/
Author: Шлоссер Ф.
Tags: исторія исторія среднихъ вѣковъ переводная литература всеобщая исторія изданіе вольфа м.о
Year: 1870
Text
ВСЕМИРНАЯ ИСТ0Р1Я.
ТОМЪ III.
lil.l'lliriltll IliJIll’lfl
Ф. ШЛОССЕРА.
томъ ш.
ВТОРОЕ, ОБЩЕДОСТУПНОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И УМНОЖЕННОЕ ИЗДАН1Е.
ИЗДАН1Е КНИГОПРОДАВЦА-ТИПОГРАФА М. О. ВОЛЬФА.
САНКТПЕТЕРБУРГЬ, ; МОСКВА,
Гостиный Дворъ, .№'.№18,19 и20. ) Кузнецкие Йостъ, д. Рудакова.
1870.
ОГЛАВЛЕНИЕ ТРЕТЬЯГО ТОМА.
111. Время крестовыхъ походовъ (Иродолженге).
СТР.
Ш. Истор1я важнЪйшихъ государствъ Европы до третьяго крестоваго похода.
4. Истор1я Франщи по вступавши на престолъ Филиппа............................. . 1
5. Истор1я Англш отъ Вильгельма I до вступлешя на престолъ Генриха II..........................9
6. Англ!я въ царствоваше Генриха II...........................................................17
IV. Второй и трст1й крестовые походы и современный имъ события въ Гермаши, ИталШ, Aurain и Францш.
1. Второй крестовый походъ и истор!я Востока до начала третьяго крестоваго похода . . 25
2. Последше годы Фридриха Барбароссы и его крестовый походъ...................................33
3. Крестовый походъ королей Французскаго Филиппа-Августа и анппйскаго Ричарда Львиное Сердце........................................................................37
4. Гермаши и Итал1я отъ смерти Фридриха Барбароссы до убгешя Филиппа Швабскаго. . 42
5. Англ1я и Франщя въ конце двенадцатая и въ начале тринадцатаго сто лет! й. . . • . 49
V. ПослЪди1е крестовые походы и современный имъ событ!я. *
1. Папа Иннокенпй III................................................................59
2. Прежняя истортя Венещи............................................................62
3. Обзоръ визанййской исторш во время первыхъ крестовыхъ походовъ64
4. Четвертый или латинстй крестовый походъ...........................................71
5. Латинская импер!я въ Константинополе..............................................75
6. Истор!я Эюбидовъ и хриспанскихъ предпр1я*пй на Востоке отъ смерти Саладина до Людовика IX....................................................................84
7. Крестовый походъ Людовика Святаго.................................................90
8. Истор1я восточныхъ народовъ отъ начала ховарезмШскаго государства до появлешя въ
Малой Азы османскихъ турокъ............................................................... 93
1. Ховарезм1йцы и Гориды.................................................................—
2. Татары при Чингисъ-Хане и его сыновьяхъ до падешя ховарезмтйскаго государства .....................................................................96
3. Походы монголовъ въ Европу......................................... . . . 101
4. Монгольское государство въ первое время по смерти Чингисъ-Хана и падете ха-лиФата......................................................................104
5. Пертя, Сир1я и Египетъ до окончательнаго уничтожешя хриспанскаго господства въ Палестине................................................................107
VI. Западная Европа во время иослЪднихъ крестовыхъ походовъ.
Отделъ первый. '
1. Южная Франщя до альбигойской войны........................................................110
2. Альбигойская война........................................................................112
3. Гермашя и Италия отъ смерти Филлиппа Швабскаго до вступлешя на папсюй престолъ Григор1я IX..................................................................... 118
4. Гермашя и Италия при Григор1е IX.........................................................>122
5. ‘Итал1я при Фридрихе II и Иннокент!е IV. . . .*........................................129
6. Итал1я отъ смерти Фридриха II до смерти Манфреда .........................................133
7. Неаполь и Сицил1я при первыхъ короляхъ анжуйской династш...................'. 138
СТР»
8. Литература и образованность во время крестовыхъ походовъ до начала XIV стол*пя . 147
1. Школьная образованность въ ея непосредственныхъ отношешяхъ къ жизни ... —
а; Истор1я.................................................................—
в) Школьная образованность...............................................150
2. Народная литература.........................................................155
а) Романская образованность и романтизмъ...................................—
в) Немецкая литература и образованность. . . ............................158
VII. Западъ во время послЪднихъ крестовыхъ походовъ.
Второй ОТД'ЬЛЪ.
1. Итал!я вообще и Церковная область, Римъ, Флоренщя, Пиза и Миланъ въ особенности. 163
2. Гермашя въ XIII стол*пи........................................................ 169
1. Собыпя въ Даши при ГогенштауФенахъ...........................................—
2. Штединги и инквизищонныя попытки въ Германш...............................I 172
3. HcTopia Германш отъ посл*днихъ годовъ царствовашя Фридриха II и до избрашя Рудольфа Габсбургскаго.........................................................174
4. Бавар1я и Австр!я до избрашя Рудольфа Габсбургскаго........................179
5. Царствоваше Рудольфа Габсбургскаго..........................................181
6. Адольфъ Нассауск1й и Атьбрехгъ I Австр!йск1й...............................187
3. Истор’ш Ан г ши и Шотландш до шотландскаго короля 1оанна Балюля..................194
4. Франщя отъ Людовика VIII до вступлешя на престолъ Филиппа IV.....................202
5. Филлиппъ IV и Эдуардъ I до начала вражды Филиппа съ папою БониФащемъ VIII. . 205
ИСТ0Р1Я СРЕДНИХЪ въковъ.
IV*. Последняя эпоха среднпхъ в^ковъ.
I. Лекция Франщи и АнглШ. Отъ начала спора между Филиппомъ IV и БониФащемъ VIII до смерти Карла VI и Эдуарда II.
1. Филиппъ IV Красивый......................................................... 213
2. Франщя при Людовик* X, Филипп* V .и Карл* IV.................................223
3. Англ1я при Эдуард* II.................'......................................225
II. СЪверныя и восточный государства Европы до половины четырнадцатого стол*т1а.
1 Вступлен1е....................................................................233
2. Норвепя.............1........................................................234
3. Дашя.............................................. „.........................236
4. Швещя........................................................................242
5. Эстлянд!я, Лифлянд1я, Курлянд!я и Прусс!я до конца тринадцатаго стол*пя. . . . 246
* 6. Польша, Пруссга, Литва, Курлянд1я, Лифлян/ця и Эстляндхя до половины XIV стол*т!я. 250
7. Венгр1я при первыхъ короляхъ анжуйскаго дома..................................253
III. Франщя, Англ!я, Гермашя и Итал!я отъ смерти Хльбрехта I до папы Урбана V.
Первый отд*лъ.
1. Гермашя и Швейцар1я до римскаго похода-Генриха VII.................................256
2. Итал1я до и во время римскаго похода Генриха VII...................................260
3. Война Людовика Баварскаго съ Фридрихомъ Австр1йскимъ за императорсюй престолъ до битвы при Мюльдорф*................................................................267
4. Йтал!я и папы, отъ смерти Генриха VII до окончательна™ разрыва между 1оанномъ XXII и Людовикомъ Баварскимъ..........................................................271
5. Римсгай походъ Людовика Баварскаго и положеше Италш въ ближайшее поел* того время. 279
6. Гермашя поел* римскаго похода Людовика Баварскаго до его смерти....................284
7. Италия до римскаго похода Карла IV.................................................294
8. Умственное развипе и литература конца среднихъ в*ковъ; начало новой образованности. 305
1. Посл*дшя попытки среднев*ковой культуры на старомъ пути........................—
a. HcTopiorpa®ifl на с*веръ отъ Альповъ.....................................—
в. Философ1я...............................................................310
2. Начало новой образованности въ Италти. Преобразоваше среднев*ковой культуры изучешемъ древнихъ классиковъ.....................................................314
а. Итальянская образованность и литература до начала XIV стол*т!я. . . —
б. Развит!е новой итальянской образованности въ первой четверти XIV стол*т!я. 317
IV. Франтя, Англия, Гермашя и Ита.йя отъ смерти Альбрехта I до папы Урбаиа V.
Отд*лъ второй.
1. Франщя и Англ!я при Филипп* VI и Эдуард* III до начала войны- между ними. . . 326
Ill
СТР.
2. Франщя и Ангмпя отъ начала войны Филиппа VI съ Эдуардоыъ III до смерти Филиппа 328
3. Англия и Франция при Эдуард* III и при 1оанн* Добромъ до мира въ Бретиньи. . . 335
4. Гермашя при Карл* IV до издашя государственнаго удожежн въ 1356.................345
б. Итал1я со времени перваго похода въ Римъ Карла IV до возвращения въ Италию папы Урбана V........................................................................ 354
V. Испан1Я и Португал1я отъ паден1я Омеядовъ до Генриха Трастамарскаго.
1. До смерти кастильскаго короля Фердинанда Святаго................................365
2. Кастил1я и Арагошя во второй половин* тринадцатая стол*т1я.....................373
3. Кастил1я при Фердинанд* IV и Альфонс* XI....................................... 378
4. Внутренняя событ1я въ Ар агония при Альфонс* IV и при Петр* IV.................382
5. Португал1я, Кастилия и Арагошя до смерти Петра Жестокаго........................385
VI. Западная Европа во второй половин,1> XIV в*ка.
1. Карлъ V Французсшй и Эдуардъ III АнглШсшй.......................................397
2. Франщя въ конц* царствовав!я Карла V и первые годы правления Карла VI. . . . 401
3. Волнешя во Фландрщ и во Франщи, вызванный усилешемъ буржуазия и сопротивлении духовному и св*тскому игу.........................................................405
4. Испания и Португалия по смерти Петра Жестокаго..................................409
5. Внутренше безпорядки въ Англии во время несовершеннол*т!я короля Ричарда II. . . 414
6. Франщя и Фландр1я поел* битвы при Роозебееке................................. . 421
VII. Итал!я и Гермашя отъ папы Урбана V до вселенскаго собора въ Пиз*.
1. Неаполь и Сицил1я...............................................................424
2. Истор1я верхней и средней Итал1и по возвращеши въ Римъ папы Урбана V до папы БониФащя XI и начала великаго раскола западной церкви.............................431
3. Верхняя и средняя Итал1я въ первое время поел* юоджшской войны..................439
4 Посл*дн1е годы царствовашя Карла IV..............................................444
5. Германская импер!я при Венцеслав* до учреждешя миланскаго герцогства (1395 г,). . 449
6. Итал1я и папы отъ смерти Урбана VI до учреждения миланскаго герцогства..........460
7. Гермашя, Венгр1’я, Итал1я и римская церковь въ конц* царствовашя Венцеслава. . . 463
8. Гермашя, Италия и римская церковь отъ низложешя Венцеслава до собора въ Пиз*. . 472
ИСТ0Р1Я НОВАТО ВРЕМЕНИ.
1. Исторк IV* стол^бя съ подробцымъ изложеЫемъ вл1яшя литературы.
Введете и обзоръ положения Востока въ конц* XIV стол*т!я. . ................483
I. Турецкая и византШская истор1я до завоевала Константинополя.
1. Византийская импер1я до занят!я Галлиполи османами...........................487
2. ВизантШская и османская имперш до битвы на Коссовомъ пол* (1389 г.).........493
3. ВизантШская и османская имперш до смерти Мухаммеда 1 (1421 г.)..............499
4. ВизантШская и османская имперш до завоевашя Константинополя.................512
11. HcTopifl Гермаши до половины XV стол*т!я
1. Введете.....................................................................537
2. Гермашя при Сигизмунд* до созвашя констанцскаго собора.'.................... —
3. Споры гуситовъ въ Богемш и костанцстй соборъ до смерти 1еронима.............541
4. Констанцсшй соборъ по отношешю къ спору папъ и церковной реформ*............552
5. Сигизмундъ, германская империя и гуситская война до 1432 года...............561
6. Базельск1й соборъ, Сигизмундъ и гуситы до примирешя съ своимъ королемъ......575
7. БазедьскТЙ соборъ; посл*дше годы Сигизмунда; Богем1я и Австр1я при Альбрехт* II и его смерти................................................................. 585
8. Фридрихъ III и базельешй соборъ до его ................................... 591
Ш. HeTopin Птал!и и Испаши въ начал* XV стол*тш.
1. Введете.....................................................................607
2. Неаполь, Сйцил!я и средняя Итал1я......................................... 608
3. Перем*ны въ верхней Италии................................................ 618
4. HcTopia Испания отъ Тоанны I Кастильской до ея внука Хоанна II..............625
IV —
OTP.
5. IIcTopia Испаши отъ Тоанна II Кастильскаго до втораго неаполитанскаго похода Альфонса V Арагонскаго.........................................................631
6. Итал1я съ возвращешя Альфонса V въ Арагошю до его смерти.....................636
Образовало и литература последней половины XIV п первой XV столЪпя.
А. Греки по отношению къ процветан!ю наукъ и искусствъ въ Италш . . . 658 1. Личности.....................................................................' —
2. Методъ и плоды греческаго образоваюя.........................................662
В. Немецкая литература XV столетня .................................664
1. Первоначальный немецшй элементъ ея, не соответствуюпцй возрождение древнеклассической древности......................................................... —
2. Первые шаги немцевъ по пути къ новой нащональной литератур* и образованности, проложенному итальянцами.......................................................671
а) Новыя учебныя заведешя................................................. —
б) Провозвестники итальянской цивилизации въ Гермаши . ..................672
С. Образованность и литература Итал1и со смерти Данте до половины XV столетня . . . . .........................................................675
1. Переходъ отъ XIV къ XV столепю............................................... —
2. Перюдъ Медичи или цветущее состояше искуствъ и литературы въ XV столетш. 679 а) Отношеше итальянскихъ правительствъ къ литературному образованно и его успехамъ..........................................................................—
б) Итальянцы, сделавmie доступной для новейшаго времени сущность древней образованности и придавппе ей новую Форму, годную не только для библютекъ, но и для действительной жизни..................................683
в) Возрождеше древняго краснореч!я и исто.рюграФШ на классическомъ иди ци-цероновскомъ латинскомъ язык* ......................................... 687
Ш ИСТ0Р1Я ВАЖНЪЙШИХЪ ГОСУДАРСТВЪ ЕВРОПЫ
ДО ТРЕТЬЯГО КРЕСТОВАГО ПОХОДА.
4. McTopifi Франщи по вступленш на престолъ Филиппа I.
Пределы Франщи, истор!я которой была доведена нами до всту плетя на престолъ Филиппа I (т. II стр. 500), въ царствоваше этого короля и его ближайшихъ преемниковъ ограничивались, собственно говоря, провинциями Артуа, Ппкард1ей, Иль де Франсомъ, Шампаньей, Орлеану а, Мэномъ, Анжу, Туренью, Берри, Нп-вернуа, Бурбоннуа и Овернью; въ другпхъ частяхъ государства королевская власть не имела почти никакого значешя, и при второмъ преемнике Филиппа, изъ рукъ короля ускользнули графства Мэнъ п Анжу. Герцогство Бургунд1я было почти самостоятельнымъ п по смерти Филиппа формально отказалось повиноваться королю. Норманд1я при Вильгельме Завоевателе соединилась съ Англ1ей; Бретань находилась въ зависимости отъ норманновъ, но по своимъ законамъ, языку и нравамъ составляла совершенно отдельное государство; къ югу отъ нея простирались влад*Ьшя герцоговъ аквитанскпхъ и графовъ Пуату, почти необращавшихъ внимашя на французскаго короля. Южнее ихъ до самаго Прованса лежалп земли графовъ тулузскихъ, или, какъ обыкновенно называли ихъ по имени ихъ рези-денщп, графовъ сенъ-жилльскихъ, присоедпнившпхъ къ свопмъ владЬшямъ Руэргъ и готскую мархш и называвшихъ себя герцогами нарбоннскимп; Дофпнэ и Про-вансъ им^ли особыхъ государей, а пространство отъ Соны до Монпелье занимало приходившее тогда въ упадокъ королевство арелатское. Даже въ другихъ про-винщяхъ вассалы повиновались королю только до техъ поръ, пока находили это для себя выгоднымъ; въ случае нападешй короля, они скрывались въ замки п спокойно выжидали тамъ окончашя срока службы королевскихъ вассаловъ или истощешя скудныхъ средствъ короля.
Значешс французскаго короля еще более унизилось при Филиппе I. Тотчасъ по вступленш на престолъ онъ хотелъ наказать сына графа Бальдупна V Фландрская, убившаго въ одномъ сраженш брата и завладевшая его землями, и возвратить Фландрш детямъ убитаго, какъ законнымъ наследникамъ. Но онъ былъ разбптъ и прпнужденъ признать за похитителемъ право на отнятия имъ владешя. Еще более повредилъ онъ своему значению, пачавъ изъ легкомысл!я споръ о законности своего брака. Въ 1090 году онъ удалилъ свою жену, Берту, чтобы вступить въ £ракъ съ женою Фулька IV, графа анжуйскаго, Бертрадою, на которой и женился, не обращая внпмашя на церковные законы. Чрезъ этотъ поступокъ онъ разсорился не только съ папою Урбаномъ II, но и со всемъ французскимъ духовенствомъ. Соборъ французскихъ епископовъ объявилъ второй бракъ недействительнымъ и отлучилъ отъ церкви самого короля, не хотевшая разстаться съ Бертрадою (1095 г.). Филиппъ долго противился требоватямъ церкви п ея главы, но накопецъ принужденъ былъ покаяться п дать обещате развестись съ Бертрадой (1104 г.); впрочемъ онъ продолжалъ жить съ ней въ связи.
ЩЛОССЕРЪ. III.
1
По смерти Филиппа, въ 1108 г., на престолъ вступилъ сынъ его отъ пер-ваго брака, Людовикъ VI или Толстый, бывипй въ последше годы его соправителемъ. Онъ нашелъ государство въ самомъ жалкомъ состояюи; уважеше вассаловъ къ королю совершенно пало, а въ северной Франщи, которая по своей образованности почти на целое столете отстала отъ южной, господствовала страшная грубость нравовъ и отсутств!е всякаго нравственно-релипознаго чувства. Грабежи и убйства, нарушешя святости браковъ, похищеше замужнихъ женщинъ, полное презрЪше къ церковнымъ прокляэтямъ и всевозможныя жестокости, подобный которымъ мы находимъ только у гуроновъ и прокезовъ, были самыми обыкновенными явлетями; о некоторыхъ изъ вельможъ королевства намъ раз-сказываютъ изумительныя черты грубаго и нагло выставляемаго на видъ нев4р1я, которое въ подобную эпоху непременно должно было соединяться съ суевер1емъф Впрочемъ этотъ нравственный упадокъ общества много сод4йствовалъ возста-новлеюю королевскаго могущества; когда ни светская, ни духовная власть не могли обуздать зла, самая чрезмерность бедствШ, естественно, наводила на мысль о необходимости поддерживать короля, чтобы произвести въ общественномъ положен^ переворотъ, который былъ невозможенъ безъ усилешя его власти. Уве-личешю королевскаго могущества способствовали и друпя обстоятельства, въ особенности относящееся къ этому времени образоваше городскихъ общинъ. Древнее римское муниципальное право сохранилось только въ Лангедоке, не принадлежавшемъ къ французскому королевству, и въ этой стране мы находимъ древнёйппе следы разделешя нащи на три сослов!я, уцелевшаго до самой револющи; все города другихъ провинщй были подчинены духовнымъ или свет-скимъ феодальнымъ владетелемъ. Гнетъ испытываемыхъ ими насюпй пробудилъ однако въ жптеляхъ городовъ стремлете къ свободе; а король, ради личныхъ выгодъ, оказалъ имъ деятельную поддержку. Въ то время, какъ и всегда, никто не осмёливался отрицать королевскихъ правъ, и только применеше ихъ на практике встречало сопротивлете; поэтому король могъ давать муниципальный привил епи даже темъ городамъ, где не имелъ никакой власти, а граждане уже сами заботились о сохранены вновь прюбретенныхъ правъ. Такимъ образомъ во Франщи возникало мало-по-малу множество городскихъ общинъ, которыя хотя и несли некоторыя повинности въ пользу прежнихъ владетелей, но управлялись своими выборными чиновниками. Это представляло королю двойную выгоду, потому что города не могли ни злоупотреблять во вредъ ему своей свободой, ни отстаивать ее противъ него, а тогдашше духовные и светсйе вассалы часто нуждались въ помощи короля противъ безпокойныхъ городовъ. Вместе съ свободою развилась п наглость горожанъ, а соседше сеньоры не редко оказывали имъ помощь, для того чтобы привлечь къ себе какой нибудь городъ или нанести вредъ противникамъ. Вследств1е того, король имелъ возможность въ одно и тоже время завладеть доходами съ городовъ и судебными пошлинами, прежде собиравшимися съ нихъ въ пользу аббатовъ и епископовъ.
Эти взаимныя отношешя сословй государства, въ соединены съ темъ важ-нымъ обстоятельствомъ, что французсюе короли, въ отлич!е отъ германскихъ императоровъ, сохраняли свое наследственное герцогство, значительно возвысили королевскую власть и могущество еще въ царствоваше Людовика VI, гораздо прежде, чемъ аббатъ С у г е р i й сделался советникомъ короля и ввелъ въ действ!е новыя превосходный учреждеюя. Поэтому между началомъ и ковцомъ правлешя Людовика замечается громадная разница. Въ начале царствовашя онъ долженъ былъ торопиться своимъ короноватемъ для того, чтобы не дать арх1епископу реймсскому, имевшему право совершать эту церемошю, времени объявить себя противъ него, такъ какъ некоторые изъ вельможъ хотели еще более ограничить его власть и даже совершенно устранить его отъ престола, не смотря на то, что еще при жизни отца все сослов!я государства признали его королемъ. Онъ действовалъ чрезвычайно разсчетливо, и, вмешиваясь въ споры мелкихъ вассаловъ, какъ посредникъ, или какъ воююшдй, къ концу царствоватя такъ возвысилъ свое значеше и могущество, что сделался страшнымъ для самыхъ сильныхъ изъ французскихъ вассаловъ. Онъ сми-рилъ даже Теобальда (Тибо), графа Шампани, Блуа и Шартра, имевшаго почти столько же доходовъ и вассаловъ, какъ и самъ король, и разсчитывавшаго на поддержку ашшйскаго короля Генриха I, его дяди со стороны матери.
Въ постЬдте годы жизни Людовика VI преобладающее влпяте на управлеше государством^, получилъ аббатъ Сенъ-Дени, Cyrepifi, челов^къ, одаренный самыми разнородными способностями. Во время своего политическаго поприща онъ не только вновь основалъ могущество французскихъ королей, но и въ дру-гихъ отпошешяхъ оказалъ своей родине безсмертныя услуги. Истор!я жизни С у г е р i я составляете въ то же время исторш утверждешя монархической власти во Франщи и соединешя разрозненныхъ частей государства въ одно целое. Во Франщи челов'Ькъ, подобный Cyrepiro, им’Ьлъ гораздо бо.гЬе простора для деятельности, чЬмъ Вибальдъ въ Гермаши, потому что былъ не простымъ секретаремъ императора и сеймовъ, а настоящимъ государственнымъ челов4комъ и экономистомъ. Онъ получилъ первоначальное образоваше въ знаменитомъ тогда сомюрскомъ училище и, поступивъ въ монастырь Сенъ-Дени, сделался доверен-нымъ лицомъ своего аббата. Аббатъ употреблялъ его для ходатайства по важными, монастырскимъ деламъ предъ королемъ и предъ папой на соборахъ, и во время этихъ переговоровъ Cyrepift успелъ прюбргЬсти довер!е ихъ обоихъ. Сделавшись впоследствш архивар!усомъ монастыря, онъ всегда имелъ въ памяти старинные обычаи, которые, по тогдашнимъ понят!ямъ, какъ священный заветъ предковъ, считались выше позднейшаго законодательства, и никогда не упускалъ этого изъ виду. Живя въ эпоху, когда одни мирныя искусства, безъ военной опытности, не имели никакого значешя, онъ убедилъ аббата отправить его настояте-лемъ въ Тури, и тамъ въ продол жеше трехъ летъ сражался во главе монастыр-скихъ вассаловъ противъ графа Гуго де Пюизе. Этотъ тиранъ, для удовлетво-решя своей страсти къ хищничеству и разрушешю, попиравппй все требовашя справедливости, долженъ былъ уступить наконецъ нападешямъ Cyrepia, несмотря на поддержку нормандскихъ бароновъ, графа Теобальда Шампанскаго и другихъ подобныхъ ему феодаловъ. Уничтожеше разбойничьяго вертепа Гуго значительно возвысило власть короля, который три раза лично являлся на помощь энергическому настоятелю. Назначенный въ 1123 годуаббатомъ Сенъ-Дени, Cyrepin обра-тилъ все свое внимаше на финансы монастыря, и первымъ его деломъ было отнять принадлежавппя монастырю поместья и пошлины изъ рукъ евреевъ, ко-торымъ они были отданы на откупъ. После представлешя ко двору Cyrepifi сталъ неразлучепъ съ королемъ, а потому монастырь его сделался центромъ государственной деятельности и светской суеты, за что св. Бернаръ сильно уко-рялъ аббата-министра. После того, Cyrepifl сталъ избегать Bcet’O сколько-нибудь соблазнительнаго для набожныхъ людей, и началъ вести тихую, спокойную жизнь, такъ что единственною честолюбивою мыслью его, какъ аббата, было украшеше монастырской церкви. Это доставило ему также случай содействовать оживленно во Франщи искусствъ и возбуждешю стремлешй къ более изящнымъ формамъ жизни, хотя нельзя не сознаться, что, украшая церковь, онъ обращалъ более внимашя на ценность матер!аловъ, чемъ на художественное достоинство укра-шешй. Онъ украсилъ церковь массою благородныхъ металловъ и драгоцЬнныхъ камней, между которыми не было однако алмазовъ, вероятно, потому, что французы еще не умели отделывать ихъ. Множество драгоценностей, употребленных!» имъ на церковь, замечательно для насъ еще потому, что объясняете намъ, отчего въ продолжеше многпхъ столейй драгоценные металлы имели въ Европе такую высокую ценность въ сравнеши съ другими предметами. Тысячи церквей поглощали подобнымъ образомъ огромныя массы золота и серебра. Съ другой стороны, это имело то благодетельное вл!яше, что редкость благородныхъ металловъ незаметно задерживала слишкомъ быстрое развитае обществен-ныхъ отношешй и торговли.
Какъ государственный человекъ, Cyrepifi, съ искусствомъ. которое сделало бы ему честь и во всякую другую эпоху, то покровительствовалъ городамъ, то прпнималъ сторону мелкихъ землевладельцевъ противъ сильныхъ бароновъ, то защищалъ могущественныхъ епископовъ отъ ихъ соседей, или наоборотъ. Онъ успел ъ обуздать графовъ западной Франщи, присвоивавшихъ себе власть надъ монастырями, и съ твердостью отвергалъили сдерживалъ притязашя духовной власти на право вмешательства въ светсшя дела. Въ этомъ отношешй самымъ опаснымтэ противнпкомъ его былъ св. Бернаръ, который съ жаромъ и священ-нымъ вдохновешемъ мистика, нападалъ на министровъ и на философовъ своего 1*
— a —
времени. Ho Cyrepifl не смущался э^имъ, я, взявъ въ руки, при преемнике Людовика VI, все управлеше государствомъ, поставилъ французское духовенство въ такое положете, въ какое съ трудомъ могли возвратить его французсше короли следующей эпохи. «Въ его рукахъ, говорить одинъ лЪтописецъ, находилась раздача и лишение духовныхъ должностей, потому что отъ его соглайя зависело посвящете избраннаго священника, ц отъ мановешя его руки — назначеше аб-батовъ. Епископы покорялись ему безъ всякой ненависти и сопротивлешя. Они являлись къ нему по первому его призыву и возвращались домой съ радостной мыслью, что между духовенствомъ нашелся челов'Ькъ, который въ состояти одинъ за всЬхъ нести на себе бремя прав летя. Самъ папа былъ исполненъ такого уважешя къ Сугерпо, что всЬ распоряжешя его во Францш считались въ Риме превосходными и совершенно правильными.» Впосл,Ьдств1и Cyrepifl, подъ предлогомъ чисто церковнаго дела, но не теряя изъ виду политическихъ целей, привлеки къ себе и могущественнаго апостола и пророка той эпохи, чтобы съ помощью его обуздать бароновъ, которые, не довольствуясь светскими титулами, хотели завладеть и высшими духовными звашями; по крайней мере нЬтъ никакого сомнйшя, что онъ достигъ цели, благодаря лишь прямодушной поддержка св. Бернара. Какъ политически деятель, Cyrepifl убЪдилъ короля женить сына и преемника, Людовика VII, на ЭлеонорЪ, дочери и наследнице Вильгельма IX, герцога пеннскаго, или аквитанскаго, чтобы присоединить къ коронными землями эту провинщю и прпнадлежавппя герцогу графства Пуату и Сент-онжн. Этотн браки были несчастливн и имели результата, котораго совершенно не ожидали и не им’Ьлн вн виду; при жизни Cyrepia Людовики VII не смели и думать о расторжена брака, но впосл’ЬдствЙ! исполнили свое нам^реше, и эти земли отошли кн Англш, таки каки Элеонора вступила въ новый бракъ съ на-сл^дникомъ англйскаго престола, Генрихомъ II. Женитьба сына на Элеонорк была последними сколько-нибудь замечательными правительственнымъ дЬйств1емъ Людовика VI. Вскоре послё того онъ умеръ (1137 г.).
Людовики VII еще прежде принимали участае въ управленш, и потому со вступлетемъ его на престолъ въ политике французскаго правительства не произошло никакой перемены. Bxianie Cyrepia еще болЬе усилилось, и вскоре всеми делами стали управлять они одинъ. Въ царствовате Людовика VII во Фрацщи обнаруживается сильное стремлеше къ занятаямъ архитектурою, живописью и искусствомъ резьбы, которому особенно покровительствовали Cyrepifl. Но это возрождете любви кн искусствами было скорее естественными слЬдств!емъ хода событай, чЬмъ результатомн личныхъ старатй мудраго аббата, потому что и умозрптельныя науки, который Cyrepifl вовсе не думали поощрять, были си особенными рветемъ изучаемы тогда французами. Около того времени распространилась во Францш новая философ!я, которая была, правда, создана софистами и поддерживалась тщеслав!емъ ученыхъ и молодежи, но тЬмъ не менЬе обусловливалась самыми ходомн вещей и пр!учила человЬчесюй умн кн новыми процессами мышлетя (т. II стр. 539 и 628). Напрасно св. Бернаръ, следуя внушениями набожности, старался препятствовать критическому изслЬдовашю релитаозныхъ и научныхи истини и преследовать тщеслав!е ученыхн, которое по свойству человеческой природы способствовало тогда, каки и всегда, успехами умственнаго развитая. Преслёдоваше его было вдвойне неразумно, потому что тщеславно со-фистовн благопр!ятствовало и направлеше тогдашней образованности и степень развитая европейскихъ народови. Новые мудрецы распространили круги своихн занятай на все отрасли человеческаго знашя; Абеляръ и его ученики, введя Платона и Аристотеля вн школы и церковь, возбудили деятельность человеческой мысли, а си той минуты, каки она проснулась, было безумно стараться ограничить тогдашнее более развитое пиколете той умственной пищей, которую вн егомла-денческомн состояти предлагала ему церковь, и задерживать развитая критиче-скаго направлешя разума аллегорическими игрушками. Это сознавали тогда и вн Италш, и потому что знаменитейппя духовныя лица римской церкви отправлялись во Францию, для того чтобы почерпать новую мудрость въ самомъ источнике.
Врочемъ, Cyrepifl и король своей светской властью помогли св. Бернару въ его борьбе съ развитаемъ человеческаго разума, остановить которое можетъ только рука одного промысла; но за то, когда дёло касалось существенныхъ
правъ короля, они не боялись ни его, ни папы, какъ это и обнаружилось въ 1140 году при замещении арх!епископства буржскаго. Ипнокентай II слишкомъ поспешно назначилъ епископомъ одного духовнаго, отвергнутаго королемъ. Людовикъ запретилъ посвящать папскаго кандидата и поклялся честью, что тотъ никогда не получитъ сана епископа. Св. Бернаръ гремйлъ противъ короля своими проповедями, папа отлучилъ его отъ церкви и наложилъ интердиктъ на его не-винныхъ Нодданныхъ. Теобальдъ, графъ шампансшй, бывипй во вражде съ Лю-довикомъ по совершенно другому поводу, старался силою оруж!я привести въ исполнеше папское опред'Ьлеше, — но все было напрасно. Только после трехъ лЪтъ интердикта св. Бернару удалось примирить короля съ панов. Услов1я, на которыхъ король помирился съ папой, намъ неизвестны; но мы знаемъ, что онъ согласился признать отвергнутаго имъ прежде епископа.
Всл4дъ за окончашемъ этого спора въ государствахъ западной Европы распространилось извйсйе объ успЪхахъ Зенги на востоке, и св. Бернаръ, славившийся уже тогда своими проповедями и помогппй папе овладеть Римомъ, взялъ на себя проповедывать романскимъ народамъ новый всеобщш крестовый походъ. Его проповеди имели желанный успехъ, но за то лишили его репута-цш святости, потому что ни одно изъ его предсказашй и пророчествъ не исполнилось. Сначала Бернаръ действовалъ на умы письмами и речами, который онъ говорилъ въ разныхъ местахъ, а впоследствш, воспользовавшись темъ, что король чувствовалъ угрызены совести, по поводу злодействъ, совершенныхъ его вассалами во время одной изъ феодальныхъ войнъ, склонилъ и его въ пользу этого предщпяйя. Подготовивъ такимъ образомъ общественное мнеше, онъ явился (1146 г.) на одно многолюдное собраше въ Безе лэ, чтобы, подобно папе Урбану въ Клермоне, восторженностью своей речи и торжественностью ре-лийозныхъ обрядовъ возбудить энтуз!азмъ духовныхъ и светскихъ вассаловъ. Зная вполне характеръ эпохи и образъ мыслей своихъ соотечественниковъ, святой Бернаръ редко ошибался въ своихъ разсчетахъ. Такъ было и въ Везелэ: не только самые могущественные вассалы французскаго короля, но даже бывппе въ Везелэ графы фландрский, монферратскпй и туринсшй дали обетъ идти въ Палестину, а св. Бернаръ, не смотря на то, что привезъ съ собою множество кре-стовъ, долженъ былъ разрезать на куски свою одежду, чтобы удовлетворить всёхъ, желавшихъ получить отъ него крестъ. Когда крестовый походъ былъ окончательно решенъ, вожди крестоносцевъ приступили къ необходимымъ приготов-лешямъ и прежде всего вступили въ сношешя съ константинопольскимъ импера-торомъ Мануиломъ I. Мануилъ былъ очень расположенъ къ тайпл!ерамъ, и французсшй король прибегнулъ къ ихъ посредничеству, для установлешя др-у-жескихъ сношешй съ греками. Онъ вполне достигъцели, и французы встретили въ Константинополе такой радушный пр!емъ, какого во все время крестовыхъ походовъ не испытывалъ никакой другой народъ. На время отсутствия Людовикъ поручилъ управлеше государствомъ двумъ опытнымъ въ делахъ духовнымъ, аббату Сугерйю и архиепископу реймсскому Самсону, давъ имъ въ помощь, по определены» собрашя, находившегося подъ вл!яшемъ Бернара, одного воина, или светсшй мечъ, какъ выражаются историки того времени. Это третье лицо должно было служить представителемъ особы короля и быть военнымъ главою государства, а двумъ духовнымъ были вверены надзоръ за судопроизводствомъ и управ-лешемъ финансами, иностранными сношешями и делами духовенства. Такъ какъ человекъ, избранный сослов!ями государства, отказался отъ предложенной ему должности, то король, неизвестно съ соглаая сословй, или нетъ, назначилъ правителемъ королевства графа Рауля де Вермандуа. Назначеше этого человека темъ более удивительно, что онъ былъ тогда отлученъ отъ церкви, и такимъ образомъ произошло то странное явлеше, что человекъ, исключенный изъ общества верующихъ, стоялъ во главе правлешя вместе съ аббатомъ и apxienn-скопомъ.
Такъ какъ все безпокойныя головы въ королевстве отправились вместе съ королемъ въ Палестину и, следовательно, до ихъ возвращешя не было особенной необходимости въ военной власти, а арх!епископъ Самсонъ былъ избранъ регентомъ только для виду и въ угоду высшему духовенству, то все управлеше сосредоточилось въ рукахъ Оугерм. Cyrepifi съ замечательнымъ искусствомъ
упраВлялъ Францтей. Изъ его переписки съ королемъ и французскими феодалами мы съ изумлешемъ видимъ, до какой глубины полптпческой мудрости и до какого совершенства въ искусстве управлешя достигали и въ те смутныя времена н*Ькоторыя отдельный личности. Прежде всего сл’Ьдуетъ заметить, что, какъ че-лов'Ькъ миролюбивый п справедливый, онъ пользовался даже уважешемъ людей, которые не боялись самого короля. Даже сильнейший изъ вассаловъ королевства, графъ амжупскы Готтфридъ Плантагенетъ, повиновался его’приказа-шямъ. Готтфрпдъ былъ насл4дственнымъ великимъ сенешаломъ или первымъ судьей и генералпссимусомъ королевства, владйлъ Анжу и Мэномъ и, какъ зять англыскаго короля, Генриха I, им4лъ надежду сделаться наследникомъ англ!й-скаго престола. Не смотря на то, онъ признавалъ аббата Cyrepia своимъ началь-никомъ и въ письмахъ къ нему употреблялъ следующая выражешя: «Знайте, что я по милости бож!ей здоровъ и готовъ исполнять приказашя моего короля. Поэтому я прошу васъ, какъ человека, которому преданъ всей душой, при первой же необходимости призвать меня на службу. Вы найдете меня готовымъ на все, чего вы отъ меня потребуете, и я буду служить еще ревностнее, чЪмъ въ ирисутствы самаго короля.»
Пользуясь отсутств!емъ графовъ, Cyrepifi возстановилъ королевсНя права даже въ тЬхъ местностяхъ, гд*Ь прежде на нихъ не обращали никакого внимания. Приготовляясь къ крестовому походу, сослов!я королевства вошли въ неоплатные долги, и Cyrepifi искусно воспользовался этимъ для того, чтобы увеличить королевсмя nMinia и расширить власть короля. Наконецъ онъ привела въ такой порядокъ управлете финансами и содержите королевскаго двора, что не только покрылъ значительныя издержки Людовика во время похода въ Палестину, но пм4лъ достаточно денегъ, чтобы выдавать королевскимъ войскамъ постоянное жалованье и подарки, содержать въ исправности королевсме замки и крепости и кроме того сберечь значительную сумму, которая впоследствы весьма пригодилась королю. На это онъ ассигновалъ все штрафныя деньги и судебныя пошлины, покрывая текупце расходы изъ другихъ источнпковъ. Эти доходы состояли изъ суммъ, уплачиваемыхъ прево, илп старшинами городовъ, за арендуемый или управляемыя ими государствепныя имущества, изъ регал!й епископствъ, остававшихся незамещенными и съ которыхъ, точно такъ же какъ и при переходе леннаго имущества къ ближайшему наследнику, взималась известная сумма; изъ такъ называемаго tallagium (taille) или налоговъ, собираемыхъ съ несвободныхъ жителей государственныхъ имешй или за пользование некоторыми поместьями, изъ взимаемыхъ каждые три года налоговъ на монету, вино и хлебъ и наконецъ изъ подушной подати съ евреевъ.
Порядокъ, возстановленный въ финансахъ Сугер1емъ, могъ сохраняться только до техъ поръ, пока нарушители общественнаго сиокойств!я были задерживаемы крестовымъ походомъ вдали отъ родины. Но когда некоторые изъ нихъ возвратились домой, прежтя меры оказались недостаточными, и Cyrepifi не могъ возстановить cnoroficTBia даже созватемъ общаго собратя государственныхъ сословп!. Потому онъ настоятельно просилъ короля поспешить возвращешемъ во Франщю. «Мы, говоритъ онъ въ одномъ пзъ своихъ писемъ, со слезами и мольбами обращаемся къ твоему высоком сану, твоей любви и благосклонности и заклинаемъ тебя узами нашей взаимнойневерностинеоткладыватьдолеетвоего возвращешя,чтобы не сделаться виновнымъ предъ Богомъ въ нарушены клятви, данной тобой при коронованы.» О клеветахъ, который распускали противъ него завистники, окружавппе короля, онъ такъ мало заботился, что въ своихъ письмахъ даже не упоминаетъ о нихъ ни слова. Напротивъ, Cyrepifi убеждалъ короля не действовать слишкомъ опрометчиво въ споре съ женой и не делать никакихъ приготовлены къ разводу, не перегово-ривъ предварительно съ нимъ: онъ предвиделъ некоторыя изъ последствы расторжена этого брака и то вл!яше, которое оно въ продолжеше трехъ столетй оказывало на судьбу Франщи. Бракъ Людовика съ легкомысленной Элеонорой былъ несчатливъ съ самаго начала, потому что оба они не сходились характерами. Не смотря на то, король долгое время былъ такъ страстно влюбленъ въ жену, что даже взялъ ее съ собой въ крестовый походъ. Этимъ онъ повредилъ и себе и успеху всего предщия'йя; некоторые изъ вельможъ последовали его примеру, а такъ какъ ихъ жены взяли съ собой многочисленную женскую прислугу, то скоро въ войске
~ч —
исчезли BCflEifi порядокъ и дисциплина. Кроме заботъ о безопасности воиновъ во время похода, на немъ лежала еще труднейшая обязанность оберегать ц4ло-мудр!е легкомысленной женщины. Это только ускорило окончательный разрывъ между ними. Элеонора вскоре соскучилась съ мужемъ, который былъ противенъ ей по своей строгой нравственности и про котораго она сама говорила, что это мо-нахъ, а не король. Вступивъ на дороге въ связь съ другими, которые более нравились ея легкомысленному и чувственному сердцу, она возбудила ревность короля и окончательно разошлась съ нимъ во время его пребывашя въ Антюхш. Съ этого времени Людовикъ сталъ содержать ее подъ военно-полицейскимъ над-зоромъ и вскоре сталъ выражать сомнётя относительно законности своего брака съ Элеонорою, которая была его родственницею, о чемъ прежде никто и не ду-малъ. Онъ былъ ея родственникомъ въ шестомъ колене, а по тогдашнимъ поня-таямъ, браки допускались только между родственниками въ седьмомъ колене. Совесть Cyrepia была не такъ щекотлива, и онъ до самой смерти не давалъ согла-cia на расторжение брака. Но когда онъ умеръ (1152 г.), св. Бернаръ взялся уговорить епископовъ, собранныхъ для этой цели Людовикомъ. Расторжеше брака последовало въ томъ же году и король былъ такъ честенъ, что возвратилъ имущество жены; но передъ темъ, пользуясь правомъ собственности, срылъ все крепости въ ея владеюяхъ, такъ какъ, будучи сюзереномъ, онъ пмелъ право запретить постройку новыхъ укреплений, но не могъ требовать уничтожешя уже существующихъ.
Руки Элеоноры тотчасъ же стали добиваться три французскихъ феодала: Теобальдъ, графъ шампансшй, и сыновья незадолго передъ темъ умершаго графа анжуйскаго и мэнскаго, Готтфрида Плантагенета. Теобальдъ и одинъ изъ сыновей Готтфрида хотели даже силою привести въ исполнеше свое намереше, и Элеонора съ трудомъ избегла ихъ преследовашй. Она поспешила выйти замужъ за другаго сына Готтфрида, Генриха Плантагенета, который ей нравился, и уже черезъ несколько месяцевъ по расторжеши перваго брака сделалась его женой. Генрихъ, какъ наследникъ отца, былъ самымъ могущественнымъ вассаломъ въ королевствё Людовика. Онъ владелъ значительной и почти совершенно независимой властью, и какъ наследственный велигай сенешалъ, былъ первымъ судьей и начальникомъ военныхъ силъ Францш. Кроме того его отецъ, женившись на вдове германская императора Генриха V, Матильде, дочери последняя мужескаго потомка англо-норманнскаго королевская дома, прюбрелъ для своей фамилии право на англшсшй престолъ. Хотя по смерти англйскаго короля его родители были лишены права на престолъ узурпаторомъ Стефаномъ, но право на престолонаслед!е въ Англш было торжественно признано за нимъ черезъ годъ после женитьбы его на Элеоноре. Онъ наследовалъ после отца Нор-мандпо, которою Готтфридъ завладелъ во время войны съ Стефаномъ, а женившись на Элеоноре, прюбрелъ ея обширныя владешя и княжества, такъ что со-единилъ въ своихъ рукахъ тринадцать графствъ. Король Людовикъ не могъ равнодушно видеть этого и, получивъ извеспе о браке своего перваго вассала и перваго сановника королевства, тотчасъ же схватился за оруж!е, потому что по французскому феодальному праву для этого требовалось соглаае короля. Онъ имелъ тайнаго союзника въ англйскомъ короле Стефане, который незадолго передъ темъ былъ принужденъ отстранить отъ наследства роднаго сына и признать это право за молодымъ Генрихомъ Плантагенетомъ. Пока былъ живъ Стефанъ, война была ведена съ большимъ ожесточешемъ; но едва онъ умеръ и Генрихъ сделался ашшйскимъ королемъ, какъ заключенъ былъ миръ, по которому Генрихъ сохранилъ все владешя во Францш и только обязался давать на нихъ Людовику одну ленную присягу. Миръ былъ непродолжителенъ, потому что вскоре после того Генрихъ предъявилъ мпимыя права жены на графство тулузское, а Людовикъ никакъ не могъ согласиться, чтобы и безъ того могущественный вассалъ ея еще более усилился. Впрочемъ, Генрихъ нашелъ въ графе тулузскомъ Раймунде V, который былъ кроме того герцогомъ нарбонскимъ и маркграфомъ про-вансскимъ, достойнаго соперника; въ то же время Людовикъ приказалъ двумъ своимъ братьямъ сделать вторжеше во владешя Генриха, и ашшйсшй король долженъ былъ ягласиться на миръ и отказаться отъ своихъ притязашй.
Значеше французскаго короля, упавшее после брака Генриха съ Элеонорой,
снова возвысилось всл4дств!е двойнаго спора, начатаго папой Александромъ III съ германскимъ императоромъ Фридрихомъ Барбароссой и Генрихомъ. Отношешя Александра къ этпмъ двумъ государямъ заставили его щадить короля француз-скаго п оказывать ему всевозможный почести, какъ лицу, которое могло быть впосл,Ьдств1и посредникомъ между спорящими. Изъ союза съ Людовикомъ папа пзвлекъ ту выгоду, что Генрихъ предпочелъ смириться предъ церковной властью, чтобы предупредить отлучеше отъ церкви, которое папа грозилъ привести въ исполнеше при посредстве Людовика. Выгоды же Людовика состояли въ томъ, что онъ прюбр’Ьлъ, въ ущербъ германской имперпц некоторый земли, владетели которыхъ во время безпрерывныхъ итальянскихъ войнъ Фридриха Барбароссы отчаявалпсь въ защите императора, илп не одобряли его самовольныхъ и р4з-кпхъ распоряжешй во время тогдашнихъ распрей въ церкви. Впрочемъ, французски король снова поссорился съ Генрихомъ, не смотря на то, что въ 1160 году 1 одна изъ дочерей Людовика вышла замужъ за старшаго сына Генриха, а другая была обручена со вторымъ его сыпомъ. Отношешя между обоими королями запутались еще бол4е вследств!е того, что Генрихъ то изъявлялъ притязашя на „ некоторые французсше города и области, какъ сенешалъ и вассалъ Людовика, то ’ не хотЬлъ и слышать о какой бы то ни было зависимости отъ короля. Долго съ равнымъ искусствомъ и твердостью спорили между собой оба короля, и Генрихъ, прюбр'Ьвшш своему дому Бретань женитьбой своего третьяго сына на единственной дочери герцога бретанскаго Конана IV, одержалъ бы верхъ, если бы не поссорился съ двумя старшими сыновьями, Готтфридомъ и Ричардомъ. Они перешли на сторону Людовика, и въ 1168 г. Генрихъ долженъ былъ заключить съ французскпмъ королемъ договоръ, по которому уступилъ сыновьямъ свой вла-д4шя во Франщи. Одинъ пзъ пихъ, Генрихъ, получилъ графства Анжу иМэнъ, а другой, Ричардъ, сделался герцогомъ пенскимъ и графомъ Пуату. Вскоре завязался новый жарйй споръ по поводу сыновей английская и дочерей французская короля. Генрихъ удалилъ отъ старшаго сына его жену, а объ его по-ступкахъ съ другой дочерью Людовика, невёстой его втораго сына, распространились вскоре слухи, обидные для чести самой принцессы и обоихъ королей. • Вслед ств!е того между отцомъ и сыновьями, Англ1ей и Франщей, вспыхнула кровопролитная война. Напрасно старался папа уладить д4ло. 064 парии страшно свирепствовали другъ противъ друга, пока apxienucuony санскому пе удалось склонить ихъ къ примирешю (1174 г.).
О примиреши Людовика съ Генрихомъ папа заботился такъ ревностно потому, что положеше дёлъ въ Палестине, казалось, требовало присылки новой помощи съ Запада, а объ этой помощи нельзя было и думать, пока продолжалась распря между королями. По возстановлеши мира, они обязались формаль-нымъ договоромъ въ Нонанкурй идти спасать т'Ьснимыхъ турками единовёрцевъ на Востоке и торжественно возвестили это решете свопмъ подданпымъ и вас-саламъ. действительно ли Людовикъ им4лъ нам4реше вторично отправиться на Востокъ, неизвестно. Онъ такъ мало цЬнилъ внешшй блескъ королевскаго достоинства, что дворъ его составлялъ тогда весьма рйзшй коитрастъ съ блес-комъ императорская двора, къ которому Фридрихъ Барбаросса пр!училъ н4м-цевъ; но съ другой стороны, въ личной храбрости онъ не устуналъ ни одному изъ королей той эпохи. Людовикъ и Генрихъ Англгйсшй решились такъ поспешно предпринять крестовый походъ, всл4дств!е извесия о значительныхъ ус-п4хахъ греческаго императора Мануила въ войне съ султаномъ икошйскимъ. Но Мануилъ потерп4лъ вскоре решительное поражеше, а оба короля были задержаны дома внутренними делами своихъ королевствъ. Походъ былъ отложенъ, а со смертью Людовика (1180 г.) исчезла и всякая надежда на приведете въ исполнеше нонанкурскаго договора, потому что его сынъ и преемникъ, Фили п п ъ II, занялся есуществлешемъ совершенно другихъ плановъ и, исполнивъ ихъ впос.гЬдствш, заслужилъ титулъ Августа, или собирателя королевства.
5. История Англии отъ Вильгельма I до вступлешя на престолъ Генриха II.
Завоеваше Англы норманнами (т. П, стр. 395) произвело въ этой стране совершенный переворотъ, ближайппя причины котораго скрывались въ личномъ характере Вильгельма Завоевателя. Поэтому мы начинаемъ ncTopiro норманнскаго владычества въ Англы характеристикой этого короля, которая находится у одного анг-лйскаго писателя двенадцатая вЪка и, не смотря на свои недостатки, выражаетъ господствовавшее въ слйдующемъ столеты мнете о Вильгельме. «Вильгельмъ Завоеватель, говорить Генри Гёитингдонъ, былъ храбрее всЬхъ нормандскихъ графовъ, могущественнее всЬхъ англыскихъ королей и достохвальн£е всЬхъ сво-пхъ предшественпиковъ. Онъ былъ въ одно и тоже время благоразуменъ и хи-теръ, богатъ и корыстолюбивъ, славолюбивъ и достоинъ славы, благосклоненъ къ духовенству и суровъ съ нимъ, когда встрЪчалъ сопротивлеше. Онъ сажалъ князей и графовъ въ темницы, изгонялъ епископовъ и аббатовъ изъ помести, не пощадилъ роднаго брата и не терп^лъ никакого противоргЬч1я. У самыхъ могущественныхъ отнималъ онъ огромный количества золота и серебра и при-нуждалъ всЬхъ искать защиты въ замкахъ. Уличеннымъ въ поимке оленя или кабана онъ выкалывалъ глаза, какъ будто бы былъ отцомъ дикихъ животныхъ, а чтобы сделать изъ Нью Фореста (Новаго леса) охотнич!й паркъ и жилище для дичи, разрушалъ церкви и селетя, изгоняя жителей. Въ глубине сердца всЬ его ненавидели, потому что онъ отнималъ чужое имущество не по нужде, а изъ корыстолюб!я; но Вильгельмъ смеялся надъ ихъ гневомъ, и всякш, хотевппй пользоваться его милостью или дороживший своей жизнью, долженъ былъ повиноваться каждому его мановешю. Какъ жаль, что человекъ, который ничто иное какъ прахъ и пепелъ, можетъ сделаться столь гордымъ, что, не думая о смерти, счи-таетъ себя выше другихъ! Вильгельмъ наследовалъ отъ предковъ Нормандца, завоевалъ Мэнъ и поставилъ въ зависимость отъ себя Бретань, а въ Англы власть его была такъ обширна, что во всемъ королевстве не было акра земли, ценности и владетеля котораго онъ не зналъ. Его власти подчинились также Шотлащця и Уэльсъ, и Вильгельмъ съ такою строгостью поддерживалъ въ стране миръ и порядокъ, что молодая девушка, обвешанная золотомъ, могла безопасно путешествовать по всему королевству.»
Правлете Вильгельма было деспотизмомъ, основаннымъ на военной силе. Онъ ввелъ въ Англы строгую феодальную систему, подобной которой не существовало ни въ одномъ пзъ тогдашнихъ европейскихъ государствъ, потому что ее нигде не проводили систематически, а Вильгельмъ действовалъ въ духе строгой последовательности и безграничнаго самовластья. Онъ поднялъ и обогатилъ норманновъ на счетъ англосаксовъ, и, нуждаясь въ сильныхъ баронахъ, которые могли бы содержать многочисленныя дружины и отвечать ему за покорность окру-говъ, находившихся въ ихъ управлены, уничтожилъ, насколько это было для него необходимо, нащональную свободу побежденныхъ. Но онъ не позволялъ развиться аристократической форме правлешя; напротивъ, военная власть, державшая въ покорности англосаксовъ и низппе классы народа, лежала тяжелымъ гнетомъ н на норманнскпхъ вельможахъ его королевства. Впоследствы, при более слабыхъ преемникахъ Вильгельма, бароны съ жадностью хватались за всякую возможность освободиться отъ наложеннаго на нихъ ига, и, не будучи въ состояши достигнуть этой цели безъ поддержки народа, должны были сами содействовать постепенному возстановленйо и обезпечешю правъ нацы. Это движете и борьба придаютъ исторы Англы особенный пнтересъ, который еще более возвышается тёмъ, что введенная Вильгельмомъ феодальная система и способъ, которымъ онъ упрочилъ ее въ завоеванномъ королевстве, находились въ совершенномъ противореча съ уцелевшими древнегерманскими формами демократической монархы.
Вильгельмъ съ самаго начала упрочилъ свое самодержав!е, конфисковать и объявивъ государственными доменами всю частную собственность англосакской королевской фамилии и приверженцевъ Гаральда, павшихъ въ битве при Ге-
стингсЬ. После того частыя возсташя саксовъ доставили ему случай и поводи истребить почти всю англосакскую аристокраню, роздать ихъ должности и поместья норманнамъ и, на ряду съ древними законами и учреждешями нащи, ввести строгую феодальную систему. Онъ не вызывалъ прямо этихъ возсташй, но и не им'Ьлъ намерешя предупреждать ихъ, потому что д'Ьйствовалъ всегда чрезвычайно самовластно и замйщалъ всЬ должности норманнами, буйный хараг теръ и хищничество которыхъ были известны ему очень хорошо. Впрочемъ, онъ отнималъ земли и у норманновъ, оставлявшихъ свои поместья, и передавалъ ихъ другимъ. Вообще Вильгельмъ всячески старался упрочить значеше и могущество короля; для этого онъ содержалъ довольно многочисленное наемное войско, орга-низовалъ военную службу такимъ образомъ, что могъ въ самое короткое время собрать значительное войско, принуждалъ могущественныхъ коронныхъ вассаловъ являться ко двору каждые три года и самъ изм^ниль ненравивппяся ему поста-новлешя введеннаго имъ феодальнаго права. Важнейшая изъ этихъ перем^нъ состояла въ томъ, что подвассалы (вальвассоры), подчинявппеся въ остальной Европе только своимъ феодальнымъ владйтелямъ, оставался къ нимъ въ преж-нихъ отношешяхъ, были поставлены въ непосредственную зависимость отъ короны. Это распоряжение доставило англйскимъ королямъ такое могущесто, кото-раго французсше короли достигли только черезъ нисколько стол'Ьтай и которымъ обладали, но не умели пользоваться первые германсюе императоры. Держа такимъ образомъ въ покорности гордыхъ бароновъ, уже успйвшихъ во всей остальной Европе сделаться самостоятельными владетелями, Вильгельмъ старался усилить могущество короны увеличешемъ правильныхъ налоговъ и произвольными поборами. КромЪ доходовъ съ государственный, имуществъ, которыя всегда отдавались имъ въ аренду съ торговъ, онъ открылъ много новыхъ источниковъ доходовъ. Каждый владетель леннаго имущества, кроме обязанности служить королю, платилъ определенную подать въ знакъ того, что получплъ поместье въ подарокъ отъ короля. Несовершеннолетшй наследникъ лена поступалъ подъ опеку самого короля, который нередко продавалъ ее съ торговъ, а такъ какъ до со-вершеннолейя подопечнаго опекунъ получалъ за него все доходы, то это было средствомъ обирать несовершеннолетнихъ вассаловъ. Король собиралъ также maritagium или подать за позволеше наследнице лена вступать въ бракъ; подать эта простиралась иногда до десяти тысячъ марокъ съ одного лица. Нередко наследница откупалась ценою большей части своего состояшя отъ брака, который устроивалъ для нея король, или покупала его отсрочку. При объявлеши совершеннолетия или перемене леновъ платилось такъ называемое relievum. Другой видъ налога составляло auxilium, которое платилось вассалами только въ случае плена ихъ феодальнаго владетеля, посвящешя въ рыцари его старшаго сына или выхода въ замужество его старшей дочери; но Вильгельмъ и его преемники отыскали множество другихъ предлоговъ ко взимашю этого налога Scuta-gium или подать, платимая вместо исполнешя личной военной повинности, составляла важный источникъ королевскихъ доходовъ. Къ этому нужно прибавить таможенныя пошлины, дорожный сборъ, значительную прибыль отъ конфискащй, доходы незамещенныхъ епископствъ, подушную подать съ евреевъ, подарки, денежных пени, плату за открыто продававппяся по определенной таксе помнло-ваше или ходатайство короля передъ судомъ, а также налогъ на монету, talla-gium (стр. 6) и друйе, отчасти произвольно взимаемые, налоги. Ежегодные доходы Вильгельма полагаютъ обыкновенно въ 13 миллюновъ гульденовъ или около 8 миллюновъ р. с. Эта цифра служитъ доказательствомъ тогдашняго богатства Англш, и темъ более замечательна, что сто летъ спустя страна, не смотря на все усил!я, не могла доставить необходимой суммы для выкупа захваченнаго въ Гермаши короля Ричарда I.
Разсчитывая на введенную имъ систему управлешя, свое богатство и значительный военныя силы, Вильгельмъ полагалъ возможнымъ оставить побежденному народу его старинный судъ и самоуправлеше, такъ какъ во всехъ случаяхъ, где дело касалось его выгодъ, онъ могъ силою привести въ исполнение свою волю. Вильгельмъ сохранилъ и древнее англосакское учреждеше присяжныхъ, предоставивъ баронамъ право суда надъ своими вассалами. И то и другое скорее увеличило, чемъ уменьшило его значение. Какъ на суды бароновъ, такъ и на
— И —
общинные суды англосаксовъ (т. II, стр. 379) можно было аппелировать въ судъ графства, гд! д'Ьла решались отъ имени короля его графомъ или пам!стнивомъ, шерифомъ, который собиралъ столь важный для короля денежныя пени и уже по одному этому удерживалъ въ предЪлахъ законности суды первой инстанции Впро-чемъ, военный деспотизмъ короля, напоминая самымъ сильнымъ вассаламъ о ихъ подданств!, придалъ особенную прочность существовавшимъ тогда формами на-роднаго суда и самоуправлешя и способствовали укорененью въ Англ1и любви къ порядку, справедливости и добродетели, составляющей единственный прочныя основы политической свободы. Потому жаль, что мы не имЪемъ бол!е подроб-ныхъ и точныхъ свёд!шй о внутреннемъ состояши государства при Вильгельм!. Свойства почвы п распределение недвижимой собственности известны намъ въ точности, потому что Вильгельмъ приказали составить подробную перепись всёхъ помести, съ показашемъ ихъ ценности, именъ влад!льцевъ п количества дохо-довъ, сохранившуюся до нашего времени лодъ именемъ Думсдэйбукъ (Do-mesdaybook) или книги страшнаго суда. Но за то взаимный отношешя сословш п личныя права парода еще не объяснены удовлетворительно, не смотря на вс! изсл!довашя ученыхъ. Права и происхождешя трехъ сословй свободныхъ людей, упоминаемыхъ въ Думсдэйбук! и ясно отличаемыхъ отъ приписанныхъ къ землё несвободныхъ, не могутъ быть определены съ точностью. Точно также мы не имеемъ никакихъ свёдёшй о томъ, въ какихъ отношешяхъ къ государству находилось'отдельное отъ ирловъ и теновъ (т. II, стр. 280) свободное сослов!е англо-сакскаго народа, кёрлы, и не обратились ли эти свободные земледёльцы и граждане въ крёпостныхъ еще до норманнскаго завоевашя. Второе предположеше разъяснилось бы само собою, если бы встретилось какое-нибудь указаше въ законахъ, носящихъ имя Вильгельма и теперь всеми признаваемыхъ за законы Эдуарда Исповедника. Напротивъ, настоящее крепостное состояше, которое должно отличать отъ бол!е древняго рабства,, упоминается въ первый разъ подъ 1180 го-домъ, и поэтому вс! ученые держатся того мн!шя, что сослов!е крёпостныхъ образовалось въ Англы уже поел! норманнскаго завоевашя.
Мы невольно удивляемся Вильгельму Завоевателю, хотя п не можемъ питать никакого уважешя и любви къ человеку, который не пренебрегалъ никакими средствами для удовдетворешя свей жадности и властолюб!я. Уничтожая одно, онъ въ тоже время создавалъ многое вновь и никода не позволялъ себе, изъ личныхъ видовъ, отмёнять древшя учреждешя, которыя еще могли быть полезны. Правда, страсть къ охот! заставляла его совершать ужасныя жестокости. Такъ, за ловлю жнвотнаго въ королевскихъ л!сахъ онъ предавалъ смертной казни, обращалъ целые округи Англш въ охотничьи парки, а въ Гемпшир! превратилъ въ пустыню огромное пространство земли, такъ называемый Нью Форестъ (Новый Л!съ), для того чтобы развести на немъ л!съ. Впрочемъ, этотъ безчело-в!чный поступокъ не остался безъ хорошихъ посл!дств!й для народа, привыкшего къ порядку и самостоятельной деятельности. Эти жестокости, повторяемый преемниками Вильгельма, должны были, при слабыхъ правителяхъ, создать эпоху, когда общая и пламенная любовь народа къ суду и справедливости одержала и въ правительственной сфер! полдую побёду надъ матер!альной и грубой силою. Этому сод!йствовалъ самъ Вильгельмъ ревностными заботами о полищи и безопасности, а въ особенности энерпей, съ которой онъ давалъ чувствовать сильнымъ баронамъ ихъ зависимость отъ него. Господствовавшее прежде мн!ше, будто бы онъ далъ народу Великую Хартш (Magna eharta) или граждански права, уже давно признано ошибочнымъ. Съ какой твердостью д!йствовалъ Вильгельмъ въ отношении къ духовенству и римскому пап!, было уже упомянуто выше (т. II, стр. 396). Притязашямъ папы Грпгор1я VII онъ противился энергичнее вс!хъ другихъ тогдашнихъ государей (т. II, стр. 594). Своимъ совктникомъ н руко-водителемъ дипломатическихъ переговоровъ Вильгельмъ избралъ искуснаго богослова и юриста Лафранка (т. II, стр. 629), котораго сдёлалъ въ 1070 году арх!епископомъ кентерббрйекимъ и главою англйскаго духовенства. Как1я услуги оказывалъ ему Лафранкъ своими юридическими тонкостями, можно вид!ть изъ сл!дующаго анекдота. Однажды Лафранкъ посовктовалъ ему посадить въ темницу его своднаго брата Одона, который, будучи въ одно и тоже время епископомъ Baie и графомъ кентскимъ, могъ сделаться опаспымъ для короля. Когда же Виль-
гельмъ не решался на то изъ уважешя къ духовному сану епископа, Ланфранкъ сказалъ ему: «Арестуй его не какъ епископа БаЁё, а какъ графа кентскаго.» Ланфранкъ велъ также переговори съ Римомъ и убЪдилъ папу Николая II снять съ Вильгельма отлучеше отъ церкви, а потомъ склонилъ Александра II оказать ему поддержку при завоеваши Англёи (т. II, стр. 394 и 396).
Вильгельмъ, скончавшЁйся въ 1087 году, оставилъ трехъ сыновей: Р о-берта Куртгёза, Вильгельма II и Генриха!. Старппй, Робертъ, отличался храбростью, которую и доказалъ во время перваго крестоваго похода, но при этомъ былъ чрезвычайно легкомысленъ и совершенно неспособенъ управлять государствомъ. Это не могло скрыться отъ взоровъ такого хитраго и про-ницательнаго государственнаго человека, какимъ, по инстинкту, былъ его отецъ, тЪмъ болйе, что Вильгельмъ былъ достаточно опытенъ, чтобы видеть, что введенная имъ система управлешя могла держаться только личностью правителя. Потому онъ отдалъ Роберту еще прежде обещанную ему Нормандёю, но вместе со своимъ другомъ Ланфранкомъ принялъ меры, чтобы онъ былъ отстраненъ отъ англЁйскаго престола, а королемъ Англёи былъ признанъ второй сынъ, Вильгельмъ, походившёй во всемъ на отца. Исполнению этого плана много способствовало то обстоятельство, что, когда умиралъ Вильгельмъ, младппе сыновья были при немъ, а Робертъ находился въ отсутствЁи.
По смерти Вильгельма I въ Англш тотчасъ же начались волненЁя, вызван-ныя отстранешемъ Роберта отъ престола и отчасти деспотическимъ характеромъ новаго короля. Большинство бароновъ, въ томъ числе епископъ ВаЁё, Одонъ, и другой сводный братъ умершаго короля приняли сторону Роберта, и дело могло бы принять неблагопрЁятный оборотъ для Вильгельма II, если бы Робертъ не ис-портилъ всего своимъ обыкновеннымъ легкомыслЁемъ. Тогда Вильгельму было уже не трудно подавить движете. Водворивъ въ Англш спокойствЁе, онъ хот4лъ преследовать брата п въ Нормандш; но посредниками между ними явились вассалы, которые, имёя лены отъ обоихъ братьевъ, были принуждены изменить кому-нибудь изъ нихъ. Помирившись другъ съ другомъ, Робертъ и Вильгельмъ начали сообща войну съ младшимъ братомъ, чтобы отнять его владешя. Вскоре после того безпокойный Робертъ, по поручешю брата, велъ переговоры съ шотланд-скимъ королемъ, признававшимъ себя вассаломъ англЁйскаго короля, но уже въ 1094 году возобновилъ войну съ Вильгельмомъ, и эта распря продолжалась до техъ поръ, пока Робертъ, отправляясь въ крестовый походъ, не заложилъ Вильгельму свое герцогство на пять летъ. Онъ получилъ за НормандЁю всего десять тысячъ марокъ, что доказываетъ незначительную ценность, въ тогдашнее время, обширныхъ владетй въ сравнеши съ ценностью звонкой монеты. Это подтверждается еще темъ, что около того же времени Готтфридъ БульонскЁй заложилъ родовыя владешя за чрезвычайно незначительную сумму, и что въ 1177 году графство Маршъ было продано англЁйскому королю Генриху II за шесть тысячъ марокъ. Въ то самое время, когда целыя княжества продавались за 10 тысячъ марокъ, за боеваго коня платили 15 марокъ. Робертъ покрылъ издержки похода, предпринятая имъ въ защиту христианства, собственными средствами, хотя никогда не могъ разсчитывать у платить*'до лгъ; братъ же его, Вильгельмъ, следо-валъ совершенно другимъ началамъ. Вильгельмъ, совершавшЁй' и прежде страшный притёснетя для того, чтобы иметь возможность содержать многочисленное наемное войско, самъ собралъ съ НормандЁи сумму, которую далъ брату подъ залогъ ея. Такимъ образомъ онъ отнялъ у норманновъ деньги, который Робертъ могъ достать для себя только взаймы, и даже воспользовался этимъ случаемъ для своего обогащенЁя, захвативъ золотую и серебряную утварь и драгоценные каменья, которыми набожность его предковъ украсила церкви.
Робертъ возвратился изъ Палестины въ 1100 году, женившись на дороге на дочери одного апулЁйскаго графа. Этотъ бракъ доставилъ ему необходимый для выкупа его герцогства деньги, а въ тоже время ему открылись виды на прЁ-обретенЁе всего королевства его брата, который около этого времени былъ, по несчастному случаю, убитъ на охоте (1100 г.); но и на этотъ разъ онъ испор-тилъ все своимъ легкомыслЁемъ. Сначала онъ пропустилъ удобное время, оставаясь безъ всякая дела въ ИталЁи, и позволилъ предупредить себя брату, Генриху I, который тотчасъ по получении известЁя о смерти Вильгельма завладелъ
королевскими сокровищами и черезъ три дня былъ провозглашенъ королемъ. Если бы Робертъ имёлъ сколько-нибудь твердости и терпЪшя, то могъ бы даже тогда завладеть властью, или по крайней мере, долгое время оспаривать ее у брата, потому что по возвращении былъ съ восторгомъ встрЪченъ въ Нормандш, и въ Англш въ его пользу высказались весьма мнопе. Онъ началъ войну съ Генрихомъ и произвелъ высадку въ Англпо, но, наскучивъ военными дёйств!ями при самомъ началё похода, заключилъ договоръ, по которому отказался отъ короны за ежегодный платежъ известной суммы. Черезъ два года онъ отказался и отъ этого и, только пожертвовавъ своими приверженцами гневу Генриха и истощивъ свои средства, возобновилъ войну, но попался тогда въ пл'Ьнъ и долженъ былъ согласиться на самый унизительный миръ. Его жестойй братъ не могъ лишить его жизни, потому что тогдашше юридические обычаи Анти, въ противоположность суровому нынешнему законодательству, не допускали смертной казни. Робертъ былъ осл'Ьпленъ и до самой смерти, последовавшей черезъ двадцать восемь летъ, содержался въ самомъ строгомъ заключен™. Такую же печальную участь испы-талъ и сынъ Роберта, Вильгельмъ Клитонъ, который, изб4гнувъ преслё-довашй дяди, былъ радушно принять французскимъ королемъ, Людовикомъ VI, и Фулькомъ V, графомъ анжуйскимъ. Людовикъ и Фулькъ несколько летъ вели войну съ Генрихомъ, чтобы возвратить Вильгельму Нормацадю, а когда это не удалось, Людовикъ отдалъ ему въ ленъ графство Фландрпо, которое было тогда такъ же значительно, какъ и его родовое герцогство. Но принужденный постоянно бороться съ внутренними п внешними врагами, Вильгельмъ не былъ радъ жизни и умеръ въ 1128 году, въ цвете летъ.
