые я дам, ни в коей мере не будут исчерпывающими
и наверняка не лучшими из тех, которые могут быть даны.
Ушло в прошлое то время, которое я еще застал, когда ответ на
вопрос о сущности асимметрии был прост и однозначен. Считалось,
что левое полушарие ответственно за все виды психической деятель-
ности, оно «доминантное» или «большое»; правое полушарие соб-
ственных психических функций не имеет, оно — подчиненное, «не-
доминантное» или «малое». Ушло в прошлое и то время, когда
общепризнанным было упрощенное представление о функциональной
специализации полушарий: предполагалось, что одни виды психиче-
ской деятельности целиком и полностью связаны с левым полушарием,
например, речь; другие — с правым, например, восприятие простран-
ства. Сегодня можно с уверенностью утверждать, что в осуществлении
любого вида психической деятельности — будь то речь или отобра-
жение пространственных отношений — принимают участие оба по-

Лекция 10
135
лушария. Столь же очевидно, что правое и левое полушария не
дублируют друг друга, а обеспечивают разные стороны, разные аспекты
единой психической деятельности.
Однако простых и однозначных объяснений асимметрии, как это
было в прошлом, нет. В настоящее время в литературе можно обна-
ружить множество конкурирующих гипотез и утверждений относи-
тельно сущности асимметрии функций полушарий. Как правило, они
формулируются в виде дихотомий или оппозиций, противопостав-
ляющих полушария по признаку, избранному автором в качестве
ведущего. Нередко полушария по-прежнему противопоставляются по
признаку территориального размежевания целостных форм поведения:
левое полушарие — вербальное, правое — пространственное и т.п.
Сюда же примыкает оппозиция: левое полушарие — «интелектуаль-
ное», правое — «чувственное». Ряд гипотез кладет в основу дихотомии
признак осознанности или произвольности психических процессов:
левое полушарие — сознательное, рациональное, объективное, произ-
вольное; правое полушарие — интуитивное, бессознательное, субъек-
тивное, непроизвольное. Некоторые гипотезы усматривают главное
различие в когнитивных' способностях: левое полушарие — абстрак-
тное, логическое, теоретическое; правое — конкретное, образное, эм-
пирическое. Очень распространены представления, согласно которым
различия в функциях полушарий носят операционный характер: по-
лушария отличаются лишь способами обработки поступающей ин-
формации, а остальные различия носят производный, вторичный
характер. Дихотомии, отражающие эти гипотезы многочисленны: ле-
вое полушарие — цифровое, дискретное, последовательное, вычисли-
тельное, дискриминантное; правое — аналоговое, холистическое, го-
лографическое, структурное.
Приведенный перечень постулатов, утверждений, гипотез далеко
не исчерпан, его можно значительно пополнить. Однако и сказанное
достаточно убедительно свидетельствует о том, что само изобилие
формулировок отражает несформулированность фундаментального
принципа асимметрии функций полушарий. По-видимому, чтобы
сформулировать такой принцип, нужно прежде ответить на вопрос:
в сфере каких функций мозга выявляется асимметрия? Мы знаем,
что есть довольно широкий круг функций, одинаковый для обоих
полушарий. Так, пороги обнаружения чистых тонов (тональная аудио-
грамма), острота зрения и многое другое одинаковы у правого и
левого полушария. Не различаются полушария и элементарными
моторными функциями. Весь опыт изучения функциональной асим-
метрии мозга человека свидетельствует о том, что асимметрия выяв-
ляется в сфере тех функций, которые принято называть психическими.

136 в.л .Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Это разные формы гнозиса, сложные действия, когнитивные процес-
сы, речь, интеллектуально-мнестическая деятельность, эмоциональное
поведение и т.д. Но в таком случае следует определить само понятие
психической деятельности, определить, чем психическая деятельность
отличается от других форм нервной деятельности, не являющихся
психическими.
Современная психология позволяет ответить на этот вопрос. Она
утверждает, что психическая деятельность — это ^именно деятельность,
т.е. совершение определенных операций и действий. Психические
операции и действия совершаются, подобно физическим трудовым
действиям, над какими-то объектами и с помощью определенных
орудий и инструментов. И в этом пункте обнаруживается специфика
психической деятельности. Объектами, орудиями и инструментами
психической деятельности выступают не сами предметы, а их замес-
тители — знаки. Иначе говоря, психическая деятельность есть знако-
вый дериват, знаковый дубликат внешней предметной деятельности.
Оголенных мыслей не существует. Мысль реализуется, осуществля-
ется в специфическом субстрате — в знаке, например, в слове.
Здесь уместно привести слова крупнейшего филолога, культуроло-
га, мыслителя XX века М.М.Бахтина: «Сознание слагается и осущест-
вляется в знаковом материале... Индивидуальное сознание питается
знаками, вырастает из них, отражает в себе их логику и закономер-
ность». Это было сказано в 1930 году. А вот другая цитата, принад-
лежащая классику семиотики Ч.Моррису: «Человеческая цивилизация
невозможна без знаков и знаковых систем... Человеческий разум
неотделим от функционирования знаков — а, возможно, и вообще
интеллект следует отождествить именно с функционированием зна-
ков». Это сказано в 1936 году. Гениальный психолог Л.С.Выготский
еще в начале 1930-х годов утверждал, что знаки и знаковые системы
выполняют в психике ту роль, которая в труде принадлежит инстру-
ментам, орудиям. По мысли Выготского, подобно тому, как без пред-
метного орудия невозможна трудовая деятельность, так без психи-
ческого орудия — знака — невозможна психическая деятельность. К
этой мысли, этой аналогии я вернусь в конце лекции.
Итак, мышление, психическая деятельность есть знаковая деятель-
ность. А отражение сознанием действительности есть построение
знаковых моделей действительности. В таком случае, вопросы, пос-
тавленные мною в начале лекции, — о сущности, о фундаментальном
принципе функциональной асимметрии — приобретают семиотиче-
ский характер. Они подлежат формулировке на семиотическом языке,
а именно: какими знаками опосредуется деятельность каждого полу-
шария: чем отличаются знаки и знаковые системы, которыми опери-

