Text
                    6JW
frrr-o I / Л
,4 b Kb | OV КОШ^
к?
КО И ПСА колу го
мм коду • до£\о
Af^
>2Р*?»1ТПИ МИКС
МИ км, ККСЛАрИТ
ЮП
А ок н и ко ой со«
па ги и иск мъ^
11 , I. I
1И-111
	 ._	л к т;
лолу коТовы сл
Чр (Л* ДТП И ПО f А
^xfaNCttAI'oi
А.П ПИОНШТЕИН ,
МЕТОДИКА
ИСТОРИЧ ЕСКОГО
ИССЛЕЖУ ЭВАН ИЯ


СЕВЕРО-КАВКАЗСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ Ростовский-на-Дону ордена Трудового Красного Знамени государственный- университет А. П. ПРОН ШТЕИН МЕТОДИКА ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАН ИЯ V Издательство Ростовского университета
I Считается no постановлению Ученого совета исторического факультета Ростовского-на-Дону ордена Трудового Красного Знамени государственного университета Ответственный редактор проф. И. Д. Ковальченко А. П. Пронштейн. Методика исторического исследо¬ вания. Издательство Ростовского университета, 1971. 468 стр. Настоящая монография посвящена еще недостаточно разрабо¬ танной в советской исторической науке проблеме — методике исто¬ рического исследования. В ней автор, исходя из положений марк¬ систско-ленинской теории, излагает задачи и методы работы над источниками по отечественной истории эпохи феодализма. Книга, рассчитана на студентов, аспирантов, научных работ¬ ников.
историкам Ростовского университета Автор ВВЕДЕНИЕ Тема, которой посвящена книга, — методика исторического исследования. В дословном переводе с греческого корень слова методика (peyoSos— метод) означает путь познания. Сле¬ довательно, тема книги — изучение задач и приемов, которыми пользуются историки для восстановления закономерного хода исторического развития человеческого общества. Правомерность разработки данного вопроса определяется логикой развития науки, в систему которой, как известно, вхо¬ дят методология и методика познания1; причем развитие мето¬ дов исследования, их обновление и совершенствование прежде всего отличает каждый новый этап науки от предшествующего2. В последние годы проблемы методологии исторического ис¬ следования разрабатываются очень активно3. Что же касается методики, то она не привлекла еще должного внимания ученых. В 1957 г. Н. Л. Рубинштейн с тревогой отмечал, что «вопросы методики исторического изучения источников совершенно выпали как из системы научно-исследовательской работы, так, и из систе¬ мы преподавания в исторических вузах. Последние курсы мето¬ дики изучения источников читались в конце 20-х годов. К кгстоя- цему времени уцелели лишь курсы источниковедения историко- )бзорного характера» 4. Прошло еще десять лет, и в журнале (Вопросы истории» снова было указано, что о методике изуче- шя истории по-прежнему «почти совершенно не пишут... потре¬ бителей исторических фактов и обобщений гораздо больше, чем ( 1 Г. А. П о д к о р ы т о в. Историзм как метод научного познания. Изд-во Ленинградского ун-та, 1967, стр. 27—37; Н. Стефанов. Теория и метод ij общественных науках. М., «Прогресс», 1967, стр. 145—148. 2 В. В. П а р и н. Авторитет фактов. В сб.: «Пути в незнаемое», ч. 111. А., «Советский писатель», стр. 588. 3 М. Я. Гефтер, Е. Э. Печуро. Методология истории. «Советская фторическая энциклопедия», т. 9, стр. 387—401. 4 «Исторический архив», 1957, № 5, стр. 282. \ \ I
исследователей, воссоздающих эти факты и ищущих новые обобщения», а между тем «обсуждение учеными накопленного ими опыта могло бы заставить нашу исследовательскую, моло¬ дежь размышлять над методами изучения материала более соз¬ нательно и с большей ответственностью выбирать для себя эти методы»1. Признавая справедливыми приведенные высказывания, следу¬ ет, однако, отметить, что за последнее десятилетие наука и в об¬ ласти методики исторического исследования значительно продви¬ нулась вперед. Она развивается прежде всего как составная часть источниковедения. Возникшее на стыке методологии и ме¬ тодики исторического исследования, источниковедение включает в свой состав не только разработку общетеоретических проб¬ лем исследования исторических источников, но и конкретную методику работы над ними2. Она развивается и в рамках соб¬ ственно исторических исследований, разрабатывая приема и ме¬ тоды восстановления исторического факта, закономерного исто¬ рического процесса и т. п. Следует, наконец, отметить, что за последние годы издано несколько учебных пособий на эту тему3. Поэтому представляется целесообразным для более успешного развития этой отрасли знания привлечь к ней внимание ученых и восстановить в правах само понятие «методика исторического исследования», широко распространенное в советской истори¬ ческой науке еще в начале 30-х годов4 и почти забытое в на¬ ше время. Определенный интерес к указанным выше вопросам методи ки исторического исследования характерен не только для со>- ременной науки. Историки всегда думали над тем, какими ме¬ тодами они восстанавливают историческое прошлое, отражег ное в источниках, и заботились об их совершенствовании. Уж. на заре русской исторической науки В. Н. Татищев писал, чт. к свидетельствам древних авторов историк должен относитьс критически, «чтоб басен за истину и неудобных за бытиа н 1 А. П. К а ж д а н. О работе историка. Путь исследования. «Bonpoci истории», 19681, № 11, стр. 106. 2 С. О. Шмидт. Современные проблемы источниковедения. В сб «Источниковедение. Теоретические и методические проблемы». М., «Haj ка», 1939, стр. 14—16. 3 В. И. Стрельский. Основные принципы научной критики источш ков по истории СССР. Изд-во Киевского ун-та, 1961; его же. Теория методика источниковедения истории СССР. Изд-во Киевского ун-та. 196J У. П. Крип’якевич. Нарис методики юторичних дослщжень. УкраТнсью 1сторичний журнал, 1967, № 2—4, 7—8, 10; А. Ц. М е р з о н. Основные зад чи критики исторических источников (ротапринт). М., 1953; А. П. Про штейн, А. Г. 3 а д ё р а. Методика работы над историческими источникам нзд. 1. М., 1964; изд. 2. М., 1969; Е. В. Сиэоненко. Основные прини пы научной критики источников по истории, СССР. Изд-во Одесского ун-', 1965, и др. 4 Г, П. С а а р. Источники и методы их исследования. Баку, 19’; С. Н. Быковский. Методика исторического-исследования. Л., 1931 и >. 4
«принять»1. Ценные соображения по этому поводу высказал И Н. Болтин2, а в самом начале XIX в. А. Л. Шледер обосно¬ вал необходимость при изучении всех источников применения трех видов критики: критики слов, или малой, затем граммати¬ ческого или исторического толкования текста и, наконец, выс¬ шей критики или критики дел3. На протяжении XIX в. многие западноевропейские и русские ученые, представители дворян¬ ской и буржуазной историографии, предлагали свои методы научной критики источников. Так, В. О. Ключевский, Ф. Шлей- ермахер и В. Вунд делили ее на критику филологическую и ис¬ торическую, И. Г. Дройзен на критику подлинности и правильно¬ сти показаний источника, Пауль — на критику текста и показа¬ ний и т. д.4. Философская основа методики исследования источ¬ ников, развивавшейся в трудах этих ученых, была одинакова — это позитивистское представление о том, что исторические фак¬ ты просты и неизменны, недвусмысленны и объективны, что они лежат, так сказать, на поверхности источников и с помощью научной практики элементарно могут быть выделены из них5. В конце XIX—'Начале XX вв. в трудах Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобоса6, Э. Бернгейма7 и А. С. Лаппо-Данилевского8 была выработана методика научной критики письменных исто¬ рических источников, получившая широкое признание среди буржуазных историков. Первой стадией анализа исторических источников по данной методике должна быть их внешняя критика, т. е. установление происхождения их в узком смысле слова. В задачу внешней критики входят определение даты и места возникновения источ¬ ника, автора его и подлинности на основе изучения материала, на котором написан источник, почерка и других палеографиче¬ ских данных, печатей, гербов, если они имеются, а также пря¬ мых указаний в тексте источника. 1 В. Н. Т атищев. История Российская, т. 1. М—Л., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 83. s И. Н. Болтин. Критические примечания на II том истории князя Щербатова. СПб., 1794, стр. 43—55. 3 А. Л. Шлецер. Нестор. Русские летописи на древлеславянском язы¬ ке, ч. 1. СПб., 1809, стр. 395—397. ' 4 Подробно об этом см.: А С. Л аппо - Д анил евский. Методология истории, вып. II. СПб., 1913, стр. 163—165; В. О. Ключевский. Курс лекций по источниковедению. Сочинения, т, VI. М., Соцэкгиз, 1969, стр. 476. s Я. А. Г у р-е в и ч. Что такое исторический факт? В сб.: «Источникове¬ дение. Теоретические и методические проблемы», стр. 61—65. 6 Ш. Л а н г л у а, Ш. С е н ь о б о с. Введение в изучение истории. М., 1899; Ш. Сеньобос. Исторический метод в применении к социальным наукам. М., 1902; Э. Се стан. История событий и история структур. До¬ клад на XIII международном конгрессе исторических наук. М., «Наука», 1970, стр. 7, 10 и др. 7 Э. Берн гейм.. Введение в историческую науку. СПб., 1908. 8 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 1, 2, СПб., 1910, 1913. 5
Вторая стадия— внутренняя критика. По мнению этих уче¬ ных, она состоит в выяснении достоверности источника. По сло¬ вам III. Ланглуа и Ш. Сеньобоса, это достигается «путем умо- . заключений, по аналогии заимствованных явлений большей ча¬ стью из психологии и имеющих целью воспроизвести душевное- состояние автора» ! Многие буржуазные ученые конца XIX — начала XX вв. при¬ знавали такой метод критики исторических источников правиль¬ ным, даже классическим, и в своей научной деятельности руко¬ водствовались им, внося лишь незначительные коррективы. При¬ верженцы его имеются и в наши дни. Вместе с тем с начала XX в. под влиянием философии нео¬ кантианства 1 2 у историков все более определенно проявляется скептическое отношение к незыблемости исторических фактов,, заключенных в источниках. Один из крупнейших представителей этого направления в русской исторической науке А. С. Лагшо- Данилевский задачу научной критики памятников прошлого по существу сводил только к выяснению психологии автора. Лишь таким путем, писал он, возможно хоть в какой-то мере понять, как в представлении автора источника преломлялись историче¬ ские события3. В дальнейшем эти тенденции нашли свое обос¬ нование в философии презентизма и других -«новых» философ¬ ских течениях. Полностью отрицая реальность и закономерность каких-либо связей в историческом процессе, сторонники этих модных сейчас на Западе теорий говорят о невозможности вы¬ работать научные методы критического анализа источников, а тем более создать сейчас «нового Ланглуа и Сеньобоса». Так, по словам французского историка А. Марру, все данные, кото¬ рые извлекаются из источника методом Ш. Ланглуа и Ш. Сень¬ обоса, имеют во много раз меньшее значение, чем «понимание» документа в целом. А оно может быть достигнуто только путем «вживания» в него, «симпатии» к нему, доступной человеку с тонким чутьем и т. п.4. Такое отношение к задачам изучения исторических источни¬ ков не встретило поддержки даже у буржуазных историков по¬ зитивистского направления. Ж. Лефевр, например, указывал на невозможность провести грань между «симпатией» и «понима¬ нием» источника, с одной стороны, и субъективизмом и тенден- 1 Ш. Ланглуа, III. Сеньобос. Указ, соч., стр. 51. 2 Г. Риккерт. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1903. 3 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 2, стр. 374. 4 Н. I. Marrou. De la connaissance historique, 3-me ed. Paris, 1959, P- 107—108; W. L. L u s у e. Histori Methodos and Interpretation. Chicago, 1958; Э. С e с т a h. История событий и история структур. Доклад на XIII международном конгрессе исторических наук. М., «Наука», 1970, стр 7 10 и др. 0
цйозностью в подходе к нему, с другой. Еще более решительно критиковали А. Марру французские историки-марксисты Е Чем же характеризуется подход к вопросам методики исто¬ рического исследования в современной марксистско-ленинской науке? Выступая против попыток А. Марру и других релятиви¬ стов доказать бессмысленность критического анализа источни¬ ков, историки-марксисты в то же время не могут принять схему -научной критики их, выработанную Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобосом и считающуюся в современной буржуазной науке классической. .Наоборот, марксистско-ленинское понимание задач научной критики источников и последовательности в решении их корен¬ ным образом отличается от принятого в буржуазной науке. У историков-марксистов прежде всего иные методологиче¬ ские позиции. На это следует обратить особое внимание еще и по той причине, что в советской литературе даже последних лет иногда встречаются утверждения о полной независимости мето¬ дики (техники) исследования от ее методологии. «Техника исторического , исследования, — пишет, например, О. Л. Вайн¬ штейн,— как и всякая техника приобретает определенную идео¬ логическую окраску лишь в зависимости от того, какому классу юна служит»1 2. Но с этим никак нельзя согласиться. Не отрицая того, что методика и техника исследования сохраняют «извест¬ ную автономию по отношению к методологической позиции ис¬ следователя»3, мы стоим на той точке зрения, что методика ис¬ торического исследования находится в неразрывной связи с ме¬ тодологией, причем последняя определяет не только задачи ме¬ тодики, но и всю совокупность ее приемов. «Было бы заблуж¬ дением предполагать,—справедливо замечает А. И. Данилов,— что в исторической науке техника сама по себе «нейтральна», что можно, например, использовать без всяких изменений источ¬ никоведческую методику, возникшую в рамках определенного на¬ правления буржуазной историографии, для разрешения тех или иных проблем в марксистской историографии. Тезис о «ней¬ тральности техники исторического исследования» противоречит всей истории исторического знания. Появление каждого нового направления в исторической на¬ уке всегда находило свое выражение не только в рассмотрении исторической действительности на основе новых идейно-мето- 1 О. М. Медушевская. Вопросы теории источниковедения в совре¬ менной французской буржуазной историографии. «Вопросы истории», 1964, № 8, стр. 85—88; ее же. Теоретико-методологические проблемы источникове¬ дения и современная буржуазная историография. ТМГИАИ,, т. 25. М., 1967, стр. 101—102. 2 О. Л. Вайнштейн. Теоретические дисциплины истории. В сб.: «Кри¬ тика новейшей буржуазной историографии». М., «Наука», 1967, стр. 15. 3 Б. Г. Литва к. О путях развития источниковедения массовых источ¬ ников. В сб.: «Источниковедение. Теоретические и методические проблемы», стр. 103. 7
дологических принципов, но и в выработке новых методов изу¬ чения и использования исторических документов применитель¬ но к тем проблемам, которые интересуют представителя этого направления» ’. Методология формулирует прежде всего общие законы раз¬ вития общества, которые лежат в основе понимания его исто¬ рии. Для историков-марксистов таким учением является истори¬ ческий материализм. Именно он, по словам В’. И. Ленина, «ука¬ зал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций, рассматривая совокупность всех противоречивых тен¬ денций, сводя их к точно определяемым условиям жизни и про¬ изводства различных классов общества, устраняя субъективизм и произвол в выборе отдельных «главенствующих» идей или в толковании их, вскрывая корни без исключения всех идей и всех различных тенденций в состоянии материальных произво¬ дительных сил» 1 2. Руководствуясь теорией исторического материализма, .исто¬ рик более глубоко проникает в сущность явлений прошлого. Так как развитие производительных сил является основой развития общества, откуда вытекает признание решающей роли народных масс в истории, исследователь прежде всего занимается жизнью непосредственных производителей материальных благ. Исполь¬ зуя закон всеобщей связи, он рассматривает конкретные истори¬ ческие факты в тесной связи и взаимозависимости с другими со¬ бытиями эпохи. Опираясь на закон единства и борьбы противо¬ положностей, историк более глубоко анализирует характер со¬ циального строя общества на том или ином этапе его развития, а знание закона перехода количества в качество позволяет ему понять революционный характер перехода от одной обществен¬ но-экономической формации к другой. При исследовании всех исторических процессов историк-мар¬ ксист во главу угла кладет классовый анализ событий и руко¬ водствуется при этом принципом партийности, т. е. открыто при¬ знает свою заинтересованность в победе прогрессивных сил. Ес¬ ли буржуазные ученые, защищающие интересы эксплуататоров, вынуждены прятать свои истинные цели и свой партийный под- 1 А. И. Данилов. Проблемы аграрной истории раннего средневековья в немецкой историографии. М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 8—9. На этой точке зрения стоят многие советские историки. См.: Е. А. К о с м и н с к и й. Историография средних веков. V в. — середина XIX в. Лекции. Изд-во Мос¬ ковского ун-та, 1968, стр. 9^-10; В. П. Данилов, С. И. Якубовская. Источниковедение и изучение истории советского общества. «Вопросы исто¬ рии», 1961, № 5, стр. 5—12; Г. М. Иванов. Своеобразие процесса отраже¬ ния действительности в исторической науке. «Вопросы истории», 1962, № 12, стр. 26; Л. В. Ч е р е п н и н. К- Маркс и Ф. Энгельс и некоторые проблемы исторического источниковедения. В сб.: «Источниковедение. Теоретические и методические проблемы», стр. 196—200 и др. - 2 В. И. Ленин. Поли. собр. еоч., т. 26, стр. 57—58. 8
ход к историческим явлениям под маской объективности, то историкам-марксистам незачем скрывать свою партийность: классовые интересы пролетариата, защитниками которых они выступают, совпадают с потребностями общественного разви¬ тия. Как указывал В. И. Ленин, научная объективность и клас¬ совый подход не противоречат друг другу. Наоборот, «материа¬ лист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объективизм... С другой стороны, мате¬ риализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точ- кУ зрения определенной общественной группы»1. Исторический материализм — научная основа для выработки общих методов анализа и критики исторических источников. Он дает теоретическую основу для критики идеалистического пред¬ ставления об историческом источнике, а также для выработки научного понимания источника как явления общественной жиз¬ ни. Он вооружает историка критериями и принципами работы по выявлению источников. «Сбор материала, — пишет один из советских исследователей, — неизбежно есть его отбор, следова¬ тельно, выбор, при котором историк руководствуется, повто¬ ряю, сознательно или бессознательно {видимо, всегда в значи¬ тельной мере бессознательно) заранее имеющейся у него шка¬ лой оценок. В известной мере эта шкала изменяема в процессе исследования, но основные оценки связаны с идеологическими предпосылками, коренящимися в мировоззрении ученого»2. Теория исторического материализма дает научную основу для классификации источников. Наконец, при анализе конкрет¬ ных источников историки также опираются на исторический материализм. Вот, к примеру, свидетельство одного из круп¬ нейших исследователей первой крестьянской войны в России И. И. Смирнова. «Общей принципиальной предпосылкой при критической оценке свидетельств источников о восстании Болот¬ никова должно являться правильное понимание природы классо¬ вой борьбы в феодальном -обществе как борьбы крепостных кре¬ стьян против крепостников-феодалов. Именно исходя из общих правильных позиций в вопросе о характере классовой борьбы в феодальном обществе, исследователь истории восстания Болот¬ никова получает возможность использовать при анализе источ¬ ников в качестве объективного критерия для определения свое¬ го отношения к показаниям источников и то, соответствует или не соответствует картина, рисуемая тем или иным источником, общим закономерностям борьбы классов феодального обще- 1 В. И. Ленин. Поли. собр. ссч., т. 1, стр. 418—419. Подробно о классо¬ вом, анализе и ленинском принципе партийности см.: Е. Н. Городецкий. .Ленин — основоположник советской исторической науки. М, «Наука», 1970, стр. 410—427. 2 А. Ф. Гуревич. К вопросу об особенностях истории как науки. ГМГИАИ, т. 25, ,стр. 189—190. 9
ства» *. На тех же позициях стоит и другой выдающийся совет¬ ский историк Н. М. Дружинин. «В распоряжении исследовате¬ ля,— пишет он, — должен быть правильный критерий Для отбо¬ ра и толкования фактов. Таким надежным орудием историче¬ ского познания является учение марксизма-ленинизма, помогаю¬ щее найти дорогу из лабиринта безграничного фактического ма¬ териала»1 2. При этом, разумеется, «задача историка»,. по сло¬ вам Я- С. Лурье, заключается не в том, чтобы исходя из об¬ щих положений материалистического понимания истории навя¬ зать источнику свое предвзятое решение конкретных историче¬ ских вопросов, а в том, чтобы взглянуть на источник с материа¬ листической точки зрения, чтобы увидеть историческую истину сквозь классовую и политическую тенденцию источника». Как справедливо заканчивает он свою мысль, «материалистическое- понимание истории начинается с материалистического источни¬ коведения» 3. Из сказанного, однако, не вытекает, что советские ученые дол¬ жны отказаться от всех методов исследования, выработанных буржуазной наукой. Поскольку, как уже отмечалось, техника исследования развивается не только по законам идеологической, преемственности, но и по законам преемственности познаватель¬ ной 4, историки-марксисты используют в своей работе все луч¬ шее, что было достигнуто буржуазной наукой. Ею, например, хорошо разработаны многие приемы внешней критики источни¬ ков, установления времени и места их возникновения, авторст¬ ва, подлинности или поддельности источника. Немалых успехов достигла она и в изучении истории текстов произведений, чте¬ ния и интерпретации источников, их филологической и дипло¬ матической критики. И даже последовательность аналитических, операций, основанная на огромном опыте работы над источни¬ ками, в какой-то мере тоже воспринята марксистским источни¬ коведением у буржуазной науки 5. Однако все это получило и получает дальнейшую разработку на новой теоретической основе, и именно это обстоятельство способствует быстрому развитию марксистско-ленинской исто- 1 И. И. Смирнов. Обзор источников о восстании Болотникова. В сб.: «Восстание И. Болотникова. Документы и материалы». М, Соцэкгиз, 1959,. стр. 7. 2 Н. М. Дружинин. Воспоминания и мысЛи историка. М., «Наука», 1967, стр. 105. 3 Я. С. Лурье. Приселков — источниковед. ТОДРЛ, т. XVI11. М.—Л.„ Изд-во АН СССР, 1962, стр. 475. 4 А. И. В е p'i б и н, А. П С ер нов а. Исторический материализм и не¬ которые вопросы исторической науки. В сб.: «Методические вопросы обще¬ ственных наук». Изд-во Московского ун-та, 1966, стр. 340 и др. 5 А. Тюменев. Индивидуализирующий и генерализирующий метод в; исторической науке. «Историк-марксист», 1929, № 12, стр. 161; О. М, Меду- шевская. Вопросы теории источниковедения в современной французской буржуазной историографии. «Вопросы истории», 1964, № 8, стр. 84; С. О. Шмидт. Современные проблемы источниковедения. В сб.: «Источнико¬ ведение. Теоретические и методические проблемы», стр. 54—55. 10
рической науки. Так, .многие буржуазные ученые проводят рез¬ кую грань между разными этапами и.приемами научной крити-' ки источников. С их точки i рения, все вопросы внешней критики источников могут быть решены в отрыве от выяснения полити¬ ческих и классовых позиций автора. Даже такой проникновенный исследователь, как А. А. Шахматов, признававший отражение в источниках политических позиций их авторов, свою работу над летописями часто сводил к логически-смысловому или сравни¬ тельному анализу их текстов *. Другие буржуазные ученые еще более последовательно руководствуются положением, высказан¬ ным представителями классического буржуазного источникове¬ дения еще в конце XIX в. о том, что «на практике весьма редко встречается потребность знать, что думал автор. Цель критики—■ выяснить, точно ли он передал факты»1 2. В отличие от них со¬ ветские историки стоят на той точке зрения, что полнота, досто¬ верность и точность передачи фактов как раз более всего зави¬ сит от тех позиций, с которых они освещались. Более того, даже на многие частные вопросы, связанные с установлением места и времени составления документа, подлинности или подложности его, имени автора и т. и., исследователь может ответить лишь на основе одновременного проведения и внешней и внутренней критики источника3. Еще в большей мере расходятся советские историки с бур¬ жуазными в понимании задач и приемов внутренней критики. Если для буржуазных ученых важно в этом случае понять пси¬ хологию и душевный склад автора источника, то советские ис¬ торики стремятся выяснить прежде всего его классовые и поли¬ тические позиции. К этому нужно добавить, что и внутренняя критика источника не может вестись в отрыве от внешней. Поли¬ тические и классовые позиции, выраженные в документе, могут быть лучше поняты и точнее изучены, если исследователю будут известны имя составителя, время, место и условия возникнове¬ ния. Учитывая принципиальное отличие в понимании задач и приемов внешней и внутренней критики источника советскими и буржуазными историками и принимая во внимание услов¬ ность самих этих понятий, С. Н. Быковский еще в 1931 г. пред¬ ложил отказаться от них и заменить новым термином: «анали¬ тическая критика». Под аналитической критикой автор имел в виду приемы, применяемые при исследовании, отдельного па¬ мятника. Они включают в себя, во-первых, изучение формы ис- 1 А. А. Ш а х м а т о в. О начальном киевском летописном своде. Чтения .МОИДР, 1897, кн. 3; е г о ж е. Исходная точка летосчисления «Повести временных лет». ЖМНП, 1897, № 3; его же. Хронология древнейших рус¬ ских летописных сводов. ЖМНП, 1,897, № 4 и др. 2 Ш. Л а иглу а, Ш. -Сеньобос. Указ, соч., стр. 174. 3 А. Н. Мальцев. О книге И. Л. Шермана по русскому источникове¬ дению периода феодализма. «Научные доклады высшей школы», 1961, № 3. II
В основе этой монографии лежит спецкурс, который автор на протяжении ряда лет читает студентам Ростовского уни¬ верситета. Автор выражает глубокую благодарность А. Г. Задёре, A. А. Зимину, С. М. Каштанову, И. Д. Ковальченко, Я. С. Лурье, B. В. Мавродину, Н. И. Павленко, Л. Н. Пушкареву, Л. В. Че¬ репнину и С. О. Шмидту, оказавшим значительную помощь при написании этой книги. 14
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ § 1. Исторические источники и необходимость их научной критики ЛЛ ’СТ0РИЯ> как и все на'уки, решает свои задачи, т. е. воссоз- ^-^дрет прошлое человеческого общества во всей его конкрет¬ ности и многообразии на основе изучения фактов Уже на ран¬ них этапах развития исторической науки, когда она еще не вы¬ работала подлинно научного метода, исторические построения делались тоже на основе конкретных фактов, благодаря чему, при общей порочности методологических установок, дворянским и буржуазным историкам удавалось устанавливать отдельные связи и закономерности. Но только с возникновением историче¬ ского материализма освещение истории человеческого общества как закономерного процесса стало возможным на основе тща¬ тельного накопления и изучения фактов с позиций марксистско- ленинской методологии. При этом от историка требовалось, как указывал В. И. Ленин, «брать не отдельные факты, а всю со¬ вокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения...»1 2. При таком понимании значения исторического факта для на¬ шей науки очень важно представлять себе сущность этого по¬ нятия. Советские философы в своих трудах, особенно последних лет, немало сделали для решения этого вопроса. Они показали, что научный исторический факт — это уже не само событие, а отражение его в специфической форме, в такой, «где чувствен¬ ное и рациональное знания находятся в единстве, в нерасчле- ненном виде, где знание доказано и где оно обязательно высту- 1 Ф. Энгельс. Диалектика природы. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,, т. 20, стр. 370. 2 В. И. Ленин. Поли, собр., :оч., т. 30, стр. 351. 15
тает в единичной или особенной форме» *. Но хотя научный исторический факт воссоздается, его основой являются конкрет¬ ные факты, т, е. «события и явления, которые отражают... конк¬ ретный ход развития человеческого общества как закономер¬ ный процесс»1 2. Особенность исторической науки по сравнению с естествен¬ ными состоит в том, что конкретные события и явления, кото¬ рые она изучает, не поддаются непосредственному опытному ис¬ следованию. Сразу же после появления они становятся достоя¬ нием прошлого, а условия их возникновения настолько своеоб¬ разны, что искусственно их воссоздать невозможно. Конкретные исторические факты, составляющие основу научных фактов, ко¬ торыми оперируют историки, дошли до нас в виде остатков ору¬ дий и средств труда людей прошедших эпох, предметов их оби¬ хода, архитектурных сооружений и других памятников мате¬ риальной культуры. Сведения о прошлом человеческого общест¬ ва донесли былины, песни, предания, пословицы и даже язык народа (географическая номенклатура, изменение значения тех или иных терминов и т. п.). Особенно много исторических фак¬ тов сохранилось в составе письменных памятников в виде зако¬ нодательства, государственных и частных актов, публицистиче¬ ских и художественных произведений и др. Все эти формы, в которых дошли до нас конкретные факты прошлого, мы называ¬ ем историческими источниками. Дав такое общее определение понятию «исторический ис¬ точник», мы не имеем еще оснований судить о научной ценно¬ сти содержащихся в нем сведений о событиях и явлениях прош¬ лого, а следовательно, о значимости его для историка. На ран¬ них этапах развития русской исторической науки ученые по су¬ ществу не задумывались над этим вопросом, Они считали, что историк выполнит свою задачу, если установит подлинность то¬ го или иного исторического источника, его «древность», а потом в «приятной» для чтения форме беспристрастно передаст его со¬ держание, связав приведенные в нем события с событиями и фактами, имеющимися в других источниках. Не удовлетворяясь таким примитивным подходом к истори¬ ческому источнику, историки с середины XIX в. пытались оце¬ нить значение содержащихся в нем сведений о событиях и явле¬ ниях прошлого. Но даже крупнейшие представители буржуаз¬ ного источниковедения конца XIX —начала XX вв., можно ска¬ зать его основоположники, — Э. Бернгейм3, Ш. В. Ланглуа и 1 А. И. У в а р.о в. Структура теории в исторической науке. Методологи¬ ческие и историографические вопросы исторической науки. Тр. Томского го¬ сударственного ун-та, т. 178, серия историческая, вып. 3, 1965, стр. 36. 2 А. В е р б и н, А. Ф у р м а н. Место исторического материализма „в си¬ стеме наук. Изд-во Московского ун-та, 1965, стр. 92—93. 3 Е. Bernheim. Lehrbuch der Historischen Methode und der Ge- schichtsph'ilosophie, 5—6. Auf), Lpz, 1908. 16
111. Сеньобос ’, А. С. Лаппо-Данилевский1 2 — и в наше время — А. Марру3, П. Кирн4, Е. Тепп5, в определении историче¬ ского источника не вышли за пределы представления о нем как о материале, отображающем психическую деятельность челове¬ ка 6i С решительными возражениями против такого понимания исторического источника уже в 1925 г. выступил Н. Авдеев. Опираясь на ленинскую теорию отражения, он заявил, что «вся¬ кий исторический источник есть прежде всего остаток какого- нибудь исторического факта, и если подлинность источника не¬ сомненна, то он может служить для восстановления того истори¬ ческого факта, частью или остатком которого он является»7. Вместе с тем, Н. Авдеев отметил, что историк не может видеть в источнике только остаток факта. Каждый такой «остаток» часто содержит свидетельства его создателей о других реаль¬ но существовавших явлениях. Эти свидетельства, по мнению Н. Авдеева, служат важным материалом для воссоздания ре¬ альной картины исторического прошлого. Мнение Н. Авдеева получило дальнейшее развитие уже в 3G—40-х годах в работах Г. П. Саара, 6. Н. Быковского и М. Н. Тихомирова8, а в середине50-х годов в трудах А. Ц. Мер- зона, Л. В. Черепнина, В. И. Стрельского, В. П. Данилова, С. И. Якубовской, С. М. Кашта|нова, А. А. Курносова, О. М. Ме- душевской и др.9. В противоположность буржуазным источни- коведам советские историки считают, что не только остатки фак¬ тов, но и сообщения источников о фактах отражают реальные явления общественной жизни. Все исторические источники воз¬ никли в результате общественной деятельности людей. И если они дают информацию о современных им событиях сквозь приз¬ му чьего-либо сознания, то его, как указывал К. Маркс, в свою очередь «надо объяснить из противоречий материальной жизни, 1 III. Л а н г л у а, Ш. С е н ь о б о с. Указ, соч., стр. 3. 2 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 1, 2. 3 Н. I. М а г г о u. De la connaissance historique, 3-me ed. Paris, 1959. 4 P. Kirn. Einfiihrung in die Geschichtswissenschaft. 3 Aufl., B., 1963. 5 E. Tapp. Knowing the Past. «The journal of philosophie». v. LV. New Jork, 1958, N 11, p. 460—467. 6 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 2, стр. 374. 7 Н. Авдеев. О научной обработке источников по истории РКП (б) и Октябрьской революции. «Пролртарская революция», 1925, № 1, стр. 158. 8 Г. П. С а а р. Источники и методы исторического исследования, стр. 12— 15; С, Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 29—31; М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР. М.. 1940, стр. 6—7. 9 А. Ц. М е р з о н. Основные задачи критики исторических источников, стр. 3; Л. . В. Черепнин. Источниковедение. БСЭ, чзд. 2, т. 19; В И. Стрельский. Основные принципы научной критики источников по истории СССР, стр. 6; В. П. Данилов, С. И. Я к у б о в с к а я. Указ, соч., стр. 5—6; С. М. Каштанов, А. А. Курносов. Указ, соч., стр. 175; О. М. М е д у ш с в с к а я. Вопросы теории источниковедения в современной Французской, буржуазной историографии. «Вопросы истории», 1964, № 8, стр. 81. 17
из существующего конфликта между общественными произво¬ дительными силами и производственными отношениями»1. Имен¬ но это обстоятельство имел в виду Л. В. Черепнин, который от¬ метил, что каждый памятник прошлого может отразить ту или иную сторону современной ему исторической действительности., если будут правильно поняты условия его возникновения и рас¬ крыты классовые и политические позиции его создателей2. Л. Н. Пушкарев, проанализировав понятие об историческом: источнике в свете ленинской теории отражения, показал, что каждый источник представляет собой сложное общественное явление, диалектическое единство объективного и субъективно¬ го, «объект, созданный человеком на основе личных, субъектив¬ ных образов реального, объективного мира». Автор указал так¬ же, что эта «особенность исторического источника имеет важ¬ нейшее, решающее значение для источниковедения», ибо «она означает, что исторический источник является надежным сред¬ ством для познания действительности»3. Он отметил еще одну черту, отличающую источник: непосредственное отражение им исторической действительности. Разумеется, эта непосредствен¬ ность относительна. В одних случаях она выражается в том, что автор источника сам является участником или живым сви¬ детелем событий, в других он сообщает о них на основе расска¬ зов очевидцев или имевшихся в его распоряжении документов, в третьих он сам наблюдает их, но в трансформированном виде (в языке, в фольклоре, в пережитках), наконец, в четвертых он обобщает имеющийся в его распоряжении материал. Но при всех различиях содержащаяся в источнике информация будет иметь одну общую черту: «Между реальной действительностью и историческим источником находится только сознание автора, создателя источника. Иными словами, источник и реальная дей¬ ствительность находятся между собою в двучленной связи: прошлое — источник» 4. Исходя из этого, историческими источниками можно счи¬ тать все продукты деятельности людей, содержащие в себе фак¬ ты, которые непосредственно отражают реальные явления обще¬ ственной жизни и свидетельствуют о закономерном процессе- развития человеческого общества. Бхли такое понимание исторического источника принято исто- риками-марксистами как в нашей стране, так и за рубежом, то в работах многих буржуазных историков по-прежнему го- 1 К. Марке и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 7. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1. М. Л., Нзд-во АН СССР, 1948, стр. 5. '* Л. И. Пушкарев. Типологическая классификация русских письмен- ны.х источников по отечественной истории. Докт. дисс. М., 1969, стр. 17. 1 Там же, стр. 18. См. также: М. М. Громыко. О «непосредствен¬ ных и «косвенных» исторических источниках. «Изв. Сибирск. отд. АН СССР, серии обществ, паук», 1968, № 6, вып. 2, стр. 82. 1,4
стюдствует старый, неокантианский подход к этому понятию. Так, по словам современного французского историка А. Марру, значение какого-либо остатка прошлого зависит не столько от его объективной значимости, сколько «от самого историка, его инициативы, умения использовать инструменты работы, его зна¬ ния и прежде всего от того, каков он сам, его интеллект, вос¬ приимчивость и культура»1. Этим самым А. Марру отрицает ■объективный характер информации, содержащейся в историче¬ ском источнике, а следовательно, отрицает возможность объек¬ тивного знания, которое может быть получено на основе источ¬ ника2. Современный американский историк Е. Тепп идет в этом на¬ правлении, пожалуй, еще дальше. Поскольку, пишет он, исто¬ рического прошлого как реальности, независимой от сознания людей, вообще никогда не существовало, исторический источник не может отражать действительных явлений общественной жиз¬ ни:, Это — категория, существующая лишь в воображении лю¬ дей, в их мышлении3. Из установленного марксистской наукой представления об •отражении в исторических источниках реальных явлений обще¬ ственной жизни отнюдь не вытекает, что они. эти явления, пред¬ стают перед историком, так сказать, «в готовом виде» и уче¬ ным ничего другого не остается, как изложить их в своих, сочи¬ нениях. Историк должен учитывать, что много свидетельств, имею¬ щих для науки огромное значение, вообще не сохранилось4; в то же время до нас дошли и такие материалы, которые отра¬ жают случайные явления (по выражению В. И. Ленина, «факти¬ ки») и не помогают понять закономерный ход исторического процесса. Но даже те источники, в которых запечатлены исто¬ рически значимые факты, дают сведения в большинстве случаев о какой-то малой части исторического процесса, а зачастую об одном конкретном явлении. Таковыми, например, являются до¬ говоры о купле и продаже имущества, долговые обязательства, реляции о сражениях, сохранившиеся в земле предметы быта, топоним, свидетельствующий о проживании в данной местности какого-либо народа, или система брачных отношений, сущест¬ вующая у какого-нибудь племени. Среди источников имеются и такие, которые могли бы более подробно и многогранно рассказать о событиях прошлого. Но 1 Н. I. Ма г го u. De la connaissance historique, 3-me ed. Paris, 1959, p. 79. 2 См.: О. M. Медушевская. Вопросы теории источниковедения в современной французской буржуазной историографии. «Вопросы истории», 1964, lN° 8, стр. 81. 3 Е. Т а р р. Knowing the Past «The journal of philosophies, v. LV. New. Jork. 1958, N 11, p. 460—461. 4 Ц. Бобиньская. Пробелы в источниках. Методологический анализ. «Вопросы. истории», 1965, № 6, стр. 801—81 и др. 19
во многих случаях, особенно в ранние периоды истории, это не делалось в силу особенностей мышления людей тех эпох или из-за ограниченных возможностей средств документирования или фиксации происходивших событий. Этим следует объяснять крайнюю лаконичность записей об исторических событиях (в том числе и в летописях), которые велись в Древнерусском го¬ сударстве и на Руси в период феодальной раздробленности, очень сжатые формулировки в Русской Правде, короткие реги¬ страции-дел в журналах повседневной записи, ведшихся в кан¬ целяриях приказов и т. д. Следует учитывать и то обстоятельство, что авторы и соз¬ датели источников в большинстве случаев мало задумывались над тем, какие сведения о современных им событиях могут по¬ надобиться потомкам. Возникновение тех или иных документов вызывалось требованиями жизни, и содержание их отражало жизнь с той стороны, с которой это было важно его создателю. Многое из того, что казалось существенным для автора доку¬ мента, впоследствии для историка могло и не иметь какого-ли¬ бо серьезного значения. Но даже в тех случаях, когда источники дают, на первый взгляд, ценные сведения об исторических событиях, историки не могут пользоваться ими без проведения предварительного изу¬ чения. Перед исследователями возникает много вопросов. Надо прежде всего доказать подлинность источника и восстановить его в том виде, какой он имел в прошлом. Если это остаток ка¬ кого-то факта прошлой жизни, то следует выяснить, играл л« он в ней ту роль, которую должен был играть по нашим пред¬ ставлениям. Например, если это орудие труда, то пользовались ли им; а если текст международного договора, то был ли он заключен или остался в проекте. В тех случаях, когда в источ¬ нике рассказывается о событиях, необходимо установить, в ка¬ кой мере автор был о них осведомлен. Наконец, нельзя забы¬ вать, что исторические деятели всегда выражали интересы опре¬ деленных политических и классовых групп общества, и это от¬ ражалась на создаваемых ими документах. Только учитывая это обстоятельство, 'можно раскрыть тенденциозность в отра¬ жении источником исторического прошлого, а с учетом этого выявить реальную основу в сообщении источника о событиях. Из всего этого вытекает, что каждый в отдельности источ¬ ник нуждается в глубоком, индивидуальном изучении, на основе которого и можно решить вопрос о степени его достоверности, о точности сообщаемых им сведений и о возможности исполь¬ зования его в историческом исследовании1. Поэтому овладеть навыками научной критики источникоа можно только приобретя опыт самостоятельной работы над pas¬ s'. Г,М- И в а н 0 в- К вопросу о своеобразии исторического познания. и со.. «Методологические и историографические вопросы исторической науки». омск, 1963; М. А. Варшавчик. Вопросы логики исторического исследо¬ вания и исторический источник. «Вопросы истории», 1968, № ю, стр. 76 89, 20
личными документами прошлого, сохранившимися от разных эпох, т. е. в процессе практической работы с ними. Еще в 1926 г. в предисловии «От Истпарта» к первому номеру журнала «Про¬ летарская революция» справедливо указывалось, что «истори¬ чески работать можно научиться только на первоисточниках: человек, который никогда ничего ие видел, кроме чужих «изло¬ жений», никогда не сделается ученым, навсегда останется диле¬ тантом» '. Признавая правильным приведенное высказывание, совет¬ ские историки, однако, не сводят только к этому задачи научной критики источников. Представление о том, что каждый исторический источник требует только индивидуального изучения со стороны формы и содержания поддерживалось многими буржуазными учены¬ ми. Они исходили при этом из того, что исторический источник как продукт человеческой психики, как «вещь в себе» не может быть до конца раскрыт. Свою критическую работу над источни¬ ками многие из них сводили к анализу каждого источника в от¬ дельности с целью выявления «исторически проверенных» до¬ стоверных фактов. Но за пределами внимания таких исследо¬ вателей в большинстве случаев оставалась интерпретация (т. е. объяснение, истолкование) фактов автором или составителем источника, а классовые и политические позиции авторов источ¬ ников и значение сообщаемых ими фактов для понимания за¬ конов общественного развития вообще не|ра|скрьгвались. Так, по¬ тратив много времени на изучение русских летописей, дворян¬ ские и буржуазные историки не вскрыли их классового харак¬ тера, не показали, что летописи активно защищали интересы господствующих классов, проводили их идеологию. Не случай¬ но, что возникновение каждого нового закона многие дворян¬ ские историки приписывали главным образом «мудрой» деятель¬ ности законодателя, а буржуазные — развитию юридической мысли в полном отрыве от тех конкретных исторических усло¬ вий, в которых возникали новые законы. Вполне закономерным следует считать и тот факт, что доре¬ волюционная археология чаще именуется вещеведением, чем общественной наукой. Подобный взгляд на возможности и за¬ дачи критики исторических источников характерен и для мно¬ гих современных буржуазных ученых. Так, французский исто¬ рик А. Марру, отрицающий объективный характер содержания источников, значение научной критики их сводит к субъектив¬ ным качествам самого историка* 2. О невозможности создать- научную теорию источниковедения, подобно той, какую в конце XIX в. создали Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос, пишут и бельгийские ученые М. Дэнт и Р. Ван Кенгем3. На этом основании француз¬ 5 «Пролетарская революция», 1926, № 1, стр. 9. 2 Н. I. М а г г о u. De la connaissance historique, 3-me ed. Paris, 1959, p. 70. 3 «Revue de l’institul de sociologie». Bruxells, 1963, N 4.
ские историки-марксисты квалифицируют взгляды А. Марру и sero приверженцев как современный агностицизм *. Исходя совсем из иного, чем у буржуазных историков, пред¬ ставления об исторических источниках как о продуктах дея¬ тельности людей, отражающих реальные явления общественной жизни и свидетельствующих о закономерном процессе разви¬ тия общества, советские историки, как выше уже говорилось, •считают, что нет никаких объективных препятствий для позна¬ ния исторической действительности по фактам и явлениям, со¬ хранившимся в источниках. Не имеется для этого препятствий и субъективного характе¬ ра. Несмотря на то, что до нас дошли случайно сохранившие¬ ся источники и каждый из них отражает зачастую лишь одну кацую-нибудь, иногда очень незначительную сторону историче¬ ского факта, тем не менее в силу тесной связи и взаимозависи¬ мости всех исторических явлений каждого периода, пробелы в свидетельствах одного источника в какой-то мере могут воспол¬ няться материалами, содержащимися в других. Это признавал уже А. С. Лаппо-Данилевский, который также считал, что «чем важнее факт для данной социальной группы с ее точки зрения, тем более вероятно, что он как-нибудь отразится в сознании со¬ временников или даже нескольких поколений и вызовет со сто¬ роны их какое-либо воспоминание или какую-либо оценку»* 2. Но из этого вытекает не только признание возможности познания исторического прошлого по источникам, но и необходимость комплексного изучения всех сохранившихся свидетельств о прошлом человеческого общества. Возможность познания прош¬ лого по сохранившимся источникам увеличивается в ,связи с тем, что в исторической науке происходит непрерывное нараста¬ ние числа вводимых в научный оборот исторических материа¬ лов. Это достигается не только путем простого пополнения ма¬ териала за счет проведения этнографических и фольклорных экспедиций, археологических раскопок, поисков в’ архивах и •открытия доступа к секретным документам особенно по исто¬ рии нового и новейшего времени. Еще более мощным резервом пополнения источниковедческой базы является все более глу¬ бокое проникновение в содержание уже известных источников. Так, каменные орудия первобытных людей были известны уже в античное время. Но ни в тог период, ни долгое время потом их не считали историческими источниками. Еще в XVIII в. их ' О. М. Медушёвская. Вопросы теории источниковедения в совре¬ менной французской буржуазной историографии. «Вопросы истории», 1964, Л» 8, стр. 80; ее же. Теоретико-методологические проблемы источ шковеде- ния и современная буржуазная историография. ТМГИАИ, т. 25. М. 1967, •стр. 101 — 102. 2 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 2, стр. 282—283.
называли громовыми стрелами, а в средние века даже мета¬ тельным оружием ведьм1. Летописное сказание об основании города Киева тремя братьями Кием, Щеком и Хорином долгое время признавалось, недостоверным и по этой причине не использовалось как истори¬ ческий источник. Однако во время произведенных в последнее время раскопок на территории Киева были найдены следы трех древнейших поселений, слившихся в дальнейшем в один центр,, и тем самым было подтверждено значение этого сказания как. источника2. Исследования Б. А. Рыбакова и других археологов резко, увеличили значение вещественных памятников как историческо¬ го источника3. Трудами Л. В. Черепнина, можно сказать, зано¬ во открыто значение актового материала4, работами М. Н. Ти¬ хомирова—Русской Правды5, Д. С. Лихачева—летописей6 ит. д. Возможность познания исторического процесса по источни¬ кам выдвинула перед наукой задачу разработки общих принци¬ пов их научного исследования. С наибольшим успехом она ре¬ шается советской историографией, руководствующейся маркси¬ стско-ленинской методологией. § 2. Классификация исторических источников Уже на ранних этапах развития исторической науки в распо¬ ряжении историков было немало источников. В дальнейшем с каждым десятилетием очень быстро росло количество истори¬ ческих материалов и их видов, так что перед историками воз¬ никла задача их классификации. Из буржуазных историков дооктябрьского периода наибо¬ лее четкую классификацию исторических источников дали И. Г. Дройзен7, Э. Бернгейм8 и А. С. Лаппо-Данилевский9. Их 1 А. Л. М о н г а й т. Археология СССР. М., Изд-во АН СССР, 1955,. стр. 11. 2 М. К- К а р г е р. Древний Киев, т. I—II. М.—Л., Изд-во АН СССР,. 1958—1961. 3 Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., Изд-во АН СССР, 1948. 4 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1,2. М,— Л., Изд-во АН СССР, 1948, 1951. 5 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде. М., Изд-но АН СССР, 1941. 6 Д. С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое зна¬ чение. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1947. 7 I. G. D г о у s е п. Historik Verlessungen uber Enzykiopadie und Metho- doiogie der Geschichte. Miinchen, 1958, s. 333. 8 Э. Бернгейм. Введение в историческую науку. СПб., 1908, стр. 34—48. 9 А. С, Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. 2, стр. 74— 76, 80—82, 98, 385—387; его- же. Очерк русской дипломатики частных ак¬ тов, ч. 2, 1920, стр. 7. 23-
метод заключался в том, что они делили источники на две груп¬ пы — остатки культуры, обозначающие факт, и исторические предания, изображающие, излагающие этот факт. В историче¬ ском предании, по их мнению, сохранился не только факт, но и оценка его создателем источника. Поэтому для восстановления исторического факта необходимо провести научную критику та¬ кого источника. Иначе оценивают названные выше авторы ос¬ татки культуры. Последние, по их мнению, являются следст¬ вием причин, вызвавших факт, и сами являются частью этого факта. Поэтому при восприятии остатков, как писал А. С. Лап- ло-Данилевский, историк «переживает более или менее цельный чувственный образ, в большей или меньшей степени соответст¬ вующий бывшему факту»1. В силу указанных обстоятельств ра¬ бота над остатком культуры или историческим источником не требует особых приемов исторической критики. Достаточно лишь доказать его подлинность, а после этого остаток без всякой кри¬ тики используется для восстановления факта, частью которого он является. Из этого Бернгейм и многие другие буржуазные авторы делали заключение, что остаток культуры имеет несрав¬ ненно большую ценность как исторический источник, чем пре¬ дание. От этой классификации мало чем отличается деление источ¬ ников, предложенное Ш. Сеньобосом, на непосредственные следы прошлого, к которым он относится с полным доверием, и косвен¬ ные следы прошлого, т. е. письменные источники, которые, по его словам, могут дать лишь «косвенное средство к постиже¬ нию внешних факторов»2, и ничем не отличается деление источ¬ ников у современного немецкого историка П. Кирпа по их познавательной ценности (Erkenntniswert) на остатки и тради¬ цию 3. Ряд представителей современного буржуазного источнико¬ ведения также придерживаются двухчленного деления источни¬ ков, хотя и несколько модернизированного. Они делят источни¬ ки на «намеренные», авторы которых проводят сквозь источники свою тенденцию, и «ненамеренные», создатели которых не пре¬ следовали каких-либо политических и т. п. целей. Последняя группа источников, по их мнению, важнейшая, лежит в осно¬ ве воссоздания не только неписьменной истории, но и всего дальнейшего социального и экономического развития4. Однако далеко не все современные буржуазные историки со¬ гласны с таким делением исторических источников. По их мне¬ 1 А. С. Л а п п о - Д а н и л е в с к и й. Методология истории, ч. 2, стр. 74—75. 2 Ш. С е н ь о б о с. Исторический метод в применении к социальным наукам. М., 1902, стр. 16. 3 Р. Kir п. Einfuhrung in die Geschichtswissenschaft. В., 1963, s. 30. 4 M. Bloch. Apologie pour l’histoire ou metier d’historien. «Cahiers des Annales», 1949, p. 23. 24
нию, к числу «ненамеренных» свидетельств прошлого можно отнести лишь очень небольшую часть памятников материальной культуры. Все остальные источники, в том числе такие, как ар¬ хитектурные сооружения, произведения живописи и т. и., они относят к числу «намеренных» источников. В то же время они доказывают, что ряд источников, выражая взгляды своих созда¬ телей, одновременно и как бы невольно сообщает сведения, не¬ зависимые от их намерений. Из этого они заключают, что деле¬ ние источников на «намеренные» и «ненамеренные» мало что может дать историку Вопросы классификации исторических источников занимают в советском источниковедении особенно большое место. Только за последние десять лет они рассматривались в работах B. К- Яцунского1 2, В, П. Данилова и С. И. Якубовской3, C. М. Каштанова и А. А. Курносова4 5, М. К. Макарова', М. С. Селезнева6, М. Г1. Губенко и Б. Г. Литвака7 и Других историков. Классификации и систематизации исторических источников посвящена докторская диссертация Л. Н. Пушкаре¬ ва8. Внимание советских историков к этому вопросу объясняет¬ ся не только непрерывным увеличением количества материа¬ лов, вводимых в оборот исторического исследования, охватить которые без хорошо продуманной классификации становится все более трудно. Оно определяется их убеждением, что только правильная, глубоко продуманная классификация способна от¬ разить внутреннюю закономерную связь. общих и особенных сторон исследуемых объектов, без понимания которой научное познание исторического, как и любого другого процесса, не¬ возможно 9. Опираясь на труды классиков марксизма-ленинизма 10, совет¬ ские исследователи пришли к единому мнению в понимании сущности самой работы по классификации, признав ее логиче¬ ской операцией, состоящей в разделении изучаемых предметов 1 R. М а г i с h а 1. Critique des Textes. Histoire et ses Methodes. Volume pubb'e sous ila direction de Ch. Samaran. Paris, 1961, p. 1351. 2 В. К. Я Ц у н с к и й. К вопросу о классификации письменных истори¬ ческих источников в курсе источниковедения истории СССР. ТМГИАИ, т. 11. М„ 1958. 3В. П. Данилов, С. И. Якубовская. Указ. соч. 4 С. М. Каштанов и А. А. Курносов. Указ. соч. 5 М. К. Макаров. О принципах классификации письменных источни¬ ков. ТМГИАИ, т. 16. М„ 1961. 6 М. С. Селезнев. О классификации исторических источников в связи с построением курса источниковедения в вузах. В сб.: «Источниковедение истории советского общества». М., «Наука», 1964. 7 М. П. Г у б е н к о, Б. Г. Л и т в а к. Конкретное источниковедение исто¬ рии советского общества. «Вопросы истории», 1965, № 1. 8 Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация русских пись¬ менных источников по отечественной истории. 9 С. С. Розова. Научная классификация и ее виды. «Вопросы фило¬ софии», 1964, № 8, стр. 79. ш Ф. Энгельс. Диалектика природы. К- Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 558—571. 25
метод заключался в том, что они делили источники на две груп¬ пы — остатки культуры, обозначающие факт, и исторические предания, изображающие, излагающие этот факт. В историче¬ ском предании, по их мнению, сохранился не только факт, но и оценка его создателем источника. Поэтому для восстановления исторического факта необходимо провести научную критику та¬ кого источника. Иначе оценивают названные выше авторы ос¬ татки культуры. Последние, по их мнению, являются следст¬ вием причин, вызвавших факт, и сами являются частью этого факта. Поэтому при восприятии остатков, как писал А. С. Лап- ло-Даиилевский, историк «переживает более или менее цельный чувственный образ, в большей или меньшей степени соответст¬ вующий бывшему факту»1. В силу указанных обстоятельств ра¬ бота над остатком культуры или историческим источником не требует особых приемов исторической критики. Достаточно лишь доказать его подлинность, а после этого остаток без всякой кри¬ тики используется для восстановления факта, частью которого он является. Из этого Бернгейм и многие другие буржуазные авторы делали заключение, что остаток культуры имеет несрав¬ ненно большую ценность как исторический источник, чем npet- дание. От этой классификации мало чем отличается деление источ¬ ников, предложенное Ш. Сеньобосом, на непосредственные следы прошлого, к которым он относится с полным доверием, и косвен¬ ные следы прошлого, т. е. письменные источники, которые, по его словам, могут дать лишь «косвенное средство к постиже¬ нию внешних факторов»2, и ничем не отличается деление источ¬ ников у современного немецкого историка П. Кирна по их познавательной ценности (Erkenntniswert) на остатки и тради¬ цию 3. Ряд представителей современного буржуазного источнико¬ ведения также придерживаются двухчленного деления источни¬ ков, хотя и несколько модернизированного. Они делят источни¬ ки на «намеренные», авторы которых проводят сквозь источники свою тенденцию, и «ненамеренные», создатели которых не пре¬ следовали каких-либо, политических и т. п. целей. Последняя группа источников, по их мнению, важнейшая, лежит в осно¬ ве воссоздания не только неписьменной истории, но и всего дальнейшего социального и экономического развития4. Однако далеко не все современные буржуазные историки со¬ гласны с таким делением исторических источников. По их мне¬ 1 А. С. Л а п п о - Д а н. и л е в с к и й. Методология истории, ч. 2, стр. 74—75. 2 Ш. Сеньобос. Исторический метод в применении к социальным паукам. М., 1902, стр. 16. 3 Р. К i г и. Einfiitirung in die Geschichtswissenschaft. В., 1963, s. 30. 4 M. Bloch. Apologie pour 1’histoire ou metier d’historien. «Cahiers des Annales», 1949, p. 26. 24
нию, к числу «ненамеренных» свидетельств прошлого можно отнести лишь очень небольшую часть памятников материальной культуры. Все остальные источники, в том числе такие, как ар* хитектурные сооружения, произведения живописи и т. п., они относят к числу «намеренных» источников. В то же время они доказывают, что ряд источников, выражая взгляды своих созда¬ телей, одновременно к как бы невольно сообщает сведения, не¬ зависимые от их намерений. Из этого они заключают, что деле¬ ние источников на «намеренные» и «ненамеренные» мало что может дать историку1. Вопросы классификации исторических источников занимают в советском источниковедении особенно большое место. Только за последние десять лет они рассматривались в работах B. К- Яцунского2, В. П. Данилова и С. И. Якубовской3, C. М. Каштанова и А. А. Курносова4, М. К. Макарова5, М. С. Селезнева6, М. П. Губенко и В. Г. Литвака7 и других историков. Классификации и систематизации исторических источников посвящена докторская диссертация Л. Н. Пушкаре¬ ва 8. Внимание советских историков к этому вопросу объясняет¬ ся не только непрерывным увеличением количества материа¬ лов, вводимых в оборот исторического исследования, охватить которые без хорошо продуманной классификации становится все более трудно. Оно определяется их убеждением, что только правильная, глубоко продуманная классификация способна от¬ разить внутреннюю закономерную связь общих и особенных сторон исследуемых объектов, без понимания которой научное познание исторического, как и любого другого процесса, не¬ возможно 9 10. Опираясь на труды классиков марксизма-ленинизма |0, совет¬ ские исследователи пришли к единому мнению в понимании сущности самой работы по классификации, признав ее логиче¬ ской операцией, состоящей в разделении изучаемых предметов 1 R. Marichal. Critique des Textes. Histoire et ses Methodes. Volume publie sous ila direction de Ch. Samaran. Paris, 1961, p. 1351. 2 В. К. Я ц у н с к и й. К вопросу о классификации письменных истори¬ ческих источников в курсе источниковедения истории СССР. ТМГИАИ, т. 11. М„ 1958. 3 В. П. Данилов, С. И. Якубовская. Указ. соч. 4 С. М. Каштанов и А. А. Курносов. Указ. соч. 5 М. К. Макаров. О принципах классификации письменных источни¬ ков. ТМГИАИ, т. 16. М., 1961. 6 М. С. Селезнев. О классификации исторических источников в связи с построением курса источниковедегия в вузах. В сб.: «Источниковедение истории советского общества». М., «Наука», 1964. 7 М. П. Г у б е н к о, Б. Г. Л и т в а к. Конкретное источниковедение исто¬ рии советского общества. «Вопросы истории», 1965, № 1. 8 Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация русских пись¬ менных источников по отечественной истории. 9 С. С. Розова. Научная классификация и ее виды. «Вопросы фило¬ софии», 1964, № 8, стр. 79. 10 Ф. Энгельс. Диалектика природы. К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 558—571. 25
на отдельные виды и классы по обнаруженным сходствам и раз¬ личиям, на основе знания закономерной связи и общих, и осо¬ бенных их сторон. Ученые обращают особое внимание на то, чтобы признаки, на основе которых проводится классифика¬ ция, были не случайные, а наиболее существенные >. Эти общие положения легли в основу определения задач классификации исторических источников. По мнению советских историков при решении этого вопроса следует исходить из марк¬ систско-ленинского представления о единстве формы и содер¬ жания, где под формой понимается внутреннее построение ис¬ точника, его структура, соответствующая его содержанию1 2. Руководствуясь положениями исторического материализма как единственно верной научной основой для решения вопроса ■о классификации исторических источников 3, советское источни¬ коведение, однако, еще не создало единой схемы разделения ис¬ точников на классы, виды и группы 4. Некоторые советские историки, ссылаясь в подкрепление своего мнения на ранние работы М. Н. Тихомирова5, считают возможным сохранить принятое и в буржуазной науке деление источников на два типа: исторические остатки и историческую традицию (предания). Положив в основу такого деления сте¬ пень близости источника к отраженному в нем событию6, они вслед за Лаппо-Данилевским считают необходимым установить достоверность сведений только «преданий»- Что же касается «остатков», то здесь, по словам сторонников этой точки зрения, «как правило, достаточно установить их подлинность, чтобы -определить тем самым и подлинность исторического факта»7. Данная точка зрения встретила, на наш взгляд, справедли¬ вые возражения у ряда историков. Они указали прежде всего на крайнюю условность и нечеткость разделения источников на группы по степени близости их к изучаемому историческому факту. Источник может быть очень близок к факту, он может 1 Б. М. Кедров. Классификация наук, т. II. От Ленина до наших дней. М., «Мысль», 1965, стр. 467—468. 2 Л. Н. Пушкарев Вопросы классификации источников в русской исторической науке XIX—XX вв. «История СССР», 1963, № 6 стр. 90. 3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 129. 1 Л. Н. Пушкарев. Формы и содержание исторического источника «Советские архивы», 1966, № 5, стр. 34. ДДействительно, в первом издании учебника «Источниковедение истории СССР» (М., 1940) и в статье «Записи XIV—XVII веков на рукописи Чудова монастыря» ((«Археографический ежегодник за 1958 год». М., Изд-во АН СССР, 1960). М. Н Тихомиров признает такое деление, но в' издании учеб¬ ника по источниковедению 1962 г. автор от него отказался. 6 Сторонник указанной точки зрения С. И. Якубовская предложила де- лгпь источники на «современные события» и «источники вторичного проис¬ хождения» (С. И. Якубовская. Некоторые итоги развития теории источниковедения в советский период. В сб: «Историография социалисти¬ ческого и коммунистического строительства в СССР». М Изд-во АН ССС° J962, стр. 195). 7 В. П. Д а и и л о в и С. И. Я к у б о в с к а я. Указ. соч. 26
быть создан свидетелем и даже участником события и тем не менее неточно передать его содержание. Будучи остатком одно¬ го события, источник в то же время может быть «традицией» в отношении других исторических явлений. «Предания», содержа¬ щиеся в источнике, представляют часто больший интерес, чем «остатки» сами по себе, так 'как последние могут свидетельство¬ вать о факте и без того известном (из других материалов. В рамки двухчленного деления источников совсем не укладывает¬ ся такой их вид, как фото-кино-фоно-документы. Хотя они и не являются результатом самого процесса, но, возникая в мо¬ мент события, они могут считаться историческим остатком. Од¬ нако тут же они подвергаются обработке (монтаж, дикторский текст), в результате которой фото-кино-фоно-документы сближаются с преданиями '. Наконец, нет никаких оснований отказываться от'критики достоверности сведений источника, да¬ же о факте, остатком которого он является, так как заключен¬ ная в нем информация может быть неточной или вообще невер¬ ной. Еще в 1931 г. С. Н. Быковский справедливо заметил, что1 все источники, независимо от их происхождения и характера, значит и «остатки», «отражают следы минувшего не подобно зеркалу или фотографической пластинке, а более или менее ис¬ каженно. Искажение стоит в связи с характером мировоззрения эпохи, класса и т. д., т. е. носит, следовательно, различный ха¬ рактер»2. Новейшие работы еще более убедительно показали не¬ обходимость критики исторических остатков с точки зрения дос- товеоности, так же как и крайнюю условность такой классифи¬ кации 3. В начале 50-х годов группа преподавателей кафедры вспо¬ могательных исторических дисциплин Московского историко- архивного института по инициативе А. А. Зимина предложила делить источники на виды в зависимости от их содержания,, т. е. исключительно по тому, какую сторону исторического про¬ цесса они отражают. В составленном ими проекте программы курса источниковедения все источники делились на материалы, «характеризующие: а) социально-экономическую историю, б) историю внутренней и внешней политики, в) историю обще- ственно-полигаческой мысли и культуры»4. Принцип, положенный в основу такой классификации, на¬ | J] И Рошаль. Некоторые вопросы источниковедческого анализа кинодокументов. ТМГИАИ, т. 17. М„ 1&63, стр. 42; Л. Н. Пушкарев. Формы и содержание исторического источника. «Советские архивы», libo. № 5, стр. 38—40. „, 2 С. Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 31. 3 М. П. Г у б е н к о, Б. Г. Л и т в а к. Конкретное источниковедение исто¬ рии советского общества. «Вопросы истории», 1965, № 1, стр. 5 6, А. Г. Ни¬ колаева. Совещание по вопросам источниковедения истории советского общества. «Вопросы истории», 1962, № 5, стр. 163 164. 4 «Программа курса источниковедения истории СССР». (Для Московского гос. историко-архивного ин-та). М., 1950 (рукопись). 27
столько существен, что если бы историкам удалось осущест¬ вить его на практике, едва ли у ни Я могли бы быть основания отказываться от него. Но сделать это не удается прежде всего потому, что подавляющее большинство источников содержат све¬ дения различные по своему содержанию. Являясь, например, «ос¬ татком» правовой надстройки, они сплошь да рядом содержат сведения об экономической истории; повествовательные памят¬ ники используются историками не только для изучения взгля¬ дов их авторов, но и для освещения тех отношений (социаль¬ ных, правовых и др.), о которых говорится, и т. д. В то же вре¬ мя в один вид могут попасть источники, требующие самых раз¬ личных методов изучения. В. К- Яцунский обратил внимание и на то обстоятельство, что при такой классификации все внимание исследователей со¬ средоточивалось бы на описании материала, который содержит¬ ся в источнике, а не на методике его исследования; иначе гово¬ ря, ценность известий, содержащихся в памятнике, определя¬ лась бы не на основе его анализа, а умозрительно. При такой классификации, как справедливо писал В. К. Яцунский, самая важная ее задача — установление особенностей анализа основ¬ ных видов источников получала бы весьма слабое решение *. По всей видимости, преподаватели историко-архивного ин¬ ститута очень скоро признали уязвимость своей классификации источников и отказались от нее. Во всяком случае в представ¬ ленном ими новом проекте программы, изданной в 1954 и 1957 гг., в основе деления источников лежит тот же принцип, ко¬ торым руководствовался М. Н. Тихомиров в опубликованном им в 1940 г. учебнике по источниковедению истории СССР. В 1962 г. С. М. Каштанов и А. А. Курносов предложили свою классификацию, в основу которой положили происхождение ис¬ точников, т. е. «сумму признаков, определяющих место источни¬ ков в общественной жизни: их целевое назначение, авторство, об¬ стоятельства появления»1 2. Исходя из этого, они выделили три типа источников, возникших: а) в сфере социально-экономиче¬ ских отношений, б) в области социально-политической борьбы, общественной 1 мысли и культуры, в) в сфере семейно-личных отношений 3. Эта классификация нашла свое применение в работе ряда советских историков. Так, в монографии И. В. Степанова все ис¬ точники по истории крестьянской войны под предводительством Степана Разина делятся на две группы. В первую попали доку¬ менты, вышедшие из повстанческого лагеря и выражающие ан¬ типравительственную тенденцию: «прелестные письма», перепис¬ 1 В. К. Я ц у н с к и й. К вопросу о классификации письменных истори-. ческих источников в курсе источниковедения истории СССР. ТМГИАИ, т. И, стр. 135. 2 С. М. Каштанов и А. А. Курносов. Указ, соч., стр. 179. 3 Т а м же. 28
ка восставших, «расспросные пыточные речи», народные песни, а во вторую вошли официальные правительственные документы и прочие материалы, возникшие в лагере врагов восстания ’. В. И. Стрельский также все источники по истории России в эпо¬ ху империализма делит на две группы: 1) документы и материа¬ лы, исходящие из среды пролетариата и других организаций и лиц, выражающих прогрессивные тенденции общественного раз¬ вития; 2) документы и материалы идеологов и учреждений ре¬ акционных1 2. Классификация С. М. Каштанова и А. А. Курносова также встретила серьезные возражения у историков. Л. В. Черепнин обратил внимание прежде всего на неубедительность ее обосно¬ вания. Он указал, что в представлении авторов этой классификации главным показателем места источника в обществе должен счи¬ таться самый факт возникновения его в определенной среде, ибо ■он создается для тоге, чтобы так или иначе влиять на существу¬ ющие отношения. Однако место источника в общественной жизни определяется не только его происхождением, но и рядом других обстоятельств экономического, социального и политического ха¬ рактера3. Далее Л. В. Черепнин заметил, что во многих случаях невозможно сказать, что такой-то памятник возник исключи¬ тельно в сфере социально-экономических отношений, а другой— только в области социально-политической борьбы. Напротив, подавляющее большинство источников, в том числе и таких зна¬ чительных, как Русская Правда, возникло в условиях очень сложного переплетения общественных отношений4. Неубеди¬ тельность исходных позиций С. М. Каштанова и А. А. Курносо¬ ва отметил и Е. А. Луцкий. Если возможно допустить, — гово¬ рил он, — что источник возник в какой-то определенной сфере, например, в области социальных отношений, то из этого не следует, что он будет отражать только эти отношения. «Практи¬ чески дело обстоит совсем иначе: от одного и того же источника мы познаем все явления, одни больше, другие меньше... Источ¬ ник может являться отражением идеологии одного класса и в то же время выражать какую-то сторону общественного поло¬ жения Другого класса» 5. Поддержав критику указанной классификации со стороны Л. В. Черепнина и Е. А. Луцкого, Л. Н. Пушкарев обратил вни¬ 1 И. В. Степанов. Крестьянская война в России в 1670—1671 гг. Восстание Степана Разина, т. 1. Изд-во Ленинградского ун-та, 1966, стр. 7—101. 2 В. И. Стрельский. Источниковедение истории СССР. Период им¬ периализма. Конец XIX в.—1917 г. М., Соцэкгиз, 1962, стр. 20. 3 «Исторический архив», 1962, № 4, стр. 189. 4 Там же, Стр. 189—190. 5 Т а м же, стр. 191. 29
мание на большие трудности, с которыми встречается историк при попытке осуществить ее на практике В последние годы все больше историков склоняются к клас¬ сификации источников по видам. Этот принцип был выдвинут советскими историками еще в начале 30-х годов1 2 и последова¬ тельно проведен уже в первом издании учебника М. Н. Тихоми¬ рова по источниковедению истории СССР3 и в программах кур¬ са источниковедения истории СССР, опубликованных в 1954 и 1957 гг. кафедрой вспомогательных исторических дисциплин Московского историко-архивного института, а в 1963 г. кафед¬ рой источниковедения МГУ, но теоретическое обоснование он получил лишь в последние годы в работах О. М. Медушевской,. В. К, Яцунского, Л. Н. Пушкарева и И. А. Булыгина. Сторонники этой классификации тоже руководствуются ма¬ териалистическим представлением о единстве формы и содер¬ жания исторических источников, но, исходя из задач их науч¬ ной критики, составляющей основную цель источниковедении как научной дисциплины, они придают большое значение форме источника. Тесно связанная с происхождением и содержанием форма источника обладает определенной устойчивостью, и это позволяет выработать общие для каждой формы приемы иссле¬ дования 4. В силу этого в своей схеме они принимают выдвину¬ тое С. М. Каштановым и А. А. Курносовым определение вида как совокупности «общих признаков происхождения, содержа¬ ния и формы», дающей возможность «выработать общие прие¬ мы источниковедческого анализа для всех разновидностей ис¬ точников данного вида» 5. В последнее время ряд аргументов в защиту данной точки зрения привела О. М. Медушевская. Вслед за А. Д. Люблинской, В. П. Даниловым и С. И. Якубовской в основу общей класси¬ фикации источников она кладет «их происхождение в рамках определенной общественно-экономической формации»6. А & пределах этого делит источники на виды, под которыми понима¬ ет источники, имеющие устойчивые общие признаки, возникшие и закрепившиеся в силу общности их функций в жизни общест¬ ва. Далее автор пишет, что «общность признаков, определяю- 1 «Исторический архив», 1962, № 4, стр. 193. См. также: Л. Н. Пушка¬ рев. Классификация источников в советском источниковедении (1917—1961). «Вопросы архивоведения», 1965, № 1. 2 С. Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 32—42, 3 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, ч. 1. М., 1940. 4 В. К. Я цу некий. К вопросу о классификации письменных историче¬ ских источников в курсе источниковедения истории СССР. ТМГИАИ, т. 11, стр. 135—139; Л. Н. Пушкарев. Вопросы классификации источников в русской исторической науке XIX—XX вв. «История СССР», 1963, № 5, стр. 90—91. 5 И. А. Булыги н, Л. Н. П у ш к а р е в. Источниковедение. СИЭ, т„6, М., 1965, стр. 594. 6 О. М. Медушевская. Развитие теории советского источниковеде¬ ния. 1МГИАИ, т. 24, вып. 2. М., 1966, стр. 12. 30
щих принадлежность источников к определенному виду не мо¬ жет быть сведена только к его форме. Разумеется, форма источ¬ ника определяется в первую очередь его практическим назначе¬ нием. Но видовые свойства источников, несомненно, включают н элементы содержания источника. Договорная грамота, тамо¬ женная книга, карта — это не только форма источника, но и сумма сознательно, скупо отобранной информации. Намеренно ^отобранной информации — в этом все дело. Общность призна¬ ков, определяющих вид, складывается, таким образом, из созна¬ тельно введенной в источник информации в соответствии с его назначением и формы, признанной в данное время наиболее со¬ ответствующей этому назначению» '. . . В названной выше диссертации Л. Н. Пушкарев уточнил свой взгляд на классификацию исторических источников. Он. прежде всего, показал, что сущность наиболее крупных катего¬ рий источников точнее всего можно выразить термином тип, сохранив понятие вид для традиционного обозначения «гораздо более компактных и четко очерченных категорий письменных источников»1 2. Это уточнение принято нами в дальнейшем изло¬ жении. Далее исследователь поставил вопрос о том, что же должно лежать в основе деления источников по типам, какие наиболее общие их черты определяют тот или иной тип. Опираясь на тру¬ ды советских философов, автор предлагает в качестве такового выделить «способ кодирования содержащейся в источнике ин¬ формации— результата воплощения и отображения действи¬ тельности» 3. Работы Л. Н. Пушкарева в значительной мере продвинули вперед теоретическое обоснование данной классификации. Од¬ нако и они не отвечают на все вопросы, которые встают при решении этой проблемы. Ряд трудностей встречают историки при проведении конкретной работы по разделению источников на типы и виды в соответствии с указанным принципом, на что, в частности, было указано М. К- Макаровым 4. Однако едва ли возможно вообще дать такую классификацию, при которой все без исключения; источники нашли бы в ней свое место5. Но из всех известных принципов классификации этот в наибольшей степени отвечает специфическим задачам научной критики ис¬ точников. Он пригоден не только для разделения источников по типам и видам, но может быть использован и для систематиза¬ ции их в пределах каждого вида. Поэтому мы, признавая необ- 1 О. М. Медушевская. Сборник, подготовленный историками ГДР, и вопросы источниковедения. «Советские архивы», 1968, № 4, стр. 120. 2'Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация русских письмен¬ ных источников по отечественной истории, стр, 342. 3 Там же, стр. 449. О воплощении и отображении действительности см. там же, стр. 164—197. 4 М. К. М а к а р о в. О ппинципах классификации письменных источни¬ ков. ТМГИАИ, т. 16, стр1 23—24. 5 «Исторический архив», 1962, № 4, стр. 189. 31
ходимость дальнейшей разработки данного вопроса, будем ру¬ ководствоваться принципом разделения источников по типам и видам, внося в нее лишь некоторые уточнения. Согласно этой схеме все исторические источники делятся на 7 основных типов: 1) письменные; 2) вещественные; 3) этногра¬ фические; 4) устные, или фольклорные; 5) лингвистические; 6) фотокинодокументы; 7) фонодокументы. Видя одну из положительных сторон приведенной классифи* кации в отражении сложившегося разделения предметов иссле¬ дования ряда гуманитарных наук (археология, этнография, язы¬ кознание, фольклористика и др.), С. М. Каштанов и А. А. Кур¬ носов выразили в то же время сомнения в ее теоретической со¬ стоятельности, поскольку здесь якобы смешаны два принципа деления источников: по способу передачи явлений (веществен¬ ные, устные, письменные) и по объекту исследования- разных наук (этнографические и лингвистические) *. Однако указанные принципы группировки источников по способу передачи явле¬ ний и по объекту исследования лишь сопровождают основное разделение их по типам, где на основе общих признаков проис¬ хождения, содержания и формы источников точнее на основе общего для данного типа способа кодирования содержащейся в каждом источнике информации как результата воплощения и отображения действительности возможно выработать общие приемы их исследования. В центре нашего внимания в дальнейшем будет находиться один из типов исторических источников — письменные источ¬ ники. § 3. Общая характеристика письменных источников К письменным источникам относятся все памятники прошло¬ го, содержание которых передано с помощью графических зна¬ ков. Обычно они представлены какими-либо текстами или явля¬ ются их частью. Письменные источники дошли до нас в виде эпиграфических надписей, граффити, рукописей и печатных материалов2, 1 ‘ I 1 С. М. Каштанов, А. А. Курносов. Указ, соч., стр. 177. 2 В недавно опубликованной работе Л. Н. Пушкарев отнес эпигра¬ фические памятники и надписи граффити к переходному типу источников, стоящему на грани письменных и вещественных на том основании, что анализ таких памятников требует не только приемов, выработанных для письменных источников, но и других методов, применяемых в археологии (Л. Н. Пушка¬ рев. Формы и содержание исторического источника. «Советские архивы», 1966, № 5, стр. 38). Учитывая эту особенность эпиграфических памятников и надписей граф¬ фити, мы тем не менее полагаем, что основное значение-их заключено в тек¬ стах, выраженных с помощью графических знаков, а потому вслед за М. Н. Тихомировым считаем возможным относить их к особой разновидности письменных источников (См.: М. Н. Тихомиров. Источниковедение исто¬ рии СССР, т. 1. М., Соцэкгиз, 1940, стр. 11). 32
Эпиграфическими надписями называются тексты, вырезан¬ ные на каменных плитах, металлах, кости, изделиях из глины и стекла, а также написанные краской на скалах или на отвесных берегах рек. Они были распространены у многих народов в глу¬ бокой древности до того, как стали известными пергамент и бу¬ мага. При ограниченности иных средств с помощью таких над¬ писей распространялись правительственные распоряжения, со¬ общения о внешнеполитических успехах правителей и т. д. Эпиграфические надписи делались и после появления более де¬ шевых средств письма в античное время и даже в средние века. На территории СССР такие надписи встречаются в Сибири (в верховьях рек- Енисея и Оби), на Онежском озере, в Закав¬ казье, на побережье Черного моря и в ряде других мест. В тех случаях, когда отсутствуют или имеются в недостаточ¬ ном количестве другие источники, особенно рукописи или книги, эпиграфические надписи служат ценным источником для изуче¬ ния социально-экономических отношений и политической исто¬ рии народов. В значительной мере по клинописным надписям была восстановлена история Ванского царства—-древнейшего рабовладельческого государства на территории СССР >. Боль¬ шой материал для освещения истории Скифии и греческих ко¬ лоний Причерноморья VI—I вв. до н. э. дают найденные в Гре¬ ции и на юге нашей страны тексты на мраморных плитах* 2. Важ¬ ные сведения по истории Сибири содержатся в минусинских и томских «писаницах» (тексты на береговых скалах) и орхоно- енисейских надписях3. Интересные сведения по истории одного из рабовладельческих государств Средней Азии III в. до н. э. — III в. н. э. Парфянского царства содержатся в текстах, нанесен¬ ных черной краской на глиняных черепках, найденных в городи¬ ще Нисе, неподалеку от Ашхабада4. Из памятников древнерус¬ ской эпиграфики большой интерес представляет вырезанный на камне текст об измерении тмутараканским князем Глебом Свя¬ тославичем ширины Керченского пролива в 1068 г.5. Подавляющее большинство эпиграфических надписей сдела¬ но в тот исторический период, когда письменность была ,в не¬ развитом состоянии. К тому же материал, на котором они дела¬ лись, создавал большие трудности для графического изображе¬ ния текста. В силу всего этого понять такие надписи невозмож¬ Г. А. Меликишвили. К истории древней Грузии. Тбилиси, Изд-во АН Груз. ССР, 1959; Б. Б. Пиотровский. Ванско° царство Урарту. М., Изд-во Восточ. лит., 11959, 2 «Античные города Северного Причерноморья. Очерки истории и куль¬ туры», т. 1. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1955. 3 С. Е. Маслов. Памятники древнетюркской письменности М.—Л Изд-во АН СССР, 1951. 4 И. М. Д ь я к о н о в, М. М. Д ь я к о н о в и В. А. Л и в ш и ц. Докумен¬ ты из древней Ннсы. «Вестник древней истории», 1953, № 4. 5 А- С. О р л о в. Библиография русских надписей XI—XV вв. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 13—15, 167—182, 219. 2. Методика исторического исследования 33
но без предварительной, зачастую очень сложной работы по их дешифровке, а в связи с этим по изучению алфавита, термино¬ логии и особенностей графики. Решением этих задач занимается вспомогательная истори¬ ческая дисциплина — эпиграфика, требующая от ученого спе¬ циальных знаний и особых исследовательских приемов. В ре¬ зультате работы, проведенной специалистами в области эпи¬ графики, историки получают готовые тексты, переведенные на тот или иной язык. И это значительно облегчает использование эпиграфических надписей в качестве исторического источника, так как после этого приемы работы над ними уже мало чем отличаются от приемов исследования текстов, написанных на пергаменте, папирусе или бумаге. Очень близки к эпиграфическим надписям граффити—тексты, выцарапанные на стенах зданий, сосудах и других изделиях из глины, дерева и металла. Такого рода надписи делали ремес¬ ленники Древней Руси "на горшках, пряслицах, бронзовых цер¬ ковных арках. Древнейшая из них относится к X в.1. Они свиде¬ тельствуют о том, что грамотность на Руси уже в X—XI вв. бы¬ ла распространена среди ремесленников и горожан, и дают не¬ который материал для изучения письменности, языка, религи¬ озных культов, быта. К надписям граффити относятся и берестяные грамоты, т. е. письма и документы, тексты которых выдавливались острой па^- лочкой (костяной или металлической) на внутренней влажной стороне слоя березовой коры, специально обработанной. Они были широко распространены на Руси в XI XV вв. в силу того, что пергамент и бумага, на которых писали в древности, были дороги для большей части населения. „ Отнесение берестяных грамот к надписям граффити М. н. 1и- хомиров мотивирует тем, что «палеографические наблюдения, сделанные на основании известной нам пергаментной и бумаж¬ ной письменности, применимы к ним только частично. Буквы на берестяных грамотах дольше сохраняют геометрический харак¬ тер, что связано с материалом и орудиями письма, так как вы¬ давливать округлые линии на коре более затруднительно, чем писать прямые. Эта палеографическая особенность грамот на бересте затрудняет их датировку и при поверхностном изучении может создать неправильное представление о времени их на¬ писания» 2. Первые берестяные грамоты были найдены в Новгороде в 1951 г. участниками археологической, экспедиции, руководимой А. В. Арциховским. Сейчас этих грамот известно более четырех¬ i д А Авдусин М. Н. Тихомиров. Древнейшая русская надпись. «Вестник АН СССР», 1950, № 4, стр. 74-77. па„п1р11 2 А. В. Арциховский, М. Н. Тихомиров. Новгородские грамоты на бересте. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. 14. 34
сот. Кроме того, несколько грамот найдено археологами в Смог ленске, Пскове и Витебске. Большинство берестяных грамот представляют собой част¬ ные письма по бытовым и хозяйственным вопросам. Это —дол¬ говые обязательства, записи феодальных повинностей, купече¬ ские расчеты, жалобы, духовные завещания и др. Многие из них дают материал для изучения феодальных повинностей и других сторон жизни феодальной Руси. Эти документы свидетельствуют также о том, что актовая (т. е. деловая) переписка была обычным явлением на Руси, и о распространении грамотности среди низших социальных слоев населения ’. Основная масса письменных исторических источников дошла до нас в виде рукописей, т. е. текстов, написанных от руки на папирусе, особым образом выделанной телячьей коже (перга¬ менте) и бумаге* 2. До изобретения книгопечатания все письменные источники (исключая надписи эпиграфические и граффити) были, разуме¬ ется, только рукописными. Но и после этого лишь малая часть материалов печаталась в типографиях. Подавляющее число их издавать не имело никакого смысла, да и не было никакой воз¬ можности. Поэтому в рукописях сохранились почти все доку¬ менты текущего делопроизводства правительственных канцеля¬ рий как в центре, так и на местах, личная переписка и многие другие материалы. Сочинения и прочие материалы, изданные типографским пу¬ тем, тоже являются историческим источником. В большинстве случаев они представляют собой последнюю редакцию текста, выправленную автором, и в наибольшей мере выражают его взгляды3. Бывает, однако, и так, что они искажают мысли авто-' ра, отражая изменения текста со стороны редакторов и цензу¬ ры. Решить этот вопрос можно лишь после изучения рукописи. Но и в тех случаях, когда редактор или цензура не меняли пер¬ воначальный авторский текст, исследователю зачастую необхо¬ димо пенять процесс создания того или иного произведения или документа, а публикация отражает лишь последний этап его создания. В силу всех указанных причин важен как источник не только напечатанный текст, но и все подготовительные к не¬ му материалы4. Наконец, историку важно знать, какие допол¬ нения и правки вносил автор в уже опубликованный текст, ко¬ торый вторично уже не издавался, а потому сохранялся лишь в Характеристику берестяных грамот и список литературы о них см. в статье Д. А. Авдусина. Берестяные грамоты. СИЭ, т. 2, стр. 347 348. стр 12 ^ Лихачев. Текстология. Краткий очерк. М.—Л., «Наука», 1964, гг ^ е л ь ч и к о в. Пути и навыки литературоведческого труда М «Наука», 1965, стр. 176—177. 4 Та м же, стр. 179—183. 35
рукописном виде. Все это свидетельствует о важном значении рукописей для историка. Из рукописных материалов наибольшую ценность для исто¬ риков представляют подлинники. Подлинной является рукопись, текст которой принадлежит тому автору и возник в том месте, времени и условиях, какие приписывают ему создатели рукопи¬ си или какие вытекают из ее внешних признаков и содержания, если в рукописи не называется имя автора, место, время или ус¬ ловия ее возникновения. Это определение для древнерусских рукописей требует уточнения, так как произведения XI—XVII вв. считались подлинными и в том случае, если их создатели вклю¬ чали в свой текст без всяких оговорок отрывки и даже целые сочинения, бывшие в их распоряжении. Каждая новая летопись, например, хотя и включает в свой состав предшествующие ей тексты, зачастую без всяких изменений, должна рассматривать¬ ся как самостоятельное произведение, а ее рукопись как под¬ линник '. Подлинники представляют наибольшую ценность для исто¬ рика. Однако число дошедших до нас подлинных письменных памятников, относящихся к ранним периодам истории нашей ро¬ дины, очень незначительно. Мы, например, не знаем ни одной подлинной рукописи ранее середины XI столетия. От второй по¬ ловины этого века сохранилось всего 7 подлинных рукописей. Все это — церковные книги1 2. Они представляют большую ценность как источники для изучения истории русской письменности и культуры. Но для исследования социально-экономических отно¬ шений в Древней Руси и других вопросов его истории они ниче¬ го не дают. От XII в. сохранилось всего 8 подлинных памятников пись¬ менности, из них 6 церковных книг и два акта 3. Очень неболь¬ шие по объему, эти акты представляют значительный интерес для историка как первые подлинные документы, рисующие фе¬ одальное землевладение и хозяйство в Древней Руси4. Подлинных письменных памятников, датируемых XIII в., до¬ шло до нас 20, причем семь из них возникли до монголо-татар¬ ского нашествия на Русь. Среди рукописей XIII в., пожалуй, наи¬ больший интерес представляет самый ранний из известных списков Кормчей (1282 г.)—сборника правил (канонов), отно¬ сящихся к церковному управлению, который затем стал руко¬ водством и для княжеского суда. В его составе находится древ¬ 1 Д. С. Лихачев. Текстология. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 338—339. 2 Л. В. Черепнин. Русская палеография. М., Госполитиздат, 1956, стр. 130. ' \ 3 Н. Маркс. Две старейших русских грамоты из дошедших до нас в подлинниках. Древности. Тр. Московского археологического общества, т. 24. М., 1914, стр. 1—И. 4 М. Н. Т и х о м и р о в. О частных актах в Древней Руси. «Исторические записки», т. 17. М., Изд-во АН СССР, 1945, стр. 226—233. 36
нейший из дошедших текстов Русской Правды пространной ре¬ дакции. ^ Большую ценность представляют также подлинные акты XIII в. — договоры Великого Новгорода с великими князьями, договоры Новгорода, Пскова, Смоленска и Полоцка с немец¬ кими князьями, духовная грамота знатного новгородца Климен¬ та 1258— 1268 гг. и др. V Число сохранившихся подлинных рукописей от каждого по¬ следующего столетия непрерывно увеличивается. Тем не менее количество йх до XVI в. включительно очень невелико. И это не случайно. На протяжении долгого времени на Руси были очень неблагоприятные условия для сохранения рукописей. Кроме княжеских канцелярий и монастырей, никто вообще не считал нужным заботиться об этом. Но и в указанных хранилищах (мо¬ настыри и княжеские канцелярии) сберечь рукописи было труд¬ но, потому'Что населенные пункты (в то время в большей части деревянные) непрерывно подвергались пожарам, разоритель¬ ным набегам со стороны феодалов соседних княжеств, опусто¬ шительным нашествиям кочевых племен, монголо-татар, ливон¬ ских немцев, а в начале XVII в. польско-шведских инвервентов. Постепенно складывались более благоприятные условия для сохранения документов, но еще долгое время они продолжали уничтожаться в огромном количестве. Так, во время московско¬ го пожара 3 мая 1626 г., сгорел царский дворец, палаты патри¬ арха и все центральные московские приказы, а вместе с ними все сохранявшиеся там документы. Вот почему, по словам одно¬ го исследователя, то, что уцелело от предшествующего времени, «представляет жалкие только остатки, вынесенные с пожара или сохранившиеся в частных руках в уездных съезжих избах и разрядах больших городов, как Новгород, и в монастырях»1 2. И в дальнейшем много архивных документов погибало от неб¬ режного хранения3, а часть из них уничтожалась сознательно, например, по политическим соображениям. Тем не менее от де¬ сятилетия к десятилетию их сохранялось все больше и больше, а уже от XVIII и последующих столетий число дошедших до нас подлинных письменных источников насчитывалось десятками и сотнями тысяч. В тех случаях, когда не имеется подлинников, независимо от того, исчезли ли они навсегда или не разысканы, исследователи обращаются к копиям, т. е. к текстам, списанным с оригинала и 1 Л, В. Черепнин. Русская палеография, стр. 192—202. 2 Н. Н. Ардашев. Дипломатика. Лекции, читанные в 1907—1908 гг. М., 1908, стр. 8. 3 А. В. Черно в. История и организация архивного дела в СССР. М., 1940, стр. 49; И. Л. Маяковский. Очерки по истории архивного дела в СССР. М., 1960, стр. 136—137, 163—165, 172; И. Ф. Колесников. Древние рукописи. От памятника старины до исторического источника. М., 1914 стр. 4—7, 21—27. 37
точно повторяющим его текст '. При создании копии переписчи¬ ки часто допускали ошибки и искажения текста, но если они бы¬ ли ненамеренными, то и такой текст признается копией. Обычно считается, что чем ближе копия по времени стоит к оригиналу, тем точнее она передает его текст. Однако часто бы¬ вает наоборот, так как многое зависит здесь от личных качеств переписчика и условий, в которых он работал. Так, некоторые списки Пространной Правды XVI в. передают ее первоначаль¬ ный текст лучше, чем списки XV в.1 2. Копия имеет значение для историка и в тех случаях, когда подлинник находится в распоряжении исследователя, но уже после снятия копии подвергся порче и в отдельных местах не может быть прочтен. Так, копия одного из сохранившихся спис¬ ков Псковской летописи, снятая до того, как он был испорчен, передает текст лучше, чем подлинник3. Понятно, почему в этом случае исследователи обращаются не только к подлинни¬ ку, но и к его копии. Бывает и так, что после снятия копии составитель еще про¬ должал работу над своим документом. Такая копия отражает один из этапов работы автора над ним и тоже должна быть ис¬ пользована историком. Так поступили, например, Г. Л. Гейер- манс и С. Н. Валк, восстановившие историю создания рукописи «древних законов» В. Н. Татищева, представленной им в 1740 г. в Академию наук4. Тексты, переписанные с подлинника слово в слово, но с «ис¬ правлением» лишь терминологии подлинников, неприемлемой для копииста или его заказчиков, тоже именуются копиями. По установившейся традиции правительственные чиновники перепи¬ сывали и отправляли в высшую инстанцию копии «подметных писем», воззваний руководителей народных движений, кресть¬ янских войн XVII — XVIII вв. Проанализировав подобные тексты, относящиеся к восста¬ нию К. Булавина, Е. П. Подъяпольская установила, что в них восставшие именуются «ворами» и «изменниками», сподвижни¬ ки К. Булавина —«воровскими казаками» и т. д. Весь же рс- тальной "текст таких документов дается без изменений. Признав такие документы копиями прелестных писем К. Булавина, тре¬ бующими, однако, при работе над ними учета изменений в тек¬ сте, сделанных переписчиками, Е. П. Подъяпольская значитель¬ 1 Д. С. Лихачев. Текстология. Краткий очерк, стр. 12. 3 М. Н, Тихомиров. Источниковедение истории СССР, ч. 1. М., 1940, стр, 11. 3 «Псковские летописи», вып. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1941, стр. LX. 4 Г. Л. Гейерманс. Татищевские списки Русской Правды. Проблемы источниковедения, т. III. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1940; С. Н. Валк. Та¬ тищевские списки Русской Правды. Материалы по истории СССР, вып. V. М„ Изд-во АН СССР, 1958. стр. 610—613; Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 198—2001. 38
но расширила возможности исследования Булавинского восста¬ ния и, изучив такие документы, внесла1 много нового в понима¬ ние его характера, движущих сил и идеологии К Особый характер имеют копийные книги, в которых помеща¬ лись копии с не дошедших до нас документов XV—XVII вв. Они состояли из материалов определенного содержания (дипломати- тического, хозяйственного), которые и использовались в качест¬ ве справок. Подавляющее число документов переписывалось без изменений. Но, как установил Л. В. Черепнин, в копийные кни¬ ги попадали не все документы. Они специально подбирались с определенной классовой и политической целью. Поэтому не только каждый документ в отдельности может использоваться как копия с не дошедших до нас оригиналов, но и комплекс их, составляющий копийную книгу, должен рассматриваться как подлинный документ той эпохи, когда книга возникла 2. Наконец, имеют значение и копии, снятые с научными целя¬ ми, особенно в тех случаях, когда оригиналы не сохранились, Много копий подобного рода хранится, например, в ЦГАДА в «портфелях Г. Ф. Миллера» и в фонде управляющего Москов¬ ским архивом Коллегии иностранных дел в 1814—1840 гг. А. Ф. Малиновского. Они широко используются историками3. Если рукопись создана не тем лицом, кому это приписывает¬ ся, и возникла не в том месте, времени и условиях, в которых по всем признакам должна/была появиться, и если к тому же она не является копией не сохранившегося документа, а сфальсифи¬ цирована с какой-либо определенной целью, она считается под¬ дельной 4. Долгое время историки считали незаслуживающей внимания всякую поддельную рукопись. В какой-то мере это признается верным и сейчас. Подделку нельзя использовать как источник, подобно подлиннику или копии. Но постепенно было установлено значение подложного документа для определения мотивов, по которым он создавался. По словам Д. С. Лихачева, подложные документы «за ред¬ ким исключением не годятся для изучения как рассказ о стари¬ не», но «могут быть использованы в исследовании как остаток •старины»5, разумеется, той, когда были сделаны эти подделки. Вместе с тем некоторые подложные документы имеют значе¬ ние не только самим фактом своего существования, но и тем 1 Е. П. Подъяпольская. Восстание Булавина. М., Изд-во АН СССР 1962, стр. 35—46, 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч. 2 М., Изд-во АН СССР, 1951, стр. 4—6, 10—11, 15—16. 3 ЦГАДА. Путеводитель, ч. 1. М., 1941, стр. 151, 154. 4 Разновидностью поддельных документов являются и подложные. В за- кокодательетве и юридической практике они выделяются особо, так как фабрикация их считается преступлением (См.: «Советское уголовное право». Часть особенная. Под ред. М. Д. Шаргородского, Н. А. Беляева. М. 1962, стр. 347—352). ’ 5 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 332. 39
содержанием, которое в них вкладывалось, так как проливают свет на отдельные стороны общественной жизни людей. Содер¬ жание такого документа приобретает значение для историков, например, тогда, когда подлинные акты того времени, к которо¬ му относится этот документ, не дошли. В этом случае, по сло¬ вам одного исследователя, он «дает нам формулу не дошедших до нас актов, и, если возможно доказать близость копии к быв¬ шему у фальсификатора образцу, может служить и к определе¬ нию реальных бытовых черт времени, к которому его относит подделыватель» ‘. Очень интересные соображения по этому по¬ воду были высказаны М. Н. Смирновым. «Можно даже, выра¬ жаясь несколько парадоксально, сказать, что частный акт тем подлиннее, чем он более подложен, — писал исследователь. — Всякий подделыватель, несомненно, прежде всего стремится к тому, чтобы его документ сохранял все реквизиты подлинного. В то время как для честного контрагента суть и цель сделки ле¬ жит в изменении отношений, для «подпищика» ближайшая за¬ дача создать такой выполняющий все требования закону доку¬ мент, который бы ничем не отличался от подлинного и вызывал бы в силу этого необходимое изменение отношений. Факты, из¬ ложенные в поддельном документе, конечно, не соответствуют действительности, но отношения, в нем изображенные, теорети¬ чески вполне достоверны. Для правосудия подложный документ ничтожен, для дипломатики он имеет такое же значение, как и подлинный»1 2. Таким образом, все дошедшие до нас рукописные материа¬ лы: и подлинники, и копии, и подделки используются исследова¬ телями как исторический источник. Однако значение каждого из них, так же как цель, форма и степень использования, будут различными. С тех пор, как возникло книгопечатание, важной формой письменных источников стали печатные материалы — книги, га¬ зеты, журналы, прокламации, листовки и пр. Печатные источни¬ ки, как уже говорилось, в большинстве случаев отражают по¬ следнюю редакцию авдорского текста, а следовательно, наибо¬ лее четко выражают мысли автора. Они более доступны иссле¬ дователю, так как распространены в более или менее значитель- льном количестве экземпляров и учтены в библиографических указателях. Участие в создании печатных произведений автора и целого ряда лиц — наборщиков, корректоров, редакторов и др. способ¬ ствует представлению об абсолютной достоверности и точности 1 И. А. Л и н н и ч е н к о. Грамоты галицкого князя Льва и значение под¬ ложных документов как исторических источников. Изв. отд. русск. языка и словесности Имп. Акад. наук, 1904, т. IX, кн. 1, стр. 90. 2 М. Н. Смирнов. Некоторые замечания о дипломатическом анализе частного документа. В сборнике статей, посвященных А. С. Лаппо-Данилев- скому. Пг., 1910, стр. 28. 40
печатных источников. Однако оно нс всегда соответствует дей¬ ствительному положению вещей. Б. В. Томашевскому принадле¬ жит парадоксальное, но очень меткое высказывание, что «книго¬ печатание отнюдь не идеальный способ передачи текста про¬ изведения, созданного его автором» *. При издании каждая ру¬ копись может быть подвергнута искажению со стороны всех кто участвует в ее создании, даже самого автора. Поэтому пе¬ чатные источники требуют к себе критического отношения. Мно¬ гие из приемов научной критики, используемых при изучении рукописей, применяются и при анализе печатных материалов. Кроме того, печатные материалы требуют и своих специфиче¬ ских приемов исследования. Их разрабатывает текстология1 2. Опираясь на эту научную дисциплину, советские ученые широко используют печатные материалы как исторический источник. В. Томашевский. Писатель и книга. М., «Искусство», 1959, 1 Б. стр. 27. 2 О содержании и задачах изучения печатных текстов см. в сб,- «Основы текстологии» М Изд-во АН СССР, 1962; Б. В. Т о м а ш е в с к и й. Писатель и книга, и. И. Прохоров. Текстология, М., «Высшая школа», 1966.
Глава II ВИДЫ ПИСЬМЕННЫХ источников § 1. Решение вопроса о классификации письменных источников в советской литературе Стремление разобраться во все увеличивающейся массе исто¬ рических источников, потребность с наибольшей полнотой выявить источники по определенной теме и установить методы их научного изучения вызывает необходимость не только клас¬ сификации всех исторических материалов на типы, но и даль¬ нейшего разделения письменных источников на отдельные ро¬ ды, виды и группы. Необходимость классификации и систематизации письмен¬ ных источников давно уже признана всеми историками. Однако в решении этой задачи они не пришли к общему мнению. Одна из главных причин — отсутствие единого принципа, который должен лежать в основе классификации. Некоторые исследователи считают возможным делить пись¬ менные источники на виды и группы по содержанию. Однако при попытке осуществить это на практике историки сталкивают¬ ся с теми же трудностями, с какими им приходится иметь дело во время разделения всех источников по этому принципу на ти¬ пы. Так, ни один письменный источник не отражает только со¬ циально-экономические отношения или историю общественно- политической мысли, как правило, он выражает несколько сто¬ рон общественной жизни одновременно. Столь же мало эффективной является попытка других исто¬ риков положить в основу классификации письменных источни¬ ков их происхождение. Обычно исторический источник не возни¬ кает в какой-то одной сфере жизни. Но даже тогда, когда это происходит, он отражает, как правило, не одну, а много сторон исторического прошлого, и стремление выработать общие прим- 42
ципы исторического анализа отдельных видов или групп пись¬ менных источников, выделенных в соответствии с указанными принципами, наталкивается на еще большие трудности, чем в первом случае (См, главу I, !§ 2). Несколько большим признанием в настоящее время пользу¬ ется классификация письменных источников, в основе которой лежит деление их на остатки и предания. Так, И. Л. Шерман делит все письменные источники на две группы: актовые, или документальные материалы и источники повествовательные. Считая первые из них остатками, а вторые историческими пре¬ даниями, И. Л. Шерман утверждает, что «актовые или докумен¬ тальные источники для исторической науки имеют первенству¬ ющее, основополагающее значение. Актовые материалы — это, можно сказать, фундамент науки. Они более достоверны, чем повествовательные, так как откладываются непосредственно в процессе деятельности учреждений, организаций, официальных лиц». Наоборот, «повествовательные источники по своей досто¬ верности уступают актовым, так как они более субъективны» >. Эта классификация тоже вызвала возражение , у многих со¬ ветских историков. Они указали на неправомерность включения в состав актового материала ряда источников на том лишь ос¬ новании, что они не подходят под понятие повествовательных, в том числе законодательных документов, официальной пере¬ писки и пр. 1 2, без учета такого важного признака актов, как ис¬ торико-правовая форма. Было указано также на полную неос¬ новательность предпочтения одной группы (вида) исторических источников (актов)—-другой3. Более стройную систему классификации и систематизации письменных источников выдвигает Л. Н. Пушкарев. Он предла¬ гает прежде всего разделить их на два рода: делопроизводст¬ венные и повествовательные. Затем делопроизводственные он делит на 4 вида: картографические, статистические, актовые и канцелярские, а повествовательные также на 4 вида: личные, -художественные,, исторические и научные. Наконец, источники, входящие в каждый из указанных видов, он группирует следу¬ ющим образом: Картографические: а) карты, планы исторические; б) карты, планы политические; в) карты, планы экономические.. Статистические: а) экономическая статистика; б) статистика народонаселения; в) политическая и культурная статистика. 1 И. Л. Шерман. Русские исторические источники X—XVIII вв. Изд-во Харьковского ун-та, 1959, стр. 9—10. 2 Т а м же, стр. 9. ■ ? В. М. К а б у з а н, О. М. М е д у ш е в с к а я, А. Т. Н и к о л а е в а. О новой книге по русскому источниковедению. «Исторический архив», 1961, № 1, стр. 158—159; А. Н. Мальцев. О книге И. Л. Шермана по русскому источ¬ никоведению периода феодализма. «Научные доклады высшей школы. Исто¬ рические науки», 1961, № 3, стр. 204—205. 43
Актовые: а) акты политические; б) акты социально-экономи¬ ческие; в) акты юридические. Канцелярские источники: а) грамоты; б) реестры, книги, указы; в) деловая переписка. Личные: а) письма; б) дневники; в) мемуары. Художественные: а) очерки (корреспонденции); б) лирика, драма; в) романы, рассказы, повести. Исторические: а) исторические повести; б) хронографы, в) летописи. Научные: а) исторические труды; б) философско-социологи¬ ческие труды; в) географические описания1. В этой классификации и систематизации письменных источ¬ ников, которая во многом может быть принята, на мой взгляд, не выдерживает критики прежде всего деление источников на два рода. В основу этого деления автор кладет «преобладание отображения или воплощения действительности»2. Но ведь это и есть то самое преобладание в источнике остатка факта или предания о нем, которое, по словам Л. Н. Пушкарева, не может дать основу для деления источников на роды или виды3. Види¬ мо, поэтому так неубедительно обоснование автором критерия для деления источников на роды: «Если источник,—пишет он,— больше рассказывает о прошлом, совершившемся до возникно¬ вения самого источника, а о настоящем говорит мало или во¬ обще ничего не говорит, — то перед нами источник повествова¬ тельный; обратное соотношение двух этих процессов говорит о там, что имеем мы дело с документальным источником. Однако оба эти процесса всегда существуют в любом историческом ис¬ точнике» (курсив наш. — А. Я.)4. В силу указанных обстоятельств я вслед за большинством советских историков считаю, что нет смысла делить письменные источники на два рода. Более целесообразно сразу делить их на виды. Из всех предложенных советскими историками наиболее удачным представляется такое разделение их на виды, в основе которого лежит тот же принцип, который выше был установлен и для классификации всех исторических источников на типы. Определяющим признаком должна быть внутренняя форма ис¬ точника, его структура, выражающая диалектическое единство происхождения, содержания и формы исторического источника. Признание внутренней формы источника, его структуры как основного признака, на основе которого письменные источники делятся на виды, создает большие удобства, так как позволяет 1 Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация..., стр. 474—478 и табл. IV—V. 2 Т а м ж е, стр. 386. 3 Т а м же, стр. 68, 79, 87, 170, 314, 384—385, 446. 4 Т а м же, стр. 387. 44
применять к каждому виду общие приемы источниковедческой критики. Вместе с тем это не может вызывать возражений и с точки зрения теоретической. В историческом источнике так же, как и во всех явлениях, содержание обязательно воплощается в ка¬ кую-то форму, соответствующую ему, имеет определенную структуру. В то же время невозможно представить себе аб¬ страктную форму, лишенную какого бы то ни было содержа¬ ния. Следовательно, внутренняя форма, структура источника должна быть признаком, без учета которого невозможно делить письменные источники на виды Этого принципа придерживается большинство советских ис¬ ториков, хотя между ними имеются отдельные расхождения, возникающие главным образом в связи с применением его на практике. Так, одни, например, в качестве основных видов письмен* ных источников называют повествовательные, законодательные и актовые. Другие добавляют к ним документы текущего дело¬ производства. Третьи выделяют в особый вид летописи, между¬ народные договоры, статистические материалы, архивные доку¬ менты и т. д. В диссертации Л. Н. Пушкарева справедливо ука¬ зано на объективные трудности, возникающие при делении ис¬ точников на виды. «Всеобщая связь и взаимозависимость явле¬ ний в природе, — пишет исследователь, — в области источнико¬ ведения проявляется, в частности, в глубокой органической вза¬ имосвязи отдельных видов и разновидностей источников между собой. Все это приводит к тому, что многие виды и разновидно¬ сти письменных источников образуют группы или комплексы близких, однородных по своему характеру источников»1 2. Нель¬ зя, например, пишет Л. Н. Пушкарев, как это делают некоторые историки, считать одним видом письменных источников периоди¬ ческую печать, так как она состоит из материалов с разной внут¬ ренней структурой (официальные документы правительства, корреспонденция, художественные произведения и т. д.). По тем же причинам не будет составлять один вид источников ста¬ тистические и военно-оперативные документы, архивные мате¬ риалы и т. д.3. Отдельные историки считают, что каждый вид исторических источников может существовать на протяжении сравнительно небольшого исторического периода, а затем исчезает. Поэтому, как пишет В. К- Яцунский, ранний этап истории СССР (до на¬ чала XII в.) представлен шестью видами (у него — группами) письменных источников, а период развитого феодализма—две¬ 1 Л. Н. Пушкарев. Формы и содержание исторического источ¬ ника. «Советские архрвы», 1966, № 5, стр. 34 и след. 2 Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация..., стр. 410. 3 Там же, стр. 410—416. 45
I надцатью1. По мнению В. И. Стрельского, письменные источни¬ ки эпохи империализма можно разделить на 7 видов (групп) 2 Из сопоставления видов (групп), выделенных указанными авто¬ рами, видно, что лишь некоторые из них существуют на протя¬ жении нескольких исторических периодов. Большая часть групп присуща лишь одному периоду. Мнение В. К- Янунского, В. И. Стрельского и ряда других историков о том, что каждый вид письменных исторических ис¬ точников может существовать в пределах определенного време¬ ни, должно быть принято. Однако едва ли имеются достаточные основания для того, чтобы замыкать деление письменных источ¬ ников на виды в пределах сравнительно небольших историче¬ ских периодов. Более убедительным представляется мнение А, Д. Люблинской. Как и все советские ученые, она исходит из того, что источники возникли в результате общественной дея¬ тельности людей и прежде, чем стать материалом для историче¬ ских исследований, выполняли для современников функции до¬ кументов и законов, обеспечивавших интересы различных со¬ циальных групп, или же являлись частью событий того времени, записью или отражением их в какой-либо иной форме. Поэтому «каждый отдельный источник, — как пишет А. Д. Люблин¬ ская,— должен изучаться не изолированно, а как часть единого целого и как своеобразное отражение определенных сторон ис¬ торического процесса»3. Из этого вытекает задача источниковедения: руководствуясь марксистско-ленинской методологией, устанавливать закономер¬ ность в появлении, развитии и отмирании отдельных типов и ви¬ дов исторических источников в связи с развитием обществен¬ ных отношений, оценивать общественное значение и роль источ¬ ников не в отрыве от жизни, а в ходе развития той или иной страны, а также в процессе активного воздействия надстройки на базис. Руководствуясь этим методом, она приходит к выво¬ ду, что «каждому общественному строю (курсив наш. — .4. Я.) присущ свой особый круг исторических источников, со¬ держание которых определяется своеобразием, свойственным базису и надстройке данного общественного строя, а внешняя форма зависит от соответствующего уровня развития матери¬ альной культуры и техники письма»4. На этом основании будет более правильным признать от¬ дельным видом источники, имеющие устойчивую структуру, со¬ храняющие общие признаки происхождения и бнутренней фор¬ В. К. Я цуне к ий. К вопросу о классификации письменных истори¬ ческих источников в курсе источниковедения истории СССР. ТМГИАИ т' II ' стр. 138—139 ! В. И. Г т р е с к и й. Источниковедение истории СССР. Период им¬ периализма); Конец. XI \ в. -1917 г:, стр. 27. 3 А. Д. Люблинская;. Источниковедение средних веков. Изд-во Ле- нингпалского ун-та, 1955, стр. 5^6. 4 Т а м же. .. .. '46
мы и’позволяющие применять к ним единые приемы исследова¬ ния в пределах большого исторического периода, например, об¬ щественно-экономической формации, какой-нибудь эпохи или даже всей‘истории классового общества. Внутри каждого вида должны быть выделены группы и подгруппы, различающиеся между собой некоторыми второстепенными чертами. Каждая из них может существовать в течение более короткого промежут¬ ка времени, а затем исчезнуть. Признавая в целом удачным приведенное выше деление пись¬ менных источников на виды, предложенное Л. Н. Пушкаревым, необходимо выделить в самостоятельный вид законодательство. Те исследователи, которые не делают этого, заключают законо¬ дательство в состав актового материала на том основании, что происхождение и классовое содержание многих актов (особенно государственных) и законов, а также методика их исследова¬ ния совпадают. Такое совпадение, на мой взгляд, свидетельст¬ вует лишь о том, что отделить эти группы одну от другой дей¬ ствительно трудно. И тем не менее законодательство имеет ряд черт, Которые дают основание выделить его в силу специфики содержания и внутренней формы в самостоятельный вид пись¬ менных источников. Помимо этого мы вслед за С. М. Каштановым считаем необ¬ ходимым из числа актов выделить в особую группу акты в узком смысле слова, т. е. документы договорного характера, оформля¬ ющие всякого рода сделки. «С методологической точки зре¬ ния,— как справедливо указывает С. М. Каштанов, — необходи¬ мость выделения источников договорного характера из общей массы «документов» обусловлена фактом существования в си¬ стеме социально-экономических и политических связей таких групп отношений, которые получают оформление в виде юриди¬ ческих сделок и договоров: следовательно, выделение это не ис¬ кусственно... С методической точки зрения, без отделения дого¬ ворных документов от просительных, процессуальных, указных, законодательных и т. п. невозможно разработать специальные приемы дипломатического анализа» *. В дальнейшем в центре нашего внимания будут находиться не все виды и группы письменных источников. Такую работу не¬ возможно выполнить в рамках одной книги. Из общего числа видов и групп письменных источников будут выделены глав¬ ным образом те, которые имеют наибольшее значение для раз¬ работки интересующего нас периода истории феодальной Рос¬ сии. Обратимся к общей характеристике этих видов письменных источников. ! С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики. Автореф. докт. дисс. М., 1968, стр. 14. 47
§ 2. Акты, грамоты и другие официальные документы В эту группу входят акты в- узком смысле этого слова, т. е. документы, в которых в форме определенных юридических норм фиксировались экономические или политические сделки, а так¬ же и в более широком смысле — все вообще официальные мате¬ риалы: грамоты и другие распоряжения верховной власти и центральных учреждений, записи, протоколы и т. п., составлен¬ ные в порядке, предусмотренном законом, в которых оформля¬ лись судебные решения, фиксировались имущественные и иные права, привилегии, обязанности отдельных лиц или удостоверя¬ лись юридические факты *. Акты, грамоты и прочие официальные документы фиксирова¬ ли отношения между частными лицами, частным лицом и госу¬ дарством, церковью и государством, а также между государ¬ ствами. Наши правоведы отмечают, что акты, грамоты и другие офи¬ циальные документы совершаются и индивидуальными, и кол- лективнымиюубъектами права. Часть из них имеет чисто осве¬ домительный характер (памяти, промемории in т. п.), другие — носят характер удостоверительный (договоры, купчие и пр.); не¬ выполнение правовых норм последних влечет за собой юриди¬ ческие последствия1 2. Юридические акты могут совершаться представителями го¬ сударственной власти. В этом случае их следует отличать от законодательства. Главное различие между ними состоит в том, что в законодательстве верховная власть выступает в качестве источника права и создает правовую норму, в акте же верхов¬ ная власть действует на основе существующих норм. Деятель¬ ность верховной власти, выраженная в акте, имеет индивиду¬ альный характер и фиксирует «возникновение, изменение, пре¬ кращение правоотношений или наступление иных конкретных юридических последствий» 3. Эта общая характеристика актов и грамот нуждается, одна¬ ко, в ряде уточнений. В условиях феодальной эпохи, особенно до установления аб¬ солютизма, политическая власть была разделена между сюзере¬ ном и вассалами; четкого же различия между государственным и частным правом не было. По этой причине наряду с докумен¬ тами, которые без всяких оговорок могут быть отнесены к чис¬ лу юридических актов, существовали и такие, которые занима¬ ли промежуточное положение между актом и законом. 1 С. М. Каштанов. Акты. СИЭ, т. 1, стб. 313; его же. Грамоты. СИЭ, т. 4. стб. 690—691. 2 С. А. Красавчике в. Югшдические факты в советском гражданском праве. М„ Госюриздат, 1958, стр. 24. 3 О. С. И о ф ф е, М. Д. Ш а р г о р о д с к и й. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, стр. 251. 48
Мы относим к числу юридических актов судебные решения (правые грамоты, судные списки и пр.) на том основании, что в них выносится решение по какому-либо поводу на основе су¬ ществующих правовых норм. Но в эпоху феодализма таковых норм, зафиксированных в законах, часто и не существовало. Поэтому в судебных решениях, принятых по частному поводу, нередко одновременно создавались и правовые нормы. Нельзя считать случайным'тот факт, что феодальная эпоха во всяком случае до абсолютизма не знала отличия закона от судебного решения. К числу актов относятся и жалованные грамоты как доку¬ менты, которыми закреплялись за юридическими лицами земля и разные права и привилегии. Но при этом не следует забывать, что жалованные грамоты исходили от носителей верховной (светской или церковной) власти и обладали силой законов, что «в них формулировались нормы материального права» Еще более близки к законам указные грамоты, которые фор¬ мулировали общую правовую норму. Но, во-первых, они отно¬ сили ее к частному случаю или к отдельному лицу, а, во-вторых, не устанавливали правовых норм (которые предполагались уже сущёствующими), а санкционировали их исполнение мерами на¬ казания за нарушение. Что касается уставных грамот, то их можно с полным осно¬ ванием отнести к законам. И если это не делается в данном слу¬ чае, то только по той причине, что действие этих актов не имело всеобщего характера, а распространялось на ограниченной тер¬ ритории. Как явления исторической жизни, акты и грамоты в разное время играли неодинаковую роль. В период становления феода¬ лизма и господства обычного права роль письменного акта бы¬ ла незначительной. В это время фиксированную форму получа¬ ли лишь внешнеполитические отношения (договоры Руси с Ви¬ зантией) и распоряжения князей (уставы Ольги, Владимира, Ярослава). Эпоха развитого феодализма была временем расцвета дого¬ ворных отношений, фиксируемых в многочисленных публично¬ правовых и частноправовых актах. Исследователи отмечают, что и в эпоху позднего феодализма, когда в его недрах вызревали новые, буржуазные отношения происходило дальнейшее увели¬ чение частноправовых актов. Наоборот, число публичноправо¬ вых актов постепенно сокращалось и на смену договоров меж¬ ду князьями-сюзеренами и их вассалами устанавливались отно¬ шения между государственной властью и подданными посредст¬ вом правительственных распоряжений и законов. В это же вре¬ мя происходила стандартизация и частноправовых актов2. 11 С. М. К а ш т а н о ь. Введение к «Жалованным и указным грамотам». ПРП. вы-г1 3 стр. 88. s С. М. К а ш т а н о в. Очерки русской дипломатики, стр. 15—16. 49
Попытки классификации дошедшей до нас массы актов и грамот делались уже в буржуазной правовой и исторической науке. Наибольшее признание получило деление по сугубо фор¬ мальному признаку на публичноправовыё и частноправовые до¬ кументы При этом публичноправовые акты считались пожало¬ ваниями со стороны государства как надклассовой силы «ввиду общего блага единого общественного целого», а частные — как результат свободного волеизъявления отдельных лиц1 2. По существу такой же классификации актов придержива¬ лись советские историки в 30-х — начале 40-х годов3. Но уже во второй половине 40-х годов А. А. Зимин, а затем Л. В. Черепнин предложили свою классификацию актов и грамот, получившую особенно подробное обоснование в работах Л. В. Черепнина. Эта классификация основана на представлении об актах и грамотах, как об исторических явлениях, возникших в опреде¬ ленных условиях места и времени, в определенной обстановке классовой и политической борьбы, а потому носящих на себе отпечаток именно этих условий и проникнутых определенной классовой направленностью и политической целеустремленно¬ стью4. Положив, таким образом, в основу своей классификации место актов и грамот в общественной жизни и значение их для изучения общественных отношений, А. А. Зимин и Л. В. Череп¬ нин (для феодальной эпохи) выделили следующие 9 основных .групп актов и грамот: 1) рисующие борьбу феодалов за землю: купчие, меновные, закладные,, данные, межевые и т. п; 2) характеризующие борьбу феодалов за рабочие руки, за ренту, за власть над непосредственными производителями: по¬ рядные записи, заемные, закладные и служилые кабалы, отпу¬ скные грамоты; 3) утверждающие систему внеэкономического принуждения непосредственного производителя: княжеские жалованные и указные грамоты, закреплявшие за феодалом земельные владе¬ ния и власть над крестьянами; 4) относящиеся к положению торгово-ремесленного населе¬ ния: таможенные грамоты; 1 Д. М. Мейчик. Грамоты и другие акты XIV—XV вв. Московского архива Министерства юстицию В кн.: «Описание документов и бумаг, хра¬ нящихся в Московском архиве Министерства юстиции», кн. 4. М., 1884, стр. 2—3; С. А. Шумаков. Обзор грамот Коллегии экономии, вып. 4. М., 1917, стр. 3—43; А. С. Л а п п оД а н и л е в с к и й. Очерк русской диплома¬ тики частных актов, стр. 31. - A. G. Л а п п о - Д а н п л е в с к н й. Очерк русской дипломатики част¬ ных: актов, стр. 31. 3 Н. Коробков. Русская дипломатика. «Архивное дело», 1940, № 1, стр. 35—-36; И. Колесников. Вспомогательные исторические дисциплины. «Архивное дело», 1940, № 2, стр. 27. 4 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, Стр. 5 7. . £-■' . V •• 50
5) рисующие политические отношения между княжествами: духовные, договорные грамоты; 6) государственного управления: наместничьи, грамоты «в кормление», уставные, губные, земские; 7) феодального суда: правые и пр; 8) внешнеполитические: договорные, докончальные, кресто¬ целовальные, взметные, разметные, складные, опасные, вери¬ тельные; 9) церковного права: указные, уставные и прочие грамоты митрополитов, вкладные, определявшие пожалования в мона¬ стырь земель и прочего имущества *. По словам Л. В. Черепнина, указанная классификация вклю¬ чает в себя деление актов на частноправовые (1 и 2 группы.ак¬ тов) и публичноправовые (3—9 группы) с учетом, однако, того, что и те, и другие носят классовый характер: частноправовые, фиксирующие личные и имущественные отношения между част¬ ными лицами, и публичноправовые, т. е. документы правитель¬ ственного происхождения, выражавшие отношение верховной власти к соседним державам, подчиненным органам управле¬ ния, подданным и т. п.1 2. Приведенная классификация актового материала принята в советской исторической науке, хотя и она не безупречна. Глав¬ ный ее недостаток определяется тем, что каждый акт по своей природе многозначен и его трудно связать с какой-то одной стороной общественной жизни. Так, духовные частных лиц отражают не только борьбу фе¬ одалов за землю, но и за власть над непосредственными произ¬ водителями. Жалованные грамоты свидетельствуют не только об утверждении системы внеэкономического принуждения, но и о борьбе феодалов за землю. Духовные и договорные грамоты ве¬ ликих и удельных князей рисуют не только политические отно¬ шения между княжествами, но и процесс экономического и со¬ циального развития страны в период феодальной раздроблен¬ ности. Однако в каждом акте в большинстве случаев имеется ос¬ новное содержание, которое учитывается при их классифика¬ ции. Опираясь на работы Л. В. Черепнина, А. А. Зимина, С. М. Каштанова, А. И. Копанева и других советских истори¬ ков, распределим основные акты на группы. I. Акты и грамоты, характеризующие борьбу феодалов за землю: 1 Мы привели классификацию Л. В. Черепнина (Русские феодальные ар¬ хивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 62—63). Классификация А. А. Зимина, осно¬ ванная на тех же принципах, несколько отличается от этой. См’.: А. А. 3 и- м и н. Пцограмма курса «Русская историческая дипломатика феодальной эпо¬ хи» (Историко-архивный институт). 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 63—6<. 51
1. Купчие грамоты, оформлявшие покупку и продажу сел. деревень земель, промысловых угодий, движимого имущества (с XII в. '). ' 2. Меновные — документы, оформлявшие обмен земельными владениями(с XIII в.). 3- Заемные, закладные, оформлявшие заем денег под залог имущества, земли, двора и тг п. (с XV е.). 4. Данные — документы, которыми оформлялась передача холопов, сел, деревень, земель, угодий и недвижимого имущест¬ ва монастырям и частным лицам (с XII в.). 5. Межевые, содержавшие описание границ (меж) земельных владений (с XII в.). 6. Отводные, оформлявшие отвод земли и промысловых уго¬ дий с указанием их границ (XV—XVII вв.). 7. Дерные грамоты — купчие на земельные участки, приоб¬ ретенные в полную собственность («дернь»), 8. Разъезжие (разводные), оформлявшие размежевание со¬ седних земельных владений (XV—XVIII вв.). 9. Выкупные, оформлявшие выкуп земельных владений, про¬ мысловых угодий у монастырей (XV—XVI вв.). 10. Деловые (дельные), оформлявшие раздел недвижимого имущества. 11. Духовные частных лиц — завещания о передаче недви¬ жимого и движимого имущества наследникам (с XII в.). 12. Закладные крепости — документы о залоге должником недвижимого имущества, дававшие кредитору право продажи этого имущества с торгов при неуплате долга (с XVIII в.). 13. Кортомные записи — документы, оформлявшие аренду земли на определенный срок (с XVIII в.). II. Акты и грамоты, характеризующие борьбу феодалов за рабочие руки, ренту, власть над непосредственными производи¬ телями: 1. Порядные записи, устанавливавшие обязанности и усло¬ вия («ряд»), на которых юридически свободные люди определя¬ лись в крестьяне, бобыли, половники и т. п. 2. Грамоты полные, оформлявшие поступление людей в пол¬ ное холопство. 3. Грамоты докладные, холопьи, оформлявшие продажу юридически свободных людей в полное холопство, утвержден¬ ные представителями правительства. 4. Жилые записки — договоры о найме на работу, в обуче¬ ние ремеслу и т. п. 5. Кабальные — долговые грамоты, содержавшие обязатель¬ ство юридически свободных лиц в связи со сделанным им зай- 11 Здесь и далее в скобках отмечено время, к которому относятся дошед¬ шие до нас грамоты каждой группы'. 52
мом быть в личной зависимости от кредитора в случае неупла¬ ты долга (кабалы заемные, закладные). 6. Отпускные, которыми оформлялось освобождение от лич¬ ной зависимости холопов, кабальных людей и крепостных крестьян. 7. Грамоты беглые, содержавшие указания о возвращении беглых их владельцам. III. Акты и грамоты, утверждавшие систему внеэкономиче¬ ского принуждения непосредственного производителя: !. Жалованные грамоты — акты великокняжеской и царской власти, устанавливавшие различные льготы и привилегии фео¬ дальной знати. По предмету пожалования они разбивались на несколько групп: 1) вотчинные грамоты, закреплявшие за феодалами землю и прочее недвижимое имущество; 2) иммунитетные — предоставлявшие феодалам права и при¬ вилегии, обеспечивавшие их прямую власть над крестьянами: а) грамоты, закреплявшие за феодальным владением подат¬ ной иммунитет, в том числе тарханные (с бессрочным освобож¬ дением от основных государственных налогов), льготные (с ос¬ вобождением на определенный срок от основных прямых нало¬ гов), обельные (с освобождением от второстепенных налогов); б) грамоты, закреплявшие за феодальным владением судеб- ный иммунитет, в том числе несудимые, освобождавшие феода¬ ла от суда наместника или волостеля и устанавливавшие подсуд¬ ность его непосредственно князю, а также подчинявшие населе¬ ние только суду вотчинника с предоставлением ему права сбора судебных пошлин; в) грамоты, охранявшие феодальную вотчину и ее населе¬ ние от различных притязаний и насилия со стороны представи¬ телей княжеской власти (заповедные, бережельные); 3) грамоты, предоставлявшие феодалам права на производ¬ ство промыслов и торговли, беспошлинный проезд и сбор тамо¬ женных и торговых пошлин (проезжие, тарханно-проезжие гра¬ моты и пр.). Следует при этом учитывать, что предметы пожалования мо¬ гут быть комбинированными. Грамота может быть одновремен¬ но вотчинно-несудимой, несудимо-обельной и т. п. 2. Указные (посыльные) грамоты — предписания князей своим агентам, в которых устанавливались иммунитетные права феодалов (с середины XV в.). 3. Раздельные (передельные) грамоты — распоряжения от имени царя воеводе или губному старосте о разделе или переде¬ ле вотчины, поместья между владельцами (с XVI в.). 4. Ввозные (послушные) грамоты выдавались помещикам от имени государственной власти, на право владения поместьем с приказанием крестьянам выполнять повинности на своего гос¬ подина (с XVI в.). 53
5. Отказные царские грамоты воеводе или губному старосте об отдаче («отказе») во владение определенному лицу вотчины, поместья или пустой земли (XVI—XVIII вв.). IV. Акты и грамоты, относящиеся к положению торгово-ре¬ месленного населения: 1. Таможенные уставные грамоты выдавались верховной вла¬ стью; устанавливали порядок местного таможенного управле¬ ния, указывали предметы обложения, виды и размеры торговых пошлин, порядок их сбора в казну (конец XV—XVII вв.). 2. Откупные грамоты оформляли передачу на откуп сбора таможенных пошлин, кабацкой прибыли и других косвенных на¬ логов (XVI—XVII вв.). 3. Жалованные грамоты, выдаваемые населению городов или черносошных волостей, об освобождении его от суда наме¬ стников или волостелей и подчинения суду только верховной власти (до середины XVI в.). V. Акты и грамоты, рисующие политические отношения меж¬ ду княжествами и землями феодальной Руси: 1. Духовные великих и удельных князей—завещания с рас¬ поряжениями о порядке распределения принадлежавших нм зе¬ мельных владений, зависимых людей и движимого имущества (XIV—XVI вв.); сохранилось около 30. 2. Договорные (докончальные) грамоты великих князей между собой и великих князей с удельными. Сохранилось за XIV—XVI вв. около 70. 3. Договоры великих князей с Великим Новгородом. Сохра¬ нилось окрло 30 за XIII—XV вв. VI. Акты и грамоты государственного управления: 1. Уставные грамоты наместничьего правления (грамоты кормленные) выдавались верховной властью и устанавливали порядок управления наместника-ми и волостелями городом, уез¬ дом или волостью с правом сбора с населения денежных и на¬ туральных сборов и пошлин в свою пользу (до середины XVI в.). 2. Губная (уставная) грамота — распоряжение верховной власти об организации и компетенции органов местного (губ¬ ного) самоуправления (с 1539 г. до XVII в. включительно). 3. Земская (уставная) грамота — распоряжение верховной власти о предоставлении местному населению, посадским людям и черносошным крестьянам права на создание своих земских органов самоуправления с указанием на их отношение к губ¬ ным учреждениям (с середины XVI до XVII в. включительно). 4. Обыскная грамота—распоряжение центрального учреж¬ дения (приказа) местной администрации о расследовании или сборе дополнительных сведений по какому-нибудь вопросу, су¬ дебному делу (XV—XVII вв.). VII. Акты и грамоты, феодального суда: 1. Правая грамота— документ, содержащий протокол судеб¬ ного разбирательства (судный список) и решение суда по дан¬ 54
ному делу, выдававшийся стороне, выигравшей дело («правой»), по ее просьбе (XV—XVII вв.). 2. Грамота бессудная фиксирует решение суда, вынесенное в. пользу истца без судебного разбирательства из-за неявки от¬ ветчика в суд. 3. Грамота полевая — Документ, устанавливавший размер судебных пошлин с судебных поединков («поля») и порядок сбора их в государственную казну. 4. Грамота мировая — документ, оформлявший соглашение истца и ответчика о прекращении судебного дела без судебного разбирательства. , VIII. Внешнеполитические акты и грамоты: 1. Договоры, договорные грамоты, заключавшиеся между государствами и определявшие отношения между ними (с XII в.). 2. Перемирная — договор между воюющими княжествами или государствами о заключении мира на определенный срок. 3. Крестоцеловальная — любая грамота (часто договорная), при утверждении которой целовали крест. 4. Шертная грамота содержала присягу («шерть») мусуль¬ манских (татарских, калмыцких, ногайских и др.) владетелей в верности России (конец XV — начаДо XVIII в.). 5. Грамота взметная (разметная, складная) — документ об объявлении войны другому государству, княжеству, направляе¬ мый противнику (XV в.). 6. Верительная грамота, удостоверявшая назначение ука¬ занного в нем лица дипломатическим представителем опреде¬ ленной страны в другом государстве. 7. Опасная грамота выдавалась Посольским приказом ино¬ странным подданным и предоставляла им право свободного въезда в Россию. 8. Выездная (выезжая) грамота, предоставлявшая право выезда на службу из одного феодального владения (княжества, государства) в другое. 9. Известительная грамота — сообщение от имени верховной власти главам других государств о каком-либо важном собы¬ тии в стране (смерть царя и вступление на престол его наслед¬ ника, прекращение войны, заключение мира, разрыв дипломати¬ ческих отношений с другой страной и т. п.). 10. Полномочная грамота — дркумент о предоставлении верховной властью полномочий послу или другому официально¬ му лицу на определенные действия в стране пребывания. IX. Акты и грамоты церковного права: 1. Владычные грамоты (указные, уставные, льготные и др-), исходившие от представителей церковной власти («владыки» — митрополита, архиепископа, епископа) и определявшие юриди¬ ческое положение церквп и зависимых от нее людей (с X в.) 55
2. Вкладные — документы, оформлявшие дарение («вклад») частными лицами монастырю движимого и недвижимого иму¬ щества (на «помин души»). Известны с XII в. § 3. Законодательство Законы —это юридические документы, которые издает вер¬ ховный орган государственной власти и которые обладают выс¬ шей юридической силой в пределах данного государственного образования. Все иные правовые акты должны соответствовать законам,'Принятым в стране. Законы устанавливают обязательные для всех подданных нормы (правила), регулирующие наиболее важные решения людей в обществе. В них выражена воля господствующего клас¬ са, его стремление укрепить посредством законов свое положе¬ ние. Разумеется, эта воля господствующего класса не является независимой ни от чего. Она в конечном счете определяется эко¬ номическими условиями существования данного общества, рас¬ становкой классовых сил и характером классовой борьбы в тот или иной момент1. Исторически первым выражением «воли господствующего класса» является санкционирование государством некоторых обычаев, в поддержании и закреплении которых был заинтере¬ сован класс, стоявший у власти. Как это конкретно совершалось на Руси, можно видеть из летописного сообщения о восстании смердов в Ростовской земле в 1071 г. Разгромив восставших и взяв в плен его предводителей — волхвов, княж муж Ян Выша- тич разрешил (санкционировал) совершить над ними акт кров¬ ной мести2. Это «обычное» право кровной мести нашло свое от¬ ражение в договорах Руси с Византией 911 и 944 г. и в Русской Правде3. Обычное право в виде «пошлин» (в первоначальном смысле этого слова) встречается и в более позднем законода¬ тельстве, например, в новгородском и псковском (периода фео¬ дальной раздробленности)4, Судебниках 14975, 15506 и 1589 гг.7. 1 «Теория государства и права»/ Под ред. К. А. Мокичева. М., Госюриз- дат, 1965, стр. 32—33. 2 «Очерки истории СССР. Период феодализма IX—XV веков», ч. 1. М , Изд-во АН СССР, 1953, стр. 178. 3 ПРП, вып. 1. М., Госюриздат, 1952, стр/ 7, 33—34, 77, 198. 4 ПРП, вып. 2. М., Госюриздат, 1953, стр. 248, 250, 252, 286, 299. 5 С. И. Ш т а м м. Судебник 1497 г. М., Госюриздат, 1955, стр. 18—19; Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 376—377. 6 С. В. Юшков. История государства и права, ч. 1 М., Госюриздат, 1947, стр. 275. 7 «Судебники XV—XVI веков». М—Л., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 432—433. 56
В работах советских исследователей не раз отмечалось «господ¬ ство в древнейшие времена обычного права и медленное вытес¬ нение его с течением времени правотворчеством т'ак называемой законодательной власти» *. На ранних этапах развития классового общества закон мало чем отличался от судебного решения по частному поводу. Зако¬ нодательство в это время носило прецедентный характер, когда решение государственной власти по какому-нибудь делу прини¬ малось за правило при решении других аналогичных дел. Следы этого находим в 23 статье Краткой Правды, определявшей двой¬ ную виру (80 гривен) за убийство одного из высших княжеских слуг — конюшего, «яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убиле Дорогобудьци»1 2. Такой прецедентный характер имеет ряд статей Русской Правды и некоторые законы более позднего времени. Однако уже с конца X в. по мере укрепления государствен¬ ной власти на Руси стало развиваться феодальное государствен¬ ное право, и нормы обычного права стали постепенно заменять¬ ся его нормами. О том, как это происходило, свидетельствует известие Повести временных лет об установлении и отмене вир князем Владимиром I, сделанных по совету епископов и «стар¬ цев градских»3. Со временем нормы феодального права стали приобретать всеобщий характер, а затем возникла необходимость и в их си¬ стематизации. Так, появились упоминаемый в договорах Руси с Византией X в. «закон Русский» и Русская Правда как сбор¬ ники норм обычного права, судебных решений и общих законо¬ дательных установлений. Это были первые крупные законода¬ тельные акты, рассчитанные на применение не по отношению к каким-либо конкретным лицам или конкретным обстоятельст¬ вам, а по отношению ко всем лицам, оказавшимся в данных об¬ стоятельствах. На Руси сложилась та форма права, которая именуется нормативным актом. Наиболее значительные нормы русского права X в., именуе? мые «законом Русским», сформулированы в договорах Руси с Византией 911 г. (статьи 4—8) и 944 г. (статьи 4—6, 12—14)4. Первым дошедшим до нас систематическим сборником рус¬ ских законодательных норм является Русская Правда. В насто¬ ящее время известно около ста десяти списков Русской Правды. Так как они различны по времени возникновения объему и со¬ держанию, то их можно сгруппировать в три основные редак¬ ции— Краткую, Пространную и Сокращенную. Каждая из них 1 С. Б. Веселовский. Рецензия на книгу А. И. Яковлева. Холопство и холопы в Московском государстве XVII века. «Исторический журнал», 1955, № 10—11, стр. 115. 2 ПРП, вып. 1. М., Госюриздат, стр. 79. 3 «Повесть временных лет», ч. 1. М. — Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 86—87. 4 ПРП, вып, 1, стр. 17—20, 45—46, 48—49. 57
по существу является самостоятельным памятником, отражаю¬ щим определенный этап в развитии законодательства. Наиболее ранней редакцией является Краткая Правда. Она дошла до нас в двух основных списках Новгородской I летопи¬ си (Академическом и Археографическом), где под 1016 г. гово¬ рится, что князь Ярослав Мудрый дал новгородцам «правду, и устав списав, тако рекши им: по сен грамоте ходите; якоже ти¬ сах вам, такоже держите»1. Однако происхождение Краткой Правды (в известных нам списках) нельзя отнести к этому году. Отдельные статьи ее возникли очень рано, еще в период разложе¬ ния родового строя на Руси. Постепенно с развитием феодаль¬ ных отношений создавалось классовое законодательство. Во время княжения Ярослава Мудрого оно было объединено в сбор¬ ник, известный под названием Правды Ярослава (Древнейшей Правды). В его состав вошли статьи 1 —17 Краткой Правды. После смерти князя Ярослава Древнейшая Правда была до¬ полнена новым сводом статей, получивших название Правды Ярославичей (ст. 18—26). Составленная, по мнению М. Н. Ти¬ хомирова, в 70-х годах XI в., она пополнялась на протяжении последней четверти XI в. (ст. 27—41). Так постепенно складывалось древнейшее русское законода¬ тельство, которое было объединено в свод—Краткую Правду. Пространная Правда, возникшая в XII или начале XIII в., яви¬ лась новым этапом в развитии русского законодательства. Она дошла до нас в составе разных юридических сборников, в том числе Кормчих книг и Мерила Праведного. Кормчие (т. е. ру¬ ководящие) церковные книги содержали и нормы светского права, которыми руководствовались церковные суды. Мерило Праведное—сборник законов и поучений феодальной Руси XII—- XIII вв. Дошедший до нас вариант Мерила Праведного возник не ранее конца XIII в. В этот сборник включены законы визан¬ тийского и русского происхождения, в том числе Русская Прав¬ да пространной редакции. О времени появления Пространной Правды мнения исследо¬ вателей расходятся. С. В. Юшков считает, что она была создана в 1113 г. путем механического объединения Суда Ярослава Владимировича (ст. 1—52 Пространной Правды) й Устава Владимира Мономаха (ст. 53—121). Примерно об этом же времени говорит А. А. Зимин. М. Н. Тихомиров относит возник¬ новение Пространной Правды к началу XIII в. и связывает с восстаниём 1209 (1207) г. Сокращенная Правда, дошедшая всего в двух поздних спи¬ сках XVII в., еще мало изучена. По мнению М. Н. Тихомирова, ее протограф (т. е. первоначальный оригинал) возник во второй половине XII в. Другие исследователи считают Сокращенную 1 НПЛ, стр. 175—176. >: Г. ! г I. ! 58
Правду памятником позднего происхождения, появившимся в результате сокращения Пространной Правды Помимо Русской Правды до нас дошли «Уставы» киевских князей Владимира и Ярослава и новгородских князей Всеволо¬ да и Святослава, а также «Уставные грамоты» новгородского князя Всеволода церкви Ивана Предтечи на Опоках ,и смо¬ ленского князя Ростислава. Эти законодательные акты опреде¬ ляли правовое положение церкви в Древнерусском государстве1 2. Часть названных выше законодательных актов сохраняла свое значение на протяжении всего периода феодальной раз¬ дробленности. О других законах этого времени мы можем су¬ дить по дошедшим до нас договорам Новгорода и других рус¬ ских земель с зарубежными странами, которых за XIV — XV вв. сохранилось около 30, уставным грайотам наместничьего прав¬ ления и судным грамотам. Наиболее значительной из них является Псковская судная грамота. Это сборник законов Псковской феодальной республи¬ ки. Она дошла до нас в двух списках XVI в., но появилась зна¬ чительно раньше. .Л. В. Черепнин полагает, что раннее псковское законодательство возникло в середине XIII в., затем оно неод¬ нократно дополнялось. Последняя редакция Псковской судной грамоты, по мнению большинства исследователей, относится к 60—70 гг. XV в. Псковская судная грамота является наиболее полным из дошедших до нас законодательных памятников периода фео¬ дальной раздробленности, поэтому она представляет большой интерес как исторический источник не только Псковской земли, но и всего Русского государства этого периода. Сравнивая Псковскую судную грамоту с Русской Правдой, можно наблюдать дальнейшее развитие русского права3. Образование централизованного государства потребовало создания его правового кодекса. Таковым явился Судебник 1497 г., который объединил все предшествующее законодатель¬ ство, включая Русскую Правду, Псковскую судную грамоту, уставные жалованные грамоты, обычное право. Он дошел до нас в одном списке начала XVI в. Нумерации статей нет, но имеется 36 киноварных заголовков. М. В. Владимирский-Буда¬ нов делит Судебник на 68 статей, Л. В. Черепнин — на 944. Через полстолетие, одновременно с проведением ряда ре¬ форм, направленных на укрепление централизованного государ¬ ства, в 1550 г. был издан новый Судебник, принятый, по всей вероятности, на Земском соборе. До нас дошло свыше 40 спис- 1 ПРП, вып. 1, стр. 73—76. 2 С. В. Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., Госюриздат, 1949, стр. 190—223. 3 И. Д. Мартысевич. Псковская судная грамота. Изд-во Москов¬ ского ун-та, 1951, стр. 22—37. 4 ПРП, вып. 3. М., Госюриздат, 1955, стр. 341—345. 59
ков Судебника, изготовленных для практических надобностей во второй половине XVI — первой половине XVII в. Большая часть их насчитывает 100 статей. В основе их лежит Судебник 1497 г., дополненный новыми правовыми нормами, соответство¬ вавшими изменившейся в стране социально-политической об¬ становке *. При издании Судебника 1550 г. предполагалась возможность пополнения его новыми законами. Поэтому в 98 статье уста¬ навливался порядок их принятия и приписки. Но в Судебник включались лишь наиболее крупные статьи. Остальные попада¬ ли в Указные (Уставные) книги приказов, которые велись с 1555 г. до составления Соборного уложения 1649 г. Как собра¬ ние законодательных актов, наибольшее значение из. них имеют дошедшие до нас книги судных дел Земского, Поместного и Разбойного приказов-. Неудобство пользования одновременно и Судебником 1550 г., и Указными книгами приказов вызывало потребность в новой кодификации. В связи с этим в 1589 г. был составлен «Судеб¬ ник». Хотя он и не получил официального утверждения, но его постановления имели законную силу и служили руководством для земских судей черносошных волостей севера России3. В 1606—1607 г. был создан еще один «Сводный Судебник», систематизировавший все законодательства конца XVI — нача¬ ла XVII вв. Он также не был официально утвержден, но на практике в отдельных случаях применялся4. Во второй половине XVI — первой половине XVII вв. силу законодательных актов имели постановления земских соборов. На них решались многие вопросы, имевшие важнейшее значе¬ ние для государства, в том числе об избрании царя (соборы 1584, 1598, 1613, 1645 гг.), по внешней политике (в 1566, 1618, 1621, 1637, 1642, 1651—1653), по внутреннему управлению и фи¬ нансовым вопросам (1612, 1616, 1632—1633, 1650) и, наконец, об утверждении новых законов (в 1550 и 1648—1649 гг.)5. Соборное уложение 1649 г. подвело итоги всей предшество¬ вавшей законодательной деятельности правительства и ввело новые правовые нормы, в которых впервые в истории русского законодательства были регламентированы многие важные сторо¬ ны социальной и политической жизни страны середины XVII в. В 25 главах этого обширного памятника последовательно рас¬ сматривались вопросы государственного (гл. I—IX), граждан¬ ского (вещного) (гл. XVI—XX) и уголовного (гл. XXI—XXII) права и процесса (гл. X—XV) при очень детальной их разра- 1 2 3 4 51 «Судебники XV—XVI веков», стр. 111—114. 2 ПРП, вып. 4. М., Госюриздат, 1956, стр. 353—406; вып. 5. М., 1959, стр. 183—554. 3 «Судебники XV—XVI веков», стр. 442. 4 ПРП, вып. 4, стр.. 39—43, 479—481. 5 ПРП, вып. 5, стр. 555—611. 60
ботке. По словам М. Н. Тихомирова, Соборное уложение «почти на 200 лет сделалось кодексом законов России». Но и при наличии Соборного уложения возникало много воп¬ росов, требовавших законодательного регулирования. В связи с этим уже во второй половине XVII в. появился ряд актов, до¬ полнявших или изменявших Уложение 1649 г. В «Полном соб¬ рании законов» они занимают более трех томов. К числу их относятся «новоуказные статьи» «О разбойных и убийствен¬ ных делах» (1669 г.), «О поместьях» (1676 г.), «О поместьях и вотчинах» (1677 г.), «О чернослободских и беломестцовых дво¬ рах» (1686 г.), а также «Уставная грамота» (1654 г.); «Новотор¬ говый устав» (1677 г.) и др.2. С созданием и укреплением абсолютной монархии в XVIII в. в России развивается бюрократическая система управления, при которой все стороны жизни страны регулировались законода¬ тельными актами. В это время устанавливается различие меж¬ ду собственно законами, которые издавались «по вся годы» (манифесты, указы верховной власти), и другими видами за¬ конодательных актов: регламентами или уставами, учреждения¬ ми, табелями и т. д. Всего же в XVIII столетии их было изда¬ но почти 17,5 тысяч3. В законодательстве XVIII в. по количеству и значению вы¬ деляются акты, направленные на усиление чиноенпчье-дворян- ского аппарата власти. Среди них — указы Петра I (1722 г.) и Павла I (1797 т.) о престолонаследии, указы об учреждении и деятельности Сената (1711 —1722 гг.), Генеральный регла¬ мент (1720 г.) и уставы коллегий (1719—1721 гг.), Табель о рангах (1722 г.), Воинский устав (1716 г.), Морской устав (1720 г.), Устав о векселях (1729 г.), Устав благочиния (1782 г.). К ним же относятся законодательные акты, регулировавшие мест¬ ное управление, в том числе Областная реформа 1708—1719 гг. и Учреждение для управления губерний 1775 г. Вторая группа законов имела цель укрепить политические права и привилегии дворянства. В их числе — «Указ о едино¬ наследии» (1714 г.), «Манифест о вольности дворянской» (1762 г.), «Жалованная грамота Дворянству» (1785 г.), а так¬ же законы, закреплявшие власть феодалов над крепостными крестьянами: серия указов о беглых (с последней четверти XVII до конца XVIII в. их было издано более ста), жестокие крепост¬ нические указы 60-х годов XVIII в. (1760, 1765, 1767 и 1769 гг.), указы о распространении крепостного правда на Украину, Ново- рбесию и другие южные районы страны (1783, 1796 гг.), мани¬ фесты 1797 г. — о непринуждении крестьян работать в воекрес- 1 2 31 м. Н. Тихомиров, С. С. Дмитриев. История СССР, т. 1. М„ Госполитиздат, 1948, стр. 166. 2 ПРП, вып. 7. М., Госюриздат, 1963. 3 ПСЗ, тт. Ill—XXV. 61
ные дни и «о должном послушании крестьян своим помещикам». Значительное число законодательных актов посвящено раз¬ витию промышленности городов. В их числе Регламент или Устав главного Магистрата (1721 г.), Таможенный тариф 1724 г., указы о покупке деревень к заводам (1721 г.), о.прикреплении рабочих к фабрикам и заводам и о даровании фабрикантам права ссылать рабочих в дальние города и на Камчатку (1736 г.), регламент и работные регулы на суконные и каразейные фабри^ ки (1741 г.), указ 1753 г. об отмене внутренних таможен, Жа¬ лованная грамота городам (1785 г.). Законами регулировались многие другие стороны жизни Российской империи. Их издавалось так много, что выдвига¬ лась настоятельная необходимость в кодификации. На протя¬ жении XVIII в. было создано девять законодательных комиссий, которые, однако, так и не выработали нового Уложения1. Одна¬ ко в ходе их работы неоднократно создавались сборники издан¬ ных законов в хронологическом и систематическом порядке2. Эти, как их называли, «сводные уложения» и другие материа¬ лы законодательных комиссий служат ценным источником для изучения основных направлений законодательной деятельности русского самодержавия XVIII в. Законы, принятые после Соборного уложения 1649 г., были напечатаны в Полном собрании законов Российской империи. За вторую половину XVII в. и XVIII в. их напечатано 19237 (т. I—XXV). Все они расположены в хронологическом порядке по датам утверждения. Однако, в этом издании помещены далеко не все законы (от времени правления Анны Ивановны не попа¬ ла пятая часть законов, а Петра I одна третья и т. д.). Часть из них не попала по политическим соображениям (например, не¬ которые акты о дворцовых переворотах), другие ввиду неясно¬ сти, какие акты можно отнести к числу законов. По той же причине вместо законов в ПСЗ был включен ряд администра¬ тивных распоряжений и т. п. Но при всех недостатках Полное собрание законов наиболее обстоятельно отражает законода¬ тельную деятельность русского правительства за вторую полови¬ ну XVII и XVIII столетия 3. § 4. Материалы текущего делопроизводства учреждений и частная переписка В архивах каждого учреждения большое место занимают материалы текущего делопроизводства, т. е. документы, которые возникали в ходе подготовки законов и других официальных ак¬ 1 С. В. Юшков. История государства и права СССР, ч. 1, стр. 355—362. 2 М. А х у н. К истории кодификации русского законодательства. «Архив¬ ное дело», 1941, № 9 (58), стр. 8—II. 3 Б. Ко ч а ков. Законодательные материалы как исторический источник. «Архивное, дело», 1940, № 3 (55), стр. 17—31. 62
тов, а также в процессе сношения данного учреждения с други¬ ми или е частными лицами. К числу таких документов относится вся внутренняя доку¬ ментация учреждений. Сюда входят: 1. Наказы — распоряжения правительственной администра¬ ции должностным лицам, посланным с каким-либо поручением. 2. Обыск — отчет должностного лица после выполнения им поручения о какой-либо проверке. 3. Челобитные (XV—XVIII вв,), прошения (XVIII в.) — за¬ явления частных лиц или группы лиц в правительственное уч¬ реждение с просьбой о решении их дел. 4. Книги боярские —с перечнем имен и сведениями о служ¬ бе, земельных и денежных окладах крупных феодалов (XVI— XVII ев.). 5. Родословные книги (родословцы) с перечислением родо¬ словия княжеских и боярских родов (XVI—XVIII вв). 6. Послужные списки служилых людей с перечнем их воен¬ ных заслуг (XVII—XVIII вв.). 7. Разрядные книги с записью распоряжений русского пра¬ вительства о ежегодных назначениях на военную, граждан¬ скую и придворную службу (XVI—XVII вв.). 8. Посольские книги с записью документов об отправлении русских послов за границу и о приездах иностранных послов в Россию (XV—XVII вв.). 9. Статейные списки — отчеты русских послов, составленные по разделам («статьям»), 10. Межевые книги —с описанием границ (меж) вотчин, по¬ местий, уездов и т. п. (с XVI в.). 11. Оброчные книги с записью сбора денег за аренду (об¬ рочное пользование) земель и промысловых угодий (е XVl в.). 12. Писцовые, переписные, приправочные, дозорные, лавоч¬ ные и пр. книги — сводные документы хозяйственных описаний городов, сел, деревень, торговых центров, систематически про¬ водившихся в XV—XVII вв. 13. Таможенные книги — повседневные записи сбора тамо¬ женных пошлин со всех видов торговой деятельности (XVI — XVIII вв.). 14. Ревизские сказки — именные списки^ включенного в ре¬ визию податного населения городов, сел и деревень с указани¬ ем состава семьи, национальности, возраста и пр. (с 1719 г.). 15. Журналы повседневной записи, в которых сжато изла¬ галось содержание документов, поступавших в учреждение (XVII—XVIII вв.). 16. Сказки — записи объяснений (показаний) каких-либо лиц (XV—XVIII вв.). 17. Расспросные речи — протоколы допросов обвиняемых или свидетелей по какому-либо делу (XVI—XVIII вв.). 63
18. Журналы решенным делам — записи дел, по которым принимались решения (XVII—XVIII вв.). 19. Экстракты — краткое содержание какого-либо докумен¬ та или дела (XVIII в.). В эту группу следует отнести отчеты и заключения долж¬ ностных лиц, переписку между отделами одного учреждения, письменные доклады, черновые материалы описаний, ревизий, генерального межевания и т. п. документы. Вторую группу документов составляет переписка между го¬ сударственными учреждениями страны. 1. Доклад—записка по определенному вопросу, представ¬ ленная нижестоящим учреждением вышестоящему, в том чис¬ ле Боярской думе, великому князю, царю (с XV в.). 2. Списки докладные — протоколы судебного разбиратель¬ ства, передававшиеся судебным органом одной инстанции на заключение в следующую инстанцию (XV—XVI вв.). 3. Память — обобщенное название основного документа слу¬ жебной переписки между приказами (XVI—XVII вв.). 4. Отписка — донесение местной правительственной админи¬ страции (воеводы, губного старосты и т. п.) в центральные уч¬ реждения, писавшееся на имя царя (XVI—XVIII вв.). 5. Рескрипт—повеление главы государства должностному ли¬ цу (с XVIII в.). 6. Предписание-— распоряжение вышестоящих лиц и орга¬ нов власти нижестоящим (с XVIII в.). 7. Промемория — памятная записка—-одна из форм перепи¬ ски между равными по положению учреждениями (XVIII в.). 8. Рапорты и доношения (донесения) —сообщения нижесто¬ ящих учреждений и лиц вышестоящим учреждениям или долж¬ ностным лицам по каким-либо вопросам. 9. Мемория — записка или выписка из документа, представ¬ лявшаяся нижестоящим учреждением на рассмотрение или ут¬ верждение вышестоящему органу или должностному лицу. В третью группу входит повседневная документация частных хозяйств и личная корреспонденция их владельцев. 1. Приходо-расходные книги — сводные документы, фиксиро¬ вавшие приход и расход денежных средств и материальных цен¬ ностей в хозяйства* феодалов (XV—XVIII вв.). 2. Книги учета ужина и умолота хлебов в крупных хозяйст¬ вах феодалов. 3. Книги ключей и оброков. 4. Крестьянские долговые книги. 5. Наказы вотчинников и помещиков управляющим своих имений. 6. Увольнительные письма, выдававшиеся помещиками или старостами крестьянам и предоставлявшие им право уходить на заработки в другие места (XVI—XVIII вв.). 64
7. Копийные книги — книги копий дел и документов, имевших обращение в крупных феодальных хозяйствах (XVI—XVIII вв.). 8. Вся текущая переписка по хозяйственным вопросам. 9. Крестьянские жалобы и челобитные своим господам —- вотчинникам и помещикам. 10. Личная корреспонденция. § 5. Повествовательные источники Эту группу исторических источников, именуемых еще нар¬ ративными (от латинского narratio — рассказ), составляют про¬ изведения, в которых историческая действительность отражает¬ ся сквозь призму личных наблюдений автора как участника или живого свидетеля событий, или же на основе привлеченных им материалов: рассказов участников или свидетелей, документов или каких-либо иных остатков исторических фактов, или же, наконец, на основе других повествовательных источников. К числу повествовательных источников относятся летописи и хронографы, исторические повести, сказания и другие исто¬ рические труды, написанные по живым следам событий, поли¬ тические трактаты, памфлеты, поучения, мемуары, "дневники и автобиографии, церковная поучительная и полемическая лите¬ ратура, жития святых, географические описания, статистико¬ экономические труды, описания путешествий, сказания иностранцев, художественные (в том числе сатирические) про¬ изведения о современной автору жизни и т. п. Повествовательные исторические источники.следует отличать от исторических сочинений, написанных на основе источников. Однако многие исторические труды содержат сведения из не дошедших до нас документов. В этих случаях они используются как источники. К числу их относятся летописи и хронографы, исторические повести и сказания и т. п. Немало ценных сведе¬ ний, взятых из источников,, впоследствии утраченных, имеется также в «Истории Российской» В. Н. Татищева, исторических трудах М. В. Ломоносова, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, в «Примечаниях» к «Истории государства Российского» Н.М. Ка¬ рамзина, в «Истории Пугачева» А. С. Пушкина и др. Нужно также иметь в виду, что все исторические труды, как и другие произведения общественной мысли, могут служить, источником для изучения взглядов их авторов, а также воззре¬ ний той социальной группы, к которой они принадлежат. На этом основании уже упоминавшийся германский ученый И. Г. Дройзен все исторические сочинения «как продукты своей эпохи» включал в число остатков *. Но тем самым он ограничи¬ вал значение содержащегося в них материала, так как часть его 1 I. G. Droysen. Historik Vorlesungen Ciber Enzyklopadie und Metlio- dol'ogie der Geschichte. Miinc.hen, 1958, s. 333. 3. Методика исторического исследования Я5
взята из не дошедших до нас источников и важна для историка сообщаемыми в них сведениями об историческом прошлом. Отсюда вытекает, что нельзя безоговорочно относить то или иное 'историческое сочинение или к числу источников ил'и к чис¬ лу исследований. Чаще всего оно имеет значение и как то, и как другое одновременно. В одних случаях оно используется для изучения исторических и общественно-политических взгля¬ дов их авторов (этим зайимается историография), в других — из него берутся достоверные исторические факты, взятые авто¬ ром из источников, ныне утраченных (что составляет задачу источниковедения). Наиболее значительную группу повествовательных источни¬ ков по средневековой истории России составляют летописи. Это типичные для той эпохи исторические сочинения, характерной особенностью которых по форме является погодная запись собы¬ тий, подробная в одних случаях и очень краткая в других. До нас дошло свыше двухсот летописных текстов, каждый из кото¬ рых в большинстве случаев является сводом предшествующего летописания. Самым ранним из сохранившихся летописных сводов (прав¬ да, в составе более поздних летописей) является Повесть вре¬ менных лет. Известны три редакции этого свода, составленные в начале XII в. на основе более древних летописей, народных сказаний, исторических песен, юридических документов и све¬ дений, заимствованных у греческих авторов. В Повести времен¬ ных лет и предшествовавших ей летописных сводах (Началь¬ ный свод 1093 г., Новгородский свод 1079 г., Киево-Печерский свод 1073 г., Древнейший Киевский свод 1037 г.) отражена исто¬ рия древней Руси. Феодальная раздробленность изменила характер русского летописания. Пережив тяжелый 'кризис, вызванный монголо- татарским нашествием,' летописание постепенно возродилось и стало развиваться как местное. Такой характер имело в XII в. летописание Киевское, а в XIII в. Галицко-Волынокое. Летопи¬ сание этих южно-русских земель легло в основу дошедшей до нас Ипатьевской летописи, сохранившейся в списках XV— XVI вв. В XII в. возникло летописание во Владимире, а после его разрушения продолжено в Ростове и Суздале. Оно еожра- нилось в одной из самых древних русских летописей—Лавренть¬ евской (1377 г.), доводившей свое изложение до 1305 г. Одновре¬ менно развивалось летописание в Новгороде (до нас дошел спи¬ сок Новгородской первой летописи на пергаменте XIII—XIV вв.), Пскове, Твери, Устюге и [Некоторых других городах. С конца XIV в. важнейшим центром русского летописания становится Москва. Здесь в начале XV в. появилась и первая общерусская летопись — Троицкая, пополнившая текст Лав¬ рентьевской летописи, главным образом московскими известия¬ 66
ми за XIV в. Почти одновременно (1418—1423 гг.) возник и другой общерусский свод в Москве при дворе митрополита. Много общерусских сведений содержится и в «Софийском вре¬ меннике», составленном в Новгороде в 30-х годах XV в. и лег¬ шем в основу Новгородской IV и Софийской I летописей, сохра¬ нившихся в списках XV—XVII вв. С образованием единого Русского государства окончательно складывается общерусское летописание, причем как официаль¬ ное, государственное мероприятие. Такой характер имел уже Московский летописный свод конца XV в., пересмотревший предшествующее летописание с новых позиций. Эти же тради¬ ции были продолжены в целом ряде летописных сводов XVI в., в том числе в Воскресенской, Никоновской, Львовской и др. ле¬ тописях. Некоторые из создававшихся в то время летописей были украшены миниатюрами. Во второй половине XVI в. появляются исторические сочине¬ ния, очень близкие к летописям по существу, но заменявшие погодную форму изложения связным рассказом. В числе их «Степенная книга царского родословия», «Казанский летопи¬ сец» и др. В XVII в. летописание как форма изложения исторического материала приходит в упадок. Некоторое значение сохраняют еще местные, например, сибирские летописи (Есиповская, Стро¬ гановская и др.). Что же касается таких произведений, как «Пискаревский летописец» и «Новый летописец», то эти сочи¬ нения мемуарного и публицистического характера можно от¬ носить к летописям лишь очень условно Значительно слабее развивалось летописание на Украине и в Белоруссии в период пребывания их в составе Великого кня¬ жества Литовского. Наиболее значительные из них—Густын- ская, Супреальская и Баркулабовокая летописи, а также ле¬ тописные сочинения о воссоединении Украины с Россией: «Ле¬ топись Самовидца», «Летопись Грабянко» и др. Помимо летописей с середины XV в. на Руси стали распро¬ страняться исторические сочинения иного характера — хроно¬ графы. Основное внимание в них'уделялось всемирной исто¬ рии, а на ее фоне излагались события русской жизни. Древ¬ нейший из дошедших до нас хронографов составлен в начале XVI в. (1512 г.).' В первой четверти XVII в. появилось еще две редакции, в которые было внесено много новых сведений по истории России. В XVII — начале XVIII в. хронографы получи¬ ли очень широкое распространение; от этого времени сохрани¬ лось свыше 150 списков2. Фактически их было больше, но осталь- 1 Подробно об этом см.: Д. С. Лихачев. Русские летописи и их куль¬ турно-историческое значение. 2 А. Попов. Обзор хронографов русской редакции, вып. I—II. М., 1866—1869. N 3’ 67
ные были не столько историческими, сколько литературными произведениями на историческую тему. Другая форма, в которой дошли до нас повествовательные источники древней Руси —это рукописные сборники. Как от¬ метил еще В. О. Ключевский, в древней Руси создавалось ма¬ ло крупных оригинальных произведений. В большинстве своем это были небольшие сочинения, объединявшиеся впоследствии в сборники по какому-либо принципу. Широкое распростране- нение имели сборники, расположенные по церковному месяце¬ слову, включавшие в свой состав жития святых, поучения, свя¬ занные с их именем, или нравоучительные рассказы («Пролог», «Четьи-Минеи»). В других случаях подбирались сборники жи¬ тий святых какой-либо местности, сборники проповеднических произведений или исторических повестей и ска(заний. Наконец, имеются сборники и смешанного состава '. Хотя подавляющее большинство оригинальных произведений древней русской литературы дошло до нас в составе ука¬ занных выше исторических компиляций (летописей и хроногра¬ фов) и рукописных сборников, каждое из них тем не менее имеет и самостоятельное значение, а часть из них даже сохра¬ нилась в отдельном виде. Наибольшее значение как исторический источник имеют из них повести и сказания, т. е. литературно-обработанные расска¬ зы об отдельных событиях, людях и т. п. Сочинения такого рода известны нам с XI в. В числе их «Сказание о святых Борисе и Глебе», «Память и похвала князю русскому Володимеру». К началу XII в. относится «Повесть об ослеплении князя Василь¬ ка Ростиславича». В том же веке было создано «Сказание о на¬ шествии суздальцев на Новгород и знамении пресвятой Бого¬ родицы», а в конце его — одна из наиболее значительных во всей древней русской литературе воинских повестей — «Слово о полку Игореве». Появление монголо-татарских полчищ на границах Русской земли и нанесенные ими опустошительные разрушения послу¬ жили темой для повестей о битве при Калке, о разорении Ря¬ зани Батыем, для «Слова о погибели Рускыя земли», а с борь¬ бой против немецких и шведских феодалов в середине XIII в. связано возникновение «Сказания об Александре Невском» и псковской повести «О благоверном князе Довмонте и о храбро¬ сти его». Сокрушительный удар татарам, нанесенный коалицией 'рус¬ ских князей во главе с московским великим князем Дмитрием Ивановичем, вызвал целый ряд новых повестей и сказаний. Среди них «Сказание о побоище великого князя Дмитрия Иеа- 11 В. О. Ключевский. Курс лекций по источниковедению. Соч., т. VI. М., Соцэкгиз, 1959, стр. 62—64; Д. С. Л и х а ч е в. Текстология, стр. 232—236. 68
новича», «Задонщина», а с набегом татар на Москву в 1382 г. связана повесть «О Московском взятии от царя Тохтамыша и о пленении земля Русьския». С образованием, и укреплением централизованного Русского государства количество повестей и сказаний увеличивается, причем многие из них приобретают все в большей мере публи¬ цистическую окраску. В числе их—-«Повесть о белом клобуке», «Повесть о Вавилонском царстве», «Сказания о начале Моск¬ вы», послания Филофея К повестям и сказаниям очень близки жития святых —жиз¬ неописания исторических лиц, канонизированных церковью. Произведениями такого рода в русской литературе являются воз¬ никшие в середине XI в. летописные биографии Ольги, Бориса и Глеба, Владимира I и летописное сказание «О первых черно¬ ризцах печерских» 1074 г. К XII—XIII вв. относятся «Житие Феодосия Печерского», «Житие Леонтия Ростовского», «Житие Александра Невского». В XIII в. был создан «Киево-Печерский патерик» — книга «о черноризцах печерских», рассказы которой непрерывно пополнялись в дальнейшем; в первой половине XIV в.— «Житие митрополита Петра», активно проводившего объединительную политику. С начала XV в. число произведений агиографической лите¬ ратуры резко увеличивается. Среди них выделяется «Житие Стефана Пермского» и «Житие Сергея Радонежского» Епифа- ния Премудрого; жития, созданные Пахомием Логофетом. Еще большее число сочинений житийного характера было написано в XVI в. Все они в середине XVI в. были объединены в «Ве¬ ликих Четьих-Минеях», созданных под руководством митропо¬ лита Макария. Однако с этого времени значение житий как исторического источника постепенно падает. Под влиянием южно-славянской литературы в них резко увеличивается элемент назидательно¬ сти, «красноглаголения», а реальная действительность почти не получает отражения. Но и при этом в житиях XVI и даже XVII в. можно найти материал, отражающий историю монастырской колонизации, быта, нравов и классовой борьбы в русской фео¬ дальной деревне («Житие Симона Воломского», «Жития» Зо- симы и Савватия, Антония Сийского и др.)1 2. Некоторое значение как исторический источник имеют про¬ изведения сугубо дидактического характера, т. е. такие, в ко¬ торых художественная форма используется для прямого выра¬ жения знаний и идей автора. К числу их принадлежат «Слово 1 Н. К- Гудзий. История древней русской литературы. М., «Просве¬ щение», 1966; В. П. А д р и а н о в а-П е р е т ц. Историческая литература XI— начала XV вв. и народная поэзия. ТОДРЛ, т. VIII. М.—Л., 1951. 2 В. О. К л ю ч е в с к и й. Древнерусские жития как исторический источ¬ ник. М., 1871; И. У. Б у д о в н и ц. Монастыри на Руси и борьба с ними кре¬ стьян в XIV—XVI вв. М„ «Наука», 1966, стр. 259—356. Ж 69
о законе и благодати» Илариона (первая половина XI в.), «По¬ хвала Феодосию Печерскому» (конец XI в.), сочинения Кирил¬ ла Туровского (вторая половина XII в.), «Слово о погибели Русскыя земли» (середина XIII в.) и др. В этих произведениях торжественного красноречия затрагивались такие злободневные вопросы, как оборона границ Руси, внешняя и внутренняя по¬ литика,'война и мир. К дидактической литературе относятся про¬ изведения учительного красноречия — «беседы» и «поучения». Уже в первой половине XI в. было написано небольшое по объему «Поучение к братии» Луки Жидяты, во второй полови¬ не этого века «Поучение» Феодосия Печерского, в начале XII столетия «Поучение Владимира Мономаха», а в середине столетия «Поучение» Новгородского архиепископа Ильи!. В XIII—XIV вв. поучения как форма литературы встречаются ре¬ же, а затем и вовсе исчезают. Последним произведением рус¬ ской назидательной литературы является «Домострой», окон¬ чательным редактором которого и автором последней главы был Сильвестр (в середине XVI в.). Самостоятельной формой повествовательных источников яв¬ ляется публицистика, т. е. общественно-политическая литерату¬ ра, обсуждавшая актуальные вопросы современной автору действительности и разрешавшая их с позиций определенных социальных групп. В России, как и в других странах, в средние века вся литература была до известной степени дидактична и публицистична. Однако такое произведение XI в., как «Слово о законе и благодати» Илариона, отличалось более четко выра¬ женными чертами публицистического сочинения. К числу пуб¬ лицистических произведений второй половины XII — начала XIII в. относятся «Слово» и «Послание» («Моление») Даниила Заточника. В конце XIV в. в Великом Новгороде появляется цикл публицистических сочинений, направленных на защиту не¬ зависимости этой феодальной республики1 2. Но если в предшествующий период публицистика еще не была отделена от других форм литературы, то в период обра¬ зования и укрепления централизованного государства (с конца XV в.) она приобретает самостоятельное значение, а в отдель¬ ные периоды становится одним из ведущих жанров русской литературы. Уже названные выше повести конца XV — пер¬ вой половины XVI в. о Москве как о третьем Риме имели столь сильную политическую (публицистическую) окраску, что, как заметил М. Н. Тихомиров,' «сама литература этого времени в исторических сочинениях нередко носит название «политиче¬ ской»3. Ярко выраженный публицистический характер имеют 1 И. П. Е р е м и н. Лекции по древней русской литературе. Изд-во Ленин¬ градского ун-та, 1968, стр. 62—94. 2 Н. К. Гудзий. История древней русской литературы, стр. 292—298. 3 М. Н. Т и х о м и р о в. Источниковедение истории СССР, т. 1. М., 1940, стр. 137—138. 70
сочинения других писателей того времени — Иосифа Волоцко- го, Нила Сороково, Максима Грека и Вассиана Патрикеева, обсуждавших вопрос о роли церкви в государстве, произведе¬ ния Ивана Пересветова о политическом строе и управлении в стране, переписка А. Курбского и Ивана Грозного и другие их сочинения, где затрагивались вопросы о роли самодержавия и принципах управления страной. Бурные события крестьянской войны и польско-шведской интервенции начала XVII в. вызва¬ ли появление ряда публицистических произведений, в том чис¬ ле «Сказания Авраамия Палицына», «Иного сказания», «Вре¬ менника дьяка Ивана Тимофеева», летописных псковских повестей о «смутном времени» и др. Публицистическую окраску имеют сочинения и других писателей XVII в. — протопопа Авва¬ кума, Юрия Крижанича, Григория Котошихина. Изменения в русской жизни в эпоху петровских преобразований и «просве¬ щенного» абсолютизма XVIII в. послужили причиной дальней¬ шего развития русской публицистики. Впервой половинеXVIII в. она была представлена сочинениями Феофана Прокоповича, Сте¬ фана Яворского, И. Т. Посошкова, В.Н. Татищева. Вторая поло¬ вина XVIII в., отмеченная крестьянской войной 1773—1775 гг., характеризуется расцветом публицистической литературы в са¬ тирических журналах Н. И. Новикова, сочинениях Д. И. Фонви¬ зина и А. Н. Радищева ’. В это же время появляется совсем но¬ вая литература низовых крестьянских, казацких и солдатских масс, в том числе плач-памфлет «О крепостной доле» (копия с просьбы в небесную канцелярию), «Плач холопов» и др.* 2. Из общей литературы в феодальной Руси очень медленно вы¬ кристаллизовывались произведения собственно мемуарного ха¬ рактера, где рассказ велся по памяти, причем основное внима¬ ние уделялось изложению событий, которые автор наблюдал лично или был их участником. В произведениях такого рода фак¬ ты фиксировались .сразу (дневники) или через какое-то время после их совершения (собственно мемуары) 3. В этом смысле к числу мемуаров можно отнести и сочинение А. Курбского «Исто¬ рия о великом князе Московском», и описание событий начала XVII в. в сочинениях Авраамия Палицына, князя Катырева Ро¬ стовского, князя Хворостинина, дьяка Ивана Тимофеева, и ав¬ тобиографию протопопа Аввакума, и записки С. Медведева о Московском восстании 1682 г. Однако мемуарная литература в специальном, более узком значении этого слова появляется в России позже, с начала XVIII в., что связано со стремлением «птенцов гнезда Петрова», ' М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. I. М., 1962, стр. 279—296, 300—312, 447—463. 2 «Публицистика». Литературная энциклопедия, т. 9, стб, 358. 3 Л. И. Д еревни на. О термине «мемуары» и классификации мемуар¬ ных источников (историография вопроса). «Вопросы архивоведения», 1963, № 4, стр. 32—38. 71
запечатлеть коренные перемены, происходившие в русской жиз¬ ни буквально каждый день. В этом состоит значение «Дневных записок» И. А. Желябужскогр, которые он вел с 1692 по 1709г.г и его младшего современника И. И. Неплюева, продолженные и после смерти Петра I. События второй четверти XVIII в. отра¬ жены в записках X. Манштейна, принимавшего участие в сверже¬ нии Бирона и в войнах России 30—50-х годов, жены фаворита Петра II — княжны Н. Б. Долгорукой и сына фельдмаршала Миниха. Значительно богаче мемуарная литература второй половины XVIII в. Здесь выделяются по своему значению мемуары Ека¬ терины II (рассказывающие главным образом о ее жизни при русском дворе, до переворота 28 июня 1762 г.), Е. Р. Дашковой и других участников этого переворота. Многие события придвор¬ ной жизни, а также внутренняя политика правительства во вто¬ рой половине XVIII в. отражены в записках статс-секретаря Екатерины II А. В. Храповицкого, близкого ко двору А. М. Гри- бовского, Г. Р. Державина и др. В записках Н. А. Саблукова, А. Н. Вельяминова-Зернова и др. рассказывается о царствовании Павла I и дворцовом перевороте 11 марта 1801 г. Ценным про¬ изведением мемуарной литературы, содержащим большой ма¬ териал о быте и нравах русских дворян, помещичьем хозяйстве, армейской жизни, перевороте 1762 г., крестьянской войне 1773—- 1775 гг. и других событиях, является книга «Жизнь и приклю¬ чения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потом¬ ков» !. С XVIII в. возникает новая форма, в которой дошли до нас повествовательные источники. Это—периодическая печать (га¬ зеты, журналы). Некоторые исследователи не склонны выделять ее в отдельную группу источников на том основании, что она со¬ ставляет комплекс различных материалов: официальных прави¬ тельственных сведений, хроникальных известий, статистиче¬ ских сведений, публицистических и художественных произведе¬ ний, каждый из которых входит в самостоятельную группу1 2. Это, разумеется, верно. Однако мы считаем необходимым учи¬ тывать наличие таких форм, в которых отдельные самостоятель¬ ные группы истбчников объединяются. Одной из них являются периодические издания, где материал подбирался не хаоти¬ чески, а по определенному плану группой лиц, объединявших¬ ся вокруг данного периодического органа и проводивших через него свои взгляды. Следовательно, для историка представляет интерес не только каждая отдельная публикация, но периодиче¬ ский орган в целом. Первая печатная газета в России — «Ведомости», издавав¬ шаяся с 1702 по 1727 гг., содержала материалы чисто информа¬ 1 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. 1. М., 1562, стр. 470—481. 2 Л. Н. Пушкарев. Типологическая классификация..., стр. 410—412. 72
ционные, которые, однако, подбирались по определенному плану. Продолжением ее явились «Санкт-Петербургские ведомости». С 1756 г. печаталась еще одна газета — «Московские ведомости», р е д актор о м -издателе м которой в течение десяти лет (с 1779 по 1789 г.) был Н. И. Новиков. С 1728 г. вместе с «Санкт-Петербургскими ведомостями» из¬ давались «Примечания», которые считаются первым русским журналом. Во второй половине XVIII в. число издававшихся журналов значительно увеличилось. Разнообразнее стала и их те¬ матика, приобретавшая все большую публицистическую направ¬ ленность. Особенно важными для историка являются сатириче¬ ские журналы Н. И. Новикова — «Трутень» (1769— 1770 гг.), «Пустомеля» (1770 г.), «Живописец» (1772—-1773 гг.), «Кошелек» (1774 г.) и И. А. Крылова — «Почта духов» (1789 г.) и «Зри¬ тель» (1792 г.) ‘. К журналам непосредственно примыкают такие продолжаю¬ щиеся издания, как «Труды Вольного экономического общества» (с 1765 г.) и «Древняя Российская вивлиофика» Н. И. Новикова. Очень важна для историка и такая группа повествовательных источников, как записки о России иностранцев — бытописате¬ лей, публицистов, путешественников. В них нашли отражение те стороны жизни и быта, к которым русские люди настолько при¬ выкли, что их не замечали. Однако фиксировались они с опре¬ деленных, зачастую враждебных позиций. Сведения о древней¬ шей истории России находим в сочинениях греческих, римских, арабских и византийских авторов, некоторые из которых писали по личным наблюдениям, а другие по рассказам людей, побы¬ вавших в стране руссов1 2. О территориях, находившихся под властью монголо-татар, в том числе и о русских землях, имеет¬ ся материал в трудах Плано Карпини, Рубруквиса, Марко Поло. Особенно большой интерес иностранцы проявили к России пос¬ ле создания централизованного государства. Наиболее значи¬ тельными сочинениями о Российском государстве последней чет¬ верти XV—XVI в. являются книги И. Барбаро, А. Контарини, М. Меховского, Павла Иовия, С. Герберштейна и английских путешественников—Ченслера, Дженкинсона, Горсея и Флетчера. Ко второй половине XVI в. относятся записки иностранцев-оп- ричников—Шлихтинга, Штадена, Таубе и Крузе. События крестьянской войны и интервенции начала XVII в. отражены в сочинениях Маржерета, Буссова, Паерле, Массы. К XVII в. относятся также книги Олеария, Мейерберга, Фабрициуса, Корба и др. Ввиду обилия иных источников сочинения иностранных 1 А. В. 3 а п а д о в. Русская журналистика XVIII века. Изд-во Мо¬ сковского ун-та, 1964. 2 В. В. Л а т ы ш е в. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе, т. 1—2. СПб., 1893—1906; А. П. Ковалевский. Кни¬ га Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921—922 гг. Изд-во Харьковского ун-та, 1956 и др. 73
путешественников о России XVIII в. не представляют особенно большой ценности, хотя некоторые из них очень интересны, в том числе записки де Бруина, Юст Юля, Фоккеродта, Огинско- го и Сегюра1. Наконец, к числу повествовательных материалов следует от¬ нести и произведения художественной литературы, которые слу¬ жат источником для изучения быта, нравов и вообще культуры в широком смысле этого слова той эпохи, в которой они воз¬ никли. На протяжении долгого времени этот вид литературы древней и средневековой Руси с большим трудом отделяется от остальных ее форм. Однако некоторые повести периода феодаль¬ ной раздробленности и централизованного Русского государства могут рассматриваться уже как чисто художественные произве¬ дения. Такой же характер имеют и многие исторические бытовые и сатирические повести XVII в. Широкого развития достилает художественная литература XVIII в.2. Использование в качестве исторического источника художе¬ ственной литературы древней Руси по сравнению с литературой более позднего времени имеет большие основания, так как пи¬ сателей того времени, по словам специалистов, «отличала чрез¬ вычайная щепетильность к отдельным историческим фактам» и стремление описывать деятельность подлинных исторических лиц3. Таков круг письменных источников, с которыми приходится иметь дело исследователю истории России феодальной эпохи (до конца XVIII в.). Во многих случаях при изучении их приме¬ няется единая методика исследования. В других же, особенно при решении задач внутренней критики, отдельные группы и даже подгруппы источников в дополнение к этому нуждаются в особых приемах. Дальнейшее изложение посвящено характери¬ стике общих и специальных методов исследования письменных источников и их отдельных групп. 1 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. 1. М., 196В, стр. 154—155, 201—200, 319—332, 482—488. 2 «Русская повесть XVII века». М., ГИХЛ, 1954; Д. Д. Благой. Исто¬ рия русской литературы XVIII века, изд. 4. М., Учпедгиз, 1960. 3 Д. С. Лихачев. Человек в литературе древней Руси. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 120'.
