Дэвид Дж. Хаскинс
Кто убил
господина
—Лунный Свет?
Bauhaus
Чёрная магика и благословение
кабинетный ученый
[kAbin'etnyi utfo:nyi]
armchair-scientist.ru
David J. Haskins
WHO KILLED MISTER MOONLIGHT?
Bauhaus, Black Magick and Benediction
Дэвид Дж. Хаскинс
КТО УБИЛ ГОСПОДИНА ЛУННЫЙ СВЕТ?
Bauhaus, чёрная магика и благословение
Кабинетный учёный
Москва — Екатеринбург
2022
УДК 78
ББК 85.31
Х99
Copyright © 2017 by David Haskins
This edition was arranged through the Robert Lecker Agency, Inc.
Перевод с английского:
Я-Ха, Nik V. Demented
В оформлении обложки использовано
фото Стеллы Уоттс (Stella Watts)
Хаскинс, Д. Дж.
Х99 Кто убил господина Лунный Свет? : Bauhaus, чёрная магика
и благословение / Дэвид Дж. Хаскинс; [пер. с англ. Я-Ха, Nik V.
Demented]. — Москва ; Екатеринбург : Кабинетный учёный,
2022. — 352 с. + 24 с. ил.
ISBN 978-5-7584-0600-7
Бас-гитарист и один из основателей группы Bauhaus, возглавившей
постпанковскую альтернативную сцену в начале 1980-х, Дэвид Джей
Хаскинс, оказавшийся далеко не заурядным писателем, предлагает
увлекательный рассказ о бурной жизни «байронической четвёрки»
из Нортхемптона, от их изначального расцвета до возрождения на де-
кадентском стыке веков, и о собственных опытах с расширением созна-
ния и оккультными практиками. Эта история артистических поисков
и духовного любопытства, наполненная встречами с культурными ико-
нами андеграунда, такими как Уильям С. Берроуз, Игги Поп, Дженезис
Пи-Орридж и проч., написана с истинно британским остроумием (не
покидающим автора даже в довольно невесёлые моменты повествова-
ния), в сочетании с самоиронией и откровенностью.
УДК 78
ББК 85.31
ISBN 978-5-7584-0600-7
© David Haskins, 2017
© Я-Ха, Nik V. Demented, перевод, 2021
© Кабинетный учёный, 2022
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие Джереми Рида...............................7
Пояснения, предупреждения, благодарности..............10
Пролог. Инкубация (1961-1978).........................12
Часть первая. Блудодейство на галёрке (1979-1983)
Глава первая. Дети ночи...............................30
Глава вторая. Нью-Йорк — движуха и соблазны...........59
Глава третья. Из Веймара в Уолтемстоу.................80
Глава четвёртая. Белые дорожки и страсть к путешествиям... 85
Глава пятая. Декаданс................................112
Глава шестая. Сигил..................................142
Часть вторая. Алхимия (1984-2004)
Глава седьмая. Новые направления.....................148
Глава восьмая. Войди, Геката.........................157
Глава девятая. Амулетная хрень.......................178
Глава десятая. Вуду..................................190
Глава одиннадцатая. Вызывая духов прошлого...........221
Глава двенадцатая. Гробовщик.........................233
Глава тринадцатая. Йог, сиди, суфий, Салим...........265
Часть третья. Улица одинокого дьявола (2005-2006)
Глава четырнадцатая. Повешенный......................277
Глава пятнадцатая. Джинн, лепесток и терновник.......295
Глава шестнадцатая. Гвозди в крышку гроба............304
Глава семнадцатая. Метка территории..................313
Приложение 1. Байронический король-мутант............322
Приложение 2. Хроника Bauhaus 1919 / Bauhaus.........324
Приложение 3. Дискография Дэвида Джея................347
Для Энни
В память о Дереке Спенсере Томпкинсе (1925-2013)
ПРЕДИСЛОВИЕ ДЖЕРЕМИ РИДА
Изобретательное документальное повествование Дэвида
Джея о его личной и творческой жизни строится на паралле-
лях, которые он проводит между историей двух своих групп,
Bauhaus и Love and Rockets, и мистерией личного оккульт-
ного опыта, который то по странной случайности, то в рам-
ках вполне осознанных ритуальных практик взаимодей-
ствовал с его кипучей креативной энергией на протяжении
всего творческого сорокалетия — от взрывного начала се-
мидесятых до наших дней.
Я живу в Хампстеде, в цокольном этаже здания, куда по-
сторонним вход строжайше заказан и где в подвале, полном
книг, пишу днями напролёт. Первое неизгладимое воспоми-
нание о Дэвиде — это путь по извилистой улице в паб «Маг-
дала», на террасе которого он потягивал полуденный обси-
дианово-чёрный «Гиннесс», окольцованный пеной, словно
модным норковым воротником Зельды Фицджеральд. Мы
планировали поработать вместе, и мне сразу понравилась
его сосредоточенность, как будто не было никакого разры-
ва между тем, как он себе представлял то, к чему стремит-
ся, и тем, как это осуществлял, просто энергично реализуя
поставленную задачу.
В этой книге непрестанное стремление Дэвида к контак-
ту с людьми, к которым он испытывает духовную тягу, сво-
дит его случайно с Уильямом Берроузом в Канзасе, с Брайо-
ном Гайсином в Париже (которого он инстинктивно, будто
радаром, случайно засекает на балконе облачённым в ма-
рокканскую джеллабу), со скорбной обдолбанной Нико
из The Velvet Underground, вооружённой большой бутыл-
кой мескаля и лаймами с солью, в Лондоне.
Музыкальная планида Дэвида, выпускника нортхемп-
тонского Ненского колледжа искусств, получившая изна-
8 ПРЕДИСЛОВИЕ ДЖЕРЕМИ РИДА
чальный импульс от столкновения с дикой анархической
энергией панк-террористов вроде Sex Pistols и The Clash
в крохотном клубе «100» на лондонской Оксфорд-стрит, во-
плотилась в готическом инди Bauhaus — с их получивши-
ми статус культовых рисковыми и беззастенчиво-замыс-
ловатыми треками вроде «Bela Lugosi’s Dead», «In the Flat
Field» или кавера на «Telegram Sam» Марка Болана. Подо-
гретые наркотиками и внутренними распрями отношения
участников группы с их несовместимыми психологически-
ми типажами, расколы, воссоединения и окончательный
распад в 2006 году представлены в книге как череда вну-
тренних взрывов в попытках их предотвратить. Не при-
держиваясь линейного повествования, характерного для
большинства хроник музыкальных групп, Дэвид предпочёл
разбить время действия на значимые эпизоды, хранящиеся
в памяти. Вы не найдёте здесь ни горечи, ни взаимных об-
винений — только чуткую оценку душевного мира участ-
ников. И взрывная паранойя Питера Мёрфи, и склонность
Дэниэла Эша к саморазрушению рассматриваются тут как
преувеличенные и непримиримые личные качества, а не
как разрушающие группу недостатки. Это великодушие мне
хочется привести в пример многочисленным авторам рок-
автобиографий, в которых главный герой неизменно начи-
нает сводить старые счёты, дабы обозначить свой звёздный
статус. Параллельные путешествия Дэвида по астральной
плоскости и сквозь врата, распахнутые Алистером Кроули,
Кеннетом Грантом или Робертом Антоном Уилсоном (а так-
же психоделическими трипами Тимоти Лири или Теренса
МакКенны), расширили его кругозор и в отношении соб-
ственных творческих ресурсов как музыканта, и в том, как
эти энергии взаимодействуют с внечувственными источни-
ками, с которыми он контактирует.
Очень приятно и необычно, что книга рок-музыканта не
зацикливается на порождённой его собственным эго ман-
тре «Я», а повествует о личном развитии в контексте скра-
сивших этот путь современников, — и делает это столь уве-
ренно и наглядно, умело передавая малейшие детали.
ПРЕДИСЛОВИЕ ДЖЕРЕМИ РИДА 9
Для Дэвида очень важно прокладывать новые музыкаль-
ные пути; при этом он прекрасно понимает, что творческое
выражение настолько же продукт его личности, насколь-
ко и явление, обусловленное временем, в котором он жи-
вёт. Ни на одну форму искусства за прошедшие полвека не
было потрачено столько средств ради столь малого эффек-
та. Столько славы, поклонения и внимания СМИ не доста-
валось ни поэзии, ни прозе, ни творчеству безвестных ху-
дожников — и ему не приходит в голову принимать это как
должное и как право посягать на основы культуры. Транс-
цендентная сторона Дэвида — вот что позволяет ему под-
няться над этим: он понимает, что весь этот контркультур-
ный напор параллельно разрушает тектонические плиты,
на которых пляшет музыка.
ПОЯСНЕНИЯ, ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ,
БЛАГОДАРНОСТИ
Bauhaus были группой аутсайдеров. Вырожденцев-неудач-
ников. Заплутавших в промышленном городе чужаков. Нас
объединяли музыка, мятежный дух и желание побега, мы
дерзнули воплотить смелую донкихотскую мечту — ив ито-
ге подлетели слишком близко к пронзительно чёрному солн-
цу и погибли подобно Икару.
Чёрная магика* — через «к» и не без слёз**. Теперь мне ка-
жется, что это колдовство обращалось против меня и моих
близких — и закономерно приводило к самым разруши-
тельным результатам. При этом я никогда не был черно-
книжником, наоборот, всегда взывал к светлым оттен-
кам магических сил, движимый добрыми побуждениями
и стремлением к достижению духовного/творческого раз-
вития, помощи другим, иногда вытягивая карту «освобо-
ждение из тюрьмы»*** (ладно, если честно, речь, конечно,
идёт о «не совсем белой магике»).
Благословение снизошло на меня посредством двух ду-
ховных пробуждений и акта своего рода экзорцизма. В этой
книге подробно обо всём этом рассказано. «Благословение»
также воплощено в Вифезде, ангеле целительных вод****. Изо-
* Магика — система тренировок, разработанная Алистером Кроули
на основе его понимания йоги, западной магии, ритуалов герметического
ордена «Золотая заря» и некоторых направлений тантры. Кроули опреде-
лял магику как «науку и искусство вызывать изменения согласно Воле». —
Примеч. пер. Далее даются без указания авторства.
** Одна из книг Алистера Кроули называется «Магия без слёз».
*** Одна из возможных трактовок карты в больших арканах Таро и, кро-
ме того, карта в игре «Монополия».
**** Вифезда (ивр. Бейт Хисда) — два водоёма, вырытых в русле реки
Бейт-Зейта в Иерусалиме, почитаемые как место благодати и исцеления.
Согласно Евангелию от Иоанна (5:1-16), «ангел Господень по временам
DAVID 3. HASKINS. ПОЯСНЕНИЯ, ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. БЛАГОДАРНОСТИ 11
бражение статуи с нью-йоркского фонтана Вифезда в Цен-
тральном парке мы использовали на обложке последнего
альбома Bauhaus «Go Away White», выпущенного нашим не-
зависимым лейблом в 2008 году. Вифезда символизирует
святое милосердие, катарсис и духовное исцеление. Я счи-
таю, что мне повезло познакомиться с ней, точно так же
как повезло во время написания этой книги подружиться
и получить неоценимую поддержку и помощь от следую-
щих людей: Энн Гринауэй — моей жены и лучшей подруги,
родного сердца, своеобразного корректора, одновременно
музы и погонщика с бичом; Эндрю Дж. Бруксбэнка, бесцен-
ного дотошного исследователя, эксперта по раскапыванию
самых мелких деталей и прояснению самых тёмных мест.
Также благодарю: Джелло Биафру, Блэка Фрэнсиса, Кай-
ла Буркхарта, Circle23, Керри Колонну, Антона Корбей-
на, Энтони, Джона Корнелиуса, Фина Костелло, Кена Эро-
са, Перри Фаррелла, Кэтрин Фарнсуорт, Шепарда Фейри,
Пэта Фиша, Гэйвина Фрайдея, Питера Хука, Мелинду Гэбби,
Марка Гейгера, Дона Гурвица, Гарри Айлза, Джарбо, Мит-
ча Дженкинса, Роберта Кехили, Мэри Джо Казку, Питера
Кента, Стивена Джонсона Лейбу, Джуди Лайон, Энн Магну-
сон, Мэрилина Мэнсона, Дарвина Майнерса, Мика Мерсе-
ра, Евгения Меринова, Ричарда Мецгера, Линду Мортенсен,
Алана Мура, покойного великого Брендана Маллена, Блэр
Мёрфи, Габора Немета, Адама Парфи, Брендана Перри, Ри-
чарда Питерсона, Джона А. Риверса, Мэвис Томпкинс, Дже-
реми Рида, Говарда Розенберга, Шейда Рупа, Скотта Соу,
Томаса Джерома Сибрука, Сьюзи Скелтон, Стеллу Уоттс,
Дэмиэна Юта.
Дэвид Дж. Хаскинс
Июнь 2014
сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в неё по возму-
щении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью».
Пролог
ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
Ты похож на звезду, но всё ещё сидишь на пособии.
Mott the Hoople, «АН the Way to Memphis»
Одна тысяча девятьсот шестьдесят первый был годом Бер-
линской стены, залива Свиней и первого концерта The
Beatles в «Каверне». А ещё в этом году я познакомился с Дэ-
видом Эшем. Нам было по четыре года, и с большой не-
охотой мы ходили в детский сад мисс Черри — заведение,
похоже специализировавшееся на жестоких и необычных
наказаниях для детей младше пяти лет. Наши маленькие су-
ставы ныли от долгого стояния в углу или сидения на высо-
ком стуле (за отказ есть то, что нам казалось несъедобным),
и мы обменивались обиженными сочувственными взгляда-
ми, испытывая праведный гнев по поводу творящейся не-
справедливости. Бунт против драконовских мер подавления
свёл нас уже в столь юном возрасте — и выплеснули мы его,
кстати, посредством музыки. Мы использовали имевшийся
в садике набор ударных инструментов: треугольник и дере-
вянная коробочка, правда, не очень годились для выраже-
ния всей ярости разочарования, но они славно послужили
благой цели. Такими мы и остались — сплочёнными, бун-
тующими и музыкальными.
После этой судьбоносной встречи мы с Дэниэлом не ви-
делись лет тринадцать. Местом нашего воссоединения ста-
ло другое образовательное учреждение, пусть и куда более
либеральных нравов. В 1974 году Венский колледж искусств
Нортхемптона представлял собой настоящую лабораторию
авангардных экспериментов и тайного исследования изме-
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978) 13
няющих сознание веществ, реторту нонконформизма, в ко-
торой возгонялись неформалы, чудаки и всякого рода из-
гои. Естественно, мы оба чувствовали себя там как дома.
Именно там произошло и моё первое знакомство с нар-
котиками. Есть такой прибор — проектор Гранта, позво-
ляющий дизайнерам увеличивать или уменьшать изображе-
ния, располагая их на стеклянной основе под объективом.
Затем изображение масштабируется и проецируется на про-
зрачную поверхность, где его можно обвести карандашом.
Большая тканевая накидка призвана изолировать свет окру-
жающей среды. Был один парень, который вечно отирался
у этого самого Гранта. Как-то раз я заглянул ему через пле-
чо, любопытствуя, чем же он там занимается, и увидел, что
он скручивает косяки. Парень заговорщически подмигнул
мне и предложил сныкаться в подвале и курнуть.
Эффект наркотика оказался мгновенным и сильным:
по телу разлилось тепло, и разум мой слегка помутился.
В этом изменённом состоянии сознания единственным ме-
стом, куда мне представилось возможным пойти, была биб-
лиотека на последнем этаже. (Не в аудиторию же мне было
возвращаться!) Я взлетал по ступенькам и отчётливо ощу-
щал, как их камень превращается в зефир.
Время барахлило и замедлялось. В читальном зале
я плюхнулся за один из больших деревянных столов. Огля-
дывая книжные полки, я обнаружил, что книги дышат, их
корешки из картона, оклеенного кожей, превратились в жи-
вую плоть. Постепенно до меня дошло, что их дыхание син-
хронизовано с моим собственным. Потом я наконец со-
брался, отправился к полке с огромными художественными
альбомами и вытащил оттуда здоровенный том. Полное со-
брание работ Иеронима Босха. Я зачарованно склонился
над этими зловещими фантасмагорическими картинами,
извивающимися и оживающими пред моими расширенны-
ми зрачками. Когда на следующий день я встретил гранто-
отирателя и поинтересовался, что это такое мы с ним выку-
рили, он ответил, что опиум.
14 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
* * *
С Дэниэлом мы учились на разных курсах. До разговоров
дело пока не доходило, но, встречаясь в коридоре, мы все-
гда кивали друг другу. Этот условный жест взаимного ува-
жения был отчасти вызван тем обстоятельством, что хип-
повым клёшам мы оба предпочитали брюки в обтяжку (что
по тем временам было большой редкостью).
Однажды я ехал на своём «моррис миноре» из центра
и заметил эти узкие чёрные джинсы в неуместном, но по-
чему-то не раздражающем сочетании с дублёнкой. К моему
удивлению, Дэниэл нёс гитарный чехол. Я поравнялся с ним
и предложил подвезти. Он направлялся на репетицию. Его
MI5 были почти полностью чёрной группой (единственным
бледнолицым был Дэниэл), игравшей, естественно, фанк,
и они только-только начали добиваться признания в родном
городе. Это был сплочённый маленький ансамбль, но боль-
ше всего в них впечатляла экспрессия Дэниэла и то, как он
чувствует гитару.
«Послушай, Дэнни, — как-то завёл речь один из его кол-
лег по группе, — у нас такая мыслишка появилась. Смотри,
чувак, у нас есть этот клёвый противогаз. Чего б тебе его
не надеть?»
После такого роскошного предложения Дэнни предпочёл
добровольно покинуть ряды MI5. Сам я в то время входил
в группу Grab A Shadow. Мой младший брат Кевин бараба-
нил, а Дэйв Стреттон и Дэйв «Икс» Экстон соответственно
делили соло- и ритм-гитару. Я играл на басу и иногда пел
вместе с остальными Дэйвами (в ходу была шутка, что ко-
гда кто-нибудь произносит «Дэйв», то откликаются мини-
мум двое, а то и все трое).
До этого мы со Стреттоном и Кевином были в группе Jam
с другим моим шкальным другом, Роджером Райдаутом, ко-
торый играл на соло-гитаре и пел. По выходным мы ездили
на север — в Бирмингем, Донкастер, Манчестер и Лидс —
выступать в клубах для рабочих. Обычно нас ставили между
шоу с переодеванием или пошловатым комиком и игрой
в бинго.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)	15
Икс был моим лучшим школьным другом — высокий
светловолосый красивый засранец, с острым как скальпель
языком и с мощным бунтарским посылом. Именно он от-
крыл мне таких мятежных и крамольных авторов, как Бер-
роуз, Гинзберг, Керуак, Коэн, Рембо, Бодлер и подобных
им. Наши музыкальные вкусы тоже совпадали. Мы оба схо-
дили с ума по Боуи и задерживались после занятий по ри-
сованию, без конца набрасывая портреты нашего кумира
под звуки «Hunky Dory» или «Ziggy Stardust». Эта доброволь-
ная внеклассная активность, похоже, пришлась не по вкусу
школьным хулиганам, и они жёстко вторгались в наши грё-
зы, опрокидывая мольберты и топча тюбики своими под-
битыми железом говнодавами. При этом, как ни странно,
наши хлипкие творения они ни разу и пальцем не тронули.
Думаю, что втайне они нас побаивались.
После того, как, шумно рыгая, хулиганьё уходило, мы за-
водили «The Bewlay Brothers» и возвращались в свои грёзы.
Когда Боуи анонсировал выступление в лондонском «Хэм-
мерсмит Одеон» (оказавшееся легендарным концертом пе-
ред «уходом на покой»), мы заказали два билета, но полу-
чили всего один. Расстроенные, билет мы торжественно
разорвали, чем скрепили свою связь навеки.
Пару лет спустя мы с Иксом начали регулярно на-
ведываться в Лондон на концерты групп зарождающей-
ся паб-рок-сцены в заведениях вроде «Нэшвилла» в За-
падном Кенсингтоне, «Грейхаунда» в Фулхэме, «Булл энд
Гейт» в Кентиш-таун и нашего любимого «Хоуп энд Энкор»
на Аппер-стрит в Ислингтоне. Именно в этом практиче-
ски родном месте нам довелось лицезреть таких артистов,
как The Stranglers, Eddie & the Hot Rods, Ducks Deluxe, Ник
Лоу, Kursaal Flyers, а однажды даже Kilburn & the Highroads
с Иэном Дьюри во главе. Чтобы ничего не пропустить, мы
приехали на концерт заранее и спустились в подвал, где об-
наружили господина Дьюри и его здоровенного техника-
роуди Спайдера за настройкой.
— Чем могу помочь, молодые люди? — раздался низкий
рык из субтильной оболочки Дьюри.
16 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
— Ой, простите, нет, наверное... мы, наверное, ранова-
то...
— Спайдер, будь добр, препроводи этих юных джентль-
менов отсюда, — пробасил Дьюри.
— Ничего страшного, мы уже уходим!
В «Хоуп энд Энкор» наверху стоял отличный музыкаль-
ный автомат, и мы так им увлеклись, что пропустили пер-
вую половину концерта Kilburns — зато сполна насладились
второй и были совершенно потрясены их эксцентрично-
стью. Барабанщиком был чернокожий на костылях, на басу
играл карлик, на клавишах — великан, а на саксофоне —
альбинос с пижонской чёлкой и панорамными чёрными оч-
ками. Ну и сам Дьюри, на этот раз в костюме мультяшно-
го каторжника — зелёном с чёрными стрелами — и такой
же кепке, лихо нахлобученной набекрень. С одной стороны
его потного лица болталась серьга из безопасной бритвы,
а на ссохшейся левой руке (в детстве он перенёс полиомие-
лит, и данная половина его тела сильно пострадала) красо-
валась чёрная кожаная перчатка.
Саму группу мы до этого не слышали, только про них,
и, когда они грянули, нас просто снесло неистовым зву-
ком, не говоря уже о мощном сиплом вокале самого Дью-
ри. С текстами была совсем отдельная история: они умело
жонглировали каламбурами, рифмованным сленгом кок-
ни, нахальными двусмысленностями с подробнейшими ска-
брёзными деталями из жизни лондонских нехристей, бан-
дитов и прощелыг.
Kilburn & the Highroads сразу и безоговорочно заняли
второе место в нашем персональном чарте. Первыми, без
сомнения, были Dr. Feelgood. Впервые этих кадров мы уви-
дели в старом «Марки» на Уордор-стрит. На разогреве у них
играла группа Flip City во главе с тощим очкариком в узких
джинсах и белой футболке, изливавшим душу перед горст-
кой равнодушных выпивох. Мы с Иксом решили, что он кру-
той. Через год он вновь появился на виду уже под именем
Элвиса Костелло. «Филгуды» же со своими потрёпанными
костюмами, галстуками-селёдками и неприветливыми ро-
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978) 17
жами выглядели натуральными второсортными бандюка-
ми. Барабанщик был известен как Большая Фигура, и пол-
ностью оправдывал своё прозвище. На басу был Спарко, Ли
Брилло лаял в микрофон и дудел на дрянной блюзовой гар-
монике, а на «телекастере» играл невероятный Вилко Джон-
сон, жутко похожий на Тони Перкинса в «Психо», разве что
стриженный «под горшок». Он флегматично наяривал своё
отрывистое рок-стэди, пока не наступал момент для соло —
тогда он неожиданно взрывался и, перехватив гитару как
автомат, принимался рвать и метать, осыпая публику гра-
дом нот и носясь при этом зигзагами по сцене, будто зверь,
угодивший под высокое напряжение. (Порой казалось, что
он злоупотребляет амфетаминами.)
В тот раз мы стояли у самой сцены, и дух захватывало
от того, как близко клокотала эта неукротимая энергия,
хотя в этом был и свой минус: на протяжении всего концер-
та на нас летели капли пота господина Брилло.
Тем не менее бунтарства нам всё равно не хватало.
Бывая в Лондоне, мы рыскали по независимым музы-
кальным магазинам в поисках мрачных американских
сокровищ на импортном виниле: МС5, The Stooges, The
Flaming Groovies, Джонатан Ричман и Modern Lovers, The
Velvet Underground, Патти Смит, New York Dolls (чье восхи-
тительное выступление в эфире The Old Grey Whistle Test ста-
ло ключевым моментом для нас обоих). Ещё одной важной
пластинкой для нас был большой сборник гаражного рока
шестидесятых от Ленни Кея «Nuggets»*. Эти раритетные ди-
ски воспринимались фактически как священные скрижали,
и мы, зажигая свечи в своих подростковых спальнях, при-
никали к их дорожкам, наслаждаясь божественным Откро-
вением. Но вот уже тенью огромного эшелона, гружённого
взрывчаткой, на горизонте событий замаячил панк — и ско-
ро мы с удивлением обнаружили, что (вопреки нашему ощу-
щению принадлежности к маргинальному меньшинству) те
* Легендарная двухдисковая компиляция «Nuggets: Original Artyfacts
from the First Psychedelic Era, 1965-1968», подготовленная гитаристом
группы Патти Смит для фирмы Electra в 1972 году.
18 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
же самые звуки вдохновили целое поколение! Наше поколе-
ние — по горло сытое дутыми, вычурными и переоценённы-
ми монстрами рока, помпезно исторгающими своё никому
не нужное дерьмо. В воздухе пахло революцией!
Когда в 1976 году в Лондон приехали Ramones, чтобы сы-
грать свой первый английский концерт в камден-таунском
«Раундхаузе», мы были у самой сцены. Они словно сошли
со страниц комикса — идеальная рок-группа в своих чёр-
ных байкерских кожанках, драных узких джинсах и с от-
росшими патлами. Музыка была проще некуда — грубый
баблгам-панк-рочок, песни не длиннее трёх минут (а боль-
шинство и вовсе около двух). Во время исполнения «Beat on
the Brat» они раздали десятки миниатюрных бейсбольных
бит. Ну и надубасились же мы тогда! Именно на этом кон-
церте я впервые увидел ребят в распоротых, а затем собран-
ных заново и украшенных английскими булавками шмот-
ках из благотворительных магазинов.
В том году я бросил колледж и, как большиство моих
сверстников, жил на пособие по безработице. Каждую не-
делю я получал чек на 13 фунтов, а на них особо не разгу-
ляешься, так что я легкомысленно удвоил сумму с помо-
щью шариковой ручки, ловко переправив 1 на 2. Несколько
недель мне это сходило с рук, после чего однажды утром
в центре по трудоустройству меня выдернули из очереди
и велели посидеть в конторе. Спустя четверть часа нерв-
ного ожидания в серый кабинетик зашёл серый человечек,
который поставил меня в известность, что относительно
моих еженедельных выплат обнаружились кое-какие не-
увязочки, и спросил, есть ли у меня что-нибудь сообщить
по этому поводу.
У меня ком застрял в горле. Спалили! Пришлось сознать-
ся. Меня отчитали, а незаконно полученные деньги вычли
из моих будущих пособий.
Время от времени мне предлагали работу, и я нехотя та-
щился в какую-нибудь глухомань, чтобы занять очередную
невыносимо унылую и никудышную вакансию. Впрочем,
немного заработать никогда не мешало.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)	19
На местной лесопилке было тяжко. В первый же день
я поинтересовался, зачем на большинстве станков разложе-
но столько острейше заточенных шестидюймовых гвоздей.
Мне популярно объяснили, что это для вытаскивания за-
ноз: «Потому что их будет много!» Нам приходилось носить
маслонаполненные наушники, чтобы не оглохнуть от како-
фонии, и между их липкой внутренностью и ушами посто-
янно забивались опилки, что дико бесило, особенно в лет-
нюю жару. У многих старых работников не хватало пальцев.
Я продержался там всего неделю.
Самой продолжительной пыткой оказались шесть недель
в Jaybeam Aerials*. Я работал на станке, который сгибал по-
луметровые алюминиевые заготовки под нужными углами.
За восемь часов такого занятия под идиотские звуки днев-
ного эфира «восхитительного» «Радио 1» можно было по-
ехать крышей. Но впереди было ещё 232 часа. Я никак не
мог понять, как некоторые из этих несчастных уродов ра-
ботают здесь по тридцать сраных лет!
Ещё одной отстойной работой было производство мяс-
ных пирогов. Моей задачей было зачерпывать из огромно-
го чана комки розового фарша с хрящами и заворачивать
в них сваренные вкрутую яйца, едущие по резиновому кон-
вейеру. Иногда работники походя плевали в чан, выражая
своё отвращение. После этого яйца по-шотландски как-то
совсем потеряли для меня свою и без того сомнительную
привлекательность. Потом я две недели работал морожен-
щиком. В фургоне постоянно вились злые осы, и, отбиваясь
на ходу от их особенно яростной атаки, я однажды чуть не
разбил всё это хозяйство к чертям. Ещё там была заводная
музыкальная шкатулка, она играла «The Teddy Bears’ Picnic».
Я развлекал себя тем, что замедлял её ход, и тогда мелодия
звучала как похоронный марш.
Кстати, о похоронах: я быстро понял, что место для пар-
ковки надо выбирать очень аккуратно. «Мороженая мафия»
действительно существовала, и, если ты заступал на чужую
' Завод по производству радио- и телевизионных антенн.
20 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
территорию, расплата была жестокой. Фургончикам «Ми-
стера Софта» нередко случалось полыхать. В мои обязанно-
сти входило под конец рабочего дня вернуть фургон на ме-
сто и подключить его к генератору. Холодильник заряжался,
и содержимое не таяло. Как-то раз я решил немного пофило-
нить и заглянул к маме на чай. Спустя примерно час я вер-
нулся к своему фургону, вставил ключ в дверь — и он тут
же сломался в замке! У меня был всего час, чтобы вернуть
фургон в депо, пока мягкое не сделалось жидким. Выбора
не оставалось, пришлось вызывать эвакуатор. Мы успели
вернуться вовремя, но стоимость эвакуатора вычли из моей
зарплаты, а поскольку платили мне наличными, в итоге
я остался должен фирме 2,1 фунта.
Одним из самых стрёмных мест работы было производ-
ство, где травили листовой металл. Стояла особенно мороз-
ная зима, и меня кидало то в жар, то в холод: внутри цеха
было дико жарко и ужасно воняло серой, поскольку огром-
ные листы металла погружали в кислоту, а когда приходи-
ло сырьё, огромные двери поднимались и внутрь врывался
ледяной ветер. Нам приходилось бежать разгружать грузо-
вик, и от холода пальцы примерзали к меди. А потом обрат-
но в пекло. И, представьте себе, там тоже находились люди,
работавшие годами. Подумать только! В таких случаях, ко-
нечно, начинаешь понимать, как тебе повезло. Один бед-
няга трудился там 25 лет. С интеллектом у него были яв-
ные проблемы, а внешне он походил на Бориса Карлоффа.
У него была стрёмная привычка подкрасться сзади и шёпо-
том выпалить «У меня машина “лейланд”*!» прямо тебе в ухо
и ушлёпать обратно. На этом заводе я продержался четыре
часа, пока меня не сменил Дэниэл Эш. Когда он явился, ме-
неджер заметил: «Что, ещё один из художественной школы?
Надеюсь, ты задержишься на подольше, чем твой предше-
ственник!» Так оно и получилось — Дэниэла хватило на две
недели. Стоический парень.
‘ British Leyland Motor Corporation—английский автомобильный кон-
церн.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978) 21
В следующий раз мы пересеклись на дурацкой стройке,
правда на сей раз уже на смену Дэниэлу пришёл я. Это была
реально тяжёлая работа. Мне приходилось дробить кам-
ни, собирать их в тележку и катить её на противополож-
ную сторону участка, где щебень использовали в качестве
наполнителя. В обеденный перерыв я иногда присоединял-
ся к остальным (большинство были ирландскими чернора-
бочими) в ближайшем пабе, где они были не прочь опро-
кинуть пять-шесть пинт «Гиннесса», прежде чем вернуться
на площадку. Я выпивал парочку и возвращался уже изряд-
но подшофе. Выпивка раззадоривала парней, и они с жаром
принимались крушить кирпичные стены и каменные колон-
ны. Естественно, я выбивался из общей картины, и одна-
жды мои читательские предпочтения (Камю и Сартр нрави-
лись мне куда больше газеты Sun) вызвали подозрительные
расспросы («Чё эт ты тута читаешь, пацан?»). Спустя две не-
дели бригадир указал мне и ещё паре таких же хилых сту-
дентов на дверь.
Эти короткие промежутки не особо прибыльного труда
лишь вклинивались в жизнь на пособие. Впрочем, со вре-
менем я устроился на более подходящее мне место графи-
ческого дизайнера в фирме, занимавшейся производством
липового мерча для футбольных фанатов. В мою задачу
входило незначительно изменять логотипы клубов, чтобы
избежать обвинений в плагиате. Самым приятным бону-
сом этой работы оказалась красавица Энн Гринауэй, гла-
ва отдела кадров и личный помощник босса. Бывшая мо-
дель, красивая, стройная, очень весёлая, 28 лет от роду, её
сияющая улыбка была способна озарить любую комнату,
в которую она входила. Я хотел ею обладать — но и босс
хотел того же!
Кончилось это тем, что мне пришлось уйти из фирмы.
Мой последний рабочий день напоминал дешёвую фран-
цузскую комедию. В штате я провёл около шести меся-
цев, а в постели с нашим общим объектом желания — по-
следние три из них. Когда второй её воздыхатель узнал об
этом, он почему-то не очень обрадовался. Я работал с двумя
22 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
другими ребятами в маленьком офисе, который выглядел
как длинный коридор с дверями в обоих торцах. И в этот
последний день двери непрерывно распахивались и захло-
пывались с громким стуком, покуда мой взбешённый рабо-
тодатель метался в дикой ярости, а за ним носилась крайне
взвинченная и сконфуженная Энни.
— Какого чёрта тут происходит? — поинтересовался мой
коллега Иэн.
Я бы, пожалуй, мог ему объяснить, но не стал. Потом
Энни по трансляции попросила меня подойти в приёмную.
— Прости! — выпалила она. — Тебе придётся уйти. Бы-
стро пиши заявление об увольнении! Нет времени объяс-
нять, просто УЙДИ!
Я покорно выполнил её распоряжение и ушёл, чтобы
больше не вернуться. Десять лет спустя, оставив позади
этот инцидент и увлечение моей будущей женой, мой быв-
ший босс станет менеджером моей группы Love And Rockets.
Он оказался обаятельным человеком с отличным чувством
юмора и стал нам верным другом.
* -к *
Весьма насыщенный событиями 1976 год. Бабье лето.
Благоуханный вечер. Мы с моим братом Кевином направ-
ляемся в лондонский клуб «100» на концерт новой группы.
Об этом концерте я узнал из отксеренного флаера на стене
«Хоуп энд Энкор». Появились Sex Pistols, и мир больше не
был прежним.
Маленький занюханный бар был битком набит буйны-
ми протопанками. Они толкались, пара ребят скакали пого
под откровенно отстойную банду на разогреве, Stinky Toys.
Я в обнимку с двумя кружками направлялся к Кевину, но мы
с выпивкой чуть не грохнулись, когда какой-то придурок
внезапно отпрыгнул назад, врезавшись мне прямо в бок.
Я пробуравил его взглядом «какого хрена?», а он свирепо
набычился и уставился куда-то вниз. Проследив траекто-
рию его оптических кинжалов, я обнаружил, что в руках
у моего обидчика мотоциклетная цепь. Я криво улыбнулся
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)	23
и продолжил свой путь. А позже узнал, что этого отмороз-
ка зовут Сид Вишес.
Ещё в афише того вечера значилась великолепная исход-
ная версия The Clash с тощим гитаристом Китом Левином
(позже игравшим в PiL), невозможно клёвым и красивым
Полом Саймононом на басу, крепким Терри Чаймсом за ба-
рабанами, рок-н-роллом-во-плоти Миком Джонсом на соло-
гитаре и драйвовым Джо Страммером на ритм-гитаре. Они
шикарно выглядели в испещрённых пятнами краски и прин-
тами рубашках с высокими воротниками и прямых узких
брюках на молнии. Ещё на них тут и там пестрели приколо-
тые английскими булавками клочки цветных светофильтров.
В какой-то момент, пока меняли струну на гитаре,
Страммер поднёс к микрофону маленький транзисторный
радиоприёмник. Он крутил колесико настройки и случай-
но наткнулся на выпуск новостей о последнем теракте IRA.
Звукач быстро смекнул добавить дабовое эхо, и внезапно за-
говорил сам дух времени. А затем — РАЗДВАТРИЧЕТЫРЕ! —
они продолжили свой живой перформанс.
В Мике Джонсе мы узнали того охрененно клёвого пи-
жона, которого часто встречали на концертах самых мод-
ных новых групп на лондонской паб-рок-сцене. Другой зна-
комой рожей с тех же концертов начала семидесятых был
Джон Лайдон, перевоплотившийся той ночью на сцене клу-
ба «100» в Джонни Роттена, когда грянули первые ноты ис-
пепеляющей «Anarchy in the UK».
В щуплой ощетинившейся тушке Роттена клокотали
ярость и злоба, выражавшие концентрированный и рас-
клённый добела душевный подъём целого поколения. Суту-
лый и перекошенный, замотанный в бинты-путы Ричард III
с аурой, буквально искрящей электрическими разрядами.
Вцепившись в микрофонную стойку вытянутыми руками
и низко опустив крысиную голову, он высокомерно и невоз-
мутимо взирал на скачущий перед ним сброд, не обращая
внимания на град плевков.
Звук «Пистолетов» казался животным рыком, исторгае-
мым из чрева огромного тёмного зверя, вызревшим среди
24 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
низов нации в самые безрадостные месяцы последнего вре-
мени. Массовая безработица, глубокий экономический спад
и Маргарет Тэтчер со своей Консервативной партией, соби-
равшаяся выжать всю кровь из рабочего класса. В год юби-
лея королевы загаженные лондонские улицы утопали в му-
соре, транспорт работал всё хуже, грязь глубоко въедалась
в кожу и слепила глаза. Вот такая была вокруг атмосфера,
а рок-н-ролл превратился в беззубую лошадку с детского ут-
ренника, приплясывающую в напудренном парике, — пока
не появились Pistols.
В какой-то момент этого окрыляющего концерта я по-
вернулся к Кевину, и мы оскалились друг другу совершенно
безумными улыбками: этим же вечером мы решили создать
собственную панк-группу. Вернувшись в Нортхемптон, мы
сразу позвонили Иксу (Grab A Shadow недавно распались,
разочаровашись в перспективах местной музыкальной сце-
ны и рок-музыки в целом). Он уже был в теме и бежал стричь
свои патлы. Оставалось только найти, кто же будет петь.
Янис Закис, наполовину латыш, наполовину шотлан-
дец, приехавший к нам на репточку (в маленькую контор-
ку над газетным киоском моих родителей и табачной лав-
кой), казался панк-рок-совершенством. Он побрился наголо
и опалил щетину зажигалкой! Его губы были покрыты гру-
бым мазком красной помады, на шее питоном свернулся
длиннющий разноцветный шарф Доктора Кто, а его дет-
ские голубые глаза сверкали безумием. Он размотал шарф
и объявил:
— Так. У меня есть слова для песни. Называется «Explo-
sion», это про оральный секс. А вы что-нибудь сыграйте. Ну,
поехали! Раз-два-три-четыре!
Молчание.
— Давайте, придурки! Поехали!
Мы в изумлении переглядывались. Наглости новичку
точно было не занимать! Я предложил сыграть инструмен-
тал на трёх аккордах, над которым мы работали до явления
этой бешеной стихии.
— Ну ладно... Янис, давай заново отсчёт.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)	25
— Так-то лучше! Раз-два-три-четыре!
Конечно, мы его взяли, и я переименовал его в Винса
Венома'. Спустя две недели в пабе «Рейсхорс» на Абинг-
тон-сквер мы сыграли первый концерт под именем The
Submerged 10th. Там собрались все панк-рокеры нашего
города, все четверо! Энни Гринауэй тоже удостоила нас ви-
зитом, и её немного напугала моя «другая жизнь».
Янис начал с того, что вылил половину своего пива на го-
лову какому-то бедолаге в костюме, который осмелился раз-
говаривать со своей подругой. Промокший потерпевший
вскочил со стула, чтобы обрушить его на обидчика, но чокну-
тый засранец опрокинул остатки пива себе на голову, от ма-
кушки до промежности залил себя пеной для бритья и при-
нялся размазывать по груди пшеничные хлопья (отличный
приём, всегда работает!). Этот акт сюрреалистического безу-
мия разрядил обстановку, и потасовки не случилось.
Янис дал отсчёт для первой песни. Концерт состоял
из написанных мной трёхаккордных вещей (двухминут-
ные песенки с понятными названиями вроде «Dole Queue»,
«All Fucked Up» и «9 to 5») и каверов вроде «Pushin’ Too Hard»
The Seeds (позаимствованная из упомянутого сборника
«Nuggets»), «Run Run Run» «вельветов» и амфетаминовой
версии «Downtown» Петулы Кларк, исполненной в соответ-
ствующем саркастическом ключе.
После «Рейсхорс» мы дали ещё два концерта. На послед-
нем из них нам буквально вырубили электричество, и Янис
собрался бросить всё и уйти в цыгане, странствовать по Во-
сточной Европе и играть на аккордеоне. Трудно предста-
вить, но спустя годы выяснилось, что он стал заместителем
директора закрытой частной школы для мальчиков. Вме-
сто того чтобы искать другого вокалиста (разве кто-нибудь
может заменить Винса Венома?), мы с Иксом решили петь
сами и расширить состав за счёт ещё одного гитариста.
Первым, о ком я подумал, был Дэниэл Эш. Он видел
The Pistols по телевизору и был ошеломлён. Он понял —
‘ Venom — отрава, яд.
26 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
и был готов быть с нами. Выяснилось, что наши с ним му-
зыкальные вкусы во многом совпадают. Помимо столпов
Боуи и Игги он любил Roxy Music, и меня впечатлил тот
факт, что в 1973 году он побывал на их лондонском концер-
те в «Рейнбоу», а также на концерте Лу Рида, когда тот являл
своего «рок-н-ролльного зверя» на той же площадке. Спро-
дюсированный Боуи альбом Лу «Transformer» очень мно-
го значил для нас обоих. Кроме того, мы оба обожали Мар-
ка Болана и T.Rex (я даже честно оплачивал своё членство
в их официальном фан-клубе — первый и последний раз
в жизни). Ну и, наконец, первой пластинкой, купленной
Дэниэлом, была «Double Barrel» регги-дуэта Дэйва и Эн-
зела Коллинзов, появившегося в начале семидесятых, —
и у меня тоже!*
Помимо регги от Trojan Records мы с Дэниэлом увлека-
лись артистами вроде Скотта Уокера и Жака Бреля, кото-
рых для нас открыл Боуи, с восторгом отзывавшийся о них
в своих интервью. Среди всех этих ослепительных звёзд,
вдохновляющих в разной степени, ярче всех сиял, конеч-
но, сам Боуи. Дэна, как и меня, потрясло выступление Боуи
со «Starman» в эфире Top of the Pops**. Для ребят нашего воз-
* Первой музыкой, которой я увлёкся всерьёз, был регги. В тринадцать
лет я с парой друзей пробирался на местную дискотеку скинхедов и слу-
шал, как диджей крутит пластинки, привезённые прямиком из ямайско-
го Кингстона. Только регги, целый вечер. Эти записи можно было найти
лишь в подобном месте. Там я впервые услышал громкую музыку, кото-
рая играла в темноте, и в опасном окружении «хулиганов» это был опья-
няющий опыт. Мы, одетые в двухцветные немнущиеся брюки Sta-Press
и рубашки от Бена Шермана, держались в тени и наблюдали, как скины
хлещут лагер, дразнят девчонок и отплясывают под ска. Они смеялись
над нами, карапузами, угощали нас пивом и стебались над тем, что ни-
чего в нём не понимаем, не говоря уже о том, что мы просто не знали, что
с ним делать. — Примеч. авт.
“ 15 июня 1972 года Боуи впервые выступил в детской передаче Lift Off
With Aisha. Я её пропустил, зато её посмотрел мой брат Кевин, рассказав-
ший мне, что видел очень странного певца. Он не знал, как к нему отно-
ситься: «Он выглядел очень странно. Я никак не мог понять: это было или
очень плохо, или очень здорово!» Три недели спустя мы с братом посмо-
трели легендарный эфир Top of the Pops, и у меня просто челюсть отвисла:
«Кевин, это лучшее, что я видел в жизни!» — Примеч. авт.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978) 27
раста это было эпохальное событие. В 1972 году в Англии
всё было абсолютно тусклым и серым. Пришествие же Боуи
стало невиданным взрывом цвета, шокировало красотой
и вызывало чистый восторг.
С появлением Дэниэла мы сменили название и стиль.
В качестве The Craze мы больше тяготели к изощрённому
постпанковскому пауэр-попу. Мы сыграли несколько кон-
цертов по пабам и колледжам, и перед одним из них Дэни-
эл спросил, можно ли ему привести старого приятеля, чтобы
тот спел с нами классический соул «Knock on Wood». Звали
приятеля Питер Мёрфи. Мы согласились, но, услышав нашу
группу (уже переименованную к тому времени в Jack Plug &
the Sockettes), Питер нас невзлюбил и устранился, предва-
рительно потрепав нам нервы*.
К концу 1978 года группа распалась, да и панк уже выдох-
ся. Я на какое-то время переехал в Лондон и несколько ме-
сяцев болтался среди постпанков, после чего получил пред-
ложение отправиться в Германию играть на американских
авиабазах с диско-фанковой группой. Деньги обещали хо-
рошие, поэтому я согласился, но незадолго до отъезда мне
позвонил Дэниэл. Он хотел, чтобы я зашёл послушать новую
группу, которую он только что сколотил с моим братом Ке-
вином на барабанах, Крисом Барбером на басу и этим сво-
им «стеснявшимся сцены» однокашником.
— Мне интересно твоё мнение, Дэйв, — сказал он. —
Мне кажется, в Пите что-то есть, мы с ним кое-что сочини-
ли вместе.
Когда я зашёл в небольшую свободную аудиторию кол-
леджа повышения квалификации преподавателей, слу-
жившую репточкой, они как раз собирались начать. Мы
кивнули друг другу, и Дэниэл дал отсчёт. Питер выглядел
офигенно. Он был сверхъестественно красив: высокие то-
чёные скулы, бледная кожа, пронзительные голубые глаза.
* Автор тактично умалчивает, что причиной подобной странной не-
приязни Питера стали оранжевые рабочие жилеты, которые некий Дэ-
вид Джей обнаружил в гримёрке и уговорил всех участников группы об-
лачиться в них для выступления.
28 ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978)
Его грязные светлые волосы были зализаны назад, как
у любимцев публики 1920-х. Движения его были элегант-
ны и грациозны, а голос — гулкий баритон — взлетал до за-
предельного «характерного» сопрано, похожего на звук та-
релки. Разговаривая, он заикался, но заикание полностью
исчезало, стоило ему запеть*.
Музыка, которую они сочинили, была суровой, донель-
зя простой, рваной — резкая гитара Дэниэла рисовала в хо-
лодном воздухе фигуры острые, как алмаз. Никогда пре-
жде мне так не хотелось в чём-то участвовать, но я решил
об этом промолчать, поскольку понимал, что это — дети-
ще Дэниэла и вряд ли ему захочется, чтобы я отобрал у него
право пестования.
Через полчаса они устроили перекур, и Дэниэл подошёл
спросить, как мне Питер.
— Чистое золото! — прошептал я. — Чистое золото!
* * *
До моей предполагаемой поездки в Германию остава-
лась неделя. Я сидел в подсобке, репетируя басовую партию
«Boogie Nights», когда постучался Дэниэл. На улице был ли-
вень, и возникший на пороге Дэниэл напоминал промок-
шую ворону.
Зайдя внутрь, он сказал, что с Крисом у них не получает-
ся и вдруг мне было бы интересно присоединиться к ним?
Он оставил плёнку с демозаписями, и я пообещал дать от-
вет в течение пары дней. Конечно, мне хотелось кричать
«ДА!», но как быть с обязательствами перед другой груп-
пой? Я сразу позвонил возглавлявшему её Дэйву Хендерсо-
ну и объяснил ситуацию. Он крайне любезно благословил
меня их покинуть. Опыт работы с ними, впрочем, тоже не
прошёл даром: кое-какие басовые диско-фишки через не-
сколько месяцев попали-таки и в наши песни, правда в со-
вершенно ироническом контексте.
* Судя по всему, Дэниэл понятия не имел, что Питер вообще умеет петь.
Единственной причиной, по которой он хотел сколотить с ним группу,
были его внешность и их дружба в старших классах школы.
ПРОЛОГ. ИНКУБАЦИЯ (1961-1978) 29
Первым моим вкладом оказались не ноты, а название
группы. Меня осенило, что лаконичность нашего звука срод-
ни идеалу веймарской архитектурной школы «Баухаус», ос-
нованной 1919 году, в которой считалось, что форма должна
быть строго функциональной и ради элегантности дизайна
нужно избавляться от любого избыточного украшательства.
Это прямо противоречило идеалу готики (ещё как мини-
мум год ирония этого от меня ускользала). Я предложил на-
зваться Bauhaus 1919, и всем, кажется, сразу понравилось.
На протяжении следующих двух недель мы репетиро-
вали при каждой возможности, занимая всё ту же ауди-
торию в колледже повышения квалификации. Как-то ве-
чером в профсоюзном зале должны были выступать The
Pretenders, и мы решили сыграть концерт по-партизански.
Тайком пронесли свои усилки через парковку, установили
в углу, подключились и шумели, покуда работники проф-
союза не выдернули вилки. Крисси Хайнд почему-то совсем
не понравилось, что банда каких-то новичков оттяпала у её
группы часть времени.
Строго говоря, это был наш дебют живьём, а первый
настоящий «полупрофессиональный» концерт состоялся
в пабе «Кромвель» через неделю. На тот момент реперту-
ар наш был ещё невелик, поэтому мы четыре раза сыгра-
ли «Raw Power», выпустив ревущего студжисовского зверя
в начале и конце каждого отделения.
Самая сексапильная девушка в городе, Лео Кейси, яви-
лась на этот концерт одетая в чёрную кожу и леопардовые
шмотки. В какой-то момент она опустилась на вонючий
ковролин паба и буквально воспользовалась предложени-
ем Питера «укусить его бедро» (строка из припева нашей
песни «Bite Му Hip»). След от укуса продержался несколь-
ко дней, и Питер с гордостью демонстрировал его всем
желающим, охотно приспуская свои чёрные «ливайсы».
В итоге нам заплатили 20 фунтов, и мы, возбуждённые
пивом и музыкой, ликовали, таща своё железо под снегопа-
дом. 1979 год казался многообещающим.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
БЛУДОДЕЙСТВО НА ГАЛЁРКЕ
(1979-1983)
В жизни случаются две трагедии: пер-
вая — не получить то, о чем мечтаешь,
а вторая — получить.
Оскар Уайльд
Глава первая
ДЕТИ НОЧИ
Полночь. Комната подсвечена голубым мерцанием телеви-
зора, за окном медленно и мягко падает снег. Уголь в ка-
мине потрескивает, и отлетающие кусочки тлеют красным.
В древнем чёрно-белом хорроре на экране красивая бледная
девушка в ужасе отшатывается от элегантного вампира, на-
меревающегося соблазнить её и погубить.
Дэниэл тоже видел эту ленту, и мы как-то разговорились
с ним о любимых с детства старых добрых фильмах про Дра-
кулу. (Строгая мама запрещала Дэну их смотреть, что, само
собой, только добавляло трепета тайным просмотрам.) Мы
болтали о вампирах: учтивом Кристофере Ли, жутком Мак-
се Шреке в оригинальном образе отвратительного Носфе-
рату, эффектном и более современном воплощении Клауса
Кински в атмосферной версии Херцога, Вампире из шедев-
ра Карла-Теодора Дрейера эпохи немого кино и, конечно,
о Беле Лугоши.
В то время я работал на оптовом складе, где собирал за-
казы на отправку и буквально умирал со скуки. В моих кар-
манах было полно адресных этикеток, и однажды они при-
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 31
годились, когда по дороге домой на велосипеде на меня
снизошло вдохновение:
Бледный на белом, полупрозрачная
Чёрная накидка снова
На вешалке
Бела Лугоши мёртв
К тому времени как я добрался до дома, на оборотных
сторонах этикеток уже был нацарапан весь текст. Мне не
терпелось показать песню на вечерней репетиции. Мы толь-
ко что сняли комнату над фотостудией на углу Хорсмаркет-
стрит и Голд-стрит в Нортхемптоне. Арендовать её нам по-
мог Грэм Бентли, работавший бухгалтером у отца Дэниэла:
он сразу заинтересовался группой, как только Дэн дал ему
послушать несколько наших грубых демозаписей. Грэму ка-
ким-то образом удалось убедить ни о чём не подозреваю-
щего шурина, снимавшего помещение внизу, что пустить
в верхнюю комнату горстку якобы музыкантов — это от-
личная идея.
Мы обшили обшарпанную комнатёнку чёрными пакета-
ми для мусора, сделали тусклое освещение (в том числе уль-
трафиолетовую гирлянду и стробоскоп) и сразу почувство-
вали себя как дома — словно летучие мыши в пещере. Я дал
Питеру бумажку с текстом и нацепил на себя бас. Дэниэл по-
дал идею: три восходящих аккорда, сыгранные на полубар-
рэ, когда две верхние струны остаются открытыми. Гармо-
ния была позаимствована у «Rock and Roll (Parts 1 and 2)»
Гэри Глиттера. Кевин начал выстукивать что-то в духе бо-
сановы (он брал уроки у старика, игравшего джаз*, и это
был один из всего двух доступных ему ритмов). Я поддер-
жал тему простой нисходящей басовой партией. Питер за-
пел, и каким-то чудесным образом у нас всё сложилось гар-
монично, мы словно почувствовали друг друга. Как будто
мы уже годами играли эту странную песню. Всё само со-
бой вставало на нужное место, и внезапно оказалось, что
* Барабанщик местной танцевальной группы Кит Камберпатч.
32 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
у нас есть полноценная эпичная вещь в девять минут дли-
ной. Вот тебе и магия! После первого прохода мы перегля-
нулись и засмеялись.
— Давайте ещё разок! — выпалил взбудораженный Дэ-
ниэл.
Что мы и сделали.
Этот первый плод нашего квартета был представлен вни-
манию публики на ближайшем концерте 3 января в пабе
«Романи», что в Кингсторпе, к вящему недоумению люби-
телей гольфа средних лет, пришедших с поля через дорогу.
Спустя пару недель мы приехали на студию Beck в Веллинг-
боро, чтобы записать эту и ещё четыре свои песни.
Инженер нашей первой студийной записи, хозяин сту-
дии Дерек Томпкинс явился в тесную аппаратную комна-
ту, окутанный клубами густого табачного дыма. Он принёс
баллон освежителя воздуха, содержимое которого распылил
с излишней щедростью. Затем проглотил несколько табле-
ток аспирина и запил их кофе из термоса.
Высокий статный мужчина за пятьдесят, с жидкой седею-
щей шевелюрой, в тёплых тапочках, заикающийся при раз-
говоре. Эту восьмидорожечную студию Томпкинс постро-
ил собственными руками, поэтому, зная её как свои пять
пальцев, время от времени залезал под микшерский пульт
с плоскогубцами и отвёрткой и возился там с какой-нибудь
бедой. Однажды во время сессии, зайдя в аппаратную, мы
застали его распластанным на спине с торчащими из-под
пульта ногами.
— Дерек нас не вынес! — рассмеялся Дэниэл.
В прошлом Томпкинс записывал преимущественно ир-
ландские шоу-бэнды*, фольклорные дуэты, комиков вро-
де The Barron Knights и крунера Фрэнка Айфилда. Тем не
менее он обладал прекрасным вкусом и был открыт всему
новому. Особенно нам импонировало, что это был не ка-
кой-то юный хипстер, а человек с совсем другими корнями.
* Своеобразный вариант небольшого диксиленда, игравший на танцах
пёструю смесь каверов — от фольклорных песен и джазовых стандартов
до вальсов и поп-хитов.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 33
Студия была устроена по-домашнему, там были тёплый ви-
давший виды красно-коричневый ковёр, удобный старый
диван, кофейный столик, почти целиком занятый гигант-
ской переполненной пепельницей Дерека, и маленькая ку-
хонька, где можно было заварить чай.
Когда настала очередь записывать «Ве1а», Дерек по-бы-
строму установил микрофоны на барабаны и комбики и про-
сто пустил плёнку, пока мы исполняли песню — с первого
дубля, вокал и всё остальное, и этот дубль стал Тем Самым
Дублем. (Тогда же Питер впервые в жизни пел в студийный
микрофон.) Затем Дерек показал Дэниэлу, как пользовать-
ся прекрасным ленточным ревербератором, ручка которо-
го просто усиливала или ослабляла эффект. В послужном
списке Дерека было несколько исполнителей регти, и он аб-
солютно верно решил, что в «Беле» есть дабовая составляю-
щая. Он сказал, что, когда дело касается регги, он предостав-
ляет артистам полную свободу, и с нами поступил так же*.
* В то время в Нортхемптоне было много приверженцев растафари,
кучковавшихся вокруг молодёжного клуба «Матта Фанканта», базировав-
шегося в старом оплоте Армии спасения на углу Шип-стрит, напротив ав-
товокзала Дернгейт. Возглавлял его Тревор Холл, чей дядя создал знаме-
нитую звуковую систему Графа Шелли [Count Shelly — Эфраим Баррет,
профессиональный каменщик и велосипедист с Ямайки, обосновавший-
ся в Лондоне в начале 1970-х и ставший заметной фигурой на британской
регги- и ска-сцене. —Примеч. пер.], доставшуюся Тревору по наследству.
Каждый месяц они устраивали сходку, где пара диджеев соревновались
друг с другом в кручении дабовых пластинок—инструменталов прямиком
с Ямайки, гремевших из огромных колонок, покуда их уважаемые «тосте-
ры» по очереди импровизировали поверх музыки. Они реально приехали
в центр, раскрасили всё в красный, зелёный и золотой цвета эфиопского
флага, носили костюмы и огромные шапки в тон, а женщины красили во-
лосы. Все стены были испещрены цитатами из Хайле Селассие [Хайле Се-
лассие I (1892-1975), до коронации — рас Тэфэрй Мэконнын, последний
император Эфиопии, происходивший из легендарной династии потомков
царя Соломона; в растафарианстве считается одним из воплощений Джа
на земле. —Примеч. пер.], а в воздухе можно было вешать топор от дыма
ганджи и вони супа из козьих голов. Это была настоящая «временная ав-
тономная зона» в понимании анархиста-писателя и поэта Хакима Бея
[Настоящее имя — Питер Ламборн Уилсон, исследователь суфизма и пи-
ратских утопий. — Примеч. пер. ], и полиция разумно держалась от неё по-
дальше. Дэниэл, Кевин и я были единственными белыми в этой тусовке,
34 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
К концу трёхчасовой сессии у нас оказалось пять запи-
санных и сведённых песен. Кроме «Ве1а» это были «Boys»,
«Harry», «Bite Му Hip» и «Some Faces». Прежде чем закон-
чить, Дерек решил отредактировать одну фальшивую ноту
в «Ве1а», допущенную вашим покорным слугой. Сейчас над
этим можно только посмеяться, а тогда я запаниковал, уви-
дев, как он вооружился бритвой, собираясь разрезать ленту.
— Эй! — завопил я. — Какого чёрта вы делаете?
— Ч-ч-ч-ч-что я делаю? — переспросил он. — Д-д-делаю
в-в-вид, б-б-будто вы в с-с-с-сос-с-с-тоянии с-с-с-с-сыграть
ч-ч-ч-чёртову п-п-песню! — Дерек улыбнулся и сделал всё
как надо*.
к к к
Следующий концерт нам устроил Питер — первый и по-
следний раз взяв на себя роль организатора. Состоялся
он во время обеденного перерыва в клубе железнодорож-
ных рабочих Веллингборо — большом деревянном здании,
где жили железнодорожники со своими жёнами и оравами
детей, носящихся среди длинных столов из огнеупорного
пластика. Управляющий, солидный старик, то и дело пре-
рывал наше выступление, выходя на сцену и рявкая: «Эй!
Эй! Что вы такое творите? Хотите весь дом к чертям разнес-
ти?» — на несколько лет эти слова стали расхожей шуткой,
понятной лишь посвящённым.
Мы договаривались на концерт из двух отделений. По-
сле первого управляющий отвёл нас в уголок.
— Так, парни, — сказал он, — я знаю, что вы любите
свой рокенролл, но у нас тут полно стариков, так что изволь-
те поиграть и вещи попроще. Что-нибудь им знакомое, подо
что они могли бы выпить. Договорились, молодые люди?
На этом карьера импресарио для Питера закончилась.
но никаких проблем это не вызывало (как раз наоборот), и потрясная
музыка, которую мы там услышали, оказала на нас огромное влияние —
«Bela Lugosi’s Dead» тому прекрасное подтверждение. — Примеч. авт.
* По воспоминаниям Кевина Хаскинса, причиной применения брит-
вы стала чрезмерная длительность оригинальной версии — 13 минут.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 35
Следующий концерт прошёл в «Рейскорс Павильон», ко-
торый подходил нам куда больше: старая эдвардианская по-
стройка, не лишённая элегантности, пусть и ветшающей.
Располагался он в большом парке, где некогда проводились
скачки и произошло несколько жестоких убийств. («Убий-
ца-вампир получил пожизненное» — один из памятных за-
головков местных газет.) Нортхемптон числился в лидерах
страны по числу насильственных преступлений на душу
населения. В этом стрёмном здании мои друзья Алан Мур
(вскоре прославившийся как маэстро графических рома-
нов) и дивный чудаковатый Пикл* проводили свой нерегу-
лярный «До смерти смешной ипподром»**.
Мы играли там трижды, и по мере того, как оттачива-
лись наше звучание и чувство стиля, публики прибывало
в геометрической прогрессии. Мы никогда не обсуждали,
кто и что наденет на сцену, — наш внешний вид сложил-
ся сам собой. Мы рыскали по антикварным лавкам, роясь
в кучах побитого молью викторианского бархата (и в жен-
ских отделах тоже), и совершали набеги на гардеробы по-
друг и благотворительные магазины Оксфордского коми-
тета помощи малоимущим, где в те времена можно было
раздобыть недорогие и стильные шмотки. Чувствовались
пережитки эры панка: ультраузкие чёрные джинсы и остро-
носые ботинки шли «на ура», и всё это мы дополняли под-
водкой, тенями, а иногда и мазком тёмной помады. Ещё нам
нравились образы немецкого экспрессионистского кино
1930-х; Конрад Фейдт в роли лунатика Чезаре в «Кабинете
* Также известный как Мистер Лакрица — Майкл Чаун (Michael
Chown), участник нортхемптонской творческой коммуны Arts Lab, музы-
кант ряда групп, эрудит, издатель, нью-вейв-композитор, антрепренёр.
“ Дэниэл рассказывал мне, что однажды он привёл с собой Питера
на одну из этих тусовок посмотреть моё выступление. Я зажигал с этакой
спонтанной нарезкой в стиле Уильяма Берроуза: зачитывал случайные
строчки из газеты, топая при этом по ужасно перегруженной дешёвой
электрической гитаре, которую положил на пол. По словам Дэниэла, они
сошлись на том, что я «странный» — главным образом, потому что был
одет в костюм и верхняя пуговица моей рубашки была застёгнута! —
Примеч. авт.
36 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
доктора Калигари» был для нас иконой стиля (равно как
и Брайан Ферри), и мы не замедлили поместить его фото
на заднюю обложку своего первого сингла (картинка с пе-
редней позаимствована из фильма Д. У. Гриффита 1926 года
«Скорбь Сатаны»).
Самым большим пижоном среди нас был Питер, и я по-
мню пару случаев, когда его эффектный стиль в одежде вы-
звал неодобрение на улицах консервативного Нортхемпто-
на. Как-то мы с ним сели в автобус, и две женщины среднего
возраста ахнули, одна из них сказала другой:
— Не, ты тока полюбуйся на него!
— Да, — отозвался Питер, — уверен, что вам бы хотелось
на меня полюбоваться, но, если честно, у вас нет шансов!
В другой раз (дело снова было в автобусе) на присталь-
ные взгляды кучки безвкусно одетых пассажиров он отве-
тил классической фразой, достойной Уитнейла:
— Всё в порядке, я артист!*
Дело было вовсе не в экстравагантности его костюма,
а в манере держать себя и выправке, в прямой спине и уве-
ренной надменной походке, сообщавшей всем и каждому,
что Его Величество прибыли. Какие-то из его костюмов по-
пали в объектив Грэма Бентли, ставшего нашим штатным
видеолетописцем и светотехником. Грэм был одним из пер-
вых в Великобритании обладателей видеокамеры, да и сама
технология была ещё совсем новой. Он снимал наши кон-
церты и представления, которые мы затем использовали
в качестве демо для рекорд-лейблов. На видеоплёнку мы по-
пали раньше, чем на аудио.
Грэм был изобретательным световиком, он бесподобно
использовал резкий белый свет, идеально подчёркиваю-
щий эстетику и музыкальное кредо группы. Он брал про-
мышленные светильники, используемые для подсветки
зданий, — направленные на небольшую сцену, они произ-
* «Уитнейл и я» [режиссёр Брюс Робинсон. — Примеч. пер.] — культо-
вая чёрная комедия про двух лондонских безработных актёров конца ше-
стидесятых. Уитнейл (в исполнении Ричарда И. Гранта) — жеманный ал-
коголик, экстравагантный персонаж. — Примеч. авт.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 37
водили мощный эффект*. Кроме того, он постоянно изобре-
тал различные хитрые приспособления, вроде самодельно-
го стробоскопа из барабана от старой стиральной машины.
В то время было мало групп, близких нам по духу. На ум
приходят Joy Division, Pere Ubu, Devo, Gang of Four, Cabaret
Voltaire и The Pop Group. К последним мы ходили на концерт
в церкви Святого Мартина-в-Полях, расположенной на лон-
донской Трафальгарской площади: они демонстрировали
свой дикий замес постпанковской анархии с диссонансным
необитниническим фри-джазом. The Pop Group были вели-
колепны, хотя моё общение с их вокалистом Марком Стю-
артом явно не задалось. Встретив его за сценой, я радост-
но заявил, что мне очень понравилось то, что они делают.
— Понравилось? — ухмыльнулся он со снисходительно-
стью ученика частной закрытой школы.
— Да, правда очень понравилось.
— Понра-а-авилось?
— Э... да, мне понравилось, ну, э, прикольно... в хоро-
шем смысле, наверное...
— В хорошем смысле? Понравилось? Что? Прикольно?
Фу!
После этого я просто развернулся и, негодуя, ретировал-
ся. Вот ведь козёл!**
* * к
Однако был и другой, гораздо более положительный
результат встречи с The Pop Group: именно там к нам по-
дошли организаторы ультрамодных акций Final Solution,
которые устраивали этот концерт. Они всегда старались
иметь несколько групп в запасе, и им хотелось поработать
* Прожекторы располагались на полу, а не как обычно под потолком,
и эта техника освещения, если верить самому Грэму Бентли, была под-
смотрена у Judas Priest!
** Недавно господин Стюарт попросился ко мне в друзья в Facebook,
и я принял его запрос. Думаю, если бы мы встретились сейчас, то вместе
бы посмеялись над юношеской высокомерной заносчивостью—недостат-
ком, которого не был лишён и я. — Примеч. авт.
38 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
с Bauhaus 1919 (вскоре наше имя сократилось до просто
Bauhaus). У нас в машине валялась ацетатка* «Ве1а», и мы
отдали её им на пробу, а они, в свою очередь, передали её
Питу Стеннетту, хозяину Small Wonder Records, независи-
мого лейбла, располагавшегося в небольшой лавочке в лон-
донском Уолтемстоу.
Пит пригласил нас к себе, а когда мы приехали, опустил
штору и повесил на дверь табличку «Закрыто». Затем при-
глушил свет, поставил пластинку и выкрутил звук на всю
мощь. Когда песня закончилась, он сказал, что ему очень
понравилось и что он хочет издать её на своём лейбле. До-
ход делим 50 на 50.
Мы пришли в восторг. А Пит извлёк из-за стоявшей
у него в витрине картонной фигуры Элвиса Костелло (де-
бютный альбом которого «Му Aim Is True» только что вы-
шел на Stiff Records) большой пакет марихуаны.
Спустя какое-то время мы заметили, что Питер исчез.
Оказалось, что его высадило на измену, и охваченный при-
ступом паранойи, он спрятался на складе этажом выше.
Для обратной стороны «Ве1а» мы перезаписали «Boys»
в лондонской студии. Там отчётливо пахло палёным после
того, как во время предыдущей сессии The Damned подо-
жгли кресло звукорежиссёра — прямо под сидящим в нём
беднягой! Пит Стеннетт пришёл с нами вместе, и, когда мы
записали основной трек, он мудро предложил прогнать весь
наш концертный набор песен, оставив включённым один-
единственный микрофон («Просто для потомков, парни»)”.
Примерно тогда же мы посетили находящийся в северо-
западной части Эссекса, в Эппингском лесу, большой фер-
мерский дом XVI века Дайал-хаус, который занимали анархо-
* Ацетатная пластинка, которая не штампуется на прессах, а нареза-
ется на специальных станках. Используется для изготовления тиражных
матриц виниловых дисков либо как промокопия, нечто вроде аналого-
вого CD-R.
“ Эта запись увидела свет в 1997 году на бесплатном диске, прилагав-
шемся к книге «Bauhaus / Под маской» Эндрю Дж. Бруксбанка.—Примеч.
авт.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 39
панк-революционеры Crass. Грэм с ними закорешился, ему
оказался очень созвучен их альтернативный принцип «сделай
сам». Надо отметить, что их благородство в сопротивлении
лицемерному истеблишменту было достойно восхищения.
Мы пёрлись по грязи, поэтому вытерли башмаки, пре-
жде чем зайти в дом, внутри содержавшийся в идеальном
порядке: там было просторно и прибрано. Здесь Crass раз-
вернули своё небольшое загородное производство: они со-
чиняли и печатали книги, шили футболки и чёрные шмот-
ки в стиле милитари, штамповали собственные пластинки.
Раньше они выпускались на Small Wonder, но первый аль-
бом, «The Feeding of the 5000», вызвал много споров, так
что в итоге они основали собственный лейбл Crass Records.
На альбоме был трек «Asylum», который рабочие виниловой
фабрики сочли кощунственным и отказались печатать. В ре-
зультате там, где на пластинке некогда значился «Asylum»,
шла двухминутная тишина. Они иронически окрестили её
«The Sound of Free Speech». Хорошие ребята.
* * *
Верные данному слову, наши благодетели из Final
Solution устроили нам самый крутой концерт в нашей ис-
тории, и в нортхемптонском Зале гильдии мы значились
на одной афише с Throbbing Gristle. Как тараканы, ради это-
го события из своих щелей повыползали все до единого мод-
ники в чёрных одёжках. Помимо них там присутствовали
(чувствуя себя совершенно не в своей тарелке) мои родите-
ли — мама в своей лучшей белой норковой накидке и отец
в костюме с галстуком-селёдкой.
«Мы думали просто заглянуть к ребятам по пути в “Кон-
ни-клаб”*», — пояснила мама Энни. Их хватило на две пес-
ни. На следующий день я виделся с отцом. «Что ж, надо
признаться, они несколько своеобразны, эти ваши слушате-
ли, — сказал он мне. — Все как один словно чёртовы трупы!»
* Сеть политических клубов, находящаяся под патронажем Консерва-
тивной партии Великобритании.
40 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
Остаётся только догадываться, как бы прокомменти-
ровал папа Throbbing Gristle, если б немного задержался.
В 1979 году TG переживали собственную «промышленную
революцию», пронизанную мощным и смелым мистициз-
мом. В своём чёрном кожаном обмундировании они вы-
глядели как гестаповцы. Шоу у них делал странный, ха-
ризматичный и, прямо скажем, жутковатый Дженезис
Пи-Орридж. Пока заносили оборудование, я стоял на ули-
це и тут услышал ужасный грохот. Через дорогу лоб в лоб
столкнулись два автомобиля.
Дженезис выбежал, чтобы посмотреть на это месиво.
«Надо же, эти штуки и правда меняют форму при столкно-
вении!» — заметил он, представился, мы пожали друг другу
руки, и он ушёл обратно. Своё наблюдение он озвучил уди-
вительно невозмутимо и отстранённо.
Во время концерта TG мы с Дэниэлом находились среди
публики у сцены. Странное дело: группа выдавала грохо-
чущую стену невыносимого шума, а мы оба кипели энтузи-
азмом. Под конец выступления они при включённом свете
тихонько собрали своё оборудование. Такое вот скромное,
неожиданное завершение анти-рок-н-ролльного буйства.
(Мы знали, что с нами такого никогда не случится!)
Потом мы спросили у Дженезиса, откуда взялся этот не-
объяснимый кайф, который мы испытывали на протяжении
всего его выступления, и он предположил, что это могло
быть вызвано генераторами отрицательных ионов, который
они использовали на сцене. Он показал нам эти огромные
промышленные машины, заряжавшие воздух так, что каза-
лось, будто прошла гроза.
Нам это понравилось, и на следующий день мы купили
такие же штуковины, поменьше размером.
* 'к -к
Теперь мы обратили свои взоры на Лондон, где можно
было арендовать площадки для выступлений. В финансо-
вом отношении это сулило исключительно потери, зато
давало надежду на стратегическую выгоду. Наш первый
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 41
концерт состоялся в «Мьюзик Машин» в компании с нео-
психоделической группой The Teardrop Explodes. Затем
был паб «Нэшвилл», вечер, отмеченный присутствием Лем-
ми из Motorhead, начавшего было клеиться к моей Энни.
К счастью, она отказалась от его предложения «ускольз-
нуть в ночь».
Далее последовало выступление в священном клубе
«Марки». Наша скромная паства начала разрастаться. Там
присутствовал менеджер Siouxsie & the Banshees, который
пытался переманить из наших рядов Дэниэла, потому что
искал замену гитаристу Джону МакКею, только что поки-
нувшему Banshees. Он всё делал будто исподтишка: тут во-
роватый шепоток, там елейные рукопожатия. Дэниэл сразу
отказался, да и о чём тут было говорить!
Другим коварным посетителем того концерта был Майкл
Мейсон, впечатлившийся настолько, что предложил нам
себя в качестве менеджера. Мы договорились встретиться
с ним в его загородном доме на следующей неделе. Обрисо-
вав все радужные перспективы, которые сулит его участие
в нашей карьере, он спросил, есть ли что-то, что нам не нра-
вится, и Питер ответил: «Да, мне не нравятся твои штаны!»
Мейсон пытался отшутиться, но был явно потрясён
и даже впрямь пошёл переодеться. Вернулся он в джинсах
вместо ужасных оранжево-коричневых кожаных брюк, ко-
торые так расстроили нашего вокалиста. После чего ему
хватило наглости поведать нам свою идею о новом визу-
альном стиле группы.
— Вы представьте! Дэн и Пит, у вас обоих чёрные воло-
сы и одеваться вы будете в белое, а братаны Дэйв и Кев —
что если вам покраситься в блондинов и носить чёрное?
Что скажете?
— Мы будем выглядеть как дурацкая шахматная до-
ска! — ответил я.
Тем вечером на пути домой в Нортхемптон мой старень-
кий «форд кортина» окончательно сломался. В итоге нам
вчетвером пришлось ночевать в машине, снова и снова пере-
слушивая единственную имевшуюся у нас сборную кассету
42 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
и докуривая бычки из пепельницы. Было так холодно, что
Дэниэл укрылся чехлом из искуственной овчины с сиденья,
чтобы согреться. В таком виде он напоминал тощего пуделя.
Ранним утром, протерев запотевшие окна, мы наблюдали,
как люди идут на работу по своим конторам, а они в ответ
тоже поглядывали на нас, и их передёргивало от омерзе-
ния, если не от ужаса. Ничего хорошего это не предвещало.
До кучи мы сдуру подписали бумагу, где говорилось, что
Мейсон на шесть месяцев испытательного срока становит-
ся нашим директором. На протяжении следующих двух не-
дель наш директор-прощелыга со своим очаровательным
дружбаном Мартином Гордоном (некогда участником нью-
вейв-поп-банды из семидесятых Radio Stars) катали нас
по лондонским элитным ночным клубам вроде «Леджендс»
и «Манкберри’с». Там текли шампанские реки с кокаино-
выми берегами, а у Майкла всегда была при себе большая
бутылка, по горлышко полная мелких голубых таблеток
спидов, и Питер с Дэниэлом ходили за ним по пятам, как
собачки.
Однако одной химией сыт не будешь, и, когда шесть ме-
сяцев истекли, с господином Мейсоном мы простились. Нам
надо было подписать ещё одну бумагу, юридически фикси-
ровавшую разрыв, и успеть сделать это до указанной даты.
Конечно, мы пустили дела на самотёк, и если бы не Энни,
примчавшаяся на косметическую фабрику Avon, где мы все
тогда работали, то корабль ушёл бы без нас, а мы бы влип-
ли в неприятности юридического толка. К счастью, она су-
нула документ под наши продушенные носы вовремя, и мы
подписали всё, что требовалось.
К этому моменту мы уже вошли во вкус красивой жизни,
с которой нас познакомил наш несостоявшийся директор,
и возвращались в шикарные клубы, умудряясь просочить-
ся туда самостоятельно. Мы продолжали получать пособие
по безработице — нищие, но разодетые в пух и прах.
Однажды Дэниэл и Питер проводили время в «Леджендс»,
флиртуя с парой стареющих геев — американских бизнес-
менов, которые угощали ребят выпивкой — очевидно рас-
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 43
считывая затащить их в постель. В итоге Питер оказался
в дорогой квартире в Найтсбридже. Шёлковые халаты были
предоставлены, джакузи пузырилась, одеколон благоухал,
лосьон втирался. Тем не менее амурных посягательств по-
тенциального соблазнителя удалось чудесным образом из-
бежать, и наш красавчик счастливо ушёл нерастлённым. Од-
нако недели две спустя его ожидал неприятный сюрприз:
презренный папик всё-таки раздобыл его телефон и позво-
нил. Взявшая трубку мама крикнула: «Питер, тебя спраши-
вает какой-то Дэн Силвер. Американец вроде». Питер энер-
гично замахал руками, показывая, что его нет и не будет.
А вскоре сын миссис Мёрфи и вовсе покинул отчий дом,
перебравшись в таунхаус на Адамс-авеню (№ 37) вместе
со мной и Дэниэлом. Дом принадлежал чокнутому ирланд-
цу господину Корру, который изрядно жмотился на бла-
гоустройство жилища. Нам он заявил, что истёртый ко-
вёр покрывает не весь пол, чтобы «вы, ребята, на своих
вечеринках могли блевать по углам, так будет проще уби-
раться». Отопления в доме не было, и мы ходили в армей-
ских шинелях, зябко ёжась и пытаясь согреться у малень-
кого электронагревателя на кухне. Мы варили большую
кастрюлю картошки, чем и жили вдобавок к дешёвому пиву
из местного винно-водочного магазинчика (ласково про-
званного «аллочка»)*.
Однажды ночью мы сидели за столом, пуская по кругу
косяк, после того как отведали очередное изысканное блю-
до (пюрешку под гашиш), и тут по радио зазвучал наш пер-
вый сингл «Bela Lugosi’s Dead». В эфир его поставил Джон
Пил — самый влиятельный диджей страны, остававший-
ся таковым ещё долгие годы. Мы слушали его ночные про-
граммы на Би-би-си при каждой возможности. Он всегда
был на шаг впереди всех, и передачу украшали его живой
энтузиазм и остроумие. То, что он прокрутил «Ве1а», при-
вело нас в неописуемый восторг, и мы решили завтра же
* Изначальная идея группы «жить всем вместе, как The Beatles в филь-
ме «На помощь!», не выдержала столкновения с реальностью.
44 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
отправиться в Лондон, чтобы презентовать ему наш следую-
щий сингл, «Dark Entries». (Его выпуск планировался в нача-
ле следующего года, но фрагмент живой версии песни мы
поместили на обратную сторону «Ве1а» в качестве анонса.)
Добравшись до места назначения, на ресепшене мы заяви-
ли, что приехали к Джону Пилу. Секретарша поинтересова-
лась, ждёт ли он нас. Мы ответили, что нет, но он поставил
нашу песню, а ещё мы один раз пересекались с ним на вы-
ступлении в пабе в Уолластоне! Она мило улыбнулась нашей
трогательной наивности и предложила подождать, пока она
подумает, как нам помочь.
Лондонский Дом радиовещания — это огромное круглое
здание, нечто среднее между церковью и старым банком.
Там мы и сидели, настороженно рассматривая каждого,
кто входил в дверь. В итоге женщина из приёмной подозва-
ла нас: она созвонилась с продюсером Пила Джоном Уотер-
сом, и он сказал ей, чтобы нас пропустили.
Все лампы в студии были погашены, кроме одной шар-
нирной настольной, освещавшей двойной проигрыватель,
на котором великий человек крутил винил. Мы услышали,
как он сказал: «Упс! Кажется, надо попробовать заново...
в этот раз на правильной скорости!» — знакомым тёплым
голосом, после чего раздался знакомый полный самоиро-
нии смешок*.
Пока играла пластинка, Пил молча подал нам знак вой-
ти и присесть. Выдал нам бумажные стаканчики Би-би-си
и щедро плеснул в них отличного красного вина из своей бу-
тылки. Оставшуюся часть вечера он в эфире то и дело кос-
венно ссылался на наше присутствие, так и не проговорив-
шись, как мы называемся.
В какой-то момент я заметил прямо у него над столом
в рамочке фото Кенни Далглиша, прославленного шотланд-
ского игрока «Ливерпуля». «Никто в мире не касался этого
фото, — прокомментировал он, ставя следующую по спис-
* У Пила был девиз «Джон Пил: вовремя, но не на той скорости», по-
скольку этот милый косяк случался с ним постоянно. — Примеч. авт.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 45
ку пластинку, — и, если кто-то это сделает, ему не поздоро-
вится!»
В полночь мы вручили Пилу свою семидюймовку, по-
благодарили его за радушное гостеприимство и тепло по-
прощались. Следующей ночью он поставил «Dark Entries».
А несколько недель спустя нас пригласили записать сессию
для его передачи. Для нас это было очень важно: «сессии
у Пила» помогали новым группам всерьёз заявить о себе.
Мы тщательно отобрали четыре песни, которые лучше все-
го передавали наше звучание. Теперь самым сложным было
успеть записать и свести их за восемь часов. Это оказалось
крайне полезным опытом: такая ограниченность во вре-
мени позволила сделать запись очень спонтанной и энер-
гичной. Возиться с мелочами и раздумывать было про-
сто некогда. Мы настолько хорошо усвоили этот урок, что
в дальнейшем сами урезали себе студийные сессии.
* * *
К концу года мы старались играть как можно больше
концертов в Лондоне, и на одном из них Питер совершенно
нас ошарашил: повернувшись спиной к зрителям и огляды-
ваясь через плечо, он отклячил зад, приняв классическую
позу самок в период течки. Затем стянул штаны, явив взо-
рам публики свою задницу в чёрных стрингах, и провозгла-
сил: «Теперь мы звёзды!» С этого момента его поведение
становилось всё более странным и удручающим.
Мы втроём на собственной шкуре прочувствовали, что
для того, чтобы заслужить хорошую репутацию, нужно тя-
жело работать, — он же влился в наши ряды, не имея по-
добного опыта. Годы, на протяжении которых мы играли
по шалманам и сырым подвалам, заложили те основы, ко-
торые позволили не сорваться, когда нас наконец настиг
успех. А Питер до появления в группе был только наём-
ным работником в типографии и о жизни музыканта мог
лишь мечтать. Поэтому, когда слава свалилась на нас, весь
удар, видимо, пришёлся прямо ему на голову. К тому же Пи-
тер происходил из бедной рабочей семьи — его и без того
46 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
гигантское и ранимое эго стало расти как на дрожжах, когда
любящие родители и братья с сёстрами принялись творить
из него героя. Золотой мальчик просто не мог ошибаться.
Это эго раздулось ещё больше, когда мы подписали но-
вый контракт с Axis Records (вскоре переименованными
в 4AD, поскольку оказалось, что фирма под названием Axis
уже существует). Джефф Трэвис из Rough Trade Records дал
послушать наше демо Питеру Кенту, который вместе с Айво
Уоттсом-Расселом ведал делами молодой фирмочки, базиро-
вавшейся в независимом музыкальном магазине «Беггарс
Банкет» в Эрлс-Корт. Сеть этих магазинов в своё время по-
родила крупный инди-лейбл, владельцы которого поддержа-
ли этих новичков, дав им карт-бланш подписывать любых
артистов, которые покажутся им интересными.
Питер и Айво понравились нам сразу. Первый был высо-
ким элегантным мужчиной с манерами слегка женоподобно-
го театрального импресарио, второй — смышлёным и пря-
молинейным модником, который носил красивые шёлковые
рубашки (и всегда застёгивал верхнюю пуговку, вот чудак!).
Наш второй сингл, «Dark Entries», они выпустили в янва-
ре 1980-го. Название было позаимствовано у купленного
мною на барахолке сборника новелл ужасов Роберта Эйк-
мана. Питер ухватился за это выражение и отлично обыг-
рал его в очень эффектном тексте, декадентской истории,
где угадывались мотивы уайльдовского «Дориана Грея», пе-
ренесённые в преисподнюю современного Сохо.
Этот яркий злачный район Лондона стал декорацией для
пяти наших выступлений в «Билли’с» на Дин-стрит. Малень-
кий занюханный клуб оказался котлом, где кипело колдов-
ское варево, которое впоследствии окрестили готическим.
Именно там вскоре стали проходить пресловутые бэткей-
верские вечера*. Во время наших пяти выступлений в «Бил-
ли’с» мы наблюдали, как публика стремительно изобрета-
* Термин «Batcave» («Пещера летучих мышей») используется в Евро-
пе для обозначения музыкального стиля, характерного для выступавших
в одноимённом лондонском клубе музыкантов (представителей постпан-
ка и первой волны готик-рока).
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 47
ет и выстраивает собственный код — как наружный, так
и внутренний.
Естественно, единственным допустимым цветом был
чёрный: цвет ночи и смерти, отличающий всех, кто хотел
быть вне всяких норм и рамок, — от экзистенциалистов
до готов транзитом через битников. Прежде чем штурмо-
вать баррикады условностей, анархистские отряды апо-
литичных восстаний собирались именно под этим флагом
нездоровья. Декаденты XIX века полагали, что по-настоя-
щему оценить и приобщиться благодати чувственной печа-
ли и насладиться прекрасной эманацией распада способны
лишь личности, обладающие крайне утончённой чувствен-
ностью. Готы были с ними полностью согласны: в своём
презрении к пошлости и смаковании всего болезненно-
го, изящного и медленно умирающего они были и оста-
ются верными последователями этих певцов изысканной
тревоги.
На одном из концертов в Сохо нас почтил своим вни-
манием Иэн Кёртис, икона этой пока ещё безымянной
меланхоличной субкультуры. Он появился под конец вы-
ступления, во время которого наш дикий и вконец распоя-
савшийся Мёрфи расколотил зеркальную стену. Мы всегда
ощущали, что близки Joy Division по духу. Их долговязый,
нескладный вокалист сообщил, что пришёл на концерт вме-
сте с шефом Factory Records Тони Уилсоном, но тот слился
после первой же песни, поскольку очень не любил группы,
где пользуются косметикой.
— Он чертовски много пропустил, — поделился с нами
Иэн. — Ну и хрен с ним, с козлом!
Иэн сказал, что концерт ему очень понравился, что оба
наших сингла отличные и он надеется, что их студийные
сессии (они тогда записывали свой «Closer») как-нибудь ещё
выпадут на наше выступление.
Много лет спустя у меня пробежал по спине холодок, ко-
гда я прочёл об этом вечере в одном из писем Иэна к его воз-
любленной Анник Оноре, с которыми мне позволил озна-
комиться сценарист Майкл Сток, собиравшийся снимать
48 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
биографический фильм о нём*. Хотя тем вечером в «Бил-
ли’с» Иэн был весел и общителен, я помню, какими грустны-
ми и испуганными были его водянисто-голубые глаза. Спу-
стя три месяца он повесился у себя дома на кухне.
3 мая мы отыграли концерт в манчестерском клубе «Рас-
сел». Басист Joy Division Питер Хук помогал нам разгру-
жать оборудование, он часто этим занимался. Разобрав-
шись со своим железом, мы пошли пообщаться с Питером
и их директором Робом Греттоном. Незадолго до это-
го они небольшим тиражом выпустили на лейбле Sordide
Sentimentale сингл с «Atmosphere» на одной стороне и «Dead
Souls» на другой. Купить его можно было только во Фран-
ции, и я никак не мог найти эту пластинку. Я обмолвился
об этом Робу, и он любезно обещал прислать копию. Доста-
вили её мне две недели спустя — на следующий день после
смерти Иэна.
«Atmosphere» я слышал впервые. Я вынул семидюймов-
ку из красивой, хорошо продуманной обложки с картиной
Жана-Франсуа Жамуля, где были изображены монахи в ка-
пюшонах на горе, окутанной туманом. Ещё там было потря-
сающее фото группы авторства Антона Корбейна. В свете
случившейся трагедии величественная песня звучала не-
выносимо горько. С некоторым трепетом и наворачиваю-
щимися слезами я позвонил Робу, чтобы поблагодарить его
и выразить сочувствие по поводу ужасной новости. Он еле
мог говорить.
После окончания серии концертов в «Билли’с» мы два
вечера подряд играли на другом конце города — в ковент-
гарденском «Рок Гардене». Нам хотелось придумать что-то
оригинальное, и мы решили продублировать выход Пите-
ра на сцену. Реализовали мы это при помощи большого те-
левизионного монитора, установленного посреди сцены,
на который транслировался крупный план лица нашего во-
‘ Сценарий Стока появился раньше, чем «Контроль» Антона Корбей-
на, но фильм так и не был снят. Майкл хотел, чтобы я написал саундтрек,
поэтому и одолжил мне (по моей просьбе) эти душераздирающие посла-
ния — для вдохновения. — Примеч. авт.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 49
калиста, запевающего в гримёрке «Double Dare». Эффект
был потрясающий: когда под конец песни он явился во пло-
ти, публика просто взорвалась.
В ту пору со сцены мы уходили мокрыми от пота и со-
вершенно выжатыми, вложив в эти полтора часа все силы
без остатка. Мы руководствовались благородными роман-
тическими представлениями: мы словно бы балансировали
на краю космической бездны, собираясь совершить герои-
ческий прыжок во тьму. Это вдохновенное безумие подкреп-
ляли юношеская самонадеянность, фантастическая занос-
чивость и растущее ощущение надвигающейся катастрофы.
