6392
Р93
РЕДКОЛЛЕГИЯ
В. В. Архангельский (отв. редактор), Я. Е. Киселев,
А. А. Клыков, Н. И. Коваль, Б. С. Орешкин, Г. И. Попеско,
Д. А. Самарин (зам. отв. редактора), Ю. А. Смирнов

ЗАКАЛКА И ОТДЫХ
...Человек целый час неподвижно сидит на берегу озера и
глядит на поплавки. Вот один из них нырнул, и рыболов вытащил
окунька. Затем опять томительно тянется время... К сожалению,
такой безрадостной представляют себе рыбную ловлю не только
люди, не имеющие к ней никакого отношения, но даже и
некоторые из тех, кто должен заботиться о развитии этого
замечательного вида спорта.
Ловить рыбу любят буквально миллионы советских людей.
В каждом уголке нашей страны, даже в необозримых степях
Казахстана и на Крайнем Севере, можно встретить человека с,
удочкой. Это и неудивительно: ведь в распоряжении
рыболовов — берега двух океанов и четырнадцати морей. А реки?
И Волга-матушка, и Амур-батюшка, и исполинская Обь, и
скромная Клязьма, и многие месяцы скованная льдом Лена, и
незамерзающий Рион, и тихий Дон, и стремительная Арагви. Всех не
перечтешь! В Советском Союзе рек с бассейном свыше ста
квадратных километров — более ста тысяч, а вместе с реками,
имеющими бассейны свыше десяти квадратных километров,— более
миллиона. В распоряжении советских рыболовов, кроме того,
бесчисленное количество озер, прудов и водохранилищ.
В. В. Маяковский писал, что если на Россию сверху посмотреть,
то она «россинелась речками».
Без рек нет жизни йе только для рыболовов. Великий
И. П. Павлов сказал, что «Земля, лишенная рек, потеряла бы
свой растительный покров и лишилась бы всего живого». У нас
этого источника жизни больше, чем у жителей любой другой
страны, — ведь по водным богатствам Советский Союз занимает
первое место в мире.
С удочкой в руках можно встретить и совсем юного
гражданина, и взрослого человека любой специальности, а также и
пенсионера. И каждому удочка доставляет большую радость.
Ужение рыбы — круглогодичный вид спорта; межсезонье
длится всего несколько дней ранней весной да поздней осенью. Чис-
1*
з

ло зимников — любителей подледного ужения — растет так
быстро, что в некоторых городах их стало едва ли не больше,
чем летних удильщиков, нахлыстовиков, спиннингистов, доноч-
ников и кружочников вместе взятых.
Почему же так любят рыболовный спорт? Потому, что он
дает прекрасный отдых, закаляет духовно и физически,
обогащает многими полезными знаниями.
Рыболов должен быть хорошим пловцом — на реке или озере
всякое бывает: и лодка перевернется, и за снастью, которую
утащила рыба, нужно плыть. Он должен хорошо грести — ведь
порой приходится преодолевать и сильное течение и высокую
волну, уметь вести лодку под парусом. А как много доводится
ходить пешком — не только спиннингистам, нахлыстовикам и
проводочникам, которые «ловят на ногах», но и любителям
других снастей. Ведь в прошлое ушли времена, когда рыболов ждал
рыбу,— теперь он ее ищет.
Навыки ловли, конечно, не приходят сами, они приобретаются
в упорном преодолении трудностей, которых немало бывает на
каждой рыбалке. Спортсмен привыкает не бояться ни лютого
холода, ни палящего зноя, ни проливного дождя, ни сбивающего
с ног ветра. Для настоящего рыболова не составляет особого
труда развести костер даже под проливным дождем или, если
потребуется, переночевать на снегу. Он хорошо знает — без этих
навыков не миновать беды. " -
Но это еще не все: на рыбной ловле развивается
наблюдательность. Из человека, вооруженного хотя бы самыми отличными
снастями, но не умеющего видеть, что делается вокруг,
запоминать и делать выводы, никогда рыболова не выйдет. А какое
нужно самообладание! Оно не только помогает победить в
единоборстве с крупной рыбой, но порой и уберечь жизнь: когда
тонкий, молодой или «гнилой» последний лед не выдерживает
нагрузки и под ногами открывается черная, обжигающая тело
вода. На рыбной ловле человек развивает в себе ловкость,
терпение, выносливость, быстроту реакции, хладнокровие,
находчивость и умение ориентироваться на местности. На реку теперь
часто ездят большими группами; спортсмены помогают друг
другу советами, выручают в беде. Поэтому можно с полным правом
сказать, что рыбная ловля воспитывает чувство товарищества,
прививает дух коллективизма.
На удачу человека с удочкой влияют многие причины:
состояние воды, температура воздуха, рельеф дна водоема,
направление ветра и т. д. Вот почему он стремится отлично изучить не
только науку о жизни рыб, но и науку о реках и озерах.
Рыболов— сам себе метеоролог: он может предугадать дождь или
ветер, потепление или похолодание. Если уговоры новичка идти
на речку на него не действуют, знайте — скоро подует северный
ветер, при котором рыба плохо клюет.
4

Тот, кто хоть раз посмотрел на «вооружение» рыболова,
навсегда откажется от неверного представления, что удочка —
единственная снасть. Чего-чего только нет у него! Тут и сверх»-
прочный, двойной клейки, спиннинг с набором блесен, тройников,,
грузил и поводков, тут и красивое, изящное, гибкое нахлыстовое
удилище с коллекцией мушек всех цветов радуги. В отдельном
ящике — всевозможные короткие удильники и мормышки для
зимнего ужения. Затем идут улучшенные — с катушкой —
удочки для ловли в проводку, донки, жерлицы, кружки и многое-мно*
гое другое. Правда, не всякий ловит на все виды снастей: у
каждого рыболова есть свои любимые. Но трудно устоять, например,
против спиннинга, который за последнее время стал
универсальной снастью, или почему бы, сидя с поплавочными удочками, не
поставить рядом две-три донки! Разнообразие снастей делает
рыбную ловлю доступной для человека с любыми вкусами.
Советский рыболов — горячий патриот Родины — взял на себя
ответственную обязанность бороться с браконьерами, с
отравителями водоемов, со всеми, кто оскверняет природу. Это —
трудная борьба, и порой он жертвует своим отдыхом. Он отлично
знает водоемы, все подходы к ним, он вынослив, смел и решите*
лен и в столкновении с нарушителями выходит победителем.
На рыбной ловле человек не только закаляется, но и отдыхает.
Окончился утренний клев, сварена уха, и в часы до вечернего
клева рыболов может поспать на душистом сене, погулять по лесу
или искупаться. Общение с природой, свежий воздух,
разнообразие впечатлений — как это прекрасно!
Конечно, все виды спорта хороши. Но не убеждайте в этом
рыболова, он вам ответит, что рыбная ловля — превыше всего...
С каждым годом у нас становится все больше баз, где
рыболов может переночевать, получить лодку, купить насадку и т. д.
Все больше становится рыболовных обществ и секций — они
теперь есть не только в областных, но и во многих районных
городах. Неуклонно растет сеть предприятий по выпуску удилищ,
крючков, блесен, лесок и многого другого, что необходимо
рыболову-спортсмену. Неуклонно растет и сеть магазинов по продаже
снастей и принадлежностей. Это способствует росту рядов
рыболовов, совершенствованию их мастерства.
Всем этим мы обязаны повседневной заботе
Коммунистической партии и Советского правительства.
Намеченный Коммунистической партией величественный
семилетний план, неуклонное повышение благосостояния советских
людей, сокращение продолжительности рабочего дня, увеличение
средств, отпускаемых государством, колхозами и профсоюзами
на дальнейшее развитие физической культуры создают
благоприятные возможности для того, чтобы рыбная ловля стала еще
более массовым видом спорта.
5

Сегодня строительство коммунистического общества в нашей
стране находится на таком этапе, когда всячески возрастает роль
массовых организаций трудящихся, особенно профсоюзов и
комсомола, в решении государственных вопросов, в том числе
вопросов дальнейшего развития физической культуры и спорта.
Отпала необходимость в сосредоточении руководства этим очень
важным участком деятельности в государственных органах.
Руководство и координация движением спортсменов теперь
принадлежит Центральному совету Союза спортивных обществ и
организаций СССР. Такая демократизация создает благоприятные
условия для достижения новых успехов. Об этом говорится в
совместном Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров
СССР «О руководстве физической культурой и спортом в
стране»— документе, который является еще одним ярким
выражением заботы о советских спортсменах, о физическом воспитании
нашего народа.
В решении Партии и Правительства указывается на
необходимость всячески развивать рыбную ловлю — один из самых
массовых видов спорта. При Центральном совете Союза
спортивных обществ и организаций tlCCP создана рыболовно-спортивная
федерация. В основе ее деятельности лежит творческая
инициатива и самодеятельность советских людей.
Исторический XXII съезд Коммунистической партии Совет
ского Союза утвердил новую Программу КПСС. Выработанная
на основе всестороннего изучения и научного обобщения
современной жизни советского общества, тенденций его развития и
опыта международного революционного рабочего и
освободительного движения, 'Программа КПСС — великий политический
и теоретический документ нашей эпохи, пример органического
сочетания теории с практикой коммунистического строительства.
В новой Программе партии большое внимание уделено
дальнейшему развитию спорта в нашей стране. «Партия считает,—
говорится в Программе, — одной из важнейших задач —
обеспечить воспитание, начиная с самого раннего детского возраста,
физически крепкого молодого поколения с гармоническим
развитием физических и духовных сил. Это требует всемерного
поощрения всех видов массового спорта и физической культуры, в том
числе в школах, вовлечения в физкультурное двиоюение все
более широких слоев населения, особенно молодежи»-
«В период перехода к коммунизму возрастают возможности
воспитания нового человека, гармонически сочетающего в себе
духовное богатство, моральную чистоту и физическое
совершенство».
«Досуг людей будет все больше посвящаться общественной
деятельности, культурному общению, умственному и
физическому развитию, научно-техническому и художественному творче-
6

ству. Физкультура и спорт прочно войдут в повседневный быт
людей».
В Программе КПСС мудро говорится и о воспитании
подрастающего поколения:
«В целях физического и эстетического воспитания во всех
школах и внешкольных учреждениях будут оборудованы
гимнастические залы, спортивные городки, созданы условия для
художественного творчества детей, для занятий музыкой,
живописью, скульптурой. Расширится сеть городских и сельских
детских стадионов, спортивных школ, туристских лагерей, лыжных
баз, водных станций, бассейнов и иных спортивных сооружений».
Сейчас в нашей стране работает 186 тысяч коллективов
физкультуры, в большей части которых есть секции спортивного рььг
боловства. Занимающихся физкультурой и спортом
насчитывается 30 миллионов человек. Это почти на десять миллионов
больше, чем было два с половиной года тому назад, когда партия и
правительство осуществили перестройку руководства физической
культурой и спортом. Достигнуто, как видим, многое, однако это
только начало большой и сложной работы, намеченной
Программой КПСС. Уже в 1965 году число физкультурников и
спортсменов в нашей стране должно достичь 50 миллионов человек.
Обязательное условие дальнейшего роста массовости
рыболовного спорта — систематические соревнования. К сожалению,
они во многих коллективах проводятся только тогда, когда
открывается или закрывается сезон, нередко бывают и плохо
организованы. Руководитель коллектива или секции всегда должен
помнить: соревнование сплачивает рыболовов, дисциплинирует,
развивает стремление к совершенствованию спортивных навыков.
Хорошие результаты дает проведение соревнований в несколько
этапов или туров. На большом заводе, например, можно сначала
провести соревнование между командами смен, затем — цехов, а
потом — с командами соседнего предприятия. Жизнь
подсказывает: чем больше соревнований — тем лучше!
В любом городе есть небольшие фабрики, заводы,
учреждения, и почти на каждом из них — по нескольку рыболовов. Им
приходится трудновато:' информацию о хороших рыболовных
местах они получают только друг от друга, транспорт им не
выделяют и т. д. Городской или районный Совет Союза спортивных
обществ и организаций СССР должен помочь таким рыболовам
создать свой коллектив. В этом деле накоплен уже немалый опыт.
Объединенный коллектив создается или по территориальному
признаку — в него входят спортсмены нескольких,
расположенных рядом, предприятий и учреждений — или по
профессиональному— в него входят, например, металлисты, медики, кожевники
и т. д. Жизнь подтверждает: чем больше рыболовов будет
объединено в коллективы, тем лучше!
Иногда можно слышать жалобы на нехватку рыболовных баз.
7

Конечно, их еще недостаточно, но их может быть больше —
столько, сколько нам нужно, если мы развернем самодеятельное
строительство. Передовые коллективы физкультурников сами строят
для себя стадионы, плавательные бассейны и гимнастические
залы. Строят, порой имея... только свои руки да страстное желание
заниматься волейболом, плаванием или боксом. А разве мы
своими силами не можем построить рыболовную базу — дом для
ночлега и мостки для причала лодок? Конечно, можем! При этом
найдется работа не только молодым, которые станут рыть
котлован, возводить стены и т. д., а и пожилым людям. А ведь как
хорошо иметь свой зарыбленный искусственный водоем! Здесь
можно развести и карпа, и карася, и линя, а при желании и
другую рыбу. Труда для этого надо не так уж много. Могут сказать:
для строительства потребуются материалы — древесина, кирпич,
известь. Да, нужны! Однако если подойти к делу с душой, то и
они найдутся. Местные органы советской власти, профсоюзные
организации, директора предприятий и правления колхозов
обычно всегда идут навстречу спортсменам.
Даже если относиться к ужению рыбы только как к отдыху,
нельзя пройти мимо того, о чем в одной из своих передовых
писала газета «Правда»: «Отдых советского человека —
неутомимого труженика, строителя коммунизма — не частное его дело.
Государство, общественность кровно заинтересованы в том,
чтобы отдых граждан проходил культурно и был обеспечен всем
необходимым. Ведь потом и труд лучше спорится!»
У советских рыболовов есть все возможности вдоволь
заниматься любым спортом. Однако нельзя ожидать только готовень.
кого, нельзя сидеть сложа руки. Нужно проявлять инициативу,
смелее брать в свои руки руководство спортом. И тогда все
будет: и рыболовные баз£1, и интересные соревнования, и свои
пруды, и чистые реки, и богатый выбор отличных снастей, и все-все,
что нужно рыболову.
Новая Программа КПСС раскрывает перед нами широкие
перспективы, вдохновляет на новые победы в труде и спорте на
благо народа, могучей поступью идущего к коммунизму.

К. Голых
ЖИВОЕ ДЕЛО
Пригородный поезд возвращался в Красноярск.
Мимо мелькали только что распустившиеся молодые кусты
черемухи. Мы молча смотрели на неповторимую красоту весеннего
наряда, будто видели и ощущали его впервые. А ведь в нашей
жизни прошло уже много таких вёсен. Но каждый раз ждешь-ле
дождешься ее. Замечаешь в ней что-то новое, особенное, чего
раньше не замечал.
Из тайги вырвалась бойкая речушка — Ситик. Она бежала
вдоль л~инии железной дороги вперегонки с поездом.
Александр Ильин, или Сашка, как я его запросто называл,,
багажный раздатчик этого поезда, при виде речушки весь
оживился, повеселел.,Он следил за каждым поворотом, за каждым
изгибом речушки. Она, очевидно, веяла на него какими-то
далекими воспоминаниями. Лицо его то хмурилось, то, набирая пучки
морщин, улыбалось:
— Знаешь эту речушку? — не отрывая от нее взгляда, спро-
9>

сил он меня.— Нет, говоришь. Да-а. Богат когда-то Ситик рыбкой
был. Харюски*, браток, были о-хо-хо! В-о-о какие!
— Разве сейчас нет в ней рыбы?
Александр поморщился:
— Какая там рыба? Горе одно: пескарь, ельчишка, кое-где
держатся харюзишки — почти с ельца. Но таких рыб, какие были
здесь, днем с огнем не сыщешь. Какая, говоришь, причина?
Заболевание везде одно: во время половодья, в самый ход рыбы,
перегораживают устье, заводы всякую гадость спускают в воду,—
так что рыбе из Енисея не войти в Ситик, да и реки почему-то
мелеют.
— Ты на Есоуловке бывал когда? — продолжал он. — Тоже
нет. Вот, брат, где рыбки было раньше! Но там во время войны
ее здорово поглушили. Говорят, и сейчас в тайге, в ямах, глушат.
Мы погрузились в воспоминания. А Ситик все гнался за
поездом, то теряясь ц холмах, то подступая к самому полотну
железной дороги; потом он как бы нырнул под нее. Я взглянул
на другую сторону через дверь. Ситик торопливо убегал куда-то
вдаль, словно наигравшись, спешил тецерь домой.
Мы закурили. Александр хитро подмигнул и сказал:
— А рыбку я, браток, дома под окнами ловлю. Прямо из окна
забрасываю удочку — и на сковородку...
— Так что там у тебя свой аквариум, что ли?
— Аквариум! — передразнил он.— Да знаешь, какой у меня
аквариум? Метров на триста в длину да этак пятьдесят в ширину,
Ты сейчас приедешь, что будешь делать?
— Свободный.-
— Вот и отлично. Едем ко мне, посмотришь мой «аквариум»,
и рыбку поудим.
Я охотно принял его предложение.
Когда мы вышли из поезда, взору представились целые
кварталы недавно выстроенных домов. Как одноногие журавли,
повсюду стояли башенные краны у строившихся многоэтажных
зданий. А дальше, куда только хватал глаз, виднелись
дымящиеся трубы заводов. И сколько я ни смотрел вокруг, Сашкиного
озера не видел.
Появилось оно внезапно, сразу же за высокой насыпью. По
небольшому озеру прогуливался ветер-горожанин, он бросал в
озеро пыль и нагонял рябь, отчего озерко напоминало огромную
стиральную доску.
Мы подошли к домику Ильина. Окнами он смотрел на синее
озеро и на огромные здания.
— Васёк! — окликнул Ильин сынишку, чем-то занятого в
кладовке. — Налаживай, сынок, удочки, удить сейчас пойдем! Черви
есть? Вот и отлично.
* В Сибири хариуса называют, харюсок, харюзок. — Прим. автора.
10

— Мое озеро, браток, как и наша страна,
многонациональное, — рассказывал он, пока мы устраивались на берегу и делали
из кирпичей сиденья. Васек уже начал потаскивать пескарей и
ельчишек.
Вот и мой поплавок сразу же несколько раз нырнул под воду.
Вскоре в моих руках тоже резвился плотный, усатый пескарь.
Признаться, таких откормленных мне редко доводилось ловить в
реках.
Пескари атаковали нас так, что не только поговорить, но и
закурить некогда было. Ильин что-то невнятно пробормотал,
вытащил удилище и положил рядом с собой.
— Ну их к дьяволу, нужно подождать, вечерком покрупнее
рыба будет брать.
Его примеру последовал и я.
— Ты все-таки расскажи, откуда появилась здесь рыба?
Ильин улыбнулся, взял у ног беленький камешек, повертел
его в руках и бросил в воду.
Наблюдая, как все шире и шире расходятся круги, он тихо
заговорил:
— История этого озерка не так-то уж длинна. Было это перед
•войной. Для насыпи земляного полотна на станции понадобился
балласт. Не возить же его с берега Енисея, когда здесь, где ни
копни, — камень. Вот и стали гравий на месте брать, в
каких-нибудь двухстах метрах от магистрали.
В то время работал я экскаваторщиком. Тогда здесь, куда
только хватал глаз, была голая степь. Летом ветры пыль
подымали— свету не было видно, а зимой горы снега, метели...
Вгрызались мы своим экскаватором и ползли все дальше
и дальше. Не знаю, как далеко бы мы ушли, но однажды...
Смотри, смотри, сынишка кого-то крупного зацепил, — прервал
он рассказ. — Никак карпа! Ну, пусть удит. Так вот, значит,
приехал к нам однажды молоденький безусый инженер. И
запретил рыть дальше. Вгрызайтесь, говорит, в глубину. Исковыряете
всю землю, а здесь со временем город будет. Чем глубже мы
вгрызались, тем быстрее стала появляться вода. Вскоре нам
пришлось совсем убраться из карьера А спустя несколько дней весь
карьер до краев наполнился ключевой, прозрачной водой. Потом
по берегу этого озерка стали строиться железнодорожники. Ну и
я прилепился, как видишь, здесь. Потом придумал развести п
озере рыбу. Первыми сюда пустил пескарей. Но началась
война— не до забавы было. На фронт я не попал, так как перед
самой войной при копке в карьере я повредил себе руку.
Пескарей развелось много. После войны начал заселять озерко
ельцами да тугунками*. Кажется, в сорок восьмом году сидел я как-то
* Тугун — из рода мелких сигов. Тугун обитает в реках Сибири: от Оби
до Яны и в бассейне р. Пясина и р Хатанга — Прим ред.
1J

в полдень у озера, гляжу: трое мальчишек с удилищами явились.
«Ага, уже пронюхали», — думаю.
Они быстренько разделись и бултых в воду. Долго купались,
как утята. Вышли, попрыгали на одной ножке, оделись и
отправились своим путем. Подозвал я их и, рассказав о своей затее,
попросил помочь мне в разведении рыбы. У них аж глазенки
разгорелись. Вихрем помчались на речку за рыбой. Под вечер
мчатся, только котелки звякают. Но, как ни спешили, многие ельчишки
и сорожки у них подохли — посудины малы были. После они еще
несколько раз приносили в озеро рыбешек. Однажды даже двух
щурят принесли, только отсоветовал я впускать этих разбойниц
в мирное озеро.
Прослышал я как-то, что у села Тартат есть озеро, в
котором водится серебряный карась. Правда, другие караси — цвета
меди — уже были в озере, но они растут медленно. А те, по
рассказам, и растут быстро и крупные — что карпы. До Тартата
будет не меньше двадцати километров. Сажусь вечерком, перед
выходным днем, на велосипед и айда туда. Ведерко брезентовое
захватил да пару сеток. Отыскал то озеро, а подступиться к нему
без лодки невозможно. На счастье встретил старика-рыболова.
Величали его Нефедычем, работал он в колхозе конюхом. Нефе-
дыч одобрил мою затею и обещал помочь. Он сходил в деревню
м вскоре прикатил в тарантасе на таком рысаке, что только
держись. В тарантасе кадка была, — вот так и появились здесь у
меня караси.
Александр умолк, попыхивая папиросой. Два сильных
всплеска привлекли наше внимание.
— Лещ играет, — сказал Ильин.
—• Лещ?
— Ну да, а что ты так удивляешься?
— Откуда же все-таки они появились у нас? Ведь в Сибири
их нет *.
Александр улыбнулся.
— Мало ли чего в Сибири не было... Да и кварталов этих
тоже здесь не было, а сейчас смотри какой город, какие заводы
отгрохали,— прав был тот безусый инженер. А с карпами и
лещами тоже целая история была... Однако давай забросим удочки.
Карп и лещ скоро начнут подходить к берегу.
— Везли с запада мальков в большущих кадках, —
продолжал он через некоторое время. — Здесь вот на станции Базаиха
поезд задержался на несколько часов по каким-то причинам.
Мальки начали задыхаться, требовалось сменить воду.
Сопровождающие метались по станции — ведь из колонки вода не
годится. Узнал я о их беде, организовал ребятишек: кто с ведрами,
* Обыкновенные лещи (Abramis brama) в реку Обь были впущены
искусственно.— Прим. ред.
12

кто на тележках, словом, воду заменили. Признаться, у меня не
хватило смелости попросить для озера мальков. А ребятишки без
стеснения выложили свою просьбу. Сломя голову они неслись с
драгоценными мальками к озеру. Правда, и мне
сопровождающий дал два крупных карпа да три леща. «Все равно,—
говорит,— их не довезем. А в озере они, может быть,- и
оживут». Пустил я этих великанов у берега и сижу с ребятишками,
наблюдаю. Лежат они вверх брюхом и часто жабры открывают.
Смотрим:'один — р-раз, перевернулся, как ему положено, и
сиганул. Только его и видели. Так, один за одним они отдышались и
отправились в свое новое царство. Только самый крупный карп
долго не мог отдышаться. Потом все-таки медленно
перевернулся вверх спиной, повернулся к нам головой, смотрит на нас и сам
как будто говорит — все рот разевает. Наконец, вильнул — и
был таков. .
— Стоп, ч-ч-чш, никак лещ клюнул.
Александр обеими руками ухватился за удилище. Оба мы, как
гипнотизеры, воззрились в маленький белесый поплавок. Он
сначала задрожал, как перепуганный, и медленно-медленно
стал уходить от берега. Вдруг поплавок сразу нырнул, и в этот
миг Сашка подсек... Удилище согнулось, леска со звоном
разрезала озеро.
— Подсекай! У тебя клюет, — крикнул Александр хриплым
голосом. Я схватился за удилище. Но в азарте слишком
сильно потащил его на себя. Взвив... леска лопнула, и
поплавок, подскочив вверх, обмотался несколько раз вокруг
удилища.
То же самое, почти одновременно, произошло у Александра,..
Он бросил на меня взгляд и как-то сразу присел, закатившись
заразительным, громовым хохотом.
Когда мы закуривали, Сашка долго не мог зажечь спичку.
.Руки его тряслись, — он все еще смеялся..
— А хорош чертяка был, а? Не жалей то, что ушло,— значит,
было не наше, — ведь удовольствие не только в том, что
поймаешь. Давай сматывать удочки.
Дома, когда мы лакомились поджаренной рыбой, которую
наловил Сашин сынишка, Ильин докончил свой рассказ.
Рассказывал он, как подкармливал в зимнее время рыбу, как
доставал мормыша — мелкого рачка — и впускал в озеро. Мор-
мыш, по словам Сашки, сильно размножился, и рыба теперь
имеет постоянное лакомое блюдо.
— Пакостить начали, — хмурясь говорил он. — Ночью
норовят сетями ловить. Правда, мужички-соседи народ дружный.
Чуть заметим — отнимаем сеть или бредешок. Пусть идут
жалуются и ищут на нас управу. Но одним мерзавцам удалось-таки
зацепить неводом — много, говорят, увезли. Ночью, как волки,
подкрались. Разве это рыболовы?! Пираты, паразиты, хапуги!
13

Им наплевать: будет ли после них здесь рыба или нет. Теперь,
наверно, ищут, где бы еще хапнуть...
— Хорош аквариум, а? — продолжал он, веселея.— Эх!
Озеленить бы его. Ведь и надо-то пройтись разика два
бульдозером, срезать острую верхушку насыпи, а уж посадить деревца
мне ребятишки помогут. Те, кто рыбу помогали разводить,— уже
взрослые, где-нибудь трудятся. Но у меня такие же есть новые
юные друзья — смелые, непоседливые, дружные.
Ф. Морозов
ХАПУГА
Рыболовных мест у Василия Лукича было много, и все они —
«любимые», «уловистые».
В субботу мы ехали в трамвае и решали:
— Давайте поедем на Зеленый — т-а-ам, знаете ли... —
предлагал Василий Лукич.
— А если на Елизаветинку, — посоветовал я.
— «Старый базар»! Рыбачки-и-и! Вам выходить,— прервала
наши размышления кондукторша.
Мы подхватили рюкзаки, связки удочек и выскочили из
трамвая. Кто-то позвал:
— Василий Лукич!
Мы остановились и, оглянувшись, увидели догонявшего нас
высокого человека. По старенькой, давно прослужившей срок
фуражке с малиновым околышем и выгоревшей гимнастерке я
решил, что это наш брат — бывший военный.
— Куда? — спросил он, подходя.
— Не знаем. Не решили, — сухо ответил Василий Лукич.
— Это вы уж зря, Василий Лукич, сказать боитесь. Я сам
здешние места хорошо знаю.
— Серьезно пока не решили, все обсуждаем, — заметив обиду
в голосе подошедшего, подтвердил я.
— Давайте поедем вместе — на Чертановку. Местечко-о-о!
Рыба, правда, мелкая: шаранчик, ласкирь*, окунек,
красноперка — самая что ни есть уха. А луга какие-е-е! Одни цветы!
Знакомый Василия Лукича, назвавший себя Семеном,
несмотря на свою нескладную фигуру, как-то сразу расположил меня к
себе, и я уже внутренне соглашался ехать с ним на Чертановку,
но Василий Лукич спросил:
* На Дону мелкого сазана называют шараном, а густеру — ласкирем.
14

— Шаранчик, говоришь, уха... А костер из чего сделаем?
— Камыш сухой, уйма его там,— ответил Семен.
Когда зашел разговор о костре и ухе, мне показалось, что в
воздухе запахло дымком, лавровым листом, и я предложил:
— Поедем, Василий Лукич, на Чертановку.
Но он промолчал. Мы вошли в сутолоку пристани, и Семен,
не дожидаясь нашего ответа, опередив нас, встал в очередь к
билетной кассе.
— Шаранчик, уха... — пробурчал себе под нос Василий
Лукич и уже громко-крикнул Семену, подходившему к кассе:
— Берите и на нас!
Семен взял билеты, и мы пошли на катер. Скоро за кормой
забурлила вода, и берега Дона поплыли за бортами. Василий
Лукич молчал, заняв место на верхней палубе, а Семен, как
бисером, сыпал: рассказывал, как и где он рыбу ловил. Слушая его,
я вглядывался в его лицо.
.— Вот на Веселом, — говорил между тем Семен, — там, я вам
доложу, рыбалка-а... Судак, щука, окунь — во! — ударил он по
руке выше локтя. — Махнул спиннингом и... — едва блесна в
воду, чувствуешь: в руку — чек. Подсечешь—успевай подматывать.
В прошлый выходной мне посчастливилось там побывать.
Тридцать пять судаков и девять окуней поймал. А окуни — вот такие
горбыли! Щук я уже не считаю — пришлось выбросить.
— Ну, знаете ли!.. — выкрикнул Василий Лукич и, нервно
сорвавшись с места, отошел в сторону.
Он постоял немного, смотря за борт, и, резко повернувшись к
Семену, сказал:
— Зря, знаете ли, вас таких хапуг пускают к водосбросу.
— Так ведь за тем и едем за сто километров, чтобы
наловить...
— Не разделяю! И считаю это браконьерством! Да, да —
чистейшим браконьерством. А кто так ловит да еще
хвастается, позорит этим, знаете ли, честь рыболова-спортсмена.
— А я, знаете ли, — дразнил Семен,— в вашем спортивном
обществе не состою и бояться мне нечего. Ловлю на удочки и...
— Совести своей нужно бояться, вот чего, — прервал его
Василий Лукич и продолжал: — Вы посмотрите, что делается на
Дону: поехал я в прошлом году под Старочеркасск. Ca3air
там берет, леща поймать можно. И что же вы думаете? Не мог
места для ловли найти. Все уловистые места заняты. Но не
рыболовами-спортсменами, а промысловиками с удочками. Наберет
этакий хапуга полтора десятка удочек-донок, наживит крючки
макухой*, расставит их шагах в тридцати одна от другой,
шалашик раскинет в середине этого «своего владения» и сидит в нем.
Сидит не зорю, а все лето. Притаившись, ждет, когда колоколь-
* Макухой на Дону называют жмых.
15

чик зазвенит. И радость его не в том, чтобы поплавок
посмотреть, подкараулить проказника да подсечь. Он ждет момента,
чтобы выволочь уже прочно севшую на крючок жертву. А когда
сельдь по Дону поднимается,— что хапуги делают?
Черпают до изнеможения. Надо же меру знать. Нет, набивают корзину,
мешок. Вот вы сейчас сказали, что щук побросали. Это как
назвать? А?
— Так она же хищная, щука-то...
— Хищная... Да мало ли у нас хищных рыб? Судак,
окунь, голавль... Нет, нет. Не это толкнуло вас, Семен
Иванович, на то, чтобы поймать десяток щук и выбросить
их. Мешок оказался ма'л и силенки не хватило, чтобы унести
весь улов. Опасны для нас не те хищники, которые гуляют среди
рыб, а те, что с сетями да с удочками вот так охотятся.
Лукич резко повернулся и пошел на корму —это не было
бегством от спора: прямая спина, энергичная походка и непокрытая
седая голова утверждали его правоту.
— Вот разбушевался старик, — сказал Семен, глядя ему
вслед.— Это у него, я вам доложу, от зависти. Он и сам не прочь
полакомиться, да не получается у него. Непоседа. Вот увидите
сами: подойдет пора — самый клев, а он начнет уху варить и
другим мешать будет. Злой у него характер.
Семен умолк, как-то забеспокоился^, начал оглядываться.
Загудела сирена. Катер подходил к пристани.
Закинув за плечи рюкзак и схватив свои удочки, Семен, не
сказав ни слова, устремился к выходу. Подошел Василий Лукич,
и мы с ним, не спеша, сошли на берег. Семен уже был далеко
впереди. А когда мы вышли на Койсуг, он уже сидел в лодке,
которую старик отвязывал от причала.
— Время теряем, — недовольно буркнул Семен, когда мы
подошли к лодке.
— А куда торопиться-то? Солнце еще вон как высоко, —
возразил Василий Лукич, усаживаясь в лодку.
Переправившись через Койсуг, мы вышли к Чертановке.
Камыш, перемежаясь с чаканом, обтянул берега неширокой р€Чш.
За порослью камыша, образуя на чистой воде зеленые островки,
плавала ряска. Василий Лукич сразу оценил место:
—- О-о!.. Здесь и крупный сазан должен водиться. Только на
что его брать, на какую насадку?
— Он, наверное, знает, — кивнул я в сторону удалявшегося
Семена.
— У него это секрет. Но, если он у вас что новое увидит,
тотчас пронюхает, — ответил Василий Лукич.
Мы шли по узенькой тропке, у самого берега, далеко отстав
от Семена. Он остановился, положил удочки, сбросил рюкзак.
Когда мы подошли ближе, Семен замахал нам обеими руками:
стойте, мол.
16

— Вот видите. Это уже запретная зона, — продолжая идти,
заметил Василий Лукич.
— Вы что, дальше пойдете? — спросил Семен, когда мы
подошли к нему.
— Да нет. Я думаю вот здесь устроиться, а ему, — Василий
Лукич кивнул в мою сторону,— советую вон там
расположиться.-
— А что разве места мало? Зачем друг на друга налезать? —
огрызнулся Семен.
— Места тут хватит хоть на целый полк с удочками. Я не
вижу нужды разбредаться по всему берегу, — дружной
компанией веселее будет.
— Ну раз вам здесь нравится, — изво-о-ольте! — вспылил
вдруг Семен и, подхватив рюкзак и удочки, быстро зашагал
дальше по берегу.
Место, где собирался расположиться Семен, мне понравилось,
и я хотел занять его, но Василий Лукич предупредил меня:
— Оставьте это место свободным. Не дай бог вам на нем
повезет и вы поймаете больше, чем Семен, — весь Ростов завтра
будет знать, что мы его согнали с места и испортили рыбалку.
А он сюда обязательно придет. Как только вы или я одного-двух
шаранчиков вытащим, — так и прибежит.
Семен устроился шагад в восьмидесяти выше. Мы еще
разматывали удочки, а он уже размахивал удилищами. Но вот и наши
поплавки забелели на воде, и... не успел я наладить вторую
удочку, как мой поплавок задрожал и, медленно вдавливаясь в
воду, побежал в сторону. Подсекая, я почувствовал сильные
толчки в руку. Выводил медленно, и вот на поверхности воды
взвихрились, заискрились брызги.
— Подсачек дать? — спросил Василий Лукич.
— Дайте.
Счет открылся. Золотистый шаранчик трепетал около моих
ног. Я бросил его в садок и опустил в воду. Посмотрел: Василий
Лукич тащит такого же.
— Что у вас там? — закричал Семен.
— Шаран покою не дает, — громко, с неподдельной радостью,
подмигнув мне, ответил Василий Лукич.
У него снова зашевелился поплавок, нырнул... и второй шаран
оказался на берегу.
— Опять? — не успокаивался Семен.
— Да. Да-а! — радостно ответил я.
Семен не выдержал и почти побежал к нам.
— Я говорил, — тихо сказал мне Василий Лукич.
Подходил Семен. Он нес все свои вещи. Сквозь мокрую сетку
садка наполовину просунулся маленький окунек. Встав на
колени, Семен стал заталкивать его в сетку. Потом быстро нацепил
наживку и поставил удочки.
3 Заказ № 715
17

— Вы бы выбросили рыбку в воду, пусть подрастет, —
заметив движение Семена, посоветовал ему Василий Лукич.
— Пригодится в уху, — ответил Семен.
— Смотрите, смотрите! — закричал я, показывая Семену на
его удочку, быстро уплывающую от берега.
Семен, оставив садок, на мгновение замер, а потом заметался
у воды. Он походил на пса, оставленного своим хозяином,
уплывающим от берега в лодке. Семен быстро поднял голенища сапог
и полез в воду, но сейчас же выскочил назад и снова неуклюже
затоптался на берегу.
Удочка его тем временем плыла по течению уже метрах в
десяти от берега.
Семен схватил другую удочку и начал забрасывать ее на
плывущую. Но леска не доставала. В это время Василий Лукич
метнул тяжелое грузило на прочной лесе. Попытка удалась с
первого заброса, — Василий Лукич зацепил упущенную снасть, и
леса в его руках натянулась.
— Какой поводок? — спросил Василий Лукич у Семена.
— Ноль три!
— Должен выдержать. А силен, знаете ли, — осторожно
подтаскивая снасть к берегу, сказал Василий Лукич.
Семен теперь топтался около Василия Лукича, пытаясь
перехватить леску. Сазан вдруг выскочил из воды, сделал «свечку».
Василий Лукич под напором сильной рыбы отпускал леску, и
удилище поплыло от берега. Его толстый конец, оставаясь на
поверхности, бороздя воду; уплывал все дальше и дальше.
— Куда же вы? — закричал Семен.
— Разве не видите, какой зацепился? А поводок тонок,—
ответил Василий Лукич. Какую насадку вы сделали? — как бы
между прочим спросил он у Семена.
— Да, эту, обыкновенную..,— червяка красного,— замявшись,
ответил Семен.
Снова «свечка»,—теперь уже почти на середине реки, и леска
в руках у Василия Лукича ослабла.
— Со-ошел! — вырвалось у Семена.
Василий Лукич быстро выбрал слабину, и леска натянулась,
пошла в сторону над моими удочками. На левой удочке у меня в
это время повело поплавок. Я подсек, невольно ударив по леске,
которую тянул Василий Лукич,
— Да не мешайте же вы! — взвизгнул Семен.
Но я не мог бросить свою удочку. На крючке у меня билась
сильная рыба. Василий Лукич, заметив это, быстро обошел
меня, освободил мне место. У нас началось дружное соревнование.
Мое удилище сгибалось в полукруг, у Василия Лукича звенела
леса. Скоро я вытащил крупного сазана.
Возле Василия Лукича продолжал юлить Семен. Он держал
наготове подсачек и зло, завистливо сверкнул на меня глазами.
)8

Василий Лукич еще долго водил свою добычу, и, наконец,
сазан спокойно вошел в подставленный Семеном подсачек. Рыба
не шевельнулась даже тогда, когда ее подняли из воды. Вот это
был сазан! Он тяжело хлопал жаберными крышкдми, широко
раскрывал рот. Семен, стоя на коленях, силился вытащить из его
рта крючок, но руки его дрожали, и ему это долго не удавалось.
Сазан заглотил крючок глубоко.
Подойдя к Семену, Василий Лукич подал маленькие
плоскогубцы. Тотчас Семен вытащил крючок.
— Ха-ха! — вдруг вырвалось у Василия Лукича.
— Вы что? — оглядываясь через плечо, спросил Семен.
— Да вот смотрю, пока мы тащили сазана, червяк, которого
он заглотил, из красного превратился в зеленого, — иронически
объяснил Василий Лукич, показывая на плоскогубцы.
— Ш-шпионите?— зашипел Семен, сделав злую гримасу, так,
что его верхняя губа неприятно выдвинулась вперед, а окрап-
ленный капельками пота нос вздернулся вверх и посинел.
— Наблюдаю — только и всего, — ответил Василий Лукич.—
А смеюсь потому, что не люблю, когда такие добытчики, как
вы, прикрываясь маской рыболова-спортсмена, таят свои
секреты.
Семен молчал. Мы пошли к своим удочкам.
Это были последние два сазана, пойманные в тот вечер.
Ловились окунек, ласкирь, красноперка. Солнце уже касалось крон
дальних деревьев, — багровея, оно падало к горизонту. Василий
Лукич забеспокоился:
— Пора бы и о костре подумать, об ухе... Вы, как?
— Я готов.
— А вы? — обратился он к Семену. Тот промолчал.
Василий Лукич кивнул мне головой: пошли, мол. Выбросив
свои удочки на берег, мы направились за сухим камышом.
— Ну, что? Двойную заварим? Не сушить же нам этих
красноперок, ласкирей да окуньков. Отварим их, а в юшку пару ша-
ранчиков бросим, — предложил Василий Лукич, сооружая
рогатки для подвески котелка.
Подвесив котелок с водой и разведя огонь, мы принялись
чистить рыбу. Закипела вода. Вывалили из миски в котелок мелочь.
Дымок чуть-чуть поднимался. Через речку, словно
подгоняемая легким ветерком, по воде бежала к нашему костру лунная
дорожка.
Когда была выварена мелочь, а в юшку брошены пара ша-
ранчиков с луком, перцем и лавровым листом, Василий Лукич
крикнул:
— Семен Иванович, бросьте вы дуться. Присоединяйтесь к
нам —уха поспевает. Да давайте, кстати, серьезно поговорим
обо всем.
Семен молчал, — он жевал колбасу с сухим хлебом.
8*
19

— Эх! Семены, Семены! Не отдых вас влечет на рыбалку, а
добыча, жадность, зависть. Не любят вас — таких стяжателей —
истинные рыболовы-спортсмены и правильно называют
хапугами,— казалось, звучало вокруг Семена грозное
многоголосое эхо...
г. Ростов-на-Дону
Анатолий Вагин
ШИНДА
Из края приокского родом,
Люблю я и помню Оку.
Но знал и сибирские воды —
Их тоже забыть не могу.
... Над Шиндой — осеннее небо.
Саяны грозятся дождем.
Втроем мы — без ружей, без хлеба -
По берегу молча бредем.
Молчит и чащоба глухая —
Вокруг ни жилья, ни дорог,
Лишь кедры на кручах вздыхают,
Да плещутся волны у ног...
Вчера еще все у нас было —
И ружья, и хлеб, и мука —
Но все отняла, утопила
Взыгравшая Шинда-река.
Казал(?сь, она разгадала,
Что с ней мы расстаться должны,
И в ярости плот раскидала
Могучим ударом волны.
Но, сделав коварное дело,
Притихла на плёсе большом —
Как будто сама сожалела
О диком поступке своем...
Крепимся, идем через силу.
И вдруг — не мерещится ль нам? —
Две удочки наших прибило
В протоке к прибрежным камням.
Они! И в исправности лески! —
Бежим, запыхавшись, вперед,
Где слышатся частые всплески,
Где, кажется, хариус бьет.
Конечно! — Здесь плавится рыба,
20

И место удобное — плёс!
С замшелой базальтовой глыбы
Я делаю первый заброс.
Вот мушка по струям несется.
Бурунчик — и дрожь по руке:
Подсеченный хариус бьется
На спрятанном в мушке крючке.
Серебряный, с синим отливом,
Он весь, как родная река:
Броски, кувырканье, порывы —
Но все же он в наших руках.
И сразу — на сердце полегче,
И ближе идти до жилья.
А Шинда как будто бы шепчет:
— Забудьте обиду, друзья!..
Я сам из-под Мурома родом,
Нет-нет — да и вспомню Оку.
Но знал и сибирские воды —
Их тоже забыть не могу.
Н%: Верзаков
ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ
Когда-то в детстве, впервые испытав прелесть ночевки у
охотничьего костра, я мечтал навсегда поселиться в лесу. Детские
мечты давно оставили меня, а лес я полюбил еще сильнее. Вот
почему в воскресные дни часто бывал у деда Савельича.
Дед Савельич прожил уже семь десятков — ему перевалило
на восьмой. Он все еще очень крепок, вот только ревматизм
одолел. В непогоду у него «отнимались» ноги. Савельич натирал
их то муравьиным спиртом, то настойкой подснежника или
еще какой-нибудь травы, которой у него всегда имелось в запасе
великое множество. Одев, под подозрительным взглядом своей
Степановны, непомерной величины-валенки, он говорил: «Я
недалече».-..— и уходил из дому. Хорошо зная дедову страсть к
рыбалке, Степановна во время его болезни всегда привязывала
цепью и запирала на замок лодку. Но это не помогало. Выйдя из
дома в валенках, дед долго не возвращался.
— Ах ты, статуй, опять уполз,— сердилась Степановна.
А «статуй» в это время уже сидел под обрывом, дымил
самосадом и, позабыв про все ревматизмы, старался поддеть на
крючок быстрых, как молния, хариусов.
Анна Степановна, жена Савельича, выглядела значительно
моложе своих лет, хотя ей уже было под шестьдесят. Жила с ни-
21

ми лайка по кличке Жулик. Все трое относились ко мне хорошо:
дед охотно брал на рыбалку, Анна Степановна была хлебосольна,
любила угощать малиновым вареньем, а Жулик радостно
встречал громким, заливистым лаем.
... Я шел по густой траве, среди ромашек, красного клевера,
лилово-синих, крупных колокольчиков. Где-то в небе жаворонок
разливал свою негромкую, журчащую песнь. В траве пилили
кузнечики. В лесу беспечно попискивали синицы. Солнце
клонилось к горизонту, когда я подходил к плотине. Недалеко от
тропинки, среди высокой травы, стоял дед. Обтирая косу, он весело
приветствовал меня:
— А, пришел, комариное сало.
Кепка деда с большим козырьком сдвинулась на затылок. Вы.
сокий, открытый лоб увлажнен потом, живые глаза весело
поблескивали. Мы присели на скошенную траву, дед достал кисет.
— Ты моего попробуй, свежий.
Из уважения к деду я тоже завернул козью. ножку. После
первой затяжки перехватило дыхание, я закашлялся.
— То-то, — смеялся довольный Савельич. — Ну пойдем, а то и
клев проворонить недолго.
Навстречу нам выбежал Жулик. Он сильно крутил хвостом,
настойчиво пытался лизнуть мою руку.
Дед Савельич около полувека проработал в разных местах,
так или иначе связанных с лесом. Был лесником, объездчиком, а-
в последние годы — плотинным мастером на водоеме,
сооруженном еще во времена первых пятилеток. Водоем этот, или, как
называл его дед, озеро, лежал в горах. В него со всех сторон
сбегали ручьи и речки, питающие водою город. Место это было
живописным. Таких немного найдешь на Южном Урале. С одной
стороны крутой берег водоема порос могучими лиственницами и
соснами с довольно густым подлеском. Противоположный
берег— пологий, заросший елью и березой. Там, где в водоем
впадала речка Каменка, выдавался большой мыс, который дед
упорно именовал «островом». Озеро и его окрестности считались
запретной зоной. И дичи тут было много. Большая заслуга в этом,
по-моему, принадлежала Савельичу.
Солнце уже скрывалось за лесом. Ветерок утихал. Мягкие
краски заката, отражаясь в воде, придавали вечеру особую
прелесть. Наша лодка бесшумно скользила. Савельич греб, и я по
его глазам видел, что настроение у него было отличное.
С «острова» сорвался тетерев.
— Ишь ты, гулящий! — улыбнулся дед. — Красивая птица.
Как он токует по весне! Веселая птица. А убей да ощипли, — что
в ней?..
Лодка зашуршала по песку. Взлетел и протянул низом кулик.
Удочки у деда лежали на берегу. Насадив червя, он осторожно
закинул. Следуя его примеру, я тоже закинул удочку и стал при-
22

стально глядеть на поплавок. После некоторого молчания
Савельич начал:
— Вот управляющий трестом прошлый год заезжал. Ты,
говорит, Кузьма Савельич, как Робинзон Крузов тут живешь. Все у
тебя природой дышит... Пошли с ним этак же вечером. Я ему
свою берданку дал. Идем, про жизнь разговариваем. Только он
остановился вдруг и говорит: «Посмотри, Савельич, что это в
камышах барахтается?». Я посмотрел. А это опять нырок на
живца попался. Глупая птица, каждый год несколько таких случаев
бывает. Сели в лодку, подъезжаем, а нырок так забился в
камыши, что едва его разыскали. Ну, вытащили бедолагу, а он
жалостно так смотрит, глаза круглые и совсем не мигают. «Держи,—
говорит, — Савельич, систентом будешь». А сам раскрыл клюв
нырку да камышинкой там ковыряет. Вытащил крючок, бросил
нырка в воду. А тот кружит, кружит, видно, очумел от счастья...
Прошло минут двадцать. Клева не было, поплавки словно
застыли.
— В рыбьем деле пуще всего терпение.надо, — подбодрил
Савельич, не спеша скручивая козью ножку.
С наступлением вечера комаров стало больше. Их как будто
кто лопатой подбрасывал.
— Ух, шпиёны. Вот, ужо, я вас дымком попотчую, —
добродушно ухмылялся дед, выпуская густые клубы дыма. Вдруг он
слегка дернул удилище, не спеша вытащил и снял с крючка
небольшую плотвичку. Клев начался. Савельич не успевал
забрасывать. У меня тоже дела шли неплохо. Минут через тридцать
дед положил удочку.
— Будет, пожалуй. Половина дела сделана, завтра с рыбой
будем.
Он оттолкнул от берега лодку, взялся за весла.
...Закат поблекнул. Сумерки быстро сгущались. Вода стала
темной. Странный звук привлек мое внимание. Недалеко от нас
с берега в воду шел лось. Савельич перестал грести. Затаив
дыхание, мы смотрели на лесного великана. Смело погрузившись в
воду по самую шею, лось мотал головой, кружился на одном
месте, довольно фыркал. В воде пробыл он" минут десять. Когда,
наконец, лось повернул к берегу и начал выходить из воды, дед
негромко крикнул. Лось остановился, на секунду величественно
застыл, потом^ неторопливо вышел на берег, отряхнулся и лишь
тогда скрылся в лесу.
— Видишь как: не трогает зверя человек, он и не боится.
Понимает!— весь светясь радостью, тихо проговорил Савельич.
Скоро лодка снова остановилась. Здесь, недалеко друг от
друга, стояло несколько воткнутых в дно тонких шестиков.
Дед.вытащил один. На конце его была метровая леска с крупным
крючком. Ловко насадив на него плотвичку, Савельич снова
воткнул шестик и поехал к следующей донке.
23

— Ишь ты, — оживился вдруг он, — да тут нас, никак, гость
ожидает!
Благодушно ворча, он снял с крючка крупного налима и
водворил его в объемистую кожаную сумку. Неторопливо и
аккуратно Савельич проверил одну за другой все донки. В сумке его
трепыхалось уже два хороших налима.
— Знатную уху заварим! — воскликнул он, причаливая к
берегу.
Стало свежо. Всходила луна. Дед уверенно шел по густой и
высокой траве. Я — следом за ним.
— Ночевать на даче будем, — на ходу сообщил он.
«Дача» Савельича — это шалаш, две рогульки у выгоревшего
костра, стол — старый пень да два чурбака, заменяющие стулья.
Здесь же всегда лежит заранее приготовленная охапка
нарубленного сушняка.
Я принялся разводить костер, дед чистил рыбу.
Просвистела крыльями утка. Сонно затрещал где-то Дрозд. Над ухом
неотвязно зудели комары.
— У-у-а-а!—донеслось с противоположного берега. Горы
ответили эхом. Крик повторился.
— Кто это? — спросил я.
— Ангел небесный, — ворчливо ответил дед. — Видно учуяла,
что домой не приду, вот и шумит.
Я понял, что речь идет об Анне Степановне.
— Скучно ей одной-то, страшно...
— Страшно? — удивился дед. — Плохо ты ее знаешь. Вот,
погоди, сейчас она лодку требовать будет.
И в самом деле, через несколько минут до нас долетел
далекий голос Анны Степановны: «Ку-у-зя-а, подай лодку-у!»
— Ничего, и так прилетишь. За милую душу... — невозмутимо
ответил ей дед так, словно она была рядом.
Костер разгорался. Березовые сухие дрова весело
потрескивали. На перекате тихо журчала Каменка. Серебристый месяц
вышел из-за леса на потемневшее небо.
— Ты говоришь «скучно», — продолжал дед, опуская в
котелок крупно нарезанную картошку. — Лет пятнадцать назад я на
Сосновском кордоне лесничал. Упал как-то по весне в яму, ногу
сломал. Ну и провалялся в постели месяца три. В это время
Анна Степановна меня замещала... И в лесу и по дому справлялась.
Десяток топоров у порубщиков поотнимала. На заре — в лес,
вечером— опять в лес. Когда поправился да поехал свой участок
смотреть, — удивился: ни лесу порубленного, ни покосов
потравленных, ни пожарищ. Такого страху на самовольщиков нагнала,
что ой-ой. Не баба, а черт! А ты говоришь — «скучно».
Вода в котелке закипала. И вдруг тишину наступающей ночи
разорвал ружейный дуплет. Словно гром прокатился он по горам,
постепенно замирая и теряясь вдали. На минуту все смолкло.
24

Лишь осина трепетно шелестела над нами своими жесткими
листьями. Дед нахмурился, насторожился. Стало тревожно, в
душу ворвалось что-то постороннее, ненужное, гнетущее. Все так
же потрескивали дрова, бесшумной тенью мелькнула в свете
костра сова. Было неприятно сознавать, что в лесу может быть
кто-то чужой, неизвестный. Я почти не удивился, когда в
настороженной тишине услышал яростный лай собаки. И вслед за
ним — жуткий крик Степановны:
— Кузь-ма-а-а!
Дед схватил топор и метнулся в лес, в темноту. Я бросился за
ним. Неистовый, хриплый лай собаки временами стихал, потом
вновь прорывался сквозь чащу леса. Задыхаясь, я изо всех сил
старался не отстать от деда. Ветви больно хлестали по лицу, я
отворачивался, прикрывал руками глаза, и все бежал и бежал за
Савельичем. Наконец он остановился. Перед нами была
небольшая, освещенная лунным светом полянка. На краю ее стоял
человек. Вцепившись в его рукав, глухо рычал Жулик. Увидев
нас, на поляну с противоположной стороны вышла Анна
"Степановна.
— Вот принимай, — сказала она деду. — Сохатого сгубил.
Голос ее дрожал от волнения. Несколько в стороне лежал
убитый лось. Я подошел к нему. Обезображенная голова
гордого животного была окружена темной лужей. Полузакрытый глаз
тускло поблескивал. Сыро пахло остывающей кровью.
Внешне Савельич был спокоен. Он молча поднял брошенное
браконьером ружье, отобрал патронташ, цикнул на Жулика.
— А теперь иди вон за ней, — кивнул он на Анну
Степановну.— Да не вздумай утечь: худо будет!
Анна Степановна быстро пошла в ту сторону, откуда мы
только что прибежали. За ней покорно шел задержанный. Ни на
шаг не отставал от него разъяренный Жулик. Сзади пошли мы с
Савельичем.
Наконец впереди чуть блеснул огонек нашего костерка.
Когда мы подошли к нему, дрова уже догорали. Уха выкипела. Сняв
котелок, я подгреб угли и набросал сверху хвороста. Через
минуту огонь вспыхнул, осветив фигуру задержанного. Он был в
добротных высоких сапогах. Узкие ниточки усов на наглом лице,
воровато бегающие глаза... Дед, повозившись у лодки,
скомандовал:
— Эй, ты... Лезь в лодку!
Анна Степановна села за весла. Следом за ней молча вошел
в лодку браконьер. Последним, не выпуская из рук ружья, — дед.
Они уехали. Стало как-то особенно тихо и пусто. Чуть
доносился плеск весел, но вскоре и он пропал. Я взял котелок с
остатками ухи, но есть мне не хотелось. Залез в шалаш, лег на охапку
свежего сена. Но напрасно пытался уснуть. В глазах стояла
освещенная луной полянка с убитым лосем, отвратительное лицо
2 Заказ № 715
25

браконьера. Откуда пришел этот выродок? Где воспитывался,
кем был?
Постепенно мысли мои снова вернулись к деду и Анне
Степановне, с их подлинной большой любовью к природе и людям.
Я вспомнил добррдушную воркотню деда, его чистую, радостную
улыбку, когда он любовался простором озера, и на душе у меня
снова стало хорошо и покойно.
Алексей Никишин
СВЕТЛЫЕ РОДНИКИ
Неподалеку от Москвы, там, где холодная Воря, выйдя из
густых хвойных лесов, поворачивает к югу, есть у меня между
поселком Воздвиженским и Абрамцевым одно заветное рыболов
ное место. Здесь сто лет назад хаживал с удочкой Аксаков и
даже воспел эти места в одном из своих стихотворений:
...Люблю я, зонтиком прикрытый,
В речном изгибе, под кустом,
Сидеть от ветра под защитой,
Согретый теплым зипуном —
Сидеть и ждать с терпеньем страстным,
Закинув удочки мои
В зеленые струи,
В глубь Вори тихой и неясной...
Теперь аксаковские «окуневые места» давно обмелели,
затянулись илом, позаросли травой. Тем дороже сердцу те редкие
плёсы и омута, где еще и сейчас держатся крупные окуни,
тяжелые язи, а кое-где по глубоким ямам сохранились, возможно, и
старые, седые щуки — живые свидетели аксаковских времен.
Однажды собрался я на Ворю за окунями. Приезжаю — и
вижу: торчит длинное удилище —занято мое место! Надо,
значит, где-то рядом устраиваться. «Только вот, — подумал я,—
загляну, — кто это обнаружил мой окуневый тайник?» Подхожу
и... что такое? Досада вдруг сменилась удивлением: по берегу
вдоль расставленных веером удочек, причудливо отражаясь в
воде, сновал взад и вперед маленький человек-горбун с
непомерно большой головой и кривыми ногами. На какой-то миг мне
показалось будто это волшебник-гном вышел вдруг из береговой
пещеры.
Незнакомец был так увлечен своим делом, что вовсе не
замечал меня. Вот поплавок одной из его удочек чуть дрогнул и
медленно пошел в глубину. Быстро вскочив, рыболов на мгно-
26

вение замер на месте, потом скакнул к удочке, резко подсек
и... — зацеп? Нет... Вытащив на берег большого, сильно
упиравшегося окуня, он ловко снял его с крючка и опустил в садок.
Когда я спустился к берегу, он настороженно обернулся. Мне
как-то сразу понравилось его лицо, особенно глаза — большие,
карие, с мягкой, затаенной грустью. Я приветливо поздоровался
с ним и, выбрав неподалеку местечко, стал разматывать удочки.
Поздно вечером, после короткого теплого дождя, мы
столкнулись с ним в прибрежных кустах, где собирали для костра
мелкий валежник. Он пригласил меня скоротать летнюю
рыбачью ночь, и мы познакомились.
Мой новый знакомец оказался весьма общительным и
добродушным человеком. Суетясь у костра, он несколько раз неловко
оступился и, снимая вскипевший чайник, шутливо пожаловался:
«Вот, говорят, что больной зуб всех длиннее, а у меня,
наоборот, — здоровая нога за все цепляет!» Он был ко всему еще и
хромой, — вот уж, поистине, покалечила жизнь человека. Я
помог ему справиться с костром, и, устроившись поудобней, мы
принялись за вечернюю трапезу.
Молодой, ясный месяц, словно умытый теплым дождем,
показался над заречным бором. Медленно поднимался он в ночное
небо, озаряя реку, пойму и леса.
Некоторое время мы молчали, занятые каждый своими
думами. Потом он глубоко вздохнул и, как бы собираясь с
мыслями, тихо сказал:
— Да... Сколько ночей за всю-то жизнь проведено вот так,
у костра! Мальчонкой был— в ночное ездил, а теперь вот
рыбалка тянет...
Я промолчал. Невольно представилась мне его детская
жалкая фигурка с длинными, не по росту, руками, ухватившими
гриву крестьянской клячи, усталой трусцой плетущуюся за
деревенскую околицу — в туманную глубь ночи.
Как бы отвечая моим мыслям, он продолжал:
— Детство... Ведь так, если подумать: что могло бы быть
краше его?.. Только не у всех оно хорошее было... Но каким бы
оно ни было, а все равно помнишь его. Не так ли?
Я согласился. И осторожно спросил, откуда и кто он?
— Рос я, — начал он, — в маленькой деревушке бывшей
Владимирской губернии. Отец мой, как передавали, не вернулся
с отхожих промыслов. Я-то этого не помню — мал еще был в ту
пору. Говорили, будто со строительных лесов упал, когда
церковные купола во Владимире золотил. Горе матери моей досталось.
А вот когда горб у меня за спиной стал расти —тут уж и я
хватил кручинушки. И семи лет тогда мне еще не было, а другого
слова и не услышишь, как горбун да горбун. Прибегу, бывало,
без оглядки домой, уткнусь лицом в колени матери и заплачу
навзрыд. Погладит она меня по голове, утешит: «Не плачь,—
2*
27

скажет, — Егорушка! Не плачь, касатик. Совсем и не горбатый
ты. Это доля наша такая уж горбатая...» Посмотрю я на мать,
а у нее и у самой-то глаза слезой туманятся. Утрет она их,
вздохнет: «Душа зато у тебя, Егорушка, светлая. Вот ты ее
такую и сохрани...» И начнет она мне тут потихоньку сказки
сказывать: как злого Кащея-царя добрый молодец победил; как
Иванушка-дурачок всех умнее оказался. А то расскажет, как из
безобразного утенка такой красавец лебедь вырос — всем на
диво! Эта сказка мне больше всех нравилась. Заслушаюсь,
бывало, и горе мое, детское, как снег на весеннем солнышке, тает.
«Вот,— думаю,— вырасту большой и непременно, как тот лебедь
стану. Дай только срок».
Поначалу я все больше в сторонке держался. чУйду на речку
и сижу там с удочкой, подаренной старым дедом Власом.
Таскаю окуньков да плотичек, а сам все матушкины сказки
вспоминаю. Жду: не попадется ли золотая рыбка, как тому старичку у
синего моря. Много тогда мне тихой радости речка дала. С тех
пор рыболовом на всю жизнь и стал. Помню, сижу как-то раз с
удочкой и подходят ко мне мальчишки. Трое — самые что ни
есть озорные в деревне. Сжался я в комочек. «Опять,—думаю,—
дразнить или драться станут». Однако и виду не показываю, что*
боюсь. В это время клюнуло у меня. Подсек я и выкинул на
берег небольшую плотичку. «Ты, горбун, — спрашивают, — для
кошки ловишь?» Забросил я снова удочку и отвечаю им
тихонько так: «Нет, не для кошки. Эта вот рыбка серебряная, а я
ловлю — золотую». «Ишь,— смеются,— чего захотел! А зачем тебе
золотая? Нешто она слаще?» «Нет,— говорю,— я ее обратно в
реку пустил бы». «Вот, дурень,— щелкнул один меня по затылку,—
да кто же рыбу обратно в реку кидает?» Стерпел я. «Отпущу, —
говорю, — и попрошу у нее, чтобы она нам с матушкой новую
избу поставила и все желанья мои исполнила». Подивились
они: «Да нешто такие рыбы бывают?» «Бывают, — отвечаю,—
вот только поймать бы!» И рассказал я им сказку про золотую
рыбку. Рассказал нараспев, с приговорками, как матушка мне
ее рассказывала. Понравилось им. А дед Влас, подсевший к нам,
вздохнул этак легонько и говорит: «Хороша, Егор, твоя сказка, и
рассказываешь ты гоже! Только я вот, к примеру, всю жизнь
свою эту самую золотую-то рыбку ждал, да и не дождался!..
Может быть, вам, ребята, когда-нибудь удастся ухватить ее за
хвост —хорошую жизнь-то... А ты, Егор, и впрямь сказочник! —
ласково потрепал он меня и, закурив козью ножку, пошел себе
в лес — лыко на лаптишки драть».
С того дня стали меня ребята всюду с собой брать: и по
грибы, и по ягоды, а чаще — в ночное — лошадей пасти. Сидим,
бывало, у костра, жмемся к огню. За спиной темень — страшно.
Сказываю я им сказки, а в ближнем лесу будто стонет кто-то.
И сказки от того еще дивней получаются. Про шишиг и ведьм,
28

да про волка-оборотня, про разрыв-траву и... катится, катится
наливное яблочко-слово по серебряному блюдечку
рассказывает.
Рассказчик умолк.
Мягкое теплое сияние то и дело озаряло горизонт: играли
зарницы.
— Рожь колосится, — вспоминая старинную примету,
мечтательно сказал мой собеседник, — побывать бы сейчас там —
в родных местах... Да,— помолчав немного, продолжал он,—
только недолго пришлось мне тогда сказки рассказывать,—
захворала моя матушка и померла. Отдали меня к торговцу в
щепной ряд, во Владимир. Об этом времени, кроме сиротских
мытарств, и вспомнить-то нечего. Рос, как сорняк, — никакой
радости. А в девятьсот четырнадцатом, когда война с
Германией началась, довелось мне с земляками повидаться. Некоторые
мне позавидовали: «Хорошо тебе, Егор, что горб позади, — зато
жизнь впереди. А мы вот увидим ли родную-то сторонушку?»
Чего уж, на меня глядя, завидовать было? А верно ведь, так и
получилось: мало кто из них живыми воротились. В ту
пору познакомился я с одним, ссыльным революционером, он
Ленина знал. Вот тогда от него я услышал другие «сказки». Все
мне в них открылось: что есть и как по правде быть должно.
Стал я рассказывать их рабочим на Собинке, в Орехово-Зуеве,
в Иванове-Вознесенске. Два года рассказывал... А потом меня
этапным порядком — в Сибирь...
Будто кто-то, очень большой, тяжело вздохнул вблизи. Я
невольно оглянулся. Из-за соседнего куста доверчиво смотрели на
нас лошадиные глаза. Должно быть где-то неподалеку выгнали
в ночное табун.
— Ну вот, — поправив огонь, продолжал мой собеседник,—
из сибирского острога освободила меня революция. Сейчас бы
вот сбросить мне годиков этак тридцать — только бы жить да
работать! Что заработал,— все сполна получай по труду своему.
Любо! Теперь заживут люди. А будет время — и коммунизм
придет, не за горами... Видно, годы и горе мои прошли не зря.
Теперь я нужен людям — они уважают меня. Золотому столярному
делу обучаю ребят в ремесленном училище. Своих двух соколов-
сыновей вырастил! Жизнь, как теплую матушкину руку,
чувствую. Лебедь, правда, так из меня и не получился, да не беда.
Горб мой, считай —историческое прошлое, — оно ушло вместе
со старой горбатой жизнью.
Мы стали устраиваться на недолгий ночлег.
Я задремал, но не тут-то было: зазвенел колокольчик на
одной из моих донок.
Подбегая к берегу, я поскользнулся и «всем прикладом»
грохнулся оземь, но даже не заметил этого — медный
колокольчик звенел отчаянно. Тяну за лесу и чувствую в глубине глухие,
29