ПРОЧТЕНИЕ И УЯСНЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ ТЕКСТА, СОХРАНИВШЕГОСЯ В ОРИГИНАЛЕ /'Чдной из первых задач научной критики источника раляется прочтение и уяснение его содержания. Приступая к этой работе, следует учитывать, что тексты исторических источников дошли до нас в разной форме.. Даже оригиналы одного и того же документа бывают различными, отражая в одних случаях начальный этап работы автора над текстом, в других — какой-либо промежуточный или конечный момент. Как правило, -еще значительнее отличаются друг от друга тексты, подвергшиеся переработке со стороны переписчиков или редак¬ торов. Иначе говоря, тексты исторических источников имеют свою историю. Наибольших успехов в изучении генетического взаимоотношения текстов, главным образом литературных про¬ изведений, достигла вспомогательная историческая дисципли¬ на— текстология1. Она установила, что тексты исторических ис¬ точников, имеющих общее происхождение, делятся на виды, из¬ воды, редакции и версии. Видами называются такие списки, меж¬ ду которыми имеются лишь очень незначительные, так сказать, количественные отличия: общие грамматические ошибки, оди¬ наковые искажения отдельных мест и т. п. Списки, которые отличаются особенностями, свойственными языку определенной местности, страны или социальной среды, называются изводами. В большинстве случаев в них не наб¬ людается сознательного изменения текста, с которого они ко¬ пировались. Целенаправленная переработка текста, приведшая к качест¬ венным отличиям его от оригинала, считается редакцией. Эта переработка может отразиться на объеме, форме или содержа¬ 1 Особенно интенсивно в последние годы ведется изучение текстов древ¬ нерусских литературных произведений. Им посвящены ценные исследования Д. С. Лихачева, В. П. Адриановой-Перетц, Я. С. Лурье и др. Много внима¬ ния уделяется также изучению текстов законодательных материалов, актов и других групп исторических источников в трудах Л, В. Черепнина, М. Н. Ти¬ хомирова, А. А. Зимина и др. 75
нии памятника, но в большинстве случаев она касается всех его сторон. Однако одну редакцию от другой отличают не количе¬ ственные изменения. Источники могут иметь одно и то же наз¬ вание и расположение материала, даже одинаковые ошибки, но будут признаны различными редакциями, если в них по раз¬ ному освещается материал, имеются вставки или пропуски, ме¬ няющие содержание документа или произведения. Наконец, некоторые текстологи выделяют еще версии, т. е. такие тексты, в которых качественные изменения настолько зна¬ чительны, что граничат с превращением их в новое произведе¬ ние1. Форма, в которой дошли до нас тексты источников, в значи¬ тельной мере определяет характер работы по прочтению и вос¬ становлению их содержания. Если сохранился оригинал, то вся работа ведется по нему. Если при этом имеются и разновидности текстов источника, рукописные или печатные, то они привлекаются для исправле¬ ния допущенных в оригинале описок и для восстановления мест, испорченных уже после того, как возник дошедший до нас спи¬ сок источника и.т. п. В тех же случаях, когда оригинал не уце¬ лел, первоначальный текст восстанавливается на основе срав¬ нительного анализа сохранившихся списков и изучения исто¬ рии текста. § 1. Палеографическое и лингвистическое изучение текста Чтобы прочесть и уяснить содержание источника, требуется прежде всего знание палеографии и грамматики той эпохи, в Которую он создан. В настоящее время имеется достаточное количество посо¬ бий по русской палеографии, дающих представление о развитии форм русского письма и позволяющих приобрести навыки в чте¬ нии рукописей, которыми пользуются исследователи2. Овладе¬ ние ими является одной из первых задач ученых, занимающих¬ ся древнерусской историей. Между тем даже специалисты-па¬ леографы в отдельных случаях допускают ошибки при чтении рукописей. Это объясняется тем, что в процессе эволюции зна¬ ков письменности некоторые из букв становятся сходными с 1 Подробно об этом см.: Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 114—127; С. Н. Азб ел ев. Текстология как вспомогательная историческая дисципли¬ на. «История СССР», 1966, № 4, стр. 95—97. - Л. В. Черепнин. Русская палеография; Л. П. Жуковская. Раз¬ витие славяно-русской палеографии. М., Изд-во АН СССР, 1963; М. Н. Т и- х о м и р о в, А. В. Муравьев. Русская палеография. М., «Высшая школа»,. 1966 и др. 76
другими, а так как не все писцы выполняли свою работу с оди¬ наковой тщательностью, то отдельные тексты, особенно в период распространения скорописи, бывает очень трудно прочесть. От¬ метим наиболее распространенные случаи, когда палеографи¬ ческие тексты читаются с затруднениями, так как здесь требует¬ ся особенно большое внимание от исследователя. Уже в скорописи XV века буква «ж» может быть прочита¬ на как «пс» или «лк», буква «л» как «п», «ц» как «ч». Еще бо¬ лее часто наталкиваемся на подобное явление в скорописи XVI и, особенно XVII в., когда, по словам Л. В. Черепнина, некото¬ рые буквы встречаются в очень сходных (иногда даже трудно различимых вне контекста) начертаниях *. В этих рукописях трудно различаются между собой буква «ъ», «б», и «Т>»; «ь» и «ъ»; «в» и «ъ»; «в» и «а»; «и» и «н» и ряд других. Особенно за¬ трудняет чтение и вызывает ошибки распространенное в XVI и XVII вв. совпадение начертания букв «ъ» и «ъ», «г» и «ч», «н» и «к», «л» и «н», «ы» и «я», так как в ряде слов эти буквы могут быть одинаково применены, например, в суффиксах («л» или «н») и в окончаниях («ъ» и «ъ», «ы», «я») 1 2. Наиболее часто допускаются ошибки в тех случаях, когда слова, содержа¬ щие указанные буквы, написаны неразборчиво. Так, в первом то¬ ме «Актов Археографической Экспедиции» помещена грамота XV в. о передаче Троице-Сергиевому монастырю одного села «в поместье»3. Последнее слово написано очень неразборчиво. При более внимательном чтении было установлено, что в ру¬ кописи было написано не «в поместье», а «в Поемечье», т. е. в определенном географическом пункте4. Даже скоропись конца XVIII в. иногда оказывается труд¬ ной для прочтения. Как отметил И. Ф. Колесников, ученые дол¬ гое время считали, что согласно метрической записи А. С. Пуш¬ кин родился 26 мая 1799 г. в приходе Богоявления в Елохове в доме Шварцова. Однако при более внимательном прочтении ее выяснилось, что исследователи не смогли правильно прочесть сочетания букв С и К, написанных в виде трех палочек, как это и было принято в XVIII в. В действительности оказалось, что вместо нерусской фамилии Шварцова стояла русская фамилия Скворцова, написанная по-московски с «а» вместо «о»5. Ошибки бывают и при чтении цифр, выраженных буквами. 1 Л. В. Черепнин. Русская палеография, стр. 36Г4. 2 Р. В. Б а х т у р и н а. Воспроизведение скорописного текста и учет графических вариантов. В сб.: «Лингвистическое источниковедение». М., Изд-вс. АН СССР, 1963, стр. 47—49. 3 ААЭ, т. 1, стр. 61. 4 «Памятники социально-экономической истории Московского государства XIV—XVII вз.». Под ред. С. Б. Веселовского и А. И. Яковлева, т. 1. М., 1929, стр. 137—138. См. также: АСЭИ, т. I, стр. 269—270. 5 И. Ф. Колесников. Древние рукописи. От памятника старины до исторического источника. М., 1914, стр. 18. 77
Особенно часто смешиваются буквы-цифры «S» (6) и «3» (7), «н» (50) и «п» (80), а буква «г» (3) принимается за сокраще¬ ние слова «год». Поскольку в скорописи XVII в. титло над циф¬ рой ставилось уже не всегда, то букву-цифру «е» (5) прини¬ мают за окончание порядкового числительного, и, например, «ке» читается не как 25, а как 20-е'. В отдельных случаях текст документа палеографически бы¬ вает настолько своеобразен, что некоторые его знаки не находят аналогий в помещаемых в учебниках по палеографии таблицах графических изображений знаков письменности. Тогда нужно списывать все разобранные буквы данного текста п из них со¬ ставить подсобную таблицу. Пользуясь ею, бывает легче по¬ нять значение неясно написанных букв1 2. Большие' трудности вызывает прочтение сокращенных слов. В русской письменности сокращение слов, правда, не частое, про¬ изводилось уже в уставном письме. В дальнейшем оно получи¬ ло широкое распространение. Сокращение выражалось в выно¬ се отдельных букв или слов над строкой, в пропуске отдельных букв, главным образом гласных, с изображением над словом особого знака — титла, в усечении окончания слов и даже в сокращении слова до одной начальной буквы3. В той или иной форме сокращались прежде всего слова, обозначавшие основные понятия христианской религии (бог, дух, господь, схимник), затем политические и социальные тер¬ мины (царь, государь, князь, господин), а позже — наиболее распространенные слова хозяйственного и бытового значения (двор, деревня, лавка, пустошь, деньги). Трудности в раскрытии сокращений, встречающихся в рус¬ ских текстах, объясняются тем, что наши палеографы еще не создали «лексикона аббревиатур», подобного существующим уже в западноевропейской палеографии, и не выяснили в доста¬ точной степени законы сокращений слов. Исследователи ведут работу эмпирически, и по ряду вопросов до сих пор не имеют единого мнения. Они, например, не знают, как правильно рас¬ крыть титло в слове црь, как царь или цесарь, или как при де¬ шифровке сокращений писать слова толко или только, метив или меньше, ль или ли и т. п. Досадные ошибки при расшифровке сокращений встречают¬ ся и в солидных изданиях. Так, в академической публикации «Хождения за три моря» Афанасия Никитина последняя фра¬ за в рукописи написана так: «Ги помоз! рабу своему». Издате¬ ли в слове «Ги» титло приняли за выносную букву «р», и полу¬ 1 И. Колесников. Вспомогательные исторические дисциплины. «Ар¬ хивное дело», 1940, № 2 (54), стр. 18 и № 3 (55), стр. 38—39. 2 У. П. К р и п ’ я к е в и ч. Нарис, методики кторичних дослщжень. Укра- шський кторичний журнал, 1967, № 3, стор. 113. 3 Л. В. Ч е р е п н и н. Русская палеография, стр. 243, 246. 78
ченное таким путем слово «Гир» истолковали как тюркское1, а между тем «Ги» с титлом следует читать, как «Господи», и тогда вся фраза становится понятной 2. В Московском летопис¬ ном своде конца XV в. в рассказе о начале княжения Владими¬ ра под 980 г. не раскрыто титло в слове «бог» и вместо слов «Дажбога и Стрибога» там написано «Дажба» и «Стриба»3 4. Особенность русского письма состояла в том, что в нем до XVIII в., а иногда и позже, слова еще не всегда отделялись одно от другого, а если и расчленялись, то не по законам, при¬ нятым в современной грамматике. Читая такую рукопись, иссле¬ дователь должен прежде всего разбить ее текст на слова. В большинстве случаев эта работа не вызывает особых за¬ труднений. Если взять, например, такой древний памятник, как Русскую Правду по Троицкому списку второй половины XIV в., то хотя в нем почти весь текст дан сплошной строкой, его можно без особого труда разделить на отдельные слова, фразы и даже на более крупные части — статьи *. Однако бывает и так, что даже опытные исследователи и публикаторы документов при разбивке текста на слова допус¬ кают ошибки. Подобные примеры уже не раз приводились в ли¬ тературе. Так, в изданном в «Древней Российской Вивлиофике» Новгородском летописце под 6575 г. вместо слов «заратися Всеслав сын Бречеславль Полотьскый, зая Новгород» сказано: «заратися Всеслав... за Янов город», хотя по другим летописям известно, что в этом году Всеслав захватил именно Новгород5. В изданной в составе ПСРЛ Никоновской летописи вместо фразы «И Наган бы к Астрохани качевали» напечатано: «И Наган быка Строхани кочевали»6. И. Ф. Колесников приводит другие случаи неверного разделения на слова летописных тек¬ стов, когда вместо слов «инако не учини» писали «и на коне учини», а вместо фразы «отъялъ еси поле заичьими ловцы» пе¬ чатали. «отъял еси поле Заичъ и Миловцы»7. Как отметил Д. С. Лихачев, подобные ошибки при членении текста на слова допускали и первые издатели «Слова о полку Игореве». Во фразе: «а мои ти Куряни сведоми къмети» (то есть, известные воины) последние слова они печатали так: 1 «Хождение за три моря Афанасия Никитина 1466—1472». Под ред. Б. Д. Грекова и В. П. Адриановой-Перетц. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 32, 205. 2 См. рецензию А. А. Зимина на указанное издание. «Вопросы истории», 1949, № 7, стр. 142. 3 ПСРЛ, т. XXV, стр. 358. 4 М. Н. Тихомиров. Пособие для изучения Русской Правды. Изд-во Московского ун-та, 1953, стр. 49—74, 87—101. 5 «Хрестоматия по археографии». Под ред. проф. Г. Д. Костомарова. М., 1955, стр. 132. 6 Т а м же, стр. 135. 7 И. Колеси I! ко в. Вспомогательные исторические дисциплины. «Ар¬ хивное дело», 1940, № 2 (54), стр. 18. 79
«...сведоми къ мети», и переводили их: «в цель стрелять доволь¬ но сведомы, знающи», что было явной ошибкой. В том же из¬ дании слово «мужаимься» они делили на три самостоятельных слова, в результате чего фраза теряла свой смысл1. Из-за слитного написания фраз иногда допускали ошибки даже писцы Древней Руси. Так, в Повести временных лет ска¬ зано об одном варяжском князе так: «б% Якунъ сь лепъ» (т. е. красив), но автор одного из древнерусских литературных про¬ изведений выражение «сь лепъ» прочел слитно и назвал Якуна слепым 2. Впоследствии эта ошибка была повторена А. Ладин- ским в романе «Анна Ярославна—королева Франции», где рас¬ сказывается о том, как Якун от сарацинской стрелы потерял глаз и носил черную повязку 3. В купчей 1483—1488 гг., переписанной в правой грамоте 18 апреля 1505 г., говорится о выкупе Дмитрием Васильевичем Шеиным (Морозовым) у Троице-Сергиева монастыря своей вот¬ чины. Далее в купчей перечислен ряд сел, селище «да луг на реке на Шекстне Шашпалда, Усть-Нахты, да Терин наволо¬ чек». Текст, приведенный в кавычках, неясен, потому что ко¬ пиист неверно разбил его на слова. Процитированное место сле¬ дует читать иначе: «да луг на реке на Шекстне Шашпал, да Усть-Нахты, да Терин наволочек»4. В другом документе конца XV — начала XVI в. говорится о том, что было куплено село Дубровское «да селище Островичи, да подле реку Ушну лушки опроче Семенские земли, да опро- че Митина селища по селской пруд. Дал есми ему...» (указы¬ вается сумма). Между тем в дошедшей до нас копийной кни¬ ге конца XVI в. выделенные слова написаны иначе: посел- ской продал. Это исказило документ, который пришлось изда¬ телям восстанавливать5. Подобных примеров можно привести еще много, но и из этих видно, как сильно меняется смысл фра¬ зы от расчленения текста на слова. В отдельных случаях то или иное прочтение слитного текста может оказать влияние на представление о характере общест¬ венных отношений. От того, как следует читать текст Повести временных лет под 859 г. о взимании хазарами дани с полян, северян и вятичей «по б'Бл-ь и вБверицъ от дыма» иди «по бъл'Бей въверицъ» зависит многое в понимании денежного^хо¬ зяйства на Руси6. Еще более важным для решения вопроса о 1 Д. С. Лихачев. История подготовки к печати текста «Слова о полку Игореве» в конце XVIII в., ТОДРЛ, т. XIII. М.—Л., 1957, стр. 78. 2 Н. Л а м б и н. О слепоте Якуна и его златотканной луде. Критико-фи¬ лологическое разыскание. ЖМНП, 1858, май. 3 А. Лад и некий. Анна Ярославна — королева Франции. М., «Совет¬ ский писатель», 1961, стр. 46. 4 АСЭИ, т. I, стр. 582—583. 5 АСЭИ, т. I, стр. 424—425. 6 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 141—142. 80
социальном строе Древней Руси был спор историков и лингви¬ стов, возникший при попытке разбить на слова текст 26-й статьи Краткой Правды и 16-й статьи Пространной Прав¬ ды о взимании 5 гривен штрафа за убийство смерда и холопа или смердьего холопа Основным условием правильного разделения текста на сло¬ ва является знание языковой системы той эпохи, к которой от¬ носится изучаемая рукопись. Расчленение текста по правилам современной грамматики может привести к ошибкам, так как в разные эпохи словарные единицы языка отличались друг от друга1 2. Сложнее решается эта же задача, когда какой-нибудь отры¬ вок допускает двоякое деление его на слова. Тогда исследо¬ ватели обращаются к другим спискам данного произведения, при¬ влекают сведения, имеющиеся в иных местах этого источника, или, наконец, другие источники3. Вот как, к примеру, решают ученые вопрос о разбивке на слова только что названного текста 26-й статьи Краткой Прав¬ ды. В Академическом списке он выглядит примерно так: ав- смердъивхолопе, а в Археографическом — авсмердьивхолопе. Поскольку в первом случае восьмая буква по начертанию ближе к «т;», некоторые исследователи разбили текст на слова следую¬ щим образом: «а смерд-в и в холопе (5 гривен)». Но в другом списке та же восьмая буква ближе к ь. Опираясь на это, дру¬ гие ученые разбили текст на слова иначе «а в смердьи в холо¬ пе 5 гривен». Признав второе чтение более правильным, Л. К. Гетц и В. И. Сергеевич делали вывод, что в статье речь идет о холо¬ пах, принадлежавших смердам. На этом основании они заявля¬ ли, что Древняя Русь была рабовладельческим государством. Однако другие ученые не соглашаются с такой разбивкой текста на слова. Прежде всего они признают Археографический список более древним и берут за основу его. А, во-вторых, ста¬ вят вопрос о том, как выглядит перечень княжеских людей (данный в предыдущих и последующих статьях Русской Прав¬ ды) при том и другом толковании. Получается следующая кар¬ тина. При первом толковании При втором толковании 1 Правда Русская, т. II, Комментарии. Под ред. Б. Д. Грекова. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1947, стр. 171—182, 319—322. 2 О. А. К н я з е в с к а я. Некоторые вопросы словоотделения текста. В сб.: «Лингвистическое источниковедение». М., Изд-во АН СССР, 1963ц стр. 27— 28, 31—33. 3 О. А. К н я з е в с к а я. Указ, соч., стр. 28—29, 31—33. огнищанин подъездной тиун конюх старый огнищанин подъездной тиун конюх старый 81
При первом толковании При втором толковании старосты рядович смерд холоп старосты рядович роба кормилица кормиличиц смердий холоп роба кормилица кормиличиц В этом случае, пишут они, можно сделать следующие выводы: 1) При втором толковании из перечня княжеских людей вы¬ падут княжеский смерд и княжеский холоп. 2) До и после этого речь идет о княжеских людях, и встав¬ ка о смердьем холопе была бы нелогичной. К тому же известно, что в других документах — в летописях и пр. нет упоминания о смердьих холопах. Отсюда исследователи делают вывод, что переписчик пропустил черточку. Эту описку следует исправить и признать более верным первый вариант разбивки текста на слова Следует, однако, отметить, что М. Н. Тихомиров и А. А. Зи¬ мин допускают чтение «смердий холоп», указывая, что именно в таком виде эта статья перенесена из Краткой Правды в Про¬ странную. Однако в этом понятии они видят не холопа, при¬ надлежащего смерду, а холопа, выполнявшего смердыо, т. е. крестьянскую работу, подобно смерду1 2. Разбив текст на слова, следует выделить в нем фразы и аб¬ зацы, т. е. расставить знаки препинания и определить место прописных букв. Это необходимо потому, что в древнерусском языке из-за слитного написания текста знаки, препинания поч¬ ти не употреблялись, а запятые, восклицательные и вопроси¬ тельные знаки появились очень поздно. К тому же древнерус¬ ская пунктуация строилась на иных основах, чем современная, и нашему читателю она мало помогает понять содержание до¬ кумента. Например, в современном языке союз «а» от предшест¬ вующего ему текста точкой не отделяется, а в древнерусских рукописях даже в тех случаях, когда точка не стоит, очень часто по смыслу она должна быть проставлена. Союз «а» употребляет¬ ся не только в противительном, но и в соединительном значе¬ нии. Две рядом стоящие фразы древнерусских текстов зачастую никакими знаками не разделялись, нередко после нескольких слов, выговариваемых вместе, ставилась точка. Не знал старый синтаксис и деления фраз по абзацам. Не совпадает с требованиями современной орфографии упот¬ ребление строчных и прописных букв. Так, в рукописях до XVII в. собственные имена обычно писались со строчной буквы, 1 Правда Русская, т. П,.стр. 175. 2 В. Любимов. Палеографические наблюдения над Академическим спи¬ ском Русской правды. «Историк-марксист», 1938, кн. 5, стр. 160—161. 82
а в источниках XVIII—XIX вв. титулы, чины, должности и на¬ звания месяцев с прописной1. Поскольку древнерусская пунктуация знала значительно меньше знаков препинания и строилась на других основах, чем современная, расставлять в тексте знаки препинания надо по правилам современной грамматики. При этом ни в коем случае не следует навязывать автору своего понимания текста. Наобо¬ рот, необходимо прежде всего понять, что хотел сказать автор, а затем с помощью современных знаков препинания максималь¬ но точно выразить его мысль2. В противном случае могут быть допущены ошибки. Даже в таком солидном издании как «Пись¬ ма и бумаги» Петра I фраза из письма царя к Д. М. Голицыну напечатана так: «Того для заранее пишите Москве и в городы к прежним воеводам, дабы вам о состоянии тех городов всякое ведение. Так же и заборам всяким окладные книги присыла¬ ли...»3. Между тем ясно, что после слов «всякое ведение» точку ставить нельзя. К сожалению, научные основы решения таких задач еще ма¬ ло разработаны. При проведении ее исследователи опираются лишь на данные исторической грамматики. В дополнение исполь¬ зуются выработанные дипломатикой принципы разделения за¬ конодательных и актовых материалов на клаузулы. Несмотря на то, что в большинстве случаев клаузулы разделены между собою союзом «а», между ними следует стазить точку, ибо в про¬ тивном случае смысл текста может быть искажен4. Древнерусский текст, даже расчлененный на слова, фразы и абзацы, не всегда может быть понят современным читателем. Для этого необходимо знать особенности грамматических форм эпохи, в которую был создан изучаемый документ. Возьмем, к примеру, отрывок из Повести временных лет за 1071 г. «Бывши бо единою скудости в Ростовьстей области, въста- ста два волъхва от Ярославля, глаголюща, яко «Ве свеве, кто обилье держить». И поидоста по Волзе, кде приидуча в погост, ту же нерекаста лучьшие жены, глаголюща, яко си жито дер¬ жать, а си мед, а си рыбы, а си скору. И привожаху к нима се¬ стры своя, матере и жены своя. Она же в мечте прорезавша за плечемь, вынимаста любо жито, любо рыбу, и убивашета многы жены, и именье их огьимашета себе. И придоста на Белоозеро, и бе у нею людий инех 300». Перевод. Когда однажды был недород в Ростовской 1 «Методическое пособие по археографии». Под ред. М. С. Селезнева и Е. М. Тальман. М., 1958, стр. 82. 2 И. И. Корнева. Основные принципы передачи текста документов при публикации и некоторые вопросы воспроизведения текстов ранних периодов (XIV—XVII вв.), ТМГИАИ, т. 8. М., 1957, стр. 50. 3 ПиБ. т. IX, вып. 1. М., Изд-во АН СССР, 1950, № 3075. 4 А. С. Л а п п о - Д а н и л е в с к и й. Очерк русской дипломатики част¬ ных актов, стр. 86—87. 83
области, явились два волхва из Ярославля, говоря: «Мы знаем, кто держит обилие». И пошли по Волге, и где приходили в по¬ гост, тут же называли богатых женщин, говоря, что эта прячет хлеб, эта — мед, эуа — рыбу, а эта •— меха, и приводили к ним сестер своих, матерей и жен своих. Они (волхвы) в наважде¬ нии делали прорезы'за плечом, вынимали либо хлеб, либо ры¬ бу, и таким образом убили многих женщин и имущество их за¬ брали себе. И пришли они на Белоозеро, и было у них лю¬ дей 300. Сравнивая приведенный отрывок с его переводом, мы можем судить, насколько грамматические формы древнерусского языка отличаются от современного. В древнерусском языке имеется целый ряд обозначаемых специальными буквами звуков уже отсутствующих в современ¬ ном языке (ср. древнерусское слово «въестаста» с современным «встали», «волъхва» с современным «волхва»). Большим своеоб¬ разием отличается склонение, спряжение и синтаксис древнерус¬ ского языка по сравнению с современным (ср. с современными такие слова, как «отъимаша», «придоста»). В современном рус¬ ском языке исчезли многие слова, употреблявшиеся в древнерус¬ ском, например, «глаголить», «нарекать» и т. п. За последние годы появилось значительное число исследо¬ ваний и учебных пособий по истории русского языка, которые раскрывают его грамматический строй на разных этапах раз¬ вития и диалектные особенности1. Данные современной лингви¬ стики помогают историкам более точно понять текст документа, относящийся к определенному времени. Из наблюдений фило¬ логов над изменениями особенностей языка историку важно от¬ метить сохранение на протяжении длительного времени морфо¬ логического принципа написания, согласно которому писали, сохраняя морфемы: корни слов, приставки, суффиксы, формы слу¬ жебных слов (например, съ Иваномъ, съ братомъ, къ кому и др.). Но в дальнейшем вследствие утраты редуцированных гласных «ъ, ь» и по другим причинам в письмо все больше втор¬ гался фонетический принцип: стали писать слова и морфемы так. как их произносили. Таким образом, в словах, начинающихся с буквы «и», предлоги «в» и «с» стали писать слитно и в полном соответствии с произношением («сываном», «выскоростень»), в предлогах «к» и «с» происходила ассимиляция глухих и звонких («хкому», «збратом») и т. п. Из морфологических особенностей древнерусского языка сле¬ дует учитывать длительное сохранение архаических форм суще¬ ствительных в винительном («а принимал бы еси серебреники», 1 «Введение в языковедение», ч. I—II, изд. 2. М„ Учпедгиз, 1953—1954; П. Я. Черных. Очерки русской исторической лексикологии. Изд-во Москов¬ ского ун-та, 1956; В. И. Борковский, П. С. Кузнецов. Историческая грамматика русского языка, изд. 2. М., «Наука», 1965; П. С. Кузнецов, Русская диалектология, изд. 3. М., Учпедгиз/ 1960.
«а государю на изорники свои»), в дательном («а гостем и тор¬ говцем путь чист без рубржа», «а мыта ти держати по старой пошлине») и творительном множественного числа («Стенька Ра¬ зин с товарищи своими», «перед посадники степенными»), в предложном («отпущати не о Юрьеве дне не велел») падежах. У прилагательных более распространены были окончания в именительном падеже — к<ой» и «ей», чем «ый» и «ий» («бояр¬ ской сын», «ез быти и вешней и зимней»), в родительном паде¬ же -— «ово» и «ево» («для запасу столовово», подъячево, доброво родново. думново), во множественном числе всех родов — «ые» и «ие» («куплено тафты зеленые», «с тое служылые кабалы»), а также притяжательные прилагательные («Петров день», «княжь двор», «Ярославль городъ» и т. п.). Очень долго сохранялась древняя форма у местоимении («а как к вам ся грамота придет», «а где ми будем», «а заклад- ней ти не держати»). В глаголах вместо «ться» и «тся» употреб¬ лялось «тца» («запретна», «отцелуетца»), а в формах прошедшего времени добавляется вспомогательный глагол («а сю бы есте на¬ шу грамоту держали», «се язь князь великий Михайло докон- чал есмь с посадником»). Недостаточное внимание к грамматическим формам языка приводило к ошибкам даже опытных исследователей. Примером этого может служить анализ 63-й статьи «Псковской судной гра¬ моты». В ней записано: «А который изорник отречется у госу¬ даря села или государь его отречет, — и государю взять у него все половину своего изорника, а {и] зорник половину»'. П. И. Беляев, а за ним и П. А. Аргунов полагали, что слово село относится к слову государь и утверждали, что в статье имеется в виду государь села, т. е. средневековый сеньор. Возражая им, М. М. Богословский обратил внимание на то, что «дополнение в родительном падеже 4хела» к слову государь совершенно не свойственно языку «Псковской Правды». Здесь слово «село» означает участок и относится к глаголу «отречься», а смысл фразы заключается в праве изорника отречься от того участка («села»), на котором он сидел1 2. При таком грамматиче¬ ском толковании этой статьи характер отношений между госпо¬ дином и изорником получает совершенно иной смысл. Важным условием безошибочного прочтения текста источни¬ ка является знание терминологии того исторического периода, когда он создан. Так, не зная лексики XI—XIII вв., невозможно понять, чем различаются между собою выражения первой статьи «Пространной Правды» — братучадонбратню сынови. Если вто¬ рое выражение означает сын брата, то первое —дети двух род¬ 1 ПРП, вып. 2, стр. 295. 2 М, М. Богословский. К вопросу об отношениях крестьянина к землевладельцу по Псковской Судной грамоте. Летопись занятий постоянной историко-археографической комиссии за 1926., вып. 1 (34). Л., 1927, стр. 31—32.
ных братьев1. В Судебнике 1497 г. требуют объяснения слова пожилое (плата за пользование двором), доклад (перенесение дела на рассмотрение в высшую инстанцию) 2. Для современно¬ го читателя Судебника 1550 г. могут быть непонятны слова «по¬ воз» (подводная повинность), боярское дело (барщина) 3. Не вся¬ кий читатель Соборного уложения 1649 г- сможет понять слова отцелуется (принесет присягу), безлетно (бессрочно) и т. д.4. Выражение летописца «а копья ся не снимают» не следует по¬ нимать буквально. Копьем называется небольшое воинское под¬ разделение. В данном случае смысл такой: «боевые посты оста¬ лись на местах». В переводе «Экстракта» из журнала вице-адмирала К. Крюй- са (1699 г.), сделанном с голландского языка, читаем, что в 1699 г. Петр I повелел эскадре кораблей «вниз по Дону плыть, и забавный поход на Черное море предвосприять изволил»5. Уже для читателя середины XIX века было непонятно, в каком смыс¬ ле употребляется здесь слово забавный. Поэтому издатель это¬ го исторического документа счел нужным пояснить, что слово «забавный», по К. Крюйсу, означало — «практический», ибо этот поход «служил также для провожания отправленного в Констан¬ тинополь посла Украинцева6. Вследствие незнания исторической лексики русского языка пли невнимания к ее особенностям в тот или иной период, неко¬ торые переводчики и толкователи древнерусских текстов допу¬ скали и серьезные ошибки. Так, первые издатели «Слова о пол¬ ку Игореве» в выражении «О русская земля! Уже за Шеломя- немъ еси», слово «шеломя» (холм) принимали за название села. Они же во фразе «то была Чага по ногате, а Кощей по резане» тюркские слова «чага» (ребенок) и «кощей» (раб) считали име¬ нами половецких ханов. В выражении дорискаше до Куръ, в слове куръ (то есть петухов) видели географическое название7. До сих пор ведется работа над лексикой «Слова о полку Игореве», и исследователи делают интересные открытия. Так, в плаче Ярославны встречается такое место: «На Дунай Ярос¬ лавны глас слышит: зегзицею незнаемь, рано кьчеть: полечу, рече, зегзицею по Дунаеви: омочю бебрян рукав в Каяле рецё, утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле». Тради¬ ционно это место переводят следующим образом: «На Дунае 1 М. Н. Тихомиров. Пособие для изучения Русской Правды, стр. 87. 2 Судебники XV—XVI вв. Под ред. Б. Д. Грекова. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1952, стр. 21, 22, 24, 27. 3 Там же, стр. 173. 4 М. Н. Тихомиров, П. П. Епифанов. Соборное уложение 1649 г. Изд-во Московского ун-та, 1961, стр. 166, 231. 3 «Экстракт» из журнала К. Крюйса 1699 г. Записки гидрографического департамента Морского министерства, ч. VIII. СПб., 1850, стр. 369. ( Та м же, стр. 367. 7 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 77. 86
слышен голос Ярославны, кукушкою в безвестии рано (она) ку¬ кует: «Полечу, — сказала, — кукушкою по Дунаю, омочу боб¬ ровый рукав в Каяле-реке, оботру у князя кровавые его раны на крепком его теле» !. Однако зоолог Шарлемань обратил внима¬ ние на то, что кукушки вдоль рек не летают; но на Десне и сейчас слова гигичка, зшчка обозначают не кукушку, а чайку. Другой исследователь заметил, что слово «бобр», «бебр», от которого происходит слово «бебрян» в древнерусском языке обозначало не только пушное животное, но и белую шелковую ткань. Эти наблюдения позволяют уточнить следующим образом перевод приведенного отрывка: «Полечу я чайкою по Дунаю, омочу рукав я белый в Каяле-реке, утру князю кровавые раны на могучем его теле»1 2. В. Н. Татищев, первый из историков, готовивший Русскую Правду к печати, не мог объяснить многих ее терминов, а не¬ которые из них раскрывал ошибочно. Так, слово «ябедник» — княжеский приказчик, по его мнению, было искажением слова «обетник», или по договору служащий, т. е. холоп3. Он же в комментариях к Судебнику 1550 г. слово «боярин» возводил к сарматским словам «поо» и «я-рик», оно означает «умная голова или остроумный человек»4. В договоре великого князя Дмитрия Ивановича Донского с тверским великим князем Михаилом Александровичем 1375 Г; имеется пункт: к<А гостем и торговцем Новагорода Великого и Торжку, и с пригородей дати ти (Михаилу Александрови¬ чу _/}. П.) путь чист без рубежа сквозе Тферь и Тферстии во¬ лости». Выделенные слова означают беспрепятственный путь без задержки на рубежах — границах земли. Но издатель этой грамоты в «Древней Российской Вивлиофике» Н. И. Новиков не понял значения этих слов и вместо слов рубежа поставил слово грабежа5. Известно также, что один из переводчиков Волынской летопи¬ си выражение «сташа около города, аки борове велицеи» пе¬ ревел словами: «стали около города, как свиньи». Если бы он проверил значение слова «борове» по древнерусскому словарю, то выяснил бы, что оно означает темный хвойный лес, и тогда все выражение приобрело бы понятный и поэтический смысл6. Упомянутое в статье ill (по нумерации М. Н. Тихомирова, 1 А. С. Орлов. Слово о полку Игореве, изд. 2. М., Изд-во АН СССР, 1946, стр. 85. 2 И. П. Е р е м и н. Лекции по древней русской литературе. Изд-во Ленин¬ градского ун-та, 1968, стр. 103. 3 «Продолжение Древней Российской Вивлиофики», ч.. 1. СПб., 1876, стр. 10. 4 Та м же, стр. 33. 5 «Древняя Российская Вивлиофика», изд. 1, ч. 8. СПб., 1775, № 8, стр. 249—259; изд. 2, ч. 1. СПб., 1788, № 8, стр. 78—86. 6 В. О. К л ю ч е вс к и й. Курс лекций по источниковедению. Соч., т. VI, стр. 8. 87
ст. 105) «Пространной'Правды» выражение а въ даче не холопъ читали одно время: а вдачь не холоп и стремились выяснить значение термина вдачь, видя в нем наименование одной из ка¬ тегорий феодально-зависимого населения Древней Руси. Меж¬ ду тем слово дача означает ссуду, и статья переводится так: «че¬ ловека, получившего ссуду (и не возвратившего, не отработав¬ шего), нельзя превращать в холопа»1. Употреблявшееся в Русской Правде слово мужъ не следует понимать в современном смысле как супруг; оно означало: кня¬ жеский дружинник, вообще — свободный человек2. Знание лексики древнерусского языка помогло ученым ра¬ зобраться во многих терминах Псковской судной грамоты, долгое время остававшихся непонятными. Так, выражение 43-й статьи «заложи весну» многими исследователями понималось в том смысле, что арендатор часть весеннего урожая заложил своему хозяину. Но это нелепо, ибо весеннего урожая вообще не бывает. Дело в том, что в XIV—XV вв. слово «заложил» имело не такой смысл, как в современном русском языке, а означало не эксплуатировал, пропустил. Все выражение относилось к рыбо¬ лову, который «пропустил весну», т. е. пропустил весенний улов3. При определении значения отдельных слов в том или ином тексте необходимо учитывать ряд обстоятельств. Отдельные сло¬ ва могли прекратить свое существование в дальнейшем, посколь¬ ку исчезли из обихода выражаемые ими понятия. В «Грамоте Мстислава Владимировича и его сына Всеволода» 1130 г.4 встре¬ чается слово е-£но (выкуп невесты); в Русской Правде5—-гридик (воин), мечник (княжеский дружинник, оруженосец), тылеснь (тупая сторона меча); В Повести временных лет6 — насельники (первоначальное население), опрать (стирать), пробошни (род обуви). В документах XIV—XVI вв.7 упоминаются костки (вид подати), делва (род бочки), посельский (управитель вотчины), садило (род овина или мелкой риги), ставец (сосуд деревянный или глиняный с крышкой) и т. д. Позже все эти слова вышли из обихода и установить их значение бывает нелегко. В тексте мо¬ гут быть слова, впоследствии исчезнувшие в связи с заменой обозначаемых ими понятий новыми. Так, в Остромировом еван¬ гелии 1056—1057 гг. понятие колодец выражалось словом студьньць, а супруга, жена словом подружив. В «Изборнике Свя- 1 М. Н. Тихомиров. Пособие для изучения Русской Правды. Изд-во Мрсковского ун-та, 1953, стр. 109—ПО. 2 Т а м же, стр. 75—83, 87, 94. 3 ПРП, вып. 2. стр. 292, 354—355. 4 ГВНП, (№ 81, стр. 140. 5 ПРП, вып. 1. М., стр. 77, 79, 80, 110, 117. 6 «Повесть временных лет», ч. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 18 129, 173. 7 ДДГ, 1950, стр. 42, 188, 191, 203, 206, 298, 300; И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. 1, переиздание. М. Изд-во АН СССР, стр. 651; ПРП, вып. Ill, стр, 356. 88
тослова» 1073 г. баран именовался овынь. В Лаврентьевской летописи встречаем слово вежа, замененное словом башня, ша¬ тер, онамо (позже — в ту сторону, туда), мовь (омовение),, онъде (там), в Ипатьевской — желя (скорбь, терзание, плач), опас (охрана, защита), в Новгородской летописи — вьршь (жи¬ то в кладех, стог, скирда), в «Стоглаве» — гудец (музыкант), жальник (могила) и т. п.1. Ряд слов постепенно менял свое значение. Некоторые из них в момент составления источника могли употребляться в более широком смысле, чем впоследствии, другие, наоборот, в более узком. В документах XI — XVI вв. слово год означало «время»; сосуд — лодка, судно; казнь — наказание; живот — жизнь, иму¬ щество, животное; а слова неделя — воскресенье, воскресный день: пакость — разорение, грабеж; избыток — остаток; сугу¬ бый— удвоенный2. Во многих же случаях слова настолько ме¬ няли свое значение, что впоследствии выражали совсем иное, чем в источнике, понятие. Так, в древнерусском языке слово жир означало богатство; закон — вера, вероисповедание; заповедь — приказание; задьний — будущий; голова —- убитый человек; град — ограда, стена; доброта — красота; оставить — отметить; нарядный — фальшивый и т. д.3 До XIV в. слово соха употреблялось в значении сук, колг палка (ср. посох). С XIV в. оно стало названием нового в то время орудия пахоты — двузубого рала4. Следует учитывать, что в древнерусском языке, как и в сов¬ ременном, многие слова имели по нескольку значений. Слово- буй означало в одних случаях глупый, несмышленый, в дру¬ гих — дерзкий, а в третьих — сильный, смелый; слово дьнь упот¬ реблялось одновременно в значении день (в противополож¬ ность ночи), сутки, пора, время, пути, дневная работа и даже просто работа; слово кость помимо значения сохранившегося в современном языке, обозначало породу, племя, тело (точнее, его останки), подводные камни, поле битвы, род дани; слово раб служило наименованием не только холопа, но и слуги, покор¬ ного чьей-либо воле и т. д. 5. Требуют внимания слова, заимствованные из других языков. Как правило, они подвергались переделке в соответствии с ха¬ рактером русского языка. Греческое слово лампада, получив 1 И. И. Срезневский. Указ, соч., т. I—III; С. П. Обнорский, И. С. Б а р х у д а р о в. Хрестоматия по истории русского языка, ч. 1. М., Учпедгиз, 1952, приложение 1. Словарь. 2 С. П. Обнорский, И. С. Бархударов. Хрестоматия по истории русского языка, ч. 1, стр. 354—399. 3 Т а м ж е 4 П. Я. Ч е р н ы х. О связи развития языка с исюрией народа. «Изв. АН СССР, отд. литературы и языка», 1951, т. 3, вып. 3, стр. 247. 5 И. И. Срезневский. Указ, соч., стб. 191, 769—770, 1297—1298. 89
окончание «о» стало словом среднего рода —- кадило, немецкое слово Pfennig превратилось в русское пеназь, a Vortuch в фар¬ тук. В отдельных случаях заимствованные слова приобретали совсем иное значение, чем они имели в том языке, откуда приш¬ ли. Так, латинское слово ealiga (обувь римского воина) стало в русском языке калика — странник; латинское calende зазвуча¬ ло как каляда — со значением сочельник, польское wenzel (узел) вошло в русский язык как вензель с новым значением, а французское cherami, перейдя в начале XIX в. в русский язык, в слове шерамыжник также приобрело совсем другой смысл ’. Прочесть и понять содержание документа помогает также историческая диалектология. Историку важно знать, что одно и то же понятие в разных местностях и диалектах одного языка зачастую выражалось различными словами. На северо-западе, в Новгородской и Псковской землях баня именовалась истоп- кой, общая могила — скудельницей, заливной луг — релью, гла¬ гол искать, требовать по суду — словом сочити, наречие совсем, насовсем словом одьрьнь (одерень). На юге мельница обозна¬ чалась словом млин, в Московской земле смерды именовались сиротами, сельчанами и т д.1 2. В то же время в различных местностях одно и то же слово может выражать разные понятия. Так, слово место, кроме про¬ странства, области обозначало в различных говорах: опреде¬ ленную часть поверхности, предмета («Платье вырвала в двух местах»); опухоль, нарыв («заболело мало место») и др. В па¬ мятниках письменности XVI—XVIII вв., относящихся к разным областям, встречаются и другие значения этого слова: штука (онежские памятники), товар (уральские говоры), отдельный предмет (печерские памятники) и др.3. Слово стряпчий в ряде Новгородских памятников имело значение ходатай по делам, а в «Домострое» им называются люди, причастные к приготовлению пищи 4. При чтении древнерусских текстов приходится непрерывно обращаться к словарям. Для источников XI—XVII вв. наиболь¬ шую ценность представляют словари И. И. Срезневского и 1 П. Я. Черных. Очерк русской исторической лексикологии. Древне¬ русский период. Изд-ibo Московского ун-та, 1556, стр. 123, 151—152. s Ф. П. Филин. Происхождение и развитие русского языка. Л., 1954, стр. 26—27; Р. И. А з а н е с о в. Вопросы истории русского языка в эпоху формирования и дальнейшего развития русской (великорусской ) народности. В кн.: «Вопросы формирования русской народности и нации». М.-—Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 179—184. 3 Л. А. И в а ш к о. О значениях слова место в северорусских говорах. В кн.: «Из истории слов и словарей». Изд-во Ленинградского ун-та, 1963, стр. 47—52. 4 М. А. Соколова. Из прошлого русской терминологии. В сб.: «Из истории слов и словарей», стр. 160—162. 90
Г. Е. Кочина, А. Дивернуа'. Для более позднего времени боль¬ шой материал имеется в «Словаре Академии Российской» и в словаре В. И. Даля 1 2. Не потеряли своего значения изданные в первой половине XIX в. словари церковно-славянского и рус¬ ского языка и территориальных диалектов3. Читая тексты любого источника, следует раскрывать смысл и содержание всех слов и выражений, в том числе и тех, кото¬ рые с первого взгляда кажутся совершенно понятными. Для это¬ го очень важно сопоставлять все места в документе, где они встречаются, а также привлекать другие тексты того же автора и другие источники той же эпохи. Каждое слово и выражение необходимо изучать не изолиро¬ ванно, а в контексте. «Нельзя считать дело оконченным,— указывал известный текстолог Б. В. Томашевский,— если прочтено одно слово без проверки контекстом, возможно ли такое чтение. В случае, если контекст не допускает предполагаемого чте¬ ния, необходимо, пользуясь классифицированным графическим материалом, пробовать всякие подстановки и, лишь когда ничего не удастся, считать слово неразобранным или предполагать описку»4. К этому нужно добавить, что понимание смысла и значения документа в целом, как правило, может оказать существенную помощь в раскрытии значения отдельных слов и оборотов. Мы уже называли древнерусское слово ябедник. В ст. 8 Судебника 1497 г. говорится о ябедничестве как о преступлении, подлежа¬ щем наказанию в той же мере, как татьба, разбой и душегуб¬ ство. Для того, чтобы понять до конца смысл этого слова, Л. В. Че¬ репнин изучил его употребление в других документах: жало¬ ванных грамотах, сочинениях Максима Грека; Ивана Пересвето- ва и пришел к выводу, что оно означает — злостную клевету5. В ст. 9 того же Судебника в числе «лихих людей», т. е. пре¬ ступников, подлежащих смертной казни, назван «государский убойца». Раскрывая это понятие, Л. В. Черепнин обратился к источникам того времени, в которых употреблялось слово госу¬ 1 И. И. Срезневский. Указ, соч., т. I—III; Г. К- Ко чин. Материа¬ лы для терминологического словаря древней Руси; «Материалы для словаря древнерусского языка, составленные А. Дивернуа». 2 В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, ч. 1— 4, изд. 1. М., 1863—1866; изд. 4. Под ред. И. А. Бодуэна де-Куртенэ, т. 1—4. СПб.—М., 1912—1913. Имеется несколько советских переизданий. 3 Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением Акад. наук, т. 1—4. СПб., 1847 и др. Подробный перечень фило¬ логических словарей см.: А. Л. Шапиро. Библиография истории СССР. М., «Высшая школа», 1968, стр. 147—152. 4 Б. В. Томашевский. Писатель и книга, стр. 77. 5 Л. В. Черепни н. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 327—328. 91
дарь. В Псковской судной грамоте и ряде других документов оно означает землевладельца или владельца крестьян, т. е. господина. Имеется и прямой перевод Судебника 1497 г., сделанный во второй четверти XVI в. С. Герберштейном, который также счи¬ тал, что «государские убойцы» — это «убийцы своих господ». Из всего этого исследователь сделал вывод о правильности именно такого понимания смысла данного выражения. Образовавшееся в конце XV в. централизованное государство приняло решительные меры к защите представителей господствующего класса, введя за убийство их смертную казнь. Подтверждением такого толко¬ вания служит тот факт, что о наказании господина за убийство холопа в Судебнике 1497 г. ничего не говорится1. Целый ряд слов и выражений в книге А. Н. Радищева «Пу¬ тешествие из Петербурга в Москву» также может быть понят только в контексте. Там, например, говорится о человеке, при¬ нявшем участие «в бывшей в Америке перемене», о событиях, происходивших во Франции «до перемены 1789 года», или о Пу¬ гачевском возмущении, «когда все служители вооружились на своих господ» и др.2. Слова перемена, возмущение в данных фразах имеют определенный смысл. Читая текст древнерусских документов, историк, по сущест¬ ву, делает перевод его на современный язык. Даже при хорошем знании особенностей грамматики и лек¬ сикологии древнерусского языка разных исторических периодов сделать удачный перевод — дело очень нелегкое. Перевод не должен излагать содержание оригинала «в общем виде». В си¬ лу сжатости древнерусского языка практически невозможно сде¬ лать перевод дословным пересказом оригинала. Как правило, приходится вставлять в текст перевода пояснительные слова. Но нужно стремиться к тому, чтобы перевод был как можно ближе к оригиналу, а главное — точно передавал внутренний смысл каждого предложения. Это особенно важно при переводе юри¬ дических документов3. Приведем лишь один пример того, к каким ошибкам может привести недостаточно четкий перевод. 31 сентября 1580 г. приехали в Москву послы ногайского мирзы Урмагметя с грамотами к Ивану IV, который находился в то время в Александровской слободе. По приказу царя пос¬ лов принял дьяк Щелкалов, и 15 октября боярская дума дал:а им ответ. Как записано в ногайской посольской книге № 8, боя¬ 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 328. 2 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву. М.—Л., 1935, стр. 217, 301, 335—336 и др. 3 Подробно о методике перевода см.: А. В. Федоров. Введение в тео¬ рию перевода (лингвистические проблемы), изд. 2. М., Изд-во лит. на иностр. языках, 1958. 92
ре приговорили: «А что Урус — князь писал ко государю преже сего с послом своим... что человек его родом Иргыз, а зовут его Алмагмедем, несколько лет у государя живет, и царь пожа¬ ловал его к нему отпустил, а бояре приговорили Алмагмедя ны¬ не в Ногаи к Урусу — князю не отпускати, а отпустити его тог- ды, как Урус — князь и мирзы ко государю воинских людей не пришлют». По мнению В. И. Саввы, в приведенном сообщении говорит¬ ся о том, что бояре якобы «приговорили отмену распоряжения царя», 'из чего автор делал далеко идущие выводы о «золотом веке» боярской Думы в этот период1. Но такое понимание при¬ веденного отрывка возникло у В. И. Саввы от незнания грам¬ матического строя русского канцелярского языка XVI в. и вооб¬ ще канцелярского стиля того времени. Возражая В. И. Савве, В. Г. Гейман писал: «Нам кажется, что в грамоте Уруса — князя речь идет совсем не о том, что го¬ сударь якобы уже отпустил человека его Алмагмедя (ибо тогда и писать не о чем), а именно о том, чтоб государь отпустил это¬ го Алмагмедя и, следовательно, никакой отмены состоявшегося уже по этому делу решения царя бояре не учинили». И далее В. Г. Гейман разъясняет: «Наша постановка фризы вполне соот¬ ветствует обычной форме канцелярского языка того времени, всегда стремящегося дословно повторить обращение просителя, и затем уже излагающего последовавшее решение; в постановке же фразы, сделанной В. И. Саввою, изложение просьбы Уруоа — князя остается незаконченным, как бы оборванным в середине и потому неясным2. Таковы основные задачи грамматического изучения текста. Они создают реальную основу для понимания его содержания. Однако смысловая емкость источника часто бывает значитель¬ но полнее, чем его прямое содержание3. Она может быть рас¬ крыта уже не на основе грамматического изучения текста, а пу¬ тем истолкования его содержания. Но этот вопрос будет спе¬ циально рассмотрен в пятой главе. § 2. Исправление грамматических ошибок, описок и т. п. искажений текста Из предыдущего изложения видно, что первым условием про¬ чтения и раскрытия содержания рукописи является знание па¬ леографии и грамматики языка, на котором она написана. Од¬ 1 В. И. Савва. О Посольском приказе XVI в.* вып. 1. Харьков, 1917, стр. 187—189. 2 В. Гейман. Новая попытка исследования вопроса о Боярской думе. Русский исторический журнал, кн. 7. Пг., 1921, стр. 171. 3 А. В. Федоров, О смысловой многоплановости слова как предмете художественного перевода. В сб.: «Теория и практика перевода». Изд-во Ле¬ нинградского ун-та, 1962, стр. 15. 93
нако этого не всегда достаточно. Дошедшие до нас тексты соз¬ давались людьми неодинаковой филологической подготовки и по-разному относившимися к выполнению своей работы. Поэто¬ му почти в каждом тексте содержится большее или меньшее число грамматических ошибок, описок, замены одних знаков другими и других изменений текста. Особенно много подобных погрешностей встречается в ко¬ пиях. Науке почти неизвестны случаи, чтобы копиисты выполня¬ ли свою работу без ошибок. Как правило, копии хоть в чем-ни¬ будь отличаются от оригинала и других снятых с него копий. Еще больше искажений текста бывает в списках, скопирован¬ ных не с оригинала, а с других копий. Проанализировав тексты литературных произведений XI — XVII вв, Д. С. Лихачев по¬ казал, как часто встречаются в них грамматические ошибки, описки и т. п. погрешности1. Но если литературные произведения переписывались, как правило, людьми высокой квалификации, то филологическая под¬ готовка площадных дьячков и других переписчиков различных актов и документов была значительно ниже. Вот почему в до¬ шедшем до нас актовом и документальном материале искаже¬ ния текста наиболее многочисленны. Чтобы дать представление об этом, отметим ошибки, допущенные писцами в документах Троице-Сергиева монастыря (табл. 1), опубликованных в 1-м томе АСЭИ. Таблица 1 Ошибки в древнейших актах Троице-Сергиева монастыря XIV — начала XVI вв. Характер ошибки Написано Должно быть Страница Лишняя буква волостемлем волостелем 152 или слог тиувуни тиуни 179 по водду по воду 243 а не почнут яз а не почну яз 246 крестрьян крестьян 478 Повторение от- тииуни тиуны 40 дельных букв Оттседят отседят 54 И слогов Спассом Спасом 64 Замена одной лезом лесом 43 или нескольких Бунково Буйково 49 букв другими 1 Д. С. Л и х а ч е в. Текстология, стр. 60—73. 94
Продолжение табл. 1 Характер ошибки Написано Должно быть Страница Замена одной или дви тысячи две тысячи 64 нескольких букв Геронтеь Г еронтеи 73 другими в 'дом дворе в том дворе 79 пот под 108 с постошли с пустошми 119 на пиминок на поминок 120 мена меня 124 пожняди пожнями 139 Нареевскому Андреевскому 146 кона коня ' 291 на липан на липах 314 с том с тем 326 писал купчою писал купчую 339 продал придал 359 май мои 381 соло село 424 Пропуск букв княныя княженыя 41 и слогов Афасья Афанасья 60 запятит запятнит 92 леем леерм 82 винотого виноватого 107 Мифор Микифор 111 с батьею с братьею 120 на кугловские земли на кругловские земли 122 втчинку вотчинку 123 и в доре и в дворе 136 друе другое 201 от рызны сосны ни в равого, ни от Трызны сосны ни в правого, ни 218 в виноватого в виноватого 233 перед тою положу перед тобою положу 235 на кров на Покров 239 дописи до описи 244 новорскому новоторскому 324 сто ре стороне 339 имена игумена 347 вымел выменил 368 дровозов дрововозов 381 дубою дубовою 384 КОТОЙ которой 464 емь еемь 470 СНОВОВО сосновово 545 95
Продолжение табл. 1 Характер ошибки Написано Должно быть Страница В слове недопи- монасты монастырь 56 санное окончание дватца дватцать 64 из одной или не- коробе коробей скольких букв старе старец 92 бы быть 105 £ОВОДЩИ доводщики 107 все пошлинами всеми пошлинами 136 а игумен и брат а игумен и братья 138 прода продати 179 грамо грамоте 241 за реко за рекой 273 ры рыбы 325 грамо грамоте 472 Ошибки в согла- К темь месту К тому месту 78 совании слов в дом святей в дом святей Троици Сергиеву Троици Сергиеву 104 монастыря монастырю не судит не судят 105 Пропуск предлога ни слугами ни со слугами 84 Кижман женою Кижман с женою 182 писано грамоте писано в грамоте 240 а взяти ему а взяти ему с своего жеребья своего жеребья 286 и правде и в вине и в правде и в вине 293 Се яз... своими Се яз с своими 296, 327, детми детми 329, 335 кудреватому дубу к кудреватому дубу 454 поговоря старцы поговоря с старцы 533 не вступаются не вступаются 124 правого, ни ни в правого, виноватого ни в виноватого Пропуск слов И которые люди И которые люди у них жити у них имут жити 347 в тех селех в тех селех Прочтение одного ни повозом ни позовом 228—229 слова вместо оубров Рублев 242 другого возничее восмничее 371—372 Серое Северово 380—381 Григорий Палкин Григорий Кошкин 547 Значительно реже встречаются грамматические ошибки и описки в законодательных актах. Это объясняется, по всей ве¬ роятности, сугубо официальным характером законов, в силу че¬ го перед распространением они с особенной тщательностью проверялись в государственных канцеляриях. И тем не менее еще в Псковской судной грамоте встречается немало описок (табл. 2). 96
Таблица 2 Ошибки в Псковской судной грамоте * Написано Должно быть Страница Статья пригод пригород 286 5 крымскому кримскому 287 7 на посад на посаде 287 8 ызличив изличнв 287 8 излив изличив 287 8 того кого 287 13 подрядню поряднею 287 14 лас ларь 287 14 союз «а» повторен дважды 289 15 записатися запиратися 289 17 НТО кто 289 18 господине господе 289 18 соча сочат 289 24 и оно ино (переписчик не по- нял смысла) 289 26 дажа продажа (переписчик 289 не понял смысла) 27 себро серебро 290 32 вости волости 290 34 тору роту 291 35 отрод отрок 292 45 зорнику изорнику 292 45 огороднеку огороднику 292 45 четник кочетник 1 кочетнику 292 42 котечник 292 42 рыбно рыбный 292 43 пшеница ярон пшеница ярой 292 44 сад исад 295 72 пропущен слог «по» 297 85 менши меншии 298 95 руписаниа рукописаниа 299 100 * Источник: Псковская судная грамота. ПРП, вып. 2. 4, Методика исторического исследования 97
t Значительно меньше описок находим в Судебниках 1497 (табл. 3) и 1550 гг. (табл- 4), а в обширном тексте Соборного уложения 1649 г.1 их вообще (нет. Написано Ошибки в Судебнике 1497 г. Должно быть Таблица 3 статья велий великий Заголовок прочный человек прирочный человек 14 пописи подписи 16 подьячейму подьячему 23 котого которого 28 да до 30 вость ВОЛОСТЬ 37 годе городе 65 проклинать проклинать 67 Таблица 4 Ошибки в Судебнике 1550 г. № статьи по списку Написано Должно быть № 228 из собрания Н. П. Лихачева подписных отписных 41 в тот город в том городе 47 и или 48 которой коли 49 на его на нем 55 пытати послати 56 заплатити доправити 60 речи руки 62 у одного государя у иного государя 76 в его разбои разбой- в его иску разбойников 90 ников Поскольку почти в каждой рукописи имеются грамматиче- ские ошибки, описки и другие искажения текста, выявление и исправление их является важным условием прочтения и раскры¬ тия содержания документа. Тщательное изучение древнерусских рукописей, проведенное исследователями, позволяет выделить наиболее распространенные погрешности подобного рода. К их числу относятся замена одних букв другими; прочтение цифры как буквы и наоборот; неверная передача букв, вышедших из употребления во время переписки текста; перестановка букв, искажающая или меняющая смысл текста; пропуск букв, осо¬ бенно выносных; перестанЪвка, пропуск и замена слогов и слов; 1 М. Н. Тихомиров, П. П. Епифанов. Соборное уложение 1649 го¬ да, стр. 65—302. 98
ошибки в согласовании слов, недописанные окончания; пропуск или перестановка целых фраз и отрывков, состоящих из не¬ скольких фраз. Эти ошибки выявляются на основе грамматических правил языка той эпохи, когда создана рукопись. Во многих случаях это не представляет особых трудностей. Читая текст и обращая внимание на грамматические формы и логические связи в пред¬ ложениях, исследователь, как правило, обнаружит ошибки. Возь¬ мем к примеру начало статьи 42 Псковской судной грамоты. Там написано: «А которой государь захочеть отрод дати своему зорнику или огороднеку, или кочетнику, — ино отрок быти о Филипове заговеине. Такоже захочет изорник оречися с села, или огороднику, или четник, — ино тому же отроку быти»1 (вы¬ делено нами.— А. П.). Читая его, исследователь, знакомый с языком XIV —XV вв., обратит внимание на непонятное на пер¬ вый взгляд слово отрод, которое по смыслу фразы должно оз¬ начать то же, что и слово «отрок». Далее ему покажутся неяс¬ ными слова «зорник» и «четник», хотя по аналогии с другими статьями можно заключить, что здесь должны быть названы такие группы населения, как изорники и кочетники. Наконец, слова огороднек и оречися тоже требуют разъяснения, впрочем не сложного, так как из текста ясно, что в первом случае име¬ ется в виду огородник, а во втором глагол отречися. Несколько сложнее обнаружить ошибку во фразе Новгород¬ ской первой летописи под 1218 г.: «Глъб... сдумавъ... имъя по- Спешника Костянтина, брата своего, и с нимъ диявола, юже й пръльсти»2. Однако при внимательном чтении станет ясной бес¬ смысленность юже, вместо кодорого должно стоять иже. Между тем далеко не всегда подобная задача решается так же легко, как в приведенных примерах. Очень часто первое впе¬ чатление об ошибке в том или ином тексте может быть невер¬ ным. Долгое время считали ошибочно написанными известные слова договоров Руси с Византией 911, 944 и 971 гг.: «равно друпаго свещания». Впоследствии же было доказано, что они написаны верно и представляют собой перевод соответствующего текста с греческого языка3. В Новгородской первой летописи под 1209 г. во фразе: «По- Еблъша на новгородьцихъ сребро имати, а по волости куры бра- ти» — слово куры долгое время считали ошибочным и вместо него предлагали писать куны. Однако М. Н. Тихомиров установил, что тут нет ошибки, так как поставка кур была в то время обычной повинностью сельского населения4. 1 ПРП, вып. 2, стр. 292. 2 НПЛ, стр. 58. 3 «Повесть временных лет», ч. I, стр. 25, 34, 52; ч. II, стр. 272—273. 4 М. Н. Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI—XIII вв. М., Госполитиздат, 1955, стр. 240—243. 4* 99
В документах, хранящихся в архиве войска Донского, часто упоминается одна из групп населения XVIII в. — «оземейные». Многие исследователи считали такое наименование ошибочным и исправляли его на «озимейные» (от корня «зима»). Однако в дальнейшем было доказано, что название, употреблявшееся в документах, было верным и происходило оно от корня «земля»1. Вместе с тем широко распространены и обратные случаи, ког¬ да переписчики, ставя взамен непонятой ими буквы другую или внося иные изменения в текст, «вписывали» их в контекст так удачно, что их вообще не легко обнаружить. Так, на первый взгляд, не кажется ошибочной фраза в данной 1430 г. «а в поле стоячей хлев», хотя на самом деле должно быть «а в поле стоя¬ чей хлеб» 2. Иногда, допустив ошибку и создав новое слово, пе¬ реписчик для придания фразе смысла изменял рядом стоявшие слова. Тогда еще труднее найти в тексте ошибку. Но именно в таких случаях это особенно важно, потому что изменялся перво¬ начальный смысл изучаемого отрывка. Бывают и более слож¬ ные случаи, когда не совсем удачное осмысление текста застав¬ ляло последующих переписчиков вносить в него новые исправ¬ ления, еще более искажая его3. Если не брать сейчас таких изменений в тексте, которые про¬ изводились сознательно, с целью придания ему заведомо иного смысла, чем он первоначально имел (эти случаи рассматривают¬ ся в последующих главах), то в основе подобных искажений ле¬ жала грамматическая ошибка или описка автора или перепис¬ чика, служившая иногда поводом к переосмыслению фразы в целом. Все эти факты говорят о том, что и в тех случаях, когда грамматическая или стилистическая ошибка налицо, и в тех, когда о ней можно только догадываться, нарушение правил грамматики или явные стилистические погрешности не могут быть единственным основанием для решения вопроса о наличии в тексте ошибки. Необходимо еще доказать, что все указанные отклонения от нормы действительно представляют собой ошиб¬ ку, которая подлежит исправлению. При наличии нескольких списков изучаемого источника воп¬ рос об ошибочности того или иного места может быть решен так¬ же и путем сравнения. Но если имеется только один список, текст не с чем сравнивать. А между тем, каких-либо других пря¬ мых свидетельств для решения вопроса о наличии или отсутст¬ вии грамматических ошибок, описок и т. п. искажений источника вообще быть не может. Поэтому, когда при помощи знания пра¬ вил грамматики и сравнения текстов решить такую задачу оказы¬ вается невозможным, следует обращаться к косвенным данным. 1 А. П. Пр он штейн. Земля Донская в XVIII веке. Изд-во Ростовско¬ го ун-та, 1961, стр. 190. 2 АСЭИ, т. I,. стр. 71. 3 Д. С. Л и х а ч е в. Текстология, стр. 57. 100
Можно считать доказанной обнаруженную ошибку, если уда¬ ется объяснить ее происхождение. Так, в ст. 66 Псковской суд¬ ной грамоты записано: «А которой пристав или дворянин, а возь¬ мет своему узду конь или иное что...». По мнению некоторых ис¬ следователей, слово узду написано ошибочно и следует читать езду !. Но признать это мнение окончательным возможно лишь в том случае, когда будет понятно, какое слово стояло первона¬ чально и каким образом возникла ошибка. Ошибки, которые встречаются в тексте, в значительной мере зависят от характера оригинала, с которого он копировался. Очень много искажений возникло из-за нечеткого написания в нем отдельных букв или целых слов, а также от утери при пе¬ реписке титла над цифрой, выраженной буквами, из-за неясного его изображения, давшего основание переписчику принять за цифры буквы, стоящие рядом с числом. Непонятными бывают в оригинале значение сокращенно написанного слова и разбивка текста на слова и фразы. Отсутствие в нем необходимых, с точ¬ ки зрения переписчика, знаков препинания, заставляло послед¬ него вносить их в текст. А это часто приводило к искажению смысла. До нас не дошли тексты Пространной Правды того времени, когда она возникла. Древнейший из сохранившихся списков от¬ носится к 1282 г. Тексты, которыми пользовались переписчики, не всегда были в хорошем состоянии, что в свою очередь рожда¬ ло новые ошибки. Поэтому в сохранившихся списках Простран¬ ной Правды много грамматических ошибок1 2. Большое количество ошибок встречается в древнейшем из дошедших до нас списков Лаврентьевской летописи-—Лаврен¬ тьевском (или Пушкинском). Значительная часть их вызвана тем, что этот список в 1377 г. был скопирован с «ветшаного» летописца и переписчик не смог прочесть многих мест. Поэтому он просил читать его труд, «исправливая»3. Подобные ошибки обнаруживаются и в других летописных списках, многие из ко¬ торых копировались с летописей ветхих и неисправных. Нема¬ ло ошибок такого же происхождения можно найти в «опийных книгах, рукописных сборниках и т. п. источниках, которые соз¬ давались путем переписки ранее возникших документов. Появление другой группы грамматических ошибок, описок и т, п. искажений текста связано с личными качествами их ав¬ торов и переписчиков. Надо прежде всего учитывать, что многие из них не были достаточно грамотны в самом элементарном смысле этого сло¬ ва. В. О. Ключевский писал, что Екатерина II смогла сделать 1 ПРП, вып. 2. стр. 295, 363. 380. 2 ПРП, вып. 1, стр. 189—196. 3 ПСРЛ, Т. !, стб. 488. 101
четыре ошибки в слове еще, нгписав его «исчо»1. Из собствен¬ норучных писем и бумаг Петра I, издающихся «с сохранением всех особенностей его правописания»2, видно, как часто делал ошибки и он, хотя был человеком очень образованным для свое¬ го времени. Подобные ошибки — обычное явление во многих до¬ шедших до нас древнерусских летописях, и только в текстах, написанных профессиональными писцами, они встречаются реже. Но если профессиональные писцы и переписчики были в об¬ щем достаточно грамотны, то не все из них выполняли свою работу с должным вниманием. В капитальном исследовании Д. С. Лихачева «Текстология» шаг за шагом прослеживается процесс работы древнерусских книжников и выявляются наибо¬ лее распространенные ошибки, допускавшиеся ими. Как пока¬ зано в этой книге, многие ошибки допускались писцами уже в процессе чтения текстов, которые они копировали. Писцы дела¬ ли ошибки не только потому, что им часто приходилось пользо¬ ваться неисправными текстами, но и от плохого знания ими па¬ леографических особенностей текста, лексики и грамматических форм языка, на котором он был написан. Невнимательное чте¬ ние порождало также пропуски между одинаковыми слогами, словами и группами слов, а иногда и повторение уже написан¬ ного текста. Но даже в тех случаях, когда писец внимательно и безоши¬ бочно прочитывал текст, он не всегда мог запомнить его дослов¬ но. Усвоив его основное содержание, писец часто непроизвольно заменял одни слова другими или менял их местами. Нередко писцы допускали ошибки внутреннего диктанта, ставя в словах вместо звонких согласных глухие, ассимилируя и диссимилируя звуки и употребляя диалектные формы вместо литературных. Столь же часто совершали они ошибки в ходе переписки, про¬ пуская, переставляя или повторяя отдельные буквы и слоги. На¬ конец, сталкиваясь с непривычными для них формами, писцы по-своему осмысливали текст, употребляя слова понятные, при¬ вычные 3. Все ошибки, которые допускали переписчики из-за невнима¬ тельного чтения, плохого запоминания ими во время процесса письма, затрудняют понимание текста. Между тем исследова¬ телю недостаточно знать, по каким причинам могут возникнуть ошибки у переписчиков. При чтении источников важно уста¬ новить в каждом случае, чем вызвано возникновение той или иной ошибки. Только тогда будут надежные основания для ее исправления. Посмотрим, как это делается практически. 1 В. О. Ключевский. Курс русской истории, ч. 5. Соч., т. V. М., Соцэкгиз, 1958, стр. 21. 2 ПиБ.^т. 1. СПб., 1887, стр. V; т. IX, вып. 1. М., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 5; и др. 3 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. ,60—80. 102
На первый взгляд кажутся непонятными следующие выде¬ ленные нами слова 32 и 34 статей Псковской судной грамоты: «аз, брате, тобе заплатил то себро» и «а у которого пскови¬ тянина... учинится татба в Пскове или на пригороди, или в сели на вости»1. Однако мы, судя по контексту, понимаем, что в пер¬ вом случае речь идет о деньгах, и переписчик в слове«серебро», по всей вероятности, пропустил слог «ре»* перескочив с одной буквы «е» на другую. Нетрудно представить, что подобный же перескок с одной буквы «о» на другую с пропуском слога «ло» совершил писец и во втором случае в слове «волости». Подобные же ошибки встречаются в статьях 8, 18 и 100 той же грамоты2, в заголовке и в статьях 28, 37 и 65 Судебника 1497 г.3 и ряде других источников. Все они исправляются на основе таких же рассуждений. Во фразе из «Слова о полку Игореве»: «Святополк повелел отца своего между Угорьскими иноходцы» — выделенное слово непонятно. Некоторые исследователи считали, что здесь перво¬ начально было «повезе» или «поведе», но тогда дальше вместо предлога «между» должен был бы стоять предлог «на». По мне¬ нию А. А. Потебни, здесь стояло слово «полелея», однако пере¬ писчик вместо «л» написал «в». Как показал Е. В. Барсов, по¬ добного рода ошибки у писцов, особенно во второй половине XVI в., из-за сходного начертания «в» и «л» были очень часты¬ ми 4. Убедительное объяснение ошибки и вероятность предло¬ женного чтения по содержанию дают основание его принять. В самом начале того же памятника говорится, что вещий бо- ян «растекашется мысл1ю по древу, серымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы». Здесь непонятно, как можно «растекаться» «мыслью по древу». Ученые высказали мнение, что, видимо, вместо 'мыслью здесь стояло слово мысью (в севе¬ ро-западных говорах древнерусского языка оно означало «бел¬ ка»), Это очень вероятное предположение нашло свое подтвер¬ ждение в объяснении Е. В. Барсовым причин появления указан¬ ной ошибки. По его мнению, первоначально здесь стояло: «растекашется мысл мысш по древу», но писцы слили рядом стоявшие одинаковые слоги, чем испортили текст5. В одной из купчих Троицкого монастыря первой четверти XV в. о приобретении земель в выражении «со всеми пусггошми и левом»6 смысл выделенного слова непонятен. Но если учесть содержание документа в целом, то станет ясным, что здесь име¬ 1 ПРП, пып. 2, стр. 290. \ 2 Т а м ж е, стр. 287, 288, 299. 3 Т а м же, вып. 3, стр. 346, 350, 352 и 356. 4 Е. В. Барсов. «Слово о полку Игореве» как художественный памят¬ ник Киевской дружинной Руси, т. II. М., 1887, стр. 194, 195. 5 Там же стр. 128-Г-129. 6 АСЭИ, т. I, стр. 43. 103
ется в виду слово «лесом», которое было искажено в процессе внутреннего диктанта (глухое с заменено звонким з). В жало¬ ванной грамоте того же монастыря второй четверти XV в. ка¬ жется непонятной фраза: «и в дом дворе, хто у них живет» *. Когда же мы вчитаемся в содержание всего документа, то лег¬ ко поймем, что в слове дом допущена та же ошибка внутренне¬ го диктанта и его надо читать том. В рапорте А. В. Суворова Г. А. Потемкину от 15 февраля 1780 г. говорится, что жара не опасна лошадям «легким россий¬ ским, нагайским, труменским, кабардинским и горским». Ясно, что в выделенном слове после «у» пропущена буква «х», и издатель документа отметил, что здесь должно быть написа¬ но трухменским, т. е. туркменским (выделено нами. — А. Я.)* 2. Значительно труднее восстанавливать текст, переосмыслен¬ ный переписчиком. Но при внимательном изучении источника, как правило, можно понять, почему было изменено первоначаль¬ ное чтение и восстановить его. В недатированной части Радзивилловского и Академиче¬ ского списков летописи говорится, что «Родимичи, Вятичи и Север... творяху краду велику и възложахуть на краду мертве¬ ца, сожжаху». Выделенное слово означает огонь. Поскольку оно уже в XIV — XVI вв. вышло из употребления, другие летопис¬ цы переосмыслили его и заменили словом клада, т. е. колода. Но от этого фраза стала малопонятной. Поэтому следует пред¬ почесть чтение Радзивилловского и Академического списков3. В тех списках русской летописи, которыми пользовался В. Н. Татищев, под 911 годом читаем:! «Явися звезда на запа¬ де купиным образом» 4, выделенное слово историк произвел от слова «купина» — куст. Поэтому в его сочинении данное мес¬ то звучит так: «явися звезда великая на западе, яко куст»5. Однако трудно представить, чтобы звезда имела такой вид. В рукописи быв. Московской Духовной Академии (Троицкой I ле¬ тописи) и ряде других списков под этим же годом говорится, что звезда имела «копейный образ»6 (от слова копье), что очень образно и точно передает полет метеорита и вызывает полное доверие. Отсюда можно заключить, что переписчик Радзивил- ловской летописи не понял пли не разобрал слова «копейный» в тексте; который он копировал, и осмыслил его по-своему явно неудачно. Данный текст следует исправить по Лаврентьевской летописи. ' АСЭИ, т. I, стр. 79. 2 А. В. Суворов. Документы, т. II. М., Воениздат, 1951, стр. 224. 3 В. Н. П е р е т ц. Краткий очерк методологии истории русской литера¬ туры. Пг., «Academia», 1922, стр. 72. 4 ПСРЛ, т. 1, стб. 32. 5 В. Н. Т а т и щ е в. История Российская, т, II. М.—Л., Изд-во! АН СССР, 1963, стр. 37. 5 ПСРЛ, т. I, стб. 32. 104
В Вологодско-Пермской летописи говорится о сражении рус¬ ских с датскими феодалами и ливонскими рыцарями 18 февра¬ ля 1268 г. в местечке Краков1. В районе битвы на северо-восто¬ ке современной Эстонии, такого географического пункта никог¬ да не было. Зато известно местечко Раковор (Раквере), где и произошло сражение2. Ошибка летописца объясняется тем, что неизвестное ему географическое понятие «Раковор» он переос¬ мыслил по аналогии со знакомой ему тогдашней столицей Поль¬ ского государства — Краковом. Это дает основание для исправ¬ ления ошибки, допущенной составителем Вологодско-Пермской летописи. В копии XVI в. одной из кабал середины XV в. написано «в сех денег»3, что следует понимать так: «всех денег». Но при вни¬ мательном чтении документа легко догадаться, что сочетание всех состоит из предлога с местоимением сех (этих), и данный отрывок первоначально читался так: «в сех деньгах». Ошибка произошла потому, что переписчик грамоты, не вникнув в со¬ держание, переосмыслил ее текст. Поняв происхождение ошиб¬ ки, мы уже без колебаний вносим исправление. Итак, в дошедших до нас текстах имеется значительное чис¬ ло грамматических ошибок, описок и тому подобных искаже¬ ний, возникающих из-за неисправности оригинала или по вине переписчиков. Они должны быть исправлены, но только после того, как будет установлено, что в данном случае действитель¬ но допущена ошибка. Если имеется один экземпляр текста, это делается на основе правил исторической грамматики и вы¬ яснения происхождения ошибки. Только тогда, когда станет яс¬ ным, каким был первоначальный текст и почему он был иска¬ жен, ошибка может быть исправлена. § 3. Восстановление испорченных мест Чтение многих древних рукописей затрудняется не только из-за грамматических ошибок, описок и тому подобных погреш¬ ностей. Уяснению их смысла мешает наличие испорченных мест. Лишь очень малая часть источников дошла до нас в совер¬ шенно исправном виде. Многие подлинные рукописи написаны настолько неразборчиво, что их совсем или в каких-то частях невозможно прочесть. К тому же вследствие неблагоприятных условий и длительности хранения, непрочности материала, на котором и которым они писались, дошедшие до нас рукописи 1 ПСРЛ, т. XXVI. М., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 91—92. 2 НПЛ, стр. 85, 86, 315, 316, 3 АСЭИ, т. I, стр. 151. 105
имеют немало потерянных листов, истертых страниц с оборван¬ ными краями, текстов с выцветшими чернилами и т. п. К этому надо добавить, что копиисты далеко не всегда предъявляли к себе такие требования, которые мы предъявляем к ним сегодня. Как установила Л. М. Марасинова, копиисты мо¬ сковских приказов XVII в. считали возможным при переписке сокращать текст документов и выбрасывать из него те части, которые, по их мнению, не относились к делу1. Во многих случаях всё такие испорченные или пропущенные места содержат важные для историка сведения и без восстанов¬ ления их содержание источника во многом останется непонят¬ ным. Но даже тогда, когда в них нет ценных известий, заранее это определить невозможно. Вот почему всегда важно восста¬ новить испорченный по каким-то причинам текст. При решении этой задачи прежде всего необходимо выяснить размеры испорченного текста. В одних случаях они исчисляются десятками страниц, в других содержат одну-две буквы. Если такой текст находится на сохранившейся странице, его легко измерить. Однако для восстановления текста важно знать не только размер, но также число строк и букв, которые могут на нем уместиться. Когда такое место находится на странице, напи¬ санной одним почерком, это устанавливается исходя из его раз¬ меров. Исследуя Воронцовский список Псковской судной грамо¬ ты, А. А. Зимин определил, что в статье 11 на дефектном месте может уместиться 22 знака, в статье 12—15 знаков, в статье 17—одна строка (27 букв) и еще около 22 букв, а в другом месте этой же статьи еще около 14 букв и т. д.2. Точно так же поступают исследователи, восстанавливая испорченные на от¬ дельных страницах места в духовных и договорных грамотах3, актовом материале4 и в ряде других случаев. Сложнее установить размер совсем исчезнувшей части руко¬ писи. В отдельных случаях данные для этого имеются в сохра¬ нившейся части. Так, дошедший до нас Синодальный список Новгородской первой летописи представляет собой рукопись в четверку, писанную уставом. Список начинается словами: «а вы плотници суще, а приставимъ вы хоромъ рубити»5, которые не¬ сомненно являются концом фразы. Начало списка утеряно. Ру¬ копись состоит из одинаковых по размерам тетрадей, пронуме¬ рованных в строгом порядке от 17 до 37. Следовательно, от¬ сутствуют первые 16 тетрадей. А так как в каждой из них по 8 страниц, то можно установить, что пропало 128 страниц текста. 1 Л. М. Марасинова. Новые псковские грамоты XIV—XV веков. .М„ 1966, стр. 30—34. 2 ПРП, вып. 2, стр. 378—379. 3 Л. В Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. I, стр. 291—293. 4 А С,ЭИ, т. I, стр. 75, 124, 347, 373—374. г' ПИЛ, стр. 15.
Однако часто из подлинника нельзя извлечь никаких сведе¬ ний о размерах испорченных мест. Тогда следует сравнить изу¬ чаемый текст с сохранившимися копиями. Нужно при этом учитывать что копия может отличаться от подлинника, а потому не даст точного представления о размерах утраченной в ориги¬ нале части. Величину испорченных в подлиннике мест приходится опре¬ делять и в тех случаях, когда сохранились только его копии. Если имеется несколько копий, это делается путем их сравнения между собой. Так, сопоставив Синодальный список Псковской судной грамоты, сохранивший только статьи от 109 до 120, с Воронцовским, содержащим все 120 статей, устанавливаем, что в Синодальном утрачены листы, на которых должны были на¬ ходиться 108 статей этой грамоты1. Если же при отсутствии подлинника имеется только одна ко¬ пия, эту задачу решить сложнее. Положение облегчается лишь в тех случаях, когда переписчики вместо неразобранных и ис¬ порченных в подлиннике текстов оставляли пустые места соот¬ ветствующего размера. Так, часто поступали в средние века и в России, и в Западной Европе добросовестные писцы. Однако у исследователя в этих случаях не может быть полной уверен¬ ности в соответствии размеров пропусков величине испорченно¬ го текста 2. Но во многих дошедших до нас списках размеры утраченных в оригинале мест вообще никем не фиксируются. Тогда прихо¬ дится их восстанавливать, опираясь на косвенные данные. Исследователи, например, установили, что в подлиннике ка¬ кой-то рукописи был утерян лист, но поскольку дошла только копия, размер его неизвестен. В сохранившейся части этой ко¬ пии были замечены и другие дефектные места, которые к тому же встречались через определенные промежутки. Это могло про¬ изойти от того, что в подлиннике утрачивались части листов (например, концы при их перелистывании) или появились дыры и тем самым портился текст на одцой и на другой страницах. Нетрудно определить, что в таком случае расстояние между ис¬ порченными местами должно быть равно странице, а двойное расстояние — листу. Так определил Б. Б. Кафенгауз размеры листов в недошедшем до нас подлинном тексте Псковской суд¬ ной грамоты3. Итак, чтобы восстановить утраченный текст, необходимо прежде всего установить его размер, т. е. чисЛо страниц, их формат, величину испорченного текста на листе, размер строчек, число букв в каждой строке, величину каждой буквы. Опреде¬ лив размер утраченного текста, можно приступать к его восста¬ 1 ПРГ1, вып. 2, стр. 283. 2 Ф. Бласс. Герменевтика и критика. Одесса. 1891, стр. 25. 3 Б. Б. Кафенгауз. Древний Псков. М, «Наука», 1969, стр. 115.
новлению. Оно ведется разными способами в зависимости главным образом от характера источника. Актовые документы реставрируются с помощью их формуля¬ ра. Согласно традиции, унаследованной еще от римского права, в каждом документе, имеющем юридическое значение, были строго регламентированы составные части (клаузулы), последо¬ вательность их расположения и даже формулировки!. Изуче¬ нием их занимается вспомогательная историческая дисципли¬ на— дипломатика. Опираясь на ее данные, исследователи опре¬ деляют, какая клаузула могла быть в испорченном месте и, зная ее формуляр, восстанавливают утраченный текст. Подлинный договор Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем 1264 г. дошел до нас в очень плохом состоянии. Особенно сильно попорчена его вступительная часть. Но, зная формуляр подобных договорных грамот, публикаторы реставрировали ее. Приводим начало грамоты, заключив в квад¬ ратные скобки места, восстановленные по формуляру: «[Благо- сл]овлен[и]е от владыкы, поклонъ от по(са]д[ни]ка [Микаила, и от [т]ысяцьскаго Кондрата, и [от] вс[е]хъ соцьскыхъ, и [от] всехъ старвишихъ, от всего Новагорода къ князю Ярославу. На семь ти, княже, хрьсть целов[а]ти, на ц-шъ то ц-&ловал[ъ хрьстъ]отець твои Ярославъ»* 2. Еще в худшем состоянии сохранились договорная грамота великого князя .московского Юрия Даниловича с тверским кня¬ зем Михаилом Ярославичем и с Новгородом 1317 г., а также договор Новгорода с литовским князем Свидригайлом Ольгер- довичем 1431 г. Но, опираясь на формуляр договорных грамот Новгорода с великими князьями, Л. В. Черепнин реставриро¬ вал их3. В духовной Василия Борисовича Тучка-Морозова января 1497 г. имеется сильно попорченное место. При публикации оно восстановлено на основе формуляра следующим образом (в квадратных скобках): «Доложа господина Симона митрополита всея Ру[си по]с[ей] дух[овной], приказчики заплатили» и т. д.4. В копии середины XVI в. докладного судного списка 1500— 1501 гг. содержится такой 'текст: «И князь Василей Ивановичь велел перед собою список чести и, выслушав список, вспросил обоих исцов: Был ли вам таков суд, как в сем списку писано? И князь Василей Ивановичь велел перед собою грамоту жало- валную чести...»5. В этом отрывке нет ответа истцов. Однако в других подоб¬ ! Н. Коробков. Русская дипломатика. «Архивное дело», 1940, № 1. стр. 31. * ГВНП. стр. 9. » Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. I, стр. 291—293, 323—333. 1 АСЭИ, т. I, № 612, стр. 524—525. 5 АСЭИ, т. 1, стр. 548, 108
ных грамотах он обязательно приводится. Следовательно, есть основания считать, что место в подлиннике, где помещался от¬ вет истцов, было испорчено и в копию не вошло; знание фор¬ муляра позволяет восстановить хотя бы основное содержание утраченного текста *. Используя формуляр жалованных и несудимых грамот, А. А. Зимин реставрировал дошедшие до нас в очень плохом со¬ стоянии два отрывка одной из таких грамот, выданной Иваном Грозным игумену Иосифо-Волоколамского монастыря в 1533-— 1534 гг. Приведу для примера один абзац из второго отрывка, поместив в квадратных скобках восстановленные места: «А на¬ ши князи и ратные люди, и воеводы [ратные, и дети боярские, и ловчие, и псари, и всякие] ездоки в их селах и в деревнях у их хрестьян не ставетца, ни кор[мов, ни подвод, ни проводников у них сильно не емлют. А] которого своего наместника волоцко- го и зубцев[ского пожалую, дам ему на грамотники св]ою гра¬ моту, — а на сю мою грамоту грамоты нет. [А коли явят сю мою грамоту наместникам] волотцкым и зубцевским и их тиуном,— и оне с нее не дают нич[его. А кто ся ослушает сее моей грамо¬ ты, — и тому] от меня, от великого князя, быть в казни]»1 2. В сохранившейся копии служилой кабалы Китки Борова, писанной в Новгороде 19 декабря 1597 года, читаем: «Се яз Китко, Ильин сын прозвище Боров,... заняли есми у государя своего у Василия Тиханова сына Аврамова денег три рубли московских. А за рост нам у государя своего, у Василья служи- ти по вся дни во дворе. А полягут деньги по строце, и нам го¬ сударя своего у Василья за рост служити по тому ж по вся дни во дворе...» 3. Во второй части кабалы говорится о сроке, но он нигде не указан. Сравнив этот документ с другими подобными кабалами, легко заметить, что в них эта клаузула точно указывает срок, в большинстве случаев годовой. Отсюда можно заключить, что в подлиннике этой кабалы тоже указывался срок, не переданный копиистом; поэтому его следует восстановить. Формуляры имеют и частные письма. Они, правда, не'столь определенны, но тем не менее в каждом из них можно выделить обращение к адресату, вступительную часть, основную часть с изложением просьбы или с сообщением определенных сведений, а в конце так называемое челобитье и подпись4. Если какая-то часть письма испорчена, ее можно восстановить по формуляру. Испорченные места восстанавливаются также по аналогии с близкими по содержанию текстами, имеющимися в изучаемых 1 АСЭИ, т. I, стр. 549. * АФЗХ, ч. II, стр. 134. 3 Кабальная книга 7106 года. РИБ, т. XV, стр. 47 (курсив наш.—А. Я.). * Н. П. Панкратова. Из наблюдений над ошибками и описками в материалах частной переписки конца XVII—XVIII веков. В сб.: «Лингвисти¬ ческое источниковедение». М., 1963, стр. 58. 109
или в каких-либо иных документах этого же времени. В таких случаях тоже очень важно знать и размер утраченного места, и содержание документа в целом. Статья 39 Псковской судной грамоты — дефектна. Она реставрирована А. А. Зиминым по аналогии со статьей 40 и с учетом количества букв, которое может уместиться на образо¬ вавшемся чистом месте. Приводим ее текст с выделением в квадратных скобках восстановленных мест: «А которой мастер плотник или наимит отстоит свои урок и плотник или наимит [пойдет прочь от государя] свое дело отделает [ино ему найму взяти] на государех и взакличь сочит своего н^има» * *. Одно место из «Выписи в приказе Казанского дворца по от¬ пискам городовых воевод о действиях отряда С. Разина на Вол¬ ге и в Каспийском море» сильно испорчено. Е. А. Швецова вос¬ становила его на основе других документов и последующего текста той же выписи. Приводим этот отрывок с помещением в квадратных скобках реставрированных мест: «Да майя в 13 день писали к ним с [здесь часть строки утрачена и ее восстано¬ вить не удается] и с Саратова воеводы, что воровские де атаман Стенька Разин с товарыщи пошли на Волгу и на нагорной де стороне многие струги и насады поймали и гостя Василья Ши¬ рина]* и многих промышленных людей прогромили и хозяева гех судов у них, казаков, в полону... Да тех же де воров атаман Стенька Разин с товарыщи патриарших д[вух]** человек дво¬ рян да Василья прикащика Шорина Ф[едьку]** Черемисина.. да синбирскаго с[ына]** боярского Степана Федорова... в воду посадили» 2. В тех случаях, когда для восстановления испорченного места нет возможности использовать формуляр документа или близ¬ кие по содержанию тексты, имеющиеся в этом или других доку¬ ментах, оно реставрируется по смыслу, с учетом размера утра¬ ченного места. Вот как, к примеру, восстанавливает Л. В. Че¬ репнин испорченный текст духовной великого князя Семена Ивановича 1353 г. В начале этого документа, сохранившегося в подлиннике, читаем: «А по бозе приказываю своей братье кня¬ зю Ивану и князю Андрею свою княгиню и своего... и свои боя¬ ре». Текст после слова «своего», размером примерно в четыре буквы оторван. А между тем его важно восстановить, чтобы понять, кого в данном случае имел в виду князь, кроме княгини и своих бояр. Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев и М. Н. Тихомиров считали, что здесь был назван сын московского князя. Однако, по мне¬ нию Л. В. Черепнина, с этим согласиться нельзя, так как было 1 ПРП, вып. 2, стр. 291. * Восстановлено на основании последующего текста того же документа. ** Восстановлено по другим документам. 2 Крестьянская война под предводительством Степана Разина, т. 1. М., Изд-во АН СССР, 1954, стр. 135. 110
бы названо имя сына, а на таком маленьком отрезке оно не могло уместиться. Можно было бы думать, что имелся в виду еще не родившийся сын, но тогда было бы сказано, как обычно в таких случаях: «а даст ми бог сына», на что тоже нет места. Вместе с тем, отмечает Л. В. Черепнин, во фразе предшест¬ вующей восстанавливаемой, говорится, что он дал «ряд своей княгине, велел есьм у нее быти своему дяде Василию». Этот «дядя» и имелся в виду в следующей за ней фразе *. Подобным же образом восстанавливают исследователи ис¬ порченные места в сохранившихся в подлиннике «Духовной Климента» (около 1270 г.) 1 2, «Рядной крестьян Робичинской во¬ лости с Юрьевским монастырем» (около 1460 г., ) 3, во многих подлинных актах Троице-Сергиева монастыря4 и др. Восстановление утраченного места в документе, сохранив¬ шемся в одном списке, в текстологии называют конъектурой5, До тех пор, пока не будут найдены другие списки и, следова¬ тельно, нельзя будет проверить точность восстановления текста, конъектура будет иметь предположительный характер, т. е. счи¬ таться не доказательством, а гипотезой. Степень доверия к каждой конъектуре зависит не только от того, насколько «звучит» или «не звучит» восстановленный текст в определенном контексте. В тех случаях, когда имеется для этого возможность, важно понять причины порчи текста и про¬ следить направление, в каком его меняли. «Всякая конъекту¬ ра,— пишет Д. С. Лихачев, — должна быть многосторонне оправдана. Надо показать, что она не противоречит истории языка, данным палеографии, не противоречит контексту, эпохе, авторской психологии и идеологии»6. Когда будет доказано, что та или иная конъектура наиболее вероятна, степень доверия к ней будет больше. При этом не следует сразу отбрасывать и те предположения, разумеется, если в них есть рациональное зер¬ но, которые, на первый взгляд, вызывают меньше доверия. В ходе исследования текста могут быть найдены новые аргумен¬ ты в их пользу, а иногда правильность их будет доказана вновь открытыми списками. Восстановление утраченных мест облегчается, если наряду с подлинником имеется одна или несколько копий, в которых без помарок воспроизводится восстанавливаемое место. Так, со¬ хранилась в подлиннике жалованная данная грамота дмитров¬ ского князя Петра Дмитриевича от 4 августа 1423 г. Но ряд мест в ней испорчен. Они восстанавливаются по копиям середи¬ ны XVI в.7. В данной Ивана Михайловича Крюкова 1430 г. 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV вв., ч. 1, стр. 26—27. * ГВНП, стр. 162—163. 3 ГВНП, стр. 174—175. 4 АСЭИ, т. I, стр. 26—27, 32, 64—65 и др. 5 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 148—149. « Д. С. Лихачев. Текстология. Краткий очерк, стр. 39. 7 АСЭИ, т. I, стр. 47. 111
отсутствует конец. Он также реставрируется по спискам 40 — 80-л гг. XVI в. В подлинном списке жалованной грамоты 1442/1443 гг. име¬ ется текст: «и темъ людем ста [рожильцем не надобе им и мыт и тамга, никото]рая дань...». Место, где находились слова, по¬ мещенные в квадратных ,скобках, разорвано и смято при под¬ клейке. Оно восстанавливается по копийной книге Архива Трои- це-Сергиевого монастыря № 527 конца XVI в.1 2. Жалованная тарханная и несудимая грамота княгини Ма¬ рии Ярославны 1453 г. в подлиннике сохранилась лишь наполо¬ вину. Остальной ее текст восстановлен по списку XVI в., хра¬ нящемуся в фонде Коллегии экономии, и напечатан в АСЭИ, т. 1, под № 2463. В одной из грамот великого князя Василия II Троице-Сер- гиеву монастырю от 1455—1462 гг. место, где указывается, кому она дается, испорчено. Это место восстанавливается по копий- ным книгам конца XVI в.4. В жалованной грамоте великого князя Ивана III Троице- Сергиеву монастырю 1485 г. имеется фраза «или хто по нем [будет иныи игумен. Что их се]ла в Кашине...» и т. д. Заклю¬ ченные в прямые скобки слова в подлиннике отсутствуют. Они восстанавливаются по копийной книге № 525 Архива Транце- ,Сергиевой лавры (отд. XIII)— 1580 г.5. В дефектной правой грамоте 1495—1499 гг. ряд мест восста¬ новлен по копийной книге № 530 конца XVI в. из Архива Тро- ице-Сергиевой лавры6. Испорченный текст правой грамоты 1496—1498 гг. восстановлен по списку XVII в. Подобных приме¬ ров можно привести много. Ничем по существу не отличается от этого реставрация утра¬ ченных в подлинниках мест при наличии публикаций этих до¬ кументов, выполненных еще в то время, когда текст их не был испорчен. В одном из самых древних подлинных актов Древней Руси —грамоте Мстислава Владимировича и его сына Всеволо¬ да ИЗО г. сейчас уже не поддается прочтению название села, которое жалуется Новгородскому Юрьеву монастырю. Однако те, кто издавал этот документ в XIX в., еще могли его прочесть. Поэтому при издании грамоты в советское время испорченный текст был восстановлен по старым изданиям 1. В настоящее время нельзя уже прочесть многих мест в ду¬ 1 АСЭИ, т. I, стр. 63. 2 Та м же, т. т стр. 125. 3 Там же, т. I, стр. 174—175. 4 Там же, т. 1, стр. 190. 5 Там же, т. I, стр. 394—395. ® Т а м же, т. 1, стр. 490—494. 1 ГВНП, № 81, стр. 140. 112
ховных и договорных грамотах великих и удельных князей XIV — начала XVI вв. Когда же они издавались в 1813 г., часть из них еще читалась. Это обстоятельство было использовано Л. В. Черепниным при новом издании древнерусских грамот. Опираясь на издание 1813 г., он восстановил не читающиеся уже в подлиннике названия некоторых сел в договоре между вели¬ ким князем Семеном Ивановичем и его братьями, ряд мест в духовных грамотах Семена Ивановича, Ивана Ивановича, Дми¬ трия Ивановича Донского и др. 1 При исправлении испорченных мест документа по сохранив¬ шимся копиям или ранним изданиям надо проявлять большую осторожность. Переписчики и издатели могли скопировать его не точно, например, подновить текст или допустить ошибки, вне¬ сти редакционные изменения и т. п. По характеристике С. Б. Веселовского, дошедшая до нас в составе грамот Коллегии экономии копия , данной Феодоры Троице-Сергиеву монастырю на село Фралевское с деревнями, нивами, пожнями и другими угодьями, снятая в 30—40 гг. XV в., отличается от подлинника многими поновлениями языка и графики, пропусками, редакци¬ онными плеоназмами и перестановками слов2. Сохранившийся список 1641 г. жалованной тарханной и не- судимой грамоты великого князя Ивана III Троице-Сергиеву монастырю 1462—1466 гг. не полно и не точно передает подлин¬ ник3. Что касается одной разъезжей грамоты октября 1505 г., то она дошла в двух списках середины XVI в., которые так силь¬ но разнятся между собой, что издатели сочли необходимым на¬ печатать каждый из них целиком и указали на этот случай, как на пример довольно широко распространенной практики подоб¬ ного размножения документов в правительственной и частно¬ владельческой практике того времени4. В тех случаях, когда часть рукописи залита чернилами, по- луистлела, перечеркнута, переправлена и т. п. для восстановле¬ ния испорченных мест следует обращаться к новым методам фотоанализа, применяемым в специальных лабораториях. Осо¬ бенно хорошие результаты дает съемка в длинноволновых ин¬ фракрасных лучах, способных проникать через лаки, краски, чернила, кожу, бумагу. Применение фотослоев с различной сверхчувствительностью и соответствующих светофильтров поз¬ воляет также обнаружить следы исправлений первоначального текста и восстановить стершиеся знаки5. 1 «Собрание государственных грамот и договоров», ч. 1. М., 1813, ег. 36, 37—38, 39—41, 51 и ДДГ. стр. 11, 13—14, 15-17, 24—25. 2 АСЭИ, т. I, 1952, стр. 110—111. 3 Там же, стр. 230—231. 4 Там же, стр. 584—586. 5 И. F. Миненков. Репродукционная фотосъемка, изд. 2. М., «Искус¬ ство», 1959, стр. 81—82. ИЗ
§ 4. Установление сложного состава памятника; выделение из него ранних редакций и различных напластований Исправление грамматических ошибок, описок и прочих по¬ грешностей, а также восстановление испорченных мест, позво¬ ляет прочесть сохранившийся источник. Но в тех случаях, когда он является списком, а не подлинником, необходимо определить его отношение к оригиналу, а затем по возможности восстано¬ вить историю текста и первоначальный авторский вариант. В каждом списке могут быть не только ошибки и испорчен¬ ные места, но и всякого рода пометки на полях (глоссы), вве¬ денные при последующей переписке в текст, а также дополнения и пояснения писцов к тексту (интерполяции) ’. В нем могут быть и более значительные изменения оригинала. В одних слу¬ чаях вносятся новые известия, взятые из разных источников1 2, в других производится переделка старого текста, его редактиро¬ вание. Наконец, в древнерусских источниках, особенно повест¬ вовательных, часто встречается и прямое продолжение текста без оговорок, откуда оно начинается. Таким путем создавались русские летописи, а также некоторые повести и сказания3. Если памятник дошел в одном списке, то данные для реше¬ ния вопроса о характере изменений его первоначального текста иногда можно найти в других источниках, когда в них, напри¬ мер, цитируется то место изучаемого документа, которого в до¬ шедшем тексте нет. Но в большинстве случаев эту задачу при¬ ходится решать только на основе сохранившегося документа. Изменения в тексте не всегда можно обнаружить, так как последующие переписчики иногда сглаживали шероховатости. Однако в средние века писцы мало заботились об этом, и во многих древнерусских источниках все же можно найти прямые следы вставок или редактирования текста. К числу прямых вставок относятся пометки переписчика, сделанные (в свое вре¬ мя) на полях, вроде «зри» или его жалобы на болезнь, голод, усталость и т. п.4. Иногда встречаются указания переписчика на включение им в текст какого-либо отрывка, взятого из дру¬ гого источника, или даже целого произведения, например, ка¬ кой-нибудь летописи 5. 1 Глосса, внесенная в текст, тоже называется интерполяцией. 2 Механическое соединение отдельных эпизодов из двух или более мест называется контаминацией, а произведение, целиком основанное на чу¬ жих источниках, — компиляцией. 3 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб. 1908, стр. 378—382; М. Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв. Изд-во Ленинградского ун-та, 1940, стр. 109—ПО, 133 и др.; Л. Н. Пушкарев. Повесть о зачале Москвы. «Материалы по истории СССР», выи. II. М., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 218—223; Д. С. Ли¬ ха ч е в. Повести о Николе Заразском. ТОДРЛ, т. VII. М.—Л., 1949, ctd. 257—406. 4 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 58—59. 5 Т а м же, стр. 344—346. 114
Прямым указанием на сложный состав источника может служить попавшая в середину текста запись автора или пере¬ писчика о выполненной им работе. Так, помещенная в Лав¬ рентьевской и Троицкой летописях под 1116 г. запись Сильвест¬ ра послужила А. А. Шахматову одним из главных оснований выделить Повесть временных лет в отдельный памятник, вошед¬ ший в состав последующих летописей'. Свидетельствами составного характера Русской Правды яв¬ ляются также сообщение 18-й статьи Краткой Правды и 2-й статьи Пространной Правды о совещании сыновей Ярослава (после его смерти) и принятии ими нового законодательства, а также заголовок второй части Пространной Правды — «Устав Володимерь Всеволодича»1 2. Однако в большинстве случаев прямых указаний на изме¬ нение переписчиком или редактором первоначального текста нет. Тогда следует обращать внимание на косвенные данные. Всякая неясность в выражении мысли, нарушение хронологической или логической последовательности, внезапное прекращение расска¬ за о том или ином событии, изменение почерка, стиля, появле¬ ние новой системы метрологии или хронологии, повторение од¬ ного и того же выражения или мысли, возвращение к перво¬ начальному ходу изложения после некоторого перерыва, — все это может дать материал для обнаружения вставки или редак¬ тирования текста. Анализируя текст Новгородской первой летописи, А. А. Шах¬ матов установил его сводный характер. Прежде всего он обра¬ тил внимание на противоречия в рассказе о крещении Владими¬ ра. Там говорится, что в 986 г. к Владимиру явились предста¬ вители разных религий, убеждая его принять их веру. По ходу изложения видно, что выступивший последним греческий фило¬ соф убедил русского князя. Однако на его вопрос, когда он бу¬ дет креститься, Владимир неожиданно ответил: «пожду еще ма¬ ло», «хотя, — пишет летописец, — испытати о всех верах». Под следующим годом говорится, что Владимир направил в разные страны людей для «испытания вер», которые по возвра¬ щении заявили, что греческая вера — лучшая. Но и на этот раз Владимир не крестился. Задав боярам вопрос, где ему крестить¬ ся, и получив ответ «где ти любо», он опять не принимает ника¬ кого решения. Вместо этого под 988 г. говорится о походе Вла¬ димира на Корсунь и о всех связанных с этим событиях, в ходе которых он там крестится, получив предварительное согласие византийского императора выдать за него замуж свою сестру Анну. Противоречивость рассказа о крещении Руси навела А. А. Шахматова на мысль, что тут воедино слиты две версии: 1 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», т. 1. Пг., 1916, стр. 2. 2 ПРП, вып. 1, стр. 79, 108, 113, 15
1) о крещении Владимира в Киеве после речи философа, 2) о походе на Корсунь и о всех связанных с ним событиях. Изучая далее текст Новгородской первой летописи, А. А. Шахматов обратил внимание, что под 977 г. в ней говорит¬ ся о похоронах князя Олега Святославича у г. Вручего, где есть его могила «и до сего дне». Но под 1044 г. сообщается о перене¬ сении мощей этого князя на новое место. Все эти и другие подобные наблюдения привели А. А. Шах¬ матова к заключению, что первоначальный текст Новгородской первой летописи был иным, но в дальнейшем он дополнялся известиями, взятыми из других источников1. В сохранившемся тексте Краткой Правды, на первый взгляд, нет данных для решения вопроса о составе ее второй части, по¬ этому исследователи считали ее единым памятником —Прав¬ дой Ярославичей. Однако М. Н. Тихомиров обратил внимание на неоднородность денежного счета этой части и выделил из Правды Ярославичей статьи 28—41 в особую часть, которую назвал «Дополнением к Правде Ярославичей». Сосредоточив свое внимание на анализе этой части, ученый заметил, что и в ней денежный счет неоднороден. Если одна статья устанавливает плату за кражу голубей и кур в 9 кун, то почти рядом стоящая статья назначает за то же преступление платеж в 30 резан и штраф в 40 резан. М. Н. Тихомиров приводит и другие свиде¬ тельства противоречий в денежном счете статей, продолжающих Правду Ярославичей, и приходит к выводу, что она, представ¬ ляя собой законодательство, отличное от Правды Ярославичей, сама по себе не является единой, а восходит по меньшей мере к двум источникам 2. О составном характере Пространной Правды можно заклю¬ чить по тому, что в отдельных ее местах приводятся сначала старые законодательные установления, а затем новые. Так, ст. 53 (по Троицкому 1 списку) изменила старый порядок взима¬ ния ростовщических процентов, о котором говорится в статьях 51 и 52 3. В Повести временных лет по Лаврентьевскому списку под 1096 г. помещено «Поучение», написанное, как это указано в самом начале его, Владимиром Мономахом. Поскольку других списков этого произведения не сохранилось, суждения о его со¬ ставе можно сделать лишь на основе данного текста. Проана¬ лизировав содержание и стиль, исследователи установили, что хотя все «Поучение» написано сплошным текстом, оно состоит из трех самостоятельных произведений: собственно «Поучения», 1 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах, стр. 133—161. , ! М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде. М —Л Изд-во АН СССР, 1941, стр. 68—69. з ПРП, вып. 1, стр. 113. 116
письма Владимира Мономаха князю Олегу Черниговскому и ряда молитвословий1. В 12-й статье Устава князя Всеволода Мстиславича в чис¬ ле людей, находившихся под патронатом Новгородской церкви* названы изгои. В статье говорится о трех группах изгоев, а при перечислении названы четыре. Последняя группа присоединена при помощи союза аще («аще князь осиротееть»), что не вя¬ жется с контекстом всей фразы ни по форме, ни по содержанию. Поэтому А. Е. Пресняков и Б. Д. Греков считали указание на нее позднейшей припиской2. Изучая текст Новгородской четвертой и Софийской первой летописей, А. А. Шахматов заметил, что под 1382 г., после слов «преставися Михайло, отець Матфеев», идет подробный и по- форме самостоятельный рассказ о взятии Москвы Тохтамышем.^ после которого дословно повторяется фраза о смерти Михаилы. Дублировка и самостоятельность рассказа о Тохтамыше дали основание А. А. Шахматову заключить,. что он был вставлен в летопить переписчиком, а изучение дублировок Новгородской четвертой летописи в совокупности помогло установить источ¬ ники этого обширного летописного свода3. Полный текст Псковской судной грамоты дошел до нас в одном списке. В заголовке указано время ее составления — 1397 г., но приводимый там Же перечень князей (живших за¬ долго до этого года) и ссылка на пять сборов (а пятый был учрежден в 1462 г.) дают основание считать, что грамота была составлена не в 1397 г., а позже на основе источников, часть из которых возникла ранее 1397 г. Анализируя текст грамоты, исследователи пришли к выво¬ ду, что ст. 108 своим содержанием завершает этот законода¬ тельный акт. Что касается статей 109—120, то они, по мнению Л. В. Черепнина, представляют собой особую часть, впоследст¬ вии изложенную в статье 2-й и являвшуюся наиболее древней частью грамоты—уставом Александра Невского, разбиравшим преимущественно вопросы суда4. Далее Л. В. Черепнин обратил внимание на то, что 1-я статья этого устава получила разработку в статьях 7 13, 20—27, 34—37, 46—50 Псковской грамоты. Все они тесно свя¬ заны между собой по содержанию и, как доказала М. К. Рож¬ кова, могли возникнуть только в первой половине WW в. Л. В. Черепнин считает их уставом Александра Михайловича Владимир Мономах. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1 А. С. Орлов, стр. 66—67, 189—190. з А. Е. Пресняков. Княжое право в древней стр. 48; Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. 1. М„ 1952, стр. 218. з а. А. Шахматов. Общерусские летописные своды ЖМНП, 1900, № 9, стр. 103, 114. 1 Л. В. Ч е р е п н и н. Русские феодальные архивы XIУ стр. 438—440. 1946. Руси. СПб., 1909, Изд-во АН СССР, XIV—XV веков. -XV веков, ч. 1, 117
I тверского, княжившего в Пскове с 1327 по 1337 г. Затем Л. В. Черепнин выделяет в составе Псковской грамоты устав, ре¬ гулирующий торговые отношения (статьи 14—19, 28—33, 38—41, 45). На наличие его как особого памятника указывает, в' частно¬ сти, статья 45, в которой сводится воедино содержание всех ста¬ тей этого устава («сблюдение», «ссуда», «выморшина», «тор¬ говля», «порука»). Анализируя далее текст Псковской грамоты путем такого же логически-смыслового анализа, Л. В. Черепнин выделяет из не¬ го редакции 1397, 1417, 1435—1440 гг., а также редакции вто¬ рой половины XV в.1. При решении вопроса о составе русских летописей Н. Г. Бе¬ режков опирался на принятые в них системы летосчисления. Он, например, обратил внимание, что в Новгородской пер¬ вой летописи старшего извода, сохранившейся в единственном списке, большая часть событий датируется по мартовскому сче¬ ту. Но некоторые даты приведены и по ультрамартовскому. Так, события 6713 г. даются по мартовскому (6793 г.) и ультрамартов¬ скому (6714 г.); события 6724 г. излагаются и под 6724 г. (по мартовскому календарю) и под 6725 г. (по ультрамартовскому) и т. д. Согласно наблюдениям Н. Г. Бережкова только в статьях за 6713 6730 гг. от «сотворения мира» четыре раза счет ведется по мартовскому счету, 6 раз по ультрамартовскому, пять раз по счету, превышающему ультрамартовский па единицу, а один раз — на два2. Приведенные и целый ряд других подобных фактов, выявлен¬ ных исследователем, свидетельствуют о том, что события в ле¬ тописях даются по разным системам счета. Это еще раз под¬ тверждает мнение историков о составном, сводном характере русского летописания и дает основания для выделения из до¬ шедших до нас летописей отдельных пластов. Подобная работа с успехом проведена Н. Г. Бережковым3. Таким образом, задача установления сложного состава ис¬ точника. сохранившегося в одном списке, и выделения из него ранних редакций и различных напластований очень сложна. Она ведется с помощью логически-смыслового анализа текста и может привести к успеху лишь при большом внимании ко всем деталям и оттенкам мысли, выраженным в источнике. Следует при этом учитывать, что метод логически-смыслово¬ го анализа как бы исключает в работе писцов элемент случай¬ ности, хотя на самом деле без этого не обходилось. Поэтому там. где возможно, данные, установленные указанным мето¬ дом, следует проверять и другими способами. 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч 1 стр. 4II—436, 442—447. 2 Н. Г. Бережков. Хронология русского летописания. М., Изд-во АН СССР, 1963, стр. 247—248. 3 Т а м же, стр. 16—28. 118
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ОРИГИНАЛА ПО ТЕКСТАМ, СОХРАНИВШИМСЯ В НЕСКОЛЬКИХ ВИДАХ, ИЗВОДАХ И РЕДАКЦИЯХ § 4. Методика текстологических исследований в дворянско-буржуазной науке XVIII—XIX вв. Если оригинал не сохранился, а источник дошел в различ¬ ных списках, нет необходимости восстанавливать первона¬ чальный текст и его наслоения только на основе правил грам¬ матики и логически-смыслового анализа. При наличии несколь¬ ких списков эти способы дополняются сравнительным анализом текстов разных списков. С его помощью восстанавливается не только первоначальный, но и все тексты, возникшие в процессе их переписки и редактирования. Одновременно устанавливаются время, место и условия возникновения источника. Следует прежде всего выяснить, в каком отношении друг к другу находятся списки изучаемого источника. Для этого надо сличить их. Специалисты-текстологи рекомендуют разграфить лист или несколько склеенных листов на вертикальные колонки, по числу списков. В первую из них вписывают основной текст, а в следующие — разночтения, встречающиеся в других спис¬ ках. Если при этом выявляется сходство отдельных списков ме¬ жду собой, то для облегчения дальнейшей работы их можно сгруппировать, поменяв (с помощью ножниц) колонки местами . При решении этой задачи важно удачно выбрать основной текст. В XIX в. в качестве такового брали наиболее исправный или наиболее древний из дошедших списков. Однако постепен¬ но исследователи установили, что часто наиболее исправным бывал как раз один из позднейших списков, прошедший до его создания несколько редакционных обработок и сильно отличав¬ шийся от первоначального авторского текста. По поводу древ¬ нейшего из сохранившихся списков уже А. Л. Шлецер заметил, 11 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 163—164. 119
что «правило чем старее, тем лучше, не есть общее в классиче¬ ской критике, а и того менее в Русской»1. Многие исследователи XIX — начала XX вв. не раз возвращались к этому вопросу и пришли, к единому мнению: древность списка сама по себе не определяет степени достоверности даваемого им чтения2. С начала XX в. в качестве основного стали принимать спи¬ сок, который называли типичным. По определению С. А. Буго- славского, он заключает в себе текст, близкий к большинству списков3. Советские исследователи отдают себе отчет в том, что такой список далеко не всегда бывает одновременно и древнейшим и лучшим. Он зачастую может отражать один из поздних вариан¬ тов текста, получивший по каким-либо, иногда случайным, при¬ чинам наибольшее распространение, или быть лишь результа¬ том последующих схождений4. Этот сложный вопрос может быть окончательно решен лишь в ходе изучения всех вариантов. Тем не менее советские ученые считают целесообразным на первом этапе работы по сличению списков выбирать как основной один из наиболее типичных из числа сохранившихся. Сличив списки и установив разночтения, исследователи XVIII в. переходили непосредственно к восстановлению перво¬ начального текста. Они при этом исходили из того, что дошед¬ шие списки являются простыми копиями утраченного оригина¬ ла. Если в них имеются расхождения, то только потому, что от¬ дельные переписчики по небрежности или по невежеству до¬ пускали ошибки. Их следует исправить, с точки зрения совре¬ менных историку представлений. Так, например, в конце XVIII — начале XIX в. вел работу по воссозданию древнейшей русской летописи — «очищенного Нестора» выходец из школы библейской критики А. Л. Шлецер. Не видя в этом источнике связи между отдельными чтениями, те из них, которые ему пред¬ ставлялись неверными, он заменял другими, выбирая на основе «здравого смысла» из случайно подобранных списков «древ¬ нейшие» и «лучшие»5. В итоге получился мозаичный текст, кото¬ рый существовал лишь в воображении ученого. Нет нужды го¬ ворить, что такой примитивный метод восстановления первона¬ чального текста давал очень ненадежные результаты. 1 А. Л. Шлецер. Нестор. Русские летописи на древлеславянском язы¬ ке, ч. 1, СПб., 1809, стр. 13. 2 Ш. Ланглуа, Ш. Сеньобос. Указ, соч., стр. 63: В. Н. П е- р е т ц. Из лекции по методологии истории русской литературы. Киев, 1914, стр. 335—336; В. С. Иконников. Опыт русской историографии, т. 1, ч. 1. Киев, 1891, стр. 104—106. 3 С. А. Бугославский. Несколько замечаний к теории и практике критики текста. Чернигов, 1913, стр. 2—3. ( Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 491—493. 5 А. Л. Ш л е ц е р. Нестор. Русские летописи на древлеславянском язы кс, ч. I III. СПб., 1809 1819.