Мы чувствовали себя призванными зажечь искру револю-
ции, принеся себя на алтарь искусства. Казалось, что в лю-
бой вечер может случиться ЭТО — поворотное событие,
в ходе которого искусство выльется в смерть и в тот же мо-
мент снова станет искусством, нашим будущим, выплавлен-
ным из смешанных воедино крови, белого света и сверкаю-
щей темноты. А в следующий момент мы снова оказывались
просто одной из многих молодых рок-групп, которые пере-
кусывали на станции Уотфорд сарделькой, яйцом и картош-
кой плюс пачка «Силк Кат» и коробок спичек на обратную
дорогу автобусом.
Помимо группы In Camera с того же 4AD, в нашем пер-
вом концерте в «Рок Гардене» участвовал специальный
гость — Гай Форестер, эпатажный эстет уайльдовско-
го толка, друг группы, устроивший изощрённое куколь-
ное действо, где в качестве марионеток использовались
трупики погибших на дороге зверьков — к великому вос-
торгу панковской части собравшихся, в то время как не-
которых зрителей буквально тошнило от отвращения.
(Помню, как во время представления Дэниэл повернул-
ся ко мне со словами: «Мне это не нравится. Извращение
какое-то!»)
С Форестером нас познакомила Джоанна Вудворд, по-
друга Питера. Они с Гаем учились в художественном колле-
дже и оказали огромное влияние на впечатлительного Пи-
тера, приобщив его к авангардному искусству, литературе
50 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
и европейскому кино. У них было нечто вроде шведской
семьи, в которой Джоанна с Гаем, принадлежавшие к вер-
хушке среднего класса, любовались сиянием неотшлифо-
ванного алмаза — своего протеже из рабочей среды. Питер
снялся в артхаусной ленте Джоанны «The Grid», где высту-
пил в роли природного духа, эльфа на фоне фантастическо-
го пейзажа, напоминающего склад секций бетонного забо-
ра. Когда мы отправились в своё первое турне уже в статусе
хедлайнеров, то крутили этот фильм вместо разогрева. Джо-
анна мечтала в дальнейшем прославиться на кинематогра-
фическом поприще.
Основой другого важного союза, на сей раз с предста-
вителем противоположного конца социальной лестницы,
стало знакомство с Питером Эдвардсом по прозвищу Штеп-
сель (Plug). Это был типичный выходец из лондонских ра-
бочих низов, любитель выпить и помахать кулаками. Обе
эти склонности он продемонстрировал во время первой же
встречи, случившейся после того, как Beggars Banquet по-
рекомендовали нам его в качестве классного концертно-
го звукооператора. Знакомство состоялось на вечеринке
по случаю завершения весьма успешного турне Гэри Нью-
мана Pleasure Principle. Штепсель, когда-то недолго певший
в первом составе The Lurkers* — простых любителей выпить
пивка, вспоминал, как его озадачила «мягкая узкая ладонь
в чёрной перчатке, протянутая для рукопожатия». Другая
рука с изяществом держала тонкую ножку бокала с «бакс
физз»**. «Питер, это Штепсель. Штепсель, это Питер». Штеп-
сель осторожно потрогал изящные пальцы Мёрфи, словно
это была жуткая рука прокажённого.
Чуть позже, когда мы сидели в углу за столиком, сконфу-
женные неловким знакомством с таким, казалось бы, не-
подходящим кандидатом в нашу команду, началось формен-
ное светопреставление. Эдвардс врезал диджею, который
демонстративно проигнорировал его повторное «Эй, бра-
* Группа первой волны британского панка.
“ Слабоалкогольный коктейль на основе двух частей шампанского и од-
ной части апельсинового сока.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 51
тан! Вруби-ка “Стоунз”!». Диск-жокей (брат Питера Кента)
в долгу не остался и двинул Штепселю в челюсть. Вертушки
и пульт полетели на пол; так эти двое и мутузили друг дру-
га, пока «охранники» пытались их разнять.
Мы же лишь в ужасе переглядывались. Впрочем, несмо-
тря на этот эксцесс, в итоге мы всё-таки взяли Штепселя
на борт и ни на миг об этом не пожалели. Он оказался очень
приятным и душевным человеком, который на протяжении
последующих трёх лет прилагал все усилия для совершен-
ствования своего мастерства на благо группы.
Разделение функций может оказаться делом непростым,
особенно если принципы этого разделения не озвучены за-
ранее. На раннем этапе существования группы было не-
сколько претендентов на пост директора. Грэму Бентли, как
и всем нам, Beggars Banquet выплачивали еженедельный го-
норар в размере 50 фунтов. Мы так решили, поскольку он
занимался далеко не только оформлением и световым со-
провождением наших концертов. Он нашёл помещение для
репетиций, организовывал концерты и раскручивал нас.
Но на самом деле мы никогда не воспринимали его как на-
шего «менеджера».
А вот Питер Кент очень хотел оказаться в этой роли, и мы
предоставили ему возможность попробовать. Поскольку он
взял на себя все обязанности Грэма, кроме светового оформ-
ления, мы сочли справедливым, что полсотни фунтов пла-
тить надо не Бентли, а ему. (За работу со светом Грэм полу-
чал отдельные деньги.) Это ранило Грэма до глубины души,
о чём он написал нам очень длинное обиженное письмо,
но мы были непреклонны. Грэм так и не смог с этим сми-
риться, и с тех пор наши отношения с ним оставались натя-
нутыми, о чём мы очень жалели, потому что он был с нами
с самого начала и со своей ролью светоинженера справлял-
ся гениально.
Разногласия с Грэмом усилились, когда он захотел уста-
новить свой пульт сбоку на сцене. Тогда же он начал делать
52 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
себе плохо нарисованный мейкап и одеваться в такие же
сценические костюмы, как Дэниэл. Это было уже чересчур!
— Грэм, — сказал я ему в какой-то момент, — может ты
будешь просто выступать один, а мы — просто направлять
на тебя прожекторы спереди?
Между тем Питер Кент организовывал нам туры и ка-
кое-то время ездил с нами, но дела не очень ладились, по-
этому мы были вынуждены вообще отказаться от какого-
либо менеджера.
★ ★ ★
На следующей сессии в студии Beck мы радикально пе-
рекроили «Telegram Sam» T.Rex: ободрали песню до костей,
сделали угловатой, резкой и более эффектной. Ещё мы за-
писали первую версию «Terror Couple Kill Colonel», назва-
ние которой представляло собой заголовок газетной ста-
тьи, в которой рассказывалось об убийстве террористами
полковника британской армии «в его доме в Западной
Германии».
Когда в скором времени мы отправились в свои пер-
вые европейские гастроли, нам самим довелось побывать
во многих домах в ФРГ. Нас поразило тамошнее невероят-
ное гостеприимство: совершенно незнакомые люди встре-
чали нас с распростёртыми объятьями и блюдами заку-
сок, шведскими столами мясных нарезок, вкусным сыром
и вином! Тогда экономика Западной Германии процве-
тала, и было ясно, что тамошние стандарты жизни куда
выше английских. Публика тоже была полна энтузиазма,
мы подружились со многими людьми, пронеся эту дружбу
через долгие годы. В Голландии, вместо того чтобы жить
в гостиницах, мы вписывались во всякие анархо-панк-ком-
муны, которые, собственно, и занимались рекламой наших
концертов. Там царил хорошо организованный альтерна-
тивный образ жизни. При этом кое-что казалось нам забав-
ным: была какая-то ирония в том, что некоторые из этих ре-
волюционеров спонсировались тем самым правительством,
против которого они выступали.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 53
Несмотря на весь наш цинизм в этом отношении, в Ан-
глию мы вернулись с широко открытыми глазами, вдохнов-
лённые новым опытом независимой жизни, существующей
за границами нашей зелёной и неласковой отчизны. За не-
сколько следующих месяцев мы довольно хорошо изучи-
ли этот несчастный островок, исколесив его справа налево
и сверху вниз, на сей раз играя на площадках посерьёзнее
на разогреве у Magazine — нового проекта бывшего вока-
листа Buzzcocks Говарда Девото.
Ради этой поездки мы наняли дополнительного роу-
ди, парня по имени Джерард, влюблённого в Пите-
ра по самые уши на увенчанной «ирокезом» голове. Ча-
стенько он зачарованно любовался профилем вокалиста,
и нам приходилось напоминать ему о его непосредствен-
ных обязанностях — настолько он был погружён в свою
одержимость кумиром. События приняли неприятный
оборот, когда за сценой «Тиффани» в Глазго Джерард, на-
бравшийся до бровей виски Bell’s, докопался к Девото
с претензией, что тот не заслуживает быть хедлайнером
гастролей.
— Питер поёт вдвое лучше тебя, — кричал Джерард, за-
жимая Девото в углу тесной гримёрки, — и он такоооооой
красивый. А ты урод и петь не умеешь.
— Можешь думать что хочешь, — тихо процедил кипя-
щий Девото, — но разве твоё мнение кого-нибудь тут ин-
тересует?!
Той ночью мы украшали Джерарда, валявшегося на полу
общего номера гостиницы в коматозе и одних трусах, остат-
ками заказанной индийской еды. А два дня спустя так же
без сознания на сцене лондонского «Лайсиум Болрум» ва-
лялся уже я. Месяцем раньше мы играли там же на кон-
церте, посвящённом Гэри Глиттеру. Перед саундчеком мы
с Дэниэлом забрели в гримёрку звезды, напоминавшую пе-
щеру Аладдина, набитую экстравагантными костюмами.
«Привет, ребята! Что, нравятся платьишки?» — звёздный
человек вошёл в комнату вслед за нами. Мы с удовольстви-
ем немного поболтали с ним, а вечером во время своего
54 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
выступления нагло процитировали его ранний хит «Do You
Want to Touch Me»*.
Но на сей раз в «Лайсиуме» всё не задалось с самого на-
чала. Только выйдя на сцену, я обнаружил, что у меня нет
шнура. Концерт открывала «Double Dare», в которой пер-
вым вступал всегда я, но сейчас мой бас был нем. Я по-
пытался позвать Гленна Кэмплинга, нашего тогдашнего роу-
ди, но не смог до него докричаться. Дэниэл заметил, в какой
переплёт я попал, и, чтобы привлечь внимание персонала,
принялся вызывать фидбэк, пока Питер мерил шагами сце-
ну. Свет был приглушен, как всегда, и всё вокруг освеща-
лось лишь вспышками стробоскопа.
Сцена в «Лайсиуме» была непривычно высокой, и я,
окликая звукача, чей мониторный пульт располагался сбоку
и сильно ниже уровня сцены, оступился и грохнулся вниз.
В кромешной тьме я рухнул на спину. (Должен признать-
ся, что перед концертом я изрядно набрался, что, конеч-
но, только усугубило неудачность манёвра.) Народ, понят-
ное дело, зашумел, и я внезапно осознал, насколько смешно
это всё выглядит со стороны. Меня разобрал смех, и когда
звукореж пришёл-таки мне на помощь, я едва смог выгово-
рить: «У меня грёбаного шнура нет!» Двое охранников под-
няли меня и водрузили на сцену. Господин Кэмплинг в итоге
нашёл кабель и подключил его. Я сразу заиграл ноты вступ-
ления, и песня — после этой несколько затянувшейся им-
провизированной увертюры — наконец грянула.
На этом концерте Питеру досталась старомодная микро-
фонная стойка с тяжёлым свинцовым основанием. В самый
разгар последней песни, «Dark Entries», он принялся раскру-
чивать её над головой, а потом взял — и отпустил. Она вре-
залась прямо мне в голову, разбив чёрные очки, и — БАЦ! —
я отключился.
Следующее, что я помню, это как меня тащат по лестнич-
ным пролётам в гримёрку Magazine. Манчестерцы, которые
‘ Вероятность того, что это сексуальное предложение адресовано кон-
кретной тринадцатилетней тайваньской девочке, тогда ещё не стала до-
стоянием общественности. — Примеч. авт.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 55
шли мимо нас на сцену, восклицали нечто вроде «Ни фига
себе! Посмотрите, как его отделали, господи Исусе! Приле-
тело бедняге!» или просто «вау!».
С некоторой опаской я ощупал лоб и обнаружил огром-
ную шишку, которая, как в мультфильмах, буквально росла
под моими пальцами. Меня пристроили на столе в пустой
раздевалке, приложив к голове холодный компресс. Когда
под конец вечера я вернулся в нашу гримёрку, виновник мо-
его ранения уже собирался уходить. Я ждал от него каких-то
извинений или признаков заботы, но их не последовало —
и это было больнее, чем разбитая голова.
Предпоследний концерт гастролей состоялся в гилфорд-
ском Университете Суррея. В тот день выступали три груп-
пы, третьими — Crisis, среди фанатов которых было мно-
го скинхедов, несмотря на то что музыканты были связаны
с Антифашистской лигой. Так или иначе, гопников хвата-
ло, и к моменту нашего выхода они уже были разгорячены
и жаждали крови. Они ломанулись к сцене, раскидав бед-
ных бледных готов, оказавшихся у них на пути, и на нас об-
рушился град плевков. Особенно досталось Питеру. Он тут
же сорвал с себя рубашку, схватил с пола прожектор и на-
правил его на лица наших обидчиков, чем привёл их в за-
мешательство.
Пока это происходило, мы тянули интро «Bela Lugosi’s
Dead». Мы играли его очень долго, и эти идиоты постепен-
но отступали, протискиваясь сквозь толпу обратно. Одна-
ко радовались мы недолго: десять минут спустя они верну-
лись, и на смену слюне пришла моча. Оказалось, что эти
сволочи притащили с собой водяные пистолеты, в которые
нассали, и по команде пустили их в дело. В мерцающем све-
те стробоскопа, будто в замедленной съёмке, я видел лишь
золотой дождь, опасно орошающий электрические кабели
и усилки.
Наша обычная публика была в ужасе. Завязалось не-
сколько драк. Охранники явно капитулировали. Подлые
скины проталкивались ближе к сцене, чтобы лучше при-
целиться. Мы не сдавались, Питер раскинул руки в позе
56 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
распятия, моча и плевки текли по его телу. Война на изну-
рение противника продолжалась, и в итоге победа осталась
за нами, а скины убрались прочь. Наше презрение то ли
вызвало у них уважение, то ли, что вероятней, «напугало
их до чёртиков», как выразился один из свидетелей. Когда
под конец вечера я зашёл в туалет, тот напоминал сцену
из фильма «Сияние»: все зеркала и раковины были в кро-
ви, а кафельный пол усыпан битым стеклом.
Несмотря на подобные суровые испытания, тур по-
шёл нам на пользу: сингл «Ве1а» возглавил топ-40 инди-
чарта (и уже не покидал хит-парад ближайшие два года),
a «Entries» наступал ему на пятки. Нужен был третий сингл,
чтобы не сбавлять темп, и 17 июня мы оказались в лондон-
ской студии Southern на Вуд-лейн, чтобы записать «Terror
Couple Kill Colonel». Эта сессия позволила прочувствовать
место, в котором 4AD предложили нам поработать над пер-
вым альбомом. Студия напоминала бункер, что нам очень
понравилось, и мы арендовали её, готовые приступить
к записи альбома «In the Flat Field» в следующем месяце.
Звукоинженер Southern Тони Кук отличался непредвзято-
стью и спокойно относился к нашему стилю «прыжок в не-
известность», с которым мы подходили к процессу записи,
включавшему в себя не самые распространённые практики.
Скажем, в «Nerves» мы вовсю использовали препарирован-
ное пианино — со снятыми клавишами, жестяными банка-
ми и металлическими линейками, разложенными на стру-
нах ради получения стрёмных звуковых эффектов.
В одну из смен я пришёл в студию и обнаружил за пиа-
нино Питера, подбирающего какую-то жалобную мелодию.
Не говоря ни слова, я сел рядом и наиграл простой контра-
пункт, а Тони включил запись. Так у нас появилось начало
«Crowds» — едкой диатрибы о непостоянстве мирской сла-
вы. Подтянувшийся Дэниэл с ходу добавил красивую ла-
коничную гитарную партию. Питер тут же написал слова
и сразу наложил вокал. Готово!
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ 57
Тексты Питера зачастую вдохновлялись мощными обра-
зами католической религии, которая в своё время отравля-
ла их с Дэниэлем школьные годы, а теперь переплавлялась
в готическую мелодраму. В этом не было модной позы: «го-
тической» культуры ещё не существовало, и это был просто
способ искреннего самовыражения, попытка изгнать стра-
хи, глубоко вбитые в сознание Питера и его доверчивых
однокашников священниками и преподавателями школы
Святой Марии для мальчиков. Их учили, что от греховных
поступков и помыслов душа чернеет, что мальчикам с тём-
ной душой суждено вечно гореть в аду, если они не отвра-
тятся от зла, что все чувственные наслаждения суть обман
и их необходимо всячески избегать.
Дэниэл рассказывал, что, слушая регги, он испытывал
чувство вины, ибо всё, что вызывает удовольствие, навер-
няка создано дьяволом! (Вот откуда появилась «In Fear of
Dub»*). По счастью, мы с Кевином посещали обычную ан-
гликанскую школу, отец наш был агностиком, а мама-като-
личка не отличалась особой ревностностью, посему мы от
подобных душевных мук были избавлены.
Песней, которая яростно подвергала сомнению все эти
навязанные убеждения, была «Double Dare», которую нам
никак не удавалось убедительно зафиксировать на плён-
ке. Идеальной мы считали её мощнейшую версию, создан-
ную для передачи Джона Пила, — она сверкала и искри-
лась тёмным очарованием. В итоге мы смогли договориться
с Би-би-си и использовать именно эту запись. Ещё одной
моей любимой вещью была «А God in an Alcove», история
падшего и забытого божества, обрамлённая пульсирую-
щими синкопами. «Dive» же (изначально называвшаяся
«Kamikaze Dive») была простым бесхитростным гимном ра-
достям походов по ночным клубам.
«Spy in the Cab» живописала паранойю, вызванную у ге-
роя песни (дальнобойщика, злоупотребляющего спидами,
чтобы не заснуть за рулём) установкой на его машину
‘ «Страх перед дабом».
58 ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДЕТИ НОЧИ
тахометра. Вся моя басовая партия в этой песне сводилась
к единственной дребезжащей ноте. Кевин приобрёл себе
аналоговый электронный барабан Synare 3, формой напо-
минавший летающую тарелку, и крайне эффектно исполь-
зовал его в этой и нескольких других композициях. Этот
весьма передовой в то время инструмент стал частью на-
шего фирменного звучания. Единственным известным нам
барабанщиком, который пользовался такой же штукой, был
Стивен Моррис из Joy Division.
На «Small Talk Stinks» я играл через фузз, и, поскольку
эффект включался не кнопкой, а тумблером, мне приходи-
лось приклеивать педаль к своей бас-гитаре скотчем. Текст
песни сочинил я, и сейчас он кажется мне совершенно неле-
пым. Ох уж этот юношеский максимализм! Другое приобре-
тение, педаль Bass Balls, создававшая булькающий водово-
рот шума, вдохновило меня на «St Vitus Dance» — плотный
неистовый приступ истерики. «Stigmata Martyr»* снова об-
ращалась к артефактам католического воспитания Питера
(а именно к сверхъестественному явлению, обозначенно-
му названием), хотя и таила в себе довольно сатанинскую
подложку**.
Эпичный заглавный трек альбома был вдохновлён (если
это слово здесь применимо) монотонной рутиной жизни
в Нортхемптоне и посвящён желанию любой ценой избе-
жать этого самого «плоского» существования. Любопыт-
ный текст Питера в то же время имел отсылки к греческой
мифологии: там упоминались Тесей и лабиринт, но была
ещё одна мифическая фигура, родственность которой мы
все вскоре ощутили, — андрогинный бог вина, бесчинства
и экстатического безумия Дионис.
‘ «Мучимый стигматами».
“ Для вящего эффекта группа использовала запись хоровых христи-
анских песнопений, прокрученную задом наперёд. По слухам, подобное
святотатство вызвало отказ части оборудования студии и даже перебои
в электроснабжении.
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 59
Глава вторая
НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ*
Двери лифта открылись, и за ними оказался превосход-
но сложенный юноша, одетый в одни только весьма услов-
ные золотые стринги — под цвет его раскрашенного тела.
По бокам от него стояли две красотки в таком же виде, раз-
ве что вместо золота их тела покрывал голубоватый ме-
таллик. На шеях у девушек красовались боа электрически-
синего цвета. Юноша протянул маленький серебряный под-
нос с белым порошком. Мои передние зубы уже онемели,
поэтому я отказался. Он улыбнулся, послал смачный воз-
душный поцелуй и прошествовал в гудящий клуб. Девушки
тенью следовали за ним. Вскоре они растворились в достой-
ном Феллини коловращении удолбанных веселящихся со-
зданий — первобытных детей клубов, сверкающих звёзд на-
учно-фантастического арт-хауса, творящегося в их головах.
Под воздействием кокаина слух фокусируется на высо-
ких частотах, которые становятся чёткими, как луч лазера.
Мне кажется, именно поэтому музыка восьмидесятых так
характерно переполнена звенящими регистрами: когда ты
под коксом, тебе нравится слышать эти бесстрастные вы-
сокие ноты, разрезающие свет с хирургической точностью
холодного скальпеля. Всё становится чётким, а ультрафио-
летовые лампы помогают акцентировать это состояние
возбуждения. Тут резонирует холодный отрезок цветового
спектра — фиолетовый, синий, серебристый, белый. Нака-
тывает очень мощный приступ сексуального возбуждения,
и вся атмосфера ночного клуба — особенно нью-йоркского
ночного клуба образца 1980 года — вибрирует в предвкуше-
нии разворачивающихся эротических перспектив.
В нашем тесном грязном номере в гостинице «Ирокез» всё
было совсем не так. Мы впятером с Питером Кентом (в роли
нашего тур-менеджера) делили это скромное жилище
‘ «New York’s a go-go and everything tastes nice» — строка из песни Боуи
1972 года «The Jean Genie».
60 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
с полчищами толстых чёрных тараканов. Включая един-
ственную в комнате лампу — яркий неоновый светильник,
мы обнаруживали их везде, от обоев до кроватей, а в сле-
дующую долю секунды они молниеносно разбегались. Гово-
рят, если видишь одного таракана, это значит, что на самом
деле их много. Мы видели множество тараканов. А стоило
погасить свет, почти сразу же можно было услышать стран-
ный щёлкающий звук, который они издавали, ползая в по-
исках еды. Мы пытались их не замечать, с головой накры-
ваясь застиранными одеялами, но кто-нибудь обязательно
не выдерживал, и свет включался снова. Они оказывались
на кроватях — и тут же исчезали. Свет выключался, и весь
жуткий цикл повторялся. Однажды я проснулся, а эта га-
дость шевелилась у меня в ухе. На редкость мерзкий опыт,
скажу я вам!
«Ирокез» был знаменитым притоном, там жили ребята
вроде Джеймса Дина, а позже The Clash. Типичная дешёвая
рок-н-ролльная гостиница с приятно затемнённым баром,
где иногда появляется старик в заношенном смокинге с за-
лизанными назад волосами и фальшиво наигрывает джазо-
вые стандарты на дешёвом органе. Нам он очень нравился.
В наш первый день в городе мы вчетвером сидели в баре,
пощипывая себя, чтобы убедиться, что не спим, а на самом
деле находимся в Нью-Йорке. Прямо перед нами за вращаю-
щейся дверью пульсировало огромное прекрасное чудище
города, обещающего безграничные возможности получения
любых мыслимых удовольствий. Мы были единственными
посетителями, когда в бар вошёл невысокий жилистый че-
ловек с огромными голубыми глазами. Он сел, заказал пиво
и выпрямился на своём табурете. Наш разговор оборвался.
Мы принялись толкать друг друга локтями, украдкой кивая
в сторону — да — живого Игги Попа.
— Привет, ребята, как дела? — тот самый кофейный ба-
ритон, который ни с чем не перепутаешь. Он представил-
ся как Джим.
Мы закивали и, нервно хихикая, выпалили свои имена.
Вскоре мы уже пили пиво вместе с одним из наших главных
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 61
героев — да ещё и в этом чёртовом Нью-Йорке! Игги Поп
стал первым американцем, с которым мы познакомились,
и это был рассерженный американец на тропе войны: не-
давно в нескольких кварталах от гостиницы изнасиловали
и убили прекрасного виолончелиста. В праведном гневе он
описывал, что сделает с убийцей, если только этот «ублю-
док» ему попадётся.
Мы многозначительно прищурились, кивнули и залпом
осушили стаканы.
— Так как называется ваша группа? — спросил он.
— Bauhaus, — ответил я.
— О, как у немцев? В Веймаре?
-Да.
— Клёво! И как, у вас тут концерт или что?
Мы объяснили, что в Штатах мы впервые, что заплани-
ровано несколько выступлений и два из них в Нью-Йорке —
следующим вечером в клубе «Тиер 3», а потом через шесть
дней в «Данстерии» после концертов в Торонто и Чикаго.
Он сказал, что сегодня уезжает, но ко второму концерту вер-
нётся и, пожалуй, сходит поглядеть на нас.
— Посмотрим, так ли вы хороши, как вам кажется.
Мы поинтересовались у Игги, в этом ли отеле он оста-
новился, и, когда он ответил утвердительно, Питер внезап-
но вскочил со стула и, ко всеобщему изумлению, принялся
щекотать его за бока, приговаривая, что был бы очень рад
побывать в его номере.
— Давай, Игги, — подначивал он. — Я же знаю, ты хо-
чешь!
Когда Питер ушёл, возбуждённый Игги Поп заметил:
— Ого, вот это живчик у вас! Классный парень! И что,
он всегда такой?
Мы сказали, что, возможно, Питер немного переборщил,
потрясённый встречей с одним из своих кумиров. Игги по-
качал головой, всё ещё слегка потрясённый и не вполне убе-
ждённый.
Спустя сутки «классный парень», Кевин и я предприняли
вылазку по клубам, разъезжая тёплой ночью по Манхэттену
62 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
в жёлтых приземистых такси. Несмотря на наши протесты
(«Да ладно тебе! Мы же в чёртовом Нью-Йорке, у нас сво-
бодный вечер и есть деньги, а ты хочешь зависать в этом за-
чуханном баре?!»), Дэниэл остался в «Ирокезе». Его было
не переубедить. Когда мы, вернувшись поутру похмельны-
ми, принялись упрекать этого тихоню за профуканный им
шикарный вечер, он совершенно уничтожил нас, спокойно
сообщив, что, стоило нам свалить, как в бар пришёл Игги
и пригласил его к себе в номер, где они вместе выпивали
в компании с прекрасной спутницей Игги и Миком Ронсо-
ном и слушали отрывки из нового альбома господина Попа.
Правда, после полуночи они вежливо попросили Дэниэла
уйти, поскольку собирались предаться употреблению «опас-
ных наркотиков».
Тогда и на Таймс-сквер было опасно. Опасно, ослепи-
тельно и грязно. Горящий неон беззастенчиво рекламиро-
вал непристойности. На 48-й улице находился пресловутый
кинотеатр «Пусикэт», дворец похотливых электрических
грёз. Я должен был там побывать. Фойе, на удивление, пред-
стало плюшево-глянцевым: малиновый ковролин, бархат-
ная обивка и хрустальные люстры. Работал кондиционер.
Внутри святилище оказалось огромным, публики было не-
много, над занятыми креслами вился голубой сигаретный
дым, а на экране сияли двухметровые волосатые вагины
на 35-миллиметровой плёнке.
Заведения попроще, мелкие и довольно стрёмные ки-
нотеатрики, располагались с 42-й по 48-ю улицы. На вхо-
де в нос шибало всепроникающей вонью тухлой спермы,
а проститутки с 7-й улицы сновали по липким коридорам,
предлагая подрочить клиентам. Эти крысиные норы ча-
сто находились по соседству с отелями, сдающими номера
на час («Парочки, добро пожаловать!»).
Я погружался в это великолепие грязи, бродя по зде-
шним тускло освещённым кабакам. Оказавшись как-то
в одном из этих сомнительных заведений, я услышал поза-
ди экстатические стоны. В волнении, я оглянулся и увидел
маленькую кабинку, занавешенную потрёпанной портье-
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 63
рой, из-за которой раздавались звуки совокупления. В дру-
гой раз я спешил по 44-й улице (там всегда ходили быстро),
и в меня врезался старый бомжара, выронив свой бумаж-
ный пакет и разбив бутылку спиртного. Он поднял крик,
обвиняя в произошедшем меня. «Сколько раз он разыгры-
вал этот спектакль?» — подумалось мне. Я велел ему отва-
лить и пошёл прочь. Он немного постоял, а потом припу-
стил за мной, крича: «Эй, поганец! Ты мне должен!» Мне
удалось оторваться от него, метнувшись в отель и выйдя че-
рез боковой вход. Сцена была живописная, но всё равно мне
нравился этот район со своим суровым характером, от ко-
торого, увы, усилиями диснеефикации XXI века давно уже
ничего не осталось.
* * *
Другим важным местом для группы стал Чикаго, где ба-
зировался лейбл Wax Тгах! под началом Джима Нэша и Дэн-
ни Флешера, которые занимались рекламой Bauhaus и хоте-
ли издавать нас в Штатах. Они устроили наш первый концерт
в чикагском «Спейс Плейс», и впридачу у них был ультра-
модный магазин независимой музыки, куда они нас при-
гласили побродить и набрать себе пластинок, на которые
обещали сделать нехилую скидку. К своему стыду должен
признаться, что, даже несмотря на такую щедрость, я всё-та-
ки вынес несколько альбомов мимо кассы — редкие и доро-
гие записи выступлений Уильяма С. Берроуза, Аллена Гинз-
берга и Патти Смит: когда дело касалось пластинок и книг,
я бывал нечист на руку. До того я спёр несколько отборных
дисков у диджея из «Билли’с», а половину моей библиоте-
ки составляли художественные альбомы, позаимствован-
ные в библиотеке колледжа или в букинистических лавках.
Стыдно — а в случае Wax Тгах! ещё и чрезвычайно глупо!*
Последний концерт тура состоялся в «Данстерии». То-
гда это был самый крупный и лучший клуб на Манхэттене,
* Позже я вернул спёртые пластинки Джулии Нэш, дочке Джима
Нэша — основателя Wax Тгах. — Примеч. авт.
64 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
и мы заработали кучу денег. После нашего недавнего забе-
га по барам о нас ходили слухи — наш тактический манёвр
принёс желаемые результаты. Тем вечером мы были в от-
личной форме, воздух был наэлектризован ощущением пе-
ремен. Стоявший в первом ряду парень в чёрной байкер-
ской кожанке на протяжении всего концерта непрерывно
донимал Питера, делая неприличные жесты и вызывая его
на слабо, а тот отвечал ему, очевидно упиваясь поединком,
ведь хеклером был сам Игги Поп! Он сдержал слово, при-
шёл на концерт, а едва мы, отыграв, вернулись в гримёрку,
дверь распахнулась, и он появился на нашем пороге:
— Привет, ребята, это было охренеть как круто! Я ехал
мимо, увидел ваше название на вывеске и вспомнил наш
разговор в баре, поэтому велел шофёру остановиться,
но не глушить мотор на тот случай, если вы облажаетесь.
Но я остался до конца, а он до сих пор ждёт меня там, так
что такая вот история!
На следующий день, в последний момент перед отъез-
дом домой, я отправился в Гринвич-Виллидж кое-чем под-
затариться. Я купил бутлег Джона Леннона в «Бликер Боб»,
и выяснилось, что зайди я на десять минут раньше, то за-
стал бы там и самого господина Леннона, бродящего среди
ящиков с пластинками.
— Да, он постоянно сюда ходит, — сказал Боб, — знаешь,
такой тощий невысокий парень. Это забавно, потому что
Джона Леннона представляешь этаким крупным мужиком,
да? А он вообще невысокий. Маленький и тощий!
(Спустя три месяца меня потрясла новость о том, что
Леннона застрелили рядом с его домом.)
В магазине я заметил бутлег одного из наших английских
концертов. Когда я сообщил Бобу, что играю в этой группе
и поэтому пластинку мне должны отдать даром, он сказал:
— Да ладно. А чем докажешь?
Я приставил обложку, на которой красовалось фото всех
музыкантов, к своему лицу, чтобы Боб мог сравнить.
— Ну ладно, — сказал он. — Тогда придётся её тебе по-
дарить!
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 65
С этими словами он отдал мне пластинку просто так. От-
личный чел!
* * *
Вернувшись в Англию, мы сняли свой первый клип для
сингла «Telegram Sam». Красивым и достаточно мистиче-
ским местом для съёмок были признаны заброшенные
викторианские купальни в Фулхэме. Режиссёром был Мик
Калверт, ему помогал «панк с дредами» Дон Леттс. В клипе
запечатлены энергия и эстетика группы того времени: Пи-
тер, например, раскачивается на толстой металлической
цепи, свисающей с потолка котельной.
На обратной стороне сингла был предложенный мною
кавер песни Джона Кейла «Rose Garden Funeral of Sores»,
ставший ярким номером, долгие годы не покидавшим наш
сет-лист. Впервые мы сыграли его той осенью в туре по Ан-
глии, и он превратился в симпатичный маленький спек-
такль, где Питер принимал позы Нижинского и изображал
этакую испорченную версию «Прелюдии к послеполуден-
ному отдыху фавна» во вспышках стробоскопа. Во время
зажигательного соло Дэниэла на гитаре между ними дву-
мя разыгрывалась психосексуальная драма борьбы за до-
минирование на сцене — и, возможно, за любовь нимф,
хотя нельзя отрицать, что всё представление было прони-
зано гомоэротикой.
Предпоследний концерт тура состоялся в родном норт-
хемптонском театре «Ройял», старом викторианском зда-
нии, украшенном нарисованной перспективой, позолотой
и красным бархатом. Мой дед служил шофёром у Эррола
Флинна*, когда в 1930-х распутный хулиган ездил туда на ре-
петиции. Наше выступление оказалось первым и послед-
ним рок-концертом в этом заведении. Вечер удался, былое
великолепие места стало идеальным фоном для нашего теа-
трального представления. Билеты разошлись за считаные
минуты. Естественно, мы захотели сыграть там ещё один
' Английский киноактёр, прославившийся ролями капитана Блада
и Робин Гуда.
66 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
концерт на Рождество. Нельзя сказать, что незабываемый
письменный ответ управляющего театром был исполнен эн-
тузиазма: нам отказали, сославшись на неудобоваримость
и музыки, и публики, двоих представителей которой шо-
кированные работники театра застали за «блудодейством
на галёрке»!*
Последний концерт мы отыграли в Лондонском универ-
ситете в рамках фестиваля Final Solution на одной сцене
с Mass и Tuxedomoon — потрясающей экспериментальной
группой из Сан-Франциско. Они весьма эффектно работа-
ли с кино: на сцене было установлено множество неболь-
ших проекторов, направленных в разные стороны, и кадры
проецировались на музыкантов и разные простыни, подвя-
занные на конструкциях сцены. Музыка в основе была элек-
тронная, но использовали они и кларнет (пропущенный
через несколько педалей) и атмосферную гитару, создавая
исполненный таинственности звук.
Предполагалось, что турне будет приурочено к выпуску
«In the Flat Field», но альбом ещё месяц не мог добраться
до магазинных полок из-за того, что переговоры с Би-би-си
и Союзом музыкантов, касавшиеся использования записи
«Double Dare» с сессии у Пила, заняли больше времени, чем
ожидалось. Несмотря на это, тур людям запомнился, и аль-
бом хорошо продавался, возглавив независимые хит-парады.
Оформлением пластинок обычно занимались Дэниэл
или я. Обложка «Flat Field» — моя, на ней чёрно-белая фо-
тография Дуэйна Майклса" «Посвящение Пюви де Шаванну»
с открытки, которую я привёз из Брюсселя после нашего ев-
‘ «На галёрке» («in the gods»): галёрка—театральное понятие, обозна-
чающее самые высокие места в зале, вроде верхних балконов. Обычно они
самые дешёвые, и занимают их самые бедные из бедняков. Одна из при-
чин их наименования состоит в том, что в старых театрах на потолках за-
частую изображаются мифологические сюжеты, так что дешёвые места
оказываются ближе всего к богам. — Примеч. авт.
“ Американский фотограф-новатор, р. 1932.
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 67
ротура. Забавно, но нам не приходило в голову, что изобра-
жение голого мужчины, дующего в длинный фаллический
рог, может оказаться спорным выбором.
Музыка также вызвала мощную реакцию. Наступатель-
ная позиция, которую мы заняли в начале восьмидесятых,
шла вразрез с общими тенденциями: в тренде была призем-
лённая скромность, а мы стремились дотянуться до звёзд
и умели беззастенчиво подать себя. Мы возносились в своей
пафосной гордости, веря в «ложь, которая говорит правду»*,
над типично английским представлением о приверженности
среде, в которой тебя угораздит родиться. На хрен всё это!
При этом частенько мы хитро подмигивали, но боль-
шинство людей этого не замечало. Однажды в интервью
речь зашла о нашем чувстве юмора, и на следующем кон-
церте публика скандировала: «Чувство юмора! Чувство
юмора!» — что само по себе уже было весьма уморительно.
Что касается лондонской музыкальной прессы, то мы нико-
гда не были для неё «своими». Мы отказывались заслужи-
вать их любовь и даже заставляли их платить полную цену
за билеты на наши концерты (неслыханное дело!). След-
ствием этого стала позиционная война с журналистами, для
которых мы были бельмом на глазу. В Melody Maker даже
напечатали разгромный обзор нашего концерта, которого
вообще не было.
Так что реакция прессы на альбом «Flat Field» оказалась
предсказуемо негативной. Фанзины же пели нам дифирам-
бы, и наша фан-база росла и ширилась. В Европе нами тоже
стали больше интересоваться, поэтому мы снова отпра-
вились в турне по Бельгии, Голландии и Германии. На ра-
зогреве у нас в этой поездке был невероятный Z’EV**. Мы
всегда очень щепетильно подходили к выбору «специаль-
ных гостей» и искали артистов, отличавшихся от ожидае-
мой нормы (то есть никаких скучных рок-групп!). Z’EV нас
* Отсылка к высказыванию Пикассо: «Искусство — ложь, которая по-
зволяет нам видеть правду».
“ Стефан Джоэл Вайсер (1951-2017) —американский поэт, перкуссио-
нист и художник саунд-арта.
68 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
полностью устраивал. Питер Кент с Айво показали нам за-
пись его выступления с самодельной барабанной установ-
кой, состоявшей преимущественно из многочисленных
крупных пластиковых контейнеров и кусков металла, под-
вешенных на верёвках. Он раскачивал и колотил эти объек-
ты, будто наказывая их. Ещё Z’EV использовал каждый уго-
лок здания, где происходило представление, будь то пол,
стены, колонны, лестницы и так далее. Ритмы были насы-
щенные, перерастающие в какофонию, а сильнее всего впе-
чатляла грациозная физическая мощь действа.
Кроме того, Z’EV оказался немного алхимиком — он
был весьма сведущ в кабаллистической гематрии и маги-
ке. Знал, как вызвать состояние транса посредством осо-
бой игры на барабане. А ещё он любил свои наркотики.
В начале тура, когда мы только пересекли бельгийско-гол-
ландскую границу, Z’EV, ехавший с нами в микроавтобусе,
обнаружил, что ему не поставили въездной штамп. Он на-
стоял на том, чтобы мы подождали, потому что ему за-
чем-то очень понадобилась эта чернильная клякса. Невы-
сокий, гибкий, тощий, с крысиным лицом землистого цвета
и упрямой седоватой щетиной, с оранжевыми волосами,
по-панковски торчащими гвоздиками, с серьгами, позвяки-
вающими в ушах, выглядел он весьма стильно — но это был
стиль нонконформиста, наркомана и творческой личности.
Поэтому, зная, что он везёт довольно внушительный за-
пас кокаина, насыпанный в презерватив и засунутый туда,
где никогда не светит солнце, мы изрядно нервничали. Ка-
залось, мы прождали его в автобусе целую вечность, после
чего он наконец явился, с улыбкой до ушей, паспортом гра-
жданина США в руке и порошком в заднице. Перенервни-
чавший Питер Кент втопил педаль газа в пол, и мы смылись.
Впрочем, отыграл Z’EV с нами всего несколько концер-
тов, потому что ужасно повздорил со Штепселем и однажды
потребовал остановить фургон, чтобы покинуть его навсе-
гда. «Грёбаные англичане! — заявил он. — Только и зна-
ют, что ныть, мать их! Только и знают, что ныть!» Мы очень
по нему скучали. (Правда.)
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 69
Наш первый голландский концерт состоялся в леген-
дарном амстердамском «Парадизо». Поначалу нас очень
удивило и восхитило либеральное отношение к каннаби-
су, который продавался в лавке клуба. Ассортимент дури
был богат и выложен на прилавке на всеобщее обозрение:
гашиш большими блоками, как шоколадки в серебристой
фольге, марокканский чёрный и ливанский золотой, лип-
кие шишки превосходной сенсимильи. Рай укурка — воис-
тину Парадизо! Оборотной стороной медали был тот факт,
что публика оказалась абсолютно никакой: люди просто
валялись на полу, как побитые тюлени. Только один здоро-
вый парень в помятой кожанке подавал какие-то призна-
ки жизни: по крайней мере он единственный стоял, пока
мы играли.
Питер принялся задирать этих хиппи, и они хотя бы по-
пытались мобилизоваться до степени несмелого возмездия,
но в целом опыт был обломный, и мы с нетерпением ждали
Германию, где, как нам было известно, слушатели будут ум-
ными, прямостоящими и пришедшими ради нас. До этого,
впрочем, нам предстояло сыграть ещё три концерта в Гол-
ландии. Энни присоединилась ко мне в Амстердаме и оста-
лась на следующий день в Эйндховене. Грэм устроил нам
ночёвку на заброшенной ветряной мельнице, где на гряз-
ном полу даже нашлись спальные мешки, казавшиеся, впро-
чем, ещё более грязными. Дама моего сердца внимательно
обвела жилище взглядом и объявила, что переночует в го-
стинице, расплатившись кредиткой. Мне предлагалось вы-
бирать, останусь ли я с парнями или пойду с ней. Я робко
поинтересовался:
— Ты уверена, что этого хочешь?
— О да, уверена! — последовал предсказуемый ответ.
Отель был прекрасен! Утром я поцеловал Энни на про-
щание, и автобус отправился в Неймеген, где публика ока-
залась несколько отзывчивее, чем в первые два вечера. По-
сле этого мы наконец оказались в Германии.
«Ратингер Хоф» в промышленном Дюссельдорфе был, без
сомнения, местом «напряжённым». Система заземления
70 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
там не работала, и, следовательно, любой металлический
предмет, включая опоры, леса и конструкции сцены, на-
ходился под напряжением. Весь саундчек нас било током,
но нам обещали, что к началу концерта всё будет в поряд-
ке. Как бы не так! В клуб набились жёсткие панки, которые
разозлились, когда мы третий раз за вечер покинули сцену.
Свистели метательные снаряды, бутылки летели в усилии,
кто-то требовал вернуть деньги за билет. Пока бушевал этот
настоящий бунт, работники клуба перевели нас из гримёр-
ки в помещение, больше напоминающее шкаф. Когда мы
спросили, чем вызвано это переселение, нам объяснили, что
гримёрку разгромят в первую очередь, полагая, что мы там!
Тем временем наш бравый роуди Боб Эдвардс оставал-
ся на сцене, отпинывая недовольных немцев, пытавшихся
разграбить наше оборудование. В итоге приехала полиция,
и нас задворками проводили к нашему автобусу, изрядно
пострадавшему от толпы: повсюду глубокие вмятины, по-
верх логотипа начирканы граффити, окна выбиты. Наза-
втра был запланирован концерт в Берлине, поэтому нам
предстояла дальняя дорога. Стоял конец ноября, и было
ужасно холодно. Мы заклеили дыры полиэтиленовой плён-
кой и отправились в путь.
Ночью началась метель, и по автобану мы тащились
с минимально возможной скоростью. В берлинский турец-
кий квартал в Нойкёльне мы прибыли усталыми, недоволь-
ными и замёрзшими. Чтобы не бродить в поисках ночлега,
спать было решено в разбитом фургоне (относительно но-
чёвок мы в то время частенько импровизировали по ходу
дела, в итоге либо вписываясь у кого-нибудь, либо в послед-
ний момент заселяясь в дешёвую гостиницу).
Клуб, где нам предстояло играть, «S036», имел репута-
цию жёсткой и дикой цитадели сайкеров, и в тот день их
пришла целая толпа. Оскорбления начались с момента на-
шего выхода на сцену. То обстоятельство, что мы флирто-
вали с девушками кого-то из набриолиненных ребят, делу
явно не помогало. Нам показывали жесты перерезаемого
горла, что побуждало Питера с Дэниэлом слать воздушные
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 71
поцелуи в ответ сердитым юношам с коками. И снова тев-
тонская кровь вскипела, и к концу выступления в воздух по-
летела мебель. Гримёрки как таковой там не было, только
пространство за занавесом, загромождённое стульями, ко-
торое нам пришлось занять, уйдя со сцены.
В какой-то момент до нас вдруг дошло, что Питер остался
на сцене. Сквозь щель в занавесе мы увидели, что он стоит,
приняв ту же позу распятого, и исполняет а капелла глоссо-
лалию «Spiritus Sanctus» из финала «Stigmata Martyr», а во-
круг него летают ножки стульев, пепельницы и пивные бу-
тылки. Это было безумно и до странного красиво.
В конце концов нас эвакуировали в безопасный дом с ви-
дом на Берлинскую стену, где мы поправляли свой поник-
ший дух пивом и шнапсом. Наш добрый хозяин оказался
владельцем модного магазина «Голубая луна», специали-
зировавшегося на высококачественной одежде из кожи.
На следующий день нас отвезли туда и предложили каждо-
му взять по одной вещи бесплатно. Распрощавшись, мы от-
правились в Гаагу.
Через несколько минут Мёрфи стянул джинсы, чтобы
продемонстрировать дорогие чёрные кожаные трусы, кото-
рые он потырил в придачу к доставшейся ему даром байкер-
ской кепке. Поскольку я и сам отличился подобной преступ-
ной деятельностью в Чикаго, у меня не было морального
права слишком его критиковать, но Дэниэлу это показалось
отвратительным, о чём он и сообщил Питеру. (Пару недель
спустя мы получили ударившее по нашей совести письмо
от хозяина магазина, который ясно дал понять, как его рас-
строило, что после проявленного им радушия мы его обо-
брали. Было стыдно — и очень досадно, поскольку пятно ло-
жилось на нас всех.)
В Гаагу я прибыл совсем измотанным. Решив прогу-
ляться, вышел и испытал страннейшее чувство: мне по-
казалось, что древние улицы с трамвайными путями тают
и плавятся. Моё зрение было искажено, мне отчаянно тре-
бовалось отключиться. Я вернулся в маленькую гостиницу,
где ко мне бросились Дэниэл с Питером, уговаривая что-то
72 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
нюхнуть из их маленького пузырька. Они сказали, что мне
понравится.
Сдуру я зажмурился и сделал вдох. Меня словно удари-
ло химической дубинкой: я почувствовал, как кровь стре-
мительно приливает к мозгу, всё стало красным, затем чёр-
ным, и я рухнул. Дэниэл и Питер ржали как идиоты, пока
я поднимался и брёл к своей двери. Я отпихнул их и упал
на кровать, в голове стучало и пульсировало.
«Веселье с попперсами» продолжилось следующим ве-
чером по дороге с последнего концерта в Роттердаме. Хи-
хикающие Дэниэл и Питер снова вытащили пузырёк этой
фигни, решив, что сунуть её под нос спящему Кевину — от-
личная идея. Мой брат, которого жёстко и грубо выдерну-
ли из сна, дёрнулся и дико замахал руками. Пузырёк опро-
кинулся, и его содержимое разлетелось по всему фургону.
Питера Кента шарахнуло так, что с дороги он съехал в поле.
Мы выбрались наружу и высказали виновникам происше-
ствия всё, что о них думаем. Потом нам пришлось долго топ-
таться на морозе, пока пары зелья не выветрились настоль-
ко, чтобы можно было продолжать путешествие.
Всю оставшуюся дорогу настроение было мрачным и тя-
жёлым. Я уткнулся в книгу Джека Керуака «Сатори в Пари-
же». Сатори — понятие в дзен-буддизме, которое означает
момент внезапного духовного озарения. Керуак рассказы-
вает о собственном экстатическом опыте, полученном в сто-
лице Франции, описывая это откровение как «пинок в глаз».
Это выражение станет названием нашего следующего син-
гла, а сам прифанкованный трек задаст направление новой
стадии развития группы.
* * *
Первым, что мы сделали в январе 1981 года, стала сме-
на лейбла: с 4AD мы перешли на их материнскую фирму
Beggars Banquet. От их предложения долгосрочного кон-
тракта у нас захватило дух, но впоследствии мы очень об
этом пожалели (Айво Уоттс-Расселл из 4AD как-то сравнил
его с бесчестной обдираловкой, так хорошо знакомой ста-
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 73
рым блюзменам пятидесятых). По сути, мы просто переда-
ли им все права на наши произведения в бессрочное вла-
дение, то есть «навсегда», салаги!* Но зато нам полагалось
по 50 фунтов в неделю, что было заметно лучше двадцати,
получаемых нами в качестве пособия по безработице. (Я же
говорю — сосунки!)
В том году дела у нас шли в гору, и нам казалось, что
мы переросли 4AD. Beggars Banquet достаточно заработали
на Гэри Ньюмане, и теперь им было нужно новое большое
открытие. При этом, что немаловажно, у них были деньги,
чтобы помочь нам достичь желаемого результата.
В январе мы записали «Kick in the Еуе» в лондонской сту-
дии Jam. У нас только что появился синтезатор Wasp, и об-
работанный эффектами голос этого замечательного неболь-
шого инструмента, чутко реагирующего на прикосновения,
аккуратно лёг в трек, придав ритмичному фанку странный
научно-фантастический оттенок. Прежняя работа Дэниэ-
ла в рядах фанковых MI5 не прошла даром — это заметно
в его гитарной партии. В итоге в ходе этой вдохновенной
сессии мы записали ещё и полностью инструментальную
импровизацию «Satori», перекликающуюся с заглавной те-
мой. Построенная на настойчивом ритме барабанов, кон-
гов и извилистой партии синтезатора, композиция навева-
ла ощущение долгого путешествия вверх по течению через
жаркие зловонные джунгли.
Ближайшие концерты мы снова отыграли в США. Сна-
чала совершили короткий набег на Восточное побережье
с пятью выступлениями (включая одно в вашингтонском
клубе «9:30» с начинающей группкой R.E.M. на разогреве),
а в следующем месяце вернулись с более продолжи-
тельной кокаиновой гастролью, кульминацией кото-
рой стала прекрасно безумная неделя в моём любимом
Нью-Йорке.
* Ещё хуже было то, что это условие относилось и к последующим ре-
лизам в составе Love And Rockets, равно как и к сольным проектам. —
Примеч. авт.
74 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
Жизнь тут напоминает жизнь в телевизоре
Где цвет, контраст и звук выкручены до предела
Место расположения выключателя
Давно размылось в потребительском угаре
Но я знаю, где оно
Вижу его в темноте
ЩЁЛК!
Я написал эти строчки в тот приезд, сидя у себя в номе-
ре, но иногда мне хотелось «оставить телевизор включён-
ным на всю ночь». Здесь ничто не напоминало Нортхемптон
с его «плоским полем». В то время в Нью-Йорке творилось
нечто вроде ренессанса, особенно в среде художников.
Искусство приходило с улиц и из того, что скрывалось
под ними: тогдашнее метро представляло собой феериче-
скую живую галерею, по которой мчались поезда, испещ-
рённые дерзкими граффити. Стены над землёй служили не-
законными холстами новорождённым звёздам. Нам с Дэ-
ниэлом не давали покоя выразительные чёрные фигуры
Ричарда Хамблтона, скрытые под козырьками Ист-Вилли-
джа и Сохо.
Некоторые из этих уличных художников начинали за-
являть о себе вполне серьёзно. Жан-Мишель Баския и Кит
Харинг наделали много шума, так же как Джулиан Шна-
бель, Кенни Шарф и другие художники неоэкспрессиониз-
ма. Над ними в роли этакого святого покровителя всё ещё
парил Энди Уорхол, но была опасность, что его затмит ка-
кой-нибудь новый уличный талант. По всему Сохо откры-
вались новые галереи, и молодые художники заламывали
неслыханные цены за свои большие яркие работы. Эти ви-
брации напрямую отражали высоковольтную ауру города.
Клубная сцена процветала, становясь ещё одним красоч-
ным зеркалом для духа времени. Сквозь трещины в заля-
панных жвачкой тротуарах прорастали чёрные цветы ноу-
вейва, и всё было искусством.
Одной из групп, выступавших с нами, были DNA Арто
Линдсея. Нас впечатлил их оригинальный подход и то, как
Линдсей издевался над своей гитарой, лупя по струнам ба-
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 75
рабанной палочкой (Дэниэл стырил у него этот трюк и осво-
ил в качестве своего собственного). Они были так же дерзки
и антимузыкальны, как мы, и нам был близок их спартан-
ский визуальный стиль. Другими артистами были James
Chance & the Contortions. Они напоминали угловатую пост-
панк-копию James Brown & the Famous Flames. Ещё был хо-
рош «фальшивый джаз» The Lounge Lizards. Всё это было
искусством Ист-Виллиджа, и мы впитывали его, как губки
в грязном Гудзоне.
12 марта нас показали в телешоу New York Bandstand. Те-
левизионщикам хотелось, чтобы мы под фанеру исполни-
ли «Kick in the Еуе» и «Stigmata Martyr». Мы заявили, что хо-
тим выступить вживую, к чему они явно не были готовы,
поэтому перед камерами мы всячески подчёркивали своё
неудовольствие, иногда переставая даже изображать игру.
Аудиторию составляли тщательно отобранные модники, ко-
торым было велено всё время танцевать. Кроме того, бесе-
ду с нами вёл ультраприлизанный ведущий, которого Пи-
тер постоянно сбивал с толку, то и дело упоминая огромные
яйца Дэниэла.
В Нью-Йорке мы сыграли три концерта в трёх разных за-
ведениях: в «Пепперминт Лаундж» (ставшем нашим люби-
мым местом расслабления после концертов), «Прайветс»
и «Рок Лаундж», — после чего метнулись в Нью-Джерси что-
бы выступить в трентонском «Сити Гарденс». Эти концерты
значительно упрочили нашу репутацию в Большом Яблоке.
Мне нравилось слоняться днём по Нью-Йорку. Однажды
я гулял у церкви Святого Марка, и на углу квартала меня
остановил помятого вида парень в разноцветном свитере.
— Я знаю, чувак, ты музыкант! — начал он, протянув
свою жилистую старую руку для рукопожатия. — Басист,
верно?
Я подтвердил, что он не ошибся, и спросил, знает ли
он группу, где я играю. Он ответил, что не знает, но понял
по моему внешнему виду. И представился:
— Тули.
Тули Купферберг из The Fugs!
76 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
— Рыбак рыбака видит издалека, чувак! Всего тебе хо-
рошего!
Другая встреча в том же живописном районе получилась
для меня вовсе не такой радостной. Я хотел найти немного
дури и услышал, как кто-то пробурчал «гашиш». В Штатах
это слово слышишь нечасто, а это было моё дежурное зе-
лье, так что я навострил уши. Некто грязноватого вида в за-
саленной кожаной куртке и с козлиной бородёнкой кивнул
в сторону навеса в тени. Когда я принёс дурь домой, она ока-
залась вовсе не тем, за что её выдавали, и больше напомина-
ла смесь накрошенной старательной резинки с асфальтом.
На следующий день мне снова встретился этот сомни-
тельный тип. Рассерженный, я принялся упрекать его за раз-
вод, и вдруг он толкнул меня в проход между домами и при-
ставил к моему горлу семидюймовый нож.
— Ты со мной разбираться собрался, козёл? Хочешь
со мной разобраться?
Я трусливо пробормотал, что, мол, нет, и — вовеки
славься святой покровитель идиотов! — он опустил свой
блестящий ножик. Я высвободился и был таков.
— Говнюк! — донеслось мне вслед.
Я не стал оглядываться. Урок я усвоил.
В этой американской поездке у нас был новый тур-мене-
джер. Звали его Гарри Айлз, и нас очень впечатляла его тща-
тельность во всех нюансах. Он чётко формулировал свои
мысли, работал по совместительству учителем рисования,
был свойским человеком с деликатным и в то же время лег-
ким характером. К концу гастролей мы решили, что из него
получился бы отличный директор, и он принял наше пред-
ложение (не без характерного самокритичного «А вы точ-
но уверены?»).
Вернувшись в Англию, мы снова отыграли на мероприя-
тии Final Solution в клубе «Хэвен» в сводчатом подвале под
лондонской станцией Чаринг-кросс, где обычно устраи-
вались гей-дискотеки. Выступавшие с нами на одной сце-
не Clock DVA произвели на меня большое впечатление. Их
песня «4 Hours», на которую меня подсадил Z’EV, была про-
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 77
сто убойной. (Впоследствии я записал её кавер на своём
сольном альбоме.) Компанию им составили Torso, класс-
ная группа, работавшая в жанре физического театра. Один
из их номеров, представлявший собой драку в замедленном
темпе, этакий фрагмент панк-роковой «Вестсайдской исто-
рии», просто взорвал публику.
Мы вышли на сцену переполненные энергией. Ближе
к окончанию выступления Питер, дразнясь, спросил пуб-
лику: «Хотите чего-нибудь странного?» На этих словах от-
рубилось электричество, и какое-то время стояла тишина.
Когда неполадку устранили, атмосфера в зале изменилась.
В ней чувствовалась ярость, на что мы отреагировали, вы-
дав на бис мощные «Muscle in Plastic» и «St Vitus Dance».
Накануне каждого концерта, проходившего в Лондоне,
мы набивались в старенький «ягуар» Дэниэла и тащились
на юг по трассе Ml, врубив музыку на максимум. Просто
чудо, что эти наши поездки всегда заканчивались хорошо,
учитывая, что Дэниэл в роли шофёра начинал путешествие
с банки крепкого Carlsberg Special Brew, а ополовинив её,
доливал туда коньяк — и это был только первый из несколь-
ких ужасных коктейлей. На следующий день это опасное
приключение повторялось по пути домой.
Впрочем, такой гедонизм можно считать относительно
безобидным, если сравнивать с образом жизни наших по-
дельников по следующему туру. Речь идёт о The Birthday
Party. Эта банда отъявленных баламутов числилась треть-
ей по списку после Вика Годара и The Subway Sect, но если
бы концертные иерархии основывались исключительно
на музыкальных достижениях, то они заслуживали бы пер-
вого места. Когда была возможность, мы шли в зал, чтобы
посмотреть одни из самых ошеломительных выступлений,
какие нам доводилось видеть, — хотя слово «выступление»
тут не годится, это больше напоминало шаманский катар-
сис. Юный Ник Кейв в самозабвенном ошалении швырял
себя по сцене, а иногда и в толпу, коренастый басист Трей-
си Пью плясал вокруг своей ковбойской шляпы, элегантный
тощий Роланд С. Ховард (с неизменной прилипшей к губе
78 ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ
сигаретой) выдавал фонтаны лязгающих осколков шума
из своей низко подвешенной гитары, Мик Харви на ритм-
гитаре надёжно прикрывал тыл, а Фил Калверт раскачивал
динамику, то неистово молотя в барабаны, то едва их каса-
ясь. Это была дикая звуковая анархия, бешено выписываю-
щая непредсказуемые кренделя на американских горках —
но при этом немыслимо чётко и слаженно.
К этому моменту в Bauhaus всё было пущено на само-
тёк. Мы даже практически не репетировали. Нам нрави-
лось думать, что это лучший способ оставаться охрененны-
ми, но частенько такой подход обращался против нас, и мы
звучали просто неряшливо. Вечер за вечером наблюдая The
Birthday Party на сцене, мы решили взять себя в руки. Они
были настоящей группой, и связывала их не только музыка.
Останавливаясь в зачуханных гостиницах, мы иногда сиде-
ли с ними в баре — и они были не против перед концертом
выпить по три литра пива каждый и заполировать это дело
виски. Потом они пили на протяжении своего выступления,
а после снова шли в бар и зависали, пока тот не закрывался.
По утрам мы видели, как они заправляются лагером, пре-
жде чем отправиться в следующий город. Тогда мы об этом
не знали, но Ник с Роландом ещё и вмазывались героином.
На этом этапе карьеры вокруг Bauhaus выстроился сво-
его рода культ, у нас были преданные поклонники, со мно-
гими из которых — Милли, Джоном из Базилдона, Миком
из Мидлсбро, Питером Хоузиром из Лутона — мы были хо-
рошо знакомы. Эти оборванцы таскались за нами по всей
Англии и Европе, стараясь посетить любое выступление, ко-
торое позволял их отсутствующий бюджет. Мы помогали им
в этом, вписывая на каждый концерт. Зато когда мы игра-
ли в редингском «Топ Рэнк» они помогли нам затащить обо-
рудование и быстро всё настроить, потому что наши техни-
ки, у фургона которых в дороге трижды прокололось колесо,
опоздали. Большие колонки поставили на столы и обнесли
защитными барьерами. Охрана состояла из жутковатого
вида бандюков, включая страшилу, только что отмотавшего
срок в тюряге за нанесение тяжких телесных повреждений.
ГЛАВА ВТОРАЯ. НЬЮ-ЙОРК - ДВИЖУХА И СОБЛАЗНЫ 79
Перед началом концерта к Питеру подошёл кто-то из ме-
неджмента и попросил быть очень осторожным с ненадёж-
но закреплёнными порталами. (В этом туре наш вокалист
взял за правило лазить по колонкам, прыгать с одной на дру-
гую и обратно на сцену, к величайшему восторгу фанатов.)
Он обещал быть паинькой, но первым делом столкнул быв-
шего зэка со сцены и велел слушателям снести ограждения.
Левая колонка грохнулась в толпу. Слава богу, никто не по-
страдал, хотя сброшенный охранник планировал изменить
это положение вещей и караулил Питера за сценой. К сча-
стью, администрация нас предупредила, и мы быстро рети-
ровались через парадный вход.
На этих гастролях мы ночевали в дешёвых гостиницах
или хостелах. Смешной случай был в Лидсе, где хозяин до-
машней гостиницы, в которой мы остановились, взял в за-
ложники музыкантов шотландской хардкор-панк-группы
The Exploited. Судя по всему, их менеджер сбежал, при-
хватив все вырученные в туре деньги, и они не могли рас-
платиться по счёту. Рассерженный владелец запер их и со-
бирался держать до тех пор, пока они не рассчитаются.
Бедные терпилы умоляли нас принести им ящик корич-
невого эля, который у них кончился, что мы из жалости
и сделали. Пожалуй, ещё ни одна группа не была названа
столь удачно!*
На последнем концерте тура в кембриджском «Корн
Иксчендж» Кевин с парой роуди решили разыграть The
Birthday Party, выбежав на сцену во время их выступления
и закидав их тортами из пены для бритья. Я был раздражён.
Что за банальность! Австралийцы не остались в долгу: по-
среди исполнения песни они бросились к Питеру, повали-
ли его на пол и нарисовали ему на груди огромный эреги-
рованный член. Оставшийся концерт невозмутимый Мёрфи
ласково мастурбировал «волшебный фломастерный» хрен.
На бис мы позвали на сцену Ника и ребят, чтобы вместе
с нами исполнить кавер на классическую «Fever» Пегги Ли.
‘ Exploited — угнетённые.
80 ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ
Песня неумолимо превратилась в медленно разгорающую-
ся дуэль, в которой, надо сказать, эти крутые засранцы-
антиподы сделали нас одной левой.
Следует признать, что тем вечером я тоже не остался
в стороне от розыгрышей. Меня посетило пьяное озарение:
насыпать на зеркале в тускло освещённом закулисье щед-
рую дорожку кокаина — только из соли. Сойдя со сцены,
Питер, недолго думая, нюхнул её и тут же принялся трясти
головой, фонтанируя слезами и соплями.
Мне стало очень неловко за свою выходку, и я решил за-
казать ему цветов. И бумажных платочков.
Глава третья
ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ
На конверте стоял штемпель Уолтемстоу. Отправитель —
Пит Стеннетт из Small Wonder Records. Внутри, вместе
с кратким комментарием Пита, лежало письмо от Бена Из-
раэля. Это официальное послание изначально было адре-
совано Джону Пилу на Би-би-си, оттуда его передали Питу,
после чего он уже переслал его мне.
Бен услышал «Bela Lugosi’s Dead» в передаче Пила и рас-
сказал о песне своему другу. Другом этим был семидесяти-
с-чем-то-летний Рене Халкетт, бывший в 1920-х учеником
оригинальной веймарской школы «Баухаус». Рене был за-
интригован тем, что это название внезапно оказалось свя-
зано с чем-то помимо его родной истоптанной вотчины
дизайна. (Топать он был горазд — иногда даже по крышке
рояля, паля при этом из пистолета, но это уже другая исто-
рия.) Я немедленно написал ответ, после чего у нас завяза-
лась долгая переписка.
Мой первый приезд в дом номер восемь по Чэпел-стрит
корнуолльского Кэмелфорда останется одним из самых при-
ятных воспоминаний всей моей жизни. Маленький домик
располагался на вершине крутого холма среди очарователь-
ной деревеньки, облепившей его скалистые склоны. В две-
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ 81
рях меня встретили молодой господин (Израэль) и уже не
столь молодой джентльмен, одетый в хаки различных от-
тенков (старикан собственной персоной). Меня тепло по-
приветствовали и пригласили в гостиную.
Интерьер этой маленькой пещеры был выдержан в тех
же оттенках сепии, что и наряд её хозяина. Углы зарос-
ли густой паутиной. На стенах висели старинные музы-
кальные инструменты, яванские куклы и маски. На старых
деревянных полках рядами выстроились книги, многие
в пожелтевшем от времени оригинальном первом изда-
нии. К антикварным шкафам были приколоты кнопками
газетные вырезки и наброски. На каминной доске стоя-
ли старые фотографии, среди которых выделялось фото
молодой красавицы на палубе яхты — портрет жены Рене
в юности. (Позже он показал мне свои «серые картины»,
зафиксировавшие её трагическое погружение в шизо-
френию.) Кроме того, там был украшенный разноцвет-
ной мозаикой кофейный столик, на котором располага-
лась огромная пепельница, плотно утыканная бычками
сигарет «Блэк Кэт».
В этой комнатке Рене услаждал мой слух прекрасны-
ми историями, допоздна прядя нити своих воспоминаний.
Он рассказывал о жизни художников в Веймаре 1920-х,
о своих встречах с Бертольдом Брехтом, Анной Павловой,
Вацлавом Нижинским и чуть ли не всеми французскими
сюрреалистами. (Бретон, по его словам, был ослом.) Вспо-
минал о своей работе на британскую разведку во время Вто-
рой мировой войны. (Кроме того, он вёл протоколы Нюрн-
бергского процесса, но об этом не распространялся.) Потом
перенёсся в Лондон, где жил в самый расцвет психоделиче-
ских шестидесятых, наслаждаясь духом этой яркой эпохи.
Он рассказывал мне, как обожает театр и планеры и как
трижды по-настоящему умирал!
Из нас двоих именно я (будучи почти на полвека млад-
ше!) утомлялся первым и шёл вздремнуть в продуваемую
сквозняками заднюю комнату, и в мои сны врывался дикий
водоворот только что услышанных баек. Вернувшись домой,
82 ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ
я ждал от маэстро очередного длинного письма, которые
отличали глубокая мудрость и плутоватый юмор, а также
специфические ошибки, причиной которых были негодная
механика антикварной разбитой пишущей машинки Рене
и отказывающее зрение (на один глаз он был полностью
слеп, а на второй страшно близорук).
В одну из наших встреч на Паддингтонском вокзале
в 1981 году ради интервью для NME, куда Рене приехал
из Кэмелфорда, а я из Нортхемптона, нас поразило, насколь-
ко похоже мы оделись, не сговариваясь: на нём было краси-
вое пальто из верблюжьей шерсти и лихо заломленная шер-
стяная кепка, на мне — тоже пальто, но попроще, из твида
в «ёлочку», плюс шляпа от KangoF. Фотограф Антон Корбейн
заметил, что мы выглядим как участники одной группы.
Мы приехали, чтобы поговорить о нашей совместной
записи, сингле с двумя сторонами А, только что выпущен-
ном 4AD. Я попросил Рене прислать мне записи трёх на-
читанных им текстов, чтобы выбрать пару и положить их
на музыку. Две недели напролёт я слушал плёнку, вжива-
ясь в ритм слов, после чего занялся созданием подходящего
музыкального обрамления. В «Nothing» основная мелодия
была сыграна на миниатюрном карманном калькуляторе,
а для «Armour» я воспользовался простейшей драм-маши-
ной, синтезатором Wasp, акустическим пианино и бас-ги-
тарой.
Однажды вечером, когда ко мне зашёл Айво из 4AD, я по-
ставил ему эти треки и спросил, интересно ли ему их выпу-
стить, на что он немедленно и с радостью ответил согла-
сием. Годы спустя, когда возникла идея переиздать сингл
на компакт-диске по случаю его 20-летнего юбилея, мне
захотелось добавить ещё материала. Я отыскал оригиналь-
ную кассету, которую Рене прислал мне в 1980-м. Мне пока-
залось, что было бы интересно вставить в релиз просто на-
читанные им тексты из «Nothing» и «Armour». Кроме того,
* Kangol — английская швейная компания, известная своими голов-
ными уборами. В названии отражен оригинальный способ производства:
К означает «вязаный», ANG — «ангора», a OL — «шерсть».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ 83
была ещё одна неиспользованная вещь—длинный рассказ,
который Рене начитал, потому что, как он объяснил в со-
проводительном письме, этот текст оказался в той же пап-
ке, что и два стихотворения, «а на обратной стороне ещё
оставалась вся эта прекрасная плёнка».
Я долгие годы не слушал эту запись. Третья вещь, «The
New God», оказалась захватывающей сказкой, рассказан-
ной этим глубоким, выразительным голосом. Настало вре-
мя сделать новую совместную запись. Как и в прошлый раз,
я крутил плёнку снова и снова, пока она не стала частью
меня самого. Выбор инструментального сопровождения
был очевиден.
После смерти Рене в 1983 году в наследство от него мне
досталась чудесная люта — нечто среднее между гитарой
и лютней, инструмент середины XIX века, висевший на сте-
не у него в кабинете. Все свои вещи (кроме бумаг, пере-
шедших к его биографу Иэну Феллу) Рене завещал Салли
Холден, хозяйке музея и галереи Северного Корнуолла, по-
зволив ей по своему усмотрению хранить, продавать или
дарить содержимое. Меня восхитило её приглашение за-
брать люту и посмотреть картины, рисунки и гравюры, по-
павшие в её владение.
Когда я приехал, Салли отвела меня в галерею, где выста-
вила работы Рене на закрытую экспозицию. Оставив меня
там, она посоветовала не торопиться. Некоторые картины
он мне уже показывал, но в этой ретроспективе было пред-
ставлено всё, что он когда-либо создал. Я был ошеломлён.
После долгих размышлений я уехал с картиной, которую
использовал в качестве обложки нашей пластинки (на ней
была изображена хитроумная сюрреалистическая музы-
кальная машина), а также с небольшой гравюрой Минотав-
ра и автопортретом Рене, играющего на люте, — прекрас-
ное дополнение к самому инструменту. Цену за картины
Салли назначила весьма разумную, и могу добавить лишь,
что свои мирские блага Рене оставил в очень хороших руках.
Накануне отъезда из Кэмелфорда я вышел прогулять-
ся, и внезапно меня охватило желание пройтись некой
84 ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗ ВЕЙМАРА В УОЛТЕМСТОУ
вполне определённой дорогой. Странное дело, мне показа-
лось, что меня ведёт Рене. В итоге я вышел к полю, полному
жующих коровок и, как следствие, коровьих лепёшек. При-
глядевшись, я обнаружил, что сквозь навоз тут и там проби-
лись и торчат шляпки псилоцибиновых поганок. Поле ими
было просто усыпано! Я вспомнил наш разговор с Рене: он
говорил, что всегда мечтал попробовать психоделические
наркотики, а сам даже не курил марихуаны, не желая под-
водить одного из своих лучших друзей, местного полицей-
ского, который в свободное от работы время помогал ему
по хозяйству. Я сразу почувствовал, что он просит меня со-
брать грибов, что я и сделал.
Вернувшись в Нортхемптон, я расположился в кабине-
те, на стене которого повесил люту. Заварил чаёк из сотни
грибов и выпил его. Я чётко ощущал присутствие прежне-
го хозяина инструмента, и будто чтобы подтвердить это, все
шесть струн люты громко звякнули, словно от прикоснове-
ния невидимой руки. На протяжении часа я переживал то,
что могу назвать только мощной спиритической связью с ду-
хом Рене Халкетта. Я чувствовал, как он ходит по комнате,
и хоть я его не видел, но точно знал, где он находится. Я по-
лучил его телепатическое сообщение: он говорил, что привёл
меня к грибам, употребление которых открыло мне доступ
к некой тонкой области, в которой мы оба сейчас находим-
ся. Меня наполнило чувство священного мира и гармонии.
Внезапно раздался оглушительный треск, похожий на ло-
пающееся стекло, только намного громче. Рядом с ками-
ном у меня стояла коробка со старыми викторианскими
слайдами, и моим первым рациональным предположени-
ем было, что они стали трескаться от жары, хотя вряд ли
стеклянные пластинки могли произвести что-то настоль-
ко мощное, как этот таинственный звук. Я проверил слай-
ды — они были в порядке. Комнату наполнял отчётливый
запах озона, воздух был наэлектризован, как после грозы.
Рене покинул здание.
Вернулся он в тот день, когда я вошёл в студию Барри
Пола в Северном Голливуде, чтобы записать музыку к «The
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 85
New God». В тот раз, впервые играя на люте Рене, я снова
почувствовал это тепло невидимого присутствия. Я всегда
знал, что обязательно найду повод использовать инстру-
мент и это будет что-то необычайное, нечто достойное его
истории и всего, что с ним связано. «The New God» и стал
этим поводом.
Пока Рене был жив, мы с Айво очень хотели записать
с ним ещё что-нибудь на волне внимания к первому диску.
Господин Мёрфи также побывал у него в Кэмелфорде и тоже
горел желанием участвовать. Хотя идея понравилась Рене,
предложенный проект вызвал у него большое разочарова-
ние, поскольку стремительно ухудшающееся здоровье не
позволяло ему реализовать то, что казалось достойным осу-
ществления. Его последние письма были полны этого раз-
очарования и выдавали, насколько он подавлен и растерян.
Этот очень особенный человек ныне продолжает жить
в своих картинах, рисунках и словах, а больше всего — в па-
мяти множества друзей, которым посчастливилось быть
с ним знакомым. Его очень-очень не хватает.
Глава четвёртая
БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ
К ПУТЕШЕСТВИЯМ
В сентябре 1981 мы сыграли на двух фестивалях — на
Futurama в стаффордском Бинли-холле и Daze of Future
в Квинс-холле в Лидсе, что позволило нам закрепиться
на верхних склонах горы инди-рока.
Второй день Futurama венчали великолепные колючие
Gang of Four, а мы шли перед ними — плюс ещё семнадцать
артистов до нас. Среди них была одна из самых интересных
групп того времени — The Virgin Prunes во главе с Гэвином
Фрайдеем и Гугги. Эти два восхитительных шамана-неудач-
ника разыгрывали свои маленькие психосексуальные дра-
мы и создавали смелый захватывающий театр с помощью
стула, сигареты, свечки и пакета муки. Гэвин использовал
86 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
все возможности сценического пространства, вышагивая
по нему этаким рассерженным ребёнком, а странный, но ха-
ризматичный блондин Гугги выглядел эффектным жутким
манекеном, облачённым в свадебное платье. Увиденное так
нас впечатлило, что мы пригласили The Prunes в наш сле-
дующий тур на правах специальных гостей.
На Daze of Future в качестве звёзд выступали Echo & the
Bunnymen, за ними шли заводные американцы The Cramps,
a Bauhaus третьими. Вокалист The Cramps с экзотическим
именем Люкс Интериор, отличился тем, что на сцене одно-
временно разделся и наблевал. Перед нами было ещё шесть
артистов.
Наш сет на этих концертах состоял из материала нового
альбома «Mask», который мы только что закончили. Музы-
ка была упругой, напористой, больше внимания отводилось
барабанам, перкуссии и басу, так что звучало всё плотнее,
резче и отчётливее, чем на предыдущем альбоме.
Над пластинкой мы работали по ночам, преимуществен-
но в Playground Recording и немного в Jam (обе студии на-
ходились в Лондоне), и сессии были усыпаны белым по-
рошком. Иногда нас навещали совершенно неожиданные
посетители. Как-то поздним вечером в студии зазвонил до-
мофон, мы спросили, кто там, а в ответ услышали «Нико»,
произнесённое с сильным немецким акцентом. Мы реши-
ли, что это розыгрыш.
— Да, конечно, — ответил Дэниэл. — А я тогда Лу Рид!
— Нет, — уверял бестелесный голос, — это правда я,
Нико!
Любопытство возобладало, мы впустили её внутрь, и это
действительно оказалась певица «Вельветов»! По-моему,
Питер встретился с ней за несколько недель до того и рас-
сказал ей, где мы пишемся. Она явилась вооружённая боль-
шой бутылкой мескаля, лаймами и солью и с ходу проде-
монстрировала, как объединить эти три элемента для
получения максимально приятного эффекта.
Я уже записал все свои партии, и мы с ней притулились
в углу. Помимо алкогольного, от неё ещё исходил странный
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 87
химический запах, длинные тёмные волосы касались моей
щеки, и мы шёпотом разговаривали о Нью-Йорке шестиде-
сятых. Я робко предложил тему, а она, к моему удивлению,
оказалась в настроении предаться воспоминаниям. Она ска-
зала, что её любимая песня The Velvet Underground — «Г11
Be Your Mirror», a «Femme Fatale» её не интересует, особен-
но учитывая, что Лу Рид неправильно произносил «femme»*.
В другой раз около полуночи в дверь позвонил Бил-
ли Маккензи, талантливый, но шебутной вокалист The
Associates. Он тоже принёс с собой подношения: школьную
сумку, полную лучшего боливийского кокаина, который
был должным образом измельчён и вынюхан. (В те време-
на бритвы для разрезания аудиоплёнки имели двойное на-
значение.) Тогда мы записывали заглавную песню, «Mask»,
и я с кристальной ясностью помню, как наигрывал обильно
зареверберированную басовую партию с помощью метал-
лического слайдера, чтобы получить эффект водопада, воз-
никающий в момент, когда вступает акустическая 12-струн-
ка Дэниэла. В обострённом кокаином состоянии эти звуки
в наушниках вызывали экстатическое сердцебиение на гра-
ни оргазма".
В начале сессий в Playground мы работали с сопродюсе-
ром Майком Хеджесом. Сводил он хорошо, но, на наш вкус,
слишком любил эффекты и многослойность. В итоге мы взя-
ли бразды правления в свои руки и финальный микс сдела-
ли в Jam с милым Кенни Джонсом за пультом.
Однажды, придя в студию, я схватил первый попавшийся
клочок бумаги и записал сон, который приснился мне про-
шлой ночью и никак не шёл из головы. Перевернув бумаж-
ку, на обратной стороне я обнаружил какой-то текст Пите-
ра. Когда я поинтересовался, что это такое, он ответил, что
это сон, который ему приснился. Такая синхронистичность
‘ Нико: «Я твердила ему: Лу, это “фам”, а не “фем”, но он, конечно, упря-
мился и не слушал меня». — Примеч. авт.
“ Вскоре я зарёкся иметь дело с кокаином, поняв, что это мерзкий злой
наркотик, проявляющий в людях только худшие эгоистичные черты и при-
водящий к ужасной депрессии и психозу. —Примеч. авт.
88 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
была нами воспринята как знак, что этот репортаж из под-
сознательного надо немедленно пустить в дело. Мы приду-
мали музыку и по очереди записали настроченное нами. Ре-
зультатом стала «Of Lilies and Remains».
Ещё одним безумным экспериментом, затеянным мной,
стала вещь «David Jay*, Peter Murphy, Kevin Haskins, Daniel
Ash». Она названа по именам участников, вслепую сложив-
ших пятиминутное произведение в стиле «коллективного
коллажа»". Каждому было дано по минуте, чтобы записать
всё, что заблагорассудится, под заданный бит, а для послед-
ней минуты каждый записал вслепую по две дорожки, не
слушая сделанное остальными.
На оборотной стороне этого коммерческого самоубий-
ства мы поместили «The Passion of Lovers», готический поп
под акустическую гитару (самое мелодичное, что у нас было
на тот момент), и выпустили всё это одним синглом. До-
статочно ироничную обложку украшала фотография сам-
ки богомола, пожирающей своего партнёра после соития.
На развороте обложки альбома «Mask» разместились четве-
ро странных мультипликационных персонажей, нарисован-
ных Дэниэлом. Следующая абсолютно сюрреалистическая
аннотация на конверте приписывалась некоему Брилбер-
ну Логу — на самом деле под этим псевдонимом скрывал-
ся наш друг Алан Мур (давний поклонник группы, напи-
савший первую статью о Bauhaus в 1980 году для журнала
Sounds):
Это нужно, когда перед тобой схлопываются крылья ночи, ко-
гда радио сломано и трещит, как урановые орхидеи, когда го-
рячий сухой ветер горных стран гремит телеграфными про-
водами, будто пригоршней костей, и когда кареты скорой
* Сначала я принял сценический псевдоним Дэвид Джей, а позже со-
кратил его до Дэвида Дж., ибо Дж. — инициал моего второго имени
(Джон). — Примеч. авт.
“ Давняя сюрреалистическая игра, в которой листочек бумаги склады-
вается вчетверо, после чего один человек рисует голову персонажа, дово-
дя шею до сгиба, следующий художник дорисовывает туловище — и так
далее, пока не получится целое тело. — Примеч. авт.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 89
помощи снов мчатся по полуночным улицам. В зале играль-
ных автоматов матрос, чьи мускулы истерзаны порнографи-
ей, скрючившись, блюёт смарагдами. Где-то негр с латунны-
ми зубами и галстуком из ласточкиной кожи смеётся и смеётся
и протягивает детям отравленную сладкую вату. Это на случай,
когда твой рукав попадает в шестерни городского вечера, когда
твоё зрение замылится и в тебе больше не останется похоти.
Это на случай женщины-осы. На случай жён палачей с их паль-
цами, синими, как бильярдный мелок. На случай всех матема-
тиков, угодивших в банду своей мечты. На случай, когда тебя
застигнут в домашнем, когда твоё семя превращается в плати-
ну, когда по телевизору одни убийства, когда небеса барахлят,
когда твоя комната кишит дешёвой поэзией. На случай, когда
твои вены в синяках, когда батарею лихорадит, когда твой секс
больше похож на вуду, когда твоя одежда — воображаемая, ко-
гда твоя кухня умерла. Это на случай, когда твою плоть охва-
тит спазмом и больше никогда не отпустит.
*
Из любви к сюрреализму мы ещё раз использовали ме-
тод «коллективного коллажа» — на сей раз в эксперимен-
тальном фильме «Последствия» («Consequences»), который
в туре демонстрировался вместо разогрева. Каждому из нас
было выделено некоторое количество съёмочного време-
ни, и мы снимали всё, что нам приходило в голову. Даль-
ше четыре эпизода были смонтированы воедино в случай-
ном порядке.
Фильм начинается с фрагмента Кевина: маленький нуар-
ный отрывок, демонстрирующий самое умелое использо-
вание киноязыка и представляющий собой весьма тревож-
ный кошмар, сопровождаемый вязкой дисгармоничной
музыкой из сумасшедшего цирка и намекающий на его бу-
дущие достижения в качестве кинокомпозитора. Последняя
сцена сделана довольно интересно. Глаз параноидального
кафкианского героя (в исполнении Гордона Кинга из груп-
пы World of Twist) увеличивается на весь экран и замирает.
Внезапно камера оказывается в гостиной типичной рабо-
чей семьи, жена смотрит на огромный глаз на телеэкране.
«Рой! — зовёт она. — Иди-ка, глянь на это!» Входит Рой,
90 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
её муж, и садится в своё кресло перед экраном. «Брррр, —
говорит он. — Это ещё что такое? Хоспате! Одна из этих
ублюдских современных пьес, да? Что за чёртово дерьмо!
Я эту срань смотреть не собираюсь, ясное дело! — Рой вста-
ёт и переключает канал, заслоняя телевизор своим внуши-
тельным задом. — О, совсем другое дело».
Начинается отрывок Питера. Он в белой набедренной
повязке крутится-вертится на полу, кадр перебивается сце-
ной, где Питер раздвигает шторы, его распахнутые руки
повторяют неподвижное изображение рядом со священни-
ком. Затем идёт закольцованный фрагмент: кому-то дают
пощёчину, позже сцена повторяется — на этот раз Пите-
ра бьёт женщина, которую он просит об этом. Различные
скучные уличные сцены перемежаются тибетскими маска-
ми демонов и гомоэротическим эпизодом, построенным во-
круг банана и зада Мёрфи. Под конец слышится почти не-
различимый голос. Одна из немногих фраз, которые можно
разобрать, — «Но пьеса никакая!», что любопытно перекли-
кается с концовкой фрагмента Кевина.
Следующим идёт Дэниэл с очень интересной идеей: он
одет практически как Питер, только с головы до пят покрыт
белой пудрой. На нём белая ермолка. Под попискивающую
электронную музыку он прыгает и скачет по комнате, на-
полненной рваной белой бумагой. Затем в игру вступает ви-
деосинтезатор, цвета меняются, позитивное изображение
превращается в негативное и обратно.
Мой фрагмент заканчивает фильм. Напоминающей при-
зрака невесте (её сыграла Энни) официант-карлик в маске
(девятилетний Бен, мой будущий пасынок) вручает таин-
ственную коробку. Невеста заглядывает туда, и перед ней
открывается живой лес (внутрь коробки проецировалась
поцарапанная плёнка «Супер-8»). Мы оказываемся в лесу
и видим убегающего от кого-то (или бегущего за кем-то)
мужчину. Затем он попадает в пустынное место, где за сто-
лом с шахматами в одиночестве сидит призрак, вполне
в духе Бергмана. На груди мужчины появляется кровавая
рана, и он падает навзничь. В мелькании стробоскопа неве-
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 91
ста несёт коробку по тёмному дому. Мы замечаем сброшен-
ное подвенечное платье, за французскими окнами на улице
появляется манекен, а потом на его месте оказывается не-
веста. Она обнажена, у неё нет глаз. (Один из персонажей
отрывка Кевина, бизнесмен в поезде, тоже теряет глаза.)
В финале звучит сломанная музыкальная шкатулка, и уже
одетая невеста снова сидит за столом и смотрит на нож, ко-
торый держит в левой руке. Фильм заканчивается крупным
планом её глаз, отражающихся в лезвии, — ещё один отго-
лосок фрагмента Кевина, который завершается крупным
планом глаза.
Пересматривая это сейчас, спустя столько лет, я выну-
жден отметить, что всё это ужасно претенциозно и затяну-
то. Такие вот «Последствия»!
Видео «Mask» получилось куда более удачным, хотя
и было снято на ходу и с минимальным бюджетом. Дело
происходило на заводе, подлежащем сносу. Прямо через до-
рогу располагалось отделение полиции графства, однако
подобная близость блюстителей закона не помешала нам
нелегально проникнуть на заброшенный объект холодной
осенней ночью, подключить прожектора к автомобильным
аккумуляторам и отснять плёнку. На самом деле некоторая
противозаконность нашего действа даже добавила съёмке
остроты. Мы импровизировали, отталкиваясь от идеи ри-
туального воскрешения: Питер лежал на деревянных под-
донах, как труп, и каждый из нас демонстрировал какое-
нибудь шаманское вуду, помогающее восстать из мёртвых.
Было очень холодно, сыро, с потолка капала грязная вода.
Лампы гасли, и, пока их переподключали, мы сидели в кро-
мешной тьме.
Отсняв сцены на заводе, мы отправились на вторую лока-
цию — в лесные угодья усадьбы Спенсеров* (ещё одно неза-
конное вторжение плюс потенциальная угроза монархии).
* Спенсеры — один из крупнейших британских аристократических ро-
дов. В XX веке самыми видными его представителями были сэр Уинстон
Спенсер-Черчилль, премьер-министр Великобритании, и Диана Спенсер,
принцесса Уэльская.
92 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
Ну и повеселились же мы тогда! Готовый клип выглядел от-
лично: туманная атмосферная драма, напоминающая не-
мой немецкий экспрессионистский фильм ужасов. Он не
был обычным промороликом (потому что «Mask» не изда-
валась синглом) — скорее произведением искусства, и ре-
жиссёр Крис Коллинз отлично перевёл сущность группы
на язык образов.
к к
Тур в поддержку альбома «Mask» стартовал в Рединге
22 октября 1981 года. В первой его половине публику разо-
гревали The Virgin Prunes, и в первый же день тура мы с Гэ-
вином Фрайдеем решили зайти выпить в ближайший паб.
Гэвин был в своём обычном прикиде: чулки в сетку, чёрное
платье, сюртук и «мартенсы». Вся боевая раскраска тоже
была при нём: красная помада, подводка, тени, крашеные
чёрные волосы собраны на макушке, в ухе болтается длин-
ная серьга, а в руке чёрная трость с фигурным серебряным
набалдашником. Когда мы вошли в паб, всё было как в ста-
ром вестерне: повисла мёртвая тишина и местные, отставив
кружки, уставились на нас прищуренными вглядами, не су-
лившими ничего хорошего. Гэвин проследовал к бару и при-
нялся в упор рассматривать посетителей. Местные смущён-
но вернулись к своей выпивке: чувствовалось, что задеть
его будет себе дороже — такая у него была аура.
В Манчестере мы выступали в клубе, который назывался
«Фейгин’с»*, что звучало довольно иронично, ибо во время
саундчека из нашего фургона спёрли все чемоданы. Концерт
организовал некто Алан Уайз, оказавшийся весьма колорит-
ным типом: крупный мужчина в небольшой мягкой фетро-
вой шляпе и кричащего цвета широком галстуке. Он пускал
в ход все свои изящные манеры, чтобы отвлечь нас, если
что-то выходило из-под контроля. Когда я пожаловался, что
в гримёрке нет раковины, он театрально всплеснул руками:
‘ «У старого вора» — восходит к имени персонажа Ч. Диккенса из ро-
мана «Оливер Твист», которое стало нарицательным для обозначения гла-
варя мошенников.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 93
«Но вы же богема! Какое же искусство без грязи?! — После
чего удалился и вернулся с жестяным ведром для мытья
полов. — Прошу вас, юноша, можете смело пользоваться
этим!» Мы решили, что, пожалуй, умоемся уже в гостинице.