сильные толчки. Вот черная вода всколыхнулась, рассыпала
отраженный в ней полумесяц и серебряными кругами побежала к
берегу. Всплеск... и какая-то темная рыбина тяжело
заворочалась на песке. Налим! Вот это сюрприз! Редко доводится летом
подцепить этого ночного разбойника, — берет он обычно поздней
осенью или зимой. Опустив рыбу в садок, я вернулся довольный
к костру подремать до близкого уже теперь рассвета.
г. Хоста
К. Мартовский
СПУТНИК ПРОЛЕТЕЛ
Прибрежных кустарников космы
Из тьмы вырывает костер.
Над нами таинственный Космос
Бездонную ночь распростер.
Томило людей ожиданье,
Часы подсказали — пора!
Похоже, что мы на свиданье
Пошли в темноту от костра.
Манили тревожные всплески,
На донках метались звонки,
Не выдержав, лопались лески
Но... бросили все рыбаки.
Потом у костра обсуждали,
Как он горделиво летел...
Светало. Забрезжили дали.
Холодный песок отпотел.
И лишь,над рекой" удивленной,
Над лесом притихшим вдали
Светился совсем ущербленный —
Естественный спутник земли.
Колхоз им. Жданова (Горьковская обл.)
30

В. Фенютин
КОГДА ЗАГОРАЕТСЯ НОВЫЙ ДЕНЬ
Майское солнце, поднявшись над лесом, рассыпает повсюду
золотые монеты-зайчики, вода в заливе блестит и
переливается. Юра стоит на краю мостков, устроенных для полоскания
белья. В руках он дерщит удочку. Русые волосы его
разлохмачены, рубашка выбилась из-под ремня, лицо напряженно
ожидающее. Он не замечает ничего вокруг себя и неотрывно
смотрит на поплавок. Иногда он косит глазами на сетку дяди
Миши, привязанную к мосткам. Юра знает, что там около десятка
лещей. Дядя Миша уже при нем вытащил три. А у самого Юры
ничего не получается..Зацепится что-то и моментально
срывается. Тут нужна ловкость. Дядя Миша — тот не прозевает. Вот
он опять тянет. Юра смотрит, как дядя Миша отцепляет
тройник: он зацеплен за что-то около головы леща... Потом Юра
переводит взгляд на свой поплавок, который уже качается
вовсю. Он дергает удилище. Опять опоздал. Вот так всегда.
Когда смотришь внимательно на поплавок, — он неподвижен,
стоит секунду посмотреть в сторону — поплавок начинает
шевелиться. Как бы хорошо поймать большую рыбу и принести
маме. Она бы поджарила. Это было бы блюдо! А то перед
получкой у мамы уже не густо. Юра твердо решает: смотреть
только на поплавок. Он должен поймать. Все ловят, а он чем
хуже других. И отец был рыболов: мать сколько про него
рассказывала. И дед — материн отец — то же. И Юра будет
рыболовом: конечно, в свободное время. А так, после школы стать бы
механиком или еще лучше — летчиком. Летать бы на ТУ-104.
А потом... У Юры захватывает дыхание при одной мысли об
этом. Вот бы на ракете да на Марс. А после вернуться на
землю и пройтись по Москве. И все бы на него смотрели и говори *
ли бы: это Юрий Михайлович Семин, который был на Марсе...
И Юра мечтательно смотрит вдаль. И вдруг видит: поплавок
притонул и качается...
Юра дрожащими руками дергает удилище и чувствует: на
леске что-то тяжелое-тяжелое. Он держит удочку вверх, а
леску тянет, тянет так, что удочка гнется, вот-вот сломается. Лещ
начинает делать круги. Юра держит удилище изо всех сил.
Сердце бьется, готовое выскочить из груди. Руки и колени
дрожат. Только бы не ушел, только бы не сорвался. Тяжело, устал,
руки как чужие. Но рыба и не думает уставать, — она
отчаянно рвется, пенит воду, брызги летят во все стороны. Юра хочет
во что бы то ни стало вытащить леща. Кругом так солнечно,
но он не замечает ничего. Видит только согнутую удочку,
натянутую леску и буруны, поднимаемые лещом. Юре кажется, что
проходит вечность...
31

Наконец он чувствует, как лещ слабеет. Еще, еще немного.
Вот он уже ближе к мосткам и все спокойнее. Вот он уже в
метре от мостков, и дядя Миша подхватывает его подсачком.
Лещ большой и зацеплен за хребет, поэтому он так сильно
сопротивлялся. Дядя Миша помогает отцепить крючок и
кладет рыбу в Юрину сетку. Из рыбы течет икра. Дядя Миша
смотрит хищными, налитыми кровью глазами на Юриного
леща и говорит хриплым голосом:
— Ну и здоров! Это сегодня самый крупный... кило три
будет.
Юра очень устал и не хочет больше ловить. Кроме того, он
хочет скорее показать маме свою добычу. Он сматывает леску
и уходит домой. На плече у него удочка, в руке сетка с рыбой.
Какой-то встречный пожилой мужчина внимательно смотрит
на рыбу, потом на Юру и спрашивает:
— Это ты где поймал такого?
— Вот там, на заливе,— небрежно бросает Юра, а сам —
горд и доволен.
Чем ближе подходит он к своему дому, тем быстрее его шаг.
Он кладет удочку в сарай и теперь уже не идет, а бежит к дому.
С силой он распахивает дверь в комнату и кричит:
— Мама, мама, посмотри, что я поймал!
Волосы его растрепались, весь он возбужденный, глаза
блестят. Его мать, одетая в цветастый халат, сидит за столом и что-то
шьет. Сегодня воскресный день, поэтому она дома. Ее темно-
русые волосы собраны на затылке, под глазами скорбные
морщинки. Она смотрит на рыбу с удивлением и потом
спрашивает:
— Где это ты поймал такую большую? Таких даже твой
отец не приносил.
— На заливе, с мостков, — отвечает Юра, — там сегодня
столько лещей. Знаешь, сколько их у дяди Миши? Больше
десяти. Поджаришь' сегодня, мама, а? Вот вкусный, наверно!
— А на что ты ловил? — спрашивает мать.
— Мама, сегодня лещей ловят не так, как всегда. В это время
они приманку не трогают, — их просто цепляют.
— Это как же? — удивляется мать.
— На леску привязывают несколько больших тройных
крючков и опускают в то место, где лещи крутятся... Как
только рыба заденет леску и качнется поплавок, нужно дергать.
Крючок цепляется за леща и тут только тяни...
— А почему же их скопилось там так много — лещей-то?
— Ах, майш, как ты не понимаешь? Так ведь они же на
нерест вышли. Говорят, что это небывалый случай, что столько
лещей вышло на наш залив.
— Так ты во время нереста их ловил?—начинает понимать
Наталья Антоновна.— Ведь ты же много поранил рыбы.
32

— Ну, мама, там столько рыбы, что это ничего не значит.
— Как ты смеешь так говорить? Не ожидала я этого от
тебя, сынок, не ожидала.
— В чем дело, мама? Что тут плохого, я не понимаю? Там
все так ловят.
— Все, говоришь, так ловят. А кто это твои — все? Такие же
хапуги, как дядя Миша? Эх, сынок, сынок! Твой отец никогда
этого не делал. А знаешь ли, из-за чего погиб твой дед? Я все
считала, что тебе еще рано знать это. А теперь вижу, что уже
пора рассказать. Садись и слушай, — повелительно говорит
Наталья Антоновна.
Свет из окна падает на ее лицо, и Юра видит: на лбу у
матери лежит глубокая складка.
— Давно это было, — начинает Наталья Антоновна. Шел
мне тогда тринадцатый год, но я все так помню, как будто это
вчера все случилось. Жили мы на Волге. Отец рыболов*
был страстный. Уходил в субботу на ночь, а в воскресенье к
вечеру приносил корзину рыбы. Ловил только удочками.
Ненавидел тех, кто промышлял сетями или бил острогой, —
особенно во время нереста. Был он в постоянной вражде с Митей
Курчавым и Архипом Хриплым из нашей деревни. Эти всегда
ловили сетями. Отец не раз у них сети резал. Но они заводили
новые, а отцу все грозились.
Наталья Антоновна вдруг закрывает лицо платком, и плечи
ее трясутся. Юре жаль мать. Он не знает, как утешить ее.
Наталья Антоновна сквозь слезы говорит:
— Любила я отца. Часто он брал меня с собой на реку,,
в лес. Обо всем мне рассказывал. Где какие грибы растут.
Какие деревья в лесу. Какие цветы, травы. Он всегда мне
говорил: «Наташа, смотри, примечай. Все пригодится в жизни».
А сколько я от него еще узнала бы, если б не смерть его...
Плечи Натальи Антоновны снова нервно дергаются.
Солнечные лучи, пробившись в окно, падают ей на голову, и Юра
видит, как много уже серебристых нитей в ее волосах.
Немного успокоившись, Наталья Антоновна продолжает:
— Было это в мае. Ушел отец вечером в субботу на
рыбалку. Он хорошо запомнился мне: на нем был одет серый
пиджак, брюки з_аправлены в кожаные сапоги, на голове
войлочная шляпа. Темное, обветренное лицо. Морщинки, такие
добрые, лучились около глаз. Поцеловал он меня, как уходил, и
говорит: «Ну, дочка, веди себя хорошо. Помогай маме.
Принесу завтра свежей рыбки. А вот будет потеплее, возьму тебя с
собой на реку». И пошел он по тропинке, мимо огорода, с
корзиной и удочками на плече. Обернулся, помахал мне рукой.
Наталья Антоновна, обняв сына, гладит его по голове.
— Ты вот на него похож чем-то, сынок. И волосы у тебя
такие же жесткие, как у него были, и глаза, и еще что-то. Вечер
за

тот, помню, был теплый, тихий. Мы с мамой полы мыли, на
«огороде что-то делали. Я с ребятами нянчилась. Мама мне
жаловалась, что сердце у нее ноет. Легла я спать, и не спится —
все мечтала, как пойдем с отцом на рыбалку и у меня клюнет
большая, большая рыба. Я вытащу ее, а отец скажет: «Вот
молодец, доченька, какую рыбу поймала». А утром рано,
сквозь сон, слышу, стучится к нам кто-то. Мама открыла,
вошел сосед наш Семен. Волосы у него были растрепаны, кепку
он держал в руке, лицо мне показалось страшным, борода
тряслась. Вошел и говорит: «Прости, Архиповна», — он так мою
мать звал. А сам чуть не плачет. Мать вся побледнела,
спрашивает: «Что случилось, скажи толком, Семен?» А тот отвечает:
«Не мог я ничем помочь, видит бог, не мог». «С Антоном, что ли,
что случилось, говори?» — снова спрашивает мать. А он: «Ох,
Архиповна, утонул твой Антон-то, утонул. И ничем я не мог
помочь». Мать так и упала на пол. Дети все проснулись, ревут.
Потом, когда мать немного успокоилась, Семен рассказывал:
«Ловил я неподалеку от Сердитого плеса. Вдруг, слышу, крики
на плесе. Кричат, а не разберу что. Ну, я бегом туда.
Подбежал ближе, вижу, Антон-то на лодке и что-то тянет, видно, сеть
А Митя Курчавый и Архип Хриплый тоже на лодке и тоже к
себе тянут. У них лодка большая, да они двое. Лодки были
метров на тридцать друг от друга. Они сильно дернули за сеть, а
Антон с лодки и в воду. И не успел я опомниться, как он
скрылся...— видно, в сеть запутался. А так он выплыл бы, он хорошо
плавал».
После некоторого раздумья Наталья Антоновна
продолжает:
— Курчавый и Хриплый сеть обрезали и скорей — домой, как
-будто они нигде и не были,— Семена-то они не заметили. Но
потом их судили, наказали. Да что им, через десять лет они
вернулись... А вот деда твоего не стало — всей деревней его
хоронили...
Наталья Антоновна смотрит в окно: на дворе зеленеют
деревья, светит яркое солнце. Но она ничего этого не замечает.
Перед ее глазами встают картины далекого и нелегкого
детства. Юра сидит молчаливый, подавленный. Через некоторое
время он встает, крепко прижимается к матери и говорит:
— Мама, я никогда больше не буду... так ловить.
Он идет в кухню, берет рыбу, смотрит на нее. Лещ лежит
на его ладонях большой, притихший. Чешуйки его крупные,
как серебряные гривенники, блестят. Потом .Юра идет в сарай,
-берет удочку и обрывает с лески тяжелые тройники.
А в следующее воскресенье, когда загорается новый
солнечный день, день отдыха, Юра идет с удочкой на плече на
знакомый залив. Теперь он никогда не изменит семейной традиции...
34

Аркадий Ситковский
РОДНАЯ ЗАВОДЬ
Вот уж точно — несметная стая!
Это рыбы идут косяком:
Блещет пена
И спины мерцают
Незатасканным серебром.
Им на север,—
В ту дальнюю заводь,
Где их предки
И сами они
В первый раз
и дышать и плавать
Начинали в рассветные дни.
А теперь их пора нереститься:
Наметать до отказа икры,
Задыхаясь
На отмелях биться
И уйти
навсегда
•из игры!
Никакие лазурные воды,
С изумрудным
Диковинным дном,
Не заменят им
Скромной природы,
С чуть морщинистым
желтым песком!

Григорий Каляев
РАЗГОВОР НА РЕКЕ
Сергей Васильевич задолго до зари поднимал меня
возгласом: «Пора на язей!»
Я неохотно продирал глаза, и вскоре мы выходили с
удочками на пустынные сельские улицы.
— Шевелись!—торопил Сергей Васильевич. — На зорьке
отличный клев!
На берегу реки из ракушек и глины мы готовили приваду.
Я подносил «материал», а мой друг дробил моллюсков большим
свинцовым грузилом. Я не мог спокойно смотреть на его работу
и отходил в сторону.
— Подпираешь небосвод, бездельник, — сердился Сергей
Василеьвич. —Принеси глины.
Я приносил.
—Что же ты притащил? Нужна коричневая глина, а не
песчанистая...
Я вновь отправлялся к обрывистому берегу.
— Принимай коричневую. С пуд будет.
— Понимаешь ли, — объяснял мне Сергей Васильевич,
геолог по профессии, — песчаные частицы размоет сразу же
течением...
Из глины, заправленной истолченными моллюсками, мы
лепили шары величиной с кулак и переносили их в лодку.
Сергей Васильевич сам выбирал омут. Я греб, а он выкидывал
эти «глубинные бомбы» в воду. Сергей Васильевич уверял, что
«излучения» от наших шаров неотразимо должны привлекать
язей. На крючки мы надевали кусочки моллюсков.
— Отличная насадка для крупного язя, — неутомимо
повторял мой друг. Но рыба не ловилась. Мы выбирали все новые и
новые места, а результаты оставались прежними.
Однажды мимо нас проплыл парень на челне. Он поднялся
немного выше, чтобы не мешать нам, и стал на якорь.
Некоторое время он сидел не двигаясь. Потом посмотрел на закатное
солнце и ловко забросил донку с мотовильцами. В этот момент
я подумал о превосходстве нашей снасти. С помощью катушек
мы забрасывали насадку метров на тридцать: язь чуток, к лодке
близко не подходит. А наживка, закинутая парнем, лежала
где-то неподалеку от нашей плоскодонки, а может, под ней...
Вдруг незнакомец широко взмахнул удилищем.
— Засек! — вскрикнул Сергей Васильевич, сорвал очки.и
подался вперед.
С этого и началось: незнакомец принялся «вынимать» из-под
нашей плоскодонки одного язя за другим!
36

В тот же вечер мы подсели к костру Антона — так звали
этого рыболова. Он хлопотал у костра: помешивал уху, подкла-
дывал хвороста. Из-под темных бровей поглядывали то на
меня, то на моего друга светло-серые с лукавинкой глаза.
Накрапывал дождь. Заметив, что у Антона нет плаща,
Сергей Васильевич предложил ему брезентовое полотнище.
Антон посмотрел на небо, махнул рукой:
— Э, да чего там! Не такие дождики мочили, и жар
донимал, и ветер обдувал. Обойдусь, — сказал он, застегивая
пуговицы на ватной куртке. Из-под куртки выглядывала полосатая
матросская тельняшка. Его загрубелые руки и кожа на лице
были темны от загара.
Конечно, говорили о крючках, о повадках рыб. Мы
углублялись в науку, милую сердцу всякого, кто владеет удочкой.
Я бросил взгляд на снасть Антона. Она лежала под кустом
тальника вместе с нашими донками. Увидев кривое, сучковатое
удилище из лещины и грубую лесу, я почувствовал неловкость.
Наши складные удилища с катушками на шариковых
подшипниках, блестевшие никелем и лаком, рядом со снастью Антона
выглядели печально...
Антон взял одно из удилищ, покрутил барабан катушки,
прислушиваясь к звонкому щелканью. И тогда я увидел
другого Антона: в его больших серых глазах светилось неподдельное
любопытство и наивное восхищение.
Тут Сергей Васильевич не выдержал и спросил прямо:
— Скажи-ка, Антон, почему к тебе язь идет, а нас обходит?
На какую насадку ловишь? Как места узнаешь?
Антон сдвинул кепку на затылок, словно она мешала ему
рассмотреть нас повнимательнее. Он по-стариковски важно
покашлял.
— Ловлю на ракушку, а место по берегу узнаю.— Он показал
туда, где мы ловили. — Вон камень, видите?
Теперь только я заметил, что на берегу, нависая широким
карнизом, обнажен слой крепкого песчаника. Обломки его
лежали у самой воды и, вероятно, были и на дне реки.
— Вижу, — ответил Сергей Васильевич.
— В таких местах язь и поселяется, за камнем отдыхает, за
ним и прячется, подстерегая пескаря. Не ко мне идет язь, а к
пескарю. А вы язей стороной обошли — кормой ниже стали,
а надо бы выше...
Сергей Васильевич внимательно слушал и одобрительно
кивал головой. А я, признаюсь, не все понял. Почему же Антон
ловил, а мы — нет?
— Дачниками будете? — неожиданно спросил Антон. Он
посмотрел на нашу плоскодонку, словно что-то обдумывай.—
Э, да разве это место.— И вдруг добавила — Я знаю другое: вот
это — место! А язи там... Завтра покажу.
37

*
Заревой холодок стоял над гладью Десны. То и дело
вскидывался лещ, играя в подернутой багрянцем воде.
Мы едва поспевали за юрким челноком Антона. Вскоре
поравнялись и поплыли рядом.
— Вот быстрина! И глубина есть! Может быть, здесь ловить
попробуем? — вдруг предложил Сергей Васильевич.
— А ежели нет рыбы на твоей быстрине-глубине? Что
тогда?— спросил Антон, едко взглянув на моего друга.
— Приваду положим. Язь почует, подойдет.
Парень скривил губы:
— Жди, подойдет,— отрезал он.— Лучше к нему пожаловать.
Всякий знает: «Быстрина, глубина, привада». А где язь стоит?
Поди-ка узнай.
Сергей Васильевич налег на весла.
Временами течение вплотную прижимало нас к подмытому,
обрывистому берегу. Кое-где в обрыве были круглые глубокие
дыры. Из них иногда пугливо вылетали береговые ласточки.
Внезапно сквозь поемные заросли на левом берегу
проглянуло солнце. Густой ивняк запылал ослепительным костром.
Антон внимательно всматривался в берег. Он .подгребал к
обрывистым уступам, вглядывался в них. Мы покорно плыли
рядом. Наконец причалили. Антон подошел к обрыву^ осмотрел
черную, глину у самой воды и остановился возле грядки
галечника. Я невольно проследил: пласт гальки залегал на уровне
наших глаз, а в пятнадцати метрах, ниже по течению,
погружался в воду. Берег там изогнулся дугой, и встречное течение
образовало водоворот, а под ним — глубокую яму.
Я догадывался, что Антон выбирает место ловли по
особенностям берега.
Мы подошли к Антону.
— Погляди-ка, куда камень пошел? — начал Антон,
обращаясь к Сергею Васильевичу, и повел рукой в сторону
галечников.— Там и язь стоит, и другая рыба должна быть,—
заключил он.
— Почему?
Антон охотно объяснил:
— Видишь, какое дело, язь пуще всего любит держаться
на глиняном и хрящеватом дне. Вон — смотри: глина и галька
в самый омут ушли, они на дне рассыпаны, вот язь и толчется
возле них. Смекать надо.
Сергей Васильевич? задумался.
— Ну, чего думаешь? Становись вон там,— показал Антон
в середину омута,— и бросай якорь. Самое время язей вынимать.
Но Сергей Васильевич не слушал его. Он стал
рассматривать гальку, тщательно сдувая с нее пыль, затем принялся раз-
38

глядывать песчинки через лупу, выковырил из глины кусок
торфа, понюхал его,— словом, сел на своего конька. Когда Сергей
Васильевич попробовал языком, липнет ли глина, Антон заметил:
— Хороша для привады. Этого добра бери сколько хочешь.
Сергей Васильевич сосредоточенно разминал пальцами
глину. Антону пришлась по вкусу такая любознательность, он
продолжал:— Глина эта на дне омута была, а песок,— Антон
показал на слой повыше,— под главной струей ложился. А эти вот,—
он ткнул пальцем в глину с прослойкой торфа,— болотные. Вот
и смекай: вначале здесь омут был, потом перекат с быстринкой,.
после река подалась в сторону,— стало озеро. Заросло,
превратилось в болото: известное дело, где торф водится. А теперь
Десна здесь...
Умение Антона читать прошлое реки немало удивило меня.
Я переглянулся с Сергеем Васильевичем.
— Отличный анализ речных осадков,— подтвердил он,
рассматривая в лупу пятнистую гальку.— Двухслюдистый гранит —
каменский.
Антон пристально посмотрел на Сергея Васильевича:
— Из Каменки, говоришь. Вот, узнал-таки.
— А вот и Днепровский гранит! — обрадованно ахнул Сергей
Васильевич.
И пошло: Антон подавал голыши, а Сергей Васильевич
определял их: «Кварцит, песчаник, известняк»... Далее следовали
названия, которые можно отыскать лишь в геологических
справочниках. Антон, как эхо, вторил Сергею Васильевичу.
Мы упускали драгоценное время утреннего клева.
— Не пора ли нам на ловлю...— заикнулся я.
— Успеется,— сказал Антон. Сергей Васильевич промолчал.
Солнце поднималось все выше, становилось жарко. Мне
захотелось забросить насадку в середину омута. Незаметно от
Антона я подмигнул Сергею Васильевичу и показал на часы. Он
отвернулся, зачерпнул горсть песку'и показал Антону какие-то
оливково-зеленые кристаллики, среди зерен кварца. Затем
разговор коснулся раковин моллюсков. С виду створки раковин
были одинаковы. Но Антон сумел убедить Сергея Васильевича
в том, что одна из раковин жила на течении, а не в заводи,
потому что была тяжелей, массивней.
Я смотрел на реку и видел, как сшибаются и расходятся
струи воды, как они внезапно вырываются откуда-то со дна и,
вращаясь, становятся то густо-черными, то прозрачно-желтыми,
пронизанные солнечным светом. В журчащих воронках на
поверхности водоворота, в клочьях пены на гребне волны, чудились
мне всплески рыб. До моего слуха доносился разноголосый шум
струящейся воды, ее мягкий говорок, воркованье и
переливчатое журчание. Мысленно я .вываживал тяжелую рыбу, ощущал
ее тугие рывки, переживал рыболовную удачу...
39

Но Сергей Васильевич, поклонник донки, даже не глядел
на реку.
Антон, целя пальцем в слой глины, продолжал: — Замешивай
с распаренной пшеницей и клади в омут. В самый раз на
крупного леща. Хороша она, долго не размывается. Всегда ее
найдешь в старицах и затонах.
Признаюсь, меня не занимало происхождение глин. У меня
чесались руки закинуть удочку, и я не мог думать о
чем-нибудь ином.
Наконец Сергей Васильевич решительно спрятал лупу в
карман и надел очки. Но радоваться было рано. Мой друг и Антон
двинулись по берегу, удаляясь от омута. Не выдержав,
я крикнул:
— Пора на язей!
Но ни Антон, ни Сергей Васильевич даже не обернулись.
Вернулся Сергей Васильевич не скоро. Глаза его сияли.
— Если бы ты знал,— заговорил он с горячностью,—
сколько истинно профессионального удовлетворения доставила мне
беседа с этим замечательным парнем. Много значит, что
человек родился и жил на реке!..
г. Киев
Б. Мерзликин
СНОВА В СТРОЮ
В тринадцать лет я случайно поймал крупного сазана. Это
решило мою судьбу— я стал рыболовом. С тех пор прошло
много-много лет. С крючками и лесками, спрятанными в
фуражке, я вступил в Советскую Армию и ловил рыбу на Дону,
Кубани, Волге, Донце и других реках. Когда началась война, о
рыбалке пришлось забыть. И только в редкие минуты, когда бои
затихали, в кругу друзей я вспоминал о днях, проведенных на
•берегу, и на душе становилось спокойнее. Все думал:
«Окончится война, опять заведу снасти».
Однако, когда отгремели последние выстрелы, я оказался
в госпитале, лежал весь забинтованный и в гипсе, с перебитой
бедренной костью. Одиннадцать месяцев, не вставая с койки,
пролежал я. О многом передумал, а особенно о том, как
сложится судьба после госпиталя.
В 1946 году, наконец-то, мне вручили документы, вещевой
мешок с продуктами, и я в компании товарищей по госпиталю сел в
эшелон. На костылях, с подорванным здоровьем, я приехал
домой.
40

Поступив на работу, я почувствовал, что начал входить
в жизнь, хотя еще и неполноправным членом. Все время думал
о рыбной ловле, мечтал о том дне, когда смогу пойти за много,
много километров, стану вдыхать чудодейственный речной
воздух. Не раз, сидя вечером дома, я думал о ночах, проведенных
у костра, об ухе и рассказах друзей. Но самостоятельно я не мог
пройти и одного километра. С большими усилиями я все же
заставлял себя ходить, переносить тяжести, тренировал ногу. Дело
понемногу продвигалось, а вот боль в желудке не давала покоя
ни днем, ни ночью. Она неумолимо подрывала силы...
Весной настроение поднималось. Манило к костру.
Казалось, что стоит попасть на рыбалку, и я полностью вступлю
в жизнь.
И вот однажды пришел товарищ и сказал, что в субботу
обязательно увезет на реку, на рыбалку. Я дал согласие, но, когда
товарищ ушел, стало страшно, я думал, что не вынесу
трудностей. Но все же готовился к рыбалке, как к большому
празднику. Настала долгожданная суббота. Подъехала машина. Мы
ехали полями, кругом — зелень, цвели сады, а что у меня было
на душе— и рассказать нельзя. Вот вдали показалось Сенгилеев-
ское озеро — синее-синее, а кругом — зелень полей. В рзере
водятся сазан, голавль, судак, шемая и другие рыбы. Ловят их
взабродку или с плотов, так как берега пологие.
Я занял место среди множества рыболовов. Они стояли
неподвижно среди воды и издали казались мне сваями. Они лишь
изредка взмахивали удилищами, и тогда на конце лесок
поблескивала рыба. Клев был неважный, но я не огорчался. Стоя по
колено в воде, наблюдал за поплавком. Вдруг он дрогнул,
затем быстро нырнул... и у меня в руках оказался сазанчик. Как
я обрадовался! Ведь это первая рыба, пойманная после
пятилетнего перерыва. Вот опять подсечка, и еще один сазанчик
отправился в садок. Вся боль у меня пропала, ее как будто
и не было. Казалось, что я стал совершенно здоровым человеком.
К концу дня у меня было десятка два рыб.
Начало темнеть, разожгли костер, сварили уху. Видимо, я
никогда ничего вкуснее не ел! Начались рыболовные рассказы.
Много интересного я услышал в ту ночь.
Домой ехал с большими планами на будущее, несмотря на
боль, которая все же давала о себе знать.
С того дня каждую субботу я выезжал на рыбалку. Ловля
шла с переменным успехом, но здоровье явно стало улучшаться.
Однажды не оказалось попутчика с автомашиной. Обзвонил
всех товарищей, но безрезультатно, и вот, собрав снасти, я
решил идти пешком. Это только легко сказать — до озера около
восьми километров. Сосед предложил отправиться вместе
с ним, и я согласился. Погода стояла прекрасная. Тишина.
Воздух был напоен ароматом трав. Где-то вдали кричала сова
41

и ухал филин. Первую половину пути я не очень чувствовал
усталость, но постепенно нога начала уставать. Сосед понес мои
снасти, но через пять километров я уже не смог идти: нога,
казалось, налилась свинцом. Сделали привал около родника,
напились, и опять мне стало лучше. Если бы вы знали, какая
у нас в родниках вода! Прозрачна, как хрусталь, так бы и пил
ее без конца, смотрел бы, как маленькие струйки упрямо
поднимаются из-под земли и шевелят песок на дне. Просидели мы
около часа и отправились дальше. К озеру пришли уже
засветло, было утро. Куда делись все мои боли! Однако, когда я
разулся и посмотрел на ногу, она оказалась синей >и распухшей.
Рыба в то утро клевала хорошо. Сварили уху, искупались,
но домой я не мог идти. Просидел у озера остаток дня, и на мое
счастье попалась попутная машина.
В следующий раз я решил снова испытать себя. Идти
оказалось уже легче. Позже я неоднократно ходил пешком,
постепенно нога окрепла. Я убедился, что каждая рыбалка мне на
пользу. Так я стал ходить на озеро каждую субботу, и это уже
не составляло особых трудностей.
В 1950 году меня перевели со второй пенсионной группы в
третью, и я стал заправским рыболовом. Хотя через год меня
постигла новая неприятность: рентген обнаружил язву
двенадцатиперстной кишки. На рыбалку, казалось, опять нельзя
выезжать, но я дал себе слово, что и эту болезнь поборю. Мы с
женой выехали на жительство в Башкирию, и я ожил. Какая здесь
замечательная природа, какие реки и озера! Я познакомился
с местными рыболовами. Много километров вместе с ними
исходил по бергам реки Ик. Река неширокая, очень красивая. Здесь
я окончательно убедился, что мое здоровье поправляется. Я
верил в то, что мне помогала рыбалка. Со мной начала ездить на
рыбалку и моя жена. Она так увлеклась ловлей, что завела свои
снасти. Даже дочурка все чаще стала просить: «Папа, возьми
и меня с собой».
Теперь я полноценный член общества, совсем здоров и
перестал обращаться к врачам. Костыли давно уже забыты.
Появилось новое чувство — чувство удовлетворения, что я нашел
место в жизни, что приношу пользу обществу.
Сейчас я опять живу в Ставрополе, тружусь на заводе
железобетонных изделий. А ведь если бы я пал духом и не
воспользовался бы замечательным лекарством — рыбалкой, то слег бы
и до сих пор, наверное, лежал в госпитале...
г. Ставрополь

В. Грибанов
ВЕЧЕР НАД СУРОЙ
С луной приходит летний вечер,
Утих концерт лесных цевцов.
И сурский берег вновь отмечен
Цепочкой маленьких костров.
Трещит сушняк. Легко струится
С огнем играющий дымок:
Из звезд с луной у нас ушица —
Упало небо в котелок.
Гляжу я ввысЬ — простор, сиянье..,
В них явь грядущего видна:
И звездолёт, и марсиане...
И покоренная луна...
Земляк, сочувствую тебе я,
Когда от дома вдалеке
Чай на луне дремотной грея,
Увидишь... землю в котелке.
Ты вспомнишь этот летний вечер
С земной желанной тишиной,
Своих друзей, костры у речек,
Уху с дрожащей в ней луной.
ЧАССР, с Порецкое
Я, Стефаров
В ПЕРВЫЙ ЗАМОРОЗОК
Стояла глубокая осень. Часто гудели ветры, моросили
дожди. Лишь изредка ненадолго показывалось солнце. Я брал
удочки и уходил к омутам Ворсклы. Подолгу сидел у
прибрежных ольшин, с тоскою поглядывая на неподвижные поплавки.
Поклевок не было. Река омертвела.
Там, где раньше играли жерехи, щуки, окуни,— ни
малейшего всплеска. На мелководье у травянистых берегов — ни едино*
го малька. Прозрачно-синяя со свинцовым оттенком вода ды-
43

шала пронизывающим холодом, поломанные ветром камыши
пожухли, словно обожженные палом.
Как-то за полдень, возвращаясь с реки, в прибрежном бору
я встретил колхозного конюха Захара Захарыча. Не раз мы
проводили вместе с ним летние зори на тихих плесах. Немало
узнал я от старого удильщика рыболовных секретов.
— Ну, как успех? — пытливо прищурив глаза, спросил меня
Захар Захарыч.
— С утра ни одной поклевки. Видать, пришла пора удочки
под стреху прятать.
— Зря торопишься! — усмехнулся дед.— До перволедка еще
клев будет.
— Когда же ему быть, если вот-вот Ворскла станет.
— Пока она станет, мы с тобой, погоди еще, окуней
наловим,— хитровато подмигнул старик.— Ты только вот что,—
похлопал он меня по плечу,— живцов запасай!
Я в недоумении развел руками, но живцов пообещал
наловить.
Минуло дней пять. Дожди прекратились, ветры утихли.
Время приближалось к заморозкам. Как-то вечером ко мне
пришел Захар Захарыч.
— Как живцы? Есть? — полюбопытствовал он, почесывая
реденькую кудель рыжеватой бороденки.
— Малость есть,— указал я на лохань с водой, где плавали
десятка три с большим трудом добытых мною пескариков.
Конюх нагнулся над лоханью, приставил ладонь к
щетинистым бровям, пристально поглядел в воду.
— Первый сорт наживка! Налаживай снасть. Завтра чуть
свет на омутах надо быть.
— Неужели клев будет? — усомнился я.
— Наверняка! Рыба должна завтра брать,— ожидается
первый заморозок. Понял?
Захар Захарыч оказался прав. Когда я утром вышел на
улицу, то соломенные крыши хат густо серебрились голубеющим
инеем. Одетый в полушубок, конюх ожидал меня возле своего
крыльца.
— Благодать — утренничек! — обрадованно потирал .он
руки.— В такой морозец иной раз окунь так хватает, что не
успеваешь удочку забрасывать.
Подошли к реке. Сменили воду в ведерках с живцами,
тронулись берегом. Справа извивалась река, слева расстилался
будто засыпанный нафталином пойменный луг. Под ногами
шуршало жнивье.
Переходя от одной заводи к другой, Захар Захарыч
останавливался и зачем-то разглядывал розовеющую в свете зари
водную гладь.
44

— Что вы рассматриваете? — поинтересовался я.
— Дымку над водою. В первые заморозки, где парок
клубится, там и окунь держится.
Эту примету я не знал, и Захар Захарыч рассказал мне о ней.
Оказывается, в первые осенние заморозки над глубокими
ямами гуще, чем над перекатами, поднимается пар. Почувствовав
резкое падение температуры, сюда раньше крупных рыб
скатывается на зимовку мелочь, а вслед за нею приходит ее
извечный враг — окунь.
— В эту пору,— сказал дед,— ему, разбойнику, тут приволье.
Поживы много, хоть отбавляй. Но с особой яростью в первые
два-три утренника он гоняет в этих ямах малька.
И вот перед нами небольшой омуток, затуманенный
сизовато-жемчужной дымкой. По ту сторону — кружево ивняков,
около нас нависшие старые ольшины.
— Давай-ка здесь и остановимся.
Не торопясь разобрали снасти. Наживили на крючки
полусонных пескариков и бережно забросили их в воду. Удилища
воткнули в сырой отлогий берег. Оказавшись в своей стихии,
живцы как бы просыпались. Крупные пробковые поплавки,
пуская по омуту серебряные круги, начинали- весело танцевать,
подпрыгивать, расплываясь в разные стороны.
— Удилище ниже пригибай. Так, так. Теперь наживку
глубже пускай,— подсказывал мне Захар Захарыч.
Он закинул пять удочек, я — четыре. Не сводя с поплавков
глаз, Захар Захарыч вытащил из кармана цветастый кисет. Но
едва он успел свернуть толстую в палец самокрутку, как его
крайняя удочка резко качнулась, хлестнув тонким концом
по воде.
— Щ-ука! Подсачек! — заикаясь, проговорил Захар Захарыч,
крепко вцепившись в удилище...
Все обошлось благополучно. Минуту спустя на берегу
подпрыгивала порядочная черноспинная щучка, а морщинистое, как
печеное яблоко, худощавое лицо деда расплывалось в победной
улыбке.
— Видал, как она цапнула?!
Разгоревшаяся заря охватила почти все небо. Пламенеющие
на горизонте облака ярко переливались янтарно-рубиновыми
красками, откуда-то с юга потянул мягкий, едва ощутимый
ветерок.
Захар Захарыч опять подсёк. Но на этот раз на крючке
оказался некрупный окунек.
— Наживу только извел, негодник! — проворчал старик,
выпуская рыбинку в реку.
Наконец пружинисто колыхнулась одна из моих удочек.
Схватив удилище, я ощутил упористое сопротивление,—
попалась крупная бойкая рыбина. Ее каждый рывок, казалось,
45

толкал меня под самое сердце, перехватывая дух. После
непродолжительного упорного поединка я держал в руках ершистого
красноперого горбача, пожалуй, не меньше килограмма весом.
Я ощупал его — он крепкотелый, как литая резина, в морозном
воздухе казался теплым, будто только что вынутым из парного
молока.
Безудержный клев начался незадолго до восхода солнца —
мы едва успевали наживлять крючки. Крупные окуни брали
в перемежку с мелкими. Брали крепко, яро. Сходы случались
редко. Так продолжалось не больше часа — то был поистине
неповторимый, незабываемый час.
Наконец солнце поднялось выше, воздух потеплел, иней
обтаял, и клев оборвался.
— Кончай потеху! — сбрасывая с плеч полушубок,
воскликнул дед.
Мы еще долго сидели на берегу, но клева не было. Что за
причина побудила рыбу изменить свое поведение? Попробуй
вот, догадайся...
г, Сумы
А. Пинаее
НА БЕРЕГУ ТОМИ
Язь—ясь! Названье-то какое!
Не в пору ль киевских князей,
Сидел наш прадед над рекою,
Ловил на'удочку язей,
Серебробоких, красноперых.
Их ясной красоте дивясь,
Не он ли, на тверских просторах,
Сказал впервые слово «ясь»?
Голубоглазый, бородатый,
Обутый в лапти, в холст одет,
Был прадед — рыболов завзятый,
И замечательный поэт,
И наблюдатель одаренный.
Всему давал он имена.
Одну из птиц назвал «вороной»
Не потому ль, что вор она?
...Медведь не прочь медку отведать.
Разбойник ёрш — от слова «ёр».
46

Сорога, с точки зренья деда,
Плохая рыба — мелочь, сор.
А окунь с широченным зевом?
Когда ты вытащишь его,
Раскроет рот, как будто с гневом
Произнести он хочет: «О!»
Но сколько б он теперь не «окал»,
Дела у окуня — «табак!»
— О! Не уйдешь! Попался, сокол!
О!— восторгается рыбак.
«Но восторгаюсь я все реже,—
Вставляет слово мой земляк,—
По всей Томи на лодке езжу,
Хитрю, мудрю: и так, и сяк,
А толку нет! Поймал сорогу,
Ерша, с мизинец — пескаря,
И будь доволен (и — премного!),
Что выходной прошел не зря.
Томь обмелела, оскудела.
В реке опилки и зола,
И рыба, та, что уцелела,
От этой грязи в Обь ушла».
...Шестом упёрся; сдвинул лодку,
И устремился снова в путь.
«Попробую еще в проводку
Быть может, клюнет кто-нибудь».
Поэтом прадед был. А внуки,
И правнуки в него пошли.
Немало сделали их руки
Для украшения земли.
Уже сирень в краю студеном,
Под небом северным цветет.
Уже с архангельским лимоном
Нередко чай полярник пьет.
Уже с пустыней по соседству
Растут вишневые сады.
Приумножаем то наследство,
Что нам оставили деды.
Но не всегда богатство множим.
Порой растрачиваем ту,
Что всех других красот дороже —
Земную нашу красоту.
Подчас коса без пользы косит;

Порой во вред звенит пила.
А если встанет дед и спросит:
«Как тут у вас идут дела?
Как выполняете навеки
Для вас оставленный завет?»
И поглядит на наши реки,
На их густой, кофейный цвет;
Да вспомнит о своей «методе»,
(Простой, доходчивой весьма),
Когда крапивой в огороде
Он добавлял сынам ума,
Неторопливо, с приговором:
«Не порть добра! Не порть добра!» —
Была бы яркая картина!
(...Но дед пока что не встает....),
А внук иной не то что спину,
Но и затылок не скребет.
Не только — не скребет в затылке,
Но сам вселяет произвол:
То у него карбид в бутылке,
То в рюкзаке припрятан тол.
Есть браконьер другой природы.
Глядишь: культурный человек.
Он строит фабрики, заводы
И не щадит при этом рек.
Он возмутится, брови хмуря:
— Я, браконьер? Не клевета ль?!
— Да, браконьер! (при всей культуре)
Как не печально и не жаль!
Руководители заводов,
И новой техники творцы!
Как вам не стыдно прятать в воду,
Отходы, сбросы, все «концы»?
Мы ставим инженерной чести
Гражданской совести вопрос:
Как уживаться могут вместе
Цех-автомат и смрадный сброс? —
Вопрос о нетерпимом браке!
Вы оскорбляете свой труд!
«Нет денег... сроки сжаты»... Враки!
Вам денег досыта дают!
Цеха построив основные,
Досрочно, «с грохотом», их сдав,
Привыкли вы за очистные
Платить какой угодно штраф.
48

* *
*
Ты — рыболов — судья суровый,
Дай нам по совести ответ:
А сам-то ты, как должно внуку
Живешь сегодня? Или нет?
Не равнодушен ли сверх меры,
И не бываешь трусоват,
Когда под боком браконьеры
Дела подсудные творят?
Киваешь головой на «дядю»,
(на горсовет, на рыбнадзор)
А сам, на браконьера глядя,
Всегда ль даешь ему отпор?
* *
*
Нас, рыболовов, миллионы!
Нам под охрану вручены
И остров в заросли зеленой,
И чистота речной волны.
Нам — первым быть всегда на страже,
Переходить к делам от слов.
Коль мы «всем миром» подналяжем —
Настанет день — рюкзак развяжем,
Таких зубастых щук покажем,
Таких язей, что — «будь здоров!»
Вздохнем легко в тот день и скажем:
«Сегодня был нормальный клёв».
г. Новокузнецк (Кемеровской области)
А. А. Клыков
БАЛТИЙСКИЙ УГОРЬ
Ярко светило солнце. Жестокий ветер поднимал огромное
волнение в Атлантическом океане. Белая пена спадала с
высоких гребней воли. Грозный раскатистый шум не смолкал ни
на минуту. Но к юго-западу от Бермудских островов громадное
пространство океана, покрытое необозримым скоплением Сар-
гасских бурых водорослей, было почти спокойно. Здесь
природа, создав встречу самых различных ветров и течений, образо-
5 Заказ № 715
49

вала неожиданное затишье: могучее движение водяных
гребней затихало и волнение океана гасло.
Ранней весной в этом Саргассовом море, на глубине в
несколько сот метров, большие коричневые угри метали икру.
Отложив икринки, угри куда-то поплыли и скрылись во мраке
глубоких вод. Здесь была их родина. Но вырастали они не здесь,
а далеко отсюда. Будучи маленькими личинками, они
отправлялись на восток в далекое, полное опасностей странствование за
пределы Атлантического океана. Угри вырастали на чужбине,
где становились большими и длинными рыбами, несколько
похожими на ужей. Возмужав, угри вторично пересекали
Атлантический океан, теперь уже с востока на запад. Они
стремились снова попасть в Саргассово море, чтобы дать потомство
там, где когда-то сами родились.
Вечное движение океана то поднимало, то опускало живые
икринки,— точно качало в колыбели будущих угорьков. Так
прошло несколько дней. Наконец в одной из икринок легонько
забилось сердце малютки — угря. Первое время он лежал в
икринке, свернувшись колечком, и часто
вздрагивал, словно в ней ему было
тесно. Вскоре у него появились две
черные точки — будущие глаза. По
сторонам его головки, с широким лбом,
выросли два чуть заметных плавничка,
а спинной и хвостовой плавники слились в общий, окружив,
точно каемкой, всю заднюю половину его тоненького тельца. Во рту
у него выросли слабенькие «молочные» зубы. Неожиданно
сильным движением он разорвал тонкую оболочку икринки и
вылупился, как цыпленок из скорлупы яйца. Это была еще не рыбка,
а личинка, похожая по своей форме на крохотный ивовый
листочек и прозрачная, как крылышко комара. У нее у брюшка,
под кожицей, находился питательный желток. Личинка
всасывала его, питаясь им. А потом она сама стала добывать себе пищу.
Но вот Саргассово море осталось позади. Теперь теплый
поток Гольфстрим увлек с собой личинки и быстро понес их
к Ньюфаундленду. А здесь мощное Северо-Атлантическое
течение перехватило личинки угорьков и потащило их к берегам
Европы. Прощай, родина!
Со дня рождения личинки прошел год. За это время она
выросла, стала длиной почти в три сантиметра, но по-прежнему
оставалась плоской, как листочек, и совершенно прозрачной. Все
личинки еще находились в западной части Атлантического
океана. Здесь каждый вечер, после заката солнца, неисчислимое
множество рачков-прыгунов поднималось к поверхности океана,
и личинки угря окружались этой лакомой пищей.
Месяц за месяцем тянулась однообразная жизнь
молоденьких угорьков. Наконец всем им исполнилось два года. Те-
50

перь личинки-угорьки находились в средней части
Атлантического океана. Северное Атлантическое течение по-прежнему
несло их с собой.
Прошло еще полгода. Солнце почти постоянно скрывалось за
темными низкими тучами. Над свинцовым океаном непрестанно
бушевал суровый зимний ветер. За это время течение донесло
личинок в восточную часть океана к берегам Европы. Знакомая
нам личинка перестала расти, неузнаваемо изменилась. Теперь
это была настоящая маленькая рыбка угорь с широким лбом.
По природному признаку его можно было назвать Лобастым.
Но все же и после такой изумительной перемены наш Лобастый
остался прозрачным, точно «стеклянным». Только большие
глаза его чернели, как два уголька.
С приближением к берегам Европейского континента, когда
глубина океана уменьшилась до двухсот метров, угорьки стали
несколько темнеть. С каждым днем кожица их тела тускнела и,
наконец, сделалась серо-желтоватая, как морской песок. В этих
местах соленость океана начала быстро понижаться, и вдруг
молодых рыбок стало сильно влечь к пресной воде. Они быстро
поплыли к материку и рассеялись по всему прибрежному
пространству, начиная от Гибралтарского пролива и до Северного
мыса Нордкапа. Одни из них попали в Средиземное море,
другие—в Бареыцово и Белое, а стая, где находился наш Лобастый,
очутилась в проливе Ламанш, между Англией и Францией. Эта
стая быстро проплыла Па-де-Кале, самую узкую часть пролива,'
и оказалась в Северном море. Поздно вечером стая останови*
лась в глубоком месте моря. Молодые угри точно задумались,
куда кому плыть. Ночью, когда подул юго-западный ветер, наш
Лобастый первый медленно поплыл к проливу Скагеррак.
Несколько сот угорьков тотчас последовали за ним. Но все
двигались как-то нерешительно. Ведь угорьки, покинув океан, где
соленость воды во много раз больше, чем в проливах, должны
были освоиться в новых местах. Только через неделю Лобастый
и его спутники оставили позади первый пролив и ночью
проплыли второй — Каттегат. Вскоре наши странники оказались
в Балтийском море.
Холодная, с частыми бурями весна на Балтике перевалила
на вторую половину. Наш Лобастый, вместе с остальными
молодыми угорьками, держался первое время около дна в
сплошных зарослях водорослей. Здесь он ловил ночью мелких мальков
салакушки. Эти рыбешки держались около южных берегов моря,
там, где дно устлано мельчайшим, как мука, песком.
Как-то Лобастый заметил креветку. Она торопливо плыла,
загребая хвостиком воду. Лобастый бросился догонять ее. Од-
5*
51

нако настигнуть этого бойкого длинноногого рачка Лобастому
не удалось. Креветка очень часто делала скачки — то в одну
сторону, то в другую. Потом она исчезла.
Все Балтийское побережье под водой изрезано, как
вспаханное плугом поле бороздками, лежащими между рядами
песчаных гребней. Они образовались под действием постоянного
движения волн моря и тянутся вдоль всего южного берега. Выбрав
бороздку поглубже, Лобастый поплыл в ней. Вскоре он
услышал странный совершенно незнакомый ему шум. Он медленно
напразился туда, откуда слышался шум, и вскоре увидел, что
в море вливается река, перекатывая по дну камешки и песок.
Лобастый опустился и чуть было не столкнулся с ершами,
которые, кружась над песчаным дном моря, метали икру. Увидев
Лобастого, они тотчас скрылись. Возможно, что Лобастый не
остановился бы, но, заметив икринки ершей, он стал их есть.
Поев, Лобастый почувствовал неодолимое влечение плыть в
пресную воду. Он иногда останавливался, точно чуял что-то новое,
потом снова спешил.
После полуночи Лобастый заметил, что его- начали догонять
угрята-однолетки. Постепенно число их стало увеличиваться,
и Лобастый очутился впереди большой стаи. Раскрыв узенькие
жабры, Лобастый, изгибаясь тонким тельцем, преодолевал
сильное течение реки.
Балтийское море было позади...
Днем угорьки отдыхали, зарывшись глубоко в песок под
обрывистым берегом реки, а ночами, не переставая, плыли. Они
избегали света. Напротив, в темноте ночей или при пасмурной
дождливой погоде они постоянно охотились, плавали стайками
« в одиночку.
Однажды Лобастый и все угорьки очутились в тихом
заливе реки, из которого перед утром попали в озеро. Его дно было
покрыто толстым слоем мягкого ила.
Несмотря на сильную усталость, Лобастый начал копать
пахучий ил. Он засунул в мягкую грязь хвост, уперся и ворочал
им, как сверлом, время от времени выбрасывая грязь из норки.
Перед тем как заснуть в норке, Лобастый, пошевеливая
высунутой наружу головкой, видел, как около него возился угорь.
Он отличался от Лобастого тем, что у него была узенькая
голова. Этот Узкоголовый с силой толкнул Лобастого и тотчас
принялся рядом копать себе норку. Она оказалась так глубока
и широка, что в нее устремились еще несколько угрят. Грея
друг друга, они крепко уснули.
Больше полутора месяцев стая угрят жила в озере. За это
время они усиленно питались. Ведь им придется голодать всю
5>

долгую зиму. Чтобы не умереть, надо с осен-и накопить под
кожей большой запас жира.
Вскоре с севера потянуло холодом. Как-то рано утром, при
тихой погоде, у берегов озера появилась ледяная пленка.
Прошло еще несколько дней, и все озеро покрылось льдом. Угрята
не двигались и есть не хотели. Они погрузились в зимнюю спячку.
Зимние месяцы шли своей чередою, без особых событий. Но
однажды чуткий Лобастый услыхал какой-то странный шум. Он
не мог знать, что это люди вырубают лед. Лобастый глубже
?забился в норку, плотно прижимаясь к Узкоголовому. Он
чувствовал голод и слабость. В тесноте норы было душно,— всю
зиму в воду озера, закрытого льдом и снегом, не проникал
свежий воздух...
В конце февраля, разбуженные шумом половодья, угрята
заволновались. Ночью они собрались стаей и дружно тронулись
из озера в большую реку. К этой стае тотчас присоединились
Лобастый и Узкоголовый. ,
Вечные скитальцы — угри*никогда не живут весь свой век на
одном и том же месте, в этом их особенность.
Угрята, что плыли в реке впереди, ловили и глотали рыбок,
червей и личинок, попадавшихся им на пути. Те же, кто плыл
позади, как наш Лобастый, голодали.
На третью ночь Лобастый не выдержал. Он, а с ним
Узкоголовый и еще с полсотни угрят покинули стаю. Теперь все они,
с Лобастым впереди, искали низкий берег, покрытый молодой
травой, чтобы можно было легче вылезти из реки... Может быть,
там, на лугу, уже появились улитки или какие-нибудь гусеницы.
Не прошло и часа, как Лобастый повернул в сторону, где
полая вода, заливая низкий берег, покрывала луга. Следом за
Лобастым на залитую низину выплыли Узкоголовый и остальные
угрята.
Ночь выдалась тихая. В мягком весеннем воздухе чуть
заметно расстилался легкий туман. Он очень медленно опускался
на голенькие кустики, выглядывающие из воды, и осаждался на
концах их веточек маленькими капельками. Всю ночь напролет
угрята охотились и досыта ели. А днем спали в норках. Так
угрята проводили первое время на разливе. Лобастый заметно
потолстел от обильной и хорошей пищи, спинка его стала шире,
брюшко побелело. Этой весной ему исполнилось четыре года.
Как-то в сумерки, отправляясь на охоту, Лобастый почуял
приближение грозы. Он поднялся наверх. На западе ярко сверкали
молнии и раздавались удары грома. Взволнованный Лобастый
начал делать большие круги, иногда рассекая поверхность
воды плавником. Откуда-то появился Узкоголовый и, точно гоня-
53

ясь за Лобастым, тоже кружился в тревоге. Так они метались,
пека длилась весенняя освежающая гроза. Когда гроза
медленно ушла и зашумел проливной дождь, угрята опустились
ко дну.
Наступило жаркое лето. Короткими ночами было очень
душно. Водоемы мелели. Лобастый и его сверстники делали набеги
на мальков, ловили их и сытые возвращались к утру в норки
или прятались в растительности на дне впадин. Эти впадины
связывались одна с другой узкими протоками. Аисты и цапли,
привлеченные огромным скоплением разных рыбешек, стали
прилетать к этим протокам со всей округи.
Однажды поздно вечером аисты, заметив в протоке стайку
угрей, быстро окружили ее плотным кольцом. Испуганные
угрята метались у ног голодных птиц. Как ни старались Лобастый
и Узкоголовый пробиться сквозь живую преграду, им это не
удавалось. С минуты на минуту уменьшалось число угорьков. Вдруг
Лобастый выбросился из воды протока на берег и юркнул под
куст осоки. Заметив его удачный бросок, Узкоголовый и еще
несколько угрят также выскочили из протока и скрылись в
траве. Впереди всех бойко скользил по росистой траве наш
Лобастый. Он плотно прикрыл грудными плавничками узенькие
жаберные щели, чтобы в жабрах дольше сохранялась* влага.
А кроме того, густая сеть кровеносных сосудов, очень близко
расположенных к коже, захватывая из воздуха кислород, тоже
давала возможность дышать. В пути места, покрытые
сплошным песком, угрята всегда обходили. По песку они не могли
ползти. Песчинки облепляли их тело и засоряли жабры.
Миновав молодой сосновый лесок, Лобастый еще издали почуял
близость воды. Камыши, хвощи, роголистники, рдесты сплошной
широкой полосой одевали берег реки. Эти растения, образуя над
водой густой покров, не пропускали солнечный свет ко дну.
Здесь оказался особенно тихий, надежный приют для угрят. На
дне сидели беззубки, приоткрыв раковинки и пропуская через
себя воду. Тут же бегали водяные ослики, плавали маленькие
; рачки и коловратки, медленно ползали личинки ручейников,
копаясь в грязном иле. Лобастый заполз под прошлогодний лист
кувшинки, лежащий на дне, и успокоился.
Постепенно ночная темнота и прохлада окутали все
кругом. Лобастый понюхал воду раз, другой,— до него донесся
легкий запах карасевой икры. Лобастый приоткрыл рот и
поплыл туда, откуда доносился приятный запах. Впереди он
увидел Узкоголового. Его боевой ровесник, видим^ тоже не хотел
упустить случая поесть вкусную икорку.
54

Когда часть икры была ими съедена, они поплыли по реке
и скоро увидели несколько больших угрей. Изгибаясь всем
телом, эти угри почему-то не плыли дальше. Приближаясь к ним,
Лобастый заметил, что сверху ко дну, преграждая старым угрям
дорогу, опускаются какие-то тонкие нити. Угри, конечно, не
могли знать, что это сетяная ловушка. В это время Лобастого
обогнал Узкоголовый. Он проскочил, как тонкая змейка, сквозь
ячею сети и скрылся где-то вдали.
Крупные угри тоже бросились вперед. Наш Лобастый
помчался за ними. Но не прошло и минуты, как все они оказались
в ловушке...
— Сегодня с рыбой! — сказал коренастый рыбак своему
товарищу. Мальчик лет семи, сидя на корточках у берега реки,
засмотрелся на их работу.
— Сынок! Пододвинь-ка нам поближе ящик, надо положить
угрей.
Мальчик, упершись ногами в песок, придвинул "к отцу
деревянный ящик. В него вытряхнули рыбу из ловушки. Скользкие
угри, извиваясь, как ужи, непрерывно вертелись в ящике. Как-
то случайно Лобастый оказался наверху, и его тут же схватил
мальчуган. Он крепко сжал Лобастого в кулачке, чтобы получше
его рассмотреть. Но в тот же миг Лобастый выскользнул из руки
мальчика и упал в реку...
— Эх. ма,— усмехнулся подошедший отец,— захотел
скользкого угря удержать в кулаке.
Мальчик огорчился.
— Не горюй, угришка еще молодой. На что он нам.
Как только Лобастый попал в воду, он торопливо поплыл
против течения. В это время стая молоденьких угрят, с
Узкоголовым впереди, быстро плыла мимо. Точно радуясь этой
неожиданной встрече, Лобастый, сильно вильнув всем телом,
присоединился к стае.
Недели шли одна за другой. Лобастый и Узкоголовый жили
по-прежнему в тихом заливчике, охотились за маленькими
рыбешками. А когда выползали из воды в поле, лакомились
гусеницами и молодыми, сочными стручками гороха.
Ночь от ночи становилось холоднее. Упорный ветер гнал
мелкие волны по заливу. Почуяв приближение зимнего времени,
Лобастый, Узкоголовый и все угрята, сменяя один другого,
копали до полуночи глубокую и довольно широкую нору, чтобы
спрятаться в нее на зиму.
Спокойно и незаметно прошло более половины самого
холодного времени года с той ночи, когда Лобастый залез на зиму
55

в нору. Но вот однажды он пробудился от шума и возни и
увидал своих ужасных врагов — налимов. Налимы уже
разворотили вход в соседнюю норку и, отталкивая друг друга,
выхватывали оттуда сонных угрят. Лобастый в ту же секунду быстро
стал рыть в стенке норы новый ход. Он рыл торопливо и
невольно будил спящих угрят. Очень скоро все угрята забрались
в нору с нового хода, а кучка взрытого ила удачно закрыла
вход в это убежище. Налимы, наевшись досыта, поплыли
дальше. Окруженный мокрым илом, Лобастый лежал свернувшись;
рядом с ним еще долго ворочались встревоженные и усталые
угрята...
Когда началась бурная, дождливая весна, высоко в
воздухе над затопленными низинами и над рекой стали
проноситься стайки диких уток. Перелетные птицы несли сюда солнечную
теплую погоду.
Как-то вечером угрята вылезли из норы. Они поплыли к
берегу пососать молодые листочки камыша. Здесь Лобастый
увидел стайку новорожденных мальков. Каждый из них был не
больше крохотного гвоздика, а головка малька, с двумя
точками глаз, — с его шляпку. Вздрагивая чуть заметными
хвостиками, рыбки плыли сейчас против течения реки. Обжора Лобастый,
хватая и глотая мальков, уплывал все дальше.
Вскоре он приблизился к тому месту, где начинался проток-
канал. Через этот канал рыбоводы отвели воду реки в пруды
рыбоводного хозяйства, находившегося поблизости. На берегу
канала под ветвями ивы сидела старая хищная выдра. Не чуя
смертельной опасности, наш Лобастый приближался к ней.
Заметив Лобастого, выдра мгновенно сжалась, как пружина, для
прыжка, чтобы схватить его...
Йо неожиданно прогремел выстрел, и зверь тяжело упал в
воду над Лобастым.
— Попалась, которая кусалась! — весело сказал рыбовод
подростку Васе.
— Подержи ружье, пока я ее достану.
Засучив рукава, он лег на кочку и вытащил из воды
огромную выдру.
— Давненько я до нее добирался! Сколько она карпов из
наших прудов потаскала и съела — не сосчитать.
По дороге к дому рыбовод рассказывал Васе про то, как он
днями и ночами обходил все пруды рыбоводного хозяйства,
чтобы отыскать следы этого осторожного зверя, который способен
уходить под воду, чтобы охотиться за рыбой.
Прожив некоторое время в протоке-канале, Лобастый попал
в пруд. Там он увидел крупных карпов, покрытых золотистой
чешуей. Пошевеливая широкими хвостами, они задумчиво стояли
около берега. Лобастый чувствовал себя дурно, он плохо
переносил светлые ночи и теплую прудовую воду. Спать ему не уда-
66

лось. Рыбоводы, ухаживая и наблюдая за ростом теплолюбивых
карпов, каждую весну очищали берега от высокого тростника,
чтобы он не мешал солнцу согревать воду пруда. Услышав шум,
Лобастый выскочил из воды на траву. Моросил дождик.
Изгибаясь, как маленький уж, Лобастый быстро прополз через
прибрежный лужок, где росли маленькие сосны Лобастый лег под одну
из них в мокрую траву. Потом он поймал и съел мохнатую
гусеницу.
Отдохнув немного, Лобастые тронулся дальше. Он хорошо
различал запахи. На расстоянии он определял место, где ползет
тихоход слизняк или дождевой червь, мог за несколько метров
почуять полевого мышонка, притаившегося в гнезде птенца
жаворонка. Скитаясь по лугам вдали от водоема целую ночь,
Лобастый всегда мог определить, куда ему надо ползти, чтобы
вернуться к воде.
Наступившую ночную тишину изредка нарушал скрипучий
голос коростеля Побродив среди мокрой травы, Лобастый
случайно напал на свежий след молодого коростеля. Птенчик бежал
сначала по бороздинке, потом свернул в сторону к зарослям
кустарника. Здесь под широкими листьями большого куста коро-
стеленок выбрал себе место ночевки. Подползая к кусту, где
спрятался птенец, Лобастый услыхал тонкий писк. Возможно,
птенчик давал о себе знать родителям. Лобастый на минуту
остановился. Вскоре призыв птенца повторился. Догадавшись,
где сидит птенец, обжора Лобастый бросился на него и схватил
коростелька за лапку. Тот успел жалобно пискнуть и в то же
время кто-то сильно ударил Лобастого клювом, — он взвился
от боли и выпустил изо рта ножку птенца...
Вплоть до утренней зари Лобастый плелся в сторону реки,—
тельце его болезенно ныло. Он сделал еще усилие, заторопился
и вскоре нырнул в прохладную воду широкой реки...
Лобастому шел шестой год. Зимнюю спячку нашего
Лобастого снова прервала беспокойная и полная забот жизнь —
когда в поисках добычи или спасаясь от врагов угорь скитался все
лето с места на место.
Как-то под вечер Лобастый первым очнулся и тотчас покинул
зимнее убежище. На этот раз он тронулся в путь один. За все
время, проведенное Лобастым в реках, озерах и прудах
Прибалтики, он сильно вырос. Теперь его мускулистое тело было более
полуметра в длину, и весил он почти килограмм.
Каждую ночь Лобастый менял места охоты. То он плавал до
утра около низкого берега реки, то медленно прокрадывался
вдоль крутого обрыва, то всю ночь рыскал только по дну. А
бывало что и среди ночи, когда месяц скрывался.за темными ту-
4 Заказ № 715
57

чами, вдруг поднимался к самому верху: здесь Лобастый долго
и терпеливо ждал, не проплывет ли мимо водяная землеройка.
В самую темную ночь он хорошо чуял, куда, к какому обрыву
надо плыть, чтобы найти рачьи норы.
Как-то Лобастый заметил три большие тени.
Приблизившись, он распознал, что это судаки. Они что-то делали у низкого
берега реки, где росли маленькие кустики. Лобастый спрятался
за рдест и внимательно наблюдал, чем занимались эти опасные
для него рыбы. Судаки старательно сметали широкими хвостами
грязь с кустиков. Потом они тут же копали головами небольшие
ямки и откладывали в них кучки мелких икринок. Выметав
икру, все три судака уплыли. Выждав некоторое время, Лобастый
подплыл к ближайшей ямке и подхватил язычком несколько
икринок. Но они что-то ему не понравились. Он решительно
попятился от ямки и быстро поплыл хвостиком вперед. Так первый
раз в жизни Лобастый попробовал плыть «по-новому» — не
головой, а хвостом вперед. Может быть, когда-нибудь и
пригодится...
Летние ночи казались нашему Лобастому очень короткими.
За какие-нибудь четыре-пять часов он находил икру различных
рыб, моллюсков, ручейников, толстых пиявок. Ему попадались
лягушата, линючие раки и большие стайки мальков, которых он
ел досыта.
К концу лета хищник Лобастый стал еще толще и жирнее.
Он становился взрослым угрем, длиною почти в метр и весом
более килограмма.
В одну июльскую темную ночь Лобастый спустился вниз по
течению к тому месту, где мощная река впадала в Балтийское
море. Вода здесь показалась ему прохладнее, чем в верхнем
течении. С моря порывами дул северо-западный ветер, пригоняя к
песчаным берегам солоноватые волны. Лобастый провел здесь
дня три. Рожденный в океане, он почувствовал сильнейшее
влечение снова поплавать в нем..,
Z8