В первой половине XIX в. в работе по восстановлению перво¬ начального текста был сделан значительный шаг вперед. И. Добровский, а затем К- Лахман обратили внимание на нали¬ чие в некоторых списках общих ошибок. Исследователи пришли к выводу, что такое совпадение не случайно. Оно является ре¬ зультатом переписки текста не с оригинала, а с копии, уже со¬ державшей эти ошибки. Так был найден критерий для установ¬ ления генеалогического древа списков, в основании которого ле¬ жал подлинник. От него шли копии (каждая из которых имела свои ошибки), далее располагались списки, содержавшие ошиб¬ ки, имевшиеся в той или иной копии, и. т. д. Сравнивая списки и группируя их по наличию общих ошибок, исследователи в каж¬ дом отдельном случае находили тот первоначальный текст, от которого возникали ошибочные чтения, и исправляли ошибки по текстам, которые признавались еще более ранними и не имели указанных ошибок. Шаг за шагом они восстанавливали все более древние ко¬ пии. Самая ранняя копия, по их мнению, должна была пред¬ ставлять собой текст, ближайший к оригиналу. Таким образом, задача восстановления оригинала решалась с помощью генеалогических схем, строившихся на основе мето¬ да изучения общих ошибок и восстановления неиспорченного * 1 чтения по тому списку, в котором оно сохранялось. Такой ме¬ тод, особенно детально разработанный в 40-х годах XIX в. К. Лахманом, находит своих приверженцев и в современном буржуазном источниковедении1. Между тем уже с XIX в. теория «общих ошибок» была под¬ вергнута серьезной критике. Ученые заметили, что основанная на ней схема имела смысл, если каждый переписчик пользовался одним источником. Но многие из них имели в своем распоряже¬ нии по нескольку текстов, и практически было невозможно уста¬ новить, к какому из них восходила та или иная ошибка. Был» замечено также, что одинаковые ошибки писцы часто делали и независимо друг от друга, поэтому схема, основанная на дан¬ ном принципе, могла установить такую зависимость межу спис¬ ками, которой на самом деле и не существовало. Если все же ученым удавалось построить по данному методу схему, то выявлялась ее примитивность: все списки делились д» тех пор, пока не оставалось двух, тоже восходящих к одному источнику. Но хуже всего было еще то обстоятельство, что в разных ветвях построенной схемы обнаруживались списки,, имевшие также общие ошибки. Это ставило под сомнение на¬ учную значимость самого принципа, на основе которого прово¬ дилась работа2. Видя слабость теории «общих ошибок», некоторые ученые 1 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 8—12. 1 Т а м же, стр. 10—19, 169, 458. 121
пытались заменить ее теорией «сходных мест», «общих эпизо¬ дов». Другие говорили не об «ошибках», а о разночтениях (ва¬ риантах), из которых наиболее часто повторяющиеся клались в основу классификации списков К Однако все эти модификации теории «общих ошибок», как и сама теория, не давали тех результатов, к которым стреми¬ лись исследователи. Сводя свою работу к механическому учету каждой ошибки или каждого сходного места в отдельности, вне контекста, и не выясняя причин, породивших их, они были не¬ способны восстановить первоначальный текст изучаемого ими источника. Попытки некоторых современных зарубежных тек¬ стологов руководствоваться указанными принципами вызывают решительные возражения со стороны не только советских, но и многих зарубежных 'исследователей1 2. § 2. Сравнительно-текстологический анализ, разработанный А. А. Шахматовым Новые принципы изучения источников, сохранившихся в не¬ скольких списках, были разработаны в конце XIX — начале XX вв. А. А. Шахматовым. На основе изучения летописей он пришел к выводу, что метод выявления «общих ошибок» или «общих мест» был бы в какой-то степени приемлем, если бы до¬ шедшие до нас летописи представляли собой механическое со¬ единение текстов, находившихся в руках переписчика, а рас¬ хождения в них являлись следствием случайных ошибок. На самом деле каждый список представлял собой результат созна¬ тельной, глубоко продуманной работы его создателя, который перерабатывал находившийся в его распоряжении материал с определенных позиций. Поэтому неправомерно стремиться к восстановлению только первоначального текста и игнорировать дошедшие списки, имеющие, по мысли Шахматова, самостоя¬ тельное значение, как этапы работы над текстом. Вместе с тем А. А. Шахматов установил, что переработка предшествовавшего текста проводилась летописцами не произ¬ вольно, а по определенным нормам и правилам, выработанным в средневековой Руси. Рассматривая летопись как официальный документ, каждый ее редактор и переписчик стремился в мак¬ симальной степени сохранить переписываемый текст. Как пра¬ 1 В. Н. П е р е т ц. Из лекций по методологии истории русской литера¬ туры, стр. 272—273; С. А. Б у г о с л а в с к и й. Указ, соч., стр. 10—11; А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, ч. I, стр. 579—580; ч. II, стр. 204, 209. В советской историографии на этих же позициях стоял Г. П. Саар (см. его работу: «Источники и методы их исследования»), 2 Д. С. Лихачев. К вопросу о реконструкциях древнерусских тек¬ стов. «Исторический архив», 1957, № 6, стр. 154—155; A. D а i n. Les ma- nuscrits. Paris, 1949, p. 155—158. 122
вило, он даже не устранял возникавших при этом противоречий, ссылок личного характера предшествующих редакторов, пере¬ писчиков и т. п. Это тоже имело важное значение, так как сви¬ детельствовало о сводном характере летописей и давало пря¬ мые указания на источники, которые вошли в ее состав. Исходя из представления о том, что каждый летописный список является звеном в исторически развивавшейся системе тек¬ стов данного памятника, А. А. Шахматов считал необходимым изу¬ чать любой летописный текст в неразрывной связи с литератур¬ ной историей всей летописи, рассматривая при этом и ее как часть всего общерусского летописания. По его мнению, задача изучения летописей должна была состоять не в выявлении ис¬ точников и восстановлении с помощью механических приемов первоначального текста, а в выяснении взаимных отношений до¬ шедших до нас списков; в выявлении генетических связей меж¬ ду текстами сохранившимися и утраченными; в определении их места в историческом развитии текстов; в установлении воз¬ можных источников каждого памятника. Только на основе все¬ го этого можно восстановить время, место и условия возникно¬ вения каждой летописи и ее отдельных редакций, а следова¬ тельно, и первоначальный текст Конкретные исследования А. А. Шахматова могут считаться образцами применения разработанного им метода. Так, до него было установлено, что в основе большинства русских летописей лежит Повесть временных лет. Полагая, что это произведение является начальной летописью (так ее и называли), ученые счи¬ тали своей задачей восстановить имя автора, определить источ¬ ники, которые были использованы при ее написании, и очистить текст от различных искажений, сделанных переписчиками. Ведя работу в этом направлении, они заметили, что текст Повести временных лет, содержащийся в Лаврентьевской, Ипатьевской а других летописях, полнее аналогичного текста' в Новгородской первой летописи. Однако они считали эти различия случайными, возникшими потому, что летописцы без всякой цели в одних случаях сокращали текст, в других его дополняли по имевшим¬ ся в их распоряжении источникам. Сравнивая эти тексты, уче¬ ные в большинстве случаев умозрительно восстанавливали тот текст, который им представлялся первоначальным. А. А. Шахматов подошел к этому вопросу иначе. Все рас¬ хождения он подверг комплексному изучению. Тогда выясни¬ лось, что в Новгородской первой летописи отсутствуют все вы¬ держки из греческих хроник, все договоры Руси с Византией и т. п. Едва ли можно думать, — указывал Шахматов,—что пере¬ писчик так систематически (без всякой к тому же цели) выбра- 11 А. А. Шахматов. Разбор сочинения И. А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси северо-восточной». Записки АН, VIII серия, исто¬ рико-филологическое отделение, т. IV, № 2, 1898, стр. 103—109, 118—119, 233—236 и др. 123
сывал эти важные для истории Руси места. Более естественно предположить, что последующий летописец имел в своем распо¬ ряжении все эти материалы (например, договоры с греками из великокняжеского архива) и включил их в свое изложение. Эта гипотеза подтверждается отмеченными нами выше ше¬ роховатостями в тексте, свидетельствующими о том, что изложе¬ ние было оборвано и была сделана вставка. На это же указы¬ вают и некоторые другие обстоятельства. Сведя воедино все данные, А. А. Шахматов пришел к выво¬ ду: в основе начальной части Новгородской первой летописи лежал летописный свод более древний, чем Повесть временных лет. Путем кропотливого сравнения всех расхождений с текстом Повести временных лет и Новгородской первой летописи уче¬ ный восстановил его, наз“вав Начальным киевопечерским сво¬ дом. Вслед за тем А. А. Шахматов определил время состав¬ ления этого свода. Как убедительно показал исследователь, На¬ чальный свод создавался вскоре после опустошительного набе¬ га на Русь половцев в 1093 году и заканчивался описанием его. Открывался же он, по мнению А. А. Шахматова, обвинениями князей в плохом управлении и алчности, которые привели к ослаблению Руси и неспособности ее бороться с половецкими набегами1. Столь же плодотворным был проведенный А. А. Шахмато¬ вым анализ расхождений в текстах Повести временных лет, по¬ мещенных, с одной стороны, в Лаврентьевской летописи, с дру¬ гой— в Ипатьевской. Он показал, что первый текст этой летопи¬ си создавался по инициативе князя Святополка Изяславича мо¬ нахом Киево-Печерского монастыря Нестором в 1113 г. Однако он не сохранился, а дошел до нас в двух других редакциях. Поскольку летопись Нестора излагала события в духе, бла¬ гожелательном Святополку, его преемник — Владимир Моно¬ мах изъял у Киево-Печерского монастыря право вести офи¬ циальную летопись и передал его игумену своего родового Ми¬ хайловского Выдубицкого монастыря — Сильвестру. Как пока¬ зал А. А. Шахматов, этот редактор вычеркнул имя Нестора в заголовке и поставил в конце труда свое имя. Он также значи¬ тельно переработал последнюю часть Повести, где описывает¬ ся деятельность Мономаха еще до вступления на Киевский стол, подчеркнув его выдающуюся роль как организатора борь¬ бы с половцами, противника княжеских междоусобиц, страдаль¬ ца за русскую землю. Эта редакция сохранилась в Лаврентьев¬ ской летописи, где имеется прямое указание на создание ее Сильвестром в 1116 г. Передача княжеского летописания в Выдубицкий монастырь резко снижала авторитет Киево-Печерской лавры. Чтобы как-то 11 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1903, стр. 2—11; его же. «Повесть временных лет», т. I. Пг., 1916, стр. XXI—XXIII.
вернуть утерянные позиции, монастырь поспешил создать но¬ вую редакцию Повести временных лет, изобразив деятельность Мономаха в еще более привлекательном виде, чем это сделал Сильвестр. Последняя редакция Повести временных лет, соз¬ данная в 1118 г., вошла в состав Ипатьевской летописи1. Труды А. А. Шахматова, доказавшие возможность воссоз¬ дать историю летописания по сохранившимся спискам, оказа¬ ли огромное влияние на дальнейшее развитие источниковеде¬ ния2. Однако в методике этой работы имеются существенные пробелы. По словам Д. С. Лихачева, «общей картине разви¬ тия русского летописания, так как она восстанавливалась А. А. Шахматовым, не хватало известной рельефности, жизнен¬ ных красок. В ней нашли слабое отражение индивидуальные ма¬ неры летописцев, в ней не получили отражения изменения в об¬ ласти литературных вкусов, изменения способов ведения лето¬ писания и т. д.»3. Еще более существенный недостаток методики работы А. А. Шахматова состоял в следующем. Ставя своей за¬ дачей изучить генетические взаимоотношения летописных сво¬ дов, он зачастую сводил свою работу к сравнительно-текстоло¬ гическому анализу, к генеалогической истории летописных сво¬ дов. Даже в тех случаях, когда он требовал от своих коллег изучения памятников, например, Повестей о Мамаевом побои¬ ще, в связи с той литературной средой, в которой они возникли и развивались, он оговаривался, что под ней имел в виду «не людей, не общественные круги, отдаленные от нас веками и не¬ доступные нашему исследованию», а «тот состав сборников и сводов, где обретаются эти повести»4. Правда, постепенно А. А. Шахматов углублял свой подход к изучению истории ле¬ тописания и, например, свои взгляды на Повесть временных лет развивал на основе анализа исторической жизни Древнерусско¬ го государства в конце XI — начале XII вв. Но даже в этом слу¬ чае он не продвинулся дальше признания политической направ¬ ленности источников. А. А. Шахматов так и не увидел до конца своей жизни отражения в летописях классовой борьбы и не при¬ знал, что летописные тексты редактировались в соответствии с интересами определенных классовых группировок5. 1 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», т. 1. стр. I—XXI; его ж е. Хронология древнейших русских летописных сводов. ЖМНП, 1897, № 4, стр 463—464. 2 С. Н. Аз белев. Текстология как вспомогательная историческая дис¬ циплина. «История СССР», 1966, № 4, стр, 81. 3 Д. С. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое зна¬ чение, стр. 31. 4 А. А. Шахматов. Отзыв о сочинении С. К Шамбинаго «Повести о Мамаевом побоище». Отчет о XII присуждении по Отделению русского языка и словесности Ак. наук премии митрополита Макария. СПб., 1910, стр. 143. 5 В. Т. Па шут о. А. А. Шахматов — буржуазный источниковед. «Во¬ просы истории», 1952, № 2, стр. 58—62.
§ 3. Метод восстановления оригинала путем сравнительно-исторического анализа текстов в советской исторической литературе 4 Восприняв все лучшее, что было достигнуто А. А. Шахмато¬ вым и другими буржуазными учеными в изучении генетической истории летописных текстов, советские историки пошли дальше. В редакторах летописных сводов они увидели не только защит¬ ников политических устремлений отдельных феодальных владе¬ телей земель (дальше этого А. А. Шахматов не пошел), но и выразителей классовой идеологии. Каждый новый этап в исто¬ рии летописных текстов рассматривается ими как отражение изменений различных сторон общественной жизни, как проявле¬ ние идейной, политической и социальной борьбы. Этим самым советским ученым удалось более глубоко раскрыть причины и характер переделки летописей их редакторами и несравненно точнее, чем их предшественникам, воссоздать историю летописа¬ ния. Исходя из указанных позиций, советские исследователи вы¬ работали ряд положений, которыми следует руководствоваться при изучении текстов, сохранившихся в нескольких списках. Первое — изучение не каждого списка в отдельности, а всех сохранившихся списков сразу. Второе — грамматическое и текстологическое исследование источников, включая изучение расхождений, ошибок, сходных мест и т. п., проводить не изолированно, а в их совокупности, т. е. в составе всего произведения; в составе тех сборников, в которых они находились; в св-язи с другими современными им произведениями и в связи с деятельностью тех учреждений (мо¬ настырей, княжеских канцелярий и т. п.), в которых они созда¬ вались '. Третье — исследование текстов не только для исправления якобы вкравшихся ошибок и восстановления первоначального чтения, а для установления взаимоотношения редакций и вос¬ создания истории текстов. Четвертое — изучение исторических источников не только текстологическое, а сравнительно-историческое, т. е. в тесной связи с классовой, политической и идеологической обстановкой, в которых они бытовали. Только в том случае, когда различия в текстах будут объяснены условиями исторической обстановки, их вызвавшей, может быть правильно понято, почему в разных списках дается различное освещение событий. При этом обра¬ щается внимание на конкретную ситуацию, определяющую рас¬ становку классовых и политических группировок, на место в об- 11 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 225—267; Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 3—9; С. Н. Азбе- л е в. Текстология как вспомогательная историческая дисциплина. «История СССР», 1966, № 4, стр. 88. 126
щественной жизни лиц или учреждений, причастных к созданию исторического документа, на причины, которые побуждали их изменять находившийся в их распоряжении текст. Разумеется, при этом не отрицаются и факторы субъектив¬ ного порядка. Новому автору могут стать известными такие со¬ бытия, которые дали ему основание взглянуть иначе на уже известные и соответствующим образом охарактеризованные факты. Переписывая источник через большой срок (например, через полстолетие), его редактор может выбросить места, поте¬ рявшие уже смысл, а другие изложить в ином аспекте. Часть документа могла быть попорчена, а при переписке не точно вос¬ становлена. Наконец, могли быть и случайные изменения текста (описки и проч.). Но признавать изменение текста случайным следует лишь в том случае, когда нельзя его объяснить никаки¬ ми другими причинами. Пятое — во всех случаях учитывать не количественный, а качественный признак; часто небольшое изменение может су¬ щественно изменить содержание источника. Руководствуясь этими положениями, следует прежде всего выяснить мотив изменения переписчиком текста, бывшего в его распоряжении. Затем определяется содержание более раннего и более позднего вариантов. Потом каждый из них приурочива¬ ется к определенному месту, времени и условиям. После этого идет проверка соответствия текста историческим условиям его возникновения, под которым разумеются не только социально-политическая обстановка, но и язык эпохи, обозначе¬ ние времени, мер, веса, географических названий и т. п. Исследуя текст таким образом, можно выяснить источники изучаемых памятников, историю их текстов, отношение друг к другу сохранившихся списков, восстановить содержание каждой из редакций памятника, а зачастую полный текст первоначаль¬ ного и последующих вариантов. Все это позволяет установить степень достоверности сохранившихся списков и возможности использования каждого из них как исторического источника. Руководствуясь указанными принципами, Л. В. Черепнин провел работу по пересмотру взглядов А. А. Шахматова на Повесть временных лет, ее редакции и предшествовавшие ей летописные своды. Признавая ценность методики Шахматова и значительность его выводов о трех редакциях Повести, Л. В. Че¬ репнин более глубоко изучил социально-политическую обстанов¬ ку, в которой они возникли. Анализ ее показал неправомерность противопоставления взглядов Нестора и Сильвестра и необос¬ нованность мнения об обостренности отношений между Влади¬ миром Мономахом и Киево-Печерским монастырем. Наоборот, Нестор и Киево-Печерский монастырь, как и Сильвестр, отно¬ сились к деятельности Владимира Мономаха с большим сочув¬ ствием. По этой причине Мономах, утвердившись в Киеве, по¬ ручил Нестору написать Повесть временных лет, в которой про- 127
славлялись все «заступники земли Русьстей», начиная от Бориса и Глеба и кончая Владимиром Мономахом. Создание свода бы¬ ло приурочено к большому празднику— перенесению в Вышго- род в 1115 г. мощей Бориса и Глеба, на авторитет которых опи¬ рался Мономах, утверждаясь в Киеве Г Если Нестор писал Повесть временных лет по распоряжению Владимира Мономаха, то отпадает версия об устранении Силь¬ вестром положительной характеристики деятельности Свято- полка, якобы содержавшейся в первой редакции. Как показы¬ вает Л. В. Черепнин, редакционная работа Сильвестра велась в ином направлении. Она определялась изменениями в полити¬ ческой Ьбстановке (после смерти Олега Святославича можно было иначе изложить отношения между ним и Мономахом), а также важными событиями в области социальных отношений, явившимися следствием восстания в Киеве 1113 года1 2. Время создания третьей редакции А. А. Шахматов определял на основе чисто текстологических данных, используя главным образом ссылку летописца, сделанную в 1114 г. («яже слышах преже сих 4 лет») 3. В отличие от него Л. В. Черепнин показы¬ вает, что составление этой редакции было связано с борьбой между Мономахом и сыном Святополка — Ярославом, вызвав¬ шей необходимость иного, чем прежде, освещения некоторых событий княжения Святополка. Этой задаче, как пишет Л. В. Че¬ репнин, отвечает и помещенное в третьей редакции «Поучение» Владимира Мономаха4. Более убедительно, чем его предшественники, обосновывает Л. В. Черепнин время возникновения сводов, предшествовавших Повести временных лет. А. А. Шахматов и М. Д. Приселков определяли время напи¬ сания Начального свода 1093—1095 гг. на основе идейной связи предисловия к своду и содержания летописной статьи 1093 г. Л. В. Черепнин внимательно изучил социально-полити¬ ческую обстановку на Руси и показал, что этот свод был создан в связи с проведением Любечского съезда, одного из крупней¬ ших событий того времени, ставившего своей задачей положить конец княжеским междоусобицам и сплотить все силы в борьбе против половцев. На основе главным образом текстологического сравнения А. А. Шахматов датирует возникновение другого свода 1073 го¬ дом. Проанализировав обстановку, Л. В. Черепнин отодвигает его создание на год раньше, связывая это с первым перенесени¬ 1 Л. В. Черепнин. «Повесть временных лет», ее редакции и предше¬ ствующие ей летописные своды. «Исторические записки», т. 25. М., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 304—310. 2 Там же, стр. 315—318. 3 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», стр. III—VI. 4 Л. В. Ч е р е п н и н. «Повесть временных лет», ее редакции... «Истори¬ ческие записки», т. 25, стр. 318—321. 128
ем мощей Бориса и Глеба в Вышгород в 1072 г. Глубокий ана< лиз социально-политических отношений на Руси в конце X в. позволил Л. В. Черепнину прийти к выводу, что древнейший русский летописный свод был составлен не в 1039 г., как думал А. А. Шахматов, и не в 1037 г., как считал М. Д. Приселков, а в конце X в. в связи с выдачей Владимиром! грамоты о десяти¬ не Киевской церкви. В основе этой летописи лежит какая-то старинная повесть о полянах-Руси Все это позволило Л. В. Черепнину значительно точнее, чем А. А. Шахматову, определить, какие части сохранившихся тек¬ стов древнерусских летописей относятся к концу X в., в каком направлении шла их переработка, каково было содержание Киевского летописного свода 1072 г., Начального свода 1097 г., каков был текст первой, второй и третьей редакций Повести временных лет. Существенные уточнения в историю создания Древнейшего Новгородского свода (1050—1052 гг.) были внесены А. А. Зи¬ миным, обратившим внимание при' решении этого вопроса не • только на факты церковной истории того времени, но и на важ¬ ные события политической жизни1 2. Пользуясь теми же приемами исследования, на основе глу¬ бокого анализа историко-политической обстановки, в условиях которой развивалось летописное дело в Древней Руси, свою схе¬ му начала русского летописания, его развития в Киеве и Новго¬ роде в XI в., а также истории трех редакций Повести времен¬ ных лет разработал Б. А. Рыбаков3. Метод сравнительно-исторического анализа применил Д. С. Лихачев к исследованию Новгородского летописания XII в. Изучая Новгородскую первую летопись, А. А. Шахматов открыл, что в основе ее лежит свод более ранний, чем Повесть временных лет, который он назвал Начальным. Однако время и обстоятельства, определившие включение этого свода в новго¬ родское летописание, с помощью сравнительно-текстологических приемов, которые применял А. А. Шахматов, установить не уда¬ валось. Все это он определял приблизительно и объяснял слу¬ чайными причинами4. Внимательно изучив социально-политическую обстановку в Новгороде в 20—-40-х гг. XIII в,. Д. С. Лихачев показал, что после переворота 1136 г. возникла необходимость в коренной переделке летописи, составленной еще при изгнанном из Новго¬ 1 Л. В. Черепнин. «Повесть временных лет», ее редакции... «Истори¬ ческие записки», т. 25, стр. 321—325, 330—333. 2 А. А. Зим и н. К истории текста краткой редакции Русской Правды. ТМГИАИ, т. 7. М., 1554, стр, 196—198. 3 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., Изд-во АН СССР, 1963, стр. 157—247. * А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», стр. X—XI; его же. Киевский Начальный свод 1095 года. В сб.- «А. А. Шахматов», вып. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1947. 5. Методика исторического исследования 129
рода князе Всеволоде Мстиславиче в период между 1119— 1132 гг. на основе третьей редакции Повести временных лет. ' При создании нового летописного свода вспомнили о «Вре¬ меннике Русской земли» — Начальном своде, отличавшемся, как установил А. А. Шахматов, оппозиционными настроениями по отношению к киевским князьям. Назвав свой свод по образцу этого временника «Софийским временником», его составители заимствовали из Начального свода предисловие и ряд статей. При этом они изъяли те места, где звучали призывы к усиле¬ нию власти великого князя, и переработали текст в соответствии с интересами новгородской боярской республики. Таким обра¬ зом, все казавшееся Шахматову случайным, теперь выступило как закономерное. Д. С. Лихачев достиг этого анализом сохра¬ нившихся текстов на основе глубокого проникновения в условия общественной жизни, породившей их1. Глубоко проанализировав обстановку, в которой развивалось киевское и черниговское летописание XII в., Б. А. Рыбаков вос¬ создал историю летописного свода 1199 г. Он установил, напри¬ мер, что события княжения Всеволода Ольговича (1139—1146 гг.) описаны на основе 'летописи «Владимирова племени», личных записей этого князя, а также летописей его братьев Святослава и Игоря. Как показал далее Б. А. Рыбаков, обширный рассказ о времени правления в Киеве Изяслава Мстиславича (1146—1154 гг.), отличающийся полнотой и широтой кругозора, был написан приближенным боярином великого князя Петром Бориславичем на основе личных наблюдений, повседневных за¬ писей великого князя, находившихся в его распоряжении, и ря¬ да документальных материалов, в том числе протоколов сове¬ щаний, съездов, «дум», посольских отчетов и, наконец, княже¬ ской переписки2. Особенно интересна работа Б. А. Рыбакова по восстановле¬ нию текстов подлинных документов, включенных в летопись из архива Изяслава Мстиславича. Основываясь на целом ряде при¬ знаков, Б. А. Рыбаков выявил и восстановил текст 62 грамот, составлявших переписку киевского князя Изяслава с русскими князьями, и венгерским королем Гейзой с 1147 по 1153 г.3. Изучая дошедшие до нас списки Новгородских летописей с точки зрения времени, места и условий их возникновения, со¬ става использованных источников, содержания, построения, язы¬ ка и стиля и сравнительного анализа их, ученые делят эти ле¬ тописи на четыре основных редакции. Самая ранняя из них — Новгородская первая летопись. В основе ее лежит текст более древний, чем Повесть временных 1 Д. С. Лихачев. «Софийский временник» и новгородский политиче¬ ский переворот 1136 года. «Исторические записки». М., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 240'—266; его же. Текстология, стр. 369—376. 2 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь, стр. 306—307, 311—316. 3 Там же, стр. 316—336.
лет. Летопись сохранилась в нескольких списках. В одном из них — Синодальном харатейном — отсутствует начало. Оно вос¬ станавливается по Академическому и Комиссионному (Архео¬ графическому) спискам той же летописи. Новгородская первая летопись начинается кратким обраще¬ нием к читателю, затём сообщаются хронологические рамки труда, тюсле чего следует погодное изложение событий. Совсем иной характер имеет Новгородская вторая летопись. Она открывается изложением событий 911 г. и заканчивается 1573 г. Ее состав плохо изучен. Однако установлено, что эта летопись написана на основе ряда источников, переданных боль¬ шей частью в сокращенном виде; часть из них не сохранилась. Особенно интересны и оригинальны сообщения о событиях вто¬ рой половины XVI в. .> Изложению событий главным образом церковной истории посвящена Новгородская третья летопись. Наконец, Новгородская четвертая летопись лишь условно может быть названа одной из редакций новгородских летописей, так как представляет собой самостоятельный общерусский ле¬ тописный свод, основанный на целом ряде источников и дающий богатейшие сведения как по новгородской, так и по общерус¬ ской истории1 2. Метод сравнительно-исторического анализа сохранившихся списков для восстановления их истории оказался плодотворным не только при изучении летописей. Он с успехом применяется при исследовании других групп письменных источников. Как показал Д. С. Лихачев, значительных результатов до¬ стигли советские ученые в изучении с помощью этого метода текстов произведений древнерусской литературы. Автор подроб¬ но характеризует работу Р. П. Дмитриевой (над текстами «Ска¬ зания о князьях Владимирских»), Н. А. Казаковой (сочинения Вассиана Патрикеева), А. А. Зимина (сочинения Ивана Пере- светова), Я. С. Лурье (послания Ивана Грозного) и дрА Подобным же образом работают и другие исследователи древнерусской литературы в наше время. В конце XIX в. С. К. Шамбинаго разделил находившиеся в его распоряжении 56 списков Сказания о Мамаевом побоище на четыре редакции3. Его классификация была основана на формальных моментах и не раскрывала отношений редакций между собой. В дальней¬ шем было найдено еще около 50 списков, и, хотя по-прежнему все списки делились на те же четыре редакции, отношения меж¬ ду ними были оценены иначе. Л. А. Дмитриев сопоставил со¬ 1 Д. С. Лихачев. Русские летописи, стр. 440—450. 2 Д. С. Лихачев. Некоторые новые принципы в методике текстологи¬ ческих исследований древнерусских литературных памятников. «Изв. ЛИ СССР, отд. литературы и языка», т. XIV, вып. 5, 1955, стр. 405—412; его же. Текстология, стр. 179—183, 229—231, 239—240 и др. :| С. К Шамбинаго. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906.
держание каждой редакции с условиями общественной жизни, в которых они возникли. В свете этого стала ясной последовательность появления каж¬ дой редакции и направление, в котором производилось измене¬ ние текста. Та редакция, которую С. К- Шамбинаго считал третьей, была признана основной. На ее основе уже в начале XVI в. возникла Летописная редакция, в которую был также включен материал летописной Повести о побоище на Дону. Ма¬ териал этой повести был использован в середине XVI в. и при создании Киприановской редакции, отличавшейся официально¬ религиозной направленностью. Наконец, на основе трех пере¬ численных редакций была создана Распространенная редакция, в которую вошли отсутствовавшие в предыдущих редакциях две большие самостоятельные повести !. Установленная таким путем классификация сйиеков помогает глубже понять историю текста Сказания о Мамаевом побоище и его первоначальный вариант. Изучая 32 сохранившихся списка «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков», В. И. Малышев обратил вни¬ мание на то, что большая их часть мало чем отличается друг от друга. Но некоторые начинаются иначе — с прославления печерской иконы божьей матери и ее «явления». Они имеют четыре вставки, прославляющие в Пскове места, связанные с «явлением» этой иконы, и заканчиваются прославлением «яв¬ ления». Анализ всех расхождений в комплексе с учетом истори¬ ческой обстановки, в которых редакции создавались, дал ос¬ нование исследователю разбить списки на две редакции. Одна из них, насчитывающая 25 списков, была названа основной. Другая (7 списков), имевшая указанные отличия и возникшая позже, была названа позднейшей. Как полагает В. И. Малы¬ шев, эта редакция «возникла в кругах псковского духовенства, которое былр заинтересовано в прославлении иконы печерской богоматери»1 2. Помимо этого, В. И. Малышев разбивает списки основной редакции по обнаруженным в них различиям на 4 вида3. В отдельных случаях при решении вопроса об отношениях между разными редакциями источника, за отсутствием других данных, приходится опираться на общие, методологические со¬ ображения. Так поступает, например, Н. К. Гудзий, выясняя отношения между первой и второй редакциями «Моления Дани¬ ила Заточника». В тексте обеих редакций нет прямых указаний на время их возникновения. Однако, пишет Н. К. Гудзий, «то, что мы знаем 1 Л. А. Дмитриев. К литературной истории «Сказания о Мамаевом побоище». В кн.: «Повести о Куликовской битве». М., Изд-во АН СССР 1959, стр. 406—421. 2 «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков» М,—Л.. Изд-во АН СССР, 1952, стр. 115. 3 Т а м же, стр. 115—117. 132
«об эволюций древнерусских -памятников письменности в процес¬ се их редакторских переработок, убеждает нас в том, что эта эволюция протекала так, что конкретная фактическая сторона памятника сглаживалась и обезличивалась по мере того, как реальные события или субъективные жизненные интересы, ка¬ кими памятник был вызван к жизни, переставали волновать и интересовать читателей следующих поколений. Все личное и историческое часто устранялось из текста; оставалось и иногда усиливалось то общее, что могло рассчитывать на некую жи¬ тейскую непререкаемость и убедительность в условиях сегодня¬ шнего дня, которому -уже не довлела злоба дня вчерашнего»1. Поскольку, пишет далее исследователь, именно вторая редак¬ ция отличается конкретностью изложения, большей фактиче¬ ской наполненностью и историчностью, а также присутствием личного начала, ее и следует считать более древней2. Новые методы изучения источников, сохранившихся в не¬ скольких списках, применили советские историки к исследо¬ ванию текстов законодательных документов. Начиная с В. Н. Татищева, в течение вот уже свыше 230 лет ведется исследование Русской Правды. Однако дворянские и буржуазные ученые в основу классификации списков клали главным образом формально-текстологическе признаки. Поэто¬ му им не удавалось восстановить подлинную историю текстов Русской Правды. Так, известный историк права конца XIX — начала XX в. В. И. Сергеевич считал, что дошедший до нас текст Краткой Правды состоял из двух самостоятельных редак¬ ций. Он обосновывал это только тем, что вторая ее часть начи¬ налась с новой строчки и отделялась от предшествующего тек¬ ста красной киноварной буквой3. А. И. Соболевский, Е. Ф. Кар¬ ский и ряд других филологов, опираясь на язык дошедших до нас списков Русской Правды, считали, что Краткая редакция ее не имеет самостоятельного значения, а является лишь со¬ кращенным вариантом Пространной4. Подобный подход к Рус¬ ской Правде не позволял восстановить историю ее текстов, в результате чего при опубликовании этого важного памятника Древней Руси списки одной редакции разделялись, зато списки разных редакций механически объединялись в одну. В какой-то мере этот же недостаток присущ изданию Русской Правды, осуществленному в 1935 г. С. В. Юшковым5. 1 Н. К. Гудзий. История древней русской литературы, изд. 7. М., «Просвещение», 1966, стр. 180. 2 Там же, стр. 181. . 3 В. И. Сергеевич. Лекции и исследования, изд. 4. СНО., иш, стр. 56—59. _ „ _ 4 А И Соболевский. Две редакции Русской Правды. Сб. статей честь гр. П. С. Уваровой. Пг„ 1916, стр. 17-23; Е Ф, К а р с к и и Русска Правда но древнейшему списку. Л., Изд-во АН СССР, 1930, стр. 9. 5 руСЬК;1 Правда. Тсксти на основ! 7 спискш '.а 5. редакций. К и'.в, Видав- ництво АП УРСР, 1935. ГГ) в.
В противоположность такому подходу современные исследо¬ ватели рассматривают историю текстов Русской Правды в связи с социально-экономическими и политическими условиями их по¬ явления. Они установили, что первая кодификация законов бы¬ ла вызвана восстанием, вспыхнувшим в Новгороде после смер¬ ти Владимира I, в связи с бесчинствами дружинников, значи¬ тельная часть которых состояла из варягов. Захватив в 1016 г. власть в Новгороде и расправившись с восставшими, Ярослав, однако, вынужден был пойти им на уступки и за оказанную ему новгородцами помощь дал им «правду и устав списав, та¬ ко рекши: «по сей грамоте ходите, яко же списахъ вам, тако же держите». Это законодательство, по мнению одних ученых, составляет весь текст Правды Ярослава, по мнению других, первые ее 10 статей Г * Первые 10 статей Краткой Правды рисуют дружинную сре¬ ду. Они разбирают случаи убийства свободных «мужей», устанавливают ответственность за нанесение побоев, рассмат¬ ривают случаи нанесения ударов батогом, жердью, рукой, ча¬ шей, тупой стороной оружия, говорят о наказании за удар ме¬ чом в ножнах или рукоятью и т. д. Яркую характеристику дру¬ жинника на основе анализа этих статей дал Б. Д. Греков1 2. Вместе с тем советские исследователи отмечают, что отдель¬ ные статьи Краткой Правды возникли еще раньше, в период разложения родового строя на Руои. Это нашло отражение в первой статье дошедшего до нас текста Краткой Правды, где признается право кровной мести3. Следующий этап древнерусского права, когда произошла унификация правовых норм Древней Руси, связан с поездкой Ярослава — Изяслава, Святослава и Всеволода в 1072 г. в Выш- пила складывавшиеся на Руси феодальные отношения4. В 1068—1071 гг. на Руси произошло несколько крупныхвос- станий городских людей и смердов. Ответом на них явились за¬ конодательные постановления, принятые на съезде сыновей Ярослава — Изяслава. Святослава и Всеволода в 1072 г, в Выш- гсроде5. Из общего текста Краткой Правды в Правду Ярославичей вошли статьи, определявшие наказание за убийство смердами княжеоких слуг — огнищан, тиунов, мечников, старост, княже- 1 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. 1. М., Соцэкгиз, 1962, стр. 92—93; Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 238—245; А. А. 3 и м и н. К истории текста крат¬ кой редакции Русской Правды. 'ГМГИАИ, т. 7. М., 1954, стр. 171—176. 2 Б. Д. Г ре ко в. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 88, 91—94. 3 А. А. Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда, «Исторические записки», т. 76. М.. «Наука», 1965, стр. 231. 4 ПРП, вып. 1, стр. 75. 5 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде. М.-—Л., 1941, стр. 64—65. 134
»ской челяди (ет. 18—24); статьи, ограждавшие собственность феодалов, их землю, бортные угодья, скот. Все статьи Правды Ярославичей отражают обостренную классовую борьбу в Древ¬ нерусском государстве последней трети XI в. К Вместе с тем законодательство сыновей Ярослава положило конец кровной мести, отменило пеню «за обиду», шедшую по¬ терпевшему, •заменив ее «продажей», т. е. штрафом в пользу князя. Все это, по словам А. А. Зимина, «означало полное тор¬ жество феодальных основ древнерусского законодательства, -Оно совпадало с переходом древней Руси от раннего феодализ¬ ма с его еще явственными "чертами отживших патриархальных отношений к развитому или, если так можно выразиться, клас¬ сическому феодализму»1 2. * Изучая текст Краткой Правды, М. Н. Тихомиров, как мы уже отмечали, выделил из ее состава особую часть, которую на¬ звал Дополнением к Правде Ярославичей. По его мнению, в Русскую Правду оно было внесено в последней четверти XI в., >с одновременной переработкой всего текста этого закона. Выяснив происхождение и состав отдельных частей Крат¬ кой Правды, советские исследователи, в отличие от В. И. Серге1 ев и ча и Л. К- Гетца, установили, что дошедший до нас текст ее является не механическим соединением этих частей, а перера¬ боткой их, сделанной с определенной целью. Она была про¬ изведена, по мнению М. Н. Тихомирова, в первой трети XII в., а по уточнению Л. В. Черепнина, в условиях острой классовой и политической борьбы в Новгороде в 30-х годах XII в.3. Не менее сложной была работа по восстановлению истории текста Пространной Правды, дошедшей более чем в ста спи¬ сках, отличавшихся между собой. Буржуазные ученые, в том числе и А. И. Соболевский, объясняли различия в списках' ошибками переписчиков. Советские историки увидели в них отражение редакторской работы и раскрыли ее причины. Тщательно изучив списки в тесной связи с социально-поли¬ тическими условиями возникновения сборников, в которых они -сохранились, М. Н. Тихомиров разделил эти списки на две вет¬ ви. Одна ветвь представлена в «Кормчих» и «Мериле правед¬ ном» (Синодальный—конца XIII в.; Троицкий— второй поло¬ вины XIV в.), другая — в юридических сборниках особого со¬ става (Пушкинский, Археографический — второй половины XIV в. и др.). Включение Русской Правды вовсе эти сборники н в некоторые летописные своды XIV—XV вв. было не случай¬ 1 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 111—114. 2 А. А. Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда. «Исторические записки», т. 76, 1965, стр. 256—261. 3 М. Н. Т и х о м и р о в. Пособие для изучения Русской Правды. Изд-во Московского ун-та, 1953, стр. 22f А. П. Новосельцев, В. Т. Пашут о, .JI. В. Черепнин и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., «Наука», 1965, стр*. 247—253. 135
ным. С конца XIII в. усилилась деятельность по восстановлению^ документов, потерявших силу в первый период монголо-таггар» ского ига на Руси, а все расхождения в текстах и так называе¬ мые описки свидетельствуют о редакционной работе, проводив¬ шейся в XIV и XV вв. в соответствии с изменениями в общест¬ венно-политической жизни *. Вслед за тем советские историки восстановили источники, которые легли в основу текста Пространной Правды. Одним из них, по мнению М. Н. Тихомирова, была Краткая Правда. Путем тщательного сопоставления автор показал, как ряд ее статей был расширен и переработан составителями нового ко¬ декса в соответствии с теми требованиями, которые выдвигали время и условия его составления. Обратив, в частности, внима¬ ние на то, что Пространная Правда защищает уже не только княжеских людей, но и боярских, М. Н. Тихомиров делает вы¬ вод о дальнейшем развитии феодальных отношений на Руси1 2. Важным источником Пространной Правды явился Устав Владимира Мономаха. Условия его возникновения убедительно показаны в работах Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, А. Зимина. В 1113 г. умер непопулярный в Киеве князь Святополк. В городе началось крупное восстание,, которое быстро перекинулось в сельские районы. Перепуганные бояре убедились, что подавить его может только Владимир Мономах, и обратились к нему с просьбой занять Киевский стол. После второго приглашения Мономах пришел в Киев. Од¬ нако обострившиеся классовые противоречия заставили его дей¬ ствовать осторожно. Помимо репрессий, он издал ряд законов компромиссного характера, в том числе о «резах», закупах и холопах. Ученые обратили внимание на декларативность этих статей, оставляющих незыблемой феодальную эксплуатацию3. А. А. Зимин полагает, что при Владимире Мономахе окон¬ чательно сложился весь текст Пространной Правды, включив¬ ший в себя Устав Ярсславичей и Устав Владимира Мономаха4. Подобной же точки зрения еще раньше придерживался С. В. Юшков. Он считал, что Пространная Правда была созда¬ на в 1113 г. путем механического объединения Суда Ярослава (ст. 1—52) и Устава Владимира Мономаха, составлявшего, по его мнению, всю вторую часть Пространной Правды. Однако Л. В. Черепнин настаивает на том, что текст Русской Правды, существовавший в 1113'г., в дальнейшем перерабатывался в связи с волнениями в Киеве 1146—1147 гг. и народным восста¬ 1 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 81—181. 2 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. 1, стр. 81 3 Б. Д. Г р е к о в. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 234—237; А. П. Нов о- сельцев и др. Указ, соч., стр. 234—247. 4 А. А. Зимин. Феодальная государственность и Русская Правда; «Исторические записки», т. 76, стр 248—275. 136
нием во Владимиро-Суздальской земле. М. Н. Тихомиров и •Л. В. Черепнин связывают окончательное создание Простран¬ ной Правды с волнениями в Новгороде, происходившими в 1209 г. (по уточнению В. Л. Янина в 1207 г.) *. Советские историки пользуются методом сравнительно-исто¬ рического анализа и при работе над такими, казалось бы, тек¬ стуально мало связанными между собой источниками, как ак¬ ты и грамоты. Применяя этот метод, Л. В. Черепнин достиг больших успехов в текстологическом изучении данной группы источников. Свои исследования он обобщил в капитальном тру¬ де «Русские феодальные архивы XIV—XV веков». Покажем на одном примере, как ведется такая работа. До нас дошли три договора Новгорода с великим князем Яросла¬ вом Ярославичем. Они не датированы. Но на основании упомя¬ нутых в них имен новгородских посадников исследователи от¬ носят договоры № 1 и 2 (по архивной нумерации ЦГАДА) к моменту вокняжения в Новгороде Ярослава Ярославича, т. е. к 1263—1265 гт., а № 3 — к более позднему времени — к 1269— 1(270 гг. Сложнее решается вопрос о взаимоотношении между пер¬ вым и вторым договорами1 2. Тщательно проанализировав условия, в которых появились договоры, Л. В. Черепнин пришел к выводу, что второй из них отражает первоначальную стадию в отношениях Новгорода с князем Ярославом Ярославичем, т. е. время, когда еще был жив Александр Невский.'Договор же № 1 был заключен поз¬ же, когда Ярослав Ярославин окончательно утвердился в Нов¬ городе. Только в свете этого, как показал Л. В. Черепнин, ста¬ новятся понятными тексты обеих грамот. Они свидетельствуют о том, что вторая развивает положения первой, фиксируя вни¬ мание на тех конкретных противоречиях, которые могли воз¬ никнуть в случае нарушения князем Ярославом принятых им обязательств по отношению к Новгороду. Подтверждение своих выводов Л. В. Черепнин нашел так¬ же в наблюдениях над отдельными выражениями в грамотах, палеографическими особенностями текста, языком и стилем3., Затем Л. В. Черепнин обратился к договору № 3. Проана¬ лизировав конкретные обстоятельства его возникновения и со¬ поставив его текст с текстами договоров № 1 и № 2, исследова¬ тель выделил в его составе два пласта — докончание 1268— 1 А. П. Новосельцев и др. Указ, соч., стр. 253—276; М. Н. Тихо¬ миров. Крестьянские и городские восстания на Руси, стр. 237—245; В. Л. Янин. Новгородские посадники. Изд-во Московского ун-та, 1962, стр. 116—120. „ 2 А. Е. Пресняков. Образование великорусскс~о государства. Пг„ 1918, стр. 69—71. 3 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 254—262. 137
1269 гг. (в отдельном виде не сохранившееся) и договор, за¬ ключенный в момент вторичного примирения Новгорода с ве¬ ликим князем Ярославом Ярославичем после возвращения его из орды в 1270 г.1. Подобным же образом решают ученые вопрос о соотноше¬ нии дошедших до нас текстов двух духовных грамот Ивана Ка¬ литы, от чего зависит верное понимание их содержания, поли¬ тического и социального смысла. Основываясь на формальных данных, А. В. Экземплярский считал, что обе грамоты не мог¬ ли возникнуть ранее 1332 г. Главный аргумент его состоял в том, что Калита в завещании передает одной из своих дочерей золотые вещи, принадлежавшие его первой жене Елене, Это, по мнению исследователя, могло произойти только после смер¬ ти Елены, т. е. после 1331 г.2. Показав несостоятельность этогб и других аргументов, осно¬ ванных на формальных данных, А. А. Зимин пришел к выводу, что завещания могли быть составлены и при жизни Елены. Ав¬ тор замечает, что завещания обычно составлялись перед поезд¬ кой в Орду. Он внимательно анализирует обстановку, в кото¬ рой совершал эти поездки Иван Калита и обращает внимание на то, что в духовной чувствуется тревога великого князя за: свою жизнь. Причины для нее были особенно сильными перед первой поездкой Калиты в Орду, до того, как он получил ярлык на великое княжество. Это дало основание А. А. Зимину дати¬ ровать первую духовную 1327 г.3. Что касается второй духов¬ ной грамоты Калиты, то остается непоколебленной точка зре¬ ния Л. В. Черепнина, полагающего, что она была составлена: перед поездкой в Орду в 1339 г. Об этом свидетельствует тот факт, что в ней перечислены немосковские «примыслы» Кали¬ ты, сделанные уже после того, как он был признан Ордой в 1328 г. великим князем. Имеются основания согласиться так¬ же с мнением Л. В. Черепнина о существовании не дошедшей до нас третьей редакции духовной Калиты; оно основано на; анализе двух сохранившихся духовных в сопоставлении с исто¬ рическими условиями, в которых они возникли4. Метод сравнительно-исторического анализа Л. В. Черепнин,, а вслед за ним С. М. Каштанов и Л. И. Ивина применили к изучению актового и документального материала, заключенно¬ го в копийных книгах. Это позволило им более точно определить, время, место и условия возникновения актов, их редакции и; 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. I, стр. 262—266. 2 А. 3. Экземплярский. Великие и удельные князья Северной Руси; в татарский период, т. 1. СПб , 1889, стр. 79—80. s А. А. Зимин. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв. Ппоблемы источниковедения, т. VI. М., Изд-no АН, СССР, 1958, стр. 276—279. 4 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч I, стп. lfi—18.
роль в общественной жизни феодальной Руси'. Подобную же работу с успехом провел А. А. Зимин над собраниями ханских ярлыков, выданных русским митрополитам1 2. § 4. Реконструкция несохранившихся текстов, генеалогические схемы (стеммы), исправление механических искажений текста Располагая несколькими списками, можно не только воссоз¬ дать историю текстов и определить место в ней каждого из них, но и произвести реконструкцию не дошедшего до нас ис¬ точника или его попорченной части. Подобную работу, как от¬ мечалось в предыдущей главе, можно провести и при наличии одного сохранившегося списка методом логически-смыслового анализа. Если же имеется несколько списков, возможностей для этого больше. Мы у>йе рассмотрели методы реконструкции утраченных ча¬ стей и документов. Несравненно более сложная задача — вос¬ становить не дошедший до нас текст целиком. Решая ее, иссле¬ дователи используют те же приемы, что и при воссоздании истории текстов, но при этом по возможности точно выделяют те части, которые, по их мнению, содержались в восстанавли¬ ваемом источнике. Чтобы такая работа была успешной, пишет известный советский текстолог Д. С. Лихачев, «надо очень яс¬ но представить себе авторов, редакторов, переписчиков — их мировоззрение, их психологию, создаваемую исторической дей¬ ствительностью. Необходимо учитывать требования «канцеля¬ рий», где эти тексты создавались или переделывались, требо¬ вания заказчиков (когда они были), возможные противоречия между заказчиком и исполнителем — противоречия, создавае¬ мые самим мировоззрением исполнителя, его политическими идеями и бессознательными устремлениями. Тот исследователь, который лучше всего сможет себе представить все это на осно¬ ве всего имеющегося конкретного материала, тот и будет иметь наибольшие шансы к самому убедительному восстановлению текста» 1 Первым опытом научной реконструкции не дошедшего до нас источника методом сравнительного анализа сохранившихся списков является восстановление А. А. Шахматовым Повести 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 2, стр. 10—6V, С. М. Каштанов. Копийные книги Троице-Сергиева монасты¬ ри XIV в. «Записки отд. рукописей Государственной биб-ки им. В. И. Лени¬ на», вып. 18. М., Соцэкгиз, 1956; Л. И. Ивина. Копийные книги Троице- С'.сргиева монастыря XVII в.; там Ж е, вып. 24. М., 1961 и др. 2 А. А. Зимин. Краткое и пространное собрание ханских ярлыков, вы¬ данных русским митрополитам. Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1!тд но АП СССР, 1962. а Д. С. Лихачев. Текстологии, стр. 459.
временных лет1. При всей спорности отдельных выводов, сде¬ ланных без учета социальных моментов как факторов, влияв¬ ших на характер редакторской работы, реконструкция Шахма¬ това сохранила свое научное значение до наших дней2. Методы, разработанные А. А. Шахматовым, получили даль¬ нейшее развитие в трудах советских историков, решавших за¬ дачи реконструкции текстов с помощью сравнительно-историче- скогр анализа сохранившихся списков. В конце 30-х гг. М. Д. Приселков произвел реконструкцию сгоревшей в московском пожаре 1812 г. Троицкой летописи. Она представляет собой важный исторический источник как первый общерусский митрополичий свод, объединивший летопи¬ сание ряда земель и содержавший ценные сведения за 1305— 1408 гг., записанные не позже начала XV в. Этим объясняется стремление ряда ученых XIX в. восстановить текст Троицкой: летописи. Но их работы, основанные на теории «общих оши¬ бок» или «общих мест», не давали желаемых результатов. Успех работы М. Д. Приселкова определялся тем, что вы¬ деление источников Троицкой летописи и включение их в со¬ став реконструируемого им текста; он производил с учетом кон¬ кретно-исторических условий, в которых развивалось русское- летописание с XII по XVI вв. Это, в частности, дало возмож¬ ность ученому безошибочно выбрать основные источники для реконструкции сгоревшей летописи: издание Лаврентьевской летописи начала XIX в., где в качестве вариантов, наряду с другими, приводились тексты Троицкой летописи, и Примеча¬ ния к «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, где помещены из нее выдержки. Описание событий за 1177— 1390 гг. восстанавливалось по Симеоновской летописи, в кото¬ рой они, как доказал А. А. Шахматов, излагались по Троиц¬ кой летописи, а при воспроизведении текста за 1391—1408 гг. привлекалась Воскресенская летопись, включавшая в свой со¬ став ряд московских летописей, в- том числе и Троицкую3. В 1941 г. М. Н. Тихомиров предложил свой опыт реконст¬ рукции протографа Пространной Правды. Разбив методом сравнительно-исторического анализа все известные ему списки на редакции и изводы, автор затем установил протографы Тро¬ ицко-Синодальной и Пушкинско-Археографической ветвей. Далее М. Н. Тихомиров сопоставил эти ветви между собой, а разночтения проверил по Краткой Правде. Так, шаг за шагом, опираясь на сохранившиеся редакции Русской Правды, был восстановлен гипотетический: текст протографа Пространной Правды4. 1 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет». Пг., 19Гб. 2 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 460—-465. 3 М. Д. Приселков. Троицкая летопись. Реконструкция текста: М.—Л., Изд-во АН СССР, 1950. Введение, стр. 7—49. 4 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, отр. 233—254
15 1943 г. А. И. Яковлев сделал попытку восстановить бес¬ следно исчезнувшие указы царя Федора 1586—1593 гг. По¬ скольку указ 25 апреля 1597 г., по предположению автора, яв¬ лялся прямым ответом на них, автор положил его в основу сво¬ ей работы, а в дополнение привлек ряд позднейших указов, не¬ которые статьи Соборного уложения 1649 г. и документы од¬ ного судебного дела, в котором имеются глухие ссылки на ут¬ раченные указы *. Несмотря на зыбкость отдельных построений автора, на ко¬ торые обратила внимание Е. Н. Кушева, считающая неудач¬ ной данную реставрацию1 2, сама методика этой работы заслу¬ живает внимания. В послевоенный период реконструкцией текстов древнерус¬ ских источников занимались Б. Б. Кафенгауз, Л. В. Черепнин, В. П. Адрианова-Перетд, А. А. Зимин и ряд других ученых. Интересен опыт реконструкции документов К. Булавина и его сподвижников по изложению их в правительственной переписке и других дошедших источниках, проделанный Е. П. Подъяполь- ской3. Правда, методы и приемы реконструкций текстов еще недостаточно разработаны4. Но и то, что сделано в этом на- нравлении, свидетельствует о большом ее значении для восста¬ новления истории текстов и воссоздания одного из конкретных этапов их развития. Достигнутые результаты в изучении взаимоотношения спи¬ сков или редакций закрепляются обычно в генеалогических схе¬ мах (стеммах). Они строятся в виде перевернутого дерева. В его основании лежит архетип, т. е. наиболее ранний из текстов изучаемого источника, к которому восходят все остальные тек¬ сты5. В местах же расхождения ветвей помещаются тексты, от¬ ражающие промежуточные и конечные этапы развития источни¬ ка. В стеммах изображаются (особой штриховкой) и несохра- нившиеся тексты. Стеммы могут выразить не только простую зависимость нескольких источников от одного или одного от ряда других, но и более сложную, например, составление одно¬ го источника на основании нескольких, которые, в свою оче¬ редь, зависят друг от друга или от иных известных или неиз¬ вестных исследователю источников. 1 А. И. Яковлев. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1943, стр. 50—53. 2 Е. И. Кушева. К истории холопства в конце XVI—начале XVII зе¬ ков. «Исторические записки», т. 15. М., Изд-во АН СССР, 1945, стр. 84—86. 3 Е. И. Подъяпольская. Восстание Булавина. М., Изд-во АН СССР, 1963, стр. 35—46. См. также нашу рецензию на эту книгу в журнале ■ История СССР», 1965, № 4, стр. 162. 4 А. А. 3 и м и н. О приемах научной реконструкции исторических источ¬ ников X—XVII вв. «Исторический архив», 1956, № 6; Д. С. Лихачев. К вопросу о реконструкциях древнерусских текстов. «Исторический архив», 1957, № 6. * С. II А я б е л е в. Текстология как вспомогательная историческая дис¬ циплина «История СССР», 1966, № 4, стр. 102.
Построение стемм особенно широко применяется для рас¬ крытия сложных взаимоотношений между текстами, например, при выяснении истории летописания *. После воссоздания истории текстов выясняется, однако, что списки, принадлежащие к одной редакции или одному виду, как правило, не идентичны. Пользуясь одним и тем же ориги¬ налом или списками одного вида' или редакции, переписчики, как уже отмечалось, сплошь да рядом допускали грамматиче¬ ские ошибки, описки и т^ п. искажения текста. Возникает зада¬ ча найти то неискаженное .чтение, которое было в протографе данного источника, т. е. в том месте, к которому генетиче¬ ски восходят сохранившиеся списки одного вида (илиредакции). В решении этой задачи следует опираться на опыт, накоп¬ ленный дореволюционными источниковедами XIX—XX вв. Они установили, что в большинстве случаев первичное чтение будет в рукописях более авторитетных, например, более древних или более исправных. При наличии не двух, а нескольких списков следует доверять тому чтению, которое имеется в большинстве из них. Правильное чтение будет более осмысленным и более верным с точки зрения грамматики. При отсутствии же этих признаков предпочтение отдается более трудному чтению, осо¬ бенно, если оно соответствует стилю и литературной манере создателя источника. Наконец, учитывается соответствие тек¬ ста другим местам того же произведения, а также логике исто¬ рических событий, освещаемых в нем1 2. Если у дореволюционных историков указанные признаки слу¬ жили основой классификации списков, то советские исследова¬ тели опираются на них лишь после восстановления истории тек¬ стов и установления редакций и видов источника для анализа разночтений между списками одной редакции и одного вида. Но они учитывают относительность этих наблюдений. Так, уже от¬ мечалось, что рукописи более древние могут восходить не к про¬ тографу, а к неисправному списку, в то время как более моло¬ дой список мог быть скопирован с оригинала. Более «исправ¬ ным» список может быть потому, что его переписывали, хотя и позднее, но тщательнее. Даже если в нескольких списках име¬ ется одно чтение, оно может восходить к протографу, в кото¬ ром уже содержалась в данном месте ошибка и т. д. Отсюда ясно, что и в данном случае при исправлении меха¬ нических ошибок, вкравшихся в разные списки одной редакции, 1 М. Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв., стр. 45—46, 111, 141, 185; Ю. А. Лимонов. Летописание Владимиро-Суз¬ дальской Руси. Л., «Наука», 1967. Приложение. 2 Turnier. Cl'assement des manuscrit, p. 15, 16; В. H. Перетц. Из лекций по методологии русской литературы, стр. 275—276; С. Бугослав- с к и й. Указ, соч., стр. 7—8. 142
вида или извода, нельзя руководствоваться только формально- текстологиЧескими приметами. Восстанавливая первоначальное чтение, исследователи пользуются ими, но лишь на основе уяс¬ нения смысла и содержания памятника как в делом, так и по частям с учетом реальных условий, в которых он возникал... Исследуя Пространную Правду, М. Н. Тихомиров устано¬ вил существование Троицкого и Синодального' изводов. Они близки между собой, но вместе с тем имеют и некоторые раз¬ личия. Стараясь найти чтение, бывшее в протографе списков, представляющих эти изводы, автор стремился прежде всего раскрыть причины возникшего расхождения. Так, в 45-й статье Пространной Правды по Троицкому изводу устанавливается штраф «за кобылу 7 кун», а; по Синодальному—60 кун. Чтение 7 кун он объясняет ошибкой, вполне естественной в ру¬ кописях XIII в., где цифра 60 изображалась как древнерусское «кси», а цифра 7 как древнерусская «земля». Но подтвержде¬ ние своего мнения автор ищет в содержании статьи. «Наше предположение,— пишет он,— подтверждается и самым текстом статьи об уроках скоту, где за корову во всех списках показа¬ на плата в 40 кун. Плата 7 кун за лошадь и в 40 кун за коро¬ ву, при явной большей стоимости лошади, была бы необъ¬ яснима»1. Свои выводы М. Н. Тихомиров проверяет анализом подоб¬ ных ошибок в других статьях Пространной Правды, чем заодно подкрепляет правильность своего решения как в первом, так и в остальных случаях. «Такое же различие, — читаем мы далее,— но уже в обратном смысле находим между Синодальным, с од¬ ной стороны, и Троицким и Пушкинским списками, с другой. В то время как Синодальный список (59) 2 устанавливает пла¬ тежи за обиду закупа 7 кун, Пушкинский и Троицкий (списки) ставят здесь цифру 60» 3. - Лишь в тех случаях, когда одно из написаний явно неверно, и в нем нельзя видеть ничего иного, кроме механической ошиб¬ ки или описки, оно исправляется по другому чтению, более вер¬ ному с точки зрения грамматики и элементарной логики. Таким путем устраняют исследователи многие расхождения в списках Русской Правды и других законодательных актов, летописей и иных повествовательных источников, актов, грамот и различных документов, принадлежащих к одной редакции, изводу или виду. 1 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 100. 2 В скобках назван номер статьи по Академическому изданию Русской Правды. 3 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 100.
Глава V ИСТОЛКОВАНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ (ГЕРМЕНЕВТИКА] § 1. Постановка вопроса ТТ осле того как источник прочтен палеографически и грам- -^■■••матически, исследователь не имеет оснований считать, что он понял не только его содержание, но и смысл, вложенный в него автором. Это обстоятельство, ясное уже ученым XVIII—XIX вв., послу¬ жило основанием Для возникновения особой отрасли научных знаний — герменевтики (от греческого слова epppvEva) — тол¬ кую, объясняю), ставившей своей задачей объяснять, истолковы¬ вать, интерпретировать смысл изучаемого документа. Однако задачи ее понимались по-разному. Ф. Бласс, Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос считали, что главным в герменевтике является «искусство распознавать и объяснять скрытый смысл текстов», их образы, метафоры и т. п.!. По мнению же А. С. Лаппо-Дани- левского, задачи герменевтики были значительно шире: «опре¬ делить, какой именно исторический факт может быть восстанов¬ лен на основании данного источника», точнее выявить «то самое значение», которое творец (автор) придавал своему произве¬ дению1 2. Но если А. С. Лаппо-Данилевский в общем более верно по¬ нимал задачи герменевтики, то решал их так же, как и его пред¬ шественники с идеалистических позиций, стремясь «подыскать то психическое значение источника, которое более всего соответ¬ ствует данным его чувственного восприятия, то есть материаль¬ ному образу источника»3. 1 Ф. Бласс. Герменевтика и критика, стр. 59—60; Ш. Ланглуа. Ш. Сеньобос. Указ, сои., стр. 121—123. 2 А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, вып. II, стр. 408. 3 Т а м же, стр. 410—411, 414 и др. 144
Советские источниковеды и литературоведы не раз обраща¬ лись к проблеме истолкования источников. Уже в 1928 г. Б. В. Томашевский ярко охарактеризовал многие важные при¬ чины, вызывающие необходимость истолкования текста произ¬ ведении художественной литературы1. Почти в те же годы во¬ просы истолкования исторических источников затрагивались в работах Г. П. Саара2 и С. Н. Быковского. Последний, в частно¬ сти, указал как на главную причину, требующую истолкования источника, на изменение в процессе развития общества его со¬ циально-экономических отношений и мировоззрения3. Однако эти мысли не были развиты ни в работе С. Н. Быковского, ни в трудах советских историков 30—40-х годов. Вопрос об интерпретации исторических источников, в частно¬ сти актового материала, вновь был поставлен в самом конце 40-х годов Л. В. Черепниным. Подробно разобрав порочность неокантианского подхода к этой проблеме А. С. Лаппо-Дани- левским, исследователь сформулировал свой взгляд на нее. По его словам, интерпретация источников должна проводиться «в целях понимания их смысла как документов классовой полити¬ ческой, партийной борьбы, в целях раскрытия, почему опреде¬ ленное содержание облечено в соответствующую форму, и вы¬ яснения, в какой, мере данная форма источника отражает его социально-экономическое и политическое содержание, не отста¬ ла ли она в своем развитии от реальных отношений обществен¬ ной жизни»4. Л. В. Черепнин считает интерпретацию самостоятельной за¬ дачей анализа исторических источников5. К этому мнению при¬ соединился У. П. Крип’якевич, который, однако, сводит интер¬ претацию источников к их словесному и речевому истолкованию6. Наоборот, В. И. Стрельский полагает, что задачи интерпрета¬ ции и критической оценки источника — едины7. Свой взгляд на интерпретацию источников в последние годы высказали также И. А. Булыгин и Л. Н. Пушкарев. Они разли¬ чают понятия герменевтика и истолкование источников. Под первой они имеют в виду весь источниковедческий анализ па- 1 Б. В. Томашевский. Писатель и книга. Очерк текстологии. М., «Прибой», 1928, стр. 8—11, изд. 2. М., «Искусство», 1959, стр. 28—30. 2 Г. П. Саар. Источники и методы их исследования, стр. 118. 3 С. Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 95—96. 4 Л. В. Черепнин. А. С. Лаппо-Данилевский — буржуазный историк и источниковед. «Вопросы истории», 1949, № 8, стр. 45. 5 Л. В. Черепнин. Источниковедение. БСЭ, изд. 2, т. 10, стр. 44—46. 6 У. П. Крип’якевич. Нарис методики юторичних дослщжень. «Ук- рашський кторичний журнал», 1967, № 7, стор. 121. 7 В. И. Стрельский. Основные принципы научной критики источников по истории СССР. Изд-во Киевского ун-та, 1961, стр. 88—89; его же. Источниковедение истории СССР. Период. империализма. Конец XIX — 1917 г. М-, Соцэкгиз, 1962, стр. 56—57. В других местах тех же работ В. И. Стрель¬ ский включает интерпретацию в состав внутренней критики. (См. «Основные принципы...», стр. 85).
мятника прошлого, задача второго, по их словам, «определить,, есть ли в источнике скрытое значение, не употребляются ли не¬ которые термины или образы источника в переносном смысле». Эти же авторы считают, что истолкование источника должно проводиться после выяснения степени полноты достоверности и точности сообщаемых в нем сведений К сожалению, И. А. Булыгин и Л. Н. Пушкарев не привели развернутых аргументов в защиту своих положений. Но их взгляд на сущность и задачи интерпретации исторических источ¬ ников пока представляется малоубедительным. Даже если счи¬ тать противопоставление герменевтики истолкованию неувязкой чисто терминологической, то едва ли возможно определить сте¬ пень полноты, достоверности и точности сообщений источника до раскрытия того, что хотели в нем выразить его составители.. Разумеется, это не исключает проведения в дальнейшем на ос¬ нове источниковедческого анализа проверки сделанных наблю¬ дений и даже более глубокой интерпретации источника. Следует отметить, что если названные исследователи нахо¬ дили место интерпретации среди задач научной критики источ¬ ников, то в пособиях А. Ц. Мерзона, Е. В. Сизоненко и автора этих строк, специально посвященных критике исторических па¬ мятников, об интерпретации вообще ничего не говорится2. Это, на наш взгляд, объясняется неразработанностью указанного во¬ проса в советской исторической литературе. Опираясь на то, что уже сделано исследователями в решения этой проблемы, прежде всего выясним само понятие. По определению философов, задача всякой интерпретации состоит в раскрытии смысла конструкций, формул, символов, текстов и т. п.3. К этому же сводится интерпретация историче¬ ских источников. Вместе с тем, она имеет свои специфические особенности. Интерпретируя источник, исследователь стремится понять,, что сообщается в нем о конкретных фактах, событиях, явлениях^ При этом учитывается, что между историческим фактом (явле¬ нием и т. п.) самим* 1 по себе', тем как он воспринимается созда¬ телем источника и как отражается в документе, имеется суще¬ ственное различие. Источник отображает исторический факт не подобно зерка¬ лу, а сквозь призму сознания его составителей. По этой причи- 1 И. А. Булыгин, Л. Н. П у ш к а р е в. Источниковедение. СИЭ т 6 стб. 596—597. 1 А. Ц. М е р з о н. Основные задачи критики исторических источников (изд. на ротапринте). М., 1953; Е. В. Сизоненко. Основные принципы научной критики источников по истории СССР. Одесса, 1965; А. П. Прон- штейн, А. Г. 3 а д ё р а. Методика работы над историческими источни¬ ками. Изд-во Московского ун-та, 1964. Во второе издание этого же пособия, опубликованное в 1969 г., введен специальный параграф об интерпретации исторических источников. " «Философская энциклопедия», т. 2. М., 1962, стр. 296.
не понять, что в нем выражено, можно лишь при учете значения источника как явления, возникшего в определенной историче¬ ской обстановке и выражающего взгляды его создателя как представителя определенного общественного строя и определен¬ ной идеологической системы. v9to относится не только к пове¬ ствовательным источникам, истолкование которых невозможно в отрыве от классовых и политических позиций их авторов, но и ко всем другим их видам. Советские юристы, например, счи¬ тают, что главная цель интерпретации законодательных актов состоит в установлении и раскрытии воли господствующего клас¬ са. «Именно это, по их словам, определяет общность для всех аспектов толкования таких вопросов, как классовый харак¬ тер толкования, распространение на проблему толкования об¬ щих философских вопросов познания»1 II и т. д. Если так понимать задачи интерпретации исторических источников, то явно недостаточно ограничивать ее выяснением скрытого смысла текстов или переносного их значения. Нельзя согласиться и с мнением тех старых юристов, которые считали необходимым толковать лишь неясные законы2. Хотя бы для того, чтобы определить, имеется ли в тексте скрытый смысл или переносное значение, нуждается ли юридическая норма в разъ¬ яснении или нет и т. п., надо предварительно истолковать текст источника. Поэтому, на наш взгляд, задача интерпретации со¬ стоит в раскрытии с указанных выше позиций значения всего источника как в целом, так и в его отдельных частях. Разумеет¬ ся, истолкование совершенно ясных мест не требует какой-то чтсобой работы. Но и они должны прейти сквозь призму созна¬ ния исследователя. § 1. Истолкование прямого значения текста Необходимость интерпретации прямого значения того или иного текста определяется свойствами языка. Язык — это исто¬ рическая категория, которая непрерывно изменяется по мере развития общественной жизни, производства, науки и техники, быта и культурного общения между народами. Являясь сред¬ ством общения людей, язык в равной мере обслуживает все классы общества, но отдельные социальные группы и классы далеко не безразличны к языку и стремятся навязать ему свой особый лексикон, свои особые термины и выражения. Без учета этих обстоятельств текст, заключенный в историческом источни¬ 1 А. С. П иго л кин. Толкование нормативных актов в СССР. М., Гос- юриздат, 1962, стр. 10. - Я. Г. Есипович. О толковании законов. ЖМЮ, 1894, декабрь, стр. 84; II А. Градескул. К учению об осуществлении права. СПб., 1900, с гр. 153—158. 147
ке, не Судет правильно понят. В этом смысле даже самый про¬ стой перевод текста, о чем говорилось выше, по существу яв¬ ляется уже его истолкованием, т. е. словесной интерпретацией1. Однако, в отличие от чтения и перевода, при интерпретации текста основное внимание сосредоточивается на раскрытии его смысла в соответствии с теми конкретными историческими усло¬ виями, в которых возник источник. При этом, разумеется, не сле¬ дует думать, что смысловое толкование отделено непроходи¬ мой стеной от грамматического. По характеристике Р. А. Буда¬ гова, «логические категории не могут не пронизывать язык — прямо и скрыто — уже потому, что язык есть средство выраже¬ ния нашего мышления, которое само по себе невозможно без; логики»2. Язык и мышление относятся друг к другу как форма; и содержание. Язык является той формой, в которой выражает¬ ся мысль. Вот почему В. И. Ленин отметил в философских тет¬ радях, что «мысль и слово — общее»3. Образуя диалектическое единство, слово и понятие не могут существовать одно без другого, а потому должны изучаться с точки зрения грамматической и логической одновременно. По¬ этому нельзя согласиться с теми исследователями, в частности, некоторыми юристами, которые отказываются от логического толкования правовых документов и сводят его к грамматиче¬ скому, а точнее — даже к синтаксическому истолкованию4. Логическое толкование позволяет с максимальной точностью раскрыть смысл слова, что особенно важно в тех случаях, когда правила грамматики позволяют толковать его по-разному. Дело в том, что содержание заключенных в источниках слов не сводится к их непосредственному значению. Сохраняя это значение в одних и тех же исторических условиях, слова вместе с тем имеют богатую смысловую окраску. Являясь органической частью речи, они приобретают свой истинный смысл лишь в предложении. Только в контексте раскрывается смысл слов, оди¬ наковых по звучанию и написанию, но различных по смыслу (омонимов), или близких по содержанию, выражающих оттенки одного понятия, но разных по произношению (синонимов). Часто разные слова приобретают одинаковый смысл только у определенного писателя или в данном конкретном документе. Как отмечает Н. Ю. Шведова, — в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева в качестве синонимов слова граж¬ данин употребляются выражения член общества, общественный 1 А. В. Федоров. Введение в теорию перевода (лингвистические про¬ блемы), изд. 2. М., И|зд-во лит. на иностр. языках, 1958, стр. 14. 2 Р. А. Будагов. Введение в науку о языке. М., Учпедгиз, 1958, стр. 132. 3 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 246. См. также: К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 448. 4 Т. Ф. Шершеневич. Применение норм права. ЖМЮ, 1903, январь, стр. 65. 148
член, согражданин1. «В сложный синонимический ряд выстраи¬ ваются слова, объединенные общим значением угнетения, тира¬ нии, насилия, социального рабства», а именно: иго, неволя, око¬ вы, пленение, порабощение, удручение, зверство и др.2. Чтобы понять их как однозначные (точнее как синонимы), недостаточ¬ но знаний только грамматических правил и даже лексики опре¬ деленной эпохи. Для этого требуется соответствующее истол¬ кование всего текста. В документах, написанных участниками крестьянских войн XVII—XVIII вв., восставшие именуют себя казаками. Это об¬ стоятельство, кстати, давало основание некоторым ученым ха¬ рактеризовать народные движения и крестьянские войны XVII— XVIII вв. как чисто казачьи. Но при более внимательном ана¬ лизе этих источников выясняется, что так именовали себя все восставшие крестьяне, ибо права и- привилегии казаков и преж¬ де всего личная свобода были для них тем идеалом, к достиже¬ нию которого они стремились. Это особенно ярко проявилось во время крестьянской войны 1773—1775 гг. В манифесте от 31 ию¬ ля 1774 г. Е. Пугачев, например, выражая крестьянский идеал о свободном труде на свободной земле, воплощенный, по мне¬ нию народа, в правах казачества, жаловал крестьян «древним крестом и молитвою, головами и бородами, вольностью и сво¬ бодою и вечно казаками (курсив наш. — А. Я.), не требуя ре¬ крутских наборов, подушных и протчих денежных податей»3 и т. д. В документах, вышедших из лагеря восставших, и в офи¬ циальных правительственных материалах того же времени ча¬ сто встречаются такие слова, как законопреступники, душегубы, добрые люди, худые люди, сущие преступники закона, истинная христианская вера и т. Д., но смысл, в котором они употребля¬ ются, различный. В следственных материалах по делу участни¬ ков крестьянских войн, часто встречаем записи, в которых вос¬ ставшие именуют себя и своих соратников ворами, разбойника¬ ми и т. п. Эти материалы будут понятны лишь при учете того, что записи показаний велись следователями — классовыми вра¬ гами восставших, стремившимися тенденциозно представить роль восставшего народа4. Слова могут обозначать один и тот же предмет, действие или явление, но оттенять при этом разные его свойства и стороны. Это важно учитывать потому, что автор зачастую тем самым выражает свое отношение к предмету, о котором он говорит. 1 Н. Ю. Шведова. Общественно-политическая лексика и фразеология в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева. В кн.: «Материа¬ лы и исследования по истории русского литературного языка», т. II. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1951, стр. 10. 2 Т а м же, стр. 21. -/ 3 «Пугачевщина», т. 1. М., 1926, стр. 40—41 (Центрархив). 4 См., например, Р. В. Овчинников. Суд и следствие над Е. И. Пу¬ гачевым. «Вопросы истории», 1966, № 3, стр. 125. 149
Так, по издававшемуся в начале XIX в. «Словарю Академии Российской» слово «равенство» определялось как «одинаковость одной вещи с другою в количестве, величине, состоянии и проч.» и расшифровывалось как «равенство чисел», причем оговарива¬ лось, что «равенство как в умах и способностях, так и состоя¬ ниях людских существовать не может» (т. V, стр. 777). Однако у А. Н. Радищева это слово употреблялось в другом, несравнен¬ но более широком общественно-политическом смь!сле; как рав¬ ноправие, как одинаковое положение людей в обществе или, по его выражению, в «естественном состоянии», наконец, как отсутствие социального, политического и имущественного не¬ равенства '. В «Словаре Академии Российской» слово злодей толкова¬ лось как враг, недруг и законопреступник. Но совсем иначе звучало оно у А. Н. Радищева, когда он писал, что крестьян «не. следует подвергать более той же крайности, дабы паки не были злодеями, как то (надо полагать, во время крестьянской вой¬ ны 1773—1775 гг.— А. Я.) их называли несвойственно»1 2. Подобным же образом слово мститель употреблялось А. Н. Радищевым в смысле борца за свободу, а мщение озна¬ чало народное восстание3. Сплошь да рядом внутренний смысл фразы зависит от порядка слов в предложении и даже от того стиля, которым пишет автор. Одна и та же фраза1 в одних слу¬ чаях будет звучать как страстный призыв к чему-то, в других как ничего не означающие «громкие слова». Как заметил Д. С. Лихачев, в «Похвальном слове Сергию Радонежскому» этот святой характеризуется сразу тридцатью четырьмя эпите¬ тами (светило пресветлое, цвет прекрасный, звезда незаходимая и т. д.). Но ни одно из них не дает представления о конкретных чертах Этого исторического лица4. Наоборот, большинство лето¬ писных известий отличается сдержанностью и лаконизмом, а между тем многие из них насыщены большим внутренним со¬ держанием и драматизмом. Выше уже отмечалось, что при чтении источника необходи¬ мо уяснить значение употреблявшихся в нем терминов, особен¬ но юридических. Но многие из них могут быть поняты только после глубокого истолкования их смысла. При этом следует обращать внимание не на широко распространенные термины (их смысл выясняется при переводе), а на понятия, имеющие специальный смысл, и получающие зачастую в том или ином документе еще и особый оттенок. В писцовых книгах XV—XVI вв. часто употреблялись такие 1 Н. Ю. Шведова. Указ, соч., стр. 13. 2 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву. М.—Л., «Academia», 1936, стр. 140. 3 Т а м же, стр. 362 и Др. 4 Д. С. Лихачев. Поэтика древнерусской литературы. Л., Над по АН СССР, 1967, стр. 177.
выражения, как «место пусто» и «место живущее». Некоторые исследователи понимали их дословно. Обнаруживая в тех или иных книгах указания на большое число пустых мест, они дела¬ ли вывод о запустении районов, описанных в этих книгах1. Впо¬ следствии, однако, было установлено, что эти термины употреб¬ лялись в специальном значении. Живущим называли то место, с. которого должны были поступать налоги. Оно продолжало числиться таковым и тогда, когда фактически на нем уже никто не жил, до тех пор, пока правительство не освобождало при¬ писанных к этому месту людей от уплаты налогов. После этого место становилось пустым до поселения на нем нового жильца и включения его, как правило, во время ближайшей переписи в число живущих2. Как видим, чтобы понять подобные терми¬ ны, прямого перевода недостаточно; их надо истолковать. В феодальной Руси было очень многообразным наименова¬ ние юридических и делопроизводственных документов. Только различных видов грамот, т. е. документов, исходивших от орга¬ нов государственной власти и управления или от частных лиц, в которых фиксировались имущественные ь, ша, привилегии, обязанности отдельных лиц и взаимоотношения между ними, а также оформлялись судебные решения и различные сделки, исследователи насчитывают около 1503. Каждый вид грамот имел определенное значение, которое следует знать, чтобы по¬ нять, какой смысл вкладывали в ту или иную грамоту ее соста¬ вители. Следует, например, отличать грамоту срочную от сроч¬ ной отписной, указную от указной с прочетом, опасную от опас¬ ной с заповедью. Не всегда может быть ясным, какие вопросы могут затрагиваться в грамотах вестовой, взметной, вытягаль- ной, деловой (дельной), земляной, обетной и т. д. Важно знать, в чем различались между собой жалованные грамоты—вотчин¬ ная, кормленная, мытная, несудимая, проезжая, тарханная. Помимо грамот в делопроизводственной практике феодаль¬ ной Руси употреблялось еще свыше 250 других видов докумен¬ тов 4. Круг затрагиваемых в них вопросов также следует учи¬ тывать и различать между собой, например, десятни—версталь¬ ную, разборную и раздаточную; записи — выкупную, жилую, заемную, заручную, клятвенную, поручную, раздельную и склад¬ ную: кабалы—заемную,'заемную закладную, купчую и служи¬ лую. Только «книг» разного рода в делопроизводстве было свы¬ ше 30, в том числе — засечные, заставочные, кабальные, кабац¬ 1 Б. Д. Греков. Рецензия на писцовую книгу, изданную Майковым. ЖМНП, 1912, январь, стр. 175. 2 А. П. Пронштейц. Великий Новгород в XVI веке. Изд-во Харьков¬ ского ун-та, 1957, стр 41—42. 3 «Материалы для словаря видов и разновидностей документов», вып. 2. М., 1667, стр. 3—18. 4 Т а м же, стр, 1—2, 19—42; «Терминологический словарь частных, актов Московского государства». Под ред. А. И. Андреева. М. 1922. 151
кие. кроильные, лавочные, нетчиковые, объезжие, окладные И Т. И. , .-V Раскрытие содержания понятий, заключенных в законода¬ тельных документах, зачастую тоже нельзя свести к их прямому переводу. Многие из них могут быть уяснены только на основе тщательного истолкования с учетом тех конкретно-исторических условий, в которых обозначаемые этими понятиями категории существовали. Возьмем, к примеру, термин «смерд». Исследователи давно пришли к выводу, что так именовалось сельское население Древ¬ ней Руси. Но в тот период было несколько групп сельского на¬ селения. Какую из них имела в виду Русская Правда? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо было истолковать те статьи, в которых говорится о смердах. В частности, было обра¬ щено внимание на конец статьи 45 Пространной Правды, где записано: «то ти уроци смердом, оже платять князю продажю». Исходя из того, что здесь идет речь о смердах, которые само¬ стоятельно платят штраф в пользу князя, Н. М. Карамзин, М. Ф. Владимирский-Буданов и Л. К- Гетц считали их свобод¬ ными людьми. Однако Н. Ф. Лавров, а за ним Б. Д. Греков об¬ ратили внимание на союз оже— если и истолковали, эту фразу иначе. По' их мнению, уроки по статье взыскивались с тех смер¬ дов, которые платят князю продажу, т. е. являлись свободными. Следовательно, были и зависимые смерды. Такое толкование данной фразы привело их к выводу, что смердами в Древней Руси именовали вообще всех крестьян1. В отличие от них Л. В. Черепнин и А. А. Зимин, истолковы¬ вая ту же фразу, увидели в смердах людей, находившихся в феодальной зависимости от князя-вотчинника2. Наконец, Б. А. Романов, а вслед за ним Е. Д. Романова на основе толко¬ вания того же текста пришли к заключению, что «первоначаль¬ но смерды вообще не платили продажи, и лишь постепенно не¬ которые из них, включаясь в правовую жизнь Киевской Руси, начинали подвергаться общими наказаниям»3. Понятие челядин в Древнейшей Правде и в «законе Рус¬ ском», нормы которого приводятся в договоре Руси с Визан¬ тией 911 г., означало раба совершенно бесправного. Такое со¬ держание вкладывалось в термин роба и автором берестяной грамоты XI в.4. Но поскольку рабский труд не стал основой 1 Правда Русская, т. II. Комментарии, стр. 396—403. 2 Л. В. Черепни н. Формирование класса феодально-зависимого кре¬ стьянства на Руси. «Исторические записки», т. 56. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 249; А. А. 3 и м и н. О смердах древней Руси XI—начала XII вв. Исто¬ рико-археологический сборник. Изд-во Московского ун-та, 1962, стр. 225. 3 Е. Д. Романова. Свободный общинник в Русской Правде. «Исто¬ рия СССР», 1961, № 4, стр. 85. 4 А. В. Арциховский, В. И. Борковский. Новгородские грамо¬ ты на бересте. Из раскопок 1953—1954 гг. М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 39—40. Грамота № 109. 152
производства и рабы все более вытеснялись зависимыми кре¬ стьянами, термин челядь постепенно утрачивает первоначаль¬ ное значение и сливается с понятием люди в качестве обозна¬ чения всего зависимого населения. В XII в. слово челядин встречается лишь как анахронизм. Из широкого понятия че¬ лядь выделились два новых: закуп и обельный, или полный хо¬ лоп. Различаются челядин-наймит и челядин полный. В статьях 42— 44 Псковской судной грамоты говорится об изорниках. Раскрывая их содержание, В. О. Ключевский, П. Е. Михайлов и М. М. Богословский характеризовали изор- ников как свободных арендаторов господской земли. Однако Б. Д. Греков и Б. Б. Кафенгауз выяснили, что в этих статьях речь идет об изорниках как категории феодально-зависимого на¬ селения, близкой к закупу Древней Руси или серебренику Мо¬ сковского государства Г В статье 30 Судебника 1550 г. говорится о «смесном суде». В период феодальной раздробленности этот термин имел толь¬ ко один смысл: совместное рассмотрение дела представителями государственной власти и вотчинниками-иммунистами. Такое понимание, однако, не укладывается в контекст статьи, уста¬ навливающей «судити смесной суд тому судье, у кого в присуде ответчик». Дело в том, что старый порядок суда уже не суще¬ ствовал. Но так как у разных групп населения сохранялась еще неодинаковая подсудность, хотя и чисто административного ха¬ рактера (по приказам), то ее приходилось учитывать. Однако судопроизводство велось уже не совместно, а тем судьей, в чьей юрисдикции находился ответчик2. Следовательно, термин «смесной суд» имел уже совсем иной смысл, чем прежде. Нельзя ограничиться простым переводом, а напротив — не¬ обходимо истолковывать такие термины в Русской Правде, как воля, земля (это может быть — страна, государство, княжество, владение, обрабатываемая земля), наклад (рост, лихва, над¬ бавки, расход, издержки), правда, рядитися (заключать дого¬ вор, завещать), свобода, урок. Нуждаются в истолковании мно¬ гие понятая Псковской судной грамоты, Судебников 1497 и 1550 гг., Соборного уложения 1649 г. и др. На недостаточность простого перевода многих терминов и необходимость истолкования для уяснения их смысла обращал внимание Ф. Энгельс в книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства». «...Этимологически,— писал он,—- совершенно правильно переводить слово «басилей» немецким словом «Konig», так как слово «Konig» (Kuning) происходит от Kuni, Киппе и означает «старейшина рода». Но современно¬ му значению слова «Konig» (король) древнегреческое «басилей» совершенно не соответствует... басилей был военачальником, судьей и верховным жрецом; правительственной властью в позд- 11 ПРП, вып. 2, стр. 352—353.
нейшем смысле он, следовательно, не обладал» А между тем многие буржуазные историки допускали такую ошибку и отож¬ дествляли слово «базилей» со словом «Konig». То же самое го¬ ворит Ф. Энгельс и о латинском слове «тех», которое Т. Момм¬ зен толковал как «абсолютный монарх»* 2. Раскрытие содержания отдельных терминов и понятий не¬ уклонно ведет нас к необходимости истолкования более круп¬ ных частей текста, в составе которых эти термины и понятия находятся. В этом случае остаются справедливыми правила, сформулированные Г. П. Сааром еще в 1930 г. «Историк, — пи¬ сал он, — сравнивает все места данного источника, в котором встречается выясняемое слово или оборот речи, и устанавли¬ вает, какое именно понятие передается в каждом случае этим словом и в каких именно случаях применяется изучаемый обо¬ рот речи. Для проверки своих выводов и для определения понятия слова и смысла оборота речи, если историк не мог определить их по данному источнику, он подвергает такому же сравнитель¬ ному изучению другие произведения автора источника и его со¬ временников. При определении смысла слов и оборотов речи... никогда не следует изучать слова и отдельные предложения вне их кон¬ текста. При изучении их смысла всегда следует иметь в виду источник и его смысл в целом. Изолированное изучение слова и оборота речи только затрудняет понимание их смысла и по¬ влечет за собой самые грубые ошибки»3. Следует также иметь в виду, что составители источников не всегда умели четко выразить свои мысли, вследствие чего не получалось полного соответствия между тем, что автор говорил, и тем, что он хотел сказать. Необходимость истолкования прямого значения текста воз¬ никает, наконец, и в тех случаях, когда в различных местах од¬ ного и того же источника или в разных сочинениях одного и того же автора мысли выражаются не только не четко, но да¬ же противоречиво, во всяком случае на первый взгляд. § 3. Особенности истолкования отдельных видов письменных источников Указанные выше положения применимы к интерпретации всех групп письменных источников. Но помимо этого истолко¬ вание каждого из них в отдельности имеет свои особенности. На рассмотрении этих особенностей необхбдимо остановиться спе¬ циально. 'К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 107. 2 Т а м же, стр. 127. 3 Г. П. С а а р. Источники и методы их исследования, стр. 112. 154
' В законодательных источниках требуют истолкования не только отдельные термины, но и правовые нормы в делом. Под нормой права в юридической науке подразумеваются правила поведения людей, устанавливаемые или санкционируемые госу¬ дарственной властью в соответствии с интересами господствую¬ щего класса1. Она может быть сформулирована в одном пара¬ графе нормативного акта, в отдельной статье, в нескольких статьях или в специальном законе. Иногда в одной статье мо-' жет содержаться несколько норм права. Вместе с тем, статья может и не содержать правовых норм, а излагать, например, мотивы принятия их. Истолкование такой статьи важно не столько само по себе, сколько для уяснения смысла той право¬ вой нормы, к которой эта статья относится 2. Истолкованию норм права советские юристы придают осо¬ бенно большое значение. «Необходимо учитывать, — пишет, на¬ пример, А. С. Пиголкин, — что любая правовая норма, как бы ни была ока ясно, четко и доступно сформулирована, тесно свя¬ зана с постоянно изменяющимися условиями общественной жиз¬ ни и с другими нормами, которые могут уточнить или изменить в той или иной мере содержание толкуемой нормы». При этом советские юристы признают сложность этой работы. «Познание правовых норм,— пишет тот же автор,— есть сложный диалек¬ тический процесс развития и углубления нашего знания о пред¬ мете, процесс перехода от истин первого порядка к более глу¬ боким и разносторонним истинам второго порядка и т. д.»3. "О сложности толкования правовых норм современного зако¬ нодательства свидетельствует большое число работ, посвящен¬ ных этому вопросу4. Но не менее трудна интерпретация право¬ вых документов феодальной России. Общие для всякого тол¬ кования трудности в данном случае увеличиваются слабой раз¬ работанностью правовых вопросов в феодальную эпоху вообще. Согласно исследованиям советских историков государства и права, не только в России, но и в Западной Европе вплоть до периода абсолютизма феодальное право выражалось преиму¬ щественно в форме обычаев. «Низкий уровень техники, медлен¬ ный процесс развития производительных сил обусловливали широкое распространение обычая как средства регулирования 1 И. Е. Ф а р б е р. О сущности права. Изд-во Саратовского ун-та. 1959 стр. 52; О. С. И о ф ф е, М. Д. Шаргородский. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, стр. 145—148. 2 «Теория государства и права». Под ред. проф. К. А. Мокичева. М., Гос¬ юриздат, 1965, стр. 401—402. 3А. С. Пиголкин. Толкование нормативных актов в СССР, стр. 97. 4 П. Е. Недбайло. Применение советских правовых норм. М., Гос¬ юриздат, 1960; А. С. Шляпочников. Толкование уголовного закона. М., Госюриздат, 1960; Н. Г.. А л е к с а н д р о в. Право и законность в период развернутого строительства коммунизма. М., Госюриздат, 1961. Вопросы тол¬ кования правовых норм рассматриваются также во всех курсах теории госу¬ дарства н права.
самых различных сторон общественной жизни. Например, в средневековой Франции было известно свыше трехсот систем местного кутюмного (обычного) права»1. Только в конце XV в. в России постепенно стала складываться единая система права для всей страны2. Однако еще в Соборном Уложении 1649 г. отсутствовали нормы, регулировавшие деятельность централь¬ ных учреждений и очень слабо были разработаны семейное и обязательственное право3. В первой четверти XVIII в. в России устанавливается более или менее четкое понятие о законе как источнике права. Опре¬ деляется различие между законами, административными рас¬ поряжениями и судебными решениями. Вырабатывается поря¬ док принятия и обнародования законодательных актов. С этого же времени ведется большая кодификационная работа 4. Однако неудачи кодификационных комиссий XVIII в. сви¬ детельствуют наряду с прочим и о том, что и в период абсолют¬ ной монархии вопросы теории права по-прежнему оставались ■слабо разработанными. Издаваемые государственной властью законы так же, как и законы более раннего времени, отличались • расплывчатостью и недостаточной четкостью, правовые нормы в них часто противоречили друг другу, а многие из них были неполными (причем упускались важные стороны правовых от¬ ношений), допускали два или даже несколько толкований и т. д. Задача истолкования правовых норм состоит прежде всего в том, чтобы раскрыть их юридическое содержание. С точки зрения буржуазных ученых, это сводится к уяснению установ¬ ленных ими правил поведения, независимо от тех конкретных •общественно-политических условий, в которых они возникали5 6, мнение о том, что в задачу истолкования входит выяснение лишь формального содержания изучаемой правовой нормы, иногда высказывалось и в советской литературе0. Признавая, что непосредственным содержанием правовой нормы является выражение в ней правил поведения, советские исследователи вместе с тем считают, что в каждой правовой норме заключено и более глубокое классово-волевое содержа¬ ние, которое является первичным по отношению к правилам по¬ ведения людей. Юридическое содержание правовой нормы не может быть понято до тех пор, пока не будет раскрыта ее слу- 1 «Теория государства и права». Под ред. проф. К- А. Мокичева, стр. 149. 2 С. В. Юшков. История государства и права в СССР. М., Юриздат, 1947, стр. 176—177, 275—276. 3 Т а м же, стр. 278. 4 Т а м же, стр. 352—362. 5 См., например, А. С. Л а п п о-Д а н и л е в с к и й. Очерк русской дип¬ ломатики частных актов, стр. 158—163. 6 Л. Д. Воеводин. Толкование норм советского социалистического права. Автореф. каид. дисс. М., 1950, стр. 10—11.
жебкая роль в деле осуществления политики господствующего ■класса^. Правда, связь правовой нормы с интересами и устремления¬ ми господствующего класса далеко не всегда прямо выра¬ жается в законе. Как правило, она может стать окончательно ясной при сопоставлении изучаемой нормы с другими нормами данного законодательного акта или даже в общей системе пра¬ ва, действовавшего в тот период1 2. Следовательно, классово-по¬ литическое содержание правовой нормы окончательно раскры¬ вается на основе внутренней критики источника. Но уже и на этом этапе юридическое содержание правовой нормы выясняет¬ ся на основе тех конкретных исторических условий, в которых сна действует и выражением которых она является, а следова¬ тельно, с учетом ее классово-политического содержания. При интерпретации норм права необходимо учитывать, что правила поведения формулируются в законе или как право лю¬ дей, г. е как охраняемое законом их возможное поведение, или как обязанность, т. е. как должное их поведение, гарантируемое применением мер принуждения3. По характеру содержащегося в них волеизъявления право¬ вые нормы могут быть императивные, выполнение которых не может быть отменено или ограничено соглашением лиц, обязан¬ ных их исполнять, и диспозитивные, содержащие предписания, предусматривающие возможность восполнить пробелы в зако¬ нодательном акте4. Уяснение смысла правовой нормы возможно лишь на основе раскрытия содержания трех ее основных элементов: гипотезы, диспозиции и санкции. Гипотеза содержит указание на те жизненные условия, при наличии которых обязательно должна применяться данная нор¬ ма. Диспозиция определяет предписываемые ею правила пове¬ дения людей. Санкция указывает на те меры, которые государ¬ ственная власть применяет к нарушителям этих правил 5. Не в каждом законодательном акте формулируются три элемента правовой нормы. Некоторые из них могут и подразумеваться6. Усечение правовых норм особенно распространено в неразви¬ том праве, например, в феодальном. В феодальном же праве часто встречаются нормы с неопределенной гипотезой, предо¬ ставлявшие право административным органам по своему усмо¬ трению принимать те или иные меры воздействия. 1 А. С. П иго лк и н. Толкование нормативных актов в СССР, сгр. 37. 2 О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. Вопросы теории права -стр. 136—137. 3 «Теория государства и права». Под ред. К- А. Мокичева, стр. 97. 4Н. Г. Александров и др. Основы теории государства и права. М., Госюриздат, 1963, стр. 415—417. 5 «Теория государства и права». Под ред. К- А. Мокичева, стр. 399—400. 0 Там же, стр. 400—402.
Практически истолкованию каждой правовой нормы предше¬ ствует интерпретация отдельных статей, параграфов и глав за¬ конодательных актов. По этому принципу построены коммента¬ рии к большинству законодательных документов, публикуемых советскими историками и юристами. Так, А. А. Зимин, комментируя Пространную Правду, интер¬ претирует не только каждый термин и статью этого1 источника, но выделяет и истолковывает правовые нормы о вознагражде¬ нии чиновника княжеско-судебного административного аппара"- та (ст. 9—10), об испытании железом и водой, как одном из ви¬ дов судебных доказательств (ст. 21—22), о неправомерном вла¬ дении (ст. 44—45), об ответственности закупа за «погубление» господского коня (ст. 57—58), о наследовании сводных братьев (ст. 104—105) Н Подобным же образом Л. В. Черепнин в комментариях к Судебнику 1497 г. истолковывает не только отдельные термины и статьи, но и правовые нормы об организации центрального управления (ст. 1—2), о взимании судебных пошлин с винов¬ ного в том случае, когда дело решается «полем» (ст. 4—7), о великокняжеском суде (ст. 21—24), о правах недельщиков (ст. 31—36), об ответственности покупателя за приобретение краденой вещи (ст. 46—47) 2. Так же поступает и А. И. Копанев, который в Судебнике 1589 г. истолковывает и отдельные статьи, и отдельные нормы например, о судебном поединке — «поле» (ст. 12—19), о порядке подачи исков на наместников, волостелей и их людей (ст. 34 3/), о наказании за бесчестие различных разрядов населения и должностных лиц (ст. 41—73), о суде наместников и волостелей (ст. 127 129), о положении холопов (ст. 136—148), о крестьян¬ ском землевладении (ст. 149—177) идр.3. Указанный выше принцип лежит в основе подробного ком¬ ментария к Соборному уложению 1649 г., помещенного в «Па¬ мятниках русского права» (вып. 6, Госюриздат, 1957). Его со¬ ставители не ограничиваются истолкованием отдельных статей и глав в целом. В каждой главе они выделяют правовые нор¬ мы, которые тщательно анализируют. Так, в I главе рассматри¬ ваются нормы об ответственности за выступления против рели¬ гии и церкви, во II и III — нормы, направленные на защиту личности царя и его власти, в VI—VIII — правовые нормы, устанавливающие наказания за измену отечеству и преступные действия лиц военной службы. В главе IX истолковываются нормы процессуального права, в главе XI нормы, регламентирующие положение крепостных * 1‘ прЛ, вып. I, стр. 142—143, 147—148, 157, 158, 165 183 46 47—52Дебб8НИ74 81^82^ B6K°B>>' М'~Л-’ изД-во АН СССР, 1952, стр. 40— Ч1 j 3 м же. стр. 449- 450, 456—457, 459—475, 498—499, 504—505, 158
и черносошных крестьян, в главе XVI — нормы земельного пра¬ ва, а в главах XIX—XX — нормы, относящиеся неправовому положению холопов, кабальных и посадских людей. В после¬ дующих главах рассматриваются нормы, определяющие поло¬ жение мелких служилых военных людей стрельцов, атаманов и казаков, некоторые финансовые нормы и нормы, относящие¬ ся к уголовному праву. Бывает, однако, и так, что исследователи ограничивают свою задачу истолкованием отдельных терминов и статей. Коммен¬ тируя законодательство Пространной Правды о закупах, Б. А. Романов и М. Н. Тихомиров тщательно изучают значе¬ ние каждого термина и смысл отдельных статей 1. В то же вре¬ мя они не выделяют и не истолковывают правовые нормы, опре¬ деляющие положение закупов в целом. Если в учебном пособии М. Н. Тихомирова это, на наш взгляд, допустимо, то едва ли правомерно в комментарии Б. А. Романова к академическому изданию Русской Правды. Подобным же образом составлен Б. А. Романовым коммен¬ тарий к Судебнику 1550 г. Он помещен в одном издании с комментариями Л. В. Черепнина к Судебнику 1497 г. Но если в последнем правовые нормы о судебном поединке, .суде вели¬ кого князя и правах недельщиков, как было показано выше, рассматриваются комплексно, то в комментариях к Судебнику Р550 г. статьи, отражающие данные нормы (9-Л2, 37—40, 47, 49, 50, 52—54) комментируются каждая в отдельности 2. ’ Но независимо от того, комментируется ли правовая норма или отдельная статья, мимо внимания исследователя не долж¬ ны пройти ни одна мысль, ни одно слово, которые содержашя в изучаемом документе. Так, в статье 53 Судебника 1497 г. за¬ писано следующее: «А кто кого поймает приставом в бою, или в лае, или в заимех и на суд ити не восхотят, и они доложа су¬ дии, помирятся, а судьи продажи на них нет, опроче езду и хо¬ женого»3. Н. Л. Дювернуа и С. Б. Веселовский видели в этом свидетельство обычая, согласно которому можно было на лю¬ бой стадии процесса заменить судебное решение мировой сдел¬ кой 4 5. Но они не обратили внимания на то, что мировая не мог¬ ла быть заключена без доклада судье. А между тем, как пока¬ зал Л. В. Черепнин, это очень в.ажно, потому что свидетельству¬ ет с контроле со стороны государственной власти за отношения¬ ми между различными сословиями0. ' Раскрытие содержания отдельных правовых норм дает ос- 1 «Русская Правда», т. II. Комментарии, стр. 482 527, 530 534 542 543- М Н. Тихомиров. Пособие для изучения Русской Правды, стр. 99—1Ш. 2 «Судебники XV—XVI веков», стр. 201—204, 217, 233—241, 242 244. 3 Там же, стр. 27. „ ЙАО 4 Н. Л. Дювернуа. Источники права и суд в древней Руси. М., стр. 333—334; С. Б. Веселовский. ‘К вопросу о происхождении вотчин¬ ного режима. М„ 1926, стр. 50. 5 «Судебники XV—XVI веков», стр. 87—88. 159
нование для истолкования законодательного акта в целом как части определенной правовой системы. Так, на основе изучения отдельных частей Псковской судной грамоты характеризуются правовые нормы, определяющие государственное устройство, суд и управление в целом. В связи с этим раскрывается харак¬ тер статей о вече, посаднике, князе, судьях, сотских, княжеских наместниках и посадниках в пригородах, о порядке вызова в суд, о свидетельских показаниях, о присяге, судебном поединке, своде, обжаловании судебных решений и порядке их испол¬ нения. При интерпретации законодательства Псковской судной гра¬ моты о положении общественных групп раскрываются нормы, определяющие право собственности: отчину (недвижимое иму¬ щество), живот (движимое имущество), находку, приплод, «кормлю» (пользование чужой вещью); обязательственное пра¬ во: поруку (заручительство), залог, куплю-продажу, мену, да¬ рение, заем, «гостинец» (проценты), ссуду, наем — имуществен¬ ный и личный, права и обязанности отдельных групп населе¬ ния и т. д. С теми же целями характеризуются виды преступлений — «перевет» (государственная измена), имущественные, против личности и судейской власти, а также виды наказаний (смерт¬ ная казнь, продажа). И только в итоге всей этой работы делается общий вывод о характере Псковской судной грамоты как сборнике законов Псковской феодальной республики. Подобная характеристика законодательного акта как со¬ ставной части определенной правовой системы дается, как пра¬ вило, во введении к публикации всех памятников права. Она имеет значение отправного момента для проведения в дальней¬ шем их внешней и внутренней критики., Следует, однако, иметь в ввиду, что интерпретация каждой правовой нормы невозможна до тех пор, пока исследователь не составил себе общего представления о законодательном па¬ мятнике в целом и не выяснил места данного закона в общей системе права. Только на этой основе может стать ясной каж¬ дая правовая норма, а истолкование правовых норм в совокуп¬ ности позволяет теперь уже более глубоко понять закон в це¬ лом и место его во всей правовой системе данного историческо¬ го периода. В отличие от законов, каждый из которых формулирует но¬ вую юридическую норму,\ в актах экономические' и политиче¬ ские сделки фиксируются в форме устойчивых (переходящих от одного документа в другой) юридических норм — клаузул. Поэтому первая задача, возникающая при истолкования акта,— это расчленение его на клаузулы. Согласно общепринятому делению каждый акт состоит из начального протокола, основного текста и конечного протокола. 160
В состав начального протокола входят посвящение богу, адре¬ сант, адресат, приветствие. В состав основного текста преам¬ була, изложение обстоятельств дела (narrato), распоряжение по существу дела (dispositio) и запрещение нарушения документа (sanctio), а конечный протокол включает в себя выходные дан¬ ные и заключение Входящее в состав основного текста распоряжение по суще¬ ству дела (dispositio), как правило, состоит из нескольких пунк¬ тов-клаузул, выражающих определенное правовое отношение. В дошедших до нас договорных грамотах великих и удельных князей В. И. Сергеевич насчитал 15 клаузул1 2, а во всех жа¬ лованных грамотах, по данным С. М. Каштанова, их можно выделить до сорока3. Небольшие по объему данные частных лиц состоят из трех-четырех клаузул, в которых указываются предмет вклада в монастырь (обычно земля и зависимые от владельца люди) и обозначаются границы земельных владении, (в более ранних очень неопределенно: «куды топор, коса и соха ходила»). Практически истолкование документа начинается с выясне¬ ния содержания каждой фразы, которая может быть лишь ча¬ стью клаузулы. Одна или несколько фраз могут составить статью, которая по объему и содержанию может совпасть с клаузулой, но может быть частью ее или же содержать не¬ сколько клаузул. • Система клаузул, составляющая форму и содержание каж¬ дого акта, называется его формуляром. На ранних стадиях раз¬ витие классового общества, когда отношения между социальны¬ ми группами только устанавливались, формуляры не были еще четкими и определенными, но постепенно они приобретали все более устойчивые и единообразные черты4. Это обстоятельство 1 С. М. К а ш т а н о в. Очерки русской дипломатики. Автореф. докт. дисс. М. 1968, стр. 16—17. . ’ 2 Перечислим клаузулы договорных грамот, выделенные В. И. Сергеевичем:, 1) условия мирного союза и единения; 2) права договаривающихся кня¬ зей по вступлению.в новые союзы; 3) определение порядка оказания военной помощи одного союзника другому; 4) сношения с ордой и порядок платы ордынской дани; 5) независимость одного княжения от другого по всем во¬ просам внутреннего управления и суда; 6) запрещение покупок договари¬ вающимся князьям и их боярам и слугам сел и деревень в пределах вла¬ дений другой стороны; 7) распределение волостей; 8)1 порядок общего суда; 9) выдача уголовных преступников, беглых рабов, должников и поручников; 10) исковая давность; И) ненарушимость судебных решений; 12) прав? слу¬ жилых людей, вольных и невольных; 13) права служилых князей; 14) права торговых людей, виды и размеры торговых пошлин; 15) последствия воен¬ ного столкновения, если оно предшествовало заключению договора; выдача пленных, убытки и пр. (В. И. Сергеевич. Лекции и исследования по исто¬ рии русского права. СПб., 1883, стр. 149.) 3 С. М. Каштанов. К вопросу о классификации и составлении заго¬ ловков жалованных грамот. «Исторический архив», 1956, № 3. 4Н. Коробков. Русская дипломатика. «Архивное дело», 194U, J№ 1, стр. 31. 6. Методика исторического исследования 161
сделало возможным создание в няуиииу ,, пичных для небольшой группы документ™ Ф°РМУЛЯР°В> ти- с™ „даже для всех „Ж. ST^„Глов* „6cTpPa™«%tpf,ySpS ГследоГ аКГОВ С „ля пировку фактов а также’ устатЕнтГ^0^ провес™вРУп- внутренней формы акта пнегтетЯп ТЬ’ какУю стадию развития он изучает.. Р представляют те документы, которые дователи" уже °„а работУ проводили иссле- выяснению" эволюции правовых нонм1СВОДИЛИ СВ0Ю 3адачУ к ГО конкретного содержания котоппё n fелая видеть в них то- учитывали того, что поавоные „„ Р В НИХ заложено. Они не в грамотах, являлисЬР продуктом массовых10^16 оформлялись всякие сдвиги социа чьно-ппяотношении и что лучали отражение в*формулярах По^тп"6113 немедленно по- формальный, но и фактический5 гмыгп°/°И причине не только крыть лишь в том ~ Рг!! ™ СЛ Каждого акта можно рас- норма отражает его социально-ч^тТ ясным> в какой мере эта содержание. ‘ " 10номическое и политическое правовых норм^зТключшшыхДв&актах Юридическое содержание против, интерпретация актовых так ^наГи^я31*346™3' На~ материалов, начинается с вняпнрто*! КЗК законодательных мулы, независимо от конкретно™ одеРжания каждой фор- В отдельном документе Р ШЫСЛа’ вклаДываемого в нее постоянно кня|ей с удельными и братом молодшим. В этих случаях „!! ДУ бРат°м стрейшим между вассалом и сюзереном^ имеются в виду отношения шений отраж^етЛ также^щжзн апше*3R л™и ер а Р хи чвс ки х отно'- Серпуховским в договоре ИЯЧ г ! ВладимиР°м Андреевичем Дмитрия ИвановгчТГи^1 Гтп мГа1ГсьТ^ГСК0ВС,К0Г0 том старейшим». Те же отигапр™! ’, На Василия «бра- Галицкого в 1433 г Признать™ °Тражает требование Юрия Ивана и Михаила Андреевичей^ иSZZT а° СТ°Р°НЫ. князей Освобождение от nnfinn™ Василия Ярославича формулами ни мыт, ни тамга■ HtZdam^t выражается в актах посошная служба; нигородовос дрпп ’ Ш ямс*ие деньги; ни ничее; ни пяченное ни явками Ini’ ППСЧая белка^и осьм- «оня моего не но^мят; ZuZeTmZ^ZcT^T передаче в качестве вкгтяля „ „“ ят и г- Д- Условия о **■* - Ро1РХЖ„“„жГо/Гу“ 1 ДДГ. м.-л„ Изд-во АН СССР, 1950, № 5, 14, 28/29, 30. 162
шсство обозналось словами °ем цочные повинности устанавливал Кыоажеяие на поле битися fSSS u m ^ 1и)знИкновения имели сам н^Р £ изменением условий жиз- юридическая практика. 1 новое содержание. ни в старые формулы вкл д ческого значения каждой кла- После выяснения общего юрвдичес^ тнь1^ который у аулы исследователь пи Анализируя «Уставную грамоту складывали в нее церкви Ивана новгородского князя Всеволод 0 ВСТуПлении ее Предтечи на Опоках» ист“Р«к"ЗХдо’м юркви Ивана Пред- говорится об устройстве князе,“ Вс“”™ервоГстатье (клаузуле) пени на Петрятане воск взимать соот- miii церкви передается Р в статья устанавливает организа-. ветствующую пошлину. р ией в0 главе которой стояли цию управления торговой Р^ фиксируются условия поступ- лемяТэт^ко^оравдкхРВ четвертой -^ределяе™ — “ место взвешивания доварсш и т Д. . е третьей до- Подобным князем Ярославом Яро- говорной грамота Новгород богословие, а также ука- славичем 1270 г. Во введении отмечаем богош. статья зание на стороны, которые будет исполнять требо- „„я нельзя руководствоваться а“ввРехМ“™”епонРятнЫх в «а- представлениями. Целый Р Д Р спля правового созна- ше время, могли быть ® j}a ^^справедливо отметил ния людей эпохи раннего Ф должна фактически пребы- один ИЗ исследователей, «клаузула д ^ вФс03Нании составу вать в исторической деиств™”тов’ — хотя бы и не осознан- телей древнерусских этим’и составителями в ее бы- ГЙ,-:Г;вал™яГмТуже извне навязанным нашим совре- * 1' , пытргняет с XV вХслово «задьни- 1. Термины статок, статки (наследство) вытесняет ца», известное по Русской Правде. замечания о дипломатическом ^анализе ■ м. Н. Смирно,-А. С. Ла„по-Д..«л«- пястного документа. В сборнике стене / скому. Пг„ 1916, стр. 32. ПРП, вып. 2, стр. .175-176. <Там же, стр. 138—13». 6*
ноети, последующие ученые долгое время рассуждали об одних: только порядных во крестьянство, игнорируя «ссудные»1. При раскрытии характера сделки, заключенной в акте, иссле¬ дователь опирается на^ классификацию актов, которой и в бур¬ жуазной, и в советской дипломатике придается большое значе¬ ние. Однако только классификация, выработанная советскими учеными, основанная на представлении об актах как об истори¬ ческих явлениях, возникших в определенных условиях классовой и политической борьбы и проникнутых определенной классовой направленностью и политической целеустремленностью2, дает для этого надежные основания. Интерпретация документов текущей переписки во многом сходна с истолкованием актов и грамот. По мере бюрократизации государственного управления в Рос¬ сии, особенно с начала XVIII в., текущая переписка, которая велась государственными учреждениями, также- стада приобре¬ тать определенные устойчивые формы; а во второй четверти того же столетия законом было установлено, чтобы должностные ли¬ ца, равные по положению, сносились между собой промемория- ми (отношениями), высшие чины посылали низшим повеления, предписания, а низшие подавили высшим рапорты и доноше- ния3. Должностные лица обращались друг к другу, как правило, по титулу, которых было два вида: общий (ваше высокопревос¬ ходительство, превосходительство, высокородие и благородие) и частный, соответствующий наименованию этого чина или долж¬ ности по табели о рангах. Но в тех случаях, когда на низшей должности стоял представитель императорской фамилии, к нему следовало посылать документы, употреблявшиеся при обраще¬ нии к высшим должностным лицам, и именовать его титулом по происхождению4. При истолковании начального и конечного протоколов доку¬ ментов текущей переписки государственных учреждений следует учитывать, что высшие чиновники имели обыкновение обращать¬ ся друг к другу не по должности и титулу, а по имени и отче¬ ству. Подобным же образом они и подписывались. В таких слу¬ чаях бывает не ясно, какие должностные лица выступают в до¬ кументах в качестве отправителей и адресатов, и это требуется установить. В документах текущей переписки, которая велась часто меж¬ ду людьми, хорошо знающими друг друга, а иногда и недоста- 1 А. С. Лаппо-Данилёвский. Очерк русской дипломатики ча¬ стных актов, стр. 84—85. 2 См. стр. 42—47 настоящей книги. 3 А. А. Введенский. Лекции по документальному источниковедению. Изд-во Киевского ун-та, 1963, стр. 214. .. г! Шепелев. Работа исследователя’ с архивными документами. М.-Л., «Наука», 1965, стр. 66—67, 92—98: 166
-точно грамотными, встречаются сокращения имен, географиче¬ ских названий и других предметов. Так, в письмах Петра I сво¬ им корреспондентам за, 1708 г. и в его ответах упоминается имя «Лемеетр», «Мастер Со», «Метр Со», а иногда вместо имени — «французский полковник»1. 'Все это — одно лицо—артиллерий¬ ский полковник, француз по национальности Леметр де Со2. В той же переписке под именем Франденбурга, Бурга и Бур¬ ка выступает русский агент в Голландии фон дер Бурх3, а один из руководителей Булавинского восстания Семен Алексеевич Драный иногДа именуется Дранов, а иногда — Семен. Алексеев4. Не всем читателям инструкции о доставке письма и ультима¬ тума в крепость Измаил, написанной рукой фельдмаршала А. В. Суворова, были понятны слова: «он марка5. Потарке зна¬ ком», на самом деле следовало читать: «Он Марке Портарке (так именовался секунд-майор, переводчик. — А. П.) знаком»6. В частной переписке нередко говорится о предметах, хорошо известных и отправителю, и .адресату, а потому встречаются на¬ меки, недомолвки, которые требуют истолкования. Нуждаются в интерпретации донесения послов и разных тай¬ ных агентов, которые писались по определенному коду. На необходимость истолкования повествовательных источни¬ ков исследователи указывали неоднократно. «Достаточно внима¬ тельно вчитаться в любую книжку, — писал известный текстолог Б. В. Томашевский,—чтобы ясно увидеть, что почти на каждой странице встретится или незнакомое слово, или неясный оттенок значения слова, вообще известного1, или какая-нибудь бытовая деталь, или какой-нибудь факт профессионального или научного порядка, неясный без комментария. Испытаннейший знаток язы¬ ка, энциклопедически образованный человек всегда найдет тем¬ ные места, ускользающие от непосредственного понимания... Сплошь и рядом пропадает для сегодняшнего читателя намек на факт, когда-то известный, ныне совершенно забытый, на обы¬ чай, вышедший из употребления,'на бытовую деталь, вытеснен¬ ную развитием техники и изменением социальных отношений. Нам не вполне ясны обиход крепостного периода, городская жизнь в иных условиях и вся сложная система обычаев, связан¬ ных с иными материальными условиями жизни, передвижения труда, досуга и т. п.»7. Наблюдение Б. В. Томашевского относится, разумеется, не только к книгам, но и рукописям. 1 ПиБ т. 1VII вып 1,‘Стр. 5, 34, 47, 48. 65,71, 72 и др.; вып. 2, стр. 813, 814- т. VIII, вып. 1, стр. 15,'20. 304; вып. 2, стр. 433—435, 438, 540—541 и др. А Там’же, т. VIII, вып. 2, стр. 1128 з Там же, т. VII, вып. 1, стр. 181, 184, 525; вып. 2, стр. 796 <Там же т. VII, вып. 1, стр. 206; т. VII, вып. 2, стр. 659, 676—678, 1697—698 -и др.;. т. VIII, вып. 1, стр. 36; т. VIII, вып. 2, стр. 422, 467 и др. 5 Это слово написано со строчной (буквы. 6 А. В. Суворов. Документы, т. П. М., Воениздат, 1951, стр. эЗо. 1 б! В. Томашевский. Писатель и книга, стр. 29—30. 167
Объективным обстоятельством, вызывающим потребность в- истолковании повествовательных источников, является их смыс¬ ловая емкость. Смысл каждого повествовательного произведения обычно шире того, о чем в нем говорится прямо, а зачастую оно' будит мысль и подводит читателя к .выводам, которые, на пер¬ вый взгляд, вообще не вытекают из текста. «Семантическая структура текста художественной литературы, — пишет Б. А. Ла¬ рин, всегда характеризуется сочетанием или чередованием прямой или иносказательной речи, то есть одноплановой и дву¬ плановой»1. Подобными чертами отличаются и другие жанры; повествовательных произведений: исторические повести, сказа¬ ния, летописи, публицистические произведения, мемуары и др. Поэтому задачей интерпретации повествовательных источни¬ ков является раскрытие заключенных в них мыслей во всей пол¬ ноте словарно-вещественного и логического содержания. Так, читая текст «Московского летописного свода конца XV века» о' походе на Новгород московских войск в 1471 г., мы отмечаем обострение отношений между Новгородом и Москвой в 1471 г. Созвав вече, новгородцы, по обычаю, избрали нового архи¬ епископа Феофила и отправили своих послов в Москву, чтобы; там утвердили их выбор. Вскоре, однако, стало известно, что в беседе с послами Иван III назвал Новгород своей вотчиной. Воспринимая это как угрозу окончательного присоединения к Москве, бояре пошли на предательство национальных интересов и заключили союз с великим князем литовским и польским королем Казимиром IV. Им даже удалось завербовать себе союзников в лице «худых мужиков и вечников», частично путем подкупа, а частично, ис¬ пользуя их наивную веру в литовского князя как защитника их интересов от наступления со стороны московской великокняже¬ ской власти. Однако союз этих сил был непрочным, и в Новгороде проис¬ ходили бурные вечевые сходы. Используя создавшуюся обета новку, Иван III решил выступить против новгородцев. Бояре пы¬ тались оказать сопротивление московским войскам. Они сумели собрать 40-тысячное войско. Но оно было небоеспособным, так как в него насильно загнали массу ремесленников и торговцев, «и на мысли которым того и не бывало-, что руки поднята проти- ву великого князя». Поэтому, когда 14 июля 1471 г. на р. Шелони это войско встретилось с московской ратью, насчитывающей всего 5 тысяч воинов, но хорошо организованной и ясно представлявшей себе 11 Б. А. Л а р и н. О новых лингвистических исследованиях. Вестник Ле- ”..Ир ГР®;1СКОГО Ун-та. 1950, № 20, серия истории языка и литературы, вып. 4,. 168
цели в войне с новгородцами, лоследние были разгромлены, по¬ теряв только убитыми 12 тысяч человек '. Подобным же образом истолковывается содержание «Книги ,о скудости и богатстве» И. Т. Посошкова. При характеристике, например, главы «О правосудии» отмечаем, что автор рассказы¬ вает о тюрьмах, где «многое множество безвинно сидят и поми¬ рают безвременно», о произволе судей, об унижениях и издева¬ тельствах, которые вынужден терпеть «простолюдин» от «слу¬ живого чина». По мнению Посошкова, старый сословный суд, находившийся во власти дворян, в большинстве своем взяточников и казнокра¬ дов, должен быть заменен новым, «единым» судом для людей всех чинов. Такой суд, по мысли автора, требует создания но¬ вого Уложения, и Посошков выдвигает проект созыва для этого представителей от всех сословий, включая и крепостных кресть¬ ян. Посошков считает, что Уложение, составленное выборными людьми, должно быть передано на утверждение царю, за кото¬ рым сохраняется право оставить в новом Уложении те статьи, «кои... его величеству угодны». Переходя далее к главе 4 «О купечестве», мы обращаем вни¬ мание на то, что ее автор считает необходимым предоставить купечеству «торг свободной» и оградить его от конкуренции как со стороны всех других сословий и чинов России, так и от ино¬ странной конкуренции. Этим, в частности, объясняется его рев¬ нивая подозрительность по отношению к «иноземцам», которые, по его словам, хотят «чтоб их одних рука высоко была, анаши б всепда в поношении были, и всегда б за господ себе имели». .Далее отмечаем, что Посошков являлся сторонником активного торгового баланса и меркантилизма. Заявляя, что Россия может обходиться без многих иноземных товаров, а иностранные госу¬ дарства не смогут прожить без русского сырья и десяти лет, он считал необходимым введение высоких таможенных пошлин на иноземные товары, что! По его мнению,, способствовало бы бы¬ строму росту русской промышленности и торговли. Успешному развитию, русской торговли должна была также способствовать, по мнению Посошкова, замена всех мелких тор¬ товых сборов одним, притом пониженным по сравнению с суще¬ ствовавшим в то время. ) Охарактеризовав в таком плане содержание всех глав «Кни¬ ги», исследователь дает ей общую оценку. Он указывает, в част¬ ности, что в этом произведении всесторонне рассмотрена эконо¬ мическая жизнь и политический строй современной автору Рос¬ сии. Посошков признавал незыблемость крепостничества и само¬ державия, но он нарисовал яркую картину «неправедных» по¬ рядков в стране и, выражая взгляды купечества, мечтавшего об 11 ПСРП т 25 стр. 284—285. Иначе этот отрывок интерпретирует Л В Черепнин' в книге «Образование русского централизованного государ¬ ства в XIV—XV веках». М, Соцэкгаз, I960, стр. ,857—858. 169
уничтожении скудости и умножении богатства, в стране, выдви¬ нул конкретный план ее обновления и превращения в богатую,, могучую и культурную державу. Программа Посошкова окраше¬ на в антидворяяские тона. Следует, однако, отметить, что и прямой смысл источника да¬ леко -не всегда лежит, так сказать, на поверхности. Смысловая емкость прямого значения текста иногда бывает столь значи¬ тельной, что читатели могут понять, его. по-разному, в зависимо¬ сти от позиций, с которых они подходят к тексту. Разное истол¬ кование прямого смысла текста возникает также и от недоста¬ точной четкости выражения автором своих мыслей, и по ряду других причин. Во всех этих случаях смысл того или иного текста выясняет¬ ся путем сравнения его с высказыванием автора по этому же- поводу в других местах данного произведения, в разных его со¬ чинениях, а также путем сопоставления данного высказывания, с общими взглядами автора на те или иные вопросы; Интерпретируя взгляды Посошкова по крестьянскому вопро¬ су, изложенные в главе 7 «Книги о скудости и богатстве», иссле¬ дователи замечают, что он не жалеет красок для изображения угнетенного положения крепостных крестьян и рисует яркую картину безжалостной эксплуатации и полного разорения их помещиками, которые руководствуются при этом лишь' одним правилом: «Крестьянину де не давай объро-сти, но стриги ево яко овцу до гола». Защищая крестьянские интересы, он заявлял, что «крестьянам помещики не вековые владельцы». Это давало s основание ряду буржуазных историков (В. И. Семевский, В. О. Ключевский и д-р.) считать, его крестьянским идеологом. Но если более внимательно присмотреться к главе, то можно заметить, что автор не стоял за освобождение крестьян, а кре¬ постное право считал естественным выражением отношений меж¬ ду людьми. Однако к вопросу о положении крестьян он подходил j, с точки зрения государственного интереса. Поэтому, хотя По¬ сошков и требовал от крестьян «радивости» и владельцам сове¬ товал строго наблюдать за тем, чтобы крестьянин «даром не7 гу¬ лял, но какую можно к прокормлению своему работу бы рабо¬ тал», тем не менее он -считал, необходимым не допускать их пол¬ ного разорения. Заявляя, -что «крестьянское богатство—бсйат- ство царственное», Посошков требовал ограничить власть дво¬ рян над крестьянами и точно определить в законе размер кресть- I янских повинностей, сделав их посильными для крестьян. Среди произведений М. В. Ломоносова имеются «Похвальные слова» русским царицам — Елизавете и Екатерине И. Это было, поводом для упреков писателю со стороны некоторых современ- ' ников и потомков. Но. гари -более внимательном изучении текста этих произведений -с учетом других высказываний М. В. Ломо¬ носова выяснилось, что «восхваляя очередного носителя монар¬ шей власти, -он: восхвалял в. нем Петра, т. е. тот идеальный образ; 170
монарха... который он «воображал» в облике исторического Петра»1. В листе XVI «Трутня» за 1769 г. в разделе «Ведомости» чи¬ таем: «Из Кронштадта. На сих днях в здешний порт прибыл из 'Бурдо корабль, на нем, кроме самых модных товаров, привезе¬ ны 24 француза, сказывающие о себе, что они все бароны, ше¬ валье, маркизы и графы». Уже построение фразы^свидетельству- ет о ее сатирической направленности. Из дальнейшего же изло¬ жения становится ясным, что французы были мошенниками и проходимцами, приехавшими в Россию на легкий заработок быть «учителями и гофмейстерами молодых богатых людей»2, В главе «Хотилов» «Путешествия из Петербурга в Москву» перед российскими помещиками выдвигается проект постепен¬ ного освобождения крестьян3. Обращение А. Н. Радищева к дво¬ рянам послужило основанием для некоторых дворянских и бур¬ жуазных историков изображать его либералом, мечтавшим о реформах, проведенных по воле помещиков и самодержавной власти4. Эти «истолкователи» взглядов А. Н. Радищева «не за¬ метили» в той же главе предупреждения помещикам, что если они не поспешат дать свободу крестьянам, то последует их физи¬ ческая гибель5. Революционный смысл этой фразы станет осо¬ бенно ясным при сопоставлении ее с заявлением А. Н. Радище¬ ва в главе «Медное», что «свободы не от их (помещиков.—А. П.) советов ожидать должно, но от самой тяжести порабощения»6. Если к тому же учесть и общие взгляды А. Н. Радищева на кре¬ стьянский вопрос, то нет оснований видеть в его проектах осво¬ бождения ^крестьян выражения взглядов дворянского либерала, В них А. Н. Радищев выступает тоже как революционер, требую¬ щий от дворян незамедлительного разрешения крестьянского вопроса7. Неясное для читателя выражение в одном источнике может встретиться несколько раз. В таком случае его смысл может быть раскрыт путем сопоставления этих мест. Так, в «Слове о пол^у Игореве» четыре раза говорится о Трояне. Сопоставив все эти известия, А. Г. Кузьмин пришел к интересному выводу: «ав¬ тор «Слова» через посредство Бонна доносит до нас оригиналь¬ ную историческую концепцию, по которой Троян признается ли- 1 д. д. Благой. История,русской литературы XVIII века. М., Учпедгиз, 1946. стр. 132. ппт 2 «Сатирические журналы Н. И. Новикова». М.—Л., Изд-во АН ссьн, 1951, стр. 106 . п 3 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву, т. 1. М.—Л., «Academia», 1935, стр. 236—277. 4 п. Милюков. Очерки по истории русской культуры, ч. 3. ОНО., 1903, стр. 394. „ , 5 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву, т. 1, стр.2ои. 6 Т а м ж е, стр. 349. 7 .10. Ф. К а р я к и н и Е. Г. Плим ак. Запретная мысль обретает сво¬ боду. М., «Наука», 1966, стр. 29—32. 171
бо основателем династии русских князей, либо первым киевским, правителем, либо тем и другим вместе»1. Во многих случаях прямой смысл неясного отрывка может быть понят при сопоставлении его с соответствующим сообщени¬ ем в других источниках. Так, в Новгородской первой летописи: говорится, что в 1550 г. Иван IV в Великом Новгороде «порушал ряды и грамоты рядовые собрал и казну»2'. По мнению И. Л. Ма¬ яковского, здесь говорилось о том, что Иван IV вывез в Москву договоры, заключенные Новгородом с князьями. Но если срав¬ нить это известие с сообщением других летописей, то станет яс¬ ной ошибочность такого толкования источника. В Новгородской IV летописи сказано, что «повелением царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси, диаки Чудик Митрофанов, да Федор Сырков, Дмитрей Горин, собрав грамоты: рядовские всего Новгорода, да ряды отставили и положили об¬ рок на всяково человека на торгового,)- по окладным спискам по улитцким, на трое: но 5 алтын, да по 4 алтыны, да по пол 7 деньге»3. Известно, что договоры Новгорода с князьями называ¬ лись докончальными или крестоцеловальными грамотами, а ря¬ дами именовали объединения новгородских ремесленников. Сле¬ довательно, в приведенных отрывках из летописей речь идет об уничтожении самостоятельности цеховой организации ремеслен¬ ников, к чему стремилась центральная власть в России XVI в.4. Раскрывая содержание повествовательных источников, необ¬ ходимо учитывать, что в каждом тексте могут сочетаться не¬ сколько прямых значений. В одних случаях для понимания ис¬ точника важен и тот, и другой смысл в равной мере. В других— один из них несет главную смысловую нагрузку, другой — по¬ бочную. Тогда задача интерпретации состоит в том, чтобы найти основное значение, заключенное в тексте. Возьмем, к примеру, такой источник, как «Копии с отписок»,, помещенных в журнале Н. И. Новикова «Трутень». Автор одной из них (Лист XXVI за 1769 г.) сельский староста пишет своему «государю» Григорию Сидоровичу: «Указ твой господский мьг получили и денег оброчных со крестьян на нынешнюю треть со¬ брали: с сельских 100 душ 123 рубля, 20 алтын; с деревенских с 50 душ 61 рубль, 17 алтын; а в недоимке за нынешнюю треть осталось на сельских 25 рублей, 4 гривны, на деревенских 13 руб¬ лен, 49 копеек; да послано к тебе, государь, прошлой трети недо¬ бранных денег с сельских и деревенских 43 рубля 20 копеек, а больше собрать не могли: крестьяне скудны, взять негде... С Филаткою, государь, как позволишь? денег не платит, го- 1 А. Г. Кузьмин. «Слово о полку Игореве» о начале русской земля «Вопросы истории», 1969, № 5, стр. 59. 2 Новгородские летописи. СПб., 1879, стр. 128. 3 ПСРЛ, т< IV, ч. 1, вып. 3, стр. 632'. * А. П. Про н штейн. Великий Новгород в XVT веке; стр. 166—171,
ворит, что взять негде: он сам все лето прохворал, а сын боль¬ шой помер, остались маленькие ребятишки; и он нынешним ле¬ том хлеба не сеял, некому было землю пахать, во всем дворе одна была сноха, а старуха его и с печи не сходит. Подушные деньги за них заплатил мир, видя ево скудость; а за твою, го¬ сударь, недоимку, по указу твоему, продано ево две клети, за 3 рубля, за 10 алтын, корова за полтора рубля, а лошади у него все пали, другая коровенка оставлена для ребятишек, кор¬ мить их нечем: миром сказали, буде ты ево в том не простишь, то они за ту корову деньги отдадут, а ребятишек поморить и ево в конец разорить не хотят»1. В отрывке важна прежде всего картина положения крепост¬ ных крестьян, данная бесстрастным языком отчета старосты. Но автор не ограничился этим. По словам И. 3. Сермана, Н. И. Но¬ виков дает здесь также «нравственную характеристику людей двух миров. Разоренные, нищие, голодные крестьяне сообща по¬ могают Филатке, платят за него подать, дают ему корову». В то же время «помещик остается глухим к мольбам гибнущего' чело¬ века, потому что власть и собственность убили в нем все чело¬ веческое, сделав его жестокой и безрассудной куклой». В этом, по мнению И. 3. Сермана, основной смысл данного отрывка и пафос всей публицистики Н. И. Новикова2. В «Повести» об азовском осадном сидении в 1642 г. рассказы¬ вается о переговорах турок с казаками и сообщается, будто тур¬ ки в своей «речи» уверяли казаков, что им из Москвы не будет «помощи и выручки» и что «запасу... хлебного с Руси николи не пришлют»3. В этом было много правды. Однако, как заме¬ чает А. Н. Робинсон, «заявить прямо об этой двойной игре мо¬ сковского правительства автор повести, конечно, не мог.. Но ког¬ да перед глазами читателя будто бы сами турки в своей «речи» первые раскрыли эту тайну царской дипломатии, то это, как бы независимо от автора, вывело на свет данную тему»4. Содержание повествовательных источников не сводится к их прямому номинативному значению даже тогда, когда удается раскрыть все его аспекты. Во многих случаях помимо него в тек¬ сте заключен переносный смысл в форме иносказания, аллего¬ рии и т. п. Возможность понять текст в двух различных смыслах — пря¬ мом и переносном, далеко не всегда свидетельствует о двусмыс¬ ленности самого источника: часто «прямой» или «буквальный» смысл его вообще не имеет никакого значения, а вся суть состо¬ ит в аллегории и иносказаниях. 1 «Сатирические журналы Н. И. Новикова», стр. 141. 2 «История русской литературы», т. IV, ч. II. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1947, стр. 128—129. 3 «Воинские повести древней Руси». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 64. 1 А. Н. Робинсон. Повести об( азовском взятии и осадном сидении. В кн.: «Воинские, повести Древней Руси», стр. 200. 17»
Так, в повести второй половины XVII в. о Ерше Ершовиче рассказывается о тяжбе из-за Ростовского озера между Ершом и Лещом, которую разбирает судья Осетр. Прямой смысл- этого произведения вообще не важен для читателя. Но, обратив вни¬ мание на характер судебного разбирательства, он несомненно заметит, что в «Повести» изображен современный автору при¬ казный суд, где слушается спорное дело между крестьянином (Лещом) и боярским сыном (Ершом)1. В иносказаниях повести некоторые авторы видят и более точные характеристики. Так, по мнению И. П. Липицкого, Лещ и Головль — это «свободные в правовом отношении крестьяне, за плечами которых, кажется, не стоит никакой другой действи¬ тельный владелец озера, помещик-крепостник; тяжба, следова¬ тельно, в повести идет из-за «черных» или, что вероятнее всего, из-за дворцовых угодий»2. Столь же выпукло, по мнению того же исследователя, предстает в «Повести» картина насильствен¬ ного «похолопдивания» крестьян при помощи приказных зацепок и уверток3. В этом переносном смысле заключено основное значение «По¬ вести о Ерше Ершовиче», позволившее еще В. Г. Белинскому заменить, что «для людей, которым доступна не одна буква, та¬ кая сказка есть драгоценный исторический документ» 4. В «Повести о разорении Рязани» рассказывается, как к Ба¬ тыю привели пять воинов Евпатия Коловрата, изнемогавших от ран. Хан спросил у них: «Коея веры еста вы, и коея земля, и что мне много зла творите?» На это воины заявили: «Веры хри- стиянскыя есмя, а храбры есми великого князя Юрья Ингоре- вича Резанскаго, а от полку Еупатиева Коловрата. Посланы от князя Ингваря Ингоревича Рязанскаго тебя силна царя почтити и честна проводит, и честь тебе воздати. Да не подиви, царю, не успевати наливати чаш на великую силу—рать татарьскую»5. Выделенные слова, разумеется, следует понимать только в пере¬ носном смысле. В «Повести» об азовском осадном сидении в 1642 г. казаки заявляют туркам: «Ждали мы вас, гостей, к себе под Азов город дни многия»; «ради мы в завтра вас подчивать чем, у нас, мо- лотцов, бог послал в Азове городе», «станем мы служить ему, царю, пищалми казачими, да своими сабелки вострыми»6. Все эти слова также имеют только переносный смысл. Во время Персидского похода Петр I во главе русской армии 1 «История русской литературы», т. II, ч. II. М.-—Л., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 194—195. Н. А. Бакланова датирует эту повесть концом XVI в., ТОДРЛ, т. XI. 2 «Русская повесть XVII века». М., ГИХЛ, 1954, стр. 429—430. 3 Там же, стр. 431. 4 В. Г. Белинский. О народных сказках. Поли. собр. соч., т. V. М., Изд-во АН СССР, 1954, стр. 676. 5 «Воинские повести Древней Руси», стр. 13—14. 6 Т а м же, стр. 65, 70. 174
в конце августа 1722 г. вступил в Дербент, откуда направил Се¬ нату письмо. В нем рассказывается о «дружеском» визите к Петру султана утемышского Махмута. По словам Петра, рус¬ ские «гостю зело были рады (а особливо ребята, которые свисту не слыхали) и приняв, проводили его кавалерию до его жилища, отдавая контрвизит... и сделали из всего егб владения фейер¬ верк для утехи им...»; «... зело удивительно, — продолжает далее Петр, — сии варвары во обществе ни мало не держались, но по¬ бежали...»'. И в этом случае основное содержание источника заключено в его иносказаниях. Петербургские чиновники, читавшие письмо Петра, понимали, что никакого дружеского визита не было. На¬ оборот, была битва с неприятелем, успешно проведенная русской армией1. Вряд ли мог быть интересен читателю второй половины XVIII в. прямой смысл статьи, помещенной Н. И. Новиковым в Листе VIII «Трутня» за 1770 г. под названием «Чензыя, китай¬ ского философа, совет, данный его государю», где сообщалось о> хане Юнджине, который, почуяв приближение смерти, повелел вельможам возвести на престол своего сына2. Но если учесть, что статья появилась за два месяца до исполнения сыну Екате¬ рины II Павлу 16 лет, то для осведомленного читателя она зву¬ чала как намек императрице уступить престол своему сыну. Пе¬ реносный смысл данной статьи станет особенно ясным, если учесть, что именно в этот период Н. И. Новиков и некоторые дру¬ гие общественные деятели связывали с переходом трона в руки Павла возможность изменения режима в стране3. Намеки на поступки и действия Екатерины II составляют ос¬ новное содержание опубликованного в 1782 г. сатирического произведения Н. И. Новикова «Седина в бороду, а бес в ребро», в котором имеются такие фразы: «старуха, имеющая прекрас¬ ную и взрослую дочь, искушением беса влюбляется в двадцати¬ летнего молодчика»; «старуха щедро платит за купленные ласки, истощает все старинные редкости для подарков, опустошает меш¬ ки казенные» и т. п.4. Иносказаниями, аллегориями и символами пронизаны мно¬ гие страницы и других произведений древнерусской литературы, в том числе «Слова о полку Игореве», «Слова о погибели Рус- кыя земли», «Моления» Даниила Заточника, сочинений Ивана Пересветова, Ивана Грозного, сатирических и бытовых повестей XVII в., публицистических произведений XVIII в., книги А. И. Ра¬ дищева «Путешествие из Петербурга в Москву» и др. При выяснении переносного смысла, заключенного в пове- 1 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четвер¬ ти XVIII в.», стр. 609—610. 2 «Сатирические журналы Н. И. Новикова», стр. 209—212. 3 «История русской литературы», т. IV, ч. II, стр. 130. < Н. И. Новиков. Избр. соч. М.—Л., ГИХЛ, 1951, стр. 235. 175
ствовательных источниках, следует проявлять большую осторож¬ ность. Обычно автор прибегает к аллегориям и иносказаниям потому, что считает нежелательным или даже опасным прямо выразить свои взгляды. В таком случае он формулирует свои мысли так, чтобы сохранить за собой право не признать припи¬ сываемого тексту переносного смысла. Так, в Листе 5 «Живо¬ писца» за 1772 г. было опубликовано произведение «Отрывок из путешествия в*** И*** Т***. Оно вызвало резкое недовольство среди дворян, а некоторые из них заявляли, что автор этого со¬ чинения бросает тень на «целый дворянский корпус». В ответ на это в Листе 13 «Живописца» была напечатана статья «неиз¬ вестного сочинителя», скорее всего самого Н. И. Новикова, под названием «Английская прогулка», в которой разъяснялось, что в «Отрывке» говорилось не о всех русских дворянах, а лишь об одном помещике, злоупотреблявшем своими правами !. , Возможность использования такой формы изложения позво¬ ляет в некоторых случаях видеть иносказания там, где их не было на самом деле. Так, еретики середины XVI в. выступали против церковной догматики и утверждали, например, что богу «приятен» представитель всякого «языка», творящий правду. Та¬ кая позиция не давала оснований считать их богоотступниками. Но Иосиф Волоцкий и его приверженцы объявили их двуруш¬ никами, заявив, что, нападая н,а «отеческое писание», они на са¬ мом деле хулили «евангельская и апостольская». Опираясь на это, они требовали казни еретиков и, в конце концов, добились ■своего1 2. В «Молении» Даниила Заточника встречаются резкие выска¬ зывания об образе жизни монахов. Однако, вопреки мнению некоторых историков, нет оснований видеть в них выражение антицерковных и антимонастырских настроений. Как заметил Б. А. Романов, Заточник прямо выразил лишь «то, что являлось предметом забот, осуждения и беспокойства у самих древнерус¬ ских церковников, начиная с митрополита Иоанна (XI в.)3. В его писаниях по этому вопросу никакого скрытого смысла не было. Вот почему не следует увлекаться поисками переносного смысла текста в тех случаях, когда его прямой смысл достаточно ясен. Наоборот, там, где он затемнен, следует выяснить, что скрывается за образами, символами и другими иносказаниями автора. Уже исследователям XIX в. было известно, что «не существу- 1 «Сатирические журналы Н. И. Новикова», стр. 295—298; 327—330, 560— 564, 569. 2 Подробно об этом см.: Н. А. Казакова, Я. С. Лурье. Антифео¬ дальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI века. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 210—224. 3 Б. А. Романов. Люди и нравы Древней Руси, изд. 2. М.—Л., «Нау¬ ка», 1366, стр. 32. I Г J76
ет определенного внешнего критерия для верного распознавания иносказательного смысла», заключенного в произведении По¬ этому герменевтика долгое время считалась не столько наукой, сколько искусством объяснять скрытый смысл и переносное зна¬ чение текстов. Признавая всю сложность этой задачи, современные иссле¬ дователи тем не менее считают, что для решения ее имеются на¬ учные основания. Чтобы правильно понять скрытое или переносное значение содержания источника, необходимо всесторонне знать конкрет¬ ные условия общественной жизни, в которых он возник. В этом случае от исследователя требуется понимание не только общей обстановки, но и всех деталей, ц, свете которых мысль, выра¬ женная в произведении неясно или туманно, приобретает тот от¬ тенок, который хотел придать ей автор. Едва ли был бы понятен скрытый смысл, вложенный Н. И. Новиковым в «Совет» китай¬ ского философа Чензыя своему государю, если бы не было из¬ вестно, что это делалось за два месяца до исполнения Павлу 16 лет. Только зная политическую обстановку в России 40-х гг. XVIb., конкретные события истории боярского правления и фак¬ ты из жизни Ивана IV до венчания его на царство, можно по¬ нять переносный смысл рассказов Ивана Пересветова о грече¬ ском царе Константине и «турском» Магмет-салтане, многогран¬ но раскрытый А. А. Зиминым1 2. Сатирический смысл «Повести о Шемякиной суде» понятен тем, кто знаком с судебными поряд¬ ками крепостнической России второй половины XVII в. и т. д. Правильному толкованию переносного значения текста помо¬ гает также знание воззрений автора в широком и узком смыс¬ ле этого слова. Если известна биография автора, круг его инте¬ ресов, политические и социальные взгляды, конкретная обста¬ новка, в которой создавалось произведение, и повод, по которо¬ му оно писалось, то значительно легче понять прямой и пере¬ носный смысл изучаемого произведения. Многие места «Сказа¬ ния» Авраамия Палицына становятся более понятными при уче¬ те, что автор этого произведения был келарем Троице-Сергнева монастыря. Восстанавливаемые по разным источникам данные о жизни и деятельности князя Андрея Курбского позволяют ►определить скрытый смысл или переносное значение отдельных мест его сочинений. Наблюдения над интерпретацией отдельных групп историче¬ ских источников свидетельствуют о том, что формы и методы этой работы во многом зависят от характера самих источников. Как было показано, по-разному интерпретируются повествова¬ тельные сочинения и актовый материал, законодательные доку¬ менты и текущая переписка. Но при этом выдерживаются общие 1 Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос. У|каз. соч; стр. 121. 2 А. А Зимин. И. С. Пересветов! и его современники. М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 339—391. 177
принципы, обязательные для интрпппртяч™, „ источников. Они основывают™ «Г™™ всех ИСТ0Рических правильного няет свое значение и при их интепппетяттт ' сохра- тттш го), в котором ов сохранился, место отдельных ” что значение многих понятий может быть прашль™ раскрыто лишь при полном знании культурно-исторического контекста в ™Г;ни Употребляются. «Подобно тому как теолоди - пи сал К. Маркс,-даже лучшие из них, вроде Кювье истолковы вали некоторые факты совершенно превратно та? и^Филологи татинсмГфр’азТ по™****’ Переводили невеРно самыеФПростые инские фразы, потому что целиком находились пол влия¬ нием Мезера (который, помнится, восхищался тем что v немцев никогда не существовало «свободы», но зато «воздух делает кое постным») и ему подобных. Например, известное место уТапи?а- «arva per annos mutant et superest ager», что н”чаеТ о I ' няют (по жребию, откуда sortes во всех позднейшихLews В?? ?а«г »т)„„Г" (аГТаК "• кро"е тог». «стаета общ„няаГзе„ля (ager в противоположность arva, как ager publicus) Гоимм или ноегГлЛТсЩИМ °вра30М: °™ каждый S Таким Лбпяв Же остается е1пе (невозделанная) земляЫ 1аким образом, при интерпретации следует широко испопь ковать метод дедукции, ядя от общего к час™ а затем «а содержания отдельных частей-к иолно! раскрытию содержания источника в целом. 22 5' fr Лихачев. Текстология, стр. 148. -К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 32. стр. 44'.