Господин Уайз взял под своё заботливое менеджерское
крыло и Нико. Она появилась после саундчека и вырази-
ла желание исполнить песню с нами. Воодушевлённые,
мы с Дэниэлом вернулись в гостиницу, чтобы поработать
над «Гт Waiting for the Man» «Вельветов». Чтобы усилить
свой неакустический бас, мне пришлось использовать ра-
ковину как резонатор. Песня была записана и позже вошла
в наш ЕР «Covers». Единственное, меня бесило, что Питер
вознамерился петь «я жду свою девушку» вместо «мужчи-
ны» в версии Нико. Меня ломало, поскольку это полностью
перечёркивало весь смысл песни о наркомане, который
ждёт своего барыгу. Впрочем, это не помешало Нико не-
сколько дней спустя пригласить Bauhaus быть аккомпа-
нирующей группой в её следующем туре — эту перспек-
тиву мы всерьёз обсуждали целых полчаса, решив в итоге,
что не выгорит.
Следующее выступление состоялось в Глазго, в клубе
«Найтмувс». Среди публики оказался вздорный парень, изо
всех сил бесивший Питера, у которого и так было скверное
настроение, а тот непрестанно выкрикивал всевозможные
оскорбления. Я уже по собственному опыту знал, что ми-
крофонная стойка в руках Питера может оказаться весь-
ма опасным оружием. В тот вечер она работала дубиной
и копьём, крикунов он прикладывал жёстко и снайперски.
Трещали черепа, и кровь лилась. Вызвали полицию, и стои-
ло Питеру сойти со сцены, как его арестовали. Его отвез-
ли в участок и бросили в обезьянник во всём концертном
прикиде — в белом гриме, с подведёнными глазами, в чёр-
ном трико, колготках и эльфийских туфлях. Суровых то-
варищей по камере, по-видимому, настолько смутило это
инопланетное создание, что они даже не пытались возни-
кать. Питер же был в тихом ужасе. Ему быстро предъявили
обвинение, прямо с утра он предстал перед судом, где ему
94 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
инкриминировали нанесение тяжких телесных поврежде-
ний, вынесли приговор и заставили выплатить штраф.
Это был уже не первый случай. В нашем первом само-
стоятельном туре в прошлом году на концерте в манчестер-
ском «Рафтере» какой-то идиот швырнул на сцену стакан.
Стакан разбился перед Питером, и тот пнул осколки обрат-
но в публику. Какому-то несчастному они угодили прямо
в лицо. Реки крови, копы — и господин Мёрфи отправился
за решётку. Его подруга Джоанна Вудворд, с ужасом выслу-
шав новость о новом кровавом инциденте, предъявила уль-
тиматум: либо он воздерживается от насилия, либо пусть
потом не обижается.
Джоанна пришла на наш следующий концерт, в нот-
тингемском «Рок-сити». Как всегда ослепительная, в своих
белых носочках, чёрных лакированных туфельках, белой
пачке и белых кружевных перчатках, а из копны завитых
платиновых волос свисали ленточки и бантики пастель-
ных оттенков. Держите перед глазами этот ультраженствен-
ный образ, когда будете представлять следующую сцену.
Во время концерта микрофонная стойка Питера опять пре-
вратилась в дубинку и со всей дури опустилась на голову
паренька у сцены. Кровь хлынула фонтаном, я помню, как
посмотрел на Дэниэла, который тоже всё это видел. Мы об-
менялись взглядами, которые говорили сами за себя: мы
оба были в ужасе.
Мы доиграли свой сет и ушли, а публика сходила с ума,
скандировала и стучала по стенам, требуя выхода на бис.
Эта экзальтация не стихала, пока мы высказывали Питеру
всё, что думаем о нём и о его мерзком поступке. В какой-то
момент в гримёрку заглянул Гарри Айлз и попросил нас вер-
нуться на сцену, потому что администрация клуба всерьёз
опасалась настоящего бунта. В ответ на это мирное требо-
вание в тесной комнате повисла густая тяжёлая тишина.
Внезапно дверь распахнулась настежь, и к нам влетела ма-
лышка Джоанна. Не говоря ни слова, она с ходу пнула Пи-
тера по яйцам. В этот удар с ноги, достойный штурмовика,
она вложила все свои силы.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 95
Мёрфи как подкошенный рухнул на пол, корчась от боли,
а Джоанна резко развернулась на каблучках и покинула
поле боя, громко хлопнув дверью. Дверь ещё дрожала, ко-
гда Гарри нервно известил нас, что пострадавший парень
хочет встретиться со своим обидчиком. Как ни странно,
придя в себя, Питер согласился, и паренька впустили. Мы
опасались самого худшего, но, по иронии судьбы, всё, что
ему было нужно от Питера, — автограф на залитой кровью
футболке Bauhaus! «Это лучший концерт, что я когда-либо
видел!» — выпалил он.
Предпоследний концерт тура проходил в лондонском
«Хаммерсмит Пэлас». Этот вечер был особенным, потому
что в качестве наших специальных гостей выступала улич-
ная группа панк-рок-перформеров The Beech Buoys. Я увидел
их выступление в Эдинбурге, где мы дали два концерта перед
началом тура, и спонтанно пригласил их сыграть перед нами.
Лидер труппы Нил Бартлет впоследствии продолжил свои ин-
новации и провокации в авангардном театре и в 2000 году
удостоился ордена Британской империи за заслуги перед
искусством. После концерта он отметил, что это было для
них чем-то вроде крещения огнём, ведь их беспощадно про-
воцировали и чуть не согнали со сцены градом бутылок.
Во время этого концерта не только The Beech Buoys до-
велось подвергнуться насилию: наш световик Грэм решил
пошутить — тихой сапой приковал ногу Кевина к его табу-
ретке и запер цепь на замок, из-за чего тому пришлось ко-
вылять со сцены, волоча стул за собой. В ответ брат запу-
стил в шутника тарелку. Вот кровищи было!
Дальше начались европейские гастроли. На амстердам-
ский концерт ко мне приехала Энни, а к Дэниэлу — его по-
друга Кейт. Мы снова играли в «Парадизо». Накануне у нас
был выходной, и я отправился на поиски вина, хлеба и сыра,
чтобы в гостинице разделить их со своей возлюбленной.
Мне попалась прекрасная лавка, полная золотых сырных
ломтей, и я попросил у хозяина что-нибудь очень вкусное,
старое и крошащееся. Он дал мне попробовать несколько
вкусных кусочков, но всё это было не совсем то.
96 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
Подняв голову, я узрел нечто похожее на то, что искал.
Желанный сыр обитал на верхней полке шкафа, под самым
потолком высокой комнаты. Я спросил, можно ли отведать
его, и продавец сразу принялся меня отговаривать. Воз-
можно, ему просто очень не хотелось лезть наверх. «Нет-
нет, — сказал он, — этот слишком выразительный. Его
даже местные не переносят». Конечно, это только распали-
ло мой аппетит. В итоге хозяин неохотно уступил. Как же
это было вкусно! Правда, я пожадничал, и довольно мно-
го сыра осталось, но выбрасывать остатки мне не хотелось.
В итоге я взял его с собой в автобус, но остальным музыкан-
там это не слишком понравилось. «Дэвид, твою мать! — со-
вершенно справедливо восклицал Дэниэл. — Выкинь этот
сраный сыр! Он же воняет!» Сыру удалось добраться толь-
ко до клуба «Вера» в Гронингене, где я был вынужден при-
знать поражение и выбросить его в окошко.
Подруги же наши по дороге домой в Англию натерпелись
страху. В Дувре их машину обыскали, но таможенники ка-
ким-то чудом не заметили в бардачке кусок гашиша, завёр-
нутый в карту. Покидая таможню, девушки были абсолютно
уверены, что это дьвольская ловушка и скоро им встретится
КПП как предвестник неминуемого ареста. К счастью, это
оказалось обычной паранойей, и наши маленькие лошад-
ки добрались домой целыми и невредимыми.
* * *
Под конец турне мы оказались в Германии, где выступи-
ли на разогреве у Echo & the Bunnymen и пересеклись там
с моим лучшим другом по временам художественного кол-
леджа, безумным Полом Кингсли. Он был абсолютно бес-
страшен: очаровательный шельмец, получавший наслажде-
ние от роли адвоката дьявола и всевозможных провокаций.
Порой казалось, что он просто ищет смерти.
Однажды мы с Полом зашли в нортхемптонский паб, из-
вестный как один из суровейших среди и без того склон-
ных к насилию питейных заведений всея Англии. У стойки
расположился скинхед под два метра ростом, и свободное
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 97
пространство вокруг него красноречиво свидетельствова-
ло, насколько все его боятся и уважают. Казалось, он просто
источает флюиды опасности. Кингсли прошествовал прямо
к нему и встал очень-очень близко. Плечи скина напряглись
по-звериному, было видно, что он собирается замахнуться,
а Кингсли в ответ погладил его бритый купол.
— Какого хрена ты делаешь? — не оборачиваясь, спро-
сил скинхед.
— Угощаю тебя выпивкой, чувак! — ответил Кингсли.
Ответ, похоже, удовлетворил скина, и, сделав большой
глоток, он посмотрел в глаза Кингсли.
— Не так много есть парней, у которых есть яйца, что-
бы сделать то, что ты сделал. Да ты, никак, нарываешься,
сынок.
С этими словами скин резко нырнул головой, как бы
намереваясь врезаться лбом в переносицу противника,
и остановился всего в дюйме от черепа Кингсли. Но Пол
и бровью не повёл. Это решило дело — бомба была обез-
врежена.
— Круто, братан! Мир?
Весь оставшийся вечер эти двое маньяков были не раз-
лей вода, хлопали друг друга по спине, произносили тосты
и сыпали солёными шутками. Такое могло сойти с рук толь-
ко Кингсли.
В 1974-м Кингсли частенько составлял компанию мне
с моей группой Jam в поездках по трассам Ml и Мб. Он лю-
бил водить машину и добровольно вызывался сесть за руль
старого синего фургона. Однажды он вёз нас по шоссе
в Донкастер и попросил нашего роуди (а иногда и пиани-
ста) Саймона Дезборо подменить его, потому что ему надо
подышать свежим воздухом
Что имелось в виду, стало понятно, только когда он через
окно полез на крышу несущегося фургона. Прямо на ходу
прополз по крыше, спустился на заднее крыло и принял-
ся балансировать, выставив свою длинную ногу и помахи-
вая проезжающим машинам, которые начали стремитель-
но расступаться перед нами, — и вдруг исчез. Мы хотели
98 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
притормозить, чтобы выяснить, что произошло, но Саймон,
которому надоели выходки Кингсли, настоял на том, чтоб
ехать дальше («Хрен с ним!»).
Когда мы добрались до места концерта, Кингсли нигде не
было видно. Мы переночевали на вписке, а утром были по-
трясены, снова узрев его на крыше машины.
Ещё был случай, когда мы с ним засиделись в пабе в обе-
денный перерыв и опаздывали на занятия в колледж. За
рулём моего «моррис минора» сидел Пол. Мы ждали, ко-
гда загорится зелёный на светофоре у парка Рейскорс. «На-
фиг!» — вдруг заявил он и въехал на тротуар, чуть не зада-
вив двух женщин с собачками, после чего на крейсерской
скорости понёсся прямо через парк. Звонок к началу урока
ещё звенел, когда мы оказались на парковке. «Я знал, что
мы успеем», — улыбнулся он.
Но один раз он со своими выходками и вправду здоро-
во вляпался. Тогда он был менеджером и шофёром регги-
группы Far-I, состоявшей из убеждённых растаманов, у ко-
торых была большая и дорогая саунд-система. После одно-
го из концертов Пол высадил музыкантов и поехал даль-
ше, а на следующий день продал всю систему в Лондоне
на Шефтсбери-авеню*.
Far-I жаждали крови Кингсли. Ему пришлось бежать
из страны, и он оказался в Гамбурге. В результате я дол-
гие годы его не видел, пока в ноябре 1981-го мы не приеха-
ли выступать в гамбургском «Марктхалле».
Я сидел у себя в отеле, и тут в окно постучали, что было
немного странно, учитывая, что номер располагался на чет-
вёртом этаже. Шторы были задёрнуты, и когда я их раздви-
нул, там оказался он! Он взобрался по водосточной трубе
и огромной мерзкой вороной расположился на моём карни-
зе. Он лыбился, как господин Панч** (с которым имел наво-
* Пару лет спустя Bauhaus проделали то же самое, только жертвой ста-
ла не банда вооружённых гопников, а нортхемптонский музыкальный ма-
газин. — Примеч. авт.
** Персонаж традиционного английского уличного кукольного театра
«Панч и Джуди».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 99
дящее на тревожные мысли сходство), и я осторожно впу-
стил его внутрь.
«Ну ты и чокнутый засранец!» — восклицал я, пока он ду-
шил меня в своих медвежьих объятьях. Вечером он пришёл
к нам на концерт и даже убедил The Bunnymen, что он пре-
красный парикмахер и должен немедленно их подстричь.
Естественно, он ни разу в жизни этого не делал! В итоге его
первая жертва (кажется, это был гитарист Уилл Сарджент)
обрела практически лысые затылок и виски и нечто напо-
минающее огромный ком сладкой ваты на макушке. Вздёр-
нув брови и склонив голову набок, Кингсли ожидал реак-
ции The Bunnymen, оценивающих причинённый ущерб.
Я был уверен, что Уилл побьёт нашего начинающего Эдвар-
да Руки-Ножницы, но после продолжительного молчания
он выдал: «А мне нравится! Спасибо, приятель!» Остальные
музыканты последовали его примеру — так появилась зна-
менитая причёска «баннименов».
Поздно вечером после концерта мы все вместе ужина-
ли за длинным столом в полуподвале ресторана. На протя-
жении всей трапезы Кингсли стебал Питера, адресуя ему
всякие гадости и передразнивая его бас-профундо. В ито-
ге Питер вскочил, швырнув салфетку, и в раздражении по-
кинул нас.
— Ну вот и всё, парни, — объявил Кингсли. — Кажется,
я ваш новый вокалист!
— Дэйв, кто это вообще такой? — спросил Дэниэл.
В ответ я лишь едва улыбнулся и покачал головой.
На следующий день в Гамбурге у нас выдался долго-
жданный свободный вечерок, и мы решили посетить пре-
словутый квартал красных фонарей Репербан. После па-
ломничества в Стар-клуб, где «Битлз» некогда делали свои
первые шаги, постигали ремесло и зарабатывали триппер,
мы прогулялись по этому бульвару несбыточных надежд
и упругих кроватей, бросая тайком блудливые взгляды.
Продажная любовь в Гамбурге была гораздо жёстче и гру-
бее, чем у коллег в Амстердаме и Лондоне. Много хлыстов
и чёрной кожи.
100 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
В итоге мы оказались в грязном подпольном кабаре. Сте-
ны украшали аляповатые золотые ленты, вращающаяся сце-
на освещалась напольными светильниками в стиле старо-
го варьете (некоторые из них были разбиты), под чёрным
потолком висел небольшой диско-шар, а кресла в кабинках
были обтянуты красным дерматином. Мы юркнули в одну
из кабинок, где нам тут же составили компанию две дежур-
ные: высокая рябая брюнетка и пергидрольная блондинка
с глазами зомби под густо накрашенными ресницами. Они
предложили угостить их выпивкой. Мы колебались, но то-
гда длинные пальцы с красным маникюром легли на тощие
бёдра, затянутые в кожу, и желаемый эффект был достигнут.
«Ага», — нервно кивнули мы.
Откуда ни возьмись, материализовалась бутылка дешё-
вого шампанского, через несколько минут она была опо-
рожнена, заказали следующую, а затем ещё одну. К этому
моменту представление уже началось. Тучная полногру-
дая женщина на крутящейся сцене неуклюже шевелила ру-
ками, широко расставив согнутые в коленях толстые ноги.
Всё, что на ней было, — боа из чёрных перьев и грустная
вымученная улыбка. Она без малейшего интереса мастур-
бировала длинным розовым дилдо, а когда раздались зву-
ки отстойного визгливого органа, ей составил компанию
тощий смуглый человек в шапочке моряка и чёрных воню-
чих носках, аромат которых смешивался с амбре разлагаю-
щейся спермы, сливаясь в едкую вонь. Морячок неохотно
изобразил куннилингус, после чего перешёл к полноцен-
ному сношению.
Было ясно, что давно пора уходить, и мы попросили счёт.
Итоговая сумма повергла нас в шок. Сколько-сколько?!
Мы пошарили по карманам и обнаружили, что у всех нас
вчетвером вместе денег не хватит оплатить и половину счё-
та. Мы переспросили, всё ли верно посчитано, после чего
одна из женщин коротко кивнула головой — и мгновенно,
словно из-под земли, вырос монстр. В этом Бруно было, по-
жалуй, килограммов сто двадцать мыщц, жира и костей,
и спорить с ним нам совсем не хотелось! Брюнетка что-то
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 101
вякнула ему по-немецки — единственным знакомым мне
словом было «arschloch»*.
Мы снова по-идиотски переглянулись. «Пора отсюда
на хрен сматываться, — прошептал Дэниэл. — Валим!» Сме-
тая со стола ведёрко со льдом и пустые бутылки, мы рину-
лись к выходу, а за нами по пятам нёсся разъярённый Бру-
но. По ступенькам мы взлетели, как четыре тощих гончих,
и драпали оттуда несколько кварталов. Наконец забились
в тихий бар, и успокаивали там себе нервы возлияниями,
сладость которых способны оценить лишь люди, пригово-
рённые к смертной казни и неожиданно получившие по-
милование.
Ж
Тур заканчивался в Париже, где мы оказались впервые.
В город мы въезжали на закате, как раз когда загорались фо-
нари, это было волшебно. Шёл дождь, и улицы пестрели от-
ражениями разноцветных огней.
Мы с Дэниэлом жили в небольшом номере гостини-
цы в Латинском квартале. В этом туре у нас была в ходу
фишка — дурацкие шутки на тему того, что Дэниэл яко-
бы занимается сексом с собаками. Когда я в какой-то мо-
мент опять что-то ляпнул по этому поводу, он вдруг под-
скочил, бросился через номер и мёртвой хваткой вцепился
мне в горло. Мы рухнули на кровать, затем покатились
на пол. Его лицо стало пунцовым от ярости, а руки сжима-
лись всё крепче. Мне удалось высвободиться, но несколько
часов спустя наше противостояние продолжилось на сцене
«Лё Роз Бон-Бон».
Концерт был записан и вышел ограниченным тиражом
на сорокопятке «Satori in Paris». Чувствуется, с какой злобой
Дэниэл исполняет «Hair of the Dog»** (ирония судьбы). К фи-
налу концерта демоны были изгнаны, и мы отправились
* Говнюки.
“ Название песни означает алкогольный напиток, употребляемый
для лечения похмелья, «клин клином», но буквальный перевод — «соба-
чья шерсть».
102 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
в элитный ночной клуб — шампанское, диджеи и толпы су-
пермоделей. Вив ля Франс!
Страсть к перемене мест и очарование Парижем вновь
привели меня в мой личный Город Света спустя несколько
месяцев, и, вооружившись «Парижским крестьянином» Луи
Арагона в качестве путеводителя, я посетил множество сюр-
реалистических мест — или то, что от них осталось. Поми-
мо этого, я совершил паломничество в легендарный книж-
ный магазин Shakespeare & Со, нарыв по его осыпающимся
сусекам множество маленьких сокровищ, включая, среди
прочего, работы Арто, Нерваля, Рембо, Гюисманса и Готье.
Вершиной же этой поездки стала встреча с художником
и писателей Брайоном Гайсином*. Я раздобыл его адрес
у Дженезиса Пи-Орриджа и отправил ему копию сингла Рене
Халкетта, но он так мне и не ответил. Уповая на счастливый
случай, я отправился к его дому, который находился прямо
напротив огромного Центра Помпиду, в надежде на лич-
ную встречу. По пути я купил бутылку дешёвого красного
вина и, сидя на деревянной скамейке посреди просторной
площади, прихлёбывал из горлышка и рассматривал много-
численные окна старого высокого многоквартирного дома.
Минут через двадцать я узрел, как на один из узких бал-
кончиков вышел мужчина в марокканской джеллабе и при-
нялся озирать окрестности в бинокль. Гайсин! Я попытался
попасть в дом, но входная дверь была заперта, а переговор-
ного устройства не было. Дождавшись первого входяще-
го, я воспользовался возможностью и прошмыгнул вслед
за ним. Когда я стоял у двери великого человека, сердце
моё, казалось, было готово выскочить из груди.
— Да? Чем могу помочь?
Я представился Гайсину и упомянул о пластинке Хал-
кетта.
— О, так она лежит у меня на столе! Я не могу её по-
слушать, поскольку не имею граммофона. Что ж, входите.
* Гайсин был близким другом Уильяма С. Берроуза и показал ему тех-
нику «нарезки», ставшую основой его стиля. — Примеч. авт.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 103
Я очень занят перед выступлением, но могу уделить вам час
своего времени. Прошу вас...
Повинуясь грациозному мановению его руки, я пересту-
пил порог. Сингл Халкетта, как он и сказал, лежал у него
на столе среди вороха бумаг с напечатанными на машинке
текстами. В квартире всё было чинно и опрятно. Я взял стул,
и на протяжении следующего часа прекрасный рассказчик
по-королевски развлекал меня анекдотами за мятным чаем.
Он рассказывал, как в начале шестидесятых в Париже
они с Берроузом и инженером Иэном Соммервилем изо-
брели «машину снов». Это было оригинальное устройство,
состоящее из цилиндра с прорезями, внутри которого рас-
полагалась лампа. Цилиндр вращался со скоростью 78 или
45 оборотов в минуту, создавая эффект стробоскопа, вызы-
вающего видения, если с закрытыми глазами находиться ря-
дом с устройством. Я заметил одно из этих устройств, тор-
чащее в углу стеллажа. Это оказалась одна из оригинальных
машин, с которой они экспериментировали в старом отеле
«Бит»*, в котором я остановился. Внутренняя поверхность
металлического цилиндра была покрыта красной каллигра-
фией. Я спросил, можно ли её запустить, с тем лишь чтобы
Гайсин напомнил мне об отсутствии у него проигрывателя.
Он сказал, что у меня будет возможность испытать машину
позже, в Лондоне, где скоро состоится специальная выстав-
ка, посвящённая им с Берроузом**.
Перед моим уходом хозяин показал мне несколько сво-
их выдающихся картин. Чем дольше я на них смотрел, тем
* Маленький, захудалый парижский отель на 42 номера, располо-
женный адресу: Жи-ле-Кёр, 9 в Латинском квартале, знаменитый глав-
ным образом как резиденция участников «Разбитого поколения» в сере-
дине XX века.
** Так и случилось. Машина оказалась очень действенной, и меня ута-
щило в омут красных и зелёных спиралей. Когда я приехал, она была сло-
мана, но Гайсин подошёл и починил её чёрным скотчем! Ещё я видел, как
он читает на упомянутом «выступлении». Это оказалось мероприятие Final
Academy под кураторством Дженезиса Пи-Орриджа, проходившее в брик-
стонском «Ритци». Среди участников также отметились Уильям Берроуз,
Джон Джорно, Psychic TV и наш старый приятель Z’EV. — Примеч. авт.
104 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
больше казалось, что они двигаются. Обитель галантно-
го джентльмена я покинул с удовлетворением паломника.
По случайному совпадению в это же время в Париже на-
ходился и глава Beggars Banquet Мартин Миллз. Узнав, что
я здесь, он разыскал меня и пригласил поужинать. Я при-
нял приглашение, и мы встретились в очаровательном ре-
сторанчике на открытом воздухе под звёздным небом. При
Мартине было ещё двое гостей-французов — женщина
и мужчина, с которым его связывал бизнес.
Пока Мартин общался со своим деловым партнёром,
я посвятил себя своего рода романтической беседе с да-
мой. Мы с ней по очереди рисовали цветными мелками
на бумажной скатерти. Я попросил её нарисовать себя,
и она изобразила одинокую девушку, плывущую в огром-
ном океане, полном акул. Я взял у неё синий мелок и на-
бросал маленькую лодочку, а она в свою очередь посадила
в лодку девушку. Рядом с ней я нарисовал матроса и зали-
тый лунным светом остров, к которому лодка несёт матро-
са с девушкой. Под конец ужина она тайком протянула мне
свой телефонный номер, шёпотом уверяя, что её муж в ко-
мандировке. Она была очень хороша собой, и предложе-
ние было ужасно соблазнительным, но, как всегда, победи-
ла моя преданность красавице, оставшейся дома. И всё же,
будучи неисправимым романтиком, я ещё много лет хранил
эту скатерть.
* * *
Тысяча девятьсот восемьдесят второй мы отчасти про-
жили на экране — большом и малом. В начале года состо-
ялся наш теледебют в претендующей на определённую ху-
дожественность передаче Riverside. Мы исполнили «Kick in
the Еуе» и «Bela» в поддержку ЕР «Searching for Satori». По-
становка была впечатляющая: голубые лазеры и дым со-
здавали эффект эфирного туннеля, в котором стоит груп-
па. Затем был прямой эфир Mask Ball из нортхемптонского
«Линге Форум», куда (что случалось крайне редко) пожало-
вали наши с Дэниэлом отцы. Весь вечер они провели на га-
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 105
лёрке за пивом, ругая готов. И продолжили это занятие,
явившись к нам за сцену после концерта.
— Что ж, вы хотя бы собрали прилично народу, хотя по-
ловина из них, кажется, полутрупы! — заявил один из них.
— Громковато было! Нельзя как-то потише? — поинте-
ресовался другой.
Больше ни один из них к нам на концерты не ходил.
Этот домашний концерт был для нас разминкой перед
особенным выступлением в лондонском театре «Олд Вик»,
которое было отснято и выпущено позже полным метром.
Шоу было эффектно украшено четырьмя огромными воз-
душными змеями, на которых в импрессионистской мане-
ре были изображены лица, — замысел принадлежал моей
даровитой второй половине. Концерт записывался, и позже
несколько треков с него были изданы (вместе с записью от-
дельных песен из тура Mask) на диске, который бесплатно
распространялся в комплекте с пробным тиражом нашего
следующего студийного альбома. Название этой концерт-
ной пластинки, «Press the Eject and Give Me the Tape»*, пода-
рила нам конфискованная кассета с нашего прошлогоднего
концерта в «Хэммерсмит Пэлас». Там слышно, как охранник
произносит эти слова перед тем, как незадачливый бутле-
гер останавливает запись**.
‘ «Нажми “извлечение” и отдай мне плёнку».
“ Что до бутлегеров, то им я всегда симпатизировал. Я считаю, что они
проводят ценную работу, делая доступными интересные и редкие записи
музыки, которая иначе не добралась бы до тех, кто не имел возможности
посетить концерт. Но если в давние времена, когда много значила прода-
жа пластинок, ущерб артистов от деятельности пиратов был совершен-
но ничтожен (если вообще был), то сейчас, когда запись можно скачать
в интернете бесплатно, эта позиция спорная. Наверное, здесь я должен
сознаться, что сам записал первый концерт, на котором побывал, — The
Kinks в лондонском «Палладиуме» в 1974 году. Представление было вели-
колепное, Рэй Дэвис в самом соку — живое воплощение остроумного ан-
глийского пижона. После концерта мы с парой нортхемптонских прияте-
лей стояли под дождём, как настоящие маленькие поклонники звезды.
Наконец появился объект нашего обожания — великолепный в своём бе-
лом сценическом костюме, лохматой шубе и соломенной шляпе. Он дер-
жал открытую бутылку шампанского и был очевидно навеселе. Я уговорил
106 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
Вскоре после концерта в «Олд Вик» мы записали вторую
сессию у Пила. К этому моменту у нас хватало не то уверен-
ности, не то дури, чтобы отправиться в студию Maida Vale
Би-би-си практически без подготовки — взяв лишь пач-
ку текстов, набросок пары последовательностей аккордов
и вагон куражу.
«Party of the First Part» возникла благодаря записанному
Кевином с телевизора мультику, в котором неопытная про-
стушка заключает фаустовский договор с дьяволом* *. Мы на-
ложили нарезку фраз из него поверх музыки, которую со-
чинили тут же на месте, использовав первые попавшиеся
инструменты: Hammond ВЗ, Wurlitzer и старое фортепиано.
Весь этот импровизированный изящный приджазованный
джем в мефистофельском духе записан вживую.
В «Departure» использована примитивная петля, поверх
которой я сыграл шагающий бас, а Дэниэл — несколько ак-
куратных гитарных наложений. Сюрреалистический текст
представлял собой компиляцию в духе Берроуза: первый
отрывок мой, второй — Питера, третий — Дэниэла, а в фи-
нале — всех троих вперемешку. В то же время «The Three
Shadows» — мрачный, навязчивый психофолк — анонси-
ровал стилистику нашего следующего студийного альбома.
В марте нас настигло сногсшибательное известие: к нам
обратился Тони Скотт, режиссёр нового хоррора «Голод»,
где в роли вампиров снимались Дэвид Боуи и Катрин Де-
нёв, а Сюзан Сарандон и юная Энн Магнусон оказывались
в числе их жертв. Скотт увидел нас в Riverside и, посовещав-
шись с Боуи, решил, что мы идеально подходим для началь-
ной сцены, в которой вампиры в поисках свежей крови ры-
щут по ночному клубу.
его сказать пару слов на мой нелегальный диктофон. Кассета по-прежне-
му у меня, как и малиновый театральный бинокль с гравировкой «Не уно-
сить», лежавший в спинке кресла. (Как вы могли убедиться, тогда я был
тот ещё воришка!) — Примеч. авт.
* «Дьявол и мышонок Дэниэль» («The Devil and Daniel Mouse») — ка-
надский мультфильм 1978 года по мотивам рассказа Стивена Винсента
Бене «Дьявол и Даниэль Вебстер».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 107
Местом, где злу предстояло соблазнять невинные души,
был выбран хорошо знакомый нам «Хэвен». Наша времен-
ная гримёрка располагалась прямо рядом с гримёркой
Боуи. Там стоял старый, раскрашенный в яркие цвета му-
зыкальный автомат пятидесятых годов, и я как раз выбирал
в нём музыку, когда подошёл Боуи и вежливо поинтересо-
вался, может ли он тоже что-то заказать. Как было ему отка-
зать? Он выбрал «Groovin’ With Mister В1ое» и начал притан-
цовывать, а я стоял, кивал в такт и мысленно щипал себя,
проверяя, не сон ли это. Слушая эту вещь, я вдруг вспомнил
«А New Career in a New Town» с великолепного альбома Боуи
«Low». Я сообщил ему об этом, а он улыбнулся сквозь свои
голубые очки и приложил палец к губам.
Боуи был в образе своего героя, на нём был шикарный
тёмно-синий костюм из «акульей кожи», и я как раз им восхи-
щался, когда мимо прошла Катрин Денёв. Я долгие годы был
одержим ею — с тех самых пор, когда в тринадцать лет уви-
дел её в «Дневной красавице». Ей было уже за сорок, но утон-
чённая актриса по-прежнему была ошеломительно красива.
— Хляди-ка, Кэти! — воскликнул господин Б. с нарочи-
тым акцентом коренного кокни.
— О, привьет, Давид, — промурчала французская боги-
ня, скрываясь в своей гримёрке.
День обещал быть классным!
Когда наша первая генеральная репетиция закончилась,
Боуи заметил, что у них с Дэниэлом одинаковая обувь, и об-
ратился к нему:
— Эй! Ты надел мои ботинки!
Дэниэл, безусловно, оторопел, однако ему было далеко
до Питера, который старался не появляться рядом со сво-
им кумиром, чтобы не грохнуться в обморок. Боуи же ока-
зался очень приятным человеком, и у меня даже сложилось
впечатление, что мы, «ребята-музыканты», были ему ближе,
чем все эти люди киномира.
Вечером мы очень хотели попрощаться с ним, но нам
сказали, что он уже уехал. Мы было совсем расстроились,
но тут услышали, как кто-то бежит по коридору. Боуи!
108 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
— Ребята, я просто хотел попрощаться. С вами было при-
ятно работать, я постараюсь как-нибудь при случае посе-
тить ваш концерт. Всего хорошего! До встречи!
Мы пожали руки, и он ушёл, оставляя за собой сияю-
щий ореол фантастической харизмы. Когда фильм вышел
на экраны, мы с Дэниэлом и Кевином поехали в Лондон его
посмотреть. По пути в кино мы шутили, что на экране бу-
дет один Мёрфи, а остальные даже не попадут в кадр — ну,
разве что, может, локоть мелькнёт или гриф гитары, — так
оно и вышло. Впрочем, сам фильм получился интересным,
но надо отметить, что самое глубокое и волнительное про-
исходит в нём на протяжении первых пятнадцати минут,
пока Bauhaus исполняют «Bela Lugosi’s Dead»*.
* * *
В апреле мы отправились в Италию, где у нас появились
настоящие фанаты. Ребята, уподобившись Кингсли, караб-
кались по стенам гостиниц, стараясь заглянуть в наши но-
мера. Однажды мы экспромтом сыграли для них акустику,
исполнив на балконе псевдооперу, а они бросали нам розы,
сорванные тут же на клумбах отеля.
Первый концерт состоялся в сицилийском Палермо,
в «Театро Данте», очевидно принадлежавшем мафии. Наш
нервный итальянский тур-менеджер Умберто посоветовал
ни во что не ввязываться. До этого мы были в Италии всего
однажды, с выступлениями на фестивалях в прошлом году:
один был в Модене, другой — в прекрасном старом горо-
де Болонье, полном одинаково прекрасных женщин.
Именно там мы познакомились с Красным Ронни, му-
зыкальным журналистом крайне левых взглядов (в те дни
* Для фильма мы записали новую версию «Ве1а». Музыкальным руко-
водителем и продюсером сессии выступил Говард Блейк [Английский ком-
позитор, дирижер и пианист (р. 1938), помимо классических произведе-
ний известный саундтреками к фильмам, прежде всего песней «Walking
in the Air» из британского анимационного фильма «Снеговик». —Примеч.
пер.], человек классической закалки. В какой-то момент он потребовал от
Дэниэла «ещё трель». «Трель? — переспросил Дэниэл. — Вы что, попугай-
чик что ли?» (Trill — марка популярного птичьего корма.) —Примеч. авт.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 109
Болонья была оплотом коммунизма). В этот раз мы встре-
тились с ним снова, и он сопровождал нас в туре, чтобы на-
писать подробный репортаж.
Ронни был тёплым и общительным человеком, а я в тот
период ощущал себя с точностью до наоборот. Меня накры-
ла какая-то тихая паника, и застывшая пасмурная погода
прекрасно отвечала этой меланхолии, которую во многом
питали мои всерьёз разыгравшиеся сомнения в музыкаль-
ном направлении, выбранном группой. Я сочинял новые
песни, и они не годились для Bauhaus — и, если честно, я хо-
тел петь их сам*. Меня всё больше раздражали пафос, вы-
сокомерие и понты Питера, не говоря уже о его паранойе.
В сицилийской Мессине я долго бродил по пустынному, за-
тянутому туманом пляжу, гоняя в своём Sony Walkman аль-
бом Брайана Ино «Before & After Science» — идеальный са-
ундтрек для меланхолических размышлений.
Конечной точкой тура был Рим, где нашего дерзкого
вторжения ждали призраки Колизея. Под воздействием
кьянти и гашиша мы решили пробраться в древний амфи-
театр и исследовать его подземные помещения. Всё заливал
зловещий свет полной луны, и у нас совсем поехала крыша
в окружении этой пропитанной кровью Истории. Мы бро-
сились бежать через тёмную галерею с арочным сводом, ис-
терически хохоча от собственной наглости.
— Эй, а где Пит? — спросил вдруг Дэниэл.
Питера не было. В этот момент мы услышали испуган-
ный крик и метнулись в его направлении. Оказалось, наш
вокалист споткнулся и упал, да так и остался лежать на спи-
не под нависающими строительными лесами.
— Вы видите?! Вы тоже это видите?!
— Что видим, Пит?
— Крест! Крест распятия!
— Питер, это просто строительные леса! Вставай, пой-
дём обратно в гостиницу!
 В итоге эти песни вышли на моём сальном дебюте «Etiquette of Vio-
lence». — Примеч. авт.
110 ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ
Мы помогли бедному дурачку подняться на ноги, отрях-
нули его и направились к внешней стене. Мы карабкались
наверх, пыль и щебень обрушивались за нами. Высота, с ко-
торой пришлось прыгать, оказалась несколько большей,
чем мы ожидали, но все целыми-невредимыми приземли-
лись внизу. Тишину и покой ночного воздуха пронзили воп-
ли полицейской сирены, и, обменявшись дикими взгляда-
ми, мы помчались в начинающийся рассвет.
* * *
Мы вернулись в Англию, чтобы сыграть два концерта
в почтенном театре «Адельфи» в лодонском Вест-Энде. Что-
бы их организовать, договариваться приходилось очень
осторожно, и, поскольку прославленное веками здание эпо-
хи короля Эдуарда не было привычно к проведению «рок»-
мероприятий, администрация пошла нам навстречу толь-
ко после наших клятвенных заверений, что от публики не
будет абсолютно никаких проблем.
Билеты на оба выступления разлетелись быстро, одна-
ко отыграли мы в итоге только один концерт. Как только мы
вышли на сцену, толпа ломанулась к ней. В итоге три первых
ряда кресел со всем их старинным кованым железом, дере-
вом и бархатом были совершенно уничтожены. В какой-то
момент целое кресло со страшным грохотом приземлилось
на сцене прямо передо мной. Следующее шоу было немедлен-
но отменено, а наш «дух» так и остался ждать за кулисами.
«Дух» был нашей концепцией, которая признавала нали-
чие некой коллективной сущности — этакого поддерживаю-
щего демона, который мог проявиться, только когда мы на-
ходились в гармонии друг с другом или хотя бы достигали
нужного градуса антагонизма. Последний вариант приво-
дил к проявлению его негативного и насильственного на-
чала, но уж лучше так (поскольку оставалась возможность
трансцендентального экзорцизма), чем пресное исполне-
ние ввиду его отсутствия.
Этот феномен стал темой нашего следующего сингла,
«Spirit», который мы записывали в студии Rockfield в Мон-
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. БЕЛЫЕ ДОРОЖКИ И СТРАСТЬ К ПУТЕШЕСТВИЯМ 111
муте, на границе с Уэльсом, впервые пригласив продюсера
со стороны. Это был Хью Джонс. После семи изнурительных
дней сингл, как нам тогда казалось, звучал чересчур прили-
зано и гладко, хотя сейчас он слушается как очень тщатель-
но продуманная поп-песня.
Промовидео за авторством хорошо знакомого нам Кри-
са Коллинза тоже вызвало тотальное разочарование. Наша
оригинальная идея заключалась в том, чтобы «дух» пред-
стал в образе балетного танцора — белого с головы до пят.
Его полупрозрачный образ должен был появиться на сце-
не, дабы поднять Мёрфи и, как говорилось в песне, букваль-
но «подарить ему крылья». Другие символичные эпизоды
призваны были тонко намекать на магику стихий, а в куль-
минационный момент клипа сцена и группа оказались бы
охвачены огнём.
На экране же в итоге происходило нечто совсем иное.
Нас сразу несколько обескуражило, когда, приехав на съем-
ки, мы обнаружили там кучу ожидающих своего выхода
актёров в театральных костюмах — жонглёров, клоунов
и акробатов. На наш вопрос, что, собственно, происходит,
режиссёр сообщил, что у него появилась гениальная идея,
и умолял нас довериться ему. Прошлой работой Криса, кли-
пом «Mask», мы были очень довольны, поэтому дали ему зе-
лёный свет. Из-за гастролей мы не смогли присутствовать
при монтаже, так что, увидев окончательный результат,
пришли в ужас. Режиссёр совершенно превратно понял пес-
ню, решив, что она повествует о горстке призраков в забро-
шенном театре. Это было так избито!
Когда мы сообщили Beggars Banquet, что хотим пере-
снять клип, нам заявили, что бюджет исчерпан. Оставалось
лишь оплатить новый монтаж из своего кармана, на что
лейбл согласился. Хотя мы были ограничены исключитель-
но уже отснятыми кадрами, нам всё же удалось смонтиро-
вать нечто гораздо больше напоминавшее оригинальный
замысел, но, когда настало время отправить клип сетям по-
пулярных в то время видеоавтоматов, Beggars Banquet разо-
слали неправильную версию.
112 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
Наш капризный дух то появлялся, то исчезал на протяже-
нии студийных сессий для следующего альбома — по мере
того как мы, охваченные раскачанной наркотиками пара-
нойей, исследовали мрачные темы суицида, детоубийства,
декаданса, апокалипсиса и проклятия. Да, ребята, с Bauhaus
не соскучишься!
Глава пятая
ДЕКАДАНС
Ночное небо светилось от звёзд. Я никогда прежде не видел,
чтобы их было столько. Мы только что прибыли в студию
Rockfield, в которой был записан наш последний сингл, что-
бы начать работать над третьим альбомом. Нам нравились
окружающие пасторали, а кроме того, окопавшись в этой
резиденции, мы могли полностью сосредоточиться на ра-
боте. Большую часть материала предстояло сочинить пря-
мо в студии, и это воспринималось как своего рода вызов.
Мы уговорили нашего старого наставника Дерека Томп-
кинса прервать своё полупенсионерское затворничество, что-
бы «покрутить ручки», и его отеческое присутствие и чувство
юмора стали отличным противовесом напряжённости наших
сессий. Каждое утро он будил нас, ведущих преимуществен-
но ночной образ жизни, молотя в конги во внутреннем дворе.
Над нашим последовавшим безумием гордо реял дух Изи-
дора Дюкасса, «проклятого поэта», символиста XIX века, из-
вестного как граф Лотреамон. Мы с Питером были помешаны
на его великолепных стихах в прозе, где рассказывалось о фан-
тастически диких поступках и желании любой ценой вырвать-
ся в запредельное. (В конце концов, нам было по 24 года.)
В зоне выводной канавки виниловой пластинки размеща-
лась надпись-загадка: «Когда дверь не дверь?» На оборотной
стороне можно было прочесть ответ: «Когда это Дюкасс!»*
* Игра слов на основе английской загадки-каламбура «When is a door
not a door?» В оригинале ответ звучит «When it’s ajar» («Когда она откры-
та»), что на слух воспринимается как «Когда она банка».
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 113
На протяжении всех сессий проклятый граф властвовал
над нами: например, однажды он повелел нам поздней но-
чью напиться виски и разбудить, ясное дело, недовольно-
го этим помощника звукоинженера Теда Шарпа, дабы спу-
ститься с ним по склону холма в студию и записать «The
Three Shadows, Part III», в которой Мёрфи пиликал на вио-
лончели, а я на скрипке — при этом совершенно не умея
на них играть.
Также Дюкасс заставлял нас скуривать горы пропитан-
ного героином гашиша и пить шампанское в любое время
дня и ночи, вызывая в себе сознательное «расстройство всех
чувств» по заветам Рембо. Слава богу, с нами был Дерек,
приводивший нас в чувство своим сарказмом.
От бедняги Питера, впрочем, смысл этих шуток зачастую
ускользал. Его паранойя (обострённая каннабисом) прини-
мала кафкианские формы. Однажды мы вчетвером собра-
лись куда-то ехать из нашего дома на вершине холма. За
рулём был Питер. Остальные даже не успели сесть в маши-
ну, как он вдруг резко газанул и понёсся на полной скоро-
сти, с болтающимися незахлопнутыми дверцами, оставив
нас распростёртыми в дорожной грязи. Он умчался и вер-
нулся только ночью. Когда же мы его спросили, какого чёр-
та происходит, он ответил, что знает, что мы строим про-
тив него заговор.
Мы очень-очень беспокоились за бедолагу. Он путал бе-
рега, но всякий раз, стоило нам попытаться вернуть его
в свой стан, как он принимался брыкаться, словно испуган-
ный зверь, загнанный в угол. Одна из песен, записанных
в эту сессию, звучала особенно горько в свете (или мраке)
этого прискорбного положения вещей. Текст Дэниэла в «АН
We Ever Wanted Was Everything» вызывает ностальгические
воспоминания о временах чистых и наивных стремлений.
Питер очень красиво её спел, столь точно передав эту го-
речь и сладость, что веришь каждому слову.
Именно такие моменты сближали нас, мы поднимали за-
брала, и огонь дружбы вспыхивал с новой силой. Оборотной
стороной была «Paranoia, Paranoia», рождённая в укуренном
114 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
и пьяном ночном шествии к маленькому домику, где мы
жили, а потом и внутри него. Дэниэл, Кевин и я горланили:
«Paranoia, paranoia, la-de-da-de-da, paranoia, paranoia, la-de-
da-de-da», не подозревая, что объятый ужасом Питер лежит
в кровати, накрывшись одеялом с головой, уверенный, что
это тщательно спланированный выпад против него лично.
Мы записали всё это на маленький магнитофон, шатаясь
по дому, как стайка диких школяров*.
«Swing the Heartache» появилась после того, как я пред-
ложил сделать версию леденящего кровь «The Electrician»
Скотта Уокера с альбома The Walker Brothers «Nite Flights».
Пока мы работали над ней в лондонской студии Beck (непо-
средственно перед сессиями в Rockfield), песня мутирова-
ла в этот оригинальный трек в духе минимал-индастриала.
Ещё одной композицией, записанной в другом месте, была
«Third Uncle», наш безумный респект Брайану Ино, кото-
рый оказывал на нас огромное влияние ещё с той поры, ко-
гда начинал в Roxy Music. Её мы сделали в студии Maida Vale
Би-би-си в рамках сессии с Кидом Дженсеном.
Вернувшись в Rockfield, мы перезаписали «Spirit», сы-
грав её чуть медленнее, чем в версии с сингла. В ней было
то ощущение старой Англии, которое так шло материалу,
а увенчивала её моя барочная партия на маленьком клаве-
сине. «In the Night» — одна из самых ранних наших песен,
чёрное как смоль погружение в тему самоубийства и нена-
висти к себе. «The Three Shadows» — концептуальная трило-
гия песен, вдохновлённых нашим старым другом Дюкассом.
Последняя песня пластинки, «Exquisite Corpse»**, — воз-
вращение к одноимённому методу, опробованному нами
на «Mask». Каждый изолированно от остальных записал
по минуте композиции. Особенно вдохновенным оказал-
ся вклад Кевина: он воспользовался возможностью подсу-
‘ Позже эта запись промелькнула в «деконструированной версии»
«Silent Hedges» — песни, где говорится о том, как «снова отправиться в ад».
Этот микс был сделан в отсутствие Питера, что, вероятно, только усугуби-
ло неблагоприятную обстановку. — Примеч. авт.
“ «Коллективный коллаж» (букв. «Изысканный труп»).
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 115
нуть микрофон под нос Дереку, заснувшему за микшерным
пультом, и зафиксировал его молодецкий храп, который
впоследствии оформил в ритме регги. Финальное прослу-
шивание компиляции четырёх отрывков вышло довольно
пугающим: разрозненные части коллажа идеально встали
на свои места. Последнее слово оказалось за Дэниэлом, про-
кричавшим фразу, ставшую названием альбома: «The Sky’s
Gone Out». Он же оформил обложку — чёрно-белое изобра-
жение, напоминающее огромный глаз нигилистического
бога, взирающего на обречённый род человеческий.
Как-то вечером после сессии мы задумали обратиться
к «И цзин», древнекитайской «Книге перемен» для гада-
ния. Для этого требуется шесть раз бросить три монетки —
получившиеся комбинации орлов и решек соответствуют
определённым гексаграммам, в которых обозначены усло-
вия, предсказания и советы. Нам хотелось узнать, будет ли
успешен альбом, над которым мы работаем, но, когда до-
шло до бросания монеток, мы принялись шутить, задавать
тупые вопросы и вообще валять дурака. Первой выпавшей
гексаграммой оказалась «Юношеская глупость». Мы сно-
ва кинули монетки, продолжая глумиться, и снова выпал
упрёк — «Юношеская глупость». Это подействовало отрезв-
ляюще, и, образумившись, мы бросили монетки в третий
раз. И снова «Юношеская глупость»! Книга мудрости заслу-
жила-таки наше уважение, и с тех пор я всегда придержи-
вался её советов.
Другим нашим тогдашним эзотерическим увлечением
был «Феномен Христа», метод, позволяющий вызвать из-
менённое состояние сознания, которое способствует воз-
вращению в прошлые жизни и внетелесным астральным
путешествиям. Я читал книгу Джеральда Гласкина «Экспе-
римент Христа», где эта техника описана детально. Каждый
из нас по очереди ложился на пол, а остальные массирова-
ли ему стопы и зону «третьего глаза» между бровями. Аст-
ральный путешественник отключался, сосредотачиваясь
на вознесении, после чего становился ведомым, и его про-
сили описать, что он видит.
116 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
Когда настала моя очередь, мне представились образы
солдат XIX века, марширующих колонной по одному. Я чув-
ствовал, что я один из них — солдат наполеоновских войн.
Когда видение рассеялось, я увидел облака, скользящие
по ночному небу. Я прошёл сквозь них, спускаясь на зем-
лю, и оказался у своего дома в Нортхемптоне. Дэниэл по-
просил меня позвонить в дверь, но я не стал, потому что не
хотел никого разбудить. Всё это казалось очень реальным.
Под конец сессий Дэниэл с Питером, будучи в соседней
деревушке Монмут, встретили гробовщика, который по-
лировал свой старый катафалк. Это была любовь с перво-
го взгляда, и в итоге мы приобрели бедную старую колыма-
гу. Отметив покупку нового Баухаус-мобиля, Питер решил
покатать по тёмным извилистым деревенским дорогам до-
лины Уай дочку хозяина студии с её подружкой. Кончилось
всё тем, что, пьяный в стельку, он угодил на этом старом та-
рантасе в кювет.
Несмотря на происшествие, раздолбанный антиквариат,
к великой досаде нашего менеджера Гарри Айлза, стал офи-
циальным гастрольным транспортом группы. Он постоян-
но ломался и не раз забавлял, а может, и пугал водителей,
наблюдавших, как четверо одетых в чёрное полутрупов тол-
кают свою погребальную повозку по шоссе и просёлочным
дорогам Великобритании.
* * *
«Помоги нам Боже, теперь я видел всё!»
Это Нортхемптон, 1973 год. Мой отец только что впервые
узрел фото голого андрогина Дэвида Боуи в серебряной пуд-
ре на внутреннем развороте обложки его альбома «Aladdin
Sane», недавно приобретённого и обожаемого шестнадца-
тилетним мной. Родительское презрение только добавило
очарования декадентской привлекательности.
«Это пацан или девка? Господи!»
За один вечер, не сговариваясь, прыщавые подростки
всех Британских островов превратились в сказочных ан-
дрогинных существ, неумело нанеся на свои лица двухцвет-
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 117
ный грим. К сожалению, когда красно-синяя молния, укра-
шавшая изысканное кокаиновое лицо Боуи, малевалась
на жирной физиономии какого-нибудь коренастого маль-
ца из лавки где-нибудь в Брэдфорде, смотрелось это не столь
привлекательно.
Затем настал черёд Зигги Стардаста — на высоких каб-
луках, призывающего к оружию, гитарам и косметике Мах
Factor, — этот новый образ нашего любимого космического
пришельца воспроизвести нам было не под силу, но видеть
мы хотели именно его. Боуи открыл какое-то прекрасно-
странное, шизоидное параллельное измерение и, подобно
инопланетному шаману, принёс своему племени диковин-
ные тёмные сокровища, дабы оно дивилось и постигало их.
Когда с намерением всерьёз отдать дань уважения и в ка-
честве наглой провокации мы решили сделать кавер за-
главной темы Зигги и нам для обложки понадобилась со-
ответствующая картинка, в мозгу внезапно вспыхнула та
самая старая молния из 1973-го. До этого я уже нахально
узурпировал логотип оригинального веймарского «Бау-
хауса» (весьма стилизованное изображение человеческо-
го лица, заключённое в круг), теперь же я собирался доба-
вить в наше лого немножко Боуи, позаимствовав молнию
с «Aladdin Sane»*. Когда эти два элемента совместились,
что-то щёлкнуло, и я понял, что у нас в руках хитовый
сингл. Было даже забавно: покуда эти образы не сошлись
вместе, я сомневался в коммерческом потенциале рели-
за. Позже, исполняя эту песню вживую, на задник сцены
мы проецировали чёрно-белый логотип, поверх которого
* Когда в 1989 году пала Берлинская стена, нас недолго терроризиро-
вала команда восточногерманских юристов-оппортунистов — стая вол-
ков, которые пытались разыграть западную карту на волне перестройки.
Юридическая фирма с пугающим названием из четырёх длинных герма-
но-еврейских фамилий в шапке официального бланка решила всерьёз
заняться нашим плагиатом: «Мы примем меры!» К счастью, никто ниче-
го не предпринял. Что же касается другого хищения имущества в круп-
ных размерах, то добрый мистер Б. никогда не говорил «нет», и логотип
остался идеальным графическим описанием своего предмета. Слава во-
рам! — Примеч. авт.
118 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
для пущего эффекта накладывалась ворованная сине-красная
молния.
Черновую версию «Ziggy Stardust» мы записали ещё во
время работы над альбомом «Mask». Тогда меня в студии
не было, но, когда я прослушал запись, перспективы дерз-
кой проделки сразу стали очевидны. Потом мы записали её
в рамках сессии Би-би-си с Дэвидом Дженсеном. В этот раз
мы были в полном составе и добили песню. В конце записи
слышно, как Дэниэл кричит: «Получилось!» Точно так же,
как в финале первой черновой записи слышно, как Питер
восклицает: «Готово! Следующий сингл!»
Слова оказались пророческими, песня вышла в сентябре
1982 года. Мик Калверт снял для неё видео в подвале кам-
денского «Раундхаус», где в 1976 году состоялся первый кон-
церт Ramones. Мы пригласили наших поклонников прийти
поучаствовать — что они и сделали, явившись целой тол-
пой. Внутри поместилась только первая сотня. Видео де-
монстрирует дикого, заточённого в клетку Мёрфи, которого
по ходу пьесы выпускает на свободу и уносит куда-то в ка-
такомбы толпа людей в чёрных одеяниях.
Сингл начал подниматься в чартах, в результате чего нас
пригласили выступить в Top of the Pops. Мы выросли на этой
передаче (именно там мы видели и поражались Roxy Music,
играющим «Virginia Plain», Mott The Hoople с их «All the
Young Dudes», T.Rex, скачущим и наяривающим «Get It On»,
Slade, топчущимся под «Coz I Luv You», Гэри Глиттеру, вно-
сящему живую струю своим «Rock and Roll», и, конечно, са-
мому Боуи с его рушащим все традиции «Starman»), так
что взойти на эти подмостки для нас значило очень и очень
много. Впрочем, благоговение не помешало нам настоять
на особенном освещении. Мы уведомили продюсеров, что
разноцветные прожектора нам не нужны («цветные огни —
для рождественских ёлок!») и достаточно ряда ярких белых
автомобильных фар, установленных на вертикальной стой-
ке. К нашему восторгу, продюсеры согласились.
Пока меня пудрили и прихорашивали в гримёрке, я об-
наружил, что сижу рядом с великим певцом Джо Кокером.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 119
Седовласому старому йоркширцу предстояло пройти через
руки той же гримёрши, и тут он выдаёт: «На твоём месте,
милая, я бы сильно не парился. Поезд уже ушёл!» Мы не-
много повеселились в гримёрке, гоняя на бумбоксе Боуи,
Т. Rex и The Sex Pistols и заправляясь «отвёрткой». Когда
пришла пора выходить играть, мы уже были прилично под-
датые. В последнюю минуту мы с Дэниэлом придумали, как
сделать наше выступление особенным и запоминающим-
ся — в кульминационный момент прыгнуть в зал. Но по
пьяному делу мы забыли сказать об этом Питеру, и тот обал-
дел, когда Дэниэл влетел в него, спихнув со сцены. Одна-
ко трюк сработал, и сингл продолжил подниматься в хит-
парадах, достигнув 15-й позиции. Мы тешили себя наде-
ждой, что наш грядущий альбом, заряженный трансгрес-
сивным упадничеством, теперь, возможно, купят все эти
маленькие девочки, увидевшие нас по телевизору, — не-
винные и беззащитные перед нашим тёмным очарованием!
Вслед за появлением в Top of the Pops мы выступили с дву-
мя песнями в другой старой и престижной, куда более серь-
ёзной телепередаче The Old Grey Whistle Test. Мы сыграли
«Spy in the Cab» и следом за ней «Ziggy». Во время испол-
нения второй песни гитара Дэниэла то и дело вырубалась,
и он в конце концов в отчаянии сорвал её, швырнул оземь
и в бешенстве свалил. Он был вне себя от ярости, но этот
случай ещё раз помог нам выделиться. Когда в октябре
вышел альбом «The Sky’s Gone Out», в национальном хит-
параде он взлетел на третье место. Мы ликовали. Вслед
за его выпуском последовал тур по Англии, в котором мы
выступали на пике своих тогдашних возможностей.
* * *
Весной 1981 года журналист Melody Maker Стив Са-
зерленд напросился составить группе компанию в туре,
чтобы написать «объективный и достоверный материал
о Bauhaus». Совершенно вопреки всякому здравому смыс-
лу мы согласились — и пригрели эту змею у себя в авто-
бусе. Сняв броню, мы открылись ему, наивно полагая, что
120 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
чистые намерения группы найдут отражение в его писани-
ях. Тем не менее, как и предполагалось, в статье он разнёс
нас в пух и прах.
Мы отомстили в ходе тура Sky’s Gone Out, обманом вы-
манив обидчика на новый бой. Местом проведения интер-
вью было назначено закулисье нашего концерта в лондон-
ском «Лайсиуме», но, когда журналист появился, мы сразу
вывели его на сцену, где перед полным залом уже стояло
пять стульев и столько же микрофонных стоек. Вспыхнул
прожектор, и мы уселись давать интервью, больше напо-
минавшее театр абсурда. К его чести, господин Сазерленд
не отступил. После нескольких бессвязных язвительных во-
просов и не менее колких ответов я взял на себя смелость
прекратить происходящее, заявив, что таким способом мы
вполне наглядно продемонстрировали всю нелепость по-
добных интервью. После чего встал и ушёл. Группа последо-
вала за мной, оставив недоумевающего Сазерленда наеди-
не со свистящей недовольной толпой. Покинув-таки сцену,
он подошёл к нам со словами: «Теперь, когда цирк закон-
чился, вы дадите мне настоящее интервью?» Я, будучи че-
ловеком молодым и вспыльчивым, тут же развернулся и был
несколько разочарован, когда осознал, что Питер и Дэниэл
на самом деле собирались сесть и отвечать на его вопросы!
Эта небольшая инсценировка стала первой в череде на-
ших диверсий против пишущей братии. В другой раз мы
дали интервью журналисту газеты Sounds через видеомони-
тор. Ему сказали, что мы находимся в другом городе, хотя
на самом деле мы сидели в соседней комнате. Это интер-
вью так и не вышло*. А встретившись лицом к лицу со сво-
им заклятым врагом Полом Морли из NME, мы вытащили
диктофон и нажали на кнопку «запись» в тот же момент, ко-
гда он нажал на своём. Это его деморализовало. Впослед-
ствии я читал, что именно этот случай вынудил его всерьёз
‘ В других источниках в этой истории фигурирует журналист Melody
Maker, которого на станции Нортхемптон встретил некто в костюме обезь-
яны и отвёз в «секретное место», где и была разыграна интермедия с ви-
деомонитором.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 121
задуматься о своей карьере музыкального журналиста, что
в итоге заставило его порвать с писаниной и основать соб-
ственный музыкальный лейбл ZTT.
Наше турне продвигалось на север, и в Университете
Солфорда за сценой объявилась наша давняя подруга Нико.
Она очень хотела снова спеть с нами, так что мы смахнули
пыль с «Гт Waiting for the Man» и в этот раз сыграли её уве-
реннее, чем в версии, попавшей на ЕР «Covers». А после кон-
церта всей гурьбой отправились к нам в гостиницу.
Мы продолжили выпивать в тусклом баре с низким по-
толком, и несколько захмелевшая Нико принялась щего-
лять списком своих возлюбленных. «Лу Рид любииииил
меня! — возвестила она. — Боб Дилан — он любииииил
меня! Джон Кейл, Джексон Браун, Джим Моррисон — они
все меня любииииили! — А потом добавила: — Питер очень
красивый мальчик. Очень красивый». Подозреваю, что она
была не прочь пополнить свою коллекцию! «Да», — согла-
сился я, и мы заказали ещё выпить. Той ночью она спала
в номере красивого мальчика, хотя и на отдельной крова-
ти, если верить самому объекту её желания. Это был послед-
ний раз, когда мы её видели.
Следующим вечером мы играли в бирмингемском «Одео-
не», и, когда мы отказались выйти на бис, начался дебош.
Концерт был наэлектризованный, мощный, один из самых
лучших в нашей истории, но публика бесновалась, а у нас
давно выработалось правило, что гораздо эффектнее воз-
держаться от биса и оставить зрителей хотеть продолжения.
Тут, однако, эта стратегия сработала против нас, и овации
очень быстро сменились беспорядками.
Главным противником выхода, как обычно, оказался
стоический Дэниэл, остальные же хотели вернуться.
— Давай, Дэн. Ты послушай — они там бесятся!
— Нет, не выйти на бис гораздо круче!
— Дэниэл! Давай вернёмся и поиграем!
— Нет, пошли они в жопу!
Уговорить его было невозможно, поэтому мы через
чёрный ход бросились к ожидающему нас спасительному
122 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
фургону, но внезапно из-за угла показалась толпа недоволь-
ных тусовщиков. Они забросали машину кирпичами, а за-
тем забрались наверх и принялись прыгать по металличе-
ской крыше, продавливая её всё сильнее. Мы пригибались
ниже, ниже, пока не оказались на полу. Фургон медленно
протискивался сквозь толпу, и нам наконец удалось освобо-
диться, хотя за нами ещё гналось несколько машин, от кото-
рых мы всё-таки оторвались. Было очень страшно!
После концерта в ливерпульском театре «Ройял Корт» мы
отправились в город в компании писателя и художника Джо-
на Корнелиуса и поэта Эдриана Хенри, у которого Гарри ко-
гда-то был тур-менеджером. Оба автора побывали на нашем
концерте. После забега по барам в поисках рецины мы оказа-
лись в обновлённом мюзик-холле, формально он назывался
«Стэйт Болрум», но чаще просто «Стэйт». Место ещё храни-
ло атмосферу «Палм Корт», и в этот вечер там выступал ори-
гинальный английский сюрреалист, искусствовед, писатель,
лектор, джазовый певец, рассказчик и жизнелюб великий
Джордж Мелли, чья книга «Революция стиля» стала моей лю-
бимой — после того, как я спёр её из библиотеки колледжа.
Джордж был давним другом Эдриана и зарезервировал
для нас столик у сцены. Нас очень повеселили его энергич-
ные и задушевные интерпретации старых номеров Бесси
Смит и джаза новоорлеанских борделей, не говоря о его чёр-
ной широкополой шляпе и великолепном костюме в ярко-
красную с оранжевым клетку. После выступления старый
денди составил нам компанию за столиком. Ему очень по-
нравился наш внешний вид, и он, растягивая слова, воз-
вестил своим хриплым, хорошо поставленным голосом:
«А вы, доложу я вам, все очень красивые!»
Дэниэла Джордж назначил Обри Бёрдслеем, а Питера —
Дорианом Греем («У тебя есть портрет на чердаке?»). Я стал
Энди Уорхолом эпохи «Сильвер Фэктори», а Кевин — лю-
бимцем публики 1930-х. Он подписал 12-дюймовку «Bela
Lugosi»: «Красивым молодым людям нового “Баухауса” с лю-
бовью и восхищением от сатира в годах». Ранее он вполне
оправдал это самоопределение, когда целая стайка деву-
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 123
шек выстроилась в очередь, чтобы взять у него автограф.
Он предоставил им такую возможность, а компенсацией
стал продолжительный французский поцелуй с толстой ста-
рой жабой. Мы наблюдали это, зачарованные ужасом.
Спиртное текло неостановимой рекой, вслед за виски
и вином хлынуло шампанское, львиную долю которого упо-
требили Мелли с Хенри, и последний очень скоро оказался
в стельку. (Нам было совершенно не под силу тягаться с эти-
ми старыми львами, так что мы даже и не пытались не от-
ставать.) Пока Хенри похотливо мямлил о «юной плоти», мы
с Джорджем, игнорируя невнятные возражения и требова-
ния «продолжить банкет», вынесли и усадили его в ожидав-
шее на улице такси. «Давай, пьяный поэт», — заплетающим-
ся языком сказал Джордж, садясь рядом со старым другом.
Мелли помахал нам из окна такси, как королева-мать, и их
скрыла туманная ночь. Наш второй тогдашний компаньон
Джон Корнелиус запечатлел это «столкновение культур»
на картине под названием «Шампанская сверхновая».
Следующим вечером мы были в Лестере, в зале «Де
Монтфорт». На этот концерт пришёл старший брат Пите-
ра с друзьями, и после, в баре гостиницы, внезапно разда-
лись песни ирландских боевиков. Мёрфи-младший, хоть
и смущался про себя, присоединился к этой пивной попой-
ке. На следующий день чуждый терпимости Дэниэл устро-
ил ему головомойку:
— Питер, какого хрена ты в этом участвуешь? К чёрту
ИРА!
— Дэн, это мой брат, — ответил Мёрфи.
ТУр закончился превосходным концертом в «Хэммер-
смит Пэлас». Мы решили устроить «нортхемптонскую ночь»
и пригласили The Jazz Butcher и Saint Anthony’s Fire. Послед-
нюю группу возглавляла наша давняя подруга Наташа Ат-
лас, впоследствии прославившаяся как исполнительница
музыки с арабскими влияниями и ставшая большой звез-
дой мировой сцены.
Это необычное для нас турне было разбито на несколь-
ких этапов, на которых к нам по очереди присоединялись
124 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
разные артисты. Помимо вышеупомянутых земляков, среди
них были Southern Death Cult (вскоре ставшие просто The
Cult), Brilliant (в которой играли Ют из Killing Joke и Джим-
ми Коти, создавший с Биллом Драммондом The KLF) и гот-
рокеры The Dance Society. Наверное, самыми сложными для
восприятия нашей публики были Incantation, игравшие тра-
диционную музыку южноамериканских племён, и Amazulu,
регги-группа, состоявшая из одних девушек.
После окончания гастролей у нас состоялось выступле-
ние в манчестерской телепередаче The Oxford Road Show.
Исполнять мы собирались «Passion of Lovers» и «Lagartija
Nick» — кандидата на новый сингл, а поскольку програм-
ма шла в прямом эфире, перед шоу нужно было предста-
вить свои тексты, чтобы получить одобрение продюсеров.
Однако мы решили использовать трюк, который Джими
Хендрикс провернул в 1969 году на The Lulu Show: посреди
своего «Неу Joe» он остановил музыкантов, и они заиграли
утяжелённую версию «Sunshine of Your Love» Cream. Мы же
хотели начать играть сингл, а дойдя до середины, перейти
на новую песню «Antonin Artaud» (посвящённую этому сюр-
реалисту, поэту, актёру и анархисту-провокатору), в финале
которой повторялась строчка «Эти индейцы дрочат на его
кости». И всё бы ничего, если бы не одно «но»: ещё до того,
как мы подошли к этому месту в песне, наше выступление
увели из эфира, потому что время кончилось. И конечно,
мы были шокированы, когда позже выяснилось, что на ка-
дры нашего выступления продюсер наложил дурацкий све-
тящийся зелёный череп из дешёвого фильма ужасов.
* * *
К «Antonin Artaud» мы вернулись зимой во время тура
по Штатам, устроив акцию, которая, по моему мнению, выра-
жала всю суть Bauhaus. На два вечера мы арендовали «Кабаре
Метро» в Чикаго и перед вторым концертом, выступая по ра-
дио, попросили слушателей принести с собой на концерт что-
нибудь, чем можно стучать, что угодно, лишь бы оно издава-
ло шум, — от барабанных палочек до кухонных приборов.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 125
Половина пришедших фанатов откликнулась соответ-
ствующим образом. Этот декабрьский вечер 1982-го мы по-
святили Антонену Арто и попытке вызвать его дух с помо-
щью ритуального представления. Впервые в жизни мы не
слушали музыку в гримёрке перед выходом на сцену, пото-
му что хотели помедитировать о природе грядущего собы-
тия. Нам хотелось преодолеть привычные ограничения рок-
концертов, на которых публика чётко отделена от артистов,
и достичь состояния совместного вхождения в экстаз. Взяв
за эталон идею «театра жестокости» Арто, мы хотели разру-
шить обычное восприятие через жестокий, раздражающий
первобытный обряд, раздвигающий рамки «представле-
ния», и совершить что-то шаманское, неприятное и оконча-
тельно освобождающее. (Надо сказать, что мы все четверо
были крайне увлечёнными молодыми людьми.)
Перед выходом на сцену мы разделись до пояса и вы-
красились чувствительной к ультрафиолету белой крас-
кой. Затем встали в круг, взялись за руки, глубоко вдохнули
и крепко сжали ладони. Сет-лист нас не особо волновал: всё
было забыто ради единственной песни — «Antonin Artaud».
В ней есть вставка, заканчивающаяся словами «red fix» и со-
стоящая из восьми повторений одного сдвоенного аккор-
да. Обычно она длилась несколько секунд, но тем вечером
мы планировали повторять этот фрагмент бесконечно, что-
бы вызвать близкое к трансу состояние у публики и у самих
себя. Если честно, мы представления не имели, что про-
изойдёт, нам хотелось прыгнуть в эту бездну.
Публика точно была на нужной волне, и, когда мы вы-
шли, нас встретили настоящим грохотом. Добравшись
до фрагмента с «red fix», мы зациклили эту угловатую фра-
зу и играли её минут двадцать. В это время происходило
нечто крайне любопытное. Сначала зрители благодуш-
но посмеивались, но довольно скоро происходящее стало
их раздражать, затем они рассвирепели и наконец впали
в своего рода экстатическое исступление. Мы прекрас-
но ощущали это, пока играли. Времени не существовало.
Это напоминало эффект галлюциногенов. Питер вылил
126 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
на барабанную установку воду из бутылки, и во вспышках
стробоскопа, будто в замедленной съёмке, вода на пласти-
ке, по которому молотил Кевин, вздыбливалась маленьки-
ми взрывами. Очень глючно. Почувствовав, что момент
настал, мы кивнули Кевину, чтобы он подал сигнал (гром-
кий удар по тарелке) к продолжению песни в её привыч-
ном виде. Это было непросто. Но все мы успели подхватить
сильную долю и продолжили, как ни в чём не бывало. Это
было очень эффектно. Закончив песню, мы покинули сце-
ну, но сцена не покидала нас весь оставшийся вечер. В ушах
по-прежнему стучало «red fix red fix red fix», пока я уплы-
вал в объятья Морфея, напившись хмельного, крепкого
варева Арто.
* * *
На ухоженном стриженом газоне под палящим солн-
цем необъяснимо возвышался надувной снеговик. Про-
езжая по длинным, усаженным пальмами бульварам,
мы любовались роскошной красотой домов, забавно от-
теняемой табличками «Вооружённый отпор» в каждом
палисаднике. Наследие Мэнсона. Пушки под солнцем
Беверли-Хиллз.
Мы впервые оказались в Лос-Анджелесе, и сложно было
представить себе что-нибудь более далёкое от монотонной
серой мороси Нортхемптона. «Это просто нереально!» —
заметил Дэниэл с заднего сиденья автобуса, и был прав.
Это была волшебная страна пастельных тонов, населённая
красивыми девушками в летних платьях посреди декабря,
где кусты, стриженные в форме животных, высились над
кактусами и зелёными папоротниками, а огромные авто-
мобили рассекали по асфальту подобно металлическим аку-
лам. В 1982 году мы ещё не так далеко ушли от шестидеся-
тых и семидесятых, и автомобили по-прежнему напоминали
космические корабли и раскрашенные в леденцовый метал-
лик аттракционы из Луна-парка. Тут всё было просторным.
Чистое небо кобальтового цвета — без единого облачка.
Здесь были совсем другие правила.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 127
В первый день я отправился прогуляться по легендарно-
му бульвару Сансет. И только собрался перейти улицу, как
меня окликнул грозный коп:
— Эй, приятель, хочешь штраф заработать?
Тем утром я скрутил себе полдюжины здоровых косяков,
и теперь они лежали в портсигаре в моем кармане. Меня на-
крыла паранойя.
— Что, простите? Нет, не хочу, а что такое?
— Ты собирался перейти дорогу на красный свет.
— Но никто же не ехал.
— Ты типа юморист, да?
— Нет! А что, тут у вас это противозаконно? Простите,
я из Великобритании, и мы переходим, когда на дороге ни-
кого нет.
— Правда? Ну, здесь тебе не Европа, дружок! Здесь это
называется «нарушение правил перехода улицы», и да, это
противозаконно. На первый раз прощаю, но если ещё раз
тебя за этим замечу — разговор будет другой, ясно?
— Да, конечно, спасибо.
Я вежливо улыбнулся, нервно ощупывая жестянку сквозь
ткань, и поплёлся обратно в отель «Хайятт».
Тем вечером мы играли первый из трёх концертов
в «Рокси» на бульваре Сансет. Билеты были распроданы,
и все пребывали в возбуждении. Мы отыграли мощно, по-
сле чего отправились в пресловутый гриль-бар «Рейнбоу»,
за долгие годы повидавший немало рок-н-ролльных изли-
шеств и попоек. Это было любимое логово всех дрянных
глэм-металлических групп эпохи, и тем вечером все они
были там, стараясь произвести впечатление своими обтя-
гивающими лосинами, начёсанными патлами и массивны-
ми колючими цацками. Мы сидели в большом тёмном от-
секе и стебались над ними под текилу и кукурузные чипсы.
Внезапно ко мне подсела очень симпатичная миниа-
тюрная мексиканская девушка. Вплотную. Мы поздорова-
лись, я угостил её выпивкой. Латиноамериканская кокетка
была соблазнительна в атласе со шнуровкой, чёрной коже,
мини-юбке в складку поверх сетчатых чулок и на двенадцати-
128 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
сантиметровых шпильках. Когда я поднялся, чтобы уйти,
она взяла меня за руку, и мы отправились в гостиницу. Ночь
была нежной и благоуханной, и по дороге мы болтали о му-
зыке техано, Голливуде и герпесе. (Тогда этой болезни жут-
ко боялись, что ныне на фоне СПИДа кажется абсолютно
смешным.) Ещё она рассказала, что родилась и живёт в бед-
ном квартале на востоке Лос-Анджелеса и мечтает купить
автомат, чтобы обезопасить себя в гетто. Вот так краля!
В отеле мы сели у бассейна, романтическая подводная
подсветка которого отбрасывала подвижные тени среди го-
лубой ряби. Той ночью в номере роуди проходила вечерин-
ка, и мы поднялись туда, чтобы опрокинуть стаканчик перед
сном. Я налил два больших бокала текилы, а она подошла
уверенной походкой, плюхнулась мне на колени, и передо
мной внезапно встала дилемма.
К этому моменту я уже пять лет прожил с Энни
и по-прежнему был по уши в неё влюблён. По ночам, лёжа
рядом с ней без сна, я по очереди открывал и закрывал
то левый, то правый глаз, чтобы запомнить её прелести
с разных ракурсов. Ещё она была остроумной и в то же вре-
мя смешной. Наши отношения меня более чем устраивали
во всём, так что все свои стрелы Амур в меня уже отстре-
лял. К тому же через несколько дней, на Рождество, я вер-
нусь в Англию, где меня ждёт Энни. Так стоило ли риско-
вать всем этим ради группи?
А с другой стороны — боже, какая же шикарная девоч-
ка! Я плеснул себе ещё выпить, легкомысленно рассчитывая
решить задачку с помощью алкоголя. Девушка поглажива-
ла свои стройные бёдра, просто излучая секс. Она прижала
губы прямо к моему уху и прошептала:
— Открою тебе одну тайну. У меня там всё выбрито, как
у индейских женщин. Думаю, тебе понравится.
Собравшись с духом, я мысленно принял холодный душ
и сказал, что вызову ей такси, чтобы она могла поехать до-
мой.
— Нет! — вскричала она. — Не выгоняй меня, пожалуй-
ста, позволь остаться с тобой. Пожалуйста!
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 129
Я велел ей ждать, а сам спустился на ресепшен. У них на-
шёлся свободный номер, и я его снял для неё. Когда я вер-
нулся к общему веселью, она приблизилась и обняла меня
за шею. Я двинулся к двери, и мы вышли в коридор. Я отвёл
её в снятый номер и объяснил, что это для неё. Пока я встав-
лял ключ в замок, она смотрела на меня грустными щенячь-
ими глазами. Я открыл дверь, но она схватила меня за руку
и не отпускала. Я попытался извернуться, чтобы она оказа-
лась за порогом, но её мёртвая хватка была как китайская
ловушка для пальцев.
— Дай мне побыть плохой девочкой, — приговаривала
она. — Я хочу быть плохой!
Она потянула меня за руку, мы споткнулись и рухнули
на матрас. Я лежал на спине, она сидела сверху. На миг мы
остановились и переглянулись, а потом поцеловались. Она
расстегнула мой ремень, а я скользнул рукой под её труси-
ки — там, как и обещалось, всё было гладко. Затем нача-
лись постельные разговоры, уже по-испански. Я понятия
не имел, что она говорит, но слова, шустро соскальзываю-
щие с её маленького горячего язычка, звучали очень краси-
во. Я представил Энни. А что, если у этой чики герпес? Или
чего похлеще? Пять дней — и я буду дома. Какие-то сраные
пять дней!
— Прости, — сказал я. — Я не могу.
— Что?
— Я не могу, прости.
— Почему? Я что, уродливая? Тебе не нравится моё тело?
Я посмотрел на её милое личико и дерзкую маленькую
грудь и замотал головой.
— Нет! Вовсе нет. Ты очень красивая, но я просто не могу
этого сделать. У меня дома девушка. Прости.
Я встал с кровати и поспешил к себе в номер, на ходу за-
стёгивая ремень. Я уже поворачивал ключ в замке, когда
в конце коридора вдруг появилась растрёпанная девчуля
и бросилась в мою сторону. Я едва успел заскочить внутрь
и закрыть дверь. Тогда она принялась колотить в неё сво-
ими маленькими кулачками.
130 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
— Bastardo! Cabron!* Впусти меня, ублюдок!
Я накрыл голову подушкой. Стук продолжался, к нему до-
бавились пинки и испанские ругательства. Зазвонил теле-
фон. Я схватил трубку.
— Да? Кто это?
Оказалось, Энни. Она спросила, всё ли в порядке, на что
я ответил, что мне надо тут кое с чем разобраться. Это её,
конечно, встревожило.
— Что случилось? Всё в порядке? Что происходит?
Я сказал, что объясню потом, что мне её очень не хвата-
ет, что люблю её и жду не дождусь нашей встречи — всего
через несколько дней. Не то, чтобы это полностью её успо-
коило, но мы тепло попрощались, и я повесил трубку. Стук
прекратился. Я посмотрел в глазок — моей маленькой ноч-
ной спутницы не было.
На следующий день роуди рассказали, что она верну-
лась к ним в номер, разделась догола и в приглушённом
свете шлялась туда-сюда, сводя их с ума. В итоге она уго-
монилась рядом с одним из техников и его подругой. А тот
сказал, что она всю ночь не давала им спать, разговаривая
сама с собой по-испански, и что на её левой руке он заме-
тил следы от инъекций.
Вечером она объявилась за сценой. Волосы были собра-
ны сзади, отчего уши самым соблазнительным образом тор-
чали по бокам. (Держи себя в руках, Хаскинс! Это не должно
повториться!) Она снова подошла ко мне с этим щенячьим
взглядом огромных карих глаз.
— Прости за вчерашнее, — сказала она. — Я плохо себя
вела. Я рассказала подруге, что произошло, а она не пове-
рила, что ещё существуют мужчины вроде тебя. Ты вёл себя
как джентльмен, прости меня.
Я ласково обнял её и нежно поцеловал в губы. От неё
пахло сигаретами и жасмином. Она грустно улыбнулась, а я
развернулся и вышел на улицу. Больше я её не видел.
Заканчивался тур двумя выступлениями в Сан-Франци-
ско: первое в театре «Олд Уолдорф», а второе — в стиле «ве-
‘ Ублюдок! Козёл!
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 131
чер со звёздами» — в «Беркли-сквер». Тем же вечером в го-
роде должен был выступать Джонатан Ричман с сольным
концертом. Мне удалось успеть там побывать, после чего
я понёсся на противоположный конец города уже на свой
концерт. Его выступление очень меня впечатлило. Боль-
шую часть времени он пел без микрофона, у него была не-
подключённая старая полуакустика. Это было так просто
и чисто. Всё это рождалось из интенсивного, глубоко лич-
ного и мучительного опыта и было космически далёким от
переполненных пафосной агрессией Bauhaus. Меня это так
потрясло, что, должен признать, во время нашего концер-
та моё сердце было не с нами.
Мне было над чем хорошенько подумать. Не тишина ли
становилась хитом сезона?
* * *
Последнее, что мы сделали в 1982 году, — это подписали
в Штатах контракт с А&М Records. И первым синглом, вы-
пущенным там, стал «Lagartija Nick». Это просторечное ис-
панское прозвище дьявола — и у нас, действительно, ушла
чёртова уйма времени на то, чтобы сделать его как следует.
На самом деле в тот момент в творческом плане мы были не-
много на мели (делу не помогло и прозрение, настигшее меня
в Сан-Франциско) и эту песню кое-как сляпали из музыки на-
шей старенькой «Bite Му Hip» и новых слов, неясно отсылаю-
щих к садомазо-сексу. Вышла она довольно слабой и вряд ли
могла развить успех «Ziggy». Впрочем, нас снова пригласи-
ли выступить в Top of the Pops, хотя перед началом нервный
продюсер убедительно попросил не повторять выходки про-
шлого раза. «Конечно, — согласились мы. — Без проблем».
Естественно, мы солгали, и под конец песни снова сига-
нули в публику. На этот раз Питер (великолепный, в очень
манерном чёрно-белом расшитом костюме тореадора) знал
о трюке заранее и остался невредим, хотя я и заехал бедняге
по башке грифом своего баса. Продюсер был в ярости и бил-
ся в истерике. «Ноги этой группы на Би-би-си больше не бу-
дет! Это последний раз, когда их пустили в эту передачу!»
132 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
В общем, три месяца спустя мы вернулись — чтобы ис-
полнить «She’s in Parties». На сей раз получилось гораздо
круче! Это была одна из наших лучших песен. Мне недавно
на заказ сделали бас-гитару в форме гроба (куда ж без это-
го?), а лучшим в ней был уникальный звукосниматель, ко-
торый давал тот отличный сверхглубокий дабовый бас, ко-
торый я использовал в продолжительной коде песни.
«She’s in Parties» вышла на нашем следующем альбоме —
«Burning From the Inside». Мы снова забронировали студию
Rockfield, всё было готово для записи, и тут Питер слёг с ви-
русной пневмонией. Мы с Дэниэлом и Кевином навестили
его в больнице, и, хотя он был бледен, как покойник, ка-
залось, что настроение у него хорошее. Мы спросили, как
нам быть с сессиями, и он воодушевлённо посоветовал на-
чинать без него.
Теперь-то я понимаю, что нарочитый энтузиазм скры-
вал его реальные чувства — совершенно противоположные.
Я много раз замечал за ним такое во время работы на студии,
и только теперь, задним числом, понимаю, что этот случай
не был исключением. Тогда же мы приняли его слова за чи-
стую монету и отправились в дальний путь на юг Уэльса.
На нашем четвёртом альбоме за пультом снова был Де-
рек Томпкинс, и нам очень нравились его нешаблонные
философствования и, прямо скажем, политически некор-
ректные беседы. Эти разговоры всегда задевали Питера,
поэтому с Дереком было куда легче общаться, когда Пите-
ра рядом не было.
Мы с Дэниэлом тогда дымили, как паровозы, и как-то
раз в машине Дерека, забивая косяки и слушая самые пси-
ходелические песни The Beatles (это занятие нам нрави-
лось всегда), мы настолько погрузились в свои грёзы, что
умудрились поджечь коврик в передней части салона, — от-
сюда и появилось название «Derek’s Car (Burning From the
Inside)»*. Первая часть — «Derek’s Саг» — в конце концов от-
пала, и осталось то, что осталось.
* «Автомобиль Дерека (Пылающий изнутри)».
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 133
Первые сессии были просто сказкой. В отсутствие Пите-
ра мы снова почуяли свободу, это было другое взаимопони-
мание. Мы с Дэниэлом сильно продвинулись в сочинении
песен, идеи текли рекой. Питер, к сожалению, стал таким
параноиком, что каждый раз, когда он оказывался рядом,
нас будто накрывало тёмной тучей. При всём при этом мы
бесконечно уважали его как великого певца и в этом ка-
честве хотели снова видеть с нами. Для начала мы запи-
сали несколько инструментальных треков, рассчитывая,
что, оклемавшись, он запишет к ним вокал, хотя в двух но-
вых песнях, «Slice of Life» и «Who Killed Mister Moonlight»,
ведущими голосами были соответственно Дэниэла и мой.
«Mister Moonlight» — это сюрреалистическая баллада, от-
части вдохновлённая убийством Джона Леннона. Позже за-
гадочный господин Лунный Свет приобрёл символическое
значение и стал (для группы) воплощением мечтательной,
поэтической грани Bauhaus. Изначально мой голос плани-
ровался как пилотный, по которому позже предстояло спеть
Питеру, но всем он пришёлся по душе, и было решено, что
это окончательная версия. Я не стал спорить.
Когда наш пошедший на поправку вокалист к нам нако-
нец присоединился, атмосфера стала очень напряжённой.
Ему не понравилось, что мы с Дэниэлом записали основной
вокал в двух треках. «А мне что делать, когда мы будем иг-
рать их вживую? — поинтересовался он. — Бубном дурац-
ким трясти?» Старая паранойя никуда не делась. Случалось,
например, что, пока его не было в аппаратной, остальные
шутили над чем-то, не имеющим ни малейшего отношения
к Питеру Мёрфи, и тут он возвращался и открывал дверь
в момент нашего ржания, — тогда он со стуком её захлопы-
вал и весь оставшийся день не появлялся, ошибочно пола-
гая, что посмешищем был именно он.
Однако паранойя и недомогание Питера никак не сказы-
вались на качестве его исполнения. Голосом он владел луч-
ше, чем когда-либо. «Antonin Artaud» наконец-то была за-
фиксирована на плёнке наряду со зловещей «King Volcano»
Дэниэла, вызывавшей в воображении картины языческого
134 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
шествия с факелами наподобие кадров из «Плетёного чело-
века»*. «Honeymoon Croon» — очередная экскурсия по из-
нанке лондонской жизни, a «Kingdom’s Coming» — эта-
кий экзистенциальный блюз. И, конечно, заглавный трек
«Burning From the Inside», превращённый в монструозный
фанк повторяющимся риффом Дэниэла.
Питер записал прекрасные бэки к «Mister Moonlight»,
но на сведении их вывели слишком тихо. Мы хотели добить-
ся эффекта призрачности, но сейчас кажется, что с неуло-
вимостью мы перестарались. Последнюю песню альбома,
«Норе», мы и записали последней, и я помню, что, пока кру-
тилась двухдюймовая плёнка и все мы, с Питером на элек-
трогитаре, играли одновременно, я думал: «Вот и всё. Это
конец группы». Учитывая название и настроение песни, это
были очень горькие пять минут.
Одна из лучших записанных нами вещей в альбом не во-
шла. «Sanity Assassin»** была классическим мощным рокеш-
ником, и тогда это казалось нам проблемой: мы всегда чура-
лись быть традиционной «рбковой» командой и прилагали
максимум усилий, чтобы избежать этой проторенной до-
рожки. На «Assassin» же крупными буквами было начерта-
но «РОК» — и посему он был отложен на полку.
Когда босс Beggars Мартин Миллз приехал на прослуши-
вание финального сведения альбома, «Assassin» ещё оста-
вался в конце записи. «Это же следующий сингл! — про-
сиял он. — Отлично! На пластинке эта песня должна идти
первой!» Когда мы сообщили ему, что этот трек не входит
в альбом, Мартин решил, что мы шутим. А поняв по на-
шим лицам, что мы абсолютно серьёзны, снова заулыбал-
ся — на сей раз от непонимания, а не от радости, искрящей
знаками доллара. Переслушивая эту песню много лет спу-
стя, я понимаю, сколько в этом иронии: ведь убито было
именно наше психическое здоровье. Песня и правда качает,
* «Плетёный человек» («The Wicker Man») — культовый британский
триллер, снятый в 1973 году по мотивам романа Дэвида Пиннера «Риту-
ал» (1967).
** «Убийца психического здоровья».
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 135
и в этом Нет Ничего Страшного. «Assassin» в итоге был вы-
пущен на бесплатной семидюймовке (в компании спонтан-
но записанного кавера на «Spirit in the Sky» Нормана Грин-
баума) ограниченным тиражом 325 экземпляров, которые
были разосланы участникам нашего фан-клуба. Трек также
вошёл в сборник «Bauhaus 1979-1983» (спустя годы ориги-
нальную виниловую версию можно было за много-много
йен приобрести в Японии).
Последнее видео для нас сделал прославленный англий-
ский рекламный режиссёр Говард Гард. Это он снял ту теле-
рекламу магнитофонных кассет, в которой элегантно одетый
Мёрфи сидит в кожаном кресле посреди бушующего урагана
качественного звука Maxell. Снискавшие многие награды ра-
боты Гарда отличались вылизанной топовой глянцевостью
и изощрённым остроумием. Красиво снятый небольшой
проморолик «She’s in Parties» полностью этому соответство-
вал. Тем не менее на съёмочной площадке атмосфера была
натянутой, что было вызвано присутствием хореографа —
тогдашней девушки Питера, его будущей жены Бейан Фо-
улкс, которая настаивала, чтобы он разучил несколько совре-
менных танцевальных движений, а остальным это казалось
глуповатым и претенциозным. Бейан приятная женщина,
но нам её затея была не по нутру («Будь кошкой, Питер!
Будь кошкой!»). Кроме того, мы с Мёрфи были очарованы
личной помощницей Гарда Максин, и наше соперничество
за её надменное внимание лишь подливало масла в огонь.
Несмотря на все трения, мы отправились в промотур
по Европе и Дальнему Востоку, начинавшийся с Пари-
жа и пролегавший через Афины, Тель-Авив, Гонконг, То-
кио и Осаку. Мы планировали концерты в Дели и Бангко-
ке, но оба не состоялись из-за организационных проблем
на местах. Пока мы были в пути, у бангкокского клуба ото-
брали лицензию, так что в итоге мы просто провели три дня
в красивой гостинице старого колониального стиля и посе-
тили несколько буддистских храмов.
В качестве моего личного телохранителя нас в этом туре
сопровождала Энни, что было редкостью, но все понимали,
136 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
что с группой, по сути, покончено и что другой возмож-
ности посетить эти экзотические места у нас могло не
быть. Как-то раз она, Кевин, Штепсель и я зашли в одно
из этих святых мест с неправильной стороны, внезап-
но оказавшись на помосте, где сидели поющие монахи.