Правлете Генриха, насильственно овладевшаго престоломъ, было непре-рывнымъ рядомъ жестокостей и притеснешй. Говорятъ, что въ начале царство-вашя онъ далъ нащи Великую Харпю, которою отказывался отъ произвольныхъ притеснешй своего отца и нарушешй правъ вассаловъ; но не говоря уже о томъ, что это не вполне достоверно, намъ положительно известно, что онъ не сдер-жалъ обёщашя и скорее увеличилъ, чемъ уменьшилъ произвольные налоги, введенные Вильгельмомъ Завоевателемъ. За то не подлежитъ сомнешю, что онъ вновь подтвердилъ стране сохранеше древнихъ англосакскихъ судебныхъ учреж-дешй и законовъ Эдуарда Исповедника, хотя въ его царствоваше древшй фран-цузсйй языкъ сделался господствующимъ при дворе и во всехъ общественныхъ дёлахъ, а все судебное сослов!е въ Англш пополнялось норманнскими духовными. Впрочемъ, учреждешя англосаксовъ и норманновъ, по своему существу, были такъ сходны другъ съ другомъ, что взаимное с.пяше ихъ произошло чрезвычайно скоро. Кроме того, благодаря вл!яшю норманнскихъ юристовъ, въ англшскихъ судахъ, а чрезъ ихъ посредство и въ народе, распространилось такое знаше права и такая внимательность къ юридическимъ формамъ, что именно въ этомъ обстоятельстве нужно искать объяснешя, почему впоследствш, когда англичане действительно получили Великую Хартпо, они гораздо бдительнее другихъ нащй охраняли свои политичестя права. Вч> Англш каждый привыкъ обращать внимате на слова и мелочныя определешя, о которыхъ въ остальной Европё, кромё Рима, никто не заботился, и бережливо охранять уже добытый права. Но въ то время какъ правлете Генриха оказывало известную долю полезнаго вл!яшя на народъ, бароны совершенно одичали подъ жестокимъ гнетомъ этого воинственнаго деспота и погрузились въ такое состояте варварства, подобное которому мы встречаемъ только у дикихъ тюркскихъ народовъ. Однажды зять короля приказалъ ослепить сына одного изъ бароновъ, паходившагося у него въ заложникахъ, и за то король отдалъ родныхъ своихъ племянниковъ на жертву мстительности оскорбленнаго барона, который велелъ выколоть имъ глаза и отрезать носъ.
За исключен!емъ несколькихъ побочныхъ сыновей, Генрихъ имелъ только двухъ законныхъ детей, сына и дочь, Матильду, которая была въ первый разъ замужемъ за императоромъ германскимъ, Генрихомъ V, но не имела отъ него детей. Лишившись сына, король старался доставить престолъ дочери и,‘ созвавъ для этого, въ 1126 году, блестящее собрате англйскихъ бароновъ, потребовалъ, чтобы они признали Матильду его наследницей и подтвердили это признаше клятвой. Черезъ два года пожаловаше Фландрш Вильгельму Клитону такъ встревожило Генриха, что онъ, не взирая на самыя тяжелыя услов!я, помирился съ
старымъ графомъ анжуйскимъ, фулькомъ V, который до тёхъ поръ, вмёстё съ Людовикомъ VI, воевалъ противъ него за возстановлеше правъ Вильгельма Кли-, тона. Средствомъ примирешя былъ бракъ Матильды съ сыномъ Фулька, Готтфри-домъ, который отличался красотой, но едва вышелъ изъ отрочества и былъ десятью годами моложе невёсты. Готтфридъ обыкновенно носилъ на шлемё вётку дрока (planta genest) и получилъ, вс.гЬдств!е того, прозвище Плантагенета, которое перешло и на основанную имъ новую королевскую династпо П л а н т а-г е н е т о в ъ.
Бракъ Матильды съ Готтфридомъ Плантагенетомъ съ самаго начала поста-вилъ короля въ двойное затруднеше. Бароны королевства сочли себя освобожденными отъ присяги, данной ими въ пользу Матильды, думая, что необходимо было спросить ихъ согласля и на бракъ Матильды, какъ прежде на объявлейе ея наследницей, а неравенство возрастовъ двухъ супруговъ возбудило между ними тайе раздоры, что Матильда скоро возвратилась въ Англш, и въ продолжеше двухъ лётъ бракъ казался расторгнутымъ. Но впослёдств!п онъ былъ торжественно возстановленъ, и Генрихъ получилъ отъ собрашя англйскихъ бароновъ вторичное подтверждеше однажды установленнаго порядка престолонаслёд!я. Когда у Матильды родился сынъ, впослёдствш король Генрихъ II, то, невидимому, не было никакого сомнёйя, что онъ наслёдуетъ престолъ дёда. Однако возник-ппя вскоре после того несоглайя между Матильдой и ея отцомъ и вл!яше духовенства, которымъ искусно воспользовался одинъ родствепникъ короля, помешали осуществлешю этихъ надеждъ, и одинъ изъ немногихъ человеколюбивыхъ по-ступковъ Генриха, повредплъ его внуку более всехъ безчисленныхъ его жестокостей н несправедливостей. Онъ принялъ горячее учаейе въ двухъ своихъ пле-мянникахъ, сыновьяхъ его сестры н Стефана, графа Блуа и шартрскаго, которые были принуждены уступить отцовейя владешя старшему брату, и далъ одному изъ нихъ Генриху, поступившему въ духовное зваше, сначала богатое аббатство Гластонбери, а потомъ епископство винчестерское, а другому, Стефану, не только отдалъ графство Мортэнъ въ Норманды, но устроилъ и бракъ его съ богатейшей наследницей Франщи, единственной дочерью графа Евстаф!я Бу-лонскаго. Она принесла мужу, кроме графства булонскаго, много другихъ помё-ст!й и владёшй и, какъ племянница короля, доставила Стефану значительное в.йяше при королевскомъ дворё. Потому Генрихъ сильно настаивалъ на томъ, чтобы Сте-фанъ, въ присутствии всехъ бароновъ, торжественно обязался признать Матильду и ея сына единственными законными наследниками престола. Стефанъ далъ клятву и не думалъ изменять ей до техъ поръ, пока Генрихъ незадолго до смерти не поссорился съ Матильдой и Готтфридомъ Плантагенетомъ. Прервавъ все сношешя Матильды съ Анг.йей, Генрихъ немедленно отправился въ Нормандш, чтобы противодействовать всякому вл!яшю, которое дочь его могла иметь на Нормащцю изъ Анжу, и Стефанъ тотчасъ решился воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы пр!обрести корону. Достигнуть цёли было тёмъ легче, что Генрихъ умеръ въ Норманды (1135 г.), въ разгарё спора съ дочерью. Прежде чёмъ Матильда прибыла въ Англш и ея сводный братъ, Робертъ Г л остер ъ, принявипй ея сторону, успёлъ что-нибудь сдёлать въ ея пользу, Стефанъ овладёлъ королевской казной, укрёпилъ замки п навербовалъ многочисленный толпы такъ называемыхъ брабансоновъ пли фландрскихъ и бретанскихъ наемниковъ, смотрёвшихъ на военную службу какъ на ремесло и продававшихъ свои услуги то тому, то другому владетелю. Ему помогло то обстоятельство, что тогда была еще жива его престарелая мать, глубоко уважаемая англичанами за ея набожность. Соглайя духовенства и своего короновашя арх!епископомъ кентербёрыскимъ онъ добился благодаря вл!янш брата, Генриха Винчестерскаго, и ложной клятве одного изъ его приверженцевъ. Гуго Вигодъ, сенешалъ королевства, передъ лицомъ всехъ бароновъ сказалъ явную ложь, поклявшись, что онъ присутствовалъ при томъ, какъ покойный король добровольно освободилъ вельможъ отъ присяги Матильде и ея сыну.
Черезъ три недели по смерти Генриха Стефанъ былъ признанъ королемъ всей Англы. Хотя этому содействовало вл!яше его брата и матери, но главной причины успеха следуетъ искать въ томъ обстоятельстве, что невыносимыя угнетения трехъ последнихъ королей заставляли всёхъ желать новой харты, а Сте-
фанъ, бывппй не въ состояши сохранить за собой престолъ безъ поддержки ба-роновъ, народа и духовенства, съ самаго начала обещалъ дать подобный при-вилепи. Онъ, действительно, далъ хартш и присягнулъ ей (1136 г.) въ Оксфорде, въ торжественномъ собраши сослов!й государства. Такъ какъ отъ воен-наго деспотизма предтпественниковъ Стефана более всего терпели духовныя лица, а братъ короля, епископъ винчестерски!, Генрихъ, былъ душой всего предпр!ят1я, то въ изданной Стефаномъ харпи на духовенство было обращено особенное вни-маше; впрочемъ, въ ней не были забыты и друпя сослов!я. Стефанъ обещалъ не изъявлять притязашй на доходы епископствъ, остававшихся незамещенными, а каждый разъ немедленно замещать ихъ, согласно действующпмъ каноническимъ правиламъ; далее онъ далъ слово никогда не прпсвоивать себе произвольно ле-совъ духовныхъ или светскихъ владетелей для того, чтобы потомъ, какъ это де» лалъ Генрихъ, возвратить ихъ за выкупъ; поклялся отменить значительный на-логъ, регулярно взимавппйся его предшественникамп подъ именемъ данегельда (т. II, стр. 387), и наконецъ обещалъ еще многое, но, какъ выражается одинъ писатель следующаго столейя, сдержалъ весьма немнопя изъ своихъ обещании Ближайшая последств!я его харпи были не очень утешительны, потому что тот-часъ же все англгйстпе бароны и епископы стали, по примеру Стефана, укреплять своп- замки, а Робертъ Глостеръ, подчинпвппйся новому королю для сохранешя своихъ поме ей й, сталъ готовиться къ предстоявшей войне п строить значительный укреплешя. До техъ поръ частныя феодальныя войны были почти неизвестны въ Англш, за исключешемъ распрей уэльсскпхъ бриттовъ и шотландцевъ съ пограничными стражами; но со времени издашя хартш Стефана, на острове повторились те же явлешя, какъ и въ остальныхъ евро-пейскихъ государствахъ. «Светсше и духовные владетели, говорится въ одной хронике, строили замки, занимали ихъ дьявольскимъ народомъ, притесняли горо-жанъ и крестьянъ и, для получешя денегъ, предавали истязашямъ всякаго, попа-давшагося имъ въ руки; они бралп съ городовъ деньги, чтобы не предавать ихъ огню, и, собравъ съ нихъ контрибущю, зажигали ихъ. По дороге можно было проехать целый день и не встретить живой души; города опустели и поля оставались невозделанными. Никогда еще страна не испытывала такихъ бедств!й. Если въ какомъ-нибудь городе замечали издалека прпближеше двухъ или трехъ всадниковъ, то все жители разбегались отъ страха передъ разбойниками. Въ правлеше Стефана положеше еще ухудшилось, и народъ громко говорилъ, что Христосъ и святые отступились отъ нихъ.» Въ этомъ и заключается разница между военно - деспотическимъ и военно - аристократическимъ правлешемъ. Когда Стефанъ вздумалъ обуздать зло, безпокойные бароны составили противъ него союзъ, и во главе ихъ сталъ Робертъ Глостеръ, который, присягая королю, едЬ-лалъ странную оговорку, объявивъ, что обязывается хранить верность королю только до техъ поръ, пока онъ будетъ держать свои обещашя и сохранять королевское достоинство. Въ то же время напалъ на Англ1ю шотландскш король, Да-видъ I. Но Стефанъ успелъ выпутаться изъ затруднительнаго положешя, какъ опасно оно ни было. Прюбретя искуснымъ образомъ действй расположеше духовенства, онъ, благодаря вл!яшю этого сослов!я, получплъ перевесъ надъ бунтовщиками, потомъ со всемъ войскомъ бросился на шотландцевъ, одержалъ надъ ними блистательную победу в принудилъ ихъ къ миру. Решительное сражеше съ шотландцами въ эту войну известно въ псторш подъ именемъ бптвы зна’ мен и, потому что англичане сражались подъ покровомъ кароччю, заключавптаго въ себё ихъ нацюнальную святыню. Разсказы объ этомъ англшекихъ историковъ даютъ намъ возможность составить более верное заключеше о происхождеши и распространеши этихъ употребптельныхъ въ средше века священныхъ колесницъ, которыя более всего известны намъ изъ ncTopin ломбардскихъ войнъ (т. II, стр. 558). «Англичане, говорится въ летописяхъ, поставили по середпне повозки корабельную мачту, названную ими штандартомъ, и поместили на ея оконечности серебряный сосудъ съ тЬломъ Христа (св. причаейемъ) и мощами св. Петра, и два священныхъ значка, для того чтобы Христосъ, присутствуя своимъ теломъ, былъ ихъ предводителемъ на войне, предпринятой въ защиту церкви и отечества.» Сражение это замечательно еще потому, что въ немъ мы ясно видпмъ разлпч!е между горными шотландцами, оставшимися верными древнимъ обычаямъ, и нор
маннами, имевшими рыцарское вооружеше. Горцы, составлявппе, на основав!е своей древней привил лепи, первую боевую лишю шотландская войска, были полуодеты и бросились съ однимъ наступательнымъ оруждемъ на закованные въ железо и потому неуязвимые ряды норманновъ.
Блистательная победа Стефана надъ шотландцами внушила ему мысль ограничить п духовенство, которое до т'Ьхъ поръ онъ щадилъ изъ полнтическихъ соображешй; но всл4дств!е того вспыхнула продолжительная и кровопролитная война. Къ противодействие духовенству Стефана побудило постоянное увеличеше светской власти этого сослмпя и употреблеше имъ во зло своихъ доходовъ, потому что наконецъ и епископы стали строить укрепленные замки и изъ-за ст4нъ ихъ угрожать королю п народу. Стефанъ могъ темъ скорее разсчитывать на успехъ, что уже тогда самая мысль объ еппскопахъ-вопнахъ была также ненавистна английскому народу, какъ п впоследствии Действительно, королю удалось отнять у еппскоповъ замки, по самъ онъ ничего отъ этого нс выигралъ, потому что, со времени разрыва съ духовенствомъ, положеше его совершенно изменилось. Духовенство, до техъ поръ составлявшее его главную опору, перешло на сторону Матильды и ея сына; такпмъ образомъ составилась страшная парня, тайно и явно подкапывавшаяся подъ могущество и значеше Стефана: даже родной братъ его, еппскопъ винчестерски, руководясь скорее внушешями сословнаго духа, чемъ чувствомъ братской любви, сталъ во главе его враговъ и сделался тёмъ опаснее для короля, что незадолго передъ темъ самъ Стефанъ добылъ для него зваше папскаго легата въ Англии в, следовательно, доставилъ ему громадное вл!яше.
Матильда не замедлила воспользоваться этими обстоятельствами и въ 1139 г., высадившись, въ сопровождена графа Роберта Глостера, на англИсмй берегъ, начала кровопролитную и опустошительную войн)' съ Стефаномъ. Современники не находятъ достаточно ужасныхъ красокъ для пзображешя бедствий этой междоусобной войны, во время которой все города держали сторону короля. Стефанъ выслалъ противъ ожесточенныхъ враговъ своихъ свирепыхъ брабансоновъ, и въ продолжеше двухъ летъ страна была такъ истощена, что обе стороны, для лре-дупреждешя медленной гибели, должны были решиться покончить споръ однимъ ударомъ. Поводомъ къ этому была осада города Линкольна, жители котораго, какъ и все горожане, принадлежали къ числу ревностныхъ прпверженцевъ короля и были осаждены Робертомъ Глостеромъ. Они условились съ Стефаномъ, который долженъ былъ подойти къ нимъ на помощь изъ Лондона, произвести одновременное неожиданное нападете на осаждавшихъ и такпмъ образомъ уничтожить Роберта и Матильду. Планъ этотъ пе удался, потому что Стефанъ былъ задержанъ на пути разливовъ одной рекп, и Робертъ имелъ время стянуть къ себе значительный подкрепления и съ равными почтп силами выступить противъ короля. Решительная битва произошла па реке Тренте; обе стороны дрались съ одинаковымъ мужествомъ; Стефанъ не только псполнялъ всЬ обязанности предводителя, но и показалъ себя храбрымъ вопномъ; однако было разбитъ и взятъ въ пленъ (1141 г.).
После победы Матильда была признана королевой, и распря навсегда бы прекратилась, если бы упорство прпверженцевъ Стефана, а еще более высокоме-pie новой повелительницы не придали делу другаго оборота. Матильда нп за что не соглашалась освободить Стефана п тогда, когда приверженцы его давали си обещаше принудить Стефана оставить Англш; она отвергла даже просьбы Генриха винчестерская за сына Стефана, хотя ей следовало бы для собственныхъ выгодъ уважить ходатайство вл1ятельнаго епископа. Она хотела управлять въ духе отца п потому лишилась всякой популярпостп. Нащя требовала возстанов-лешя законовъ Эдуарда Исповедника, потому что норманнское завоевашс и деспо-тпзмъ трехъ последнпхъ королей научили англичанъ ценить достоинства англо-сакскихъ законовъ, пли скорее, оттого, что народъ былъ еще близокъ къ естественному состояние и потому находилъ неурядицу, господствовавшую при по-следнихъ англосакскихъ короляхъ, гораздо более сносною, чемъ покровительство деспотическихъ законовъ. Сами норманны, будучи недовольны какимъ-нибудь изъ своихъ королей, вторили голосу народа, требуя возстановлешя сакскихъ закон-новъ. Матильда не обращала на это внимашя и своимъ неблагоразумгемъ и же
стокостью вооружила противъ себя всю нащю, а въ особенности горожанъ и Генриха Виячестерскаго. Горожане съ ужасомъ видели возобновлеше царство-вашя Генриха I и т'Ьмъ сильнее оплакивали прежняго защитника, а Генрихъ сознавалъ, что слишкомъ увлекся политическими соображешями, покинувъ брата и перейдя на сторону его протпвниковъ. Неудовольсппя обнаружились прежде всего въ Лондон^ (л'Ьтомъ 1142 г.). Жители этого города, пм^вшаго уже тогда сильное Bxianie на судьбу государства, внезапно схватились за оруж!е и сделали попытку взять въ плёнъ королеву, поселившуюся въ Лондон^. Предщйятае ихъ не удалось, но послужило сигналомъ къ повсеместному возобновлена войны. Вскоре счастливая случайность возстановила равновеше между париями. Робертъ Глостеръ, единственный человекъ, бывппй въ состояши сражаться въ открытомъ поле за дело королевы, былъ взятъ въ пленъ приверженцами Стефана и вымЪ-ненъ ими на короля.
Война продолжала свирепствовать въ течеше пяти летъ. Для Стефана, который, какъ богатЪйппй человекъ въ Англы, легко могъ возстановлять свои силы после каждаго поражешя, война была не такъ обременительна, какъ для Матильды, мужъ которой, Готтфрпдъ, овладелъ въ 1144 году Нормандаей и не хотелъ рисковать своимъ состояшемъ и вассалами въ невёрномъ предпр!яты противъ Англы. Готтфридъ имелъ кроме того поводъ опасаться, что сынъ его Генрихъ, посланный по просьбе Роберта въ Ашшю, сделавшись англшскимъ королемъ, забудетъ свои родовыя владёшя и станетъ считать пхъ обыкновенными провинщями; по крайней мЬре о существовали подобнаго опасешя можно заключать по удивительной заботливости, съ которою онъ хотелъ определить на будущее время политическое устройство, законы и обычаи графства Анжу. Въ 1150 году онъ отозвалъ пзъ Англы жену и сына, такъ что Робертъ одинъ про-должалъ войну, но онъ умеръ черезъ несколько месяцевъ, и Стефанъ былъ оставленъ въ покое до техъ поръ, пока Генрпхъ не получплъ, по смерти отца (1151 г.), Анжу п Норманд1ю п не утвердился въ земляхъ, доставшихся ему вследств!е брака съ Элеонорою, владетельницей Пенни п Путау. Въ соединены съ приверженцами матери, онъ пропзвелъ въ 1153 году новое нападеше на Англпо. Обстоятельства благопр!ятствовали его предщляпю. Стефанъ поссорился тогда не только съ друзьями, но и съ духовенствомъ, которое онъ оскорбплъ, пзгнавъ пзъ королевства арх1епископа кентерберыскаго Теобальда, присутствовавшего безъ позволешя короля на соборе въ Реймсе. Король былъ наказанъ за то интердиктомъ. Стефанъ смеялся надъ этимъ наказашемъ, но за то не могъ осуществить своего желашя и заставить признать сына, Евстаф1я наследнпкомъ престола. Духовенство и все бароны, пе смотря на угрозы, объявили ему, что останутся до конца верными ему самому, но считаютъ законнымъ наследнпкомъ престола сына Матильды. Въ 1153 году Генрпхъ высадился въ Англпо, и такъ какъ ЕвстафШ вскоре умеръ, то Стефанъ заключплъ мирный договоръ, по которому призналъ Генриха будущпмъ наследнпкомъ. Этотъ договоръ былъ утвержденъ торжественной клятвой всехъ светскпхъ и духовныхъ вассаловъ, и на следующей годъ, по смерти Стефана (1154 г.), Генрихъ безпрепятственпо вступплъ на ашшйскШ престолъ.
6. Анг.вя въ царствоваш’е Генриха П.
Генрихъ II, съ которымъ на анг.пйсюй престолъ вступила новая дина-С1ля П л а нт а г ене т о въ, съ самаго начала увпд'Ьлъ себя вынужденнымъ прибегнуть къ некоторымъ наспльственнымъ м-Ьрамъ. Онъ разрушплъ укрепленные замки бароновъ и выгналъ пзъ Англш хищпыхъ наемнпковъ, прпнятыхъ на службу Стефаномъ. Впрочемъ, для защиты своихъ владешп во Франщи онъ долженъ былъ не только снова навербовать наемныя войска, но п возобновить прптесне-шя и насшпя, которыя терпела Анейя вт> царствование Генриха I. Онъ съ безграничною суровостью поступилъ съ Норманд1ей и конфпсковалъ все тамошше лены, розданные его предшественниками или долженствовавпые перейти не къ прямымъ наследникамъ; въ Англш Генрихъ совершалъ всевозможный притесне-
Шлоссеръ. 1П. 2
шя, которая, при тогдашнемъ политическомъ устройстве страны, могъ делать безпрепятственно, и добывалъ нужный ему деньги путемъ обыкновенныхъ и уже изв'Ьстныхъ намъ (стр. 10) злоупотреблений при взимаши налоговъ. Помиловаше осужденныхъ, денежная пени, королевское право опеки надъ малолетними вассалами и наследницами леновъ составляли для него обильные источники доходовъ. Съ дворянства, обязаннаго нести военную службу, при всякомъ удобномъ случае, безъ нужды и безъ всякаго уважешя къ требовашямъ справедливости, взимался scutagium (подать со щита), и этотъ налогъ былъ такъ значителенъ, что до-ставлялъ съ одной Англш 124 тысячи фунтовъ серебра. Впрочемъ, постоянная война съ Франщей, въ которая Генрихъ былъ вовлеченъ своимъ бракомъ съ Элеонорою и прюбретешемъ вследCTBie того Пенни и Пауту, важны для все-м1рной исторш только по своимъ конечнымъ результатами гораздо больше зна-чешя имеетъ распря Генриха съ Томасомъ Беккетомъ, завоеваше Ирландит и его споры съ сыновьями, потому что на этихъ трехъ событаяхъ вертится вся тогдашняя истортя Англ in.
Распря Генриха съ арх!епископомъ кентербёрыскимъ Томасомъ Беккетомъ составляетъ для той эпохи повтореше исторш германскаго императора Генриха IV, по находится въ тесной связи съ разгаданными Беккетомъ планами короля поставить духовенство въ прежнюю зависимость отъ короны. Кто желаетъ изследо-вать споръ между королемъ и главой англшскаго духовенства только съ политической точки зрешя, оставивъ въ стороне личный характеръ противниковъ, тотъ долженъ вернуться къ царствование Вильгельма Завоевателя. Предъ железной волей Вильгельма склонялось все, даже самъ Григоры VII. Съ епископами и аббатами Вильгельмъ поступалъ такъ же произвольно и самовластно, какъ съ графами и баронами; даже первое духовное лицо въ королевстве, братъ его, Одонъ де Baie, бывппй въ то же время легатъ римскаго престола, сделавшись подозри-тельнымъ Вильгельму, подвергся заключешю и лишился своихъ сокровищъ. Законы Вильгельма ограничивали не только вл!яше римскаго двора, но и богатство англШскаго духовенства; онъ провелъ резко определенную границу между светскими и духовными делами и очень искусно исключилъ духовенство изъ учаспя въ судахъ, где до тёхъ поръ оно пользовалось преобладающнмъ вл!яшемъ, благодаря своей учености и знашю системы римскаго права. Въ этомъ, какъ и во всемъ остальномъ, сынъ его, Вильгельмъ, шелъ по стопамъ отца. Это былъ че-ловекъ, не обращавшей никакого внимашя на нравственное значеше хриспанскаго учешя, но за то не имевши и наклонности къ cyeeepiro; онъ нисколько не заботился о требовашяхъ основанной на общественномъ мнены церковной дисциплины и нарушалъ все обычныя формы съ наглостью, которая показалась бы намъ невероятной, если бы мы не имели въ подтверждете положительнаго свидетельства одного изъ современниковъ той эпохи. Когда по смерти Ланфранка онъ долго оставлялъ незамещенною кентербёрыскую каеедру, чтобы пользоваться ея огромными доходами, англгёсше епископы обратились къ нему за позволешемъ устроить по церквамъ молебств!я для того, чтобы Богъ внушилъ ему даровать церкви пастыря. «Молитесь, о чемъ хотите,—отвечалъ онъ улыбаясь и со скры-тымъ гневомъ,—я же буду делать, что мнё нравится, и никакая молитва не изменить моей воли». Никто не зналъ и не понималъ его такъ хорошо, какъ хитрый другъ его отца, Ланфранкъ, и пока онъ оставался арх!епископомъ кентер-бёр!йскимъ и примасомъ королевства, светская и духовная власть находились въ мирф и согласи; но распря и раздоры возникли тотчасъ же, какъ только, черезъ четыре года по смерти Ланфранка, примасомъ сделался Ансельмъ. Ансельмъ, проникнутый сознашемъ важности и достоинства хриспанскихъ епископовъ, совершенно справедливо, хотя быть можетъ, слишкомъ горячо, ратовалъ противъ употребления церковныхъ имуществъ для м!рскпхъ целей и даже осмеливался противоречить королю; за то онъ долженъ былъ покинуть Англш, хотя и считался у современниковъ первымъ авторитетомъ въ богословы, философы и злко-новедети (т. II стр. 629). По смерти Вильгельма II ему дозволено было возвратиться, но corxacie его съ Генрихомъ I продолжалось только до техъ поръ, пока онъ нуждался въ apxienncKone противъ своего брата Роберта и его приверженцевъ. Когда Генрихъ окончательно утвердился на престоле, споръ возобновился; на ртотъ разъ дело шло объ инвеституре (т. II стр. 595), который до тёхъ поръ никто
не оспаривалъ у англйскихъ королей. Впрочемъ, Генрихъ действовалъ мягче, чемъ его предшественникъ. Онъ отправлялъ въ Римъ пословъ и если сначала не позволялъ apxienncKony, также отправившемуся въ Римъ, возвратиться, то все-таки нозволилъ ему поселиться въ нормандскомъ монастыре Бекъ, а впоследствш переехать даже въ Кентербери и наконецъ, нуждаясь по своимъ д'Ьламъ во Франки въ поддержке папы, согласился на свидаше съ нимъ и былъ вынужденъ сделать ему неслыханный до тЪхъ поръ уступки. Онъ обещалъ воздержаться отъ всякихъ притеснешй и вымогательствъ, которыя позволяли себе относительно церкви его предшественники, и отказался отъ инвеституры, а взам±нъ того по-лучилъ право требовать отъ епископовъ ленной присяги на ихъ светсшя владешя. По той же причине, по какой онъ уступилъ въ д’ктЬ объ инверститурЬ, Генрихъ позволилъ (чего не донускалъ еще ни одинъ англШскш король) папё созывать въ королевстве, черезъ посредство легата, церковные соборы и даже согласился на то, чтобы папа по поводу спора о старшинства двухъ первыхъ епископовъ Англш, пригласилъ ихъ въ Римъ и постановилъ рЪшеше по этому дфлу. Премникъ Генриха, Стефанъ, пошелъ еще далее. Въ своей хартш онъ даровалъ духовенству чрезвычайно обширныя права и выпросплъ у папы Иннокенпя II достоинство папскаго легата для своего брата Генриха, епископа винчестерскаго, но скоро долженъ былъ раскаяться въ своемъ поступке. Пользуясь этимъ благо-пр!ятнымъ оборотомъ, рпмсшй дворъ сталъ вмешиваться во всё дела анг.ййской церкви и ея духовенства, а духовное сослов!е, подъ руководствомъ Генриха, раз-считывая на внутреншя смуты и помощь пзъ Италш, совершенно освободилось изъ подъ власти короля. На выборахъ епископовъ папское вл!яше заступило место вл!яшя короля, посылки легатовъ сделались самымъ обыкновеннымъ явле-шемъ, безбрач!е духовенства было введено повсюду и во всехъ сколько-нибудь значительныхъ процессахъ стали аппелировать въ Римъ; однимъ словомъ, церковь была приведена въ такое же положеше, въ какомъ она находилась въ дру-гихъ европейскихъ государствахъ.
Генрихъ II, желавшш возстановить все въ такомъ виде, въ какомъ оно находилось при его деде, не могъ примириться съ этимъ порядкомъ вещей. Желая возстановить неограниченную власть короля и въ церковныхъ делахъ, онъ ду-малъ скорее всего достигнуть целп, назначивъ примасомъ Англш (1162 г.) совершенно преданнаго ему канцлера, Томаса Беккета. Духовенство было очень недовольно назначешемъ Беккета, который до техъ поръ принималъ учасйе въ издаши всехъ меръ, ограничивавшихъ могущество духовенства; но оно обманулось въ этомъ человеке, такъ же какъ король, и только престарелая Матильда, какъ это видно изъ переписки Беккета, разгадала его еще прежде. Когда Бек-кетъ сделался арх1епископомъ кентербёр1йскимъ, ему предстоялъ выборъ между постыдной покорностью и честной борьбою на жизнь или на смерть; сообразно своему личному характеру и духу той эпохи, онъ избралъ последнее. Тотчасъ по избранш въ арх!епископы, Беккетъ сложилъ съ себя зваше канцлера, отказался, какъ глава англМскаго духовенства, отъ всехъ удовольств!й света и обратился къ чисто монашеской простоте въ одежде, пище и питье, тогда какъ прежде утопалъ въ блеске и роскоши. Уже по одной этой внешней перемене Генрихъ сталъ догадываться о намерешяхъ Беккета и наконецъ окончательно поссорился стэ нимъ, когда (въ 1163 г.) нотребовалъ отъ него унпчтожешя цер-ковнаго суда. По укоренившимся въ последнее время воззрешямъ духовное лицо могло подлежать только суду своего епископа и лишь по снятш съ пего еписко-помъ духовнаго звашя, въ виде наказашя, становилось подсудпымъ светскому суду по темъ преступлешямъ, которое оно могло совершить после того. Генрихъ хотёлъ отменить этотъ законъ, обезпечивавийй безнаказанность всякому духовному, пока онъ принадлежалъ къ клиру, и вместо того постановить, чтобы всяюй пре-ступникъ изъ духовнаго звашя, если еиискоиъ найдетъ его виновнымъ, былъли-шаемъ имъ духовнаго сана и немедленно предавался светскому суду для наказашя. Въ то же время Генрихъ требовалъ отъ духовенства обещашя подчиняться законамъ, изданнымъ при его отце. Епископы, и во главе ихъ Беккетъ, упорно сопротивлялись его требовашямъ. Но король былъ неистовъ и страшенъ, а свет-CKie вельможи и даже народъ держали его сторону, такъ что онъ могъ воспользоваться баронами, чтобы провести законнымъ путемъ то, чего хотелъ доб итьси
своей жел®зной волей. Въ Англш вс® церковный д®ла, касавппяся въ тоже время и государства, решались не на церковныхъ соборахъ, а на собрашяхъ бароновъ королевства, гд® епископы заседали не какъ духовныя лица, а какъ бароны. Поэтому- на собраши въ Кларендон® (1164 г.), когда король захот®лъ дать своему желатю силу закона, они были пересилены болыпинствомъ голосовъ. Самъ Томасъ Беккетъ не см®лъ противиться и вм®ст® съ другими подписалъ поста-новлетя собратя. Такимъ образомъ сеймъ въ Кларендон® окончательно р®шилъ вопросъ о подчинеши духовенства власти короля и народа. Главныя основашя шестнадцати кларендонскихъ статей, столь важныхъ для исторш сред-нихъ в®ковъ, заключались въ сл®дующемъ: духовенство вполн® подчиняется судебной власти короля и можетъ аппелировать только къ нему; епископамъ запрещается у®зжать заграницу безъ позволена короля; впредь безъ соглайя ни одинъ изъ его вассаловъ или слугъ не можетъ быть подвергнуть отлучешю отъ церкви, и ни одинъ отлученный не обязанъ давать ручательства въ своихъ будущихъ уб®ждешяхъ, а подвергается церковному суду только для снята съ него прокляты; споры о томъ, есть ли какая-нибудь собственность церковное имущество или св®тсмй лень, р®шаются дв®надцатью присяжными; пом®стья епископовъ объявляются ленами короля и уравниваются во всемъ со св®тскими баронами; но за то, когда палата пэровъ обращается въ уголовный судъ, епископы не исключаются изъ ея состава, а удаляются изъ нея только передъ произнесешемъ приговора; епископства и аббатства, сд®лавппяся вакантными, остаются, до зам®щешя ихъ, во власти короля, который пользуется вс®ми доходами съ нихъ; избрате епископовъ и аббатовъ совершается знатными духовными лицами, назначенными королемъ, въ его капелл® и съ его соглайя, и избранный долженъ принести ему ленную присягу; наконецъ, церковь не должна удерживать никакого имущества, доставшагося королю.
Но едва принята кларендонскихъ постановлений уладило, повидимому, этотъ споръ, какъ Беккетъ снова бросилъ королю перчатку. Онъ сталъ громко обвинять себя въ томъ, что всл®дств!е своей уступчивости сд®лался изм®нникомъ церкви, над®лъ одежду кающагося и уб®дилъ папу освободить его самого отъ клятвы и объявить нед®йствительными вс® сд®ланныя корон® уступки. Король поступилъ тогда гораздо благородн®е; правда, онъ наложилъ секвестръ на по-м®стья Беккета, но тотчасъ же снялъ его, какъ только арх!епископъ перем®нилъ на время свое им®те, а впослЬдствш даже позволить ему безпрепятственно вы-®хать изъ Англш. Когда Беккетъ снова сталъ упорствовать, Генрихъ созвалъ въ Нортгэмптонъ собрате сословй королевства и на этомъ съ®зд®, по сов®ту своего мудраго верховнаго судьи, не касаясь главныхъ пунктовъ спора, предъявить apxienncKony столько новыхъ требовашй, что остальные епископы просили Беккета сложить съ себя санъ, чтобы предотвратить бурю, грозившую церкви, и не вовлекать духовенство въ трудную и опасную борьбу съ св®тскими вассалами, примкнувшими къ королю. Томасъ нашелъ это несогласнымъ съ своими убЪжде-шями,’ но, не осм®ливаясь все-таки противор®чить королю, б®жалъ во Франщю (1165 г.). Зд®сь въ ашшйскомъ арх1епископ® приняли самое живое участа король Людовикъ VII и папа Александръ III, живппй тогда во Франщи. Не обращаясь ни къ тому, ни къ другому, Генрихъ заставилъ англШскихъ епископовъ совершенно отказаться отъ Беккета и подписать его приговоръ. Противъ интердикта и отлучены отъ церкви, которыми угрожалъ папа, онъ обезпечилъ себя строгими распоряжешями и запрещетями. Всякая переписка съ папой и Беккетомъ была запрещена подъ страхомъ наказашя, опред®леннаго за государственную изм®ну; за всякую попытку обнародовать папскую буллу объ отлучены было постановлено изгнаше виновниковъ и вс®хъ его родственниковъ, авс®мъ духовнымъ, находившимся за границей, было приказано, подъ угрозой конфискащй всЬхъ им®шй и доходовъ, возвратиться въ Англ1ю, какъ можно скор®е. Беккетъ обратился къ пре-стар®лой матери короля; но, не смотря на все уважеше къ духовнымъ, она была слиш-комъ ревностной поборницей королевскихъ правъ, чтобы сд®лать что-нибудь въ его пользу. Французюй король былъ также не въ состояти помочь ему. Старатя перваго были слишкомъ двусмысленны, а папа, видя твердость Генриха, начиналъ уже колебаться. Т®мъ не мен®е, когда Генрихъ, повидимому, самъ протягивалъ руку apxienncKony, Беккетъ выказалъ себя еще надменн®е и упорнЬе, такъ что вс® попытки примирены не могли им®ть усп®ха. Вся Европа принимала живое уча-
стае въ споре короля съ ариепископомъ; знаменитые ученые люди предпринимали поездки, заводили переписку и прибегали въ самымъ хитрымъ уловкамъ, для того чтобы какъ-нибудь уладить дело. Действительно, друзьямъ мира удавалось три раза склонять короля къ уступчивости и обЪщашю забыть все прошлое; но упорство себялюбиваго епископа препятствовало примирешю. Читая со внимашемъ переписку, относящуюся до этого дела, точно такъ хе какъ письма аббата Cyrepia (стр. 6) и корреспондешцю императора Фридриха П съ его канцлеромъ, мы съ изум-лешемъ видимъ, какимъ искусствомъ,глубокою политической мудростью, богатствомъ въ изобретенш способовъ и основательнымъ знашемъ главныхъ юридическихъ пунк-товъ обладали некоторый личности этой мрачной эпохи. Но это не исключало возможности появлешя самовластнаго и жестокаго тирана, даже среди англичанъ, такъ ревниво охранявшихъ свон политическ1я права. Для того, чтобы досадить арх1епископу, Генрихъ II предавалъ егородственнпковъ самымъ жестокимъ мучешямъ. Онъ изгналъ изъ Англш всехъ ихъ безъ различи пола и возраста, не исключая даже трудныхъ детей. Повергнувъ такимъ образомъ въ нищету около четырехъ сотъ человёкъ, онъпо-ступилъ еще возмутительнее съ сыновьями и дочерями одного изъ вассаловъ, который оскорбилъ его: онъ приказалъ ослепить первыхъ, а дочерямъ отрезать носы и уши.
При упрямой настойчивости Беккета и деспотическомъ характере Генриха, примиреше между ними было бы очень трудно, если бы король не нуждался въ поддержке папы для завоевашя Ирландии и не долженъ былъ, какъ мы увидимъ ниже, опасаться своихъ родныхъ сыновей и ихъ матери. Эти обстоятельства принудили его отложить распрю, и въ 1170 году Беккетъ возвратился въ свое епископство. Но, судя по ходу дела и характеру противниковъ, миръ между ними не могъ быть продолжителенъ. действительно, Беккетъ, едва вступивъ въ должность, наложилъ проклятие на многихъ знатныхъ приверженцевъ короля за исполнеше его воли. Генрихъ не могъ допустить этого, но по неблагоразумию не-которыхъ королевскихъ слугъ дело приняло оборотъ, совершенно неожиданный для короля. Четверо королевскихъ рыцарей задумали испугать епископа, а когда это не удалось, страшпымъ образомъ отмстили за короля старому себялюбивому прелату. Вооруженные мечами и секирами, они ворвались въ церковь Беккета и умертвили его у поднож!я алтаря (1170 г.). Странно, хотя и не совсемъ лестно для характеристики духовенства, что оно почти не обращало внимашя на нравственные результаты этого уб!йства, но преимущественно имело въ виду политическую сторону вопроса и воспользовалось ею для своихъ выгодъ. Убгйцы не подверглись никакому другому наказашю, кроме того, что ихъ обязали совершить странств1е въ 1ерусалимъ, а когда они умерли въ Палестине, то ихъ похоронили со всеми почестями. Усерд1е этихъ рыцарей повредило королю Генриху более, чемъ сколько могли бы это сделать все ашшйское духовенство и самъ папа, потому что своимъ безчеловечнымъ поступкомъ они выставили короля ос-квернителемъ святыни и сделали изъ арх!епископа какого-то мученика и святаго. Въ убйстве обвиняли короля и, не смотря на выраженную имъ скорбь и посольство въ Римъ, все его попытки снять съ себя подозрения въ сообщничестве остались безплодными. Онъ съ трудомъ изб'Ъгнулъ церковнаго проклятая и только тогда былъ объявленъ совершенно невиннымъ, когда подписалъ договоръ, славный и выгодный для папы и духовенства, но унизительный для королевскаго достоинства (1172 г.). Генрихъ долженъ былъ всенародно подтвердить въ церкви подъ присягою свою невинность и обещаться исполнять условия договора; умерщвленный былъ причисленъ папой къ лику святыхъ, богомольцы стали тысячами стекаться къ его гробнице, и самъ Генрихъ въ 1174 году долженъ былъ, ради своихъ личныхъ интересовъ, отправиться туда на богомолье. Договоръ, заключенный съ папой, возстановилъ независимость церкви; но хитрые королевсме юристы последнею, невидимому случайно прибавленною, статьею договора удержали за королемъ право суда надъ духовенствомъ. Ближайшимъ следств!емъ этого договора было постоянное вмешательство римскаго двора въ дела Англш и безпрестанныя посылки туда папскихъ легатовъ, производившихъ въ Англш та-шя вымогательства, что летописецъ ГервасШ довольно остроумно замечаете объ одномъ изъ иихъ: что онъ въ совершенстве исполнилъ свое назначеше истреблять и насаждать, потому что истребилъ все деньги въ чужихъ карманахъ и посадилъ ихъ въ свои йщики.
Еще до окончатя переговоровъ съ папой, Генрихъ распространюсь пределы королевства завоеватель Ир лайд in. Истор1я этого острова начинается прекрасной поэтической эпохою, скрытой отъ нашихъ взоровъ непроницаемой завесой; древняя гэльская или шотландская образованность, т. е. цпвилизащя безъ роскоши, соединенная съ нйкоторымъ благосостояшемъ, но не богатствомъ, распространилась, вместе съ песнями веселой невинности и геройскаго одушевлетя, изъ Ирландш по Гебридскимъ островамъ до Шотландш, где впоследствш вся старина слилась и исчезла въ имени OcciaHa, какъ некогда древняя цивлизащя греческихъ острововъ—въ имени Гомера (т. II. стр. 370, 398 и 400). Съ началомъ хищническихъ набеговъ скандинавовъ погибли последше остатки древнейшей культуры. Уже въ пятомъ веке съ распространешемъ хриспанства въ Ирландш начинаетъ возникать новая образованность, сосредоточивавшаяся въ монастыряхъ и создавшая толпы ученыхъ и неутомимыхъ миссюнеровъ, которые внесли въ Германш и Францш семена более возвышенной и нравственной цивилизащи (т. II. стр. 374 и 433). Вследств1е постоянныхъ набеговъ норманновъ, эта образованность также пришла въ упадокъ и стала ограничиваться однеми внешними формами хриспанства; сношешя съ остальнымъ лпромъ были прерваны, и съ того времени Ирланд1я совершенно пала. Отрезанная отъ сообщетй съ Ри-момъ, опустошаемая междоусобными войнами и наконецъ разделенная между пятью вождями или, какъ ихъ называли, королями, Ирланд1я казалась легкой добычей для предпршмчивыхъ соседей. Это печальное состояше страны и чрезвычайно оживленная торговля привозимыми изъ Англш рабами, которая могла быть прекращена только завоевашемъ, внушили Генриху II мысль завладеть островомъ. Въ 1154 г. онъ вынудилъ у папы Адр1ана IV, который былъ англнчанинъ, позволите совершить это предпр!ят1е. Въ дарственной грамате, присланной Адр1а-номъ, ему поручалось силой оруж!я возвратить Ирландш въ недра великой латинской церкви, н самъ Генрихъ былъ вполне убежденъ, что папская булла даетъ ему более правъ на завоевате острова, чемъ одно оруж!е. Следуя сове-тамъ матери, онъ въ течете семнадцати летъ не хотелъ пользоваться этимъ правомъ, пока наконецъ въ 1177 году не представился ему благопр!ятный случай завоевать островъ. Несколько англшекихъ вассаловъ возстановили на престоле изгнаннаго лейнстерскаго владетеля Дермота н завоевали для него еще одно соседнее государство. Впоследствш одинъ изъ нихъ, Стронгбоу, сделавшись зятемъ и наследникомъ Дермота (1170 г.), еще боле расширилъ свои владешя. Король Генрихъ былъ слишкомъ проникнуть господствовавшими въ то время принципами политической мудрости, чтобы позволить своему вассалу сделаться независимымъ владетелемъ вне пределовъ государства. Онъ запретила, своимъ баронамъ и графамъ переселяться въ Ирландш, а уже находившимся тамъ при-казалъ вернуться въ Англш, подъ опасешемъ потери леновъ. Эти меры имели полный успехъ, потому что графъ Стронгбоу не обладалъ ни духомъ предпршмчи-вости, ни мужествомъ, основанномъ на самостоятельности характера, и вследств!е того предпочелъ шаткой независимости спокойное обладате страною подъ верхов-нымъ владычествомъ англшекаго короля. Онъ подчинился приказашямъ Генриха и призналъ ирландское королевство его леномъ; между темъ Генрихъ самъ воспользовался тогдашнимъ положешемъ делъ, чтобы покорить весь островъ. Онъ снарядилъ значительный флотъ съ нормандскимъ экипажемъ, высадился въ Ирландш во главе своихъ вассаловъ западнаго берега и безъ болыпаго труда обра-тилъ островъ въ англ!йскую провинщю (1171 г.). Принявъ присягу туземныхъ князей, онъ определилъ на общемъ собраши отношешя къ себе новыхъ вассаловъ и освободилъ ирландское духовенство отъ прежней обременительной для него обязанности угощать князей и владетелей острова во время ихъ путешествии За то впоследствш духовенство всегда содействовало упрочетю ашшй-скаго владычества. Впрочемъ, обращенш острова въ ашшйскую колонш много содействовало то обстоятельство, что онъ представлялъ предпршмчивымъ англй-скимъ искателямъ приключетй возмояшость прюбретать себе поместья на счетъ туземнаго гэльскаго населешя.
Ирландая покорилась очень легко, и Генрихъ нашелъ тамъ мало заняпй для своей неутомимо-деятельной натуры, которая не давала ему успокоиться и отдохнуть и кидала съ одного конца государства на другой, отъ одного предпр!я-
тая къ другому. Онъ почти всегда заЪзжалъ своихъ лошадей, и нередко, по воз-вращеши съ охоты, приводилъ въ отчаяше придворныхъ, разговаривая съ ними по целымъ часамъ стоя. Но за то гораздо больше хлопотъ наделали {ему его жена п сыновья, въ течете Ц'Ьлыхъ пятнадцати л4тъ причинявппе множество безпокойствъ и заботъ, хотя трудно решить, что было тому виною: легкомькше, непостоянство и горячность его жены, или самъ онъ. Генрихъ совершенно пре-небрегалъ Элеонорой, характеръ которой известенъ намъ изъ исторш Франщи, и, переходя отъ одной привязанности къ другой, постоянно держалъ любовницъ въ своихъ охотничьихъ замкахъ. Своими поступками и образомъ жизни онъ совершенно отдалилъ отъ себя жену и четырехъ сыновей, которыхъ имелъ отъ нея. Онъ очень любилъ старшаго изъ нихъ, Генриха, приказалъ короновать его заранее и радовался при виде того, съ какимъ достоинствомъ молодой человекъ принималъ въ первый раза, своихъ придворныхъ, окруженный полнымъ блескомъ королевскаго сана; но потомъ онъ сталъ смотреть на него съ завистью и старался всячески ограничить его. Точно также постуиалъ онъ и съ остальными: Ри-чардомъ Львиное Сердце, сделавшимся впоследствш королемъ, Г о т-тфридомъ, нолучившимъ въ ленное владенье Бретань, и I оан н ом ъ, на-сл4довавшимъ Ричарду нодъ именемъ 1оанна Безземельнаго. Сначала онъ окружалъ ихъ чрезмерной любовью, потакалъ ихъ страстямъ и испортилъ благородную и Т1рекрасную натуру Ричарда, воспитывая его въ самомъ грубомъ обществе; потомъ онъ далъ имъ независимый владешя въ той части королевства, где даже самыя песни поэтовъ дышали убшствами, кровью и пожарами, а одинъ изт, знаменитейшихъ между ними, Бертранъ де Борнъ, своими сирвентами (сатирическими стихотворешямп) возбуждалъ принцевъ противъ отца и одну страну противъ другой, и когда это удалось ему, съ крикомъ радости полетелъ въ битву, какъ какъ на пиръ. Слишкомъ рано сделавъ своихъ сыновей независимыми владетелями и предоставим, ихъ самымъ дурнымъ вл!яшямъ, онъ хотелъ обращаться съ ними, какъ съ детьми, отнималъ у нихъ женъ и невесть, отдавалъ другимъ уступленныя имъ графства и нарушилъ права ихъ друзей. Само собой разумеется, они взялись за оруайе. Большинство бароновъ было въ дружбе съ принцами и поддерживало ихъ противъ одца; остальные приняли бы сторону самого дьявола, если бы онъ повелъ ихъ воевать, а короли французсюй и шот-ландсюй соединились съ возставшими, видя въ томъ превосходный случай расширить свои королевства на счетъ Англш.
Теснимый своими сыновьями, Генрихомъ, Ричардомъ и Готтфридомъ, болыпинствомъ вассаловъ и обоими соседями, Генрихъ снова прибегнулъ къ помощи наемныхъ войскъ и принялъ въ службу отъ 10 до 20 тысячъ храбрыхъ, но жестокихъ и хищныхъ брабансоновъ. Блатежъ имъ жалованья истощалъ финансы короля, но за то врядъ ли какое-нибудь феодальное войско той эпохи могло противиться этимъ храбрецамъ, которыми предводительствовалъ человекъ, съ быстротой молши переносивппйся съ одного конца своего обширнаго королевства на другой. Въ соединена въ побочнымъ сыномъ, Вильгельмомъ Длиннымъ Мечемъ, Генрихъ велъ войну необыкновенно счастливо. Король шотландсйй, Вильгельмъ, былъ разбитъ и взятъ въпленъ въ одномъ сражена, а французы, терпевпйе постоянный неудачи, въ 1174 году заключили миръ. Возставппе вассалы были вскоре принуждены покориться, а наконецъ и сами принцы помирились съ отцомъ, который, следуя своей обыкновенной методе устрашать слабыхъ враговъ жестокостью и располагать къ себе сильныхъ уступчивостью, предложилъ имъ чрезвычайно выгодный услов!я. Они были прощены и кроме того получили каждый определенный доходъ и по две крепЬсти. Генрихъ не хотелъ прощать только жене и целые годы держалъ ее въ строгомъ и суровомъ заключении Но всего более потерпелъ отъ этой войны король шотландски. Онъ подвергался во время плена самымъ грубымъ оскорблешямъ, былъ исключенъ изъ мирнаго договора Генриха съ сыновьями, лишился потому всехъ выгодъ союза съ ними, и только ценою тяжкпхъ условий купилъ свободу. Онъ долженъ былъ признать себя вассаломъ англшскаго короля и, въ залогъ верности, впустить англ!йск1е гарнизоны въ пять шотландскихъ крепостей (1175 г.). Конечно, этотъ вынужденный миръ продолжался только до техъ поръ, пока существовала необходимость, которою онъ былъ вызванъ; но еще непродолжи
тельное было corxacie Генриха съ сыновьями. Принцы жили и потомъ въ постоянной вражде между собой, и Генрихъ, видя колеблющуюся верность друж-ныхъ съ ними вассаловъ, долженъ былъ еще долгое время держать наемныя войска.
Два поступка Генриха во время его войны въ внутренними и внешними врагами объясняются только затруднительностью его тогдашняго пбложешя, потому что совершенно не соответствуютъ его характеру. Первымъ изъ нихъ было вышеупомянутое странств!е къ гробницЬ Томаса Беккета, где онъ подчинился унизительному обряду покаяшя; Генрихъ провелъ щЬлыя сутки въ посте и молитве при мощахъ святаго п даже заставилъ монаховъ бичевать себя. Повидимому онъ имЪлъ намереше расположить къ себе этимъ папу, духовенство и простой народъ. Вторымъ зам'Ьчательнымъ д4йств1емъ Генриха была совершенная отмена въ англшскихъ и французскихъ влад'Ьшяхъ такъ называемаго береговаго права, которое продолжало существовать до нашихъ временъ на нЪкоторыхъ береге-гахъ Немецкаго моря. Вероятно, онъ хотЪлъ оказать услугу своимъ друзьямъ нидерландцамъ и жителямъ нижней Гермаши, изъ среды которыхъ вербовалъ своихъ наемниковъ и которые тогда почти одни занимались въ значительныхъ разм'Ьрахъ плавашемъ по морямъ, омывающимъ берегамъ Англ in. Наемныя войска не только служили Генриху для обуздашя его сыновей, но и давали ему возможность действовать въ своемъ королевстве гораздо самовластнее вс^хъ совре-менныхъ ему королей и императоровъ. Онъ сделался такъ могущественъ, что въ 1176 г. могъ отнять у англйскихъ бароновъ все крепости и занять ихъ собственными войсками. Съ сыновьями онъ жилъ въ ссоре до самой смерти; но, къ счастью, старппй изъ нихъ умеръ бездетнымъ въ 1183 году, а третай, также вскоре умерппй, оставилъ сына Артура, съ которымъ Генрихъ помирился, при-знавъ за нимъ въ ленномъ владешп графство Бретань, родовую собственность его матери. Младшему изъ законныхъ сыновей Генриха, 1оанну Безземельному, въ годъ смерти старшаго брата было всего семнадцать летъ, и старый король могъ надеяться иметь более покоя въ своемъ семействе. Но Ричардъ продол-жалъ распрю и сделался более опаснымъ врагоиъ для него, чемъ прежде все трое; впоследствш 1оаннъ последовалъ примеру брата, и оба принца нашли энергпческаго союзника въ новомъ короле французскомъ, Филипе Августе.
Не смотря на постоянный смуты и войны, продолжавппяся до самой его смерти, и на неодолимую наклонность къ произволу и несправедливости, Генрихъ ока-залъ важныя услуги въ деле гражданскаго устройства и судопроизводства. Онъ разделилъ все королевство на шесть судебныхъ округовъ, которые въ известныя времена были объезжаемы королевскими судьями. Это постановлеше нанесло смертельный ударъ праву патримошальнаго (вотчиннаго) суда бароновъ, все замки которыхъ были въ то самое время заняты королевскими гарнизонами. Въ царствоваше Генриха было изложено письменно, подъ наблюдешемъ перваго судьп Англш, ученаго Ральфа Гленвиля, нащональное обычное право, и такимъ образомъ для руководства судей былъ составленъ сборникъ законовъ, который, будучи подписанъ Гленвилемъ, получалъ оффшцальное значеше. Другой юристъ, епископъ элшскш, Ричардъ, принимавши при Генрихе постоянное участае въ государственныхъ делахъ, написалъ сочпнеше о Court of Exchequer (судъ шахматой доски) или суде казначейской камеры, сохранившееся до* нашего времени и объясняющее намъ многое въ тогдашнемъ устройстве судебной части въ Англш. Наконецъ Генрихъ издалъ много дельныхъ постано-влешй относительно военной службы п употреблялъ самыя энергичесшя меры для поддержашя нащональной милицш. Чрезъ это онъ доставилъ классу мелкихъ зем лев ладе льцевъ, которыхъ и тогда въ Англш было больше, чемъ во всехъ ос-тальныхъ странахъ Европы, силу и значеше, которыхъ они не имели ни въ какомъ другомъ государстве. Этими разнородными постановлешями, обезпечивавшими порядокъ въ королевстве и безопасность гражданъ, Генрихъ оказалъ важныя услуги промышленности, въ которой англичане стали уже тогда оказывать болыше успехи.
IV. ВТОРОЙ И ТРЕТ1Й КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ
И СОВРЕМЕННЫЙ ИМЪ СОБЫТ1Я ВЪ ГЕРМАН1И, ИТАЛШ, АНГЛШ И ФРАНЦШ.
I. Второй крестовый походъ и nciopin востока до начала третьяго крестоваго похода.
После падешя Эдессы, святому Бернару удалось до того воодушевить нЪм-цевъ и французовъ къ борьбе за веру, что оба эти народа решились предпринять противъ мухаммеданъ национальный походъ подъ предводительствомъ своихъ государей, Конрада III и Людовика VII; обе нащи снарядили многочислен-ныя и хорошо вооруженный войска. Немцы выступили въ походъ въ конце апреля 1147 г., французы — двумя месяцами позже. Сопровождаемый своимъ племян-никомъ — будущимъ императоромъ Фридрихомъ Барбароссою, — своднымъ бра-томъ своимъ, епископомъ Оттономъ фонъ Фрейзингенъ, герцогомъ Вельфомъ VI и многими другими немецкими князьями, Конрадъ двинулся, черезъ Венгрии, въ греческую имперш. Здесь царствовалъ, съ 1143 г., Мануилъ I, женатый на сестре Конрада, Ирине. Благонравная, благочестивая немецкая принцесса не могла вполне приковать къ себе чувственнаго императора, но онъ содержалъ ее прилично и окружалъ почетомъ. Кроме родственныхъ узъ, Конрада и Мануила связывали обшде интересы относительно Рожера II Сицилйскаго (т. II. стр. 406); поэтому они еще прежде вели между собою деятельные переговоры, и немцы, невидимому, могли разечитывать, что найдутъ у грековъ xopoinifl пр!емъ, темъ более, что самъ Мануилъ просилъ у западныхъ народовъ помощи противъ неверныхъ и къ тому же далъ своему государству такую воинственную обстановку, что въ случае крайности могъ отразить силу силой. Случилось однако не то. Немецкое войско, состоявшее изъ 70 т. тяжело вооруженныхъ всадниковъ, не считая легко вооруженныхъ и пехотинцевъ, было страшно по своей многочисленности, а слишкомъ хорошо известная склонность рыцарей къ грабежу, естественно, должна была сильно озабочивать грековъ. Строгая диецпплпна Конрада не могла разуверить ихъ. Уже въ Филиппополе дело дошло до крови, а при Адрианополе, племянникъ Конрада, Фридрихъ Барбаросса, забывъ всякое прп-лич!е и свои отношешя къ чужому правительству, распорядился какъ въ нещйя-тельской земле. Поверивъ слуху, будто гречеейе солдаты изъ корысти убили одного больнаго немца, онъ вернулся въ Адр1анополь, сжегъ монастырь, прш-тившй больнаго, и началъ открытую войну съ греческими войсками. Съ этихъ поръ уже не было возможности возстановить довер!е. Всевозможныя посольства, письма и дружеейя уверешя не могли водворить прочнаго мира, а предлагаемое Мануиломъ свидаше обоихъ государей не состоялось, такъ какъ Конрадъ требо-валъ, чтобы Мануилъ выехалъ ему на встречу изъ столицы, чего никакъ не могъ допустить гречеейй придворный этикетъ. Среди кровавыхъ стычекъ Конрадъ дошелъ до Константинополя, сталъ на несколько дней лагеремъ на месте
нынЗшшихъ Перы и Галаты и переправился въ Asiro врагомъ греческаго императора.
Въ Asin, между Коирадомъ и его братомъ, Оттономъ, возникло разноглаше о томъ, какимъ путемъ идти въ Палестину. Конрадъ указывалъ на путь первыхъ крестоносцевъ, черезъ фрипю и Антйшю, какъ на кратчайппй. Оттонъ хотели, чтобъ войско двинулось вдоль морскаго берега черезъ Эфесъ, на томъ основаши, что этотъ путь, хотя п бол'Ье длинный, представлялъ менее затруднешй въ про-довольствш. Конрадъ не уступилъ, ц Оттонъ, со многими князьями, отделился отъ него. Оба отряда, не подозревая того, пошли на гибель. Недоверчивые, корыстолюбивые п вероломные греки не впускали Оттона ни въ одинъ изъ при-морскпхъ аз1атскихъ городовъ; его войско, дурно и за огромный деньги снабжаемое припасами и намеренно сбиваемое съ пути, было изнурено коварствомъ грековъ: только незначительная часть его достигла сиршской границы. Еще неблагороднее поступали греки съ войскомъ Конрада. По тайному соглашешю съ икошйскимъ султаномъ, съ которымъ Мануилъ только что заключилъ двенадца-тилетшй миръ, греки завели Конрада въ пустынныя страны Фрипи и тамъ покинули его. Недостатокъ припасовъ, совершенное незнаше местности, многочисленные отряды легко-вооруженныхъ турецкихъ всадниковъ, имевшихъ огромный перевесъ надъ тяжело-вооруженными рыцарями, довели немцевъ до отчаяшя. Конрадъ весьма скоро принужденъ былъ пуститься въ обратный путь; но его войску предстояли невыразимыя страдания п затруднешя, и почти все оно погибло самымъ жалкимъ образомъ. Въ этомъ страшномъ положены!, Конрадъ выказалъ мужество и эперпю, восхваляемый не только друзьями, но и врагами. Съ остатками войска, пзъ котораго уцелела едва десятая часть, онъ, наконецъ, достигъ Никеи; но и здесь греки не лучше обошлись съ немцами, принуждая ихъ, для спасешя жизни, продавать не только последнее имущество, но даже оруяме.
Незадолго до этого прибылъ въ Константинополь съ французскими войскомъ Людовникъ VII и нашелъ несравненно более дружественный пр!емъ. Гречесйе историки говорятъ, что съ нпмъ все устроилось гораздо лучше, чемъ съ исполински сильнымъ Конрадомъ и его упрямымъ племянникомъ, мечтавшими о себе слишкомъ многое. Однако и французами пришлось терпеть отъ низкаго барышничества и непомернаго высокомер!я грековъ. Ничто не могло такъ порадовать мелочныхъ и тщеславныхъ византайцевъ, какъ то, что при свидаши ихъ императора съ Людовикомъ стулъ французскаго короля былъ ниже кресла Мануила. Впрочемъ, ихъ изумляли у французовъ, какъ и прежде у немцевъ, сопровождав-ппя войско женщины, ездивпйя верхомъ по-мужски, безъ дамскаго седла. Особенно привлекала общее внимаше одна изъ нихъ, безъ сомнешя, королева Элеонора, блиставшая вышитою золотомъ одеждою и за свой мужественный харак-теръ прозванная греками второю Пентесилеей царицей амазонокъ. Когда большая часть французскаго войска переправилась въ Азш, Мануилъ снова завелъ речь о присяге, которой требовали еще прежде, прося помощи у западныхъ государей. Это требоваше породило новыя неудовольствия; однако, по зреломъ размышлеши, на него согласились, такъ какъ походъ чрезъ неведомый страны Аз1и былъ не-возможенъ безъ содёйств!я грековъ. И такъ, бароны Людовика приняли присягу на верность греческому императору, а онъ торжественно обещали^.дать французскому войску опытныхъ проводниковъ и, по возможности, заботиться о его про-довольствш. Въ Никее Людовикъ встретился съ Конрадомъ и по его совёту рёшился не следовать ни по одному изъ путей, на которыхъ пострадали немцы, но идти промежусрочной дорогой, держась, однако, ближе къ берегу. Конрадъ съ остатками войска присоединился къ французами, но скоро между обеими нащями возникли недоразумешя; къ тому же Конрадъ не могъ перенести мысли, что стоить во главе войска, которое считалъ недостойными себя; поэтому, пользуясь полученными въ это время объ Мануила дружелюбными письмомъ, онъ отделился въ Эфесе отъ французовъ и отправился въ Константинополь, чтобъ провести тамъ зиму. Своимъ немцами онъ предоставили отправиться въ Палестину, какъ кому угодно, обещая принять начальтство надъ ними въ будущемъ году, когда прибудутъ нижне-германсшя ополчешя, имевппя намереше следовать за крестоносцами. Въ Константинополе онъ вполне примирился съ зятемъ, а Мануилъ не жалели ни денегъ, ни почестей, чтобъ прюбрести его расположеше.
Изъ Эфеса французы двинулись на Лаодикею. На этомъ пути они нашли въ изобилш продовольств!е и фуражъ, но подобно н'Ьмцамъ страшно потерпели отъ вероломства грековъ и пресл!дован!й легкой турецкой конницы. Особенно значительный потери понесли они въ бассейн! р!ки Меандра, пзвплины которой заставляли ихъ делать частыя переправы. Едва преодол!въ эти затруднешя и совершивъ среди тяжкихъ лишешй утомительный переходъ, они вступили въ ущелистыя горы, орошаемыя Ликусомъ, гд! каждую высоту и спереди и съ тылу занимали турки. Неосторожность графа Готтфрида де Ранконъ, начальствовав-шаго авангардомъ, едва не предала всего войска въ руки непр!ятелей. Вместо того, чтобы, по условдо, ждать прибыпя остальныхъ войскъ, онъ двинулся впе-рдъ и такимъ образомъ далъ туркамъ возможность занять трудно доступную высоту между двумя частями французскаго войска. Все погибло бы безвозвратно, если бы не замечательная храбрость и прим!ръ короля, спасппе главный отрядъ; однако потеря французовъ была весьма значительна. На дальн!йшемъ поход!, тысячи крестоносцевъ погибли отъ голода и враговъ. Пройдя горы и достигнувъ намфилйскаго города Сатта.йи, истощенный остатокъ войска встр!тилъ еще боль-ипя затруднекя. Об!щанныхъ греками кораблей не оказалось, а припасы, весьма неудовлетворительные, нужно было покупать на в!съ золота; начался голодъ, появились заразительный болезни, и спасппеся отъ меча турокъ умирали зд!сь массами самой жалкой смертью. Наконецъ Людовикъ оставилъ городъ и съ знатнейшими баронами поплылъ въ Анйохдо. Съ греческпмъ градоначальникомъ Сатталш было заключено услов!е, по которому онъ, получивъ впередъ деньги, долженъ былъ перевезти оставшихся крестоносцевъ въ Тарсъ, а оттуда доставить моремъ въ Антюхдо. Вероломный грекъ не сдержалъ об!щашя, такъ что Лю-довпкъ давно уже былъ въ Палестин!, а войско все еще голодало и б!дствовало въ Сатталш и наконецъ, безъ греческой помощи, среди ужасн!йшихъ страдашй, пробилось въ Anrioxiro. Почти въ то же время (весною 1148 г.) прибыль въ Палестину моремъ Конрадъ. Около него 'собрались остатки н!мецкаго войска съ Оттономъ фонъ Фрейзингенъ.
Въ то время, какъ ополчешя западныхъ хриспанъ гиблп, д!йствуя безъ плана и единства, а ихъ братья, греки, соединялись съ нев!рными, Нуреддннъ, управляя государствомъ согласно требоватямъ справедливости и релипи, поко-рплъ вс! земли, н!когда принадлежавшая Гамаданидамъ. Не подчинялся ему только Дамаскъ, прежняя столица Сирш, гд! тогда правилъ потомокъ атабега Тогтекина'(т. Петр. 653), или, правпльн!е, его мцнистръ Анаръ. Но Анаръбоялся могущественнаго властителя Алеппо гораздо бол!е, ч!мъ христаанъ, и Нуреддннъ могъ см!ло разсчптывать, что рано или поздно покорить п этотъ городъ. Ташя отношешя между Нуреддиномъ и Анаромъ подали надежду обоимъ западнымъ государямъ, — около которыхъ между т!мъ опять собралось значительное войско, — завлад!ть Дамаскомъ и такимъ образомъ возстановить сношешя между Палестиною и хрисйанами Армеши и Эдессы. Посов!товавшись съ баронами ie-русалимскаго королевства, они р!шились на это предпр1ят!е, и въ дол! 1148 года двинулись противъ Дамаска, вм!ст! съ юнымъ сыномъ Мелизенды, Бальдуиномъ III, и войсками его бароновъ. Но они нашли Анара готовымъ къ защит!; такъ что даже львиное мужество Конрада, — однажды, во время осады, однимъ уда-ромъ отс!кшаго турку голову съ частью л!ваго плеча и л!вою рукою, — не могло ничего сд!лать. При осад! столь значительной кр!пости исполинская сила и личная храбрость вождя им!ли гораздо мен!е значешя, ч!мъ знаке мутности и ум!нье искусно пользоваться обстоятельствами. Поэтому усп!хъ предпр!ятая обусловливался главнымъ образомъ сод!йств!емъ многочисленныхъ потомковъ за-иадныхъ завоевателей Палестины и Cnpin — пуллановъ. Но они-то и оказались предателями. Побуждаемые тайными об!щашями враговъ, пулланы давали своимъ западнымъ единов!рцамъ пагубные сов!ты и т!мъ не только уничтожили результаты первыхъ удачныхъ нападешй, но и принудили христаанъ къ постыдному отступление». Еще позорн!е окончилось нападеше на пограничную египетскую кр!пость Аскалонъ, предпринятое обоими государями, для того чтобы загладить испытанную неудачу. Они не нашли у города об!щаннаго пулланами войска и, тщетно прождавъ восемь дней, должны были отступить. Такимъ образомъ, благодаря изм!н! собратьевъ по в!р!, самые мужественные воины того вре
меня дважды испытали неудачу и съ потерями и стыдомъ должны были оставить обе попытки, предпринятыя ими для выгодъ этихъ же самыхъ людей. Впрочемъ, неудачному окончанию похода могли способствовать и взаимныя отношешя обоихъ королей, не хот'Ьвшихъ, не смотря на всЬ несчастая, укротить своей гордости. Осенью 1148 г. поплыли на родину немцы со своимъ государемъ. Тогда же оставило Палестину и большинство французовъ; но Людовикъ прозимовалъ въ Терусалим'Ь и вернулся во Франщю весною 1149 г. Вследств1е неудачнаго окончат похода, принимаемаго летописцами того времени за божеское наказаше, со вс^хъ сторонъ посыпались упреки на святаго Бернара, возбудившего походъ и предсказавшего ему счастливый исхбдъ. Онъ оправдывался въ проповедяхъ и частныхъ письмахъ, а также въ особомъ окружномъ послаши, сваливая вину на грехи крестоносцевъ. Однако после этого похода между греческимъ и герман-скимъ императорами установились сношешя; они виделись на обратномъ пути въ Оессалонике и заключили союзъ противъ Рожера II Сицилйскаго, бывшего въ войне съ Мануиломъ и считавшегося Конрадомъ за узурпатора и врага имперш.