Лекция 10
137
руют разные полушария; что представляют из себя знаковые модели,
которые строят правое и левое полушария?
Я должен совершить краткий экскурс в область науки о знаках —
семиотики. Под знаком понимается чувственно воспринимаемый пред-
мет (явление или действие), выступающий в процессе познания и
общения в качестве представителя (заместителя) другого предмета
или явления и используемый для приема, хранения, преобразования
и передачи информации об этом замещаемом предмете или явлении.
Например, слово — знак, и изображенный предмет — знак.
Существует великое множество классификаций знаков. Я буду
придерживаться наиболее древней, наиболее универсальной и фун-
даментальной классификации знаков — разделения их на естественные
(или нативные) и искусственные (или артифициальные). К естест-
венным знакам относятся различного рода признаки предметов и
явлений, а также сами предметы и явления, интерпретируемые как
знаки. Так, след ступни на песке для Робинзона оказался очень
важным знаком присутствия человека на необитаемом острове. Дым
может выступить в роли знака пожара. Носовой платок Дездемоны
в руках Яго явился знаком измены для Отелло. Из приведенных
примеров видны особенности естественных, нативных знаков. Ясно,
что это объекты, которые имеют природное или искусственное про-
исхождение и которые существуют сами по себе, а не специально для
выполнения семиотической знаковой функции. В знаковой роли они
выступают при определенных условиях, оказионально. Поясню свою
мысль. След ступни на песке или дым появляются вследствие естест-
венных причин. Они могут быть использованы или не использованы
как знаки. Дым может быть использован для копчения продуктов, а
носовой платок — в случае насморка. И тогда это объекты знаками
не являются, хотя и используются человеком. Естественные знаки
очень тесно, нерасторжимо связаны с замещаемым объектом. Как
правило, они являются частью, аспектом замещаемого объекта. В
семиотике это свойство называется непроизвольностью знака. След
ступни — знак конкретного человека. Данный человек не может
оставить иной отпечаток. Нет дыма без огня — гласит пословица.
Дым не может сигнализировать о наводнении, а только об огне.
Вторая категория знаков — искусственные, или артифициальные.
Это уже объекты, специально созданные человеком для семиозиса,
для выполнения знаковой функции. Например, слова, математические
знаки, знаки дорожного движения и т.д. Их отличительной чертой
является то, что они не имеют иного существования, кроме знакового.
Они не могут быть использованы в иной роли. (Я отвлекаюсь здесь
от таких маргинальных случаев, как использование словесных текстов
18 — Деглин

138 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
в качестве орнамента в восточной традиции или в авангардистской
живописи).
Искусственные знаки, как правило, произвольны, или конвенцио-
нальны. Они обычно не связаны природными узами с замещаемым
объектом, а обозначают его по соглашению между людьми, конвенции.
Один и тот же предмет в разных языках обозначается разными
словами. В одном и том же языке одно слово может обозначать разные
предметы. В знаках «+» и «—» нет ничего, кроме условий конвен-
циональной связи с обозначаемыми операциями. Можно условиться,
что черточка обозначает сложение, а крестик — вычитание.
Нужно сказать, что непроходимой пропасти между естественными
и искусственными знаками нет. Скажем, зеркальное отражение или
отпечаток пальца — естественный знак. А фотография? Возникает
она в силу естественных оптико-геометрических законов, связана
непроизвольной связью с объектом, но используется только как знак.
А рисунок, изображение? Это искусственный объект, предназначен-
ный, в основном, для семиотической функции, для замещения объекта.
Он тоже непроизволен, т.к. похож на объект, но эта связь слабее —-
в предельных случаях он может утрачивать сходство с объектом.
Естественный и искусственный знаки в чистом виде — предельные
случаи. Очень часто знак сочетает в себе признаки и того, и другого.
Это важное обстоятельство и его надо иметь в виду.
Я хочу подчеркнуть, что искусственные, артифициальные знаки
гораздо совершеннее как знаки, чем естественные. Они намного лучше
выполняют семиотические функции.
Я хочу также заметить, что принадлежность знака к тому или
иному классу вообще относительна — она зависит от позиции наблю-
дателя. Предположим, мы обнаружили в какой-то местности пись-
менные памятники на неизвестном языке. Для нас эти письмена
выступают в роли естественного знака — свидетельства, что здесь
жили люди. Ибо язык является обязательным атрибутом человека и
только человека. Таким образом, статус знака определяется позицией
интерпретатора. В семиотике это свойство знака называется прагма-
тическим аспектом знака. Это важнейшая его характеристика. В
психологическом плане — самая его важная характеристика.
Кратко резюмируем сказанное. Асимметрия функций полушарий
проявляется в сфере психической деятельности. Психическая дея-
тельность тесно связана с употреблением знаков, осуществляется в
знаковой субстанции. Знаки — орудия, инструменты психики, и в то
же время — объекты психических операций. Поэтому можно полагать,
что фундаментальные закономерности функциональной асимметрии
мозга следует искать в специфике тех знаков и знаковых систем,

