НОВОЕ
В ЖИЗНИ, НАУКЕ,
ТЕХНИКЕ
Серия «Философия»
№ 8, 1976 г.
Издается ежемесячно с 1960 г.
Н. В. Мотрошилова,
доктор философских наук
ИСТИНА
И СОЦИАЛЬНО¬
ИСТОРИЧЕСКИЙ
ПРОЦЕСС
ПОЗНАНИЯ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ»
Москва 1977

ш
М 85
Мотрошилова Н. В.
М85 Истина и социально-исторический процесс
познания. М., «Знание», 1977.
64 с. (Новое в жизни, науке, технике. Серия «Фи¬
лософия», 8. Издается ежемесячно с 1960 г.)
Раскрывая специфику марксистско-ленинского понимания
истины по сравнению с домарксистскими учениями, автор по¬
казывает, как истина связана с социально-историческим про¬
цессом познания, с человеческой практикой. Диалектическая
связь объективной, относительной и абсолютной истины анали¬
зируется в свете идеи об общественно-исторической природе че¬
ловеческого познания. Ставится вопрос об особенностях истин
практики и научных истин. Марксистско-ленинское понимание
истины в ее связи с исторически обусловленнэй деятельностью
познающего субъекта и общества противопоставляется концеп¬
циям истины современной буржуазной философии и социо¬
логии.
@ Издательство «Знание», 1977 г.
10502
1М

ВВЕДЕНИЕ
«Истина» принадлежит к числу важнейших понятий в богатом
арсенале человеческой культуры. Человек привычно пользуется им
и в своей профессиональной деятельности, и в обычной повседнев¬
ной жизни. Что же касается философии, то со времен далекой
древности все крупнейшие философы задавались вопросом об ис¬
тине и путях ее достижения. Но как это бывает со многими «веч¬
ными», казалось бы, проблемами, к осмыслению истины филосо¬
фия обращается вновь и вновь, ибо человеческое познание стре¬
мительно развивается и соответственно обогащается философское
понимание его форм и результатов. А истина и есть результат
познавательного процесса, причем результат особый.
В чем же состоит особенность истины? Это суммарно отраже¬
но, например, в следующем определении: «В марксистско-ленин¬
ской гносеологии под истиной понимается идеальное воспроизве¬
дение. в познании действительности так, как она существует вне
и независимо от сознания, от познающего субъекта (человека и
человечества). Истина — это соответствующее объективной реаль¬
ности содержание наших знаний. Она представляет собой итог
процесса познания, познавательного отражения» Определение
фиксирует действительно важные черты истины как особого типа
знания — устанавливает его связь со свойствами самой действи¬
тельности и с процессом познания. Но не упущена ли здесь весь¬
ма существенная, в том числе и для теории познания, сторона де¬
ла: ведь истина — итог (одновременно и предпосылка) развития
познания, которое по самой своей природе является социально-
1 Современные проблемы теории познания диалектического
материализма, т. II. М., 1970, с. 3.
3

историческим процессом и неразрывно связано со всей человече¬
ской деятельностью? И речь идет в данном случае не только об
определениях, хотя и они, по всей видимости, нуждаются в уточ¬
нении.
Нам представляется неверным не отражать в определениях и
не подвергать обстоятельному исследованию бесспорный, цент¬
ральный для марксистско-ленинской теории факт включенности
истины в социально-исторический процесс человеческой деятель¬
ности. Поэтому мы считаем целесообразным исходить в дальней¬
шем из следующего уточненного определения истины: истина —
соответствующее существенным связям и закономерностям самой
действительности, объективное знание, которое по своему содер¬
жанию независимо от человека и человечества и вместе с тем
(благодаря процессу его добывания, проверки, уточнения и ис¬
пользования) неразрывно связано с социально-исторической прак¬
тикой, с социальным по своей природе процессом познания. Цель
этой брошюры — показать, что такой подход к истине обрисовы¬
вает специфику ее понимания Марксом, Энгельсом, Лениным по
сравнению с предшествующей философией.
Интерес к проблеме «истина и социально-исторический про¬
цесс познания» отнюдь не является чисто академическим. Вполне
понятно, что в условиях научно-технической революции, превраще¬
ния науки в непосредственную производительную силу, интенсив¬
ного использования объективных знаний во всех областях челове¬
ческой жизнедеятельности вопрос об истине-, во все времена имев¬
ший практический смысл, приобретает особую социальную акту¬
альность. Добывание истинного знания, его усвоение и использо¬
вание становится важнейшей задачей деятельности миллионов лю¬
дей, причем эта деятельность приобретает невиданный прежде
размах — она требует целенаправленной организации, управле¬
ния, а значит, углубленного, приближенного к практике теорети¬
ческого осмысления. Философия уже никак не может ограничить¬
ся абстрактно-теоретическим анализом истины.
Необходимым звеном практически важных современных тео¬
ретических исследований является детальный анализ процесса по¬
знания истины как социально-исторического по самой своей при¬
4

роде. Возникает потребность в бережном воспроизведении и при*
менении к решению современных проблем классического маркси¬
стского наследия, относящегося к пониманию истины в обозначен¬
ном аспекте. Поскольку же переосмысление Марксом, Энгельсом,
Лениным учений об истине предшествующей философии было свя¬
зано с использованием достижений материализма, диалектики, ис¬
торизма, то настоятельно требуется анализ тех историко-философ¬
ских идей, где проблема «истина и общество» так или иначе воз¬
никала.
Осмысление богатейшего наследия домарксистской и в осо¬
бенности, конечно, марксистско-ленинской философии является ос¬
новой для опровержения идей и концепций современной буржу¬
азной философии и социологии, поскольку многие распространён¬
ные на Западе учения об истине связаны с неверным решением
проблемы «истина и социально-исторический процесс познания»
или с таким ее отрицанием, которое мстит за себя серьезными
теоретическими ошибками.
Таким образом, необходимость анализировать истину в связи
с социально-историческим процессом познания обусловлена как за¬
дачами философской теории, так и потребностями современной
общественной практики и идеологической борьбы.
ПОНИМАНИЕ ИСТИНЫ В ДОМАРКСИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ
1.	Постановка проблемы истины в античной философии
Стремясь выявить «основы и начала всего сущего» (Аристо¬
тель), античные философы присваивают названия «истина», «истин¬
ное» и самим этим первоначалам и познанию, открывающему их
в природе. Не касаясь всего богатства философского содержания,
уже заключенного в явной или зародышевой форме в идеях ан¬
тичной философии, отметим лишь те моменты, которые существен¬
ны для возникновения вопроса об истине. Первоначала, понимают¬
ся ли они как «вода», «воздух», «огонь», «беспредельное», высту¬
пают как обозначение всеобщей закономерности, определяющей
существование и развитие всего материального мира. Они вопло¬
5

щаются в образе какой-нибудь материальной стихии, но суть де¬
ла усматривается не в неисчислимом многообразии ее форм, но
в охватывающем их материальном единстве.
Таким образом, складывается представление о двух «сло'ях»
реальности. Один доступен непосредственному наблюдению, явля¬
ется всем людям. Это наблюдаемые вещи и процессы природы,
их явные изменения. Первоначала же образуют как бы более глу¬
бокий слой реальности, скрытый от глаз и доступный лишь раз¬
мышлению. Они неразрывно соединены с материей, природой.
Благодаря первоначалу природа — этот огромный космос — за¬
ключает в себе необходимость и порядок. Так, «Огонь» у Герак¬
лита — воплощение вездесущего материального первоначала и
диалектического изменения, динамичного перевоплощения всей
природы. «Логос» — принцип, который выражает царящий в ней
строгий порядок, непререкаемую необходимость ее непрерывно¬
го развития. Казалось бы, остается только обнаружить в вечно
изменяющейся и многообразной природе первоначало, причину и
источник всех изменений, уловить порядок и необходимость всего
происходящего. Согласно Гераклиту, следует «говорить правду и
действовать в согласии с природой, ей внимая» 1, что и означает
обретать подлинную, «истинную» мудрость.
Но познание скрытых первоначал вещей — дело чрезвычай¬
но сложное. Хотя «логос», как отмечает Гераклит, «присущ всем»
и должен, следовательно, быть «единым и общим» логосом, но
открываю/ его отнюдь не все, а только те, кого греческий фило¬
соф образно называет «бодрствующими». Другие — «спящие» —
так и не обнаруживают этого «общего и единого логоса»: «каж¬
дый спящий,— по словам Гераклита,— погружается в свой соб¬
ственный логос»2. Причина этого двоякая: и «природа любит та¬
иться» 3, причем все в ней находится в непрестанном движении,
пребывает в состоянии борьбы противоположностей; но и сами
1 Гераклит. Фрагменты. — Цит. по: Э. Н. Михайлова,
А. Н. Ч а н ы ш е в. Ионийская философия. М., 1966, с. 146.
2 Т а м же, с. 145.
3 Э. Н. Михайлова, А. Н. Ч а н ы ш е в. Ионийская фило¬
софия, с. 147,
6

люди, пусть одаренные способностью к размышлению и самопоз¬
нанию, чаще всего плохо пользуются даром природы. Люди, на-*
пример, наделены важнейшей способностью видеть и слышать.
(«Чему нас учат зрение и слух — то я ценю выше всего», — за¬
являет Гераклит.) Но повседневно и «непосредственно общаясь»,
как выражается Гераклит, с логосом — прежде всего через свои
чувства, — «спящие» люди остаются ему чуждыми. Ибо «глаза и
уши — плохие свидетели для людей, имеющих грубые души»4 *.
Исторический смысл размышлений древнегреческих фмлосо-*
фов заключается в том, что на повестку дня философского иссле¬
дования был поставлен вопрос о сущности, закономерности, един¬
стве окружающей человека действительности и о необходимо¬
сти — для раскрытия этих принципов, лежащих, по образному вьн
ражению Демокрита, «в глубине», «на дне морском»,— идти осо¬
бым путем, познавать специфическим образом. Таким образом, по¬
нятие «истина» стали применять в двуедином смысле; ро-первых,
имели в виду саму суть вещей, какой-либо существенный, скрытый
принцип существования и развития действительности; во-вторых,
истиной назаали особое знание, раскрывающее эти принципы и
сколь угодно непривычное, парадоксальное по отношению к обыч¬
ному, повседневному познавательному опыту каждого человека.
Соответственно путь обретения такого знания — истинное позна¬
ние — стали отличать и порою даже обособлять от повседневных
способов получения знания и обращения с ним. В этом заключен
был зародыш важнейшего для всей последующей материалисти¬
ческой философии понимания истины как объективного знания, от¬
ражающего, воспроизводящего сущность вещей.
Античные мыслители также подчеркнули специфику познания,
направленного на отыскание истины. Указание на непривычность,
даже парадоксальность истины для обыденного познания было
вполне правильным. Говоря об одном из принципов научной по¬
литэкономии капитализма, Маркс писал: «Это кажется парадоксаль¬
ным и противоречащим повседневному опыту. Но парадоксально
И то, что Земля движется вокруг Солнца и что вода состоит из
4 Э. Н. Михайлова, А. Н. Ч а н ы ш ев. Ионийская фило¬
софия, с. 143, 146.
7

двух легко воспламеняющихся газов. Научные истины всегда пара¬
доксальны, если судить на основании повседневного опыта, кото¬
рый улавливает лишь обманчивую видимость вещей»б. Нельзя за¬
бывать и об особенностях повседневных, обычных знаний людей в
ту отдаленную историческую эпоху: содержавшиеся в них элемен¬
тарные попытки объяснения природы, выходящие за рамки обы¬
денно-фактических сведений, были чрезвычайно немногочисленны
и насквозь проникнуты мифологией. И когда вставала задача оты¬
скания всеобщих и необходимых принципов природы — ведь они
прежде всего и именовались истинами, — то наиболее естествен¬
ным для того времени было заострить, подчеркнуть их недоступ¬
ность «темному» познанию, обычному наблюдению, не опосредо¬
ванному особым рассуждением.
Проблема истины в античной философии сначала возникла в
такой достаточно общей и еще недифференцированной постанов¬
ке. Но затем появились первые затруднения. Они заставили ос¬
мыслить сложность и многогранность этой философской пробле¬
мы.
Античные философы уже и раньше подметили, что человече¬
ские суждения о прекрасном и безобразном, о добром и злом
значительно варьируются и обладают^относительностью. Было так¬
же замечено, что и философы, рассуждая о самой сути вещей (об
их «действительной», т. е. истинной природе), впадают в не менее
явные разногласия. Как только обнаружилась возможность выска¬
зывать разноречивые и даже противоположные утверждения о
«скрытой истине», которая, все это чувствовали, должна быть «еди¬
ной и общей»,— в античной философии разразился настоящий
кризис, получивший наиболее отчетливое отражение в субъекти¬
визме и релятивизме софистики. Но назревал он еще раньше, ког¬
да элеаты продемонстрировали сложную природу, гибкость и про¬
тиворечивость таких понятий, как бытие, время, движение, которые
философия того периода относила именно к сфере истины.
Трудности и противоречия, на которые натолкнулись сначала
элеаты, а потом софисты, сконцентрировались как раз вокруг
6 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, с. 131.
8

проблемы объективного содержания истинного знания (хотя имен¬
но такой формулировки мы в их работах еще не встречаем). Со¬
фист Протагор рассуждал следующим образом. Материя есть
причина всего происходящего — от нее все зависит; именно она
является человеку через все являющееся. Но она текуча, нахо¬
дится в состоянии непрерывных изменений. Человек, воспринима¬
ющий изменения материи, также непрерывно изменяется, что от¬
ражается на его знаниях. Вот почему результат познания, соглас¬
но Протагору, решающим образом зависит от человека — от его
различных состояний, от его жизни, достаточно краткой, от воз¬
раста и т. д.
Протагор говорит об этом не без определенных оснований, но
он абсолютизирует зависимость познания от всего, что происходит
с отдельным человеком, и игнорирует другие не менее достовер¬
ные факты, свидетельствующие об объективном характере и зна¬
чении добытых человеком истинных знаний. Выводы Протагора об
истине отливаются в первую четкую форму субъективизма и реля¬
тивизма: «Протагор (по свидетельству Секста.— Н. М.) говорил,
что все продукты воображения и все мнения истинны и что исти¬
на принадлежит к тому, что относительно...»; «мера всех вещей
есть человек, то есть какими вещи являются мне, таковы они и
суть для меня, а какими они являются тебе, таковы они для те¬
бя» 6. Субъективизм означает отрицание независимого от каждого
отдельного человека и потому общего для всех людей, равно для
них значимого, т. е. объективного, содержания истины. Релятивизм
раздувает, абсолютизирует относительность истины.
Для античной философии опровержение субъективизма софи¬
стики имело важное значение еще и потому, что Протагор и дру¬
гие софисты за особую плату подряжались учить людей филосо¬
фии — и особенно претендовали на то, что сообщаемые ими
знания полезны для практических и государственных дел.
Из произведений Платона хорошо видно, насколько серьез¬
ным и опасным идейным противником он считает широко распро-
6 Антология мировой философии. В 4-х томах. Т. 1, ч. 1. М.,
1969, с. 317.
9