ВЫЯСНЕНИЕ ВРЕМЕНИ, МЕСТА, ИМЕНИ АВТОРА И УСЛОВИЙ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ИСТОЧНИКОВ § 1. Постановка вопроса TTlI(P ня панней стадии развития исторической науки иесле- X ~=г.;=в== = assessг=Д,~ пожоГ'Г'ДгфШгской “Г'буР^а^^ГТстор.юграфии Немалых успехов в*их разработке д^тиУли и русские дореволюционные '-ори- Западе, и в России почти до конца XIX в. каж- п ы й^и з эти х в о п рос ов решался изолированно, на основе анализа главным образом формы источника (материала котором ITIn'"°лГлНуа"“иЛ1Т'cScca” АДСОДЛКа”цоУДан„лев?кого, В Н П?ре™аУ„ других историков и филологов того времени не 6“ Новое слово в решении этих задач было сказано в начале XX века А А. Шахматовым. Исследуя летописи, он показ^А "что дошедшие до нас списки, как правило, являются, результатом "одТкратной переделки первоначального текста последующи- педактопами Поэтому время, место, автор и условия возник цовенияКсохранившегося^ текста и предшествовавших редакции может быть установлено не по отдельным приметам Ф°Р нГш И текстологическим, а по их комплексу, рассмотренному в тесной связи с историей текста *. \ 11 А А Шахматов. Разбор сочинения И. А. Тидх°миР°”а ^^Ист летописных сводов Руси северо-восточной». Записки АН, VIII сер . фил. отд., т. IV, № 2, 1898.
Пользуясь этим методом, А. А. Шахматов, как было выше показано, восстановил место, время и условия возникновения Повести временных лет ее редакций и предшествующих ей тек¬ стов, а также многих летописных сводов XIV—XVI вв. Б начальный период развитид советской историографии ме¬ тодика А. А. Шахматова в разработке вопросов о времени, месте и условиях возникновения источников почти не применялась. Да¬ же в специальных трудах, посвященных методике исторического исследования, указанные задачи исторической критики решались в отрыве от истории текста. Так, в книге Саара лишь в разделе «Подготовительная критика» говорится о способах определения времени и места возникновения источников, автора и их подлин¬ ности, но раскрываются они только на основе формальных и текстологических данных1. В вышедшей почти одновременно книге С. Н. Быковского все эти задачи (рассматривались попутно при освещении каждого отдельного приема исторической крити¬ ки, а в конце ее лишь формально перечислялись способы, с по¬ мощью которых решается каждая задача, например, определе¬ ние подлинности источников, времени и места их возникновения и т. п. . Только во второй половине 30-х годов исследователи обра- тили внимание на плодотворность применения методики А. А. Шахматова к решению интересующих нас задач научной критики источника. Опираясь на нее и доказав необходимость сравнительно-исторического изучения в тесной связи с классо¬ вой, политической и идеологической обстановкой, в которой они возникли, советские историки с большим успехом стали вести работу по восстановлению оригинала по текстам, сохранившимся в нескольких видах, изводах и редакциях, а в связи с этим по выяснению времени, места и условий возникновения отдельных * 2видов, изводов и редакций летописей и других литературных па¬ мятников, а также законодательных и актовых источников. Все это было подробно рассмотрено нами в пятой главе. _ Применение методики А. А Шахматова (развитой советскими исследователями) для изучения времени, места и условий воз¬ никновения источников не только не исключает, а, наоборот, тре- бует использования всех средств формальной и текстуальной аналитической критики исторических источников. Вместе с тем следует иметь в виду, что значительное число исторических источников никогда не подвергалось редакционной обработке. Они дошли до нас в том виде, в каком первоначаль¬ но были созданы. В таких случаях, как писал Д. С. Лихачев, «нет смысла осложнять вопрос привлечением всех факторов, свя- ' Г. П. Саар. Источники и методы исторического стр. 75—89. 2 С. Н. Быковский. Методика исторического стр. 157—159. * исследования^ исследования. 180
занных с историей памятника» Время, место, автор и условия возникновения таких документов устанавливаются прежде всего на основе анализа их формы и содержания, а также сведений о них, содержащихся в других источниках с учетом, разумеется, тех исторических условий, в которых они появились. Характери¬ стике методов, с помощью которых решается эта задача, посвя¬ щена настоящая глава. § 1. Определение времени возникновения исторических источников В подавляющем большинстве источников нового и новейшего периодов истории имеются прямые указания на время их созда¬ ния. Подобные свидетельства встречаются и в некоторых источ¬ никах более раннего времени. Мы имеем в виду прежде всего те случаи, когда на документе обозначена дата, поставленная автором или составителем и указывающая на начало или конец работы над рукописью. Если таких свидетельств на документе- не имеется, но есть помета о времени его получения в какой-либо канцелярии или наложенная на нем резолюция с обозначением даты, это также служит прямым указанием на время возникно¬ вения источника, только необходимо учитывать интервал между созданием документа и поступлением его в соответствующую- канцелярию2 2. Наконец, прямым указанием на время возникно¬ вения источника является дата первого опубликования его ав¬ тором3 4. Во всех отмеченных случаях дата обозначается по той систе¬ ме летосчисления, которая существовала в момент его создания или в период снятия с него копии. Поэтому задача историка со¬ стоит в том, чтобы указанную дату перевести на современную систему счета. Разработкой методики этой работы занимается вспомогательная историческая дисциплина—хронология . Однако прямые указания источников на дату его возникно¬ вения далеко не всегда бывают точными. Поэтому исследователи уже давно пришли к выводу, что «полагаться на имеющиеся в рукописи даты-нельзя без крайней осторожности»5. Это мне¬ ние разделяется и современными историками. К тому же во многих источниках, особенно древнерусских, вообще не имеется прямых указаний на время их возникновения. Во всех таких слу¬ | д Г. Лихачев. Текстология, стр. 279. _ _ „„ „ 2 «Методическое пособие по археографии». Под ред. М. С. Селезнева. Е М. Тальман. М., 1958, стр. 146—147. 3 Е И. Прохоров. Текстология, стр. 12/. . .. 4 Подробно это раскрывается в пособии А. П. Пронштеина «Испол з ванне всТмогательных исторических дисциплин при работе над источни¬ ками» Изд-во Московского ун-та, 1967, стр. 3—31. 5 В. Н. Перетц. Краткий очерк методологии истории русской литера туры. Пг„ 1922, стр, 79. 181
чаях приходится обращаться к косвенным данным. Методика этой работы излагается в настоящем параграфе. Наиболее надежные свидетельства о времени возникновения источников, как правило, можно найти в самом тексте. Особенно много дают в этом отношении имена упоминаемых в документе исторических лиц и указания на их титулы, должности, церков¬ ный сан, принадлежность к «лику святых» и т. п. На одном из древнейших дошедших до нас в подлиннике ак¬ тов Древней Руси — «Грамоте великого князя Мстислава Влади¬ мировича и сына его Всеволода Новгородскому Юрьеву мона¬ стырю, на село Буицы, полюдье и серебряное блюдо» — не ука¬ зана дата его составления. Но ее можно установить по упоми¬ наемым в грамоте именам князей. Мстислав Владимирович и сын его Всеволод известны по летописям как сын и внук Влади¬ мира Мономаха; Мстислав занимал Киевский престол с 1125 по 1132 г., а его сын Всеволод в это время был наместником в Нов¬ городе. Этим периодом следует датировать грамоту1. Из текста другой подлинной древнерусской грамоты — «Дан¬ ной Спасо-Хутьшскому монастырю на землю с угодьями, челя¬ дью и скотом»—известно лишь имя и отчество вкладчика—Вар¬ лаам сын Михалёв2. Но по другим документам устанавливается, что он явился основателем этого монастыря, а до пострижения в монахи был крупным новгородским боярином. Так как извест¬ но, что монастырь был основан в 1192 г., а умер Варлаам в 1211г., то документ мог появиться в пределах этих дат. По мне¬ нию М. Н. Тихомирова, более вероятной датой может считаться ’последняя3. Во время раскопок А. В. Арциховского в Новгороде было об¬ наружено 10 недатированных берестяных грамот, адресованных Онцифору Лукичу и Юрию Онцифоровичу4. Названные лица хорошо известны в источниках как новгородские посадники, дея¬ тельность которых относится ко второй половине XIV—началу XV вв.5. Этим временем и следует датировать указанные гра¬ моты. По именам наместников, посадников и тысяцких датированы и многие другие грамоты Великого Новгорода и Пско¬ ва. Так, грамота Великого Новгорода о предоставлении на год «черного бора» с Новоторжских волостей великому князю Ва¬ силию Васильевичу датируется 1448—1461 гг. Основанием для этого служат упомянутые в ней посадник степенной Афанасий 1 ГВНП, № 81, стр. 140—.141; ПРП, вып. 2, стр. 102, 110. 2 ГВНП, № 104, стр. 161—162. 3 М. Н. Тихом иров. О частных актах в древней Руси. «Исторические записки», т. 17. М., Изд-во АН СССР, 1945, стр. 231—233. 4 А. В. Арциховский. Раскопки 1953 года в Новгороде. «Вопросы истории», 1954, № 3, стр. 107; его же. Раскопки 1955 года в Новгороде. «Вопросы истории», 1956, № 3, стр. 60. 5 В. Л. Янин. Новгородские, посадники. Изд-во Московского 1962, стр. 192—194, 199—201, 234—235. .182 ун-та.
"Остафьевич и тысяцкий степенной Михаил Андреевич, которые в других документах в тех же должностях упоминаются именно в эти годы1. Широко используются указания на имена и титулы при да¬ тировке духовных и договорных прамот великих и удельных князей. До нас дошли две духовных великого князя Дмитрия Ива¬ новича. Обе без указания даты. В первой назван сын Дмитрия Ивановича Василий. Из лето¬ писей известно, что он родился 30 декабря 1371 г., следователь¬ но, грамота составлена не ранее 1372 г. Она скреплена печатью митрополита Алексея, который умер в 1378 г. Значит, грамота была составлена до этого года, т. е. между 1372—1378 гг.2. Духовная Василия Темного также не имеет даты. Но в ней сказано, что она написана «по благословению» митрополита Фео¬ досия. Так как Феодосий стал митрополитом 3 мая 1461 г., а Василий Темный умер 27 мая 1462 г., то духовная могла быть оформлена в пределах указанных дат3. «Грамота белозерского князя Михаила Андреевича и вели¬ кого князя Василия Васильевича Федору Константиновичу о мо¬ настырских серебрениках» тоже не имеет даты, но названные в ней исторические лица дают основание отнести ее, хотя бы пред¬ положительно, к середине XV в.4. Дата возникновения того или иного исторического памятника может быть определена и по тому, говорится в документе оо историческом лице, как о живом или как о мертвом. Этот прием наряду с другими позволил установить, напри¬ мер, время написания «Слова о полку Игореве». В произведении говорится как о живых, о князьях Ярославе Осмомысле Галиц¬ ком и Владимире Глебовиче Переяславском. А между тем они умерли в 1187 г. А так как битва Игоря с половцами, о которой говорится в «Слове», произошла в 1185 г., то есть все основания полагать, что этот замечательный литературный памятник соз¬ дан в промежутке между этими датами, т. е. по живым следам событий, описанных в нем5. При датировании документов по именам упоминаемых в нем исторических лиц следует опираться на справочные материалы, хронологические и родословные таблицы, геральдические слова¬ ри, списки приказных судей и других чиновных людей государ¬ ственного аппарата, перечни церковных иерархов и наетоятёлеи монастырей и т. п. Из работ такого рода не утеряли своего зна¬ чения изданные во второй половине XIX—начале XX в. книги. стр. I ГВНП, № 21, стр. 38. s JI. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, 1,, 58. 3 Т ам же, стр. 158. ♦ АСЭИ, т. II, № 326, стр. 307—308. 5 Н. К- Гудзий. История древней русской литературы, стр. Но—140 183.
«Родословные таблицы к Истории России с древнейших времен С. М. Соловьева», составленные И. И. Шиловым (М., 1864); «Рос¬ сийская родословная книга» И. В. Долгорукова (т. I—IV. СПб., *854 1857); «Великие и удельные князья Северной Руси в та¬ тарский период с 1238 по 1505 г.» А. В. Экземплярского (т. I— Н. СПб., 1889 1891); «Списки городовых воевод» А. Барсукова (СПб., 1902); «Русская епархия в XVI—XIX веках» (т. I—II. Ка¬ зань, 1897—1913) и «Списки титулованным родам и лицам Рос¬ сийской империи» И. Покровского (СПб., 1892); «Титульные ро¬ ды Российской империи. Опыт подробного перечисления всех титулованных Российского дворянства фамилий» С. Любимова (т. I—II. СПб., 1910); «Родословные разведки» Н. Н. Кашкина (т. I—II. СПб., 1912—1913); «Списки русских иерархов и настоя¬ телей монастырей Российской церкви» П. М. Строевой (СПб , 1877); «Дворцовые разряды» (т. I—(II. СПб., 1850—1854)^сбор¬ ник «Книги разрядные по официальным спискам» (т. I—II.’ СПб., 1853) и составленный А. Дмитриевским перечень русских «свя¬ тых» с указанием дат их канонизации 1 и т. д. Из работ советских авторов очень ценны научно-выверенная хронология по истории СССР, составленная Н. Г. Бережковым2, книга С. К. Богоявленского «Приказные судьи XVII века» (М.[ 1946), публикация В. И. Буганова «Разрядные книги последней четверти XV—начала XVII в. (М., Изд-во АН СССР, 1962), со¬ ставленные А. А. Зиминым и В. Л. Яниным списки наместников и посадников ряда городов Российского государства 3 и др. Дата исторического источника может быть определена и в том случае, если в его тексте встречаются отсчеты времени от описываемого события до того момента, когда создавался ис¬ точник. Таким путем решил А. А. Шахматов вопрос о времени созда¬ ния третьей редакции Повести временных лет. Прямого указания на это в летописи нет. Но под 1096 г., передавая известия Гюря- ты Роговича о северных странах, где живут Югра и Самоядь, летописец отметил, что слышал он их «преже сих 4 лет»4, т. е. за 4 года до составления своего труда. Когда же это могло быть? А. А. Шахматов обратил внимание на известие летописца о посещении ‘ им в 1114 г. Ладоги, где жители Сообщили ему о каменном дожде, выпадающем близ 1 4' Дмитриевский. Способы определения времени написания ру¬ кописей без определенных дат вообще и богослужебных рукописей в частно¬ сти. «Православный собеседник», 1884, январь, стр. 81—84. 2 «История СССР», т. 1. Под ред. В. И. Лебедева' и др. М., Соцэкгиз, 1939, стр. 751—766. В архиве Института истории АН СССР хранится состав¬ ленная Н. Г. Бережковым подробная картотека по хронологии истории на родов СССР, по XVI в. включительно. 3 А. А. Зимин. Список наместников русского государства мерной по¬ ловины XVI в. «Археографический ежегодник за 1960 г.». М., 1962, стр, 27— 42; В. Л. Я и и н. Новгородские посадники, стр. 377—384. 4 «Повесть временных дет», ч. I стр. 167.
этих мест, а также о северных странах Югре и Самояди. Харак¬ тер рассказов, помещенных под 1096 и 1114 гг., внутренне между собою связанных, свидетельствует, что они были переданы од¬ новременно и записаны одним и тем же лицом. «Из статьи 6522 (1114),— заключает А. А Шахматов, — мы узнаем, что летопи¬ сец посетил север (где побывал в Ладоге) именно в 1114 г.; а из статьи 1096 г. видно, что летописец был на севере (где бесе¬ довал с Гюрятой Роговичем Новгородцем) за четыре года до составления своего труда. Следовательно, летописец работал над переделкой и продолжением Повести временных лет в 1118 го¬ ду»1. Другие данные подтверждают этот вывод, сделанный на основе отсчета времени2. Многие судные дела XVI в. не датированы. В одном из них есть ссылка на смерть князя Оболенского и указывается, что она произошла за 7 лет до начала дела. Так как по летописям известно, что Оболенский был убит в 1500 г., исследователи за¬ ключили, что дело было начато в 1507 г.3. Малая челобитная И. С. Пересветова не датирована. Автор только сообщает, что подал ее через 11 лет после переезда на Русь. Но эта дата тоже неизвестна. Определяя ее, А. А. Зимин обратил внимание на слова Пе¬ ресветова, что царь «приказал» его боярину М. Ю. Захарьину, который, однако, вскоре умер. Так как дата смерти Захарьина известна (октябрь 1539 г.), то Пересветов мог приехать на Русь незадолго перед этим, около 1538 г. Следовательно, время пода¬ чи челобитной, по мнению А. А. Зимина, можно отнести к 1549 г.4. Время возникновения исторического источника может быть установлено по упоминаемому в нем событию, дата которого из¬ вестна. Выше мы датировали грамоту Мстислава Владимировича и его сына Всеволода по названным в ней именам в пределах ] 125—1132 г, Между тем в ней указывается, что она дана князем Мстиславом совместно с сыном Всеволодом. Из летописи, одна¬ ко, известно, что после занятия Всеволодом Новгородского кня¬ жеского стола он встречался со своим отцом Мстиславом Вла¬ димировичем лишь два раза — в 1126 и ИЗО г. Во время их вто¬ рой встречи по свидетельству летописей была освящена церковь в Новгородском Юрьевом монастыре. Такое событие могло по¬ влечь за собой земельное пожалование с выдачей грамоты. По¬ этому нужно думать, что грамота была составлена в ИЗО г Л По таким же признакам устанавливается дата берестяной стр. 1 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», т. 1, стр. VI. ’ Там ж е, стр. VI—X. М П. Тихомиров, А В. Муравьев. Русская палеография, 60. * Л Л, 3 и м и н. И. Г,. Пересветов и его современники, стр. 263,, 308.
грамота № 109'. В ней говорится о том, что новгородский жи- ель Жизном-ир купил рабу, но княгиня, считая ее своей беглой или украденной у нее, привлекла его к суду. Таккак^ известно нто после восстания 1136 г. в Новгороде княжеская власть была ликвидирована и Новгород стал боярской республикоГто гра года ™ Ф;"УР‘1рУ‘Т К,,Я|",,Я- м<™а возникнуть только до этого Договорная грамота Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем датируется 1264 г. на основании тшб- щения под этим годом Новгородской I летописи о приглашении князя Ярослава на Новгородский стол2. Договорная грамота Новгорода о мире с тверским великим князем Михаилом^лек- m?nP°RBH4eM Датируется 1375 г. тоже на основе соответствующе¬ го сообщения Новгородской I летописи3 * *. В договоре Василия II с князьями Иваном Андреевичем Мо *™М и Михаилом Андреевичем Верейским Василий II име¬ нуется великим князем. Однако там имеется и такое выражение- «а даст, господине, тобе бог, великому князю достати “во* вот чины великого княженья...». Это свидетельствует о том“тохотя что указанный договор относится к одному из этих моментов. Исходя из этого, А. Е. Пресняков, Л. В. Черепнин А А Зи мин и другие историки устанавливают дату этого договора* Известное литературно-публицистическое произведение — «Иное сказание» не имеет даты. Поскольку в его заголовке 1620™3ясно гСГ3аНИе>> АвраЗМИЯ Палийьша, вписанное в 10ZU г., ясно, что оно возникло после этого года Е Н Кушева 0-Гг°гВИ^п75 НИН°е СКЭЗаНИе>> бЫЛ° С0ЗДан0 'в середине -их гг. А VII в. °. Но в некоторых списках этого произведения ст77ТекгяТ0МИСНЫе замет™> Доведенные до венчания на цар- о Алекся Михаиловича. Эта часть не могла, следовательно А- В. Арциховскии, В. И Боок'ппртгиьг Нпптпл ™ грако- 3 Там же, стр. 33. 19187rp.E391-39e2CHnp„KM02' °бР*3““яие велик0РУсск0г° государства. Пг„ вы XIV—XV веков, ч I, стр. u'2—i 14- А а" ЗимиГп Фе°Дальные архи- «ых и договорных грамот великих и удельных^нязей ХУ1ХРХУу°Л0ГИИПДУг°В" мы источниковедения», вып. VI М 4Тво АН ГГГР V ’ мениевой «Хронология» (М., .Высшая ГзГйз"' К”‘ Саратовсй,гоК1н та": * *• 180
вникнуть панее 1645 г.1. Исследователи далее заметили, что первая часть этого произведения отличается исключительной точностью в датировке и характеристике фактов. Такой харак¬ тер изложения наблюдается только при описании событии, пр исходавших ДО Калужского периода восстания Болотникова, точнее до весны 1607 г„ а далее события передаются па «Хро нографу редакции 1517 г.». Из этого они сделали вывод, что первая часть «Иного сказания» писалась по свежим следам со- бЫТЖивший во второй половине XVII в. швед И. Кильбургер на¬ писал книгу о русской торговле. Время создания ее в рукописи ™ помечено, но, говоря в одном месте о ловле семги в Коле, автор отмечает, что эта ловля «принадлежала лежащему в Ве¬ зом море и теперь несколько лет блокируемому Соловецкому монастырю»3. Поскольку блокада монастыря закончилась в ян¬ варе 1676 г4 книга не могла быть написана после этого год Кильбургер не мог писать ее и до 1673 г., так как все сведения о ценахРна товары приводятся в книге на основе личных наблю¬ дений автора с пометками «теперь», в «этом году» и т. п.5, а он был В России только один раз в 1673 г., в составе шведского.по¬ сольства, Отсюда можно заключить, что книга писалась между 167 Записи а А В. Суворова П. И. Салтыкову о подготовке поиска на Туртукай не имеет даты. Но по упоминающимся в ней фактам ее можнУо датировать 8 мая 1773 гА Ье обозначено датой и письмо А. В. Суворова русскому резиденту в Крыму А. Д. Кон стантинову об уходе турецкого флота из Ахтиарскои гавани. И од™ания жеУпясьмГпидко, ™ ГшГ™ “ом дам данного события, происшедшего 17 июня 1778 г. На атом “=рИьшДГдйе„ДиаяТ!исторниесних источников можно извлечь из содержащихся в них данных мет РШ1Если ИвДДревнерусских документах встречаются такие меры лини как аршин то они не могут датироваться ранее XVI в., таГкак слово аршин впервые появляется в «Торговой книге» XVI в Наоборот, источники, в которых в качестве меры Дли” употребляется3локоть, не могли датироваться позднее середи XVI Рв., когда локоть был заменен новой мерой — аршином. . м. Я. Яковлев. «Иное сказание» (Повесть.о крестьянском движе- ™ CaVp" „T'ofeV“"..се™™ Б»оЬк»еа. В сб.т <Во«тание Болотникова. Документы и материалы.. М, Соца.гиз, 1959. СТР'з2и~2Ки льбургер Краткое известие о русской торговле, как она И. КильбУРг®Р' в кн Б Курда «Сочинение о русской торговле производилась в 1о/4 году, а кн. и. *\.урм 1П1К в царствование Алексея Михайловича». Киев 915. 4 «Очерки истории СССР. Период феодализма, XVII век», стр. г» и Кильбургер. Указ, соч., стр. 94, 111, 148 и др. • д в Суворов. Документы, т. 1. М., Воениздат, 1949, стр. 6 . 1 Там же, т. II, стр. 71. 187
Те источники, в которых упоминается такая мера сыпучих тел, как четверик ('Д осьмины, '/в четверти), не могли появиться ранее конца XVI в., ибо до этого такой мелкой меры емкости ■сыпучих тел не было. Наоборот, документы, в которых встреча¬ ются меры емкости сыпучих тел «оков» или «кадь», следует от¬ нести ко времени более раннему, потому что в XVIII в. эти еди¬ ницы измерения уже выходят из употребления. Если в источниках мы встречаем в качестве меры жидких тел ведро, то знаем, что в XVII в. его вместимость равнялась 10— 12 кружкам, а в XVIII в. — 8—10. Из мер веса в документах второй половины XVII в. большая гривенка уже не встречается; с середины столетия ее заменяет фунт. Поэтому те источники, в которых называется гривенка, не могли появиться позднее середины XVII столетия. Подобные же заключения можно сделать и в тех случаях, когда встречаем до¬ кументы, в которых употребляются такие крупные весовые еди¬ ницы, как «ласт» или «вощаная четверть». Все эти документы датируются серединой XVII в. или более ранним временем. Если в источниках говорится об обращении в России ино¬ странных денег — «ефимок», рижских и ревельских «шкиликов» (шиллингов) и «верников» (фердингов), то имеются все основа¬ ния относить их ко времени не ранее XVI в.: только с этого сто¬ летия названные деньги получили хождение в стране. Документы, где речь идет о «крыжовых ефимках», т. е. сереоряных монетах, которые привозили в Россию голландские купцы, могли появиться лишь с конца XVI в. Если в памятнике находим известие о том, например, что «сеяли на десятине по две четверти ржи», то, очевидно, источ¬ ник, где помещено сообщение, возник не ранее XVI в., так как до этого земельные площади десятинами не измерялись. Наобо¬ рот, новгородская земельная мера — коробья в документах поз¬ же XV в. не встречается. Источники, где упоминается эта зе¬ мельная мера, следует датировать XV в. или более ранним вре¬ менем. Если в документе XVIII в. встречается такая мера земельной площади, как четверть, то документ следует отнести к первой половине столетия, так как во второй половине века эта позе¬ мельная мера уже вышла из употребления '. Одним из наиболее сложных вопросов, связанных с изучени¬ ем Русской Правды, является вопрос о времени возникновения ее редакций. Решая его, исследователи, наряду с другими, при¬ влекли и данные метрологии (в этом случае — денежного счета). Они обратили внимание на то, что только Правда Я|рослава зна¬ ет такую древнюю единицу измерения стоимости товаров, как «скот», а из денежных единиц одну гривну. Далее они заметили, 11 А. П. Пронштейн. Использование вспомогательных исторически:' дисциплин при работе над источниками. Изд-во Московского ун-та, 1967, 188
что денежный счет Правды Ярославичей (гривна, ногата, куна, веверица), несколько отличаясь от счета Правды Ярослава, сов¬ падает с денежными единицами, встречающимися в документах ]Х—XI вв., а денежный счет Пространной Правды (гривна, но¬ гата, лбец, белка), заменивший резану куной, встречается в ис¬ точниках конца XI — начала XIII в. Все эти наблюдения помогли историкам более точно определить время возникновения Русской Правды1. Данные о времени создания исторических источников можно извлечь не только из их текста, но и на основе анализа их фор¬ мы. При этом, однако, следует учитывать два обстоятельства. Этот метод, во-первых, применим лишь в тех случаях, когда имеется оригинал, так как все формальные данные списка могут свидетельствовать о времени его возникновения, а не подлинни¬ ка, во-вторых, точность датировок, определяемых по форме ис¬ точника, будет меньшей, чем в тех случаях, когда они устанав¬ ливаются по именам исторических .риц и по другим данным, со¬ держащимся в тексте источника. При датировке исторических источников широко используют¬ ся данные палеографии. Наблюдения над изменениями внешних признаков рукописей, т. е. материала, на котором и которым они писались, почерка, переплета, украшений и т. п., помогают не только их прочесть, но и установить время возникновения. ‘Для решения этой задачи прежде всего обращают внимание на писчий материал. Древнейшие русские рукописи создавались на особым образом выделанной коже — пергаменте. Но уже в первой половине XIV в. отдельные тексты начали писать на бу¬ маге. С начала XV столетия бумага стала основным писчим материалом, хотя еще долго после этого некоторые 1важные гра¬ моты писались на пергаменте2. С помощью современных технических средств сравнительно нетрудно определить время изготовления пергамента. Обычно он вскоре после изготовления шел «в дело»3. Следовательно, время написания рукописи датируется примерно тем же перио¬ дом. Необходимо только учитывать, что иногда старый текст смывался или выскабливался и заменялся новым4. При обнару¬ жении этого датировать рукопись по писчему материалу уже нельзя. Имеется немало способов определения времени изготовле- 1 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 46, j iso 2 В. Н. Щепкин. Русская палеография. М., «Наука», 1967, стр. 35—36. 3 Впрочем, известны случаи, когда пергамент залеживался в канцеляриях целые столетия. В ЦГАДА имеются книги, написанные в XVIII в. на перга¬ менте, изготовленном в XIII—XIV вв. (И. Колесников. Вспомогательные метрические дисциплины. «Архивное дело», 1940, № 2 (54), стр. 19. 1 F.. Ф. Карский. Славянская кирилловская палеография. Л., Изд-во АП СССР, 1926, стр. 92. 189
ния бумаги. Даже по внешнему виду легко отличить от бумаги: более давнего времени толстую синеватую бумагу конца XVIIГ - начала XIX ввЛ Но наиболее точным признаком для датирования бумаги яв¬ ляются водяные знаки, или филиграни. Так именовались знаки и рисунки, которые становились видимыми при просвечивании бумаги. Их стали делать на бумаге с конца XIII в как фаб¬ ричные марки или показатели качества и формата бумаги. По¬ скольку они постоянно менялись, исследователи научились при¬ урочивать каждый знак к определенному времени. Основанием для этого служили данные о работе фабрик, выпускавших бума¬ гу с определенными^ водяными знаками, годы выпуска бумаги указанные в филигранях, и другие признаки. Опираясь на них, ученые и практики уже в XVIII в. начали составлять альбомы датированных водяных знаков, с помощью которых облегчалось определение времени „изготовления бума¬ ги. Для датировки бумаги, имевшей распространение в России в настоящее время используются атласы К. Я. Тромонина* 2' Н. П. Лихачева3, Ш. Брике4, А. А. Гераклитова5, а также спра¬ вочники М. В. Кукушкиной6, С. А. Клепикова7 и 3 В Участки- ной8. Сличая водяные знаки на недатированных рукописях и в альбомах, можно установить, что дошедший до нас список Су¬ дебника 1497 г., имеющий филигрань сферу, был написан на бумаге второй половины 90-х гг. XV —начала XVI в.9. Список Судебника 1550 г., хранящийся в архиве Ленинградского отде¬ ления Института истории АН СССР, судя по филиграни — ко¬ раблик и сфера, пересеченная чертой, на одном конце которой — лилия а на другом — сердце сделан на бумаге 60-х гг. XVI в.10. Список «Сказания о князьях владимирских», принадлежа¬ щий Государственному историческому музею, написан на бума- 1 М. стр. 46. 2 К. М„ 1844. Н. Тихомиров, А. В. Муравьев.4 Русская палеография, бумажных водяных. 1907; 2-me edition. Я. Тромонин. Изъяснение знаков, видимых на писчей бумаге. В I960 г. С. А. Клепиков издал «Указатель» к работе К Тпомо- нина (на ротапринте). ' г 3 Н. П. Лихачев. Палеографическое значение знаков, т. III, СПб., 1899. 4 Ch. М. Briquet. Les filigranes, vol. I—IV. Geneve t. 1—2. Leipzig, 1923—1936. А- А. Гераклитов. Филиграни XVII века на бумаге рукописных и печатных документов. М., 1963. 7 с началаМХ1Х в УМ У ГэбТ " ФшШГрани на бУмаге Русских фабрик XVIII — С. А. Клепиков. Филиграни и штемпели на бумаге русского и ино¬ странного производства XVII—XX вв. М., 1959. 8 3. В. У ч а с т к и н а. Водяные знаки русской бумаги. Труды института истории естествознания и техники, т. 12. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1956 «Судебники XV—XVI веков», стр. 15. 10 Т а м же, стр. 117. 190
те с водяным знаком в виде кувшинчика, который тоже харак¬ терен для XVI в.1. Комиссионный список Новгородской первой летописи напи¬ сан на листах с разными водяными знаками. На большей части изображена голова быка, на других —фигура женщины и ко¬ рона. Последние две филиграни бесспорно относятся к середи¬ не XV в., но и первая, по мнению Н. П. Лихачева, может быть отнесена к тому же времени2. Среди большого числа водяных знаков, встречающихся в ру¬ кописях, наиболее распространены следующие. * Конец XIII в. — равносторонний крест с кольцами, на концах линий, в XIV в, —два круга, пересеченные линией, оканчиваю¬ щейся крестом, кувшинчик без украшений, кораблик, секира, бе¬ гущий олень. В XV в.—три горы с крестом, на средней из них гусь, ножни¬ цы, папа в тиаре, два ключа, петух, собака, вепрь, женская фи¬ гура виноградная ветвь, корона, звезда под короной, якорь, дельфин, готические М и Р, охотничий рог, герб с тремя ли¬ лиями. „ „ В XVI в. — перчатка, различные кувшинчики, знаки с имена¬ ми французских фабрикантов, свинья, тиара, польские гербы, го¬ лова быка, гербы французких городов. В XVII в. —голова шута в зубчатом воротничке, герб города Амстердама, орел, рожок, царский венец, знак «Pro patria>>, аллегорическое изображение женщины, посылающей льва в бои. В XVIII в, —двуглавый орел (государственный герб), мос¬ ковский герб с изображением Георгия Победоносца, якорь, че¬ тыре вместе сложенных якоря, медведь с секирой, гербовые зна¬ ки и монограммы владельцев предприятий, где выделывалась бумага, даты производства бумаги3. С помощью филиграней без особых затруднений устанавли¬ вается дата, ранее которой рукопись не могла возникнуть. Но не исключено, что рукопись писалась на бумаге, пролежавшей без употребления не один десяток лет. Исследователям, однако, удалось установить наиболее распространенный интервал меж¬ ду изготовлением бумаги и пуском ее в «в дело». С этой целью были учтены все даты на рукописях, имевших филиграни. Ока¬ залось, что бумага использовалась в основном через 2—5 лет после ее отлива и лишь в редких случаях залеживалась свыше 6 лет. Но даже если учесть все "рукописи, то средняя залеж- 1 Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях владимирских. М,—Л., Иэд-во АН СССР, 1955, стр. 16. 2 | jj| Стр 7 3 В. Н.’Щепкин. Русская палеография, стр. 104—105; Л. В. Ч е р е п- н и н. Русская палеография, стр. 224, 335—338, 466. Следует учитывать, что разбивка по столетиям очень условна. Многие филиграни переходили из од¬ ного века в другой, иные держались, очень короткое время. 191
ность не превышает десяти лет Таким образом, водяные знаки, или филиграни, являются надежным критерием для установле¬ ния времени создания рукописи, обеспечивая точность данных в пределах 2—6 лет. Некоторые указания на время написания рукописен можно извлечь из анализа чернил и красок* 2. В отдельных случаях для датировки рукописей используется их формат, переплет и за¬ стежки. Рукописные тексты писались на отдельных листах; столб¬ цах, т. е. листах, подклеенных один к другому и свернутых в трубку, тетрадях и книгах. В XI—XII вв. преобладали тетради и книги обычно большого формата3. С XIII в. их формат стал более разнообразным и уже не может быть датирующим приз¬ наком. Но с этого времени получили распространение свитки, которые постепенно стали основной формой делопроизводства (особенно в XVI XVII вв.). Документы конца XVII в. писались на широких столбцах иногда размером ,в лист. С начала XVIII в. такие листы стали сшивать в тетради, а группу тетрадей — в вязки. С этого же времени листы стали отграничивать полями в виде двух параллельных линий4. Наиболее ценные, обычно церковные книги, имели перепле¬ ты. В древней Руси их делали из древесины, обтянутой кожей. Верхнюю доску оковывали серебром или золотом и обкладывали драгоценными камнями. На коже обычно делались узоры. Од¬ нако лишь с XIII в. стало применяться, и то не всегда, тисне- ние, делавшееся по византийскому образцу: в крупную косую клетку с ромбическими и сердцевидными клеймами. С XVI в. тиснение становится более ^вычурным и сложным, а с половины XVII в. встречается и золотое тиснение. В XVIII в., наряду с роскошными переплетами книг, принадлежавших вельможам получают распространение простые кожаные и бумажные пе¬ реплеты для материалов текущей переписки5. Что касается застежек, украшений и всего внешнего офор¬ мления текста рукописей, то они тоже менялись по эпохам, но с- А. К л е п и к о в. Филигранология на службе архивиста. «Советские архивы», 1967, № 3, стр. 56; его же. Использование филиграней в работе с недатированными рукописями и печатными книгами XIII—XVI веков «Со¬ ветские архивы», 1968, № 6, 53—57;. В. Н. Щепкин, М. В. Щепкина Палеографическое значение водяных знаков. «Проблемы источниковедения» т. VI. М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 336. 2 В. А. Щ а в и н с к и й. Очерки по истории техники живописи и техно¬ логии красок в Древней Руси. М.—Л., 1935. АА Н. К ар и и с к и й. Образцы письма древнейшего периода истории русской книги. Л., 1925, стр. 5< М. Н. Т и х о м и р о в, А. В. М у р а в ь е в. Русская палеография, стр. 46. а- Клепиков. К истории русского художественного переплета. М., 1948. '192
для приурочения их к определенному времени требуется специ¬ альная подготовка1. В качестве признака, но которому датируются рукописи, ис¬ пользуется также и графика. Однако особой точности достичь этим способом не удается. В 1918 г. В.Н. Щепкин писал, что «все попытки точно установить отличительные признаки устава, полуустава и скорописи на основании внешности этих видов письма страдают шаткостью; добытые таким путем определения у разных исследователей значительно расходятся, а на деле часто оказываются недостаточными»2. С тех пор прошло еще полвека, но мало что изменилось. И тем не менее существующие закономерности в эволюции знаков письменности используются для датировок. С помощью их во всяком случае можно установить грань, раньше которой руко¬ пись не могла появиться3. Но при этом, как отмечают совре¬ менные исследователи, нельзя «ограничиваться вопросом о том, какой древности основные графические начертания данной... рукописи. Необходимо задать и другой вопрос: какие в рукопи¬ си имеются графические признаки новейшего происхождения... Незначительные на первый взгляд признаки именно новейшего начертания тех или иных букв для датировки... рукописей ча¬ сто имеют гораздо большее значение, чем целые страницы пра¬ вильно скопированных с древнего оригинала букв»4. Из общего комплекса графических признаков, отличающих устав, полуустав и скоропись, при датировке рукописей сле¬ дует выделить в качестве характерного для устава XI пер¬ вой половины XII в. написание буквы «юс». Со второй половины XII в. «юс» большой заменяется буквой «у»^ йотованный «юс» большой — «ю», юс малый — «’а», йотованный юс малый «я». Правда, позже, особенно в XVI в., юсы возрождаются, хотя и не имеют теперь смыслового значения. Помимо этого в уставе XI—XII вв. для смягчения букв Л и Н в правом верхнем углу делается особый крючок5. в рукописях XIII в. уставное письмо отличается некоторой несимметричностью и нарушением геометрической правильности в изображении многих букв. С конца XIII в. в уставе оконча¬ тельно утверждаются новые черты (отмеченные выше в гл. III, <5 1), и буквы становятся ровнее и красивее6. | Литературу об этом см.: в статье М. В. Кукушкиной «Советская па¬ леография». В сб.: «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. 1. Л., Изд-во АН СССР, 1968. стр 91—94. г В. Н. Щепкин. Русская палеография, стр. 106. 3М. Н. Тихомиров, А. В. М у р а в ь е в. Русская палеография, стр. 4/. ♦ Л. В. Черепнин. Русская палеография, стр. 159—160. г> в. И. Щепкин. Русская палеография, стр. 113—114. “Там же, стр. 116. у Методика исторического исследования 193
Тексты, писанные полууставом, датируются серединой XIV— XV вв. В пределах этого периода полуустав, близкий к уставно¬ му письму, не только с меньшим размером букв и не столь ста¬ рательным их выписыванием, а также с наличием сокращений и выносных знаков относится к XlV в. С начала XV в. полу¬ уставное письмо приобретает свои законченные формы. Отли¬ чительными признаками его становятся новые варианты букв «в», «е», «т», «ч» и др. >. Датирующим признаком может служить также титло. В уставе до XIV в. все выносные буквы писались под титлом за т исключением предлога со, видимо, потому, что сама буква «т» напоминала титло. В XIV первой половине XV вв. стали иногда писать без титла букву «д»; во второй половине XV столетия пишутся над¬ строчные «д», «ж», «з», «м», «т», «х», а с начала XVII в. число надстрочных букв без титла становился еще большим* 2. Рукописи, в которых полуустав теряет свои характерные при¬ знаки и в отдельных местах заменяется безотрывной скоропис¬ ном графикой со свободой нажимов и взмахов, выводящих окончания букв вверх или вниз, датируются обычно концом началом XV вв. В текстах XV в. чаще встречаются бук¬ вы, выступающие над строкой: «а», к<з», «т», «ъ» и др. Рукопи¬ си с полукруглыми очертаниями букв «а», «б», «д», «в», «е» «ж», «и» и др. характерны для XVI в. Приметой того же века является двухвостое «д». Тексты, в которых встречаются «а» по¬ добное греческой альфе, «б», «в», «г», «д», «е», «и», <<л», «ф», «х», <<ш», близкие к, современным; «к» пишется в виде двух вертикалей; «н» сходно с «и» или «п» пишется с навесом — датируются XVII в.3. Для того же XVII столетия характерно выносное «м» в виде большой и вверху толстой наклонной прямой линии, а также связное безотрывное написание4. Буква «ж» с усиками и дугой, опускающейся слева книзу, позволяет относить рукопись к кон¬ цу XVII — началу XVIII вв. Наконец, легко отличить от более ранних тексты XVIII в., написанные после преобразования шрифта Петром I5. Из других графических элементов в качестве датирующего признака используется вязь. Элементы этого декоративного письма, сливавшего строку в непрерывный орнамент, встречаются уже в рукописях XIV в. Но более характерна вязь для XV и последующих столетий6. Рукописи, в которых нет разделения текста на слова, обыч¬ ' 5' Л' 4е Р е п Н и н. Русская палеография, стр. 242—246 В. Н. Щепкин. Указ, соч., стр. 134—135. Vo' V ЧДРепнин. Русская палеография, стр. 361---369 * и Н. Щепкин. Указ, соч., стр. 139. 5 в- Черепнин. Русская палеография, стр. 477—483. И. А. Шляпкин. Образцы вязи, вып. 1. Пг., 1916. 194 ' '
но старше XIV в. В текстах последующих веков оно уже встре¬ чается, но систематически применяется лишь с середины XVII в., хотя современные правила членения текста утверждаются лишь в XVIII в.1. 4 Знаки препинания сравнительно широко используются в ру¬ кописях в XVI и последующих веков, а знаки ударения встре¬ чаются лишь в конце XVI в., но получают распространение уже в следующем столетии2. Исследование почерка в качестве датирующего признака в отдельных случаях приводит к очень интересным выводам. До последнего времени у ученых не было единого мнения о времени возникновения самого древнего из дошедших до нас русских летописных памятников — Новгородской первой летопи¬ си по Синодальному харатейному списку. При решении этого вопроса Б. М. Ляпунов и А. Н. Насонов наряду с прочим изу¬ чили графику рукописи и пришли к выводу, что первая ее часть написана двумя почерками XIII в.: первый от начала до слова «Налюця» на л. 62, второй от 62 л. до л. 118 включительно. Далее идет вторая часть — до л. 166 включительно, написанная почерком первой половины XIV века, а на трех дополнитель¬ ных листах — почерк второй четверти — середины того же сто¬ летия. Рукопись имеет нумерацию по тетрадям, сделанную, су¬ дя по почерку, несколько позже, скорее всего в XV в.3. А. Н. Насонов исследовал также графику другого списка Новгородской первой летописи и установил, что начало его (до л 13 об.) писано полууставом первой половины или середины XV в - лл. 13 об. —24'об: написаны другим почерком середины XV в.’, а лл. 28—257 третьим почерком—полууставом первой половины или середины XV в.4. Ипатьевская летопись была составлена в первых десятиле¬ тиях XIV в. Однако из дошедших до нас списков, судя по по¬ черку к этому времени ни один не относится. На основе анали¬ за почерка можно датировать Ипатьевский^ список вторым — гретьим десятилетиями XV в., Хлебниковский XVI в., а Пого¬ динский—началом XVII столетия5. В Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (г Ленинград) хранится рукопись Тверское сборника, опубли- а я в XV томе ПСРЛ. Она не датирована, но на основа¬ нии почерка А. Ф. Бычков отнес ее к началу XVII в. . I м Н. Тихомиров, А. В. Муравьев. Русская палеография, 1 •’'«Исследования по русскому языку», т. 1. СПб., 1885—1895, стр. 356, 1 ' ипл! стр. 5; Б. М. Ляпунов. Исследование о языке Синодального ппи-ка I й’ Новгородской летописи. СПб., 1900, стр. 16—17. * ПИЛ, стр. 7—8. » 1 |Г1\П, т II. стр. IV—XI. II Hi IMI, I XV, 1963, стр. VI. »• 195
При решении вопроса о времени возникновения источника используются данные сфрагистики и геральдики. На Руси уже в X—XI вв. имели распространение печати ве¬ ликих князей, а позже митрополитов, новгородских посадников и других представителей светской и церковной власти. Они различались между собой по способу прикрепления. До конца XIV в., как правило, употреблялись вислые печати, а потом ста¬ ли применяться прикладные. Еще более точным показателем времени являются изобра¬ жения на них. Свинцовая печать с изображением на одной сто¬ роне святого Георгия Победоносца с копьем и щитом и грече¬ ской надписью «Георгий», а на другой — с надписью «Господи помози рабу твоему Георгию архонту», датируется временем княжения Ярослава Мудрого1. Документы с печатью, где на одной стороне оттиснут святой Афанасий Великий, а на другой Федор Стратилат, принадлежали великому князю Ярославу Ярославичу. Они датируются 1254—1272 гг.2. Хорошо датируются по печатям документы великих князей московских. Характерна, например, печать Семена Гордого (1341 —1353) с изображением на одной стороне святого Се¬ мена (с соответствующей надписью), а на другой — текста «Пе¬ чать князя великого Семенова всея Руси»3. С половины XIV в. на русских великокняжеских печатях по¬ является изображение герба. Оно также дает материал для да¬ тировки. Так, документы, имеющие печать великого князя Ва¬ силия Дмитриевича с изображением светского (без нимба) всадника, вооруженного копьем, относятся к 1389—1425 гг.4 5. Для датировки новгородских документов привлекаются го¬ сударственные печати Новгородской феодальной республики и ее должностных лиц. Документы, имеющие печать с изображе¬ нием на одной стороне Иисуса Христа с благословляющей ру¬ кой. а на другой с надписью «Печать всего Новгорода», датиру¬ ются XIII в. Печати XIV — начала XV в. не имеют изображе¬ ния, и надпись у них другая: «Новогорочкая печать», «Печать великого Новгорода», или «Новгорочкая печать и посаднича»\ На новгородских печатях XV в. надписи остаются старые, но появляются изображения всадника, воина, фантастического зверя, орла6. Новгородские документы с печатью «князей ве- 1 Н. П. Лихачев. Материалы для истории Византийской и Русской сфрагистики, вып. 1. Л., 1928, стр. 154—156. 2 Т а м же, стр. 37—41. 3 А. В. Орешников. Материалы по русской сфрагистике. 3 ДДГ, стр. 37—39, 43—45 и 568. 5 Н. Г. П о р ф и р и д о в. Очерки памятников новгородской сфрагисти¬ ки. «Новгородский исторический сборник», вып. 8. Новгород, 1940, .стр. 25—32. 'Там же, стр. 33. 196
..диких» появляются после ликвидации независимости этой фео¬ дальной республики, т. е. в 1471 г.1. В архиве Новгородского Дома святой Софии можно встре¬ тить грамоты с печатью, на которой оттиснута богоматерь, а на другой стороне надпись: «Феоктист архиепископ Новгородский». Поскольку Феоктист был в этом сане с 1305 по 1308 г., ука¬ занные грамоты можно датировать с большой точностью2. Документы с прикладной печатью, на которой изображен с одной стороны скачущий вправо крылатый всадник, пора¬ жающий копьем змея, а с другой — двуглавый орел с опущен¬ ными распластанными крыльями и с короной на голове, датиру¬ ются временем Ивана III. Эта государственная печать центра¬ лизованного Русского государства легла в основу государствен¬ ного российского герба, который сохранялся до февраля 1917 г. Но в деталях он менялся, и это дает основание для датировки документов с печатями, на которых был оттиснут герб. Так, пе¬ чати, где изображен всадник на щитке, расположенном на гру¬ ди орла, а вокруг орла гербы присоединенных к Русскому го¬ сударству областей — Казанской, Псковской, Тверской, Перм¬ ской и др., датируются временем Ивана IV. На печатях периода царствования Алексея Михайловича вместо гербов областей вы- -бивались более общие эмблемы: справа — три городка и под ними буквы В., М. и Б. (Великая, Малая и Белая Русь), а сле¬ ва тоже три городка с буквами В., 3. и С. (Восточная, Западная и Северная страны)3. Свои отличительные черты имеют печати и гербы Россий¬ ской империи, которые также могут быть использованы для да¬ тировки документов4. При недостаточности других данных, а особенно при их от¬ сутствии в качестве датирующего признака может быть исполь¬ зован язык документа. По словам Ф. П. Филина, «грамматика древнерусского язы¬ ка известна настолько, что установление относительной, а ча¬ сто и абсолютной системы хронологии развития важнейших грамматических явлений вполне возможно. Отличие граммати¬ ческих особенностей памятников XV—XVI веков от памятни¬ ков XIII—XIV веков и, тем более, письменности XI—XII веков достаточно известно»5. Этот тезис ни у кого не вызывает воз¬ ражений. Но следует помнить, что данные языка, особенно в переходные периоды, не всегда могут служить решающей при¬ метой. Вполне достаточно в таких случаях, если они, как писал [ ГВНП, стр. 41—43, 49. - А. М. Большаков. Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1924. стр. 138. 3 Ю. В. Арсеньев. Геральдика. М., 1908, стр. 283—284. 4 Е. И. К а м е и ц е в а, Н. В. Устюгов. Русская сфрагистика и ге¬ ральдика. М.. «Высшая школа»; 1963, стр. 155—158. 5 Ф. Г1. Ф и л и н. Старые мысли, устарелые методы. «Вопросы литера¬ туры., 1967, № 3, стр. 169. 197
Д. С. Лихачев, не будут «противоречить выводам, сделанным- на основе иных данных»1. Для датировки исторических источников используются его лексика, фонетика, грамматика, диалектология и даже синтак¬ сис. В отдельных случаях это приводит к значительным резуль¬ татам.* Так, изучая лексику Русской Правды, С. П. Обнорский обратил внимание на то, что в Краткой редакции употребляет¬ ся термин въверица в значении мелкой денежной единицы (ст. 42) и существительное скотъ в общем значении денег (ст. 15,' J 6, 18). В Пространной же редакции эти архаические термины не встречаются. На этом основании автор сделал вывод о более древнем происхождении Краткой Правды по сравнению с Про¬ странной2 3. Опираясь на язык, С. П. Обнорский довольно точно опреде¬ лил и время возникновения «Моления Даниила Заточника». Как он показал, «основные черты языка первооригинала... носят общий характер старого строя языка... язык памятника тесно сближается с языком Владимира Мономаха... При наличии та¬ кой близости в общей системе языка памятника с языком Мо¬ номаха следует думать, что пора сложения памятника сравни¬ тельно недалеко отстала от времени деятельности Мономаха»-’. А. Н. Котляренко тщательно сравнил грамматические фор¬ мы «Слова о полку Игореве» и «Задонщины». Он заметил, что в «Слове» употребляются формы звательного падежа, двойст¬ венного числа, нечленных прилагательных в качестве опреде¬ ления, имперфект в характерном древнерусском оформлении и т. д. Наоборот, в «Задонщине» звательный падеж, двойствен¬ ное число и нечленные прилагательные почти не встречаются, а вместо имперфекта употребляется перфект. По этим и некото¬ рым другим лингвистическим признакам автор установил, что- язык «Слова» типичен для древнерусского языка старшего пе¬ риода, а язык «Задонщины» типичен для более позднего вре¬ мени4. В 1916 г. был издан «Литовский статут в московском перево¬ де-редакции XVII века»5. В предисловии к нему И. И. Лаппо, главным образом, на основе водяных знаков отнес рукопись к 20—30 гг. XVII в. Это послужило основанием считать данный список источником Уложения 1649 г. Тщательно изучив руко¬ пись, П. Я. Черных пришел к выводу, что, хотя «языковые дан- 1 Л. С. Лихачев. Текстология, стр. 278. 2 С. П. Обнорский. Очерки по истории русского литературного язы¬ ка старшего периода. М.—Л.. Изд-во АН СССР, 1946, стр. 28—29. 3 Там же, стр. Г28. »- 4 А. Н. Котляренко. Сравнительный анализ некоторых особенностей грамматического строя «Задонщины» и «Слова о полку Игореве». В сб.: «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла». М.—Л., «Нау¬ ка», 1966, стр. 127—196. 5 «Летопись занятий Археографической комиссии за 1915 год», вып. 28 СПб., 1916, разд. 4, стр. 1—395.
иые (в частности, лексические) не дают ясного ответа на вопрос о времени появления рукописи перевода», все же «в своей сово¬ купности заставляют... склоняться к выводу о позднем ее про¬ исхождении, скорее в шестидесятых годах, чем в тридцатых или сороковых»1. По этой причине перестали, как это делалось ра¬ нее, считать данный документ одним из источников Уложения 1649 г. Стиль документов тоже может быть ориентиром при их датировке. Основанием для этого служит то обстоятельство, что с течением времени менялась форма, в которую облекались за¬ конодательные документы, официальные акты (формуляры), деловая переписка, литературные произведения. По наблюдени¬ ям В. Н. Перетца, даже такие устойчивые по форме и содержа¬ нию произведения, как жития святых, до XIV в. писались сухо, сжато. Затем их стали писать более напыщенно, а краткая по¬ хвала святому постепенно превратилась в целое похвальное слово, помещаемое в виде особой главы2. В тех случаях, когда оказывается недостаточным текстуаль¬ ный и формальный анализ источника, для его датировки при¬ влекаются данные о нем, содержащиеся в других документах. «Так, в XVI—XVII вв. многие отписки воевод и других должност¬ ных лиц в правительство не датировались. Но в ответных цар¬ ских грамотах обычно указывалось: «и (такого-то числа) писал нам (такой-то) воевода...»3. Ссылки на дату полученного доку¬ мента имеются во многих официальных письмах XVIII в. В тех случаях, когда в ответе не приведены выходные данные полу- • ценного письма, о них можно судить по дате и содержанию ответа. Интересующий нас документ может быть назван в каком- нибудь источнике попутно, но и это помогает определить, хотя бы приблизительно время его написания. Кроме того, в датиро¬ ванном документе могут называться лица и факты, упоминае¬ мые в недатированном источнике. 1 П. Я. Черных. Язык Уложения 1649 года. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. 51. 2 В. Н. П е р е т ц. Из лекций по методологии русской литературы, стр. 313—314. 3 При этом необходимо учитывать наблюдение Н. И. Покровского, что дата в этом случае определяет не момент посылки письма, а момент полу¬ чения его адресатом. То есть выражение «и дёкабря в 15 день писал нам» нужно понимать «и декабря в 15 день получили мы письмо». «Для обосно¬ вания этого соображения, — пишет автор,-—укажем на отписку вычегодцев к пермичам от 29 апреля 1609 г. В ней говорится: «В нынешнем, Господа, в 117 году марта в 28 день писал к нам, к Соли из Великого Новгорода го¬ сударь боярин, и воевода князь Михайло Васильевич Шуйский». ...Упоминае¬ мая грамота Михаила Шуйского подклеена к отписке. В конце ее имеется пометка: «117, марта 28 день привез к Соли из Новгорода усолец Юшка Свиньин» (Н. И. Покровский. Начало народной войны в Московском государстве в 1608—1609 гг. Уч. зап. Ростовского ун-та, т. VI. Труды ист.- фил. фака.,-вып. 3, Ростиздат, 1945, стр. 24). 199
Наконец, данные о времени возникновения недатированного1 источника могут выявиться при анализе его содержания и исто¬ рических условий, в которых он возник. Таким путем, напри¬ мер, уточнил Л. В. Черепнин дату договорной грамоты между великим князем Дмитрием Ивановичем и его двоюродным бра¬ том Владимиром Андреевичем Серпуховским. Обычно ее дати¬ ровали 1371 г., хотя были основания относить ее и к более позд¬ нему времени. Л. В. Черепнин обратил внимание на то, что в договоре определялись поземельные отношения между князья¬ ми. Но Владимир Андреевич мог проявить интерес к этому во¬ просу лишь в 1374 г., когда Серпухов стал стольным городом удельного княжества. Ввиду недостаточной определенности дру¬ гих данных, это дает основание отнести указанную грамоту к 1374—,1375 гг.1. 3 Оценивая все приведенные выше способы датирования до¬ кументов по косвенным признакам, можно заключить, что сте¬ пень достоверности их относительна. В большинстве случаев удается установить лишь крайние хронологические пределы, в рамках которых они могли появиться (terminus post quern и terminus ante quem). Чтобы сузить рамки, необходимо применять комплексный ме¬ тод изучения и сопоставления всех датирующих признаков, опи¬ раясь на наиболее достоверные из них. Это требует одновре¬ менно и глубокого изучения текста документа и его формы, данных о нем в других источниках и тщательного анализа со¬ держания источника на фоне исторических условий, в которых он возник. Особенно широко такой метод стал применяться со¬ ветскими историками с конца 40-х гг. Вот как, к примеру, опре¬ деляет А. А. Зимин дату докончания Великого Новгорода с Ва¬ силием II № 19. Исследователь обратил внимание на то, что новгородский владыка Евфимий не носит обычного титула ар¬ хиепископа. Поскольку Евфимий был возведен в архиепископ¬ ский сан 13 ноября 1429 г., а утвержден был в нем II апреля 1434 г., автор датирует грамоту в этих пределах. Далее, на основе изучения обстановки, А. А. Зимин исключил время пре¬ бывания Василия II в Орде (с 15 августа 1431 г. до 29 июня 1432 г.) и период, когда Новгород находился в союзных отноше¬ ниях с великим князем литовским Свидригайлом (с 25 января 1431 г. до осени 1432 г.). Это позволило ему ограничить возмож¬ ность заключения договора интервалом с осени 1432 г. до апре¬ ля 1434 г. В ходе дальнейших изысканий автор пришел к вы¬ воду, что договор мог быть заключен с осени 1432 г. до 28 сен¬ тября 1433 г.2. ‘Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. („ стр. 35—37. 2 А. А. Зимин. О хронологии договорных грамот великого Новгорода с князьями XIII—XV вв. «Проблемы источниковедения», т. V М Изл-no All СССР, стр. 318—320,
Подобным образом Л. В. Черепнин, датируя духовные Ива¬ на Калиты, наблюдения над внешними признаками документов (формальные и текстологические) сочетает с изучением велико¬ княжеской политики Калиты и анализом конкретной историче¬ ской обстановки, в которой создавались духовные Методы выяснения времени возникновения источников были рассмотрены столь подробно не только из-за особой важности хронологии в исторической науке. Они имеют и более широкое значение, так как применимы для датирования исторических фактов, а также в значительной мере для определения места создания источников и имени их авторов или составителей. По¬ этому при рассмотрении в дальнейшем этих вопросов можно бу¬ дет опираться на уже изложенный материал, сосредоточивая внимание на особенностях использования указанных методов к решению других задач. § 3. Установление места возникновения исторических источников «Основное требование любого исторического исследования,— писал акад. С. Б. Веселовский, — это всегда иметь ясное пред¬ ставление о местности, в которой происходили исследуемые и описываемые явления. Поэтому историк всегда должен иметь под руками, а в случае надобности, и перед глазами, географи¬ ческую карту и постоянно справляться с нею»1 2. Это требование сохраняет свое значение и при установлении места возникнове¬ ния источника. Выполнение его во многих случаях помогает бо¬ лее глубоко оценить значение источника для характеристики отражаемых им общественных отношений. Именно так было при определении места возникновения Русской Правды. Н. М. Карамзин, исходя из представления о низком уровне общественного развития в Древней Руси и считая, что первые князья на Руси были варягами, заявлял, что «Россияне полу¬ чили свои гражданские уставы (т. е. законы Ярославовы, или Правду Русскую.— Л. П) от скандинавов»3. Когда это поло¬ жение было отвергнуто, некоторые исследователи, разделяя мнение о низком уровне общественного строя Киевской Руси, искали корни древнерусского законодательства в Византии4. По всей вероятности, отражением данной точки зрения явилось 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 12—20. 2 С. Б. Веселовский. Топонимика на службе у истории. «Историче¬ ские записки», т. 17. М., Изд-во АН СССР, стр. 49—50.^ 3 Н. М. Карамзин. История государства Российского, изд. 5, кн. 1, г. II, СПб., 1842, стб. 26. ■i М. Ф. Владимирский-Буданов. Обзор истории русского пра¬ ва, изд. 5. Киев, 1907, стр. 73. 201
включение Русской Правды в раздел «Византийские источники» в изданном Украинской Академией Наук в 1939 г. сборнике: «Гстория Украши в документах и матер1алах». Во всех приве¬ денных случаях вопрос о значении Русской Правды для харак¬ теристики отношений, существовавших на Руси, снимался сад* собой. Своеобразную позицию в этом вопросе занял М. С. Грушев¬ ский. Признав Киевское происхождение Русской Правды, он делал отсюда националистический вывод о том, что она явля¬ лась сборником исключительно украинского права ', и тем са¬ мым очень ограничивал и фальсифицировал значение данного источника. Тщательно изучив историю текста Русской Правды, совет¬ ские исследователи показали, что отдельные ее редакции возни¬ кали в Киеве и Новгороде на базе развившихся там социально- экономических отношений. Это давало основания изучать по Русской Правде отношения, сложившиеся в Древнерусском го¬ сударстве, и даже в самом факте существования этого законо¬ дательного акта видеть показатель сравнительно высокого уров¬ ня общественного развития Киевской Руси. Установление места возникновения повествовательного ис¬ точника часто помогает решить вопрос, являлся ли его соста¬ витель прямым свидетелем событий или мог знать о них только из вторых рук, а приурочивание к определенной местности ис¬ следуемых актов позволяет выделить среди них отдельные группы, имеющие местные особенности. «Благодаря такому при- ему, писал А. С. Лаппо-Данилевский, — удалось, например, отметить некоторые своеобразные черты новгородских частных актов XII XV веков, обнаружить отличия древнейших рязан¬ ских служилых кабал от позднейших московских и т. п.»2. - Место возникновения источника определяется не по совре¬ менным, а по историческим картам. Это вызывается тем, что историческая география, отражая изменения жизни, в разные исторические периоды менялась. У многих географических пунктов иногда даже по нескольку раз изменялись названия. Некоторые из них переходили в состав другой территориальной единицы или даже иного государства. Известны случаи, когда географические пункты меняли свое местоположение, а поселе¬ ния, возникавшие через какой-то срок на старом месте, полу¬ чали новые наименования. Даже природа под влиянием дейст¬ вия времени и преобразовательной деятельности человека и та меняла свой облик. Исторические карты составляются на основе историко-гео¬ графических исследований и обычно прилагаются к общим и специальным трудам. s f Грушевский. Киевская Русь, т. 1. СПб., 1911, стр. VI. „ыу ^Д1а"Д°‘-Данилевский. Очерк русской дипломатики част- 202
Из специальных исследований наиболее значительный мате¬ риал по истооической географии феодальной Руси содержат книги: «Русская земля и образование территории Древнерус¬ ского государства» А. Н. Насонова (М., 1951); «Половецкая степь. Очерки исторической географии» К. В. Кудряшова (М., 1948); «Образование основной государственной территории ве¬ ликорусской народности. Заселение и объединение центра» М К- Любавского (Л., 1929); «Россия в XVI столетии» М.Н. Ти¬ хомирова (М., 1962): «Историко-географические очерки За- онежья XVI—XVII веков» М. В. Витова (М., 1962); «Этническая история Волго-Окского междуречья» Е. М. Горюнова. Истори¬ ко-географические данные имеются и во многих других работах советских ученых, особенно в тех, где рассматриваются вопро¬ сы заселения, хозяйственного освоения, экономического разви¬ тия, социальных отношений, внешней политики и войн в Рос¬ сии !. Однако до сих пор не имеется ни одного обобщающего труда по исторической географии СССР. Поскольку существующие историко-географические труды и карты не могут полностью удовлетворить запросы исследова¬ телей, приходится устанавливать географическое положение от¬ дельных пунктов самостоятельно, по источникам. Большой исто¬ рико-географический материал имеется в летописях, литера¬ турных произведениях, актах, грамотах, записках иностранных путешественников. Однако данные этих источников требуют истолкования и привязывания к определенной местности. Самым ранним из дошедших до нас собственно географи¬ ческих описаний является «Книга Большому чертежу». Это тек¬ стовое приложение к не дошедшей до нас карте (чертеж) России XVII в., в котором обобщены географические представления о стране конца XVI—первой четверти XVII вв.1 2. Из источников XVII в. важные историко-географические све¬ дения содержатся в материалах экспедиций Пояркова, Дежне¬ ва, Стадухина и других «землепроходцев», открывавших неве¬ домую Сибирь, а также в «Чертежной книге Сибири» С. Реме¬ зова. Географические описания имеются в «Житии протопопа Аввакума», «Истории Сибири» Юрия Крижанича и некоторых других литературных произведениях, а также в писцовых и пе¬ реписных книгах3. Значительно более подробные данные можно найти в источ¬ никах о географии России XVIII в. Экспедициями А. Бековича- Черкасского, А. И. Кожина и Урусова в 1/15 1719 гг. было за¬ снято побережье Каспийского моря. На основе топографиче- 1 Подробный обзор ич см.: в статье И. П. Шаскольского «Историческая география». В сб.: «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. 1. Л., «Наука», 1968. г 2 «Книга Большому чертежу». Подгот. к печати и редакция К. п. Сер¬ биной. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1950. 3 д м Лебедев. География России XVII в. допетровской эпохи. М— Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 23, 28—30, 196, 206, 217—223. 203
ских съемок, проводившихся с начала 20-х годов-XVIII в., Иван- Кириллов в 1726—1734 гг. создал первый «Атлас Всероссийской империи». Труды Великой северной экспедиции (1725—4742 гг.) позволили нанести на карту северное побережье Сибири В 1745 г. Академия наук издала новый «Атлас Российский». Цен¬ ные историко-географические сведения сообщались в книгах С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки» (1755),, П. И. Рычкова «Топография Оренбургской губернии» (1762) и в материалах генерального межевания России, осуществлявше¬ гося с 1765 г. . Особенно большие материалы имеются о географии России последней трети XVIII в. В 1772—*1774 гг. были изданы подго¬ товленные по инициативе М. В. Ломоносова «Топографические известия, служащие для полного топографического описания России». Ценные данные о географии главным образом окраин России сообщаются в трудах академических экспедиций П. С. Палласа, С. Г. Гмелина, И. И. Лепехина, И. А. Гильден- штедта, В. Ф. Зуева. В связи с проведением в жизнь реформы губернского управ¬ ления 1775 г. почти по всей стране в 80—90 гг. были осущест¬ влены топографические описания наместничеств. Лишь малая часть их опубликована. В них содержится большой материал о географии России XVIII в. В 1792 г. был напечатан «Атлас Российской империи», в нем были помещены карты всех на¬ местничеств с разделением на уезды. Наконец, подробные сведения о географии России XVIII в. можно найти в географических словарях. Первый из них — «Лексикон Географический» был составлен В. Н. Татищевым в середине XVIII в. В 1773 г. Ф. А. Полуниным был напечатан «Географический лексикон Российского государства». Но наи¬ большую ценность представляют изданные в конце века слова¬ ри Л. Максимовича и А. Щекатова ’. Используя указанные пособия и прочие материалы по исто¬ рической географии, можно установить место возникновения- источника. Прежде всего надо познакомиться с прямыми указаниями, содержащимися в самих источниках. Во многих случаях онн бывают достаточно полными.^Не составляет затруднений уста¬ новить место возникновения Псковской судной грамоты, в за¬ головке которой сказано, что она принята «всем Псковом на вечи»1 2. Столь же легко установить по карте место отправления 1 Источники по исторической географии России XVII—XVIII вв. подроб¬ но охарактеризованы в работах: Л. С. Берг. Очерки по истории русских географических открытий, изд. 2. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1949; М. Н. Т и- х о м и р о в. Источниковедение истории СССР, вып. Г. М., 1962, стр. 436— 446 и др. 2 И. Д. Мартысевич. Псковская- судная грамота; Изд-во МЬсков ского ун-та, 1951, стр. 134.
челобитной украинской шляхты королю Стефану Баторию в 1576 г. о том, чтобы королевские указы писались на украин¬ ском, а не на польском языке (на челобитной помета: «состав¬ лена в Браславле») ', грамоты короля Сигизмунда Августа ки¬ евским мещанам, отправленной в 1567 г. с указанием «Писан у Петрыкове»* 2, или мирского приговора от декабря 1796 г., сделанного, как сказано в документе, крестьянами села Свято- ва, Залесской вотчины, Переяславской округи (т. е. уезда) Вла¬ димирского наместничества3. Место возникновения источника по историческим картам или по другим пособиям несложно определить, когда в источ¬ нике приводятся полные данные по существовавшему в тот пе¬ риод административно-территориальному делению. К сожале¬ нию, однако, авторы или составители документов, адресуя их лицам, представлявшим, примерно, откуда могла быть послана эта корреспонденция, очень часто ограничивались неполными указаниями, достаточными для современников, но не ясными для потомков. Так, составитель одной из редакций Повести вре¬ менных лет — Сильвестр — отметил, что написал он «книгы си, Летописец», когда был игуменом «у святаго Михаила»4. Силь¬ вестру и,его современникам, разумеется, было понятно, о каком монастыре здесь идет речь, но исследователю это надо устано¬ вить..^ Росписи пашенных земель села Богородицкого, при¬ надлежавшего боярину Б. И. Морозову, сказано, что составлял ее в 1650 г. «села Богородицкого земской дьячок Нестерко Аб¬ росимов»5. Однако остается неясным, в какой волости, стане, уезде находилось это село./ На грамоте К- Булавина запорожскому кошевому атаману от 17 мая 1703 г. помечено: «Писано из войска Донского»6. Та¬ кое известие о- месте отправления грамоты может быть понятно только тому, кто знает, что в это время К- Булавин был уже атаманом войска Донского и находился в Черкасске7. На письмах и бумагах Петра I от второй половины августа 1708 г. помечено, что они отправлялись «из Расна», «ис Крас¬ нова», «из Веприна», «ис под ЧирикоЕа»; «из Лобжи», «из Пи- рагова», «из Селочева»8. За этот период нет документов, от¬ правленных Петром из крупных административных центров, ко¬ торые могли бы послужить ориентиром для определения райо¬ ' «Акты, относящиеся к истории Западной России», т. Ill, СПБ., 1848, стр. 188. 1 2 «Архив Юго-Западной России», ч. VIII, т. 5 Киев, 1907, стр 163. в «Крестьянское движение в России в 1796—1825 гг.». Сб. док. М., Соц- экгиз, 1961, стр. 33—34. 4 «Повесть временных лет», ч. I, стр. 188. 5 «Акты хозяйства боярина Б. И. Морозова», ч. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1940, стр. 117. 6 «Булавинское восстание». Сб. док. М., 1935, стр. 457—459. 7 Е. П. Подъяпольская. Восстание Булавина, стр. 145—150. * ПиБ, т. VIII, вып. 1, стр. 92, 94, 96, 98—100, 102.
на, где в то время находился Петр I. Но такие указания и не обязательны. Ведь п,о другим источникам известно, что русский царь находился тогда на театре военных действий русской ар¬ мии против шведской. Ограничив хотя бы таким образом рай¬ он, откуда отправлялись Петром документы во второй полови¬ не августа 170-8 г., значительно легче найти помеченные в до¬ кументах места. Сокращенно помечались пункты отправления документов написанных во время походов или сражений. На донесений П. А. Румянцева П. А. Фермору от 10 июня 1758 г. о результа¬ тах разведывательного похода в Померанию помечено: «Ме¬ стечко Кониц», а на его же реляции Елизавете о победе А. И Би¬ бикова у Трепова стоит отметка «деревня Царнин» >. Рапорт карателя пугачевского восстания генерала П. Голицына П Па¬ нину от 5 сентября 1774 г. отправлен из «села Ельшанки», до¬ несение походного атамана В. Перфилова донскому атаману С. Сулину от того же числа послано из «лагеря при Донской крепости», а рапорт ему же от старшины В. Грекова датиро¬ ванный 9 сентября, отправлен из «Михайлова»1 2 3. Все эти места ыогут быть установлены по карте, если известен общий район действии отправителей документов. Специалистами в области топонимики установлено: чем крупнее географический пункт, тем устойчивее его название На¬ именования же мелких объектов, находившихся в сфере вни¬ мания сравнительно небольшого круга лиц, менялись более ча¬ сто . А между тем во многих документах феодальной России в качестве места их создания указывались зачастую такие мел¬ кие географические пункты, которых, как правило, на карте не .было, -это было особенно характерно для частных актов. Со¬ ставители их, как писал А. С. Лаппо-Данилевский, сплошь да рядом ограничивались «упоминаниями вроде следующих: река Малая Юра, Кочком-озеро, Наль-остров, Круглица гора, Глухой погост и т. п.» . В данном случае, отмечает А. С. Лаппо-Дани- левскии, пришлось затратить немало труда, чтобы установить что все эти названия относятся к Двине, и нанести их на карту’. Итак, имеющиеся в документах прямые данные о месте их возникновения не всегда бывают достаточно полными. Помимо того, во многих источника* по истории феодальной России во- ° яде нет никаких указаний на место их возникновения. В та¬ ких случаях место возникновения источника определяется на основе косвенных данных. Сб. документов, т. 1. М., Воениздат, 1953, 1 П. А. Румянцев, стр. 135, 452. tor» *ПпНп " ”ИЖНлеб П°В°лжье в пеРиоД крестьянской войны 1773—1775 го- стр. 1бЙббГ А' П' Пронштеина- Изд-во Ростовского „н-та. 1961, 3| А Ас Нп™° вп ВвеДение в топонимику. М„ «Наука», 1965, стр. 48. ных актов, стр. 0 ' А а н и л е в с к и и. Очерк русской дипломатики част- 206
Эти данные получают прежде всего с помощью анализа со¬ держания источника. Бывает, что автор или составитель не '•называет место создания документа. Но отдельные фразы в нем позволяют считать, что весь источник или какая-то часть возникли в данном месте. В Повести временных лет под 1096 г. рассказывается, чт 20 июля половцы подошли к Киеву, но взять его не смогли. Тогда они повернули и, как пишется в летописи, «нридоша монастырь Печерьскыи, нам сущим по кельям почивающим п заутрени, и кликнуша около монастыря, и посгавиша стяга два пред враты монастырьскими, нам же б ежащим задом монасты¬ ря а другим възбегшим на полати»1. Это сообщение дает ос¬ нование заключить, что автор приведенного отрывка или какой- то более крупной части данного летописного свода находился в тот момент в Киево-печерском монастыре. В Новгородской первой летописи по Синодальному списку, рассказывая о голоде в Новгороде 1230 г., летописец замечает: <<Се же горе бысть не в нашей земли в одинои, нъ по всей обла¬ сти Русстей, кроме Киева одиного»2. Из этого можно заклю¬ чить что данный текст написан новгородцем3. В архиве Разрядного приказа сохранились расспросные речи стрельца Р Микитина и крестьянина Г. Трофимова об осаде С Разиным Симбирска и о боях восставших с ратными людьми под городом. Место составления документа не помечено. В кон¬ це его сделана приписка: «А в приказе Казанского дворца в роспросе те выходцы сказали те же речи, что в роспросе в пол¬ ку говорили»4. Но она не дает ответа на интересующий ьас вопрос. Между тем в тексте допроса сказано: «Того же числа к Арзамасу великого государя в шатер привел арзамаскои пуш¬ карь Танька Алиев Григорьева человека Щукина Гарасима Тро¬ фимова... А в роспросе Григорьев... сказал»5. Из этого можно заключить, что допрос велся в Арзамасе. Нигде не помечено место написания сочинения И. Ф. Киль¬ бургера «Краткое известие о русской торговле». Однако говоря о русских монетах, он замечает: «точно, как здесь в Швеции» (ч HI гл I) Рассказывая о доставке в Москву иностранных курантов, он вставляет фразу: «как здесь в Швеции» (ч. III, гл VII), а Большой приказ Московского государства сравнива ет «с камер-коллегией здесь, в Швеции» (ч. IV, гл IX). Это да¬ ет основание считать, что сочинение Кильбургера было написа¬ но в Швеции6. 1 «Повесть временных лег», ч. I, стр. 151 (курсив наш. А. П). s НПЛ, стр. 71 (курсив наш.— А. П.) 3 д с Лихачев. Текстология, стр. 2»1. 4 «Крестьянская война пот предводительством Степана Разина». Сб. док., т. 11, ч. 1, стр. 226. 5 Т о м 6 6 Б.' К у р ц' Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев, 1015. 207
следуе! отнести к Новгороду, зато только в псковских докумен¬ тах можно встретить иную меру жидких тел — корец., Употребление в тот же период в документах в качестве ме¬ ры веса — капи дает основание отнести их к Новгороду1 2В русском государстве XVI—XVII вв., помимо общих для всей страны мер сыпучих тел — четверти, осьмины, полосьмины и четверика, встречаем местные меры. В Устюге Великом хлеб измеряли мерами, в Вятке — куницей, в Соли Камской — сап- цои . Все это также может быть «приметой» места возникнове¬ ния документа. При работе с встречающимися в источниках историческими датами следует учитывать, что в России до 1700 г, летосчис¬ ление велось от «сотворения мира», а позже от «рождества Хри¬ стова», при этом до 1918 г. употреблялся юлианский календарь. На востоке в Казахстане, Узбекистане, Таджикистане, Азер¬ байджане, Дагестане, Аджарии, Татарии и Башкирии события датировались по мусульманскому лунному календарю. В араб¬ ских источниках по истории Туркмении VII—XV вв. счет велся по годам гиджры 3. Особый счет времени встречается в древнегрузинских и древ¬ неармянских документах. На всех русских землях, входивших в состав Польского государства, до 1582 г. применялся юлиан- скии календарь, а затем, как и в других католических землях, утвердился григорианский. По мере воссоединения украин¬ ских и белорусских земель с Россией в них восстанавливался юлианский календарь, державшийся до 1918 г. Во время пребы¬ вания прибалтийских земель в составе Германии, Дании и Шве¬ ции их календарь также отличался от русского4. Учитывая место распространения той или иной хронологиче¬ ской системы, в отдельных случаях также можно определить или уточнить место возникновения источника. Некоторые указания на место создания источника может дать и его форма. В одних странах в качестве писчего мате¬ риала употреблялись глиняные таблички, в других—папирус, пергамент, бумага. Материал, на котором писались документы, в отдельных слу¬ чаях может дать и более точные приметы места создания доку¬ мента. И. П. Лихачев, изучивший следственное дело об убийстве в 1764 г. находившегося в Шлиссельбургской крепости цареви¬ ча Ивана Антоновича, обратил внимание на приложенное к не¬ му донесение охранявших царевича офицеров Чекина и Власье¬ ва. В отличие от других рапортов этих же офицеров, донесение было написано не на грубой русской бумаге, а на отличной гол- 1 Б. И. Камендева. Русская метрология. М„ «Высшая школа» 1965 стр. 44—45, 50—51. 2 Т а м же, стр. 88—105. ®Е. И. Камендева. Хронология. М., «Высшая школа» 1967 стр 170 4 Т а м же, стр. 65—68.
ландской гербовой со знаком Pro patria. Она употреблялась только при царском дворе и в высших государственных учреж¬ дениях. Отсюда Н. П. Лихачев сделал вывод, что донесение бы¬ ло подделкой, изготовленной при дворе1. В литературе неоднократно указывалось, что территориаль¬ ные признаки почерка очень незначительны и малочисленны. С этим, разумеется, нельзя не согласиться. Но некоторый мате¬ риал для решения вопроса о месте возникновения источника почерк все же дает. Л. В. Черепнин, например, использовал по¬ черк для доказательства того, что сохранившиеся в составе мо¬ сковского великокняжеского архива второй четверти XV в. до¬ говорные грамоты галицких князей с великим князем москов¬ ским «представляют собой наследие архива I алицкого княжест¬ ва»2. На основе анализа почерка он пришел к выводу, что на¬ ходившиеся в Московском великокняжеском собрании докон- чания великого князя Василия II с Иваном Андреевичем Мо¬ жайским подписаны можайским дьяком и сохранялись в архи¬ ве этого удельного княжества3. Таким образом, изучение почер¬ ка помогло автору установить существование во второй четвер¬ ти XV в. феодальных архивов в Галиче, Можайске, Верее и других феодальных княжествах на Руси. Исследователи давно отметили сходство югославянского и русского уставного письма на ранних этапах его развития и рас¬ хождение его в дальнейшем. Так, ужевХПв. в югославянских памятниках, в отличие от русских, «а» и «р» писались с малой головкой, .<т>», «ц» и «щ» помещались вместе с хвостиками в пределах строчки, со имело высокую середину. В XIII в. в бол¬ гарской письменности исчезают знаки юсов иотованных, а в сербской —и знаки простых юсов. В последующие века разли¬ чия в графике становятся еще большими4. Они дают материал для установления югославянского или русского происхожде¬ ния многих текстов, писанных уставным письмом. С появлением в конце XIV в. на Руси полуустава становится заметным отличие в графике между западнорусским и восточ¬ норусским письмом. В этот же период, но еще в большей мере обнаруживаются отличия в текстах, написанных вязыо. Здесь можно выделить даже областные приметы: московские, новго¬ родские, псковские, поморские. Определенные территориальные различия можно заметить и в орнаменте. А иногда, как писал В. Н. Щепкин, даже «дерево переплетных досок указывает на известную территорию. Например, сосновые доски указывают 1 Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. 1. СПб., 1899, стр. СХС1П CXCIV. 2 л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. i, «стр. 95. < ^ 3Там же, стр. 97. 4 В. Н. Щепкин. Русская палеография, стр. 120—129. 11
на север России, в рукописях средней полосы предпочитаются^ дуб, береза, липа»1. Место возникновения источника помогают определить по¬ ставленные на нем печати и гербовые знаки. Они используются: не только в качестве прямого указателя принадлежности их той или иной феодальной земле или должностному лицу. Иногда они помогают в решении и более сложных задач. Рассматривая грамоты Великого Новгорода с великими князьями тверскими, Л. В. Черепнин заметил, что одни из них скреплены одновремен¬ но и новгородскими, и тверскими- печатями, другие — только одной из сторон. На этом основании автор заключил, что пер¬ вая группа грамот была рассмотрена и утверждена представи¬ телями обеих сторон. Что же касается другой группы, то они, по мнению Л. В. Черепнина, являются проектами договоров, подписанных стороной, которая их представляла, и составля¬ лись или в Новгороде или в Твери2. Национально-государственные и областные особенности имеют также актовые материалы и документы деловой перепи¬ ски. А. С. Лагшо-Данилевский отметил своеобразные черты нов¬ городских частных актов XII—XV вв., отличающие их от подоб¬ ных актов других земель того же времени. Он же указал на от¬ личия древнейших рязанских кабаЛ от позднейших московских и заметил, что среди служилых кабал XVI—XVII вв. «легко различить несколько местных типов — рязанский, новгородский и псковский, московский с несколькими разновидностями и т.п.». А. С. Лаппо-Данилевский и его ученик А. И. Андреев обратили внимание на характерные черты северных поморских актов3. Л. М. Марасинова выяснила особенности формуляра псковских актов. В псковских купчих грамотах в отличие от новгородских вместо «се купи» пишется «се куписе» или «се купиша», нигде не указывается стоимость купленной земли, не называются ли¬ ца, стоявшие «у печати»4. Своеобразны псковские духовные и данные грамоты5. В советской литературе показаны и некоторые другие возмож¬ ности использования формуляра актов и грамот для решения интересующего нас вопроса. До нас дошли два докончания Новгорода с Михаилом Ярое- 1 Н. Щепкин. Русская палеография, стр. 38, см. также 45—46, 52,. 71—72, 119—120. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1,. стр. 232. 3А. С. Лаппо-Данилевский. Очерк русской дипломатики ча¬ стных актов, стр. 127, 144, 175; его же. Служилые кабалы позднейшего' типа. В сб. статей, посвященных В. О. Ключевскому, стр. 721 и след.; А. И. А н д р е е в. Отступные грамоты (к истории крестьянского землевладе¬ ния на севере). В сборнике статей, посвященных А. С. Лаппо-Данилевскому^ стр. 131 и след. 4 Л. М. Марасинова. Новые псковские грамоты XIV—XV веков„ стр. 37. 5 Т а м же, стр. 37—40.
лавичем Тверским начала XIV в. Казалось бы, в них следует ви¬ деть два противня одного договора. Но Л. В. Черепнин обратил внимание на то, что, совпадая дословно, оба экземпляра исхо¬ дили только от одной новгородской стороны. Из этого ученый сделал вывод, что данные экземпляры представляют собой проект Новгорода и там были составлены, а экземпляры, под¬ готовленные в Твери, должны были находиться в Новгороде, но они, как и весь архив Новгородской республики, не сохрани¬ лись К Тщательно проанализировав формуляр другой договорной грамоты — докончания Новгорода с тверским великим князем Михаилом Александровичем от 70-х годов XVI в., Л. В. Череп¬ нин обнаружил нечеткость ее формуляра. Повторяя, как и гра¬ мота начала XIV в. великого Новгорода с князем тверским Михаилом Ярославичем (взятая за образец), условия, выдви¬ нутые от лица Новгорода, она возлагает на него и инициати¬ ву крестоцелования. Из этого автор делает вывод, что текст данного докончания редактировался в двух местах: и в Новго¬ роде, и в Твери1 2. При установлении места возникновения источника использу¬ ются также наблюдения над его языком и стилем. Особенно по¬ казательны в этом отношении диалектные особенности языка. * Употребление в Правде Ярослава чисто новгородских тер¬ минов, таких, как видок (в смысле свидетель), поручник (в значе¬ нии поручитель и заложник), мзда (вознаграждение, оплата), скот (деньги) и других, послужило М. Н. Тихомирову одним из аргументов в пользу признания новгородского происхождения этой части Краткой Правды3. Указав далее на наличие новгородских терминов в Правде Ярославичей, Уроке мостникам и Поконе вирном (огнищанин,, овен, веверица), а также на целый ряд других языковых при¬ знаков, в том числе на постоянную замену «ц» на «ч», «и» на «в», автор заключает, что «единственным выводом из этих на¬ блюдений» может быть «признание Краткой Правды новгород¬ ским памятником»4. Изучая «Моление» Даниила Заточника, С. П. Обнорский пришел к выводу, что язык, в частности лексика, не подтверж¬ дают мнения некоторых исследователей о южном происхожде¬ нии этого памятника. В то же время в нем очень сильны при¬ знаки севернорусской речи. На этом основании автор считает «бесспорным», что памятник возник на новгородской земле5. 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 231. 2 Там же, стр. 230—231. 3М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 49—61. 4 Т а м же, стр. 75. 5 С. П. Обнорский. Очерки по истории русского литературного язы- к*а старшего периода, стр. 129. 213:
Проанализировав диалектизмы, встречающиеся в Радзи- вилловском списке летописи, А. А. Шахматов пришел к выводу о создании его в Смоленске К Используя язык и стиль памятника для решения вопроса о месте его возникновения, следует учитывать, что в тексте iho- гут наслаиваться следы его переписчиков и редакторов. Изу¬ чая, например, «Слово о полку Игореве» по копии и изданию, сделанным с единственного знакомого, исследователям Мусин- пушкинского списка «Слова», А. С. Орлов обратил внимание на черты, типичные для псковского говора. Однако произведе¬ ние о походе Игоря, князя северского, против половцев, по мне¬ нию Орлова, в Пскове возникнуть не могло, а следовательно, имеющиеся в нем псковизмы характерны лишь для Мусин-пуш- кинского списка. Поэтому исследователь продолжил изучение языка и стиля данного произведения и пришел к выводу, что его язык по целому ряду признаков характерен для юго-западной Руси, а стиль близок к южной Галицкой летописи. Это послу¬ жило А. С. Орлову основанием говорить о юго-западном про¬ исхождении «Слова о полку Игореве»1 2. Бывает, однако, и так, что в источнике нет никаких свиде¬ тельств о месте его возникновения, но в других документах ■ они могут содержаться. Наконец, о месте возникновения источника можно судить по документам, отправленным в одно с ним время. ’Так, сохра¬ нилось 5 писем Петра I от 19 декабря 1708 г.3. На трех из них не указано, откуда они отосланы. На двух помечено «Из Ле- ;бедина». В предшествующие и последующие дни письма также отправлялись из Лебедина4. Из этого можно заключить, что три непомеченных письма были отправлены из этого же пункта. Выше были охарактеризованы способы определения места возникновения источника по косвенным данным. Однако од¬ ного какого-нибудь косвенного признака для решения задачи, как правило, бывает недостаточно. Даже детальное описание местности и конкретных фактов может свидетельствовать не только о хорошем знании всего этого аборигеном, но и о боль¬ шом внимании к ним со стороны жителя другой земли, сооб¬ щавшего о событиях по рассказам других лиц. Исследователя может ввести в заблуждение и материал, на котором писалась рукопись, привезенный, допустим, из другой местности, и по¬ черк, имеющий случайные признаки более раннего времени, и .язык документа, отражающий долгое проживание автора в различных местностях. 1 А. А. Шахматов. Заметка о месте возникновения Радзивилловского (Кенигсбергского) списка летописи. «Сб. статей в честь семидесятилетия Д. И. Анучина». М., 1913, стр. 69—74. 2 А. С. Орлов. Древняя русская литература XI—XVII веков. М.—Л„ Изд-во АН СССР, 1945, стр. 104, ПО. 3 ПиБ, т. VIII, вып. Ц стр. 358—360. 4 Т а м же, стр. 356—357, 362. 214
По этой причине необходимо сопоставлять все косвенные признаки и в тех случаях, когда выявляются противоречия, стремиться их устранить дальнейшим анализом. Только совпа¬ дение всех косвенных признаков может служить надежной опо¬ рой для установления места возникновения источника. §4. Установление имени автора или составителя [атрибуция] Знание автора или составителя источника не является не¬ пременным условием его использования в исторических иссле¬ дованиях. О характере содержащейся в источнике информации судят прежде по его содержанию, а не по автору. Изу¬ чая историю крестьянской войны начала XVII в., исследовате¬ ли в равной мере привлекают и анонимное «Иное сказание», и «Временник», написанный дьяком Иваном Тимофеевым. Для истории России последних десятилетий XVIII в. очень важным источником является подпольная литература, авторы которой в большинстве случаев остались неизвестными'. Далеко не всегда стремятся историки к установлению имен авторов мно¬ гочисленных законодательных актов и судебных решений,пра¬ вительственных распоряжений, документов текущего делопро¬ изводства, составителей писцовых и переписных книг и т. д.,. хотя широко используют их в своих трудах. Из сказанного, однако, не следует, что имя автора или со¬ ставителя источника вообще не имеет значения. Зная его, мож¬ но зачастую точнее установить место, время и обстоятельства возникновения документа, а также социальную среду, из кото¬ рой он вышел. Все это позволяет вернее понять роль источника в конкретных условиях общественно-политической борьбы то¬ го времени, к которому'он относится. Потребность в атрибуции изучаемых исторических источни¬ ков для различных их групп не одинако,ва. Особенно важна атрибуция повествовательных материалов. «Установление ав¬ торства подобных произведений,— пишет П. Н. Берков,— име¬ ет большое историко-литературное значение не только для ха¬ рактеристики самого писателя, но и для правильного соотно¬ шения анализируемого произведения с литературно-обществен¬ ной борьбой соответствующей эпохи. Оно помотает исследова¬ телю точнее определить место данного произведения в разви¬ тии национальной литературы, в раскрытии подлинной расста¬ новки борющихся идеологических сил»2. Знание авторов законодательных документов, актов, грамот 11 К. В. Сивков. Подпольная политическая литература в конце XVIII века. «Исторические записки», 1946, т. 19, стр. 65. 1 П. Берков. Об установлении авторства анонимных и псевдонимных произведений XVIII века. «Русская литература», 1958, № 2, стр. 180 181. 215-
и т. п. источников имеет меньшее значение, так как во многих случаях их готовили рядовые чиновники—исполнители воли пра¬ вительства или социальной группы, стоявшей у власти. К тому же очень часто в создании их принимали участие одновремен¬ но ряд лиц: члены комиссий, рядовые чиновники, начальники канцелярий, главы учреждений, высшие сановники. Но в та¬ ком случае важно установить лицо, которое путем редактиро¬ вания или устных указаний подчиненным определило главное направление документа, его идейно-политическое содержание. Это позволяет точнее раскрыть социальную и политическую на¬ правленность законодательства, часто прикрытую демагогиче¬ ской фразеологией, понять побуждения, руководившие состави¬ телями актов и грамот, которые нередко затушевывали истин¬ ные причины своих действий и т. д. Помимо того, атрибуция за¬ конов и делопроизводственных документов, даже неполная, как и атрибуция повествовательных источников, обогащает пред¬ ставления ученых об отдельных исторических деятелях, помо¬ гает глубже оценить общественно-политическую значимость документов, их влияние на современников и т. п. Специалисты в области текстологии считают атрибуцию од¬ ной из самых трудных задач этой научной дисциплины '. К это¬ му нужно добавить, что по сравнению с атрибуцией источников более позднего времени установление имени автора древнерус¬ ских документов имеет еще дополнительные сложности. Д. С. Ли¬ хачев подробно раскрыл трудности атрибуции памятников древнерусской литературы, «многие из которых,—по его сло¬ вам, представляют собой коллективные, многослойные про¬ изведения, компиляции или литературные обработки пред¬ шествующих произведений»1 2. Если в таком произведении и на¬ звано имя автора, то в нем нужно видеть лишь одного из его создателей. О том же могут свидетельствовать и следы авто¬ ра, отразившиеся в содержании, и его почерк, когда (в ред¬ ких случаях) сохранился автограф. Поэтому, подчеркивает Д. С. Лихачев, атрибуция древнерусского повествовательного ис¬ точника невозможна без тщательного изучения истории его тек¬ ста. «Исследователь древнерусской литературы, — пишет уче¬ ный,—решая вопрос об авторстве, вынужден не отделять его от вопросов строения произведения, истории его создания, опреде¬ ления времени его,возникновения в целом и в отдельных частях, от судьбы текста в последующее время, от вопроса о сохран¬ ности авторского текста и т. д. Определяя автора того или ино¬ го произведения, исследователь обязан точно оговаривать-—в чем выразилось это авторство, где и в каких частях оно прояви¬ лось полностью, а где частично и т. дПростая атрибуция про¬ 1 «Основы текстологии». Под ред. В. С. Нечаевой. М, Изд-во АН СССР 1962, стр. 189. 2 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 288. 316
изведения далеко недостаточна, — надо каждый раз определять не только автора, но и его авторскую работу»11. Подобные же трудности возникают при атрибуции некоторых памятников древнерусского законодательства, при выяснении имен составителей копийных книг и подборок актового ма¬ териала в канцеляриях великих и удельных князей, при уста¬ новлении авторов, составителей или редакторов многих дело¬ производственных документов правительственных канцелярий и т. д. В таких случаях работа ведется тоже на основе рас¬ крытия истории текста (методика ее рассматривалась в чет¬ вертой главе книги). Однако при этом, как уже отмечалось, необходимо учитывать все указания источников на имя авто¬ ра, во всяком случае как на одного из составителей докумен¬ та. Следует также помнить, что многие древнерусские источники дошли до нас в том виде, в каком впервые были созданы. Они не подвергались никаким переделкам и правкам, а их тексты не имеют истории в том смысле, в каком говорилось вы¬ ше. Следовательно, все указания на их составителей пря¬ мые и косвенные —дают непосредственный материал для ре¬ шения нашей задачи. К сожалению, в древнерусских документах таких указании имеется не очень много. Представители государственного ап¬ парата и местной администрации, участвовавшие в создании законодательных актов, судебных решений и документов ведом¬ ственной переписки, в соответствии с традицией, как правило, не писали их сами, а диктовали своим подчиненным или дава¬ ли общие указания по их составлению. К тому же в архивах почти до XVII в. сохранялось очень мало черновых материа¬ лов которые могли бы облегчить атрибуцию исторических источников. Но и при всех отмеченных выше трудностях атрибуция древ¬ нерусских источников как повествовательных, так и законода¬ тельных, актовых и делопроизводственных, особенно в последние годы ведется с большим успехом. Основные задачи атрибуции, как они представлялись до ре¬ волюции и в первый период развития советской исторической на¬ уки, были сформулированы Г. П. Сааром. «Определение автора письменного источника необходимо,—писал он, когда в источ¬ нике автор совершенно не указан (анонимный источник), когда в источнике указана вымышленная фамилия или имя автора (псевдоним), когда кто-нибудь выдает чужое произведение за свое (плагиат) и когда автор источника подписывает источник именем другого лица или умышленно приписывает его другому лицу (подлог)»* 2. По существу так же понимают задачи атрибуции авторы вы- шедшего в 1962 г. коллективного труда «Основы текстологии». » Д. с. Лихачев. Текстология, стр. 289. 2 Г. п. С а а р. Источники и методы исторического исследования, стр. гм. 217
К задачам, намеченным Г. П. Сааром, они добавили лишь не¬ обходимость атрибуции произведений, имеющих- подлинную под¬ пись, если она вызывает сомнение1. Но для того, чтобы устано¬ вить, вызывают ли сомнение подпись или какое-либо другое указание на автора, необходимо произвести исследование. По¬ этому нам представляется, что задача атрибуции—установить имя автора или составителя источника во всех случаях незави¬ симо от того, вызывает оно сомнение или нет. Во всяком случае принимая названное!В источнике имя того или иного автора за подлинное, исследователь должен быть твердо уверенным в до¬ стоверности и точности сделанного им заключения. Наиболее точно имя автора устанавливается на основе пря¬ мых свидетельств в источниках. К числу их относятся: подпись обозначение имени автора в заголовке или в конце документа; прямые свидетельства автора, выраженные в тексте, о его уча¬ стии в создании данного источника. Однако все эти указания необходимо тщательно проверять. Прежде всего следует выяснить, не является ли названное имя вымышленным. Долгое время, например, ученые сомневались в принадлежности самому Пересветову произведений, подписан¬ ных его именем. Об этом крупном публицисте 40-х годов XVI в. в источниках было очень мало сведений. В то же время про¬ грамма, выраженная в его сочинениях, с такой точностью была осуществлена в реформах 50-х годов XVI в., что многие дворян¬ ские и буржуазные исследователи считали это имя псевдонимом какого-нибудь значительного политического деятеля второй по¬ ловины XVI в. или даже самого Ивана Грозного, помечавшего свои произведения задним числом 2 Путем тщательного изучения всех произведений Пересветова и всех сведении о нем, разбросанных в разных источниках, со¬ ветским исследователем А. А. Зиминым было с достоверностью установлено, что для таких домыслов нет никаких оснований. Пересветов был крупнейшим публицистом середины XVI в, идеологом дворянства 3. Иногда в начале, середине и конце источника в качестве его авторов называются разные лица или в одних списках произве¬ дения указан один автор, а в других — иной. Так, в вводной ча¬ сти Хлебниковского списка Повести временных лет ее автором назван Нестор. Но в нем же, а также в других списках под 1110 г. говорится, что «книгы си» написал Сильвестр4. Чтобы установить имя подлинного автора или роль каждого из них в 1 «Основы текстологии», стр. 189'—190. 2 И. И. Полосин. О челобитных Пересветова. Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, т. XXXV, вып.'П, каф. истории СССР. М., 1946, стр. 25—55. ^р. также.- С. Вилинский. Новые труды по изучению деятельности Ива¬ на Пересветова. ЖМНП, 1908, сент., стр. 185—192. А А. 3 и м и н. И. С. Пересветов и его современники, стр. 251—259. «Повесть временных лет», ч. 1, 1950, стр. 188; ч. II, стр. 182.
создании этого или других подобных источников, необходимо^ восстановление всей истории создания памятника. О методике этой работы выше уже говорилось (см. главу IV). В той же Повести временных лет в качестве автора названо имя некоего Василия. Однако легко установить, что ему принад¬ лежит только один, очень подробный рассказ об ослеплении те- ребовльского князя Василька Ростиславича, помещенный под 1097 г., где Василий неоднократно говорит о себе в первом лице и. в частности, называет свое имя1 2 *. Из текста Повести времен¬ ных лет не видно, чтобы Василий имел какое-либо отношение к известиям этого источника, помещенным под другими годами Бывает и так, что в источнике названо имя автора, как соз¬ дателя кажой-то части источника, но это не исключает его уча- стия в написании и редактировании других частей. Так, в «До¬ мострое» назван Сильвестр как автор послания к сыну Анфиму. Таковым его и сейчас признает М. А. Соколова . Однако А С Орлов считает, что Сильвестр одновременно отредактиро¬ вал и остальной текст4, а А. И. Соболевский и Н. К. Гудзии признают его автором всего памятника, написанного после 1547 г.5. Автором произведения может быть назван один человек, а фактически в его создании принимали участие и другие лица. Так в 1915 г. военно-морским историком В. Ильинским были опубликованы «Записки флота капитан-лейтенанта Егора Ме- таксы». Историки признали их мемуарами участника средизем¬ номорской кампании русского флота 1798—1799 гг. А между тем, как показал Н. И. Казаков, Е. Метаксу нельзя считать единственным автором этих «Записок». Метакса, пишет Н. И. Ка¬ заков свои материалы и беглые наброски отдал в полное рас¬ поряжение А. Булгакову. «А тот не только отделал их стилисти¬ чески, но... обогатил широким кругом новых архивных источни¬ ков При этом на содержание «Записок» Метаксы не мотли не повлиять и свойственные Булгакову «Живость соображения» и склонность к увлекательным «вымыслам»6. Все это существенно меняет наш взгляд на автора и на характер этого источника. Если имеется возможность, следует выяснять степень участия в составлении делопроизводственных документов лиц, которые их подписывали. 1 «Повесть временных лег», ч. I, стр. 175—176. 2А. А. Шахматов. Повесть временных лет и ее источники. ТОДРЛ, з’м ^А. Соколова. Очерки по языку деловых памятников XVI века Изд-во Ленинградского ун-та, 1967, стр. 189. 4 а. С. Орлов. Древняя русская литература XI—XVII веков, СТ*5 5 А И Соболевский. Поп Сильвестр и Домострой. «Изв. по русск яз. и словесн. АН СССР», т. И, кн. 1, 1929, стр. 187—202; Н. К. Гудзий. История древней русской литературы, стр. 342. . „я г, н И Казаков. О происхождении и характере «Записок флота ка пиган-лейтенанта Егора Метаксы». «Археографический ежегодник за 1962 г.». М„ 1963, стр. 312—322. 2(9
После сражения при деревне Лесной 28 сентября 1708 г. было напечатано правительственное «Объявление об этой крупной победе русских войск над шведской армией. Кто был составителем этого документа? Прямо ответить на вопрос нельзя, так как его подлинник не сохранился. Однако до нас до¬ шел предварительный проект «Объявления», написанный рукой канцеляриста, но имеющий собственноручные правки Петра. Кро¬ ме того, найдены чертеж расположения войска в сражении при Лесной, составленный самим Петром, вошедший почти целиком в «Объявление»; незаполненный образец схемы текстовой части «Объявления», вычерченный Петром I, и на отдельном листе текст, составивший центральную часть «Объявления», написан¬ ный тоже рукою Петра '. Все это дало основание признать Пет¬ ра I единственным автором данного документа1 2. Зная об активной роли Петра в составлении многих законов, указов и прочих правительственных документов, некоторые иссле¬ дователи, как отметила С. А. Фейгина, некритически апрогари- ировали ему даже те из них, в составлении которых он не участ¬ вовал, а подписывал как верховный правитель3. Нельзя считать и Екатерину II автором многочисленных ука¬ зов ее царствования и подписанных ею. Так, 15 февраля 1775 г. она подписала указ о создании на Дону Войскового граждан¬ ского правительства и о других важных преобразованиях, на¬ правленных на ликвидацию автономного положения войска Дон¬ ского. Текст этого указа был езят из представленного Екате¬ рине II доклада Г. А. Потемкина о реформах в войске Донском, поданного 14'февраля того же года. Но и Потемкин не был единственным автбром этого документа. Его долго готовили в канцеляриях войска Донского и Военной коллегии. Только по¬ сле тщательного изучения всех материалов удается установить HivieHa лиц, принявших участие в составлении данного указа 4. Некритическое признание автором делопроизводственного документа того лица, которое его подписало, зачастую приводит к очень грубым ошибкам, на исправление которых часто уходят многие десятки, а иногда и сотни лет. Так, в 1754 г. в Сенат от имени И. И. Шувалова поступило «доношение» об основании Московского университета, к которому был приложен общий план его структуры и штата. В 175Б г. представление И. И. Шу¬ валова было утверждено. С тех пор за ним закрепилась слава создателя Московского университета. Это мнение долго поддер¬ живалось в (Историографии. А между тем, как доказали советские исследователи, «Про¬ ект» об основании университета и другие с этим связанные до¬ 1 ПиБ, т. VIII, вып. 1, № 2723—2726, 2731—2732. 2 Т а м же, выл. 2, стр. 833—835. 3 С. А. Фейгина. Рецензия на т. XI, вып. 1. ПиБ, «Изв. АН СССР. Серия истории и философии», 1952, т. IX, № 3, стр. 306—307. 4 А. П. П рои штейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 238—241. 220
кументы были составлены М. В. Ломоносовым, который пере¬ дал их И. И. Шувалову как фавориту Елизаветы и «покровите¬ лю просвещения» для представления императрице. Правда, Шу¬ валов внес в проект кое-какие поправки, против которых, кста¬ ти говоря, страстно боролись Ломоносов и другие передовые русские ученые. Но испорченный Шуваловым документ все же остается ломоносовским, и этот великий русский ученый по пра¬ ву должен считаться подлинным основателем университета и составителем всех документов, на основе которых университет был создан '. Необходимость атрибуции источника возникает и в тех слу¬ чаях, когда автор назван, но скрывается под криптонимом или псевдонимом, Криптограмму (тайнопись) для обозначения своего имени использовали авторы литературных произведений в средние века и на Западе, и в России, так как открытое объявление имени считалось нескромным и даже греховным. Но именно потому, что писатели таким путем находили способ сохранять свое имя для потомства, криптонимы, по словам Д. С. Лихачева, являют¬ ся одним «из самых достоверных свидетельств о принадлежности •сочинения тому или иному автору»* 2. К настоящему времени все известные русские криптонимы расшифрованы. Эта работа основана на тщательном изучении нашими палеографами способов тайного письма. Важнейшие из них — замена кириллицы буквами другого алфавита (глаголи¬ цей, греческой, латинской азбукой); употребление вместо букв условных знаков; применение литореи или «тарабарской грамо¬ ты», где все согласные (а иногда и гласные) делились на два ряда, в каждом из которых буквы попарно взаимно заменяли друг друга; использование пермской азбуки; сокращенное изо¬ бражение букв; написание букв в каждой фразе в обратном по¬ рядке; и, наконец, получившая постепенно наибольшее распро¬ странение так называемая счетная система, при которой вместо букв ставились соответствующие им в древнерусском языке цифры 3. Чтобы правильно прочесть криптоним, необходимо уяснить, по какой системе он составлен, а затем произвести соответству¬ ющую замену знаков. В одном сборнике Кирилло-Белозерского монастыря XV в. читаем: «Аще хочеши уведати имя писавшаго книгу сию, и то ти написую: десятерица сугубая и пятерица ! М. Т. Белявский. Ломоносов и основание Московского универси¬ тета. Изд-во Московского ун-та, 1955, стр. 101—ПО. См. также: Н. А. Пен- чко. Основание Московского университета. Изд-во Московского ун-та, 1953, гл. II—IV. 2 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 305. ЭА. И. Соболевский. Славяно-русская палеография, изд. 2. СПб., 1908, стр. 148; Е. Ф. Карский. Славянская кирилловская палеография. Л„ 1928, стр. 249—258; Л. В. Черепнин. Русская палеография, стр. 262— 266, 389—392; В. Н. Щепкин. Русская палеография. М., «Наука», 1967, стр 144—149. 221
четвертицею; и един; десятерица дващи; и един- десятьа четыпе “Г" “СТе"а " ДеШ"Ф»етга °"« следу- Таблица 5- Криптограмма Ее цифровое значение Буква Десятерица сугубая и пятери- ца — четвертицею и един десятерица дващи и един десятьа четыре сугубо и четырежди по пяти дващи два с единем единица с четвертицею сугубо 10X2 + 5X4 = = 20 + 20 = 40 1 10X2 = 20 1 10X4X2 + 4X5 = = 80 + 20 = 100 2X2+1=5 1Х4Х2 =8 М а к а Р е го ™ SГрек. бУКВЫ “ РЯД- “Ы лр0,1ем ивя «"««вше- В ответ на укрепление в России абсолютизма литеоатипныо 3SIm«T"СЬ ““ б0Л“ ^™е™ой“оргг ческой борьбы. А так как самодержавие активно расправлялось мосГсГъПГТоИЧеСКИМ^РОТИВНИКаМИ-ТО возникала необходи- R . кРь,вать от властей имена авторов «вредных» сочинений ,втя условиях криптограмма, дешифровка которой не ппел’ ™ЛЭ °С0бых затРУДнений, становилась уже недостаточной не^ моглаеебГВИЛаСЬ Га“я 3аШнФРовка имени автора которая- то же впема пг°ГТ0И правительственными чиновниками и в Так возникли лсеТвдоанимь1.ЯСН°И ДЛЯ ЛИЦ °!ПРеделенното круга. ХУпГвТи книгоиздатель и публицист последней трети псевдонимам Мот? пКОВ МН0ГИе Св0и произведения подписывал псевдонимом №№. Представители власти не могли знать имя то¬ го, кто скрывался за этим псевдонимом. Посвященным же ли ясно ачто0НовикДРУЗЬЯМ И единомышленникам, напротив, было имрнЛ ж ОВ ™6НН0 так писал начальные буквы своего имени и фамилии. Поскольку эти же инициалы были одной из 1222 1 Л. В. Черепнин. Русская палеография, стр. 392.
издательских марок Новикова-издателя, им нетрудно было до- Г“р=".ЙГ= Л 769—1770 гг.) И «Собеседник любителей русского слова» (17оо 1784) российская императрица и ее приближенные m сГл^^ьипоРд псевдонимами Тихон Добросоветов Любрслов, Петр Угадаев Патрикей Правдомыслов, Герасим Курилов Га лам Какореков! Агафья Хрипухина, Рыжии Фролка идр • Спеди псевдонимов XVIII в., помимо вымышленного имени и Фамилии встречаются сокращения собственного имени и фами¬ лия также обозначение имени, отчества и фамилии начальны- Ги буквами'звездДками, точками и другими зование шуточных или символических имен, вроде Правдом Поавдолюбов Добросоветов и др.; подписи, указывающие на национальную или территориальную (житель реки Ра); указания на себя как на автора друго навливает принадлежность Н. И.; Новикову одной из статей, и с дорогой ему национальной (русской традицией. Согласно это тполиции как об этом писал сам Новиков, в день именин под¬ данные некогда приносили своему государю подарок имевв ....пноог Поднесение именинного пирога было внешним з ком свободно ^патриархальных отношений между «питателем», земледельцем, производившим «хлеб'^еГтоуТ'Екатер^- м властью призванною защищать и оберегать его труд. - Р на не была таким монархом, как не было в крепостническо России этих, желанных Аля Новикова, отношений. Вот ому on в опой день именин ”Р„ °а?ьюД рипе «именинный пирог» — резкую сатирическую CTaTB“>V(n Все раскрытые нашими учеными русские псевдонимы ХУШ в. собраны АРйзданном И. Ф. Масановым «Словаре псевдонимов . г. П. Мак о г о н е и к о Об авторстве Новикова. В кн.: Н. И. Новиков. Изб£- СиТРю.( И°' М а с а н о в ы. К истории русского литературного псевдо¬ нима «Советская библиография», 1934, № 2, стр М 3- „ н * и нови. 8 г. П. Макогон емко. Об авторстве Новикова. В кв.. Н. И. нови ков. Избр. соч., стр. 680. 223
Чепез много лет Грозный использовал это событие, чтобы обви¬ нить в измене некоторых попавших в опалу и казненных им вое¬ вод и- взамен приведенных слов сделал следующую приписку^ «Тогда же быша тамо воеводы князь Петр Щенятев, да кн^ Константин Шкурлятев, да князь Михаил... Воротынский и ра- ^Грешася о „есУтРах я того рада яе пойдоша помогать том мес- том и того ради татарове попленивше многих людей, отъидо ша» А между тем, как свидетельствуют другие источники на¬ званные бояре не имели никакого отношения к этим событиям. По очень Жому наблюдению Д. Н. Алыпица, о приписке на¬ званных выше обвинений задним числом свидетельствует и тот факт “то все перечисленные бояре продолжали жить, находи- 5ись на свободе и пользовались авторитетом уже после того как якобы стали известны их преступления. А это во времен ГРХ^е ДЛННГьш°ицНсличил приписки к летописи с извест¬ ными сочинениями Ивана IV и установил прямое родство этих Текстов 'На™ он учел и то обстоятельство, что при жизни папя особенно в 60-х годах XVI в., никто из подданных не мог себе ’позволить писать в официальной летописи то, что нахо^ в приписках, например, о фактическом отстранении царя от вла¬ сти попом Сильвестром и т. п. за ГржаГ =РГь 7п7—Грозному Ленинграде подлинное предсмертное п Р чт0 и по-Белозерский монастырь, написанное тем же почерком, что и анализируемые нами приписки2. Это еще раз убеждает в пл | —сУти атрибуции источников на основе анализа их содер Жа Внимательно исследуя содержание Повести временных лег, А А Шахматов заметил, что с1 определенного времен стали появляться точные датировки событии с указанием года, месяца и чиГла Они относились к определенным местам, з* mfif-1063 гг к Киеву, 1064-1066 гг. к Тмутаракани, 1067 1 Полоцку и 1068-1073 гг. снова к Киеву. По другим источника было известно, что один из крупных деятелей той эпохи ТЫЙ2Тд ДНЛАлАХшицМИсточшки и характер редакционной работы Ивм Грозного над историей своего царствования Тр. Гос. публ.б-ки и . . . 4 тыкова-Щедрина, т. I (IV). Л., 1957, стр. 145-146. 226
iiriin-Печерского монастыря Никон Великий точно таким же -Т и м переезжал с места на место. Это дало Задание тД , ! атову признать Никона автором записей за 1061- Изучая хранящиеся в ЦГАДА «Записки о регентстве Елены кои и боярском правлении 1533—1547гг.Р М Н Тихомш 1 >бРатил внимание, во-первых, на хорошую осведомленность " И1,1,а 1,0 внутренней и внешней политической обстановке в ' а’ во-вторых, на более подробное,'чем в других^источни u ’ ,>,,исание участия в некоторых делах дьяка Постника Губи I'' нысказал вполне вероятное предположение чтопоследний и был автором этих записок2. последний При атрибуции источников на основе содержания особое и!!!' гv!ает СнапримеоРАЩИ 3 ВДеЙНую направленность. Так ’ апРимеР, А. И. Клибанов при апроприации произве ; и под названием «Беседы» об основных моментах жизни . 1'1, ,,аиДенного в рукописном сборнике 60-х годов XVI в т нппш его с сочинениями авторов той эпохи, А И Клибанов 1 "НН'НЛ, что в нем говорится именно о тех вопросах веооуче- "" I рнста, которым посвящены основные сочинения Ермолая Г ' 'ма, и трактуются они в том же самом духе. На Этом осно- 2ВТ°Р считает возможным признать Ермолая Еразма со- чиим гелем и данного произведения3. я призма со Подобным же образом решает вопрос об атрибуции «Скача ' Лираамия Палицына» О. А. Державина. Хотяавторэтого ши!'“ }чКтп3ПяВ заголовке> но Державина выразила сомне- м, что Палицыным написан весь документ. Как видно " 1 ()Главления, «Сказание» состоит из трех частей. Пер- н '\vl^ZTxvTlЯ“ЛЯетСЯ кРатким очерком событий кон- avi начала AVII в., вторая — основная часть (гл 7—691 I1" гк;"1,1вает об осаде Троице-Сергиева монастыря, а в третьей ■ ^ гов°рится о разорении и освобождении Москвы. (•иное содержание двух последних частей резко отличает- ' РВОи части с е& суровым обличением «грехов» русского ; ПРИВеЛИ Страну к <<СМуте>>- На это,ЛсГва- , , аптпппГГ3 ЛРИШЛа К ВЫВОДУ’ ЧТ0 А- ПалиДЫна можно I dli гором только последних двух частей «Сказания» Что ■ no Ис"хГяИиаСТИ' ТО°На М°ГЛа бЫТЬ НаПИСЭНа только иным м Исходя из анализа содержания этой части, исследова- 1 1111 ает’ что таковым мог быть архимандрит Троице-Сеоги- давший * ^ионисий-выходец из посадских слоев, хоро- ||,двшии 0 положении крестьян и холопов. Впрочем, 423-4413 Т ° В' Разыскания 0 ДРевнейших русских летописных Записки о регентстве Елены Глинской и бояр- J .111Л1 НИИ ШЗ— 1547 гг. «Исторические записки», т. 46. М. 1954 ctd 281 ' V I M Л Л1И960а сг°рВ179б°РНИК С0ЧИНенИЙ ЕРмолая Еразма. 'ТОДРЛ,' 227
О. А. Державина не отрицает возможности редактирования А. Палицыным этой части при включении ее в «Сказание» ’. При атрибуции на основе анализа идейного содержания нельзя ограничиться установлением сходства во взглядах на отдельные вопросы. В этих случаях необходимо сравнивать всю систему идей, выраженных в атрибутируемом источнике, с системой взглядов предполагаемого автора. В противном слу¬ чае могут быть допущены серьезные просчеты. Еще в двадцатых годах ученые пытались установить автор¬ ство помещенного, в листе 5 «Живописца» за 1772 г. аноним¬ ного «Отрывка из! путешествия в*** И*** Т***». Одним из таких исследователей был В. П. Семенников. Выдвинув гипо¬ тезу о принадлежности этого произведения А. Н. Радищеву, он обосновывал ее следующим образом. «Отрывок...», как и знаменитая книга Радищева, написан в форме путешествия, в обоих произведениях выражен сильный протест против кре¬ постного строя, в них говорится о помещике, заставляющем крестьян работать в воскресенье, имеются одинаковые выраже¬ ния и т. п.1 2. Анализируя приведенные аргументы, Г. П. Макогоненко вер¬ но заметил, что в данном случае была применена «методоло¬ гия формалистических доказательств, уловление похожих слов, мотивов, сюжетов», которая здесь, как обычно в таких случа¬ ях, «базируется на имманентном изучении данного произведе¬ ния, на отрыве его от действительности, на изучении вне кон¬ текста окружающих его в журнале произведений»3. В противовес этому Г. П. Макогоненко сравнил идейное со¬ держание «Отрывка» с «Путешествием из Петербурга в Моск¬ ву», с одной стороны, а, с другой — с произведениями другого писателя XVIII в.— Н. И. Новикова, помещенными в «Живо¬ писце». Это позволило ему увидеть органическую идейную связь «Отрывка» со всем творчеством Н. И. Новикова. Их объеди¬ няли не отдельные черты сходства, а «единство моральной кон¬ цепции, положенной в основание произведений, обличающих рабство и жестокосердие помещиков, «пропаганда идеи равен¬ ства всех людей» и т. п. В то же время идейное содержание «Отрывка» и других произведений Новикова, основывающееся на возможности урегулирования отношений между помещика¬ ми и крестьянами на началах патриархальных, как показыва¬ ет Г. П. Макогоненко, резко отличается от идейного содержа¬ ния «Путешествия из Петербурга в Москву» с его призывом к 1 О. А. Державина. Сказание Авраамия Палицына и его автор. В кн.: «Сказание Авраамия ’Палицына». М., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 29—43. _ _ 2 В. П. Семенников. К истории создания «Путешествия из Петер¬ бурга в Москву». В кн.: «Радищев». М.—Л., 1923, стр. 319—364. s Г П. Макогоненко. Николай Новиков и русское просвещение XVIII века. М,—Л., 1951, стр. 249. 228
крестьянской революции1. Такие аргументы дают прочное обоснование атрибуции данного источника. Насколько малоэффективна атрибуция на основе установ¬ ления тождества отдельных высказываний неизвестного авто¬ ра. с мыслями, выраженными в сочинениях другого писателя, свидетельствует и такой пример. В 18-м листе «Живописца» за 1773 г. было опубликовано письмо из Ярославля, подписанное Любомудровым. Заметив сходство некоторых мыслей этог.о письма с мысля¬ ми Радищева, 3. И. Чучмарев назвал его автором данного до¬ кумента. Однако издатели Полного собрания сочинений Ради¬ щева не согласились с этой атрибуцией. Они обратили внима¬ ние на другие мысли, выраженные в письме, и на основе их признали его автором Екатерину II2. Такого резкого расхож¬ дения во взглядах не было бы, если бы все исследователи при атрибуции на основе содержания руководствовались правиль¬ ной методикой, т. е. изучали всю систему взглядов, выражен¬ ных и в атрибутируемом источнике, и в сочинениях предпола¬ гаемого автора. Установление имени автора источника на основе изучения его идейного содержания должно быть дополнено атрибуцией на основе данных языка, стиля и других особенностей худо¬ жественной формы. На это обращал внимание еще А. С. Лаппо- Данилевский. Однако разработанный им метод строился глав¬ ным образом на субъективных оценках3. Наоборот, в трудах советских ученых, особенно В. В. Вино¬ градова, была разработана система выявления языковых и сти¬ листических особенностей произведений каждого автора как ху¬ дожественного произведения, так и других видов исторических источников, основанная на теории определения общелитера¬ турных и индивидуальных стилей вообще. Это дало основание В. В. Виноградову прийти к выводу, что «ссылка на совпаде¬ ние идей, выраженных в анонимном или псевдонимном сочине¬ нии, с мировоззрением, со взглядами того или иного автора мо¬ жет быть доказательной лишь в том случае, если будет убе¬ дительно показана общность стилистических принципов вопло¬ щения идей»4. Согласно системе В. В. Виноградова решающими показате¬ лями общности стиля должны быть признаки лексические и фразеологические, а затем грамматические признаки. При этом автор подчеркивал необходимость учитывать опасность «при- ' 1. П Макогоненко. Николай Новиков и русское просвещение XVIII века, стр. 240—249. 2 Н. И. Прохоров. Текстология, стр. 115—116. ‘Л. С Ааппо-Данилевский. Методология истории, ч. И, . ip 560—561. 1 IV В' Виноградов. Лингвистические основы научной критики тек- '1.1 «Вопросы языкознания», 1958, № 3, стр. 10. 229
нять социально-групповое или жанровое за индивидуальное» Ведь соответствующий «набор» слов,— пишет он,—может быть типичным не только для индивидуального стиля отдель¬ ного писателя, но и для целой группы представителей того или иного жанра в литературе того времени1 2. Особенно большие трудности представляет атрибуция по языку и стилю произведений древнерусской письменности, ав¬ торы которой, по выражению Д. С. Лихачева, еще не стреми¬ лись «к самовыражению стиля»3. Но уже с XVI в. начинает ут¬ верждаться представление об индивидуальном стиле. Именно он, по словам исследователей, оказался единственным надеж¬ ным критерием, позволившим выделить подлинные сочинения Ивана Грозного из числа документов, подписанных его име¬ нем4. Едва ли, возможно, смешать с чьей бы то ни было лите¬ ратурную манеру протопопа Аввакума5. Еще большие результаты дает атрибуция по стилю источ¬ ников XVIII в. Например, в VI части «Московского журнала», вышедшего в свет в 1792 г., было опубликовано без подписи сочинение «Разные отрывки, (Из записок одного молодого рос¬ сиянина)». По словам В. В. Виноградова, оно представляло собой «затаенную исповедь передового интеллигента той эпо¬ хи» б. В поисках имени автора этого сочинения В. В. Виноградов тщательно изучил его стиль и пришел к выводу, что «литера¬ турный жанр фрагментов или отрывков типичен для раннего творчества Карамзина»7. Так было апроприировано Карамзину сочинение, очень важное для понимания его мировоззрения в целом, ибо оно, по словам В. В. Виноградова, «представляет собою как бы квинтэссенцию исканий и убеждений Карамзина в то время»8. До нас дошло написанное на английском языке донесение из России о восстании Болотникова. Официальный характер до¬ кумента и его сугубо информационный стиль дали основание И, И. Смирнову предположить, , что автором его мог быть по¬ стоянный дипломатический агент Англии в Москве — Джон 1 Подобную ошибку допустил В. П. Семенников при проведении сравни¬ тельного анализа «Отрывка» из «Живописца» и книги А. Н. Радищева «Пу¬ тешествие из1 Петербурга в Москву». 5 В. В. Виноградов. Лингвистические основы научной критики текста. 3 Д. С. Лихачев. Поэтика древнерусской литературы. М.—Л., «Нау¬ ка», 1967, стр. 17. 4 «Послания Ивану Грозного». М.—Л, Изд-во АН СССР, 1951, стр. 521. 5 В. Е. Гусев. Протопоп Аввакум Петров — выдающийся русский пи¬ сатель XVII века. В кн.: «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения». М, Изд-во АН СССР, 1960, стр. 23—31. 6 В. В. Виноградов. Проблема авторства и теория стилей. М-, ГИХЛ, 1961. стр. 264'. ) 7 Т а м же, стр. 267. 9 Т а м же, стр. 264. 230
Мерик. Исследователь окончательно убедился в справедливо¬ сти своего предположения после ,того, как установил большое сходство языка этого документа с языком других донесений Джона Мерика ’. Проанализировав язык Хронографа по сохранившимся тек¬ стам, А. А. Шахматов установил принадлежность находящихся там русских известий сербу, .работавшему в России, каковым, по всей вероятности, мог быть только Пахомий Сербин1 2. В тех случаях, когда сохранилась подлинная рукопись, це¬ ликом написанная рукою автора или имеющая следы его соб¬ ственных поправок и дополнений, ее принадлежность како¬ му-либо лицу проверяется или устанавливается также и по почерку. В Эрмитажном собрании Государственной Публичной биб¬ лиотеки в г. Ленинграде под № 237 хранится «Служебная чер¬ тежная книга». В заголовке ее указано, что она составлена из¬ вестным картографом Сибири второй половины XVII в. Семе¬ ном Ремезовым и его сыновьями. Чертежи, помещенные в кни¬ ге, и надписи к ним сделаны тремя разными поче>рками. А. И. Андреев установил, что они принадлежали самому Се¬ мену Ремезову и его старшим сыновьям — Леонтию и Семену3. Так палеографические данные позволяют проверить точность указания на составителей документа, содержащегося в его за¬ головке. Апроприируя источник по почерку, необходимо проявлять большую осторожность. Документ мог быть переписан другим лицом с несохранившегося черновика или написан им под дик¬ товку. В этих случаях почерк для установления автора ничего дать не может. Бывает также, что черновики сохранились, но написаны несколькими почерками. Тогда, опираясь на содер¬ жание и историю текста, следует понять, что принадлежит ав¬ тору, что канцеляристу-переписчику. Среди бумаг А. Л. Ордина-Нащекина, отложившихся в Посольском приказе и относящихся к 1666—1667 гг., имеется документ, озаглавленный «Извещение истинное с началу вой¬ ны о Киеве с Украиной и царства Московского с королевством Польским миру быти крепко». Автор его не назван. Но при изучении всех четырех сохранившихся списков Т. Н. Кипреева установила, что основной текст писался в них одним почерком, а всё поправки и дополнения делались другим. Поскольку пер¬ вым почерком механически переносились из одного списка в другой все исправления, сделанные вторым почерком, и по¬ скольку эти исправления и дополнения были существенны, 1 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 540. 2 А. А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XIV— XVI вв. Л., 1938, стр. 133—145. 3 А. И. Андреев. Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1, изд. 2. М,—Л., 1960, стр. 135—137. 231
Т. Н. Кипреева пришла к выводу, что подлинным автором следует считать того, кто брал переписываемый канцеляристом текст и систематически от списка к списку вносил в него ис¬ правления. Как установила Т. Н. Кипреева,. этот почерк при¬ надлежал Ордину-Нащекину. Его, по мнению исследователя, и следует считать автором документа’. Все указанные выше косвенные признаки—содержание, язык, стиль и почерк —не всегда дают возможность установить имя автора анонимного или псевдонимного источника. Но в та¬ ких случаях их следует попользовать для выяснения среды, к которой принадлежит автор, его классовой и партийной при¬ надлежности, иногда — места и времени создания источника, условии,и которых он мог возникнуть. Бывает, что из источника вообще нельзя извлечь ни пря¬ мых, ни косвенных указаний на имя его автора или на принад¬ лежность его к определенной среде. Однако они могут содер¬ жаться в других документах в виде упоминаний в летописях или иных литературных памятниках, в текстах различных ак¬ тов и грамот, на^скрепах канцелярских чиновников, в состав¬ ленных каким-либо лицом оглавлениях к сборнику, в надписях на рукописях и книгах и т. п. Все эти данные тоже следует при¬ влекать при атрибуции исторических источников. Из Хлебниковского списка Повести временных лет известно имя одного из ее авторов — монаха Печерского монастыря Не¬ стора. Но такое имя было очень распространенно в древней Руси. Несколько Несторов могло быть и в Печерском монасты¬ ре. Кого из них следует иметь в данном случае в виду? Ответ на этот вопрос можно найти, если обратиться к другому источ¬ нику— Киево-Печерскому Патерику, где говорится об” опре¬ деленном монахе этого монастыря Несторе, «иже написа Ле- тописець»* 2. Так на основе другого источника подтверждается и уточняется сообщение заголовка Повести временных лет об авторе одной из редакций этого памятника3. В Типографской летописи имеется указание, правда не очень четкое, на составителя Судебника 1497 г.— Владимира Гусева 4. На «Книге Большому Чертежу» (1627) не названо имя ее составителя. Но в «Описании документов и бумаг, хранящих¬ ся в Московском архиве Министерства юстиции» указаны две челобитные 1627 г. подьячего Разрядного приказа Афанасия Мезенцева с просьбой об уплате ему жалованья за работу по Т. Н. Кипреева. Неизвестная записка. А. Л. Ордина-Нащекина. «Проблемы источниковедения», т. IX. М., Изд-во АН СССР, 1961 сто 196— 198, 203, 216. 1 ' ч Абрамович. Киево-Печерський патерик. КиТв, 1930, стор. 126, 131. А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», т. 1, стр. XIX поим 1 4 ПСРЛ, т. XXIV, стр. 213. F 232
vr составлению. Так было установлено имя одного из создате¬ ли лого цепного источника ’. Осенью 1762 г. среди крестьян Казанской губернии ходил по рукам поддельный манифест от 7 июля 1762 г. о восшествии пп престол Екатерины II. Имя его сочинителя в документе, p.i (умеется, не указано. Но оно названо в подлинном прави- п льсгвенном манифесте от 14 ноября 1762 г. «О разгласитель- пом в Казанской губернии о заводских и прочих крестьянах фальшиво сочиненном манифесте». Таковым был дьячок села Красная горка Казанского уезда Кузьмин1 2. В 1764 г. в России распространялось сатирическое произ¬ ведение— «Каталог книг», якобы написанных деятелями Ека- герининской эпохи. Автор его не указан, но поскольку к начав¬ шемуся в связи с появлением этого сочинения следствию был привлечен известный сатирик XVIII в. Федор Эмин и наказан «на его продерзость в составлении некоторого пасквильного со¬ чинения», К. В. Сивков заключил, что именно Ф. Эмин был его автором 3. Следует, однако, иметь в виду, что содержащиеся в одном источнике ссылки на автора другого документа не всегда бы¬ вают надежны. Они требуют прежде всего текстологической проверки. Так, при первом чтении, фраза Типографской летопи¬ си об участии Владимира Гусева в создании Судебника 1497 г. пс вызывает сомнений. Но при более внимательном анализе этого текста Я- С. Лурье и Л. В. Черепнин пришли к выводу, что слова летописи «по Судебнику Владимира Гусева» явля¬ ются началом оборванной фразы, в которой говорилось, что Гусева, как изменника, судили по этому Судебнику. Считать же его составителем Судебника нет оснований4. Помимо того, автор, сообщающий имя создателя того или иного источника, мог иметь об этом неверные сведения, а в других случаях- сознательно или бессознательно приписать со¬ единив источника тому лицу, которое не имело к этому ника¬ кого отношения. Так, изучив составленный в 70-х годах XVI в. рукописный сборник Туркова, Я. С. Лурье установил, что в приложенном к нему оглавлении имеется ряд ошибочных атри¬ буций5. Во многих официальных документах середины XVIII в. 1 А. А. У р а н о с о в. К истории составления «Книги Большому Черте¬ жу» «Вопросы истории естествознания и техники», вып. 4, 1957, стр. 188 191. ■J IIC.3, т. XVI, № 11710. 1 К. В. Сивков. Подпольная литература в России в последней трети Will века. «Исторические записки», т. 19. М., Изд-во АН СССР, 1946, tip. 87—89. .и v 4 Я. С. Лурье. Из истории политической борьбы при Иване III. Уч- ми. Ленинградского ун-та, серия историч. наук, вып. 10. Л., 1940, стр. 90 91, ,|| в. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 11, Cip. 289—303. 1 Я С. Лурье. Заметки к истории публицистической литературы кон- ||.I XV—первой половины XVI в. ТОДРЛ, т. XVI, стр. 462. 233
I автором проекта об основании Московского университета зня ч«тся И И. Шувалов, а между тем, как уже говорилась, ёгс, создал М. В. Ломоносов и т. д. При атрибуции источников, создатель которых не указан или скрывается под псевдонимом, следует учитывать данные о жизни писателя, т. е. установить, мог ли предполагаемый ав¬ тор написать данное произведение. Так, Л. Н. Майков ', А. Н. Неустроев1 2 и некоторые другие Ученые считали автором «Отрывка путешествия в *** И *** 1 Тургенева. Это мнение основывалось на том что И. П. Тургенев был близок к Н. И. Новикову. Но когда в 1914 г была опубликована биография И. П. Тургенева, стала ясной ошибочность данной атрибуции. Эти два исторических деятеля сблизились только в 1777—1779 гг. В момент же опуб¬ ликования «Отрывка» —в 1771—1772 гг,—И. П. Тургенев на¬ ходился на фронтах Русско-турецкой войны и никакого от¬ ношения к журнальной деятельности того времени не имел, а с И. Н. Новиковым был вообще не знаком 3. По мнению других исследователей — ^. П. Семенникова 4, Д. С Бабкина5, П. Н. Беркова6, автором «Отрывка» был A. Н. Радищев. Однако Л. В. Крестова показала, что помимо всего прочего этому противоречат биографические данные ав¬ тора. Как пишет исследователь, нет никаких, даже малейших свидетельств того, что это сочинение мог написать Радищев до отъезда за границу (до 1766 г.). Остается предположить,— за¬ мечает Л. В. Крестова,— что Радищев написал «Отрывок» сра¬ зу по возвращении в Россию. С этой гипотезой и выступил B. П. Семенников еще в 1914 г. Но он встретил возражение со стороны В. Минковского, обратившего внимание на тот факт, что между возвращением Радищева в Россию и выходом пято¬ го листа «Живописца», в котором напечатан «Отрывок», прошло полгода, в течение которых Радищев находился в Петербурге, и дерезня, которая там описана, могла представляться ему по воспоминаниям очень отдаленного детства. Признав убе¬ дительными доводы Минковского, В. П. Семенников выдвинул новое предположение, что А. Н. Радищев по возвращении из- за границы мог воспользоваться отпуском и побывать в родных 1 Л. Н. Майков. Очерки по истории русской литературы. СПб 1889 стр. 238 и примечание на стр. 407. 2 А. Н. Неустроев. Указатель к русским повременным изданиям к сборникам. СПб., 1898, стр, 700. 3 Е. И, Т а р а с о в. К истории русского XVIII столетия. ЖМНП, 1914, июнь, стр. 158. 4 В. П. Семенников. Радищев: Приложение 1. К «Путешествия из Петербурга в МоскЕу», стр. 319—364. 5 А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву Л стр. 11 — 13, 249—254. ' У ' 6 П. Н. Берков. Гражданин будущих времен, рождения А. Н. Радищева. «Изв. АН СССР, отд стр. 403, 411. общества второй половины истории создайия 1949, (К 200-летию со дня лит. и яз.», 1949, № 5, 234
местах. Но и это заявление не выдерживает критики, так как, по словам Л. В. Крестовой, «никаких подтверждении для тако¬ го предположения в биографии Радищева не существует, и оно нарочито выдвинуто для обоснования авторства Радищева. Известно, что в имении своих родителей Верхнее Аблнзово, от¬ куда он уехал семи лет от роду, Радищев попал только перед женитьбой в 1775 г.'. Таковы основные способы атрибуции исторических источим ков. Наиболее надежные из них — прямые указания на автора, но и они, как мы видели, требуют тщательной проверки. Что же касается атрибуции анонимного и псевдонимного нсточф| ка на основе косвенных данных, то их можно принимать в ра счет только при устранении всех возникающих при этом мротн воречий. Помимо того, важно, чтобы биографические данные кандидата не исключали возможности создания им в дашин время интересующего нас источника. Но и с учетом всех этих обстоятельств атрибуция источника по косвенным данным дол¬ жна считаться рабочей гипотезой до тех пор, «пока не буду i найдены неопровержимые документы подтверждения принад лежности его предполагаемому лицу»2. 1 Л. В. К р е с т о в а. Из истории журнальной деятельности Н. И. Нови кова. «Исторические записки», т. 44. М., Изд-во АН СССР, 1953, стр. -•> • 2 П. Берков. Об установлении авторства анонимных и псевдонимных произведении XVIII века. «Русская литература», 1958, № 2, стр. 188.
Глава VII ВЫЯВЛЕНИЕ И МЕТОДЫ КРИТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ПОДДЕЛОК главе, посвященной общей характеристике истори- ческих источников, говорилось, что к научному ис¬ следованию привлекаются не только подлинные документы, но и подделки, хотя исторический материал, который в них заклю¬ чен, специфичен. Своеобразна и методика, критического анализа подделок. По этой причине выявление и методы критического анализа подделок требуют специального рассмотрения. Поскольку важнейшее значение поддельного документа за¬ ключено в мотивах, по которым он составлялся, то первая задача исследователя состоит в выяснении их. Из массы, до¬ шедших до нас подделок, значительную группу составляют фальсификаты, создававшиеся как средство осуществления за¬ дач внешнеполитической борьбы. Составитель Повести временных лет, чтобы придать досто¬ верность летописному рассказу о походе Олега на Царьград в 907 г., наполненному сказочными подробностями, воссоздал на основе договоров 911 и 944 г. договор е Византией 907 г.„ содержащий, по словам К. Маркса, «позорные для достоинства Восточной Римской империи условия мира» '. Немало фальшивок создавалось и создается за границей для подрыва внешнеполитического авторитета России. Хорошо известно, например, так называемое «Завещание» Петра Вели¬ кого, сфабрикованное еще накануне похода Наполеона в Рос¬ сию и неоднократно пускавшееся в оборот за рубежом, в том числе и фашистской Германией1 2. 1 К. Marx. Secret Diplomatie History of the Eighteenth Century. London,, 1899. 2 H. Яковлев. О так называемом «Завещании» Петра Великого. «Исто¬ рический журнал», 1941, № 12, стр. 128—133; Е. Н. Данилова. «Заве¬ щание» Петра Великого. ТМГ'ИАИ, т. 2, стр. 205—206.
Не менее широко пользовались фальшивыми документами представители господствующего класса для укрепления своих внутриполитических позиций. Так, уже В. Н. Татищев обнару¬ жил созданную в Новгороде подложную уставную грамоту, где говорилось о вольностях этой боярской республики'. В период укрепления самодержавия в России, московские государи, князья и представители крупного боярства создавали не только фантастические генеалогии, возводящие их родословные к Юлию Цезарю, Августу и даже к некоторым античным богам и героям. Поскольку такие сочинения не имели, строго говоря, юридического значения, а часто вообще не принимались в ра¬ счет, названные выше лица для обоснования своих местни¬ ческих прав и привилегий фабриковали и первичные материа¬ лы, в том числе разрядные книги с перечислением вымышлен¬ ных походов, статейные списки с отчетами о никуда не отправ¬ лявшихся посольствах, грамоты, на никогда не дававшиеся в кормления и т. п. Еще в XIX в. Д.Ф.Кобеко выяснил недосто¬ верность одной из таких грамот, якобы данной боярину Я. Г. Рюме-Бестужеву в 1469 г., а Н. П. Лихачев — поддель¬ ность жалованной грамоты 1506 г. А. Ф. Бедову. В дальней¬ шем был выявлен еще ряд подделок документов, укреплявших политические и социальные позиции представителей крупных дворянских родов1 2. Во время болезни Петра II князья Долгорукие составили подложную духовную о передаче престола после смерти царя его невесте — княгине Екатерине Долгорукой3. Чтобы окончательно было забыто имя лишенного престола императора Ивана VI, по распоряжению Елизаветы во всех, имевших хождение докумен¬ тах, его вычеркивали и заменяли словами «русское правитель¬ ство»4. Когда после смерти Елизаветы иностранная авантюри¬ стка, известная под именем княжны Таракановой, пыталась утвердиться на русском престоле, она предъявила сразу три подложных завещания: Петра I, его жены Екатерины I и их дочери Елизаветы5. Немало подделок было создано с целью политической борь¬ бы церковными феодалами. Если, вопреки мнению Н.М. Карамзина, А. М. Рейца, Е.Е. Го¬ лубинского и других старых исследователей, признать вслед за А. С. Павловым и С. В. Юшковым подлинность церковных уста- 1 В Н. Татищев. История Российская, т. II, стр. 424. 2 А. А. Введенский. Лекции по документальному источниковедению истории СССР. Изд-во Киевского ун-та, 1963, стр. 99—105: Д. Ф. К о б е к о. О разработке генеалогических данных в смысле пособия по русской архео¬ логии. Зап. Археол. об-ва, т. II, стр. 271; Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI века, 1888, стр. 357, 432—433. ПСЗ, т. X, № 7942. I 4 ПСЗ, т. XI, № 8432. t 15 3. Лу пинский. Княжна Тараканова. Исследование по актам Госу¬ дарственного архива. М., 1911, стр. 83 84.