Время шло к осени. В суровом и мрачном сентябре Лобастого
охватило беспокойство. Раньше, в светлое время суток, он почти
всегда спал, зарывшись куда-нибудь. Теперь же, даже усталый,
он не мог дремать. За последнее время он сильно изменился.
Голова его заострилась, губы стали много тоньше, глаза
сделались вдвое больше, чем были прежде. Спина сильно потемнела,
а бока и брюшко посветлели и приобрели как бы металлический
блеск. Так, в состоянии крайнего волнения и тревоги, Лобастый
лрожил еще несколько суток. Как-то поздно вечером, вместо
того, чтобы отправиться, как всегда, на охоту, Лобастый выплыл
на стрежень широкой и глубокой реки, в которой жил все
последнее время. Потом он стал медленно спускаться к
Балтийскому морю. Сентябрьская ночь была темная и мрачная. Все
небо было закрыто тучами. Сплошной стеной лил дождь.
Сильный порывистый ветер порою высоко вскидывал волны в
непроницаемую тьму ночи. Вдруг Лобастый увидел, что одновременно
с ним, то опережая, то догоняя его, плывут и другие угри. Они
были всюду: в русле реки, где самое быстрое течение, и
около дна.
Когда Лобастый очутился в Балтийском море, его встретил
там жестокий шторм. Угорь плыл медленно, пропуская сквозь
жабры соленую воду, и чувствовал море всем телом. Изредка
он касался брюшком дна и задевал кусочки янтаря, лежавшие
на песке. К концу ночи Лобастый сильно устал. Он выбрал место,
покрытое илом, и лег около толстого угря, который тоже
соблазнился отдыхом. Лобастый внимательно осматривал
случайного соседа и вдруг... оба угря начали усиленно обнюхивать
друг друга. Лобастый первый узнал своего сверстника и
спутника — Узкоголового, который тотчас начал плавать вокруг
него, словно желая подробно рассказать о своих опасных и
далеких странствиях, о том, как он преодолевал каменистые пороги
рек и даже громадный водопад на той большой реке, по которой
они выплыли в Балтийское море. Узкоголовый обошел водопад
по земле, переползая ночью в траве по берегу.
После отдыха Узкоголовый и Лобастый заметили, что мимо
них плыла большая стая взрослых, как они, угрей.
Присоединившись к этой стае, Лобастый и Узкоголовый поплыли проливами
Балтики. Потом они миновали берега Швеции и, наконец,
попали в Атлантический океан.
Наш хищный бродяга — Лобастый и такой же вечный
странник— Узкоголовый поплыли на свою родину — в Саргассово
море, чтобы там отложить икринки..,

ПИСЬМО РЫБОЛОВАМ
ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ!
Нет такого уголка на территории нашей необъятной Родины,
где бы не было нас — страстных любителей рыбной ловли,
энтузиастов этого прекрасного вида спорта.
Мы, люди разного возраста, различных национальностей,
самых разнообразных профессий, объединены большим, созида-,
тельным трудом, направленным на выполнение великих планов
строительства коммунизма. Но, кроме того, где бы мы ни
работали, чем бы мы по роду своей профессии ни занимались, — всех
нас объединяет еще и наша принадлежность к огромной, мирной,
бодрой армии рыболовов.
Мы имеем все необходимое для того, чтобы заниматься
любимым спортом: короткий рабочий день, ежегодный отпуск,
разнообразный общественный и личный транспорт, различные
снасти, богатые рыбой водоемы, законы, охраняющие рыбные запасы
от браконьерства и отравления, много всевозможной
литературы; имеем, наконец, свой альманах, на страницах которого
можем обменяться опытом, поделиться своими наблюдениями,
случаями из своей практики.., а вот песни своей не имеем.
У шахтеров есть «Марш шахтеров» Т. Хренникова, у
трактористов — «Марш трактористов» И. Дунаевского, у футболистов
«Марш футболистов» Е. Жарковского. Свои песни имеют и
физкультурники, и нахимовцы, и советская молодежь, а мы —
огромный по численности коллектив — не имеем.
А ведь мы часто поем. Поем по дороге на рыбалку и
возвращаясь с нее, — поем наши хорошие советские песни. Так почему
бы нам наряду с этими песнями не петь и наш марш — марш
рыболовов. В нем музыка должна отобразить бодрость и радость
советских людей, отдыхающих после плодотворного труда.
Слова песни рассказали бы о нашей жизни, о наших радостях, о
нашей любви к Родине, к ее природе, о нашей борьбе с
браконьерством и т. д. Такая песня должна стать агитационной,
популярной, должна вовлекать в наши ряды новых рыболовов!
г, Полтава
Л. Прокофьев

Н. Фандышев
НА ОЗЕРАХ ЗАПОЛЯРЬЯ
Суров климат Заполярья. Пятидесятиградусные обжигающие
морозы, по целым неделям нестихающая пурга, бесконечно
длинная полярная ночь. Не балует жителей Севера и короткое
здешнее лето. Не успеет полностью растаять снег где-нибудь в
ложбинках, как уже снова начинаются осенние заморозки,
желтеет лист на чахлых деревцах. Но немало у природы севера и
достоинств: это необычная красота северных сияний, незаходя-
щее летнее солнце... В городах советского Заполярья есть все,
что нужно для культурной жизни: многоэтажные дома со всеми
удобствами, электричество, театры, кино, спортплощадки. Но
особенно привлекательно Заполярье для любителей охоты и
рыбной ловли. Им здесь раздолье! Возьмем хотя бы район
Норильска. Стоит отойти от города на несколько километров, и
пожалуйста— стреляйте белых куропаток, ловите в озерах рыбу, со-
61

бирайте хоть целыми корзинами грибы, голубику, морошку,
клюкву. В средней полосе начало июля — это разгар лета, а
здесь — весна. Только-только оделись листвой деревья,
расцвели красивые, северные цветы. Растения спешат: лето коротко, а
надо зацвести, опылиться, успеть вырасти и вызреть.
Вокруг Норильска множество больших и малых озер. Но и
они здесь совсем особенные. Берега их, как правило, низкие,
но твердые и сухие. Сразу под берегом начинается глубина.
Иногда она достигает двадцати и более метров Водорослей
почти нет. Некоторые из озер населены только одним каким-нибудь
видом рыб: хариусом или, например, сигом. Есть озера, где
живут вместе и окунь, и щука, и сорога. Много гольянов и крупных
налимов. Зато хуже обстоит дело с наживкой. Добыть тут самых
обыкновенных дождевых червей — целая проблема. Где ни
копнешь землю, всюду лед, вечная мерзлота. Какие уж тут
черви?
Хорошо помню свой первый выход на рыбную ловлю. Сразу
же за чертой города начались болота. Пришлось надеть
накомарник. Но идти в нем душно, неудобно. Я снял его. А чтобы
избавиться от мошкары, намазал лицо и руки керосином. Средство
это верное, хотя и не очень приятное. Жаль только, что керосин
быстро выдыхается и процедуру намазывания приходится
довольно часто повторять.
Было у меня с собой всего три червя. При первом же забросе
взял окунь. А потом — как отрезало. Ни поклевки. Решил
перейти на другое озеро. Здесь уже сидел один рыбачок.
— Как дела?
— Да ничего, не жалуюсь...
А чего ему жаловаться? Сидит и таскает себе окуней одного
за другим. И не на целого червя, а на обрывочек У меня же нет
ни одной поклевки. В чем, думаю, дело? Попросил разрешение
у рыболова рядом с ним поудить. Тот разрешил. Закинул я свою
удочку на метр от его поплавка. Никакого толку. У него —
поклевка за поклевкой, у меня — ничего. Леска на моей удочке не
толще, чем у него, крючок не крупнее. Спуск такой же, но не
берет. Истратил я последнего червяка без толку и пошел на
ближайшую сопку новых добывать. Кучу земли и мха переворошил,
наконец, нашел двух червяков. Сосед мой, гляжу, с богатым
уловом, уже домой собрался. Решил я с горя перекусить. Вымыл
руки с мылом, чтобы керосином не пахло, начал есть. А сам все
думаю, почему у того рыболова ловилось, а у меня не ловится?
И вдруг сообразил: ведь руки у меня были в керосине, значит,
и черви тоже керосином пахли. Мигом вскочил, промыл с мылом
леску, крючок и червя, насадил, забросил. И в ту же секунду
поплавок нырнул в вод>. Есть! Ну, теперь-то уж я знал, что,
делать. Каждого червя на несколько кусочков разорвал — и пошло
дело. Но сколько ни экономил, а черви все-таки кончились. На
62

^то теперь ловить? Малька поймать нечем. Решил попробовать
а кусочек рыбы. Отрезал у одного из окуней хвост, разделил
го вдоль на две части, одну насадил, закинул. И тотчас
поклевка!
С тех пор я всегда уходил на рыбалку, имея с собой всего
лишь одного-двух червей. Больше и не требовалось.
Достаточно поймать одну рыбу, — вот вам и наживка.
В тот же день я познал и еще одно преимущество ловли
рыбы в Заполярье: как бы ни был велик улов — он не испортится,
не пропадет зря, даже летом. Достаточно в любом месте содрать
с земли мох, и вот вам готовый ледник.
Наконец еще одна особенность спортивной ловли рыбы в
Заполярье. Поскольку лето здесь короткое, вода холодная (а может
быть, и по другим причинам), клев здесь всегда одинаков в
любое время дня. Вернее — в любые часы суток. Интенсивность
клева зависит только от погоды. Но, как правило, клев в
Заполярье всегда хорош.
г. Саратов
Г. Б узилов
У ИСТОКА НЕВЫ
В конце мая на Ладоге почти всегда вечера длинные, светлые,
ночи короткие, утра — прохладные.
К дому, где жил егерь, Михаил Иванович, прошли пешком.
Машину оставили перед мостиком через ручей, в кустах, так как
по мостику проезжать было опасно — он гнилой, ненадежный.
Дом егеря стоял на бугре, на самом берегу озера. Залаяли
собаки, издалека услышав наши шаги. Пока мои спутники
предъявляли путевки и получали весла и якоря, я стоял на берегу,
наслаждаясь ласковым пахучим ветром, и смотрел в ночь: на
слабый блеск воды, на темное, с синевой, безоблачное звездное небо.
Внизу, у самых ног, лежало озеро, огромное, как море. Тихая
ласковая волна шуршала о невидимую в темноте прибрежную
осоку.
Получив' лодки, мы, не спеша, погрузили в них снасти и свой
походный скарб. Потом, упираясь веслами в упругое песчаное
дно, вывели их на глубокое место. Гребя против слабого течения,
все трое, каждый на своей лодке, направились к выходным
бакенам, вдоль фарватера Невы.
63

Выходные бакены (местное название последних бакенов пру
выходе фарватера Невы в озеро) находились от дома егеря пб
прямой километрах в пяти. Их огоньки — красный справа, б^-
лый — слева — тихо покачивались на волнах, обозначая начало
фарватера. Глубина в этом месте озера около пяти-шести
метров. Здесь, как я знал по опыту, брал крупный окунь, язь, подъ-
язик и крупный елец. Тихо переговариваясь, мы выбирали места
для ловли. Две лодки поставили слева, у белого бакена, на
границе каменной гряды, а третью —на правой стороне фарватера,
у красного бакена.
Ловля рыбы на Ладоге в районе Петрокрепости, деревни Мо-
розовки и Бугровского маяка интересна и добычлива. Хорошее
знание мест скопления рыбы, а также ее повадок в разное время
весны и лета обеспечивают опытным спортсменам отличные
уловы и много незабываемых ярких впечатлений. Вот некоторые из
наиболее уловистых мест.
В трех километрах северо-западнее деревни Морозовки от
Кошкинского мыса далеко в озеро уходит каменная гряда.
Средняя глубина там—4—6 метров. Здесь держится -крупный
окунь, мелкий судак, язь и вездесущий елец.
За фарватером Невы вплоть до каменистого мыса у
Бугровского маяка тянется широкий, но мелкий (3—4 метра
глубиной) район с песчаным дном и зарослями травы. Здесь часто
собираются большие стаи окуня и плотвы. Интересно, что здесь
же в конце июня и в начале июля на дорожку с легкими,
преимущественно белыми, небольшими блеснами ловят довольно
крупных язей.
Некоторые рыболовы терпеливо бороздят этот район и,
ведя лодку медленно, толчками, берут за утро до 10 язей,
которых никак не назовешь подъязками.
Между деревней Морозовкой и Кошкинским мысом — устье
реки Клюевки. Река, неширокая летом, весной сильно
разливается, но почему-то крупная рыба, кроме щуки, туда почти не
заходит, и я за много лет не помню случая, чтобы кто-нибудь
похвалил эту речку за удачливую рыбалку. Во время весеннего жора
щуки в заливе, возле устья реки Клюевки, ловля спиннингом
бывает очень добычлива. Здесь иногда попадаются весьма
крупные щуки.
Но все-таки наиболее интересная, на наш взгляд, рыбалка —
у выходных бакенов. Используя течение Невы, здесь широко
применяют прикорм, который опускается, после закрепления
лодки на якорях, в специальной мелкоячеистой сетке. Прикормом
может служить пшенная или овсяная каша, перемешанная с
кусками хлеба, вареным горохом и жмыхом. Мешочек с прикормом
время от времени нужно подергивать, чтобы вода лучше
размывала прикорм, что способствует привлечению рыбы. Хорошо
вокруг лодки набросать мелко нарубленных червей. Кстати, с чер-
64

вями в этом районе плохо, и их нужно привозить с собой. Хороша
клюет на опарыша язь и елец. Ловля здесь хороша на донную
снасть, на поплавочную удочку в проводку и на поддергушку са
скользящим грузом.
Мы с Виталием встали на лодках рядом, и оба опустили
прикорм. Закурили. Тихо переговариваясь, размотали снасти,
достали банки с насадкой. Было еще темновато. Где-то далеко в
озере шла моторка, и мерный звук мотора нарушал предутреннюю
тишину, окружавшую нас.
Закинули донные. Но поклевок не было. Начало светать.
Светлая полоса на востоке становилась все шире и ярче. Что
может по красоте сравниться с летним хорошим утром, когда
ночь как бы растворяется во все усиливающемся свете, когда в
низинах и над озером мягко стелется туманная дымка, когда все
пробуждается и в какой-то тихой торжественности ждет
появления солнца!..
Потянуло ветерком. Мористее пролетел табунок уток и
скрылся в туманной дымке, простиравшейся над водой. Было свежо.
Волна слегка ударяла в борт лодки. Когда стало светло и
рассеялся легкий туман, вдоль фарватера и дальше в озере стали
видны лодки с рыболовами.
— Не клюет что-то сегодня,— сказал Виталий и поддернул
свои донки. Я промолчал, продолжая внимательно наблюдать за
своими. Но вот, сначала тихо, а затем сильнее, правое удилище
кивнуло и затрепетало от рывков рыбы. Я подсек, подмотал.
Снасть шла легко и свободно. Сход...
— Есть, есть, есть! — воскликнул вдруг Виталий и взял в
подсачек крупного красноперого окуня.
Я отвлекся, глядя на него, и прозевал поклевку на средней
донке.
Я нервно вытаскивал снасти, менял наживку, снова
забрасывал. Посмотрел на соседа. Он опять кого-то вываживал.
— Что-то солидное, — сказал он и, подведя рыбу к лодке,
быстрые и ловким движением подсачил ее.
— Язь!
Я слышал, как тяжело билась рыба о дно его лодки. Но вот
и у меня поклевки сразу на двух донках. Сделал подсечки, вывел
сначала одного, затем второго окуня. Почин есть. Несколько
успокоенный, стал продолжать ловлю. Рыба клевала часто. То и
дело я надевал червей. На приятеля смотреть было некогда:
рыба, как говорится, не давала закурить.
Солнце поднималось все выше, становилось тепло. Клев
ослабевал. Язей и подъязков у меня, правда, не было, зато, кроме
окуней и плотвы, был щуренок, который не побрезговал
червяком.
— Ну как,— спросил я Виталия,— может, переключимся на
спиннинги?
t>6

— Давай, — согласился он.
Мы снялись с якорей, подплыли к нашему товарищу. Он тоже
был с хорошим уловом: весело нам улыбался.
Мы медленно поплыли по течению, побрасывая то вправо,
то влево блесны. Но до самого Кошкинского мыса поклевок так
и не было. Становилось жарко. Причалили к берегу и, поев
вкусной, попахивающей дымком ухи, с удовольствием разлеглись на
теплой земле, С Ладоги дул едва уловимый ветер...
г. Ленинград
Вл. Путыгин
ЗА АМУРСКИМИ КАРАСЯМИ
— Вода прибывает, рыба в траву пошла, — говорят
хабаровские рыболовы-любители.
Когда на Амуре начинается летний паводок, на левом низком
берегу с каждым днем появляются все новые и новые протоки,
бесконечное множество заливчиков-тупичков. Вода идет по
низинам все дальше от основного русла. Вот еще совсем недавно
было незаметное, заросшее травой озерцо, в котором, кроме
лягушек, ничего не водилось. А через неделю здесь уже появилось
полноводное озеро, богатое разнообразной рыбой.
На новые места с речной водой пришли серебристые караси и
золотистые сазаны. Остромордые щуки и большеголовые,
неповоротливые сомы нашли на мелководье богатую пищу, — они с
шумом гоняются за рыбьей мелочью. На заливные луга с
паводком приходит и редчайшая в мире рыба-амур, малоизвестная
рыболовам. Ни маленькие, ни двухпудовые экземпляры рыбы-
амура не попадаются на крючок — не берут самую лакомую для
других рыб насадку. Они питаются только травой и другой
растительной пищей. Здесь же, на залитых водой лугах, можно
встретить рыб, ближайшие родичи которых водятся в Индии и Китае:
змееголова, очень похожего на змею своим длинным, пятнистым
телом; мясистого верхогляда, с выпученными на затылке глазами
и огромным ртом; прожорливую, как саранча, косатку,
характерно скрипящую своими грудными плавниками-колючками после
того, как ее вытащат из воды.
С началом паводка наступает настоящее раздолье для
рыболовов. Они покидают облюбованные протоки с глубокими ямами
и начинают ловить на таком мелководье, что человек, не
знакомый с повадками амурских рыб, только диву дается. Если есть
лодка, рыболов забирается подальше от Амура, на заливные
луга. Не отчаиваются и удильщики, не имеющие средств пере-
66

движения. Переехать на левый берег можно и речным трамваем,
и поездом, а потом уже найти рыбное место где-нибудь в
заливчике-тупичке, около протоки или озера, по берегам которых
имеются кочки.
Идет рыболов и вдруг, среди затопленной травы, вывернется
потревоженная шумом шагов крупная рыба. Блеснет серебром
на солнце и скроется, только острые листья осоки покажут, куда
она пошла. Опытный рыболов приметит такое место, остановится
на несколько минут и понаблюдает. Вспугнутая рыба
обязательно вновь подойдет к берегу. Вот снова зашевелилась трава,
справа, слева, впереди. Нет, не от ветра. Она колеблется не вся, а
лишь местами, узкими полосками. Кто-то невидимый подходит то
к одной, то к другой кочке. Иногда раздается тихое чмоканье:
карась жирует. Карась питается не только различными рачками,
улитками, но и водорослями, а когда вода заливает луговую
траву, то он собирает там насекомых, поедает нежные молодые
побеги, оголившиеся сочные корешки. С удовольствием
проглотит он и навозного червяка, не подозревая, конечно, что в этом
лакомстве спрятано острое жало рыболовного крючка.
Карась — всеядная рыба. Не брезгует он и плотно скатанным
шариком хлебного мякиша, предпочитая все-таки ржаной, а не
белый, пшеничный хлеб. Некоторые рыболовы применяют
пахучие приманки, сдабривая их растительным маслом,
валерьяновыми каплями. В этом нет особой необходимости. Карась берет
хорошо любую насадку.
...Мне понравился заливчик небольшого, но глубокого озера,—
он соединялся с Амуром извилистым протоком лишь в пору
большой воды. По нехоженой, в рост человека, траве я пробрался в
самый конец залива и остановился на маленьком мысочке. Здесь,
на песке, не было растительности. Дальше от берега шла узкая
полоска кочек, поросших травой. Ближе к озеру виднелись
кувшинки. Карасиное место! Пока я устраивался, за спиной
зашуршала трава, послышался удивленный мальчишеский голос:
— Папа, да тут уже кто-то есть.
Из зарослей вышел мальчик в не по росту длинном, до пят
плаще и за ним—пожилой мужчина в телогрейке, со связкой
удочек на плече. Они в нерешительности остановились. На
маленьком мысочке тесновато для трех рыболовов. Отойти в сторону
тоже было трудно: слева вода заливала траву по колено,
справа — берег обрывистый, заросший мелким кустарником, но таким
густым, что к воде не подойдешь.
— Устраивайтесь, места хватит, — предложил я. Ле уходить
же рыболовам. Да и куда пойдешь? Озеро было мне хорошо
знакомо. До ближайшего мало-мальски удобного для удильщика
места надо было пройти * метров триста по высокой росистой
траве.
Рыболов подошел. Из-под насупленных кустистых черных
67

бровей меня оглядывали быстрые, с хитринкой глаза. Мне
показалось, что он лукаво улыбнулся. «А может быть, я сам вторгся
на его, давно им облюбованное место», — мелькнула догадка, и
мне стало неловко. Я передвинул рогульки своих удилищ в
сторону от мыска, чтобы дать возможность подошедшим занять
более удобное место.
— Да вы не беспокойтесь, — улыбнулся рыболов. — Нам с
сынишкой много места не надо.
Опытного, «заядлого» карасятника всегда можно узнать по
снасти. Чтобы поймать крупного карася, нужно иметь длинное
гибкое и прочное удилище. У соседа оказались именно такие —
бамбуковые двухколенные удилища, с добавкой комля из дерева.
У мальчика, что занял место на самом мыску, был спиннинг,
тоже самодельный, с прочным бамбуковым удилищем. Мальчуган
ловил не на блесну. На конце лески было привязано увесистое
грузило, а выше него — два поводка с мелкими крючками.
Что греха таить: рыболовы не любят чрезмерно близкого
соседства, но этот не заросший травой песчаный мысочек нас
сблизил так, будто мы уже давно были знакомы. Наш»и удочки были
раскинуты веером, рядом друг с другом. Разнокалиберные
поплавки расположились сразу за кочками и около кувшинок и еще
дальше — на чистой воде.
До восхода солнца клева не было. Непоседливый мальчуган
в длиннополом плаще то и дело перебрасывал свой спиннинг
с места на место — искал карасей. Отец недовольно морщился,
когда сынишка шлепал грузилом по воде слишком уж громко.
— Славик, рыбу перепугаешь,— недовольно бурчал он. И я
понимал, что говорится это не столько для сына, сколько
для меня.
— Нашу рыбу не отпугнет,— успокоил я соседа.
— Любитель,— с нескрываемой гордостью согласился
рыболов и, неторопясь, рассказал о том, сколько времени уговаривал
его Славик сделать спиннинг, сколько вечеров было потрачено
для того, чтобы оклеить пробкой рукоятку, сколько радости было
у сынишки при первой ловле крупных карасей. Голос соседа
звучал глуховато. Разговаривая, он не поворачивал голову в мою
сторону, не отрывал взгляда от поплавков. Я видел глубокие,
будто резцом вырезанные морщины на его лице, крупный нос,
сивый ус. Приплюснутая кепочка была надвинута на лоб. Сосед
попыхивал самокруткой.
— На работе не курю, а вот на рыбалке приходится. От
комаров.— Он звучно шлепал ладонью по шее, обтирал лицо, словно
умывался.— Наша бригада коммунистическая, молодые
постановили: не курить, ну и меня, старика, втянули.
— Вот, мазь хорошая против комаров,— предложил я тюбик
пясты «Тайга».
То-то, смотрю я, вас кровопийцы не донимают. Надо ис-
68

пытать.— Рыболов поднялся, намазал лицо и руки.— Славик!
Ну-ка попробуй и ты.
Выглянуло солнце, и все кругом окрасилось золотом: небо,
вода, листья кувшинок и далекие сопки Хекцирского хребта.
Тихо кругом. Хорошо на душе, спокойно. «Скоро должен начаться
клев»,— подумал я, как вдруг крайний ко мне поплавок соседа
слегка дрогнул. Я видел, как от пробки с гусиным перышком
медленно расходились легкие круги и морщили отражение
белого облака среди темно-зеленых листьев растений.
Сосед осторожно привстал и взял в руку удилище. Поплавок
дрогнул, затем чуть-чуть погрузился и начал медленно
передвигаться к зеленым лопухам. Так клюет только карась: подойдет,
попробует насадку — от этого поплавок дрогнет; если приманка
понравится, неторопливо заберет ее в рот—поплавок еще раз
дрогнет и чуть-чуть погрузится; распробует рыба вкус, поплывет
дальше по своим делам, на ходу заглатывая насадку — поплавок
поведет в сторону. Тут-то и надо подсекать!
Сосед отлично знал об этом. Конец удилища согнулся под
тяжестью рыбы. Попал крупный карась, — как говорят у нас,
«лапоть». Рыба'плескалась, дергала, но рыболов умело поворачивал
ее к берегу. Она ходила из стороны в сторону, тычась в кочки,
но все напрасно — снасть была прочна, и удильщик опытный.
Через минуту крупный, серебристый карась очутился на "берегу.
Мой сосед довольно улыбался Я не мог его поздравить: у двух
моих удочек поплавки одновременно пошли в разные стороны.
Захваченный врасплох, торопливо подсек одну... другую. В
руках— ощущение тяжести от упорного сопротивления рыб. Чтобы
не спутались лески, бросил одно удилище и все внимание
сосредоточил на другом. Карась пошел зигзагами, потянул в траву.
Но я дал ему глотнуть воздуха. Он сразу потерял оилы и лег на
бок. Выбросив рыбу на берег, я, не отцепляя крючка, взялся за
вторую удочку, поплавка которой уже не было видно.
Почувствовал, что и здесь карась тоже не маленький,— стал выводить.
В это время ожил поплавок третьей удочки. «Неужели карась
запутал леску?» — мелькнула тревожная мысль, но рука сама
потянулась к удилищу. Подсек. Есть! Пятясь, я потащил обеих
рыб на берег. К счастью, все кончилось благополучно, все три
карася оказались у меня в садке. Наступил черед соседа
позавидовать мне. Он молча кряхтел и словно не замечал моей удачи.
Начался такой клев, что с тремя удочками невозможно было
управиться. Пока насаживал червяка на одну, поплавок второй
уже начинал тревожить... Не сидел без дела и сосед. Он
умудрялся работать двумя удочками. Караси шли отменные, не менее
килограмма каждый.

Амурский карась — особенная рыба. Он быстро растет,
достигая веса в два килограмма, неприхотлив, умело
приспосабливается к самым разнообразным условиям. Амурского карася
пробовали переселять в озера и реки Урала, Камчатки, Сахалина,
Украины, Подмосковья. Он везде хорошо прижился. А
плодовитость амурского карася в два раза выше, чем у западного,
золотистого, но мелкого.
Дальневосточные удильщики хорошо изучили повадки этой
рыбы. Место лова выбирается в зависимости от уровня воды в
Амуре. Если вода идет на прибыль, карася ловят в кочках, на
мелководье. При незначительном спаде воды место для ловли
ищут в этом же водоеме, но чуть глубже и обязательно около
травы или.зарослей кувшинок. В весеннюю малую воду и глубокой
осенью рыба скатывается в ямы, в протоки и глубокие озера.
Редкий рыболов возвращается без трофеев домой. Искусство
спортсмена определяется не количеством пойманных карасей, а
величиной их.
Когда пригрело солнце, наши удочки стала одолевать
мелочь— караси размером в ладонь. Сосед пробозал ловить на
хлебные шарики. Я применял другой метод: искал крупную рыбу
в траве, ближе к середине водоема. Для этой цели использовал
спиннинг, переоборудованный в донную удочку с двумя
поводками. Облавливал глубину, заросли кувшинок. Забросив грузило
дальше от берега, я выбирал катушкой слабину лески и,
оставив лишь небольшой провис, наблюдал за поклевкой. По мокрой
жилке сбегали алмазные капли и, отрываясь, с легким звоном
разбивались о зеркало воды. Спиннинг неподвижно лежал на
рогульках. Когда карась начинал «вести», провис лески заметно
уменьшался,— я делал подсечку. При таком способе ловли
поплавок не применялся, поэтому не было видно всех тонкостей
карасиного клева, но прелесть ловли от этого не уменьшалась:
я получал большое удовольствие при вываживании далеко
отпущенной крупной рыбы. Мне попался в траве такой карасище,
что в сравнении даже с «лаптями» он выглядел патриархом.
Толстый, словно сазан, каждая чешуйка золотистого цвета,
оторочена темной каемочкой. Но губы не трубочкой и без усов —
значит, не сазан. Для интереса карася пришлось взвесить и
обмерить. Длина его от кончика морды до хвостового плавника, где
кончалась чешуя, оказалась 33 сантиметра, а вес — полтора
килограмма.
— Хорош! — с восхищением сказал сосед, ревниво
осматривая мою добычу.— В прошлое воскресенье я вроде такого же
взял, а может быть, и чуточку побольше...
Славик уже собирал сушняк. Наступало время обеда. У нас
на троих был один котелок. Мы сварили коллективную уху.
г. Хабаровск

А. Климп
НА КАРАГУЖИХИИСКОМ ПОРОГЕ
Волнующая мечта — побывать на порогах реки Убы, испытать
радостное чувство борьбы с сильным и упорным хищником —
тайменем, чувство, понятное только страстному рыболову-
спортсмену,— наконец осуществлена!
Это было в июле 1958 года. В Восточном Казахстане стояли
ясные жаркие дни, погода обещала быть устойчивой, и мы с
сыном выехали на мотоцикле из Верх-Березовского рудника в
поселок Карагужиху. Нам предстояло проехать 120 километров.
Серая лента хорошей грунтовой дороги вилась по холмистой,
дышавшей жаром степи. По обе стороны, насколько мог видеть
глаз, простирались поля пшеницы, кукурузы, подсолнуха. Через
два часа, покрыв половину пути, мы были в поселке Волчиха.
Оставшиеся 60 километров ехали проселочной дорогой среди
покрытых сплошным лесом отрогов Алтайских гор.
Солнце уже опускалось за горные хребты, когда показалась
Карагужиха. Остановились мы около расположенного на
отшибе домика. Хозяева встретили нас приветливо, пригласили
переночевать.
Реку Убу по рыбным породам можно разделить на две части.
От истока на протяжении 100—ПО км — в местах со множеством
порогов, крупнокаменистым дном, чрезвычайно быстрым
течением и светлой, холодной водой — обитают преимущественно
таймень и хариус. В глубоких ямах с водоворотами, глубина
которых достигает 5—6 метров, встречается крупный таймень весом
до 30 кг, в более мелких местах вес тайменя не превышает 5—6
килограммов. Обычный вес хариуса—100—150 граммов, редко
встречаются экземпляры до 2—2,5 кг. В нижней части, до
Иртыша, Уба шире и глубже, течение спокойнее, вода теплее. Из
крупных рыб водятся щука, нельма и окунь. Летом таймень почти
не встречается.
В три часа утра, позавтракав и распрощавшись с
гостеприимными хозяевами, мы уже шли к порогу вниз по реке. На
востоке виднелись снежные вершины Тигерецкого хребта. Там берут
свое начало Уба и ее притоки: Бама и Белопорожная Уба. По
рассказам местных жителей, в верховьях этих рек громадное
количество тайменя и хариуса держится до октября в ледниковой
воде. В октябре рыба скатывается вниз, где и зимует в более
тихих и глубоких местах.
На западе, в трех километрах ниже поселка, проступала
сквозь туманную пелену Сапун-гора. Около нее Уба делает
крутой поворот на северо-восток, откуда и начинается Большой
71

Убинский, или, как его называют местные жители, Карагужихин-
ский порог.
Обойдя по склону горы один довольно опасный приток, мы
спустились к воде. Берег на всем восьмикилометровом
протяжении порога был покрыт гранитными валунами и плитами. Река
мчалась среди высоких лесистых гор. Порог начинался перекатом
с небольшими, разбросанными по реке белыми барашками.
Ниже появлялись гребни пенившейся воды, течение становилось
быстрее, а через два километра реку уже преграждали сплошные
пороги.
Слабый вначале, шум воды все время усиливался. Мы с
трудом слышали друг друга — приходилось кричать.
Вот уже пройдено около 6 километров, сделана уйма
забросов, но хваток не было.
Миновав второй поворот, мы подошли к большому порогу. Над
рекой стоял рев от бушевавшей воды. Сплошная каменная
гряда порога с выступавшими из воды «востряками» упиралась на
нашей стороне в наклонную гранитную плиту берега, на
противоположной— в отвесные скалы. Прорываясь между камней,
река низвергалась с метровой высоты, образуя пенистые буруны и
водяную пыль, и неслась дальше стремительным потоком,
преодолевая все новые и новые препятствия.
Полюбовавшись порогом, мы решили отдохнуть и закусить —
пройденный по валунам путь напоминал о себе.
Приближалось время вечернего жора. Ниже порога, метрах
в пятидесяти, за громадным камнем, около омута сидел
рыболов. Около него лежали спиннинг и удочка. На удилище в
нескольких местах были привязаны веточки черемухи, — это было
для нас в новинку. Мы подошли, разговорились.
— Я сюда вчера пришел,— стал рассказывать рыболов,—
хватился, а блесенок нет, наверное, оставил где-нибудь на камне,
когда ловил. Да и к лучшему это. Блесны у меня плохие,
самодельные, а таймень — рыба умная, осторожная. Не понравится
блесна — не возьмет. Вот и ловлю удочкой. Да пока его не
раздразнишь, он и на крючок не ловится. А удилище замаскировать
нужно.
«Ну, уж это слишком. Маскировать удилище и дразнить
тайменя, — не рыболовная ли это сказка?» — подумал я. Мы
попросили показать нам, как он ловит. Рыболов согласился, и мы
впервые увидели этот своеобразный способ ловли.
Кривое черемуховое, очень крепкое удилище было длиною
метра три: толщина его рукоятки примерно три, а тонкого конца
полтора сантиметра. Леска голубого цвета из переметного
шнура, на конце — миллиметровая железная проволока с большим,
длиною со спичку, самодельным крючком. Выше крючка —
круглое свинцовое грузило весом 250—300 граммов. Длина лески с
поводком на полметра короче удилища.
72

— Подползите к самому краю плиты, смотрите и не
шевелитесь,— сказал рыболов.
Мы так и сделали. Насадив на крючок несколько крупных
червей, он стал медленно выдвигать удилище над водой. Оно
походило на большую ветку, наклонившуюся с берега...
Нам было хорошо видно, как насадка остановилась над
каменной плитой, лежавшей на дне. Прошло не более 10 минут, и
на плите появилась темная спина рыбы. Это был таймень, он
стоял на глубине около двух метров. Рыболов подвел к его пасти
насадку, но рыба не обращала на нее внимания. Мы лежали не
шевелясь, напрягаясь до предела. Боялись даже дышать.
Но вот грузило поднялось и, быстро опустившись, задело рыбу.
Потом еще и еще раз. Только после третьего или четвертого
касания насадка была схвачена, но с такой быстротой, что мы не
успели даже уловить этот момент. Вода всколыхнулась, и
рыболов с большим усилием вытащил на берег
пятикилограммового тайменя. Снятую с крючка рыбу он отнес в «холодильник».
Холодильником оказалось естественное углубление в камне,
куда стекает холодная родниковая вода. Три, четыре пихты,
шатром раскинувшиеся над камнем, предохраняют воду от
нагревания, и рыба не портится в течение двух, трех суток. В таких
холодильниках сохраняют улов все карагужихинские рыболовы.
Вскоре наш новый знакомый собрался домой, и мы, подарив
ему на прощанье несколько заводских блесен и крючков,
расстались.
Применить новый способ ловли у нас, к сожалению, не было
возможности. У рыболова червей не оказалось, а отыскать их на
берегу реки или в лесу трудно. Червей надо было запасать в
поселке.
Мы продолжали ловить спиннингом. Ширина реки не
превышала 20—25 метров, что позволяло облавливать любое место.
Мы проводили блесны и над той плитой, где так успешно ловил
удочкой наш новый знакомый, меняли блесны, но все
безрезультатно. Из трехлетнего опыта ловли спиннингом мы сделали
вывод, что вращающуюся блесну-ложечку, сделанную из красной
или желтой меди, толщиною в один миллиметр, при светлой воде
можно с успехом применять на любого хищника. Почему же все-
таки таймень не брал блесну?
Разгадка пришла сама собой.
До заката солнца оставалось не более двух часов, и мы
решили попытать счастья в ловле на бурунах около самого порога.
Несколько сильных всплесков воды, как будто от брошенных
больших камней, заставили нас вздрогнуть. У противоположного
берега несколько раз повторилось то же самое — это жировали
таймени.
Но что это? В освещенной низкими солнечными лучами
болотистой водяной пыли порога сверкали серебристые и серебристо-
73

голубые стрелы. Нельзя было оторвать глаз от этого чарующего
зрелища. Мы подошли ближе. На расстоянии 25—30
сантиметров от поверхности воды, медленно колыхаясь, сплошной массой,
стояли хариусы. Рыбы стремились преодолеть порог, но вода
сбрасывала их обратно. С чувством умиления смотрели мы на
этих красивых рыб, с таким беспредельным упорством
штурмовавших, казалось, непреодолимое препятствие. Некоторые
рыбешки выбрасывались на наклонную гранитную плиту берега;
потрепыхавшись, они соскальзывали обратно, но многие из них
почему-то исчезали. Подойдя поближе к плите, мы обнаружили
в ней глубокую трещину длиною около четырех метров. Туда-то и
попадала часть рыбы. Медлить было нельзя, нужно было
спасать этих упорных храбрецов. Мы завалили трещину камнями и
убедились, что теперь рыба перестала пропадать,— она
скатывалась в реку...
Только теперь нам стало понятно, почему таймени не брали
блесну: громадное количество хариуса, скопившегося у порога,
обеспечивало им питание.
Уже темнело, надо было подготовиться к ночлегу. Мы
разожгли костер подальше от кромки леса, сварили чай, закусили.
Залили догоравший костер водой и уснули на мягкой постели
из мха.
Едва на востоке показалась серая полоска утреннего
рассвета, мы снова двинулись к следующему порогу, — до него было
около километра. Порог преграждал всю реку. Около берегов
были водовороты с кружившейся пеной и много небольших
плесов-затишков; только посредине реки вода мчалась быстрым,
неудержимым потоком.
Желая проверить, правду ли говорил рыболов об «умственных
способностях» тайменя, мой сын прицепил самодельную блесну-
ложечку из красной меди и, сделав заброс в водоворот у
противоположного берега, стал медленно подматывать. Когда блесна
подошла к берегу метров на пять, следовавший за ней таймень
сделал красивый поворот и ушел в глубину. При вторичном
забросе получилось то же самое,— очевидно, блесна не вызвала
у тайменя желания схватить ее. И в самом деле, блесна была
сделана несколько небрежно: тройник был излишне большой, да
и сама блесна при вращении сильно «разбрасывалась». Сын
заменил ее такой же блесною с небольшим якорьком, выступавшим
за конец блесны всего на 5 миллиметров. Блесна эта вращалась
вокруг стержня якорька без «разброса». Послав ее в тот же
самый водоворот, сын сразу же подсек красавца тайменя весом
около трех килограммов. На том же месте был пойман еще один
таймень весом в четыре килограмма.
Я прошел метров на двадцать ниже, прицепил лососевую
блесну белого цвета и стал делать забросы веером чер^з 4—5
метров, с тем, чтобы блесна попала в поле зрения рыбы, где бы
74

она ни находилась. Течение позволяло в зависимости от
скорости подмотки проводить блесну на любой глубине. При одном
забросе блесна перелетела через выступавший из воды большой
камень, вода за которым клокотала и пенилась. Я почувствовал
такой сильный рывок, что спиннинг чуть не выпал у меня из рук.
С большим трудом я стал вращать поставленную на тормоз
катушку. Таймень метался в струе потока, всплывал на
поверхность и снова исчезал под водой. Бросившись вверх по течению,
внезапно изменял направление, стремился уйти за камень, в
глубину. Такое бурное сопротивление тайменя мне пришлось
встретить впервые.
На снасть я надеялся: двухметровое сухое березовое удилище
диаметром на конце 6 миллиметров; катушка диаметром 120
миллиметров, закрепленная витками медной проволоки; леска
диаметром 0,6 миллиметра, якорь и заводные кольца — все прочное,
надежное. И все же одолевали сомнения — как бы не сошел...
Борьба длилась минут 10—15, не более, но казалась
бесконечно долгой. Я едва удерживался на ногах, но, наконец, мой
противник ослабел,— он стал спокойнее и уже шел к берегу.
Когда сын забагрил пойманного богатыря *и мы вытащили
его на берег, то прежде всего определили вес. В нем оказалось
9 килограммов. Опасения мои были напрасны,— он сидел
«замком» на всех трех остриях якорька.
Три замечательно красивые рыбы с серовато-темными
спинами, темными пятнами на боках и оранжево-красными плавниками
лежали около нас. Мы были довольны ими, отдыхом и
переживаниями. Собираясь домой, я вспомнил уважаемого
профессора А. С. Бутурлина, который в одной из своих книг так
замечательно охарактеризовал волка. Он назвал его «красивым,
умным и хитрым зверем». Не будет, пожалуй, большой ошибкой,
если назвать и тайменя — красивой, умной и хитрой рыбой.
В обратный путь решили идти по тропе, через горный хребет.
Нужно было преодолеть четырехкилометровый подъем и
двухкилометровый крутой спуск к Карагужихе, но все-таки это
легче, чем возвращаться берегом реки по валунам.
Так закончилась наша первая охота на тайменя!
Верх-Березовский рудник Восточно-Казахстанской обл.

Р. Поздеев
В УДМУРТИИ
Видали ли вы когда-нибудь рыболова, который, ловя леща,
сам был им пойман? Нет? А вот со мной однажды произошел
такой случай...
Но, прежде чем рассказать о нем, я коротко опишу
рыболовные угодья Удмуртии. Они очень разнообразны. Есть у нас в
республике и реки, и озера, и пруды. Все реки Удмуртии относятся
к Камскому бассейну. Сама Кама протекает по территории
Удмуртии вдоль границы с Пермской областью. Остальные реки
являются или правыми притоками Камы (Иж, Сива), или
левыми притоками Вятки (Чепца, Кильмезь). Наиболее крупными и
рыбными после Камы являются Иж и Чепца. Река Иж берет свое
начало на территории Удмуртии, протекает через Ижевск и
впадает в Каму уже в Татарской АССР. На этой реке расположен
огромный Ижевский пруд, в котором, несмотря на обилие
рыболовов, водится еще рыбка «большая и малая». Особенно много в
нем щуки. Здесь иногда ловят щук весом 10—15 килограммов.
Того, кто попадает на Ижевский пруд ранним летним утром,
поражает множество рыболовов. Удят повсюду: с лодок, с берега и
даже с причалов. И большинство удильщиков с хорошим уловом
А почему? Да потому, что здесь строго следят за правилами
ловли, не допускают к пруду ни одного браконьера. Вот и не
переводится рыбка!
Чепца берет начало в Пермской области и, пересекая всю
Удмуртию с юго-востока на северо-запад, впадает в Вятку в
соседней Кировской области. Она принимает в себя на территории
нашей республики множество больших и малых притоков,
наиболее рыбными из которых являются Пызеп, Лекма, Кеп, Сепыч и
Юнда. Кроме того, в бассейне Чепцы много озер и стариц,
некоторые из них очень богаты рыбой. Особенно славится Черное
озеро, расположенное по левому берегу Чепцы в 2
километрах от нее и в 12 километрах от станции Яр, у разъезда Ба-
чумово.
...Вы сходите на разъезде Бачумово, километра три идете по
лесной дороге, — и вот оно перед вами, это исключительно
живописное озеро. Лес подступает вплотную к воде, у берегов
—заросли камыша и кувшинок, а дальше, как бы оправдывая свое
название, чернеет зеркало озера, спокойное даже при сильном
ветре. С вами резиновая лодка, а если и нет ее, не отчаивайтесь,
можно соорудить небольшой плот. Не удивляйтесь, если при
первом забросе у вас сразу же клюнет полукилограммовый окунь
или двухкилограммовый лещ. Здесь ловят рыбу и покрупнее —
окуней до двух и лещей до шести килограммов.
76

...Все ярче и ярче становится апрельское солнце. Вот и снег
уже сошел с полей, нов лесу его еще много и в оврагах звенят
ручьи, наполняя реки мутной вешней водой. Лед на реке
поднимается, отходит от берегов и, наконец, трогается. С каким
нетерпением ждет каждый рыболов первой весенней рыбалки! Давно
уже готовы рыболовные снасти. В который раз проверены
удилища, лесы, крючки. Но вода в реке еще мутная, рыба не берет. А
вот в прудах рыбачить уже можно. В Удмуртии множество
малых рек и речек и проточных прудов. Протекает, например, по
территории нашего Балезинского района небольшая река Юнда,
протяженностью всего 35 км. На ней расположено пять прудов.
Пруды небольшие, но рыба в них крупная. Здесь, на прогретых
солнцем прудах, наши рыболовы обычно встречают свой «новый
год»...
В 25 километрах от поселка Балезино в верховьях Юнды есть
так называемый Ахмадиевский пруд. Когда-то на месте пруда
была лесная низина, и сейчас еще кое-где торчат из воды
старые, почерневшие пни. По весне здесь хорошо ловятся крупные
окуни, лини, плотва. Большой пруд у села Ново-Волково
(расположенный в 20 км от Балезино) богат голавлем и язем. Нет
слов — хороши все эти угодья. Но недаром говорят, что «каждый
кулик свое-болото хвалит». Наверное, у каждого рыболова есть
своя любимая река, озеро или пруд, с которыми у него связаны
самые волнующие и приятные воспоминания. Для меня такой
рекой является Чепца. Здесь я родился и вырос, здесь на всю
жизнь стал рыболовом.
Однажды в начале лета сидел я на берегу Чепцы километрах
в трех выше нашего поселка у тихого омута с исключительно
коряжистым дном. Здесь всегда хорошо клюют окуни,— успевай
только вовремя подсекать, иначе заведет полосатый разбойник
за корягу, и пропал ваш крючок вместе с рыбой.
Было тихое, ясное утро. Клев хороший, а значит, и хорошее,
бодрое настроение.
В корзинке у меня было уже десятка полтора окуней, когда
ко мне подошел Яков Константинович, известный всем нашим
рыболовам любитель-лещатник.
— Ну как рыбка, клюет?
Я молча показал свой улов.
— Неплохо, но мелки все-таки,—заметил Яков
Константинович.— Леща двух-трехкилограммового куда приятнее выудить,
не правда ли? Ловил когда-нибудь таких?
Я честно признался, что самая крупная рыба, какая мне
попадалась,— это щука на полтора килограмма и лещ граммов
на 800.
— Без прикорма крупного леща трудно поймать. Идем-ка
лучше со мной на настоящую ловлю.
77

Я выразил было сомнение.
— Ведь уже семь часов, едва ли лещ брать будет...
Яков Константинович пошутил:
— Ничего, я слово такое знаю, что и днем леща подманю.
Направились мы в Калининскую гавань, расположенную
километрах в двух выше того места, где я сидел.
— Лещ проходит с мест кормежки на места стоянок и
обратно,— на ходу рассказывал мне Яков Константинович,— и
всегда по самым глубоким местам. А под гаванью как раз вдоль
берега, метрах в десяти от него, проходит широкая канава. Вот
на нее-то и нужно попасть...
Вот и гавань. Через всю реку стальным канатом скреплены из
толстых бревен боны, которые сдерживают сплавленный лес до
тех пор, пока он не понадобится лесобазе. Устроились мы на
таком боне недалеко от берега, примостили удочки.
Яков Константинович опустил в воду сеточку с кормом и
бросил две-три пригоршни пареного овса и жмыха с
поджаренной мукой. Червей насадил он кисточкой, по три-четыре на
каждый крючок. Я старался подражать ему во всем: так же насадил
кисточкой красных червей, закинул... Долго ждали. Наконец
часов в девять у Якова Константиновича первая поклевка. Он взял
удилище, чуть подал его вперед, потом плавно подсек, и на
поверхность воды плашмя всплыл серебристо-бронзовый красавец
лещ. Еще миг — и он в подсачке. Мне все это показалось
настолько простым, что я даже разочаровался. Никакой борьбы с
крупной рыбой, никакого вываживания, о котором я так'много читал
в книгах. А ведь Якову Константиновичу попал крупный лещ —
килограмма на два. Вот у него в подсачке затрепетал уже и
второй такой же. А у меня все еще нет ни одного. Я терпеливо
ожидал. Вдруг поклевка и у меня. Подсек и почувствовал, всем
телом почувствовал, как там, в глубине, ходила крупная рыба. По
привычке резко дернул удилище на себя, и из воды
выскочил... пустой крючок. По-видимому, на лице у меня было такое
смятение, такое горе, что Яков Константинович, не выдержав,
расхохотался и тут же указал на мои ошибки:
— Во-первых, рано подсек. Во-вторых, не надо так сильно
тянуть. Сначала нужно вывести леща наверх, дать ему, как говорят
рыболовы, «глотнуть воздуха» и, держа его голову чуть над
водой, спокойно подводить к подсачку. Главное — не надо
горячиться. Поспешишь — делу навредишь.
После обеда Яков Константинович поймал еще двух лещей.
И уже перед самым заходом солнца, с помощью Якова
Константиновича (он подсачивал), выудил-таки и я леща. Лещ был не
крупным, но и не мелким — весом 1 кг 200 г.
На другой день я раздобыл овес и жмых для прикормки. С
моим товарищем Олегом набрали короедов и отправились на
рыбалку с ночевкой в гавань. Пришли мы на место часа в четыре
78

вечера. Одно удилище, короткое и легкое, я приспособил для
"ужения в проводку, а три поставил на леща. На короедов, в
проводку, хорошо брала крупная сорожка, подлещики и густера.
За вечер мы поймали десятка два хороших сорожек и
подлещиков, да один лещ сошел у меня — опять я погорячился.
Отловились и решили сварить уху, посидеть у костра. Ночи
в июне короткие, — заря с зарею сходится. Спать мы и не
думали. На самом берегу росла одинокая огромная сосна — под ней
мы и устроились.
Костер... Сколько воспоминаний связывается с ним... У
костра удивительно легко думается, костер располагает к задушевной
беседе.
Выпотрошив рыбу, приспособили котелок над огнем, сварили
уху. И какую! Через несколько минут наши ложки уже стучали о
дно пустого котелка. После ужина вспоминали различные
истории, составляли планы на будущее, и в частности на утро. А оно
обещало быть прекрасным. Над рекой поднимался густой туман,
на небе ни облачка. В прибрежных кустах соловьи завели свои
песни. Где-то рядом все кричал и кричал коростель...
На востоке начало розоветь небо. Как только с берега стало
видно наши удочки, мы спустились на боны с твердым
намерением поймать хотя бы по одному крупному лещу. На донные
удочки долго не было поклевок, и я занялся ужением в
проводку. С первого же заброса поймал небольшого язя, со второго —■
довольно крупную сорожку. Клев начался замечательный. На
короеда ровно и беспрерывно брали сорожки и подлещики
граммов 200—300. Я так увлекся ловлей на поплавочную удочку,
что не заметил поклевки на одной из донок. Я увидел ее тогда,
когда уже удилище медленно пошло в сторону. Схватил его,
почувствовав тяжесть крупной рыбы; я стал выводить, и вот на
поверхность всплыл широкий, очень крупный лещ. Потрясенный
его размером, я растерялся, ослабил лесу, и лещь вновь скрылся
в глубине. Осторожно вывел его снова на поверхность, держа
голову над водой, подвел к подсачку, но никак не мог подсачить.
Раза два лещ переваливался через подсачек, и, наконец, после
долгой возни я все-таки его вытащил. Счастье мое, что лещ
хорошо заглотал насадку и прочно сидел на крючке, а снасть
оказалась достаточно крепкой. Дома ради интереса я взвесил леща.
В нем оказалось 2,8 кг.
Пока я возился с лещом, поплавочная удочка лежала на боне.
Поплавок, спокойно стоял у самого края плота, слева от меня.
Насаживая червей, я случайно взглянул на поплавок и увидел,
как он лег набок и резко пошел от плота. Я поспешно схватил
удилище и подсек. Рыба упорно тянула. Легкое, тонкое удилище
прогибалось и пружинило. Наконец рыба устала и... вскоре на
поверхности показался лещ, чуть поменьше первого. Не так-то
просто было подвести его к подсачку, да еще на таком легком и гиб-
79

ком удилище, с такой длинной лесой. На помощь подоспел Олег.
Я передал ему подсачек и, держа удилище почти вертикально,
стал пятиться, подводя рыбу поближе к бону. Пятился, пятился
и... вдруг: всплеск, брызги, удочка выскочила из рук, и я сам в
воде... Вынырнул и увидел: Олег одной рукой держит подсачек,
а другой тянет лесу...
— Не тяни за леску, уйдет! — Я мигом вскарабкался на бон,
схватил удилище и, стоя на самом крайнем бревне, подвел,
наконец, леща, а Олег подсачил его. И как раз вовремя, — в
подсачке лещ отцепился.
Первая половина июня в том году у нас была очень холодная.
Я поднялся на берег, выжал одежду и стал обогреваться у
костра.
Так я стал завзятым лещатником.
ст. Балезино Удмуртской АССР
Хрисанф Херсонский
У СВЕТЛОЙ ВОДЫ*
ЕЩЕ ОДНО УТРО
Весенние ночи с каждыми сутками становятся короче...
Михаил Дмитриевич проснулся до времени и вышел на улицу.
Солнце еще не вставало, но уже было светло в небе и на земле.
В этот час свет струится отовсюду. Невидимыми потоками его
проливают безмолвные облака. С каждой минутой полнится
светом притихшая гладь реки, хвоя елей и сосен и даже серенькие
бревенчатые сарайчики и дранка на крышах.
Старик запрокидывает голову. Небо кажется близким —
рукой подать... На востоке вспыхивают едва различимые голубые,
зеленые, розовые лучи. Они еще робки. Краски перетекают одна
в другую, словно в большой морской раковине.
Держа наклонно удочку — так древний охотник когда-то,
выходя на охоту, держал в чуткой руке отточенное копье, —
Михаил Дмитриевич шагает к реке.
Завернув за угол избы, он видит у дороги Григория
Кузьмича. Тот неподвижно стоит под соснами. Голова его в
соломенной шляпе опущена, он что-то разыскивает на земле.
— Доброго утра! — окликает его Михаил Дмитриевич.
— Вы знаете, ведь это поразительное чувство, когда прихо-
* Окончание. См. книги № 16 и 17.
80

дится жить без тени... Ощущение такое, будто все вокруг
потеряло реальность, — не сразу отзывается Григорий Кузьмич, все
еще продолжая созерцать у себя под ногами землю.
Михаил Дмитриевич, как и все истинные рыболовы, был
рожден поэтом и хорошо знал неповторимые свойства любого часа
суток. А больше всего он любил ранние утренние часы. Но —
удивительно!— только сейчас он обратил внимание: в самом деле,
под его ногами не было тени. Без нее чувствуешь себя каким-то
особенно легким.
— А теперь закройте глаза, — предлагает Григорий
Кузьмич.— Прислушайтесь. Идет дождь. Не правда ли? Теплый
летний дождь падает на листья, на землю, на лужи, на крыши. Как
это чудесно! Крупные, поющие капли дождя. И под их ударами
все вокруг тоже поет.
Закрыв глаза, Михаил Дмитриевич с удовольствием
вслушивается: он различает свист, цоканье, бормотанье, шепот,
многоголосый хор птиц — птичье вече... До чего же, в самом деле,
все это похоже на дождь.
Очарованные рыболовы шагают к реке.
— Что ни говори, — продолжает разговор Григорий
Кузьмич,— а природа пробуждает иные интересы и внимание ко
всему. У нас, удильщиков, накапливается богатый улов
наблюдений...
— Сегодня, кроме них, нас ждет и улов плотвы,— с улыбкой
напоминает Михаил Дмитриевич.
— Да, конечно... ужение это великолепное занятие, оно
обогащает душу, после рыбалки хочется энергичнее работать...
Смотрите-ка, сколько людей поднялось раньше нас И уже
удят!—восклицает Григорий Кузьмич, когда открываются
берега реки.
Плотва еще ночью вошла в Вексу крупными стаями. Она
скопилась в ямах перед отмелями и пронеслась по течению еще
дальше, прильнув к берегам, выбирая для нереста заросли
травы и затопленные кусты.
Удильщикам на быстром течении приходится часто
перебрасывать удочки — они стараются это делать без шума. Хотя все
чаще и чаще слышатся всплески, — тонкая нейлоновая жилка
вытягивает со дна тяжелую «грязнуху», а та, упираясь, бьется,
ударяя хвостом по воде. Иная же плотица идет сразу, покорно
ложится на бок и, шурша по воде, скользит к рыболову...
Выглянувшее к этому времени из-за леса слепящее солнце
быстро нагревает воздух.
В зарослях мелколесья, возле берега, слышится чавканье,
раскачиваются ветви ольшаника, и вскоре показываются два
местных бородатых деда. У одного седая борода, но он кажется
чуть помоложе, у другого — постарше, из-под самой губы торчит
яркий рыжий клок, будто борода подожжена. Деды принесли
7 Заказ № 715
81

свежеобструганные березовые удилища. Вместо лески — суровая
нитка. На конце ее солидный крючок. .Поплавки из пробок,
проткнутые зачиненными палочками. Деды — у них слезятся глаза,—
сердито хмурясь, надевают на крючки червей и, смачно поплевав
на них, закидывают в реку. Речка, пробегая струей, ударяется у
их ног о берег и, круто повернув, убегает дальше, рассыпая
солнечные зайчики.
Недалеко от дедов удит с лодки, приткнутой к берегу,
Григорий Кузьмич, он с любопытством посматривает на них: старики
сделали себе снасти, должно быть, по образцу тех, которые
когда-то были у них в детстве.
— Дедушки, а кого вы ловите, язей что ли? — окликает
Григорий Кузьмич стариков, чувствуя, что лукавит перед самим
собою, стараясь придать голосу чуть насмешливо шутливый тон.
— Язя разве уловишь. Не та у нас снасть. Мы плотву... —
отвечает дед с рыжим клоком в бороде.
— Плотицей побаловаться хотим! — отзывается и второй дед
с доброй улыбкой.
— Так ведь для плотвы крючки поменьше нужны!.. Идите
кто-нибудь ко мне — я поделюсь.
Деды совещаются, и тот, что помоложе, идет по кочкам к
Григорию Кузьмичу. Он протягивает ему два малюсеньких изящных
крючка и щепотку мотылей. Отдавая, говорит:
— Цепляйте мотыля за черную головку, да не раздавите его.
-т- Ну теперя начнем, — со счастливой уверенностью
ласковым баском говорит дед и уходит к своему товарищу.
Наступает тишина, только звонче щебечут вокруг птицы. Все
жарче греет утреннее солнце, и навстречу ему тянется,
расправляется трава.
Григорий Кузьмич вытаскивает плотву за плотвой, а деды
все еще не приступают к ужению. Они, озабоченно нагнувшись
над пеньком, непослушными, негнущимися пальцами пытаются
привязать к леске крючки.
Григорий Кузьмич кричит им:
— Дедушки! Да вы лучше возьмите готовую удочку у
меня, — вот есть запасная...
Деды медленно расправляют сутулые спины, и один из них
смущенно отвечает:
— Спасибо, друг... Да где уж там, разве такую малость на-
цопишь?
— Глаза отказывают, да и пальцы стали не те. Что крючок,
что мотылик — одна маята... Крючки да червячки тебе вернуть
что ли?
Услышав, что их можно не возвращать, дед помоложе
удовлетворенно сообщает:
— Коли так, внучку отнесу.
Старики закуривают, с наслаждением затягиваются махороч-
82

ным дымком и долго молча глядят на воду. Потом забирают свои
удилища и, негромко переговариваясь, скрываются в ельнике.
...Еще с утра на речке появился моложавый рыболов
Владимир. Он приехал ночью с женой на «Москвиче». После
утомительной дороги жена высыпалась в избе, а Владимир уже успел
наловить на уху плотвы.
«Везет. Напал на счастливую струю. Удачливый, легкий
человек»,— думает о нем новичок, стоящий рядом, — он старается
пускать свой поплавок так, чтобы тот проходил точно там же, где
завершает свой путь поплавок удачливого Владимира. Между
добрыми соседями так делать не принято, это называется
«удить из-под руки». Новичок знает об этом, но оправдывает
.свое поведение тем, что направо и налево у речной ямы в такой
же тесноте стоят на берегу еще девять удильщиков.
Но вот незадача!.. В то время как Владимир ловко вынимает
из воды новых и новых плотиц, дела у новичка идут намного
хуже. То его донимают досадные сходы, то крючок возвращается
из воды пустым,— мотыль безнаказанно снят «хитрой рыбой».
Новичок начинает раздражаться. Он ругает непослушную
плотву. Обвиняет в нечуткости поплавок. (Должно быть, надо
было нацепить другой — поменьше?..) Новичок пробует
объяснить свои неудачи неровностями дна... В голове у неудачника
теснятся десятки предположений. Наконец он не выдерживает
пытки и решает лучше потерять время на переоснастку, чтобы
наверстать потом в улове. Он втыкает бамбуковое удилище
комлем в землю и достает из кармана коробочку; заменяет
поплавок и увеличивает спуск ровно на четыре сантиметра, чтобы
крючок при проводке бежал бы у самого дна. Пускается еще на одн\
хитрость: привязывает к леске поводок со вторым крючком, свп
сающим на восемь сантиметров выше основного. Два крючка —
вдвое больше шансов! Надев на крючки свежих мотылей, рыбо
лов делает, по его мнению, классический заброс и уверенно ждет
поклевки...
Бежит веселая речка... Нет, это просто удивительно, как
много она может принести человеку огорчений! По-прежнему на
каждые четыре или пять плотиц, вынутых рядом расторопным
Владимиром, у новичка с грехом пополам приходится всего одна.
В половине одиннадцатого за речкой появляется женщина.
Она плавно, выразительно взмахивает рукой, уверенная, что муж
смотрит на нее... В это время Владимир доводит очередную
проводку до конца и снова вынимает «севшую» на выходе новую
плотицу. Он опускает ее в садок и, прислонив удилище к кусту,
сообщает соседям:
— Пойду на часок... Позавтракаю.
— Разрешите половить вашей удочкой? — набравшись
смелости, говорит новичок, и сердце его сжимается: «Конечно,
откажет».
7*
83

— Прошу! — с едва уловимой дружеской иронией отвечает
Владимир,— он давно уже понял настроение соседа. И, уходя
по топкому берегу с садком (тяжесть которого так приятно
ощущать в руке), он уже издали кричит новичку:
— Мотылей почаще меняйте, не жалейте их!
Новичок кладет на кусты свое неудачливое удилище и берет
чужое колдовское. Он несколько раз легонько взмахивает им,
чтобы дать руке привыкнуть к нему.
Действительно, какое наслаждение испытываешь от ловкой,
легкой, уловистой снасти!
Надев свежих мотылей, новичок делает заброс. Послушная
снасть словно опережает его приказания: крючок и поплавок,
легко пролетев по воздуху, ложатся на воду точно в то место,
куда он хотел. И через секунду-полторы поплавок, встав
вертикально, сигнализирует, что крючок с мотылем уже опустились
ко дну. Течение несет наживку на чутко натянувшейся леске.
Острый белый кончик поплавка начинает свой быстрый бег...
и неожиданно (всегда неожиданно, хотя только и ждешь этого
мгновения!) юркает вниз. Рыболов не упускает этой секунды,
его рука делает движение, которое мгновенно передается
удилищем и леской затаившемуся на ее конце крючку с приманкой.
Рыболов плавно поднимает удилище и ловит
трепыхающуюся плотвицу. Он снимает ее с крючка, внимательно осматривает
снасть и снова легко делает заброс. И тотчас, будто по заказу,
ловится вторая «грязнушка». Успех заключается в точном строе
снасти: тщательно выбранный «конус» бамбука, ровный без
отклонений и прогибов. Очень тонкий, прямой и прочный кончик.
На леске, вместо одной дробинки, висят три: одна чуть
побольше— довольно высоко, вторая поменьше —ниже, а совсем
маленькая— в девяти-десяти сантиметрах от округлого, верткого
крючочка. Три дробинки управляют резвостью и точностью
погружения лески. Упругий кончик удилища помогает проворно,
вовремя подсечь. Рассчитанный по руке, вес бамбукового хлыста,
вместе с дробинками и чутким поплавком, как бы представляют
гармоничное продолжение самой руки, отзывающееся на любые
желания рыболова... Вот что значит точный расчет веса, формы и
гибкости снасти!..
Новичок удит с вдохновением, искусно отрегулированная
удочка доставляет ему наслаждение. Ему кажется, что Векса
покоряется ему, выдавая из своих тайников одну з£ другой
серебристую живую дань. Он с гордостью поглядывает вокруг: как
будто громче поют птицы, веселей сияет солнце, приятными,
милыми людьми выглядят соседи...
Множество рыболовов взмахивает удилищами по берегам
речки, у заводи, в лодках. Их движения становятся не только
свободнее, но и моложе. Они удят энергично, удят с, упоением и
славят весну...
84