А ещё как-то мы с Энни отправились в тёплую влажную
ночь попробовать местные яства. Я на свой страх и риск
отведал карри с неким интригующим «жидким серебром».
На выходе из ресторана к нам подвалила пара сомнитель-
ных типов, желавших отвезти меня в район красных фона-
рей. Вопреки моим возражениям, эти двое тянули меня,
словно канат, за левую руку, а Энни изо всех сил держала
за правую.
Хорошо, что нам не пришлось выступать, потому что
моё экзотическое карри оказалось ядовитым и на всю
ночь и утро я превратился в трясущуюся развалину, пол-
зающую по полу сортира. Я чуть не сдох. А когда нако-
нец смог встать, отправился в ближайшую аптеку за ле-
карством, и после пантомимы, в которой я, к недоумению
продавцов, поведал о своём недуге, в итоге мне выдали
мешок снадобий. Одному богу известно, что они туда су-
нули. Стероиды, барбитураты, антибиотики, крэк — я бы
ничему не удивился. Но принял эту ядерную смесь, что-
бы вернуться в строй. На третий день я достаточно пришёл
в себя, чтобы спуститься к красиво затенённому бассей-
ну, где обнаружил Мёрфи, который каждому встречному
рассказывал, как кто-то («должно быть, поклонник») за-
брался на эту стену, залез в его номер и в обожании усы-
пал его кровать лепестками роз! Когда ему объяснили, что
«поклонником» была горничная и что таких знаков вни-
мания удостоились мы все, он несколько расстроился.
В Афинах перед нами развернулось полноценное сраже-
ние, когда на стадион ворвалась толпа разъярённых скин-
хедов. Они пробились к самой сцене, откуда орали нам,
показывая тот самый жест разрезаемого горла, и, как все-
гда, Дэниэл и Питер отвечали им воздушными поцелуя-
ми, что отморозков, конечно, взбесило. В какой-то мо-
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 137
мент на сцену обрушился град снарядов. Энни в это время
стояла у звукового пульта. Какого-то бедолагу прямо перед
ней сбили ударом дубинки на пол, и толпа хлынула впе-
рёд. Штепсель настоятельно рекомендовал ей лечь на пол.
Она беспрекословно подчинилась, пролежав там до конца
концерта.
Потом нас повезли в ресторан в горах. Поездка нам по-
казалась бесконечной, хотя место находилось всего в трёх
километрах от отеля. Когда мы поинтересовались, почему
ехали так долго, нам объяснили, что водитель выбрал «жи-
вописную дорогу». То, что дело происходило ночью, когда
ни черта не видать, похоже, никого не смущало. Мы сели
за столик на улице, где стоял жуткий дубак, и прождали ещё
одну вечность, на этот раз — когда принесут поесть. К концу
этой затянувшейся трапезы мы уже были довольно измота-
ны, но промоутеры настояли на том, чтобы по дороге в го-
стиницу заехать ещё в одно заведение. Мы нехотя уступили
и очутились в ночном клубе, где нас повели куда-то сквозь
расступившуюся публику под оглушительные звуки фанфар,
льющиеся из колонок. Мы-то собирались просто тихонько
выпить, а вместо этого попали на сцену с длинным столом
и четырьмя стульями. Оказалось, от нас хотели, чтобы мы
были судьями на конкурсе мокрых футболок.
«Сами напросились!» — подумали мы, решив поучаство-
вать в этом дурацком цирке. По мере того, как перед нами
дефилировал парад мокрых местных красавиц, мы жесто-
ко глумились, выставляя участницам оценки вроде минус
тысячи и т. п. Конечно, это бесило их гордых парней, и, как
только этот идиотизм закончился, они попытались вызвать
нас на драку греческой руганью и плевками, пока мы сходи-
ли со сцены. Энни, Кевин, Питер и я сразу решили свалить,
а Дэниэл с Грэмом остались. Последовала неизбежная раз-
борка: обиженные парни желали отомстить. Нашим уда-
лось выбраться из огромной кучи малы и ускользнуть в ночь
с минимальными потерями.
Тель-Авив напоминал зону военных действий, по ули-
цам ходили патрульные с автоматами. Военная служба там
138 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
обязательна для всех, и я никогда не забуду пляж во время
обеденного перерыва, усыпанный загорающими солдатка-
ми в бикини: рядом с каждой аккуратно сложенная форма
и автомат, воткнутый дулом в песок. Во вторую ночь мы все
вместе пошли на побережье, где я с Энни голышом купа-
лись в океане под звёздным небом (Питер внезапно сделал
неожиданно пуританское замечание: «Но, Энн, на тебе же
ничего нет!»).
Посадка в Гонконге была захватывающей — на грани
ужаса: мы снижались в такой близости от жилых домов, что
было видно их обитателей и что они смотрят по телевизору.
Город заставил меня почувствовать себя героем «Бегущего
по лезвию»: лихорадочное, источающее пар сосредоточе-
ние сразу нескольких мегаполисов, освещённое страстным
кричащим неоном, шипящим в липком зное. В первый ве-
чер промоутер повёл нас ужинать. Меню было на кантон-
ском, и мы понятия не имели, что заказываем. Мы сидели
за большим круглым столом, и, когда крышку с огромно-
го серебряного блюда подняли, мы в ужасе ахнули, увидев
большую птичью голову, которая то всплывала, то уходи-
ла на дно в медленно кипящем бульоне, а её чёрные глаза-
бусинки осуждающе смотрели на нас.
Попав в Японию, мы как будто переместились одновре-
менно лет на пятнадцать в будущее и на тысячу в прошлое.
Уличные технологии Токио были дико футуристичными:
всё было быстрее и миниатюрнее, зато в людях странным
образом сочетались индивидуальность и растворённость
в традиции. Когда мы вышли на сцену театра «Сибуя Ко-
кайдо», консервативно одетая публика была так учтива,
что это просто сбивало с толку. В стране, где честь и прото-
кол превыше всего, считается ужасно непристойным, если
кто-то (слушатель) издаст звук, пока другой говорит (или
поёт песню), и с первой нотой зал, будто одеялом, накры-
вает каменная тишина. Когда песня заканчивается, раз-
даётся шквал вежливых аплодисментов, которые тотчас
обрываются, и снова воцаряется это ужасное удушливое
молчание.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 139
Перед вечерним концертом мы должны были сыграть
дневной, и после него нам сообщили, что по трансляции
было объявлено, что зрителям запрещается танцевать. Ну,
это мы ещё посмотрим! Вторично выйдя на сцену, первым
делом мы сделали контробъявление, попросив публику тан-
цевать. Бедные ребятишки очень переживали: им отчаянно
хотелось выполнить нашу просьбу быть свободными, но в то
же время они до усрачки боялись фашистов в униформе, па-
трулирующих партер. Потихоньку они всё же начали ше-
велиться, рискуя навлечь на себя гнев охраны, всё больше
и больше людей вставали и принимались танцевать. Это
было очень красиво и навсегда расположило меня к этим
милым японским фанатам.
Вернувшись в отель, мы обнаружили многих из них пря-
чущимися за аккуратно подстриженными кустиками, рас-
ставленными по всему фойе. Потешно было наблюдать, как
их маленькие головы показываются над бонсаем. Они хихи-
кали, прикрывая рот ладошкой, и снова приседали, исчезая
из виду, словно всплывающие мишени в ярмарочном тире.
Консьерж то и дело шикал на них и выставлял за дверь,
но они просачивались обратно, сдерживая хихикание. Пе-
ред саундчеком наш вокалист в порыве бессовестного эго-
изма решил, что не поедет со всеми на автобусе, а прогу-
ляется к театру пешком, в то время как Грэм будет всё это
снимать на камеру. «Ну что за кретин!» — сказал Дэниэл,
и никто ему не возразил, глядя, как расфуфыренный Мёр-
фи в бирюзовом костюме и белой рубашке с важным и са-
модовольным видом шествует мимо не верящих своим гла-
зам обожателей.
Потом, на экскурсии в древний город Киото, мы — чет-
веро музыкантов и наш тур-менеджер Гарри Айлз — чуть не
застряли в горах. Мы отправились посмотреть на знамени-
тые красоты, а добраться туда можно было только по канат-
ной дороге. На одной из вершин в круглом, напоминающем
маяк здании располагался странный музей игровых авто-
матов. На вращающемся верхнем этаже можно было сесть
на деревянную скамейку и созерцать меняющиеся виды,
140 ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС
похрустывая щупальцами сушёных морских гадов и по-
тягивая вкусное холодное японское пиво. Из дребез-
жащих динамиков фоном звучали песни на горную те-
матику. Погрузившись в этот процесс, мы прозевали
объявление, что канатка закрывается, а когда обнаружи-
ли, который час, пришлось мчаться со всех ног. Мы еле-еле
успели.
Наша мировая гастроль закончилась в великолепном
Майнити-холле в Осаке. Затем у нас было несколько вы-
ходных, после которых мы отправились в трёхнедельное
турне по Англии. В этом туре Питеру хотелось сделать что-
нибудь новое. С подачи своей подруги Бейан он увлёкся со-
временными танцами, и ему хотелось, чтобы она перевела
на язык хореографии песню «Hollow Hills». Он показал нам
несколько па, которые мы встретили гробовым молчанием.
Пришлось прямо сказать, что это выглядит очень претен-
циозно и что его засмеют. Он жутко обиделся, обвинил нас
в мещанстве, последовала яростная перепалка.
Это был лишь один из множества моментов, разделяв-
ших группу, и, как всегда, давало о себе знать старое доброе
эго. И мне, и Дэниэлу хотелось исполнять две песни с аль-
бома, где у нас был ведущий вокал.
— Я вообще тогда могу и дома посидеть! — заявил Пи-
тер.
— Да ладно тебе, Пит! — отозвался Дэниэл. — Можешь
просто отдохнуть за сценой, зато, когда ты вернёшься, это
будет мощно.
Взгляд, которым пронзил его в ответ Питер, уместнее
всего назвать испепеляющим. Но у него были свои резоны:
разбивать концерт таким образом было неправильно, это
не позволяло его врождённой способности задать импульс
театрального представления. Мы признали своё поражение,
но тем не менее трещина уже пробежала, и гастроли пре-
вратились в каторгу.
Посреди тура мы остались без нашего нерадивого роуди
Гленна Кэмплинга. После концерта в лестерском зале «Де
Монтфорт» техники хотели поскорее разобрать оборудова-
ГЛАВА ПЯТАЯ. ДЕКАДАНС 141
ние, поскольку впереди был долгий переезд на следующий
концерт в Ливерпуль, но им помешал саботаж Гленна. Ра-
боту техника он считал ниже своего достоинства. Мы дол-
го мирились с таким поведением, и, когда Гарри отчихво-
стил его за то, что он не тянет свою лямку, Гленн пришёл
в ярость.
— Не смей говорить со мной как с засранцем! — заявил
он.
— Ты и есть засранец, Гленн, — ответил Гарри.
В ответ малыш заехал Гарри прямо в челюсть, и только
благодаря потрясающему самоконтролю наш менеджер не
ответил ему тем же. Надо ли уточнять, что отставка после-
довала незамедлительно.
Внутри группы — и на сцене, и за ней — тоже было мно-
го размолвок, так что к моменту, когда мы прибыли в Лон-
дон, чтобы сыграть два последних концерта в «Хэммерсмит
Пэл ас», война шла уже полным ходом. Общее настроение
скатывалось вниз по спирали в чёрную яму депрессии. По-
сле первого дня мы решили всерьёз обсудить будущее груп-
пы. Разговор происходил в гостинице и закончился летаю-
щими щипцами гофре и хлопанием дверьми. Финал пьесы
был написан, оставалось его только сыграть.
Сразу после концерта 5 июля мы должны были участ-
вовать в очень популярной программе The Switch, а потом
нам предстояло интервью с диджеем радио Би-би-си Дэви-
дом «Кидом» Дженсеном, но, к великому огорчению наше-
го лейбла, мы решили отменить и то и другое. Накануне по-
следнего концерта было ясно, что он будет действительно
последним. Мы предупредили Милли, и истинные фанаты
явились все как один. Среди них были лица, которые мы не
видели уже много лет, включая нашего первого незадачли-
вого соискателя на должность менеджера Майкла Мейсона,
который выполз на свет, чтобы заявить, что будущее груп-
пы в его руках. (Как иронично!)
К моменту выхода на сцену атмосфера накалилась. Мы
отыграли на пределе своих возможностей, сделали дол-
гий выход на бис, исполнив все до единого старые хиты.
142 ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ
Прежде чем покинуть сцену, я сказал в микрофон: «Мир
праху», и на этом всё закончилось.
Потом я стоял на тёмном балконе и с грустью наблю-
дал, как публика покидает зал. Что-то остаётся после кон-
церта, когда все расходятся. Заряд в атмосфере, кото-
рый можно потрогать пальцами, повисающий в густом
воздухе над осколками, разбросанными по полу. Техни-
ки принимаются вытаскивать ящики, эта энергия поти-
хоньку развеивается и начинается настоящая тяжёлая ра-
бота. Тем вечером эта атмосфера держалась чуть дольше
и отдавала грустью.
Глава шестая
СИГИЛ
Я всегда был книжным червём и, уютно расположившись
во время записи «Burning From the Inside» в деревне, не вы-
лезал из книжек, в том числе нескольких имевших то или
иное отношение к Уильяму С. Берроузу — написанных
либо им, либо о нём. Среди прочих я прочитал альманах
В. Вейла RE/Search #4/5, состоящий из интересных статей
и интервью с Берроузом, Брайоном Гайсином и Дженези-
сом Пи-Орриджем. Одним из предметов, интересовавших
всех троих, была магика (написание, введённое Алисте-
ром Кроули, чтобы отделить серьёзные материи от кар-
точных фокусов и кроликов из шляпы.) В одной из статей
Дженезис рассказывает о сигилах — оккультной технике,
посредством которой человек может зафиксировать своё
желание при помощи очень простого непосредственного
языка: повторение любых букв образует символ, обозна-
чающий желание. Затем сигил «заряжают», концентриру-
ясь на нём и представляя его светящимся всё ярче и ярче,
одновременно сосредотачивая волю на своём намерении
и выпуская его во Вселенную. Затем оригинал сигила сжи-
гается, и обо всём связанном с ним необходимо забыть.
Я решил попробовать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ 143
Моим желанием было встретиться с Уильямом Бер-
роузом. Спустя полгода, к моему восторгу, от молодо-
го промоутера Эллиота Лефко я получил приглашение
выступить на мероприятии, посвящённом 70-летию госпо-
дина Берроуза, которое должно было состояться 11 октября
1983 года* в канадском Торонто, в мюзик-холле «Данфорт».
Среди выступающих были заявлены поэты Джим Кэррол
и Джон Джорно. Я решил взять с собой своего старого дру-
га, саксофониста Алекса Грина, тоже страстного поклонника
Дикого Билла.
Накануне важного события нас пригласили составить
компанию Берроузу и остальным участникам в номере
Уильяма в гранд-отеле «Виктория». Прежде чем отправить-
ся туда, нам с Алексом захотелось выдуть пару косяков.
У нас был пакет чрезвычайно мощной травы, и к момен-
ту, когда мы добрались до «Виктории», нашему космосу
могло позавидовать NASA. Джон Джорно открыл дверь,
радушно приглашая войти. Берроуз приветствовал своих
почитателей, Джон проводил нас к нашим креслам. Ме-
жду креслами, расставленными по кругу, гуляла бутылка
«Джонни Уокера», которую юному Лефко пришлось стащить
из материнского коктейльного шкафчика — ни мини-бара,
ни обслуживания номеров в гостинице не предлагалось.
Мы с Алексом так нервничали, что практически впали
в ступор, поэтому, когда Берроуз обратился лично ко мне,
лёд у меня в бокале предательски зазвенел — так тряслись
мои руки. Он поинтересовался, чем я занимаюсь, и, стара-
ясь блеснуть остроумием (впрочем, безуспешно), я ответил
фразой из интервью Боба Дилана:
— Я человек песни и танца!
— Правда? — спросил Берроуз.
— Нет, я просто туплю. Э... музыки... музыки и слова.
Я пою, немного играю на гитаре, а это Алекс, вот он настоя-
щий музыкант, саксофонист.
' На самом деле день рождения у Берроуза был 2 августа, но меро-
приятие было посвящено не столько дню, сколько году. — Примеч. авт.
144 ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ
Берроуз выдавил натянутую улыбку.
— Что ж, джентльмены, добро пожаловать на борт. Так,
где же водка?
В день выступления за сцену заглянул писатель Терри
Саузерн. Он подхватил нас с Берроузом под руки и пытал-
ся заставить сплясать канкан. Билл отнекивался, без энту-
зиазма помахивая тростью. Перед тем как выйти на сцену
и выступить, Берроуз зашёл ко мне в гримёрку с косяком,
который мы раскурили вместе. Магика: это и правда рабо-
тает, как и было обещано!
* * *
После того, как нам подтвердили выступление в То-
ронто, я запланировал ещё два концерта, чтобы зарабо-
тать на дорогу: один в Филадельфии, а другой в старой
знакомой нью-йоркской «Данстерии». Автобусом ком-
пании Greyhound мы с Алексом двинулись на юг, и дол-
гая ночная поездка сделалась куда интереснее, когда я по
дурости решил сыграть в «три карты»* со случайным по-
путчиком. Естественно, первые пару раз этот ловкач дал
мне выиграть, после чего наш гонорар начал стреми-
тельно таять на глазах, потому, что я никак не мог уга-
дать, где же «дама». Алекс был в ужасе. Он закрыл глаза
и сполз по креслу.
Во время остановки мы прервались, и я разговорился
с обладателем наших богатств. Рассказал ему про наши при-
ключения, отпустил пару самоуничижительных шуточек
и поделился содержимым своей карманной фляжки. Ока-
залось, что он профессиональный игрок, шулер, который
ездит по стране в поисках игр с высокими ставками. Вот
уж свезло так свезло! Потом он спросил, не хочу ли я отыг-
раться. Когда я отказался, он с нажимом повторил, что про-
должить игру — это «Очень. Хорошая. Идея». К этому мо-
менту Алекс уже чуть не плакал, но в интонациях старого
карточного волка ощущалось какое-то заговорщическое
* Карточный аналог игры в напёрстки.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ 145
подмигивание, и я повёлся. На этот раз я всё время угады-
вал нужную карту и очень скоро отыграл практически все
наши канадские барыши. Было очевидно, что он мне по-
дыгрывал. Может, под его жёсткой скорлупой таилось мяг-
кое сердце, может, помогла карманная фляга — но в любом
случае я был очень рад, когда под конец все зелёные верну-
лись ко мне.
Добравшись до Манхэттена, мы взяли такси и отправи-
лись в Ист-Виллидж, где планировали остановиться у по-
друг шведской девушки Алекса. Было около трёх часов
ночи, и чем дальше мы углублялись в Алфабет-сити*, тем
живописнее становились места. Стайки барыг кучкова-
лись по углам улиц, торгуя среди медленно курсирующих
машин и машин горящих. Когда мы прибыли к месту на-
значения, водитель отказался брать канадские деньги,
и нам пришлось одолжиться у наших заспанных хозяек.
Такое начало сулило мало хорошего, но девушки оказа-
лись сама любезность, и следующие несколько дней мы
провели угощаясь их замечательной водкой и котлета-
ми для гамбургеров, которыми их снабжал друг, работаю-
щий фасовщиком мяса где-то на Гудзоне. Мы с Алексом
целомудренно заняли нижнюю койку двухъярусной кро-
вати, а девушки — верхнюю. Каждое утро я просыпался от
искр зажигалки Алекса, лёжа прикуривавшего первую си-
гарету. Мы оба подцепили грипп и сильно кашляли. Очень
романтично!
Народу в «Данстерии» собралось прилично, но после
первой же пары песен стало ясно, что люди пришли, что-
бы услышать нечто в духе Bauhaus, а вовсе не минимали-
стичную гитару и мутный саксофон. Оно и понятно. Мы до-
игрывали на фоне усиливающейся болтовни. Затем была
Филадельфия: играли мы в ковбойском баре, а ночевали
' Alphabet City — название нескольких кварталов Нью-Йорка, распо-
ложенных в районах Ист-Виллидж и Нижний Ист-Сайд. Название проис-
ходит от авеню А, В, С, D, вдоль которых располагается район. В 1980-е
годы на улицах Алфабет-сити процветала торговля наркотиками и был
в целом высок уровень преступности.
146 ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ
в панк-рокерском доме, и этим всё сказано. Немолодой
чернокожий таксист, который вёз нас в аэропорт, заинтере-
совался моим прикидом.
— Да ты, должно быть, артист, чувак!
— С чего вы взяли?
— Просто необычное это дело — когда чёрный галстук
да при чёрной рубашке! Да артист, зуб даю! Ха-ха!
Снова оказавшись в Нью-Йорке, я отправился в клуб
«Пирамид» — отличный маленький шалман на авеню А.
Он был одним из средоточий яркой тусовки, состоящей
из артистов-эксцентриков, трансвеститов, геев, прекрасных
богемных девушек и просто неудачников. Диджей ставил
свежую и захватывающую протоэлектронную танцеваль-
ную музыку. Я спросил название пластинки, которая меня
реально впечатлила. Это оказался предварительный релиз
«Trommeltanz (Din Da Da)» Георга Кранца. Я поинтересовал-
ся у девушки, которая организовывала шоу, нельзя ли нам
сыграть у них завтра экспромтом. Она оказалась фанаткой
Bauhaus, и идея ей понравилась. Получилось!
Алекс опаздывал. Я сидел дома и ждал, когда он вернёт-
ся с прогулки по городу с Рут Польски, приятной девуш-
кой, устроившей нам концерт в «Данстерии». Это был наш
последний вечер в Нью-Йорке. Я решил, что подожду ещё
десять минут и, если он не появится, чёрт с ним, сыграю
один! Я уже был на выходе, когда саксофонист явился из сво-
ей самоволки, пьяный в зюзю. Это не помешало ему сы-
грать прекрасно как никогда — на самом деле, мы оба вы-
ложились полностью, да и публика в этот раз приняла нас
гораздо теплее.
К концу вечера я упился до той же степени, что и мой на-
парник. После концерта, сматывая кабели, я вдруг почув-
ствовал, что левая рука у меня стала мокрой. Очень мокрой.
Кровь! Из ладони торчал глубоко засевший осколок битого
стекла. «Господи Исусе!» — возопил Алекс. Я же был пьян
настолько, что ничего не почувствовал.
В самолёте по пути обратно в Лондон я вынул окурок
косяка, который мы раскурили с Берроузом. Это был мой
ГЛАВА ШЕСТАЯ. СИГИЛ 147
единственный сувенир. (Я не хотел показаться назойли-
вым со своими просьбами о фото — о чём потом бесконеч-
но жалел!)
Крутя в пальцах рассыпающийся марихуановый бычок,
я думал об эффективности магики. Тогда я этого ещё не по-
нимал, но уже стоял на пороге Опасной Часовни*, готовый
очертя голову броситься в бездну Чёрного Вигвама. Всё
и правда становилось очень странным.
* «Исследуя оккультные заговоры, в итоге оказываешься на перепутье
фантастических масштабов (в профессиональных кругах именуемое Опас-
ной Часовней [Понятие “опасная часовня” (или “гиблое место”) —термин,
относящийся к психологическому состоянию, в котором человек не уве-
рен, связаны ли те или иные события со сверхъестественной силой или яв-
ляются продуктом его собственного воображения. —Примеч. пер.]). Куда
бы ты ни вышел, ты становишься или полным параноиком, или агности-
ком. Третьего не дано. Я вышел агностиком. Опасную Часовню, как и таин-
ственную сущность, именуемую “я”, нельзя определить в пространствен-
но-временном континууме: у неё нет ни веса, ни запаха, ни вкуса, обычные
инструменты её не регистрируют. На самом деле, как и в случае с Эго, её
существование можно даже отрицать. И всё же (и это ещё больше урав-
нивает её с Эго), когда оказываешься внутри, кажется, что выхода наружу
нет, — до того момента, пока ты внезапно не осознаёшь, что существует
она силой мысли, а вне твоей головы — нет. Всё, чего ты боишься, ждёт
тебя в Опасной Часовне с раззявленной слюнявой пастью, но если ты во-
оружён скипетром интуиции, кубком сочувствия, мечом разума и пентак-
лем мужества, то там ты найдёшь (согласно легенде) талисман металлов,
эликсир жизни, философский камень, истинную мудрость и настоящее
счастье. Легенды всегда гласят что-то подобное, и язык мифа поэтически
точен. Например, если отправиться в это царство без меча разума, мож-
но лишиться ума, но в то же самое время, взяв только меч разума без куб-
ка сочувствия, лишишься сердца. Ещё примечательнее, что, если сунуть-
ся туда без жезла интуиции, можно десятки лет стоять перед дверью, так
и не поняв, что ты уже на месте. Тебе может казаться, что ты просто ждёшь
автобус или ходишь из комнаты в комнату в поисках сигарет, смотришь
телевизор или читаешь таинственную двусмысленную книгу. В этом
смысле Опасная Часовня коварна» (Роберт Энтон Уилсон «Космический
триггер»). — Примеч. авт.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АЛХИМИЯ (1984-2004)
Сквозь тьму того, что станет прошлым
Маг жаждет видеть
Меж двух миров он повторяет нараспев
Огонь, иди со мной
Дэвид Линч, Марк Фрост «Твин Пикс»
Магика — это наука и искусство вызывать
перемены согласно Воле.
Алистер Кроули «Магика, Liber АВА» (iv)
Вы вновь со мной, туманные виденья,
Мне в юности мелькнувшие давно...
Вас удержу ль во власти вдохновенья?
Былым ли снам явиться вновь дано?
Из сумрака, из тьмы полузабвенья
Восстали вы... О, будь, что суждено!
Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,
И дух мой снова чары ваши чует.
Иоганн Вольфганг фон Гёте «Фауст»*
Глава седьмая
НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Когда осела пыль последнего концерта группы в «Хаммер-
смите Пэлас», мы разбились на три группы. Дэниэл, Кевин
и бывший ленивый роуди Гленн Кэмплинг принялись ле-
пить укуренный потусторонний даб-поп, назвавшись Tones
On Tail, Питер объединился с Миком Карном из Japan в ин-
* Цит. в переводе Н. Холодковского.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ 149
тересном, но недолговечном проекте Dali’s Саг*, а я закон-
чил свой дебютный сольный альбом «Etiquette of Violence».
Я приступил к работе над этим альбомом в начале
1983 года. Записан он был в студии Beck с дядей Дереком
за пультом. Это был мой сокрытый за оградой тайный сад,
полный раскрывающихся по ночам экзотических цветов,
осыпающихся статуй, покрытых мхом беседок и терниев,
переплетённых с розами. Большую часть партий я сыграл
сам, хотя у меня были и прекрасные помощники: Алекс
Грин играл на саксофоне, брат Кевин — на барабанах,
а Энни подпевала.
Вслед за «Etiquette» я записал альбом «Crocodile Tears and
the Velvet Cosh», выпущенный на Glass Records в 1985-м.
Ha Glass был подписан и Jazz Butcher, также известный как
Пэт Фиш**, остроумнейший автор и исполнитель песен клас-
сического пошиба наподобие Рэя Дэвиса, но куда эксцен-
тричнее. Я ходил посмотреть на этого местного самородка,
игравшего с гитаристом Максом Эйдером в задней комна-
те нортхемптонского паба, и он был весьма впечатлён, ко-
гда я скромно предложил свои услуги в качестве продюсера.
Они согласились, и в итоге я стал полноценным басистом
The Jazz Butcher Group с Оуэном Джеймсом за барабанами.
Мы вместе записали два альбома и покатались по Европе
в хлипком грузовом фургоне, и за это время кое у кого зна-
чительно выросла терпимость к алкоголю.
После этого я снова воссоединился с Дэниэлом и Кеви-
ном. Дэниэла всё больше расстраивал Гленн Кэмплинг, роу-
ди, ставший партнёром по группе, — особенно после их
первого турне по США, в ходе которого, как выразился Дэн-
ни, «Гленн решил, что он, мать его, суперзвезда!». Тогда-то
* Ходят слухи, что в первый день записи на студии Manor Питер при-
ехал в резиденцию раньше всех и занял лучшую комнату, положив на кро-
вать свой чемодан. Вернувшись с прогулки по окрестностям, он обнару-
жил, что чемодан выброшен в холл, вещи из него раскиданы, а на кровати
лежит багаж Мика Карна. Оптимистичным такое начало не назовёшь! —
Примеч. авт.
" Патрик Хантродс (р. 1957) — английский музыкант, основатель груп-
пы The Jazz Butcher.
150 ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Дэниэл позвонил мне и спросил, интересно ли мне было бы
сколотить новую группу с ним и Кевином. Мы втроём встре-
тились у Дэна дома, и на свет появились Love And Rockets*.
Первый альбом Love And Rockets, названный «Seventh
Dream of Teenage Heaven», был отчётливо психоделическим:
Питера эта тема никогда особенно не интересовала, поэто-
му в Bauhaus свою любовь к психоделии нам приходилось
сдерживать. С новой же группой этому нашему джинну не
терпелось вырваться из бутылки.
В той же бутылке плескалась и изрядная доза ЛСД. Мой
первый трип случился 4 июля 1985 года в замке Эшби
в Нортхемптоншире. Место было выбрано идеально: кра-
сивая загородная усадьба на десять тысяч акров зелёных
угодий, спускающихся к тихому озеру со склонившими-
ся плакучими ивами, дубами и вязами. Я подвёз Кевина
на своём стареньком «ровер-90» 1959 года, но возвращать-
ся не стал! Вскоре показался Дэниэл на своем «харлее», а за
ним Наташа Атлас.
Я закинулся таблеткой и начал ловить приход, лежа
на берегу озера, рассматривая блики от воды, игравшие
на стволах окружающих меня деревьев. Бросив взгляд на се-
редину озера, я с удивлением увидел всплывшую на поверх-
ность фигуру. За ней тянулся мощный поток, состоявший
из миллиона сверкающих радужных капель. Всё происходи-
ло будто в замедленной съёмке. Человек (гибкий спортив-
ный мужчина с русым ирокезом) подплыл и выбрался на бе-
рег. Вода капала с него искрящимся дождём. Тело его было
покрыто туземными татуировками. Его взгляд встретился
с моим. Экстон! Мы не виделись лет семь.
— Дэйв?
— Дэвид?
Он подошёл и сел рядом.
— Боже, мы не виделись уже...
* На самом деле прямо перед этим Дэниэл общался с Питером на пред-
мет воссоединения Bauhaus, но того предложение не увлекло. Я узнал об
этом совсем недавно и, честно говоря, подумал, что тогда тоже не вписал-
ся бы. — Примеч. авт.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ 151
— Вот так да!
Забавно, но Экстон спросил, нет ли у меня кислоты, и я
сказал, что только что заглотил единственную таблетку, ко-
торая у меня была. Он спросил, какую именно, и я ответил.
— О, это штука забористая! — подтвердил он. — Мне б
такую. Ну ладно.
Он улыбнулся. Я потрогал татуировки на его руке и про-
вёл по изгибам плеч и груди, зачарованный этим путеше-
ствием пальца и взгляда.
— Можно? — спросил я.
— Конечно! — ответил он с улыбкой.
— Давно они у тебя?
— Несколько лет, — и он снова улыбнулся. — Да, хотел
бы я тоже закинуться тем, под чем ты сейчас.
Мы засмеялись и обнялись. День обещал быть классным!
Мой старинный друг сказал, что пойдёт ещё поплавает.
— Здорово, что встретились, Дэйв!
— Да, классно. Хорошо оторваться!
Он нырнул и скрылся под водой. Я поднялся и пошёл
к машине. Мне хотелось послушать музыку. У меня с собой
был маленький «уокман», и всю прошлую неделю я тща-
тельно продумывал свой саундтрек. Сейчас я решил по-
ставить Стива Райха, полагая, что его вызывающие транс,
хитросплетённые, подобно мандалам, композиции подой-
дут как нельзя лучше. На полу салона у меня валялось мно-
жество кассет, но в этом изрядно изменённом состоянии
я просто не мог найти нужную. Я уже тихонько запанико-
вал, но вдруг рассмеялся сам себе и, доверившись случаю,
вытащил первое попавшееся под руку.
Третий альбом The Velvet Underground оказался идеаль-
ным сопровождением. В какой-то момент я посмотрел в яр-
ко-голубое небо, и заиграла песня «Pale Blue Eyes»*. И вне-
запно всё небо предстало состоящим из тысяч глаз. Они
напоминали рельефные водяные знаки — тонкие, прозрач-
ные, голубые на голубом. Потом я понял, что это копии
‘ «Светло-голубые глаза».
152 ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
моего собственного глаза, и, когда я моргал, все глаза
на небе тоже моргали в ответ. Я видел лучи, исходящие
из этих глаз, — космические лучи. Они проникали мне
в сердце, и это вселяло радость. Сколько я получал, столько
и отдавал, из этого рождалась сила. Как будто возникала об-
ратная связь, как генератор, и в основе этого была любовь.
Когда глаза растаяли, я почувствовал, что подключился
к мощному духовному источнику. (Спасибо тебе, Лу Рид!)
«Pale Blue Eyes» стала катализатором и спусковым крюч-
ком, которые ввели меня в этот опыт. Затем началась «Гт
Set Free», и он закончился. «Я волен найти новую иллюзию /
Я был слеп, но теперь прозрел». Лежа на спине, я катал-
ся в высокой траве, хохоча так, что голове было впору ото-
рваться. «Я вижу, как моя голова смеётся, катаясь по земле».
Когда заиграла эпичная «The Murder Mystery», я разглядел
насекомых под колышащимися стебельками и углубил-
ся в то, что могло стать бэд-трипом, но обошлось — я был
в правильном состоянии, и насекомые казались красивы-
ми, словно ослепительные живые сокровища.
Когда альбом кончился, я подполз к высохшему руслу
реки у высоких деревьев. Пока я, лёжа на спине, наблюдал
на одних листьях тени других листьев, меня посетило мощ-
нейшее озарение о взаимосвязи и идеальной гармонии при-
роды и Вселенной. Всё было совершенно понятно, и я на са-
мом деле был свободен... чтобы найти новую иллюзию.
На закате дня мы все поехали к Дэниэлу в его маленький
домик, чтобы доделать психоделический коллаж, украсив-
ший внутренний разворот обложки нашего нового альбо-
ма. В какой-то момент, сидя на полу, я рассматривал антик-
варную мебель Дэниэла и думал, как сексуально изогнуты
у стульев ножки! Я сказал об этом Дэну, тот улыбнулся, по-
качал головой и приклеил на картину очередной грибочек.
-к * *
В США и Канаде Love And Rockets очень быстро добились
успеха, наш первый сингл, психоделический кавер на клас-
сику социально-политического соула «Ball of Confusion»
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ 153
группы The Temptations, стал золотым. До самого конца
восьмидесятых мы не жалели о принятом решении, и каж-
дый следующий альбом расходился лучше предыдущего.
В 1989 году наш хит «So Alive» достиг третьего места в аме-
риканских чартах, и мы отправились в продолжительное
турне. Прямо по ходу гастролей агенты добавляли новые
и новые даты, чтобы удовлетворить спрос. Один из таких
дополнительных концертов случился в Канзасе. И это было
очень любопытное совпадение, потому что, памятуя об
успехе прошлого раза, я перед самым турне решил снова по-
пытать счастья с сигилом. Желание было тем же: встретить-
ся с Уильямом С. Берроузом. К тому моменту Берроуз пе-
реехал в Лоуренс, деревеньку в окрестностях Канзас-Сити.
Когда в наш тур добавился этот концерт, я понял, что закли-
нание сработало. Я связался с личным помощником Берроу-
за Джеймсом Грауэрхольцем, с которым мы познакомились
в Торонто в 1983 году. Джеймс сообщил, что человечище бу-
дет рад меня видеть у себя на ранчо на другой день после
выступления Love And Rockets. Я немного занервничал, по-
тому что это значило, что на следующий концерт я не смогу
поехать вместе с остальными музыкантами и мне придётся
догонять их самолётом в одиночку. Времени было в обрез.
Я откладывал решение до последнего и в итоге всё-таки со-
общил нашему тур-менеджеру Мэтту Мёрфи, что задержусь.
Гостиницу я не бронировал и представления не имел,
где остановлюсь и как доберусь до Лоуренса, но интуиция
подсказывала, что всё само как-нибудь образуется. Ближе
к ночи в здании кроме меня остался только уборщик с мет-
лой, а я сидел в опустевшей гримёрке и ждал знака. Он не
замедлил появиться в виде юной азиатки, которая вошла
в комнату. Она сказала, что рисует для группы картину и ей
нужно знать, куда её отправить. Я дал ей адрес и спросил,
откуда она родом. Она ответила, что зовут её Миа и что она
учится рисованию в колледже в Лоуренсе. Я поинтересовал-
ся, не в курсе ли она, где живёт Берроуз, и она сказала, что
прекрасно знает его дом и самого хозяина часто встречает
на местном рынке, куда он ездит за покупками.
154 ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Я объяснил ей свою ситуацию, и девушка любезно вы-
звалась подбросить меня завтра к Биллу. И добавила, что
я могу остаться переночевать у неё. Дома в её маленькой
квартирке она сказала, что уступит мне кровать, а сама
будет спать на полу. Несмотря на все мои возражения,
она настояла на своём. (Признаюсь, я думал предложить
ей составить мне компанию под одеялом, но приличия
возобладали.)
Утром она отвезла меня в деревенскую обитель Берроу-
за. В качестве подарка у меня была с собой двухлитровая
бутылка «Столичной». Дикий Билл в жилетке и джинсах
появился у ворот, размахивая огромным, напоминающим
зонтик грибом. «Как тебе это?» — просипел он. Я сказал,
что гриб впечатляет, и поинтересовался, психоактивен ли
он. Берроуз сказал, что нет и что он собирается использо-
вать его как кисть. Он перевернул гриб, показывая струк-
туру пластинок. В то время он больше рисовал, чем писал.
Он отвёл меня в свой сарайчик, где расстреливал стоящие
перед деревянными щитами баллоны с краской, создавая
свою «дробовиковую живопись». Это место повидало доста-
точно взрывов баллочиков — преимущественно с красной
и зелёной краской. Среди мусора на полу валялась раскра-
шенная в той же цветовой гамме старая маска кабуки, до-
ставшаяся мне чуть позже в тот вечер в качестве подарка.
В отличие от сарая, в небольшом бунгало Берроуза
было очень чисто и аккуратно. В одном углу стоял боль-
шой деревянный стол, напротив — диван. У хозяина был
цилиндрический футляр с коллекцией тростей, множество
скорпионов в янтаре и разномастные книжные полки с кни-
гами — преимущественно о боевых искусствах и кошках.
Он сунул водку в морозилку и велел мне располагаться как
дома. Потом уселся за стол и принялся писать в маленьком
блокноте, то и дело попыхивая косяком. Я сидел на дива-
не, упиваясь сюрреалистичностью ситуации (и плывущим
дымком марихуаны).
Старый писатель то и дело останавливался, отрывая
взгляд от блокнота и откладывая ручку. Хотя мне очень
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ 155
не хотелось нарушать его творческий процесс, я пользо-
вался этими паузами, чтобы задавать ему случайные во-
просы — в основном о битниках. Ответы его было весь-
ма немногословны, и он снова углублялся в свой блокнот.
Порой, прежде чем вернуться к тексту, он поглядывал
на наручные часы.
Я очень нервничал, и мне хотелось выпить. Когда проби-
ло четыре, Берроуз встал из-за стола, побрёл к холодильни-
ку и вынул «Столичную». Наконец-то! Щедро плеснув себе
в бокал со льдом, он вернулся за стол, закурил косяк и опять
взялся за перо. Я был ошеломлён. Куда же делись все эти
знаменитые старомодные манеры, господин Берроуз, а?
Я не понимал. Мне хотелось встать и налить себе бокаль-
чик, но приличия не позволяли. От разочарования (и жа-
жды) меня спас Тоби, один из юных помощников старика:
он подошёл и спросил, всё ли в порядке и не хочу ли я вы-
пить. «Да, — ответил я. — Было бы здорово!»
Берроуз, похоже, был поглощён миром своего вообра-
жения и моё присутствие было лишь крошечной точкой
на его радаре, хотя иногда он отрывался от сочинения, ухо-
дил в заднюю комнатку и приносил оттуда то одно, то дру-
гое — например, большую схему, изображающую кошачью
нервную систему. У него было много кошек, они окружали
его, мягко тёрлись о его ноги или забирались на его костля-
вые плечи, пока он сидел за столом. Он безумно любил их,
целовал в губы и тихонько мяукал.
После пары стаканов Билл заметно оттаял и предложил
отправиться с ним поохотиться на змей. Он отвёл меня
на задний двор, помахивая своей «змеиной палкой» —
длинным деревянным посохом с рогаткой на одном конце,
которым он ловил пресмыкающихся, которых потом сажал
в клетку за домом. Он держал их там пару дней, наслажда-
ясь их видом, после чего выпускал в лес. В этой местно-
сти водилось несколько ядовитых видов, и он говорил, что
ловит их, только чтобы защитить своих любимых кошек.
«Я ни за что не убью змею, — заявил он мне. — Нет! Нет!
Нет! Это прекра-а-асные создания».
156 ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
Пока мы ходили кругами, держа в руках высокие бокалы
водки с колой (после пренебрежения, оказанного вначале,
теперь старый хрыч подливал мне щедро), я снова мыслен-
но щипал себя, удивляясь действенности магики. Вернув-
шись в маленькое бунгало, Берроуз неторопливо подошёл
к входной двери, чтобы забрать только что принесённую
местную газету. Он хрустко развернул её и зачитал заголо-
вок своим фирменным сухим, скрипучим голосом: «“Объ-
явивший крестовый поход против наркотиков застрелен”...
Ммм, порежьте мне лука — и я запла-а-а-а-ачу...»
Пришёл Джеймс, и мы снова пили. Потом Берроуз пре-
зентовал мне пару сборников репродукций своих картин,
выпущенных ограниченным тиражом, подписав их по со-
вету Джеймса. И маску кабуки он тоже подписал, и копию
«Западных земель», которая была у меня с собой, — теперь
в ней значилось: «Дэвиду, да достигнет он Западных земель».
Годы спустя, в 1996-м, мы с Энни и нашим семилетним
сыном Джозефом переехали в Пепперелл, штат Массачусетс.
Весь следующий год на новом месте маска вместе с боль-
шинством наших пожитков провела в кладовке. Однажды
меня обуяло желание найти её и повесить на стену. После
нескольких часов копания в коробках мне удалось её отыс-
кать. Но едва я собрался забить гвоздь, чтобы её повесить,
как появился Рой, отец Энни, и спросил, слышал ли я, что
Уильям Берроуз только что умер. Когда позже я рассказал
Джону Джорно про этот момент синхронистичности, он
объяснил это тем, что я оказался с Берроузом в бардо — это
тибетское понятие, обозначающее промежуточную стадию
между жизнями.
к к
В 1988 году Love And Rockets тоже находились между
жизнями, потому что мир гитарной рок-музыки внезапно
оказался менее привлекательным, чем мир зарождающей-
ся электроники. Первым примером влияния этой тенден-
ции на нас стала песня «Bike Dance», перелицовка нашей
«Motorcycle» на эйсид-хаусный лад.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 157
В том году мы открыли для себя две взаимоусиливаю-
щие вещи: эйсид-хаус и экстази — и мир больше не был
прежним. Мы записывали четвёртый альбом на лондон-
ской студии Blackwing, слушая пиратские радиостанции,
появляющиеся в городе как грибы после дождя и играв-
шие эту удивительно гипнотическую однообразную му-
зыку. Время от времени мы покидали студию и отправля-
лись на рейв. Первым из них стал Trip в театре «Астория»
на Чаринг-Кросс-роуд. Там всё было очень просто: ребятиш-
ки в мешковатых прикидах, танцующие в трансе на сто-
лах в дыму и мелькании стробоскопа. Кто-нибудь то и дело
орал: «Кислотаааааа!», и в этот момент все принимались
дуть в металлические свистки. Дэниэла чуть не вышвырну-
ли, когда он схватил какого-то несчастного рейвера и потре-
бовал дать ему «этот чёртов экстази». Подскочивший охран-
ник весом под сто тридцать кило тут же его заломал. Дэниэл
дико извинялся, и это его спасло. Мы остались.
А вот на нашем американском лейбле RCA были бы рады
сказать, чтобы мы больше никогда не появлялись. Наше но-
вое направление они не приняли. В нас они видели гряду-
щих монстров гитарно-стадионного рока и даже собира-
лись сильно нас продвинуть в этом направлении, поэтому,
когда мы привезли свой новый альбом «Hot Trip to Heaven»,
чудной экскурс в экспериментальную электронику, харак-
терную отсутствием электрогитар, они, мягко говоря, были
обескуражены. Обескуражены настолько, что предостави-
ли нам вольную — без каких-либо вариантов. Мы ушли
на American Recordings Рика Рубина, планируя перевести
все свои дела в США.
Глава восьмая
ВОЙДИ, ГЕКАТА
Я стою в зале большого дома викторианской эпохи, нутром
ощущая, что в одной из комнат наверху беременная жен-
щина. Другая женщина находится со мной в зале. Черты её
158 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
лица размыты. Я слышу лай собак. Снаружи кто-то есть: его
присутствие ощущается очень мощно. Я наказываю своей
спутнице ни в коем случае не открывать дверь. Собаки над-
рываются лаем, дико завывает ветер.
Женщина, словно зачарованная, в трансе направляет-
ся к двери. Я выглядываю в окно, чтобы увидеть, кто сна-
ружи. Там оказывается ужасного вида старуха. Между тем
женщина, которая со мной, уже стоит у двери и собирается
её открыть. Я бросаюсь остановить её, но слишком поздно.
Дверь распахивается, и, окружённая вихрем листьев, ста-
руха входит в дом.
Она вселяет ужас. Я хватаю её за плечи и пытаюсь вы-
толкать обратно. От неё исходит невероятная мощь. Я кла-
ду обе руки ей на голову и толкаю изо всех сил. Мне хочет-
ся разбить ей черепушку, но я сдерживаюсь, инстинктивно
понимая, что последствия этого будут поистине катастро-
фическими.
В итоге мне с огромным трудом удаётся выставить её
из дома, я отталкиваю её, бегу обратно и захлопываю
дверь. Ветер воет демоном. Старуха заглядывает в окно
рядом с раковиной. Я смотрю в керамическую ёмкость.
Там полно длинных чёрных волос. Старая карга взмыва-
ет на полметра над землёй и кричит сквозь стекло: «Так
ты думаешь, что это невозможно? Что ж, это тоже “невоз-
можно”!»
Ведьма вперяется в раковину, и волосы начинают полз-
ти вверх по её стенкам, затем переползают через край и об-
лепляют оконное стекло. Из сливного отверстия показыва-
ются толстые щупальца-пряди чёрных волос, они корчатся,
перекручиваются, растут. Они живые! Их плети лезут на-
ружу, хлещут по стенам и окнам. С потолка спускается ещё
больше волос, и они становятся ещё толще. Жирные жгуты
заполняют комнату.
Я пробиваюсь к двери, но волосы как будто наделены
собственной волей. Они пытаются не дать мне уйти. Их
прикосновения к коже омерзительны. Мне всё же удаётся
прорваться к двери, которую волосы оплели, словно хищ-
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 159
ные лианы в джунглях, и приоткрыть её. Я протискиваюсь
и наконец оказываюсь снаружи.
В ужасе я бегу от дома. Волосы обмотались клубком во-
круг моей головы, наползли на лицо. Я весь окутан ими.
* * *
Плача, я проснулся от этого кошмара весь в холодном
поту. На следующий вечер в гостях у своего давнего дру-
га Алана Мура я пересказал свой сон, и он тут же опреде-
лил, что эта старуха — Геката, греческая богиня подземного
мира, царица призраков, повелительница магии, храни-
тельница ключей от царства теней и богиня перекрёстков.
Алан поведал, что согласно традиции она стоит у дверей до-
мов беременных женщин, которых охраняет, а её появление
предваряют лай псов-призраков и дикий смерч. Будучи лун-
ным божеством, она покровительствует колдовству и маги-
ческим искусствам.
Последняя деталь была крайне существенной, посколь-
ку я пришёл к Алану в ответ на приглашение принять уча-
стие в вечере ритуальной магики. Алан уже много лет был
известен как один из самых талантливых авторов графи-
ческих романов в мире. Он деконструировал и заново изо-
брёл этот стиль, возвысив его до уровня литературы. В на-
чале девяностых он пережил озарение, которое строилось
вокруг образа античного бога-змея Гликона, и стал магом.
Той пасмурной ночью на своём нортхемптонском чер-
даке Алан, выглядевший как настоящий колдун с ног до го-
ловы (с длинными седеющими патлами и бородой, с прон-
зающим взглядом), взмахнул своей палочкой и начал ве-
чер преображающей некромантии. После изгнания (на-
писанного Аланом в вычурной поэтической форме) мы
огласили своё воззвание*: «Прибегаем к магике именем
Гликона. Наша Воля в том, чтобы приумножить опыт и по-
нимание магической сферы, а также снискать вдохновение
' Согласно традиции Кроули первая часть всякой магической церемо-
нии — изгнание, вторая — воззвание.
160 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА
в искусствах, кои сами по себе вдохновляют других на ве-
ликие думы».
Затем мы приняли причастие: из большой круглой стек-
лянной банки каждый зачерпнул по ложке мёда с липкими
псилоцибиновыми грибами и положил себе в чашку. Я на-
лил два бокала вина, и мы провозгласили тост за успех на-
шего магического начинания. Алан включил «The Shutov
Assembly» Брайана Ино в качестве звукового сопровожде-
ния нашей медитации. Минут через двадцать психоделиче-
ские грибы начали действовать. Моё тело наполнилось при-
ятным тёплым свечением. Я смотрел на потолок чердака,
по которому двигались восхитительные арабески — изящ-
ные сложные узоры, трепещущие и постоянно меняющие
очертания в прекрасной эволюции форм.
Алан сказал, что пришла пора вызвать дух Гликона,
и своим гулким баритоном затянул нараспев:
Сладостный Гликон,
священный змей света и мудрости,
мы заклинаем тебя, если будет на то твоя воля, приди к нам
в мир в своём славном теле.
Приди из ясного края, не знающего времени,
дабы мы могли познать прикосновение мёдоточащей че-
шуи твоей, твоё великолепие, разворачивающееся в нашем
сознании.
Прими нас в свои объятья
благодатными изгибами идеального существа,
чтоб наши духи светились в твоём совершенном золотом
сиянии.
Бессмертный Гликон,
свет разума,
безупречный змей, сотвори помазание наших очей своим
восхитительным ядом,
дабы наше зрение могло уподобиться твоему, вечному.
Позволь нам погрузиться в безмятежное созерцание твоим
недремлющим зраком — всезнающим, всевидящим — возне-
сёнными твоей милостью и под твоей защитой.
На твоём сияющем лбу солнце — драгоценный камень,
миллиард граней которого искрятся радостью и разумом, на-
деляя существ проницательностью.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА 161
О Гликон,
точнейшее воплощение великого Асклепия, дитя Луны
и бесплотного фаллоса Осириса, восстань сейчас в каждом
из нас.
О, искристый червь сна и видения, самопожирающий и са-
мосозидающий, одари нас своим трепетным поцелуем, сво-
ей божественной любовью, своим пронзающим откровением.
Отец Сада,
позволь нам вкусить плод знания
и сбросить кожу мира,
сладостное великолепие, о благословенный Гликон, приди!
Когда Алан заговорил, я закрыл глаза и увидел непости-
жимое змеевидное изображение: призрачно-серый, меняю-
щий форму образ, напоминающий картины X. Р. Гигера,
окружённый мерцающими разноцветными бутонами све-
та — золотыми посередине, в обрамлении красных, зелё-
ных и голубых. От них исходило глубокое чувство древней
мудрости и милосердия — и скрытая немыслимая мощь.
От видения захватывало дух.
Мы оба лицезрели Гликона, такого, каким описал его
Алан: он казался сделанным из шёлка, зелёное тело блесте-
ло и искрилось. Затем картина, прислонённая к противо-
положной стене, начала сползать. Я попытался подхватить
её, но она не двигалась. Казалось, что она скользит и пада-
ет многократно — на самом деле оставаясь неподвижной.
Я решил обратиться к помощи непоколебимого велико-
го английского ритуала и предложил выпить чаю. Алан вос-
принял идею на ура, после чего посоветовал мне по дороге
с чердака посетить «богоматерь Сан-Фаянса», добавив, что
визит подарит мне опыт, «в котором не стоит себе отказы-
вать». Алан уже упоминал об этом занятном явлении: од-
нажды под воздействием псилоцибина он бросил в унитаз
листок туалетной бумаги и зачарованно наблюдал, как тот
танцует в чёрных лучах.
«Добро пожаловать на войны» — гласила надпись на ков-
рике в тускло освещённой уборной. Я мельком взглянул
на себя в большом настенном зеркале в позолоченной раме.
162 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
Я стал негром! Эффект был потрясающим и очень смеш-
ным. Когда я улыбнулся, иллюзия только усилилась. Я начал
кривляться, принимая гротескные сутенёрские позы и хи-
хикая про себя, как вдруг что-то тёмное накатило на меня
и низкий голос в моей голове укоряюще произнёс: «Это ещё
не всё, это просто ерунда! Нет, ещё не всё! Это... это... всё!»
Внезапно я почувствовал, что меня несёт по какому-то
астральному коридору. Назад, назад, назад во времени
сквозь века и эоны, назад в изначальную Африку. Афри-
ку, у которой ещё не было имени. Затем был звук: Первый
Звук. Первая Музыка. Глубоко-глубоко-глубоко. Низкий не-
прерывный гортанный гул, звучный и громкий. Звук, испол-
ненный мудрости. Первородный!
Я смотрел в свои глаза — не только мои, но и мои тоже.
Откуда-то издалека донёсся звук зевка, и меня выбросило
обратно, туда, откуда всё началось. Потрясённый до глуби-
ны души, я отвернулся от зеркала. Оторвал кусок от белого
рулона и бросил его в унитаз. Он ушёл под воду, где, в све-
те ультрафиолета, превратился в ангела. В медленно меняю-
щихся очертаниях появились два невыразимо прекрасных
бело-серебристых прозрачных крылышка, дрожащих в фар-
форовом гроте.
Завороженный, я встал на колени и уставился в унитаз.
Лицо! На меня смотрело крошечное идеальное личико блед-
ного ангела. Я глядел в толчок, и меня пронзила восхити-
тельно причудливая ирония ситуации. Пока ангел танцевал,
я был зачарован, соблазнёный этим видением. Она говори-
ла со мной. Ангельскими словами, шёпотом. Она взывала
ко мне, сирена этого ватерклозета. Богоматерь Сан-Фаянса!
Тут я вспомнил, что вообще-то собирался заварить чай,
и, с трудом оторвавшись от волшебного общения, напра-
вился на кухню. Когда я проходил через гостиную, что-то
на полу привлекло моё внимание: прямоугольный кусо-
чек бумаги, примерно два с половиной на пять сантиме-
тров, с одним из фрагментов иллюстрации Алана для об-
ложки романа Питера Уайтхеда «Восставший». На рисунке
Осирис возлежал с Исидой, а над ними парил Гор в обли-
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 163
чьи ястреба. На заднем плане высилась пирамида, разде-
лённая на семь цветных уровней, каждый из которых был
испещрён иероглифами.
Я поднёс бумажку к свету. Она напоминала крошечное
витражное окошко, краски пылали. Я сунул её в карман.
Вернувшись с заваркой, я спросил Алана, может ли он най-
ти открытку с Жаном Кокто, которую я отправил ему с га-
стролей по Штатам. Он принёс, попросив взамен поставить
ему мой только что записанный новый трек «YSL», в кото-
ром рассказывалось, как французского кутюрье Ива Сен-
Лорана нещадно гнобили в школе и как это послужило для
него источником бунтарского вдохновения.
«Умный ты, сволочь!» — констатировал Алан, когда
трек закончился. Он спросил, не поставить ли песню ещё
раз, но потом сам же решил, что лучше не надо. «Соблазни-
тельно, очень соблазнительно, но многовато. Нет, оставь...
может, потом. Это лучшее, что ты когда-либо сделал? Да,
я знаю, что это глупый вопрос, но, боже, в этом что-то есть!»
Я едва сдержался, чтобы не покраснеть, и поставил ему
ремикс от Locust* на трек «This Heaven» Love And Rockets —
радикальную переработку оригинала, где совершенно
задавленный вокал стал эфирным, будто шёпот призра-
ка за толстой стеной размытого машинного шума. «Вы
изобрели совершенно новый вид музыки!» — возопил
Алан.
Мы зачерпнули ещё грибочков из банки с мёдом. Подце-
пив большой ком, я заметил в нём длинный золотой волос.
Вытащив блестящую ниточку, я намотал её на палец, по-
том снял получившееся колечко и приклеил его на обрат-
ную сторону картонки, на которой у меня было записано
гадание по «И цзин» относительно того, чем мы сейчас за-
нимались. Оно предвещало успех и было интересным. В от-
вет на мой вопрос «Пора ли поучаствовать в магическом ри-
туале с Аланом?» оракул посоветовал следующее: «Следует
* Марк Ван Хоен — английский исполнитель электронной музыки, так-
же известный под псевдонимами Locust и Autocreation.
164 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
совершить что-то великое. Удача сопутствует самоотрече-
нию. Когда появятся разногласия, действуй быстро. Ока-
завшись отверженным, будь объективен, умерен и справед-
лив». Всё это казалось вполне уместным.
Заметив на полу рядом с картонкой шляпку гриба, я под-
нял её и определил в центр волосяного колечка. «Вот оно, —
сказал я Алану. — Начало магики». Мы сосредоточили
внимание на зарождающемся фетише. Я попробовал вы-
рвать волос со своей головы, но это оказалось невозмож-
ным, потому что стрижка была слишком короткой, поэто-
му спросил Алана, есть ли у него, чем отстричь. Он сказал,
что есть нож. «Нож идеально подходит». Слова, сказанные
мною, повисли в воздухе, исполненные тяжёлой значимо-
сти. Время, казалось, замедлилось. Очень странно. Проис-
ходило нечто. Алан протянул мне макетный нож с тремя
сменными лезвиями. Я срезал немного волос и положил их
в центр круга. Молча вернул нож Алану. Он хотел убрать
его, но я попросил, чтобы он тоже отрезал немного сво-
их волос. Он согласился. Потом я попросил у него и кло-
чок бороды. Это он тоже сделал. После этого я сказал, что
осталось ещё одно слагаемое, но нож нам не годится — по-
тому что нужен элемент боли. Он недоумённо посмотрел
на меня, а потом смекнул, о чём я. Он запустил руку себе
в трусы и извлёк оттуда лобковый волос. Я поступил так же.
«Отличная попытка, сэр!» — объявил маг, и мы добавили
выдранное в круг.
Я налил ещё вина, и мы соприкоснулись бокалами в не-
мом торжественном тосте. Я положил фетиш на кровать
между нами, набрал в рот вина и выплюнул его в центр
расползшегося круга. Алан последовал моему примеру. Ат-
мосфера стала плотной, тяжёлой и ядовитой. Алан внезапно
рухнул на кровать и начал корчиться и изгибаться, как боль-
шая тяжёлая змея. Я перехватил зажатый у него в пальцах
зажжённый косяк из травы напополам с табаком и глубо-
ко затянулся, пока Алана колбасило. Косяк потух, поэтому
я чиркнул спичкой и раскурил его заново. Затем протянул
Алану спичку и попросил сломать её. Он сделал это паль-
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 165
цами одной руки, которую я взял в свою. Мы крепко схва-
тились и уставились друг другу в глаза. Мы боролись, не
моргая. Постепенно, палец за пальцем, мы сомкнули клас-
сическое братское рукопожатие.
Затем медленно и с усилием разжали руки. Сломанная
спичка осталась у меня. Её обломки я добавил в фетиш.
Алан вернулся к своим метаморфозам. Его длинные волосы
упали на лицо, обнажив редко видимое ухо. И тут же он стал
живым подобием Гликона, каким сам его рисовал. Он встал
и начал преувеличенно зевать.
Я сидел на полу. Между нами лежал нож, на котором
сконцентрировалось моё внимание. Я не хотел на нём фо-
кусироваться, но что-то меня заставляло. В нём крылась
жуткая потаённая власть. Я знал, что если продолжу думать
о ноже, то Алан телепатически перехватит мою мысль. Кли-
нок предлагал единственное — кровопускание.
Я чувствовал в комнате присутствие чего-то тяжёло-
го и тягостного, и, чем бы оно ни было, оно требовало
жертвоприношения. Ритуального свидетельства серьёз-
ности наших намерений. Атмосфера сделалась гнетущей
и давящей. Мне нужно было выйти. Я сказал Алану, что
пойду подышать свежим воздухом. Спустившись по уз-
кой лесенке до первого этажа, я подёргал дверь гостиной,
но та не поддалась. Она была заперта. И даже больше —
заколдована.
Сердце забилось учащённо. Сверху раздались стена-
ния и плач, затем неистовый грохот и удары, напоминаю-
щие схватку человека и зверя. Какого чёрта там происхо-
дит? Я снова подёргал дверь. Потом попытался сдвинуть
её вбок, вообразив, что она уезжает в стену, но, увидев ма-
ленькое окошко рядом с дверью, понял, что эта догадка
не верна.
Мой рассудок метался в водовороте паранойи и страха.
Я уже собрался свалить через главный вход, но часть меня
не хотела покидать корабль, в то время как другая во весь
голос орала: «Беги!» У меня было чёткое понимание, что
всё, что там делает Алан, — это ловушка. Он был пауком, а я
166 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
мухой. Я вспомнил написанное в «И цзин»: «Когда появятся
разногласия, действуй быстро. Оказавшись отверженным,
будь объективен, умерен и справедлив».
Я попытался толкнуть дверь от себя. Она с лёгкостью от-
крылась. Прости, Алан! — думал я. Мне оставалось лишь
улыбнуться себе за то, каким я оказался параноиком и ду-
раком. Я вышел в сад и закурил сигарету. Стоя под ночным
небом, я всё больше осознавал, какое это трудное испыта-
ние, насколько серьёзно и полно опасностей моё погруже-
ние в это нечто. Действительно Опасная Часовня. Это было
неразрывно связано с ножом, пусканием нашей крови и её
смешением. Я выбрал войти в царство магики, а теперь ко-
лебался на краю бездны, когда вызов мощной демониче-
ской сущности оказался в полушаге от меня. Это был во-
прос мужества и серьёзности намерений, но я чуял подвох.
Здесь надо было быть очень осторожным. Надо было най-
ти достойное решение.
Когда я вернулся на чердак, Алан сообщил, что в этот раз
магика сработала не как обычно, что он не чувствовал себя
центром внимания. В этот раз, сказал он, энергия сосредо-
точилась на мне. «Ей нужен ты». Он предложил ещё раз по-
думать над текстом моей новой песни «YSL». «Что ты на са-
мом деле хотел этим сказать?»
Кода в конце песни зациклена вокруг повторения издева-
тельской насмешки: «Sissy, sissy, sissy!»* Я взглянул на нож.
Алан отметил, что фетиш у нас очень странный: в нём
была красота, ужасная красота, но чего-то явно не хвата-
ло. Он сказал, что не уверен, чего именно, а я знал: крови.
Здесь всё молило о крови.
Я промолчал об этом, потому что понимал, что это неиз-
бежно приведёт к ритуальному кровопусканию и смешению
крови. Этого я боялся больше всего: в голову лезли мысли, что
у моего старого друга могла иметься какая-нибудь болезнь, пе-
редающаяся через кровь, — по всему, что я о нём знал, у него
вполне мог быть и СПИД. Но это было только частью моего со-
‘ Sissy — слабак, трусишка, маменькин сынок, сосунок.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 167
мнения. Было и другое, что-то даже куда более опасное, но я не
мог это что-то назвать.
Алан протянул мне одну из книжек эпического графи-
ческого романа «Серебас»*. Это был 31-й выпуск арки «Ма-
тери и дочери». Я наугад открыл книгу и попал на чрезвы-
чайно кровавую сцену, где герой Серебас (вооружённый
мечом трубкозуб, воин-гермафродит) бьётся со своим
врагом в белой робе и маске по имени Сирин — предво-
дительницей матриархальных фашистов. В смертельной
схватке они рубят друг друга мечами в куски. Страни-
ца за страницей — клинки и кровь. Тревожная синхро-
нистичность.
Потом Алан взял другой выпуск «Серебаса» и принял-
ся зачитывать текст на задней обложке. Он касался самого
Алана и его переписки с автором, Дэйвом Симом. Каждый
абзац прерывался фразой «Скажи, что думаешь» или «О чём
ты думаешь?» Произнося эти слова, Алан каждый раз смо-
трел на меня, и, как было написано в другой части этого же
текста, «его расширившиеся глаза, казалось, буравили дыры
в моих, пока он вколачивал свои мысли в глубину моего со-
знания». О чём ты думаешь?
Стараясь уйти от этой ситуации, исполненной ужасно-
го очарования, я спустился вниз, чтобы выбрать пластин-
ки. Вернулся я с «Automatic for the People» R.E.M. и сбор-
ником Cockney Rebel. С первой пластинки я выбрал
«Nightswimming». Я ещё только собирался её запустить, как
Алан глубоко вздохнул: «Да, в глубокие воды мы зашли».
Я не говорил ему, что именно собираюсь поставить".
После этого я завёл «Sebastian» Cockney Rebel и расска-
зал Алану, как впервые услышал эту вещь. Мне было пят-
надцать, я сидел один в припаркованной родительской ма-
шине, когда эта песня зазвучала по радио, и — странная,
* «Cerebus the Aardvark» («Трубкозуб Серебас») — независимая серия
комиксов, сочинённых Дэйвом Симом и проиллюстрированных им и ху-
дожником Герхардом. Всего с 1977 по 2004 год было выпущено 300 но-
меров «Cerebus».
“ Nightswimming — ночное плавание.
168 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
барочная и в то же время современная музыка унесла меня
очень далеко.
— И где ты оказался? — спросил Алан.
— Здесь! — ответил я.
— Хотя мне и неприятно это говорить, — заключил
Алан, — но в некотором роде я думаю, что как маг ты силь-
нее меня. У тебя настоящий дар.
* * *
Асмодей — это жуткая гневная сущность, которая пита-
ется страхом, который собой вызывает. Король девяти адов,
демон похоти и вообще редкостная мерзопакость. Алан,
сталкивавшийся с ним несколько раз, красиво нарисовал
его цветными карандашами и теперь хотел уничтожить ри-
сунок в качестве жертвоприношения.
Мы спустились с чердака и вышли в сад. На рисунке Ала-
на демон представал отчасти пауком, отчасти павлином —
сложный, напоминающий мандалу рисунок с повторяю-
щимися элементами. Возможно, самая изысканная работа
в его жизни.
Обращаясь к ночному небу, Алан произнёс: «Я не буду
просить на что-то повлиять, просто, пожалуйста, отпусти
его с крючка». Я почувствовал, что речь шла о затруднитель-
ной ситуации, в которой я оказался и которая на данный
момент (по крайней мере в моей в голове) была вопросом
жизни и смерти. И что продолжение самого моего существо-
вания зависело от этого огненного ритуала.
Алан поджёг край листа. Налетел лёгкий порыв ветра,
и огонёк разгорелся. Вскоре вся картинка пылала. «Давай,
давай! — кричал Алан. — Вау! Глянь! Это самые красивые
цвета, что я когда-либо видел! Ах!» Он держал горящую бу-
магу, пока огонь не лизнул его пальцы, а потом осторожно
опустил её на землю. Мы присели над сморщивающейся по-
трескивающей чернотой, наблюдая, как оранжево-красные
угольки рисуют серию замысловатых насекомоподобных
символов на поверхности догорающего листа. В этих фор-
мах я чётко распознал ужасный лик демона. Как будто это
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 169
была картина Остина Османа Спейра* **, нарисованная огнём.
Демон похотливо облизнулся и медленно исчез.
Я поднёс руки к уходящему жару, поднимавшемуся над
хрупкими хлопьями. Алан сделал то же самое. «Благода-
рю», — сказал он, обращаясь к звёздам. Я тоже поблагода-
рил Алана. Я был несказанно признателен ему за устроен-
ный мощный катарсис. Экзорцизм! Мы обнялись там же,
в палисаднике, во тьме этой ночи.
Когда мы заходили обратно в дом, мощным порывом ве-
тра клочки почерневшей бумаги занесло внутрь. «Демон, —
сказал я, собрав в ладони огарки, — пытается вернуться».
«Ладно! — вскричал Алан. — Я знаю, что делать в этом слу-
чае». И принялся слизывать пепел с моих рук. «Прошу про-
щения!» — извинился он, как всегда оставаясь джентльме-
ном. Он проглотил пепел. Теперь мы были в безопасности.
Воздух очистился. Ситуация разрядилась. Дом наполнили
отрицательные ионы, и в воздухе запахло как после грозы.
Гора с плеч!
Мы вернулись в свою чердачную пещеру, уютную, как
утроба матери. Было уже девять утра. Всю ночь я собирал
фрагменты, имея смутное намерение сделать своеобразный
коллаж: Осириса с обложки «Восставшего», открытку Кок-
то, портрет Джеймса Дина, пустую пачку «Кэмела» и крыш-
ку от упаковки шоколадных конфет «Рэнди Кэнди», на ко-
торой был изображён украшенный драгоценным камнем
женский пупок, а на овальной нашлёпке красовалась сидя-
щая на бархане полуодетая соблазнительница, поедающая
конфету. Названия конфет «Кариссима», «Сабмишн», «Бак’с
Физз Джаз», «Стробери Соната» и «Тюркиш Дилайт»" на-
полняли воображение скрытым экзотическим подтекстом.
Взяв за основу «И цзин», я принялся собирать их воеди-
но. Оригинальный фетиш из спичек и волос напоминал
* Остин Осман Спейр — английский художник и оккультист, разви-
вавший автоматическое письмо, автоматическое рисование и концеп-
цию сигила.
** «Дражайшая», «Подчинение», «Игривый джаз», «Земляничная сона-
та» и «Турецкая сладость».
170 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА
человеческую фигурку, поэтому я сделал «голову» из кон-
фетной картинки — в форме веера цвета синий металлик.
В страницах я вырезал квадратное углубление — тайник,
куда поместил немного грибов и двух мёртвых пчёл, най-
денных в уборной, немного земли из подвала дома Алана,
щепотку ладана и дохлого паука. Три лезвия от макетного
ножа воткнул в корешок. И присовокупил иллюстрацию,
позаимствованную с пачки благовоний, на которой синяя
многорукая индийская богиня играет на флейте, окружён-
ная арабесками, напомнившими мне замысловато перепле-
тающиеся очертания, которые я видел раньше под воздей-
ствием грибов.
На форзаце Алан сделал весьма эротичную иллюстра-
цию: мужчина, овладевающий женщиной, ублажающей
другую женщину. Тщательно выписывая символы, он доба-
вил название: «Книга соитий». Под открыткой Кокто я до-
бавил его строчку: «Каждый оргазм — это смерть короля»*.
Утомлённые, мы отправились на кухню, чтобы заварить
ещё чая. Во время прошлого чаепития я испытал необъяс-
нимое желание рисовать на стенах у Алана. Никакой крас-
ки я не нашёл, поэтому смешал её подобие из микстуры
от кашля, чая и сахара. Словно в трансе, я наблюдал, как
моя рука выводит на стене буквы «ПСИ». Когда лучи солн-
ца осветили кухонную дверь, эту же фразу мы добавили
и в книгу, а остаток «краски» вылили в вырезанное углубле-
ние. «У этой штуки липкое сердце», — заметил Алан.
Мы вышли в сад под какофонию птичьего щебета.
* * *
Домой я возвращался через старый ипподром. Откуда ни
возьмись, налетел ураганный вихрь. Ветви деревьев, между
которыми бушевал дикий смерч, стонали и качались. В этом
я не мог не увидеть руку Гекаты, и в завывании ветра мне
слышался её древний голос.
* Из книги Нормана О. Брауна «Love’s Body» (1913). Под королём под-
разумевается мужской половой член.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 171
Задним числом думается, что если б мы с Аланом пореза-
ли ладони и смешали кровь, то демон Асмодей получил бы
доступ к нашим сущностям. Он постоянно нас к этому под-
стрекал в надежде урвать своё, но, благодаренье Богу, его
усилия оказались тщетными.
Позже я получил подтверждение своим подозрениям, ко-
гда проконсультировался у друга, знаменитого демонолога
Адама Блэя. Адам объяснил, что кровь способна послужить
каналом, через который демонические сущности могут по-
лучать доступ к человекам, и возможность этого возраста-
ет, если во время церемонии присутствует сигил демона.
(Он добавил, что в некоторых случаях таким же образом
может действовать сперма.) Он очень рекомендовал, чтобы
надо мной прочли изгоняющие молитвы, дабы избавиться
от любой нечисти, которая могла оставаться рядом. «Стоит
этой двери открыться, — сказал он, — и войти в неё сможет
сколь угодно кого угодно, а по доброй воле не уйдёт никто».
Вскоре после первой консультации я навестил Адама
в Уиндбере, штат Пенсильвания. Он возжёг какое-то ред-
кое священное благовоние в старинном кадиле для экзор-
цизма, подаренном ему бенедиктинским монахом, и окро-
пил святой водой помещение могильно-мрачной комнатки.
«Здесь что-то есть», — сказал он. Энергия вокруг оживи-
лась. «Это реакция на святую воду. Вода не делает такого
сама по себе. Чувствуешь? Огрызается. Потому что знает,
что сейчас начнётся».
Адам побрызгал водой на моё тело и взялся за своё ма-
ленькое бенедиктинское распятие из дерева и металла. За-
тем были заклинания и молитва. В какой-то момент он по-
просил Господа позволить ангелам прийти к нам, и у меня
создалось отчётливое ощущение, что несколько мерцающих
существ из белого света проникли в комнатку сквозь чёр-
ные стены. Затем он призвал ангелов-хранителей, и меня
охватило мощное святое присутствие сильных белых крыль-
ев, мраморных с голубыми прожилками. Крылья прибли-
зились к моей груди и обняли меня. Я испытал всплеск
положительной энергии. Потом Адам рассказывал, что
172 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА
чувствовал, как эта энергия течёт по его рукам и сквозь кон-
чики пальцев переливается в меня, и в этот момент я начал
неистово дёргаться, хотя я не помнил ничего подобного.
В то же время я ощущал наличие вредоносных сущностей,
похожих на эктоплазматические перекати-поле, съёживаю-
щихся в искажённые чёрные шары, прежде чем исчезнуть
в тёмных углах помещения, уйдя сквозь стены.
Приближаясь к кульминации молитвы, Адам спросил, ка-
жутся ли какие-то ощущения мне особенно значимыми. Я ска-
зал, что мысленным взором вижу кольчугу. Он попросил Бога
помочь мне постигнуть смысл видения, и я понял, что это
символ бремени чувственности. На смену этому образу при-
шёл другой — воспаряющий шар белого света, который я ис-
толковал как воплощение духовности. Адам возложил на мои
руки крест, и, молясь, мы держали его с ним вместе. Он за-
метил, что комната переполнена энергией. И снова молит-
вы. Голос у Адама был нежный, казалось, он вот-вот заплачет.
Через секунду мне стало легче, как будто огромная грозовая
туча рассеялась и пролилась освежающим чистым дождём.
Наконец Адам завершил церемонию. «Того, что нужно
было убрать, больше нет, — возвестил он. — То, что нужно
было переместить из одного места в другое, переместилось,
и теперь есть ощущение, что все вещи на своих местах».
Крупный мужчина с обритой головой и тёмными проник-
новенными глазами, Адам улыбнулся и закрыл молитвен-
ник. Я признался в побуждении поцеловать крест. Он одоб-
рительно кивнул, и мои губы дотронулись до крошечного
серебряного тела Христа. Адам сказал, что с этим крестом
он посетил многие из самых святых мест планеты. В глу-
бокой молитве он прикладывал его к Стене Плача Иеру-
салимского храма, окунал в Галилейское море, ставил его
в комнате, где Мария зачала Иисуса, в пещере, где Иисус ро-
дился, на камне в Гефсиманском саду, где пролилась кровь
Иисуса, в темнице, где Иисус провёл ночь накануне рас-
пятия, в ямке, в которой стоял крест, в гробнице Иисуса
(настоящем каменном саркофаге, где покоилось его тело),
на камне, где тело Иисуса было миропомазано, на камне,
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА 173
где воскресший Иисус готовил еду для апостолов, и на кам-
не, где Иисус стоял перед вознесением на небо. Я думаю,
что через этот поцелуй я в один миг оказался во всех этих
местах одновременно.
Адам посоветовал мне пойти помедитировать о случив-
шемся и молиться. Перед отъездом он дал мне немного свя-
щенного обрядового вина из Каны — места первого чуда
Иисуса, обратившего воду в вино, и немного благовоний,
которые Адам приобрёл у того же бенедиктинца, что бла-
гословил его крест.
С того раза, когда я впервые встретился с Адамом из-за
своих опасений насчёт кровопускания и ритуальной магики,
я начал испытывать сильнейшие боли в груди, продолжав-
шиеся и усиливавшиеся вплоть до нашей встречи в Уиндбе-
ре. После нашего моления они тотчас прекратились. В по-
следующей переписке Адам отметил, что это неудобство
могло быть физическим выражением злобы присосавшихся
духов и их страха перед неудачей, а прекращение болей —
знаком потери их власти и подтверждением избавления.
Аминь.
* * *
16 июля 1994 мы с Аланом устроили живое ритуализи-
рованное представление в рамках мероприятия Subversion
in the Streets of Shame в лондонском театре «Брайдвелл» близ
Флит-стрит. Вёл этот чудесный вечер писатель-романист
Иэн Синклер, а среди выступавших был поэт-шаман Аарон
Уильямсон*. В мероприятии также участвовали Питер Уайт-
хед, Джеймс Хэвок, а кроме того незаявленная и появившая-
ся как гром средь ясного неба Кэти Акер с захватывающим
импровизированным чтением, которое, увы, оказалось для
неё последним.
Наш номер «Луна и змей Великого египетского театра
чудес» был вдохновлён непосредственнно той самой ночью
* Я принёс с собой «Книгу соитий» и попросил Аарона подписать.
По непостижимому вдохновению он начертал: «Отсутствие порезов». —
Примеч. авт.
174 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА
магики на чердаке у Алана. Он состоял из записанных за-
ранее атмосферных звуковых ландшафтов (их сделали
мы с Томом Перкинсом), сопровождавших чтение Ала-
ном великолепного и чрезвычайно насыщенного тек-
ста, где макроструктура магической вселенной раскрыва-
лась через микромасштаб подпольной истории Лондона.
Во время чтения я был в белой маске и создавал магиче-
ски заряженное пространство посредством различных
символических телесных актов. В какой-то момент, лёжа
на полу раскинув руки и ноги в пентаграмме из свечей,
я ощутил чьё-то мощное присутствие — настойчивое
присутствие призрачной сущности. На сцене нас точно
было трое*.
Ещё больше чудесного и удивительного стало происхо-
дить, когда я принялся создавать анималистичные фетиши.
Я медитировал, очищая сознание от статики, и постепен-
но отдельные животные силы и темы делались интуитив-
но очевидными. Первым был череп с рогами. Следуя этому
указанию, я тренировался усилием воли манифестировать
объект. Каждый день я напряжённо концентрировался, при-
ближая его к себе.
Тогда я работал в Чиппинг-Нортоне в студии над тем, что
потом стало альбомом «Sweet F.A.» Love And Rockets. Когда
мы туда приехали, я собрался сделать пентаграмму из чёр-
ной свечи, но, разминая расплавленный воск, почувствовал,
что меня направляют воплотить нечто иное, и в этот мо-
мент испытал отчётливый сдвиг в сознании. Моё восприя-
тие обострилось, и возникло странное ощущение — будто
я попал в попутный психический поток. Сладкое безумие.
Что обретало форму у меня в руках? Фигура женщины.
* В тот день на репетиции нас сфотографировала Мелинда Гебби, по-
друга Алана. Когда фото проявили, мы с изумлением увидели призрачную
фигуру позади нас. Она напоминала женщину в викторианском платье,
держащую тонкую, похожую на кисею, вуаль, которая нависала над те-
лом Алана. Дома Алан положил негатив в ящик, но, придя за ним, обна-
ружил, что тот исчез. (Театр чудес, представление без конца и края!). —
Примеч. авт.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ. ГЕКАТА 175
Богиня. Венера-Афродита! Воск стал серебристо-серым.
В голову ей я воткнул несколько пёрышек и установил фи-
гурку на небольшом кристалле кварца.
Накануне ночью я говорил по телефону с Аланом. Он хо-
тел поэкспериментировать с телепатией: от меня требо-
валось попытаться оттранслировать какой-то образ ему
в Нортхемптон. Когда пришло время сеанса, я решил от-
править ему Венеру. Поскольку мне нужно было находить-
ся в студии и настоящую фигурку я с собой брать не хотел,
то я сел и нарисовал её. На следующий день я позвонил Ала-
ну за отчётом. Он сказал, что видел решётку из зелёных ог-
ней и это как-то было связано с киберпространством (во
время сеанса я сидел прямо перед студийным компьютером,
пусть и не концентрировался на этом, и на экране была ре-
шётка из зелёных индикаторов). Он сказал, что видел меня
сидящим с белой табличкой (блокнотом для рисования)
и объектом, напоминающим букву Т (перья были воткнуты
таким образом, что фигурка и впрямь напоминала эту лите-
ру). Ещё он воспринял нечто «индийское, небесное и боже-
ственное», а также «змеиные линии» (тело маленькой ста-
туэтки было изогнуто таким образом, что его точно можно
было охарактеризовать как змееподобное). В целом весьма
успешная трансмиссия.
В процессе своей работы над материализацией черепа
я начал подбирать на улице перья, поэтому в причёске Ве-
неры и было семь перьев. Они же участвовали в моём сле-
дующем творении. Во время перекура в студии я удалился
забить косячок и послушать музыку — сборник, состоя-
щий преимущественно из бесконечного электронного рит-
ма, который записал мне знакомый диджей. Когда музыка
стала интенсивной, меня внезапно охватила потребность
слепить ещё одну фигуру. Я схватил пучок перьев и при-
нялся наглаживать их. Потом сломал две чёрные свечки,
вынул фитили и связал ими перья. Растопив воск, я вылил
его в миску, смахнул туда пепел с косяка, брызнул одеколо-
на Hermes (как вестника богов), добавил каплю пива во имя
Бахуса и горстку земли, подобранную неподалёку в древнем
176 ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА
священном месте Роллрайт-Стоунз*, где незадолго до того
побывал.
Музыка достигла дикой, сексуально заряженной кульми-
нации. Я зачерпнул воск и налепил его вокруг пучка чёрных
перьев, меня повело. В руках воск напоминал тёплое тело
маленькой дикой птички. Барабаны молотили в исступле-
нии. Бог плясал, и богом этим был Пан. Я добавил ещё перь-
ев, чтобы получилось двадцать шесть — число Пана. Перья
торчали из макушки. Много рогов — и смеющееся лицо
сатира!
В этот момент кто-то вошёл в комнату. Я подумал, что
это Дэниэл, но взгляда не поднял, потому что должен был
сосредоточиться на том, что было в моих руках. Когда я ото-
рвался несколько секунд спустя, никого уже было. Толь-
ко ощущение выплеснувшейся энергии. Я был обессилен,
но ликовал в восторге от творческого порыва — ведь это
явился Пан! Интересно, что, хотя я взял такие же свечи, как
те, из которых слепил Венеру, Пан остался чёрным, а Вене-
ра необъяснимо сделалась бледно-серой.
Зазвонил телефон.
— Дэйв, это Дэниэл. Мы готовы продолжить сведение.
Хотели раньше позвать тебя, но я велел Кевину тебя не тро-
гать. Я сказал ему: «Не надо. Не стучись к Алистеру Кроу-
ли, потому что, возможно, он вызывает Пана!» Ха-ха!.. Алло,
Дэвид, ты здесь?
— Да, Дэниэл, — ответил я, как только смог. — Я тут.
— Ты в порядке? — уточнил он, заметив в моём голосе
изумление.
— Я в порядке, просто ты меня немного напугал: имен-
но этим я и занимался.
— В смысле? Разыгрываешь меня, да?
— Нет, Дэн. Не разыгрываю.
— Господи Исусе! Ты понимаешь, что делаешь? Это же
серьёзная тема, чувак!
* Комплекс из трех мегалитических памятников эпохи неолита и брон-
зы, которые находятся недалеко от деревни Лонг-Комптон, на границе
Оксфордшира и Уорикшира.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ВОЙДИ, ГЕКАТА 177
Я и правда понятия не имел, что делаю, но заверил его
в обратном, и мы повесили трубки. Потом я услышал, как
он вошёл в свою комнату, расположенную рядом с моей.
Я постучался к нему, потому что мне показалось, что как
маг обязан перед ним объясниться. Я рассказал ему, чем
занимался, а он признался, что стоял у моей двери и соби-
рался постучать, но очень чётко ощутил, что меня не надо
отвлекать, поэтому отправился к себе, взял книгу Робер-
та А. Джонсона «Она: как понять психологию женщины»,
открыл наугад. (Зная, сколько Дэниэл натерпелся от жен-
щин, неудивительно, что он стал такое читать!) И наткнул-
ся на пассаж о Пане.
Я предложил Дэниэлу взглянуть на моё творение, и он
отозвался с явным энтузиазмом. Он вежливо спросил, мож-
но ли взять его в руки. «Да, конечно», — ответил я и поин-
тересовался, когда именно он подходил к моей двери. Это
оказался тот самый момент, когда мне почудилось, что он
вошёл в комнату.
* * *
Спустя два дня сразу после ежедневной медитации о ма-
териализации черепа я отправился на прогулку по деревне.
Проходя мимо готического особняка рядом со старым клад-
бищем, на подъездной аллее я увидел нечто, от чего остано-
вился как вкопанный. Там, на длинном деревянном столе,
ярко-белый среди окружающей темно-зелёной листвы ле-
жал рогатый бараний череп.
Сердце бешено заколотилось. Собравшись с мыслями,
я решил обратиться к хозяевам. На массивной дубовой две-
ри висел старомодный колокольчик со шнурком—длинной
верёвкой в стиле семейки Аддамс. Я хорошенько дёрнул
за неё, и раздался гулкий звон. Ноль реакции. Я позвонил
ещё раз, и наконец с той стороны раздались медленные,
осторожные шаги. Дверь со скрипом отворилась, за ней ока-
залась тщедушная старушка. Я попросил прощения за бес-
покойство, сказал, что меня интересует череп, и спросил,
нельзя ли его приобрести.
178 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
Она ответила, что череп принадлежит её дочери: она
художница, и ей он был нужен для работы. Старушка была
уверена, что дочь его не отдаст. Ещё она сказала, что в доме
оказалась только потому, что её муж только что скончался.
Я выразил соболезнования, извинился, поблагодарил за уде-
лённое время и уже собирался удалиться восвояси, когда
она посоветовала зайти через пару часов, когда дочь вер-
нётся, чтобы спросить её про череп.
— Если вы действительно не против, то я зайду, — от-
ветил я.
— Да, заходите, — подтвердила она.
Следующие два часа я провёл, представляя череп на сто-
ле в своей комнате. В назначенный час я снова был у готи-
ческой громады. На этот раз дверь открыл молодой человек.
— Если вы по поводу черепа, — сказала он, — то да, се-
стра сказала, что вы можете его забрать. Она сказала, что
ей будет приятно, если он будет у вас.
Я вручил ему последний альбом Love And Rockets «Hot
Trip to Heaven», чтобы он передал его своей великодушной
сестрице, и ушёл с чудесным трофеем.
Глава девятая
АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
Началось всё как спонтанный сюрреалистический арт-про-
ект. Я просто фиксировал случайные образы на новую ви-
деокамеру, стараясь делать это очень быстро, не думая,
оставляя всю работу подсознанию. Вырванные картинки,
сценки с ТВ, стоп-кадры динозавров, образы мексиканско-
го Дня мёртвых, старинный скелет-марионетка, порногра-
фия, изображения Пана и так далее. Постепенно в этом ста-
ла ощущаться мощь в её магическом понимании. Что-то
происходило!
Несколькими днями раньше я проснулся с фразой «Ма-
гика получает то, что магика хочет». Я записал её на клочке
бумаги, а затем начал добавлять другие варианты: «Магика
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 179
хочет то, что магика получит», «Что становится магикой, хо-
чет магики» и подобные. Позже, услышав по радио песню,
я схватил первую попавшуюся бумажку, чтобы записать на-
звание группы: Spell*. Перевернув её, я обнаружил, что это
тот же листок, на котором я фиксировал свои мысли о маги-
ке. Этот текст я решил наложить на снятый фильм.
Когда я просматривал конечный результат, меня осени-
ло, что речь идёт о воскрешении, а именно о воскрешении
Bauhaus. Загоревшись идеей, я связался с Питером, Дэниэ-
лом и Кевином, спрашивая каждого о возможности заново
собрать группу. Пусть и крайне нерешительное и весьма
уклончивое, но общее согласие было получено. Надо было
действовать дальше.
* * *
Бараний череп, украшенный полудрагоценными кам-
нями, жемчугами и микросхемой, был возложен на алтарь.
К рогам были привязаны раскрашенные перья, а на теме-
ни «ведьмаческим алфавитом»** выведены надписи. Это дол-
жно было стать основой магической работы по реформи-
рованию Bauhaus. Главенствовали над ней воинственные
боги — Марс и Афина.
Я зажёг свечи и, помедитировав над своим запросом,
нажал кнопку play на магнитофоне с кассетой «Mystic Sufi
Music», подаренной Питером. Прикурил сигарету, а когда
музыка зазвучала в полную силу, поднёс огонёк к глазам.
Внезапно я понял, что вижу лицо — лицо бога. Два тлею-
щих серных глаза и жестокие злые губы. Марс!***
Чем дольше я смотрел, тем сильнее становилось это
странное ощущение. Я глубоко затянулся и вдохнул
бога. Это было нечто из ряда вон. Причастие! Я посмо-
трел на лицо, оно смотрело в ответ, пылая ещё большей
* Заклинание.
“ Алфавит ведьм, также известный как фиванский или руны Гонория —
древняя шифровальная система, использующаяся в колдовстве для коди-
рования текстов и заклинаний. — Примеч. авт.
Согласно книге «777» Алистера Кроули, табак соответствует Марсу.
180 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
свирепостью. Я опять затянулся, чувствуя, как завитки дыма
разворачиваются и заполняют мои лёгкие. Вставив горя-
щий конец сигареты в рот, я подержал его там, вынул и сно-
ва взял в рот, на этот раз глубже, подержал и вытащил, сно-
ва вставил, засунул дальше, подержал... вытащил.
Когда я стряхнул пепел в перламутровую ракушку, лицо
Марса стало пунцовым. Я принялся раскачиваться взад-впе-
рёд, входя в состояние полутранса. Сигарета в моих пальцах
ещё тлела. Я ткнул её горящим концом себе в левую ладонь
и в исступлении застонал, когда плоть зашипела. Запахло
беконом. Я плеснул освящённой солёной водой на обожжё-
ную руку. Следа почти не осталось. Затем я капнул на ладо-
ни расплавленного воска свечи, возложил руки на гримуар
(книгу заклинаний) и сильно прижал.