Между темъ, въ Палестине христаане терпели неудачу за неудачей. Нуред-динъ, разбивъ и умертвивъ въ одной изъ стычекъ Раймунда Апйохйскаго, опустошить его владешя, потомъ взялъ въ пленъ 1осцелина II Эдесскаго и овла-делъ его замками. Наконецъ молодой король Бальдуинъ III разсорился съ своею матерью Мелизендою, и прп неболыпомъ 1ерусалимскомъ дворе начались раздоры, скоро перешедппе въ явную войну. Къ счастью, венецганцы сочли для себя по-лезнымъ вступиться за прибрежье, а Бальдуинъ обладалъ всеми свойствами, каки можно было требовать отъ хорошего государя въ те рьщарсюя времена и въ восточныхъ странахъ, постоянно угрожаемыхъ врагами. Въ полномъ блеске выказался его воинственный характеръ въ 1153 году, когда онъ смелымъ походомъ противъ египетской крепости Аскалона поднялъ и собственное значеше и мужество своихъ рыцарей. Этотъ походъ одинъ изъ блистательнейшихъ подвиговъ за-паднаго рыцарства на Востоке: крепость, которую еще во времена Готтфрида Бульонскаго не могли одолеть соединенныя силы европейцевъ, сдалась после семимесячнаго сопротивлешя рыцарямъ маленькаго 1ерусалимскаго королевства. Впрочемъ, осаждавшимъ весьма много помогли два обстоятельства: неудачныя действ!я египтянъ для освобождешя крепости и то, что Нуреддинъ занять былъ предщйяпемъ, отвлекшимъ его силы отъ хриспанскихъ границъ. Въ следующемъ, 1154 году, этотъ опасный врагъ хрисйанъ покорилъ Дамаскъ и сталъ тогда грозою 1ерусалимскаго королевства. Къ счастью, онъ не могъ вполне доверять слу-жившимъ у него воинственнымъ курдамъ, а между темъ пмператоръ Мануилъ предпринялъ походъ въ Сирпо, чтобы отмстить за тяжкое оскорблеше, нанесенное ему Райнольдомъ, тогдашнимъ княземъ Антюхш. Появлеше Мануила не принесло однако никакой пользы 1ерусалимскому королевству, хотя онъ и намеревался двинуться, вместе съ Бальдуиномъ, противъ Нуреддина. Смиривъ Райнольда, онъ отказался отъ этой мысли, такъ какъ событая въ европейскихъ провинщяхъ империи требовали скорейшаго его возращешя. Бальдуинъ продолжалъ одинъ войну съ Нуреддиномъ. Воюя съ переменнымъ счастьемъ, онъ оспаривалъ у врага каждый шагъ земли и оставилъ по себе славу отличнаго короля и рыцаря (1162 г.); объ этомъ свидетельствовала не только общая скорбъ вассаловъ и подданныхъ после его смерти, но и самъ Нуреддинъ, открыто признавппй его достоинства. Рззсказываютъ ,• что убеждаемый друзьями воспользоваться сокруше-шемъ хрисианъ для нападешя на Палестину, Нуреддинъ отвергъ это предложе-впе, сказавъ, что должно оказать внимаше и уважеше къ справедливой скорби христаанъ, такъ какъ они лишились короля, не имевшаго себе равнаго между современниками.
Брать и цреемникъ Бальдуина, Амаларихъ I (1162—1173 г.), шелъпо его стопамъ и вначале былъ даже счастливее его. Но походами противъ Египта онъ приготовилъ падете iepyсалимскаго королевства, такъ какъ эти цредпр1ят1я содействовали, по крайней мере отчасти, падешю Фатимидовъ и возвышенно новаго властителя, уничтожившаго владычество христаанъ въ Палестине. Въ Египте, по смерти визиря Афдала (т. II стр. 653), власть халифовъ все более и более клонилась къ упадку, а достоинство визиря сделалось яблокомъ раздора для честолюбивыхъ сановниковъ и любимцевъ государя, быстро сменявшихъ другъ
друга и въ сущности отличавшихся одинъ отъ другаго только большими или меньшими жестотостями и грабительствами. При посл'Ьднемъ Фатимпд’Ь, Адхедъ Лединъ Аллахе, визиремъ сделался Ш а в е р ъ, достипшй власти насил!емъ, но всл£дъ затЪмъ насильственно свергнутый Даргамомъ (1162 г.). Это произвело совершенный переворотъ пе только въ Египта, но и въ странахъ далее на востокъ, до самаго Евфрата. Шаверъ просилъ помощи у Нуреддина, и, получивъ ее, возвратился въ Египетъ съ курдскими наемными войсками, которыми начальствовали два храбрЪйшихъ, изв’Ьстныхъ исторш, курда: Ширку и его племян-никъ, Саладинъ. Даргамъ искалъ спасешя въ союзе съ Амаларихомъ, обещая ему значительную дань, но еще до прибитая христаанскихъ войскъ въ Египетъ былъ убитъ своими подчиненными, и Шаверъ вновь сделался визиремъ. Между ними и его союзниками не замедлила вспыхнуть распря, такъ какъ ему было невозможно выполнить своего обязательства и уступить ихъ повелителю третью часть государственныхъ доходовъ. Онъ обратился къ Амалариху и полу-чилъ отъ него помощь на тЪхъ же услов!яхъ, какъ и его предшественникъ. Амаларихъ явился съ войскомъ въ Египетъ и окружилъ курдовъ, но потомъ дозво-лилъ имъ отступить со всеми военными почестями (1164г.). Возстановлеше сно-шешй между христаанами и египтянами было тЬмъ непр!ятн4е для сирйскихъ мухаммеданъ, что они давно уже ненавидели въ египтянахъ раскольниковъ шш-товъ, и что Амаларихъ, повидимому, не думалъ ограничиться однимъ оборони-тельнымъ союзомъ. Поэтому халифа багдадскаго убедили объявить противъ Египта родъ крестоваго похода. Сильное мухаммеданское войско, подъ предводительствомъ Ширку и Саладина, вторглось во владешя Фатимидовъ. Египетъ затрепеталъ; но Амаларихъ подоспелъ на помощь со всеми своими силами и спасъ государство. Впрочемъ, онъ заставилъ дорого заплатить за помощь. Халифъ долженъ былъ даже подчиниться неслыханному до техъ поръ условно: лично поклясться христаанскому послу въ исполнены договора (1167 г.). Находящаяся у христаан-скихъ историковъ описашя этой аудГенщи и внутренности дворца халифовъ въ Каире обнаруживаю™ здесь туже роскошь и великолеше, которыя всегда составляли отличительную черту восточныхъ дворовъ, и о поддерживании которыхъ ревниво заботились даже тогда, когда государство приходило въ совершенный упадокъ. Амаларихъ скоро освободилъ Египетъ отъ враговъ, счптавшпхъ его верною добычею. Передъ выступлешемъ, онъ постарался извлечь новыя выгоды изъ оказанной имъ услуги, но при этомъ переступилъ пределы благоразум!я. По договору съ Шаверомъ онъ выговорилъ себе не только ежегодную дань въ сто тысячъ золотыхъ, но и прево держать въ Каире гарнизонъ и назначилъ особыя власти для тамошнихъ христаанъ. Вследъ за темъ, увлекаемый мыслью о своемъ могуществе, онъ задумалъ покорить ослабевппй Егппетъ, вторгся въ него въ 1168 г. и, быть можетъ, успелъ бы въ своемъ намерении, еслибъ не жестокость и хищничество его воиновъ, доведппя визиря до отчаяшя. Въ крайности Шаверъ решился просить помощи у своего прежняго врага, и Нуреддинъ поспешилъ послать сильное войско подъ начальствомъ техъ же людей, отъ которыхъ дважды спасъ Шавера Амаларихъ. Соедипенныя войска Нуреддина и египтянъ были не подъ сиду Амалариху, и онъ поспешно отступилъ, узнавъ о прибиты Ширку и Саладина.
Такимъ образомъ Египетъ, уже съ давнихъ поръ бывппй добычею сильней-шихъ соседей, попалъ изъ зависимости Амалариха во власть Ширку п его племянника (1168 г.). Ближайшимъ следств!емъ этого было падете визиря, такъ тяжко оскорбившаго прежде обоихъ курдовъ. Шаверъ, обвиненный въ предатель-скихъ замыслахъ, былъ убптъ по приказашю Саладина. Его заместилъ сначала Ширку, вскоре умерппй (1169 г.), а потомъ Саладпнъ. Некоторое время Сала-динъ правилъ именемъ безсильнаго халифа, но потомъ унпчтожилъ последнюю тень власти Фатимидовъ и, сделавшись полнымъ обладателемъ Египта, основалъ новую династий, названную, по имени его отца, Эюба, Эюбидами. Не по-литичесйя соображения побудили Саладина къ этому шагу: при неопределенныхъ отношешяхъ кт> Нуреддину, котораго онъ все еще называлъ господиномъ и пове-лителемъ, съ его стороны было бы гораздо благоразумнее скрывать свое могущество за именемъ призрачнаго государя. Имъ руководили релипозныя побуждены: ревностный сунннтъ, всю жизнь заботивппйся о строгомъ выполнены рели-
позныхъ обязанностей, онъ считалъ грЪхомъ продолжать терпеть въ Египте секту шытовъ. Щадя Фатимида Адхеда, заболЪвшаго въ эпоху смерти Ширку, онъ вначале не провозгласнлъ аббасидскихъ халифовъ, а удовольствовался т4мъ, что вел'Ьлъ тайно вычеркнуть имя Адхеда изъ хотбы (т. II стр. 347). Но лишь только умеръ посл’Ьдшй Фатимидъ (1171 г.), онъ, не медля, искоренилъ въ Египте ппитское учете и обряды, замёнивъ ихъ супнптскими. Тогда же принялъ онъ и достоинство аббасидскаго сановника. Отношешя его къ Нуреддину, сделавппяся весьма неестественными со времени назначешя его визиремъ, стали еще более натянутыми съ тЪхъ поръ. какъ онъ уничтожилъ господство Фатимидовъ: повидимому, война между обоими властителями была неизбежна. Действительно, и тотъ и другой начали делать приготовлешя къ ней. Но смерть Нуреддина (1173 г.) избавила Саладина отъ непр!ятности воевать противъ бывшаго властелина и благодетеля. Новый порядокъ въ Египте до того тревожилъ палестинскихъ грековъ, что Амаларпхъ лпчно отправился (1171 г.) въ Константинополь, чтобъ убедить храбраго Мануила действовать общими силами противъ соединенныхъ, повидимому, Египта и Сиры; но онъ не достигъ цели, а между темъ со смертью Нуреддина могущество Саладина сделалось несравненно болёе грознымъ. Большинство вождей Нуреддина, недовольное регентствомъ, которое онъ назначилъ малолетнему сыну, предложило новому правителю Египта принять надъ ними власть. Саладинъ не заставилъ себя ждать и, занявъ Дамаскъ и друпе сирЫсйе города, грозилъ хриспанамъ соединить Египетъ со всемъ государствомъ Нуреддина.
Въ годъ смерти Нуреддина умеръ и Амаларпхъ; ему наследовалъ тринад-цатилетшй сынъ его, Бальдуинъ IV. Некоторые изъ сирЫскихъ мухамме-данскнхъ властителей, а также племянникъ Нуреддина, правившы въ Мосуле, были готовы соединиться съ наследникомъ Амалариха противъ Саладина; но счастье благопр!ятствовало этому восходящему солнцу, а несоглайя хрисйанъ облегчали Саладину его предпр1ятая. Часть аристократы 1ерусалимскаго королевства, и въ томъ числе одинъ изъ первыхъ сановниковъ, коннетабль Гумфридъ TopoHCKifl, находились въ тайныхъ сношешяхъ съ Саладиномъ. Король стра-далъ проказой, томившей его целую жизнь, и черезъ несколько летъ до того усилившейся, что онъ не въ состояши былъ управлять государствомъ; потому бароны призывали на престолъ многихъ западныхъ государей, и этимъ еще более усложняли затруднешя и готовили себе новыя невзгоды. Между темъ, могущество Саладина крепло и возрастало. Вместо того, чтобъ управлять именемъ сына Нуреддина, онъ тотчасъ после перваго удачнаго похода въ Сирпо объявилъ себя независимымъ и принялъ титулъ султана. Проводя время въ релипозныхъ упражнешяхъ и военныхъ заняйяхъ, выказывая истинно рыцарскы характеръ и отличаясь великодуппемъ и щедростью, онъ привязывалъ къ себе мухаммеданъ и хрисэтанъ. Слава его росла съ каждымъ днемъ, а вместе съ нею увеличивалось и его значеше. Однако, потерпевъ троекратную неудачу при нападеши на Алепо, онъ на некоторое время успокоился. Но неудавшееся покушеше ассасиновъ на его жизнь побудило его предпринять походъ въ горы, и успешная месть вновь возродила въ немъ утраченное довер!е въ самого себя. Возвратясь въ Егппетъ, онъ укрепилъ важнейппе города и, пользуясь темъ, что большинство несогласной между собою палестинской аристократы выступило въ походъ противъ сына Нуреддина, напалъ съ лучшими своими войсками на Аскалонъ, оплотъ хрисйанства со стороны Египта (1177 г.). Опасность была велика, и потому Бальдуинъ, не взирая на страшную болезнь и на малочисленность бывшаго въ его распоряже-ши войска, немедленно двинулся противъ врага. Сначала онъ держался въ крепости и, повидимому, решился обороняться; но страшныя опустошешя окрестностей войсками Саладина внушили ему отчаянную мысль дать сражеше несравненно сильнейшему непр!ятелю. Онъ выгаелъ изъ города и, недалеко отъ Аскалона, близъ Рамлы, одержалъ блистательную победу; все непр!ятельское войско, исключая несколькпхъ сотъ человекъ, было перебито или взято въ пленъ; самъ Саладинъ едва избегнулъ плена. Но тймъ не менее это сражеше доставило выгоду только ему одному. Бальдуинъ не могъ воспользоваться' победой, потому что главныя его силы были заняты на другомъ краю государства; въ Саладине же, поражеше при Аскалоне, точно такъ, какъ некогда неудача при Алеппо, возбудило только стремлеше новыми подвигами доказать единоверцамъ, что онъ
избранный Богомъ защитникъ ихъ учешя, какимъ онъ считалъ себя самъ и ка-кимъ его уже въ то время выставляли мухаммедансйе поэты в духовенство. После несчастной битвы при Рамле, онъ обратился противъ своихъ единовйр-цевъ, покорилъ Счастливую Apaeiro и началъ войну съ наследниками Нуреддина въ Алеппо и Мосуле, одинъ пзъ которыхъ заключилъ союзъ съ хриспанами и темъ далъ предлогъ Саладину напасть на него во имя ислама. Въ 1183 г. Са-ладинъ взялъ Алеппо, и хотя попытка его противъ Мосула не удалась, но походъ все-таки доставилъ ему славу, потому что тогда покорились ему все друпе города на Евфрате и Тигре и вся эта часть мухаммеданскаго Mipa соединилась вокругъ него, какъ центра релипи.
По мере того мухаммедане соединялись, а Саладпнъ распространяясь свою славу и владычество, небольшое 1ерусалпмское королевство приходило въ упадокъ вследств!е постоянныхъ внутреннихъ раздоровъ. Страшная болезнь короля Бальдуина до того усилалась, что глаза, руки и ноги его отказывались служить, и самъ онъ, по действовавшему уложешю, пе могъ доле править государствомъ. Старшая сестра его, Сибилла, имела отъ своего умершаго мужа, маркграфа Вильгельма Монферратскаго, некогда приглашенная въ Палестину баронами, малолетняя сына Бальдуина V; это былъ ближайппй родственникъ короля, и Сибилле предстояло, въ случае удалешя брата, сделаться правительницею государства въ качестве регентши. Судьба королевства зависела отъ того, кто бу-детъ ея вторымъ мужемъ. Все понимали это, и потому совещались о томъ, кто изъ сильныхъ владетелей Европы могъ бы быть помощью и защитою государству; бароны были почти готовы предложить руку Сибиллы герцогу бургундскому, какъ вдругъ король совершенно неожиданно выдалъ сестру за рыцаря Гвидо Л ю-з и пьян а (1180 г.). Гвидо былъ храбръ, но не соединялъ въ себе ни одного йзъ условй, требуемыхъ отъ правителя, не обладая ни проницательностью, ни опытностью, ни значешемъ, ни богатствомъ. Обстоятельства требовали для государства главы; которому бы охотно повиновались все вассалы, а въ лице его на престолъ вступилъ человекъ, не внушавппй никому ни малейшая довер(я. Могло ли распадавшееся христианское государство противостоять при подобномъ правителе угрожавшему нападешю Саладина. Это сознавали даже во время похода Саладина противъ Мосула и Алеппо, и потому въ собраши духовенства, дворянства и вы-борныхъ отъ горожанъ постановили всеобщей налогъ.на имущество, чтобъ по возможности приготовиться встретить опасность. Положено было взимать со всехъ ценностей и недвижпмыхъ имуществъ, не исключая церковныхъ и монастырскихъ имешй, по одному проценту со ста; сверхъ того владельцы местечекъ и селе-шй должны были уплатить известную сумму съ каждая стада, которую имъ предоставлялось взыскать, по соразмерной раскладке, съ земледёльцевъ. Даже бёдные должны были платить этотъ всеобпцй налогъ. Для взимашя его, въ каждомъ городе были избраны четверо гражданъ, назначавшихъ ио совести цифру взноса каждаго; кто считалъ себя обиженнымъ ихъ назначешемъ, могъ подъ присягою оценить самъ свое имущество; сборщики обязывались клятвою хранить въ строгой тайне количество имущества каждаго. Собранныя такимъ образомъ деньги должны были храниться у лицъ, избранныхъ представителями сословгё, и могли быть употребляемы исключительно для обороны государства.
Хотя, какъ видно изъ установлешя этого налога, въ Палестине понимали значеше опасности, но при господстве раздоровъ и неурядицъ, нечего было и думать о спасенш. Вскоре бразды правлешя перешли изъ однёхъ безеильныхъ и нетвердыхъ рукъ въ друпя. Вначале Гвидо, къ отчаяшю большей части вассаловъ, принималъ значительное учасие въ управлеши; но вскоре нпкто не захо-телъ служить подъ его знаменами, и самъ король переменилъ обращение съ нимъ. Прежнее безумное покровительство король заменилъ теперь преследова-шями, и, короновавъ своего пятилетняго племянника Бальдуина V, вверилъ управлеше государствомъ врагу Гвпдо, графу трцпо.пйскому Раймунду. Вскоре за-темъ умеръ Бальдуинъ IV (11Ь4 г.), а черезъ два года после него и его пле-мянникъ. Тотчасъ по смерти Бальдуина IV, Раймундъ заключилъ съ Саладиномъ перемир1е на четыре яда п, пока былъ правителемъ, поддерживалъ спокойстше. Но едва умеръ Бальдуинъ V, раздоры возобновились съ новою силой. Сибилла успФла доставить корону своему мужу и темъ погубила государство. Аристокра-
Tin разделилась на две враждебныхъ партаи; даже гроссмейстеры обоихъ орде-новъ были между собою не согласны, а Раймундъ убйдилъ своихъ приверженцевъ провозгласить королемъ мужа сестры Сибиллы, Гумфрида Торонскаго, который былъ еще неспособнее Гвидо и потому вполне годился играть роль простаго оруд!я въ чужихъ рукахъ. Къ довершевпо несчастья, одинъ изъ вассаловъ государства позволилъ себе нарушить заключенное съ Саладиномъ перемир!е и темъ ускорилъ его нападете на почти беззащитное государство. Это былъ Райнольдъ AHTioxiflcKifi, еще прежде навлекппй на себя сильное наказате дерзкимъ оскор-блешемъ императора Мануила (стр. 28). Онъ напалъ на мухаммедансюй кара-ванъ молелыцпковъ, шедши! въ Мекку, заковалъ въ цепи пилигримовъ и завла-делъ ихъ имуществомъ. Немедленно заключивъ миръ съ мосульскимъ владете-лемъ, Саладинъ двинулся со всеми силами противъ 1ерусалимскаго королевства (1187 г.). Общая опасность заставила Раймунда и короля Гвидо примириться, по не уничтожила взаимнаго недовер!я между ними, а какъ, сверхъ того, Раймунда уже давно подозревали въ тайныхъ сношетяхъ съ Саладиномъ, то со стороны христаанъ нельзя было и ожидать энергическихъ и благоразумныхъ меръ. Когда Саладинъ подошелъ съ войскомъ къ Тивер1адскому озеру, христаане положили дать решительное сражеше, вопреки доводамъ Раймунда, убеждавшаго действовать оборонительно, не рискуя всемъ противъ такого страшнаго противника. Неразумное мнете получило перевесъ, и 5 шля 1187 г. произошла битва при Гиттиме, которою Саладинъ не только затмилъ победу христаанъ при Аска-лоне, но и уничтожилъ ихъ владычество въ Палестине. Его противники потерпели совершенное поражеше, ихъ лучные вопны и все государственные сановники были убиты или взяты въ пленъ; только трое бароновъ спаслись бегствомъ, и самъ король попалъ въ руки непр!ятеля. Саладинъ, приписавши эту блистательную победу, — точно такъ какъ за десять летъ передъ темъ свое спасете после асЁалонскаго поражетя, божеской мплости, обошелся съ пленниками ласково и благородно, но собственноручно умертвилъ князя Райнольда, котораго поклялся убить за нарушете имъ перемир!я. Все взятые въ пленъ тампл!еры и манниты были убиты по его приказашю или куплены фанатиками изъ мухаммеданъ, которые думали умерщвлешемъ ихъ прюбрестл заслугу предъ Богомъ.
Черезъ четыре недели после этой победы, весь берегъ отъ Триполи до Аскалона, за исключешемъ только города Тира, п почти вся внутренность королевства были въ рукахъ неверныхъ. Имъ сдался бы и Тиръ, еслибъ не явился, какъ будто посланный небомъ, избавитель, который удержалъ городъ за хри-стаанами и соединилъ вокругъ себя спешившихъ съ запада пилигримовъ. Это былъ Конрадъ МонферратсНй, братъ перваго мужа Сибиллы. Онъ отличался храбростью еще въ Константинополе, где былъ однимъ изъ мужествен-нейшихъ подвижниковъ Мануила,—а потомъ сохранилъ престолъ одному изъ его наследниковъ, Исааку II Ангелу. Но, получивъ отъ Исаака въ награду ничтожный орденъ и руку принцессы императорскаго дома, Конрадъ, ценимый свои заслуги выше оставилъ императорскую службу, подъпредлогомъ даннаго имъ обета изатруднитель-наго положетя палестинскихъ христаанъ. Онъ еще во время поспелъ въ Тиръ и спасъ городъ своей храбростью. Саладинъ отступилъ отъ Тира, и, добившись сдачи Аскалона взаменъ обещашя освободить следующею весною короля, началъ въ сентябре осаду 1ерусалима. Спустя две недели городъ капитулировалъ и сдался 3 октября 1187 г. По условию, все жители делались военнопленными рабами, но каждый, внеся выкупъ назначенный для мужчины въ десять, а для женщины въ пять золотыхъ, могъ въ течете сорока дней оставить 1ерусалимъ и Палестину, кроме того, за определенную общую сумму предоставлялась свобода всемъ беднымъ, въ числе семи тысячъ человекъ. Саладинъ вступилъ въ городъ въ пятницу, и притомъ въ годовщину чудеснаго путешеств1я Мухаммеда изъ 1ерусалима на небо (т. II стр. 12). Онъ не запятналъ своего торжества ни одною изъ жестокостей, обыкновенно сопровождающнхъ на Востоке взятае городовъ, а напротивъ, действовалъ чрезвычайно кротко, обходился съ выкупившимися снисходительно п щедро, велелъ проводить ихъ до берега подъ кон-воемъ и съ возможными попечетями и наконецъ даровалъ свободу темъ, которые не имели средствъ заплатить выкупъ; но дозволилъ жить въ городе только сирНскимъ и армянскимъ христаанамъ.
Въ то время, какъ Саладинъ основывалъ свое египетско-сирНское государ
ство и уничтожалъ владычество хриспапъ на Восток!:, на Запад^ папы употребляли всевозможный уошя, чтобъ доставить помощь т’Ьснимымъ единов'Ьрцамъ. Но старашя ихъ были тщетны. Людовикъ VII Французский и Генрихъ II АнглЫ-ск1й не могли предпринять об’Ьщаннаго похода, а наследнику нерваго, Филиппу Августу, препятствовала война съ Генрихомъ. Только когда 1ерусалимъ вторично попалъ въ руки нев'Ьрныхъ, примирились оба государства, в короли ихъ обязались предпринять, общими силами, крестовый походъ. Тогда же произнесъ подобный обйтъ и пмператоръ Фридрихъ Барбаросса. Но пока три государя готовились къ походу, пап'Ь удалось отправить множество рыцарей на защиту Тира, снова осаждепнаго Саладиномъ. Опп спасли Тиръ и соединились надъ началь-ствомъ короля Гвидо, получившаго такимъ образомъ возможность помараться съ неверными въ открытомъ поле и даже приступить въ 1189 г. къ осаде крепости Птолемаиды пли Акры. Въ то же время приготовились, наконецъ, и три первеп-ствующихъ европейскпхъ народа, съ своими государями: Фридрихомъ Барбароссою, Филиппомъ Августомъ и преемникомъ Генриха II, Ричардомъ Львиное Сердце, къ блистательнейшему изъ всехъ крестовыхъ походовъ.
2. НослЪдше годы Фридриха Барбароссы и его крестовый походъ.
Едва возстановивъ и уирочпвъ императорское значеше благоразумнымъ ми-ромъ съ ломбардцами и усмирешемъ Генриха Льва, Фридрихъ Барбаросса разорился съ главою церкви и частью германскаго духовенства. По смерти Александра III (1181 г.) папой сделался ЛуцИ! III. Тотчасъ по своемъ избрашп, онъ былъ изгнанъ изъ Рима возставпгими римлянами и выбралъ свопмъ м^стопребы-вашемъ сперва Велетрп, а потомъ Верону. Въ 1183 г. между нимъ и императо-ромъ возникли разноглася по поводу избрашя трпрскаго епископа; сверхъ того папа не хот'Ьлъ возстановпть епископовъ, отр'Ъшенныхъ во время раздоровъ императора съ Алексаидромъ III. Съ другой стороны, императоръ п сынъ его, король Генрихъ VT, оскорбили папу въ лице его друга, apxiennскопа кёльнскаго Филиппа. Этотъ прелатъ, некогда весьма преданный императору, отказалъ въ по-виновеши Генриху VI требовавшему у него отчета по поводу ограблешя аугсбург-скихъ купцовъ, и вошелъ въ тайныя сношешя съ изгнаннымъ Генрихомъ Львомъ и его тестемъ, англшскимъ королемъ; Генрихъ VI смпрплъ прелата и наложилъ на него денежную пеню. Самого папу императоръ сильно раздражилъ тймъ, что тотчасъ после блестящаго празднества въ Майнце отправился въ Италш, съ ц4лью женить своего сына на Констанцы п доставить ему этимъ бракомъ неаполитанское королевство, а заодно обратить въ свою собственность им4шя Матильды, уже занятая имъ, какъ государственное имущество, и часть стариннаго вельфскаго наследства. Поэтому по прибыли Фридриха въ Ломбардно, Лущй не только решительно отказался короновать его сына королемъ Италш, но грозилъ Фридриху отлучешемъ отъ церкви, по поводу спора о трирскомъ еппскопе и им4шяхъ Матильды. Однако, онъ не осмелился исполнить угрозы, потому что веронцы объявили, что не позволять ему оставаться въ ихъ городе, если онъ начнетъ процсссъ съ императоромъ. Лущи умеръ въ 1185 году; но его смертью не окончился раздоръ между императоромъ и папою: преемнпкъ его, У р б анъ III, тпелъ по его слЪдамъ, но столь же мало, какъ и Лущи могъ помешать Генриху жениться па Констапщп и сделаться королемъ Италш. Фридрихъ прпвлекъ на свою сторону милапцевъ, предоставпвъ имъ разлпчныя льготы, п въ январе 1186 г. бракосочета1пе. было съ большимъ блескомъ отпраздновано въ Милане. При этомъ Фридрихч, веле.1ъ миланскому епископу короновать своего сына королемъ Италш. Новый король отправился даже въ римскую область, чтобы въ союзе съ возставшпмп римлянами ограбить папу и его приверженцевъ. Уже тогда Генрихтэ выказалъ варварство и жестокость, сд4лавппя его впосл4дствш столь страшнымъ и ненавистнымъ для совремепнпковъ. Такъ, напрпм4ръ, онъ прпка-залъ бить и топтать ногами одного прелата, утверждавшаго, что онъ, какъ духовный, зависитъ только отъ папы. Поэтому фридрихъ поступплъ весьма благо-
ШЛОССЕРЪ. Ш. 3
разумно, отправивъ буйнаго молодаго человека въ Гермашю и оставшись яа некоторое время одпнъ въ Италш.
Въ Гермашп между темъ, тринадцать епископовъ, вл!ятельнейшими изъ которыхъ были: Копрадъ Майнцскй, Фолькмаръ Трирсшй, Филиппъ Кёльнсшй и п Бертольдъ Мецсюй, составили формальный заговоръ. Генрихъ долженъ былъ уничтожить ихъ замыслы, но не им4лъ для того нп опытности, ни достаточная значешя. Поэтому Фрпдрихъ самъ перептелъ черезъ Альпы и скоро подавилъ возсташе. Некоторые изъ епископовъ были изгнаны, остальные, за исключешемъ Филиппа Кельнская, покорились, а Конрадъ Майнцсюй даже написалъ отъ имени германскаго духовенства послаше къ папе, въ которомъ прямо противорЪчилъ всему, что было сделано заговорщиками, и отнималъ у папы всякую надежду на помощь пзъ Герман!и. Сношешя съ Филиппомъ Фридрихъ сд’Ьлалъ для папы невозможными, занявъ войсками вей алыпйшпе проходы пзъ Италш въ Гермашю. Въ то самое время, какъ германское духовенство покидало папу, рпмляне заперли для него свой городъ, а когда онъ хотЪлъ утолить свой гнйвъ отлуче-шемъ императора отъ церквп, веронцы не позволили ему оставаться у себя. Такпмъ образомъ Урбанъ не могъ ничего предпринять противъ императора и умеръ безспльнымъ врагомъ его, осенью 1187 г. По смерти его, надеясь легко справиться съ арх!еппскопомъ Фплпппомъ, Фрпдрихъ назначилъ походъ противъ него и кёльнскпхъ гражданъ, ревностно стоявшихъ за своего пастыря, а также противъ его союзнпковъ, англЛйскаго короля и утрехтскаго епископа. Но здесь встречалось неожиданное затруднеше. Лотарингсые рыцари, на которыхъ преимущественно разсчптывалъ въ этомъ случай Фрпдрихъ, не считали себя обязанными къ подобному походу п отказались участвовать въ немъ, не обращая внимашя на гнЪвъ императора п на его жалобы, что на старости лйтъ ему приходится видеть унпжеше императорскаго достоинства. Однако Филиппъ и кёльнцы покорились, когда вскоре пришла поразившая всю Европу весть о взяпп Терусалима п когда не только англйсшй и французсюй короли, но и самъ германсюй импе-раторъ, не смотря па свою старость, дали обйтъ предпринять крестовый походъ. Филиппъ, принеся императору повинную, попалъ въ милость, а кёльнцы заплатили штрафъ.
Не зрйлое размышлеше внушило шестидесятилетнему Фридриху решимость предпринять крестовый походъ, а внезапный порывъ сердца. Подобное предпр!ят!е, очевидно, не входило въ планъ его жизни, и онъ даже не помышлялъ о немъ въ то время, когда уже англйсшй и французски! короли, окончпвъ своп приготовления, начали съ нпмъ переговоры о проходе чрезъ Гермашю. Только весною 1188 г. вдохповепныя слова папскаго легата побудили его принять учаспе въ крестовомъ походе. Следовательно, решете его было результатомъ благородная энтуз!азма, овладевшая его геройскимъ сердцемъ, и следств!емъ впезапнаго порыва релипознаго негодоватя. Но, рйшась на дйло, онъ повелъ его со всею обдуманностью пожилая человека и опытностью полководца, воевавшаго целую жизнь съ деременнымъ счастьемъ. Его крестовый походъ былъ величайшимъ изъ воепныхъ предпр!ятШ германскаго народа въ средте века, а самъ онъ показалъ себя при этомъ лучшимъ полководцемъ после Карла Великаго. Это доказывается не столько оргаппзащей предпр!ят1я и распоряжешями во время похода, сколько темъ, что предпр!ят1е, славное и по началу действительно грозное для враговъ, обратилось въ ничто со смертью Фридриха. Одинъ страхъ, овладевппй Салади-номъ и окружавшими его при пзвестш о намерети Фридриха, служить доказа-тельствомъ, какъ высоко ценились мужество и военные таланты императора всеми хрпспанскимп народами и неверными. Мухаммедане, по словамъ ихъ собствен-пыхъ псторпковъ, при извести о приготовлешяхъ императора, считали Cnpiio потерянною для себя, и самъ Саладинъ говорилъ, что походъ Фридриха — худшее, что могло случиться. Впрочемъ, до начала похода Фридрихъ отправилъ къ Саладину посольство, чтобъ объявить ему объ упичтоженш мирнаго договора, незадолго предъ тймъ заключенная съ нимъ императоромъ, въ качестве главы приморскпхъ торговыхъ городовъ Италш. Къ икошйскому султану, съ которымъ онъ еще прежде былъ въ дружескихъ отвошешяхъ, фридрихъ отправилъ также посольство для переговоровъ о проходе черезъ Малую Азпо. Султанъ не только далъ всевозможный обещашя, но и цослалъ къ императору почетное посольство,
изумившее Европу великолешемъ и многочисленностью свиты; наконецъ Фрид-рихъ вошелъ въ переговоры и съ государями Benrpin и Грецш.
Трудности предщляйя были известны Фридриху по походу, некогда совершенному имъ съ дядей, Конрадомъ III; поэтому онъ считалъ весьма вероятною возможность не вернуться изъ святой земли и хотелъ устроить германсйя дела, чтобъ передать ихъ сыну въ совершенномъ порядке. Для этого прежде всего онъ весьма благоразумно постановить услов!я, на которыхъ дозволялось участвовать въ походе. Потомъ во имя релийи и государственная спокойств!я потре-бовалъ отъ Генриха Льва, возвратившаяся изъ изгнашя и уже оспаривавшаго у своего преемника саксонское герцогство, жертвы, которой, по строгой справедливости, нельзя было отъ него требовать. Генриху предоставлено было на выборъ: отправиться съ императоромъ въ походъ, отказаться отъ отцовскаго наелся пли снова удалиться на три года изъ отечества. Онъ выбралъ последнее и опять отправился въ Англш. Удаливъ, въ лицЬ Генриха, величайшую опасность, грозившую спокойствие государства, Фридрихъ двинулся къ Везеру, чтобъ разрушить вахо-дивппеся тамъ разбойничьи замки, и, наконецъ, рЗяпилъ различные споры, воз-нпкппе между имперскими князьями. Въ Mai 1189 г. онъ двинулся въ святую землю, внизъ по Дунаю, черезъ Benrpiro. Войско, изъ котораго онъ съ самаго начала удалилъ весь сбродъ, состояло изъ тридцати тысячъ человекъ, въ томъ числе было не менее пятнадцати тысячъ рыцарей. Венгерсйй король Бела III дружелюбно принялъ Фридриха и его войско; но иная встреча ждала ихъ въ Греции Тамъ царствовалъ Исаакъ II Ангелъ, челов’Ькъ робкш, трусливый, по-лучивппй престолъ не по праву рождешя и не за заслуги, а случайно, и, какъ всЬ подобные люди, весьма обманывавппйся на счетъ себя и своего положешя. Въ особенности озабочивали его отношешя Фридриха къ неаполитанцамъ и сици-л!йцамъ, стариннымъ врагамъ грековъ. По обычаю слабыхъ характеровъ, онъ не противился открыто походу немцевъ черезъ Грецш, но старался всяческп вредить имъ происками и вЬроломствомъ: онъ то приказывалъ хватать пословъ Фридриха, запирать города, закрывать лавки, делать засеки и подстерегать немцевъ въ тЬснинахъ; то притворялся дружелюбнымъ, писалъ двусмысленныя ппсьма и скрывалъ свое коварство подъ покровомъ пустыхъ церемошй. Фридрихъ смеялся надъ всеми этими мелочными ухищрешями противъ его многочисленнаго войска и коварству грековъ противопоставлялъ силу и твердость, поддерживая въ то же время строжайшую дисциплину и обуздывая склонность рыцарей къ грабежу. Но наконецъ явная измена Исаака заставила его прибегнуть къ насилш. Онъ взялъ приступомъ Адр1анополь, занялъ всю страну до Македоши, расположился съ войскомъ на зимнихъ квартирахъ, какъ въ собственныхъ владЬшяхъ, п написалъ греческому императору, что для переезда нЬмецкаго войска ему нужно въ та-комъ-то мЬстЬ столько-то кораблей, которые должны пристать въ Азш тамъ-то. Въ мартЬ 1190 г. его войско переправилось на греческихъ корабляхъ; но онъ выбралъ путь черезъ Дарданеллы (Геллеспонтъ), а не черезъ Константинопольски проливъ.
Со стороны икошйскихъ сельджуковъ Фридрихъ ждалъ дружелюбной встречи, однако уже при Меандре онъ встретилъ те же враждебныя действ!я, какъ и прежше крестоносцы. Но турки ошиблись, если разечитывалп на одинаковые результаты. Императоръ былъ готовъ встретить ихъ нападешя п подвигался впе-редъ такъ осторожно и благоразумно, что даже въ опаснейшпхъ местахъ потери его были незначительны. Более всего помогали ему вопнекая опытность, годами прюбретенная Фридрихомъ на несчастной для его соотечественнпковъ итальянской почве, мужество старательно сформированная войска и, въ особенности, умное расположеше войскъ на походе: во время марша пехота, больные и багажъ находились въ средине, прикрытые съ обеихъ сторонъ кавалер!ей. Впрочемъ, западные историки этого похода, большею частью бывппе участниками въ немъ, утверждаютъ совершенно серьезно п весьма положительно, что имъ помогалъ земнымъ оруж!емъ и святой Георйй во'главе небеснаго воинства. Поэтому, применяясь къ духу того времени, мы должны упомянуть и о появлеши ангеловъ и святыхъ при взятш 1ерусалима ГоттФридомъ Бульонскпмъ п прп всехъ другихъ предпр1яйяхъ крестоносцевъ!
Въ первый разъ со времени начала крестовыхъ походовъ, значительно за-3*
ладное войско прошло черезъ Малую Аз1ю, почтп не испытавъ урона, исключая потери въ лошадяхъ. Чтобъ оценить велич!е человека, предводительствовавшаго этимъ войскомъ, надо вспомнить, что онъ шелъ по непроходимымъ дорогамъ, въ незнакомой п частью совершенно пустынной страна, безпрерывно тревожимый сотнями тысячъ легкпхъ турецкихъ всадниковъ, превосходно знавшихъ местность, что ему часто приходилось страдать отъ голода п жажды, тЬмъ более, что тогда нечего было и думать о такомъ военномъ порядке п управлеши, каше возможны въ наше время. Однако даже въ самыхъ трудныхъ обстоятельствахъ Фридрихъ сохранялъ твердость, обусловливавшуюся его истиннымъ мужествомъ, врожденной силой п проницательностью. Однажды, когда войско находилось среди сельджук-скпхъ влад'Ьшй, вей съестные припасы были истощены и войску предстояла, повидимому, неизбежная голодная смерть, одна непр!ятельская орда предложила нймцамъ свободный пропуски и достаточное продовольств!е за выкупъ по золотому съ человека. Фрпдрпхъ отвергъпредложешенословъ, сказавъ, чтонепрпвыкъ пролагать себе дорогу золотомъ. Въ половине мая, онъ иодошелъ къ многолюдной Икоши, столице сельджукскихъ турокъ, открывъ себе доступъ къ ней блистательной победой. Икошя была плохо укреплена и потому легко могла быть взята. Но султанъ удалился въ крепкую цитадель, лежавшую въ центре города, разечиты-вая, вероятно, напасть на немцевъ въ то время, какъ они будутъ грабить городъ или задержать ихъ осадою цитадели. Фридрихъ разстроплъ оба плана. Онъ послалъ въ городъ сына, а самъ съ большею частью войска расположился вблизи лагеремъ, и потомъ, обогащенный добычей, немедленно двинулся далее, заста-вивъ султана, передъ выступлешемъ, дать заложниковъ. Фридрихъ и его войско преодолели все затруднешя въ земляхъ хрисйанскаго государя Армеши, вла-девшаго горнымп проходами въ Кплпкпо п вначале действовавшаго весьма двусмысленно. Строгая дисциплина, которою Фридрихъ удержпвалъ свое многочисленное войско отъ всякпхъ насп.пй, и благочеейе добрыхъ немцевъ, вполне соответствовавшее характеру вопнетва, ополчпвшагося за веру, тронули и привязали къ нпмъ армянъ, которые хотя со свойственною имъ хитрстью и остались въ сношешяхъ съ Саладиномъ, но приняли н4мецкихъ крестоносцевъ и провели пхъ невредимыми черезъ горы Киликш.
Въ этой стране немцы испытали самую ужасную потерю, которая только могла постичь ихъ. Императоръ утонулъ въ реке Калпкадне или Салефе, неосторожно купаясь подобно Александру Великому, точно также подвергшемуся страшной опасности въ этой самой реке (т. I стр. 384), пли же переправляясь черезъ быстрый потокъ (10 поня 1190 г.). Со смертью Фридрпха исчезло какъ бы волшебствомъ все прежнее счастье, и самымъ яснымъ образомъ обнаружилось, что немсцюе крестоносцы были обязаны единственно талантамъ своего предводителя темъ, что до техъ поръ избегли участи свопхъ предшественниковъ. Часть превосходная войска Фридриха немедленно возвратилась домой, остальные пошли далее, подъ начальствомъ втораго сына императора, Фридрпха Швабскаго, но мнопе изъ нпхъ погпблп въ продолжительномъ походе, а большинство оставшихся сделалось жертвою чумы въ Анйохш; последше жалше остатки войска, пзнуренные и обезспленные, достигли лагеря хриейанъ, осаждавшихъ Акру. Здесь умеръ ихъ предводитель въ первомъ месяце следующая года. «Если бы превосходпое и храброе воинство Фрпдриха, говорнтъ одинъ летоппсецъ того времени, было доведено до цели и соединилось съ английскими и французскими крестоносцами, какой народъ, какая страна, какой государь, да и какая, хотя бы соединенная, храбрость всехъ восточныхъ государей могли устоять противъ силы Италш, пылкости Францпт, военнаго искусства и, что выше всего этого, смелая мужества Гермаши и ея непобедимая государя? Но Божья, а не людская сила и мудрость управляютъ м!ромъ.» Едпнственнымъ памятникомъ этого похода остался н ё м е ц к i й рыцаре к i й орденъ, основанный вторымъ сыномъ императора. Герцогъ Фридрихъ съ прискорб!емъ виделъ, что ея соотечественники не допускаются въ больницы и не нолучаютъ никакихъ пособш отъ юаннитовъ и тамшперовъ, что эти рыцари, такъ богато наделенные имешями въ Гермаши, встречаютъ недружелюбно даже своихъ немецкихъ братьевъ по ордену. Поэтому въ бытность подъ Акрою онъ основалъ орденъ немецкихъ рыцарей, имёвппй
вначалЪ ничтожное значеше въ сравненш съ двумя другими, но впоследствш заслуживши т'Ьмъ большую славу своими старашями распространить хриспан-ство и немецкую образованность на северовостоке Европы.
3. Крестовый походъ королей: Французского Филиппа Августа и англшскаго Ричарда Львиное Сердце.
Изъ трехъ западныхъ государей, участвовавшихъ въ третьемъ походе, первымъ вступилъ въ путь Фрпдрихъ Барбаросса, не смотря на то, что решился на это предпр1ят1е позднее другпхъ. Но короли Генрихъ II Англшойй и Филиппъ Августа .Французски, гораздо прежде давние обета идти въ крестовый походъ, давно уже начали сборы. Еще до завоевашя 1еру салима Саладиномъ папа Лу-щй III послалъ къ обопмъ королямъ трехъ прибывшихъ къ нему изъ Палестины депутатовъ, настоятельно прося ихъ привести въ псполнеше данное об'Ьщаше. Но именно въ то время оба государя были весьма мало расположены къ походу. Генрихъ, снова разсорившшся съ сыномъ, отв’Ьчалъ папскимъ посланнымъ чрезъ собранныхъ представителен государственныхъ сословш, что для блага государства полезнее, чтобъ онъ не выпускалъ пзъ рукъ бразды правлешя и защищалъ народъ отъ нападешй соседей вместо того, чтобъ сражаться на Востоке. Филиппъ Августа столь же мало хотйлъ и могъ думать о дальнемъ походе. Онъ соста-вилъ планъ отнять у англичанъ ихъ владешя во Францш и съ самаго вступле-шя на престолъ готовился къ осуществлению этого плана. Нужныя для этого деньги доставила ему облеченная въ форму закона эксплуатащя евреевъ, жив-шихъ во Франщп. Этому несчастному пароду приходилось терпеть въ те времена безпрестанныя перемены въ своемъ матер!альномъ положены; евреп то жили въ богатстве, прюбр'Ьтеппомъ банкирскими заняпями и ростовщичествомъ; то подвергались, изъ релипозной ненависти п корыстолюб!я, жесточайшимъ преслй-довашямъ, отнятпо нажитаго состояшя п даже угрозамъ лишеюя жизни. Вначале отецъ Филиппа Августа далъ еврееямъ права и привилегш, потомъ изгналъ ихъ и наконецъ снова сделался въ высшей степени благосклоннымъ къ нимъ. Филиппъ Августа, имея нужду въ деньгахъ, изгналъ евреевъ изъ Францш, ве-лЬлъ немилосердно гнать ихъ заграницу, конфисковал!» ихъ недвижимое имущество и объявилъ все обязательства хриспанъ относительно ихъ уничтоженными, подъ услов!емъ уплаты ему пятой частп. На деньги, добытыя этимъ способомъ, онъ снарядилъ войска, съ которыми воевалъ противъ англшскаго короля. Не смотря на данный обета, оба государя, вероятно, нескоро покончили бы эти войны, еслибъ ихъ нс прппудило къ тому настроен! е умовъ ихъ подданныхъ. Весть о паденш 1ерусалпма, распространенная, безъ сомнЪшя, въ преувели-ченномъ виде папскими п генуэзскими послашями и жалобами выгнанныхъ изъ Палестины хриспанъ, вновь воспламенила вопнственно-релипозную ревность англичанъ и французовъ, и короли должны были удовлетворить хотя об’Ьщашями общему настроенно. Поэтому, сойдясь въ Жизор'Ь, на границе Нормандш, подъ старымъ вязомъ, где съ давнпхъ поръ обыкновенно происходили свидашя фран-цузскихъ королей съ герцогами нормандскими, они заключили миръ п обязались вместе отправиться на Востокъ (январь, 1188 г.). Серьезно ли они думали о крестовомъ походе, или онъ былъ для нихъ только предлогомъ для сбора податей, къ чему оба короля немедленно приступили,—решить трудно. Правда, они тотчасъ же начали переговоры съ немцами, венграми п греками о проходе чрезъ ихъ владешя, но вместе съ темъ возобновили и нападешя другъ на друга и съ такою яростью опустошали чуж!я владешя, что даже священный жизорсюй вязъ былъ уничтоженъ въ это время. Наконецъ французойе рыцари, принявппе крестъ, решительно отказались воевать противъ хрпспанъ, а Генрихъ былъ по-ставленъ семейными распрями въ невозможность вредить сосуду. Тогда, уступая необходимости, оба государя заключили миръ. Всл^дъ затймъ Генрихъ умеръ (ноль, 1189 г.).
Еслибъ онъ остался живъ, то, вероятно, обещанный пмъ и францу зскимъ королемъ крестовый походъ не состоялся бы никогда. Но его сынъ, Ричардъ
Львиное Сердце, былъ создашь именно для такого предпр1ят1я. Взросши на родине своей матери, то есть въ той части Франщи, где тогда процветала рыцарская. поэз!я трубадуровъ, и самъ принадлежа къ ихъ числу, Рпчардъ представ лялъ въ своемъ характере странную смёсь разнородннхъ качествъ, отличав-шпхъ поэтовъ той страны п того времени. Съ живымъ релипознымъ чувствомъ, жаждою деятельности, непоколебимымъ геройскимъ мужествомъ, доставившемъ ему прозваше Львпнаго Сердца, въ немъ соединялись грубость, жестокость, алчность, вспыльчивость п сластолюб!е, такъ что онъ могъ служить олицетворешемъ и дуриыхъ и хорошпхъ сторонъ среднихъ в-Ьковъ, будучи склоненъ то къ самому возвышенному и прекрасному, то къ самому низкому и подлому. Для подобной натуры ничего не могло быть привлекательнее прпключешй рыцарскаго похода на Востокъ. Еще за несколько летъ до смерти отца онъ принялъ крестъ, и какъ только умеръ Генрихъ, потребовалъ свидашя съ Филпппомъ Августомъ и не только сговорился, какъ его отецъ, объ общемъ крестовомъ походе, но заключи лъ формальный договоръ о времени и порядке приведешя его въ исполнеше. Короли условились выступить въ начале следующаго лета (1190 г.), соединиться въ Месспне и оттуда плыть въ Палестину. Морской путь былъ пзбранъ потому, что Рпчардъ, помогая Генриху Льву, принялъ къ себе изгнаннаго епископа трирскаго и, будучи въ дурныхъ отношешяхъ къ императору Фридриху Барбароссе и его наместнику, Генриху VI, считалъ путь черезъ Гермашю неудобнымъ для себя.
16 сентября 1190 г. прибылъ въ Мессину Филиппъ Августъ, а черезъ восемь дней Рпчардъ. Едва пробыли они вместе несколько дней, какъ Ричарда разрушила п безъ того не весьма прочное соглайе между королями. Впрочемъ, этому способствовалъ отчасти и ходъ событш въ Сицилш. По смерти последняго норманнскаго короля Сищшп, Вильгельма II (1189 г.), королевство должно было достаться Констанщп и ея мужу, Генриху VI; но государственныя сослов!я не хотелп и слышать о чужеземномъ владычетсве и присягнули графу Танкреду Лечче, единственному мужскому представителю королевскаго дома. Танкредъ былъ сынъ Роберта, побочнаго сына Рожера II (а не сводный братъ Констанщи); Впльгельмъ далъ ему, какъ последней мужской отрасли норманнской династш, графство Лечче; не успевъ еще упрочить свою власть, Танкредъ былъ сильно озабоченъ прибыйемъ обопхъ королей и вероятностью ихъ зпмовки въ Сицшпи, такъ какъ Филиппъ Августъ былъ въ тесной дружбе съ германскпмъ пмпера-торомъ и его сыномъ, а Ричардъ былъ братъ вдовы Впльгельма II, 1оанны, которую Танкредъ лишплъ вдовьей части наследства и держалъ въ заточенш. Однако Фплпппъ обошелся съ Танкредомъ дружественно п даже льстиво, такъ что былъ принять имъ въ самую Мессину. Ричардъ, напротивъ, немедленно и съ угрозами сталъ требовать освобождешя сестры; Танкредъ исполнилъ требоваше, но не впустилъ англпчанъ въ Мессину, а заставилъ расположиться лагеремъ вне города. Не довольствуясь освобождетемъ сестры, Рпчардъ потребовалъ для пея, какъ вдовьей части, значительна™ графства, золотаго трона, болыпаго золотаго стола п другихъ драгоценностей, перечислеше которыхъ лучше всего показываетъ блескъ норманнскаго сищшйскаго двора. Впрочемъ, не смотря на запальчивость этой распрп, дело, вероятно, не перешло бы въ открытую вражду, еслп бы Рпчардъ и его рыцари не оскорбляли сищшйскаго народа. Населеше острова Си-цилш, въ то время богатаго и цветущаго, было смёшаннаго происхождешя и состояло изъ потомковъ грековъ и маврогъ и частью изъ итальянцевъ п нор-манновъ; первые вели себя смирно въ отношешп къ обоимъ королямъ, а норманны, носивппе, подобно крестоносцамъ, рыцарское вооружеше, держали себя гордо. Ихъ ссоры съ апглшскими рыцарями и ихъ упорнымъ королемъ перешли въ открытую войну. После нескольскпхъ стычекъ, Ричардъ напалъ на безумно дерзкую мысль штурмовать Мессину, — городъ, имевппй болёе пятидесяти тысячъ жителей и занятый французами, видимо расположенными защищать противъ ярости англ!йскаго короля место, давшее имъ гостепрпшство. Смелость Ричарда увенчалась одпако успЬхомъ; французы, по приказашю своего более спокойнаго п хладнокровнаго короля, остались нейтральными, а городъ былъ взятъ и разграбленъ при страшной резне. Тогда Рпчардъ поссорился съ самимъ Филиппомъ II. Онъ велелъ выставить на стенахъ Мессины свое знамя, а Филиппъ оскорбился темъ, что
знамя его вассала развевается въ томъ месг!, где находится его главная свар* тира. Хотя Ричардъ, уступая доводамъ своихъ бароновъ, согласился поместить французское знамя рядомъ со своимъ и уступить фраицузамъ половину занятыхъ стЪнъ, но распря между королями длилась до техъ поръ, пока пе былъ заклю*. ченъ договоръ, точно определявши вассальныя отношешя и время отбьгпя пзъ Спцплш. Ричардъ заключилъ договоръ п съ Тапкредомъ, не смотря па пнтрпгп Филиппа. Тапкредъ заплатилъ 1оанне определенную сумму п обручплъ одну пзъ свопхъ дочерей съ ея племяннпкомъ, герцогомъ Артуромъ Бретапскнмъ.
Въ конце марта (1191 г.) вышелъ въ море Фплпппъ Августъ, а вследъ за нпмъ и Ричардъ. Первый благополучно прпбылъ въ Палестину 13 апреля; а флотъ Ричарда былъ разбить бурею между Кипромъ и Крптомъ, п такъ какъ владетель Кипра дурно обошелся съ потерпевшими крушеше, то Рпчардъ решился отмстить ему. Кппромъ уиравлялъ тогда гречесшй принцъ Исаакъ, овладевши имъ насильственно п обходпвппйся съ жителями чрезвычайно жестоко и деспотическп. Смертельно ненавидимый подданными, онъ съ однпмп паеемнпкамп не могъ противиться неодолимымъ рыцарямъ, во главе которыхъ стоялъ герой Ричардъ, п былъ взять въ пленъ; англичане заняли островъ. Въ Палестине, куда Рпчардъ прибыль въ начале поня, со времени освобождешя Гвпдо не произошло ничего замечательнаго. Копрадъ Монферратсйй отстоялъ отъ пападешй Саладина Тпръ, жители котораго прнзналп его своимъ владетелемъ, а потомъ присоединился къ Гвидо, осаждавшему Акру. У Гвпдо съ прибывшими съ запада крестоносцами набралось до тридцати тысячъ войска, въ томъ числе около двухъ тысячъ всадниковъ. Получивъ пзвестае о вступлеши Фридрпха Барбароссы въ Малую Азыо, Саладинъ съ своей стороны собралъ отовсюду огромныя толпы единоверцевъ. Такимъ образомъ, подъ Акрою начался бой за честь п веру, веденный съ обепхъ сторонъ съ равнымъ одушевлешемъ. Стычки происходили ежедневно и, кроме того, насчптываютъ десять болыппхъ сражешй, данпыхъ до прпбыпя подъ Акру Фридриха Швабскаго. Какъ пи малы были остатки герман-скаго войска, приведеннаго Фрпдрпхомъ, но все же они придали хрпспапамъ новыя силы, и съ прибыпемъ пхъ осада пошла успешнее. Но Фрпдрпхъ умеръ отъ действ!я климата, ополчеше его разсеялось, а незадолго до прпбыпя Филиппа Августа между Копрадомъ Монферратскимъ п Гвпдо вспыхнула вражда, п по смерти жены Гвидо никто пе хотёлъ признавать его королемъ; Конрадъ же предъявилъ притязашя на ворону, основывая своп права на томъ, что обвенчался съ похищенною имъ свояченицею Гвидо, бывшею въ замужстве за Гумфрп-домъ Торонскпмъ. Споръ между ними былъ еще не решенъ, когда прпбылъ иодъ Акру Филиппъ Августъ.
Французсвдй король принялъ сторону своего союзника и вассала Конрада, такъ какъ Гвидо, имешя котораго лежали въ Пенни, былъ вассаломъ Ричарда. Гвпдо немедленно оставилъ лагерь и отправился на островъ Кипръ искать помощи у своего сюзерена. Ричардъ, обязанный вступиться за него, былъ весьма радъ случаю выступить противъ Филиппа, имея на своей стороне некоторую долю права. Прибывъ подъ Акру, онъ потребовалъ, чтобъ Конрадъ подчинился приговору войска; но Конрадъ, считая свое дело решепнымъ, не хотелъ и слышать о суде; однако, опасаясь запальчивости Ричарда, отправился въ Шпръ. Черезъ годъ онъ былъ зарезанъ двумя ассасинами, принявшими, съ целью совершить это злодея-Hie, христианство и успевшими подъ личиною благочестая втереться въ домъ Коп-рада. Неизвестно, что вызвало ихъ на этотъ поступокъ. Враги Ричарда впдятъ въ этомъ его руку, что, по всей вероятности, несправедливо. Вакантное королевское достоинство Ричардъ отдалъ графу Генриху И Шампанскому, женившемуся на вдове Конрада, а Гвпдо. Люзиньяна вознаградилъ за то островомъ Кппромъ. Какъ только Филиппъ Августъ и Ричардъ сошлись вместе, между ними возобновилась старинная непр!язнь и соперничество; но теперь Филиппъ былъ въ явномъ проигрыше. Ричардъ превосходилъ его всеми рыцарскими и воинскими качествами и, едва прибывъ въ лагерь, далъ делу оборотъ, значительно унизпвцпй славу Филипа. Будрчи несравненно сильнее, смелее и привычнее къ войне, чемъ его сонёрникъ, Ричардъ умелъ передать свою дикую храбрость всему войску, такъ что черезъ шесть недель по его прпбыпи приведена была къ концу осада, Длившаяся целыхъ два года п въ течете трехъ месяцевъ не подвинутая нп на
шагъ впередъ. 12 поля 1191 г., защитники города сдались на капитуляцию. Они получили свободный выходъ, но должны были оставить въ город!* все имущество, пров!антъ, склады оруж!я, стоявппе въ гавани корабли и, сверхъ того, дать зало-жнпковъ въ обезпечеше того, что Саладинъ заплатить наличную сумму денегъ, дастъ свободу почти двумъ тысячамъ шгЬнныхъ хрпспанъ и возвратитъ святой крестъ, доставшийся ему въ сражеши при Гиттпм'Ь. Городъ п добычу Филиппъ и Рпчардъ разделили между собою. Съ выступавшимъ мухаммеданскимъ гарнизо-номъ и его государемъ Ричардъ обходился несравненно дружелюбнее, ч4мъ съ единоверцами. Особенно обхождеше его съ немцами и ихъ князьями было до того возмутительно, что съ техъ поръ они стали считать его врагомъ нащи, надеясь при случае отплатить ему тою же монетою. Онъ не только не далъ имъ доли въ добычи, но позволилъ себе неслыханную дерзость противъ герцога Леопольда VI Австршскаго, которую иные отпосятъ, впрочемъ, къ началу следующая года п къ другому случаю. Герцогъ, занявъ въ городе домъ, выставилъ на немъ свое знамя; Ричардъ, узнавъ это, не только выгналъ герцогскпхъ людей, но сорвалъ знамя и бросплъ его въ грязь. Леопольдъ былъ слпшкомъ слабъ, чтобъ отмстить; онъ удалился изъ города и вначале следующая года вернулся въ Европу. Все его соотечественники и все итальянцы оставили Палестину, такъ какъ имъ не было возможности оставаться въ войске, находившемся подъ вл!я-шсмъ англшскаго короля, и где ихъ всячески теснили и оскорбляли.
Обходясь такъ грубо съ союзниками, Рпчардъ въ тоже время былъ въ са-мыхъ дружескихъ отношешяхъ съ Саладиномъ. Они походили другъ на друга грубостью и мужествомъ, велпкодуппемъ и хищнпчествомъ, жестокостью и минутными вспышками благородства, а въ безпрестанныхъ стычкахъ успели оценить взаимное искусство и физическую силу. Вследъ за прибыйемъ Ричарда подъ Акру, они по рыцарски обменялись посольствами, делали другъ другу подарки, и вообще между ними установились Tania странных отношешя, что въ Филиппе Августе не только проснулась старая зависть, но и возникли, весьма естественно, подозрешя. Это утвердило его въ прежнемъ намеренш возвратиться въ Европу прп-первомъ удобномъ случае. Онъ впделъ, что весь блескъ, доставляемый ему зпачешемъ его государства и вассальными отношешями англшскаго короля, служилъ только къ возвышенно соперника въ глазахъ хриспанъ и невер-ныхъ, такъ какъ рыцарсшя и поэтичесюя свойства Ричарда производили на турокъ и курдовъ и на хриспанскихъ рыцарей несравненно сильнейшее впечатлеше, чемъ основательный, государственный умъ Филиппа, ценить котораго они не умели. Впрочемъ, была и политическая причина, побуждавшая Филиппа вернуться скорее въ Европу: подъ Акрою умеръ графъ Филиппъ Фландрскш, а какъ онъ былъ бездетенъ, то французскому королю представлялся отличный случай захватить его графство. Поэтому, избравъ предлогомъ незначительную болезнь, онъ въ конце шля отправился домой, поручивъ начальство надъ оставшеюся въ Палестине частью войска герцогу бургундскому Гуго и давъ англшскому королю клятвенное обещаше не тревожить его владешп. Прибывъ во Францш, онъ тотчасъ началъ войну съ своимъ тестемъ, Бальдуиномъ Геннегаускимъ, ближайшими» наследникомъ умершаго графа фландрскаго, и успелъ добиться уступки графства Артуа, сделавшаяся съ техъ поръ постояннымъ владешемъ младшпхъ принцевъ королевскаго дома.
По отъезде Филиппа, Ричардъ потребовалъ у Саладина выполнешя условш, заключенныхъ при капитулящи Акры, назначалъ для того несколько сроковъ, и наконецъ послалъ сказать, что если по прошествш определенная времени услов!я не будутъ выполнены, то онъ казнитъ всехъ бывшихъ въ его власти заложни-ковъ и п.тЬнныхъ мусульманъ. Саладинъ, вероятно, считавши! подобное варварство невозможным^ не обратилъ внимашя на угрозу; но Ричардъ исполнилъ ее, прпказавъ изрубить несколько тысячъ мухаммеданъ. И замечательно, что со стороны летописцевъ того времени не раздалось решительно нп одного возгласа противъ этого звёрства: некоторые даже хвалили его. Саладинъ, могший соперничать съ Ричардомъ не только въ великодушии, но и въ жестокости, отвечалъ изб!ешемъ множества хрисианъ. Однако эта бойня только на весьма короткое время прервала дружеская отношешя обоихъ воителей, повидимому, созданныхъ другъ для друга. Черезъ шесть недель по взятш Акры, Ричардъ возобновилъ
военныя д4йств!я, но не двинулся прямо ва Терусалимъ, главную цель похода, а сталъ готовиться къ нападение на этотъ городъ тогда, когда уже рвеше рыцарей охладело и MHorie возвратились домой. Рядомъ безпрерывньтхъ стычекъ дошелъ онъ берегомъ до Аскалона, прюбрФтая каждую пядь земли ценою прови. Саладинъ, отступая шагъ за шагомъ, уничтожала, каждый оставляемый городъ, чтобъ не допустить христТанъ укрепиться въ немъ, какъ и въ Тире и Акре. Все время съ осени до весны слёдующаго года (1492 г.), Ричарда, занимался возстановлешемъ крепостей Яффы и Аскалона. Это промедлеше, естественно, производило невыгодное впечатлеше на техъ, которые руководились однимъ энтуз!азмомъ, не йомышляя о какомъ бы то ни было плане и не обладая никакими познашями въ военномъ деле. Но за то Саладинъ сознавалъ всю опасность иметь подобнаго противника во главе западнаго войска, п легко можетъ статься, что, действительно, одно имя Ричарда, — долгое время после того употреблявшееся у мусульманъ, какъ угроза, лишало мужества воиновъ Саладина. Не разъ турещпе всадники трепетали при одномъ виде его и поспешно обращались въ бегство, съ крикомъ «король Ричардъ пдетъ!« За то Рпчардъ сражался съ безумною отвагою, такъ что если онъ ущЬлелъ, то только благодаря необычайной силе и ловкости, позволявшимъ ему носить тяжелую броню, которую не брало никакое opyffiie. Наконецъ, Саладинъ увиделъ необходимость во что бы нп стало удалить этого человека съ театра войны, и потому далъ полномоч!е своему брату, Аделю, вступить съ нимъ въ переговоры. Между Аделемъ и Рпчардомъ не замедлили возникнуть дружесюя отношешя и прТязнь, но переговоры не окончились ничемъ. Кому-то изъ нихъ пришла при этомъ въ голову забавная мысль покончить войну бракоыъ Аделя съ сестрою Ричарда, 1оанпою, привезенною имъ изъ Сицилш. По проекту этого договора Адель и 1оанна должны были быть признаны владетелями Палестины. Ричардъ уступалъ имъ завоеванные города, а Саладинъ Терусалимъ и остальную часть страны. Саладинъ понялъ всю несостоятельность подобнаго плана и, къ величайшему изумлешю своихъ сподвпжниковъ, принялъ его. Онъ разеудилъ совершенно верно, что дело, пущенное въ ходъ, рушится не только вслёдстше несоглашя Тоанны, мнешя которой даже еще не спрашивали, но главнымъ образомъ вследствТе разности веръ и препятствш со стороны духовенства. Действительно, какъ только это предложеше сделалось из-вестнымъ, оно возбудило такое всеобщее негодоваше, что Ричардъ долженъ былъ прибегнуть къ объяснешю, что онъ имелъ виду обращеше Аделя въ хрпспан-ство. Впрочемъ, вследъ за темъ онъ опять обнаружилъ подобное же невнимаше и равнодупйе къ священнейшимъ общественнымъ и релипознымъ поняпямъ своего времени, посвятпвъ въ рыцарство одного изъ родныхъ Саладпна и, такимъ образомъ, принявъ мухаммеданина въ христТанскую корпоращю, основными элементами которой были защита веры и столь чужое восточнымъ народамъ и ихъ гаремамъ уважеше къ женщинамъ.
Находясь въ дружескихъ отношешяхъ къ невернымъ, Ричардъ въ то же время постоянно ссорился съ французами и ихъ предводптелемъ, герцогомъ бур-гундскимъ. Онъ долго переносплъ непрТятностп отъ французов!., имея въ виду походъ противъ Терусалпма, мысль о которомъ не оставляла его. Даже пзвеспе о непрТязненныхъ дёйствгяхъ его брата 1оанна въ Англш п французскихъ про-вишцяхъ не могла заставить его отказаться отъ своего плана п возвратиться въ Европу. За едюя спрвенты (стр. 23), которыми преследовали его герцогъ бургундски и его товарищи, онъ мстилъ, какъ поэтъ, столь же злыми стихами. Наконецъ онъ приблизился на разстояше несколькпхъ миль къ 1ерусалпму, но въ тотъ самый моментъ, когда счпталъ себя достпгшпмъ венца славы, принуж-денъ былъ, почти со слезами на глазахъ, отступить, потому что французы объявили невозможнымъ завоеваше 1ерусалима и потребовали собрашя военнаго совета, на которомъ искусственно подобранные посредники решили, что при тог-дашнихъ обстоятельствахъ не следуетъ делать приступа. Въ этомъ тяжеломъ положеши Ричардъ старался спасти, по крайней мере, свою честь. Чтобъ не бросить среди войны беззащитныхъ палестинскихъ хриспанъ и святыя места на произволъ неверныхъ, онъ решился начать съ Саладиномъ переговоры, для за-ключешя мира или перемирТя. Но, ведя переговоры, онъ не прекращалъ войны; къ этой эпохе относится, между прочимъ, самый блистательный изъ безумно
—• « —
дерзкихъ подвиговъ Ричарда, доставившихъ ему прозвище Львинаго Сердца. Онъ стоялъ у Яффы съ отрядомъ не более какъ въ тысячу человЪвъ и съ одиннадцатью всадниками, какъ вдругъ ихъ окружилъ вдесятеро сильнЪйшШ неприятель, им^впий до семи тысячъ регулярной кава л epi и. Малочисленный англ!йск!й отрядъ сомкнулся и мужественно отражалъ непр!ятельсшя нападешя. Но Ричарду не нравился такой спокойный отпоръ; съ горстью всадниковъ бросился онъ на нещлятеля и, опрокидывая рядъ за рядомъ, спасъ одного изъ спутниковъ, упав-шаго съ коня п уже окруженнаго, выручилъ другаго, почти взятаго въ плЬнъ, и пробился почти невёроятнымъ образомъ черезъ войско враговъ, тысячами окружавшихъ его, но не осмелившихся напасть на него.
Вскоре после этой встречи, Ричардъ заключплъ на трп года перемир!е, распространявшееся на его спрйскихъ и палестпнскпхъ едпноверцевъ (сентябрь 1192 г.). Христиане удерживали AHTioxiro, Триполи, Акру, Яффу и всё друпе приморсгае города, но Аскалонъ долженъ былъ быть срнтъ; доступъ къ святому гробу былъ открыть всемъ христйанамъ, но чтобы досадить французамъ, Ричардъ включилъ въ договоръ услов!е, что каждый пилпгрпмъ долженъ иметь видъ за подписью его или Генриха, носпвшаго тптулъ 1ерусалпмскаго короля. Въ начале октября Ричардъ отправился въ Европу, съ очевпднымъ намерешемъ возвратиться въ Палестину, и последовавшая черезъ пять месяцевъ смерть Саладина (1193 г.) обещала успехъ новому походу; но положеше делъ въ Европе помешало Ричарду и Филиппу Августу отправиться на Востокъ, а значительных силы крестоносцевъ, двпнувппяся пзъ Гермаши (1197 г.), не могли сделать ничего значительнаго, вследств!е неблагопр!ятныхъ обстоятельствъ. Между темъ, папа не переставалъ проповедывать, что крестовые походы священный долгъ хрлспанскаго рыцаря, а настроеше, породившее ихъ, все более и более усиливалось въ Европе, такъ что Палестина, вероятно, была бы снова завоевана въ начале следующаго столейя, если бы въ это время две друпя страны не открыли новаго поприща для деятельности искателей приключешй и набожно воинственной ревности благочестивыхъ душъ. На юге Францш папской церкви грозили опасностью еретики, сделавппеся известными подъ пменемъ альбигойцевъ, а въ визанййской имперш греческаго императора замёнилъ государь, принадлежавши къ западной церкви; следовательно, въ обёихъ странахъ не было недостатка въ поводахъ къ борьбе за веру, содействовать же истреблешю альбигойцевъ или поддерживать оруж!емъ въ греческой имперш латинскую церковь считалось столь же славнымъ подвпгомъ, какъ участвовать въ крестовомъ походе. Поэтому воспламененная церковью релипозная ревность европейскихъ рыцарей обратилась на обе эти страны. Такимъ образомъ ходъ собыйй заставляетъ насъ бросить взглядъ на ncTopiK) главныхъ западныхъ государствъ и греческой имперш.
4 . Герав1я и Итал1я отъ смерти Фридриха Барбароссы до уб!еп1я Филиппа^ Швабскаго.
Царствоваше сына Фридриха Барбароссы, Генриха VI, началось войною съ Генрихомъ Львомъ, старпннымъ врагомъ гогенштауфенской династии. Вследъ за вы-ступлешемъ Фридриха въ крестовый походъ, Генрихъ Левъ нарушилъ данное слово и осенью 1189 г. возвратился вь Гермашю, надеясь, въ отсутств!е стараго императора и большинства пмперскихъ князей, возстановить свое прежнее могущество. Первыя действ!я его были удачны и славны. Съ нимъ соединились арх!епископъ бре-мснскШ Гартвигъ, одинъ изъ знатнейшнхъ владетелей северной Гермаши, и мнопе изъ князей Гольштейна, Мекленбурга и Саксоши, такъ что прежде чемъ императоръ успелъ собрать войско, онъ покорилъ Любекъ, Лауэнбургъ и нёсколько другпхъ го-родовъ, вновь укрепплъ свою резиденцию Брауншвейгъ и разрушилъ до осповаи1я Бардевикъ, самый значительный торговый городъ северной Гермаши. Еогда императоръ подступилъ съ военными силами имперш къ Брауншвейгу, настала зима и страшные холода и принудили его распустить войско. Казалось, что императору долго придется усмирять смелаго и хитраго герцога, а на эту борьбу ему не хватало времени, потому что недавняя смерть Вильгельма II, короля пеа-
политанскаго и спцилЫскаго, требовала его присутствы въ Италш. Поэтому ему хотелось уладить, какъ можно скорее, германсгая дела мпрнымъ путемъ; Генрпхъ Левъ, неожиданно покинутый частью союзниковъ, былъ согласенъ на это. Архгепископы Филиппъ Кёльнскш, незадолго до того помиривппйся съ импера-торомъ, и Конрадъ Майнцсшй взялись быть посредниками, и такимъ образомъ состоялся мирный договоръ, по которому Генрпхъ получалъ прощеше и пргоб-Р'Ьталъ половину Любека, а взамЪнъ того обязывался разрушить въ четырехъ м£стахъ стены Брауншвейга, срыть Лауэнбургъ и отдать въ заложники двухъ старшпхъ сыновей. Вероятно, императоръ добился этихъ уступокъ, которыхъ, по-видимому, требовала его честь, какими-нибудь тайными обГщашямп; однако онъ не думалъ держать слова, Генрихъ также не считалъ себя связаннымъ этимъ договоромъ, и потому враждебный д4йств!я вскоре возобновились.