Э. Кудрявцев
ОЗЕРА ЮГО-ЗАПАДА ВИТЕБЩИНЫ
Водоемы юго-западной части Витебской области изобилуют
щукой, судаком, окунем, налимом; есть в них жерех, крупный
сом и угорь. Много белой рыбы: леща, язя, голавля, плотвы и
красноперки. Повсюду распространен линь и карась. В здешних
реках и озерах много естественных насадок: раков, мотыля,
ручейника, личинок стрекозы и поденки. Не трудно добыть
земляных червей, выползков, майских жуков, стрекоз и кузнечиков. Это
дает возможность рыболову без особых хлопот применять самые
различные насадки. Живца можно наловить удочкой в любом
водоеме.
Через Витебскую область, среди обрывистых, покрытых
галькой берегов, несет в Балтийское море свои довольно быстрые
воды река Западная Двина. На пути принимает она в себя
воды младших братьев и сестер — тихих, зарастающих камышом
и осокой речек Оболь, Сосница, Туровлянка, Полота. Речки эти
вытекают из целой системы озер, расположенных справа и слева
,от Западной Двины.
Вот про эти-то богатые рыбой реки и озера юго-запада Витеб-
щины, про спортивные способы ловли на них мне, исходя из
моего личного опыта, и хочется рассказать.
Есть у нас места, где найдет себе дело и спиннингист, и кру-
жочник, и удильщик. Здесь не редкость 10—12 килограммовые
щуки, 7—8 килограммовые судаки, 1,5—2-килограммовые лещи
и лини.
Приезжайте к нам на Витебщину, друзья! Вы никогда не
забудете дней и ночей, проведенных на здешних реках и озерах!
А если у вас есть легкий подвесной мотор, возьмите его с собой.
Из озера в озеро, по речкам и протокам вы совершите
увлекательную прогулку.
Чтобы попасть на озера Витебщины, достаточно проехать
поездом до города Полоцка. От Полоцка маршрутный автобус
или грузовое такси доставит вас на любое озеро или речку. Везде
вы встретите радушный прием у местных рыболовов. Они всегда
предоставят культурному рыболову-спортсмену свою лодку и
покажут "лучшие для ловли места.
А теперь познакомимся, хотя бы вкратце, с основными
рыболовными угодьями этого района.
Озеро Суя. Полулесное озеро, берега его в основном покрыты
высоким, хвойным лесом. Это любимое место юных рыболовов
города Полоцка, приходящих сюда пешком и, как правило, на
ночь. Обычная снасть — удочка. Насадка — красный червяк и
линяющий рак.
85

Уловы средние. Ловятся преимущественно подъязки,
подлещики, небольшие окуни и плотва. В дни жора хорошо ловится
щука на блесну и живца.
Озера Гомель и Яново — любимые, часто посещаемые
полоцкими рыболовами озера. В этих озерах много судака, щуки,
окуня, леща, линя и плотвы. Встречается здесь также налим и
угорь. Озеро Гомель занимает площадь около 4 квадратных
километров. Глубина его достигает 20—22 метров. Южные берега
обрывисты, покрыты лесом; северные низменные, болотистые
берега заросли камышом и осокой. Из озера Гомель вытекает
речка Суя.
В речке много язей и щурят весом до одного
килограмма. Язи жадно берут на майского жука и стрекозу, а щурята —
на живца и блесну. Площадь озера Яново достигает 8
квадратных километров, глубина до 28 метров. В озеро впадает река
Дива, а вытекает река Туржец. Берега озера пологие, заросли
камышом, осокой и кустарником.
Река Дива. Между озерами Яново и Паульское в этой реке
летом и зимой прекрасно ловится щука. Блесны лучше применять
вращающиеся, желтой и красной меди, типа «Норич», «Кемь»,
«Байкал». Интересно отметить, что река Дива зимой не
замерзает. Поэтому местные рыболовы и зимой успешно ловят щук
на спиннинг.
Озеро Паульское (Тетча). Площадь озера около 11
квадратных километров. Глубина до 7 метров. Представляет большой
интерес для всех категорий рыболовов-спортсменов. В озере много
щуки, окуня, судака, леща, линя и плотвы. В ручье Черствятском
на майского жука хорошо ловятся небольшие язи. Полоцкие
рыболовы часто его посещают и возвращаются с богатым
уловом.
Озеро Черствятское. Площадь 12 квадратных километров,
глубина до 5 метров. Берега низменные, заболоченные, заросли
камышом и осокой. В озере много островков, заросших по
берегам водорослями. В водорослях на удочку хорошо ловится лещ,
линь, окунь и плотва. В летние дни хорошо ловится зеркальный
и обычный карп, а также некрупный сазан, весом до 1
килограмма. Насадка — красный навозный червь, хлеб и недоваренный
картофель. В озере много щуки, но кружками и спиннингом она
не ловится.
Озеро Веркудское. Зеркало озера около 2 квадратных
километров, глубина до 20 метров. В деревне Веркуды и Лозы у
местных рыболовов имеется несколько лодок. На северо-западной
части озера берег высокий, заросший редкими соснами. Он
плавно спускается к воде. Красота природы в этом уголке
изумительная, так и хочется сойти с лодки, разжечь костер, сварить уху,
попить обжигающего чайку, а потом, ночью, у костра послушать
рассказы друзей-рыболовов.
86

Юго-восточная часть озера заросла камышом, осокой, ряской,
роголистником. Здесь — пристанище диких утиных стай. У
берегов озера стеной встают тростник и камыш. Вдоль живой зеленой
ограды раскинулись заросли рдеста и урути.
Здесь правильно брошенная и проведенная блесна всегда
принесет вам удачу. На озере Веркудском настоящий рай для
спиннингиста.
Озеро .Отолово. Расположено от Веркудского в полутора
километрах. Зеркало этого озера не менее 16 квадратных километров,
глубина — до 26 метров. Озеро лежит в длинной, извивающейся
впадине с красивыми крутыми, заросшими кустарником
берегами. На нем много островов. Здесь обитает судак, лещ, окунь.
Много налимов, встречаются пудовые сомы. Но главное
богатство озера — судак. Он здесь безотказно ловится на кружки.
Любопытная особенность почти всех перечисленных озер так
называемые «подводные горы» — это неровности дна.
На «подводных горах» большими массами собирается мелкая
рыба. А по зорям за ней охотятся судак, щука и окунь, ночью —
налим и угорь. Именно эти места и являются лучшими для
спортивной ловли.
Спиннингом хорошо ловить щуку и окуня. На живца
(кружки) — судака. Следует, кстати, отметить, что на блесну
спиннинга судак здесь почему-то совсем не берет. Зато*щуки попадаются
исключительно крупные.
Ловили мы как-то с моим товарищем, опытным рыболовом,
щук. Время было около одиннадцати. День выдался теплый,
пасмурный, но без дождя. Я ловил на сделанную из красной меди
блесну типа «Волга» длиной 14 сантиметров. После одного из
забросов моя блесна «села». Быстрая резкая подсечка. Удилище
согнулось, но блесна ни с места. Зацеп? Нет, что-то есть. Вдруг
стремительный рывок, пулеметный треск тормоза, и через
минуту на моей катушке осталось каких-нибудь 15—18 метров лесы.
Стало ясно, что на крючке крупная щука. Медленно, с большим
усилием сматываю лесу. Новый рывок щуки, треск тормоза,
снова медленная подмотка. Наконец щука стала приближаться
к борту лодки. Мой товарищ опустил подсачек в воду.
Показалась огромная щучья голова. А потом — оглушительный удар,
фонтан брызг, короткий треск тормоза и... болтающийся обрывок
лески.
На озере Отолово в летние месяцы хорошо ловится судак на
утренних и вечерних зорях, когда веселые лучи солнца еще не
коснулись верхушек деревьев и не заиграли всеми цветами
радуги на зеркальной поверхности озера. С конца сентября и до
ледостава судак хорошо берет с 8 утра до 11—12 часов дня. В этом
озере я на 10—12 кружков в течение 4—6 часов активной ловли
вытаскивал по нескольку судаков, крупных окуней и щук. Ну, и
налима, хоть одного — обязательно.
87

Судаки и щуки здесь по весу разные — от 1 до 7 килограммов.
Неудач или бесклевья на озере Отолово не бывает. У местных
рыболовов имеются лодки.
Если у вас имеется подвесной мотор, можно взять лодку
(дер. Щаты) и совершить увлекательную поездку по рекеТуру-
жец, через озеро Яново, по реке Дива, через озера Паульское
(Тетча) и Березовое в озеро Отолово и обратно.
г. Полоцк
Г. Солодков
ЗА ПОЛЯРНЫМ КРУГОМ
Каждый начинал свою рыболовную «карьеру» по-разному,
но большинство, конечно, начинало ее в детстве — с пескарей,
уклеек и ершей. Мне же, к сожалению, в детстве не пришлось
приобщиться к рыболовным радостям, и до зрелых лет вид озера
или речки не вызывал у меня тех чувств, которые возникают при
взгляде на них сейчас. Я не перестаю вспоминать добрым
словом тех товарищей, которые втянули меня, пусть и поздно, в
рыболовный спорт, научили ловле, заставили смотреть на природу
другими глазами.
Случилось это так. Пережитое во время войны не прошло
даром. Нервы стали сдавать —одолевала бессонница.
И вот на Севере счастливый случай свел меня с
энтузиастами рыболовами. Услышав мой рассказ о бессоннице и прочих
немощах, они весело сказали:
— Чепуха! Пойдем с нами на озера, на рыбалку. Два-три
похода — и все как рукой снимет. Ручаемся.
Не очень-то веря в их прогнозы, я все же не отказался от
предложения.
— У меня же ничего нет, — сказал я им, — вот обзаведусь
снастями тогда...
— Э-э, слышали мы эту песню! — засмеялись они. — Нет,
сначала сходим, а обзаводиться потом будешь-. На первый
случай леску и крючок дадим, пробку и кусочек свинца сам без
труда найдешь, а вот удилище — добывай. С этим в Заполярье
пока худо.
— А что если лыжные палки соединить трубкой?
— Возможно, на первый случай сойдет...
— В субботу на ночь выезжаем на озеро Серви-ярви, есть
тут такое: Правда, не близко, но сейчас там кумжа и палия
хорошо берут.
О ловле этих рыб я в то время не имел понятия.
88

— Эх ты, североморец! — подняли меня на смех рыболовы. —
Живешь здесь не один уже год, а ничего не знаешь о
королевской рыбе. Вот пойдешь с нами, посмотришь — обомлеешь, а
попробуешь ухи с дымком — за уши тебя не оттащишь.
К субботе соорудил я себе из лыжных палок «удилище»,
намял хлеба, не веря в счастье, собрался. Когда же увидел своих
соблазнителей, сразу понял, как я жалок на их фоне.
Экипированы они были отлично. В резиновых сапогах, плащах, у всех
разборные бамбуковые удилища, котелки, топорики. У каждого
запас драгоценных на Севере червей.
Меня осмотрели, подвергли резкой критике, мятый хлеб
выбросили и собрали для меня по щепотке червей. Один из
товарищей высыпал чай из своей баночки в газету, а баночку отдал
мне под червей, другой дал запасный крючок, третий — жилко-
вый поводок. Потом меня еще раз осмотрели и признали
«условно годным» к походу и ловле.
...Вот и озеро. Оно огромно — с заливами и косами, с
пологими и крутыми берегами. Мы сразу заспешили к нему.
Нетерпение, как попутный ветер,-толкало в спину. По часам было около
восьми вечера, но солнце стояло высоко — был полярный день.
Озеро слегка рябилось от небольшого ветерка.
— Хорошая погодка,— радовались мои спутники,— на
ходу развязывая удилища и составляя их,— без рыбы не
уйдем!
— Разве будет брать в ветер? — усомнился я. — Вот если бы
тихо было...
— Э, дорогой, на Севере ветром надо уметь
пользоваться,—кидать надо не по ветру, а против него. И по очень простой
причине: сейчас вечер, воздух стал влажнее, у мошкары крылья
намокли, и она будет падать на воду, а ветер и волны подгонят ее
к берегу, вот и рыба пойдет сюда же, станет держаться у
поверхности. Поэтому и спуск надо делать всего шестьдесят-восемьде-
сят сантиметров. Но это для кумжи и форели. А вот палия, та
любит глубину и кверху поднимается редко. Должно быть,
питается чем-то другим на дне. Не зная дела, можно и от
рыбного озера уйти с пустыми руками. Но не унывай, поймешь
и ты.
Мои товарищи уже разошлись и начали ловлю, а я все еще
прилаживал к своему шестику леску. Недалеко от меня встал
Василий Иванович.
Повернувшись в его сторону, я увидел взмах удилища, а
затем летящую рыбу. Она стукнулась где-то у него за спиной
в траве.
— Иди-ка сюда, взгляни — кумжа! — крикнул он мне.
Пока я рассматривал невиданную никогда мной серую
пятнистую рыбу с широким хвостовым плавником, Василий
Иванович успел подсечь новую.
6 Заказ № 715
89

— А вот эту не выбросишь! — радостно крикнул он.
Я увидел картину, сразу вызвавшую во мне состояние
какой-то особой возбужденности. Рыболов стоял у воды, крепко
стиснув согнутое удилище, конец которого дрожал и двигался
вслед за лесой. А там, где леса уходила в воду, было видно, как
сопротивлялась рыба. Она то выпрыгивала из воды, то
стремилась уйти вбок или вглубь. Но Василий Иванович, внимательно
следя за ней и держа лесу в натяжении, постепенно отходил от
кромки берега, подводя рыбу к небольшой отмели, видневшейся
справа. Вот на несколько секунд над поверхностью воды
показалась большая голова, этого было достаточно, чтобы «глоток»
чистого воздуха одурманил рыбу. Почти без сопротивления она
была вытащена на отмель и первые мгновения лежала спокойно.
Василий Иванович подскочил к ней, схватил и отнес подальше
от воды. Я стоял и смотрел, как завороженный, на бившуюся в
его руках кумжу. Мне даже не верилось, что такую крупную
рыбу можно было вытащить вот так просто и быстро.
— Ну, а ты? Что же ты не ловишь? — привел меня в чувство
возглас Василия Ивановича, — видишь, какие здесь полешки
плавают.
— Мне такую не поймать, — уныло ответил я.
— Надо учиться ловить. Рыба здесь непуганая — рыболовов
сюда мало ходит.
— Где же мне ловить? — спросил я, понимая, что неудобно
закидывать своего червя на поплавок соседа.
— Иди по берегу и бросай. На воду поглядывай. Видишь,—
показал он на воду, — вот она идет, как торпеда!
Он бросился с удилищем к берегу, метрах-в шести от
которого протянулись «усы» от спинного плавника прошедшей около
поверхности воды рыбы. Едва Василий Иванович забросил, как
поплавок тут же исчез. Но подсечка не удалась.
— Поторопился, растяпа, — выругал себя Василий
Иванович,— забыл золотое правило.
— Какое?
— А такое: исчез поплавок, — считай до десяти, тогда и
подсечку делай. Рыба наверняка твоей будет. Кумжа берет жадно и
заглатывает далеко, особенно когда червей насадишь кисточкой.
Вот, смотри...
Поплавок снова исчез, но Василий Иванович спокойно ждал.
Хотя вряд ли спокойно. По его лицу, по напряжению в руках
было видно, что стоило ему это внешнее спокойствие. Прошло
несколько секунд. Короткий, резкий взмах удилища, и снова на
лесе заходила крупная кумжа. Я смотрел на счастливца', как
смотрит на победителя после соревнований бегун, пришедший
последним.
— Удачное начало, ничего не скажешь, — светился
радостью Василий Иванович. — А все-таки, — нахмурился он неожи-
90

данно, — ты иди и лови, не тяни время. Ловить рыбу самому
приятнее, чем смотреть, как это делают другие.
Мое короткое и негнущееся удилище не позволяло забросить
леску далеко, да и навыка в забросах не было, отчего я
зацеплял крючком кусты, неожиданно для себя шлепал по воде концом
палки или вдруг сбивал червя о траву. Поклевок, разумеется, не
было. Вера в удачу таяла. «С такой снастью рыбы мне не
видать. Пойду-ка к обрыву, сяду там. Лучше так просто сидеть,
чем людей смешить», — подумал я.
Дойдя до места, где берег переходил из пологого в
обрывистый, я забрался на плоский большой камень. Увидев под собой
черноту воды, решил: «Попробую ловить на длинный спуск, тут,
видимо, глубоко».
Размотал весь запас лесы, передвинул пробку метра на три
от крючка и, положив удилище на камень, придавил его другим
камнем. Потом не спеша закурил и взглянул на воду. «А где же
поплавок?» Пошарив глазами по мелким волнам, я нигде не
увидел его. С замиранием сердца выдернул я свой шест из-под
камня и тут же понял: «Поймал!»
Что-то грузное ощущалось там — внизу, в ладонь отдавались
сильные толчки, потяжки, и я растерялся: стоял на камне,
держал обеими руками «удилище», не вытаскивая рыбу. Надо же
было что-то делать.
— Взяла? — услышал я возглас. Неподалеку стоял
Василий Иванович. — Не давай слабины, слезай с камня и подходи
сюда — ближе к пологому месту... И не дергай, не дергай
только,— переживал Василий Иванович. Потом он не выдержал,
положил свое удилище и подбежал ко мне:
— Отходи, отходи понемногу, не торопись. Она хорошо
сидит, — по всему видно. Так... Так...
И вот рыба уже у кромки берега.
— Тащи, смелее!
Из воды показалась рыбья голова, затем туловище, Василий
Иванович цепко схватил рыбу под жабры и, быстрыми шагами
подойдя ко мне, передал:
— Вот она, красавица, держи.
У меня в руках оказалось что-то необыкновенное:
толстоспинная, почти полуметровая рыба поражала своей изумительной
окраской. Густая зелень спины как-то незаметно и нежно
переходила в ярко-оранжевый цвет на животе. Спинной, жаберные,
жировой и широченный хвостовой плавники были красными с
ровной, молочно-белой окантовкой по краям.
— Палия, — сказал Василий Иванович, тоже любуясь
рыбиной,— чудо природы!
Дрожащими руками я вытаскивал крючок из горла рыбы.
— Хорошо заглотала, — сказал Василий Иванович, — ты
тоже считал до десяти?
6*
91

— Нет, я и не видел поклевки, переобувался. Сама засеклась.
— Ну вот. Теперь будешь рыболовом!
— Ощущение особое, неповторимое, — ответил я, а сам все
глядел на палию и не мог наглядеться. — Вот удивятся дома,
когда увидят эту живую радугу.
Еще больше удивятся, когда ее попробуют, — засмеялся
Василий Иванович.
Бережно спрятав свой первый трофей в рюкзак, я снова занял
позицию на камне. Неподалеку устроился и Василий Иванович.
На поверхности воды то и дело виднелись всплески жирующих
рыб. Прошло около получаса. Поплавок Василия Ивановича и
мой стояли спокойно.
— Видимо, эта палия случайно проходила здесь, — решил
Василий Иванович и укоротил спуск. Забросив как можно
дальше наживку, он слегка потянул ее на себя, и рыба тут же взяла.
Но это была небольшая форелька. Снова заброс, и снова фо-
релька.
— Это меня не устраивает: после уток комаров бить, —
сказал он и хотел было уходить, но в это время мой поплавок
медленно начал продвигаться против волны, нырнул, вновь показал^
ся и исчез.
— ...девять, десять, — досчитал я и резко потянул лесу. В
ответ получил такой сильный и неожиданный рывок, что не смог
удержать свое удилище: оно мгновенно вылетело из рук и
скользнуло по камню вниз...
— Что там такое? — услышав всплеск, громко спросил
Василий Иванович.
— Упустил снасть...
Оценив положение, Василий Иванович мгновенно подскочил
ко мне и быстро закинул свою лесу в воду в надежде зацепить
крючком мою лесу между рыбой и удилищем. Это ему удалось.
Крючок скользнул по лесе и впился в торец бамбуковой палки.
И сразу удилище Василия Ивановича согнулось до предела.
Послышался легкий треск. Полумиллиметровая леска натянулась и
лопнула, а мой «шест» быстро заскользил по воде к середине
озера. Через несколько секунд метрах в пятидесяти от берега из
воды вымахнуло будто чудовище, — что-то темное, огромное,
метнулось в сторону и исчезло.
— Крючок ее тревожит, — сокрушался Василий Иванович.—
Не повезло.
— Окончилась моя рыбалка, — невесело промолвил я.
— Не горюй, бывает и хуже, — вздохнул Василий
Иванович. — В прошлом году меня рыба вместе с удочкой сдернула с
камня. Причем ночью. Весь вечер, как на зло, не было ни одной
поклевки — я и расслаб: думаю, не будет сегодня ловли.
И вдруг... Опомнился, когда уже был в воде. Ведь у многих и
лески рвет и удилища ломает...
92

Ночью, после ухи, когда солнце, коснувшись горизонта,
начало подниматься снова, я хотел было уйти домой, но товарищи
не отпустили:
— Терпи, пришли и уйдем вместе. Здесь ты впервые, да
одному и не к чему уходить, можешь сбиться с дороги.
Домой я пришел измученным. Черный хлеб показался мне
слаще сахара, а старый видавший виды диван мягче пуха. Едва
прилег я на нем, как перед глазами зарябили волны, закачался
поплавок и я уснул таким крепчайшим сном, каким не спал
несколько лет. В коридоре шумели дети, плакал наш малыш, но я
ничего не слышал. А на следующий день утром, проспав около
четырнадцати часов, я на завтрак ел нежное
желтовато-кремовое мясо жареной палии.
Очень скоро появились у меня все необходимые снасти, и с
тех пор с субботы на воскресенье меня никогда не бывало дома.
Бессонницу же и вялость действительно сняло как рукой и,
кажется, навсегда.
г. Липецк
Д. Матвеев
ПЕРВЫЙ ЗАБРОС
Конец апреля. Стоит солнечная, теплая погода. На кустах
развертываются листочки; сегодня они с ноготок, изумительно
ярки, девственно нежны и прозрачно-блестящи, словно
изумрудные хрусталики. Они упруги и противостоят каждому дуновению
ветра. Издаваемый ими аромат легко вдыхается и бодрит.
Нет, больше в городе сидеть невозможно! Скорее в лес, к
реке, на Радчину, под Рамонь!
Вот и долгожданный, хлопотливый день отъезда; Я чуть свет
на ногах. Надо ведь столько подготовить к рыбной ловле:
подкормку, продовольствие, снасти...
Видя, что с меня ручьями льется пот, обычно ворчливая,
жена смягчается и даже начинает помогать мне, — берет мешоч*
ки с пшеницей, жмыхом, горохом и несет во двор к грузовику.
На дворе ее останавливают соседи:
— Что, ай на дачу выезжаете? Рановато вроде бы.
— Какой там на дачу... — рыболова провожаю.
— Так неужто все это для рыбалки? — спрашивают
удивленные соседи, показывая на собранные мною вещи.
— Так ведь у него всегда так: на реку килограммами, а с
реки граммами,— ворчит жена.
Я не обращаю внимания на насмешку. Не таков день и мо«
мент, чтобы оправдываться. Дело ведь не в том, сколько пой*
93

маешь рыбы, а в том, с какой несравненной увлеченностью ее
ловишь. К тому же я знаю, что насмешка жены незлобива. Ей
придется несколько дней быть одной и думать — как я там? Привезу
ли я рыбы? Она все равно встретит меня ласково: «Устал, поди,
с дороги, умывайся да садись, закуси... Я кое-что
приготовила».
...Погрузка закончена. Мы трогаемся. Кто-то искренне и
доброжелательно напутствует:
— Хороших уловов вам!
Кто-то посмеивается:
— Ни хвоста, ни чешуи...
Машина выходит за город— на Задонское шоссе. В кабину
врывается свежий, полевой ветер, бьет по лицу упругими
струями. Вокруг расстилаются неоглядные поля: то бархатно-черные,
то серовато-желтые, то нежно-зеленые. Если пристально и долго
вглядываться, то можно заметить, что поля дышат: от
разомлевшей на солнце земли поднимается испарина.
Машина бежит по асфальтовой ленте шоссе плавно, без
единого толчка, легко набирая скорость. Ехать по такой дороге —
одно удовольствие.
Кратчайшая дорога к месту рыбной ловли через луг.
Дальше лес — древний, высокоствольный, прибрежный. Осины,
вязы, липы, дубы... Есть очень мощные, они пережили нашествие
татар. Ведь в 1380 году на реке Воронеже стояли орды Мамая,
«кочуя во мнозе сил». Что татары были здесь, свидетельствует
и наименование плеса — Радчина, которое произошло от
татарского слова — радч, что значит — глубина. А плес и в самом деле
очень глубок. Некоторые места достигают 10—15 метров.
Воздух прозрачно чист, по-весеннему свеж и несказанно
ароматен. С непривычки кружится голова.
Тихо, безветрено. Широкий плес, омывающий берег
рыбачьего поселка, многоводен, светел и чист — он игриво
поблескивает бегущими, хрустальными воронками, возникающими от
переплетения струек. Бывалые рыболовы называют такие места на
плесе, где переплетаются струйки, — стрелками, утверждая, что
на них-то и следует рыбачить. В таких местах скапливается
рыба...
Вот кто-то, сделав три громких шлепка, скрывается в каскаде
жемчужных брызг...
— Это лещ, — заявляет опытный рыболов Михаил
Николаевич.
А вот еще: мощно, гулко, одним духом, будто скручивается
вода, образовав заметные, далеко расходящиеся круги.
— Сазан шествует...
Вдруг сильный всплеск, и веером рассыпаются по воде мелкие
рыбешки.
— Это щука... — бросилась, но промахнулась.
94

При виде всего этого рыболов не может оставаться
равнодушным, — сердце его учащенно стучит... ему кажется, что
только что всплеснувшая рыба идет непременно на него и вот-вот
приблизится к наживке. Рыболов торопливо, с дрожью,
перезакидывает одну из удочек, наживка на которой почему-то
представляется ему насаженной недостаточно искусно...
Вот, наконец, и я на приглянувшемся мне месте.
Разматываю удочки и делаю первый заброс. Он всегда особенно
тревожит, горячит... Но потом успокаиваешься и уже неотрывно
находишься во власти воображения...
Проходит некоторое время, и леска вздрагивает. Затем еще
и еще раз... Подсекаю — небольшая красноглазая плотвичка.
Такая знакомая и вместе с тем такая невиданно новая, милая,
желанная. Она бойко трепещет и извивается на крючке, блестя,
как лезвие ножа...
Закидываю снова. Через несколько минут подсекаю — и опять
удача! Еще несколько разных рыб удается поймать, улов не
богат, но на сердце удивительно легко и радостно...
г. Воронеж
Л. Балашов
БРОДЫ
Над высоким и лесистым левым берегом Волги поднимается
солнце. Легкая дымка утреннего тумана под берегом
постепенно тает, открывая каменистую косу, клином входящую в реку.
На камнях играет вода, устремляясь к правому берегу,
кружевным покрывалом белой пены. Мы уже давно стоим по пояс в
теплой воде и режем лесами журчащие струи.
Почему мы, собственно, здесь оказались? Да потому, что нам
сильно наскучила сонная неподвижность тихих водоемов,
вселяющая иногда какую-то тоску в душу. И потом нам захотелось
побродить по Волге, бегущей по пескам и камням.
Там, где падают наши девоны, покрывало из пены то и дело
беззвучно рвут какие-то крупные рыбы. Мы в тумане принимаем
их за шересперов — рыболовы всегда способны идеализировать.
Теперь же, когда солнце прогнало туман, мы понимаем, что
ошибались; мы, иронически поглядывая друг на друга, молча
бредем к берегу. Это были не шересперы, а лещи...
В этот чудесный день на Волге мы не раз жалеем о том, что
нет у нас с собой проводочных удочек. Здесь и лодка не нужна:
заходи по грудь в фарватер и лови. Вода настолько тепла, что
можно часами простаивать в ней. На дне под ногами поскрипы-
95

вают камни, а быстрые и прозрачные струйки с тихим шипение^
ласково щекочут кожу и играют внизу шнурками старых ботинок
(которые совершенно необходимы, ибо босым здесь бродить
невозможно) .
Выйдя на берег и подвязав к удилищам тонкие лески, мы
ловим живцов для снасточек. Поймать живца здесь оказалось во
много раз проще, чем добыть червя. Нас выручают мухи,
облюбовавшие горячий кузов нашей машины,— на них мы ловим
живцов.
Там, где течение спокойное, река у берегов окаймлена
неширокой полосой водорослей. Мы медленно идем по пояс, а чаще
по колени в воде и бросаем снасточки за полоску водорослей.
Иногда мы видим, как из травы кто-то «стреляет» по нашим
снасточкам серыми стрелами,— это берут небольшие щуки.
Бывает, что мы спугиваем щуку, и она, оставляя за собой жгут мути,
стремглав бросается из травы в каменистый фарватер. Но тут
же повисает на снасточке, брошенной ей вдогонку.
Полуденное солнце немилосердно жжет плечи. Подняв над
головой удочки, мы время от времени окунаемся с головой и
снова бредем вниз по реке к песчаному перекату, где, настегивая
себе бока хвостами, отдыхает стадо коров.
Когда мы видим заманчивое место для ловли у
противоположного берега, мы, не задумываясь, переходим туда вброд —
почти всюду это позволяет небольшая глубина, хотя переход и
затрудняет сила течения. Есть, чуть ниже Бродов, перекат,
глубиной лишь несколько выше коленей, но где течение так
стремительно, что почти сбивает с ног.
Не всегда здесь Волга бывает такой мелкой. В сентябре,
например, когда искусственно повышают уровень реки
приблизительно на метр, некрупные моторные суда беспрепятственно
проходят от Калинина до Ржева. Летом же лишь небольшой
плоскодонный паром медленно ползет вдоль стального троса у Бродов,
имея под днищем не более полуметра воды.
Конечно, мы не одни в этот день занимались тем приятным
делом, ради которого приехали сюда из Москвы. Встретили мы
в Бродах и других рыболовов. Их было немного — человек
десять, не более. Среди них только трое были со спиннингами. Они
рассказали нам, что весной здесь несравненно лучше ловится
рыба спиннингом, чем сейчас.
Как попасть в Броды? Из Калинина надо выехать на Стариц-
кое шоссе и, проехав по нему до дер. Емельяново, свернуть
направо. Чудесная проселочная дорога бежит здесь через молодой
сосновый лес, растущий на таком плотном песчаном грунте, что
никакое ненастье не в силах испортить ее. За лесом дорога
вьется по неширокому полю, потом горбатится на поросших лозняком
песчаных дюнах. Скоро под колесами послышится хруст, как
будто машина въехала в кучу рассыпанной картечи. Можете
96

Останавливаться — вы на забросанном мелкой галькой отлогом
правом берегу Волги.
Летней ночью, когда высокий левый берег бросает широкую
тень на воду, она покажется вам не по-волжски гладкой и
тихой, утром же все изменится.
На обратном пути мы съехали к Волге у села Городни, чтобы
помыть машину и искупаться. О, как же не похожа здесь вода
на ту, что бежит в Бродах!
В. Мамедов
ГДЕ РЕЧКА ВПАДАЕТ В МОРЕ...
Десять часов утра. Лучи солнца едва пробиваются сквозь
густую листву карагача и дикого винограда. Мы рыбачим на
омуте. Поплавки неподвижны. На них изредка садятся синие
стрекозы, быстро-быстро махая крылышками — наверно, чтобы
отдохнуть. На куканах ходят десятка два голавликов и шемаек,
величиной чуть побольше ладони. Где-то неподалеку перекликаются
иволги, изредка доносится усыпляющее тутуканье удода.
— Ну, что ж, шабаш, — слышится из-за соседнего куста
голос Николая Михайловича. Он — опытный рыболов, но и у него
дело обстоит не лучше, чем у меня.
— Отсюда до моря километров пять,— говорит он
подходя. — За полтора часа дойдем, искупаемся, поудим сазанов.
Идти по жаре не хочется. Но соблазн искупаться велик, и я
соглашаюсь. Когда я высказываю сомнение в успехе полуденной
ловли сазанов, Николай Михайлович усмехается и отвечает:
— Увидишь!
...Чуть заметная тропинка тянется вдоль речки, между
деревьями. Речка течет спокойно, чуть ли не- на каждом шагу
встречаются коряжистые глубокие омуты, в которых водятся крупные
кутумы. Вскоре лес начинает редеть. Все чаще встречаются
терновник и алыча. Горизонт расширяется, и перед нами — море.
Под ногами скрипит песок, похрустывают ракушки.
Речка стала мельчать. Кусты сменились жесткой, звенящей
на ветру травой. Где-то далеко лазурь моря сливается с лазурью
полуденного неба. Хочется побежать навстречу ласковым,
сверкающим на солнце волнам-барашкам, которые, обгоняя друг
друга, спешат к берегу, будто он их чем-то манит. По воде важно
вышагивают голенастые цапли и аисты. В шум моря вплетается
крик суетящихся чаек.
Николай Михайлович собирается перейти речку. Сняв
одежду, он остается только в трусах, очках и широкополой соломен-
97

ной шляпе. Высокий и тощий, с тонкими и длинными ногами, ом
выглядит комично: Дон Кихот с удочками. Речка неглубока,
вода доходит ему только по грудь, и он без труда перебирается на
другой берег.
Пока я раздеваюсь, Николай Михайлович успевает с
удочками пристроиться на мыске обрывистого берега. Захлебываясь,
где-то кричит осел. Июльское солнце печет, его лучи отражаются
мириадами слепящих звездочек в кристаллах соли, обильно
выступившей на камнях и песке.
Я с недоумением гляжу на Николая Михайловича,
собирающегося ловить в полуденную жару. Каково же мое удивление,
когда один из поплавков резко ныряет и круто идет под обрыв.
После подсечки на берегу трепещется двухсотграммовый
сазанчик. Быстро выбежав из воды, я сажусь поблизости от приятеля
и спешно разматываю удочки. Поплавок его второй удочки,
поплясав на месте, быстро исчезает. На берегу появляется еще один
сазанчик.
Вот и мои поплавки качаются на воде. Минута, две, три...
Леса натянулась и заходила из стороны в сторону: сазан не хочет
показываться из воды. Наконец он на берегу, у моих ног. Клев
радует душу: за полчаса у меня уже десяток сазанчиков.
Я не сразу замечаю, что к противоположному берегу
подходит стадо. Впереди гордо вышагивают круторогие коровы. Они
презрительно смотрят на нас и идут дальше — к речке. Затем
подходит десятка два шерстяных клубков на тонких ножках —
это овцы. Они жадно льнут мордочками к воде. За ними не
спеша, закинув назад массивные рога, с чувством достоинства
шествуют буйволы. Рыбалка срывается. Буйволы — большие
любители водных процедур и, конечно, устроят здесь купальню,
разгонят рыбу. Я гляжу на них с ненавистью и отчаянием. Николай
Михайлович вовсе не переживает, он спокойно ,наблюдает, как
напротив с фырканьем и пыхтением в воду погружается
громадный буйвол.
— Салам, гардаш! — приветствует меня молодой пастух
азербайджанец. — Как рыбка?
— Какая уж тут рыбка, если твоя тяжелая «гвардия» с
таким шумом ринулась в воду, сам водяной, наверно, обезумеет.
В другое место ты не мог привести своих ихтиозавров?
— Я их сюда каждый день привожу, — равнодушно отвечает
пастух и запевает какую-то протяжную песню.
— Что будем делать? — спрашиваю я у Николая
Михайловича.
— Посидим немного да опять станем удить.
Я вопросительно смотрю на него: стадо здесь пробудет, по
меньшей мере, часа четыре.
— Буйволы успокоятся, и рыба снова будет клевать, —
добавляет он, видя мое недоумение.
98

Я бегу к морю. Вода приятно холодит разгоряченное тело.
В небе две чайки, повздорив из-за рыбешки, переругиваются
скрипучими голосами. Рыбешка выскальзывает и, сверкнув
осколком зеркальца, падает рядом со мной. Одна из чаек
метнулась было за ней, но, увидев меня, испуганно отлетает в
сторону. Высоко в небе, распластав крылья, парят орланы. На
горизонте вьется дымок невидимого парохода.
После купанья я подхожу к Николаю Михайловичу. Он
собирает удочку. Большой буйвол, развалившийся напротив, в
блаженстве закрывает глаза. Над водой у него возвышается только
голова. Время от времени, как бы от нечего делать, он жует
жвачку. Николай Михайлович старается подбросить насадку
поближе к буйволу. Поплавок плывет медленно, затем легонько
вздрагивает, останавливается и уходит в воду. Зацеп? Николай
Михайлович слегка дергает удочку, потом — решительнее.
Поплавок подпрыгивает над водой, а буйвол перестает жевать,
открывает глаза и удивленно смотрит в нашу сторону. Я
догадываюсь, в чем дело. Николай Михайлович что-то бурчит себе под
нос и просит подержать удочку. Он переходит на другой берег
и, заискивающе похлопав буйвола по морде, осторожно тянет
леску на себя; еще раз шлепает буйвола и возвращается.
Посмеиваясь, он насаживает червя и... опять забрасывает насадку
в сторону буйвола.
Медленно плывущий поплавок дергается и резко уходит в
глубину. Николай Михайлович выводит на берег серебристого
голавля. Еще заброс, и минуты через три на конце натянутой
лесы мечется какая-то крупная рыба. После короткой борьбы на
берегу бьется большой сазан.
— А ты говорил, что буйволы мешают, — смеясь, говорит
подошедший пастух.
Я вскакиваю и бегу за своими удочками. Встаю напротив того
места, где лежит другой буйвол. Быстро насадив червя,
взмахиваю удилищем, а глупый буйволенок пугается и с шумом
удирает. На этот раз смеется Николай Михайлович. Ему вторит
пастух.
Чуть подальше лежат рядом два буйвола, и я направляюсь
к ним. Мне тоже везет — хорошо клюют и голавли и сазаны.
Через несколько часов, чувствуя за плечами приятную
тяжесть рюкзаков, мы весело шагаем домой.
Николай Михайлович спрашивает:
— Тебе никогда не приходилось видеть, как по спинам коров
или буйволов прыгают сороки? Сазаны — это те же сороки,
только из водного царства. Как видишь, даже довольно крупные
сазаны подходят, чтобы собрать с буйволов насекомых, застрявших
в шерсти. Так что этот водопой стал чем-то вроде
прикормленного места.
г. Ленинград
99

л. Мохов
на острове сахалин
На тысячу километров с севера на юг омываемый
неласковыми водами Охотского^ моря раскинулся на востоке нашей
Родины остров Сахалин. Много интересного, нового встретит здесь
путешественник-новичок, немало чудесного, необычного увидит
и коренной сахалинец. Своеобразна природа этого края.
Влажный климат, сравнительно теплое лето и мягкая зима
обеспечивают буйный рост разнообразной растительности. Здесь можно
встретить и гигантские лопухи больше метра в диаметре, и
заросли курильского бамбука, через которые невозможно
пробраться, и высокоствольные ели, пихты и лиственницы,
образующие лесные массивы. На острове много ягод — малины,
голубики, черники, клюквы, брусники, лимонника. Богат, славен
Сахалин и рыбой, замечателен он и своими мужественными-людьми.
Мне, рыболову-любителю, хочется рассказать об условиях и
особенностях спортивного рыболовства на Сахалине, главным
образом в его южной части.
Все речки, стекающие с Западно-Сахалинского хребта, имеют
между собой много общих черт. Они быстры, порожисты в
верховьях, с холодной, прозрачной водой. В низовьях характер рек
совершенно иной: они протекают по ровным лугам, беспрестанно
петляют, прячутся в зарослях, образуют глубокие омуты.
В верхнем течении реки имеют скалисто-каменистое русло,
много порогов, водопадов, стремительных перекатов, затем
русло становится каменисто-галечным и, наконец, песчано-илистым.
Долины речек покрыты зарослями высоких трав и кустарников,
по склонам растут леса. Высота трав достигает невероятных
размеров, и они1настолько густы, что их приходится обходить.
Глубина речек обычно не велика. На перекатах их можно
перейти в высоких сапогах, если, конечно, скорость течения допускает
это. После сильных дождей и весной после таянья снегов реки
становятся полноводными и «сердитыми». Уже не слышно
ласкового говора струй на перекатах, не сверкают хрустальной
чистотой переливы воды в омутках и ямках. Вода, мутная и
пенистая, стремительно несется. Большие реки, такие, как Поронай,
Леонидовка, Найба, Сусуя, Лютога, в нижнем течении имеют
характер обычных равнинных рек.
Нет на Сахалине такого водоема, где бы не было рыбы.
Даже в лесных ручьях, не более одного метра шириной, можно
прекрасно ловить форель и кунжу * весом от 200 и более граммов.
Для ловли удочкой пригодна любая речка и любой ручей. Удить
* Кунжа — местное название гольца.— Прим. ред.
100

нужно по омуткам, в ямках под порогами и водопадами, под
нависшими над водой кустами. Можно ловить и на перекатах,
если там есть отдельные крупные камни или другие предметы
(пни, бревна).
На Леонидовке есть хорошие места в районе водопада, выше
и ниже его. На удочку там вылавливают крупных форелей,
гольцов.
Другая речка — правый приток Леонидовки — имеет дикие
скалистые берега, много порогов и очень чистую светло-зеленую
воду. В этих местах следует быть осторожным, чтобы не со*
рваться с камня в бурную реку. Лучше приходить туда вдвоем*
втроем.
Хороши места и на так называемых Матросовских озерах. Они
расположены от пос. Матросово на восток, возле р. Поронай.
Вниз по р. Матросовке туда идет дорога, а затем тропа. На
озерах можно половить и спиннингом. Лучшее время для этого —
май, после нереста щуки, а также — период осени. На р.
Леонидовке (в среднем течении) от того места, где шоссе, идущее на
Поронайск, в первый раз подходит к реке, неплохо поохотиться
со спиннингом. Там очень хорошие ямы и плесы, где часто
попадается крупный таймень.
С успехом можно половить на реке Найба, в трех километрах
от г. Долинска, в устье р. Большой Такой, при впадении ее в
Найбу,' а также в устье р. Стародубки. На р. Лютога заманчивы
для спиннингиста места на плесах и омутах выше с.
Петропавловского. Много рыбы и в реке Комиссаровка. Одним словом, ку«*
да бы на Сахалине ни забросила судьба рыболова, он везде
может отвести душу.
Теперь несколько слов о том, как ловить.
Удить лучше без поплавка, с тяжелым грузилом, так как
сильное течение делает поплавок ненужным. Поклевка толчком
передается в руку по леске и удилищу очень хорошо, так как все
рыбы горных речек берут насадку энергично, с хода и прозевать
поклевку нельзя. Насадка забрасывается в пороги, водопады, в
омутки и ямки, а также и на стремнинки. Если поклевки не
последовало, то необходимо пошевелить насадку, провести ее про*
тив или поперек течения. Светлая вода сахалинских речек и
окружающая их лесная тишина требуют от рыболова умелой
маскировки. Соблюдение этого правила необходимо даже у
водопадов, где стоит неистовый шум и вода клубится и играет. Очень
важно наметить место ловли издалека и незаметно подойти к
нему. Лучше делать это продвигаясь по речке вверх по течению,
заходить рыбе «с хвоста». Если же рыболову придется
спускаться вниз по речке, то, выбирая подходящее место, следует отойти
от берега и подойти к нему снизу или сбоку, пользуясь каким-
нибудь прикрытием. При ловле рыбы часто приходится
переходить с одного берега речки на другой, для этого необходимо
101

иметь высокие резиновые сапоги. Применять разного рода
поршни не рекомендуется, так как вода в горных речках, даже в
жару, холодная как лед.
Удочка должна быть надежная, не тяжелая, потому что
ловля по мелким рекам связана с переходами и проводится «с
руки». Бамбуковые или березовые хлыстики от 2 до 4 метров
(длинное удилище в зарослях будет неудобным) вполне хороши.
На мотовильцах должен быть обязательно запас лесы, так как
возможны «мертвые» зацепы или обрыв снасти крупной рыбой.
Длина рабочего отрезка лесы не должна превышать длину
удилища более чем на полметра. Исключение составляют
«стационарные» удочки-донки для ловли кунжи в крупных реках.
Лучшая леса — жилка 0,3. Оснащение удочки жилкой 0,5 может
быть оправдано лишь тогда, когда пойманную рыбу приходится
«выбрасывать» через голову или выбирать леску руками.
Рыболову необходимо иметь для рыбы мешок, который носится через
плечо, как противогаз. Лучше, если он будет непромокаемый,
чтобы не пачкать одежды. Разного рода куканы при ходовой
ловле неудобны.
Из снаряжения необходимы: нож, компас, спички, диметил-
фталат (средство от комаров), легкая накидка. В
зависимости от продолжительности маршрутов берутся и другие
предметы.
Насадка на Сахалине — не проблема. Лучшей считается
кетовая икра, свежая или сваренная «всмятку». Но так как
достать ее не всегда возможно, то основной насадкой служит
навозный червяк. Кроме того, насадками могут быть насекомые, их
личинки, кусочки самой рыбы (особенно глаза и хвостик).
В крайнем случае можно использовать сыр, колбасу, кишки,
мясо и даже красные шелковые нитки или лоскутки (на быстром
течении).
Наш обзор будет неполным, если не упомянуть о
браконьерстве... Пользуясь полной безнаказанностью, браконьеры во
время нерестового хода буквально вычерпывают рыбу пауками,
сачками, сетками; бьют острогой, выдергивают многозубыми
крючьями; выцеживают неводами; перегораживают реки заборами
и пр. Рыба продается браконьерами на рынке, скармливается
свиньям.
Невыносимо тяжело писать об этом. Нужны решительные
действия объединенных сил общественности и власти. Пусть
истинные рыболовы-спортсмены (и те, кому положено) стоят на
страже интересов советского народа и государства. Реки и рыба
Сахалина должны найти защиту!
До приезда на остров я не особенно увлекался рыбной
ловлей. Но Сахалин покорил меня своей дикой красотой. Я
полюбил его. Страсть к рыбной ловле привила мне навыки походной
жизни. Ловля рыбы на удочку и спиннингом связана с перехо-
102

дами по горным и лесным тропам, а то и вовсе без троп, т. е. по
существу является подлинным спортом.
Хочется рассказать о первом своем выходе на рыбалку и о
первой встрече с крупным тайменем.
В одно из воскресений мы с приятелем решили сходить за
форелью на одну из небольших речек. Рано утром мы
отправились в путь. Леонидовку перешли вброд по перекату. Пройдя
километра три, свернули на «свою» речку и пошли вверх по ней,
по распадку, поросшему молодым лесом. Переходя по перекатам
с одного берега на другой, мы прошли около полутора
километров. На пути нам встречалось много порогов, перекатов,
омутков, но приятель мой вел меня все дальше и дальше. Достигнув
места, где речку со всех сторон обступили кусты и берега стали
крутыми, мы остановились перед водопадом у большого кадоня.
Тут был хороший, сравнительно большой омут. Пока приятель
мой разматывал леску, выбирал подходящего червячка и
закуривал, я уже сделал первый заброс. Не успел груз дойти до дна,
как я почувствовал толчок и увидел, что леска пошла в сторону.
Не имея опыта, я резко взмахнул удилищем. Над водой
взлетела небольшая яркоперая рыбка, а леска запуталась в ветвях
куста над моей головой.
— В этом деле нужна вежливость, — услышал я за спиной
голос приятеля. — Смотри и учись!
Он легко закинул червяка под самую струю водопада, и не
успело еще насадку выбросить из водоворота, как леска туго
натянулась. Легкая подсечка, и на удилище заходила крупная
форель. После этого он поймал еще несколько форелей поменьше.
Обловив одну ямку, мы поднимались выше и снова находили
прекрасные места. Я начал забрасывать наживку не только по
омуткам, но и на быстрину, под нависшие пучки трав, под ветки
кустов и почти всегда, даже там, где глубина была не больше
20 сантиметров, из-под берега или из-за другого укрытия
стрелой вылетала форель и схватывала червяка...
Домой мы вернулись довольные, хотя и уставшие.
А вот другой памятный случай. Летним днем я шел со
спиннингом по Леонидовке, в среднем ее течении. В ту пору у
меня еще не было достаточного опыта, не вполне надежно было и
мое «вооружение». Я начинал свой первый спиннинговый сезон.
Пробравшись сквозь густые заросли тальника, я вышел на
небольшую галечную отмель, пересекавшую реку наискось мелким
перекатом. Ниже переката был большой омут. У начала его
лежало затопленное бревно, хорошо заметное в чистой воде.
Забросив блесну к противоположному берегу и дав ей опуститься
на дно, я стал медленно подматывать. Течением блесну сносило
к затопленному бревну. Чтобы избежать зацепа, я приподнял
конец удилища и ускорил подмотку. -Лишь только блесна
прошла над бревном, из-за него вывернулся здоровенный таймень
1СЗ

и пошел за ней. Глубина воды была здесь уже небольшая, он
весь был у меня на виду — широколобый, могучий. На секунду я
опешил, остановил блесну. Остановился и таймень. Но блесна
начала тонуть, и я снова завертел катушку. Таймень двинулся
за блесной. Он шел за ней в 10 сантиметрах, не отставая, но и
не хватая ее. В горле у меня пересохло от волнения, я только
машинально крутил катушку. На мелком месте таймень медленно
развернулся и спокойно отправился в яму за бревно. У меня
дрожали руки, в ногах была непривычная слабость. Ведь это
была первая встреча с крупным тайменем — моей мечтой.
Успокоившись, я повторил заброс еще раз, еще... но и на
последующие забросы таймень не отозвался. С трудом я покинул это
место...
На следующий день я снова был здесь. Бесшумно подойдя к
берегу, осторожно закинул блесну. Опустив ее на дно, потянул
на себя удилище. Но не успел сделать и трех оборотов катушки,
как почувствовал сильный рывок. Вслед за этим на поверхность
стрелой вылетел таймень. Взбурлив воду, он снова рванул леску
и бросился вглубь. От растерянности я зажал рукой катушку и в
тот же миг мое пихтовое удилище было сломано. Новая
«свечка», рывок, бросок вниз по течению и... конец всему — со свистом
лопнула моя зеленая «ноль-пять». Так бесславно окончилась
и эта встреча с крупным тайменем.
Уходил я будто опозоренным хотя был полон решимости
поймать этого великана в другой раз...
г. Бобруйск

Энже
девон *
В тех местах, где возник и постепенно совершенствовался
мой спиннинг, наибольшим успехом пользуется и блесна типа
девон. Этот девон в районе Копановских вод — вещь
незаменимая. Берет на нее шереспер, иногда яростно! Берет щука, судак,
даже язь. Как редкость, бывает, и соменок возьмет. Надо ведь,
чтобы этому неуклюжему лентяю ваша девонка задела по носу,
во всяком случае прошла от его носа не далее нескольких
вершков, да еще как раз в одну из тех весьма немногих минут, когда
* Николай Дмитриевич Жегалкин, статьи которого под псевдонимом
ЭНЖЕ мы печатаем в 18-й книге альманаха, был одним из выдающихся
русских рыболовов-спортсменов, пытливым и наблюдательным натуралистом»
Николай Дмитриевич родился в Москве, в 1882 году. В 1913 году окончил
Московский университет и получил звание врача-психиатра. Работал по
специальности в живописных местах Мещеры, в селах Санском, Белоомуте, Ко-
Панове. Свой досуг он неизменно отдавал спортивному рыболовству, в
частности ловле рыбы спиннингом, в те времена имевшей весьма ограниченное
распространение. Николай Дмитриевич оставил после себя ряд интересных
статей по спортивному рыболовству, которые предоставил нам его сын Н. Н.
Жегалкин.
Скончался Н. Д. Жегалкин в 1927 году, в г, Касимове, где и
похоронен.— Ред.
105

его превосходительство изволят хватать что-либо. И все же
случалось его поймать.
Окраска этой блесны далеко не безразлична: необходимо,
чтобы брюшко ярко блестело серебром. Спинка же лучше всего
сине-зеленая или синяя: прусская синь, кобальт,
ультрамарин— лучше с примесью достаточного количества канареечно-
желтой краски. Но еще лучше не смешивать краски, а
накладывать их друг на друга так, чтобы сквозь сгущающуюся к
спинке синеву просвечивала бы желтизна (так называемая лесси-
ровка). Вдоль спины не мешает провести очень темную, даже
черную полоску и намалевать по бокам нечто вроде ребрышек,
чешуек или точек. И самое главное — обязательно нарисуйте
глаз: большую темную окружность, внутри желтую, красную или
голубую, с здоровенной белой точкой зрачка в середине. И пусть
это будет очень большой, полный страха и изумления глаз.
Пожалуйста, не смущайтесь; ведь при вращении из такого глаза
получится совсем не глаз, а кольцевидные поперечные полосы.
Между прочим, такой глаз может помещаться где угодно — на
брюшке или на хвосте — дело от этого не проиграет. Даже если
у девонки окажутся два или три хорошо нарисованных и не
группой расположенных глаза, эффект будет тот же. Без глаза—
хуже, я это проверил. Припаянные к головке крылышки *
полезно слегка тронуть красным, прозрачным лаком, или хотя чуточ-
* Пробовал я, по рекомендации, делать эти крылышки (пропеллер) не на
блесне, а впереди ее и из целлулоида. Я выяснил, что это ухудшает клев в
Копановском районе.
106

ку мазнуть полосками кроющей, непрозрачной кроваво-красной
краски, слегка ударяющей в желтизну. Только избегайте
красных красок с малиновым, синеватым оттенком, их ничем не
исправишь, и они не годны. Так получится для Копановского
района неотразимая и универсальная блесна.
Своим многолетним опытом я подметил следующие
закономерности: на зеленоспинную блесну поклевка несколько слабее,
чем на описанную сине-зеленую. На чисто серебряную, без
раскраски, весной берет жерех, но в остальное время клев всякой
рыбы хуже, чем на крашеную.
Меня давно интересовал вопрос об отношении хищников к
блеснам. Мне думается, что рыбы не анализируют зрительных
образов. Они не воспринимают гармонической связи отдельных
цветов и красок...
Синюю спинку я видел. Эх, каким дивным сине-зеленым
переливчатым, уже не цветом, а, я бы сказал, светом, сверкает и
переливается она у калины (синца)—прямо не налюбуешься.
Глаз понятен без объяснений, форма то же, равно и
серебристый блеск брюшка. Но какое дело щуке или шересперу до
гармонии и соответствия. Зачем им разбирать правильность
расположения красных плавников или пятен на голове? Что блестит у
живцов серебром, брюшко или бока? Восприняв ряд элементов-
раздражителей одновременно, а не в отдельности, щука тотчас
хватает свою добычу, пока та не удрала!
На девонку с коричневой спинкой или желтоспинную (были
такие в продаже) прельстится и возьмет разве судак на глубине,
где и цветов-то, вероятно, не видно.
Девонка без раскраски — чисто серебряная, как я уже
упоминал, менее привлекательная. А почему? Мне это как будто
удалось выяснить. Вот как это было. Работая над различными
блеснами, я не раз задавал себе вопрос, а какой вид имеет та или
другая из моих приманок, со всей ее оснасткой в движении, если
на нее смотреть не сверху, как делаем мы обычно, а снизу или
сбоку — из воды? Самому мне в воду залезать не только с
головой, а даже выше пояса, увы, давно уже невозможно. Чужими
глазами не увидишь. Что тут будешь делать? Но судьба
смилостивилась, дала мне возможность провести эти наблюдения.
И вот как.
Пришлось мне жить у судоремонтного пункта. Громадные
многометровые баржи, по местному «гусяны», опрокидывают на
самых глубоких омутах вверх дном и чинят их. И вот
представьте: огромная «гусяна» вверх дном. В одном месте дно выломано,
образовалась щель шириною от 30 до 40 см и длиною двадцать
метров. В борту, обращенном к юго-западу, тоже выломана пара
боковых досок — наблюдайте, сколько душеньке угодно! Беру
длинное зеркало без рамы, густо крою его суриком с канифолью
на олифе как сзади, так и по срезу, чтобы не пострадало от воды;
107

прилаживаю его в особую деревянную оправу на шарнирах для
изменения наклона и опускаю с борта у выломанных досок, а
сам, накрыв голову и всю щель для наблюдения одеялом, ложусь
и гляжу на блесны, проводимые мимо щели в ярко освещенной
воде моим помощником. А порою без помощника просто
наблюдаю за стайками уклейки и другими рыбешками, старательно
подбирающими кашу с маслом, сыплющуюся из подвешенного
старого ботинка.
Что, дорогой читатель, наверное, и вам захотелось поглядеть
в такую щелку? Видел я там вещи необыкновенные и получил
целый ряд довольно ценных наблюдений.
Прежде всего: самые ярко блестящие девонки, да и живая
уклейка, которая на что уж блестка да ярка, кажутся
совершенно темными тенями * (если смотреть из воды под таким углом
сбоку или снизу, чтобы видно было небо). Вот так штука!
Впрочем, оно, пожалуй, и понятно: на фоне яркого неба все, что
блестит, отражает блеск неба и должно казаться менее ярким, чем
само небо. Далее: около каждого движущегося предмета
(рыбки блесны, грузила) при таких условиях освещения и
рассматривания образуется нечто вроде прозрачного, колеблющегося
облачка— ореола-нимба что ли. Этот ореол у рыбки (уклейки)
выглядит вроде нежно-волосяной кисти, начинающейся около жа-
бер (голова наполовину впереди ореола) с резким расширением
к заднепроходному плавнику и расплывчатыми, исчезающими к
хвосту контурами. Вообще очертания ореола крайне
непостоянны и еле заметны, да и то лишь при соответствующем положении
зеркала, глаза и лучей солнца.
У девона собственного изготовления ореол начинается на
уровне глаза и постепенно переходит во что-то вроде веретена.
У неподвижной уклейки никакого ореола нет. А когда она
начинает двигаться, то-сначала побегут какие-то цепочки из
шариков, которые потом быстро складываются в очертания
обычного ореола. У вращающихся блесен я этих цепочек и шариков
не видел. (Нечто похожее на это явление дает игра косых
ребрышек на девоне.) Сплошь ярко блестящая девонка при этих
условиях— совсем, как палочка на шнурочке, — блеска при
вращении не дает. На темном фоне баржи, берега или дна такая
девонка представляет собой блестящий выточенный из серебра
параболоид вращения. Совсем иное дело, если блесна
наполовину раскрашена или хотя бы полблесны (вдоль) оставлено
матовой: видно вращение, мелькание. Видна жизнь. Ясно виден глаз,
чеканная чешуя (если такая имеется). Более того, особо
прелестную игру дают косые ребрышки: если они не очень косы и
* Даже если рыбки в покое, на фоне неба их очертания отнюдь не резки,
а в большинстве случаев окаймлены расплывающейся полоской какой-то
полутени, к краю все более светящейся. В движении же эта светящаяся
полутень сливается в ореол.
108

Рис. 2
вращение не чересчур сильно, то по поверхности рыбки все время
струятся от жабер к хвосту какие-то цветные тени. На рыбку,
пожалуй, мало похоже, но существо, несомненно, живое —оно
дышит, трепещет. И линия спинки и цвета ясно видны!
«Ложки» на темном фоне, сбоку, дают мелькание очень
эффектное. Причем, мгновенно появляясь и снова исчезая, ложка
кажется много крупнее своей
величины. Но если ложку
вести быстро, мелькание
пропадает и заменяется
какой-то сверкающей
прозрачностью, но не мертвой, тогда
как неокрашенный девон
при быстром вращении
мертв и безжизнен — будь
он круглый или граненый.
Такие ложки, как «Байкал»,
«Канада», больше дают этой
живой изменчивой
прозрачности.
Отмечу еще ряд странных фактов, подмеченных мной при
блеснении: я постоянно замечал, что если у девона оторвется
задний тройничок, то это определенно портит клев. Портит клев
отсутствие бокового якорька. Лучше уж тогда и второй боковой
снять и ловить на одни задние. Если же на крючки блесны
нацеплялись травинки или сор, это сплошь и рядом сразу
прекращало клев. Если блесна задела крючком за поводок и прошла
свой путь боком, не вращаясь, — не жди клева. Девонка,
имеющая, благодаря неправильной выработке, кроме вращения, еще
и иные движения, большей частью не только не добычлива, но
просто прогоняет рыбу.
Прикрепление к заднему тройнич-
ку девонки красной шерстинки
в большинстве случаев портит
клев. Иногда даже до курьеза:
снимая и надевая шерстинку,
получаешь клев только в те
броски, когда шерстинки не
было. Шерстинка не вредит
клеву на девонку жереха,
крупного голавля и язя лишь в
весенний паводок. Такая же
шерстинка на крючке ложки, как
правило, действует в качестве
хорошего раздражителя, улучшая клев, иногда даже создавая
клев, если до этого его не было. Необходимо, чтобы тройнички
были прикреплены так, чтоб не стучали. И самое главное — при-
Рис 3
109

креплены не к корпусу самой блесны, а так называемой
«свободной» оснасткой, чтобы при подсечке рыбы трубочка девона могла
свободно и легко выскользнуть на поводок. Это крайне
остроумное приспособление: попавшийся хищник стремится изо всех сил
выплюнуть блесну, и металлическая девонка послушно вылетает
из пасти на поводок, а крючки, освободившись, еще лучше и
крепче вонзаются, куда надо. Такая «свободная» оснастка
действительно сводит к минимуму сход рыбы после поклевки.
Повторяя опыты, я убедился, что «свободно» оснащенная девонка дает
большее число поклевок, чем подобные ей, но с наглухо
приделанными к корпусу блесны крючками.
Пробовал я делать девонки — трех-четырех-шести-восьми-
гранные; преимуществ никаких они не дают, хотя вращаются
лучше.
судак
Были у меня в Копановском районе великолепные девоны
своей работы. Но если вы задумаете серьезно поохотиться в этих
местах, так не соблазняйтесь, пожалуйста, многочисленными
прямыми и кривыми рыбками. Многие из них более похожи на
рыбку (особенно, когда лежат на столе), чем упомянутые
девоны. Только брать их хищники в наших районах никак не желают.
В Копанове с ними делать нечего.
В моем архиве валяется много скупленных мною для
проверки всяческих фантомов пескариков, уклеек и др. Немало
безрезультатного упорства я проявил в свое время, пытаясь хоть что-
нибудь поймать на них. Позже я убедился, когда увидел их из
своей вышеупомянутой «гусяны», что они сбоку и снизу (в воде)
при движении имеют большей частью отпугивающий вид. Так,
имитация пескаря, изготовленная из мастики, при
вышеупомянутых условиях становится похожей на что-то веретенообразное,
не имеющее заметного вращения с ореолом и блеском. При этом
глаз виден только моментами и менее ясно, чем
«футуристический» глаз моего девона.
Правда, одна разновидность этих имитаций с отличным
успехом применялась мной нередко для ловли судака в его любимых
глубоких ямах суводей. Это — мягкая рыбка, около десяти
сантиметров длины, сделанная из конусовидного плетеного шелка,
внутри пустая. Спинка у нее синяя, брюшко серебристо-белое.
Видимо, по легкости своей, она сконструирована для ловли
поверху, то есть на жереха. Но Копановские жерехи особой
симпатии к ней не проявляли. Из-за той же легкости она не пригодна
для дальних забросов. Но на судака ее и незачем посылать
далеко.
ПО

Предположим, впадает в Оку какая-нибудь речонка, в устье
которой имеется песчаная банка. От слияния быстрого течения
речушки с течением Оки образуется веселый стрежень с вырью*.
Это и есть самое любимое место для «боя» жерехов — место их
шумливой охоты за мелочью. Кстати сказать, волнистая рябь
такого стрежня скрывает вас от глаз рыбы даже в самый тихий
день, тогда как в иных местах рыба удирает от берега при одном
вашем приближении. В вершине же угла, образуемого таким
благодатным стрежнем и берегом Оки, обязательно полагается,
по гидродинамическим условиям, быть ямке с подрытыми «печи-
нистыми» краями и круговоротным медленным течением. Вот в
таких-то ямах и любит дневать судак — это его самая любимая
квартира. Впрочем, такие судачьи ямы и жереховые стрежни
бывают не только при впадении речушек — они образуются и
около большинства мысов берега на крутых поворотах реки.
Однако, не зная небольшого секрета, можно долго и
безуспешно водить блесной по такой яме и не вызвать судака на
хватку. Дело в том, что блесна обязательно должна чиркать по дну
(что ясно ощущается рукой, держащей удилище) для того,
чтобы зеленоглазый разбойник изволил ею заинтересоваться и
изменил бы своему обыкновению — кормиться ночью на
перекатах...
Лучше всего, если блесна уже издали начинала бы эти
чирканья по дну. Проведешь ее так метров семь, и при приближении
к яме — цоп! — судак на крючке. Узнал я это случайно, когда
блесна без моего намерения, «по техническому недосмотру», во
время ловли стала выделывать такие фокусы, в результате чего
почти каждый раз была судачья поклевка.
* Вырь, суводь — кружение воды, пучина, водокрут, сулой. —Прим. ред.
111

С тех пор, конечно, я применял это «чирканье» уже
преднамеренно. Но из-за обычных неровностей дна в таких ямах этот
метод сплошь да рядом кончался не поимкой судака, а крепким
зацепом. Раздумывая, как пособить горю, я и вспомнил о своем
легком фантоме: ведь благодаря своей легкости он должен
делать гораздо меньше зацепов. Но каким образом уговорить его
чиркать по дну? А что если возложить эту обязанность не на
блесну, а на грузило? Для этой цели я соорудил, кроме обычной,
еще особую оснастку: поводок в полтора раза короче обычного.
И на конце его не блесна, а грузило продолговато-конусной или
грушевидной формы. Поводок пристегивался к колечку (около
0,5 сантиметра диаметром), составлявшему одну петлю
проволочной восьмерки, другая петля которой, около 5 сантиметров в
поперечнике, привязывалась к лесе; от петли же шел обычной
длины поводок с фантомом на конце. Теперь чиркало по дну
грузило, блесна же шла несколько выше. Немало судачков было
изловлено этой снастью. Я не раз замечал и «поклевки впустую»,—
конечно, судак хватал грузило. Вот насколько чирканье по дну
для него неотразимо привлекательно.
Кроме описываемой блесны, с успехом можно применить
«Трофимовскую», «Несравненную», «Оттер» и некоторые другие.
Копаново на р. Оке
Зинаида Ломаченко
ловля рыбы на светящиеся приманки
Говорят, что рыболовство любительское, тем более
промысловое, и особенно на море,— это не женское дело. Но так ли это?
Побывайте, например, на берегах Белого моря, и вы
убедитесь в том, что среди местных женщин есть не мало
замечательных и мужественных рыбачек, притом ловящих рыбу зачастую
в довольно тяжелых морских условиях.
Мне как-то пришлось совершить по служебным делам
поездки по Карельскому побережью Белого моря. И вот я увидела,
как из селения Кереть (что в Чупинском заливе Белого моря)
вышла в море на ловлю трески целая флотилия лодок — на
веслах были только женщины. Среди них были и молодые девушки
и пожилые женщины, а возглавляла всех совсем старая
поморянка Юрьева — постоянная жительница Керети. Ее сын, штурман
Михаил Степанович Юрьев, нам рассказал, что его мать, хотя ей
уже давно перевалило за семьдесят, продолжает выходить в
море на ловлю трески.
Налавливают тут трески обычно столько, что ее хватает на
семью почти на всю зиму. Не смущают этих смелых женщин ни
112