ВОВ Владимира и Ярослава \ то можно назвать пял дпугих ттп кументов, сфабрикованных церковью для укрепления Твоих Jo" литических позиций. Когда в XVI в. обострилась^ ТоръбаТежду ц р к овью и государственной властью, при митрополичьей каУ федре оыл пущен в оборот подложный ярлык хана Узбека мит¬ рополиту Петру, провозглашавший неподсудность духовенства светским властям2. ,А духовенства „поВ 1° же вРемя появились и другие поддельные грамоты- Ан- дрея Боголюбского 1159 г. о признании независим^™ ™йев?- Печерского монастыря от власти Киевского митрополита- Льва Галицкого об утверждении исключительного права епископского дрртих» ТЫРИ “• Н"КМая " ^“ломком, а также ряд Другая группа подложных документов возникала в сфепе со¬ циальных отношений и классовой борьбы. ф ре С° лениеЖяЛльткяН^ 'Тл ПОДДелки Родословных грамот на корм- годюб-гога иЛк„яагУЗбеКа И ИММУнитет|1Ых грамот Андрея Бо- ™ „Л Л Галиякого создавались не только в политиче- ™ п целях> но также для закрепления, прав феодалов на при- падлежавшие им земли и обитавших на них крестьян Р пПд!геЖАуТеМЭиЛИШЬ малая часть известных нам подделок подобного рода. Их число особенно быстро растет в период раз- ГГй Фе0ДаЛИЗМа’ К0ГДа б0рьба феодалов за землю и кресть¬ янский труд становится очень острой. Уже в конце XV в число земельных подлогов настолько увеличилось, что правительство ств» летомсДие"° КТЬ "ер“ борьбы с ним"- По свидетель- ству летописи, в 1493 г. были наказаны «в торгу кнутьем» Чу- довскии архимандрит, князь Ухтомский и Хомутов «про то что сделали грамоту на землю», будто бы пожалованную Спасов? монастырю вологодским князем Андреем Васильевичем4 Не¬ сколько земельных подделок XVI в. зафиксировано в сочинении «О неприличии монастырям владеть вотчинами» и в прениях на лок?мрнтМпг?бОРе В Сере?ИНе XVI В- суд обяаРУ*ил подложный документ, представленный во время разбирательства дела меж- ми ^ другш(5ЬШ’ С 0ДН0И ст°р°ны- Ноздреватым и Токмаковы- После отмены тарханов в 1584 г. появился целый ряд подде¬ лок на земельные владения церковных феодалов. Только в сте- ^аЛг!Ра°ИЦе’СерГИева монастыря в связи е этим были подделаны Ж 0ванная грамота Дмитрия Донского и его же- грамота на передачу монастырю с. Присеки - крупного земельного массива тумрс™. " "Ра,° Квжкого 2 ПРП, вып. 3, стр , , _.г. 464. к а п„й и'ЛпРЭМЗИ УКа3' С°4-’ Т- IV> пРимеч- № 203, стр. 85-86 ?Пг?ГРИтотК0И Церкви, изд. 2, т. III. СПб., 1868, стр. 4! нснл, т. XVIII, стр. 186, 1891,5сВтрС'128,Кп0рим.И3К0В' °ПЫТ РУССК°Й истоРногРаФ™. т. I, кн. I. Ма- Киев, 238
и Бежецком верхе, грамота на с. Сватково и другие владей^ Переяславского уезда, якобы выданная монастырю в * - М66 гг и жалованная грамота князя Василия И 14/1 г. на , Шухо’балово1. Подобные подделки фабриковались в это вре¬ мя и в других монастырях2. В XVI и XVII вв. изготовлялось немало подложных креп°" neii на холопов и кабальных людей3. В связи, с этим в 1699 г. правительство издало указ об исследовании n°An«ce« »а . Iпых актах4. Много подложных документов на земыыше■ bj „ имя создавали дворяне после уничтожения местничества в .„„те XVII в., когда при составлении новых родословных книг тебовалось представить подтвердительные акты . Эта жепРак' и,® продолжалась в XVIII и в XIX вв. в тех случаях когда „п:,Интельство требовало у дворян удостоверительных грамот ц.| их права, которых у многих из них не было . Не отставали от дворян приказные и коллежские чиновники. Пет.льзуя свое положение, они подделывали гос^ и.) и патриаршие наказы, с помощью которых делали непр ду , мш репные законом сборы с населения в свою п0ЛЬЗУ’ Да“ ™' „ „е принадлежавшие им земли, закабаляли свободных лю- у I "борьбе против крепостнического гнета представители на- масс тоже пользовались поддельными ДОкумента^иш малые крестьяне, например, приобретали, ®^ь“ие подложные отпускные8, а иногда даже свободные люди, избавиться от платежа все возраставших прямых нало- 11 hi покупали подделанные на их имя заемные письма . ’Подложные документы использовались и как средство борь- и|,1 народных масс против самодержавия. ™бепниях Осенью 1762 г. в Казанской и некоторых других гУбеРн« |».« .-ни распространялся подложный манифест от 7 июля I, , 51Кобы о восшествии на престол Екатерины II, а на са , л л з„мин Актовые подделки ТроицеСергиева монастыря. В сб.: ПСЫ социально-экономической истории и источнико^едения периода фео- ZSrTig’JTSft “ко“ UK S'» Но.горо»ски« гр.,,ош „ , Палеостровского монастыря. .Археографически» .«егоднии • ',Т*к Уш i9.5a ?„с4™р»“о»»гг»а . кояие XVI-»,..» XVII,.. I И. куше ' , ,С „п «о. д и я к о в л е в. Холопство и холопы II, плоские записки», т. 15 стр. 89 А. ^ Изд-во АН СССР, 1943, „ м,п конском государстве XVII в., т. 1. т. л-, щ, III ,354. I А'! Т3 им ^.17К изучению фальсификации актовых материалов в I ' ’ Г АМ /Дв*^Где6„^скдТ«^егщииХдо°до- I и мим i I j IIи ом у 3 и ст о ч н и к о в еде шло истории СССР», ртр^ 13|да141ст” Д2Р28_239, Л Л Жижиленко. Подлог документов. Clio., 19U0, р. >|ч 'III! ‘ir>fi- 262. « in' I I. II, № 988. " IK l, т. IV, № 1805. 239
мом деле, по заключению царских чиновников, содержавший «пасквильные речи». В следующем году ходил по рукам еще один подложный .указ Екатерины II от 30 октября 1763 г. тоже явно антидворян- ского содержания. «Время уже настало, — писалось в нем,— чтоб лихоимство искоренить». Там же указывалось, что «наше дворянство пренебрегают божий закон и государственные пра¬ ва и в том много чинят Российскому государству недобро» и т. п. В 1767 г. крестьяне с. Щекотова Ярославской губернии чи¬ тали новый подложный манифест, похожий по содержанию на манифест 30 октября 1763 г. Известен также подложный мани¬ фест от 1 ноября 1793 г. тоже антидворянского и антиправитель¬ ственного содержания Некоторые исследователи считают поддельными «Указы» от имени Петра III, распространявшиеся Е. И. Пугачевым и его со¬ ратниками 1 2. Однако с этим согласиться нельзя. В глазах вос¬ ставших как принятие Пугачевым имени Петра III, так и под¬ писанные от его лица «Указы» были лишь формой, за которой скрывалось совершенно открытое выступление народных масс против крепостничества и самодержавия. Если Пугачев имено¬ вал себя царем, то только потому, что он и другие восставшие не представляли себе никакой иной формы правления, кроме мо¬ нархической 3. г- Подделки использовались и в идеологической борьбе, особен¬ но в церковной. Так, борясь против раскола, епископ нижего¬ родский Питирим в 1718 г. опубликовал полемическое сочинение «Пращица против вопросов раскольнических». В приложении к нему для доказательства правильности троеперстного сложения он поместил сочинение «Соборное деяние на еретика арменина Мартына», якобы 1157 года и так называемый «Феогностов треб¬ ник», будто бы подписанный рукою самого Феогноста в 1329 г. Вскоре, однако, была доказана подложность того и другого до¬ кумента 4. К числу подделок идеологического характера можно отнести такие, которые фабриковались писателями для подтверждения своих воззрений. С этой целью в XVIII—XIX вв. были поддела¬ 1 К. В. Сивков. Подпольная политическая литература в России в кон¬ це XVIII века. «Исторические записки», т. 19. М., 1946, стр. 65, 79-—80; М. М. Штранге. История одного подложного указа 1763 г. В сб.: «Во¬ просы социально-экономической истории и источниковедения периода феода¬ лизма». М., Изд-во АН СССР, 1961, стр. 311—313. 2 В. И. Стрельский. Теория и методика источниковедения истории СССР, Изд-во Киевского ун-та, 1968, стр. 156. 3 А. П. П р о н ш т е й н. Об идеологии восставших во время кре¬ стьянских войн в России XVII—XVIII ев. В сб.: «Актуальные проблемы нау¬ ки». Изд-во Киевского ун-та, 1967, стр. 63—64. 4 В. Г. Дружинин. Поморские палеографы начала XVIII столетия. ЛЗАК, вып. 31. Пг„ 1923, стр. 1—66; его же. Дополнение к исследованию о поморских палеографах начала XVIII века; там же, вып. 33. Л., 1926, стр. 100—102. 240
ны «Записка о начале царствования Бориса Годунова», состав¬ ленная якобы секретарем польского посольства Гримовским, письма Богдана Хмельницкого, завещание царя Алексея Михай¬ ловича Г Подлоги совершались и с чисто литературными целями. Мно¬ гие средневековые авторы считали недостойным называть свое имя и для придания авторитетности своему сочинению припи¬ сывали его известному церковному пли политическому деятели:. Иногда имя такого вымышленного автора указывалось при пе¬ реписке анонимного сочинения1 2. Но бывает и так, что в погоне за сенсацией некоторые лите¬ раторы и историки делали ссылки или приводили цитаты из яв¬ но выдуманных или фальсифицированных документов. Так, в не¬ скольких номерах Новгородских губернских ведомостей за 1849 г. была напечатана «Рукопись старицы игуменьи Марьи, урожденной княжны Одоевской» (конец XV—начало XVI в.), вскоре же разоблаченная М. П. Погодиным как поддельная3. Много подделок такого же рода принадлежит перу литератора XIX в. Ф. И. Булгакова4. К сожалению, и в наши дни можно встретить подобные подделки. Однако они встречают отпор со стороны советских ученых5. К последней группе можно отнести подделки, которые изго¬ товляли антиквары и коллекционеры. В России они получили особенно большое распространение в первой трети XIX в., ког¬ да, с одной стороны, значительно вырос научный и познаватель¬ ный интерес к историческому прошлому ровной земли, а, с дру¬ гой, уровень исторической науки был настолько невысок, что ра¬ зоблачить подделки было очень трудно. На такой почве вырос «мастер» писать под старинные по¬ черки московский купец и антиквар А. И. Бардин. За короткий срок он изготовил, выдал за подлинные и выгодно продал че¬ тыре списка «Слова о полку Игореве», пять экземпляров Рус¬ ской Правды и около пятнадцати других рукописей, которые могли заинтересовать любителей старины6. Другие торговцы старинными рукописями, особенно церков¬ ными книгами, зная, как ценятся, например у старообрядцев 1 В. С. Иконников. Опыт русской историографии, т. I, кн. ]. Киев, 1891, стр. 134; У. К р и п ’ я к е в и ч. ГПдробки докуменДв Богдана Хмель- иицького, стор. 7. 2 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 299—301. 3 «Москвитянин», 1850, № 3, кн. 1. отд. IV (Смесь), стр. 29—61; И П. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. XI. СПб., 1897, стр. 196—192. 4 «Исторический вестник», 1885, XIX, стр. 402—412. 5 В. В. М а в р о д и н. Против фальсификации истории географических исследований. Изв. Всес. геогр. о-ва, т. 90, вып. 1. М., 1958, стр. 81—86. 6 М. Н. Сперанский. Русские подделки рукописей в начале XIX ве¬ ка. (Бардин и Сулакадзев). Проблемы источниковедения, вып. V. М„ Изд-во АН СССР, 1956, стр. 46—50.
«дониконовские» тексты и вообще учитывая повышенный инте¬ рес у любителей старины к тем рукописям, которые древнее, со¬ скабливали имевшиеся на них даты и заменяли более старыми. Почти одновременно с А. И. Бардиным в Петербурге зани- нимался фальсификаторской деятельностью А. И. Сулакадзев. Будучи богатым человеком и собирателем старинных предметов и рукописей, он стремился к популяризации своего имени как удачливого коллекционера. С этой целью он изготовил и выда¬ вал за сочинение I в. и. э. «Боянову песнь Славену». Он же соз¬ дал писаное «стихами, не имеющими' правила», якобы в. V—VI вв. н. э. «Перуна и Велеса вещания в Киевских капищах жрецам Мовеславу, Древославу и прочим». Еще чаще с той же целью он снабжал имевшиеся в его распоряжении подлинные рукописи приписками, с помощью которых «делал» рукопись более древней, чем она была на самом деле, приписывал ее ка¬ кому-нибудь знаменитому автору (летописцам Нестору, Силь¬ вестру) или «дополнял» ее фактами, еще неизвестными в науке1.. К тон же категории следует отнести обнаруженные Н. С. Ча¬ евым подделки Н. Г. Головина. Крупный помещик, богатый че¬ ловек и любитель древностей, Головин собрал свыше тысячи: подлинных рукописей. Используя свое положение, он часто брал на дом для ознакомления рукописи из Государственного архива старых дел в Москве. Те из них, которые его особенно инте¬ ресовали, он не возвращал, а заменял их подделками изготов¬ ленными по всем правилам палеографической и дипломатиче¬ ской техники. Работа была столь искусной, что даже такие спе¬ циалисты конца XIX —начала XX в., как Н. П. Лихачев, М. А. Дьяконов и С. А. Шумаков признавали сделанные им гра¬ моты подлинными, и только сравнение их с оригиналами помог¬ ло Н. С. Чаеву выявить подделку2. Цели, которые преследовали фальсификаторы, и их возмож¬ ности определяли характер подделки. В одних случаях подчи¬ щались и подправлялись отдельные места документа, в других на свободных местах вписывались новые тексты. Нередко при переписке источника в него вставлялись значительные отрывки или целые документы, якобы входившие в его состав. А часто наоборот, большие куски и целые документы выбрасывались из интересующего нас источника, хотя на самом деле они в него входили. Наконец, фальсификаторы часто составляли целиком никогда не существовавшие документы, а для того, чтобы такая подделка казалась более правдоподобной, ее включали в состав каких-либо сборников. Характер подделок зависит и от того, кто их совершал. В од- 1 Там же, стр. 63—64, ,67—70; В. Ф. Покровская. Еще об одной рукописи А. -И. Сулакадзева (К. вопросу о поправках в рукописных текстах) ТОДРЛ, т. XIV. М.—Л., 1958, стр. 634—636. ** Н. С. Чаев. К вопросу о подделках исторических документов в XIX веке. «Изв. АН СССР, отд. обществ, наук», 1933, № 6—7, стр. 485—502. 242
них случаях это делалось лицами, не имевшими права менять со¬ держание документа, в других — людьми, на обязанности ко¬ торых как раз лежало их составление или редактирование. Определить характер подделки помогает историку установ¬ ленное специалистами в области права деление подлога доку¬ ментов на материальный и интеллектуальный. Материальным подлогом считается такое нарушение подлин¬ ности и истинности источника, которое совершается или после создания его лицом, не имеющим законных оснований для это¬ го, путем материального воздействия на документ, или с помо¬ щью изготовления фальшивого документа. Во всех этих случаях возникает по существу новый документ, который не может быть признан подлинным не только по содержанию, но^ и по форме. Он или составлен не тем лицом, которое должно оыло это сде¬ лать, или подписан и заверен фальшивым образом, а в тех слу¬ чаях. когда составление, подпись и заверка достоверны, в нем будут подчистки, поправки и вставки, искажающие первоначаль¬ ный текст Материальным подлогом являются многочисленные подчистки текстов в летописях, сказаниях, повестях и других повествова¬ тельных источниках, сделанные на дошедших до нас подлинных списках; подчистки и подделки подписей, печатей и иных удосто¬ верительных знаков на официальных документах; сфабрикован¬ ные подложные жалованные, кабальные, данные и прочие гра¬ моты для «обоснования» различных прав и привилегий частных лиц и государственных'учреждений; изготовленные антикварами «древние» документы для выгодного сбыта или научной сенса¬ ции и т. п„ ' Наряду с материальным существует еще интеллектуальный подлог документов. Он осуществляется лицом, которое имело право или обязано было его составить в качестве подлинного или внести в него подлинные сведения. Поэтому с формальной точки зрения такой документ правильный, т. е. в нем нет подчисток и поправок, сделанных после его составления, он подготовлен, под¬ писан и заверен теми лицами, которые должны были это сде¬ лать. Фальсификация в данном случае состоит в том, что в до¬ кумент сознательно внесены ложные сведения* 2 3. Опираясь на такое определение, одни исследователи относи¬ ли к числу подделок «Государев Родословец» 1555 г., а также со- ставленные в XVI—XVII вв. многочисленные родословные ЗМ1- ных фамилий, бывших на службе московских государейъ, дру¬ гие—созданные в XVII в. «Статейные списки посольств Сугор- 1 Т. Л. Сергеева. Борьба с подлогами документов праву. М.—Л., Госюриздат, 1949, стр. 62—66, 71 по Советскому 77. «Советское государ- уголовному 2 А. В. Кузнецов. Понятие подлога документов. ство и право», 1957, № 10, стр. 116. 3 А. А. Введенский. Лекции по документальному источниковедению истории СССР, стр. 92—96. 243
ского и Ищеина» и «Переписку Ивана Грозного с турецким сул¬ таном». Идя 'по этому пути, следовало бы рассматривать как исторический подлог начальную часть русских летописей, содер¬ жащую легендарные сведения о разделении земли между сыно¬ вьями Ноя, или рассказ «Сказания о князьях владимирских» о происхождении московских государей от римского императора Августа К По тем же причинам можно было бы считать подло¬ гом те иммунитетные грамоты XV—XVI вв., в нарративной ча¬ сти которых искажалось содержание диспозитивной (т. е. нор¬ мативной) части предшествующих актов1 2. Подлогом пришлось бы признать и «Жалованную грамоту дворянству» 1785 г., в первом разделе которой провозглашается, что «дворянское название есть следствие, истекающее от каче¬ ства и добродетели начальствовавших в древности мужей, от¬ личивших себя заслугами, чем, обращая самую службу в до¬ стоинство, приобретали потомству своему нарицание благород¬ ное» 3. Однако легендарные сведения в летописях, «Сказании о князьях владимирских» и основанном на нем «Государевом Ро¬ дословце» 1555 г. (которые, кстати говоря, соответствовали представлениям людей того времени), не меняли сути указанных источников как произведений исторической и публицистической литературы. Подобное же значение публицистических произве¬ дений XVII в. сохраняют «Переписка Ивана Грозного с турец¬ ким султаном» и «Статейные списки посольств Сугорского и Ищеина», хотя в качестве их авторов выступают вымышленные лица. Точно также и вымышленные сообщения о привилегиях феодальных вотчинников, и легенды о происхождении дворян¬ ских прав, которые мы находим в иммунитетных грамотах XV— XVI вв. и в «Жалованной грамоте дворянству», не меняют сущ¬ ности этих актов или законов как документов, закреплявших дворянские права и привилегии. Документ будет признан не подлинным, точнее интеллекту¬ альным подлогом в том случае, когда лицо, уполномоченное его составить, делает это по всем правилам, но вносит в его содер¬ жание такие изменения, которые меняют его характер, т. е. де¬ лают его подложным по существу. К числу таких относятся су¬ дебные решения, оформленные надлежащим образом, но по та¬ ким делам, которые не велись; написанные обыскными людьми заведомо ложные обыскные речи; составленные приказными чи¬ новниками никогда не заключавшиеся заемные кабалы и другие 1 ПСРЛ, т. I, стб. 1—5; Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях вла¬ димирских. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 171—178. 2 Подобные факты приводятся в диссертации С. М. Каштанова «Очерки русской дипломатики». М., 1968, стр. 402, 448—460, 536—542, а также в статье С. М.> Каштанова и А. А. Литвина «К проблеме достоверности исто¬ рических источников». В сб.: «К истории Татарин». Казань, 1965, стр 300—301 3 ПСЗ, т. XXII, № 16187. • 244
крепостные акты; ложные удостоверения на документах в том, 'по они записаны в книги; подтверждение официальными лица¬ ми подложных купчих или закладных на чужое владение и т. п. Интеллектуальным подлогом следует считать также включение и записные книги, которые велись в канцеляриях монастырей и крупных феодалов, заведомо подложных крепостных актов, так как предполагалось, что в такие книги включались лишь досто^ верные документы Все такого рода документы, в которые составителями вноси¬ лись заведомо ложные сведения или которые составлялись по всем правилам, но фиксировали заведомо ложные факты или лигировали подлинный документ не тем числом, когда он был составлен, при условии,- что в этом случае документ переставал ныть тем, за что он выдавался, именуются интеллектуальным подлогом 1 2. Характер и содержание подделок определяют методику их выявления. Во многих случаях они обнаруживаются уже на той . глдии работы, когда выясняется время, место, автор и условия возникновения документа. Если будет установлено, что источник возник не в то время, не в том месте и не в тех условиях, в ко- юрых по всем признакам он должен был появиться, если авто¬ ром его является не то лицо, которое имеется в виду, и если, на¬ конец, источник не является новой редакцией известного нам до¬ кумента, то его следует считать подделкой. На этом основании Ц. С. Лихачев подчеркивает, что «исчерпывающе доказать под- зельность» можно лишь в тех случаях, когда памятник будет изучаться всеми теми приемами, «какими исследуется и подлин¬ ный текст»3. О методике этой работы говорилось выше. Выводы о поддельности документа, полученные таким путем* как правило, нуждаются в проверке. К тому же при установле¬ нии имени автора, времени, места и условий возникновения ис¬ точника зачастую подлог можно вообще не обнаружить. Поэто¬ му для установления поддельности заподозренного документа и для проверки полученных ранее на этот счет данных необхо- чимо обратиться к непосредственным методам выявления подде¬ лок. Поскольку источник может быть подделан тем лицом, кото¬ рое не имело права на его составление путем материального на него воздействия, то следует прежде всего выяснить, не отрази¬ лась ли подделка на внешней форме источника. Нужно исследовать подлинность и достоверность материала, па котором и которым писался документ. Если рукопись, выда¬ ется за оригинальную, но написана она на том материале (пер¬ гамент, бумага), который еще не вошел в употребление, или на 1 А. С. Л а п п о-Д а н и л е в с к и й. Очерк русской дипломатики част- гых актов, стр. 104, 114—117. ■ Т. Л.' Сергеева. Указ, соч., стр. 63—6о. 3 Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 333.
такой бумаге, которая, судя по филиграням, появилась позже, чем датируется рукопись, ее следует считать подложной. Подделки документов, якобы созданных до конца XIV в., А. И. Бардин изготовлял на пергаменте. Подлинные рукописи такого рода были темные, желтоватые, полупрозрачные, места¬ ми прогнившие и с дырами. Не располагая таким материалом, Бардин брал пергамент более позднего времени и путем обра¬ ботки придавал ему ветхий вид. В общем-то это ему удавалось, но на корешках оставались необработанные им места, и по этим признакам подделка обна¬ руживалась Подделки Н. Г. Головина, попавшие в Государственный ар¬ хив старых дел, были выявлены Н. С. Чаевым таким же путем. Он установил, что «данная» 1561 —1562 гг. была написана на бумаге, которая, судя по водяным знакам, датируется серединой XVIII в., а «данная» 1570—1571 гг.— на бумаге 60-х гг. XVIII в. Другие его фальсификаты были исполнены на бумаге, не имею¬ щей филиграней, но, судя по качеству, она была изготовлена в XVIII столетии, хотя документы, помещенные на ней, датируют¬ ся второй половиной XVI в.1 2. В архиве Троице-Сергиевого монастыря хранится купчая на с. Гнездниково, датированная 7000-м годом. Однако эта дата написана другими чернилами уже после того, как грамота была наклеена на бумагу3. Такс помощью анализа материала, на ко¬ тором и которым писался документ, была обнаружена подделка. Между тем, для подделки мог быть подобран соответствую¬ щий по времени изготовления материал. В этом случае нужно изучить графику документа. В работе всякого фальсификатора будут погрешности преж¬ де всего по той причине, что его представления о графике соот¬ ветствовали тем, которые господствовали в его время. К тому же познания в области палеографии у многих из них были очень ограничены даже для своего времени. Как правило, они считали достаточным иметь лишь общее представление о характере пись¬ ма той эпохи, к которой относили свои подделки. Даже один из наиболее квалифицированных фальсификаторов А. И. Бардин, подделывая рукописи XI—XIV вв., знал лишь в общем виде, что тогда применялось уставное письмо. Но ему были неизвестны различия в этом письме по времени, выясненные палеографами уже во второй половине XIX в. Не знал он и о появлении в кон¬ це XIV в. полуустава. А в отдельных случаях в рукописи стар¬ ше XIV в. он вводил начертания, которые, как было установлено в последующем, характерны лишь для скорописи4. У других фальсификаторов дело в этом отношении было еще 1 М. Н. Сперанский. Указ, соч., стр. 59—60. 2 Н. С. Чаев. Указ, соч., стр. 487—488. 3 АСЭИ, т.( I, № 119, стр. 95. 4М. Н. Сперанский. Указ., соч., стр. 55. 246
хуже. По словам М. Н. Сперанского, А. И. Сулакадзев «вырабо¬ тал себе какой-то особенный почерк для приписей, похожий на уставной рукописный... Этим почерком он писал, едва ли отда¬ вая себе точный отчет о письме того времени, к которому отно¬ сил свои «приписи»1'. Неудивительно, что уже современники Су- лакадзева характеризовали его «подделки и приправки» как «весьма неискусные»2. Другой известный фальсификатор первой трети XIX в.— Н. Г. Головин делал выносными те буквы, которые, как правило, писались в строке, а иногда, наоборот, вводил в строку буквы, которые обычно служили выносными. Он же часто раскрывал титло в словах, почти всегда писавшихся сокращенно, нередко допускал ошибки в изображении отдельных букв и т. п.3. Еще в меньшей степени владели искусством воспроизводить графику подделываемых документов фальсификаторы XVIII в. и более раннего времени. Правда, их современники, тоже не об¬ ладавшие нужными познаниями в этой области, не часто могли обнаружить допускавшиеся ими погрешности. Но исследователи нового времени выявляют их без особого труда. Так, рукопись «Соборного деяния на еретика арменина Мартына», выдаваемая за памятник XII в., написана, по словам В. Г. Дружинина, «юж¬ норусским скорописным почерком начала XVIII в.», а писавший ее «очевидно, рассчитывал на невежество людей, для убеждения ■- коих она была сфабрикована»4. Само собой разумеется, что в рукописи, возникшей во время составления источника, материал и графика будут относиться к тому же периоду, и с этой точки зрения не дадут оснований для решения вопроса о подлинности и поддельности источника. И гем не менее они требуют дальнейшего изучения, так как фаль¬ сификация их может состоять в подчистках, поправках, припи¬ сках к подлинному тексту, а также в искажениях оттисков штампов, печатей, рукоприкладств и других удостоверительных знаков5. В подлинном ярлыке хана Тюляка митрополиту Михаилу (Митяю) 1379 г. были дописаны некоторые новые подати, от не¬ сения которых якобы освобождались митрополичьи люди6. В жалованных тарханной и несудимой грамоте Василия II Троице- Сергиеву монастырю от 21 февраля 1473 г. место, где ука¬ 1 М. Н. Сперанский. Указ. соч. стр. 70 2 Н. П. Барсуков. Жизнь и труды П. М. Строева, стр. 238—239. 3 Н. С Чаев. Указ, соч., стр. 492—493. 4В Г Дружинин. Дополнение к исследованию о поморских палео¬ графах’начала XVIII века. ЛЗАК, вып. 33, стр. 101; см. также: А. С. Л a n¬ no Д а н и л е в с к и й. Очерк русской дипломатики частных актов, стр.УЬ— 97. АСЭИу т. I, № 190, стр. 135. 5 В. П. Власов. Следственный осмотр документов. М., 1 осюриздат, 1958 стр 7 g п. П. Соколов. Подложный ярлык хана Узбека митрополиту Пег ру. «Русский исторический журнал», 1918, кн. 5, стр. 74. 247
зан срок, на который давалось освобождение от податей, подчи¬ щено, и на нем другими чернилами и иным почерком, чем вся грамота, написано: «до века впрок» ', а в жалованной грамоте белозерского князя Михаила Андреевича Г. Степанову от 17 мар¬ та 1484 г. во фразе «и тем его людям пришлым и окупленным ненадо'беть им моя дань на год, а отсидят -свой срок год», слово год в обоих случаях исправлено: в первом — на слова: на пять лет, а во втором — на годы1 2. В 1622 г. в приказе Холопьего суда разбиралось дело опра¬ вах на «кабальных девок» Марью и Варвару Яковлевых. Истец-князь Тимофей Долгорукий в числе прочих документов, обосновывавших его права, представил раздельную память от 1613—1614 г., в которой указывалось на передачу ему отца этих «девок» — Яшки Фофанова. Однако на суде выяснилось, что слово Яшко написано по подчищенному; ранее же тут стоя¬ ло Юшко, т. е. имя человека, который не имел никакого отно¬ шения к Марии и Варваре Яковлевым. На этом основании до¬ кумент, как подложный, был отвергнут 3. Подобным образом путем подчистки и интерполяций были подделаны грамота, будто бы выданная Троице-Сергиевому монастырю в 1442 г. князем Иваном Андреевичем Можайским на села Шухобалово и другие, и данная тому же монастырю княгини Евпраксии от середины XV в. В первом случае вместо указанного ранее срока на десять лет было вписано впрок, т. е. навечно, во втором вместо переданного монастырю неболь¬ шого владения Воронино, было вписано по подчищенному — Присеки,— район значительно более крупный4. Когда в 1591 г. во время спора в суде с князем В. Г. Щер¬ батовым И. О. Полев в защиту своих прав положил якобы подлинный наказ, то дьяки установили что «в том месте, где на¬ писано Ивану (т. е. Полеву.— А. П. ),... то место скребено и писано по скребеной бумаге» 5. Такого рода подделкам подвергались не только актовые до¬ кументы, но и другие источники. В Синодальном списке Новгородской первой летописи под 1332 г. говорится, что Иван Калита совершил поход на Новгород и взял Торжок и Бежецкий верх. Все это, по словам летопис¬ ца, он сделал «за новгородскую измену». Такая характеристи¬ ка новгородцев в устах летописца — их земляка и поборника интересов своей земли настораживает. Она кажется еще более странной, если обратить внимание на то, что в Комиссионном, Академическом и Толстовском списках той же летописи гово¬ рится, что Калита напал на новгородцев «черес крестное цело- 1 АСЭИ, т. II, № 416, стр. 305. 2 Там же, № 265. 3 А. И. Яковлев. Указ, соч., стр. 348—350. 4 АСЭИ, т. I, №; 160 и 171, стр. 117—118, 124—125. 5 Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки. СПб., 1888, стр. 430, прим. 1. 248
ванне». Недоумение будет рассеяно, если учесть установлен¬ ный издателями Новгородской летописи факт, что слова «за новгородскую измену» написаны по выскобленному не тем по¬ черком и не теми чернилами, что весь текст Синодального списка *. Мы уже говорили о выскабливании дат и вписании вместо них более древних в церковных книгах, литературных произве¬ дениях 1 2. Столь же часто в источниках выскабливались отдельные места и вносились новые тексты для обоснования таким путем научных или политических взглядов и в других подобных это¬ му целях 3. Все такие подделки выявляются лишь на основе тщательно¬ го изучения самой фактуры, <на которой писалась рукопись. Уже в XIX в. такая работа приносила некоторые плоды. Но современные исследователи, опираясь на достижения кримина¬ листической науки,ч пошли значительно дальше. Методика изу¬ чения фактуры документов, разработанная советскими учены- ми, включает осмотр их в косопадающем и проходящем свете, позволяющий увидеть светлые пятна или разволакивание бума¬ ги, иногда форму подчищенных штрихов, а также дорисовки при переправке. Для Определения более мелких деталей или особенностей, не различимых простым глазом, применяется лу¬ па и микроскоп. Плохо видимые оттиски печатей и записи, а также разли¬ чия в оттенках чернил восстанавливаются при осмотре в филь¬ тровальных лучах. С помощью ультрафиолетовых лучей вы¬ является однородность или разнородность бумаги и чернил, а для прочтения залитых чернилами зачеркнутых записей приме¬ няется осмотр в инфракрасных лучах4. Для решения более сложных задач, связанных с подчист¬ ками и исправлениями в документах, используются также фо¬ тографирование с последующим сильным увеличением, рентге¬ новский и спектрофотометрический методы исследования 5. Зна¬ чительная часть таких работ проводится специалистами в осо¬ бых лабораториях и дает прекрасные результаты. Так, в Лабо¬ ратории реставрации к консервации документов АН СССР Д. П. Эрастов е помощью фотоанализа установил, что в ру¬ кописи (автографе) А. И. Сулакадзева, известной под названием С) воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.», другим пером и более растекающимися маслянистыми чернилами бы¬ 1 НПЛ, стр. 99, 344. * Д. С. Лихачев. Текстология, стр. 336—337; В. Ф. Покровская. Iте об одной рукописи А. И. Сулакадзева (К вопросу о поправках в руко¬ писных текстах). ТОДРЛ, т. XIV, стр. 634—636. 3 А. М о н г а й т. Из истории археологических мистификаций. «Наука и жизнь», 1968, № 6, стр. 44. 4 В. П. Власов. Указ, соч., стр. 8—44. 5 Н. П. Яблоков. Криминалистическое исследование документов. Изд- ш> Московского ун-та, 1961, стр. 23—25. 249
ли сделаны исправления, существенно меняющие ее содер¬ жание Можно только пожалеть вслед за Н. Н. Розовым, что наши источниковеды и археографы «еще крайне редко обращаются к мастерам экспертизы», полагаясь на результаты работы ста¬ рых ученых, которым были недоступны современные техниче¬ ские средства для решения указанных задач1 2. Мы уже говорили, что искажение подлинных оттисков штам¬ пов, печатей и рукоприкладств может быть использовано для выявления подделки. Но подделка знаков удостоверения на документах может состоять не только в их механическом иска¬ жении, но и в приложении к документам взамен подлинных, никогда не существующих атрибутов такого рода. Подделка подписей обнаруживается путем сравнения их с подлинными. Так, уже в середине XVI в. при разборе одного спорного дела суд заподозрил поддельность одного из доку¬ ментов, однако признал его подлинность после того, как «письмо руки складывали» и установили, что «письмо тех кабал руки и записных дияков и послухов с теми кабалами... руки сошлись»3. Однако далеко не всегда такая задача решается столь просто. Известно, что митрополит Феогност, грек по на¬ циональности, подписывался по-гречески. Поэтому его подпись, сделанная по-русски, как это было в «Требнике», должна уже вызвать подозрения. Между тем, можно допустить, что в дан¬ ном случае он нашел нужным подписаться по-русски. Но тог¬ да его подпись не с чем сравнивать, и судить о ней можно толь¬ ко на основе ее самой. Так поступили палеографы. Они обратили внимание на то, чтоб ней чувствуется «довольно твер¬ дое правописание русское — не древнее, а XVII столетия» и «не совсем достаточное знание греческого языка», ибо в про¬ тивном случае в слове митрополит в последнем слоге стояла бы буква i, а не и4. Следовательно, при отсутствии автографа анализ самой подписи тоже может помочь в установлении под¬ делки. Приложенные к документам подложные печати и гербы разоблачаются с помощью данных геральдики и сфрагистики. В архиве Соловецкого монастыря хранилась относящаяся к 1459—1469 гг. даннац жены Новгородского посадника Исаака Андреевича — Марфы Борецкой на два «лука» в реке Суме. Наряду с другими удостоверительными знаками к ней прило¬ жена свинцовая печать, на которой стоит имя самой Марфы. 1 В. Ф. Покровская. Еще об одной рукописи А. И. Сула'кадзева (К вопросу о поправках в рукописных текстах). ТОДРЛ, т. XIV, стр. 634-—636. 2 Н. Н. Розов. Определение подлинности документа современными техническими средствами. «История СССР», 1965, № 2, стр. 233. 3А. А. Федотов-Чеховский. Акты, относящиеся до гражданской расправы Древней России, т. 1, № 65. Киев, I860;- АС.ЭИ, т. III, стр. 458-—460. 4 В. Г. Дружинин. Поморские палеографы начала XVIII столетия. ЛЗАК, вып. 31, стр. 54. 250
По такой печати не было вообще, и это дает основание считать документ поддельным В 1493 г. началось спорное дело из-за земель между черны¬ ми крестьянами Южской волости и Ферапонтовым монастырем. В ходе его монастырь для обоснования своих- претензий пред¬ ставил ряд документов, в том числе жалованную грамоту мо¬ настырю князя Михаила Андреевича. Однако было установ¬ лено, что к грамоте приложена подложная, некняжеская печать 1 2. В 1838 г. в «Актах Юридических» (№ 161) было опублико¬ вано пять грамот XV—XVI вв. на кормление служилым лю¬ дям Протасьевым. Грамоты издавались по списку XVII в., в котором отмечено, что на подлинной грамоте, выданной великим князем Василием II 28 августа 1425 г., была «печать вислая, на красном воску, орел». Грамота привлекала внимание мно¬ гих исследователей, которые, опираясь на нее, признавали вслед за Б. Н. Чичериным наследственность кормлений в Российском государстве. Однако Н. П. Лихачев обратил внимание на то, что великий князь Василий II не пользовался печатью с орлом на красном воску. Такая печать появилась позже, при Иване III, и оамо-м конце XV в. На этом основании он признал грамоту подложной, а вместе с тем разрушил гипотезу о наследствен¬ ности института кормлений в Русском государстве XV в. 3. Понимая, что поддельная печать может быть обнаружена, фальсификаторы в отдельных случаях к подложным актам , привешивали подлинные печати, срезанные с других докумен¬ тов. Например, во время происходившего в середине XVI в. разбирательства претензии Суботы Стромилова на выплату ему его племянником Иваном Чертовым 150 рублей по заклад¬ ной кабале в суд были представлены две жалованных грамоты с печатями великого князя на шелковых шнурах. Подлинность самих печатей у ответчика не вызвала сомнений, и тем не ме¬ нее он заявил, что «печати порчены», так как они должны быть не «на шелку», а «на нитях на белых». Суд признал справедли¬ вость данного заключения, а грамоту как подложную от¬ клонил 4. ( Судя по той суровости, с какой наказывалась подделка пе¬ чати по Соборному уложению 1649 г., можно думать, что в 4VII в. она получила еще большее распространение, чем в предшествующее время5. Однако формы подделок остаются те¬ 1 Е. И. Каменце в а, Н. В. Устюгов. Русская геральдика и сфра¬ гистика. М., «Высшая школа», 1963, стр. 84—89, 96—.106; В. Л. Янин. Нов- тородские посадники, стр. 276 и прим. 9. 2 АСЭИ, т. И, № ззз, стр, 315—319. ' Н. П. Л и х а ч е в. По поводу трудов Ярославской губернской архив¬ ной комиссии. СПб., 1893. Приложение, стр. 28—34. ' И. П. Лихачев. Дипломатика. СПб., 1901, стр. 14—23; его же. Трсинсйшая сфрагистика. Из лекций по дипломатике. СПб., 1906, стр. 21—31. r' М. Н. Тихомиров, П. П. Епифанов. Указ, соч., стр. 78. 251
ми же, которые были нами выявлены на материале более ран¬ него 1времени. При определении поддельности документов могут быть ис¬ пользованы данные лингвистики. Опираясь на законы разви¬ тия языка во времени и пространстве, исследователи отмеча¬ ют случаи несоответствия языковых форм той эпохи, к кото¬ рой относят документ фальсификаторы, и тем самым выявля¬ ют подделку. Работа ученых облегчается благодаря тому, что фальсификаторы, как правило, основное внимание уделяли вос¬ произведению внешнего вида документов и их содержанию, за¬ частую, не учитывая особенностей языка того периода, к ко¬ торому относится их подделка. Во многих случаях у них и не было для этого необходимых знаний. Особенно большой материал для выявления подделки дает лексика документа. Уже Н. М. Карамзин, доказывая подлож¬ ность жалованной грамоты Льва Галицкого 1301 г. Крылосско- му монастырю, обратил внимание на, употребление в ней слов, которых не было в лексике русского языка XIV в. Г Такие выражения «Рукописи старицы игуменьи Марьи» (относящей¬ ся якобы к концу XV — началу XVI в.), как «подвойский дум¬ ный дьяк», «немецкий гость купеческий», дали основание М. П. Погодину заподозрить в ней подделку1 2. Данные лексики использовал и Макарий для доказательства подложности грамоты Андрея Боголюбского 1163 г. Киево-Пе¬ черскому монастырю, «Грамота эта написана таким языком,— писал он,—каким писали в Киеве только к концу XVI и в XVII веке, под влиянием языка и владычества польского; здесь неоднократно встречаются выражения: на вечные часы, под¬ луг узаконения патриаршего..., на потом в роды, и роды, мает или не мает быти инако, зрушити сию данину и под» 3. Для выявления поддельных документов попользуют лексику и советские ученые. Так, А. А. Зимин отметил, что составители грамоты Дмитрия Донского Троице-Сергиевому монастырю «широко пользуются терминами, которые бытовали в их время, но отсутствовали в XIV веке»4. И это служит важным доказа¬ тельством ее подложности. Другие советские ученые используют лексику для обоснова¬ ния подлинности документа, заподозренного в поддельности. Не соглашаясь с мнением С. Н. Валка о подложности «Вкладной Варлаама Хутынского», М. Н. Тихомиров обратил внимание на то, что ряд употребляемых в ней слов (божница в значении церк¬ ви и др.) «говорит за ее древность»5. В полемике с тем же иссле¬ 1 Н. М. Карамзир. Указ, соч., кн. 1, т. IV, прим. 203, стр. 85 86. 2 «Москвитянин», 1850, № 3, кн. 1. отд. IV (Смесь), стр. 29 6i. 3 Макарий. История русской церкви, т. III. СПб., 1868, стр. 41. 4А А Зимин. К изучению фальсификации актовых материалов в Русском государстве XVI—XVII вв. ТМГИАИ, т. 17. М„ 1963, стр. 428. 5 М. Н. Тихомиров. О частных актах в древней Руси. «Историче¬ ские записки», т. 17, стр. 230. 252
дователем М. Н. Тихомиров показывает, что лексика купчей и ду¬ ховной Антония Римлянина также свидетельствует о древности ее «первоначального текста» Г Наряду с лексикой для выявления подделки используется фо¬ нетика. Уже в начале XVIII в., доказывая подложность «Собор¬ ного деяния на еретика Мартына», А. Денисов заметил, что там пишутся такие слова, как Pocciio, Российский народ, латши, да- де, предаде — «нынешнею обычностью», тогда как в древности, т. е. в то время, к которому относят памятник, писали Рушя, Русшский народ, латыни, даст, предаст1 2. Обнаружить подделку помогает также анализ ее граммати¬ ческого строя. Карамзин отметил, что в жалованной грамоте ■Льва Галицкого 1301 г. употребляются такие морфологические формы, которые стали свойственны русскому языку значительно позднее3, а издатели актов Троице-Сергиевого монастыря, изу¬ чив купчую Одинца Никифорова на сельцо и деревню в Камен¬ ском стане от 10 мая 1447 г., пришли к выводу, что не только внешний вид документа, но и его «пунктуация не позволяют при¬ знать текст подлинным»4. Подделка может быть выявлена и на основе изучения форму¬ ляра документа. Даже у наиболее квалифицированных фальси¬ фикаторов, знавших, что в актовых и документальных материа¬ лах имеется определенный порядок в расположении частей, пред¬ ставления об этом были ограничены общим уровнем науки того времени, в которое они работали. Большинство же фальсифика¬ торов об историческом развитии клаузул вообще ничего не зна¬ ли. Поэтому они допускали просчеты, которые и помогают обна¬ ружить подделку. Советскими исследователями уже в 40-х годах была четко сформулирована методика определения подделки на основе ана¬ лиза формуляра. «Сравнение формуляра данного акта с извест¬ ными типами синхронных ему формуляров, — писал Н. Короб¬ ков, — позволяет заключить о соответствии или несоответствии его требованиям времени и, следовательно, является одним из критериев достоверности» 5. Приведем несколько примеров. Грамота на раздел имущества князей Андрея и Юрия Федо¬ ровичей 1380 г., с точки зрения материала и языка, была подде¬ лана настолько искусно, что даже такой крупный палеограф и лингвист середины XIX в., как И. И. Срезневский, признавал ее актах древней Руси. «Историче- 1 М. Н. Тихомиров. О частных ские записки», т. 17, стр. 239—241. 2 В. Г. Дружинин. Поморские палеографы начала XVIII столетия. ЛЗАК, вып. 31, стр. 16, 33. 3 Н. М. Карамзин. Указ, соч., кн. I, т. IV, прим. 203, стр. 85—86. 4 АСЭИ, т. I. М„ 1952, № 190, стр. 135. 5 Н. Коробков. Русская дипломатика. «Архивное дело», 1940 № 1 (53) стр. 31. ' ”
подлинной 1. Однако в дальнейшем было доказано, что она еде лана по образцу грамот XV в., а следовательно, недостоверна. Сравнив формуляр ярлыка хана Узбека митрополиту Петру 1308 г. с формулярами предшествующих и 'последующих ярлы¬ ков, П. П. Соколов заметил, что все ярлыки лишь освобождали духовенство от ханских и других налогов. В отличие от них, яр¬ лык 1308 г. определял права митрополита на церковных людей и церковные имущества. Автор указал, что такая клаузула была невозможна в ханских ярлыках, так как татары этим вопросом вообще не занимались. На этом основании он признал ярлык 1308 г. поддельным2. Одним из свидетельств подложности жалованной грамоты Печенгскому монастырю 1556 г. является, как показал А. И. Ан¬ дреев, ее формуляр, имеющий необычные для грамот такого ро¬ да начало и конец и отличное от других жалованных грамот то¬ му же монастырю (1591, 1606 и 1675 гг.) расположение клаузул3 4. К концу XIV —началу XV в. относятся две данные —Саввы Сюзева (1398—1399 гг.) и Митрофана Изинского (1416—1417 гг.). Обе они начинаются с даты и употребляют формулу «божиею милостью». И то, и другое не соответствует формуляру подоо- ных грамот. Даты, например, в них начали ставить лишь в XVI 'в. и то не в начале, а в конце документа. На этом основа¬ нии С. Н. Валк и А, А. Зимин признали их поддельными. На ос¬ нове формуляра те же исследователи устанавливают подлож- ность духовной Ивана Фомина и жалованной грамоты Ивана IV думному дворянину Ивану Супоневу, а Н. П. Лихачев подлож¬ ность грамоты Ивана IV, переданной венецианскому дожу рус¬ ским послом Иваном Шевригиным. Отсутствие же таких состав¬ ных частей формуляра, как подписи и печати, было использовано В "Л Яниным для докавательства подложности данной Марфы Борецкой 1459—1469 гг., а Л. В. Черепниным как показатель поддельности «рядной» Струнина второй половины XV в. . Изучение формуляра не только позволяет обнаружить под¬ делку, но и помогает удостовериться в подлинности заподозрен¬ ного документа. По мнению С- Н. Валка, например, вкладная Вар¬ лаама Хутынского написана по формуляру, типичному для нов¬ 1 И. И. Срезневский. Древние памятники русского письма и языка. р|. П. Соколов. Подложный ярлык хана Узбека митрополиту Петру. «Русский исторический журнал», 1918, кн. 5, стр. 72—73. 3 А. И. Андреев. О подложности жалованной грамоты Печенгскому монастырю 1556 г. «Русский исторический журнал», 1920, кн. 6, стр. 13Ь, 147 148. * 4 С Н. В а л к. Начальная история древнерусского частного акта. В со.: «Вспомогательные исторические дисциплины». М,—Л„ Изд-во АН чьи, 1937 стп 302 315- А. А. Зимин. К! изучению фальсификации актовых ма¬ териалов.’ ТМГИАЙ, т. 17, стр. 400—401. 415—416; В. Л. Я н и и. Новгород¬ ские посадники, стр. 276, прим. 9; Л. В. Черепнин. У истоков архиво ведения и актового источниковедения... «Вопросы архивоведения», 19оЗ, JN. , стр. 60.
городских частных актов XV в. Однако М. Н. Тихомиров показал, что подобный формуляр встречается в нескольких новгородских грамотах XII—XIII в'в., и в этом сходстве увидел одно из важ¬ ных доказательств подлинности вкладной Варлаама >. Следует, однако, учитывать, что далеко не всегда документ, не имеющий типичного формуляра, будет поддельным. В под¬ линном документе тоже могут быть отклонения от нормы. Поэ¬ тому прежде чем признать его поддельным, необходимо устано¬ вить действительную причину такого отклонения. Так, в договоре между московским и литовским князьями 1371 г. изложение ведется сначала от имени литовского князя Ольгерда, а затем без всякого перехода от имени представите¬ лей московского великого князя. Такая непоследовательность дает основание заподозрить документ в поддельности. Однако Л. В. Черепнин, изучив историю составления договора, устано¬ вил, что в нем дан сводный текст предложений обеих сторон, при этом лишь недостаточно четко отредактированный1 2. Видеть в договоре подделку в данном случае нет никаких оснований. Вопреки формуляру, в духовной князя Юрия Галицкого не имеется обращения к великому князю Василию II. В таком про¬ пуске тоже можно было бы видеть признак поддельности доку¬ мента. На самом же деле он объясняется тем, что в этот момент Юрий Галицкий и Василий II находились в состоянии войны друг с другом3. Других же признаков подложности в документе нет, поэтому его следует считать подлинным. Только в тех случаях, когда нарушение формуляра ничем нельзя объяснить, документ можно признатыподдельным. Изучение внешней формы источника далеко не всегда позво¬ ляет обнаружить подделку. Даже на подлиннике, над которым совершен материальный подлог, подчистки, поправки и т. п., сле¬ ды фальсификации бывают столь искусными, что и опытные ис¬ следователи не выявляют их. Когда же имеется подлинник, нат которым совершен интеллектуальный подлог, или копия, следов нарушения внешней формы источника может и не быть. Если вызывает сомнение копия, а удается найти подлинник, то при сравнении с ним легко обнаружить подделку. Таким пу¬ тем было установлено, что в списке с купчей грамоты, который предъявил на суде около 1471 г. представитель Симонова мона¬ стыря, было вписано восемь пустошей, не названных в подлин¬ ной купчей 4. В остальных случаях для решения вопроса о под¬ линности или поддельности источника, либо для проверки таких 1 М. Н. Тихомиров. О частных актах древней Руси. «Исторические записки», т. 17, стр. 229—230. 2 Л- В„- ЧеРепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч 1 стр. 48—49. ’ ' ’ 3 Т а м ж е, стр. 104, 109—110. 4 АСЭИ, т. II, № 387. 255
Жалованная грамота Василия II Василию Коже датирована 4 февраля 1450 г. В ней говорится, что она дана за отличие в битве под Галичем с Дмитрием Шемякой. «Хронология грамо¬ ты,—пишет А. А. Зимин,— казалось бы, не внушает сомнений: по летописям 27 января 6958 г. Василий Темный прибыл под Га¬ лич, где и произошла битва с Шемякою. Но нот любопытная деталь: в летописи говорится, что он «приде на Москву на мас¬ леной недели». Летосчисление тогда мартовское, т. е. январь и февраль приходились на 1451 г., а пасха тогда падала на 25 ап¬ реля. Масленица приходилась на 1—7 марта. Таким образом, Василий Темный в Москву прибыл только в начале марта, а гра¬ мота Кожиных писана им на Москве 4 февраля, что выдает до¬ вольно умелых фальсификаторов»'. В подложных документах нередко встречаются ошибки гене¬ алогического характера. Так, А. А. Зимин заметил, что в жало¬ ванной грамоте Ивана IV Н. П. Сатину последний назван околь- ничьим, хотя таковым не был. Точно также в местнической гра¬ моте Василия II от 20 июля 1509 г. назван окольничьим никогда им не бывший А. П. Нагово1 2. В универсале Богдана Хмельниц¬ кого от 15 января 1651 г. Запорожскому низовому войску он име¬ нует себя «гетманом обеих сторон Днепра и Войск Запорож¬ ских», но такого титула он никогда не имел. В другом универса¬ ле он называл себя «великим» гетманом, чего также не могло быть3. Все это—«вторичные» признаки подлога. Подобным же образом проявляются подделки в грубых несо¬ ответствиях в метрологии, денежном счете, исторической геогра¬ фии Так, в жалованной грамоте от 8 августа 1499 г. говорится, что Иван III пожаловал основателя рода Бестужевых-Рюминых городом Серпейском4. Но уже Д. Ф. Кобеко доказал, что этот город в то время находился в составе Литовского государства и признал на этрм основании грамоту подложной5. Признана подложной и жалованная грамота 1506 г. роду Бедовых. В ней говорится о пожаловании Дмитрием Донским основателю рода земель в Кашине и его округе, хотя они в тот период ему не принадлежали6. В 1780 г. Никольский Пустынный монастырь подал на реги¬ страцию в Малороссийскую коллегию универсал Богдана Хмель¬ ницкого от 5 ноября 1651 г. на город Чигирин-Дубровку и при¬ легавшие к нему села. Коллегия приняла универсал за подлин- 1 А. А. Зимин. К изучению фальсификации актовых материалов в рус¬ ском государстве XVI—XVII вв. ТМГИАИ, т. 17, стр. 410 -4 . ^ Т э м ж 6 стр. 407—400. 3 у. К Р И п ’ я к е в и ч. ГНдробки документе Богдана Хмельницького. «Науковочнформацшний бюлетень ApxiBHOro управлшня ХРСР», 1Уои, № 3 (41), стор. 4, 5—6. 5 «Записки Археологического общества», т. И, 1887, стр. 273—282; т. IV, 1890, стр. 75—77. Q7 6 н, п. Лихачев. Разрядные дьяки XVI века, стр. У/.
iiiiiif. А между тем в середине ХУЦ в. еще не существовало ни юрода, ни даже села под названием Чигирин-Дубровка. На гео¬ графической карте он появился позже. Сохранился и другой универсал Богдана Хмельницкого от 15 января 1651 года. Запо¬ рожскому низовому войску о подтверждении грамоты польского короля Стефана Батория на Трахтемиров—с монастырем и пере¬ возом и земли вниз по Днепру со всеми местечками, селами, ху- юрами, городом Самар, и с землями по реке Орель и лиманами по Днепру и Бугу На самом деле, как установил У. Крип’яке- вич, Стефан Баторий дал запорожским казакам только г. Трах- темиров, где организовали казачий госпиталь, а широкие про¬ странства вдоль Днепра в то время не были еще освоены. Не были освоены эти земли и в то время, к которому относится универсал Хмельницкого, т. е. в середине XVII в. Когда же ка¬ заки заняли их в XVIII в., канцелярия Войска сфальсифициро¬ вала универсал *. Содержание источника может дать материал для решения вопроса о его поддельности и в тех случаях, когда оно противо¬ речит бесспорным представлениям о месте, времени и условиях создания источника, а также о возможностях автора написать его в данное время и в данном месте1 2. Если в источнике при¬ водятся ссылки на факты или документы, которые автору его не могли быть известными, то это тоже может свидетельство¬ вать о поддельности. При решении вопроса о поддельности источника на основе анализа его содержания следует проявлять особую осторож¬ ность. Очень часто анахронизмы и другие несоответствия, кото¬ рые, на первый взгляд, свидетельствуют о поддельности источ¬ ника, возникали при переписке и редактировании текста. По¬ нять, в каком случае налицо — подделка, в каком — результат редакторской работы, можно лишь на основе изучения истории текста памятника. Так, в одной из редакций Устава князя Ярослава Мудрого называются такие торговые пошлины, как тамга и осьмничее, а из денежных единиц гривны и рубли 3. Эти торговые пошлины получили распространение на Руси лишь со второй половины XIII в., а денежный счет на рубли утвердился еще позже. Вот почему некоторые ученые стали говорить или о приписках к Уставу Ярослава, сделанных позже, или даже о подложности памятника. Однако тщательное изучение истории текста доку¬ мента привело современных исследователей к заключению, что в данном случае не было подлога. По словам Л. В. Черепни- 1 У. Крип я к е в и ч. ГПдробки документе Богдана , Хмельиицького, стор. 4—5. 2 В. С. Иконников. Опыт русской историографии, т. I, кн. I Киев, 1оИ1, стр. 137. 3 ПРИ, выгт. 2, «,тр. 163. 9* 259
' на, Устав «много раз переписывался, причем переписчики вно¬ сили в него изменения, диктовавшиеся условиями своего вре¬ мени, заменяли старые названия денежных единиц названиями им современными (вместо резаны — куна, вместо гривны — рубль и т. д)»1, Наоборот, в других случаях раскрытие истории текста позво¬ ляет окончательно убедиться в подложности заподозренного документа. При изучении тархано-несудимЪй грамоты Васи¬ лия II Троице-Сергиеву монастырю на села Шухобалово и др. Л. В. Черепнин обратил внимание не только на сомнительность ее содержания. Бросается в глаза, писал он, отсутствие подлин¬ ника и «то обстоятельство, что грамота не сохранилась даже ни в одном списке в составе тех основных сборников копий, ко¬ торые имеются в архиве б. Троице-Сергиевской Лавры. Она до¬ шла до нас з сборнике № 637 (лл. 415—415 об.), представляю¬ щем собой собрание списков с разрозненных, часто отрывочных документов, переплетенных в одну книгу уже в XIX столетии»2. Это обстоятельство наводит исследователя на вывод о подлож¬ ности грамоты. Как показал А. А. Зимин, заподозренные в подделке по фор¬ муляру данные Саввы Сюзева 1398—1399 гг. и Митрофана Изинского 1416—1417 гг. не вызывают доверия и с точки зре¬ ния истории текста. «Оба разбираемых акта, — пишет ученый,— отсутствуют в основном тексте копийной книги актов москов¬ ских митрополитов 30-х годов XVI в. (Синод. № 276), а фигури¬ руют в качестве приписок, сделанных в начале 90-х годов XVI в. В копийной книге Нижегородского монастыря (и в списке с гра¬ моты Саввы Сюзева, хранящемся среди грамот коллегии Эко¬ номии) указано, что списки с обоих разбираемых актов сделаны с патриаршей книги крепостей и заверены патриархом Иовом (не ранее 1589 г.). В то же время все другие древнейшие Ниже¬ городские акты помещены в копийной книге Благовещенского монастыря снятыми с митрополичьих книг. Получается проти¬ воречие: грамоты записаны в патриаршую книгу в начале 90-х годов XVI в., тогда же с них по этой книге сняты были ко¬ пии для Нижегородского монастыря. Если б имелись подлинни¬ ки, то копии были бы сняты именно с них, — очевидно, подлин¬ ников не было, а записи в патриаршей книге сфальсифициро¬ ваны» 3. Изучение истории текста подкрепило вывод А. А. Зимина и о подложности целой родословной книги стольника Г. С. Супо- нева, составленной в конце XVII в., где представители этой фа- 1 Л. В. Черепнин. Русская метрология. М., 1944', стр. 90. 2 Л. В. Ч е р е п н и н. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 132. 3 А. А. Зимин. К изучению фальсификации актов... ТМГИАИ, т. 17, 1963, стр. 401. 260
милии везде выступают «на первых местах, занимая в походах часто важнейшие места» >. Не только форма и содержание источника дают материал для решения вопроса о его поддельности. Об этом же могут свидетельствовать прямые указания на. подделку данного доку¬ мента, содержащиеся в других источниках. Разумеется, их на¬ до тщательно прозерять всеми способами, которые рассматри¬ вались выше. Такие указания нуждаются в проверке и потому, что представления о подложности документов в разное время и по разным причинам могли не соответствовать нашим научным понятиям. Так, в ЦГАДА хранится жалованная грамота Лже- дмитрия II от 7 марта 1608 г. Власу Устинову. К ней приложен листок, на котором почерком второй половины XVI11 в. напи¬ сано: «Старинная подложная грамота самозванца Дмитрия». По этой причине исследователи до самого последнего времени не интересовались ею. Проанализировав грамоту, В. И. Корец¬ кий убедился, что ока не имеет никаких признаков подделки. Но в представлении людей XVII—XVIII вв. Лжедмитрий II, как не коронованный, не имел права выдавать жалованных гра¬ мот. Поэтому все такие документы считались ими подложными 1 2. Разумеется, с нашей точки зрения, такой документ должен быть признан подлинным. 0 поддельности источника можно говорить и тогда, когда юн не упоминается в тех документах, которые никак бы не могли пройти мимо него, если бы он действительно существовал. Так, А. Денисов считал подложным «Соборное деяние на еретика ар- менина Мартына» еще и на том основании, что этот крайне важ¬ ный для церкви документ не упомянут ни в одной летописи, ни в Степенной книге, ни в сочинениях писателей XV—XVII вв., направленных против еретиков и т. д. 3. Наконец, случайное обнаружение источника в том месте, где он, казалось бы, не должен был находиться, при отсутствии его среди тех документов или фондообразователей, в составе кото-| рых он обязательно должен был быть, тоже может быть призна- j ком поддельности документа. Все приведенные выше прямые и косвенные свидетельства I поддельности источника не всегда позволяют делать бесспор- J ные заключения. Подчистка или поправка может быть вызвана опиской писца или желанием авторов исправить неудачно выра- женную ими мысль. Разумеется, подлинный документ не может I быть написан на материале, выработанном через какой-то срок после появления источника. Но подозрение может вызвать и составление документа на пергаменте в то время, когда уже во¬ 1 Там же, стр. 412—413. 2 В. И. К о р е ц к и й. Об одной ошибке архивистов XVIII века. Архео-1 графический ежегодник за 1962 год. М., 1963, стр. 234—235. 3 В. Г. Дружинин. Поморские палеографы начала XVIIf столетия. ЛЗАК, вып. 31, стр. 11—13.
шла во всеобщее употребление бумага. А между тем, это могло произойти по случайным причинам. Исследователь может по¬ считать поддельным на самом деле подлинные почерк, печать, язык и формуляр документа. Еще чаще может быть допущена ошибка в установлении подделки на основе анализа содержа¬ ния, так как далеко не всегда удается восстановить исторцю текста. В таких случаях, за подделку может быть принята ошиб¬ ка, допущенная при переписке. Точно также свидетельство дру¬ гих документов или обнаружение источника не в том месте, где он, казалось, должен был находиться, тоже не всегда может быть надежным. Вот почему очень важно устанавливать под¬ дельность источника по комплексу признаков. Заключение о подложности грамот И Ю. Грязнова, Н. С. Ча¬ ев сделал на основе одновременного изучения бумаги, на кото¬ рой они писались, формата рукописи, почерка и формуляра', Комплексному изучению со стороны материала, почерка, языка и содержания подверг М. Н. Сперанский поддельные рукописи А. И. Сулакадзева 1 2. К выводу о подложности данных Саввы Сю- зева и Митрофана Изинского конца XIV — начала XV вв. А. А. Зимин пришел после изучения их формуляра, содержания и истории текста в составе рукописных сборников, а в доказа¬ тельство подложности грамоты 1508 г. берется в расчет, что бу¬ мага, на которой она составлена «драченина и мята», почерком она «писана ново», на рукописи имеются подчистки и т. п.3. Заключение о поддельности документа, выведенное на осно¬ ве прямых и косвенных данных ил-и по комплексу признаков бу¬ дет более обоснованным, если удастся установить причину и цель подделки. Выше уже приводилось мнение П. П. Соколова о подложно¬ сти ярлыка хана Узбека 1308 г., основанное на анализе форму¬ ляра. Но око приобретает полное обоснование в работе А. А. Зи¬ мина, который доказал, что подделывая в 40-х годах XVI в. этот и другие ханские ярлыки, церковники «преследовали зада¬ чу фальсификации исторических фактов с целью доказать не¬ зыблемость прав духовенства на его недвижимую собственность и на неподсудность духовенства светским елэстям»4. Среди актов Палеостровского монастыря имеется мировая 1375 г. шунгских смердов с челмужским боярином Григорием Семеновичем 5. Мнения исследователей относительно этой грамоты раздели¬ лись. Б. Д. Греков считал ее заслуживающей доверия6. Напро¬ 1 Н. С. Чаев. Указ, соч., стр. 488—495. 2 М. Н. Сперанский. Указ, соч., стр. 70—73. 3 А. А Зимин. К изучению фальсификации актов... ТМГИАИ, т. 17, 1963, стр. 400—403, 425—426. 4 ПРП, вып. 3, 1955, стр. 464. I 5 ГВНП, № 284, стр. 285. 6 Б. Д. Греков. Рабство и феодализм в Киевской Руси. Л., 1934, Гтп. 41—42; его же. Киевская Русь. М., 1949, стр. 214.
тив, С. Н. Валк высказал сомнения в ее подлинности. В обосно¬ вание своего взгляда Валк указал на то, что мировая 1375 г. носит признаки актов XVI—XVII вв. В дальнейшем Л. В. Данилова пыталась доказать подлин¬ ность основной части текста грамоты. В связи с этим В. И. Ко¬ рецкий еще раз обратился к изучению этой грамоты. Он не толь¬ ко признал ее поддельность, но и в доказательство своего мне¬ ния восстановил обстановку ее создания. По словам автора, гра¬ мота была сфабрикована целиком в момент обострения борьбы между Палеостровским и Вяжицким монастырями за владение угодьями и рыбными ловлями в Челмужском погосте для то¬ го, чтобы «доказать исконность прав Палеостровского монасты¬ ря на спорные рыбные ловли и угодья»1 2. Этим самым В. И. .Ко¬ рецкий подкрепил мнение С. Н. Валка о подложности грамоты 1375 г. о шунгских смердах. Становится более убедительным заключение Д. П. Эрастова о поддельности рукописи А. И. Су- лакадзева «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.» после того, как В. Ф. Покровская раскрыла цель подделки; «удивить своих современников сенсационным открытием»3. Выше уже говорилось о цели подделки Договора Руси с Ви¬ зантией 907 г., «Завещания» Петра Великого, актов на владе¬ ние землей и крестьянами, церковных документов, литературных мистификаций и т. п. Во всех этих случаях установление цели подделки подкрепляло выводы, сделанные на основе анализа прямых и косвенных данных, а иногда даже давало им прочное обоснование. Подведем итоги. Прежде чем пользоваться документом, исто¬ рик должен знать, имеет ли он дело с подлинником или поддел¬ кой. Разумеется, проверке с этой точки зрения подвергаются не все исторические источники, а те из них, которые кажутся со¬ мнительными. Источники, будут признаны поддельными, если, во-первых, таковыми окажутся материалы, на которых они де¬ лались, его графика, печати и другие удостоверительные знаки, язык, формуляр и т. п., и если, во-вторых, документ будет содер¬ жать сведения о фактах, мерах, весах, денежном счете, геогра¬ фии и т. п., не соответствующие той эпохе, к которой он относится. Убедительным основанием для решения вопроса о поддельности документа будет сочетание нескольких свиде¬ тельств об этом. Но для окончательного решения вопроса необ¬ ходимо выяснить цель, с которой совершалась подделка. 1 С. Н. Валк. Начальная история. В сб.: «Вспомогательные историче¬ ские дисциплины». М —Л., 1937, стр. 314. В. И. Корецкий. Новгородские грамоты XV века из архива Па- достровского монастыря. «Археографический ежегодник за 1957 год». М Изд-во АН СССР, 1958, стр. 443—445. 3 В. Ф. Покровская. Указ. соч. ТОДРЛ, т. XIV, стр. 635. Л63
.1 Глава VIII ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАУЧНОЙ ЦЕННОСТИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА КАК ИСТОРИЧЕСКОГО ИСТОЧНИКА § 1. Общие замечания о характере заключенной в источниках информации Установление подлинности источника, времени и места его возникновения и имени автора дает основание считать, что в нем могут содержаться сведения, отражающие реальные яв¬ ления общественной жизни. Из этого, однако, не вытекает досто¬ верности и точности каждого заключенного в источнике изве¬ стия, как и научная ценность, документа в целом. Чтобы решить эти вопросы, необходимо подвергнуть источник дальнейшему анализу. Однако его методы в значительной степени зависят от характера содержащейся в источниках информации, которая в разных источниках не одинакова. Ученые давно заметили, что среди массы свидетельств об историческом прошлом человеческого общества имеются такие, которые целиком или какой-то своей частью являются непо¬ средственным остатком исторических фактов, т. е. прямым ре¬ зультатом деятельности участников событий, независимо от то¬ го, какую роль они играли в этих событиях. В то же время име¬ ются и другие источники, в которых о событиях лишь рассказы¬ вается. Указанное обстоятельство послужило основанием для деления всех источников на остатки и предания. Выше мы от¬ метили научную необоснованность этого. Однако, как справедливо заметила О. М. Медушевская, та¬ кое деление «отразило, хотя и односторонне, интуитивно ощу¬ щаемую историком (но еще не исследованную теоретически) сложность структуры и содержания источника, в котором пере- 264
плетается намеренная и ненамеренная информация, по-разному преломившаяся в сознании составителя» Эта содержащаяся в каждом источнике ненамеренная ин¬ формация о прошлом является ее остатком. Заключенная же в источнике намеренная информация является историческим пре¬ данием о событиях. Поскольку исторические источники возникают только в ре¬ зультате общественной деятельности людей, все они являются историческими остатками. Но в одних случаях это будет остат¬ ками событий, частью которых они сами являлись (договор, письмо и т. и.), в других лишь остатком деятельности автора, в определенном свете и по конкретным причинам рассказывающе¬ го об известных ему исторических фактах. Остатком деятельно¬ сти автора будет даже самое фантастическое и самое ложное по содержанию произведение. До нас дошли, например, мемуары Екатерины II. В них по¬ дробно рассказывается о приезде ее в Россию в качестве неве¬ сты Петра, о жизни при дворе Елизаветы, об отношениях со своим мужем и о многих других событиях в ее жизни вплоть до переворота 28 июня 1762 г.2. Хотя Екатерина писала о хорошо известных ей фактах, она, преследуя определенную цель — оправдать себя в глазах современников и потомков — многое исказила. Наряду с этим о фактах, не накладывавших тень на нее самое, она старалась писать правдиво. Но и при этом она говорила лишь о том, что видела и слышала, и так, как это ей представлялось, т. е. сквозь призму личного восприятия. Поэто¬ му ее сообщения нельзя считать остатком тех фактов, о которых она писала. Однако они являются остатком ее деятельности как мемуариста и политической фигуры. Точно так же и «Сказание о князьях владимирских». Это — сказочная родословная, возводящая происхождение московских великих князей к римским императорам — Юлию Пезарю и «брату его Августу». Но она является историческим остатком русской политической литературы XVI в. и официальных воззре¬ ний русского централизованного государства 3. Остатком деятельности их составителей являются и все ос¬ тальные виды документов. Так, законодательство непосредст¬ венно выражает деятельность чиновников государственного ап¬ парата как представителей господствующего класса и исполни¬ телей его воли. «Закон,—указывал В. И. Ленин,—есть мера по- 11 О. М. Медушевская. Сборник, подготовленный историками ГДР, и вопросы источниковедения. «Советские архивы», 1968, ЗУ? р Стр. 120. См. также: О.М. Медушевская. Развитие теории советского источникове¬ дения. ТМГИАИ, т. 24, вып. 2. М., 1964, стр. 16; М. М. Громыко. О «не¬ посредственных и косвенных» исторических источниках. «Изв. Сибирск. отд. ЛI (СССР», 1968, № 6. ^“«Записки императрицы Екатерины Второй». СПб., 1907, стр. 201—406. 1 Р. П. Дмитриева. Сказание о князьях владимирских, стр. 1, 3. 265
литическая, есть политика» К Поэтому изучать историю прави¬ тельственной политики без привлечения прежде всего законода¬ тельного материала как непосредственного остатка политики господствующего класса — невозможно1 2. Непосредственным остатком политики государственной вла¬ сти являются также многие актовые материалы. Так, в догово¬ рах Руси с Византией X в. или в Ништадтском мире 1721г. по¬ лучила выражение внешняя политика государственной власти,, а в духовных и договорных грамотах великих и удельных кня¬ зей—внутренняя. Прямым остатком политики великокняжеской власти, направленной на закрепление прав феодалов в принад¬ лежавших им владениях, являются иммунитетные грамоты, а дошедшие до нас в большом числе приходо-расходные книги, служилые кабалы, данные, купчие, меновные и многие другие частные акты представляют собой остаток хозяйственной дея¬ тельности и социальных устремлений феодалов3.- Если в повествовательных источниках непосредственно, как остаток, отражена лишь деятельность автора, а все остальное является его рассказом о событиях (историческим преданием), то законодательный источник как нормативный акт определен¬ ной эпохи сам является ее остатком. Остатком правовых отно¬ шений будет и сам закон (как система правовых установлений) и выраженные в каждом законе юридические нормы независимо от того, как они сформулированы: полностью или частично, в. нескольких статьях его или в одной статье. Система законоположений, выраженная в Русской Правде, в целом — остаток правовых отношений Древней Руси. Заклю¬ ченные в ее составе правовые нормы как часть этой системы будут остатком частных правовых отношений, определяющих, например, положение свободного мужа, смерда, закупа холопа- Такой нормативный акт, как Псковская судная грамота, то¬ же является остатком системы правовых отношений, сложив¬ шейся в определенную эпоху и на определенной земле. Ее от¬ дельные правовые установления представляют собой часть этой системы и вместе с тем остаток правового положения, напри¬ мер, отдельных групп населения. Псковской земли. Остатками процесса закрепощения крестьян на Руси в XIV— XV вв. являются статья 42 Псковской судной грамоты, устано¬ вившая единый на этой земле срок крестьянского выхода—14 ноября, грамота Белозерского князя Михаила Андреевича и ве- 1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 36—38. 2 См. об этом: Б. М. Кочанов. Русский законодательный документ XIX—XX веков. В сб.: «Вспомогательные исторические дисциплины». М.—Л., Изд-зо АН СССР, 1937, стр. 320. 3 Подробно об этом см.: Н. Н. Покровский. Актовые источники по истории феодальной собственности в России XIV — начала XVI века. Авто- реф. канд. дисс. М., 1955.
дикого князя Василия Васильевича Федору Константиновичу около 1450 г., ограничившая на небольшой территории переход крестьян в Юрьев день и статья 57 Судебника 1497 г., введшая это ограничение по всей стране. Подобных примеров можно при¬ вести много. В актовом материале, как уже отмечалось, в форме опреде¬ ленных юридических норм фиксировались заключавшиеся людь¬ ми экономические и политические сделки. Они не только выража¬ ют деятельность их составителей, но и сами по себе являются ос¬ татком тех отношений и событий, которые в них зафиксированы. В одних случаях они сводятся к какому-то конкретному дейст¬ вию, например, к пожалованию монастырю определенных приви¬ легий, к покупке земли или заключению брака, в других—могут состоять из ряда пунктов. В договоре между Русью и Византией 944 г. устанавливается не только незыблемость мирных отноше¬ ний, но и порядок в торговых связях между этими странами Еще более сложно выражены отношения между сторонами в договорных грамотах великих удельных князей или в между¬ народных договорах России XVI11 в. Но независимо от этого и каждый пункт ib отдельности, и акт в целом являются остат¬ ком тех отношений, которые в них выражены. Остатком исторического прошлого в источнике является не только та информация, в которой проявилась деятельность его автора или выразился сам исторический факт в виде закона, экономической или политической сделки и т. п. В каждом ис¬ точнике непосредственным остатком прошлого является и та информация, которая попала в него независимо от воли автора и составителя. Так, в Повести временных лет и других русских летописях нигде не говорится о социальном строе на Руси. Но, ■обратив внимание на характер деятельности и отношение со¬ ставителей этого источника к смердам и горожанам, с одной стороны, к князьям и боярам, с другой, мы получаем представ¬ ление об этом. Точно так же в Русской Правде нигде прямо не говорится о политическом строе Древнерусского государства. Но сам по себе заголовок Правды Яроелавичей является остатком, свидетельствующим, что к управлению государством -привлека¬ лись лишь крупные феодалы. Не говорится в ней о формах фео¬ дальной земельной ренты. Но о них можно получить представ¬ ление из статьи о ратайном старосте. В том же источнике нигде не сказано, имел ли непосредственный производитель свое хо¬ зяйство. Однако статьи о перепахивании межи и о смердьем коне дают косвенные сведения и по этому вопросу1 2. Берестяные грамоты и надписи древнерусских ремесленников на горшках, пряслицах, бронзовых церковных арках и т. п. 1 ПРП, вып. I, стр. 30—32, 41—43. 2 «Русская Правда», т. II, стр. 121, 164—165, 185—188, 205—207.
интересны не только своим содержанием, но и как остаток тек¬ стов, как живое свидетельство распространения грамотности среди посадского люда на Руси уже в X—XI вв., как остаток многообразной деятельности разных слоев новгородского насе¬ ления. По ним же можно заключить, что актовая (т. е. деловая) переписка была обычным явлением на Руси. Остатком истори¬ ческого прошлого является в источнике и язык. Он содержит информацию, независимую от того, что хотел выразить автор источника. Она иногда настолько значительна, что историки признают язык даже самостоятельным видом исторического ис¬ точника '. Остатками исторического прошлого являются все памятники материальной культуры. К остаткам следует отнести и пережи¬ точные формы семейных отношений, и устное народное твор¬ чество, однако с учетом того, что время наложило отпечаток на их форму и содержание. В составе почти каждого исторического источника содержат¬ ся не только исторические остатки, но и предания, т. е. инфор¬ мация, в которой выражено событие еквозь призму взглядов автора или составителя документа. Само собой понятно, что предание составляет основное содержание всех повествователь¬ ных источников. Что касается остальных видов письменных до¬ кументов, то, на первый взгляд, кажется, что элемент предания в них незначителен или вообще отсутствует. «Юридические и. административные документы, акты государственные и част¬ ные, — писал, например, один из крупнейших в русской дорево¬ люционной историографии специалистов в области дипломати¬ ки Н. П. Лихачев, — дают нам показания точные и фактические. Творцы договоров, духовных, правых, купчих и вкладных дейст¬ вовали ради самих себя и отнюдь не ради потомства и исследо¬ вателей. Им не было побуждений оправдываться и обманы¬ вать»1 2. Однако при более внимательном изучении указанного выше материала выясняется, что в это положение необходимо, внести существенные коррективы. Очень определенно, например, выражается отношение к со¬ бытиям составителей официальных правительственных или цер¬ ковных грамот. Так, грамоты Ивана Грозного, посланные из Александровской слободы в начале января 1565 г., одна—мит¬ рополиту Афанасию, другая купечеству и «всему православно¬ му христианству» в связи с введением опричнины3, являются остатком самого факта отправления грамот и деятельности Ивана IV, в частности, его позиции в этом вопросе, хотя о по¬ следней-судить труднее, так как царь писал грамоту в-расчете 1 В. И. Стрельский. Теория и методика источниковедения истори» СССР. Изд-во Киевского ун-та, 1968, стр. 39—44. 2 Н. П. Лихачев. Дипломатика. СПб., 1901, стр. 8. 3 ПСРЛ, т. VIII, 2 половина, стр. 392. 268
на прочтение ее в определенных кругах. Что же касается пове¬ дения бояр, обвинявшихся Грозным в крамолах и изменах, или позиции духовных чинов, которые якобы всегда за них заступа¬ лись, то судить о них" по этим документам надо осторожно, так как они представлены в том свете, в каком Иван Гррз- ный нашел нужным сделать по политическим соображениям. Для историка все это является историческим преданием, досто¬ верность которого требует проверки. В грамотах патриарха Гермогена читаем, что И. Болотников и его сторонники «святые иконы обесчестиша» и «святым церк¬ вам... злое бесчестие творяху», а в манифестах Алексея Михай¬ ловича и Екатерины II записано, что С. Разин «православных христиан в печи жог вместо дров» и что разницы и пугачевцы «хулят бога», «разрушают святые алтари» и «поругают святые иконы». Во всех этих заявлениях отражена не реальная дейст¬ вительность, а стремление составителей документов оклеветать восставших, чтобы подорвать к ним доверие простого народа и даже вызвать его ненависть к ним Г В царских грамотах, рассылавшихся по городам после побе¬ ды над войсками Болотникова 2 декабря 1606 г., писалось об окончательном поражении восставших и широком признании в стране правительства Василия Шуйского. Однако, по словам И. И. Смирнова, все эти провозглашения «имели чисто агита¬ ционное значение и предназначались для воздействия на на¬ селение тех городов, которые оставались на стороне Шуйского, но где вместе с тем было далеко не спокойно»1 2. Точно так же и постановления земских соборов XVI—XVII вв. являются безусловным свидетельством обсуждавшихся на них вопросов и, принимавшихся решений. Но содержание их пронизано определенной тенденциозностью, которая отражает взгляды участников этих соборов, а следовательно, тоже явля¬ ется преданием. Так, в грамоте Ростовского митрополита Ки¬ рилла и всего Земского собора на Двину о выборе царем Ми¬ хаила Романова от 25 февраля 1613 г. говорится, что он выбран по просьбе «всех чинов людей», а не по настоянию дворянства и верхушки казачества, как было на самом деле3. Во многих законах, помимо нормативного акта, т. е. прямо¬ го остатка исторического факта, часто выражается и отношение их составителей к событию, которое провозглашается или от¬ вергается в законе. Оно прямо высказывается во вводной ча- 1 А. П. П р о н ш т е й н. Об идеологии восставших во время крестьян¬ ских войн в России XVII—XVIII вв. В сб.: «Актуальные проблемы науки». Изд-во Ростовского ун-та, 1967, стр. 65. 2 И. И. Смирнов и др. Крестьянские войны в России XVII—XVIII вв. М.—Л., «Наука», 1966, стр. 59. 3 А. А. Зимин. Акты Земского собора 1612—1613 гг. «Записки отдела рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина», вып. 19. М., 1957, стр. 186. 269
стн законов, особенно эпохи абсолютизма, где, как правило, со¬ общаются причины, побудившие правительство принять тот или иной закон, или дается его оценка. Насколько необъективно эта часть законодательных актов отражает действительность, можно видеть из следующих при- MapoiB. Осенью' 1601 г. был обнародован указ, по которому восста¬ навливалось право крестьянского выхода, уничтоженного в за¬ поведные годы. В указе этот шаг изображался как акт, приня¬ тый специально, чтобы облегчить положение крестьян.’ На са¬ мом деле издание объясняется напряженностью обстановки, соз¬ давшейся в результате неурожая и угрожавшего стране голода'. В указе Петра I о единонаследии от 23 марта 1714 г. гово¬ рится, что прежний порядок приносил великий вред государст¬ венной казне, а «людям подлым разорение» и что новый поря¬ док наследования движимого и недвижимого имущества дворян направлен на исправление того и другого. На этом основании С. М. Соловьев объяснял издание указа фискальными соображе¬ ниями, а Б. И. Сыромятников, наряду с этим и стремлением Пет¬ ра I облегчить участь крепостных крестьян. Эти исследователи за демагогической оболочкой указа проглядели его классовую сущность, состоявшую в стремлении укрепить позиции дво¬ рянства как правящего класса* 2. Указ от 13 декабря 1760 г. предоставлял помещикам право ссылать крепостных крестьян в Сибирь, объясняя это необхо¬ димостью заселить «к населению и хлебопашеству весьма удоб¬ ные места». Но как показали исследователи, целью этой меры было удаление и истребление наиболее активных в классовой борьбе представителей народных масс3. Но дело тут не только в необъективной оценке событий и фактов. Во многих случаях взгляды составителей законодатель¬ ных актов могут выражаться и в декларировании ими тех идеа¬ лов, приверженцами которых они являлись. 'Гак, в указе Петра I от 17 апреля 1722 г. провозглашался принцип просвещенной монархии водворить «крепкое хранение прав гражданских», ибо «всуе законы писать, когда их не хранить»4 5, в Духовном рег¬ ламенте 1721 г. прямо формулировались антиклерикальные взгляды Петра Is, а новый идеал женщины, далекий от домо¬ строевского, выражался в Манифесте от 18 ноября 1723 г.6. В указе о разрыве отношений с революционной Францией от 'И. И. Смирнов. Восстание Болотникова. М. Госполитиздат 1951 стр. 65—66. истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в.». М., Изд-во АН СССР, 1954, стр. 187—188. 3 П. Иванов. К вопросу о политике «просвещенного абсолютизма». «Вопросы истории», 1950, № 5 стр 88 4 ПСЗ, т. VI, № 3970. 5 Т а м же, т. VI, № 371Д 6 Т а м же, т. VII, № 4368. 270
К февраля 1793 г. провозглашался идеал монархического устрой¬ ства и выражалась надежда, что «божией воле и угодно будет положить предел несчастиям сего королевства (Франции.—А.П.), восстанови в нем порядок и силу власти законной»'. Посколь¬ ку и здесь выражаются взгляды составителей документов, их следует считать преданием о событиях, а не остатками их. Совсем, кажется, невозможно выразить отношение к собы¬ тиям в актах, функция которых состоит лишь в фиксации сдел¬ ки. Однако в договорах, заключавшихся между великими и удельными князьями, или в международных договорах, победив¬ шая сторона часто навязывала побежденной свою оценку со¬ бытий 1 2. Отношение составителей актов к событиям, остатком которых явились эти источники, очень определенно выражается в нар¬ ративной части актов, где излагаются, зачастую очень тенден¬ циозно, обстоятельства дела, оформляемого актом. Так, в грамоте Ивана IV Спасо-Евфимьевскому монастырю от 1 ноября 1576 г. говорится, что она якобы повторяет «нашу» старую жалованную грамоту. Однако, как установил С. М. Каш¬ танов, до 1576 г. монастырь получил всего три царских грамоты, которые освобождали его от трех-шести податей и поборов. Сле¬ довательно, в грамоте 1576 г., казалось бы, совершенно точные факты переданы неверно3. Анализируя нарративную часть грамоты суздальскому епи¬ скопу Варлааму от 3 февраля 1578 г., С. М. Каштанов отмечает ссылку в ней на старую грамоту «отца нашего... Василия Ивано¬ вича», данную монастырю примерно в 1517—1531гг. В ней, как говорится в грамоте от 3 февраля 1578 г., наместники освобо¬ ждали монастырь от всевозможных пошлин. Проверка же пока¬ зала, что такого рода освобождений в грамоте Василия III не было. Следовательно, содержание грамоты Василия III было подтасовано4. ■ Таких примеров, когда в нарративной части актов приводят¬ ся на первый взгляд совершенно точные известия, а на самом деле искаженные, можно привести много. Отношение составителей актов к событиям, участниками ко¬ торых они являлись, выражалось и в диспозитивной части актов в форме стремления затушевать их смысл путем подмены одной* сделки другою. Так, в XIV—XVI вв. захват монастырями зе¬ мель у своих должников легализовался в форме вклада5, а за¬ хват крестьянских земель получал форму княжеского дарения , 1 Там же, т. ХХШ, № 17101. 2 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй поло¬ вине XVIII в.», стр. 347—348. 3 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики. Докт. дисс., 19оо, стр. 402. < Там же, стр. 449—455. 5 АСЭИ, т. I, № 12, 46, 120, 174, 441, 625. 3 Т а м же, № 30]В. 274
или акта на покупку1. Подобным же образом часто поступали составители актов и в более позднее время. В XVIII в. земля в войске Донском находилась в сословном владении и не подле¬ жала отчуждению. Поэтому старшины, чтобы захватить ее в свою собственность, составляли акты на покупку строений и прочего хозяйственного обзаведения, вместе с которыми как бы сама собой переходила в их руки земля. В тот же период донским старшинам была запрещена и по¬ купка крестьян в центральных губерниях России с переводом на Дон, поскольку, как говорилось в одном из указов, «никто не имеет там собственной земли своей». Но старшины составля¬ ли документы на покупку у помещиков центральной России крестьян с небольшим отрезком земли, а затем переводили их в свой родной край2. Так, зачастую в очень своеобразной фор¬ ме, путем легализации запрещенной сделки или подмены одной сделки другой (по каким-либо соображениям) выражалось от¬ ношение составителей актов к зафиксированным в них собы¬ тиям. Таким образом, отказавшись от деления всех источников на два самостоятельных вида — на остатки и предания, мы долж¬ ны признать сложный характер содержащейся в каждом источ¬ нике информации частично в виде остатков исторических фак¬ тов, а частично в виде преданий о них. Методика выяснения научной ценности исторического материала, содержащегося в остатке как части исторического факта и в предании, как в рассказе о нем сквозь призму взглядов автора источника, раз¬ лична. Поэтому в дальнейшем при выяснении научной ценности, каждого вида исторических источников следует учитывать это обстоятельство, выделять в них остатки и предания и с учетом этого выяснять классовую направленность, полноту, достовер¬ ность и точность заключенных в источниках сведений. § 2. Классовое и политическое содержание правовых норм и закона в целом Основное содержание законодательного акта как историче¬ ского источника заключено в выраженной в нем правовой норме. Как социальное явление она отражает стремление господствую¬ щего класса «охватить общим правилом повторяющиеся 'изо > АСЭИ, т. 1, № 200. 2 А. П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 158, 168 и дР. 272
дня в день акты производства, распределения и обмена продук¬ тов и позаботиться о том, чтобы отдельный человек подчинился общим условиям производства и обмена» *. Разумеется, это стремление господствующего класса в раз¬ ные эпохи осуществлялось не в одинаковой степени. На ранних этапах феодальной формации в России преобладало обычное право, которое лишь постепенно заменялось правовыми уста¬ новлениями. Наоборот, абсолютистское государство, как отме¬ чают исследователи, под предлогом «общей пользы» на самом де¬ ле «стремилось подчинить жизнь -подданных строгим правилам, угодным господствующему классу, насадить «дух» повинове¬ ния даже в мелочных проявлениях личной и общественной жизни»1 2. Тем не менее уже законодательство Древней Руси охватило правовыми нормами многие стороны общественной жизни. В договорах Руси с Византией получили отражение нормы «за¬ кона русского» о наказании за убийство, за нанесение удара мечом, за некоторые имущественные преступления. В Русской Правде зафиксированы юридические нормы, определявшие пра¬ вовое положение различных групп феодально-зависимого насе¬ ления Древнерусского государства, законы о наследстве, об опеке, записи о судебных пошлинах, взимании процентов с дол¬ жника, об условиях личного найма, статьи о преступлениях и наказаниях- В Псковской судной грамоте подробно разработа¬ ны нормы гражданского права, регламентируются такие отно¬ шения обязательственного права, как мена, купля-продажа, за¬ лог, заем и т. д. В том же законе установлено понятие полити¬ ческого преступления; регламентированы вопросы государст¬ венного строя, судебного права и процесса. Правовые нормы Судебников 1497 г. и 1550 г. и Соборного Уложения 1549 г. фик¬ сируют многие стороны общественного и государственного строя ,и права Русского централизованного государства. С середины XVII в. в сферу задач государственной власти начинает входить регулирование не только правовых отноше¬ ний, но и вопросов экономического развития страны. Особенно много внимания уделяет этому правительство Петра I. Так, указ 1721 г. требовал производить уборку косами и граблями вместо серпов3, указом 1715 г. предписывалось увеличить по¬ севы льна и конопли и «размножать» льняные и пеньковые промцслы4. В 1724 г. было предписано создавать овчарные за¬ воды для получения «доброй шерсти»5, а за год до этого был 1 К Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр 272. 2 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти УVIII в.», стр. 396. 3 ПСЗ, т. VI, № 3781, стр. 388; т. VII, № 4912, стр. 668—669, 4 Т а м ж е, т. V, № 2966, стр. 185. 5 Та м ж е, т. VII, № 4532, стр. 310. 273
издан специальный указ «О заведении в России фабрик» 1 ит. д. Стремление к максимальному охвату законодательством самых различных сторон общественной жизни становится еще более заметным во второй половине XVIII в. в период расцвета чи- новничье-дворянской монархии в России. Все стороны общественной жизни^ зафиксированные в нор¬ мативных актах, являются прямым остатком исторических фак¬ тов, частью которых они являлись. По этой причине их досто¬ верность и точность не нуждается в проверке. Но остаток фак¬ та в большинстве случаев это еще не самый факт, который обычно значительно богаче по объему и содержанию. Поэтому первая задача критики законодательного акта состоит в том, чтобы установить, частью какого исторического явления он яв¬ ляется и какую сторону его он выражает. Перед нами, например, Новгородская судная грамота. Она, безусловно, является остатком, кодексом права Новгородской феодальной республики. Но если сравнить ее с соответствую¬ щим кодексом Псковской республики — Псковской судной гра¬ мотой, то бросится в глаза бедность ее содержания. Это послу¬ жило основанием для некоторых исследователей говорить о бедности новгородского права вообще. А между тем, как пока¬ зал Л. В. Черепнин, до нас дошел не полный текст этой грамо¬ ты, а лишь та часть, которая была скопирована с нее по прика¬ зу Ивана III и которая рассматривала вопросы судоустройства и судопроизводства2. Видеть же в ней остаток правовых и со¬ циальных отношений, существовавших в Новгороде, во всем объеме нет никаких оснований. В первой статье Пространной Правды, наряду с другим со¬ держащимся в ней материалом, имеется прямой остаток пра¬ вового положения одной из групп населения Киевской Руси — изгоев. Но данные, которые тут имеются, очень скудны. Только с учетом других свидетельств, имеющихся, в частности, в гра¬ моте смоленского князя Ростислава Мстиславича 1150 г. и в церковном «Уставе» князя Всеволода, можно получить более полное представление об изгоях, как определенной социальной группе Древней Руси3. Даже такой полный и такой подробный источник по истории России первой половины XVII в., как Соборное уложение 1649 г., является остатком лишь некоторых форм жизни Рос¬ сии, причем каждую из них он отражает в известных хроноло¬ гических пределах и лишь с определенных сторон. Подобное положение наблюдается и в эпоху абсолютизма, когда правительство стремилось охватить законами буквально 'Там ж е, т. VII, № 4345. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч. 1, стр. 37.3. 3 Б. Л- Греков. Крестьяне* на Руси, кн. 1, стр. 214. •)7а
все сферы жизни государства. По подсчетам М. Т. Белявского, например, за 1757—1766 гг. до нас дошло около 300 законода¬ тельных актов. В 64 из них рассматриваются отдельные сторо¬ ны сословных прав и привилегий дворянства, в 147 определя¬ ется положение различных категорий крестьянства, в 61 —- устанавливаются меры по борьбе с бегством и другими форма¬ ми сопротивления крестьян, а в остальных 30 актах говорится о поселении иностранных колонистов, создании хлебных мага¬ зинов, взимании штрафов за отказ от исповеди и т. д. *. И все же нельзя сказать, что в законодательстве этих лет отражены все стороны развития России. Чтобы понять, остаток какого исторического явления пред¬ ставляет собой дошедший до нас нормативный акт или закон в целом и какую сторону этого факта он составляет, необходимо прежде всего раскрыть его классовое содержание. Эта задача в буржуазном источниковедении даже не ставилась. В таком •остатке правовых отношений Русского феодального государст¬ ва конца XV в., как Судебник 1497 г., С. М. Соловьев видел лишь «новое движение юридических понятий сравнительно с уставной грамотой деда Иоаннова»1 2, а М. Ф. Владимирский- Буданов — акт, направленный на замену местных правовых норм — общерусскими»3. Смысл Судебника 1550 г., по словам В. М. Грибовского, состоял в стремлении исправить «недостат¬ ки действовавшего княжеского судебника», его односторон¬ ность, недоговоренность, неполноту4, а «главным побуждением, вызвавшим новый свод (Соборное уложение 1649 г. — А. П.) и частью, определившим самый его характер», по мнению В. О. Ключевского, было стремление удовлетворить «собствен¬ но кодификационную потребность, усиленную приказными зло¬ употреблениями» 5. Все указанные точки зрения находят своих продолжателей в современном буржуазном источниковедении. Опираясь на тео¬ рии, по которым государство выводится из «правовой идеи», имеет надклассовый характер и осуществляет задачу «регули¬ рования» отношений между индивидуумами во имя «высшей справедливости»6, они считают невозможным по сохранившим¬ ся законам и другим юридическим документам судить о выра¬ женных в них социально-экономических отношениях. В. И. Ле¬ 1 М. Т. Белявский. Крестьянский вопрос в России накануне восста¬ ния Е. И. Пугачева. Изд-во Московского ун-та, 1965, стр. 38—39. 2 С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. 1, т. V, стр. 1561. N 3 М. Ф. Владимирски й-Б у д а н о в. Обзор истории русского права, над. 4, стр. 222—223. 1 В. М. Г р и б о в с к и й. Древнерусское право, вып. II. Пг., 1917, стр. 12. •г> В. О. Ключевский. Курс русской истории, ч. 3. Соч., т. III. М., Соцэкгпз, 1957, стр. 130. 11 В. Чхиквадзе, С. 3 и в с. Против современного реформизма и реви¬ зионизма в вопросе о государстве. М.„ Госполитиздат, 1959, стр. 30—63. 275
нин показал классовый смысл подобного подхода, в основе ко¬ торого лежит стремление затушевать наличие в классовом об¬ ществе «общественных привилегий... существования эксплуа¬ тации» ’. С принципиально иных позиций решают этот вопрос совет¬ ские историки. Они опираются на марксистско-ленинское уче¬ ние о государстве, Согласно которому государство и право воз¬ никают и развиваются одновременно на основе общих социаль¬ но-экономических предпосылок как орудие классовой борьбы господствующей социальной группы. Выражая в форме законо¬ дательного акта воли волю господствующего класса, феодальное право неизбежно защищает феодальную собственность, фео¬ дальную эксплуатацию труда1 2. Поэтому, изучая законы, иссле¬ дователь должен, исходя из юридического содержания правовой нормы или закона в целом, раскрыть их классовый характер. Защищая интересы социальных сил, стоящих у власти, очень многие законодательные акты наряду с классовой имеют опре¬ деленную политическую направленность. Она состоит в защите в политических целях интересов отдельных классовых группи¬ ровок, даже тех, которые не стояли у власти, а иногда занимали враждебную позицию по отношению к правительству. В марте 1607 г. в разгар крестьянской'войны был опублико¬ ван указ царя Василия Шуйского об увеличении срока сыска беглых крестьян с пяти до пятнадцати лет. Известно, что в та¬ ком указе дворяне были заинтересованы больше, чем бояре, так как дворяне находились почти постоянно на военной службе и не успевали разыскивать ни беглых, ни тех крестьян, которых переманили или вывезли в их отсутствие бояре и монастыри. Чем же объяснить, что боярский царь Василий Шуйский издал законодательный акт в интересах дворян? Дело заклю¬ чалось в том, что к крестьянской войне под предводительством Болотникова примкнули дворянские-отряды — ненадежные для крестьян попутчики. Дворяне стремились использовать кресть¬ янское движение в своих целях для свержения боярского царя Шуйского. Шуйский, увеличив срок сыска беглых крестьян до 15 лет, рассчитывал этим привлечь на свою сторону дворян. И его расчет оказался верным: он обеспечил сплочение обеих групп феодалов-крепостников — и бояр и дворян — против вос¬ ставших крестьян. Этот закон, который и не применялся на практике (так как спустя три года Шуйский был свергнут, и его законы были сочтены недействительными), оказал очень боль¬ шое влияние на ход событий крестьянской войны и ускорил ее подавление 3. Соборное уложение 1649 г. закрепило те изменения, которые 1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., г. 39, стр. 66. 2 «Теория государства и права». Под ред. К. А. Мокичева. М., 1965, стр. 32—33. 3 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 419—422.
произошли в отношениях между боярством и дворянством как основными правящими группами первой половины XVII в. Были установлены твердые нормы поместных дач служилым людям по их чинам с прирезкой земли тем, у кого недоставало до нор¬ мы. Признано право передачи иоместных держаний по наслед¬ ству при условии перенесения на наследника служебных обя¬ зательств. Запрещен переход служилых земель в руки монасты¬ рей и духовенства. С другой стороны, вотчинное владение было признано основой дворянской службы (главы XVI—XVII). Все эти меры были направлены на уравнение в правах и привилегиях помещиков и вотчинников, что в тех условиях должно было привести к объединению всех феодальных сил для борьбы против нараставшего классового сопротивления народ¬ ных масс *. Несомненную политическую направленность имело поста¬ новление земского собора 1682 г., утвержденное волею царя Федора Алексеевича, об отмене местничества. Оно существо- валов России еще с XV в. и призвано было регулировать слу¬ жебные отношения' в среде служилых родов, отдавая преиму¬ щество «породе». ,По мере консолидации феодального сословия и укрепления бюрократии местничество оказалось институтом отжившим, препятствовавшим укреплению абсолютизма. С от¬ меной же местничества отдельные разряды феодального клас¬ са по существу были уравнены в правах1 2. Законодательство конца XVII—XVIII вв. позволяет просле¬ дить политику феодальной монархии в отношении посадского населения и городов. «Абсолютизм в своей политике по отноше¬ нию к городу, — пишет Ю. Р. Клокман, — шел через колеба¬ ния, его действия носили подчас характер полумер и не всегда были последовательны... Но несмотря на всю ограниченность,, городское устройство, введенное по Регламенту Главного маги¬ страта и в еще большей мере Жалованной грамотой городам, укрепляло экономические позиции развивавшейся русской бур¬ жуазии. Зажиточная прослойка купечества получила возмож¬ ность занять господствующее положение в городском обществе. Последнее по Городскому положению 1785 г. расширило свой состав за счет других социальных категорий населения, про¬ живавшего в городе, в том числе и неподатных сословий — дво¬ рян, духовенства»3. В отдельных случаях классовое и политическое содержание правовой нормы находит непосредственное выражение в ее юри¬ дическом содержании. 1 «История СССР», т. 1. М., 1939, стр. 466—467. 2 С. О. Шмидт. Местничество и абсолютизм (постановка вопроса). В сб.: «Абсолютизм в России». М., «Наука», 1964, стр. 198—200. 3 Ю. Р. Клокман. Город в законодательстве русского абсолютизма во второй половине XVII—XVIII вв. В сб.: «Абсолютизм в России», стр. 352—353. 07Т
Возьмем, к примеру, статьи о закупах, помещенные в Про¬ странной Правде. Они определяют юридическое положение этой категории населения, имевшей свое хозяйство, но для ве¬ дения его вынужденной брать ссуду («купу») у своего господи¬ на, за которую представители этой группы были обязаны ра¬ ботать на его полях. В случае побега закупа можно было пре¬ вратить в раба. Но если он выплачивал долг, то с него снима¬ лись всякие обязательства перед господином. Закуп имел пра¬ во уходить от господина в поисках денег, обращаться в суд с жалобами на него; его нельзя было (как полного холопа) убить или обратить в раба без «законных» на то оснований. Каков классовый смысл всех этих статей? Они определяют положение закупов как категории свободных крестьян Древне¬ русского государства, оказавшихся в феодальной (кабальной) зависимости. О том, что эта зависимость была не холопской, а феодальной, свидетельствует право закупа обращаться в суд, возможность стать свободным после расчета с господином и т. д. Статьи 39—^41 Псковской судной грамоты дают представле¬ ние о положении ремесленника-наймита. Его работа у господи¬ на оформлялась договором. После заключения договора наймит не имел права уити от своего господина до полного с ним рас¬ чета. Если же между ними на этой почве возникал конфликт, то при отсутствии письменного договора суд предоставлял хо¬ зяину право или заплатить за проделанную работу или цело¬ вать крест в еврей правоте. Следовательно, суд был сослов¬ ным. Из этого Б. Д. Греков делает вывод, что и в Псковской судной грамоте, «несомненно, отражены феодальные отношения, но главным образом в городском их проявлении»Г Анализ статей Псковской судной грамоты об изорниках, ого¬ родниках и кочетниках (42—44, 51, 63, 75—76, 84—87) позволя¬ ет сделать вывод» что эти группы населения, различаясь между собой по роду своей хозяйственной деятельности, составляли одну категорию феодально-зависимого населения. Это—быв¬ шие общинники, вследствие разорения лишившиеся своего хо¬ зяйства и вынужденные идти в кабалу к землевладельцу, беря у него земельный участок и некоторые материальные средства (покруту). Зависимость их от феодала выражалась в том, что они были обязаны нести повинности и ограничивались в пра¬ вах вплоть до установления единого срока выхода. Эта катего¬ рия феодально-зависимого населения близка к закупам Киев¬ ской Руси, а также к московским половникам и серебреникам. Все они были издольщиками * 2. В 62-й статье Судебника 1497 г. говорится о наказании за нарушение границ чужой земельной собственности. В чем же ’ Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 439. 2 И. Д. Мартысевич. Псковская судная грамота, стр. 85—89.
ее классовый смысл? По словам одного из исследователей, она «отразила всю сложную обстановку, создавшуюся в поземель¬ ных отношениях русского феодального общества. Беря в каче¬ стве основного принципа запрет нарушения межевых знаков и покушения на чужую собственность, составитель Судебника проводит четкое различие между феодальными владениями и крестьянскими землями. Нарушение границ земель великого кня¬ зя, духовного или светского феодала карается значительно строже, нежели нарушение границ крестьянских земель. Нару¬ шение границ феодальных владений квалифицируется законом как преступление и влечет за собой для виновного телесное на¬ казание и денежное взыскание в пользу истца. Государство утверждало незыблемость феодального владения и всеми ме¬ рами охраняло ее» Г Но нередко классово-волевое содержание правовой нормы не совпадает с ее юридическим выражением. Защищая интере¬ сы господствующего класса, правовая норма прикрывает это видимостью обеспечения «тишины», «порядка», борьбы с «раз¬ боем» и «душегубством», стремления к «общей справедливости» и т- п. В этих случаях классово-волевое содержание правовой нормы представляет собой, по характеристике В. И. Ленина, сущность второго порядка, которая.не находится на поверхно¬ сти. Чтобы раскрыть его, необходимо «снять» словесную обо¬ лочку, в которую облекались законодательные акты, и «за лю¬ быми нравственными, религиозными, политическими, социаль¬ ными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интере¬ сы тех или иных классов»1 2. Собравшиеся nccjie смерти Ярослава его сыновья отменили право кровной мести. Исследователи обычно отмечают объек¬ тивно-прогрессивный характер этой меры, ее гуманность. Но при этом не всегда раскрывают скрытый за юридической фор¬ мулой классовый смысл этой нормы, который состоит в том, что она, как отметил М. А. Чельцов-Бебутов, «делает дальнейший шаг к усилению охраны интересов господствующего класса, за¬ прещая месть и вводя вместо нее выкуп кунами, при котором можно провести дифференцированный подход к оценке жизни представителей различней общественных групп» 3. В 1—2 статьях Судебника 1497 г. содержится требование не брать «посулов», не «мстить» и не «дружить» никому судом и каждому «жалобнику» давать «управу». На этом основании И. Д. Беляев заявлял, что в конце XV в. «перед судом крестья¬ нин имел равное право с боярином и купцом на покровительство и защиту закона»4. Между тем исследователь игнорировал то 1 ПРП, вып. 3, стр. 408—409. 2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 23, стр. 47—48. 3М. А. Чельцов-Бебутов. Курс советского уголовного права. М, Госюриздат, 1957, стр. 634 (курсив наш. — А. П.). ' 4 И. Д. Беляев. Крестьяне на Руси. М., 1903, стр, 69. 279
обстоятельство, что в сословном суде (о чем свидетельствуют правые грамоты, а также другие статьи Судебника 1497 г.) это¬ го не могло быть. Здесь, как показал Л. В. Черепнин, речь шла об урегулировании конфликтов, возникавших у представителей одного класса — феодалов на почве земельных и иных тяжб1. Особенно трудно раскрыть классовую сущность законода¬ тельства абсолютной монархии, прикрытую социальной демаго¬ гией. Уже при Петре I, как отмечает Б. И. Сыромятников, «го¬ сударственная власть... в официальном законодательном поряд¬ ке выступает перед нами с развернутым идеологическим оправ¬ данием своих задач и своего призвания. Во всеоружии западно¬ европейской философско-политической мысли петровское зако¬ нодательство развивает теоретически и практически учение о го¬ сударстве и праве как категориях надклассового господства и регулирования общественных отношений во имя так называемо¬ го «общего добра», «всеобщего блага и довольства» и т. п.2. Это, однако, не помешало уже А. С. Пушкину увидеть классо¬ вый характер многих законов «нетерпеливого помещика» Пет¬ ра I, которые как будто бы были «писаны кнутом»3. Социальной демагогией отличается и все последующее за¬ конодательство XVIII в. Приведу лишь несколько примеров. Во вводной части указа от 7 января 1736 г. говорится о за¬ боте правительства «о размножении фабрик», о соблюдении «пользы государственной». За этой оболочкой следует, однако, видеть классовый смысл указа. Он состоял в создании новой ка¬ тегории рабочих из числа свободных людей, «неположенных в подушный оклад», «разночинцев» и других групп населения фео¬ дальной России, оказавшихся теперь в личной зависимости от фабрикантов, которым было «даровано» право ссылать своих рабочих в дальние места и на Камчатку4. В указе 5 июля 1762 г., изданном в связи с «восшествием» на престол Екатери¬ ны II, говорилось о стремлении ее возвести народ «на высшую ступень благоденствия»5. Однако никаких конкретных мер к осуществлению этого в указе не объявлялось. В указе Екатери¬ ны II от 10 декабря 1763 т. подробно говорится о ее «милосерд¬ ной» заботе, о,благе украинских крестьян, стремлении предот¬ вратить их разорение и нищенство, намерении положить основу «твердости в своем домостроительстве»6. Но это не может скрыть классовой сущности указа, который состоял в ограниче¬ нии права переходов, а следовательно, усилении крепостной за¬ >Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV вв., ч. 2, стр. 325— 326. I 2 Б. И. С ы р о м я т н и к о в. От редактора. В кн.: «Законодательные ак¬ ты Петра I». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1945, стр XXXIII. 3 А. С. Пушкин. Поли. собр. соч., т. IX. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 413. 4 ПСЗ, т. IX, № 6858. 5 Там же, т. XVI, № 11597. 6 Там же, т. XVI, № 11987, стр. 454.
висимости еще одной группы крестьянского населения России. Подобных примеров можно привести много Раскрывая классовый и политический смысл законодатель¬ ства, следует учитывать, что в отдельных случаях правительство бывало вынужденным все же идти на уступки требованиям на¬ родных масс. Но такие уступки, вырванные народом в ходе оже¬ сточенной классовой борьбы, носили, как правило, демагогиче¬ ский характер и в скором времени сводились на нет усилиями господствующих классов. Примером такого рода законов являются статьи Простран¬ ной Правды о закупах, холопах и резах. Б. Д. Греков устано¬ вил, что они были приняты Владимиром Мономахом после по¬ давления им Киевского восстания 1113 г. и имеют очень замет¬ ные следы «революционного происхождения». Стараясь успо¬ коить киевлян, Мономах не только действовал оружием, но и пошел им на уступки. В указанных статьях действительно об¬ легчается положение закупов и холопов и ограничиваются ро¬ стовщические проценты. Однако, как пишет Б. Д. Греков, бро¬ сается в глаза их декларативность. Господин, например, может бить закупа только «про дело», а не «без вины». Но право уста¬ навливать вину закупа оставлено за господином и т. д.1 2. В 1601—: 1602 гг. были изданы два указа о восстановлении права крестьянского выхода, уничтоженного в 1592—1593 гг- Правительство царя Бориса Годунова вынуждено было принять их в условиях страшного голода, охватившего страну, и начав¬ шегося массового бегства крестьян от своих владельцев. Однако указы 1601—1602 гг. лишь в очень малой степени облегчили по¬ ложение крестьян, так как разрешался не свободный уход, а переход их от одного владельца к другому в форме вывоза3. В 1603 г. был издан указ, по которому холопам, прогнанным хо¬ зяевами без отпускных, разрешалось идти в приказ Холопьего суда и получать там отпускные. Но и эта мера была вызвана юлодом и активным участием холопов в отрядах Хлопка. К то¬ му же она не имела реальных результатов, так как холопов, прогнанных без отпускных, никто не решался принимать к себе, опасаясь предъявления на них прав со стороны старых вла¬ дельцев 4. Во второй половине XVIII в. было издано несколько указов, направленных на ограничение крепостного гнета. В 1766 г. было запрещено совершать купчие на взрослых крепостных за три месяца до рекрутского набора, а в 1771 г. — продавать людей 1 Н. И. Павленко. Идеи абсолютизма в законодательстве XVIII века. В сб.: «Абсолютизм в России», стр. 398—401, 412—414 и др. 2 Б. Д. Г р е к о в. Крестьяне на Руси, кн. I, стр. 236—237. 3 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 65—66. 4 «История СССР с древнейших времен до наших дней», т. II. М., «Нау¬ ка», 1960, стр. 233'.
без земли (при конфискации имений и продаже их с аукциона) и др. Однако все эти указы обставлялись такими оговорками, что давали помещикам широкие возможности обходить их. 3 3. Анализ условий, в которых подготавливался законодательный акт При раскрытии классового и политического содержания пра¬ вовых норм необходимо помнить, что они, по словам К. Маркса, «не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа»'. Они могут быть поняты лишь на основе глубокого анализа тех отношений, которые их вызвали к жизни, и тех условий, в которых они действуют1 2. Исследователю прежде всего необходимо выяснить обстанов¬ ку, в которой создавались правовые нормы, правильно и всесто¬ ронне определить исторические условия, побудившие государ¬ ственную власть ввести в жизнь ту или иную правовую норму или комплекс правовых норм. На это обстоятельство еще в 1870 г. обратил внимание В. О. Ключевский в речи, посвящен¬ ной С. М. Соловьеву. «Любуясь, как реформа (1861 г. — А. П.) преображала русскую старину, — писал он о своих современни¬ ках— (они) не доглядели, как русская старина преображала реформу» 3. Однако буржуазные ученые на практике лишь в редких слу¬ чаях обращаются к всестороннему изучению обстановки, пред¬ шествовавшей введению тех или иных законов. В советской исторической науке это считается важным предварительным условием изучения каждого законодательного нкта. Без него место закона в общественной жизни и> значение его как истори¬ ческого источника не может быть понято. Мы уже говорили, что в «Уставе Владимира Мономаха», по¬ мещенном в Пространной Правде, имеются статьи, облегчавшие положение должников, закупов и холопов. Основываясь на них (и некоторых иных подобных фактах), один из крупнейших бур¬ жуазных ученых С. М. Соловьев писал, что этим «Мономах успел приобресть народную любовь, которою он славен в нашей древней истории»4. С. М. Соловьев сделал такое заключение потому, что не изу¬ чил обстановки, приведшей к изданию Мономахом своего «Уста¬ ва». Как показал В. Б. Греков, Мономах вынужден был при¬ нять все эти законы, чтобы как-то успокоить массы, поднявшие¬ 1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13. стр. 6. 2 О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. Вопросы теории права, стр. 138. 3 В. О. Ключевский. Очерки и речи. Пг., 1918, стр. 50. 4 С. М. Соловьев. История России с древнейших времен ки. 1, т II, стр. 315. 282
ся против феодалов в 1113 г.1. Следовательно, «Устав» не мо¬ жет служить основанием для утверждений о гуманности этого феодального князя. Чтобы понять социальный и политический смысл всей Про¬ странной Правды, также необходимо выяснить условия, в ко¬ торых она создавалась. Изучив все связанные с этим материа¬ лы, М. Н. Тихомиров и Л. В. Черепнин независимо друг от дру¬ га обратили внимание на то, что этот памятник возник в период бурных событий в Новгороде, происходивших в 1209 г. (по уточ¬ нению В. Л. Янина в 1207 г.). Эти события послужили причиной данного законодательства и определили его характер2. Время возникновения, состав и содержание Псковской суд¬ ной грамоты могут быть правильно оценены также лишь при учете обстоятельств, вызвавших появление памятника. Те иссле¬ дователи, которые не учитывали этого, видели в дошедшем до нас списке грамоты, акт, возникший единовременно (Н. Мурза- кевич) или путем механического объединения частей, возникших в разное время (А Н. Филиппов, М. М. Исаев). В отличие от них Л. В. Черепнин, Б. Б. Кафенгауз и И. Д. Мартысевич пока¬ зали, что в том виде, в каком! дошла до нас Псковская судная грамота, она язляется результатом переработки предшество¬ вавшего законодательства Пскова, проведенной в определенных исторических условиях 60—70-х годов XV в. Отдельные части ее возникали раньше и тоже в определенных условиях. Выяснение истории текста Псковской судной грамоты в связи с конкретны¬ ми условиями возникновения ее отдельных частей, позволило ис¬ следователям правильно выделить отдельные пласты, устано¬ вить время их создания и понять классовую и политическую на¬ правленность этих пластов и источника в целом3. Знание исторической обстановки позволяет установить и при¬ чины исключительного по жестокости указа 1767 г., которым правительство Екатерины предусматривало ссылку на каторгу за подачу челобитных на помещиков4. Исследователь ставит перед собой задачу выяснить: почему введено такое наказание, почему вопрос о челобитных (о прошениях крестьян, вызванных жестокостью помещиков) приобрел такую остроту и такое зна¬ чение для правительства? Обращаясь к челобитным, историк выясняет, что составление их само по себе зачастую было началом больших крестьянских движений. Челобитные обычно обсуждались на многолюдных сходах. Следующим шагом после подачи челобитных, оставав¬ шихся обычно без ответа и вызывавших жестокие наказания, 1 Б. Д. Греков. Крестьяне: на Руси, кн. I, стр. 234—239. 2 М. Н. Тихомиров. Исследование о Русской Правде, стр. 226— 230; Л. В. Черепнин. Рец. на книгу: «Русская Правда». Учебное пособие. «Исторический журнал», 1941, № 3, стр. 136. 3 И. Д. Мартысевич. Псковская судная грамота, стр. 7—36. ♦ ПСЗ, т. XVIИ, № 12966, стр. 334—336. 283
были выступления с оружием в руках. Именно так назревало и разразилось, например, в 1752 г. восстание крестьян Ромода¬ новской волости, принадлежавшей Н. И. Демидову. В 1739 г. ок купил у графа Головина Ромодановскую волость. С этого вре¬ мени положение двух тысяч крестьян, живших в волости, резко изменилось. Около 900 человек из них сразу же было направле¬ но на уральские заводы. Из оставшихся на прежнем месте по¬ ловина крестьян должна была работать на калужских заводах Демидова — Выровском, Брынском и Дугненском, а остальные были переведены с оброка, который они вносили прежним вла¬ дельцам, на барщину. Резкое усиление феодально-крепостнической эксплуатации уже в 1741 г. вызвало среди приобретенных Демидовым кре¬ стьян волнения, но они были подавлены. Через десять лет кре¬ стьяне вновь заволновались. Выражением этого явилась подача на имя императрицы Елизаветы челобитной, в которой нарисо¬ вана потрясающая картина тяжелого положения демидовских крестьян Так как это не привело к улучшению условий их су¬ ществования, то крестьяне выступили против своего владельца открыто, с оружием в руках. Этот и другие подобные примеры, которых можно было бы привести немало, помогают понять, почему правительство кре¬ постников остро реагировало на все случаи подачи челобитных, а указом от 22 августа 1767 г. вообще запретило их. Исследователь должен изучить не только общую обстановку, в которой был принят закон, но и все стадии его разработки — от законодательного почина до утверждения и обнародования. Этот материал даст конкретное представление о соотношении классовых сил в стране и борьбе группировок за проведение в жизнь того или иного законодательного акта. Причины издания Соборного уложения 1649 г. и его харак¬ тер станут более ясными, если учесть те требования, которые выдвигали представители разных социальных групп в 40-х годах XVII в. В челобитных, составленных с участием посадских ни¬ зов, выдвигались требования положить конец злоупотреблени¬ ям, грабежам и насилиям приказных чиновников и воевод, упо¬ рядочить всю систему управления. Дворянство добивалось укрепления его землевладельческих прав и крепостного владе¬ ния крестьянами, а посадские верхи вместе с дворянами — уничтожения «беломестных» слобод и «закладничества» 1 2. Только с учетом этого можно понять, что в «Уложении» 1649 г. проявился решительный курс правительства царя Алек¬ сея Михайловича на объединение всех феодальных сил (и вер¬ 1 «Материалы по истории волнений на крепостных мануфактурах в XVIII веке». М.-—Л., Изд-во АН СССР, 1937, стр. 148—151. 2П. П. Смирнов. Посадские люди и их классовая борьба до сепе- дины XVII века, т. II. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 174—187, 224, 230, 233. 284
хушки купечества) для борьбы с нараставшим народным дви¬ жением. При изучении законодательства XVIII в. историк может по¬ лучить в свои руки значительно больше подготовительных мате¬ риалов, чем исследователь предыдущего периода. Это позволяет более детально проследить борьбу отдельных группировок за выражение в законе своих интересов. По представленным проектам можно, например, наглядно проследить борьбу отдельных группировок за создание на Дону новой формы управления во второй половине XVIII в. Правительство уже давно не желало мириться с безраздель¬ ным господством старшинской верхушки в войске Донском. Од¬ нако, видя в ней свою опору, оно не хотело полностью лишить ее власти и потребовало от войскового атамана С. Ефремова предложений о преобразовании Войска. В проекте, представлен¬ ном Ефремовым в 1765 г., предлагалось сосредоточить всю воен¬ ную и гражданскую власть в руках войскового атамана и нахо¬ дившейся при нем Войсковой канцелярии. В его же ведении оставался «выбор и распределение полков», определение пол¬ ковников и распоряжение финансами. Эти и другие пункты проекта С. Ефремова выражали стремление войскового атамана и связанной с ним группы старшин сохранить автономное поло¬ жение Войска при ликвидации сохранявшихся еще там остатков демократических порядков в управлении и влияния казачьего круга. Но если правительство готово было поддержать стремление С. Ефремова лишить круг участия в войсковых делах, то оно не могло мириться с попытками войскового атамана и поддер¬ живавших его старшин установить свою безраздельную власть на Дону. Поэтому Военная коллегия не ответила на предложе¬ ния Ефремова. Вскоре он представил новый проект, в котором еще более сильно были выражены те же тенденции. Помимо Ефремова и его окружения, на Дону была еще од¬ на групиа старшин, на которую правительство могло опираться при проведении своей централизаторской политики. Один из ее представителей — И. Янов — предложил свой «Проект законов о правах войск казачьих». Согласно ему, во главе казачьего войска находилась Войсковая канцелярия под председатель¬ ством президента, поставленного царской властью; члены Вой¬ сковой канцелярии тоже наполовину состояли из лиц, утверж¬ даемых верховной властью. При канцелярии должен был нахо¬ диться назначаемый правительством прокурор и т. д. Предло¬ жения Янова и были положены в основу проекта об управлении войском Донским, направленного Екатерине II и утвержденно¬ го ею ’. 11 А. П. Прон штейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 237—241. 285
Для понимания законодательства, помимо проектов, имеют большое значение материалы обсуждения их в соответствующих инстанциях, выработка в ходе этого обсуждения закона. На этом этапе развертывалась зачастую особенно острая борьба классовых и политических сил, которая определяла содержание нового закона. Из летописей известно, что в Древней Руси «ни одно реше¬ ние по сколько-нибудь важному вопросу князь не предпринимал без совета с дружиной» *. Эта ближняя дружина-совет, по ха¬ рактеристике В. Т. Пашуто, представляла собой «однопалатный сословный орган, давний устойчивый институт политического строя древней Руси», в состав которого 'входили вассалы князя и бояре, а в мирное время и духовная знать. Время от времени князья Русской земли собирали съезд князей — снем, который был высшим органом власти феодалов. Здесь решали коренные вопросы законодательства и, в частности, утверждали Русскую Правду1 2. Однако из кратких летописных сообщений, давно уже введенных в научный оборот, трудно получить представление о ходе обсуждения на снемах законодательных актов, которое не¬ сомненно происходило. В период феодальной раздробленности каждый новый зако¬ нодательный акт перед его принятием великие князья обсужда¬ ли с ближними боярами. Этот совет в XV в. оформился в по¬ стоянное учреждение — Боярскую думу. На ее заседаниях, например, обсуждался проект Судебника 1497 г. В XVI — XVII вв. многие законодательные акты до утверждения их ца¬ рем обсуждались на Земских соборах. Материалы обсуждения законодательных актов царем с Боярской думой и соборами ис¬ следователям известны еще очень мало. По этой причине М. Н. Тихомиров призвал ученых вводить эти материалы в на¬ учный оборот, показав иа примере документов Собора 1650 г., что «по ним можно проследить историю Собора и выполнение соборных постановлений»3. Значительно больше известны материалы обсуждения зако¬ нопроектов в XVIII в. Они сохранились в протоколах Сената, Верховного тайного совета. Кабинета министров, «Палаты об уложении» и всех остальных кодификационных комиссий XVIII в. Очень внимательно, например, изучил М. Т. Белявский подготовку в Уложенной комиссии 1767—1768 гг. «Проекта прав нижнего рода людей». В состав созданной для этого специаль¬ ной комиссии крестьяне не были допущены; в нее входили толь¬ ко представители дворянства. Проекты обсуждались на 70 за¬ 1 С. В. Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского государства, стр. 112. 2 А. П. Новосельцев и др. Древнерусское государство и его меж¬ дународное значение, стр. 14—23. 3 «Документы Земского собора 1650 г.». «Исторический архив»-, 1958, №4, стр. 142. 286
седаниях, причем наибольшее одобрение встретили явно кре¬ постнические проекты князя А. М. Голицына, барона Ф. С. Воль¬ фа и др. Когда же крепостник прибалтийский помещик Унгерн- Штернберг представил проект, в котором устанавливались по¬ стоянные размеры оброка и других повинностей крестьян, а так¬ же несколько ограничивалась личная 'власть помещика в его владении, то другие депутаты решительно потребовали исклю¬ чения этих пунктов. Выработанный в ходе такого обсуждения окончательный вариант «Проекта прав нижнего рода людей», по словам исследователя, утверждал «не только сохранение в неприкосновенности крепостных отношений, но и дальнейшее распространение вглубь и вширь... наиболее тяжелых форм кре¬ постничества» '. «Проект прав нижнего рода людей», как известно, не приоб¬ рел силы закона. Но принятые за последующие пять лет (1767— 1773 гг.) законы о крестьянах, как показал М. Т. Белявский, полностью соответствовали крепостническому духу проекта1 2. Их направление станет более ясным при учете настроений дворян¬ ства, выраженных его представителями в комиссии «о разборе родов государственных жителей», где обсуждался «Проект прав нижнего рода людей». Во время подготовки законодательных актов представителям отдельных классовых группировок не всегда удавалось провести или наоборот отклонить ту или иную правовую норму. В таких случаях они старались найти формулировки, которые откры¬ вали бы возможность выполнять ее в той мере, в какой это им было выгодно. Так, Манифест от 5 апреля 1797 г., изданный в период развития массового крестьянского движения в России, на первый взгляд, ограничивал работу крестьян на барщине тре¬ мя днями в неделю. Под таким заголовком («О трехдневной ра¬ боте помещичьих крестьян в пользу помещика...») он (в период кодификации) вошел е Полное собрание законов. На самой же деле «Манифест» запрещал помещикам принуждать крестьян к работе в воскресные дни. Что же касается трехдневной барщи¬ ны, то закон на этом не настаивал, а лишь «советовал» помещи¬ кам так поступать3. К подобного рода уловкам законодатели в демагогических целях прибегали нередко. Изучая подготовительные материалы, необходимо обращать внимание и на те источники, которые были использованы при выработке правовых норм. Знание их помогает решить вопрос о характере законодательства. Многие исследователи Русской правды, особенно второй половины XVIII — первой половины XIX вв., исходя из господствовавшего в то время представления о низком уровне общественного развития восточных славян, ста¬ 1 М. Т. Белявский. Крестьянский вопрос в России накануне восста¬ ния Е. И. Пугачева, стр. 265—266. 2 Там же, стр. 266'—278. 3 ПСЗ, т. XXIV, № 17909. 287
рались доказать иноземное происхождение русского права того времени и выводили его из законов скандинавских, германских или византийских. Этих же взглядов придерживались и некото¬ рые ученые XX столетия, например, Е. Ф. Карский, А. Е. Прес¬ няков, Н. А. Максимейко. Советские исследователи выяснили источники Русской Прав¬ ды и показали, что скандинавское и германское право вообще не могло быть и не было ее источником. Что касается византий¬ ского права, то оно было использовано, но всего в одной статье Краткой Правды и в нескольких статьях Пространной, хотя при этом было переработано в соответствии с условиями русской жизни. В остальных же статьях источниками явились не инозем¬ ные законодательные акты, а прежде всего обычное русское право, княжеские уставы и судебные решения князей по кон¬ кретным вопросам 1. Установление источников, положенных в основу законов, по¬ зволяет часто определить и направление, в котором развивалось законодательство. При изучении источников Судебника 1497 г. выясняется, что 11 статей его восходят к уставным грамотам, 10 — к Псковской судной грамоте, две—к Русской Правде. Но, сравнив указанные выше источники с Судебником 1497 г., исследователи установи¬ ли, что последний «не являлся простой кодификацией изданных ранее актов...; при заимствовании из старых источников нормы права перерабатывались применительно к изменениям в соци¬ ально-экономическом строе». Так, статья 62 о наказании за нарушение чужой земельной собственности восходит к Двин¬ ской и Белозерской уставным грамотам, но, «усиливая охрану собственности феодала на землю», она «заменяет единый штраф различными видами наказаний, устанавливая за нарушение ве¬ ликокняжеской, боярской или монастырской межи битье кнутом и денежный штраф в размере одного рубля, а за нарушение межи крестьянской земли — штраф в два алтына». В том же направлении изменилось законодательство о «ведомых лихих людях». Статьи 8, 9, 39 вводят для них смертную казнь, «тогда как статьи Белозерской уставной грамоты, послужившие источ¬ ником соответствующих статей Судебника, предоставляли раз¬ решение вопроса о наказании таких людей на усмотрение суда» и т. д.2. Для раскрытия характера Соборного уложения 1649 г. не¬ маловажное значение имеет выяснение его источников. Это по¬ нимали уже буржуазные ученые. Однако в их работах подчер¬ кивалось особое месте, которое принадлежало иноземным источ¬ никам права, и прежде всего литовского и византийского. При этом замалчивалось то обстоятельство, что литовское право яв¬ ' Г. В. Юшков. Русская Правда. М., Госюриздат, 1950, стр.352—371. ( . И. Штамм. Судебник 1497 г., стр. 19.
ляется системой русского права, восходящей еще к Русской Правде. Что касается византийского права, то оно, так же как и литовское, было использовано при составлении Уложения, но подверглось при этом коренной переработке и отвечало социаль¬ ным отношениям которые существовали в России середины XVII в. Вместе с тем буржуазные историки без должного внимания изучали национальные источники Соборного уложения. К чис¬ лу их относятся Судебники 1497 и 1550 гг., Стоглав, записные книги Поместного, Земского, Разбойного и других приказов, за¬ конодательство 30—40-х годов XVII в., а также новые статьи, внесенные составителями проекта и участниками Собора. Со¬ ветские исследователи отмечают, что все источники Уложения до конца еще не выяснены, «но и сейчас уже можно говорить о сложности его состава и о господствующем значении старого законодательства, возникшего до 1648 г. и наиболее полно отра¬ зившегося в Соборном Уложении»'. § 4. Социально-политический анализ действующего законодательства При всей важности подготовительных материалов они не имеют решающего значения для раскрытия классовой и полити¬ ческой сущности законов. Уже в конце XIX в. юристы писали, что «санкционирован текст закона, но не мотивы, и что, следо¬ вательно, мотивы могут иметь значение лишь настолько, на¬ сколько они нашли выражение в тексте»1 2. Правомерность этого положения признают и советские спе¬ циалисты по теории права, указывая, в частности, и на то об¬ стоятельство, что «в процессе обсуждения определенного зако¬ нопроекта могут быть высказаны такие мнения или соображе¬ ния, которые в той или иной степени не соответствуют оконча¬ тельному тексту закона, а иногда даже противоречат ему»3. Из этого следует, что классовый и политический смысл за¬ конодательных актов нужно устанавливать прежде всего на ос¬ нове анализа их содержания. Но этот анализ не должен носить формально-юридический характер. Каждый закон (или правовая норма) представляет собой составную часть целостной и единой системы права. В общественной жизни он действует во взаимо¬ зависимости с другими законами. Мало того, связь правовых норм является отражением тесной связи различных обществен- пых отношений, регулируемых законами4. Поэтому каждый за- 1 М. Н. Тихомиров, П. П. Епифанов. Указ, соч., стр. 24. ” Н. С. Та ганцев. Лекции по русскому уголовному праву вып Г, СПб., 1887, § 302, стр. 362. 3 А. С. Пиголкин. Толкование нормативных актов в СССР, стр. 89—90. 4 Б. В. Шейн длин. Сущность советского права. М., Госюриздат 1959 | I р. 9. 10. Методика исторического исследования 289
конодательный акт необходимо рассматривать во всех опосред- ствованиях, во взаимозависимости с соответствующими явления¬ ми исторического прошлого (генетический ряд) и фактами со¬ временной закону действительности (структурный ряд), Во многих случаях для решения вопроса указанным путем материал имеется в самом источнике. Так, в первой статье Про¬ странной Правды допускается кровная месть а во второй гово¬ рится, что сыновья Ярослава «отложища убиение за голову». В статье 65 рассматривается вопрос об оскорблении холопом «свободного мужа», и говорится, что «Ярослав был уставил уби- ти, но сынове его по отци уставиша на куны, любо бити й роз- вязавше, любо ли взяти гривна кун да сором» *. В Соборном уложении царя Василия Шуйского от 9 марта 1507 г. о крестьянах и холопах говорится, что «царь Федор Ива- новичь, по наговору Бориса Годунова, не слушая советов ста¬ рейших бояр, выход крестьянам заказал», что его преемник царь Борис, «видя в народе волнение велие, те книги отставил и переход крестьянам дал, да не совсем, что судии не знали, како по тому суду вершити». И вот новое Уложение устанавли¬ вает пятнадцатилетний срок сыска беглых крестьян1 2. В характеристиках такого рода, входящих в состав гипотезы законодательного акта, находим прямые указания на положе¬ ние, существовавшее дс принятия законодательного акта, и те изменения, которые он внес. Особенно подробную характеристику положения, создавше¬ гося накануне принятия новой правовой нормы, находим в за¬ конах абсолютной монархии. Так, в указе от 18 января 1721 г. о покупке деревень к заводам читаем, что «по прежним указам купецким людям деревень покупать было и запрещено», теперь же им разрешается к заводам, которыми они владеют, «деревни покупать невозбранно»3. В Манифесте от 29 января 1797 г. «О должном послушании крестьян своим помещикам», говорится, что «в некоторых губерниях крестьяне, помещикам принадлежа¬ щие, выходят из должного им послушания, возмечтав, будто бы они имеют учиниться свободными, и простирают свое упрямство и буйство до такой степени, что и самым прещениям и увеща¬ ниям от цачальств и властей, нами поставленных, не внемлют»; в связи с чем Манифест под страхом жестокого наказания тре¬ бует от крестьян «должного послушания» помещикам и выпол¬ нения всех полагающихся им повинностей4 и т. д. 1 Такая форма изложения законов, когда «старая законодательная нор¬ ма, отменявшаяся или видоизменявшаяся последующей, предшествовала обычно сообщению о важных нововведениях» характерна для законодатель¬ ства раннефеодальной Руси. См.: А. Т. Николаева. -О некоторых вопро¬ сах содержания и формы письменных исторических источников. ТМГИАИ, т. 7. М., 1954, стр. 11 — 12. 2 ПРП, вып. IV, стр. 586—587. 3 ПСЗ1, т. VI, стр. 311. "Там же, т. XXIV,. № 17769. 290
Разумеется, такие оценки, как уже говорилось выше, далеко не всегда объективны и требуют к себе критического отношения. Но после проверки и выяснения степени их достоверности они могут быть использованы. Между тем в отдельных статьях мо¬ гут не называться правовые нормы и не освещаться жизненные условия, которые существовали накануне принятия данной статьи. Но такие указания могут содержаться в других статьях, их тоже следует использовать при анализе интересующих нас статей. Выше уже приводилась ст. 65 Пространной Правды, в кото¬ рой говорится, что за оскорбление свободного мужа при Яро¬ славе холопа можно было убить, а его сыновья облегчили поло¬ жение холопов, установив за эту вину денежный штраф. В других статьях Пространной Правды о холопах нет подоб¬ ных сравнений. Там прямо приводятся новые правовые нормы. В ст. 89 говорится, что за убийство холопа или рабыни вира не взыскивается, но если они убиты безвинно, то виновные возме¬ щают хозяину их стоимость и, кроме того, платят штраф в поль¬ зу князя. В ст. 99 устанавливается, что если после смерти сво¬ бодного человека у него останутся дети от рабыни, то они не пользуются правом наследства, но вместе с матерью получают свободу. Анализируя эти и некоторые другие статьи о холопах по аналогии со ст. 65, Б. Д. Греков пришел к выводу, что в них видна «дальнейшая эволюция холопьего права. Холопство на наших глазах теряет прежние суровые черты и приближается к состоянию крепостничества» Г В тех случаях, когда анализ правовой нормы сам по себе не дает достаточного материала для решения вопроса о классо¬ во-волевом ее содержании, необходимо сопоставить ее С други¬ ми правовыми нормами, содержащимися в других законода¬ тельных актах. Ст. 57 Судебника 1497 г. устанавливала единый для всей страны срок перехода крестьян от одного владельца к друго¬ му—Юрьев день1 2. Но из статьи (как и из закона в целом) не видно, ограничивалось ли этим право крестьянского перехода или, наоборот, расширялось. И. Д. Беляев, например, считал, что до 1497 г. крестьяне были закрепощены, а Судебник Ива¬ на III начал процесс крестьянского освобождения. Чтобы решить эту задачу, надо данную статью сопоставить с предшествующи¬ ми законами, регулировавшими взаимоотношения крестьян и феодалов. Вопреки мнению И. Д. Беляева, источники периода феодаль¬ ной раздробленности свидетельствуют о нередких переходах «новоприходцев», «старожильцев», «сирот», «серебреников» от одного владельца к другому. Грамота белозерского князя Ми- 1 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. 1, стр. 160'. 2 «Судебники XV—XVI веков», стр. 27. 10* 291
хайла Андреевича и великого князя Василия II около 1450 г. ограничивала его Юрьевым днем на сравнительно небольшой территории. Псковская судная грамота 60-х годов XV в. уста¬ навливала единый срок крестьянского перехода уже для всей Псковской земли, а грамоты Ивана III 70-х годов XV в. — в не¬ которых землях Северо-Восточной Руси 1. Поставив в этот ряд статью 57 Судебника, мы можем заключить, что она не раскре¬ пощала крестьян, а делала еще один шаг по пути их закрепо¬ щения. Этот вывод подтверждается последующими законами о крестьянах, которые ликвидировали Юрьев день и окончательно закрепостили крестьян2. В Судебнике 1550 г. имеется статья 78 о кабальных холопах, из которой невозможно представить положение этой группы на¬ селения в предшествующий период. Формально-юридический анализ статьи привел многих исследователей к заключению, что в отличие от остальных категорий холопов — кабальные — это люди вольные. По словам Б. Д. Грекова, кабальный человек «остается юридически (по Судебнику. — А. П.) вольным и после заключения договора»3. Поставив эту статью в один ряд с пред¬ шествующими и последующими законодательными актами о хо¬ лопах и установив по другим документам, что кабальных холо¬ пов продавали и передавали другим лицам (по наследству или в качестве приданого), В. М. Панеях пришел к выводу, что ка¬ бальная зависимость, о которой говорится в ст. 78 Судебника 1550 г., была лишь разновидностью обычной холопской неволи4. Для суждения о классовом содержании каждого закона или отдельной правовой нормы недостаточно сопоставить их только с предшествующим, современным и последующим законодатель¬ ством. Каждый закон может быть правильно понят лишь как часть сложной и многообразной системы общественных отноше¬ ний, а потому должен рассматриваться в тесной связи с други¬ ми явлениями. Возьмем, к примеру, ст. 78 Пространной Правды. В ней за¬ писано: «Аже Смерд мучить смерда без княжа слова, то 3 грив¬ ны продажи, а за муку гривна кун; аже огнищанина мучить, то 12 гривен 'Продажи, а за муку гривна». Чтобы раскрыть смысл этой статьи, надо прежде всего сравнить ее с соответствующей (33-й) статьей Краткой Правды. В ней никому не разрешается «мучить» смерда, а в случае нарушения взимается штраф в раз¬ мере трех гривен. г Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. II, стр. 3174. 2 В. И. К о р е ц к и й. Из истории закрепощения крестьян в России в кон¬ це XVI — начале XVII вв. (К проблеме «заповедных лет» и отмены Юрьева дня). «История СССР», 1957, № 1. 3 Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, кн. II, стр. 114. 4 В. М. Панеях. Кабальное холопство на Руси в XVI веке. Л., «Нау¬ ка», 1967, стр. 102. 292
Разница в этих правовых нормах может быть понята, если учесть, что во время восстания на Белоозере в 1071 г., когда действовала Краткая Правда, волхвы доказывали Яну Вышати- чу, что он не имеет права их наказывать. Но этот закон уже "не действовал во времена Пространной Правды. Теперь «мучить» смерда запрещалось только смерду. «Тем самым, — пишет А. А. Зимин, — представители государственной власти получали широкие полномочия для расправы с неиовинующимися смерда¬ ми. В то же время закон особо оговаривает покушение смерда на честь и достоинство княжеского чиновника (огнищанина). По сравнению с предшествующим законодательством здесь делает¬ ся особое ударение на возможность покушения на огнищанина со стороны смерда. Тем самым статья, отражая уроки народных восстаний конца XI— начала XII вв., приобрела ярко выражен¬ ный классовый характер» Все эти изменения в классовом направлении законодатель¬ ства могут быть поняты, если учесть, что к этому времени обра¬ зовавшееся из старшей дружины земское боярство окрепло эко¬ номически, расширив свои земельные владения за счет общин¬ ных земель и увеличив число зависимых от них смердов. Поэто¬ му оно позаботилось о том, чтобы юридически обеспечить себе полную свободу действий по отношению к феодально-зависимо¬ му населению. В ст. 85 Судебника 1550 г. устанавливается круг лиц, имею¬ щих право выкупа родовых вотчин, и указывается срок выкупа без разъяснения положения, существовавшего в первой полови¬ не XVI Е. Анализируя эту статью сугубо юридически, буржуазные уче¬ ные в установленном ею праве родового выкупа вотчин видели .остаток «прежнего общего владения родовыми имуществами», т. е. пережиток еще «родовых отношений». Советские историки и в частности И. И. Смирнов, поставили право родового выкупа в связь с конкретными условиями «фео¬ дального общества» того времени и увидели в нем один «из тех устоев, на которых покоилось могущество вотчинников». При подходе с этих позиций классовый смысл статьи выступает бо¬ лее определенно. И если остаются расхождения между советски¬ ми исследователями в раскрытии смысла этой статьи, то они касаются частного вопроса: является ли она мерой, направлен¬ ной «против княжат и бояр», как считает И. И. Смирнов, или же проявлением политики компромисса между боярством и дворян- < ством, как думают Б. А. Романов и А. А. Зимин1 2. Точно такой же подход необходим при анализе законов о за- ■ крепощении крестьян в России конца XVI в. Многие историки XIX —начала XX в. считали, что до принятия этих*законов кре- 1 ПРП, вып. 1, стр. 173. 2 «Судебники XV—XVI веков», стр. 298—319. 293
стьяне оставались вообще свободными. Они были закрепощены, по мнению одних (В. Н. Татищев, С. М. Соловьев, Б. Н. Чиче¬ рин, В. И. Сергеевич), после указа 1592 г. об отмене Юрьева дня, а, но словам других (В. О. Ключевский, М. Л. Дьяконов, П. Е. Михайлов), в результате задолженности. Эти выводы в одних случаях основывались на формально-юридическом под¬ ходе к законам, в других — на истолковании явлений обще¬ ственной жизни (задолженности) в отрыве от тех конкретных условий феодальной формации (роли государственной власти в процессе закрепощения), в которых они происходили. В противовес этому советские историки глубоко вскрыли со¬ циально-экономические корни закрепощения крестьян именно в этот период. Они показали, что рост общественного разделения труда повлек за собой стремление феодалов к расширению бар¬ ской запашки и к борьбе за рабочие руки, а хозяйственное по¬ трясение 70—80-х годов XVI* в., с одной стороны, еще больше увеличило эти стремления, а с другой—-'усилило борьбу кре¬ стьян против нараставшего гнета. В этих условиях правительство, выполняя волю господствую¬ щего класса, приняло ряд законодательных мер, направленных к окончательному закреплению крестьян за феодалами. К числу их принадлежат и составление писцовых книг, и указы о сыске беглых, и законы о заповедных годах, и указ 1592 (1593) г. о запрещении крестьянских переходов К В Соборном уложении 1649 г. имеется глава XIX о посад¬ ских людях. При анализе ее следует прежде всего учитывать, что Уложение было- принято Земским собором, созванным царем Алексеем Михайловичем, в результате восстания посадских лю¬ дей в Москве в 1648 г. В ходе его посадские люди выдвинули ряд требований. Они добивались возвращения в посад заклад¬ чиков, т. е. тех ремесленников, которые уходили из черных, сло¬ бод, принадлежавших городу,' в белые слободы крупных феода¬ лов, освобожденных от государственных налогов и податей, в результате чего жителям черных слобод приходилось платить подати и за ушедших. Не ограничиваясь этим, посадские люди требовали также, чтобы государь вообще отобрал белые -слобо¬ ды у крупных феодалов и переписал их на свое имя. Стремясь успокоить народный гнев и предотвратить повторение подобных восстаний, Земский собор удовлетворил притязания посадских людей. Правительство охотно осуществило эту меру, так как -она: не только успокаивала возмутившихся посажан, но и пополняла казну доходами с ликвидированных белых слобод. Следует, однако, учитывать и то обстоятельство, что эта мера проводилась р условиях крепостнической действительности сере¬ дины XVII в., которая наложила на «посадское строение» царя 11 В. И. Корецкий. Из истории закрепощения крестьян и России » конце XVI—начале XVII вв... «История СССР», 1957, № 1.
Алексея Михайловича свой отпечаток. XIX глава Уложения, на¬ ряду с этим, утверждала экономическую и финансовую мощь посадских верхов, а жителей городов прикрепляла к посадско¬ му тяглу так же, как были прикреплены крестьяне к тяглу поме¬ щичьему Таким образом, перемены в положении посадских людей, которые несла с собой XIX глава Соборного уложения 1649 г., могут быть поняты лишь с учетом многих сторон кон¬ кретной исторической действительности середины XVII столетия. Отказ от всестороннего анализа того места, которое занимает закон (или правовая норма) в генетическом и структурном ряду, невнимание к историческим условиям, в которых он возник и действовал, может привести исследователя к серьезным ошиб¬ кам в раскрытии классового характера закона. Так, анализируя законы первой четверти XVIJI в., Б. И. Сыромятников пришел к выводу об их антидворянском, антифеодальном характере. К числу законов такого типа Сыромятников отнес, напри¬ мер, указ 1714 г. о единонаследии, который, по его словам, был направлен против свободного распоряжения дворянством своими земельными владениями, а следовательно, «против... основной тенденции дворянства к окончательному освоению государ¬ ственных земель»1 2. Такой вывод можно сделать лишь при формально-юридиче¬ ском подходе к букве закона. Если сопоставить этот указ со всем законодательством XVII—XVIII в. и оценить его значение в условиях конкретно-исторической действительности первой четверти XVIII в., то придется отметить, что закон оформил юридически то, к чему стремилось дворянство и что фактически оно имело уже в конце XVII в., т. е. уравнял поместья с вотчи¬ нами со всеми вытекающими отсюда последствиями. «Если бы Петр, — писали В. И. Лебедев и С. В. Юшков,—-действительно стремился проводить актидворякскую политику в области зе¬ мельного законодательства, то он должен был бы, слив вотчины с поместьями, уничтожить все, что мешало неограниченному рас¬ поряжению и пользованию землей и, таким образом, провести в жизнь основные принципы буржуазной поземельной собствен¬ ности. А между тем Петр дополнил ряд ограничений в праве распоряжения собственностью, существовавших в Московском г осударстве, новыми, более стеснительными. Здравый смысл го¬ ворит, что, издавая эти постановления, законодатель стремился сохранить землю за теми, кто ею владел, в данном случае за дворянами» 3. Нарушение сословных интересов дворянства Б. И. Сыромят- 1 «История СССР», т. 1. М., Соцэкгиз, 1939, стр. 468—469. 2 Б. И. Сыромятников. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология, ч. 1, стр. 126. 1 В. Л е б е д е в, С. Юшков. Рецензия на книгу Б. И. Сыромятнико- иа. «Регулярное» государство Петра Первого», ч. 1. «Исторический журнал», 1944, № 10—11, стр. 128—129.
ников видит и в «Табели о рангах»1. Но если это. узаконение рассматривать в тесной связи с положением дворян в начале XVIII в., то станет ясным, что оно отвечало их стремлению про¬ двигаться по службе до самых высших должностей и стояло в одном ряду с отменой местничества в 1682 г. Что же касается пунктов о даровании дворянских прав представителям иных со¬ словий, то они лишь количественно расширяли состав дворян¬ ского сословия, не разрушая его корпоративности2. Рассматривая законодательные акты не изолированно, а в общей системе права, исследователь устанавливает, чтс внешне сходные юридические’нормы часто могут иметь различное клас¬ совое содержание. Выше уже говорилось о событиях в Ростов¬ ской зе?лле в 1071 г. И летописец, и Ян Вышатич пытались пред¬ ставить расправу с вожаками народного восстания как осуще¬ ствление старого народного обычая. Но если обратить внимание на то, что до приезда представителя государственной власти мысль о родовой мести не возникала и по существу была Яном навязана жителям Ростовской земли, можно сделать вывод, что этот пережиток родовых отношений получил новое классовое со¬ держание. При раскрытии значения закона как исторического источни¬ ка недостаточно уяснить его классовое и политическое содержа¬ ние, т. е. установить заключенную в нем волю господствующего класса. Необходимо решить и другой вопрос: дал ли закон тот результат, к которому стремилось правительство, вводя его. Де¬ ло в том, что на протяжении всей истории классового общества стремление социальных групп, стоявших у власти, утвердить свою волю с помощью законов и других мер наталкивалось на сопротивление народных масс. В отдельных случаях оно могло быть настолько сильным, что способно было парализовать силу закона3. Классики марксизма-ленинизма не раз отмечали бесси¬ лие юридических норм, даже подкрепленных мощью аппарата государственной власти, воспрепятствовать закономерному ходу общественного развития. «Чтобы экспроприировать земледель¬ цев,— писал, например, К. Маркс, — нет необходимости изгнать их с их земель... Попробуйте сверх определенной меры отби¬ рать у крестьян продукт их сельскохозяйственного труда и, не¬ смотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к их полям» 4. Поэтому в отличие от многих бур¬ жуазных ученых, особенно представителей государственной юри¬ дической школы в России, советские историки считают недопу¬ 1 Б. И. Сыромятников. «Регулярное» государство Петра Первого, стр. 129. _ г «Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой чет¬ верти1 XVIII века», стр. 193—195. 3Н. М. Дружинин. О периодизации. истории капиталистических от¬ ношений в России (К итогам дискуссии). «Вопросы истории», 1951, № 1, стр. в!—65.