После заключешя мира, императоръ, не теряя времени, посп'Ьшнлъ въ Италпо, чтобы воспользоваться затруднешями, причиненными неаполитанскому королю Танкреду прибьтемъ въ Спцилпо французскпхъ и англшскихъ кресто-носцевъ (въ конце 1190). Но его задержали д'Ьла въ Ломбарды и папа Целест и н ъ III, а т’Ьмъ временемъ другъ его, Филиппъ Августъ уЬхалъ изъ Мессины. Целестинъ никакъ не хотёлъ допустить, чтобы германсме императоры, усплясь прюбретешемъ Неаполя, получили еще большее вл!яше и значеше въ Сицилы; поэтому онъ отстрочивалъ свое собственное посвящеше, чтобы Генрихъ не могъ требовать отъ него короновашя. Императоръ решился принудить его къ этому помощью римскаго народа, и чтобы склонить римлянъ на свою сторону, пожертвовалъ имъ вернейшими союзниками отца, жителями Тускулума. Со времени блистательной победы ХрисНана Майнцскаго, жители Рима и Тускулума были въ постоянной вражде, но Тускулумъ, занятый императорскимъ гарнизо-номъ, былъ вне опасности. Теперь римляне, имея въ своей власти папу, обещали Генриху заставить Целестина короновать его, если онъ выведетъ войска изъ Тускулума. Генрпхъ согласился и отдалъ городъ на жертву мстительнымъ вра-гамъ. Римляне яростно напали на беззащитный Тускулумъ, истребили жителей и сожгли городъ. Немногие изъ оставшихся въ живыхъ тускуланцевъ построили себе хижины, и на этомъ месте возникъ потомъ новый городъ, названныхъ Фраскатп по матер!аламъ, послужившпмъ для постройки первыхъ жилпщь (frasche—ветвь). Римляне заставили папу соверщить обрядъ посвящешя, и тогда опъ короновалъ императора (апрель 1191 г.). Генрихъ отправился изъ Рима въ южную Италпо, покоряя одииъ городъ за другимъ, и уже приступилъ къ осаде Неаполя; но здесь войска его, подобно многимъ прежнимъ н'Ьмецкимъ войскамъ, сделались жертвою климата. Воины умирали тысячами отъ заразительныхъ болезней, а къ этому присоединилась еще измена молодаго Генриха Брауншвейг-скаго, взятаго въ Италш. Императоръ принужденъ былъ снять осаду и спешить въ Гермашю (сентябрь 1191 г.), куда прпвелъ только весьма немногпхъ спутни-ковъ. Жена его, Констанщя, отправившаяся въ Салерно, чтобъ оттуда предъявить права свои на Неаполь, попалась въ руки враговъ. Жители Салерно, старые республиканцы, не сочувствовали притязашямъ Генриха и потому, или сами предали Констанщю, или устроили такъ, что адмиралъ Танкредъ захватилъ ее въ городе. Танкредъ обошелся съ нею очень хорошо и даже, вследств)е уве-щангй папы, отправилъ ее на следующей годъ къ мужу.
Въ Гермаши императоръ нашелъ своего стараго врага Генриха Льва, сЫнъ котораго спасся бегствомъ отъ наказашя за измену, воюющимъ съ соседями. Онъ не только помогъ имъ, но старался повредить вельфской парты союзомъ съ фран-цузскимъ королемъ. Съ этой целью онъ уговорплъ пфальцграфа рейнскаго Конрада, брата Фридриха Барбароссы, выдать за Филиппа Августа свою единственную дочь, которая, какъ вероятная наследница пфальцграфства п будущая владелица обшнрныхъ имешй отца, была самою богатою невестою въ Европе. Но сама она не хотела и слышать объ этомъ браке, желая выйтп за сына Генриха Льва Генриха, съ которымъ еще прежде была помолвлена, п, прп содейстш матери, тайно обвенчалась съ своимъ женихомъ. Планъ императора былъ разстроенъ, но женитьба эта принесла ему существенных выгоды. Онъ впделъ въ ней средство избавиться отъ врага, который могъ сильно вредить его предпр!япямъ противъ Танкреда; фамилгя же Вельфовъ, желавшая тогда прыбрести пфальцграфство,
была побуждаема къ прпмирешю какъ собственнымъ интересомъ, такъ и новымъ родствомъ. Весною 1194 г. заключенъ былъ договоръ, по которому обе партш примирились, а молодой Генрихъ БрауншвейrcKin, въ благодарность за обещанное ему пфальцграфство, согласился принять учаспе въ итальянскомъ походе императора. Ближайшимъ следств!емъ союза между Вельфамп и Гогенштауфе-намп было то, что первые были связаны во время самоуправства- императора съ Ричардомъ Львиное Сердце; по крайней мере только такпмъ образомъ можно объяснить себе, что они не действовали при этомъ случае такъ, какъ предпи-сывалъ имъ долгъ родства и благодарности.
На возвратномъ пути изъ Палестины Ричардъ, въ октябре 1192 года, прп-сталъ къ Далмащи, потому что, не доверяя Филиппу Августу, не хотелъ ехать черезъ Францш. Онъ хотЬлъ отправиться тою же дорогою, которою незадолго передъ темъ спасся пзъ Неаполя его племянникъ, сынъ Генриха Льва, т. е. пробраться черезъ Далмацш, Иллпрш, Венгрш и Богемш въ Брауншвейгъ, а оттуда черезъ северную Гермашю въ Англш. Но и на этомъ пути, не смотря на принятую пмъ одежду пилигрима, ему следовало быть крайне осторожнымъ; во первыхъ онъ оскорбилъ въ Палестине всю немецкую нацш, а во вторыхъ, въ то время каждый нутешествеинпкъ долженъ былъ иметь пропускъ или паспорта, если не хотелъ быть принятымъ за бродягу, закъ что даже такое лицо, какъ арх!еппскодъ Фплпппъ Кёльнскш, должно было запасаться пмъ для проезда изъ Рима въ Германш. У Ричарда не было пропуска. Его племянникъ благополучно добрался до дому только потому, что былъ строго веренъ принятому костюму; Рпчардъ же дёйствовалъ съ обычною неосторожностью, обращая на себя всеобщее вшшаше своихъ обхождешемъ и многочисленною свитою и возбуждая алчность совершенно ненужною пышностью. Его путешеств!е было непрерывнымъ рядомъ неосторожностей; съ нпмъ было столько людей, что между Аквплеей и Фрейзпнгеномъ не менее четырнадцати рыцарей его свиты попались въ пленъ, и все-таки ихъ оставалось столько, что ни въ то время, да и никогда, никто не решился бы пропустить чрезъ свои владешя, безъ предварительнаго разрешены, такую массу вооруженныхъ людей. Уже въ Далмащи Рич'ардъ дважды изменилъ себе и былъ вынужденъ направиться на Аквилею, съ темъ чтобы оттуда идти чрезъ графство Гзрцъ, Каринтш и Зальцбурге. И въ Гёрце и въ Зальцбурге онъ съ болыппмъ трудомъ ушелъ отъ преследовашй тамошнихъ владетелей, а потомъ, чтобы пройти въ Богемш, выбралъ дорогу, которая привела его въ одно изъ предместш Вены, резиденцш смертельно обиженнаго имъ герцога Леопольда Ав-стршскаго. Здесь онъ былъ узнанъ по драгоценному перстню однимъ пзъ людей Леопольда, бывшемъ въ походе. Получивъ объ этомъ пзвеспе, герцогъ схватилъ Ричарда и заключилъ его въ тюрьму, въВене (декабрь 1192 г.). Когда это сделалось известпымъ, общественное мнеше такъ сильно высказалось въ пользу Ричарда, что папа даже отлучилъ отъ церкви Леопольда. Въ пленнике видели только пилигрима и защитника веры, п сообразно духу времени, обращали исключительное внимаше па релипозную и моральную сторону дела, оставляя въ стороне политически соображешя, играюшдя въ наше время главную роль. Но Генрихъ VI не обратилъ ни малейшаго внимашя на общественное мн-Ьше. Онъ вытребовалъ пленника къ себе и обошелся съ нимъ жестоко, не только потому, что считалъ Рпчарда врагомъ государства, вследств!е его отношешй къ Генриху Льву и Танкреду, своимъ личнымъ противннкомъ, и преимущественно имея въ виду заставить его подданныхъ заплатить огромный выкупъ. Ричардъ былъ от-правленъ въ крепость Трифельсъ, въ рейнской Баварш, и тамъ заключенъ въ отвратительную тюрьму. Англичане выказали въ этомъ случае замечательное участ1е къ нему, и эта любовь подданныхъ, въ связи съ веселымъ нравомъ Ричарда и общимъ мнешемъ о поступкахъ Генриха, послужила тэмою для множества поэтическихъ произведений, значительно расширившихъ кругъ средневе-ковыхъ рыцарскихъ сказашй. Знаменитейшая изъ этихъ поэмъ воспеваетъ верность друга Ричарда, певца Блонделя, отыскавшаго, после долгихъ странство-вашй и поисковъ, темницу короля, проникшаго къ нему переодетымъ и содействовавшая его освобождены). Англичане послали въ Германш депутацш, королева мать осаждала папу просьбами о заступничестве, вела съ нимъ деятельную переписку, и Целестинъ, действительно, делалъ всевозможное въ пользу Ричарда.
Но Генрихъ былъ непреклоненъ. Наконецъ самъ Ричардъ наскучилъ пл'Ьномъ и, вступивъ въ переговоры, условился заплатить за свое освобожденхе громадную для того времени сумму, полтораста тысячъ марокъ, изъ которыхъ императоръ долженъ былъ удалить герцогу Леопольду двадцать тысячъ. По постановлешямъ феодальнаго права, выкупъ должпы были заплатить англхйское рыцарство и духовенство, и они выполнили это съ готовностью, изумившею немцевъ. ВсЬ классы народа были обложены огромными податями, церковные сосуды были расплавлены для обращешя въ монету, и даже съ гробиицъ святыхъ было взято все серебро и золото. Сторговавшись между собою, Ричардъ п Генрихъ сделались друзьями, императоръ подарилъ Ричарду королевство арелатское, а Ричардъ не задумываясь призналъ Англ!ю лсномъ императора, будучи, вероятно, убеж-денъ, что Генрихъ такъ же мало будетъ въ состоянии пользоваться своимъ пра-вомъ на Анг.’пю, какъ онъ самъ подареннымъ ему королевствомъ, только тптулъ котораго принадлежалъ германскому императору. Впрочёмъ, ни тотъ, ни другой, повидимому, не придавали этимъ пустымъ церемотямъ больше значешя, чемъ оне заслуживали. Въ конце 1193 года Генрихъ получилъ часть выкупа, следовавшую ему, по договору, впередъ, но темъ не менее не выпускалъ Ричарда, такъ какъ Филиппъ Августъ и братъ Ричарда, 1оаннъ, желавших завладеть престол омъ, обещали ему еще большую сумму, если онъ задержитъ пленника. Но тогда подняли ропотъ приверженцы Вельфовъ, а пмперсюе князья, участвовавппе въ заключенш договора, стали резко упрекать императора въ алчности п вероломстве, и Генрихъ, волею, и неволею, долженъ былъ освободить Ричарда (февраль 1194 г.).
Добытыя отъ англичанъ деньги послужили императору для новаго похода въ Птал1ю, въ которомъ немцы, какъ нащя, отказались принимать учаспе. Обстоятельства благопр!ятствовали успеху предпр!япя. Генрихъ Левъ состарился и жилъ въ уединешп, где и умеръ, годъ спустя (1195 г.), а сынъ его, Генрихъ, нуждался въ расположена императора; наконецъ, по особенному счастью, въ феврале 1194 г. умеръ единственный опасный противникъ, Танкредъ Сищшй-оюй, оставивъ несовершеннолетняя сына. Для скораго и легкая покорешя Неаполя и Сицилш императору не доставало только Флота; но онъ досталъ его такъ же просто какъ и деньги, обманувъ генуэзцевъ и ппзанцевъ, бывшихъ въ то время могущественнее всехъ на море. Онъ наделилъ ихъ. столь обширными правами и привилепями и надавалъ такпхъ обещашй, что они уже изъ одного этого могли видеть, какъ мало думалъ онъ объ исполненш обещанная. Ппзан-цамъ онъ еще въ предшествовавшемъ году обещалъ доступъ въ среднюю Италш, безпошлинную торговлю по всему государству, третью часть сокровпщъ Танкреда и многое въ томъ же роде. Генуэзцамъ же прямо объявилъ, что предпринимаетъ походъ противъ Сицилш, единственно ради чести, а по окончанш его отдастъ имъ весь островъ. Ослепленные своею алчностью, торговцы забыли, что выполнить эти обещашя, или нетъ, было въ его власти, и что онъ, пользуясь вечною враждою между обоими городами, легко могъ лишить одного посредствомъ другаго всехъ дарованныхъ ему правъ. Они помогли ему въ походе противъ Неаполя и Сицилш (1194 г.) всеми свопми морскими силами. Генрихъ, имея за себя, сверхъ того, права жены и значительное войско, въ течете несколькихъ меся-цевъ овладёлъ норманнскимъ королевствомъ и обезчестплъ свое счастье возмутительными произволомъ и варварствомъ. Молодому сыну Танкреда онъ вы-кололъ глаза и отослалъ со всемъ семействомъ, въ Гермашю. Множество знатпей-шихъ духовныхъ и светскихъ лицъ, подъ предлогомъ действительная или вымышленная заговора, было схвачено и казнено со страшною жестокостью. Заслуженному адмиралу Маргарптопе, некогда взявшему въ пленъ Констанщю, выкололи глаза; другихъ сажали на колъ, жгли, сдирали кожу и зарывали живыми въ землю. Генрихъ не оставилъ въ покоё даже могнлъ Танкреда и его отца и велелъ разрыть ихъ, чтобы снять съ труповъ короны. Одинъ итальян-смй историкъ того времени называетъ Генриха вторымъ Нерономъ; но за то одинъ изъ мухаммеданскихъ владетелей въ Африке прислалъ ему дары пзъ уважешя къ тому, что въ восточныхъ государствахъ называется энерпей. Огромная добыча, взятая тогда Генрпхомъ и его войскомъ, свидетельствуетъ объ изумительной роскоши и богатстве силищйцевъ того времени и ироцветанш торговли и промышлености, которыми островъ былъ обязанъ своему, замечательно гу
стому насел енш. Эти сокровища, наполнивппя кладовыя Трифельса, составляясь разительный контраста съ немецкою бедностью. Д'Ьйствптелкно, при сыне Генриха, обладаше Неаполемъ и Спц1шей придало Гогенштауфенамъ более могущества и блеска, ч'Ьмъ всЬ остальныя, несравненно обширнейппя владешя. Отправляясь въ Гермашю, Генрихъ оставилъ въ южной Италш Консташцю съ недавно родившимся сыномъ, будущпмъ пмператоромъ Ф р и др и х о м ъ II. Но, какъ будто желая сделать немецкое владычество особенно ненавистнымъ для сп-цплшцевъ, поручплъ управлеше королевствомъ епископу гильдесгеймскому, человеку, не понимавшему, да п совершенно неспособному понимать характеръ смЪ-шаннаго и, подобно всЬмъ южнымъ европейскпмъ народамъ, раздражительнаго и подвпжнаго населешя. Въ северной Италш онъ назначплъ наместникомъ Тосканы брата своего. Филиппа, которому далъ потомъ герцогство швабское и котораго женплъ на вдове старшаго сына Танкреда, дочери греческаго императора Исаака Ангела. Генуезцевъ, какъ уже выше сказано, онъ наградилъ за помощь по своему, объявивъ имъ псиолнеше обещашя решительно невозможнымъ и, во время ихъ раздоровъ съ пизанцами, отнявъ у нихъ и тЬ права, которыми они до того пользовались въ Спцплы.
Задобрпвъ вывезенныпи изъ Италш сокровищами бедную деньгами немецкую аристократию, Генрихъ заставилъ ее избрать своимъ преемнпкомъ только что ро-дпвшагося п еще не крещенпаго сына (1196 г.) и вследъ затемъ надулъ множество народа самою мастерскою штукою своей хитрой, себялюбивой политики. Въ то время, во всехъ частяхъ государства было возбуждено самое пламенное участие къ судьбамъ Палестины, и граждане, рыцари и князья наперерывъ стремились къ новому крестовому походу. Генрихъ решился воспользоваться этимъ энту-з!азмомъ для подавлешя возсташя, вспыхнувшаго въ Апулш вскоре по его отъезде. Делая впдъ, будто самъ желаетъ принять учаспе въ крестовомъ походе, Генрихъ убедилъ крестоносцевъ отправиться въ Апулш, соединиться тамъ и оттуда ехать моремъ въ Палестину, на прпготовленныхъ имъ корабляхъ. По прибиты въ Апулш, онъ воспользовался крестоносцами для подавлешя возсташя, и затемъ отправилъ ихъ на Востокъ; самъ же остался въ неаполитанскомъ королевстве, съ которымъ и на этотъ разъ обошелся, какъ съ завоеванной страной. Съ неслыханнымъ зверствомъ наказывалъ онъ знать за такъ пазываемыя полити-чесшя преступи ешя; въ Капуе, онъ велелъ привязать къ лошадиному хвосту и гонять въ такомъ положены по улицамъ города зятя Танкреда, графа Ричарда Ачерру, и после того повесить его за ноги, чтобъ продлить мучешя. Эти вар-варсме поступки не только сделали его ненавистнымъ для подданныхъ, но и разсорили его съ женою; отношея!я къ ней, если верить некоторымъ писателямъ, перешлп даже въ явную вражду. Утвердиться въ Неаполе и править имъ среди такихъ обстоятельствъ было темъ затруднительнее, что королевство давно уже находилось въ положены, при которомъ самому лучшему правителю едва ли было возможно сохранить тишину и порядокъ. При обоихъ предшественникахъ Танкреда, придворныя смуты почти не прерывались, а продолжительное царствоваше Вильгельма II уничтожило всямй порядокъ. Танкредъ имелъ все качества хоро-шаго государя, но управлялъ слишкомъ мало времени, чтобъ исправить все зло, сделанное его предшественниками. Въ Спцплш, где населеше состояло изъ смеси самыхъ безпокойныхъ нащй, господствовали сильнейипя распри, а апулшцы, по выраженш одного изъ лучшихъ средневековыхъ .гЬтописцевъ, былп самымъ нена-дежнымъ народомъ, неимевшпмъ ни мужества, ни силы на войне и не могшихъ оставаться спокойнымъ среди мира, а между темъ стремившимся къ необузданной свободе. Въ такомъ положены, немцы, облеченные полною властью въ чужой земле, не могли, да и не хотели управлять иначе, какъ мечомъ и кнутомъ. Зверство и жестокость съ одной стороны, ненависть и ожесточеше съ другой росли со дня на день. Они уже достигли высшей степени, какъ вдругъ Генрихъ, напившись чего-то холоднаго, заболелъ въ Мессине и умеръ 32 лёта отъ роду (сентябрь 1197 г.). Сыну его еще не было трехъ летъ, и потому Констанщя осталась, по закону, правительницею своего родоваго королевства. Желая успокоить скорее волнеше и полагаясь больше на своихъ соотечественниковъ, чемъ на немцевъ, она прежде всего велела толпамъ немецкихъ чиновяиковъ и солдатъ удалиться изъ Неаполя и Сицилш. Они вернулись въ Германш, нагруженные до
бычею и зараженное пороками, и, благодаря имъ, ц£лпя страны и цЪлыя сосло-в!я были зачумлены нравами, усвоенными въ богатой и цветущей земле. Они же распространили, безъ сомнешя, не им^впий никакого основашя, слухъ, будто Генрихъ отравленъ Констанщей. Эти люди имели ’такое же воинственное на-строеше, какъ войска Филиппа II Македонскаго и его сына Александра Великаго, лепоны Цезаря, претор1анцы императоровъ, солдаты Валенштейна и бонапартисты нашего времени, и подобно последнимъ сообщили свой образъ мыслей целой на-Hin. Поэтому мы не должны удивляться, встречая между немецкими писателями того времени те же явлешя, камя теперь видимъ между французскими. Оттонъ фонъ Санкт-Блаз1енъ, человекъ, которому надо верить больше, чемъ кому-либо изъ писателей той эпохи, судптъ о Генрихе не съ нравственной, а съ политической точки зрФшя и видитъ въ немъ только немца, отстапвавшаго п поднявшаго нащопальную честь. «Во веки, говоритъ онъ между прочпмъ, будутъ сожалеть всЬ народы Гермаши о ранней кончине императора; потому что Генрихъ не только обогатилъ свое отечество сокровищами другихъ странъ и свопмъ воен-иымъ могуществомъ сд^лалъ его страшнымъ для всЪхъ сосЬднихъ народовъ, но на в^чныя времена сд'Ьлалъ бы свой народъ первымъ въ Mipi и возстановплъ древшй блескъ государства, еслпбъ не помешала ему слпшкомъ ранняя кончина.»
Смерть Генриха VI произвела болышя перемены въ Гермаши и Италш. Спустя три месяца, умеръ папа Целестинъ III, р папсйй престолъ занялъ одпнъ изъ величайшихъ людей, провпвшихъ церковью, Иннокентий III, еще бывппй тогда въ ц&Ьт$ л’Ьтъ. Онъ тотчасъ уннчтожилъ верховное господство императоровъ надъ Рпмомъ (о чемъ подробнее будетъ сказано ниже), составилъ сильный союзъ тосканскпхъ городовъ и прппудплъ Консташцю не только отказаться отъ правъ, данныхъ папами прежнимъ спщшйскимъ короляыъ, но и предоставить папскому престолу верховное господство надъ королевствомъ п опеку надъ сыномъ. Итальянцы также воспользовались тогдашнимъ положешемъ д’Ьлъ, чтобъ сбросить немецкое иго. Братъ Генриха, Филиппъ Швабсшй, отправпвпппся за молодымъ Фридрихомъ, чтобъ привезти его въ Германию для короновашя, и уже дсЬхав-ппй до Тосканы, не смЪлъ ехать далее. Такимъ образомъ молодой прпнцъ остался у матери въ Спцплш и потерялъ права, прпзнанныя за нимъ германскимъ народомъ. Противъ него поднялись заклятые враги гогенштауфенскаго дома, арх1епископы трпрсшй й кёльнсшй, а дядя его, Фплиппъ, не смотря на свою добросовестность, не имелъ довольно значешя, чтобъ отстоять права племянника. Прежде чемъ Филиппъ воротился въ Гермашю и былъ признанъ приверженцами своего дома правителемъ государства, его противники приступили къ пзбрашю новаго императора. Выборъ ихъ палъ сначала на Бертольда V, герцога церпн-генскаго; но императорское достоинство показалось ему слишкомъ дорогимъ, и онъ охотно уступилъ его Филиппу за одинадцать тысячъ марокъ пзъ трпфель-скпхъ сокровпщъ. Тогда Вельфы избрали пмперагоромъ втораго сына Генриха Льва, Оттона IV, братъ котораго, пфальцграфъ Генрпхъ, участвовалъ въ то время въ крестовомъ походе. Оттонъ еще прежде получилъ отъ дяди своего Ричарда Львиное Сердце, графство 1оркское, а когда англичане не захотели, чтобъ онъ имъ владелъ, графство Пуату; тогда же Ричардъ послалъ въ Гермашю де-негъ, чтобъ поддержать его избраше. Этотъ выборъ принудилъ Филиппа изменить систему действш, и онъ решился уже не остапвать правъ племянника, а, согласно требовашю друзей, взять корону для себя. Было очевидно, что сиоръ о престоле долженъ решиться войною, а въ этомъ случае во главе гогенштауфенскаго войска непременно долженъ былъ стоять государь. По этпмъ сооб-ражешямъ Филиппъ прпнялъ предложенное своей парией императорское достоинство и былъ коронованъ однпмъ птальянскимъ арх1еппскопомъ въ Майнце, apxie-пископъ котораго находился тогда въ крестовомъ походе; при этомъ случае папсшй легатъ снялъ съ него отлучеше отъ церкви, которому онъ былъ подвергнуть за какой-то насильственный поступокъ въ Италш. Оттонъ же былъ коронованъ въ Ахене apxienncKonoMb кёльнскимъ, то есть тамъ, где следовало, и темъ, кому следовало. Сверхъ того онъ имелъ за себя соглайе папы, неодо-брявшаго распоряжешя легата. Оттонъ былъ признанъ Вестфал1ей и нижне-рейнскими провинциями, а за Филиппа объявили себя южная и восточная Гермашя. На его же стороне было большинство имперскихъ князей, и кроме того, владея
трифельскпми сокровищами, онъ имелъ более средствъ для ведешя войны, ч-Ьмъ Оттонъ.
Гермашя страшно пострадала во время борьбы двухъ парпй. Съ самаго начала Боннъ п друпе города кёльнскаго епископства, а также вся страна по бе-регамъ Мозеля были опустошены; въ то же время война свирепствовала въ Вет-терау п Бергштрассе. Вскоре неурядица достигла высшей степени въ стране, где не было ни судей, ни права, а къ довершенпо несчастья, умеръ Конрадъ Майнцскш, вернувшшся изъ Палестины п старавипйся прекратить вражду (1200 г.). Его смерть усилила раздоръ, такъ какъ каждая парня назначала своего епископа. После многолетней борьбы, перевесъ началъ решительно склоняться на сторону Филиппа, п даже папа началъ съ нпмъ переговоры. Иннокентно было решительно все равно, къ какому дому будетъ принадлежать императоръ; онъ думалъ только о томъ, какъ бы выгнать немцевъ изъ Италш и, вопреки вормсскому конкордату (т. II стр. 622), распространить свое вл!яше на церковныя дела въ Гермаши. Филпппъ согласился отстранить майицскаго apxienncKona, выбраннаго его парней, обещалъ выдать дочь за одного изъ папскихъ племянниковъ, и Иннокенпй явился по-средникомъ и судьей между императорами (1206 г.), къ великому изумленно Оттона, только что получившаго помощь отъ своего дяди, англшскаго короля 1оанна. Папа послалъ въ Гермашю двухъ кардиналовъ, чтобъ убедить Оттона сложить съ себя корону; но когда опъ съ неудовольств!емъ отвергъ все предложена, сделанныя въ этомъ духе, то Иинокентш, сбросивъ маску, объявилъ себя за Филиппа и торжественно снялъ съ него отлучеше. Это дало делу решительный оборотъ, и, безъ сомнешя, победа осталась бы за Гогенштауфенами, еслибъ въ следующемъ году (1208 г.) Филиппъ не былъ убитъ въ Бамберге пфальцгра-фомъ Оттоном ъ фонъ Виттельсбахомъ, племянникомъ Впттельсбаха, получившаго отъ Фридриха Барбароссы Баварш. Такимъ образомъ императоръ Оттонъ остался безспорнымъ обладателем!, государства. Филиппъ палъ жертвою частной мести. Онъ обещалъ отдать дочь свою за пфальцграфа Оттона фонъ Впттельсбаха п не сдержалъ слова. Что потомъ произошло между ними и что побудило Оттона къ уб!пству, неизвестно. Разсказываютъ, хотя, повидимому безъ малейшаго основашя, что когда Оттонъ посватался за другую принцесссу, Фп-лпппъ далъ ему письмо къ отцу девицы, въ которомъ описывалъ пфальцграфа человекомъ бупнаго нрава; Оттонъ, по подозрешю, вскрылъ письмо и, узнавъ его содержите, решился убить Филиппа. По древнему обычаю, для произнесешя приговора падъ нпмъ составленъ былъ особый судъ, определивши изгнать его изъ пределовъ государства, конфисковать его имеп!я и срыть его родовый за-мокъ. Преследуемый совестью п приговоромъ, онъ долго бродилъ безъ крова и пристанища, пока, наконецъ, не былъ пойманъ императорскимъ маршаломъ и казненъ. Однако черезъ десять летъ его родные добились того, что трупъ его былъ погребенъ съ почестью. Кроме Оттона фонъ Впттельсбаха, родъ котораго былъ однимъ изъ знатейшпхъ въ Гермаши, въ убшстве Филиппа участвовали и друпе князья, хотя, для чести нащп, это старались скрыть. Намъ известны только двое пзъ участниковъ: еппскопъ Экбертъ Бамбергскш, съ братомъ, п маркграфъ Генрихъ Андехсшй; первый изъ нихъ былъ смещенъ, а второй изгнанъ.
Только по уб!еши Филиппа, Оттонъ признанъ императоромъ противною пар-Tiero и папою, и чтобъ упрочить свою власть, женился на дочери Филиппа, Бе-атрике. До чего было необходимо покончить распрю и неурядицу, можно видеть изъ отзыва современника Оттона фонъ Санктъ Блаз1енъ о войскахъ Филиппа. По смерти императора они разошлись по домамъ, неся съ собой пожары и опустошешя; они действовали на родине, какъ дише разбойники, грабили п жгли города, обкрадывали деревни и монастыри и сделали дороги до того опасными, что не было возможности путешествовать безъ оруж1я и сильнаго конвоя.
3. Англ(я и Франтя въ концЪ двенадцатого и въ начала тринадцатого столЬ тш.
Ричардъ Львиное Сердце, отправляясь въ Палестину, предоставилъ влтяше на управление, изъ всехъ родныхъ, только старой своей матери, Элеонорк, но не сдйлалъ и ее правительницей государства. Ближайшими родственнпкамп его были: братъ I о а н н ъ, известный въ истор1и подъ именемъ Безземельнаго (Lackland), вероятно, потому, что при смерти отца не пмйлъ лена, а быть мо-жетъ, и всл,Ьдств1е отрЪшешя его отъ престола папою: малолЬтши сынъ его брата Готтфрида, Ар тур ъ Бретансюй, и два побочныхъ брата, изъ которыхъ одинъ, Вильгельмъ Длинный Мечъ, влад-Ьлъ графствомъ Салисбери, а другой, Готтфридъ, былъ духовнымъ. Брата своего, 1оанна, Рпчардъ тотчасъ по смерти отца щедро над'Ьлилъ графствомъ и поместьями, но не счелъ благоразумнымъ позволить ему въ свое отсутств!е управлять государствомъ, а напротпвъ, взялъ съ него обЬщаше удалиться’на три года изъ Англш во французам провпнцш. Управлеше государствомъ онъ иоручилъ двумъ еппскопамъ: своему любимцу, елпскопу элнкжому Вильгельму Л он шан у п епископу Гуго Дергэмскому. Первый, челов^къ властолюбивый и склонный къ насилш, скоро отт4снплъ своего сотоварища и сталъ управлять государствомъ до того произвольно, что возбу-дилъ всеобщее неудовольств!е. Это дало поводъ 1оанну, которому Рпчардъ позволилъ остаться въ Англш, вмешаться въ государственная дела, темъ более, что въ это время въ Англш не было матери, предпринявшей, не смотря на своп годы, дальное путешеств!е въ Новару за невестою Рпчарда, Беренгар1ею, чтобъ отвезти ее въ Сицилш. Лонптанъ не хотелъ дозволить вернуться въ Англш родному брату Ричарда, Готтфрпду, удаленному пзъ отечества за безпокойный характеръ п избранному тогда въ арх!еиископы юркопе; онъ не обращалъ внп-машя на требовашя папы и духовенства и, когда Готтфридъ пр1ехалъ въ Англш, велелъ схватить его. Тогда общее негодоваше разразилось: дворянство п духовенство поднялись, а Тоаннъ сталъ во главе пхъ и, пзгнавъ ненавпстнаго правителя, занялъ его место.
Этотъ переворотъ совершился, повпдимому, не безъ соглаоя короля; по крайней мере, какъ только дошло въ Мессппу известие о наспльственныхъ деп-ств!яхъ любимца, онъ поручилъ apxienncKony руанскому пропзвестп надъ нпмъ следствие. Но вскоре дейспя 1оанна показали, что онъ подкапывается подъ власть брата. Прежде всего онъ вошелъ въ сношешя съ Филппиомъ Августомъ, просилъ руки его сестры п, вероятно, воспользовался бы предложешемъ Филиппа нарушить права брата п объявить свопмъ леномъ англшсюя провпнщп во Францш, если бы ему не помешала мать. Не успевъ въ этомъ, онъ началъ переговоры съ Лоншаномъ и, надеясь съ его помощью, достичь всего, хотелъ вернуть пзъ изгнашя этого ненавидимаго всеми человека, нпзложеше котораго некогда ставилось ему въ заслугу. Друзья всемп силами старались отклонить его отъ опас-наго намерешя, но онъ только тогда уступплъ пхъ просьбамъ, когда они подкрепили пхъ значительною денежною суммою. Наконецъ, во время плена Рпчарда, онъ заключилъ формальный союзъ съ его непрпмпрпмымъ врагомъ, Фплпппомъ Августомъ, принялъ отъ него въ лепъ все англшсшя владешя во Францш п хотелъ силою заставить присягнуть себе вассаловъ, оставшихся верными Ричарду. Въ тоже время, вместе съ Филиппомъ Авугустомъ. онъ предлагалъ германскому императору значительную сумму, съ темъ чтобг> тотъ не выпускалъ пзъ плена Рпчарда. Однако Рпчардъ спасся, какъ было сказано выше, отъ алчности императора и вероломства брата. Возвратясь въ Англш Ц194 г.), онъ предалъ 1оанна суду пэровъ и объявплъ его лишеннымъ леновъ п права на нacлeдie престола. Тогда 1оаннъ постыдно покпнулъ бывшихъ свопхъ союзппковъ, даже умертвилъ французовъ, прпсланныхъ ему на помощь Фплпппомъ, и, ценою подлой измены, возвратилъ себе все пмешя и права Онъ былъ слпшкомъ ппчто-женъ, чтобъ быть опаснымъ для Рпчарда, п слпшкомъ жалокъ, чтобъ быть пмъ ненавидимымъ.
Шдоссеръ. Ш. .4
Тотчасъ по возвращеши, Ричардъ началъ съ Франщей войну, длившуюся нисколько летъ и неимевшую другихъ результатовъ, кроме уб!йствъ и опусто-шешя. Она была тЬмъ гибельнее для Франщи, что въ то же время война за наследство графини нарбоннской, Эрменгарды, опустошала южныя провинщи. Эта замечательная женщина въ течете пятидесяти летъ съ необыкновеннымъ умомъ управляла своими владешями, сама председательствовала въ судахъ и даже предводительствовала въ сражетяхъ вассалами; особенно прославилась она темъ, что ея блестяпцй дворъ былъ сборнымъ местомъ трубадуровъ и что при немъ происходили поэтичесме суды любви(т. II стр. 625). Въ 1192 г. она удалилась въ Арагонпо, где и умерла черезъ два года, подаривъ свои владешя Петру де Лара, у котораго ихъ началъ оспаривать графъ Фуа и каркассонскш и его сюзеренъ, графъ тулузскй. Петръ нашелъ помощь у арагонскаго короля Альфонса II и несколько летъ воевалъ съ противниками, прпчемъ владешя Эрменграды были страшно разорены. Въ то время, какъ югъ терпелъ ташя бедств!я, на севере шла опустошительная война между Ричардомъ и Филиппомъ Августомъ, изредка, когда истощалось терпеше вассаловъ, прерываемая кратковременными переми-р!ями. Этими промежутками оба короля пользовались для того, чтобъ, правдою и неправдою, поправлять разстроенные финансы. Ричардъ установилъ въ 1194 г. налогъ на каждый турниръ, а въ 1196 г. своими притеснешями произвелъ въ Лондоне возсташе. Филиппъ точно также теснилъ подданныхъ всевозможными налогами и повинностями, позволилъ, къ отчаяшю французовъ, за огромныя деньги, изгнаннымъ евреямъ вернуться во Франщю, и вообще не отступалъ ни передъ чемъ, когда нужны были деньги. Более продолжительнее перемир!е было заключено тогда, какъ взялись за дело уполномоченные Иннокенпемъ III, Фулькъ де НёльииПетеръ К а и у а н с к i й, старавппеся организовать новый крестовый походъ. Старашямп этихъ двухъ монаховъ былъ заключенъ, въ январе 1199 г., за три месяца до смерти Ричарда, пятилетий миръ. Рпчардъ умеръ, какъ жилъ. Обнаруживая въ последнее время, какъ и во всю жизнь, такую же смесь великодуппя, дикаго одушевлетя, высокомер!я, грубости и варварства, онъ погибъ въ то время, когда изъ алчности воевалъ противъ одного вассала, отъ руки человека, отца и братьевъ котораго онъ умертвилъ. Этотъ человекъ смертельно ранилъ его во время штурма одного изъ городовъ вассала. Умирая, Ричардъ велелъ перерезать весь гарнизонъ, а убйце, въ припадке великодуппя, даровалъ жизнь и свободу. О Ричарде жалели его храбрые, но дпюе и жестоюе воины, потерявппе въ немъ заботливаго отца и славнаго предводителя; но еще более сожалело о немъ братство рыцарей-певцовъ, къ которому онъ принадлежалъ; песни, въ которыхъ они оплакиваютъ его смерть, принадлежав къ лучшимъ произведетямъ провансальской поэзй.
Смерть Ричарда дала хитрому Филиппу значительный перевесъ надъ Англ1ей. Ричардъ не оставилъ детей, и ему наследовалъ 1оаннъ Безземельный, не имевпнй ни ума, ни храбрости, ни правилъ, ни добродетели. Къ тому же англичане еще прежде ненавидели его, а его первыя правительственныя действ!я были далеко не таковы, чтобъ изгладить это чувство. Противъ него возсталъ его племянникъ, графъ Артуръ Бретанскй, вместе съ вассалами Анжу, Мэна и Турени, такъ какъ, по обычаю этихъ странъ, сынъ старшаго брата считался более близкимъ наследнпкомъ, чемъ младппй братъ. Филиппъ Августъ призналъ Артура законнымъ наследнпкомъ англйскихъ владешй во Франщи, и по этому поводу между Англ1ей и Франщей началась война. Но Филиппъ, между темъ, разсорился съ папой, а 1оанну хотелось покончить счеты по наследству съ сы-номъ своей сестры, германскимъ императоромъ Оттономъ IV. Такимъ образомъ обоимъ было выгодно прекратить войну, и, действительно, черезъ годъ (1200 г.) они заключили миръ, по которому Тоаннъ былъ признанъ владетелемъ всехъ англйскихъ леновъ во Франщи, а взаменъ того обязался не помогать императору Оттону противъ союзника и друга Филиппа Августа, Гогенштауфена Филиппа. Такимъ образомъ Артуръ остался, по этому договору, при одной Бретани и становился вассаломъ дяди, но по особенной статье договора французскш король оградилъ его отъ произвола 1оанна и взялъ подъ свою защиту. Заключивъ миръ, 1оаннъ хотелъ отмстить отпавшимъ отъ него во время воины вассаламъ Пуату и для того прибегнулъ къ судебному процессу, обнаружившему его ковар
ство и без си л ie, такъ какъ подъ личиною и формою законности онъ скрывалъ величайшую несправедливость. Вм’Ьнпвъ вассаламъ въ измену помощь, которую некогда они оказали ему противъ отца, онъ потребовалъ ихъ къ суду; а какъ однимъ изъ судеб ныхъ доказательствъ былъ. поединокъ, то онъ подобралъ значительное число бойцовъ, противъ которыхъ обвиненные, по всей вероятности, не остояли бы. Но вассалы отказались явиться на судъ, утверждая, что подобному обвинение могъ подвергнуть ихъ отецъ Тоанна, а никакъ не онъ: они действовали дружно и настойчиво, и потому Тоаннъ долженъ былъ отказаться отъ процесса. Всл^дъ за темъ, побуждаемый страстью, онъ совершилъ почти неслыханное дело, похитивъ невесту одного пзъ самыхъ знатныхъ своихъ вассаловъ во Франщи, и обвенчался съ нею. Чтобъ понять неприлич!е подобнаго поступка, нужно вспомнить, что отношешя сюзерена къ вассалу были почти таюя же, какъ отца къ сыну. Какъ бы по данному знаку поднялось тогда большинство фрапцуз-скихъ вассаловъ; Филиппъ Августъ, какъ верховный сюзеренъ, взялъ ихъ сторону; Альбертъ Бретанскш присоединился къ возставшимъ. Тоаннъ выступилъ противъ союзниковъ и въ этой войне, въ первый и единственный разъ въ жизни, былъ необыкновенно счастливъ. Но и самое счастье было для него пагубно, потому что онъ осквернилъ его отвратительнымъ поступкомъ. У замка Мирабеля онъ разбилъ на голову противниковъ и взялъ въ пленъ знатейшихъ изъ нихъ, въ томъ числе Артура, и умертвилъ его (1202 г.). Какимъ именно образомъ былъ убитъ Артуръ, оскорбившш, впрочемъ, дядю, неизвестно. По однимъ, самымъ враждебнымъ исто-рикамъ, Тоаннъ убилъ его собственноручно, а подругимъ,—прпказалъ убить его своему оруженосцу, котораго за эту услугу наградилъ рукою наследницы бароши Мульгревъ. Этотъ позорный поступокъ доставилъ Филиппу Августу решительный перевесъ надъ нимъ. Францу зскш король, какъ сюзеренъ Тоанна, потребовалъ его къ суду и при этомъ или приговорилъ его за неявку къ лишешю всехъ леновъ во Франщи, или же, воспользовавшись темъ, что все отъ него отпали и даже англшсше вассалы отказались следовать за нимъ во Франщю, началъ процессъ конфискащей имйшй. Въ течете двухъ летъ Филиппъ занялъ все владен!я Тоанна въ южной и западной Франщи, и наконецъ отнялъ у него даже Норман-дш. Тоаннъ спокойно смотрелъ изъ Англш на успехи противника, теснилъ и мучилъ подданныхъ и проводилъ время въ распутстве. Наконецъ онъ, повидимому, решился предпринять что-то, но, едва вступивъ во Франщю и предавъ огню одинъ городъ, вернулся въ Англпо и заключилъ миръ, по которому изъ всехъ своихъ владенш во Франщи удержалъ только наследственныя-земли матери (1206 г.).
Утративъ всякое уважеше подданныхъ своимъ жалкимъ образомъ действ!й въ войне противъ Филиппа Августа, Тоаннъ почти въ то же время началъ распрю съ папою Иннокенйемъ III. Этотъ раздоръ былъ лично для него псточникомъ всевозможныхъ несчастш; по англичане обязаны ему основашями государственна™ устройства, развившагося и выработавшагося у нихъ съ течешемъ времени. Въ 1205 году возникъ сильный споръ по поводу избрашя новаго арх1епископа кен-тербёршскаго. Августпнсюе монахи, составлявппе контербёршскш причтъ, приступили къ избранно, не пригласивъ на выборы викарныхъ епископовъ; но при этомъ разсорилпсь между собой: одни изъ нихъ выбрали втораго настоятеля своего монастыря, а друпе рекомендованнаго королемъ епископа норвичскаго. Съ cor.’iacia Тоанна рёшеше спора предоставили папе и послали въ Римъ депутащю изъ четырнадцати монаховъ, съ которыхъ Тоанпъ предварительно взялъ клятвенное обещаше поддерживать его кандидата. Иннокентш съумелъ, однако, изменить образъ мыслей депутатовъ, такъ что они, не обращая внимашя на избирательный права своихъ собратш, допустили папу самовластно поставить арх!епискомъ кентербёршскихъ жившаго въ Риме англичанина СтефанаЛенгтона (1207 г.). Узнавъ объ этомъ, Тоаннъ страшно разгневался и, по обыкновешю деспотовъ, заставилъ вместе съ виновными страдать и невцнныхъ. Отменивъ сделанный въ Риме выборъ, онъ запретилъ депутатамъ возвращаться въ Англш, выгналъ собратй ихъ изъ монастыря, завладелъ доходами епископства и отдалъ его име-шя въ управлеше светскимъ вассаламъ. Иннокентш долго старался склонить Тоанна къ отмене этого решешя, но, видя, что король упорствуетъ, наложилъ на Англш интердиктъ (мартъ 1208 г.). Эти меры, по всей вероятности, оста-4*
лнсь бы безъ последствй, если бы тиранство 1оанна не поставило всего англгй-скаго духовенства въ необходимость искать у папы защиты противъ светской власти. Поэтому интердиктъ соблюдался духовенствомъ со строгостью, такъ что въ течете двухъ лФтъ въ Англш не совершалось богослужешя и церковныхъ требъ. 1оаннъ жестоко пресл’Ьдовалъ духовенство за его упорство: изгонялъ епи-скоповъ, сажалъ ихъ въ темницы, отннмалъ церковныя им'Ьшя и однажды осво-боднлъ отъ суда одного обвиненнаго въ убШствй священника, говоря, что всяий, убивппй духовное лицо, его другъ.
Такъ какъ папа грозилъ гораздо опа’сн'Ьйшимъ отлучешемъ отъ церкви и разрешешемъ подданыхъ отъ присяги, то 1оаннъ старался принять меры, чтобъ быть въ состояши сопротивляться. Онъ окружплъ себя наемниками, бралъ у вассаловъ въ заложники детей, налагалъ обременптельныя подати и простеръ свой деспотизмъ до того, что пресл’Ьдовалъ и наказывалъ за всякое сопротивлеше, не обращая внпмашя на законъ и право. При этомъ онъ до крайности злоуйотреблялъ и безъ того уже невыносимыми законами о лЬсахъ п охоте; приказалъ срубить загороди у королевскихъ Л'Ьсовъ и пустить дичь по всЬмъ землямъ; не позволилъ держать гопчпхъ собакъ п, наконецъ, запретнлъ ловлю птицъ по всей Англш. Въ 1209 г. онъ началъ войну протнвъ своего вассала, шотландскаго короля, для того чтобъ взять съ него значительную сумму денегъ, которую раздЪлплъ между своими хищными героями, считавшими Англш своей добычею. Десиотъ преслЬ-довалъ даже науки, процв’Ьтавнпя въ то время въ Оксфорде; когда однажды онъ постановплъ приговоръ противъ нЬсколькпхъ лпцъ, прннадлежавшихъ къ училищу, всЬ профессора п студенты, чпсломъ до трехъ тысячъ, ушли пзъ города и разорялись по разнымъ мЬстамъ. Этой тиранией 1оаинъ лучше всего номогалъ главному своему врагу, папЬ. Иипокентш пе торопился и спокойно ждалъцЬлые годы дЬйствШ своего интердикта п королевскихъ преступлен^. Но вскоре онъ увпдРлъ, что некоторые люди, на которыхъ онъ надЬялся, преклоняются предъ властью, и что даже духовные п ученые—какъ и теперь—готовы были за деньги и награды проповРдывать Mipy, такъ называемыя, высш!я начала, оправдывающая даже самыя отвратительные поступки. По словамъ этихъ людей, жестокость короля была последовательностью, а нарушеше имъ правъ—возвышенностью духа, не останавливающейся для достижешя велпкпхъ цРлей передъ мелочами, страшными только для робкпхъ умовъ. Одинъ пзъ ппхъ, важный духовный, выразилъ этотъ взглядъ въ слРдующпхъ словахъ: «королевская власть есть произведете гнРвнаго божества; государь долженъ править подданными желРзною рукою, смирять вассаловъ и вельможъ оковами и разбивать всРхъ, какъ глиняные сосуды.» СлРдо-вательно, деспотизмъ англшскаго короля, надъ которымъ папа уже въ 1209 г. пропзпесъ отлучеше отъ церкви, не имРлъ недостатка въ защитнпкахъ: ему помогали искусные и опытные люди, и еслп онъ впослРдствш упалъ такъ низко, то причиною тому было вовсе не могущество папы и господствовавшее cyeBppic, не его собственные жестокость и деспотизмъ, а совершенная ничтожность его характера. Это доказываютъ, между прочпмъ, его удачные походы противъ Ирлан-дш и Уэльса (1210 п 1211 г.). Въ обЬпхъ странахъ сопротивлеше было подавлено, воля побЬдителя сдЬлалась закономъ. Въ Ирландш 1оаннъ обогатился, введя въ обращеше англшскую монету, а походъ противъ Уэльса онъ предпри-нялъ только для того, чтобъ наложить пеню на всФхъ рыцарей, которые не явятся на призывъ. Преследуемые 1оанномъ епископы отправились во Франщю, где Филиппъ принялъ ихъ съ распростертыми объяпями.
Все anrxiflcKie вассалы, ожесточенные деспотизмомъ короля, Вошли въ сноше-шя съ французскимъ королемъ, а папа после долгихъ колебашй решился на крайнюю меру. Въ 1212 г., повторивъ отлучеше отъ церкви, онъ объявилъ 1оанна низвергнутымъ съ престола и подарилъ Филиппу Августу королевство, котораго 1оаннъ сделался недостоинъ по свопмъ нехриспанскимъ поступкамъ. Разумеется, это дареше было только формою, такъ какъ все зависело отъ того, будетъ ли Филиппъ въ состояши поддержать свои права силою оруж!я. Самъ папа вовсе не имелъ намерешя сделать Англш подвластною французскому королю: это было только средствомъ подчинить 1оанна своей воле. Въ предше-ствовавшемъ году онъ посылалъ въ Англш хитраго кардинала Пандульфа, подъ предлогомъ переговоровъ о примиреши, а въ сущности для того, чтобы
выведать положеше делъ, и, на основаши сообщенныхъ Пандульфомъ свЪдЪшй, составилъ новый планъ действШ. Разсчетъ его основывался на тогдашнемъ поло-жеши Англш и на личности 1оанпа. Филиппъ Августъ, двинулъ всЬ свои силы въ Нормандпо, а 1оаннъ объявилъ поголовное оиолчеше и вел'Ьлъ войскамъ собраться къ берегу, запретивъ кораблямъ выходить изъ гаваней. Оба государя грозили каждому, не явившемуся на прпзывъ, самымъ ужаснымъ изъ средневё-ковыхъ наказашй: помЪщешемъ въ разрядъ такъ называемыхъ вил^дфанговъ (т. II стр. 431). Тогда Иннокен'пй вторично послалъ въ Англш Пандульфа съ двумя тамплгерами, чтобы, сообразно своему хитрому плану, победить 1оанна посред-ствомъ страха. Французскпхъ вооружешй 1оанну нечего было опасаться: въ то время Англ1я могла выставить гораздо больше войска, чемъ какая-нибудь другая страна такихъ же размЪровъ, а къ тому же 1оаннъ заключилъ оборонительный союзъ съ графомъ Вильгельмомъ Голландскимъ; сверхъ того, въ Англш находились въ то время пфальцграфъ Генрихъ, братъ германскаго императора п сене-шалъ Оттона IV, съ ихъ вассалами. Но Пандульфъ показалъ презренному и трусливому королю письма тЪхъ изъ его вельможъ, на которыхъ онъ более всего полагался, и указалъ на папу, какъ на единственнаго его защитника противъ его собственныхъ вассаловъ. Это подействовало. 1оаннъ струсилъ. Ему не хотелось, чтобы подданные сами заставили его соблюдать законы, и онъ предпочелъ продолжать свою тирашю, сделавшись вассаломъ папскаго престола. Только этимъ объясняется, почему этотъ государь, не будучи оставленъ подданными и не угрожаемый серьезно врагами, подчинился самымъ тяжелымъ услов!ямъ, предпи-саннымъ папой (1213 *г.). Онъ доженъ былъ не только воротить изгнанныхъ ду-ховныхъ и заплатить значительный суммы въ вознаграждеше за конфискацш ихъ имешй, но и принять, съ самыми унизительными церемошями, свое независимое государство, какъ ленъ отъ папы, обязавшись при томъ платить ему ежегодную дань. Разумеется, Филиппъ Августъ получилъ отъ папы приказаше прекратить военныя действ!я; но онъ не хотёлъ, чтобы его приготовлешя къ войне остались безплоднымп, и считалъ обстоятельства слишкомъ благопр!ятными (какъ увидимъ ниже), чтобъ послушаться Иннокенпя. Ответъ, данный имъ папскому легату, отлично обрисовываетъ господствовавпыя тогда начала государственна™ права и отношешя королей того времени къ ихъ рыцарямъ. Филиппъ отвечалъ, что онъ не признаетъ верховной власти папы надъ Ашшей, такъ какъ 1оаннъ вовсе не имФлъ права подчинять ее ему, потому что ни одинъ король не можетъ обратить своего королевства въ ленъ безъ согласи бароновъ, обязанныхъ защищать государство; если же папа допустить подобную несправедливость, то подастъ этимъ весьма дурной примерь всемъ королямъ.
Совершенно другой исходъ имела столь же сильная распря, бывшая прежде у Филиппа Августа съ темъ же самымъ папою и обусловливавшаяся почти теми же обстоятельствами. Сравнение отношешй обоихъ королей къ Ипнокенпю темъ интереснее и поучительнее, что въ исторш мало примеровъ, доказываю-щихъ такъ ясно и очевидно, до какой степени ходъ событай зависитъ отъ свойствъ главныхъ действующихъ лицъ, и не только въ техъ случаяхъ, где проявляется одна внешяя власть, но даже тамъ, где дело идетъ о вопросахъ совести и права. Филиппъ Августъ былъ вовлечёшь по поводу своего супружества въ такой же сильный раздоръ съ Иннокенпемъ, какъ 1оаннъ за избраше епископа. По по-нямямъ того времени, оба государя должны были уступить, или, правильнее, согласиться по требованию Рима возстановить попранныя ими начала единственна™ права; но каждаго изъ нихъ борьба привела къ совершенно различнымъ результатамъ. 1оаннъ, потерявъ и честь и значеше, сделался рабомъ рпмскаго первосвященника, а Филиппъ не только съумелъ сохранить достоинство короля и отстоять свои светсшя права отъ всякаго вмешательства, но даже расширилъ ихъ, искусно обращая въ свою пользу папское могущество.
По смерти первой жены, Филиппъ, руководясь денежными расчетами, решился вступить во второй бракъ, и подобно тому, какъ некогда его дедъ Генрихъ I и германсмй императоръ Генрпхъ IV изъ такихъ же впдовъ женились на русскпхъ княжнахъ, — обратился въ Дашю, такъ какъ датсмй король, по своимъ отпошешямъ къ богатымъ и торговымъ остзейскимъ городамъ, имелъ много наличныхъ'денегъ, въ которыхъ ему почти вовсе не было нужды. Филиппъ
просилъ руки Ингеборгп, сестры датская короля Канута VI, и получилъ ее. Бракосочеташе совершилось въ августе 1193 г., но на сл'Ьдующй день, когда новая королева должна была короноваться, король отвергъ ее, подъ предлогомъ неодолимаго отвращешя ’къ ней, удержавъ однако ея деньги. Въ это время оиъ составилъ новый проектъ женитьбы на дочери н’Ъмецкаго пфальцграфа Конрада (стр. 93), и легко можетъ быть, что это политическое соображеше на столько же было причиною его страннаго поступка, какъ п непр!ятное чувство иметь изъ-за денегъ женою женщину, совершенно необразованную п даже не знавшую его языка. Собравъ епископовъ королевства, онъ приказалъ имъ развести себя, и какъ ни нпчтоженъ былъ предлогъ, какъ нп умоляла бедная Ингеборга епископовъ защитить противъ Филиппа святость только что совершеннаго таинства, пастыри церкви слишкомъ боялись короля, чтобъ противиться его требовашю. Даже когда папа Целестпнъ III, у котораго Канутъ просилъ защиты, отдалъ Д'Ьло на пересмотръ собору французскаго духовенства, епископы вели себя, по выраженпо одного современная писателя, какъ н'Ьмыя собаки, не см/Ьвипя лаять, боясь за свою шкуру. Ингеборга не согласилась вернуться въ Дашю, и тогда король заключилъ ее въ монастырь, где съ нею обходились чрезвычайно дурно. Твердый и безстрашный Иннокентш III, сделавшись папою, энергически вступился за несчастную королеву; но ни его иредставлешя, нп уб'Ьждетя возбужденнаго имъ духовенства не имели ни малейшая вл!яшя на Филиппа. Между темъ, дочь пфальцграфа не захотела сделаться женой французскаго короля; тогда Филиппъ составилъ планъ новаго брака, который долженъ былъ тесло сблизить его съ германскимъ императоромъ, и женился на Mapiif Аг не се (1196 г.), дочери герцога Бертольда Меранскаго, владевшая прежними вельфскимп землями и потому ревностнаго приверженца Гогенштауфеновъ. Иннокентий долго медлилъ приступать къ крайнпмъ мерамъ, однако, побуждаемый со всехъ сторонъ, сде-лалъ наконецъ решительный шагъ и подвергъ Франщю интердикту (1199 г.). Но онъ имйлъ дело не съ 1оанномъ: Филиппъ, принявъ для борьбы съ папою почти теже меры, какъ и англшскш король, повелъ дело совершенно иначе. Онъ отрешилъ отъ местъ всехъ духовныхъ, намеревавшихся выполнить nancKin эдиктъ, и конфпсковалъ ихъ имешя; сверхъ того, раздоръ съ церковью послу-жилъ ему благовиднымъ предлогомъ къ поборамъ со свётскихъ подданныхъ: онъ лишилъ бароновъ, оказавшихся непослушными, части ихъ имешй и об ложи лъ города огромными налогами. Наконецъ, когда папа согласился, на известныхъ услов!яхъ, признать разводъ и велелъ своему легату созвать съ этой целью соборъ, Филиппъ и тогда не захотелъ подчиниться предписашямъ подданныхъ (1201 г.). Внезапно выйдя изъ собрашя, онъ взялъ къ себе на лошадь находившуюся тутъ Ингеборгу, ускакалъ съ нею въ Парижъ и оставилъ ее при себе, но обходился съ нею не лучше прежняя. Впрочемъ, онъ не разошелся и съ Агнесой и до самой ея смерти жилъ открыто съ двумя женами. Пока была жива Mapia Агнеса, онъ оставался въ ссоре съ папою; но отлучеше отъ церкви не имело ни малейшая результата. По смерти Mapin Агнесы (1201 г.) Иннокентш даже призналъ законными обоихъ ея детей. Только черезъ двенадцать летъ Филпппъ совершенно сошелся съ несчастною Ингеборгой и обходился съ нею какъ съ женою; но и тогда онъ дЬлалъ это не нследств!е папскихъ увещашй, или побужденш долга п чувства, а какъ умный правитель, прислушивавшшся къ голосу народа.
Впоследствш Филиппъ искусно воспользовался противъ 1оанна папской властью, на которую не обращалъ никакого внимашя въ собственныхъ делахъ. 1оаннъ после постыдная прпмирешя съ папой доступилъ совершенно согласно съ видами умнаго и энергическая французскаго короля темъ, что навлекъ на себя новый позоръ. За присягу Иннокентш наградплъ 1оанна обещашемъ поддерживать его противъ светскихъ и духовныхъ вассаловъ, соединившихся для защиты своихъ правъ, и простилъ часть денегъ, назначенныхъ въ вознагражден! е духовенству. Прямымъ последств!емъ этого было то, что высшее духовенство стало во главе недовольныхъ; душою движешя сделался смертельно ненавидимый королемъ арх1епископъ кентербёршскш Ленгтонъ, котораго папа хотелъ даже, по просьбе 1оанна, исключить пзъ духовная сослов!я. Иннокенпй положительно Заявилъ свое намереше отстаивать короля противъ народа и арх!епископа
и приказалъ духовенству, при всякомъ повода къ неудовольствие) на короля, не слушая ни чьихъ внушенй, обращаться прямо въ Римъ. Такимъ образомъ 1оаннъ былъ на время огражденъ противъ вельможъ, а существовавппя между ними тайныя сношешя могли получить какое-нибудь значеше только при другихъ благопр!ятныхъ обстоятельствахъ. Эти обстоятельства были вызваны отяошешями 1оанна къ французскому королю. Противъ Франщи заключенъ былъ союзъ между Оттономъ IV, противникомъ гогенштауфенскаго императора, союзника Филиппа Августа, и англшекимъ королемъ; къ нимъ примкнули графы фландрскй и бу-лонскш, герцогъ брабантскш и друпе нидерландсюе владетели. Союзники вторглись во Франщю съ двухъ сторонъ. Ничтожный англшеюй король, начавппй д*Ьло съ страшнымъ шумомъ, отправился въ Пеннь и Пуату, единственныя оставппяся за нимъ владешя во Франщи, и оттуда пошелъ далее, но немедленно былъ отра-женъ съ позоромъ. Оттонъ же со всеми силами северной Гермаши, къ которымъ присоединились англшеюя вспомогательныя войска и нидерландсме союзники, двинулся съ сйверовостока и сошелся съ Филиппомъ Августомъ при Б у в и н е (В о u v i п es или В о v i п е s) въ Геннегау. Здесь произошло, 27 поля 1214 г., кровопролитное сражеше, въ которомъ союзныя войска занимали весьма невыгодную позищю, а немцы кроме того пропустили благопр!ятное время для напа-дешя, потому что по какому-то странному понятно о чести хотели опрокинуть отрядъ самого короля. Занимая центръ и имея, по обычаю того времени, кароччю съ имперскимъ орломъ (стр. 16), они только тогда устремились на непр!ятелей, когда къ Филиппу подоспели его лучпия войска, храбрыя милищи городовъ съ священнымъ знаменемъ Франщи. При первомъ- напоре французы были опрокинуты, и самъ король сбитъ съ коня копьемъ; но, не смотря на то, немцы должны были отступить передъ вновь сомкнувшимся непр!ятелемъ. Они продолжали бой подъ начальствомъ храбраго императора даже тогда, какъ ихъ союзники были уже разбиты на голову на обоихъ флангахъ, и одни съ храбрыми брабантцами удержались на поле битвы, съ котораго наконецъ удалились, непобежденные. Союзное войско тотчасъ разстроилось и разошлось по домамъ; множество пл4н-ныхъ, богатая добыча и слава победы надъ значительно сильн*Ьйшимъ войскомъ были наградою мужества французовъ. Въ числе пленныхъ находились два знат-ныхъ владетеля: графы булонскш и фландрскгй. Первый умеръ въ плену, а второй получилъ свободу черезъ одиннадцать летъ на очень тяжелыхъ услов!яхъ.
Блистательная победа при Бувине, имевшая результатомъ заключеше мира между Англей и Франщей, при посредничестве папы, не только освободила Филиппа Августа отъ внешнихъ враговъ, ио и дала ему возможность поправить финансы, такъ какъ онъ до техъ поръ держалъ пленниками взятыхъ графовъ и рыцарей, пока они не соглашались уплатить ему возможно большой, по своему состояшю, выкупъ. Напротивъ, для 1оанна это сражеше было гибельно не только но своимъ непосредственнымъ результатами но и по своему вл!яшю на его тайныхъ враговъ въ Англш. Вследъ за этимъ поражешемъ арх!епископъ Ленгтонъ ука-залъ собравшимся баронамъ и епископамъ на прежнюю хартпо, напомнилъ имъ о правахъ', данныхъ народу Эдуардомъ Исповедникомъ и подтвержденныхъ Генрихомъ I, и склонилъ ихъ къ клятвенному обещашю начать противъ Тоапна войну, если онъ но возвращеши не возстановитъ этихъ правъ. Вскоре они воз-стали противъ короля и началась междоусобная война, прерываемая однако пере-мир!ями, такъ какъ 1оаннъ старался продлить время до получешя помощи отъ папы. Иннокентш поручилъ своему легату прекратить распрю полюбовною сделкой; но, между темъ, жители Лондона приняли сторону бароновъ, и почти все бывппе на службе у короля покинули его. Безсильный 1оаннъ увиделъ себя вынужденнымъ уступить, и въ пон-е 1215 г. подписалъ знаменитую грамату свободы или великую хартiю (magna charta), разечитывая, что успокоитъ возставшихъ письменнымъ обещашемъ, а потомъ будетъ делать то, что ему вздумается.
Великая харпя не была полнымъ государственнымъ уложешемъ, и только съ течешемъ времени, благодаря искусному и умному применешю, сделалась основашемъ действительно свободной конститущи. Въ тогдашнемъ виде она определяла отношешя къ правительству и особе короля только техъ классовъ народа, которые въ ту эпоху уже имели права. Подданные частныхъ в ладе ль-
цевъ (крепостные), не имевипе нпкакпхъ правъ, не получили ихъ и по великой xapriu. Впрочемъ, въ Англш чпсло ихъ весьма уменьшились п постоянно уменьшалось, а вместе съ темъ возврастало чпсло горожанъ, мелкпхъ вассаловъ и небогатыхъ свободныхъ земледельцевъ. Вольные горожане п земледельцы были включены, вместе съ баронами п епископами, въ общш разрядъ вольныхъ людей королевства, для которыхъ, въ силу первой статьи хартш, установлялись заклю-чавпияся въ грамоте льготы. Для всехъ подтверждались прежшя права по имуществу и состояшю п возстанновлялся прежшй судебный порядокъ. Владетель Уэльса и король шотлапдскш, бывппе въ союзе съ баронами, получили также льготы; для нихъ, какъ и для бароновъ, возстановлялись все права, которыми онп пользовались до Генриха П. Содержаше великой хартш можно въ общихъ словамъ передать такпмъ образомъ: король отказывается за себя и своихъ преем-нпковъ отъ всехъ ограничен^ чьихъ-лпбо нравъ, сделанныхъ норманнскими королями до него и въ особенности имъ самимъ, и обязуется возстановить въ полной силе порядокъ управлешя и судопроизводства, основанный на англосак-скпхъ и норманнскпхъ обычаяхъ. Изъ отдельныхъ статей великой хартш, самыми важными были: точное определеше налоговъ, устранете злоупотреблешй, сопро-вождавшпхъ вндмаше ихъ, установлено чрезвычайныхъ налоговъ не иначе какъ съ соглашя парламента, т. е. собрашя представителей высшаго духовенства, бароновъ, н вольныхъ собственнпковъ (freeholders), предоставлеше свободы торговли и промышленности, запрещеше произвольныхъ арестовъ п конфискацш имущества и возстановлеше прежняго порядка судопроизводства.
Планъ короля отстранить мгновенную опасность клочкомъ пергамента, съ темъ чтобъ нотомъ не заботиться о немъ, англичане разстроили тремя средствами, безъ сомнешя, достаточно сильными для поддержашя хартш, но изъ которыхъ третье имело такой характеръ, что частое пользование пмъ могло заменить деспотпзмъ aHapxieii. Это и случалось каждый разъ, какъ оно вступало въ силу. Первыми двумя средствами были удалеше всехъ иностранныхъ чинов-нпковъ п королевскихъ служителей п распущеше иностранныхъ наемныхъ войскъ, прп помощи которыхъ тиранствовалъ 1оаннъ. Последнее средство заключалось въ томъ, что баронамъ было предоставлено избрать пзъ своей среды комитетъ изъ двадцати пяти лицъ, обязанный наблюдать за королемъ и его чиновниками, останавливать его при каждомъ иарушеши хартш и призывать нащю къ вооруженному возсташю, если въ течете сорока дней право не будетъ возстановлено. Это постановлеше, повидимому, водворяло въ Англш олигархпо и въ другое время могло бы дать страшное значеше высшему дворянству; но при тогдашнихъ обстоятельствахъ оно послужило къ упрочешю народной свободы.
Не смотря на торжественную присягу новому уложенпо, 1оаннъ вовсе не ду-малъ держать своихъ об-Ьщашй. Онъ не выполнилъ пункта, самаго важнаго для его тапныхъ замысловъ, и, не желая выпускать изъ рукъ оруж!с и отдаться во влашь баронамъ, не распустплъ наемныхъ войскъ. Такимъ образомъ, новая междоусобная война была неизбежна. По совету своихъ наемниковъ, 1оанпъ сталъ готовить противъ подданныхъ и м1рское п духовное оруж!е. Онъ укр'Ьплялъ замки, снабжалъ ихъ пров!антомъ, заготовлялъ военныя машины и оруж!е, на-нималъ новыя войска во Францш и Нидерлапдахъ и въ тоже время осаждалъ папу просьбами о иомощп. Ипнокентш прпнялъ его сторону и, какъ верховный сюзеренъ Англш, пздалъ буллу, которою унпчтожплъ велпкую хартцо и преда-валъ отлучешю отъ церкви всехъ ея защитниковъ. Бароны, повидимому, были не такъ деятельны, какъ ихъ противники. Они прилежно занимались турнирами, а 1оаннъ, темъ временемъ, двинулся къ южному берегу, ожидая вновь набран-ныхъ солдатъ. Когда онп прибыли, онъ снова началъ войну противъ бароновъ, оиусюшая ихъ владешя огнемъ и мечомъ. Папа сильно помогъ ему, произнеся отлучеше отъ церкви надъ главою движешя, арх1епискоиомъ Ленгтономъ, и баронами, хотя п не назвалъ ихъ поименно. Силы, собранный 1оанномъ, или, по крайней мере, который онъ, какъ некогда Вильгельмъ Завоеватель, могъ легко собрать въ ту эпоху бродячаго рыцарства, вероятно, были действительно громадны, потому что недовольные англичане совершеино потеряли дов4р1е къ самимъ себ4 и, чтобъ избежать грозившаго зла, создали себе новую, не меньшую опасность. Отъ одного тирана они обратились къ другому, отъ своего короля, —
къ королю французскому Филиппу Августу, заботившемуся о законй, правй и обычай такъ же мало, какъ и самъ 1оаннъ. Они предложили корону, на которую 1оаннъ, нарушивъ присягу, не имйлъ болйе правъ, не самому французскому королю, а его сыну, Людовику VIII, разсчитывая, что онъ прежде всего обратится на французсшя провинщи 1оанна, и что тотъ, лишившись помощи рыцарей Пенни и Пуату, будетъ совершенно въ ихъ рукахъ. Разсчетъ этотъ былъ вйренъ; онъ же помогъ ихъ потомкамъ въ борьбй противъ Стюартовъ. Союзъ англичанъ съ Филиппомъ Августомъ ставилъ 1оанна въ весьма затруднительное положеше, но и тутъ Иннокентш дййствовалъ, какъ вйрный союзникъ. Онъ послалъ легата къ французскому королю съ тймъ, чтобъ положительно запретить ему вмешиваться во внутреншя дйла Англш. Филиппъ въ то время нуждался въ папй, но вывернулся посредствомъ хитрости, заставпвъ своего сына въ присутствш легата отказать ему въ повпновенш. Въ май 1216 г. Людовикъ высадился у Сандвича, а въ понй короновался въ Лондонй королемъ Англш. Обй стороны воевали съ большимъ упорствомъ, и эта междоусобная война, вмйстй съ корыстолюб!емъ иностранцевъ, едва не довела Англш до конечной гибели. Тоаннъ поступалъ съ королевствомъ какъ съ завоеванною землею; его наемники безчинствовали самымъ возмутительнымъ образомъ, а папскш легатъ облагалъ штрафомъ духовныхъ, принявшихъ сторону Людовика, набивая, подъ предлогомъ справедливости, и свой собственный и папскш карманы. Опустошительная война длилась уже болйе года, а конца ей еще не было видно, какъ вдругъ, къ великой радости англп-чанъ, Тоаннъ умеръ (октябрь 1216 г.).