сильные приливо-отливные течения, ни часто волнующееся море
с туманом, непогодой.
Я, правда, не такая уж опытная рыбачка, как эти беломорки,
но и меня мой отец-— старый «морской волк» — с детских лет
приучал к морю, к ловле на нем рыбы. Мы с ним из Лиепаи
(Либавы) на Балтийском море часто выходили на лодке ловить
отвесным блеснением треску, а вблизи Таллина или в районах
моря у устья реки Наровы в Финском заливе ловдли спиннингом
больших форелей.
С детских лет я привыкла владеть спиннинговой снастью и
продолжаю любить этот интересный, здоровый и полезный вид
спорта, слежу за литературой о нем.
И вот среди ряда интересных статей в сборнике «Рыболов-
спортсмен»- я с большим интересом прочла об удачном
применении в ночной ловле рыб светящихся рыболовных приманок,
имеющих вкрапления искусственных светосоставов и дающих
фосфоресцирующее в темноте свечение.
Не знаю, как действуют такие светящиеся приманки на
пресноводных рыб, но в море, где они имитируют естественное
свечение морских организмов и к которым рыбы привыкли, такие
приманки, несомненно, должны иметь успех. И я решила
обязательно их проверить. Случай этому скоро помог.
По совету врачей я должна была поехать в Крым, в
Евпаторию, на лечебные грязи. Эта поездка давала мне возможность
испробовать на Черном море светящиеся рыболовные приманки.
Решение о поездке на юг было принято внезапно, и времени
у меня оставалось мало, а найти нужные для приманок
светосоставы — не легко.
Где их можно было бы достать? У нас в Ленинграде, на
Загородном проспекте 13, в магазине Главхимреактивсбыт мне
сказали, что светосоставы марок ФКП-03 и ФКП-ОЗ-К,
рекомендованные в сборнике, есть в продаже, но были они расфасованы в
банки минимум по 600 г и стоили что-то около 25 рублей (в
новых деньгах). Такого большого количества светящегося порошка
мне не требовалось. Помог мне мой бывший соученик по школе,
а ныне химик-лаборант, принесший мне 50 граммов
светосостава Достать нужный для приготовления светящейся пасты поли-
винилацетатный лак было тоже трудно, а главное — не было для
этого времени, и я применила нитроклей БФ-2, который продают
во многих магазинах.
Смешав порошок и этот нитроклей, я получила хорошую
светящуюся пасту, которую и нанесла в виде вкраплений на
двадцать спиннинговых блесен
Делала я это как путем заполнения высверленных на
блеснах неглубоких впадинок, так и путем наклейки кружков из
тонкой белой пластмассы (хороши для этого белые пластмассовые
подворотники, продаваемые в галантерейных магазинах). По-
Заказ № 715
па

1фывая кружки с одной стороны светящейся пастой, я другой
стороной приклеивала их тем же нитроклеем БФ-2 на блесну.
Клей сначала надо нанести в виде грунтовки на кружки, а потом
уже приклеивать их еще новым слоем клея на блесну. Кружки я
выбивала просечкой диаметром в 2 и 5 мм. Маленьких кружков
я наклеивала по 3—5, а крупных—1—3 на небольшие спиннип-
говые блесны.
В Евпатории в доме, где я прожила свой месяц, мне в
опытах со светящимися приманками помогли двое юношей. Один из
них имел небольшую лодку, на которой мы и выходили втроем
ночью на рыбную ловлю в море.
Ловлю мы проводили «на дорожку», на глубинах примерно
20 метров. В первую ночь нам не везло: сначала часа полтора-
два мы безуспешно водили нашу блесну, время от времени
вынимая ее из воды для подсвечивания электрофонариком, чтобы
она продолжала давать свое, фосфоресцирующее свечение, но
поклевок все не было.
Но вот внезапно я почувствовала сильный толчок, а затем
заработала трешотка катушки — она отдавала леску тащившей
ее рыбе. То подбирая, то снова немного отпуская леску, мне
удалось вскоре подвести рыбу к борту лодки. Сперва мы в ночной
темноте увидели светящиеся кружки приманки, а затем
различили в фосфоресцирующей морской воде моря и силуэт самой
рыбы. Поднятая сачком и выброшенная на дно лодки, она грузно
шлепнулась и стала биться. Осветив ее электрическим
фонариком, мы увидели, что это была большая камбала. Когда мы
наутро ее взвесили,' она потянула почти четыре килограмма. Это
была камбала-калкан — неплохая добыча для первого раза.
А какая вкусная была она, поджаренная на сковороде!
В ту же ночь после первой удачи почти сразу же поймали
небольшую камбалу и бычка. В последующих наших ночных
ловлях успехи были разные: иногда попадались камбалы, бычки,
однажды стали одна за другой хватать блесну ставридки, но
случалось и так, что за всю ночь не попадалось ни одной рыбки.
Были в наших ловлях и перерывы — когда бушевал шторм *и
на нашей слабенькой лодке рыбачить было невозможно.
В последнюю неделю своего пребывания на Черном море я
не смогла принимать участия в ловле рыбы. Я предоставила
свой спиннинг и светящиеся приманки моим спутникам, и они
иногда имели неплохие уловы. Они решили даже меня разбудить
поздней ночью, взволнованные своим новым успехом,— они
поймали на деревянную рыбку «Орено» со светосоставом небольшую
черноморскую акулу-катрана. Она была длиной в метр с
небольшим и весила около 12 килограммов.
Уезжая, я оставила моим спутникам-рыболовам все сбои
светящиеся приманки. От них я получала потом сообщения о том,
кого они поймали в море. К камбалам, бычкам и ставридам при-
114

бавились и кефали, ловившиеся на освеченные крючки с
натуральной насадкой, на поплавочную удочку.
Своими первыми опытными ловлями рыбы в Черном море на
светящиеся приманки я вполне удовлетворена. Сейчас я
убедилась, что этот новый способ ловли рыбы вполне реален. Правда,
надо еще немало провести опытов ловли в других условиях и на
разные породы рыб.
Жаль, что в наших магазинах до сих пор не продаются
готовые светящиеся приманки, — это помогло бы многим рыболовам
хорошо освоиться с их применением и значительно
разнообразило бы морской рыболовный спорт,
г. Ленинград
Н. Портнягин
дальневосточный «угорь» *
Правильное название этой интересной рыбы — змееголов.
Однако на Дальнем Востоке его почти все называют «угрем».
Может быть, это потому, что правильное название звучит
угрожающе.
Змееголов любит теплую воду, распространен по всему
бассейну р. Уссури, но там, где реки начинают приобретать горный
характер, т. е. становятся быстрее и холоднее, он не водится. Эта
рыба — типичный обитатель тиховодья — озер, тенистых заливов
и тихих протоков, она не любит быстрых струй, хотя, конечно,
пользуется руслом для переходов. Змееголов — рыба оседлая,
предпочитающая озера, которые на Дальнем Востоке почти все
являются старицами. Одни из них связаны с рекою только во
время паводков, а другие изолированы, соединяются с рекою
лишь при очень больших наводнениях.
Любимое место дальневосточного «угря» — тихое, светлое и
глубокое озеро, зарастающее водорослями, с тенистым мшистым
дном и тряскими берегами, заросшими камышом.
Змееголов — очень сильная и быстрая рыба. Это — живая
торпеда. Однако, промышляя, он не рыщет по водоему, а либо
* В альманахе «Рыболов-спортсмен» № 11 была опубликована статья
Я. Киселева о змееголове — интересной дальневосточной рыбе. Автор
рассказал биологию змееголова, о том, как ученые акклиматизируют эту рыбу под
Москвой, и обратился к дальневосточным спортсменам с предложением
рассказать о способах ловли змееголова.
Первым отозвался житель г. Имана Н. К. Портнягин Мы публикуем его
интересную статью и хотим подчеркнуть, что большинство сообщаемых им
сведений — новы. — Прим. ред.
lift

стоит под берегом, спрятавшись среди водорослей или камышей,
либо медленно и осторожно обходит свои владения, в любой миг
готовый к молниеносному броску. Его тело великолепно
приспособлено для такого броска в любых зарослях. Это водяной тигр.
Он почти незаметен — так хорошо окраска его тела гармонирует
с растительностью.
Летом, во время разлива рек, змееголов идет по течению.
В это время его можно встретить на мели, среди кочек,
покрытых водой. При этом из воды виднеется его ровный, как линейка,
спинной плавник. Змееголов не только может дышать
атмосферным воздухом, но и постоянно нуждается в нем. В тихую и
теплую погоду на поверхности водоема можно увидеть крупные
пузырьки. Это дышит дальневосточный «угорь», выставив рот из
воды и делая им дыхательные движения. Так он дышит и на
кукане.
Однажды я шел по грязной проселочной дороге в пойме р.
Вака (приток р. Имана). Впереди— лужа, откуда в ближнюю
протоку чуть заметно струилась вода. Из мокрой травы через
дорогу метнулся змееголов. Я не успел моргнуть, как он,
извиваясь, уже был в луже. Найти его я не мог — он быстро зарылся
в ил. В другой раз примерно то же самое я видел осенью возле
болотистой речки Кедровки. Я шел по некошеной траве, рядом
послышался какой-то шум. Я осторожно пошел на него и увидел
ползущего, змееголова. Воды здесь совершенно не было, только
на траве — обильная роса.
Пятикилограммовый змееголов-самец довольно проворно
полз к речке. Я понял, в чем дело: неподалеку — болото. Но вода
убыла, болото оказалось отрезанным от речки, и угорь
вынужден был добираться «посуху». От места моей встречи с ним до
речки было примерно двадцать шагов. Впрочем, способность
дальневосточного угря «ходить посуху» на Дальнем Востоке
известна всем рыболовам.
Змееголов не труслив, — он часто стоит возле удящих
рыболовов. Не боится он и лодки, — подпускает ее почти вплотную.
Но, разумеется, при «агрессивных» намерениях рыболова либо
спокойно опускается на глубину, либо бросается в ближайшие
заросли.
Размножение змееголова не похоже ни на одно из
совершаемых местными рыбами. В статье Я. Киселева, опубликованной
в одиннадцатом номере альманаха «Рыболов-спортсмен»,
говорится, что змееголов вьет гнездо. Правильнее сказать, что он
«выбивает» гнездо. Действительно, когда эта рыба мечет икру,
она с большой силой и упорством бьется в покрытой водою
траве. Это происходит неподалеку от кочковатого берега, на
мелких, хорошо прогретых местах. Однако «бой», по-видимому, не
является способом облегчения икрометания, как у некоторых
рыб. Змееголов своим сильным телом расчищает место для ик-
116

ры. Затем здесь можно увидеть множество янтарных, дробинок
маслянистой икры. Происходит это во второй половине июня.
Для чего же змееголову нужно выбивать траву? Видимо,
затем, чтобы создать вокруг икры чистое место, чтобы
предохранять ее от внезапного нападения врагов. Право же, это очень
похоже на сооружение огневой точки: ведь вокруг нее вырубают
лес —очищают место обстрела.
Рыба охраняет свое потомство. Стоит показаться вблизи
какому-нибудь жуку, рыбешке, червяку, — все это немедленно
оказывается в желудке бдительных родителей. Когда из икры
выйдут мальки, они сбиваются в плотные стайки. В тихие жаркие
дни можно видеть, как мелочь спокойно плавает, пуская
пузырьки, у самой поверхности воды. Под ними, у дна, кто-то из ро-»
дителей всегда «начеку», готовый к защите малышей.
Охрана своего потомства — качество, сильно развитое у зме-*
еголова в борьбе за существование Однако это на руку
нечестному рыболову: стоит только бросить около гнезда или около
мальков крючок с любой наживкой, как стерегущий родитель
свирепо бросается и попадает на него. Впрочем, говорят, что
мальки не остаются беспризорными: их берет под защиту другая
семья. Мне не раз приходилось видеть подозрительно большие
стайки мальков. Объяснить, в чем дело, не берусь, но замечу, что
обычно семьи дальневосточного угря недружны между собой и
водят стайки на почтительном расстоянии друг от друга.
Чем питается змееголов? Пожалуй, всем живым, но главная
пища — мелкая рыба и лягушки. Больше всего змееголов любит
бычка (хищная дальневосточная рыбешка, похожая на
черноморского бычка) и гольяна, которыми кишат здешние озера.
Разумеется, не брезгает змееголов мальками и молодью любой
рыбы. Наиболее крупные змееголовы обычно ловятся на больших
бычков и 200—300-граммовых карасей.
Из всех дальневосточных хищников змееголова следует
признать самым сильным и наиболее жизнеспособным. Доказать это
не трудно. В Уссурийском крае много изолированных
озер-стариц. В них когда-то водились сом, щука и касатка, а ныне
безраздельно господствует змееголов. Он выжил всех хищников,
оказался сильнее их.
Дальневосточный «угорь» — не стайная рыба. Однако иногда
он сбивается в стаи для совместной охоты. Я уже третий год
наблюдаю это на одной из уссурийских проток вблизи Имана.
Протока — тихая, глубокая, тенистая соединена с большим
заливом, где водится много змееголовов. Ее крутой левый берег
прорезан бухточкой, а она небольшой «течкой» соединена с
мелким озером. Осенью, когда уровень воды падает и рыба
стремится уйти на глубину, по этой «течке» в протоку плывет много
мелочи, и бухточка бывает переполнена змееголовами. Они стоят
цепью, спокойно поджидая добычу. Стоит какой-нибудь стайке
117

войти в бухточку, как она попадает в зубастые пасти хищника.
Затем в бухточке наступает мертвая тишина. Это* происходит на
удивление слаженно, без драки и толкучки...
Лет 15—20 назад в наших местах дальневосточного «угря»
почти не ловили ни спортсмены, ни промысловики. Они
довольствовались лишь тем, что случайно попадало на удочку или в
невод. В сети змееголов лезть не охотник. Почему пренебрегали
этой хорошей рыбой? «А что толку в постнятине!» — отвечали
местные рыболовы.
Способы ловли змееголова необычно просты. Ловят так
называемыми «тычками». Это тонкая полутора-трехметровая
палка с коротеньким, но прочным поводком и крупным крючком, на
который накалывают живую рыбешку или лягушку. Палку
наклонно втыкают в берег с таким расчетом, чтобы наживка была
у поверхности воды. Вот и все. «Тычки» обычно ставят на ночь,
а утром их осматривают. Обычно на многих крючках бывает
завидная добыча. Вытащить змееголова никакого труда не
составляет. Ловят змееголова и на поплавочную удочку. Поклевка
бывает разная, но чаще всего поплавок сразу же погружается в воду.
Иногда поплавок показывает резкие «щипки». Бывает, что
дальневосточный «угорь» крепко захватывает крючок с наживкой
своими твердыми губами и долго держит не проглатывая. Так он
может утащить плохо закрепленное удилище и плавать с ним, но
при подсечке вдруг выпустит крючок. Иногда он играет и с
лягушкой — наживкой на «тычке». Во всех случаях змееголов
предпочитает живую рыбку мертвой, а бодрую
лягушку—издыхающей Берет он и на дождевого червя. При ужении карася,
например, почти всегда удается поймать двух-трех змееголовов.
Самый крупный экземпляр, который мне удалось поймать
удочкой, весил около трех килограммов. Вываживание
дальневосточного «угря» доставляет большое удовольствие'.' Попав на
крючок, он делает сильный рывок в глубину, а затем
выпрыгивает из воды прямо на рыболова.
Жор этой рыбы начинается с наступлением летней жары, т. е.
во второй половине июня, и продолжается до конца сентября.
Осенью дальневосточный «угорь» бродит по тинистым ямам.
В это время лучшая наживка — сеголетняя лягушка, а из
снастей — донка. Спиннингом змееголова не ловят: типичные места
его обитания не подходят для этой снасти. Хотя мне известны
случаи, когда в чистых заливах эта рыба жадно хватала блесну
типа «Байкал».
Иногда, когда осень сухая, водоемы — маловодны, а снег
выпадает поздно и лед становится толстым, у нас в озерах
бывают заморы. Они охватывают не только мелкие водоемы, но и
достаточно глубокие, бедные подземными родниками. В такие
годы гибнет много дальневосточного «угря» — гораздо больше,
чем карася. Весной сердце сжимается при виде этих красавцев,
118

поленьями лежащих вдоль берегов. И почему-то все они —
взрослые экземпляры.
Нуждается ли змееголов в охране и защите? Да, нуждается!
И в первую очередь надо наладить борьбу с заморами. Однако
работники рыбоохраны этим не занимаются, хотя с помощью
школьников и общественности спасать озера от заморов не
сложно. Стоит только в конце февраля — начале марта сделать
проруби и поддерживать их незамерзающими в течение нескольких
дней. Так в прошлом году по своему почину поступили
школьники села Лобановка Калининского района. Они спасли много
рыбы, в том числе и змееголовов.
Змееголова необходимо разводить в закрытых водоемах.
Это — стоящее дело. Дальневосточный «угорь» живуч и быстро
растет. Однако эту рыбу можно запускать только в водоемы,
которые ни при каких обстоятельствах не могут сообщаться с
реками. Ведь змееголов — сильный хищник, и, попав туда, где нет
бычков и гольянов, он может стать опустошителем водоемов.
г. Иман
И. Олейник
лягушки-хищники
В августе под городом Новомосковском в озерах, связанных с
левым притоком Днепра рекой Самарой, мы ловили удочками
красноперок. Перед закатом солнца клев был исключительно
активным. Удочкой, оснащенной двумя крючками, я с каждым
забросом вытаскивал по паре красноперок. Я не успевал сажать
их на кукан, и этим занималась моя жена.
Когда длина кукана, унизанного рыбой, уже превышала по
длине метр, к нашим трофеям начала подкрадываться
здоровенная зеленая лягушка с грязно-белым брюхом и
широченным, противным ртом.
— Смотри, — крикнула мне жена, — лягушка жрет нашу
рыбу!
— Это она, по-видимому, заметила на берегу стрекозу и
хочет ее поймать, — авторитетно ответил я, продолжая раз за
разом вытаскивать по паре красноперок.
— Никакой стрекозы тут нет. Ой, она, проклятая, уже
потрошит рыбу! Что мне с ней делать? Иди прогони ее, а то я ее
боюсь!— подняла шум и суетню жена.
Я посмотрел в то место, где был опущен в воду кукан, и
увидел расходящийся по воде круг серебристой чешуи — лягушка
со злостью потрошила наш улов. Я прервал ужение и подошел к
119

месту происшествия. Я ударил удилищем по лягушке, но не
попал. Она нырнула в воду и выплыла на некотором расстоянии
от нас. Потом повернулась мордой к нам и, вращая своими
выпученными глазами, стала выплевывать чешую рыбы. Как
только я отошел с удочкой от кукана, хищница опять совершила
нападение, и тогда мы вынуждены были вынуть рыбу из воды на
берег. Снятую с кукана попорченную красноперку, я бросил
лягушке, и она, ловко подхватив ее, тут же сожрала.
Позже я наблюдал случай настоящего лягушачьего
каннибальства Под Херсоном в Днепровских плавнях на южном
окончании Большого Потемкинского острова, где сливаются воды
Старого и Ольхового Днепра, мы с моим соседом Мишей
рыбачили на берегу Старого Днепра В полуденный зной клев
прекратился Я сидел на берегу и смотрел на мертвые поплавки, а
Миша пошел по берегу поискать рыболовного счастья. Он обогнул
мыс острова,.вышел на берег Ольхового Днепра и в тени вербы
облюбовал себе место для рыбалки, где водились коропы'и часто
била белизна.
Закрепив хорошенько лодку, чтобы ее не унесло течением, я
пошел по следам товарища Миша сидел под вербой и что-то с
большим вниманием наблюдал на берегу. Увидев меня, он
таинственно подал мне знак, чтобы я осторожно подошел к нему,
и показал рукой на мысок, тянувшийся от берега в Днепр. Там
сидела средних размеров зеленая лягушка и нервно топталась
на месте, все время поворачиваясь головой к воде.
Шепотом он мне рассказал, что к этой лягушке все время
подкрадывается другая и, по-видимому, хочет ее сожрать, так
как она уже совершила несколько безуспешных нападений.
После неудач лягушка-агрессор ныряет в воду, а затем снова
подкрадывается к зеленой лягушке то с одной, то с другой стороны
мыска.
Меня заинтересовала эта история, и, затаившись, мы вместе
стали наблюдать за лягушками.
По темному илистому дну, к мыску, где топталась зеленая
лягушка, ползла, крадучись, такой же величины, но по цвету
черно-серая, почти такая же, как и дно берега, другая лягушка.
Увидев врага, зеленая лягушка начала вертеться на одном
месте, как бы ища спасения и не находя его. Она свобюдно могла
бы спрятаться на берегу в траве, или прыгнуть в
противоположную сторону, или нырнуть в воду, но почему-то не делала этого.
Нападающая лягушка вылезла из воды и стала быстро
приближаться. Зеленая лягушка повернулась мордой^к черно-серой,
прыгнула навстречу ей и угодила головой прямо в пасть врага.
«Людоедка» тут же, не сходя с места, начала не спеша
заглатывать лягушку. Хищница, выпучив на нас глаза, постепенно
увеличивалась в размерах. Миша не выдержал и чем-то кинул в нее.
Лягушка прыгнула в воду, а затем через короткое время опять
120

выползла на мысок, приспокойно усевшись недалеко от нас. Из
ее пасти выглядывали лапы проглоченной лягушки. Они
дрожали мелкой судорожной дрожью.
От редколлегии. Семейство наших лягушек обычно делят на две группы:
на зеленых и бурых. Из зеленых самая большая —- озерная лягушка
(достигает длины до 15 см). Она весьма многочисленна в дельте Волги, в плавнях
Днепра, Дона и нижнем течении Урала. Она плавает отлично и, желая
поймать, например, стрекозу или другое насекомое, пролетающее над водоемом,
может выскакивать из воды. Эта лягушка питается живой, пойманной ею
самой, добычей — насекомыми, червями, улитками, пауками. Кроме того,
озерная лягушка нападает на мелких птичек или на птенцов водоплавающих птиц.
Наконец эта хищная лягушка глотает некрупных рыб, тритонов и пожирает
(каннибализм) своих собратьев лягушек. Менее сильно выражено
хищничество у травяной лягушки (достигает длины до 10 см). Она тоже глотает
молодых лягушек. Эти лягушки приносят вред рыбоводным хозяйствам, поедяя
молодь карпов и форелей, разводимых в прудах
Ю. Шеманский
«подводное окно»
Применение легкого спортивного подводного снаряжения как
для подводной охоты на рыб, так и для интересных и полезных в
рыболовстве подводных наблюдений часто бывает необходимо.
Однако использование его возможно лишь в наших южных
морях или теплых пресноводных водоемах, да и то в летнее
время. В морях и водоемах более северных применение его в
значительной степени ограничено.
Между тем, для рыболова и натуралиста возможность
постоянных и систематических наблюдений под водой представляет
большую ценность. Это расширяет круг его познаний о живой
природе.
Для таких наблюдений под водой служит так называемое
«подводное окно». Пользуясь им, можно наблюдать подводный
мир, не погружаясь в воду самому.
«Подводное окно» представляет собой металлический конус
со срезанной вершиной, высотой 50—60 сантиметров. Стенки
прибора делаются из листового железа, меди и других материалов.
В нижней своей широкой части прибор имеет выступающий
ободок, к которому герметически крепится прозрачный, хорошего
качества лист стекла. Оно прижимается снаружи металлическим
кружком (по окружности), а между стеклом, ободком и
наружным металлическим кружком укладываются резиновые
прокладки. Скрепляется все это сквозными винтами или наружными за*
жимами (рис. на стр. 122).
8 Заказ № 715
121

Вес «подводного окна» должен быть таким, при котором
плавучесть не затрудняла бы опускание нижней части прибора в
воду. Отверстие верхней части прибора должно быть таким, чтобы
через него можно было производить наблюдения обоими глазами,
а также устанавливать там фотоаппарат для подводных
съемок.
На наружных стенках прибора имеются две ручки, держась
за которые опускают нижнюю часть прибора в воду — так
проводят наблюдение и фотосъемку.
Верхний край прибора имеет
деревянный, покрытый кожей или резиной
ободок, благодаря этому удобнее
прикладывать к нему лицо при наблюдении. Лицо
ложится плотно на ободок, затемняя
внутреннюю часть прибора от
наружного освещения. Это облегчает наблюдение.
«Подводное окно» может иметь
другую форму и размеры. Например, удобен
для наблюдений и фотосъемок прибор,
имеющий форму четырехугольного
ящика, более широкого внизу и
суживающегося кверху.
Наблюдения через «подводное окно» аналогичны
наблюдениям через подводную маску. Разница только в том, что в маске
смотровое стекло находится у самых глаз наблюдателя, а здесь
оно расположено в нескольких десятках сантиметров. Но
наблюдения через этот прибор, так же как и через маску, позволяют
видеть с большой четкостью сквозь толщу воды животный и
растительный мир.
При фотографировании «подводное окно» используют
следующим образом: на его верхнем раструбе имеется откидной
винтовой стержень, на который навинчивается камера
фотоаппарата «ФЭД», «Зоркий» и др. Для проведения съемки фотоаппарат
разворачивается объективом внутрь прибора, проводится
наводка на нужный объект, расположенный под водой, а^затем
делается снимок.
При достаточном освещении прозрачности воды, при
пользовании искусственной электровспышкой можно получать хорошие
снимки подводного мира.
Прообразом прибора «подводное окно» было так называемое
«корейское окно», представляющее собой деревянный ящик со
стеклянным дном, которым пользуются рыболовы в некоторых
местах азиатского побережья Тихого океана. Заимствовав идею
этого приспособления, я попытался создать свой прибор, назвав
его «подводным окном».
С помощью «подводного окна» мне удается проводить
интересные наблюдения за рыбами, за действием на них разных при-

манок, убеждаться в успешности применения поддергиваемой
приманки при ловле рыбы отвесным блеснением в море. Мною
также были проведены наблюдения над самосветящимися
приманками, позволившие отобрать наиболее удачные их образцы.
Следует заметить, что с помощью «подводного окна» можно
наблюдать и фотографировать лишь в вертикальном или
близком к нему направлении. Для наблюдений, фото- и киносъемок с
поверхности воды в горизонтальных направлениях
применяются более сложные — «перископические»— приборы, один из
видов которых описан в альманахе «Рыболов-спортсмен» № 14
(стр. 237—240).
г. Ленинград
Н. Галковский
ПРОТИВ волны
Много лет назад как-то раз в мае, сдав экзамены, я приехал
на милый моему сердцу Сейм удить сазанов. Прямо с дороги я
поспешил на берег реки. Свирепый северный ветер продувал
насквозь мою гимназическую шинель Свинцовые волны ходили по
плесу. Но что это? Кто-то сидел на мысочке, на самом ветру.
Я заспешил туда. Подойдя, я узнал горбатого Никиту, заядлого
местного удильщика. В овчинном кожухе, в лохматой шапке
Никита сидел над обрывчиком. Поплавки его удочек бЪиш прибиты
волной почти к самому берегу. «Наверное, грузила легкова-
ты», — подумал я.
— Ну, как?
— Один есть! — восторженно ответил Никита. Он поднял из
воды прочный садок с крупным сазаном.
— Фунтов двенадцать, а то и поболе... На кашу взял!
В тот день я замерз на ветру и скоро ушел домой.
Ночью посыпался снег, закрутила метель. Но всю ночь
наперекор этому в цветущем саду гремели, заливаясь, соловьи...
Прошло много лет... Судьба забросила меня на Тамань, в
город Темрюк, что стоит над Кубанью. Однажды в апреле я
отправился удить на Переволоку — запруженный рукав в дельте
Кубани. Дул холодный северный ветер. Человек пять удильщиков
сидели под кручей северного, затишного берега. Дела их были ло
здешним рыбным местам неважны — от трех до пяти шаранов *,
столько же тараней. Ветер гнал к южному берегу крутые серые
волны, раскачивал сухие камыши.
* Шаран — местное название некрупного сазана весом примерно от 500
до 1500 г, редко более.
8*
123

«Где же сесть?» — подумал я, желая устроиться в
«затишке»... И вдруг почему-то вспомнился ветреный берег Сейма,
поплавки Никиты, прибитые ветром к берегу. «А что если пойти
на ту сторону?» — мелькнула дерзкая мысль.— Что я потеряю?
Клев все равно неважный...»
Пошел кругом, через плотину, отделявшую Переволоку от
Кубани, мимо домика бакенщика — сделал крюк километра в
полтора.
Сажусь напротив удильщиков. Они удивлены, что я появился
на противоположном неуютном берегу. Забрасываю одну удочку,
разматываю другую. И вдруг вижу— поехало мое удилище в
волны. Успев схватить его за комель, взял подсачком крупную
тарань. И пошло! Энергично и непрерывно клевали шараны и
тарань. Весело удить, хоть и холодно сидеть против ветра! Впрочем,
согревают движения: закидывание удочек, вытаскивание рыбы...
Вскоре один из рыбачков на той стороне встал, смотал
удочки и пошел ко мне. Пока он приближался, кошелка моя уже
была полна рыбой. Я собрался идти домой. А рыбачок, усевшись
неподалеку, начал ловить шаранов и крупную тарань.
По дороге домой я задал себе вопрос: не потому ли у
рыболовов северный ветер весною считается неблагоприятным для
клева, что никто из них не хочет сидеть на ветру. Но почему рыба
собралась у ветреного берега? Вспоминаю наблюдения азовских
рыбаков: «рыба идет в море за волной».
Возможно, к прибойному берегу рыбу привлекает еще и то,
что здесь в воде больше кислорода, вода лучше смешивается с
воздухом. Это может иметь особенно большое значение в
водоемах с теплой водой, в которой находится ничтожное количество
кислорода.
Во всяком случае при ужении сазана, карпа, окуня, плотвы,
тарани и некоторых других рыб следует садиться против
волны и избегать «затишков», так любимых многими удильщиками
Это проверено мною много раз на разных водоемах.
Бывает неплохой клев и при боковой волне. Но я ни разу не
наблюдал хорошего клева леща, линя и карасая при ужении
против сильной волны. Впрочем, эти породы рыб вообще плохо
берут при волне.
Наконец особняком стоят голавль и язь. Весною, когда еще
не было насекомых, мне приходилось с успехом удить голавлей
на сальника при крупной волне, сидя против сильнейшего ветра.
Позже, когда уже появляются насекомые, язь и особенно голавль,
при ветре держатся преимущественно у подветренного берега.
С него в воду падают насекомые, сдуваемые с берега.
В узких водоемах влияние волны на клев рыбы меньше. В
водоемах с сильными течениями влияние ветра, разумеется, будет
сложнее, так как направление, сила и характер течения
(перепады, водовороты, суводь — места с обратным течением), в свою
124

очередь, влияют на поведение рыбы. Так же могут сильно влиять
кормовые места, привады, рельеф и грунт дна, коряги, водная
растительность.
В соответствии со сказанным рыболову необходимо иметь два
постоянных, заприваженных места на разных берегах реки,
расположенных так, чтобы при ветрах, преобладающих в данной
местности, одно место оказывалось бы «затишным», другое —
«ветреным».
Прошу товарищей «по оружию» проверить мои наблюдения
в своих условиях. Ведь вопрос правильного выбора места при
ужении рыбы является важнейшим, так как никакая отличная
снасть не поможет поймать рыбу даже там, где она есть.
г. Ново-Анненск (Волгоградская обл.)
А. Иванюта
унифицированный комплект оснастки
удочки
Условия спортивного ужения рыбы бесконечно
разнообразны. Это и понятно — в природе много видов рыб, а ловля их
происходит в различных водоемах, при различных условиях.
Совершенствуется оснастка удочки, все чаще применяется «бегучая»
снасть. А все это ведет к совершенствованию и основы основ
ужения — сигнала поклевки — поплавка. Для каждого способа
ужения конкретных условий ловли и вида рыбы нужен свой
специальный поплавок и оснастка удочки. Поэтому рыболову нужны
многие виды поплавков и другие детали оснастки лески.
Невольно становишься их коллекционером. У каждого из нас поплавки
собираются десятками — различные по форме, устройству,
окраске, весу и т. д. И все же сколько неудобств приходится
испытывать на рыбалке, чтобы наладить снасть для каждого случая.
Несколько лет назад я задался целью создать универсальный
поплавок, приспособления для его установки на леске и другие
детали оснастки удочки, чтобы с помощью сравнительно
небольшого их количества можно было скомбинировать необходимую
снасть пс возможности на любой случай рыболовной жизни.
Такой унифицированный комплекс деталей оснастки удочки,
их устройство и примерные размеры изображены на рисунке.
Основа поплавка — прочный бамбуковый или деревянный, а в
идеале — пустотелый из нехрупкой пластмассы (капроновый,
полиэтиленовый или винипластовый) —стержень /. Он же является
и поплавком минимальной грузоподъемности. На стержень 1
одеты три колечка-«муфточки» 2, 3 и 4 из ниппельной резины. Муф-
125

точка 2 после необходимой огрузки поплавка устанавливается
около уровня его погружения и выполняет роль передвижной
черной полосы для более точной отметки поклевок. К нижнему
концу стержня присоединяется одним из способов: подвижно к
проволочному ушку или через отверстие в конце стержня, либо
наглухо, с примоткой нитками на нитроклее, и в последнем
случае— с отгибом в сторону, застежка поплавка — «сережка» 5, 5а
или 56. Сережка сгибается из стальной проволоки 0,5—0,6 мм
В средней части сережки между концами проволочки оставляется
зазор в 0,5—1 мм для ввода лески. Застежка запирается
муфточкой из ниппельной резинки, одетой на среднюю часть
сережки. Вторая такая же сережка 5в своим широким обушком может
при необходимости одеваться на стержень и устанавливаться в
любом нужном месте — для прихватывания лески к поплавку в
его средней или верхней части. Во избежание порчи лески концы
проволочек у сережек необходимо затупить.
Кроме этого, из пенопластового, пенорезинового или
пробкового усеченного конуса, с отверстием в средине и разрезанного
по высоте на три равные части, изготавливаются три сменных
бобышки поплавка 6, 7, и 8, которые в различных комбинациях,
количестве и последовательности могут устанавливаться на
126

стержне 1 в любом его месте с закреплением сверху и снизу
ниппельными резиновыми муфточками 3 и 4. Если бобышки на
стержень насаживаются достаточно туго, то муфточки можно не
применять.
Окраска бобышек и стержня поплавка, как, впрочем, и их
размеры— дело вкуса и требований условий ужения. Такой
поплавок устанавливается на леску с помощью универсального
крепления, которое представляет собой чечевичку 9. Ее можно
вырезать ножом или выстричь ножницами из красной «медицинской»
резины или из клапана («сердечка») резиновых надувных
изделий; также пригодна для этой цели не слишком жесткая и не
черная подошвенная резина. Чечевичку надо обработать
напильником и шкуркой. С помощью тонкой швейной иглы, в ушко
которой можно было бы ввести расплющенный кончик лески,
чечевичка прошивается леской, как показано на рисунке. На
чечевичке 9 образуется боковой выход лески, за который и крепится
поплавок своей сережкой при его глухой установке. Эта же
чечевичка служит ограничителем при скользящей установке
поплавка, для чего последний пристегивается к леске ниже чечевички 9.
Она же служит и отметкой глубины при ужении без поплавка.
Для глухой установки поплавка нужно чечевичку растянуть или
согнуть в сторону, противоположную боковому выходу на ней
лески, и отпустить.' От этого боковой выход лески на чечевичке
образует петлю, которую при необходимости можно вытянуть и
расширить. К этой петле пристегивается сережка поплавка, и
леска обтягивается. Для ввода лески в сережку леска петлей
накладывается на сережку со стороны узкого ее обушка и
зазора и нажимается в сторону последнего. Резиновая муфточка
сережки, сжимаясь, автоматически пропускает леску в узкий
обушок и запирает ее там.
Выводится леска также просто — натяжением петли из лески
в сторону зазора сережки. В этих случаях предварительно
отыскивать, с какой стороны у сережки зазор, не нужно. Проще
попробовать: с одной стороны не вышло —выйдет с другой.
На нижней части лески накрепко закрепляется постоянный
грузик, дробинка или оливка 10, соответствующая по весу
минимальной огрузке стержня 1, т. е. поплавка минимальной
грузоподъемности. За исключением случаев ужения совершенно без
грузила, она с лески никогда не снимается. Кроме грузильца, она
служит и нижним ограничителем поплавка при его скользящей
установке. Ниже грузильца 10 на леску, в соответствии с видом
и условиями ужения, вариантом грузоподъемности поплавка и его
огрузки, могут устанавливаться дополнительные сменные
грузила. Комплекс грузил 11 состоит: из восьми оливкообразных
разрезных грузил пяти различных размеров и веса; нескольких
свинцовых пластинок для самоогружающейся настройки поплавка
путем обертывания ими нижней части стержня /; донного мерт-
127

вого груза с поводком и донного скользящего груза с поводком
и донным крючком. Грузила — оливки, устанавливаемые на
леску, имеют конусообразный центральный канал и шлицевую
прорезь для ввода в него лески. На нижней части лески, в местах
установки дополнительных грузил, завязываются узелки, на
которых и закусываются конусообразным каналом сменные
грузила, одеваемые на леску через боковой их разрез. После
установки и плотной насадки на узелок грузила его прорезь в верхней
части— в месте выхода лески — слегка зачеканивается ногтем
Нижний конец лески завязывается сдвоенной петлей
«коромыслом» 12, одно плечо которого предназначено для поводка с
крючком,' а другое — для крепления поводка донного мертвого
груза или донного скользящего груза с донным крючком.
Грузила, устанавливаемые на леске, должны иметь поперечные
размеры, допускающие свободный их проход через все кольца
удилища.
Два из многих возможных варианта компоновки такого
поплавка и его установки на леску показаны на рисунке: А —
поплавок минимальной грузоподъемности, нормальной огрузки, с
нижним глухим креплением к леске; Б — скользящий, самоогру-
жающийся, одного из вариантов средней грузоподъемности и
огрузки, с отводом лески от средней части поплавка. Всех
возможных комбинаций оснастки удочки с помощью этого, в
конечном счете, небольшого количества «стандартных» деталей здесь
не описать и не изобразить. Да, пожалуй, и нет в этом
необходимости. Сведущему рыболову не составит большого труда
сообразить, как тут же, на рыбалке, для предстоящего вида и
условий ужения данной рыбы можно с помощью такого
унифицированного комплекта быстро, легко и просто оснастить, а если
нужно, то и перенастроить удочку наилучшим образом.
Такой поплавок, состоящий всего лишь из одного стержня
и трех сменных бобышек, имеет восемь вариантов
грузоподъемности — от минимальной до максимальной,— практически
необходимых при ужении. А благодаря большому количеству
вариантов огрузки и установки на леску, он заменяет собой более чем
добрый десяток специальных поплавков для различных видов и
способов ужения. Крепится к леске, снимается с нее,
перенастраивается поплавок легко, просто и быстро. Самопроизвольная
же отцепка поплавка от лески совершенно исключена и
возможна лишь при разрыве лески. При перемещении по леске для
изменения отмера (при одностороннем натяжении) чечевичка и
пристегнутый к ней поплавок передвигаются достаточно
свободно. Захлестывание, завивание и деформация лески, возня с
узлами, как это бывает при других способах крепления поплавка,—
исключены. Леска при протягивании сквозь чечевичку проходит
прямолинейно, а тормозится вязкостью резины. При
двустороннем натяжении лески, энергичных подсечках и забросах с тяже-
128

лым поплавком и при вываживании рыбы со скользящим
поплавком, с протаскиванием чечевички через «тюльпан» и кольца
удилища— чечевичка не сдвигается с места и надежно сохраняет
точку отмера. Однообразный характер поведения такого
поплавка при поклевках во всех случаях ужения, простота подбора и
смены грузил, долговечность и отличная чувствительность
снасти— вот достоинства такого унифицированного комплекта
оснастки удочки.
На протяжении ряда лет я успешно пользуюсь этими
усовершенствованиями, и они действуют безотказно. Хорошие отзывы о
них дают и мои товарищи.
г. Рига
Я. Леонтьев
встреча НА рыбалке
Стоял погожий день начала августа. Солнце нещадно палило
при полном безветрии. Несмотря на близость реки, было душно.
я шел со спиннингом по берегу Тверцы, недалеко от деревни
Глинки, где расположен пионерлагерь треста «Калининстрой».
Чувствовалась усталость от бесплодно пройденных
километров по сильнопересеченному берегу. На пути то ручьи, то
овражки, поросшие мелким орешником, заставляли делать большие
обходы, чтобы продвигаться вперед в поисках рыбы.
От изнеможения я прилег на траву, любуясь зеркальной
гладью реки. Неожиданно сзади услышал глухие шаги
приближавшегося человека. Приподнявшись, увидел сухощавого выше
среднего роста мужчину. На вид ему было не более сорока лет.
В левой руке он держал спиннинг.
Ответив на приветствие, я пригласил незнакомца присесть,
отдохнуть. Когда он садился, был слышен звук, напоминающий
пощелкивание протеза. Незнакомец спросил: «Нет ли спичечки?»
Получив просимое, он положил рядом свой самодельный
одноручный спиннинг, левой рукой ловко свернул цигарку, достал
спичку и, прижав локтем правой руки к коленке коробок,
чиркнул спичкой и закурил. После двух-трех затяжек незнакомец
заговорил:
— Что-то плохо сегодня с рыбалкой. Прошел со спиннингом
вдоль Тверцы более шести километров, обловил все заводинки,
искал рыбу и вдоль берега, и на середине реки, а взял только
одного щуренка граммов на триста.
— А у меня и того хуже, — ответил я на его сетования. — Не
было ни одной поклевки, а прошел не менее четырех километ-
129

ров. Да что-то и рыбьих всплесков.не видел — не играет рыба.
Уж не к перемене ли погоды?
Повернувшись к соседу, я увидел у него вместо правой ноги
протез и посочувствовал:
— Трудно вам?
— Нет, — ответил незнакомец. — Протез сделан хорошо, боли
не причиняет и ни разу не подводил. Иной раз со спиннингом
пройдешь больше десяти километров и ничего. Лишь бы рыбка
поклевывала. Ведь Мересьев на протезах не только ходил, но и
танцевал, даже на истребителе громил врага в Отечественную
войну. Нужна только привычка.
Немного помолчав, он продолжал:
— Да, в моем положении без рыбалки жить невозможно.
К тому же привык — с малолетства занимаюсь рыбалкой.
Он взял в левую руку свой спиннинг и, любовно глядя на
него, добавил:
— Вот моя летняя забава.
Незнакомец почувствовал, что я внимательно слушаю его,
il он стал рассказывать:
— После ранения на фронте я потерял и руку, видите,—
вот... Для ловли спиннингом я подвязываю к культе ремнем
металлический вкладыш, вставляю в него конец удилища, а заброс
и подмотку делаю левой рукой. Выходит неплохо. Хотите
покажу?
Я, естественно, выразил согласие. Мы поднялись. Незнакомец,
щелкая протезом, спустился ближе к реке, освободил тормоз
катушки и, держа удилище в левой руке, полным размахом послал
блесну не менее чем на сорок метров. После того, как блесна
упала на воду, он быстро вставил конец удилища в
прикрепленное к культе приспособление, а левой начал вращать катушку,
выбирая лесу. Забросы он повторил в разных направлениях
несколько раз. Все они были идеально хороши. Поклевок не было.
Вернувшись ко мне, назнакомец, улыбаясь, с задором сказал:
— Вот так и действую со спиннингом.
— Молодец!
Продолжая улыбаться, прощаясь, он сказал:
— До следующей встречи. Пойду дальше искать рыбу, — и
отправился вдоль реки, периодически забрасывая блесну.
Долго я следил за ним. Думалось: как много сделал он в
условиях крайней безысходности. Нужна вера в себя, в свои силы,
нужна воля к победе...
г. Калинин

Рудольф Селиванов
у побережья камчатки
На Камчатке — раздолье для рыболовов: здесь можно ловить
многие виды рыб. Почти во всех реках и озерах водится,
например, форель. Правда, она небольшая, но ловля ее представляет
значительный интерес. Это — очень подвижная и осторожная
рыба. Залогом успешной ловли служит маскировка рыболова в
прибрежных кустах и травах. Леска применяется не толще
0,2 мм, крючки — № 3 и 3,5. Обычная насадка для камчатской
форели — икра красной рыбы и кузнечик. Я убедился, что и
морской червь — любимая пища форели. Он похож на выползка,
найти его можно под камнями на берегу моря. Окраску имеет
различную — красную, зеленоватую или стальную. Найти
морских червей довольно легко: при отливе, за десять-пятнадцать
минут их можно набрать на целый день ловли. К тому же этот
червь — отличная насадка и для ловли большинства других
камчатских рыб.
Из морских рыб, обитающих у берегов Камчатки, спортивный
интерес представляют навага, корюшка, кумжа, голец, кижуч,
камбала, палтус, морской окунь и другие. Все они в большей или
меньшей степени хищники.
Навага редко весит более 700 граммов. Лучший клев бывает
в январе — марте. Ловят на блесну, имеющую три крючка, а
порой и больше. Часто бывает, что сразу попадаются две и даже
три рыбы. Применять лески тоньше 0,3 мм нельзя — навага
оборвет их. Зимней ловлей этой рыбы на Камчатке увлекаются
многие. Летом навага становится очень вялой, и ловить ее,
конечно, неинтересно.
Корюшка — серебристая рыба, величиной не более наваги,
очень подвижная, она предпочитает мормышку. Как ни странно,
эта рыба пахнет... огурцами. Корюшка, так же как и навага,
держится стаями.
Высокоспортивна ловля крупной кумжи, внешне
похожей на речную форель. Хорошо берет на блесну и на
живца. У нее есть характерная черта — исключительная
жадность. Бывают случаи, что кумжа, не будучи подсечена, а
только держась за живца, все же попадает в руки рыболова.
Нередко, отпустив живца, она хватает его при следующем забросе.
Вообще же кумжа глубоко заглатывает добычу, и приходится
разрезать ее, чтобы достать крючок.
Кижуч — крупная рыба: ее вес достигает пяти килограммов.
Ловят на блесну, которую ведут в полутора-двух метрах от
поверхности воды.
Голец на блесну клюет хуже; и его обычно ловят на живца
или кусочки рыб. Летом, в солнечную погоду, можно увидеть,
Ш1

как гольцы ходят стаями в несколько десятков штук у
поверхности воды.
Морской окунь достигает большого веса. Он держится на
глубине, обычное место обитания — каменистое дно, покрытое ли-
минарией (морской травой). Эта рыба хватает насадку очень
жадно. Морского окуня ловят на кусочки рыбы или краба и на
живца. Можно ловить и на блесну, но неудобно, так как она
цепляется за лиминарию. Леска должна быть прочной, толщиной до
0,8 мм, крючки — № 8, хорошо закаленные.
Камбалы на Камчатке вылавливают больше, чем какой-либо
другой рыбы. Она интересна не только как объект спортивной
ловли, но и высокими вкусовыми качествами. Камбала — донный
житель, клюет йа кусочки рыбы и свежего мяса. Хорошо ловится,
начиная с июня и до глубокой осени. С наступлением холодов
скатывается на более глубокие места. Камчатские рыболовы
летом ловят камбалу на глубине от 7 до 20 метров. На более
мелких местах водится мелкая камбала. Обычно применяется леска
0,5 мм, длиной 30—40 метров, с поводками 0,3—0,4 мм. Вес
грузила 50—70 граммов. Снасть забрасывается на всю длину лески.
Когда груз коснется дна, леску начинают медленно подтягивать.
Обычно такой заброс приносит добычу, иногда попадаются две
и даже три камбалы — в зависимости от количества поводков
Однако больше двух поводков, на крючки которых насажена
различная наживка, применять не следует — оборвется леска.
Палтус, на первый взгляд, очень похож на камбалу. Однако
он имеет гладкое тело, а камбала — шероховатое. У палтуса
плавники коричневые, а у камбалы — в черных и белых полосах.
Палтус достигает очень большого размера, тралом был пойман
экземпляр весом более двух центнеров. Его ловят одновременно
с-камбалой, но попадается он чаще. Я успешно ловил палтусов
отвесным блеснением на глубине около 30 метров. Блесна может
иметь ту же форму, что и для ловли наваги, но должна быть
более тяжелой.
Бычка на Камчатке ловят только для того, чтобы
использовать в качестве насадки или для ухи. На него хорошо клюют
камбала, навага, голец и другая рыба. Бычки часто мешают
ловле— хватают насадку, заброшенную для другой рыбы.
Я рассказал только о некоторых своих наблюдениях.
Конечно, о спортивной ловле рыбы на Камчатке можно написать очень
много, это — тема целой книги. Мне остается добавить, что
ловля на Камчатке очень интересна, а уловы почти всегда бывают
богатыми.
Камчатка

Ф. Михайленко
ужение рыбы ниже плотины днепрогэса
У плотины Днепровской ГЭС имени В. И. Ленина,
перегородившей реку Днепр в районе города Запорожье, скапливается
много рыбы. Береговые рыболовы обычно удят донными,
поплавочными удочками и в проводку. Рыболовы, имеющие лодки, в
подавляющем большинстве ловят рыбу оригинальной удочкой,
распространенной почти только в районе Запорожья, — «дрыгал-
кой». Удить такой удочкой очень удобно с лодки на течении.
Длина удилища колеблется от 50 до 80 и более сантиметров.
Удилище чаще всего изготовляют из винипласта, ручку — из дерева.
Кончик удилища имеет диаметр 3—3,5 мм. На удилище
прикрепляют два кольца для пропуска лесы — концевое и
промежуточное. На ручке крепится катушка с барабаном диаметром 70—
80 ЩАу с лесой 0,3—0,5 мм, длиной до 100 м (рис. 1).
На самом конце лесы прикрепляется грузило из свинца или
баббита, каплевидной формы, весом от 50 до 200 г, в зависимости
от скорости течения. Каплевидная форма грузила уменьшает
сопротивление воды при вываживании рыбы, и, кроме того,
находясь на дне, оно силой течения воды перекатывается, создавая
колебание наживки. К основной лесе привязываются поводки с
крючками жалом вверх, цевьем — к лесе Поводки обычно
несколько тоньше основной лесы. Длина поводка — 60—80 мм.
Расстояние от грузила до первого поводка 80—100 мм, между
поводками— 200 мм. Более двух крючков применять не следует, так
как снасть очень чувствительна и при подсечке наживка часто
слетает с крючков, а поэтому для наживления большего
количества крючков будет затрачиваться лишнее время. По моим на-
133

блюдениям, удочки снабжаются двумя крючками потому, что,
например, при ловле в местах с песчаным дном основные
поклевки приходятся на нижний крючок; при каменистом дне — на
верхний. Описанная выше снасть очень просто настраивается на
любую глубину, а длинная, тонкая леса позволяет (конечно, при
соответствующем опыте) вываживать и крупную рыбу.
Некоторые запорожские рыболовы иногда имеют «на вооружении» лесу
0,3 мм с поводками 0,2 мм, на которые с успехом вываживают
2—3-килограммовых рыб (лещ, язь). На крупных сазанов (кота-
ков) применяется более толстая леса, так как на тонкую взять их
не удается даже самым опытным спортсменам.
Наживкой обычно служит омлет. Приготавливается он
следующим образом: один желток (желательно яркого цвета)
куриного яйца замешивается на белой муке без воды, затем
раскатывается корж, толщиной в два-три миллиметра; для удобства
варки корж разрезается на несколько частей, затем опускается
в кипящую воду на 12—15 минут, где он не должен развариться.
Потом он вынимается из кипятка и кладется в какую-либо посуду
с водой для хранения. Без воды он быстро высыхает и теряет
эластичность. Омлетом, изготовленным таким образом, можно
пользоваться 3—4 дня.
На крючок насаживается кусочек омлета. Размер кусочка
примерно 3 куб. мм. Наживкой закрывается только кончик жала
крючка (рис. 2).
Место ловли выбирается по желанию рыболова. Одни
устраиваются возле глубоких ям, другие у перекатов, третьи — у
границы обратного течения. Важно только, как говорят рыболовы,
найти «рыбью тропу».
134

Подъехав к облюбованному месту на лодке, становятся на
якорь, с кормы опускают на дно прикормку в сетчатом мешочке
на крепком шнуре с грузом в 5—6 кг.
В качестве прикормки применяется круто сваренная каша из
кукурузной крупы. Некоторые удильщики употребляют
подсолнечный жмых, хлеб, сухари и т. д. После выполнения этих
операций можно начинать ужение.
Наживив крючки, выключите тормоз катушки и дайте
возможность насадке погрузиться в воду до тех пор, пока грузило
не достигнет дна. Грузило должно находиться впереди
прикормки. Затем, поставив катушку на тормоз, положите удочку на
кормовое сидение лодки так, чтобы кончик удилища находился над
водой. Леса должна быть натянута. Внимательно следите за
поклевками, которые могут начаться немедленно. Даже самая
нежная поклевка вполне заметна — кончик удилища при
поклевке начинает подергиваться —«дрыгать». (Отсюда, по всей
вероятности, и произошло название этой удочки — «дрыгалка».) В
момент поклевки необходимо сразу подсечь. Если рыба окажется
на крючке, выводите ее на поверхность, подхватывайте
подсачком, багориком или рукой.
Описанная мною удочка изящна, надежна и портативна,
легко укладывается в кошелку, вещевой мешок или специальный
футляр, пригодна для ловли с лодки на глубине.
Я люблю и подвижный метод ловли — спиннингом.
На Днепре объектами спиннинговой ловли бывают: сом,
щука, судак, белизна, окунь, голавль, реже — язь, чехонь.
Встречаются они разной величины. Во время сооружения днепровской
плотины при взрыве скал всплывали глушеные сомы до 3 метров
длиной. В период весеннего сброса воды с плотины гибнет много
судаков, отдельные экземпляры которых весят до 8 кг. Распола-
гая.лодкой и временем, в Запорожье можно отлично поохотиться
со спиннингом. Необходимо отметить еще одну характерную
деталь— скопление хищников одного вида в определенных местах.
Так, например, у подводной скалы за Дубовым островом ловится
только окунь, возле подводной скалки Кума — только щука, а у
правого берега «под тремя мачтами» блесну хватает
преимущественно судак, изредка щука, очень редко окунь. Количество
поклевок зависит не только от места, но и от блесны и умения
хорошо владеть спиннингом. Многолетним опытом установлено, что
лучшей блесной является «универсалка» собственного
изготовления (рис. 3).
Нет такого хищника в Днепре, который бы ни соблазнился
этой блесной. Ее почти одинаково хватает и щука, и судак, и
окунь. За мостом ее иногда схватит и голавль, а на течении,
возле плотины, — жерех.
Некоторые наши спиннингисты считают тяжелую блесну,
напоминающую «Свирку» (рис. 4), более уловистой и отдают ей
136

предпочтение. Ловят этой блесной на быстрине, забрасывая ее
против течения. Эта тяжелая блесна (вес до 120 г) пригодна для
дальнего заброса и не так быстро сносится водой. Подмотка
лесы — быстрая.
Длина заброса'такой блесны у многих спиннингистов
превышает сто метров, так что стандартный стометровый моток лесы
приходится увеличивать дополнительным отрезком. В отдельные
дни ловля бывает очень успешной. Берут такую блесну чаще
судак и сом, изредка жерех и язь.
Очень распространена у нас ловля хищника на дорожку, с
применением спиннинга, отпусканием лесы метров на 40—50
и продвижением на лодке с необходимой скоростью, в
зависимости от глубины водоема, скорости течения и рельефа дна, с тзким
расчетом, чтобы блесна шла выше дна, примерно на 50 см. При
таком способе ловли берет щука, реже — окунь.
•в жаркую ветреную погоду, особенно во второй половине дня,
когда тянешь дорожку против течения и блесна движется впол«
воды, часто берет язь.
г. Запорожье

А. Авилов
из наблюдений рыболова
1. НА ПЕРЕКАТЕ
Сверкающим майским утром 1960 года мы вышли из автомат
шины на берегу реки Кубрь, в пятнадцати километрах от ее
впадения в реку Нерль Но, несмотря на хорошую погоду и
соблазнительные места, встречавшиеся нам на каждом шагу, ловля ни
на спиннинг, ни на проволочную удочку успеха не принесла.
Только изредка попадался на' червя в заводях у травы
некрупный окунь.
Пройдя со спиннингом вниз по реке километра два, я на
мелком, заросшем травой перекате еще издали заметил мощные
всплески каких-то крупных рыб Всплески возникали
одновременно в двух-трех местах — то на середине реки, то у самого
берега.
Сначала мне показалось, что это бьет шереспер, но, когда я,
полный надежды, крадучись, чуть не ползком подобрался к
берегу переката, на котором рос всего один небольшой ивовый куст
и выгляунл из-за него, я увидел необычную картину, в разных
местах переката, среди длинных прядей колеблющейся на
течении травы, головой против течения небольшими стаями по 2—
5 штук стояли какие-то крупные рыбы с серой спиной и
светлыми боками. Иногда некоторые рыбы стремительно срывались с
места и проносились по перекату в разных направлениях, почти
выскакивая на поверхность, всплескивая на разворотах.
Некоторые стаи временами заводили какую-то карусель, словно
преследуя друг друга по кругу.
Периодически всплески и «игра» прекращались, и рыбы
словно исчезали с переката, с тем чтобы через 10—15 минут
появиться вновь. Несколько спиннинговых забросов поперек переката
не дали результата: «шересперы» только немного отодвигались
от блесны, когда она проходила близко от их носа Они так же
совершенно не пугались появления людей на высоком берегу
против переката.
Ко мне подошли мои товарищи по поездке, и мы, не
маскируясь, стояли на берегу и любовались рыбами, которые
временами проплывали в нескольких метрах от берега, прямо против нас.
Но вот одна из рыб почти выбросилась из воды, показав светлый
широкий бок с золотистым отливом. Лещ! Но что же делают
лещи на быстром перекате глубиной около 1 —1,5 м, да еще в
верхних слоях воды? Кормятся? Мечут икру? Вероятно, ни то, ни
другое,* так как место для икрометания было неподходящее;
кормились же они, по-видимому, в тот момент, когда периодически
исчезали с переката — выше и ниже его — в более глубоких и бо-
Ш7

лее тихих местах. В один из таких моментов мне удалось в
проводку на глубине около 1,5 м в 100 метрах выше переката на
навозного червя поймать приличного леща весом свыше 1,5 кг.
Сравнивая его с теми, которые плескались на перекате, можно
было заметить, что некоторые из них были в 1,5—2 раза крупнее.
Этот лещ оказался единственным в нашем улове.
Наблюдение за игрой лещей на перекате в прозрачной мелкой
воде доставило нам большое удовольствие.
Следует отметить, что проходившие по берегу время от
времени спиннингисты ошибались так же, как и мы: они еще издали
начинали подкрадываться к перекату, предвкушая борьбу с
крупным жерехом.
Дома, в Москве, я попытался в литературе найти
объяснение явлению, которое нам удалось наблюдать. Оказалось, что
нечто подобное описывается Л. П. Сабанеевым *, у которого
сказано: «Судя по всему, за несколько времени до икрометания
(за день, за два) лещи предварительно «разбивают» икру, т. е.
приводят ее в жидкое состояние, с какою целью выпрыгивают
из воды, полощутся в ней и бегают друг за другом, трутся,
толкаются». Вероятно, это было действительно так, потому что икра,
которую я обнаружил у пойманного мною леща, была еще
твердая и не готовая для икрометания.
2. В ТЕНИ
В июле 1960 года в Подмосковье стояла исключительно
жаркая и тихая погода.
Плотва хорошо ловилась на кузнечика в «окнах» среди
подводной растительности на озере Сенеж. Однако, как только
солнышко начинало припекать, часов с шести утра клев в «окнах»
почти полностью прекращался.
Как-то днем, спасаясь от жарких солнечных лучей, я
подплыл на лодке в тень, к тростникам, стоящим стеной по
плавучим берегам устья реки Сестры, недалеко от Малинового острова.
Первый же заброс в тень у самой кромки тростников дал
результат. Продвигаясь осторожно вдоль этой кромки и делая забросы,
я обнаружил, что клев отнюдь не прекратился, как мне это
показалось ранним утром: крупная плотва брала хорошо даже
после 10 часов утра, и только потому, что она стояла в тени, так как
при забросе насадки за теневую границу, поклевок не
наблюдалось. Плотва брала на глубине 40—60 см от поверхности воды.
* Л. П. Сабанеев. Рыбы России, стр. 510, изд третье.
138

д. л. Зорин
УНИВЕРСАЛЬНАЯ ОСНАСТКА ВРАЩАЮЩИХСЯ БЛЕСЕН
В альманахе! «Рыболов-спортсмен» многими авторами
рекомендовались различные способы усовершенствования оснастки
спиннинговых удилищ, ведущие к простоте в обращении и
портативности. Естественно желание каждого спиннингиста иметь
универсальную снасть, которая была бы уловистой, компактной
и простой и доступной в изготовлении своими средствами.
Чтобы решить эту задачу, я рекомендую свою конструкцию
оснастки вращающихся блесен, дающую ряд преимуществ:
1. В оснастке блесны не требуется карабина, застежек,
дополнительного груза, что упрощает снасть.
2. Оснастка компактна, проста, легко разбирается и
собирается.
3. Блесна удобопроходима и предохранена от зацепов, так
как при проводке в воде крючок блесны при достаточном грузе
всегда направлен своим жалом вверх.
4. Снасть доступна в изготовлении в домашних условиях.
Блесна, как видно из схематических рисунков, состоит из
четырех составных частей:
1. Груза-головки из свинца или баббита.
2. Стержня из стальной упругой проволоки с крючком.
3. Лепестка вращающейся блесны.
4. Заводного кольца.
Выбор конструкции лепестка блесны, его веса, веса
груза-головки и длины стержня производится при сборке, сообразуясь с
потребностью. При сборке возможны любые варианты.
Описание частей
1. Груз-головка (рис. 1) отливается в гипсовой или
алюминиевой форме из свинца или баббита. После обработки груз для
большего сходства с головкой рыбки может быть соответственно
раскрашен нитрокраской. В теле груза по продольной оси
имеется два сквозных канала — в, д и паз г, образуемые при отливке
путем закладки в форму пластинки-вкладыша (рис. 2).
Пластинка-вкладыш изготовляется из листовой меди, латуни,
алюминия или стали толщиной 0,8—0,9 мм. Пластинка перед
закладкой в форму для отливки груза смазывается мыльным
спиртом (продается в аптеках). После выемки отливки из формы
пластинка-вкладыш удаляется, на ее месте образуются в отливке
нужные каналы и паз. На рис. 1 схематически указана
конструкция груза-головки для отливки одного определенного размера и
веса груза. Для того, чтобы иметь грузики различного веса,
задняя часть отливки опиливается в той иди иной мере. Таким обра-
139

зом, изготовляя отливки в одной форме и опилирая их, можно
получить грузы различного веса, не нарушая конструктивных
особенностей оснастки.
2. Стержень (рис. 3) изготовляется из .стальной упругой
проволоки диаметром 0,7—0,8 мм. Проволока до начала
изготовления стержня должна быть обезжирена, очищена наждачной
бумагой и полужена оловом. Так же должен быть полужен и
крючок (цевье до загиба). Кольцо или лопаточка на крючке
обрезаются Для лужения стальной проволоки и крючка нужно
употреблять паяльную кислоту с последующей промывкой
изделия в содовом растворе (для нейтрализации кислоты). К одному
концу проволоки прикручивается тонким медным луженым прб-
водом одинарный крючок. Концы закрутки а должны заходить в
обе стороны на проволоку и на цевье крючка для прочности спая
и плавного перехода места пайки. Затем место закрутки
хорошо пропаивается оловом с канифолью и зачищается
напильником, Для закрутки можно употреблять луженую «жилку» элект-
рошнура. Ъместо одинарного крючка можно использовать и
двойной крючок с аналогичной обработкой, но никакого
преимущества в данной конструкции оснастки он не имеет. При желании
крючок можно дополнительно оснастить предохранителем от
зацепов из стальной луженой проволоки (балалаечной струны).
Затем на стержне делается напайка шарика б. Для этого на
определенном месте стержня делается закрутка в три витка
медной проволокой (луженой) диаметром 0,7—0,8 мм и
пропаивается оловом с канифолью. Чтобы получить аккуратный не
требующий обработки шарик, необход шо стержень местом напайки
уложить на куске канифоли и прокалить напайку хорошо
нагретым паяльником — шарик сформируется произвольно.
Второй конец стержня изгибается круглогубцами в виде
фасонной петли в, г, д по шаблону Шаблон изготовляется из куска
проволоки по размеру употребляемой при отливке груза
пластинки-вкладыша (рис. 4).
140

Общая длина стержня, расстояние «А» от заводного кольца
до шарика и расстояние «Б» от шарика до жала крючка
делается, сообразуясь с размерами (длиной) употребляемых блесен и
изготовленных грузов. Чем длиннее блесна, тем больше должен
быть отрезок «Б» стержня. Чем больше вес груза, а
следовательно и его длина, тем больше отрезок «А». Выбор величины
блесны, ее веса, веса груза и выбор стержня по длине производится
при сборке исходя из потребности.
Необходимо изготовить несколько стержней разных размеров,
с учетом применяемых блесен и грузов. Рекомендуется иметь три
размера стержней для коротких, средних, длинных блесен и
иметь 3—4 размера (веса) груза-головки. Комбинируя размер
лепестка блесны, его вес, вес груза, можно регулировать общий
вес снасти и применять стержень той или иной длины. На рис.
3 и 5 схематически даны размер и форма стержня применитель-
но к грузу-головке, изображенному на рис. 1, и
блесне—65-миллиметровой длины. После изготовления стержень до шарика и
крючок можно окрасить красной краской.
3. Лепесток блесны: в снасти может быть использована
любая вращающаяся блесна, самодельная или заводского
изготовления типа «Байкал», «Универсалка», «Ложка», «Трофимовская»
и т. п., кроме двойных. При сборке необходимо учитывать,
чтобы лепесток блесны, посаженный на стержень, не доходил
некоторого расстояния до жала крючка.
4. Заводное кольцо используется в данной конструкции для
скрепления частей снасти — его устройство пояснений не требует.
Сборка блесны
На рис. 5 представлена схематически блесна в собранном
виде. При сборке вначале одевается на стержень 2 со стороны
петли лепесток блесны 3. Затем стержень своим концом с петлей
вдвигается до отказа в каналы груза-головки /. При этом
изогнутый конец петли в выйдет наружу из груза-головки на 2—3 мм
и закрепится заводным кольцом 4. Свободный конец петли
стержня д дойдет по каналу до границы переднего края груза-
141