Лекция 10
139
которые использует каждое полушарие, а также в позиции каждого
полушария как самостоятельного интерпретатора знаков.
Мы проводим исследования на больных, проходящих курс элек-
трошоковой терапии; используем при этом унилатеральные припадки.
Наряду с этим у нас используются неинвазивные методы исследования
на здоровых испытуемых: дихотическое прослушивание, регистрация
времени реакций при монолатеральном прослушивании, унилатераль-
ное тахистоскопическое предъявление изображений в боковых полях
зрения. Но главный метод — односторонние припадки. Поскольку
моя лекция носит обобщающий характер, я буду ссылаться и на
старые, давно опубликованные материалы, и на относительно новые.
Я не буду каждый раз называть авторов исследования, т.к. в них
участвовали все сотрудники лаборатории.
В этой лекции я рассмотрю два вопроса:
1. Статус для каждого полушария слова как знака. Этот вопрос я
рассмотрю подробно.
2. Статус для каждого полушария изображения как знака. Этот
вопрос я рассмотрю менее подробно.
Я постараюсь показать, что разные полушария используют разные
знаки и занимают разные позиции по отношению к одинаковым
знакам.
Слово и мозг
Начну со звуковой материи речи... Наши давние исследования, а
также исследования многих других авторов свидетельствуют о том,
что фонемный анализ звуковой речи связан со структурами левого
полушария. Но ведь фонемы — строительный материал для звуковой
оболочки слов, т.е. из них строятся искусственные, артифициальные
знаки. Наши давние исследования, а впоследствии и исследования
других авторов показали, что вокальные, так называемые просоди-
ческие характеристики речи — интонации, тембр голоса, темп, инди-
видуальные особенности голоса — осуществляются структурами пра-
вого полушария. Но интонационно-голосовые характеристики — это
ведь тоже знаки. Интонация, например, — знак определенного эмоцио-
нального состояния, голос — знак определенного человека. Причем
эти знаки — естественные, непроизвольные. Голос связан со строением
голосовых связок и резонаторов данного человека и принадлежит
только ему. Нельзя условиться выражать восторг или ярость иными
интонациями. Это врожденные проявления эмоционального состоя-
ния.
Таким образом, уже на уровне звуков речи мы сталкиваемся со
знаковой специализацией полушарий. Левое полушарие анализирует
18*

140 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
звуковую оболочку слова, которое является условным искусственным
знаком. Правое полушарие анализирует просодические характеристи-
ки речи, являющиеся естественными, непроизвольными знаками.
Наши и другие исследования показывают, что к восприятию слов
способны оба полушария, причем правое полушарие воспринимает
слова в достаточно большом объеме, близком к объему восприятия
левого полушария. В то же время, если предъявлять не слова, а
бессмысленные звуковые последовательности, имитирующие слова,
то с их восприятием несравнимо лучше справляется левое полушарие.
В свете только что сказанного это понятно. Для восприятия таких
квазислов необходим полный фонемный анализ. К этому способно
только левое полушарие. Но тогда надо согласиться, что правое
полушарие воспринимает слова в обход фонемного анализа, иным
путем. Каким же? Очевидно, схватывая звуковой рисунок слова
целиком, как некий звуковой гештальт. Вероятно, здесь правому
полушарию и помогают просодические характеристики речи. Ведь
именно они сплачивают в единое целое звуковые единицы — отдель-
ные звуки в слова, слова в синтагмы.
Итак, для левого полушария звуковое слово есть последователь-
ность дискретных единиц — фонем, а для правого полушария —
глобальный, нерасчлененный звуковой образ. Это первое отличие
слова как знака с позиций правого и левого полушарий.
Теперь обратимся к строению слова — морфологии. Из школьной
грамматики известно, что слово членится на типовые блоки — мор-
фемы: корень, приставка, суффикс, окончание. Используя набор мор-
фем, можно из этих блоков составлять слова и производить из одного
слова другое.
Наши данные показывают, что этими способностями — комбини-
ровать морфемы и производить из одних слов другие — обладает
левое полушарие.
Об этом же говорят и неинвазивные исследования на здоровых
испытуемых. Исследования методом регистрации времени реакции
при монолатеральном предъявлении слов показали, что производные
слова быстрее восринимаются левым полушарием, а непроизводные —
правым.
Умение левого полушария членить слова на морфемы, комбини-
ровать и перекомбинировать типовые блоки, конструируя новые слова,
свидетельствует о том, что для левого полушария слово — самосто-
ятельная сущность, отдельная оттого объекта, который оно обозначает.
Неспособность правого полушария к членению слов и перекомбини-
рованию морфем говорит о том, что для него каждое слово уникально,
принадлежит только объекту, который оно обозначает, и не является