странившийся субъективизм софистов. Он отвергает их попытку
лишить истину объективного содержания. Аристотель согласен с
Платоном в том, что софисты подчеркивают в истинном познании
«акцидентальные», т. е. случайные, моменты, отвлекая внимание
от существенного, необходимого содержания и значения истины.
Защита объективности истины — задача, которую оба философа
в равной мере выдвигают, хотя решают они ее по-разному.
Прежде всего скажем об основных аргументах в пользу объ¬
ективного характера истины. Здесь Платон и Аристотель выдви¬
гают ряд доводов, немаловажных и для всей последующей борь¬
бы с субъективизмом.
Во-первых, оба философа придают большое значение уже су¬
ществовавшему тогда в рамках философии научному, особенно
математическому знанию, рассуждению и доказательству, справед¬
ливо полагая, что субъективизм в данной области делал бы не¬
возможным само достижение единого знания. Но поскольку такое
единое доказательное знание существует, постольку следует при¬
знать ложным субъективизм.
Во-вторых, и Платон и Аристотель с полным основанием ис¬
ходят из того, что в любой сфере деятельности существуют свои
принципы и требования, предъявляемые к знаниям и также име¬
ющие объективный, необходимый характер. Пренебрежение ими
ведет к неуспеху деятельности; напротив, их учет — к плодотвор¬
ным результатам. Построенный дом, рассуждает Аристотель, для
одного человека может быть приятен и полезен, а для другого —
неприятен и вреден. Однако домостроительство, ткацкое, обув¬
ное, поваренное и другие «искусства» немыслимы только при уче¬
те этих обстоятельств. Они должны опираться на существенные и
необходимые правила, диктуемые самим, в каждом случае осо¬
бенным, предметом. (Ниже мы покажем, что Платон и Аристотель
по-разному понимают связь практического знания с «самой исти¬
ной».)
В-третьих, античные мыслители подчеркивают, что при рассуж¬
дении о философских предметах люди также не могут не дви¬
гаться от многообразных проявлений вещей к единому, общему
и необходимому знанию, отражающему саму суть дела,
10

В-четвертых, тоже не без оснований утверждают и Платон и
Аристотель, в делах государственных, общественных было бы па¬
губно удовлетвориться полной разноголосицей мнений о законе,
справедливости и тем более все их признать истинными. Тогда
не было бы ни единого для общества закона, ни «истинной» спра¬
ведливости.
Итак, Платон и Аристотель отвергают субъективизм в понима¬
нии истины и стремятся отстоять тезис об объективном характере
истинных знаний. Однако сходно поставленная задача решается
Платоном и Аристотелем по-разному, как только оба философа
переходят к конкретному философскому обоснованию проблемы
истины и к установлению ее связи с тем хорошо известным и уже
четко зафиксированным фактом, что человек живет в обществе и
государстве и является, выражаясь словами Аристотеля, «полити¬
ческим животным».
Различие между учениями об истине Платона и Аристотеля
выходит за рамки разногласий между отдельными мыслителями.
Здесь находит выражение наметившееся уже ранее различие двух
главных мировоззренческих линий — идеалистической линии Пла¬
тона, с одной стороны, и материалистической линии, представлен¬
ной Демокритом, Эпикуром, в определенной степени Аристоте¬
лем и другими философами.
2.	Борьба между материализмом и идеализмом,
вокруг вопроса об истине
Учение материализма об истине исходит из вполне понятной
и реальной ситуации: действительность с ее сложными, глубоко
скрытыми закономерностями существует независимо от человече¬
ского сознания. В ходе познавательной деятельности человек мо¬
жет раскрывать внешние, доступные наблюдению свойства, но он
способен выявлять и сами принципы, закономерности, существен¬
ные свойства действительности. Тогда он воспроизводит в истинном
познании «истину» самих вещей.
Аристотель, развивая мысли античных материалистов, в част¬
ности, Демокрита, констатирует: если что-либо в действительно¬
11

сти разделено, то высказывает истину тот, кто признает разделен¬
ное разделенным; заблуждается же тот, чье мнение противопо¬
ложно действительным обстоятельствам. Не потому предмет бел,
что кто-то считает его белым. Напротив, люди, говорящие о белом
предмете, что он бел, высказывают истину потому, что предмет
таков в действительности. Идеалистическая же концепция истины
неизменно извращает эти основные реальные предпосылки и ри¬
сует такую картину истинного познания, которая чаще всего гра¬
ничит с мифологией и мистикой.
У Платона, например, развертывается идеалистическая и пря¬
мо-таки мифологическая фантасмагория. В потустороннем мире,
где-то «на хребте неба» он «помещает» измышленное царство
идей — «чистых», «безвидных», «беспримесных» сущностей. В этом
царстве господствует некая «мировая душа». Но сюда же попа¬
дают, отделяясь от человеческих тел, души смертных. Души эти
крылатые, однако крылья не только возносят, но и отягощают их.
Поэтому лишь временами души возносятся к самому хребту неба
й ненадолго удостаиваются созерцания пирамиды идей, увенчан¬
ной идеей Блага. Когда же им приходит время «падать» на землю
и снова вселяться в тела теперь уже других смертных, то они
сохраняют способность «припоминать» виденное в царстве идей.
Истинное познание в наивысшем смысле есть, согласно Пла¬
тону, само это никак не отягощенное телом созерцание идей
«умом», душой; в обычной жизни ближе всего к нему стоит «при¬
поминание» идей и применение знания об идеях, так или иначе
запечатленного в душе, к познанию явлений природы и человече¬
ского мира.
Следовательно, для идеалиста Пддтона истина означает не со¬
гласие знания с законами и принципами самой действительности,
но, напротив, «согласование» и природы, и процесса познания с
заранее данными идеальными принципами, идеальными сущностя¬
ми, которые объявляются «самой истиной».
Общее решение вопроса об истине, предложенное Платоном,
в видоизмененной форме встречается и в последующей идеали¬
стической философии. Для Гегеля, например, как и для Платона,
«идея есть истина в себе и для себя...». Прямо противопоставляя
12

свое понимание материализму, Гегель разъясняет: «Идея есть ис¬
тина, ибо истина состоит в соответствии объективности понятию,
а не в соответствии внешних предметов моим представлениям;
последнее есть лишь правильное представление, которое я, дан¬
ное лицо, составляю себе». Будучи объективным идеалистом, Ге¬
гель выступает против субъективизма. Но главным противником
для него все-таки остается материализм, а основной целью — до¬
казательство центрального еще со времен Платона тезиса идеа¬
лизма: «все действительное, поскольку оно — нечто истинное,
есть идея и обладает своей истинностью посредством и в силу
идеи» 7.
И еще одно существенное различие между материализмом и
идеализмом. Оно касается вопроса о связи истинного познания с
человеческой жизнью.
Начиная с древности материалисты связывали познание с обыч¬
ной, повседневной жизнью человека, причем постижение истины;
которое, как мы видели, было заботливо отличаемо от «мнения»;
тем не менее не отделялось непроходимой преградой от жизне¬
деятельности людей и их практических потребностей. «Действитель¬
но, сама нужда служила людям учительницей во всем, наставляя
их соответствующим образом в познавании каждой вещи»8, — та¬
ково суждение Демокрита. Философия, служившая символом нау¬
ки и самого совершенного поиска истины, также ставилась в тес¬
ную' связь с многообразными человеческими делами и занятиями.
«Следует смеяться и философствовать и в то же время занимать¬
ся хозяйством и пользоваться всеми остальными способностями
и никогда не переставать изрекать глаголы истинной филосо¬
фии» 9 — это изречение Эпикура, с которым перекликаются мно¬
гие и многие высказывания, идеи последующих философов, преж¬
де всего материалистов. Они ратуют за использование истинного
знания в различных областях практической жизни, за единство ис¬
тин и моральных ценностей.
7 См.: Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1974,
с. 399—400.
8 Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, с. 344.
9 Т а м же, с. 359.	*
(3

Такой подход отразился и на самом определении истины. На¬
пример, Аристотель применяет понятие «истина» и даже понятие
«наука» ко всякому необходимому и обязательному для всех лю¬
дей знанию, воспроизводящему особенности той или иной сферы
действительности: он считает истинами и геометрические доказа¬
тельства, и проверенные знания, имеющие необходимое значение
для всех практических дел.
Существует объективная связь между учениями об истине и
социально-политическими ориентациями их создателей. Так, де¬
мократически настроенные Демокрит и Аристотель считают, что к
познанию истины в той или иной степени причастно большинство
людей, каковы бы ни были их занятия. С точки зрения возмож¬
ного приобщения к истине между философом, математиком и ис¬
кусным строителем, ткачом, кормчим разница лишь в форме соз¬
даваемого и используемого истинного знания. Аристократические
симпатии Платона, в конечном счете, получили воплощение в его
учении о разделении труде и истине.
Правда, концепция эта, чего нельзя отрицать, содержит ряд
идей, в обосновании которых Маркс видел непреходящую заслу¬
гу Платона. Наиболее интересна для нашей темы мысль о соот¬
ветствии между сферами разделения труда и спецификой исполь¬
зуемых и создаваемых в каждом случае знаний. На этом принци¬
пе построена знаменитая утопия Платона. Однако древнегрече¬
ский идеалист не просто отличает, но резкой, почти непроходи¬
мой гранью разграничивает деятельность и познание тех, кто бла¬
годаря своим способностям и особой подготовке приобщается к
истине («идеям самим по себе»), и тех, кто «делает вещи», и по¬
этому, как полагает Платон, к истине никакого отношения не име¬
ет. В первую группу попадает — даже в проекте идеального го¬
сударства — лишь небольшая горстка специально отобранных пра¬
вителей-философов, во вторую — огромное большинство людей,
осуществляющих материально-практическую деятельность.
Расхождение, о котором идет речь, больше чем разногласие
между философами. В истории мысли оно нередко превращалось
в спор между эпохами. Для средневековья, например, была ха¬
рактерна официально провозглашаемая элитарная концепция исти¬
14

ны. Познание истины ставилось в непосредственную зависимость
от идеи бога, его «благостности», «мудрости» и т. д. Иерархию ис-
тин обязательно увенчивали «знание», «мудрость» самого бога,
«Полагаю, — писал Августин, — что оную истину знает один толь¬
ко бог и, может быть, узнает душа человека, когда оставит это
тело, т. е. эту мрачную темницу» 10,
Социальное значение этих словесных ухищрений очевидно!
они были оправданием господства церкви, идеологической дикта¬
туры схоластического мировоззрения над всеми видами «светско¬
го» знания, особенно над опытным наблюдением природы, над
непредвзятым рассуждением и здравым смыслом обычного чело¬
века.
В учении об истине своеобразно воплощались социальная
иерархия средневекового общества, приниженное положение боль¬
шинства людей, причем в него входили и люди труда, и «люди
знания». Только «служители веры», особенно «высокоиросвящен-
ные» теологи и представители церковной верхушки, выделялись из
массы, которой рекомендовалось не рассуждать, а верить. Ибо
наивысшей возможной для человека «истиной» считалась, конечно^
та, что вытекала из богословско-теологического, схоластического
постижения «слова и дела Ьожия», Иерархия «низших» типов зна¬
ния также тщательно упорядочивалась.
3.	Учение об истине в философии Нового
времени: проблемы и трудности
Зарождающаяся буржуазная эпоха в лице выдающихся мысли¬
телей Возрождения и Нового времени прежде всего начала ло¬
мать элитарно-иерархический принцип, пронизывающий средневе¬
ково-схоластические учения об истине. Возрождается доверие к
опыту обычного человека. Знания его, проверяемые повседневной
практикой, противопоставляются ложному мудрствованию схола¬
стов. Здравый смысл максимально сближается с познанием науч¬
ной истины.
В работе «Рассуждение о методе для хорошего направления
10 Антология мировой философии, т. 1, ч. 2, с. 592.
15

разума и отыскания истины в науках» Декарт в предельно простой
форме рассказывает о своем становлении как ученого. Он по су¬
ществу противопоставляет запутанному и погрязшему в ошибках
схоластическому мудрствованию изучение «книги мира». Ее он
считает открытой и доступной для каждого человека. Ибо, по Де¬
карту, «способность правильно судить и отличать истинное от лож¬
ного — что, собственно, и именуется здравым смыслом или ра¬
зумом — от природы у всех людей одинакова» ”.
Поскольку официальное средневековое мировоззрение обес¬
ценивало не только знания обычного человека, но и познания уче¬
ного, с которыми оно к тому же часто вступало, как с концепцией
Коперника, в непримиримую борьбу,— постольку потребовалось
возвысить общественный статус объективной истины и соответст¬
венно подчеркнуть значительную социальную роль добывающих ее
людей. Противоборство с официальной церковной идеологией по
этому вопросу началось еще в эпоху средневековья, в недрах са¬
мой схоластики, но особенно расширилось и углубилось в эпоку
Возрождения и Нового времени.
Философия Нового врелЛени именно потому накопила так
много интересного материала в вопросе об отношении истины, ис¬
тинного познания и общественной жизни, что она имела возмож¬
ность подвести итоги для нее несомненного крушения феодально¬
средневековых идей, представлений, концепций, которые на про¬
тяжении целых столетий объявлялись «вечными истинами в пос¬
ледней инстанции». С другой стороны, обнаружилась удивитель¬
ная живучесть, сопротивляемость подавляемых и преследуемых
церковью идей — таких, скажем, как учение Коперника (вполне
возможно, что его имел в виду Бруно, когда писал о неподвласт-
ности истины времени и насилию).
Для Бэкона и Декарта, Гоббса и Локка знание предшествую¬
щей эпохи в основном предстает как псевдонаука, подделка под
истину. Одно из главных обвинений в адрес схоластики — ее бес¬
плодность, бесполезность для человеческой жизни. Ф. Бэкон соз¬
дал меткий образ схоластической «учености». Схоласты, пишет он,
располагали «большим количеством свободного времени», и были, *
11 Р. Де карь Избранные произведения. М., 1950, с. 260.
16

как правило, наделены острым умом. Однако в течение веков они
только и делали, что с немалым усердием ткали из заранее за¬
данных догм причудливую ткань' «бесполезно утонченных» дово¬
дов, которые они именовали истинами. Но истиной в собственном
смысле их ученость назвать нельзя, ибо она не была «плодовитым
чревом, рождающим полезное и нужное для человечества», а на¬
бором бесплодных различений. Из стана схоластов слышался лишь
«чудовищный лай пререканий и бесконечных вопросов. Поэтому
совсем не удивительно,— продолжает Бэкон,— если такого рода
наука даже у непросвещенной толпы служит предметом презре¬
ния, ибо люди обычно склонны вообще отвергать истину из-за тех
споров, которые ведутся вокруг нее...» Схоластическая ученость
«разрушает самое природу и душу науки, которая есть не что
иное, как образ истины» 12.
Снова раздаются известные уже из античности призывы «чи¬
тать книгу природы»; Бэкон требует восстановить утраченное до¬
верие между Умом и Вещами. Но теперь особенно настойчиво под¬
черкивается, что наблюдения над природой, человеком и обще¬
ством, познание этого многообразного и обширного мира — не
самоцель. Истинным знанием, согласно глубочайшему убеждению
философов Нового времени, можно назвать только такое, кото¬
рое в конечном счете способно принести пользу для человеческой
жизни. Многочисленны и четки высказывания выдающихся филосо¬
фов Нового времени, где обосновывается эта неразрывная связь.
Понимая философию как всеобщую науку, дающую причинное
объяснение действительности, Гоббс пишет о ее цели и назначе¬
нии: «благодаря ей мы можем использовать к нашей выгоде пред¬
видимые нами действия и на основании наших знаний по мере сил
и способностей планомерно вызывать эти действия для умножения
жизненных благ... Знание есть только путь к силе. Теоремы, кото¬
рые в геометрии являются путем исследования, служат только ре¬
шению проблем. И всякое умозрение в конечном счете имеет
целью какое-нибудь действие или практический успех» 13.
12 Ф. Бэкон. Сочинения, т. 1. М.г 1971, с. 113—114.
18 Т. Гоббс. Избранные произведения. Т. 1. М., 1964, с. 55—
56.
856—2
17