Сыну и наслйднику его, Генриху III, было тогда всего девять лйтъ, — и это было великимъ счаспемъ для Англш. При умномъ руководителй, молодой король могъ гораздо лучше служить видамъ бароновъ, чймъ французскш принцъ, который, сдйлавшись, по смерти отца, французскимъ и англ!йскимъ королемъ, безъ сомнйшя, былъ бы несравненно спльнйе ихъ. Къ тому же у бароновъ начались уже съ Людовикомъ и его войсками несоглашя, а опека надъ молодымъ королемъ досталась въ руки человйка, умйвшаго превосходно устроить дйла. Это былъ графъ Вильгельмъ Пемброкъ, маршалъ или главнокомандующш Тоанна. Онъ не медля короновалъ Генриха, объявплъ себя правителемъ или, какъ говорятъ англичане, протекторомъ государства, и вошелъ въ переговоры съ возставшими баронами. Большинство бароновъ отступилось отъ Людовика, и онъ долженъ былъ содержать себя грабежомъ и на собственный средства. Заключивъ короткое перемир!е, онъ отправился во Франщю за подкрйплешями, но вслйдъ за тймъ былъ разбитъ на морй и на сушй. Пемброкъ былъ слишкомъ уменъ, чтобъ воспользоваться отчаяннымъ положешемъ противника иначе, какъ для его удалешя, и, не препятствуя отступлешю его во Франщю, заключилъ съ нимъ миръ (сентябрь 1217 г.), по которому вей плйнные получили свободу. Людовикъ, за уплату военныхъ издержекъ, отказался отъ правъ на Англш, а Пемброкъ обязывался не только объявить амнистш веймъ его сторонникам^ но и возста-новить ихъ права и привплегш, какъ уже условился съ ними заранйе. Удовлетворяя требовашямъ враговъ покойнаго короля, Пемброкъ тймъ самымъ освобож-далъ своего питомца изъ-подъ зависимости папскаго престола; вассальныя отно-шешя къ папй уничтожились сами собою, какъ совершенно носовмйстимыя съ тйми обширными льготами, который получалъ народъ, тймъ болйе, что англичане такъ же мало признавали обязательства, принятия Тоанномъ относительно папы, какъ папа ихъ великую хартш. Вскорй поелй того, когда спокойств!е, •право и судопроизводство были совершенно возстановлены въ королевствй, про-текторъ умеръ (1219 г.). Для молодаго короля это было несчастаемъ, имйвшимъ вл!яше на всю его поелйдующую судьбу.
Когда Тоаннъ своимъ постыднымъ образомъ дййствш губилъ самого себя, честь и зпачеше королевской власти, создавая вмйстй съ тймъ, противъ воли и бессознательно, свободу англшекаго народа, Филиппъ, проживппй семью годами долйе его (до 1223 г.), упрочивалъ хитрою политикою могущество и силу своего престола и заслужилъ имя Августа. Имя это, данное однимъ льстецомъ, при-дворнымъ историкомъ, осталось за Филиппомъ, п не совсймъ безосновательно, если подъ этимъ именемъ разумйть исключительно собирателя государства. Коварно удалясь изъ Палестины, онъ завладйлъ графствомъ Артуа, и, нарушая
данную клятву, постоянно вред и лъ противнику. Потомъ (1223 г.), женивъ млад-шаго сына на наследнице булонскаго графства, онъ прюбр’Ьлъ своему дому и это владЪше, а женясь изъ-за денегъ на датской принцессе, отвергъ ее, но удержалъ приданое. Пользуясь ничтожествомъ англшскаго короля, Филиппъ подъ личиною справедливости захватилъ всЬ принадлежавinia Англш провинщи, исключая Пенни и Пуату, а впоследствш простеръ руку на самую Англпо, и наконецъ, умйлъ извлечь всевозможныя выгоды изъ победы при БувинЪ. ПослгЪдн1е годы его жизни отличались заботливостью о лучшей части народа. Онъ понялъ, что преобладаше феодаловъ и независимость множества насл'Ьдственныхъ владетелей, большею частью тпрановъ,, могли быть подавлены только усилешемъ средняго сослов!я, и сделался благодетелемъ п защитникомъ этого класса. Онъ укреплялъ города стенами и рвами, чтобъ обезопасить ихъ отъ нападешй рыцарей, прово-дилъ дороги для удобства торговли и промышленности и притомъ употребляя на это не выжатыя изъ народа деньги, но собственныя сбережешя. Заботясь вообще о праве и обычае только тогда, когда это было выгодно, онъ действо-валъ справедливо и безкорыстно въ отнятыхъ у Англы провинщяхъ, а въ Нор-манды явился даже горячимъ защитникомъ привилепй, которымъ угрожалъ Тоаннъ. Онъ зналъ, что этимъ привяжетъ къ себе жителей страны, которую не легко было покорить оруж!емъ. Наконецъ онъ уничтожилъ должность великаго сене-шала (стр. G), сделавшуюся наследственною и весьма опасною; но образцомъ его умной, основанной на тонкомъ эгоизме, политики служитъ сделанное имъ для парижскаго университета. Въ науке онъ держался политики пр1обретен!я, которая теперь въ такомъ ходу и губитъ все действительно возвышающее человека, но за то чрезвычайно выгодна для внешнйхъ интересовъ государства. Филиппъ, употребляя всевозможныя старашя, чтобъ сделать этотъ университетъ наиболее посещаемымъ въ Европе, не только возбуждалъ наградами профессо-ровъ, не имевшпхъ внутренняго призвашя къ науке, но даже покровительство-валъ безчинству иностранныхъ студентовъ. Когда однажды пьяные немецюе студенты затеяли ссору съ народомъ и прево (городской голова) арестовалъ ихъ, Филиппъ строго паказалъ его и всехъ участвовавшихъ въ этомъ деле гражданъ, изъявъ при этомъ изъ ведомства городскаго суда всехъ, принадлежащихъ къ университету. Разумеется, все это онъ делалъ для того, чтобы иностранные студенты не ушли изъ города, и, давая привилегш университету, вовсе не ду-малъ о наукахъ, а желалъ только, чтобы университетъ имелъ многочисленныхъ посетителей. Вследств1е его старашй, парижскш университетъ получилъ огромное значеше. Туда стремились ученые всехъ нащй, такъ что Парижъ сделался средоточ!емъ теолони, философы, подобно тому какъ Болонья была центромъ правоведешя, а впоследствш и филолопи. Вл1яше парижскаго университета на средневековую образованность особенно замечательно потому, что тамъ, впервые, оставили аравитянъ, бывшихъ до того всем!рными учителями, и обратились къ греческой и римской древности, какъ къ истинному источнику всякаго знашя.
"V ПОСЛЪДШЕ КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ
И СОВРЕМЕННЫЙ ИМЪ СОБЫТ1Я.
1 Папа Иннокентий III.
Въ конце двенадцатая стол^ня императоръ ГенрихъУ!, говорятъ, и кажется не безъ основашя, хотелъ возстановить всем!рную монархию Карла Вели-каго или Оттоновъ, а въ начале тринадцатая', паиа Иннокентш III старался возобновить и, по возможности распространить 1ерархпческую систему Григор1я VII или, говоря словами Данте, строгую теократш техъ, которые желали обратить въ терновникъ виноградную лозу Петра. Обстоятельства благощлятствовали папе более, чемъ императору, да и самъ онъ имелъ более средствъ для достижешя цели. Еслибъ мы захотели представить обширную деятельность Иннокенпя во всемъ ея объеме, намъ пришлось бы углубиться не только въ исторш философы того времени, но и въ исторш самаго догмата католической церкви, въ исторш каноническаго права и церковнаго управлешя. Это вывело бы насъ на почву, лежащую вне пределовъ всем!рной исторш. Напротивъ, вл!яше Инно-кеття на перемены, происшедипя тогда въ Италш, его учасйе въ борьбе за гер-манскш престолъ, по смерти Генриха VI, и отношешя къ четвертому крестовому походу не только входятъ въ политическую исторш, но, по своему значешю, принадлежатъ къ ея важнейшимъ эпизодамъ.
Отношешя Иннокентия къ германскимъ императорамъ Филиппу, Оттону IV и Фридриху II, мы отчасти уже видели, а отчасти увидимъ въ исторш Фридриха: поэтому здесь мы разсмотримъ две друпя стороны политической деятельности папы. Итал1я не только опять стала въс последнее время главною страною цивилизованнаго Mipa, но должна была сделаться и остаться центромъ BceMip-наго владычества, въ силу каждой изъ двухъ средневековыхъ системъ светская и духовнаго господства (т. II. стр. 682). Одна изъ этихъ системъ, система ги-беллиновъ, возникла при Карле Великомъ, была проводима Оттонами и силою водворена Гогешптауфенами, Данте защищалъ ее, какъ философъ, въ книге о монархш и, какъ поэтъ, въ своемъ безсмертномъ творенш; другая, или гвельф-ская система, была создана Григор1емъ VII и продолжаема всеми его преемниками. Въ силу последней, Римъ долженъ былъ быть столицей теократш, папа Лерархомъ, итальянцы оруж!емъ iepapxin, светсюе элементы служить, а духовные повелевать. Первая система, напротивъ, хотела оставить государство и мечъ светскому элементу, сделать Римъ столицею обеихъ властей, соединить Гермашю и Италш въ одно, укрощать трезвой воздержностью севера похоти и страсти юга, противопоставить мечъ светскимъ злоупотреблешямъ посоха, а посохомъ удерживать мечъ въ ножнахъ. Непреложными божественными предопределешями, говорили защитники этой системы, верховная власть предоставлена императору, божественное всемогущество въ духовныхъ делахъ — папе. Всяшй по собственному опыту знаетъ, какъ трудно въ жизни разделять то, что въ точности разделяется разумомъ; поэтому мы не будемъ доискиваться, въ какой мере Иннокентш проводилъ одну изъ этихъ системъ; но постараемся изследовать, что онъ
д!лалъ въ свое правление и какими доводами оправдывается каждый отдельный его шагъ.
Иннокенпй III былъ изъ рода графовъ Сеньи, прослушалъ курсъ въ Париж! и Болоньи, получилъ, благодаря своему знатному пропсхождешю, на двадцать девятомъ году кардинальскую шапку п тридцати семи л!тъ (1198 г.) наслЬдо-валъ Целестину III, сделавшемуся папой на восемьдесятъ пятомъ году жизни. Новый папа нашелъ Итал1ю притесненною и ожидавшею спасителя и защитника отъ зверства немцевъ, Неаполь н Сицилш осиротелыми, а римско-христаансшй м(ръ занятымъ мыслью о новомъ крестовомъ походе. Благопр1ятн!е этихъ об-стоятельствъ ничего нельзя было желать деятельному, энергическому человеку рыцарскаго происхождения. Въ самомъ д!л!, по вступлеши на престолъ, Инно-кентай сд!лалъ решительный шагъ къ возстановлешю 1ерархической системы Григор1я VII, заставивъ присягнуть себе префекта города, назначаемаго импе-раторомъ и представлявшаго въ Риме, хотя и безъ болыпаго значешя, немецкое герцогство. Унпчтоживъ верховную императоркую власть надъ Рпмомъ, Ин-нокенпй поступилъ точно также во всехъ городахъ папской области, которыми управлялъ независимый отъ папы сенаторъ, подчпнилъ себе этого сановника и разр!шилъ вассаловъ и жителей отъ присяги ему. Вследъ зат!мъ онъ завлад!лъ им!шями Матильды, прогнавъ двухъ немецкихъ князей, правившихъ въ Анкон! и Сполето, и такимъ образомъ основалъ самостоятельное папское государство. Чтобы пом!шать на будущее время возстановлешю императорскаго владычества въ средней Италш, онъ уб!дилъ тоскансйе города составить федеращю, подобную той, которая давно уже существовала въ Ломбардш. Изъ всЬхъ этихъ го-родовъ одна Пиза оставалась на сторон! императора, которому была обязана своимъ возвышешемъ. Однако хитрые тосканцы организовали свой союзъ, называемый обыкновенно гвельфскимъ, не вполн! согласно желашямъ папы, такъ что онъ утвердилъ его только подъ изв!стными услов!ями и строго запретилъ городамъ своихъ влад!шй приступать къ нему.
Въ Сицилш, Иннокений воспользовался малол!тствомъ короля Фридриха II и заставилъ его мать и опекуншу отказаться отъ правъ, которыя были предоставлены прежними папами норманнскимъ королямъ, и по которымъ св!тская власть пользовалась болыпимъ вл!яшемъ на духовныя д!ла. Консташця была въ затруднительномъ положеши, всл!дств!е волнешй, возбужденныхъ въ королевств! варварствомъ ея мужа и своевол(емъ н!мецкихъ войскъ и чиновниковъ, и нуждалась въ папской защит!. Когда она обратилась въ Римъ, Иннокентий согласился совершить бывппй въ употреблеши со времени Роберта Гискара и Ро-жера I обрядъ пожаловашя ея леномъ, но также съ услов!емъ, чтобы она отказалась отъ помянутаго права. Всл!дъ зат!мъ она умерла (1198 г.), установивъ по зав!щашю регентство, во глав! котораго долженъ былъ стоять папа. Инно-кентай принялъ предоставленную ему власть и началъ д!йствовать весьма двусмысленно относительно своего подопечнаго. Пославъ къ Сицилпо легата, онъ распоряжался управлешемъ совершенно по своему усмотр!шю и готовилъ мало-л!тнему королю весьма опаснаго соперника въ граф! Вальтер! Бртеннскомъ. Вальтеръ былъ женатъ на дочери короля Танкреда, им!вшей притязашя на княжество тарентское и графство Лечче, такъ какъ ея мать, Сибилла, подчинилась Генриху VI только подъ услов!емъ отдать эти влад!шя ея д!тямъ. Генрихъ не сдержалъ об!щашя, отправилъ Сибиллу со вс!мъ семействомъ въ Гермашю и зв!рски обошелся съ ея сыномъ. Этотъ сынъ умеръ въ пл!ну, но вс!мъ дру-гимъ папа выхлопоталъ у Филиппа Швабскаго свободу и отдалъ Вальтеру Лечче и Тарентъ. Все это можно было считать д!ломъ только одной справедливости; но Вальтеръ, по всей в!роятности, им!лъ дальн!йппе планы, и это не могло быть неизв!стно пап!. Безъ сомн!шя, Иннокентй разсчитывалъ при помощи Вальтера ослабить норманнское государство внутренними волнешями, и такимъ образомъ держать его въ зависимости. Но умные сицилйцы поняли намфрешя папы и соединились съ герцогомъ Марквардомъ Анконскимъ, игравшимъ важную роль въ Сицилш еще при Генрих! VI и пргЬхавшимъ туда тотчасъ по смерти Констанцш. Марквардъ, им!вппй многочисленныхъ друзей и самъ челов!къ дательный, могъ быть весьма опасенъ Иннокентию; большая часть острова уже подчинилась ему; но судьба избавила отъ него папу: онъ умеръ въ 1202 г. Братья
его продолжали борьбу, и одинъ пзъ нихъ, Дингольдъ, взялъ въ пл^нъ Вальтера Бр1еннскаго, который и умеръ отъ раны. Тогда папа, чтобъ не потерять всего, заключилъ съ Дингольдомъ миръ (1206 г.), предоставивъ ему учасйе въ управ-леши и утвердивъ тЪмъ свое вл!яше на Сицилш, продолжавшееся даже по ис-течеши срока его регентства.
Действуя такимъ образомъ въ Итал1и, Иннокентий въ то же время старался устроить новый крестовый походъ, которому, казалось, все благопр!ятствовало. Сыновья Саладина, разд’Ьливппе по смерти отца его обширное государство, постоянно ссорились между собой, такъ что если бы не таме же раздоры между сражавшимися въ Палестин^ хриспанскими владетелями и рыцарскими орденами, то трудно было бы выбрать для похода время удачнее того, когда отправились въ Палестину германсйе крестоносцы, съ помощью которыхъ Генрихъ VI пода-вилъ возсташе въ южной Италш (1197 года). Значительное число этихъ крестоносцевъ, предводимое императорскимъ капцлеромъ Конрадомъ Вюрцбургскпмъ, въ начале действовало довольно удачно; но потомъ вероломство сир!йскихъ бароновъ, алчность немцевъ и особенно смерть Генриха VI разстроили все дело. Имперсюе князья поспешно возвратились въ Германию, чтобъ принять участае въ борьбе между Филиппомъ и Оттономъ, а 1ерусалимсшй король АмаларихъИ заключилъ съ турками nepeMiipie на трп года (1197 г.). Положеше делъ въ Палестине осталось, какъ и было; повидимому, не доставало только новаго Петра Anieucnaro, чтобъ вторпчпо отпять 1ерусалимъ у неверныхъ. Иннокентай не хо-телъ пропустить благопр!ятнаго времени. Сделавшись папою, онъ сталъ деятельно помогать снова появившимся въ то время проповедникамъ крестоваго похода, посылалъ легатовъ и письма къ государямъ, князьямъ и епископамъ своей церкви и прпнпмалъ меры, чтобы добыть нужныя для похода деньги. Роль новаго апостола п провозвестника священной войны взялъ на себя съ 1195 г. свя-щенникъ Ф у л ь к ъ пзъ Нёльп, уже давно славивппйся краснореч!емъ, проповедями противъ ростовщичества и распутства, святостью и чудесами и прюбревппй большую известность после сцены, бывшей у него съ Ричардомъ Львиное Сердце. Опъ увещевалъ Ричарда думать о крестовомъ походе не прежде, какъ пристро-ивъ трехъ свопхъ дочерей: тщеслав!е, алчность и сластолюб!е; по Ричардъ не остался въ долгу, и, обратясь къ окружающпмъ, сказалъ смеясь: «хорошо, я послушаюсь этого лицемера и выдамъ дочерей за мужъ: тщеслав!е за надменныхъ тамшперовъ, алчность за цистерцпнскпхъ монаховъ, а сластолюб!е за епископовъ.» Фулькъ съ неутомпмою ревностью проповедывалъ походъ, и въ этомъ ему сильно помогали лучине ученики парижскаго университета, имёвппе потомъ большое значеше въ Европё какъ ученые, кардиналы и государственные люди, а именно: будушде кардиналы Стефанъ Ленгтонъ и Робертъ Курсонъ, оба товарищи и друзья Иннокенпя, Вальтеръ Лондонсшй, Жанъ де Нивель, Петръ де Руси, Евстафй де Флэ и мнопе друпе. Иннокентй, сделавшись папою, сталъ деятельно помогать своимъ друзьямъ. Онъ объявплъ, что жертвуетъ на крестовый походъ десятую часть своихъ доходовъ, и обложплъ все духовенство западной церкви сбо-ромъ на это предпр1яйе по полтора процента со всехъ церковныхъ доходовъ; когда же стали говорить, что онъ возьметъ эти деньги себе, Иннокентий при-казалъ, чтобы каждый епископъ, при содействш одного маннита и одного там-плгера, раздавалъ собранный суммы крестоносцамъ своей enapxin. Наконецъ онъ послалъ легатовъ проповедывать походъ. Но они не имели болыпаго успеха; особенно не посчастливилось посланному во Франщю кардиналу Петру К а п у-анскому, имевшему поручеше по семейнымъ деламъ Филиппа, весьма мало гармонировавшее съ задачею убедить короля предпринять крестовый походъ. Кардиналу поручено было развести Филиппа съ Mapieii Агнесой и заставить его сойтись съ Ингеборгой; но, очевидно, при характере Филиппа этого нельзя было достигнуть мирнымъ путемъ, а при ссоре короля съ папой нечего было и думать о его сод4йств!и походу. Но дипломат папскаго кабинета, вопреки обычаю сред-нихъ вековъ, не склонявшаяся передъ мечомъ, нашла и тутъ способъ соединить два взаимно противоположныхъ дела. Пана велелъ легату отстаивать Ингеборгу, а другое поручеше передалъ Фульку. Облеченный папскимъ полномоч!емъ, Фулькъ отправился сначала въ Провансъ, на собраше капитула вл!ятельнаго цистерцин-скаго ордена, а потомъ вернулся въ собственную Франщю на блистательный тур-
нпръ въ Шампани (1199’ г.). Его воодушевленный речи такъ сильно подействовали на быв hi ихъ тамъ владетелей и рыцарей, что некоторые приняли крестъ тутъ же, а друпе спустя несколько времени. Въ числе ихъ были графъ Тибо Шампанск1й, графъ Людовикъ Блуа и Шартрск1й, графы Си-монъ де Монфоръ и Рено де Монмирайль, епископъ труаскы, мар-шалъ Шампани, Готтфрпдъ де Вплльгардуэнъ, оппсавппй походъ, и много другихъ знатпыхъ бароновъ. Черезъ несколько месяцевъ силы крестонос-цевъ значительно увеличились присоедпнешемъ къ нимъ графа Бальдуина Фландрскаго и Геннегаускаго и графа Гуго де Се н ъ-П о л ь съ ихъ вассалами. Союзники решились отправиться въ Палестину моремъ, такъ какъ прежше походы доказали неудобство сухопутныхъ экспедищй; но у нихъ не было кораблей, целый годъ прошелъ въ переговорахъ о томъ, какъ добыть суда; наконецъ согласились отправить депутащю изъ шести рыцарей къ итальянскимъ приморскимъ городамъ, для яаключешя договора о перевозке крестоносцевъ. Въ депутаты выбрали самыхъ умныхъ изъ крестоносцевъ, и такъ какъ въ то врема Генуя и Пиза вели между собой кровавую войну, то депутащя обратилась къ Венецы, что дало всему делу совершенно неожиданный оборотъ.
2. Прежняя ncTopin Венещи.
Въ пятомъ веке, когда готы подъ предводительствомъ Алариха и гунны подъ предводительствомъ Аттилы опустошали северную Италш (т. II. стр. 226 и 234), мнойе жители спаслись на неболыше острова (лагуны), образуемые устьями Бренты и разделенные другъ отъ друга узкими каналами. Тамъ они жили вначале бедными рыбаками; каждый островъ составлялъ отдельную республику, имевшую демократическое устройство. Но мало-по-малу торговля обогатила ихъ, и по заво-еванш северной Италш лонгобардами они сочли необходимымъ соединиться для взаимной защиты; поэтому, въ конце седьмаго столепя они избрали общаго главу, дожа (bux), который созывалъ общее народное собрате, назначалъ должност-ныхъ лицъ и судей въ каждую республику, утверждалъ выбираемыхъ народомъ священниковъ и былъ верховнымъ судьей. Жилъ онъ на острове Пальто. При Карле Великомъ, когда возникающее государство должно было льстить то гре-камъ, то латинянамъ, туда переселились мнопя знатныя семейства изъ соседнихъ странъ; тогда же стали возникать первые элементы аристократы, такъ какъ съ того времени судъ гражданскы и уголовный, производивппйся прежде всею общиною, былъ порученъ двумъ трибунамъ, ежегодно сменявшимся по выбору. Но дожъ все таки остался верховнымъ судьею.
Въ это время торговля п богатство венец!анцевъ становятся весьма значительными; неразборчивые въ средствахъ къ наживе, они делаются главными торговцами невольниковъ на Средиземномъ море, а также ведутъ транзитную торговлю между африканскими мухаммеданами, испанцами и сицшпйиами съ одной стороны и прибрежьями Адр1атическаго моря, греками, славянами, немцами и ломбардцами съ другой. Вскоре они покоряютъ весь морской берегъ Петры и дела-ютъ завоевашя въ Далмацы. Особенно хотелось имъ завладеть далматскимъ го-родомъ Зарою. Дожи всячески поощряли эти воинственный предпр!ят1я, дававппя имъ возможность направить противъ внешнпхъ враговъ соперничество сильныхъ фамил!й, которыя, подобно дворянству другихъ итальянскихъ городовъ, постоянно ссорились между собой. Въ конце одиннадцатая столейя, богатство п морешя силы венещанцевъ были уже такъ велики, что только благодаря ихъ помощи гре-чесюе императоры, которыхъ они, не безъ причины, охотно держались (т. II. стр. 526 и 604), могли отразить нападешя Роберта Гискара (т. II. стр. 471). Одинъ совремеи-никъ говоритъ о нихъ въ весьма поэтическпхъ выражешяхъ: «сильные богатствомъ и числомъ, венещанцы живутъ на самыхъ водахъ моря, такъ что изъ одного дома въ другой можно попасть только на лодкахъ, и ни одинъ народъ не сравнится съ ними въ морскомъ бою и въ искусстве управлешя кораблемъ. Поэтому къ нимъ обратился Алексей, когда на него напалъ храбрый, искусный въ морской войне народъ, норманны.» Въ благодарность за оказанную помощь, Алексей
не только далъ венещанцамъ обширныя торговый привилепи въ своемъ государстве, но и предоставилъ владеть, подъ покровительствомъ Грещи, Далмащей и Кроащей. Далмащя была незадолго до того покорена венгерскимъ королемъ Ка-'Ломаномъ, но Алексей допустплъ по крайней мере дипломатически расширеше венещанскихъ владешй, призпавъ за дожемъ, по особому договору, титулъ герцога Далмащи и Кроащи. Вскоре (1112 г.) венещанцы завлад’Ьваютъ Зарой и, воюя съ Бешеней, проникають до Белграда. Занятые въ этихъ странахъ войною, они усп-Ьваютъ извлечь огромныя выгоды изъ рвешя западныхъ народовъ къ кре-стовымъ походамъ, обогащаются перевозкою крестоносцевъ и торговлей съ Во-стокомъ, прюбр&таютъ на сирШскомъ берегу привилепи, право взимать пошлины, гавани и части городовъ. Въ самой Грещи Калоюаннъ былъ вынужденъ подтвердить и даже расширить права, данныя имъ его отцомъ АлексЬемъ, а Мануилъ, теснимый норманнами при Рожерё II, предоставилъ имъ неограниченную свободу торговли и льготу отъ податей. Впоследствш хитрые купцы, для распространена своего вл!яшя, воспользовались войной Фридриха Барбароссы съ ломбардцами, и, возбудивъ сначала птальянсше города противъ императора, выступили потомъ посредниками между ними и наконецъ успели сделать свой городъ м^стомъ конгресса.
Незадолго до того (1171 г.) у венещанцевъ была война съ греками, примечательная темъ, что послужила поводомъ къ первому значительному изменешю во внутреннемъ устройстве Венещи--Дожъ Виталгё Мишели II, установивъ чрезвычайный налогъ, снарядилъ флотъ изъ 120 кораблей и повелъ его въ Архипе-лагъ; но позволилъ грекамъ обмануть себя, вступивъ въ переговоры, упустилъ благопр!ятное время, лишился отъ чумы множества людей и кораблей, принуж-денъ былъ вернуться, ничего не сдёлавъ, и, къ довершешю несчастья, занесъ чуму въ Венещю. Вообразивъ, что Мишели намеренно употребилъ во зло свою власть, чтобъ погубить государство, народъ, приведенный въ отчаяше, возсталъ, убилъ его и постановилъ не только ограничить власть дожа особой коллепею, но п совершенно изменить внутреннее устройство республики (1172 г.). Въ шесть м*Ьсяцевъ новое устройство было проектировано, принято и введено въ дЬйств1е. Въ чемъ, собственно, оно заключалось, намъ неизвестно, да и вообще управлеше и внутреннее устройство Венещи, съ различными коллепями, судами, должностями и выборами, были всегда до того искусственны и запутаны, что объ нпхъ нЪтъ возможности говорить вкратце и не вдаваясь въ ученыяизследовашя. Главною особенностью въ устройстве, введенпомъ по смертп Витал1я Мишели, было ограничеше власти дожа некоторыми новыми учреждешями, изъ которыхъ впоследствш развилось аристократическое, а потомъ олигархическое правлеше. Въ то время былъ учрежденъ большой с о в е т ъ изъ 480 ежегодно избираемыхъ членовъ; онъ представлялъ собою власть народнаго собрашя и принималъ поста-новлешя дожа; сверхъ того дожъ былъ ограниченъ еще м а л ы м ъ с о в е т о м ъ, или синьор1ей. Неизвестно, тогда ли былъ установденъ и страшный со-ветъсорока (Quarantia), составлявппй высшую судебную инстанщю для гражданскпхъ делъ и собственно уголовное судилище для всехъ важнёйшихъ преступлены! и захвативши въ свои руки все управлеше. Выборъ дожа, произ-водившшся пародомъ, перешелъ тогда къ большому совету. Изъ учреждешй 1172 г. развилось впослёдствш господство строгой аристократы, обратившееся потомъ въ страшную олигархш. Однако переговоры съ депутатами французскихъ крестоносцевъ показали, что даже въ течете некотораго времени аристократы успели воспользоваться новыми учреждешями для достижсшя свопхъ целей. Демократы въ то время не смели еще совершенно уничтожить; въ важнейшихъ случаяхъ требовалось соглаше всего парода, удержавшаго за собой право утверждать выборъ дожа, такъ что вновь избираемая дожа представляли народу со словами: «Вотъ вашъ дожъ, если вамъ угодно.»
Незадолго до прибыпя крестоносцевъ, венещанцы совершенно примирились съ греками. Уже самъ Мануилъ I долженъ былъ раскаяться въ своемъ образе действий относительно Венещи; трет!й изъ императоровъ, быстро сменявшихся по его смерти, Исаакъ II Ангелъ, заключилъ тесный союзъ съ республикой и утвердилъ за ней все прежшя привилепи, а его преемникъ, Алексей III, предо-
ставилъ венещанцамъ еще болышя права и совершенно освободить ихъ отъ вся-кихъ пошлинъ.
3. Обзоръ византШской исторш во время первыхъ крестовыхъ походовъ.
Алексей I, которымъ началась въ падающей греческой имперш новая ди-наспя Комненовъ (т. Петр. 578), былъ во все свое царствоваше (1081 — 1117 г.) занять внутренними волнешя и внешними войнами. Западныя провинщи государства подвергались нападешямъ норманнскпхъ герцоговъ Роберта Гискара и сына его, Боэмунда (т. II стр. 605). Съ севера вторгались дише печенеги и куманы, а на востоке были отняты никейскпми и икошйскпми сельджуками обширныя про-впнщи (т. II стр. 644). Крестовые походы, начавшиеся при Алексее, изменили поло-жеше дель: они надолго отстранили опасность со стороны Востока и снова возвысили значеше государства. Но вместе съ темъ они были гибельны для грековъ, умноживъ въ государстве чпсло нностранныхъ наемниковъ и до невероятности рас-плодивъ жившихъ въ столице иностранцевъ, что было для Византш столько же вредно, какъ для Англш умножеше черни въ Лондоне. Еще прежде въ Константинополе целыя улицы были заселены венешанцами, генуезцами и пизанцами, судившимися по своимъ закопамъ, а турки и арабы составляли въ немъ почти отдельное торговое государство; теперь же целыя массы крестоносцевъ водворялись тамъ на жительство, вместо того, чтобы отправляться въ Палестину или возвращаться на родину. Вследсте этой увеличивающейся смеси населешя, нацюнальный характеръ все более и более утрачивался; управлять становилось труднее, а значеше командующаго войсками усиливалось. Алексею доставили престолъ наемные варвары (т. II стр. 586); съ ихъ же помощью утвердился и сынъ его, I о а н н ъ или Кало1оапнъ, лучшимъ и надежнейшимъ слугою котораго былъ турокъ, главнокомандующий его войскъ. При помощи этого турецкаго полководца, младппй сынъ Калоюанна, Мануилъ I, овладелъ престоломъ, оттес-нивъ брата. Калоюаннъ и Мануилъ, сами отличные полководцы, не испытали опасности подобныхъ отношешй, но темъ не менее въ ихъ царствовашя подготовилось то, что обнаружилось тотчасъ по смерти Мануила, когда офицеры, разнородная чернь столицы и арм!я, повиновавшаяся тому, кто ей платилъ, сделались настоящими господами государства. Впрочемъ, Калоюаннъ, съ воинскою деятельностью котораго мы уже познакомились въ его сирШскомъ походе (т. II стр. 668), энергически защищалъ государство извне, и при томъ управлялъ съ кротостью, редкою въ визанпйскихъ императорахъ.
Мануилъ I, царствовавши съ 1143 по 1180 г., съ самаго начала окру-жилъ себя западными рыцарями, уважалъ, ихъ храбрость, старался подражать имъ и самъ считался однимъ изъ храбрейшихъ и искуснейшихъ рыцарей христианства. Знаменитейшимъ изъ окружавшихъ его иностранцевъ былъ Конрадъ Монферратсйй, развивппй въ Константинополе исполинскую энерпю, обнаруженную имъ впоследствш въ борьбе съ Саладпномъ (стр. 39). Царствоваше Мануила было почти непрерывнымъ рядомъ войнъ, неизбежныхъ по географическому положении импер1и и занимавшихъ его то въ Европе, то въ Asin. Наученный неудачами крестоносцевъ, онъ для своихъ частыхъ малоазШскихъ походовъ, по меру древнихъ римлянъ, прокладывалъ постоянный военныя дороги, которыя могли идти въ уровень съ гигантскими сооружешями древности и были удобны и безопасны. Для войны съ сельджуками у него былъ составленъ обширный планъ, часть котораго онъ уже весьма удачно привелъ въ исполнеше; но въ это самое время крестовый походъ Конрада III и Людовика VII заста-вилъ его сосредоточить все войска во внутреннпхъ провинщяхъ. Полчища крестоносцевъ навели такой страхъ на его подданныхъ, что они, боясь вторичнаго пришествия съ запада подобныхъ ополчешй, скрывали даже священный утвари церквей, желая удалить отъ алчныхъ рыцарей всякий поводъ къ насилпо. Впо-следствш самъ Мануилъ заключилъ союзъ съ сельджуками протпвъ своихъ еди-новерцевъ. Это было и незаконно и неблагоразумно, но отчасти оправдывалось обстоятельствами. Когда опасность миновала, и оба западныхъ государя верну
лись домой. Мануилъ предпринялъ походъ противъ сицилгёскихъ норманновъ, овлад'Ьвшихъ всЬмъ Сродиземнымъ моремъ и частью африканскаго берега, опу-стошавшпхъ гречесмя владешя и даже завоевавшихъ островъ Корфу. Онъ от-нялъ у нихъ, после продолжительной осады, этотъ островъ и хотЪлъ двинуться противъ самой Сицилии, но сначала былъ задержанъ разными посторонними делами, а потомъ несоглашя съ сербами и венграми заставили его обратиться къ Дунаю.
Венгры, сербы и друне народы, живппе по нижнему Дунаю и въ нынешней Poccin, находились въ двфнадцатомъ столЗти въ некоторой связи между собой, которая остановила бы на себе наше внпмаше, если бы происшеств!я въ дикихъ ордахъ могли иметь какой-нибудь интересъ для образованныхъ жителей благоустроенныхъ государства Уже во времена Генриха V между русскими, поляками, венграми п греками устанавливаются частыя сношешя, и выгнанные или бежавпйе князья одного народа ищутъ убежища у другихъ. Стефанъ П, преемникъ венгерскаго короля Каломана, доставилъ одно русское княжество своему сводному брату, Борису, сыну русской княжны, и хотёлъ сделать его своимъ наследнпкомъ. Это вовлекло Венгрию въ войну съ Грещей. Вельможи не хотели, чтобъ Борисъ царствовалъ и освободили Альма, двоюроднаго братя Стефана, посажеинаго имъ въ тюрьму и ослепленнаго; Альмъ бежалъ къ Калоюанну и нашелъ у него помощь (1127 г.), но вскоре умеръ. Стефанъ долженъ былъ признать наследникомъ его сына, Белу П. Бела былъ женатъ на дочери сербскаго князя, забравшей власть въ свои руки и впоследствии убедившей сына, Г е й з у Ш, помочь сербамъ противъ грековъ. Сербы давно уже были данниками греческаго императора, но тогдашшй велигай жупанъ или князь ихъ, надеясь на родство съ венгерскимъ королемъ, отказался платить дань и при помощи Гейзы воз-сталъ противъ Мануила, воевавшаго тогда съ норманнами. Мануилъ скоро по-бедилъ его и принудилъ признать греческое господство на еще более тяжелыхъ услов!яхъ, чемъ прежде, а потомъ обратился противъ Гейзы и отнялъ у него Босшю, покоренную венгерскими королями за двадцать летъ до того. Во всехъ этихъ войнахъ, главную массу венгерскихъ войскъ составляли жпвппя на Дунае кумансшя орды, находившаяся еще въ самомъ дикомъ кочевомъ состояши (т. II стр. 561), а гречесшя войска, действовавппя на северной границе, состояли преимущественно изъ влаховъ, народа смешаннаго происхождешя, занявшаго съ 1085 г. оставленную печенегами Болгарпо(т.Пстр.474).ПокаМануилъ предписывалъ на Дунае законы дпкимъ варварамъ, немедленно, впрочемъ, нарушившимъ ихъ, его цивилизованные подданные подвергались нападешю сищшйскихъ норманновъ, опусто-шившихъ гречесме берега и увлекшихъ съ собой въ пленъ тысячи фабрикантовъ и художниковъ. Поэтому, Мануилъ, окончивъ войну съ венграми (1153 г.), на-правилъ свои силы на западъ. Въ первый разъ после долгаго промежутка времени появилось снова на итальянской земле греческое войско. Храбрый полково-децъ его, Михаилъ Палеологъ, бралъ у норманновъ одинъ городъ за дру-гимъ;'но онъ скоро умеръ, и начальство перешло, какъ весьма часто случалось въ впзанпйской имперш, къ человеку, единственнымъ достоинствомъ котораго было родство съ императоромъ. Онъ потерялъ и сделанныя до него завоевашя, и войско, и флотъ. Норманнскому королю Вильгельму I помогали при этомъ венещянцы, враждовавшие противъ Мануила за отняпе у нихъ права иметь въ Константинополе судъ, а главное, за союзъ его съ Фрпдрпхомъ Барбароссою. Новый флотъ, сооруженный Мануиломъ, былъ захваченъ сицилгёцами, и если императоръ отделался выгодпомъ мпромъ(1158 г.), то единственно благодаря вечнымъ раздорамъ Вильгельма I съ баронами. Едва кончилась война съ Сицшйей, какъ началась новая война съ венграми и сербами. Сербы опять должны были признать надъ собой владычество Грецш и даже предоставить императору право назначать великаго жупана, то есть выбирать одного пзъ двухъ представляемыхъ ему кандпдатовъ. Венгры также были принуждены къ миру, и по смертп Гейзы (1161 г.) Мануилъ посадплъ королемъ его младшаго брата, Владислава И, помимо старшпхъ. Владиславу, умершему чрезъ несколько месяцевъ, наследо-валъ сынъ Гейзы, Стефанъ Ш. При немъ молодой вснгерскш князь, Бела III, бежалъ въ Константинополь и до того полюбился пмператору, что тотъ хотелъ женить его на своей дочери и сделать своимъ наследнпкомъ, и покорилъ для него
Шлоссеръ. III. 5
Далмащю. По смерти Стефана, Бела сделался венгерским!» королемъ и оставался вернымъ союзникомъ Манупла и его сына. Между темъ гречест войска действовали весьма успешно противъ сельджуковъ, но когда Мануилъ, кончивъ войну на Дуна4, двинулся со всеми силами противъ Икоши, то былъ разбитъ на голову и долженъ былъ^заключить невыгодный миръ (1174 г.). Гораздо постыднее этого поражешя было жалкое хвастовство, которымъ Мануилъ старался обмануть подданыхъ, а всего хуже то, что, заключивъ миръ, онъ тотчасъ же отказался выполнить принятый имъ на себя обязательства.
Въ личныхъ и семейныхъ делахъ Мануилъ былъ не такъ счастливъ, какъ на политическомъ поприще. Онъ повредилъ себе въ глазахъ подданныхъ распо-ложешемъ къ нностранцамъ, массами окружавшимъ его и получавшимъ лучила места при дворе и въ войске, двукратною женитьбою на прпнадлежавшихъ къ западной церкви пностранкахъ, нравственной л благочестивой Ирине, невестке императора Конрада III, и столь же легкомысленной, какъ и красивой Марш, дочери южно-французскаго владетеля, Раймунда Антюхп1скаго, и наконецъ, открыто высказапнымъ предположешемъ женить на своей дочери и сделать своимъ наследии -комъ венгерскаго князя. Но больше, чемъ себе, повредплъ онъ всемъ этимъ своему сыну и наследнику, Алексею II, оставшемуся по его смерти ребенкомъ и имевшему соперника въ одномъ злодее, принадлежавшемъ къ императорскому дому и давно уже добиравшемся до престола, чтобъ прогулять на немъ оста-токъ своей жизни. Это былъ Андронпкъ I, сынъ дяди Мануила, одинъ изъ самыхъ наглыхъ, легкомысленныхъ и пспорченныхъ людей, когда либо жившихъ на свете. АнглгёскЙ псторпкъ Гпббонъ и друпе, любяшде описывать подобные характеры, передали его’жизнь въ томъ же роде, какъ Плутархъ жизнъ аепня-нина Алкив^ада (т. П стр. 167). Подъ перомъ Плутарха Алкив1адъ сделался тппомъ гетальныхъ развратниковъ, пмевшпмъ весьма вредное вл!яше на восемнадцатое столепе, когда люди подобнаго рода, или такъ называемые roues, играли важную роль во Франщи и Англш. Для света всегда привлекательны занимательность или резня противоположности какого-нибудь авлен!я, и Плутархъ охотно относится къ дурнымъ принципамъ и действ!ямъ пе по ихъ нравственному достоинству, а по ихъ результатамъ или по внешней форме ихъ проявлешя. Андронпкъ былъ изъ числа техъ развратниковъ, которые своею поэтическою судьбою п отсутств!емъ всякихъ принцпповъ доставляютъ героевъ Байронамъ и Жоржъ Зандамъ п имеютъ возбуждающ^ интересъ для остроумнаго, восторгающагося передъ гешемъ и ис-кусствомъ света. Онъ былъ принцемъ и искателемъ нриключенш, храбръ и подлъ, хитеръ и вероломенъ; игралъ въ своей жизни почти все роли, испыталъ всевозможныя превратности 'судьбы, прошелъ все ступени общественнаго положена, отъ самаго нпзкаго преступника и беднейшаго нищаго до могущественнаго обладателя блестящаго престола. При дворе своего двоюродпаго брата, Мануила, онъ былъ въ большой мплости, какъ потому, что самъ Мануилъ любилъ развратъ, такъ н вследствие своей исполинской силы и искусства въ рыцарскихъ забавах ь. Въ 1153 г. императоръ послалъ его съ войскомъ въ Кплпкпо противъ армянъ; но онъ заботился более о наслаждешяхъ, чемъ объ обязанностяхъ главнокоман-дующаго, хотя и выказывалъ отъ времени до времени, какъ простой рыцарь, свою силу и безумную смелость. Мануилъ долженъ былъ отозвать его, но при-нялъ со всеми наружными знаками расположена и даже далъ важный иостъ на венгерской границе. Здесь онъ вошелъ въ переговоры съ королемъ Гейзою, обещая ему значительныя уступки, если оиъ успеетъ съ его помощью завладеть престоломъ. Узнавъ объ этомъ изъ перехваченныхъ писемъ, Мануилъ веле.ть схватить Андроника, но тотчасъ же простилъ. Андроникъ не успокоился и сде-лалъ покушене на жизнь императора; тогда его посадили въ темницу при им-ператорскомъ дворне. Просидевъ тамъ девять летъ, онъ бежалъ, но былъ пой-манъ и опять подвергнутъ заключенно. Вторичная попытка бегства удалась и привела его въ Pocciro, разделенную въ то время на несколько княжествъ. Онъ нашелъ пр!емъ у галицкаго князя Ярослава, сдружился съ иимъ вследств1е. сходства наклонностей и получплъ удёлъ. Мануилъ, опасаясь, чтобы злобный Андроникъ не- склонилъ русскпхъ въ походу въ Грещю, и желая его содейстшя, для того чтобъ направить Ярослава противъ венгровъ, примирился съ двоюрод-нымъ братомъ и опять поручилъ ему начальство къ Килшйи. Андроникъ, какъ
и въ первый разъ, предался наслаждешямъ, скоро навлекъ на себя новыя подо-зрйшя и бежалъ съ военною кассою въ Палестину. После разныхъ безчинствъ, онъ перешелъ къ туркамъ, основалъ разбойничй притонъ въ горахъ Армеши и сталъ торговать своими единоверцами, продавая ихъ въ рабство невернымъ. За это церковь и патр!архъ предали его анаоемй; но черезъ несколько времени онъ явился кающимся грешникомъ, умолялъ о прощеши, публично носилъ вериги, принесъ въ виду целаго народа униженное, но притворное покаяше, словесно и писменно клялся въ верности императору и его семейству и вследств!е этого получилъ прощеше отъ церкви и вступилъ въ прежшя права. Императоръ назначилъ ему местопребывашемъ живописно расположенный городъ Энэ, въ Понте, но это было не столько ссылкою, сколько средствомъ удалить изъ столицы развратника. Тотчасъ по смерти Мануила (1180 г.) обнаружилось, до какой степени былъ неостороженъ и слепъ императоръ, ожидая чего-нибудь для своего сына отъ состаревшагося въ пороке развратника или придавая какое-нибудь значеше его присяге.
Правлеше перешло по имени къ тринадцатилетнему сыну Мануила, Алексею II, на деле же къ его матери, легкомысленной анпохйской принцессе и протосе-вастосу или государственному министру Алексею, бывшему съ ней более чемъ въ дружескихъ отношешяхъ. Молодой императоръ былъ дурно воспитанъ, ненавистные латиняне занимали все высппя должности, во всехъ отрасляхъ управ-лешя господствовали страшные безпорядокъ и злоупотреблешя, и день ото дня сильнее и сильнее чувствовалась потребность въ человеке, который бы взялъ мощною рукою кормило больнаго и дряхлеющаго государства. Андроникъ не упустилъ случая извлечь для себя выгоды изъ этого положешя делъ. Собравъ несколько солдата и призвавъ къ себе всехъ недовольныхъ, онъ пошелъ на Константинополь, где между темъ дочь императора и ея мужъ, сынъ владетеля Капуи, составили заговоръ противъ любимца императрицы и начали междоусобную войну, съ трудомъ прекращенную усюпями naTpiapxa. Раздражеше противъ ла-тинянъ, гневъ на императрицу, ненависть къ ея любовнику, министру-правителю, не допускали въ то время хладнокровнаго размышлешя, и потому, когда Андроникъ 'всюду приветствуемый, какъ спаситель, подошелъ къ столице, все бросилось къ нему на встречу. Чернь выдала ему ненавистнаго министра, которому немедленно выкололи глаза, и Андроникъ могъ бы безпрепятственно вступить въ городъ; но небольшое число находившихся тамъ латинскихъ рыцарей решилось защищать императрицу и ея сына. Однако о продолжительномъ сопротивлеши нельзя было и думать: Андроникъ имелъ многочисленное войско, а въ самомъ городе народъ возсталъ и окружилъ латинянъ. Они пали после геройской борьбы, но дорого продали жизнь, а ихъ братья отмстили за ихъ смерть, опустошая въ течете целыхъ годовъ берега Чернаго моря. По вступлеши Андроника въ Константинополь, разъяренные греки истребили всехъ жившихъ въ городе латинянъ, не давая пощады ни женщинамъ, ни детямъ, ни старикамъ, ни больнымъ.
Такой неслыханной резнею открылось правлеше, которое Андроникъ началъ подъ именемъ племянника; продолжеше вполне соответствовало началу. УбЙства следовали за убйствомъ; приверженцы императора и его матери были истреблены; все места заняты креатурами новаго властелина, а самъ Алексей предоставленъ собственному юношескому легкомыслпо, для того чтобъ сделать его и ненавист-нымъ и неспособнымъ къ правлешю. Одною изъ первыхъ жертвъ была императрица, и тиранъ былъ на столько гнусенъ, что придалъ ея казни характеръ законности, мучилъ несчастную женщину передъ смертью и заставилъ сына подписать смертный приговоръ матери. Андроникъ предалъ ее суду по обвинешю въ предательскихъ сношешяхъ съ венграми, приговорилъ, чрезъ подкупленныхъ судей, къ смерти, предалъ въ тюрьме на посмешище народу, истязалъ ее голо-домъ и умертвилъ самымъ варварскпмъ образомъ. За матерью следовала, конечно, очередь безпомощнаго сына. Его оставили въ живыхъ, пока мало-по-малу не пр!учили народъ считать Андроника единствепнымъ повелителемъ имперш. Нанятые для этого крикуны потребовали, чтобъ тпранъ сделался соправителемъ, подлые придворные принудили его принять соправительство и, наконецъ, самъ Алексей, запуганный имъ, просилъ убйцу матери разделить съ нимъ бремя прав-лешя. Сде гавшись соправителемъ, Андроникъ отделался отъ императора спосо-
бомъ, обнаружившимъ всю возмутительную испорченность высшихъ классовъ и до того наглое безстндство ихъ въ пороке, что оно поражаетъ насъ даже въ ту эпоху полнаго нравственнаго растл4шя. Государственный совЪтъ, то есть первые сановники государства, объявилъ, что двоевласпе вредно, и безъ всякой другой причины, безъ всякой формы суда, не только отрЗппилъ Алексея отъ престола, но и приговорилъ его къ смерти, приказавъ немедленно исполнить приговоръ. Несчастнаго молодаго человека задушили на следующую ночь, а Андроникъ, съ презрйшемъ попирая ногами трупъ, прпказалъ отрубить у него голову, представить ее себе и, отмЪтивъ ее императорскою печатью, вел'Ьлъ бросить трупъ въ море (114.3 г.). Во странному свойству человеческой природы, тиранъ, совер-шивппй это у&йство и множество другихъ безъ малейшаго- помышлешя о божеской мести, обнаружилъ вслйдъ за темъ при своемъ помазаши поразительную черту суев4рнаго страха передъ невидимой силой. Когда во время короновашя ему следовало проезжать черезъ церковь, не было возможности убедить его 4хать, по обычаю, шагомъ; побуждаемый внутреннимъ страхомъ, онъ, къ общему удивлешю и ужасу, пришпорилъ лошадь и пронесся во весь опоръ. Съ подоб-нымъ образомъ мыслей вполне согласуется известае о томъ, что Андроникъ ве-лелъ narpiapxy развязать себя и своихъ сообщниковъ отъ присяги, данной императору Мануплу и его семейству, и объявить неповиннымъ въ императорской крови. Желаше его было исполнено безпрекословно.
Андроникъ самымъ возмутительнымъ образомъ злоупотреблялъ властью; онъ совершалъ жестокости, достойно описать который можетъ только византийское перо, и утопалъ въ разврате, предаваясь ему въ собственномъ дворце, или на одномъ изъ Принцевыхъ острововъ у Константинополя, его Капри (т. II. стр. 93). Впрочемъ, какъ правитель, онъ имелъ и хоропйя,-даже отличныя свойства, которыхъ вовсе не было у его преемника, и нередко обнаруживалъ умъ и пони-маше, даже благотворительность и справедливость. Жестокости его были направлены преимущественно противъ высшихъ классовъ; о низшихъ, напротивъ, онъ весьма заботился, исключая техъ случаевъ, где былъ затронуть его собственный интересъ. Онъ былъ неумолимо строгъ къ алчности знатныхъ, преследовалъ зло-употреблешя сборщиковъ податей, отменилъ продажу должностей, не терпелъ взяточничества, безпощадно наказывалъ чиновниковъ за несправедливости и уни-чтожплъ береговое право, къ великому неудовольств!ю сената и сановниковъ, из-влекавшпхъ изъ него значительный выгоды. Андроникъ предпринималъ болышя постройки, доставлявпля рабочимъ дело, распространявппя въ народе деньги и поощрявппя искусства; защищалъ бедныхъ отъ наглости придворныхъ и, какъ впоследствш Петръ Великш, бивалъ собственноручно дубиною любимцевъ, насильственно вымогавшихъ что-нибудь у, простолюдина. Наконецъ, онъ поощрялъ науки, самъ былъ ученымъ и сильно содействовалъ пробудившемуся въ то время стремлешю заниматься древностью. Къ сожал'Ьшю, это заняпе было только на-учнымъ и послужило доказательствомъ, что Mipy мало пользы отъ одной учености. Все, что было хорошаго во внутреннемъ уиравлеши Андроника, соединялось у него, какъ у Нуширвана (т. II стр. 269) и другихъ восточныхъ тирановъ, съ неописаннымъ зверствомъ и произволомъ. Даже когда непр1ятельсшя нападешя угрожали его собственной власти, онъ не оставлялъ своихъ жестокостей, а про-должалъ замучивать до смерти богатыхъ и знатныхъ и оскорблять ихъ своимъ сладострасйемъ. Веигерскщ король Бела, Ш посиешплъ на помощь къ сыну своего друга Мануила, но, пршдя слишкомъ поздно, захватилъ весь край отъ Ниссы до венгерской границы и владел?» имъ въ продолжеше всего царствовашя Андроника. Внучатный племянникъ Мануила, Псаакъ, тотъ самый, котораго впо-следствш взялъ" въ пленъ Ричардъ, завладел?» островомъ Кипромъ и, при-пявъ титулъ императора, царствовал?» там?» какъ самостоятельный государь (стр. 38). Пользуясь этпмъ, подданные сицвлп1скаго короля Вильгельма II присоединились къ латинянамъ, мстившим?» за смерть своих?» братьевъ, и вместе съ ними опустошили все берега и острова. Эти набеги авантюристов?» и пира-товъ обратились въ правильную войну, когда несколько знатныхъ греческихъ фамилй, спасаясь отъ Андроника, обратились къ королю Вильгельму и убедили его напасть на имперпо (1186 г.). Сищшйское войско, подъ предводительствомъ одного беглаго византискаго принца, быстро проникло до ©ессалоники и въ нф-
— d9 —
сколько дней овладело второй столицей государства. Покоренный городъ сделался жертвою зверства, въ сравнети съ которымъ можно считать пустяками все, что совершили турки триста л4тъ спустя, при взятш Константинополя. При этомъ бйдствш, несчастнымъ жителямъ много помогъ епископъ города, Евстафш,. ученый толкователь Гомера и другихъ писателей, показавши рвете, достойное главы христаанской общины. Впрочемъ, грекамъ эти варварсйя злодейства принесли пользу: они возбудили къ сопротивлешю народъ, давно уже утративши всякую энерпю, всякое чувство любви къ родине. Непр1ятели были слишкомъ долго задержаны грабежомъ города и окрестностей, и прежде чемъ они дошли до Константинополя, положете делъ въ столице совершенно изменилось, вследствие чисто восточной революцп. Господство перешло къ фампли Ангеловъ, бывшей уже при Мануиле весьма могущественной при дворе.
При воцареши Андроника, одинъ изъ членовъ этой фамилй, Исаакъ II, бросился, вместе вместё съ другими недовольными, въ Никею, но потомъ былъ изменнически выданъ горожанами Андронику и жилъ въ безвестности въ Константинополе, пока одинъ изъ клевретовъ тирана не избралъ его своею жертвою, вероятно, изъ частной мести. Когда подосланный убшца ворвался, вечеромъ, въ домъ Иссака, тотъ въ смертельномъ страхе бросился на лошадь, разсекъ палачу голову и скрылся въ церковь. Сюда собрались его друзья; около нихъ началъ толпиться народъ, масса все более и более прибывала, а Исаакъ и его друзья имФли полную свободу разжигать ее речами, такъ какъ Андроникъ пировалъ въ это время въ загородномъ дворце и хотя получилъ въ тотъ же вечеръ известче о происшествй, но не хотелъ оставить пира. Прибывъ на следующее утро въ столицу, онъ нашелъ возсташе уже въ полномъ разгаре, такъ что нечего было и думать о подавлеши его. Народъ провозгласила, императоромъ Исаака, по малодушно и трусости отказывавшагося отъ этой чести, посадилъ его на лошадь и повелъ во дворецъ, где Андроникъ, оставленный своими, тщетно пред-лагалъ бунтовщикамъ отречься отъ престола въ пользу сына. Однако, пока народъ былъ занять грабежомъ дворца, Андроникъ, пользуясь общимъ смятешемъ, бежалъ переодетый на корабль. Онъ даже успелъ отплыть отъ берега, но, задержанный непогодою и противнымъ ветромъ, былъ узнанъ людьми Исаака. Его схватили и, заковавъ въ цепи, привели къ новому императору, который про-изнесъ смертный приговоръ и поручилъ исполнить его свирепейшему изъ палачей, — столичной черни. Обхождеше народа съ императоромъ, имъ самимъ возве-деннымъ на престолъ, доказало, что тайе граждане стоили такого властителя. Среди брани и побоевъ, чернь тащила его по улицамъ города, вырывала у пего волосы, вышибла глазъ, отсекла правую руку и, повесивъ за ноги, все еще продолжала мучить его самымъ отвратительнымъ образомъ, пока, после долгпхъ терзашй, смерть не освободпла его отъ яростной толпы (1185 г.).
Исаакъ II былъ слабый, трусливый человекъ, склонный только къ разгулу и пе стоившй власти ни по характеру, ни по уму. Случай возвелъ его напрестолъ, случай же готовилъ ему блистательное начало царствовашя. Буря разбила флотъ спщшп-цевъ, а сухопутное ихъ войско было взято въ пленъ apMieii, посланной Андро-цикомъ. Такимъ образомъ Исаакъ, не сделавъ ни одного шага, является съ пер-выхъ дней царствовашя победителемъ и спасителемъ государства. Какъ мала была въ этомъ спасеши заслуга императора, полководцевъ, войска и флота, доказало нападете на островъ Кипръ, где огромное войско и многочисленный флотъ Исаака сокрушились о силу, которую вследа. затемъ Ричардъ Львиное Сердце обратилъ въ прахъ. Гречесйй флотъ сделался добычею спцплшцевъ, союзниковъ кипрскаго тирана, а койско, едва высадившись, положило оруж!е. Исаакъ утешился въ этой неудаче темъ, что женился на дочери венгерскаго короля Белы III и убедилъ его возвратить, за условленную сумму, земли, занятия имъ въ царствоваше Андроника. Чтобъ добыть деньги, Исаакч. назначилъ новый чрезвычайный налогъ и этимъ создалъ себе страшнаго врага. Налогъ падалъ въ числе прочихъ, и на кочевавпйя около хребта Гемуса влахсйя и болгарская племена, повинность которыхъ, съ давнихъ поръ, состояла только изъ определенной подати и поставки известнаго числа рекрутъ. Раздраженные новымъ налогомъ, они возстали подъ предводительствомъ двухъ предпршмчивыхъ влаховъ, Петра п Асана, и завоевали себе независимость. Такимъ образомъ возникло новое
болгарское государство (1186 г.) въ странахъ, сделавшихся по уничто-женш древняго болгарскаго царства (т. II. стр. 566) и поселенш навлийанъ (т. II. стр. 604) мирными греческими провинщями. Первыми властителями были Петръ и Асанъ, устропвппе внутреншй порядокъ государства по образцу Грещи и созданные правильное войско. Съ того времени начались опустошительные набеги, подобные темъ, которыми некогда удручали *Грещю те же болгары. Особенно страдалъ отъ нихъ Константинополь, получавппй главные подвозы изъ странъ, разоряемыхъ тогда влахами, болгарами и куманами. Положеше столицы становилось темъ затруднительнее, что иностранное населеше ея сильно возрастало. Тогда водворились въ пей толпы мухаммеданъ, получившихъ, по договору императора съ Саладиномъ, право отправлять въ Константинополе свое богослу-жеше; массы венещанцевъ, генуезцевъ, пизанцевъ, русскихъ и болгаръ давно уже пользовались тамъ огромными привилепями. Такимъ образомъ Константинополь еще более, чемъ прежде, сделался средоточ!емъ блеска и нищеты всего Востока и Запада; а между темъ уже во время первыхъ крестовыхъ походовъ бытъ города и его смешанное населеше произвели неблагопр!ятное впечатлёше на крестоносцевъ, такъ какъ тогда Европе еще не были известны бедствия боль-шихъ городовъ: громадная нищета рядомъ съ громаднымъ богатствомъ. Капел-ланъ и спутникъ Людовика VII, Одонъ де Дёйль (Deuil), человекъ, много ви-девпйй и ненохож!й на путешественнпковъ, все хвалящихъ, или все порицающихъ, говорить о Константинополе: «Городъ грязенъ, вонючъ и во многихъ местахъ постоянно теменъ, такъ какъ дворцы богатыхъ покрываютъ улицы, оставляя бед-нымъ и иностранцамъ грязь и потемки. Во тьме совершаются уб!йства, грабежи и другы преступлены. Въ городе столько господь, сколько богатыхъ, столько воровъ, сколько бедныхъ. О законе нетъ и речи, и ни у кого нетъ ни страха, ни совёсти, такъ какъ порокъ не наказывается и даже не выходить на светъ.»
Исаакъ, живя въ собственной столице среди иностранцевъ, окруженный иностраннымъ войскомъ и постоянно угрожаемый со стороны вновь возникшаго варварскаго государства, совершенно упалъ духомъ, узнавъ о крестовомъ походе Фридриха Барбароссы. Въ сознаши собственнаго безсил!я, онъ обратился къ Саладину, прося у врага хрисйанскаго имени войскъ противъ своихъ немецкихъ братьевъ по вере, чемъ вероломнее действовалъ грекъ, темъ ярче выдаются действ!я Фридриха Барбароссы. Когда его убеждали соединиться съ влахами противъ Исаака, онъ съ истиннымъ благородствомъ отвергъ мысль о союзе съ мятежниками и варварами и предпочелъ пробиться съ мечемъ въ рукахъ чрезъ толпы влаховъ, болгаръ, кумановъ и грековъ. Черезъ несколько лётъ после похода Фридриха, Исаакъ былъ свергнуть съ престола роднымъ братомъ, Алексеемъ Ш, составившимъ заговоръ п провозгласившимъ себя императоромъ, въ то время какъ Исаакъ уехалъ на охоту (1195 г.). Не имея ни заслугъ, ни достоинствъ, ни правъ на престолъ, и не умёл никого привязать къ себе, Исаакъ ни въ комъ не нашелъ и защиты; онъ не встретилъ участ!я даже во время бегства, но былъ схваченъ и выданъ брату, имевшему жестокость лишить его зрешя и заключить въ темницу.
Презреше къ грекамъ, возбужденное во всехъ народахъ братскою изменою, усилилось ничтожнымъ правлешемъ и ребяческими действыми новаго императора. Въ начале, Алексей III выказывалъ безразсудную щедрость, имелъ неосторожность распустить войско, которому не доверялъ, но которое, темъ не менее, было необходимо, и потерпелъ позоръ, сделавъ попытку победить болгаръ помощью вероломной хитрости. Потомъ, когда болгары продолжали опустошешя, онъ сталъ теснить народъ неслыханными поборами и бралъ даже у церквей и съ гробницъ императоровъ ихъ драгоценности. Жена его искала находивпцяся въ Константинополе художественныя произведешя древности, чемъ раздражила даже чернь, обнаружившую въ этомъ случае больше вкуса и ума, чемъ императоръ и императрица. Въ Малой Азы гречесше города добровольно подчинялись туркамъ, желая лучше быть подвластными врагамъ своей веры, чемъ Алексею. Во внутрен-нихъ провинщяхъ одно возсташе сменялось другимъ. Къ довершешю несчастья, императоръ оскорбилъ венещанцевъ и темъ навлекъ бурю, которая была не по силамъ изнеможенному государству. Изъ ложныхъ политическихъ разсчетовъ онъ покровительствовалъ пизанцамъ и этимъ возбудилъ ревность венещанцевъ; сверхъ
того онъ обложилъ ихъ пошлинами, не обращая внимашя на ихъ дипломы и привилегии, и отказалъ въ уплат! суммъ, слЪдовавшихъ имъ по договору, въ вознаграждеше за конфискованный при Ману ил! имущества. Эти д!йств!я и вообще ничтожество императора подали мысль честолюбивому дожу Генриху Д а н д о л о прославить себя свержешемъ греческаго императора, а Алексей далъ ему поводъ вмешаться во впутреншя д'Ьла государства и выполнить задуманный планъ. Онъ выпустилъ изъ тюрьмы брата, считая его слишкомъ ничтожнымъ, чтобъ быть опаснымъ. Но Исаакъ вошелъ въ сношешя съ латинянами и завя-залъ переписку съ своею дочерью, женою Филиппа Швабскаго. Вскор! и сынъ его, Алексей IV, нашелъ средство вырваться изъ рукъ дяди и отправиться на Западъ искать помощи отцу. Прежде всего онъ обратился къ пап!, но полу-чилъ р!шительный отказъ, такъ какъ императоръ усп!лъ уже вступить въ сношешя съ Иннокениемъ. Тогда онъ отправился въ Гермашю къ своему зятю Филиппу и былъ рекомендованъ имъ венещанцамъ (1202 г.), къ которымъ незадолго до того прибыло значительное крестоносное войско, бывшее отъ нихъ въ зависимости по договору, заключенному съ его предводителями.
“4. Четвертый|или латинскш крестовый походъ. &
Когда въ Венещю явились депутаты отъ крестоносцевъ, Генрихъ-Дандоло, тогдашшй дожъ, былъ девяносто трехъ лЪтъ и почти сл'Ьпъ, отъ прежняго увечья, но, не смотря на то, спленъ и предпршмчивъ, какъ челов’Ькъ въ самой цветущей поре жизни. Въ высшей степени хитрый и ловкш, онъ тотчасъ по прибыли депутатовъ составилъ планъ воспользоваться благочестивыми намеревпями простодушныхъ крестоносцевъ для государственныхъ целей. Дандоло объявилъ, после непродолжительныхъ переговоровъ, что согласенъ доставить корабли для перевозки 33,500 челов’Ькъ и 4,500 лошадей за 85,000 марокъ, и заключилъ о томъ договоръ, съ тЬмъ чтобы онъ вошелъ въ силу только по приняты его болыпимъ сов'Ьтомъ и народомъ. Склонивъ безъ затруднешя большой сов1тъ къ утверждешю договора, онъ собралъ народъ въ церкви св. Марка и получплъ его соглаше, при чемъ предварительно шесть рыцарей обратились со своими просьбами непосредственно къ самому народу (1201 г.). Заключенное услов!е было выгодной купеческой сделкой; на сколько тутъ венещанцы соблюдали свои выгоды, можно видЬть пзъ того, что было выше сказано (стр. 12) о ценности денегъ въ то время. Чистосердечные крестоносцы не подозревали настоящихъ намёрешй дожа, но ихъ понялъ Иннокентй III, сведущш въ политике не меньше Дандоло. Онъ далъ соглаше на этотъ договоръ, но подъ услов!емъ, чтобы крестоносцы, при переезде на Востокъ, нп въ какомъ случае не нападали на хрпспанъ, — и потому вскоре разсорился съ венещанцами. Еще прежде, чемъ крестоносцы отправились изъ Венещи, умеръ графъ Тибо Шампанскш, выбранный предводителемъ; вместо него избрали маркграфа Бонифащя Монферратскаго. Бонифащй отправился въ Италпо черезъ Гермашю, сошелся съ Филиппомъ Швабскпмъ и моло-дымъ Алексеемъ и обещалъ съ помощью крестоносцевъ доставить последнему константинопольскй престолъ. Однако его переговоры и эгоистически намёретя венещанцевъ не остались, повпдимому, тайною, такъ какъ мнопе крестоносцы не поехали въ Венещю и отправились въ Палестину другимъ путемъ, а некоторые немцы, какъ графъ фонъ Катценелленбогенъ и друпе, не принадлежавипе къ числу крестоносцевъ, направились въ Венещю.
Чтобы собрать сумму, следовавшую венещанцамъ, начали делать сборъ съ крестоносцевъ; но, хотя некоторые изъ нихъ продавалп все, что у нихъ было ценнаго, собрали не более 51,000 марокъ. Те, которымъ предпр!ят!е успело надоесть, уже радовались, думая, что оно не состоится вследств!е фпнансовыхъ затруднены; но хитрый Дандоло выступилъ съ новымъ предложешемъ. Онъ соглашался ждать уплаты недостающпхъ денегъ до техъ поръ, пока крестоносцы не прюбретутъ ихъ какпмъ-нпбудь завоевашемъ, съ темъ, чгобъ они, передъ отъездомъ въ Палестину, помогли венещанцамъ вновь покорить далматскш городъ Зару, въ пятый разъ отпавппй отъ нихъ и отдавшийся подъ защиту вен-
Герскаго короля. Крестоносцы приняли предложеше и вм-ЬстЬ съ Дандоло, взяв-шимъ торжественно крестъ въ церкви св. Марка, отправились противъ хриспан-скаго города, не обращая нп малЪйшаго внпмашя на папу, строго запрещавшаго этотъ походъ н даже грозпвшаго отлучешемъ отъ церкви. Зара, естественно, не могла противиться соединеннымъ силамъ венещанцевъ; она сдалась на пятый день и, по варвавскому обычаю того времени, была безчелов'Ьчно разграблена. Холода уже наступали, а потому крестопосцы согласились, по предложешю Дандоло, прозимовать въ Далмащи. Тогда старый дожъ, сговорясь съ Бонифащемъ Мон-ферратскимъ п посломъ германскаго императора Филиппа, пустилъ въ ходъ д'Ъло Алексея. Между крестоносцами произошло сильное разноглаше. Одни, въ томъ числе мнопе значительные духовные, нс хотели и слышать о походё противъ Константинополя, Apyrie согласплпсь очень охотно. Папа дфлалъ всевозможное, чтобъ разрушить планъ Дандоло и Филиппа, запрещалъ всяюя попытки противъ греческой имперш, требовалъ полпаго вознаграждешя жителей Зары и вновь гро-зилъ отлучешемъ. Его ув4щан!я п убйждешя не подействовали, такъ какъ вене-щанцы требовали должныхъ имъ денегъ, а Алексей обещалъ всевозможное, если ему помогутъ противъ дяди. Походъ былъ решенъ, и въ начале весны 1203 г. крестоносцы поплыли къ Константинополю. Однако угрозы папы не были совершенно безплодны: храбрейппй рыцарь въ Европе, Симонъ де Мопфоръ, отделился со своими друзьями отъ крестоносцевъ.