Лекция 10
141
отдельной сущностью. Интересно, что эти свойства полушарий вы-
являются и на уровне фразеологизмов, идиом.
Обратимся к значениям слов. На примере классификации прила-
гательных (лекция 8) мы уже упоминали, что в видении левого
полушария слово отделено от обозначаемого им объекта (денотата),
оно живет по своим правилам и законам, иным, чем у вещей.
Напротив, правое полушарие классифицирует не слова, а качества,
обозначаемые этими словами. Попросту говоря, оно классифицирует
денотаты, а не знаки. Но это значит, что для правого полушария
слово неразрывно связано с обозначаемым объектом, с денотатом.
Слово является как бы его признаком, аспектом, частью. Вот еще
одно отличие слова как знака с позиций правого и левого полушарий.
Даже лексикон каждого полушария свидетельствует о разном ста-
тусе слова. Мы анализировали соотношения слов, принадлежащих к
разным частям речи в высказываниях больных при угнетении каждого
полушария. Я отмечу только одно из многих отличий. В высказыва-
ниях левого полушария местоимения встречаются существенно чаще,
чем в высказываниях правого. Местоимение — это особый языковый
элемент. Оно собственного значения не имеет. Это заместительное
слово, что и отражено в его названии — вместо имени. Одно и то же
местоимение, один и тот же знак может обозначать неисчислимое
количество разных объектов, разных денотатов. Я, ты, он — это каждый
человек на земле. Тот, этот — это любой одушевленный или неоду-
шевленный предмет. Только когда название произвольно, условно
связано с денотатом, оно может заместиться местоимением, словом
со всеобщим значением.
До сих пор я говорил об изолированных словах, вне контекста.
Как же относится каждое полушарие к слову в связном высказывании,
точнее, к роли слова в синтаксической конструкции? Ведь любое
высказывание — это синтаксический каркас, в котором каждое слово
играет свою роль: обозначает деятеля, или объект действия, или само
действие. Мы провели такой эксперимент. Взяли две фразы «Ваня
побил Петю» и «Петя побил Ваню», а также усложненные фразы —
с обратным порядком слов, или в пассивном залоге — но с тем же
смыслом. Каждая фраза была напечатана на отдельной карточке. И
больные должны были их расклассифицировать любым угодным им
способом. Нужно сказать, что разобраться в смысле этих фраз очень
непросто. Не так быстро удается сообразить, кто субъект действия,
т.е. агрессор, а кто объект, т.е. жертва.
Левое полушарие справляется с этим очень легко, лучше, чем когда
работают оба полушария. Больные очень быстро делят все карточки
по смыслу на две группы. Это говорит о том, что в понимании

^ 142 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
сложных синтаксических конструкциях у левого полушария нет труд-
ностей.
У тех же больных правое полушарие поступает иначе. Оно также
делит все фразы на две группы, но иные. В одну попадают все фразы,
начинающиеся с имени «Ваня», в другую — с имени «Петя». При
этом смысл может быть разный. «Петя побил Ваню», «Петю побил
Ваня», « Петя побит Ваней», «Петей побит Ваня» — оказываются все
вместе. Анализ этой классификации показал, что в условиях угнетения
левого полушария, больные воспринимают имя, стоящее на первом
месте, как активного деятеля, субъекта действия. Имя, упоминающееся
вторым, воспринимается как объект действия. Значит, у правого
полушария за позицией имени в высказывании закреплена строго
определенная семантическая роль. Известно, что такая последователь-
ность: активный деятель—действие—объект действия — является уни-
версальной, с этой конструкции начинается овладение языком у детей,
принадлежащих к самым разным языковым группам. Эта конструкция
устойчивее всех других в патологии. Если верить работам американ-
ских ученых, обучавших антропоидов языку, только эту последова-
тельность они могли усвоить.
Крупнейший лингвист XX века Р.Якобсон объяснил универсаль-
ность этой конструкции тем, что она моделирует деятельность, отра-
жает отношения, имеющие место в жизни, где субъект действия
занимает доминирующее положение. Поэтому он и упоминается пер-
вым. С этой точки зрения, закрепление в высказывании первой
позиции за субъектом действия гораздо естественнее, чем свободное
варьирование позиций субъекта и объекта. Таким образом, порядок
слов в высказывании у правого полушария гораздо больше зависит
от внеязыковой ситуации, гораздо сильнее привязан к действию, чем
у левого полушария.
И это тоже существенное отличие слова как знака в видении
правого и левого полушарий.
А что, если попытаться непосредственно выяснить, как относится
каждое полушарие к слову как знаку? Мы сделали такую попытку
(см. лекцию 8). Как и следовало ожидать, левое полушарие прекрасно
осознает конвенциональность и произвольность словесного знака.
Правое же полушарие не осознает конвенциональности слова, его
сделанности, «рукотворности».
Я думаю, что привел достаточно фактических данных, чтобы
сделать вывод, чем является слово для каждого полушария.
Левое полушарие:
1. Различает слово и обозначаемый им объект. Иначе говоря,
различает слово и денотат.