Такое понимание истины в конечном счете обусловлено глубо¬
чайшими историческими изменениями, приведшими к возникнове¬
нию и развитию буржуазного общества. Среди них — переворот
в производительных силах (изменение орудий и характере труда,
возрастающее значение научных знаний для производства), в про¬
изводственных отношениях, во всей системе материальных и идео¬
логических отношений. Однако воздействие общественных условий
не всегда «было таким прямым и явным, как в случае борьбы про¬
тив иерархически-элитарного принципа схоластики. И если в фи¬
лософских учениях об истине нового времени есть определенное
единство (прежде всего, в понимании тех принципов, о которых
только что шла речь), то не менее очевидны и серьезные разно¬
гласия, острые дискуссии. Они связаны с различиями в ответах на
новые теоретические вопросы. Скажем о проблемах и трудностях
понимания истины.
Возьмем центральный 'вопрос — об объективности истины. На
заре Нового времени возродился скептицизм. Произошло это, ко¬
нечно, не без дискредитирующего влияния якобы «вечных истин»
средневекового мировоззрения. Некоторые из скептиков Нового
времени не хотели склониться к субъективизму: они привлекали
внимание к тому, как сложен вопрос об истине, как много отно¬
сительного и просто ложного в унаследованных знаниях, причис¬
ляемых к «царству истины».
К этому предупреждению прислушался Декарт, применив ме¬
тод сомнения для пересмотра имеющегося знания. Коночном
целью сомнения было объявлено нахождение «гранитной основы
философствования», т. е. очевидных, несомненных истин. Отказ от
схоластического мудрствования, ниспровержение «идолов» (тер¬
мин Бэкона, означающий сумму предрассудков, заблуждений, суе¬
верий и т. п.) — все это имело исторически прогрессивный смысл.
Но ведь требовалось не только отвергнуть, переосмыслить
старое знание, а и возвести новое здание науки, добыть объек¬
тивные истины. В этой связи надо было решить существенные воп¬
росы: способны ли люди добыть такое знание и если способны,
то какие трудности следует преодолеть на пути к объективной ис¬
тине? Каковы особенности самого этого пути?
18

Огромное преимущество классической буржуазной философии,
ее историческое значение по сравнению с современной буржуаз¬
ной философией состояло, в частности, в том, что на вопрос о
возможности достижения объективной истины первая уверенно
и четко давала положительный ответ. В этом заключался рацио¬
нализм и познавательный оптимизм философии Нового времени,
в конечном счете связанный с этапом восходящего развития бур¬
жуазного общества, когда буржуазия еще была заинтересована в
познании действительности средствами науки. Что же касается дру¬
гих вопросов, то здесь дело обстояло сложнее. Так, требование
объективности истины провозглашалось вполне определенно и счи¬
талось одной из основных норм научного познания. В известной
степени оно было продолжением и развитием старой идеи мате¬
риализма о согласованности законов действительности и содержа¬
ния истинного знания. «Истина бытия и истина познания, — пишет
Бэкон, — это одно и то же и отличаются друг от друга не боль¬
ше, чем прямой и отраженный лучи» и. Когда эта идея адресова¬
лась ученому-исследователю, ему рекомендовалось придать уму
такое «направление», «чтобы он выносил прочные и истинные суж¬
дения о всех встречающихся предметах», чтобы он достигал «до¬
стоверных и несомненных познаний» 14 15.
Но философы Нового времени и сами понимали, как непро¬
сто осуществить требование объективности в реальном научном
познании. Бэкон не скрывает того, что людей, «побежденных веч¬
ной любовью к истине», ожидает «неизведанный путь среди круч
и пустынь»; против них — и «боевой строй общераспространенных
мнений», и «собственные внутренние колебания и сомнения», и
«затемненность, туманность» навязывающихся человеку ложных
образов вещей 16.
Как же должен поступать человек, устремляющийся к позна¬
нию истины? Философы Нового времени с полным основанием
подчеркивают необходимость особого воспитания и дисциплини-
рования исследовательского ума, руководствующегося идеалом
14 Ф. Бэкон. Сочинения, т. 1, с, 114.
15 Р. Декарт. Избранные произведения, с. 79, 81.
I6 Ф. Бэкон. Новый органон. М., 1935, с. 82.
19

объективности. Ученый должен уметь отрешиться от собственных
субъективных склонностей, предпочтений, от соображений, появив¬
шихся у него еще до исследований, но опровергаемых последую¬
щими наблюдениями и размышлениями. Иными словами, счита¬
лось, что субъективный интерес необходимо и возможно отодви¬
нуть в сторону.
Надо сказать, что философы Нового времени уделили нема¬
лое внимание вопросу о соотношении истины и интереса. В фило¬
софии Гоббса и Локка мы находим уже детально разработанное
учение о том, как знание связано с индивидуальными и общест¬
венными, «партийными», как говорит Локк, интересами людей. Раз¬
деляются два вида знания — такое, которое непосредственно оп¬
ределяется интересом, и такое, которое интересу якобы вовсе не¬
подвластно. К первой группе причисляют, например, учение о пра¬
ве и справедливости, ко второй — точные научные знания.
«Я не сомневаюсь,— пишет Гоббс,— что если бы истина, что
три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила
чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает
властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы
задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспари¬
ваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии» ,7. Вы¬
деление двух видов знания с точки зрения различного влияния
индивидуальных и общественных интересов в определенной сте¬
пени оправдано. Однако неверно, что естествознание и математи¬
ка вовсе не связаны с общественными интересами. Пример тому —
борьба церкви против учения Коперника. И дело не только в этом.
Хотя здесь нащупана перспективная линия исследования, получив¬
шая развитие у французских материалистов, в рассматриваемых
учениях есть коренная ограниченность: пр существу не изучается
всестороннее и противоречивое влияние интереса на процесс ис¬
тинного познания, но скорее имеется в виду порождаемый им
«эффект лжи», т. е. негативное влияние на познание.
Поэтому-то и возникла типичная для Нового времени мысль,
17 Т. Гоббс. Избранные произведения, т. 2, с. 133.
20

что следует освободиться от влияния всех индивидуальных и об¬
щественных интересов. Субъективность мыслилась как прямо про¬
тивоположная объективности, «отягощающая» познание, но в це-
лом-то устранимая, доступная рациональному «преодолению» сто¬
рона деятельности и познания. За пределами такого предвари¬
тельного «освобождения» познающий субъект понимался как свое¬
го рода познавательная машина, которой могут и должны быть
заданы некоторые строгие, четкие правила работы.
Таким образом, проблема объективности истинного познания,
во всяком случае естественнонаучного и математического, пони¬
малась как гносеологическая, преимущественно даже методоло¬
гическая, тогда как вопрос о субъективности сводился в основном
к ее предварительному «преодолению» благодаря воспитательным
мерам и волевому решению. По отношению к этому — скажем
заранее, неверному — толкованию реальность исследования в нау¬
ке и философии оказалась сложнее, противоречивее, «мудрее».
Оказалось невозможным решить проблемы объективности истины
через простое противопоставление ее субъективности (понимаемой
как влияние на процесс истинного познания участвующего в нем
человека). Оказались неустранимыми из процесса познания ис¬
тины и те его предпосылки, формы и стимулы, которые связаны
с влиянием общества и истории. Практика научного познания на¬
толкнула на эти решения позже, хотя уже в философии Нового
времени своеобразно ломались ею же воздвигнутые дихотомии, в
том числе резкое противопоставление объективного и субъектив¬
ного.
Ограниченности, которые проявились в домарксистской фило¬
софии при утверждении несовместимости истины и интереса, име¬
ли более общий характер. Мы имеем в виду проблемы и труд¬
ности, которые стали камнем преткновения для всей, по сути де¬
ла, домарксистской философии, когда она гак или иначе выходи¬
ла на проблему соотнесения истины и истинного познания с че¬
ловеческой жизнью, с общественной практикой.
С одной стороны, здесь были накоплены интересные и пло¬
дотворные идеи. Передовая философия, особенно в Новое время,
как мы видели, тесно смыкала истину и истинное познание с пот-
21

ревностями человеческой жизни. Однако по большей части по¬
люса этой связи оценивались как неравноправные. Значение исти¬
ны для практики подчеркивалось и выдвигалось на первый план.
Более того, в идеологии Просвещения рациональному познанию,
истинам науки приписывалась решающая, поистине чудодействен¬
ная роль в преобразовании общества в соответствии с принципа¬
ми свободы, равенства и братства.
Иначе обстояло дело, когда рассматривалось влияние общест¬
венно-исторического развития, материально-практической деятель¬
ности на истинное познание. Материалисты справедливо подчерки¬
вали зависимость познания от материального мира, отражение
закономерностей действительного мира в объективно истинном
познании. Но правильная мысль об отражении не была объедине¬
на, как показал Маркс, с анализом преобразующей роли матери¬
ально-практической деятельности. Практика не была понята как
основа познания и критерий истины.
«Деятельная сторона», по словам Маркса, развивалась идеа¬
лизмом, особенно немецкой классической философией. В поста¬
новке проблемы «истина и общество» ей принадлежит немалая
заслуга. Главное достижение — применение диалектики и идеали¬
стического историзма к пониманию познания.
В чем это выразилось применительно к проблеме истины?
Прежде всего, познание истины было осмыслено не как пассив¬
ное отображение отдельным человеком каких-либо извне данных
ему объектов, а как широко и многосторонне развертывающийся
«всеобщий» процесс деятельности, включающий познание отдель¬
ных индивидов, но не сводящийся к простой сумме их познава¬
тельных актов. В идеалистической форме здесь уже осуществлял¬
ся в тенденции плодотворный подход к изучению истинного по¬
знания как длительного процесса, включенного в развитие общест¬
ва и истории. Тем самым наметился более верный путь изучения
того сложного аспекта проблемы, который представлял трудность
для всей предшествующей философии. Эта трудность, с которой
не смогли справиться идеалисты, дуалисты, а также домарксист¬
ские материалисты, была вполне реальной. Ведь отдельный чело-
22

>ек оперирует многими понятиями, идеями, принципами, которые
как бы выходят за пределы индивидуального опыта, всегда бо¬
лее или менее ограниченного условиями места, исторического вре¬
мени, краткостью жизни и т. п. Откуда же берутся эти идеи и
принципы? Платон отвечал: из потустороннего царства идей. Сред¬
невековые схоласты заявляли: хранителем таких идей, понятий,
принципов, т. е. «истин в себе», является бог; человек способен
приобщиться лишь к некоторым из них, причем самым «совершен¬
ным» способом приобщения служит «откровение».
Ответ Гегеля в целом не менее неудовлетворителен из-за за¬
ключенной в нем идеалистической мистики: первоисточником все¬
общих идей — истин объявляется всеобщее идеальное начало,
«абсолютная идея», которая в соответствии с главным принципом
объективного идеализма объявляется первопричиной и движите¬
лем всего существующего.
Нетрудно видеть, что перечисленные способы решения проб¬
лемной трудности с научной точки зрения являются совершенно
несостоятельными. Однако существенно то, что вопрос уже был
поставлен, а отдельные аспекты его стали предметом размышле¬
ний и исследований. Какой бы неприемлемой ни была идеалисти¬
ческая, мифологическая, теологическая основа его решения, тем
не менее благодаря размышлениям выдающихся философов прош¬
лого все отчетливее выявлялась необходимость — для решения
вопроса об истине — выйти за пределы одного только индивиду¬
ального познавательного опыта конкретного человека и соотнести
его с другой, более широкой сферой, от которой человек, позна¬
ющий и усваивающий истину, со всей необходимостью зависит.
Особая заслуга Гегеля состояла в том немаловажном изме¬
нении, которое было внесено им в традиционное учение об исти¬
не. Он развивал уже известные нам идеи об объективности исти¬
ны, когда писал: «Научное познание... требует отдаться жизни
предмета, или, что то же самое, иметь перед глазами и выражать
внутреннюю необходимость его» 18. Гегель также усилил и конкре-т
18 Гегель. Сочинения, т. IV. М., 1956, с. 29.
23

тизировал типичную для Нового времени мысль о необходимости
метода для истинного познания, о необходимости сознательно
строить его как систему: «Истинной формой, в которой сущест¬
вует истина, может быть лишь научная система ее»19. Но дейст¬
вительно новое и особенно ценное состоит в подчеркивании связи
истинного познания и истории: согласно Гегелю, подлинная исти¬
на достигается индивидом лишь в силу того, что он как бы приоб¬
щается к «ступеням образования всеобщего духа», сокращенно
воспроизводя «огромную работу мировой истории»20.
Нечего и говорить, что у идеалиста Гегеля ее, эту «работу»,
проделывает «мировой дух», так что приобщение субъективности
к истории, в конечном счете, есть соотнесение друг с другом раз¬
личных форм духа. Однако ‘историзм толкал Гегеля к некоторым
плодотворным линиям исследования. Например, когда он — снова
же в идеалистическом духе — определял истину как соединение
понятия и объективности (имея в виду доказать первичность по¬
нятия, идеального), то в качестве посредующего звена вводил це¬
лесообразную практическую деятельность. В. И. Ленин, конспекти¬
руя эти положения «Науки логики» Гегеля, отмечает: «Замечатель¬
но: к «идее» как совпадению понятия с объектом, к идее как
истине, Гегель подходит через практическую, целесообраз¬
ную деятельность человека. Вплотную подход к тому, что практи¬
кой своей доказывает человек объективную правильность своих
идей, понятий, знаний, науки»21. В связи с этим В. И. Ленин указы¬
вал, что Маркс примыкает непосредственно к Гегелю, когда вво¬
дит практику в теорию познания. И все же Гегелю, не говоря уже
о более ранних философах, так и не удалдсь осмыслить подлин¬
ную роль общественно-исторического развития, материально-прак¬
тической деятельности в процессе добывания, проверки и исполь¬
зования истины. В гегелевской системе, как и в философии дру¬
гих представителей идеалистической диалектики, по существу, со-
19 Гегель. Сочинения, т. IV, с. 3.
м Там же, с. 15.
21 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, с. 173.
24