Остановившись на некоторое время у Корфу, флотъ вступилъ въ Мраморное море п, овладевъ безъ сопротивлешя всемъ берегомъ, нодошелъ, 23 поня, къ Константинополю. Впечатлеше, произведенное тогдашнею столицею Mipa на поэтически настроенныхъ рыцарей, было невыразимо. Вотъчто говоритъ Готтфридъ Вилльгардуэнъ: «Те, которые еще не былп въ Константинополе, не верили гла-замъ при виде гроыадныхъ стенъ и башенъ, окружавшихъ городъ, пышныхъ дворцовъ, безчислениаго множества богатыхъ церквей и огромнаго протяжешя этого перваго изъ городовъ въ свете. Въ эту минуту, даже у храбрейшихъ затрепетало сердце, потому что никогда, съ техъ поръ какъ стоптъ м!ръ, не бралось еще такое малое число людей за столь великое предпр1яйе.» Крестоносцы высадились на аз!атскомъ берегу Босфора и черезъ несколько дней вступили въ бой. Не слушая советовъ стараго Дандоло, знавшаго городъ и убеждавшаго прежде всего устроить магазины для пров!анта, рыцари въ первыхъ числахъ шля составили, сидя на коняхъ, военный советъ п решили немедленно штурмовать городъ. Здесь вполне обрисовывается романическш характеръ тогдашняго запад-наго рыцарства. Исповедавшись и прнчастпвшись, малочисленное войско переправилось, съ своими лошадьми, на плоскодонныхъ судахъ, къ Константинополю, намереваясь взять съ маху, какъ какой-нибудь редутъ, первую крепость тогдашняго Mipa, защищаемую 70,000 грековъ, и твердо решившись победить илп умереть. Высадка была произведена на северной стороне гавани, тамъ, где лежатъ Пера и Галата; нетерпеше рыцарей было такъ велико, что мнопе, не дожидая де-сантныхъ мостовъ, бросились прямо въ воду, чтобъ скорее попасть на берегъ. Перу п Галату взяли съ перваго приступа. Затемъ, нужно было овладеть крепкой галатской башней и прорвать огромную цепь, протянутую съ одного берега на другой п запиравшую входъ въ гавань; до этого нельзя было думать о взятш города, такъ какъ только со стороны моря безумное нападете могло иметь хоть какой-нибудь шансъ успеха. За первое взялись крестоносцы, за второе вене-щанцы. Меры, принятия греческпмъ императоромъ къ обороне, по свидетельству его собственныхъ подданныхъ, были такъ. ничтожны, что нётъ ничего удиви-тельнаго, что наемники, защищавпйе галатскую башню, не исполнили своего долга, бёжавъ после непродолжительнаго боя. Цепь была прорвана венещанскимъ кораблемъ, двинувшимся на нее на всехъ парусахъ; тогда весь флотъ крестоносцевъ вошелъ въ гавань и сталъ на якоре вдоль берега, отъ конца сераля до дворца и воротъ влахернскихъ. Сухопутное войско крестоносцевъ перешло изъ Галаты къ гавани, прогнало труслпвыхъ грековъ въ городъ и расположилось ла-геремъ у влахернскихъ воротъ. несколько дней прошло въ стычкахъ, а между темъ Дандоло делалъ на корабляхъ прпготовлешя, чтобъ штурмовать городъ съ моря: онъ велёлъ устроить на верхнихъ частяхъ мачтъ мостки, съ которыхъ можно было спрыгнуть на стены и аттаковать ихъ защитниковъ. Но рыцари не
хотели и слышать объ этомъ и предприняли 17 поля обшдй штурмъ съ сухопутной стороны, где были самыя высойя стены, такъ какъ здесь городу постоянно грозила опасность отъ дунайскихъ варваровъ. Штурмъ не удался. Венещанцы взошли на стену, заняля до двадцати пяти бастюновъ и зажгли городъ, но въ это время получили известие, что рыцари, взошедппе было въ одномъ з ^стЪ на стену, обратили тылъ передъ массою греческаго войска. Дандоло имелъ бла-ropasyMie бросить свои завоевашя и поспешить ца помощь крестоносцамъ. Съ по-явлешемъ венещанцевъ, греки были обратно прогнаны въ городъ.
Никто не ждалъ, чтобы сражеше этого дня имело кайя-нибудь важный по-сл^дств!я; но ничтожный гречесйй императоръ счелъ дЪло своихъ подданныхъ потеряннымъ и ночью б'Ьжалъ изъ Константинополя. Онъ оставилъ на произволъ судьбы не только народъ, но и свое семейство, жену и двухъ дочерей, однако взялъ съ собой казну и коронные бриллтанты. Этими деньгами онъ хотелъ купить помощь придунайскихъ варваровъ, совершенно равнодушный къ тому, что его бедное отечество будетъ опустошаемо съ двухъ сторонъ двумя страшными врагами! Узнавъ о его бегстве, греки сделали самое благоразумное, что могли: они возвели на престолъ сверженнаго Исаака, и онъ послалъ просить крестоносцевъ вступить вместе съ сыномъ въ городъ (19 поля 1203 г.) друзьями. Но крестоносцы не хотели выпускать отъ себя Алексея, пока его обЪщатя не будутъ подтверждены отцомъ. Положеше новаго императора было таково, что ему приходилось соглашаться на все; сообразно договору, заключенному сыномъ, онъ обязался: подчинить греческую имперпо папЪ, выплатить венещанцамъ и франкамъ по сту тысячъ марокъ, снабжать крестоносцевъ, въ течете года, провщнтомъ, послать съ ними въ Палестину, на годъ, 10 тысячъ войска и навсегда содержать тамъ 600 рыцарей. Тогда крестоносцы вступили въ Константинополь; но по общему соглашешю выступили чрезъ нЪсколько дней и расположились въ пред-мЪстьяхъ по другую сторону гавани, такъ какъ долгое пребываше въ городЪ не-премЪнно вызвало бы раздоры съ греками.
ПоложеЕпе Исаака на престолЪ было затруднительнЪе, чЪмъ въ тюрьме. Ему не было возможности выполнить обЪщашй, опрометчиво данныхъ АлексЪемъ латинянамъ, а съ другой стороны, безъ ихъ помощи нельзя было удержаться на престолЪ. Это обстоятельство заставило его просить крестоносцевъ и венещанцевъ пробыть у него до слЪдующей весны. Къ уплате денегъ приступили немедленно, и вскорЪ крестоносцамъ была возмЪщена вся сумма, взятая съ нихъвене-щанцами за проЪздъ. Между АлексЪемъ, сделавшимся соправителемъ отца, и крестоносцами установилась самая тЪсная дружба. Рыцари находили при дворЪ почетный и блестяпцй пр!емъ, а АлексЪй посЪщалъ ихъ лагерь, къ великому соблазну грековъ принпмалъ участие въ ихъ пирушкахъ не какъ сынъ императора, а какъ другъ и товарищъ, и даже позволялъ имъ шутить съ своей короной. Съ помощью маркграфа Бонифащя, графа де Сенъ-Поля и другихъ рыцарей, онъ прогналъ дядю, дошедшаго уже до Адр1анополя, и покорплъ провинцш, еще присягнувшая отцу. Однако, согласте между латинянами и византайцами не могло не быть продолжительно: первые были слишкомъ склонны къ насил!ямъ, вторые не могли забыть старой ненависти къ еретикамъ латинянамъ, а сверхъ того находили слишкомъ тяжелымъ налогъ, установленный императоромъ для выполнешя условш договора. Завистливость жившихъ въ Константинополе латинскихъ куп-цовъ раздула искру, тлевшую подъ пепломъ. Они давно уже неравнодушно смотрели на множество мухаммеданскихъ торговцевъ, богатство которыхъ, благодаря ихъ неутомимой деятельности, видимо возрастало, и возбудили противъ нихъ фанатическую часть крестоносцевъ. Однажды, отрядъ рыцарей предпринялъ нападете на мечеть, уже тридцать летъ существовавшую въ столице по условно заключенная съ Саладиномъ договора; мусульмане стали защищать свою мечеть, а греки помогли имъ. Въ городе начался упорный бой, причемъ франки зажгли несколько домовъ и произвели пожаръ, свирепствовавши восемь дней и истребивший значительную часть столицы. Следств1емъ этого была непримиримая ненависть. Все, что носило латинское имя/ возбуждало ярость грековъ, такъ что пятнадцать тысячъ латинскихъ купцовъ должны были перебраться изъ города къ крестоносцамъ. Въ то же время предводители крестоносцевъ разсорились съ ста-рымъ императоромъ. Исааку приходилось очень плохо: греки роптали на то, что
онъ прит'Ьсняетъ и мучить ихъ ради иностранцевъ, кляли его сына, продавшаго Hiinepi» латинянамъ и ихъ еретическому папе и унижавшаго, дружась съ ними, достоинство грековъ. Крестоносцы жаловались на то, что Алексей зазнался и редко посЬщаетъ ихъ, и докучали обоимъ пмператорамъ требовашемъ осталь-ныхъ денегъ, по ихъ мнешю коварно и несправедливо задержанныхъ у нихъ. Гн1въ буйныхъ рыцарей дошелъ наконецъ до того, что они послали къ императору шесть депутатовъ, поручивъ имъ настоятельно требовать выполнешя обязательства, а если оно не будетъ исполнено, сделать Исааку формалный вызовъ. При настроеши умовъ въ столице, это поручеше было не безопасно для депутатовъ, но они выполнили его съ тою же яростью, съ какою оно было имъ дано.
Тогда снова начались непр1ятельсйя д4йств1я, и положеше императора, противъ котораго шелъ также братъ съ болгарами и влахами, становилось кри-тическимъ. Онъ вид'Ьлъ, что государство гибло, ироклиналъ неосмотрительнаго сына и, наконецъ, опасно заболЪлъ, но еще долженъ былъ быть свпдбтелемъ того, какъ возмутивппйся народъ потребовалъ избрашя новаго императора, съ исключешемъ всей фамилш Ангеловъ. Напрасно старались сенаторы, духовенство и придворные разубёдить и успокоить взволнованную массу: ихъ заставили приступить къ избрашю, а какъ никто не соглашался принять опасное достоинство, то они, наконецъ, насильно навязали его молодому человеку благородной фамилш, Николаю Канаву. Между темъ Алексей тайно вступилъ въ переговоры съ своими прежними друзьями франками и этимъ оскорбилъ оборонявшую его гвардии; кроме того онъ былъ постыдно обмануть темъ самымъ человёкомъ, которому поручилъ вести переговоры. Это былъ Алексей V Мурзуфлъ, дальшй родственникъ императорскаго дома. Онъ склонилъ на свою сторону государствен-наго казначея, подкупилъ ожесточенную гвардш, распустилъ въ городе слухъ, что императоръ сносится съ латинянами, обманулъ крестоносцевъ ложною клятвой, выманилъ фальшивою тревогою Алексея, ночью, изъ дворца и велелъ удавить его. Старый императоръ вследъ за темъ умеръ, а Николая Канава, по при-казашю похитителя престола, бросили въ темницу (1204 г.). Мурзуфлъ вступилъ въ переговоры съ крестоносцами; но ни та, ни другая сторона не думала серьезно о мире: латинянъ возбуждали ожесточеше, нужда въ деньгахъ, страсть къ грабежу; Мурзуфлъ надеялся принудить враговъ къ отступлешю; поэтому, скоро начался решительный бой. Разсчитывая заранее, что дряхлое государство не устоитъ въ борьбе, венещанцы заключили съ крестоносцами въ марте новый договоръ, которымъ хитрые торговцы умели обратить въ свою пользу будущую победу рыцарей. Они условились, что изъ добычп, три четверти получаютъ венещанцы, одну четверть крестоносцы; новый императоръ избирается шестью рыцарями, по большинству голосовъ; выборъ naTpiapxa и устройство латинской церкви производится венещанскими духовными, если императоръ будетъ латпнянинъ, латинскими, если венещанецъ; императоръ получаетъ четвертую часть имперш, остальное делится поровну между венещанцами и крестоносцами; наконецъ, венещанцы сохраняютъ всё права и льготы, которыми прежде пользовались въ имперш.
Мурзуфлъ исправилъ укреплешя и возвысилъ стены столицы, такъ что латиняне, сделавпйе приступъ 9 апреля, были отбиты. 12-го, назначенъ былъ новый приступъ, и какъ стёны съ сухаго пути были слишкомъ высоки, то осаждав-ппе рёшили, что одинъ отрядъ долженъ проникнуть въ городъ съ кораблей и открыть остальному ворота; затемъ уже не могло быть сомнешя, что въ откры-томъ бою франки останутся победителями. Крестоносцы долго не могли приставить къ стёнамъ лестницы со стороны гавани; наконецъ, удачный порывъ ветра подвинулъ такъ блпзко къ стенамъ два корабля епископовъ труаскаго и суассон-скаго, что съ марсовъ мачтъ можно было положить мосты на стену; по нимъ экипажъ перебрался на укреплешя. Латиняне вскоре завладели пятнадцатью бастюнами и, по условно, отворили ворота. Тогда все войско вошло въ городъ, и греки въ безпорядке бёжали по улицамъ. Однако, сами латиняне чувствовали, на сколько непр!ятель превосходилъ ихъ числомъ, и потому при наступлеши ночи, отступили къ завоеванной стене. За то бежавшее прежде изъ города франки воспользовались смятешемъ, чтобъ отмстить грекамъ, п резали на ули-цахъ всехъ, попадавшихся подъ руку. Отчаяше придало грекамъ новыя силы, а чтобъ отвлечь ихъ, латиняне въ третай разъ зажгли городъ. Огонь свирепство-
валъ нисколько дней, ц'Ьлые кварталы были обращены въ пепелъ, и победители, при свете зарева, могли грабить и убивать даже ночью. Съ первой ночи, греки сочли свое дело потеряннымъ п тысячами искали спасешя въ бегстве; самъ императоръ бежалъ. Такимъ образомъ, двадцать тысячъ крестоносцевъ завоевали городъ съ четырьмя стами тысячъ жителей, потерявъ при этомъ одного рыцаря. Со стороны грековъ потеря тоже была, сравнительно, не велика, но за то имъ предстояло страшное б^дспйе. Возмутительная жестокость франковъ, ихъ зверская и необузданная чувственность, дикая ярость, съ которою они оскверняли все святое и не святое, присоединяя къ насюпю лоругаше, — все эти варварства ни въ чемъ не уступали неистовствамъ, ироизведеннымъ османскими турками двести пятьдесятъ летъ спустя: но те имели, по крайней мере, мзвинешемъ, что въ покоренномъ городе видели столицу нев^рныхъ. Папа, въ послаши къ войску, высказалъ свое неудовольств!е противъ такого злоупотреблешя победой, но какъ дело было уже сдёлано, то онъ, наконецъ, благословилъ его, снявъ съ крестоносцевъ прокляпе. Добыча победителей была громадна; много изъ нохищеннаго скрыли, но все еще для дележа осталось четыреста тысячъ марокъ. Весьма много реликвЦ и церковныхъ драгоценностей франки взяли на родину. Но всего важнее было то, что значительное число художественныхъ пропзведешй отправилось изъ Константинополя на Заладь, и что тамъ вообще весьма распространилось знакомство съ искусствами и промышленностью Востока, такъ какъ домы, дворцы и церкви латинянъ украсились похищенными вещами. Особенно воспользовались богатствами Константинополя венещанцы для украшешя своей ратуши и площади св. Марка; между прочимъ, тогда же было привезено въ Венещю одно изъ вели-чайшихъ художественныхъ произведешй древности — четыре лошади, стояпця на главномъ фронтоне церкви св. Марка.
5. Латинская импер!я въ Константинополе.
По взяты Константинополя, Дандоло и крестоносцы основали государство, сходное съ возникшимъ за сто лЪтъ до того 1ерусалимскимъ королевствомъ, потому что также было покорено французами и представляло столь же мало усло-вш для прочнаго существовашя. Услов1я дележа между крестоносцами и вене-щанцами были заранее определены съ точностью; слёдовательно, прежде всего представлялся вопросъ, кому достанется титулъ императора и ярмо нёвозможнаго владычества. Piinenie вопроса зависело отъ венещанцевъ, имёвшихъ половину избирательныхъ голосовъ; но они были на столько умны, что не хотели выбрать своего дожа: имъ нужны были выгоды завоевашя, а не бремя его. Изъ крестоносцевъ только двое были въ состояши принять и поддерживать императорское достоинство: главный предводитель, Бонифащй Монферратсййу и могущественнейший изъ владетелей, принпмавшихъ учаспе въ походе, графъ Бальдуинъ Фландрсшй. При основаши 1ерусалимскаго королевства происходило почти тоже самое, и тогда избраше имело гибельныя последств!я, потому что после выбора Готтфрида Бульонскаго, Раймундъ Тулузскш, желавппй быть королемъ, своимъ упорствомъ вынудилъ многихъ рыцарей воротиться въ Европу, чемъ съ самаго начала ослабилъ государство. Этого хотели избежать въ Константинополе, и потому заставили Бонифащя и Бальдуина заключить, предварительно, договоръ, въ силу котораго невыбранный императоромъ долженъ былъ получить все азь атсшя владешя имперш и острова» Канд1ю (Крнтъ) и заранее признать другаго верховнымъ сюзереномъ. Прпнявъ эту благоразумную меру, приступили къ выбору. Можно было думать, что опъ падетъ на Бонифащя, какъ главнаго предводителя и более способнаго къ управлешю, чемъ друпе вожди; его желали и греки. Но венещанцн были противъ него, вероятно, потому, что неизбранному доставался островъ Канд1я, которымъ Бальдуинъ, со своими ловкими фландрскими моряками, съумелъ бы воспользоваться, тогда какъ Бонифащю съ нимъ нечего было делать, какъ только уступить венещанцамъ. Такъ или иначе, Бальдуинъ былъ выбранъ императоромъ (9 мая 1204 г.) и коронованъ со всемъ велико лешемъ Востока и Запада. Вслёдъ затемъ, венещанцы приступили, согласно
договору, къ выбору narpiapxa и избрали духовнаго, ©ому Морозив и, при-надлежавшаго къ знатному венещанскому роду. При раздёле имперш, императору достались городъ Константинополь, за исключешемъ весьма значительной части, отошедшей къ венещанцами, и провинщя Ромашя (Румел1я), какъ четверть, непосредственно принадлежавшая ему по договору. Остальныя три четверти разделились поровну между венещанцами и крестоносцами, какъ коронные лены, а первые прибавили къ титулу дожа: владетель полуторы четверти римской имперш. Присвоивъ себе лучппя провинцш, венещанцы впоследствш npio-брели отъ Бонифащя за ничтожную сумму островъ Кандт. Вообще завоеваше греческой пмперш принесло выгоды имъ однимъ, да одни они и умели упрочиться въ новыхъ владейяхъ и извлечь изъ нихъ пользу. Въ доставшейся имъ части Константинополя, венещанцы весьма благоразумно соединили заботу о сохранены своего влышя съ неприкосновенностью гражданской свободы, о которой промышленный классъ итальянцевъ тогда сильно заботился не только у себя дома, но и въ основываемыхъ колошяхъ. Они дали своимъ константинополь-скимъ подданными республиканское устройство, съ общимъ народными собраш-емъ и выборными муниципалитетомъ, состоявшимъ изъ болыпаго и малаго со-ветовъ и неподчинявшагося никакой другой власти; во главе управлешя стоялъ подеста, посылавппйся республикою Венещей и только отъ нея одной получавшей приказашя. Гражданств законы были заимствованы венещанцами, какъ и латинянами, изъ кодекса 1ерусалимскаго королевства, возникшаго почти при одина-кихъ услов!яхъ; морское право определилось законами, незадолго до того принятыми морскими итальянскими государствами изъ Барселоны и впоследствш введенными во всехъ восточныхъ моряхъ, подъ именемъ Consolato del шаге. Къ чести венещанцевъ нужно сказать, что они воскресили въ своей константинопольской колоти право, законъ и гражданскую свободу, составлявппе украшеше древней Грецы и исчезнувипе более полуторы тысячи летъ тому на-задъ. Во всехъ другихъ своихъ греческихъ владешяхъ они пробудили и оживили своими учреждешями гражданское чувство, любовь къ родине, земледел!е, промышленность, трудолюб!е и достигли того, что ихъ колоти могли сами защищать себя. Впрочемъ, венещанцы не подчинили все доставппяся имъ и прюбре-тенныя впоследствш земли своему непосредственному господству: они принимали вассалами французскихъ рыцарей, знатныхъ грековъ, просившихъ у нихъ защиты, поощряли своихъ нобилей делать завоевашя въ греческой имперш и основывать на островахъ и въ приморскихъ городахъ лены республики. Спустя двадцать летъ по завоеваны Константинополя, они обсуждали даже вопросъ о перенесены въ Грещю центра республики, но признали лучшимъ распространять п укреплять свое владычество ,въ техъ странахъ, посылая туда многочисленныхъ поселенцевъ. Всликш дожъ ихъ, Генрихъ Дандоло, умеръ въ Константинополе въ 1205 г.
На развалинахъ греческаго государства венещанцы возводили основашя своего всем1рнаго могущества, а новая латинская импер!я была однимъ призра-комъ и, подобно 1ерусалимскому королевству, быстро стремилась къ падешю. Императоръ былъ не более какъ предводитель союзнаго войска и только личною храбростью въ сражешяхъ могъ пртбрести значеше. Во внутреннихъ делахъ, его во всемъ связывали венещанцы и государственный советъ, состоявший изъ вельможъ; разноглашя его съ ними решались третейскимъ судомъ, избираемымъ ими и венещанцами. Вассалы государства, какъ французы, такъ и венещанцы, были обязаны следовать за нимъ на войну только съ 24 тня по 29 сентября, а некоторые были и тогда изъяты отъ этой обязанности. Государство состояло изъ множества большихъ и малыхъ владешй, обладатели которыхъ часто были сильнее императора и выходили изъ-подъ его зависимости. Бонифащй Монфер-ратскш, обменявшгй свои аз!атск!я владешя на такъ называемое оессалоникское королевство, владелъ большей половиной Македоши и бессалш и вскоре распространили свою власть на Пелопоннесъ. По смерти его Готтфридъ де Вилльгардуэнъ, племянникъ маршала, и бургундецъ Оттонъ де ла Р о ш ъ основали значительный княжества въ Кориное и Аеинахъ. Всякш рыцарь, имевш!й возможность собрать шайку, отправлялся занимать какой-нибудь городъ или гору, где ему было удобнее заниматься прежними ремесломъ разбойника,
чймъ въ лйсахъ родины. Вообще эти ббльппе и мелые владетели признавали только одно право меча. Особенно сильно страдали греки отъ пхъ грубости ( надменности. Рьщари и ихъ люди обходились съ ними почти такъ, какъ осман-CKie турки съ ихъ потомками. Дише и буйные повелители несчастной страны производили всевозможных безчинства и насил!я надъ личностью п собственностью грековъ и яростно истребляли произведешя искусствъ, пострадавшая еще прежде отъ жены императора Алексея Ш и потомъ при взяты Константинополя. Къ за-воевателямъ присоединились новыя шайки бродягъ съ Запада, венещанцевъ, рыцарей, или даже грековъ, вступавшихъ въ службу къ императору и основывав-щихъ независимыя владйшя, и этой добычею обогащали родныхъ, построившихъ на деньги Востока свои болышя, почти неразрушимый церкви, монастыри и замки. Рядомъ съ франками основали нисколько независимыхъ владйшй и греки; но они враждовали между собой и обходились съ подданными не лучше западныхъ хищниковъ или почти такъ же, какъ теперешше турецме паши. Левъ Сгуръ укрепился въ Кориной, Аргосй, Навплш и Оивахъ, но его наследника выгнали въ 1210 г. Готтфридъ де Вилльгардуэнъ и Оттонъ де ла Рошъ. Въ Эпире осно-валъ княжество Михаилъ Комненъ, родственникъ сверженной династы. Несколько городовъ во Оракы сделались независимыми. Въ Трапезуйте создалъ новую имперш Алексей I, внукъ Андроника, принявший титулъ императора. Наконецъ, въ Никей царствовалъ храбрый Оеодоръ Ласкарисъ I, зять Алексйя Ш, избранный императоромъ после бегства Мурзуфла и черезъ несколько часовъ самъ принужденный бежать. Онъ бросился въ Малую Аз1ю и, соединивъ вокругъ себя лучшихъ и храбрййшихъ грековъ и многочисленныхъ латинскихъ искателей приключены, основалъ въ Никей и ея окрестностяхъ государство, которое не только упрочилъ,за собою, но и передалъ наследникамъ.
Обращаясь отъ этого поверхностнаго общаго обзора къ частностямъ, мы видимъ уже въ самомъ начале сильный раздоръ между императоромъ и могу-щественнейшимъ пзъ его вассаловъ, Бонифащемъ Монферратскимъ. Бальдуинъ не хотйлъ уступить Бонифацию въ безусловное владеше городъ Оессалонику, что непременно произвело бы войну, если бы умный Готтфридъ Вилльгардуэнъ не устранилъ несоглашя. Въ то же время, Бальдуинъ долженъ былъ действовать противъ обоихъ греческихъ императоровъ, Алексйя III и Мурзуфла, спасшихся на северй государства. Мурзуфлъ безъ всякаго труда былъ выгнанъ изъ заня-тыхъ имъ городовъ Романы и отправился искать помощи у Алексйя. ^Онъ раз-считывалъ найти хороппй пр!емъ, такъ какъ, похитивъ престолъ, женился на одной изъ дочерей Алексйя, разумеется, не спроса соглас!я отца. Но Алексей воспользовался этпмъ родствомъ, чтобъ отдйлаться отъ соперника. Подъ видомъ дружбы заманивъ зятя въ лагерь, онъ лишилъ его зрйшя п присоединилъ къ себй его войска. Слйпой и всйми оставленный, Мурзуфлъ хотйлъ пробраться въ Азш, но попался въ руки латинянъ и былъ казненъ ими въ Константинополе (1204 года), какъ убыца ихъ друга, Алексйя IV. Тесть и противникъ его, видя невозможность бороться съ латинянами, обратился сперва къ Льву Сгуру, потомъ былъ взятъ въ пленъ и выкупленъ Михаил омъ Комненомъ Эпирскимъ, но, поссорясь съ нимъ, отправился въ Азйо и нашелъ убйжище у икошйскаго султана, такъ какъ его зять, Эеодоръ Ласкарисъ, не хотйлъ и слышать о немъ. Султанъ думалъ воспользоваться этимъ обстоятельствомъ, чтобъ отнять у Ласка-риса часть владйнй, но былъ разбитъ имъ на голову (1210 г.), причемъ Алексей попалъ въ пл^нъ къ зятю и былъ посаженъ имъ въ монастырь, гдй и умеръ. Всю жизнь дйлая мерзости, онъ, самъ того не зная, оказалъ великую услугу своему народу: счастливая война съ икошйскимъ султаномъ, причиною которой былъ онъ, развязала Эеодору Ласкарису руки въ Азы и дала ему возможность направить вей силы противъ латинянъ.
Латиншпй императоръ Бальдуинъ кончилъ еще несчастнее, чймъ его сверженный предшественникъ. ОракысМс греки жаждали освободиться отъ удручав-шаго ихъ гнета, и когда силы латинянъ разсйялись, а братъ императора, Генрихъ, былъ посланъ въ Азш, сделали попытку сбросить латинское иго. Они искали помощи бывшихъ злййшихъ враговъ своихъ, болгаръ, влаховъ и кума-новъ, и побудивъ ихъ короля, Ивана I, къ вторженпо въ латиншйе пределы, съ яростью возстали противъ притеснителей. Получивъ о томъ извйспе, Баль-
дуинъ постгЬшилъ къ центру возсташя, Адр1анополю, хотя при немъ было всего 180 рыцарей; къ нему присоединился Дандоло съ неболыпимъ войскомъ. Вместо того, чтобы ожидать подкреплешй, онъ началъ осаду города и вскоре былъ окруженъ многочисленнымъ болгарскимъ войскомъ. Въ порыве необдуманной храбрости, онъ поддался на обыкновенную хитрость кумановъ, и съ неболыпимъ числомъ спутниковъ пустился преследовать непр!ятелей, бЬжавшихъ въ разсып-ную. Черезъ два часа легко вооруженные кумансые всадники внезапно поворотили назадъ, напали на измученныхъ рыцарей, уничтожили почти весь отрядъ и взяли въ плЪнъ Бальдуина (1205 г.). Весьма не мнопе успели возвратиться къ своимъ товарищамъ, оставшимся у Адр1анополя. Эта небольшая горсть, теснимая со всехъ сторонъ врагами, совершила подъ предводительствомъ Готтфрида де-Вилльгардуэна мастерское отступ лете. Никогда, за исключешемъ деяшй Кортеса и Пизарро въ Америке, не выказывались въ столь блестящемъ свете, какъ тогда, превосходное искусство рыцарей, ихъ уменье владеть оружгемъ и неодолимое мужество. Конечно, доля славы принадлежать уму и опытности Готтфрида. Безчисленныя полчища болгаръ, влаховъ, кумановъ и грековъ не осмелились даже сделать нападешя на отступающихъ рыцарей. Однако, они наводнили северный провинщи и, опустошая все на пути, подходили къ стенамъ столицы, которая была въ опасности, не имея защитниковъ. Напрасно 'правительство старалось удержать семь тысячъ крестоносцевъ, возвращавшихся въ это самое время изъ Палестины черезъ Константинополь: они не согласились остаться. Тогда послали депутатовъ во Франщю съ мольбами о помощи, вернули изъ Asin брата императора, Генриха, и назначили его правителемъ. Возвратясь въ Константинополь, Генрихъ со своимъ маленькимъ войскомъ сделалъ всевозможное, чтобы помочь беде. Бонифащй также поспешилъ изъ Пелопоннеса для защиты своихъ северныхъ провинщй. Восемь месяцевъ, какъ диме звери, неистовствовали куманы, не делая различ!я между греками и латинянами. Наконецъ новому правителю удалось разбить ихъ (августъ 1206 г.), но тогда болгарсшй царь Иванъ страшнымъ образомъ выместилъ свою злобу на пленномъ Бальдупне. Иннокенпй III въ начале плена пытался вступиться за императора; признавъ Ивана царемъ и темъ поставивъ его на ряду съ другими государями, папа счелъ себя въ праве выговаривать ему за вторжешя въ латинсме пределы и настоятельно требовалъ освобождешя Бальдуина; но Иванъ, у котораго, очевидно, было столько же пскусныхъ людей, какъ у папы, весьма ловко отказалъ ему. Разгневанный поражешемъ, Иванъ велелъ отрубить Бальдуипу руки и ноги и бросить его въ глубокй ровъ, где несчастный императоръ, заживо пожираемый птицами, умеръ только на трети день.
Узнавъ о смерти Бальдуина, латиняне единогласно выбрали императоромъ его брата, Генриха (1206 г.). Онъ съ самаго начала обнаружилъ таланты, которыхъ неблагодарные греки никогда не ценили по достоинству. Защита государства доставила ему темъ более славы, что' венещанцы, заботясь только о себе, предоставили его собственным!, силамъ. Прежде всего онъ тесно соединился, посредствомъ брака, съ сильнейшимъ вассаломъ имперш, Бонифащемъ Монферратскимъ, вскоре погибшимъ геройскою смертью въ войнё съ куманами и влахами. Потомъ, напавъ на владешя варваровъ, онъ отстранилъ опасность, грозившую имперш вследств!е союза Ивана съ Эеодоромъ Ласкарисомъ, и вместе съ темъ рядомъ необыкновенныхъ ycn.iifl помешалъ союзу его съ Львомъ Сгу-ромъ. Затемъ онъ возстанОвилъ въ ея иравахъ вдову Бонифащя, вытесненную миланскпмъ графомъ Бландрате. Но главнымъ предметомъ его заботъ были греки. Онъ управлялъ ими съ нижнегерманскою честностью, предоставилъ имъ равныя права и льготы съ латинянами, ревностно заботясь о ненарушимости этихъ правъ, открылъ грекамъ доступъ ко двору, принималъ ихъ въ войско, на-значалъ на высппя должности и защищалъ свободу совести отъ насилй папскаго легата, который, желая обратить грековъ въ католицизмъ, заперъ ихъ церкви и монастыри и наполнилъ темницы греческимъ духовенствомъ. Генрихъ уничто-жилъ распоряжешя легата и предоставилъ грекамъ во всемъ государстве полную свободу богослужешя. За то и греки служили ему противъ потомка своихъ. прежнпхъ тирановъ, тогда какъ алчные воины Запада стремились къ Эеодору Ласкарису, лучше платившему имъ. Такимъ образомъ произошло любопытное
явлеше, что каждый изъ двухъ императоровъ действовалъ противъ другаго его же соотечественниками. Охраняя съ умомъ, справедливостью и мужествомъ свое государство внутри и извне, Генрихъ въ тоже время пользовался Инновента-емъ III для получения подкреплетй съ Запада и для убеждешя духовенства и бароновъ имперш содействовать его планамъ. Съ т4мъ же самымъ папой велъ переписку и хитрый ёеодоръ Ласкарисъ, убеждавшей Иннокенпя не препятствовать его вербовкамъ на Западе; но когда папа старался убедить его дружескими письмами подчиниться Генриху, благочестивый сынъ остался глухъ къ увещаш-ямъ святаго отца. При этомъ случае нельзя не обратить внимашя на всеобъем-люпцй умъ и необычайную деятельность Иннокентия. Изъ оставшихся после него бумагъ видно, что онъ переппсывался со всеми концами греческой имперш, за-щищалъ духовенство отъ хищничества владетелей и ихъ солдатъ, грековъ отъ латинянъ и латинянъ отъ грековъ, твердилъ врймъ объ исполнеши предписашй правительства и скреплялъ все договоры. Зная, что все это происходило въ то время, какъ во Францш начались кровавыя преследовашя альбигойцевъ, поглощавшая все впимаше папы, что въ то же время онъ имелъ важныя несогласия съ 1оанномъ Безземельнымъ, кончивппяся унижешемъ англйскаго короля, и съ величайшими усюйями старался противодействовать распространявшейся тогда философии Аристотеля, — можно представить себе, каковъ долженъ былъ быть умъ, способный вести дела съ целымъ м!ромъ.
Счастье благопр!ятствовало Генриху. Государство, основанное Львомъ Сгу-ромъ въ Пелопоннесе, было уничтожено Готтфридомъ де Вилльгардуэномъ и От-тономъ де ла Рошъ; на севере, судьба освободила грековъ и латинянъ отъ сви-рФпаго Ивана Болгарскаго (1207 г.), а его преемникъ заключилъ съ Генрихомъ миръ. Затемъ оставались два опасныхъ для безсильной имперш врага: ©еодоръ Ласкарисъ Никейсшй и Михаилъ Комненъ Эпирсшй. Хитрый и храбрый Ласкарисъ былъ чрезвычайно искусенъ въ воеиномъ деле и умелъ придать своему государству прочность, о которой нельзя было и думать латинской имперш. Съ нимъ Генрихъ заключилъ миръ (1214 г.), соблюдавшейся до самой его смерти. Напротивъ, съ Михаиломъ Комненомъ, царствовавшимъ подъ именемъ деспота (властителя) надъ Эппромъ, Этол1ей и Акарнанёей, императоръ находился въ безпрерывной вражде. Только однажды, будучи въ стесненныхъ обстоятельствахъ, Мцхаилъ подчинялся ему, но въ следующемъ же году (1210 г.) нарушилъ миръ и возобновилъ военныя действ!я. Напавъ внезапно на стараго Готтфрида де Вплльгардуэна и сто другихъ рыцарей, онъ взять ихъ въ пленъ, распялъ Готтфрида на кресте, а остальныхъ засадилъ въ темницу, и потомъ вторгся въ ла-тинсюе пределы, грабя п опустошая все на пути. Искусный политикъ, онъ покровптельствовалъ духовенству все время, пока оно было преследуемо пап-скимъ легатомъ, а незадолго до смерти (1216 г.) призвалъ изъ Никеп своего своднаго брата, 6 е о д о р а, показавшаго, сделавшись эпирскимъ деспотомъ, чему опъ выучился въ военной школе Ласкариса. Онъ началъ свое блистательное правлете завоеватямп въ Оессалш и Иллпрш. Генрихъ поспешилъ лично про-тпвъ него, но заболелъ въ дороге п умеръ летомъ 1216 г. въ Оессалонике. Его смерть была темъ бблыпимъ несчаспемъ для латинской имперш, ч.то чрезъ несколько недель умеръ п Иннокентий III, неутомимо заботивппйся о новыхъ владешяхъ папскаго престола на Востоке.
Генрихъ не оставилъ детей. Следуя исконному германскому обычаю выбирать своихъ государей но родству, государственные чины провозгласили иыпе-раторомъ ближайшего родственника обоихъ умершпхъ государей, графа намюр-скаго Петра де К у р т н э (Courtenay), мужа пхъ старшей сестры, I о л а н т ы. и близкаго родственника французской королевской и германской императорской фамилш. Онъ былъ такъ беденъ, что долженъ былъ продать часть влад!шй, чтобъ явиться въ импер1ю съ приличною свптою, и все-такп не нмелъ, чемъ заплатить за шреездъ. Въ крайности, онъ обратился къ венещанцамъ, перевез-гаимъ въ Коне: штиноноль его семейство, а те воспользовались его путешеств!емъ для похода противъ Дураццо, отнятаго у нихъ ©еодоромъ Эпирскимъ. Пред-npiarie не удалось. Тогда Петръ де Куртнэ отправился, вместе съ папскпмъ легатомъ, сухимъ путемъ и попалъ въ пленъ къ эпирскому деспоту. Нп напа, ни венещанцы не заботились о шгЬнномъ император! больше, чемъ сколько
этого требовало прилич!е. Венещанцы и въ этомъ и въ другихъ случаяхъ следовали только своей торговой политике. Кто благопр!ятствовалъ ихъ торговле, считался ихъ другомъ, былъ ли онъ язычникъ, 1удей, мухаммеданинъ или грекъ; кто мешалъ имъ, считался врагомъ, будь это братъ или самъ папа. На этомъ основаши, они были въ союзе даже съ Эедоромъ Ласкарисомъ и икошйскимъ султаномъ, хотя ради приличия называли эти отношешя не миромъ, а переми-р1еыъ. Поэтому же они играли роль въ торговле всехъ портовъ Чернаго моря, на малоазйскомъ, спршскомъ и египетскомъ берегахъ, въ Испаши, Франщи, Фландрш и Англш. Во всехъ этихъ пунктахъ они имели свои торговые законы, права п судъ и b a i 1 о или консуловъ, которые съ учаспемъ двухъ, а въ важ-ныхъ случаяхъ и болыпаго числа нобилей производили расправу надъ жившими тамъ венещанцами и разбирали пхъ торговые споры. Они, естественно, не отступи.лн, изъ любви къ особе императора, отъ своихъ принциповъ и не сделали рё-шптельнаго шага для его освобождешя. Такимъ же образомъ действовалъ и Г о-Hopifi III. Онъ писалъ къ Оеодору Эпирскому, старался доказать ему, какъ неблагоразумно съ его стороны прерывать начатыя его предшественникомъ сношешя съ римскимъ дворомъ, упрекалъ за вероломное взяэте въ пленъ императора и легата п требовалъ освобождешя последняго, не упоминая ни слова объ осво-божденш перваго. Вообще о несчастномъ императоре такъ мало заботились, что мы даже не знаемъ времени его смерти. Легата Оеодоръ выпустилъ, когда папа сталъ проповедывать противъ него священную войну и уже собралъ несколько тысячъ человекъ. Чтобы отклонить грозу, Оеодоръ даже показалъ видъ, что ду-маетъ обратиться къ католической церкви. Папа, руководимый только личными разсчетами, вдался въ обманъ и подъ угрозою отлучешя заставилъ крестоносцевъ прекратить враждебный приготовлешя противъ эпирскаго деспота.
Получивъ известие о смертп Петра, бароны избрали императоромъ его старшаго брата, Филиппа Намюрскаго (1210 г.). Но онъ отказался отъ пустаго титула, и тогда отправленные къ нему депутаты убедили вступить на престолъ его младшаго брата, Роберта (1221 г.). Положеше государства было хуже, чемъ когда-либо. Оеодоръ Эпирскш отнялъ у сына Бонифащя Монферратскаго его владешя, покорилъ всю 0есса;пю, п Македонпо бранно до Адр1анополя и принялъ титулъ греческаго императора (1222 г.). Съ Востока, повидимому, опасности не было, такъ какъ Оедоръ Ласкарисъ женился, за два года предъ темъ, на сестре Роберта и, по щйезде его въ Константинополь, помолвилъ за него свою дочь. Но въ следующемъ же году Эеодоръ Ласкарисъ умеръ (1222 г.), и положеше совершенно изменилось. Преемпикъ Оеодора, мужъ его старшей дочери, I о а н н ъ Ватац1й, переменилъ политику и разстроилъ предполагав-ппйся бракъ. Онъ оставался въ союзе съ венещанцами до техъ поръ, пока не создалъ себе флота, а тогда сталъ занимать одинъ за другнмъ. острова и при-морейе города латинской HMuepin и, приставая къ незащищенпымъ местностямъ, высаживалъ тамъ войска, победоносно проникавппя во внутреншя провинщи. Теснимый Ватащемъ и Оеодоромъ Эпирскимъ, Робертъ обращался къ посредничеству папы, чтобъ получпть помощь съ Запада. Ponopifi П1 делалъ все, что могъ: подъ страхомъ отлучешя, онъ запрещалъ вступить въ службу къ Оеодору Эпирскому и обещалъ отправляющимся въ Константинополь такое же отпущеше греховъ, какъ (ерусалимскимъ крестоносцамъ; но ни то, ни другое не действовало, потому что недавшй неудачный крестовый походъ въ Египетъ поколебалъ на Западе довер!е къ папе и его военнымъ предпр1ят!ямъ. Къ счастью для латинской имперш, бывшей тогда недалеко отъ погибели, оба враждебные ей гре-чесюе императоры поссорились между собой. Съумей Робертъ воспользоваться этой распрей, падающее государство могло бы значительно поправиться; но это былъ грубый, неуклюж!й человекъ, слКдовавшш только внушешямъ необузданныхъ страстей и не умевппй заставить себя слушаться даже въ особенномъ дворце. Пршдя въ отчаяя!е отъ неповиновешя слугъ и чиновнийовъ, онъ оставилъ государство на пропзволъ судьбы и уехалъ въ Римъ, а потомъ, следуя совету папы, хотелъ было вернуться въ Константинополь, но на дороге умеръ (1228 г.).
Третьму брату Петра де Куртнэ. Бальдупиу П, было одиннадцать летъ, когда умеръ Робертъ. Его признали императоромъ, но вместе съ темъ подумали о томъ, на кого бы возложить бремя управлешя и предводительство надъ
войскомъ. На это место, вероятно, по указанию папы, избрали графа Ioan и а Бр1еннскаго, который былъ выбранъ въ 1208 г. королемъ 1ерусалимскимъ, прйхалъ въ 1223 г. въ Италш и выдалъ дочь свою за германскаго императора Фридриха II, но смертельно поссорился съ нимъ, когда Фридрихъ принялъ титулъ!е-русалимскаго короля. Не смотря на свои 80 лйтъ, 1оаннъ обладалъ еще врожденною деятельностью п необычайною силою, а будучи 1ерусалимскимъ королемъ, прюбр^лъ, по крайней мере, навыкъ командывать феодальнымъ войскомъ и защищать угрожаемое со всехъ сторонъ государство. Приглашеше пришлось ему т4мъ более кстати, что по возвращенш Фридриха изъ Палестины ему нельзя было оставаться въ Италш. По договору, заключенному съ государственными чинами, онъ долженъ былъ управлять, какъ настоящй императоръ, выдать вторую дочь за Бальдупна и принять его своимъ нам4стникомъ. Въ Константинополе онъ на-шелъ истощенную казну, пустые магазины, анархпо между латинянами и вероломство со стороны грековъ, даже техъ, которые пользовались милостями Генриха п Роберта. Потому въ первое время онъ ничего не могъ предпринять и долженъ былъ даже распустить часть наемниковъ, приведенныхъ имъ изъ Италш и Франщи. Наконецъ, подданные принудили его прервать миръ съ Никеей и отправиться въ Малую Азию. Походъ этотъ, по незначительности латинскаго войска, кончился ничемъ, но былъ поводомъ къ заключена союза между греческимъ императоромъ и болгарскимъ царемъ Иваномъ Асаномъ. Ихъ соединенный войска дважды подступали къ Константинополю. Въ первый разъ, въ городе было всего 180 рыцарей, и только необычайная храбрость 1оанна, сделавшаго вылазку, вместо того чтобъ защищаться за стенами, спасла столицу, а съ ней и государство. Во второй разъ осажденнымъ помогли вассалы и союзники; но и тогда 1оаннъ действовалъ геройскп. Вследъ за темъ, къ счастью латинянъ, между противниками ихъ начался раздоръ, и болгарскш царь даже соединился съ своими врагами. Чрезъ годъ после второй осады, 1оаннъ умеръ (1237 г.), оставивъ государство почти въ томъ же положешп, въ какомъ принялъ его.
Молодой Бальдуинъ, сделавшись императоромъ, вт> продолжеше двухъ летъ странствовалъ по Европе, выманивая у папы и королей денегъ и войска для падающаго государства. Ему было трудно собрать войско, и приходилось много унпжешй; особенно неблагопр!ятна была для его дела вражда императора Фридриха II съ папою, такъ какъ Фридрихъ смотрелъ нещйязненно на все исходившее отъ папы. Когда, накопецъ, Бальдуинъ сформировалъ порядочное войско и послалъ часть его впередъ, подъ предводительствомъ 1оанна Бетюнскаго, императоръ весьма долго задерживалъ это войско, прежде чемъ пропустилъ въ Ломбардпо и Венещю, полагая, что оно идетъ на помощь къ безпокойнымъ лом-бардскимъ городамъ плп къ папе. Такъ пропало много времени, а въ Венещи 1оаннъ Бетюнсюй умеръ и войско разсеялось. После папы больше всехъ прини-малъ учасэте въ нпщемъ императоре французскш король, Людовикъ IX. Онъ по-могъ Бальдупну деньгами и выкупплъ величайшую святыню латинской имперш, терновый венецъ Спасителя, заложенный баронами въ минуту нужды одному ве-нещанцу за 10,000 золотыхъ. Людовикъ заплатилъ еще большую сумму, а за это подданные п современники осыпали его похвалами. Чтобы добыть денегъ, Бальдуинъ заложилъ свое намюрское графство и, наконецъ, отправился съ довольно многочпсленнымъ войскомъ въ Константинополь чрезъ Гермашю п Benrpiro. Болгары, между темъ, снова разсорились съ латинянами, и латиняне не постыдились заключить противъ нихъ союзъ съ куманскими ордами, проникшими тогда, съ огнемъ и мечомъ, во внутренность Македонш. Наместникъ имперш, Наржо де Туси, даже женился на дочерп куманскаго предводителя, на могпле котораго были принесены въ жертву восемь латинянъ, а потомъ пировалъ съ варварами и заключилъ съ ними союзъ среди отвратительнейшихъ церемошй; то же долженъ былъ сделать и самъ Бальдуинъ. Императоръ и его бароны, ку-мансюй князь п начальники ордъ, пустили себе кровь и выпили ее, смешавъ съ водою и виномъ; потомъ разрубили на куски собаку и пожелали, чтобы то же самое было съ нарушителями союза. Бальдуинъ предпринималъ после того несколко экспедищй, но вскоре казна его истощилась, и онъ принужденъ былъ распустить прпведенпыхъ съ Запада наемниковъ, которые поступили тогда на службу къ его противнику, Ватащю. Бальдуинъ сталъ искать помощи у икошй-
Шдоооеръ. III. 6
скаго султана, которому даже обещали для его гарема одну изъ своихъ пле-мяннпцъ,—такъ затруднительно было его положеше,—а затемъ опять отправился нищенствовать по' Италш и Францш, но чрезъ четыре года вернулся въ Константинополь, ничего не добившись. Ватащй между теми вытеснили болгаръ изъ Эракш, запялъ Македошю и 6ессал1ю, заставилъ эпирскаго деспота отказаться отъ пмператорскаго титула, взялъ его въ пленъ и подчинилъ себе остальныхъ членовъ эпирской дпнастш. Бальдуинъ еще разъ ездили на Западъ, п опять понапрасну; до самой смерти этотъ несчастный императоръ находился въ положенш, тяжкомъ и унизптельномъ даже для частнаго человека: передЪ-лавъ въ монету весь находпвппйся въ Константинополе металъ, какова бы ни была ценность работы, заложивъ, съ разр4шешя папы, церковный им4шя, онъ копчплъ темъ, что жплъ съ женою милостыней, вымоленной имъ у французской королевы.
Пока константинопольская империя приходила подъ управлешемъ латинянъ въ болЪе и более жалкое состояше, никейское государство достигло при Ва-тацш рйдкпхъ въ т4хъ странахъ силы и процвФташя. Достигнувъ могущества, Ватацш отлично воспользовался имъ. Онъ посвятилъ свои послЬдше годы за-ботамъ о внутреннемъ устройстве государства и старался возстановить земле-д!ше, а съ нимъ п благосостояше, въ прекрасныхъ, но опустошенныхъ провин-щяхъ Малой Asin. Хозяйство, заведенное имъ въ своихъ обширныхъ помЬстьяхъ, было такъ хорошо, что доходами съ него покрывались все расходы двора. Подданные следовали примеру государя, и никейскы провинцш наслаждались бла-госостояшемъ, тогда какъ сосЬдшя турецмя страны бедствовали отъ нищеты. Ватащй понялъ также, что для прюбретешя господства надъ всей бывшей им-nepieu сл^дуетъ беречь латинянъ, составлявшихъ значительную п лучшую часть войска, водворившихся повсюду целыми колошями и основавшпхъ, какъ на Западе, малепьюя воинственныя династш и городсмя общины. Поэтому онъ ввелъ въ своемъ государстве принятые латинянами 1ерусалимсме законы и чуждые до техъ поръ грекамъ суды пэровъ и ордалш. Этимъ онъ отучплъ подданныхъ отъ деспотизма, щйучивъ ихъ къ воинской дисциплине западнаго рыцарства. Умирая (1255 г.), Ватащй оставилъ никейское государство несравненно более могущественными, чемъ латинская импер!я; но сынъ и преемникъ его, Эеодоръ II Ласкарисъ, испортилъ многое своей запальчивостью и строгостью и приго-товилъ револющю, совершившуюся после его смерти. Исключительное положеше Никеи требовало большой осмотрительности въ управлении Она сделалась цен-тромъ греческихъ патрютовъ, въ ней нашла опору народная религия, тогда какъ въ остальныхъ частяхъ греческой имперш господствовалъ католицизмъ; сюда же стремились и смелые латпнсме и гречесше искатели приключешй, получавппе долю въ добыче, пмевппе учасйе въ управлешп п, наконецъ, сделавппеся весьма сильными. Оба прсжпихъ императора, понимая особенности этого поло-жешя, действовали весьма осторожно, Эеодоръ II, желая выказывать всюду свою власть, поступали иначе и вызвали этпмъ смуты. Съ дикпмъ произволомъ и жестокостью преследовали онъ самыхъ заслуженныхъ людей, а между темъ доставилъ огромное дшяше фамплш Му за л о, занявшей важнейипя места и внушавшей многими опасешя, чтобы монарх!я не перешла въ олигархпо. По завещашю Эедора, опека надъ его девятилетиями сыпомъ и наследнпкомн должна была достаться главе этой фамилш, Георгу Музало, вместе съ патр1архомъ Арсен1емъ (1259 г.). Это распоряжеше было причиной падешя Ласкарисовъ. Хотя Оеодоръ и заставилъ вельможи три раза присягнуть вн томи, что его воля будетн исполнена, но теми пе менее тотчасъ по его смерти ожесточенная знать умертвила всю фамилию Музало п передала регентство Михаилу Палеологу, предки котораго играли важную роль еще за двести летъ предъ темъ при воцаренш Комненовъ (т. II стр. 577). Михаилъ былъ предво-дителемъ наемныхъ западныхъ войскъ и не разъ возбуждали подозрешя къ Ватацш; и не решаясь оставаться въ Никее при Эеодоре II, онъ ушелъ при его воцаренш къ турками. Но значеше его и вл!яше на народи были такъ велики, что Эеодоръ долженъ былъ призвать его обратно. Сделавшись правителемъ, они роздали важнейпйя места роднымъ и друзьямъ, привязалъ къ себе деньгами войско и чрезъ четыре месяца после смерти Оеодора былъ провозглашенъ ими
императоромъ. Патраархъ протествовалъ,. ио долженъ былъ уступить п коропо-валъ Михаила, взявъ съ него обещание пощадить ребенка. Однако чреза. два года, Мпхаилъ вел'Ьлъ ослепить и заключить въ крепость молодаго прпппа. Тогда патр!архъ сложплъ съ себя свой сапъ н ушелъ въ монастырь. Съ Мп-хапломъ на запятнанный кровью греческШ престолъ взошла последняя дпнаспя Палеологовъ (1259 г.).
Новый пмператоръ, еще прежде пользовавшиеся популярностью, съумЪлъ скоро привязать къ себе подданныхъ и упрочить свою власть. Опъ былъ щсдръ, но не отягощялъ государство налогами; упростпвъ свой домашшй бытъ, опъ сд1>-лалъ темъ значительпыя сбережешя и уважалъ права граждапъ даже тогда, когда они приходили въ столкновеше съ его собственною властью, такъ что однажды, подобно Августу, лично явился въ судъ для оправдашя. Готовясь къ нпспровер-жешю латинской имперш и завоевание Константинополя, онъ заключил, союзъ съ генуезцами п совершплъ нисколько походовъ противъ эппрскпхъ владетелей. Генуезцы были ему необходимы противъ пхъ старпнныхъ враговъ, вепещавцевъ, составлявшпхъ главную опору латинской iiMnepin. Оба этп парода давно пе любили другъ друга, п безпрестанныя ссоры пхъ въ пнострапиыхъ гавапяхъ пе разъ переходили въ открытую войну. Такъ, вт. 1256 г. споръ за влад’Ьше церковью святой Сабы въ Акре вызвалъ между ними упорную войну; они уничтожали другъ у друга склады п корабли, вступалп въ кровопролптпыя морешя битвы, и только поел* двухлетней борьбы, уступая советамъ папы, заключили пятилетнее перемир!е; при этомъ генуезцы должны былп согласиться па тяжелыя услов!я и, разумеется, остались спльпо ожесточеннымп протпвъ венещапцевъ. Союзъ съ Мпхаиломъ Палеологомъ былъ для нихъ какъ нельзя более кстати, п хотя еще не истекъ срокъ перемпр!я, они приняли предложете императора (1261 г.), обязавшись помочь флотомъ прп осаде Константинополя, взамепъ техъ же правъ, какими венещанцы пользовались тамъ при латпнянахъ. Однако императору пе пришлось воспользоваться ихъ непосредственною помощью; завоеваше столицы было результатом!» его походовъ протпвъ эппрскаго владетеля, Михаила II, который возсталъ на никейскаго императора, и, получпвъ подкреплете отъ двухъ своихъ зятьевъ, сицилгёскаго короля Манфреда и ахайскаго князя Вильгельма де Вплльгардуэна, вторгся въ 0ессал1ю. Императоръ тотчасъ же двинулся протпвъ враговъ, а вероломный Мпхаилъ, въ минуту опасности, покппулъ союзнпковъ. Вильгельмъ, пришедипй на помощь тестю, былъ разбптъ, взятъ въ пленъ, п ку-пплъ свою свободу уступкою несколькнхъ крепостей въ Пелопоннесе. Такимъ образомъ и здесь Михаплъ Палеолога» сталъ твердой ногой. Въ следующемъ году, когда эпирешй владетель снова взялся за оружие, онъ отправплъ протпвъ него брата; но, опасаясь сношешй возставшаго вассала съ влахами, послалъ во бракую небольшой наблюдательный корпуса» подъ начальствомъ Алексея С трате г о н у л а. Этотъ отряда» совершенно неожиданно овладела. Копстантпнополсмъ.
Михаплъ Палеологъ пытался сама., въ предптествовавшемъ году, взятъ Константинополь, но былъ отбитъ п заключила, съ Бальдунпома. nepennpie. Разсчптывая на это, венещанцы и большинство латинянъ отправились ва. отдаленный походъ, п Алексёй Стратегопулъ счела. эту минуту удобной для неожиданна™ нападешя па столицу; о перемпрш она» не заботился; что значили вт. то время п въ техт» странахъ договоры и обязательства? Онъ зпалъ, что Палеологъ имелъ въ столице связи, а греки горели петерпетемъ сбросить съ себя латинское лго. Усп-ливъ свой отрядъ па Геллеспонте прибрежными жителями, независимыми отъ обоихъ пмператоровъ и промышлявшими контрабандой и разбоемъ, онъ быстро двинулся на Константинополь, где никто пе ожпдалъ нападешя, приблизился къ нему въ темноте и, послава. несколькнхъ человека, взлесть па степы п отпереть ворота, вошелъ ва. города» почти беза. сопротпвлеапя. Пожаромъ п грабежомт» опъ навелъ такой страхъ'на латинянъ, что, считая его войско гораздо спльнейшпмъ, чемъ оно было въ действительности, они съ самаго начала отчаялись въ своей участи. Бальдуинъ, вместо того, чтоба. искать геройской смерти во главе пеболь-шаго числа верныха. рыцарей, спрятался во дворце и потомъ спасся на корабле, отвезшемъ его въ Италш. Черезъ трп недели Мпхаилъ Палеологъ торжественно вступилъ въ Константинополь, иеренесъ туда свою столицу п, съ свойствеппымъ ему искусствомъ, начала, быстро залечивать раны государства. Прежде всего опъ 6*
выполнилъ свои обязательства въ отношешй къ генуезцамъ, отдалъ имъ, въ полное влад^ше, предместья Перу н Галату и предоставилъ даже имЪть тамъ свое всйско, а загЬмъ утвердилъ за венещанцамп п пизанцами • ихъ кварталы, давъ имъ льготу отъ податей и самостоятельный судъ. Зам4чателепъ анекдотъ, передаваемый однимъ историкомъ того времени, и вероятно не вымышленный. Когда при дворе Михаила получили изв^сие о взятш Константинополя, одинъ изъ самыхъ почтенныхъ государственныхъ людей вместо того, чтобы радоваться, сталъ горько жаловаться, говоря: «Что я слышу? За что такая напасть? какими грехами навлекли мы на себя гибель? теперь, когда Константинополь въ рукахъ грековъ, гибнетъ всякая надежда». Онъ полагалъ, что все бросится въ столицу и впадетъ тамъ въ прежнее растлйше, — п былъ правъ. Все потянулось въ Европу и уже спустя два десятилетня по взятш Константинополя въ Малой Азш утвердились османскге турки, истор!я которыхъ вскоре поглотила въ себе исторш греческаго государства.
Императоръ Бальдуинъ и его потомки блуждали по Европе, тщетно моля папъ п королей о помощи, и наконецъ, продали свои права, перешедппя сперва къ анжуйскому дому, а потомъ Франщи. Самъ Бальдуинъ умеръ въ 1272 году. Мелшя латинсюя вассальныя государства были, уничтожены потокомъ времени.
6. История Эюбидовъ и христ1анскихъ предпр]’ят1й на восток^ отъ смерти Саладина до Людовика IX.
Саладинъ, умерппй въ Дамаске къ 1193 г., основалъ обширное мухамме-данское государство, въ составъ котораго вошли Египетъ, Cnpia и Теменъ; но жители Дамаска верно судили о положены этого государства, горько оплакивая кончпну его основателя. На Востоке все зависитъ отъ одного человека. Его не стало, новаго господина не было, значитъ, судьба влад-Ьшй должна была решиться мечомъ. Уб1йство и война начались скоро и свирепствовали до т4хъ поръ, пока не угасъ родъ Эюбпдовъ. Сыновья, братья и племянники Саладина разделили между собой царство. Старших сынъ, Афдалъ, получилъ Дамаскъ и lepyca-л'имъ; второй, Азиз ъ,—Египетъ; треты, Дагер ъ,—Алеппо; дядя ихъ, Адель, сделался повелителемъ области на Евфратё, и мпопе друпе родственники Саладина овладели разными странами и городами. Владетель Египта долженъ былъ быть главою надъ всеми, но на это у него не было силъ. Эюбиды часто враждовала между собой, и ни одинъ изъ нпхъ не следовалъ мудрому наставлешю, данному Саладиномъ прп прощаньи младшему сыну. Вотъ что сказалъ онъ Дагеру, по свидетельству его до верен наго писца: «Завещаю тебе благоговеть предъ выс-шимъ существомъ, псточнпкомъ всякаго блага. Исполняй его заповеди: въ немъ твое cnacenie. Не проливай крови и не прпмп душегубство па главу твою; пролитая кровь пе засыпаетъ. Сохрани себе сердпа подданныхъ и заботься прилежно объ пхъ благе: онп вверены Богомъ и мною твоему попечение. Будь ласковъ съ князьями и начальниками; кротостью и дружелюб!емъ достпгъ я вершины власти. Ни къ кому пе питай въ с«<>е злобы, потому что смерть упесетъ всехъ. Никого не обпжай; люди не прощаютъ, пока не отомстятъ, тогда какъ тебе, еелп обидишь Бога, раскаяшс уготовить прощетие, потому что Богъ милосердъ.»
Старших сынъ Саладппа, Афдалъ, подобно большинству выросшпхъ въ гаре-махъ властителей, предался сначала чувственнымъ наслаждешямъ, а потомъ впалъ въ какую-то нелепую набожность, такъ что переписывалъ собственноручно ко-ранъ, проводя время въ молитвахъ п покаяши. Поэтому, братъ его, Азизъ, п властолюбивый дядя, Адель, безъ труда вытеснили его изъ Дамаска (1196 г.), которымъ и завладелъ Адель. Афдалъ просилъ помощи у икошйскихъ сельджу-ковъ, но безуспешно; Адель пользовался слишкомъ болыппмъ уважешемъ у фа-натиковъ супнитовъ, вледств!е победы, одержанной пмъ еще при Саладине надъ однимъ пзъ нубыскпхъ властителей, эмпромъ ассуанскимъ Кенцъ эль Даулой, вооружавшимся на защиту шытскаго учешя. Это же значеше помогло Аделю сделаться, по смерти Азиза (1198 г.), опекуномъ его малолетняго сына и потомъ присвоить себе его владешя. Духовные, на вопросъ, законно ли правлеше
малол’Ьтняго, дали ему ответь, что дитя не можетъ быть господином!», но подчинено волгЬ другихъ. Завоевавъ Египетъ, Адель скоро ‘распространил!» свою власть и на Дагера, владетеля Алеппо. Но важнейшпмъ предщляпемъ его былъ походъ противъ армянской крепости Шаллата или Ишлата, обладашемъ которой Адель достпгалъ троякой цели: давалъ государству, простиравшемуся отъ пре-дёловъ Нубш и африканскихъ степей до горъ Арменш, твердый операцюнвый базисъ для д-Ьйств1я противъ этой страны; прюбреталъ твердый оплотъ противъ грозившихъ съ северо-востока ховарезмнщевъ п монголовъ, и, наконецъ, избав-лялъ Сирпо отъ вторженш пконшскихъ сельджуковъ. Но это значеше Ишлата породило нескончаемую вражду между Аделемъ, султаномъ икошйскимъ, и пове-лителемъ Ховарезмш, такъ что, въ то самое время, какъ дшпя монгольсшя и титарсшя орды грозили ворваться въ переднюю Азпо, три главныхъ мухаммедан-скихъ государства, вместо того, чтобы соединиться въ виду общей опасности, вели между собой упорную борьбу за обладаше Ишлатомъ. Во время этихъ междоусо-б!й, ослаблявшихъ мухаммеданъ, въ Палестину прибыли н*Ьмещйе крестоносцы, подъ начальствомъ Конрада Вюрцбургскаго; ихъ славный, но не продолжительный походъ имелъ участь всехъ крестоносныхъ ополчешй (стр. 47). Поотбытш ихъ, Адель предпочелъ верное перемир!е случайностямъ войны, такъ что для Сирш и Палестины опять настало время покоя; но палестиншие, anrioxiucKie и армянсюе хрисйане воспользовались пмъ только для междоусобныхъ распрей. Это было счастьемъ для Аделя, такъ какъ годы 1201 и 1202 были страшно бедственны для Египта. Нилъ не разливался и урожая вовсе не было. Въ стране свирепствовали голодъ и зараза, за обыкновенный хлебъ платили тысячу золо-тыхъ, дороги и улицы были завалены трупами, народъ для спасешя своей жизни бежалъ тысячами и продавался въ рабство; наконецъ дошло до того, что жители образованнейшей мухаммеданской страны, бывшей центромъ торговли, искусствъ и наукъ, обратились въ каннибаловъ п питались только человеческимъ мясомъ. Въ это время Фулькъ и друпе проповедывали, по повелешю Иннокенпя III, крестовый походъ; но возбужденные ими крестоносцы обратились, какъ мы видели, противъ византийской имперш и открыли латинянамъ новое поле борьбы и при-ключешй, бывшее для многихъ заманчивее Палестины. Некоторые отправились въ Константинополь даже изъ святой земли. Другпмъ предпятстчиемъ для предпр!япй въ Палестине были постоянные раздоры между сиршскимп п армянскими хри-спанами, делавппе невозможнымъ какое-либо общее действ!е. Потому, въ 1204 г. было заключено новое перемир!е съ Аделемъ. Черезъ годъ умеръ 1ерусалпмсюй король, Амаларихъ II, оставивъ трехъ дочерей; наследницей его было признана старшая, М а р i я I о л ан т а. Ея именемъ вначале • управлялъ наместникъ, но потомъ духовные и светскю бароны отправили депутацйо во Францш, чтобъ npi-искать ей мужа. Филиппъ Августъ, къ которому обратились депутаты, обещалъ указать имъ героя и назвалъ графа Ioanna Бр1еннскаго, брата Вальтера, игравшаго роль въ Сицплш, по смерти Генриха VI (стр. 60). 1оаннъ, славив-ппйся храбростью, огромнымъ ростомъ и сплои, охотно прпнялъ предложеше (1208 г.), но у него не было ни депегъ, ни войска, а потому пр!ездъ его въ Палестину не изменплъ положешя делъ. По прошествш несколькихъ летъ, онъ обратился къ Иннокентию III съ просьбой устроить новый походъ. Неутомимый папа принялся за дело съ обычной энерпей, разослалъ повсюду окружныя посла-шя, приказалъ проповедывать походъ, прпнялъ деятельныя меры, чтобы подготовить все къ предпр!ятпо, вступнлъ въ переппску съ Аделемъ, положеше котораго отлично выведалъ, съ 1ерусалимскимъ патр!архомъ, съ гроссмейстерами орденовъ, и наконецъ, на церковномъ соборе въ Риме (1215 г.), определилъ время и порядокъ похода. Онъ самъ не дожилъ до него, но его преемникъ, Гонорш III (1216 г.), ревностно продолжалъ начатое дело, такъ что осенью 1217 г. новое крестоносное войско отправилось на Востокъ.
Главными участниками въ этомъ походе были венгры съ своимъ королемъ Андреемъ II, сыномъ Велы III, и немцы разлпчныхъ земель, подъ предводитель-ствомъ герцога австршскаго Леопольда VII, герцога Оттона Меранскаго, apxienn-скопа зальцбургскаго и другихъ светскихъ и духовныхъ владетелей. Дашя и Нор-вепя также доставили многихъ крестоносцевъ. Но особенно важно было учаспе-фризовъ, кёльнцевъ, бременцевъ и другихъ жителей северной Германш, отпра-*
впвшпхся въ Палестину моремъ. Часть ихъ остановилась въ Португалы, чтобъ тамъ помочь хрпспацамъ противъ нев’Ьрныхъ, п только черезъ годъ прибыла въ Палестину; остальные хотя и не были задержаны въ Португалы, такъ какъ предприняли крестовый походъ всл,Ьдств1е чудеснаго знамешя, но имели такой несчастный переездъ, что только черезъ нисколько месяцевъ поспали въ Акру. Въ числе ихъ былъ кельнсшй каноникъ О л ив ер ъ, оставивпнй подробное описание этого похода. Въ Палестине, даже до прибыпя нижне-германцевъ, собралось такое множество крестоносцевъ, что Адель счелъ благоразумнымъ не выступать въ открытое поле, а держаться въ кр^постяхъ, понимая, что это сборное ополче-Hie разсЬется такъ же скоро, какъ собралось. Действительно, въ начале 1218 г. венгерскш король съ лучшею частью войска поплылъ домой; друпе пировали въ Акре, и только немцы съ герцогомъ Леопольдомъ п епископами, въ ожидаши своихъ северныхъ соотчичей, помогали 1ерусалимскому королю укреплять Kecapiro (Цезарею). По прибыли нижне-германцевъ, папскШ легатъ ПелаНй, побуждаемый, вероятно, итальянскими приморскими городами, направилъ предпр!япе на Егппетъ. Въ мае все войско крестоносцевъ отправилось туда на корабляхъ.
Действ1я хрисланъ въ Египте начались осадою Дам1етты, обширнаго тор-говаго города, лежавшаго между рукавомъ Нила и озеромъ и считавшагося, по свопмъ спльнымъ укрЬплешямъ, ключомъ всей страны. Въ самомъ русле Нила была построена огромная башня, отъ которой шла къ обоимъ берегамъ цепь, заграждавшая входъ въ гавань. При осаде такого почти въ воде лежащаго города, полезнее всего могли быть фризы, нижне-германцы и норвежцы, и, действительно, имъ были одолжены крестоносцы своими первыми успехами. Одинъ фрпзъ въ самомъ начале привелъ въ ужасъ осажденныхъ, метнувъ копье, съ которымъ управиться могъ разве одинъ Самсонъ; другой нижне-германецъ, Оли-веръ Кельнсшй, изобрелъ машину для взятия башни, а одинъ фризскы юноша первымъ взошелъ на нее съ этой машины. Вскоре (осенью 1218 г.) умеръ Адель, а сынъ его, Камель, наследовавши ему въ Египте, принужденъ былъ бежать изъ Дам1етты вследCTBie возмущешя въ войске. Но хрисНане не могли воспользоваться этпмъ обстоятельствомъ оттого, что уже на третай день прибыль другой сынъ Аделя, Моаттамъ, или, какъ его обыкновенно зовутъ европейцы, Кор-радпнъ, возстановившш порядокъ, п вследств!е раздора, возбужденнаго въ лагере Пелапемъ, желавшимъ получить главное начальство. Весною 1219 г. Лео-польдъ AecTpiflcKifl со многими рыцарями вернулся въ Европу, но за то летомъ число вновь прибывшихъ до того умножилось, что султанъ предложилъ миръ. Онъ согласился, если хрпсйане очистятъ Егппетъ, уступить все прежнее iepyca-лпмское королевство, отпустить пленныхъ, возвратить святой крестъ и даже дать денегъ на поправку 1ерусалимскпхъ стенъ^ Тогда началась сильнейшая распря между королемъ 1оанномъ, желавшимъ принять услов!я султана, и алчнымъ Пелапемъ, настапвавшимъ на продолжены осады. По словамъ Гомера, худппе всегда побеждаютъ: Mirbnie Пелапя взяло верхъ и на этотъ разъ. Христиане принудили городъ къ сдаче. Изъ семидесяти тысячъ жителей, шестьдесятъ пятъ тысачъ погибли отъ нужды, голода и болезней; улицы были покрыты трупами. Несметную добычу разделили между крестоносцами, а городъ вошелъ въ составь 1ерусалпмскаго королевства.