Лекция 10
143
2. Осознает произвольность и конвенциональность связи слова
и денотата.
3. Осознает созданность, сотворенность слова.
Правое полушарие:
1. Не различает слово и денотат.
2. Не осознает произвольности и конвенциональное™ связи
слова и вещи, считает их нерасторжимыми.
3. Не осознает созданное™, сотворенности слова. Рассматри-
вает слово как природный объект, существующий извечно,
как часть, аспект или признак вещи.
Все это показывает, что для левого полушария слово является
искусственным, артифициальным знаком. Для правого полушария
слово является естественным, нативным знаком.
Образ и мозг
Оставим на время язык и обратимся к знаку другого класса —
изображению. Мы предлагали нашим больным рисовать по вообра-
жению разные предметы. Особенности рисунков в условиях угнетения
правого и левого полушарий — специальная большая тема. Я только
кратко расскажу об одном аспекте различий.
Когда угнетено левое полушарие, предметы изображаются матери-
альными, объемными, больные стараются — насколько это в их
силах — сделать изображение максимально сходным с изображаемым
объектом.
Когда угнетено правое полушарие, и изображение создается в
условиях относительно изолированного функционирования левого
полушария, предметы теряют материальность, становятся бесплотны-
ми, утрачивается их объемность. Но самое главное — больные не
стремятся воспроизвести видимый облик предмета. Две главные тен-
денции прослеживаются в рисунках левого полушария. Первая — это
схематизация, стремление изобразить не видимый облик, а знание о
предмете. У предметов прорисовываются невидимые детали. Дом
изображается с передним и двумя боковыми фасадами. Увидеть так
дом нельзя, хотя в действительности у дома есть оба фасада. Предметы
изображаются в разрезе, чего тоже нельзя увидеть, а можно только
знать.
Вторая тенденция — стремление всемерно упростить изображение,
свести его к предельно простой фигуре.
Куб изображается в виде квадрата, стол в виде прямоугольника,
дерево — также в виде вертикального прямоугольника. По существу,
изображение превращается в условный произвольный знак, иероглиф

144 В.Л.Деглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
предмета. Иногда по рисункам левого полушария можно просто
проследить путь превращения предмета в иероглиф.
Таким образом, подобно слову, образ, попадая в ведение разных
полушарий, претерпевает метаморфозы. С позиций правого полуша-
рия он является изоморфным слепком предмета, т.е. близок к непро-
извольному, естественному знаку. Когда за изображение берется левое
полушарие, сходство с предметом начинает исчезать, связь предмета
и знака ослабевает, и знак из образа, слепка предмета превращается
в план, схему, иероглиф. Можно сказать, что изображение как знак
разделяет судьбу слова. Для правого полушария оно — естественный,
нативный знак, для левого — искусственный, артифициальный.
Теперь можно сформулировать основной принцип функциональ-
ной асимметрии мозга человека так, как он мне представляется. Правое
полушарие в своей деятельности опирается на естественные знаки.
Даже заведомо искусственный знак — слово — оно интерпретирует
как естественный, непроизвольный знак. Функции, сконцентрирован-
ные в правом полушарии, — это те формы психической деятельности,
субстанцией которых являются естественные знаки. Левое полушарие
в своей деятельности опирается на искусственные, произвольные
знаки. Даже естественные знаки — образы предметов — оно интерп-
ретирует как искусственные. В левом полушарии сконцентрированы
те формы психической деятельности, субстанцией которых являются
искусственные артифициальные знаки.
Итак, с семиотической точки зрения, водораздел между полуша-
риями — это водораздел между орудиями, которыми они пользуются.
Где истоки такого территориального разделения форм знаковой дея-
тельности в мозге человека?
Вернемся к слову. Я показал, что если для левого полушария
слово — произвольный, искусственный знак, то для правого полуша-
рия оно выступает как природное явление, как естественный, непро-
извольный знак. Такое отношение к слову хорошо известно из детской
психологии. На ранних этапах овладения языком ребенок относится
к слову как к признаку конкретного предмета, его неотъемлемому
свойству. Этот этап речевого развития %&ieer даже специальное назва-
ние — стадия номинального реализма. Очень постепенно в онтогенезе
слово отщепляется от объекта и из признака предмета превращается
в обобщающее понятие.
Но такое же отношение к слову, судя по данным истории культуры,
существовало на заре цивилизации. Оно зарегистрировано в мифах
разных народов — в Библии, в исландских сагах, даже в гомеровском
эпосе. Таким образом, и в онтогенезе, каждого человека, и в развитии
культуры общества в целом, прослеживается одна и та же закономер-

Лекция 10
145
ность — эволюция слова от знака естественного к знаку искусствен-
ному.
Можно полагать, что в антропогенезе само становление языка
протекало так же. Слово как нерасчлененный звуковой копмлекс,
слитый в сознании с предметом, превращается в фонемную цепочку
и комплекс морфем, освобождаясь от принудительной связи с объек-
том и превращаясь в произвольный артифициальный знак.
Можно привести также данные о трансформации изображения в
ходе антропогенеза и культурной истории от палеолитических рисун-
ков, поражающих своей конкретностью и натуралистичностью, до
неолитических рисунков — чрезвычайно условных, схематичных, по-
нятийных.
Если позволительно термин «эволюция» применять к антропоге-
незу и истории цивилизации, то я рискну сказать, что следы такой
эволюции запечатлены в мозгу. Ранний этап эволюции психической
деятельности — этап использования природных объектов в качестве
знаков — связан с правым полушарием и роднит человека с его
животными предками. Поздний этап эволюции становления психи-
ческой деятельности, основанный на специально созданных для зна-
ковой функции искусственных объектах, связан с левым полушарием.
Это специфически человеческий этап становления психической дея-
тельности.
Переход от естественных знаков к искусственным явился эволю-
ционным скачком, имевшим далеко идущие последствия.
Современные исследования психологов прямо указывают на связь
окончания стадии номинального реализма с появлением способности
к абстрактному, логическому мышлению. Так, обнаружен очень вы-
сокий коэффициент корреляции между осознанием нетождественно-
сти слова и денотата и умением решать силлогизмы.
В связи с этим я очень кратко упомяну еще одну серию наших
исследований — решение силлогизмов в условиях угнетения одного
полушария (см. лекцию 8). Напомню, что умение делать формально-
логический вывод — исключительная привилегия левого полушария.
Это и понятно: логический вывод требует манипуляций с чистыми
знаками, свободными от «грешных» связей с миром вещей. Не слу-
чайно логика математизирована, а решение силлогизмов укладывается
в строгие формулы, где фигурируют только абстрактные знаки. Тео-
ретическое мышление требует разреженного воздуха горных вершин,
где царствуют искусственные знаки, свободные от земного тяготения.
Но я хочу замолвить слово в защиту правого полушария. Правое
полушарие является гарантом от выводов, построенных на шатких
основаниях. Оно обеспечивает связь теории с реальностью. Это воз-
19 — Деглин