относится с истиной и признается достойным изучения лишь один
вид человеческой активности — исторически развертывающаяся
духовная деятельность. На это указывал Маркс в «Тезисах о Фей¬
ербахе».
Подведем итог сказанному. В домарксистской философии при
рассмотрении проблемы истины уже возникал вопрос о связи ис¬
тинного познания с развитием общества и человеческой жизнью.
Связь эта, однако, мыслилась односторонне: как воздействие ис¬
тинного знания и ученых на человека и общество, результаты и
возможности которого нередко абсолютизировались.
Когда домарксистские философы прославляли познание исти¬
ны как самое достойное и возвышающее человека занятие, то они
фиксировали некоторые реальные черты ситуации, господствовав¬
шей в антагонистических обществах: умственный труд, связанный с
овладением истиной, был интересным, возвышающим, престижным,
тогда как труд физический, выражаясь словами Аристотеля, во
многом «являл собой рабские черты». На этой основе сложилась
проходившая через всю историю философии тенденция: при рас¬
смотрении природы истины и истинного познания философы либо
вообще игнорировали материально-практическую, в том числе ре-
волюционно-преобразующую, деятельность человека и человечест¬
ва, либо считали ее досадной помехой на пути движения к исти¬
не.
Домарксистские философы не распознали того, что наблюдае¬
мые ими сложившиеся формы осуществления материально-прак¬
тической деятельности и их резкий отрыв от умственного труда
(преимущественно связанного с добыванием истины) являются
исторически возникшими и исторически преходящими. Следова¬
тельно, ошибочным было выводить отсюда всеобщий принцип от¬
ношения истины и практики. Кроме того, они по большей части
подмечали лишь крайне уродливые стороны практики (даже мате¬
риалист Фейербах, по словам Маркса, рассматривал материадьно-
практическую деятельность в «грязно-торгашеской» форме прояв¬
ления). От них оставался скрытым преобразующий, революциони¬
зирующий характер практики, исторически творческое воздействие
25

ее на другие сферы человеческой деятельности, включая истин¬
ное познание. В результате мыслители прошлого упускали из ви¬
ду, что истинное познание во все времена именно от практики за¬
висело, ею стимулировалось и в ней находило проверку и под¬
тверждение. Понятно, что в силу этого философы до Маркса дол¬
гое время не замечали исторической обусловленности собствен¬
ных рассуждений об истине.
Все, по сути дела, домарксистские учения об истине пронизы¬
вало общее противоречие. С одной стороны, объективно немалая
часть проблем, в них рассматриваемых (и соответственно идей, в
них обосновываемых), была связана с существенными особенно¬
стями социально-исторической практики (например, с формами раз¬
деления труда, с господством классовых антагонизмов, с их от¬
ражением на арене идеологической борьбы и т. д.). Однако, с
другой стороны, сами философы — даже если они наталкивались
на какие-либо аспекты этой связи и уже фиксировали ее — не
видели всей глубины и сложности взаимодействий и опосредова¬
нии. Было бы изменой историзму порицать их за то, что они не
ввели принцип историзма и практики в теорию познания, не смог¬
ли глубоко и систематически осмыслить социальную обусловлен¬
ность познания и общественного применения истины. Ибо в са¬
мой общественной реальности еще не сложились и не стали яв¬
ными, как это случилось уже в эпоху развитого капитализма, мно¬
госторонние и прочные связи между сферой добывания истины и
материально-практической деятельностью.
Существенно и то, что на общественной арене должен был
появиться класс, деятельность которого, протекая в материально¬
практической сфере, была одновременно связана с задачами ре¬
волюционного преобразования общества и с уникальным для всей
прежней истории интересом к всестороннему истинному познанию
преобразуемой им действительности. Таким классом является, как
известно, пролетариат, и неудивительно, что именно его вожди и
идеологи К. Маркс, Ф. Энгельс, а впоследствии и В. И. Ленин да¬
ли научный анализ истинного познания как социально-историческо¬
го процесса.
26

МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКОЕ УЧЕНИЕ
О СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ИСТИННОГО
ПОЗНАНИЯ
1. Практическое значение марксистского
мировоззрения и подход к проблеме истины
Теоретическое исследование Марксом, Энгельсом, Лениным
вопроса об истине существенным образом определялось тем, что
эти выдающиеся мыслители-теоретики не были кабинетными уче¬
ными, но с самого начала стояли в центре революционных со¬
циально-исторических преобразований своего времени.
В деятельности классиков марксизма-ленинизма каждый этап
был связан с проникновением в сущность анализируемых ими яв¬
лений, т. е. с познанием истины. Одновременно это был отклик
на насущные социальные проблемы эпохи. Непосредственной
целью истинного познания стала выработка задач революциокно-
преобразующего действия, т. е. обоснование миссии, реальной про¬
граммы борьбы пролетариата и его партии. Вот почему вопрос о
связи истинного познания с общественно-историческим развити¬
ем составил самое ядро философских размышлений об истине в
работах Маркса, Энгельса, Ленина.
Уже в первой из предназначенных для печати работ Маркс
так и ставит вопрос об истине. Внешним поводом была новая цен¬
зурная инструкция прусского правительства от 24 декабря 1841 го¬
да. В ней рекомендовалось не препятствовать «исследованию ис¬
тины»,— но только в том случае, если оно будет «серьезным и
скромным». Ярко и убедительно Маркс демонстрирует зависи¬
мость этого как будто бы неопределенного либерального тезиса с
интересами и политикой прусского правительства. Что означает
формулировка: «скромность в исследовании истины»? Для прусско-*
го правительства — благонамеренность, следование бюрократиче¬
ским цензурным предписаниям. Но как же тогда обстоит дело с
самой истиной? «Разве не первая обязанность исследователя ис¬
тины прямо стремиться к ней, не оглядываясь ни вправо, ни вле¬
во? Разве не забуду я про самую суть дела, если я обязан преж¬
27

де всего не забывать, что сказать об этом надо в известной пред¬
писанной форме?»1 — спрашивает Маркс. Цензурная инструкция
посягает, по Марксу, на самое сущность истины. Может ли рут
ководствоваться ее требованиями ученый, гений, устремляющийся
к истине? Нет, ибо «...скромность гениев состоит вовсе не в том,
в чем состоит язык образованности, лишенный акцента и диалек¬
та, а, наоборот, в том... чтобы, забыв о скромности и нескромно¬
сти, выделить самый предмет. Всеобщая скромность духа — это
разум, та универсальная независимость мысли, которая относится
ко всякой вещи так, как того требует сущность самой вещи»2.
«Не только результат исследования, — пишет Маркс, — но и
ведущий к нему путь должен быть истинным»3. Для Маркса это
справедливое общее требование расшифровывается вполне кон¬
кретно: если существующие в Пруссии общественные порядки
требуют уничтожения и осмеяния, то* о какой же «скромности»
и «серьезности» в исследовании истины может идти речь? Сам
предмет задает, таким образом, путь его истинного исследования.
Применительно к отжившему общественному состоянию исследо¬
вание истины неотделимо от ниспровергающей его основы ради¬
кальной критики и убийственной насмешки, иронии, ибо ведь и
предмет, по выражению Маркса, предельно «тягостен». Маркс чет¬
ко вскрывает конкретные формы зависимости понимания истины
официозными прусскими кругами от их общественно-политическо¬
го интереса, причем для него вполне ясны негативные послед¬
ствия данной связи как для самого процесса объективного иссле¬
дования, так и для философского толкования истины и истинного
познания. Но не означает ли это возврат к традиционным попыт¬
кам вовсе отделить интерес от истины? Как видим, Маркс уже в
первой работе идет иным путем: в случае, если общественные по¬
рядки объективно требуют ниспровержения, то интерес и страсть,
направленные на их преодоление, могут только способствовать об¬
наружению истины. Впоследствии Маркс и Энгельс пришли к вы¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочч т. 1, с. 6.
2 Там же, с. 7.
8 7ам же. .
28

воду о неотделимости того или иного общественного интереса от
действий людей и социальных групп. Следовательно, с их дочки
зрения, объективное положение дел на арене социального дейст¬
вия, следование истине прежде всего требуют открытого формули¬
рования отстаиваемого общественно-политического интереса, чет¬
кой и ясной идентификации индивидуальных и групповых целей с
интересами того или иного класса. И они открыто и страстно про¬
возглашают себя защитниками интересов пролетариата.
Как в этом случае должно обстоять дело с непредвзятым по¬
знанием истины? Маркс и Энгельс пришли к выводу, который был
совершенно новым для учения об истине: для обнаружения исти¬
ны не следует стремиться к «освобождению» от общественной за¬
интересованности, ибо такие попытки были бесплодными, но необ¬
ходимо присоединиться к защите целей и интересов такого клас¬
са, который заинтересован в познании объективных законов дей¬
ствительности и использовании истинных знаний в практическом
действии.
Тщательный анализ объективного положения пролетариата в
капиталистическом обществе, исследование его исторической мис¬
сии, революционных целей и интересов убедили Маркса и Энгель¬
са в том, что данный класс кровно заинтересован в познании за¬
конов окружающей действительности, в осуществлении глубокой и
всесторонней теоретической работы. Партийность, открытое од стаи¬
вание интересов пролетариата не только не противоречит требо¬
ваниям научности, но предполагает и включает их. В процессе ис¬
тинного познания во имя интересов пролетариата и- присоединяю¬
щегося к нему большинства общества придавалось огромное зна¬
чение философии, вообще теоретической работе. «Подобно тому
как философия находит в пролетариате свое материальное ору¬
жие, так и пролетариат находит в философии свое духовное ору¬
жие...» 4, — писал Маркс, провозглашая пролетариат «сердцем» все¬
общей эмансипации (освобождения от угнетения), а философию
ее «головой».
Разработка вопроса об истине неотделима от коренных осо¬
4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, с, 428.
29

бенностей марксистского мировоззрения. Если философии, как
и вообще научной теории, придается столь существенная роль в
практической революционно-преобразующей деятельности, то яс¬
но, что решение проблемы истины должно быть приближено к
этой исторической задаче. Существенной предпосылкой для ее но¬
вого понимания явилось переосмысление характера и обществен¬
ного значения материально-практической деятельности. В этом со¬
стоит новаторский подход марксистско-ленинской философии, тес¬
но связанный с ее классовым характером. Ведь защита интересов
пролетариата для классиков нашего мировоззрения была не толь¬
ко следствием гуманистического сочувствия к огромной и все ра¬
стущей массе людей, которая испытывала ни с чем не сравнимые
бедствия и страдания. Этот момент играл, конечно, очень боль¬
шую роль. Но самым существенным было вопиющее противоре¬
чие: обездолены и угнетены массы людей, чья деятельность имеет
для общества первичное, фундаментальное значение. Материаль¬
но-практическая деятельность была рассмотрена как такое соци¬
ально-историческое творчество, без которого были бы просто не¬
возможны всё другие формы человеческой творческой деятель¬
ности, включая научное познание истины.
Такой подход представлял собой переворот в понимании мно¬
гих философских проблем, ибо практику человека и человеческой
истории В. И. Ленин определяет как узловой пункт всего маркси¬
стского учения. Новое понимание материально-практической дея¬
тельности имело особое значение и для переосмысления пробле¬
мы истины.
Определение фундаментального исторического значения ма¬
териально-практической и в особенности революционно-преобра¬
зующей деятельности побудило Маркса, Энгельса, Ленина вести
непримиримую борьбу со всеми попытками принизить обществен¬
ный смысл деятельности масс и оторвать ее от процесса дости¬
жения истины. Любому стремлению протащить элитарные взгляды
в учение об истине давался твердый и решительный отпор,
Для дальнейшего раскрытия специфики марксистско-ленинско¬
го учения об истине нам необходимо принять во внимание два
обстоятельства. Во-первых, установление связи истины и практики
30

не было в нем простым постулатом, только утверждением, И по¬
этому человек, желающий усвоить марксистское учение об истине,
не должен ограничиваться одними лишь общими формулировка¬
ми. Учение об истине марксистско-ленинской философии представ¬
ляет собой развернутое, тщательно разрабатываемое систематиче¬
ское учение, в свою очередь опирающееся на другие фундамен¬
тальные принципы и разделы философии. Важнейшим его элемен¬
том является учение о социальной природе истинного познания.
Во-вторых, существенное преимущество марксистско-ленинского
учения об истине состоит в том, что оно далеко от какого бы то
ни было упрощения проблемы или сглаживания накопившихся и
вновь появляющихся трудностей. Напротив, трудности, противоре¬
чия, даже парадоксы четко фиксируются и подвергаются теореч
тическому анализу.
Центральная проблема касается объективности истины. Добы¬
вают ее конкретные субъекты — а они всегда являются неповто¬
римыми индивидами с особыми склонностями, интересами, убеж¬
дениями и предубеждениями. Вместе с тем, каждый добывающий
истину человек разделяет определенные общественные, классово¬
групповые интересы и взгляды. Как же возможна тогда объектив¬
ная, т. е. независящая от человека и человечества, истина? О том,
что этот вопрос не был разрешен домарксистскими мыслителями
уже шла речь. Что касается современной буржуазной философии,
то она, не разрешая традиционную для философии проблему, не
отвечает и на новые сложные вопросы, поставленные развитием
познания. Причина прежде всего кроется в изменении самого ка¬
питализма и положения буржуазии на арене мировой истории.
f t	2. Отрицание объективности истины
'	в современной буржуазной философии
На заре развития капитализма буржуазия стремилась к ни¬
спровержению феодальных порядков, к установлению новых, бо¬
лее прогрессивных общественных отношений. В то время она бы¬
ла объективно заинтересована в научном познании природы и че¬
ловека. С этим, в конечном счете, был связан уже отмеченный
31

факт: в классической буржуазной философии вопрос об объек¬
тивности истины входил в число центральных проблем. Возмож¬
ность познания истины, в сущности, никем не оспаривалась. Дис¬
куссии касались вопроса о том, как именно истинное познание
добывается и используется.
В современную эпоху коренным образом изменилось положе¬
ние буржуазии, которая перестала быть исторически прогрессив¬
ным классом. Соответственно обострились объективные противо¬
речия между капитализмом и наукой. Отношение буржуазии к объ¬
ективному познанию также стало глубоко противоречивым. С од¬
ной стороны, она стимулирует научные исследования, использует
достижения различных наук. С другой — современной буржуа¬
зии чужд интерес к глубокому, всестороннему объективному по¬
знанию действительности. Это противоречивое отношение выра¬
жается и в современных буржуазных учениях об истине, харак¬
терной чертой которых является борьба против объективной ис¬
тины.
Современную буржуазную философию буквально захлестну¬
ли субъективизм, скептицизм, агностицизм. Наряду со «сциентист¬
ским» (от лат. scientia — наука) субъективизмом, который возник
из-за неспособности осмыслить процесс стремительного измене¬
ния научных понятий и теорий, появился и распространился в фи¬
лософских. литературно-художественных формах открыто иррацио¬
налистический субъективизм. Из стана иррационалистов либо раз¬
давались сетования на слабость, немощность человеческого разу¬
ма перед якобы «непроницаемой», «чуждой» для человека все¬
ленной, прячущей свои сокровенные тайны, либо неслись обвине¬
ния в адрес науки, безличные, жестко объективные истины кото¬
рой будто бы не только бесполезны, но даже вредны для чело¬
веческой личности, ее сугубо индивидуальной и непознаваемой
средствами науки внутренней сущности, «экзистенции».
Основные доводы и выводы современных буржуазных фило¬
софов, направленные против объективности истины, состоят в сле¬
дующем:
1.	Научные понятия и концепции непрестанно изменяются. Нау¬
ка переходит от одного этапа к другому, а это связано с пере¬
32