Опустив голову на тыльную сторону ладоней, я непро-
извольно запел «Resurrection Hex»*, пел снова и снова, а за-
тем — «red hex». Музыка достигла кульминации и оборва-
лась. Я отнял руки от книги, продолжая скандировать «red
hex, red hex, red hex, red hex, red hex» всё быстрее и бы-
стрее**.
Внезапно я ощутил сильное желание отлить, что момен-
тально вернуло меня на грешную землю. Меньше всего
мне хотелось выходить из круга, поэтому я снял с алтаря
пустой винный декантер и воспользовался им. Потрясён-
ный внезапным вдохновением, я понял, что делать дальше.
На вкус это было прекрасно. Совершив возлияние на гри-
муар, я углубился в медитацию о значении Афины, заступ-
ницы и девственницы, богини войны и мудрости, покрови-
тельницы искусств.
Я медитировал о Питере, о Дэниэле, о Кевине. Медитиро-
вал о себе. Каждому из нас я назначил свою сторону света:
Питеру — восток (Турция), Дэниэлу — юг (Брайтон), Кеви-
ну — запад (Лос-Анджелес), а себе — север (Нортхемптон).
‘ Песня Love And Rockets.
“ Повторение слов «red hex» вернуло меня в состояние нашего продол-
жительного исполнения «Antonin Artaud» в Чикаго. Некоторым образом
то событие было частью подобного же ритуала. — Примеч. авт.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 181
Красным вином я совершил последнее возлияние на кни-
гу и изобразил на микросхеме пентаграмму. Последнее из-
гнание я посвятил Афине, и дело было сделано: три года
спустя Bauhaus впервые за пятнадцать лет выйдут на сце-
ну. Тур будет называться Resurrection .
* * *
Январь 1995 года, холодная штормовая ночь. В гротопо-
добном подвале у Алана я положил бараний череп на изры-
тый земляной пол в окружении пяти белых свечей, обра-
зующих пентаграмму. Этому корявому подвалу в грядущем
ритуале предстояло обозначать Преисподнюю.
Спустя какое-то время мы переместились к Алану на чер-
дак. Компанию нам составил Тим Перкинс. Его немного
страшил этот первый в его жизни заранее расписанный ри-
туал. Алан уверил его, что всё будет нормально. Прошлый
сеанс мы с Аланом проводили три месяца назад, после чего
я глубоко погрузился в изучение оккультных наук. И пусть
я был всего лишь неофитом, мне хватило уверенности взять
на себя роль вершителя церемонии. Поэтому я соорудил са-
мопальный алтарь и предложил предаться групповой ме-
дитации. В ходе медитации мы пережили сильное чувство
братского сопереживания. Мы кинули монетку, чтобы опре-
делить, кому из нас произносить изгнание. Я порадовал-
ся, что этот жребий выпал Алану. Его глубокий голос, силь-
ный и властный, задавал правильный тон. Затем я очистил
воду солью, перекрестил лоб, нарисовал у себя на груди пен-
таграмму и напоследок очертил круг, разбрызгивая воду.
— Священный круг начертан ради нас. Мы находимся
здесь по доброй воле, в мире и по любви. А теперь пригла-
шаем богов засвидетельствовать обряд, что мы творим в их
честь. — С этими словами я поднял вверх указательный па-
лец. — Приветствуем бога и богиню! Полюсов два, но един
Источник. Храните нас и ведите нас внутри этого круга
и вне, во всём. Да будет так.
‘ Воскрешение.
182 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
— Да будет так, — повторили остальные.
Я взял деревянную чашу, совершил возлияние перед мо-
ими самодельными изображениями бога и богини, стояв-
шими на алтаре, произнёс тост «за Источник!», отпил и пе-
редал кубок Тиму, а тот — Алану, который вернул его мне.
Ставя чашу на алтарь, я закончил так:
— Теперь храм возведён. Мы не покинем его без убеди-
тельной причины. Быть посему.
— Быть посему, — повторили мои братья, и мы начали.
Дальше мы медитировали о причине этой встречи и при-
частились священных грибочков. Я предложил сформули-
ровать наши запросы, записать их и зачитать вслух. Алан
просил знания и вдохновения, я — опыта в подземном цар-
стве, а Тим сказал, что свою волю хочет озвучить про себя.
Затем он поднял руку, как застенчивый школьник, и трога-
тельно попросился выйти в туалет. Я показал ему, как раз-
мыкать и запирать круг с помощью волшебного меча Алана.
Пока Тима не было, я заметил Алану, что грань между
высокой магикой и высоким фарсом тонка. Он призвал
меня воздать хвалу богу фарса, и я предположил, что это
Граучо Маркс. Но у Алана была гораздо лучшая кандидату-
ра — Брайан Рикс, и он поведал, как однажды встретился
с этим великим ветераном сцены. Я спросил, не выходил ли
тот тогда из шкафа без трусов*. «Так ты же сам там был!» —
рассмеялся он.
Когда Тим вернулся, Алан своим великолепным зычным
голосом зачитал красивое «воззвание к Гликону». Колокола
церкви вдалеке пробили одиннадцать, наступила ночь. Мы
слушали «Канон» Пахельбеля. Действие грибов только начи-
налось, и музыка звучала божественно — изысканная, утон-
чённая и высокодуховная, она излучала тепло. Великолепно!
Я заметил, что музыке явно присуща фрактальность.
«Удивительно, что ты это сказал, — отозвался Алан. — Я как
' Коронным номером Рика был образ заикающегося северянина, ко-
торый, ничего не подозревая, внезапно обнаруживает себя в крайне не-
ловком положении, появляясь без штанов из гардероба в спальне симпа-
тичной и скудно одетой барышни.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 183
раз наблюдал за сигаретным дымом и думал, что он чрез-
вычайно фрактален».
Мы вместе любовались змеящимся дымком, который
будто танцевал под воображаемую музыку. Алан заговорил
и не умолкал часов девять. Углубление в воспоминания
детства, оказавшиеся краеугольной темой нашей встречи,
высветило три грани богини подземного царства. Архетип
Девы предстал в форме вспоминаемых с теплотой, но не-
реализованных детских влюблённостей. Мы вспомнили три
самых важных имени и записали их, обведя сердцем, прон-
зённым стрелой. Имя объекта моего обожания — Вивь-
ен Вест — Алан определил как «кинообразы сирены зо-
лотого века Голливуда». Анджела Бейс Тима оказалась
«с сердцем глубоким, как морская бездна», а утраченная
Аланом Джанет Бентли вызвала ассоциации с «посере-
брённой фигуркой с капота, выражающей английскость».
Мать проявилась в эдиповских воспоминаниях о том, как
в детстве мы спали с мамами в одной постели и как нас
сексуально возбуждали прикосновения, запах и близость*.
Старуха ярче всего предстала в воспоминаниях о старых
ведьмах-училках, чудаковатых тётках, старых бабульках
и ковыляющих продавщицах, выковыривающих прогорк-
лые и запылённые конфеты из больших банок в обшар-
панных деревенских лавках. Я в подробностях переска-
зал свой горячечный сон о Гекате — преимущественно
в назидание Тиму.
Мы говорили о волшебных «ночах», что случались ут-
ром по субботам в кино, потрёпанном театре грёз из барха-
та и позолоты. Говорили о поле брани, коим была детская
площадка, о её страхах и экстазах. «Ребёнок — отец челове-
ка, — сказал Алан. — Всё, что мы из себя представляем, ро-
ждено на этой извечной игровой площадке».
* В один из таких моментов переживания близости, когда мне было лет
шесть, отец, вопреки моему желанию, переложил меня из родительской
кровати обратно в детскую. Я испытал вину, растерянность и злость. Если
честно, я хотел его убить — ив основе этого лежал архетипический миф.
Я и по сей день вижу очень беспокойные эдипальные сны.—Примеч. авт.
184 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
Мы говорили о братствах в домиках на дереве, о посвя-
щении в банды на чердаках, о таинственном тёмном мире
густых кустов в городских парках и о найденных там тай-
ных залежах полуобгоревших порнографических картинок,
приведших нас к восхищению содержимым «папиного ящи-
ка». (Романы Генри Миллера в прикроватной сокровищни-
це моего отца с легкостью открывались на самых сальных
страницах — так часто их читали.)
Мы говорили о моментах, в которые сквозь трещины
пробивается свет, о разломах в обыденной «реальности»,
о моментах грандиозных откровений «пинка в глаз». Мысли
Алана переполнялись поэтическими озарениями, и я протя-
нул ему блокнот и ручку, велев записывать. Он нацарапал
несколько слов, после чего его рука вдруг задвигалась в со-
всем другом ритме. «Ого! — сказал он. — Вы это видели?
Такое со мной впервые. Видели?» Я ответил утвердительно.
Автоматическое письмо.
Я взглянул на слова, которые он написал на странице:
«Тайное сердце священного животного из наших лобковых
волос, сияющее и кроткое». Стих заканчивали слова, начер-
танные совсем другим почерком: «пылающее, как железный
шторм в средоточии вселенского пламени».
После этого у Алана внутри как будто вспыхнул сверхъ-
яркий свет, вознёсший его к новым вершинам поэтическо-
го вдохновения и сделавший нас с Тимом заложниками его
гениальности. Большая часть изречений составила тексты
«The Birth Caul» — альбома, который мы втроём запишем
в конце года.
Было уже поздно. Прежде чем откланяться, Тим расска-
зал нам, что две недели назад умер его отец, и подземный
мир стал чуточку ближе. Мы обняли его на прощание и по-
желали спокойной ночи. Когда он ушёл, Алан повернулся
ко мне и задал вопрос:
— Кто мы? — И сам же ответил: — Мы выродки! Ты,
я, Тим и остальные вроде нас — все мы чудовища. Мы то,
что получается, когда детям рабочего класса перепадает не-
много хорошего образования, которое мы берём и исполь-
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 185
зуем, чтобы первым делом обернуть его против тех, кто
нам его дал. Против властей и законодателей. Мы монстры!
Ты — ты не похож на остальных. Да ты и сам это знаешь,
верно? Ты делишься с остальными нами каким-то славным
безумием. В тебе есть что-то птичье. Это описание тебя как
Ариэля — очень точно*. Мел** тоже так считает. Ты соверша-
ешь в воздухе красивые изысканные пируэты. Это энергия
птиц. Безумные глаза чаек! Да, ты подчиняешься другим за-
конам, и все, кто знаком с тобой или знает о тебе, уважают
это, потому что то, что ты делаешь... потому что ты дела-
ешь нечто мощное! А вот есть Тим. Тим похож на огромную
безумную паровую машину викторианской эпохи немысли-
мо сложной конструкции. Двигатель, испускающий вокруг
себя струи пара. Да, точно безумный!
— А ты, Алан? — спросил я. — Или о тебе лучше ска-
зать мне?
— Да, так, наверное, лучше. Непросто разглядеть себя,
когда ты у себя под носом.
— Ну, — начал я, думая, с чего бы начать, — ты беско-
нечно глубокий. Слой за слоем, слой за слоем — и так без
конца. Твой рассудок несётся со свистом. Это и словами-то
не опишешь!
— У тебя потрясающая интуиция, куда лучше моей, а это
о чём-то говорит!
— Зато ты умеешь чётко и ясно формулировать, — ото-
звался я.
—Да, — согласился он. — Я умею называть вещи, давать
им определения, этим же я занимаюсь и сейчас. Я способен
найти какие-то волшебные слова, но мы всё равно чудовища.
Старые гены, родимые пятна. Тяжёлая наследственность.
Ты другой, сильный, и настаёт момент, когда твой отец при-
знаёт эту силу — не принимает её, но начинает её уважать.
Твоя мама — она знала это всегда. С твоего самого первого
пинка. Она знала, что ты особенный. Да, матери чудовищ.
' В рецензии на представление в театре «Брайдвелл» писатель Д. М. Мит-
челл назвал меня «Ариэль перед алановским Просперо». — Примеч. авт.
“ Мелинда Гебби, подруга Алана.
186 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
Было 6:30 утра, и мы решили спуститься в подвальную
Преисподнюю. Мы присели на корточки перед бараньим
черепом, Алан говорил об «изначальном предке» и о пра-
вильности черепа-талисмана. Улыбаясь, он поцеловал свои
увешанные перстнями пальцы и возложил их ему на темя.
Когда мы вернулись на чердак, Алан сравнил собы-
тия вечера с находкой пещерных рисунков — как будто
бы вооружённые горящими факелами мы обнаружили не-
что прекрасное. Он сказал: «Это один из тех моментов от-
крытия, вспоминая которые мы скажем: мы там были».
* * *
Вскоре после этой долгой, захватывающей ночи я то ли
а) вошёл в продолжительное экстатическое общение с бога-
ми, то ли б) окончательно сбрендил. Грань тут очень тонка.
Взрывы белого света в голове, покалывающие вспышки
интуиции — ия отключался. Как будто вся моя нервная си-
стема превращалась в тонко настроенную телепатическую
антенну. Обычный будничный мир отступал, и я оказывал-
ся близ бесплотных сфер, где добывал сокровища.
Иногда такое накатывало на меня за рулём, и тогда я от-
клонялся от первоначального маршрута в угоду волшебно-
му таинственному путешествию. Я ехал, пока не начинал
ощущать действие некой электромагнетической силы. Это
было совершенно недвусмысленно и больше всего напоми-
нало пощёчину. Здесь! Стой! Выйди и найди это!
Что за «это» имелось в виду, понятно было не всегда,
но постепенно, пока я обозревал окружающее, до меня до-
ходило. Однажды, остановившись у длинной узкой кана-
вы чёрт знает где, я отчётливо почувствовал приказ най-
ти какой-то череп. «Где ты? — спросил я про себя, рыская
по подлеску. — Где мой череп?» Где-то позади моих глаз за-
мигало красным — знак, что объект поисков рядом. Свет
пульсировал в полную мощь, и, запустив руки в большую
кучу сырой листвы и папоротника, я нащупал там что-то
небольшое, округлое и твёрдое. Листья осыпались с моих
сцепленных рук, в чаше ладоней которых оказался клыка-
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 187
стый череп. Одурманенный и упоённый, я воздел его к пу-
стому белому небу. Кошка!
Громкий звук авомобильного гудка грубо выдернул меня
из грёз. Я припарковался у ворот фермы, перегородив до-
рогу другой машине. Сконцентрировавшись и сжав трофей
в руке, я бросился к своему старому «роверу», отогнал его
на пару метров и, извиняясь, помахал другой машине, но её
шофёр, вместо того чтобы проехать, выключил мотор и вы-
шел. Это оказалась простоватая сельская дама средних лет.
Она приблизилась и нервно уставилась на меня.
— Я могу чем-то помочь? — спросила она.
— Нет, спасибо, не думаю.
— Точно? Что это ты тут ищешь?
— Уже нашёл, — ответил я.
— Ты... что-то нашёл?
— Да.
Женщина смерила меня взглядом, исполненным подо-
зрения. Я находился в изменённом состоянии крайнего воз-
буждения, и, уверен, мой дикий вид вполне мог вызывать
тревогу.
— У нас тут просто на этом поле украли лошадей, — по-
яснила она, — так что приходится держать ухо востро.
Я сказал, что нашёл череп, и это явно не уменьшило её
подозрений относительно моего безумия. Тогда я продемон-
стрировал свою находку, и, кажется, у неё задёргался глаз.
Да, она явно имела дело с настоящим сумасшедшим.
— Ой! — воскликнула она. — Это ж кошка вроде!
Я громогласно выразил своё согласие и заявил, что кони
меня совершенно не интересуют. Она немного нервно из-
винилась за свой тон и поспешно ретировалась к своей ма-
шине. Взревел мотор, и она скрылась в облаке выхлопных
газов и брызг грязи.
На следующий день я получил очередную ментальную
депешу с заданием найти в пару к кошачьему черепу мёрт-
вого чёрного дрозда. Эта мысль посетила меня, пока я ез-
дил по небольшому делу, а вернувшись домой, на месте пар-
ковки обнаружил мёртвого чёрного дрозда. Возбуждённый,
188 ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ
я поднял его. Тельце было ещё тёплым, без каких-либо сле-
дов хищного посягательства. Должно быть, он упал с неба,
умерев в полёте.
Я отнёс птаху в подвал и фестонными ножницами от-
резал ей крылья, хвост и лапки. Я прибил их к деревянно-
му кресту, увенчав кошачьим черепом и завершив компо-
зицию кварцем, топазом и аквамарином. На протяжении
последующих шести месяцев я собрал много подобных фе-
тишей. Спустя годы все эти объекты вместе с рисунками
того периода стали выставкой «Амулетная хрень» — «Ju Ju
Shit». Вот отрывок из моей вступительной статьи в катало-
ге этой выставки:
Все работы, представленные здесь (за исключением «Фетиша
голубой сойки», 1997, «Воина» и «Гекаты», 1998) были созданы
в течение насыщенных шести месяцев 1995 года.
Перед созданием композиции на меня нисходило озарение
относительно её предмета и составляющих частей. Затем я ви-
дел знамения этой формы в различных явлениях вроде выбро-
шенного мусора (очертания черепа в бумажном пакете на ве-
тру, змея в отрезке шланга, мёртвая птица в кучке листьев).
Вскоре после этих визуальных «кривочтений» воображаемый
объект воплощался. Далее наступало состояние «шаманской
болезни», в котором создание произведения поглощало меня
полностью. В конце концов я возвращался из изменённого со-
стояния обратно в сознание, чтобы увидеть, что передо мной
находится странный чудесный объект, воск ещё горяч и об-
жигает мои потрясённые чувства. Зачастую я включал интуи-
тивно полученные ссылки на гематрию* и тайные мистиче-
ские послания, точное подтверждение которых позже нашлось
в различных оккультных текстах (в частности, в «777» Кроули).
Иногда объект возникал в результате колдовства. Я созна-
тельно представлял себе требуемый материал и способы его
обретения. Результат появлялся тотчас. Это позволяло магиче-
ски зарядить детали, превращавшиеся в хранилища и провод-
ники энергии. Вместе они составляют пантеон личных богов
и богинь, каждому и каждой из которых принадлежит опре-
* Гематрия — способ анализа смысла слов и фраз на основе числовых
значений входящих в них букв. Гематрией слова называется сумма чис-
ловых значений входящих в него букв.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. АМУЛЕТНАЯ ХРЕНЬ 189
делённая сущность. Каждый из них — это шаманский магнит
концентрированной силы.
Экспонаты можно определить как фетиши, это объекты, ис-
пользуемые для сосредоточения энергии и приводящие к маги-
ческой трансформации, посредники между царствами матери-
альным и духовным. Они остаются алхимическими тотемами,
талисманами, пришедшими из снов.
Мой добрый друг Алан Мур, свидетель первого результата
этого таинственного процесса, сказал: «Чувак, а ты что-то на-
щупал с этой амулетной хренью!» Так и родилось название.
С созданием каждого объекта я получал некий урок.
«Геката» появилась одной из последних. В качестве осно-
вы был использован изогнутый корень дерева, спереди
добавились три ракушки каури и стеклянный глаз, а сза-
ди — ряд соединённых вилочковых костей, складываю-
щихся в подобие позвоночника. В качестве связующего ве-
щества использовался воск. Три остальных «глаза» были
сделаны из воска и камешков и закреплены на скрученных
верхних ветвях.
Мне хотелось установить эту фигуру на прекрасный ост-
роконечный кристалл аметиста, но поверхность его оказа-
лась слишком гладкой, к ней ничего не удавалось приле-
пить. Задача была непростая, но я чувствовал, что решить
её крайне важно далеко не только из практических сообра-
жений. После долгого созерцания меня осенило. Я просто
перевернул камень из недр земли плоской нижней сторо-
ной вверх. Когда воск впитался в пористую тускло-серую
поверхность, корень дерева зафиксировался намертво. Изы-
сканное сиреневое сияние стало невидимым. Внизу же...
под... подземный мир! Ну конечно! Геката преподала мне
ещё один урок: скрытая красота порой куда сильнее выстав-
ленной напоказ.
Внезапно я понял, что проголодался. В вазе для фруктов
лежало яблоко, и я надкусил его. Как только я это сделал,
меня настигло осознание, что ради того, чтобы полноцен-
но почтить богиню, самым уместным было бы уничтожить
вещь дивной красоты, созданную с её помощью. Я откусил
190 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
ещё. Уже сама идея была мучительна. Это было моё лучшее
произведение, и от мысли, что его надо уничтожить, ста-
новилось больно. Но нет же! Это надо было сделать. И это
должно было даться так же просто, как откусить от ябло-
ка — onal Я откусил третий раз. И меня накрыло ещё одно
откровение. Отдаваясь эхом, у меня в голове отчётливо про-
звучал голос древней женщины: «Нет, не так, а как в первый
раз. Искренне, не цепляясь».
Это было искусство отпускать — окончательно отпускать
ушедшего — очередной неоценимый урок от богини тём-
ных времён. Урок, с которым можно жить и умирать и кото-
рый так пригодился через несколько недель, когда на смену
амулетам на пороховой бочке невзорвавшегося колдовства
неумолимо пришло вуду. Фитиль уже горел.
Глава десятая
ВУДУ
Нескончаемый дождь барабанил по крыше лондонского
такси. Небо было тёмно-серого, стального цвета — как все-
гда. Неплохо бы понежиться под калифорнийским солнцем.
Стояла зима 1995 года, и я ехал в аэропорт Хитроу, чтобы
отправиться в Лос-Анджелес продолжить работу над новым
альбомом Love And Rockets. У нас была назначена встреча
с Риком Рубином, главой American Recordings, и Марком
Гейгером, нашим старым другом, агентом и доверенным
лицом, возглавлявшим на лейбле отдел по привлечению
артистов.
— Ребят, вы там поместились? — спросил Рик, когда мы
забирались в его огромный чёрный «бентли».
— Шутишь? — усмехнулся Марк. — Дау тебя тут таких,
как мы, десяток влезет!
Машина катила среди ночных голливудских огней на за-
пад, направляясь к ресторану «Джоунз», частично принад-
лежавшему нашему водителю. Рик позвонил туда заранее
и заказал свой «особый хлеб». Когда мы добрались, нас про-
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 191
вели в один из больших кабинетов (в соседнем тусовалась
Мадонна в окружении свиты подхалимов).
Стоило нам рассесться, как принесли хлеб, пышущий жа-
ром, прямо из печи. Рику заметно хотелось приложить руку
к созданию нашего собственного особого хлеба. Он спро-
сил, в каком направлении мы планируем двигаться с новым
альбомом. Представляем ли уже его звучание? Напомина-
ет ли это что-то другое? Мы громко непринуждённо болта-
ли, и между делом встал вопрос, где во время работы над
альбомом жить нам с Дэниэлом (Кевин на тот момент уже
переехал в Лос-Анджелес). «А может, остановитесь у меня,
в Голливуде?» — предложил Рик.
На следующий день мы с Дэниэлом переехали в ста-
рый особняк по адресу бульвар Лорел-Каньон, дом 2451 —
просторное белое здание в испанском стиле, построенное
в 1920-х для принца Уэльского, который планировал по-
сетить Калифорнию. Однако этим прекрасным домом он,
судя по всему, пренебрёг, продолжив путь на юг ради тай-
ного свидания с Уоллис Симпсон. Внушительные камен-
ные львы, стоящие у въезда, по-прежнему ожидают авгу-
стейшую особу, которая так никогда и не приедет. На заре
Голливуда впечатляющее сооружение попало в руки маг-
ната, который устраивал в нём дикие вечеринки для свер-
кающих звёзд зарождающегося целлулоидного небосвода.
Луиза Брукс танцевала щека к щеке с Чарли Чаплином, не-
охотно уступавшим джентльменскому «позвольте» Рудоль-
фа Валентино, ставшего следующим владельцем дома, его
сменила Рита Хейуорт. В 1930-х там бросал якорь и Эррол
Флинн — несомненно, в компании какой-то юной восходя-
щей кинозвезды.
Сорок лет спустя дом стал свидетелем ещё большей вак-
ханалии, когда поселившиеся в нём The Beatles сбрасыва-
ли свои пижонские туфли и предавались оргиям, а на сме-
ну алкоголю с кокаином пришли ЛСД и трава. В то бурное
десятилетие там успел пожить и Джими Хендрикс, а в семи-
десятых временное пристанище находили Led Zeppelin, Дэ-
вид Боуи и Мик Джаггер. К концу десятилетия в доме уже
192 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
никто не жил, и тот пришёл в упадок. Мародёрствующая
шайка троглодитов-наркоманов, поселившаяся в подва-
ле, превратила его в сквот. Наружу они выползали только
при свете луны, чтобы упарываться героином и самогоном
в тени осыпающихся греческих колонн. Прямо через доро-
гу находится так называемый старый дом Гудини, и, по слу-
хам, эти здания соединены между собой подземными тун-
нелями. Рик, прельщённый ассоциациями с ливерпульской
четвёркой, купил особняк в девяностых и спродюсировал
в нём альбом Red Hot Chili Peppers «Blood Sugar Sex Magik».
Когда я в пять утра приплёлся на кухню, чтобы заварить
чаю, Дэниэл уже был там (мы оба страдали от смены часо-
вых поясов: обычно в это время мы спали), но остатки сна
мигом слетели с нас от раскатистого грохота, донёсшегося
из холла, и мы бросились посмотреть, что стряслось.
Огромные распашные железные двери ещё дрожали от
удара. Я схватился за тяжёлую ручку, но пришлось хоро-
шенько поднажать, чтобы их отворить. Я проходил через
холл за несколько минут до грохота, и тогда двери были за-
перты. Больше в доме никого не было. Мы с Дэниэлом пере-
глянулись, нахмурили брови, пожали плечами и ушли пить
крепкий горячий чай.
* * *
Наше железо привезли в понедельник. Всё-всё наше му-
зыкальное оборудование приехало из Англии: все наши
старые верные инструменты, помнящие ещё первые дни
Bauhaus: голова Н&Н и усилки Marshall Дэниэла, мой вин-
тажный басовый кабинет Ampeg, безладовый бас Fender
Precision 1974 года, на котором я играл со времён сессии
«Ве1а», серебристый Fender Strat Дэниэла и его же саксо-
фон Selmer 1956-го, мой акустический Gibson J-45 1967 года
и весь остальной наш классический гитарный арсенал.
Ещё Стив Перкинс пообещал одолжить нам барабанную
установку в стиле Кита Муна, и её привезли в тот же день.
В 1987 году мы взяли с собой желторотых Jane’s Addiction
в тур по Штатам. Мы быстро подружились и впоследствии
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 193
оставались на связи. За день до нашей встречи с Риком быв-
ший фронтмен Jane’s Addiction Перри Фаррелл попросил Дэ-
ниэла сыграть на альбоме его новой группы Porno For Pyros,
работавшей на легендарной студии Shangri La в Малибу.
Нас с Кевином тоже пригласили за компанию, и в итоге мы
все отметились в песне «Porpoise Head», посвящённой одно-
му чрезвычайно параноидальному закидону Перри из тех,
что тогда случались с ним пугающе часто.
Перри был уверен, что студия населена призраками,
и, когда мы с ним собрались сыграть в пул, произошло дей-
ствительно нечто странное. Он только что сыграл с кем-то
партию, все шары лежали в лузах. Мы стали готовиться
к новой игре, но двух шаров по непонятной причине не до-
считались.
Я простёр руки и лёг на стол. «О, великий дух бильярд-
ной комнаты, не вернёшь ли ты нам шары?» После этого
Перри посмотрел вниз и обнаружил два недостающих шара
в одной из луз. Мы поблагодарили озорных духов и присту-
пили к игре.
Вернувшись в Лорел-Каньон, мы занялись собственны-
ми песнями. Мы фонтанировали идеями — они приходили
быстро и помногу. В этом месте прекрасно работалось, зде-
шние музы, похоже, нас поощряли. Вдохновляла и пьянила
мысль, что в этих стенах сочиняли музыку The Beatles, Хен-
дрикс, Боуи и Led Zeppelin. Среди самых сильных вещей,
что мы выдали, была «Ritual Radio». Один из тех редких вол-
шебных треков, которые внезапно материализуются, когда
ты как музыкант оказываешься своего рода проводником
для энергии извне. Об этом песня и была (наряду с силь-
ным сексуальным подтекстом). Словно подарок ко мне при-
шли слова:
Отдавая, получая, отдавая взятое
Ты распахнута настежь, распахнута настежь, и я отдаю, от-
даю... получая
В ночь, когда родился этот 17-минутный эпик, мы про-
сто взяли инструменты и начали играть. Музыка пришла
194 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
сразу сама собой. Это был медленный, глубокий и тяжё-
лый звук — неустанные разбивающиеся волны космиче-
ского гула. Внезапно я запел совершенно новым голосом,
что было очень странно: мне казалось, что я существую от-
дельно от звуков, которые издаю, и в то же время полностью
погружён в них. Словно я был медиумом. Этот «ниспослан-
ный» голос был ниже моего обычного, в нём слышались ин-
тонации Иэна Кёртиса и Джима Моррисона, да и сама пес-
ня звучала очень по-дорзовски. Мы всё записали: слышно,
как Дэниэл называет сменяемые аккорды и я тоже даю ука-
зания. Магия, запечатлённая на плёнке!
Конечно, никуда не делась и другая магия — та, которая
магика. Приехав в особняк, я почувствовал, что следующий
фетиш посвящу Змее. Энергии огня. Омоложению. Перво-
бытному инстинкту.
В день приезда я решил найти место силы и, обойдя
окрестности, обнаружил его: овальный плоский камень,
вросший в землю в паре метров от южного крыла. Я обвёл
его по периметру правым указательным пальцем и час про-
сидел там в медитации. Я представлял себе змей. Они пря-
тались в кустах вокруг меня, и я начал мысленно призывать
их к себе. Я вытянул руки и настроился на центр, где отды-
хали древние рептилии.
Я думал о сне, в котором был окружён тысячами змей.
Сначала мне было очень страшно, но затем я успокоился,
настроился на их странную медленную-медленную частоту
и в итоге уловил экстатическую общность, приятие, призна-
ние и ответ, — и страх оставил меня, когда я совершил ве-
ликий телепатический прыжок в чуждое измерение. Настал
черёд ящерицы! Мои мысли пронизывали кусты и высокую
траву. Я ощущал скольжение мускулов, шипение и кожей
чувствовал силу лазерного прицела хищного инстинкта.
Присев на корточки, я развернулся по кругу, всё время
сосредоточенно представляя себе Змею. Моему сознанию
предстали сброшенные кожи. Я подтянул эти чешуйчатые
оболочки, завершая поворот по часовой стрелке. В сле-
дующие дни я повторил этот ритуал ещё трижды в разных
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 195
ключевых точках, закончив восточной стороной. Оттуда
я сделал полароидный снимок дома, который отнёс к себе
в комнату, чтобы закончить последнюю часть ритуала: кап-
ля золотого воска справа от снимка, красного внизу, сине-
го слева и зелёного сверху — эти цвета обозначали четыре
точки на компасе. Задувая каждую свечку, я чертил круг в её
дыму, после чего с помощью фломастера Magic Marker (на-
звание заставило меня улыбнуться) нарисовал пентаграм-
му, заключив в её круг весь дом.
Держа картинку над зажигалкой, я наблюдал, как химия
реагирует на жар и изображение идёт пузырями и лопает-
ся. Я оторвал верхний слой, под которым мне открылась по-
разительная картина: кипящий котёл змей, обвивших двух
призрачных львов, напоминающих стражей северных во-
рот, а между ними обугленная дыра на месте репетицион-
ного зала. Через три недели я обзаведусь змеиной кожей,
а через четыре огонь уничтожит этот зал, и всё, что в нём
находилось, обратится в пепел и расплавленный металл.
В прошлом году на записи в Сан-Франциско Дэниэл близ-
ко сошёлся с Дженезисом Пи-Орриджем, который только
что переехал к северу от города. Мы с Дэниэлом на его «хар-
лее» пару раз скатались через Золотые ворота в гости к не-
когда анфан-терриблю авангарда. Золотые зубы и розовые
дреды — я помнил его совсем другим, но он так и остался
всё тем же душкой и чудаком.
Возобновив эту связь и работая в особняке Рубина, мы
решили помочь Дженезису. Psychic TV предстояло высту-
пить в лос-анджелесском клубе «Синематик», и он искал ме-
сто, где можно было бы жить и репетировать. Не могли бы
мы ему помочь? Я сказал, что спрошу у Рика. Рик разрешил,
и 6 апреля 1995 года Джен приехал с залива Сан-Франциско
на своём небесно-голубом, ненасытно жрущем бензин таран-
тасе. Остальные музыканты прибыли на следующий день.
Джен спросил, интересно ли мне сыграть с ними ка-
вер на «Set the Controls for the Heart of the Sun» Pink Floyd.
196 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
За день до того я показал ему новый экспериментальный
приём, посредством которого извлекал совершенно необык-
новенные звуки: я катал китайский металлический шарик
для медитаций по открытым струнам своего безладового
баса, горизонтально лежавшего в кофре, пропуская сигнал
через разные педали вроде питч-шифтера, фузза и дилея.
Джену очень понравилось и захотелось, чтобы я использо-
вал это у них в треке. Репетиция прошла прекрасно, и я со-
бирался принять участие в концерте следующим вечером.
Лиза Лупа, личный помощник Джена, приехала в день
выступления. Она представилась и протянула мне большой
пакет, наполненный серебристо-белой змеиной кожей, оче-
видно принадлежавшей питону-альбиносу, которых разво-
дила верховная жрица залива Сан-Франциско. Несколькими
днями ранее я спросил Джена, осталась ли у него большая
змея, которую я помнил по его жизни в Брайтоне, но он ска-
зал, что в ходе охоты на ведьм полиция конфисковала всё
найденное у него дома, что в итоге и привело его в Амери-
ку. Однако он навёл справки, и результат я держал в руках.
ic * *
Мы с Джеком занимали большую комнату в задней части
здания. Однажды он совершал водные процедуры в смеж-
ной ванной. Лиза его намывала, и, лёжа на кровати в метре
с небольшим от них, я не мог не подслушать их разговор.
Джен погрузился в мыльную воду — ив зыбучую трясину
ненависти к себе.
— А может, я просто никчёмный человечишко? — спра-
шивал он. — Порой я очень сильно ненавижу себя.
—Ах, Джен, прошу тебя, — отзывалась Лиза, — ты вели-
кий человек! Ты вдохновляешь других.
— Может, и так, но я в полном раздрае.
Мне было неловко оказаться невольным свидетелем этой
беседы, так что я спустился заварить чаю. Когда я вернул-
ся, Джен примерял свой концертный костюм: задутые се-
ребрянкой из баллончика «мартенсы», красные колготки,
серебряный корсет, затянутый до «осиной талии», и старое
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 197
змеиное гнездо дредов, украшенных разноцветными лен-
точками, бусами и бантиками. Он блеснул золотыми зуба-
ми, расплывшись в улыбке, достойной Ловкого Плута*.
— Что скажешь? — спросил он.
— Красиво! — ответил я. — А ну-ка повернись!
Он донельзя жеманно проделал это, после чего попросил
затянуть корсет потуже.
— Ты уверен? — спросил я. — Не вырубишься?
— Нет, конечно нет. Давай!
Пока я выполнял его просьбу, меня посетила странная
идея: что бы подумал мой отец, войди он сейчас в комна-
ту? Позже вечером меня развеселил звон, который издава-
ли многочисленные пирсинги этого маленького человечка,
когда он голым в темноте шествовал через комнату в убор-
ную. Звенел он, как ватага танцоров морриса**, вовсю ска-
чущих вокруг майского дерева***.
* * *
тускло освещённый внутри «Синематик», напоминаю-
щий подземелье, был клубом приверженцев БДСМ в самом
сердце Голливуда. Когда я вошёл, меня чуть не сбила с ног
убийственно хитовая коллаборация Leftfield и Джона Лай-
дона «Open Up», с её зажигательным «гори, Голливуд, гори!».
Протиснувшись сквозь потную кожу, кожзам и латекс, вне-
запно я лицом к лицу столкнулся с бывшим «сексуальным
пистолетом» собственной персоной.
— Отличная вещь, Джон! — воскликнул я.
Ответом мне стал лишь знаменитый кривой взгляд, от
которого кровь стынет в жилах. Я улыбнулся, пожал пле-
чами и продолжил путь, пока не добрался до потайной
* Персонаж романа Чарльза Диккенса «Оливер Твист».
“ Моррис — английский народный групповой танец, основанный
на ритмичных движениях, исполнители которого обычно надевают на го-
лени поножи с колокольчиками и бубенцами.
*** Майское дерево—украшенный цветами столб, атрибут весенне-лет-
них обрядов у многих европейских народов, который по традиции уста-
навливается на городской или деревенской площади и вокруг которого
устраиваются танцы.
198 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
комнатки в глубине клуба, где произнёс пароль («Зажимы
для сосков»). Внутри обнаружился Говард Хэллис (пред-
ставительный личный помощник Тимоти Лири, с кото-
рым мы познакомились, когда тот сопровождал Джена
по дороге к Рику) — великолепный, в бирюзовом костю-
ме и такого же цвета котелке, он склонился над столом,
принимая порку от длинноногой госпожи. Слева сидел,
подзадоривая девушку, доктор Лири собственной персо-
ной. Говард притворно взвизгнул. Я взял его шляпу и на-
хлобучил на укротительницу. Тим в красном галстуке-ба-
бочке и полосатых подтяжках приветственно поднял бокал.
Говард выпрямился, отряхнул брюки и представил меня
джентльмену, которого Ричард Никсон некогда назвал «са-
мым опасным человеком в Америке». Вечер начинался
отлично.
Я решил вернуться в главный зал и взять себе выпить.
Тут появился Джен, желавший что-то сказать мне на ухо.
— Хочу тебя кое с кем тут познакомить, — объяснил он.
И повёл к бару, где Лайдон по-прежнему приковывал
внимание подвыпившей публики.
— Джон, это Дэвид Джей из Bauhaus.
— Здравствуй, Джон, — сказал я. — Вот мы и встрети-
лись снова!
— А, привет, — отозвался он. — Прости, кабы я раньше
знал, кто ты такой, то не повёл бы себя таким козлиной!
— Ничего страшного. Мне правда нравится этот трек,
как я и сказал. Он охрененно клёвый.
— Ну, будем здоровы! Давай выпьем уже.
Услышавший это поклонник предложил Джону угостить
его выпивкой.
— Спасибо, приятель. Мне два пива и моему брату тоже
два.
Вскоре появился ещё один незадачливый подхалим.
— Джон! Джон! Не хочу тебе докучать, но я твой самый
большой фанат!
— Привет, самый большой фанат, — ответствовал Лай-
дон, — и пока, самый большой фанат, иди на хер!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 199
Бедняга растворился в толпе. Принесли пиво, мы с удо-
вольствием чокнулись бутылками, разлив пенящийся напи-
ток. Я потянул Лайдона за промокший лацкан.
— Джон, — начал я, — я не самый большой твой фа-
нат, но, — (он опять просверлил меня взглядом), — я дол-
жен тебе сказать, и я знаю, что тебе это постоянно говорят,
но это грёбаная правда: ты изменил мою жизнь, когда я уви-
дел Pistols в клубе «100» в семьдесят шестом году. Если бы не
это, я бы сейчас в группе не играл. Так что будем здоровы!
Бывший Джонни Роттен скрючил указательный палец,
призывая наклониться поближе. Я подчинился не без опас-
ки. А он залепил мне в щёку смачный звонкий поцелуй.
Я улыбнулся и ответил взаимностью. Ммммммммммуа!
Лайдон затряс своей бутылкой, обливая пивом меня, себя
и окружающих.
Вечер продолжал грохотать. В какой-то момент из ниот-
куда, как маленький гном, возник Тим Лири. Джен начал
было нас знакомить, но доктор прервал его замечанием:
— Мы уже знакомы, — улыбнулся он. — Мы старые прия-
тели!
Джену надо было готовиться к выходу на сцену, и он сли-
нял сквозь набитый битком клуб.
— Да, он свой парень! — вставил свои пять копеек Мар-
тин Лайдон, брат Джона. — Я думал, вдруг пидор какой,
а вот и нет. Да, нормальный малый!
Мы с Лайдоном переместились поближе к сцене. Музы-
канты уже были там. Музыка нарастала — густое пыхтящее
психоделическое варево. Джен присоединился к музыкан-
там и завёл волынку о значительности этого события вви-
ду того, что в публике было представлено три поколения
бунтарей: Тимоти Лири, Уэйн Крамер из МС5 (тем вечером
мы с ним не познакомились, зато позже подружились и ра-
ботали вместе) и Джонни Роттен. Потом понёс какую-то
скомканную бессвязную околесицу. Всё это продолжалось
и продолжалось. Люди из публики протягивали ему подар-
ки. Джен показал язык, чтобы продемонстрировать огром-
ную белую таблетку, лежащую в его ложбинке. (Понятия не
200 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
имею, проглотил он её или нет.) Говард был у сцены и сни-
мал происходящее.
В какой-то момент эффектная дама с волосами цвета во-
ронова крыла вскарабкалась на сцену и вцепилась в Джена,
повалив его на пол. Несколько минут они катались по полу,
пока охранники её не оттащили. Джен поднялся, воздел
руки над головой и рухнул. И остался лежать — будучи, судя
по всему, в отключке. Музыканты взволнованно перегляды-
вались, но продолжали играть. Спустя несколько неловких
минут охранники снова поднялись на сцену, на этот раз —
чтобы проведать распластанного на спине вокалиста. Здо-
ровенный парень покачал головой и принялся неистово
жестикулировать кому-то в конце зала. Потом посмотрел
на музыкантов и помотал головой, проведя рукой поперёк
горла. Что-то явно было сильно не в порядке.
Я глянул на Лайдона. Тот лишь пожал плечами и скри-
вился, когда Джена понесли на улицу. Я пробился сквозь
обалдевшую толпу. Джен сидел на Голливудском бульваре,
сползая по стулу, его длинные дреды и серебряные ботин-
ки были заблёваны.
— Воды! — крикнул кто-то. — Дайте ему воды!
— Кубик льда ему в задницу засуньте! — посоветовал
другой голос. — Только так его можно привести в чувство.
Мудрый совет исходил от Z’EVa, которого я увидел впер-
вые с 1982 года.
— Кубик льда в задницу! — настаивал этот опытный че-
ловек. — Помогает на ура!
Проявить подобную инициативу, однако, никто не спе-
шил.
Потом приехала «скорая», и медики принялись задавать
Джену стандарные вопросы.
— Вы что, из ЦРУ? — нагло поинтересовался он в ответ,
после чего заверил, что уже достаточно очухался и полно-
стью вменяем, так что не нуждается в их услугах.
Дома нас ждали кофеиновые бдения. Ночную вахту дер-
жали Дэниэл, Лиза, Ларри Трэшер из Psychic TV и я. Мы не
позволяли Джену спать, чтобы удостовериться, что с ним
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 201
всё в порядке и вводить замороженную воду ему в задний
проход не потребуется. Как только мы убедились, что дело
обстоит именно таким образом, то дали ему заснуть на кро-
вати в большом зале.
Я проснулся около полудня и пошёл проведать гостя чёр-
ной кожаной кушетки. На месте его не оказалось, зато к по-
душке была прислонена страшная фигурка: кукла вуду са-
мого зловещего вида с чёрным лицом.
Я рассмотрел её поближе. Голова была покрыта настоя-
щей кожей, непонятно чьей. У неё были седые волосы (ка-
жется, человеческие), стянутые сзади красной ленточкой.
На кукле были красивое старинное кружевное платье и оже-
релье из крошечных ракушек и цветного бисера, а малень-
кие глазки-бусинки, казалось, действительно смотрели
на меня. Она выглядела древней и недоброй.
В этот момент Джен вернулся. Я спросил его, как само-
чувствие, и он ответил, что всё прекрасно.
— Что это? — спросил я, указывая на куклу.
— Странное дело: проснувшись утром, я почувствовал,
что у меня в штанах что-то есть. И оказалось, что вот эта
штука! Стрёмно, правда?
— Да уж, ещё бы! Но какого хрена?..
— Понятия не имею!
Я предположил, что в доме её лучше не держать.
* * *
Ночью Джен вынес странную куклу в сад. Сказал, что хочет
«потолковать» с ней. Они с Лизой долго искали правильное
место. А когда нашли, Джен насыпал защитный круг из соли
и вступил в него. Лиза осталась снаружи держать куклу.
— Мне просто хочется знать: для чего ты здесь? — спро-
сил Джен, пристально уставившись в крохотные чёрные
глазки. — Откуда ты взялась? Зачем ты пришла?
Ответ он получил позже, ночью, во сне.
На следующий день Джен пересказал мне свой сон.
Он стоял в темноте, вокруг был дым. Сквозь эту плотную
серую массу что-то двигалось. Это была кукла. Глядя ему
202 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
прямо в глаза, она заявила: «Я пришла, чтобы заставить
тебя полюбить себя». Произнеся это, странное наваждение
скрылось в дыму и исчезло из виду.
Выслушав его, я поспешил на балкон и глянул вниз. Круг,
очерченный солью, находился в точности там же, где я на-
шёл собственное место силы.
* * *
Пламя метнулось с обугленной крышки колонки и приня-
лось лизать стены, заполняя комнату удушливым едким ды-
мом. К счастью, Лиза была рядом и ей хватило ума накрыть
огонь мокрым полотенцем. «Как здорово, что ты догадалась
сделать это, Лиза! — воскликнул игравший в Psychic на кла-
вишах Билли “Пинк” Гудрам, оглядывая частично обновлён-
ные стены старого дома, обитые деревом. — Тут всё могло
вспыхнуть, как порох!»
В тот вечер мы с Дэниэлом и Кевином вернулись к своей
записи. Джен попросился поджемовать с нами и вскоре пол-
ностью захватил нас своим громоподобным риффом. Он ис-
пользовал старый восьмиструнный бас Gristleizer, на кото-
ром играл ещё в семидесятых в составе Throbbing Gristle.
Его сигнал был пропущен через уникальный самодельный
дисторшен, и это звучало невероятно. У нас получалось
что-то очень интересное, и мы включили запись, чтобы за-
печатлеть магию.
Музыка скрежетала, как огромное чудище, левиафан,
которому Дэниэл начал орать: «Эй, ты! Ты должен мне де-
нег!» Он повторял и повторял слова, словно шальную чёр-
ную мантру. В тот же момент из моего рта тоже полились
слова: «Моджо там, моджо здесь, моджо трудится везде».
Ещё были фразы про «сбавить обороты», «карабкаться че-
рез могилу» и «кабель под напряжением».
Дэниэл начал новый припев: «Ты снова станешь похме-
ляться по утрам, берегись хандры / Адская душевная боль
для двоих, друг мой, поставлена на карту», — после чего
вернулся к тому, с чего начал, добавив философское и уми-
ротворяющее «но всё в порядке». Ближе к концу мы с ним
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 203
вместе стали скандировать «моё моджо при делах» (как
в старом блюзе Мадди Уотерса), постепенно превратившее-
ся в «моё моджо — деньги, кровавые деньги!»
Песня получалась пульсирующей, тяжёлой, пугающей
своей жёсткой энергией. Это продолжалось пятнадцать на-
пряжённых минут, после чего мы разошлись на ночь. Доба-
вить к этому было уже просто нечего!
Не особенно поздно мы один за другим отправились
по койкам — за исключением Дэниэла, который не спал
и часами напролёт слушал одну и ту же вещь — «If 60’s Were
90’s» группы The Beautiful People, где были эффектно засем-
плированы фрагменты «Voodoo Chile» и «If 6 Was 9» Джими
Хендрикса. Лежа в постели и слушая доносящуюся снизу му-
зыку, я думал, что оригинальные песни Хендрикс, возмож-
но, сочинил в той же комнате, где сейчас звучали их пере-
работанные версии.
Засыпая, я ощутил странное блуждающее присутствие.
Подобное чувство посещало меня несколько раз с того мо-
мента, как мы въехали в особняк: это был женский дух, паря-
щий над моим телом. Ничего плохого в нём не было: наобо-
рот, я воспринимал его как позитивно настроенную, тёплую,
вдохновляющую сущность. Казалось, она подталкивает
к творчеству. На самом деле это была самая настоящая муза.
Совсем другие ощущения я испытал неделей раньше
в увитом виноградом флигеле, примыкающем к зданию.
Стоило мне войти туда, как меня охватило чрезвычайно не-
приятное чувство, оно как будто наполняло тяжестью и утя-
гивало вниз. Словно я попал в ментальные зыбучие пески.
Вся северная стена была зеркальной, и я чувствовал, что
тёмная энергия исходит оттуда. Я поднялся наверх, но там
ужасная атмосфера сгущалась ещё сильнее. В глубине была
комната, которая от дурных вибраций просто вопила. Я по-
нял: надо валить и побыстрее, что и сделал*.
* Потом мне рассказали, что во флигеле жила старая дама и однажды
ночью торчки, которые незаконно оккупировали подвал особняка, напали
на неё. Они связали её и несколько дней истязали в дальней комнате. —
Примеч. авт.
204 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
* * *
— ПОЖАР!
Где-то вдалеке под водой звенел колокольчик. Тело моё
было будто налито свинцом, я медленно всплывал из своего
сна к резкому свету пробуждающегося сознания.
— ПОЖАР! ПОЖАР! ДЭВИД, БЫСТРЕЙ! ВСТАВАЙ! ПО-
ЖАР!
Я скатился с кровати и открыл дверь. Это был Кит Джой-
нер из группы The The, которые тоже жили с нами.
— Что? — промямлил я. — Всё плохо?
Его глаза ответили быстрее, чем он выпалил:
— Да, всё очень плохо!
Я бросился будить Джена. Тот сразу кинулся в соседнюю
комнату за Лизой. Её постель была пуста, потому что имен-
но она обнаружила пожар и растолкала Кита. Последние
три дня она просыпалась ровно в 7:30, что довольно стран-
но, учитывая, что она типичная «сова».
Этим утром Лиза снова пробудилась в столь ранний час,
но на сей раз — от звона сигнализации. Спустившись вниз
посмотреть, в чём дело, она увидела, что репетиционная
комната объята огнём. К тому моменту, когда Джен вер-
нулся, в коридор вырвались смертоносные клубы плотно-
го чёрного чада, стремительно подползавшего через холл
в направлении нашей комнаты. Я захлопнул дверь и за-
ткнул щель между полом и дверью полотенцами. Затем, что-
бы смягчить своё приземление, мы выкинули в окно пери-
ны и подушки, а также несколько драгоценных вещей: мою
акустическую гитару, книги, ботинки и сумки — и собра-
лись сигануть со второго этажа.
Джен первым взобрался на узкий подоконник. Неожи-
данно поскользнувшись, он полетел спиной вперёд, отчаян-
но пытаясь ухватиться за тоненькие ветки, и тяжело рухнул
навзничь. Его голова оказалась на расстоянии вытянутой
руки от соляного круга, сверкавшего в лучах восходяще-
го солнца.
Я прыгнул вниз, приземлился на ноги и бросился
к Джену.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 205
— Ты в порядке?
Он ответил, что нет и что никогда прежде ему не было
так больно. У него была астма, он задыхался и просипел,
чтобы я нашёл его ингалятор. Я перерыл кучу одёжек и су-
мок, прежде чем обнаружил баллончик. Приложил ему ко
рту. Он был очень плох. Жар стоял невероятный, и я бо-
ялся, что большие оконные стёкла в любой момент на-
чнут лопаться. Я бережно погладил его по голове и по-
пытался убедить, что с ним всё будет хорошо. И, кажется,
не убедил.
Подбежавшая Лиза взяла на себя обязанности мед-
сестры, а я отправился за помощью. Мы оттащили Дже-
на подальше от окон. Завернув за угол, я увидел Дэниэла
на склоне. Он смотрел на ревущее пламя, которое теперь
уже полностью поглотило нашу репетиционную комнату.
Я встал рядом. Дэниэл сказал, что с ним всё в порядке, хотя
его, как и меня, происходящее потрясло. Тем не менее нам
обоим казалось, что в каком-то извращённом смысле это
ужасное событие было одновременно по-своему прекрасно.
Приехали пожарные и подруга Рика, которая бросилась
выносить шмотки из своей дизайнерской студии в южном
крыле. Круглая вешалка для одежды оказалась на улице,
и я с беспокойством обнаружил, что её тень сложилась в пе-
ревёрнутую пентаграмму. Мне нужно было её сфотографи-
ровать, и я метнулся к джипу Кевина, стоявшему у подножия
холма, зная, что камера обычно лежит у него в бардачке.
В поисках фотоаппарата я, к своему удивлению, наткнул-
ся на Библию. Я схватил Священное писание обеими рука-
ми, прижал ко лбу и прочёл молитву. Камеру я так и не на-
шёл, поэтому вернулся к дому и застал подругу Рика Эми Лу
за фотографированием тени.
— Выглядит очень зловеще! — крикнула она мне.
Я согласно кивнул.
— Я думал, что только я это заметил.
Эми спросила, не хочу ли я это снять. Увидев фигуру че-
рез объектив, я понял, что диаметр этого чёрного круга
и белого круга из соли совпадают. Я сделал снимок, изо всех
206 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
сил стараясь, чтобы ни моя, ни чья-либо ещё нога не попала
в кадр, интуитивно чуя, что это может оказаться опасным.
Затем измерил оба круга. Они были в точности равны. Это
было уже слишком, и я опустился на камни. Обхватив голо-
ву руками и снова молясь, я просил духовного света и пози-
тивной энергии, чтобы нейтрализовать мрак, который в тот
момент символизировала чёрная перевёрнутая звезда, вы-
черченная солнцем на беспорядочно замощённой дороге.
Мне на плечо легла чья-то рука.
— С вами всё в порядке?
Подняв взгляд, я увидел красивую девушку с ореолом ру-
сых волос, просвечивающих на солнце. На левом предпле-
чье у неё была вытатуирована разноцветная пентаграмма.
Не перевёрнутая. Идеально уравновешивающая ту, другую.
— Я подруга Рика, — сказала она. — Я ехала в машине
и услышала по радио, что в доме на Лорел-Каньон пожар.
Почему-то подумала, что это может быть у Рика, и сразу рва-
нула прямо сюда.
Я сказал, что со мной всё хорошо и горячо её поблаго-
дарил, что, возможно, выглядело странновато. Она осле-
пительно улыбнулась. Поднявшись, я крепко её обнял. По-
жарные переложили Джена на деревянный щит и понесли
на плечах через многоуровневый сад. Это напоминало при-
дворную процессию экзотического полубога.
* * *
«Морфина! Дайте ему ещё морфина!»
Медсестра отказала нам, сославшись на то, что он уже
получил максимально допустимую законом дозу и следую-
щий укол будет только через два часа. Джен стоически вы-
слушал новость и попросил кого-нибудь помочь ему попить.
Я поднёс соломинку к его губам. Он пил маленькими глот-
ками, прерываясь, чтобы вдохнуть кислорода из маски. Ка-
пельницу с физрастором ему пришлось ставить в правую
руку, поскольку на левую пришёлся основной удар: восемь
переломов и вдребезги разбитый локоть. Вдобавок он сло-
мал четыре ребра, заработав лёгочную эмболию.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 207
Медсестра приложила лёд. Обаятельный как всегда,
Джен благодарил её за заботу и рассказывал о прекрасном
ужине из картофельного пюре с зелёным горошком и под-
ливой, который она ему принесла.
— Это моё любимое блюдо, — добавил он. — А ещё хо-
рошая новость про руку: врач сказала, что я смогу играть
на гитаре.
— Забавно, Джен, — сострил я, не в силах удержаться. —
Ты же до сих пор не умел играть! Это чёртово чудо!
— Вот засранец! — отозвался он. — Только англичанин
мог такое сказать! Засранец! — Он печально улыбнулся,
блеснув золотыми зубами.
Когда мы навещали Джена в палате медцентра Седарс-
Синай, он поделился любопытной информацией относи-
тельно куклы вуду. Он был одержим идеей, что та каким-то
образом причастна к пожару*. Они с Лизой проконсультиро-
вались у экспертов по вудуизму, и те сказали, что это обык-
новенная любовная кукла вуду, но модифицированная так,
чтобы вызывать огонь — его символизировала красная лен-
точка, пришитая к волосам. И объяснили, как избавиться
от власти куклы. На сутки её полагалось погрузить лицом
вниз в воду с натроном — очищающей солёной нильской
* Спустя пару недель после пожара мы вспомнили, что Говард снимал
видео во время выступления в «Синематике». Нам хотелось посмотреть
запись, особенно тот момент, где женщина взобралась на сцену и уро-
нила Джена на пол. Была ли у неё кукла? Мы включили плёнку, но она
оказалась совершенно пустой, хотя на протяжении всего концерта ка-
мера исправно мигала красным огоньком. Возможно ли, что драматиче-
ские события в особняке — это результат хитроумных оккультных спле-
тений? Как уже упоминалось, раньше тут жили Дэвид Боуи, Мик Джаггер
и Джимми Пейдж — личности, причастные к оккультным делам. Еще
ходили слухи, будто Рик Рубин очень увлекался тёмными искусствами
с начала восьмидесятых, когда, будучи нью-йоркским студентом, пла-
нировал достичь мирового господства и испещрил стены своей комна-
ты в общаге перевёрнутыми пентаграммами. Добавьте в этот бурлящий
бульон многолетнюю погружённость Джена в колдовские дела и мои соб-
ственные эксперименты с магикой плюс чародейство в компании Ала-
на Мура — создаётся чрезвычайно взрывоопасное колдовское варево. —
Примеч. авт.
208 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
глиной*, которая в Древнем Египте использовалась для
бальзамирования. Затем следовало удалить ей лицо, а руки
отрезать. После этого куклу необходимо было привязать
к куску железа, засунуть его в джутовый мешок, мешок по-
ложить в деревянный ящик, а ящик утопить в воде — про-
тивоположной стихии.
На следующий вечер Лиза вернулась в дом Рика и забра-
ла куклу. Все наши инструменты погибли в огне. Винтаж-
ный саксофон Дэниэла марки Selmer, всякие микрофонные
стойки и тарелки попросту расплавились. Зато набитая со-
ломой кукла, валявшаяся в холле прямо рядом с репети-
ционной комнатой, сделанная из хлопка, кружев, волос
и сушёной кожи, осталась совершенно невредимой! Лиза
в точности выполнила все указания, и двадцать четыре часа
спустя ранним утром отправилась к океану.
По пути она притормозила у госпиталя, чтобы проведать
Джена. Руководствуясь интуицией, куклу она не оставила
в машине, а спрятала в придорожном мусорном баке, рас-
считывая после забрать её оттуда. Состояние Джена было
стабильным, и, когда она уходила, он улыбался. Однако
едва стеклянные двери больницы разъехались, взору Лизы
предстала тревожная картина: мусоровоз округа Лос-Ан-
джелес опорожнял тот самый бак, куда она положила куклу.
Она побежала к грузовику, крича, чтобы они остановились,
но было сликом поздно. Содержимое бака было бесцеремон-
но сброшено в вонючее нутро мусоровоза, который тут же
тронулся, набирая скорость. В полном отчаянии Лиза на-
блюдала, как габаритные огни грузовика тают и перемеши-
ваются с другими, пока весь транспорт на дороге не превра-
тился в одну большую красную змею, которая, извиваясь,
уползала в смог занимающегося рассвета.
* * *
После пожара мы с Дэниэлом переехали в сомнительный
мотель «Сэхарэн» на бульваре Сансет. Я по дружбе позаим-
* Природная кристаллическая сода.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 209
ствовал на время несколько книг по эзотерике из богатой
библиотеки своего друга Керри Колонны, и всё свободное
время проводил постигая стезю шамана. Как-то раз я ре-
шил поставить эксперимент, основанный на упражнении,
описанном в одной из книг, — вызвать состояние транса,
в котором можно было бы путешествовать в астральной
плоскости.
Из окна номера в мотеле я видел вдали вершины хол-
мов. Мне стало интересно, что находится за ними, поэтому,
лёжа на спине на полу, я концентрировался на месте, кото-
рое хотел «разглядеть издалека». Согласно рекомендаци-
ям в книге я начал выстукивать по полу рукой медленный
повторяющийся ритм. И вскоре обнаружил себя парящим
в эфире, в то время как тело моё оставалось на земле — как
если бы меня разделили надвое и каждая половина в равной
мере существовала в данный момент. Сосредоточившись
на эфирном плане, я увидел петляющую тропу, ведущую
к высокому холму. Несмотря на возвышенное положение
местности, я ощущал, что она как-то связана с Преиспод-
ней. Она неодолимо манила к себе, и мне пришло в голову
съездить туда, чтобы выяснить подробности. Едва подумав
про это, я моментально вернулся в своё тело. И, подняв-
шись, отправился к холмам.
Парк Раньон-Каньон находится к северу от Голливудско-
го бульвара, туда легко попасть с улицы. На входе большие
металлические ворота. Миновав их, я, доверившись интуи-
ции, вышел на извилистую тропинку, напомнившую мне ту,
что я видел в астральной форме. Она вела на вершину хол-
ма, где одиноко стояло дерево с голыми ветками. Оно зва-
ло меня. Я знал, что это то самое место.
Забравшись наверх, я отпрянул, ибо моему взгляду пред-
стало обугленное тело дохлой собаки. Смердела она невы-
носимо. Присмотревшись повнимательнее, я заметил, что
её голова лежит в углублении. Казалось, будто животное со-
бирались похоронить, а затем передумали копать. Дерево
тоже было обожжено — его корявые серебристые ветви по-
чернели, искривились и погибли.
210 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
Я сел под деревом и принялся осмыслять эту картину.
Внезапно меня осенило: это вход в Преисподнюю, которую
в греческой мифологии охранял трёхглавый пёс Цербер.
Я выдернул шерстинку из разлагающейся тушки и вернул-
ся в мотель.
На следующий день я вернулся к тому же астральному
упражнению. И тотчас оказался на вершине холма. Спу-
стившись на землю, моё астральное тело скукожилось
до пары десятков сантиметров. Я стоял, уставившись внутрь
жуткой псиной утробы, а затем вошёл в эту гниющую чер-
ноту, углубляясь в мерзость потрохов и скелета, постепенно
превращавшихся в каменные породы и сталактиты. Я про-
ник в подземный мир! И тут, будто проснувшись от чрезвы-
чайно яркого сна, снова обнаружил себя лежащим навзничь
на полу номера в мотеле. Любопытно, — подумал я.
Я решил ещё раз прогуляться в каньон. Собаки там уже
не оказалось. Я сидел, прислонившись к стволу, и медити-
ровал. Минут через двадцать, открыв глаза, я заметил кро-
хотную пожелтевшую косточку на месте, где раньше лежала
собака. Под влиянием момента и желания сделать что-то не-
мыслимое, я поднял её и сунул в рот. На вкус она была жут-
ко прокисшей и просто отвратительной. Я хотел было её вы-
плюнуть, но, расценив происходящее как акт инициации,
воздержался. Более того, я принялся катать её во рту кон-
чиком языка. На ощупь она была гибкой, и у меня создалось
впечатление, что это косточка из собачьего уха. Я отчётли-
во ощущал, что общаюсь напрямую с Гекатой, владычицей
подземного мира. На косточке оставался ещё клочок раз-
лагающейся мертвечины, он оторвался, и я проглотил его.
Меня чуть не вырвало, но я удержался, продолжая сидеть,
скрестив ноги по-турецки, созерцая царство Гекаты. Нако-
нец я вынул кость изо рта. Она станет частью фетиша, по-
свящённого богине мёртвых.
Эта вершина холма стала для меня мощным местом силы,
куда я много раз возвращался в течение следующих недель.
Напоследок я решил срезать с дерева ветку, чтобы сделать
из неё жезл. Забравшись высоко, как только мог, я восполь-
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 211
зовался ножом. Холодный ветер пронизывал серебристую
крону, внизу летали птицы, а я был опьянён эйфорией.
Когда лезвие погрузилось в плоть дерева, издалека до-
нёсся звук барабана. Простой индейский ритм. Надо было
найти его источник. Неся с собой отрезанную узловатую
палку сантиметров шестьдесят длиной, я спускался по изви-
листому склону холма. И думал о шайке — детей, конечно,
которые подожгли дерево, породившее мой будущий жезл.
Может, и собаку тоже они сожгли? Что значил для них этот
акт? Я чувствовал, что это как-то неявно связано с магией,
возможно, ненамеренно, но подсознательно — точно. Не-
смотря на всю бессмысленную разрушительность, это со-
бытие, судя по всему, было очень мощным — особенно если
учесть, что дело происходило высоко над городом и огонь
взметнулся, как россыпь неоновых сокровищ, сверкающих
в ядовитой лос-анджелесской мгле. А может, это было что-то
потустороннее? Нечто первобытное, ритуальное, а не про-
сто скотство и хихиканье? Что-то извне времени?
Бой барабанов становился громче. У подножия холмов
обнаружился большой заброшенный амфитеатр. Я напра-
вился туда и увидел компанию из двух десятков ребят, рас-
крашивающих большие парусиновые флаги для рейва, ко-
торый должен был состояться ночью. Барабанщик сидел
на краю поросшей лишайником площадки — высокий, тем-
нокожий мужчина с дредами, его руки были увешаны цвет-
ными фенечками и металлическими браслетами, а между
ног был зажат большой африканский джембе. Он улыбнул-
ся, когда я встал поодаль сбоку, кивая в такт. Я спросил у од-
ного из ребят, можно ли помочь им разрисовать флаг. «Ко-
нечно, чувак, — ответил он. — Приходи вечером на рейв!»
Я окунул конец нарождающегося магического жезла
в серебрянку и начертал образ: большой распахнутый глаз
со знаком бесконечности в центре зрачка.
* * *
Наше первое после пожара выступление состоялось
в конце декабря 1995 года в «Голливуд Гранд». Концерт был
212 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
классный, мы играли упоённо, и аудитория очень живо реа-
гировала. За кулисами я обнаружил картонную фигуру Джо-
на Траволты в белом костюме из «Лихорадки субботнего
вечера» в натуральную величину и по пути на бис шёл, пря-
чась за ним. После этого я швырнул его в публику, и Тони
Манеро поплыл по рукам в конец зала.
После концерта за сценой собралось довольно много лю-
дей, двое из которых — каждый по-своему — очень ощу-
тимо обозначили своё присутствие. В 1989 году я включил
в свой альбом «Songs From Another Season» версию класси-
ческой песни идена абеза «Nature Boy»*. Случайно вспомнив
о ней в последний момент, я записал её поздним вечером
на студии Woodbine в Лимингтон-Спа. Мне аккомпанирова-
ли Макс Эйдер на гитаре, Оуэн Джонс на барабанах и Алекс
Грин на саксофоне. Вообще, я планировал, если хватит вре-
мени, подготовить эту песню получше, но долгая сессия
подходила к концу, а Макс стал наигрывать эти приятные
джазовые аккорды. Все подхватили, и по внутренней связи
внезапно раздался голос звукорежиссёра Джона Риверса:
«Ребята! Это потрясно! Я включаю запись!» Так что на плён-
ку тогда попало немного волшебства.
Копию записи я позже отправил в издательскую компа-
нию композитора. Дело было довольно бесперспективное,
и получить ответ я не рассчитывал, но этим голливудским
вечером он настиг меня сам. Среди послеконцертной тол-
чеи выделялся джентльмен, облачённый в элегантный ко-
стюм с галстуком, а не в модную кожу и чёрную джинсу.
Наши взгляды встретились, когда мы находились в разных
углах комнаты, и он нерешительно подошёл ко мне. Пред-
ставившись личным помощником и попечителем идена абе-
за (абез умер в марте того года), он сообщил, что приехал
на концерт, чтобы донести до меня слова своего клиента.
* Джордж Александр Аберле (1908-1995) — американский автор пе-
сен и исполнитель в 1940-1960-х, чей образ жизни в Калифорнии оказал
влияние на движение хиппи. Свой псевдоним идеи абез (eden ahbez) он
записывал строчными буквами. Песня «Nature Воу» в исполнении Нэта
«Кинга» Коула в 1948 году восемь недель занимала первое место в чартах.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 213
И рассказал, что мою запись приняли очень хорошо и что
идеи хотел передать мне следующее, — и он зачитал по бу-
мажке: «Мне очень приятно, что кто-то владеющий совре-
менным языком так чутко уловил суть моей песни».
Я был ошеломлён! Тут меня тронули за плечо и приня-
лись знакомить с какими-то звукозаписывающими шиш-
ками. Мне абсолютно не хотелось вливаться в этот обмен
протокольными любезностями, я жаждал продолжить об-
щение с таинственным посланником идена абеза, но к тому
моменту, как мне удалось освободиться, его и след простыл.
Он исполнил свою миссию и удалился.
Я протискивался сквозь плотную толпу шумных халяв-
щиков, отчаянно надеясь его найти, когда внезапно на моём
пути встал жилистый молодой человек весьма пугающе-
го вида. У него были длинные спутанные волосы цвета во-
ронова крыла, и выглядел он как идеальный победитель
голливудского кастинга на роль приспешника Сатаны —
каковым, возможно, и являлся, потому что когда я инстинк-
тивно пожал протянутую им руку, то с ужасом ощутил, что
в мою ладонь вонзился острый металлический коготь. «Ка-
кого чёрта?» — воскликнул я, глядя в его мерцающие чёр-
ные глаза. В ответ обидчик смерил меня взглядом, полным
нездорового ликования, и скрылся в толпе. Сбитый с толку
и растерянный, я смотрел на кровавый порез. Чёрная маги-
ка? Проклятие? Ублюдок!
к * *
Следующий год оказался для меня очень непростым.
Семья переехала ко мне в Штаты, но мы не успели про-
дать свой старый дом в Англии, что серьёзно подтачивало
наши финансы. Love And Rockets плотно гастролировали
в поддержку альбома «Sweet F.A.», которым мы очень гор-
дились, но раскрутка у него была никудышная, и продавал-
ся он из рук вон плохо. Людей на концерты стало ходить го-
раздо меньше, хотя группа играла лучше, чем когда-либо.
Всё это обескураживало, и я волей-неволей связывал про-
исходящее с той встречей с подозрительным голливудским
214 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
чёрным магом. Я чувствовал, что этому проклятию нужно
противопоставить хороший мощный талисман.
9 сентября 1996 года дома в Пепперелле, штат Массачу-
сетс, я проснулся с острым навязчивым желанием отпра-
виться на улицу и начать копать. Место нашлось рядом с ро-
щей высоких сосен. Я лихорадочно черпал землю руками,
не зная, ищу ли зарытое сокровище или собираюсь зарыть
что-то сам. Интуиция подсказывала последнее, поэтому,
выкопав ямку сантиметров тридцать глубиной, я попытал-
ся обнаружить подходящий объект. Поиски ничего не дали,
и я бросил эту затею. «Подходящее» появится само, решил я.
Пусть всё идёт своим чередом.
Ранним вечером я отправился в гости к соседу, Гэри Куку.
Великолепный программист и специалист по майянскому
календарю, Гэри хотел познакомить меня со своей подру-
гой Магдаленой Гарсией Сорьяно, проще — Маленой, ша-
манкой майянских кровей, приехавшей из Мехико. Когда
я пришёл, Малена и её переводчица Дениз сидели на крыль-
це дома Гэри—две женщины среднего возраста в джинсах
и футболках, непринуждённо болтающие и смолящие сига-
реты благоуханным вечером массачусетского бабьего лета.
Малена предложила заняться экстрасенсорикой. Для
этого мы переместились на чердак. Когда-то Малена была
очень уважаемым и успешным практикующим врачом, но,
почувствовав призвание быть шаманом, всё бросила и пе-
реехала в нищее гетто на юге, чтобы работать с тамошними
бедняками. Она славилась как очень сильная брухо" и неред-
ко работала с огненной стихией, заставляя ту внезапно по-
являться и танцевать по комнате пылающими спиралями.
В замкнутом же пространстве деревянного чердака она
прибегла к менее опасным средствам. Два стеклянных фла-
кончика цветочных духов бесцеремонно водрузили на ка-
кую-то книжку детей Гэри. Взяв один из флаконов, Малена
поднесла его к моему носу. Я отшатнулся: запах был чрез-
* Человек, занимающийся брухерией—пуэрто-риканской ритуальной
практикой, представляющей собой смесь элементов африканских рели-
гий, католицизма и спиритизма.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 215
вычайно резким, хотя нельзя сказать, что неприятным. Она
плеснула немного жидкости себе на руки и растёрла, затем
взяла мои руки, положив их ладонями вниз на свои. Креп-
ко зажмурив глаза, она тихо заговорила по-испански, а её
подруга переводила.
Она сказала, что у меня очень благородное сердце, од-
нако, вероятно, проблемы с почками, и посоветовала о них
позаботиться, поскольку энергия там заблокирована. (Как
позже выяснилось, у меня в почках действительно сфор-
мировалось несколько камней, а кроме того, мне удалили
опухоль щитовидной железы, при которой происходит вы-
мывание кальция из костей и повышается нагрузка на поч-
ки.) Ещё она сказала, что последние три года я испытываю
большие трудности с деньгами и мне нелегко сводить кон-
цы с концами. (Увы, это было так!) Она предрекла, что ско-
ро ситуация изменится и богатство придёт ко мне посред-
ством музыки. В прошлом, продолжила она, я часто попадал
в ситуации, когда что-то здорово получалось, а потом за-
мирало на самом краю в шаге от большого успеха. (И это
правда.) Потому что некто, с кем я сотрудничаю, очень важ-
ный для этого успеха, похоже, вставляет мне палки в колёса
на полном ходу. (Я подумал про Дэниэла, который на про-
тяжении долгих лет демонстрировал подобные саморазру-
шительные наклонности.) По её словам выходило, что этот
человек пойдёт навстречу и мы наконец поймаем усколь-
завший успех.
Потом Малена сказала, что энергии у меня много, но та
норовит накапливаться и взрываться. Поэтому нужно
учиться сдерживать эту энергию и управлять ею так, что-
бы она работала мне во благо, а не наоборот, нужно учиться
быть более уравновешенным. Затем она объявила, что раз-
блокирует энергию. Попросила нас вчетвером сесть в круг
и закрыть глаза. Сделала глубокий вдох. Я испытал череду
физических ощущений, каждое из которых Малена описы-
вала сразу, стоило им только начаться. Я чувствовал дурно-
ту, головокружение, жар. Когда она спросила, где жар силь-
нее всего, я ответил, что во лбу. Сосредоточившись на нём,
216 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
я увидел спираль, и, хотя я ничего об этом не сказал, она
в точности описала мой опыт. Она велела следить за этой
спиралью, которая укажет мне, куда идти.
К этому моменту я был уже словно одурманенный. Ма-
лена сказала, что я почувствую внутреннее переполнение,
что будут газы и если возникнет потребность их выпустить,
то надо позволить им выйти. (Полундра!) Я тотчас испы-
тал мощнейшее давление газов в животе. Она сказала, что
мне станет очень легко — и мне стало — и что со мной бо-
гиня. Она назвала её Шочитль, добавив, что если я просто
произнесу её имя вслух, то она останется со мной навсе-
гда. Я это сделал и тут же ощутил, как тёплый обволаки-
вающий свет растекается по моему телу. Затем, очевидно
отождествившись с этой божественной сущностью, Ма-
лена произнесла: «Спасибо, что ты со мной и что наве-
стил мои земли. Несколько веков я провела во сне, а те-
перь проснулась. Отныне я буду охранять тебя. — И тут
же совсем другим голосом: — Теперь энергию ничто не
сдерживает». Мы с ней тут же выдали по громкой отрыж-
ке, достойной завсегдатаев кабаков. Все засмеялись. «Ви-
дишь? — улыбаясь, спросила Малена. Тут она внезапно
вздрогнула, посерьёзнела и удивлённым голосом спросила: —
Кто это был?»
Шаманка внимательно выслушала рассказ переводчи-
цы о том, что наговорила в состоянии транса, а затем пове-
дала мне, что Шочитль — солнечное божество, лучащийся
свет, испускающий положительную энергию и простираю-
щийся бесконечно, что она из Вселенной, из космоса, что
это всеобъемлющая и могущественная ацтекская богиня,
связанная с майя. И что в будущем я буду иметь дело с цве-
точными эссенциями и Шочитль будет моим проводником
в этой работе.
Я поинтересовался, есть ли какая-то связь между Шо-
читль и Гекатой. Малена ответила, что да, но только в том,
что Шочитль уравновешивает её, как солнечное — лунное.
Шочитль сильнее, чем Геката, которая очень сильна, но Шо-
читль ещё сильнее, и теперь со мною обе, и работают они
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 217
сообща. Она объяснила, что Геката являет собой часть трой-
ственной богини: Артемида соответствует луне в первой
четверти, Диана — в последней, Геката — полной луне; ко-
гда же объединяются, они становятся очень, очень могу-
щественными. В древности я был с Гекатой и служил ей.
По словам Малены, я долгое время был неуравновешен, на-
ходясь лишь на лунной стороне, но теперь солнечная энер-
гия вошла в меня навсегда и равновесие восстановлено.
Она улыбнулась и сказала, что никто не в силах использо-
вать магику мне во вред, а если попробуют, то магика же-
стоко покарает их самих.
Всё это побудило меня рассказать Малене про Дженези-
са Пи-Орриджа. Я объяснил, что он вроде мага, который,
как мне кажется, выбрал путь левой руки*, что я знаком
с ним уже семнадцать лет и, хотя он никогда не занимал
центрального места в моей жизни, я всегда ощущаю силь-
ную с ним связь. Я сказал, что много думаю о нём и в ка-
кой-то степени опасаюсь его.
Я собрался показать Малене фото Джена в книге, ко-
торую захватил с собой, но она вскочила со словами: «Он
на улице. Идём!» Вслед за ней все высыпали на крыльцо.
Она попросила нас сесть, закрыть глаза и сложить ладо-
ни, как для молитвы. «Вы увидите его трижды, — сказала
она. — После этого ваше путешествие начнётся».
В моей голове вспыхнули три образа: первый — Джен
в нашу первую встречу у нортхемптонской администрации;
второй — где он с всклокоченными дредами стоит на кухне
в лос-анджелесском доме Рика Рубина; третий — лежащий
на спине, только что выпавший из окна спальни во время
пожара. Затем в моё сознание вломился другой образ: ста-
реющий мужчина, лысоватый, оставшиеся волосы львиной
гривой ниспадали ему на спину. Он был одет в обрядовое
облачение и смотрел очень пристально.
* В западной эзотерической традиции Путь правой руки — покло-
нение богу (богам) и вера в существование строгих моральных правил,
а Путь левой руки — следование религиям, отдающим предпочтение са-
моразвитию.
218 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
Малена спросила, все ли увидели «его», и мы с Дениз
ответили утвердительно. Гэри сказал, что ощутил его. По
словам Малены, это был Эриус, алхимик. В видении Дениз
он подошёл к ней и протянул огромную книгу премудро-
сти. Малена объяснила, что в прошлой жизни Дениз у него
училась, а мы с Джеком — реинкарнация этого мужчины,
но расщеплённая: мы вроде близнецов — и что Джен по сути
алхимик и знает об этом. И добавила, что скоро произойдёт
слияние.
Я показал Малене фото Алистера Кроули и рассказал
о сходстве Джена с ним. Кроули она не знала, но сказала,
что они с алхимиком — один человек. От этого откровения
у меня перехватило дыхание, и я схватил Малену за плечо.
Она невозмутимо продолжила, сообщив, что мы с Джеком
оба являлись жрецами Гекаты и были вместе в разных во-
площениях на протяжении всей истории — в том числе Али-
стером Кроули. Я удивился, поскольку считал, что реинкар-
нировать можно только в одно существо. Малена ответила,
что иногда со смертью человека душа разделяется на ча-
сти и заново воплощается в разных телах. Так произошло
с Кроули: нечто от его духа передалось и мне, но большая
часть досталась Джену. Я спросил, стоит ли мне опасаться
Джена. Она слегка пожала плечами и ласково улыбнулась:
«Нет. С тобой всё будет хорошо».
Я поблагодарил её, и мы вернулись в дом. Малена от-
правилась на чердак, чтобы поговорить с духами по поводу
Джеффа, старшего сына Гэри. Голова у меня кружилась, и я
решил прогуляться, чтобы переварить случившееся. Я ска-
зал Гэри, что зайду попозже, чтобы попрощаться с дамами,
и зашагал вниз с холма. Мне хотелось сделать Малене по-
дарок, нечто подходящее и со смыслом — и вскоре я понял,
что у меня есть что подарить. За пару лет до этого, когда мы
с Love And Rockets выступали в Мехико, я ездил к древним
пирамидам Теотиуакана. Меня тогда мутило, потому что
я чем-то траванулся, но я был намерен взабраться на верши-
ну пирамиды Луны. Оказавшись там, я подобрал несколько
мелких камешков с каждого из четырёх углов сооружения.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ 219
Один из них я и собрался подарить Малене, а другой — Де-
низ. Однако когда я вернулся к Гэри, их уже не было.
* * к
По пути домой я внезапно понял, зачем была нужна та
дыра в земле: для камней! Там, у чёрта на куличках, ночное
небо ничем не засвечивалось, его украшали лишь бесчис-
ленные звёзды. У своей норы я опустился на колени и по-
местил в ямку первый камень, посвящая его Дениз. Пока
я вдавливал его во влажный дёрн, на меня внезапно нахлы-
нули эмоции, и я чуть не разрыдался.
«А это для Малены», — произнёс я, подставляя второй ка-
мешек под лунное сияние. И тоже вдавил его глубоко в зем-
лю. Стоило мне начать засыпать ямку, как произошло нечто
необычное: из земли засветился крошечный, ослепительно
яркий зелёный огонёк. Как будто энергия звезды была со-
средоточена в булавочной головке — искрящаяся электри-
ческая зелень.
Я черпанул из земли комок и поднёс к глазам, пытаясь
понять, что это. Светлячок? Для светлячков был не сезон,
да и не было никакого насекомого — только огонёк. Он про-
должал светиться, пока я вставал и нёс его к крыльцу. Я хо-
тел поместить комочек в банку, поэтому положил его
на стол, но стоило мне это сделать, как он попросту исчез.
На следующий день я позвонил Гэри, чтобы рассказать
об этих странных событиях. Он связался с Маленой. Её со-
вершенно не удивил мой опыт, и она попросила передать
мне: «Да. Это Шочитль, так она и является — в виде зелё-
ного огонька. Теперь она с тобой». И это было очень кста-
ти, потому что в ближайшие годы мне оказалась нужна лю-
бая возможная помощь.
к к к
Помощь требовалась и моему отцу. В начале восьмидеся-
тых они с мамой переехали в Австралию, и он угодил в та-
мошнюю больницу со стафилококковой инфекцией, кото-
рую подцепил во время операции на колене. Я тогда был
220 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ВУДУ
в Англии — мы всё ещё пытались продать свой дом. В наде-
жде помочь ему я решил задействовать освоенные в Лос-Ан-
джелесе шаманский транс и технику путешествий.
Лёжа на полу нашего старого эдвардианского дома, кон-
чиками пальцев я принялся выстукивать по доскам пола
медленный повторяющийся ритм. Закрыв глаза и сконцен-
трировавшись на точке между бровей, я вошёл в гипнотиче-
ское состояние, подобное трансу. Перестав стучать, я спон-
танно принял форму птицы. И полетел!
Паря на расправленных крыльях, я видел, как подо мной
сменяются участки суши. Я пролетал над лоскутами полей
и озёрами, над грядами холмов и океанами. Всё это время
я отдавал себе отчёт, что моё человеческое тело простёрто
на полу в Нортхемптоне. Казалось, что моё сознание раз-
двоилось. Затем что-то подсказало мне, что я достиг места
назначения и пора снижаться. Пронзив облака, я разглядел
внизу то, что опознал как автомобили, а затем и крохотных
человечков.
Была ночь. Моему взору предстало белое здание, состав-
ленное из длинных прямоугольных корпусов, связанных ме-
жду собой. Спикировав вниз, я проник в помещение сквозь
череду стеклянных дверей и незамеченным устремился
по коридорам. Наконец я оказался у нужной палаты с от-
крытой дверью и впорхнул внутрь. Я совершенно ясно ви-
дел отца, лежащего на больничной койке. Он обливался
потом, трясся в лихорадке и ворочался под насквозь про-
мокшими простынями. Я опустился к изножью кровати,
задержавшись на миг на металлической раме, после чего,
широко расставив крылья, принял иную форму — чёрной
пантеры.
Наклонив голову, я неслышно спрыгнул на койку. Коле-
но отца с кровавой раной было выставлено наружу. Я подо-
брался ближе и принялся лизать поражённые ткани. Вычи-
стив рану, я превратился обратно в птичку и вспорхнул отцу
на грудь. Внутри неё было что-то тёмное, что надо было
убрать. Я вошёл в грудную полость и обнаружил там другую
птицу — чёрную и очень опасную. Я обхватил её своими
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 221
крыльями и покинул его тело, забрав с собой тварь. Та обра-
тилась в ничто. Я ещё разок вспорхнул над папой и испытал
чувство облегчения. И тут же обнаружил, что возвращаюсь
в человеческое обличье. Обратно я летел с немыслимой ско-
ростью и — бац! — оказался дома. Потрясённый всем этим,
я отправился в кровать и проспал несколько часов кряду.
На следующий день я позвонил в больницу узнать, как
там мой старик. Медсестра обрадовалась моему звонку, по-
тому что ночью отцу стало очень плохо, у него был страш-
ный жар, врачи не исключали, что он умрёт, но внезапно
температура спала и он выкарабкался. Она сказала, что
ему гораздо лучше и с ним при желании можно поговорить.
Взяв трубку, отец повторил рассказ медсестры, а потом до-
бавил, что видел, как я зашёл в комнату и стоял в ногах его
кровати, а за мной — наши умершие родственники. Отца
вряд ли можно было назвать человеком, склонным к полётам
фантазии, наоборот, он был крайне приземлённым и доволь-
но циничным, так что это откровение значило очень много.
Глава одиннадцатая
ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
Дом наконец удалось продать (не без вмешательства прак-
тического колдовства), и я вернулся в Лос-Анджелес к ра-
боте над новым альбомом Love And Rockets «Lift». Мы
заручились помощью продюсера-звукоинженера Дага Де-
Анджелиса, а он попросил нас принести какой-нибудь ви-
нил Bauhaus, чтобы сделать семпл из него отправной точ-
кой. Мы остановили выбор на «Stigmata Martyr», взяв из неё
гитарные партии, которые положили на бодрый электрон-
ный ритм. И я, стоя в аппаратной, принялся тихонько по-
вторять слова «Resurrection Hex» поверх получившегося.
— Что это? — спросил Даг.
— Не знаю, — ответил я. — Просто в голову пришло.
Даг предложил мне тут же записать вокал, что я и сде-
лал, добавив припев: «Что это, что это, что это, что же это
222 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
на тебя нашло?» Пока я пел, меня осенило, что эта песня —
про Питера Мёрфи и продолжение магических изысканий
с целью перерождения Bauhaus. Именно в этот самый мо-
мент из турецкой Анкары Питер отправил факс, содержа-
щий неистовый бред сивой кобылы касательно его неза-
служенно забытого и трагически недооценённого места
в иерархии группы — каким он его себе представлял.
Кому: Дэйву
От кого: от Питера
Анкара
Суббота, 10 мая 1997 года
Здравствуй, Дэйв.
Несколько раз за последнее время я по разным поводам
столкнулся с таким представлением о моей роли в «группе,
которую всё-таки сколотил Дэнни» и которую никак не могут
оставить в покое, которая была нашей общей гусыней, снёс-
шей вам золотое яичко, в группе, которая для меня значила
даже больше, чем сон, была важнее обманутой любви, доро-
же голубой мечты, была не так мрачна, зато жестка от слова
«алмаз», в группе бывших дизайнеров-неудачников с фасадом
из «чистого золота», — что эти страсть, царственная поступь,
хитрость, хладнокровие, «мёд, разложившийся на плесень»,
исполненный величия, жестокий с другими и сам страдаю-
щий от жестокости, полный искренних побуждений, непоко-
лебимый и бывший целиком и вплоть до мелочей немыслимо
хорош... что это был всего лишь актёришка, изображающий
певца, и лишь марионетка или кукла настоящего сердца груп-
пы... «на самом деле они не только сочиняли музыку, а Дэйв
приложил руку и к большинству текстов»... я решил прибег-
нуть к прилагаемому ниже очищающему лосьону, дабы ясная
память возобладала над моим желанием всё простить и за-
быть. Хотелось бы, чтобы вы, барышни, тоже пользовались им
во время своих публичных интервью. Дэйв, не пойми меня не-
правильно (ещё раз), я не имею ничего лично против вас, про-
сто раньше я старался не вызывать духов прошлого, но в этот
раз обозначил свою позицию.
ПО-ПРЕЖНЕМУ ЛЮБЛЮ ВАС — И ВСЕГДА БУДУ...
Мне просто хочется любезно дать знать тебе и остальным,
если им это интересно, что в той или иной форме я рано или
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 223
поздно обнародую эти в конечном счёте достоверные факты,
дабы они больше меня не тяготили. В вашей собственной про-
должительной кампании, где вы все стараетесь отщипнуть от
славы группы свою долю признания, которым, как вам кажет-
ся, вы обойдены, работают те же самые эмоции.
Привет остальным девчонкам...
Вслед за этим шёл внушительный «Реестр участия Пи-
тера Мёрфи в записях Bauhaus, развенчивающий миф
“А Питер просто пел”», где в хронологическом порядке ма-
ниакально детализировался вклад П. М. с ремарками вро-
де «“Bela Lugosi’s Dead” — вокальное построение компо-
зиции, участие в совместной аранжировке» или «“Ziggy
Stardust” — выступил инициатором, постиг и выложил всю
душу». Заканчивался документ «статистикой», демонстри-
рующей, что «больше половины текстов написано Питером»
и «Питер играет на инструментах в более чем трети (36 %)
песен». Дурдом. Что на него нашло?
Тем не менее обращение к этим старым записям
Bauhaus спровоцировало разговор о возможности воссо-
единения. Мы обсудили это с нашим директором Чарли
Хьюитом, и он согласился, что момент выбран подходя-
щий. «Хотите, я переговорю об этом с директором Пите-
ра?» — предложил он. Несмотря на безумный факс, мы от-
ветили утвердительно. Питер, очевидно, думал о том же
самом, и это его послание можно было расценивать как
катарсический залп с целью выяснить отношения и поми-
риться. Обе стороны согласились встретиться в Лос-Ан-
джелесе и попробовать закопать этот чёртов старый топор
войны.
Местом встречи был выбран ресторан «Эль Койот» в Ло-
рел-Каньон, прямо напротив старого пристанища Джима
Моррисона. Поужинав там, мы переместились в друже-
ственную атмосферу уютного домика Керри на вершине
холма, чтобы пропустить по стаканчику перед сном. На-
строение и правда было очень дружелюбным, и вечер за-
кончился шампанским под тост Керри «За новый Bauhaus!».