146 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
можно лишь на базе естественных знаков, тесно связанных с вещами,
денотатами. Правое полушарие, подверженное земному тяготению,
удерживает мысль на околоземной орбите.
Несколько слов в заключение. В начале доклада я приводил
аналогию Л.С.Выготского между материальными орудиями труда и
знаками как орудиями мысли. Я думаю, что здесь имеет место нечто
большее, чем аналогия. Человек стал человеком не тогда, когда он
взял в руки естественные орудия, валявшиеся на его дороге — палку
и камень. Естественными орудиями, как известно, пользуются многие
животные. Человек стал человеком, когда начал изготавливать искус-
ственные орудия труда, инструменты. Равным образом, человек стал
человеком не тогда, когда он стал использовать естественные знаки.
На использовании естественных знаков базируется и психическая
деятельность животных. Человек стал человеком, когда начал изго-
тавливать, создавать искусственные знаки. Только тогда его мысль
смогла воспарить над реальностью.
Я думаю, что трудовая предметная и знаковая деятельность в
эволюции были взаимосвязанными. Нельзя создать искусственные
орудия труда, не опираясь в мышлении на искусственные знаки.
Нельзя перейти к мыслительным операциям искусственными знаками,
не создавая искусственные орудия труда.
Функциональная асимметрия, с моей точки зрения, — это летопись,
«Повесть временных лет» человеческой психики. Изучая функцио-
нальную асимметрию мозга, мы можем реконструировать пути, по
которым шло созревание мыслительной деятельности и становление
мозга человека.
Я хотел в этой лекции показать, что изучение функциональной
асимметрии мозга, интересное само по себе, помогает нам нащупывать
ответы на вопросы, затрагивающие общенаучные, общечеловеческие
проблемы.
Я еще раз хочу сказать, что изложенные соображения — это одна
из возможных точек зрения.

Литература
Асадова М.С. Межполушарные отношения при стойких изменениях эмо-
ционального состояния// Физиология человека, 1985, И, № 3, с. 443-447.
Асадова М.С. Межполушарные отношения при эмоциональной патологии.
Автореф. дисс...канд. мед. наук. — Л., 1987, 22 с.
Балонов Л.Я. Последовательные образы. — Л., Наука, 1972, 214 с.
Балонов Л.Я., Баркан Д.В., Деглин В.Л., Кауфман Д.А., Николаенко Н.Н.,
Савранская Р.Г.,Траченко О.П. Унилатеральный электросудорожный при-
падок (нейрофизиология, клиника, лечебное действие при психозах). —
Л., Наука, 1979. 172 с.
Балонов Л.Я., Деглин В.Л. Слух и речь доминантного и недоминантного
полушарий. — Л., Наука, 197о. 220 с.
Балонов Л.Я., Деглин В.Л., Николаенко Н.Н. О роли доминантного и
недоминантного полушарий мозга в регуляции эмоциональной экспрес-
сии//Нейропсихология. Тексты/ Под ред. Е.Д. Хомской. — М., Изд. МГУ,
1984, с. 183-186.
Балонов Л.Я., Деглин В.Л., Черниговская Т.В. Функциональная асиммет-
рия мозга в организации речевой деятельности. В кн: Сенсорные процессы
и асимметрия полушарии. — Л., Наука, 1985, с. 99-115.
Бехтерева Н.П. Здоровый и больной мозг человека. — Л., Наука, 1980,
208 с.
Бондарко Л.В. Фонетическое описание языка и фонологическое описание
речи. - Л., изд. ЛГУ, 1981, 199 с.
Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А. Функциональные асимметрии челове-
ка. - М., Медицина, 1986, 288 с.
Выготский Л.С. Мышление и речь. Собрание сочинений, т. 2. — М.,
Педагогика, 1982, с. 5-361 .
Выготский Л.С. История развития высших психических функций. Соб-
рание сочинений, т.2, М., Педагогика, 1983. 328 с.
Деглин В.Л. Клинико-экспериментальное изучение унилатеральных элек-
тросудорожных припадков//Журн. невропатол. психиатр., 1973, 73,
с. 1609-1621
Деглин В.Л. О роли эпилептического очага в нарушешшх ВНД при
эпилептической деменции. Автореф. диср...канд. мед. наук. — Л.т 1963, 25 с.
Деглин В.Л., Балонов Л.Я., Долинина И.Б. Язык и функциональная
асимметрия мозга. В кн: Уч.записки / Тартуский гос. университет, вып.
635. Текст и культура. Труды по знаковым системам. Т.16, 1983, с. 31-42.
Деглин ВЛ., Ивашина Г.Г., Николаенко Н.Н. Роль доминантного и
недоминантного полушарий мозга в изображении пространства. В кн.:
Нейропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга. — М.,
Наука, 1986, с. 58-70.
Деглин В.Л., Николаенко Н.Н. О роли доминантного полушария в регу-
ляции эмоциональных состояний человека// Физиология человека 1975,
1, с. 418-426.
Деглин В.Л., Пинхасик Н,Е. Межполушарная асимметрия в восприятии
объема. ДАН, 1989, Т. 308, № б, с.1500-1502.
19*