головки, а изогнутый конец а дойдет до упора в паз заднего края
груза-головки. В этом виде блесна готова для использования по
назначению Разборка снасти и смена лепестка или груза
происходит легко и быстро. Для этого нужно снять заводное кольцо
и вынуть из головки стержень. Хранение набора составных частей
снасти в нескольких экземплярах как дома, так и на рыбалке
удобно и не требует специальных коробок.
Данная конструкция оснастки может быть использована и как
снасточка для насадки мертвой рыбки. Для этого при сборке на
стержень 2 вместо лепестка блесны надевается мертвая рыбка.
Стержень концом д, который должен быть заточен,
прокалывается через губы рыбки, рыбка по стержню сдвигается головой до
шарика б. Хвостовая часть рыбки укрепляется вдоль стержня на
цевье крючка резинкой, тонкой медной проволокой или
пришивается ниткой. Так же дополнительно укрепляется к стержню и
головная часть. Рыбке придается некоторый изгиб. На заводное
кольцо 4 во избежание перекручивания лесы необходимо
поставить карабин.
Применимы и иные способы крепления мертвой рыбки к
стержню (по вкусу рыболова).
г. Рига
Г. Васильев
САМОДЕЛЬНЫЙ СКЛАДНОЙ БАГОРИК
Багорик является необходимой принадлежностью при ловле
спиннингом. Так как на рыбной ловле спиннингист постоянно
находится в движении, желательно, чтобы его руки ничем не были
заняты, кроме снасти, которой он ловит.
Имея это в виду, я задумал сконструировать портативный
складной багорик, который не стеснял бы, но всегда находился
под рукой. Против ожидания, это мне удалось сделать довольно
скоро. Вот уже более шести лет я имею такой багорик, и не
было случая, чтобы он меня подвел.
Багорик отличается портативностью (он легко умещается в
рюкзак); на рыбалке он висит у меня на поясном ремне, не
стесняя движений, а в случае нужды легко приводится в
«боевую» готовность одной рукой, что особенно важно для
спиннингиста.
Устройство багорика настолько несложно, что его сможет
изготовить каждый, умеющий немного обращаться с простейшим
слесарным инструментом.
Как видно из рисунка, багорик складной, телескопического
типа. Для его изготовления требуются следующие материалы:
1) дюралюминиевая трубка длиной 320 мм, с внутренним
диаметром 12—13 мм /; 2) дюралюминиевая трубка длиной также
142

320 мм с наружным диаметром 10—11 мм и внутренним 7—
8 мм 2; 3) отрезок проволоки из стали «серебрянки» или другой
сталистой проволоки длиной около 450 мм и диаметром 5—бммЗ;
4) разные мелкие детали, как-то: обрезки латуни, медной
проволоки и др. Вместо дюралюминиевых трубок можно ставить и
латунные трубки, но в этом случае багорик будет значительно
тяжелее. Изготовление багорика несложно — это можно понять из
приведенных рисунков.
Все соединения и крепления багорика осуществляются при
помощи втулок (рис. 1 и 3 —детали 10 а, 10 6, 10в и 10 г),
изготовленных из обрезков листовой латуни, предварительно нагарто-
ванной с целью придания ей большей упругости. Втулки нужно
аккуратно свернуть, оставляя шов непропаянным. Это
необходимо для того, чтобы втулки пружинили и не допускали
самопроизвольного выдвижения багорика при его переноске. Втулки 10 а
и 106 одинаковы по всем своим размерам, как одинакова и
другая пара трубок 10 в и 10 г, отличающаяся от первых только
своим диаметром.
На тщательность изготовления и подгонку парных втулок
друг к другу и к трубкам следует обратить особое внимание, так
как от этого будет зависеть безотказная работа багорика.
Втулки должны быть подогнаны так, чтобы части багорика
вдвигались одна в другую плотно. Кроме того, в раздвинутом
положении багорика втулки должны плотно запирать всю систему
багорика.
Втулки и стержень крепятся к трубкам при помощи заклепок
11, изготовленных из медной проволоки диаметром 1,5—2 мм.
143

Изготовить втулки проще всего путем свертывания на каком-
либо подходящем по диамегру стержне. После изготовления они
обрабатываются напильником по форме согласно рис. 3. Как /же
говорилось^ выше, втулки должны пружинить.
Втулки 10 б и 10 г углубляются в трубки на 2—3 мм с тем
расчетом, чтобы после сборки концы трубок можно было завальце-
вать, это создаст большую прочность, а также и более
законченный вид багорику.
Если перечисленные работы будут выполнены точно и акку«
ратно, то хорошая работа багорика будет обеспечена.
Рукоятка багорика (рис. 4) изготовляется из дерева, а для
прочности и удобства обматывается бечевой 5 и покрывается
масляным лаком. Неплохо, если на торцовую часть ручки удастся
изготовить (отштамповать из тонкой латуни) головку в виде
полусферы. Кольцо на рукоятке для подвески багорика
делается из отрезка проволоки диаметром около 3 мм. Оно крепится к
багорику при помощи завальцованной в толстой трубке втулки
8 и шайбы 9 путем расклепывания стержня кольца.
Изготовление предохранителя (он необходим для
безопасного ношения багорика на поясе) понятно из рис. 2; детали 12 и 13
изготовляются из латуни толщиной 1 —1,5 мм.
При ловле рыбы багорик удобно подвешивать к поясному
ремню при помощи специального приспособления (муфты),
изображенного на рис. 5. Это приспособление допускает очень легкое
и удобное снятие багорика с пояса одной рукой.
Муфта делается из отрезка тонкостенной латунной или
дюралевой трубки путем расплющивания ее по толщине поясного
ремня. На боковых сторонах муфты высверливаются отверстия
Рис. 4
Рис. 5
Рис. 6
144

для ремня и пружины, которая укреплена на рукоятке багорика.
Эта пружина может служить и хорошим зевником при
освобождении блесны из пасти рыбы. Изготовляется она из сталистой
проволоки или из велосипедной спицы. Багорик во время ловли
подвешивается к поясному ремню с левой стороны.
Освобождение его и приведение в «боевую» готовность производится правой
рукой (левая держит удилище) одним из следующих способов:
1) не снимая багорика с пояса, нужно раздвинуть его, взять
правой рукой за стержень около изгиба и потянуть в правую
сторону от себя. При этом следует слегка вращать его в ту или другую
сторону для того, чтобы втулки надежно заперли багорик в
рабочем положении. Этот способ может быть применен только в том
случае, если багорик хорошо отрегулирован; 2) сжатием
пружины пальцами правой руки снимаем багорик с пояса. Носок
сапога вставляем в крюк стержня и за рукоятку растягиваем багорик.
Легким вращением в ту и другую сторону убеждаемся, что
багорик заперт, следовательно, его можно пускать в дело.
Точные размеры деталей здесь не приводятся, так как их
размеры будут зависеть от размера трубок и их диаметра. Важно
только то, чтобы обе трубки не слишком разнились в диаметре
и их можно было бы соединить при помощи нетолстых втулок.
Это же относится и к стержню. Приведенная длина трубок
выбрана с тем расчетом, чтобы багорик в сложенном виде
умещался на дне рюкзака.
г. Выкса
В. Петренко
отцеп
Многие рыболовы предпочитают блеснить в глубоких закоря-
женных местах водоемов, что нередко приводит к зацепам,
поломкам крючков и обрывам лески. В этих случаях рыболову
обязательно нужен хороший отцеп, позволяющий устранять любые
зацепы, независимо от глубины водоема и типа блесны.
В своей рыболовной практике я с успехом применяю
изготовленный мною простой по устройству и надежный отцеп. Общий
вид отцепа и размеры в миллиметрах показаны на рис. 1. Для
его изготовления требуется 300—400 г свинца, латунная или
медная трубка длиной 12 см, толщиной 3—4 мм и стальное заводное
кольцо диаметром 30 мм. Процесс изготовления отцепа неслож*
ный и доступный каждому рыболову.
В небольшой деревянный ящичек или банку высотой 11—
12 см насыпается слегка увлажненная смесь песка с глиной в
соотношении 1:1. Смесь слегка уплотняется и при помощи
деревянного усеченного конуса (рис. 2) в форме выдавливается углуб-
11 Заказ № 715
143

леыие. Один конец трубки надо развальцевать и незначиФельно
расширить, на другом конце просверлить отверстие для заводного
кольца. Затем трубка обклеивается одним слоем тонкой бумаги и
развальцованным концом ставится строго в центре углубления.
Придерживая трубку вставленной внутрь нее палочкой, форму
заливают расплавленным свинцом. После остывания отлитой
заготовки не вынимая трубки, на ней делают ножовкой продольный
разрез с одной стороны трубки. Разрез трубки не должен иметь
острых углов и заусениц, поэтому ее надо вылудить и тщательно
зачистить мелкой наждачной бумагой.
Ширина щели должна свободно
пропускать леску нужного сечения.
Основанию отлитого конуса при
помощи крупного напильника придается
овальная форма. Трубка вставляется со
стороны утолщенной части груза, а в
отверстие трубки вставляют стальное за*
водное кольцо, к которому привязывается тонкий прбчный шнур
длиной 10—15 м. Кольцо желательно оксидировать или
полудить. Для работы с отцепом необходимо утопить трубку до
заводного кольца и развернуть до совмещения щелей. В щель
вкладывается леска, трубка разворачивается на 90—180° и
фиксируется путем втягивания в груз за кольцо.
В рабочем положении отцепа развальцованная часть трубки
не должна выступать за основание. По слегка натянутой леске
отцеп опускается к зацепу, затем резким коротким движением
руки поднимается кверху, и в момент удара о блесну, при
обратном его падении, ослабляется натяжение лески. Обычно с первой
попытки блесна освобождается от зацепа.
Отцеп я испытывал в самых захламленных местах водоемов,
буквально в «подводном лесу», и результат был неплохой: за три
года я потерял всего две окуневые блесны и несколько крючков
поплавочных удочек. Этот отцеп я назвал универсальным, так
как его можно использовать в качестве глубомера, устранять
зацепы поплавочных удочек; леска при этом пропускается через
заводное кольцо, в которое свободно проходит небольшой
поплавок.
146

Кроме этого, в период осенней охоты на водоплавающую
дичь отцеп может выполнять роль «карманной собаки» для до-
ставания дичи, убитой недалеко от берега. Для этой цели к
заводному кольцу привязывается несколько небольших веток, и
после удачного заброса дичь можно подтянуть к берегу.
г. Херсон
Вяч. Богаче в} Mux. Державин
ИЗ ЛУЖНИКОВ В ГОЛУБУЮ БУХТУ
Еще зимой мы узнали, что наш театр летом поедет на
гастроли в Крым. Поэтому наши занятия в секции плавания, выражаясь
языком Станиславского, обрели конкретную сверхзадачу.
Мы решили как можно лучше подготовиться к предстоящей
поездке. Было решено в свободное от репетиций и спектаклей
время попробовать свои силы в подводном спорте. Покупка
масок, трубок и ласт отняли немного времени, и теперь каждое
наше занятие в Лужниках было посвящено освоению комплекта
№ 1. Параллельно с этим мы штудировали всю имеющуюся в на-
шем распоряжении «подводную» литературу. Начиная с учебно-
художественных книг О. Хлудовой и О. Жуковой, кончая
приключенческими повестями Бруно Вайлаттй, Джеймса Олдриджа и
Ж. И. Кусто. Спустя два месяца мы уже могли сказать, что курс
начальной школы по подводному плаванию нами освоен. Теперь
встал вопрос о ружьях. Здесь наши мнения разделились. Я
ратовал за покупку длинного ружья, Миша отстаивал преимущество
короткого; в конце концов мы решили, — пусть каждый покупает
то, что он хочет и что, в зависимости от условий охоты, мы
будем меняться ими.
Испытывать наши ружья мы отправились в Балашиху под
Москву. Здесь в лесу на одном из многочисленных озер
состоялось наше посвящение в сан подводных охотников.
Ровно через три дня мы уехали на юг.
Первым городом, в котором нам предстояло работать, была
Евпатория. Свободного времени у нас было очень мало. Мы
проводили на море только ранние утренние часы.
Подводный ландшафт был довольно однообразен. После
песка шли заросли цистозиры и падины. Дно каменистое. Часто
встречались полянки, свободные от водорослей, на которых любят
пастись барабульки. Кое-где на камнях, словно изваяния,
«дремали» бычки, но стоило только подплыть к ним поближе, как,
взметнув столбики ила, они исчезали. В разные стороны разбе*
гались мелкие зеленушки, но мы сразу твердо решили — вычерк*
нуть эту рыбу из числа преследуемых. Честно говоря, нам не хо-
147

телось начинать нашу первую охоту с такой мелочи... Иногда
встречались ямы глубиной до 7—8 метров, в которые заходила
кефаль, но охотиться за ней, не имея никаких укрытий, когда
стая идет без задержки, практически невозможно. Встретить же
кефаль на кормежке нам не пришлось.
И все-таки счет убитых нами рыб мы начали именно с кефали.
На западной окраине Евпатории за целой вереницей санаторных
пляжей есть небольшой причал для катеров и моторных лодок.
Подплыв как-то поближе к этому месту, мы увидели в тени свай
несколько крупных силуэтов рыб. Лобаны! Трудно передать
словами то волнение, которое охватило нас при виде такой «дичи».
Нырнув в тень причала, я выбрал крупную рыбу и стал
судорожно жать на спусковой крючок, но он не поддавался,—от волнения
я забыл снять предохранитель. В это время я услышал шум в
стороне— Миша уже надевал на кукан подбитого им лобана.
Вскоре удалось подстрелить лобана и мне, и мы помчались к своему
пляжу. Успех был потрясающий, казалось, со всего пляжа
сбежались смотреть наши трофеи. Общий вес рыб был 3,200. Так
начался наш первый охотничий сезон.
Следующим городом, где нам довелось побывать, была Ялта.
Подводные пейзажи Ялты много интересней евпаторийских.
Обилие огромных камней создает множество удобных
лабиринтов, в которых рыба чувствует себя более спокойно, чем на
открытых местах. В тени водорослей виднеются зубчатые
раковины— рапаны, мелькают зеленушки, ставридки и ласкири.
Крупной рыбы не видно. Вдруг я заметил, что справа от меня из-под
большого мохнатого камня высунулась уродливая рыбья голова,
вся в бородавках и наростах, с выпученными глазами. Так вот ты
каков — морской ерш скорпена. Не обращая на меня внимания,
рыба внимательно следила за приближавшейся стайкой ласки-
рей. По мере их приближения она все глубже пряталась за
камень. Словно почувствовав опасность, ласкири, не доплыв
полутора метров, круто повернули в сторону и рассыпались «по
кустам». Ерш с присущим ему достоинством, как бы исправляя
небрежность маскировки, медленно подвинулся в тень нависшей
ветки цистозиры. Решив проверить его выдержку, я опустился на
один с ним уровень и стал медленно приближать # нему ружье.
Когда до рыбы оставалось менее полуметра, она с быстротой
молнии метнулась в темный коридор водорослей, оставив за собой
лишь взбитое облачко ила. На меня шла стая кефали, где
особенно выделялись своими размерами несколько рыб. Я притаился за
тем самым камнем, из-под которого только что выгнал скорпену.
Вся стая, словно по команде, уткнулась головами в густой куст
водорослей, росший, как хохол, на макушке круглого валуна.
Тела рыб стального цвета, с торчащими вверх трепещущими
хвостами, образовали что-то подобное живому вееру. Кефаль
кормилась. Несколько рыб из стаи плавно кружились над своими под-
146

ругами будто часовые. Едва я высунулся из-за камня, как стая
мгновенно стала уходить. Кефаль приходила довольно часто, но,
заметив нас, либо рассеивалась, либо держалась на
недосягаемом расстоянии. Хотя, когда мы были без ружей, кефаль
подпускала нас на очень близкое расстояние.
В следующий раз мы решили разведать жизнь песчаного дна,
граница которого шла в сорока метрах от берега. На желтом
песке отчетливо видны все попавшие сюда предметы: тут и
старый заржавленный якорь с обрывком троса, и рваная
автомобильная покрышка, и пустая бутылка, и прошлогодний номер
«Известий». Как маленькие зеленые островки были разбросаны
по песку раковины — рапаны, обросшие водорослями; золотыми
змейками пробегали солнечные блики. Медленно ползла
продолговатая тень от спасательной шлюпки... Внезапное мое внимание
привлек отделившийся от дна блин грязно-бурого цвета
величиной с тарелку. Проплыв не более двух метров, он опустился около
небольшого пучка водорослей. Камбала-глосса. Подстрелить ее
не составляло большого труда, так как рыба подпустила меня
почти вплотную. Позже я встретил еще несколько камбал, но их
размеры — не более чайного блюдца — охладили мой
охотничий пыл.
Лежа на горячей гальке, я увидел, что Миша отчаянно машет
рукой, подзывая меня. Честно говоря, в воду лезть не очень
хотелось, я еще не успел как следует согреться, но все же полез —
зря звать не станет. Подплыл. Миша показал: посмотрел вниз —
на глубине 7—8 метров в небольшом углублении темнело
ромбовидное тело ската-хвостокола, размахом «крыльев» сантиметров
60—70. Ну что же, поменялись ружьями. Ската заметил он, и
ему принадлежит право выстрела. Плавно нырнули. Скат не
шевелился. Приблизив ружье на полтора метра, Миша стрельнул.
Видимо, в тот самый момент, когда он нажимал на спуск, скат
собрался удирать. Поэтому стрела пробила его правый плавник.
Последовал огромной силы рывок, и на зацепе наконечника
осталось лишь несколько светлых волокон. Скат с прорванным
плавником, стремительно пролетев подо мной, растаял в синеве.
Несмотря на неудачу, мы не испытывали большого
разочарования. Ведь если бы не плетеный капроновый шнур, вполне
возможно, что мы вернулись бы домой не только без ската, но и без
гарпуна. Через несколько дней мы переехали в Севастополь. Нас
поразил своей красотой этот удивительный город. Великолепные
здания тянулись вдоль широких асфальтированных улиц:
просторные площади, много зелени и цветов. С большим волнением
ходили мы по улицам, знакомясь с городом-героем.
В первое же свободное утро мы пошли на пляж, взяв с собой
только ласты и маски. Пляж здесь совсем не похож на обычный
черноморский — это бетонный причал для судов.
Быстро экипировавшись, мы по ступенькам сошли в воду.
149

Видимость здесь лучше, чем в Ялте. Дно каменистое с большими
валунами, много песчаных полянок. Медленно передвигались
каменные крабы. Некоторые камни усыпаны черными
раковинками мидий. Прямо среди купающихся мелькали стайки крупных
лобанов. Они совершенно не боялись людей. Больше всего
лобанов было у памятника Затопленным кораблям. Конечно,
охотиться здесь нельзя во избежание несчастных случаев.
В тот же день вечером после спектакля мы познакомились с
двумя севастопольцами — собратьями по подводной охоте. Когда
мы рассказали о сказочных подводных ландшафтах Ялты и
Евпатории, они совершенно спокойно нам возразили: если вы не
видели Голубой бухты,— вы ничего не видели. И они подробно
объяснили нам, как туда добраться.
Едва первые солнечные лучи, упали на крыши спящего
города, как мы были уже на автобусной станции. Подошел автобус.
Рядом со мной сел рыжий паренек невысокого роста и его
товарищ. Завязался разговор. Осмелев, рыжий паренек спросил, кто
все-таки из нас Бруно Вайлатти. Сообразив, что он прощупывал
по теории, я ответил вопросом на вопрос. «А кто из вас Раймондо
Букер?» * Ребята сразу убедились, что перед ними люди
подкованные. Разговор принял более конкретный характер: давно ли
в Севастополе, где охотились раньше, каковы успехи? Мы
отвечали немногословно, стараясь не уронить престиж опытных
подводников...
Когда мы выходили из автобуса, пожелали ребятам на
прощание «ни пуха ни пера» и услышали дружное «к черту».
Поднявшись уже довольно высоко над землей, июльское
солнце ласково согревало наши спины. В траве трещали кузнечики.
Пахло степью и морем. Вдали как ориентир виднелись остатки
бетонных укреплений. Вскоре мы подошли к ним. Это были
развалины КП тридцать пятой батареи. Огромные глыбы бетона,
сплошь исщербленные пулями и снарядами, возвышались над
степью. Легкий ветерок перебирал тонкие стебли травы,
проросшие сквозь щели бетонных перекрытий.
Мы стояли на земле, где каждая пядь ее была полита кровью.
Пригоршни этой земли уносили с собой моряки-черноморцы,
покидая родной Севастополь. И на этой же земле нашли
бесславный конец тысячи врагов.
Побродив некоторое время по развалинам, мы двинулись
дальше. Здесь берег круто обрывался вниз. Высота обрыва была
примерно 20—25 метров, — он нависал над морем в виде
козырька. Пришлось обходить его. Выступ за выступом, ступенька за
ступенькой, и мы оказались у подножья обрыва на небольшой
каменистой площадке. Здесь было прохладно. Солнечные лучи
сюда еще не проникли, они освещали только верхушки небольших
* Герой повести Бруно Вайлатти.
150

скал, окружавших бухту. Вода в бухте была, как стекло, и такая
прозрачная, что отчетливо просматривалась каждая веточка
подводного леса. Быстро надев ласты, поплевав в маски и зажав
во рту загубники, мы прыгнули в воду. В том, что предстало перед
нами, не было на первый взгляд ничего особенного: те же заросли
водорослей, те же скалы... Ровными ярусами дно опускалось до
глубины 8—10 метров, переходя затем в необозримую равнину,
усыпанную крупной галькой. Только кое-где виднелись огромные
зеленые от водорослей камни. Видимость была метров сорок.
Такой прозрачной воды мы еще не встречали. Серебристыми
искрами вспыхнула на солнце стайка атерин, — фиолетовые морские
ласточки проворно спрятались за каменный уступ. На дне
валялись мотки цветных проводов, меж камней иногда поблескивали
металлические цилиндрики — корпуса от гранат. Мише особенно
везло на находки. Сначала он достал со дна обрывок пулеметной
ленты, вскоре он пополнил свою коллекцию ржавым
парабеллумом.
Подводная часть прибрежных скал была густо покрыта
водорослями, в которых паслось много всякой рыбы. Здесь были, и
небольшие зеленушки, и доходившие до 35 сантиметров
медлительные рулены, ласкири, морские ласточки, полосатые зубарики, и
суетливые смариды. Такое обилие мелкой рыбешки привлекло
хищников. Мне даже удалось увидеть стремительного морского
волка — так иногда называют лаврака. Я сначала подумл, что это
одинокий отбившийся от стаи крупный лобан, но по тому, с какой
ловкостью эта рыба проглотила зазевавшуюся смариду, я понял,
что передо мною очень ловкий и сильный хищник. Лаврак исчез
с той же молниеносной быстротой, как и появился. Поплавав
вдоль берега, я решил сделать заплыв мористее и вскоре увидел
очертания большой и мрачной скалы, вершина которой не
доходила до поверхности воды на полтора-два метра; правее, еще
три глыбы поменьше. Они образовали заманчивые гроты и
туннели. Справа из-за скалы показались три крупных ласкири.
Заметив меня, они остановились, но тут же развернулись и ушли.
Всплыв на поверхность, я увидел тех же самых ласкирей,
кружащихся на том самом месте, где только что находился сам,—
они огибали скалу. Решив перехитрить их, я снова нырнул в тень
и поплыл им навстречу. У края скалы остановился и как можно
ближе прижался к ней. Секунды казались часами, запас воздуха
кончался. В тот момент, когда я собрался вынырнуть, из-за
скалы показалась мордочка зубарика. Выстрел. Я пулей вылетел на
поверхность. Попал не попал — не важно, главное — воздух.
-После глубокого вздоха посмотрел вниз. Линь был натянут. На
глубине под тяжестью стрелы трепетала пронзенная рыба. Мед-
тленно подтянул стрелу вверх. Почувствовав легкий озноб,
выбрался на берег. Солнце уже стояло высоко. Согревшись, сделал
следующий заплыв к этим же скалам. Там, где недавно была
151

тень, теперь все пронизано было отвесными солнечными лучами.
Из расщелины в скале медленно выплыла рыба, — она окраской
напоминала зебру. Показалась вторая рыба. Мраморные окуни!
Медленно помахивая плавниками, они несколько раз заходили в
расщелину и появлялись снова. Меня не боялись. Без особого
труда я подбил одного из них. (Позже я узнал, что черноморский
мраморный окунь обычно не превышает 250—330 г). Добытый
мною весил 400 г.
Несколько минут я выслеживал второго окуня. Для того,
чтобы он привык ко мне, сделал несколько рейсов вокруг скалы.
В это время я не выдержал и добыл рулену, более крупную, чем
окунь.
Снова стал поджидать окуня. Наконец он вышел из укрытия.
Но близко подкрасться к нему не удалось —рыба снова исчезла.
Подплыв, я заметил в расщелине полосатый бок и стрельнул.
Гарпун целиком ушел в скалу, я почувствовал, что промазал,—
окунь в последний момент увернулся. Потянул гарпун на себя.
Что такое? Не поддался. Дернул сильней — тот же результат.
Вероятно, откинувшийся зацеп попал за какой-нибудь выступ.
Пора вздохнуть—я устремился кверху. Шнур натянулся. В
вытянутой руке ружье, а до поверхности еще не менее трех метров.
Делать нечего, бросил ружье. После нескольких шумных вздохов
нырнул за гарпуном, протянул руку и тут же отдернул. Рядом с
видневшимся из-за скалы концом гарпуна сидел огромный
каменный краб. Я достал ружье и им отогнал краба и только тогда
освободил гарпун.
Время пролетело быстро, уже пора уходить. У Миши на
кукане несколько увесистых рыб: здесь и зубарики, и крупная скор-
пена, и, что самое интересное,— небольшой скат.
На следующий день также ярко светило солнце, на небе не
было ни облачка. И вот мы снова среди необыкновенного по
своей красоте подводного пейзажа Голубой бухты.
Я сразу же поплыл к своей скале. Как и вчера, в этот
ранний час правая сторона ее была погружена в тень. Я заметил, как
резко колыхнулся куст цистозиры под сводом туннеля между
большой и малой скалами. Это колебание водорослей особенно
было заметно, так как кругом царило полное спокойствие
Нырнул к туннелю и почувствовал, как от волнения перехватило
дыхание: на фоне темно-синего проема пещеры отчетливо виднелись
очертания очень крупной рыбины, — она едва шевелила
плавниками. Я только не понимал, смотрела ли она на меня или была
обращена ко мне хвостом. Прицелился... Гарпун попал ей в
голову. В это время рыба повернулась ко мне боком. Оказывается,
она разглядывала меня... Одновременно с разворотом рыба
поднялась под самый свод туннеля, так что я отчетливо видел ее
светлый живот и мерно покачивающиеся передние плавники,
напоминавшие крылья гигантской бабочки. Это был великолепный
152

представитель семейства горбылевых. По его
золотисто-бронзовой спине сразу же стало ясно, что это светлый горбыль, — он
был не многим более 60 см и весил около 4 кг.
Излазив эти скалы вдоль и поперек, я решил узнать, что
делалось еще дальше от берега. Метров триста тянулась невысокая
скалистая цепь, с большим количеством заманчивых ущелий,
гротов и туннелей. Вот уж где раздолье для охотника! Глубина в
среднем колебалась от 8 до 15 метров. Для нас это не являлось
большим препятствием.
В этот день у берега мы встретили мраморных окуней, но,
странное дело, вместо того чтобы удирать от нас, они, наоборот,
поворачивали свои мордочки в нашу сторону и тыкались носами
в наконечники гарпунов. От неожиданности я чуть не захохотал.
Тронутые такой доверчивостью, мы решили их не беспокоить.
В этот же день мы впервые увидели,,как вся необозримая до
горизонта западная часть моря покрылась белыми барашками,
среди них появлялись и исчезали черные точки, — это шло на восток
огромное стадо дельфинов. Такого количества их нам никогда не
приходилось до этого наблюдать. Некоторые дельфины
проносились совсем близко, вылетая из воды чуть ли не на метр, и,
поднимая каскады брызг, плюхались в воду.
Уставшие, полные впечатлений, покидали мы Голубую
бухту. Взглянув на нее с обрыва в последний раз, мы не сказали ей
«прощай», а сказали «до свидания», твердо зная, что обязательно
вернемся в эти места, ставшие нам за эти дни дорогими и
близкими.
Ю. Пономаренко
БЕЛОРУССКИЕ БЛЕСНЫ
Одни спиннингисты объясняют успех ловли качеством и
цветом блесны, другие — мастерством рыболова, а третьи — просто
удачей, «везеньем».
Как показала практика, улов рыбы спиннингом зависит не от
одной отдельно взятой причины, а от их сочетания и умелого
применения к особенностям данного водоема. Конечно,
немаловажную роль играет и оснастка спиннинга. Давно замечено, что
качество блесны, ее окраска и, главное, приспособление ее к тому
или иному водоему в значительной мере способствует успеху
Поэтому большинство спиннингистов предпочитает блесны
собственной конструкции — это подтвердилось на практике при ловле
рыбы в водоемах Белорусской республики.
Ниже приводится краткое описание некоторых наиболее
уловистых блесен.
10 Заказ № 715
153

Колеблющаяся блесна «Белорусская» (рис. 1). Ее автор —
т. Добряк. Материалом для изготовления блесны служит латунь,
толщиной 0,6—1,0 мм. Глазок запрессовывается из красного
плексигласа или стекла. Внешняя часть блесны имеет насечку,
напоминающую «рыбью чешую». Блесна спиралевидная,
двояковыпуклая. Внутренняя часть серебрится или лудится. Благодаря
своеобразному изгибу блесна обладает неравномерным ходом
при проводке.
Разновидностью «Белорусской» является блесна,
предложенная т. Рогиным (рис 2). Последняя имеет меньшие размеры и
несколько более округлые формы.
Колеблющаяся блесна «Грушевидная» (рис. 3). Предложена
нашим неутомимым рыболовом-рационализатором т. Леме-
щуком.
Блесна довольно проста в изготовлении, не требует заводных
колец, грузил и поводков, чем упрощается ее оснастка.
Она отличается хорошей «игрой», так как при проводке
колебательные движения сочетаются с вращательными, напоминая
играющую-рыбку. Кроме того, применение в сочетании с ней
тройника, на одну треть меньшего ее ширины, почти полностью
исключает зацепы. Ее азартно берет крупный окунь, щука, сом
и изредка язь. Изготавливается блесна из латуни, красной меди
или мельхиора толщиной 0,8—1,6 мм. На выпуклой,
шарообразной стороне блесны набивается «чешуя», вогнутую сторону
необходимо посеребрить или полудить. Для утяжеления в
чашевидную часть можно заплавить 10—15 г свинца. Хорошим штампом
для изготовления блесны может служить болт, применяющийся
для соединений железнодорожных рельсов. Шляпка болта своей
формой напоминает блесну. Этим «орудием» можно
изготавливать блесны.
Тройник необходимо оснастить пучком цветных птичьих
перьев или красными шерстинками.
Рис. 1
Рис. 2
154

Разновидностью «Грушевидной» является несколько
измененная по форме и меньшая по размеру блесна (рис. 4). Ее
выпуклая сторона посеребрена, а вогнутая — желтая, цвета латуни.
В чашечку блесны заливается 8—12 г свинца.
Блесна «Щучка» (рис. 5). За последние годы блесны из дерева
и пластмасс благодаря своей дешевизне находят все большее
применение среди рыболовов. Поэтому нельзя не остановиться на
блесне т. Тетерева.
Рис. 5
Она вытачивается из твердых пород дерева. Заливка в тело
блесны свинца не производится Окрашивается в блеклые серо-
зеленые цвета с золотистыми крапинками Глаза из красного
стекла или плексигласа. Некоторые рыболовы отливают «Щучку»
из алюминия со слегка отогнутым в сторону хвостиком — это при
вращении вызывает броски в стороны Грузило обязательно
оснащается небольшим тройничком При проводке блесны создается
иллюзия погони маленькой щучки за ускользающей добычей,—
что вызывает жадность у более крупной щуки, которая и делает
хватки. Они бывают чаще всего за блесну, реже за грузик.
ю*
155

Колеблющаяся блесна «Плотичка» (рис. 6). В течение многих
лет я и мои друзья применяем тяжелую комбинированную
блесну, показавшую неплохие результаты.
Для ее изготовления необходимы две пластинки металла,
толщиной 0,6—1 мм. Одна из них— белая блестящая
(хромированная, никелированная, посеребренная), другая — латунная или
медная. Вырезанные заготовки штампуются по форме ложки.
При этом заготовка из белого металла, делается на 1,5—2 мм
Рис. 6
больше латунной с предварительной набивкой «чешуи». Затем
латунная (медная) заготовка вкладывается внутрь белой, и обе
половинки склепываются или пропаиваются по бортам. После
сборки сверлится три отверстия: два под заводные кольца и одно
под глазок из красного плексигласа. Глазок выпиливается
лобзиком из,кусочка плексигласа и имеет вид столбика, высотой 7—
8 мм. Напильником ему придается форма заклепки (рис. 6,а), он
вставляется в подготовленное отверстие. Узкая часть глазка
развальцовывается нагретым до 80—100° металлическим стержнем.
Глазок оказывается плотно заштампованным в корпусе блесны.
Затем с вогнутой стороны блесны тупым зубилом выбивается
линия жаберной крышки и
подкрашивается красной эмалью.
Блесна готова. Во время ловли на
нее она совершает колебательные
движения, сочетаемые с
бросками в стороны.
Блесна «Перламутровая»
(рис. 7). Она изготавливается из
латуни толщиной 1,2—2 мм.
Рис 7 Внешняя, выпуклая сторона пос-»
ле набивки «чешуи» и
запрессовки красного глазка несколько раз покрывается жемчужной
эмалью (ее можно достать в артелях, изготавливающих искусст-
166

венный жемчуг) или обычным перламутровым лаком для ногтей.
Для прочности лак покрывается слоем клея БФ-2. Вогнутая
сторона оставляется естественного желтого цвета и полируется.
Из деревянных блесен лучшие результаты показали
«Уклейка» и «Красноперка» (рис. 8—9). Метод их изготовления хорошо
рассказан в альманахе
«Рыболов-спортсмен» № 12.
Особое внимание следует
обратить на их раскраску.
Чем она естественней, тем
более успешно
применяются блесны.
«Уклейка» —
серебристая. Спинка
серовато-голубая с зеленым отливом.
Бока и брюшко
серебристо-белые (для этой цели
хорошо подходят наборы
золотой и серебряной
краски). Верхние и
нижние плавники серые,
глаза красные.
«Красноперка» — с
зеленовато-коричневой
спинкой, бока и брюшко
блестящего золотисто-зеленого цвета. Глаза и плавнички красные.
Для придания блеснам колебательных движений при проводке
необходимо при обработке заготовок застрогать хвостик в
сторону, т. е. как бы изогнуть его. В этом случае блесна хорошо
имитирует движение натуральной рыбки. Как показал опыт, обе
блесны при их тщательном изготовлении и раскраске с успехом
заменяют мертвую рыбку на снасточке.
Хотелось бы, чтобы эти блесны нашли свое применение у
рыболовов других республик и были бы точно такими же
уловистыми.
г. Минск
Н. Костарев
УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПАЛАТКИ
В конструкцию палатки туристского образца (размером
2000 X 1500 X 1300) мной внесены некоторые
усовершенствования, подсказанные практикой походной жизни. Я их предлагаю
вашему вниманию.
1. Тент. Сшит из материала - «серебрянка» (прорезиненный
перкаль, покрашенный алюминиевым порошком) (рис. 1).
157

При дожде тент спасает крышу палатки и частично переднюю
и задние стенки от намокания В дневной зной тент дает
возможность находиться в палатке, так как без тента воздух в палатке
нагревается неимоверно. Ночью, даже в июле, на берегах
водоемов прохладно и сыро, и поэтому к утру потолок палатки сильно
отпотевает изнутри, становясь мокрым и воздухонепроницаемым.
Тент, натянутый на некотором расстоянии от крыши палатки,
создает температурный буфер, благодаря которому потолок палат-
158

ки остается сухим. Для прочности на тент с внутренней стороны
нашита корсажная лента (нерастягивающаяся) и по краю вшит
тонкий шнурок. В тенте сделаны два отверстия (люверса) для
штычков стоек.
Рис. 6
2. Резиновый ковер. Матерчатый пол палатки, поставленный
даже на толстый слой сена, недостаточно предохраняет
проникновение сырости от земли в палатку, особенно если палатка
поставлена на берегу, на сырой песок. Ковер (рис. 2), сшитый из
толстой прорезиненной ткани, разостланный под палаткой, пол-
>ис. 7 Рис. 8
ностью исключает это. Ковер состоит из половинок. Половинки
ковра не сшиваются между собой, а соединяются накладками, в
качестве которых использован широкий фитиль (от керосинки).
3. Окна. Если палатка застегнута на все клеванты
(деревянные застежки), то всякая-зрительная связь с внешним миром
нарушается. Такое положение мало приятно. Поэтому в передней
стенке палатки рекомендуется сделать оконце (рис. 3), а в
вентиляционный рукав вставить диск из органического стекла
159

(рис. 4). На переднее оконце хорошо сделать шторку из темно^'
материи.
4. Фартук. В «забойный дождь» с ветром боковые стенки
палатки намокают. Для предохранения их от этого следует сделать
фартук (рис. 5) в виде полосы пластикатовой или капроновой
пленки. Пластикатовая пленка продается в аптеке под
названием «компрессная клеенка». Подвешивать фартук к палатке надо
за клеванты в семи точках «А» (рис. 6).
5. Стойки. На берегу не всегда можно найти подходящие
колы, нужные для установки палатки. Легкие бамбуковые стойки
(3 штуки), приспособленные, как
показано на рис. 6, 7, 9, дают
возможность в несколько минут поставить
палатку. Передняя (3-я) стойка,
очень удобна: на шнуре, протянутом
от палатки через 3-ю стойку, можно
вешать одежду, котелки с пищей.
Ко 2-й и 3-й стойкам можно
прикрепить днем тент, и тогда получается
не просто падатка, а «дача с
террасой» (рис. 6).
6. Место для удилищ. Внутри
палатки по ее коньку стоит пришить
в точках «Б» (рис. 6 и 8) две-три
широкие петли для размещения в
в них удилищ, багра, подсачка и др.
снастей. Лучшего места в палатке
для этих предметов, особенно в
ночное время и в дождь, не найти.
7. Место для часов. В палатке в
местах, обозначенных буквой «В»
(рис. 6), надо пришить маленькие
карабинчики на такой высоте,
чтобы повешенные на них часы
находились на уровне глаз лежащего в
палатке человека. Карабинчики могут
быть использованы для подвески
электрического фонарика и других
необходимых предметов.
9. Подвеска полога.' Если ночь
теплая и спать в наглухо застегнутой палатке душно, то следует
вход раскрыть и спать под пологом (см. «Рыболов-спортсмен»
№ 5 «Полог»), который может быть подвешен за клеванты в
точках «Д» (рис. 6).
Перечисленные усовершенствования дают возможность
уменьшить непредвиденные беспокойства походной жизни.
160

ЖЕРЕХОВАЯ РЕГУЛИРУЕМАЯ БЛЕСНА
Спиннингистам, проводящим свой отпуск на берегах среднего
течения Оки, известна «Артыновская» блесна — жереховая
блесна-пластина, созданная доктором Артыновым.
За некоторое время эта блесна претерпела небольшие
конструктивные изменения и в последнем варианте описывается здесь.
Двенадцать лет я применяю ее для ловли жереха и прочих
хищных рыб. Движения блесны в воде энергичны и подобны
движениям испуганной убегающей рыбки. Аккуратным изгибанием
Рис. 1
можно изменять интенсивность и характер игры блесны. Ни
грузило, ни противозакручиватель не нужны, так как блесна
достаточно тяжела, летит далеко и не кувыркается в воздухе, а при
проводке не закручивает леску. Блесна легко может быть
вызвана на поверхность или проводиться глубоко. Она «ухватиста», и
поэтому пустых поклевок на нее не бывает.
Большого запаса этих блесен рыболову не нужно, так как
в условиях ловли жереха они теряются редко. На сезон достаточ-
161

но 2 —3 блесны, причем, может быть, ни одна из них и не будет
потеряна.
Можно рекомендовать два размера блесен: длиной 62 мм,
весом 27 г и длиной 50 мм, весом 20 г. Применять их надо в
зависимости от мощности удилища, типа катушки и прочих
обстоятельств.
Блесна состоит из следующих частей: основная пластина из
латуни (деталь «А»), хвостовая пластина из красной меди
(деталь «Б»), свинцовая плитка (деталь «В»), двух заводных
колечек, одного двойника и одного тройника. Перед блесной можно
ставить карабинчик — для большей свободы игры блесны.
Детали «А», «Б» и «В» спаиваются. Деталь «В» отливается в форму
(см. «Рыболов-спортсмен» № 9, статью «Отливка деталей
оснастки»). Заводные колечки надо ставить небольшие.
Поверхность блесны может быть раскрашена эмалевыми
красками, может быть полированной, но может быть и оставлена в
цветах потускневшего металла. На ловле следует иметь блесны
разных расцветок и умело их применять сообразно обстановке.
Так, в жаркие июльские дни у жереха, как замечено, появляются
особые «гастрономические вкусы», и тогда ему можно предложить
блесну, окрашенную со всех сторон в белый цвет. В другое время
в солнечные дни можно ловить блесной с расцветкой: нижняя
сторона блесны окрашивается в белый цвет с постепенным
переходом в фисташковый и далее в черно-синий, на заднем конце
блесны ставится алое пятнышко. Сверху грань «Г» окрашивается
в светло-зеленый цвет (рис. 1). В пасмурные дни хороша блесна
с тщательно отполированной нижней поверхностью, но верхнюю
в этом случае надо оставить в тусклом, темно-сером цвете
окислившегося свинца.
Для составления эмалевой краски пользуются
обыкновенными масляными красками в тюбиках, с добавлением в них
высококачественного масляного каретного лака.
Якорьки к этой блесне должны быть изготовлены с особой
.тщательностью из крючков № 10 с жалом высокого качества, с
толщиной стержня 0,8 мм. Стержень крючков надо сточить «на
ус» так, чтобы он остался граненым (рис. 2). Колечко делается из
Рис. 2
Рис. 3
162

рояльной струны толщиной 0,5 мм (рис. 3). При монтаже
якорьков стержень обматывается тончайшим медным волоском, виток
к витку, и опаивается окунанием (см. Рыболов-спортсмен № 5,
«Пайка якорьков»). Якорек оперяется перышками фазана, или
петуха. Очень хороши перышки кремового цвета с мелкими
коричневыми пятнышками. Перышки приматываются к стержню
якорька, покрытому клеем БФ-2, тонкой шелковой ниткой
черного цвета, после чего обмотка еще раз промазывается клеем.
В переднем двойнике колечко несколько отгибается в
сторону, противоположную изгибу крючков (рис. 1).
Леса для ловли рекомендуется толщиной 0,35—0,4 мм. Конец
ее (2—3 м) полезно окрасить в голубой цвет, для этого лесу
опускают в. пузырек с чернилами для самопишущей ручки на
полчаса.
Блесну надо хранить завернутой в кусочек целлофана или в
маленьком конверте, склеенном из пластикатовой пленки.
ПЕРЕДЕЛКА КРЮЧКОВ
Не всегда под рукой бывают крючки нужного номера, с
соответствующей ему толщиной стержня и удовлетворяющей формой
изгиба.
Правильно термически обработанные крючки достаточно
прочны, не хрупки и допускают изгибы. Воспользовавшись этим
их качеством, можно приводить к желаемому соответствию изгиб
Рис. 1
крючка с толщиной его стержня. Крючки аккуратно изгибаются
с помощью маленьких плоскогубцев или круглогубцев. Попутно
можно изменить окончание стержня крючка, придав ему форму
колечка, лопаточки или уса. Для этого надо на огне «отпустить»
кончик стержня на длине 6 мм. Лопаточка расплющивается
молотком, ус «сводится» на точильном камне. После этого стержень
крючка закаливается.
163

Ф. Федоринов
КАК МЫ ОХРАНЯЛИ ЛЕЩА
Видели ли вы, как нерестится лещ?!
Однажды товарищ пригласил меня это посмотреть.
Была ночь. Еще не доходя до пруда, я услыхал шум и
всплески. Можно было подумать, что это плещутся гуси или утки. Когда
мы подошли к нерестилищу, перед нами открылась удивительная
картина. Вода бурлила, как в кипящем котле. Со всех сторон
неслись всплески такой силы, будто кто-то невидимый бил по воде
множеством широких лопат. По временам какой-нибудь лещ
килограмма на три выскакивал по мелководью на берег, но тут
же скатывался обратно в воду и снова с бросками и шлепаньем
мчался дальше.
Мы очень долго стояли как зачарованные не в силах оторвать
взгляда. Мне раньше приходилось видеть, как нерестится щука.
Идет самка, за ней"гоняются два-три самца помельче. Там тоже
было много всплесков и шума, но все это происходило днем и не
было так красиво, как теперь... Мы стояли и все слушали,
слушали... боясь проронить хотя бы одно слово. Уже начинало сереть.
И, вдруг...
— Заворачивай скорей свою сторону, идиот! — раздалось с
другого берега.
Ругань, скрип уключин. В заливчик, который клином
вдавался в берег, втягивали сеть. Потом, едва различимая из полутьмы,
вынырнула лодка, и двое, выскочив из нее на мелководье, стали
вынимать сеть. В то же время из леса вышли еще двое. Они
подошли к заливу и торопливо большими сачками стали
вычерпывать из воды лещей.
— Не лезь! Мы рыбу загоняли, а вы на готовое пришли! —
грубо закричал кто-то. Он ухватился за сеть и поспешно начал
вынимать из нее крупных бронзовых рыб, бросая их в лодку.
— Паразиты! — сквозь зубы прошептал мой товарищ.
Светало. По пояс в воде бродили люди с сачками в руках,
чем попадя глушили рыбу. Так продолжалось до рассвета.
Всплески становились реже, лещ отходил от берега на глубину. Люди,
набив мешки икряной рыбой, вскоре исчезли.
— А мы удивляемся: почему нет клева, куда рыба
девалась? — возмущался мой товарищ. — Что можем с ними сделать
мы — двое? Неужели не найдется таких, кто бы начал вести
беспощадную борьбу с ними?..
Наступила весна следующего года. В первых числах апреля
мы добились согласия от Облрыбнадзора на выдачу десяти удо-
164

стоверений общественным инспекторам из числа местных
рыболовов. В одно из воскресений собрали общее собрание, о котором
еще за неделю известили всех объявлениями, развешанными в
самых людных местах города. Один из наших товарищей
написал очерк о природе нашего края, о прелестях рыбной ловли и о
браконьерах, хищнически уничтожающих рыбу, — очерк
призывал к организованной борьбе с ними.
Зал пионерского клуба, где состоялось собрание, был
переполнен. Пришли не только рыболовы-спортсмены, но и владельцы
запрещенных снастей.
На этом собрании мы выбрали десять общественных
инспекторов из числа самых активных товарищей. К ним
присоединилась группа других. Учитывая, что до нереста щуки оставалось
десять-двенадцать дней, мы распределили между всеми
обязанности и часы дежурства на пруду.
Однажды вечером я зашел за товарищем, и мы отправились
берегом пруда. Идти было тяжело, ноги вязли в липкой грязи.
Лед на пруду был серый, игольчатый, местами вздувшийся. Он
отошел от берега, и ходить по нему было опасно.
Вскоре мы увидели «рыбаков». Мы удивились, когда увидели
среди них начальника цеха нашего завода. Вся компания сидела
у костра, над которым в ведре закипала вода. Рядом лежало не-
сколыю небольших щучек. Это были самцы — они поднимаются
на нерест обычно раньше самок.
Я огляделся: из воды торчали колья поставленных сетей.
Начальник цеха сказал:
— На собрании говорилось о леще, а мы ловим щуку — она
хищница, ее надо уничтожать.
— Щука, во-первых, не так страшна, как вы думаете, а во-
вторых, она в некоторой степени приносит и пользу, уничтожая
больную рыбу, тем самым предупреждая эпидемии, — ответил
один из нас.
Мы составили акт. Через несколько дней «рыбаки» вынужде-
ны были заплатить штраф.
Наступил июнь. Со дня на день лещ должен был начать
нерест. Мы снова выделили по два человека на ночь для дежурства,
а на период нереста — целый отряд.
В ночь на шестое июня дежурные сообщили, что нерест
леща начался. Днем двое наших товарищей привезли с пруда
большой бредень; какие-то люди приезжали на машине, но, увидев
инспекторов, не успели взять бредень и скрылись.
Весть о начале нереста распространилась. На следующий
день, еще засветло, мы отправили две лодки с дежурными.
Многие группами разошлись по берегам.
Мы спустились к воде и сразу наткнулись на две фигуры:
войдя в воду, они вычерпывали большими сачками рыбу,
1617

Мы отобрали у них много наловленной рыбы — она была еще
живая — и выпустили ее в водоем. Браконьеров мы задержали.
Мы шли вдоль берега. Занималась заря. Стихали рыбные
всплески... Когда совсем рассвело, мы собрались все вместе.
Хотя и устали, но у всех было приподнятое настроение.
Из-за холмов показалось солнце, его лучи упали на
зеркальную поверхность пруда, заскользили по плотине и заиграли на
стене доменной печи завода.
Последующие ночи в течение всей недели мы оставляли
дежурить на пруду лишь двух человек в лодке. Нарушений больше
не было. Нерест закончился, рыба ушла на глубину. Лещ был
спасен. Наших рыболовов в этом году ожидала интересная
рыбная ловля.
г. Кадиевка
С. Бушуев
СО СПИННИНГОМ ЗА УСАЧЕМ
Итак, решено: очередной отпуск я провожу у родных — в
станице Родниковской. Вблизи нее течет быстрая горная Лаба —
приток Кубани. Лаба — пристанище усачей, голавлей, сомов и
шемаи.
Меня больше всего интересуют усачи. В последний приезд —
четыре года назад—мне случалось видеть их крупных,
пойманных на донные удочки. Я решил проверить: будут ли усачи брать
блесну?
Усач-мирон, он же марена, — это рыба южных вод. Он
водится во многих реках Кавказа, в частности в Кубани и ее
притоках. По свидетельству Л. П Сабанеева, усачи встречаются весом
до тридцати фунтов В Лабе мне попадались экземпляры до
четырех килограммов весом...
Я боялся только одного: как бы вода в Лабе не оказалась
мутной, —- ведь река берет начало в горах. В жаркие месяцы,
когда начинается бурное таяние снега в ущельях, да еще если оно
сопровождается ливневыми дождями, вода в реке быстро
прибывает и становится настолько мутной, что ни о какой ловле речи
быть не может. Только начиная со второй половины августа,
река успокаивается, и вода светлеет.
Когда я приехал в августе в Родниковскую, заядлый рыболов,
соседский мальчуган Вовка, с удовольствием отрапортовал:
— Вода в Лабе чистая!
На следующий день, несмотря на протесты домашних, я еще
«до петухов» был на ногах. Резкий свист Вовки послышался в тот
166

момент, когда я со спиннингом и рюкзаком за плечами выходил
из дому. Мы отправились к реке. От станции до Лабы было
около трех километров, путь лежал через речку Лабенку и
множество ручьев.
В лесу от росы мы скоро промокли — стало холодно.
Вовка замерз, он сетовал, с трудом выговаривая слова:
— В след-ую-щий раз н-надо идти с-с вечера, — возле к-кост-
ра лучше...
Скоро до нас донесся шум реки— и вот... сквозь кустарник мы
увидели Лабу.
Вовка во весь дух помчался к берегу.
— Чистая, дядя Сережа, чистая! — закричал он.
— Ну, тогда порыбачим!
Вовка закинул донку, наживленную лягушонком, я собрал
спиннинг и привязал небольшую «ложку». Надо было
согреться,— и я стал делать заброс за забросом, а Вовка занялся
заготовкой дров для костра.
Быстрая подмотка в сочетании с быстрым течением
заставляли блесну идти поверху, но поклевок не было, и я решил вести
блесну глубже. На пятом забросе почувствовал не то поклевку,
не то зацеп. После подсечки без особого труда подтащил к
берегу нечто темное.
«Коряга», — решил я, но вдруг эта «коряга» ожила и ушла в
глубину, обдав каскадом брызг. При вторичной подмотке рыба
оказала незначительное сопротивление, и я без труда выбросил
ее на берег. Это был соменок килограмма на полтора. Он взял
блесну возле берега, на небольшой глубине.
Но сомята меня интересовали мало. Сменив «Ложку» на
вращающуюся «Трофимовскую», я перешел к перекату. Усач взял
неожиданно и после отчаянного сопротивления затрепетал на
отмели. Оранжево-розовые грудные плавники беспомощно
шевелились, а хвост разбрасывал камешки. До восхода солнца я
поймал еще одного усача, который тоже заставил поволноваться:
весил он около четырех килограммов.
Солнечные лучи осветили Лабу. Над ее поверхностью торчали
коряги и даже целые деревья, принесенные половодьем. Клев пре?
кратился.
Решили проверить донки Одна из них оказалась оборванной,
но с остальных мы сняли двух сомят и усача.
За время отпуска я часто навешал Лабу. И редкий день не
испытывал волнующих минут борьбы с крупным
сопротивляющимся усачом. Особенно хорошо он клевал на утренних зорях —
до восхода солнца. Был случай поимки его на спиннинг я
днем.
Усач берет хорошо и крепко засекается на тройнике. Рот у
него мясистый, и поэтому подсечка должна быть мягкой
Вываживая его, нужно подматывать леску осторожно, избегая грубых
167

приемов. Лучшими блеснами я считаю небольшие вращающиеся,
типа голавлиных. Хороши и «Трофимовские» белые — на них
берут крупные усачи.
Попасть на Лабу просто: любым сочинским поездом доехать
до станции Курганная, отсюда идут автобусы на Родниковскую
и Лабинск.
г. Свердловск
А. Атапин
ПАРУС ДЛЯ ЛОДКИ РЫБОЛОВА
В своих рыболовно-охотничьих походах по водным просторам
Ленинградской области мы неоднократно встречались с
необходимостью преодолевать значительные водные пространства.
В этих случаях нами успешно применялся небольшой
трехугольный парус, сшитый из легкого, но плотного материала. С
таким парусом мы побывали на всей Вуоксинской системе на
Карельском перешейке, и надо сказать, что он во многом облегчал
передвижение, не говоря уже о чисто романтической стороне
этого путешествия. Идти под парусом, да при хорошем ветре — одно
удовольствие.
Времени для оборудования лодки: установки мачты, ее
крепления, крепления паруса к мачте — затрачивается совсем
немного. Особого инструмента, кроме охотничьего топорика и отвертки,
для этого не надо. Нужна только небольшая предварительная
домашняя подготовка к нему. Мы хотим поделиться нашим
опытом применения паруса. Надеемся, что рыболовы, выезжающие
на рыбалку, одобрят его.
Парус рассчитан на использование его на стандартной одно-
парной лодке и имеет площадь около 4 кв. м.
Устройство паруса (рис. 1). Парус шьется по форме
прямоугольного треугольника, большой катет которого равен 360 см,
меньший — 220 см. Гипотенуза треугольника имеет небольшое
отклонение во внешнюю сторону треугольника. Материалом для
паруса может быть любая, более или менее плотная материя,
желательно белого цвета. Углы паруса усиливаются путем
нашивания с обеих сторон дополнительных кусков материала.
Края паруса подгибаются и прошиваются с таким расчетом,
чтобы в образовавшийся шов можно было пропустить шнур
диаметром 4—5 мм.
В вершинах угла паруса шнур выпускается примерно на
.10 см для дальнейшего крепления паруса к концевым кольцам.
По линии большого катета паруса к пропущенному через шов
168

шнуру крепятся (пришиваются) колечки диаметром 1 см из
2-миллиметровой медной проволоки, через каждые 20 см.
На меньшем катете паруса через каждые 20 см крепятся,
опять-таюи к шнуру, тесемочные завязки, которыми парус будет
прикрепляться к гику.
На расстоянии 100 см от нижнего края паруса пришивается
через каждые 20 см ряд тесемочных завязок (рифы). Они необ-
Рис. 1 Рис. 3
ходимы на случай уменьшения площади паруса при сильном
ветре. Проделав "эту работу, полотнище паруса* можно считать
готовым. Для пользования парусом необходимо сделать некоторые,
совершенно несложные и легкие по весу приспособления.
Приспособления для крепления мачты к лодке (рис. 2 и
3). Для крепления мачты ко дну лодки из двух дощечек
размером 4X7,5X15 см делается основание, в которое будет
вставляться нижний конец мачты (рис. 2). Крепятся дощечки ко дну
лодки 4 шурупами.
Для крепления мачты к переднему сидению лодки
изготовляется специальное крепление из 2-миллиметрового
дюралюминия по форме и размерам, указанным на рис. 3. Крепление
крепится к сидению 8 шурупами.
169>

Соединение гика с мачтой. Для соединения гика с мачтой
изготовляется дюралюминиевое крепление (рис. 4).
Полосе дюралюминия шириной 3 см придается форма,
указанная на рис. 4.
В выступе сверлится отверстие диаметром 8—10 мм для
соединения болтом со второй частью крепления. Вторая часть
крепления гика представляет из себя серьгу, сделанную из такой же
полосы дюралюминия и имеющую отверстие для
соединительного болта с первой частью крепления.
Серьга имеет проушину для соединения с крюком мачты, на
котором и будет крепиться гик в собранном виде.
шурупами, для которых просверливаются отверстия. Крепление
гика готово.
Для подъема паруса надо еще иметь два небольших обушка,
представляющих собой шуруп длиной до 5 см с припаянным к
нему медным колечком диаметром 1—2 см. (Можно использовать
обушок от дверного крючка.) Необходимо также иметь шнур
диаметром 0,5 см. Об использовании шнура будет написано
ниже.
Мачта и гик. Мачту и пик мы делаем на месте ловли. Мачтой
может быть любое прямое деревцо или жердь, достаточно
длинные. В основании мачта имеет диаметр 6—7 см и постепенно
сужается кверху до 4—4,5 см.
Нижний конец мачты на расстоянии, равном от дна лодки до
сидения, затесывается топориком в виде прямоугольника,
сечением 5 X 5 см.
Гиком мачты может служить любая достаточно прочная и
ровная рейка длиной 225 см как прямоугольного, так и круглого
сечения.
Подготовка к постановке паруса. Сделав мачту, в нее
ввертывают на расстоянии 15 с*м от сидения лодки, к которому она
будет крепиться, крюк. Выше крюка на 10 см ввертывается один из
обушков. Второй обушок ввертывается в верхнем конце мачты
на расстоянии, равном длине большого катета паруса плюс 10 см
(считая от нижнего обушка). Обушки и крюк располагаются по
линии на той стороне мачты, которая обращена к корме.
Крюк мачты имеет
Г-образный вид, на одном
конце его нарезана
резьба для барашка,
закрепляющего серьгу
крепления гика; на другом
конце крюк имеет вид
обычного шурупа длиной 6 см.
Диаметр крюка 0,6 см.
Гик крепится в первой
части крепления тремя
170

Затем подготавливают гик. Закрепив конец гика тремя
шурупами в первой части крепления, соединяют эту часть с серьгой
при помощи болтика с гайкой, на котором гик будет иметь
возможность принять вертикальное положение. Серьга своей
проушиной надевается на крюк мачты и закрепляется барашком. Гик
должен свободно ходить в горизонтальном положении.
Приспособления для крепления мачты с лодкой прикрепляются
соответственно ко дну лодки и к переднему сидению строго друг над
другом и над килем лодки для придания мачте вертикального
положения.
Прикрепив гик к мачте, привязывают нижний край паруса к
гику тесемками, закрепив первое кольцо нижнего левого угла
паруса (рис. 1) за серьгу гика, а кольцо правого угла паруса за
конец гика. Парус по гику должен быть натянут туго.
Затем через все колечки большого катета паруса
продергивают шнур диаметром 0,4—0,5 см с таким расчетом, чтобы
второе снизу колечко паруса находилось над нижним обушком.
Продернув шнур через все колечки, закрепляют его за
верхнее колечко паруса двойным узлом и пропускают через верхний
обушок. Верхнее колечко паруса не должно доходить до верхнего
обушка примерно на 10—15 см. Это необходимо для натяжки
паруса. Шнур, пропущенный через верхний обушок, натягивается
вдоль мачты. Парус при этом должен равномерно
расположиться большим катетом вдоль мачты. Концы шнура связывают,
оставляя концы для крепления шнура к сидению или к
специальному шурупу, ввернутому в мачту,— это не позволит парусу
самопроизвольно опускаться.
После этого к дальнему концу пика привязывают- шнур для
управления парусом. Конец шнура держится в руке или
закрепляется к лодке во время движения. Этот шнур можно пропустить
через обушок, закрепленный в борту лодки, это облегчит
управление парусом Постановка паруса на мачту закончена. Спустив
парус (это достигается путем перемещения шнура по обушкам
мачты) и подняв пик вдоль мачты, вставляют последнюю в креп1
ления. Никаких дополнительных креплений мачта не требует, и
если крепления сделаны хорошо, то мачта стоит очень устойчиво.
Поставив руль, а если такового нет, то, используя короткое,
широкое кормовое весло, можно отправляться в путь. Войдя в
полосу ветра, подымают парус, закрепляют концы шнура паруса
на мачте, закрепляют шнур гика. Ветер наполняет парус, и
лодка начинает двигаться. Опыт показал, что, используя
треугольный парус на простой стандартной лодке, можно успешно идти
даже под небольшим острым углом против ветра. При очень
сильном ветре возникает необходимость уменьшить парусность.
В этом случае парус спускают до рифов, укрепив ими гик, и
закрепляют шнур подъема паруса. Площадь паруса значительно
сокращается. Мы ходили под таким парусом в очень свежий ве-
171

тер и пришли к выводу, что он совершенно безопасен в сочетании
с лодкой без специального киля. В случае безветрия или
встречного ветра парус спускается, гик поднимают параллельно мачте,
а ее вынимают из крепления и укладывают на дно лодки.
Материалы для изготовления • паруса и крепления:
Легкая, но плотная материя — 7,5 м при ширине 80 см.
Дюралюминий листовой (2-миллиметровый).
Шнур 4—5-миллиметровый — 25 м.
Шурупы.
Обушки.
Медная проволока 2-миллиметровая для колечек.
Крюк с барашком.
Болтик с гайкой.
г. Ленинград
С. Картыков
ВЕТЕР И КЛЕВ РЫБЫ
Мне хотелось бы поделиться с рыболовами некоторыми
своими наблюдениями о роли ветра при ужении рыбы.
В своем труде «Рыбы России» Л. П. Сабанеев пишет о
влиянии ветра на клев рыбы: «Весьма желательно, чтобы
образованные рыболовы-любители обратили внимание на эти различные
приметы и проверили и дополнили бы их своими наблюдениями и
замечаниями простых рыбаков».
В одну из своих командировок по Одесскому округу летом
1929 года я, как всегда, захватил с собой рыболовные
принадлежности.
Рядом с поселком, в котором я поселился, находилось до
десятка прудов, но лишь три из них были с водой, но мелкие —
другие оказались без плотин. Все три пруда были расположены
один за другим по длинной пологой балке. Я расспросил о
прудах и о рыбе жителей, но никто ничего толкового о них не
рассказал.
Как-то я пошел на пруды. Около одного, самого большого,
долго стоял и4 смотрел на спокойную поверхность воды. Пруд
казался безжизненным... Кое-где у берегов росли невысокие
камыши, они отражались в воде, слегка наклонив кисти верхушек. Но
вот на самой середине я увидел расходящиеся круги от всплеска
крупной рыбы...
После заката солнца поднялся небольшой ветер,— у
рыболовов это нехорошая примета: с вечера ветер — утром будет
непогода. Так и оказалось. Встал я еще затемно. Утро только угады-
172

валось в начинавшем сереть небе. Ветер усиливался. Я решил
рыбачить у самой плотины, у ивняков,— там было тише да и
наибольшая глубина была там.
Размотал одну удочку и измерил глубину — меньше метра...
Стал приготавливать вторую удочку. Но что это такое? Мне
показалось, что поплавка не стало... Тихонько потянул удочку и
сразу же почувствовал, что взялась довольно крупная рыба...
Это был червоино-золотистый карп, немного более
полукилограмма. Лихорадочно быстро переменил червяка и, закинув, стал
следить за поплавком. Через какую-нибудь минуту он медленно
потянулся в бок и скрылся под водой... Этот карп оказался
побольше.
Ветер усиливался. По пруду ходили волны. Но там, где я
ловил, поверхность воды была почти спокойной.
Не забрасывая второй удочки, я продолжал ловить только на
одну. Рыба бралась почти непрерывно.
К восходу солнца у меня было уже более полутора десятка
крупных карпов —таких же, как первый. Червонно-золотая
чешуя с темным зеленоватым отливом, почти черная, говорила за
то, что карпы этого пруда — жители ила...
После восхода солнца клев прекратился. Да и пора уже было
кончать. Уложив рыбу в плащ, пошел домой.
Прошла неделя. Как и в прошлый раз, с вечера стояла
ветреная погода, а на следующее утро ветер еще более усилился. На
этот раз он дул в противоположном, северном направлении.
В полумраке утра я забросил обе удочки. Ветер гнал поплавки к
берегу. Приходилось часто перезакидывать. Рыба не брала...
Наконец, убедившись в бесполезности сиденья на этом месте,
перешел на другое, где ветер меньше донимал и, просидев часа два,
вытащил одного небольшого карпенка и на этом кончил рыбную
ловлю.
С тех пор прошло много лет. И вот произошел случай, при
котором ветер сыграл совершенно иную роль.
Наш экспедиционный отряд базировался в поселке Саран-
пауле на берегу судоходной Ляпини, являющейся продолжением
Сосьвы, так часто упоминаемой Л. П. Сабанеевым в своем труде
.«Рыбы России» Это были богатые места рыбной ловли. До
глубокой осени каждый выходной день я посещал их. Ловил
преимущественно на Сосьве с лодки, дорожкой. Иногда попадались
крупные таймени. Но наиболее интересное воспоминание
осталось об одной ловле на озере, расположенном в трех километрах
от Саранпауля.
Как-то в один из выходных дней мы отправились туда с
приятелем, старым рыболовом. Берег озера, к которому мы вышли,
оказался сухим, высоким, поросшим крупным сосняком. Кое-где
у берега рос невысокий тростник. Начало ловли не сулило удачи.
173