Воскрешение приближалось!
224 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
Вскоре после этого междусобойчика мы вчетвером ока-
зались на репетиционной базе в Голливуде. Это очень напо-
минало старые времена: мы подключились и начали джемо-
вать, создавая нечто из ничего. Гитара Дэниэла — японский
Fernandes, модель, оснащённая прекрасным встроенным су-
стейнером*, который он использовал на полную, взорвалась
шумовыми осколками. Кевин вступил с лёгким, почти джа-
зовым битом, а я тихонько вплёл змеящуюся басовую пар-
тию, звучащую на восточный лад. Поверх этого Питер при-
нялся нараспев зачитывать что-то по-арабски. Потом он
сказал, что это священные строки Корана, поэтому их за-
писывать нельзя. Трек был отличный, но из уважения к Пи-
теру и его исламским воззрениям настаивать мы не стали,
и мощнейшее вводное заклинание растаяло в эфире.
После этого мы впервые с последнего концерта в «Хэм-
мерсмит Пэлас» в 1983 году сыграли «Bela Lugosi’s Dead».
Потом освежили другие избранные треки из старого сета,
включая «А God in an Alcove», «In the Flat Field» и ураганную
«Dark Entries». Пятнадцати лет как не бывало — мы все сно-
ва были в деле. Радостно улыбаясь, мы решили сделать пе-
рерыв. Тут-то и начались проблемы.
ДЭНИЭЛ: Что ж, с музыкой никаких проблем, а ты думал,
что наденешь на сцену?
ПИТЕР: Что захочу, то и надену.
ДЭНИЭЛ: Ясное дело, но что это будет? Это же тоже важно.
Ну, ты же не выйдешь на сцену в джинсах, правда?
ПИТЕР: Дэниэл, если я захочу явиться в джинсах и домаш-
них тапочках, то так и сделаю!
ДЭНИЭЛ (жалобно глядя на нас с Кевином): Ну брось, Пит.
Ты ведь не выйдешь в таком виде, как сейчас?**
ПИТЕР: Да уж лучше так, чем как ты! Тебе сорок лет, а ты
до сих пор одеваешься как долбаный пацан! Посмотри на себя!
Жалкое же зрелище.
* Устройство, возбуждающее струны инструмента и позволяющее взя-
той ноте длиться сколь угодно долго.
** На репетиции Питер был облачён в голубые джинсы, старую футбол-
ку, жилетку и турецкие шлёпки. — Примеч. автп.
Jack Plug & The Sockettes на концерте в пабе «Рейсхорс», Нортхемптон, 1977.
Слева направо: Дэйв «Икс» Экстон, мой брат Кевин Хаскинс, я, Дэниэл Эш
Источник вдохновения для названия
песни «Dark Entries»
МАШ
AN ORIGINAL FONTANA
3/6
Lk iHi Г11ТП I rn
mt mum
super-
. natural
curious
and
macabre
stories
of love,
death
and
the
Ненский колледж искусств, Нортхемптон, 1974. Я слева в нижнем ряду, в сомнительном свитере
в треугольную шашечку и широких фланелевых брюках, иронически ухмыляюсь. Слева от меня —
бог подростковой гитары Энди Китли, легендарный Пол Кингсли слева с краю в верхнем ряду
Здесь Дэниэл Эш (тоже ухмыляется) крайний справа в верхнем ряду;
крайний справа во втором ряду — юный Гленн Кэмплинг
CfiT
The Craze (ранее — Jack Plug & The
Sockettes), знакомые всё лица, 1978
THIS THURSDAY (fHov .-2 5'9
AT W RACEHORSE?
THE
SubMERiSEDld
Мой ксероксный флаер на первый
концерт первой нортхемптонской
панк-группы The Submerged 10th. Сле-
ва направо: Дэйв «Икс» Экстон, Кевин
Хаскинс, Янис Закис и я
Первое фото Bauhaus — сделано в туалете клуба железнодорожных
рабочих в Всллингборо, 1979
Bauhaus выступают в Зале гильдии, Нортхемптон, 1979
С Энни в ливерпульском
«Эрик’с», 1980
Концерт в лондонском «Рок
Гарден», 1980. Обратите вни-
мание на прицепленные к басу
фузз и фото Оскара Уайльда,
а также стикер «Динозаврам
вход воспрещён»
В клубе «Тиер Три», Нью-Йорк, 1980. На сцене и за сценой
С Рене Халкеттом на Паддингтонском вокзале, Лондон, 1981
TO-NIGHT....
«Champagne Supernova» («Шампанская
Сверхновая») Джона Корнелиуса, запе-
чатлевшая невероятную встречу Эдриа-
на Хенри, Джорджа Мелли и Bauhaus в ли-
верпульском «Стейт» в 1981 году
Самодельный флаер к первому эфиру
у Пила
SESSION
JOHN PEEL SHQW
RADIO 1 10 00
THURSPAY3^ BAUHAUS
Флаер концерта Final Solution в лондонском «Хэвен», 1981
«Ну-ка, парни, встаньте в профиль!» На записи альбома «Mask» в Лондоне, 1981
С Нико в клубе «Фейгин’с», Манчестер, 1981
Энни позирует на катафалке, известном как Баухаус-мобиль
Афиша мероприятия в мюзик-холле
«Данфорт» в Торонто, посвящённого
70-летию Уильяма Берроуза, 1983.
Меня в афишу добавили в последний
момент
Кевин в «Пепперминт Лаундж», Нью-Йорк, 1981
Автор и Дэниэл Эш в лондонском «Лайсиуме», 1982
«Вес бегом в автобус!» Слева направо: Питер, Кевин,
я, Грэм, Энни и Гленн; Афины, 1983
Дерек Томпкинс в студии Beck, Веллингборо, 1983
Тим Перкинс, Алан Мур и я. «Трое пылких молодых людей», —
подметил Алан, взглянув на это фото нашей шайки
С Аланом Муром, репетиция нашего спектакля в рамках мероприятия Subversion in
the Streets of Shame в театре «Брайдвелл», Лондон, 1994. Обратите внимание на стран-
ную призрачную фи!’уру у меня за плечом справа, которая, кажется, держит газовую
вуаль над сидящим господином Муром. (Я обеими руками держу овальное зеркало.)
tSpirit». Питер на сцене, 1998
Пробный снимок от Говарда Розенберга, 1998
Bauhaus, успешно воскресшие, 1998
За новых Bauhaus!» Безумный маг с улыбкой маньяка, Лос-Анджелес, 1998
С Энни Sii сценой в лос-анджелесском «Палладиуме»
после первого из трёх концертов, 1998
Фетиши из 1998 года. Первый ряд, слева направо: «Геката», «Голубая сойка»,
«Воин»; второй ряд, слева направо: «Медведь», «Змея», «Птица»
Автор с трехсвеч ником
С Билли Корганом в гримёрке театра «Ривьера» в Чикаго, 1998
Дружелюбный Берлин, 1998
Автор и Дэниэл, тур Resurrection, 1998
Исполняем «Bela Lugosi’s Dead» со струнным трио на концерте
по случаю Хэллоуина в «Филмор Уэст», Сан-Франциско, 2005
Coachella, 2005. Обратите внимание на бутыл-
ки с водой на моём усилке. Кто-то явно очень
боялся умереть в пустыне от обезвоживания
Питер — «байронический король-
мутант», в «Уилтерне», 2005
Группа качает по полной! «Уилтерн», Лос-Анджелес, 2005
На следующем развороте: группа Bauhaus (фото Антона Корбейна)


Автор и Дэниэл, тур Near the Atmosphere, 2006
С Маленой, Мехико, 2016
Ваи-хаус — дом 37 по Адамс-авеню, Норт-
хемптон в наши дни. Наверху — мансарда
художника, где жил Дэниэл
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 225
iyr уже вмешались мы с Кевином, пытаясь подчеркнуть,
что музыка звучала великолепно, а все эти препирательства
из-за шмоток совершенно ни к чему. Увы, напрасно. «Лад-
но, проехали, — продолжил Дэниэл. — Слушай, Пит, а на-
счёт твоих волос. Ты собираешься с ними что-то делать?»
Тут Питер не выдержал.
ПИТЕР: Слушай, иди на хер! Если Питер Мёрфи захочет
выйти на сцену в грёбаных джинсах, то так и будет, и если он
решит выйти как старый толстый Питер Мёрфи, то так и сде-
лает, — и фанаты по-прежнему будут считать его чудесным, по-
тому что... я действительно такой!
ДЭНИЭЛ: Да конечно. Пусть так, но слушай... А может, тебе
побриться наголо? Тебе бы очень пошло, Пит!
ПИТЕР: Я не собираюсь щеголять в таком виде! Как грёба-
ное отродье Сатаны!
ДЭНИЭЛ: Ладно, на хер всё!
Я: Тура не будет!
ПИТЕР: Да, на хер, верно! iyp, мать вашу, закончился!
КЕВИН: Ребята! Ребята!
ПИТЕР И ДЭНИЭЛ: Кевин, отвали!
Дэниэл выключил свой усилитель и начал упаковывать
гитару. Питер прикурил сигарету и вылетел из комнаты,
хлопнув дверью. Студия для нас была арендована на целый
день, но мы пробыли в ней всего час, и казалось, что вряд
ли вернёмся.
В тот же день у нас была запланирована встреча с ди-
ректорами, и со стороны Питера из Лондона прилетел Крис
Гилберт. Предполагалось обсудить перспективы гастролей.
О боги, боги, боги!
* 'к к
Мы вошли в тайский ресторан напротив, нам указали наш
столик, где Чарли и Крис уже сидели с праздничными коктей-
лями наготове, широкими улыбками до ушей и пляшущими
знаками долларов в глазах. Им предстояло пережить шок!
Чарли поднялся, приветствуя нас распростёртыми объя-
тиями.
226 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
— Джентльмены, познакомьтесь: это Крис, директор Пи-
тера. Крис, это Дэвид, Дэниэл и Кевин.
— Здравствуйте, ребята, у нас для вас есть очень хоро-
шая новость, — сразу объявил Крис.
— Ага, — подхватил Дэниэл. — А у нас для вас плохая.
— Плохая новость? Что такое?
— Нет, Крис, давай ты первый, — сказал Питер. — Что
там за хорошая новость?
— Ну, мы тихонько заикнулись о воссоединении, и, мяг-
ко выражаясь, люди очень интересуются! — он с улыбкой
посмотрел на Чарли. — И мы уже получили несколько серь-
ёзных предложений. Так что... что за плохая новость?
Чарли подался к нам, вздёрнув брови.
— Мы не будем этого делать, — ответил Дэниэл.
— Не. Будете. Этого. Делать?
— Мы никуда не едем, — подтвердил Дэниэл.
— Тура не будет, — добавил я.
— Что? Почему?
— Дэниэлу не нравятся штаны Питера, — объяснил я.
— Ребята, вы ведь шутите? — Чарли заметно встрево-
жился. — Шутите, да?
— Если бы, — сказал Питер.
Крис адресовал Питеру беззвучное «какого хрена?» —
а тот закатил глаза и раздул ноздри.
— Мы поссорились, — сказал Кевин. — Музыка звучала
классно, а м-м-м.... Потом случилась глупая ссора.
— Из-за штанов Питера?!
— Да, — хором ответили мы.
— Так. Ребята, давайте-ка закажем выпить, успокоимся
и нормально всё обсудим.
— Хорошая мысль! — одобрил Чарли. — Официант!
Нам принесли выпить, а потом ещё раз, и к концу трапе-
зы всё как-то вернулось на свои места.
— Ладно, — попросил Дэниэл, — расскажи подробнее
про хорошие новости.
— Ну, — начал Чарли, — мы знаем, что вы думали толь-
ко о паре концертов в Лос-Анджелесе, но поскольку в инду-
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 227
стрии люди уже в курсе, то интересуются вами везде. Если
у вас будет желание, можно было бы с лёгкостью устроить
большое мировое турне и прилично заработать.
— Пит сможет купить новые штаны! — сострил я.
Мы согласились отыграть два вчера в голливудском «Пал-
ладиуме» и тайный концерт на пробу, после чего, в зависи-
мости от того, как всё пройдёт, можно будет подумать о том,
чтобы продлить тур. Однако прежде чем ввязаться в новую
авантюру, нам пришлось разобраться с одним юридиче-
ским казусом.
Понедельник, 18 мая 1998 года. Суд округа Лос-Андже-
лес.
«Вызывается истец, Дженезис Пи-Орридж».
В строгом зелёном костюме, белой рубашке и тёмном
галстуке, с недавно срезанными дредами и без единой ви-
димой железки пирсинга, в суде тогда стоял совсем другой
Дженезис Пи-Орридж. Он напоминал не то куклу телепата-
чревовещателя, не то коробочку-сюрприз, из которой, когда
она открывается, выстреливают разноцветные змейки, —
такие ассоциации возникали, при взгляде на искусствен-
но сдержанную оболочку его эксцентричной от приро-
ды личности. Наш адвокат, господин Энтони Корнаренс,
также рекомендовал нам придерживаться строгого дресс-
кода, особенно Дэниэлу. («Никаких серёжек и подведённых
глаз» — гласил его мудрый совет.)
После пожара в доме Рубина и последовавшего лечения
в Седарс-Синай Дженезису предъявили астрономический
счёт за медицинские услуги. Оказавшись перед этим фак-
том, он понял, что у него нет иного выбора, кроме как подать
в суд на Рика Рубина. В конце концов, Рубин был мульти-
миллионером, а у Дженезиса даже медицинской страховки
не было. Чего истец не ожидал, так это того, что Дэниэла,
Кевина и меня тоже втянут в это дело в качестве ответчиков
по встречному иску, который страховая компания Рубина
подала уже в наш адрес, сочтя группу виновной в пожаре.
228 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
Последовали две изматывающие нервы недели, в тече-
ние которых юристы страховой компании жали на все до-
ступные рычаги и перепробовали все грязные уловки, какие
только смогли придумать. Всю дорогу Дженезис в полный
рост играл на публику, в какой-то момент даже всплакнув
в белый платочек, как какая-нибудь южная красавица в ме-
лодраме. В результате присяжные решили дело в его поль-
зу, и он получил полтора миллиона долларов компенсации.
Нас признали невиновными, однако от адвокатской конто-
ры мы получили внушительный счёт. К счастью, впереди
нас ждали концерты в «Палладиуме». Вся выручка от них
должна была пойти на оплату адвоката, но нам всё равно
ещё не хватало семнадцати тысяч. (Дженезис прислал их
нам, как только узнал об этом.)
* * *
Судебное разбирательство было не единственным пре-
пятствием для концертов в «Палладиуме», которые мы чуть
не отменили, когда в последнюю минуту Дэниэла вдруг обу-
ял мандраж. Весенним днём он позвонил мне и сообщил,
что заново переосмыслил идею воссоединения и не хочет
в нём участвовать. Отлично зная Дэниэла, я не повёлся. На-
оборот, с притворным спокойствием я подтвердил, что если
он в этом действительно уверен, то ладно, никто его не бу-
дет заставлять. На следующий день я сотворил сигил, что-
бы вернуть его в наши ряды. Я сделал это, стоя на вершине
среди голливудских холмов, сжёг бумажку и развеял тлею-
щий пепел по ветру.
Вернувшись в Массачусетс, я создал то, что стало одним
из моих последних фетишей. «Воин» принял форму самурая,
вылепленного из красного воска, из тела которого торчали
шесть зазубренных лезвий, а внутри были спрятаны различ-
ные энергетически заряженные объекты. Это был результат
моей магической работы, посвящённой Марсу. Дело проис-
ходило в субботу, 11 апреля, в ночь полнолуния.
Я едва закончил, тёплый воск ещё не застыл, как раздал-
ся телефонный звонок. Это был Дэниэл. Он сказал, что его
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 229
только что осенило: «Дэйв, у меня в голове будто лампочка
зажглась, и я понял: это ж каким надо быть идиотом, чтобы
отказаться играть с Bauhaus. Рассчитывай на меня, чувак!»
Минуло ровно три года с пожара в доме Рубина.
Репетиции реюниона Bauhaus начались 15 июня в Лос-
Анджелесе. Только что стартовавший чемпионат мира
по футболу стал идеальным способом выпустить пар. Мы
вчетвером смотрели матчи в гостиничном номере Пите-
ра. Наши посиделки в оригинальном составе не омрача-
лись руганью, хотя Дэниэл втайне всё ещё тревожился
по поводу возможного гардероба Питера. Однако куда силь-
нее на него давили угрозы чокнутой бывшей подружки при-
кончить его, которые он воспринял настолько серьёзно, что
нанял телохранителя.
Тем не менее к нашему первому тренировочному кон-
церту в «Холливуд Атлетик Клаб» мы чувствовали себя силь-
ными, сосредоточенными и сплочёнными. И вот во втор-
ник 9 июля 1998 года (снова на полнолуние) мы готовились
выйти на сцену впервые за пятнадцать лет. Был переаншлаг,
атмосфера наэлектризовалась до треска — и понеслось.
— Да пошёл ты, Дэниэл!
— Пошёл ты тоже, пидор!
— Ребята, ребята, ну хватит. Да мать вашу!
Питер с Дэниэлом вели предконцертную «беседу», а Ке-
вин, как всегда, пытался снизить градус — безуспешно.
Бильярдный шар описал дугу в густом от сигаретного дыма
воздухе, угодив в бутылку водки. Затем в дверь гримёрки
осторожно постучали.
— Э-э-э... пятнадцать минут, джентльмены.
— Они что, не знают, что концерта не будет... опять? —
сказал я полушутя.
— А ведь, на хрен, этим может и закончиться! — ото-
звался Дэниэл. (Ах, прямо как в старые добрые времена!)
Bauhaus всегда были легковоспламеняющейся смесью
нестабильных элементов. Химия есть химия, и с годами
230 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
никто не собирался становиться сдержаннее. С самой
первой нашей встречи стало ясно, что смесь в пробирке
по-прежнему пузырится и плюётся адским пламенем. Ко-
гда через комнату полетел следующий бильярдный шар,
я присоединился к попыткам Кевина разнять драку, за что
задиры нас в шутку отмутузили. Это разрядило обстановку,
в итоге мы все вместе обнялись, и старый топор войны был
закопан опять. Настал момент выхода.
Путь к сцене лежал через бельэтаж, опоясывающий зал.
Перед нами бежала Кортни Лав, и, заметив наше прибли-
жение, публика начала бесноваться. Мы спустились по сту-
пеням в конце зала и взошли на сцену.
Первой песней была «Double Dare», которая начинается
с зафузованного басового соло, так что старт должен был
дать я. Сконцентрировавшись на этом волшебном много-
гранном моменте неизвестности, я взял паузу. Ведь это был
мост между последней нотой, прозвучавшей в Лондоне пят-
надцать лет назад, и вестью о грядущем воскрешении. На-
пряжение в маленьком зале достигло почти невыносимо-
го пика. Раздались свист, визг и аплодисменты всех сортов.
Последний вдох на краю пропасти и — ННННАААААА — мы
начали. Публика взорвалась. В тот вечер мы были в ударе,
звучали грандиозно и яростно.
На следующий день мы выступали в прославленном
«Палладиуме» — на гигантской площадке в самом серд-
це Голливуда. За пару дней до концерта мы разместили ре-
кламу на целую полосу (только наше лого, название зала
и дата) в LA Weekly и очень переживали, достаточно ли при-
дёт народу. Но когда мы нервно поинтересовались у Чар-
ли Хьюита, которого выбрали менеджером этих мероприя-
тий, как продаются билеты, он ответил, что билеты на оба
вечера разлетелись в рекордные для этой площадки пятна-
дцать минут и что промоутер хочет добавить третий, бо-
лее того, группа засыпана предложениями о выступлени-
ях в других местах.
Подъезжая в день первого концерта к залу, мы дивились
бесконечной чёрной змее из душной чёрной кожи и резины,
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО 231
извивающейся по испепеляемым солнцем улицам. Причём
большинство людей в этой очереди казались очень юными.
Концерты были потрясающие — настолько группа
«включилась». Мы исполняли старые песни с большей уве-
ренностью и напором, чем когда-либо раньше. Похоже, что
за годы, пока нас не было, мы научились играть! Ну и конеч-
но, ядро группы играло вместе в составе Love And Rockets
тринадцать лет, а Питер тем временем полировал свой го-
лос до совершенства. Публика была в экстазе, и после вы-
ступлений мы встретили за сценой немало старых друзей.
И нам хорошо заплатили. В общем, недурно получилось!
Мы решили подписаться на полноценный тур по США,
Европе и Японии. Ради него мы снова вспомнили старый
трюк с телемонитором, который впервые опробовали в дав-
ние-давние годы в лондонском «Рок Гардене», где в нача-
ле вступления «Double Dare» на экране демонстрировалось
лицо Питера крупным планом и его грандиозное «второе»
появление в «In the Flat Field» всегда вызывало фурор.
В качестве логотипа тура я предложил изобразить два
лица Bauhaus: белое и чёрное — второе лежит под первым
и смотрит вверх, будто отдыхая. Каждый вечер его прое-
цировали над сценой. Сначала возникало чёрное (мёрт-
вое/спящее) лицо, а затем из-за чёрного появлялось белое
(живое/воскресшее), восходя по мере того, как чёрное ис-
чезало. Воскрешение! Этот решающий переход совершал-
ся во время исполнения построенной на повторяющемся
примитивном ритме душераздирающей песни Dead Сап
Dance «Severance», которая составляла кульминацию рас-
ширенной средней части шоу. Питер в центре сцены вста-
вал на колени, я описывал вокруг него круги, музыка нара-
стала и нарастала и, прервавшись на пике, после короткой
паузы обрушивалась обратно в головокружительную мело-
дию. Это пробирало до костей, а в удачный день станови-
лось и вовсе шаманским!
В Бостоне я получил от своего друга, талантливого умель-
ца Кена Элвелла прекрасный церемониальный кинжал (ата-
ме), изготовленный по моему заказу. У него была рукоятка
232 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ВЫЗЫВАЯ ДУХОВ ПРОШЛОГО
из чёрного дерева, инкрустированная медной змейкой, пол-
зущей к серебристой луне, отлитой из фамильных драго-
ценностей, и стальная гарда в форме полумесяца. Я таскал
это магическое оружие в ручной клади всю оставшуюся га-
строль (теперь, после событий 11 сентября, это кажется не-
мыслимым).
Ещё среди моего багажа в этом туре имелся восхити-
тельный шар из чёрного халцедона, подаренный мне ша-
манкой Маленой, с которой я познакомился в Масса-
чусетсе. Она пришла на наш концерт в Оперном театре
Мехико и сказала, что ей понравилась песня «Spirit», осо-
бенно момент, когда Питер заклинает публику: «Снеси-
те крышу!» На следующий день я отправился к ней в го-
сти. Почти всю ночь я не спал, потому что опять чем-то
траванулся, и, когда родственники Малены заехали
за мной, я буквально корчился от сильнейших спазмов
в животе. Часовая поездка в старой раздолбанной маши-
не с разломанным диваном на месте задних сидений ока-
залась сущим адом, но я намеревался доехать, несмотря
ни на что.
Едва я оказался в кабинете Малены, как боль ушла.
По моей просьбе она устроила экстрасенсорный сеанс,
в ходе которого предсказала, что после тура у Bauhaus про-
должения не будет. Что в будущем я стану много писать
и тексты будут иметь духовное содержание, что я буду рабо-
тать с целебными травами и что Мехико окажется для меня
очень важным местом. Затем она поведала мне о своих пла-
нах организовать духовную коммуну в мексиканских горах.
Она подала мне закалённый кристалл в форме бриллианта
на длинной серебряной цепочке и попросила подержать его
над макетом предполагаемого поселения. Ей хотелось знать
моё общее впечатление.
Я держал кристалл над центром миниатюры, прямо над
большим строением с куполом. Когда кристалл сам по себе
задвигался, я очень ясно ощутил воду.
— Что ты чувствуешь? — спросила Малена.
— Воду, — ответил я.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 233
Тогда она подняла купол, под которым оказался круглый
бассейн, который она назвала центральным источником.
Она подарила мне маленький розовый кристалл в форме
яйца из того места в горах, о котором говорила, после чего
проделала пассы над большим чёрным хрустальным шаром.
Она сказала, что он поможет мне общаться с Гекатой и под-
земными духами*.
Когда она произнесла это, я явственно почувствовал, что
эти духи стали чуть ближе.
Глава двенадцатая
ГРОБОВЩИК
Одним из главных отличий между гастролями в начале
восьмидесятых и конце девяностых стал вездесущий ин-
тернет. С ним было удобно получать немедленную реакцию,
так что мы воспринимали его достаточно серьёзно, меняя
детали нашего шоу в зависимости от отклика фанатов. Было
ясно, что в сети существует обширное сообщество поклон-
ников, которые организуют совместные выезды, предлага-
ют вписки и устраивают встречи. Я называл их Беспокой-
никами (The Undeadheads).
Вознамерившись поставить сеть нам на службу, я решил
слегка развлечься ведением онлайн-дневника под псевдони-
мом Гробовщик (The Undertaker), выдавая, словно скрытая
камера, инсайдерскую информацию в литературной обра-
ботке — порою увлекаясь гиперболами и ярко выраженным
высокопарным слогом. Посты вывешивались на веб-сайте
группы. Вот несколько примеров:
* Малена сказала, что для «активации» хрустальный шар надо поме-
стить в металлический контейнер, напоминающий строением атомное
ядро. Умница Кен Элвелл в итоге сконструировал именно такую краси-
вейшую вещь, которая раскладывалась, чтобы внутрь можно было поме-
стить шар. Она стоит на столе, за которым я пишу. Атаме закопан где-то
посреди пустыни Мохаве, поскольку в 2006 году я принял решение торже-
ственно отказаться от магических инструментов. — Примеч. авт.
234 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
10 сентября
Комод байронического великолепия
Термин введён в обращение газетой LA Times в обзоре одно-
го из уже ставших легендарными концертов, в ходе которого
господин Мёрфи «был по-байроновски великолепно одет» (до-
словно говорилось о «байроническом великолепии»).
Отныне эта легендарная надпись оттиснута на крыш-
ке гастрольного гардероба, в котором сценические облаче-
ния Bauhaus путешествуют от сцены к сцене по всему миру.
В этом обитом мятым бархатом чёрном ящике хранятся такие
изящные предметы, как сине-чёрное боа из страусовых перь-
ев господина Эша, двубортный сюртук эпохи английского ам-
пира в стиле Дестата и бестиарий искусственных шкур леопар-
да, змей и тигра, оперное пальто средней длины, достойное
Носферату, а также сетчатое одеяние господина Хаскинса, сши-
тый по индивидуальному заказу чёрный как смоль костюм
на девяти пуговицах в китайском стиле и винтажная тёмно-
синяя куртка-смокинг марки Brooks Brothers господина Джея
и, наконец, вышеупомянутая коллекция господина Мёрфи,
включающая разнообразные пышные наряды из бархата, шёл-
ка и парчи.
Как видно из перечисленного, можно говорить о возвраще-
нии к роскошному дендизму, характерному для истоков груп-
пы (хотя в ту пору склонность эту поддерживали секонд-хэн-
ды и эпизодические налёты на гардеробы подруг). Bauhaus
всегда преклонялись перед стилем господина Оскара Уайль-
да, и в новой инкарнации дух этого извечного героя продол-
жает являть себя.
Один из ярчайших моментов нынешнего шоу — вступление
к «Boys», в ходе которого господин Мёрфи переодевается пря-
мо на сцене с помощью двух личных камердинеров.
Вам клицу, сэр!
16 сентября
Святая святых
Представьте себе, если угодно, тенистый интерьер шатра
бедуинов. Декоративная шёлковая занавесь балдахином сви-
сает над срединным чертогом, в центре — большой маври-
танский кофейный столик, на коем в истинном изобилии вы-
ставлены свежие плоды, изысканные угощения и вычурный
египетский кальян. Воздух напоён густым благоуханием лада-
на и мирры, а разбросанные бархатные подушки с симметрия-
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 235
ным рисунком, павлиньи перья и орхидеи довершают голово-
кружительную экзотическую атмосферу. То обстоятельство,
что эта райская картина живёт внутри водружённой на колё-
са хижины Ниссена*, — чудо куда меньшее, нежели собствен-
ной персоной Брайан Лоу, создавший этот антураж, распола-
гающий к гармоничному коллективному настрою.
Этому маленькому иллюзиону предстоит далёкий путь!
Сегодня ежедневно воссоздаваемый декор служит убран-
ством очередной аудиенции понтификов Г[отики]. На сей раз
посетителями Двора Нежити оказались почтенные особы Уиль-
ям Корган, эсквайр, и его очаровательная спутница Елена Ем-
чук — «тёмный ангел», фотографиня и муза. Результатом этой
встречи на высшем уровне стало импровизированное эпизо-
дическое камео вышеупомянутого мистера Коргана в энерги-
ческой версии «песни пляшущего эльфа» «Telegram Sam» и, по
просьбе самого мистера Коргана, проникновенное исполне-
ние им «АН We Ever Wanted».
«Чикаго — СНОГСШИБАТЕЛЬНЫЙ город, вы СНОГСШИ-
БАТЕЛЬНАЯ публика, и у нас для вас — СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ
тыква!»“—так провозгласил мистер Мёрфи, к вящему восторгу
беснующейся толпы, и этой сногсшибательности действитель-
но хватило всем (невзирая на то, что по дороге на сцену мистер
Джей неудачно стукнулся бас-гитарой, что придало версии
хита Марка Болана любопытную диссонантность). А славным
нашим помощником здесь выступил крайне одарённый ми-
стер Стивен Перкинс, являющий собой весьма достоверную ко-
пию закадычного друга Болана — мистера Мики Финна, пусть
и значительно менее косматую.
Перед этими двумя аншлаговыми концертами в театре
«Ривьера» разрешения использовать две наши живые записи
на своём интернет-сервисе испросил мистер Дэвид Боуи. Од-
нако в решающий момент у святой Богородицы победу вырвал
сайт Rollingstone.com, обеспечивший прямую интернет-транс-
ляцию концерта целиком.
Вы тоже можете там побывать!
* Хижина Ниссена — названный по имени изобретателя сборный ан-
гар на полукруглом стальном каркасе, использовавшийся как времен-
ные казармы для солдат, бараки, склады и т. д. во время Первой и Вто-
рой мировых войн.
“ Игра слов: название группы Коргана — Smashing Pumpkins (разби-
вая тыквы).
236 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
19 сентября
Продолжайте петь!
19 сентября застало «байроническую четвёрку» среди на-
селённых призраками улиц новоорлеанского района Гарден
за внимательным изучением великолепных окрестностей по-
местья госпожи Энн Райс* в рамках частной экскурсии по «ку-
кольным владениям». Вечер же принадлежал вуду, и трое
из четвёрки пробрались сквозь миазмы Французского кварта-
ла к «Дрим Пэлас», дабы взволнованно внимать долгожданным
песням миниатюрного — но могучего! — мистера Джеймса
Холла. Мистер Холл, этакий Красавчик Браммел** от секонд-хэн-
дов, вечером присоединился к Дому Бау, добавив проникно-
венную партию трубы в расширенную версию «She’s in Parties».
Этот вечер своим присутствием почтили мистер Трент Резнор,
мистер Клинт Мэнсел и его группа Pop Will Eat Itself, White
Zombie, а также музыканты ансамбля Джеймса Холла.
Концерт запомнился повторным исполнением «Ziggy
Stardust» на финальных аплодисментах, которым группе уда-
лось разрушить саму идею выхода на бис. Смятение и восторг
были представлены в равной мере***.
После концерта участников празднества в гримуборной
ожидала бутылка вина Cuvee Lestat из ограниченной серии,
любезно предоставленная миссис Райс, а также фотография
с подписью «Всех благ, продолжайте петь!».
Воистину!
12 октября
«Кромешный ад от Мёрфи!»
С гулким металлическим лязгом гигантские стальные, до-
селе несокрушимые ворота «Сине Опера» рухнули на землю.
Пять сотен ярых, одержимо-диких фанатов, презрев закон, про-
рвались в зал. Эти обездоленные анархисты, обитатели самых
нищих трущоб южного Мехико, достигли своей цели и мгно-
* Американская писательница, сценарист и продюсер, чей роман «Ин-
тервью с вампиром» лёг в основу одноимённого фильма.
** Английский денди, законодатель моды в эпоху Регентства, главный
персонаж нескольких фильмов под названием «Красавчик Браммел».
*“ Тот вечер мы, как всегда, завершили нетленкой Боуи. Потом, выби-
рая, что сыграть на бис (мы всегда решали это прямо на месте перед выхо-
дом) я предложил выйти и повторить. Мы переглянулись с видом «это тупо,
но мне нравится» и так и сделали. Это был великолепный раздражающий
момент—напоминающий уорхоловское тиражирование.—Примеч. авт.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 237
венно растворились в исступлённо раскачивающейся толпе
одетых в чёрное законных посетителей, заплативших за вход.
Благодаря приверженцам «тёмной сцены» — процветающего
в Мехико подпольного культа — аудитория превысила офици-
ально допустимую вместимость в шесть тысяч человек. На дан-
ном этапе «проникновения со взломом» полицейские реши-
ли признать своё поражение, поскольку для них это были уже
вторые полномасштабные беспорядки за вечер. В отделан-
ном под старину зале над головами публики раскачивалась
большая стеклянная люстра, держащаяся на честном слове,
на преданных фанатов сыпалось крошево золочёного гипса,
топот многочисленных ног по бетонному полу грозил превра-
тить здание в груду обломков, а ведь артисты ещё даже не вы-
шли на сцену! Когда же они это сделали, то раздавшемуся рёву
мог позавидовать главный футбольный стадион Мексики. По-
следовавший концерт стал одним из лучших, достигнув апо-
гея во время умопомрачительной «Bela Lugosi’s Dead», при-
чём подсвечник в католическом стиле (подарок поклонника)
на колонке мистера Джея придавал происходящему весьма
уместный налёт готики.
По окончании концерта четверо охранников, прибегнув
к отвлекающему манёвру, показались перед публикой пере-
одетыми в мужей из Bauhaus, с чёрными, скрывающими лица
полотенцами, наподобие монашеских клобуков, дабы ввести
в заблуждение осатаневших поклонников, толпящихся у слу-
жебного входа. Заголовок газеты «Реформа» следующим утром
украсила надпись: «Кромешный ад от Мёрфи!»
Однако некоторые события, участником которых был
Гробовщик, так и не попали в публичную блогосферу.
Отель «Краун Плаза», Лас-Вегас, 21 августа 1998 года.
Мне был сорок один год, и я хранил верность жене
на протяжении двадцати двух лет — по рок-н-ролльным
меркам это все девяносто два. Жрицы любви ни разу ещё
меня не ублажали. Казалось, пора бы уже было восполнить
этот пробел жизненного опыта.
Я всегда довожу начатое до конца, и, позволив своим
пальцам прогуляться по району красных фонарей мест-
ных «жёлтых страниц», я заказал двух «спутниц» — блон-
динку и брюнетку (для контраста). Приехав, они, конечно,
238 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
потребовали деньги вперёд, а когда я извлёк свои пятьсот
баксов, изобразили крайнее изумление.
— А остальное? — пискляво поинтересовалась блон-
динка.
— Остальное?
— Да, сладкий, косарь за всё про всё.
— Косарь? По телефону мне сказали, что пятьсот!
— Каждой по пятьсот, милый.
— Ну, этого мне точно не объяснили.
Девушки изогнули тонко выщипанные брови и обменя-
лись взглядом «вот попадалово».
— Смотрите, — сказал я, — это всё, что у меня есть, так
что нет так нет, извините, барышни, но, если вы сейчас
уйдёте, я дам вам только по сотне.
Они снова обменялись тем же взглядом, только блондин-
ка на сей раз ещё и кивнула.
— Так, приятель, нам надо обсудить, что делать. Подо-
ждёшь минутку в соседней комнате?
Я послушно отправился в спальню и сел на кровать, пы-
таясь разобрать, о чём они шепчутся. Наконец снова раз-
далось:
— МИЛЫЙ?
Я поднялся и встал в дверях.
— Ты не урод, поэтому мы решили сделать тебе скидку.
Мы с тобой поработаем, милашка.
— Что ж, отлично. Спасибо.
Я протянул им пять Бенни Франклинов, и блондинка от-
лучилась в ванную. Пока она пудрила нос, её щуплая подру-
га попросила расстегнуть ей платье. Оно с шелестом сполз-
ло на пол, как кожа со змеи. Выйдя из круга чёрной ткани,
она сняла лифчик. Сиськи у неё были маленькие и с рас-
тяжками, соски как заклёпки линкора — большие, с тём-
ными ареолами.
— Ой!
— Эй, что там происходит? — подала голос блондинка
из ванной. — Ты в порядке, подруга?
— Он меня укусил! — ответила брюнетка.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 239
— Прости, — робко проблеял я, вслед за чем оскалился
в хищной ухмылке.
— Эй, аккуратнее там, тигр! — пожурила меня блон-
динка, стаскивая штаны по пути в спальню. — Осторож-
ней с товаром!
Она плюхнулась на кровать, широко расставив согнутые
в коленях ноги. Я сел в кресло напротив.
— Давайте я немного посижу тут и посмотрю, как вы
друг с дружкой?
— Э, нет, — возразила блондинка. — За это выкладывай
сразу две штуки.
— Серьёзно?
— Да, малыш... серьёзно.
Она стащила трусики и принялась ласкать себя. Но моё
внимание сосредоточилось на грязных подошвах её белых
носочков.
— Сними носки, — попросил я.
— Носки?
— Да, они вызывают у меня отвращение. Они грязные.
— А ты не смотри на носки, сладкий. Лучше смотри
сюда.
Блондинкой она оказалась явно ненатуральной.
— Нет уж, будь добра, — настаивал я. — Сними носки.
Тут важны детали.
Она закатила глаза, смерив меня взглядом «вот докопал-
ся!», после чего стащила оскорбительные носки и с презре-
нием швырнула через всю комнату. Тем временем передо
мной крутилась очаровательная брюнетка. Она поверну-
лась ко мне спиной, медленно наклонилась, коснувшись
своих стоп, после чего провела пальцами вверх по длинным
блестящим ножкам. Затем ухватилась за задницу и, креп-
ко сжав ягодицы, широко раздвинула их. Я протянул было
руку, но блондинка тут же шлёпнула меня по запястью.
— Не трогай её киску!
— Что? За пять сотен мне и руками потрогать нельзя?
— Нет, они грязные! — парировала она, и обе девицы га-
денько захихикали. Туше!
240 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Затем блондинка надела мне довольно симпатичный
презерватив, а неприкасаемая брюнетка опустилась на ко-
лени. За этим последовал вялый и небрежный минет, чере-
дующийся с энергичным и профессиональным рукоблуди-
ем её напарницы. 1Уда-сюда, туда-сюда.
— Тебя это хоть как-нибудь удовлетворяет? — поинтере-
совалась пятипалая сучка — столь очевидна была моя скука.
— Вроде того, — ответил я, желая как можно скорее
с этим покончить, что и не замедлило произойти.
Когда девушки ушли, в глаза бросилось отсутствие моей
туалетной воды Givenchy Gentleman. Ну что ж, в любви
и у шлюх, должно быть, все средства хороши.
* * *
Ещё один памятный инцидент, который Гробовщик не
внёс в хроники, произошёл в Сент-Питерсберге, штат Фло-
рида, в театре Махаффи. Под конец выступления Дэниэл
внезапно спрыгнул со сцены и направился к сидящим в пар-
тере зрителям. Он плюхнулся на свободное место рядом
с юной барышней и попросил у неё сигарету. Она послуш-
но дала ему прикурить. Не переставая играть, он принялся
болтать с ней, как будто это было в порядке вещей, и про-
вёл там весь оставшийся концерт.
Когда после выступления мы поинтересовались у Дэниэ-
ла о причинах столь странного поведения, всё, что он мог
сказать, было: «На гастролях мне никогда не удаётся пооб-
щаться с людьми! А ещё я никогда не видел нашу группу
из зала, поэтому решил узнать, каково это!»
Настоящий чудак, Дэниэл Эш — один из самых велико-
душных людей, которых я когда-либо знал, добрый и кам-
панейский. И гиперчувствительный до такой степени, что
становится беззащитным перед эмоциональными страда-
ниями, но вместо того, чтобы пасть их жертвой, с годами
он выработал прекрасную защиту. Так что под всеми этими
слоями байкерской бравады, словно балерина, затянутая
в чёрную кожу, кроется глубоко поэтичная душа. Я безум-
но его люблю, но работать с ним бывает ужасно тяжело.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 241
Как говаривал наш старый наставник Дерек Томпкинс,
у Дэниэла «туннельное зрение», он не способен мыслить
широко: когда ему пытаешься что-то доказать или объяс-
нить свою точку зрения, он буквально не слышит. Ещё он
ужасно боится серьёзных обязательств, что прекрасно от-
слеживается по всем пертурбациям в стиле «вкл. — выкл.»,
которые долгие годы преследовали наши музыкальные про-
екты. При всём этом, как только он во что-то вписывается,
его рабочая этика и решимость потрясают, он отдаётся делу
без остатка. Полагаю, что это оборотная сторона его «тун-
нельного зрения». Он очень сложный человек и в своей про-
тиворечивости может донельзя изматывать и опустошать
окружающих, как самый настоящий психологический вам-
пир, и одновременно быть генератором энергии, вдохнове-
ния и веселья! Дитя ночи, не пропускающее ни одной юбки,
этот мальчик точно умеет «веселиться по полной програм-
ме!» (выражаясь его же словами).
Сколько безумных, подогретых выпивкой ночей я про-
вёл в цветастой компании Дэниэла, напоминающей цирк,
подсчитать невозможно. Был эпизод в Сан-Франциско
в 1994 году, когда, работая над альбомом «Sweet F.A.», мы
отправились на ежегодный конкурс двойников Бетти Пейдж.
После эротического смотра и вечеринки Дэниэл уломал бар-
мена продать ему несколько ящиков выпивки (по крайне за-
вышенной цене), которые мы отвезли в съёмное обиталище,
прихватив с собой и нескольких миловидных участниц кон-
курса. Кроме них нам составили компанию участники сан-
францисского крыла «Ангелов ада» — мото-эскорт, сопро-
вождавший нас на грохочущих «харлеях» сквозь холмистые
улицы города, мимо мелькающих огней жилых кварталов
к нашему временному логову в закрытом коттеджном посёлке
(словно списанного со страниц комиксов С. Клэя Уилсона*).
Когда мы прибыли на место, «ангелы» запросто зашли
в дом, и я раздал им пиво. Все они были очень вежливы,
* Стив Клэй Уилсон (р. 1941) — американский карикатурист и цен-
тральная фигура в андеграундном комиксовом движении. Многие его ра-
боты посвящены пиратам и байкерам.
242 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
каждый по-своему мило благодарил за выпивку. Впрочем,
позже вечером атмосфера изменилась, когда одного из бай-
керов стало чересчур задевать, что девушки оказывают ему
меньше внимания, нежели нам. Он насыпал дорожки мет-
амфетамина и принялся угрожающе постукивать малень-
ким молоточком по стеклянному кофейному столику. Я раз-
говаривал с одной из девушек на балконе, когда столик
разлетелся вдребезги, рассыпав стеклянные осколки и бе-
лый порошок по комнате. Две девушки тотчас переключи-
лись в режим доминирования и устроили недовольному
байкеру знатную выволочку, после чего выгнали его.
Вспоминается ещё один случай, когда в 1996 году
Love And Rockets выступали в рамках злополучного тура
Перри Фаррелла ENIT. Перед концертом мы находились
в шатре для участников, и Дэниэл, изрядно воздав долж-
ное экстази, всё пытался уломать меня поцеловаться
взасос. «Давай, Дэйв. Сколько лет мы друг друга знаем?
И ни разу не целовались! Давай, чувак! Не по-пидорски,
а по-байкерски!»
Несмотря на уточнение, я отказался, но не успел и огля-
нуться, как Дэниэл уже слился в бесконечном, неистовом,
страстном поцелуе с нашим другом и доверенным лицом
Керри Колонной. В этот момент в шатёр в сопровождении
друзей вошёл Кевин и застыл как вкопанный, ошеломлён-
ный видом своих соседа и товарища по группе, занятых по-
добным делом. «Боже, — заметил Дэниэл, оторвавшись,
чтобы перевести дух, — ас парнями совсем иначе, чем
с девчонками!» (Кажется, Керри это понравилось.)
Минут десять спустя случился жуткий переполох: длин-
ный стол, на котором стояли еда и выпивка, внезапно рух-
нул, уделав всех, кто оказался в шатре, бухлом, свежими
фруктами, мясными нарезками и леденцами. В сердце это-
го бардака обнаружился — сюрприз, сюрприз! — Дэниэл
Эш, а под ним изо всех сил отбивающаяся симпатичная де-
вушка в платье, задранном до подмышек. Судя по всему, пе-
риод бисексуальных экспериментов нашего гитариста про-
длился недолго. Или как?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 243
Пока группа Перри Porno For Pyros собиралась выйти на сце-
ну, я, Кевин и наш световик Скотт, присоединившись к осталь-
ной публике, нашли удобное местечко, чтобы посмотреть
шоу — да и какое! Стоило группе заиграть третью песню, как
что-то пошло не так. Это коллективная галлюцинация — или
на сцену действительно выбежал Дэниэл, прыгнул с разбегу
на спину Перри, повалив его на пол, и принялся бешенно изо-
бражать процесс соития, даже не сняв штанов? Да, именно так!
Несколько лет спустя я напомнил Перри об этом случае,
и он сказал, что это была очень сильная встряска и было
очень больно, потому что он оказался совершенно не готов
к нападению. Сначала он пытался сообразить, какого чёрта
вообще происходит, а потом — как сдержать ярость, когда
почувствовал, что его лицо царапает щетина. Он понял, что
это Дэниэл, — в тот же момент оказавшись перед дилеммой,
как поступить. К счастью, подоспели двое охранников, кото-
рые отцепили от него Дэнни и вежливо увели со сцены. Они
тоже узнали обидчика и так же растерялись, не зная, что де-
лать. Будь это зритель, его бы тотчас вышвырнули из заве-
дения, успев добавить пару фингалов. Но Перри так уважал
Дэниэла как музыканта, что и не подумал бы чем-то ему на-
вредить, даже несмотря на подобную провокацию. Я могу
его понять. Дэниэл действительно изобретательный чело-
век, способный извлекать из гитары звуки, достойные вою-
щих духов банши — заколдованных и готовых всецело ему
подчиняться, — уникальные и всегда неожиданные. Сам его
подход к инструменту неординарен. Приятно, что в отличие
от обычных лабухов его совершенно не интересуют звукоря-
ды или техничность — наоборот, с гитарой он обращается
совершенно по-тёмному, примитивно. Игра его интуитив-
на, инстинктивна и в целом — великолепна. А также очень
недооценена, в первую очередь им самим. Говорят, что те,
кто взыскателен к другим, к себе ещё требовательнее. Одно
из качеств, которые я особенно ценю в Дэниэле, это чест-
ность — безжалостная, отточенная до блеска отлично отла-
женным детектором лжи, — неоценимое качество для кол-
леги и настоящего друга.
244 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Дэниэл Эш. Его любят дети, его любят девушки, его
любят собаки, и я тоже люблю этого старого безумного
ублюдка!*
* * *
Большую часть тура 1998 года мы вчетвером перемеща-
лись самолётами, а техники — по земле. Но однажды нам
всё же довелось пересекать континент вместе и оказаться
в крайне нелепой ситуации.
Пять утра 31 августа 1998 года. Вызывающая приступы
тошноты тряска, сопровождающая вращение колёс, вне-
запно прекратилась, из-за чего я выпал из состояния раз-
дражённого полусна. Прошло несколько минут... потом
ещё много минут... кажется, счёт уже перешёл на часы. По-
чему мы не движемся? Интересно. Мы что, уже приехали?
Быть того не может! До места назначения (Рочестер, штат
Нью-Йорк) мы не доберёмся и до девяти утра, а даже если б
и доехали, к этому моменту нас бы уже вежливо выставили
из автобуса. Нет, что-то явно произошло, и надо выяснить,
что именно.
Я вылезаю из своего (доселе передвижного) гроба и от-
правляюсь в направлении окутанной клубами табачного
дыма головы салона. 1уг моё обоняние ловит другую верх-
нюю ноту — резкую, кислую, жалящую. Я понимаю, что
надо пойти отлить, захожу в туалет, а там меня встреча-
ют обильные плюхи сиренево-зелёно-чёрной слизи. Кто-то
явно занемог — и очень-очень сильно. Я отматываю память
к омерзительной сцене четырьмя часами ранее.
Бутылка красного вина, наклонённая под углом в во-
семьдесят градусов. Остатки её содержимого струйкой сте-
кают в подставленные с готовностью губы знаменитого ги-
тариста. Эту, опустошённую теперь бутылку, передал ему
наш гастрольный парикмахер, ласково прозванный Вам-
пирёнышем за ночной образ жизни и общий мрачно-гла-
‘ К слову о собаках (и безумии): однажды Дэниэл обвинил меня в том,
что я, воспользовавшись чёрной магикой, убил его щенка на расстоя-
нии, — полнейший абсурд! Но я всё равно его люблю. — Примеч. авт.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 245
мурный имидж*. Таким образом они постепенно разби-
рались с баром и коробкой толстых кубинских сигар. Это
была вакханалия на колёсах для двоих, и казалось, что про-
длится она глубоко за полночь. Я откланялся и отправился
к себе в люльку.
Это было четыре часа назад. Я ощущаю себя пассажиром
«Марии Целесты», неподвижно застывшей среди суши. Бро-
шенная выпивка, недоеденная пицца, сигары с коноплёй,
пустые (но ещё тёплые) кресла — а вокруг ни души.
Откуда-то появляется обезумевшего вида тур-менеджер.
Запинаясь, она спрашивает: «Ты не видел Иэна или Дэниэ-
ла?» Я отвечаю отрицательно и в свою очередь интересу-
юсь: «Что стряслось?»
А стряслось вот что. Набравшись до состояния, грани-
чащего с отравлением, опасным для жизни, тот-кто-ещё-
мог-ходить (недалеко) решил, что надо сделать останов-
ку, дабы тот-кто-ходить-уже-не-может приложил своё чело
к белому фаянсовому другу и помолился святому заступ-
нику всех, кто в стельку, каясь в своих грехах и ища ис-
целения от постигшего его скорбного состояния. Авто-
бус останавливается, словно в сцене из дорожного фильма
Вима Вендерса: бензоколонка в тьмутараканской глухо-
мани, гадюшник и сбоку кирпичный сортир, куда наши
потрёпанные антигерои, видимо, и удаляются за уедине-
нием (слово «уединение», в силу растянувшегося пребы-
вания там, можно трактовать и в монашеском смысле,
как затворничество). Наш водитель, чтобы не терять вре-
мя зря, собирается заправиться. Он ищет нужную колон-
ку, и стоит автобусу отъехать, как на его месте паркует-
ся точно такой же, только арендованный легендами рока
Van Halen.
* Парикмахера мы взяли с собой в тур впервые. Сделано это было
по наущению и настоянию Дэниэла, всё ещё сильно беспокоившегося по
поводу поредевшей шевелюры Мёрфи. Поначалу нам с Кевином идея
не понравилась, но надо сказать, что с помощью лака, расчёски и пары
ножниц — не говоря уже о мазке обувного крема — парень творил чуде-
са! — Примеч. авт.
246 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Поскольку возмутители спокойствия всё не возвраща-
ются, водитель отправляется обследовать внутренность
их очевидного святилища — которое оказывается пустым.
Тогда он заглядывает в гадюшник, и тут действие перено-
сится из Техаса в «Присциллу — королеву пустыни»: забега-
ловка полна дальнобойщиков — альфа-самцов с запястьями
толщиной с окорок — над курганами холестерина в их та-
релках. Мысль о двух щуплых ребятках, одетых в вызываю-
щие детские маечки, бархатные клёши и электрического
синего цвета боты на платформе, с нафабренными и зачё-
санными в панковские шипы волосами, оказавшихся сре-
ди этого красношеего тестостерона... об этом и думать не
хочется. Однако же блудных ребят и след простыл. Неуже-
ли их сожрали?
Отправившиеся на поиски возвращаются к автобусу. Те-
перь остаётся лишь ждать и верить — ив этот момент авто-
бус Van Halen трогается в направлении следующего пункта
своего рок-н-ролльного беспредела.
Только не это!
Да, скорее всего (и даже вполне ожидаемо), что гастроль-
ная команда Van Halen внезапно пополнилась двумя новы-
ми персонажами.
Растерянная тур-менеджер несётся в кафешку в послед-
ней отчаянной попытке обнаружить наших гуляк. Мы с во-
дителем присоединяемся к ней. Никаких следов. Тур-мене-
джер решает позвонить в компанию, сдающую автобусы
в аренду, рассказать о сложившейся ситуации и, если полу-
чится, убедить связаться с автобусом Van Halen, чтобы вы-
яснить, что там происходит. Я возвращаюсь в койку. Осталь-
ная команда, измотанная долгими ночами почти или вовсе
без сна, в счастливом забытьи даже не подозревает о нашей
беде. Не сплю только я, и тут...
— Где вас носило, мать вашу?
Это Дэниэл, помогающий позеленевшему разбитому
Вампирёнышу подняться по ступенькам. И мне становит-
ся почти стыдно!
— Точнее, где вас носило? — спрашиваю я.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 247
Очевидно, выйдя из кабинки для джентльменов, они
с Иэном, к огромному своему ужасу, обнаружили пустое
место там, где только что стоял автобус. «Ублюдки! — возо-
пил Дэниэл. — Они уехали без нас!»
На самом деле было так: водитель отъехал к бензоколон-
ке, для чего ему пришлось обогнуть и кафешку, и прилегаю-
щий туалет. Поэтому со стороны фасада обоих зданий ав-
тобус в течение примерно трёх минут находился вне поля
зрения. Естественно, как раз в этот промежуток двое наших
затворников выползли-таки под жестокий неоновый свет.
Нужда подаёт дурные советы, и Дэниэл родил план: они
зайдут в кафешку, охмурят официантку, и та позволит им
остаться с ней. Глаза Вампирёныша закатились, и Дэни-
эл стёр остатки блевотины с уголка его раззявленного рта.
«Ради бога, приведи себя в порядок. Соберись, тряпка! Да-
вай, мы должны это сделать!»
Именно тогда и появились Van Halen, сделавшие тут не-
долгую остановку, прежде чем отправиться дальше в путь.
Так что ошибка с перепутанными автобусами вполне мог-
ла произойти (и едва не произошла), но в итоге её счастли-
во удалось избежать благодаря скверно рассчитанному сце-
нарию этой комедии.
Официантка, что не удивительно, осталась к ним абсо-
лютно равнодушна, и наши гуляки решили попытать сча-
стья в другом месте. Клонясь под всё более острым углом
к асфальту, они двинулись к шоссе. Вампирёныш походил
на дурацкую человекообразную обезьяну, вернувшуюся
из дальнего полёта в открытый космос. У них было два дол-
лара на двоих, и эти потерявшиеся щенки уже собирались
отправиться в пугающее путешествие автостопом, когда,
хвала всем богам, Дэниэл всё же заметил автобус. Осталь-
ное, как говорится, мелочи.
* * *
В Чикаго мы отправились в студию, чтобы записать кавер
«Severance», который принимал очертания монументально-
го опуса, и нам хотелось запечатлеть его в полном блеске.
248 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Запись получилась шикарная. Атмосферное вступление
медленно нарастает, затем гитары Дэниэла всплывают над
разреженным барабанным рисунком с вкраплениями элек-
троники и баса, задающего пульсирующую канву. На про-
тяжении всей песни великолепный голос Питера окол-
довывает слушателя интимностью строк, величественно
воспаряя на проигрышах. К финалу картина раскрывается,
срываясь в зияющую пропасть, когда огромные тектониче-
ские пласты звука вздымаются, чтобы в итоге разрушиться.
Прямо в студии мы записали интервью для радио — чест-
но скажем, не самое удачное: Питер по непонятной причине
вошёл в свой параноидальный режим мистера Хайда и посто-
янно делал Дэниэлу, Кевину и мне язвительные замечания.
Так старые демоны впервые напомнили о себе, и пона-
добилось совсем немного времени, чтобы они явились во
всей красе.
Когда турне достигло Нью-Йорка, Питер поинтересовал-
ся, не напишу ли я биографический очерк о нём, чтобы он
мог его использовать в следующем сольном проекте. Стис-
нув зубы, к утру я выдал желаемое. Вот отрывок из него (це-
ликом читайте в приложении 1):
Когда Мёрфи выходит на сцену, она принадлежит только ему.
Я стоял с ним рядом на подмостках всего мира и чувствовал,
насколько непреодолима эта граница. И вновь на ум прихо-
дит большой кот, и то, как убедительно он метит территорию,
обозначая центр сцены (его сцены!), который следует за ним,
где бы он ни оказался! Это место становится омутом перво-
бытной силы, чёрной дырой, напоённой энергией, куда тебя
засасывает вопреки яростному сопротивлению либо куда тебе
мягко дозволяется войти, дабы удостоиться благословенного
поцелуя байронического короля-мутанта.
* А* *А-
Наши нью-йоркские концерты (два вечера в огромном
«Хэммерсмит Болрум») снимались для DVD, который вы-
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 249
шел в комплекте с альбомом, оба назывались «Gotham».
Видео немножко позволяет проникнуться духом гастро-
лей, хотя съёмочная бригада разгильдяйски пропустила
важнейший фрагмент исполнения «Severance» (очевид-
но оба раза в этом месте менялась плёнка). И всё же зад-
ним числом кажется до странного правильным, что это
магическое заклинание духов не было запечатлено, что
оно так и осталось чем-то сокровенным, до сих пор бу-
доражащим воображение и память тех, кто наблюдал
его во плоти.
Вслед за туром по США мы отправились в Японию. Кон-
церты были отличные, публика — шумная и вполне раско-
ванная, сильно контрастирующая с нашим прошлым визи-
том в 1983 году. А ещё — совсем юная. Эти ребятки могли
оказаться — а вполне вероятно и были — детьми наших
первых фанатов из восьмидесятых!
В Токио я отправился в пёстрый район Синдзюку в по-
исках редких музыкальных видео. Нашёл я их в дивном
изобилии. Одна из лавочек оказалась настоящим Клондай-
ком, и через полчаса я собрал целую шаткую башню из VHS-
кассет неведомых раритетов: Том Уэйтс и Роберт Уилсон,
Жак Брель, Ian Dury & the Blockheads, Mott the Hoople, The
Residents, Suicide, Серж Гейнсбур, Скотт Уокер, The Rolling
Stones, Боб Дилан, The Clash и Massive Attack* плюс живые
концерты Love And Rockets и Bauhaus начала восьмидеся-
тых. Продавец узнал меня и предложил сделку — кассе-
ты в обмен на совместное фото. Я с радостью согласился,
сфоткался с довольным улыбающимся парнем и ушёл с бо-
гатым уловом.
‘ В сентябре 2006 года я видел Massive Attack в «Голливуд Боул» на од-
ном концерте с TVOTR. Потом я познакомился с их Робертом «3D» Дел
Наей, который сказал, что очень сожалеет о распаде Bauhaus, потому что
«Массивам» хотелось, чтобы мы сыграли на грядущем лондонском фе-
стивале Meltdown, который они курировали. Вместе с другим участником
группы, Трики, они были на концерте Bauhaus в Бристоле в начале 1980-х,
и это произвело сильнейшее впечатление на обоих — особенно то, как
оригинально мы подошли к дабу. Оттуда, добавил он, и начались Massive
Attack. — Примеч. авт.
250 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Вернувшись в автобус, мы принялись крутить записи
Bauhaus, пока Питер вдруг не начал умолять нас поставить
что-нибудь другое. Созерцание собственной прошлой ин-
карнации оказалось для него буквально непереносимым:
в ней раскрывалась крайне уязвимая душа, страдающая от
сознания своей вины.
Нашим следующим пунктом назначения была Европа,
тур стартовал в прекрасной старой Праге. Слово Гробов-
щику:
23 октября
Зелёный дух Праги
После изнурительного 34-часового путешествия из Японии
и перед странным, безумным концертом в обворожительно
дряхлом пражском зале «Люцерна» Неупокоенные, превозмо-
гая джетлаг, отправились в элегантную «Славию» — истори-
ческое богемное кафе, служившее штабом подготовки восста-
ния. Говорят, что нить, из которой была соткана «бархатная
революция», прялась в этих мраморных стенах. Здесь двое
из Bauhaus’a, а именно мистер Джей и мистер Эш приобщи-
лись к поэтическому аперитиву, угодив в ласковые руки зелё-
ного духа Абсента. Какие грёзы ждут их впереди!
Тем вечером грёзы и правда не дали мне скучать. Эф-
фект от употребления абсента весьма отличается от боль-
шинства других алкогольных напитков. Он, скажем прямо,
наркотический. Помню, как пытался найти дорогу обрат-
но в гостиницу, и тяжелее всего мне пришлось на узких
петляющих улочках, исчерченных трамвайными рельсами
вдоль и поперёк. Я был заворожён трамваями, их искря-
щимися проводами, вызывающими видения взрывающих-
ся звёзд. Каким-то чудом мне удалось вернуться в наш но-
мер, где я рухнул на пружинящую кровать, превратившуюся
в мягкое пушистое облако, на котором я взмыл, то провали-
ваясь в диковинный опиумный сон, то выныривая из него.
В какой-то момент этого состояния между забытьём и явью
надо мной внезапно проплыло видение. Поначалу это был
размытый таинственный клубящийся туман — болезнен-
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 251
но-бледный с лёгким зеленоватым отливом, постепенно
принявший более чёткую форму. Это была женщина! Худо-
щавое лицо её было прекрасно, большие зелёные глаза мед-
ленно открывались и закрывались, а на губах играла лёгкая
соблазнительная улыбка. Её шёлковое зелёное тело застав-
ляло воздух вокруг меня вибрировать, поднимаясь и опа-
дая синхронно с моим дыханием, учащавшимся с каждой
секундой. Затем призрак поднялся к потолку, в медленном
полёте становясь всё меньше и меньше, покуда окончатель-
но не слился с побелкой.
Когда я поведал эту историю Джону Ван Итону, благо-
родному роуди-филологу, тот предположил, что я удостоил-
ся визита Зелёной Феи. Любителям зелёной настойки этот
дух хорошо знаком, поэтому испытать такое классическое
проявление было крайне любопытно. Собственный опыт
встреч Джона с могучим аперитивом был не столь безоби-
ден. На него напал самый тщедушный и кроткий из наших
техников, которого после целой бутылки зелья обуяло безу-
мие, вылившееся в беспричинное насилие. Вслед за тем он
отключился, стоя полностью одетым под струями воды в ду-
шевой автобуса, где и провёл весь оставшийся вечер.
Следующей была блистательная, укрытая снежным одея-
лом Вена, дорога в которую из Праги оказалась непростой.
Слово Гробовщику:
24 октября
Полые холмы оживают, заслышав Мёрфи
Способ, выбранный для транспортировки Их Байрониче-
ских Величеств в дивные окрестности Вены, изрядно утра-
тил лоск, когда чёрный роскошный гастрольный автобус мар-
ки «мерседес» (ранее использовавшийся самими мистером
М. Джексоном и Баблзом*) на чешской границе внезапно за-
вернули. Его сменил очевидно дореволюционный ящик на ко-
лёсах, напоминавший транспортное средство для перевозки за-
ключённых или инвалидов. В довершение всего за рулём этой
* Баблз — ручной шимпанзе Майкла Джексона, проживший у певца
20 лет, спавший с ним в одной комнате, обедавший за одним столом и ез-
дивший на гастроли.
252 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
унылой консервной банки (симпатичного бледно-голубого
цвета) оказался обладатель недуга, известного как Ч[еловече-
ский] П[от]. Увядающие цветочки на заднем сиденье передава-
ли друг другу флаконы одеколона и пузырьки эфирных масел,
пытаясь перебить эффект этого жуткого поругания обонятель-
ного чувства. На последовавшие четыре часа воцарилась атмо-
сфера «передайте мне ароматную бутоньерку, да побыстрее!».
На концерте в «Рокхаузе» был выдан мощный, как забива-
ние свай, сет, который резко оборвался, когда на вступлении
к «She’s in Parties» внезапно отключилось электричество (coitus
interruptu*)- Музыканты непринуждённо застыли в стоп-кадре
на несколько минут, после чего, как только подача электриче-
ства была восстановлена, продолжили с того же места, не про-
пустив ни ноты. В целом эффект можно охарактеризовать как
«экстремально дабовый»!
Блистательная связка «Passion of Lovers» и «Dark Entries»
наиудовлетворительнейшим образом завершила концерт.
Группа положила конец этому запоминающемуся австрий-
скому дебюту, трижды выйдя на бис. Полые холмы оживают,
заслышав Мёрфи!
В Вене у нас появился новый европейский мерч, но при
более детальном рассмотрении футболок обнаружилась
проблема.
27 октября
Дрейф материков или коллекционный раритет?
В течение последних дней, должно быть, наблюдаются не-
которые странные сдвиги в геологических локациях: так, оби-
татели Вены внезапно оказались новоиспечёнными граждана-
ми Австралии, добрые жители Дейнзе — немцами, а благодаря
перевороту, при котором не было пролито ни капельки кро-
ви, бывшие изоляционисты из Порту вдруг обзавелись испан-
ским гражданством! Всё вышесказанное белым по чёрному
и чёрным по белому задокументировано на спинах офици-
альных футболок европейского тура Bauhaus. Впрочем, объяс-
нить эти феноменальные подвижки может восхитительное не-
знание географии индивидом, окопавшимся в данный момент
на швейной фабрике (хотя, весьма вероятно — и надеемся, что
так оно и будет, — ненадолго).
* Прерванный половой акт.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 253
Из Вены мы отправились в Мюнхен и Милан, а после —
в прекрасный город Берлин. Я всегда любил его энергию
и художественную атмосферу. У нас был целый выходной
день, чтобы прогуляться по нему. Настроение у всех было
приподнятое, и вечер преподнёс нам чудесный сюрприз.
29 октября
Танец Bauhaus
Как дух Октября раскланивался, покидая сцену вре-
мён года, а одержимый привидениями старик Ноябрь гото-
вился на неё взойти, так и «Танец Bauhaus» вернулся в свой ста-
рый добрый Берлин, а точнее, в измятый ветром самолётный
ангар, который представляет собой «Арена». Красный огонь
озарял этот вечер, пока на её сцене разворачивалось легендар-
ное представление. После него мужей из Bauhaus пригласили
в приятное общество турецкого ансамбля современного тан-
ца — всемирно уважаемой труппы под руководством миссис
Бейан Мёрфи, очаровательной жены нашего Певца. Неумоли-
мая судьба решила скрестить гастрольные маршруты, и вечер
был создан для танцев. На последовавшей неформальной ве-
черинке звучали тосты: «Lang lebe der tanz!»‘
На следующий день поезд унёс нас в Гамбург, где я встре-
тился со своим дорогим и давним приятелем Оуэном Джон-
сом, бывшим барабанщиком The Jazz Butcher Group. Джонс
много лет прожил в Германии, и после концерта мы с ним от-
правились в местную пивнушку, чтобы нагородить как сле-
дует стаканов и ещё больше баек. Оставил я его в волчий час,
пьяный в стельку, и отправился искать собственное забытьё.
Следующим был Город Огней. В самолёте на Париж мы
встретили Боя Джорджа, которого наше воссоединение при-
вело в восторг. Он рассказал, что у него до сих пор хранят-
ся старые пластинки Bauhaus. Мы добавили его в гостевой
список на вечерний концерт в «Ля Мютюалите». Это был
один из лучших концертов, и публика громко подпевала «АН
We Ever Wanted». В какой-то момент мы просто перестали
играть, позволив им допеть припев: «Oh, to be the cream».
Было очень красиво.
* Да здравствует танец! (нем.).
254 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
Когда же мы вернулись в гостиницу, нас ждал факс для
Мэри Джо, нашего тур-менеджера: «Мэри Джо. Спасибо
за билеты. Они (Bauhaus) были безупречны. Передай Питу
и компании, что я был заворожён. Это был охренительно ге-
ниальный вечер. С любовью, Бой Джордж».
На следующей неделе Джордж посвятил свою регуляр-
ную колонку в Daily Express пламенной рецензии на париж-
ский концерт, добавив, что по приезде в Лондон он отрыл
все свои старые пластинки Bauhaus и слушал их до утра. От-
личная затравочка перед возращением в родные пенаты.
Первый концерт был в Манчестере — и нас поразило, как
сильно он изменился: из депрессивной, полупровинциаль-
ной криминогенной дыры он превратился в процветающий,
успешный современный город с привлекательной архитек-
турой (хотя преступность никуда особо не делась). Здесь
мы вновь повстречались с давнишними подельниками Грэ-
мом Бентли и Алексом Грином, забросившим свой саксофон
в угоду электронной торговле («это новый рок-н-ролл!»).
Гробовщик писал:
4 ноября
Всё ещё непостижимые после стольких лет!
«Пятнадцать лет прошло, а они такие же непостижи-
мые!» — выкрикнул кто-то перед занавесом накануне возвра-
щения Банды Калигари в центр Манчестера — центр крими-
нального города, где некогда случались дуэты с шансонеткой
из The Velvets и грабёж средь бела дня*.
В полной боевой готовности к суровой схватке музыканты
вышли на битву. Они ожидали тумаков — а получили букет по-
целуев. Вслед за чем развернулся вечер беспримерно неисто-
вого кутежа, отмеченного дружелюбием, присущим футболь-
ным фанатам. Свой горячий сет группа дополнила глэмовым
бисом из «Telegram Sam» и «Ziggy Stardust», а мистер Джей ще-
гольнул нехитрой пиротехникой, примотав на гриф бас-гита-
ры бенгальскую свечу. (KISS, обзавидуйтесь!) После выступ-
ления некая юная леди, посетившая представление, передала
мистеру Эшу номер своего мобильного! Дама, о которой идёт
* Потом мне сказали, что я ослышался и на самом деле человек крик-
нул: «Прошло пятнадцать лет — а мы всё ещё ждём!» — Примеч. авт.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 255
речь, оказалась старинной подругой мистера Э. по его ставше-
му притчей во языцех брайтонскому периоду. За сценой же ис-
крило от других новых старых союзов.
Триумфальный вечер!
Первым, что мы увидели, оказавшись у лондонской Брик-
стонской академии, было граффити, гласившее «Всё, что мы
хотели, — это ваши деньги!», написанное крупными буква-
ми на прилегающей стене. «Как это чертовски типично! —
пробормотал Дэниэл. — Англия, суки циничные!» Что-то не
изменится никогда, но кое-что всё-таки меняется. Стивен
Далтон искренне восторгался концертом в Брикстонской
академии на страницах нашего заклятого врага — NME:
Bauhaus ровно настолько же «готы», насколько Radiohead мож-
но назвать прогом... Мёрфи — забавный, но слишком энергич-
ный, чтобы списывать его в вышедшие в тираж поп-клоуны.
В своём облачении Судьбы с байроническими рукавами, со сво-
ей надрывной израненной пантомимой он наполовину Нуреев,
наполовину—Боуи семидесятых. Поэтому весьма уместно, что
в финале мощно сталкиваются «Ziggy Stardust» Дэвида с класси-
ческим «Telegram Sam» T.Rex: зажигательная глэмовая комбина-
ция сгорает в синем пламени построковой ярости. Великолепно.
Учитывая возродившийся в то время интерес ко всему,
связанному с семидесятыми, глэм был на слуху (о чём сви-
детельствует, скажем, популярность пропитанной носталь-
гией «Бархатной золотой жилы» Тодда Хейнса), и этот наш
тур с его слегка ироническим декадентским гламуром, ока-
зался как нельзя более кстати. Авторство «байронических
рукавов», упомянутых в обзоре, принадлежало нашему
портному, Уильяму Ханту, тогда — с Карнаби-стрит, а нын-
че — обитателя Сэвилл-роу. Мы с Питером прибегли к его
портновскому искусству, заменив свои старые сценические
костюмы, украденные у нас за сценой в Дейнзе*.
‘ Нас буквально застали со спущенными штанами, когда не внушаю-
щий доверия местный рок-н-ролльный врач колол нам дозы витамина В12.
«Ещё что-нибудь хотите, ребята? — прошептал он.—Я имею в виду... что
угодно!» — Примеч. авт.
256 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
В Лондоне я встретился с поэтом Джереми Ридом.
С его прекрасным творчеством я познакомился однажды
в 1995 году прогуливаясь среди стеллажей в кэмденском
«Компендиум Букс». Я вытащил его книжку «Рыжеволосый
андроид» и прочёл её от корки до корки, не сходя с места.
Меня поразила проницательность и красота его поэзии,
о чём я не преминул поведать хозяину магазина, покупая
книжку. Он сообщил, что Джереми заходил в магазин око-
ло часа назад и что они дружат. Я сказал, что хотел бы с ним
связаться, и спросил, как лучше это сделать. К моему вели-
кому удивлению, хозяин ответил, что знает, кто я такой,
и поэтому даст мне телефон Джереми.
Спустя несколько недель мы встретились в студии.
Elephant Studio в Ист-Энде напоминала багряный образ
ада во главе с Сатаной в исполнении Питера Кука из филь-
ма «Ослеплённый желаниями» («Нравится? Это ранний Гит-
лер!»). Там мы записали две композиции с текстами Джере-
ми на мою музыку, великолепно украшенную виолончелью
и арфой Кэти Джайлз и таблой Амрика Сингха*.
Одна из записанных вещей называлась «For Derek
Jarman». Закончив сведение, звукоинженер поинтересо-
вался: «Наверное, вы выбрали это место из-за Дерека?»
Мы ответили полным непониманием. Оказалось, что звук
ко всем своим фильмам Джармен записывал в Elephant.
Джереми хоть и был знаком с режиссёром, скончавшим-
ся в 1994 году, и в своё время собирался поработать с ним,
* С последним я познакомился за два дня до этого, оказавшись на ноч-
ной танцевальной вечеринке в Брикстонской академии. Закинувшись
МДМА, я зачарованно наблюдал за скачущим в толпе белым тюрбаном.
Я спросил у Сингха, что он думает о странном явлении, которое произо-
шло в тот день и о котором писали все газеты. Один из заголовков гла-
сил: «День, когда боги заплакали молоком». Тогда статуи божеств во
всех индуистских храмах Лондона источали молочные слёзы. Очереди
верующих, желающих стать свидетелями чуда, растягивались на квар-
талы. Этот вопрос привёл к очень интересному разговору о духовно-
сти, религии и истерии. Кончилось тем, что я поинтересовался у Амри-
ка, не играет ли он случайно на табле. На следующий день он пришёл
на запись. — Примеч. авт.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 257
понятия не имел, что это была его любимая студия, ну
а я тем более.
Закончив запись, которая прошла настолько легко, что
казалось, будто нам помогают резвящиеся ангелы из запре-
делья, мы дали единственное представление в лондонском
кафе «Фридом»: Джереми (в очаровательном леопардовом
жакете и красном берете) читал, а я пиликал и бренчал
на старинной миниатюрной арфе, пропущенной через не-
сколько электронных педалей эффектов. В конце каждого
стиха он, скомкав листы бумаги, с ленивым щегольством
бросал их на пол, — этот сценический трюк я через несколь-
ко лет бесстыдно утащил в своё сольное кабаре.
* * *
Вот что я нацарапал на задней обложке своего путево-
дителя, сидя в аэропорту Хитроу в ожидании самолёта, что
унесёт нас в солнечную Испанию, и взирая на проливной
английский дождь:
Английское хокку № 1
Скукоженный, бледный
Шмыгая носом, брюзжит
Горемыка под мелким дождём
Английское хокку № 2
Взрывной набор красок
Золотые крыла
Их всегда ждёт быстрый успех
В Барселоне мы отправились к великому собору Гауди —
Саграда-Фамилия, который выглядит так, словно начал та-
ять, а потом застыл. Это и правда, как выразился когда-то
великий художественный критик Ричард Хьюз, «архитекту-
ра безумия». Четыре башни этого невозможного строения
настолько узки, что подниматься на самый верх нам при-
шлось по очереди.
Тем вечером концерта у нас не было, и я решил отпра-
виться на экскурсию в старый город. Я предложил Дэниэлу
258 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
составить мне компанию, но он отказался, что в общем-то
было неудивительно, поскольку, слоняясь по этим прекрас-
ным тёмным извилистым улицам в прошлый раз, мы уго-
дили в переделку. Это было за пару лет до тура Resurrection,
когда мы с Дэниэлом ненадолго выбрались в Европу ради
небольшой пресс-конференции.
Нам тогда захотелось немного гульнуть. Мы шли по глу-
хой улочке, и наше внимание привлекла музыка, раздавав-
шаяся из-за огромной деревянной двери. Над ней горел не-
большой красный фонарь, но на публичность заведения
ничто не указывало. Нас потянуло на приключения, и мы
вознамерились выяснить, что происходит за дверью. За нею
оказался бар — очень скудно освещённый, меню предлага-
ло только херес и красное вино. Мы заказали херес и уселись
за столиком в углу, впитывая окружающую атмосферу. Тури-
стов не было, только местный люд. Трое гитаристов по оче-
реди играли фламенко. Все они были отменными музыкан-
тами, а выглядели как три поколения одного семейства.
Музыка нам нравилась, но спустя час мы уже были го-
товы двинуться дальше. Впрочем, эта идея была тут же от-
брошена, когда тёмное помещение озарилось явлением ис-
панской девушки неземной красоты в сопровождении двух
молодцев. Они заняли столик напротив, и мы с Дэниэлом
оба вылупились на неё, пуская слюни. Да, это была настоя-
щая красавица. Ещё хересу! И у Дэниэла родился план.
— Слушай, Дэйв. Я тут новую песню сочиняю, и она вро-
де как немного испанская. Как думаешь, кто-нибудь из этих
ребят одолжит мне гитару, чтоб я мог сыграть её этой пташ-
ке? Ну, типа серенады!
Я самым решительным образом заявил, что нет, и посо-
ветовал об этой идее забыть.
— Да ладно тебе! Попробовать-то можно. Как по-твоему,
у кого лучше попросить?
Я выразительно посмотрел на него, намекая на крово-
пролитие и фингалы.
— У молодого, — не унимался он. — У молодого попро-
шу. Он меня поймёт! По-испански я не умею, зато немно-
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 259
го говорю по-французски. Как думаешь, они знают фран-
цузский?
Я немедленно выпил.
— Ладно, пойду попробую. Пожелай мне удачи!
— Удачи, Дэн.
Мне было отлично видно, как юный цыган-гитарист,
прижав свой инструмент к груди, очень выразительно по-
мотал головой.
Упавший духом и сконфуженный, Дэниэл вернулся
за столик.
— Что ж, — сказал он, — по-французски он понимает.
— Что он сказал?
— Ну, в общем, он сказал: «Моя гитара, моя женщина.
Моя душа...» — другими словами: «Нет! Отвали, ублюдок!»
Мы заказали ещё хереса. Напиток был отменный — не
слишком сладкий, согревающий и с очень приятным арома-
том. Именно в этот момент девушка встала и направилась
вверх по винтовой лестнице в уборную. Мы оба не могли
оторвать глаз от её элегантного восхождения.
— Так, — сказал Дэниэл, — пойду спрошу старика!
— Слушай, Дэн, не надо. Уймись!
— Дэвид, что ж ты за пораженец такой!
— Скорее, реалист.
— Смотри. Если у меня появится гитара прежде, чем она
спустится, я смогу спеть ей серенаду с нижних ступенек.
К этому времени Дэниэл изрядно захмелел и был неукро-
тим. Не успел я и глазом моргнуть, как он уже стоял в углу,
умоляя морщинистого каталонца расстаться с его возлюб-
ленной гитарой (его женщиной, душой). Старик отказал
ему ещё резче, чем юноша. Ещё хересу!
Мы сидели, предаваясь возлияниям, как вдруг, к изум-
лению обоих, объект нашего вожделения скользящей по-
ходкой сам проследовал к нашему столику. Девушка на-
клонилась и попросила прикурить. При этом она медленно
расстёгивала ширинку своих джинсов. Дэниэл неуклюже
возился с зажигалкой, а её пальцы, намекая, выразитель-
но поигрывали с молнией. Заслонив огонь ладошкой, она
260 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
прикурила сигарету, не отводя горящего взгляда своих
огромных зелёных глаз.
— Грасиас!
Она улыбнулась, развернулась и плавно вернулась к сво-
им спутникам, которые теперь мысленно метали в нас с Дэ-
ниэлом кинжалы. Надвигающейся драки удалось избежать
лишь благодаря тому, что тяжёлая дверь внезапно с шумом
распахнулась и внутрь размашистым шагом вошла элегант-
ная смуглая дама лет пятидесяти, окружённая многочислен-
ной шумной свитой. Администратор бросился её привет-
ствовать, а бармен налил ей специального резерва. Трио
гитаристов присоединилось к сборищу, кланяясь и при-
кладывая руку к сердцу. После короткого совещания музы-
канты принялись перебирать струны, бренчать и хлопать,
а женщина запела.
Голос у важной особы оказался удивительнейший: низ-
кий и горловой, высокие ноты он выдавал с пронзительной
чистотой. Закончив одну песню, под шквал оглушительных
аплодисментов они перешли ко второй. Это была вещь по-
медленнее, мощнее: сперва певица и один из её ребят на-
чали хлопать в синкопированном ритме фламенко, один
из гитаристов подключился с хлопками, а старик рассыпал
переливчатый каскад отрывистых нот. Ритм ускорился, дива
властно подняла руки над головой и громко застучала чёр-
ными каблуками по дощатому полу. Это было великолепно
и очень заразительно. ДуэндеГ
Проникнувшись происходящим, Дэниэл вдруг начал хло-
пать на 4/4 и кричать: «Ай, молодца!» Его энтузиазм был
встречен гробовым молчанием — и только непробивае-
мый идиот мог надеяться после этого выйти отсюда жи-
вым. Нас прожгло взглядами со всех сторон. Мы с непод-
дельным интересом принялись изучать доски у себя под
ногами. Спустя какое-то время, показавшееся вечностью,
певица презрительно мотнула головой и медленно защёл-
* Испанский термин (буквально «дух», «демон»), означающий состоя-
ние наивысшего эмоционального подъёма, духовного транса, в который
входит исполнитель фламенко.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 261
кала своими длинными тонкими пальцами, чтобы продол-
жить песню. Сложный ритм зазвучал вновь, и мы тихонь-
ко ретировались.
Из Испании мы отправились в Португалию на два по-
следних концерта наших гастролей — в Лиссабоне и Порту.
Первый проходил в самом большом зале тура — девятиты-
сячном «Павильян Мултьюзуш». Накануне этого, оказавше-
гося одним из лучших шоу всего тура местная национальная
радиостанция посвятила целый день только Bauhaus и запи-
сям, связанным с Bauhaus. Похоже, у каждого пришедшего
зрителя нашлось по зажигалке, и все они вспыхнули, когда
мы вышли на бис исполнить «АН We Ever Wanted», которую
я представил как фаду*. Клянусь, от этих трепещущих огонь-
ков стало жарче.
То же самое произошло и на последнем концерте в Пор-
ту 16 ноября. Под конец сета, впрочем, какой-то идиот за-
пустил зажигалкой на сцену, и та угодила в голову Кевину.
Выступила кровь. Пришлось разбираться с этим ранением,
прежде чем выйти на финальный бис с «Ве1а». Потом Мёр-
фи отметил, что, согласно суфийскому преданию, такое кро-
вопускание можно принять за благословение. «Легко тебе
говорить, — возопил Кевин, — это же не твоей голове при-
летело!» Когда кровь остановилась, я попросил у него этот
окровавленный пластырь. На вопрос «зачем?» я сказал, что
хочу вклеить его в свой магический дневник. «Только осто-
рожно, — понимающе посоветовал Кевин. — На нём же
моя кровь!»
В самом конце концерта я поднял пару сценических под-
свечников, зеркально приветствуя публику, размахиваю-
щую зажигалками. Медленно я задул все шесть свечей. По-
том Питер сказал, что лучше бы я этого не делал: согласно
* Фаду — это традиционный стиль печальной музыки, который ино-
гда называют «португальским блюзом»; его главная фишка — понятие
sauda.de, глубокая тоска о потерянном человеке или месте, сладостно-
горькая боль, но не ностальгия. — Примеч. авт.
262 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
его личному представлению, их следовало оставить гореть,
а теперь мы, скорее всего, перестанем существовать как
группа.
Так оно и произошло. Но прежде чем данный факт стал
очевидным, мы отправились в студию — нам предложили
записать что-нибудь для саундтрека к «Тяжёлому металлу
2000», мультипликационному фильму по мотивам научно-
фантастического графического романа (и продолжению
оригинального одноимённого культового фильма). Для нас
самым интересным в этой сессии было то, что продюсиро-
вать её должен был сам Боб Эзрин — человек, ответствен-
ный за один из наших любимейших альбомов, «Berlin» Лу
Рида, не говоря о «The Wall» Pink Floyd и всех ранних аль-
бомах Элиса Купера.
В лос-анджелесской студии Village Recorders мы оказа-
лись в июне 1999-го. В прошлом здание было масонским
храмом, там же располагался и оригинальный Центр транс-
цендентальной медитации под началом Махариши Махеш
Йоги, а в конце шестидесятых появилась студия звукозапи-
си. Помогал Бобу многоопытный звукоинженер Джо Бар-
рези.
По приезде в студию нас ждал приятный сюрприз
в виде письма от Джеффа «Скунса» Бэкстера, великолеп-
ного гитариста Steely Dan: он приглашал нас поработать
в его частной студии, также находящейся в Village. Он пи-
сал, что ему всегда нравились Bauhaus и для него было бы
честью, если бы мы воспользовались его предложением.
Я даже несколько опешил, потому что был давним поклон-
ником его группы, с тех пор как впервые услышал их в ху-
дожественном колледже в начале семидесятых*. Его при-
‘ Со Steely Dan я познакомился благодаря Энди Китли — местному
подростковому гитарному богу, одолжившему мне две кассеты и мас-
сивный переносной кассетный плеер (с наушниками) в автобусе по до-
роге на море. На протяжении поездки я растворялся в «Pretzel Logic»
и «Countdown to Ecstasy» — втором и третьем альбомах группы. На их
сложную, но модную музыку сильно повлиял джаз, сделав её тугой, как
попа утки под водой. Тексты были чрезвычайно «взрослыми», полными
язвительных острот и наблюдений по поводу современной жизни. Мне
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК 263
глашением мы так и не воспользовались, однако это было
прекрасное начало.
В Village мы решили импровизировать песню, отталкива-
ясь от текста Питера «The Dog’s a Vapour». Сочинилась она
очень быстро, и скоро у нас уже была весьма эпичная вещь:
дабовый бас, гипнотические эллиптические электронные
петли, плотные, но динамичные барабаны, пылкая гитара
Дэниэла и мощный лид-вокал, переходящий от нюансов шё-
пота до жгучей душераздирающей драмы в кульминации,
после чего песня возвращалась к лёгкому мерцанию и ту-
манности вступления.
Впрочем, запись проходила вовсе не гладко, и всё чуть
не пошло псу под хвост после того, как Дэниэл с Питером
злобно поцапались: сыпались оскорбления, хлопали двери,
кто-то уходил. В этой ситуации Боб проявил себя прекрас-
ным дипломатом, сгладив перепалку своим юмором. Вдо-
бавок он оказался прекрасным рассказчиком и веселил нас
байками о декадентских семидесятых. Но его сведение по-
лучилось слишком прилизанным, и в итоге мы обошлись
без него, задержавшись как-то вечером с инженером Джо,
чтобы сделать свой, более резкий микс, который и исполь-
зовали.
Конечным результатом мы остались очень довольны,
и, поскольку сессия прошла успешно (несмотря на при-
вычные перебранки), мы всерьёз заговорили о возможно-
сти нового альбома Bauhaus и о том, что надо обратиться
к великому Тони Висконти — продюсеру, ответственному
за звучание нескольких из наших самых любимых пласти-
нок*. Он был настоящим новатором, и перспектива пора-
ботать с ним не могла не вдохновлять. По завершении
тура Resurrection мы с ним оба присутствовали на большом
очень нравилась сухая манера Дональда Фейгена, а гитарные соло Скун-
са, казалось, просто хватают за грудки. — Примеч. авт.
* А именно «Electric Warrior» T.Rex и все предшествующие альбомы
Tyrannosaurus Rex плюс прорывная трилогия Боуи — «Low», «Heroes»
и «Lodger», а также его «Scary Monsters (and Super Creeps)», «Young
Americans», «The Man Who Sold the World» и «Diamond Dogs». —Примеч. авт.
264 ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. ГРОБОВЩИК
музыкальном конвенте в Нью-Йорке. После этого я отпра-
вил ему электронное письмо, в котором делился своими
мыслями о работе с Bauhaus. Кроме того, я рассказал ему,
как мы с Кевином делали свои первые записи в начале се-
мидесятых: заводили на родительском проигрывателе пла-
стинки T.Rex, я пел поверх оригинального вокала Болана,
а мой брат лупил по перевёрнутому цветочному горшку,
и весь этот гам записывался на старый двухдорожечный бо-
бинник. Впридачу я отправил ему наши CD-сборник и DVD.
Ответил он с энтузиазмом:
Суббота, 30 октября 1999 года
Привет, Дэвид.
Кстати сказать, я тоже делал доклад на недавней конвенции
IMX в Нью-Йорке, где мне посчастливилось послушать твоё вы-
ступление. Оно оказалось самой интересной частью всего со-
бытия. Я вернусь в Нью-Йорк в пятницу, 19 ноября, могли бы
мы встретиться?
Конечно! Я всегда считал Bauhaus великой группой, оста-
вившей яркий след в восьмидесятых.
Очень смешная история о том, как вы с Кевином хотели
быть Т.Яех’ами.
Мне очень понравился присланный тобой CD, и видео тоже.
Посмотрел их на своём «маке» — очень здорово.
Да, мне хотелось бы заняться вашей следующей пластин-
кой. Давай обговорим это до 19 числа, пусть даже по элек-
тронке.
Всего наилучшего.
Тони
Через три недели я прилетел в Нью-Йорк, где встретил-
ся с Тони в огромном офисе Национальной академии науки
и искусства звукозаписи*, выходящем на Таймс-сквер. У нас
состоялся интереснейший разговор, в ходе которого он по-
ставил мне несколько песен, над которыми он тогда работал
с Дэвидом Боуи. Тони сказал, что вечером увидится с Дэви-
дом, у которого состоится секретный концерт для фан-клуба
* Музыкальная академия США, основанная в 1957 году и вручающая
премию «Грэмми».
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ, СУФИЙ, САЛИМ 265
и нескольких избранных представителей прессы. Пройдёт
мероприятие в маленьком пиано-баре прямо у Таймс-сквер.
— Хочешь сходить? — поинтересовался он.
— Ах, даже не знаю. Кажется, у меня были другие пла-
ны... нет, нет, шучу конечно! Да, если можно!