смотром самих основ теорий, которые в прошлом признавались
незыблемыми.
Из этих, в целом правильных, констатаций делается ошибоч¬
ный вывод: понятия и концепции науки не обладают объективным,
всеобщим содержанием, т. е. не являются истинами, а всего лишь
на время удобными и затем отбрасываемыми генерализациями ве¬
роятностного типа.
2.	Вопреки надеждам классической науки на то, что субъект
может и должен освободиться от предубеждений и склонностей
(тогда его ролью в исследовании и эксперименте можно пренеб¬
речь) — вопреки этим «чрезвычайно сильным» допущениям субъ¬
ект неустраним из исследовательской ситуации, Вывод делается
субъективистский и агностический: объективного, т. е. независимо¬
го от субъекта, содержания истинного знания в принципе достичь
невозможно.
3.	В обществе непрерывно осуществляется борьба противопо¬
ложных сил и интересов. Это, разумеется, верно. Но вывод дела¬
ется ошибочный: примыкая к позиции какого-либо класса, партии
или группы, нельзя прийти к объективному, т. е. всеобщему, при¬
знаваемому другими группами, знанию об общественно-историче¬
ских процессах. Всегда может быть дана, утверждают, например,
представители буржуазной социологии познания, лишь частная
«перспектива», уловимая с позиции данного класса, а не целост¬
ная картина сегодняшнего или будущего социального развития.
Поскольку субъект познания идеологически обусловлен, то даже
и в естествознании, продолжают они, проявляется его «частная»
позиция, что ведет к невозможности добиться всеобщей объектив¬
ной истины. К опровержению аргументов субъективизма мы вер¬
немся ниже.
В современной буржуазной философии есть и философы —*
они куда малочисленнее,— которые критикуют субъективизм и
стремятся защитить понятие объективной истины. Их критика субъ¬
ективизма порою бывает убедительной, меткой и остроумной. Но
когда они предлагают (если вообще предлагают) собственное по¬
нимание проблемы, становится очевидным, как глубоко сами они
подверглись влиянию доводов современного субъективизма.
33

Приведем в пример концепцию основателя феноменологиче-
ской философии Э. Гуссерля, которая характерна для этого кры-
ла современной буржуазной философии. Вот типичная для ран¬
ней феноменологии формулировка: «истина... есть идея, и как та¬
ковая, сверхвременна»5; она «есть истина в себе, и обра¬
зует необходимый коррелят бытия в себе»6.
Неправда ли, звучит как современный вариант платонизма? Не
будем спешить с заключениями. Разберем вопрос точнее. Гус¬
серль верит в существование всеобщих истин и их объективного
содержания. При этом он уточняет, что имеются в виду математи¬
ческие положения 2X2 = 4, 3>2, логические законы и т. д. А зако¬
ны и принципы естествознания? Их Гуссерль отказывается назы¬
вать истинами. «...Все законы точных наук о фактах, хотя они и
суть настоящие законы, но, рассматриваемые с точки зрения тео¬
рии познания, они только идеализирующие фикции...»7,— пишет
он. Вот перед нами и типичный довод субъективизма! Это от¬
ход от позиции классической буржуазной философии, которая при¬
числяла естествознание к истинному знанию. «Объективизм» Гус¬
серля противоречив. Он, с одной стороны, не хочет ничего слы¬
шать о субъективном, человеческом и настаивает на какой-то «вне-
человеческой истине»8. Но ведь такой истины вообще не сущест¬
вует. Наталкиваясь на тот факт, что истина добывается реальными
людьми в изменяющихся условиях, он даже законы точного есте¬
ствознания объявляет не истинами, а «удобными идеализирующи¬
ми фикциями»!
Главная причина научной несостоятельности по видимости про¬
тивоположных, но по существу родственных представлений совре¬
менных буржуазных философов состоит в следующем: объектив¬
ность, устойчивый абсолютный характер истины они не могут при¬
вести во внутреннюю связь с деятельностью субъекта, с истори¬
6 Э. Гуссерль. Логические исследования, т. 1, СПб, 1909,
с. 110—111.
6 Т а м же, с. 201.
7 Т а м же, с. 61.
8 Это относится к ранним работам Гуссерля — прежде всего
к «Логическим исследованиям», на которые мы ссылались,
34

ческой относительностью и изменчивостью истинного знания. Вот
здесь-то «мстит» за себя тот факт, что истина рассматривается
абстрактно, как сумма готовых знаний, а не осмысливается как
специфический результат социально-исторического процесса по¬
знания. Марксистско-ленинская философия разрешает отмеченную
трудность, прежде всего, благодаря тому, что дифференцирует и
приводит в теоретическое единство понятия объективной, относи¬
тельной и абсолютной истины.
3.	Диалектика объективной, абсолютной,
относительной истины и социально-исторический
процесс познания
В понятии «объективной истины», как оно формулируется в
марксистско-ленинской философии, находит отчетливое выражение
ее преемственная связь с домарксистской материалистической фи¬
лософией, а также с идеями всех крупнейших философов прошло¬
го, которые — как Декарт, Спиноза, Лейбниц, Гегель и др. — не¬
зыблемо верили в возможность объективного познания средства¬
ми разума, горячо отстаивали мысль о прогрессивном развитии
науки и ее огромном влиянии на процесс восходящего развития
общества.
В борьбе с современным иррационализмом и субъективизмом
марксистско-ленинская философия воспринимает, переосмыслива¬
ет и развивает далее достижения передовой философии и куль¬
туры ушедших в прошлое исторических эпох. Для нас этот хоро¬
шо известный факт существен: научное понимание истинного по¬
знания как социально-исторического процесса выступает как про¬
должение, обогащение социально-исторического опыта философ¬
ского осмысления истины.
Вместе со всей материалистической философией Маркс, Эн¬
гельс, Ленин в теории истины исходят из того, что первой исход¬
ной предпосылкой объективности истины является существование
действительности и ее законов вне и независимо от сознания по¬
знающего субъекта. Понятие «объективного» применяется и к дей¬
ствительности, и к истинному знанию. Поэтому в данном случае
35

оно нуждается в уточнении. Мы приведем здесь расшифровку, ко¬
торую дают В. А. Штофф и Л. А. Микешина: «Термин «объектив¬
ный»... употребляется в философии в разных значениях: 1) в зна¬
чении объективной реальности (материи), существующей незави¬
симо от сознания (здесь термин «объективный» употребляется в
смысле «материальный» в противоположность «идеальному»); *2) в
значении того, что принадлежит объекту познания (здесь термин
«объективный» означает противоположность субъективному, тому,
что принадлежит субъекту); 3) в значении такого содержания соз¬
нания и знания, которое, будучи по форме идеальным, отражен¬
ным и субъективным, находящимся в субъекте, все же относится
к объекту, детерминировано объектом и поэтому независимо от
познающего субъекта. Это значение термина «объективный» отно¬
сится не просто к объективной реальности и не просто к объек¬
ту познания и изучения, а отражает диалектику субъекта и объ¬
екта. В теории объективной истины как раз-имеется в виду тре¬
тье значение этого термина»9. Это уточнение целесообразно при¬
нять. Но и оно нуждается в существенном дополнении, поскольку
авторами пока дано абстрактное гносеологическое различение.
Совершенно верно, что понятием «объективности истины» прежде
всего обозначается особый результат осуществившегося диалек¬
тического взаимодействия субъекта и объекта, независимой от че¬
ловека реальности и познавательной деятельности человека. Но
ведь одновременно осуществилось и привело к этому результа¬
ту взаимодействие познающих субъектов. Понимает ли это каж¬
дый познающий человек или нет, но в процессе познания он дей¬
ствует не изолированно, а в тесной взаимосвязи с познавательным
опытом других людей, в конечном счете — всего человечества.
Один и тот же объект с его независимыми от сознания свойства¬
ми познают одновременно или в ходе исторической смены поко¬
лений многие и многие люди. Несмотря на различия людей и
разнообразие условий, достигается истина — единое, всеобщее
(значимое для каждого индивида и всего человечества) знание.
8 В. А. Штофф, Л. А. Микешина. Проблема истины. —.
«Философские науки», 1976, № 2, с. f 35.
36

Вот еще один очень важный оттенок, который включается мари-,
сизмом-ленинизмом в понятие объективной истины. Определяя
объективную истину, Ленин так и ставит вопрос: «существует лц
объективная истина, т. е. может ли в человеческих представления <
быть такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зави-
сит ни от человека, ни от человечества?» 10
Нередко приходится сталкиваться с неверными толкованиями
или прямыми извращениями этого принципиального для марксист-,
ско-ленинской теории определения. Так, неотомисты, критики диа¬
лектического материализма, спешат заявить, что ленинское опре¬
деление «выдержано» в духе религиозной философии: ведь и пос¬
ледняя провозглашает истину независимой от человека и челове¬
чества. Они не хотят замечать того, что Ленин прежде всего опре¬
деляет истину как содержание человеческих представ¬
лений. О какой-либо «внечеловеческой» локализации истины не
может быть и речи — такое понимание неизбежно связано с идеа¬
листической и религиозной мистикой. Определять таким образом
истину — значит впадать в вопиющее противоречие с наукой, где
истинное познание в его наиболее систематической форме как
раз и добывается.
Марксистско-ленинская философия в связи с этим уточняет:
понятие «истина» нельзя употреблять в онтологическом смысле,
т. е. считать истину особым бытием, какой-то частью самой дей¬
ствительности, «существующей» как бы наряду с материальным ми¬
ром или составляющей в нем некую идеальную основу. В. И. Ле¬
нин как раз и показывает, что истина отдельно от человеческого
знания и познания не существует, что она есть особое содержа¬
ние человеческих представлений.
В чем же состоит его особенность? Речь идет о диалектиче¬
ском противоречии, которое может сбивать с толку людей, неис¬
кушенных в диалектике, не желающих или не умеющих исследо¬
вать заключающуюся здесь реальную проблему. Истина — содер¬
жание человеческих представлений, но она независима от челове¬
ка и человечества. Да как же это может быть? — воскликнет ме¬
10 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т, .18, с. 123.
37

тафизик. Иной раз и люди, считающие себя материалистами и
диалектиками, полагают, будто ленинское определение «запреща¬
ет» понимать истину как результат, который в историческом про¬
цессе познания может подвергаться изменениям и уточнениям. Не¬
зависимость от человека и человечества они толкуют так, будто
однажды добытое истинное знание есть совокупность «вечных»,
исчерпывающих истин, которые годятся разве для того, чтобы быть
выставленными в музее мертвых экспонатов.
Но объективность истины, т. е. независимость ее содержания
от человека и человечества, в марксистско-ленинском понимании
не только не означает ее отрыва от человеческой деятельности,
а, напротив, прямо предполагает ее развернутое, подробное тол¬
кование как процесса, причем процесса социально-исторического.
«Совпадение мысли с объектом, — пишет В. И. Ленин, — есть
процесс: мысль (=человек) не должна представлять себе истину
в виде мертвого покоя, в виде простой картины (образа), блед¬
ного (тусклого), без стремления, без движения, точно гения, точ¬
но число, точно абстрактную мысль» п.
Вскрывая диалектику познавательного процесса, В. И. Ленин
формулирует следующий вопрос: «...могут ли человеческие пред¬
ставления, выражающие объективную истину, выражать ее сразу,
целиком, безусловно, абсолютно или же только приблизительно,
относительно?» 11 12 На него материалистическая философия дает от¬
вет: «...это не простое, не непосредственное, не цельное отраже¬
ние, а процесс ряда абстракций, формирования, образования по¬
нятий, законов... и охватывают условно, приблизительно универ¬
сальную закономерность вечно движущейся и развивающейся при¬
роды» 13. Решение проблемы конкретизируется при помощи поня¬
тия и концепции относительной истины.
У некоторых людей создается впечатление, что относитель¬
ная истина — какая-то еще другая по сравнению с истиной объ¬
ективной. На самом деле, как правильно подчеркивается в нашей
литературе, сама же объективная истина реально и выступает в
11 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, с. 176—177.
12 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, с. 123.
13 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, с. 163—164.
38

форме истины относительной. Любое имеющееся в данный мо¬
мент объективное знание о какой-либо области действительности
не есть еще полное, исчерпывающее знание, а знание относитель¬
ное. Вместе с тем, содержание относительной истины не перестает
быть независимым от человека и человечества, т. е. она не пере¬
стает быть истиной объективной. Возьмем ли мы теорему геомет¬
рии, закон физики или более простое, всем хорошо известное по¬
ложение о кипении воды при температуре 100° по Цельсию —
мы имеем дело с такими результатами человеческого познания,
которые фиксируют связи и соотношения самой действительно¬
сти. Отменить последние человек не может, хотя, зная их, спо¬
собен воздействовать на природу (соответственно, на общество,
человека).
Содержание, накопленное в составе истинного знания, не за¬
висит от человека и человечества также и в том смысле, что все
возражения против истины, если они и появляются, в конечном
счете, ведут лишь к ее уточнению, к более строгому определе¬
нию условий, при которых она проявляет и сохраняет свою зна¬
чимость. Иными словами, при непредвзятом исследовании субъек¬
ту как бы приходится «работать на истину» — развивать, обога¬
щать посредством уточнения уже заключенное в знании истинное
содержание.
Для нашей темы в высшей степени существенно то, что по¬
нятие относительной истины как раз и позволяет конкретизиро¬
вать включенность объективной истины в социально-исторический
процесс познания, который в то же время реально осуществля¬
ется конкретным индивидом. Одновременно вводится и понятие
абсолютной истины, при помощи которого обозначается другой
важный аспект социально-исторического характера познания: оно
существует как непрерывный, преемственный, исторически про¬
грессивный процесс движения ко все более полному, глубокому
знанию. Глубокое исследование диалектики относительной и аб¬
солютной истины — новое слово марксистско-ленинской филосо¬
фии.
Поскольку познание осуществляется отдельными конкретны¬
ми индивидами, то это — при сохранении преемственности позна-
39

•отельного процесса — обусловливает его известную «прерыв¬
ность», дискретность. Каждый индивид может лишь по мере его
всегда ограниченных сил примкнуть к общему познавательному
процессу, причем определенную часть усилий он должен тра¬
тить на то, чтобы усвоить, ассимилировать, сделать истиной «для
самого себя» знание, которое уже является истинным и признано
таковым. Это обусловливает неустранимость субъективных момен¬
тов в процессе добывания и усвоения истины.
Содержание знания, которому суждено стать независимым от
человека и человечества, а часто вообще превратиться в совер¬
шенно безымянное, обезличенное и опредмеченное знание (ко¬
му сегодня известны изобретатели плуга или колеса?), — это со¬
держание всегда и непременно появляется на свет в форме сугу¬
бо индивидуальной, личной. Даже если оно с самого начала запи¬
сывается на абстрактном и формальном языке, максимально ис¬
ключающем индивидуально-личностное начало (формулы, графи¬
ки, чертежи и т. п.), результат носит на себе печать усилий кон¬
кретного субъекта как в смысле тех преимуществ, которые дают
его устремления к истине — талант, знания, воображение, так и
в том смысле, что находимая отдельным человеком истина никак
не может быть полной, исчерпывающей, окончательной. Фиксиро¬
вание этого действительного обстоятельства не может быть аргу¬
ментом в пользу субъективизма и агностицизма. Правомерен лишь
вывод о том, что человеческий процесс движения к объективно¬
му знанию зависит от жизнедеятельности реального субъекта, ин¬
дивида.
Марксизм-ленинизм, в отличие от буржуазной философии, ис¬
толковывает данный факт как живое и реальное противоречие че¬
ловеческого познания. Это, выражаясь словами Энгельса, «...про¬
тиворечие между внутренне неограниченной человеческой способ¬
ностью познания и ее действительным существованием только в
отдельных, внешне ограниченных и ограниченно познающих лю¬
дях...» Противоречие это не только разрешимо в принципе — оно
действительно разрешается в ходе самой человеческой истории.
И «...разрешается,— подчеркивает Энгельс,— в таком ряде после¬
довательных поколений, который, для нас по крайней мере, на
40