Часам к десяти мы поймали несколько плотачек средней величи
ны, с полдесятка окуней и несколько ершей.
К полудню поднялся довольно сильный ветер,— он возник
неожиданно. Озеро окружал со всех сторон высокий лес, и ветер
не мог оказать серьезной помехи нашей ловле, хотя и дул в
направлении нашего берега. Я не люблю ветра при рыбной ловле.
Однако тут ветер в первый раз, на моей памяти, оказал
дружескую услугу...
Клев делался все более и более интенсивным. Стали
попадаться довольно крупная плотва и окуни. Ветер гнал к нашему
берегу какую-то зеленовато-серую массу... «Цветет вода-то,—
подумал я,— как будто не полагается быть хорошему клеву в
это время»... Но, несмотря на все это, клев усиливался. Сначала
я ловил на три удочки, но ветер затруднял забрасывание лесок,
и я вскоре убрал две из них,— я успевал ловить только одной.
Не успевало грузило дойти до дна, как рыба хватала, на лету и
надежно заглатывала насадку. Уже не приходилось менять
червяка, оставалось только поправлять на крючке оклевыша. Вода
словно кипела от всплесков рыбы. Ловились крупная плотва и
окунь, изредка средней величины язи и даже схватила одна
щучка в полкилограмма весом.
В первый раз я попал на такой веселый клев! Прикинул на
глаз вес пойманной рыбы: была уже тяжелая ноша,— следовало
бы кончать. Я решительно бросил на берег удочку и пошел
искать соседа. Когда подошел к нему, он боролся с какой-то
крупной рыбой, выводя ее из тростника, куда та утащила снасть.
— Давай кончать, Мартемьяныч! Ведь не унести нам столько
рыбы, да и испортить ее недолго, смотри, какая жара сегодня
будет.
— Дай последний разок закинуть — прощальный... Видишь,
какие лешие сегодня ловятся.— Сказал он, снимая с крючка
вытащенного им крупного окуня...
Тут же, поймав «прощального» окуня, он сказал:
— Ты знаешь, что эдакий клев только на Петров день и
бывает. Вот приходи ты сюда завтра и ничего уже не будет, а если
и зачнет браться, то куда-а" хуже...
Петров день был, конечно, не при чем. Я уже догадывался о
причинах такого необычайного клева. Подойдя к воде, я
зачерпнул в стакан немного этой цвели и внимательно посмотрел на
солнце. В стакане копошилась масса каких-то мелких существ,
едва заметных невооруженному глазу. Планктон. Ветер пригнал
его к нашему берегу. За ним и пришла сюда озерная рыба.
г. Одесса

С. Подвальный
МАЛЯВОЧНИЦА
Всем, кто ловит хищных рыб на живца, знакомы мытарства,
связанные с его добыванием. Часто бывает, что поймать живца
так же трудно, как и большую щуку. Ловля различного рода
подъемниками не всегда бывает успешной. Куда проще
становится эта проблема, если изготовить малявочницу по образцу,
предложенному куйбышевцем А. Г. Бревелем.
Малявочница, предложенная куйбышевцем А. Г. Бревелем,
представляет собой прозрачный цилиндр с дном и крышкой
диаметром 125 мм, длиной 250 мм, склеенный из плексигласа.
Изготовление ее просто и не требует особого умения. Для этой
цели лучше всего подходит листовой плексиглас толщиной
1—2 мм.
Чтобы согнуть цилиндр из листа, надо воспользоваться
свойством плексигласа, который способен приобретать пластичность,
при «агревании. В домашних условиях это делается следующим
образом.
Берется лист нужных размеров, медленно нагревается в
духовке до размягчения (120—140°С) и в таком состоянии
огибается вокруг болванки (например, бидона).
Сгибание быстроостывающего плексигласа значительно
упрощается, если прибегнуть к следующему приему: берется лист
прочной бумаги, в 3—4 раза превышающий длину плексигласа, а
по ширине равный или немного больше его. Затем болванка
укладывается на стол и закатывается на полтора-два оборота
в бумагу. Теперь можно приступить к огибанию плексигласа.
С этой целью плексиглас достается из духовки и располагается
на свободном конце бумаги более короткой стороной к болванке.
Затем сразу же, пока он не утратил своей пластичности, вместе
с бумагой под усилием обкатывается вокруг болванки. В таком
положении цилиндр выдерживается до остывания (2—3 мин.) и
потом снимается с болванки. Склейка плексигласа производится
раствором следующего состава: 1) дихлорэтан —50 см3, 2)
плексигласовая стружка— 1,5 г.
Швы склеиваются «в стык». Этот способ при ровности шва
обеспечивает более чем достаточную прочность. При склейке
«внахлестку» малявочница приобретает грубый вид.
С одного конца цилиндра (будем называть его дном)
вставляется усеченный конус вершиной внутрь, он служит входом
в малявочницу.
Конус 5 делается с углом до 45°, отверстие в нем до 25 мм
в диаметре.
Для сгибания плексигласа по форме конуса необходимо
предварительно сделать форму из жести. Ее размеры подбираются и
175

уточняются по бумажной выкройке. По этой же выкройке
вырезается и нужный лист плексигласа. Крышка малявочницы 1 для
прочности может быть сделана из плексигласа несколько
большей толщины (2,5—3,5 мм). Она состоит из круга, разрезанного
пополам, одна из половинок которого приклеивается к цилиндру
наглухо, а другая, через ряд отверстий, просверленных в обеих
половинках, пришнуровывается спиннинговой леской 2. Она
является откидной дверкой, необходимой для закладывания в ма-
лявочницу привады и извлечения живцов.
Чтобы дверка не западала внутрь малявочницы, на цилиндре
делается упор 3.
Изготовление малявочницы заканчивается сверлением в ней
отверстий 4 и 6 диаметром 5 мм (они указаны на рисунке). Одни
ненная водой, тонет под тяжестью собственного веса, но при
ловле на течении и вполводы (для устранения вращения) к ней
через два нижних отверстия может быть привязан груз.
Уловистость малявочницы объясняется тем, что она сделана
из прозрачного материала,— малек издалека видит приманку и
смело идет за ней.
Помимо своего прямого назначения, малявочница может быть
использована и для других целей. Например, она может быть
местом хорошей прикормки, которое дразнит рыбу запахами,
показывает приманку, но не скармливает ее.
В нужный момент ее можно использовать и как садок для
малька.
Малявочница не является лишним грузом при выезде на
рыбалку, она служит очень удобной тарой, в которую всегда можно
сложить продукты, снасти, улов и другие предметы.
нужны для стока воды при
подъеме малявочницы,
другие для выхода
воздуха при ее погружении.
Рис. 1
Для установки
малявочницы на течении за
два передних отверстия
(со стороны крышки)
привязывается петля,
которая одевается на кол,
воткнутый в дно водоема.
Дверка на время ловли
завязывается
веревочкой.
Малявочница, запол-
176

Я. Юркевич
ТОРМОЗ-ТРЕЩОТКА
На водоеме часто приходится наблюдать, как спиннингисты
вываживают рыбу под унылый аккомпанемент включенного
тормоз а -трещотки. Нужно ли включать тормоз после подсечки? В
какой мере это необходимо или хотя бы целесообразно?
Соображениями по этому вопросу мне и хочется поделиться.
Много лет назад на реке Десне я осваивал спиннинг. Тогда на
него смотрели либо как на чудо, либо как на никчемную забаву.
Найти опытного специалиста в среде рыболовов было не легко.
Следуя советам, почерпнутым из книг, я после каждой
подсечки включал тормоз и, к радости сбегавшихся на треск
ребятишек, извлекал из воды то окунька, то щуренка. Осваивая снасть,
я ловил только днем и, опасаясь потери блесен, только с
отлогого песчаного берега. Кряжистые места и перекаты обходил.
Со временем, кое-как поднаторев в забросах и проводке,
я решил порыбачить более основательно и однажды, туманной
утренней зарей, направился к шумящему перекату. Забросив
блесну, я быстро повел ее к себе. На третьем забросе удилище
буквально рвануло из рук. Удар по удилищу был так силен, что я
невольно шагнул вперед и съехал со скользкого берега по
колени в воду...
Мощные рывки и неожиданное падение настолько
подействовали на меня, что я совсем забыл о тормозе и крепко охватил
обод барабана. Я заметил, что снасть находилась на грани
крушения, и стал понемногу сдавать лесу. Через несколько минут
крупный -жерех оказался на берегу. Только теперь я вспомнил
о существовании тормоза. Я усмехнулся, представив, как до
этого вытаскивал с включенным тормозом фунтовых окуньков, и
стал анализировать то, что произошло.
Предположим, тормоз был бы включен. Сила, с которой мне
пришлось удерживать барабан катушки, была столь
значительна, что тормоз, конечно, не смог бы удовлетворительно
выполнить свое назначение без дополнительного притормаживания
барабана рукой. Правда, при притормаживании только пальцами
требовалось больше внимания, но все же терять время на
включение тормоза и наслаждаться его скрипом становилось как
будто бы нецелесообразно. Эти рассуждения в дальнейшем я стал
проверять опытным путем. При поклевках крупной рыбы я в
ряде случаев включал тормоз и намеренно не притормаживал
барабан пальцами: рыба снимала с катушки в два-три раза больше
лесы, и тогда возрастала опасность ухода ее в коряги или траву.
Сравнивая торможение только пальцами с торможением
тормозом-трещоткой, нельзя было не прийти к заключению, что в
первом случае рыболов, чувствуя степень утомления рыбы, сдает
13 Заказ К« 715
177

ей лишь необходимое количество шнура и, пользуясь
притормаживанием, является в большей степени хозяином положения.
Я убедился, что включение тормоза отвлекает внимание, и на
какой-то момент создает неудобное расположение рук или
пальцев (в зависимости от конструкции тормоза). При рывках
крупной рыбы это вызывает излишние затруднения. Передвигать
пальцы с рукоятки барабана на его обод проще, чем включать
торКюз, расположенный на противоположной стороне катушки.
С тех пор много было поймано крупных рыб. В годы, когда
разрешалась ловля лосося, я убедился, что при вываживании
даже этой сильной рыбы абсолютно не требуется применения
тормоза-трещотки.
Общение с лучшими ленинградскими спиннингистами
подтвердило правильность моего мнения. Никто из них не
пользуется тормозом-трещоткой, и его даже совсем снимают с катушки.
Нужен ли вообще тормоз-трещотка на спиннинговой
катушке? Вопрос не праздный, поскольку многие кустарные и
фабричные катушки (например, СИ-1 пензенского завода) лишены
тормоза-трещотки.
Несмотря на то, что при вываживании рыбы
тормоз-трещотка, на мой взгляд, не только бесполезен, но скорее даже вреден,
ставить тормоз-трещотку на спиннинговые катушки все же
следует. Он удобен при переходах спиннингиста, при
переездах— когда снасть кладется на дно лодки. Возможность
включить тормоз «в тяжелых случаях» прибавляет уверенность
начинающему спиннингисту. К тому же спиннинговая катушка может
использоваться и при других видах ловли. В этих случаях
тормоз-трещотка может оказаться разумной деталью при
расстановке нескольких донных удочек с катушками.
Целесообразно ставить катушку на тормоз-трещотку и при
ловле дорожкой. Правда, некоторые авторитетные рыболовы
полагают, что при ловле дорожкой лучше иметь глухой тормоз
(стопор). И хотя рыба при тормозе-стопоре засекается
несомненно лучше, другие отрицательные стороны стопора
(трудности при освобождении снасти от зацепов на течении или волне,
необходимость тщательного наблюдения за удилищем, которое
легко может быть сдернуто в воду) понуждали меня не
отказываться от тормоза-трещотки, который сигнализирует о поклевке
или зацепе. Конечно, после подсечки я сразу же растормаживаю
барабан. Возникают следующие соображения:
1. Пользоваться тормозом-трещоткой при вываживании рыбы
нецелесообразно.
2. Однако снимать тормоз-трещотку с катушки не следует,
поскольку он необходим начинающим спиннингистам.
Весьма вероятно, что многие спиннингисты придерживаются
иного мнения. Узнать его было бы очень интересно.
г. Ленинград

А. Беляев
ЗА РАПАНАМИ
Каждому, наверно, не раз приходилось видеть красивые,
закрученные наподобие бараньего рога морские раковины — рапа-
ны. Курортники обычно привозят их с юга вместе с галькой,
шишками магнолии, стрючками акации и прочими сувенирами.
Они, действительно, очень красивы, особенно своими
оттенками от нежно-розового, похожего на утреннюю зарю, до темно-
лилового сумеречного цвета. Тот, кто увидит их впервые,
обязательно воскликнет:
— Где вы достали такую прелесть?
Польщенный хозяин ответит:
— На Черном море!..
В жаркие летние месяцы рапаны выползают из глубины и
большими партиями переходят в более мелкие места к берегам.
Медленно ползают моллюски по песчаному дну, оставляя за
собой длинные борозды. По этим следам всегда легко найти рапа-
ну. Доползет она до каменной гряды, втащит свой домик на
гребень камня и замрет на нем, вылавливая рачков и прочую
съедобную мелочь. Бывает, что иногда рапане удается забраться по
камню метра на два ото дна, но это, как правило, случается редко.
Такая высота не каждому по силам, да и глубин она
придерживается более или менее постоянных. Мельче семи-восьми метров ра-
пан не ищите. Рапана любит прятаться в водорослях. Сама она
вся тоже покрыта каким-то зеленым лишаем. Ее даже не сразу
можно заметить, особенно в пасмурную погоду. Но в солнечные
дни, при хорошей прозрачности воды, известковый домик
сравнительно неплохо виден среди темных йодистых водорослей.
Ныряйте за ним и, схватив его, складывайте в мешочек или сумку,—
рапана ваша. Не изрежьте только при этом руки. Все камни под
водой густо облеплены небольшими ракушками, створки
которых остры, как бритва. Если неосторожно задеть такой камень
рукой, на ней сейчас же появится несколько порезов.
Поймать рапану не трудно. Это не рыба, за которой
приходится гоняться. Но, боже мой, до чего же вытащенная вами из
воды рапана не похожа на те красивые раковины, которыми вы
не раз любовались. Вся она какая-то заросшая, невзрачная. И в
довершение ко всему в ней еще кто-то сидит! Что же делать,
чтобы раковина предстала во всей своей красоте?
Ее надо обработать. Во-первых, следует удалить из
раковины моллюска. Делается это просто. Достаточно некоторое время
поварить раковину, и моллюск легко может быть извлечен из нее.
При этом непременно надо помнить, что кипятить рапану
следует так, чтобы края раковины приблизительно на полсантиметра
оставались несмоченными. Иначе от высокой температуры кра-
13*
179

сивая цветная эмаль на краях лопнет и начнет крошиться. После
варки раковину очищают снаружи. Лишай легко очищается
песком, но лучше удаляется раствором соляной кислоты.
Ловля рапан — интересный спорт. Он доступен почти
каждому. И нет никакой необходимости лишать себя этого
удовольствия.
ОБ ОДНОЙ ВСТРЕЧЕ
Штиль. Море мертво. Оно словно уснуло, разморенное жаром.
Солнце раскалило прибрежные камни, гальку и теперь повисло
над водой пылающим шаром. Воздух душен. Даже тень не
приносит прохлады. Вода блестит, обжигая глаза яркими, как языки
пламени, бликами. Но мы с Юрой знаем, где укрыться от зноя.
Там, под водой, в неподвижной ясности лазуревых теней, он
бессилен. Солнечные лучи едва доходят до дна. Они серебрят,
золотят воду, наполняют ее бриллиантовым блеском искр, рассвечи-
вают под жемчуг, глубже сгустившись до желтизны, постепенно
гаснут. На дне сумрачно и зябко. Крупная рыба ушла от берегов
подремать в глубину. У камней остались только ерши, драконы
и зеленухи Ерши нас не интересуют. Драконы тоже. Зеленухи —
вот это дело другое! Они не столь велики, как лобаны, не так
вкусны, как кефаль, но зато краоивы на редкость. Спина у зеле-
нух темная, как, впрочем, и у большинства рыб, брюхо белое,
бока блестящие, зеленоватые — по ним от головы до хвоста
тянутся полосы синих точек. Когда зеленухи попадают под луч
солнца, они начинают блестеть, как елочные игрушки. Зеленухи
к тому же не очень пугливы и не стремятся в глубину. Что нам
еще надо? Заряжаем ружья, и в воду. Колоссальное это
удовольствие плавать в штиль Так тихо, что слышен каждый звук. Для
начала решаем обследовать подступы к Итальянской пристани.
Плывем рядом, почти касаясь друг друга, осматривая каждый
камень, каждый метр дна. По очереди ныряем то за рапанами,
то за крабами В полдень крабы тоже какие-то ленивые, еле
ползают. Наконец встречаем стайку зеленух Вверху, как обычно,
серебристая мелочь, внизу, в глубине, шевелит плавниками рыба
покрупнее. А вот и то, что нам нужно. У самого дна темнеют
спины двух больших зеленух. Рыбы неподвижны Это хорошо —
добыча рядом, надо действовать энергичней. Практика научила
нас многому. На зеленух мы охотимся загоном: один,
притаившись, сидит за камнем, другой атакует рыбу с противоположной
стороны Юра дольше меня может просидеть под водой, поэтому
в засаду, как правило, ныряет он. Вот и сейчас, как следует
«зарядившись» кислородом, он проворно скользит в глубину. Я
вижу, как он прячется в водорослях, выдвигает вперед ружье и,
приготовившись к выстрелу, ждет Теперь моя очередь
действовать. Я круто ныряю вниз, стреляя с ходу. Гарпун звонко сту-
180

кается о камень. Промах! Зеленухи проворно срываются с места,
удирая от меня прочь. Метра два они проплывают молниеносно,
потом, резко остановившись, жмутся к камню и попадают- под
следующий выстрел. Но Юрин гарпун тоже не достигает цели.
Вертки зеленухи — не сразу-то попадешь! К тому же сильно
мешает преломление света. Каждый раз непременно приходится
выносить точку прицеливания ниже рыбы, и вот результаты:
зеленухи целехоньки, а мы ни с чем всплываем на поверхность.
Повторив охоту загоном несколько раз, Юре все же
посчастливилось загарпунить одну из преследуемых рыб. Я погнался за
второй. Неожиданно со стороны моря путь мне преградил
крупный косяк ставриды. С этой рыбой я встречался не раз.
Ставрида не пуглива, но мелка,—с ружьем на нее охотиться нельзя.
Чтобы не забиваться в косяк, я попыхался обойти его стороной.
Но не тут-то было. Ставрида двигалась на меня плотной массой.
Через минуту я очутился в огромном серебряном облаке, через
которое ничего не мог видеть ни ь глубину ни по сторонам.
Рыбы, не обращая на меня внимания, куда-то стремительно
неслись. Мне пришлось повернуть к берегу. Вдруг, несколько ниже
этой бьющейся жизой массы, на фоне песка промелькнула
большая темная туша. Туша, словно челнок, скользнула под косяк и,
вынырнув метрах в пяти от меня, обдала мою спину брызгами.
Дельфин! Никогда еще в жизни мне не приходилось видеть его
так близко. Мне даже кажется, что наши взгляды встретились,
до того близко он проплыл. Какое-то непонятное, смешное
чувство родилось у меня в душе от внезапной встречи с ним. С сд-
ной стороны, меня охватило любопытство, но с другой — мне как-
то явно стало не по себе. Дельфин был больший, метра два в
длину, темный, словно вылежавшееся на солнце бревно. Хоть и
говорят, что для людей он безобиден, да ведь как знать. Вдруг
из самых нежных намерений с ходу ткнет рылом в бок. Пускай
тогда пузыри! На всякий случай я попробовал отмахнуться от
него ружьем, но дельфину, кажется, до меня нё было дела. Он
метнулся в сторону за оторвавшейся от косяка стайкой
ставриды и очень умело «вернул» ее в косяк... Я невольно оглянулся по
сторонам За косяком плотным строем шло целое стадо этих
морских животных. Они то и дело появлялись на поверхности моря
и, ныряя, приближались ко мне. Их было много, штук двадцать.
Я хорошо видел их блестящие шоколадные спины, острые, точно
косые паруса, плавники и смешные птичьи морды Они охотились
за ставридой и, преследуя косяк, загоняли его в бухту, где,
очевидно, надеялись вдоволь полакомиться добычей Для меня
ничего не оставалось, как поскорее убраться с их пуги.
Я быстро заработал ластами и не заметил, как очутился на
поверхности. Выбросив ружье, я схватился за камень руками
и вылез из воды Море вокруг кипело рыбой Ставрида все гуще
сбивалась у берега, а дельфины все плотнее и плотнее окружали
12 Заказ № 715
181

ее со всех сторон. Потом некоторые из них ворвались з центр
косяка и, в то время как остальные не позволяли рыбе вернуться в
море, начали пиршество. Острые, как клювы, челюсти дельфинов
поспешно раскрывались, хватали сразу по нескольку рыбешек и
проворно захлопывались. Меня дельфины не пугались. Я
рассматривал их с восхищением. Те, что были внутри косяка, скоро
насытились и сейчас же поменялись местами со своими
собратьями. Мне показалось, что во время этой трапезы они вели какую-
то веселую игру друг с другом. То один, то другой дельфины
высоко прыгали над водой. Не злобно толкаясь, они все время
старались обратить на себя внимание другого, что, однако, вовсе не
мешало им зорко следить за рыбой. Так продолжалось с
полчаса. Вдруг показался катер. Несколько дельфинов, испугавшись
шума, ушли под воду и нарушили оцепление. Ставрида
метнулась в образовавшуюся брешь и понеслась вдоль берега.
Все стадо с шумом и плеском бросилось за ней в погоню,
и скоро вокруг моего камня не осталось ни одной рыбешки. Так
мирно закончилась моя встреча с дельфинами.
Г. Погребняк
ИЗ ОПЫТА ЛОВЛИ НА ЖМЫХ
Известно много разнообразных насадок для ловли карпов,
язей и голавлей. Мне хочется поделиться опытом ловли на жмых
и особенностью его насадки на крючки.
Ловля проводится на донные удочки как в реках, так и в
озерах. Насадка производится быстро и надежно, а пластиночки
жмыха можно заготовить дома соответственно размерам
крючков. Для насадки употребляется жмых («макуха», так его
называют на Украине) из подсолнечника, твердый, хорошо
спрессованный и свежий.
Заготовка насадки
1. Круг жмыха распиливается пополам, а затем режется на
бруски шириной 1,5—2 см, в зависимости от размера крючков.
2. Затем, сложив бруски по два, распиливают их на
пластинки длиннее крючка на 0,5 см.
Гладкая ровная сторона будет прилегать к крючку, а если
она неровная, ее следует выровнять ножом. Острые углы можно
немного срезать. Если же жмых довольно толстый, то бруски
можно распилить еще надвое, а если он ломкий и тонкий, то
лишнее снять ножиком, .так, чтобы толщина пластинки была 7—
10 мм и чуть-чуть шире крючка.
182

Крючки на язя и леща № 7, 8, на голавлей и карпов № 8, 9, 10,
лучше прямые, с длинным цевьем без колечка с лопаточкой,
хорошо кованные.
3. Крючки привязываются к жилочным поводкам 0,25—
0,3 мм. Длина поводка 20—25 см. Крючок у лопаточки и конец
поводка следует протереть смолой или варом, затем, приложив
леску к цевью крючка, крепко примотать тонким шпулечным
шелком, закрепить концы и просмолить всю обмотку. Можно
привязывать крючки и жилкой от самого поводка.
4. Берется тонкая резиночка (одна жилка из обыкновенной,
резины для подвязок) длиной 3—5 см и тонкой ниточкой
приматывается к крючку (рис. 1).
На другом конце поводка делается обыкновенная петля.
Такая же петля делается и на леске для соединения с поводком
(рис. 2).
Для поводков, при наличии катушки, можно брать леску
0,15—0,2 мм, но на карпа это опасно — легко обрывает.
Насадка жмыха
Положив крючок на ровную плоскость брусочка-жмыха
(рис. 3), обмотать 2—3 раза резинкой, слегка натяливая ее,
наблюдая, чтобы резинка не легла перед жалом крючка, а:
прижала его к брусочку жмыха. Конец заправить под крючок (рис. 4),
для чего немножко приподнять его ногтем или кончиком ножа,
крючок крепко прижмет конец резинки. Лишний кусок резинки
отрезать, оставиз конец не более 5—7 мм.
Подсекать нужно резко, энергично. При поклевке рыба возь-.
мет жмых в рот и зажмет его, в момент подсечки крючок
сдвинется, освободится от резинки и надежно засечет рыбу.
12*
183

Насадка держится надежно при забросах, пока не раскиснет.
Мелочь ее не стаскивает. Если брать небольшие крючки и
соответственной величины пластиночки жмыха, то на эту снасть
хорошо ловится крупная плотва и подлещики.
На протяжении 10 лет я с успехом ловил таким способом
рыбу на Украине в Полтавской области на реках Ворскле и Днепре.
При ловле на жмых его хорошо употреблять и для
прикормки рыбы, забрасывая на месте ловли куски по 150—200
граммов; они долго лежат на дне и, постепенно размокая,
привлекают рыбу. Прикармливать нужно за 1—1,5 часа до ловли. Ловить
на слабом течении или в заводи хорошо на донные удочки с
легким поплавком. При ловле на быстром течении с лодки или с
берега лучше ловить без поплавка и определять поклевку по леске,
и по кончику удилища. Удилище должно быть легким,
чувствительным, с тонким концом. Длина его, в зависимости от условий
ловли: с лодки — более короткое, с берега — длинное, до 3,5—
4 метров.
Ловить можно на несколько удочек, ловля эта требует
быстрой реакции при поклевке. Карпы часто утаскивают удочки у
зазевавшегося рыболова. Голавль и язь ловятся на эту насадку
все лето, карп, сазан — июль, август и до половины сентября.
г. Ленинград
С. Никольский
ЛОВЛЯ ЯЗЯ, ЛЕЩА И САЗАНА В ПРОВОДКУ
Способ ужения, о котором я собираюсь рассказать, не
встречался мне в специальной литературе. Он возник сравнительно
недавно да к тому же на очень ограниченном участке Волги, а
именно в районе г. Камышина (Волгоградская обл.).
К сожалению, просуществовал этот способ ловли не долго:
в 1958 году Волжская плотина коренным , образом
изменила водный режим реки — огромный разлив воды и почти
исчезнувшее течение сделали невозможной ловлю, о которой я
расскажу.
Выбор места для ловли
Ловить можно только вдоль правого берега таких рек, как
Волга, Днепр, Дон, на глубине 3—4 метров и в 15—20—30
метрах от берега, в зависимости от глубины. Течение среднее.
Прежде чем опустить якорь на нужную глубину, надо предварительно
184

«прощупать» дно — глубину и рельеф и установить лодку так,
чтобы от нее по течению дно постепенно бы понижалось.
Достигается это следующим образом: распускают леску с удилища
(метра 4), к крючку на бечевке подвешивают груз (лучше
всего гайку) весом 100—150 граммов и, отплывая от берега,
находят нужную глубину, а затем, сплывая по течению,
прощупывают дно грузом. Площадка найдена Опускаете якорь и еще раз
путем промера убеждаетесь, что лодка стоит на возвышении, а
за ней идет постепенное понижение дна. Следующая задача за-
ключается в том, чтобы поставить лодку под углом в 40—45° по
отношению к течению.
Такое положение лодки достигается путем забрасывания
второго якоря на достаточно длинной веревке в сторону берега,
и корма лодки подтягивается до нужного положения.
Тем, кто рассчитывает порыбачить дольше — неделю, две, ре*
комендуется другой способ установки лодки. Делается это так;
берется трос, веревка или толстая проволока длиной 50—60
метров, к концам ее крепятся грузы, весом в 25—30 килограммов
каждый. На выбранном для ловли месте трос с грузами
кладется поперек течения реки. К тросу привязывается бечева с
буйком — по нему отыскивается выбранное вами место ловли. Этот
способ установки лодки ценен тем, что нет нужды возиться с
якорями и отыскивать каждый раз новое место. При желании, по
тросу можно передвигаться на мелкое или глубокое место.
185

Прикормка
Большое значение имеет прикормка. В качестве ее
применяются: шелуха от проса, мельничная пыль, отходы при очистке зерна
на элеваторах (этот продукт очень дешев). Лучшей прикормкой
считаются отруби, но они сравнительно дороги и редко
применяются. Для опускания прикормки на дно служат: узкое ведерко
с крышкой, или жестяная цилиндрическая банка, или жестяная
коробка от старого противогаза и пр. Кроме дна и крышки, вся
поверхность предмета пробивается гвоздем такой толщины,
чтобы помещенная в него прикормка с трудом, но все же проходила
в отверстия под действием течения. К донышку «ведерка»
крепится груз, килограмма 4, с таким расчетом, чтобы оно стояло на
дне вертикально. «Ведерко» опускается на бечеве с носовой
части лодки и время от времени (примерно через час)
поднимается to дна и в него вновь добавляется прикормка. Иногда
к «ведерку» подвешивают вязаную сумочку с мелкой ячеей,
наполненную пшенной кашей.
Под действием течения из отверстий такой кормушки
прикормка «пылит» и тянется дорожкой. Рыба, продвигаясь против
течения, наталкивается на прикормку и идет дальше, как по
дорожке, к самой кормушке. Здесь же она встречает и крючок с
насадкой.
Как известно, язь, лещ, сазан идут над самым дном, особенно
на глубоких местах. Чем чаще вы будете удить на одном и том
же месте, тем лучше будет приважена рыба.
Удилище
Выбор удилища — довольно важное дело. Не говоря уже о
сазане, такая проворная и сильная рыба, как язь, упорно
сопротивляется, особенно на значительной глубине и течении.
Бамбуковое удилище должно быть легким (тяжелое трудно долго
держать в руке) и достаточно прочным, а его верхний конец
эластичным, гибким и тонким. Под тяжестью вываживаемой рыбь1
должно сгибаться не все удилище, а лишь его верхний конец.
Длина удилища 3,5—4 м. Леска — 0,6 мм. Грузило — свинцовая
круглая палочка толщиной в карандаш, весом примерно 100—
ПО г, длиной 12—13 см. Значительный вес грузила необходим
при значительной глубине и течении, крючок с насадкой должен
быть опущен на дно как можно быстрее. Леска располагается
снаружи грузила по всей его длине и крепится на концах грузила
при помощи толстой суровой нитки с таким расчетом, чтобы с
усилием грузило все же можно было передвигать по леске и
устанавливать в нужном месте, но так, чтобы под действием
собственной тяжести оно не смогло спуститься к крючку.
Расстояние от крючка до грузила должно равняться 7—8 см. Длина
лески несколько длиннее удилища. Поплавок отсутствует.
186

Насадка
Лучшая насадка — тесто из белой муки, приготовленное на
месте ловли. Замешивать тесто следует довольно круто и в
небольшом количестве (100^-150 г). Замесив хорошо, обвалять в
отрубях, чтобы оно не липло к рукам. Как это ни странно, а при
значительных размерах крючка насадка должна быть очень
маленькой, вдвое меньше горошины. В первой половине лета
насадка может быть несколько крупнее (с горошину).
Практика показала, что при такой ловле даже крупная рыба
охотнее и решительнее берет мелкую насадку и легче
подсекается.
Техника ловли
Место для ловли найдено. Лодка установлена. Прикормка
опущена на дно. Насадка (хесто) приготовлена. Распустив леску
и привязав к крючку груз (гайка граммов на 100—150), измерьте
глубину около кормушки с приманкой и ниже ее по течению и в
зависимости от этого закрепите леску на конце удилища с таким
расчетом, чтобы груз на крючке касался дна, а конец удилища
при этом касался поверхности воды. Окончив эту операцию,
снимайте груз с крючка, надевайте насадку и приступайте к ловле.
Удить можно с кормовой части лодки сидя или стоя (при
большой глубине забрасывать легче стоя). Берите в правую руку
удилище и забрасывайте насадку с таким расчетом, чтобы она
опустилась то дну несколько выше по течению от бечевы, идущей
к кормушке с нрикормкой.
Несмотря на значительную глубину и течение, тяжелое
грузило быстро опустит крючок ко дну. Не дав концу удилища
коснуться поверхности воды, задержите его на расстоянии 6—7 см
от поверхности- (тем самым и крючок с насадкой будет находиться
примерно на таком же расстоянии от дна). Не задерживая конец
удилища, ведите его по течению, стараясь, чтобы крючок прошел
как можно ближе к кормушке с прикормкой и.дальше
подвигался бы по «дорожке», образованной прикормкой. Ориентиром
может являться бечева, идущая к кормушке, и след на воде,
оставляемый бечевой на течении. Доведя наживку до конца
(насколько позволит длина удилища), поднимайте крючок с грузилом,
если нужно, поправьте наживку и забрасывайте вновь.
Забрасывать надо плавно, путем раскачивания грузила, и опускать его
в нужное место. Точность забросов и проводки достигается
практикой. На первых порах возможны задевания крючка за
кормушку или бечеву, идущую к лодке. В таких случаях приходится
поднимать кормушку и отцеплять крючок.
Теперь, мне кажется, становится понятным, почему следует
ставить лодку под углом к течению реки. Если бы лодка стояла
187

параллельно течению, было бы невозможно проводить насадку по
«дорожке», образованной прикормкой.
Возможно кое-кто будет недоумевать, а почему бы не
подвесить поплавок; было бы удобнее?
Опыт показал, что поплавок не нужен и, кроме помех, ничего
не дает. При тяжелом грузиле и поплавок должен быть большим
и, подсекая, вы должны «шмыгать» леской и поплавком, упуская
решительный момент подсечки.
На большой глубине и течении такая рыба, как язь, берет без
всякой проволочки; конец удилища рывком ныряет в воду, и вы
моментально подсекаете. Надо обладать сноровкой и
выдержкой, чтобы избежать схода рыбы с крючка. На глубине и течении
она очень сильно и отчаянно сопротивляется. Не торопясь, но
и не ослабляя лески, поднимаете ее на поверхность воды, даете
«глотнуть» воздуха и подводите к лодке. Не мешает иметь под
рукой подсачек для крупных рыб.
Многим, возможно, покажется хлопотным предложенный
мною способ ловли? Да, хлопот много, но зато это дает свои
результаты. Одно то, что на глубине рыба клюет почти весь день,
заслуживает большого внимания. Рыболовы знают, как коротки
и как быстро протекают часы клева с берега.
Близ Камышина особо рьяные любители просиживали на
лодках от зари до зари. Думается, что почти всюду, во всех реках
нашей огромной страны, где водятся такие виды рыб, как язь,
лещ, сазан, способ, предложенный мною, вполне приемлем.
Советую испытать его,— не пожалеете.
г. Камышин
Ал. Никитин
ХОЛОДНОЕ КОПЧЕНИЕ РЫБЫ
Одним из средств сохранения рыбы является холодное
копчение. Оно не так уж хлопотливо и вполне доступно каждому
рыболову.
Рыбу нужно выпотрошить (не счищая чешуи), удалить жабры
и тщательно промыть в холодной воде. Потрошить следует с
брюшка, острым ножом. Затем приготавливается рассол: в ведре
холодной воды растворяют такое количество соли, чтобы сырое
куриное яйцо слегка всплывало или находилось во взвешенном
состоянии. Рыба помещается в бочку или эмалированную посуду
и заливается рассолом с таким расчетом, чтобы количество его
позволяло бы легко поворачивать рыбу, которая в то же время не
соприкасалась бы с воздухом.
188

Рыбу следует держать в рассоле 2—3 суток, периодически
поворачивая. Затем она моется в холодной воде и каждая
разрезается вдоль хребта на две части. Одна, более толстая часть,
остается с хребтовиной, другая — без нее.
К хвостам крепко привязываются бечевочки, и рыба вешается
в коптильню. Во время всех операций рыбу следует тщательно
оберегать от мух.
Коптильню можно устроить в любом дощатом сарайчике
высотой 1,5 м и более, в старой палатке, в баньке, в землянке и
даже в шалаше. Жердочки укрепляются ка'к можно выше. На них
подвязывается рыба. Под рыбу ставится старое железное ведро
или таз, и в нем разводится дымокур: раскладывается маленький
костерик, который по мере нагорания углей засыпается мелкими
гнилушками (лучше всего ольховыми) или опилками.
Копчение продолжается 3—4 дня, в зависимости от влажности
воздуха и величины рыбы. Мелкая рыба 300—500 г бывает
готова к концу вторых суток, наиболее крупную — 5—7 кг—
приходится коптить до 6 дней. Очень важно, чтобы в ведре не вспыхнуло
пламя: это превратит холодное копчение в горячее. Для
предотвращения вспышек огня следует ведро прикрывать листом
железа. Разумеется, нужно соблюдать и все противопожарные
мероприятия.
После окончания копчения, когда рыба приобретет
золотистый оттенок, а мясо ее станет упругим, полезно оставить' ее
повисеть 2—3 дня без дыма, провялить. Однако пересушивать не
следует. Хранить готовую рыбу нужно в прохладном, но не
сыром, месте.
Могу вас заверить, что за все хлопоты вы будете
вознаграждены таким балычком, какого не купите ни в одном магазине?
Сохранность рыбы 2—3 месяца.
Херпучи, Хабаровский край
ПО ПИСЬМАМ НАШИХ ЧИТАТЕЛЕЙ
Ввиду временного сокращения объема очередных книг
альманаха редколлегия лишена возможности печатать полностью в
разделе «Из рыболовной практики» все практические
предложения и советы, присылаемые.многочисленными читателями.
Однако, учитывая большую заинтересованность наших читателей в
такого рода сведениях, мы вводим в раздел «Из рыболовной
практики», начиная с 18-й книги, отдельную главу, в которой
будем сообщать основное краткое содержание материалов,
получаемых от рыболовов-практиков.
Редколлегия.
№

А. Фирсов предлагает при ловле на живца перемещать
грузило, необходимое для погружения и удержания приманки на
нужной глубине. Грузило-оливка
подвешивается на отрезке (15—
20 см) тонкой жилковой лески на
один из крючков тройника. Живец
насаживается на другой крючок
тройника под спинной плавник;
висящим под ним грузилом он
удерживается в естественном
горизонтальном положении. Автор
утверждает, что при таком способе насадки
$ приманки и монтировке снасти воз-
Рис. 1 можно использование любого вида
живца и даже уклейки, которая при
обычном способе погружения (грузило выше живца), поднимаясь
кругами вверх, запутывает снасть (рис. 1).
Несколько иначе решает вопрос сохранения горизонтального
положения живца С. Бушуев (г. Киев), рекомендующий
применять снасточку с двумя тройниками и с обжимающей тело рыбки
Pi.c 2
летлей — из сталистой проволоки с грузилами в виде двух
крупных картечин, укрепленных на концах проволоки под брюшком
живца. На такой снасточке даже уснувший живец сохраняет
«естественное положение в воде (рис. 2).
Для рыболовов, пользующихся при ужении рыбы лодкой,
заслуживает внимания предложение В. Никифорова (г. Киев) о
190

маскировке лодки. Он предлагает днище и все нависающие над
водой детали корпуса лодки, а также и весла покрывать белой
масляной краской. Далее, после просыхания ее, на
окрашенные части нанести светло-зеленой краской, с помощью трафарета,
силуэты листьев водяной лилии, размещая их в одном
направлении, вдоль киля лодки (рис. 3). На половине листа плотной
чертежной бумаги карандашом наносятся в натуральную величину
контуры трех листьев лилии с отрезками стеблей. Лезвием
безопасной бритвы листья со стеблями вырезаются. Трафарет для
прочности пропитывается олифой.
Борта лодки, выступающие над водой выше ватерлинии,
окрашиваются в серо-голубой цвет, под цвет поверхности воды. На
контуры лодки наносятся волнистые маЗки с прорывами светло-
зеленой краской. Для маскировки рыболова вдоль бортов лодки
прикрепляются скобки, в отверстия которых втыкаются веточки
лозы, вербы, пучки камыша, осоки и т. д. (рис. 4).
Оригинальную конструкцию отцепа предложил И. Чеботин
(г. Новокузнецк Кемеровской обл.). Свинцовый брусочек длиной
в 65 мм, шириной 25 мм и высотой 20 мм надрубить глубоко
стальной пластиной толщиной в 1 мм, с наклоном к одному из
концов. С внутренних стенок снять ножом по 1 мм свинца, а
затем сжать стенки так, чтобы разрез получился узким вверху и
широким вни^у. После обработки брусочка драчевым
напильником до нужной формы просверлить в нем два отверстия, одно у
тонкого конца для привязывания шнура или жилковой лесы
0,6—0,7 мм, другое сбоку, ближе к широкому концу, для ввода в
него отрезка мягкой (алюминиевой или медной ) проволоки.
При зацепе блесны надо натянуть лесу, положить ее на дно
прорези брусочка, в боковые отверстия ввести проволоку и загнуть
ее свободные концы. Леса должна находиться под проволокой.
Рис. 3
Рис. 4
191

После такой подготовки надо пустить отцеп на шнуре по
лесе. После одного-двух ударов блесна освободится. Вес отцепа
в указанных на чертеже размерах 100 г. Особенно удачно его
можно применять при отвесном блеснении (рис 5).
И. Дворецкий (г. Рига) сообщил об интересном наблюдении,
сделанном им при ночной ловле угря, налима, леща, сома
донными удочками на р. Гауя в 30 км от Риги. Он заметил, что чаще
всего рыба брала на удочку, оснащенную плоским светлым
грузилом, выточенным из бронзы.
Рис. 6 Рис. 7
В течение трех лет с неизменным успехом он применяет при
такой ловле только светлые грузила, отказавшись от свинцовых
(рис. 6).
192

О простой конструкции держателя для удилища, широко
применяемого рыболовами Китайской Народной Республики,
написал С. Болотников (г. Свердловск). Берется деревянная
пластинка 30—35 см длиной, 3 см шириной и 10 мм толщиной. На одном
конце пластинки делается полукруглое углубление, а в 12—15 см
от него сверлится по толщине сквозное отверстие. Другой конец
заостряется. Из отрезка проволоки толщиной в 3—4 мм и
длиной в 25—30 см сгибается петля. Концы петли расклепываются,
и в них просверливаются отверстия.
Петля соединяется с деревянной пластинкой гвоздем,
вставленным в отверстия на концах петли и в пластинке; конец гвоздя
расклепывается. Из такого держателя удилище вынимается
очень легко, но выдернуть его вперед и вниз нельзя (рис. 7).
Интересное наблюдение сделано В. Полевщиковым (г.
Иваново) при ужении линей в старом русле реки, на месте водопоя
колхозного стада. Лини стали хорошо ловиться после того, как
рыболов замутил воду, набросав в нее комьев земли. Когда на это
место пригнали стадо и коровы вошли в воду, пастух около
стоявших в воде животных не менее успешно продолжал эту ловлю.
Сообщение автора не отличается новизной, но напомнить о.
приманивании рыбы замутнением воды в местах, где такое замутне-
ние повторяется периодически, следует.
А. Андреев (г. Ленинград) для
скользящего грузила с легко
изменяемым весом рекомендует
применять узкий пластмассовый
или металлический корпус
цилиндрической формы с
навинчивающейся крышкой. Он
пользуется оболочкой препарата «Инго-
фен», продающегося в аптеках. В донышке и крышке
просверливаются отверстия аля пропуска лесы. Внутрь корпуса
насыпается дробь — ею регулируется вес грузила, в зависимости от силы
течения. Оболочку , следует окрасить серой или темно-зеленой
краской. Особенно удобно пользоваться этим грузилом при
ловле на течении «ходовой» донкой, широко применяемой
ленинградскими рыболовами (рис. 8).
Простой и доступный способ изготовления поплавка
предложил П. Баранов (г Иваново). Из сухой березы надо заготовить
(наколоть) квадратные брусочки 6x6 мм, длиной 100 мм, снять
193

углы и напильником довести брусочки до формы тонкой круглой
палочки-стержня для будущего поплавка. Концы этого стержня
обработать на конус. Подготовить 2—3 бутылочные пробки,
зачистить торцовые части так, чтобы их поверхности при
соединении плотно прилегали одна к другой. Сверлом по металлу с
диаметром, несколько меньшим диаметра стержня, в пробках с
торцов просверлить сквозные отверстия. При отсутствии сверла
отверстия можно прожечь нагретой докрасна проволокой или
гвоздем. Подготовленные пробки после пробной насадки на
стержень (они должны насаживаться с некоторым усилием) смазать
внутри и с торцовых соприкасающихся
сторон клеем БФ-2 или эмалитом. Этим же
клеем покрыть и цилиндрическую часть
стержня, после чего на него насадить пробки.
Полученную заготовку поплавка просушить в
течение суток, а затем с помощью ножа,
напильника и наждачной, бумаги обработать
до нужной формы.
После обработки покрасить поплавок
белой эмалевой краской или цинковыми
белилами на натуральной олифе. Белый цвет
хорошо маскирует поплавок на воде.
Верхний конец стержня окрашивается в черный
цвет (для ловли в пасмурную погоду) или
в какой-либо иной цвет — по желанию
рыболова. Окрашенный поплавок необходимо
хорошо просушить, а затем пЪкрасить
вторично (рис. 9).
При одновременном изготовлении не-
Рис- 9 скольких поплавков (что, конечно,
целесообразно) сушить их удобно в вертикальном
положении, вставив нижние концы стержня в отверстия
подготовленной заранее дощечки.
Крепится поплавок к лесе зажимом двух резиновых колечек,
надетых на верхнюю и нижнюю конусные части стержня.
Независимо от величины и грузоподъемности заготовляемых
поплавков (из одной-трех пробок), стержни у всех должны быть
одинаковой толщины, что даст возможность при надобности
заменить один поплавок другим, используя надетые на лесу
резиновые колечки. Вместо прсг ... для изготовления поплавков
можно применять пенопласт.
Широко известно, что жилковая леса, удлинившаяся после
ловли, высыхая и сокращаясь на мотовильцах удилища, способна
сорвать крючки мотовилец с их мест. В 10 и 14-й книгах альма-
194

наха были помещены рекомендации рыболовов о том, как надо
сохранять жилковую лесу и уберечь мотовильца от
повреждений. С. Захаров (г. Бабушкин) предлагает более простой способ.
Окончив ловлю, при намотке лесы на мотовильца, надо просунуть
под обмотку большой, указательный и средний пальцы свободной
руки. После намотки всей лесы пальцы вынуть,— леса будет
лежать на крючках мотовилец свободными кольцами и, просохнув,
займет обычное положение. Напомним, что при пользовании
бегучей снастью лесу следует наматывать на одну сторону, а после
намотки сдвинуть на всю площадь барабана.
В целях маскировки рыболовы окрашивают лесы в различные
цвета. В. Кудрявцев (Москва) рекомендует для этой цели
употреблять красители, применяемые в фотографии для
раскрашивания фотоснимков. Краситель разводится в горячей воде (1 :40).
Более яркие цвета и оттенки дает раствор (в указанной
пропорции) на денатурате, пополам с водой. Окрашивание
производится так же, как и анилиновыми красителями. Жилковые лесы
надо окрашивать три раза. Следует учесть, что фотокрасители очень
летучи, обладают сильно красящим свойством. Обращаться с
ними надо очень осторожно, чтобы не испортить одежду. Крайне
необходимо пользоваться резиновыми перчатками.
Простой способ очистки дна водоема (без залезания в воду)
на месте ловли предлагает В. Скачков (г. Харьков). Отрезок
колючей проволоки длиной в метр сгибается в кольцо. Концы
отрезка накладываются один на другой и скрепляются концом 15-
метрового прочного шнура. В этом месте укрепляется груз в
150—200 г. Кольцо с грузом радиально забрасывается рыболовом
в нужные места, подтягивается шнуром к берегу и очищает дно
от водной растительности и разных зацепов. Автор утверждает,
что такой способ очистки дна привлекает к этому месту рыбу
создаваемой мутью, в которой плавают разные личинки, всплывшие
из разворошенного грунта.
Интересную конструкцию хвостовика-пики для удержания
удилища в грунте рекомендует Н. Галковский (г. Ново-Анненск).
По комлю бамбукового удилища, заканчивающегося узлом,
подбирается нужного калибра новая латунная гильза охотничьего
патрона. Комель удилища обрабатывается ножом и напильником
и подгоняется по диаметру гильзы так, чтобы гильза на 2/3 своей
длины плотно надевалась бы на него. Запальное отверстие
гильзы расширяется, и в него вставляется толстый гвоздь, шляпкой
внутрь. Внутренние стенки гильзы и комель удилища
смазываются разогретой смолой. Подготовленную гильзу сильно нагревают,
195-

вращая над огнем, для равномерного распределения смолы по
внутренним стенкам и, не давая ей остыть, надевают или
набивают на комель на 2/з ее длины. Лишнюю, выжатую гильзой смолу
удаляют. Головку гильзы вместе с находящейся в ней шляпкой
гвоздя расплющивают на наковальне молотком и обрабатывают
напильником. Гвоздь обрубают до нужной длины и конец его за-
оваливают (рис. 10).
Рис. Ю
Для лучшего крепления гильзы на комле удилища в ней
тонким пробоем делают три-че?ыре дырки. Хвостовик-пика, удлинив
удилище на 7—10 см, прочно держится на комле и легко входит
в твердый грунт, надежно удерживая удилище в нужном
положении даже в слабом, сыпучем грунте.
В 8-й книге альманаха, изданной в 1958 году, была помещена
заметка П. Жмура «Колокольчики для ночной ловли». Г. Бычков
(г. Новосибирск) прислал в редакцию существенные дополнения
к содержанию этой заметки. Он рекомендует при изготовлении
колокольчиков из латунных гильз не применять медный провод
и свинец для бойка, а заменить их железной проволокой с
подвеской из более твердого, чем свинец, металла — небольшой гаечки,
шляпки гвоздя или .небольшого шурупа. Разные тона звучания
колокольчиков можно получить путем распиловки гильзы
ножовкой или напильником. Тон звучания изменяется в зависимости от
глубины распиловки. Колокольчик с прорезями звучит громче.
Многие рыболовы используют для хранения и переноски
улова плетеные корзинки. А. Аникин (Станиславская обл.) советует
для прочности и сохранности корзины опоясывать ее мягкой
проволокой по днищу и боковым стенкам, соединяя концы проволоки
оплеткой на ручках. Намокшую корзину не рекомендуется сразу
просушивать на солнце — лучше поставить ее в тень, на ветерок,
иначе прутья потеряют упругость и начнут ломаться.
В. Дроткевич (г. Первоуральск) сообщает о применяемом им
накомарнике. Из куска марли сшивается мешок по ширине нолей
196

шляпы или фуражки. На уровне глаз к хмарле пришивается
двойным швом полоска отмытой от эмульсии фотопленки. Марля,
оказавшаяся под пришитой полоской пленки, аккуратно вырезается,
и в накомарнике получается прозрачное окошко. Для лучшей за-
Рис. п
щиты от комаров и мошкары накомарник следует периодически
спрыскивать диметилфталатом. В целях маскировки марлю
можно предварительно окрасить в зеленый цвет (рис. 11).
А вот А. Холоденко (г. Валуйки) предлагает более простой
способ борьбы с комарами. В равных количествах смешиваются
дешевый одеколон (лучше цветочный, с резким запахом) и
подсолнечное не рафинированное масло. Смесь взбалтывается до
образования однородной эмульсии, которая наносится на открытые
участки тела и слегка втирается в кожу. Действует эмульсия в
течение 2—3 часов, по истечении которых надо снова повторить
всю операцию. Смесь эта не раздражает кожу, не загрязняет
одежду и не отпугивает рыбу своим запахом.
Во время длительных переходов на рыбалке многие рыболовы
пользуются рюкзаком для переноски взятых с собой
принадлежностей, снаряжения, пищи и других предметов. Обычно рюкзак
бывает наполнен так, что в него с трудом можно втиснуть такую
объемную, но вместе с тем необходимую вещь, как плащ. В.
Сизов (г. Пушкин, Ленинградская обл.) дает дельный совет: при
переходах укладывать сложенный плащ на спину, на ремни
рюкзака Такой способ переноски плаща не требует места
в рюкзаке, освобождает руки рыболова, дает возможность при
надобности быстрее использовать плащ. При наличии у рюкзака
197

большого верхнего клапана плащ можно поместить под него
(рис. 12).
Для переноски в разобранном виде спиннинговых, нахлысто-
вых удилищ или небольшой связки удилищ т. Сизов рекомендует
Рис. 12 Рис. 13
переносить их для удобства за спиной прикрепленными двумя
тесемками к ремню рюкзака (рис. 13).
Заслуживает внимания предложение П. Лебедева (г.
Никополь) об изготовлении простого кукана для щук. Концы
отрезка сталистой проволоки толщиной в 3,5—4 мм и длиной в 40 см
расклепываются после нагрева. На одном конце зубилом
вырубается прямоугольное отверстие, а на другом заостренный
крючок— застежка. После обработки концы закаливаются и
проволока сгибается в круг. Щуки
насаживаются на кольцо проколом
заостренной частью кукана нижней
челюсти рыбы. Кука'Н
привязывается к прочному шнуру (2—3 м) с
колышком на конце (рис. 14).
Тот же автор сообщает об
амурском способе хранения рыбы с
мелкими спинными костями. После
очистки чешуи и потрошения
удаляют плавники, а затем острым ножом,
Рис. 14 поперек тела рыбы, делают
глубокие до позвоночного столба разрезы
на расстоянии 3—5 мм друг от друга.
Подготовленная так рыба прожаривается значительно
быстрее и надежнее, а разрезанные мелкие косточки становятся
мягкими и безвредными.
193

При ужении карася и карпа на червя, ручейника или короеда
в озере Майдан, в 40 км от г. Львова, А. Бондарев (г. Львов)
применил защиту против стаек мелкого окуня, без конца
сбивавших эти насадки. В прикормку, которая разбрасывалась в месте
ловли, он добавлял толченые, поджаренные зерна конопли или
подсолнуха, примерно четверть стакана на 1 кг прикормки. При
наличии такой примеси стаи окуней уходили с этого места и не
трогали заброшенные насадки в течение 4—5 часов, по истечении
которых следовало разбросать новую порцию такой же при-,
кормки.
Он же рекомендует при ужении на любые насадки смазывать
их душистым борным вазелином, особенно хлебный мякиш,
который мелочь обычно сбивает по кусочкам.
Интересно его сообщение о ловле карпов на корочку хлеба в
том же озере. Рыболовы заметили, что около лодочной пристани,
где после ловли выбрасывались остатки наживки, прикормка и
куски хлеба, крупные карпы, выйдя из камыша безбоязненно, с
шумными всплесками и чмоканьем хватали плавающие корки
хлеба. Однако подброшенную тут же корку хлеба, насаженную
на крючок, рыбы не брали. Решили, что карпов отпугивала леса,
и придумали иной способ ловли. Заходили в воду, к кромке
камыша протаскивая за собой леску. Корочку хлеба, насаженную
на крючок, клали на поверхность воды, а лесу прикрепляли
к концу камышинки. После этого вылезали на берег и ждали
клева. Поклевки были верными, но не всегда удавалось взять
пойманного карпа, уходившего в заросли, — приходилось снова
лезть в воду и разыскивать рыбу в траве.
О ловке язей и лещей в летнее время на хлебную корочку
донными удочками сообщает В. Шестов (г. Волжский, Волгогр.
обл.). Для насадки применяются кусочки нижней или боковых
частей свежей буханки пшеничного, формового хлеба, размером
1X2 см. Их можно заготовить до ловли и
держать в пластмассовом мешочке для
сохранения в них свежести и вязкости.
Подготовленная корочка насаживается на крючок
№ 8,5—10 с длинным цевьем и обматывается
несколькими витками тонкой капроновой
нитки, для лучшей стойкости (рис. 15).
На донной удочке ставятся 2—3 коротких поводка, длиной
не более 10 см. Насадка благодаря обмотке прочно держится на
крючке и не сбивается течением. Автор считает ее одной из
лучших, проверенных насадок.
199

О применении для насадки хлебной корки сообщает П.
Щербак (г. Луганск). Он ловит на реке Северный Донец донными
удочками со скользящим грузилом, крючком № 6—10, на корочку
пшеничного батона на течении с весны и до глубокой осени.
Ловятся крупные язи и голавли. Насадку необходимо проверять
через каждые 10—15 минут. Поклевки резкие, особенно голавли-
ные, удилище надо положить на подготовленные рогульки и
держать в руке, чтобы можно было быстро подсечь при первой же
.потяжке рыбы.
Рыболовы Белоруссии в летние месяцы при ловле карповых
рыб, сообщает Ю. Пономаренко (г. Минск), пользуются
комбинированной хлебной насадкой. К 250 г мякиша свежеиспеченного
белого хлеба, размятого в лепешку, добавляются 2—3 горячие
картофелины среднего размера без кожуры и одна чайная ложка
подсолнечного масла. Все это надо, смешивая, размять до
тестообразного состояния. Когда получившаяся масса будет тянуться,
не разрываясь, в нее надо добавить одну-две капли анисового
масла. Замечено, что на пахучую насадку рыба берет охотнее при
обязательном условии — добавлении в прикормку тех же
пахучих веществ, что и в насадку. Для насадки скатываются
небольшие шарики величиной с горошину. Они хорошо держатся на
крючке, не размокают в воде и являются наиболее лакомой
пищей рыбы в жаркие летние месяцы. При приготовлении этой
насадки в нее можно добавить ярко-красной сухой краски для
материи, тем самым сделав ее более заметной в воде. Хранить
насадку лучше всего в закрытой металлической банке.
О насадках, которыми пользуются рыболовы
Ставропольского края в летнем сезоне для ловли сазана, голавля, карпа и
шемаи, сообщает Н. Лось (г. Ставрополь краевой). Одной из них
является подсолнечный жмых, аккуратно распиленный на
квадратики, величиной с кусочек пиленого сахару. Квадратик жмыха
обвязывается ниткой, под которую поддевается крючок. Нитку
может заменить резиновое колечко, вырезанное из пипетки. На
такую насадку донными удочками ловят сазанов и карпов.
Некоторые рыболовы вместо грузила привязывают кусок жмыха,
достаточный по весу для заброса снасти на 20—25 м. Такое
грузило одновременно служит и прикормкой (рис. 16).
При ловле поплавочными удочками квадратики жмыха
делают вчетверо меньше. С подсечкой торопиться не следует, надо
дать рыбе всосать насадку с крючком.
2@0

Хороша для насадки манная каша. В пол-литровой
эмалированной кружке, наполненной на одну треть, кипятится вода.
Закипевшую воду быстро перемешивают ложкой, освобождают от
образовавшихся воздушных пузырьков и также быстро
засыпают равномерно по всей площади манной крупой, которая должна
полностью впитать в себя воду. Потом кружку завертывают в
бумагу или материю и дают каше
остыть. После остывания сухие излишки
крупы удаляют, а кашу выбивают из
кружки, как из литейной формы.
Насадка может быть в виде нарезанных
кубиков или скатанных шариков,— на
крючке она держится прочно.
Манную кашу можно заменить
мамалыгой, приготовленной из хорошо
просеянной кукурузной муки мелкого
помола. В небольшом чугунке кипятят
воду и постепенно, но равномерно и
обильно всю ее поверхность засыпают
мукой, без помешивания. Мука не должна оседать на дно. Пос*
ле засыпки чугунок накрывается крышкой, и мука в нем не
варится, а пропаривается. Для ускорения пропарки толщу муки
следует прорезать ложкой крест-накрест. После выкипания
вымешивают каталкой до полного отставания от стенок и снова
ставят на легкий жар на 2—3 минуты, а затем переворачивают
чугунок на доску. Мамалыга готова к употреблению.
Рис. 16
В. Кудрявцев предлагает осенью, с середины сентября и до
ледостава, в подмосковных реках ловить голавлей и язей на
корку свежеиспеченного в костре картофеля. С картофеля снимается
часть толстой черной корки с мякотью и насаживается
«гармошкой» на луженый двойник № 7. На течении мякоть картофеля
служит прикормкой. Наиболее успешно применение этой насадки
вблизи расположения огородов.
Б. Мерзликин (г. Ставрополь краевой) пишет о своем опыте
ловли язей, сазанов и голавлей в реках Башкирии на свежую
баранью печень донными и поплавочными удочками. Печень
нарезается продолговатыми кусочками и при насадке на крючок
прокалывается поперек несколько раз. Жало крючка прячется.
Хранить печень надо в стеклянной, глиняной или эмалированной
посуде, в прохладном месте или в замороженном виде. При
длительном хранении необходимо присаливать, но лучше ловить на
15 Заказ № 715
201

свежую. Вместо бараньей печени можно использовать свиную и
говяжью. Лучшие результаты дает ловля на одну удочку с частой
переменой места. Насадка должна находиться в 5—10 см выше
дна или играть на длинном поводке донной удочки около дна.
При ловле нахлыстом И. Битюгов (г. Полтава) рекомендует
насаживать насекомых не с головы, а с хвоста, скрывая жало
крючка под крылом ближе к головке. Если на крючок надо
насадить двух насекомых, то первое прокалывается с головы, а
второе с хвоста. Автор считает, что при таком способе насадки
насекомые на воде находятся в более естественном положении и
не настораживают рыбу.
Оригинальный способ хранения и использования для ловли
заготовленных впрок насекомых предлагает В. Сизов (г.
Пушкин). Заготовленные в период массового вылета бабочки,
стрекозы, мухи, слепни и другие насекомые
помещаются в картонные коробки. В них
они быстро высыхают и могут храниться
в таком состоянии продолжительное
время. Для того чтобы насекомых сделать
пригодными для насадки, перед
рыбалкой их надо распарить. Для этого в
кастрюлю, в половину ее объема, наливается
вода и нагревается до кипения. Через 5—
7 минут после начала кипения кастрюля
снимается с огня и над нею подвешивается коробка с сухими
насекомыми. Кастрюля накрывается крышкой и обматывается
полотенцем. По истечении 10—12 минут насекомые становятся
пригодными для насадки. На рыбалке их следует хранить в
коробке, завернутой во влажную тряпку (рис. 17).
В 13-й книге альманаха была помещена статья А. Тимофеева
«Использование спиннинга как поплавочной удочки». К- Замятин
(г. Свердловск), признавая практичность сделанного т.
Тимофеевым предложения, рекомендует поплавок-грузило сделать
скользящим, с установкой на лесе ограничителя на небольшом
расстоянии от сигнального поплавка, и ловить не на один, а на
два крючка («Снасть с двумя поводками», статья В. Богатова
в той же книге).