Раздоръ съ властолюбпвымъ легатомъ побудилъ короля 1оанна отправить войско н отправиться въ Палестину. Пока начальствовалъ Пелапй. Камель устро-плъ на другомъ рукаве Нила, возле Дам1етты, укрепленный лагерь, изъ котораго образовался городъ Мансура. Ожидая прибыли императора ФридрихаII, давно уже обещавшаго naui ндтп въ походъ, Пелагш потерялъ целый годъ. Когда, наконецъ, онъ решился двинуться противъ Мансуры, его не послушались и стали требовать возвращения сильнаго п мужествепнаго 1оанна. Онъ щйехалъ въ 1юле, то есть въ эпоху начала развит Нила (т. I стр. 29) и не смотря на то пошелъна Мансуру. Онъ велъ одно пзъ самыхъ многочисленныхъ войскъ, бывшихъ на Востоке, но за то п Эюбпды, забывъ на время раздоръ, со всехъ сторонъ устремились на помощь Камелю. Еще опаснее пхъ были для хриспанъ свойства почвы и время года. Мусульмане прорвали все плотины на Ниле и каналахъ, такъ что xpncTiane попали въ искусственный болота. Многочисленныхъ крестонесцевъ усиливала затруднительность положешя, а темъ временемъ на нихъ бросились без-
численная полчища легко вооруженныхъ сирйцевъ, арабовъ и негровъ, поддер-живаемыхъ превосходною курдскою п турецкою конницею. Къ счастью, Камелю и Моаттаму хотелось какъ можно скорее получить обратно Дам1етту, и потому они согласились вступить въ переговоры. Въ августе 1221 г. былъ заключенъ мирный договоръ, по которому хриспане обязались очистить Египетъ, взамЪнъ чего получили свободный пропускъ, всехъ плКнныхъ и святой крестъ; въ сентябре они уже оставили Египетъ, а вслЪдъ за нимп и мухаммедансшя полчища разорялись по домамъ. Весь походъ этотъ стоилъ бедной и слабонаселенной ЕвропР огромныхъ потерь людьми и деньгами. Одинъ папа, независимо отъ другихъ пособ!й, послалъ въ два раза 20,000 марокъ; въ Гермаши и Польше для этого похода взималась двадцатая часть церковныхъ доходовъ. Изъ этого можно видеть, что въ то время деньги со всей Европы текли въ Италпо. Она была главнымъ банкомъ Европы, центромъ торговой и фабричной деятельности, и кроме того получала часть доходовъ съ духовныхъ должностей, пошлину съ суевер!я и прибыль съ крестовыхъ походовъ. Поэтому неудивительно, что тогда она была цервой военной и морской страной въ Mipp. Южная Италгя на столько же превосходила тогда этимъ всР друпя государства, на сколько въ наше время, при Бурбонахъ, отставала отъ всРхъ. Генуя и Пиза, вмРстР, имели флотъ равный сицилйскому; а Венещя могла выставить изъ всРхъ своихъ колошй вдвое большее число кораблей. Другое замРчаше, заслуживающее быть приведеннымъ здРсь, касается терпимости Эюбидовъ, взаимныхъ сношешй хриспанъ съ мухаммеданамн и свободнаго обмРна идей между Востокомъ и Западомъ. СвятойФранцискъ, изъ Ассизи, основатель одного изъ двухъ нищенствующихъ монашескихъ орде-новъ, npitxaBb дртомъ 1219 г. въ Дам1етту, отправился въ нещиятельитй лагерь проповрдывать хрисианство. Султанъ принялъ его милостиво, но, разумеется, онъ не достигъ цРли. Также и мнопе его ученики, тогда еще не испорченные, совершенно свободно проповРдывали христаанство сирйскимъ мухаммеданамъ и находили ласковый щлемъ, пока не начинали бранить самого Мухаммеда. Благочестивый и неглупый историкъ перваго египетскаго крестоваго похода, Оливеръ Кёльнсмй, прпнявъ эту мягкость и терпимость за склонность къ христаапству, написалъ, передъ выступлешемъ крестоносцевъ изъ Египта, письмо къ Камелю и поучительное послаше къ египетскому духовенству; разумеется, его старашя остались столь же безплодними, какъ и попытка святаго Франциска и его учениковъ.
Въ неудаче египетскаго похода вся Европа обвиняла гермапскаго императора Фридриха II, давшаго въ АхенР при коронацш (1215 г.) обРтъ совершить походъ въ Палестину, и потомъ возобновившаго его, черезъ пять летъ, при коронацш въ Риме и даже обязавшагося тогда выступить непременно въ следую-щемъ году. Однако, имея причины оставаться въ Европе, онъ не исполнилъ обещашя, и даже когда отправилъ сорокъ галеръ, все говорили, что онъ намеренно пустилъ ихъ слишкомъ поздно. Затемъ, онъ постоянно успокопвалъ папу обманчивыми обещашями, а кабинета его, соединявши маврптансюе таланты, неаполитанское коварство и итальянское юридическое образоваше, умелъ съ не-вероятнымъ искусствомъ и ловкостью отделываться отъ папскихъ настояшй. Папа жаловался, бранилъ Фридриха въ письмахъ, но еще разъ поверилъ его положительному обёщашю и пригласилъ въ Римъ, для совёщашй объ императорскомъ походе, легата Пелапя, 1ерусалимскаго naipiapxa и короля 1оанна. Приглашенные съехались, а Фридрихъ наблюдалъ изъ Гермаши надъ ихъ заняйями и смеялся, отправляя къ папе слезное письмо о несчастномъ положеши святой земли (1222 г.). Наконецъ, весною 1223 г., между папой и императоромъ произошло свидаше; •Фридрихъ взялъ себе двухлетнюю отстрочку и тогда же обручилися съ дочерью 1ерусалимскаго короля, 1олантой. 1оаннъ, снабженный папскпмъ окружнымъ по-слашемъ, отправился къ королямъ англшскому, французскому п испанскому, а ГонорН сверхъ того послалъ настоятельный письма къ разнымъ владетелямъ и епископамъ. Въ Англш странствуюпцй король не нашелъ никакой помощи; во Францш Филиппъ Августъ, покрайней мере, подумалъ передъ смертью,—последовавшей въ это время,—о Палестине и завещалъ значительную сумму 1оанну, тамшйерамъ и юаннитамъ; въ благочестивой Кастил in, где 1оаннъ посётилъ могилу святаго 1акова (т .II стр. 124), ему дали богатое вспоможеше, хотя сражались за веру въ собственной земле. Старый король, бывппй уже вторично вдовцемъ,
еще разъ женился тамъ на сестре кастильскаго короля. Это не мало способствовало его позднейшей ссоре. съ Фридрихомъ. Вернувшись наконецъ въ Римъ безъ всякихъ результатовъ, онъ самъ убедилъ папу дать императору двухлетнюю отсрочку. Фридрихъ особеннымъ договоромъ подтвердилъ обещаше, торжественно объявивъ, что въ случай неисполнешя его признаетъ себя подлежащимъ отлу-чешю отъ церкви, и женился на Холанте или, правильнее, взялъ ее въ свой гаремъ, къ другимъ женамъ (1225 г.). Властолюбивый и хитрый императоръ имелъ особенныя намерешя: ему хотелось прюбрести титулъ и права 1ерусалим-скаго короля, которыми Хоаннъ владелъ только какъ мужъ матери 1оланты; права же эти нужны были ему для того, чтобъ еще въ большей мёре чемъ прежде усиливать свой флотъ и войско на суммы, жертвуемый благочестивыми дателями для релипозныхъ целей. Действительно, онъ не только принялъ титулъ iepyca-лимскаго короля, но послалъ въ Палестину епископа Амальфи съ тремя стами рыцарей, приказавъ принять вместо себя присягу отъ 1ерусалимскихъ бароновъ (1226 году). Хотя Хоаннъ не могъ представить противъ этого никакихъ законныхъ возражешй, но темъ не менее совершенно разсорился съ зятемъ, уже и прежде сердившимся на него за вмешательство въ неаполитансйя дела. Дбло было въ томъ, что Хоаннъ вошелъ въ подозрительный сношешя съ приверженцами Танкреда, имея, вероятно, въ виду помочь воротить наследство ограбленному Фридрихомъ племяннику своему, сыну графа Вальтера Бр1еннскаго и дочери Танкреда.
Съ папой Фридрихъ не прерывалъ сношешй до самой смерти его (1227 г.), но тонъ ихъ переписки становился все непр!язненнёе, и Гонор1й сделалъ 1оанна, смертельно озлобленнаго противъ зятя, наместникомъ большей части папской области. Это было, решительно, враждебнымъ шагомъ противъ императора, но папа оправдывается тёмъ, что на его серьезное рвеше и усилия подвинуть народы своей церкви къ новому походу и собрать нужныя для того средства, Фридрихъ постоянно отвечалъ притворствомъ и обманомъ. Преемникъ Гонор1я III, Г р и-ropifl I X, совершенно разсорился съ императоромъ. Когда наступилъ назначенный Фридрихомъ срокъ для похода (летомъ 1227 г.), множество крестоносцевъ собралось въ Апулпо, а некоторые даже отправились въ Палестину ранее, чтобъ уже тамъ ждать императора. Но онъ, по обыкновению, откладывалъ отъездъ. Жарюй климатъ Апулш произвелъ болезни и большую смертность между крестоносцами, и мнопе, хотя и неохотно, отправились домой, но большинство погибло въ дороге. Вся Европа роптала противъ Фридриха, и папа, 20 сентября 1227 года, произнесъ надъ нимъ отлучеше. Вследъ за темъ мухаммедане сами пригласили Фридриха въ Палестину. Чтобъ понять это, надо, во первыхъ, знать отношешя его къ мухаммеданскому Mipy, а во вторыхъ, иметь въ виду раздоры между Эюбидами. фридрихъ былъ ближе всехъ своихъ предшественниковъ къ невёрнымъ и пользовался у нихъ большею известностью, чемъ у своихъ едино-верцевъ. Его лучппе воины, вернейшие, богатейшие и ученейшие служители и подданные въ обеихъ Сицил1яхъ были мухаммедане или люди, учившиеся у му-хаммеданъ. Самъ онъ, обязанный имъ частью своихъ обширныхъ познашй, слё-довалъ философш, подходившей ближе къ исламу, чемъ къ христаанству, такъ что одинъ мухаммеданинъ позднейшаго времени говорить о немъ, что онъ серд-цемъ былъ такъ же близокъ къ мусульманамъ, какъ любилъ ихъ философсюя и естественный знашя; и это понятно, если вспомнимъ, что онъ провелъ всю молодость на острове Сицилш, населенномъ, преимущественно, мухаммеданами. Наконецъ, его привычки и наслаждешя, особенно сильная страсть къ женщинамъ, не менёе опасная для него, чемъ некогда для царя Соломона, обнаруживала въ немъ чисто мухаммеданстй взглядъ нй жизнь. Все это побудило владетеля Египта, Камеля, также не фанатически преданнаго своей религш, просить у Фридриха помощи противъ родныхъ. Братъ его, Моаттамъ, поссорившись съ нимъ, вступилъ въ союзъ съ могущественнымъ султаномъ ховарезмйскимъ, Джелалед-диномъ,' о которомъ ниже будетъ сказано подробнее, и подчинилъ .себе другаго брата, Ашрафа, господствовавшаго на Евфрате и Тигре; оставшись одинъ противъ враговъ, Камель решился обратиться къ Фридриху и формально пригла-силъ его въ Палестину. Въ то время какъ пришло его приглашеше (январь 1228 г.), Фридрихъ, враждовавший съ ломбардскими городами, преследуемый папой духовнымъ оруж!емъ и угрожаемый мхрскимъ, не могъ предпринять похода.
Но лишь только положеше дйлъ позволило ему оставить Европу, онъ решился выполнить пзъ политическихъ разсчетовъ то, чего не хотЬлъ сделать изъ рели-познаго чувства, и притомъ, какъ развитой п образованный челов-Ькъ, стоявшы, съ самаго детства, выше предразсудковъ своего времени, съум'Ьлъ съ пстиннымъ велшпемъ возвыситься надъ обстоятельствами. Прошлогодне крестоносцы совершенно разорялись; папа старался поднять противъ императора весь свРтъ, а особенно неаполитанцевъ, недовольныхъ его деспотпческимъ унравлешемъ; 1оаннъ BpieHHCKifl грозплъ войною и собиралъ друзей Танкреда и Вальтера; но, не смотря на все это, Фридрихъ решился последовать приглашены) Камеля, потому что того требовала политика. Природный умъ и хитрость, опиравшаяся на знате людей, указали ему способъ отстранить главную опасность, грозившую ему во время отсутств1я, — возбуждеше папой п 1оанномъ возстатя въ южной Италы. Объ обманулъ неаполитансшй народъ, обнадеживъ его, въ болыпомъ собраны государственныхъ предводителей, возстановлешемъ прежнихъ правъ и одурачилъ его торжественными обРщашями. ВпослРдствш онъ самъ доказалъ, какъ мало помышлялъ онъ тогда о дарованы обйщанныхь правъ.
Въ августе 1228 года Фридрихъ отправился въ Палестину и прибыль 8 сентября въ Акру. Смерть Моаттама, умершаго въ предшествовавшемъ году, отняла у мухам^еданъ главное побуждеше въ союзу съ императоромъ. Однако Камель встр'Ьтилъ его съ почетомъ и изъявлешями дружбы, потому что им'Ьлъ новаго противника въ сыне Моаттама, Давиде, мйшавшемъ ему и Ашрафу захватить владйтя своего отца. 1ерусалимскы патр!архъ, тампл!еры и юанниты также приняли императора, какъ повелителя и защитника. Но уже черезъ нисколько недель оказалось, какъ лживы были дружесшя изъявлешя султана и хри-сйанскихъ вождей. После дше совершенно переменили тонъ, когда явились посланные вслйдъ за императоромъ герольды папскаго гнева, два францисканскихъ монаха, и отъ имени своего владыки произнесли прокляпе надъ Фридрихомъ. Сул-танъ болйе не нуждался въ немъ, такъ какъ главные враги его, ховарезмыцы, теснимые монголами, уже не были ему опасны; напротивъ, въ то время онъ боялся вмешательства императора въ дйла мухаммеданъ. Но это самое заставляло его желать мира, а какъ и Фридриху былъ нуженъ миръ, то они заключили на десять лйтъ перемир!е, по которому хрпспане прыбрйтали Терусалимъ и проч!я святыя м^ста, но отказывались отъ крепостей п обещали не делать дальнйй-шихъ завоеваны на Востоке. Единоверцы Фридриха вменили ему этотъ договоръ въ величайшее преступлеше. 1ерусалимскы патр!архъ, доставь съ него ко-шю, отправилъ его папе, разослалъ во вей государства окружное послаше, въ которомъ описывалъ евпдате Фридрпха съ Камелемъ и, называя его союзомъ съ дьяволомъ, взвелъ на императора множество обвинены. Фридрихъ не обращалъ на это никакого вниматя. Среди распрей съ духовенствомъ онъ вступплъ въ Герусалимъ (весной 1229 г.), самъ надйлъ на себя корону въ церкви святаго гроба и поспешно вернулся къ берегу. Онъ былъ очень строгъ къ враждебному ему духовенству, отрйшалъ духовныхъ отъ должностей п замещалъ людьми своей парты. Впнить его въ этомъ нельзя, потому что папа дййствовалъ точно также. Совсймъ въ другомъ родй были его отношешя къ мухаммеданамъ, съ которыми онъ вошелъ въ столь тёсныя связи, что, естественно, возбуждалъ подозрйтя. Въ первой половине мая онъ вернулся въ Европу.
По отъйзде его, 1ерусалимское королевство осталось въ весьма сомнитель-номъ положены, стоя между миромъ п войною, опасаясь всего отъ фанатизма мусульманъ и страдая отъ раздоровъ знати и духовенства съ намйстникомъ короля. Однако, заключенный Фридрихомъ миръ, признанный даже папой, не былъ парушенъ. Григоры IX неутомимо заботился о восточныхъ хриспанахъ, посы-лалъ всюду письма, собпралъ деньги и думалъ даже созвать соборъ, какъ некогда въ Клермоне (т. II. стр. 656). Но старашя папы не имели большаго успеха, такъ какъ злоупотреблешя его служителей уничтожали дййств1е его тро-гательныхъ писемъ. Посланные проповедники, почти исключительно нищенствующее монахи, обратили въ торговлю свои полномоч!я, продавали всякому отпуще-Hie, назначенное для крестоносцевъ, и освобождали за деньги отъ обйтовъ идти въ Палестину, такъ что сделали подозрительными не только свои старашя, но даже намйрешя папы и охладили рвете къ защите святой земли. По истечены
заключенная съ Фридрихомъ uepeiinpia, мнопе французстйе рыцари отправились въ Палестину подъ предводительствомъ наваррскаго короля Тибо, но ихъ погубили раздоры. Фридрихъ дружески вступился за тЬхъ изъ нихъ, которые попались въ пленъ, и такъ велико было значеше его на Востоке, что однимъ хода-тайствомъ онъ значительно облегчплъ ихъ участь.
7. Крестовый походъ Людовика Святаго.
Одновременно съ упадкомъ хрис'Наискаго владычества въ Палестине начало распадаться и государство Эюбидовъ. Извне ему грозили ховарезмйцы и монголы; внутри усиливался раздоръ между членами владетельной династии. Хотя братья Камель и Ашрафъ сдружились, отнявъ наследство у сына Моаттама, но вскоре снова разсорились; по смерти Ашрафа Камель захватилъ его владешя и самъ умеръ въ следующемъ году (1238); тогда между его обоими сыновьями и родственнпкамп началась упорная война, длившаяся до 1240 г., когда одному изъ сыновей, Салехъ Эюбу, удалось съ помощью измены войскъ свергнуть брата и завладеть Египтомъ; въ то же время дядя его, Салехъ Измаилъ, занялъ Дамаскъ. Салехъ Эюбъ положилъ основаше владычеству въ Египте ма-мелюковъ, уничтожившихъ впоследствш власть Эюбидовъ. Мамелюками назывались телохранители изъ купленныхъ рабовъ, наученныхъ военному делу; они составляли лучшую часть войска и прюбрелп при Эюбидахъ такое же значеше, какое имели прежде при Икшидахъ (стр. 329 п 330). Они возвели на престолъ Салеха Эюба потому, что думали иметь въ немъ более удобное оруд!е, чемъ въ его брате. Хотя, утвердивъ свою, власть, онъ и уничтожилъ опасное войско, но вскоре набралъ новыхъ телохранителей, бахаритскихъ мамелюк о в ъ, занявшихъ все места и захватившихъ въ свои руки управлеше. Подрывая свою власть внутри, Салехъ Эюбъ такъ сильно распространялъ ее извне, на счетъ дяди, Салехъ Измаила Дамасскаго, что можно было ожидать вторичнаго соединешя Египта съ Cnpiefl. Салехъ ИзМаилъ хотелъ противостать племяннику, соединясь съ другими сиршскими владетелями и хрисэтанами, но это не помогло, такъ какъ Салехъ Эюбъ неожиданно получилъ возможность значительно усилить войско. Незадолго до того, монголы уничтожили ховарезмшское государство; служивтше тамъ турецюе наемники бросились на западъ п наводнили Cnpiso, но, будучи разбиты, нанялись на службу къ египетскому султану, взяли и разграбили 1ерусалимъ (1244 г.), уничтожили при Газе союзное мухам-меданское и хрисйанское войско Салехъ Измаила и помогли Салеху Эюбу овладеть Дамаскомъ, куда онъ и переселился. Помышляя только о грабеже, убийстве и опустошены, они вскоре обратили opysie противъ Салехъ Эюба, но были разбиты и разсеяны имъ и затемъ совершенно исчезли. Египтяне взяли Тивер1аду и Аскалонъ (1247 г.) и привели христ1анъ въ такое отчаянное положеше, что французскш король Людовикъ IX счелъ необходимымъ поддержать новымъ похо-домъ ихъ господства.
Людовикъ IX Святой вступилъ на престолъ одиннадцати летъ, по смерти отца, Людовика VIII. До совершеннолеия молодаго короля государствомъ управляла его мать, Бланка, женщина чрезвычайно набожная и находившаяся подъ безусловнымъ вл!яшемъ одного римскаго кардинала, кажется, бывшаго для нея более чемъ советникомъ и другомъ. Эта обстановка въ юности придала особенное направлеше характеру Людовика, не лишенному свойственнаго фран-цузамъ практическая смысла, развпвъ въ немъ идеалпзмъ и слепое уважеше къ внешннмъ релншознымъ обрядамъ. Эта сторона его характера имела вл!яше на приняпе и выполнеше имъ обета предпринять крестовый походъ вопреки сове-тамъ матери и всехъ благоразумныхъ людей. Въ 1234 г. папа сделалъ попытку склонить его и англшскаго короля, воевавшихъ тогда между собой, къ миру и общему походу противъ неверныхъ. Но тогда Людовикъ также мало послушался убеждешй папы, какъ и черезъ два года после того, когда римскй дворъ старался удержать его отъ войны противъ короля наваррскаго Тибо, бывшаго вместе съ темъ графомъ шампанскимъ и предпринявшая тогда крестовый походъ. Но
черезъ восемь л*Ьтъ (1244 г. ), онъ совершенно неожиданно самъ произнесъ подобный обйтъ, после сильной лпхорадки, во время которой, по его именно, онъ имЪлъ вяд'Ьше. Иапа Иннокент1й IV не замедлилъ воспользоваться переменою въ настроены короля и приказалъ легату склонить къ походу французскихъ епископовъ и бароновъ. Людовикъ, съ своей стороны, также употреблялъ всевозможных средства, чтобъ получить пхъ содейств1е. Соединенными усил!ями папы и короля MHOrie французы были убеждены принять крестъ. Въ числе другихъ, ко вреду предпр1яйя, были и три брата Людовпка, совершенно не иохож!е на него — Робертъ АртуасНй, Альфонсъ ПуатусНй и Карлъ Анжу ЙСК1Й.
По окончаши приготовлешй французсюе крестоносцы, въ августе 1248 г., отправились изъ Эгъ-Мортъ (Aigues-Mortes) и благополучно прибыли на Кипръ. Здесь они перезимовали и решились напасть на мухаммеданъ не въ Палестине, а въ Египта. Въ Кипре же Людовикъ вошелъ въ сношешя съ монголами, грозившими въ то время уничтожить мухаммедансшя государства въ Сиры. Поводъ къ этимъ сношешямъ дало прибыпе посольства отъ имени великаго хана мон-головъ, но въ действительности посланнаго второстепеннымъ монгольскимъ пред-водителемъ, узнавшимъ изъ перехваченныхъ писемъ о намйрешяхъ Людовика и жславшимъ извлечь пзъ нихъ пользу. Людовикъ не замйтилъ обмана и отвйтилъ посылкою къ нему нйсколькихъ монаховъ съ богатыми подарками, сотсоявшими изъ произведены итальянской промышленности. Впрочемъ, въ этомъ случай имъ скорйй руководила надежда на обращен! е монголовъ въ хриспанство, чймъ политически соображения.
Для переезда въ Египетъ, Людовикъ нанялъ въ Акрй венещансйе и гер-мансше карабли; сребролюбивые торговцы и тутъ не упустили случая извлечь выгоду изъ религюзнаго предпр!ят!я, взявъ за перевозку огромную цйну. Еги-петскй султанъ Салехъ Эюбъ былъ уже извйщенъ Фридрихомъ II р походе Людовика. При этомъ п Фридрихъ и багдадскш халифъ убеждали султана примириться съ другими Эюбидамп, но старашя ихъ не имйлп успйха. Салехъ поспй-шилъ изъ Дамаска въ Египетъ, но на пути опасно заболйлъ. Въ первыхъ чпслахъ поня (1249 г.) французы прибыли къ египетскому берегу. При высадкй вблизи Дам!еттй, они встретили ничтожное сопротивлеше, и вслйдъ за тймъ овладели безъ всякой потери крепостью. Это произошло отъ недостаточныхъ и совершенно неудовлетворительныхъ мйръ, принятыхъ Салехъ Эюбомъ. Онъ поручилъ защиту крепости одному арабскому племени, тогда какъ этотъ народъ менйе всего спо-собенъ выдерживать продолжительную осаду, а начальство надъ войскомъ ввй-рплъ Фахреддпну, действовавшему крайне боязливо или въ высшей степени неискусно. Къ тому же, султану трп раза посылали, чрезъ голубей, извйспе о высадкй хрисйанъ, но отвйта не было; войска думали, что онъ умеръ, и не знали что дйлать. Фахреддинъ, имйвшы довольно многочисленное войско, же-лалъ избежать сражешя и перешелъ на другой берегъ Нила, а арабсшй гарни-зонъ Дам!етты, лишившись поддержки, очпстплъ крепость, оставивъ ее со всйми укреплешямп и несметными богатствами изумленнымъ хрпспанамъ. Султанъ былъ вне себя отъ ярости, узнавъ объ этомъ, и приказалъ изрубить весь гарни-зонъ и всехъ офицеровъ. Однако, дйло было сделано, и французы стали твердой ногой въ страпй; но и они не могли считать войну оконченной. Египетъ былъ защищенъ своими естественными особенностями, п нужно было преодолеть еще много затруднений, чтобъ проникнуть внутрь страны. Важнейшею преградою былъ городъ Мансура, лежавппп въ местности, прорезанной каналами и заложенный именно на случай взятия Дазпетты нещлятелемъ. Къ несчастью, французы йровелп въ бездействии целую осень, не зная времени разлшпя Нила и выжидая графа Альберта Пуатускаго съ иодкреплешями.
По прибиты Альфонса, Людовикъ, следуя его совету и вопреки мийнш опытнейшихъ французскихъ вождей, двинулся на Капръ. Войско крестоносцевъ состояло изъ 60 тысячъ человйкъ, въ томъ числе было 20 тысячъ рыцарей. Но нп числптельность, ни хорошее вооружеше не могли устранить невыгодъ, пред-ставляемыхъ для хрисНамъ множествомъ рукавовъ п каналовъ реки, тонкостью почвы,* неимешемъ легкой кавалеры и искусствомъ непр!ятелей владеть грече-скимъ огнемъ. Потому, подвинувшись немного впередъ, французы должны были
остановиться и цЬлыхъ два месяца простояли на одномъ месте. Между тЪмъ Салехъ Эюбъ умеръ, а одна изъ его жепъ, Шагареддоръ, соединясь съ Фахреддпномъ и предводителями мамелюковъ, скрыла смерть султана и стала управлять сама до прибитая пасынка, Т у р а нъ-Ш ах а, бывшаго на Тигре. Но еще до его пр^зда Фахреддппъ погибъ во время неожпданнаго нападешя на французовъ, заслужпвъ въ глазахъ единовЬрцевъ мученически! вЬнецъ; а какъ онъ былъ принять въ рыцарп Фридрихомъ II и пользовался милостью султана Салехъ Эюба, то, следовательно, достигъ высшей степени славы, возможной тогда для частнаго человека на Востоке и Западе. Въ начале следующаго года (1250 г.) части французскаго войска после двухъ кровопролитныхъ сражешй удалось ворваться въ Мансуру; къ несчастью, неосторожный Робертъ Артуасюй увлекся преследовашемъ непр!ятелей и погибъ съ несколькими стами храбрей-шихъ рыцарей. Эта потеря замедлила действхя французовъ, а египтяне, пользуясь этпмъ временемъ, докончили свои военный приготовлешя и напали на корабли, доставлявшие христаанамъ продовольств!е. Попытка ихъ удалась, и французы были отрезаны отъ подвозовъ. Съ голодомъ явились болезни, а между тёмъ лагерь былъ окруженъ безчисленными легкими войсками египтянъ. Положеше становилось отчаяннымъ, но темъ не менее султанъ Туранъ-Шахъ, npi-ехавъ въ Египетъ, соглашался на миръ, предлагая возвратить христаанамъ святых места, съ темъ чтобъ французы очиОтили Дам1етту и Египетъ. Переговоры не состоялись, кажется, потому, что онъ хотелъ иметь заложникомъ самого короля. Французамъ не оставалось ничего другаго, какъ сделать безумную попытку пробиться чрезъ враговъ. Но, отважившись на это, они были со всехъ сторонъ окружены и почти все перерублены пли взяты въ пленъ: только весьма немно-rie. спаслись бегствомъ. Плённые, въ числе которыхъ были король и два брата его, имели страшную участь. Ихъ было такое множество, что султанъ, не надеясь окупить ихъ -продажею издержки на прокормлеше, велелъ умертвить целых толпы пхъ. Оставшихся въ живыхъ, мамелюки предавали жестокимъ истяза-шямъ, безпрестанно угрожая имъ смертью. Однако султанъ, наконецъ, согласился дать имъ свободу и заключилъ перемир!е, по которому получалъ обратно ДамК етту и огромную сумму денегъ за пленныхъ, а христаане удержали за собой все владешя въ Палестине (апрель 1250 г.). При переговорахъ о выкупе пленныхъ, Людовикъ поступплъ какъ рыцарь и король: хотя назначенная султаномъ сумма была несоразмерно велика, онъ немедленно согласился уплатить ее, ценя только духовных сокровища в считая недостойнымъ себя торговаться о деньгахъ. Султанъ не хотелъ отстать отъ него, и добровольно сбавилъ значительную сумму.
При передаче Дам1етты, жизнь Людовика еще разъ подверглась опасности. Мамелюки п Шагареддоръ, составивъ заговоръ, въ глазахъ самого Людовика убили Туранъ-Шаха п грозили смертью французскому королю. Однако, статья договора, касавшаяся пленныхъ, была выполнена въ точности, и Людовикъ отправился на генуезскомъ корабле въ Акру. Не считая себя связаннымъ десяти-летнпмъ срокомъ неремпр!я, такъ какъ друпя услов!я договора были нарушены, онъ решился не возвращаться во Франции, а остаться въ Палестине. Къ этому, между прочимъ, побуждало его положеше мухаммеданскихъ государствъ, невидимому, весьма благопр1ятное для христаанъ. Убшцы Туранъ-Шаха, большею частью черкесы, мингрельцы, туркменцы, куманы и друпе, проданные въ рабство жители прпбрежш Чернаго моря, сдёлали правительницей вдову Салехъ Эюба; она пользовалась большимъ вл1яшемъ въ Египте, а сверхъ того кажущаяся законность ея власти могла помочь имъ распространить свое господство на Сирию; настоящимъ повелителемъ государства былъ ихъ предводитель, туркменъ И б е к ъ. Но сиршцы поняли хитрость мамелюковъ и провозгласили султаномъ потомка Саладина, Насръ 1осифа, правившаго въ Алеппо. Первымъ следств!емъ этого была война между Cnpien и мамелюками, развязавшая руки палестинскимъ хри-стаанамъ. Сверхъ того, въ Египте одинъ переворотъ следовалъ за другимъ. Султанша Шагареддоръ была свергнута черезъ несколько месяцевъ; ее заменилъ какой-то Эюбидъ, но п того свергли мамелюки; затемъ наступило междуцарств!е, никто не решался править государствомъ одинъ, и страною управлялъ диванъ (советъ) мамелюкскихъ предводителей, пока, наконецъ, Ибекъ не принялъ титула султана. Все это ободрило Людовика; онъ соединился противъ Египта съ
сир!йскитъ султаномъ и даже со старцемъ горы, предводителемъ ассасиновъ (т. II. стр. 665). Въ это же время онъ получилъ п отъ великаго хана отвйтъ на письмо, посланное три года тому назадъ. Но оно было совсЬмъ пнаго содержала, ч*Ьмъ ждали, и, разрушая надежду на обращеше монголовъ въ хриспан-ство, показало, что этотъ народъ придавалъ чужпмт^ посольствамъ п подаркамъ такое же значеше, какъ теперь китайцы; велик!й ханъ принялъ посольство Людовика за выражеше покорности и отв'Ьчалъ ему тономъ повелителя.
Людовикъ оставался въ Палестине три года, но не могъ ничего сделать, имея при себе всего 1400 рыцарей. Самымъ главнымъ изъ его д*Ьйств1й была поправка укреплены многихъ хриспанскихъ городовъ. По заключены въ 1253 г. мира между Египтомъ п Сир1ей не осталось никакой надежды достичь чего ни-будь пребывашемъ въ Палестине, а между тймъ отсутств!е его изъ Франщи не могло не быть вреднымъ для государства. Смерть матери, управлявшей вместо него, сделала еще нужнее его возвращеше, такъ что даже 1ерусалимскй патрь архъ и владетели хрисИанскихъ городовъ въ Палестинё советовали ему уехать изъ Азы. 24 апреля 1254 года онъ отправился во Франщю. Съ тЪхъ поръ хрисйанское владычество стало быстро клониться къ упадку. Совершенное уничто-жеше его находится въ связи съ переворотами, произведенными появлешемъ въ северной Азы монголовъ и татаръ. Потому, нужно сперва бросить взглядъ на исторш далекой верхней Азы, изъ степей которой начался опустошительный при-ливъ этихъ народовъ.
8. HcTopifl восточныхъ народовъ отъ начала ховарезмшскаго государства до появлен1я въ Малой Азш османскихъ турокъ.
1. Ховарезмхицы и Гориды.
Обширное сельджукское государство, основанное Тогрульбегомъ, Альпъ Арсланомъ и Малекъ-Шахомъ, распалось, по смерти посл4дняго, на множество мелкихъ влад-Ьшй, весьма слабо связанныхъ между собой номпнальнымъ верхов-нымъ владычествомъ надъ ними великаго султана. Вскоре сельджукское господство было вовсе уничтожено новой динаспей, водворившейся въ провинщп X о-варезм!и, лежавшей между Чернымъ и Аральскимъ морями и рекою Джи-гунъ. Эта динаспя имела такое же происхождеше, какъ почтп всЬ восточныя владетельный фамилш: счастливый невольникъ сбросилъ иго и на место деспотизма своего господина осиовалъ свой собственный. Аштекинъ, рабъ одного пзъ сановнпковъ при сельджукскомъ дворе, попалъ въ такую милость къ Малекъ-Шаху, что по смерти господина получилъ его должность п соединенные съ нею доходы провинщи Ховарезмш. Его сынъ, Мухаммсдъ I К о т бе.д-динъ, наследованный ему въ должности и управлешп областью, долженъ былъ почти постоянно находиться въ Ховарсзмш и воспользовался этимъ для утвер-ждешя и расширешя своей властп. Впрочемъ, онъ оставался в4рнымъ сольджук-скому султану. Но его сынъ п наследники, Атзитцъ (1127 — 1156 г.), переменили отношешя къ благодетелями своей семьи, отказался повиноваться султану Санджару (т. II. стр. 646), былъ несколько разъ разбптъ имъ, постоянно получали прощеше, снова возставалъ и, наконецъ, отстоялъ свою независимость и принялъ титулъ ховарезмшскаго шаха. Пока онъ распространялъ свои владешя за рекой Джнгунъ и около Касишскаго моря, государство Сапджара подверглось нападешямъ китаней п потомъ туркменцевъ, разорившпхъ Хорасанъ п цве-тупцй городъ Нишапуръ; самъ султапъ былъ взятъ въ пленъ туркменцамп и три года пробылъ ихъ пленникомъ. По смерти Санджара, начались смуты, вслед-CTBie которыхъ сельджуки удержали только несколько небольшихъ владешй въ Персы, а сынъ Атзитца, Иль-Арсланъ, пользуясь этими обстоятельствами, завладелъ значительною частью Хорасана.
По смерти Иль-Арслана (1172 г.), двое сыновей его, Алаэддинъ Такашъ и Мухаммедъ II Су л танъ-Шахъ, двадцать летъ оспаривали другъ у друга престолъ и съ такимъ же упорствомъ состязались за первенство
въ поэззи. Смерть Мухаммеда окончила войну; а Алаэддпнъ, оставшись единственным!. повелителемъ, расшпрплъ свои владЪшя на востокъ и на западъ. Сперва онъ уничтожилъ, въ западной Depcin, остатки сельджукской дпнаспи, уже давно подвластной своей собственной страже, и покорплъ Реп, Испагань, Гамаданъ, и Адзербпджанъ; потомъ онъ отправился въ Туркестанъ протпвъ китаней и от-нялъ у нихъ городъ Бухару. Между темъ, его сынъ и нам'Ьстнпкъ, Мухам-медъ III Котбеддинъ, воевалъ протпвъ перспдскихъ ассасиновъ (т. II. стр. 424), далеко распространпвшихъ свои владешя во время упадка сельджук-скаго господства. Ассасины, въ отмщеше, зарезали визиря, присовКтовавшаго молодому князю предпринять этотъ походъ, и тогда озлобленный Алаэддинъ ве-лЪлъ сыну совершенно истребить ихъ. Мухаммедъ началъ выполнять его повелите, но долженъ былъ прекратить войну, такъ какъ отецъ его умеръ (1200 г.), а одинъ пзъ его племянниковъ намеревался овладеть престоломъ при помощи владетеля государства Горидовъ.
Пропсхождеше династш Горидовъ, погубившей себя вмешательствомъ въ ховарезмйсшя дела, относится, богатымъ сказками Востокомъ, къ баснослов-нымъ временамъ и находится въ связи съ разсказами о Феридуне и другихъ древнейшихъ перспдскихъ герояхъ (т. I. стр. 61). Оставляя въ стороне эти по-этпчесйя сказашя, по словамъ которыхъ, Гориды выдавали себя за законныхъ владетелей древней Бактрш, можно объяснить пропсхождеше ихъ владычества такимъ образомъ: въ конце XI столеия, разбойнпкъ Гусаинъбенъ Самъ нашелъ доступъ ко двору Газнавидовъ (т. II. стр. 350), достигъ высшихъ п сделался правителемъ горной страны Гура или Гаура, завоеванной Махмудомъ I (т. П стр. 351) и лежавшей на севере газпавидскаго государства. Его сыновья, изъ которыхъ старппй женился на дочери Баграма (т. II.. стр, 646), наследовали и упрочили за собой власть надъ страной, объявили себя, основываясь на своемъ мнимомъ происхождеши, ея законными владетелями и даже хотели свергнуть съ престола самого Баграма. Трое пзъ нихъ попали въ пленъ и были казнены, но четвертый, Г асан ъ, воевалъ счастливо и по смерти Баграма такъ жестоко отмстилъ зауб1йство братьевъ, что даже привыкппе къ зверству восточные историки заклеймили его прозвищемъ М i р о с о ж и г а т е л я. Онъ свергнулъ съ престола и про-гпалъ сына Баграма, Хозру-Шаха, разграбилъ и разрушилъ городъ Газну и про-шелъ но всему государству Газнавидовъ, обозначая свой путь пожарами п резнею. Хозру-Шахъ бежалъ въ принадлежавппй къ его государству пндшскш городъ Лагоръ и удержалъ его за собой и своимъ сыномъ. Его победитель скоро былъ самъ побежденъ. Последшй воинственный сельджуксшй султанъ. Санджаръ, ос-тановилъ завоевашя Гасана, разбилъ его на голову и взялъ въ пленъ. Однако онъ успКлъ съ помощью своей низости возвратить себе свободу. Въ жизни часто случается впдеть, что самый низки! рабъ бываетъ злейшимъ деспотомъ противъ подчиненныхъ; Гасанъ служитъ примеромъ обратнаго положешя: постыдно мстя султану, онъ возвратилъ себе свободу и власть.
Сынъ и преемникъ Гасана умеръ вскоре по вступлеши на престолъ; тогда его двоюродные братья, Гаятеддинъ я Шахабеддинъ, разделили царство (1162 г.), но первый остался великпмъ султаномъ. Шахабеддинъ, живппй въ Газне, выманилъ изъ неприступнаго Лагора сына Газнавнда, прогнаннаго Гасаномъ, и уничтожилъ последшй остатокъ государства Газнавидовъ, существо-вавшаго более двухъ сотъ летъ. Потомъ онъ сделалъ несколько походовъ въ Инд1ю и покорилъ ее почти до китайской границы. Въ то же время его братъ завоевалъ города Нпшапуръ, Гератъ и Меру и проникъ въ Туркестанъ. Но за-воеваше восточной Hepcin послужило поводомъ къ уничтожение горидскаго государства. Какъ было сказано выше, племянникъ могущесТвеннаго ховарезмшекаго владетеля, Мухаммеда III, бКжалъ отъ дяди и просилъ помощи у Гаятеддина. Это вызвало войну, въ начале которой Гаятеддинъ умеръ (1202 г.), а братъ его лишился впослКдствш всКхъ владешй до горъ Индги. Шахабеддина зарезали ассасины (1206 г.), ненавпдевппе въ немъ гонителя ихъ учешя. У Шахабеддина была многочисленная гвард!я изъ турецкихъ невольниковъ, къ которымъ онъ очень благоволилъ; после его смерти, предводители этихъ мамелюковъ сделались независимыми владетелями въ различныхъ частяхъ государства. Остатки его владешй были заняты Мухаммедомъ ХоварезмЫскимъ, и такимъ образомъ въ 1208 г.
уничтожилась династая Горидовъ. Только въ небольшой части ея удержались владетели, выдававшее себя за потомковъ горидской дпнастап.
Около того ate времени воинственный ховарезмпйскш шахъ своими отноше-шями къ китанямъ и татарамъ Каракитая открывалъ путь въ свои владешя мон-голо-татарскимъ племенамъ, стремившимся съ востока, подобно опустошительной лавине. Китани или Канкли, сильное татарское племя, много повредившее сель-джукамъ при Санджаре (т. II. стр. 646), находилось въ родстве съ владетелями Ховарезмш, но, не смотря на то, вторгалось въ ихъ владешя. Мухаммедъ, желая наказать его, былъ взять въ пленъ, по ушелъ, благодаря своей отваге, и ждалъ только случая, чтобы отмстить. Случай этотъ представился, когда кптани былп теспимы Кашкукоасъ, зятемъ п данникомъ К а в а р ъ-Х а н а, повелителя Каракитая и части Туркмеши. И Кптани и Кашкукъ просили помощи у Мухаммеда, но онъ благоразумно отказалъ имъ обоимъ, желая выждать исхода борьбы. Китани были побеждены, и тогда только Мухаммедъ взялъ подъ свою защиту близко родственныхъ ему предводителей ихъ, съ остатками ордъ, не более чемъ въ 50 тысячъ человекъ. Ни онъ, ни победитель китаней не думали, что, истребляя это воинственное племя, они готовятъ собственное уничтожеше страшнымъ мон-гольскимъ ханомъ Чингисъ-Ханомъ, отъ котораго Кашкукъ уже долженъ былъ искать защиты у Каваръ-Хана.
Увеличивъ свои силы, Мухаммедъ продолжалъ завоевашя на востоке. Онъ по-бедилъ мамелюковъ, господствовавшпхъ въ Газне, проникъ въ Иид1ю, прошелъ отъ индйскихъ горъ прямо къ Тигру, покорилъ всю горную страну и подчинилъ себе все кругомъ небольшой территорш, которою владелъ багдадсюй Аббасидъ, носивппй пустой титулъ суннитскаго халифа. Отъ него онъ потребовалъ всехъ отличай, данныхъ сельджукскому султану, и, сверхъ того, права содержать въ Багдаде хо-варезм!йсюй гарнизонъ п жить тамъ, когда ему вздумается. Когда халифъ отказалъ въ этихъ требовашяхъ, онъ двинулся противъ Багдада, но небывалый въ техъ странахъ снегъ заставилъ его вернуться. Однако онъ не отказался отъ своего намерешя и сталъ снова готовиться къ войне противъ Аббасидовъ. Собравъ ппитскихъ богослововъ, онъ объявилъ черезъ нихъ шштское учеше единственною истинною релипею, разрешилъ всехъ отъ повиновешя безбожнымъ Аббасидамъ, и, провозгласивъ халифомъ одного мнимаго потомка Али (т. II. стр. 292), сталъ делать приготовлешя ко второму походу противъ Багдада. Но ему не удалось уничтожить значешя суннитскаго халифа, такъ какъ — явлеше въ высшей степени замечательное на деспотическомъ Востоке! — жители его важиейшпхъ про-винщй Ховарезмш, Самарканда и Герата имели граматы, въ силу которыхъ могли признавать халифомъ, кого хотели. Когда же Мухаммедъ хотелъ вооруженною рукою ввести своего халифа въ Багдадъ,' духовный глава суннптовъ, не ограничиваясь произнесешемъ надъ нимъ проклятая п вопреки мнешю своихъ ученыхъ, просилъ помощи у язычниковъ монголовъ п Чингисъ-Хана (1219 г.).
Казалось, все соединилось тогда на гибель мухаммеданскаго учешя и его последователей. Два халифа готовились къ войне другъ съ другомъ и самый законный изъ нихъ звалъ свирепаго язычника противъ правовернаго же султана Ховарезмш. Само учеше Мухаммеда было искажено постороннею примесью; въ самые жизненные элементы его проникала фплософ!я. основывшаяся на индш-скомъ пантеизме п персидскомъ дуализме (т. I. стр. 361), перешедшая отъ му-хаммеданъ въ провансальсйя и итальянскёя школы хрпстаанъ, породившая между ними преследовали ерстиковъ и релппозныя войны и давшая поводъ самому багдадскому халифу жечь книги, преследовать пхъ сочинителей п вообще вводить на Востоке пнквизищонную систему, столь же вредную для правителя, какъ и для подданныхъ. Рядомъ съ впутреннимъ разстройствомъ п распаденёемъ, мухам-меданамъ и извне отовсюду грозила опасность. Франки овладели въ это самое время важною Дам!еттою; внутренше раздоры обезсплпвали государство пкошп-скихъ сельджуковъ, долго служившее твердымъ оплотомъ противъ хрпстаанъ, и подготовляли его падеше; наконецъ съ северо-востока неудержимо стремплпсь днюя -монгольсюя и татарская орды, скоро паводнпвппя всю Asiro п опустошивппя восточную Европу.
2. Татары при Чингисъ-Ханй и его сыновьяхъ до падешя хо-варезшйскаго государства.
Дальнейппя собьтя исторш приводить насъ на крайни! востокъ верхней Asin къ татарскимъ, т. е. смЬшаннымъ монголотюркскимъ ордамъ, измЪнившимъ при Темучине или Чингисъ-Хане и его сыновьяхъ внЬшшй политичес-' ый видъ Востока и опустошпвшимъ Китай, Индш, всю переднюю Азпо, Pocciro, Польшу, Силешю и Венгрию. Въ эпоху рождешя Темучина, въ верхней Asin было три спльныхъ народа и государства: собственно китайцы, занимавшее южную часть Китая и управляемые династаею Соновъ (т. I. стр. 5); сЬверное китайское государство, основанное въ 1125 г. народомъ Ньюченъ, владетели котораго называли себя золотымъ .племенемъ, и, наконецъ, на западе, племя Карай-т о в ъ, столицею которыхъ былъ Каракорумъ. Сверхъ того, кочевавипя на севере, между рекою Амуромъ и китайскою границею, подвластныя ньюченамъ племена, составили между собой родъ союза, находившаяся въ безпрерывной войне съ ньюченами. Въ этихъ битвахъ прыбрЬли большую славу предки Темучина, которые, какъ предводители самой значительной орды, имели некоторую власть надъ всЬмъ союзомъ. Самъ Темучинъ, родившшся въ 1155 г., лишился на две-надцатплйтнемъ возрасте отца и, оставленный всеми подвластными отцу ордами, б'Ьжалъ къ караитамъ въ Каракорумъ, едЪлавппйся впоследствы его обыкновен-нымъ мЬстопребывашемъ. Тогдашний повелитель этихъ татаръ, Толи или Унгъ-Ханъ (Уанъ-Ханъ),ч особенно известенъ темъ, что европейсше мисао-неры выдавали его за христианина, называя священникомъ 1оанномъ. Это странное явлеше весьма понятно, такъ какъ естественная релипя тЬхъ народовъ, перешедшая по смерти Темучина въ существующее до сихъ поръ ламайство, одинаково близка и къ христианству и къ исламизму. Толи принялъ Темучина и, увидя его военныя дароватя, женилъ на своей дочери и поручилъ ему начальство надъ войскомъ. Но потомъ они разсорились, и дело дошло до войны, бывшей началомъ великаго соединетя народовъ подъ властью Темучина.' На его сторону перешла большая часть предводителей, подвластныхъ Толи, который бЪ-жалъ въ Тибетъ и дорогою былъ убитъ. Темучинъ подчинилъ себе вей его вла-дЬтя и мнопя сосЪдшя орды, положивъ т4мъ начало огромному соединешю ордъ, изъ котораго развилось его всем!рное государство.
Чтобъ распространить еще более свою власть, Темучинъ хот^лъ сначала прочно утвердить ее и для этого воспользовался суевЪр!емъ своихъ ордъ. Въ 1206 г. онъ созвалъ недалеко отъ источниковъ Амура, въ центре Монголы, такъ называемый к у р у л ь т а й, т. е. торжественное собрате всЬхъ подвластныхъ ему монгольскихъ и тюркскихъ родоначальниковъ, и велЬлъ пророчествующему шаману объявить, что велЬшями неба онъ предназначенъ быть великимъ ханомъ ордъ и долженъ принять новый титулъ Ч и н г и с ъ-Х а н а. Что именно значить это прозваше, обыкновенно даваемое Темучину, мы не знаемъ, такъ какъ почти каждый монгольскш и турецкий историкъ приводить свои собственный объяснешя. На курультаЬ Чингисъ-Ханъ сдЬлалъ некоторый обшдя постановле-шя; но неизвестно положительно: тогда пли позднее издалъ онъ свою знаменитую Ясу, обпцй релипозпый п граждански кодексъ монголовъ. Во всякомъ случай необходимость такого общаго закона должна была почувствоваться весьма скоро, такъ какъ вслЬдъ затЬмь Чпнгисъ-Ханъ проникъ въ глубь Спбири и покори лъ различима .монгольсюя и тюрксюя племена въ северной Кореё, степи Гоби, на западе отъ китайской стЬны и на границахъ Тибета. Яса Чингисъ-Хана не дошла до насъ въ своемъ оригпнальномъ виде, но, судя до имеющимся о ней св'Ьд'Ьтямъ, можно охарактеризовать ее такимъ образомъ: изложенный въ ней релипозныя правила, очевидно, носятъ на себе слЬды древнейшей и чистейшей аз!атской мудрости; это было патр!архальное учете, хотя и съ примесью монгольской грязи, но все-таки свободное отъ свойственнаго верхней Asin шаманства и внесеннаго въ нее впослЬдствш ламайства, отъ нелЬпости философ-ствующихъ браминовъ и фанатизма обманщиковъ бонзъ. Это мутный ручей пзъ
того же чистая источника, изъ котораго черпалъ Авраамъ. Поэтому аравитяне, персы и даже одинъ армянскш хрисяанинъ четырнадцатаго столЪпя производили это учеше отъ внука Ноя, Тюрка. Государственное устройство, излагаемое въ Ясе, было строгою военною деспоией счастливаго воина, а военная дисциплина была применена къ чисто завоевательной системе. Замечательно, что въ Ясе упоминается и о высшемъ сословш, такъ называемыхъ тарханахъ, которые были свободны отъ податей, имели право не делить ни съ кемъ добычи, во всякое время получали доступъ къ великому хану и до девяти разъ не были наказываемы за преступлешя. Явлеше это объясняется темъ, что боевая жизнь выработываетъ у всехъ полуцивилизованныхъ народовъ феодальный права.
Покоривъ все племена вокругъ Каракорума, Чингисъ-Ханъ двинулся противъ севернаго китайскаго императора, данникомъ котораго были его предки и онъ самъ. Могущество этого государя было уже, повидимому, потрясено, такъ какъ онъ долженъ былъ уступить южно-китайскому императору первенство въ титуле, который для китайцевъ, какъ известно, дороже жизни. Новый велишй ханъ на-носилъ ему другое оскорблеше,’ требуя дани. Разгневанный, онъ двинулъ свои войска противъ Чингисъ-Хана, но послё трехлетней войны, страшно опустошившей его провинщи, долженъ былъ согласиться на тяжелыя условия мира, отдать за победителя княжну императорской крови и перенести столицу на югъ.
Изъ Китая Чингисъ-Ханъ попгелъ опять на западъ, въ татарейй Караки-тай, повелитель котораго незадолго передъ темъ былъ свергнуть своимъ веро-ломнымъ зятемъ, Кашкукомъ (т. III. ’стр. 95). Победивъ Кашкука, онъ завла-делъ его землями и такимъ образомъ распространилъ свои владешя до границъ Ховарезмш. Не смотря на то, что багдадсюй халифъ просилъ у него помощи противъ Мухаммеда П1, онъ оставался мирнымъ соседомъ, пока сами ховарез-м!йцы не дали ему повода къ войне. Однажды онъ отправилъ съ караваномъ. — посредствомъ которыхъ велась деятельная торговля между Ховарезм1ей и Восто-комъ,—трехъ важныхъ мухаммеданъ, своихъ подданныхъ. Правитель пограничной ховарезмгёской области счелъ ихъ за лазутчиковъ, предшествующихъ вторжешю Чингисъ-Хана, и, судя по тому, что разсказываютъ о военной политике монголовъ бывппе въ ихъ странахъ европейцы, весьма вероятно, что онъ былъ правъ. Онъ темъ охотнее воспользовался этимъ предлогомъ и схватилъ ихъ, что такимъ образомъ ему представился случай разграбить весь караванъ. Оскорбленный ведший ханъ немедленно двинулся противъ Ховарезмш. По обыкновешю, онъ велъ такую массу войска, что самъ Мухаммедъ послалъ сказать жителямъ Самарканда, хотевшимъ окружить городъ новыми рвами, чтобы они избавили себя отъ напраснаго труда, такъ какъ монголовъ столько, что они одними своими кнутами наполнять все рвы. Самъ Чингисъ-Ханъ, вместе съ младшимъ сыномъ, Тули, пошелъ на Бухару и Самаркандъ, старшаго сына, Чучи, послалъ въ Тащкендъ, а втораго и третьяго, Чага тая и Октая или Оготая, въ От-раръ на ДжигуйЬ, землю, пространствомъ не более одного дня пути, но до того населенную, что ее, какъ теперь мношя местности Англ!и и Китая, можно было считать за одинъ городъ. ХоварезмШсюй шахъ принялъ противъ враговъ самыя благоразумный меры, и все его движешя обличаютъ въ немъ научно образованная воина. Но вся его наука была безп.юдпа ц<*редъ несметными массами монголовъ, темъ более, что' эти орды, походнвппя страстью истреблешя скорее на тигровъ, чемъ на людей, были вместе съ темъ превосходными воинами. Съ другой стороны, и Чучи, отрезанный искуснымъ движешемъ шаха, держался такъ хорошо годившейся для его смешанная войска тактики, что въ ней видно было вл!яше начертанныхъ опытною рукою военныхъ законовъ Чингисъ-Хана.
Велитй Мухаммедъ понялъ это и скоро прекратилъ борьбу. Онъ счелъ за лучшее распустить войско и избегать неудержимаго потока массъ, пока не отхлынуть оне сами собою, и тогда, умомъ и саблею, вновь поднять государство. Надеясь на то, въ чемъ отчаивался счастливейппй воинъ нашего времени, онъ разечитывалъ, что города, какъ Самаркандъ, Бухара, Отраръ и мнопе друпе, вдвое превосходивнпе населешемъ Парижъ и Лондонъ, или надолго задержать или вдоволь насытятъ добычей монгольшя орды, такъ что оне неудержимо устремятся назадъ. Слишкомъ поздно увидалъ онъ, что ошибся, считая войска Чингисъ-Хана варварами. Они неистоствовали надъ покоренными странами и жи-
Шжооовгъ. Ш. 7
телями, разрушая до основания города, на ихъ развалинахъ удовлетворяли своимъ скотскимъ страстямъ, истязали сотни тысячъ людей всякаго пола и возраста или хладнокровно душили ихъ, — но даже средн этихъ отвратительныхъ жестокостей можно было видеть, какъ глубоко проникъ уже въ эти орды элементъ китайской цивилизащи и съ какою мудростью пользовался имъ умъ, управлявши этими массами. Въ походахъ Чингисъ-Хана видно только калмыцкое варварство, и въ основаши его военныхъ распоряжешй лежатъ монгольские и тюрксюе нравы; но во всемъ, что касается государственнаго быта, въ постаповлешяхъ, манифе-стахъ, законодательстве, ясно видно китайское вл!яше, действовавшее темъ сильнее и явственнее, что Чингисъ-Ханъ и его сыновья, подобно древнимъ римля-намъ, охотно принимали и усвоивали себе отъ враговъ то, что считали годнымъ.
Мухаммедъ, надеявшшся спокойно выжидать въ столице окончашя войны, съ изумлешемъ и ужасомъ увиделъ свою ошибку, узнавъ, что значительный отрядъ монгольской кавалеры слёдуетъ за нимъ по пятамъ. Тогда онъ решился укрыться отъ нихъ въ безопасномъ убежище и выбралъ Индпо; онъ достигъ уже Балка, но вдругъ, неизвестно почему, вернулся назадъ. Западныя области были наводнепы монголами, и ихъ отряды неотступно преследовали шаха, стараясь захватить его въ пленъ. Съ этихъ поръ онъ становится замечательнымъ приме-ромъ изменчивости человеческой судьбы: спасете и гибель, блескъ и бедств!е, богатство, господство надъ полум!ромъ, нищета, ничтожество быстро сменяютъ другъ друга. То же самое ждало потомъ и одного изъ его сыновей. Безпрерывно преследуемый, Мухаммедъ укрылъ свое семейство и сокровища въ одной горной крепости Мазандерана, а самъ хотелъ переехать черезъ Kacniflcxoe море и спастись на Кавказе у абасговъ. Почти настигаемый врагами, онъ селъ въ лодку, доехалъ, больной, до одного острова, потомъ перешелъ на другой и здесь кон-чилъ свои дни въ такой крайности, что едва имелъ чемъ утолить свой голодъ, а когда умеръ (1221 г.), то нечемъ было обвернуть его тёло. Передъ смертью онъ имелъ еще горе узнать, что крепость, где скрывалось его семейство, взята татарами. Семью его тоже постигла страшная участь: все сыновья были убиты, а дочери отданы победителямъ. Уцелели только два сына, Джелаледдинъ Манкберни, убежавппй съ отцомъ на островъ, и Татаръ-Шахъ, спасппй-ся въ керманской степи. Дийя орды, между темъ, продолжали разрушать цвету-пце города Хорасана и Ховарезмш, а самъ Чингисъ-Ханъ, двинувппйся въ сё-веро-восточныя провинщи, такъ же неистово поступалъ съ Бухарою, Самаркан-домъ и другими городами. Во время этого варварскаго опустошешя, искусства, науки, богатыя библютеки, цветушдя школы гибли точно такъ же, какъ и отличное сельское хозяйство, въ высшей степени развитая промышленность, дворцы и мечети. Вотъ что говорить арабскш историкъ Абульфеда: «ни древнейппя времена ислама, ин наши дни не представляютъ примера подобнаго зверства и жестокости; никогда такъ страшно не преследовали мужчинъ мечомъ, женщинъ и детей цепями, священныя книги и храмы огнемъ и разрушешемъ; некогда не кощунствовали такъ безчеловечно надъ образовашемъ, добродетелью и благочестаемъ. Какъ ни известна жестокость Навуходоносора противъ израильтянъ, она далеко не можетъ сравниться съ темъ, что мусульмане вытерпели въ то время отъ та-таръ, такъ какъ каждый изъ разрушенпыхъ городовъ былъ значительно больше разрушеннаго Навуходоносоромъ 1ерусалима, и каждый истребленный народъ вдвое многочисленнее евреевъ.» Мы имеемъ подробнейппя описашя произведенныхъ тогда злодействъ, и следующая;, выписка можетъ дать поняие о томъ, что вытерпели ховарезм1йск1е города и чемъ они были до того. По взяты Балка, Чпнгисъ-Ханъ велелъ собрать всехъ жителей, выбрать молодыхъ, годныхъ въ рабство, а почти всемъ остальнымъ огрубить головы. Потомъ городъ былъ раз-грабленъ, добыча разделена по закону, а укреплешя срыты. Монголамъ достались несметный сокровища, такъ какъ Балкъ былъ богатымъ торговымъ горо-домъ л сборнымъ мёстомъ отличнейшпхъ художниковъ, имелъ множество пзящ-ныхъ памятнпковъ, художественныхъ произведен^ и другихъ предметовъ, состав-ляющпхъ украшеше болыпаго города, а также великолепные каравансараи (т. II. стр. 320), школы, мечети и не менее тысячи двухъ сотъ общественныхъ бань.»
Сынъ несчастнаго Мухаммеда, Джелаледдипъ Манкбернп, чрезвычайно талантливый и, подобно отцу, необычайно сильный человекъ, схож!й съ отцомъ за-
ийчательною изменчивостью судьбы, спасся, среди нещлятельскихъ преслЪдовашй, всевозможныхъ трудностей и опасностей, въ Газну и этимъ далъ монголамъ ново дъ распространить свои опустошешя до горъ Инд in. Въ ГазнЪ онъ нашелъ радушный пр!емъ и собралъ новое войсво. Чингисъ-Ханъ пошелъ противъ него самъ и кроме того послаЛъ другою дорогою два отряда. Джелаледдинъ разбилъ оба высланные противъ него отряда и хотелъ вступить въ бой съ самимъ вели-кимъ ханомъ, чего такъ избегалъ его отецъ. Уже оба войска стояли другъ противъ друга, но между родными и вождями Джелаледдина произошла ссора при дълежё добычи, и одинъ изъ предводителей ушелъ съ половиною всего войска. Джелаледдинъ, принужденный отступить, отправился въ Инд1ю. Чингисъ-Ханъ настигъ его у реки Инда (1221 г.), и здёсь произошелъ бой, въ которомъ Джелаледдинъ хотя и былъ побежденъ, но выказалъ такую храбрость и прюбрелъ такую славу, что восточные историки считаютъ возможнымъ сравнивать его только съ самыми знаменитыми персидскими героями миоическихъ временъ (т. I стр. 59). Его не устрашало даже множество монголовъ, которыхъ по числу можно было уподобить только саранче; онъ сражался целый день и хотелъ вновь ринуться въ битву, имея всего семьдесять всадниковъ; только усиленный просьбы племянника убедили его воспользоваться своей исполинской силой, чтобы переплыть реку. Въ глазахъ Чингисъ-Хана онъ бросился въ Индъ и подъ тучей вражескихъ стрелъ достигъ противоположнаго берега. О впечатлёши, произведен-номъ имъ на современниковъ и потомство, можно судить по следующимъ словамъ, приписываемымъ однимъ восточнымъ историкомъ Чингисъ-Хану, въ ту минуту, когда онъ увидалъ на противоположномъ берегу спасеннаго шаха: «Смотри, сказалъ онъ одному изъ сыновей, вотъ человекъ, достойный своего отца! Счастливь тотъ, у кого ташя дети!» Къ Джелаледдину надо отнести слова поэта: «никогда еще не видали такого человека, и ни въ такое время не было ему 'подобнаго. На суше онъ страшенъ, какъ левъ, въ воде ужасенъ, какъ крокодилъ.»
Монголы не отважились перейти черезъ Индъ и вернулись въ Першю продолжать опустошешя, дливппяся еще два года. Между темъ сыновья Чингисъ-Хана Чагатай, Октай, были заняты на Инде и въ Газне, братъ ихъ, Чучи, покорилъ Оренбургсмя и Астрахансюя степи, а двадцатитысячный монгольсйй отрядъ совершилъ замечательный путь вокругъ Касшйскаго моря, отправившись съ запада и пршдя въ степи Джигуна. Чингисъ-Ханъ, вернувппйся въ Каракорумъ только въ 1224 г., оставался, большею частью, въ Самарканде и устраи-валъ на Джигуне замечательный охоты, съ изумлешемъ описываемыя персидскими и монгольскими летописцами и отлично обрисовывающая монголовъ, ихъ нравы и повелителя, целые народы были собираемы для того, чтобъ сгонять сотни тысячъ дикихъ зверей, которыхъ убивалъ и пожиралъ Чингисъ-Ханъ съ своими придворными. Множество зверей было поймано живыми, заклеймено различными знаками и пущено на волю. Но, рядомъ съ этимъ, Чингисъ-Ханъ старался знакомиться въ Ховарезмш, какъ онъ делалъ и въ другихъ завоеванныхъ земляхъ, съ веровашями покоренныхъ имъ народовъ. Для этого онъ разговари-валъ съ бухарскими учеными, преподававшими въ знаменитыхъ академ!яхъ уче-ше ислама, философш, знашя инд^йцевъ и изобретете перйянъ. Одинъ изъ его потомковъ передаетъ разговоръ своего предка съ первымъ мухаммеданскимъ уче-нымъ того времени; въ немъ ясно обнаруживается, съ одной стороны, обширный умъ завоевателя, а съ другой, ничтожная школьная мудрость профессора, оказавшаяся тогда, какъ и всегда, несостоятельною передъ здравымъ смысломъ. Передъ возвращешемъ въ Каракорумъ, Чингисъ-Ханъ собралъ большой курультай, но, кажется, не для издашя новыхъ постановлешй, а только для того, чтобъ показаться монголамъ во всемъ блеске своей власти. Торжество происходило на той же равнине, где была охота, и хотя местность имела семь миль въ окружности, но едва могла вместить палатки всехъ прибывшихъ князей. Изъ Каракорума Чингисъ-Ханъ опять двинулся, съ сыновьями, къ севернымъ и западнымъграницамъ Китая, чтобъ окончательно покорить кочевавипя тамъ орды и потомъ идти противъ севернаго китайскаго государства. Пока монголы были заняты въ этихъ краяхъ, Джелаледдинъ возстановилъ ховарезмшское царство.
Прибывъ въ Индпо съ несколькими спутниками, онъ собралъ тамъ войско и, когда монголы отхлынули къ востоку, пошелъ завоевывать отцовсшя владешя 7»
(1225 г.). Братъ его, Татаръ-Шахъ, уже занялъ провинций Керманъ, а одинъ изъ дапниковъ Мухаммеда завоевалъ часть внутренней Перми. Но все крепости въ горахъ, отделявшихъ Ховарезапю отъ Индгё, принадлежали еще монголамъ, такъ что Джелаледдинъ долженъ былъ проходить по степямъ Афганистана и Кермана. Здесь онъ былъ еще несчастнее, ч4мъ Александръ Велишй въ походе черезъ степи Мекрана (т. I стр. 410), сохранивъ изъ целаго войска только четырехъ человекъ. Встреченный съ восторгомъ въ Перши, онъ собралъ новое войско, отправился изъ Кермана, черезъ Испагань, къ Багдаду, повернулъ невдалеке отъ него къ северу и покорилъ Адзербиджанъ и населенную храбрыми христианами Груню, прюбретя победою надъ грузинами безпредельныя хвалы со стороны еди-новеРцевъ. Къ несчастью, онъ двинулся после того противъ крепости Ишлата (стр. 84), принадлежавшей тогда Эюбиду Ашрафу, сыну Аделя. Это предпр!япе было причиной его гибели. Онъ дважды отправлялся, зимою, въ эту местность, часто даже летомъ покрытую снегомъ, и былъ отбитъ. Трепй походъ былъ уда-ченъ, но самая удача была пагубна. Едва успелъ онъ, съ помощью измены, овладеть крепостью, какъ явились войска соединившихся между собой Ашрафа и икошйскаго султана Кай Кобада. Передъ городскими воротами произошло сраже-nie (1230 г.), продолжавшееся три дня и къ выгоде монголовъ истребившее глав-ныя силы мухаммеданъ въ Asin. Джелаледдинъ былъ совершенно разбитъ, поте-рялъ почти все войско, но, не смотря на то, отвергъ выгодный миръ, предложенный противниками, и остался безоружнымъ, въ то самое время, какъ монголы вновь вторглись въ его государство.
Въ это время Чингисъ-Ханъ покорилъ орды, кочевавппя на китайской границе, и завоевалъ почти все государство Xia, лежавшее на севере Китая, возле имперш Киновъ или повелителей золотаго племени. Для войны съ Кинами онъ вступилъ въ союзъ съ южнокитайскимъ императоромъ. Но и непр!ятели приготовились встретить грозу, такъ что Чингисъ-Хану предстояла упорная борьба. Онъ умеръ (1227 г.), не успевъ начать ее; последшя слова его сыновьямъ заключали наставлетя, какъ вести эту войну. Государство свое онъ раздфлилъ по письменному завещан!ю между сыновьями и ихъ потомками. По этому завещашю трет!й сынъ, Октай, получалъ верховную власть надъ всеми, съ титуломъ великаго хана. Отарппй, Чучи, умеръ раньше, оставивъ сына, страшнаго для Европы Вату или Батыя. Ему достались покоренныя отцомъ его оренбургсшя и астрахансгая степи, или такъ называемый Капчакъ (Кипчакъ). Второй, Чагатай, получилъ все пространство за Джигуномъ и Аму, а четвертый, Тули, восточную и западную Hepciro и покоренную часть Ищци. Оготай не могъ пользоваться властью до иризнашя его великимъ ханомъ на курультае, — такъ строго соблюдались у мон-головъ государственныя формы, не смотря на военную деспотий. Курультай собрался только черезъ два года по смерти Чингисъ-Хана; до того было между-царств1е; но это вредило деламъ только въ томъ отношеши, что монголы должны были ограничиваться небольшими предщияиями: всемъ управлешемъ распоряжался Чагатай. До дележа, братья предприняли назначенный отцомъ походъ въ северный Китай, совершенно покорили это государство, съ его громадною столицею Нанкийомъ и отдали императору южнаго Китая, за оказанную имъ помощь, провинций Гонанъ. Въ то же время, сынъ Тули, Гулагу, проникъ до Армеши и Грузш, а многочисленные отряды, славнейшимъ предводителемъ которыхъ былъ Чармаганъ, искали всюду ховарезмхйскаго шаха.
Джелаледдинъ слишкомъ поздно решился просить помощи у румскаго султана, Эюбида Ашрафа и багдадскаго халифа; получивъ отъ всехъ трехъ отказъ, онъ внезапно былъ окруженъ врагами въ Адзербиджане. Храбрость османскихъ турокъ, поступившихъ къ нему на службу подъ начальствомъ Орхана, и тутъ спасла его, но вместо того, чтобы бежать съ ними въ Испагань, онъ велелъ имъ отступить, надеясь отвлечь отъ себя внимаше враговъ, и этимъ погубилъ себя. Преследуемый монголами, онъ укрылся въ Курдистанъ, попалъ въ руки одной курдской орды и, когда назвалъ себя, былъ зарезанъ (1231 г.) курдомъ, братъ котораго былъ убитъ въ Ишлате. Уничтоживъ ховарезмйское государство, монголы принудили румскаго султана подчиниться великому хану, а въ то же время на другомъ'конце государства вели войну съ императоромъ южнаго Китая и_владетелемъ полуострова Кореи. Владетеля Кореи они подчинили, но китайцы
устояли тогда противъ напора. Почти въ то же время орда османскихъ турокъ вступила въ Малую Азыо и, осиовавъ тамъ разбойничье государство Карагиссаръ, положила начала новому грозному государству на Востоке.
3. Походы монголовъ въ Европу.
Еще во время пребывашя Чингисъ-Хана въ Ховарезмш, его старппй сынъ. Чучи, покоритель Капчака, проникъ со стороны Касшйскаго моря, въ Европу. Первыми встр'Ьтилить ему половцы, грубый язычесйй народъ тюркскаго племени, кочевавппй отъ Азовскаго моря до днЗшровскихъ пороговъ и постоянно воевавшш съ русскими, разделенными тогда на множество княжествъ. Половцы просили у русскихъ помощи противъ монголовъ и получили ее, благодаря содействию ве-лпкаго княза Мстислава, женатаго на половчанке. PyccKie двпнули более 10G тысячъ человекъ, оттеснили монголовъ на восемь дней пути, но имели неосторожность дать сражете, не дождавшись подкрепленй. При реке Калке они были разбиты на голову (1224 г.), и весь югъ Россш сделался открыть ненр!я-телю. Татары опустошили всю страну до Чернигова, но не пошли далее, такъ какъ выступлеше Чингисъ-Хана изъ Ховарезмш и смерть Чучи, умершаго въ томъ же 1224 'году, прюстановили ихъ движете на западъ. Но половцы были совершенно истреблены; остатки ихъ бежали къ русскимъ и, смешавшись съ ними, исчезли.
Новая опасность грозила русскимъ, когда монголы напали на болгаръ, жив-шихъ въ южной Россш. Если бы они подали помощь болгарамъ, къ чему были обязаны договорами, и забыли свои междоусоб!я, то, быть можетъ, имъ удалось бы отстоять свою покрытую болотами и лесами родину. Но ни того, ни другаго не случилось, болгары были побеждены и усилили собою монгольсшя полчища. Однако и на этотъ разъ опасность миновала. Въ 1234 г. велишй ханъ Октай созвалъ отовсюоу своихъ родныхъ съ войсками въ Монголйо, на большой ку-рультай, а потомъ воевалъ съ Китаемъ и обстраивалъ Каракорумъ, состоявппй до техъ поръ изъ шалашей и палатокъ. Онъ выстроилъ себе великолепный дворецъ, отделанный китайскими мастерами, и заставилъ всехъ родныхъ п на-чальниковъ строить себе дома въ Каракоруме. Русские не воспользовались и этой отсрочкой, и надъ ними разразилась давно грозившая беда. Батый, сынъ Чучи, посланный Октаемъ съ громаднымъ войскомъ для покорешя Россш, уничтожилъ при реке Воронеже (1237 г.) войска рязанскаго князя, не получившаго помощи отъ другихъ князей, потомъ разбилъ великаго киязя владизпрскаго K)pia II, взялъ и разрушилъ Владим1ръ, Москву и друпе города, истребляя при этомъ жителей. IDpifi отважился на второе сражеше при реке Сити (1238 г.), и здесь решилась судьба Россш на целыя полтораста летъ. Велитй князь и знатнейппе воеводы пали въ битве, а татары неудержимо ринулись во внутреннюю Pocciio, истребляя все огнемъ и мечомъ. Они были уже въ ста верстахъ отъ древняго богатаго Новгорода, и, безъ сомнешя, уничтожили бы и этотъ городъ, колыбель Россш, если бы не наступили внезапныя мятели, затруднивши ихъ движешя по болотистой и наполненной озерами стране. Повернувъ назадъ, они ушли за Волгу, но въ следующемъ году явились опять (1239 г.). PyccKie бежали отъ нихъ, какъ отъ дикихъ зверей, укрываясь въ леса и болота. Татары жгли покинутые города и деревни, и наконецъ овладели тогдашнею столицею Россш, К1евомъ (1240 г.). Мнопе pyccrie, и въ томъ числе и велите князья шевсюй и галицшй, бежали въ Венгрпо, где въ тоже время искали спасешя до сорока тысячъ куманскихъ семействъ. Монголы направились тогда не къ северу, а къ юго-западу, и въ начале следующаго года наводнили Венгрию и Польшу.