практике бесконечен, разрешается в бесконечном поступательном
движении» 14 15.
Подчеркивание «внутренне неограниченной человеческой спо¬
собности познания» и постоянного, восходящего движения чело¬
вечества к новым и новым истинам, которые объединяются с уже
накопленным знанием и неизмеримо расширяют горизонт познан¬
ной и познаваемой окружающей действительности, — вот содер¬
жание, которое марксизм-ленинизм вкладывает в понятие «абсо¬
лютной истины». Как справедливо отмечал П. В. Копнин, «мышле¬
ние абсолютно потому, что оно движется по пути объективной ис¬
тины; и только в этом движении оно обретает абсолютность, суве¬
ренность. Мышление абсолютно по своему источнику и тенден¬
ции; оно в состоянии познать существующий мир, ибо в органах
и объектах познания мышлению не поставлены границы» 16. Мы хо¬
тим особо подчеркнуть, что в понятии «абсолютной истины» за¬
печатлено понимание человеческого познания как непрерывно раз¬
вивающегося процесса, совпадающего с движением человеческой
истории. Только такое движение доказывает «суверенность», т. е.
мощь, глубину человеческого познания.
Диалектическое истолкование включения индивида в социаль¬
но-исторический процесс познания благодаря понятиям абсолют¬
ной и относительной истины позволяет аргументированно отстоять
объективную истину от всех нападок субъективизма, скептицизма
и релятивизма. Иными словами, диалектико-материалистическое по¬
нимание истины в борьбе с буржуазной философией сильно имен¬
но тем, что истина и процесс ее добывания рассматриваются с
позиций материалистического историзма.
Тонкая дифференциация различных аспектов истины и истин¬
ного познания благодаря поднятиям абсолютной, относительной и
объективной истины недоступна философам, не владеющих мето¬
дами диалектико- и историко-материалистического анализа челове¬
ческого познания. В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпирио¬
критицизм» показывает это на примере метафизического, реляти¬
14 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с. 124.
15 П. В. Ко П'Н и н. Диалектика как логика и теория познания.
М., 1973, с. 144—145.
41

вистского понимания истины А. Богдановым. Для нас существен¬
но указать на специфику Богдановского релятивизма.
Аргументация А. Богданова включала уже упомянутые выше
субъективистские доводы. Богданов ссылался на тот бесспорный
факт, что истину познает человек, чья позиция всегда предпола¬
гает какую-либо идеологическую, классово-партийную ориентацию.
Но выводы Богданова ошибочны. Их можно классифицировать как
своего рода социологический релятивизм, вульгарный социоло¬
гизм, и до сего времени распространенный в буржуазной филосо¬
фии и социологии: «...истина есть только идеологическая форма.и
значит, не может быть истины, независящей от субъекта, от чело¬
вечества...» 16
В. И. Ленин показал, что Богданов использовал факт зависимо¬
сти познания человека от его позиции в обществе, классовой борь¬
бе, чтобы отвергнуть объективную истину. Относительность чело¬
веческих знаний необходимо подразумевает зависимость познаю¬
щего субъекта от того, что он живет в определенном обществе, в
определенный момент истории, связан с интересом того или ино¬
го класса. Но вся история человеческого познания показывает, что
неустранимость интереса, классово-партийной позиции, идеологи¬
ческой ориентации не является доводом в пользу тезиса о прин¬
ципиальной невозможности достичь объективной истины. Даже в
учениях об обществе, в представлениях отдельных людей и клас¬
сов о самих себе накапливаются на протяжении многовековой ис¬
тории познания крупицы объективной истины.
В. И. Ленин подробно и доказательно вскрывает истоки со¬
вершаемых Богдановым — а мы добавим, и многими современ¬
ными релятивистами — теоретических ошибок. Относительность
истины преувеличивается, нарушается и обосабливается от других
элементов объяснения допустимая для .теории истины доля «реля¬
тивизма». «Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса, —
подчеркивает В. И. Ленин,— безусловно включает в себя реляти¬
визм, но не сводится к нему, т. е. признает относительность всех
наших знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в
16 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, с. 124.
42

смысле исторической условности пределов приближения наших
знаний к этой истине» 17.
Сделаем вывод. Понятия объективной, относительной и абсо¬
лютной истины дифференцируют и одновременно приводят в един¬
ство существенные ее аспекты (как и стороны истинного позна¬
ния). Их выделение есть предпосылка и стимул более кднкретно-
го изучения движения человеческого познания к истине — со все¬
ми его специфическими особенностями, противоречиями и труд¬
ностями.
Для нашей темы очень важно то, что в данном случае и об¬
щие формулировки, и детальный анализ аспектов истины и ис¬
тинного познания органично включают два взаимопереплетенных
фактора — социальное взаимодействие людей и непрерывное ис¬
торическое развитие общества.
4.	Об истинах практики
Рассматривая познание истины как неотъемлемую сторону об¬
щественного взаимодействия людей, диалектико-материалистиче¬
ская философия обращается и к тому вопросу, который, как мы
уже видели, занимал философов прошлого: какие именно знания
правомерно назвать истинными?
Трудно не согласиться с суждениями тех философов, которые
соединяли понятие «истины» прежде всего с знаниями, добывае¬
мыми в науках, и даже считали их наиболее яркими «образами
истины». (Отвлечемся пока от того, что истинами являются не все,
а только некоторые знания, формулируемые в рамках исследова¬
тельской деятельности.) Поставим вопрос, о котором уже шла
речь в связи с историей философии: только ли научные знания
могут считаться истинами или к ним могут быть причислены так¬
же проверенные, очевидные и достоверные, общезначимые зна¬
ния, которые складываются в ходе материально-практической дея¬
тельности людей?
Сегодня, как и в прошлом, в ответе на этот вопрос — даже
*7 В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т, 18, с, 139,
43.

и в нашей литературе — нет полного единодушия. Некоторые ав¬
торы явно или неявно исходят из того, что понятие истины при¬
менимо только к знаниям науки. Другие авторы считают, что ис¬
тины и соответственно истинные предложения наличествуют и в
других видах человеческого знания18. Мы поддерживаем вторую
точку зрения.
При решении этой проблемы следует принять во внимание си¬
туацию, особенно четко выявляющуюся на современном этапе че¬
ловеческого познания. Дело в том, что обособить научные знания
от производственно-практической деятельности и даяке от повсе¬
дневной жизни, от быта и досуга людей очень нелегко. Как пока¬
зывает Маркс, «...всеобщее общественное знание [Wissen, knowled¬
ge] превратилось в непосредственную производительную силу»>9.
Заметим: Маркс называет научные истины «всеобщим обществен¬
ным знанием». В эпоху превращения науки в непосредственную
производительную силу они становятся, так сказать, вдвойне об¬
щественными, концентрируя в себе общественный труд духовного
производства и глубоко проникая в социально-исторический про¬
цесс материальной деятельности. Но и на протяжении предшест¬
вующей человеческой истории процесс «овеществления силы зна¬
ния» тоже ил\ел место, хотя, конечно, проходил неизмеримо мед¬
леннее и в стихийной, спорадической форме. С того отдаленного
времени, когда математические знания стали использоваться в зем¬
лемерном или строительном деле, а астрономические — для ори¬
ентирования кораблей, осуществлялась постоянная общественная
циркуляция истин в форме взаимовлияния научных истин и досто¬
верных знаний практического опыта.
Мы считаем возможным и полезным употреблять понятие «ис¬
тины» в широком смысле. В* состав истинного знания в этом слу¬
чае входят: 1) истины науки, включенные в научные теории и свя¬
занные с научным экспериментом; 2) знания, которые накаплива¬
ются в практической деятельности человека и, отражая довольно * 13
18 См.: А. И. Ракитов. Курс лекций по логике науки. М.г
1971, с. 7.
13 К. Маркс к Ф. -Энгельс. Соч^ г. 4Д ч. II, с. 215.
44 •

существенные стороны обрабатываемых и используемых объектов/
приобретают объективность, т. е. независимость от человека и че¬
ловечества. Будем называть их «истинами практики» или «практи¬
ческими истинами». Сказанное выше позволяет констатировать
связь й взаимодействие двух видов истин. Необходимо далее вы¬
явить специфику каждого из них. Мы начнем с истин практики. Но
прежде следует уточнить, в каком смысле в марксистско-ленин¬
ской теории познания употребляется понятие «практика».
Понятие «практика», как известно, имеет основополагающее
значение для всей марксистско-ленинской философии: В. И. Ленин
подчеркивает, что практика человека и человеческой истории со¬
ставляет узловой пункт марксистской теории. Это означает, что
проблема практики ставится и решается на различных уровнях
марксистской теории — прежде всего в рамках исторического ма¬
териализма (в его учении о производстве, о значении материаль¬
ной деятельности и материальных отношений, в учении о револю¬
ционной практике и т. д.), в рамках философского учения о чело¬
веке, о его сущности, о значении труда для становления и разви¬
тия человека, в диалектико-материалистической концепции о сущ¬
ности человеческой деятельности. Теория познания опирается на
эти идеи и концепции, стараясь сделать конкретные теоретиче¬
ские и методологические выводы, необходимые для истолкования
взаимоотношения субъекта и объекта, для понимания процесса по¬
знания, для истолкования истины. Это в целом означает, что про¬
исходит введение практики в теорию познания.
В Этом аспекте понятием практики обозначена фундаменталь¬
ная для общества деятельность, которая • связана с овладением
предметами и явлениями природы и которая, следовательно, есть
материальная, предметная деятельность20. Особенность марксист¬
ско-ленинской теории познания состоит в том, что практика в ее
конкретности рассматривается как социально-исторический про¬
цесс, как процесс взаимодействия людей, который имеет свои осо¬
бые итоги и результаты. К их числу принадлежат, прежде всего,
20 О понятии практики в данном аспекте см.: П. В. К о п н и н.
Диалектика как логика и теория познания, с. 146—147,
45

новые материальные предметы, образуемые из материала приро¬
ды для удовлетворения потребностей людей и общества в целом.
Итогами являются и особые знания, которые накапливаются, изме¬
няются и проверяются в данном процессе материальной деятель¬
ности и «обслуживают» ее. Домарксистская философия интересо¬
валась предметной деятельностью человека и связанным с нею
познанием. Материализмом справедливо подчеркивалась зависи¬
мость такого познания и его истин от материального мира —>
мысль, которую кладет в основу и наша философия. «Человек в
своей практической деятельности, — отмечает В. И. Ленин, — име¬
ет перед собой объективный мир, зависит от него, им определя¬
ет свою деятельность»21. Однако и материальный мир и сам про¬
цесс практической деятельности до Маркса чаще всего рассмат¬
ривались в абстрактной, недифференцированной форме. Не учи¬
тывался тот важнейший факт, что окружающий человека природ¬
ный мир не остается неизменным, как бы «данным от века»: «...он
есть, — подчеркивают Маркс и Энгельс, — продукт промышленно¬
сти и общественного состояния, притом в том смысле, что это —
исторический продукт, результат деятельности целого ряда поко¬
лений, каждое из которых стояло на плечах предшествующего,
продолжало развивать его промышленность и его способ обще¬
ния...» 22.
Познание, включенное в практику, не просто зависит от ма¬
териального мира. Оно является элементом и стороной его ак¬
тивного освоения и преобразования человеком. Этого не поняли
домарксистские материалисты, в чем состояла классическая огра¬
ниченность их учений, отмеченная Марксом в «Тезисах о Фейер¬
бахе».
В данной работе человеческая чувственная деятельность,
практика будет рассматриваться прежде всего с точки зрения то-
го, как в ней вырабатывается знание, которое заключает в себе и
своего рода «практические истины». К сожалению, этот аспект
проблемы редко принимается во внимание и почти не исследу-
21 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, с. 169—170,
22 К. Маркс и Ф, Энгельс. Соч., т. 3, с. 42.
46

ется в литературе. Практика как основа познания и критерий ис¬
тины берется главным образом в ее отношении к научному по¬
знанию. Спору нет, это отношение должно быть исследовано, и
о нем в дальнейшем пойдёт речь. Но нельзя упускать из виду и
другой существенный аспект проблемы: практика прежде всего
есть основа познания, развертывающегося в собственных преде¬
лах материальной деятельности и от него неотделимого; она слу¬
жит критерием и по отношению к тем истинам, которые носят
практический характер и обслуживают материальную деятель¬
ность.	।
Необходимо внести уточнение в понятие «практическая исти¬
на». С одной стороны, практические истины отличаются от таких
практических знаний, которые непосредственно очевидны. Напри¬
мер, конкретные утверждения типа «там стоит автомобиль» могут
с очевидностью удостоверяться или опровергаться всеми людьми,
по крайней мере обладающими зрением. Такие знания вряд ли
можно именовать истинами. Практические истины отличаются от.
наблюдаемых и фиксируемых фактов тем, что они являются обоб¬
щенными результатами достаточно обширного человеческого опы¬
та, а в наше время — одновременно и результатами применения,
усвоения некоторых научно-технических знаний. Но от последних
они тоже отличаются. Чтобы изобрести автомобиль и довести его
до современного вида, потребовались огромные и многообразные
научно-технические знания. Для создания автомобиля на заводе
пока требуются некоторые из них — но, разумеется, не все. Зато
рабочему каждой профессии необходимо также овладеть рядом
объективно значимых практических знаний и правил действия.
Практическими истинами мы называем именно такие знания, а
также некоторые научно-технические знания, которые предвари¬
тельно приспособлены для нужд определенного вида практики.
Практические истины заданы самим изготавливаемым предметом
и разделением человеческого труда. Иными словами, такого рода
знания обладают содержанием, независимым от человека и чело¬
вечества и в то же время приобретающим всеобщее значение в
соответствующей сфере материально-предметной деятельности.
Вот почему, как мы думаем, правомерно называть их истинами.
47

Практические истины имеют ряд черт, которые объединяют их с
истиной как таковой, и в то же время обладают некоторыми осо¬
бенностями.
Как и всякие истины, они являются исторически относитель¬
ными. Например, строители зданий в древние времена руковод¬
ствовались некоторыми существенными для дела знаниями-прави¬
лами, носящими с точки зрения их содержания объективный, не¬
зависимый от произвола людей и общезначимый характер. Сегод¬
няшняя строительная практика и ее правила, разумеется, несрав¬
нимы с опытом и деятельностью отдаленных времен (прежде все¬
го с точки зрения соотношения с научными знаниями). Но и ныне
в ней формируются некоторые практические принципы деятельно¬
сти, которые для данного исторического этапа (конечно, с опре¬
деленными вариациями для различных стран) сохраняют объектив¬
ное значение.
Когда люди сталкиваются с конкретными «практическими исти¬
нами»*, то это подразумевает ряд особенностей их добывания и
использования.
В чем же эти особенности состоят? Прежде всего, для прак¬
тических истин характерна тесная спаянность с теми предметами,
для обработки и использования которых данные знания создава¬
лись? Связь с соответствующей предметной сферой — прямая и
четкая. Истины практики в буквальном смысле конкретны, «привя¬
заны» к доступной непосредственному наблюдению и воздейст¬
вию области природы и человеческой жизни. Далее, практические
истины органически включают в себя или подразумевают соответ¬
ствующие возможности и правила конкретного действия. Напри¬
мер, всем известная истина «вода закипает при температуре 100°
по Цельсию» легко может быть переведена и повседневно, уже на
уровне автоматизма действия переводится в простую рекоменда¬
цию: чтобы вода кипела, ее надо нагревать (до данной температу¬
ры). Отсюда вытекает и та особенность, что практические истины
в принципе проверяемы действием. И хотя условия проверки да¬
леко не всегда налицо для отдельных людей, в рбщих масштабах
практики они существуют.
Более того, в состав практических истин в каждый момент вре¬
4R