148 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Деглин В.Л., Черниговская Т.В. Решение силлогизмов в условиях пре-
ходящего угнетения правого или левого полушарий мозга//Физиология
человека, т. 16, № 5, 1990, с.21-28.
Деглин В.Л., Черниговская Т.В., Меншуткин В.В. Анализ лексического
и грамматического материала в условиях преходящей инактивации левого
и правого полушарий мозга//Физиология человека, т. 11, № 1, 1985,
с.44-45.
Доброхотова Т.А., Брагина Н.Н. Функциональная асимметрия и психо-
патология очаговых поражений мозга. — М., Медицина, 19/7, 359 с.
Егоров А.Ю. Влияние психотропных средств на межполушарные отно-
шения человека. Автореф. дисс.канд. мед. наук. — Л., 1990, z4 с.
Егоров А.Ю. Влияние седуксена и аминазина на взаимодействие больших
полушарий мозга человека//Физиология человека, 1989,15, № 3, с. 128-134.
Егоров А.Ю. Зрительные последовательные образы как показатель фун-
кциональной межполушарной асимметрии//Физиология человека, 1986,
12, № 4, с. 664-668.
Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет. Асимметрия мозга и знаковых систем. —
М., Советское радио, 1987, 179 с.
Калинин В.В. Межполушарная асимметрия и проблема типологии шизо-
френии (обзор)// Журн. невропатол. психиатр., 1989, 89, № 12, с. 101-110.
Кауфман Д.А. Экспериментальное изучение особенностей функциональ-
ной специализации полушарий мозга при шизофрении/уФизиология
человека 1979, т. 5, № 6, с. 1007-1013.
Кауфман Д.А., Траченко О.П. Функциональная асимметрия мозга и
восприятие слов, относящихся к разным грамматическим категориям. В
кн: Сенсорные процессы и асимметрия полушарий. — Л., Наука, 1985, с.
Леви-Брюль Л. Первобытное мышление. — М., Атеист, 1930, 340 с.
Леви-Строс К. Структурная антропология. — М., Наука, 1985, 536 с.
Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — М., Изд-во МГУ, 1972,
576 с.
Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф — имя — культура. В кн.: Ученые
записки / Тартуский гос. университет, в. 308, Труды по знаковым сис-
темам, т. 6. - Тарту, 1973, с.282-303.
Лурия А.Р. Высшие корковые функции. — М., Изд-во МГУ, 1962, 432 с.
Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. — М., Изд-во МГУ, 1973, 374 с.
Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация. В кн: Человек в системе
наук. - М., Наука, 1989, с. 317-332.
Меншуткин В.В., Николаенко Н.Н. Роль правого полушария мозга в
обеспечении константности восприятия размеров предметов//Физиоло-
гия человека, 1987, т. 13. № 2. с. 324-326.
Моррис Ч.У. Основание теории знаков. В кн.: Семиотика. — М., Радуга,
1983, с. 37-89.
Николаенко Н.Н. Клинико-электроэнцефалографические критерии прог-
ноза эффективности унилатеральной электросудорожной терапии при
шизофрении//Алкогольные и экзогенно-органические психозы. — Л.,
Медицина, 1978, с. 283-290.

Литература
149
Николаенко Н.Н. Межполушарная асимметрия ЭЭГ человека после од-
носторонних электросудорожных припадков // Журн. высш. нервн. деят.
1974, т. 24, № 1. с. 833-835.
Николаенко Н.Н. Функциональная асимметрия мозга и изобразительные
способности//Текст и культура. Труды по знаковым системам. Т. 16.
Ученые записки ТГУ. Вып. 635. — Тарту, 1983, с. 84-98.
Николаенко Н.Н. Функциональная асимметрия мозга и структура зри-
тельного поля//Физиология человека, 1989, т. 15, № 6, с. 8-15.
Николаенко Н.Н., Егоров А.Ю. Функциональная асимметрия мозга и
изменение структуры зрительного пространства при патологии эмоций и
психотропных воздействиях//Журнал ВНД, 1991, т 41, № 4, с. 680-690.
Николаенко Н.Н., Меншуткин В.В. Состояние сознания и электрическая
активность в процессе восстановления деятельности доминантного и
недоминантного полушарий мозга //Физиология человека, 1981, т. 7,
№ 2, с. 341-344.
Пенфилд В., Роберте Л. Речь и мозговые механизмы. Пер. с англ. — Л.,
Медицина, 1964, z64 с.
Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. — М.-Л., Учпедгиз, 1932, 412 с.
Порк М.Э. Межполушарное взаимодействие в стереотаксическом восп-
риятии у человека. В кн.: Сенсорные системы. Сенсорные процессы и
асимметрия полушарий. — Л. Наука, 1985, с. 37-46.
Рубинштейн С.Л. Проблема сознания и деятельности в истории советской
психологии. В кн.: С.Л.Рубинштейн. Принципы и пути развития психо-
логии. - М., Изд-во АН * СССР, 1959, с. 249-255.
Траченко О.П. О латерализации восприятия разных классов слов. В кн.:
Неройпсихологическии анализ межполушарной асимметрии. — М., Наука,
1986, с. 131-139.
Тульвисте П. Культурно-историческое развитие вербального мышле-
ния. — Таллинн, Валгус, 1988, 342 с.
Черниговская Т.В., Деглин В.Л. Метафорическое и силлогическое мыш-
ление как проявление функциональной асимметрии мозга. В кн.: Ученые
записки / Тартуский гос. университет, в. 720. Семиотика пространства и
пространство семиотики, Труды по знаковым системам, т. 19, 1986,
с. 68-84.
Benton A.L.,Hecaen H. Stereoscopic vision inpatients with unilateral cerebral
disease. Neurology, 1970. V. 20, p. 1084-1088.
Brain W.R. Visual disorientation with special reference to lesions of the right
cerebral hemisphere. Brain, 1941, v.64, № 4, p. 244-272.
Broca P. Sur la faculte language articule'. Bull. Soc. Anthr., Paris, 1865, v. 6,
p.493-494.
Carmon A.,Bechtold H.P. Dominance of the right cerebral hemisphere for
stereopsis. Neuropsychologia, 1969, V.7, № 1, p. 29-39.
Cogan D.G. Hemianopia and associated symptoms due to parieto-temporal
lobe lesions. American Journ. of Ophthalmology, 1960. V. 50, p. 1056-1066.
Danta G., Hilton R.C., O'Boyle DJ. Hemisphere function and binocular depth
perception. Brain, 1978, V. 101, № 4, p. 569-589.