Минуты не прошло, а он уже созванивался, чтобы вы-
бить мне проходку. Тем вечером я сидел с Тони и легендар-
ным рок-н-ролльным фотографом Миком Роком, с которым
они обменивались байками про мистера Боуи. Наш сто-
лик, ломящийся от шампанского и изобилия фруктов, сто-
ял в первом ряду на балконе. Боуи был в ударе. Концерт на-
чался с того, что он на 12-струнной акустической гитаре под
аккомпанемент Майка Гарсона на пианино исполнил «Life
on Mars», от которой у меня по спине побежали мурашки.
В ходе выступления к ним присоединялись другие великие
музыканты, и в финале с маленькой сцены гремел огром-
ный оркестр. Это был лучший концерт Боуи, из тех, что мне
довелось увидеть, — а на самом деле вообще один из луч-
ших концертов. И точка.
Я практически слышу этот спродюсированный Висконти
альбом Bauhaus у себя в голове, но, увы, осуществиться ему
не было суждено. Виной тому неприятный осадок, остав-
шийся от совместной работы над саундтреком «Тяжёлого
металла 2000», а также законченный с Love And Rockets но-
вый альбом «Lift», которым мы очень гордились и жаждали
обкатать в туре. Как следствие, на протяжении ближайших
семи лет мы не играли вместе как Bauhaus.
Глава тринадцатая
ЙОГ, СИДИ*, СУФИЙ, САЛИМ
Огромные золотые лепестки лотоса, распускающиеся
на белых сводчатых стенах, затенённых слегка покачи-
вающимися от лёгкого калифорнийского бриза пальмами.
‘ Сиди — глава братства в суфизме.
266 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ. СИДИ. СУФИЙ. САЛИМ
Зимой 1999 года мы с Энни и Джозефом переехали в кали-
форнийский Энсинитас — неотшлифованный бриллиант,
прикольный прибрежный городишко километрах в соро-
ка к северу от Сан-Диего. Как-то в воскресенье, проез-
жая по 101-му шоссе, мы обратили внимание на эту эк-
зотическую постройку, гордо высящуюся над обрывом.
В ходе дальнейшего изучения выяснилось, что здание
принадлежит Братству самореализации, основанному
в 1920 году Парамахансой Йоганандой. Это место приви-
делось свами”, когда он ещё жил на севере Индии. Храм
был построен в конце 1930-х, и «Автобиография йога»
Йогананды была написана здесь, в кабинете с видом на ве-
личественную панораму Тихого океана.
Когда мы нашли это место, поначалу я не придал значе-
ния его истории. Мы припарковались и прошли через боль-
шие металлические ворота. За ними оказался превосходный
сад, полный ухоженных тропических растений и крупных
красных, оранжевых, жёлтых и серебристых карпов, пле-
щущихся в небольших прудах. На вершине невысокой гор-
ки стоял знак, гласивший, что уединенная обитель откры-
та для посещения. Мы вошли в простое элегантное здание,
и я с интересом принялся рассматривать коллекцию клас-
сических индийских музыкальных инструментов, выстав-
ленную в главном зале. На стене над огромным камином
висел портрет самого учителя среди других святых и пра-
ведников, включая Иисуса Христа. Благолепный лик Йога-
нанды излучал мир и мудрость.
Энни двинулась дальше, а я остался взирать на картину.
Сколько души было в его глазах! Их взгляд погрузил меня
в глубокий водоём полной безмятежности. В итоге, оторвав-
шись от портрета и следуя подсказке сестёр в шафрановых
одеяниях, я поднялся по небольшой лестнице к коротенько-
му коридору, ведущему в кабинет хозяина. Залитая солнцем
комната сияла персиковым, розовым и цветом спелой ку-
курузы, и, когда я остановился на её пороге, произошло не-
’ Свами — учитель в индуизме.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ, СУФИЙ, САЛИМ 267
что необычайное. Внезапно меня обуяло ощущение чисто-
го блаженства — будто ангел обнял меня своими крыльями.
Меня наполнило духовное тепло. Туг ноги перестали меня
удерживать, и мне пришлось напрячься, чтобы не упасть.
Это и правда было нечто потустороннее.
Одна из сестёр тихонько дотронулась до моего локтя, да-
вая понять, что кроме меня на комнату хотят посмотреть
и другие люди. Несколько ошеломлённый, я вышел на зали-
тую солнечным светом лужайку верхнего яруса. Энни спро-
сила, всё ли со мной в порядке, и я поведал ей о только что
произошедшем. Тогда она показала мне отзыв, который на-
шла среди изданий Братства, оставленный женщиной, ис-
пытавшей схожий опыт.
В тот же день я купил «Автобиографию йога». Проди-
раясь сквозь страницы, полные откровений и озарений,
я успевал наслаждаться неожиданным и прекрасно-бес-
стыжим чувством юмора автора. Я нашёл своего гуру —
а вернее, он нашёл меня сам. Как гласит старая буд-
дистская истина, «когда ученик будет готов, найдётся
и учитель».
'к 'к 'к
Несмотря на это сверхъестественное пробуждение, сам
я по-прежнему блуждал между светом и тьмой. Ангелы пели
ликующие гимны, но за плечом плясали те же черти, выда-
вая дэт-метал и блюз. Тёмное глубинное течение сознания
угрожало в любой момент погрузить меня в пучину злых на-
мерений. Я не ощущал света, и было мне сиротливо. Гово-
рят, что, когда силы духовного добра на подъёме, противо-
положные им силы отчаянно стараются нанести ответный
удар и вернуть своё господство. Первые годы XXI столетия
как будто накрыли тёмные тучи: я отдалился от жены и пе-
реехал в Лос-Анджелес, пристрастился к выпивке, живя
по впискам или отсиживаясь по дешёвым мотелям. Звуков
какой-нибудь незатейливой старой поп-песенки по радио
было достаточно, чтобы превратить меня в хнычущую раз-
валину. Именно в это тяжкое время я сочинил и записал
268 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ. СИДИ. СУФИЙ. САЛИМ
новый сольный альбом, вполне красноречиво названный
«Estranged»*. Ну и денег у меня не было ни гроша.
Однажды в начале сентября 2004 года по дороге к агенту,
поднимаясь на Голливудские холмы, чтобы забрать свой чек
на пятьсот долларов, я наткнулся на программу «Свежий
воздух» Терри Гросса, давно живущую в эфире станции NPR.
Говорил гость передачи. Его голос казался очень искрен-
ним, ровным, а слова — скромными и мудрыми. Он расска-
зывал о своих суфийских духовных исканиях и о том, что
его учитель — глава иерусалимского Высшего совета су-
фиев сиди Мухаммад аль-Джамал — в грядущие выходные
будет выступать в Лейк-Эрроухед. Его благоговение перед
мастером было удивительно искренним, глубоким и серь-
ёзным. Он говорил, что этот человек всё равно что Бог, что
он прямой потомок Мохаммеда и не уступает тому по важ-
ности в глазах последователей.
Несмотря на всю странность и неожиданность, в этот мо-
мент я почувствовал, что должен побывать на этой встрече.
Мужчина между тем стал рассказывать о своём прошлом,
в котором был весьма успешным врачом, специалистом
по лечению зависимостей, и о том, как подхватил глазную
вирусную инфекцию и ослеп. Медицине этот случай пред-
ставлялся неизлечимым. Но когда, разочарованный и озло-
бившийся, он погрузился в продолжительную медитацию,
на него неожиданно снизошло откровение, и он прозрел.
Оставив свою привычную практику, он встал на путь духов-
ного целителя. Звали этого человека доктор Роберт Ибра-
гим Джаффе. Доехав до пункта своего назначения, я забрал
чек и поспешил обратно, чтобы зарезервировать место.
По дороге на север в направлении Лейк-Эрроухед меня
остановил полицейский и выписал штраф за просроченный
регистрационный стикер. Я всё время откладывал покупку
нового, потому что у меня банально не было на это денег,
а теперь предстояло заплатить ещё и штраф. Вздохнув, я по-
ехал дальше. Дорога начала подниматься. Я понятия не имел,
‘ «Отрешённый».
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ. СУФИЙ, САЛИМ 269
что Лейк-Эрроухед находится на вершине горы. Добравшись
до него, я припарковался у гостиницы, где должна была про-
ходить встреча. Народу было битком, в основном мусульмане.
Я подтвердил бронь и прошёл в большой зал, где был подан
обед. После него нам рекомендовали прослушать инструк-
таж о том, что произойдёт дальше, от которого осталось до-
вольно тревожное чувство: нас предупредили, что сила сиди
настолько велика, что новопосвящённые порой испытывают
сильное потрясение, а иногда и гнев, поскольку перед лицом
его духовной мощи их подавленные эмоции рвутся наружу.
Нам поведали, что мастер работает на глубинном уровне,
воздействуя не только силой слова, но и через подсознание.
Нам советовали заглянуть в свою душу, чтобы понять, гото-
вы ли мы к встрече с ним, назначенной на следующий день.
Пока я, выйдя из гостиницы, искал место для ночлега,
черти из-за плеча затянули свою волынку, и весьма гром-
ко: «Да на кой это надо? Фигня это всё! Хрень нью-эйдже-
вая! Забей, зачем тебе это? Поехали домой! Ещё не поздно!
Веселье ждёт! Аппетитные тёмные наслаждения!» Я почув-
ствовал, как меня утягивает от света. Снова эти опасные
злые вихри! Я отмахнулся от их подначек и резко свернул
на подъездную аллею у сторожки за собиравшейся реги-
стрироваться молодой парой. По одёжке я принял их за му-
сульман, безусловно собирающихся хорошенько выспаться
накануне важного дня. Они стояли спиной, но мужчина по-
казался мне смутно знакомым. Впрочем, я не успел убедить-
ся, знаю ли я его, потому что подошла моя очередь.
Мне той ночью хорошенько выспаться точно не удалось.
На самом деле я вообще не спал, внутри меня шла ожесто-
чённая битва, в которой старые ангелы и черти выясняли
отношения. И была она безжалостна (совсем как в давней
песне The Clash: «Should I stay or should I go?»*). Любовь и не-
нависть перетягивали мою душу, как канат. Внезапно меня
обуял странный вопрос касательно штрафа, выписанного
полицейским: где он? Мне необходимо было на него
* «Мне остаться иль уйти?»
270 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ. СУФИЙ, САЛИМ
посмотреть! Не знаю почему, но это вдруг стало очень важ-
ным. Я перерыл всю сумку в поисках квитанции, начиная
подозревать, что слегка еду крышей. Наконец листок бума-
ги был найден и положен на кровать. Что же было такого
важного в этом бюрократическом сувенире?
На меня снова обрушилась канонада дьявольских голо-
сов, лезущих из кожи вон, чтобы заглушить ангелов, уго-
варивающих разобраться, в чём дело. В чём же было дело?
В чём? И тут — бац! — искра озарения. Этот квиток мне
выписали за то, что я затянул с получением нового раз-
решения. Есть ли ещё что-то такое, что я откладывал дол-
гие годы? Духовное прозрение — вот что. Здесь и сейчас,
на вершине горы, у меня был вполне реальный шанс полу-
чить его. Я поцеловал квитанцию, благословил полицейско-
го и послал демонов куда подальше.
* *
Ни свет ни заря я уже был готов к событиям грядущего
дня. Блуждая среди собиравшейся аудитории, сегодня ещё
более многочисленной, я почувствовал, как кто-то тихонь-
ко тронул меня за плечо.
—Дэвид? — Это был молодой человек, за которым я сто-
ял в очереди на регистрацию. — Ты ведь Дэвид, верно?
— А, да. Эй, погоди! Эди?
— Да! Поверить не могу! Как ты тут оказался?
В далёком 1991 году я связался с молодой группой
из Брайтона Rose Madder. Они были энергичны и талант-
ливы, и у них был плодовитый автор-визионер Джон Трайб.
Я взял их под крыло и оплатил им запись дебютного аль-
бома, который сам и спродюсировал. И на басу там тоже
поиграл. Их лидер-гитарист был прекрасен как музыкант,
но немножко бестолочь по жизни — симпатичный парень
в андрогинных шмотках и с пристрастием к наркотикам
класса А*. Как ни прискорбно, его непредсказуемое поведе-
* Согласно британской классификации наркотиков по степени их вре-
да для здоровья к высшему классу А относятся такие вещества, как геро-
ин, кокаин, экстази, ЛСД.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ. СИДИ, СУФИЙ. САЛИМ 271
ние, сопровождающее употребление данных веществ, серь-
ёзно подтачивало потенциал группы на пути к успеху. Это
было мучительное решение, но в итоге я очень рекомендо-
вал им от него избавиться. Что они и сделали.
Его прозвали Эди за внешнее сходство с прекрасной бес-
путной музой Уорхола, и вот четырнадцать лет спустя мы
с ним болтаем на вершине дурацкой горы в Калифорнии!
Выглядел он отлично: коротко стриженный, огромные голу-
бые глаза сияют здоровьем и жизненной силой. Рядом с ним
была девушка, с которой они регистрировались на въезде.
Он представил её как свою невесту и напомнил, что его на-
стоящее имя Малкольм. В отчаянных попытках избавить-
ся от своей зависимости он приехал в Штаты, чтобы посо-
ветоваться с доктором Джаффе. Лечение прошло успешно,
и они с доктором подружились. Когда доброму доктору от-
крылся духовный путь, Малкольм остался с ним в качестве
ученика. Он с нетерпением ждал встречи с сиди, полагая,
что она станет для него кульминацией семи лет постижения
стези суфия.
Главному событию предшествовала трапеза, мы с Мал-
кольмом сели рядом, тепло вспоминая наших старых
брайтонских друзей. Я затронул неудобную тему о его ис-
ключении из группы, и он с великим достоинством и со-
чувствием уверил меня, что, хотя тогда это привело его
в ярость, со временем он отлично понял, почему так должно
было произойти, и в итоге это помогло ему найти свой путь
к воздержанности. Мы обнялись, а тут как раз и прозвучал
гонг, обозначая общий сбор. По дороге к месту мы увиде-
ли доктора Джаффе. Малкольм представил нас друг другу,
не скупясь на похвалы в мой адрес как музыканта. Я пожал
руку доктора и сразу ощутил тёплый источник прекрасной
положительной энергии.
— Чувствуется, что вы целитель, — заметил я.
—И что вы музыкант—тоже чувствуется, — отозвался он.
Улыбаясь, мы вместе проследовали в большой зал. Пока
все рассаживались, воздух буквально потрескивал от элек-
трических разрядов. Малкольм сказал, что после речи
272 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ. СИДИ. СУФИЙ. САЛИМ
мастера у нас будет возможность присягнуть на вер-
ность суфизму. Лично он был полон решимости присяг-
нуть. Я почувствовал приступ паники. Я не был готов
принять ислам! В Парамахансе Йогананде и Братстве са-
мореализации я нашёл что-то, что было глубоко созвуч-
но моей душе, и не собирался отказываться от этого. Ещё
меня немного встревожило, что бумажные листочки, ко-
торые нам выдали на входе, оказывается, предназнача-
лись для денежных пожертвований. Как только в каком-
нибудь деле речь заходит о деньгах, моё сознание тут же
выбрасывает красные флажки и начинает ими неистово
размахивать.
Пока я раздумывал об этом, женщина средних лет
окликнула Малкольма и подошла к нему поздороваться.
Нас представили, и я сразу почувствовал сильную связь
с ней. Малкольм шепнул, что это целительница и давняя
подруга доктора Джаффе. Поддавшись порыву, я спросил,
можем ли мы с ней поговорить с глазу на глаз. Она согла-
силась, и мы вышли на улицу. Я поделился с ней своими
опасениями. Она уверила меня, что все деньги идут напря-
мую самым нуждающимся людям со всего света, что сиди
следит за этим лично и путешествует в обездоленные ре-
гионы — это очень важная часть его работы. Ещё я крат-
ко рассказал ей о своих магических опытах и той борьбе,
что разыгралась в моей душе прошлой ночью. Она под-
твердила, что магика таит в себе опасность, хотя и на этой
стезе можно снискать духовный опыт, пусть и достаточно
низкоуровневый.
— А как же Парамаханса Йогананда? — спросил я.
Сочувственно улыбаясь, она успокоила меня, что, встав
на путь суфия, я только умножу духовное богатство, кото-
рое нашёл в Йогананде, и никто от меня не потребует оста-
вить его, а как раз наоборот.
— Может, разум твой ещё и не готов, — сказала она, —
но сердце готово.
Именно это мне и нужно было услышать. Я от всей души
поблагодарил её и вернулся в зал. Сиди вот-вот должен был
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ, СУФИЙ, САЛИМ 273
появиться, напряжение становилось всё сильнее. И тут без
всяких церемоний в конце зала возник маленький старичок
с седой бородой. Вся одежда на нём была белой, и, пока он
шёл по центральному проходу, приверженцы падали на ко-
лени, склоняясь пред ним, как скошенные былинки. Всё это
время сиди смиренно вздымал руки. Прежде мне случалось
находиться рядом с харизматичными людьми, но это было
нечто из ряда вон — всё равно что оказаться свидетелем
входа Христа в Иерусалим.
Сиди между тем взошёл по ступенькам на сцену и сел ме-
жду доктором Джаффе и каким-то мужчиной. Они тихонь-
ко что-то обсудили, после чего объявили, что переводчик
опаздывает. Мы подождали ещё пять минут, и после ещё
одного короткого совещания нам сообщили, что сиди ре-
шил начать без переводчика. И он заговорил на прекрас-
ном, выразительном английском, излагая свою теологию,
упирая прежде всего на то, как в мире происходит извраще-
ние религии: как перевирается Коран, а религиозные фа-
натики и террористы живут абсолютно вопреки его глав-
ному требованию — всеобъемлющей любви. Он говорил
о втором пришествии Христа, которое по большей части бу-
дет явлено повышением сознательности среди людей, хотя
человек, одержимый Христом, уже в настоящий момент
живёт в Англии.
Речь сиди лилась раскатисто, как у Мартина Лютера Кин-
га. Она захватывала. Наконец показался переводчик, он при-
нёс глубокие извинения за опоздание. Иначе как лишним
назвать его было нельзя. Тем не менее оставшиеся десять ми-
нут выступления переводчик сидел в ногах у сиди и выпол-
нял свою работу. Затем собравшимся было объявлено, что
если они желают совершить пожертвование, то его надо за-
вернуть в выданную бумажку. Сумма могла быть любой — от
медяка до пятисот долларов (но не выше). Предполагалось,
что вложенное вернётся к дарителю преумноженным в тыся-
чу раз если не деньгами, то добрым делом. Если даритель ну-
ждался в какой-то помощи или хотел о чём-то попросить, об
этом можно было написать на обратной стороне листочка.
274 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ, СУФИЙ, САЛИМ
Эти вопросы сиди разберёт со всем вниманием. Любопытно,
что одной из таких предполагаемых просьб была «защита
от отрицательного воздействия магики» — что я и написал,
прежде чем завернуть в бумажку пятьсот баксов (и остаться
с жалкой полусотней на банковском счету).
Затем настал черёд рукоположения. Большая волна лю-
дей хлынула к сцене, они склонились, и человек, стоявший
в первом ряду, взял сиди за руки. Человек за ним положил
руки ему на спину, стоящий за ним сделал то же самое —
и так далее по цепочке, пока все желающие причастить-
ся благословения и принести клятву не оказались связаны
со священным источником, заключённым внутри сидяще-
го посреди сцены старичка в белом. Малкольм сиял от вос-
торга, что участвует в действе, и от того, что я тоже решил
присоединиться.
Мне трудно объяснить, что я испытал. Меня как буд-
то подключили к фантастическому духовному генерато-
ру. Зал и все, кто был в нём, исчезли. Сначала была тьма,
а затем — белый-белый свет, играющий ледяными фос-
форесцирующими цветами, — Любовь. Вслед за коллек-
тивным благословением всем желающим было дозволено
выйти вперёд и встать в очередь, чтобы поговорить с сиди.
Когда подошёл мой черёд, я будто парил на седьмом небе,
и, заглянув в древние водянистые белёсо-голубые глаза,
почувствовал, что он тут же всё обо мне узнал. Что он пол-
ностью присутствует в этот момент и в то же время от-
странён от него, сообщаясь с высшими силами и самим
космосом.
Я взял его за руки и поблагодарил. «Не меня благода-
ри, — сказал он. — Благодари Бога». Он повесил мне
на шею чётки из высушенных плодов рудракши и дал мне
суфийское имя Салим. Затем на своём родном языке произ-
нёс: «Это имя значит мир, и ты будешь миротворцем. Очень
чистая душа. Я уверен, что Бог дал тебе это имя»*.
* Какое-то время я даже рассматривал возможность официально доба-
вить имя Салим к своим имеющимся, но потом подумал, что после 11 сен-
тября в аэропортах с ним будет особенно проблематично.—Примеч. авт.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ. СИДИ. СУФИЙ. САЛИМ 275
Я отошёл в трансе. После отъезда сиди доктор Джаф-
фе провёл для собравшихся встречу в зале поменьше. Она
была одновременно и подведением итогов, и освоением ос-
нов. Она помогала впитать только что пережитый памят-
ный общий опыт. На закате я возвращался в Лос-Андже-
лес — нищий кошельком, но богатый духом, сияя улыбкой
до самых ушей.
* * *
Как и было обещано, спустя несколько месяцев моё по-
жертвование в пользу суфия, многократно преумножен-
ное, вернулось ко мне, и возвестил об этом поздний звонок
Пола Толлета. Пол — большая шишка в Goldenvoice*, про-
моутер, отвечающий за очень успешный фестиваль музы-
ки и искусства Coachella, ежегодно проводимый на священ-
ной земле коренных американцев, ставшей полем для игры
в поло в Палм-Спрингс.
Пол поинтересовался, не хотят ли Bauhaus быть в числе
хедлайнеров следующего фестиваля. Он сказал, что ищет
по-настоящему особенных артистов и мы подходим как ни-
кто другой. Нам будет предоставлена свобода устроить шоу
по собственному вкусу, за что мы гарантированно получим
четверть миллиона долларов плюс дополнительные пятьде-
сят тысяч на постановку.
На тот момент я по-прежнему кое-как перебивался, по-
кручивая пластинки в качестве диджея и время от времени
ведя колонку в журнале, поэтому, мягко выражаясь, идея
эта была соблазнительной! Полу я ответил, что предло-
жение очень интересное и что я поговорю с остальными.
Шесть недель спустя мы уже репетировали.
За пару месяцев до этого приятного поворота судьбы
я выбрался на концерт Дженезиса Пи-Орриджа и Psychic TV
в лос-анджелесском «Ниттинг Фэктори». С момента нашей
последней встречи Дженезис претерпел массу пластических
‘ Американская компания, существующая с 1981 года и занимающая-
ся организацией фестивалей и проведением шоу.
276 ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. ЙОГ, СИДИ, СУФИЙ, САЛИМ
операций в рамках проекта «пандрогинности», в ходе кото-
рого они с женой Джеки пытались стать «единым» — само-
дельным гибридным третьим полом. Дженезис не просто
подверг солидной переделке лицо, он даже увеличил себе
грудь. Губы его распухли от коллагена, волосы были высвет-
лены до серебристого блондина, а подстрижен он был под
пажа, как Брайан Джонс. Он очень изменился.
Посреди концерта девушка из публики крикнула: «Я люб-
лю тебя!» Не колеблясь ни секунды, Джен искренне ото-
звался: «Я тоже люблю себя!» Я сразу вспомнил о странной
кукле вуду, которая сказала ему во сне: «Я пришла, чтобы за-
ставить тебя полюбить себя». А ведь все эти дорогостоящие
операции и сопутствующие душевные подвижки, которые,
я уверен, в немалой степени помогли зародиться в нём этой
любви к себе, были бы невозможны, не выиграй он в суде.
Вот она, сила вуду!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
УЛИЦА ОДИНОКОГО ДЬЯВОЛА
(2005-2006)
Зачем тебе быть таким не от мира сего?
Зачем надевать все эти разные лица?
Почему тебя засасывает в эту пустоту?
Что это будет, рога или нимбы?
Дэмиэн Ют «Man in the Middle
(A Pusher's Theme)»
В ковавой луже сломана стрела,
Что отменила всё, что ночь сулила.
Bauhaus «Who Killed Mister Moonlight»
Глава четырнадцатая
ПОВЕШЕННЫЙ
Питер висел вниз головой в гардеробе голливудской студии
Swing House. Это стало его ежедневным упражнением, под-
готовкой к запланированному началу нашего сета на фе-
стивале Coachella. С первыми звуками «Bela Lugosi’s Dead»
он появится из-за занавеса — подвешенный за ноги в паре
метров над сценой.
Мы старались придумать потрясающее вступление, от
которого зритель ахнет и о котором будут судачить ещё дол-
гое время спустя. Одной из идей было выпустить в публи-
ку сотню живых летучих мышей, но эту мысль пришлось
отбросить, поскольку закон воспрещает «выпускать птиц»
после пяти часов вечера, а в данных обстоятельствах мыши
278 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
явно приравнивались к птицам. (Кроме того, имелись ещё
два фактора риска — бешенство и помёт.)
И тогда Питер подкинул идею его повесить. Гениально!
Мы усмотрели в этом трюке отсылку к вампирской готиче-
ской иконографии, но Мёрфи имел в виду совсем другой
эзотерический намёк. И это очень интересно: в алхимии по-
вешенный человек символизирует предпоследнюю стадию
перевоплощения души из исходной материи в духовное зо-
лото. Это промежуточный этап гибели и разложения — как
тьма перед светом.
На большой белой доске со списком песен, которые мо-
гут войти в сет, Питер начертал следующее: «Повешенный
вниз головой человек в алхимическом архетипе соответ-
ствует Гермесу, являясь предпосылкой очищения (sic), не-
обходимого как предварительное условие обращения основ-
ного металла в золото (лёгкое действие)»*.
После подвешивания в репетиционной кто-нибудь
из команды спускал его и распутывал**. Затем Питер про-
стирался ниц головой в сторону Мекки и молился. Это по-
вторялось по четыре раза на дню. В первый день он по-
просил у меня кожаную куртку, чтобы помолиться на ней.
Я разрешил, после чего выяснилось, что куртка сделалась
священной.
Он и сам выглядел как святой: со своими отросшими
серебристыми волосами, уместной клочковатой бородён-
кой и двухметровым деревянным посохом, которым он
стучал по сцене, Питер напоминал ветхозаветного проро-
ка, вернувшегося из пустыни, чтобы возвестить Закон Бо-
жий — что он и сделал, только это оказался не закон Все-
могущего, а закон Мёрфи. Так же, как и в туре 1998 года, он
кое-где подправил тексты песен, чтобы показать, что верен
исламу, а не Люциферу. Как следствие, строчка «муки тём-
ного восторга» звучала как «нет больше мук тёмного вос-
‘ Намёк на трек T.Rex «Solid Gold Easy Action». — Примеч. авт.
“ Нам очень повезло, что с нами смогла поехать старая гвардия, в том
числе осветитель Мартин Филипс, звукооператор Крис Роули и Мэри
Джо — наша необыкновенная тур-менеджер. — Примеч. авт.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 279
торга», «в тоске стремясь напиться чувством» превратилось
в «в тоске стремясь воспрять духовно», «поиски сатори» —
в «поиски суфизма» и т. д. (Понимая, что он не желает про-
тиворечить своим вполне искренним убеждениям, мы ре-
шили не возникать.)
Репетиции проходили замечательно. Мы даже начали
было работать над новым материалом, но забросили, со-
средоточившись на предстоящем концерте: Coachella —
это очень значительное мероприятие, и мы хотели, чтобы
всё прошло потрясающе. Мы полностью выкладывались,
и к моменту выхода на сцену вечером 30 апреля уже были
силой, с которой нельзя было не считаться — разогнавшим-
ся блестящим многотонным чёрным грузовиком, рассекаю-
щим прохладный воздух пустыни.
Мы вышли на сцену под ослепительные вспышки ка-
мер, море народа простиралось, кажется, до самого края
обширной равнины Коачелла. Единственным, что вызы-
вало у нас нарекания, были большие видеоэкраны — че-
ресчур роковые, по нашему мнению. Мы хотели убрать их
вовсе, но организаторы воспротивились. Дилемма разре-
шилась ночью после репетиции, когда я смотрел на DVD
старый классический фильм немецкого экспрессионизма
«Кабинет доктора Калигари». Что если мы оставим экра-
ны, но будем транслировать на них только чёрно-белую
картинку? Идея пришлась Goldenvoice по душе, и выгляде-
ло это здорово и идеально соответствовало стилю группы.
Мы добавили ещё несколько штрихов: скажем, на «Silent
Hedges» транслировалось негативное изображение, вспы-
хивая время от времени зелёным и красным. Мы всегда
были группой, которая способна полностью мобилизовать-
ся ради достойного события, а на этом так и вовсе взлете-
ли, как ракета. Когда мы уходили со сцены, можно было
кожей ощутить, как наэлектризован воздух. И Питер на-
последок проорал: «Вот теперь можете говорить, что вы
это видели!»
Затея с «повешенным» себя оправдала с лихвой, и на сле-
дующий день все газеты и интернет пестрели фотографиями
280 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
висящего певца. Нас тут же забросали приглашениями про-
моутеры других больших фестивалей. Мы были только «за»
и вскоре вписались в осенний тур по США.
Тем временем Питер вернулся в Турцию, пав жертвой,
как ни прискорбно, нервного срыва — возможно, отчасти
так проявлял себя затеянный им алхимический процесс.
Весь тур внезапно оказался на грани отмены. Чем всё кон-
чится, было неясно даже за неделю до начала запланиро-
ванных репетиций в Лос-Анджелесе. В итоге Питер всё-та-
ки согласился участвовать, но только при условии, что в тур
ему разрешат взять приятеля. Это был «суфий», добрейший
человек, с которым Питер познакомился в филадельфий-
ском суфийском центре. Он заметно успокаивал нашего
ранимого фронтмена, выступая в роли брата милосердия
и жизненной опоры. Разумеется, мы уступили, всё ещё не
на шутку волнуясь, под силу ли ему будет выдержать тяго-
ты гастролей.
В день приезда Питер рассказал нам, что посоветовался
со своим духовным учителем в Стамбуле. Тот сказал, что его
ждут трое мужчин на Западе и его истинное призвание со-
стоит в том, чтобы поехать и объединиться с ними. А в от-
вет на объяснение Питера, что речь о музыкальной группе,
заявил, что роль певца, выступающего перед людьми всего
мира, очень важна для его духовного пути. Это всё и решило.
Репетиции давались тяжело. Наш старый друг был очень-
очень тих. Искрящей энергии перевёрнутого человека
с Coachella и след простыл. Он был замкнут и уныл. Тень.
Мы очень беспокоились.
Тур Near the Atmosphere' начался с ванкуверского аншла-
га. Приём нам оказали экстатический, но выступлению Пи-
тера чего-то не хватало. Пел он превосходно — возможно,
лучше, чем когда-либо прежде: больше нюансов, больше
осмысленности, вытягивал все ноты, и низкие, и высокие,
точно и уверенно, — но в движениях оставался скован и за-
мкнут. Он был подавлен.
‘ Околовоздушное пространство.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 281
По мере продвижения тура уверенность Питера в соб-
ственных силах стремительно таяла. Он уходил в себя. В ав-
тобусе он сидел, часами напролёт пялясь в пространство, не
реагируя на происходящее вокруг, не произнося ни слова.
Все мы пытались его растормошить, в ответ получая лишь
слабую улыбку либо безразличие на грани кататонии. Дэ-
ниэл опасался, что Питер хочет покончить с собой, и в ка-
честве похвального жеста самопожертвования отказался
от отдельного номера в гостинице, чтобы заботливо при-
глядывать за своим старым школьным приятелем, оказав-
шимся в плену невзгод.
В конце октября мы прибыли в Лос-Анджелес, чтобы отыг-
рать три вечера в красивом театре «Арт Деко Уилтерн».
Впервые концерт фиксировался на плёнку, и сразу после
выступления запись можно было купить. Это была класс-
ная идея.
Слушая эти записи, понимаешь, насколько они хороши
оттого, что Питер сосредоточен на пении. Он просто зате-
рян в мире песен. Это скорее побег, нежели изгнание. Груп-
па звучала рьяно и мощно. Нам хотелось вытащить Пите-
ра из депрессивных глубин, и каждый вечер мы старались
сильнее и сильнее. Мы играли так, словно от этого зави-
села наша жизнь. «Вернём его! Вернём его!» — стало на-
шим боевым кличем; словно братья по оружию, мы пыта-
лись вынести нашего раненого капитана с поля боя. Увы,
всё было тщетно.
«Что за чёрт в него вселился? — причитал Дэниэл в гри-
мёрке вслед за очередным “штурмом бастионов”. На его лице
читалась боль за товарища. — Я хочу ему помочь, но не знаю
как». И Дэниэл, которому порой случается быть и плаксой,
разрыдался. Я положил ему руку на плечо, и сдерживаемые
эмоции хлынули наружу настоящим цунами. Он подорвал-
ся с кресла, как ракета, и принялся крушить все зеркала, что
были в комнате. Я медленно поднялся и скользнул за дверь,
и, пока шёл к холлу, вослед мне летели звуки погрома.
После концертов мы с Дэниэлом и Кевином частенько
засиживались допоздна в автобусе, слушая разную музыку.
282 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
Песню выбирали по очереди. Это был хороший способ рас-
слабиться. Питер редко составлял нам компанию, потому
что старался ложиться спать довольно рано.
Как-то ночью мы немного выпивали и расслаблялись под
музыку, когда в проходе вдруг материализовался Питер, на-
поминающий призрака Чезаре из «Доктора Калигари» —
беспокойный бледный лунатик.
— Что это? — поинтересовался он.
— Что «это», Пит?
— Певец. Кто это?
— Это Ричард Хоули. Песня называется «Tonight».
Повисла долгая пауза, затем раздалось:
— Вот это певец! — И, всё в том же ступоре, он развернул-
ся, как в замедленной съёмке, и поплёлся обратно в койку.
Обменявшись взглядами с Дэниэлом, я пожал плеча-
ми и уставился в бесконечное мелькание огней на шоссе.
«Tonight, I got it really bad»*, — пел Хоули, а звёзды прята-
лись за нависающими чёрными тучами.
А как-то утром в автобусе Питер подошёл ко мне и сел ря-
дом. Сказал, что хочет кое о чём спросить и для него важно,
чтобы я был честен. Он поведал, что не спал и слышал му-
зыку, которую мы ставим, и знает, что всё это про него —
что мы специально спланировали плейлист так, чтобы вы-
страивалась история его жизни, и что каждая песня — как
нож ему в спину.
Я был ошарашен. И ответил честно: мы просто выпуска-
ем пар, немного радуя себя прослушиванием любимой му-
зыки. Он молча кивнул, но было ясно, что я его не убедил.
31 октября мы собирались сыграть специальный хэллоу-
инский концерт в сан-францисском «Филморе». Несколь-
кими днями ранее мы уже дважды выступили с аншлагами
в театре «Уорфилд», но и на это шоу билеты тоже момен-
тально разлетелись. Мы пытались придумать что-то особен-
ное, но ничего не приходило в голову, покуда меньше чем
за неделю до мероприятия меня не посетило вдохновение
’ «Этой ночью у меня всё хреново».
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 283
во время прослушивания классической музыки по радио.
Как насчёт струнного трио в «Bela Lugosi’s Dead»?
Идея всем очень понравилась, так что мне остава-
лось лишь в кратчайшие сроки найти музыкантов. Начал
я с Тома Воса, великолепного скрипача, с которым когда-то
работал. К сожалению, 31-го числа Том, который всегда был
нарасхват, оказался занят. Он порекомендовал мне дру-
гих музыкантов, однако и они все были заняты, но, в свою
очередь, тоже советовали других исполнителей и так да-
лее. Затея проваливалась, но за день до шоу всё-таки уда-
лось собрать трио юных леди: Лила Скляр — первая скрип-
ка, Алиса Роуз — вторая и Джессика Айври на виолончели.
С их длинными распущенными локонами, достойными ки-
сти прерафаэлитов, и уклоном в румынскую цыганщину это
трио подходило нам, как никто другой. Идеально. На них
были викторианские траурные платья и — завершающий
штрих — белые маски. Прогон у нас был всего один —
на саундчеке.
Восемнадцатиминутная версия нашей визитной карточ-
ки, открывшая этот концерт, была эпична. Сначала на сце-
не находились только девушки, плетя прекрасное импро-
визированное звуковое полотно вокруг заявленной темы.
Затем мы по очереди присоединялись к ним — первым Ке-
вин, затем Дэниэл, потом я и, наконец, Питер. Это был один
из самых ярких моментов не только турне, но и всей нашей
карьеры. Пьянящее взаимодействие классических акусти-
ческих музыкантов и авангардного электрического даб-
рока. Разодетая публика неистовствовала.
В финале песни трио девушек сильфидами ускользнуло
за кулисы, и Дэниэл заиграл блестящее рокочущее интро
«In the Flat Field». Напряжение взлетело на новый уровень.
В тот вечер в Питере затеплилась былая искра. Он по-преж-
нему был сдержан, но общий эффект был достойным и утон-
чённым. («Круто, прямо готический Фрэнк Синатра!» —
подметил один из наших друзей, посетивших концерт.)
И снова всё записывалось и спустя четверть часа после кон-
церта становилось доступно. Мой друг Дэвид Джуд Томас
284 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
по-партизански запечатлел «Ве1а» с галёрки. Нам хотелось
записать весь концерт, но организаторы сказали, что это
влетит нам в солидную копеечку. Тем не менее нам позволи-
ли бесплатно снять одну песню — и одной камерой. Дэвид,
впрочем, умудрился использовать вторую, коварно проне-
ся её в кармане своего пальто. Потом он прекрасно смон-
тировал отснятое, эффектно применив наложение изобра-
жений, что действительно позволило зафиксировать часть
магии этого концерта.
Стоило нам погрузиться в автобус, чтобы отправиться
в ночной путь до Сан-Диего, как Питер вернулся в режим
зомби, остальные же предавались веселью до рассвета, ко-
гда энергия стала потихоньку иссякать. Я люблю это время.
Есть что-то волшебное в том, чтобы бодрствовать, когда все
другие спят. Расположиться на переднем сиденье, общаться
с водителем, поймать какую-нибудь неведомую кантри- или
соул-радиостанцию — или же просто сидеть в тишине, по-
куда автобус заглатывает бесконечную череду белых полос
разметки. Ты уже уехал откуда-то, но ещё никуда не при-
был, — это состояние покоя в движении. Свобода.
* * *
Турне продолжалось, а пышущая энтузиазмом публика
не подозревала о личной драме, разыгрывающейся на сце-
не и за ней. В этой бурлящей ядом скороварке к моменту
прибытия в Бостон мы провели порядка пяти недель, и нам
с Дэниэлом отчаянно требовалось развеяться.
Тем вечером мы играли в историческом театре «Орфе-
ум» — красивом старом варьете. Два человека явно вы-
делялись из публики. Правильнее сказать: сияли! Резко
контрастируя с остальными зрителями — естественно, в по-
давляющем большинстве одетыми в чёрное, — эта парочка
ослепляла белизной. Две жемчужины в море чёрного бар-
хата. Могу себе представить момент озарения, когда они
придумали этот трюк: «Эй! А что если...» Она даже ресни-
цы накрасила белым в дополнение к винтажному расши-
тому гардеробу от Сьюзи Вонг, в то время как он щеголял
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 285
в белоснежных костюме, ботинках, рубашке и галстуке, за-
вершив картину того же цвета котелком. Да, на концерте
присутствовали Аманда Палмер и Брайан Вильоне, они же
The Dresden Dolls.
С Амандой мы познакомились в прошлом году, когда
дуэт впервые выступал в Лос-Анджелесе, в клубе «Вайпер
Рум». В тот день я ехал по бульвару Сансет, по радио звуча-
ла передача «Такое разное утро» на KCRW. Выпуск был по-
свящён выступлению The Dolls. Прежде я о них не слышал,
но музыка сразу ложилась на ухо. Беседа была умная и ин-
тересная, поэтому, когда объявили, что сегодня у них кон-
церт, я точно знал, как проведу этот вечер.
Как раз какое-то время назад менеджмент «Ниттинг
Фэктори» попросил меня устроить в клубе вечер альтер-
нативного кабаре. Самопровозглашённые «брехтианским
панк-кабаре» The Dolls подходили как нельзя лучше. Так что
я позвонил менеджерам клуба и предложил составить мне
компанию и посмотреть на артистов. Чего радиоэфир пе-
редать не мог, так это наэлектризованной, сексуально за-
ряженной гармонии внутри парочки. Начинался их кон-
церт с шёпота, а закончился душераздирающим криком,
кульминацией которого стал грохочущий кавер «War Pigs»
Black Sabbath. Брайан барабанил грандиозно, невероят-
но — но мог быть тонок и щепетилен в нюансах, если того
требовала песня. Аманда же то смеялась, как от щекотки,
то сыпала бранью — её гортанный глас звучал сексуально
и искренне. Каждому слову можно было верить. Порой ост-
роумные, порой трогательные, но неизменно мощные рок-
водевильные песни тоже были прекрасны. Мы только ахали!
После выступления я отвёл Аманду в сторонку, и мы по-
говорили за стенами клуба, под сенью благоуханной юж-
нокалифорнийской ночи. Меня очень заинтересовали её
брови, напоминающие вытатуированные арабские завит-
ки. Оказалось, что они каждый день рисуются на свежевы-
бритой коже. Я рассказал про идею вечера кабаре, и она
пришла в восторг. Мы обменялись электронными адреса-
ми и встречались каждый раз, когда The Dolls возвращались
286 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
в город (играть на всё более крупных площадках перед всё
более многочисленной и преданной публикой).
Тем летом мне заказали сочинить и записать музыку для
постановки пары пьес Сэмюэла Беккетта в бостонском теа-
тре «Пиано Фэктори», и Аманда, уезжавшая на гастроли,
любезно разрешила мне пожить у неё дома. В мой послед-
ний вечер, проведённый там, она вернулась с нью-йорк-
ского концерта The Dolls в компании Брайана и их коллеги
по туру Регины Спектор — миниатюрной, но колоссаль-
но талантливой певицы, эмигрантки из России. Промозг-
лой ночью я помог им разгрузить оборудование, а потом
мы все вместе отправились к Аманде, и Регина привела нас
в восторг исполнением «Этюдов» Шопена на кабинетном
рояле.
Именно в эту квартиру и вернулись мы с Дэниэлом
по приглашению Аманды после бостонского концерта
Bauhaus. Каса-дель-Палмер находится в живописной южной
части города. Этот дом — средоточие волшебства и чуда.
Старая огромная лоза глицинии, ползущая по фасаду, шиш-
коватыми стеблями, словно руками, любовно обнимает сте-
ны. Чтобы войти через парадную дверь, приходится при-
гнуться, потому что лоза здесь свисает на уровне груди.
Помимо Аманды, в доме жили другие артисты и по-отечески
заботливый хозяин — джентльмен-философ по имени Ли.
Амандино гнёздышко располагалось на третьем этаже,
и, поднимаясь по старой, покосившейся лесенке, мы прохо-
дили через различные арт-объекты — нечто вроде дадаист-
ского крёстного пути. Оказавшись дома, Аманда сменила
белое на чёрное, надев чёрную футболку и чулки с поясом,
а Брайан нацепил одно из её облегающих платьишек. Ком-
панию нам составили несколько друзей хозяйки — милые
дружелюбные люди. Я вызвался смешать коктейли, кто-то
скрутил косяк, и нас угостили несколькими треками с гря-
дущего альбома The Dolls «Yes, Virginia». Звучали они очень
мощно, сделаны были превосходно.
Аманда спросила, есть ли у нас с Дэниэлом какие-либо
музыкальные пожелания. «Вообще какие бы то ни было!»
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 287
Дэниэл выбрал «Billy Jean» Майкла Джексона, тут же из-
влечённую из недр волшебных iTUnes, вслед за чем после-
довали неизбежный «Thrillen> и спонтанная инсценировка
знаменитого клипа: мы все превратились в зомби. Безум-
но весело! Когда же мы наигрались, я схватил проходящую
мимо Аманду и усадил себе на колени. Дэниэл прошептал
мне, что готов отчалить, а я ответил, что ещё задержусь*.
После ухода Дэниэла мы поднялись ещё на этаж, в «об-
лачный клуб» — полное растений-переростков из джунглей
прекрасное чердачное пространство с самодельными стек-
лянными куполами для наблюдения за звёздами. Аманда
расположилась на диване, а я — в большом кожаном крес-
ле напротив, и пальцы её обтянутых чулками ног время от
времени совершали соблазнительную прогулку по моему
бедру. Я поводил бровями, улыбался и делал’ глоток водки.
Постепенно наверху опустело, остались только Аманда
с Брайаном, ещё один парень и я. После того как барабан-
щик с приятелем пожелали нам спокойной ночи, Аманда
включила «I Am a Bird Now» Энтони и забралась на старое
кресло-качалку. Мы устроились поудобнее и погрузились
в красивую музыку, покуривая сигареты и отпивая из своих
бокалов. Я не мог отвести глаз от этой кремовой плоти ме-
жду верхом чулок и краем одежды. Музыка затягивала нас.
Зазвучал речитатив Лу Рида в интро «Fistful of Love», и звёз-
ды погасли. Задушевная песня росла и ширилась, и я боль-
ше не мог терпеть. Скользнув по полу туда, где Аманда рас-
качивалась туда-сюда, я встал перед ней на колени.
— Аманда, — объявил я. — Я должен с тобой переспать!
И обхватил её прекрасное лицо ладонями. Оно озарилось
широкой улыбкой, и мы поцеловались под крещендо песни.
Мои руки скользнули под её футболку и обхватили грудь.
Она взъерошила мои волосы, очки упали на пол. Я нава-
лился на неё сверху, и скрипучее кресло-качалка вдруг пе-
решло на лёгкий галоп.
‘ Чуть раньше он слегка приуныл, когда Аманда в ответ на его вопрос,
есть ли у кого-нибудь кокаин, сочувственно ответила: «Нет, тяжёлых нар-
котиков в этом доме не держат!» — Примеч. авт.
288 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
Неуклюже возясь со сложной механикой её исподнего,
я воскликнул:
— Мне с этим не справиться!
— Сложно, правда? — отозвалась она, после чего взяла
меня за руку и повела вниз по лестнице.
В комнате она забралась по маленькой стремянке на своё
большое лежбище под потолком и оттуда полетела сначала
футболка, затем чулки с поясом и вдогонку трусики, забавно
угодившие мне в лицо. Я разделся и вскарабкался наверх —
на побывку в раю.
В решающий момент любовных игрищ Аманда остано-
вилась и спросила:
— Разве ты не женат?
Я ответил утвердительно и добавил, что недавно мы с же-
ной достигли взаимопонимания, а именно: с некоторыми
оговорками связи вроде той, которой мы предаёмся в дан-
ный момент, допускаются без упрёков. Это не будет изменой.
— Если и правда так, — сказала она, — то прекрасно.
Я объяснил, что впервые решил воспользоваться этой
новой свободой.
— Правда? А вот теперь я чувствую себя очень странно.
— Да брось, — сказал я. — Всё в порядке.
Соитие неуверенно продолжилось, но в какой-то момент
она прошептала:
— Знаешь, чего мне действительно хочется?
— Нет, чего же?
— Мне хочется, чтобы ты просто обнял меня.
Мучительно покорившись, я нежно поцеловал её в губы.
Она тесно прижалась и заплакала.
— А теперь я чувствую себя дурой, — вздохнула она.
Я приложил палец к её губам и прижался к ней ещё силь-
нее. Заснули мы в обнимку.
В гостиницу я вернулся утром за четверть часа до отъез-
да автобуса. Следующим пунктом назначения был Монре-
аль. Вечер у нас выдался свободный, и я слонялся по старым
булыжным мостовым, покуда не нашёл маленький уютный
бар с большим портретом Жака Бреля на стене. Я спросил
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 289
бармена, есть ли у него музыка Бреля, и снова выручил ста-
рый друг iTunes. Я сидел за столиком у окна, потягивал конь-
як, наслаждался Брелем и сочинял пылкие стихи о безум-
ной страсти к «сфинксу на кресле-качалке с заснеженными
ресницами и сложно устроенным бельём».
* * *
21 ноября мы должны были выступать в «Старленд Бол-
рум» в Сейрвилле, Нью-Джерси, но концерт отменили,
и в качестве компенсации организатор предложил музы-
кантам и команде самые лучшие билеты на сольный кон-
церт Брюса Спрингстина на «Соверен Бэнк Арена» в сосед-
нем Трентоне.
Выступление на своём поле Босс* драматически начал
с захватывающего исполнения великого инструментала
Линка Рэя «Rumble», дабы почтить память недавно почив-
шего гитариста. Это была одна из сильнейших вещей, ко-
торые мне доводилось видеть на сцене: Брюс обуздывал
сверхъестественную мощь, возрождал изначальный дух
рок-н-ролла. Сыграв последний аккорд, он водрузил элек-
трогитару на подставку, предоставив стене фидбэка выть
и отражаться рикошетом от стен просторного зала.
Дальше концерт шёл свободно и захватывающе. На ста-
дионе добиться интимности непросто, но матёрый Спринг-
стин сумел уверенно достичь желаемого эффекта. Как ни
странно, на Дэниэла особого впечатления всё это не про-
извело, и он свалил после первой пары песен. И ждал нас
на улице, пока шёл концерт — два с половиной часа! Судя
по всему, большую часть этого времени он провёл в сочув-
ственной беседе с уборщиком, который тоже недолюбли-
вал Босса.
30 ноября мы добрались до Мехико. Наш прошлый та-
мошний концерт 1998 года закончился анархией в опер-
ном театре, когда гавроши взяли ворота штурмом. Скорее
всего, памятуя об инциденте, на сей раз нас определили
‘ Прозвище Спрингстина.
290 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
в принимавший Олимпийские игры 1968 года «Паласио
де лос Депортес» вместимостью двадцать шесть тысяч чело-
век. Звук был дряннейший: десятисекундная задержка отра-
жений от дальней бетонной стены на краю стадиона дела-
ла синкопы невозможными, вокала не было слышно. Среди
зрителей возникали потасовки, а Питер напоминал чахоточ-
ного эстета, оцепеневшего в разгар абсентного запоя. Это
был самый крупный концерт за всю нашу историю, и про-
шёл он практически на грани между трагедией и фарсом.
При слове «фарс» вспоминается случай, произошед-
ший с Love And Rockets в этом великом ядовитом горо-
де в 1996 году. После концерта в «Сине Опера» к нам при-
соединилась моя жена, и, когда мы садились в автомобиль,
который должен был отвезти нас в гостиницу, вместе с нами
(а точнее, рядом со мной) на сиденье плюхнулась дерзкая
юная мексиканка.
— Я еду с ним! — заявила она.
— Нет, это я еду с ним! — возразила миссис Хаскинс.
В ответ девица фыркнула и обвила свою руку вокруг
моей, после чего моя супруга положила руку мне на колено.
— Я его жена!
Тогда девушка ослабила хватку — чтобы тут же вцепить-
ся ещё сильнее. Меня всё это жутко забавляло. От хищной
сеньориты в итоге нам удалось избавиться (не без вмеша-
тельства нашего менеджера), и мы вернулись в свой номер,
желая выпить чего-нибудь покрепче. У нас была текила,
но не было льда, поэтому с ведёрком в руке я вышел в ко-
ридор. А дверь оставил приоткрытой, потому что нам вы-
дали капризный электронный ключ, плохо друживший с за-
мком. На нашем этаже автомата со льдом не оказалось, так
что пришлось спуститься ниже, но у них в машине было пу-
сто, так что я отправился дальше вниз. В итоге я нашёл то,
что искал, но на обратном пути запутался в этажах. Отчасти
по вине ядрёной местной марихуаны, разумеется.
Поднявшись на лифте до десятого этажа и увидев откры-
тую дверь, я резонно решил, что это наш номер, вошёл и сел
на кровать, вдруг почувствовав себя ужасно обдолбанным.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 291
Тут открылась дверь уборной, и оттуда появилась невеста-
мексиканка в пышном белом свадебном платье. Увидев вос-
седающего на кровати меня, она завопила. Я вскочил, из-
винился, пулей вылетел из номера... и тут же врезался в её
жениха! «Извините, — выпалил я. — Я... это недоразуме-
ние!» — и поспешил на свой родной одиннадцатый этаж,
где большая бутылка текилы со льдом была немедленно упо-
треблена без остатка.
А вот то, что произошло 13 декабря 2005 года в Сан-Дие-
го, вовсе не напоминало фарс. Это было люто. После пре-
красной зажигательной речи суфия о жестокости ради ми-
лосердия (в которой звучали духоподъёмные имена, как
светские, так и религиозные, от Элвиса до Иисуса) что-то
щёлкнуло, и лучезарный Питер в длинном развевающемся
красном бархатном плаще обрёл свои крылья. Свои крылья
и свой огонь. Это был последний концерт тура, перенесён-
ный со 2 ноября, поскольку площадку «4th & В» не успева-
ли достроить в срок. Шоу засверкало с новой силой. Взрыв-
ной мальчик наконец показал себя!
Когда мы летели в Лондон на репетиции перед европей-
скими гастролями в конце января 2006 года, в самолёте на-
ходился совсем другой Питер Мёрфи: на смену интровер-
ту Джекилу явился дико агрессивный мистер Хайд. Одному
богу известно, что произошло за сорок дней и ночей с окон-
чания американской поездки, но из пустыни он точно вер-
нулся — и вернулся, чтобы жечь!
Первый концерт состоялся в дублинском театре «Амбас-
садор». Как ни странно, это был наш дебют в Ирландии.
Первым делом я позвонил Гэвину Фрайдею, чтобы пригла-
сить его на концерт, но он, к сожалению, оказался занят
в студии. Впрочем, он нас благословил, а по мне это кру-
че благословения папы римского. Благое слово сработало,
и концерт был просто фантастический. В какой-то момент,
помню, мы переглянулись с Дэниэлом и кивнули друг дру-
гу: да, Мёрфи вернулся в строй, и мы ликовали.
Тем вечером эмоциональным гвоздём программы стала
возрождённая «Rose Garden Funeral of Sores», вновь превра-
292 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
тившаяся в мини-оперу, психодраму, разыгранную стоящим
на коленях Дэниэлом с его низко подвешенной зеркальной
гитарой, вспыхивающей под стробоскопами, и Питером, на-
резающим вокруг круги и осыпающим его лепестками роз.
Это напоминало гомоэротическую мистерию страстей Гос-
подних с Дэниэлом в роли мученика и Питером в роли са-
дистического бичевателя. «Severance» тоже звучала вдох-
новенно, Питер пел, вкладывая всю душу*. Концерт немало
украсила и сцепка из кавера на «Transmission» Joy Division
и нашей «St Vitus Dance» — с намёком на вызванное эпилеп-
сией экстатическое видение. После концерта всем, включая
Питера, хотелось кутить, поэтому мы отправились по пабам
в поисках хриплых скрипок и пенного «Гиннесса». (И того
и другого нашлось в избытке.)
Каждое шоу становилось круче прежнего. По эту сторо-
ну океана к нам относились иначе — высокомернее, требо-
вательнее, и постановка первого номера, «Burning From the
Inside», действительно задавала тон всему. Одинокий бе-
лый острый луч света указывал на Дэниэла, спокойно пере-
бирающего вступительные аккорды и такого крутого в сво-
ём длинном плаще из чёрной кожи. Другой белый прострел
с первыми звуками баса выхватывал из темноты меня, тре-
тий — Кевина, начинающего отбивать ритм, затем насту-
пал черёд Певца, после чего разворачивалась драма сей
эпичной композиции.
Окрылённые стремительным выздоровлением Питера,
мы снова чувствовали себя настоящей группой — груп-
пой братьев, упрямых и готовых выйти и биться за приз,
ну или хотя бы за тернии и розы. С каждым успешным кон-
цертом планка поднималась всё выше. Мы играли на пике
своих возможностей, и в разгар действа Питер был все-
цело с нами. Один из лучших концертов состоялся в Бир-
мингемской академии. Мы несколько раз выходили на бис,
исполнив в том числе «Ziggy Stardust». В конце песни,
* Мы только что получили разрешение записать эту песню от автора,
Брендана Перри. — Примеч. авт.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ 293
во время паузы перед последним словом кульминацион-
ной фразы («And Ziggy played...»), Дэниэл шепнул Пите-
ру, чтобы тот не продолжал. Питер последовал его совету,
и мы покинули сцену под эту многозначительную тиши-
ну. Крайне эффектно — особенно когда десять минут спу-
стя мы вернулись, чтобы допеть последнее слово, сопро-
водив его энергичным аккордом и не разрушив картины.
Такую дерзость и отвагу можно позволить, только ко-
гда ты полностью в себе уверен, а это случается, когда ты
нереально крут.
К тому времени, когда мы добрались до Лондона на кон-
церт в Брикстонской академии, быть круче было уже просто
некуда. Среди публики находился Ориан Уильямс, недавно
спродюсировавший «Контроль», фильм Антона Корбейна
об Иэне Кёртисе. Сам Антон прийти не смог — был занят
на съёмках. Прежде чем заиграть «Transmission», я объ-
явил об этом во всеуслышание, сказав, что фильм снима-
ется в Ноттингеме, напоминающем Манчестер периода
упадка конца 1970-х (реальный на тот момент выглядел че-
ресчур шикарно). После концерта Ориан появился за сце-
ной и поинтересовался, не хотел бы я исполнить в филь-
ме роль панк-поэта Джона Купера Кларка. Я сказал, что,
разумеется, хочу, однако в конечном итоге они заставили
долговязого дядьку сыграть себя самого, и тут уж ничего
не скажешь!
★ ★ *
Помимо прометеевски возрождённого огня к Питеру
вернулось блестящее остроумие и обезоруживающее обая-
ние. Он развлекал нас тем, что вживался в новую самоизо-
бретённую роль — пожилого драматического актёра-гомо-
сексуалиста, умопомрачительно жеманного и сексуально
озабоченного. Аффектированным бархатно-мягким голо-
сом он выдавал перлы вроде: «Кевин, сегодня будет твоя
очередь восхищаться моим дивным членом. После пред-
ставления явись ко мне в номера — да не забудь прихва-
тить с собою барабанные палочки». Или: «Немедленно
294 ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. ПОВЕШЕННЫЙ
помойте этого мужчину, натрите маслами и приведите ко
мне в будуар!» Или: «Дэниэл, могу я вас попросить побрить
яички и составить мне компанию в турецкой бане? Любез-
ный, меня пора потереть». И так далее.
За сценой Питер развлекал гостей старосветским обая-
нием и учтивостью манер. Впрочем, в мгновение ока он мог
перемениться, и тогда показывались старые рога, а с ними
злорадно-хлёсткий кнут. И страдал от хандры его хозяина
чаще всего наш добродушный Кевин. Как-то раз мы жда-
ли наш самолёт, и вдруг Питер зычным голосом объявил:
«Слушайте все, Дэниэл, Дэвид, Мэри Джо, можно минутку
вашего внимания? С этого момента я накладываю “вето”
на участие Кевина в делах группы. Его больше не следует
привлекать к каким-либо совместным обсуждениям, ка-
сающимся дел группы. Понятно?» Причиной выпада послу-
жило то, что Кевин, пресытившись наездами Питера, начал
давать ему отпор. Кому ж такое понравится! В ответ на это
«вето» кипящий от злости Кевин вполне справедливо заме-
тил, что это ещё один пример наезда. Питер проигнориро-
вал его замечание и ушёл дуться в углу за своим лэптопом.
На следующий день он снова стал прекрасным принцем,
а Кевин — его обожаемым любимцем.
Несмотря на все эти капризы темперамента, европей-
ские гастроли начались с превосходных концертов в Брюс-
селе, Париже, Кёльне, Копенгагене и Берлине. В последнем
нас навестила эпатажная Пичес (это был её родной город).
Мы встречались с ней и раньше, в Сан-Диего, где я напи-
сал для местной газеты анонс её выступления. В итоге она
включила сей опус в свою официальную пресс-подборку, по-
скольку, по её собственным словам, «это просто чумово!».
Затем последовали Милан, Барселона, Мадрид и, наконец,
Порту — и каждый концерт был великолепен. Внезапно
перспектива записать новый альбом стала очень реальной
и волнующей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК 295
Глава пятнадцатая
ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК
В начале последнего тура в качестве вдохновляющего обра-
за я приклеил на свой усилок фотографию осатанело выта-
ращившегося Джона Лайдона — небольшое напоминание
о моих панк-роковых корнях. Когда восемь недель спустя
мы приступили к работе над нашим новым альбомом, фото
всё ещё было там. Перед альбомом мы записали неболь-
шую настроенческую «With Gravity Comes a Broken Heart»
для крупной выставки в лондонской галерее Тейт. Нас при-
гласили принять участие в инсталяции, которая называлась
«Готические кошмары: Фюсли*, Блейк и образы романтиз-
ма». Мы с удовольствием согласились и придумали доволь-
но интересную вещь.
Наши инструкции для галеристов были следующими:
Комната должна быть освещена очень тускло, чтобы создава-
лось ощущение заката. Проход от входа в комнату до задней
стены следует отгородить 24 белыми романскими колоннами
(то есть двумя параллельными рядами по 12 столпов в каждой,
на расстоянии, позволяющем человеку пройти между ними
и свернуть вправо или влево). В высоту колонны должны быть
чуть более двух метров.
Между каждой парой колонн должны крепиться поперечи-
ны (чёрные). На них необходимо закрепить аудиосистемы, по-
мещённые в чёрные ящики. Динамики должны быть направ-
лены вниз, чтобы звук раздавался над головами проходящих.
Звуки (вода, капающая в воду, бушующий огонь, земля, бросае-
мая на гроб, хлопанье птичьих крыльев) воспроизводятся в слу-
чайной последовательности. Колонны и поперечины долж-
ны быть украшены мёртвыми сухими розами (красными).
Розы должны обвивать колонны по спирали, собираясь на-
верху в пучки и полностью скрывая собой ящики. В каждом
углу комнаты необходимо установить ещё по одной роман-
ской колонне. На вершине каждой — по динамику. Через них
* Иоганн Генрих Фюсли (1741-1825) — швейцарский и английский
живописец, график, историк и теоретик искусства, автор знаменитой се-
рии картин на тему кошмаров.
296 ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК
транслируется основной саундтрек. Вся инсталляция должна
вызывать чувство тревожной меланхолической красоты, свой-
ственной картинам Де Кирико или раннего Дали.
В итоге получилось нечто совершенно иное и до смеш-
ного далёкое от нашего первоначального замысла. Короче,
в Тейт просто поставили пластиковый стол, а на него выло-
жили полдюжины CD-плееров с наушниками, в которых ти-
хонько звучал зацикленный саундтрек.
Мы написали организаторам письмо с гневными жа-
лобами, однако те юлили и извиняться не собирались.
В 2002 году перед началом церемонии вручения премий
Тёрнера прекрасный граффитист Бэнкси написал баллон-
чиком на ступенях Тейт фразу «Mind The Crap»*. Жаль, что
мы не вняли этому предупреждению.
* Л’ "к
20 апреля 2006 года мы прибыли в студию Zircon Skye
в пасторальном калифорнийском Охае, чтобы заняться но-
вым альбомом Bauhaus — первым за двадцать три года. Пе-
сен у нас не было. Идея заключалась в том, чтобы быстро
мобилизоваться: импровизировать, а как только что-то на-
чнёт вырисовываться — записывать. Нам хотелось зафик-
сировать ту самую восхитительную первородную творче-
скую искорку. Нутро молнии!
В прошлом нам уже случалось сочинять песни подоб-
ным манером, но всё же большинство наших компози-
ций, прежде чем попасть на плёнку, обкатывались и от-
тачивались на концертах. В 2006-м, однако, нам нужно
было вызвать у себя азарт, и мысль была отличная. У нас
было много текстов, которые Питер, Дэниэл и я напи-
сали за последнее полугодие, и мы их расклеили на сте-
нах вокальной камеры, чтобы Питер мог выбрать, какой
захочет.
‘ «Осторожно, дерьмо!» — обыгрывание часто используемого слога-
на «Mind the gap» («Осторожно, зазор»), который первоначально исполь-
зовался в лондонском метро.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН. ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК 297
Первый день мы посвятили подключению оборудования
и настройке звука. Ещё нас удивил звонком Крис Мартин
из Coldplay. Его группа соседствовала с Bauhaus на афише
Coachella в прошлом году, и в день выступления влиятель-
ный диджей Марк Хэллоран отчитал его, когда в ответ
на вопрос, каково ему выступать после нас, Крис признал-
ся, что ничего о нас не знает. Получивший нагоняй от пыл-
кого диджея, Крис стал этаким нашим запоздалым фаном.
Они с Питером обменялись телефонами, и теперь он зво-
нил, чтобы пожелать нам удачи с записью. Это был очень
щедрый жест с его стороны, и очень своевременный — как
выяснилось, нам требовалась вся возможная удача. Нам
очень повезло уже в том, что на наших сессиях присутство-
вали два опытных звукоинженера, Джефф Эванс и Кен Эрос.
Их искренне вдохновляли перспектива поработать с нами
и наш безбашенный подход к сессиям, что изрядно добави-
ло группе уверенности.
Тогда же, в первый день, Питер презентовал Дэниэлу ори-
гинальную педаль «вау-вау» от Vox, принадлежавшую лично
Джими Хендриксу. Дэниэл лишился дара речи, но глаза его
говорили лучше всяких слов. Эту тотемную примочку, рок-н-
ролльную реликвию, Джими передал Стиву Уинвуду, который
в свою очередь подарил её Джиму Капальди, а тот—своему
гитаристу, знаменитому сессионному музыканту Питу Бона-
су, который работал на нескольких сольных вещах Питера.
Бонас передал её дальше, на сей раз она досталась Питеру.
Впрочем, ей нужно было сделать профилактику, поэтому Кен
извлёк свою верную отвёртку и медленно вскрыл коробочку
с осторожностью сапёра. Когда её собрали обратно и подклю-
чили, из неё, казалось, рвался дух самого Хендрикса. На про-
тяжении всех сессий Дэниэл периодически её использовал.
Студию мы зарезервировали на восемнадцать дней.
Время поджимало, потому что в следующем месяце нам
предстояло отправиться в качестве специальных гостей
в американский тур с Nine Inch Nails, и репетиции должны
были стартовать через несколько дней после окончания
альбомных сессий. Мы поселились в дешёвом мотеле
298 ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК
в полутора километрах от студии, и каждый добирался туда
на свой манер. Питер крутил педали широкорульного вело-
сипеда, который одолжил у Дэниэла, а тот прилетал на сво-
ём ревущем «харлее», Кевин приезжал на гибриде*, а я при-
плетался на своих верных двоих.
Такое же разнообразие индивидуальности наблюдалось
и в наших темпераментах, и в рабочем подходе. В лучшем
случае итогом были искры творчества, в худшем — кровь
и выдранные перья. Я в студии всегда склоняюсь к спонтан-
ности, подбираю что-то случайное и превращаю его в источ-
ник вдохновения, а мой брат, наоборот, очень методичен,
с головой уходит в работу, которую дотошно доводит до бле-
ска, надев наушники и впахивая в уголке. Сидя за установ-
кой, он всегда придумывает что-то неожиданное, но иде-
ально вписывающееся. Он действительно один из самых
изобретательных барабанщиков в округе.
Дэниэл — это генератор энергии. Неутомимый трудя-
га, одну партию он может оттачивать часами, записывать
кучу дорожек и полировать, пока неотшлифованный ал-
маз не превратится в бриллиант. Питер работает взрывны-
ми всплесками. Как и я, он тяготеет к спонтанности: трах!
бах! готово — и его уже и след простыл!
Это может быть интересно, но порой ужасно раздража-
ет. Наш метод работы на этих сессиях заключался в следую-
щем: все вместе играли в большом тон-павильоне, а Питер
в это время пел в вокальной камере. Дэниэл, Кевин и я чув-
ствовали, что трек надо прогнать несколько раз, чтобы на-
чало получаться что-то дельное, но Мёрфи после дубля-дру-
гого просто выходил из камеры, надевал свою маленькую
гномью шляпу, напоминающую цветочный горшок, и отча-
ливал спать со словами: «Я своё дело сделал. Теперь ваша
очередь поработать, девочки!» Он был нужен нам в студии,
чтобы песни можно было развивать и изменять, но, когда
мы попробовали ему это объяснить, последовала реакция
* Гибридный автомобиль — оснащённый электродвигателем наряду
с двигателем внутреннего сгорания.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК 299
в стиле «а мне какое дело». В итоге от каких-то треков при-
шлось отказаться, а какие-то остались довольно сырыми.
Нервную атмосферу в студии усугубляли и продолжаю-
щиеся споры о возможности фильма, который в манере
«скрытой камеры» хотели снять Стивен Кантор и Мэтью
Галкин, создатели картины «громкоТИХОгромко: Фильм
о Pixies». Они планировали сопровождать нас в прошед-
шем европейском турне, но получили отказ, главным обра-
зом из-за категорического несогласия Дэниэла. Теперь они
предлагали задокументировать запись альбома. Питер был
на сто процентов «за», Дэниэл — на сто процентов «против»,
а мы с Кевином где-то посередине.
Воинственная администраторша Питера продолжала
проталкивать фильм, и мы провели несколько бурных теле-
фонных совещаний с ней и киношниками. Дэниэл считал,
что наличие камер будет ужасно отвлекать, потенциально
мешая процессу создания музыки, а музыка тут превыше
всего. Весомый довод, особенно в случае Дэниэла, который
всегда ненавидел вторжение объективов. В итоге мы с Ке-
вином встали на его сторону, к огромной досаде Питера.
После финальной конференции с менеджером Питера
и режиссёрами Дэниэл и Питер буквально подрались. В ка-
кой-то момент Дэниэл оказался повергнут на спину вместе
с офисным креслом, а Питер взгромоздился на него коле-
нями, сжимая в руке трубку старомодного радиотелефона.
Он размахивал ею, угрожая расквасить Дэниэлу лицо. «Да
валяй, Питер! Давай, бей. Убей меня, пидор!» К счастью,
Мёрфи в итоге швырнул трубку через всю комнату, и от уда-
ра о стену она разлетелась вдребезги.
Как и в старые добрые времена, агрессия трансформи-
ровалась в музыку: вскоре после инцидента мы написали
«Adrenalin», и в нём всё это чувствуется.
* * *
Одно из объяснений полтергейста гласит, что он явля-
ется результатом психологического стресса и подавленных
сексуальных или агрессивных эмоций.
300 ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН. ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК
Мой басовый стек Ampeg был установлен в небольшом
изолированном боксе рядом с главной студией, в которой
я играл вместе с остальными музыкантами. Мы работа-
ли над треком «Saved» — длинной, выразительной, атмо-
сферной вещью с барабанной партией в стиле Сап’овского
моторика*. Поверх я задумывал пустить что-то простень-
кое: однотонную пульсацию, созвучную со сменой аккор-
дов. Получалось не очень, но я упорствовал. Внезапно бас
отрубился.
— Что случилось? — спросил Джефф по внутренней свя-
зи.
— Понятия не имею! — ответил я.
Кен метнулся в комнатёнку, где стоял мой усилок.
— Кто-нибудь выключал его?
— Нет!
— Ну а сейчас он выключен!
Выключатель у усилка был огромный, тугой — порой,
чтобы его переключить, надо было давить обеими рука-
ми, — так что всё это было очень странно. Кен поднял
бровь, пожал плечами и включил его. Питер вышел из сво-
ей кабинки, чтобы поработать со мной над партией. Через
пять минут история повторилась. Нет питания. Усилитель
выключен.
В интеркоме затрещал голос Кена:
— Странные дела, ребята!
Мы решили сделать перекур. Питер предположил, что
нас посетил джинн — шкодливый капризный дух у арабов.
За пару дней до того у меня был день рождения, и Питер по-
дарил мне какое-то редкое благовоние из Мекки. И теперь
я решил воскурить его в этом боксе. На пол перед усили-
телем я поставил тарелку, зажёг уголёк и побрызгал паху-
чим фимиамом. Потом сел и обратился к тому, что завла-
дело нашим вниманием, чем бы это ни было. Я сказал, что
хочу с ним помириться и если ему есть что сказать, то я слу-
* Моторик — элемент стиля краут-рок, характеризуется пульсирую-
щим ритмом, который долгое время практически не меняется, и про-
стой партией баса.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН. ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК 301
шаю. Может, кто-то таким образом пытается нам что-то со-
общить, думал я.
Вернувшись в основной павильон, я переосмыслил свою
игру. Мы ещё раз прогнали песню, и я вместо исходной пар-
тии заиграл как попало, выводя не жёсткую басовую ли-
нию, а скорее закручивая арабеску. Получилось очень здо-
рово, и усилок не отрубился. Уложив партию со второго
дубля, я вернулся в бокс, добавил ещё немного благовония
и поблагодарил мудрого старого джинна. Я повторял риту-
ал каждый день. Единственный раз я этого не сделал, пото-
му что убрал тарелку, чтобы помыть её, и усилок снова от-
ключился.
А однажды я вошёл в студию и был встречен прекрас-
ным таинственным звуком, эхом, разносящимся по кори-
дору. Гулкий несмолкающий звон. Что бы это могло быть?
Я двинулся на звук и подкрался к основной комнате. Дэни-
эл засунул свой саксофон внутрь рояля и выдувал отрыви-
стые ноты в металлические отверстия. Естественное эхо
заставляло ноты раскрываться, подобно звуковым цветам.
Мы засемплировали их, обработали и наложили на ритмич-
ный трек, составленный из одной прихотливой петли Кеви-
на и партии ситара, используемого (снова Дэниэл!) в каче-
стве перкуссии.
Вдохновлённый этим новшеством, я взял гитару National
Dobro — металлический инструмент со встроенным резо-
натором. Оставив её в открытом строе, я пропустил сигнал
через несколько педалей эффектов и принялся пиликать
на ней скрипичным смычком. Как только инструменталь-
ный звуковой ландшафт был закончен, Питер добавил бога-
тую, многоголосую партию вокала, закончив её рефреном
«Любит, не любит». Вот уж что правда, то правда! Порой
обаятельный сверх всякой меры, но куда чаще просто не-
выносимый засранец, Питер Мёрфи то выпадал из наше-
го коллективного обожания, то впадал обратно, как мячик-
раскидай.
Одной из сильнейших вещей с этих сессий стала «Endless
Summer of the Damned», эко-декламация под готический
302 ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН, ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК
сёрф-рок. Чуть раньше я видел живое выступление вели-
кого Дика Дейла. Доиграв концерт до середины, он спрыг-
нул со сцены и через проход в партере вышел на улицу,
где устроил автомобильную пробку, потому что продолжал
играть на гитаре, стоя посередине 101-го шоссе. Это было
великолепно! Держа в уме эту картину, я взял у Дэниэла его
«телекастер», чтобы добавить крупных нисходящих партий
сёрф-гитары.
Это было последнее наложение, хотя в какой-то момент
трек рисковал остаться незаконченным. Мы, как всегда,
доработали композицию, довели всё до ума и были гото-
вы записать первый дубль. Вещь звучала прекрасно. Я по-
хвалил Питера за то, как он спел, и мы дали Джеффу знак
начинать запись. Внезапно мистер Мёрфи высунул голову
из своей кабинки.
— Да, я звучу превосходно, — заявил он. — Возможно,
Дэвид, ты наконец научился меня ценить!
Вслед за этим последовало одно из его скандальных де-
магогических разглагольствований. Речь шла о моём ин-
тервью 1984 года, в котором я, очевидно, осыпал Питера
не столь лестными эпитетами. Я растерялся, но вмешал-
ся Дэниэл:
— Питер, ты что вообще несёшь? Это было долбаных два
десятка лет назад, даже больше!
— Да, значит, столько времени ему понадобилось, что-
бы понять, какой я на самом деле славный!
Наконец я нашёлся, что сказать:
— Ты же это не всерьёз, да?
— Ещё как всерьёз! — огрызнулся он. А затем обратил-
ся к Дэниэлу, имея в виду меня: — Этот, со своим хитрым
умишком, всегда готовый напасть, знает, о чём я толкую!
— Питер, о чём ты? — откликнулся Дэниэл. — Мы же
трек тут собирались записывать.
— Да, — добавил Кевин, — и он так классно получался.
Зачем тебе понадобилось ворошить эту ерунду?
— А вас вообще не спрашивают, молодой человек, — не
унимался Питер.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ДЖИНН. ЛЕПЕСТОК И ТЕРНОВНИК 303
В этот момент Джефф обратился к нам по трансляции:
— Ребята, мы будем что-нибудь записывать?
— НЕТ! — ответили мы хором.
Сессию закруглили, и тем вечером мы разошлись, уве-
ренные, что всё кончено — не только запись, но сама Груп-
па, точка. На следующий день Дэниэл, Кевин и я приехали
в студию пораньше, чтобы обсудить постигшую нас ката-
строфу. За запись мы заплатили из собственного кармана,
поэтому теперь деньги шли псу под хвост. Кроме того, при-
дётся отменить и тур с Nine Inch Nails, а раз мы связаны кон-
трактом, то промоутеры вполне могут подать на нас в суд.
Ну и до кучи всю эту классную музыку, которую мы уже со-
чинили, скорее всего, никто никогда не услышит. Это было
ужасно.
Наконец в студию впорхнул пребывающий в прекрас-
ном расположении духа Мёрфи, и воздух потемнел от зло-
сти. А потом он совершил нечто такое, чего я никогда не за-
буду, покуда жив: мы стояли в узком коридорчике, ведущем
на кухню, а он бросал лепестки роз в лицо каждому из нас.
Это был чистый дзен — виртуозный по замыслу и исполне-
нию. После этого нам было просто нечего сказать, мы вер-
нулись, взяли инструменты и сделали всё с одного дубля.
Первой песней, записанной для альбома, стала «Mirror
Remains». Текст Питер спонтанно нарезал в берроузовской
манере из моих стихов, написанных лет двадцать тому на-
зад. Он начинается с импровизированного жеманного вос-
клицания «Но я уже чудесен! Нет, я измотан!». Затем идёт
мой любимый момент. Во время инструментального про-
игрыша слышится:
ПИТЕР: Соло... точно, там какое-то соло.
ДЭНИЭЛ (лаконично): Это и есть соло!
ПИТЕР (со смехом в прокуренном голосе): Ладно! Хорошо!
Такие вещи остались на записи благодаря Тренту Резно-
ру, который во время тура с Nine Inch Nails спросил, мож-
но ли послушать то, что на тот момент считалось черно-
вым сведением альбома. Мы дали ему CD, и он слушал его,
304 ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
пока мы летели. Когда мы сошли с трапа, он, специально
дождавшись, похвалил нас за актуальность и живость зву-
чания и очень рекомендовал оставить всё как есть, вместо
того чтобы сглаживать шероховатости.
Поразмыслив над этим, мы решили последовать совету
Трента. Кроме того, у нашего решения было и вполне ра-
циональное основание: поскольку к концу тура опять на-
чались взаимные нападки, то перспектива оказаться за-
пертыми вчетвером в студии радовала нас не больше, чем
возможность отправиться на виселицу.
Глава шестнадцатая
ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
Я с трудом узнал его. От некогда тощего андрогинного эсте-
та не осталось и следа, вместо него стоял мускулистый ат-
летичный альфа-самец. Несмотря на рельефность мышц,
внутренний человек был таким же обаятельным и прият-
ным, как прежде.
— Привет, Дэвид, как дела?
— Привет, Трент. Хорошо, спасибо. Очень приятно га-
стролировать вместе.
— А я-то как рад, что вы с нами!
Мы стояли за кулисами амфитеатра «Гордж» в Джор-
дже, штат Вашингтон, где проводится фестиваль Sasquatch!
На сцену только что вышли Wolftnother, но пока эти юные
турки вовсю рубились, публику, кажется, больше занимали
их телефоны и фрисби. Этих пронять будет непросто, поду-
мал я. И мне в голову пришла идея.
Когда после выступления четырёх групп, встреченных
ядерными фанатами Nine Inch Nails (NIN) с той или иной
степенью равнодушия или насмешками, наконец появились
Bauhaus, мы не кинулись в бой сразу. Для начала мы вста-
ли истуканами и уставились в толпу. Гул болтовни медлен-
но стих, сменившись оскорблениями вперемешку с одоб-
рительными возгласами и молчаливым недоумением. Мы
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА 305
держались, а напряжение росло. Как и на лос-анджелесском
концерте, открывающем тур Resurrection в 1998 году, первой
шла «Double Dare», так что мне снова выпало начинать с за-
фузованного баса. Я подождал ещё немного, растягивая на-
пряжённую паузу до мучительного предела. Наконец в ат-
мосфере возникла брешь, в которую мы и ринулись.
Сработало. Тем вечером мы завладели вниманием тол-
пы и тот же самый трюк повторили на всех тридцати двух
концертах тура. Наряду со старыми любимыми вещами мы
играли и две песни с нового альбома «Go Away White» —
«Endless Summer of the Damned» и «Adrenalin». Первая ис-
правно заводила стадионы, а вторая превратилась в руби-
лово а-ля Stooges, в котором Питер вопит повторяющееся
«Shift, crank, pull»* — глубоко западающее в подкорку вы-
ражение, которое я приметил на футболке у дальнобойщи-
ка на одной из стоянок во время предыдущих гастролей.
В промежутке между концертами с NIN мы отыграли соб-
ственное шоу в «Таун Болрум» в Баффало, штат Нью-Йорк,
и оно оказалось одним из лучших в нашей истории. К это-
му моменту позади у нас было уже девятнадцать концер-
тов с NIN, так что работали мы как хорошо смазанная ма-
шина, только наделённая сердцем и душой. Нас привлекала
идея сыграть для собственных поклонников, стянувших-
ся на концерт со всей страны. Их шумный приём очень нас
вдохновил. Тем вечером между нами и ними чувствовалась
очень сильная связь — просто до степени слияния в «мы».
За эти полтора часа случилось немало памятных момен-
тов, но один из них стоит особняком: во время исполнения
«Ве1а» Питер взмахнул своим просторным плащом и чёр-
ная ткань поглотила какого-то паренька из первого ряда.
Явившись снова на свет божий, тот выглядел мертвенно-
бледным, но безумно счастливым, хотя, возможно, и поте-
рял немного крови!
Через несколько дней мы оказались в огайском Клив-
ленде. У нас был выходной перед концертом, и мы решили
* «Двигай, заводи, тяни».
306 ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
посетить Зал славы рок-н-ролла. По дороге в музей нам
встретились участники NIN, как раз возвращавшиеся отту-
да. Они настоятельно рекомендовали поинтересоваться не-
ким удивительнейшим экспонатом: этот тайный предмет
скрыт от публичного доступа в хранилищах задней части
здания. Администраторы Зала обещали нам устроить экс-
курсию в эту святая святых и, встретив, повели нас прямо
туда. Экскурсовод был в белых перчатках и вежливо попро-
сил без них священных реликвий не трогать.
От нажатия кнопки огромные стальные двери бесшум-
но разъехались в стороны, и мы оказались внутри — прямо
как в фильме про Джеймса Бонда. По пути к «диковине ди-
ковин» мы миновали шеренгу нарядов The Beatles, включая
зелёный атласный мундир Джона Леннона с обложки «Sgt
Pepper» и серый костюм с чёрным бархатным воротником
образца 1964 года, принадлежавший Ринго. Меня потряс-
ло, какие они мелкие. Ещё была вешалка с костюмами Боуи
начала семидесятых — и снова всё такое малюсенькое. Кро-
ме этого моё внимание привлекла чёрная байкерская кожа-
ная куртка Джина Винсента, и, должен признаться, я тай-
ком погладил её краешек в надежде, что мне перепадёт
немного его силы. Наконец мы подошли к хранилищу с вы-
двигающимися ящичками ради великого откровения. Я за-
таил дыхание, глядя, как руки в белых перчатках погружа-
ются в соответствующий контейнер, и это свершилось: дред
Боба Марли! Пучок густых, спутанных тёмно-каштановых
волос, хранящийся под стеклом при определённой темпе-
ратуре, будто какие-то мощи святого в раке. Должно быть,
просто понюхав эту вещь, уже можно было знатно улететь!
После этого мы обошли обычную экспозицию. Мне осо-
бенно понравился стенд «История The Clash», где находи-
лась раздолбанная бас-гитара Пола Саймонона с облож-
ки альбома «London Calling». Там же был и текст заглавной
песни, написанный Страммером от руки. Перед нашим ухо-
дом администраторы попросили прислать им какие-нибудь
экспонаты, связанные с Bauhaus для грядущих экспозиций.
Боже, подумалось мне, куда я дел те старые очки Ray-Ban?
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА 307
Среди радостей тура с NIN была группа, открывавшая
концерты на первом его этапе, — TV On The Radio. Один
раз я уже видел их раньше, когда они играли в лос-андже-
лесском театре «Майян», но в этом туре они действитель-
но нашли свой пульс в интереснейшем сочетании авант-
рока и соула. Как ни странно, в нашей группе кроме меня
ими никто не проникся, зато я при каждой возможности
старался захватить их выступление. Это было очень ори-
гинально, и сами они были очень приятными в общении
ребятами. Ещё было здорово, что Трент устраивал для
участников фан-клуба и победителей радиоконкурсов спе-
циальные шоу. Они представляли собой джемы музыкан-
тов всех трёх групп и проходили на сцене либо за сценой
перед началом официального концерта. Хотя в основном
это были только Трент и Питер. Они сделали несколько
прекрасных дуэтов в прямом радиоэфире. Я помню отлич-
ные версии «Hurt» Nine Inch Nails, «Warm Leatherette» The
Normal, «Nightclubbing» Игги Попа, «Final Solution» Pere
Ubu и нашей «Sanity Assassin», а также подборку каверов
Joy Division. А как-то раз TV On The Radio составили Трен-
ту и Bauhaus компанию в «Bela Lugosi’s Dead», вот это был
настоящий гол!
К слову о голах: тогда как раз шёл чемпионат мира,
и в нашем расписании тура были обозначены матчи. Мы
старались посмотреть все возможные, как правило, по теле-
визору в автобусе. Нашим менеджером в это время был ми-
лейший Карлос Донохью, который, как всякий уважающий
себя бразилец, каждый раз, когда играли его земляки, об-
лачался в жёлто-зелёную футболку. И вывешивал большой
бразильский флаг из своего офиса. Всё это способствовало
доброжелательному соперничеству и беззлобному подтру-
ниванию под пивко.
* * *
Тем временем Питер окончательно превратился в Хайда,
имевшего вид джентльмена-оборотня, чему изрядно способ-
ствовали отпущенные им огромные бакенбарды. Вдобавок
308 ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
он стал носить крупные перстни, широкие шёлковые гал-
стуки с дорогущими булавками, бархатное пальто электри-
чески-синего цвета и брюки-дудочки. Выглядел он очень
здорово, этаким декадентски-аристократическим денди.
А вот Дэниэл со своей манерой одеваться разочаровывал
донельзя. Он возлюбил отстойную белую жилетку из кро-
личьего меха, который безбожно линял, оставляя крупные
клочья на полу гримёрки — и неизбежно на сцене. Что ещё
хуже, путешествуя самолётами, он надевал нейлоновые
шорты для пробежек и шлёпанцы. (О ужас!) Мы с Кевином
попытались вмешаться в качестве этакой модной полиции,
но, увы, безуспешно. Примат удобства над стилем — это
прекрасно, но вовсе не обязательно исключать последний
полностью. (Я настолько стеснялся, что в аэропортах ста-
рался держаться от него метрах в тридцати.)
Огонь в заднице Питера не утихал, и он с ликованием
маньяка принял на себя роль провокатора. Иногда он сры-
вался на раздражавшем его человеке из публики, а мог
на ком-нибудь из нас. Когда мы выступали в живописном
амфитеатре «Ред Рокс» в колорадском Денвере, он хлест-
нул Дэниэла колючим стеблем розы до крови, приведя того
в бешенство, да впридачу неслабо ткнул своим деревян-
ным посохом в грудь. Потом в гримёрке случилась феери-
ческая разборка, я пытался сбить градус, поставив на бум-
боксе «Vicious» Лу Рида («Жестокий, бьёшь меня цветком»),
но Дэниэлу это не слишком понравилось, и он обрушил свой
гнев на меня.
—Да ладно, Дэн, — попытался вмешаться Кевин, — Дэйв
просто хотел разрядить обстановку шуткой.
— А я тут ничего смешного не вижу! — завопил раненый
гитарист и в ярости хлопнул дверью.
— Какие мы нежные! — только и промолвил владелец
роз.
Напряжение росло и между Питером и нашей командой,
особенно Карлосом. Однажды в общей рабочей комнате,
где были и администраторы NIN, Питер небрежно бросил
на клавиатуру компьютера нашего тур-менеджера паке-
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА 309
тик с кокаином. «Пригляди за этим до конца концерта, лад-
но?» — весело прощебетал он. Поражённый Карлос схватил
полотенце и прикрыл пакетик в надежде, что никто не за-
метил произошедшего: с тех пор как Трент завязал, нарко-
тики в туре были под строжайшим запретом, и эта выходка
могла стоить Карлосу работы, а нам — участия в гастро-
лях. На протяжении тех недель, что мы были в дороге, я то
и дело слышал, как Питер просит у ребят из команды «нос-
ки». «Сколько же он белья стирает!» — наивно думал я. А по-
том оказалось, что это было кодовое обозначение кокаина*.
Питер Мёрфи в режиме маниакального засранца на полную
катушку — это уже достаточно хреново, — а уж если в эту
формулу добавить белый порошок... Туши свет!
Должен, впрочем, признаться, что я и сам на этих гастро-
лях приобщился к коксу. Это случилось всего раз, но для одно-
го вечера его было слишком много, поскольку в зрелом воз-
расте с таким упоением «маршировать в Боливию» не стоит.
Однажды, ближе к концу тура, который к тому времени
казался слишком долгим, мы только подъехали к своей го-
стинице, как Карлосу сообщили, что умер его близкий друг.
Можно понять его потрясение. Водитель автобуса, тоже
знакомый с покойным, принялся выражать ему соболезно-
вания, как вдруг Питер, сидевший на переднем пассажир-
ском сиденье, выдал уму непостижимую бесчувственней-
шую фразу:
— Так, девочки, если вам хочется потрепаться, чего б
вам не пойти в хвост автобуса и не сделать это там?
Карлос был в шоке — как и все, кто слышал.
— Питер, это уже ни в какие ворота! — воскликнул я.
Но ответом было надменное безразличие: он уставился
в окно, задрав изящный нос в потолок. Карлос, внутри ко-
торого всё кипело, сошёл с автобуса, готовый покинуть тур.
Некоторые члены гастрольной команды, прежде тоже под-
вергавшиеся беспардонным нападкам нашего вокалиста,
выразили желание последовать за ним.
* Socks созвучно сох.
310 ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
Ситуацию усугубило и то, что по настоянию Питера ра-
боту роуди доверили его юному племяннику. Это кумов-
ство привело к катастрофическим последствиям: отсутствие
опыта у новичка приводило к тому, что времени на выгруз-
ку стало уходить вдвое больше. Иногда парень мог трепать-
ся с девчонками, вместо того чтобы таскать ящики, чем
были не слишком довольны другие высокопрофессиональ-
ные участники команды. Ещё был случай, когда экран теле-
визора в автобусе загадочным образом треснул, когда вну-
три салона находились только вышеупомянутый племянник
и брат Питера, но никто из них не сознался, а Питер рьяно
защищал родственников.