Интересны предложения С. Шарыпаева (г. Комсомольск-на-
Амуре) по изготовлению мушки для ловли хариусов и ленков и
мышки для ловли ленка. Мушка делается из волос разных цветов,
на тройнике, спаянном из крючков № 2,5—3 Применение такой
мушки значительно сокращает количество сходов рыбы (рис. 18),
Вместо обычной мышки,
изготовленной из пробки и обтянутой мехом или
шкуркой (см. 8-ю книгу альманаха),
т, Шарыпаев рекомендует делать мышку
из банной резиновой губки любого цвета.
Вырезав из губки тело мышки, через ее
центр, по продольной оси,
протягивается с помощью иглы конец лесы, к которому крепится
тройник, одинаковый по ширине с диаметром тела мышки.
Тройник подтягивается вплотную — цевье должно войти внутрь
губки, а изгибы тройника упереться в нее. Такую мягкую
приманку ленок хватает значительно вернее. Ловят на нее ночью, с
наступлением темноты, с берега, на плесах.
А. Колесов (г. Бежецк) рекомендует для оперения тройников
применять отрезки ярко-красной эластичной хлорвиниловой
изоляции от тонкого телефонного провода. Провод с такой
изоляцией можно получить в любой радиомастерской, в отделении связи
или у радиолюбителей. Изоляция снимается с
проводов и нарезается небольшими трубочками по
размеру тройников. На подготовленной трубочке
делается ножницами продольный разрез. Трубочка
развертывается и надрезается на 8—9 узких
ленточек. Один конец остается цельным на 4—5 мм.
Таких «метелочек» надо заготовить из расчета
полторы штуки на один тройник. Каждая «метелочка»
насаживается на заточенную палочку, и ее толстый
ненадрезанный конец срезается на конус Цевье
тройника около головки смазывается клеем БФ-2,
на это место накладываются подготовленные
полторы «метелочки» и туго обматываются красным
шелком. Обмотка покрывается тем же клеем (рис. 19).
Оперение прочно и, не размокая в воде, долго сохраняет свою
форму.
А. Романов (г. Калинин) сообщает о своем опыте ночной
ловли шересперов спиннингом на плесе в верховьях реки Волги (в
14 км ниже г. Старицы). В одну из своих рыбалок со спиннингом
на судака он задержался на плесе до позднего времени и при оче-
16'
203

редном забросе в полной темноте поймал крупного шереспера.
В последующие ночи — наиболее темные, с дождливыми тучами,
он особенно удачно ловил спиннингом шересперов. В дневные
часы на том же плесе, в периоды боя шересперов, при попадании
блесной в место всплеска рыбы удавалось лишь изредка
вылавливать небольшие экземпляры. При ловле ночью применялась
небольшая желтая блесна из латуни.
О своем наблюдении, сделанном при ловле спиннингом на
реках и озерах Пермской области, сообщает В. Янковский (г.
Березники). Забросы с плавным падением блесны на поверхность
воды давали только редкие поклевки. С переходом на забросы с
возможно большим всплеском и шумом количество поклевок
значительно увеличивалось. Неоднократное повторение такого
приема ловли в последующие выезды на разные озера и реки области
часто приносило хорошие результаты, — рыба ловилась более
крупная.
Спиннингисты г. Запорожья при ловле на Днепре удачно
применяют вращающуюся блесну под названием «Киевлянка».
К. Орлов (г. Запорожье) дает описание этой блесны.
Изготовляется она из латуни, толщиной в 0,5—1 мм. На внешней выпуклой
стороне имеет насечку —«чешую» и углубление для «глазка»,
заполненное красной нитрокраской. Эта сторона блесны чистится,
шлифуется до блеска или окрашивается. Внутренняя вогнутая
сторона лудится или окрашивается в белый или серебристый цвет,
204

а хвостовая часть — в красный. С внутренней стороны, на
стержне, помещается неподвижный свинцовый груз, имеющий форму
сигары, весом в 15—20 г. На стержень надеваются две бусинки,
одна — внизу, под блесной, и одна — над верхним концом груза.
На одной из сторон хвостовой части блесны делается «плавник».
Он отгибается под углом в 10—15°. Величина угла может быть
изменена пожеланию рыболова. Чем больше угол, тем скорее будет
вращаться блесна. «Плавник» окрашивается в красный цвет.
Блесна применяется без дополнительного грузила (рис. 20),
О малоизвестной зимней насадке, применяемой в реках При-
волжья, пишет Ю. Кузьмин (г. Новокуйбышевск). Именуется она
клейстером. Стакан белой муки высыпается в кастрюлю и
заливается холодной водой. -Помешиванием ложкой доводят смесь
до состояния жидкого теста. Получившуюся тестообразную
массу в течение 10—15 минут, разминая пальцами, промывают в
воде, пока оставшийся маленький комочек теста не приобретет
твердость и тягучесть. Приготовленйую насадку завертывают в
сырую тряпку, а придя на водоем, для предохранения ее от
промерзания, накручивают на палочку и опускают в лунку так,
чтобы конец палочки был на льду, а клейстер в воде.
Насадка имеет белый цвет, хорошо держится на крючке и
часто на одну и ту же удается выловить несколько рыб. Хорошие
результаты при ловле дает прикормка хлебом, жмыхом,
вареными отрубями. Особенно успешно клейстер применяется в
конце зимы, с наступлением таяния снега. Ловятся плотва, густера,
язь и голавль.
При ловле в проводку в летнее время в клейстер
подмешиваются в небольшом количестве ванилин и пищевая краска ярко-
красного цвета,

Вл. Пельт
ПЕРВЫЙ РУССКИЙ РЫБОЛОВНО-СПОРТИВНЫЙ
ЖУРНАЛ
сВестник Русского союза рыболовов-удильщиков»
(1904—1908 гг.)
Выход в свет первого рыболовно-спортивного журнала
связан с организацией Русского союза рыболовов-удильщиков.
18 декабря 1903 года состоялось собрание учредителей Союза.
Председателем Союза был избран виднейший автор большого
числа популярных статей о снастях с катушками, технике ужения
и особенностях ловли рыбы Павел Гаврилович Черкасов. Он внес
предложение издавать орган Союза под названием «Вестник
Русского союза рыболовов-удильщиков». Все собравшиеся горячо
поддержали эту идею, одобрили программу журнала и утвердили
редактором самого инициатора.
Срок выхода журнала и его объем собрание решило не
регламентировать, а выпускать его «по мере накопления материала».
В решении оговаривалось, что члены Союза, уплачивающие
взносы, имеют право получать свое . издание бесплатно. Конечно,
«Вестник» издавался не только для членов Союза, а, как говори-
206

лось в обращении к читателям, опубликованном в первом
номере, «для всех русских удильщиков». Подписная цена не для
членов общества устанавливалась 3 рубля 50 копеек в год.
Первый номер первого в России журнала спортивного
рыболовства появился в конце января 1904 года. Небольшая
книжечка насчитывала всего 32 страницы. Любители ужения
торжествовали.
В статье «От редакции» провозглашалась главная задача
Русского союза рыболовов-удильщиков и его печатного органа —
«объединение рыболовов-удильщиков всей России», а также
установление между ними «живого и постоянного обмена
мыслей». Союз решил способствовать делу охраны рыбных богатств
страны.
В новом журнале редактор стремился распространить сведения
об усовершенствованных способах рыбной ловли. Ставилась
задача завести в журнале живой, интересный отдел
вопросов и ответов, привлечь к участию в «Вестнике» как можно
большее число читателей. При этом редактор заявил, что и
редактирование «Вестника» и сотрудничество в нем «обязательно
должны быть безвозмездными». (У Союза не было средств, да и люби-
гель должен писать в свой журнал не ради денег.).
Из наиболее интересных статей первого номера можно
назвать-. «Несколько мыслей об уженьи и его положении среди
других охот в России» П. Г. Черкасова, «Уженье на овес» Ив.
Попова, «Заметки о ловле хариуса» (подписано
инициалами Г. О.).
В дальнейшем в «Вестнике» принимали участие многие
опытные рыболовы того времени. Однако львиную долю места в
журнале занимали материалы самого редактора. Этот плодовитый
автор только в 1905 году опубликовал 42 различных материала —
статьи, заметки, письма, комментарии и др.
П. Г. Черкасов любил и пропагандировал бегучую снасть,
спиннинг и другие новые виды снастей. В нескольких номерах
печатались его обстоятельные статьи: «Что следует подразумевать
под выражением «усовершенствованные орудия и способы
охотничьего лова», «Кое-что о терминологии уженья», «О прикормке
и прикормочницах», «О складных и переносных лодках», «О
разных способах насаживания живца», «Блеснение щуки на
мертвую рыбку» и другие.
В 1905 году внимание читателя привлекли заметки И. Н.
Комарова «Из писем московского рыболова». И. Т. Плетенев
опубликовал свои заметки: «Сазаньи крючки», «О поплавках»,
«Эпизод из уженья голавлей». Статьями из практики ужения
снабжал редакцию и В. А. Плещеев: «Мои удочки и моя ловля»,
«Уженье карася», «Куколка шелкопряда как насадка», «На
Дунае», «Поплавок». В 1906 и 1907 годах в журнале печатались
«Практические заметки» Л. Гешеля. Он рассказывал об инстру-
207

ментах для изготовления снастей, о том, как самому можно
сделать блесны, отцепы, скользящие грузила и другой рыболовный
инвентарь. Спиннинговому спорту посвящены статьи Генри Бар-
тельса, П. М. Федотова. Значительный интерес представляли
статьи Н. Жуковского «Уженье под Орлом», С. Д. Ларионова «Как
я сделался удильщиком», Г. И. Бартельса «Сенежское озеро»,
И. Протасова «Об опарышах», И. Серебряникова «Заметки об
уженьи щук», И. Ильина «Приготовление гороха для насадки»,
М. Кузнецова «К вопросу об уженьи голавлей».
Как видно даже из перечисленных заглавий, тематика
журнала была разнообразной и интересной. В журнале помещались
также заметки об особенностях уженья в различных районах
страны, о местных снастях и насадках. Редактор стремился
завязать связи с зарубежными периодическими изданиями,
информировать читателей обо всем новом и значительном. Нередко
редактор комментировал корреспонденции рыболовов, давал
практические советы. Например, к статье Генри Бартельса «Блеснение
окуней на глазок», т. е. на глаз окуня, П. Г. Черкасов дал
примечание, что о таком способе слышит впервые и предлагает
рыболовам испытать его. Кстати, сейчас этот прием при зимнем
блеснении стал обычным.
«Вестник» издавался в очень трудных условиях. Вся
редакционная работа, по существу, держалась на одном П. Г. Черкасове.
Он с горечью признавался, что ему приходится быть не только
редактором, но и секретарем редакции, корректором, писцом,
экспедитором, чертежником и т. п. У него не было ни одного
технического помощника. Несмотря на то, что редактор привлекал к
участию в журнале многих опытных рыболовов, читателями он
обрасти не сумел. В царской России начала XX века грамотные
рыболовы из народа насчитывались единицами. Да и
«интеллигентных» рыболовов — членов Союза на 1 марта 1904 года было
зарегистрировано всего 114 человек; общее число подписчиков
вместе с членами Союза достигало лишь 200 (!) человек. К концу
1905 года «Вестник» печатался наибольшим в его истории
тиражом — 600 экземпляров. Конечно, он не мог окупить себя.
Недостаточно поддерживали его и авторы. Редактор не раз и не два
обращался к читателям с призывом о помощи. В десятом номере
за 1904 год П. Г. Черкасов писал, что ему «приходится буквально
обкрадывать свой отдых для того, чтобы вести дело по изданию
«Вестника».
В 1904—1906 годах журнал выпускался регулярно —
ежемесячно. Но выпуск пятого номера за 1907 год задержался до марта
1908 года. П. Г. Черкасов делал тщетные попытки спасти
журнал, рассчитаться с подписчиками. В 1908 году, покрывая долг,
он выпустил в свет 5, 6, 7, 8 и 9-й номера за... 1907 год. Редактор
намеревался объявить подписку на 1909 год, а 1908 —
«проскочить», лишь бы сохранить журнал. Но «агония» наступила: в де-
208

вятом номере за 1907 год, вышедшем летом 1908 года, П.
Г.Черкасов писал: «С выпуском настоящего номера я прощаюсь с
читателями до осени, до октября... Итак, пока — до свидания,
дорогие товарищи по охоте». «Клев на уду!..»—эти слова, к
сожалению, стали последними, сказанными П. Г. Черкасовым в
журнале: продолжить выпуск не удалось.
«Вестник Русского союза рыболовов-удильщиков»
просуществовал недолго. Однако в истории рыболовного спорта он оставил
яркий след. Несмотря на то, что журнал держался, по сути дела,
па плечах одного энтузиаста-редактора, он делался довольно
квалифицированно. Подписчики полюбили журнал. Один из
читателей писал в редакцию, что «Вестник» приучил его читать
рыболовную литературу и «сколько доставил удовольствия и
приятных минут — не перечтешь». Высоко оценивали свой орган и
опытные рыболовы-спортсмены, но они не в силах были удержать
«Вестник» от гибели. Однако пример, поданный журналом,
оказался «заразительным» — вскоре появились новые издания
рыболовной литературы.
Я. Городилов
ПОЛЕЗНАЯ БРОШЮРА
Пермское издательство выпустило брошюру В. М. Садикова*.
Автор в доступной форме делится многолетним опытом
ловли хищной рыбы жерлицей, плавающей удочкой, донкой,
дорожкой, на блесну, на живца и. на мертвую рыбку. Рыболовы в
этой брошюре найдут много полезного. Автор подробно
рассказывает, как нужно насаживать живца, ставить жерлицу, какой
длины должен быть шнур для дорожки и как ставить на нее
грузила, и дает другие полезные советы.
Однако автор допустил и немало ошибок. Во-первых,
необходимо отметить, что брошюра написана сухо, хотелось бы видеть
книги о рыболовстве более привлекательными по языку.
Рассказывая о блесне «Ложка», автор указывает, что одна сторона ее
должна быть медная, а другая — залита оловом. Следовало бы
сказать: полужена. Ведь если бы действительно залить ложку
оловом, то она станет чрезмерно тяжелой и не будет играть.
Очень грубо выполнены рисунки, показывающие, как нужно
насаживать мертвых рыбок на снасточюи. Условную линию (если
поводок или леса проходят внутри рыбки) принято обозначать
пунктиром, а проходящие по ее телу обозначают сплошной ли-
* «На живца», 1959, 56-я стр
14 Заказ Hi 715
209

нией. Художник нарушил такое правило, в результате рисунки
понять очень трудно. Когда описываются блесны, особенно мало
известные, желательно показать не только «их самих, но и
чертежи, по которым можно было бы рыболовам изготовить эти
блесны.
Имеются «и другие недостатки, которые портят хорошую
брошюру. Об одном из них надо обязательно сказать. На обложке
брошюры написано: «На живца» Это неверно—автор
рассказывает не только о ловле на живца, но и на блесну, и на мертвую
рыбку. На титульном листе брошюры обозначено другое
название: «Рыбалка на живца и мертвую рыбку». Это и неправильно
и неграмотно. Кто в этом виноват—автор или издательство?
Кроме того, в брошюре излишнее внимание уделено видам
пассивных снастей.
Брошюра разошлась очень быстро. По-видимому, ее следует
переиздать, при этом, конечно^ устранив все недостатки.
г. Пермь
Я. Шиянов.
ОГРЕХИ В ХОРОШЕЙ КНИГЕ
Книга «Зори над Окой»* — это сборник рассказов о природе
и практических советов начинающему рыболову. Он производит
хорошее впечатление. Интересно написаны, например, рассказы
«Голубая целина» И. Патенкова, «На Снежети» и «В
партизанских лесах» Г. Проваленова, «Черт» И. Солдатова, «Непоседа»
Н. Демина, «Искупление вины» А. Минаева и некоторые другие.
Сердечность и теплота, юмор и едкая насмешка в адрес
горе-рыболовов — таково содержание нескольких стихотворений.
Автор Игорь Иванов с задушевностью говорит о прелестях
русской природы, о рыболовных переживаниях на реке и в то же
время удачно высмеивает рыболова-стилягу.
Слабыми по своим литературным качествам кажутся
рассказы «Встреча с хищником» и «Караси» Д. Головина, «Судаки» и
«Средь крутых берегов» А. Головко, «Рыбка подвела» В. Комо-
ва, «За налимами» П. Николаева, «Петя большой и Петя
маленький» А. Некошнрва. А рассказ А. Яновского «Ни рыбки, ни
чешуйки» вообще не следовало бы публиковать — он несовершенен
в литературном отношении и поощряет пьянство. Героям А.
Яновского мало показалось двух бутылок перцовки, взятых на
рыбалку, по дороге они решили прикупить третью. Автор пишет: «Свер-
* «Зори над Окой», Сборник (Орловское книжное изд-во).
210

кающие белизной простоволосые березки представлялись им
слободскими девчонками», которые «с откровенным озорством...
игриво раскачивались».
В рассказе . Н. Демина «У лунок» говорится: «...разве
может уважающий себя рыбак выдать секрет, сообщить
достоверное свое «удачливое» место лова?» Тем самым Н. Демин
утверждает, что каждый уважающий себя рыболов не .должен
рассказывать о хороших местах ужения. Этично ли об этом
писать?..
«Заметки любителя-рыболова» А. Свисткова, «Мой
рыболовный календарь» К. Поклевкина, «Практики советуют» В. Высоко-
сова, «Немного о насадках» Д. Головина это — практические
советы начинающему рыболову. Они не лишены интереса и
принесут пользу тем, кто только что впервые взялся за удочку. Однако
в этих заметках немало слов-суррогатов. Хотя они и бытуют
среди некоторой части рыболовов Орловщины, но их не следовало
бы «тащить» в книгу. Они не только засоряют язык рассказов,
но и будут непонятны многим читателям других областей. Часто,
например, употребляются слова «буки мельницы» и «буки Ока».
Что это такое, автор и редактор В. Кузьмин должны были бы
пояснить. В рассказах часто встречается «местное» слово «колон-
тырь», т. е. поплавок. В рассказе А. Яновского «Ни рыбки, ни
чешуйки» говорится, что повар «обстрекался о речную крапиву».
В рассказе В. Ворошилова «Запахи разговаривают»
утверждается, что «аромат спелой конопли слышался». К. Поклевкин в
рыболовном календаре всем известный сачок почему-то называет
«подводкой». Затворы речного шлюза А. Иванов в рассказе
«Рыбий хоровод» называет «затвори».
Есть и другие несуразности. Известно, что под словом
закидушка имеется в виду длинный шнур, снабженный несколькими
поводками с крючками. А в рассказе И. Патенкова говорится,
что закидушка—это какая-то складная снасть. У А. Свисткова
обрывистые берега называются «обрезчатыми». Он же неверно
утверждает, что налим не клюет в лунные ночи. Этот же автор
сообщает о самом крупном карпе, весившем 68 килограммов,
пойманном в 80 километрах от Воронежа, но не добавляет, что
взял эти сведения из книги Л. П. Сабанеева «Рыбы России».
Рассказывая о нересте леща, А. Свистков явно увлекся: пле-
сканье лещей якобы слышно за километр. Автор, указывая, что
шереспер быстро засыпает в сетке-садке и поскольку в жару
рыба разлагается, рекомендует держать ее в колодце (?).
Автор В. Высокосов сообщает о характере реки Зуши: она
«стремительно несется между высокими холмистыми берегами».
То, что Зуша — красивая река, мы не спорим, но называть ее
стремительной никак нельзя. В рассказе В. Ворошилова
«Запахи разговаривают» есть такая фраза: «провести выходной на
родной, до боли знакомой реке» (?).
14*
211

Довольно загадочно говорится о времени года в рассказе
Д. Головина «Встреча с хищником». Автор пишет: «А река!
Притихшая после сильного бурана, бушевавшего почти весь день,
она блестит теперь своей гладью, как отполированная сталь».
Казалось бы, дело происходит зимою. Однако дальше читаешь:
«легкий заморозочек на почве, чистое небо и чарующая осенняя
тишина» (?).
В заметке Д. Головина «Немного о насадках» сообщается
такой факт, который приведет в изумление даже не рыболова:
«Хватка голавля оказалась настолько сильной, что он чуть не
сдернул меня с берега». Автор путает вьюна с личинкой
ручьевой миноги.
В рассказе А. Головко «Судаки» говорится: «Тарасов взял
леску и подсечку и стал наматывать лесу на катушку» (?).
Рыболовный календарь К. Поклёвюина страдает
недостоверностью. Большинству рыболовов известно, как легко вываживать
налима, даже до килограмма весом. А вот у К. Поклевкина
рыболов ведет с налимом «борьбу».
Книга имеет и другие недостатки. Например, рассказы
В. Ворошилова, Д. Головина, А. Головко расположены так, что
воспринимаются как произведения других авторов. И только
заглянув в оглавление, узнаешь, кто их написал. Есть в книге
опечатки, подчас искажающие смысл: «искромет» вместо «икромет»,
«подсечка» вместо «подсачка» и т. д.
Думаем, что работники Орловского издательства учтут
недостатки сборника «Зори над Окой» и не допустят их в других
книгах для рыболовов.
г. Курск
А. И венский
ОХОТА ПУЩЕ НЕВОЛИ
С. С. Осипов, автор небольшой книги «На рыбалке»,
выпущенной в 1960 году Хабаровским книжным издательством, один
из тех истинных рыболовов, кто весь свой досуг отдает
любимому занятию — рыбалке. Зимой и летом, осенью и весной его
можно встретить в самых отдаленных уголках Амура. Он
превосходно знает повадки рыб и способы их ловли.
Об интересных наблюдениях, встречах, происшествиях и
рассказывает автор в своей книге.
Если вы хотите познакомиться со своеобразным
представителем амурского подводного мира — змееголовом, обратитесь к
книге Осипова. Автор в увлекательной форме рассказывает о
212

ьсех перипетиях ловли этой интересной рыбы. В другом рассказе
повествуется о ловле спиннингом и еще одного амурского
красавца — верхогляда. Есть в книжке описание ловли хариусов,
любопытный эпизод, связанный с ловлей речного царя —
громадного тайменя.
Все рассказы написаны хорошим языком. Они с интересом
читаются, занимательны по фабуле. Книжку С. С. Осипова
прочтет не только рыболов, но и каждый, кто любит родную природу.
Книга содержит много полезных сведений по ужению рыбы в
дальневосточных условиях.
К наиболее удачным рассказам следует отнести в первую
очередь «Страсть», «На озере Болонь», «Змееголовы», «Со
спиннингом на верхогляда». В этих произведениях автор зарекомендовал
себя не только как увлекательный рассказчик, но и знаток
рыбной ловли. Конечно, автор не избежал недостатков,— есть в
рассказах повторения, некоторые длинноты. Но это искупается
непосредственностью изложения, спортивным настроением,
которым пронизаны рассказы.
К сожалению, по небрежности работников издательства в
книге допущены ошибки. Так, на стр. 70 вместо «по^ом подряд
два схода» напечатано «потом подряд двух с ходу». А на стр. 23
кельма почему-то шевелит не плавниками, а поплавками (?).
Хочется сделать замечания и автору. За последнее время
особенно придается большое значение охране родной природы.
Одной из главных задач спортивной общественности является
борьба с браконьерством. С. С. Осипов мог бы сделать благое дело,
посвятив этому важнейшему вопросу несколько рассказов.
Между тем автор ограничился лишь одной новеллой «Браконьер», к
тому же довольно незначительной. Мог бы автор поподробнее
рассказать и о спортивных рыбах, которые водятся только в
Амуре и его притоках: ауха — морской окунь, плеть, трегуб и
другие. Думается, что эти замечания он учтет.
В целом же книга «На рыбалке» нужная и полезная.
г. Хабаровск
П. Мазур
РЫБОЛОВНЫЙ СПОРТ И ФИЛАТЕЛИЯ
В Омске живет рыболов-спортсмен Виктор Петрович Шубен-
ко. Он увлекается филателией — собирает марки. Его
коллекция состоит из двадцати тысяч почтовых знаков нескольких де*
сятков стран. Одной частью этой коллекции Виктор Петрович
особенно дорожит и гордится. Это марки, посвященные рыбам и
213

рыбной ловле. Среди них*— почтовые знаки Бермудских
островов с изображениями летучих рыб, марки Исландии с рисунком
знаменитой сельди, марки Мозамбика, Перу, Коста Рико,
Венесуэлы, Филиппинских островов и других уголков мира. На них
нарисованы пестрые диковинные рыбы. В. П. Шубенко состоит
членом международного филателистического клуба в Милане,
ведет дружескую переписку с филателистами Франции,
Швейцарии, Италии, Мексики, Бразилии.
Рыбы и рыбная ловля давно привлекают творческое внимание
писателей, художников, деятелей кино и других творческих
работников. Это вполне объяснимо: рыбный промысел имеет
большое значение в экономике многих стран, а спортивной ловлей
рыбы увлекаются миллионы людей.
Известный русский писатель, талантливый наблюдатель и
любитель природы С. Т. Аксаков написал знаменитые «Запискич
об уженьи рыбы». В его честь у нас в стране была выпущена
специальная почтовая марка. На ней портрет С. Т. Аксакова
в художественном обрамлении.
В 1959 году Министерство связи СССР выпустило две
почтовые марки на «рыбную» тематику. Одна, номиналом в 40 копеек,
имеет цвет морской волны и изображение осетра. На полях есть
надпись: «Охраняйте осетровых — ценнейших рыб нашей
Родины». Вторая марка, номиналом в 60 копеек, имеет голубой
цвет, рисунок лосося, а на полях призыв охранять этот вид
рыб. На марках также показаны районы распространения осетра
и лосося. В 1960 году Министерство связи СССР выпустило еще
два почтовых знака. На одном изображен судак, а на
втором сиг.
Выпуск почтовых марок дает хороший результат — ведь они,
выпускаемые во много тысяч экземпляров и способные
проникать в самые отдаленные места страны, служат средством
борьбы за охрану водоемов.
Марки, посвященные рыбам и рыбной ловле, выпускаются и
в странах народной демократии. В Чехословацкой
Социалистической Республике, например, была отпечатана марка с
изображением карпа, а на второй показана ловля рыбы неводом. В
Румынской Народной Республике были в ходу марки с рисунками
осетра и форели. Особенно красиво выглядела марка с
изображением лосося. Он нарисован на фоне порогов и бушующего
водопада, которые он преодолевает сильными прыжками на пути
к месту нереста.
Два года назад в Польской Народной Республике была
выпущена серия из пяти почтовых знаков с изображениями судака,
лосося, форели, щуки и хариуса. Интересно, что на румынских и
польских марках названия рыб даны не только на языках
этих стран, но и на латинском языке. Население Венгерской
Народной Республики пользуется маркой с рисунком, показываю-
214

щим ловлю рыбы удочками на озере Балатон — самом большом
в этой стране. В 1960 году Китайская Народная Республика
выпустила марку с изображениями рыб на фоне одного из
павильонов Всекитайской сельскохозяйственной выставки.
В Федеративной Народной Республике Югославии марки с
изображением рыб выпускались несколько раз. На одной из них
были изображены тунцы, на другой — форели. Есть серия,
посвященная некоторым рыбам Адриатического и Средиземного
морей. Она хорошо выполнена и привлекает внимание рисунками
и яркими красками.
Более пятидесяти стран мира пользуются такими марками,
превышающими более 200 видов. Первые из них выпущены в
конце прошлого столетия в Ньюфаундленде. Ранее это был
доминион Великобритании, а сейчас он входит в состав Канады.
Некоторые из марок, отпечатанные в капиталистических странах,
посвящены оригинальным способам охоты. Так, на почтовых знаках
Британской Гвианы изображена рыбная ловля при помощи стрел
и лука, а на марках государств Экваториальной Африки и
острова Фиджи — при помощи копий. На марках республики Коста
Рика изображена ловля тунцов в океане, а на марках Японии —
ловля ночью с помощью бакланов.
Крохотная португальская колония Мозамбик, учитывая по«
пулярность марок с изображением рыб, выпустила самую
большую серию. Они сейчас ценятся очень высоко.
Большинство рыб, изображенных на почтовых знаках
капиталистических стран, экзотические: молот, меч, скорпион, лету*
чие и т. д.
А вот перед нами лежит отлично выполненная серия. На
замечательной бумаге изображены экзотические рыбы, на марках
надпись: «Республика Молуккских островов». Не торопитесь
брать в руки географический атлас: это почтовые марки
республики, которой не было и не будет. Молуккские острова являются
неотъемлемой частью Индонезийской Республики. Дело в том,
что группа врагов индонезийского народа, бежавшая от
наказания, создала в 1950 году «правительство» республики
Молуккских островов. Оно получило щедрую помощь от американских
империалистов деньгами и оружием. «Правительство» начало
создавать за пределами Индонезийского государства не только
отряды и активно готовиться к захвату Молуккских островов, но
и поспешило отпечатать почтовые марки, но просчиталось.
Вооруженные силы Индонезийской Республики совместно с
населением уничтожили отряды мятежников, и «республика
Молуккских островов» умерла, не успев родиться. Почтовые марки так
и не получили права на обращение. Они попали к филателистам
как свидетели одного из эпизодов освободительной борьбы
азиатских народов против колониализма...
215

Наша Родина по запасам и разнообразию рыб занимает одно
«из первых мест в мире, а марок, посвященных им, выпущено
мало. Каждый филателист знает, что почтовые знаки — не только
действенное средство борьбы с браконьерством. Не секрет, что
есть люди, которые не знают даже названий распространенных
рыб, не знают элементарных данных из их жизни. Поэтому
Министерство связи СССР должно увеличить выпуск почтовых
знаков на «рыбную» тему.
Я. Киселев
ТОЧНЫЕ ТЕРМИНЫ И СЛОВА-СОРНЯКИ *
Передо мной лежит номер одной из московских газет, на
последней странице которой опубликована заметка о ловле
налимов. И хотя ее автор уже многие годы выступает на страницах
печати, он то и дело пишет: «рыбак», «лов», «добыча». Если взять
такой журнал, как, например, «Рыбное хозяйство», то там на
каждой странице можно встретить такие же термины. В издании,
рассчитанном на промысловиков, это, конечно, уместно. Но
неужели работникам столичной газеты неизвестно, что между
промыслом и спортом нет ничего общего?
Впрочем, такая «болезнь» присуща и некоторым другим
авторам. Парадоксально: люди берутся обучать новичков навыкам
рыболовного спорта, даже не зная, как называется
представитель этого вида спорта. Да будет им известно, он называется
рыболовом. Рыбак же — это промысловик, рыбный промысел —
это его профессия. И еще: спортсмен занимается ловлей, а
рыбак— ловом. Иному может показаться, что разницы в значении
слов «рыболов» и «рыбак» никакой нет. На это ответим:
промысловик никогда не назовет себя рыболовом, зато рыболов очень
часто называет себя рыбаком. И только потому, что он годами об
этом вычитывает из книг и статей.
Нас — рыболовов — называют и спортсменами и любителями.
Оба эти слова имеют права гражданства. Спортсмен — это тот,
кто ловит рыбу давно и регулярно, применяя только активные
снасти, стал мастером, состоит в добровольном обществе, а
любитель ловит недавно или от случая к случаю. В некоторых
областях нашей страны и снасти, и способы ловли делят на две
части: промысловые и любительские. В этих областях
любителю даже разрешают ловить бреднями, наметками и т. п. Но
* Печатается в порядке обсуждения. Просим читателей высказаться по
вопросу, затронутому автором статьи. — Ред.
216

проживающий здесь спортсмен, конечно, не позволит себе
пользоваться такими снастями. Деление на спортсменов и любителей
нужно и для того, чтобы человек, выехавший на дачу и за лето
пяток раз взявший в руки удилище, не смог называть себя
спортсменом.
Кстати, почему мы боимся такого хорошего русского слова,
как «ужение»? Если идет разговор об ужении, то ни один
человек не подумает, что имеется в виду промысловый лов, а
рыболова-удильщика уже никто не спутает с промысловиком.
Конечно, для спиннингиста или кружочника слово «удильщик» уже не
подходит.
Я пишу эти строки и думаю: некоторые авторы,
оправдываясь, станут ссылаться на основной документ, регламентирующий
спортивную ловлю рыбы в нашей стране. Этот документ
называется «Положение о спортивном рыболовстве в СССР»,
утвержденное в марте 1958 года. В нем так сформулирована сущность
нашего поэтического вида спорта: «Спортивное рыболовство
заключается в выборе хорошего места лова, подсечке и выважива-
нии рыбы с постоянным (одновременно? — #. К.) повышением
спортивного мастерства». Как можно было написать такую
фразу! Стоит ли говорить, что если бы рыбная ловля сводилась
только к тому, о чем говорится в Положении, то, наверное, ею
занимались бы единицы, а не миллионы людей.
Пристрастие к терминологии промысловиков сквозит в работе
многих авторов. Так, специалисты по ловле кружками то и дело
применяют слово «тоня». Между тем хорошо известно, что
«тоня» — это участок водоема для промыслового лова и сам
процесс лова. Неужели нельзя обойтись без этого слова? Или
нельзя заменить его другим? Рыболовы, как известно, пользуются
снастями. Но в одном из сборников я прочитал: «Орудия
подледного лова». Увидишь такую фразу и начнешь сомневаться: а
стоит ли читать дальше, не для промысловиков ли это написано?
Да, терминология — запущенный участок рыболовного
спорта. Подтвердим это еще на нескольких примерах. Леска —
обязательная часть любой снасти, но как только ее не называют: и
сатурном, и жилкой, и даже лесой. С такими терминами
как-то еще можно было мириться в то время, когда отмирали
лески из конского волоса, но сейчас это уже никак недопустимо.
Грузило тоже называют по-разному — то «грузом», как будто
речь идет об отправке товаров по железной дороге, то никому
неизвестной — «грузкой». Конечно, некоторые могут возразить:
что язык не есть что-то застывшее, окостеневшее,— он меняется,
совершенствуется. Однако в народе слово грузило за последние
стЪ лет никаких изменений не претерпело, что говорит о его
метком названии. Его искажают авторы некоторых книг. В народе
всякие «грузки» вызывают только смех.

Впрочем, иногда некоторые авторы умудряются одержать
кое-какие победы. Например, укоренились, сначала в литературе
и прейскурантах, а затем и в разговоре спортсменов названия
мормышек — «гробик» и «клопик»; другие рекомендуют назвать
маленькую свинцовую мормышку — «блошкой». Неужели нельзя
дать названия более точного, не связанного ни с гробами, ни с
насекомыми-паразитами? И нельзя ли отказаться и от такого
неблагозвучного названия, как «самодур»?
Пожалуй, в каждой книжке можно встретить выражения:
«ловля на донку», «ловля на спиннинг», «ловля на дорожку»
и т. д. В результате получаются такие фразы: «Ловить на донку
нужно на червя». Это—и неграмотно и смешно. Почему-то более
меткие фразы: «ловля донкой» и «ловля спиннингом» многие
авторы недолюбливают. А один автор даже написал: «Ловля в
донку». Видимо, он думает: так писать можно потому, что
говорят «ловля в проводку».
Некоторые пишут: «вращающиеся» блесны, а другие —
«вертящиеся». На мой взгляд, будет правильнее первый термин, так
как блесны вращаются вокруг оси... Незачем увековечивать
тяжелые иностранные названия: «орено», «шторлек», «эйнгакен»
и т. д. Ведь сумели же хорошо «окрестить» несколько новых
блесен: «Успех», «Кама», «Сестра». В то же время всем известный
«грибок» неудачно называют «буфером», будто речь идет не о
спиннинговом удилище, а о железнодорожном вагоне. Если
начинающему спиннингисту сказать: «смените концевое кольцо», он
сразу поймет. А если сказать: «тюльпан стоит криво», он
обязательно переспросит. Правда, с «тюльпаном» некоторые авторы
повели борьбу, но он все еще встречается. Вы знаете, что такое
фишинг? Этим мудреным словом называется... всего-навсего,
искусственная рыбка. Существуют десятки разновидностей
искусственных насекомых. Одно из них многие годы носит
непонятную иностранную кличку — «пальмер». Может быть, потому,
что «пальмер» — очень уловистая приманка? Нет, он ничем не
отличается от других искусственных насекомых, но некоторые
авторы упорно «таскают» «пальмер» из книжки в книжку.
Неужели наш родной язык беден, и уже нет возможности
подыскать подходящие названия? Удильщики покончили с «лиме-
риками» и «кирби», а почему отстают спиннингисты?
Некоторые авторы даже пытаются возродить, например, слово «трол-
линг» и применяют его при описании отвесной ловли на мертвую
рыбку. Я, конечно, не против иностранных слов, но — в меру,—
там, где без них нельзя обойтись.
Таких примеров можно привести очень много. Видимо, ни
одна часть снасти, ни один вид снаряжения не имеет одного
постоянного и узаконенного названия. Под словом «удилище» мы
имеем в виду гибкий, длинный — до шести-семи метров —
хлыст из бамбука, рябины и т. д. Окончание «ще» указывает на
218

то, что предмет — бдлъшой. Однако некоторые авторы
удилищем называют и короткий, длиной в две четверти, зимний удиль-
ник. Авторы одной из книжек называют поплавок «наплавом»,
катушку — «рулеткой». И в книгах, и в разговорах глубомер
часто называют «лотом». Больше того — некоторые авторы
называют его «лотом-глубомером», а однажды я встретил и совсем
непонятное: «лот глубомера». Поводок — всем известное слово.
Однако нет-нет, да и услышишь вместо него — «подлесок».
Может быть, это слово и не плохое, но зачем его вводить, если в этом
нет необходимости? Есть точный термин «одинарный» крючок.
Но некоторым авторам почему-то хочется сказать по-своему, и
они пишут: «одиночный» крючок.
Желание сказать «новое» слово или ввести свой термин
иногда приводит к курьезам. Так, один автор описывает...
«полудонку». Интересно, а «четвертьдонки» имеются? Пренебрежение
терминологией, неуважение к русскому языку доводит и до
других курьезов. Так, слово «насадка» означает предмет, который
на что-то насаживают. Например, мы насаживаем на крючок
червя, мотыля и т. д. А разве можно называть насадкой
...мормышку, как это позволяют себе некоторые авторы? Другие
авторы называют блесны — искусственными насадками. Интересно: а
на что, собственно, их можно насаживать? Или: «Положив на-
хлыст на плечо, он отправился к речке». Видимо, и невдомек
автору этой фразы, что нахлыст—это способ ловли, а не вид снасти.
В заключение хочется добавить, что ссылки авторов на то,
что «у нас так говорят» или «в нашей области так называют»,
совершенно несостоятельны. Нет рязанского или смоленского
русского языка — он един. Разнобой в терминологии, всякая
отсебятина только запутывают рыболовов, вредят делу.
Очень жаль, что у нас до сих пор нет ни одного документа,
например постановления президиума Федерации спортивного
рыболовства СССР, который бы узаконил точные термины и
отверг слова-сорняки.

Л. Сорожкин
УТРОМ РАНО...
Солнце, выплыв на пригорок,
Посмотрело вдоль реки.
Видит клев: в реке узоры
Бойко «пишут» поплавки.
То налево, то цаправо,
То ныряют в глубину.
И светило вдруг сказало:
— Дайте удочку одну!
г. Харьков

Перестарался...
Замаскировался.,.
Рисунки худ. И. Борисова по теме
читателя Вл. Ш т ы к о в а.

Я. Ш. Пастерман
РЫБОЛОВНЫЕ ПОГОВОРКИ
1. Кто снастью владеет — любую рыбу одолеет.
2. На лице улыбка, когда ловится рыбка.
3. Всякая рыба зимой берет там, где стоит,
4. Окунька на малька, гольца на живца, а пеструшку на
мушку.
5. В июне плотва тянет, волочит, да поплавка не мочит.
6. На рыбалке хороши сноровка, быстрота и маскировка.
7. На воде браконьер не спрячется нигде.
8. Торопливые забросы оставляют нас без лесы.
9. У умелого на крючке плотва, у неумелого трава.
г. Ленинград
Г. Каленое
ИЗ СЛОВАРЯ РЫБОЛОВА
Вчера —,
В.
день активного клева рыбы. Говорят: «Вчера об-
ловились». Поэтому на рыбалку следует выезжать
всегда за день раньше...
Г.
Гак — довольно редкая способность рыбы, пойманной на
удочку, увеличиваться в весе и объеме. Так,
например: пескарь с гаком имеет вид щуки среднего
размера; карась, который легко умещается на
ладони, превращается в «лапоть» весом не
менее килограмма. Поймать рыбу с гаком удается
не каждому рыболову. Но есть счастливчики...
д.
Де-юре название той части улова удильщика, которая
состоит из рыбы, сошедшей с крючка. Остальная
часть улова (около 10%) называется де-факто и
может быть использована на уху.
Л.
Легенды — обмен опытом рыболовов на собраниях секций
общества «Рыболов-спортсмен».
М.
Магазин»-* — «Рыболов-спортсмен» — дом с вывеской, около
которого можно купить все необходимое для
рыбалки.
222

о.
Окантовать — насверлить сто лунок вокруг рыболова,
поймавшего ерша.
С.
Сторожок — агрегат для зимнего ужения рыбы. По сложности
устройства С. уступает только электронной
вычислительной установке, но имеет значительно
меньший размер. Производство его, в конце
концов, будет освоено, и он поступит в магазины для
продажи.
Т.
Трубка соединительная — часть удочки. Продается только
вместе с удилищем, т. е. в соединении. Отсюда и
название.
X.
Хвастун —рыболов, утверждающий, что он выловил рыбу в
Москве-реке и она не имела запаха керосина.
Ч.
Чарочка —в рыболовном спорте Ч. является вехой на пути к
исключению из членов общества «Рыболов-
спортсмен». Замечено, что чем чаще вехи, тем
ближе цель!
Эх-ма —самокритическое выражение членов Совета МДО
«Рыболов-спортсмен», дружно произнесенное
ими, когда выяснилось, что всех карпов,
выпущенных в Медвежье озеро, на следующий день
выловили местные жители.

ПРИЛОЖЕНИЕ
Л. Алмазов
ОСНОВНОЙ ЗАКОН СПОРТИВНОГО РЫБОЛОВСТВА В СССР
В нашей стране семилетним планом предусмотрены мероприятия по
развитию физкультуры и спорта, одного из важных средств коммунистического
воспитания крепких и здоровых людей. В числе многих видов спорта
спортивное рыболовство вместе с другими так называемыми оздоровительными
видами спорта занимает особое место. Общедоступность и простота занятий
этим спортом привлекают в ряды рыболовов людей разных возрастов и
профессий. Спортивное рыболовство стало в нашей стране подлинно массовым,
всенародным спортом, связывающим человека деятельным и полезным
общением с природой. Присутствие на водоемах организованных рыболовов-
спортсменов является сдерживающим началом и средством борьбы с
браконьерами-хищниками.
Федерация спортивного рыболовства СССР пересмотрела действовавшее
«Положение о спортивном рыболовстве в СССР», привела его в соответствие
с происшедшей перестройкой работы спортивных организаций и представила
на утверждение президиума Центрального совета Союза спортивных обществ
и организаций СССР. Этот важный для дела развития спортивного
рыболовства документ утвержден президиумом Центрального совета Союза
спортивных обществ и организаций СССР 11 февраля 1961 года (25 000 экз.
разосланы федерациям спортивного рыболовства союзных республик и Центральным
советам ДСО профсоюзов и ведомств).
В первом разделе Положения дано определение спортивному
рыболовству, его оздоровительному и воспитательному значению, его активному
характеру и его цели. Кроме чисто спортивных задач, перед организациями
спортивного рыболовства стоят задачи охраны водоемов и воспроизводства рыбы,
проведения среди рыболовов-спортсменов и населения воспитательной работы
в деле бережного отношения к природе, к рыбным богатствам страны и
участия в разведении ценных пород рыб в водоемах и их охране.
Положение исключает пользование рыболовами-спортсменами
самоловных и ставных снастей и относит к числу спортивно-рыболовных только те
снасти, которые требуют непрерывного личного участия рыболова в процессе
рыбной ловли, а именно:
— летние и зимние удочки: поплавочные, донные, проволочные, живцо-
вые, отвесного блеснения на блесны и мормышки;
— спиннинг, нахлыст и дорожку;
— кружки;
— квок, поплавок-змей и на море самодур.
Второй раздел Положения устанавливает структуру организаций
рыболовов-спортсменов и содержание их работы.
Основной первичной организацией рыболовов-спортсменов является
секция спортивного рыболовства коллектива предприятия, учреждения, учебного
заведения, совхоза, колхоза, воинской части.
Первичные организации рыболовов-спортсменов объединяются секциями
спортивного рыболовства при добровольных спортивных обществах
профсоюзов и ведомств, при специализированных обществах и клубах
рыболовов-спортсменов и при добровольных обществах охотников.
Координацию работы по развитию спортивного рыболовства в районе,
городе, области, союзной республике и Советском Союзе в целом
осуществляют секции и федерации спортивного рыболовства при Советах спортивных
обществ и организаций соответствующего масштаба.
224

Основное содержание работы секций и федераций спортивного
рыболовства:
— агитационно-массовая работа через печать, радио, кино и
телевидение;
— коллективные и инструктивно-показательные выезды на рыбную
ловлю;
— собрания и вечера рыболовов-спортсменов;
— популярные лекции, доклады, обмен опытом по вопросам спортивного
рыболовства, издание справочников, информационных писем и плакатов;
— семинары и сборы начинающих рыболовов-спортсменов для
повышения квалификации по отдельным видам рыболовного спорта;
— экскурсии, экспедиции и рыболовно-туристские походы рыболовов-
спортсменов;
— постоянные и передвижные выставки рыболовно-спортивных снастей
и принадлежностей.
Третий раздел Положения предусматривает две формы организации
спортивно-рыболовных баз по согласованию с органами рыбоохраны: а) на общих
водоемах и б) на закрепленных для спортивного рыболовства водоемах или
отдельных участках их в условиях полного прекращения на них
промыслового лова рыбы. В последнем случае рыболовно-спортивные организации
обязуются проводить рыбоводно-мелиоративные- работы с целью улучшения
условий обитания рыб и увеличения их запасов.
Выделение водоемов или отдельных участков их регламентировано п. 6
«Положения об охране рыбных запасов и о регулировании рыболовства в
водоемах СССР», утвержденных постановлением Совета Министров СССР
от 15.09.58 г. № 1045.
Имеются хорошие примеры осуществления этого постановления на
практике: 1) прекращение промыслового лова рыбы на Истринском
водохранилище и канале им. Москвы с системой водохранилищ и закрепление этих
водоемов за спортивными обществами для организации на них спортивного
рыболовства трудящимися Москвы и Подмосковья и 2) постановлением Совета
Министров Литовской ССР № 639 от 19. 11. 60 г. «Об упорядочении
любительского рыболовства и распределении внутренних водоемов» выделены для
целей любительского рыболовства водоемы во всех районах республики.
Четвертый раздел Положения посвящен вопросу воспроизводства и
охраны рыбных запасов.
Состояние рыбного хозяйства в наших водоемах явно ненормальное.
Интересы коммунистического строительства в нашей стране требуют, чтобы и в
этой области народного хозяйства был наведен полный порядок, чтобы наши
водоемы перестали бы быть базой развития частно-собственнических
интересов отдельных лиц и учреждений, а стали бы прочной опорой в деле
улучшения материальных и культурных условий жизни трудящихся. Необходимо,
чтобы наши водоемы вблизи населенных пунктов изобиловали бы ценной
рыбой. Для решения этой задачи необходимы общенародные усилия, и в первую
очередь организованные усилия многочисленной армии
рыболовов-спортсменов, направленные на борьбу за чистоту водоемов, за разведение рыб лучших
пород, за строгое соблюдение положений и правил рыболовства и ликвидацию
хищнического, бесхозяйственного лова рыбы.
Положение предусматривает следующие формы участия
спортивно-рыболовной общественности в деле воспроизводства и охраны рыбных запасов:
— зарыбление водоемов, акклиматизацию новых видов рыб, спасение
молоди рыб;
— выделение в помощь органам рыбоохраны общественных инспекторов
рыбоохраны;
— внесение в соответствующие организации и учреждения предложений
об усилении охраны рыбных запасов, расширения рыбоводно-мелиоративных
мероприятий по борьбе с загрязнением водоемов неочищенными водами
промышленных предприятий и отходами лесосплава;
225

— популяризация среди населения спортивных форм рыбной ловли и
разъяснение задач охраны природы;
— подготовка и осуществление мер хозяйственно-целесообразного
нормирования спортивной ловли рыбы в тех водоемах, где это необходимо.
«Положение о спортивном рыболовстве в СССР» — важный документ,
способствующий развитию спортивного рыболовства в нашей стране.
Задача всех секций спортивного рыболовства — широко
популяризировать этот документ и, опираясь на него, развертывать активную работу по
развитию спортивного рыболовства.
Д. Л. Самарин
СОРЕВНОВАНИЯ ПО СПОРТИВНОМУ РЫБОЛОВСТВУ
Наряду с массовым развитием спортивного рыболовства, ростом числа
организованных в секции первичных коллективов рыболовов-спортсменов
возникли и новые формы общения рыболовов. Это коллективные выезды на
рыбную ловлю, экскурсии и походы во время отпусков, периодические лекции,
доклады и дискуссии по вопросам рыболовства, устройство конкурсов на
лучшие образцы снастей и снаряжения рыболова, широкое использование стенной
печати, коллективное участие в охране и воспроизводстве рыбных запасов и,
наконец, пользующиеся неизменным вниманием соревнования по спортивному
рыболовству.
Соревнования дают возможность приобрести новые знания, проверить
личные навыки в спортивной ловле, а также дают нужные и интересные
наблюдения.
Участие в соревнованиях не требует от рыболова особой, дополнительной
физической нагрузки и в этом отношении мало чем отличается от обычного
отдыха на рыбной ловле. Наиболее распространены соревнования внутри
первичных коллективов и между ними как личные, так и командные. Часто
проводятся районные, городские, республиканские, областные и краевые
соревнования.
В основу Положений большинства соревнований по спортивному
рыболовству входит задача выявления мастерства наиболее подготовленных
рыболовов-спортсменов, которые смогли бы в наикратчайший срок выловить
установленное количество рыбы. Такие условия следует считать наиболее
целесообразными, поскольку они разумно ограничивают количество
вылавливаемой рыбы и длительность самих соревнований.
Практически установлено, что соревнования чне должны длиться свыше
8 часов (старт-финиш), а предельная норма вылова должна соответствовать
суточной норме на одного рыболова, утвержденной госрыбинспекцией для
данной местности. В Положении особо оговариваются виды и размеры рыб,
разрешающиеся к вылову с учетом действующих промысловых норм.
Количественные ограничения могут быть сняты при наличии в Положении пункта
0 разрешении вылова только сорной или (при надобности) хищной рыбы, но
н в этом случае продолжительность соревнований не меняется.
Широкое применение получила балльная система учета результатов
соревнований, простая и в достаточной мере точная.
В ее основу положен подсчет результатов в условных баллах. Участнику
8а каждый килограмм выловленной и предъявленной судейской коллегии
рыбы (в пределах установленной нормы) начисляется 1 балл и части балла
ва соответствующие граммы веса. Дополнительно к этим баллам начисляются:
1 балл и соответственно части балла за каждый час досрочного выполнения
утвержденной нормы вылова (по отношению ко времени финиша). Кроме
того, в Положении может быть оговорено о дополнительном начислении
балла за каждый экземпляр пойманной рыбы свыше 1 кг.
226

Пример: в соревнованиях , в которых норма вылова установлена в 5
килограммов, а длительность в 8 часов (с 6 до 14 час), участник,
выполнивший норму вылова к 12 часам, получит: за 5 кг выловленной рыбы — 5 баллов,
за досрочное выполнение (за 2 часа) — 2 балла, итого — 7 баллов, плюс (если
это предусмотрено Положением) по 1 баллу за каждый выловленный
экземпляр рыбы свыше 1 кг.
Обычно Положением предусматривается допуск в 200—250 г к весу
контрольной нормы, т. е. участнику, предъявившему улов весом на 200—250 г
меньше установленной нормы, результат засчитывается как за полную норму.
Обязательным условием таких соревнований является точное соблюдение
правила предельного вылова рыбы. Участник, выловивший установленную
норму, должен немедленно прекратить ловлю и явиться в судейскую коллегию.
Большой интерес представляют комплексные соревнования, в программу
которых, помимо ловли рыбы, включаются соревнования по технике
владения снастью (забросы на меткость и дальность), управлению лодкой и
другим показателям полезных навыков рыболова: подготовка места ловли,
устройство бивуака, установка палатки и т. п.
При составлении Положений о соревнованиях крайне необходимо за
основу, определяющую их результаты, считать показатели по ловле рыбы.
УКАЗАТЕЛЬ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ РЫБОЛОВНО-СПОРТИВНОИ
ЛИТЕРАТУРЫ
(Изданной в советский период)
Рыболовно-спортивная литература в нашей стране зачиналась с
журнальных статей и лубочных книжек Первым солидным руководством были
знаменитые «Записки об уженьи рыбы» С. Т. Аксакова, изданные в 1847 году.
Этот труд заложил основы отечественной литературы по спортивной ловле
рыбы.
Последователь С. Т. Аксакова известный натуралист и крупнейший
знаток рыбной ловли Л. П. Сабанеев в начале семидесятых годов прошлого
столетия предпринял издание журнала «Природа и охота», а в 1875 году
выпустил знаменитую книгу «Рыбы России. Жизнь и ловля наших пресноводных
рыб». В 1960 году эта книга вышла пятым изданием.
Труд Л. П. Сабанеева, ставший классическим, до сих пор не имеет себе
равных не только в отечественной, но и зарубежной литературе. Им в наши
дни пользуются не только рыболовы-спортсмены, но и специалисты-ихтиологи.
Советские авторы продолжают развивать вопросы рыболовного спорта.
Их книги, снискав себе популярность, в большинстве своем уже стали
библиографической редкостью.
Печатаемый нами указатель рыболовно-спортивной литературы,
составленный 3- Е. Киселевым, как бы подытоживает работу советских авторов и
издательств в этой области, проделанную более чем за 40 лет.
Аксаков С. Записки об уженьи рыбы, Собр. соч., т. 4, 1956.
Антонов Г. Заметки рыболова примосковской полосы, М., 1926.
Архангельский В. С ружьем и удочкой, М., 1964.
Балашов А. Техника заброса спиннингом, М, 19б(2«
Баранова А. Ловите рыбу, М., 1945.
БернштейнС. Ловля рыбы на кружки, М., 1959.
Бернштейн С. Ловля рыбы в водохранилищах Подмосковья, М., 1959.
Богословский Н. С ружьем и удочкой, г. Владимир, 1951.
Бухаров Н. Ловля рыбы в проводку, М, 1955.
Васильев В., Самарин Д. Куда поехать ловить рыбу, 1956,
227

Васильев В., Лепин Л., Шалабанов Д. Зимний рыболовный спорт
в Карелии, Петрозаводск, 1957.
Вишня О. Ни пуха вам, ни пера! М., 1958.
Волков А. Как ловить рыбу удочкой, М., 1953.
Волков А. С удочкой по рекам и озерам, Пермь, 1955.
В помощь начинающему охотнику и рыболову (сборник), Минск, 1958.
В помощь охотникам и рыболовам (сборник), Харьков, 1959.
Гейнц К. Рыболовный спорт, М.—Л., 1931, (перевод с немецкого).
Головин Д. На рыбалке. Орел, 1954.
Горчаков Г. Опытный рыболов-любитель, Л., 1927.
Гриньков С. Куда поехать на рыбалку, Калининград, 1960.
Давидович Н. Блеснение в бассейне верхней и средней Оби,
Барнаул, 1954, 2-е изд.
Егоров А., МейерА. Лов хариуса спиннингом в реке Ангаре в
различные сезоны года, Иркутск, 1957.
Егоров А., Мейер А. Лов рыбы спиннинговой снастью на реке Ангаре.
Иркутск, 1959.
Заборский М. Зимой за окунем, М., 1950.
Заборский М. Советы молодому рыболову, М., 1956, 2-е изд.
Заборский М., Фоменко В. Рассказы охотника и рыболова, М., 1955.
Заборский М. Календарь молодого рыболова, М., 1956.
Заборский М Вокруг крючка, М., 1957.
Зариньш Е. Жизнь одной щуки, Рига, 1960 (на латышском яз.).
Захарова Е. Спортивная рыбная ловля (рекомендательный список), Л.,
1956.
Зори над Окой (сборник), Орел, I960.
Исаев В., Шергин В. Спортивная охота и рыболовство в Читинской
области, Чита, 1954.
Касперович И. Куда поехать на рыбалку, Свердловск, 1959.
Климов Н. Подледный лов рыбы, Петрозаводск, 1956.
Клыков А Ловля рыбы, М — Л., 1943.
Колганов Д. Ловля рыбы спиннингом, М., 1959, 6-е изд.
Колганов Д. Юный рыболов, М., 1956, 3-е изд.
Колганов Д. Как ловить рыбу удочкой, М., 1958, 3-е изд.
Колесников А., Дульцин Л. Рыболов-любитель, М. — Л., 1949.
Коляструк Н. Булька — рыболов, Куйбышев, 1953.
Комаров И Крючок и насадка, М., 1927.
Комаров П. Золотая удочка, Хабаровск, 1955.
Кондратьев С. Необычные случаи на охоте и рыбной ловле, М., 1960
Коротенко Н. Ловля сомов при помощи квока, Казань, 1955.
Красулин И. Рыбная ловля зимой, Свердловск, 1957.
Кузнецов Н. Рыболовство в реках и озерах Архангельской области,
Архангельск, 1951.
КуниловФ В помощь рыболову, Л., 1935.
Кунилов Ф. Ловля рыбы на дорожку, М — Л., 1938. 4-е изд.
Кун и лов Ф. Ловля рыбы на живца, М.—Л., 1938, 2-е изд.
Кунилов Ф. Справочник рыболова, Л., 1947.
Кунилов Ф. Начинающий рыболов. Л., 1948.
Кунилов Ф. Ужение рыбы зимой, Л.. 1948.
Кунилов Ф. Рыболовный спорт., Л., 1954, 2-е изд.
Кунилов Ф. Ужение рыбы в проводку, Л., 1958.
Курочкин В. Любительское рыболовство на водоемах Алтая, Барнаул,
1960.
КремертА. На щуку со спиннингом и удочкой, Рига, I960 (на
латышском яз.).
Лапутин А. Ловля рыбы спиннингом, М., 1960.
Ленинградский охотник и спортсмен (журнал), Л., 1924—1925.
Лесник. У воды, Л., 1928.
Лесник. Рыба и крючок, Л.л 1928.
228

Лесник (Дубровский Е. В.). Лесные тропы, Л., 1959.
Ловцов Н. Трижды меченый, М ^— Л., 1929.
Логинов В. Где ловить, какую рыбу, как и чем, М., 1935, 2-е изд.
Лосев А. С удочкой и спиннингом, Воронеж, 1959.
Лось Н. Ловля рыбы поплавочной удочкой, Ставрополь, 1955.
Любителю охотнику и рыбаку (сборник), Иркутск, 1957.
Макаров В. Ужение рыбы нахлыстом, М., 1959, 2-е изд.
Матвеев М. Спутник рыболова-спортсмена, М., 1959.
Матруненок А. Школа юного рыболова, Минск, 1960 (на белорусск. яз.).
М и з и н Н. По озерам с удочкой, Волгоград, 1939, 2-е изд.
Михайлов И. Рыболов-любитель, Л., 1951.
Михайлов И. На рыбалке, Л., 1956.
Муккель С. Ужение рыбы, Л., 1930', 2-е изд.
Мусу содай (журнал), Вильнюс, выходит с 1959 (на литовском яз.).
Нагорный В. Ловля рыбы в проводку, М. — Л., 1936.
Нагорный В. Технические советы рыболову, М., 1931.
На охоте (сборник), М., 1949.
На рыбалке (сборник), Таллин, 1957 (на эстонском яз.).
На рыбалке (сборник), Таллин, 1960 (на эстонском яз.),
Настольная книга рыболова-спортсмена, М., 1960.
Наша охота (сборник), Л., 1950.
Наша охота (сборник), Л., 1959.
Неволин В. Справочник рыболова-любителя, Пермь, 1953.
Некрашевич Н. Советы рыболову, Рн/Д., 1958.
Никольской М. С блесной на хищных рыб, М., 1948.
Никольской М. Охота со спиннингом, М., 1955, 3-е изд.
Носов Е. На рыбачьей тропе, Курск, 1958.
Озерный Б. Хорошего улова! Саратов, 1951.
Основы спортивной охоты (охотминимум), М., 1957.
Охота (журнал), М., 1922—1923.
Охота на Украине (сборник) Киев, 1955.
Охота в Подмосковье (сборник), М., 1947.
Охотник (журнал), М., 1924—1931.
Охотник и рыбак Сибири (журнал), Новосибирск, 1925—1940.
Охотник и рыболов (журнал), Вятка, 1926—1927.
Охотник и рыболов (журнал), Рига, выходит с 1965 (на латышском яз.).
Охотничьи были (сборник), Пермь, 1957.
Панов М. Как удить рыбу, Свердловск, 1958, 2-е изд.
Плотников У., Румниекс Ф. Рыболовы у костра, Рига, 1957 (на
латышском яз.).
Приедитис А. Ловля рыбы на удочку, Рига, 1951 (на латышском яз.).
Приедитис А. Рыбы и ужение рыбы, Рига, 1955 (на латышском яз.).
Приедитис А. С удочкой по озерам и рекам Латвийской ССР, Рига, 1960
(на латышском яз.).
Рождественский Н. Простейшие способы ужения рыбы, М., 1930,
2-е изд.
Рождественский Н. Спутник рыболова-удильщика, М., 1931, 4-е изд.
Рождественский Н. Удочка — выбор, изготовление, снаряжение и
ремонт, М., 1931, 3-е изд.
Рыбоводство и рыболовство (журнал), М., выходит с 1958.
Рыболов-любитель (сборник), Краснодар, 1954.
Рыболов-охотник (журнал), Вятка, 1917—1918.
Рыболов-спортсмен (сборник), М., 1948.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 1, М., 1950.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 2., М., 1951.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 3, М., 1953.
Рыболов-спортсмен (альманах), №4, М., 1955.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 5, М., 1955.
129

Рыболов-спортсмен (.альманах), № 6, М., 1956.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 7. М., 1957.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 8, М., 1958.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 9, М., 1957.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 10, М., 1958.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 11, М., 1959.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 12, М., 1959.
Рыболов-спортсмен (альманах, избранное), М., 1959.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 13, М., 1959.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 14, М., 1960.
Рыболов-спортсмен (альманах),-№ 15, М., 1960.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 16, М., 1961,
Рыболов-спортсмен (альманах), № 17, М., 1962.
Рыболов-спортсмен (альманах), № 18, М., 1962.
Рыбьи тропы (альманах), М., 1929.
Рыжаков В. На рыбалке, Горький, 1954.
Сабанеев Л. Рыболовный спорт и прочие любительские ловли рыб
(хронологический указатель русской литературы), ч. 1 (с 1780 по 1896 гг.),
Л., 1925.
Сабанеев Л. Жизнь и ловля пресноводных рыб, Киев, I960, 5-е изд.
Сабунаев В. Спортивная ловля рыбы, Л., 1957.
Сабунаев В. Ловля рыбы удочкой, М., 1960.
Садиков В. На живца, Пермь, 1959.
Сазанов И. С удочкой по рекам и озерам Нижневолжского края, М.Л.,
1930.
Самарин Д. Подледное ужение рыбы, М., 1959, 2-е изд.
Самарцев Л. Охотники за сазанами, Рн/Д., 1945, 2-е изд.
Самарцев Л. На родной реке, М., 1955, 2-е изд.
Саулитис Б. Попал на удочку, Рига, 1958 (на латышском яз.)
Сезон открыт (сборник), Пермь, 1959.
Сказин.Н. С удочкой на Волге и озерах, Волгоград, 1959.
Скребицкий Г. С ружьем и без ружья, М., 1953.
Смирнов А. Советы рыболову-любителю, Одесса, 1954.
Соколов В., Швец И. Речные сказки, Брянск, 1958.
Спутник рыболова-любителя (сборник), Саратов, 1959.
С удочкой и сетью (сборник), Свердловск, 1936.
Ужение (сборник), Вильнюс, 1957 (на литовском яз.).
Украинский охотничий вестник (журнал), Харьков, 1924.
Филимонов П. Костры рыбацкие, Киев, 1956.
Хинт А. Путь угря, Таллин, 1953 (на эстонском яз.).
Цеханович Ю. Книга рыбака-любителя. Свердловск, 1948, 2-е изд.
Цикунов В. Мастерство рыболовное, Красноярск, 1960.
Цикунов В. Со спиннингом по рекам Алтая, Барнаул, 1957,
Швецов В. Рыболов-любитель, Киров, 1957.
Шеманский А. Со спортивной удочкой, М.—Л., 1930.
Шубин А. Тайны рыбацкого счастья, Свердловск, 1928.
Юный рыболов (сборник), М., 1952.

СОДЕРЖАНИЕ
Закалка и отдых
Стихи, рассказы, очерки
К Голых — Живое дело
Ф. Морозов — Хапуга •
Л. Вагин — Шинда (стих.)
Н. Верзаков — Однажды ночью
Л. Никишин — Светлые родники
К. Мартовский — Спутник пролетел (стих.)
В. Фенютин — Когда загорается новый день
Аркадий Ситковский — Родная заводь (стих.) • .
Г. Каляев — Разговор на реке
Б. Мерзликин — Снова в строю « .
В. Грибанов — Вечер над Сурой (стих.)
П. Стефаров — В первый заморозок
Л. Пинаев — На берегу Томи (стих.)
Л. Л. Клыков — Балтийский угорь
Л% Прокофьев — Письмо рыболовам
По водным просторам нашей Родины
И. Фандышев — На озерах Заполярья
Г. Бузилов — У истока Невы
Вл. Путыгин — За амурскими карасями
Л. Клима — На Карагужихинском пороге
Р. Поздеев — В Удмуртии
Хрисанф Херсонский — У светлой воды
Э. Кудрявцев — Озера юго-запада Витебщины
Г. Солодков — За полярным кругом
Д. Матвеев — Первый заброс
Л. Балашов — Броды • .
В. Мамедов — Где речка впадает в море . . . . .
Л. Мохов — На острове Сахалин
Из рыболовной практики
Энже — Девон
Судак
Зинаида Ломаченко— Ловля рыбы на светящиеся приманки « .
Н. Портнягин — Дальневосточный угорь
И. Олейник — Лягушки-хищники
Ю. Шеманский — Подводное окно
Н. Галковский — Против волны
Л. Иванюта — Унифицированный комплект оснастки удочки . . .. .
П. Леонтьев — Встреча на рыбалке •
Рудольф Селиванов — У побережья Камчатки
Ф. Михайленко — Ужение рыбы ниже плотины Днепрогэса • • •
Л. Авилов — Из наблюдений рыболова .
Д. Зорин — Универсальная оснастка вращающихся блесен . . .
Г. Васильев — Самодельный складной багорик • • •
В. Петренко — Отцеп •
Вяч. Богачев, Mux, Державин — Из Лужников в Голубую бухту • •

Ю. Пономаренко — Белорусские блесны 153
Н. Костарев — Усовершенствование палатки 157
Жереховая регулируемая блесна 161
Переделка крючков 163
Ф. Федоринов — Как мы охраняли леща 164
С. Бушу ев — Со спиннингом за усачем 166
Л. Атапин — Парус для лодки рыболова 168
С. Картыков— Ветер и клев рыбы 172
С. Подвальный — Малявочница 175
П. Юркевич — Тормоз-трещотка 177
Л. Беляев — За рапанами 179
Об одной встрече 180
Г. Погребняк — Из опыта ловли на жмых 182
С. Никольский — Ловля язя, леща и сазана в проводку .... 184
Ал. Никитин — Холодное копчение рыбы 188
По письмам наших читателей 189
Критика и библиография
£л. Пельт — Первый русский рыболовно-спортивный журнал . . 206
Я. Городилов — Полезная брошюра 209
П. Шиянов — Огрехи в хорошей книге . 210
Л. И венский — Охота пуще неволи , 212
П. Мазур — Рыболовный спорт и филателия # 213
Я. Киселев — Точные термины и слова-сорняки 216
Наша уха (сатира и юмор)
Л. Сорожкин — Утром рано (стих.) 220
Я. Ш. Пастерман — Рыболовные поговорки 222
Г. Каленое—Из словаря рыболова —
Приложение 224
Л. Алмазов — Основной закон спортивного рыболовства в СССР —
Д. Л. Самарин — Соревнования по спортивному рыболовству . . 226
Указатель отечественной рыболовно-спортивной литературы . . 227
Рыболов-спортсмен
Альманах кн. 18
Редактор В. В. Наумов
Художественный редактор Е. М. Галинский
Художники П. И. Кузьмичев и Е. Я. Захаров
Технический редактор М. П. Манина
Корректор В. А. Г е й ш и и
Изд № 2213. Сдано в набор 9/VIII 1961 г. Подписано к печати 19/Х 1962 г. Формат
60X90l/ie. Объем 7,25 бум. л., 14,5 пёч. л., 14,78 уч.-изд. л., А 04042. Тираж 100 000 экз.
Цена 75 коп. Зак. 715.
Издательство «Физкультура в спорт», Москва, М. Гнездниковский пер., 3.
Отпечатано с готовых матриц в типографии изд-ва «Коммуна» г. Воронежа, з. 1523