стимым принимать букву закона за содержание жизни. Наобо¬ рот, они стремятся выяснить, какую роль играл каждый закон в действительной жизни и, в частности, в какой мере получали осуществление на практике провозглашавшиеся в нем юридиче¬ ские нормы. В ряде статен Краткой и Пространной Правды говорится о своде, т. е. о таком способе розыска вора, при котором Подозре¬ ваемый в краже вещи не должен сразу возвращать ее владель¬ цу, а обязан свести его с тем, у кого он эту вещь купил. До последнего времени исследователям не было известно, как при¬ менялась эта мера на практике. Поэтому С. В. Юшков, напри¬ мер, предполагал, чгс в Киевской Руси свод и гонение следа стали утрачивать свое значение '. Но вот экспедицией А. В. Ар- циховского в Новгороде была найдена берестяная грамота от Жизномира к Микуле, датируемая исследователями второй по¬ ловиной XI первыми десятилетиями XII вв. Жизномир сооб¬ щает в ней, что он купил в Пскове рабу, а княгиня, считая рабу беглой или украденной у нее, предъявляет свои права и при¬ влекает его к ответственности. По этой причине Жизномир, как он пишет Микуле, собирается купить коня (вероятно, для княжа мужа, который будет вести расследование) и вместе с этим Должностным лицом поехать в Псков на свод2. Из этого можно .заключить, что во времена Русской Правды свод был распро¬ страненным способом отыскания вора 3. Выше уже говорилось об указах царя Бориса 1601 — 1602 гг., восстанавливавших право перехода крестьян от одного владель¬ ца к другому, но в форме вывоза. Фактически же, после указов наряду с вывозом, как свидетельствуют кабальные книги, стал распространяться и* самостоятельный уход крестьян от своих владельцев в Юрьев день с уплатой «пожилого». Происходило ■)то потому, что крестьяне, пользуясь нечеткостью формулировки 'фаза 1601 г. («крестьянам дати выход», под которым на самом челе, как видно из последующего текста, имелся в виду вывоз), in голковывали текст указа по-своему. Помещики же и местная администрация в условиях жесточайшего голода и усилившегося озлобления крестьян против своих господ вынуждены были ми¬ риться с уходами крестьян и даже рады были в этих случаях получить с них пожилое4. Следовательно, жизнь вносила свои коррективы в юридические нормы, устанавливаемые господству¬ ющим классом. 11 С. В. Юшков. Общественно-политический строй и право Киевского тсударства, стр. 516. ' Л. В. А р ц и х о в с к и й, В. И. Борковский. Новгородские гра- Бресте (из раскопок 1953—1954 гг.). М., Изд-во АН СССР, 195в; 1 Подробно об осуществлении на практике правовых норм Русской Прав- п.1 см.: Л. В. Черепнин. Русская Правда и новгородские берестяные Ч'амоты. «Вопросы истории», 1969, № 2, стр. 57 72. * «История СССР с древнейших времен до наших дней», т. II, стр. 231— 297
На протяжении XVII—XVIII вв. одной из наиболее распро¬ страненных форм классовой борьбы являлось бегство крестьян- и представителей других групп феодально-зависимого населения от своих угнетателей. Часть из них скрывалась в центральных губерниях России, а некоторые уходили на Дон и становились казаками. Правительство принимало решительные меры борьбы против побегов крестьян. Только во второй четверти XVIII в. было издано свыше ста указов о жестоком наказании не только беглых, но и их укрывателей. Один за другим посылались кара¬ тельные отряды для поимки беглецов и расправы с ними. Уси¬ ление требований со стороны правительства заставляло действо¬ вать более активно и войско Донское. С начала XVIII в. при получении первых же известий о появлении беглых на Дону оно рассылало приказы по всем станицам об их розыске, а в сере¬ дине XVIII в. на Дону был создан институт нарочных старшин по сыску беглых *. Но все эти меры наталкизались на сопротивление народных масс и не давали желательных для правительства результатов. Почти ежегодные правительственные указы о сыске беглых и бесчисленные распоряжения войска Донского лучше всего сви¬ детельствуют о том, что и в этом случае жизнь вносила суще¬ ственные поправки в выраженную в законах волю господствую¬ щего класса. Необходимо учитывать также, что не только народные мас¬ сы, но и представители господствующего класса в тех случаях, когда принятый по каким-либо причинам закон не отвечал их интересам, не стремились к точному его исполнению. В 4—7-й статьях Судебника 1497 г. говорится о применении «поля» — судебного поединка. По мнению рйда исследователей,, этот институт в конце XV—XVI вв. имел широкое распростране¬ ние. По словам М. А. Чельцова-Бебутова, такой Вывод можно сделать «уже из того, что о нем (поле. — А. П.) говорится сразу же после общего вступления в статье «О полевых пошлинах», а также из того, что «поединок мог иметь место в делах по об¬ винению в «поджоге, или в душегубстве, или в разбое, или в- татбе, а также в делах гражданских»* 2. Такой взгляд на распространение поля в Российском госу¬ дарстве конца XV—XVI вв. объясняется сугубо юридическим подходом к данному явлению, при котором, по выражению Ф. Энгельса, «бумажку принимают за сущность дела». Картина1 получится совсем иной, если проследить применение статей Су¬ дебника 1497 г. на практике. Как показывают исследователи, даже в тех случаях, когда крестьяне в спорах за земельные вла¬ дения с представителями монастырской администрации н,астаи- t А. П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 268—270. 2 М. А. Чельцов-Бебутов. Курс, советского уголовно-процессуаль¬ ного права, стр., 660.
вали на судебных поединках («лезем с ними на поле битися»), судьи, защищая интересы церковных феодалов, отказывали им в этом и решали дело по письменным документам, которых у крестьян, как правило, не было1 Проанализировав целый ряд правых грамот, Л. В. Черепнин также пришел к выводу, что хотя поле «предусматривалось за¬ коном, оно как форма судебного доказательства не могло удов¬ летворять потребностям судопроизводства в централизованном государстве», потому «имело сравнительно незначительное при¬ менение» 2. Ст. 38 Судебника 1497 г. устанавливала контроль за дея¬ тельностью наместников наряду с другим и через присутствие на их суде представителей земской власти: дворского, старост и лучших людей. Но если обратиться к правым грамотам XVI в., то легко заметить, что на самом деле представители земской власти не часто присутствовали на суде наместника. В большин¬ стве случаев он обходился без них3,. Из этого можно заключить, что законодательство по данному вопросу выполнялось лишь частично, что в конце XV в. были еще сильны элементы старого уклада. До нас дошел текст указа Ивана IV от октября 1550 г. об испомещении тысячи дворян под Москвой. Правительство при¬ ступило к осуществлению его, что получило отражение в Тысяч¬ ной, книге и дворовой тетради. (^)днако в писцовых книгах тех уездов, где согласно реформе должна была бы жить основная масса тысячников, они не записаны. На этом основании А. А. Зи¬ мин заключил, что указ 1550 г. реализован не был. Поставлен¬ ную в нем задачу правительство решило позже, в период оприч¬ нины 4. Необходимо, однако, учитывать, что даже тогда, когда за¬ кон выполнялся, это не всегда приводило к тем результатам, к которым стремилось правительство. В самом начале XVII столетия в условиях неурожая и голо¬ да в России прокатилась волна антифеодальных выступлений в деревне и в городе. Стремясь разрядить обстановку, правитель¬ ство Бориса Годунова издало в 1601 —1602 гг. указы о восста¬ новлении права выхода (вывоза) крестьян, а в августе 1603 г. о предоставлении свободы тем холопам, которых владельцы отка¬ зывались кормить в голодные годы. Но это не дало правитель¬ ству желаемых результатов и не предотвратило начавшегося в 1 ПРП, вып. III, стр. 378. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч 2 стр. 336—337. 5 Там же, стр. 324—325. 1 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV в. — начало XVII в.», стр. 295—296, 303. 9 299
сентябре 1603 г. восстания Хлопка и перерастания его в кре¬ стьянскую войну1. / В 1700 г. правительство издало указ о переводе на новое место всех поселившихся в верховьях казачьего Дона после 1695 г. В 1706 г. был издан указ о запрещении казакам само¬ вольно занимать «пустопорожние» земли на всей территории войска Донского. 6 июля 1707 г. Петр I подписал указ о сыске беглых в донских казачьих городках. Издание этих указов было вызвано тем, что крепостническое землевладение, распростра¬ няясь к югу и востоку, в начале XVIII в. подошло вплотную к землям, которые занимало донское казачество. В связи с этим русское и украинское дворянство начало проявлять интерес к степным пространствам «дикого поля», делая попытки захва¬ тить эти земли и заселить их своими крепостными. Обеспечивая интересы дворян, правительство приняло меры к тому, чтобы «урезать вольности» донских казаков. Прежде всего оно решило сократить пределы земель, на которые претендовало войско Донское, и вернуть помещикам крестьян, бежавших на Дон от растущего феодального гнета, уже не единицами и десятками, а большими группами. Но вопреки расчетам правительства, все эти меры до предела накалили обстановку и превратили Дон, так же как и накануне крестьянской войны 1670—1671 гг., в но¬ вый узел классовых противоречий2. В 1760 и 1765 гг. правительство издало указы о праве поме¬ щиков ссылать крепостных крестьян в Сибирь. О том, что по¬ мещики пользовались этим правом, видно из указа 28 сентября 1769 г., где говорится, что ежегодно через Казань шло в Сибирь до тысячи крестьян в вечную ссылку, а до 500 на поселение3. В этих и других подобного рода указах 60-х — начала 70-х годов правительство и помещики видели средство укрепления крепо¬ стнических порядков в стране и широко применяли их. Однако последствия указов оказались совершение противоположными. Они настолько усилили возмущение крестьян, что ускорили взрыв народного возмущения, вы'лившегося в крестьянскую вой¬ ну под предводительством Емельяна Пугачева. Подобные случаи особенно характерны для переходных эпох, когда правительство даже .законодательными мерами не могло’ задержать утверждение новых отношений. «Совершенно очевид¬ но,—пишут, например, исследователи, — что указ 1762 г. (об отмене торгово-промышленных монополий. — А. П.) был опуб¬ ликован в интересах дворянства, но он одновременно ускорил развитие капиталистических мануфактур, что в конечном счете подтачивало феодальный способ производства». «Равным обра¬ зом,— продолжают те же авторы, — указ 1769 г., разрешавший 1 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец .XV — начало XVII в », сто. 490—491. 2 Е. П. П о д ъ я п о л ь с к а я. Восстание Булавина, стр. 63—69. ПСЗ, т. XV, № ) 1166; т. XVII, № 12311; т. XVIII, № 13362. 300
крестьянам заводить ткацкие станки, а также Манифест 1775 г. о свободе предпринимательства вызвал последствия, которые не входили в намерения законодателей»1. Наконец, законы, на¬ правленные на укрепление экономической мощи дворянского го¬ сударства, вместе с тем создавали благоприятные условия для роста промышленности и промышленной буржуазии в России2. Таким образом, выясняя вопрос о степени реализации за¬ кона на практике, необходимо решать и другую самостоятель¬ ную задачу: в какой мере даже при осуществлении закона были реализованы цели правительства, ибо проведение закона в жизнь зачастую приводило к неожиданным для законодателей результатам. Помимо правовых норм большой материал для восстановле¬ ния исторического прошлого содержат известия, попавшие в за¬ конодательные акты независимо от воли их составителей. Регу¬ лируя отношения между людьми, Русская Правда упоминает плуг, борону и другие орудия сельскохозяйственного производ¬ ства, домашних животных и птиц, борти и т. п. Все это важно историку как свидетельство развития пашенного земледелия, скотоводства и бортничества. В том же источнике выступают перед нами люди сельско¬ хозяйственного труда, например, ролейный (т. е. пашенный) за¬ куп, который, не имея собственных коня, плуга и бороны, часто был вынужден брать их у своего господина и отрабатывать долг, на его полях. Из 22-й статьи Краткой Правды о наказании две- надцатигривенным штрафом за убийство сельского и ратайного старосты можно сделать вывод: на Руси были специальные лю¬ ди, осуществлявшие надзор за работой пахарей и, следовательно, применялся принудительный труд, по всей вероятности, в виде барщины, т, е. самой ранней формы эксплуатации крестьян. Эти и другие подобные наблюдения дали основания Б. Д. Грекову говорить о существовании в Киевской Руси княжеского сельско¬ го хозяйства с барским двором, клетями, хлевами и прочими сельскохозяйственными постройками, а также с прилегающими к нему лесными и земельными угодьями, границы которых обо¬ значались межами и перетесами3. В 54-й статье Судебника 1497 г. говорится об условиях «найма». В этой правовой норме мы видим прежде всего за¬ щиту интересов феодалов, использующих в хозяйстве кабаль¬ ный «наем» и т. д. Но эта статья важна и как остаток, запе¬ чатлевший определенный уровень хозяйственного развития, когда получает распространение наем, хотя и кабальный. По¬ казателем роста торговли и расширения экономических связей является и 55-я статья того же Судебника, устанавливающая 1 «Переход от феодализма к капитализму в России». Материалы всесо¬ юзной дискуссии. М., «Наука». 1969, стр. 45. 2 Т а м же. 3 Б. Д. Греков. Крестьяне-на Руси, кн. 1, стр. 52—55, 113^118 и до. 301
правовую норму об ответственности‘купца за растрату чужих денег В Соборном уложении 1649 г. в отличие от Судебников XV—XVI вв. сформулирован ряд правовых норм о государ¬ ственных преступлениях1 2. Большое внимание законодателя к этому вопросу свидетельствует о крупных переменах в полити¬ ческом строе, происшедших в России к середине XVII в. Среди большого числа законодательных актов первой чет¬ верти XVIII в., посвященных вопросам хозяйственной жизни, нигде прямо не говорится о степени экономического развития страны. Однако выяснить это можно. Так, в указе Петра I от 1'8 янв'аря 1721 г. говорится, что в предшествующее время мно¬ гие «купецкие люди» «к приращению государственной пользы» завели разные заводы. Учитывая «государственный интерес», Петр I разрешил «для размножения таких заводов как шлях- ству, так и купецким людям к тем заводам деревни покупать не¬ возбранно» 3. Историку в данном случае важен не факт, зафиксированный правовой нормой, а то отмеченное между прочим обстоятельство, что промышленные предприятия возникли до указов Петра. Следовательно, неправы П. Н- Милюков и другие буржуазные историки, которые считали, что при Петре I промышленность «насаждалась» волею царя, а потому была искусственной, неп¬ рочной и бесперспективной для будущего исторического разви¬ тия России. Наконец, для историка имеет значение и самый факт почтя ежедневного опубликования законодательных актов в XVIII в. и стремление охватить законами самые разные стороны об¬ щественной жизни, в том числе вопросы хозяйственного разви¬ тия, и даже форма документов с пространным объяснением при¬ чин и целей закона и лаконичной подписью («Петр», «Екатери¬ на»), Все это косвенно свидетельствует об утверждении новой формы политической власти дворян — абсолютной монархии. Только в эпоху абсолютизма стали издавать законы по по¬ воду актов классовой борьбы угнетенного люда, каким являлся, например, Указ 1749 г- о волнениях работных людей на москов¬ ской суконной мануфактуре4. В предшествующее время подоб¬ ного рода законодательных актов не было. Тем не менее мно¬ гие законы являются живым свидетельством острой классовой борьбы в феодальном обществе и позволяют даже изучать ее формы. Русская Правда предусматривает наказания за убийства и членовредительство, разбой, поджог, уничтожение межи. Нет сомнения в том, что этими правовыми нормами господствующий класс пытался защитить свою жизнь и свои владения от поку¬ 1 «Судебники XV—XVT веков», стр. 88—90. • 2 ПРИ, вып. VI, стр. 28—31. 3 ПСЗ, т. VI. № 3711, стр. 311—312. 1 Там же, т. XIII, № 9643, стр. 102—106. 302
шений со стороны представителей феодально-зависимого насе¬ ления. Можно привести много примеров в доказательство этого- Так, Краткая; Правда за убийство лиц княжеского двора уста¬ навливала очень высокий штраф в 80 гривен (ст. 19), а Прост¬ ранная Правда за убийство в разбое даже «поток и разграбле¬ ние» (ст. 7). По Краткой Правде в случае выдачи убийцы об¬ щинники освобождались от наказания, а при убийстве огнища¬ нина во время исполнения им своих обязанностей виновному не оставляли никакой надежды на сохранение жизни (ст. 19—21). Совершенно очевидны, как уже отмечалось, следы «революцион¬ ного» происхождения Устава Владимира Мономаха. Другие законодательные акты во многих случаях столь же конкретно свидетельствуют о классовой борьбе. Таковыми яв¬ ляются статьи 8, 9 и 39 Судебника 1497 г., устанавливающие смертную казнь за разбой, душегубство, убийство своего госпо¬ дина, крамолу, поджог, подмет как формы народного сопротив¬ ления. То, что именно так следует понимать эти правовые нормы, видно из судного дела Михаила Жука 1503 г. Он обви¬ нялся в поджоге одной из деревень, принадлежавшей Суздаль¬ скому Евфимьевскому монастырю. Однако судьи не увидели в этом акта классовой борьбы, а потому постановили взыскать с виновного причиненный им ущерб. В тех же случаях, когда в поджоге и других указанных выше преступлениях видели фор¬ мы классового сопротивления, виновных объявляли «ведомыми лихими людьми» и казнили1- Прямую связь статей 4 и 5'Судеб¬ ника 1550 г. устанавливают исследователи с восстанием 1547 г. и .последующими народными волнениями, которые «вынудили государственную власть закрепить в законе ответственность за совершение должностных преступлений»2. О классовой борьбе свидетельствуют статьи 52, Б8, 60 и 61, устанавливающие новый порядок расправы с ведомыми лихими людьми, и статьи 55 и 59, определяющие, по словам комментаторор, меры «борьбы с лю¬ быми посягательствами на феодальный общественный строй, в первую очередь, с преступлениями против феодальной собст¬ венности» 3 и др. Возникшее в эпоху крупных восстаний в Москве и других го¬ родах России, Соборное уложение 1649 г. само является жи¬ вым свидетельством классовой борьбы. Она получила отраже¬ ние во многих главах этого законодательного акта. Глава I за¬ щищала господствующую церковь от «церковных мятежников»; главы II—III охраняли личность царя и царскую власть от всякой крамолы; в главе XI указывались меры по'борьбе с бег¬ ством крестьян; «Посадское строение» отразило упорную борьбу граждан за свои права в условиях феодального строя и т- д. 'ПРП, вып. III, стр. 380—384. 2 ПРП, вып. IV, стр. 265. 3 ПРП, вып. IV, стр. 294, 296, 299—301. 303
Законодательство XVIII в. тоже устанавливало жестокие на¬ казания за открытые выступления против самодержавно-крепост¬ нического строя. «Указы, уставы и регламенты XVIII столетия, как и Уложение 1649 г., — пишет Н- И. Павленко, — считали выступления против царя и поддерживаемых им порядков са¬ мыми тяжкими преступлениями, причем одинаково мучитель¬ ным наказаниям подвергалось* не только лицо, совершившее действие, но и замышлявшее его... Столь же суровым наказа¬ ниям подлежал «бунт» — открытое выступление против властей» и т. д. *. Все это было прямым ответом правительства на расту¬ щую классовую борьбу народных масс, а следовательно, живым свидетельством о ней. Подведем итоги. Установив подлинность источника и выяс¬ нив время, место, автора и условия его возникновения, исследо¬ ватель получает основания для извлечения из него историческо¬ го материала. Однако степень достоверности, полноты и точно¬ сти заключенных в источнике сведений, как и научная ценность его в целом, зависят от ряда обстоятельств. Прежде всего необ¬ ходимо учитывать характер содержащейся в каждом источнике информации, которая представляет собой одновременно и оста¬ ток прошлого, и свидетельство о нем. Приступая к выяснению научной ценности законодательства, надо помнить, что законы в целом и каждая правовая норма в отдельности пронизаны классовым и политическим содер¬ жанием. Раскрытие этого содержания составляет главную за¬ дачу исследователя. Для правильного решения ее важно изучить конкретные условия, в которых подготавливался законодатель¬ ный акт, а также проекты (подготовленные представителями отдельных групп, участвовавших в создании закона) и исполь¬ зованные при этом источники. Затем выясняется, что нового внес закон по сравнению с предшествующим законодательством, место, которое он занял в общественной жизни, а также, в какой степени он был осу¬ ществлен на практике и в какой мере были при этом реализова¬ ны цели правительства. Помимо информации, заключенной в правовых нормах, из за¬ конодательных документов извлекаются сведения, попавшие в них независимо от воли их составителей и характеризующие экономику, социальные отношения, быт и другие стороны сов¬ ременной им действительности. 11 Н. И. Павленко. Идеи абсолютизма в законодательстве XVIII в. В сб.: «Абсолютизм в России», стр. 397.
АКТОВЫЙ МАТЕРИАЛ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК § 1. Изучение актов в исторической литературе Акты, грамоты и другие документы стали привлекаться в качестве источников для восстановления исторического про¬ шлого уже в трудах ученых XVIII в. В тот период, да и на про¬ тяжении почти всей первой половины XIX в., они использова¬ лись лишь в качестве иллюстративного материала '. Но и это обстоятельство поставило перед историками проб¬ лему установления подлинности и достоверности документа. С решением ее было связано возникновение и развитие диплома¬ тики, которая на первых порах не ставила перед собой никаких иных задач. Так, в опубликованном в 1818 г. исследовании мит¬ рополита Евгения Болховитинова о грамоте великого князя Мстислава автор на уровне современной ему западноевропей¬ ской дипломатической науки изучил бумагу, чернила, письмо и признаки удостоверения документа и на основе этих данных определид время возникновения грамоты- Значительным вкла¬ дом в решение тех же задач явилась попытка С. Саларева, опи¬ раясь. на дипломатические признаки, дать классификацию акто¬ вого материала и охарактеризовать его отдельные группы1 2. С середины XIX в. исследователи стремились раскрыть юри¬ дический смысл сделки, оформленной актом. Наибольшее вни¬ мание при этом уделялось публичным актам. Так, в 1853 г. вы¬ шел в свет труд Н. А. Лавровского о договорах Руси с Визан¬ тией. Автор пытался доказать преобладание в них норм визан¬ тийского права 3. 1 А. Т. Николаева. Из истории русского актового источниковедения. «Археографический ежегодник за 1962, год», М., 1963, стр. 289—295. 2 А. А. Введенский. Лекции по документальному источниковедению, стр. 51. 3 Н. А.' Л а в р о в с к и й. О византийском элементе в языке договоров русских с греками. СПб., 1853. 305
В конце 40-х и в 50-х годах XIX в. изучению духовных и до¬ говорных грамот посвятили специальные труды С. М. Соловьев и Б. Н. Чичерин. Эти ученые видели в грамотах источники, со¬ державшие нормы «междукняжеского права», и сводили иссле¬ дование к выяснению тех принятых правил, которыми руковод¬ ствовались князья удельной Руси в общениях друг с другом, или к установлению формы общественного союза, который су¬ ществовал в то время, — гражданского общества или государ¬ ства *. Юридический подход к актовому материалу выразился так¬ же в работах историков 60-х годов — В. А. Милютина и А. Н. Горбунова, стремившихся по жалованным грамотам уста¬ новить «средние» нормы иммунитета. Этот метод получил даль¬ нейшую разработку в 70—90-х годах в трудах Д, М. Мейчика, В- И. Сергеевича, С. А. Шумакова. Авторы проделали большую работу по выявлению правовых норм, содержавшихся в актах,, по установлению типов и разновидностей актов и по составле¬ нию «сводных текстов». Однако подобный метод изучения актов и грамот в отрыве от реальной общественной жизни давал сравнительно незначи¬ тельный результат1 2. Неудовлетворение формально-юридическим подходом к акто¬ вому материалу заставило В. О. Ключевского уже в 80-х годах XIX в. по-новому взглянуть на эту группу источников. В прочи¬ танном им курсе источниковедения он показал,' что юридиче¬ ская форма актов не всегда верно отражает их содержание. Чтобы понять его, необходимо раскрыть «авторский угол зре¬ ния», установить связь событий, отраженных в каждом акте, с явлениями окружавшей автора действительности3. С этого времени стал развиваться метод сочетания юридиче¬ ского подхода к актам с конкретно-историческим. Это открыло’ более широкие возможности в изучении актов. Их начали прив¬ лекать для изучения не только правовых, но и социально-эконо¬ мических отношений и не только застывших форм жизни, но и их развития. В связи с этим стали более широко привлекаться к исследованию и частные акты. В числе ученых, особенно успешно применявших новый ме-, тод изучения актов, в конце XIX—начале XX вв. были М. А. Дья¬ конов, П. И. Беляев. Наряду с этим в трудах А. А. Шахматова развивался метод сочетания юридического подхода к актам с 1 С. М. С о л о в ь е в. История отношений между князьями Рюрикова до¬ ма. М., 1847, стр. 307—308; Б. Н. Чичерин. Духовные и договорные гра¬ моты великих и удельных князей. Опыты по истории русского права. М., 1858, стр. 365. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 449; «Очерки истории исторической науки в СССР», т II. М., Изд-во АН СССР, 1960, стр. 659—667. 3 В. О. Ключевский. Соч4 т. VI. М., Соцэкгиз, 1959, стр. 12—18. 306
филологическим Но наибольшее признание в актовом источ¬ никоведении получил разработанный А. С. Лаппо-Данилевским клаузульно-статистический метод изучения актов. В отличие от своих предшественников А. С. Лаппо-Данилев- ский тщательно изучал содержание каждой клдузулы и изме¬ нение сочетаний клаузул в зависимости от места и времени. Он показал, что каждый акт был не только свидетельством о фак¬ те, но и явлением, т. е. частью исторического процесса. Это от¬ крывало широкие возможности для раскрытия но содержанию актов изменений социально-экономических отношений. Однако сам Лаппо-Данилевекий этого не сделал. Стоя на неокантианс¬ ких позициях и отрицая общественно-исторический критерий ценности источника, в том числе и актов, он ограничивал свою задачу выяснением степени соответствия показания источника (и как факта, и как свидетельства о нем) «законам сознания» или «законам природы»1 2. Из дореволюционных историков некоторый шаг вперед в под¬ ходе к актовому материалу как к источнику для раскрытия не только юридических, но и общественных отношений сделал в начале XX в. Н. П. Павлов-Сильванский. Но поскольку сами об¬ щественные отношения, в частности, феодализм, он понимал как систему политико-юридических отношений, то и он не вскрыл в актовом материале его классового содержания3. Попытки про¬ следить эволюцию не только формы, но и содержания актов встречаем также в работах А. А. Шилова и П. И. Беляева, на¬ писанных в 10-х годах XX в.4. В первые годы после победы Великой Октябрьской социали¬ стической революции акты использовались как показания об исторических фактах главным образом в трудах по социально- экономической истории. Методике же их исследования уделя¬ лось очень мало внимания. Помимо курса лекций А. С. Лаппо- Данилевского, читанного им в 1918 г., но написанного еще до революции и с буржуазных позиций5, в 20-е годы этому вопро¬ су были посвящены лишь небольшие статьи С. Н. Валка, А. И. Андреева, в 30-е годы Г, Е. Кочина, А. А. Введенского и др. Поэтому в 1940 г., когда Н. Коробков подводил первые итоги разработки актового материала, он отметил, как мало было сде¬ лано советской наукой в этом направлении6. 1 «.Очерки истории исторической науки в СССР», т. III. М., Изд-во АН СССР, 1963, стр. '618—619. 2 А. С. Лаппо-Данилевекий. Методология истории, вып. 2, стр. 625. 3 Н. П. Павлов-Сильванский. Феодализм в древней Руси. СПб., 1907, стр. 68—69; его же. Феодализм в удельной Руси. СПб., 1910, стр. 292—293. 4 «Очерки истории исторической науки в СССР», т. III, стр. 620—621. 5 А. С. Лаппо-Данилевекий. Очерк русской дипломатики част¬ ных актов. 6 Н. Коробков. Русская дипломатика (Краткий очерк). «Архивное дело», 1940, № 1, стр. 23—24. 307
Делая такое заключение, Н. Коробков не учел, что в 20—30-е годы советская дипломатика развивалась не только в специаль¬ ных статьях, но и в общих трудах по истории ССОР. В работе, посвященной классовым противоречиям в феодальной деревне (1933 г.), И. И. Смирнов установил этапы в развитии формуля¬ ра послушных грамот. Ценные наблюдения над развитием фео¬ дального землевладения и хозяйства, иммунитетных прав фео¬ далов, вассалитета и форм эксплуатации крестьянства, основан¬ ные на изучении актового материала, находим в трудах Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, П. П. Смирнова, Б. А. Рома¬ нова и других советских историков >. Эти работы сыграли свою роль в подготовке специального труда, посвященного теоре¬ тической и практической разработке актового материала, — кни¬ ги Л. В. Черепнина «Русские феодальные архивы XIV—XV ве¬ ков» (ч. 1, 2. М.—Л., 1948—1951 гг.). Исходя из представления об актах как исторических явле¬ ниях, как документах, которые на основе существовавшего фео¬ дального права оформляли экономические и политические сдел¬ ки, Л. В. Черепнин прежде всего четко сформулировал главную цель изучения актов — раскрытие их классового и политической го смысла и установление их места в конкретных условиях об¬ щественной жизни1 2. Такое понимание задач изучения актового материала по¬ требовало применения новых методов работы над ним. Предста¬ вители буржуазного источниковедения, как писал Л. В. Череп- i нин, ограничивали свою работу тем, что описывали актовые формуляры, распределяли грамоты по «разновидностям» и «типам», давали разветвленные схемы классификации, состав¬ ляли «сводный текст» и по нему устанавливали единый для все¬ го периода и всей территории характер общественных отноше¬ ний, а потому довольствовались формально-юридическим или текстологическим методами3. В отличие от них Л. В. Черепнин соединил юридическое и текстологическое изучение актов с ра¬ скрытием «характера реальных общественно-экономических от¬ ношений, нашедших свое отражение в тех или иных разновид¬ ностях актового материала»4. Новый подход к актам как к явлениям общественной жизни сделал необходимым изучение их не только в отдельности, но и в составе фонда, в котором они находились, и в связи с исто¬ рией феодального архива, где отложился этот фонд. Выясни¬ лось, что во многих случаях подборка документов в архивном собрании или сведение их в копийные книги делались созна¬ 1 А. И. Копанев. Советская дипломатика. В кн.: «Вспомогательные- исторические дисциплины», т. 1. М.—Л., «Наука», 1968, стр. 60—61. - Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV вв., ч. 1, стр. 5, 3 Там же, ч. 1, стр. 449; ч. 2, стр. 7. 4 Т а м же, ч. 2, стр. 59—60. 308
тельно определенным образом, а в дальнейшем использовались в социально-политических целях'. Научная общественность высоко оценила методы изучения актового материала, выдвинутые Л. В. Черепниным. С. В. Бах¬ рушин, например, отметил, что Л. В. Черепнин «положил начало новому изучению архивных документов как памятников живой эпохи, в которых получили свое отражение социально-экономи¬ ческие и политические отношения» 1 2. Новые методы исследования актового материала получили применение в работах А. Д. Горского3, Н Н. Покровского4 *, Е. И. Каменцевои Б, Н. Е. Носова6, А. А. Зимина7 и многих дру¬ гих советских историков 50—60-х годов. За эти годы накопился значительный опыт в работе над актовым материалом: Но обоб¬ щение его ведется еще очень медленно. Наибольшее внимание методике исследования актов как исторического источника уделяет С. М. Каштанов. В значитель¬ ном числе статей, обобщенных в недавно защищенной им док¬ торской диссертации «Очерки русской дипломатики», исследо¬ ватель поставил ряд проблем научной критики актового мате¬ риала. С. М. Каштанов обратил внимание на необходимость дальнейшего усовершенствования основного метода исследова¬ ния актов—формулярного анализа. С полным на то основанием он отказывается от метода изучения отдельных клаузул в их движении и развитии, предложенного в начале XIX в. А. С. Лап- по-Данилевским, и выдвигает свой метод исследования эволю¬ ции известного комплекса клаузул, входящих в состав норма¬ тивной части актов (dispositio). Он показал, что только в этом случае можно отделить случайное от закономерного и выяснить условия возникновения и развития актов, а в связи с этим кон¬ кретно-исторические- процессы. С- М. Каштанов обосновал необходимость специального ана¬ лиза той части акта, где излагаются обстоятельства дела (паг- ratio). Он показал, что заключенные в них ссылки на прежние грамоты и другие сведения, на первый взгляд как будто бы со¬ вершенно точные, на самом деле нередко содержат много не¬ верных данных. Они требуют тщательной проверки, после чего 1 Там же, ч. 1, стр. 456—457. г См.: «Обсуждение книги Л. В, Черепнина «Русские феодальные архи¬ вы XIV—XV вв.». «Вестник Академии Наук», 1949, № 8, стр. 83. 3 А. Д. Горский. Очерки экономического положения крестьян севе¬ ро-восточной Русд XIV—XV вв. И,зд-во Московского ун-та, 1960. 4 Н. Н. Покровский. Актовые источники по истории феодальной собственности в России XIV — начала XVI веков. 6 Е. И. К а м е н ц е в а. Условия закрепощения новопорядчиков (По Нов¬ городским порядным и судным записям в крестьяне и бобыли XVII в.).. ТМГИАИ, т. 7, 1954. 6 Н. Е. Носов. Очерки по истории местного управления Русского го¬ сударства привой половины XVI века. М,—Л., Изд-во АН СССР, 1957. 7 А. А. Зимин. Реформы Ивана Грозного. 309
может быть решен вопрос о достоверности акта как историче¬ ского источника. Наконец, исследователь попытался применить и во многом успешно статистический метод к обработке сведении, содержащихся в жалованных грамотах1. Не все методы изучения актового материала, выдвинутые в работах С. М. Каштанова, были в одинаковой мере обоснован¬ ными. Выступая с критикой их, Н. Е. Носов подчеркнул необхо¬ димость тщательно изучать конкретную обстановку (при по¬ пытках «синхронного» и «территориального приурочивания» данных, заключенных в актах) и учитывать полноту и характер дошедшего до нас актового материала1 2. Развернувшаяся в свя¬ зи с этим дискуссия между А. А. Зиминым и Н. Е. Носовым способствовала дальнейшему усовершенствованию методики со¬ циально-политического анализа актового материала3. В ходе ее было еще раз обращено внимание на необходимость изучения актов «в исторической перспективе», на важность привлечения всех сохранившихся актов, а в связи с этим и на возможность использования статистическсго метода обработки актового ма¬ териала и т. д.4. § 2. Научная ценность информации, заключенной в актовом материале Приступая к изучению актового материала, необходимо прежде всего отдать себе отчет в том, какие стороны обществен¬ ной жизни могут быть в нем отражены. Еще в 1924 г. С. Н. Валк обратил внимание на ценность частных актов, сосредоточенных в архиве Коллегии экономии. Они, по его мнению, могли дать важный материал для изуче¬ ния в феодальной Руси сельскохозяйственных, орудий, рода вы¬ севаемых хлебов, вопроса о рабочем скоте, системы земледелия, объема и формы сельскохозяйственного производства, холопско¬ го труда, йен на хлеб, скот и землю, распределения населения'* и т. д.5. 1 В настоящее время можно назвать десятки сочинении по истории феодальной России, е которых широко используется актовый материал как источник для изучения хозяйственной жизни, социальных отношений, государственного устройства, 1 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики. • 2 Н. Е. Носов. «Новое» направление в актовом источниковедении. «Проблемы источниковедения», т. X. М., 1962. 3 А. А. Зимин. О методике актового источниковедения в работах по истории местного управления России первой половины XVI в. «Вопросы ар¬ хивоведения», 1962,, № 1; Н. Е. Носов. О статистическом методе в акто вом источниковедении (по поводу статьи А. А. Зимина). «Вопросы архиво¬ ведения», 1962, № 4. ( л А. 3 и м и н. О методике актового источниковедения, стр. 4,>. '■>(', 11 Валк. Рецензии на «Сборник грамот Коллегии ж «Вопьбп клгктон , 1924, № I -2, стр. 242
внутренней политики, юридического быта и даже классовой борьбы. В книге А. Д. Горского, например, с помощью актово¬ го материала подробно характеризуются феодальные повинно¬ сти, которые несли крестьяне Северо-Восточной Руси в XIV— XV вв. Среди них —дань как основной налог с населения, об¬ рок в пользу государства, пошлины, шедшие на содержание государственного аппарата, административные пошлины (объ¬ езжее% явки, писчая белка и т. п.), судебные пошлины, повин¬ ности по обеспечению транспорта и связи (ям, ямские деньги, подвода и т. п.), служба военного характера (сторожа и пр.), обязанности крестьян пахать или вообще делать великокняже¬ ские или княжеские земли, несение оброчных повинностей, строительные работы (город делати) и т. п. Г Тот же автор, опи¬ раясь на актовый материал, прослеживает рост феодальной экс¬ плуатации крестьян 2. На основе актового материала А. И. Копанев осветил исто¬ рию землевладения Белозерского края в XIV—XVI вв.3, А. Т. Николаева — процесс образования всероссийского рынка4! А. Л. Хорошкевич — торговлю Великого Новгорода в XIV— XV веках5, Н. Е. Носов — формирование Русского централизо¬ ванного государства6 и т. д. Как исторический источник акты часто проливают свет на I е стороны общественной жизни, о которых Другие источники молчат. Среди них, например, обычнее право. Оно не фиксиро¬ валось в письменной форме, но широко применялось на прак- 1 ике, а потому получало отражение в актах. Например, при по¬ купке земель согласно многим актам выплачивалась не только определенная сумма денег, но и «пополнок» в виде хлеба, ско¬ та, предметов обихода и даже доспехов7. Как установили ис- (ледов а тел и, это означало, «что при совершении акта купли- продажи сохраняли свою силу архаические пережитки того вре¬ мени, когда вместо купли-продажи существовал лишь акт ме¬ ны. Добавляемая к покупной сумме в качестве «пополнъки» корова (или что-нибудь другое,—А. П.) и является подобной данью архаическим пережиткам»8. Известно также, что Русская Правда не упоминает о «по- 1 II1 А. Д. Г о Дек ий. Очерки..., стр. 230—231. Там ж е, стр. 251. I А. И. Копанев. История землевладения Белозерского края XIV— ■WI ин. М Л„ Изд-во АН СССР, 1951. , ' ^ I. Николаева. Отражение в уставных и таможенных грамотах ' \l XVII мп. процесса образования всероссийского рынка. «Исторические’ imiiicKlu, т. 31 М., 1950. '' А. Л Хорошкевич. Торговля Великого Новгорода в XIV—XV ве¬ ках М, Из л но АН СССР, 1963. II 11 V Ногой Очерки по истории местного управления Русского го- ''S'/iapciini нерпой полонимы XVI пека. ' д< >11. I I, ,№ К, 10. 32- 33, 87, 89 и др.; т. Ill, № 47, ЮЗ, 131, 138, 100, 171 и др и Ill'll, ИЫП, |, I |}), II I
Присущая большинству актов и грамот достоверность и точ¬ ность в отображении исторических событий служит прочным основанием для доверия к ним со стороны современников и ис¬ ториков. Из этого, однако, не следует, что акты всегда и без¬ условно достоверны. Выше уже говорилось о подделках актов и способах их обнаружения. Но и подлинные акты и грамоты не всегда достоверны. Так, стремясь осуществить сделку, за¬ прещенную законом, люди часто прикрывали ее другой, ле¬ гальной формой сделки. В этом случае задача историка состо¬ ит прежде всего в том, чтобы выяснить, какая фактическая сделка скрывается за той, которая отмечена в акте. Перед нами данная 1425—4427 гг., по которой Кузьма Яков¬ левич Воронин вкладывал в Троице-Сергиев монастырь свою вотчинную землю «на помин души». В ней же зафиксировано обязательство монастыря заплатить долг Воронина Трепареву в размере десяти рублей. Это дает основание считать, что здесь под видом данной совершена купчая *. Имеется еще одна данная 1474—1478 гг., по которой Анна Кучецкая передавала Троице-Сергиевому монастырю ряд сво¬ их земельных владений, а за это монастырь «снимал» с нее долг, сделанный мужем, в размере пяти рублей1 2. Ясно, что здесь под видом вклада монастырь получил землю за долги. Тот же Троице-Сергиев монастырь в 1499—1500 гг. получил землю от Ю. П. Шепякова в качестве вклада, а жене его пере¬ дал десять рублей3. Видимо, и здесь иод видом вклада на са¬ мом деле была оформлена купля-продажа земли. В архиве Троице-Сергиева монастыря хранится немало за¬ кладных кабал на земли, принадлежавшие разным людям. В них указывается, цто в случае неуплаты долга в срок заложен¬ ная земля переходит во владение монастыря. А в закладной Васюка Есипова от 1447—1455 гг. на принадлежавшую ему пу¬ стошь прямо сказано, что при неуплате долга в срок не надо составлять и другого документа: «ся кабала (будет.— Л. П.) и купчая драмота»4. Исследователи верно заметили, что такая «закладная кабала... является яркой иллюстрацией... замаски¬ рованной продажи земли»5, которую и следует в данном случае зафиксировать. В XVII в. многие помещики давали приют беглым и исполь¬ зовали их в своих хозяйствах. В ответ на жалобы владельцев, правительство преследовало такое незаконное «пристанодержа- тельство». В случае обнаружения виновные помещики в нака¬ зание должны были отдавать истцам не только скрытых беглых, но и своих собственных крестьян. При этом составлялись по- 1 АСЭИ, т. I;, стр. 50. 2 Т а м ж е, стр1. 329. я Т а м же, стр. 535. < Там же, стр. 151. 5 ПРП, вып. 3, стр. 68. 314
ступные записи. Проанализировав эти документы, А. А. Шилов установил, что некоторые из них представляли собой «замаски¬ рованную купчую на крестьян», проданных без земли, что офи¬ циально законом запрещалось1. При установлении факта подмены одной сделки другою ис¬ следователь стремится не только определить ту фактическую сделку, которая была скрыта, но и выяснить, зачем делалась подобная фальсификация и о чем говорит этот факт. Судя по приведенным примерам и по другим источникам, были периоды, когда Троице-Сергиев монастырь не имел права покупать земли и пользовался другими способами для округления своих земельных владений, а в тех случаях, когда он даже и имел на это пра вЬ, не отказывался и от иных средств. Для понимания характера социально-экономических отношений на Руси в XV в. нам важен и сам факт, что в тот период Трои¬ це-Сергиев монастырь пользовался самыми разными средства¬ ми для укрепления своей феодальной собственности на землю. Но если возможности для фальсификации диспозитивной части актов в силу ее объективного смысла как части, оформ¬ лявшей сделку, сравнительно ограничены, то они более широки в нарративной части. В соответствии со сложившейся практи¬ кой канцелярского делопроизводства здесь при описании об¬ стоятельств дела приводились слово в слово челобитные заин¬ тересованных сторон. Но в самих челобитных события сплошь да рядом изображались тенденциозно и искаженно. Выше уже отмечались установленные С. М. Каштановым случаи фальсификации феодалами в нарративной части актов действительных исторических фактов (см. стр. 271). Вме¬ сте с тем С. М. Каштанов разработал метод выяснения досто¬ верности нарративной части актов. Он состоит в тщательной проверке нарративной части исследуемой грамоты по диспози¬ тивной части тех предшествующих грамот, на которые она ссылается. Если же старые грамоты отсутствуют, то диспози- тизные и нарративные части сохранившихся грамот сопостав¬ ляются с данными других источников и на основе изучения ре¬ альной обстановки, в частности политики правительства, уста¬ навливается степень достоверности нарративной части грамот. Рассмотрим на одном примере, как С. М. Каштанов осуще¬ ствляет предложенный метод. В нарративной части жалованной грамоты Владимира Анд¬ реевича Старицкого Троице-Сергиевому монастырю 1566 г. го¬ ворится, что 17 мая 1551 г. монастырю была выдана Иваном IV жалованная грамота, подтверждавшая прежнюю грамоту 1550 г., но с оговоркой «опричь ямских денег и поссхпные служ¬ бы и тамги: то де им давати». Но такого ограничения нет в 1 А. А. Шилов. Поступные записи. В сборнике статей, посвященных А. С. Лаппо-Данилевскому, стр. 270. 315
narratio этой же жалованной грамоты, скопированном в мона¬ стыре в 1569 г. Его нет и в dispositio жалованной грамоты это¬ му монастырю, выданной Владимиром Андреевичем в 1566 г. Чем все это объясняется? На основе анализа политики кня¬ зя Владимира Андреевича С. М. Каштанов пришел к выводу, что отсутствие таких ограничений в dispositio грамоты Влади¬ мира Андреевича 1566 г. следует объяснять тем, что удельный князь старицкий сознательно восстановил важнейшие монастыр¬ ские привилегии, отобранные в 1551 г. Иваном IV. Что же касается отсутствия их в нарративной части грамоты, скопированной в монастыре в 1569 г., то это, по данным авто¬ ра, с которыми нельзя не согласиться, объясняется тем, что по¬ сле казни Владимира Андреевича Старицкого и ликвидации при¬ надлежавшего ему удела, его грамоты потеряли свою юриди¬ ческую силу, и встал вопрос о выдаче новых грамот монасты¬ рю. Монастырь представил копии ранее выданных грамот. А так как он не был заинтересован в восстановлении ограничи¬ тельных пунктов грамоты 1551 г., то в нарративной части пред¬ ставленных копий он их исключил *. Ведя исследование нарративной части грамот Троице-Сер- гиевому монастырю дальше, С. М. Каштанов показывает, что хотя монастырь сфальсифицировал в 1569 г. текст грамоты 1550 г., тем не менее и в грамоте Ивана IV ограничения, сде¬ ланного в 1551 г., не оказалось. Объясняется данное обстоя¬ тельство не тем, что правительство этого не заметило. Из дру¬ гих данных оно знало об ограничениях 1551 г. Но дело в том, что к моменту выдачи Иваном IV грамоты Троице-Сергиевому монастырю правительство оказалось крайне заинтересованным в поддержке со стороны монастыря, а потому не имело наме¬ рения ограничивать его привилегии1 2. Но если о достоверности и точности актового материала мы можем говорить с указанными ограничениями, то еще более осторожно следует говорить о полноте и многогранности отра¬ жения действительности в актах. Речь в данном случае идет не о том, что источники вслед¬ ствие специфики их происхождения (главным образом в слоях господствующего класса и, конечно, вне 'зависимости от задач научного познания исторического прошлого) дают историку да¬ леко не весь интересующий его материал. Не имеется в виду и то обстоятельство, что до нас дошла лишь часть документов прошлого, иногда отрывочная и случайная. Мы не берем в рас¬ чет и то, что составители актов в отдельных случаях считали возможным оглашать не весь документ, а лишь часть его. Так было, например, с союзным договором между Россией и Швеци¬ 1 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики, стр. 448—460. 2 Т а м Же, стр. 380 и др. 316
ей от 23 февраля 1724 г., при опубликовании которого не были оглашены приложенные к договору секретные «артикулы» В данном случае речь идет о другом: о специфике отражения действительности этой группой документов. Все дело в том, что каждый акт регистрирует какую-либо сделку, а потому отра¬ жает только этот факт. Поскольку этот факт является частью исторического события, акт отражает это событие с какой-то од¬ ной или нескольких сторон. До нас дошли договоры Руси с Византией X в. Они свиде¬ тельствуют о том, что в тот период между указанными страна¬ ми существовали определенные отношения, что в 911, 944 и 971 гг. они складывались определенным образом. Разумеется, по договорам нельзя судить обо всех сторонах отношений меж¬ ду Русью и Византией в X в.,Но какая-то сторона их в догово¬ рах отражена. Подобным же образом не все, а какие-то определенные сто¬ роны феодального землевладения и хозяйства освещают духов¬ ные, купчие, меновные и заемные-закладные кабалы; служилые кабалы, послушные и порядные грамоты свидетельствуют о борьбе феодалов за рабочие руки, ренту и власть над непосред¬ ственными производителями; политические отношения между княжествами выражены в духовных и договорных грамотах, а формы и методы государственного управления — в уставных грамотах наместничьего управления, а также в губных и зем¬ ских грамотах. § 3. Методы анализа актового материала Из всего сказанного выше следует, что отражение действи¬ тельности в актах очень ограниченное. Но так как в каждом отдельном акте это ограничение выражается в каком-то опре¬ деленном содержании, задача исследователя состоит в том, что¬ бы установить, какая сторона жизни отражена в каждом от¬ дельном акте и каков ее классово-политический смырл. Для этого необходимо прежде всего раскпыть значение ак¬ та как явления общественной жизни и учесть все содержащиеся в нем свидетельства об историческом прошлом. Эта работа ве¬ дется путем тщательного, кропотливого конкретно-историческо¬ го анализа каждого акта. Часто она не составляет особых за¬ труднений. Возьмем, к примеру, грамоту верейского и белозер- ского князя Михаила Андреевича волостелю Волочка Словен¬ ского Федору Константиновичу 1455—1467 гг.1 2. В ответ на жа¬ лобу игумена Ферапонтова монастыря, что княжеские приказ¬ 1 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй чет¬ верти XVIII в.», сто. 301. 2 АСЭИ, т. II, |№ 326, стр. 307—308. 317
чики в течение всего года переманивали монастырских крестьян в вотчины князя, он распорядился принимать крестьян лишь один раз в году и при условии, что выходцы предварительно уплатят долг монастырю. Те же серебреники, которые уже перешли, не рассчитавшись с монастырем, должны были выпла¬ тить деньги осенью, а пока обязаны были отрабатывать мона¬ стырю серебро. Какую же сторону жизни отразила грамота и каков соци¬ альный смысл документа? Перед нами феодальное хозяйство на той стадии развития, когда заметно выросла нужда в рабо¬ чей силе. В связи с этим происходило ограничение права кре¬ стьянского перехода одним сроком в году. Таким образом, ос¬ новное содержание документа состоит в отражении процесса постепенного закрепощения крестьян. Грамота отразила также борьбу феодалов за рабочие руки и, в частности, их стремление удержать работника на время полевых работ в своем хозяйстве. Возьмем другой документ — контракт оброчного крестьяни¬ на Константина Иванова с «содержателем» фабрики Семеном Полянским, заключенный в 1740 г.1. По договору дворцовый крестьянин Иванов должен был пять лет работать на фабрике Полянского «и быть во всем послушну», а по окончании срока получить за работу 8 руб. Документ свидетельствует об усло¬ виях найма рабочей силы в русской промышленности середины XVIII в. В отличие от рабочего капиталистического общества наемный работник середины XVIII в. не был оторван от средств производства — от своего земельного надела в дворцовом селе и лично был несвободен. Его контракт с владельцем фабрики несет на себе отпечаток феодального общества: до окончания срока работник не имел права уйти, обязывался «быть во всем послушну» и т. п. Однако во многих случаях понять, какую сторону общест¬ венной жизни отражает акт или грамота и в чем их классовый смысл, бывает нелегко.: А. Д. Горский приводит много актов XV в., в которых фик¬ сируется, что феодалы «дали» крестьянам землю, или «призва¬ ли» их на землю или же «посадили», «осадили» их на ней и т. п. Однако исследователя интересует не только самый факт пере¬ дачи земли, но и те условия, на которых получали крестьяне землю. Об этом же в документах или совсем ничего не гово¬ рится, или сказано скупо. А между тем, не выяснив этого, невоз¬ можно раскрыть классовый смысл таких сделок, хотя это исто¬ рику особенно важно. Только на основе тщательного анализа указанных актов, А. Д. Горский пришел к выводу, что, «неза¬ висимо от разнообразных форм выражения», земля, о которой в них идет речь, «мыслится, несомненно,, находящейся в фео- 1 «Материалы по истории крестьянской промышленности», т. II. М. Л., Изд-во АН СССР, 1950, стр. 302. 318
дальной собственности, а получение крестьянами земли в надел означает вместе с тем обязанность их работать на феодала, по¬ ступление в феодальную зависимость к данному феодальному собственнику» ’. А. И. Копанев собрал большое число актов, свидетельствую¬ щих о том, что волостные крестьяне Белозерского края прода¬ вали, обменивали, закладывали и распоряжались иным путем принадлежавшими им землями. Напротив, леса, пашни и рыб¬ ные ловли находились в ведении волостного мира. Мир осущест¬ влял наблюдение и над прочими землями, в частности, следил, чтобы они не выходили из состава волости и не переходили в монастырское владение. Многие из указанных фактов были известны уже Н. П. Пав- лову-Сильванскому. Анализируя их, он пришел к выводу, что здесь было не общинное землевладение, а самоуправление’ кре¬ стьянского мира, возникшее на основе территориальной власти мира на землю и существовавшее над частным владением кре¬ стьян, якобы извечным. Опираясь на указание В. И. Ленина о том, что при феодализме «формы крестьянского землевладе¬ ния— компромисс между общинным и частным владением»2, А. И. Копанев взглянул иначе на содержащиеся в актах факты и показал, что «общинное распоряжение лесами, лугами, пу¬ стошами и зоркий надзор волости за всеми землями волости являются пережитком древнего общинного владения всей зем¬ лей, что именно эти пережитки первобытно-общинного строя и были основою того волостного мира, который мы наблюдаем на Белозере»3. В таких случаях, чтобы понять, какую сторону историческо- го процесса отражают акты и грамоты достоверно и точно, не¬ обходимо проводить сплошное обследование «всей совокупно¬ сти сохранившегося актового материала»4. Специфические особенности актов как источников, имеющих формуляры, т. е. систему устойчивых, переходящих ’ из одного документа^ в другой клаузул, позволяют вести конкретно-ис¬ торический анализ актов в органическом сочетании с диплома¬ тическим. Акт, оформлявший сделку, являлся сложным по составу до¬ кументом. Его диспозитивная часть не только фиксировала основной характер юридического отношения в виде заклада, , Установления-мирных отношений, передачи каких-либо прав од¬ „ ' А' Д- Горский. Очерки экономического положения крестьян Северо- Восточной Руси XIV—XV вв., 'стр. 116. , 2 «Ленинский сборник», т. XIX, стр. 31. 3 А. И. Копанев. История, землевладения Белозерского края XV— XVI вв., стр. 189—190. ^ НЕ. Носов. О статистическом методе в актовом источниковедении стр 4дВ°ДУ статьи А. А. Зимина). «Вопросы архивоведения», 1962, № 4, 4 319
ного учреждения или лица другому и т. п., но и оговаривала условия и формы,, в которых это совершалось. Если общий характер юридической сделки в riispositio актов определенного вида, во всяком случае в пределах общественно¬ экономической формации, оставался неизменным (купля, за¬ клад, вклад), то конкретные условия и формы ее менялись, так как представители сторон, движимые противоположными инте¬ ресами, старались выговорить для себя наиболее выгодные усло¬ вия Соответственно этому изменялись и формуляры, в которых это выражалось. Так, договорные грамоты великих и удельных князей, как правило, в одинаковых выражениях говорили оО установлении мирного союза и единения, но по-разному опре¬ деляли права договаривающихся сторон по вступлению в но¬ вые союзы, порядок оказания военной помощи друг другу, ха¬ рактер сношений с Ордой, организацию «смесного» суда и т. д. Купчие или меновные на землю всегда оформляли передачу прав на нее от одного владельца к другому, но формы и условия это¬ го были различными: с правом выкупа или навечно, с «пополн- ■ ком» или без него, с записью в книги или нет, с «очисткой» или без нее и т. п. Точно так же и жалованные грамоты. Они всегда оформляли права феодальных владельцев в принадлежавших им владениях. Но содержание этих прав, а в пределах грамот с одинаковым содержанием формы и условия предоставления их были различными: с полным освобождением от податей и пошлины или частичным, с правом наезда представителен кня¬ жеской администрации или без него, с таким или другим по¬ рядком и сроками явки населения в суд и т. п. Историка интересует и та часть dispositio акта, которая за¬ ключала в себе основной смысл сделки, и та часть, которая ого¬ варивала формы и условия ее. И тут, и там находил свое вы¬ ражение характер социальных или политических отношении, установившихся между сторонами. Под влиянием их каждая кчаузула в одних случаях оставалась без изменении, в других расчленялась, в третьих — частично или целиком приобретала совсем новые формы. Такого рода изменения клаузул, в зави¬ симости от .конкретных условий общественно-политической борьбы могли происходить и во времени, и в пространстве. Выше уже отмечалось, что в советской исторической науке такой метод изучения актов уже в конце 40_х — начале э0__х гг. получил широкое применение в трудах Л. В. Черепнина. Каж¬ дую клаузулу изучаемого акта он стремился понять, исходя из конкретных условий общественно-политической борьбы, кото¬ рые определили ее возникновение, а также исходя из той роли, которую она должна была сыграть в дальнейшем. Приведем несколько примеров. В духовной Дмитрия Донского 138§ г. появилась новая кла¬ узула, по которой Владимирское великое княжение передава¬ 320
лось его старшему сыну как отчина московских князей: до этого великие князья так не поступали. Исследователи давно отметили этот факт. Они считали, что Дмитрии Донской ввел такой пункт в свое завещание с-амостоя- тельно, без разрешения татар. Но Л. В. Черепнин обратил вни¬ мание на сообщение летописи, что в 1383 г. в Орде «тягались» за великое княжение сын Дмитрия Донского Василий и твер¬ ской князь Михаил Александрович, в результате чего победил Василии. Следовательно, данная клаузула духовной отразила пока лишь дипломатическую победу Дмитрия Донского, кото¬ рый «заставил хана авторйтетом своей власти утвердить выдви¬ нутые им вотчинные основы владения великокняжеским сто- ЛОМ» . В договоре между Дмитрием Донским и Владимиром Анд¬ реевичем Серпуховским 1389 г. имеется несколько клаузул в которых подробно говорится об организации сбора дани для уплаты в Орду. Как показывает Л. В. Черепнин, это стоит в тесной связи с сообщением летописи о том, что в 1384 г «по все¬ му княжению Московскому» из Орды была наложена «дань ве- лия», так что пришлось собирать «з деревни по полтине тогда же и златом даваше в Орду»2. В той же грамоте несколько клаузул определяет устройство тяглового сельского населения и посадского люда. И это объясняется огромным разорением »—« стРане опустошительным нашествием Тохтамыша в В договоре между Василием I и его двоюродным дядей Вла¬ димиром Андреевичем Серпуховским 1390 г. имеется пункт о том, что если один из князей выступает в поход, другой должен обязательно находиться в Москве. С. М. Соловьев объяснял такое установление тем, что вели- кии князь не доверял своим родственникам Однако Л В Че¬ репнин прежде всего связал эту клаузулу с исторической об¬ становкой, предшествовавшей заключению договора. Он указал “ что князья хорошо еще помнили события в Москве в IMZ г. во время нашествия Тохтамыша. Тогда в Москве не ока¬ залось ни Дмитрия Донского, ни Владимира Андреевича Сер¬ пуховского, и начавшиеся в Москве в связи с нашествием татар крупные волнения некому было подавить. Далее Л. В. Череп¬ нин обратил внимание на то, что в соответствии с пунктом о «городской осаде» действовали князья в 1395 г. во время наше¬ ствия Тимура когда Василий I двинулся с войсками к Коломне а Владимир Андреевич оставался в Москве в осаде. Анализ данного пункта договора 1390 г. в связи с историче- скои обстановкой привел Л. В. Черепнина к выводу, что он был стр. 60—61 Черепнин- Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, 2 ПСРЛ, т. XI, стр. 85. вы ilV-xTвеков, °чб Гстр.^'- 4 е Р еп н и н' РУсские Феодальные архи- 11. Методика Исторического исследования
включен в договор не из-за недоверия великого князя к своим родственникам, а для того, «чтобы избежать в будущем новто- оения печального опыта 1382 г.» . , Наряду с dispositio некоторые изменения претерпевают фор¬ мулы начального и конечного протокола. В отдельных случаях это также может пролить свет на социальные или политиче™ отношения. Так, указание начального протокола договора Руси с Византией 911 г. на состав делегации Руси, посланной в Царь- град для заключения мира с Византией, по словам исследовате¬ лей «свидетельствует о системе государственного Устройства древнерусского государства в X в. Из договора (т. е. его н Ильного протоколI-А. П.) явствует, что во главе раннефео¬ дального государства стоял великий князь РУсс™и, которому принадлежало право внешних сношении. Этот великии князь опирался на верхушку господствующего класса, так называе- МЫи5уч!ГдуховЯную’князя Юрия Галицкого 1433 г, Л В. Че¬ репнин заметил, что в ее начальном протоколевопреки^рму- дяру не упоминается имя великого князя Василия II. Посколь ку Юрий Галицкий, как известно, вел длительную воину с В силием II то Л. В. Черепнин заключил, что духовная была со¬ ставлена в момент разрыва отношений между ними . С М. Каштанов обратил внимание на то, что в начальнь протоколах жалованных грамот юхотского служебного князя ФР М Мстиславского от 31 мая и 11 июня 1538 г. князь ссылает¬ ся на «жалованье» умершего пять лет назад Василия III и не упоминает царствовавшего Ивана IV. Исследователь объяснил оХо попыткой Мстиславского сразу же после смерти Елены Глинской превратиться из служебного князя в полноправного удельного Тот же автор заметил, что тотчас же после смерт Дмитрия царские грамоты стали писать от имени не ™лько ца- Г быть ^заблаговременным ааяиле- "й Ис^ТоГ4ГГт^ГюГ™: в конеином протоколе данных и многих других частных актов дата и подписи послухов не с вились. Они появились лишь с 10-х годов XVI В. И это не - У чайно а связано с «обострением борьбы за землю и' Ув&™ ' ем значения письменной документации как судебного доказа- ТеЛЗаслуга советских историков состоит не только в том, что 1 * з * 51 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 65—66. з £Р2: ч^ре’пн'ин Русские феодальные архивы XIV XV веков, ч. 1, СТРУ'сл'каштанов. Дипломатика как специальная историческая дис¬ циплина. «Вопросы истории», 1965, № СТР- 43—44' 5 ПРП, вып. 3. М., 1955, стр. 6э. Q09.
они анализируют изменение клаузул в тесной связи с конкпет дГначТл^ХХ в°б^ественной *«зни. Признав прогрессивным ДЛЯ начала XX в. предложенный А. С. Лагтпо-Данилевским ме- год изучення отдельных клаузул в их движении и развитии (у о, разумеется, вне связи с общественной жизнью) они вы- клаузул НпГИтяГ°Д исследования эволюции „сего комплекса клаузул. При таком подходе случайные изменения отдельных клаузул не смогут ввести в заблуждение исследователГ перед глазами которого выступит движение всего клаузул,.„ого соста вд Толвко в этом случае, как писал С. Н. Валк, можно действи- тельно понять, «почему в данном акте понадобились те а не рядеД^3^РГва?б°Р0Т' ^ " Р»™ -- Первую попытку подобного рода сделал сам С. Н Валк Проанализировав весь комплекс клаузул полных грамот он вы¬ си в* ГевеГд ИМеВШ“£Я в них Формуляров. Первый встречал- Северо-Западной Руси с конца XIV в. Он «предстал как акт переходной эпохи», начиная «свою жизнь в среде, где сдел- R пУп^еПЛЯТЯ традиционными символическими действиями» Второй тип был характерен для Северо-Восточной Руси и npet та ТпаеЛтиПГгИСОВеРШеНИИ сделки "РИсутствие князя или его аген- повиньТ XVI «’ П°пЯВИВЩИИСЯ В РуССК°М Г0СУдарстве первой по- упзату пошлины М УШаТРИВаЛ УжЖе ПРИ совеРшении сделки тшетГ ГК!' И ИМенн° эта Фискальная особенность, как . Н- Валк’ ставит саму сделку «в большую, чем другой частный акт, зависимость от правительства»2. С. Н. Валк отметил также, что с начала XVII в. полные гпа- истопи'кяГп^н выдаваться- Это обстоятельство послужило историкам одним из основании для утверждений об отмирании с указанного времени самого института полного холопства методика анализа актов нашла особенно широкое применение в работах советских историков 40—60-х голов и дала хорошие результаты. Х годов и ь. ”3УЧИВ весь комплекс клаузул догЬвора 137,1 г. между мос- о ским и литовским великими князьями, Л. В. Чеоеп- }шн заметил, что он «отличается непоследовательностью Нача¬ ло документа как будто говорит за то, что он составлен от ^МдетсяЛоИтТОлВи,шГО Г" 0льгеРда- в Дальнейшем изложение ведется от лица московских представителей»3 Это наблюдена заставило автора более внимательно проанализировать обСТоя- ельства создания договора. Выяснилось, что на переговоры в ВЧасЛгньгхР= «Русский ШЫ9 — стр. 4&‘ В' ЧереПНИН‘ Русские Феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, II 323
Москву литовские послы явились со своим проектом. Однако московское правительство выдвинуло встречные требования. Со¬ ставленный в результате переговоров единый текст сохранил следы предложений отдельных сторон *. С М. Каштанов исследовал весь комплекс клаузул жало¬ ванных грамот середины XVI в. и установил, что многие типы «не представляют собой какого-либо нововведения центрально¬ го правительства; они были заимствованы из предшествующих грамот удельного Дмитровского княжества». Наоборот, в одном из вариантов наблюдается «отсечение от прежнего формуляра элементов 1—4, дававших наиболее существенные податные освобождения». Этот вид формуляра встречается в грамотах осени 1546 —осени 1547 гг., т. е. в период, отличавшийся, по словам С. М. Каштанова, «щедрой» иммунитетнош политикой. Но уже в следующем году замечается возврат к формулам гра¬ мот конца XV в. По наблюдениям С. М. Каштанова введение именно этого Формуляра, на первый взгляд, дававшего очень большие льго¬ ты, на самом деле лишало иммуниста очень важных привиле¬ гий 1 2. Изучение комплекса клаузул жалованных грамот середины XVI в., в частности, Троице-Сергиевому монастырю от 9 февра¬ ля 1534 г показало, что «в выборе предшествующих формуля¬ ров для текста новой грамоты составитель акта на сельские вотчины и составитель акта на городские владения поступают не тождественно; первый часто довольствуется традиционным формуляром, второй, как правило, ищет наиболее современный формуляр». Точно так же, по словам С. М. Каштанова, сколь¬ ко-нибудь радикальная ломка старого формуляра начинается обычно с грамот на дворы и варницы, в то время как грамоты на сельские владения отстают от этого процесса3. Из этого ав¬ тор делает вполне обоснованный вывод о более^быстром, по сравнению с деревней, развитии новых отношении в городах и на промыслах. Анализ комплекса клаузул, т. е. формуляра порядных гра¬ мот тоже позволяет раскрыть классовый характер сделок, за¬ ключавшихся между помещиками и крестьянами. 13 них бро¬ сается в глаза подробное перечисление обязанностей крестьян по отношению к помещикам («тягло государское всякое тяну¬ та», «деревня розпахати», «поля огородити», «старые хоромы починити», «новые поставите» и т. п.) и молчание по поводу обязательств, взятых на себя помещиком, и его ответственно¬ сти при их нарушении4. 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, СТР 2 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики, стр. 212, 334, 335. 3 Т а м же, стр. 241. 4 ПРП, вып. 4. М.„ 1956. стр. 70—72 и др. 324
Как установила Л. М. Марасинова, «содержание и форму¬ ляр духовных грамот (псковских,—Л. П.) не оставляют ника¬ кого сомнения в том, что основное богатство псковичей состав¬ ляла земля» >. Наконец, территориальные и временные особенности комп¬ лекса клаузул, составляющих формуляр актов, о которых выше Уже говорилось,, позволяют наблюдать своеобразие историче¬ ского процесса в отдельных землях, особенно в период феодаль¬ ной раздробленности, а в унификации формуляра многих видов актов, ставшей замехной с конца XV в., можно видеть отраже¬ ние процесса централизации Русского государства. Изменение комплекса клаузул (формуляра) в актах наибо¬ лее целесообразно исследовать методом построения клаузуль- ных рядов. * Сначала каждый акт расчленяется на клаузулы. Они распо¬ лагаются в горизонтальной строке. Если исследователя интере¬ сует отношение данного формуляра к предшествующим и по¬ следующим актам того же типа, то он их располагает выше и ниже изучаемого акта, но так, чтобы в одном вертикальном ря¬ ду оказывались одинаковые по значению клаузулы. Если надо выяснить отличие данного формуляра от формуляров, ветрел чающихся на других территориях, то их располагают ниже изучаемого формуляра по тому же принципу. Исчезновение в изучаемом формуляре одних клаузул, бывших в предшество¬ вавших актах, и появление новых, ранее неизвестных, наглядно отражают изменение отношений. Построим такие таблицы на основе изучения формуляра жалованных грамот (таблицы 6 и 7). Таблица 6 1 Наименование повинностей, от которых давалось освобождение Год Дань Ям Мыт Тамга Посошный корм Г ородэвое дело Коня моего не кормят Сен моих не косят 1 Грамоты, возникшие 1348 _ 4- + раньше 1381 4- + 4- 4- + * 1395 + + — — — + 4- Изучаемая грамота 1426 + 4- 4- — . — ■ 4- + Грамоты, возникшие 1472 + 4- 4- / 4- 4- 4- позже 1495 4- + + 4- — — 4 4- 1506 + + — — + — -4- 1521 + — — — + — — — * Л. М. Марасинова. ■стр. 37. Новые псковские грамоты XIV—XV веков, ♦ 325
\ Таблица 7 Территориальная приу¬ роченность грамоты Наименование повинностей, от которых давалось освобождение Год Дань Ям Мыт Тамга Мосош- пый кор м Московская (изучаемая) 1426 -4- + Нижегородская 1420 + 1 — — —■ Рязанская 1424 + — + + Новгородская 1419 4- — — ;— Псковская 1423 + „ + -н Разумеется, на практике такие таблицы будут более слож¬ ными. Во-первых, потому что акты часто приходится рассмат¬ ривать одновременно и в хронологическом, и в территориаль¬ ном аспектах. Во-вторых, потому, что при изучении группы ак¬ тов выявляется сразу несколько типов формуляров, отличных от других. Задача исследователя состоит в том, чтобы каждый из этих формуляров приурочить к определенному месту и вре¬ мени и проанализировать в связи с конкретными условиями его возникновения и существования. В последнее время больших успехов в анализе актов мето¬ дом построения клаузульных рядов добился С. М. Каштанов. Построив таблицы на основе изучения грамот Ивана IV- Иоси- фо-Волоколамскому монастырю, выданных в 1534 г., он наме¬ тил пять основных типов формуляров. Выяснилось, что три из этих типов (Иь И2, И3) давались только на территории Дмит- » ровского и Рузского уездов, входивших в состав Дмитровского удельного княжества, ликвидированного в конце 1533 г. При этом формуляры И] и И2 выдавались только на сельские вот¬ чины, а Из— на городские дворы. Сравнив эти формуляры с формулярами предшествующих и последующих грамот тому же монастырю, С. М. Каштанов пришел к выводу, что «формуляры И, и И2 не представляли собой какого-либо нововведения цент¬ рального правительства: они были заимствованы из предшест¬ вующих грамот удельного дмитровского князя первой трети XVI в. Формуляр И, по составу элементов архаичнее формуля¬ ра И2, ибо в нем нет нового для XVI в. налога — примета, по¬ явившегося около 1513 г. Формуляр И] не получил применения после 1534 г.... (а) сфера дальнейшего применения удельного по своему происхождению формуляра И2 ограничивалась в ос¬ новном территорией Дмитровского удела» '. ■ I 1 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики, стр. 25. 326
Продолжая свое исследование, С. М. Каштанов заметил, что обращение к сравнительно щедрому по объему предоставляе¬ мых привилегий формуляру Иг «происходило в моменты силь¬ ного обострения внутриполитической борьбы, когда правитель¬ ство опасалось удельных притязаний (со стороны старицкого князя) на выморочный Дмитровский удел. Поэтому можно ду¬ мать, что следование дмитровской традиции носило вынужден¬ ный характер»1. К столь же интересным результатам привело С. М. Каштанова наблюдение над формулярами И3, И4, И5 2. При проведении дипломатического анализа актов следует учитывать, что сложившиеся в определенных условиях обще¬ ственной жизни составные части актов (клаузулы) и формуляр в целом в условиях средневековья, когда традиция часто была законом, менялись очень медленно. По этой причине они далеко не всегда отражали фактически существовавшие отношения. На это обстоятельство в русской исторической науке обратил вни¬ мание еще В. О. Ключевский, который писал, что «принимать формулы известного времени за отношения действительности — значит очень часто ошибаться на много времени, на несколько поколений»3. Однако в дальнейшем А. С. Лаппо-Данилевский и другие буржуазные ученые, хотя и видели такие факты, но считали правомерным проводить юридический анализ актов, независимо от реальных условий, в которых они возникли. Это вызвало решительную критику их взглядов со стороны совет¬ ских ученых. «Слабости методологии А. С. Лаппо-Данилевско- го, — пишет Л. В. Черепнин,— заключается в отрыве формы ак¬ тов от их содержания. «Характер юридической ссылки», обле¬ ченный в форму акта, не может быть раскрыт в результате ана¬ лиза только юридического формуляра, оторванного от конкрет¬ ных явлений общественной жизни. Маркс очень ярко показал, как старая форма часто используется для нового содержания. Подобное явление он очень метко назвал «заклинанием мерт¬ вых» 4. Примером этого может служить Яжелбицкий договор, за¬ ключенный между Новгородом и Москвой в 1456 г. В основе его лежит формуляр, сложившийся еще в середине XIII в. Здесь и признание старинного новгородского уклада, и упоминание как новгородских владений Волока Ламского, Бежецкого верха и Вологды, находившихся в то время уже во власти Москвы, и даже пункты о торговле на основе «царевой», т. е. ханской гра¬ моты, давно утратившей свою силу. И только при более внима¬ тельном чтении можно обнаружить, что все это подрывается пунктами договора, не существовавшими в прежних грамотая, 1 С. М. Каштанов. Очерки русской дипломатики, стр. 21—26. 2 Т а м же, стр. 26—27. 3 В. О., К л ю ч е в с к и й. Курс лекций по источниковедению. Соч , т VI стр. 12—13. 4 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч 1 стр. 452. 327
об установлении «смесного» княжеского суда на городище, <> введении княжеской печати и об ограничении роли веча как высшей судебной инстанции'. Здесь, как мы видим, несмотря на сохранение многих формул, свидетельствовавших 'якобы <> сохранении вассальных отношений между Москвой и Новгоро¬ дом, по существу, установились уже новые отношения — под- даничества. Исследователи отмечают и другие случаи отставания содер¬ жавшихся в актах правовых норм от менявшихся отношении. Так, известное выражение данных грамот «куды топор, и соха, и коса ходила, из старины потягло к той земли» со второй по¬ ловины XV в. уже далеко не отвечало буквальному смыслу. Он» дополняется указанием на «отвод» с точным определением гра¬ ниц земельных владений, а следовательно, получает новое со¬ держание1 2. В правых грамотах XVI в. говорится о «поле» как способе разрешения спорных вопросов. Но эта формула уже давно звучала как пережиток3. Эволюция «поля» как средства разрешения судебных дел нашла отражение и в законодательстве. А. И. Копаяев обратил внимание на то, что статьи о «поле» Судебника 1589 г. почти дословно совпадают с соответствующими статьями Судебника 1550 г. Поскольку,— писал юн,— ^составитель Судебника J589 г. путем редакционных изменений приспосабливал статьи слдеб- ника 1550 г. к условиям суда волостного», то «отсутствие такой редакционной работы над данными статьями доказывает, что нормы этих статей совсем не соответствовали нормам волостно¬ го судопроизводства» (См. комментарии А. И. Копанева к Су¬ дебнику 1589 г. в кн.: «Судебники XV—XVI веков», стр. 150). Как отметил Н. Н. Покровский, «в большинстве известных нзм случаев черная земля жаловалась служилым людям в кон¬ це XV—первой четверти XVI в., по-видимому, уже в условное владение. Однако жалованные грамоты этого времени (относя¬ щиеся к центру России) еще не выделяют, как правило, поме¬ стье из различных форм условного землевладения служилых людей; характер владения землей обычно еще не указывается в этих грамотах. По своему формуляру эти грамоты зачастую сходны с обыч¬ ными жалованными -- данными грамотами мелким вотчинни¬ кам, хотя удается установить, что некоторые из них несомнен¬ но оформляли условное владение землей»4. 1 в Н Вернадский. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.-Л.,' Изд-во АН СССР, 196*1, стр.‘ 258—259. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. Z, стр. 68—69. . 3 А. Т. Николаева. О некоторых вопросах содержания и формы письменных исторических источников. ТМГИАИ, т. 7, стр. 11. „ 4 Н. Н. Покровский. Актовые источники по истории феодальной соб¬ ственности в России XIV — начала XVI вв., стр. 10.
При раскрытии классового или политического содержания актов следует учитывать, что на практике в них зачастую под еидом одной сделки оформлялась другая, запрещенная или за¬ трудненная законом. В тех случаях, когда монастыри не имели права, возможности или желания увеличивать свои владения путем покупки земель, они осуществляли это в виде вкладов, дарения, а иногда в форме разрешения на покупкуТам, где земля по закону не подлежала отчуждению, например, в XVIII в. на Дону, старшины и богатые казаки покупали «хозяйствен¬ ное обзаведение», вместе с которым к ним переходила земля. В других случаях они опутывали станичные общества или от¬ дельных казаков долгами и в компенсацию получали принад¬ лежавшую должникам землю в виде «права на владение» в те¬ чение нескольких лет1 2. В XVII—XVIII вв. широко были распространены сделки на крестьян без земли. Но поскольку законом это запрещалось, их оформляли каким-либо легальным способом. Так. при выда¬ че помещиками дочерей замуж в составлявшихся при этом рядных сговорных записях в составе приданого наряду с иму¬ ществом передавали и крестьян без земли в одиночку и целыми семьями3. В других случаях отчуждение крестьян производи¬ лось в форме отдачи ребенка в обучение на 25—30 лет или че¬ рез поступные записи за пристанодержательство4. Из всего этого вытекает, что классовый или политический смысл каждого акта и грамоты может быть раскрыт при учете тех конкретно-исторических условий, в которых они возникали. Выяснив с помощью конкретно-исторического и формуляр¬ ного анализа классово-политическое содержание актов, исследо¬ ватель должен установить, насколько типичными были отобра¬ женные в них явления. Чем меньшее число актов было известно историкам, тем более Широко было распространено мнение, что акты фиксировали отношения исключительные, не находившие или почти не находившие себе аналогии в сделках, заключав¬ шихся в тот же период. В. О. Ключевский, например, писал: «С этими актами чистая мука: что ни акт — то новость, факт, ко¬ торого нельзя доказать никакими параллельными или однород¬ ными явлениями»5. Со времени В. О. Ключевского было введено в научный обо¬ рот огромное число актовых материалов. Теперь уже акты, не находящие себе параллелей, встречаются не столь часто. В свя- 1 АСЭИ, т. 1, № 51, 56, 120, 200, 242, 308. 2 А. П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 158—159. A. Г. Маньков Развитие крепостного права в России во второй половине XVII века. М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 193. 4 М. А. Дьяконов. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 1912, стр. 354—355; А. А. Шилов. Поступные записи Ъ сборнике статей, посвященных А. С. Лаппо-Данилевскому, стр. 269—270. B. О. Ключевский. Курс лекций по источниковедению. Соч., т. VI, 329
зи с этим стало легче устанавливать степень распространения явлений, отмеченных в них. Для этого прежде всего необходимо собрать и прбанализи- ровать все акты, отражающие интересующее исследователя яв¬ ление. Изучая повинности крестьян Северо-Восточной Руси XIV— XV вв., А. Д. Горский выяснил, что они упоминаются прибли¬ зительно в шестистах актах. Все эти акты и исследовал Гор¬ ский. При этом выяснилось, что такая повинность, как «дань», фиксировалась почти во всех актах, «ям» и «подвода» — более чем в двухстах актах, относящихся почти ко всем уездам, а су¬ дебные пошлины «присуд», «прибыток» и т. п. встречались при¬ мерно в 80 актах, касающихся территорий 26 уездовРазу¬ меется, были и такие повинности, которые накладывались лишь в одном уезде и упоминались в одном-двух актах1 2. Степень распространения явлений, получивших отражение в небольшом числе дошедших до нас актов, может быть выясне¬ на лишь на основе анализа конкретных данных, содержащихся в актах, и путем сопоставления актов, относящихся к одному времени и к одной территории, с актами, возникшими в другое время или на другой территории. Открытые в последнее время более широкие, чем прежде, возможности привлечения массового материала, в том числе и актового, в отдельных случаях приводят к недооценке единич¬ ных свидетельств для решения вопроса о типичности какого-ли¬ бо явления. Как показала Ц. Бобиньская, массовость источни¬ ков определенного характера зачастую может свидетельство¬ вать лишь о больших возможностях в создании их у представи¬ телей отдельных социальных групп. Кроме того, в некоторых актах может не упоминаться клаузула само собой разумеющая¬ ся. А. С. Лаппо-Данилевский, например, заметил, что далеко не во всех межевых грамотах упоминается клаузула о непре- ступании межи, хотя во всех документах такого рода она, ко¬ нечно, подразумевалась3. В силу этих причин, по справедли¬ вому мнению Ц. Бобиньской, «исследователь, убежденный на основании опыта и правильных исходных методологических пози¬ ций в той роли, которую играют в различных сферах историче¬ ского процесса массы и отдельные общественные группы, явля¬ ющиеся в определенном смысле неравноправными в создании источников — свидетельств о самих себе, должен обращать осо¬ бое внимание на сигналы о единичных и внешне случайных фактах, пусть даже не поддающихся статистическому учету»4. 1 А. Д. Г о рек ий. Указ, соч., стр. 162—261. ! Там же, стр. 168. 3 А. С. Лаппо-Данилевский. Очерк русской дипломатики част¬ ных актов, стр. 145. 4 Ц. Бобиньская. Пробелы в источниках. «Вопросы истории», 1965, № 6, стр. 8ч—.85. 330
В тех случаях, когда определенные исторические явления за¬ фиксированы в сравнительно большом числе актов, они могут и должны изучаться статистически. С этой целью производится группировка актов по заключенным в них правовым нормам, по хронологическому или территориальному признаку и т. л. Так, A. . И. Яковлев произвел статистический подсчет кабальных за¬ писей в новгородских кабальных книгах конца XVI —начала XVII в. и установил, что за 1595—1698 гг. в среднем ежегодно •оформлялась 81 кабала. В начале XVIГ в., особенно в тяжелые для Новгорода 1602-1604 гг., число закабалений значительно выросло. В 1602 г. оно составляло 852, в 1503 г. — 690, а в 1604 г. — 306. Эти цифры позволили автору говорить о тревож¬ ных явлениях в экономике Российского государства накануне крестьянской войны начала XVII в. *. Статистические приемы были использованы В. М. Панеях при обработке записных книг старых крепостей по Новгороду второй половины XVI в. Цифровые данные показали, что наи¬ большее число закабалений падало на зимние и весенние ме¬ сяцы (и это, по мнению автора, свидетельствует «о более широ¬ кой эксплуатации кабальных холопов в сельскохозяйственном производстве»); что группа крупных кабаловладельцев, состав¬ ляя пятую часть от их общего числа, предъявила к перерегист¬ рации более половины всех к&бал; что свыше 30% кабальных людей находилось в бегах и т. д.1 2. До нас дошли акты о покупк^ крестьян донскими старшина¬ ми во второй половине XVIII в. Однако удельный вес этой группы крестьян среди других категорий зависимого населения оставался неясным до тех пор, пока не были произведены ста¬ тистические подсчеты. При этом выяснилось, что в 1782 г. из 26579 донских крестьян покупных оказалось 1106, а в 1796 г. из 54628 крестьян покупных было 3995. Отсюда можно сделать вывод, что число покупных крестьян на Дону в тот период было сравнительно невелико3. Пользуясь статистическим методом при исследовании актов, необходимо строго руководствоваться общими правилами обра¬ ботки статистического материала и, в частности, указанием B. И. Ленина, что «статистика должна давать не произвольные столбцы цифр, а цифровое освещение тех различных социаль¬ ных типов изучаемого явления, которые вполне наметились или намечаются жизнью»4. Формально произведенный статистиче¬ ский подсчет не отразит сложности общественной жизни, не вы- 1 А. И. Яковлев. Холопство и холопы в Московском государстве .XVII в., т 1, стр. 66—68. 2 В. М. П а н е я х. Опыт цифровой обработки материалов записных книг •старых крепостей XVI века. В сб.: «Вопросы историографии и источникове¬ дения истории СССР». М,—Л., Изд-во АН СССР, 1963, стр. 549—-559, 554—555. 3 А. П. П р о н ш т е й н. Земля-Донская в XVIII веке, стр. 168. 4 В. И. Лени и. Поли. собр. соч., т. 22, стр. 32. 331
явит действительно типических или исключительных явлений и, конечно, не даст им удовлетворительного объяснения. Эти общие положения, важные для любого статистического материала, приобретают особое значение для актов изучаемой нами эпохи. В силу того, что отдельные разновидности их за длительный период бремени (исчисляющийся иногда столетия¬ ми) дошли до нас в очень небольшом числе (2—3 десятка), ис¬ следователь должен с особой тщательностью предварительна изучить вопрос: о правомерности цифровой обработки той или иной группы актов, о границах применения статистического ме¬ тода, о приемах такой обработки и т. д. Еще в 1922 г. С. Н. Валк справедливо писал: при изучении акта «то, что получено стати¬ стически, должно быть изучено этиологически: каждая сперва предположительно типическая клаузула приобретает значение типической лишь тогда, когда будут обнаружены те причины, которые вызывают ее постоянное, присутствие в составе акта» В С этой точки зрения нужно признать справедливой критику Б. А. Романовым попытки С. Б: Веселовского применить стати¬ стический метод к изучению жалованных грамот XV—XVI вв., во-первых, на том основании, что за полтора столетия сохрани¬ лось очень небольшое число (109) грамот, а, во-вторых, и пото¬ му, что дошедшие до нас акты принадлежали лишь одной груп- не иммунистов — мелким служилым людям1 2. На необходимость выяснения полноты дошедшего до нас актового материала и на неправомерность применений «статистических приемов исследо¬ вания к периодам, от которых до нас дошел случайный и отры¬ вочный материал», еще раз обратил внимание исследователей Н. Е. Носов3. Мы рассмотрели методы изучения актов как документов, ко¬ торые фиксировали заключавшиеся сделки. Но акты не только оформляли отношения между людьми: Зачастую они использо¬ вались и как активная социальная или политическая сила. «Фео- , дальные войны, — пишет Л. В. Черепнин, — происходили не только с оружием в руках на полях сражений. Эти войны, при¬ нимали форму «дипломатических войн», когда оружием для про¬ тивников являлись документы»4. Понимая социальную и политическую силу документов, на¬ родные массы древнерусских городов Киева и Новгорода во время восстаний уничтожали «доски» с долговыми обязатель¬ 1 О. Н. Валк. Рецензия на книгу А. С. Лаппо-Данилевского «Очерк русской дипломатики частных актов». «Русский исторический журнал», 1922, № 8. стр. 256—257. 2 Б. А. Р о м а и о в. Комментарии к Судебнику 1550 г. В кн.: «Судебники XV—XVI веков», стр. 262. 3 Н. Е. Н о с о в. О статистическом методе в актовом источниковедении (по поводу статьи А. А. Зимина). «Вопросы архивоведения», 1962, № 4, стр. 55. 4 Л. В. Черепни и. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 160. 332
ствами, а С. Т. Разин и его соратники хотели «передрать» у ца¬ ря «все дела». Восставшие в 1648 г. москвичи громили хоромы бояр и дворян и уничтожали хранившиеся там документы, а во время восстания стрельцов 1682 г. были разгромлены наиболее ненавистные народу приказы Холопьего суда и др. *. По многим причинам во время феодальной раздробленности князья выво¬ зили к себе архивы своих врагов, а в период централизации русские государи сосредоточивали документы в государственной канцелярии. И в эти периоды, и в дальнейшем архивные собра¬ ния пересматривались, часть материалов уничтожалась, другая перекладывалась с места на место. Подобной обработке сплошь да рядом подвергались и монастырские документы при перепис¬ ке их в копийные книги. Вследствие этого значение источника получает не только каждый памятник в отдельности, но й его дальнейшая судьба. Она может быть выяснена на основе изучения исторической судьбы документа в составе собрания, копийной книги, фонда, в которых он до нас дошел. Выяснение значения источника с указанной стороны дает особенно большие результаты в тех случаях, когда подлинные документы до нас не дошли, а сохранились лишь их копии в каких-либо подборках. Исследуя отношения между Москвой и Новгородом в 70-х го¬ дах XV в., Л. В. Черепнин заметил, что подлинные договоры между ними не сохранились. Они дошли в составе сборника кон¬ ца XV в. Обследование его показало, что данный «сборник, не¬ сомненно, московского происхождения, и подбор новгородских и двинских документов сделан (в нем. — А. П.) по заданию Москвы»1 2. Как показывает далее автор, об этом же свидетель¬ ствует и тот факт, что сборник открывается выгодным для Мос¬ ковского великого княжества Яжелбицким договором (создавая тем самым впечатление, что в дальнейшем оно боролось за «ста¬ рину»), и соответствующая группировка в нем документов, и сохранение его в великокняжеском архиве. Появление такого сборника накануне похода Москвы на Новгород нельзя считать случайностью. По словам Л. В. Черепнина, он был создан «для наступления на независимость» Новгородской боярской респуб¬ лики и с успехом решил стоявшую перед ним задачу3. Из сказанного исследователь может сделать и другой вывод: содержащиеся в сборнике документы отражают отношения меж¬ ду Москвой и Новгородом, хотя и достоверно, но не полно и с определенных позиций. Для правильного использования их не¬ 1 А. В. Чернов. История и организация архивного дела в СССР. М., 1940, стр. 32—33, 35. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. 1, стр. 335. 3 Там же, стр. 459—460. 333
обходима критическая оценка не только отдельных документов, но и сборника в целом как исторического явления. Подобные результаты дает и исследование копийных книг. В большинстве случаев они создавались в монастырях в сугубо практических целях для удобства пользования ими и для сохра¬ нения текстов1. Но и в этих случаях, а особенно тогда, когда правительство ставило вопрос о правах и привилегиях феодаль¬ ной церкви, составители тщательно отбирали документы, подле¬ жавшие включению в копийные книги. Кроме того, они вписы¬ вали в книги подложные тексты. В таких случаях копийные кни¬ ги получали значение источника, характеризующего социальные и политические отношения церкви и государства на разных эта¬ пах истории России. Примером такой копийной книги является пространное собрание ханских ярлыков. Как показал А. А. Зи¬ мин, его составители (в 40-х годах XVI в.), чтобы обосновать «незыблемость прав духовенства на его недвижимую собствен¬ ность и на неподсудность духовенства светским властям» вклю¬ чили подложный ярлык хана Узбека митрополиту Петру2. Поскольку этот ярлык подложный, данное собрание не вно¬ сит ничего нового в понимание политики татарских ханов по от¬ ношению к русской церкви. Но оно проливает свет на положе¬ ние русской церкви в России 40-х годов XVI в. § 4. Особенности изучения отдельных групп актового материала Охарактеризованные нами методы изучения актового мате¬ риала используются при исследовании всех его разновидностей. Однако применение их к каждой отдельной группе актов в за¬ висимости от характера содержащейся в них информации имеет свои конкретные формы и некоторые особенности. Поэтому мы попытаемся выяснить характер информации, заключенной в от¬ дельных группах актового материала (в соответствии с той классификацией, которая была приведена во второй главе), и особенности работы над каждой труппой в отдельности. Первую и вторую группы составляют документы, фиксирую¬ щие личные и имущественный отношения между частными ли¬ цами. Они представлены более чем двадцатью разновидностями. Формуляр этиЛ актов состоит йз следующих основных пунктов: 1) начальный протокол; 2) определение характера сделки: вклад, завещание, прода¬ жа, обмен, раздел или заклад имущества; поступление в кре¬ 1 И. К. II осой. «Новое» направление в актовом источниковедении. «Проблемы источниковедения», т. X. М., 1962, стр.|282. 2 Ill’ll, иыи. 3, стр. 464.
стьяне или в холопы; наем рабочей силы или отпуск на свободу и т. п.; ,3) условия, на которых состоялась сделка; 4) конечный протокол. На первый взгляд подавляющее большинство документов такого рода очень бедны по содержанию. Однако при более вни¬ мательном анализе они дают ценный материал о феодальном землевладении и хозяйстве. Возьмем, к примеру, данные. Самая ранняя из них, дошед¬ шая до нас, это данная Варлаама Спасо-Хутынскому монасты¬ рю, датируемая около 1192 г. По этому акту новгородский боя¬ рин Алекса Михайлович, постригшись в монахи, передавал мо¬ настырю землю с угодьями, зависимыми от него людьми и ско¬ том '. Этот небольшой документ ярко рисует экономическое по¬ ложение новгородских бояр и монастырей, в хозяйстве которых имелась движимая и недвижимая собственность. Для того, чтобы определить, в каком направлении менялись, отношения, фиксировавшиеся в данных, необходимо взять не¬ сколько документов более позднего времени. В них прежде всего встречаем указание на границы переда¬ ваемых земельных владений. Правда, еще в середине XV в., на¬ пример, в данной Денисия Савина Троице-Сергиеву монасты¬ рю они фиксировались очень неопределенно: «со всем тем, что к той деревне и к тем пустошом потягло истарины, куды топор, и коса, и соха ходила»* 2. Но уже* во второй половине XV в. этал клаузула дополнялась или заменялась новой—указанием на «отвод» с точным обозначением границ земельных владений3. С середины XVI в., когда границы земельных владений феода¬ лов стали устойчивыми, их снова перестали называть. Напри¬ мер, в данной С. А. Кутузова 1561 — 1562 гг. они, как и в ранних грамотах, определялись так: к<со всеми угодьи, покаместа ходи¬ ла коса и соха и топор»4. Но это была уже условная формула, ’ под которой имелись в виду точно определенные границы зе¬ мельных владений, фиксируемые часто в специально составлен¬ ных документах. В приведенных выше данных концам XII — середины XV вв. ничего не говорится о праве выкупа переданных монастырю зе¬ мель. Очевидно, это разумелось само собой. Но в других грамо¬ тах XV в. встречаются новые клаузулы о передаче земель «вве¬ ди» (позже — «впрок без выкупа») и о запрещении монастырям отчуждать приобретенные по вкладу земли5. Такие формулы встречаются в данных второй половины XVI в., хотя 85-я статья ' ГВ'НП, № 104, стр. 161—162. 2 АСЭИ, т. I, № 206. 3 С. А. Шумаков. Обзор грамот Коллегии экономии, вып. II. М., 1900, стр 83. 4 АФЗХ, ч. 2, № 286. 5 АСЭИ, т. 1, № 51, 56, 242, 252, 2&5, 381, 385. 335
Судебника 1550 г. предоставляла право «родового выкупа». Все это свидетельствует об успешной на этом этапе борьбе мона¬ стырей со светскими феодалами за землю. Но кое в чем им при¬ ходилось уступать. В данной вдовы Ивана Константиновича За- мыцкого 1560—1561 гг. братьям ее мужа предоставлялось пра¬ во выкупа земель, переданных ею Троице-Сергиеву монасты¬ рю1. Подобные клаузулы встречаются и в других актах такого рода2. I Исследователь замечает, что с конца XVI в., число данных резко сокращается. В тех же, которые имелись, почти не пере¬ давались земельные владения. Это связано с решениями цер¬ ковных соборов 1580 и 1584 гг. об отмене передачи земель круп¬ ным монастырям и с Соборным уложением 1649 г., категориче¬ ски запретившим завещать родовые вотчины монастырям и ду¬ ховенству (гл. XVII, ст. 42). Зато в данных XVII в. появилась новая клаузула о передаче крепостных людей3. Таким образом, данные дают ценный материал не только о феодальном землевладении и хозяйстве, но и о борьбе феодалов за землю, рабочие руки, за власть над непосредственными про¬ изводителями. Наиболее распространенной разновидностью частных актов являются духовные грамоты. Так в XII—XIII вв. назывались за¬ вещательные распоряжения. По своему характеру они очень близки к данным. Формуляр духовных складывался постепенно и включал следующие пункты: 1) богословие; 2) поименование составителя документа; 3) заявление о действии в «здравом уме и твердой памяти»; 4) указание на причины составления духов¬ ной (накануне похода, во время болезни); 5) сообщение о целях составления духовной; 5) распоряжении о судьбах своего иму¬ щества; 7) распоряжение о получении и уплате долгов; 8) рас¬ поряжение о судьбе кабальных людей и холопов; 9) душепри-' казчики, духовник и свидетель. Подавляющее число духовных подробно описывает хозяй¬ ство феодалов, так как основными объектами завещательных распоряжений в них являются села, деревни, пашенная земля, скот, луга и угодья, а также зависимые люди. В древнейшей дошедшей до нас духовной новгородца Климента (около 1270 г.), ввиду отсутствия ближайших родственников, имущество пере¬ дается Юрьеву монастырю, но не безвозмездно, а в компенса¬ цию за взятую у монастыря ранее сумму. Помимо двух сел с движимым Имуществом монастырь должен получить 35V2 гри¬ вен «старыми кунами», которые ему предстояло взыскать с должников Климента4. Так предстает перед нами ‘хозяйство 1 ПРП, вып. IV, стр. 76. 2 АСЭИ, т. 1, № 21, 127, 160. 3 ПРП, вып. VII, стр. 118. 4 ГВНП, № 105, стр. 162—163. 336
и торговые связи крупного новгородского купца и землевла¬ дельца. К концу XIV — началу XV вв. относится духовная Патрикея Строева1. Из нее видно, Что завещатель не принадлежал к зем¬ левладельческой знати. Он распоряжался сравнительно не круп¬ ными денежными суммами, но и по ним можно судить о его активной ростовщической и коммерческой деятельности. Свое .село он «по душе» передавал Троице-Сергиеву монастырю. Это показывает один из путей, при помощи которых церковь увеличивала свои земельные богатства. Хозяйство крупного боярина рисует духовная князя Ивана Юрьевича Патрикеева 1499 г. Здесь перечислены десятки его сел, расположенных в разных уездах Московского государства, зависимые люди, движимое и недвижимое имущество. Этим огромным хозяйством ведали семь ключников, сидевших по се¬ лам и наблюдавших за работой крестьян. Значительной была и ростовщическая деятельность Патрикеева2. В этой, а также других духовных XV в. появилась новая клаузула — об отпуске полных холопов на свободу, что свиде¬ тельствует о тенденции к замене их труда работой экономически более выгодной категории временно зависимых кабальных людей3. Поскольку духовные составлялись всеми владельцами дви¬ жимого и недвижимого имущества, среди массы дошедших до нас документов этого рода удается найти грамоты, принадле¬ жавшие нескольким членам одной фамилии. Изучение их позво¬ ляет воссоздать историю землевладения и хозяйства отдельных семей и проследить, как феодалы с помощью духовных стреми¬ лись передать своим наследникам право на владение средства¬ ми производства и на эксплуатацию зависимых от них людей. Такого характера работа по восстановлению хозяйственной жиз¬ ни князей Кемских, московских бояр Плещеевых и новгородских бояр Своеземцевых была проведена Н. Н. Покровским. Автор при этом Пришел к выводу, что пользоваться только духовными «для этих целей нужно с большой осторожностью: такие грамо¬ ты в силу своей специфики подробно говорят о разделе, дробле¬ нии крупных вотчин и почти не содержат материала об их росте, объединении», хотя на самом деле шел и тот и другой процесс4. Из числа дошедших до нас духовных имеется немало таких, которые принадлежали крестьянам черносошных волостей. Та¬ кова, нрпример, духовная крестьянина Прокофия Бородкина от 1 АСЭИ, т. I, № 11. 2 Б. Д. Греков. Крестьяне на Русл, кн. I, стр. 520, 523; кн. II, стр. 34, 99. 3 АСЭИ, т. I. №. 11, Стр. 108, 253, 450, 499. 4 Н. Н. Покровский. Актовые источники по истории феодальной собственности в России XIV — начала XVI вв., стр. 6. 337
2 июля 1691 г. Из нее, как и из других подобных документов, видно, что черносошные крестьяне пользовались правом распо¬ ряжаться своими землями, покупать их у других крестьян, брать и отдавать в заклад и т. п. *. Значительную группу частноправовых актов составляют куп¬ чие и меновные. Среди них наиболее распространены сделки феодалов между собой и с крестьянами. Они отражают актив¬ ную борьбу светских и церковных феодалов за земельные вла¬ дения. , Одна из грамот такого рода —купчая боярина Михаила Фе¬ доровича (Крюка) на село Медну с деревнями (Новоторжского уезда), заключенная в конце XIV—начале XV вв.1 2, показывает, что московские феодалы устремляли свои взрры и на земли, рас¬ положенные за пределами Московского княжения. Очень типична меновная 1428—1432 гг., фиксировавшая об¬ мен варницы у Соли Галицкой и двора, принадлежавших Есипу Савельевичу, на владения Троице-Сергиева монастыря: Толпо- ховское селище и лужок за рекой Ворей3. Грамота отражает стремление монастырей к консолидации своих владений и к при¬ обретению экономически выгодных солеварных угодий. В том же районе Соли Галицкой с помощью вкладов, покупки и обмена Троице-Сергиев монастырь приобрел еще ряд соляных варниц4. С XV в. в купчих и меновных, так же как в данных и духов¬ ных, клаузула «куда топор и соха ходила» сочетается с точным обозначением границ или заменяется таким обозначением и утверждается правило: «впрок без выкупа'»5. Купчие показыва¬ ют, что феодалы нередко оформляли таким образом произведен¬ ный ими захват крестьянских земель6. В отдельные периоды и на отдельных территориях покупка земель или крестьян была запрещена законом. В таких случаях, как уже отмечалось (стр. 329), купчие совершались на какие-ли¬ бо,' иные объекты, с которыми как бы заодно передавались зем¬ ля или зависимые люди. Сохранились акты о покупке и мене крестьянских земель. Таковой, например, является купчая 1506—1507 гг., оформив¬ шая продажу крестьянином Титом Васильевым части двора и земли крестьянину Никифору Фролову7. Подобные сделки часто встречаются среди черносошных крестьян русского севера. Сле¬ дует при этом учитывать, что в указанной и других купчих и в иных актах крестьяне, хотя и продавали землю, но считали ее собственностью великого князя, а своим владением. Исследова- 1 Акты относящиеся до юридического быта Древней России, т. 1. СПб., 1857, № 85, IV 3 ПРП, вып. 2, стр. 190—191. 3 АСЭИ, т. I, № 68. 4 Т а„м ж е, № 64—66, 72 и др. 5 АСЭИ, т. I, № 51, 242, 252, 285, 381. 'Там же;, № 287. 7 ПРП, зып. 3, стр. 54. 338
^ели справедливо отмечают, что «подобный акт купли-продажи нельзя никоим образом отождествлять с продажей вотчины фео¬ далами, когда передавалось право (феодальной. — А. П.) соб¬ ственности»1. Среди частноправовых актов встречаются заемные кабалы — закладные, ростовые, служилые. Они фиксировали отношения, известные уже во времена Русской Правды в виде закупниче- ства. Закладные оформляли денежный заем под проценты или без процентов под залог недвижимого имущества. Таковой яв¬ ляется, например, закладная Власа Степановича (1448—1449г.), получившего от Николаевского Чухченемского монастыря десять рублей на пять лет и отдавшего под залог половину села на Косткове горе. Если по истечении срока он не мог выплатить долг, то земля переходила к монастырю2. Подобные условия оговаривались в закладной Васюка Есипова 1447—1455 гг.3. С. начала XVI в. получают распространение ростовые кабалы. Один из наиболее ранних документов такого рода отражен в докладной грамоте великого князя рязанского Ивана Ивановича 1515 г. о займе неким Иваном двух рублей денег у Дмитрия Сунбулова с обязательством работать за рост4. В грамоте ука¬ зан обычный в таких случаях долговой процент — «на пять ше¬ стой» (20%). Выплатить подобный долг было нелегко, и долж¬ ники обычно попадали в кабалу к своим кредиторам. Использование денежных ссуд для закабаления работника было новым явлением, свидетельствовавшим о развитии товар¬ но-денежных отношений. В это время начинают проявлять заин¬ тересованность в деньгах не только феодалы, но и крестьяне, которые для уплаты долга должны были продать часть продук¬ тов, произведенных в их хозяйствах. Во второй половине XVI в. стали особенно частыми случаи, когда люди полностью разорялись, теряли остатки своей незави¬ симости и шли в кабалу. Так возникло кабальное холопство. По словам И. И. Смирнова, оно «явилось тем институтом, в фор¬ ме которого феодально-крепостническая зависимость распро¬ странялась на отдельные слои свободного населения, оказавшие¬ ся неспособными в новых хозяйственных условиях сохранить экономически самостоятельное собственное хозяйство и вынуж¬ денные идти, в кабалу, беря денежную ссуду и давая вместе с тем обязательство «за рост служити», т. е. работать на своего господина-кредитора»5. Например, в Новгороде XVI в кабаль¬ ное холопство стало одним из методов закабаления ремесленни¬ ков, оказавшихся не в состоянии вести самостоятельно свое хозяйство. До нас не дошли подлинные служилые кабалы, со¬ 1 ПРП, вып 3, стр. 73. 1 ГВНП, № 152. 3 АСЭИ, т. I, № 216. 4 «Акты Юшкова», № 94. 5 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 52—53.
ставлявшиеся в этом городе, но копии их сохранились в запис¬ ных книгах старым крепостям. В них зафиксировано, что в 1595 г. попал в кабалу Иван Васильев сын овчинник, в 1596 г.— Кирилл Офромеев, который «жил в Москве и учился портного мастерства у портного мастера Филипка у Дементьева», и Они- сим Савин, портной мастер. Из них же узнаем, что в 1599 1600 гг. были закабалены Исай Тимофеев, сапожный мастер; Корнилий Васильев, портной мастер; Кирилле Мосев, портной мастер; Микита Мокеев — «а Микитка после отца своего погу¬ лял и шил ходя платье»; Афанасий Иванов, отец которого «жил в Ржеве и был торговым человеком»/' В эти годы, по всей вероятности, довольно типичной была судьба еще одного посадского человека, попавшего в кабалу Федьки, по прозвищу Богданки Иванова, который, как записано в книгах, «в разпросе сказал: наперед сего в холопстве ни у ко¬ го не служивал, уроженец он вологоцкой, а после того жил в Пскове у Егорья в Песках лет с воем, а из Пскова пришел в Новгород недель с пятнадцать, а промышляет сапожным ма¬ стерством» '. С середины XVI в. получают распространение порядные гра¬ моты, оформлявшие условия вступления в феодальную зависи¬ мость обезземеленных и обедневших крестьян. Формуляр этих грамот состоял из следующих пунктов: 1) имя новопорядчика, 2) имя того, к кому он поряжается, 3) куда именно, 4) срок и * условия выхода по его окончании, 5) размер подмоги и ссуды, 6) подати и повинности в пользу феодала и государства,, 7) вре¬ менные льготы, 8) санкции в случае нарушения условии, 9) ко¬ нечный протокол. Порядные очень подробно регламентировали повинности крестьян. В XVI в. они были натуральными и сравнительно не¬ большими. Так, в порядной от 27 ноября 1576 г. крестьяне Ни¬ кифор Яковлев и Афанасий Вяжицкий обязывались «тягло го- сударское всякое тянута с волостью вместе... А за ту подмогу нам и за льготу деревня розпахати, и поля огородите, и старые хоромы почините, и новые поставите»1 2. Не то мы видим в по¬ рядных XVII в. «По мере развития крепостничества, — пишет А. А. Введенский, — в XVII в. происходит значительное увели¬ чение крестьянских повинностей, почти полная замена натураль¬ ных обязательств денежными. Формулы порядной XVII в. точно отражают все эти изменения реальных жизненных отношении.' Порядная XVII в. имеет уже расширенную редакцию текста с рядом новых формул»3. Из частных актов XVII—XVIII вв- помимо завещательных 1 «Кабальные новгородские книги 1599—1600 гг.». РИБ, т. XV. СПб.. 1804, стр. 1, 5, 7, 23, 40—41. 2 ПРП, вып. 4, стр. 71. 3 А. А. Введенский. Лекции по документальному источниковедению истории СССР, стр. 71—72.
распоряжений, купчих и закладных широкое распространение имели контракты предпринимателей с крестьянами, отпущенны¬ ми на оброк. Примером такой грамоты может служить уже упоминавший¬ ся контракт оброчного крестьянина Константина Иванова, за¬ ключенный в 1740 г. с содержателем фабрики С. Полянским (см. стр. 318). В данном случае и тот, и другой были об¬ рочными крестьянами, т. е. феодально-зависимыми людьми. Но отношения между ними складывались на основе вольного най¬ ма, хотя и отягощенного грузом феодально-крепостнических отношений. В заключение отметим, что при изучении частноправовых сделок эпохи феодализма следует всегда учитывать их специ¬ фический характер. К- Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что их нельзя рассматривать формально, так сказать, в «юридическом выражении»; необходимо вскрывать их реальное экономическое существо в форме «производственных отношений» К При таком подходе станет ясным, что все частноправовые сделки 'эпохи феодализма не были договорами независимых друг от друга лиц, оформлявших продажу земли или найма рабочей силы. Вместе с землей в руки нового владельца переходили и права на эксплуатацию населения, жившего на ней, а при заключении договора на рабочую силу устанавливалась и личная зависи¬ мость работника от его господина. Особую разновидность актового материала составляют жа¬ лованные грамоты. Это — акты княжеской власти, закрепляв¬ шие за духовными и светскими феодалами определенные права и привилегии. Многие буржуазные ученые видели в жалованных грамотах только форму организации государственного управления. При этом они обращали внимание на то обстоятельство, что приви¬ легии светским и церковным феодалам жаловались их сюзере¬ нами. На самом же деле такая форма выражала лишь стремле¬ ние князя показать, что источником иммунитетных привилегий была княжеская власть. Ранние иммунитетные грамоты имели и другую форму: они были договорами. Но независимо от фор¬ мы суть жалованных грамот состояла в том, что право суда и другие права, принадлежавшие в дофеодальный период общи¬ нам, феодалы присвоили себе, так же как они захватили общин¬ ные' земли. Феодалы владели этими правами в силу того, что в их руках находилась земля — основное средство производства. *У кого была земля,— отмечал В. И. Ленин,— у того была и сила и власть»2. Такие общественные отношения сложились не- • ависимо от жалованных, грамот. Никаких княжеских разреше- * 1' К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, стр. 26. 1 В. И. Лени н. Поли, собр. соч., т. 7, стр. 142.
ний на свои права феодалы не ждали. Грамоты лишь оформили то, что сложилось в действительности. Жалованной является древнейшая из дошедших до нас в подлиннике грамот Древней Руси: «Грамота великого князя Мстислава Владимировича и сына его Всеволода новгородски му Юрьеву монастырю» J130 г.1. По содержанию она представляет собой акт передачи князем монастырю недвижимой собственности (села Буицы) и связан¬ ных с владением землей прав на производство суда и сбора да¬ ни с населения. Это позволяет считать ее древнейшей иммуни- тетной грамотой. Правда,- иммунитет существует еще в неразви¬ той форме, так как монастырь не освобождается от общей под¬ судности и административного подчинения князю. Поэтому мож¬ но говорить лишь о ранней стадии иммунитета. Грамота представляет большой интерес и для изучения эво¬ люции русской церкви как феодальной организации, Первона¬ чальной формой материального обеспечения церкви была деся¬ тина, т. е. отчисление в пользу церкви десятой части доходов поселян. По жалованной грамоте устанавливается новый источ¬ ник материального обогащения церкви: феодальная собствен¬ ность церковной организации на село с крестьянами, дающая право монастырю брать поборы с крестьян. По сравнению с де¬ сятиной эта форма эксплуатации крестьян была для церковных феодалов более выгодной. В грамоте упоминаются дани. Однако это уже не часть по¬ людья раннефеодального периода. Старый термин выражает здесь иные отношения — получение монастырем земельной фео¬ дальной ренты. С ростом феодальной раздробленности Руси иммунитет по¬ лучает свое дальнейшее развитие. Это нашло отражение в «Гра¬ моте великого князя Изяслава Мстиславича новгородскому Пан¬ телеймонову монастырю» 1146—1155 гг.2. Она запрещала кому бы то ни было, кроме монастыря, распоряжаться в его владе¬ ниях и перечисляла повинности, которые доджны были нести крестьяне в пользу монастыря. Как и в предыдущей грамоте, судебный и податной иммунитет в ней еще отсутствует. 1 Грамота дает ценный материал и для освещения некоторых других вопросов. Предписание смердам «не потянута» ни в ка¬ кие «потуги», кроме Пантелеймонова монастыря, по мнению В. И. Корецкого, свидетельствует о том, что основная масса смердов была обязана нести феодальные повинности в пользу Новгорода и принадлежала к категории черносошных крестьян. В этом документе запечатлена та сторона, на которую ссылает¬ 1 ГВНП, № 81. стр. 140—141. 2 В. И. Корецкий. Новый список грамоты великого князя Изяслава Мстиславича Пантелеймоноьу монастырю. «Исторический архив», 1955, № 5; стр. 204. 342
ся договорная грамота 1471 г.: «а купец пойдет в свое сто, а смерд потянет в свой потуг к Новгороду, как пошло»1. Из этой же грамоты видно, что была и другая категория смердов, зависимых от князя и епископа. В данном случае они становились монастырскими крестьянами. Таковыми их делало пожалование новгородского веча, в ведение которого после 1136 г. перешло распоряжение землями и смердами. В грамоте, таким образом, получил отражение процесс развития феодализ¬ ма вглубь. Она свидетельствует о дальнейшем закрепощении крестьян в XII в. Грамота отражает и особенности политического строя. До 1136 г., как видно из приведенной выше грамоты ИЗО г., земля¬ ми и смердами распоряжался князь. Теперь это право перешло в руки Новгородского веча. Мы рассмотрели две жалованные грамоты. Каждая из них дает ценный материал для изучения исторического прошлого. Но особенно плодотворно (как мы это только что показали) изу¬ чение их сравнительным методом путем сопоставления грамот разных исторических периодов. Ведя исследование указанным методом, заметим, что более поздние грамоты отражают дальнейшее развитие иммунитета. Примером может служить «Жалованная грамота князя Юрия Васильевича игумену Новинского митрополичьего монастыря Евфимию на села в Дмитровском уезде» 1464 г.2. Эта, как и многие другие грамоты XV в., является тарханной, поскольку она предоставляла монастырю податной иммунитет. Но одно¬ временно грамота была и несудимой. Она запрещала княже¬ ским агентам въезжать на территорию монастыря, предостав¬ ляя ему право суда над зависимым населением, объявляла под¬ судность иммуниста непосредственно князю и устанавливала «сместкый суд». Вместе с тем грамота, предоставляя монастырским крестья¬ нам податную льготу, была и льготной. Отмечая широкий иммунитет феодалов в XV в., мы вместе с тем замечаем, что великие князья стали использовать его как средство своей централизаторской политики. В одних случаях они сужали круг лиц, которым выдавались жалованные грамо¬ ты, в других ограничивали иммунитет определенным сроком. В XVI в. по мере укрепления самодержавия идет дальней¬ шее ограничение иммунитета. Судебник 1550 г. (ст. 43) запре¬ тил выдавать тарханные грамоты. Стоглавый собор высказался против пожалования духовенству «несудимых грамот». Предо¬ ставлявшиеся с начала XVII в. иммунитетные грамоты служи¬ лым людям на так называемые «жалованные» или «выслужен¬ ные» вотчины изымали у иммунистов в пользу государства пра¬ 1 ГВНП, стр. 132. 2 АФЗХ, ч. I, стр. 86, 343
во сбора основных налогов и таможенных пошлин, а также суда по вопросам душегубства, разбоя и татьбы с поличным. В это время жалованные грамоты уже потеряли значение частного закона. Если в период феодальной раздробленности отношения меж¬ ду сюзеренами и вассалами были основаны на признании суве¬ ренитета местных феодалов в принадлежавших им владениях, то по мере укрепления централизации великие и удельные князья взяли на себя роль защитников иммунитетных прав ме¬ стных феодалов. Уже с середины XV в. вместо жалованных гра¬ мот начали появляться указные грамоты великих и^ удельных князей. Постепенно они становились основной группой докумен¬ тов, исходивших из княжеских канцелярий. Со второй половины XV в. государственная власть с по¬ мощью указных грамот начинает решать вопрос о праве кре¬ стьянского выхода. Одним из первых документов такого рода была упоминавшаяся уже грамота веренского и белозерского князя Михаила Андреевича волостелю Волочка Словенского 1455 1467 гг. Она ограничила право крестьянского перехода в вотчине Ферапонтова монастыря одним сроком в году1. В 60-х гг. Ярославскому наместнику также была направлена указ¬ ная грамота Ивана III об отказе крестьян села Федоровского, принадлежавшего Троицкому монастырю, тоже только в Юрьев день2 3. Судебником 1497 г., как известно, было^ установлено пра¬ во крестьянского выхода в Юрьев день во всей стране, а Судео- ником 1550 г. оно было подтверждено. Но и после этого поме¬ щики, как это видно из указных грамот, продолжали нарушать закон о Юрьеве дне. Чтобы воспрепятствовать своим крестьянам уйти в такие периоды, помещики сажали их в колодки и на цепи или повышали установленные законом размеры пожилого с ] р. 20 к. до 5—10 руб. В то же время многие из помещиков вы¬ возили к себе черносошных крестьян не в срок и без уплаты по¬ жилого В ответ на жалобу чз Новгорода в 1555 г. с сообще¬ нием обо всех таки* фактах Иван IV направил новгородским дьякам Федору Сыркову и Казарину Дубровскому указную гра¬ моту, требовавшую строго выполнять закон о Юрьеве дне . В других указных грамотах регулировались споры по пово¬ ду земельных владений между феодалами, ограждались их вла¬ дения от претензий со стороны крестьян, защищалась привиле¬ гированная земельная собственность феодалов от постоев, взи¬ мания кормов и подвод и т. д.4. К той же группе актов, утверждавших систему внеэкономи¬ ческого принуждения непосредственного производителя, принад- 1 АСЭИ, т. II, № 326, стр. 307—308. 2 Там же, т. I, № 338, стр. 245. 3 Дополнения к актам историческим, т. I. Ulo., lo'ib, JNS но « ЛС.'ЭИ. г. I. № 104, 203, 402, 469 и др,
лежат и послушные грамоты. Сравнительный анализ их позво¬ ляет наблюдать рост крепостнической эксплуатации. Если в гра¬ мотах первой половины XVI в. говорилось, что крестьяне обяза¬ ны были нести повинности «по старине», то уже в середине сто¬ летия в центральных районах, например, в послушной грамоте 1555 г. на владения в Рузском уезде Волоколамского монастыря предписывалось, чтобы крестьяне «пашню их (монастырскую.— А. П.). пахали и оброк им пла'гили, чем вам изоброчат»* 1. В 60—/0-х гг. XVI в. эта новая формула («чем вас изобро¬ чат») постепенно распространяется и на остальные уезды Рос¬ сийского государства. И. И. Смирнов отметил и другую особен¬ ность формуляра послушных грамот: постепенное выдвижение на первое место барщины и оттеснение на второе место оброка 2. В этих новых формулировках мы находим ключ для ответа на вопрос о причинах крайнего возмущения крестьян в последней трети XVI в., приведшего в начале нового столетия к крестьян¬ ской войне. Из документов, относящихся к положению торгово-ремеслен¬ ного населения, большой материал дают таможенные грамоты. В период феодальной раздробленности право сбора таможен- , нЫх пошлин принадлежало наместикам. Но уже с конца XV в правительство стало передавать его на откуп отдельным зем¬ ским мирам, а после отмены кормлений новая система утверди¬ лась повсеместно. С этого времени размеры и порядок сбора таможенных по¬ шлин регулировались уставными таможенными грамотами. До нас дошло около 50 таких грамот, хотя, по всей вероятности их было значительно больше, так как в XVI—XVII в. (до появле- ния Торгового устава 1653 г.) они присылались во все более или менее крупные города. Формуляр этих грамот, помимо начального и конечного про¬ токолов, включал статьи о пошлинах с торговых людей: а) аз местного населения; б) иногородних; в) иноземцев и ряд статей касавшихся всех групп населения. Каждая таможенная грамота дает большой материал для изучения экономического положения того района, к которому она относится. Например, в Устюжской таможенной грамоте 1о99 г. перечисляются виды таможенных пошлин — тамга, за- мытная, свальная и др.; указывается сумма сбора — «со всякого ' товару с рубля^по полуторе денге»; перечисляются виды това- ров —мясо, рыоа,^ меха, соль, икра, сельдь и т. д. и цены на них3. Сравнительный анализ грамот позволяет установить местные особенности экономической жизни. Анализируя таможенные гра¬ моты, А. Т. Николаева отметила «повышенный интерес Устюга J АФЗХ, ч. 2, № 255, стр. 260. 1 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 41—42 «Хрестоматии по истории СССР XVI—XVII вв.». М, Соцэкгиз 1962 стр, .ИI —Зо. ’
Великого к судовым пошлинам и к пошлинам, связанным с тор¬ говлей мехами». Она объяснила это «прежде всего тем, что Устюг Великий был важнейшим транзитным пунктом на Сухоно- Двинском и Сибирском торговых путях и одним из крупнейших центров меховой торговли» '. По словам автора, «внимание Го- темской уставной таможенной грамоты к соляным пошлинам объясняется тем, что Тотьма главным образом торговала солью»1 2. ' , , Очень плодотворно изучение изменения формуляра таможен¬ ных грамот во времени. В большинстве грамот конца XV — пер¬ вой половины XVI вв. проводилось различие в сборе пошлин с местного населения, иногородних и иноземцев; в некоторых гра¬ мотах этого времени иногородние и иноземцы не различались, но в равной мере отделялись от местного населения. Все это было типично для времени, сохранявшего «живые следы» удель¬ ной системы. С середины XVI в. по мере укрепления централи¬ зации различия в положении иногородцев к местного населения стирались. Так, в грамоте Устюжны Железнопольской 1543 г. пошлину с цены товара (тамгу) взимали только с приезжих по 7 денег с рубля. Местные жители платили ее лишь с некоторых товаров и всего по IV2 деньги. По грамоте Веси Егонской 1563 г. местные жители платили тамгу уже со всех товаров, правда, тоже no (I1/* деньги, а по таможенной грамоте г. Перевитска 1620 г. пошлина с цены товара была заменена рублевой пошли¬ ной. Ее платили все, причем местные по 2 деньги, а проезжие по алтыну с рубля3. Как видим, разница уже незначительная. Подобным же образом постепенно унифицировались и другие внутпенние таможенные пошлины. Одну из наиболее значительных групп актового материала составляют духовные грамоты великих и удельных князей и до¬ говорные грамоты великих князей между собой и с удельными князьями. Из 30 дошедших до нас духовных грамот древнейшая Ивана Калиты, датируется 1327 г., а наиболее поздняя —Ива¬ на IV, составлена около 1572 г. Формуляр всех духовных гра¬ мот очень устойчив. После вступления и указания на имя авто¬ ра перечисляются распоряжения князя по поводу движимого и недвижимого имущества, а также прав, передаваемых наслед¬ никам. Затем излагаются наставления морально-нравственного характера и называются свидетели. Содержание грамот на¬ столько однообразно, что при первом прочтении создается впе¬ чатление о незначительной ценности их как исторического источника. Но при более внимательном изучении каждой гра¬ 1 А. Т. Николаева. Отражение в уставных таможенных грамртах Московского государства XVI—XVII вв. процесса образования всероссийско¬ го рынка. «Исторические записки», т. 31. М., 1950, стр. 247. 2 Т а м же. ■ч Т а м ж е, стр. 257—262.
моты и особенно при сопоставлении данных, содержащихся в разных грамотах, историк получает большой материал о кня¬ жеском землевладении и хозяйстве, о прерогативах политиче¬ ской власти князей, с росте могущества Московского великого княжества и процесса централизации в Северо-Восточной Руси. Возьмем, к примеру, духовную Ивана Калиты. Ее состави¬ тель предстает перед нами владельцем еще небольшого Москов¬ ского княжества, которое он поделил на три примерно равные части и передал их своим сыновьям. Однако он стремился за¬ крепить за своим родом права на великое княжение, а вместе с тем удержать политическое единство и целостность своих зе¬ мель. В силу всех этих обстоятельств по духовной его младшие сыновья Иван и Андрей были «приказаны» старшему сыну Семену. По тем же причинам Москва поступила в «сместное» владение трех его сыновей '. Иначе распоряжался своими владениями по духовной 1389 г. Дмитрий Донской. Его старший сын Василий получил большую часть владений. Ему же передавалось и «великое княжение». Дмитрий Донской распорядился и Москвой как «отчиной» ве¬ ликого князя. Однако духовная свидетельствует, что раздробленность еще не была преодолена. Часть владений Московского княжества по¬ лучили и другие сыновья Дмитрия Донского. Право на владе¬ ние «третью» доходов в Москве передавалось двоюродному бра¬ ту Дмитрия Донского Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Е1з остальных доходов Василию шла лишь половина, а осталь¬ ное переходило к его братьям. Духовная Дмитрия Донского отразила не только экономиче¬ ские сдвиги, но и перемены в политической жизни в стране. В ее словах, «если переменит бог Орду», исследователи с полным на то основанием видят «рост национального самосознания и тяги к политической независимости», ставших особенно сильными после победы русских над татарами на Куликовом поле1 2. Совсем иные отношения отражает духовная Ивана III Ь04 г. Почти вся государственная территория, в том числе 56 городов, передавались по ней старшему сыну Ивана — Васи¬ лию III. Остальная, сравнительно небольшая, территория пере¬ ходила в удел четырех братьев Василия, но с оговоркой о пере¬ даче этих земель ему, если у братьев не будет прямых наслед¬ ников. Управление Москвой, по существу, целиком передава¬ лось Василию. Наконец, подтверждалось верховное право ве¬ ликого князя на сношения с татарскими ханствами3. Около 70 дошедших до нас договорных грамот великих и удельных князей феодальной Руси также дают ценный материал 1 ДДГ. № 1. ... ' АДГ, № 12. См. также: «Очерки истории СССР. Период феодализма IX—XV вв.», ч. 2. М., 1953', стр. 235—236. 3 ДДГ, № 89. 347
для изучения прежде всего политической стороны процесса об¬ разования централизованного Русского государства. Древнейшая из этих грамот — докончание великого князя Семена Ивановича с братьями Иваном и Андреем относится к середине XIV в. Грамота именует Семена Ивановича братом старейшим, т. е сюзереном, а Ивана и Андрея братьями молод- шими, т. е. вассалами великого князя. Как вассалы, братья по договору признавали руководящую роль .великого князя во внешнеполитических делах, его право на большую часть терри- тории и на большую часть таможенных доходов. Вместе с тем в грамоте зафиксирован суверенитет удельных княжеств во вну¬ триполитических делах и принцип наследственности удельных земель1. Выше уже отмечалось, насколько важно исследование каж¬ дого акта исходя из конкретных условий общественно-политиче¬ ской борьбы. Такой подход очень плодотворен и при изучении договорных грамот. Исследователь, например, отметит, что в 1375 г. тверской князь Михаил Александрович (во второй раз) привез из Орды ярлык на великое княжение. Однако Москва не признала решение хана Мамая и, объединив свои силы с от¬ рядами суздальского, ростовского, смоленского, белозерского и других князей, двинулась на Тверь. Поход принял общерус¬ ский характер и закончился победой над тверским князем . Союз князей под верховенством великого князя владимир¬ ского и московского Дмитрия Ивановича, к которому присоеди¬ нилась и Тверь, был закреплен в договоре 1375 г. Грамота пред¬ писывала тверскому князю: «А имут нас сваживати татарове, а имут давати тобе нашу вотчину, великое княженье, и тобе ся не имати ни до живота»2 3. Таким образом, политике Орды с раз¬ дачей ярлыков на, великокняжеские права эта докончальная грамота противопоставляла отказ удельных князей от этих прав в пользу московского. Получалось, что теперь не хан, а москов¬ ский князь решал вопрос о ярлыке на великое княжение. Смысл грамоты не только в закреплении победы над Тверью, а в признании московского князя руководителем общерусской попитики Московско-тверские отношения рассматривались в докончальной грамоте в плане общерусских интересов. Это по¬ няли тогда и в Орде, и в Литве, поддерживавшей тверского кня¬ зя, о чем свидетельствуют походы татар под Нижнии Новгород и литовского князя в' Смоленскую землю, как наказание за участие в тверском походе. Но этого обстоятельства не учиты вали некоторые буржуазные историки. Таким путем выясняется особое место грамоты 1375 г. среди других грамот, в которых, 2 ЖГ истории СССР. Период феодализма IX—XV вв.», ч. 2. М 1953, стр. 217. 3 ДДГ, № 9, стр. 26.
как и в этой, буржуазные авторы видели почти похожие форму¬ ляры, а не качественно новый этап взаимоотношений между рус¬ скими князьями и их отношений с Золотой Ордой. А Анализ приведенных выше и других договорных грамот по¬ казывает также, что передача политических прав от удельных князей к великим и сосредоточение власти в руках последних было связано с переходом к великим князьям земельных владе¬ нии удельных князеи. Эта связь находит свое объяснение в из¬ вестном указании К. Маркса о том, что в эпоху феодализма высшая власть феодала в военном деде и суде являлась атрибу¬ том земельной собственности, что государственная власть в средние века вырастала из владений землей и что именно власть над землей приводила к власти.над населением. Утрата этой власти над землей влекла за собой потерю всех остальных «трав, связанных с правом владения землей (суда, чеканки мо¬ неты, сбора пошлин и т. д.). Д°„нас Дошло около 30 договорных грамот Новгородской бо¬ ярской республики с князьями. Древнейшая из них — договор¬ ная грамота Новгорода с тверским великим князем Ярославом Ярославичем, датируемая 1264 г., позднейшая —с московским великим князем Иваном III 1471 г. Формуляр этих грамот почти не менялся. После богословия и перечисления лиц, заключивших договор, излагались условия на которых князь должен был править Новгородом. На первых порах права князя были очень ограниченными, причем преду¬ сматривались меры для предотвращения усиления его экономи¬ ческого и политического влияния. По договору Новгорода с кня¬ зем Ярославом 1264 г. князь признавался главою Великого Нов¬ города, но обязывался управлять им по установившейся тради¬ ции («как пошло из старины»). Без новгородского посадника он не имел права отправлять суд, раздавать волости, хотя бы и новгородцам, издавать грамоты. Людям не новгородского про¬ исхождения князь вообще не мог давать волости. Не имел он права и отнимать уже данные земли. Договор 1264 г. регламен¬ тировал даже время, в течение которого мог прибыть княжеский представитель, размер пошлин за путевые расходы и т. п.'. Совсем иной характер имеют грамоты, заключенные Новго-' родом с московскими великими князьями во второй половине AV в. Об одной, из них —Яжелбицком договоре 1456 г —выше уже говорилось. Торжественно обещая «Новъгород держати вам в старине, по пошлине, без обиды»1 2, великий князь выговорил себе ряд таких прав и привилегий, которые определили его но- вое положение по отношению к Новгороду (см. стр. 327) Следующий шаг в том же направлении получил отражение в Коростынском договоре 1471 г. И здесь несколько раз говори- лось о стремлении князя править «по старине» и «по крестному 1 ГВНП, № 1, стр. 9—10 2 ГВНП, № 22, стр. 40.
целованью». Но при этом определялся новый порядок решения спорных дел между новгородцем и жителем великокняжеских земель. Местом судебного разбирательства теперь устанавлива¬ лась резиденция великокняжеского наместника — Городище. Право скрепления грамот печатью переходило теперь только к великому князю. Новгород отказался от самостоятельной внеш¬ ней политики, обещал заплатить великому князю крупную сум¬ му в качестве контрибуции, впервые назвал себя «отчиною» ве¬ ликого князя Московского и т. п. *. В период феодальной раздробленности государственное ■.управление на местах осуществляли наместники — кормленщики. На первых порах их деятельность ничем не регламентировалась. Но по мере усиления государственной власти московские вели¬ кие князья стали ограничивать власть наместников с помощью уставных грамот. Эти грамоты являются ценным историческим источником. Формуляр уставной грамоты, помимо начального и конеч¬ ного протоколов, содержит прежде всего указание на причину ее выдачи (обычно челобитье местных жителей с просьбой огра¬ дить их права), да'лее фиксируется размер «корма», судебных пошлин и уголовных штрафов, а также торговых и свадебных сборов в пользу наместника. Затем перечисляется состав лиц наместничьего управления (тиунов, праветчиков и доводчиков) и определяется отношение судебной власти наместника к суду центральному. В отдельных случаях приводятся некоторые нор¬ мы судебного права. Самая ранняя из сохранившихся уставных грамот была вы¬ дана жителям Двинской земли в 1397—1398 гг., в тот момент, когда Москва, воспользовавшись восстанием в этой области против Великого Новгорода, на короткий срок овладела Дви¬ ной. В грамоте устанавливались меры наказания за убийство и ранение, за нанесение побоев боярам и их слугам, за наруше¬ ние и порчу границ земельных владений. Определялись размеры пошлин на путевые и прочие расходы. Указывалось, что судеб¬ ная власть великокняжеских наместников, не распространяется на дела об убийстве холопов. Предоставлялись торговые льготы двинским купцам и т. д.1 2 Ряд дошедших до нас уставных грамот определяли положе¬ ние наместников во второй половине XV в. Так, в грамоте вели¬ кого князя Ивана III 1452—1505 гг. Ивану Племянникову жа¬ ловалось в кормление несколько волостей «с правдою и пятном», т. е. с правом суда и сбора пошлины за клеймение лошадей при их покупке3. В первой половине XVI в. становилось все более ясным, что управление на местах с помощью наместников уже не обеспечи- 1 ГВНП, № 26—27, стр. 45—51. 2 АСЭИ, т. III, № 7. 3 Акты Юшкова, № 19. 350-
вало интересы дворянства. Особенно плохо справлялись наме¬ стники с подавлением антифеодальных выступлений. Для реше¬ ния этой еадачи правительство в отдельных районах страны (губах) начинает привлекать местное дворянство. Их деятель¬ ность регулировалась губными уставными грамотами. Формуляр этих грамот состоит из начального и конечного протокола, перечисления причин составления грамоты, лиц, ко¬ торым передавались карательные функции, порядка избрания губных органов и их функций. Весь текст губных грамот, как и других актов, требует клас¬ сового анализа. Возьмем, к примеру, самую раннюю из них—- Губную белозерскую грамоту 1539 г. Г Говоря о причинах вве¬ дения новой системы управления, грамота молчит о слабости наместничьего правления, боясь усиления недовольства им со стороны местных жителей. В качестве главной причины выдви¬ гается необходимость борьбы с разбойниками, в число кото¬ рых, разумеется, попадали все, кто выступал против крепостно¬ го гнета. Органы губного управления комплектовались по выбору, причем в состав их попадали и крестьяне. Однако подавляющее большинство членов губного управления состояло из дворян. Грамота требовала незамедлительного проведения сыска и расправы с «ведомыми разбойниками», и в этом состоял ее ос¬ новной классовый смысл. Как свидетельствуют дошедшие до нас губные уставные гра¬ моты и другие документы, в 40-х — первой половине 50-х годов XVI в. губные учреждения были созданы и в ряде других мест, а к 1555 г. суд по делам о «разбое» и «душегубстве» на местах полностью перешел от наместников и волостелей к губным ста¬ ростам. Но дворянство на этом не остановилось. В 50-х годах XVI в. при поддержке правительства происходит полная замена корм¬ ленщиков органами местного дворянского самоуправления. Дея¬ тельность этих брганов регулировалась земскими уставными грамотами. Одна из них— уставная земская грамота волостей Малой Пинежки, Выйской и Суры Поганой Двинского уезда, выданная в 1552 г., была найдена А. И. Копаневым2. Из грамоты видно, что наместники не обеспечивали поступления в государственную казну доходов. В связи с этим правительство отменило старую систему местного управления, а взамен ее ввело земское само¬ управление, на которое возложило сбор денежных податей — оброка в пользу государства. В грамоте определялся и поря¬ док взимания налогов, состав судебных органов, а также неко- 11 ПРП, вып. IV, стр. 176—-179. Д А. И. Копанев. Уставная земская грамота крестьянам трех вОло- стен Двинского уезда 25 февраля 1552 г. «Исторический архив» кн VIII Изд-во/ АН СССР, 1953, стр. 11—20. М,—Л.. 351
торые специальные функции представителей местной власти, ко¬ торые в разных районах были неодинаковыми. Губные и земские грамоты свидетельствуют о привлечении дворянства к участию в местном управлении. Из этого можно сделать вывод, что феодальная монархия именно в это время стала принимать черты сословно-представительной. Так отдель¬ ные группы актового материала помогают решить важный для исторической науки вопрос. Большой материал для характеристики положения в стране находим в нарративной части грамот. Например, в грамоте пе¬ реяславским рыболовам 1555 г. говорится о произволе намест¬ ников: «Наместники... и волостели, — записано там, — сверх на¬ шего жалованья указу чинят им продажи и убытки великие... на посадех многие крестьянские дворы, а в уезде деревни и дворы запустели»1. В Соль-Переяславской земской грамоте того же года сообщается об открытом неповиновении наместникам. «А от наместников и от волсГстелей, — сообщает правительство, нам докука и челобитья многие, что им посадцкие и волостные люди /юд суд и на поруки не даютца, и кормов им не платят и их бьют»1 2, а в губной грамоте на Вятку 1540 г. зафиксирова¬ но, что «многие люди... многих людей до смерти убивают»3. Ценный материал для историка содержат многочисленные акты феодального суда. Из документов этой группы, относящих¬ ся к XV—XVII вв., выделяются правые грамоты. Поскольку они включают и протокол допроса, и решение, принятое на его ос¬ новании, создается возможность проверить объективность су¬ дебного постановления. На это обстоятельство историки обрати¬ ли внимание уже в XIX в. «Во всяком правонарушении,—писал, например, В. О. Ключевский,—сталкивались три стороны: истец, ответчик и судья. Каждая сторона была враждебна остальным, но союз двух решал дело за счет третьей»4.' Делая такое заключение, В. О. Ключевский, как и многие другие буржуазные ученые, не стремился, однако, вскрыть клас: совый характер судебных решений. А между тем в правых гра¬ мотах он выступает совершенно определенно. В грамоте, данной судьей Троице-Сергиеву монастырю в 1474—4475 годах по поведу спора монастыря за земли с кре¬ стьянами Мишутинской волости, отмечалось, что волостные кре¬ стьяне ссылались на давность владения ими спорной землей. Но так как в последние семь лет ее пахали монастырские кре¬ стьяне, судья спросил, почему же они никуда не заявляли об этом? Тогда волостные ответили, что они «извечивалц есмя им, ини, господине изветов не рядят. А нынече, господине, про наш 1 «Наместничьи, губные и земские уставные грамоты Московского госу¬ дарства». Под ред. А. И. Яковлева. М„ 1909, стр. 116. 2 Там же, стр. 113. 3 Т а м же, стр. $5—56. ■ * В. О. Ключевский. Курс русской истории, ч. 1. Соч., т. 1, стр. 238. 352
извет и келарь по нас жо послал пристава». Однако судья не обратил внимание на их слова и сразу принял решение: спор¬ ную землю «присудити троецкому монастырю»■ Подобное же постановление было сделано и другим судьей в спорном деле между тем же монастырем и Яковом Шиловым, разбиравшемся в 1490—1495 гг.1 2. • Опираясь на подобные факты, Л. В. Черепнин с полным на то основанием пишет о возможности изучения по правым грамо¬ там «деятельности государства по охране на основе-существую¬ щего феодального права привилегий господствующих классов от их нарушений со стороны эксплуатируемого большинства на¬ селения» 3. Советские историки изучают по правым грамотам и процесс захвата черных земель феодалами. При этом они опираются на свидетельства самих крестьян, которые более точно характери¬ зовали положение дел, несмотря на то, что их показания дохо¬ дят до нас в изложении писцов феодального суда. Таковым, на¬ пример, является показание крестьян Шаховской черной воло¬ сти в спорно^ деле с Толгским монастырем, разбиравшемся в 1501 г. Вопреки лживому заявлению монастырских старцев, что спорная земля принадлежала им в качестве «третьего поля» одной пустоши, крестьяне показали, что на ней был их собствен¬ ный лес, который монастырские старцы «высекли», а землю заселили своими людьми 4. Впрочем, и на этот раз суд оказал¬ ся не на их стороне. Заявив, что спорная земля действительно принадлежала, крестьянам уже 14 лет, он тут же обвинил их в заселении ее без разрешения великого князя. Правые грамоты отразили и классовое сопротивление кре¬ стьян наступлению феодалов. Как видно из грамоты, выданной Ферапонтову монастырю в 1502 г., монастырь захватил лес меж¬ ду реками Суслой и Шелекшей, принадлежавший черным кре¬ стьянам. В ответ они совершили на этот лес набег и выжгли его, а затем участок засеяли рожью5. Разумеется, суд Признал действия крестьян противозаконными и наказал их, а «сечю с хлебом велел... присудити ферапонтовским старцем к их зем¬ ле»6. Подведем- итоги. В последние десятилетия актовый материал все более широко используется в исторических исследованиях. Совершенствуется и методика его использования. Среди совет¬ ских историков наибольших успехов в этом отношении достигли Л. В. Черепнин, А. А. Зимин, С. М. Каштанов, Н. £•' Носов. Ценность актового материала состоит в том, что он, как пра- 1 АСЭИ, т. 1, № 430, стр. 320. : 2 Т а м ж е, № 557. 3 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков, ч. II, стр. 229. 4 АСЭИ, т. III, № 221, стр. 238—240. "Там же, т. II, 1№ 337, стр. 330. •Там же. ГЛ Методика исторического исследования 35 3
вило, достоверно и точно фиксирует запечатленные в нем собы¬ тия, в том числе явления хозяйственной жизни, социальных от¬ ношений, внутренней политики, юридического быта и классовой борьбы. Однако каждый акт регистрирует единичный факт, что не дает оснований для суждений о степени его распространен¬ ности. К тому же многие акты зачастую подделывались, а часто вместо одной сделки, запрещенной законом, они оформляли дру- гую, фиктивную. При исследовании актов задача состоит в том, чтобы уста¬ новить, какая сторона общественной жизни отражена в них и в чем заключен ее классово-политический смысл. Решая ее, со¬ ветские историки прежде всего подвергают тщательному анали¬ зу изменения клаузул диспозитивной части актов в зависимо¬ сти от конкретных условий общественно-политической борьбы. В последнее время после работ С. М. Каштанова утвердился метод исследования эволюции всего комплекса клаузул с по¬ мощью построения клаузульных рядов. Проводя эту работу, не¬ обходимо учитывать характерную для средневековья возмож¬ ность отставания содержащихся в актах правовых норм от ме¬ нявшихся'отношений. Затем сопоставляется нарративная часть изучаемого акта с диспозитивной частью тех актов, которые в нем упоминаются. Далее исследователь стремится установить степень распро¬ страненности и типичности явлений, отраженных в актах. Это достигается путем сопоставления изучаемых актов с другими материалами, а в тех случаях, когда определенные явления за¬ регистрированы в большом числе актов, то с помощью их ста¬ тистической обработки. При изучении актов плодотворно также выяснение их судьбы в составе собрания, копийной книги и фон¬ да, в которых он хранился. Применяя указанные выше методы к изучению отдельных групп актового материала, историки раскрывают закономерно¬ сти в развитии разных сторон общественной жизни. Так, дан¬ ные, духовные, купчие, меновные и прочие частные акты рисуют феодальное землевладение и хозяйство. Ценный материал для изучения эволюции феодального иммунитета дают жалованные грамоты, для исследования системы внеэкономического принуж¬ дения— указные и послушные, для истории хозяйственных свя¬ зей— таможенные. Сведения о княжеском землевладении и хо¬ зяйстве, о прерогативах политической власти князей, о росте Московского великого княжества и процессе централизации со¬ держат духовные и договорные грамоты великих и удельных князей, уставные грамоты. Наконец, большой и разносторонний материал сосредоточен в многочисленных актах феодального су¬ да. При выяснении указанных сторон общественной жизни, вы¬ раженных в различных группах актового материала, в дополне¬ ние к общим методам исследователю часто приходится приме¬ нять и специальные. 354 i
Глава X ВЫЯСНЕНИЕ НАУЧНОЙ ЗНАЧИМОСТИ ИНФОРМАЦИИ, СОДЕРЖАЩЕЙСЯ в ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫХ ИСТОЧНИКАХ § 1. Развитие методики научной критики повествовательных источников в трудах русских дореволюционных и советских авторов ТТ о мере развития исторической науки в России в первой по- -“■-'•ловине XVIII в. для историков становится все более суще¬ ственным вопрос о значении источников, на основе которых создавались их сочинения. Наиболее удобными с самого начала были признаны летопи¬ си, хронографы, «Степенная книга», исторические повести и про¬ чие повествовательные материалы. И это не случайно. В отличие от других видов исторических источников они отражают прош¬ лое с осязаемой конкретностью, сообщая факты и называя ча¬ сто точные даты, дают последовательное изложение событий и раскрывают взаимодействие изучаемых фактов с другими явле¬ ниями одного и того же или разных исторических периодов. По повествовательным источникам могут быть воссозданы истори¬ ческий фон, на котором развертывались события, атмосфера.и колорит эпохи. Они содержат большой материал для изучения классовых и политических позиций отдельных социальных групп, психологии, быта и нравов людей. Так, в одном из наиболее ранних русских летописных сво¬ дов—Повести временных лет—подробно рассказывается о древ¬ нейшей истории славян и Киевской Руси. Читатель узнает из этого источника о расселении славян по Восточной Европе, о их быте и нравах, об основании Киева и создании Киевского госу¬ дарства, о деятельности первых русских князей, походах Свято¬ слава, принятии христианства при Владимире I, о борьбе Руси с печенегами и половцами, об отношениях между князьями во второй половине XI —начале XII вв. О многих очень важных событиях в истории русского народа в период феодальной раздробленности и, в частности, о борьбе с монголо-татарскими поработителями, сообщают тверские, мос¬ 12* 355
ковские и новгородские летописи. О страданиях и героической борьбе русских людей против нашествия монголо-татар расска¬ зывают повести о разорении Рязани Батыем и о Мамаевом по¬ боище, а в житии Александра Невского говорится о славных победах Руси на р. Неве и Чудском озере. Летописные своды централизованного Русского государства дают возможность воссоздать многие факты внутриполитиче¬ ской и внешнеполитической истории русского народа на протя¬ жении громадного отрезка времени. Крупные перемены в истории России — образование и укреп¬ ление централизованного государства в XV—XVII вв. отра¬ жены в «Повести о белом клобуке», «Сказании о князьях Вла¬ димирских», посланиях Филофея, сочинениях Ивана Пересвето- ва, Ивана Грозного и т. д., а религиозная борьба в тот же пе¬ риод— в трудах Максима Грека, Иосифа Волоцкого, Нила Сор- ского. „ VWTT Драматические события крестьянской воины начала AVI 1 в., всенародная борьба против интервенции польских и шв,едских феодалов показаны в «Сказании» Авраамия Палицына, «Вре¬ меннике дьяка Ивана Тимофеева» и в ряде других повестей тех лет. О борьбе с турецко-татарской агрессией рассказывается в повестях о взятии Азова казаками в 1637 г. и об осадном сиде¬ нии донских казаков. Подробно характеризуется положение России в первой поло¬ вине XVIII в, в «Книге о скудости и богатстве» Ивана Посошко- ва. в мемуарах и дневниках И. А. Желябужского, И. И. Неплюе- ва, X. Г. Манштейна. В записках А. Т. Болотова, Е. Р. Дашко¬ вой, Д„ И. Фонвизина, А. В. Храповицкого и Н. А. Саблукова сообщается о многих важных событиях, происходивших во вто¬ рой половине XVIII в., а в «Путешествии из Петербурга в Моск¬ ву» А. Н. Радищева правдиво и с революционных позиций рас¬ сказывается о жизни крестьян в крепостнической России конца XVIII в. Признавая ценность повествовательных источников, истори¬ ки уже в XVIII в. замечали и их недостатки. В. Н. Татищев, например, указывал, что многие авторы таких сочинений из чис¬ ла русских, а особенно иноземцев, от недостаточности знаний, плохой ориентировки в чужой и непонятной для них обстановке, а часто и по пристрастию искажали прошлое, а иногда говорили о событиях просто «баснословных» Г Правда. М. М. Щербатов в противовес ему доказывал, что из летописцев «каждый при¬ лежно старался описывать бывшие приключения», «что вся рос¬ сийская история сочинена современными писателями тех вре¬ мен и, следственно, великой вероятности достойна»1 2. Но его со¬ временник И. Н. Болтин, не соглашаясь с этим, показал, что не¬ 1 В. Н. Татищев. Указ. соч„ т. I, стр. IX—X. 2 М. М. Щербатов. История Российская, т. I. СПб., 1901, стр. 17—1». 356
которые летописи, например, Никоновская, изобилуют «премно¬ жеством чудес и прибавлений невместных, изъявляющих мрач¬ ное невежество и пустосвятство ее сочинителя»1. Столь же на¬ стойчиво писал Болтин о недостоверности польских хроник, к которым Щербатов относился доверчиво, и т. д. Эта точка зрения была развита в трудах другого историка конца XVIII в А. Л. Шлецера. Он установил, что дошедший до нас текст Начальной летописи представляет собою ее более позднюю «испорченную» переработку2. Таким образом, в рус¬ ской исторической науке уже в XVII! в. был поставлен вопрос о необходимости анализа повествовательных источников с пози¬ ций достоверности и точности известий, содержащихся в них. Как же решался этот вопрос? Если в летописный период русской историографии все изве¬ стия, содержавшиеся в источниках, в том числе и чудеса, рас¬ сматривались с позиций провиденциализма как проявление «бо¬ жественной воли», а поэтому признавались достоверными, то в рационалистический XVIII век историки отказываются прини¬ мать их^на веру. «Вольнодумец» В. Н. Татищев отбрасывал как недостойные помещения в «светской летописи» сообщения, явно противоречащие здравому смыслу, всякие «баснословия»,’в том числе предзнаменования, предсказания волхвов и т. п.3. Итогом работы историков XVIII в. явилось, во-первых, тре¬ бование писать историю на основе источников, во-вторых, сфор¬ мулированная еще В. Н. Татищевым необходимость деления источников на группы по степени их достоверности (участник, очевидец или современник событий, писатель, опирающийся на подлинные документы или записки и т. д.)4. И, наконец, обос¬ нованная А. Л. Щлецером методика научной критики источни¬ ков. Последняя состояла в том, чтобы путем сравнения всех имеющихся в распоряжении историка показаний источников «отбросить глупые балясы, претящие здравому смыслу», и вос¬ становить тем самым подлинные факты истории5. Один из самых крупных представителей дворянской исто¬ риографии первой половины XIX в. — Н. М. Карамзин—-тоже требовал писать лишь о том, что «передали нам современни¬ ки»6. Он значительно обогатил источниковедческую базу своих трудов и в совершенстве пользовался шлецеровской методикой критики повествовательных источников, однако ничего прин- 1 И. Н„ Болтин. Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том «Истории» князя Щербатова, стр. 25—26 и др. 2 А. Л. Шлецер. Нестор. Русские летописи на древлеславянском язы¬ ке,, ч. 1, стр. 276—277. 3 В. Н. Татищев. Уцаз. соч., т. I, стр. 81, 83, 93, 397 и др.- т II прк- меч. 19, 128, стр. 200, 222; т. III, шрим. № 522, 600, 601, стр. 250 262’н др * Т а м же, т. Г, стр. IX—X. ’ 6 А. Т. Николаева. Русское источниковедение XVIII века. М. 1967 Докт. дисс., рукопись, стр. 716—718. г’ Н. М. Карамзин. Указ, соч., т. I, кп. I, стр. XII.