Карлос решил дотерпеть до конца американского турне,
но дал понять, что в Европу работать с нами не поедет. По-
том Питер заявил, что это он уволил Карлоса, на что я воз-
разил: «Ты его не уволил, он ушёл сам, потому что не мог
мириться с твоей хернёй!» Питер же настаивал, что Карлос
действовал исподтишка, но, когда я спросил, что имеется
в виду, он не смог или не захотел ответить.
Карлос был одним из самых профессиональных и прият-
ных тур-менеджеров, с которыми нам довелось сотрудни-
чать. Трое из нас очень сожалели о его уходе.
* * *
Как ни прискорбно, в 2005 году мы потеряли ещё одного
участника старой команды: наш бывший менеджер Чарли
Хьюит скончался от передозировки «Оксиконтина»*. Для нас
это было полной неожиданностью, мы даже не представля-
ли, что он употребляет. Человек, снимавший у него комна-
ту, нашёл его дома скрюченным на полу, игла так и оста-
лась в руке.
С Чарли мы расстались после тура Resurrection, но со-
храняли хорошие отношения. Пришедший ему на заме-
ну в 2005 году Пит Ридлинг оказался в поле нашего зрения
по настоятельному совету мистера Мёрфи. Всем нам каза-
* Обезболивающий препарат.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА 311
лось, что вливание новой крови не повредит, кроме того,
нас впечатлил опыт Пита, особенно его долгое пребывание
у руля очень успешной американской группы Tool. Старый
панк-рокер (его лос-анджелесский офис украшали ориги-
нальные работы Джейми Рида для обложек Sex Pistols), он
на самом деле очень любил музыку, и нам очень нравились
его прогрессивное мышление, энергия и свойственная кок-
ни напористость.
Пока мы были в туре, Пит обивал пороги, забрасы-
вая новый альбом потенциальным издателям. Некото-
рые клюнули, но самым заманчивым было предложение
ANTI-, дочернего подразделения Epitaph Records. Обеими
фирмами руководил Бретт Гуревич, основатель влиятель-
ной панк-банды Bad Religion. ANTI--отличный лейбл,
один из моих любимых, с отборным каталогом артистов,
вопиющим о хорошем вкусе. Среди них Том Уэйтс, Ник
Кейв, Эллиот Смит, Нико Кейс, Трики, Мэриан Фэйтфул,
Мерл Хаггард и Бетти Лаветт. Одной из фишек Гуревича
было умелое и своевременное возрождение артистов по-
старше, что потенциально делало фирму идеальным при-
станищем современных Bauhaus. Нас восхищала пер-
спектива работать с этим лейблом, и не в последнюю
очередь потому, что в презренном рутинно-денежном во-
просе ANTI- не поскупились — даже пошли навстречу, ко-
гда, убеждённые Кевином, мы попросили увеличить пред-
ложенную ими шестизначную сумму. Нам светила очень
хорошая сделка.
В июле 2006 года Бретт пришёл к нам на предпослед-
ний концерт тура с NIN в амфитеатре «Шорлайн» в кали-
форнийском Ирвайне. В тот вечер в зале присутствовал
и порнозвезда Рон Джереми: его, вероятнее всего, привлек-
ло участие разогревающей артистки этого этапа турне —
сексуально-позитивной провокаторши Пичес*. Во время
' Пичес, по её собственной настоятельной просьбе, в тот вечер присо-
единилась к нам, когда мы исполняли на бис «Dark Entries», устроив не-
забываемое шоу, в ходе которого она имитировала акт с распластанным
на полу Мёрфи, усевшись на него верхом. — Примеч. авт.
312 ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ГВОЗДИ В КРЫШКУ ГРОБА
нашего выступления мистер Джереми стоял у микшерного
пульта сбоку от сцены, и в какой-то момент Питер напра-
вился к нему, потрясая своим посохом. С противоположного
края площадки я наблюдал, как он проорал что-то в зарос-
шее растительностью лицо Ежа*, затем с силой стукнул пе-
ред ним посохом и с гордым видом продефилировал вдоль
первого ряда.
Когда мы сошли со сцены, я спросил у Питера, что это
было. Оказалось, он сделал Джереми внушение: «Ты! Вон
с моей сцены, и более того, возьмись за ум!» Я предположил,
что, возьмись Рон Джереми за ум, он останется без работы.
Чуть позже в нашу гримёрку постучали.
— Кто там? — спросил Дэниэл.
Дверь распахнулась — за ней оказался негодующий Рон
Джереми.
— Привет, — начал он. — Питер здесь? Он что-то про-
кричал мне со сцены — я не разобрал, так что если он хочет
повторить, пусть сделает это сейчас и лицом к лицу.
В этот момент Питер переодевался в уборной, что, пожа-
луй, было очень удачно. Видя, что назревает драка, Дэниэл
подскочил и пожал руку мистеру Порно.
—Чувак! Ничего себе! Ты ж настоящая грёбаная легенда!
С этими словами Дэниэл увлёк Рона из гримёрки, что-
бы выпить за мир. Десять минут спустя Питер вернулся
из уборной и тяжело опустился рядом со мной. Внезапно
дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова.
— Привет, ребята! Было очень круто! Можно войти?
— НЕТ! Нельзя! — выпалил Питер.
Голова исчезла, и дверь тихонько закрылась.
— Слушай, Пит, — сказал я, — а забавно, если окажется,
что это был чувак из рекорд-компании.
— Ну, если так, то ему следовало бы знать, что нам надо
дать время прийти в себя.
Я согласно кивнул. Минут через двадцать в гримёрку
пригласили гостей и поклонников. Зашёл Пит Ридлинг
* The Hedgehog — творческий псевдоним Рона.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ 313
и представил нам директора ANTI— и да, это оказался тот
самый недавний гость, которому дали от ворот поворот. По-
том появился кто-то из компании, занимающейся нашими
сувенирами: его интересовало мнение группы относитель-
но нового дизайна фуболки.
— По-моему, клёво, — начал было мистер Гуревич.
— Заткнись, а! — среагировал Питер. — Тебя-то кто
спрашивал?
Гуревич нахмурился. Чарли отвёл его к столу с напитка-
ми и тем, что осталось от водки после набега одного гита-
риста. А затем пьяный Дэниэл нанёс нокаутирующий удар,
прижав несчастного главу лейбла к стенке в углу.
— Слушай, чувак! Если мы подпишемся у тебя, ты уж, по-
жалуйста, будь добр, плати нам, ясно? И плати хорошо, по-
тому что раньше нас уже нагибали, и это больше не повто-
рится, понял?
Каждое слово гитарист сопровождал резким тычком
пальца в грудь собеседника, и каждый из них был гвоздём
в крышку гроба возможного контракта. Назавтра к полудню
все предварительные договорённости были расторгнуты*.
Глава семнадцатая
МЕТКА ТЕРРИТОРИИ
Чмооок! Чмооок! Питер Мёрфи слал воздушные поцелуи,
и отражение отвечало ему взаимностью. Его сияющую
плешь прикрывали густо навощенные пряди жидких ре-
деющих волос, фантастические скулы были покрыты белой
* Звонки в ANTI- продолжались две недели, и наконец очевидное под-
твердилось: поведение Дэниэла после выступления стоило нам контракта.
Альбом «Go Away White» в итоге вышел под маркой нашего собственного
независимого лейбла Bauhaus Music в 2008 году, дистрибуцией в Штатах
занимались Red Eye, в Европе — Cooking Vinyl. Приём он получил доволь-
но неплохой, но, благодаря процветанию пиратских закачек, общей не-
хватке раскрутки и отсутствию тура в поддержку, вовсе не такой, как мы
ожидали. В 2010-м дистрибьюторы безжалостно уничтожили тысячи ди-
сков с альбомом. — Примеч. авт.
314 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ
пудрой и румянами, а собранные в поцелуй губы намазаны
кроваво-красной помадой.
До выхода на сцену двадцать минут. Снаружи по старым
мощёным улицам что есть силы хлещет ливень, внутри клу-
ба атмосфера пропитана табачным дымом и предвкушени-
ем. Мы в голландском Утрехте, в клубе «Тиволи», и публи-
ка множится, как бактерии в чашке Петри.
Наш последний смелый евротур был тепло принят, по-
этому нас уломали вернуться ещё на семь летних концертов,
в том числе фестивальных, где мы значились хедлайнерами.
Как ни прискорбно, эту вылазку омрачили многочисленные
технические неполадки и эмоциональные срывы, что в ито-
ге привело к роспуску группы.
Началось всё с Лондона. Мы играли первый из двух кон-
цертов в кентиш-таунском «Форуме», и во время исполне-
ния «Stigmata Martyr» у Дэниэла отказала гитара. Подклю-
чили запасную — с тем лишь, чтобы она тоже вырубилась,
и на остаток концерта он в бешенстве нас покинул. Я пу-
стил бас через фузз, чтобы компенсировать потерю бой-
ца, но звучание группы свелось к ритм-секции и вокалу, а с
этим особо не разгуляешься. Ближе к концу изрядно сокра-
тившегося концерта гитары удалось частично реанимиро-
вать в импровизированном посвящении памяти недавно
почившего Сида Барретта, напоминающем нечто среднее
между «Interstellar Overdrive» и «Bela Lugosi’s Dead», но зву-
ковая палитра всё равно страдала. Впрочем, у нашего но-
вого гитарного техника, которого мы одолжили у Primal
Scream, был весь следующий день, чтобы привести инстру-
менты в порядок*.
На второй вечер я взял первые ноты «Double Dare», от-
крывавшей концерт. Они прозвучали так, словно две стру-
ны были порваны. Я глянул вниз и убедился, что все че-
тыре на месте — но две из них ужасно расстроены. Мне
ничего не оставалось, кроме как прерваться и настроиться.
’ Наш обычный гитарный техник, доблестный Трой Стюарт, работал
в другом туре, на который он уже был подписан, когда пришло приглаше-
ние от Bauhaus. — Примеч. авт.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ 315
А дальше всё покатилось вниз по наклонной. Гитары Дэ-
ниэла так и не восстановились, они продолжали вырубать-
ся и завывать на весь зал. Кое-как мы всё-таки доигра-
ли концерт (включая неотрепетированный кавер на «The
Bewlay Brothers» Боуи) на честном слове и на одном кры-
ле. Тем не менее под конец выступления публика требо-
вала ещё, но, когда мы вышли на бис, обнаружилось, что
моя бас-гитара необъяснимым образом исчезла. В ито-
ге я играл на воображаемом басу, пока кто-то из дорож-
ной команды не нашёл инструмент и не вернул его мне.
Господи Исусе!*
Следующим по пути следования был Брюссель, фести-
валь Lokeren. Мы значились хедлайнерами, и все билеты
были проданы. Это был последний шанс для нашего супер-
роуди сделать всё как надо. Стоит ли говорить, что он обла-
жался и был тут же уволен.
— Прости, друг, — смущённо пробормотал он, когда мы
шли со сцены. — Этого больше не повторится.
— Да, теперь точно не повторится, — подтвердил я.
У нас было двенадцать часов, чтобы найти кого-то ему
на замену и вытащить этого кого-то в Голландию. К сча-
стью, через Бернда, оператора подзвучки, явился ответ
на наши молитвы, а именно его немецкий приятель Дирк
Шульц, специалист по электрике и чудесам. Дирк прилетел
из Дюссельдорфа и принялся методично всё разбирать: ги-
тары, педали, усилители, кабели — всё. Кудесник обнару-
жил множество проблем с коммутацией и, оправдав свою
репутацию, устранил все до единой. Мы были настроены
вернуться в бой.
‘ Ричард Хоули собирался спеть с нами на бис «All We Ever Wanted»,
но из-за плохой организации с нашей стороны не успел добраться до теа-
тра, что, как понимаешь задним числом, похоже, было и к лучшему. За не-
сколько дней до этого мы с Питером ходили в кинотеатр «Курзон» в Сохо,
где Ричард представлял свой любимый фильм «Зулусы». Вдобавок он вы-
ступил с крутым коротким акустическим сетом, после чего я познакомил
его с Питером, тогда и прозвучало (и было принято) предложение соста-
вить компанию Bauhaus. В начале 1980-х, подростком, Ричард был фана-
том Bauhaus. — Примеч. авт.
316 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ
* * *
— Ну что, парни, — объявил Дирк. — всё работает. Кру-
то вам выступить!
— Через десять минут ваш выход, — добавила Мэри Джо
и сопроводила нас на сцену.
Мы ждали за кулисами, намеренные вернуть свою гор-
дость и сильно пошатнувшуюся уверенность в себе. Пробле-
ма была всего одна: Мёрфи со своей полдюжиной ножей,
которые он, как обезумевший цирковой метатель, готов был
метать во всех нас. Бац!
ПИТЕР: В этом туре у нас неправильный световик. Надо
было брать, кого я предлагал*.
ДЭНИЭЛ: Питер, мы об этом говорили, и мы выбрали А., по-
тому что на него можно положиться. На Б. положиться нельзя:
он нажрётся — и всё, светит куда попало.
ПИТЕР: Нет, ты, как всегда, не понимаешь.
ДЭНИЭЛ: Дэйв, скажи, Б. нестабилен?
Я: Да.
ПИТЕР: Ребята, вы вообще ни пса в свете не понимаете.
(Бац/) Я сам ставлю свет с Б., и это получается великолепно.
Вам надо побольше меня слушаться. Вы просто не цените меня
как лидера, которым я фактически являюсь. В этой группе есть
иерархия, и я на самой её вершине! (Бац! Бац!)
ДЭНИЭЛ И Я: Чё?!
ПИТЕР: Да, я тут главный, и вы без меня никто! Love And
Rockets, ха! Вы думаете, что это было круто, но нет, не было.
Вы выдали один случайный хит—и решили, что что-то из себя
представляете. Смех один! (Бац! Бац! Бац!)
С этими словами мы вышли на сцену. Главный человек
направился прямиком к своей микрофонной стойке и от-
швырнул её в сторону, затем взял стойку Дэниэла и грох-
нул её посреди сцены. Затем уселся на монитор в очевидно
сквернейшем расположении духа, и там просидел следую-
щий час, не делая ни малейших попыток вступить в кон-
* Наш обычный светооператор, великолепный Мартин Филипс, тоже
не смог принять наше приглашение, сделанное в последний момент, из-за
участия в других гастролях. — Примеч. авт.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ 317
такт ни с публикой, ни с музыкантами. В какой-то момент
я растерянно взглянул на Кевина. Кевин медленно покачал
головой.
В маленьком клубе становилось жарко. Наконец Питер
встал, чтобы снять свой бархатный пиджак и бросить его
в задник сцены.
— Какого чёрта тут происходит? — крикнул я, когда он
протиснулся мимо меня.
— Кое-кого надо проучить! — ответил он и скрылся в глу-
бине сцены, петь из темноты, уткнувшись себе в подмышку.
Доиграв, мы рванули со сцены в гримёрку.
— Питер, — спросил я, — какого хрена ты устроил?
— Сегодня я доказал, что без меня ничего не будет.
— Речь же идёт о группе! У каждого своя работа. Каждый
из нас так же важен, как любой другой.
Питер считал иначе.
— Вот именно тут ты и не прав! Только когда вы уясни-
те тот факт, что главный тут я, может быть, чему-то и на-
учитесь! Я снова доказал, что эта группа без меня ничто,
да и Дэниэла надо было проучить — он знает, о чём я. Пе-
редний край сцены — моё место, а когда он выходит туда
и путается у меня под ногами, я не могу делать то, что мне
нужно. Это всё равно, как если бы я полез к вашему обо-
рудованию и стал ковыряться в настройках. Моё место —
на авансцене, и вам это надо усвоить. В общем, сегодня
я дал ему возможность выйти вперёд и быть мной — а как
мы теперь знаем, это невозможно. Если меня там не бу-
дет — не будет ничего.
Дэниэл пристально смотрел на него, качая головой. К его
великой чести, на провокацию он не повёлся. Тогда Питер
воткнул нож глубже и провернул его.
— Посмотри на себя! — продолжал он. — Ты хочешь
быть фронтменом, но, когда я даю тебе такой шанс, ты не
знаешь, что с ним делать. Тусуешься с группи и рок-н-ролль-
ной швалью. Отбросами общества. И пока они крутятся во-
круг тебя, думаешь, что ты какой-то особенный, но на деле
ты жалок.
318 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ
—Уф! Погоди-ка, — отозвался Дэниэл. — Ты что несёшь?
Отбросы? Рок-н-ролльная шваль? Ты имеешь в виду моих
друзей?
—Друзей? Ха! Шваль, чувак, шваль. А эта твоя девка! Та
овца, что рядится ягнёнком.
Тут он и правда зашёл слишком далеко. Я ждал, что Дэни-
эл взорвётся, но тот снова с достоинством сдержался, при-
няв удар. Сверкнув испепеляющим взглядом, он тихо собрал
свои вещи и вышел. С глубоким, тяжёлым вздохом Кевин
последовал его примеру, оставив нас с Мёрфи наедине.
— Что ты о себе возомнил? — поинтересовался я.
— Я знаю, кто я, и я прав. Более того, ему это тоже из-
вестно.
— Господи!
Настала моя очередь уйти. Я жёстко хлопнул дверью, за-
тем нашёл местечко на верхних этажах клуба и обратился
к крепкому алкоголю.
Потом вернулся в гостиницу, и между номерами Кеви-
на, Дэниэла и моим состоялся долгий телефонный пере-
звон. Все считали, что дальше так продолжаться не может,
и даже мысль о том, чтобы доиграть три оставшихся кон-
церта казалась пугающей перспективой — что уж говорить
о запланированном мировом турне, которым должен был
ознаменоваться для нас 2008 год. Даже если, как нам обе-
щали, к концу его мы все стали бы миллонерами. Некото-
рые вещи того не стоят.
Мы позвонили Мэри Джо, чтоб узнать, что сказано
на этот счёт в контрактах текущего тура, и выяснили, что,
если бросить всё сейчас, нам светят огромные штрафы. Мы
просто не могли себе этого позволить. Оставалось стиснуть
зубы и продолжать работать.
Два дня спустя за сценой фестиваля M’era Luna в немец-
ком Хильдесхайме атмосфера просто сочилась ядом. Гри-
мёркой служил огромный временный загон без крыши.
С психологической точки зрения её отсутствие шло на поль-
зу, по крайней мере чёрной туче было куда рассеиваться —
а она была и впрямь черным-черна. В одном углу распола-
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ 319
гались мы с Кевином и Дэниэлом, в другом — Питер. Мы
не разговаривали. Атмосфера была токсичной, концерт вы-
шел скучным и слабым. Я ощущал, как мы разочаровываем
аудиторию в двадцать пять тысяч человек. От этого было
очень грустно.
Венеция. Маленький катер вёз нас к гостинице по нежно
плещущимся нефритово-зелёным водам. Мне казалось, что
мы пересекаем Стикс с Хароном, паромщиком подземного
царства, и на том берегу нас точно ждёт смерть — в том или
ином виде. Воды мы пересекли, и нас разместили в роскош-
ном отеле «Луна Бальони». После последних перипетий мы
с Питером были согласны хотя бы в том, что надо тет-а-тет
обсудить сложившуюся катастрофическую ситуацию.
Дойдя до своего номера, я позвонил ему и пригласил
встретиться у меня. Он был в баре с подругой и предложил
составить им компанию. Это явно было совсем неумест-
но, поэтому я настоял, чтобы он поднялся ко мне — и один.
Два громких стука в дверь. Он был в бешенстве.
— Ладно, я пришёл. Давай, мать твою, говорить!
— Да, Питер, давай.
— Вы убили меня! Вы убили мой дух! Тем вечером в Гол-
ландии — ты, Дэниэл и Кевин — вы уничтожили мой дух
и мою любовь к этой группе. Вы убили группу!
— Питер, если кто и убил группу, так это ты! А если
убиты ты и твой дух, это было не убийство, а самоубийство!
— Нет, тут ты не прав. Самоубийство совершили вы. Вы
просто не понимаете, как я для вас важен. Дэвид, какой же
ты заносчивый!
— На себя-то посмотри!
— Нет! Тут ты не прав, и я требую извинений.
— Извинений?! За что?
— Ни души, ни совести — ты бесчувственный. Я ухожу,
и не смейте говорить, что вы меня уволили!
— Питер, неоткуда больше уходить. Всё кончилось! У нас
был шанс что-то вернуть, но ты его упустил. Когда всё хоро-
шо, тебе надо сеять насилие и хаос. Ты намеренно всё ру-
шишь. Кажется, тебя это подпитывает.
320 ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ
Он был несогласен. Он настаивал, что состоявшаяся
в «Тиволи» разметка территории была необходима, что
Дэниэла «надо было проучить» и всем нам надо было на-
учиться ценить нашего драгоценного фронтмена. На са-
мом деле мы и ценили. Да, сияние этого бриллианта не
оставалось для нас незамеченным, но то же можно ска-
зать и о его пороке. А тот всё сильнее затмевал и искру,
и огонь.
★ * ★
Предпоследний концерт на стадионе «Альпе Адриа»
в итальянском Линьяно мы играли как труппа настоящих
зомби. Огонь погас, мы считали часы, оставшиеся до кон-
ца тура. До Конца. Неизбежного, как дождь в Манчестере.
Это чувствовали все.
Последний концерт был в Португалии, в «Паредиш
де Кора» в Одемире, и мерзкая манчестерская погода пред-
сказуемо дотянулась до юга. Ливень стоял стеной. Мы воз-
главляли фестивальную афишу, в которой значились и The
Cramps, мои старые любимцы. Они были круты, когда мы
играли с ними в 1981 году, и были всё так же круты и те-
перь, в 2006-м. Квинтэссенция дикого рок-н-ролла.
Вернувшись в ангар, служивший нам гримёркой, Дэни-
эл, Кевин и я, только что видевшие их феерическое выступ-
ление, не сдерживали энтузиазма по поводу группы Люк-
са Интериора.
— ТАКСИДЕРМИЯ! — проорал мистер Мёрфи.
— Что? — переспросил Дэниэл.
— ТАКСИДЕРМИЯ!
— В смысле?
— The Cramps. Это же таксидермия, чувак! Они мертвы,
это их чучела!
Мы втроём принялись возражать, что, естественно, было
встречено с высокомерной издёвкой. Когда в час ночи мы
наконец вышли на сцену, он всё не унимался.
— ТАКСИДЕРМИЯ! — ни к селу ни к городу раздалось
из усилителей оглушительное объявление.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. МЕТКА ТЕРРИТОРИИ 321
Промокшая толпа самых стойких португальских фанатов
благодушно созерцала то, что (как мы уже не сомневались)
было нашим последним живым выступлением. Не всякой
группе дано знать, какой их концерт последний, а мы зна-
ли, и это придавало остроты каждой песне.
Пик эмоций пришёлся на «АП We Ever Wanted Was
Everything» в конце концерта. Когда огромная аудитория
принялась скандировать финальный припев «Oh, to be the
cream», мы перестали играть и дали ему прозвенеть в мощ-
ном акапельном крещендо толпы, заполнившей футболь-
ный стадион. Они пели и пели, и небеса разверзлись снова.
Приложение 1
БАЙРОНИЧЕСКИЙ КОРОЛЬ-МУТАНТ
Полная биография Питера Мёрфи, написанная
мной в 1998 году по его просьбе
Питер Мёрфи сам по себе — целый пантеон богов. Он по оче-
ради проявляет дионисийские, аполлонические и меркуриаль-
ные качества. Случается, он поступает как свойственно анге-
лам, хотя порой выбирает и тёмную тропу. Демоны восстают,
чтобы отведать его крови, чёрная пантера лижет его след. Это
создание — охотник за собственной грёзой, архетипический
символ тёмной стороны эго, чувственнное чудовище, чей нос
источает жгучие цветочные ароматы, которыми он заманива-
ет в ловушку свою одурманенную жертву. Когда Мёрфи выхо-
дит на сцену, она принадлежит только ему. Я стоял с ним рядом
на подмостках всего мира и чувствовал, насколько непреодо-
лима эта граница. И вновь на ум приходит большой кот, и то,
как убедительно он метит территорию, обозначая центр сце-
ны (его сцены!), который следует за ним, где бы он ни оказал-
ся! Это место становится омутом первобытной силы, чёрной
дырой, напоённой энергией, куда тебя засасывает вопреки
яростному сопротивлению, либо куда тебе мягко дозволяется
войти, дабы удостоиться благословенного поцелуя байрониче-
ского короля-мутанта.
В соответствии с народными мифологическими представ-
лениями, даруемыми фамилией, в мистере Мёрфи есть что-то
от ирландского крикуна*. Эти глаза, исполненные кельтского
огня, готовые веселиться, — на грани безумия, как у любого
О’Тула, Харриса или Бихана, — пусть и смягчившиеся нынче,
вследствие воспарения высоко над горизонтом повседневно-
го мышления в поисках суфийского золота.
* Roaring boy — горлопан, бузотёр, возмутитель спокойствия, персо-
наж шуточной народной песни «Paddy Whack of Ballyhack».
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. БАЙРОНИЧЕСКИЙ КОРОЛЬ-МУТАНТ 323
В рукавах его элегантного щегольского пальто таятся цве-
ты и бритвы, и одному Богу или фазе луны ведомо, что имен-
но достанется тебе — зачастую и то и другое, но на каждый
порез прольётся и бальзам песни, исполненной этим необы-
чайно звучным голосом. Голосом, который умеет мурчать мяг-
кими медоточивыми вздохами и тут же заставляет стынуть
в жилах кровь рискующих жизнью особ, заполняющих перед-
ние ряды, да-да! Такой голос редко услышишь в наши электри-
ческие времена — он возвращает в эру газовых ламп и слав-
ную эпоху традиционных актёров-повелителей шекспировских
строк. Эпоху гласа, безо всяких усилителей гремевшего из-под
опущенных полей бархатной шляпы сэра Эдмунда Кина и его
благородных подобий. Это голос, который требует внима-
ния — и всегда, всегда его получает. Это Голос.
Когда я впервые увидел Питера, меня сразу потрясли его
неосознанная природная грация и харизматичное обаяние.
«Что скажешь?» — спросил юный Дэниэл Эш, имея в виду эту
нарождающуюся звезду. «Чистое золото! — ответил я. — Чи-
стое золото!»
Стоя редом с Питером на протяжении четырёх лет после
той первой встречи, я мог уловить немного этой золотой пыли,
толику которой время от времени кидал обратно — увлека-
тельное занятие, возобновившееся в эти мирные дни Воскре-
шения, — так да здравствуют будущее и обещания грядущего
великолепия, ослепительные, подобно бриллиантовым искрам,
сияющим голубым, чёрным и белым в глазах этого Арлекина.
Приложение 2
ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
(составленная Эндрю Дж. Бруксбэнком)
Ранние годы (1973-1978)
1973
Дэвид Хаскинс (бас-гитара, вокал), Кевин Хаскинс (барабаны), Крис
Дэй (гитара) и Роджер Райдаут (гитара, вокал) собирают группу Jam
(#1).
Начало 1974
Новый состав Jam (#2): Дэвид Хаскинс (бас-гитара, вокал), Кевин
Хаскинс (барабаны), Дэвид Стреттон (гитара, вокал) и Роджер Рай-
даут (гитара, вокал) записывают песни «Don’t Let Me Down» (автор
Дэвид Хаскинс), «This Boy» (The Beatles) и «Sweet Little Sixteen» (ав-
тор Чак Берри) в Northampton Sound Recorders (NSR) в нортхемптон-
ском районе Спринг-Гардене. Затем группа участвует в прослуши-
ваниях на лондонской студии, где они исполняют (и записывают)
«I Saw You» (автор Джон Хёрд), «Travellin’ On» (авторы Дэвид Хаскинс,
Роджер Райдаут) и «Slow Down» (автор Дэвид Стреттон).
Весна 1975
После последнего концерта в нортхемптонском Racecourse Pavilion
группа Jam распадается.
Начало лета 1975
На пепелище Jam собираются Grab A Shadow: Дэвид Хаскинс (бас-ги-
тара, вокал), Кевин Хаскинс (барабаны), Дэвид Стреттон (гитара, во-
кал) и Дэйв «Икс» Экстон (гитара, вокал). Снова оказавшись в NSR,
они записывают «Don’t Block Му View» (автор Дэвид Хаскинс), «Pull
It Back Together» (автор Дэвид Хаскинс), «Terminal Cafe» (автор Дэйв
«Икс» Экстон), «World of Mine» (автор Дэвид Стреттон) и «The Love
Has Gone» (автор Дэвид Стреттон). (Итогом этой сессии стал ацетат-
ный диск «Don’t Block Му View» с «Terminal Cafe» на второй стороне.)
Конец 1975
Grab A Shadow распадаются.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 325
Лето 1976
После посещения концерта Sex Pistols в лондонском клубе «100» бра-
тья Хаскинсы собирают The Submerged Tenth, считающуюся первой
панк-группой в Нортхемптоне. Состав группы: Дэвид Хаскинс (бас-
гитара), Янис Закис (вокал), Кевин Хаскинс (барабаны), Дэйв «Икс»
Экстон (гитара).
Конец 1976
The Submerged Tenth сокращают название до The. Состав остаётся
прежним.
Начало 1977
Поиски второго гитариста. Пятым участником становится Дэниэл
Эш, но после репетиций группа сворачивается, ни разу не выступив
как квинтет.
1977-1978
В этот период братья Хаскинсы с Эшем сколачивают несколько дру-
гих проектов, ни один из которых долго не просуществовал: This Bag
Is Not A Toy, Cardiac Arrest, Jack Plug & The Sockets и Judy Smacks.
Середина 1978
Формируются The Craze в составе: Дэвид Хаскинс (бас-гитара, вокал),
Дэниэл Эш (гитара, вокал), Кевин Хаскинс (барабаны) и Дэйв «Икс»
Экстон (гитара).
Лето 1978
The Craze распадаются. Дэвид Хаскинс устраивается в местную груп-
пу, специализирующуюся на каверах соула и ритм-энд-блюза; Дэ-
ниэл Эш собирает новый проект, сочиняя и репетируя в дуэте с Пи-
тером Мёрфи (вокал), после чего приглашает Кевина Хаскинса
(барабаны) и бывшего бас-гитариста Shoplifters Криса Барбера. Вме-
сте они называются SR. На одной из репетиций присутствует Дэвид
Хаскинс.
Ноябрь — декабрь 1978
SR играют несколько концертов, самые заметные — в нортхемптон-
ских Racecourse Pavilion на Кеттеринг-роуд и Angel Hotel на Бридж-
стрит. Крис Барбер уходит, его место занимает Дэвид Хаскинс (бас-
гитара), который переименовывает группу в Bauhaus 1919.
Декабрь 1978
Bauhaus 1919 играют партизанский концерт в профсоюзном зале
Нортхемптонского педагогического колледжа, перед выступлением
326 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
The Pretenders, после чего накануне Нового года происходит их офи-
циальный дебют в Cromwell в Веллингборо.
1979
Январь
3 Клуб Romany, паб White Elephant, Нортхемптон
26 Студия Beck, Веллингборо. Продюсер Дерек Томпкинс. Записа-
ны песени: «Bela Lugosi’s Dead» (TEENY 2), «Bite My Hip», «Some
Faces», «Harry» (BEG 74b), «Boys»
Февраль
11	Клуб железнодорожников, Веллингборо
22	Cagneys, Нортхемптон
Март
3	Racecourse Pavilion, Нортхемптон, мероприятие Best	of
Northampton's New Wave, в котором также	принимали участие
The Crypt, The Grip, Isaws, The Sneaks, The Tones
29	Racecourse Pavilion, Нортхемптон, совместно c Isaws
31	Rugby Club, Ирчестер
Апрель
7	Racecourse Pavilion, Нортхемптон
30	Corn Dolly, Оксфорд
Май
26 Зал гильдии, последнее выступление в Нортхемптоне под на-
званием Bauhaus 1919; совместно с Throbbing Gristle* (здесь
и далее знаком * обозначается хедлайнер)
Июнь
16 Paddock, Харпоул, выступление в рамках John Peel Roadshow
на одной сцене с Sincere Americans*, Coil и Disco Zombies
Неустановленная студия, Лондон, записаны песни «Boys» (пе-
резаписана для Small Wonder Records, TEENY 2), «In the Night»,
«Telegram Sam», «А God in Alcove», «Nerves», «Honeymoon
Croon», «Dark Entries», «Kamikaze Dive», «Shows» (все кат. NEMO
2 CD)
Июль
5 Music Machine, Лондон, совместно c Patrick Fitzgerald Band*,
The Wall, Teardrop Explodes; лондонский дебют
13	Nashville, Лондон
29	Nashville, Лондон, концерт отменён
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 327
Август
17 Закрытая частная вечеринка в Милтон-Кейнсе
Сентябрь
Выпуск «Bela Lugosi’s Dead» / «Boys» на Small Wonder Records
(TEENY 2,12-дюймовый диск)
7 Marquee, Лондон, c Gloria Mundi
8	Paddock, Харпоул, c The Mystery Guests
23	Nags Head, Уолластон
Октябрь
6 Paddock, Харпоул, co Spizz Energi*, The Zeros (неточно)
Ноябрь
3	Студия Gold Dust, Сидкап, демо-сессия с Марком Доусоном, запи-
саны песни «Small Talk Stinks», «Натту», «Double Dare» (не вошла)
3 Marquee, Лондон, с The Books*
24 Кингстонский политехнический университет, Лондон, с The
Psychedelic Furs* (неточно)
25 Nags Head, Уолластон
Неустановленная студия, Лондон, записаны песни «Dark
Entries» (AXIS За), «Untitled» (AXIS 3b), «А God in an Alcove»
(FLEXIPOP 023)
Декабрь
1 Resources Centre, Брайтон, c Poison Girls*
4 Студия Maida Vale, Лондон, передача Джона Пила (сессия
Би-би-си Радио 1), записаны песни «А God in an Alcove», «Spy
in the Cab», «Telegram Sam» (все BEGA 103), «Double Dare»
(BEGA 103 и CAD 13)
7 Клуб «101», Лондон, c The Urge; вечер в честь открытия Axis
Records
8	Частная вечеринка, Лондон
10	Rockgarden, Лондон
15	Oranges & Lemons, Оксфорд
21	Marquee, Лондон, с Doll By Doll*
29 Racecourse Pavilion, Нортхемптон, c The Patterns
1980
Январь
«Dark Entries» / «Untitled» выпущен Axis Records (AXIS 3,7-дюй-
мовка)
5	Oranges & Lemons, Оксфорд
10	Rockgarden, Лондон
328 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
18	Music Machine, Лондон, c Billy Karloff & The Supremes*
24 Кингстонский политехнический университет, Лондон
25 Колледж королевы Елизаветы, Лондон, с The Urge
29	Billy’s, Лондон, с Lines
30	Billy’s, Лондон, с In Camera
«Dark Entries» / «Untitled» перевыпущены на Beggars Banquet
(BEG 37, 7-дюймовка)
Февраль
1	Колледж повышения квалификации, Лутон, с UK Decay*, The
Zeros
3	Nags Head, Уолластон
6	Billy’s, Лондон
13	Rockgarden, Лондон
19	Billy’s, Лондон
20	Billy’s, Лондон, co Scars
23	Eric’s, Ливерпуль, c Killing Joke*
«Dark Entries» / «Untitled» перевыпущены на 4AD Records (AD3,
7-дюймовка)
Март
7 Porchester Hall, Лондон, c Doll By Doll*, Z Heads
12 Rockgarden, Лондон, c In Camera, Guy Forester
13 Rockgarden, Лондон, c Modern English
20 Electric Ballroom, Лондон, c Classix Nouveaux*, Plain Characters,
Section 25
24 Студия Beck, Веллингборо, продюсер Дерек Томпкинс, запи-
саны песни «Terror Couple Kill Colonel» (демо), «Telegram Sam»
(демо) (обе BAUBOX 1), «Terror Couple Kill Colonel» (AD7aa)
Начало первых европейских гастролей.
27	Ratter, Мёрс, ФРГ
29	Клуб «S036», Берлин, ФРГ
30	Художественный колледж, Брауншвейг, ФРГ
Апрель
1	Poot Van Kleef, Эйндховен, Нидерланды
2	Rheintervasspen, Бонн, ФРГ
3	Oki Doki, Дюссельдорф, ФРГ
4	Brak, Венрай, Бельгия
5	Plan К, Брюссель, Бельгия
6	Клуб Lantaarn, Роттердам, Нидерланды
7	Zaal Circle, Гент, Бельгия
10 Lyceum Ballroom, Лондон, с Гэри Глиттером*, Classix Nouveaux,
Cuddly Toys
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 329
19 Pagnall Youth Club, Ньюпорт, c Trance, Fictitious
24 Студия Spaceward, Кембридж, записаны песни «Terror Couple
Kill Colonel» (по ошибке попавшая в AD7aa в октябре 1980),
«Scopes» (AD7aa)
26	University, Ливерпуль, c Magazine*
27	Pavilion, Эр, c Magazine*
28	Astoria, Эдинбург, c Magazine*, Josef К
29	Glasgow Tiffany’s, Глазго, c Magazine*, Endgames
30	Phoenix, Шеффилд, c Magazine*
Май
1	Lyceum Ballroom, Лондон, c Magazine*, D.A.F, Last Dance
2	Guildhall, Нортхемптон, c Magazine*
3	Клуб Russel, Манчестер, c Magazine*
4	Unity Hall, Уэйкфилд, c Magazine*
6	Digbeth Hall, Бирмингем, c Magazine*
7	Trinity Hall, Бристоль, c Magazine*
8	Ajenta, Дерби, c Magazine*
9	Университет, Лидс, c Magazine*
10	Университет, Гилдфорд, с Magazine*, Crises
15	Клуб Moonlight, Лондон, с In Camera
Июнь
1	Nag’s Head, Уолластон
17 Студия Southern, Лондон, записаны песни «Terror Couple Kill
Colonel» (AD7a), «Crowds» (AD 17b)
26 Music Machine, Лондон, c Modern English, Blurt
«Terror Couple Kill Colonel», «Scopes», «Terror Couple Kill Colonel»
(версия), выпущены на 4AD (AD7, 7-дюймовка)
Июль
Студия Southern, Лондон, продюсер Тони Кук, записаны песни
«In the Flat Field», «А God in an Alcove», «Dive», «The Spy in the
Cab», «Small Talk Stinks», «St. Vitus Dance», «Stigmata Martyr»,
«Nerves» (все кат. CAD 13)
Август
11 Scamp’s Disco, Оксфорд, начало первых собственных англий-
ских гастролей; с The Grid на разогреве (видео)
12	Routes, Эксетер
14	Ad-libs, Ноттингем
17 Valentinos, Эдинбург
20 Rafters, Манчестер
21 Fan Club, Лидс
330 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
23 Brady’s, Ливерпуль
29 Notre Dame, Лондон (отменён)
29 Студия Southern, Лондон, продюсер Майк Робинсон, записаны
песни «Telegram Sam» (AD 17а), «Double Dare» (BAUBOX1)
Сентябрь
5	Tier 3, Нью-Йорк, США, дебют в Северной Америке
7	The Edge, Торонто, Онтарио, Канада
9	Space Place, Чикаго, Иллинойс, США
11	Danceteria, Нью-Йорк, США
18	Music Machine, Лондон, с Dead Or Alive
Студия Beck, Веллингборо, продюсер Дерек Томпкинс, записа-
на песня «Rosegarden Funeral of Sores» (AD 17b)
Октябрь
Начало английского тура In the Flat Field
15 Granary, Бристоль, c In Camera
16 Stateside Centre, Борнмут, c Vampires Knockers
18 Rockgarden, Мидлсбро (отменён)
20	Университет, Лидс, с Dance Chapter
21	Penthouse, Скарборо, c Dance Chapter
22	Rafters, Манчестер
23	Ajenta, Дерби, c Z’EV
24	JB’s, Дадли
25	Brady’s, Ливерпуль
26	Opera House, Нортхемптон, c Z’EV
«Telegram Sam» / «Crowds» выпущены на 4AD (AD17,7-дюймов-
ка)
31 Университет, Лондон, с Z’EV-ом, Hixedomoon, Mass; записано
для 4AD, но положено на полку; видеозапись концерта выпу-
щена в 1984 году на Target Video
Ноябрь
3 «In the Flat Field» выпущен на 4AD (CAD 13 LP, кассета)
3 «Telegram Sam», «Crowds», «Rosegarden Funeral of Sores» выпу-
щены на 4AD (AD17T, 12-дюймовка)
Начало европейского тура In the Flat Field
19	Klacik, Брюссель, Бельгия, c Z’EV
20	Paradiso, Амстердам, Нидерланды, с Z’EV
21	Effenaar, Эйндховен, Нидерланды
22	Doornroosje, Неймеген, Нидерланды
23	Vera, Гронинген, Нидерланды
25	Ratinger Hof, Дюссельдорф, ФРГ
26	Клуб «SO36», Берлин, ФРГ
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 331
28	Trojan Horse, Гаага, Нидерланды
29	Utopia Hal 4, Роттердам, Нидерланды
Декабрь
17 The Venue, Лондон
20	Rockgarden, Лондон
28	Roadmender Club, Нортхемптон
1981
Январь
Студия Maida Vale, Лондон, передача Питера Пауэлла (сессия
Би-би-си Радио-1), записаны песни «St. Vitus Dance», «In the Flat
Field», «In Fear of Fear», «Poison Реп» (все кат. BEGA103)
Студия Jam, Лондон, продюсер Джон Этчеллс, записаны песни
«Kick in the Eye» (BEG 54a), «Satori» (BEG 54b), «In Fear of Fear»
(BAUBOX 2)», «In Fear of Dub» (BEG74t), «Of Lilies and Remains»
(BEGA 29 в пересведённом виде)
Февраль
24	Blitz Club, Нью-Йорк, США, с Indoor Life
25	Omnis, Филадельфия, США
26	Клуб «9:30», Вашингтон, округ Колумбия, США, с R.E.M.
27	Hurrahs, Нью-Йорк, США, с Circus Mort; профессиональной
съёмкой выступления занималась сторонняя фирма
28	Irving Plaza, Нью-Йорк, США, с Jools Batiste
Март
1 Underground, Бостон, США, с Someone & the Somebody’s
3	Beacon Arms Hotel, Оттава, Онтарио, Канада, c Bureaucrats
4	The Edge, Торонто, Онтарио, Канада, с Джоном-Полом Янгом
5	Polish Hall, Лондон, Онтарио, Канада, с Raw Dogs
6	Bookies, Детройт, Мичиган, США, с L7
7	Space Place, Чикаго, Иллинойс, США, с Naked Roygun, The Men
8	Hits, Чикаго, Иллинойс, США, с The Appliances
11	Peppermint Lounge, Нью-Йорк, США, c Ballistic Kisses
12	Privates, Нью-Йорк, США, c The New Toys
13	City Gardens, Трентон, Нью-Джерси, США, c The Gents
14	Rock Lounge, Нью-Йорк, США, c Trufax & the Maniacs
20	«Kick in the Eye» / «Satori» выпущены на Beggars Banquet (BEG 54,
7-дюймовка; BEG 54T, 12-дюймовка)
30	Heaven, Лондон, c Clock DVA, Torso
332 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
Апрель
Студия Playground, Лондон, продюсер Майк Хеджес, записа-
ны песни «Muscle in Plastic», «Dancing» (обе вышли на BAUBOX
2 после последующего сведения)
Май
Студия Playground, Лондон, продюсер Майк Хеджес, записа-
ны песни «Poison Реп» (BEG74t по ошибке), «Earwax» (BEG
74b в изменённом виде)», «Hair of the Dog», «Hollow Hills»,
«Dancing» (первые миксы кат. BAUBOX 2; финальные миксы
кат. BEGA 29), «Mask» (BEGA 29), «Ziggy Stardust» (BAUBOX 2),
«The Passion of Lovers», «1.2.3.4» (обе кат. BEG 59)
22	Bedford Square, Лондон c Funkapolitan
Июнь
Английские гастроли Passion of Lovers, при поддержке The Birthday
Party и Subway Sect
17	University, Ньюкасл
18	Royal Court Theatre, Ливерпуль
19	Rock City, Ноттингем
20	Friars, Эйлсбери
21	Jenkinsons, Брайтон
22	«The Passion of Lovers» / «1.2.3.4» выпущены на Beggars Banquet
(BEG 59, 7-дюймовка)
23	Tiffany’s, Лидс
24	Top Rank, Рединг
25	Lyceum Ballroom, Лондон
27 Corn Exchange, Кембридж
Июль
16 Main Square, Модена, Италия, оупен-эйр
17 Фестиваль Elektra-1, Болонья, Италия, оупен-эйр
Сентябрь
3-4 Nite Club, Эдинбург, с местным диджеем, видео и комиками
5 Фестиваль Futurama, Bingley Hall, Стаффорд, с Gang Of Four,
The Human Condition, Theatre Of Hate, The Passions, OK Jive
7 Студия Jam, Лондон, продюсер Кенни Джонс, записаны песни
«The Man With X-Ray Eyes», «Muscle in Plastic» (обе BEGA 29),
плюс ремиксы майских песен
26	Фестиваль Daze of Future Past, Queens Hall, Лидс, c Echo & the
Bunnymen, The Cramps, The Thompson Twins, Theatre Of Hate,
Wall Of Voodoo, Way Of The West, Altered Images
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 333
Октябрь
22	Университет, Рединг, с Virgin Prunes; первый концерт тура
Mask, при дополнительной добровольной поддержке Article 58,
Drowning Craze
23	Lyceum, Шеффилд, c Past 7 Days
24	U.E.A., Норидж, c Virgin Prunes
25	Civic Hall, Гильдфорд, c Virgin Prunes
27	Locarno, Бирмингем, c Wall Of Voodoo
28	Fagins, Манчестер, c Maximum Joy
29	Nitemoves, Глазго, c The Delmontes
30	University, Ланкастер
31	Royal Court Theatre, Ливерпуль, записан Beggars Banquet
Альбом «Mask» выходит на Beggars Banquet (BEGA 29 — LP; BEG
29C — кассета)
Ноябрь
2	Top Rank, Брайтон, c Talisman
3	Locarno, Бристоль, c Talisman
4	Top Rank, Кардифф
6	Ballroom Dance, Tower, Халл, c Dance Chapter
7	Rock City, Ноттингем, c The Mystery Guests
8	Hammersmith Palais, Лондон, c Talisman, Beech Bouys; записан
Beggars Banquet
9	Guildhall, Портсмут
Начало европейского тура Mask
17	Ancienne Belgique, Брюссель, Бельгия, c The Passions
18	Hof Ter Loo, Антверпен, Бельгия, c The Passions
19	Lido, Лёвен, Бельгия, c The Passions
20	Groen Meerssche, Зедельгем, Бельгия, c The Passions
21	Trojan Horse, Гаага, Нидерланды, c The Passions
22	Paradiso, Амстердам, Нидерланды, c The Sound
24	Doomroosje, Неймеген, Нидерланды, прямые включения с кон-
церта на местном радио
25	Lorre, Дельфт, Нидерланды
26	Vera, Гронинген, Нидерланды
28	Wartburg Musik Hall, Висбаден, ФРГ, с Echo & the Bunnymen*
29	Metropol, Берлин, ФРГ, с Echo & the Bunnymen*
30	Markthalle, Гамбург, ФРГ, c Echo & the Bunnymen*
Декабрь
1 Stadalle, Кёльн, ФРГ (отменён)
3 Le Rose Bon Bon, Париж, Франция, записан Beggars Banquet
10	Assembly Hall, Уолтемстоу, c Zeitung Da!, Blazing Affair
334 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
1982
Январь
28-30 Студия Morgan, Лондон, продюсер Майк Хеджес, записаны пес-
ни «Kick in the Eye» (BEG 74a), «Spirit in the Sky» (сингл для фан-
клуба), «Silent Hedges», «Spirit»
Февраль
8 Студия Riverside, Лондон, Риверсайд (запись для телеэфира),
исполнены песни «Kick in the Eye», «Bela Lugosi’s Dead»
11	«Kick in the Eye» / «In Fear of Dub»* / «Harry» / «Earwax» выходят
на Beggars Banquet (BEG 74 — 7-дюймовка; BEG 74T — 12-дюй-
мовка*)
20 Lings Forum, Нортхемптон, c Gene Loves Jezabel, Royston (иллю-
зионист)
24 Old Vic Theatre, Лондон, c Gene Loves Jezabel; отснято и записа-
но Beggars Banquet
Март
12 Студия Maida Vale, Лондон, передача Джона Пила (сессия
Би-би-си Радио-1), записаны песни «Party of the First Part»
(BEG 83t), «Departure» (BEG 91b), «The Three Shadows (pt. 2)»
(BEGA 103)
22 Heaven, Лондон, съёмки фильма «Голод», исполнена песня «Bela
Lugosi’s Dead»
28	Rotters, Манчестер, c The Chameleons
Апрель
Студия Morgan, Лондон, продюсер Хью Джонс, записана песня
«Spirit» (сессия прервана)
Студия Rockfield, Монмут, Уэльс, продюсеры Хью Джонс, Тед
Шарп, записана песня «Spirit» (BEG 79а; финальное сведение
на студии R.G. Jones)
23	Imperial Cinema, Бирмингем, с Тони Алленом, Dr.Filth
24	University, Лестер, с Hunts Cab, Wet Point Theatre Co.
25	Tiffany’s, Лидс, c The Hurtling Bones
29	Teatro Dante, Палермо, Италия
30	Teatro Garden, Мессина, Италия
Май
1	Toursport Club, Таранто, Италия
3	Odissea 2001, Милан, Италия
4	Puntoacapo Club, Болонья, Италия
5	Teatro Odean, Ливорно, Италия
6	Тепах Club, Флоренция, Италия
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 335
7	Teatro Trianon, Рим, Италия June
4 «Spirit» выпущен Beggars Banquet (BEG 79, 7-дюймовка)
11	Adeiphi Theatre, Лондон, с Эдди Стентоном
12	Adeiphi Theatre, Лондон (отменён)
13	«Spirit» выпущен Beggars Banquet (BEG 79P, picture-disc)
17	Boston Channel Club, Бостон, Массачусетс, США
18-19 New York The Ritz, Нью-Йорк, США
Студия Beck, Веллингборо, с Дереком Томпкинсом, записаны
песни «Swing the Heartache» (BEGA 42), «Watch the Grandad Go»
(BEG 88t)
Июль
1 Студия Maida Vale, Лондон, передача Кида Дженсена (сессия
Би-би-си Радио-1), записаны песни «Silent Hedges», «Swing the
Heartache», «Third Unde» (все кат. BEGA 103), «Ziggy Stardust»
(BEGA 103 и BEG 83a / BEG 83aa)
4	Lyceum Ballroom, Лондон (перенос с 12 июня), с Amazulu, White
Brother, Норман Лауэт (комик) (в афишах концертов в качестве
поддержки указаны Southern Death Cult и Musical Youth)
Студия Rockfield, Монмут, Уэльс, продюсер Дерек Томпкинс, за-
писаны песни «Silent Hedges», «In the Night», «Spirit» (альбом-
ная версия), «The Three Shadows» (pt. 1-2 and 3), «All We Ever
Wanted Was Everything», «Exquisite Corpse» (все кат. BEGA 42)
Август
14	Hacienda, Манчестер, профессионально отснято сторонней
фирмой
15	Tiffanys, Глазго, с Неу Elastica
16	Coasters, Эдинбург
Сентябрь
24 «Ziggy Stardust» / «Third Uncle» / «Party of the First Part»* /
«Waiting for the Man» (живая запись)* выпущены на Beggars
Banquet (BEG 83 — 7-дюймовка; BEG 83T — 12-дюймовка*)
Октябрь
1 Альбом «The Sky’s Gone Out» выпущен на Beggars Banquet
(BEGA 42 — LP, BEGC 42 — кассета; первые копии содержат
бесплатный концертный альбом «Press the Eject and Give Me
the Tape»)
«А God in an Alcove» выходит с 23-м выпуском журнала Flexipop
4	Студия Riverside, Лондон, Old Grey Whistle Test (запись телепе-
редачи Би-би-си), исполнены песни «The Spy in the Cab», «Ziggy
Stardust»
336 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
5	Студия CTS, Уэмбли, записана песня «Ziggy Stardust» (переза-
пись для Top of the Pops)
7	Студия ВВС, Лондон, Top of the Pops (запись телепередачи
Би-би-си), исполнена песня «Ziggy Stardust»
9	The Dome, Брайтон, c Dance Society; первый концерт тура The
Sky’s Gone Out
10	Locarno, Бристоль, c Dance Society
11	Arts Centre, Пул, c Dance Society
13	U.E.A., Норидж, c Amazulu
14 Lyceum Ballroom, Лондон, c Amazulu, Incantation, интервью
co Стивом Сазерлендом на сцене
16	Friars, Эйсбери, с Brilliant
17	Guildhall, Портсмут, с Brilliant
18	Civic Hall, Гилдфорд, c Brilliant
19	Rock City, Nottingham, с Эдди Стентоном
20	Студия R.G. Jones, Лондон, продюсер Джерри Китчингем,
записана песня «Lagartija Nick» (BEG 88а)
21	Lyceum Ballroom, Лондон, c Southern Death Cult, The Room
22	Университет, Солфорд, c Southern Death Cult
23	Odeon, Бирмингем, c Brilliant
24	Victoria Hall, Хэнли, c Brilliant
26	Royal Court Theatre, Ливерпуль, c Southern Death Cult
27	De Montfort Hall, Лестер, c Southern Death Cult
28	Университет, Уорвик, c Southern Death Cult
29	Lyceum, Шеффилд, c Southern Death Cult
30	Университет, Лидс, c Southern Death Cult
Ноябрь
1 Hammersmith Palais, Лондон, c St. Anthony’s Fire, The Jazz
Butcher
19 Студия Oxford Road, Манчестер, Oxford Road Show (запись для
телеэфира), исполнены песни «The Passion of Lovers», «Antonin
Artaud», «Lagartija Nick»
Начало американского тура Sty’s Gone Out Tour
22	Reds, Левиттаун, Пенсильвания, США
23	Ripley’s Music Hall, Филадельфия, Пенсильвания, США
24	Peppermint Lounge, Нью-Йорк, США (отменён)
24	Hitsville, Пасейик, Нью-Джерси, США
26	Leftbank, Маунт-Вернон, Вирджиния, США
27	City Gardens, Трентон, Нью-Джерси, США
28	Marble Ваг, Балтимор, Мэриленд, США
30 Channel Club, Бостон, Массачусетс, США, с The Blackouts
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 337
Декабрь
2	Barrymore’s, Оттава, Онтарио, Канада (отменён)
3	Le Cargo, Монреаль, Квебек, Канада
4	Larry’s Hideaway, Торонто, Онтарио, Канада; радиотрансляция
всего концерта
6	St. Andrews Hall, Детройт, Мичиган, США
7	Metro, Чикаго, Иллинойс, США, с Figures On A Beach
8	Metro, Чикаго, Иллинойс, США
9	Duffy’s, Миннеаполис, Миннесота, США
10	Альбом «Press the Eject and Give Me the Таре» выпущен
на Beggars Banquet (BEGA 38 LP)
12-14 The Roxy, Лос-Анджелес, Калифорния, США
15	Old Waldorf Theatre, Сан-Франциско, Калифорния, США,
c T.S.O.L; радиотрансляция всего концерта
16	Berkeley Square, Беркли, Калифорния, США
1983
Январь
14	«Lagartija Nick» / «Paranoia Paranoia» / «In the Flat Field» (живое
исполнение)* / «Watch That Grandad Go»* выпущены на Beggars
Banquet (BEG 88 — 7-дюймовка; BEG 88T —12-дюймовка*)
25 Студия CTS, Уэмбли, звукоинженер Дэйв Хант, помощник Марк
Филипс, песня «Lagartija Nick» (перезапись для Top of the Pops)
27 Студия ВВС, Лондон, Top of the Pops (запись для телеэфира
Би-би-си), исполнена песня «Lagartija Nick»
Февраль
3-4 Студия RG Jones, Лондон, продюсер Джерри Китчингем, запи-
сана песня «She’s in Parties» (BEG 91a)
17 Студия Maida Vale, Лондон, Передача Дэвида Дженсена (сессия
Би-Би-Си Радио-1), записаны песни «Terror Couple Kill Colonel»,
«Night Time, «She’s in Parties» (все кат. BEGA 103)
Март
18 «She’s in Parties» / «Departure» / «Here’s the Dub»* выпущены
Beggars Banquet (BEG 91 — 7-дюймовка; BEG 91 P — picture
disc; BEG 91T — 12-дюймовка*)
28 Студия Rockfield, Монмут, Уэльс (отменён)
Апрель
4-22 Студия Rockfield, Монмут, Уэльс, продюсер Дерек Томпкинс,
записаны песни «Antonin Artaud», «Wasp», «King Volcano»,
338 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
«Kingdom’s Coming», «Who Killed Mr Moonlight?»*, «Slice of Life»,
«Honeymoon Croon», «Burning From the Inside», «Норе» (все кат.
BEGA 45), «Sanity Assassin» (сингл для фан-клуба)
8 Место неизвестно, Брюгге, Бельгия (концерт отменён)
9	Место неизвестно, Лион, Франция (концерт отменён)
11	Место неизвестно, Париж, Франция (концерт отменён)
12	Студия CTS, Уэмбли, записана песня «She’s in Parties» (переза-
пись для Top of the Pops)
14	Студия ВВС, Лондон, Top of the Pops (запись для телеэфира
Би-би-си), исполнена песня «She’s in Parties»
29 Фильм «Голод» выпущен MGM/United Artists, Bauhaus появ-
ляются в первых сценах, исполняя «Bela Lugosi’s Dead»; очень
ограниченный тираж 7-дюймовки, содержащей недоступ-
ную версию «Bela Lugosi’s Dead», распространяется MGM/
UA в качестве промо в избранных кинотеатрах США (R79I 7)
Май.
9 Место неизвестно, Руан, Франция (концерт отменён)
11 Лион, Франция (концерт отменён)
Начало тура Burning From the Inside
12 Theatre Le Palace, Париж, Франция, перенос с 10 мая; радио-
трансляция всего концерта
14 Sporting, Афины, Греция
16-18 Kolnoa Dan, Тель-Авив, Израиль
22 Место неизвестно, Бангкок, Таиланд (концерт отменён)
24 New York, New York, Гонконг
28 Shibuya Kokaido, Токио, Япония, два концерта (утром и вече-
ром), оба записаны Beggars Banquet
30 Mainichi Hall, Осака, Япония
Июнь
11 Friars, Эйлсбери, первый концерт английского тура, при под-
держке St. Anthony’s Fire
13	Top Rank, Брайтон
14	Locarno, Бристоль
15	Top Rank, Суонси
16	Gaumont, Саутхемптон
18	Assembly Hall, Дерби
19 Victoria Hall, Хэнли, перенос из Derogate Centre, Нортхемптон
20	Top Rank, Шеффилд
21	De Montfort Hall, Лестер
22	Royal Court Theatre, Ливерпуль
23 Apollo Theatre, Манчестер
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 339
24 City Hall, Ньюкасл
26 Capitol Theatre, Абердин
27 Tiffany’s, Глазго, прямые включения с концерта на радио Clyde
29 Caesars, Брэдфорд
Июль
1	Pavilion, Хемел-Хемпстед
2	Gaumont, Ипсвич
3	Locarno, Бирмингем
4	Hammersmith Palais, Лондон,	записан Beggars	Banquet
5	Hammersmith Palais, Лондон,	записан Beggars	Banquet; допол-
нительная поддержка The Tempest
15 Альбом «Burning From the Inside» выпущен Beggars Banquet
(BEGA 45 — LP; BEGA 45P — picture-disc; BEGC 45 — кассета)
Сентябрь
Диск «4AD» выпущен 4AD (BAD 312,12-дюймовка)
Октябрь
Диск «The Singles 81-83» выпущен Beggars Banquet (BEG 100E, 12-дюй-
мовка)
Декабрь
«The Sanity Assassin» / «Spirit in the Sky» выпущены для участников ин-
фоклуба Bauhaus (вне каталога, 7-дюймовка)
1984-1997
Январь 1984
«Shadow of Light» выпущен Beggars Banquet / Касе International (KIP
4006 D VHS/Betamax/видеодиск)
Декабрь 1984
«Archive» выпущен Beggars Banquet (BBC 002 VHS/Betamax)
Примерно тогда же Target Video неофициально выпускает «Bauhaus
Live in London», где полностью показан концерт Bauhaus в Лондон-
ском университете 1980 года, в паре с концертом группы из Сан-Фран-
циско Chrome
15 ноября 1985
«1979-1983» выпущен Beggars Banquet (BEGA 64 — 2LP/2CD,
BEGC 64 — кассета)
12 декабря 1988
«The Singles 81-83» перевыпущены на Beggars Banquet (BBP4, CD)
340 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
10 июля 1989
«Swing the Heartache: The BBC Sessions» выпущен Beggars Banquet
(BEGA 103 — 2LP/CD; BEGC 103 — кассета)
Август 1992
«Rest in Peace: The Final Concert» выпущен Beggars Banquet/Nemo
(NEMO1, CD)
Ноябрь 1997
«Beneath the Mask» выпущен Beggars Banquet/Nemo (NEM02, CD +
176-страничная книга), содержит треки с июньской сессии 1979 года
1998
Июль
7 «Crackle» выпущен Beggars Banquet (BEGL 2018)
9-12 Los Angeles Athletic Club, Голливуд, Калифорния, США, первые
живые концерты с 1983 года
16 «In the Flat Field» перевыпущен 4AD (GAD13, CD)
Август
Начало тура Resurrection
13-14 Paramount Theatre, Сиэтл, Вашингтон, США
15 Queen Elizabeth Theatre, Ванкувер, Британская Колумбия,
Канада
17-18 Warfield Theatre, Сан-Франциско, Калифорния, США
20	Golden Hall, Сан-Диего, Калифорния, США
21	The Joint, Лас-Вегас, Невада, США
23	Salt Air, Солт-Лейк-Сити, Юта, США
24	Mammoth Events Centre, Дэнвер, Колорадо, США
26 State Theatre, Миннеаполис, Миннесота, США
27-28 Riviera Theatre, Чикаго, Иллинойс, США
28 Студия Chicago Recording, Чикаго, продюсер Крис Шепард,
записана песня «Severance» (МЕТ 150)
29 Nautica Stage, Кливленд, Огайо, США
31	State Theatre, Детройт, Мичиган, США
Сентябрь
1 Harrow East Ballroom, Рочестер, Нью-Йорк, США
2-3 The Warehouse, Торонто, Онтарио, Канада
5 Harbor Lights, Бостон, Массачусетс, США
6-7 Клуб «9:30», Вашингтон, округ Колумбия, США
8 Electric Factory, Филадельфия, Пенсильвания, США
10-11 Hammerstein Ballroom, Нью-Йорк, США, записан для LP «Gotham»
13-14 Tabernacle, Атланта, Джорджия, США
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 341
16	Sunrise Musical Theatre, Санрайз, Флорида, США
17	Mahaffey Theatre, Сент-Питерсберг, Флорида, США
18	Carr Performing Arts Centre, Орландо, Флорида, США
20	State Palace Theatre, Новый Орлеан, Луизиана, США
21	Aerial Theatre, Хьюстон, Техас, США
22	Bronco Bowl, Даллас, Техас, США
24	Mesa Ampitheatre, Меса, Аризона, США
25	Bren Events Centre, Ирвайн, Калифорния, США
Октябрь
12	Teatro Opera, Мехико, Мексика
16	Sankei Hall, Осака, Япония
18	Kokusai Forum, Токио, Япония
23	Lucema Hall, Прага, Чехия
24 Rockhaus Vienna, Вена, Австрия
26	Colosseum, Мюнхен, Германия
27	Alcatraz, Милан, Италия
29	Arena, Берлин, Германия
30	Docks, Гамбург, Германия
Ноябрь
1	La Mutualite, Париж, Франция
2	E-Werk, Кёльн, Германия
3	Brielpoort, Дейнзе, Бельгия
6	Академия, Манчестер
7-8 Брикстонская академия, Лондон
11	Zeleste, Барселона, Испания
12	Arena Auditorium, Валенсия, Испания
14	Multiusos Pavilion, Лиссабон, Португалия
15	Coliseum, Порту, Португалия
Конец 1998
«Bauhaus:petermurphy:loveandrockets:danielash:davidj:tonesontail» вы-
пущен Red Ant Entertainment (PRO80-2, промо-CD).
«Bela Lugosi’s Dead» / «Boys» выпущены Bauhausmusik (подписной,
ограниченный тираж CD-сингла)
1999
Июнь
Студия Village Recorder, Лос-Анджелес, продюсеры Боб Эзрин,
Джо Баррези, записана песня «The Dog’s a Vapour» (вошла в са-
ундтрек анимационного фильма «Тяжёлый металл 2000»)
Ноябрь
8 «Gotham» выпущен КК Records (КК 200, двойной CD/LP)
342 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
2000
Март
14 «Gotham» выпущен Metropolis (MET 165, DVD)
Апрель
18 «Heavy Metal 2000» выпущен Restless Records (01877-73733-2
CD; сборный альбом музыки к фильму, включая «The Dog’s
a Vapour»)
Декабрь
«In the Flat Field», «Mask», «The Sky’s Gone Out», «Burning From the
Inside» и «1979-1983» перевыпущены Imperial Records (Япония) на CD,
стилизованных под миниатюрные виниловые пластинки
2005
Апрель
28 The Glasshaus, Помона, Калифорния, США
30 Фестиваль Coachella, Палм-Спрингс, Калифорния, США (от-
снят)
Октябрь
Начало тура Near The Atmosphere-, концерты, помеченные звёздочкой
(*) сразу после выступления были доступны на CD
20 Centre of Performing Arts, Ванкувер, Британская Колумбия, Ка-
нада
21 Paramount Theatre, Сиэтл, Вашингтон, США
23 Roseland Ballroom, Портленд, Орегон, США
25-26* Warfield Theatre, Сан-Франциско, Калифорния, США
28-30* The Wiltern LG, Лос-Анджелес, Калифорния, США
31* The Filmore, Сан-Франциско, Калифорния, США
Ноябрь
2 4th & В, Сан-Диего, Калифорния, США (отложен)
3 Mesa Amphitheatre, Феникс, Аризона, США
5 Paramount Theatre, Дэнвер, Колорадо, США
7 State Theatre, Миннеаполис, Миннесота, США
8-9* Vic Theatre, Чикаго, Иллинойс, США
11-12* Nokia Live Times Square, Нью-Йорк, Нью-Йорк, США
13* Orpheum Theatre, Бостон, Массачусетс, США
15	Metropolis, Монреаль, Квебек, Канада
16	Kool Haus, Торонто, Онтарио, Канада
18	Royal Oak Theatre, Детройт, Мичиган, США
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 343
19	Agora Theatre, Кливленд, Огайо, США
21	Starland Ballroom, Сэйревиль, Нью-Джерси, США (концерт от-
менён)
22	Strathmore, Бетесда, Мэриленд, США
24	Tabernacle, Атланта, Джорджия, США
25	House Of Blues, Орландо, Флорида, США
26	Club Cinema, Помпано-Бич, Флорида, США
29	Teatro Diana, Гвадалахара, Мексика
30	Palacio De Los Deportes, Мехико, Мексика
Декабрь
9	The Grove, Анахайм, Калифорния, США
10	Ventura Theatre, Вентура, Калифорния, США
12	Copley Hall, Сан-Диего, Калифорния, США
13	4th & В, Сан-Диего, Калифорния, США
2006
Январь
«Bela Lugosi’s Dead» / «Boys» / «The Dog’s a Vapour» перевыпу-
щены Bauhausmusik (CD-сингл)
28	Ambassador, Дублин, Ирландия
29	ABC, Глазго, Шотландия
30	Академия, Ньюкасл
Февраль
1	Академия, Манчестер
2	Академия, Бирмингем
3	Брикстонская академия, Лондон
5	Ancienne Belgique, Брюссель, Бельгия
6	Bataclan, Париж, Франция
7	Live Music Hall, Кёльн, Германия
9	Vega, Копенгаген, Дания
10	Columbia Halle, Берлин, Германия
11	Patronaat, Гарлем, Нидерланды
13	Alcatraz, Милан, Италия
15	Razzmatazz, Барселона, Испания
16	La Riviera, Мадрид, Испания
17	Coliseum, Порту, Португалия
Март
Bauhaus сочиняют и записывают композицию «With Gravity Comes
a Broken Heart» для выставки Gothic Nightmares в галерее Тейт, Лондон
344 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
Апрель
20 Студия Zircon Skye, Охай, Калифорния, продюсеры Джефф
Эванс, Кен Эрос, записаны песни «Too Much 21st Century»,
«Adrenalin», «Undone», «International Bulletproof Talent»,
«Endless Summer of the Damned», «Saved», «Mirror Remains»,
«Black Stone Heart», «Zakir» (все кат. COOKCD455)
Май
26	Фестиваль Sasquotch, Gorge Amphitheatre, Джордж, Вашинг-
тон, США; начало двухмесячного тура в поддержку Nine Inch
Nails
27	Amphitheatre, Риджфилд, Вашингтон, США
28	Idaho Center Amphitheatre, Бойсе, Айдахо, США
30 Morrison Red Rocks Amphitheatre, Дэнвер, Колорадо, США
31 Journal Pavilion, Альбукерке, Нью-Мексико, США
Июнь
2	Verizon Wireless Amphitheatre, Сан-Антонио, Техас, США
3	Smirnoff Music Theatre, Даллас, Техас, США
4	Cynthia Woods Mitchell Pavilion, Хьюстон, Техас, США
6	Verizon Wireless Music Centre, Бирмингем, Алабама, США
7	Hi-Fi Buys Amphitheatre, Атланта, Джорджия, США
9	Alltel Pavilion, Роли, Северная Каролина, США
10	Verizon Wireless Amphitheatre, Шарлотт, Северная Каролина,
США
11	Verizon Wireless Amphitheatre, Вирджиния-Бич, Вирджиния,
США
13	Nissan Pavilion, Вашингтон, округ Колумбия, США
14	Tweeter Centre at the Waterfront, Кэмден, Нью-Джерси, США
16	PNC Bank Arts Center, Холмдэл, Нью-Джерси, США
17	Jones Beach Theatre, Вонто, Нью-Йорк, США
18	Saratoga Performing Arts Centre, Саратога-Спрингс, Нью-Йорк,
США
20	New England Dodge Music Centre, Хартфорд, Коннектикут, США
21	Town Ballroom, Баффало, Нью-Йорк, США, хедлайнеры
23	Tweeter Centre, Бостон, Массачусетс, США
24	Molson Amphitheatre, Торонто, Онтарио, Канада
25	Фестиваль Wireless 02 Hyde Park, Лондон (концерт отменён)
25	DTE Energy Music Theatre, Детройт, Мичиган, США
27	Blossom Music Theatre, Кливленд, Огайо, США
28	Germain Amphitheatre, Колумбус, Огайо, США
30	Post-Gazette Pavilion, Питтсбург, Пенсильвания, США
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS 345
Июль
1	First Midwest Bank Amphitheatre, Чикаго, Иллинойс, США
2	Marcus Amphitheatre, Милуоки, Висконсин, США
3	Verizon Wireless Music Centre, Индианаполис, Индиана, США
7	Verizon Wireless Amphitheatre, Ирвайн, Калифорния, США
8	Shoreline Amphitheatre, Маунтин-Вью, Калифорния, США
Август
7-8	Forum, Лондон
9	Lokerse Feeston, Локерен, Бельгия
10	Music Centrum Vredenberg, Утрехт, Нидерланды
12	Фестиваль M’era Luna, Хильдесхайм, Германия
14	Рок-фестиваль в Линьяно, Италия
17	Фестиваль Paredes De Соига, Португалия
«Crackle: Best of Bauhaus» перевыпущен Beggars Banquet
(BBL2018 CD)
2008
Март
3 Альбом «Go Away White» выпущен в Великобритании и всём
мире Cooking Vinyl (COOKCD455, CD) (Примечание: японское
издание содержит дополнительную песню — «Endless Summer
of the Damned», живая запись)
4	«Go Away White» выпущен в США Bauhausmusik (BAUCD 001 —
CD; BAU-001 — LP и электронная версия) (Примечание:
на fllines содержит дополнительное видео «Bela Lugosi’s Dead»
и «Dark Entries», записанные на фестивале Coachella в 2005 году)
24	«Go Away White» выпущен Let Them Eat Vinyl (LETV013, LR огра-
ниченным тиражом 1000 экз., белый винил)
Июнь
16 Альбом «In the Flat Field» перевыпущен Vinyl 180 (VIN180
LP006 LP; VIN180LP005 2LP c BAD 312)
Октябрь
27 «Mask» перевыпущен Vinyl 180 (VIN180LP008 LP)
Ноябрь
24 «The Sky’s Gone Out» перевыпущен в США Four Men With Beards
(4W511LP)
Декабрь
16 «Burning From the Inside» перевыпущен в США Four Men With
Beards (4W512LP)
346 ПРИЛОЖЕНИЕ 2. ХРОНИКА BAUHAUS 1919 / BAUHAUS
2009
Октябрь
19 Альбомы «In the Flat Field» и «Mask» перевыпущены Beggars
Banquet в новых делюксовых изданиях с дополнительными пес-
нями (BAUBOX 001 — 2CD; BAUBOX 002 — 3CD) (Примечание:
в дополнение к «Mask» вышел концертный альбом «This Is for
When...», записанный в Лондоне 8 ноября* 1981 года; при по-
купке обоих релизов на Beggars Archive к ним прилагался экс-
клюзивный бонусный CD «...and Remains»)
Ноябрь
«This Is for When...» выпущен Vinyl 180 (VIN 180LP020 — LP ограни-
ченным тиражом 2000 экз.)
2011
Январь
- «Live in NYC» (сокращённая версия «Gotham») выпущен
Immortal Records (IMA 104174 — CD; IMA 940229 — DVD)
Февраль
«Crackle: The Best of Bauhaus» перевыпущен Beggars Banquet (BBQLP
2018 2LP) (Примечание: песни расставлены в другом порядке и добав-
лен пересведённый Tomb Raider вариант «Bela Lugosi’s Dead»)
2013
Февраль
18	«In the Flat Field» перевыпущен 4AD (CAD2901 LP/CD)
«Mask» перевыпущен Beggars Banquet (BBQLP2061 LP/CD)
Октябрь
Beggars Banquet выпустили комплект «5 Albums», состоящий из рема-
стерированных версий первых четырёх альбомов Bauhaus плюс пятый
диск, состоящий из синглов и бисайдов (BBQCD2110 5CD)
* На обложке указана дата 9 ноября.
Приложение 3
ДИСКОГРАФИЯ ДЭВИДА ДЖЕЯ
Синглы, ЕР, загрузки
David Jay & Rene Halkett
«Nothing» / «Armour» (4AD AD112, с текстами песен, 1981; Urbane
Music, ограниченный тираж CD, переиздание с дополнительными
треками, 2001)
The Sinister Ducks
«March of the Sinister Ducks» / «Old Gangsters Never Die» (Situation
Two SIT25,1983)
«Joe Orton’s Wedding» / «Requiem for Joe» / «The Gospel According
to Fear» / «Point of Departure» (Situation Two SIT26T, 1983)
«The Promised Land» / «Saint Jackie» / «А Seducer, A Doctor,
A Card You Cannot Trust» (Glass Records GLASS 0310,1983)
«V for Vendetta» EP (Glass Records GLASS 032, с комиксом, 1984;
Plain Recordings PLAIN 123, переиздание с дополнительными трека-
ми, 2006)
«I Can’t Shake This Shadow of Fear» / «War Game» (Glass Records
GLASS 039,1984)
«Blue Moods Hirning Tail» EP (Glass Records GLAEP 101,1985)
«Crocodile Tears and the Velvet Cosh» / «Rene» / «Elegy» (Glass
Records GLASS 042,1985)
«П1 Be Your Chauffeur» / «1’11 Be Your Chauffeur» (original version) /
«The Moon in the Man» (Beggars Banquet BEG 243,1990)
«Fingers in the Grease» (remix) / «Fingers in the Grease» / «This Town»
(RCA2717-2-RDJ, 1990)
«Candy on the Cross» / «Antarctica Starts Here» / «Memphis Ghosts» /
«Antarctica Starts Here» (reprise) (MCA 54424,1992)
«Some Big City» (edit 1) / «Some Big City» (edit 2) / «Some Big City»
(extended) / «Some Big City» (album version) (MCA promo 5P-2261,
1992)
«Space Cowboy» (edit 1) / «Space Cowboy» (edit 2) (MCA promo 5P-
2473,1992)
«The Trees in Silence Sing» / «Empathy» / «I Can’t Shake This Shadow
of Fear» / «War Game» / «Journey to the End of Faith» (Urbane Music,
электронная версия, 2001)
348 ПРИЛОЖЕНИЕ 3. ДИСКОГРАФИЯ ДЭВИДА ДЖЕЯ
«The Guitar Man» / «The Dope Show» / «Mickey Rourke Blues» / «The
Auteur» (Heyday Records HEY053-2, 2002)
«Mess Up» / «Goth Girls in Southern California» / «Good to be Loved» /
«Jeanna Fine» / «Mexican Drugstore» (Heyday Records HEY054-2,2002)
David J. & the Glossines
«The Bottle, the Book or the Dollar Bill» / «The Bottle, the Book or
the Dollar Bill» (demo) (Andromeda Records AND002, цветной винил
c DVD, 2007)
«The Devil’s Muse» EP (Urbane Music, ограниченный тираж 100 экз.,
2008)
David J. & Shok
«Tidal Wave of Blood» / «Blood Sucker Blues» (Saint Rose Records
SRR04, 2010)
David J. with Ego Plum
«In the Temple of the Id» / «Indelible Blue» (Bare Bones Version)
(Custom Made Music W000-0038, 2011)
David J. with Jill Tracey
«Bela Lugosi’s Dead (Undead Is Forever)» (электронная версия, 2013)
«You Suit a Rainy Day» (download, 2014)
«Toxic» (электронная версия, 2014)
David J & the Gentleman Thieves / Darwin Meiners
«Gentrification Blues» / «Horrible Cocoon» (Starry Records 15-0870NL
сплит-сингл, 2016)
David J with Federale&Friends / David J and Tim Newman*
«The Dat That David Bowie Died» / «Ascension» / «Ascension»
(instrumental)*(A Recordings AUK 125,10-дюймовка, 2016)
MC Nightshade &the Theatre Bizzare Orchestra
«Carpe Noctem» (Hold Fast HFV-1016, 7-дюймовка, 2016)
«On A Macclesfield Sunday» (2016)
«Roll Um Easy» (2017)
Альбомы
«Etiquette of Violence» (Situation Two SITU 8,1983; SITL 8, переиз-
дание с дополнительными треками, 1990; Cherry Red CDBRED604, пе-
реиздание с бонус-диском, 2011)
«Crocodile Tears and the Velvet Cosh» (Glass Records GLALP 010,
1985; Plain Recordings PLAIN 121, 2006)
ПРИЛОЖЕНИЕ 3. ДИСКОГРАФИЯ ДЭВИДА ДЖЕЯ 349
«On Glass» (Glass Records GLALP 017,1986; Cleopatra CLP 0210-2,
изменённый порядок песен, 1998; Plain Recordings PLAIN 122, с допол-
нительным треком, 2006)
«Songs From Another Season» (Beggars Banquet BEG 112,1990)
«Urban Urbane» (MCA 10616,1992)
«Estranged» (Heyday Records HEY 056-2, 2003)
«Embrace Your Dysfunction» (Heyday HEY 061-2, 2003)
«January 08 2003 David J.’s Cabaret Oscuro Live At DNA Lounge»
(Urbane Music, пронумерованный вручную, подписанный частный
тираж 200 экз., 2003)
«Silver for Gold: The Odyssey of Edie Sedgwick (Music From the
Original Stage Production)» (Urbane Music, частный тираж, 2008)
David J. & Ego Plum
«The Devil’s Muse (Music From the Motion Picture)» (HALO EIGHT
H825, 2008)
«Not Long for This World» (Starry Records / Saint Rose SR101-SRR011,
2011)
«An Eclipse of Ships» (Sorted! Records, 2014)
«Missives From the Burning Stage» (частный тираж для спонсо-
ров краудфандинговой кампании An Eclipse of Ships на платформе
Kickstarter, 2014)
МС Nightshade & the Theatre Bizzare Orchestra
«Carpe Noctem» (Hold Fast HFV-1016,2016; Theatre Bizzare Records
88829554937, с дополнительными треками, 2017)
«Vagabond Songs» (Last Human Records 009, 2017)
А также
Alan Moore / David J. / Tim Perkins
«The Birth Caul» (Charrm Records 22,1995)
David J. / Alan Moore / Tim Perkins
«The Moon and Serpent Grand Egyptian Theatre of Marvels»
(Cleopatra 96882,196)
Various Artists
«Very Introspective, Actually» (Dancing Ferret Discs 061-01, 2001;
трибьют-альбом Pet Shop Boys, включающий «Being Boring» в испол-
нении Дэвида Джея)
Three
«Evocations» (Arena Rock Recording Co. ARE0048-2,2005)
350 ПРИЛОЖЕНИЕ 3. ДИСКОГРАФИЯ ДЭВИДА ДЖЕЯ
Basic
«Splinters of The Cross» (Reverb Records RR015CDX, 2005)
Jarboe
«The Men Album» (Atavistic Records ALP167CD, 2005; Дэвид Джей
участвует в «Angel David»)
Various Artists
«2. Contamination» (Fail To Communicate Records FTC005-2,
2006; трибьют-альбом Дэвида Боуи, Дэвид Джей исполняет «Time»)
Strange Attractor
«Sleaze» / «Quietude» (Music For Speakers M4S 31 SI, 2007; Дэвид
Джей был соавтором и выступил в «Sleaze»)
Various Artists
«Nation of Saints: 50 Years of Northampton Music» (приложение
к журналу Dodgem Logic, выпуск 1,2009; Дэвид Джей участвует в «Light
Years From Gold Street»)
Darwin
«Five Beats One» ЕР (только электронная версия; Дэвид Джей поёт
в «Ghosts Are People Too»)
Strange Attractor
«Anatomy of a Tear» (Music For Speakers / Big Blue Records 8483502,
2011; Дэвид Джей сочинил и исполняет «The Corridor»)
George Sarah
«Who Sleep the Sleep of Peace» (Pusan Music Group 215179,2012; Дэ-
вид Джей участвовал в сочинении и поёт в «Spalding Grey Can’t Swim»)
Federale
«All the Colours of the Dark» (Death Waltz Recording Company DW017,
2016; Дэвид Джей участвует в «The Alchemical Него»)
Various Artists
«Karenki» (Headay Records private pressing, 2017; сборник каверов
на песни Дэвида Джея по случаю его 60-летия, тираж 60 экз.)
Помимо этого, Дэвид принимал участие как продюсер, автор пе-
сен и/или музыкант в следующих записях:
The Jazz Butcher «Conspiracy Illuminate», «Sixteen Years» (оба
1995); Stranger Tractors «Vibration» и «Point Blank» (оба 1995, не из-
даны); Max Eider «The Hotel Figueroa» (2001); The Centimetres «Help
ПРИЛОЖЕНИЕ 3. ДИСКОГРАФИЯ ДЭВИДА ДЖЕЯ 351
Is on the Way» (2001); Panoptica «She’s in Fiesta’s» (2002); Jane’s
Addiction «Strays» (2003); Pepe Mogt / Roberto A. Mendoza «Desierto»
(2004); Renata Youngblood «Weightless» ЕР и «The Side Effects of
Owning Skin» (2005); Mount Sim «Wild Light» (2005); Don C. Tyler
«Sonic Scenery» (2006); Music For Collections «Stars and Eyes» (2006);
Michael Berg «Bun Away» (2008) и «Lights Down» (2009); «Repo! The
Genetic Opera Movie» (саундтрек, 2009); Vinsantos «А Light Awake
Inside» (2009); Armed Love Militia «Stormwinds» (2010); Jajouka
Sound System «Salahadeen» (2010); Voltaire «Riding a Black Unicorn
Down the Side of an Erupting Volcano While Drinking From a Chalice
Filled With the Laughter of Small Children!» (2011); The Moog «The
Passion of Lovers» (2011); Amanda Palmer & the Grand Theft Orchestra
«Theatre Is Evil» (2012); The Dandy Warhols «This Machine» (2012);
Darwin «Starfishing» (2012) и «Souvenir» EP (2014); Dub Gabriel
«Raggabass Resistance» (2013); Stellarum «Heart of Glass» (2014)
Дэвид Дж. Хаскинс
КТО УБИЛ ГОСПОДИНА ЛУННЫЙ СВЕТ?
Bauhaus, чёрная магика и благословение
Координатор проекта Антон Касимов
Переводчики Я-Ха, Nik V. Demented
Редактор Наталья Шевченко
Верстка Евгении Язвенко
Издатель Федор Еремеев
Большинство фотографий, использованных в данной книге, взято из архивов автора.
Были предприняты все усилия, чтобы связаться с правообладателями, но если вы счи-
таете, что где-то авторство указано неверно, будьте добры, обратитесь к издателям.
Обложка — Стелла Уоттс (Stella Watts)
Фетиши — Скотт Coy (Scott Saw)
Фото группы на развороте вклейки — Антон Корбейн (Anton Corbijn)
Веллингборо, 1979 — Энн Гринауэй (Ann Greenaway)
На сцене «Тиер Три», 1980 — Евгений Меринов (Eugene Merinov)
С Рене Халкеттом — Антон Корбейн (Anton Corbijn)
С Нико — Марк Эткинсон (Mark Atkinson)
«Лайсиум», 1982 — Пит Стилл (Pete Still)
Перкинс, Мур, Хаскинс — Митч Дженкинс (Mitch Jenkins)
Театр «Брайдвелл», 1994 — Мелинда Гебби (Melinda Gebbie)
«За новых Bauhusl» — Керри Колонна (Kerry Colonna)
Берлин, 1998 — Мэри Джо Казка (Mary Jo Kaczka)
Два портрета из тура Resurrection — Дэвид МакДэниэл (David McDaniel)
Театр «Уилтерн», 2005, и «Филмор Уэст»—Джуди Лайон (Judy Lyon)
Coachella — Кэтрин Фарнсуорт (Cathryn Farnsworth)
С Маленой — Хован Гарсиа Сорьяно (Johvan Garcia Soriano)
Бау-хаус — Эндрю Бруксбэнк (Andrew Brooksbank)
Пробный снимок 1998 — Говард Розенберг (Howard Rosenberg)
Почтовый адрес издательства:
«Кабинетный ученый»
Россия, 620014, г. Екатеринбург, а/я 489
Postal address: Armchair Scientist,
Russia, 620014, Ekaterinburg, P. O. Box 489
E-mail: feel913@gmail.com
Подписано в печать 01.10.2021. Формат 60x90’/ie.
Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 22,0+1,5 вкл. Тираж 1200 экз. Заказ № 1074.
Отпечатано в соответствии с предоставленным оригинал-макетом
в АО «ИПП «Уральский рабочий»
620990, г. Екатеринбург, ул. Тургенева, 13
http://www.uralprint.ru, e-mail: sales@uralprint.ru
Довольно часто Bauhaus были мрачнее и беспощаднее остальных британских пер-
вопроходцев постпанка Я никогда не забуду их выступление в Лондоне после выхода
альбома «In the Flat Freld». Уничтожить тебя они не стремились, но мастерски умели по-
трясать и нагнетать напряжение, пробирающее до костей Это их и прославило. Теперь
Дэвид Джей Хаскинс осмысливает историю их развития - вместе и поодиночке - и мо-
мент, когда действительно великой группе уместно восстать из пепла. Учтите, что начи-
нали они в полном вакууме, в унылом торговом городишке где-то в английской глубинке.
Удивительно, как далеко может зайти человек, когда собственней ум, любознательность
и новые идеи его не пугают. И вряд ли он остановится на достигнутом.
Джелло Биафра
Это завораживающее повествование, оно веселит, цепляет и так чётко фиксиру-
ет детали, что погружаешься в него полностью! Этот очень личный и смелый рассказ
о материях, иногда вплоть до безумных, порадует ценителей захватывающих биографий
(а также фанатов музыкальной мемуаристики), поскольку изобилует феерическими заку-
лисными подробностями, а ближе к заключительным метафизическим главам книга вос-
паряет и того выше. Увлекательное чтиво.
Джарбо
Эта книга предлагает нам взглянуть на музыкальное и художественное становление
Дэвида Джея Хаскинса с участия в Bauhaus и контркультурном подполье до восхити-
тельного и безупречного обращения к оккультному. Весьма поучительная, порой шоки-
рующая, частенько смешная, преотличная книга.
Брендан Перри (Dead Can Dance)
Я знал, что Дэвид Джей Хаскинс - фантастический музыкант и художник, но оказалось,
что он ещё и одарённый писатель, которому свойственны и острота, и проницатель-
ность. «Кто убил господина Лунный Свет?» - это не просто достоверное жизнеописание
Bauhaus и Love And Rockets, сдобренное историями о встречах Дэвида с The Clash, Джо-
ном Лайдоном, Joy Division, Игги Попом, Риком Рубином и другими моими героями, - это
ещё и крышесносное путешествие по полному тягот и трудностей творческому процес-
су. Тёмная сторона у Джея, безусловно, есть, но в то же время одномерным готом его
назвать нельзя, его оттенки чёрного весьма разнообразно проявляются как в картинах,
так и в прекрасном чёрном юморе его рассказов. Особенно убедительно в этой книге
Дэвид описывает вдохновение, раздражение, триумфы и провалы, сопутствующие твор-
честву, - алхимию превращения чёрных мыслей в белый свет.
Шепард Фейри
Я смеялся, затем боялся, потом снова смеялся: только что прочёл воспоминания Дэ-
вида Джея Хаскинса. Дурь, 'секс и рок-н-ролл, конечно, не удивили, а вот чего я совсем
не ждал, так это калейдоскопа полного безумия, рек крови и бесчисленных драк, неве-
роятных эго, тёмной магии, странных людей всех сортов, жуликов, проклятий, ведьм, гуру,
психологической войны, суперзвёзд и безымянных ангелов, демонов и доходяг, пожара,
арестов, юридических баталий, богов и дверей в иные миры, астральной проекции -
АСТРАЛЫ-кЗй, подумать только, ПРОЕКЦИИ Я бы мог продолжать и дальше, но почитай-
те лучше сами. Всем этим густо усеяна богатая музыкальная карьера Дэвида Джея с её
взлётами и падениями - и это ужасно весёлое чтиво, несмотря на всю жуть и гадость
определённых моментов.
Блэк Фрэнсис (Pixies)
Очередная история о том, как эго, вещества и чёрная магия (не в смысле шоколадок)
угробили ещё одну великую группу. Сплошное расстройство
Питер Хук
ISBN: 978-5-7584-0600-7
[kAbin'etnyi utj*o:nyi]