меня входят преимущественно такие, которые уже прошли через
горнило многочисленных проверок. Практические истины, как пра¬
вило, безымянны, безличны, очень отчетливо демонстрируют неза¬
висимость своего истинностного содержания от человека и чело¬
вечества — именно потому, что к их возникновению, формулиро¬
ванию и проверке причастны многие и многие люди, многократно
повторяющиеся акты их действия.
В тесной, наглядной связи с наблюдаемыми материальными
процессами, в достоверности и убедительности, в возможности не¬
посредственной демонстрации истинности знания с помощью прак¬
тического эффекта состоит особое преимущество и практическо¬
го действия и практических истин. «Практика выше (теоретическо¬
го) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности,
но и непосредственной действительности» 23, —■ отмечал В. И. Ле¬
нин.
Огромное преимущество, заключенное в самаой возможности
для индивида аккумулировать и использовать опыт, истины, накап¬
ливаемые другими людьми (в сущности, на протяжении всей ис¬
тории), весьма наглядно демонстрирует общественно-исторический
характер практического познания. «...Теперь уже не считается не¬
обходимым, — отмечал Ф. Энгельс, — чтобы каждый отдельный ин¬
дивид лично испытал все на своем опыте: его индивидуальный
опыт может быть до известной степени заменен результатами опы¬
та ряда его предков»24. Вырабатываются способы быстрого, сок¬
ращенного «пробегания» уже осуществленного в истории опыта
последующими поколениями людей. Следует подчеркнуть, что в
этом процессе большую роль играют как раз практические исти¬
ны. Наследие прошлого в материально-практической деятельности
усваивается не вместе с многочисленными пробами и ошибками,
но преимущественно в «осевших кристаллах» подтвержденных, до¬
стоверных практических истин.
Некоторые практические истины, с таким трудом добытые
предшествующими поколениями, переводятся в разряд само собой
разумеющихся элементарных знаний и даже на уровень своеоб¬
23 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, с. 195.
24 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, с. 582.
49

разных автоматизмов действия. Примером может служить привыч¬
ное и повсеместное использование во всех сферах материальной
деятельности и в быту математических знаний, которые на протя¬
жении всей истории накапливались по крупицам, постепенно от¬
шлифовывались и «примерялись» к различным объектам и дейст¬
виям.
Немаловажным обстоятельством для понимания процесса до¬
бывания и проверки практических истин является та относитель¬
ная быстрота и наглядность, с которой опровергаются полуисти-
ны, подделки под нее и просто ложные практические знания, ка¬
сающиеся материально-предметных сфер и соответствующих им
действий. Попробуйте обращаться с предметами и областями дей¬
ствительности без знания относящихся к ним практических истин —
и вас обязательно постигнет неудача или встретит прямая опас¬
ность.
Теперь передо нами стоит задача — определить специфику ис¬
тин науки и показать, как они связаны с историческим процессом
развития человеческого общества.
£. Научные истины, научное познание
и социально-исторический процесс
Идея о социальной природе и социальной обусловленности
познания применяется марксистско-ленинской философией к изу¬
чению научного познания и научных истин в их специфике. Бла¬
годаря работам Маркса и Энгельса уже в середине прошлого ве¬
ка она воплотилась в строгую и систематическую научную форму.
Однако западным философам и интересующимся философией чи¬
тателям она долгое время казалась непонятной и даже курьез¬
ной. Социологический подход Маркса к объяснению науки и ее
результатов был встречен с высокомерным пренебрежением. И
сейчас можно встретить буржуазных философов, которые придер¬
живаются подобной точки зрения.
Но постепенно проблема отношения научной истины и разви¬
тия общества стала привлекать все большее внимание даже в
буржуазной философии и социологии. Причина состояла прежде
50

всего в том, что связи между наукой и различными областями
общественной деятельности укрепились и расширились. Для по¬
нимания существа буржуазных социологических концепций исти¬
ны очень важно учесть, что противоречия капиталистического об¬
щества еще больше, чем в эпоху восходящего капитализма, спо¬
собствовали выдвижению на первый план негативных, конфликт¬
ных сторон взаимодействия науки и общества Процесс быстрой
смены идей и переоценки ценностей в сфере науки, который в
XX веке стал более чем обычным явлением, осуществлялся, как
правило, очень болезненно и потому нередко воспринимался как
кризис самой науки.
Марксистское учение об относительности научных знаний со¬
ответствует самой сущности научных истин и находит подтвержде¬
ние при анализе исторического процесса их изменения. Однако
нельзя забывать, что для самих участников данного процесса
вплоть до конца прошлого века идея относительности истины от¬
нюдь не была сколько-нибудь ясной и приемлемой. Напротив, гос¬
подствовавшие научные объяснения и учения казались абсолютны¬
ми, незыблемыми, исчерпывающими.
Это проявилось, например, в отношении физиков к механике
Ньютона. Их настроения, господствовавшие вплоть до начала наше¬
го столетия, А. Эйнштейн определяет как «догматический застой»^
явившийся следствием абсолютизации открытий Ньютона, и описы¬
вает следующим образом: «В начале (если таковое было) бог соз¬
дал ньютоновы законы движения вместе с необходимыми масса¬
ми и силами. Этим все и исчерпывается; остальное должно полу¬
читься дедуктивным путем, в результате разработки надлежащих
математических методов»г5. Тщательный анализ состояния физику
однако, убедил Эйнштейна в том, что в период наибольшей дог*
матизации ньютоновских взглядов в ней накопились многие фак¬
ты, размышления, которые прямо или косвенно, в частной или
общей форме демонстрировали непригодность механики Ньютона
как универсальной основы объяснения.
Процесс дополнения классических теорий математики и фи*
25 Эйнштейн и современная физика. Мч 1956t с, 35.
51

эики современными принес с собой не только ошеломляющие
научные результаты, но и серьезные уроки для тех, кто по тем
или. иным причинам ранее не понимал диалектики объективной,
относительной и абсолютной истины. Стало ясно, что коренная
ломка понятий и принципов не случайный, а необходимый процесс,
что надо не только ожидать появления «сумасшедших», т. е. сколь
угодно необычных для сегодняшнего дня, научных идей, но и го¬
товить, стимулировать их появление. Диалектика ворвалась в по¬
вседневную практику научного исследования и заставила с собой
считаться. Она показала ученым, что следует самым вниматель¬
ным образом анализировать противоречия, трудности, парадоксы
каждого этапа научного развития, ибо они являются не случайны¬
ми спутниками движения к истине, но определяют необходимую
форму этого процесса.
Один из диалектических уроков научной практики состоял в
необходимости осознания исторически изменчивого характера на¬
учных истин, их связи с некоторыми характерными для науки и
культуры целостными, достаточно крупными историческими этапа¬
ми развития познавательной деятельности.
Выявленный наукой реальный механизм установления диалек¬
тического единства моментов объективности и относительности ис¬
тины заключается в следующем. Истина, теория науки не отбра¬
сывается в процессе пересмотра концепций. Пересматриваются
возможности, границы ее применения, более корректно опреде¬
ляются «точки отсчета», «системы координат», относительно кото¬
рых все-таки сохраняется истинностное содержание и значение
старой теории. «Развитие теории относительности, — писал И. Е.
Тамм, — не только оказало революционизирующее влияние на
всю физику, но наряду с этим подчеркнуло и преемственность в
развитии науки. На примере теории относительности особенно вы¬
пукло выявился тот факт, что каждый новый этап развития науки
не перечеркивает и не отвергает предшествующий, а включает его
в себя в качестве частного случая более общих закономерно¬
стей» 26. Развитие естествознания в XX веке способствовало также
26 Эйнштейн и современная физика, с. 88.
52

более глубокой постановке вопроса о субъекте научного позна¬
ния и его роли в процессе достижения истины. Философия прош¬
лого, как было показано в I разделе, верила в возможность «ос¬
вобождения» от всего субъективного в процессе научного позна¬
ния. Как правильно показывают наши исследователи, в реальной
практике классической науки этому толкованию соответствовало
убеждение, что научная теория, истина должна быть соотнесена
только с объектом и что субъект может быть принципиально ис¬
ключен из этой связи.
Наука XX века натолкнулась на неустранимость субъекта из
ситуации исследования. Процесс осознания этой связи для ряда
ученых и философов был крайне трудным и подчас сопровождал¬
ся противоречивыми, а то и ошибочными толкованиями вопроса
о возможности достижения объективной истины, отражения в на¬
учном познании закономерностей действительного мира21,
В нашем же столетии настоятельная потребность социально¬
философского, социологического анализа истины стала более яв¬
но обнаруживаться и вне науки. Мы уже упоминали о Марксовом
предвидении процесса превращения науки в непосредственную
производительную силу.
Судьба Марксовой идеи весьма показательна: практика на¬
глядно подтвердила правоту Маркса. Сегодня невозможно не ви¬
деть, как прочны, глубоки, многосторонни связи научного позна¬
ния и производства, научных истин и управления всеми областя¬
ми общественной практики. Вопрос о научной истине и ее отно¬
шении к социально-историческому развитию, к практике стано¬
вится актуальной и жизненно важной проблемой. Размышления об
истине имеют не только теоретический, но и прикладной смысл.
Например, наполняется глубоким актуальным значением марк¬
систская идея о взаимозависимости истины и практики. Ведь самым
конкретным образом требуется внедрять истины науки в произ¬
водство и во все сферы социальной жизни. Применительно к раз¬
витию социалистического общества это и есть программа плано-
27 См.: Б. Я. Пахомов. Ленинская концепция объективной
истины и современная физика.— «Вопросы философии», 1970, № 1,
с. 63—66.
53

мерного научного руководства общественным развитием. XXV
съезд КПСС поставил задачу повышения эффективности и каче¬
ства во всех сферах деятельности нашего общества. А это в свою
очередь тесно связано с повышением общественной эффективно¬
сти научных исследований.
Из сказанного следует, что общественное развитие в целом ик
в частности, научно-техническая революция в XX веке подтверди¬
ли необходимость исследования вопроса об истине в том направ¬
лении, которое было определено марксизмом-ленинизмом, т. е.
необходимость анализа истины как диалектического результата ис¬
торически развивающегося процесса познания.
Сегодня к этому анализу предъявляются повышенные требо¬
вания, и в нем проявляются новые черты, отвечающие актуальным
задачам времени.
Один из важнейших для практики теоретических вопросов со¬
стоит в следующем: как именно общественное развитие влияет
на динамику и характер научных истин?
Влияние общества на науку, в частности, на изменение науч¬
ного знания, передается прежде всего через институт науки. Ког¬
да мы говорим «институт науки», то имеем в виду тот факт, что
деятельность по добыванию истинного знания каким-либо образом
организуется обществом и приобретает — для достаточно длитель¬
ного периода истории — прочные, закрепленные формы. Возни¬
кают и подвергаются историческому изменению общественные уч¬
реждения, в рамках которых протекает деятельность ученых (уни¬
верситеты, научные лаборатории, исследовательские институты
и др.). Тенденция превращения науки в непосредственную произ¬
водительную силу сопровождается стремительным ростом научных
учреждений, исследовательских кадров, расходов общества на нау¬
ку. В этом проявляется большой интерес современного общества
к деятельности по производству научных знаний.
Следует отметить, что Маркс употреблял не только понятие
«материального производства», но и говорил о «духовном произ¬
водстве», включая в него науку как интеллектуальную по преиму¬
ществу деятельность. Понятие «духовного производства» фиксиру¬
ет тот факт, что в обществе духовная деятельность протекает в
54

тесном единстве с материально-предметной деятельностью, прак¬
тикой и что имеет место постоянное и целенаправленное произ¬
водство духовных продуктов, требующее регулирования и орга¬
низации со стороны общества как целого. Данное понятие в сов¬
ременных условиях становится особенно важным28. Крупные сов¬
ременные научно-исследовательские учреждения, особенно в есте¬
ственных и технических науках, внешне становятся подобными про¬
изводству.
Мы часто говорим, что в условиях НТР производство зависит
от науки. И эго совершенно верно: некоторые виды современно¬
го производства по праву могут считаться прямым результатом
применения тех знаний, которые лишь вчера вышли из исследо¬
вательского процесса. Но нельзя забывать об обратном влиянии
общества, о воздействии материального производства на развитие
научных знаний. Оно прежде всего влияет на уровень имеющих-*
ся в распоряжении науки технических средств. А материально-
технические орудия научно-исследовательского труда в свою оче¬
редь воздействуют на ход экспериментального процесса. Стало
быть, можно говорить о такой цепи влияний: уровень производи¬
тельных сил материального производства — уровень материально-
технических средств науки — возможность постановки определен¬
ных проблем эксперимента и связанной с ним теории — харак¬
тер научных истин.
Итак, исследование взаимодействия общества и научного зна¬
ния прежде, всего требует, чтобы были выявлены конкретные ли¬
нии влияния, исходящие от общества. Но, «прочерчивая» эти ли¬
нии, необходимо помнить указание Энгельса: в науке, как и во
всех других областях духовной деятельности, воздействие общест¬
ва, в частности его экономики, «...имеет место в рамках условий,
которые предписываются самой данной областью...» 29
Применительно к науке это означает, по нашему мнению, сле¬
дующее.	j
28 О науке как отрасли «духовного производства» подробнее
см. в нашей книге «Наука и учение в условиях современного ка¬
питализма». М., 1976, с. 92—115.
29 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч,, т, 37, с. 420.
55

Во-первых, воздействие общества на развитие научного знания
идет не иначе чем через институт науки, и понять его конкрет¬
но — значит рассмотреть, каково разделение труда внутри него,
какие именно формы научно-исследовательской деятельности сто¬
ят всего ближе к общественной практике и какие механизмы опо¬
средуют ее влияние на другие виды исследовательской деятель¬
ности.
С этим связана и необходимость, во-вторых', принять во вни¬
мание дифференциацию внутри сложной структуры научного зна¬
ния, чтобы увидеть в рамках его целостности те виды знания, ко¬
торые более непосредственно «впитывают» в себя воздействие
практики и «передают» его — разумеется, через деятельность со¬
ответствующих групп внутри разделения исследовательского тру¬
да — дальше «отстоящим» от действительности, от практики видам
научных знаний.
В-третьих, исходя из того, что реально осуществляет позна¬
ние конкретный индивид, необходимо выяснить, как происходит
в формациях различного типа взаимодействие общества и субъек¬
та научного познания.
Отсюда видно, какую обширную программу систематических
исследований предполагает марксистско-ленинская философия,
когда она ставит задачу социально-философского и социологиче¬
ского анализа науки и научного познания.
Было бы совершенно неправильно упрощать проблему и пони¬
мать дело так, будто социальное развитие, практика являются ос¬
новой для появления каждой научной истины и непосредственной
причиной для возникновения каждой научной концепции. Когда
практика определяется как основа научного познания и критерий
истины, то прежде всего имеется в виду опыт науки в целом, в
исторической перспективе, в общей тенденции. Однако дело к это¬
му не сводится. В науке, как уже говорилось, выделяются ее ви¬
ды, составные части и элементы, которые ближе всего стоят к не¬
посредственным потребностям материальной практики и переда¬
ют ее воздействие на другие, дальше отстоящие от практики ви¬
ды научных знаний.
Известно, например, что научные исследования делятся на
56