ципиально нового в нее не внес, а в отдельных случаях в угоду своим общественно-политическим и художественным /взглядам опирался на документы, не заслуживающие доверия даже с его точки зрения (легенда о Гостомысле, объяснение названия «сла¬ вяне» и пр.). Между тем во времена Н. М. Карамзина все более ясной становилась неудовлетворительность старых приемов критики повествовательных источников. Наиболее настойчиво заговори¬ ли об этом представители так называемой скептической школы. Глава ее — М. Т. Каченовский обратил внимание на то обстоя¬ тельство, что летописи, рассказывающие о древнем периоде на¬ шей истории, дошли до нас в списках XIII—XIV вв. Писатели этого времени, по его словам, не могли помнить о событиях глубокой старины и заполняли свои сочинения недостоверными рассказами. Поэтому не всякому свидетельству, хотя бы и древ- • него труда, можно верить. «Для науки нет ничего приличнее,—• писал он,— как скептицизм,— не поверхностный и легкомыс¬ ленный, но основанный на сравнении текстов, на критике сви¬ детельств»1. Поскольку же подлинных текстов от древнего пе¬ риода не сохранилось, достоверность их следует проверять пу¬ тем сопоставления с реальными отношениями эпохи, с «духом времени». «Надобно, — писал он, —более верить .истории уче¬ ности, происшествий политических и гражданских, нежели по¬ казаниям рукописей, если последние противоречат первой»2. Такой метод мало что дал самому Каченовскому. Он при¬ вел его к перечеркиванию целого периода русской истории — киевского. На том основании, что свидетельства более поздних источников не соответствовали общему представлению Каче- новского об этом раннем периоде истории нашего народа, как об этапе отсталом, примитивном, он признал все свидетельства источников об этой эпохе баснословными и не заслуживающи¬ ми доверия. Не дав заметных практических результатов, критическая мысль М. Т. Каченовского и его учеников способствовала, од¬ нако, совершенствованию методов исследования повестрователь- * ных источников. Уже Н. А. Полевой, признавая баснослов¬ ность летописных рассказов, тем не менее пытался найти в них отражение реальных фактов3. С этой же целью М. П. Погодин поставил вопрос об источниках рассказов, помещенных в ле¬ тописи 4. ИЛея |Погодина оказала большое влияние на развитие мето- 1 М. Т. Каченовский. О баснословном времени в Российской исто¬ рии. Уч. зап. Московского ун-та, ч. 1. М., 1833. 2 М. Т. Каченовский. Исторические справки об Иоанне экзархе Болгарском. «Вестник Европы», № 21—24, 1826, стр. 255. 3 Н. А. Полевой. История русского народа, т. II. М., 1830, стр. 65. 4 Мысль о летописях как о «сводах» разнообразного материала впервые была высказана еще в 1820 г. П. М. Строевым в предисловии к изданию «Софийского временника». 358
дики исследования повествовательных источников и, в частно¬ сти, летописей. В опубликованных в 40—60-х годах трудах И. Д. Беляева, И. И. Срезневского, М. И. Сухомлинова тща¬ тельно восстанавливались источники древней русской летописи. Эта работа была завершена в труде К. Н. Бестужева-Рюмина, который летописный текст разложил на отдельные годовые за¬ писи и сказания и пришел на основе этого к выводу, что древ¬ няя русская летопись представляет собой «архив, в котором хранятся следы погибших для нас произведений первоначаль¬ ной нашей литературы» '. Из этого, по мнению Бестужева-Рю¬ мина, вытекало, что Летопись заслуживает полного доверия как исторический источник. На уровне современной им методики исследования повест¬ вовательных источников стояли писавшие одновременно с Бе¬ стужевым-Рюминым С. М. Соловьев и Н. И. Костомаров. По¬ следний при этом обращал внимание на необходимость учета не только фактического материала, содержащегося в источни¬ ках, но и тенденциозности, с которой он подавался. По его сло¬ вам, летописи, например, «писались не для удовлетворения про¬ стого любопытства», а «создавались доверенными людьми кня¬ зей и использовались ими в политических целях»1 2. Но когда Соловьев и Костомаров переходили к практиче¬ скому использованию повествовательных источников, то взгляд их на историю приходил в противоречие с научным подходом к источнику и отодвигал его в сторону. В большинстве случаев Соловьев не раскрывал идейного смысла источника, а, включая его в свою схему исторического процесса, подробно пересказы¬ вал содержание. Соловьев не отказывался от использования даже «мутных», по его словам, источников, если, их свидетель¬ ства соответствовали «духу народному», представление о кото¬ ром, однако, он сам себе создавал3. Подобным образом поступал и Костомаров. Обогатив исто¬ рическую науку массой нового материала, извлеченного им из летописей, мемуаров, записок иностранцев и прочих повество¬ вательных источников, и давая, как правило, во введении к своим трудам и в примечаниях, очень ценную критику их по¬ казаний, он, в угоду своей концепции и литёратурно-художест- венным целям, брал сведения и из тех источников, которые сам признавал явно недостоверными. В книге «Смутное время Мо¬ сковского государства в начале XVII река» он подробно изла¬ гал речь Шуйского на Красной площади 19 мая 1605 г., а в примечании указывал, что источник, откуда она взята, не за- 1 К Н. Бестужев-Рюмин. О составе русских летописей до конца XIV века. СПб., 1868, стр. 87. 2 Н. И. Костомаров. Лекции по русской истории. СПб., 1862, стр. 21— ■22, 99 и др. 3 С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. 1 <Т. I—II). М„ 1959, стр. 175, 318; кщ. II (т. Ill—IV). М., 1960, стр. 116. 359
служивает доверия1. В обзоре источников, помещенном в мо¬ нографии «Богдан Хмельницкий», Костомаров правильно оха¬ рактеризовал летопись Самовидца как ценнейший источник по его теме и признал недостоверной летопись Величко, но осве¬ щал события по этой последней летописи. Обосновывая такой методический прием, Костомаров подчеркивал, что «историком кроме доверия к источникам должен же еще руководить и здра¬ вый смысл... Величко говорит о таком событии2 3, которого по- здравому смыслу не могло не быть. Если бы до нас не дошло никакого известия о том, что на Переяславской Раде читались условия, на которых Малороссия приступила к соединению с Московским государством, то я и тогда был бы убежден, чго они там читались. Как же могло быть иначе?»2. В связи с этим исследователи справедливо отмечают, что «признание достовер¬ ным недоброкачественного, иногда прямо подложного докумен¬ та, если признавался возможным тот исторический факт, кото¬ рый документ этот должен засвидетельствовать, приводило (Н. И. Костомарова.— А. /7.) к прямому извращению истори¬ ческой действительности» 4. В. О. Ключевскому принадлежит заслуга в создании перво¬ го в русской исторической науке специального курса лекций по источниковедению. Значительная часть его посвящена харак¬ теристике летописей, хронографов,^житий святых5. В нем и в ряде других трудов В. О. Ключевский ставил вопрос о «строгой критической проверке» указанных источников. Автор при этом подчеркивал, что в критическом анализе нуждаются не только конкретные факты. «Что называть фактическим материалом для историка?»-—спрашивал он и отвечал: «Исторические фак¬ ты не одни происшествия; идеи, взгляды, чувства, впечатления людей известного времени — те же факты и очень важные, точно так же требующие критического изучения. Значение, ка¬ кое приобретало в обществе Смутного времени «Иное сказа¬ ние», политическая роль, едва ли не впервые доставшаяся тогда русскому перу, — это само по себе такой важный факт, кото¬ рый стоило бы усиленно подчеркнуть в исследовании об источ¬ никах истории Смутного времени»6. На этом основании Клю¬ чевский настойчиво требовал «определения угла зрения писа¬ теля». Но поскольку он не находил правильного метода для решения этой задачи, выводы, к которым он приходил, были ограниченны «У летописцев есть, как известно, свой определен¬ ный взгляд на события...,— писал он.— Но этот взгляд также 1 Н. И. Костомаров. Соч., кн. II. СПб.. 1903, стр. 245. : 2 Речь идет о признании московскими боярами определенных условии, на которых Украина соглашалась войти в состав России. 3 «Беседа», кн. I, отд. 2, 1871, стр. 3. 4 «Очерки истории исторической науки в СССР», т. II, стр. 144. 5 В. О. К л ю ч е в с к и й. Соч., т. VI, стр. 19—81. 6 В. О. Ключевский. Соч., т. VII. М., 1959, стр. 441. 360
не личный, а один и тот же у всех летописцев, так что при раз¬ боре летописей нет места для применения одного приема выс¬ шей исторической критики — угла зрения писателя. Есть один летописный угол зрения, который определить легко, но нет угла зрения киевского, суздальского, Волынского или летописца XII, XIII или XIV вв.»1. Пройдет совсем немного времени и А. А. Шахматов решительно опровергнет этот вывод Ключев¬ ского. Необходимость изучения личности автора «с его индивиду¬ альными и партийными интересами» как важного условия на- у/чной методики исследования подчеркнул и другой крупный историк конца XIX —начала XX вв. — С. Ф. Платонов2. С этих позиций он подверг специальному изучению такой сложный ма¬ териал, как повести и сказания о крестьянской войне и поль- ско-шведскрй интервенции начала XVII в. и достиг немалых результатов. Однако взгляды писателей того времени он рас¬ сматривал лишь в разрезе политических взаимоотношений, в силу чего уже В. О. Ключевский заметил, что «исследуемые ав¬ тором исторические источники являются оторванными от исто¬ рической почры, из которой они вытекли», а потому «его кри¬ тика не исчерпывает всего материала, который они дают»3. Та¬ кой подход привел С. Ф. Платонова к парадоксальному выводу о меньшей ценности источников, созданных в ходе событий на¬ чала XVII в., по сравнению с повестями и сказаниями, возник¬ шими через какой-то значительный срок после них4. Таковы итоги, к которым пришла русская историческая нау- ■ ка в конце XIX в. Ее представители для установления достовер¬ ности и точности содержащихся в повествовательном источнике сведений стремилисв выяснить «источники источника». Они при¬ знавали необходимым изучать и позиции авторов повествова¬ тельных источников, но так и не увидели связи между подбо¬ ром фактов в документе и позициями их составителей, не до¬ шли до важности исторического подхода к документу в целом. Первым, кто решил эту задачу, был А. А. Шахматов. В отличие от своих предшественников, он обосновал неправомер¬ ность использования свидетельств повествовательных источни¬ ков без выяснения вопроса о том, где и когда они появились и почему были внесены в текст в той или иной редакции. В сложных источниках, например, таких, как летописи, эта зада¬ ча может быть решена только на основе изучения истории тек¬ ста, и сам Шахматов приложил немало сил к изучению истории текста древних русских летописей. Такой метод дал замеча¬ тельные результаты. Раскрыв историю дошедшего до нас тек- 1 В. О. Ключевский. Соч., т. VI, стр. 9. 2 С. Ф. Платонов. Древнерусские сказания'..., стр. 434, 440. 3 В. О. Ключевский. С.оч., т. VII, стр. 442. 4 С., Ф. Платонов. Древнерусские сказания..., стр. 438 и др. 361
ста летописи, исследователь мог говорить не о взглядах, выра¬ женных в летописи в делом, а о позиции каждого летописца, редактировавшего текст на том или ином этапе. То, что каза¬ лось совершенно невозможным Ключевскому, благодаря мето¬ ду Шахматова стало вполне реальным. При указанном подходе история летописания становилась отражением истории Руси: Таковыми, например, были труды Шахматова, посвященные древнейшим русским летописным сводам и Повести временных лет. Восстановив, как это было показано выше (стр. 124), ле¬ тописные свод^,, предшествовавшие Повести временных лет, и ее редакции,. А. А. Шахматов тщательно проанализировал текст каждого свода и редакции в отдельности и выяснил по¬ зиции, с которых освещались события в древнейшем (по опре¬ делению Шахматова) Киевском своде 1039 г., Древнем Новго¬ родском своде 1050 г., I Киево-Печерском своде 1073 г,, II Кие- но-Печерском своде 1093 г., а также позиции редакторов По¬ вести временных лет 1113, 1116 и 1118 гг.1. Оказалось, что каждый летописец защищал интересы определенных политиче¬ ских групп. Установление их позволяло, во-первых, глубже по¬ нять перемены в междукняжеских взаимоотношениях на протя¬ жении всего XI и начала XII в., а во-вторых, определить сте¬ пень возможного доверия к конкретным известиям летописи, введенным в ее текст тем или иным летописцем. Вот, например, выводы Шахматова о редакторской работе над текстом Повести временных лет, проделанной в 1116 г. игуменом Михайловского Выдубицкого монастыря Сильвестром. Он опустил в заглавии имя прежнего редактора Повести временных лет — Нестора и поставил в конце свое имя; вставил рассказ о посещении Руси апостолом Андреем; наконец, решительным образом перера¬ ботал последнюю часть «Повести», описывающую время княже¬ ния Святополка и Владимира Моном аха, выпятив роль послед- негб как страдальца за Русскую землю, как организатора борь¬ бы с половцами и как противника княжеских междоусобиц. Если учесть содержание последней части «Повести» и то об¬ стоятельство, что Выдубицкин монастырь был родовым семьи Мономаха, а культ апостола Андрея был особенно развит в; этом княжеском роду, то вполне естественным будет предполо¬ жение Шахматова, что Сильвестр редактировал Повесть вре¬ менных лет по поручению Владимира Мономаха2. Исходя ид этого решается вопрос о степени доверия к данной редакции. Подобным образом восстановленный А. А. Шахматовым текст Начального свода3 дал историку представление о конкретной 1 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах, стр. 416—422, 489—491, 507—509 и др.; его же. «Повесть^времен¬ ных лет», т. I, стр. XV—XXI. 2 А. А. Шахматов. «Повесть временных лет», т. I. стр. XXV—XXXI.. 3 А. А. Шахматов. Киевский Начальный свод 1095 года. В сб.: «А. А. Шахматов», вып. 1. М,—Л., Изд-во АН СССР, 19V7, стр. 119—160.
политической фигуре конца XI в., описывавшей минувшие и со- воеменные автору события с определенных позиций, доверять которым можно лишь с соответствующими поправками. Хотя труды Шахматова произвели большое впечатление на научную общественность, еще долгое время удерживалась ста¬ рая методика исследования повествовательных источников. Па¬ раллельно с работами Шахматова в первом десятилетии XX в. вышли в свет книги П. Г. Васенко о Степенной книге, Г. 3. Кун¬ цевича о Казанской истории, С. К- Шамбинаго о цикле повестей о Мамаевом побоище, В. Ф. Ржиги О' Пересветове и др. Все они, как пишут исследователи, «отражают особенности «дошах- матовского» источниковедения литературных памятников: при широком привлечении различных редакций источника, сравне¬ нии списков, выяснении хронологии редакций и списков, усло¬ вий их создания, памятник, однако, вырывался из состава сохра¬ нивших его сборников или летописных сводов. Сложное пере¬ плетение летописных сводов или сказаний, в ходе анализа кото¬ рого только и можно было очистить памятник от возникших в нем позднейших изменений, сокращений или наслоений, оста¬ валось нераскрытым»1. Такой подход, разумеется, не создавал условий для выяснения позиции авторов и редакторов указан¬ ных исторических источников. Однако в те же годы метод Шахматова нашел активных сто¬ ронников в лице А. Е. Преснякова2 и М. Д. Приселкова. По¬ следний подчеркивал, что «благодаря этому методу «все наме¬ ки, недомолвки, поправки различных редакций и наслоений по¬ лучают глубокий смысл, и памятники, давно, казалось, знако¬ мые науке, в новом освещении начинают говорить многое такое, что ранее мы не умели в них прочитать или о чем не умели их спросить» 3: В работах Приселкова (особенно послеоктябрьского пе¬ риода), а также Д. С. Лихачева, А. Н. Насонова, М. Н. Тихо¬ мирова, Л. В. Черепнина, А. А. Зимина, Я. С. Лурье и других советских ученых была вскрыта ограниченность методики Шах¬ матова, с точки зрения которого, каждая последующая перера¬ ботка определялась только интересами одного феодального центра или одного сословия в борьбе с другими 4. Крупный шаг вперед марксистско-ленинской методики, по сравнению со всей буржуазной, в том числе и с шахматовской, состоит в том, что она за переделкой текстов увидала прежде 1 «Очерки истории исторической науки в СССР», т. III, стр. 574—575. 2 А. Е. Пресняков. Царственная книга, ее состав и происхождение. Изв. отд. рус. языка и словесности АН, 1900, кн. 3; его ж е. Княжое пра¬ во в Древней Руси. СПб., 1909. 3 М. Приселков. Русское летописание в трудах А. А. Шахматова. Изв. отд. рус. яз. и словесн. АН за 1920 г„ т. XXV. Пг., 1922, стр. 134. 4 «Очерки истории исторической науки в СССР», т. Ill, стр. 567—568. ЗВЗ
всего отражение классовой борьбы *. Ведя исследование пове- ствовательных источников с этих позиций, советские историки получили надежны]! материал для решения вопроса о степени достоверности и точности событий, изображенных в источниках,, о взглядах их составителей и т. д. Помимо продолжателей шахматовского метода изучения по¬ вествовательных источников (разумеется, на марксистско-ле¬ нинской основе) среди советских исследователей имеются от¬ крытые сторонники старых методов. К числу их относятся В. М. Истрин, С. А. Бугославский, И. П. Еремин. По словам И. П. Еремина, например, «действительный летописец, каким он рисуется нам на основе реально дошедшего до нас текста «Повести временных лет»; ничего общего с ним (с этим обра¬ зом, нарисованным А. А. Шахматовым и М. Д. Приселко- еым. — А. П.) не имеет; он неизмеримо проще, он не так хитер, не так обуреваем «политическими страстями...». Он, вопреки об¬ щепринятому мнению, гораздо ближе к пушкинскому Пимену; «не мудрствуя лукаво», правдиво описывал он все, что знал, что считал необходимым рассказать»1 2. Попытки отдельных историков отказаться от применения методов Шахматова неоднократно и очень убедительно крити¬ ковались в нашей литературе3. Однако и среди тех, кто при¬ знает новые методы, далеко не все придерживаются их в своих конкретных исследованиях. В недавно опубликованных статьях Я. С. Лурье показал, чтЬ некоторые историки и сейчас не дают себе труда изучить источник в целом и на основе этого выяс¬ нить, где, когда и почему появилось в нем то или иное из’ве- стие, а вместо этого ограничиваются «потребительским» отно¬ шением к источнику, то есть в соответствии со- своей общей концепцией «выделяют его «вероятные» известия и отбрасыва¬ ют явно легендарные»4. Как показывает Я. С. Лурье, такой ме¬ тод выборочного использования данных источников, подтверж¬ дающих заранее сложившийся взгляд исследователя на истори¬ ческий процесс, получил особенно широкое распространение в работах по русской истории многих зарубежных авторов5. При¬ 1 Я. С. Лурье. К изучению классового характера древнерусской лите¬ ратуры. ТОДРЛ, т. XX, стр. 101 —102. 2 И. П. Е р е м и н. Повесть временных Лет. Изд-во Ленинградского ун-та, 1947, стр. 52. 3 И. У. Б у д о в н и ц. Об исторических построениях М. Д. Приселкова.. «Исторические записки», 1. 35. М., Изд-во АН СССР, 1950. стр. 217 218; Я. С. Лурье. Изучение русского летописания. В сб.: «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. 1. Л., 1968, стр. 19—25. * Я. С Лурье. Критика источника и вероятность известия. В сб.: «Культура Древней Pvcn». М., «Наука», 1966, стр. 123. 5 J. Luria. Problems of Bourse Criticism (with to Referense to Me¬ dieval Russian Documents)—Slavic Review, v. XXVII, N 1, 1668, p. 6—9, 19 (отд. оттиск). 364
меры подобного потребительского отношения к источнику при¬ ведены и в работе А. А. Зимина Вместе с тем в трудах ряда советских историков и, в частно¬ сти, А. Г. Кузьмина указывается на необходимость более вни¬ мательного отношения к особенностям исторической работы ле¬ тописцев русского средневековья. Опираясь на труды Н. К- Ни¬ кольского и Тихомирова, они считают важным учитывать, что каждая летопись является не только сводом конкретного мате¬ риала, содержащегося в предшествующих текстах, но нередко и сводом идей. По этой причине они призывают сочетать «тон¬ кие исторические наблюдения над конкретными летописными статьями и чисто «шахматовский» взгляд на место этих статей в системе всего летописного материала»1 2. § 2. Изучение влияния условий, в которых возникла информация, на ее полноту, достоверность и точность I. Анализ свидетельств, основанных на личном наблюдении. Поставленная современной наукой задача использования све¬ дений, содержащихся в источниках, лишь после выяснения условий, в которых они попали в него, решается по-разному в зависимости прежде всего от характера источника. Некоторые повествовательные источники целиком или ча¬ стично состоят из записок участников или живых свидетелей со¬ бытий. Другие содержат в себе известия, основанные на их рас¬ сказах или записках, третьи представляют собой обработку до¬ кументальных материалов разного вида, или данных, заимство¬ ванных из разных источников, а четвертые, например, летописи или некоторые исторические повести, являются сводами не от¬ дельных записей или устных рассказов, а предшествующих ле¬ тописей или СВОДОВ.'/ Уже на заре исторической науки ученые сходились в мне¬ нии, что из большого числа сведений, содержащихся в каждом повествовательном источнике (помимо самого факта его сущест¬ вования как остатка какого-то явления), наибольшего доверия заслуживают сообщения живых свидетелей или участников со¬ бытий. Исходя из этого, все историки почти до конца XIX вз считали одной из главных задач научной критики источника установление того, являлся ли его автор участником, очевидцем или хотя бы «современником сообщаемых им фактов, и если не сам непосредственно пережил их, то получил ли достоверные сведения от современников»3. 1 А. А. Э и м и н. Грудные вопросы методики источниковедения Древней ,/си- ® сб-: «Источниковедение. Теоретические и методические проблемы». М, 1969, стр. 439—444. - ' 2 А- У Кузьмин. Русские летописи как источник по истории древней Руси. Рязань, 1969, стр. 30. 3Э. Бернгейм. Указ. соч„ стр. 111. \ \ 365
С конца XIX в. в науке стало утверждаться представление, что не всякое показание участника или свидетеля события за¬ служивает доверия. «Здесь,—писали Ш. Ланглуа и Ш. Сень- обос, — как во всякой науке,, исходной точкой должно быть ме¬ тодическое сомнение. Все, что не доказано, должно считаться временно сомнительным»1. Поскольку источник, писали они да¬ лее, является результатом, психической деятельности, человека, то есть сугубо личного восприятия органами чувств предметов или явлений окружающего его мира, то критерием достоверно¬ сти сообщаемых в нем фактов могут быть лишь условия чувст¬ венного восприятия действительности автором источника. Выяснению этого вопроса посвящено немало страниц в тру¬ дах классиков буржуазного источниковедения конца XIX — на¬ чала XX в.2 и многих современных буржуазных историков3. Но если приверженцы этого направления стараются пред¬ ставить условия чувственного восприятия главным критерием достоверности и точности данных источников, отрицая тем са¬ мым роль таких факторов, как классовые и партийные позиции автора документа, то другие современные буржуазные истори¬ ки под влиянием философии неокантианства и агностицизма трактуют о сугубой индивидуальности свидетельских показаний, а следовательно, и их непознаваемости. А. Марру, например, считает бесполезным стремление ученых свести проблему кри¬ тики к сумме операций, «которым историк подвергает доку¬ мент перед тем, как его использовать в работе познания прош¬ лого», а вместо этого предлагает ограничиться «пониманием» документа в целом, опираясь на которое, можно брать из него те факты, которые историк считает достоверными4. В отличие от буржуазных ученых, советские историки не считают основным условием критики свидетельских показаний источника выяснение условий чувственного восприятия действи¬ тельности его автором, однако признают значение этого и учи¬ тывают при установлении достоверности и точности данных источника. В решении указанной задачи они опираются на до¬ стижения современной психологии5, а также на труды совет - ! Ш. Ланглуа и Ш. Сеньобос. Введение в изучение истории. СПб., 1809, стр. 125. 2 Там же, сгр. 124—152; А С. Лаппо -Данилевский. Методо¬ логия истории, вып. II, стр. 618—764. ТР. На г si'll. Comment on ecrit 1’Histoire. Paris, 1933, p. 71—73; C. Mo- raze. Les methodes en hfstoire moderne. В сб.: «Actes du Congres historiqiie du Contenaijre de Га Revolution de 1948», Paris, 1948, p. 54- E H Carr Sei lezioni sulla storia. Torino, 1966, p. 13—37. 4 H. I. Marrou. De la connaissanse Historique, 3-me ed. Paris, 1959, p. 108. См- также: «L’histoire et ses methodes». Paris, 1961, p. 1467—1471' 1487, 1494—1500 и др. 5 П. И. Иванов. Общая психология, изд. 3. Ташкент, 1967; С. Л. Ру¬ бинштейн! Основы общей психологии, изд. 2. М., Учпедгиз, 1946; А. Г. Ковалев. Психология личности, изд. 2. М., «Просвещение», 1965 и др'. 366
ских юристов, посвященные криминалистике, судебной психоло¬ гии и другим подобным проблемам ’. Но если в конкретных ис¬ следованиях советские историки постоянно учитывают условия, в которых находился автор источника, то теоретическая разра¬ ботка этих вопросов, по существу, не ведется уже много лет. Кроме неоднократно упоминавшихся книг Г. П. Саара и С. Н. Быковского, изданных в 1930—1931 гг., мы не можем на¬ звать ни одной работы, где рассматривались бы эти проблемы. Основанием для учета условий чувственного восприятия со¬ бытий автором источника служит то бесспорное положение, что наши органы чувств в основном правильно отражают действи¬ тельность, что возможности чувственного восприятия людей очень широки1 2. Однако й они имеют границы. Свидетель, как правило, безошибочно передает сведения о простом факте, для ознакомления с которым он находился в достаточно благопри¬ ятных условиях^ Легко увидеть живого свидетеля в сообщении о сражении на р. Воже в 1378 г., которое мы находим в Воскре¬ сенской летописи3. Непосредственные очевидцы совершавшихся событий обнаруживаются, по словам М. Н. Тихомирова, в най¬ денных им записках приказных людей конца XVII в., особенно в рассказах о московском пожаре 1658 г. и о том, как пойман¬ ного Степана Разина везли по Тверской улице в особой колес¬ нице — «рундуке»4 5. Однако в большинстве случаев в источниках говорится о со¬ бытиях более сложных, охватить которые даже при благопри¬ ятных условиях свидетелям бывает нелегко0. К этому надо до¬ бавить, что и условия для наблюдения не всегда бывают доста¬ точно благоприятными. Все это отрицательно сказывается на достоверности и точности источников, написанных живыми сви¬ детелями событий. Аугсбургский купец Георг Паерле прибыл в Москву в мае, 1606 г. и был в ней \до августа 1608 г.^Он оста¬ вил «Записки», в которых подробно рассказал о событиях в Москве в это время. В. Д. Назаров высоко оценивает свиде¬ тельства Паерле на том основании, что он, находясь в Москве,' был непосредственным свидетелем описываемых им событий»6. Но, делая такое заключение, В. Д. Назаров не учел условий, в которЬтх находился Паерле. Прибыв в Москву незадолго до переворота 17 мая 1606 г., он во время переворота 1 Л. М. Корнеева,. С. С. Ордынский, С. Я. Розен б лит. Так¬ тика допроса на предварительном следствии. М.,Досюриздат, 1958; А. Р. Р а- т и н о в. Судебная психология для следователей. М., 1967. '2 К Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 490—491. 3 ПСРЛ, т. VIII, стр. 31. тплрп 4 м. Н. Тихомиров. Записки приказных людей XVll в. 1идил, т. XII, стр. 443. 5 Л. М. К о Р н е е в а, С. С. О р д ы н с к И й, С. Я. Р о з е н б л и т. Указ, соч., стр. 14. 6 В. Д. Назаров. Паерле, СИЭ, т. 10. М., 1967, стб. 723. 367
укрылся в доме польского посла. А так как правительство Ва¬ силия Шуйского установило строгий надзор за этим домом, то почти все время пребывания в Москве (в течение 18 месяцев) Паерле находился под стражей. В таких условиях вести соб¬ ственное наблюдение было очень трудно, • и Паерле дополнял свои записки сведениями, которые давали охранявшие дом польского посла стрельцы *. Это обстоятельство, разумеется, снижало достоверность и точность данных, содержащихся в его «Записках». \/Даже мемуаристы, рассказывавшие о событиях, происходив¬ ших буквально у них на глазах и игравших важную роль в их жизни, не всегда располагали достаточно благоприятными усло¬ виями для наблюдения) Очень подробно, например, описывает московское восстание 1(э82 г. его «живой свидетель» (сын уби¬ того во время восстания боярина А. С. Матвеева) А. А. Матве¬ ев. Но, как установили исследователи, «он наблюдал восстание в течение 15—17 мая, когда скрывался от народного гнева в покоях царицы Марфы Матвеевны. Затем, тайно выведенный из Кремля «карлой» Комаром, Матвеев находился сначала в доме священника у Пречистенских ворот, потом у конюха; у них он прятался вплоть до прекращения восстания и не мог сам наблюдать многое из того, что он описал впоследствии уже на основании рассказов москвичей, слухов и т. д.»1 2. Другой сви¬ детель тех же событий — датчанин Розенбуш, как пишет В. И. Буганов, «в бурные дни восстания» отсиживался «в своей московской резиденции» и «не мог видеть все собственными глазами». По этой причине у него имеется много неточностей, ошибок и даже вымыслов3. Е. В. Тарле отметил и такие слу¬ чаи, когда мемуаристы занимали «подчиненное, не ответствен¬ ное положение», и это «лишало их возможности близко следить за развитием событий и отдавать себе вполне ясный отчет в глубоких причинах и мотивировках тех или иных действий, ока¬ завших влияние на исторические события»4. Помимо удачной позиции наблюдателю требуется достаточ¬ ное время, чтобы охватить все аспекты интересующего его со¬ бытия. Таким временем, например, располагал автор «Иного сказания» в начальный момент осады Москвы армией Болот- никоваД^оэтому его рассказы о взятии Серпухова^ присоедине¬ нии к восставшим жителей Калуги и Коломны, о сражениях на 1 «Восстание Болотникова. Документы и материалы». Комментарии, стр. 385, № 211; Н. П. Долинин. К изучению иностранных источников о крестьянском восстании иод руководством И. И. Болотникова (1606—1607 гг.). В сб.: «Международные связи России до XVII века». М., Изд-во АН СССР, 1961, стр. 472. 2 В. И. Б у г а н о в. Московское восстание конца XVII века. М., «Наука», 1969, стр. 25. 3 Там же,4 стр. 37—>38. 4 Е. Тарле. Значение архивных документов для истории. «Вопросы архивоведения», 1961, № 3, стр. 101—102. , 368 и
р. Пахре и у с. Троицкого и некоторые другие отличаются, по словам С. Ф. Платонова, большом «точностью» и даже «мелоч¬ ной подробностью»?, Дворяне Желябужский и Башмаков, по¬ сланные правительством в Л:юв для ознакомления с положени¬ ем, создавшимся во время знаменитого «сидения» в нем каза¬ ков, за три с липшим месяца пребывания в городе (с декабря 1641 г. по март 1642 г.) имели возможность детально ознако¬ миться с положением в городе, а потому составили очень по¬ дробный отчет1 2. Наоборот, сравнительно небольшой срок, кото¬ рым располагали штаб-офицеры И. Васильев, П. Виногоров и Родионов для выяснения настроения среди донского казачества в связи с известиями об успехах повстанческих отрядов Е. И. Пу¬ гачева в Оренбургской губернии осенью 1773 г., не позволил им правйльно решить стоявшую перед ними задачу^/Другие источ¬ ники опровергают их поверхностное заключение, что «никаких приуготовлений ожиданием его (Пугачева.— А. П.) в здешний край... не предусмотрено»3. Но и при наличии указанных выше условий события могут быть настолько сложными и развиваться так быстро, что сви¬ детелю просто невозможно охватить их во всей полноте и за¬ печатлеть в своем сознании. Как правило, в таких случаях на¬ блюдатель сосредоточивает свое внимание на тех явлениях, фактах, которые но каким-либо причинам представляются ему наиболее значительными. Их он описывает подробно, много¬ гранно. Остальные фиксируются коротко, а иногда вообще оста¬ ются за пределами его внимания. А между тем лишь при учете этих событий, которые, кстати, были известны автору и мимо которых он прошел, явление в целом становится более ясным. Еще более распространены случаи, когда свидетель был не¬ способен понять происходившее на его глазах и давал ему не¬ верную оценку. Так, в «Повести» И. М. Катырева-Ростовского и в «Записках» Паерле в качестве главных причин начавшегося в Северской земле крестьянского восстания под предводитель¬ ством И. Болотникова называются слухи о спасении царевича Димитрия. Когда этот слух, 'пишет Катырев-Роетовский, дошел до Северской земли, жители ее «не возхотеша царю Василию служити» и под Предводительством Болотникова двинулись на Москву, намереваясь «царствующий град одолети»4. На самом же деле причины начавшегося в Северской земле восстания бы¬ ли более значительными: 1 С. Ф Платонов. Древнерусские сказания, стр. 64—65. 2 «Историческое описание земли войска Донского», изд. 2. Новочеркасск, 1903, стр. 190—191. 3 «Дон и Нижнее Поволжье в период крестьянской войны 1773—1775 гг.». Сб. документов. Изд-во Ростовского, ун-та, 1961, стр. 12, 25—28. 4 РИБ, т. XIII. СВПб., 1902, изд, 2, стб., '660. См. также: И. И. Смир¬ нов. Восстание Болотникова. Приложение, стр. 552; «Восстание Болотнико¬ ва. Документы и материалы», стр. 175. 369
Но, даже поняв существо происходивших на его глазах со¬ бытий, автор источника не всегда мог удержать в памяти все важные Детали до того момента, когда приступал к их изложе¬ нию. В этом отношении меньше страдают дневники и другие повседневные записи, фиксирующие впечатления по горячим следам. Но в сочинениях, рассказывавших о фактах через ка¬ кое-то время после их совершения, зачастую искажалась после¬ довательность событий или опускались важные детали. Авторы публицистических произведений, назидательной литературы, записок и мемуаров нередко ссылаются на факты, которые они помнят якобы совершенно точно и во всех деталях. На поверку же выходит, что многое в их памяти отложилось совсем не так, как было на самом деле. Ийогда заблуждение памяти приводи¬ ло к таким пробелам, при которых нарушалась самая элемен¬ тарная логика в последовательности событий. В таких случаях автор документа стремился восполнить пробелы с помощью собственного воображения. В порыве увлечения он непроизволь¬ но воссоздавал такие ситуации, каких на самом деле не было, хотя они и были близки к тем, которые он наблюдал или в ко¬ торых принимал участие. Не только плохая память могла мешать свидетелю точно передать те или иные события. Некоторые из очевидцев в мо¬ мент события не могли вести правильное объективное наблюде¬ ние, находясь в состоянии болезни или под влиянием каких-ни¬ будь навязчивых идей. УПо словам Исаака Массы, во время пребывания его в Рос¬ сии он лично видел, как однажды (в 1606 г.) на небе появились тучи в виде гор и пещер, среди которых показался сначала лев, ' затем верблюд и великан, а потом даже целый город, висев¬ ший в воздухе со стенами и дымящимися башнями. В сочине¬ нии Массы говорится и о других наблюдавшихся им фантасти¬ ческих небесных явлениях, которые, по его убеждению, предше¬ ствовали обычно каким-либо грозным историческим событиям1. Очевидцами подобных небесных явлений нередко были, по их словам, и некоторые другие писатели феодальной Руси, кото¬ рые так же, как Исаак Масса, видели в них грозное предзна¬ менование. Как правило, все это было проявлением религиоз¬ ного фанатизма, характерной для средневековья веры в непо¬ средственное вмешательство бога в совершавшиеся события. На искажение рассказчиком исторических событий зачастую влияли и такие факторы, как сильное горе, страх за свою судь¬ бу. Описывая взятие Астрахани отрядом С. Разина в ночь на 24 нюня 1670 г., Л. Фабрициус, как свидетель, пишет об осо¬ бых жестокостях повстанцев Но на такую характеристику по- 1 «Сказания Массы и Геркмака о Смутном времени». СПб., 1874, стр. 85, 119, 135, 195—196, 210, 229. 0*7А
ведеция восставших повлиял страх, охвативший Фабрициуса, находившегося в городе в момент, захвата его разницами *. Благоприятные условия для наблюдения, уменье разобрать¬ ся в фактах, хорошая память и отсутствие какого-либо влияния на рассказчика не гарантируют абсолютной достоверности по¬ казания свидетеля и даже участника событий, если он не умеет при изложении отобрать наиболее важные факты. Перегружая свой рассказ несущественными деталями или, наоборот, опу¬ ская важное, свидетель часто невольно создает впечатление о событиях, далекое от его собственного представления о них Очець снижает значение источника и путаное изложение.УТакой ценный, например, источник, как «Временник» дьяка Ивана Ти¬ мофеева, местами наполнен, по выражению П. М. Строева, та¬ кими «словоизлитиями и пустословием», что даже С. Ф. Пла¬ тонов в специальном труде вынужден был отказаться от иссле¬ дования тех мест «Временника», точный смысл которых, по его словам, не может быть восстановлен»2. Из всего сказанного, вытекает, что при оценке степени пол¬ ноты, достоверности и точности свидетельских показаний необ¬ ходимо учитывать условия чувственного восприятия действи¬ тельности автором показания, что достигается путем изучения обстановки, в которой он находился в момент наблюдения, и возможностей, которыми он располагал для воспроизведения исторической действительности. 2. Критика известий, взятых из вторых рук, и их обобщений. Мы рассмотрели случаи, когда в источнике содержалась ин¬ формация, основанная на личных'наблюдениях автора. Однако, как выше уже отмечалось, подавляющее большинство повест¬ вовательных источников основано не только на свидетельствах очевидцев. События, которые приходится описывать автору, бы¬ вают настолько сложными и многоплановыми, что ни один со¬ временник не в состоянии наблюдать их лично от начала и до конца. Поэтому даже те из рвторов, которые рассказывали о прошлом, главным образом, на основе собственных наблюде¬ ний, как правило, дополняли их другими материалами. Стараясь сделать свое повествование более убедительным, авторы часто приводили документы или факты, основанные на документальных данных. В летописях помещены целиком или в отрывках договоры Руси с Византией, Русская Правда, междукняжеские докон- чальные грамоты и другие документы, а многие материалы та¬ кого рода приведены в точном изложении. По словам И. П. Ере¬ мина, «некоторые рассказы в составе, например, Киевской ле¬ тописи, продолжившей в XII в. Повесть временных лет, в осо- 1 «Записки иностранцев о восстании Степана Разина». Л. «Наука» 1968 стр. 53, 781—79. J ! г С. Ф. Платонов. Древнерусские сказания..., стр. 132. < I /е 1 ( 371
/ бенности же рассказы об Изяславе МстиРлавиче... —типичный деловой отчет»1. Такой характер имеют и многие другие лето¬ писные известия. И это не случайно, ибо летопись была важ¬ ным политическим документом2. '/ Однако не только летописцы, но и другие писатели русско¬ го средневековья широко пользовались документальными дан¬ ными при создании своих произведений. С. Герберштейн на¬ пример, поместил в своих записках «Чин венчания на царство» Дмитрия внука Ивана III, «Правила» Митрополита Иоанна II XI в.), Судебник Ивана III и дрА На основе документов го- юрится в «Казанском сказании» о численности войска Болот- никова при осаде Москвы (187 тыс.), в сражении на Вырке (2о тые.), во время похода из Тулы к Восме (38 тыс ), о поте¬ рях Болотникова в сражении 2 декабря 1606 г. при Восме “т- д- • в «Ином сказании» помещены грамоты царя Василия Шуйского, разосланные им по городам в мае—июне 1606 г. и его крестоцеловальная запись5. Полностью или в изложении приводит в своих записках о стрелецком восстании 1682 г cba- ХТ*ГВНЫ Софьи С- Медведев ряд не дошедших до нас до- „ кументов, в том числе сказки стрелецким полковникам жало- гРамотУ стрельцам от 6 июня, ряд царских грамот (о па?ск„Гдво^”Де" " ДР К "ере,,ИСКУ Иоа“"»а ' J ЛВ тех слУчаях, когда автор хотел рассказать об интересных событиях, которые, однако, сам не наблюдал и которые не мог подтвердить документами, он старался использовать сообще- ния участников или очевидцев. Так, описывая свое путешест¬ вие в Московию и сообщая о личных встречах и наблюдениях г ^Р^РШтеин вместе с этим приводит рассказ князя Ш Ф. Курбского о походе его на Печеру, сообщения толмачей Григория Истомы, Дмитрия Герасимова и Власия о плавании их по Северному океану. На основе устных свидетельств по¬ лученных им из разных источников, он пишет о монастыре на острове Соловецком, о селениях по течению Северной Двины о походе русских под Казань в 1524 г. и т. дА. Повествуя о вос¬ стании И. И. Болотникова, К. Буссов, например, подробно пи¬ шет о сражении под Ельцом в начале сентября 1606 г. По- скольку сам он там не был, он приводит сообщения очевидцев V I п' г' Е Р е м и н. Лекция по древней русской литературе стр 55 чение, стК9Л ИХЭЧеВ' Русские летописи' и их культурно-историческое зна- 53--54*38™86И ° М°СК0ВИИ баР°на Герберштейна». СПб., 1866, стр. 33—35, М' ,?■ Т “ хо мир ов. Новый истопник по истории восстания Болот никова^ «Исторический архив», т. 6, 1951, стр 84—86 5 РИБ, т. XIII, стр. 71—72 и др. ® В- В. Буганов. Указ, соч., стр. 24. 56, 120 а1174—180МОСКОВИИ барона ГеРбеРШтейна», стр. 2—3, 5, 27—28, 55—
этого события i. Не только по личным наблюдениям, но и по рассказам современников сообщает дьяк И. Тимофеев о позор- ной казни Богдана Бельского по приказу Бориса Годунова, о слухах, которые распускал Годунов по поводу смерти наРеаича Пмитрия в припадке болезни, об укрытии Борисом (в раку мит¬ рополита Петра) грамоты об избрании его на дар™' Известно также, что рассказ о восстании в Москве в 1682 г описан Б. Таннером на основе письма, полученного им от своих друзей из Немецкой слободы3. Во всех таких случаях первая задача исследователя состоит в том чтобы установить, на основе каких источников сделано. т0 или иное сообщение в изучаемом нами произведении. Иногда авторы указывают на это, но часто умалчивают, и исследовате¬ лю необходимо установить источники самостоятельно. Если изу¬ чаемый нами памятник сводный (например, летописи, некоторые- повести) то такая работа проводится лишь после выделения из источника более ранних редакций и различных напластовании (см гл IV). Если же источник не имеет сводного характера, то выяснение зависимости показаний одного источника от другого ведется на основе установления генетической связи источников М \В^и з дани о м в 1671 г. анонимном сочинении «Сообщение ка¬ сательно подробностей мятежа, недавно произведенного в Мос¬ ковии Стенькой Разиным» говорится, что Разин «прогнал мно¬ гих священников», а «вместо обычного свадебного ооряда, со¬ вершавшегося в России священником, заставлял он венчаю¬ щихся, приплясывая, обойти несколько раз вокруг дерева порле чего считались они обвенчанными на Стекькин лад» . Однако исследователи установили, что данное известие взято из офи¬ циального правительственного документа, возводящего неоы- лицы на Разина с целью дискредитации поднятого им восста¬ ния а потому не заслуживающего доверия . С другой стороны, заявление автора данного «Сообщения» о том. что народ в Астрахани встречал Разина «приветственными кликами» пото¬ му, что он «бросал в народ золотые награбленные монеты» , было повторено «автором книги «Три путешествия» Я. Стреи- сом7. По этой причине доверие к сообщению Стреиса опреде¬ лится после установления степени достоверности известия, поме¬ щенного в источнике, о-куда Стрейс почерпнул свои материал. Следующая задача состоит в том, чтобы определить, н сколько точно переданы в изучаемом нами источнике Данные взятые из другого документа.У Изучая события крестьянско 1 И. И. Смирнов. Восстание Болотникова стр 154. § 2 «История русской литературы», т. II, ч. 2. М., Изд-во АН CCCI , I94S. стр. 55—56. 3 В. И. Буганов. Указ, соч., стр. 38. 4 «Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 108. s Т а м же, стр. 121. л Я. Я» Стр ей с. Три путешествия. М., ОГИЗ, 1935, стр. 202.
150,1 ны начала XVII в., И. И. Смирнов заметил, что в «Новом летописце» говорится о походе в 1605 г. отрядов Болотникова и Пашкова к Москве после соединения их в Коломне Автор чакже установил, что источником для такого сообщения послу¬ жили разрядные записи. Но в них говорится о двух походах против восставших войск царя Василия Шуйского: о походе про¬ тив Болотникова, шедшего к Москве по Калужской дороге и о борьбе с Пашковым, продвигавшимся по Коломенской дороге Автор же «Нового летописца» два параллельных ряда собы¬ тии, указанных в его источниках, свел в один и тем самым ис¬ казил картину1. I И. И. Смирнов обратил внимание и на другой рассказ «Но¬ вого летописца». В одном из его списков — «Списке Оболенско¬ го» сказано, что предводитель волжских и терских казаков «царевич Петр» весной 1606 г. двинулся вверх по Волге чтобы низложить Лжедмитрия I, объявившего себя царем. Однако в сохранившихся показаниях самого «царевича Петра» говорит¬ ся, что он стремился как раз к обратному — защитить «хороше¬ го» царя Димитрия от «лихих» бояр. Поскольку эти известия противоречат друг другу, И. И. Смирнов обратился к источни¬ ку, откуда попали известия о планах «царевича Петра» в «Спи¬ сок Оболенского». Таковыми оказались другие, более древние списки «Нового летописца». В них же сказано: «Царевич Петр» и казаки писали «к Гришке Ростриге», а он повелел им идти к Москве. Так он мог поступить, пишет И. И. Смирнов, лишь в том случае если видел в «царевиче Петре» не своего врага а союзника. Следовательно, редактор «Списка Оболенского» ис¬ казил известие, почерпнутое им из того источника, которым он Следует также учитывать, что даже точно переданные ис¬ точники, но отобранные неверно, дают ложное представление о сооытиях. Гак, многие авторы дошедших до нас повествователь¬ ных источников искренне стремились к точной передаче быв¬ ших в их распоряжении документов, а также рассказов участ¬ ников или свидетелей событий. Но не' все они могли разобрать¬ ся в достоверности и точности данных, которыми располагали а некоторые и не стремились к этому. Из имевшихся в их рас¬ поряжении источников, наряду с достоверными известиями, они шсто брали факты сомнительные и даже ложные Так в «Ка- рамзинском хронографе» вместе с рядом точных и ярких ха¬ рактеристик, основанных на собственных наблюдениях автора или на рассказах внимательных очевидцев, имеются известия неточные и неверные, основанные на рассказах лиц, не заслу¬ живающих доверия3. LB «Ином сказании» о многих событиях 'И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 177 179 2 Там же, стр. 369—370. F лотникова»; стр.*22—23. СТЭТЬЯ К ^ ДОКументоЬ «Восстание Бо-
повествуется очень точно, со знанием дела, а, например, об убийстве Лжедмитрия первого говорится с чужих слов. О сом¬ нительности источника информации автора «Иного сказания» можно судить по заключению С. Ф. Платонова, который уста¬ новил что фут «нет ни одной такой подробности, которая наме¬ кала бы на очевидца события или на близость повествователя к очевидцу»1. Не сумев разобраться в заинтересовавших его известиях о Соломонии Сабуровой, С. Герберштейн привел свидетельства тех кто утверждал, что она после развода с Василием ill роди- ла ’сына, названного Георгием, и тех, кто считал это выдум¬ кой 2. Немало версий о событиях, имевших и не имевших места, распространялось в периоды крестьянских войн и народных вос¬ станий. Так, в начале XVII в. многие источники, в том числе и официальные, передавали слухи о «чудесном» спасении цареви¬ ча Дмитрия3; в период восстания Разина —о взятии повстан¬ цами г. Коротояка, о присоединении к восставшим Новгорода и Пскова, о мятеже в Астрахани против Разина4; а накануне и во время последней крестьянской войны о том, что Петр 111 жив и скоро «объявится всенародно»5. В числе авторов дошедших до нас записок были и тайные агенты, которые, по словам В. С. Иконникова, нередко были вы¬ нуждены «довольствоваться слухами, сплетнями или даже на' меренно им сообщаемыми неверными указаниями». И хотя многие из них были уверены в надежности своих данных, на са¬ мом деле они передавали известия, далекие от истины. Таким образом даже точно переданное известие, но взятое из недосто¬ верного источника, не может дать исследователю надежный ма¬ териал о сообщаемых в нем фактах. Следует, наконец, отметить, что изучение всей совокупности источников,’ использованных в изучаемом нами повествователь¬ ном сочинении, может пролить свет на достоверность этого со¬ чинения в целом. Тщательно выяснив источники использован¬ ные составителями Киево-Печерского патерика, Д. И. Абрамо¬ вич уже в начале XX в. пришел к выводу, что многие помещен¬ ные в нем жития представляют собой контаминацию отрывков греко-византийских агиографических сочинений, а потому исто¬ рически не очень достоверны6'. Исследование источников «Ска- 1 с ф Платонов. Древнерусские сказания..., стр. 20. 2 «Записки о Московии барона Герберштейна», стр. 42. —. . т-1 л _ „Л „лтпптш Г' ГТТ стве И иоропа 1 г • 3С Ф Платонов. Очерки по истории Смуты в Московском государ- XVI—XVII вв„ стр. 179. ' г, 4 «Крестьянская война под предводительством Степана Разина», но. до¬ кументов т. II, ч. 1. М., Я957, № 48, 87. 153, 182, 186. 5 «Пугачевщина», т. II. М.—Л., 1929, стр. 115 116, 229 -30 и др. вд И. Абрамович. Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике. СПб., 1902. I 375
ТЗКЖе Дает 0С,,0ВаН11е говорить заботились о достоверности и точной Политические Цели, мало тий *, а идеи этого «Сказания» „rr™ осве1цаемых в »ем собы- ской и Никоновской летописи А сльз„ованные в Воскресен- Ивана Грозного, дают материал Л^еНН°И книге>> и в посланиях ческих источниках2. Р - Л ДЛЯ сУждения об этих истори- ми авторамиИКд0Хкументове1ил/взять!**0 фаКТЫ’ виДенные сами- обобщения. Они мот быть ИМИ откуДа-нибудь, Но „ В виде цифр. "В„р„„ер. материалах, использованных Данных, содержащихся в например, часто ^овэр'ш-аГо числ^поги^шиГиГ ^ *""«**• пожаров, нередких в феодальной России // п ВР6МЯ Крупных ИОВ, участвовавших в сражениях R гЛ ’ количестве вой- ходившихся в России приводятся nJ аниях иностранцев, на- отдельных битв и походов во rtipm^^2™6 ° числе Участников нова и С. Т. Разина Немя то В0ССтаний И. И. Болотни- 10 хаРактера, основанных на собственных экономическо- ется в сочинениях В. Н Татищева м R п подсчетах, встреча- кова, М. Д. Чулковя и лп н/ ’ м- в- Ломоносова, П.И.Рыч- на источниках, заслуживающих6 лп таких подсчетов основаны критической проверки Ппияр Д верия’ 3 потому требуют гибших во время разгроме н™ Лиш^оди" пример. Число Псковская лет!7еГ о%еде?яет ГбО%ь,са"0' Гр“"ы“ 8 |57°8 же в 700 тысяч. Но, как вер„0 3ам“Ил Р 77 “ ГорсеЛ да’ тературные источники ("летописи Р' Г' СкРынников, «ли¬ ски-памфлеты иностранцев! нр ^Днего происхождения, запи¬ ванием для суждения n l Ц М°ГуТ СЛУЖИТЬ надежным осно- Погром c^KeHBZr„°,P0T0ro "'>ГР°"аР них избежал преувеличений » с™, ’ и мало кто из тии»3. По этой причине артпп ™Х рассказах об этом собы- киком- синодик опатьных пяпя гРгТает более надежным источ¬ ено данными памятников литератуСтото гоои°Г°’ КорректирУя лобным же образом проверяетР СШДения ' По' пых источников (Эвтия-ЭсЬенли Поп°в данные литератур- ленноети турецкого и тат^пскот^ ^^™ Крюйса и др') 0 ™с- нятый донскими казаками Азов 5 воиска- осадившего в 1641 г. за- торым^приходнл ffoZZZ?: бЫТЬ " &Лее слож»ыми, к ко- ^Р^й^1ли^показани^нм^шихсГвНегорВ^7я^енви *310704^X06 108—10R П' ДмптРчева. Сказание о князьях владимирских, стр. 3-4, з р а “ * е, стр. 129—151. ' \ та, 1969, стр. g3P ы н н и к о в. Опричный террор. Изд-во Ленинградского ум- * Там же, стр. 63—66. М- я. П о п о в. Азойское сидение. М„ «Высшая школа», <1961. стр. 60-62. Г7С
г последующей обработкой'их с помощью логических рассужде¬ ний, абстракций и т п. мыо^е^”“%Гдеталей основываться Обобщения подобного рода могут до де-заявление на конкретных фактах. Таков“ ’ f P вРроссии «такие безче- И. Т. Посошкова, что в его время были в Носси крестьянаМ свои/единого5 //я, Se У то ложение забрав, и еще Р У йствен,ную деятельность за- «Домострои» рисует быт и . книги «Юности Сточного горожанина середины Ху1 в а ид книги g честное зерцало» М(,ж“° ВОдУедСтаВ11?елей дворянского сосло- жизни и поведении в бы t v Р ^ СОВеты и наставления вия в первой четверти XV111 в. <1 __ ает в. И. Стрель- книги «Юности честное 3 е Р Ц Ди" ’ 0 м / /н и был и' нужны, если ский, — очень наивны, но, по- ’ этой КНИге. Видимо, Об этом приходилось писать « ™ и правиЛами, бытовало все, что осуждалось и 3anpei I р нужно было особо даже в светском обществе тоге.времени если ну указывать на то, что нужно было обрезагь ногти РУ ^ не хватать первыми из блюда, не дуть в ушное, время еды, не чавкать как свинья,^п.^. конкретных фак. Обобщения, до деталей пля характеристики тах, а следовательно, важные Р Утся и в сатирических исторической де”™теЛЬхуГлисте Повиковского «Трутня» чи- произведениях. Когда в XV „ дта на сих днях в здеш- таем сообщение о том, что « Р котором «кроме самых НИЙ порт прибыл из J^e 0 себе, модных товаров, привезены 24 фргтуы, а на сам0м что они все бароны, шевалье \ Р видим обобщение ряда челе бывшие проходимцами, _ ■ числе и засвидетель- ’к"топИые3Г"д^Гне1Тпластик, к’ французам занимались очерком, жанровой сценой... мож- j-д п Г о р с к и й. Вопросы абстракции и образования понятий, М„ Изд-во АН СССР. ,961’стрКн2и4гГ307 сИк :у^СТи и богатстве, стр. 177. з ^История русской экошжической^мысли», т. I. М„ Гослитиздат. 19оо, ^'“сгрельский. Теория и методика источниковедения истории СССР. Изд-во Киевского ун-та 1968. стр. 1 1947 т » «История русской литературы», т. IV, ч. г. м. л.,
но даже теперь, через столько лет, ощущать или даже обнару¬ жить то реальное событие, которое послужило для Новикова предметом изображения»1. И все же такие характеристики не •следует рассматривать как отражение какого-нибудь конкретно¬ го факта. Как верно замечает. А. А. Курносов, «они скорее мо¬ гут быть приняты как свидетельство об обычных методах мно¬ гократно повторяющихся действий» 2. Если в указанных выше источниках приводятся типичные факты (хотя и не бывшие на самом деле, но очень вероятные), то в них же, а также в целом ряде других источников часто мож нс найти не типизацию отдельных фактов, а созданную на их основе общую картину. Таковой, например, является характе ристика нараставшего в 1682 г. брожения в солдатских и стре лецких полках, когда «человецы ненавистницы», «смутницы •, «яко волцы ходяще пссреде овец, всею ратию возмутиша» (это, разумеется, на взгляд автора), которую мы находим в Повести о Московском восстании 1582 г.3. Подобным же обобщением следует считать и высказанное находившимся на Дону в конце XVII в. адмиралом К. Крейсом наблюдение, что «казаки едва столько сеют, сколько они думают, что на их семейство стать может»4, и рассказ проживавшего в конце XVIII в. на Дону Е. Кательникова о том, что в то время На Нижнем Дону «поле¬ вые и сенокосные работы отправлялись всею станицею в одних местах и в одно время при воинском оружии, под прикрытием дненощных разъездов, потому что татары и калмыки нечаянно нападали» 5. А. А. Курносов специально исследовал подобные обобщения на материале мемуаров и пришел к выводу, что «сообщения... о деятельности таких коллективных субъектов являются особой формой абстракции, при которых реальный, т. е. представлен¬ ный самой жизнью, материал, во-первых, освобождается от все¬ го, что выходит за предопределенные мемуаристом рамки опи¬ сания события, во-вторых, интегрируется, причем индивидуаль¬ ные действия сводятся как бы в некую равнодействующую, представленную коллективным субъектом»6. Мы имеем все ос¬ нования распространить эти выводы на все группы повество¬ вательных источников, где имеются подобные обобщения. Наряду с обобщением конкретных фактов и действий людей в повествовательных источниках встречаются и обобщенные 1 «История русской литературы», т. IV, ч. 2. М.—Л., 1947, стр. 128. 2 А. А. Курносов. Приемы внутренней критики мемуаров. В сб.: «Источниковедение. Теоретические и методические проблемы», стр. 481. 3 В. И. Буганов. Указ, соч., стр. 29. 4 К. К р е й с. Разыскания о Доне, Азовском море, Воронеже и Азове. «Отечественные записки», 1824, № 54, стр. 51. 5Е. Кательников. Историческое сведение о Верхне-Курмоярской станице. Новочеркасск, 1818, стр. 26. 6 А. А. Курносов. Указ, соч., стр. 482. 378
характеристики отдельных социальных групп или исторических явлений. ' Обобщенную характеристику Русской земли, разоренной и поруганной монголо-татарскими завоевателями, находим в «Сло¬ ве о погибели Русски я земли». Широкую картину положения Русского государства как «истинного хранителя богооткровен¬ ной веры» дают послания старца Филофея. Обобщенную и вы¬ раженную в иносказательной форме характеристику русских бояр середины XVI в. встречаем у И. С. Пересвегова, изобра¬ зившего их как вельмож греческого царя Константина, которые «до возрасту царева царство его обладали и измытарили, и бе¬ дами сцепили, неправыми суды, и ссобную брань во царстве том учинили, друг ко другу не мог сердца своего обратити и в доб¬ родетели, и сипели друг на друга, яко змии»1., Даже в произведениях легендарно-сказочного характера можно найти обобщенную характеристику отдельных истори¬ ческих явлений. В «Сказочной» повести об Азове, содержащей много небылиц вроде рассказов о пленении казаками дочери азовского, паши или о взятии ими Азова путем проникновения в крепость якобы купеческого обоза с телегами, в которых спрятались казаки, находим очень ценные для историков ха¬ рактеристики быта и боевой жизни казаков, к числу которых относятся своеобразные переговоры казаков с лазутчиками про¬ тивника, героическое поведение женщин в осажденном Азове и т. д.2. Все приведенные выше обобщения исторических явлений от¬ личаются от элементарных фактов, которые можно познать с помощью органов чувств. Отличаются они и от известий об отдельных событиях, взятых из вторых рук, так как знания о них также основаны на чувственном восприятии. Обобщения помимо конкретных фактов включают в свой состав суждения авторов о них, их умозаключения и состоят из одного или даже целой .серии понятий. Они не находятся в прямой зависимости от условий, в которых был автор источника в момент соверше¬ ния событий. В логике исторического познания долго не ставился вопрос о степени достоверности подобных обобщений. Основой истори¬ ческого процесса, разумеется, признавались исторические фак¬ ты. Но под ними имелись в виду явления, вещи, события, сви¬ детельства о событиях и т. п. Помимо этого, считалось, что в источнике содержится и отношение автора к описываемым им событиям как отражение его социальных, политических и прочих взглядов. Но эту вторую часть информации сторонни¬ ки указанной точки зрения обычно считали необходимым отде- 1 «Сочинения И. Пересветова». М.—Л., Изд-во АН CCCJP, 1956, стр. 166. 2 «Воинские повести Древней РуСи». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 230—236. 379
лять от заключенного в источниках фактического материала Такой подход, разумеется, правилен. В дальнейшем HtfMit будет специально •рассматриваться выраженное и источниках ■отношение авторов к современным им событиям. Однако мы считаем неверным все обобщения, суждения и понятия рас сматривать только с этой точки зрения. Помимо отношения ан юра к действительности в них содержится обобщенный (рак тический материал. И он также очень важен для историка 1 Для того, чтобы признать правомерность такого заключи ния, следует учесть, что любое'сообщение источника даже ■ конкретных событиях не адекватно самим событиям. Как вер но заметил М. А. Варшавчик, в любом сообщении источника даже о самых элементарных и конкретных фактах дается лишь «абстрагированное выражение событий». Степень его может 'быть самой различной, вплоть до выражения отношения автора к описываемым явлениям сквозь призму современных ему об щественных отношений2. Но оно может включать в себя и обоб¬ щение конкретных фактов. Разумеется, такое обобщение может быть верным и точным и, наоборот, неверным и неточным в зависимости от того, на¬ сколько существенными и значительными окажутся связи и от¬ ношения, отмеченные автором источника, насколько он сумел увидеть характерные явления и понять их истинную значимость. В этом и будет в данном случае состоять задача историка, ко¬ торый должен подходить к обобщению как к «совокупности устойчивых свойств некоторого явления, взятого в многообра¬ зии его отношений к другим явлениям, в данном общественном процессе»3. Исследователь при этом исходит из той предпо¬ сылки, что объективная основа для достоверного отражения действительности в этом случае имеется, так как все указан¬ ные выше понятия и суждения тесно связаны с событиями ре- 1 И. С. Кон. Философский идеализм и кризис буржуазной историче¬ ской мысли. М., 1959, стр. 238; «Логика научного исследования». М., «Нау¬ ка», 1965, стр. 16. Такой взгляд нашел отражение в трудах некоторых право¬ ведов. М. С. Строгович, например, утверждает, что «доказательственную си¬ лу имеют только сообщения свидетеля о фактах, а не его мнения и умоза¬ ключения» (М. С. Строгович. Материальная истина в советском уголов¬ ном процессе. М., Госюриздат, 1948, стр. 229). Другие юристы, например М. А. Чельцов-Бебутов, признают доказательственное значение выводов й умозаключений, но лишь тех, _ «которые носят характер непосредственной оценки наблюдаемых фактов». (М. А. Чельцов-Бебутов. Советский уголовный процесс, стр. 164). В новейшей юридической литературе этот во¬ прос ставится шире и признается доказательственное значение тех оценок и умозаключений, которые вытекают из восприятий (А. Р. Ратинов. Су¬ дебная психология, стр. 184—185). 2 М. А. .В а р ш а в ч и к. Вопросы логики исторического исследования и исторический источник. «Вопросы истории», 1968, № 10, стр.-80, 82. 3 В. А. Ядов. Роль методологии в определении методов и техники конкретного социологического исследования. «Вопросы философии», 1965, № 10, стр. 33—34. 380
альной действительности, свидетелем и современником которых являлся автор источника. Напомним указание В. И. Ленина, что «диалектика вещей создает диалектику идей, а не наобо¬ рот» '. Советские исследователи показали, что при правильном мышлении в понятиях, суждениях и умозаключениях действи¬ тельность зачастую отражается даже глубже, чем непосред¬ ственно в ощущениях и даже представлениях1 2. Наиболее яр¬ кими примерами этого может служить всеобъемлющая харак¬ теристика исторической действительности России второй поло¬ вины XVIII в. в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева 3 4. Характеристики, содержащиеся в этом сочи¬ нении, не только проверяются свидетельствами других источ¬ ников, но в свою очередь позволяют более глубоко понять зна¬ чение заключенной в них информации о конкретных фактах. § 3. Выяснение классовых, политических и прочих позиций автора и их влияние на информацию, заключенную в источнике В повествовательных источниках не только содержатся кон¬ кретные факты и их обобщения, но и выражена’позиция авто¬ ра, его отношение к событиям и явлениям исторической дей¬ ствительности. Особенно четко это выражается в публицистике. Так, говоря о боярах (вельможах), И. С. Пересветов прямо за¬ явил, что их «подобает огнем жещи и иные лютые смерти им давати, чтобы зла не множилося» V В главе «О правосудии» «Книги о скудости и богатстве» И. Т. Посошков не только рас¬ сказывал о тюрьмах, где «многое множество безвинно сидят и помирают безвременно», о произволе судей, об унижениях и из¬ девательствах, которые вынуждены терпеть «простолюдин» от «служивого чина», но и высказывал свою точку зрения на. пра¬ восудие, а также выдвигал проект создания нового Уложения при участии представителей крестьян и т. д. \t Точно так же и А. Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» не только рисовал обобщенную картину самодержавно-крепостни¬ ческого гнета в России второй половины XVIII в. с крестьян¬ ской пахотой в воскресенье, насилием помещиков, торговлей крестьянами с публичного торга, неправосудием, жестокостью 1 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 178. 2 П. И. Иванов. Общая психология, стр. 242. 3 По свидетельству сына А. Н. Радищева, в «Путешествии из Петербур¬ га в Москву», кроме «неуместной в известном отношении» оды «Вольность», все остальное «представляет не более как собрание фактов из действительно¬ сти» (Н. А. Радищев и П. А. Радищев. «Биография А. Н. Радищева, написанная его сыновьями». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959, стр. 104). 4 «Сочинения И. Пересветова», стр. 205. 6 И. Т. Посошков. Книга о скудости и богатстве, стр. 81—82, 91—93. 381
и лицемерием чиновников государственного аппарата, но и вы¬ ражал свое отношение ко всему этому. Он заявляет, что кре¬ постное право есть «зверский обычай порабощать себе подоб¬ ного», что деспотия изжила себя, что недалек уже тот день, когда народ освободится от оков и «право, лишенноу природы», «на плаху возведет царя». Наконец, А. И. Радищев открыто призывает к крестьянской революции как к единственному средству осуществления всех его идеалов Отношение автора к описываемым им событиям или к окру¬ жающим его явлениям в повествовательных источниках во мно¬ гих случаях выражается прямо. Так, в «Летописце княжения Тверского» помещено предисловие, в котором четко изложен.! основная идея этого произведения — защита государственной независимости Тверского княжества и обоснование ведущей его роли в судьбах Руси1 2. Нередко отношение автора к изображаемым им событиям выражается и в тексте, в ходе изложения или в заключении. Однако бывает, что в силу ряда причин авторы высказывают свои взгляды не четко, завуалированно, и задача исследовате¬ ля состоит в том, чтобы их раскрыть. Отношение автора к окружающей его действительности вы¬ ражается прежде всего в подходе к ней с позиций того класса, идеологом которого он выступает. Эти позиции обнаружива¬ ются уже в самых ранйих повествовательных источниках Древ¬ ней Руси: Так, в Повести временных лет они выражаются в восхвалении деятельности князей и княжеской дружины, изоб¬ ражении всей истории Древней Руси как политической исто¬ рии ее правителей и в умалении роли непосредственных произ¬ водителей — горожан и смердов3. Классовым содержанием проникнуто и все последующее летописание. Описывая, напри¬ мер, события, происходившие во время восстания Болотникова летом 1606 г., «Новый летописец» изображает дело так, будто войска Шуйского сами отошли от Кром. На самом же деле в августе 1606 г. под Кромами они потерпели от Болотникова же¬ стокое поражение, после чего вынуждены были отойти к Орлу. Поскольку это, сражение сыграло большую роль в дальнейшем развитии восстания, летописец, выражая интересы врагов на¬ родного восстания, сознательно исказил факты4. Наиболее откровенно классовая направленность выражает¬ ся в публицистике. Перёсветов, например, выступал апологетом сильного феодального государства во главе с самодержавием, 1 Подробно об этом см.: Ю. Ф. Карякин, Е. Г. Плимак. Указ, соч. и другие работы о А. Н. Радищеве. 2 ПСРЛ, т. XV, стр. 463—465. 3 Л. В. Черепнин. «Русская правда» (в краткой редакции) и лето¬ пись как источники по истории классовой борьбы. В кн.: «Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия» М., Изд-во АН СССР, 1952. * И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 150—152. 382 /
защищавшим интересы дворянства, а Феофан Прокопович был пропагандистом установления в России абсолютной монархии. Наоборот, в сочинениях Феодосия Косого выражались интере¬ сы угнетенных сословий России XVI в. и, в частности, кресть¬ янства „ Классовая направленность присуща и другим видам повест¬ вовательных источников. Так, автор «Поучения Владимира Мо- номаха» выступает не только как «страдалец за Русскую зем¬ лю» и ее «устроитель», но и как активный защитник феодаль¬ ной идеологии1 2. Все содержание «Домостроя» пронизано за¬ щитой устоев сложившегося к этому времени самодержавия, проповедью религиозного смирения и беспрекословного подчи¬ нения в государственной сфере Власти царя, а в семье — воле главы семьи3, Совсем иной характер имеют созданные в Пско¬ ве произведения о событиях крестьянской войны начала XVII в. — «Повесть о псковском разорении» и «Повесть о бе¬ дах и скорбех», выражающие «точку зрения восставших кре¬ стьян и низов городского населения»4. Классовая идеология получила отражение и в сказаниях иностранцев о России. Так, рассказывая о Каспийском походе Разина, Л. Фабрициус, находившийся в то время в Астрахани, пишет о грабежах и убийствах разинцев и о захвате ими в плен персидских жителей5. Ему, как и всем в Астрахани, хо¬ рошо было известно, что казаки не для себя брали пленных, а «на тот полон, — как доносил астраханский воевода, — выме¬ нивали русских людей, имали за одного кизылбашенина по 2 и по 3, и по 4 человека русских» 6 7. Но он сознательно представ¬ лял разинцев иначе, чтобы изобразить их «ворами» и «разбой¬ никами»: Подобных примеров можно привести много. Классовые йозиции авторов в ряде случаев прикрывались религиозной оболочкой. Защищая устои складывавшегося в России самодержавия, Иван IV не находил нужным говорить, что оно должно было обеспечить интересы феодалов в ожесто¬ ченной классовой борьбе с народными массами, но зато под¬ черкивал, что оно «божиим изволением почин (получило. — А. П.) от великого князя Владимера, просветившего всю Рус- кую землю святым крещением»1. 1 Я. С. Л у р ь е. К изучению классового характера древнерусской лите¬ ратуры, ТОДРЛ, т. XX, стр. 117. 2 И. У. Б уд о в и и ц. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М., Изд-во АН СССР, 1960, стр. 136—140. 3 Д. Е. Григоров. Классовые основы «Домостроя». Уч. зан. Северо- Осетинского госпединститута, т. II (XV), вып. 1. Орджоникидзе, 1940, стр. 61 и др. 4 М. Н. Тихомиров. Классовая борьба в России XVII в. М., «Нау- ,ка», 1969, стр. 11. 6 «Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 47—48. 6 «Крестьянская война под предводительством Степана Разина». Сб. до¬ кументов, т. 1, стр. 143. 7,«Послания Ивана Грозного». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1951, стр. 71. I 383
Автор «Нового летописца» тоже понимал, что причиной воз» никшей в начале XVII в. крестьянской войны, явилось усиление помещичьего гнета, отмена Юрьева дня, ликвидация заповед¬ ных лет и т. п., однако верный своим классовым интересам, он старался внушить читателям иное: «За... наша согрешения,— писал он,— наведе на нас бог, яко же убо пострадахом и убие¬ нии быхом ни от неверных, но от своих раб и крестьян пору- гаеми и убиваеми». Божьей же волею объясняет он и победы войск царя Василия Шуйского над восставшими под Коломен¬ ским 2 декабря 1606 г., на р. Восме 5—7 июня 1607 г. и целый ряд других событий '. Однако в отдельных случаях авторы повествовательных источников даже не отдавали себе отчета в том, что за их ре лкгиозными взглядами стоит определенный классовый интерес. Как писал Я. С. Лурье, «субъективно Иосиф Волоцкий и Вас- сиан Патрикеев считали себя прежде всего христианами, про¬ поведующими идеи «божественных писаний», хотя понимали они эти идеи... различным образом. Связанный ближайшим об¬ разом со средой крупного черного духовенства, Иосиф Волоц¬ кий в первую очередь защищал интересы этой прослойки клас¬ са феодалов... Для Вассиана Патрикеева... наиболее близкой социальной средой было московское боярство... Если же рас¬ сматривать воззрения Иосифа Волоцкого и Вассиана Патри¬ кеева в наиболее широком плане, то следует видеть в них прежде всего идеологов господствующего класса феодалов»2. ■ Столь же определенно (и многообразно по форме) выража¬ ют авторы повествовательных источников и свои политические позиции- Так, при описании битвы при Калке 1-223 г. новго¬ родский летописец старался представить виновником пораже¬ ния киевского князя Мстислава Романовича. Совсем с иных позиций изображены эти же события в Ипатьевской летописи, где глазным виновником поражения назван Мстислав Удалой5. Ярким примером тенденциозного описания событий являет¬ ся изображение в летописях народного восстания в Твери про¬ тив ханского посла Чол-хана в 1327 г. Автор наиболее раннеТо известия об этих событиях, помещенного в Рогожском летопис¬ це и Тверском сборнике, возмущался поведением ханского пос¬ ла, но призывал к терпению по той причине, как пишет Л. В. Черепнин, что «определенная часть феодальных кругов Твери выступала в отношении Орды сторонницей мирной так¬ тики, считала, что надо было добиваться от ордынского хана вывода Чол-хана, а не пытаться расправиться с ним»4. Но по- 1 ПСРЛ, т. XIV, 1-я половина, стр. 70—77. 2 Я. С. Лурье. К изучению классового характера древнерусской лите¬ ратуры. ТОДРЛ, т. XX, стр. 111 — 112. _ 3 ,,Г^ ./■ Бескровный. Очерки по источниковедению военной истории России. М., Изд-во АН СССР, 1957, стр. 40—41. * е Р е п н и н' Образование Русского централизованного госу¬ дарства в XIV—XV вёках, стр. 477. 384
еле того как в Твери’побывала' карательная экспедиция Ивана Калиты, летописец, что видно из редакций, помещенных в Ер¬ молинской и Львовской летописях, представил тверского князя, в противовес московскому, активным борцом против татар1. По-иному изложены те же события в Московском летопис¬ ном своде конца XV в., в Воскресенской и Никоновской ле¬ тописях. В них тоже говорится о «щелкановщине» как о страш¬ ном зле для русского народа. Не отрицается и активная роль тверского князя в борьбе с татарами. Но при этом проводится мысль, что он рано начал борьбу против татар, чем способст¬ вовал с их стороны усилению карательных действий и страш¬ ному разорению татарами Тверской земли. В прямой связи с этим стоит заявление летописца, что бог избавил «князя Ивана Даниловича и его град Москву и всю его отчину от пленениа и кровопролитна татарского»,, так как оно звучит как намек на заслугу в этом московского князя. Этим самым московский ле¬ тописец как бы оправдывал Ивана Калиту, участвовавшего в разгроме Твери2. Политические мотивы влияли на разное описание в летопи¬ сях и сказаниях битвы русских с татарами на Куликовом поле в 1380 г. Все они пронизаны одной патриотической идеей — вы¬ ражением мысли, что теперь с татарским игом покончено и ко временам Батыя возврата не будет. Но при этом московские и владимирские летописи всячески подчеркивали руководящую роль Московского княжества, а Дмитрия Ивановича рисовали организатором всех побед. Наоборот, Новгородская первая ле¬ топись стремилась принизить руководящую роль Москвы в. ор¬ ганизации разгрома татар, приписывая все «воле божией»3'^ Подобное отражение получила в летописях политическая борьба между Москвой и Новгородом при описании событий 1475—1476 гг., когда Иван III организовал военный поход на Великий Новгород. Новгородские летописи сообщают, что ве¬ ликий князь «приехал... в силе велице на миру», то есть в тот момент, когда между Новгородом и Москвой были мирные от¬ ношения. Затем говорится, что московский князь двинул вой¬ ско на город и причинил всей Новгородской земле «убытка много с кровью». Львовская же летбпись пишет, что о походе Иван III имел предварительную договоренность с Новгородом. А выражение Новгородских летописей о походе его «на миру» заменил словами: «пошел миром», то есть с мирными целями. «В результате такой переделки, — пишет Л. В. Черепнин,—• смысл текста в корне изменился»4. 'Там же, стр. 489. г Там же, стр. 493—494’. 3Л. Г. Бескровный. Указ, соч., стр. 76—78. 4 Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного госу¬ дарства в XIV—XV вв., стр. 863; И, В. Лепко. Поход Ивана III «миром» в 1476 г. Уч. зап. ЛГПИ им. А. И. Герцена, т. 78. Л., 1948, стр, 154 13. Методика исторического исследования 385
Политические тенденции русских летсписцев прослежива- , ются при описании «стояния» на Угре в 1480 г. В отличие от официальных летописей, старавшихся оправдать действия Ива¬ на III. созданный в конце XV в. митрополичий свод, выражая оппозиционное отношение церковных кругов к Ивану III, об¬ винял великого князя в тем, что он во всем слушается (лых человек, сребролюбцев, богатых и брюхатых», а его жену Софью Палеолог в позорном бегстве из Москвы'. Хотя под религиозной оболочкой, в конечном счете, скры¬ вшись классовые и политические позиции1 2, в феодальной Рос сии, как и во всей средневековой Европе, где чувства масс бы ли «вскормлены... религиозной пищей»3, религиозные идеи за частую приобретали самостоятельное значение. \/Этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что н Повести временных лет, например, особенно восхваляются те князья Древней Руси, котбрые приняли христианскую веру (см. похвалу Ольге под 969 г., Владимиру под 1015 г., Ярославу Мудрому под 1037 г.). По тем же причинам многие события, происходившие на Руси, в источниках, как уже отмечалось, объясняются божественным провидением, а не какими-либо иными причинами. В повествовательных источниках зачастую выражены не только классовые, политические, религиозные и прочие позиции автора, но и его сугубо личное отношение к действительности. Так, в сочинении Й. А. Хворостинина «Словеса дней и царей» события освещались в таком свете, чтобы оправдать , перед правительством царя Михаила Романова поведение автора в годы польской интервенции в России начала XVII в.4. Исклю¬ чительно личные интересы побуждали Гваньини в сочинении «Описание всех стран Московии» переделывать известия, заим¬ ствованные у С. Герберштейна5, Подобных примеров можно привести много. 'Установление отношения автора к изображаемой им дейст¬ вительности, т. е. раскрытие его классовых, политических и прочих позиций, является одной из главных задач критики по¬ вествовательных источников- Советские исследователи с успе¬ хом решают эту задачу. Немало сделано ими и в обобщении накопленного опыта. Основным положением, которым руководствуются при этом советские историки, является высказанная В. И. Лениным мысль 1 А. А. Зимин. Русские летописи и хрогографы конца XV—XVI веков. М., 1960, стр. 6. 2 К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 360—361. 3К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 314. 4 «Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV — начало XVII вв.», стр. 612. I 5 А. Малеин. Введение. В кн.: «Новое известие о России времени Ива¬ на Грозного», изд. 2. Л., Изд-во АН СССР, 1934, стр. 12. 386
о том, что судить о взглядах людей нужно не только, а подчас и не столько по их прямым заявлениям, декларациям, сколько по тем реальным целям, которые они перед собой ставят. «По каким признакам, — писал В. И. Ленин, — судить нам о реаль¬ ных «помыслах и чузствах» реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия лих лично¬ стей, — а так как речь идет только об общественных «помыс¬ лах и чувствах», то следует добавить еще: общественные дей¬ ствия личностей, т. е. социальные факты»'. Насколько плодотворен такой метод, можно видеть на сле¬ дующих примерах. Один из крупнейших буржуазных исследо¬ вателей летописей—Л. А. Шахматов обнаружил, что в На¬ чальном своде 1093 г. критикуется княжеская власть. Ученый увидел в этом проявление недовольства со стороны представи¬ телей церкви, стремившихся поддержать этим свой авторитет. Но он не обратил внимания на главную причину активного вы¬ ступления летописца с такой программой: чувство страха перед народным волнением, стремление предотвратить нараставшие на Руси социальные потрясения. Тот же Шахматов заметил, что в Новгородском летописании были выражены местные ин¬ тересы. Но, как указал А. Л. Шапиро, Шахматов не увидел того, что в Новгороде «проживали представители разных клас¬ сов. Интересы бояр, купцов, ремесленников, крестьян были сов¬ сем не одинаковы, и летопись, отражавшая интересы новгород¬ ских феодалов, находилась в резком противоречии с интересами эксплуатируемых масс Великого Новгорода». «И тут, — спра¬ ведливо заключает советский исследователь, — буржуазные концепции не позволили ему (А. А. Шахматову.— А. П.) воз¬ выситься до классовой характеристики местных летописей и местных интересов летописцев»1 2. Суждение о классовой, политической направленности ис¬ точника нельзя строить на основе одного или нескольких фак¬ тов или характеристик, приведенных в нем. В Повести вре¬ менных лет осуждается расправа князя Мстислава Изясла- ьича над киевлянами в 1069 г., часть из которых он перебил, а других ослепил, даже не выяснив их вины3. Но из этого нельзя делать вывод о том, что летописец был защитником ин¬ тересов горожан. Как установлено исследователями, летописец демагогически использовал этот факт, чтобы наложить тень на своего политического противника — киевского князя Мстисла¬ ва'4. Точно так же нельзя говорить о «смердолюбии» как ос¬ новной тенденции «Поучения Владимира Мономаха» на основе 1 В. И.-Ленин. Полн. собр. соч., т. I, стр. 423—424. = А. Л. Шапиро. Русская историография в период империализма. Изд- flo Ленинградского ун-та, 1962, стр. 105. 3 «Повесть временных лет», ч. 1, стр. 115. 4^КиЛВ0‘ПечеРский патеРик». Под ред. Д. И. Абрамовича. Киев, 1931, стр. 66—69. 13* 387
его заявления, что он «и худаго смерда и убогие вдовице не дал есм силным обидети» или об И. Т. 11осошкове как защит¬ нике крестьянских интересов на том основании, что он писал о тяжелом положении крепостных крестьян1 2. Насколько ошибочными могут быть суждения о взглядах автора, основанные на одном или даже нескольких случайно подобранных высказываниях можно видеть из следующего примера. Во второй половине XVIII в. в журнале «Зеркалосве¬ та» за подписью Н. Д. был напечатан перевод и изложение важнейших положений книги Гольбаха «Социальная система». В том же журнале были опубликованы и две оригинальные статьи Н. Д. «Философ» и «Надежда». Основываясь на изложении ршги Гольбаха, Г. П. Макого- ненко признал Н. Д. антимонархистом, непримиримым борцом с реакцией, идеализмом и мистицизмом и даже «союзником са¬ мого Радищева»3. Однако О. П. Шарков обратил внимание на то обстоятельство, что в оригинальных статьях Н. Д. заявляет о своей преданности престолу, защищает устои религии и церк¬ ви, выступает против всяких «умствований» и т. д. На основа¬ нии этого Шарков пришел к убедительному выводу, что счи¬ тать Н. Д. союзником Радищева только потому, что он перевел сочинение Гольбаха, нельзя4. Мнение о социально-политической направленности источни¬ ка устанавливается путем конкретно-исторического анализа его в целом с учетом той обстановки, в которой источник возник, и тех целей, которые преследовали составители источника при его создании. Мы уже отмечали, что в предисловии к «Летописцу княжения Тверского» высказано отношение автора к изобра¬ жаемой им действительности. Но оно выражено не только в этой части летописца. Если анализировать этот источник с уче¬ том той обстановки, в которой он возник, то станет заметным стремление автора обосновать древность тверского княжеско¬ го рода, ведущего свое происхождение якобы от киевского кня¬ зя Владимира Святославича, показать особенно значительную' роль тверских князей в борьбе против монголо-татарских пора¬ ботителей, принизить значение мрсковского княжества в исто¬ рии средневековой Руси и т. д.5. Но, выясняя взгляды автора по комплексу признаков, за¬ ключенных в источнике, в тесной связи с конкретно-историче¬ ской обстановкой, необходимо учитывать каждую мелочь, брать 1 «Повесть временных лет», ч. 1, стр. 163. 2 И. Т. Посошков. Книга о скудости: и богатстве, стр. 177—178. 3Г. П. Макогоненко. Радищев и его время. М., Гослитиздат, 1956, стр 344. 4 О. П. Шарков. Н. Д,—союзник Радищева или реакционер? (К об¬ щественной позиции журнала «Зеркало света»). «Вестник ЛГУ», вып. 2, № 8, стр. 154—156. 5 Л. В. Ч е р е п н и н. Русская историография до XIX в. М., 1957, стр. 82—84. 388
в расчет факты, которые, на первый взгляд, могут казаться не¬ значительными. Анализируя «Просветитель» Иосифа Волоцко- го, направленный против новгородско-московской ереси, А. В. Поппэ заметил, что ее основатель назван там ремеслен¬ ником— стригольником. В других источниках он именуется просто стригольником, то есть приверженцем особого обряда пострижения. Путем такого, по словам А. В. Поппэ, «невинно¬ го на вид» превращения стригольника в ремесленника Иосиф Волоцкий выразил свое отношение к ереси. Во-первых, он «оп¬ ределил стригольничество как явление, сложившееся вне цер¬ ковного клира», а, во-вторых, низвел родоначальника стриголь¬ нической ереси в ряды плебейства, рассчитывая тем самым «воздействовать на классовые чувства сторонников ереси кон¬ ца XV—начала XVI в. из среды феодальной знати»1. При таком подходе даже умолчания автора помогают по¬ нять его отношение к исторической действительности, его пози¬ ции. Так, изучая Воскресенскую летопись, С. А. Левина заме¬ тила, что в ней под 1538 г. не говорится об аресте и смерти кня¬ зя Ивана Федоровича Овчины-Телепнева-Оболенского. Но та¬ кое известие могло бы скомпрометировать Шуйских. Очень кратко и туманно говорится о начале борьбы между Шуйскими и Бельскими. Но подробности могли быть неприятны Шуйским, которые, как известно по другим источникам, вели эту борьбу с особенной жестокостью. Молчит летопись и о том, что с ию¬ ня 1540 до начала 1542 г. власть в стране была в руках Бель¬ ских. Поставив все эти факты в связь с конкретной действи¬ тельностью, автор пришел к убедительному выводу, что в до¬ шедшем до нас тексте Воскресенской летописи выражено отно¬ шение к изображаемым в ней событиям сторонника Шуйских2. При выяснении классовых, политических и прочих позиций автора следует учитывать и общий тон произведения. В опубли¬ кованных М. Н. Тихомировым записках одного приказного че¬ ловека конца XVII в. рассказывается по личным наблюдениям о казни Степана Разина. Следуя официальной терминологии своего времени, автор записок называет предводителя восстав¬ ших крестьян и казаков «вором» и т. п. Однако он не скрывает и того факта, что жители понизовья обратились к Разину и хо¬ тели идти на Московское государство. Говорит он и о страш¬ ных мучениях, которые испытали восставшие от своих палачей. «Обо всем этом,— пишет М. Н. Тихомиров, — он пишет так сдержанно, так мало выражает свое отношение к событиям, что невольно начинаешь подозревать, не было ли у нашего ме’муа- 1 А, В. Поппэ. Еще раз о названии новгородско-псковских еретиков стригольниками. В сб.: «Культура древней Руси», стр. 205. 2 С. А. Л е в и н а. О времени составления и составителе Воскресенской летописи XVII века. ТОДРЛ, т, XI, стр. 378. 389
риста если не сочувствия, то по крайней мере сострадания к тем, кто погибал в царских застенках»1. Подобным же образом использовала общий тон произведе¬ ния В. П. Адрианова-Перетц при решении вопроса об идейных позициях автора «Повести о разорении Рязани Батыем». Как человек своей эпохи, пишет исследователь, автор повести не избежал религиозно-мистического объяснения событий. Но об- щий'тон произведения свидетельствует о другом. «Картина по¬ ражения рязанцев и разорения всей их земли, — пишет она, — трагична, взывает к сочувствию, но не рождает ощущения без¬ надежности. Мужественная защита родины — до конца, до ги¬ бели последнего воина, презрение к врагу, беззаветная храб¬ рость рязанцев, наводящая ужас даже на Батыя и его войско— вот та идейная основа повести, которая объединяет все ее ча¬ сти. Она скрепляет все эпизоды: взятие Рязани, расправу с ря¬ занским князем Федором»и смерть его жены Евпраксии, бой Евп&тия Коловрата с войском Батыя, заключение и последнюю характеристику рязанских князей»2. Даже тема произведения, как будто бы совершенно отвле¬ ченная, но поднятая в определенный момент, может свидетель¬ ствовать о взглядах автора. Так, в 1777 г. Д. И. Фонвизин опуб¬ ликовал свой перевод «Слова похвального Марку Аврелию» Антуана Тома. «Хотя, на первый взгляд, — пишет П. Н. Бер¬ ков, — это переводное произведение не имело прямого отноше¬ ния к борьбе передовых русских писателей с Екатериной, но современники понимали, что именно потому и обратился Фонви¬ зин к «Слову похвальному Марку Аврелию», что изображенная в «Слове» обстановка напоминала русскую действительность тех лет», а идеи Тома были Созвучны мыслям и чувствам самого Фонвизина 3. При раскрытии позиций автора помимо прямых данных ис¬ пользуются и косвенные. По тому влиянию, которое оказали на общественную жизнь изучаемые нами источники, можно судить об идеях, провозглашаемых в этих источниках (прямо или за¬ вуалированно). Большой материал в этих случаях могут дать статьи, опубликованные в порядке полемики с автором. Так, в первом послании Андрея Курбского Ивану Грозному харак¬ теризуется главным образом жестокость царя по отношению к боярам, его несправедливые гонения и расправы с людьми, которые ему честно служили. Но из ответа Грозного видно, что Курбский не просто'защищал невинных людей от тирании рус¬ ского. царя, а выражал свое отношение к самодержавной вла¬ сти V Не меньшее значение имеют и высказывания современ- 1 М. Н. Тихомиров. Записки приказных людей конца XVII века. ТОДРЛ, т. XII, стр. 442. 2 В. П. Адрианова-Перетц. Историческая литература XI — на¬ чала XV века и народная поэзия. ТОДРЛ, т. VIII, стр. 119—120. 3 II. Н. Берков. Сатирические журналы Н. И. Новикова. В кн.: «Са¬ тирические журналы Н. И. Новикова», стр. 9. 1 «Послания Ивана Грозного», стр. 283—328; Н. К. Гудзий. История „и nvrcvntt литературы, стр. 351—354.
ников о том или ином произведении. Так, при выяснении идей¬ ного содержания «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева исследователи учитывают и заявление Ека¬ терины II, сделанное по поводу автора этой книги, что «он бун¬ товщик хуже Пугачева», и заключение Палаты уголовного су¬ да о принадлежности автора «Путешествия» к числу тех людей, которые «чинят в людях смуту и затевают на многих людей — своим воровским умышлением затейные дела», «бунт, возму¬ щение и упрямство»1. Разумеется, во всех этих случаях необ¬ ходимо учитывать, что чужие взгляды могут быть поняты и переданы не точно, а в интерпретации классовых или полити¬ ческих противников даже заведомо ложно. Косвенным свидетельством отношения автора к окружаю¬ щей его действительности, его классовых, политических и про¬ чих позиций может служить и степень полноты, достоверности и точности содержащихся в источнике данных. Дело в том, что информация, заключенная в источнике, зависит не только от условий чувственного восприятия действительности ее наблю¬ дателем, его умения ее передать в конкретной или обобщенной форме, или материалов, которыми он пользовался, но и от стремления автора источника представить ее в определенном свете, в зависимости от своего взгляда на нее. Такое сознательное искажение действительности, вызывае¬ мое классовыми, политическими, религиозными и сугубо лич¬ ными мотивами, может иметь самые различные фо.рмы. Одной из них является отбор фактов и явлений общественной жизни, которые авторы находили нужным отмечать в своих сочинени¬ ях. Его проводят непрерывно авторы и редакторы сочинений как самых небольших по объему и стоящим перед ними зада¬ чами, так и крупных произведений, которые должны были все¬ сторонне описывать события. Летописи, например, подробно рассказывают о политических событиях, о войнах между князь¬ ями, о важных фактах из личной жизни князей (рождение, вступление в брак, смерть и т. п.), о деятельности митрополи¬ тов и епископов. «Зато,— по словам М. Н. Тихомирова,—жизнь масс древнерусского общества их почти не интересует. Только ничтожные и отрывочные известия помещены в летописи о сельском населении Киевской Руси». Исследователь обратил внимание на то, что в Повести временных лет смерды упоми¬ наются всего 4 раза, а на всем протяжении Ипатьевской лето¬ писи — 7 раз. О таких группах населения, как изгои и закупы, летописи вообще молчат, хотя о князьях и боярах говорят не¬ прерывно 2. Соответствующим подбором материала отличаются дневни-1 1 Ю. Ф. Карякин и Е. Г. П л им а к. Указ, соч., стр. 214 2 М. Н. Тихомиров. Источниковедение истории СССР, вып. 1, стр. 55. 391
ки и мемуары, авторы которых, как правило, умалчивали о фактах, которые их позорили, а также о благородных поступ¬ ках представителей враждебного им лагеря. Подобными черта¬ ми отличаются и многие сказания о России иностранцев. Вот, что пишет один из исследователей по поводу сочинения об оп¬ ричнике Таубе и Крузе. Фактический материал, сообщаемый ими, «в общем и целом вполне достоверен. Пристрастие, жела¬ ние реабилитироваться посредством очернения личности Гроз¬ ного сказалось, главным образом, в приемах изложения, в из¬ ложении и истолковании фактов. Но основное впечатление ка¬ кой-то лжи, фальши, лежащей в основе их рассказа, не рассеи¬ вается и после проверки их сообщений. В чем причина этого впечатления? Она заключается в самом подборе сведений. В том-то и было большое искусство Таубе и Крузе, что они су¬ мели очернить Грозного, почти не прибегая ко лжи, обмануть без обмана. Из всей совокупности темных и светлых событий, позорного, великого, плохого, хорошего, что составляло живое сплетение, именуемое подлинным историческим прошлым, они сознательно выбрали только темное, только дурное. Все хоро¬ шие деяния Грозного, его умная внешняя политика, все его за¬ воевания Таубе и Крузе обошли молчанием. Из всей многокра¬ сочной палитры они взяли только одну краску — черную»1. О событиях крестьянской войны начала XVII в. говорится в повести И. А. Хворостинина «Словеса дней и царей». Иссле¬ дователи отмечают, что приводимые в ней факты вполне досто¬ верны, но подобраны настолько произвольнр, что нарисованная им картина давала очень искаженное представление о том, что происходило в то время в России на самом деле2. Отбор явлений с определенных позиций обнаруживается и в таком источнике по истории Северной войны 1700—1721 гг., как «История Свейской войны». Она писалась по свежим сле¬ дам отгремевших сражений. Ее составители — сам Петр I и его ближайший помощник (кабинет-секретарь А. В. Макаров)—ши¬ роко использовали военные донесения, дипломатическую пере¬ писку и другие вполне надежные источники с тем, чтобы дать точное описание фактов и событий3. Но в силу своих классовых позиций они отобрали факты так, что роль народных масс в борьбе против интервентов осталась нераскрытой. А между тем Петру I и его помощникам было хорошо известно, что русский и украинский народы вели активную партизанскую борьбу про¬ тив вторгшихся в Россию войск Карла XII4. Подбор материала с определенных позиций производится и 1 М. Г. Рогинский. Послания Таубе и Крузе как исторический источ¬ ник. «Русский исторический журнал», кн. 8. Пг., 1922, стр. 26. 2 «История русской литературы», т. IН, ч. II. М.-—Л., 1948, стр. 58—59. 3 В. Е. Ш у т о й. Борьба народных масс против нашествия армии Кар¬ ла XII. М., Соцэкгиз, 1958, стр. 19—20. 4 ПиБ, т. VIII, ч. I. № 2704 и примечания в т. УЩ, ч. II, стр. 784—786. 392
в таких комплексных источниках, как периодические издания. Так, в журнале Н. Новикова «Прибавление к Московским ве¬ домостям» в 1784 г. был напечатан ряд переводных статей об Индии. Как пишет А. В. Западов, на первый взгляд, «статьи эти носили описательный, справочный характер, в них расска¬ зывалось об Ост-Индской компании, о ее базах в Индии, о со¬ стоянии торговли европейцев с этой страной». «Но подбор их и направление свидетельствовали о сочувствии Новикова ин¬ дийскому народу и о суровом осуждении колонизаторского гра¬ бежа, проводимого Англией» *, Тенденциозный подбор фактов часто заставлял авторов источников замалчивать даже крупные события. Так, расска¬ зывая о сражении при р. Калке, новгородские летописи умол¬ чали о том, что еще накануне сражения южнорусские князья вместе с половецким ханом предупреждали других князей о. грозящей опасности. Не сообщали они и о княжеском совете в Киеве, а представляли дело так, что каждый князь самостоя¬ тельно принял решение идти в поход. Те же летописи не пишут и о вине Мстислава Удалого (совсем недавно княжившего в Новгороде) в том, что он не передал другим князьям получен¬ ных им сведений о приходе татар и т. д. Об этом мы узнаем из других источников1 2. Описывая ход восстания Болотникова, автор «Нового лето¬ писца», сообщив о событиях' под Козельском, происходивших зимой и в начале зесны^607 г., сразу же перешел к рассказу о затоплении и взятии Тулы. В то же время, как пишут иссле¬ дователи, «Новый летописец» совсем не коснулся осады Тулы Шуйским, длившейся почти четыре месяца. По их словам, «в этом замалчивании военных действий под Тулой, проводивших¬ ся довольно активно со стороны восставших, очевидна тенден¬ циозность автора «Нового летописца», не хотевшего показать неудачи царя и его огромной армии в борьбе с крестьянской армией Болотникова»3. Уже В. О. Ключевский считал важной задачей исторической критики: «из того, что говорят люди известного времени, под¬ слушать то, о чем они умалчивали»4. Однако научной разра¬ ботки этот призыв маститого буржуазного ученого долгое вре¬ мя не получал. И лишь недавно Ц. Бобиньская поставила во¬ прос о необходимости особенно внимательно относиться к та¬ ким «частным пробелам, которыми страдает каждый источник вследствие своей классовой односторонности и естественных 1 А. В. Западов. Русская журналистика XVIII века. Изд-во Мо¬ сковского ун-та, 1964, стр. 164. 2 Л, Г. Бескровный. Указ, соч., стр. 40—41. 3 «Восстание Болотникова. Документы и материалы». Комментарии, стр. 347. 4 В. О. Ключевский. Письма, дневники, афоризмы и мысли об исто¬ рии. М., «Наука», 1968, стр. 349. 393
умолчаний», так же как о необходимости подобного же отноше¬ ния «к большим пробелам в источниковедческой базе, вслед¬ ствие которых образуются белые пятна в наших знаниях». Ею же намечены конкретные пути для решения этой задачи '. ' Тенденциозность проявляется также и в прямом искажении фактов, событий или характеристик, хорошо известных автору источника по тем материалам, откуда он черпал свои сведения. Это выражается иногда в заведомых подлогах, например, в вы¬ скабливании текста в рукописи и вписывании на этом месте нового текста (см- стр. 247—249) или в редактировании мате¬ риалов, на основе которых создавался источник. В Повести временных лет под 971 г. рассказывается о том. как после победы над болгарами под Переяславцем Святослав стал угро¬ жать Византии. Тогда греки послали своих людей к Святославу, обещая выплатить дань на каждого воина и прося при этом сообщить общее число воинов у Святослава. Разумеется, это была военная хитрость греков, и летописец охарактеризовал ее так: «Се же реша гръци, льстяче под Русью, суть бо греци льстивы и до сего дни». Так было записано в Радзивилловской Летописи и в Московско-академическом списке. Но в Ипатьев¬ ской летописи вместо слов «суть бо гр,еки льстивы» какой-то грекофил написал: «суть бо греки мудры», благодаря чему при¬ дал тексту совсем иной смысл1 2 *. К числу искажений подобного рода, встречающихся в ле¬ тописях и многих литературных произведениях средневековой Руси, относятся вымышленные родословные великокняжеского и царского рода, рассказы о чудесах, совершенных святыми, или других чудесных явлениях, легендарные сведения о разде¬ лении земли между сыновьями Ноя, а также другие - библей¬ ские истории. Изображение действительности с определенных позиций вы¬ ражается часто и в объяснении причин совершившихся фактов, в характеристике действующих лиц, в оценке последствий изо¬ бражаемых событий. Так, по словам псковского летописца, Иван Грозный в ноябре 1581 г. убил своего сына Ивана потому, что последний настаивал на защите Пскова от Стефана Бато- рия. Другие же источники об этом умалчивают. По их версии, это произошло потому, что царевич Иван стал защищать свою жену от оскорблений со стороны Ивана Грозного8. «Новый ле¬ тописец» указывает, что «разбойство в земле Рустей» во главе с Хлопком произошло по наущению дьявола4 *, и тем самым- скрывает подлинные причины этого крупного народного движе- 1 Ц. Б о б и н ь с к а я. Пробелы в источниках. «Вопросы истории», 1965, № 6. стр. 85 и др. 2 Д. С. Лихачев Текстология, стр. 175. О. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. II, т. VI. стр. 323—324. 1 'Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 48.
Н'ия. Авраамий Палицын называет виновником «оскудения де¬ нежной казны» Троице-Сергиева монастыря царя Василия Шуй¬ ского, хотя Д. Голохвастов по другим источникам установил, что монастырская казна была истощена уже задолго до вступ¬ ления Шуйского на престол Совершенно необъективную апо¬ логетическую характеристику дает своему мужу — фавориту Петра II Ивану Алексеевичу Долгорукому в своих мемуарах его жена Наталья Долгорукая1 2. Крайне необъективна и харак¬ теристика Петра III в мемуарах Екатерины II3. Политические соображения нередко заставляли авторов по¬ лемических сочинений приписывать своим противникам мысли к действия, которые тем были не свойственны. До нас не дошли, например, сочинения вольнодумца середины XVI в. Матвея Башкина. Но о его взглядах говорится в ряде источников. В по¬ слании Изана Грозного Максиму Греку и в официальной ле¬ тописи сказано, что он «хулил» Христа, не считал себя сыном божиим и т. д. Однако другие современники Башкина не под¬ тверждают этого. По их словам, он подвергал критике лишь ре¬ лигиозные обряды. Как установили исследователи, Иван Гроз¬ ный и летописец, принадлежавшие к лагерю политических про¬ тивников Башкина, сознательно приписали ему указанные взгляды, чтобы легче было обвинить его в приверженности к ереси и расправиться с ним4. В других случаях авторы преувеличивали свое значение в- событиях или приписывали себе ту роль, которую на самом де¬ ле они не играли. Так, в последней части «Сказания» Авраамий Палицын старался представить себя в качестве одного из глав¬ ных организаторов народного ополчения, освобождения Моск¬ вы от польских интервентов и избрания Михаила Романова на престол. Но, как пишут исследователи, именно в этой части со¬ чинения Палицына «освещение исторических событий... при¬ страстно и в ряде случаев неверно»5. Явно преувеличивает свою роль в дворцовом перевороте 1762 г. в пользу Екатерины II его активная участница Е. Р. Дашкова6. Подобное явление осо¬ бенно часто встречается в мемуарах. «Когда исследователь,— писал Е. В. Тарле, — обращается к источнику мемуарного ха¬ рактера, он прежде всего должен считаться с тем, что автор 1 Д. Голохвастов. Замечания об осаде Троице-Сергибвской лавры поляками (1608—1610) и описание оной историками XVII, XVIII и XIX сто¬ летий. «Москвитянин», 1842, № 6—7, стр. 168. 2 «Записки, оставшиеся по смерти княгини Натальи Борисовны Долгору¬ кой». СПб., 1912, стр. 691—70. 3 «Записки императрицы Екатерины Второй», стр. 234‘, 236, 241—243 и др.. 4 А. А. Зимин. Пересветов и его современники, стр. 172—176; J. L и- г 1 a. Problems of Source Criticism (with Reference to Medieval Russian Do¬ cuments. «Slavic Revieu», v. XXVII, N 1, 1968, p. 16—18 (отд. оттиск). 5 О. А. Державина. «Сказание» Авраамия Палицына и его автор. В кн.: «Сказание Авраамия Палицына». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 57. 6 «Записки княгини Дашковой». Под ред, и с предисловием Н. Д. Чечу¬ лина. СПб., 1907. 395
воспоминаний сплошь и рядом заинтересован именно в том, чтобы изобразить личную свою деятельность или события, свя¬ занные с действиями его партии, его группы, наконец, нации в наиболее выгодном свете, или, напротив, он заинтересован в том, чтобы очернить память своих врагов и унизить в глазах потомства тех, против кого он боролся в области внутренней или внешней политики. Личные групповые, классовые, национальные пристрастия, симпатии и антипатии самым могущественным образом влияют на содержание мемуарной литературы, даже если автору тех или иных воспоминаний кажется, будто он говорит чистейшую правду, не лжет и не рисуется» Таким образом, отношение автора к изображаемым им со¬ бытиям влияет на полноту, достоверность и точность отображе¬ ния их в источнике, а потому исследователь должен постоянно учитывать классовые, политические и прочие позиции автора источника.' § 4. Методы окончательного установления и проверки полноты, достоверности и точности информации, содержащейся в источнике Мы рассмотрели условия возникновения информации, содер¬ жащейся в источнике. Однако встает вопрос, можно ли ограни¬ читься этим при установлении полноты, достоверности и точно¬ сти отображения в источнике прошлого. Разумеется, нет, так как все указанные выше условия открывают исследователю лишь тот «угол преломления», который образуется при освеще¬ нии исторического прошлого автором данного источника в за¬ висимости от тех условий, в которых он находился, возможно¬ стей, которыми он располагал, и позиций, которые он занимал. Они дают основания судить о научной ценности источника в це¬ лом! Но чтобы окончательно убедиться в полноте, достоверности и точности отображения действительности в источнике, необхо¬ димо с учетом обстоятельств, в которых возникла данная ин¬ формация, проверить каждое конкретное известие, содержа¬ щееся в источнике.' Практически в такой проверке повествовательные источники нуждаются далеко не во всех случаях. С. Н. Быковский, напри¬ мер, указывает, что у исследователя не может возникнуть со¬ мнения в достоверности фактов, содержащихся в источнике, если они поддаются очень легкому наблюдению, а в искажении их нужды не возникает, или же они настолько широко известны, что неверное освещение их может быть легко разоблачено. Тот же исследователь исключает сомнения в достоверности заклю- 11 Е. В. Тар л е. Указ. соч. «Вопросы архивоведения», 1961, № 3, стр. 101. 396
ченных в источнике сведений и в тех случаях, когда они нахо¬ дятся в явном противоречии с классовыми, политическими и прочими позициями той социальной группы, к которой принадле¬ жал автор и интересы которой 911 выражал в своем источнике'. Все это, разумеется, верно. Но,учет указанных обстоятельств не снимает с исследователя ответственности за признание полноты, достоверности и точности фактов, а потому при малейшем со¬ мнении в этом он обязан проверять сведения, заключенные в источнике. .Такие основания для сомнений подробно исследованы еще в дореволюционной литературе. По словам А. С. Лаппо-Дани- левского, у историка возникает потребность во внутренней кри¬ тике источника, «когда он не получает цельного впечатления от него; когда он замечает более или менее резкие уклонения от общепринятых или свойственных данному автору и уже изве¬ стных его мыслей и форм изображения или речи; когда он усматривает действительные противоречия между его показа¬ ниями или заметную их односторонность, когда он вскрывает его тенденциозность или пристрастие; когда он наталкивается на разногласие между показанием данного источника и пока¬ заниями других источников, которое, в случае последние заслу¬ живают доверия, может привести к обнаружению ошибок и за¬ блуждений автора источника, его тенденциозности или пристра¬ стия» И Т. ПтЛ -и Поскольку вся заключенная в источнике информация в зна¬ чительной степени зависит от времени, места и условий воз¬ никновения источника, то при выявлении ее исследователи опи¬ раются на данные внешней критики. Чем точнее будет установ¬ лено время и место возникновения источника, его автор и усло¬ вия, в которых он находился, тем яснее может быть определена степень достоверности и точности заключенных в источнике све¬ дений. Однако для исследователя важны не только условия по¬ явления документа в целом, но и обстоятельства, определившие возникновение в источнике каждой отдельной записи. Если до¬ шел оригинал, не подвергавшийся переработке, эти моменты совпадают^ Но зачастую в руках исследователя оказывается текст, возникший в результате неоднократной переделки ориги¬ нала последующими редакторами. В таких случаях необходимо восстановить всю историю текста дошедшего до нас источника (см. главу IV) и решать вопрос о степени полноты, достоверно¬ сти и точности сообщений, так же как и о позиции автора каж¬ дой части в отдельности. Применение этого метода, начало которому положил А. А. Шахматов, получило широкое распространение в совет- 11 С. Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 145. -А. С. Лаппо-Данилевский. Методология истории, вып. II, стр. 521—522. 397
ской историографии, особенно в последние десятилетия. Оно дало очень заметные результаты. Возьмем, к примеру, Повесть временных лет. Мы уже отме чали, что представители дошахматовского направления и неко¬ торые исследователи советской эпохи считали возможным брать из этого источника без критики все содержащиеся в нем изве¬ стия, ибо летописец, «не мудрствуя лукаво», записывал все, что было ему известно. Но анализ дошедшего до нас текста пока зал, что Повесть временных лет возникла в результате неодно¬ кратной переделки предшествующих летописей и летописных сводов. Исследователи восстановили записи, относящиеся к каждому из предшествующих сводов в отдельности, и тогда выяснилось, что составители их были по-своему тенденциозны и подбирали и редактировали имевшийся в их распоряжении материал в соответствии с теми взглядами, которые они стре¬ мились провести через летописные тексты. Определенной тенденцией не только в подборе материала, но и в характеристиках исторических лиц и событий отличается восстановленный А. А. Шахматовым Древнейший Киевский свод 1039 (по уточнению М. Д. Приселкова, 1037) г. В составленном в кружке Ярослава Мудрого при участии грека-митрополита своде так подобран материал, что всячески подчеркивается зна¬ чение религии вообще, христианской веры в частности. В своде дается благожелательная характеристика русским князьям, особенно тем из них, которые приняли крещение. Вла¬ димир I, например, сравнивается с римским императором Кон¬ стантином, «иже крестивъся сам и люди свой». С той же целью приводится в своде Повесть о Борисе и Глебе, в которой беспо¬ щадно осуждается братоубийца Святополк Окаянный и про¬ славляется Ярослав Мудрый как достойный брат «святых кня¬ зей Бориса и Глеба»1. С иных позиций подбирался материал и характеризовались события в Киевском своде 1072 г. Псддерживая основную тен¬ денцию Киевского свода 1037 г. в защите христианской религии (в связи с чем приводится ряд рассказов о волхвах) и княже¬ ской власти как символа единства Киевского государства, свод, составленный в Киево-Печерском монастыре, выражал отрица¬ тельное отношение к русско-византийскому военному союзу и к власти над русской церковью митрополита-грека. По этой при¬ чине в свод были включены из болгарской летописи некоторые обидные для греков подробности похода Олега на Царьград, а также рассказы об успехах Святослава в Болгарии. Расхо¬ дясь во взглядах с киевскими князьями, составитель свода сме¬ ло критиковал их за нарушение завещания Ярослава (в связи с чем оно было включено в текст летописи) и междоусобную 11 М. Д. Приселков. История русского летописания стр. 26—29. XI—XV нв.. 398
борьбу, приводившую к ослаблению единства и могущества Киевского государства. С той же целью автор привел помещен¬ ный в Древнейшем киевском своде рассказ о Борисе и Глебе, но дополнил его характеристикой их как идеальных князей, не могущих «възняти руки на брата своего старейшего». В таком же духе рисуется тмутараканский князь Мстислав, давший, кстати, убежище составителю этого свода Никону. Борьба за единство русской земли и одобрительное отноше¬ ние к стремлению киевлян в 1068 г. защитить город от половец¬ кого нашествия послужили причиной для подробного и сочув¬ ственного описания в своде крупного народного восстания в Киеве, происшедшего в том же году, из чего, однако, нельзя де¬ лать вывода о демократическом характере свода в целом Ч Если подойти с тех же позиций к изучению «Сказания» Ав- раамия Палицына, то выявляются, как уже говорилось, две ре¬ дакции первых шести глав этого источника. Подбор конкретных событий, оценка их, а также характеристика отдельных истори¬ ческих деятелей в них различны. Как показала О. А. Держави¬ на, автор первой редакции начинал свое изложение «счетом «грехов», совершенных господствующим классом и лицами, стоящими непосредственно у власти»1 2. К числу их он относил равнодушие к странной смерти царевича Димитрия и последо¬ вавшему затем пролитию крови во всей России, жестокое обра¬ щение помещиков со своими крепостными, жадность и корысто¬ любие бояр, дворян и крупного купечества. Правда, обо всем этом автор первой редакции писал лишь «в целях предотвра¬ щения крестьянских восстаний», но, поскольку приводимые им факты говорили, так сказать, сами за себя, автор второй редак¬ ции постарался стереть социальную заостренность первой ре¬ дакции, а взамен этого подробно описал такие факты, из кото¬ рых должно было создаться впечатление, что причиной «смуты» явилась Жестокость и властолюбие Бориса Годунова3. Только на основе установления текстов обеих редакций и с учетом тен¬ денциозности каждой из них можно оценить степень полноты, достоверности и точности фактов и характеристик, содержащих¬ ся в «Сказании» Авраамия Палицына. Сложным по своему составу и идейным позициям является и другой памятник литературы эпохи крестьянской войны и псльско-шведской интервенции начала XVII в.—«Иное сказа¬ ние». В его первой части, которую некоторые исследователи считают самостоятельным произведением («Повесть 1605года»), все события описаны и охарактеризованы явным сторонником Шуйских. По этой причине автор приводит много фактов (часть 1 М. Д. Приселков. История русского летописания XI—XV вв., •стр. 31—33. 2 О. А. Державина. «Сказание» Авраамия Палицына и его автор. В кн.: «Сказание Авраамия Палицына», стр. 38. 3 Т а м же, стр. 39—40. 399
из которых явно вымышлена) о «кровавых злодействах» Бориса Годунова; доброжелательно говорит о поддерживавшем Шуй¬ ских купечестве; подчеркивает избрание Василия Шуйского ца¬ рем по «народному хотению» и выражает свою личную радость в связи со вступлением Шуйского на престол!/Совсем другой характер имеет содержащееся в «Ином сказании» продолже¬ ние «Повести 1606 г.», доводящее изложение до 1613 г. и панн санное сторонником новой династии Романовых. Здесь факты подобраны так, что на первый план выдвигаются действия «ра зумных мужей» (т. е. приближенных к царю воевод) и «воинов со многим войском»— дворян, составлявших опору самодер жавной власти Романовых1. Из этого вытекает, что информа ция, заключенная и в данном источнике, зависит от тех пози¬ ций, которые занимали авторы и редакторы его отдельных ча¬ стей и памятника в целом.’ Выяснив таким образом классовую, политическую и прочую направленность отдельных редакций и источника в целом, ис¬ следователь переходит к анализу каждого факта и суждения, зафиксированного в нем. Историк стремится установить, на¬ сколько полно и подробно они. описаны, с какой степенью до¬ стоверности и точностью даны и с каких позиций изложены^ Разумеется, при этом, как писал К. Маркс, нет необходимости «доказывать буквально каждое слово. Иначе пришлось бы счи¬ тать неверным каждое резюме и было бы вообще невозможно передавать смысл какой-нибудь речи, не повторяя слово в сло¬ во». Сначала «должно быть доказано, что имело место нечто такое, что в известной степени равнозначно резюмирующему обозначению...», а затем «речь может идти уже не о том, правда ли это или нет, а лишь о том, насколько это точно выражено.. »2 Определенный материал для такого суждения дает логическо- смысловой анализ текста. Возьмем, к примеру, описание в По¬ вести временных лет по Лаврентьевской летописи восстания смердов в Ростовской земле в 1071 г.3. Прочтя, переведя и истолковав текст, исследователь переходит к его анализу. Он замечает, что восстание возникло в условиях сильного недоро¬ да и голода в Ростовской земле; в нем приняли участие смерды, а во главе движения оказались волхвы. Из этого он делает вы¬ вод, что здесь, как и во многих других подобных случаях в средние века, классовая борьба имела религиозную окраску. Далее историк обращает внимание на то, что волхвы повели смердов против «лучших» жен, которые прятали хлеб, мед, ры¬ бу и т. д., и это дает ему материал для суждения о классовой направленности восстания. Затем он прослеживает ход восстаг ния и отмечает, что повстанцы, числом до 300 человек, прошли 1 М. А. Яковлев. «Иное сказание» (Повесть о крестьянском движе¬ нии начала XVII века). Уч. зап. ЛГПИ, вып. 1. Л., 1938, стр. 209. 2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.^ т. 1, стр. 187—188. 3 «Повесть временных лет», ч. I, стр. 117—119.
от Ярославля до Белоозера. Здесь находилась княжеская дру¬ жина во главе с Яном Вышатичем. К нему за помощью обра¬ тились «лучшие» люди. Ян выступил против восставших и т. д. Наконец, из приведенного в летописи описания он делает и об¬ щее заключение о территории и размахе восстания. При анализе содержащейся в источнике информации следует учитывать, что в наиболее критическом подходе нуждается та, которая отражает основные социальные, политические и т. п. тенденции автора, независимо от того, выражены они прямо или косвенно. Так, в Повести временных лет под 1097 г. рассказывается о том, как князья Давыд Игоревич владимиро-волынский и Свя- тополк Изяславич, князь киевский, вероломно заманили к себе теребовльского князя Василька и ослепили его с тем, чтобы завладеть его отчиной. Это они сделали сразу же после Лю- бечского съезда князей 1097 г., на котором было принято реше¬ ние, чтобы каждый князь владел своей вотчиной и не покушал¬ ся на чужие владения. Далее говорится, что Владимир Моно¬ мах, узнав об этом, ужаснулся и стал призывать князей снова собраться и «поправить» дело, так как в противном случае «то большее зло встанеть в нас, и начнеть брат брата закалати, и погыбнеть земля Руская» Поскольку известно, что рассказ об ослеплении Василька Теребовльского впервые был включен во вторую редакцию По¬ вести временных лет, составленную сторонником Владимира Мономаха игуменом Выдубицкого монастыря Сильвестром, то выраженное в ней доброжелательное отношение к этому князю и враждебное отношение к его врагам нуждается в особенно критической проверке.1 Критического отношения заслуживает и самый факт помещения этого рассказа в Повести времен¬ ных лет. / Описывая «смуту» начала XVII в., «Новый летописец» при¬ водит много фактов, которые якобы свидетельствовали о том, что восставшие рабы и крестьяне побивали своих господ, чини¬ ли им жестокие насилия, разоряли и грабили их имения, бого¬ хульствовали и т. п. Но можно ли без всякой проверки прини¬ мать факты подобного рода, если учитывать, что данный источ¬ ник представлял собой официальный летописный свод и описы¬ вал события с позиций защиты интересов самодержавного го¬ сударства? Разумеется, нет. Но в том же источнике содержатся сведения о фактах и событиях, в которых тенденция автора пря¬ мо или косвенно не проводится. Описызая факты, важные с его точки зрения, автор как бы проговаривается о том, что суще¬ ственно для современного историка. Такой материал заслужи¬ вает большего доверия. В том 5ке/«Новом летописце» говорит¬ ся, что «разбойство в земле Рустей» было столь сильным, что 1 «Повесть временных лет», ч. 1, стр. 171—180. 401
<;не токмо, что по пустым местом проезду не бысть, ипо и под Москвою быша разбои велицы» *. Из этого можно сделать вы¬ вод о размахе восстания. Оно захватило Москву, то есть центр страны, и «пустые места», а таковыми в XVI—XVII ив. нлчына- лись окраины («украйны») государственной земли. В этом же источнике сообщается, что царь Борис «миогмж да» посылал дворян за разбойники, но «ничево им не можа.чу сотворити». Тогда царь созвал Боярскую думу, чтобы решть вопрос, «како бы тех разбойников переимати». Было решено послать против них окольничьего Федора Басманова «а с ним многую рать»1 2. Все это свидетельствует о мощи восстания В летописце говорится и о том, что в боях под Москвой с боярами «разбойницы ж с ними бьющеся, не щадя голов своих», «живи в руки не давахуся»3. Из этого можно сделать вывод об упорном сопротивлении восставших, их стойкости и личном мужестве, проявленном в боях. Подобный метод применим и к анализу тех известий «Исто рии Российской» В. Н. Татищева, которые не находят себе со ответствия в дошедших до нас источниках. Многие из них ка¬ жутся настолько «вероятными», так сочетаются с «духом вре¬ мени, что даже у таких тонких исследователей, как К. В. Ба¬ зилевич, Б. Д. Греков и М. Н. Тихомиров не возникало сом нс нии в их достоверности. Но после того, как А. А. Шахматов, а позже С. Л. Пештич собрали все эти известия вместе и проана лизировали их, выяснилось, что они отражали тенденции ха¬ рактерные именно для Татищева —проповедь высоких мораль¬ ных принципов для государей, протекционизм, веротерпимость и т. п. Из этого они сделали вполне логичный вывод, что при ннмать татищевские известия без дополнительной специальной проверки нельзя4 *. Насколько важно предварительное изучение источника и его тенденции очень убедительно показал Я. С. Лурье на примере публицистических сочинений XVI в., обличавших ересь. Те из публицистов, которые писали о ней после суда над вольнодум¬ цами и объявления их еретиками, без всякого стеснения изобра- жали их врагами религии, Христа и т. д. Но те, кто полемизи¬ ровал с вольнодумцами до их осуждения, когда они еще поль¬ зовались даже поддержкой великокняжеской власти, вынужде¬ ны были, пишет Я. С. Лурье, «спорить со своими противниками всерьез умолчание о подлинных аргументах, еретиков привело бы к тому, что эти аргументы остались неопровергнутымн. Б результате «обличители» вынуждены были приводить факты, противоречащие их общей тенденции (уважение еретиков к 1 ПСРЛ, т. XIV, 1 половина, стр. 58. 2 Т а м ж е. 3 Т а м же. нп * РОб"° сб Jr0M..CM': с- Лурье. Критика источника и вероят¬ ность известия. В сб,- «Культура древней Руси», стр. 121—126. 402
«евангельским и апостольским писаниям», их ссылки на Хри¬ ста') и проговаривались о подлинных взглядах своих противни¬ ков» «Наличие же таких неизбежных «проговорок» в памятни¬ ках полемики, —справедливо заключает Я. С. Лурье, —дает ис¬ следователю некоторое основание для того, чтобы использовать даже заведомо тенденциозный, пропагандистский источник» . Следует, однако, учитывать, что классовые, политические и прочие соображения могли побуждать авторов источников не только искажать правду, но в отдельных случаях сообщать та¬ кие сведения, о которых они, казалось бы, должны были умал¬ чивать. В одном из первых номеров газеты «Ведомости» от 2 января 1703 г. было помещено следующее известие: «На Моск¬ ве вновь .ныне пушек медных, гаубиц и мартиров вылито 4UU... А меди ныне на Пушечном дворе, которая приготовлена к но¬ вому литыо, более 40000 пуд лежит». Эти факты являлись воен¬ ной тайной, а потому возникает вопрос, могло ли правительство допустить их оглашение. На самом же деле именно по полити¬ ческим соображениям правительство это сделало. «В неудачном ' бою под Нарвой,-пишет А. В. Западов, - русская армия по¬ теряла свою артиллерию, т. е. утратила огневую силу. Тяжелы оказались и моральные последствия поражения. Необходимо было вдохнуть бодрость в приунывших офицеров и солдат, уве¬ рить -их в растущей мощи русского оружия, в том, что армия скоро вновь получит артиллерию. На Пушечный двор свозились, как известно, церковные колокола. Эта крайняя мера затро¬ нувшая чувства религиозных людей, нуждалась в публичном оправдании, и оно появилось в газете колокольная медь по шла на пушки и славн'о послужит отечеству в боях со шведами. Наконец, ничего плохого не будет в том, если за границей узна¬ ют, как быстро восстанавливает Россия свое вооружение» . Изучая методом логически-смыслового анализа приведенные в повествовательном источнике факты, исследователь признает у недостоверными все известия о сверхъестественных явлениях: Но при этом он должен учитывать общий уровень знаний лю¬ дей той эпохи, когда делались подобные заявления, а также условия, в которых находились авторы. Многие явления, кото¬ рые людям средневековья казались чудом, на самом деле были вполне реальным затмением солнца, землетрясением, кометой и т. п., а о появлении ангелов, путешествии ведьм на метлах, самостоятельных переходах икон или о нетленных мощах люди говорили под влиянием массового психоза, галлюцинации, рели¬ гиозных убеждений и т. д. Логически-смысловой анализ текста должен вестись на ос¬ нове и в тесной связи с той конкретно-исторической обстанов¬ кой, в условиях которой возник источник. Важность этого с осо- 11 J. L и г i a. Problems ot Source Criticism (with to Reference to Medieval Rissian. Documents). «Slavic Revieu», v. XXVII, N 1, 1968, p. 16 (отд. оттиск). s А. В. Западов. Указ, соч., стр. 9—10. 403
бенной силой в новейшей литературе подчеркнул Г>. Л Романов на примере изучения летописей. «После того, писал он, что сделано в изучении русского летописания А. Л. Шахматовым (в плане литературоведческом) и А. Е. Пресннкпным и ДА Д. Приселковым (в применении к задачам по¬ строения), мне оставалось только отказаться от «протоко и.нон трактовки летописных повествований в наивно-реалт i in роде и применить к ним метод литературного анализа, ра< . м и ривая их не как счастливо сохранившиеся подобно «I а к- (хотя и бедной) хроники, а как литературное произведение i ш ной исторической секунды, отразившее прежде всего именно эту секунду с ее злобами дня, полемиками, тенденциями и оо рениями»1. ч В тех случаях, когда для этого имеется возможность, нее ie дователь не ограничивается методом логически-смыслового .им лиза известий, содержащихся в источнике, а пользуется мет £)ом сопоставления. U Прежде всего он сопоставляет каждое свидетельство источ ника с высказываниями по этому же вопросу в других его на стях. Так, в «Домострое» объявляется грехом обложение занн симых людей тяжелыми оброками, захват их угодий, «непра¬ ведный» ^над ними суд и т. п. Но ограниченность этих провоз¬ глашений становится ясной, если учесть другие заявления того же источника, предупреждающие о выплате всех оброков в тон но установленные сроки и т. п.* 2. Еще более плодотворно сопоставление показаний источника по одному и тому же вопросу со свидетельствами других, не зависимых^ от него, документов. Мы уже отмечали, что в «Исто¬ рии Российской»'В. Н. Татищева имеется немало вымышленных им известий. К числу их исследователи долгое время относили многие детали рассказа об убиении князя Андрея Боголюбско- го, которые не находили себе подтверждения в других источни¬ ках. Но вот С. К- Шамбинаго нашел два местных боголюбеких предания, в которых имеется подробности, сходные с теми, что приведены у Татищева. Исследователь при этом установил^ что местные предания и факты, приведенные в «Истории Россий¬ ской» Татищева, генетически не связаны друг с другом, а пото¬ му заключил о достоверности этих, на первый взгляд, сомни¬ тельных известий 3. г „В «Хронике» Конрада Буссова подробно говорится о победе войск И. Болотникова над армией Василия Шуйского в авгу¬ сте 1606 г. Логически-смысловой анализ этого эпизода и, в ча¬ стности, приведенные в нем детали дают основание считать, что ка» '1966Астр°юаН°В' ЛЮДИ И НРЭВЫ древней РУСИ- ИЗД- 2- М.—Л„ «Нау- 2 «История русской экономической мысли», т. 1, стр. 193. Шамбинаго. Повести о начале Москвы. ТОДРЛ т II стр. ЭУ—DO. 404
он построен на рассказах непосредственных участников сраже¬ ния, а потому достоверен Однако в «Новом летописце» и в других вышедших из правительственного лггеря источниках го¬ ворится не о победе восставших, а лишь об отходе войск Шуй¬ ского от Ельца к Москве. На этом основании некоторые исто¬ рики относились к свидетельству Буссова с недоверием. Тогда исследователи обратились к недавно опубликованным приходо- расходным книгам Иосифо-Волрколамского монастыря, в кото¬ рых два раза говорится о разгроме под Ельцом войск царя Ва¬ силия Шуйского. «Привлечение этих записей к решению вопро¬ са о степени достоверности рассказа БуссоЕа о Елецком сраже¬ нии,—пишет И. И. Смирнов,— позволяет установить, что в данном случае Буссов сообщает более достоверные сведения, чем «Новый летописец», тенденциозно умолчавший о неудачном для воевод Шуйского сражении под Ельцом»* 2. Я. С. Лурье обратил внимание исследователей на рассказ «Казанской истории» о падении татарского ига в 1480 г. Логи¬ ческий, анализ его заставил уже, С. М. Соловьева признать не¬ достоверными многие содержащеюся в нем детали, а весь источ¬ ник назвать «одним из самых мутных». Чтобы окончательно убедиться в достоверности интересующего нас рассказа, А. Е. Пресняков сопоставил его со свидетельствами других источников и пришел к выводу, что сведения «Казанской исто¬ рии», «резко противоречащие данным остальных источников, не имеют никакой цены». Поэтому К- В. Базилевич и некоторые другие историки, пользующиеся известиями «Казанской исто¬ рии», не приведя доказательств в пользу их достоверности, по справедливому мнению Я- С. Лурье, допускают ошибку3. В качестве критерия достоверности содержащейся в источ¬ нике информации нельзя брать совпадение (или несовпадение) идей или оценок с подобными идеями и оценками в других источниках. Они зависят от отношения автора к описываемым в источнике событиям и в значительной степени определяются его классовыми, политическими и прочими позициями. Напро¬ тив, совпадение сведений о самих событиях, содержащихся в независимых Источниках, может свидетельствовать об их досто¬ верности. Если названные в изучаемом нами источнике время и место события, его действующие лица, какие-либо детали или факт в целом находят подтверждение в другом, независимом от нашего источника, то исследователи видят в этом одно из важ¬ ных свидетельств их достоверности4. При сопоставлении данных об одном факте, содержащихся ’И. И. Смирнов. Восстание Болотникова, стр. 154. 2 И. И. Смирнов. Обзор источников о восстании Болотникова. В сб.: «Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 13. 3 Я. С. Лурье. Критика источника и вероятность известия. В со.з «Культура древней Руси», стр. 124. 4 с. Н. Быковский. Методика исторического исследования, стр. 13/. 14. Методика исторического исследования 405
в разных источниках, не может иметь доказательственную силу полное совпадение известий во всех деталях. Напротив, такое совпадение наводит на мысль о том, что здесь сказалось влия¬ ние одного источника на другой или был общий источник, из которого два автора, даже не связанные друг с другом, черпа¬ ли материал. Так, очень многие эпизоды из истории восстания Болотникова в «Рукописи Филарета» и в «Повести» Катырева- Ростовского» изложены почти дословно. Проверка же показала, что составитель «Рукописи Филарета» широко пользовался со¬ чинением Катырева-Ростовского'. Такое совпадение сведений в двух разных источниках не помогает решать вопрос об их до¬ стоверности. Подобным же образом известия в книге Я- Стрей- са «Три путешествия» о днепровских и донских казаках, об об¬ становке накануне восстания С. Разина, о его Каспийском походе в 1667 г. и некоторые другие почти слово в слово повто¬ ряют текст известного Стрейсу сочинения «Сообщение касатель¬ но подробностей мятежа, недавно произведенного в Московии Стенькой Разиным»* 2. В таком совпадении, разумеется, также нельзя видеть подтверждения достоверности рассказов, приве¬ денных в книге Я. Стрейса. В независимых друг от друга источниках известия не совпа¬ дают слово в слово. Однако пользоваться ими для доказатель¬ ства достоверности заключенных в источнике сведений можно. Такая возможность возникает тогда, когда известия в изучае¬ мом источнике и в тех, которые берутся для сравнения, тожде¬ ственны и согласуются друг с другом. В открытом В. Н. Алек- сандренко донесении английского дипломатического агента из Москвы в Лондон в следующих словах говорится о действии восставших под Москвой и содержании распространявшихся ими «прелестных писем»: «Мятежники привлекли на свою сто¬ рону всех недовольных в этой части страны, и в скором време¬ ни их силы возросли настолько, что они выступили в поход в количестве 60 тысяч человек и явились под Москвой на рас¬ стоянии трех английских миль... и писали письма к рабам в город, чтобы те взялись за оружие против своих господ и за¬ владели их имением и добром... Наконец, мятежники написали в город письмо, требуя по имени разных бояр и лучших горо¬ жан, чтобы их выдали, как главных виновников в убийстве прежнего государя»3. Несколько иначе о том же пишется в грамоте патриарха Гермогена от 29 ноября 1606 г. Но и в ней отмечается, что «стоят те воры под Москвою, в Коломенском, и пишут к Москве проклятые свои листы, и велят боярским хо- лопем побивати своих бояр и жены их и вотчины и поместья км сулят, и шпыням и безъимяником вором велят гостей и всех '«Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 119—124, 362—364. 2 «Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 84. 3 «Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 180—181,, 387—388. 406 I
торговых людей побивати и животы их грабити, и призывают их воров к себе и хотят им давати боярство, и воеводство, и окольничество, и дьячество» *. Тождественность этих известий несомненна, и это служит одним из доказательств достоверно¬ сти сведений, содержащихся в донесении английского диплома¬ тического агента как о ходе событий под Москвой в конце 1606 г., так и о содержании листов Болотникова1 2. В «Хронике» К. Буссова рассказывается о страшном голоде, охватившем Москву в 1601—1603 гг., во время которого «люди валялись по улицам и ели летом траву, а зимой сено подобно животным» и от которого погибло более 500 тыс. человек3. Та¬ кие сведения принимать без проверки рискованно. Поэтому ис¬ следователь обращается к известию, содержащемуся в «Сказа* нии» Авраамия Палицына, где приводятся официальные данные о том, что за два года четыре месяца только на трех московских кладбищах было захоронено 127 тыс. человек4. Привлекает он и запись, сделанную современником б одном из кратких лето¬ писцев, что в 1601 — 1603 гг. «на Москве... хоронили в день че¬ ловек по 100, 90 и 300, и умерло за 7 месяцев 50000»5, и при¬ писку, сделанную современником на одном из списков «Повести о взятии Казани», где говорится о страшном голоде и запусте¬ нии в Москве в те же годы6. Указанные источники генетически не связаны с «Хроникой» Буссова и не повторяют слово в слово его известий, но тождественны им и в какой-то мере их до¬ полняют. Все это дает основание относиться с доверием к изве¬ стию Буссова. I Л. Фабрициус сообщает, что весной 1670 г. С. Разин собрал около 4—5 тыс. человек и двинулся вверх по Дону. Затем он перешел переволоку и взял Царицын. В ответ на это против не¬ го было направлено четыре стрелецких полка из Москвы и око¬ ло пяти тысяч человек из Астрахани «по реке и по суше» во главе с князем С. Львовым7. Проверить достоверность известий позволяет сравнение их с сообщениями других источников. Капитан корабля «Орел» Д. Бутлер дает примерно те же сведения, но пишет, что астра¬ ханские солдаты (надо полагать стрельцы) двигались вверх по Волге в количестве около 2600 человек на 40 судах8. Поскольку здесь не упомянуты те, чтб шли по суше, можно считать, что 1 «Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 197. 2 И. И. Смирнов. Обзор источников о восстании Болотникова, стр. 13—14. 3 «Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 50—51. 4 Т а м же, стр. 44. 5 М. Н. Тихомиров. Малоизвестные летописные памятники XVI в. «Исторические записки», т. 10. М., Изд-во АН СССР, 1Э41, стр. 94. 6 «Восстание Болотникова. Документы и материалы», стр. 49—50. 7 «Записки иностранцев о восстании Степана Разина», стр. 48—49. 8 Копия письма, писанного в городе Исфагане Давидом Бутлером 6 мар¬ та 1671 г. В кн.: Я. Я. Стрейс. Три путешествия. М., Соцэкгиз, 19135, стр. 353. 14* 407
данные этих источников (как известно, независимых друг от друга) совпадают. В отписке Коротоякского воеводы М. Озно¬ бишина приводятся сведения, взятые из «прелестного письма» С. Разина. В нем сказано, что вместе с князем Львовым двига¬ лось более двух тысяч человек1. Но и тут не названы те, что шли «коньми», а между тем таковые были, что видно из пока¬ зания И. Колокольникова в Тамбовской приказной избе 13 ию¬ ля 1670 г.2. Таким образом, и эти известия тождественны дан¬ ным Л. Фабрициуса, а следовательно, свидетельствуют об их достоверности. Бывают, однако, такие случаи, когда показания источников тождественны, но расходятся в отдельных деталях, например, в указании на время и место событий, в перечне их главных или второстепенных участников, в описании хода событий и т. п., а прямых доказательств в пользу большей достоверности сви¬ детельств одного источника по сравнению с другим не имеется. Тогда отдается предпочтение тем авторам, которые, на взгляд исследователя, находились в более благоприятных условиях для наблюдения, имели более надежные источники информации, могли более точно понять и раскрыть смысл событий или, нако¬ нец, в силу классовых, политических и прочих позиций могли бы более объективно осветить исторические явления. Сведения источников о числе войск, сосредоточившихся в Тушинском лагере Лжедмитрия II летом и осенью 1608 г-, рас¬ ходятся между собой. По известию «Карамзинского Хроногра¬ фа», их было около 30 тыс., польский хронист С. Маскевич на¬ зывает 40 тыс., а другой польский хронист Н. Мархоцкий — до 65 тыс. Поскольку данных для проверки указанных сообщений не имеется, И. С. Шепелев признал наиболее достоверной циф¬ ру, названную Мархоцким, ибо тот «все время находился в Ту¬ шине и поэтому знал о составе вооруженных сил лучше дру¬ гих» 3. Записки о России конца XVI в. оставили два английских пу¬ тешественника— Горсей и Флетчер. Исследователи справедливо отмечают, что сочинение последнего основано не только на лич¬ ных наблюдениях, но и на бывших в его распоряжении мате¬ риалах, в том числе и на рассказах Горсея. Но Флетчер отби¬ рал свой материал так, что зарекомендовал себя вдумчивым автором. В отличие от него, Горсей стремился «украсить» свое сочинение известиями малодостоверными, а подчас и фанта¬ стическими. Естественно, что исследователь отнесется с большим доверием к сообщениям Джильса Флетчера, хотя и его данные 1 «Крестьянская война под предводительством Степана Разина», т. 1, стр. 220. 2 Там же, стр. 211. 3 И. С. Шепелев. Освободительная и классовая борьба в Русском государстве в 1608—1610 гг. Пятигорск, 1957, стр. 90. 408
будет проверять1: К,характеристике исторической действитель¬ ности, которая содержится в периодических изданиях Н. И. Но¬ викова, исследователь отнесется с большим доверием, чем к идиллическому изображению ее в журналах Екатерины II и т. д. Однако выводы о доверии к показаниям источников, но своему происхождению более надежных, до тех пор, пока не удастся их проверить, остаются только гипотезой и пользовать¬ ся данными таких источников следует очень осторожно. Подведем итоги.' Уже на заре исторической науки была при¬ знана, ценность повествовательных источников для историков; Но научно-критическое отношение к ним вырабатывалось по¬ степенно. Дворянские историки XVIII —- начала XIX вв. требо¬ вали подхода к сообщениям источников с позиций «здравого смысла». Буржуазные ученые XIX в. стремились выяснить про¬ исхождение сведений, попавших в источник, и позиции, с кото¬ рых авторы их передавали. ' А. А. Шахматов показал связь между подбором фактов в документе и позициями их авторов. Но только советские историки увидели в этой связи прежде всего отражение классовой борьбы. Исходя из этого, первая задача исследователя состоит в вы¬ яснении условий, в которых возникла информация в источнике. Для Свидетельских показаний таковыми будут возможности чув¬ ственного восприятия автора документа. Если известия взяты из вторых рук, то необходимо выяснить их источники, а также, насколько полно переданы содержащиеся в них данные и как правильно они подобраны. Если же приводятся обобщения, то исследуется степень адекватности их отражаемым в источнике явлениям. Поскольку в повествовательных источниках содержатся не только факты и обобщения, но и выражено отношение к ним автора,; задача историка состоит в том, чтобы раскрыть его классовые, политические и прочие позиции и их влияние на ин¬ формацию, заключенную в источнике. Все сказанное выше открывает тот «угол преломления», ко¬ торый образуется при освещении исторического прошлого ав¬ тором источника, и позволяет судить о научной ценности его в целом. Чтобы окончательно убедиться в полноте, достоверности и точности отображения действительности в источнике, необхо¬ димо с учетом обстоятельств, в которых возникла данная ин¬ формация или редакция источника, проверить каждое конкрет¬ ное известие, содержащееся в нем. Это достигается методом логически-смыслового анализа текста на осйове изучения кон¬ кретно-исторической обстановки, а в тех случаях, когда для это¬ го имеется возможность, путем сопоставления анализируемых известий со сведениями, содержащимися в других, независимых от него документах. 1 С. М. С е р е д о н и н. Английские известия о России во второй поло¬ вине XVI в. ЖМНП, 1885, № 2, стр. 143—165; его же. Сочинение Джиль- са Флетчера как исторический источник. СПб., 1891. 409
Глава XI ВЫЯВЛЕНИЕ ИСТОЧНИКОВ (ЭВРИСТИКА) И КРАТКИЙ ОБЗОР ПУБЛИКАЦИЙ И АРХИВНЫХ СОБРАНИЙ § 1. Задачи эвристики Одна из наиболее ответственных и трудоемких задач в про¬ цессе исторического исследования — выявление историче¬ ских источников, на основании которых должна быть освещена избранная автором тема. При решении ее советские историки руководствуются поло¬ жением марксистско-ленинской диалектики о том, что познание предмета возможно лишь в том случае, если удается «охватить, изучить все его стороны, все связи и «опосредствования»1. В применении к общественным наукам, в том числе и к истории, это означает, что все выводы и построения делаются на основе анализа конкретных фактов, причем не единичных, а взятых в их совокупности. Критикуя буржуазных ученых, В. И. Ленин указывал, что «в области явлений общественных нет приема бо¬ лее распространенного и более несостоятельного^ как выхваты¬ вание отдельных фактиков; игра в примеры. ПоДобрать приме¬ ры вообще — не стоит никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исто¬ рической конкретной обстановке отдельных случаев»2. Только совокупность всех известных науке фактов создает «фундамент» для наших научных изысканий об историческом прошлом3. Попытки советских историков осмыслить указанное выше требование исторического материализма строить историческое, как, впрочем, и всякое другое исследование на основе всей со¬ вокупности фактов, а следовательно, с привлечением всех исто¬ рических источников, привело М. А. Варшавчнка, В. И. Стрель- ского и некоторых других ученых к выводу, что это идеальное 1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 290. 2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. Э0, стр. 350. 3 Там же, стр. 351. 410
«в своей сущности» положение ввиду огромного количества дошедших До нас источников не может быть осуществлено. Поэтому они предлагали вести выборочное исследование источ¬ ников1. С решительными возражениями против этого выступил Б. Г. Литвак. На тех же примерах из работ В. И. Ленина, ко¬ торые приводил М. А. Варшавчик в обоснование своей точки зрения, он убедительно показал, что исследование может быть успешным лишь в том случае, если будут привлечены все без исключения источники по данной теме. Чтобы это осуществить, по его мнению, «необходимо направить коллективные усилия исследователей» на изучение так называемых массовых источ¬ ников по единой методике» «с применением математических ме¬ тодов и счетно-вычислительных машин»2. В принципе согла¬ шаясь с Б. Г. Литваком в понимании положений, высказанных в работах В. И. Ленина, я, однако, считаю, что таким путем не решается вся проблема. Требование об обязательном изучении по данной теме всех источников в равной мере распространяет¬ ся не только на коллектив ученых, но и на каждого исследова¬ теля в отдельности. Здесь не может быть никаких исключений и ограничений. При изучении даже самой маленькой темы не¬ возможно знать заранее, на основе каких источников она может быть решена. Поэтому нельзя заранее определить и тем самым ограничить круг источников. Наоборот, сквозь призму сознания историка должны пройти все факты, имеющие отношение к ин¬ тересующему его вопросу, и только на основе их он может устанавливать какие-либо закономерности. Вот почему и каж¬ дый отдельный исследователь должен знать все «без единого исключения» относящиеся к его теме источники. И, безусловно, правы те исследователи, которые считают, что в любой теме, независимо от ее объема и характера, лишь «всестороннее и полное выявление документов позволяет представить факты в их связи и развитии. Неполнота выявления документов серьез¬ но ограничивает возможность установления истины по соответ¬ ствующему вопросу, зачастую ведет к тому, что не оказывается всей совокупности данных, необходимых для правильного осве¬ щения действительности»3. , 1 А. В. В а р ш а в ч и к. О некоторых вопросах источниковедения в исто¬ рии КПСС. «Вопросы истории КПСС», 1962, № 4, стр. 170; В. И. Сгрель- с к и й. Источниковедение истории СССР. Период империализма. Конец XIX в. — 1917 г., М., Соцэкгиз, 1962, стр. 76. В другой работе, опубликован¬ ной годом раньше. В. И. Стрельский требовал «серьезного научного исследо¬ вания», «полного и всеобъемлющего выявления всей необходимой для изуче¬ ния суммы источников» (В. В. Стрельский. Основные принципы науч¬ ной критики источников по истории СССР, стр. 51). 2 Б. Г. Л и т в а к. О некоторых приемах анализа и характеристики источ¬ ников в трудах В. И. Лепина. В сб.: «Источниковедение истории советского общества». М., «Наука», 1964, стр. 12—18. 3 М. С. Селезнев. Предмет и вопросы методологии советской архео¬ графии. М., 1959, стр. 29—30. 111
ff все же исследователю так же, как и большому коллекти¬ ву ученых, работающему даже над какой-либо, крупной пробле¬ мой, приходится себя ограничивать. Но это ограничение должно определяться не количеством источников, а темой Каждый историк или коллектив должны выбирать такую тему, которую они в состоянии осветить на основе привлечения всех доступных по ней материалов. Если тема все же так широка что все от¬ носящиеся к ней источники охватить невозможно, исследователь ограничивает ее определенными рамками и намечает круг во¬ просов, которые он должен решить на основе источников беря их целиком, «без единого исключения». ’ В каждой работе будут при этом затрагиваться вопросы, не имеющие большого значения для изучаемой автором темы В т°и или иной связи могут освещаться также и некоторые круп¬ ные проблемы, решенные.предшественниками и Не вызывающие сомнения у исследователя. Во всех этих случаях автор может изложить материал не по источникам, а по литературе сделав соответствующие ссылки. Бывает, что автор и по этим вопросам собрал материал, позволяющий ему полностью или частично пе¬ ресмотреть сложившиеся точки зрения. Он должен это делать, но лишь в том случае, когда будет уверен, что привлек всё источники, доступные при данном состоянии исторической ьзуки. Разумеется, и при таком подходе может оказаться какое-то количество источников, которые останутся не вовлеченными ис¬ следователем в научный оборот. О существовании одних из них он мог не знать, другие могли быть в хранилищах не доступ¬ ных автору, третьи были открыты после завершения работы. Но как только исследователь их изучит, он должен установить со¬ ответствуют ли содержащиеся в них данные его выводам, а если нет, то внести коррективы в свои построения. § 2. Краткий обзор публикаций источников и указателей к ним Подавляющее большинство исторических источников дошло до нас в виде рукописей и хранится в архивах, рукописных со¬ браниях библиотек, музеев, а также у частных лиц. До настоя¬ щего времени издана лишь небольшая часть документов. Но не¬ зависимо от этого поиски исторических источников начинаются с выявления всех опубликованных материалов по теме исслед'ова- ния. На это неоднократно указывали наши авторитетные уче¬ ные, ссылаясь на собственный опыт: «Я всегда находил необхо¬ димым,—писал академик Н. М. Дружинин,—сначала вчитать¬ ся и вдуматься в опубликованные источники, а уже потом от- прзвиться в архивы и поднимать неизданные фонды»1. По мне- 19G7 сНтрМ89ДРУЖПНИН- Воспоминамия и мысли историка. М., «Наука»,
нию Н М. Дружинина, историк этим самым избавляй себя °т возможности «открыть» те документы, которые У*е ТНЫ ‘ науке, и, наоборот, сосредоточивает свое внимание на манрна л ах, еще никому не известных. Использование опубликованных материалов значительно об легчает тиуд ученого. Публикации позволяют изучать докумен¬ ты находящиеся в архивохранилищах, малодоступных иссле дователю в силу сосредоточения их в заграничных архивах ча¬ стных коллекциях и т. п. Благодаря публикациям, историк открывает для себя не только новые документы, но часто и ар¬ хивохранилища; многие из них могли бы остаться ему неизве¬ стными ввиду неполноты библиографических указателей или каталогов библиотек и музеев, часть из которых к тому же и по сей день не издана. ., Публикации сокращают время исследования и по тон пр чине что составители их проделывают значительную часть ог¬ ромной и трудоемкой работы по выявлению документов и отбо¬ ру наиболее важных для изучения той или инои темы, выоору текста (основного и побочных), передачи его по правилам совре¬ менной археографии и т. д. Наконец, как правило, публикации снабжены научно-справочным аппаратом в виде предисловия, текстуальных и реальных комментариев и указателей, в которых исследователь также может найти важный материал об’ инте¬ ресующих его документах. Правда, нередко приходится обращаться к рукописи уже из¬ данного документа и уточнять, а иногда даже пересматривать вопросы научйой интерпретации и критики его, предложенные публикатором. Но и в этом случае при наличии публикации исследователю бывает легче найти интересующий его документ, учесть мнения о нем ученых и т. п. '. Все это свидетельствует о том, что каждый исследователь должен быть знаком с важнейшими публикациями источников по истории того периода, которым он занимается^. Уже на ранних стадиях развития исторической науки ученые стали заниматься публикацией источников. На первых порах эта работа велась очень примитивно, но постепенно техника собирания чтения и критического изучения документов совер¬ шенствовалась. Вместе с этим разрабатывались общие вопро¬ сы издания исторических источников; наконец, возникла архео¬ графия как вспомогательная историческая^ дисциплина, зани¬ мающаяся историей, методикой и практикой издания историче¬ ских источников, получившая особенно широкое развитие в со¬ ветское время1 2. В России начало собиранию исторических документов с по- 1 А. Д. Люблинская. Источниковедение истории средних веков. Изд- во Ленинградского ун-та, 1955, стр. 344. „ 2 м. С. Селезнев. Предмет и вопросы методологии советской архео¬ графии. 413
. знавательными целями было положено петровским указом (1720 г.)1, но публикация их началась лишь в 1767 г., когда Академия Наук напечатала Русскую Правду, Кенигсбергскую (Радзивилловскую) и Никоновскую летописи. Первым крупным изданием источников явилась десятитом¬ ная «Древняя Российская Вивлиофика», опубликованная Н. И. Новиковым в 1773—1775 гг. и переизданная им же в 1788—1791 гг. В самом конце XVIII столетия И. И. Голиков в «Деяниях Петра Великого» и в «Дополнениях» к ним издал много,документов первой четверти XVIII в., в том числе свыше двух тысяч писем Петра. В XIX в. работа по изданию исторических источников полу¬ чила более широкий размах. Созданная в 1811 г. по инициативе Н. П. Румянцева при Московском архиве Министерства ино¬ странных дел «Комиссия печатания государственных грамот и договоров» на протяжении 1813—1828 гг. осуществила издание - ряда государственно-правовых, в том числе законодательных актов Российского государства. В 1834 г. при Министерстве просвещения для издания ма¬ териалов, собранных в‘ 1829—1832 гг. Археографической экспе¬ дицией Академии Наук во главе с П. М. Строев,ым, была созда¬ на Археографическая комиссия. За сравнительно короткий срок она напечатала 4 тома «Актов Археографической экспедиции», 5 томов («Актов исторических», 12 томов «Дополнений к актам историческим», 5 томов «Актов Западной России», 15 томов «Актов Южной п Западной России», «Акты Юридические» и др. С 1841 г. она начала публиковать «Полное соорание русских летописей» (напечатав к, 1863 г. 15 томов), а с 1872 г. присту¬ пила к изданию «Русской исторической библиотеки», 35 томов которой вышли в свет к 1917 г.2. . Значительную работу по публикации новых документов ве¬ ло в 40-х годах XIX в. «Общество истории и древностей россий¬ ских» при Московском университете3. Во второй половине XIX в. большую публикаторскую дея¬ тельность проводило Русское историческое общество, издавшее с 1866 по 1916 г. 147 томов «Сборников РИО». В них печатались главным образом документы XVIII — первой половины XIX в.* к которым долго не было доступа историкам4. Связанное с развитием капитализма в России оживление на¬ учной мысли выразилось в появлении с 1884 по 1917 г. архив¬ ных комиссий в 39 губерниях и издании ими ряда исторических 1 ПСЗ. т VI. № 3693, стр. 277. 2 «Подробный ;каталог изданий Археографической комиссии, вышедших в свет с 1836 по 1913 год», пзд. 6. Пг., 1918. ■ 3 С. А. Белокуров. Указатель по всем периодическим изданиям им¬ ператорского общества Истории и древностей Российских при Московском университете по 1915 г. Пг., 1916. 4 Тематическую роспись содержания каждого тома см. в кн): «Импера¬ торское Русское историческое общество. 1866—1916 гг.». Пг., 1916.