Въ Венгр1и, незадолго до того, совершился такой же государственный переворота, какъ въ Англш при 1оанне Безземельномъ (стр. 56); только его результаты, вл!яше которыхъ сохранилось до нашихъ временъ, были совершенно противоположны тому, что произошло въ Англш. Сынъ и преемникъ Белы III, Эмерихъ (1196—1204 г.), въ продолжеше всего царствовашя враждовалъ съ своимъ властолюбивымъ братомъ АндреемъП. По смерти его, Андрей еде-
дался опекуномъ малолЬтняго наследника, принудилъ его, вместе съ матерью, бежать, и когда тотъ умеръ, вступилъ на престолъ (1205 г.). Вскоре у него начались раздоры съ вельможами и роднымъ сыномъ, Белою IV, котораго онъ принужденъ былъ взять соправителемъ; но, не смотря на внутреншя распри, Андрей вмешивался въ междоусоб!я русскихъ князей и, какъ было сказано выше, принялъ учасйе въ безславномъ крестовомъ походе (стр. 84). Раздоры короля съ сыномъ дали вельможамъ поводъ и возможность вытребовать у него несчастную грамату, последняя статья которой порождала въ Венгрш постоянныя междоусу-б!я и делала бедные и низппе классы народа жертвою богатыхъ и знатныхъ. Въ силу этой, такъ называемой, золотой привилеНи, вельможи должны были быть ежегодно сзываемы на сеймъ, освобождались со всеми своими людьми отъ платежа поземельной подати, не могли быть лишаемы безъ судебнаго приговора личной свободы и имущества и щлобретали еще мнойя друйя права. Последнею статьею этой граматы дворянству и духовенству предоставлялось право вооружен-наго возсташя въ случае нарушешя королемъ или кёмъ-нибудь изъ его наслёдни-ковъ постановлешй золотой прнвилейп. Огромная разница между этими правами и выговоренными за несколько летъ передъ темъ въ Англш заключалась въ томъ, что золотою привил ейею ничего не было сделано для горожанъ и крестьянъ; напротивъ, венгерская знать основала свое могущество на угнетеши этихъ клас-совъ, и тогда какъ въ Англш число мелкихъ землевладельцевъ постоянно увеличивалось и они становились ядромъ нацш, въ Венгрш классъ этотъ, напротивъ, былъ совершенно угнетенъ высшимъ дворянствомъ, а крестьяне доведены до по-ложешя рабовъ.
Следств1я этой неблагоразумной конститущи обнаружились весьма скоро. Уже соправитель Андрея, Бела, не могъ и не хотелъ выполнять обязательствъ, принятыхъ отцомъ, и такимъ образомъ государство было осуждено на постоянныя смуты. Его братъ былъ съ нимъ въ открытой вражде; къ этому присоединились несоглайя съ духовенствомъ, папой и русскими; еврейсйе и мухаммедансйе ростовщики, къ которымъ Андрей прибегалъ въ финансовыхъ затруднешяхъ, захватывали государственныя и частныя имущества, дворянство предалось въ последнее время распутной жизни и утратило свой боевой духъ. Наконецъ, недовольная часть знати предложила корону герцогу австр!йскому, Леопольду Воинственному, но, явясь въ Бенгрпо, Леопольдъ былъ разбить и принужденъ заключить невыгодный миръ. Следовательно, венгры вовсе не были готовы выдержать борьбу съ сильнымъ врагомъ, какъ вдругъ пришло извесйе о прпбли-жеши къ карпатскимъ проходамъ полмшшона монголовъ. Тогда царствовалъ Бела IV, наследовавши отцу въ 1235 г. Монголы, выходя изъ Россш, разделились на четыре многочисленныхъ войска, изъ которыхъ одно пошло въ Польшу и Силезпо, а три, различными путями, въ Бенгрпо. Къ несчастью, незадолго до того венгры раздражили кумановъ, внушавшихъ имъ опасешя своимъ множествомъ, взявъ у нихъ въ заложники князей. Потому куманы присоединились къ монголамъ при первомъ ихъ появлеши. Мужественная оборона проходовъ могла бы, если не вовсе преградить, то, по крайней мере, сильно затруднить монголамъ доступъ въ Бенгрпо. Но король былъ человекъ слабый, не ум4впйй повелевать, а пала-тинъ Дедервари, которому поручена была защита проходовъ, очистилъ ихъ при приближеши нещйятелей. Такимъ образомъ венгры сами готовили себе гибель, пли, какъ отлично выразился одинъ историкъ, дьяволъ, ведппй монгола Батыя въ Бенгрпо, предпослалъ ему трехъ неодолимыхъ духовъ: духа раздора, духа не-вер1я и недоверчивости и духа боязни. Батый не встретилъ сопротивлешя въ горныхъ проходахъ, и Benrpia сделалась его добычею. Однако, здесь онъ впервые столкнулся съ западнымъ рыцарствомъ, такъ же какъ Фридрихъ Австрйсйй, по просьбе короля, поспешилъ къ нему на помощь, и дийе монголы, вооруженные почти исключительно одними луками и пиками и только въ неболыпомъ количестве имевппе брони и шлемы, получили отпоръ, какого еще не встречали. Но Фридрихъ, выказавшей блистательную храбрость и гигантскую силу, долженъ былъ отправиться въ Австрпо за подкреплениями, а въ его отсутств!е Бела допу стиль монголовъ завлечь себя въ местность, весьма для нихъ выгодную. Батый зама-нилъ его въ степь Моги при реке Caio и здёсь совершенно окружилъ венгерское войско, такъ что въ случае поражешя венграмъ оставалась только одна до-
— юз —
рога для бегства. По этой дороге они и бежали въ безпорядке, убиваемые монголами, какъ бараны; по словамъ одного современнаго писателя, они падали, какъ листья при наступленш зимы, трупы ихъ покрывали всю дорогу, а кровь текла, какъ горный потокъ. Монголы, подкрепленные войскомъ, пришедшимъ изъ Спле-з!и, обратили Венгр!» въ пустыню, и доходя до Иллпр!и и Далмащи, сотнями тысячъ истребляли жителей. Потерявъ войска, Бела бежалъ къ Фридриху Воин» ственному, и, чтобъ получить помощь, предлагалъ императору обратить королевство въ ленъ имперш. Но Фридрихъ II оставался подъ разными предлогами въ Италш и только наппсалъ циркулярную ноту къ хрпспанскимъ государямъ и гер-манскимъ князьямъ. Монгольсйя орды уже готовились осповать въ Венгры посе-лешя, какъ вдругъ Батый получилъ изв4ст!е о смерти Октая и повелъ свои полчища на востокъ (1242 г.).
Монголы, вторгпйеся въ Польшу, нашли тамъ еще более благопр!ятное для себя положеше д4лъ, чемъ пхъ соплеменники въ Венгры. Польша съ дав-нихъ поръ была разделена на нисколько княжествъ, постоянно враждовавшихъ между собою, и хотя сильнейппй владетель считался главою всехъ, но это первенство заключалось почти въ одномъ титуле. Въ эпоху вторжешя монголовъ въ Pocciro, въ Польше было четыре главныхъ князя: Генрихъ I Бородатый владелъ Бреславлемъ и большою частью Силезш, Болеславъ Стыдливый — Краковомъ и Сендомиромъ, Конрадъ — Мазов!ей п Куяв!ей, а В Ладислав ъ—Познанью и Жмудью. Никто пзъ нихъ не былъ на столько спленъ, чтобъ принять титулъ короля, но Генрихъ принудилъ остальныхъ считать его верховнымъ своимъ главою. Вследств!е этихъ отношены, онъ убедилъ двоюрод-наго брата Конрада уступить область Кульмъ рыцарямъ тевтонскаго ордена, на-чинавшимъ тогда заменять свою деятельность на Востоке обращешемъвъ хри-сйанство пруссовъ и другихъ пограничныхъ Германш язычнпковъ (1228 г.): это дало ордену возможность стать твердой ногою въ Пруссш и впоследствш получить въ высшей степени важное значеше для цивилизацш остзейскихъ береговъ. Сынъ Генриха,Генрихъ II Благочестивый (1238 г.), пользовалсятакимъ же вл!яшемъ, какъ и отецъ. На третьемъ году его княжешя, монголы вторглись въ Польшу и опустошили Люблинъ. Въ следующемъ году снова явилось слабейшее изъ четырехъ войскъ, на которыя они разделились, выступая изъ Россы. Изъ трехъ остальныхъ, направившихся на Венгр!», одно пошло также черезъ Польшу, уничтоживъ на пути войска Болеслава Стыдливаго. Войско, назначенное въ Польшу и находившееся подъ начальствомъ Петы, встретило здесь такой же рыцарсшй отпоръ, какъ въ Венгры со стороны Фридриха Австрп1скаго. Подъ Оппельномъ, герцогъ верхней Силезш, Мечиславъ, уничтожилъ значительный монгольсмй отрядъ и потомъ благоразумно уклонялся отъ сражешя; главныя массы монголовъ впервые встретили правильное сопротивлеше, > только подойдя къ Бреславлю. Горожане, конечно, бежали, но силезсше рыцари заняли замокъ на одномъ изъ острововъ Одера, сложили туда все, что было ценнаго, и сожгли городъ, чтобъ добыча не привлекла дикихъ враговъ. Замокъ не былъ взять монголами. Отъ Бреславля они пошли на Лигницъ, где Генрихъ Благочестивый собралъ довольно значительное войско. Къ нему присоединились Мечиславъ, герцогъ верхней Силезш, моравск!й герцогъ Болеславъ, приведппй гольдбергскихъ горцевъ и имевгшй главное начальство надъ воинами, одетыми, по обычаю того времени, какъ крестоносцы, гроссмейстеръ тевтонскаго ордена съ своими рыцарями и много другихъ владетелей и рыцарей; самъ Генрихъ привелъ съ собой довольно значительный отрядъ изъ поляковъ, силезцевъ и немецкпхъ наемни-ковъ. Это войско, числомъ до тридцати тысячъ человекъ, показало монголамъ, что значить железное западное рыцарство. Правда, хриспане, не смотря на всю свою храбрость, проиграли сражеше, данное 9апреля 1241 г. на вальштадт-ской равнине, при Лигнице, такъ какъ ихъ одолели масса и натискъ враговъ; но монголы понесли такую значительную потерю, что не пошли далее на Гермашю, а повернули на Богем!» и Моравйо. Чешсшй король скрылся отъ нихъ, поджидая помощи немецкпхъ имперскихъ князей, делавшйхъ значительный вооружешя; варвары прошли, не останавливаясь, чрезъ его земли и, потерпевъ въ Моравш значительное поражеше, соединились въ Венгрш съ Батыемъ, отправившимся вместе съ ними, какъ уже было сказано выше,, на востокъ. Къ счастью
для Гермаши, въ монгольскому, государстве произошли внутренше перевороти, вследств!е которыхъ ихъ дальнейппя вредпр!ятая направились не противъ Европы, а протпвъ багдадскаго халифата. Впрочемъ, по свидетельству европейцевъ, быв-шихъ при монгольскомъ двор* посланниками или миссюнерами, вооружеше за-падныхъ рыцарей, ихъ боевое искусство и храбрость произвели сильное впечатле-Hie на монголовъ. Такъ, напримфръ, папстй посолъ, отправленный въ Монгол!» черезъ четыре года после похода Батыя, разсказываетъ, что и его самого и его людей обстоятельно..разспрашивали, не делаютъ ли еще франки походовъ въ Палестину; а въ Армеши и Груз!и ему говорили, что монголы никого такъ не боятся, какъ франковъ.
4. Монгольское государство въ первое время по смерти Чингисъ-Хана и паденхе халифата.
Первый велишй ханъ, наследовавши Чингисъ-Хану, Октай, былъ грубъ, какъ все монголы, и къ тому же предашь пьянству, но въ его царствоваше весьма искусно заведывалъ всеми делами образованный и умный китаецъ, Е л у-ч у ч а й, вступивппй въ монгольскую службу еще при Чингисъ-Хане. Этотъ человекъ имелъ весьма важное значеше для внутренняго устройства монгольскаго государства, перенеся въ управлеше обычаи и духъ давно уже образованной страны. Онъ старался проводить на практике лучппя государственный начала, основывалъ учебныя заведешя, переводилъ на монгольскй языкъ сочинешя образованным. народовъ, выписывалъ изъ Перши, Аравш и другихъ мухаммедан-скпхъ государствъ ученыхъ, офицеровъ, ремесленниковъ и художниковъ. Октай умеръ внезапно, 1241 г., отъ пьянства, назначивъ наследнпкомъ старшаго сына, но его жена, христаанка Туракейна, доставила санъ великаго хана родившемуся отъ нея младшему сыну, Каюку, и, по малолетству его, стала управлять государствомъ сама; къ ея несчастью, Елучучай умеръ въ 1243 г. Въ ея пра-влеше произошла замечательная перемена во мнеши европейцевъ о монголахъ. Еще за несколько летъ, какъ доказываете отзывъ императора Фридриха II, ихъ считали въ Европе народомъ совершенно дикимъ, не имеющимъ понятая о какомъ-либо законномъ порядке, стоящимъ на одной ступени со зверьми; и вдругъ, посылаемые къ Каюку монахи стали говорить о христаанскомъ богослужеши при монгольскомъ дворе. Конечно, всматриваясь въ дело ближе, окажется, что это христаанство имело весьма ограниченное вл!яше на монголовъ, такъ какъ главный идолъ ихъ оставался по прежнему государственнымъ и придворнымъ боже-ствомъ; однако, при Каюке и даже при Октае одинъ изъ государственныхъ са-новниковъ былъ христаанинъ; черезъ него это христаанство имело некоторое вл!я-nie на монгольский дворъ, пока черезъ десять летъ по смерти Октая его не зарезали со всеми друзьями. Каюкъ былъ признанъ великимъ ханомъ на куруль-тае, не ранее четырехъ или пяти летъ по смерти Октая, такъ какъ Батый не-навиделъ его. и всю его родню. Спустя годъ, онъ умеръ (1247 г.), и тогда Батый, не обращая внимашя на техъ, которые считали Каракорумъ единственнымъ местомъ для созвашя государственныхъ. собрашй, устроилъ курультай у себя въ Капчаке и, опираясь на войско, заставилъ признать великимъ ханомъ бежавшаго къ нему сына Тули, Мангу. Впоследствш въ Каракоруме собрался другой курультай (1251 г.), избравший Мангу великимъ ханомъ съ соблюдешемъ всехъ обычныхъ церемоюй. Но и туда Батый послалъ съ войскомъ двухъ своихъ предводителей, приказавъ рубить головы всемъ родичамъ и приверженцамъ Октая, которые будутъ противиться выбору Мангу. Избраше новаго великаго хана сопровождалось семидневным. празднествомъ, въ роде !удейской субботы, въ которомъ принималъ участае и скоте, такъ какъ во все это время его. не убивали и не гоняли на работу. Въ течете этихъ семи дней дворъ выпилъ две тысячи по-возокъ горячихъ напитковъ и пожралъ триста лошадей и быковъ и пять тысячъ барановъ. Среди пировъ открыть былъ заговоръ брата Каюка, его сыновей и части придворныхъ, вследств!е чего мнопе изъ нихъ были убиты, а родъ Октая
совершенно истребленъ. Въ числе прочихъ былъ убитъ Кудакъ, христаанскёй ми-нистръ двухъ прежнихъ великихъ хановъ, и все его друзья.
При Мангу и его брате, Ку б л а 4, насл'бдовавшемъ ему въ 1259 г., монголы завоевали часть западной Asin, где еще прежде имъ подчинилось икошй-ское государство и весь южный Китай, и основали на обоихъ концахъ своихъ владешй новыя царства. При Октае, сельджуксюй султанъ Икошума (Икоте), Кай Кобадъ, прежде всЬхъ мухаммеданскихъ владетелей добровольно подчинился великому хану. Этимъ онъ сохранилъ свою власть по уничтожены ховарезмй-скаго государства, но вскоре поссорился со своимъ новымъ властелиномъ, и его владейямъ стало грозить новое монгольское нашеств!е. Къ довершетю несчастья, его сынъ и наследникъ, Кай К о з р у II, обиделъ турецкихъ наемниковъ, по-ступившихъ къ нему на службу по смерти ховарезмшскаго шаха, такъ что они ушли въ Сирыо и примкнули къ Эюбиду Салэхъ Эюбу. Кай Козру собралъ но-выхъ наемниковъ, грековъ, франковъ и першянъ, и соединился съ владетелемъ Алеппо, но по появленш войска, посланнаго великимъ ханомъ Каюкомъ (1243 г.), его трусливые наемники и союзникъ бежали. Сделавъ его своимъ данникомъ, монголы оставили ему и его сыновьямъ титулъ султана; но, спустя пятьдесятъ летъ, и этотъ последшй остатокъ сельджукскаго владычества былъ уничтожевъ.
Сделавшись великимъ ханомъ, Мангу счелъ благоразумнымъ держать брать-евъ, Гулагу и Кублая, подалее отъ себя. Потому въ 1253 г. онъ опять созвалъ курультай, на которомъ было постановлено предпринять два похода подъ началь-ствомъ его братьевъ. Гулагу былъ посланъ противъ Персш и багдадскаго халифата, а Кублай противъ Китая. Гулагу выступилъ осенью съ сильнейшимъ изъ двухъ войскъ; съ нимъ отправились очень много китайскихъ ученыхъ и масте-ровъ, въ качестве географовъ, инженеровъ и машинистовъ. Онъ пошелъ, черезъ Самаркандъ, къ Касшйскому морю, овладелъ прибрежными горными странами, заставилъ присягнуть себе жалкихъ владетелей бывшаго икотйскаго государства, проникъ до Гамадана и потребовалъ добровольнаго подчинешя отъ старца горы, господствовавшаго въ горахъ Дилема надъ персидскою ветвью ассасиновъ (т. II. стр. 667). Тогдашшй старецъ горы, Рокнеддинъ, отвергъ это требоваше, но когда Гулагу встулилъ въ его владешя, онъ послалъ къ нему для перегово-ровъ брата, а потомъ былъ принужденъ явиться лично къ предводителю монголовъ (1256 г.). Гулагу поставилъ надъ страною монгольскаго правителя и отпра-вилъ старца горы къ великому хану, предварительно заставивъ его приказать гарнизонамъ всехъ городовъ открыть монголамъ ворота. Все послушались, за исключен!емъ трехъ, но и они потомъ повиновались, боясь гнева Гулагу или уступая силе. Гулагу разрушилъ до основашя все разбойничьи вертепы ассасиновъ и истребилъ всю секту чисто но монгольски, приказавъ войскамъ резать всехъ ассасиновъ безъ исключешя, не щадя даже грудныхъ детей. Приказъ былъ выполненъ буквально, и все племя лерсидскихъ ассасиновъ истреблено. Въ одномъ Когестане, монгольсмй полководецъ истребилъ до 12 т. человекъ, а во все про-винцш были посланы особые коммисары, для того, чтобы разыскивать ассасиновъ и немедленно предавать ихъ смерти. Старецъ горы былъ умерщвленъ по прика-зашю великаго хана. Такимъ образомъ погибла окончательно измаэлитская секта ассасиновъ въ Персш; въ Сирш она сохранилась до сихъ поръ, но основанное ею государство было уничтожено черезъ несколько летъ по истреблены ея персидской ветви.
Изъ Персы, Гулагу хотелъ двинуться на Константинополь, ио оставилъ это намфреше, уступая советамъ знаменитаго астронома Наспреддина, котораго онъ весьма уважалъ, щедро покровительствуя его ученымъ заняпямъ (т. II. стр. 361), и пошелъ противъ последняго халифа, Аббасида Мостаасема. Багдадсше халифы, по уничтожении Буидовъ (т. II. стр. 348 и т. II. стр. 641), отъ времени до времени прюбреталн светское владычество и наконецъ почти вполне упрочили свою независимость. Но въ Багдаде не прекращались внутреннее раздоры между много численнымъ ппитскимъ населешемъ города и господствующею суннитскою сектою, доходившие нередко до кровавыхъ стычекъ на улицахъ. Духовныя проклятая и инквизшцонная система, къ которымъ халифъ прибегалъ со времени ховарез-м!йца Мухаммеда III, естественно, разжигали еще более ненависть и рйздоры. Къ тому же визирь Мостаасема, Муядеддинъ, былъ ревностный ппитъ и
изъ релипозной ненависти старался погубить халифа коварными советами. Наконецъ, согласно общему правилу, что гибели всегда предшествуетъ ослеплеше гибнущаго, Мостаасемъ, къ своему несчастью, былъ очень скупъ. Собравъ громадина сокровища, онъ сначала содержалъ на нихъ многочисленную конницу (ио Абулфеде въ 100 т., а по персидскимъ источникамъ въ 70 т. человЬкъ). За нисколько летъ до нападешя Гулагу визирь далъ ему вероломный сов4тъ уменьшить это войско до 20 т., а сбереженными деньгами откупиться отъ гро-зившаго ему великаго хана. Халифъ послушался предательскаго совета, такъ какъ по своей скупости разсчитывалъ, что монголы удовольствуются меньшею суммой денегъ, ч4мъ онъ сбережетъ вслФдете сокращешя войска. Но ими онъ за-держалъ монголовъ весьма не надолго, а при нападенш Гулагу могъ располагать чрезвычайно незначительными силами. Такъ объясняютъ гибель Мостаасема мухаммедансйе псторикп; напротпвъ, хрпсйансйй мопахъ Рубруквпсъ, который былъ посломъ прп двор* великаго хана за три года до падешя халифата и при которомъ прибыли посланные Мостаасема, уверяетъ, что халифъ употреблялъ всевозможныя усилия, чтобъ отразить грозившую ему гибель, и весьма умно от-клонялъ все предложешя вероломнаго монгола относительно разоружешя и расформировали войска. Во всякомъ случае въ то время монгольскШ вождь уже не водилъ съ собой мпллюнъ войска, и халифъ могъ иметь достаточно силъ, чтобъ отбиться отъ него; но Гулагу, обманувъ его различными хитростями, внезапно появился въ окрестностяхъ Багдада, разбилъ въ весьма упорномъ сражена немногочисленное войско Мостаасема и осадплъ съ двухъ сторонъ городъ.
Гулагу не могъ совершенно замкнуть огромный Багдадъ, и потому осада подвигалась весьма медленно. Опа длилась уже два месяца, какъ вдругъ измен-никъ визирь посоветовалъ халифу войти въ личные переговоры съ Гулагу, чтобы темъ спасти свою власть, подобно икошйскому султану Кай Козру. Мостаасемъ дался въ обманъ и отправился въ монгольскй лагерь; тамъ его приняли дружески, но потомъ завели въ отдельную палатку и задержали пленникомъ. Успевъ въ этомъ, подлый визирь такимъ же образомъ отправилъ къ монголамъ всехъ значительныхъ лицъ, которыя могли управлять обороною города съ почти мил-люннымъ населешемъ; всЬ они были убиты. Тогда Гулагу и его полководецъ Багу сделали приступъ съ двухъ сторонъ% и дитя орды, среди страшной резни, ворвались въ Багдадъ (февраль 1258 г.). Сорокъ дней не прекращались убйства; по самымъ умереннымъ даннымъ, — въ которыхъ, однако, нельзя не видеть сильнаго восточнаго преувеличешя п некоторой невероятности, — въ черте города погибло 800 т. человекъ, не считая убитыхъ по окрестностямъ. Стены, башни, ворота были разрушены; великолепнейппя здашя и превосходныя научныя коллекщи погибли въ пламени. Скупаго халифа Гулагу пытали до техъ поръ, пока тотъ не показалъ, где спрятаны сокровища; затемъ его убили. Такъ какъ предатель визирь, посылая Мостаасема въ лагерь, поручился ему, именемъ Гулагу, за жизнь, то монгольсшй предводитель, не решаясь пролить его крови, употребилъ какую-то уловку, чтобъ убить его; вероятно, несчастный былъ раз-давленъ лошадьми.
Такимъ образомъ, подъ натискомъ монголовъ исчезъ после дтй остатокъ духовнаго владычества надъ мухаммеданскимъ м!ромъ, сохранявшагося целые пятисотъ летъ въ роде Аббасидовъ. Между темъ Кублай действовалъ въ Китае далеко не такъ счастливо, какъ Гулагу въ Персы и на Евфрате. Соны сопротивлялись такъ упорно, что въ 1257 г. велишй ханъ Мангу счелъ за нужное лично принять начальство надъ войскомъ. Онъ пришелъ съ сильными подкреплешями, но въ томъ же году палъ во время неудачнаго штурма города, отлично укре-пленнаго и еще лучше обороняемаго китайцами. Кублай или Кублай-Ханъ, какъ съ техъ поръ стали называть его, объявилъ себя великимъ ханомъ, не дожидаясь решетя курультая. Это вовлекло его въ продолжительную войну съ бра-томъ, Артектогой. Ближайшими ея результатами были заключеше мира съ китайцами и перенесете столицы великихъ хановъ въ нынешшй Пекинъ, где укрепился Артектога, остававппйся прежде наместникомъ Мангу въ Каракоруме. Артектога, разбитый братомъ въ третьемъ сражеши, ушелъ въ Каракорумъ и уагЬлъ утвердиться тамъ. Впоследствш онъ былъ вытесненъ оттуда одной враждебной ордой и бежалъ въ Китай къ брату Кублаю, который однако засадилъ
его въ темницу и тамъ приказалъ умертвить. Кублай, опять соединивппй тогда подъ своею властью Монголш и Туркестанъ, продолжалъ войну съ Китаемъ, овладфлъ, въ 1180 г., не смотря на упорное сопротивлеше, всею китайской им-nepiero и даже распространилъ свою власть на Бенгалш. Съ того времени Китай становится средотошемъ монгольскаго государства, принявшаго вскоре чисто ки-тайсшй характеръ (т. I. стр. 6). Династая Кублая, переселясь въ Китай, стала называться династаей 1венъ.
5. Персия, Сир1я и Египетъ до окончательнаго уничтоженья христ!анскаго господства въ Палестине.
По уничтожены халифата, въ Персии возникло татарское или монголо-турецкое государство; а еще прежде другое такое же государство было основано въ Капчакй Батыемъ, умершимъ въ 1256 г. Гулагу при жизни Мангу объявилъ себя владетелемъ Персы съ титуломъ Илек ъ-Х а н а, а перенесете столицы великаго хана въ Китай совершенно упрочило его власть, перешедшую къ потомству, сохранявшему ее до конца XIV столетая, когда татаринъ Тимуръ или Тамерланъ явился вторымъ Чингисъ-Ханомъ.
Покоривъ Багдадъ, Гулагу двинулся въ Cnpiro. Мосулъ сдался ему добровольно, у жителей Алеппо онъ потребовалъ, чрезъ икошйскаго султана, безусло-вой сдачи, обещая пощаду, но, получивъ презрительный отказъ, началъ осаду и на девятый день взялъ городъ штурмомъ. Великолепный и богатый Алеппо постигла почти такая же участь, какъ Багдадъ. Испуганные его судьбою, Дамаскъ, Гаматъ и Гемсъ покорились безъ сопротивлешя, а друпе города были вскоре завоеваны. Иазначивъ наместникомъ Сир1и К е т б о г у, Гулагу вернулся въ восточную Персию (1260 г.). Но едва онъ удалился, какъ въ Cnpiro вступилъ К о-туцъ, одинъ изъ мамелюкскихъ султановъ Египта, и однимъ сражешемъ отнялъ ее у монголовъ. Онъ на голову разбилъ монгольское войско и гналъ его до самаго Евфрата. Но победа оказалась пагубною для самого победителя. Обещавъ алеппское наместничество полководцу Б и б а р с у, главному виновнику победы, онъ не сдержалъ обещаны, и по возвращешп въ Египетъ былъ имъ убитъ. Тогда мамелюки признали султаномъ Бибарса.
Бибарсъ упрочилъ и распространилъ свою власть на счетъ монголовъ и христаанъ. Чтобы затруднить первымъ доступъ въ Сирйо, онъ велёлъ опустошить обширную полосу земли и даже выжечь на ней траву, а потомъ искусно воспользовался кровавыми распрями между Гулагу и сыномъ Батыя, Беркере или Баркаемъ, чтобы истребить монголовъ самими же монголами. Принявъ на службу несколькнхъ изъ монголовъ Баркере и щедро награждая ихъ, онъ не только привлекъ себе целыя массы ихъ соплеменниковъ, но и выведывалъ все, что дфлалось въ Капчаке. Узнавъ, что Беркере имеетъ при дворе многихъ му-хаммеданъ и самъ склоняется къ принятая) ислама, онъ отправилъ къ нему посольство и получилъ въ ответь такое же посольство. Послы Беркере были щедро наделены подарками, множество, разнообраз!е, изящество и ценность которыхъ даютъ высокое понятае о тогдашней культуре и промышленности Египта, и отправились домой въ сопровождены новаго посольства. Его задержалъ въ Константинополе императоръ Михаплъ Палеологъ, вошедпий въ дружесшя сно-шешя съ Гулагу, изъявлявшимъ притворное желаше принять христаанство; тогда Бибарсъ повелъ сношешя съ Беркере другимъ путемъ и продолжалъ ихъ съ его сыномъ и преемникомъ. Благодаря этимъ переговорамъ, монголы не тревожили Сиры: а Бибарсъ даже поставилъ новаго халифа, котораго выдалъ за потомка Аббасидовъ, и надеялся завоевать Багдадъ, пока Гулагу былъ занять на севере войною съ Беркере; но монголы убили его халифа и посланныхъ съ нимъ солдата., прежде чемъ они достигли Багдада.
При жизни Гулагу Бибарсъ не могъ начать серьезныхъ дейстапй противъ хри-ошанъ, но въ самый годъ его смерти (1265 г.) взялъ Kecapiro и Аруфъ и потомъ нтадилъ важную христаанскую крепость Акру, где враждовали между собою ве-тйэсанцы, генуэзцы и пизанцы. Эта попытка не удалась; за то онъ локорилъ все
неболышя укрепленный места, а въ следующемъ году овлад'Ьлъ безъ боя Антю-xiero. Неудачи палестинскихъ хриспанъ до того поразили Европу, что тамъ опять стали готовиться къ священной войне. Людовикъ Святой въ 1270 г. вторично предпринялъ крестовый походъ; къ нему примкнули аигл!йскгй наследный принцъ (впоследствш король Эдуардъ I) и пятьсотъ храбрыхъфризовъ. Но коварный братъ Людовика, Карлъ Анжуйсюй, вступивший незадолго передъ темъ на неапо-литано-сищшйсий престолъ, направилъ предпр1яие брата къ своей выгоде, убе-дивъ Людовика отправиться не въ Палестину, а въ Тунисъ. Тамъ почти все войско вместе съ королемъ сделалось жертвою африканскаго климата. Остатки французскаго войска вернулись во Франщю, а Эдуардъ и фризы отправились въ Палестину. Эдуардъ пытался заключить союзъ противъ египтянъ съ наследникомъ Гулагу, Абогою, но дело не состоялось, и вообще ему удалось только передъ отъездомъ въ Европу (1272 г.) заключить съ Бибарсомъ nepeMnpie, по которому хрисйане остались владетелями Акры, Триполи и несколькихъ неболыпихъ укреп-лешй. Все, что было добыто этимъ договоромъ, было утрачено раздорами хри-стаанъ. Владетель Кипра, Гуго III, короновался въ 1269 г. 1ерусалимскимъ королемъ и обратилъ все силы своего острова на защиту Палестины. Но враждо-вавппе съ нимъ венещанцы противодействовали ему во всемъ. Съ другой стороны, на 1ерусалимскую корону изъявилъ притязала Карлъ Анжуйсюй, какъ король Сицилш и наследникъ правъ Гогенштауфеновъ, и послалъ въ Палестину своего наместника (1272 г.). Христианское населеше до того увлеклось борьбой партит, что забыло даже о самыхъ необходимыхъ мерахъ обороны.
Между темъ Бибарсъ, счастливо воевавппй съ наследникомъ Гулагу, умеръ отъ раны, полученной въ последнемъ персидскомъ походе. Войско низвергло его старшаго сына и провозгласило султаномъ младшаго, которому было всего семь летъ. Разумеется, это делалось только для вида, настоящимъ же властителемъ сталъ опекунъ или атабегъ, полководецъСеифъ эддинъ Каллавунъ, принявшей черезъ несколько недель титулъ султана. Онъ возобновилъ войну съ персидскими монголами и одержалъ въ 1281 г. блистательную победу, темъ более славную, что непр!ятельскимъ войскомъ начальствовалъ одинъ изъ первыхъ князей дома Чинчисъ-Хана, братъ Абоги, Мангу-Тимуръ. Вскоре въ персидско-мон-гольскомъ государстве произошелъ переворотъ. Абога умеръ въ 1282 г., и ему наследовалъ, какъ старппй въ роде, одинъ изъ братьевъ. Чтобъ удержаться, съ помощью мухаммеданъ, противъ сыновей Абоги, онъ принялъ исламъ, назвавшись при обращеши Ахмедомъ, и вошелъ въпереговорысъ египетскимъ султаномъ. Это возстановило противъ него подданныхъ, такъ что, когда онъ победилъ и взялъ въ пленъ своего возставшаго племянника Аргуна, народъ взбунтовался, осво-бодилъ пленнаго князя, провозгласилъ его ханомъ и умертвилъ Ахмеда (1284 г.). Внимаше Аргуна отвлекали долгое время внутреншя смуты и войны съ капчак-скимъ ханомъ; Калавунъ воспользовался этимъ для распространешя своей власти въ Cnpin, бралъ одинъ хриспансюй городъ за другимъ и въ 1289 г. овладелъ сильно укрепленнымъ Триполи, при взятаи котораго погибло до семи тысячъ хри-стаанъ. Въ следующемъ году онъ умеръ, и хриспане могли на некоторое время вздохнуть свободнее, такъ какъ сынъ его, А ш р а ф ъ, немедленно заключилъ пе-ремщие; въ ихъ власти оставались Акра, Тиръ и несколько маленькихъ городовъ. Къ несчастью, вскоре прибыла толпа разной сволочи, собранная папскими проповедями. Не считая себя связанною перемир!емъ, она разграбила египетскй кара-ванъ и отказала султану въ удовлетвореши. Тогда Ашрафъ двинулся со всёми силами въ Палестину, собралъ целыя массы единоверцевъ, въ которыхъ снова пробудилась жажда къ борьбе съ христианами, устроилъ громадныя осадныя машины и подступилъ къ Акре. Въ этомъ походё участвовалъ арабск!й историкъ Абульфеда. Осада началась въ мае 1291 г.; защитники города приготовились къ упорной обороне, такъ что предстояло новое, столько разъ уже повторявшееся въ этихъ местахъ, состязаше между восточною и западною храбростью. На этотъ разъ борьба была не равна: судьба не благопр!ятствовала хриспанамъ, а страш-ныя египетсюя машины, кидая въ городъ огромныя массы камня, разрушали стены и башни. 18-го мая городъ былъ взятъ приступомъ, но рыцари продолжали биться въ домахъ и башняхъ, пока все не обратилось въ развалины. Изъ жителей только
немнопе спаслись бегствомъ, а самый городъ былъ окончательно разоренъ победителями. Печальная участь Акры, бегство короля и иервыхъ сановниковъ, yi-хавшихъ на островъ Кипръ еще до взяэтя города, лишили мужества защитниковъ Тира, такъ что этотъ городъ, некогда стопвппй хрисианамъ столько крови, сдался безъ сопротивления. Всл^дъ затемъ египтяне овладели остальными местами, и хриспанское владычество въ Палестине пало на веки.
VI. ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА.
ВО ВРЕМЯ ПОСЛЪДНИХЪ КРЕСТОВЫХЪ походовъ.
ОТДЪЛЪ ПЕРВЫЙ.
1. Южная Франц{я до альбигойской войны.
Въ чудной страйк, лежащей между Альпами и Пиренеями и сохранившей остатки греческой и римской образованности, которая процветала тамъ со времени осно-вашя Марсели (т. I. стр. 126 и т. II. стр. 140 и 19о), рано и совершенно своеобразно развились въ средше века науки, полезный и изящныя искусства и гражданская жизнь (т. II. стр. 624 и т. III стр. 2). Отъ смешешя романскаго, ла-тинскаго и испанскаго элементовъ съ арабскимъ возникла особенная поэз!я. Тамъ родилось веселое искусство и образовались суды, где женщины судили о любви, nimn, храбрости и благородстве, а поэз!я, какъ въ гомерической Трещи, являлась неразлучною спутницей пировъ и праздниковъ; тамъ учились и искали образ-цовъ певцы любви и храбрости, и сами Данте и Петрарка почерпали свое первое вдохновеше. Любимою наукою въ южной Франщи была медицина, процветавшая только въ этой стране, да въ Салерно; тамъ было основано евреями множество ученыхъ заведешй (т. II. стр. 628), а сильно распространенное образо-ваше породило стремлеше къ истинному познашю хрисйанства и ересь, навлекшую на этотъ край, въ начале XII столейя, все ужасы фанатизма и клерикальной ярости. Политичесгая учреждешя Лангедока сохранили въ себе остатки рим-скихъ городскихъ правъ и муниципальнаго управлешя, такъ что города южной Франщи, наиболее пострадавппе при свирепомъ преслёдоваши еретиковъ, имели устройство, которое не столь разъединяло ихъ между собой и не такъ резко отделяло отъ сельскихъ сословий, какъ итальянсше и германсме города, а вместе съ темъ вполне ограждало отъ насилий владельцевъ, обходившихся съ городами собственной Франщи, какъ съ губками, выжимая ихъ и по нужде и изъ прихоти. Въ соседнемъ съ Лангедокомъ Арелате (т. II. стр. 480) также установился новый порядокъ; со времени уничтожешя королевской власти и номинальнаго господства императоровъ, свободный граждансшя учреждешя получили значительное развийе, возникли республики, наслаждавппяся всеми выгодами свободы, но не знавнпя неудобствъ мелкихъ независимыхъ государствъ. Такимъ образомъ, города южной Франщи рано познакомились со свободой и самостоятельностью, о которыхъ не имели еще поняйя въ остальныхъ европейскихъ странахъ. Даже Тулуза, резиденщя могущественнаго графа, имела независимое, выборное управлеше, а какому-нибудь владетелю Массака нельзя было и думать о присяге горожанъ до торжественнаго подтверждешя имъ самимъ ихъ городскихъ правъ. Неудивительно, что при такой обстановкё въ южной Франщи раньше, чемъ где-нибудь, пробудилось общее отвращеше къ искаженному католицизмомъ хрисйанству и почувствовалась настоятельная потребность реформы культа и перевода библш на отечественный языкъ, а вследств1е того возникла страшная борьба съ церковью, лишившая этотъ край свободы, надолго обратившая въ пустыню самую цветущую
страну Европы, раздвинувшая владешя французскихъ королей до Средиземнаго моря и бывшая причиною учреждешя инквизищи.
Возникппя въ южной Франщи еретичесшя секты, называемый впоследствш вальденсами или чаще альбигойцами, по городу Альби, были уже такъ распространены въ начале XII столЪпя, что папа Каликстъ II счелъ нуж-нымъ принять на соборе въ Тулузе, 1119 г., меры дляпресл'Ьдовашя и истреб-лешя ихъ. Святый Бернаръ также старался объ обращены отступниковъ, но и его рвете не увенчалось усп4хомъ. Вообще, все предпринимаемый меры оказывались недействительными, и ересь глубже и глубже пускала корни въ стране. На соборе въ Лонбере, 1165 г., были постановлены строжайппя правила противъ ере-тиковъ, но уже черезъ одиннадцать летъ часть лангедокскаго дворянства и духовенства принадлежала къ ереси. Всем1рная ncTopix не имеетъ задачей развивать сущность и учешя этихъ сектантовъ, и достаточно будетъ заметить, въ общихъ чертахъ, что они отвергали некоторые важные церковные догматы, какъ напри-меръ учете о таинствахъ причащешя и крещешя, признавали евангел!е един-ственнымъ источникомъ веры, придавали значеше только нравственной стороне релипи, отбрасывая внешнее богослужеше, считали м!ръ, а также и законы Моисея, творешемъ дьявола, не дозволяли другой пищи, кроме рыбы и масла, и принимали въ свое общество съ особеннымъ посвящешемъ.
Въ 1178 г. французсюй король Людовикъ VII и англйскш Генрихъ II согласились начать общими силами истреблеше альбигойскихъ еретиковъ, но, къ счастью, опомнились во время и предоставили преследовало особой духовной коммисш, назначенной папою и состоявшей исключительно изъ монаховъ и ихъ друзей, равно ненавидимыхъ въ той стране м!рянами и духовенствомъ; коммиая эта не могла ничего сделать, такъ какъ зло было уже слишкомъ велико, и потому, ограничившись несколькими арестами, произнесла общее осуждеше надъ всею страною. Рожеръ П, графъ Безье, Каркассоны, Альби и Разе, вступился за подданныхъ и на арестъ еретиковъ ответилъ темъ, что взялъ въ заложники за нихъ епископа города Альби. Его решились преследовать светскимъ оруж!емъ и объявили ему войну именемъ папы, французскаго и англШскаго королей и даже са-маго небеснаго царя Mipa, 1исуса Христа. Однако, никто изъ местныхъ владетелей не захотелъ принять начальства въ этой войне, потому что добрые люди, какъ звали себя еретики, были самыми мирными и трудолюбивыми гражданами, и Рожеръ, делавппй частые подарки церквамъ, слылъ за человека благочестиваго и расположеннаго къ духовенству. Тогда нарбонскш арх!епископъ отлучилъ отъ церкви Рожера и всехъ еретиковъ, а одинъ изъ папскихъ коммисаровъ, Генрихъ, аббатъ монастыря Клерво, собралъ войско, страшно опустошившее край. Но еретики сами выставили наемных войска, а Рожеръ вступилъ въ союзъ съ королемъ арагонскимъ, такъ что дело ничемъ не кончилось. По смерти Рожера опекунъ его малолетняго сына обещалъ не допускать ереси во владешяхъ его подопечнаго, но такъ мало думалъ о выполнены обещашя, что духовные не смели показываться публично и даже отпускали на голове волосы.
Въ такомъ положены были дела, когда папою сделался Иннокентий III (1198 г.), принявшийся съ свойственною ему горячностью за преследоваше аль-бигойцевъ. Онъ тотчасъ учредилъ следственную уголовную коммисш, назначилъ легатами Петра де Кастельно п другаго цистеринскаго монаха и снабдилъ ихъ письменными полномоч!ями, въ которыхъ заключались все элементы после-дующихъ судовъ надъ эретиками, такъ что эту коммисш можно считать основа-шемъ инквизищи. Петръ де Кастельно и его товарищи объезжали страну, съ болыпимъ рвешемъ стараясь выполнить поручеше папы, и успели обратить въ лоно церкви жителей Тулузы и Каркасонны. Вскоре у нихъ начались раздоры съ местными епископами, считавшими действ!я Петра нарушешемъ своей судебной власти; однако, папсме коммисары не обратили внимашя на эти претепзы, сместили тулузскаго епископа и назначили вместо неге принадлежавшаго къ ихъ ордену аббата Ф у л ь к а де Тороне (Foulques de Toronet), избраннаго тулузскимъ духовенствомъ. Новый епископъ былъ однимъ изъ отличныхъ провансальскихъ поэтовъ и человекъ разгульной жпзпи; эти свойства до того озлобили противъ него народъ, что онъ не смелъ показываться публично и даже не иначе могъ посылать на водопой своихъ верховыхъ лошадей, какъ съ вооруженнымъ конвоемъ.
Между темъ преследоваше еретиковъ становилось все сильнее, особенно съ техъ поръ, какъ къ Петру присоединились св. Д ом и н и къ, основатель доминиканскаго ордена, и друпе ярые испансюе монахи; не довольствуясь однимъ поучешемъ, эти люди взялись и за шрсйя средства, убЪдивъ, между прочимъ, арагонскаго короля вмешаться въ это дело.
2ЛАльбигойсая война.
Преследоваши альбигойцевъ не замедлили обратиться въ настоящей крестовый походъ противъ нихъ. Поводомъ къ тому была одна частная ссора. Петръ де Кастельно, разорившись въ 1207 г. съ графомъ тулузскимъ Раймундомъ VI, отлучилъ его отъ церкви и на двукра,тныя попытки примирешя отвёчалъ такими услов!ями, что Раймуядъ прервалъ съ нимъ всяюя сношешя. Спустя нисколько мЪсяцевъ (1208 г.) Петра зарезалъ неизвестный убгйца, и папсюе ком-мисары обвиняли въ преступлеши Раймунда. Иннокентай III былъ на столько*’че-стенъ, что объявилъ слухъ недоказаннымъ, однако повсеместно разгласилъ его своимъ окружнымъ послашемъ, настоятельно требовалъ отъ епископовъ южной Франщи и короля Филиппа Августа наказашя убгйцы и велелъ проповедывать крестовый походъ для истреблешя еретиковъ. Одинъ изъ его уполномоченныхъ, А р н о л ь д ъ, аббатъ монастыря Сито (Citeaux), собралъ значительное (войско, приманивъ къ себе множество сволочи обещашемъ полнаго отпущешя гре-ховъ и богатой добычи. Раймундъ совершенно растерялся и вопреки убеждешямъ своего вассала, молодаго Раймунда'Рожера, графа Безье, советовавшаго ему энергически сопротивляться, решился отвратить грозу униженною покорностью. Чтобъ очиститься передъ папою отъ подозрЬшя въ уб!йстве, онъ отправилъ посольство въ Римъ; но Иннокентий, умевш!й соединять чистоту голубя съ змеиною мудростью, обманулъ его, предписавъ своему легату Милону безпристрастпо разобрать и решить дело, а вместе съ тЬмъ приказалъ завлекать Раймунда надеждами, пока не справятся съ остальными еретиками, и действовать во всемъ согласно съ Арнольдомъ, только и помьтшлявшимъ о томъ, какъ бы погубить Раймунда и всехъ его единомыптленниковъ. Арнольдъ передалъ дело коммисш, составленной исключительно изъ враговъ Раймунда; и делалъ страшныя приго-товлешя. Раймундъ струсилъ и подчинился въ ноне 1209 г. тяжкимъ услов1ямъ. Покораясь заранее церковному приговору, онъ подписалъ актъ, принесъ раская-ше въ поступке, въ которомъ этотъ самый актъ признавалъ его певиннымъ, и от-далъ семь замковъ своего графства въ обезпечеше того, что дозволитъ истязать подданныхъ и друзей за убёждешя и не подастъ помощи своимъ вассаламъ. Говорили, что онъ принесъ униженное покаяше на могиле Петра де Кастельно, по это не верно, потому что упомянутое событге относится къ позднейшему времени. Примеру Раймунда последовали шестнадцать знаменитейшихъ вассаловъ, при-сягнувъ предъ легатомъ Милономъ въ томъ, что они вполне подчиняются церкви, ему и всякому другому легату. Принятая ими обязательства распространялись не на одни духовная дела, но и на светстя, напримеръ, на сборъ пошлинъ, такъ что ИннокентШ одновременно нростиралъ руку къ английской королеве, отнималъ, какъ увидимъ ниже, у императора Оттона IV старинная германсшя владешя въ Италщ и распространилъ свое владычество надъ южною Франщею.
Когда землевладельцы, то есть главные воины и защитники края, отступились отъ беззащитнаго народа и немногихъ, еще сопротивлявшихся друзей, пап-сме миссюнеры начали — не обращеше, какъ подобало бы служителямъ христаан-ской церкви, а истреблеше еретиковъ. Войско крестоносцевъ, не полумилюнное, какъ уверяли впоследствш, а простиравшееся, по удостоверешю очевидцевъ, почти до пятидесяти тысячъ человекъ, состояло почти исключительно изъ хищныхъ разбойниковъ, и надо сознаться, что Иннокений и его легаты страшно злоупотребляли значешемъ папскаго престола, возбуждая подобную сволочь къ’убйству своихъ одиноверцевъ и предоставляя имъ тё же права, каюя церковь обещала 1ерусалимскимъ пилигримамъ. Неистовый Арнольдъ самъ взялся предводительствовать этимъ ополчешемъ, къ которому долженъ былъ присоединиться и графъ ту-
— из —
лузсшй. Приближеше фанатическихъ полчищъ, въ числ'Ь, еще не виданномъ жителями той страны, испугало даже безстрашнаго графа Раймунда Рожера; онъ поспЪшилъ въ Монпеллье къ легату, стараясь отклонить грозившую опасность; но его предложешя и извинешя были отвергнуты. Тогда онъ решился на отчаянный бой; вассалы и подданные, потерявъ надежду на прпмпреше съ церковью, тесно сомкнулись вокругъ него, готовые отстаивать до последней крайности жизнь, имущество и уб'Ьждешя. Повидимому, Раймундъ Рожеръ могъ сопротивляться очень долго, такъ какъ во всей южной Франщи свободные горожане и феодальные владетели не относились другъ къ другу враждебно, а сверхъ того въ его влад4-шяхъ было такое множество рыцарей, что въ окрестностяхъ одного Безье насчитывали более ста замковъ. Грабя и разоряя все на пути, крестоносцы подошли къ Безье; ихъ вожди предложили оставшимся верными церкви жителямъ оставить городъ, но те съ презрешемъ отвергли предложеше и еще теснее сблизились съ своими согражданами. Однако городъ въ тотъ же день былъ взятъ штурмомъ и подвергся страшной участи* Въ войнахъ того времени резня, грабежъ и пожары были самымъ обыкновеннымъ деломъ, но даже и тогда гибель чуднаго, большаго города, совершенное истреблеше жителей, и свирепая ярость, не щадившая ни женщинъ, ни детей, возбудили общй ужасъ и отвращеше къ аббату Арнольду, виновнику этихъ злодействъ. Ошеломленные гибелью Безье, жители богатой, славной и сильной Нарбонны внесли выкупъ, подчинились самымъ тяжкимъ и неспра-ведливымъ услов!ямъ, выдали со всемъ имуществомъ бежавшихъ къ нимъ изъ Безье евреевъ и еретиковъ и за это получили пощаду. Не такъ поступили граждане Каркассонны. Ихъ городъ, исключая предместья, лежалъ на скале, его обороняли множество рыцарей, а во главе его храбрыхъ защитниковъ стоялъ неустрашимый Раймундъ Рожеръ. Здесь обе стороны сражались долго и упорно. Раймундъ делалъ чудеса храбрости, и не оруж!е непр!ятелей, а голодъ вынудилъ осажденныхъ сдаться. При капитулящи они выговорили себе сохранеше жизни, но безстыдный аббатъ нарушилъ это обязательство, приказавъ сжечь более четырехъ сотъ гражХанъ, предпочитавшихъ смерть отступничеству отъ своихъ убеж-дешй. Храбраго графа Раймунда Рожера бросили въ темницу; изъ его владешй Арнольдъ хотелъ создать себе опору для будущихъ насилгё и предложилъ ихъ сначала герцогу бургундскому, потомъ графу неверскому (Nevers), и наконецъ графу Дв Сенъ-Поль. Все трое съ негодовашемъ отказались отъ этого подарка. Тогда онъ обратился къ человеку, присоединившемуся къ альбигойскимъ кресто-носцамъ только подъ Каркассоной, но вскоре сделавшемуся главнымъ героемъ войны. Шесть летъ тому назадъ, какъ послушный сынъ церкви, Сцмонъде М о н ф о р ъ, отделился отъ крестоносцевъ, отправлявшихся въ Константинополь (стр. 72), поехалъ въ Палестину, храбро сражался тамъ и, наконецъ, вместе съ герцогомъ бургундскимъ принялъ учаспе въ походе противъ альбигойцевъ. Арнольдъ предложилъ ему владешя Раймунда Рожера, и онъ не задумался затемнить свою истинно-геройскую славу, принявъ подобный подарокъ и сделавшись оруд!емъ безстыднаго монаха, скрывавшаго подъ личиною ханжи ненасытныя алчность и властолюб!е и не постыдившагося объяснить предъ папою свой выборъ темъ, что Симонъ заклятый врагъ еретиковъ и готовъ, изъ благо-чеспя, отягчить новыхъ подданныхъ поборами въ пользу церкви. Графъ невер-скш и графъ тулузскш почувствовали всю подлость поступковъ Арнольда, и не смея явно противиться ему, тотчасъ же уехали изъ войска въ свои владешя. -
Арнольдъ и Симонъ не удовольствовались опустошешемъ владешй графа Безье и очищетпемъ ихъ, чрезъ сожигаше еретиковъ; имъ хотелось гибели графа тулузскаго. Не обращая внимашя на то, что онъ ценою тяжкихъ жертвъ вполне примирился съ церковью, что его подданные торжественно отреклись отъ ереси, они объявили многихъ изъ нихъ еретиками и хотели конфисковать ихъ имешя. Жители Тулузы клялись, что между ними нетъ еретиковъ, Раймундъ ссылался на договоръ съ легатомъ Милономъ, просилъ защиты у папы, Филиппа Августа, арагонскаго короля Петра II, отъ котораго получилъ въ ленъ часть владёшй, но все было тщетно: Арнольдъ и Спмонъ ни на что не обращали внимашя и преследовали даже совершенно безвиннаго графа де Фуа (Foix). Это озлобило фран-цузовъ, все они покинули войско, такъ что съ Арнольдомъ осталось не более тридцати рыцарей. Но онъ предвиделъ возможность такого случая и обезпечилъ
Шлосовръ. III. 8
— Ill
себе содЪйств!е храбрЪйшаго и способнЬйшаго изъ всего войска. Симонъ де Мон-форъ одинъ стоилъ целой арм!и, а нисколько тысячъ норманновъ, нймцевъ и бургундцевъ следовали за нимъ, пока онъ платилъ имъ или пока было что грабить. Въ то время, когда во владешяхъ графа тулузскаго онъ бралъ одинъ городъ за другимъ, аббатъ дЪйствовалъ не менее энергично дипломатическимъ пу-темъ. На соборе въ Авиньоне онъ провозгласилъ священнымъ закономъ все сделанный до того насил!я, и вместе съ т4мъ старался письмами къ папе противодействовать Раймунду, отправившемуся въ Римъ. Предугадывая, по страдашямъ подданныхъ, собственную участь, несчастный графъ составилъ завещаше, думая повредить врагамъ хотя после смерти, публичнымъ признашемъ верховныхъ правъ германскаго императора п французскаго короля надъ различными частями своихъ владетй. Отдавая владешя и двухъ детей подъ защиту обоихъ государей, онъ уступалъ имъ, въ случае бездетной смерти наследниковъ, земли, бывппя ленами ихъ государствъ. Но это не остановило Симона: онъ преспокойно занялъ владешя Раймунда, земли графа де Фуа, даже лены арагонской короны и объявилъ ихъ своею собственностью. Какъ характеристическая черта среднихъ вековъ, замечательно, что историки того времени безпощадно бранятъ не Симона, а ограблен-ныхъ имъ большею частью совершенно невинныхъ людей, и осыпаютъ ихъ прозвищами: тирановъ, дикихъ животныхъ, изверговъ, убшцъ и тому подобное. Среди неистовствъ войны былъ убитъ, кажется, по приказашю Симона, Раймундъ Рожеръ, котораго, передъ т^мъ, перевозили изъ одной темницы въ другую; горько и искренно оплакивала его смерть вся страна, потерявшая въ немъ пастыря и отданная на расхищеше волкамъ.
Счастье было постоянно на стороне преследователей, потому что они были последовательны и талантливы, тогда какъ графъ Раймундъ и король арагонсглй Петръ, вступившийся, наконецъ, за своего вассала, обнаруживали только слабость ума и характера. Раймундъ успелъ найти доступъ къ папе и получилъ отъ него письменное приказаше къ епископамъ своихъ владешй. Онъ не понялъ, что этимъ дело передавалось собору, который, естественно, долженъ былъ находиться подъ вл!яшемъ безпощаднаго аббата, действительно, собравшиеся епископы высказались противъ графа, а когда онъ отказался подчиниться несправедливому рфшешю, оно получило санкщю папы. Такимъ образомъ, все обещанное Раймунду въ Риме было, повидимому, хитростью, съ помощью которой Иннокенпй сбылъ съ рукъ докучливаго просителя. Король арагонскш оказался чрезвычайно нерешительнымъ. Сначала онъ отказался утвердить за Спмономъ Каркассонну, которою несчастный Раймундъ Рожеръ владеть какъ леномъ Арагошп, но уже черезъ годъ далъ на то соглабе, и чтобы остаться въ мире съ обеими сторонами, отдалъ въ заложники Симону своего сына и обручилъ дочь съ сыномъ графа тулузскаго. Однако, и Симонъ потерпелъ наконецъ неудачу. Не обращая внимашя на мольбы и уве» решя жителей Тулузы, онъ осадилъ городъ, не разсчитавъ своихъ силъ, но былъ отбитъ, оставленъ частью войска и запертъ многочисленными врагами въ Кастельно-дари. Но тутъ онъ показа лъ себя героемъ, принудивъ къ отступ л ешю враговъ, поддерживаемыхъ целымъ населешемъ/ и вследъ затемъ успелъ доставить своему верному союзнику Арнольду нарбоннское арх!епископство. Новый арх!епископъ не замедлилъ сбросить съ себя маску и начать споръ съ Спмономъ о светской власти и беззаконной добыче. Однако Симонъ нашелъ способъ упрочить за собою награбленное, приказавъ всемъ вдовамъ вассаловъ, ленниковъ и благородпымъ на-следницамъ въ своихъ владешяхъ выйти замужъ, въ течеше десяти летъ, за французовъ и вместе съ темъ запретивъ служи вшпмъ у него французскимъ ры-царямъ всяшя сношешя съ туземцами. Благородные люди говорили, что онъ сеетъ французсше плевелы между славными, дружными между собой провансальцами и гасконцами.
Наконецъ Римъ, повидимому, решился помочь безчестно обманутому Раймунду; Иннокенпй сознавалъ, что поступает!» съ нимъ недостойнымъ образомъ, и старался положить пределъ несправедлнвостямъ. Но Симонъ зналъ характер!» римскаго двора, и, не обращая внимашя на папскую буллу, иродолжалъ захватывать владешя Раймунда, а папа не только не гневался на него за то, но уступить ему за тысячу марокъ графство, доставшееся ему самому незаконнымъ пу-темъ, Посредниками въ этой денежной сделке были богатые тампл!еры, играв-
niie тутъ, какъ и вообще довольно часто, роль банкировъ. Арагонсюй король вступился за Раймунда и другихъ графовъ, но его заступничество принесло мало пользы; его ходатайство было представлено собору, на которомъ легаты делали, что хотели. Между темъ, французсюй наследный принцъ принялъ крестъ про-тпвъ альбигойцевъ, а къ Симону являлись постоянно новыя толпы крестоносцевъ. Тогда Петръ Арагонсмй, Раймундъ Тулузсюй, графъ де Фуа и Комменжъ (Сош-minges) собрали значительный силы, дали сражеше при Мюре и были на голову разбиты несравненно слабейшими противниками (1213 г.). Нисколько тысячъ легло на месте, и все войско разстроилось. Победу Симона обыкновенно счи-таютъ чудомъ, но Д'Ьло объясняется очень просто. Союзники привели массы по-головнаго ополчешя, которымъ ровно нечего было делать во время сражешя; дрались, собственно, тысяча всадниковъ Симона съ двумя тысячами непр!ятельскихъ рыцарей, а къ тому же Петръ Арагонсмй, не смотря на свою личную храбрость, оказался плохимъ полководцемъ; онъ переменплъ, передъ боемъ, вооружеше, чтобъ, неузнаннымъ, биться съ большей отвагой, и падъ жертвою необдуманной смелости. Война длилась еще два года. Раймундъ тщетно старался спасти новою поездкою въ Римъ и всевозможными унижешями хотя часть своихъ владешй; папа соглашался, что его легатъ и Симонъ поступали безчестно, но тЬмъ не менЪе французский король отдалъ тулузское графство въ ленъ Симону, а соборъ, созванный въ Римъ въ отсутств1е Раймунда, утвердилъ его владешя за противни-комъ, назначивъ ничтожную пению (1215 г.) ему и его сыну. Съ графами де Фуа и Комменжъ, Ездившими каяться въ Римъ, поступили гораздо осторожнее: приговоры, произнесенные надъ ними, были отменены и для разбора ихъ дела послана новая коммишя.
Проживъ несколько времени въ Генуе, Раймундъ и его сынъ сделали попытку возвратить себе родовыя владешя. Молодой графъ отправился въ Про-вансъ, распространилъ воззваше къ друзьямъ своего дома и вскоре увиделъ себя окруженнымъ въ Авиньоне многочисленнымъ войскомъ. Самъ Раймундъ получилъ помощь отъ Такова II, сына Петра Арагонскаго, и вступилъ въ свое графство съ испанскими войсками. Оставленный крестоносцами, Симонъ принужденъ былъ отступить въ Тулузу, где надеялся собрать средства для войны; но раздраженные поборами жители взялись за оруж!е. Онъ повелъ на возставшихъ свопхъ всадниковъ, произвелъ страшную резню и зажегъ съ несколькихъ концовъ городъ; это усилило ярость гражданъ, и скоро Симонъ, стесненный въ улицахъ, предложилъ вступить въ переговоры; тулузцы не поняли его коварнаго плана и страшно поплатились за недогадливость. Обезоруживъ ихъ, Симонъ сослалъ и засадилъ по тюрьмамъ знатнейшихъ гражданъ, задавилъ остальныхъ непомерными налогами н срылъ стены и дома, могппе служить укреилешями. Когда онъ вследъ затемъ удалился изъ Тулузы, старый Раймундъ воспользовался удобною минутой и занялъ столицу (1217 г.); въ тоже время выступилъ изъ Авиньона его сынъ, получивппй помощь отъ многихъ графовъ и городовъ. Укреплешя Тулузы были быстро возстановлены. Спмонъ подступилъ къ городу, папа PoHopifl III, еще ревностнее своего предшественника взявппйся за дело, писалъ привержен-цамъ обопхъ графовъ п грозилъ церковпымъ гневомъ 1акову П; но на этотъ разъ ушшя панской парты были напрасны. Ни 1аковъ, ни друпе союзники Раймунда не испугались папскихъ угрозъ, а городъ защищался весьма храбро, ле-томъ 1218 г. Симонъ сделалъ решительный приступъ, но былъ убитъ удачно п'ущенпымъ камнемъ. Старшш изъ его четырехъ сыновей, Амаларихъ, на-следовалъ его французсшя владешя, назвавшись: герцогомъ нарбоннскимъ, гра-фомъ тулузскимъ и виконтомъ Безье и каркассоннскимъ. Но, не имея военныхъ способностей отца, онъ долженъ былъ немедленно снять осаду. Значительная часть крестоносцевъ оставила его, а оба графа тулузскихъ воротилп почти всф свои владешя. Тогда папа сталъ звать весь светъ противъ законныхъ владетелей и не успокоился даже тогда, когда по смерти стараго графа ему наследовалъ сынъ, молодой Раймундъ, котораго решительно невозможно было обвинить въ ереси. Въ 1219 г. король Филиппъ Августъ согласился принять учасие въ крестовомъ походе. Это имело большое значеше для Франщи п Гермаши, такъ какъ вмешательство Филиппа въ альбигойскую войну послужило началомъ присвоешя французскими королями, при помощи папъ, множества правъ и западныхъ провинций, 8‘
принадлежавшихъ Гермаши. Впрочемъ, Филиппъ взялся за д'Ьло не серьезно, а, кажется, только для того, чтобъ успокоить папу; онъ скоро вернулъ сына, послан-наго съ войскомъ, а собраннымъ для похода депьгамъ далъ другое назначеше. Потомъ онъ все время оставался глухъ къ неотступнымъ настояшямъ папы и не согласился купить правъ Амалариха, выт'Ьсненнаго изъ своихъ владешй. Сынъ и насл'Ьдникъ Филиппа, Людовикъ VIII, въ начале былъ также не особенно д4я-теленъ, а между тЬмъ германски императоръ Фридрихъ II, враждовавши съ Гонор1емъ Ш, энергически противод^йствовалъ его парки въ Арелатскомъ королевстве, такъ что Амаларихъ находился въ очень затруднительномъ положеиш. Запертый, наконецъ, въ Каркассоне, онъ заключилъ договоръ, отказавшись за свободный пропускъ и десять тысячъ марокъ отъ всехъ владёшй, прюбрйтен-ныхъ въ четырнадцать лЪтъ его дому рукою отца, хитростью легатовъ и злобою монаховъ, и обязавшись содействовать примирешю противниковъ съ церковью (1224 г.). Каркассона и друпя владешя несчастнаго Раймунда Рожера были немедленно возвращены его законному наследнику, Транкавелю.
Съ этихъ поръ, главнымъ двигателемъ альбигойской войны становится эгоистическая политика французскаго двора. Еще при жизни Филиппа Августа папа предложилъ французскому королю владешя и права, которыхъ были не въ силахъ отстаивать Монфоры. Впоследствш, принявъ въ Париже титулъ, отъ котораго уже формально отказался, Амаларихъ уступвлъ его по какой-то запутанной сделке Людовику VIII, и былъ награжденъ звашемъ коннетабля Франщи. Людовикъ началъ готовиться къ завладешю новымъ прюбретешемъ, а Раймундъ обратился къ папе. Гонорй примирилъ его и его союзниковъ съ церковью, подъ услов!емъ выполнешя требовашй собора, созваннаго въ Монпеллье. На основаши ихъ, Раймундъ обязывался блюсти въ своихъ владешяхъ неприкосновенность уче-шя католической церкви, очистить край отъ еретиковъ, возвратить духовенству и церквамъ отнятия имешя и уплатить 20 тысячъ марокъ. Онъ немедленно вы-полнилъ эти обязательства, и для полнаго примирешя съ церковью недоставало только ратификащи папы. Въ ней, повидпмому, не было сомнешя, темъ более, что англйскш посолъ въ. Риме деятельно хлопоталъ за Раймунда. Но эти близ-юя отношешя къ Англш и повредили ему. Узнавъ о нихъ, французсмй дворъ убедилъ папу отсрочить ратификащю, и добился того, что новый соборъ отвергъ услов!я, постановленный въ Монпеллье (1225 г.). Тогда назначили крестовый походъ, и французсшй король взялъ на себя роль Симона де Монфора. Раймундъ обратился къ легату, торжественно удостоверяя его въ своей преданности церкви, просилъ испытать каждаго лзъ жителей и наказать отступнпковъ; но его противни-камъ хотелось, чтобъ онъ отрекся не отъ мнешй, а отъ владешй, и потому они начали самую беззаконную изъ войнъ, совершая въ ней одну несправедливость за другой. Чтобъ вести войну энергичнее, Людовику нужно было содейстше пэ-ровъ. Онъ собралъ ихъ въ Париже, и первые вельможи французской нащи обязались воевать противъ знатцейшаго пэра Франщи, даже не выслушавъ его оправ-дашй. Когда собралось французское войско, паискш легатъ собственноручно роз-далъ ему кресты, благословляя воиновъ йа борьбу за веру. Походъ начался осадою Авиньона (1226 г.), принадлежавшаго тогда къ королевству арелатскому, и следовательно, къ Гермаши. Жители сослались на это и предложили войску свободный пропускъ чрезъ свои владешя; но Людовикъ не обращалъ внимашя на ихъ права и, не смотря на свою тяжкую болезнь и упорную оборону гражданъ, усиленно велъ осаду. Германскш императоръ былъ занятъ въ Италш и не могъ помочь городу, графъ де Комменжъ со многими вассалами Раймунда и городами передался нещиятелю, а Лудовикъ, опасно больной, поклялся не снимать осады. Черезъ три месяца, Авиньонъ долженъ былъ сдаться и сильно пострадалъ отъ победителей. Фридрихъ II протестовалъ противъ захвата германскихъ владФшн, но Людовикъ и Гонорш уверили его, что права Гермаши не будутъ нарушены.
Людовикъ умеръ въ ноябре 1226 г., положивъ своимъ походомъ основание величпо Франщи и расширешю королевской власти. Его наслЬдникъ, Людовикъ Святой, или лучше сказать, олекунъ его, занятый возсташями вассаловъ, прюста-новилъ войну, но вскоре Гумбертъ де Боже (Humbert de Beaujeau) снова началъ ее именемъ короля, и въ конце 1228 г. стесненный Раймундъ подчинился рамымъ тяжкимъ услов!ямъ. Въ начале следующаго года былъ заклю-
ченъ миръ, значительно распространивши и уцрочивппй владычество французскаго короля на юге. Раймундъ принужденъ былъ уступить королю значительную часть своихъ владешй, а остальныя завещать, помимо всехъ васл'Ьдниковъ, дочери, обрученной съ братомъ короля, Альфонсомъ, графомъ Пуату; сверхъ того онъ обязался истребить еретиковъ, заплатить значительную сумму денегъ, отправиться на пять л’Ьтъ сражаться съ •неверными и подвергнуться, для получешя отпущешя гр’Ьховъ, такому гнусному унижешю, что даже одинъ изъ современ-никовъ красн^етъ, говоря о немъ. Обнаженнаго до пояса и босаго его повели, при огромномъ стечеши народа, въ главную парижскую церковь, и тамъ, передъ главнымъ алтаремъ, подвергли недостойной церемоши. Съ союзниками Раймунда, которымъ, после его подчинешя, пришлось на все согласиться, обошлись очень сурово. Больше всехъ пострадалъ Транкавель, графъ Безйе: у него отняли всЬ владешя, не смотря на то, что его невозможно было обвинить въ ереси. Изъ от-дЪльныхъ статей договора, заключеннаго съ Раймундомъ, особеннаго внимашя заслуживаетъ подчинеше папе тулузскаго университета, т. е. высшаго образо-вашя всего края. Это имело большое BJiiame на процв^тавпия тамъ прежде науки. Сначала, папское покровительство было выгодно только для финансовъ за-ведешя и матер!альнаго быта профессоровъ, но вскоре въ Риме увидали, что въ стране, населенной мыслящими людьми, могутъ иметь Bxiame только умные люди, и стали посылать въ Тулузу превосходныхъ ученыхъ. Тогда въ тулузсшй университета устремились массы студентовъ и профессоровъ изъ парижскаго университета, права котораго были въ то время ограничены. Все это придало тулузскому университету совершенно новую жизнь.
Насил1я, произведенныя во время альбигойской войны надъ жителями и ихъ владетелями, возбудили въ стране всеобщее ожесточеше, которое послужило для римскаго двора поводомъ къ образована новаго учреждешя, введеннаго вскоре повсюду и имевшаго страшныя последств!я. Въ 1229 г. папа Григорй IX учре-дилъ р е л и г i о з н ы е или инквизиц!онные суды, назначешемъ которыхъ было: отыскивать еретиковъ, судить ихъ по церковнымъ законамъ и передавать светской власти для наказашя. Не смотря на то, что эти суды прямо противоречили обычаямъ и правамъ всехъ западныхъ народовъ, правдивейпп