фундаментальные и прикладные. Это деление иногда относят толь¬
ко к современной науке. Между тем оно древнего происхожде¬
ния. В науке почти всегда существовало различие между знаниями,
которые явились прямым ответом на ту или иную практическую
потребность, и истинами, которые стояли к практике, к ее запро¬
сам и стимулам в опосредованном отношении.
Другое разделение научного знания — на эмпирическое и
теоретическое — также имеет отношение к вопросу о практике
и ее сложному, дифференцированному влиянию на научные ис¬
тины.
В этой связи необходимо сделать терминологическое уточне¬
ние. Когда понятие «практика» употребляется для обозначения ма¬
териально-предметной деятельности, то она соотносится с «тео¬
рией», под которой в этом случае имеют в виду духовно-познава¬
тельную деятельность, науку в целом. Тезис о единстве теории и
практики в марксизме связан именно с таким словоупотреблением.
Когда ставится проблема «теоретического» и «эмпирического» в
науке, то «теория» обозначает один из видов научно-исследова¬
тельского труда, имеющий своим результатом ..соединение поня¬
тий и категорий какой-либо науки в более или менее системати¬
ческое единство. Применительно к «теории» в этом втором, узком,
смысле также правомерно ставить вопрос о ее специфической
связи с практикой, материально-предметной деятельностью чело¬
века.
Связь эта является опосредованной. Материально-практическая
деятельность выдвигает потребность в более глубоком и диффе¬
ренцированном познании различных аспектов, сторон реальности,
и наука отвечает на нее, в абстракции «высекая» соответствующую
стерону реальности и делая ее объектом самостоятельного изу¬
чения. Поэтому критерий практики естественно требует соотнесе¬
ния абстракций отдельных наук не со всей действительностью, но
с «фраг/лентами реальности, выделенными человеческой практи¬
кой» 30.
30 В. С. Степ и и. К проблеме структуры и генезиса научной
теории.— В кь.: Философия, методология, наука. М., 1972, с. 160.
57

В рамках науинл-’>ггпАло«ательской деятельности формируется
специфический вид человеческой практики, т. е. особая матери¬
ально-предметная деятельность, которая неразрывно связана с тео¬
рией. Речь идет об эмпирическом, в том числе эксперименталь¬
ном исследовании, о моделировании, использующем предметные,
«приборные» ситуации. Это сфера практики существует внутри
науки и более непосредственно передает воздействие на нее ма¬
териальной практики, взятой в широком смысле. При ее истолко¬
вании возникает немало трудностей и парадоксов.
На первый взгляд кажется, что можно прямо и просто сопо¬
ставить эмпирические истины науки с какими-либо состояниями
самой реальности. Но оказывается, что эмпирические понятия нау¬
ки «хотя и сопоставляются с реальными предметами практических
ситуаций, тем не менее не тождественны последним»31. Когда в
определенном физическом эксперименте используются такие пред¬
меты, как магнитная стрелка или провод с током, то научные исти¬
ны имеют отношение не ко всем многообразным свойствам этих
материальных объектов, но лишь к тем, которые специально выде¬
лены как имеющие значение именно в данном эксперименте.
Следовательно, как на эмпирическом, так и на теоретическом
уровне науки ее истины есть результат активного, творческого от¬
ражения человеком действительности. Они зависят от самой дейст¬
вительности, но эта зависимость опосредуется, как и во всем че¬
ловеческом познании, постановкой целей, задач практики в ши¬
роком и узком смысле, т. е. опосредуется человеческой деятель¬
ностью.
Отсюда вытекает очень важное заключение: необходимо овла¬
деть сложными и в каждом случае специфическими способами со¬
отнесения научных истин с особыми сторонами, «фрагментами»
действительности и целями, задачами соответствующих сфер прак¬
тики. Наука именно потому и достигает успеха в познании окру¬
жающего мира, что она владеет такими способами и постоянно
их совершенствует.
31 В. С. Степин. К проблеме структуры и генезиса научной
теории.— В кн.: Философия, методология, наука. М., 1972, с. 172,
58

Если связь эмпирического и теоретического указывает глав¬
ным образом на взаимодействие внутри научно-исследовательской
деятельности, то деление на фундаментальные, прикладные иссле¬
дования и «разработки» важно для понимания механизмов выхода
науки в практику, в материальное производство.
Сказанное относится и к процессу взаимодействия социаль¬
ной научной теории и общественно-политической практики, в ча¬
стности, к процессу взаимодействия теории марксизма-ленинизма
и практики революционной борьбы за социализм.
После создания общей теории, объясняющей сущность капи¬
талистической эксплуатации и обосновывающей необходимость со¬
циалистического преобразования общества, она стала реальным
инструментом непосредственного практического социалистическо¬
го преобразования и тем самым была проверена в ходе револю¬
ционного действия.
Одновременно потребовалась детализированная разработка
теории классовой борьбы, доведенной до понятий и концепций
диктатуры пролетариата, теории социалистической революции как
формы массового политического действия трудящихся масс, уче¬
ния о партии как высшей форме организации революционных масс
и т. д. Потребовались специализированные исследования при¬
кладного типа й социологии, экономических и политических нау¬
ках и т. д. Потребовалась специальная теоретическая разработ¬
ка программ социалистического движения — применительно к раз¬
личным регионам, отдельным странам, конкретным условиям ме¬
ста и времени, особым политическим ситуациям. Потребовалась
разработка стратегии и тактики политической борьбы и т. д.
Эта гигантская и многоплановая работа была проделана сами¬
ми основоположниками марксизма, а также В. И. Лениным, твор¬
чески развившим их наследие,— ими было возведено целостное,
грандиозное здание марксизма-ленинизма. Нужна была также
упорная работа огромной армии учеников и последователей Марк¬
са, Энгельса, Ленина, которые трудились и трудятся сегодня в ря¬
дах коммунистического движения.
По мере осуществления этой многоплановой теоретической ра¬
боты происходили проверка и уточнение определенных положе¬
59

ний и разделов теории. Условием такой проверки явилось соеди¬
нение теории с рабочим движением и антикапиталистической борь¬
бой широких масс трудящихся. Именно соединение революцион¬
ной теории и революционной практики, обеспечиваемое усилия¬
ми коммунистических партий, было основой, на которой происхо¬
дило развитие и обогащение и теории, и практики.
Однако не только, научная теория должна развиваться таким
образом, чтобы создавалась возможность ее реального примене¬
ния, а тем самым и проверки на практике. И сама практика так¬
же должна подняться до такого уровня, когда она может служить
достаточно весомым, значимым критерием истинности теории. Так,
практическая революционная деятельность трудящихся, опираю¬
щаяся на выводы и принципиальные положения революционной
теории, должна быть достаточно массовой, широкой по масшта¬
бам, последовательной, чтобы рассматриваться в качестве реально¬
го и основательного критерия истинности этой теории и источника
ее дальнейшего творческого развития.
Революционная теория, как указывал К. Маркс, становится
материальной силой, когда она овладевает массами. Когда теория
становится материальной силой, которая позволяет добиться ре¬
альных и социально-значимых результатов, соответствующих тео¬
ретическим выводам и ожиданиям, то обеспечивается эффектив¬
ная ее проверка как системы научного объективно истинного зна¬
ния. Коммунистические партии постоянно осуществляют органиче¬
ское единство теоретической работы с организаторской деятель¬
ностью по сплочению масс и мобилизации их на практическое
осуществление революционной теории. Такое единство — условие
зрелости и подъема и революционной теории, и революционной
практики, а значит, условие успеха социалистического движения.
Подчеркивая, что точка зрения жизни, практики должна быть
первой и основной точкой зрения теории познания, В. И. Ленин
предупреждал об известной относительности критерия практики.
Он указывал на тот факт, что сама практика, например практика
классовой борьбы пролетариата, есть постоянно развивающийся
исторический процесс, процесс противоречивый, зависящий от объ¬
ективных условий места и времени, от реального соотношения
60

противостоящих друг другу социальных сил, от конкретных ха радо
теристик его участников и руководителей и т.'д.
Этот процесс не просто следует за теорией, как если бы он
был лишь ее «воплощением» и практической реализацией. Он не¬
посредственно вызывается к жизни реальными социальными про¬
тиворечиями. Этот процесс есть диалектическое сочетание орга¬
низованности и спонтанности, теоретической осмысленности и сти¬
хийности. Практика классовой борьбы масс, отличающаяся гигант¬
ским разнообразием проявлений, необходимо подразумевает от¬
носительно самостоятельную, не всегда непосредственно связан¬
ную с уже существующей теорией познавательную деятельность
самих масс. Она воплощает и суммирует опыт масс, опыт отдель¬
ных * отрядов революционного движения, которые часто сталки¬
ваются не только с явлениями, в общем и целом предусмотрен¬
ными теорией, но с новыми уникальными ситуациями, с новыми
фактами, еще не обобщенными в теории. Практика классовой
борьбы трудящихся ставит большое количество проблем, которые
еще должны стать объектом теоретического научного познания.
В каждый данный момент, в каждой данной исторической си¬
туации, подчеркивал В. И. Ленин, «...критерий практики никогда не
может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полно¬
стью какого бы то ни было человеческого представления. Этот
критерий тоже настолько «неопределен», чтобы не позволять зна¬
ниям человека превратиться в «абсолют», и в то же время на-^
столько определен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми
разновидностями идеализма и агностицизма» а2.
В каждый конкретный момент, в каждой исторической ситуа¬
ции критерий практики, в том числе практики социального разви¬
тия и революционной борьбы, настолько «неопределен», чтобы
препятствовать догматизации социальной революционной теории*
И в то же время он настолько определен, чтобы опровернуть ре¬
визионистские попытки отрицания научной общезначимости фун¬
даментальных положений марксистско-ленинской теории. Высту¬
пая против ревизионистов в коммунистическом движении, которые
82 В, И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, с. 145—146.
61

ссылались на. еще недостаточную зрелость и результативность кон¬
кретных практических действий пролетариата в различных капита¬
листических странах, на неравномерность развития экономики в
этих странах и тем самым подвергали сомнению объективную ис¬
тинность основ теории марксизма-ленинизма, В. И. Ленин указы¬
вал: «...Критерии практики,— т. е. ход развития всех капиталисти¬
ческих стран за последние десятилетия,— доказывает только объ¬
ективную истину всей общественно-экономической теории Маркса
вообще, а не той или иной части, формулировки и т. п. ...»33
Марксистско-ленинская теория познания утверждает, что прак¬
тика в конечном счете является наиболее надежным критерием
объективной истинности знаний. Но при этом «практика» не есть
сумма разрозненных, вырванных из исторического контекста дей¬
ствий отдельных людей, групп, организаций, а «вся совокупность
всемирно-исторической практики» (В. И. Ленин). Критерий прак¬
тики наиболее полно реализуется в типических, повторяющихся,
исторически-зиачимых формах трудовой и общественно-политиче¬
ской деятельности, в тех формах освоения и изменения челове¬
ком природного и общественного бытия, которые выражают глу¬
бинные, жизненно важные, коренные потребности классов, устой¬
чивых исторических общностей, всего человечества.
Таким образом, проблема истины в общественных науках так¬
же разрешается марксизмом-ленинизмом на основе истолкования
познания как общественно-исторического процесса, тесно вплетен¬
ного в совокупную социальную практику человека и человечества.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Истинное познание на протяжении всей истории было нераз¬
рывно связано с общественным развитием, с человеческой прак¬
тикой. Но в наши дни — в связи с победой мировой системы со¬
циализма — началась новая эпоха всемирной истории; произошли
качественные изменения в отношениях между наукой и всеми об¬
ластями практики. Если раньше добывание и даже усвоение ис¬
33 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, с. 146.
6i

тин науки было уделом небольшой горстки людей, то сегодня —
это процесс, затрагивающий миллионы. При социализме ставится
задача, что нашло отражение в материалах XXIV и XXV съездов
нашей партии, соединения преимуществ социалистической общест¬
венной системы с достижениями научно-технической революции.
Этет принцип воплощается и конкретизируется в ряде важнейших
социальных требований и направлений работы.
По-новому встает задача подготовки, воспитания ученых, бе¬
режного отношения к их труду и таланту, имеющему сегодня ог¬
ромное общественное значение. Другая проблема — максималь¬
но эффективная организация творческого труда, нахождение оп¬
тимальных форм смыкания науки с различными сферами обще¬
ственной практики. Но самой грандиозной и уникальной историче¬
ской задачей является обеспечение наиболее благоприятных воз¬
можностей для участия широких масс* народа в творческом тру¬
де, в приобщении к науке, в особенности к марксистско-ленинской
теории. «Массовое изучение марксизма-ленинизма — важней¬
шая особенность развития общественного сознания на современ¬
ном этапе» 34, — отмечал Л. И. Брежнев на XXV съезде КПСС. Та¬
ким 'образом, усвоение .научных знаний широкими массами преж¬
де всего предполагает овладение марксистской теорией.
84 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 74.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение 		 3
Понимание истины в домарксистской философии
1.	Постановка проблемы истины в античной
философии	 5
2.	Борьба между материализмом и идеализ¬
мом вокруг вопроса об истине	....	11
3.	Учение об истине в философии Нового
вр	емени: проблемы и трудности	....	Г5
Марксистско-ленинское учение о социально-истори¬
ческой природе истинного познания
1.	Практическое значение марксистского ми¬
ровоззрения и подход к проблеме истины .	27
2.	Отрицание объективности истины в совре¬
менной буржуазной философии ....	31
3.	Диалектика объективной, абсолютной, от¬
носительной истины и социально-исторический
процесс познания	35
4.	Об истинах практики	43
5.	Научные истины, научное познание и со¬
циально-исторический	процесс ....	50
Заключение	62
Неля Васильевна Мотрошилова
ИСТИНА И СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ
ПРОЦЕСС ПОЗНАНИЯ
Зав. редакцией 3. М. Каримова. Ст. научный редактор В. И.
Дмитриев. Мл. редактор А. К. Авилова. Худою. редактор Т. И.
Добровольнова. Техн, редактор Т, Ф. АйЭааханова. Корректор
В. И. Ширяева.
А 04673. Индекс, заказа 71008. Сдано в набор 5.V 1977 г. Подпи¬
сано к печати 7.VII 1977 г. Формат бумаги 70XI081 /.«. Бумага
типографская № 2. Бум. л. 1,0. Печ. л. 2,0. Усл. печ. л. 2,80.
Уч.-изд. л. 3,43. Тираж 42 750 экз. Издательство «Знание».
101835, Москва, Центр, проезд Серова, д. 4. Заказ 856. Типо¬
графия Всесоюзного общества «Знание*. Москва, Центр, Но¬
вая пл., 3/4.
Цена 11 коп.