материалов, сохранивших частично научную значимость и в на¬ ши дни *. Значительно расширилась публикация документов центральных архивов страны. В этот период были изданы «Ак¬ ты Московского государства», «Материалы по истории города XVII—XVIII столетий», «О сношениях России с Кавказом. 1568—1613 гг.» и др. Большой материал по истории сельского хозяйства в России был напечатан в «Трудах Вольного Эконо¬ мического Общества», выходивших с 1866 по 1917 г. В течение XIX в. ряд сборников исторических материалов был подготовлен и напечатан частными лицами. К числу их от¬ носятся «Памятники pqccHiicKofi словесности XII века» (М., 1821), «Памятники старинной русской литературы» (зып. I— IV. СГ16., 1860—1862), «Сборник Муханова» (изд. 2. СГ16., 1866), «Сборник князя Хилкова» (СПб., 1879) и др. В пореформенное время получает широкое распространение издание документов в специальных исторических публикацион¬ ных журналах. Основанный П. И. Бартеневым в 1863 г. и про¬ существовавший до 1917 г. «Русский архив» публиковал мате¬ риалы не только государственных учреждений, но и частных архивов. Особенно широко печатались записки, дневники и воспоминания исторических лиц1 2. Очень ценные документы пе¬ чатала «Русская старина» (1870—1917 гг ) 3. Регулярно печата¬ ли документы «Исторический вестник» (1880—1917 гг.), «Древ¬ няя и новая Россия» (1875—1881 гг.), «Киевская старина» <1882—1906 гг.). Пользуясь дореволюционными публикациями, необходимо прежде всего учитывать, что они подготавливались представи¬ телями официальной историографии, для которой характерна ограниченность тематики и тенденциозность в подборе материа¬ ла. Издавались главным образом юридические документы по древней истории России й летописи. В то же время почти пол¬ ностью отсутствовали публикации по экономической истории Русского государства, по истории социальных отношений и классовой борьбы. За пределами внимания издателей историче¬ ских источников оставались также материалы по истории обще¬ ственной мысли, культуры и т. д. Подавляющее большинство дооевоЛюционных публикаций не может удовлетворить совре¬ менного исследователя и с археографической точки зрения4. 1 О. И. Шведова. Указатель «Трудов» губернских архивных комис¬ сий и отдельных их изданий. «Археографический ежегодник за 1957 год». М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 377—433. 2 «Русский архив», издаваемый Петром Бартеневым (1863—1908 гг.). Содержание его книжек и предметная роспись...». М., 1908. 3 В. В. Тимощук. Систематическая роспись содержания «Русской Ста¬ лины» за годы 1870—1884. СПб., 1885; А. С. Л а пи некий. Первое при¬ бавление к росписи за 1885—1887 гг. СПб., 1888; В. В. Тимощук. Второе прибавление... за 1888—1890 гг. Третье прибавление за 1891—1896 гг... Чет¬ вертое прибавление за 1897—1902 гг. СПб., 1891—1903 гг. 4 Подробный анализ дореволюционных публикаций см. в кн.: П. Т. С о- ф и н о в. Из истории русской дореволюционной археографии. jM.. 1957. 415
Тем не менее историки не должны выпускать их из своего поля зрения. Многие из них могут дать исследователю интересный материал или нацелить еЬо поиски по нужному пути. После победы Великого Октября наступил коренной поворот в издании исторических источников. Прежде всего была реши¬ тельно пересмотрена методология этой работы. Советские исто¬ рики стали активно публиковать документы, отражающие ос¬ новные стороны и этапы исторического развития, поставив в центре внимания историю непосредственных производителей материальных благ. В СССР была создана целая сеть учреждений, призванных заниматься изданием исторических источников. Вместе с этим совершенствовалась методика и техника всей археографической работы. С первых же дней существования Советского государства, наряду с другими темами, уделялось большое внимание опуб¬ ликованию документов по истории нашей страны в эпоху фео¬ дализма. После большой подготовительной работы были напе¬ чатаны важнейшие законодательные акты. В 1940 г. Академия Наук издала «Русскую Правду» и подробные комментарии к ней Ч В 1940 г. А. И. Яковлев и Л. В. Черепнин опубликовали текст, новый перевод й подробный комментарий к Псковской судной грамоте, а в 1952 г. свой перевод и комментарий к ней напечатал И. И. Полосин1 2. В том же году было осуществлено академическое издание Судебников Русского централизованно¬ го государства 3. В 1961 г. М. Н. Тихомиров, и П. П. Епифанов напечатали Соборное уложение 1649 года. Целый ряд законодательных актов XVIII в. был опубликован В. И. Лебедевым, Н. А. Воскре¬ сенским и М. Т. Белявским. Значительная работа велась по изданию актового и доку¬ ментального материала — важного источника по истории хозяй¬ ственного развития России. В послевоенные годы сотрудники Института истории АН СССР и его Ленинградского отделения осуществили публикацию всех сохранившихся древних русских актов до XVI в. («Грамоты Великого Новгорода и Пскова», «Духовные и договорные ‘грамоты великих и удельных князей», «Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI ве¬ ков», «Акты социально-экономической истории Северо-Восточ¬ ной Руси»).' Кроме того, были напечатаны «Материалы по истории кре¬ стьян в Русском государстве XVI в.», писцовые книги Обонеж- 1 Правда Русская. Под ред. акад. Б. Д. Грекова, т. I. М,—Л„ Изд-во АН СССР, 1940. 2 «Исторические записки», т. 6; Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина, т. 65. М., 1952. 3 Судебники XV—XVI вв. Под ред. акад. Б. Д. Грекова. М.—Л., Изд-во АП СССР, 1952.
ской пятины и г. Казани, «Лавочные книги Великого Новго¬ рода». Из актового и документального материала XVII в. большой интерес представляют «Акты хозяйства боярина Б. И. Морозо¬ ва» и «Таможенные книги Московского государства XVII в.», крупными публикациями являются сборники «Крепостная ману¬ фактура в России», «Материалы по истории крестьянской про¬ мышленности XVIII и первой половины XIX в.», т. 1—2 (М. - Л., 1935—1950) и продолжение «Писем и бумаг Петра I». Регу¬ лярно издаются открытые в Новгороде и других русских горо¬ дах берестяные грамоты. С 1952 г. советские историки и юристы приступили к изда¬ нию законодательного и актового материала феодальной Руси в многотомной серии «Памятники русского права». Советскими историками и филологами уделялось большое внимание опубликованию источников литературного характера; С 1922 г. возобновилось издание Полного собрания русских ле¬ тописей. Наряду с этим, летописи печатаются и отдельными издания¬ ми. В 1920 г. было сделано фотолитографическое воспроизведе¬ ние первого издания «Слова о полку Игореве». В 1926 г. В. Н. Перетц, а в 1946 г. А. С. Орлов осуществили научное из¬ дание его. В 1950 г. «Слово» было издано Академией Наук СССР1. В 1931 г. Украинской Академией Наук был опублико¬ ван «Киево-Печерский патерик». Углубленная разработка вопросов политической истории, об¬ щественных движений и идеологии русского средневековья спо¬ собствовала изданию, особенно в последнее десятилетие, сочи¬ нений публицистов XVI—XVIII вв. Значительное число литера¬ турных произведений издано в 30 томах серии «Литературные памятники». Помимо публикации отдельных видов источников, в совет¬ ской исторической науке получило широкое распространение издание тематических сборников документов. Наиболее значи¬ тельные из них посвящены истории крестьянских войн и народ¬ ных движений в России XVII—XVIII вв.: «Восстание Болотни¬ кова», «Крестьянская война под предводительством С. Т. Ра¬ зина», «Булавинское восстание», «Пугачевщина», «Антифео¬ дальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI ве¬ ка», «Восстание 1662 г. в Москве», «Крестьянское движение в России 1796—1825 гг. и др. Большое внимание советские историки уделяют публикации материалов и по истории внешней политики и войн Российского государства, о деятельности крупнейших русских полководцев и флотоводцев XVIII в. и т. п. 1 Подробно об изданиях «Слова» на русском и иностранном языках см.: Н. К. Гудзий. История древней русской литературы, стр. 126—128. 417
Наконец, имеется ряд сборников, отражающих развитие нау¬ ки и культуры в России. В числе их: «Экспедиция Беринга», «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII в.», «Открытия русских землепроходцев и полярных мо¬ реходов XVII века на Северо-Востоке Азии» и др. Исторические источники широко публикуются не только в отдельных сборниках, но и в периодике. Наиболее значитель¬ ным из первых советских публикационных журналов был «Крас¬ ный архив». В его 106 книгах, изданных с 1922 по 1940 г., пуб¬ ликовались главным образом документы по истории классовой борьбы в России XIX — начала XX вв., но имеется интересный материал, отражающий крестьянское и национальное движение в XVII—XVIII вв. С 1936 по 1954 г. печатались сборники «Исторический ар¬ хив» (вышло 10 томов). Непосредственным продолжением их являются выходящие с 1955 г. «Материалы по истории СССР». С 1955 по 1962 г. издавался специальный публикационный жур¬ нал «Исторический архив». Наконец, много документов, особен¬ но по истории СССР феодального периода, публикуется в «Ар¬ хеографическом ежегоднике», начавшем издаваться с 1958 г. Учитывая ту стремительность, с которой увеличивалось чис¬ ло публикаций исторических источников, в настоящем обзоре невозможно дать характеристику даже важнейших из них. От этого отказался уже в 1948 г. С. Н. Валк в специальном обзоре изданий документов по истории СССР до XIX в., рассмотрев лишь наиболее значительные материалы '. Видимо, назрела не¬ обходимость создания генерального каталога всех публикаций документов, осуществленных в СССР. Но, поскольку такого ка¬ талога нет, исследователям приходится обращаться к большому числу библиографических указателей, в которых имеются све¬ дения об опубликованных источниках. Наиболее значительные общеисторические библиографии были составлены в дореволюционное время — В. И. Межовым и П. П. и Б. П. Ламбиными, а в советский период сотрудниками библиотеки АН СССР 1 2. Вместе с тем в дореволюционное и в советское время изда¬ вались специальные указатели публикаций источников, осуще¬ ствленные научными обществами и учреждениями, росписи пуб¬ ликационных журналов, указатели отдельных видов источников, обзоры изданий документов. Из подготовленных до революции указателей изданий науч¬ ных обществ и учреждений нужно назвать «Подробный каталог изданий Археографической комиссии, вышедших в свет с 1836 по 1918 Род» (Изд. 6. Пг„ 1918). 1 С. Н. Валк. Советская археография, гл. IV. М.—Л., 1948. 2 «История СССР. Указатель советской литературы за 1917—1952 годы», т .1. Отв. ред. К- Р. Симон. М., Изд-во АН GCCP, 1956.
В 1916 г. С. А. Белокуров напечатал «Указатель» по всем периодическим изданиям МОИДР по 1915 г. В книге «Императорское русское историческое общество 1866—1916 гг.» (Пг., 1916) помещен указатель материалов, а также сводный обзор документов, помещенных в 147 томах «Сборников РИО». Издания губернских архивных комиссий также имеют ука¬ затели, перечень которых помещен в книге Н. А. Вукотич «Ма¬ териалы для списка указателей русской периодической печати» (Л., 1928) и в работе О. И. Шведовой «Указатели «Трудов» гу¬ бернских ученых архивных комиссий и отдельных изданий»1. Имеются росписи к дореволюционным журналам, занимав¬ шимся главным образом публикацией исторических документов. Наиболее полный указатель к «Русскому архиву» издал И. Ф. Масанов. Ряд указателей имеет журнал «Русская стари¬ на». В 1911 г. был опубликован систематический указатель журнала «Киевская старина». (1882—1906 гг.). До Великой Ок¬ тябрьской социалистической революции был издан ряд указа¬ телей отдельных видов исторических источников. В Полном собрании законов Российской империи имеются указатели хронологический (т. 41, ч. 1) и алфавитный (т. 42, ч. 1—2). Кроме того, в 1851 г. издан общий хронологический указатель, а в 1873 г. указатель имен и фамилий, упоминаемых в I Собрании ПСЗ. Сведения об основных изданиях литературного характера приведены в работе А. В. Мезьер «Русская словесность с XI по XIX столетие включительно» (ч. I—II. СПб., 1889—1902). Здесь дается подробный перечень публикаций летописей, «Слова о полку Игореве» и других произведений гражданской литерату¬ ры, житий, сказаний, мемуаров, дневников, записок иностранцев о России и т. д. Кроме того, есть специальный указатель С. Р. Минцлова «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путеводите¬ лей, относящихся к истории России и напечатанных на русском •языке» (Вып. 1—5. Новгород, 1911 —1912)2. В нем учтены и ча¬ стично аннотированы материалы, изданные с начала XVIII в. К этой же группе относится работа Ф. П. Аделунга «Кри¬ тико-литературное обозрение ^путешественников по России до 1700 года и их сочинений» (М., 1864), в котором дан обзор со¬ чинений иностранцев, посетивших Россию с 890 по 1699 г. Имеется ряд дополнений к труду Аделунга 3. Необходимые материалы о журнальных и газетных статьях 1 «Археографический ежегодник за 1957 год». М., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 377—433. 2 Продолжение его под тем же названием, вып. 6, напечатано в «Рус¬ ской старине», вып. 6—7, 1915. 3 «История СССР. Аннотированный перечень русских библиографий, из¬ данных до 1965 г.», изд. 2. М., «Книга», 1966, стр. 35. 419
XVIII в. имеются в работах А. Н. Неустроева: «Историческое разыскание о русских повременных изданиях в сборниках за 1703—1802 гг.» (СПб., 1874) и указатель к русским повремен¬ ным изданиям и сборникам за 1703—1802 гг. и к историческому разысканию о них» (СПб., 1898). Наконец, сохранили свое научное значение некоторые общие библиографические обзоры. Из них наиболее значительным яв¬ ляется обозрение опубликованных источников в труде В. С. Иконникова «Опыт русской историографии» (Т. 1—2. Ки¬ ев, 1891—1908). Р советское время ведется очень большая работа по учету публикаций исторических источников. Наиболее значительными библиографиями, где учтены издания источников по истории СССР эпохи феодализма, является «Каталог сборников доку¬ ментов, изданных архивными учреждениями СССР за 1917— I960 гг.» (М., 1961) и «Каталог архивоведческой литературы и сборников документов 1960—1963 гг.» (М., 1964). Подробный список трудов по источниковедению и публика¬ ций исторических источников приведен в книге А. Л. Шапиро «Библиография истории СССР» (М.. «Высшая школа», 1968, стр. 74—87). Перечни опубликованных источников имеются так¬ же в названном указателе советской литературы под ред. К- Р. Симона. Кроме того, имеются специальные библиографии. Среди них два указателя к журналу «Красный архив»1 и каталог изданий Центрархива2, «Материалы для указателя источников по кре¬ постному хозяйству3, «Степан Разин в науке, литературе и ис¬ кусстве»4, «Библиографический указатель литературы и источ¬ ников о боярине Б. И. Морозове и его вотчинном хозяйстве (1933 г.), «Материалы и библиографии по истории рабочего крепостной мануфактуры XVIII века»5 и др. .В 1940 г. В. П. Адрианова-Перетц и В. Ф. Покровская в кни- J ге «Древнерусская повесть» (вып. I) дали систематический ука¬ затель изданий и исследований 74 переводных и оригинальных древнерусских повестей. Имеется несколько указателей к из¬ даниям «Слова о полку Игорёве», из которых наиболее полный сделан Л. А. Дмитриевым6. В 1942 г. Р. С. и Л. С. Мандельштам издали книгу «Войны русского народа.. 1588—1878 гг- Библиографический указатель 1 «Красный архив». Систематический указатель публикаций и статей ■N» 1—3 (106), 1922—1941. Под ред. М. С. Селезнева. М., 19о7; Р. ^. Зве¬ рев. «Красный архив». Исторический журнал 1922—1941. М., 1960. 2 Центрархив РСФСР. Каталог изданий. М.—Л., 1938. 3 «Крепостнам Россия». Сб. статей. Л., 1930, стр. 246—266. 4 «Каторга и ссылка», 1932, № 7. 5 В кн.: «Крепостная мануфактура ;в России», ч. IV. Л., 1934. 6 Л. А. Дмитриев. «Слово о полку Игореве». Библиография изда¬ ний, переводов и исследований, 1938—1954. М.—Л., 1955.
воспоминаний, дневников и писем, вышедших до 1917 года на русрком языке». В 1954 г. В. И. Малышев опубликовал «Библио¬ графию сочинений протопопа Аввакума и литературы о нем» 1917—1953 годы '. В 1951 г. был издан под ред. П. А. Зайонч- ковского и Е. Н. Коншиной «Указатель воспоминаний, дневни¬ ков и путевых записок XVIII—XIX вв. (из фонда отдела рукопи¬ сей ГБЛ)». В 1958 г. В. В. Томашевский дал «Краткий обзор источников и литературы по истории колонизации Сибири и Дальнего Востока в XVII в.»* 2. В 1962 г. Р. П. Дмитриева опуб¬ ликовала «Библиографию русского летописания», где учтены и аннотированы все издания летописных текстов и исследований о них. В подавляющем большинстве исследований, особенно советских историков, также имеется подробный обзор источ¬ ников. Указания на опубликованные источники можно найти в учет¬ но-регистрационных текущих библиографиях, издаваемых Все¬ союзной книжной палатой — «Книжная летопись», «Ежегодник книги СССР», «Летопись журнальных статей», «Библиография советской библиографии». . Наконец, необходимо постоянно обращаться к книге «Исто¬ рия СССР. Аннотированный перечень русских библиографий, изданных до 1965 года» (изд. 2. М., 1966). Здесь дан подробный перечень исторических библиографий и обзоров на русском язы¬ ке как вышедших отдельно, так н включенных в состав книг и журналов, издаваемых в СССР. § 3. Характеристика важнейших архивных собраний и методика поиска архивного материала Выявив опубликованные источники по интересующей его те¬ ме и изучив их, исследователь переходит к поискам документов, хранящихся д архивах, рукописных отделах библиотек и музеев и у частных лиц. Эта работа особенно важна потому, что по¬ давляющее большинство исторических материалов еще не изда¬ но. Но и в тех случаях, когда имеются опубликованные доку¬ менты, для их проверки часто тоже приходится обращаться к оригиналам, находящимся в архивах и рукописных собраниях. Выявление интересующих исследователя документов — рабо¬ та очень трудоемкая. В редких случаях источники даже по од¬ ной теме сосредоточены в одном-двух архивохранилищах. Зна¬ чительно чаще они находятся в разных местах, и бывает трудно представить, почему та1или иная группа документов оказалась в составе данного рукописного сборника или данного рукопис¬ ного собрания. * ТОДРЛ, т. 10. 2 «Сборник статей по истории Дальнего Востока». М., Изд-во АН СССР, 1953. 421
Приступая к работе над какой-либо темой, историк может заранее определить лишь важнейшие архивохранилища, где могут находиться интересующие его материалы. Исчерпываю¬ щее выявление материалов зачастую дается лишь в результате долгих поисков, а иногда и случайных открытий. Столь же тщательной работы требует изучение содержания каждого фон¬ да и каждой единицы хранения. Но при данном состоянии ар¬ хивного дела, опираясь на огромную работу исследователей- архивистов, можно значительно облегчить труд ученого по ро¬ зыску документов и тем самым свести до минимума элемент случайности. Как правило, архивы возникали закономерно, в связи с раз¬ витием делопроизводства. Сначала документы хранились в от¬ делах учреждений. Когда же исчезала потребность в повседнев¬ ном практическом использовании накоплявшихся материалов, их передавали в архивохранилища. В дальнейшем они были объединены в специальные архивы, которые сосредоточивали документы не только государственных учреждений, но и част¬ ных владений, монастырей и церквей. Для того, чтобы знать, в каких архивах вероятнее всего могут быть нужные документы, исследователю необходимо иметь хотя бы общее представление об истории складывания важнейших архивных собраний. Уже в Древнерусском государстве сложилась практика хра¬ нения в определенных местах документов, имеющих хозяйствен¬ ное и политическое значение. Наиболее значительные государ¬ ственные акты —записи судебных регйений, договоры с Визан¬ тией и т. п. — прятались наряду с материальными ценностями в великокняжеской казне. Важные материалы собирали церков¬ ные феодалы. Так, в Киевской Десятинной церкви хранился устав о доходах в её пользу и другие документы. Свои архивы имели Киевский собор св. Софии, Киево-Печерский монастырь, Новгородский собор св. Софии и т. д. В это же время отдельные князья и бояре тоже начали собирать свои личные архивы '. После распада Киевского государства в отдельных феодаль¬ ных центрах Русской земли стали создаваться хранилища до¬ кументов. В канцеляриях Черниговского, Галицкого, Ростовско¬ го, Суздальского, Владимирского, Московского и Тверского кня¬ жеств, Новгородской и Псковской земель сохранялись договоры великих князей между собой и с удельными князьями, духов¬ ные великих князей, договоры Новгорода с великими князьями, Псковская и Новгородская судные грамоты, Двинская уставная грамота, международно-правовые договоры русских княжеств, княжеские жалованные грамоты и пр.2. В особой келье Нбвго- 11 И. Л. Маяковский. Очерки по истории архивного дела в СССР. М.. 1960, стр. 40—42. ' = Н. М. Коробков. Русская дипломатика (краткий очерк). «Архивное цело», 1940, № 1 (53), стр. 17—37. До нас дошло около 70 договоров великих и удельных князей, около 30 духовных русских князей и около 30 договоров Новгорода с великими князьями.
родского Дома св. Софии собирались и другие государственные документы. В Псковском Троицком соборе для сохранения по¬ становлений вечевых собрании, соборов духовенства и прочих документов был специальный «ларь». Почти во всех монастырях, наряду с церковными книгами, хранилось большое число документов, главным образом, хозяй¬ ственного значения. В процессе объединения русских земель в единое централи¬ зованное государство архивы присоединенных княжеств сосре¬ доточивались в Москве1. Вместе с документами делопроизвод¬ ства Московского великого княжества они составили Царский архив. Из сохранившейся описи видно, что в середине XVI в. он был действующим архивом, «казной», хранилищем докумен¬ тов государевой канцелярии. По мере бюрократизации прави¬ тельственных учреждений царский архив стал рассредоточи¬ ваться; часть его документов была передана в ’архив Боярской думы, другая была распределена по приказам, причем важней¬ шие материалы общегосударственного значения попали в По¬ сольский приказ2. Постепенно в XVI—XVII вв. сложились архивы при Бояр¬ ской думе и приказах. Поскольку Боярская дума в то время все свои дела решала вместе с царем, ее архив был неотделим от царской «казны». Здесь сосредоточивались материалы по важ¬ нейшим вопросам суда, государственного управления и внеш¬ ней политики. Там же первоначально хранились материалы земских соборов. Одним из самых значительных приказов был Посольский. В его архивах сосредоточивались дела по внешним сношениям государства. Здесь была дипломатическая и торговая переписка со странами Западной Европы и Азии, договоры, переписка с русскими ,послами, находившимися за границей, сведения о приемах иностранных дипломатов, наказы послам и их отчеты (статейные списки). Тут же откладывались дела по сношениям с Украиной, Грузией, Средней Азией, Прибалтикой и Сибирью, вошедших впоследствии в состав единой Российской империи, переписка с калмыками и войском Донским, дела по управле¬ нию городами, подчиненными приказу и т. д.3. Ценные документы сосредоточивались в Разрядном прика¬ зе, который с середины XVI до начала XVIII в. являлся цент¬ ральным военным учреждением страны. Здесь решались вопро¬ сы о несении обязанностей служилыми' людьми, а т5кже об управлении южными («украинными») городами. Поэтому тут собран огромный материал о комплектовании полков, о ходе 1 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV веков ч ], стр. 6. 2 С. О. Шмидт. К истсцрни царского архива середины XVI века Т.МГИАИ, т. X. М., 1958, стр. 407. 3С. А. Белокурдв. О Посольском приказе. М., 1906, стр. 36—41. 423
военных действий русской армии, об обеспеченности землей и денежным окладом представителей служилого сословия, отбы¬ вании ими ратной службы и переменах в служебной деятельно¬ сти, местничестве и состоянии окраинных земель государства. Поскольку в Разрядном приказе рассматривались коренные вопросы существования военно-служилых сословий, его мате¬ риалы отразили многие важные стороны внутренней и внешней политики Русского государства. Документы приказа значитель¬ но расширяют наши представления о военных отношениях Рос¬ сийского государства с Польшей, Литвой, Швецией, Турцией и Крымом, о колонизации южных земель, о политике правитель¬ ства по отношению к беглым, о классовой борьбе крестьянства и т. п.'. Большой материал сосредоточен в архиве Поместного при¬ каза, функции которого непрерывно расширялись по мере роста поместного землевладения. Ведая делами о выдаче поместных окладов, приказ занимался регулированием всех земельных во¬ просов. Поэтому в его архиве сосредоточилось большое число писцовых, дозорных, межевых и прочих книг, а также записные книги царских указов и жалованных грамот, выдаваемых зем¬ левладельцам, регистрационные копии актов по купле и про¬ даже земель и крестьян, дела по разрешению земельных споров, сыске беглых крестьян и холопов и т. д.1 2. Помимо приказов, ведавших отраслями государственного управления, были приказы, управлявшие отдельными террито¬ риями страны. Для управления присоединенными в середине XVI в. к России землями Среднего и Нижнего Поволжья, а по¬ том и Сибири был учрежден Приказ Казанского дворца. До¬ кументы, относящиеся к Казани и Астрахани, погибли во время пожара 1700 г., а материалы о Сибири, переданные еще в 1637 г. в ведение нового Сибирского приказа, сохранились. Значительную ценность представляет содержащаяся здесь пере¬ писка чиновников приказа с воеводами сибирских городов, кни¬ ги воеводских изб, ясачные книги, статейные списки посольств в Монголию, таможенные книги Ирбитской ярмарки и другие материалы о торговле, дела о раскольниках и пр.3. Всего во второй половине XVII в. было свыше 40 приказов., g В архиве каждого из них находилась масса документов, но из- за небрежного хранения далеко не все они сохранились. Осо¬ бенно много документов было уничтожено во время московско¬ го пожара 1626 г. Органы местного управления также имели свои канцелярии 1 Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Ми¬ нистерства юстиции. «Документы Разрядного приказах, кн. 9—20. М., 1891 1921. 2 С. А. Шумаков. Столбцы Поместного приказа. ЖМНП, 1908, № 4. 3 Н. Н. Оглоблин. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа, 1592—1768, ч. 1—4. М., 1892—1895. 424
и архивы. До нас дошли дела около 80 приказных (или съез¬ жих) изб, существовавших при воеводах. Из них наиболее хо¬ рошо сохранились архивы съезжих изб Поволжья и Западной Сибири. В составе воеводских канцелярских архивов имеются остатки некоторых губных и земских изб *. В связи с быстрым ростом церковного землевладения "в XV—XVI вв. и появлением монастырей, владевших сотнями и тысячами десятин земли, у них возникла сложная система уп¬ равления. В крупных монастырских хозяйствах по образцу пра¬ вительственного аппарата создавались приказы, назначались волостели, дьяки и т. п. Имея сравнительно благоприятные ус¬ ловия для сохранения документации, церковные феодалы про¬ являли об этом большую заботу, чем светские. В ризницах мо¬ настырей многие годы хранились акты, укреплявшие их права на землю, зависимое население и прочие привилегии. Для более удобного пользования документами в монастырях заводили ко- пийные книги, в которых переписывали материалы, подобран¬ ные по определенному признаку (владение землей, зависимыми людьми и пр.) * 2. Особенно большое число документов сохранилось в архиве Суздальского Спасо-Евфимьевского монастыря (25 тыс. единиц хранения), Соловецкого (более 12 тыс.), Иосифо-Волоколамско- го (свыше 3 тыс.), Троице-Сергиевого и др. Все эти материалы ярко рисуют роль церкви в русском фео¬ дальном государстве, хозяйственную жизнь монастырей — фео¬ дальных вотчинников, положение зависимого крестьянства, рост феодальной эксплуатации и т. д.3. Свои архивы и канцелярии в XV—XVIII вв. имели также князья и бояре, крупные помещики и богатые купцы. По уста¬ новившейся традиции наследники сохраняли бумаги прежнего владельца. Постепенно образовывались крупные личные, фа¬ мильные или родовые архивы, многие из которых дошли до нас. Наиболее значительными являются фонды Морозова, Безобра¬ зова, Гагариных, Шуваловых, Шереметевых, Юсуповых, Стро¬ гановых и др. В личных архивах имеется большой материал о состоянии землевладения и хозяйства, о росте крепостнической эксплуата¬ ции, о связи вотчинных и помещичьих хозяйств с рынком, о классовой борьбе крестьян. Отдельные личные фонды, напри¬ мер, боярина Морозова, позволяют изучать возникновение и раннюю историю предприятий мануфактурного типа. Ценней¬ шие сведения о промышленной и торговой деятельности в Рос- ' Б. Чичерин. Областные учреждения России в XVII веке. М., 1856. 2 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV вв ’ ч II стр. 10—64'. ’’ ' Л. В. Черепнин. У истоков архивоведения и актового источникове¬ дения («исторической дипломатики») в России. «Вопросы архивоведения» 1963, № 1, сгр. 52—5Э. 425
сии, об истории крупного торгового дома, о постепенном втяги¬ вании в орбиту всероссийского рынка огромной территории страны сосредоточены в архиве купцов Строгановых1. Хуже сохранились архивы поместных хозяйств, поскольку сами хозяйства долгое время не были устойчивыми, а переходи¬ ли из рук в руки. Но после того как дворяне добились передачи поместных дач по наследству, с середины XVII в., архивы по¬ мещиков, особенно крупных, стали сохраняться так же, как и архивы вотчинников. В период господства монголо-татар на Руси в XIV в. терри¬ тория Украины и Белоруссии была захвачена Литовским госу¬ дарством, поэтому дальнейшая история этих земель отражена в архиве’великого княжества Литовского. Этот документ —Литовская метрика (польск. metryka— ар¬ хив) — хорошо сохранился, благодаря тому, что все материалы, проходившие через канцелярию великого князя Литовского, полностью переписывались в особые книги, которые тщательно сберегались. Сначала Литовская метрика хранилась в Троках, а с 1511 г. — в Вильнюсе. После Люблинской унии 1569 г. ма¬ териалы земель, включенных непосредственно в состав Речи Посполитой, были переданы в Варшаву. В начале XVII в. неко¬ торая часть архива Литовского государства была вывезена в Швецию (хранится в Стокгольмском архиве). В дошедших до нас шестистах книгах Литовской метрики очень полно отражено социально-экономическое развитие Ук¬ раины и Белоруссии, внешняя политика Великого княжества Литовского, борьба украинского и белорусского народов против социального и национального угнетения и т. д.2. Иной была судьба архива Левобережной Украины. Большая часть его, состоявшая из документов казацкого самоуправления, гетманщины, хранилась сначала в Бадяче, затем в Батурине, где в 1708 г. сгорела. Но еще задолго до этого, после воссоеди¬ нения Украины с Россией, многие документы гетманского ар¬ хива, главным образом дипломатического характера, были пе¬ ревезены в Москву и переданы во вновь учрежденный Малорос¬ сийский приказ3. В первой четверти XVIII в. были произведены существенные перемены в организации государственного управления в Рос¬ сии. Взамен фактически уже не существовавшей Боярской ду¬ мы с 1711 г. был создан Сенат как высший распорядительный орган по делам управления, суда, финансов и пр. В 1718 - 1721 гг. 44 приказа были заменены 11 коллегиями с четким 1 А. А. Введенский. Дом Строгановых в XVI—XVII веках. М., Сон- экгиз 1962. 2*н. г. Бережков. Литовская метрика как исторический источник, ч. 1. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1946. 3 Л О к и н ш е в и ч. Центральш установи Украши-Гетьманщини ЛV XVIII вв., ч. I—II. Киев, 1929—1930. 426
разграничением функций между ними. В 1720 г. на правах кол¬ легии был образован Главный магистрат, а в 1721 г.— Святей¬ ший правительствующий Синод. В 1708 г. вся территория государства была разделена на 8 крупных административных единиц — губерний. В дальней¬ шем губернии были поделены на провинции, включавшие в свой состав определенное число уездов. Более четкую организацию получили и другие отрасли уп¬ равления. Вопросами политического сыска и суда ведали Пре¬ ображенский приказ (в Москве) и Тайная канцелярия, находив¬ шаяся в Петербурге. В 1719—1720 гг. были созданы судебные органы в губерниях, провинциях и уездах. В 1718 г. была уч¬ реждена должность генерал-полицмейстера. В связи с созда¬ нием регулярной армии возникли Контора рекрутских дел и Канцелярия вальдмейстерских дел, а для сбора все увеличи¬ вавшихся налогов — Контора камерирских дел, Рентмейстер- ская контора и др. * При Сенате и коллегиях были созданы архивы, куда попали документы ликвидированных учреждений Боярской думы и при¬ казов. В связи с особой значимостью дипломатических доку¬ ментов для хранения их в 1724 г. был создай первый в России Генеральный архив старых дел. Поскольку архив находился при конторе Коллегии иностранных дел, за ним и закрепилось название Архива Коллегии иностранных дел. Материалы осталь¬ ных приказов переходили в архивы соответствующих коллегий. Одновременно стали скапливаться документы в действую¬ щих органах управления, и это потребовало создания при них текущих архивов. В двух сенатских текущих архивах (в Петер¬ бурге и в Москве) собирали царские манифесты и указы, про¬ токолы Сената, дела генерал-прокуроров. Здесь же сосредото¬ чивались материалы существовавших при Петре и возникших после его смерти других высших правительственных учрежде¬ ний Приказа Тайных дел, Кабинета его величества, Верхов¬ ного тайного Совета, Тайной канцелярии, Канцелярит* тайных розыскных дел, Конференции при высочайшем дворе. Постоянно откладывались документы и в архивах коллегий. В коллегиях — Иностранных дел, Военной и Адмиралтейской—- хранились материалы о внешних сношениях империи, ее дипло¬ матии и войнах, об организации вооруженных сил, об отноше¬ ниях России с народами и землями, вошедшими в состав им¬ перии, о строительстве Петербурга, Кронштадта, Таганрога, Азова и других пограничных городов-крепостей, о географиче- ских экспедициях в Поволжье, на Урал и в Сибирь. Материал о развитии ремесла, промышленности и торговли собирался в архиве Берг-, Мануфактур- и Коммерц-коллегиях. 11 Н. П. Ерошкин Очерки истории государственных учреждений доре¬ волюционной России, изд. 2. М., «Высшая школа», 1960, стр. 85—121. 427
Камер-, Штатс-контор- и Ревизион-коллегии ведали сбо¬ ром доходов в казну и распределением средств на государствен¬ ные нужды. Здесь откладывались документы, отражавшие на¬ логовую политику самодержавия, финансовое положение стра¬ ны, экономическую политику правительства. В архиве Вотчинной коллегии были документы о дворянском землевладении, о развитии сельского хозяйства, о положении крестьян. В Юстиц-коллегии находились судные и розыскные дела, отражавшие историю права и классовую борьбу. В Духов¬ ную коллегию (Синод) и коллегии? Экономии поступали мате¬ риалы о роли церкви, положении зависимых от церкви крестьян и их борьбе против феодального гнета, о различных идеологи¬ ческих течениях, о насильственном крещении нерусских на¬ родов. В архив Главного магистрата попадали документы об управлении городами, развитии промышленности и торговли, положении городского населения, финансовой политике прави¬ тельства, подушных и других сборах с населения. Большое число документов скапливалось в местных государ¬ ственных учреждениях. В архивы губернских, провинциальных и воеводских канцелярий попадали отчеты должностных лиц, статистические материалы, документы о проведении рекрутских наборов, следственные и судебные дела. Подобные же материа¬ лы сосредоточивались в возникавших на местах отраслевых органах управления — конторах камерирских, рентмейстерских, рекрутских дел и др. Архивы стали создаваться также при го¬ родовых магистратах, нижних и надворных судах, а также в канцеляриях,дистриктов (уездов). В 20—50-х годах XVIII в. текущий архив Сената и коллегий быстро увеличивался. Вместе с этим за давностью времени те¬ рялось справочное значение документов приказного делопроиз¬ водства и коллегии стали понемногу от них избавляться. Когда в 1763 г. была закрыта Москрвская контора Сената, ее дела были объединены с архивом -Разрядного приказа в единый Раз¬ рядно-Сенатский архив, по существу уже исторический. После вступления на престол Екатерины II, началось новое преобразование аппарата государственной власти. Уже в 60-х годах были ликвидированы Московская и Петербургская печат¬ ные конторы, Раскольничья цонтора, Сибирский приказ и др. Материалы этих учреждений также попали в Разрядно-Сенат¬ ский архив. К 80 годам XVIII в. большинство старых учреждений — цент¬ ральной власти — контор, коллегий и экспедиций было упразд¬ нено. Для хранения их документов были созданы два архива «старых дел» в Петербурге (1780 г.) и в Москве (1782 г.). В Петербургский архив старых дел попали сначала мате¬ риалы 22 петербургских контор, коллегий и других учреждений, а потом еще около 30, в том числе фонд Тайной экспедиции Се-
ната. В первой четверти XIX в. в этом архиве было свыше 1 млн. единиц хранения. < Еще большее количество документов (в начале XIX в. их насчитывалось около 6 млн. книг, столбцов и вязок) было со¬ брано в Московском архиве старых дел. Сюда попали материа¬ лы всех (кроме трех «первейших») коллегий, ряда приказов, Московской конторы Канцелярии тайных розыскных дел (1731 —1732 гг.) и Московского отделения Тайной экспедиции Сената (1762—1801 гг.). В 1736 г. была ликвидирована Вотчинная коллегия и все ее документы вместе с архивом Поместного приказа составили специальный Поместно-вотчинный архив (около 40 тыс. единиц хранения). В 1765 г. в России начали проводить работы по ге¬ неральному межеванию земель, и сразу же в Москве ,был соз¬ дан Межевой архив. Таким образом, к концу XVIII в. в России существовало уже шесть исторических архивов, содержавших сохранившиеся до¬ кументы государственных учреждений России: 1) Московский архив Коллегии иностранных дел (создан¬ ный в 1724 г. как Генеральный архив старых дел); 2) Разрядно-Сенатский (с 1763 г.); 3) Межевой (с 1765 г.); 4) Петербургский архив старых дел (с 1780 г.); 5) Московский архив старых дел (с 1782 г.); 6) Поместно-вотчинный (с 1786 г.) *. Во второй половине XVIII в. усилилась бюрократизация и местного управления. В губерниях и уездах были созданы ад¬ министративные, финансовые и судебные учреждения, которые вели непрерывную переписку. При каждом из них возникали архивы. Из материалов губернских архивов большой интерес представляют журналы и протоколы заседаний местных орга¬ нов управления и суда, документы о рекрутских наборах, сыске беглых, волнениях крестьян и т. п. После образования губерн¬ ских архивных комиссий, во второй половине XIX в., началась более активная работа по пополнению губернских архивов но¬ выми документами и по их систематизации. Однако до Великой Октябрьской социалистической революции в этом направлении было сделано немного. В XVIII в. появились и другие учреждения, занимавшиеся собиранием исторических документов. В возникшем в 1728 г.- архиве Академии наук откладывались материалы ее учрежде¬ ний и экспедиций и личные фонды ученых. Древнейшие церков¬ ные книги, летописи, сборники литературных произведений при¬ обретали рукописные отделы библиотек Академии наук, Эр¬ митажа, Московского университета. К концу столетия они уже собрали значительное число древних документов. 1 А. В Чернов. История и организация архивного дела в СССР. М., 1940, стр 48—49. 429
По сравнению с предшествующим периодом, большими по объему и по значению содержащегося в них материала стали личные и фамильные архивы. К числу наиболее значительных относятся архивы крупных землевладельцев, государственных и военных деятелей. В XVIII в- появляется еще одна группа частных архивов коллекции исторических документов, собранные любителями старины. По мере включения в XVIII в. в состав Российской империи некоторых земель Польши, а также Литвы, Белоруссии, Право- бережной Украины, Крыма и части Казахстана правительство принимало меры по сохранению архивных документов этих зе¬ мель. Однако эта работа на первых порах велась очень мед¬ ленно. Дальнейшая судьба архивных материалов, относящихся к истории России до конца XVIII в., была следующей. В 1829— 1834 гг. в Петербурге был создан Государственный архив Рос¬ сийской империи, в который были переданы важнейшие дела государственного значения из Петербургского архива старых дел и других хранилищ. В 1864 г. он был объединен с Петер¬ бургским архивом Министерства иностранных дел. В 30 разря¬ дах (отделах) этого архива были сосредоточены документы им¬ ператорской фамилии, наиболее важные судные, финансовые и военные дела, материалы приказа Тайных дел и другие сек¬ ретные документы'. В 1832 г. в связи с созданием министерств Московский ар¬ хив Коллегии иностранных дел был преобразован в Московский главный архив Министерства иностранных дел. В его состав вошли Государственное древлехранилище хартий и рукописей; дела Посольского приказа и Коллегии иностранных дел по сно¬ шениям России с иностранными государствами и народами, во¬ шедшими в состав Российской империи; документы некоторых центральных правительственных учреждений; отдельные лич¬ ные фонды и коллекции. С 1835 г. начала проводиться работа по упорядочению мос¬ ковских исторических архивов, в результате которой в 1852 г. Разрядно-Сенатский, Поместно-вотчинный и Московский архи¬ вы старых дел были слиты в один Московский архив Министер¬ ства юстиции. В нем оказались дела 26 приказов и Сената, его департаментов, контор и комиссий, а также почти всех кол¬ легий. После Великой Октябрьской социалистической революции материалы этих трех архивов, дополненные фондами дворцовых учреждений, были объединены в единый Государственный ар¬ хив. С 1925 г. он именовался Древлехранилище, с 1931 г.— Го- 1 Г1. Софинов. Государственный архив бывшей Российской империи. «Архивное дело», 1937, № 2/43, стр. 14. 430 * * '
сударственный архив феодально-крепостнической эпохи, а с 1941 г. — Центральный Государственный архив древних актов. В 1940 г, в него были переданы документы Центрального ме¬ жевого архива. Центральный Государственный архив древних актов (ЦГАДА) является наиболее крупным собранием материалов но истории России до конца XVIII в. В нем сосредоточено около 5 млн. единиц хранения. / В 1819 г. был образован Московский архив Главного штаба Военного Министерства, концентрировавший документы воен¬ ных учреждений России, существовавших до начала XIX в. Ряд важных материалов по военной истории попал и в созданный в 1867 г. Военно-ученый архив. На базе этих архивов в 1925 г. был создан Центральный Государственный военно-исторический архив. В его фондах насчитывается свыше 3 млн. единиц хра¬ нения. В 1827 г. возник Центральный архив Морского министер¬ ства, в котором сосредоточивались материалы по истории рус¬ ского флота. Все они находятся теперь в составе Центрального Государственного архива военно-морского флота, организован¬ ного в 1934 г. в Ленинграде. В нем собрано около 1 млн. доку¬ ментов. В 1852 г. были организованы Киевский, Витебский и Вилен¬ ский ардивы древних актов. В 1880 г. был создан исторический архив при Харьковском университете. В 1902—1903 гг. Витеб¬ ский и Виленский архивы были слиты в единый Виленский ар¬ хив древних актов. В 1943' г. материалы Киевского архива древ¬ них актов были переданы в Центральный Государственный исторический архив (ЦГИА) УССР. Здесь были сосредоточены документы земского управления, магистратов, ратуш, киевской губернской канцелярии, киевского, подольского и волынского генерал-губернаторств, новгород-северского наместничества. В 1941 г. был создан Харьковский исторический архив (по¬ том филиал ЦГИА УССР). В нем находятся документы по исто¬ рии главным образом Левобережцой Украины с XVII в. Материалы по истории западно-украинских земель с XIVв. хранятся в созданном в 1946 г. филиале Центрального Государ¬ ственного исторического архива УССР во Львове. Документы бывшего Виленского архива древних актов после восстановления в Литве Советской власти вошли в состав Центрального Государственного архива Литовской ССР. Материалы по истории белорусского народа в эпоху феода¬ лизма сосредоточены в Центральных ‘государственных архивах БССР в Гродно и Могилеве. Материалы по истории остальных народов, входящих в состав СССР, имеются в архивах союз¬ ных и автономных республик. , Помимо архивов, в СССР существует целый ряд других уч¬ реждений, занимающихся собиранием древних рукописей. Наи- « 431
более крупные собрания документов по истории России эпохи феодализма имеются в рукописных отделах Государственного исторического музея, Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и в Центральном архиве АН СССР. В собрании ГИМа находятся коллекции исторических доку¬ ментов Уварова, Хлудова, Забелина, Барсова, Щукина, рукописи Патриаршей, или Синодальной библиотеки, личные фонды Го¬ лицыных, Куракиных, собрания материалов по отдельным темам («Русские жалованные грамоты XVII в.», «Материалы по исто¬ рии внешней политики и войн России XVIII—XIX вв.»)1. В рукописном отделе библиотеки им. В. И. Ленина имеются ценные собрания рукописей XI—XVIII вв. (Н. П. Румянцева, В. М. Ундольского), документы Троице-Сергиева и других мона¬ стырей XIV—XVI вв., личные фонды Барятинских, Голицыных, Шереметевых, фонд Общества истории и древностей россий¬ ских 2. В рукописном отделе библиотеки им. М. Е. Салтыков а-Щед¬ рина хранится Остромирово евангелие (рукопись 1056—1057гг.), древнейший список Повести временных лет, рукописные книги церковного содержания XI—XII вв., бумаги Петра I, А. В. Су¬ ворова, Г. Р. Державина, А. Т. Болотова3. Материалы академи¬ ческих учреждений и экспедиций и личные фонды ученых собра¬ ны в Центральном архиве АН СССР в г. Москве4, в архиве Ле¬ нинградского отделения Института истории АН СССР5, в Отде¬ ле рукописей и древних актов Института русской литературы АН СССР6. Документы по истории России, главным образом местных уч¬ реждений XVI—XVIII вв., хранятся в госархивах Краснодарско¬ го и Ставропольского краев, Астраханской, Владимирской, Воро¬ нежской, Горьковскрй, Иркутской, Томской и других областей7. В них имеются материалы о заселении и хозяйственном освое¬ нии соответствующих районов страны, о развитии социальных отношений, о политике правительства на местах, о классовой борьбе, о культурном развитии и т. д. 1 «Письменные источники в собрании Государственного исторического музея», ч. 1. М., 1958. 2 «Краткий указатель архивных фондов отдела рукописей» [Библиотеки им. В. .И. Ленина!. М., 1948. 3 Н. Н. Розов. Материалы по истории нашей страны в рукописных фондах Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедри¬ на в Ленинграде. «Вопросы истории», 1953, № 6. 4 «Архив АН СССР. Обозрение архивных материалов», т. V. М.—Л„ Изд-во АН СССР, 1933—1963 5 «Путеводитель по архиву Ленинградского отделения ин-та истории». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1958." 6 «Бюллетень Рукописного отдела» [Ин-та русской литературы АН СССР], № 1. М,—Л, Изд-во АН СССР, 1947. 7 Государственные архивы СССР. Краткий справочник. Под ре;;. Г. А. Белова и др. М., 1956. 432
Таким образом, материалы по истории России до к а XVIII в. в настоящее время сосредоточены в определенных архи¬ вах союзного и республиканского значения, в рукописных птлг лах центральных библиотек и некоторых других научных учрсж дений, в ряде краевых и областных архивов. Имея представление об истории формирования важнейших архивохранилищ, исследователь может более или менее ючип определить, какие из интересующих его материалов могут иа.х<> диться в том или ином архиве. Так, духовные и договорные i ра моты русских князей XIV—XV вв. сначала сохранялись в каине ляриях каждого княжества. По мере включения отдельных ае мель в состав единого Русского государства эти. документы по¬ падали в великокняжеский архив («казну»). В XVI в. наиболее важные материалы этого (теперь уже царского) архива были переданы в Посольский приказ, где составили особую коллек¬ цию: Государственное древлехранилище хартий и рукописей. В XVIII в. эта коллекция вместе с другими материалами По¬ сольского приказа была передана! в Генеральный архив старых дел, а затем в его составе попала в Московский архив Коллегии иностранных дел, преобразованный в 1832 г. в Московский глав¬ ный архив Министерства иностранных дел. Так как материалы этого архива находятся теперь в ЦГАДА, то там, следовательно, и надо искать духовные и договорные грамоты Г Документы по истории донского казачества в XVI—XVIII вв. могут находиться в архивах канцелярий войска Донского и тех центральных учреждений, которые ведали Войском. Весь архив войска Донского еще в 1920 г. был передан в Гос- архив Ростовской области. Однако материалы за XVI в. — пер¬ вую половину XVIII в. в нем не сохранились. Первый раз они были уничтожены турками в 1643 г., а затем погибли во время опустошительного пожара 1747 г. в Черкасске. Таким образом, в Ростовском архиве имеются документы по истории донского казачества, начиная с середины XVIII в. Центральным учреждением, ведавшим донским казачеством до 1721 г. был Посольский приказ. В его составе действительно находился целый фонд «Донских дел» — основной источник по истории донского казачества за этот период. Как и все докумен¬ ты Посольского приказа, этот фонд находится в ЦГАДА. С конца первой четверти XVIII в. управление войском Дон¬ ским перешло в ведение Военной коллегии. Там и сосредоточены обширные материалы по истории донского казачества XVIII в. В 1819 г. документы Военной коллегии были переданы в Мос¬ ковский архив Главного штаба Военного министерства, а после Великого Октября вошли в Центральный Государственный во¬ енно-исторический архив (ЦГВИА). Здесь и следует искать до¬ кументы по истории донского казачества со второй четверти 11 Л. В. Черепнин. Русские феодальные архивы XIV—XV вв., ч. 1, стр. 10—12.
XVIII в. Наконец, документы по истории донского казачества имеются в фонде Г. А. Потемкина, занимавшего должность вице- президента, а с 1784 г. президента Военной коллегии, а также новороссийского, азовского и астраханского генерал-губернато¬ ра, а затем командира всех иррегулярных войск. Этот фонд так¬ же находится в ЦГВИА *. Памятники русской литературы, как правило, хранятся в ру¬ кописных собраниях крупных библиотек и музеев. Но, поскольку приобретение их было делом случайным, трудно установить за¬ ранее, где они могут быть. Поэтому исследователю необходимо проводить просмотр справочных материалов к рукописным со¬ браниям библиотек и музеев. На протяжении XIX в. личные и фамильные архивы находи¬ лись обычно в частных руках, и лишь небольшая их часть в виде коллекций попадала в рукописные отделы библиотек и в архивы. После победы Великой Октябрьской социалистической револю¬ ции в связи с национализацией земель и промышленности в рас¬ поряжении государства оказалось много личных и фамильных фондов. В 1919 г. правительство организовало для них специ¬ альное хранилище в Москве, откуда в середине 20-х годов их стали передавать в центральные государственные архивы. Для лучшего научного й практического использования эти материа¬ лы передавались в те архивы, где находились документы учреж¬ дений, с которыми была связана деятельность фондообразовате- лей. Поэтому в ЦГАДА оказались фонды Барятинских, Ворон¬ цовых, Гагариных, Шереметевых, в ЦГВИА —А. В. Суворова, I. А. Потемкина, Н. И. Салтыкова. Совсем недавно издан ука¬ затель всех личных фондов, находящихся в архивах нашей страны2. Составив себе представление о том, в каких архивохранили¬ щах могут находиться интересующие исследователя документы, он обращается прежде всего к ним и сосредоточивает свое вни¬ мание на изучении содержащихся в них материалов для выявле¬ ния тех, которые имеют отношение к его теме. Эта работа облегчается наличием сводного краткого спра¬ вочника о всех государственных архивах страны, а также путе¬ водителей “. Но, охватывая огромное число материалов того или иного архива, они дают лишь самые общие сведения о них. Более полные данные о составе и содержании архивных до¬ кументов имеются в подготавливаемых каждым архивом спра- вочниках и обзорах содержания документов архивов в целом, ' А. П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке, стр. 17—20. «Личные архивные фонды в государственных хранилищах СССР» указатель, т. I—II. М„ 1962-1963; В. В. Максаков. Организация ХАЛЛ архивных фондов бывших частновладельческих предприятий и фон доп личного происхождения. «Исторический архив», 1957, № 2, стр. 144 КЯ. ■ «Государственные архивы Союза СССР. Краткий справочник». М, 1950. В настоящее время все центральные и почти все государственные архивы имеют путеводители. 1
описях, описаниях и каталогах документальных материалов, об¬ зорах фондов и коллекций, сообщениях о содержании отдельных групп документов *. ■ Часть этих справочных материалов хранится в архивах, г! многие из них изданы. Подробный перечень публикаций доку¬ ментов каждого архива, а также каталогов, описей, справочни¬ ков и прочих материалов приводится в путеводителях. Помимо этого, особенно за последние годы, публикуется большое коли¬ чество перечней документов, а также общих и тематических об¬ зоров документов, хранящихся в архивах1 2. Все они учитываются в издающихся Главным архивным управлением каталогах архи- воведческой литературы и сборниках документов3. Выявляя источники, исследователь замечает, что лишь в очень редких случаях сохранялись документы, созданные пред¬ ставителями всех социальных или политических групп, прини¬ мавших участие в исторических событиях. Как правило, письменные источники классового общества создавались представителями господствующих сословий, и как бы полно ни были собраны, они отражают историческое прошлое с определенных позиций, а следовательно, однобоко и ограни¬ ченно. На это обстоятельство еще в 1922 г. обращал внимание М. Н. Покровский. Характеризуя источники крестьянской войны и польско-шведской интервенции начадаХУИ в., он отметил, что «все политические проекты, которыми довольно обильна смута, идут не от угнетенной массы, а от правящих кругов, среди ко¬ торых боролись различныё течения. Историю смуты писали так¬ же люди, вышедшие из этих кругов: за единственным (да и то не без оговорок) исключением псковского летописца, демократи¬ ческой точки зрения мы нигде не имеем. Восставшие низы для всех современных авторов — воры (по теперешнему, «зло¬ умышленники»), Представим себе, что от движения 1905 - 1907 гг. нам остались бы только октябристские документы, и мы будем иметь очень живое изображение «памятников смуты» в том виде, как они до вас дошли»4. Неполнота и случайность дошедших источников может за- 1 Подробно о характере справочных материалов по составу и содержа¬ нию архивных документов см. Л. Е. Шепелев. Работа исследователя с архивными документами. М.—Л., «Наука», 1966, стр. 35—64; Л. И. Полян¬ ская. Архивные справочники. М., 1961. 2 С. О. Шмидт. Советские историки и архивы. «Советские архивы», 1968. № 6, стр. 13. ® «Каталог архивоведческой литературы 1917—1959». Под ред. А. И. Ло¬ гиновой и И. Н. Фирсова. М., 1961; «Каталог сборников документов, издан¬ ных архивными учреждениями СССР 1917—1960». М„ 1961; «Каталог архи¬ воведческой литературы и сборников документов. 1960—1963». М., 1964; «Библиография изданий по архивному делу, составу и содержанию Государ¬ ственного архивного фонда СССР (1945—1956)». «Информационный бюлле¬ тень ГАУ*>, 1957, № 5. 4 М. Н. Покровский. Смутное время. Энциклопедический словарь «Гранат», 1922, т. 39, стр. 647. 435
сохраняли'и лица более тщательно ИЛИ не имели подходящих условий °™осились к ним небрежно зировав с этой точки зрения Тп^ Мнения. Проана,,,.- укаэные грамоты первой половины XV?6 Д°ыНа,? Жалованныс и вил, что большая часть nx cZ lZ^ В" К Е‘ Носов устано- насгырей, где для этого бьшПеобхол'иЛ 3рХИВаХ Круп,1ЫХ м‘,- грамотьг мелким монастырям и светский УСЛ0ВИЯ' Напротив, в очень небольшом количестве уота феодалам Дошли до нас роды, так же как и крупные „I Х°ТЯ именно крупные боярские ладателями иммунитетных прав°иа<ппЫРИ’ <<были основными об- С подобного рода непол™™- пРивилвгий» >. ся материала, обусловленных самыСм^ЧаИН°СТЬЮ сохРанившего- исследователи сталкиваются постоянно Р^ИЧНЬШи причинами, зз°даГм— «■ ~ SSSSS шемудо"нТ/^ондТисторнчески^мат361^ отношение к дошел- ке Ц. Бобиньской он в числе прочет ЦРИЗЛ°В' П° хаРактеРистн лиз возможных пробелов r еГ° включает в себя учет и апа которых образуются белые пятнав н^460*0** базе’ «вследствие существенным образом повлиять ня - ЗНЭНИЯХ>>- 0ни могу, ского процесса в целом2. ше понимание исторнчг « П р о б ле м лето ч i ш к on еден и я » ^ *т T'T'hZ п ТиТ" "«очниковед,, Проблемы в «
ЗАКЛЮЧЕНИЕ На протяжении всей книги автор стремится выяснить задачи, которые стоят перед исследователем письменных, источни¬ ков, и проанализировать методы решения их. Теперь можно подвести некоторые итоги. Опираясь на пред¬ ставление об источнике как реальном явлении общественной жизни, непосредственно отражающем историческое прошлое и свидетельствующем о закономерном процессе развития челове¬ ческого общества, историк прежде всего выявляет и классифи¬ цирует все источники, относящиеся к его теме. Затем он приступает к изучению каждого из них. Изучение .начинается с прочтения источника и уяснения его содержания. Далее восстанавливается подлинный текст доку¬ мента, его первоначальная редакция и позднейшие наслоения, редакторские и цензурные правки. Восстановление и правильное прочтение текста не всегда бывают достаточны для раскрытия смысла и содержания источ¬ ника. Во многих исторических документах могут употребляться термины, имеющие в наши дни иное значение, чем в изучаемое время. Некоторые тексты содержат часто скрытый смысл, алле¬ гории и т. п. Поэтому перед исследователем встает задача истолкования текста, выяснения того конкретного смысла, ко¬ торый хотел придать ему автор. Эта работа требует особой тщательности, поскольку аллегорические и символические обра¬ зы и характеристики бывают не всегда понятными даже совре¬ менникам; к тому же они нередко, допускают различное толко¬ вание. Потом определяется время, место, имя автора и условия возникновения, источника, его подлинность или поддельность. Только после этого историк может приступить к выяснению научной ценности заключенной в источниках информации. Ме¬ тодика этой работы различна в зависимости от вида историче¬ ских источников. При определении научной ценности законодательства изу¬ чается историческая обстановка, в которой оно принималось, и цели, которые преследовали его создатели. Затем раскрывается классово-политическая сущность принятых и действовавших 15. Методика исторического исследования 437
законов, а после этого выясняется степень осуществления за-* кона в реальной жизни, результаты, к которым он привел. В изучении актового материала центральное место занимает формулярный анализ и, в частности, исследование эволюции отдельных Клаузул диспозитивной части акта и их комплекса, а также сопоставление нарративной части изучаемого акта с дис¬ позитивной частью актов, упоминаемых в изучаемом документе Помимо этого, источник устанавливает распространенность и типичность явлений, зафиксированных в,актах, и историческую судьбу каждого документа в составе сборников, копийных книг и архивных собраний. Исследуя повествовательные источники, историк должен учи¬ тывать, что сведения, сообщаемые современником не всегда могут быть достоверными, точными и полными.’ Создатель источника мог иметь неточную и неполную информацию. Он мог быть даже свидетелем или участником событий, но не заметить или не понять значения многих важных фактов, а информация, которой он пользовался, могла оказаться недостаточно надеж¬ ной. Еще более распространено стремление создателей истори- ческих источников излагать известные факты тенденциозно или обобщать собранные сведения в соответствии со своими поли¬ тическими и классовыми интересами. Поэтому историку необ¬ ходимо всегда выяснять классовые и политические позиции ав¬ тора документа >. Таким образом, предварительное установление полноты, до- стовернрсти и точности сообщений источника, и прежде всего политических и классовых позиций, с которых освещаются в - нем исторические факты, является одним из важнейших условий использования источников в исторических исследованиях. Таковы основные задачи анализа исторических источников, которые позволяют выяснить их происхождение, форму и содер¬ жание, возможн > степень полноты, достоверности и точности заключенных в них фактов и выявить эти факты. Автор стремился к установлению определенной, логически ' оправданной последовательности в постановке задач и в при¬ менении приемов научной работы над историческими источни¬ ками, к разработке такой методики исторического исследования которая давала бы наибольший результат и избавляла бы ис¬ следователя от лишних блужданий. Основанием для этого слу¬ жило представление о том, что «логика всякого исследования одна, и в конечном счете она проявляется и пробивает себе путь» г. Из этого, однако, не вытекает, что тот путь исторического исследования, который намечен в книге, может считаться наи- олее целесообразным во всех случаях. Источники так много- 2 ы г' Л е н и н- Поли. собр. соч„ т. 23, стр. 47. Н- 9АеФанов- Теория и метод в общественных гресс», 1967, стр. 154. науках. М., «Про- 438
образны а пути их изучения бывают столь сложными и ориги¬ нальными что только творческий подход к этой работе может обеспечить успех. В зависимости от условий возникновения, формы и содержания источника и степени его изученности в од¬ них случаях целесообразнее сначала рассмотреть вопрос о вре¬ мени или месте возникновения источника, в других о его под¬ линности и т. д. Нередко к решению задачи приводит только па¬ раллельное выяснение ряда вопросов, например, о подлинности источника, его авторе, времени, месте возникновения, или оО ав¬ торе источника и его классовых позициях. При последовательном решении задач научной критики источников в большинстве случаев нельзя считать окончатель¬ ными выводы, полученные при выяснении одного-двух вопросов. Они могут считаться достаточными лишь для того, чтобы, опи¬ раясь на достигнутые результаты, решать последующие задачи. В ходе же дальнейшей работы на основе новых данных предва¬ рительные заключения могут уточняться. Только в итоге всей критики источника и проверки всех выводов, сделанных ранее, исследователь может считать свою работу законченной. Может возникнуть вопрос, не слиш^м ли долог и труден путь познания истины об историческом прошлом, заключенном в источнике, не запутается ли исследователь в сложных сетях исторической критики, так и не дойдя до решения стоящих пе¬ ред ним главных задач — восстановления закономерного хода развития человеческого общества? С уверенностью можно ска¬ зать, что такие опасения не имеют оснований. Во-первых, пото¬ му что благодаря выработанному навыку многие вопросы на¬ учной критики ученый решает автоматически, сосредоточивая свое внимание лишь на тех из них, которые, с его точки зрения, заслуживают специального исследования. Во-вторых, убедив¬ шись, что какая-то задача окончательно решается одним путем, он уже не обращается к другим приемам исторической критики. В-третьих, он учитывает достижения своих предшественников и не повторяет того, что ими сделано. , Но овладение научной методикой исследования позволяет проверить правильность исходных позиций, на которых стояли предшественники при решении своих задач, и делает собствен¬ ные выводы убедительными как для самого себя, так и для на¬ учной общественности.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕННОЙ' К. Маркс —8, 17, 18, 25, 154, 178, 236, 273, 282, 296, 327, 341, 349, 367, 386, 400 Ф. Энгельс —8, 15, 25, 153, 154, 178, 273, 298, 341, 367, 386 400 В. И. Ленин— 8, 9, 15, 19, 26, 148, 265, 266, 276, 279, 319, 331, 341, 381, 386, 387, 410, 411, 438 Абрамович Д. И. — 232, 375, 387 Абросимов Нестерко, земский дьячок—205 Аванесов Р. И. — 90 Аввакум, протопоп — 71, 203, 230, 421 Август, римский император — 237, 244, 265 Авдеев Ц. —17 Авдусин Д. А.— 34, 35 Авраамий Палицын —71, 177, 186, 227, 228, 356, 395, 399, 407 Аделунг Ф. П. — 419 Андрнанова-Перетц В. П. — 69, 75, 79, 141, 390, 420 Азбелев С. Н. — 76, 125, 141 Алекса Михайлович, новгородский бояр. — 335 Александр Ярославич Невский, кн. — 68, 69, 117, 137, 208, 209, 356 Александр Михайлович, вел. кн. тверской—117, 118 Алексаидренко В. И. — 406 Александров Н. Г. — 155, 157 Алексей Михайлович, царь— 186, 197, 241, 269, 284, 294 295 Алексей )итр.— 183 Альшиц /. Н. — 225, 226 Андреев А. И. —- 151, 208, 212, 231, 254, 257, 307 Андрей Боголюбский, кн.—238, 252, 256, 404 Андрей Иванович, кн., мл. сын Ивана! Калиты — 347,‘ 348 Анна Ивановна, императрица — 62 Анна Ярославовна, княгиня — 80 Андрей Васильевич, кн. вологодский — 238 Андрей Семенович, кн. — ПО Андрей Федорович, кн.—253 Антоний Римлянин, землевладелец — 253 Антоний С.ийский — 69 Антуан Тома — 390 Анфим, сын Сильвестра, автора «Домостроя» — 219 Аргунов П. А.— 85 1 Указатели составлены А. Г. Задёрой. В УКАЗАТЕЛЕ ПРИНЯТЫ СЛЕДУЮЩИЕ СОКРАЩЕНИЯ: архиеп. — архиепископ; архим. — архимандрит; бояр. — боярин; вел. кн. — великий князь; иг. — игумен; иером. — иеромонах; кн.—князь; кр. — крестья¬ нин; митр. — митрополит; мон. — монастырь;, хол. — холоп. 440
Ардашев Н. Н. — 37, 313 i Арсеньев Ю. В.— 197 Арсений, пером.—257. Арциховскин А. В.— 152, 182, 186, 297 Афанасий, митр. — 268 Афанасий Никитин—78 Афанасий Остафьевич, посадник степенной — 182, 183 Ахун М. — 62 Бабкин Д. С. — 234 Базилевич К. В. — 402, 405 Бакланова Н. Л.— 174 Барбаро И. — 73 Бардин А. И. — 241, 242, 2э6 Барсов Е В. — 103 Барсуков А. — 184 Барсуков Н. II.—241, 247 Бартенев! А И. — 415 Бархударов И. С. — 89 Басманов Федор, окольничий — 402 Батый, хан Золотой Орды — 68, 174, 356, 385, 390 Бахрушин С. В. — 309 Башмаков, дворянин — 369 Бахтеяр Изъединов,! холоповладелец-г- 164 Бахтурнна Р. В —77 Бедов А. Ф. — 237 Бедовы, землевладельцы — 258 Бекович-Черкасский А. — 203 Белинский В. Г.— 174 Белокуров С. А. — 414, 419, 423 Бельские, князья—389 Бельчиков Н. Ф. — 35 Белявский М. Т. — 221, 275, 286, 287, 416 Беляев И. Д. — 279, 291, 359 Беляев Н. А. — 39 Беляев П. И. —85, 306, 307 Берг Л. С.— 204 Бережков Н. Г.— 118, 184, 426 Берков П. Н, —215, 224, 234, 235, 390 Вернадский В. Н. — 328 Бернгейм Э. — см. Е. Bernheim Бескровный Л. Г. — 384, '385, 393 Бестужев-Рюмин К- Н.—-359 Бестужевы-Рюмины — 258 Бестужев-Рюма Я. Г.— 237 Бибиков А. И.—206 Бирон — 72 Благой Д. Д. — 171 Бласс Ф. — 107, 144 Бобипьская Ц. — 19, 330, 393, 394, 436 Богдан Бельский — 373 Богдан Хмельницкий — 241, 258, 259, 360 Богословский М. М.-^85, 153 Богоявленский С. К.— 184 Бодуэн де-Куртенэ И. А. — 91 Болотников Иван Исаевич — 9, 187, 230, 269, 339, 368, 369, 372, 374, 376, 382, 393, 394, 406, 407 Болотов А. Т. — 72, 356, 432 Болтин И. И, —5, 65, 356, 357 Большаков А. М.— 197 Борис Владимирович, кн. киевский — 68, 69, 128, 129, 398, 399 Борис Годунов —241, 281, 290, 297, 299, 373, 309, 400, 402 441
Борковский В. И. — 84, 152, 186, 297 Бородкин Прокофий, кр.—387 Боян — 171 Брике Ш, — см. Ch. М. Briquet Бруин (Де Бруин)—74 Буганов В. И. — 184, 368, 372, 373, 378 Бугославский С.— 120, 122, 142, 364 Будагов Р. А. — 148 Будовниц И. У. —69, 364, 383 Булавин Кондратий Афанасьевич — 38, 141, 205 Булгаков А. — 219 Булгаков Ф. И. — 241 Булыгин И. А. — 30, 145, 146 Вурх (фон дер Бурх) — 167 Буссов Конрад — 73, 372, 404, 405, 407, - Бутлер Джон — 407 Быковский С. Н. —4, 11, 12, 17, 27, ;Э0, 145, 180, 367, 396, 397, 405 Вайнштейн О. Л. — 7 Валк С. Н. — 38, 252, 253, 263, 307, 310, 323, 332, 418 Варлаам, епископ — 271 Варлаам, боярин новгородский — 182 Варлаам, землевладелец — 254, 255, 335 Варшавчик М. А.— 20, 380, 410, 411 > Васенко П. Г. — 363 Василий, летописец — 219 Василий I Дмитриевич, вел. кн. московский — 183, 312. 321, 347 Василий II Васильевич Темный, вел. кн. московский— 112, 182, 183, 186,, 200. 211, 239, 247, 251, 255, 257, 258, 260, 266, 292, 312, 322 Василий III Иванович, вел. кн. московский — 108, 164, 271, 322, 347, 375 Василий Тихонов, сын Аврамов—109 Василий Ярославич, кн. — 162 В -.ильев И., штаб-офицер — 369 1 /ильев Иван, кабальный человек — 340 Васильев Корнилий, кабальный человек — 340 Васильев Тит, кр. — 338 Василько Ростиславич — кн. теребовльский — 68, 219, 401 Вассиан •"Патрикеев — 384 Введенский А. А,— 166, 237, 239, 243, 305, 307, 340, 426 Величко, летописец—'360 Вельяминов-Зернов А. Н.—721 Вербин А. — 10, 16 1 Веретенников В. И,-—164 Веселовский С. Б.—-57, 77, 113, 159, 201, 332 Внлинский С.—218 Виногоров И., штаб-офицер—369 Виноградов В. В. -— 229, 230 Битов М. В. — 203 Владимир Андреевич Серпуховской, кн. — 162, 200, 321, 347 Владимир Андреевич Старнцкий, кн. — 315, 316 Владимир Глебович, кн. переяславский—183 Владимир Гусев, составитель Судебника 1497 г. — 232, 233 Владимир Святославич, кн. киевский —49, 57, 59, 68, 69, 79, 115, 116, 134, 386, 388 Владимир Всеволодович Мономах, кн. киевский — 58, 70, 115, 116, 117, 124, 125, 127. 128, 182, 198, 281, 282, 303, 362, 383, 387. 401 Владимирский-Буданов М. В. — 59^ 152, 201, 275, 313 Влас Степанович, землевладелец — 339 Власия, толмач —372 Власов В. И.—247, 249 | Власьев, офицер—210
Воеводин Л. Д. — 156 Вольф Ф. С., барон — 287 Воскресенский Н. А. ^— 416 Воронин Кузьма Яковлевич, землевладелец—314 Всеволод Мстиславич, кн. — 59, 88, 112, 117, 130, 163, 164, 182, 185 Всеволод Ольгович, кн. — 130 Всеволод Ярославич, кн. — 134 Всеслав, кн. полоцкий — 79 Вукотич Н. А. — 419 Вяжицкий Афанасий, кр. — 340 Г ваньини — 386 Гейза, король венгерский—130 Гейерманс Г. Л. — 38 Гейман В. Г. — 93 Гераклитов А. А. — 190 Герасимов Дмитрий, толмач—372 Герберштейн С. —73, 92. 372, 375, 386' Геркман — 370 * Гермоген, патриарх — 269, 406 Гетц Л. К —81, 135, 152 Гефтер М. Я-—3 Гильденштедт И. А.—204 Глеб Владимирович, кн., сын вел. кн. киевского — 68, 69, 128, 129, 398, 390 Глеб Святославич, кн. тмутараканский — 33 Гмелин С. Г. — 204 Голиков И. И.—414 Голицын А. М.—287 Голицын Дмитрий — 83 Голицын П. — 206 Головин Н. Г. — 242, 246, 247 Головин,. граф — 284 Голохвастов Д. — 395 Голубинский Е. Е. — 237 v Гольбах—388 , Горбунов А. Н. — 306 Горин Дмитрий, дьяк—172 Городецкий Е. Н. — 9 Герсей — 73, 376, 408 Горский А. Д. — 309, 311, 312, 318, 330 Горюнов Е. М. — 203 Г рабянко — 67 Градескул Н. А. — 147 Греков Б. Д. — 79. 81, 90, 117, 134, 135, 136, 151, 152, 153, 262 274 278, 281, 282, 291, 292, 301, 308, 337, 382, 402, 416 Греков В., старшина —■ 206 Грибовский А. М. — 72 Грибовскнй В. М. — 275 Григорий Истома, толмач — 372 \ Григорий Отрепьев — 374 Григорий Семенович, челмужский бояр. — 262 Григоров Д. Е. — 383 Гримм — 178 Громыко М. М.— 18, 265 Грушевский М. С. — 202 Грязнов И. Ю. — 262 Губенко М. П. — 25, 27 1 Гудзий Н. К.— 69,, 70, 132, 219, 390, 4'17 Гуревич Я. А. —5, 9 Гюрята Рогович—184, 185 443
* Давыд Игоревич, кн. владимиро-волынсккй—401 Даль В. И. — 91 Даниил Заточник-—70, 132, 176 Данилов В. П. — 7, 8, 13v 17, 25, 26, 30 Данилов Матвей, хол.— 164 Данилова Е. Н. — 236 Данилова Л. В. —263 Дашкова Е. Р., княгиня — 72, 356, 395 Дежнев Семен — 203 Дементьев Филипа, ремесленник — 340 Демидов Н. И. — 284 Денисов А.—-253, 261 Деревнина Л. И.—71 < Державина О. А. — 227, 228, 395, 399 Державин Г. Р. — 72, 432 Дженкинсон А.—73 Дивернуа А. — 91 Дионисий, архим. Троице-Сергиева монастыря — 227 Дмитриева Р. П. — 244, 265, 376, 421 Дмитрий Иванович Донской —68, 87, 113, 162, 183, 200, 238 252, 256 257 258, 313, 320, 321, 347, 348, 385 Дмитрий Иванович, царевич, сын Ивана IV — 322, 369, 373, 375, 399 Дмитрий, внук Ивана III—372 Дмитрий Юрьевич Шемяка, кн. галицкий — 258 Дмитриев Л. А.— 131, 132, 420 Дмитриев С. С. — 61 Дмитриевский А. — 184 Добровский И. — 121 Довмонт, кн.—68 Долгорукая Ек. — 237 Долгорукая ' ). Б. — 72, 395 Долгорукие! днязья — 237 ' Долгорукий Тимофей, кн. — 248 Долгоруков И. В.— 184 Долинин И. П.—368 Драный Семен Алексеевич—167 Доойзен И. Г. — см. I. G Droysen Дружинин В. Г. —240; 247, 250, 257, 261 Дружинин Н. М. — 296, 412, 413 Дудко, тверитин — 208 Дьяконов И. М. — 33 Дьяконов М. А.— 242, 294, 306, 329 Дэнт М. — 21 Дювернуа И. Л. — 159 4 ' Евгений Болховитинов, митр. — 305 Евпатий Коловрат—174, 390 Евпраксия, княгиня рязанская—390 Евпраксия, княгиня—248 Еафимий, новгородский владыка —200 Евфимий, игумен Новинского митрополичьего монастыря — 164, 343 Екатерина I, императрица—237 Екатерина II, императрица — 72, 101, 170, 175, 220, 223 229 233 239 240 265 289, 280, 285, 395, 409, 429 Елена, княгиня, жена Ивана Калиты — 138 Елена Васильевна Глинская, мать Ивана! Грозного—227, 322 Елизавета Петровна, императрица — 170, 206, 237, 284 Епифаний Премудрый — 69 Епифанов И. И. —86, 98, 251, 289, 416 Еремин И. И.—70, 87, 364, 371, 372 Брмолай Еразм — 227
Кротким H. П. — 427 Еснп Савельевич, владелец варницы — 338 Есипов Васюк — 314, 339 Есипович Я. Г. — 147 Ефремов С. Д., войсковой атаман войска' Донского — 28S Желябужский, дворянин — 369 Желябужский И. А. — 356 Жижиленко А. А. — 239 Жизномир, новгородец— 186, 297 Жук Михаил — 303 Жуковская Л. Г1. — 76 Задёр'а А. Г. — 4, 14, 146 Зайончковскпй 11. А. — 421 Замыцкий Иван Константинович,, землевладелец — 336 Западов А. В. — 73, 393, 403 Захарьин М. Ю., бояр.— 185 Зивс С. — 275 Зимин А А,—14, 27, 50, 51, 58, 75, 79, 82, 106, 109, НО, 129, 131, 134, 135, 136, 138, 139, 141, 152, 158, 165, 177, 184, 185, 186, 200, 218, 239, 252, 254, 258 260, 262, 269, 293, 299, 309, 310, 319, 334, 353, 363, 365, 386, 395 Зосима—69 Зуев В. Ф, —204 Иван III Васильевич, вел. кн. московский — 112, 113, 168, 197, 258, 274, 291, 292, 312, 344, 347, 349, 350, 372, 385, 386 Иван IV Васильевич, Грозный — 71, 92, 109, 131, 172, 177, 197, 218, .225, 226, 230, 244, 254, 257, 258, 268, 271, 275, 299, 315, 316, 322,' 326, 344, 346, 356, 376, 383, 386, 390, 392, 394, 395 Иван Андреевич, кн. можайский — 162, 211, 248, 257 Иван VI Антонович — 210, 237 Иван Васильевич, киязь, брат Ивана III —ПО Иван Иванович, великий кн. московский— 113, 347, 348 Иван Иванович, великий кн. рязанский— 164 , 339 Иван Иванович, сын Ивана Грозного — 394 Иван Калита — 138, 201, 248, 346, 347, 385 Иван Тимофеев, дьяк — 71, 215, 356, 371, 373 Иванов Афанасий, кабальный человек ■— 340 Иванов Г. М. — 8, 20 ' . Иванов Константин, оброчный кр., наемный работник — 318,'341 Иванов П. — 270 Иванов П. И. — 366, 381 Иванов Федор Богданко, кабальный человек — 340 Ивина Л. И.— 138, 139 Ивъшко Л. А. — 90 Игорь (Ингвар), кн. рязанский—174 Игорь Святославич, кн, Новгород-Северского княжества — 68, 183 Игорь Ольговнч, кн. — 130 - ; Изинский Митрофан, землевладелец — 254, 260, 262 Изяслав Мстиславич, кн. киевский— 130, 164, 372 Изяслав Ярославнч, кн. киевский —57, 134 Иконников В. С.— 120, 238, 241, 259, 375, 420 Иларион, первый русский митр. — 70 Ильинский В. — 219 , Илья, новгородский архиеп. — 70 Иоаким, патриарх — 372 Иоанн II, митрополит — 176, 372 Иосиф Волоцкнй — 176, 356, 384, 389 Иоффе О. С. — 48, 155, 157, 282 Ирина, царица — 322 Исаак Андреевич, новгородский посадник — 250 445
Исаак Масса — 73, 370 Исаев М. М'. — 283 Истома Григорий, толмач—372 Истрин В. М. — 364 Ищеин, посол — 244 Кабузан В. М. — 43 Каждая А. П.— 4 Казаков Н. И. — 219, Казакова Н. А.— 131, 176 Казарин Дубровский, дьяк, новгородский — 344 Казимир IV, король польский—168 Каменцева Е. И. — 186, 197, 210, 251, 257, 309 Карамзин Н. М — 65, 110, 140, 152к 201, 230, 237, 238, 252, 253, 256, 357, 353 Каринский М. Н.— 192 Карл XI1—392 Карский Е. Ф. — 133, 221, 2881 Карякин Ю. \Ф. — 171, 382, 391 Кательников - Е-—378 Катырев-Ростовский, кн. — 71, 369, 406 Кафенгауз Б. Б.— 107, 141, 153, 283 Каченовский М. Т. — 358 Кагжин Н. Н. — 184 К,7 /анов С. М.— 12, 14, 17, 25, 28, 29, 30, 32■ 47, 48, 49, 51, 138, 139, 161. :/4, 271, 309, 310, 315, 316, 322, 323, 326, 327; 353, 354 Кедров Б. М. — 26 Кенгем (Р. Ван Кенгем) —21 Кий — 23 Кильбургер И. Ф. — 187, 207 Кипреева Т. Н. — 231, 232 Киприан, митр. — 256 Кир Сильвестр, патриарх константинопольский — 256 Кирилл, митр, ростовский — 269 Кирилл Туровский — 70 Кириллов Иван, автор атласа — 204 Кири, см. Р. Kirn Китка Боров, кабальный человек—109 Клепиков С. А. •—190, 192 Клибанов А. И.—227 Климент, землевладелец новгородский — 111, 336 Клокман Ю. Р. — 277 Ключевский В. О.— 5, 68, 69. 87, 101, 102, 153, 170, 275, 282, 294, 306, 327. 329, 352, 360 , 361, 362, 393 Князевская О. А.— 81 » Кобеко Д. Ф. — 237, 258 Ковалев А. Г. —- 366 Ковалевский А. П. — 73 Ковальченко И. Д. — 14 Кожа Василий, землевладелец — 258 Кожин А. И. — 203 \ Колесников И. Ф. — 34, 37, 50, 77, 78. 79 Колокольннков И. — 408 Кон И. С, — 379 ( Кондрат, тысяцкий — 108 Константинов А. Д., русский резидент— 187 Контаринн А. — 73 Коншина Е. Н. — 421 Копанев А. И, —51, 158, 308, 311, 319, ,'328, 351 Корб — 73 Корецкий В. И — 164, 239, 261, 263, 292, 294, 342 Корнева И. И.—83 Л 4 Г.
Корнеева Л. М. — 367 Коробков Н. — 50, 161, 253, 307, 308, 422 Костомаров Г. Д. — 79 Костомаров Н. И.—359, 360 Котляренко А. Н. — 198 Котошихин Г.-—71 . Кочаков Б. М. — 62, 266 Кочин Г. К. — 91, 307 Красавчиков С. А. — 48 Крашенинников С. П. — 204 Крейс К., адмирал-—378 Крестова Л. В. —■234, 236 , Крип’якевич У. — 4, 78, 145, 241, 258, 259 Крузе, опричник — 73, 392 Крылов И. А. — 73 Крюйс Корнелий — 86, 376 Крюков Иван Михайлович — 111 Кудряшов К- В. — 203- ' \ Кузнецов А. В. — 243 Кузнецов П. С. — 84 Кузьмин А. Г. — 172, 365 Кузьмин, дьячок — 233 Кукушкина М. В. — 190, 193 Кунцевич Г. 3. — 363 Курбский Андреи, кн. — 71, 177, 390 Курбский С. Ф., кн. — 372 Курносов А. А. — 12. 17, 25, 28, 29, 30, 32, 378 Курц Б. — 207 . Кутузов С. А.—335 Кучецкая Анна—-314 Кушева Е. К. — 141, 186, 239 Кювье— 178 Лавров Н. Ф. — 152 Лавровский Н. А. т-305 Ладинский А. — 80 Ламбин Н.—80 Ламбины П. П. и Б. П. — 41$ Ланглуа Ш. — 5, 6, 7, И, 16, 17, 21, 120, 144, 177, 179, 366 Лапинский А. С. —415 Лаппо И. О. — 198 Лаппо-Данилевский А. С.—5, 6, 17, 22, 23, 24, 26, 50, 83, 122, 144, 145, 156, 163, 164, 165, 166, 179, 202, 206, 212, 229, 245, 247 , 307, 309, 315, 323, 327; 330, 366, 397 Ларин Б. А. — 168 Латышев В. В. — 73 Лахман К. — 121 Лебедев В. И. — 295, 416 Лебедев Д. М. — 203 i Лев Галицкий, митр, киевский — 238, 252, 253, 256, 257 Левина С. А. — 389 Леметр де1 Со, полковник французский — 167 Леонтий Ростовский—69 Лепехин И. И,.-—204 Лепко И В.—385 Лефевр Ж. —6 Лжедмитрий I — 374, 375 Лжедмитрий II — 261, 408 Лившиц В. А. — 33 Лимонов Ю. А.— 142 447
Лпнниченко И. А. — 40 Липицкий И. П. — 174 Лнтвак'Б. Г. — 7, 25, 27, 411 Литвин А. А. — 244 Лихачев Д. С. —23, 35, 36, 38, 30. 67, 68, 74, 75, 76, 79» 80, 86, 94, 100, 102 111, 114, 119, 121,122,125,126,129, 130,131,139 140, 150 178, 180, 181,198, 207, 208, 209, 211, 216,, 217, 221, 224, 236, 241,’242, 245, 249. 363, 372, 394 Лихачев Н. П. — 190, 191, 196, 210, 237, 248, 251, 254, 258, 268 Логинова А. Л. — 435 Ломоносов М. В. —65, 170, 221, <234, 376 Лука Жидята—70 Лука Хрпзоверг, патриарх константинопольский — 256 Лунинский Э. — 237 Лурье Я. С.— 10, 14, 75, 131, 176, 233, 363, 364, 383, 384, 402, 403, 405 Луцкий Е. А. — 29 Львов С., кн. — 407, 408 Любавскнй М. К.—203 / Любимов В.—82 ч*. Любимов С. — 184 | Люблинская А. Д. — 30, 46, 413 Ляпунов Б. М. — 195 Мавродин В. В. — 14, 241 Майков Л. Н. — 234 Макарий, историк церкви — 252, 256 Макарий, митр. — 69 Макаров А. В., кабинет-секретарь Петра I — 392 Макаров М. К.;—25, 31 - 1 Макогоненко Г. П. — 223, 228, 388 Мдксим, митр. — 256 Максим Грек — 71, 91, 356, 395 Максимейко Н. А. — 288 Максимович Л. — 204 Максаков В. В.—435 Малеин А. — 386 Малиновский А. Ф.—'39 Малышев В. И. — 132, 421 Мальцев А. Н — 11, 43 Мандельштам Р. С. и Л. С. — 420 Манштейн X. — 72, 356 Маньков А. Г. — 329 Марасннова Л. М. — 106, 212, 312, 325 Маржерет Ж. — 73 Мария Ярославна, княгиня — 112 Марк Аврелий — 390 Марко Поло — 73 Маркс Н. — 36 Марру А. — см. Н. I. Marrou Мартысевич И. Д. — 59, 204, 278, 283 Марфа Борецкая — 250 Марфа Матвеевна, царица — 368 Мархоцкий, Н., польский хронист — 408 Масанов И. Ф,—>^223, 419 Масанов Ю. И.—223 Маскевич С. — 408 Маслов С. Е, — 33 Марья, игуменья—-252 Матвеев А. А.—368 Матвеев А. С, — 368 | Матвей Башкин — 395 ' Маяковский И. Л. — 37, 172, 422 448
Медведев С.—71. 372 Медушевская О. М.'—7, 17, 19, 22, 30, 31, 43, 264(, 265 Межов В. И. — 418 Мезенцев Афанасий, подьячий — 232 Мезёр — 178 Мезьер А. В.—419 • * Мейерберг — 73 Мейчик Д. М. — 50, 306 Меликишвилн Г. А. — 33 Мерзон А. Ц. — 4, 17, 146 Мерик Джон — 230, 231 Метакса Егор — 219 Мессельер, член французской миссии — 377 Меховскнй М. — 73 Микитин Р., стрелец — 207 Микула — 297 Миллер Г. Ф. — 39 Милюков П. Н.— 171, 302 Милютин В А. — 306 Миненков И. Б.— 113 Миних — 72 Минцлов С. Р. — 419 Михаил, посадник—108 Михаил (Митяй), митр. — 247 Михаил Андреевич, кн. верейскнй и белозерский — 162, 183, 248, 251, 257, 266, 292, 317, 344 Михаил Андреевич, тысяцкий—■ 183 Михаил Александрович, вел. кн. тверской — 87, 186, 213, 312, 321, 348 Михаил Воротынский—кн., воевода — 226 Михаил Романов, царь — 269, 386, 395 Михаил Федорович (Крюк), бояр. — 338 Михаил Ярославич, кн. тверской—108, 212, 213 Михайлов П. Е.— 153, 294 Миякбвский В.—234 Мокеев Мнкита, кабальный человек—340 Мокичев К- А. — 157, 276 Моммзен Т. — 154 Монгайт А. — 249 Морозов Б. И., бояр. — 205, 420, 425 Мосев Кирилле, кабальный человек —340 Мстислав, кн. тмутараканский — 399 Мстислав Владимирович, кн. киевский — 88, 112, 164, 182, 185, 305, 342 Мстислав Романович, кн. киевский — 384 Мстислав Удалой — 384, 393 Мстиславский Ф. М., служебный кн. юхотский — 322 Муравьев А. В. —76, 185, 190, 192, 193, 195 Мурзакевич Н. — 283 Муханов — 415 Нагово А. Г1. — 258 Назаров В. Д. — 367 Наполеон — 236 Насонов А. Н. — 195, 203, 363 Недбайло П. Е. — 155 Неплюев И. И. — 72, 356 Нестор, летописец — 120, 124, 127, 128, 218, 232, 242, 362 Неустроев А. Н. — 234, 420 Нечаева В. С. — 216 Никифоров Одинец, землевладелец — 253 Николаева А. Т. —27, 43, 290, 305, 311, 328, 345, 346, 357 Никольский Н. К. — 365 449 I I
Никон Великий, летописец — 227, 399 Никонов В. А.—206 Нил Сорский — 71, 356 Новиков Н. И, —71, 73, 87, 171, 173, 175, 176, 177, 222, 223, 228, 234, 377 390, 393, 409, 414 Новосельский А. А. — 13 Новосельцев А. П. — 135, 137, 286 Ноздреватый — 238 Носов Н. Е. — 30S, 310, 311, 319, 332, 334, 353, 436 Обнорский С. П. — 89, 198, 213 Оболенский, кн.— 185 Овчина-Телепнев — Оболенский Иван Федорович, кн. — 389 Овчинников Р. В. —• 149 Огинский Михаил, граф — 74 Оглоблин Н. Н. — 424 Ознобишин М., воевода короткоякский — 408 Окнишевич Л.— 420 Олеарий — 73 Олег, кн. киевский — 236, 398 Олег Святославич, кн.— 116, 117, 128 Ольга, кн. киевская — 49, 69, 386 Ольгерд, кн. литовский — 255, 323 Онцифор Лукич, посадник новгородский — 182 Орешников А. В. — 196 Ордин-Нащекнн А. Л. — 231, 232 Ордынский С. С. — 367 Орлов А. С, —33, 87, 117, 214, 219, 417 Офромеев Кирилл, кабальный человек — 340 Павел 1, император — 61, 72, 175, 177 Павел Иовия—73 Павленко Н. И.—14, 281, 304 Павлов А. С. — 237 Павлов-Сильванский Н. П. — 307, 319 Паерле Георг, купец Аугсбурга — 367, 368, 369 ПалиЦын Авраамий — см. Авраамий Палицын Панеях В. М. — 292, 331 Панин П. — 206 Панкратова Н. П. •—109 Ларин В. В. — Э Патрикеев Вассиан — 71, 131 Патрикеев Иван Юрьевич, кн. — 337 Пауль — 5 Пахомий Логофет (Сербин)—69, 231 Пашков Истома, воевода, участник крестьянской войны начала XVII в. — 374 Пашуто В. Т. — 125, 135, 286 Пенчко Н. А. — 221 Пересветов И. Т,—71, 91, 131, 175, 177, 185, 218, 356, 363, 379, 381, 382, 395 Перетц В. Н. — 104, 122, 142, 179, 181, 199, 417 Перфильев В., походный атаман — 2061 Петр I, царь —61, 62, 72, 83, 86, 101, 167, 170, 171, 174, 205, 206, 208, 214, 220, 236, 237, 263, 270, 273, 280, 295, 300, 302, 392, 414, 427, 432 Петр II, император — 72, 237, 395 Петр III, император — 240, 375, 395 Петр, митр.— 69, 238, 254, 334, 373 Петр, «царевич» (Илейка Горчаков, Илейка Муромец) —374 Петр Бориславич, бояр. — 130 Петр Дмитриевич, кн. — 111 Печуро Е. Э. — 3 Пештич С. Л. — 402 450
ПиголкНн А. С.— 147, 155, 157, 289 Пиотровский Б. Б. — 38' Питирнм, епископ нижегородский'—240 Плано Карпинн — 73 Платонов С. Ф.—323, 361, 363^ 369, 371, 375 Племянников Иван, бояр. — 350 Плещеевы, бояре — 337 * Плимак Е. Г.— 171, 382, 391 Погодин М. П.—241, 252 Погодин Н. А. -— 358 Подкорытов Г. А. — 3 Подъяпольская Е. П.—38, 39, 141, 205, 300 Покровская В. Ф. — 242, 250, 263, 420 Покровский И. — 184 Покровский М. Н. — 435 Покровский Н. И.—■ 199 Покровский Н. Н. —266, 309, 328, 337 Полев Иван — 248 Полевой Н. А. — 358 Полосин И. И.—218, 416 Полуектов Прон., кабальный человек—165 Полянская Л. И. — 435 Полянский Семен, владелец фабрики — 318, 341 Попов А. — 67 Попов М. Я. —376 Поппэ А. В. — 389 Порфиридов Н. Г. — 196 Посошков И. Т. — 71, 169,. 170, 356, 377, 381, 388 Постник Губин, дьяк — 227 Потебня А. А. — 103 Потемкин Г. А. — 104, 220, 438, 434 Поярков — 203 Пресняков А. Е. — 117, 137, 186, 257, 288, 363, 404, 405 Приселков М. Д,— 10, 114, 128, 129, 140, 142, 363, 364, 398, 399, 404 Прокопович Феофан—-71, 383 Пронштейн А. П —4, 100, 146, 151, 172, 181, 188. 206, 220, 240, 269, 272, 285, 329, 331, 434 Протасьевы, служилые люди — 251 Прохоров Е. И.—40, 181, 229 Пугачев Е. И —65, 149, 240, 287, 300, 369, 391 Пушкарев Л. Н. — 14, 18, 25, 26, 27, 29, 30, 31, 32, 43, 44, 45, 47, 72, 114, 145, 146 Пушкин А. С.—65, 77, 280 Радищев А. Н. — 71, 92, 148, 149, 150, 171, 229, 234, 235, 238, 356, 381, 382, . 388, 391 Разин Степан Тимофеевич—'28, 85, 110, 207, 269, 333, 367, 370, 371, 373, 375, 376, 383, 389, 406, 408, 420 Ратинов А. Р. — 367, 380 Рейц А. М. —237 Ремезов Леонтий Семенович — 231 Ремезов Семен—203, 231 Ржига В. Ф. — 209, 363 Риккерт Г. — 6 ' Робинсон А. Н.— 173, 208 Рогинский М. Г. — 392 Родионов, штаб-офицер — 369 Розенблит С. Я. — 367 Розенбуш, датчанин — 368 Розов Н. Н. — 250, 432 Рпчпйя Р р . or Романов Б. А.— 152, 159, 176, 293, 308, 404 451
• Романова Е. Д. — 152 Ростислав Метиславич, кн. смоленский — 59, 274 Рошаль Л. Н. — 27 Рубинштейн Н. Л. — 3 в Рубинштейн С. Л. — 366 Рубруквис — 73 Румянцев Н. Г1. — 414, 432 Румянцев П. А. ■— 206 Рыбаков Б. А. — 23, 129, 130 Рычков П. И. — 204, 376 Саар Г. П.— 4, 17, 145, 154, 180, 217, 218, 367 Саблуков Н. А. — 72, 356 Сабурова Соломония — 375 Савва, чернец—313 Савва В. И. — 93 Савватий — 69 Савин Дениснй — 335 Саларев С. — 305 Салтыков Н. И.—434 Салтыков П- И.— 187 Сатин Н. П., землевладелец — 258 Свидригайло, вел. кн. литовский — 108, 200 Своеземцевы, бояре новгородские—-337 Святополк Изяславич, кн. киевский— 124, 128, 136, 224, 362, 398, 401 Святослав Всеволодович, кн. новгородский — 59 Святослав Игоревич, кн. киевский — 355, 394, 398 Святослав Ольгович, кн. — 130 Святослав Ярославич, кн. киевский — 88, 134 Селезнев М. С.—25, 83, 181, 411, 413, 420 Семевский В. И.— 170 Семен Иванович Гордый, вел. кн. московский— 110, 113, 196, 347, 348 Семенников В>. П. — 228, 234 Сеньббос Ш. — 5, 6, 7, 11, 17, 21, 24, 120, 144, 177, 179, 366 Сербина К. И. — 203 Сергеева Т. Л.—243, 245 Сергеевич В. И.—81, 133, 135, 161, 294, 306 Сергий Радонежский—69, 150, 256 Середонин С. М. — 409 Серман И. 3. — 173 Серцова А. П.— 10 Сестан Э. — 5, 6 Сивков К- В — 215, 233, 240 Сигизмунд Август, король польский — 205 Сизоненко Е. В. — 4, 146 Сильвестр, летописец — 124, 125, 127, 128, 205, 218, 219, 242, 362, 401 Сильвестр, автор1 «Домостроя» — 70, 219 Симон, митр. — 108 Симон Воломский — 69 Симон К' Р. — 418, 420 Скрынников Р. Г. — 376 Смирнов И. И. —9, 10, 187, 230, 231, 269, 270, 275, 281, 293, 308, 339, 345, 369, 373, 374, 382, 405, 407 Смирнов М. Н.—40, 163,1165, Смирнов П. П. — 284, 308 Соболевский А. И.— 133, 135, 219, 221 Соколов П. П. — 247, 254, 262 Соколова М А 90 219 Соловьев С. М,—ПО, 184, 257, 270, 275, 282, 294, 306, 321, 359, 394, 405 Софинов П. Т. — 415, 430 Софья, царевна — 372
Софья Палеолог—386 Сперанский М. Н. — 241, 246., 247, 262 Срезневский И. И, —88, 89, 90, 91, 253, 254, 359 Стадухин — 203 Степанов Г., землевладелец — 248 Степанов И. В. — 28, 29 Стефан Баторий—132, 205, 259, 394 Стефан Пермский — 69 Стефан Яворский — 71, 205 Стефанов Н.—’3, 438 Стоейс Я. Я. — 373, 406 Стрельский В. И. —4, 17, 29, 46, 145, 240, 268, 377, 410, 411 Строев Патрикей, ростовщик — 337 Строев П. М, — 358, 371, 414 Строева II. М.— 184 Строговнч М. С. — 379, 380 Стромилов Субота, землевладелец — 251 Суворов А. В,— 104, 167, 187, 432, 433, 434 Сугорский, посол — 243, 244 Сукин Андрей, землевладелец — 165 Сулакадзев А. И. —241, 242, 247, 249, 250, 262, 263 Сулин С., донской атаман — 206 Сунбулов Дмитрий — 164, 339 Супонев Г. С., стольник — 260 ' Супонев Иван, дворянин думный — 254 Сухомлинов М. И. — 359 Сырков Федор, дьяк новгородский — 172, 344 Сыромятников Б. И.—270, 280, 295, 296 Сюзев Савва, землевладелец — 254, 260 Таганцев Н. С. — 289 Тальман Е. М. — 83 Таннер Б. — 373 Тараканова, княгиня — 237 Тарасов Е. И. — 234 Тарле Е. В, —368, 395, 396 Татищев В. Н. — 4, 5, 38, 65, 71. 87, 104, 133, 204, 237, 294, 356, 357, 376, 402, 404 Таубе —73, 392 f Тацит — 178 Творогов Л. А.—209 Тепп Е. — см. Е. Тарр Тимофеев Иван — см. Иван Тимофеев ‘ Тимофеев Исай, кабальный человек — 340, 371, 373 Тимощук В. В. — 415 Тимур — 321 Тихомиров М. И.— 17, 23, 26, 28, ЗО' 32, 34, 36, 38, 58, 61, 70, 71, 72, 74. 75, 76, 79, 82, 86, 87, 88, 98, 110, 116, 134, 135, 136, 137, 140, 143, 159, 182, 185, 190, 192, 193, 195, 203, 204, 218, 227, 251, 252, 253, 255, 283, 286, 289, 308, 368', 367, 372, 383, 389, 390, 391, 402, 407, 416, Токмаковы — 238 Тольман Е. М. — 181 Томашевский Б. В. —41, 91, 145, 167, 421 Тохтамыш — 69, 117, 321 Трепарев —314 Тромонин К. Я.— 190 Трофимов Г., кр. — 207 Троян, римский император.— 171 / Тургенев И. П. — 234 Турков—срставитель рукописного сборника — 233 453
Тучка-Морозов Василий Борисович, бояр.— 108 Тюляк, хан — 247 -■ Тюменев А. — 10 Уваров А. И. — 16 Узбек, хан — 238, 254, 262, 334 Украинцев — 86 Унгерн-Штернберг, прибалтийский помещик — 287 Ураносов А. А.—233 Урус, кн. татарский — 92 Урусов — 203 Устинов Влас, землевладелец — 261 Устюгов Н. В,— 197, 251 Ухтомский, кн. — 238 Участкина 3. В. — 190 Фабрициус, голландский офицер —;3, 369, 370, 371, 383, 407, 408 Фадлан (Ибн Фадлан) — 73 Фарбер И. Е.—-155 Федор Иванович, царь — 257, 277, 322 Федор, кн. рязанский — 390 Федор Константинович, землевладелец — 266, 317 Федор' Константинович, кн. — 183 Федоров А. В. — 92, 93 Федоров Степан, боярский сын—110 Федотов-Чеховский А. А. — 250 Фейгина С. А. — 220 Феогност, митр.—240, 250, 257 Феодосий, митр. — 183 Феодосий Косой — 383 Феодосий Печерский — 69, 70, 224 Феоктист, архиеп. новгородский — 197 Феофан Прокопович -- 71, 382 Феофил, архиеп. новгородский — 168 Фермор П. А. — 206 Филарет Никитич, патриарх — 406 Филин Ф. П. — 90, 197 Филиппов А. Н. — 2813 Филофей, публицист XVI в. — 69, 356, 379 Фирсов И. Н.—435 ' Флетчер Джнльс —'73, 408, 409 Фоккеродт — 74 Фомин Иван —- 254 Фонвизин Д. И.— 71, 356, 390 Фофанов Яков (Юшко), кабальный человек — 248 Фролов Никифор, кр. — 338 Фурман А. — 16 Хворостиннн И. А., кн, —71, 386, 392 Хлопко — 281, 300, 394 i Хмельницкий Богдан — см. Богда,н Хмельницкий Хомутов, кн. — 238 Хорошкевич А. Л. — 311 Храповицкий А В., статс-секретарь Екатерины II — 72, 356 Чаев Н. С.— 242. 246, 247, 262 Чекин, офицер — 210 Чельцов-Бебутов М. А. — 279, ,298, 313, 380 Ченслер Р. — 73 , Черемиснн Федор— 110 Черепнин Л. В.— 8, 14, 17, 18, 23, 29, 36, 37, 39, 50, 51, 56, 59, 75, 76, 77, 78, 91, 92, 106. 108, ПО, 111, 117ц 118, 127,. 128, 129, 134, 135, 136, 137, 138, 139, 141, 145, 152, 158, 159, 169, 186, 191, 193, 194, 200, 201, 211, 212, 213, 221, 222, 233, 254, 255 257, 258, 260, 274, 280, 283, 292 297, 299, 454
.306 309 320, 321, 322, 323, 324, 327, 328, 332,\ 333, 353, 363, 382, 384, 385. 388^ 416,’ 422, 425, 433 Чернов А. В. — 429 Черных П. Я. — 84, 89, 90, 198, 199 Чертов Иван, землевладелец — 251 Чечулин Н. Д. — 395 Чичерин Б. Н. —г 251, 294, 306( 425 Чол-хан — 384 Чудин Митрофан, дьяк—172 Чулков М. Д.—376 Чхиквадзе В. — 275 Чучмарев 3. И. — 229 Шамбинаго С. К- — 131, 132, 209, 363, 404 Шапиро А. Л. — 91, 387, 420 Шаргородский М. Д. — 39, 484 155. 157, 282 Шарков — 388 Шарлемань — 87 Шаскольский И. П. — 203 Шахматов А. А,— 11, 114, 115, 116, 117, 122, 123, 124, 125, 126, 127, 128, 129, 1,30, 139, 140, 179, 180, 184, 185, 209, 214^ 224, 226, 227, 231, 232, 306, 361, 362, 363, 364, 387, 397, 398, 402, 404, 409 Шведова Н. Ю. — 148, 149, 150 Шведова О. И. — 415, 419 Швецова Е. А.— ПО Шевригин Иван, русский посол—254 Шеин-Морозов Дмитрий Васильевич, кн. — 80 Шейндлин Б. В.—289 Шемяка Дмитрий — см. Дмитрий Шемяка Шепелев И. С. — 408 Шепелев Л. Е.— 166, 435 Шепяков Ю. П^, землевладелец — 314 Шереметев — 238 Шерман И. Л,—11, 43 Шершеневич Т. Ф. — 148 Шилов А. А.—307, 315 Шилов1 И. И. — 184 Шилов Яков, кр. — 353 Шкурлятев Константин, кн., воевода — 226 Шлейермахер Ф. — 5 Шлецер А. Л. — 5, 119, 120, 357 Шлихтинг А. — 73 Шляпкин И. А.-—194 Шляпочников А. Г. — 155 Шмидт; С. О,—4, 10, 14, 277, 423, 435 Шорин Василий, гость—ПО Штаден Г. — 73 Штамм С. И.— 56, 288 Штранге М. М. — 240 Шувалов И. И, —220, 221, 234 Шуйский Василий Иванович, царь — 269, 276, 290, 359, 368, 369, 372, 374, 384, 393, 395, 400, 404' Шуйские, князья — 389 Шуйский Михаил Васильевич, бояр., воевода — 199 Щукин Алиев Ганька, пушкарь — 207 Шумаков С. А. — 50, 242, 306, 335, 424 Шутой В. Е. — 392 Щавинский В. А. — 192 Щекатов А.—204 Щелкалов, дьяк — 92 455
Щенятев Петр, кн., воевода — 226 Щепкин В. Н.— 191, 192, 193, 194, 211, 212, 221 Щепкина М. В. — 192 Щербатов В. Г., кн. — 248 Щербатов М. М. — 356, 357 Эвлня-Эфенди — 376 Экземплярский А. В.— 138, 184 Эмин Федор — 233 Эрастов Д. П.—249, 263 Юлий Цезарь — 237, 265 Юрий Васильевич, кн.— 164, 343 Юрий Дмитриевич, кн. галицкий— 162, 186, 255 Юрий Данилович, вел. кн. московский —108 Юрий Владимирович Долгорукий, вел. кн. суздальский — 256 Юрий Крижанич — 71, 203 Юрий Онцифорович, посадник новгородский — 182 Юрий Федорович, кн.—253 Юст Юль — 74 , Юшков С. В.—56, 58, 59, 62, 133, 136, 164, 237, 238/ 286, 288, 29о, 297 Яблоков Н. П. — 249 Ядов В. А. — 380 Яковлев А. И.—77, 141, 239, 248, 331, 352. 416 Яковлев М. А. — 400 Яковлев Н. — 236 Яковлев Никифор, кр. — 340 Яковлевы Марья и Варвара, кабальные люди — 248 Якубовская С. И. —8, 13, 17, 25, 26, 30 Якун, кн. — 80 Ян Вышатич — 293, 296, 401 , Янин В. Л. — 137, 182, 184, 251, 254, 283 Янов И., старшина — 285 Ярославна, княгиня — 86,, 87 Ярослав Владимирович Мудрый — 49, 58, 59, 115, 134, 196, 213, 259, 279, 290, 291, 386, 398 Ярослав Святополкович, кн. — 128 Ярослав Осмомысл, кн. галицкий—183 Яиунский В. К- — 25, 28, 30, 46 Bernheim Е. — 5, 16, 23, 24, 365 Bloch М. — 24 Briquet Ch. М. — 190 Carr Е. Н. — 366 Droysen I. G. — 5, 23, 65, 179 Harsin Р. — 366 Kirn Р.— 17, 24 Luna I. — 364, 395, 403 <« Lusye W. L. —6 ° Marichal R. — 25 Marrou H. 1. —,6, 7, 19, 21, 366 Moraze C. — 366 Tapp E.— 17, 19 Turaier — 142 456
УКАЗАТЕЛЬ ИСТОРИЧЕСКИХ источников Аввакума сочинения см. Житие протопопа Аввакума Авраамия Палицына сочинения см. «Сказание» Авраамия Палицына Акты Земских соборов — 269 Акты хозяйства боярина Морозова — 205, 416 Андрея Курбского сочинения см. История о великом князе Московском и По¬ слания Курбского Ивану Грозному Афанасия Никитина сочинения см. Хождение за три моря Баркулабовская летопись — 67 Белозерская уставная грамота) 1539 г.—288, 351 Берестяные грамоты см. Грамоты берестяные Буссова К. сочинения см. Московская хроника Вассиана Патрикеева сочинения — 384 «Ведомости» 1702—1727 гг. — 72, 403 Великие четьи-тяинеи — 68, 69 «Виды и бытовые картины России XVII в.» А. Мейерберга—73 Владимира Мономаха сочинения см. Поучение Владимира Мономаха Воинский устав 1716 г. — 61 Вологодско-Пермская летопись — 105 Волынская летопись —87 Воскресенская летопись— 67, 376, 385^ 389 «Временник» Ивана Тимофеева — 71, 215, 356, 371, 373 Гваньини сочинения см. Опйсание всех стран Московии Генеральный регламент 1720 г. — 61 Герберштейна сочинения см. Записки о Московии «Государев Родословец» 1555 г.— 243, 244 Грамота Андрея Боголюбского 1169 г. (подложная) — 256 Грамота белозерского кн. Михаила Андреевича и вел. кн. Василия II 1450 г.— 291, 292 Грамота вел. кн. Мстислава Владимировича и его сына Всеволода ИЗО г.— 164, 182, 185, 342 Грамота Верейского и белозерского кн. Михаила Андреевича волостелю Во¬ лочка Словенского 1445—1467 гг. — 317, 344 Грамота Ивана ПГИвану Племянникову 1462 — 1505 гг. — 350 Грамота Ивана IV Иосифо-Волоколамскому мон. 1533—1534 гг.— 109 Грамота о монастырских серебрениках 1450 г.— 183, 291, 292 Грамоты берестяные— 34, 35, 84, 152, 182, 185, 186, 267,’268, 297, 417 Грамоты Великого Новгорода и Пскова — 37, 108, 111, 112, 163, 182 183. 186, 200, 212, 213, 239, 262, 335, 336, 339, 342, 343, 349, 350, 416 Грамоты Ивана IV, посланные из Александровской слободы 1565 г.—268 Грамоты патриарха Гермогена—269, 406 Густынская летопись — 67 Данная Анны Кучецкой Троице-Сергиеву мон. 1474'—1478 гг. — 314 Данная Варлаама Спасо-Хутынскому мон. 1192 г.— 182, 252, 254, 255, 335 457
Данная вдовы Ивана Константиновича Замыцкого Троице-Сергиеву мон.—336 Данная Денисия Савина Троице-Сергиеву мон.—середина XV в. — 335 Данная Ивана Михайловича Крюкова 143Q г. — 111, 112 Данная княгини Евпраксии .Троице-Сергиеву мон. — середина XV в. (под¬ ложная)— 248 Данная Кузьмы Яковлевича Воронина Троице-Сергиеву мон. 1425 1427 гр. —314 Данная Кутузова С. А. — 335 Данная Марфы Борецкой — 254 Данная Митрофана Изинского — 254, 260, 262 Данная Саввы Сюзева (подложная) — 254, 260, 262 Данная, Феодоры Троице-Сергиеву мон.— 113 Двинская уставная грамота 1397 г. — 288, 350, 422 «Деяния Петра Великого» И. И. Голикова—-414 «Дневник путешествия в Московию» И. Г. Корба — 73 Договор Смоленска с Ригою и Готским берегом — 312 Договоры Руси с Византией—-49, 56, 57, 99, 152, 263, 267, 272, 305, 317, 322, 371, 422 Докладная грамота вел. кн. рязанского Ивана Ивановича 1515 г.— 164, 339 Документы Земского собора 1650 г. — 286 Домострой—-70, 90, 219, 377, 383, 404 Древнейший киевский свод 1037 (1039) г. — 66, 362, 398 Древнейший Новгородский свод 1050—1052 гг.— 129, 362 Духовная грамота Василия Борисовича Тучка-Морозова 1497 г.— 108 Духовная грамота кн. Ивана Юрьевича Патрикеева 1499 г. — 337 Духовная грамота Климента 1258—1268 гг.—37. 111 Духовная кр. Прокофия Бородкина 1691 г. — 337, 338 Духовная грамота Патрикея Строева (конца XIV — начала XV в.)—337,338 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей — 87, 112, 113, 138, 183, 186, 196, 200, 211, 255, ,2571, 312, 320, 321, 322, 323, 346, 347, 348 Духовный регламент — 270 Ермолая Еразма сочинения — 227 Ермолинская летопись — 385 Есиповская сибирская летопись — 67 Жалованная грамота белозерского кн. Михаила Андреевича Степанову Г. 1484 г, —248 Жалованная грамота вел. кн. Изяслава Мстиславича Новгородскому мон. 1146 г. — 164, 342 Жалованная грамота Василия II Василию Коже — 258 Жалованная грамота Василия II Кирилло-Белозерскому мон. 1448— 1462 гг, —312 Жалованная грамота Василия III Бецовым 1506 г — 258 Жалованная грамота Василия III Тихменевым 1523 г. —164, 165 Жалованная грамота Владимира Андреевича Старицкого Троице-Сергиеву мон. 1566 г.*—315, 316 Жалованная грамота городам 1785 г. •—277 Жалованная грамота дворянству 1785 г. — 61, 244 Жалованная грамота Дмитрия Донского Троице-Сергиеву мон.—-256 Жалованная грамота Ивана III Троице-Сергиеву мон. 1485 г,—112 Жалованная грамота Ивана III основателю рода Бестужевых-Рюминых 1499 г. (подложная) — 258 Жалованная грамота Ивана IV Печенгскому мон. — 257 Жалованная грамота Ивана IV Сатину Н. И.—258 Жалованная грамота Ивана IV Троице-Сергиеву мон. 1551 г. — 315, 316 Жалованная грамота княгини Марии Ярославны 1453 г.— 112 Жалованная грамота кн. Владимира Андреевича Старицкого Троице-Сер¬ гиеву мон. 1566 г. — 315, 316 Жалованная грамота кн. Ивана Андреевича Можайского Троице-Сергиеву мон. (подложная)—248 Жалованная грамота кн. Михаила Андреевича Ферапонтову мон. (конца 458
XV в.) —251 Жалованная грамота кн. Мстиславского Ф. М. 1538 г. — 322 Жалованная грамота митр. Льва Галицкого 1301 г. (подложная)—238, 252, 253, 256, 257 Жалованная грамота кн. Юрия Васильевича игумену Новинского мон. 1464 г.— 343 Жалованная грамота Лжедмитрия II Власу Устинову — 261 Жалованные грамоты Василия II Троице-Сергиеву мон. 1455—1462 гг. — 112, 247, 248 «Жизнь и приключения Андрея Болотова...»—72, 356 Житие Александра Невского—69, 208, 209, 356 Житие Антония Сийского — 69 Житие Зосимы и Савватия — 69 Житие Леонтия Ростовского — 69 Житие митрополита Петра —'69 Житие Сергия Радонежского — 69, 150, 256 Житие Симона Воломского — 69 Житре Стефана Пермского—69 Житие протопопа Аввакума—71, 203, 230, 421 Житие Феодосия Печерского — 69 «Завещание» Петра Великого (подложное) —263 Задопщпна—69, 71, 198, 209 Закладная кабала Васюка Есипова Троице-Сергиеву мон. 1447—1455 гг.— 314, 339 Закладная кабала Власа Степановича (1448—1449 гг.)—339 «Закон Русский» — 57 Записки Вельяминова-Зернова А. Н. — 72 Записки Грнбовского А. М.— 72 Записки Державина Г. Р.—72 Записки Долгорукой Н. Б. — 72, 395 Записки императрицы Екатерины II — 72,( 265, 395 Записки Желябужского И. А.— 72, 356 Записки княгини Дашковой Е. Р.—72, 356, 395 Записки Манштейна X. — 72, 356 Записки Матвеева А. А. о событиях 1682 г. — 368 Записки Медведева С. о Московском восстании 1682 г. — 71, 372 Записки Неплюева И. И. •— 72, 356 «Записки о Московии барона Герберштейна» — 73, 92, 372, 375, 386 Записки приказных людей XVII в.—367, 389 Записки Саблукова Н. А. — 72, 356 Записки сына фельдмаршала Миниха—72 Записки Таннера Б.— 373 Записки Фабрициуса Л, —370, 371, 373, 382, 383, 407, 408 Записки Фонвизина Д. И. —356 Записки Храповицкого А. В., статс-секретаря Екатерины II—'72, 356 «Зритель» И. А. Крылова — 73 Ивана Грозного сочинения см. Послания Ивана Грозного Ивана Пересветова сочинения — 131, 175, 185, 218, 356, 363, 379, 381, 382 Ивана Тимофеева сочинения см. «Временник» Ивана Тимофеева Изборник Святослава — 88, 89 «Извещение истинное с началу войны о Киеве с Украиной...»—231 Иное сказание—71, 186, 187, 215, 360, 368, 372, 374, 375, 399, 400 Иосифа* Волоцкого сочинения см. «Просветитель» Ипатьевская летопись —66, 89, 123, 124, 125, 195, 384, 391, 394, «История о великом князе Московском» Андрея Курбского — 71 «История Свейской войны» — 392 Кабальная книга 7106 года — 109 Кабальные новгородские книги 1599—1600 гг.—340 Казанская история (о крестьянской войне начала XVII в.)—363, 372 Казацский летописец — 67 459
Кательников Е. «Исторические сведения о Верхие-Курмоярской станице»»—37-8 Кенигсбергская летопись — 414 Киево-Печерский летописный свод 1072 (1073) г . — 66, 129, 362 Киево-Печерский патерик—69, 232, 375, 387, 417 Кирилла Туровского сочинения — 70 «Книга Большому чертежу» — 203, 232 «Книга о скудости и богатстве» И. Т. Посошкова— 169, 170,356,377,381,388 Контракт оброчного кр. Константина Иванова с содержателем фабрики С. Полянским 1740 г.-—318, 341 Копийные книги древнерусских монастырей XV—XVII вв. 39 Корба И. Г. сочинения см. Дневник путешествия в Московию Кормчие книги — 36, 58, 135 Коростынский договор 1471 г. — 349 «Краткое известие о Московии в начале XVII в.» Исаака Массы—73, 370 Крашенинникова С. П. сочинения см. Описание земли Камчатки Крейса К- «Разыскания о Доне, Азовском море, Воронеже и Азове» — 378 Купчая боярина Михаила Федоровича (Крюка) конца XIV —1 начала XVI в. — 338 Купчая Дмитрия Васильевича Шеина (Морозова) с Троице-Сергиевым мон. 1483—1488 гг.— 80 Купчая Одинца Никифорова 1447 г. — 253 Купчая кр. Тита Васильева с кр. Никифором Фроловым —338 Лавочные книги Великого Новгорода — 417 Лаврентьевская летопись — 66, 89, 101, 104, 115, 116, 123, 124, 140, 400 Летописец книжества [Тверского]—-382, 388 Летопись Грабянко — 67 Летопись Нестора см. Повесть временных лет Летопись Самовидца — 67, 360 Литовский статут — 198 Луки Жидяты сочинения см. «Поучение» Луки Жидяты Львовская летопись — 67, 385 Максима Грека сочинения — 71, 91, 356, 395 Манифест Екатерины II 1762 г. — 280 Манифест Екатерины II 1775 г. — о свободе предпринимательства — 301 Манифест Петра III 1762 г. — о вольности дворянской — 61 Манифест Пугачева 31 июля 1774 г.— 149 Манифесты Павла I 1797 г. о крестьянах — 61, 287, 290 Материалы Уложенной комиссии 1767 г.—287 Меновная грамота Есипа Савельевича с Троице-Сергиевым мон. 1428—- 1432 г. —338 Меновная и тарханно-несудимая грамота Дмитрия Донского чернецу Савве (1380—1382 гг.)—313 Мерило праведное — 58, 135 Мировая грамота шунгских смердов с боярином 1375 г. — 262 ' Митрополичий свод конца XV в. — 386 Моление Даниила Заточника— 175, 176, 198, 213 «Московская хроника» К- Буссова — 372, 404, 407 «Московские ведомости» — 73 Московский летописный свод конца XV в. (1479 г.) — 67, 168, 169, 170 Морской устав 1720 г. — 61 1 Новгородская 1-я летопись —58, 66, 67, 89, 98, 99, 105, 106, 115, 116, 118, 123, 124, 129, 130, 131, 172, 191, 195, 207, 248, 249 Новгородская 2-я летопись—131 Новгородская 3-я летопись—131 Новгородская 4-я детопись— 117, 131, 172 Новгородская судная грамота — 274, 422 Новгородские летописи—385 Новгородский свод 1079 г. — 66 Новоторговый устав 1667 г.—61 Новоуказные статьи 1654—1677 гг. — 61 460
Новый летописец 67, 374, 382, 384, 393, 394, 401, 402, 405 Начальная летопись см. Повесть временных лет Начальный свод 1093 (1097) г. — 66, 124, 128, 129, 130. 209, 367, .362, 387 Никоновская летопись — 67, 79, 321, 357, 376, 385, 414 Нила Сорского сочинения — 356 «О благоверном князе Довмонте и о храбрости его»-—68 «О воздушном летании в России с 906 лета по Р. X.» (подделка Л. И. Сула- кадзева) — 241, 242, 247, 249. 250. 262, 263 «О крепостной доле» (плач-памфлет)—71 Олеария А. сочинения см. «Подробное описание путешествия в Московию...» «О Москве Ивана Грозногр» Г. Штадена—73 «О первых черноризцах печерских» 1074 г. — 69 Описание всех стран Московии Гваньини — 386 «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова—204 «Описание Московского государства» Г. Г. Паерле — 367, 368, 369 Остромирово евангелие— 88, 432 Паерле Г. Г. сочинения см. «Описание Московского государства» Г. Г. Паерле «Память и похвала князю русскому Владимиру» — 68 Пахомня Логофета жития — 69 Пиекаревский летописец — 67 Письма и бумаги Петра 1, т. 1 —-102 » т. VII — 167 » т. VIII— 167, 205, 214, 220, 392 » т. IX —83, 102 «Плач холопов» — 71 Повести и сказания о Куликовской битве — 68, 69, 125, 131, 132, 209, 356, 363 Повести о взятии и осадном сидении донских казаков—173. 174, 208, 356, 379 Повести о взятии Казани — 405, 407 Повесть временных лет —56, 57, 66, 80, 83, 99, 104, 116, 123, 124, 125, 127, 128, 180, 184, 185, 205, 207, 218, 219, 224, 226, 232, 236, 267, 355, 357, 359, 362, 364, 371, 382, 386, 387, 391, 394, 398, 400, 401, 432 Повесть князя Катырева-Ростовского — 71, 369, 406 «Повесть о белом клобуке» — 69, 356 Повесть об ослеплении князя Василька Ростиславича — 68 Повесть о Вавилонском царстве —- 69 Повесть о Ерше Ершовиче—■ 174 Повесть о Московском восстании 1682 г. — 378 Повесть о нашествии Тохтамыша на Москву в 1382 г. — 69 Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков — 132 Повесть о разорении Рязани Батыем-— 174, 356, 390 «Подробное описание путешествия в Московию...» А. Олеария — 73 Порядная грамота кр. Никифора Яковлева и Афанасия Вяжицкого 1576 г.—340 Послания Андрея Курбского Ивану Грозному — 390 Послания Ивана Грозного — 131, 175, 230, 356, Э76, 383, 390 Послания'Таубе и Э. Крузе—73, 392 ♦ Посошкоиа И. Т. сочинения см. «Книга о скудости и богатстве» И. Т. По- сошкова Постановление Земского собора 1682 г. об отмене местничества,— 277 Постановления церковных соборов 1580 и 1584 гг.—336 «Поучение» Владимира Мономаха — 70, 116, 128, 312, 383. 389 «Поучение» Луки Жидяты — 70 «Поучение» новгородского архиепископа Ильи — 70 «Поучение» Феодосия Печерского — 70 Похвальные слова М. В. Ломоносова — 170 «Почта духов» И. А. Крылова — 73 Правая грамота Ферапонтову мон. 1502 г.—353 Правда Русская см. Русская Правда «Прелестные письма» Кондратия Булавина—38 «Прибавление к Московским ведомостям» Н. И. Новикова — 393 Приходо-расходные книги Иосифо-Волоколамского монастыря—405 461
Проект С. Ефремова о преобразовании войска Донского 1765 г. — 285 «Проект прав нижнего рода людей» 1767 г. — 286, 287 «Просветитель» Иосифа Волоцкого — 356, Э84, 389 Псковская судная грамота — 59, 85, 88, 96, 97, 99, 101, 103, 106, 107, ПО, 117, 118, 153, 160, 204, 266, 272, 274, 278.) 280, 283, 288, 292, 312, 416, 422 Псковские летописи — 38,376 Псковские повести («Повесть о бедах и скорбех...» и «Повесть о псковском разорении»)— 383 «Пугачевщина» — 149, 375 «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева—92, 148, 171, 175, 228, 356, 381, 382, 391 Регламент или Устав Главного магистрата 1721 г. — 62, 277 Рогожский летописец — 384 Рукопись старицы игуменьи Марьи (поддельная)—252 Рукопись Филарета — 406 Румянцев П. А. (документы)—206 Русская Правда (Краткая, Пространная и Сокращенная редакции)—20, 23, 29, 38, 56, 57, 58, 59, 79, 81, 82, 87, 88, 115, 116, 133, 134, 135, 136, 137, 140, 152, 153, 158, 159, 189, 198, 201, 202, 213, 241, 266, 267, 272, 274, 278. 279, 281, 282, 283, 286, 288, 289, 290, 291, 292, 293, 297, 301, 303, 311, 312, 313, 339, 371, 382, 414, 416 Рычкова П. И. сочинения см. «Топография Оренбургской губернии...» Рядная крестьян Робичинской волости с Юрьевским мон. 1460 г. — 111 «Санкт-Петербургские ведомости» и «Примечания» — 73 Сатирические журналы Н. И. Новикова — 409 — «Живописец» — 73, 176. 228, 229, 234 — «Кошелек» — 73 — «Пустомеля» — 73, 390 — «Трутень»—73, 171, 172, 173, 175, 377 Симеоновская летопись—140 N «Синодик» опальных царя Ивана Грозного —376 «Сказание» Авраамия Палицына — 71, 177, 186, 227, 228, 356, 395, 399, 407 «Сказание» А. Шлихтинга — 73 Сказание об Александре Невском — 68 Сказание! о Борисе и Глебе—68, 69, 128, 129, 398, 399 «Слово о законе и благодати» Илариона — 69, 70 Сказание о^князьях владимирских — 131, 190, 191, 244, 265, 356, 375, 376 Сказания о начале Москвы — 69 Сказание о нашествии суздальцев на Новгород — 68 «Словеса дней и царей» И. А. Хворостинина — 386, 392 Слово о погибели русскыя земли — 68, 70, 377, 379 Слово о полку Игор'еве —68, 79, 86, 87, 103, 171, 175, 183, 198, 209 214, 241, 417, 419, 420 «Слово похвальное Марку Аврелию» Антуана Тома—390 Слово похвальное Сергию Радонежскому—150 Слово похвальное Феодосию Печерскому — 70 Служебная чертежная книга—231 Служилые кабалы 1595-—1596 гг. — 340 Соборное уложение 1649 г. — 60, 61, 62, 86, 98, 141, 153, 156, 158, 198, 251, 272, 274, 276, 284, 288, 289, 294, 295, 302, 303, 304, 416 Соборное уложение царя Василия Шуйского 1607 г. — 276, 290 «Сообщение касательно подробностей мятежа, недавно произведенного в Москве Стенькой Разиным» — 406 «Состояние Российской державы в начале XVII в.» Ж. Маржерета — 73 Софийская 1-я летопись — 67, 130, 368 Степенная книга' царского родословия — 67, 261, 355, 363, 376 Стоглав — 89, 289 Стрейса Я- Я. сочинения см. Три путешествия Строгановская сибирская летопись — 67 Суворов А. В. (документы), т. I — 187 ! 462
Суворов А. В. (документы), т. II — 104, 167 «Суд и следствие над Е. И. Пугачевым» — 149 Судебник 1497 г, —56, 59, 60, 86 91, 92, 98, 103, 153, 159, 190, 233, 267, 272, 275, 278, 279, 286, 288, 289, 291, 292, 298, 301, 302, 303, 312, 344, 372, 416 Судебник 1550 г. — 56, 59, 60, 86, 98, 153, 159, 190, 272, 275, 289, 292, 293 302, 303, 328, 336, 343, 344, 416 Судебник 1589 г. — 56, 60, 158, 328, 416 Судебник сводный — 60 Судное дело кр. Шаховской волости с Толгским мон. 1501 г. — 353' Судное дело Михаила Жука 1503 г.—303 Судное дело мон. с Яковом Шиловым 1490—1495 гг. — 353 Судный' докладной список 1500—1501 гг. (копия) — 108 Супрсальская летопись — 67 Табель о рангах 1722 г. — 61, 296 Таможенный тариф 1724 г. — 62 Тверской сборник—195, 208, 384 «Топография Оренбургской губернии...» П. И. Рычкова «Торговая книга» XVI в.— 187 «Три путешествия» Я- Я. Стрейса—373, 406, 407 Троицкая летопись — 66, 115, 140 Указ 1550 г. Ивана IV об испомещении тысячи дворян под Москвой — 299 Указ 1597 г. 25 апреля царя Федора Ивановича — 141 Указ 1699 г. — об исследовании подписей на крепостных актах — 239 Указ 1707 г. о сыске беглых в казачьих городках — 300 Указ' 1711 г. об учреждении Сената — 61 Указ 1714 г. о единонаследии — 61, 270, 295 Указ 1715 г. об увеличении посевов льна—273 Указ 1721 г. о покупке к заводам деревень—62, 290, 302 Указ 1722 г. о деятельности Сената — 61 Указ 1722 г. о престолонаследии — 61 , Указ 1723 г. о заведении в России фабрик—273, 274 Указ 1724 г. об овчарных заводах—'273 Указ 1730 г. о подложной духовной Петра II —237 Указ' 1736 г. о вечноотданных — 62, 280 Указ 1753 г. об отмене внутренних таможен -г- 62 Указ 1762 г. об отмене торгово-промышленных монополий — 300 Указ 1762 г. о фальшивом манифесте о крестьянах — 233 Указ 1766 г. о купчих на крестьян —281 Указ 1771 г. о запрещении продажи людей без земли — 281, 282 Указ1 1775 г. Екатерины II о создании на Дону Войскового гражданского правительства — 220 Указ 1783 г. о распространении крепостного права на Украину—61 Указ 1793 г. Екатерины II о разрыве сношений с революционной Фран¬ цией — 270, 271 Указ 1796 г. о распространении) крепостного права на Новороссию — 61 Указ 1797 г. о престолонаследии-—-61 Указная грамота Ивана III об отказе крестьян Троице-Сергиева мон. (60-е годы XV в.) — 344 Указная грамота Ивана IV новгородским дьякам Федору Сыркову и Казари¬ ну Дубровскому 1555 г. — 344 Указы 1601—1600 гг. Бориса Годунова о крестьянах и холопах—270, 281, Указы 1586—1593 гг. царя Федора Ивановича о крестьянах — 141, 294, 297, 299 Указы 1700 и 1706 гг. Петра 1 о запрещении самовольно занимать свобод¬ ные земли на Дону — 300 Указы 1736, 1741, 1749 гг. о работных людях — 62, 302 Указы 1760, 1765, 1767, 1769 гг. о крестьянах) — 61, 270, 280, 284, 300 Универсалы Богдана Хмельницкого 1651 г. — 258, 259 «Устав благочиния» 1782 г. — 61 Уставная грамота новгородского кн. Всеволода церкви Ивана Предтечи
на Опоках — 59, 163 Уставная грамота 1552 г. волостям Двинского уезда — 351 Устав о векселях 1729 г.— 61 Уставы коллегий 1719—17.21 гг. — 61 Устюжская таможенная грамота 1599 г. — 345 Упреждение для управления губерниями 1775 г.— 61 -«Феогностов требник» (подлог) —240, 250, 257 Филофея послания — 69, 356, 379 Хворостинина И. А. сочинения см. «Словеса дней и царей» «Хождение за три моря» Афанасия Никитина — 78 Хронограф 1512 г. — 67 Хронограф («Карамзинский»)—374, 408 Царственная книга — 225, 226 Церковные уставы киевских князей — Владимира — 59, 238 — Всеволода — 117, 274 — Ярослава — 59, 238, 259 Шлихтинга А. сочинения см. «Сказание» А. Шлихтинга Штадена Г. сочинения см. «О Московии Ивана Грозного» «Экстракт» из журнала К. Крюйса 1699 г.—86, 376 «Юности честное зерцало» — 377 Яжелбицкий договор 1456 г. — 327, 3331, 349 ;Ярлык хана Тюляка митр. Михаилу (Митяю) —247 Ярлык хана Узбека—238
СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИИ ААЭ — «Акты, собранные в библиотеках Российской империи Археогра¬ фической экспедицией Академии наук», т. I—IV. СПб., 1836—1838. АС^И — «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси, т. 1—III. М., Изд-во АН СССР, 1952—1964. АФЗХ — «Акты феодального землевладения и хозяйства XIV—XVI ве¬ ков, ч. I—III. М„ 1950—1961. Акты Юшкова—«Акты XIII— XVfl вв., представленные в Разрядный приказ. Собрал и издал А. Юшков», ч. I. М., 1899. ГВНП—«Грамоты Великого Новгорода и Пскова». М.—Л., Изд-во АН СССР, 1949. ДДГ—«Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв.».' М.—Л., Изд-во АН СССР, 1950. ЖМНП — «Журнал Министерства народного просвещения». ЖМЮ — «Журнал Министерства Юстиции». ЛЗАК — «Летопись занятий Археографической комиссии». МОИДР — «Общество истории и древностей Российских при Московском университету». НПЛ — «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1950. ' ПиБ — «Письма и бумаги Петра Великого». ПРИ — «Памятники русского права», вып. 1—8. М., Госюриздат, 1952— 1961. ПСЗ — «Полное собрание законов Российской империи». ПСРЛ — «Полное собрание русских летописей». РИБ'—-«Русская историческая библиотека». СИЭ — «Советская историческая энциклопедия». ТМГИАИ—Труды Московского государственного историко-архивного института. ТОДРЛ—Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома). ЦГАДА — Центральный Государственный архив древних актов.
ОГЛАВЛЕНИЕ Введение Глава Г. Общая характеристика исторических источников .... § 1. Исторические источники и необходимость их научной кри¬ тики § 2. Классификация исторических источников . .... § 3. Общая характеристика письменных источников . . . Глава II. Виды письменных источников § 1. Решение вопроса о классификации письменных источников в советской литературе § 2. Акты, грамоты и другие официальные документы ... 7 § 3. Законодательство § 4. Материалы текущего делопроизводства учреждений и част¬ ная переписка § 5. Повествовательные источники Глава III. Прочтение и уяснение содержания текста, сохранившегося в оригинале . . . § 1. Палеографическое и лингвистическое изучение текста § 2. Исправление грамматических ошибок, описок и т. п. искаже ний текста § 3. Восстановление Испорченных мест § 4. Установление сложного состава памятника: выделение из него ранних редакций и различных напластований . Глава IV. Восстановление оригинала по текстам, сохранившимся в нескольких видах, изводах и редакциях § 1. Методика текстологических исследований в дворянско-буржу¬ азной науке XVIII—XIX вв . § 2. Сравнительно-текстологический анализ, разработанный А. А. Шахматовым § 3. Метод восстановления оригинала путем сравнительно-истори¬ ческого анализа текстов в советской исторической литературе § 4. Реконструкция несохранившихся текстов, генеалогические схе¬ мы (стеммы), исправление механических искажений текста Глава V. Истолкование исторических источников (герменевтика) . § 1. Постановка вопроса . § 2. Истолкование прямого значения текста ...... § 3. Особенности истолкования отдельных видов письменных источников . 15 15 23 32 42 42 48 56 62 65 75 76 93 105 114 119 119 122 126 1,39 144 144 147 154
I i a и и VI. Выяснение времени, мести, имени цигорв и условий »оя- никноиеиии источников . . • § 1. Постановка вопроса § 2, Определение времени возникновении исторических источников § 3. Установление места возникновении исторических источников § 4 Установление имени автора или составителя (атрибуции) | - л а н а VII. Выявление и методы критического анализа подделок . I лава VIII. Определение научной ценности законодательства как исто¬ рического источника § 1. Общие замечания о характере заключенной в источниках информации . . • § 2. Классовое и политическое содержание правовых норм и за¬ кона в целом •••••••■' § 3. Анализ условий, в которых подготавливался законодатель¬ ный акт . . . • • • • • § 4,. Социально-политический анализ действующего законода¬ тельства • Глава IX. Актовый материал как исторический источник . . • • § 1. Изучение актов в исторической литературе § 2. Научная ценность информации, заключенной в актовом ма¬ териале . . § 3. Методы анализа актового материала . . • • § 4. Особенности изучения отдельных групп актового материала Глава X. Выяснение научной значимости информации, содержащей- —1Я в повествовательных источниках • § 1. Развитие методики научной критики повествовательных ис¬ точников в трудах русских дореволюционных и советских авторов 8/2. Изучение влияния условий, в которых возникла информа¬ ция, на ее полноту, достоверность и точность § 3. Выяснение классовых, политических и прочих позиций автора и их влияние на информацию, заключенную в источнике § 4. Методы окончательного установления и проверки полноты, достоверности и точности информации, содержащейся в источнике Глава XI. Выявление источников (эвристика) и краткий обзор публи¬ каций и архивных собраний . *■ § 1. Задачи эвристики § 2. Краткий обзор публикаций источников и указателей к ним § 3. Характеристика важнейших архивных собраний и методика поиска архивного материала . Заключение. Указатель именной ........ t Указатель исторических источников , Список принятых сокращений 179 179 181 201 215 236 264 264 272 282 289 305 305 310 317 334 355 355 365 381 396 410 410 412 421 437 440 457 465
Пронштейн Александр Павлович МЕТОДИКА ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ Редактор издательства А. Б. Пал а марчу к Технический редактор Л. Л. Иванова Оформление художника В. В. Силкина Корректор Н. В. Быстрова Изд. № 36/527. Сдано в набор 26-Х 1970 г. Подписано к печати 12-IV 1971 г. Бумага обертка. Формат 60 х 90Vi6- Объем 29,25 физ. п. л., 33,44 уч.-изд. л. ПК 40386. Тираж 1900 экз. Издательство Ростовского университета, ул. М. Горького, 88 Типография им. Калинина. Областного управления по печати в г. Ростове-на-Дону. Заказ N°. 171. Цена 1 р. 95 к. %