150 В.Л.Дсглин, Лекции о функциональной асимметрии мозга человека
Dumford M., Kimura D. Right hemisphere specialization for depth perception
reflected in visual field differences. Nature, 1971, v. 231, № 5302, p.394-395.
Egorov A.Y., Nikolaenko N.N. Functional brain asymmetry and visuo-spatial
perception in mania, depression and under psychotropic medication//Biol.
Psychiatry 1992, v. 32, p. 399-410.
Flor-Henry P. Cerebral basis of psychopathology. Boston, Bristol, London,
1983, 357 p.
Gazzaniga M.S. The bisected brain. N.Y. 1970, 172 p.
Gazzaniga M.S., Le Doux J.E., Wilson D.U. Language praxis and the right
hemisphere. Clues to some mechanism of consciousness//Neurologv 1977.
27#12, p. 1144-1147.
Hamsher K.de S. Stereopsis and unilateral brain disease. Investigative Oph-
thalmology and Visual Science, 1978, v.17, p. 336-343.
Hecaen H., Angelergues R. La Cicite Psychique. Paris, Masson et Cie. 1963.
Holmes G.,Horrax G. Disturbances of spatial orientation and visual attention
with loss of stereoscopic vision. Archs. Neurol. Psychiat. Chicago, 1919, v.l,
p. 385-407.
Jakobson R. Brain and language. Cerebral hemispheres and linguistic structure
in mutual. Columbus, Ohio: Slavica publishers. 1980.
Jakobson R., Waugh L. The sound shape of Language. Bloomington London:
Indiana Univ. press. 1979.
Julesz B. Binocular depth perception without familiarity cues. Science, 1964,
v.145, № 9, p. 356-363.
Lehmann D., Walchli P. Depth perception and location of brain lesions.
Journ. of Neurology, 1975, v.209, p.189-202.
Luria A. Cognitive development, its cultural and social foundations. Cam-
bridge, Massachusetts: Harvard University Press. 1976.
Miller G.A., Chomsky N. Finitary models of language users. In: Handbook
of mathematical psychology. V.2., Eds. Luce RD., bush R.R., Galanter E.
N.Y. 1963, p. 419.
Nikolaenko NN. The reflection of evolutionary trends in the recovery of the
electrical activity of human brain after unilateral electroconvulsive seizure.//
J. Evolut. Biochem and Physiol. 1975. V. 11. № 2. P. 89-98.
Otto M.W., Yeo R.A., Dougher MJ. Right hemisphere involvment in depres-
sion: Toward a neuropsychological theory of negative affective experience//
Biol. Psychiatry 1987, 22#10, p. 1201-1215.
Ptito A., Zatorre RJ. Impaired stereoscopic detection thresholds after left or
right temporal lobectomy. Neuropsychologic 1988, v.26, № 4, p.547-554.
Richards W. Stereopsis and stereoblendness. Experimental Brain Research,
1970, v.10, Nb 4, p.380-388.
Rothstein T.B., Sacks J.G. Difective stereopsis in lesions of the parietal lobe.
American Journal of Ophthalmology, 1972, v. 73, p.281-284.
Sperry R. W. Mental unity following surgical disconnection of the hemispheres.
N.Y., Academic Press, 1967.
Sperry R., Gazzaniga M. Language following surgical disconnection of the
hemispheres. In: Brain mechanisms underlying speech and language. N.Y.,
1967, p. 108-124.

Литература
151
Sperry R., Gazzaniga M., Bogen J. Interhemispheric relationships: the neo-
cortical comissures, syndroms of hemisphere disconnection. In: Handbook of
clinical neurology. V. 3-4. Amsterdam, 1969, p.273-290.
Toth. S.L. (Eds), Hillsdale, NJ, 1991, 312, p. 123-154.
Wada J.A., Rasmussen T. Intracarotid injection of sodium amytal for the
lateralization of cerebral speech dominance: Experimental and clinical obser-
vation//!. Neurosurg. 1960, 17, p. 266-282.
Wernice C. Der aphasische Symptomencomplex. Dreslau, 1874.
Zangwill O.L. Discussion on parietal lobe syndromes. Proceedings of the
Royal Society of Medicine, 1951, v. 44, p. 337-346.